МУЗЫКАЛЬНЫЙ ОПЫТ В АСПЕКТЕ СИМВОЛА Т. И. Мороз

Библиографический список
1. Архитектурно-композиционное формообразование : учебное пособие / под
ред. В. И. Иовлева. – Екатеринбург : Архитектура, 2000.
2. Бердичевский Е. Г. Визуализация вербальной информации в рекламных
технологиях // Информация и связь (ТРИС-2011). – М. : ООО «МедиаПринтОфис», 2011. – № 3. – С. 45–48
3. Бердичевский Е. Г., Бурчикова Е. А., Кузьменко Е. Н. Компетенции современного рекламного дизайнера. Материалы II Всероссийской научнопрактической конференции «Реклама и современный мир». – Тверь : Тверской гос. ун-т, 2010. –С. 168–174.
4. Тарасенко В. В. Фрактальная семиотика. – М. : Либроком, 2011. – 228 с.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ ОПЫТ В АСПЕКТЕ СИМВОЛА
Т. И. Мороз
Кемеровский государственный университет культуры и
искусств, г. Кемерово, Россия
Summary. In the article music is considered as the special symbolical form.
Musical experience is interpreted as possessing characteristics of symbolical comprehension of the world.
Key words: musical art; musical experience; human experience; symbol.
Искусство наряду с философией, наукой, религией выступает в
качестве одной из форм символизации. Но в процессе символизации различные искусства проявляют свою природу по-разному. Музыкальное искусство и музыкальный опыт, в котором музыка обретает своё существование и раскрывается как мир смыслов, оказываются, согласно мысли А. Белого, идеальным выражением символа
[1, с. 246]. Музыкальный опыт, как опыт внутренний, с присущими
ему специфическими свойствами и закономерностями, активизируя
«сущностные силы человека», способствует действенному включению в человеческое бытие и постижению через непосредственное
переживание исходных смыслов духовной культуры. Музыкальный
опыт вскрывает пласт предельных содержаний человеческого бытия
и пробуждает то начало, посредством которого возможно постижение Высших смыслов, рождая новое понимание себя, мира и своего
места в нём. Подобного рода постижение смысловой сущности жизни обретает своё выражение в символических формах.
А. Ф. Лосев рассматривал этимологию термина символ. Он отмечал, что значение греческих слов «symbolon», «symballo», от которых происходит это понятие, указывает на «совпадение двух планов действительности, а именно на то, что символ имеет значение
не сам по себе, но как арена встречи известных конструкций сознания с тем или другим возможным предметом этого сознания» [3,
с. 14]. Символ всегда указывает на существование чего-то иного, с
160
которым только вместе они составляют единое целое. Эта двойственность как «потенциальная внутренняя полнота» получила своё
ёмкое выражение в формуле, заданной А. Ф. Лосевым относительно
символа – «нераздельность и неслиянность».
Символ предназначен не только для обозначения, но и выявления непостижимого в чувственно воспринимаемом. В связи с
этим звучание оказывается наиболее идеальным, «чистым» воплощением символа. Ещё Ф. В. Й. Шеллинг в «Философии искусства»
определял звучание как «первоначальное облечение бесконечного в
конечное». Само звучание музыки оказывается символом иного.
Музыкальная материя не исчерпывается только звуковым явлением. Среди различных подходов в осмыслении музыкального искусства прослеживается традиция выделения «звучащей» и «незвучащей» основ в бытии музыки. Представителями данной традиции
(Р. Ингарден, Н. Гартман, А. Ф. Лосев, М. Аркадьев) в основе музыкального процесса усматривается некий глубинный слой, который,
отличаясь от физического звучания, оказывается его фундаментальной причиной – «незвучащий экспрессивно-пульсационный
континуум» (М. Аркадьев). Выступая онтологической формой «музыкально становящегося смысла», в отличие от эстетической –
«звучащей», по мысли А. Ф. Лосева, данная «незвучащая» материя
музыки как особый внутренний слой оказывается самым важным.
Глубинной сущностью музыкального процесса [2]. Она представляет
собой трудно уловимое и в большинстве случаев трудно обозначаемое, открывающееся лишь в переживании,
Специфика предмета в каждом виде искусства накладывает
свой отпечаток и, прежде всего, в той или иной мере выявляет изначально заданный в символе живой тип связи – «нераздельности и
неслиянности». В музыкальном опыте невозможно и недопустимо
отчуждённое понимание – только постижение путём вовлечения в
постигаемое. Постижение, безусловно отличаясь от познания и понимания, осуществляется в пространстве внутреннего опыта –
«внутренней первичной реальности», которая находится в совершенно ином измерении бытия, нежели вся объективная действительность, в том первичном слое человеческого Я, выступающего
его основой, глубиной и полнотой.
Как отмечал К. Г. Юнг, определить, является ли предмет символом или нет, можно по установке наблюдающего сознания, обусловливающей протекание психического процесса в целом [4,
с. 554]. Установление особого ракурса в постижении музыки – не путём сравнения двух не связанных между собой миров (мира звуков и
мира внутренних реалий), а на единой динамической структуре,
свидетельствует, что музыкальный опыт осуществляется при установке сознания вовнутрь. Это приводит к изменению характера
восприятия и образованию «единого поля существования и взаимо161
действия» воспринимающего с воспринимаемым. Все изменения в
объекте воспринимаются в таком случае как изменения собственного состояния. Музыкальный опыт вскрывает тот уровень, на котором изначально это единение присутствует. Затем он выявляется на
физическом, физиологическом, психологическом, социальном
уровнях, выступающих условиями для возникновения и восприятия
музыкального феномена. Реальное восприятие музыки на физическом и физиологическом уровне выражается в совпадении ритмов
протекания процессов музыкальной динамики и внутренних процессов в человеческом организме, согласованности изменений в
обеих системах. В психосоциальном отношении восприятие музыкального произведения представляет собой своего рода «подтверждение» совпадения тех смыслов, что несёт в себе музыка, и тех, что
живут в душе слушателя. В духовном плане – это высшее слияние,
при котором сознание становится в полном смысле слова самосознанием; оно углубляет понимание себя, считывает скрытые в собственной душе предельные значения.
Символ всегда есть образование, имеющее сложную природу,
включая данные, поставляемые всеми психическими функциями.
Музыкальный опыт актуализирует такой пласт восприятия и мышления, который обеспечивает проникновение в сферу сознания «запороговых» импульсов как содержаний скрытых слоёв сознания.
Процесс аффицирования – «возбуждения» – обострённой внутренней и внешней системы восприятия путём нейтрализации логических структур и многих сознательных установок, блокирующих опыт
расширенного восприятия, способствует преодолению порога сознания, высвобождая путь в сферу глубинных структур – оснований
душевной жизни человека. Таким образом, музыкальный опыт оказывается сопряжённым с изучением внутреннего глубинного потенциала человека, с тонкочувственным восприятием своей внутренней
природы. Он выявляет, делает «зримым» для внутреннего взора,
«осязаемым», прочувствованным и проживаемым наиболее глубинный, бытийный пласт. Он скрыт множеством «напластований»
иных форм опыта, недоступен в реальном, обыденном существовании человека. Вскрывая базисный слой сознания, он открывает выход к глубинным жизненным корням человеческого существования.
Именно в этой сфере – в глубине жизненного опыта и рождается
самое важное и существенное для нас. К этой глубине ведёт символ.
Философский взгляд на музыкальное искусство как являющее
проникновение в самую суть, первопричину и изначальность бытия
открывает нам, что на всех этапах становления своего смысла музыка даёт возможность непосредственного переживания внутренней,
единой сущности самого мира, момента предельной связи с ней, обретаемой изнутри собственного Я. Музыкальное слушание оказывается «прислушиванием к целому мира» (Новалис), невыразимое
162
словами, которое, прежде всего, есть «в-себя- вслушивание». Музыкальный опыт даёт возможность проникновения к неким универсальным предзаданным структурам как неким скрытым содержательным основаниям универсального характера – к некой изначальной точке «единения бытия и сознания» (А. Ф. Лосев). Музыкант «в бесконечной глубине своего духа» слышит «тайный пульс
жизни», «несказанный смысл первозданного звука» как глубинный
экзистенциальный смысл, постижение которого осуществляется в
пространстве внутреннего опыта в аспекте опыта предельного. Музыкальные смыслы, с одной стороны, оказываются непознаваемы,
как некие предельные значения, не подвластные актуальному сознанию, с другой же стороны, оказываются глубоко личностными,
поскольку образуют «всеобщие основания душевной жизни человека» и при этом отличаются непосредственностью испытываемости.
Музыкальный опыт являет почву, служит источником символического обозначения в целом, открывает вход в символическое
измерение. Важно не утратить реальный, живой опыт музыки, в котором происходит касание чего-то несравненно большего и отличного по своей природе от реального звучания, непереводимого и невыразимого, того, что не знаем мы, но что-то знает в нас.
Библиографический список
1. Белый А. Символизм как миропонимание / сост., вступ. ст. и прим.
Л. А. Сугай. – М. : Республика, 1994. – 528 с.
2. Лосев А. Ф. Музыка как предмет логики // Лосев А. Ф. Форма – Стиль – Выражение / сост. А. А. Тахо-Годи; общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова. – М. : Мысль, 1995. – с. 405–603.
3. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. – М. : Искусство,
1995. – 320 с.
4. Юнг К. Г. и др. Человек и его символы / под общ. ред. С. Н. Сиренко. – М. :
Серебряные нити, 1998. – 368 с.
163