социальная политика в пространстве постсоциализма
advertisement
Министерство образования и науки Российской Федерации Саратовский государственный технический университет СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В ПРОСТРАНСТВЕ ПОСТСОЦИАЛИЗМА: ИДЕОЛОГИИ, АКТОРЫ, КУЛЬТУРЫ По материалам Международной научно-практической конференции «Социальная политика в пространстве постсоциализма: идеологии, акторы, культуры» Саратов, СГТУ имени Гагарина Ю.А., 22-23 ноября 2013 г. Электронное издание сетевого и локального распространения Саратов 2014 1 УДК 316.334.56 ББК 60.5 С 69 Социальная политика в пространстве постсоциализма: идеологии, акторы, культуры. Сборник научных статей Международной научно-практической конференции «Социальная политика в пространстве постсоциализма: идеологии, акторы, культуры». Саратов, СГТУ имени Гагарина Ю.А., 22-23 ноября 2013 г. Редакционная коллегия: доктор социологических наук Эльмира Наберушкина (отв. редактор) доктор социологических наук Ирина Иванова (зам. отв. редактора) доктор социологических наук, профессор Дмитрий Зайцев В сборнике представлены результаты исследований социальной политики и социальной работы, анализируются процессы конструирования социальных проблем, социальные инновации в условиях современных реалий. Авторы статей рассматривают особенности социальной политики в отношении семьи, женщин, людей с инвалидностью, мигрантов и других социальной уязвимых групп населения, излагают трудности, с которыми сталкиваются специалисты по социальной работе, дают практические рекомендации и конкретные советы, позволяющие оптимизировать практики социально защиты. В сборнике представлены статьи, теоретически и эмпирически обосновывающие специфику социальной сплоченности в современной России, раскрываются условия, принципы и механизмы реализации современной государственной социальной политики в области социальной поддержки и развития. Одобрено редакционно-издательским советом Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А. Редактор К.А. Кулагина Компьютерная верстка Т.В. Семёновой УДК 316.334.56 ББК 60.5 С 69 ISBN 978-5-7433-2708-9 2 © Саратовский государственный технический университет, 2014 СОДЕРЖАНИЕ ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО РЕДАКТОРОВ .................................................................. 7 Валентина Ярская СОЦИАЛЬНАЯ ИННОВАЦИЯ В ИНЖЕНЕРНОМ ВУЗЕ ............................................... 12 РАЗДЕЛ I. КОНСТРУИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ В ПУБЛИЧНОЙ СФЕРЕ .................................................................................................... 20 Искэндэр Ясавеев В ПОМОЩЬ ПУБЛИЧНОМУ СОЦИОЛОГУ: ТЕХНОЛОГИИ КОНСТРУИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ........................................................ 20 Валентина Ярская РИСК РАСИЗМА В СИТУАЦИИ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ РЕАЛИЙ ................................ 24 Анна Клепикова СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ДЕЕСПОСОБНОСТИ / НЕДЕЕСПОСОБНОСТИ В ПСИХОНЕВРОЛОГИЧЕСКОМ ИНТЕРНАТЕ................... 30 Ольга Цветкова ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА ..................................................... 34 Екатерина Чуева ПОПЫТКА ФОРМИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ДОВЕРИЯ В РАМКАХ РЕАЛИЗАЦИИ БИЗНЕС-ПРОЕКТА (ОПЫТ ОДНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ) ................ 35 Анна Леонтьева НАРКОЗАВИСИМОСТЬ, ЗАБОТА О ЗДОРОВЬЕ И СТИГМАТИЗАЦИЯ.................... 46 Ирина Суркова ДИЛЕММЫ ПРОФЕССИОНАЛИЗАЦИИ ВОЕННО-СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ В РОССИИ............................................................................................................. 50 Екатерина Карлова ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ ВОЕННОГО ДУХОВЕНСТВА КАК ЯВЛЕНИЕ ПОСТСЕКУЛЯРИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА ............ 55 Olga Lysikova ANTI-CORRUPTION POLICY: FROM PUBLIC OPINION TO EFFECTIVE MANAGEMENT ..................................................................................................................... 59 Николай Божок, Дмитрий Петров ДВИЖЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ КАК СПЕЦИФИЧЕСКОЕ ИГРОВОЕ ЭКСПРЕССИВНОЕ ДВИЖЕНИЕ АЛЬТЕРАТИВНОГО ТИПА .................. 63 Екатерина Стрелкова КОММЕРЦИАЛИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ: ПРЕДПОСЫЛКИ И СДЕРЖИВАЮЩИЕ ФАКТОРЫ...................................................................................... 68 Виктория Комиссаржевская СПЕЦИФИКА РЕПРОДУКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ЖЕНЩИН В УСЛОВИЯХ ТРАНЗИТИВНОСТИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА ..................... 74 РАЗДЕЛ II. СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА И СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ....................................................................................... 78 Инна Бабаян, Алексей Ручин МОЛОДЕЖНАЯ ПОЛИТИКА КАК ФАКТОР ПРЕОДОЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА ГОРОДСКОЙ И СЕЛЬСКОЙ МОЛОДЕЖИ .......................................................................................................................... 78 3 Марина Алешина ПОЛИТИКА СОЦИАЛЬНОЙ СПЛОЧЕННОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ПО МАТЕРИАЛАМ МЕЖРЕГИОНАЛЬНОГО СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ................................................................................................................. 82 Александр Малышев ВЛИЯНИЕ ГЕНДЕРНО-ЧУВСТВИТЕЛЬНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ СЕРВИСОВ НА ТРАНСФОРМАЦИИ ЦЕННОСТЕЙ И ПРАКТИК РОДИТЕЛЬСТВА В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ (НА ПРИМЕРЕ ПАПА-ГРУПП) ............................................... 86 Екатерина Федотова-Антонова ДЕТСКИЙ ТРУД: ПЛЮРАЛИЗМ В ОПРЕДЕЛЕНИИ ПОНЯТИЯ И МЕРЫ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ .............................................................................. 90 Ксения Науменко СОЦИАЛИЗАЦИОННЫЕ ТРАЕКТОРИИ ДЕТСТВА В КОНТЕКСТЕ ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ ....................................... 94 Азат Куатов, Айгерим Эбдибек СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ СЕМЬИ В КАЗАХСТАНЕ .................................................................................................................. 100 Аяжан Куатова, Зиеда Абдукаримова ТРУДОУСТРОЙСТВО КАК СОЦИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА МОЛОДЕЖИ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ КАЗАХСТАНА .......................................................... 103 Галина Евстифеева СОВМЕЩЕНИЕ МАТЕРИНСТВА И КАРЬЕРЫ В ЖИЗНЕННЫХ СТРАТЕГИЯХ ЖЕНЩИН Г. ВЛАДИМИРА ..................................... 108 Наталья Корогодова РЕСУРСЫ СОЦИАЛЬНЫХ СЛУЖБ В КОМПЛЕКСНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ СЕМЕЙ, НАХОДЯЩИХСЯ В ТРУДНОЙ ЖИЗНЕННОЙ СИТУАЦИИ: РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОПЫТ................................................................................................... 111 Анна Фадеева РАЗВИТИЕ СПОРТИВНЫХ ИНСТИТУЦИЙ В СОВЕТСКИЙ И ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД ........................................................................................ 114 Вячеслав Коротин, Мария Поготовская КУЛЬТУРНЫЙ ШОК В ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ: АКТОРЫ И МЕХАНИЗМЫ ................................................................................................ 117 Жанна Петрова ПОЖИЛЫЕ ЛЮДИ КАК ОБЪЕКТ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ ГОСУДАРСТВА ................................................................................................................... 120 Азат Куатов, Перизат Манапова ТРУДОВАЯ МИГРАЦИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЕ ................................................... 125 Светлана Шматова СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ САМОСОХРАНИТЕЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ У БОЛЬНЫХ ТУБЕРКУЛЕЗОМ ............................................................... 130 Аяжан Куатова, Айгерим Мухсым ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ С ИНВАЛИДАМИ В КАЗАХСТАНЕ ................................................................................ 132 Алексей Бычков, Анжела Чернецкая РЕСУРСЫ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ МАЛОМОБИЛЬНЫХ ГРАЖДАН............................................................................................................................. 137 Гульсум Джумасова ХАРАКТЕРИСТИКИ ТЕНДЕНЦИИ ЗАНЯТОСТИ И БЕЗРАБОТИЦЫ В КАЗАХСТАНЕ .................................................................................................................. 143 4 Айнура Садыкова ПРОБЛЕМА ЖЕСТОКОГО ОБРАЩЕНИЯ С ДЕТЬМИ В ИСТОРИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ: ПРИМЕР КАЗАХСТАНА ............................................................................... 149 Лариса Заевская ПРОБЛЕМЫ ДЕТСКОЙ БЕСПРИЗОРНОСТИ В КАЗАХСТАНЕ С КОНЦА 1990-Х ГГ. ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ .................................................. 156 РАЗДЕЛ III. ИНКЛЮЗИЯ КАК ОРИЕНТИР: ПЕРСПЕКТИВЫ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ПРОГРАММ ........................................... 161 Эльмира Наберушкина КОНСТРУИРОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ АНТИДИСКРИМИНАЦИОННОГО ГОРОДА ................................................................. 161 Алина Чернецкая ВЛИЯНИЕ ЭКСПЕРТНОГО ЗНАНИЯ НА ВОЗМОЖНОСТЬ ИНКЛЮЗИИ МИГРАНТА.................................................................................................. 163 Владимир Ручин, Екатерина Смолина ОБРАЗОВАНИЕ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ: ОПЫТ КИТАЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ......................... 168 Ирина Иванова, Мария Черноусова ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ДУАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ .............................................. 175 Ольга Шарова, Ирина Рыбалко ТРАНСФОРМАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В СИСТЕМЕ СРЕДНЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ............. 180 Екатерина Стрелкова, Алина Чернецкая , Анжела Чернецкая СТУДЕНЧЕСКАЯ ИНИЦИАТИВА В КОНТЕКСТЕ РАЗВИТИЯ ПРОЕКТНОЙ КУЛЬТУРЫ: ОТ ЗАМЫСЛА К РЕАЛИЗАЦИИ ..................................... 184 Татьяна Коробкина, Наталья Дашенкова РОЛЬ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ СЛУЖБЫ ВУЗА В СОЗДАНИИ БЛАГОПРИЯТНОЙ СРЕДЫ ИНКЛЮЗИВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ................................................................................................................... 189 Татьяна Барандова, Наталья Пучкова ИНКЛЮЗИЯ ЧЕРЕЗ ОБРАЗОВАНИЕ ДЕТЕЙ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ: ВЕКТОРЫ ПРАКТИК И ПОСЛЕДСТВИЯ ПОЛИТИК ............................................................................................................................ 192 Ирина Сергеева ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ МУЗЫКАНТА В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ РЕГИОНА .............................................. 197 Максим Васильев РЕСУРС ПРОФЕССИОНАЛИЗАЦИИ БАКАЛАВРА СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ................................................................................................... 202 Гузель Саитгалиева ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ИНКЛЮЗИВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ДЕТЕЙ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ ЗДОРОВЬЯ: РЕГИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ............................................................................................................................ 212 Татьяна Камаева РЕВЕРС ЦЕННОСТЕЙ: МОСТ ЧЕРЕЗ ВОЛГУ КАК МЕЖГОРОДСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ................................................................................................................ 218 Азат Куатов, Медет Кудабеков, Айгерим Мухсым ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ СТУДЕНТОВ .......................................... 222 5 Елена Кузьмичева ИНКЛЮЗИЯ ИНОСТРАННЫХ СТУДЕНТОВ В ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО УНИВЕРСИТЕТА (НА ПРИМЕРЕ СТУДЕНТОВ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН) ........................................................................................... 226 Сергей Лелюхин СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ СОРЕВНОВАНИЕ УЧИТЕЛЕЙ СОВЕТСКОЙ ШКОЛЫ ....................................................................................................... 231 Юлия Фомина ОКОЛОФУТБОЛЬНЫЕ ГРУППИРОВКИ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ: ФОРМИРОВАНИЕ ГЕНДЕРНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ .............................................. 235 Филипп Артеменков ОСОБЕННОСТИ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ РАБОТЫ СОЦИАЛЬНЫХ ПЕДАГОГОВ .... 238 Екатерина Пашинина ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РИСК КАК СТРАТИФИЦИРУЮЩИЙ ФАКТОР В РЕГИОНАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЗАНЯТОСТИ ...................................................... 242 Елена Кац КУЛЬТУРА ДИАГНОСТИКИ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ЦЕННОСТЕЙ В РЕГИОНАЛЬНЫХ АГРОПРОМЫШЛЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД ..................................................................................... 246 Alex Chang THE ENTERPRISE’S EXTERNAL ENVIRONMENT IN LATVIA: THE TRUST OF ETHNIC RUSSIANS EMPLOYEES IN LATVIA WITHIN HISTORICAL ANALYSIS ............................................................... 250 СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ................................................................................................. 262 6 ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО РЕДАКТОРОВ В ноябре 2013 г. состоялась международная научная конференция, приуроченная к 20-летию кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы в СГТУ имени Гагарина Ю.А. История кафедры началась более 20 лет назад. Инициатором введения специальности по социальной работе в Саратове стала Валентина Николаевна Ярская – Почетный работник высшей школы и Заслуженный деятель науки Российской Федерации, действительный член Международной академии высшей школы и Российской академии социального образования, основатель (совместно с Еленой Ростиславовной Ярской-Смирновой) Саратовской научной школы социологии социальной политики. Именно они почувствовали необходимость приблизиться к социальной работе, открыть эту специальность в Саратове, подобрать кадры, которые смогут овладеть новым инструментом анализа уже тогда, когда в отечественной науке только планировалась институциализация и профессионализация социальной работы. В числе первых российских деятелей образования и первая в Саратове Валентина Николаевна занялась организацией и осуществила открытие в политехническом институте новой для России специальности Социальная работа, по ее же инициативе открываются выпускающие и новые общеинститутские кафедры – социальной работы, культурологии, психологии и акмеологии. Открыв новую специальность, технический университет попадает в первую когорту российских вузов, начавших подготовку по социальной работе. В 1992 г. создан филиал кафедры социальной работы при Поволжском региональном учебном центре Федеральной службы занятости. А в 1995 г. открылось заочное отделение по специальности «Социальная работа» и факультет повышения квалификации. 1996-1997 гг. – кафедра открыла прием по специальности «Социокультурный сервис и туризм». 1997-1998 гг. – открыта новая специальность «Социальная антропология». Развиваясь, кафедра дала путевку в жизнь кафедрам психологии и акмеологии, менеджмента туристического бизнеса. В 2001 г. кафедра получила название «Социальная антропология и социальная работа», в 2011 г. решением Ученого совета СГТУ кафедра была объединена с кафедрой «Социология» и получила название «Социология, социальная антропология и социальная работа» (САС). Кафедра стала предметом профессиональной гордости, ведущим научно-исследовательским центром, форумом для общения начинающих социологов. Изначально с самого момента становления структуры кадры, пришедшие работать на кафедру, формировались из числа специально подготовленных в аспирантуре и докторантуре преподавателей и практиков социальной работы. Елена Ростиславовна Ярская-Смирнова стала движителем образования по социальной работе в СГТУ и России. В начале 1990-х гг. она получила степень магистра социальных наук в Гетеборгском уни7 верситете и вернулась на родную кафедру для того, чтобы привнести полученные знания в российский образовательный и научный контекст. Большую роль в профессионализации преподавателей кафедры играют открытые курсы по социологии в ИС РАН, обучение и стажировки по программам ТЕМПУС, магистратура и аспирантура по социологии в Шанинке, контакты с Открытым университетом в Санкт-Петербурге, с ГУ ВШЭ. Большинство преподавателей кафедры прошли стажировки в университетах Великобритании, Германии, Ирландии, США, Швеции, часть из них решили продолжить свое социологическое образование в докторантуре. Широкие сети сотрудничества ведущих сотрудников кафедры придают дополнительный импульс развитию научной школы, расширение профессионального сообщества способствует созданию единого научного пространства, обмену новыми идеями, позволяет социологам работать оперативно и профессионально. Одна из ключевых особенностей деятельности кафедры – активный прикладной характер научных разработок. Постоянным направлением деятельности социологов СГТУ является участие в разработке и реализации направлений социальной политики во взаимодействии с министерствами здравоохранения и социального развития, образования и науки Саратовской области, социальными службами и образовательными учреждениями области. Осуществляется проведение совместных семинаров и консультаций, социологических исследований, мониторингов по социальной проблематике, разработка концепций направлений социальной политики в Саратовской области. Сотрудники кафедры, следуя примеру ее основателей, продолжают активное и плодотворное сотрудничество с органами власти и социальными службами: доцент Барябина Елена – член Межведомственной Комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав Саратовской области; Карпова Галина – консультант-методист управления по культуре муниципального образования «Город Саратов»; Ловцова Наталья – член комиссии по разработке и мониторингу плана действий в интересах детей при Правительстве Саратовской области; Наберушкина Эльмира – член совета по делам инвалидов при Правительстве Саратовской области; Иванова Ирина – аккредитованный эксперт Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки РФ; Зайцев Дмитрий – член методической комиссии ГБУ СО «Социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних „Возвращение“»; Ярская Валентина – член коллегий Министерств социального развития, образования, занятости, труда и миграции, комиссии по вопросам помилования при губернаторе Саратовской области. Жизненный стиль выпускников кафедры и учеников саратовской социологической школы – это образование и талант, стремление к социальным улучшениям, инновациям, ведущим к прогрессу сообщества и повышению качества жизни. Подводить итоги деятельности кафедры, её влияния на регион и социальную работу еще рано, – ежегодно свежие силы но8 воиспеченных специалистов пополняют ряды профессионалов, готовых с энтузиазмом и креативностью менять жизнь к лучшему. На открытии конференции, приуроченной к юбилею кафедры, с поздравлениями ее участников выступили ректор СГТУ имени Гагарина Ю.А. Игорь Рудольфович, министр занятости, труда и миграции Саратовской области Наталья Юрьевна Соколова, заместитель министра социального развития Саратовской области Ирина Седова, представитель министерства образования Сергей Березин, председатель комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав при Правительстве Саратовской области Владимир Чернобровкин, заместитель директора Центра независимых социологических исследований Оксана Карпенко (Санкт-Петербург), заведующая кафедрой социальных коммуникаций Поволжского института управления имени П.А. Столыпина РАНХиГС Татьяна Черняева. Конференцию открыли доклады Елены Ярской-Смирновой, Павла Романова, Марины Алёшиной, Дмитрия Зайцева, Елены Здравомысловой, продемонстрировавшие историю развития профессионализации социальной работы, смену идеологии социальной политики, трансформацию значимости понятия «заботы», результаты исследований сплочённости в российских регионах. Пленарное заседание имело содержательное продолжение в формате секций, посвященных широкому диапазону проблем социальной политики в образовании, социальной защите, направлениях инклюзии и сплоченности, инвалидности, миграционных процессов. В работе секции Векторы социальной политики в образовании: акторы, институты и дискурсы участвовали 15 представителей вузов Саратова, Ижевска, Уфы. Заочное участие приняли ряд преподавателей НИУ ВШЭ, Харьковского национального университета радиоэлектроники, университета Мельбурна. Большинство докладов на секции были посвящены вопросам развития социальной политики и социальной работы в образовании всех уровней – от школьного до вузовского. Международный опыт рассматривался в докладах Виталия Печенкина и Кати ПеченкинойБесерра (разработка рейтинговых оценок эффективности и качества вузов), Владимира Ручина (опыт современной социальной политики Китайской республики), Елены Алексеевой (сравнительный анализ влияния кризиса 2008 г. на реформирование высшего профессионального образования в России и Польше), Елены Кузьмичевой (опыт обучения иностранных студентов в российском вузе). В сообщении Ольги Шаровой, Ирины Рыбалко обсуждались трансформационные процессы в системе специального профессионального образования. Сергей Лелюхин рассказал об истории курьезов в реализации социалистического соревнования школ Саратовской и Сталинградской областей в 1930-е гг. Реализация инклюзивного образования детей-инвалидов в Республике Башкортостан анализировалась доц. Галиной Саитгалиевой. Большой интерес участников вызвал анализ опыта работы школы с этнокультурным компонентом, основанный на мнениях 9 жителей г. Ижевска, прозвучавший в докладе Татьяны Власовой. Лиана Шалаева рассмотрела вопросы гендерной социализации с точки зрения современной социальной политики. Доклад Валентины Ярской касался социальной инновации в техническом вузе. В секции Политика инвалидности: акторы и структуры приняли участие исследователи из разных регионов страны. Модерировали секцию Елена Ярская-Смирнова и Анна Клепикова. Благодаря актуальности представленных тем, дружеской атмосфере и превосходной работе дискутантов – Искэндэра Ясавеева и Эльмиры Наберушкиной – участникам удалось плодотворно апробировать результаты своих исследований. Были подняты острые актуальные вопросы: конструирование социально-одобряемого дискурса о «законе Димы Яковлева» и роль детей с инвалидностью как «забытых супер-героев» (Ольга Вербилович), социальное конструирование дееспособности / недееспособности в психоневрологическом интернате (Анна Клепикова), слабослышащая молодежь в России и Германии: восприятие своих прав и барьеров социального устройства (Карина Чупина, Виолетта Хабибулина), технические средства реабилитации в социальной работе с маломобильными детьми (Кирилл Кадышев), стратегии мобильности и специализированный личный автомобиль (Алексей Бычков), новые ракурсы проблематики инвалидности: влияние технологических инноваций на социальное положение инвалидов (Елена Данилова). Каждая из представленных тем пробуждала бурные дискуссии, обсуждение одних докладов логично перетекало в презентацию следующих тем, а доброжелательная обстановка позволила участникам продуктивно анализировать критические замечания по выступлениям. Две секции Молодёжные контексты социальной политики: действия и структуры и Семья и гендер в фокусе социальной политики были по решению их руководителей – модераторов и дискутантов (Елена Здравомыслова, Наталия Ловцова, Елена Омельченко, Ирина Тартаковская) объединены в одной аудитории, что позволило не только побеседовать на темы, запланированные по программе, но и получить совершенно новый взгляд на некоторые проблемы, предложенные в докладах. Многие обсуждаемые темы вызвали оживлённую дискуссию, что говорит об актуальности рассматриваемых проблем и их противоречивой природе, которую удалось нащупать докладчикам и дискутантам. Особенно ценный опыт приобрели студенты и аспиранты, которые выступали на секции, они получили комментарии по своим работам, рекомендации и мудрые советы от учёных с мировым именем. Одна из секций Социальная политика в сфере предпринимательства: источники социального доверия, была организована в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №12-33-01294 «Институт предпринимательства как фактор формирования социального доверия в российских регионах (пример Саратовской области)». Модерировали секцию сотрудники Социологическо10 го центра СГТУ имени Гагарина Ю.А. Алексей Ручин и Инна Бабаян. Благодаря актуальности представленных тем, благожелательности и творческой работе дискутантов – Татьяны Власовой и Екатерины Чуевой – участникам удалось плодотворно апробировать результаты своих исследований и всесторонне обсудить проблему формирования социального доверия в сфере предпринимательства. В рамках секции были подняты такие вопросы: потенциал предпринимательства в формировании социального доверия (Алексей Ручин), он-лайн исследование доверия в региональной среде (Кирилл Медведев), развитие рыночных отношений в сфере социальных услуг (Екатерина Стрелкова), профессиональный риск в региональном постсоветском пространстве (Екатерина Пашинина), трансформация доверия в условиях социального риска (Инна Бабаян), роль доверия в жизненных стратегиях населения (Мария Дюндина), доверие в сфере предпринимательства – маркеры социальной политики в современных зарубежных исследованиях (Екатерина Смолина), доверие к русскому населению при трудоустройстве в Латвии (Алекс Чанг), культура диагностики организационных ценностей в региональных агропромышленных организациях (Елена Кац), формирование социального доверия в рамках реализации бизнес-проекта (Екатерина Чуева). Каждая из представленных тем пробуждала бурные дискуссии, обсуждение одних докладов логично перетекало в презентацию следующих тем, а общая дружеская атмосфера позволила участникам продуктивно реагировать на замечания по выступлениям. В первый день работы секций состоялся Круглый стол Миграционная политика в этнокультурном регионе, объединивший специалистов в сфере современных проблем миграции: представителей академического сообщества и органов государственной власти. Участники, среди которых были представители разных статусов и социологических школ, быстро включились в дискуссию и, чётко уложившись в регламент под руководством модераторов (Константин Мокин и Оксана Карпенко), обсудили самые актуальные проблемы миграции, наметили интересные точки перспективы исследований и обменялись между собой накопившимся опытом. Каждому удалось высказаться, получив ответную реакцию аудитории, полезную для дальнейшей работы. Сотрудники социологического центра СГТУ имени Гагарина Ю.А. отдельно познакомили с результатами своих исследований по проблемам миграции, продемонстрировали опыт работы по грантам на обсуждаемую тематику представители кафедры Энгельсского технологического института (во главе с профессором Сергеем Замогильным). Внимание было обращено на анализ опыта взаимодействия академического сообщества и региональной власти в рамках разработки Концепции миграционной политики в Саратовской области (Валентина Ярская), межкультурного взаимодействия и снижения межэтнической напряженности в образовательных учреждениях сельской местности (Инна Бабаян), формирования миграционных настроений сельской молодежи Поволжья (Алексей Ручин). 11 В итоге юбилейная конференция послужила площадкой для обмена академическими контактами, знакомства молодых ученых с ведущими отечественными и зарубежными учеными. Возможность для общения в неформальной обстановке была предоставлена во время культурной программы, которая была подготовлена силами сотрудников, аспирантов и студентов кафедры САС СГТУ имени Гагарина Ю.А. В рамках вечернего мероприятия современные проблемы социологии и социальной работы были репрезентированы с помощью различных жанров, участники конференции смогли просмотреть сражения участников клуба исторической реконструкцией, насладиться живой музыкой, принять участие в скетчах и вокально-джазовых выступлениях. Гости конференции оставили содержательные и творческие подарки кафедре САС. Валентина Ярская СОЦИАЛЬНАЯ ИННОВАЦИЯ В ИНЖЕНЕРНОМ ВУЗЕ Аннотация. В статье представлена инновация введения специальностей и кафедр социального профиля в пространстве университетского инженерно-технического образования. Автор показывает перспективу развития университета, раскрывая социальную ценность нововведения из сферы социального образования. Ключевые слова: социальная инновация, социальная ценность, профессия инженера, социальное образование. V.N. Yarskaya SOCIAL INNOVATION IN ENGINEERING UNIVERSITY Annotation. The article presents the innovation of introduction specialities social profile and Dept’ in the engineering and technical education University space. The author shows the future development of the University, revealing that the social value of innovation in social education Key words: social innovation, a social value, the profession of engineer, social education. Когда звучат репортажи из Сочи с Паралимпийских игр, многие воспринимают как откровение и отношение к инвалидам, и их участие в спортивной жизни. Как будто руководители и руководимые только что прозрели и увидели, что у нас есть такие группы людей. И потому путаются в названиях – то ли это люди с ограниченными возможностями, то ли наоборот – уже с неограниченными возможностями, то ли с особыми потребностями. И только наша кафедра САС (социологии, социальной антропологии и социальной работы), ее преподаватели не удивляются тому, 12 что есть такие группы, имеющие право на полноценную социальную и спортивную жизнь наравне со всеми. Кажется странным, что раньше никто не замечал этих людей, и должно было пройти два десятилетия, чтобы вслух заговорили, наконец, об инвалидах, о когорте нетипичных. В силу рекурсивности образования общественному устройству оно может оказывать влияние на социальные процессы как прямой инструмент общества. Но когда организовывали новую специальность и кафедру по социальной работе, а Елена Ростиславовна защитила первую диссертацию по нетипичности и затем получила премию Президента, то усилия ученых кафедры обозначались в диссертациях, публикациях, грантах и наградах. Между тем гражданские и научные руководители по-прежнему не видели и не понимали реальной жизни инвалидов в нашем обществе. Образование не всегда исходит из приоритетов демократии и прав человека, согласованности национальных и мировых стандартов, специфики локального контекста. Сегодня социальное университетское образование – не массовая ситуация, а определенный прорыв, бифуркации в нелинейных процессах. Лишь по нашей личной и групповой инициативе начали осуществлять инновацию – формирование научной школы социологии, помощь в становлении будущих учёных и исследователей. С 1988 г. стал функционировать социологический центр СГТУ: проведены исследования в Марксовском районе по проблеме воссоздания республики немцев Поволжья, проблемно-деловая игра на заводе Радон; Отношение водителей автотранспорта, пользователей железнодорожных переездов к строительству платных путепроводов в Саратовском промузле (1991); Социологический анализ проблем семьи в Саратовском регионе, Позиции и взгляды депутатов областного и городских советов на деятельность местных органов власти (1992). Предвыборная ситуация в России (1993). Теперь по инициативе ректора И.Р. Плеве Социологический центр возродил свою прикладную исследовательскую работу. Изменение глобальных целей образования [Serrat 2009; Покровский 2005] требует изменения и сферы администрирования, отношения к персоналу, понимания социальной стратифицированности контингента университета, делового климата, научного потенциала, социального статуса выпускников. Университеты преобразуются в экономические корпорации, выступая самостоятельными субъектами на рынке образовательных услуг, в условиях конкуренции высшие учебные заведения любыми способами привлекают студентов, которые рассматриваются как клиенты, потребители образовательных услуг. Нужно сменить технологический трансфер – часы, тексты, язык как двуязычие, технологии, библиотека – как работа с полками и мониторами, а не через окно. Систематическая работа предполагает интерактив, тьюторство, индивидуальную работу с текстом, не только в книге воспитывается интеллект, а и в рефлексии. Письменный экзамен – это прозрачность 13 оценки и выравнивание уровня, практические занятия, тем более по НИР, надо посвящать конкретным текстам, а не лекции и учебнику. Мы сформировали тогда и региональное отделение Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), несмотря на административное рвение, авторитарное государство, слабое гражданское общество, стремились сказать нет нетерпимости, технократическому расизму, карцерному стилю, пенитенциарной организации пространства и времени, идеологии надзирать и наказывать. Начало социальному российскому образованию положило введение не только профессии социального работника, но и профессии госслужащего, специалиста по социальным сервисам, социальному менеджменту, нацеленность на подготовку социального эксперта широкой квалификации, а также узких специалистов, например, в системах здравоохранения, МВД, ГУИН. Тем не менее социальной образованности, участвующей в конструировании гражданского общества, еще недостает представителям и социально-гуманитарных, и технических профессий. Ведь социальное образование – медиум социального государства, катализатор групповых солидарностей, сплоченности, диалога, доверия – превенции ксенофобии, экстремизма, монополизирующих тенденций в культуре, тоталитаризма любого вида. Однако технический прогресс многим еще кажется главным в прогрессе мировых цивилизаций, глобальная идеология доминанты технократизма проникает в политику, экономику, управление государством, образование, коррелирует с идеологией высокого модернизма, мощная вера в научно-технический прогресс – один из элементов развертывания социального бедствия. Его поддерживают административное рвение, авторитарное государство, слабое гражданское общество [Скотт 2005, 20 -21]. Новыми ценностями выступают доступность, эффективность, междисциплинарность, динамичность, рыночная ориентированность. Технократическое наследие в качестве некой антиценности представлено предметоцентризмом как антиподом междисциплинарности, разрывом технического и социального образования [Ярская 2006, 324-336]. В царстве технократии педагогическая деятельность редуцируется к трансляции знаний, технологий, умений, закономерно воспроизведение структур институтов власти в системах образования по принципу надзирать и наказывать [Фуко, 1999], воспроизведение карцерного стиля. Вопрос о взаимоотношении работников и администрации в учебных заведениях сложен, опасным рифом становится всепоглощающая неудовлетворенность, нужна воля на основе корпоративной культуры чтобы не дать негативу взять верх над интересами дела. Никто не определил, насколько развита духовность самих субъектов образования и воспитания, чтобы они могли прививать духовные ценности подопечным: человек может знать библейские заповеди, но жить вопреки им. 14 Цели запланированных качеств, стандартов, традиции математически исчисляемых рейтингов как уровня совершенства преподавателей рекрутируют унифицированное мышление, набор формул, сохраняя примат информированности над культурой и правом выбора. Формируется образовательное пространство, отграниченное от вариативных, инновационных форм, успешной профессиональной карьеры, возникает технократический дисбаланс. Рейтинг показывает наш путь к совершенству [Readings 1996], любой факультет можно побудить стремиться к совершенству [Ридингс 2010, 42], и после того, как совершенство повсеместно признано организующим принципом, необходимость спорить о расходящихся определениях отпадает. Совершенство проводит лишь одну границу – защищающую бесконечную власть бюрократии [Ридингс 2010, 57]. И если тип совершенства конкретного факультета не согласуется с остальными, тогда этот факультет можно исключить без особого риска для системы. Мы участвовали в Высших социологических курсах, союзных программах «Общественное мнение», «Народы России». Уже тогда появилась системность в каждодневной, рутинной работе, регулярные научные отчеты, сборники публикаций, монографии, наметились защиты по проблемам этногенеза, образования, социальной типологии личности, традиционным культурам, молодежной проблематике. На кафедре удалось ввести в образовательные программы расширенный спектр дисциплин по социальным и гуманитарным наукам. Менялось соотношение ролей, которые преподаватели и студенты играют как партнеры в становлении гражданского общества, индивидуализации обучения, виртуальной культуры. Это обычно шифруется в отечественной дискуссии как сфера преподаватель-студент, педагог в идеальном случае выступает по отношению к ученику вначале как антрополог, социальный работник, затем играет роль социального менеджера в жизни молодого человека, оказывая ненавязчивое влияние на изменение ценностных мотиваций, поиск личностных ресурсов. Отношения преподавателя и студента, руководителя и подчиненного должны уходить от принуждения, переходя к сотрудничеству, взаимопомощи. Университет реализует молодежную политику на индивидуальном и групповом уровне интервенцией в субкультуры. Сопровождение системы духовных ценностей и социальных дискурсов образования состоят в реанимации культурных текстов, утраченных в период господства технократического сознания. Культурный контекст образования связан с переходом к информационному обществу, иным конфигурациям пространств и форматам времени, признанию нелинейности мировых процессов, многообразия идентичностей, дискурсов и парадигм. Преподавательинтеллектуал оформляет в ценностную оболочку ментальные, этические ориентации конкретного социокультурного контекста, осуществляя удлинение интеракционных цепочек, усиление индивидуального контроля, самодисциплины. Речь идет не только о функциональной, но и социальной компетент15 ности, когда жизненный путь или проблемы человека рефлексируются не с позиций нормы/аномии, но в аспектах социального исключения, воспроизводимого неравноправными отношениями и в образовании, и в сфере услуг. Поэтому социальное образование по определению не может быть звеном в авторитарной цепи управления, где отсутствует гласность, но сохраняется властная дистанция, дискриминация по отношению к студентам, молодым академическим группам. Напротив, здесь господствуют инструментальность, а не теоретическая перегруженность, не изолированные предметы и дисциплины, а их взаимодействие. Социальное образование – это взаимное конструирование друг друга, обучение вместе, и квалификация преподавателей зависит не от попадания в любимчики заведующего, не от ученой степени, звания и назначения на должность, а от мобильности, открытости, включенности в сетевые взаимодействия информационного обмена. Есть важный императив – сегодня идентичность становится более мобильной, вариативной, персональной, рефлексивной, подверженной инновации. Западные психологи в своих образовательных программах имеют блок по теории социальной работы, отечественные же психологи ее не знают, они более теоретизированы, технократичны, оторваны от этоса живой практики. Траектория многоуровнего социального образования тоже не является новой для нашего коллектива, ведь и здесь у нас под влиянием шведской и американской программ того времени – практически двадцатилетний стаж, тогда как другие вузы и факультеты только что перешли к этим траекториям. Прикладной характер социального образования по отношению к обществу выдвигает требование отойти от традиционных рамок прежней логики, ознакомиться с практикой продвинутых отечественных и зарубежных вузов, выступить процессом либерализации социальной сферы. Теперь все связано с реалиями, мы стремимся сократить абстрактное теоретизирование в пользу расширения связи с практикой, взаимодействия с коллегами, академического общения, этики публикаций. Это поле общественного согласия, солидарной ответственности личности, общества, государства, переход от ситуационных решений к долгосрочной, динамичной программе действий, от ведомственной – к общественно-государственной системе. Между тем неадекватность системы подготовки кадров состоянию не только глобального, но и российского рынка труда способствует углублению дисбаланса профессиональной структуры спроса и предложения, росту безработицы молодых специалистов [Ярская 2013, 117-125]. К сожалению, российская система высшего образования, несмотря на часто звучащие фанфары, пока построена на не всегда эффективной и профессиональной системе централизации. Отсутствует система взаимодействия социальных институтов для решения задач профессионального самоопределения, интеграции в социум, рынок и трудоустройство. Молодежь испытывает на себе социальное неравенство и нарушение прав, необходимы со16 циальная работа в самой службе занятости, разработанная система профориентации, психологической поддержки с целью преодоления дисбаланса образовательных систем и рынка труда. Миссию вручения субъекту социальной компетентности, профессионального успеха могла бы совместно с университетом осуществлять служба занятости. Острейшая проблема, важный и по-прежнему неразработанный аспект реформы образования – социальная интеграция детей и подростков с особыми потребностями, отклонениями в развитии, созвучная концепции устранения социального исключения, ведь в целом, несмотря на успехи паралимпийцев, мы отстаем в социальной интеграции инвалидов. Это препятствует их успешной профессиональной карьере, свидетельствует о недостаточной функциональности отечественных социальных институтов, о социальной дискриминации нетипичных людей. Мы обязаны осуществлять интеграцию лиц со специальными потребностями в общую программу обучения и наряду с ростом академических свобод органично входить в глубинную модернизацию отечественного социального образования. Ведь непонятые, подвергнутые исключению и дискриминации, нетипичные дети – это, по известному выражению М. Мид, эволюционно наиболее перспективная часть человечества, которое само нуждается в идеях и образах, рожденных воображением этих детей. Тем временем, фактически все еще продолжается процесс социального исключения людей, чья позиция отличается низким социальным статусом, периферийностью по отношению к основной социальной структуре. Поэтому интеграция детей с отклонениями в развитии в среду обычных детей выступает социальной инновацией современной системы социального образования. Почему-то больше стремятся к эксклюзивному образованию, элитарным школам, хотя намного важнее – включение инвалидов в обычные классы, переоборудование инфраструктуры, привлечение социальных работников и специальных педагогов, что улучшит среду обучения для всех. Почти одновременно с необходимостью введения социологии в образовательный процесс появляются сразу несколько дополнительных направлений творческой деятельности, роста научной школы. В те годы на базе Соццентра осуществлялись проекты, уже во взаимодействии и с поддержкой ЦСПГИ – Центра социальной политики и гендерных исследований: Гендерная политика в Саратовской области 1999-2000, Постсоветское социальное обеспечение и профессионализация социальной работы 20002002, Учимся жить вместе?, Перспективы инклюзивного образования детей-инвалидов в России 2001-2002, Трудоустройство выпускников вузов 2002, Социальная политика на селе 2002, Модель гендерного анализа социальной политики и социального обслуживания на региональном уровне 2002-2003, Доступность высшего образования для инвалидов 2002-2003, Интегрированное образование детей с ограниченными возможностями 17 здоровья: проблемы становления и перспективы развития 2003, Легитимизация и профессионализация социальной работы в сравнительной перспективе 2002-2004, Ислам в российском городе: отношение к мусульманам 2002-2003, Влияние качества жизни на демографию: репродуктивное поведение населения 2003, Социальные последствия террористических действий: этноконфессиональный вектор напряженности в гражданском и армейском социуме 2003, Качество жизни инвалидов Саратовской области 2004, Социальные проблемы информационного насилия 2002-2004. Но точно не известно, кто читал эти отчеты и диссертации, кроме экспертов, интересны ли были каким-то руководителям, а не только академическому сообществу, проблемы инклюзивного образования, расизма и насилия в семье. Сегодня вроде бы такой интерес появляется (после двадцатилетних призывов ученых кафедры), появилась надежда на движение в этих вопросах. Вот почему самое первое требование относится к связи научной дисциплины с ее инструментальным исследованием, к необходимости отойти от традиционных рамок советской логики, ознакомиться с практикой продвинутых отечественных и зарубежных вузов, артикулировать обновление курсов. Иначе не только властные структуры, но и сами преподаватели и их ученики останутся за рамками мирового уровня. Важный императив сегодня: преподаватель не должен рассказывать или говорить о чем-то, находясь на высоте кафедры или подиума, должна быть беседа, диалог, дискуссия, т.е. разговор друг с другом. Нужна многоаспектная мотивация преподавателя и студента, решается проблема присоединения, воссоединения, партнерства. Не повышение квалификации важно для преподавателя, а обмен опытом, включение в учебный процесс другого вуза, профессора, мобильность. В образовательной программе по новой специальности кроме существенного блока психологических и социально-медицинских дисциплин центральное место отдавалось огромному блоку социологии. Мы проанализировали старые и новые файлы наших расписаний по семестрам за несколько лет – сами стандарты изменились, не говоря уже об учебных планах. Получился достаточно внушительный перечень разработанных, читаемых и читавшихся студентам СГТУ социологических дисциплин, хотя, конечно же, они вводились не в одночасье. Мы отдаем отчет, что должна преподаваться инструментальная наука, а пока социальная наука – это большая каша, поэтому надо преподавать раздельно – отделить классические теории, включая западные, послать преподавателей стажироваться за рубежом, отдельно преподавать прикладные курсы, относящиеся к нашему российскому периоду. Реально – что полезно взять и как интегрировать – например, полигон по магистратуре у Шанина, Ядова, почему бы и не у нас в СГТУ? Не оставаться исключительно в поле социальной теории, а смотреть шире. Важны междисциплинарные исследования, мультипарадигмальность (полезна против догматизма). В курсе также должен присут18 ствовать и культурный контекст. Полезны в наших занятиях сравнительные теории, привлечение культурных ареалов (англосаксонский, средиземноморский, скандинавский). Вывод. Университетская форма образования сегодня на пути к инновационной модели, универсализации, дистанционному обучению, внедрению междисциплинарных программ, расширению свободы выбора, смене генерации профессорского состава, усилению роли в становлении гражданского общества. По определению институт образования формирует идентичности, осуществляет социализирующую, конверсионную функции, задает индивидуальные темпоральности, закладывает контуры изменения профессиональных пространств, продуцируя социальную безопасность. Список литературы 1. Readings Bill. The University in Ruins. Harvard University Press/ / Cambridge. Massachusetts & London, England. 1996. – 256 p. 2. Serrat O. Building a Learning Organization / Knowledge Solutions, No. 46, 2009 3. Покровский Н.Е. Побочный продукт глобализации: университеты перед лицом радикальных изменений // Общественные науки и современность. 2005. № 4. 4. Ридингс Билл. Университет в руинах; пер. А. Корбута. М.: НИУ ВШЭ, 2010. – 304 с. 5. Скотт Дж. Благими намерениями государства. М.: Университетская книга, 2005. 6. Фуко М. Надзирать и наказывать М.: Ad Marginem, 1999. 480 с. 7. Ярская В.Н. Социальный дискурс инженерного образования // Инновационный журнал. 2013. № 1 (23). Вып. 1. 8. Ярская В.Н. Социокультурный контекст стратегий образования: от технократизма к социальности // Пути России: проблемы социального познания. М.: МВШСЭН, 2006. 19 РАЗДЕЛ I. КОНСТРУИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ В ПУБЛИЧНОЙ СФЕРЕ Искэндэр Ясавеев В ПОМОЩЬ ПУБЛИЧНОМУ СОЦИОЛОГУ: ТЕХНОЛОГИИ КОНСТРУИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ Аннотация. В статье рассматривается возможность использования публичными социологами форм и стратегий конструирования социальных проблем, исследуемых в рамках конструкционистского подхода. Конструкционизм является не только научным подходом, но и технологией выдвижения требований изменить ситуацию. В статье обосновывается необходимость для социологов создавать информационные поводы с целью воздействия на публичную повестку дня и продвижения в нее проблем дискриминируемых и игнорируемых групп. Ключевые слова: публичная социология, социальные проблемы, конструкционизм, выдвижение требований, формы и стратегии конструирования социальных проблем. Идеи публичной социологии постепенно получают все большую поддержку в России. Публичный поворот, о котором с пессимизмом говорили российские социологи еще несколько лет назад [Общественная роль… 2008. С.52-112], медленно происходит в настоящее время. Об этом свидетельствуют, в частности, колонки социологов в газетах, авторские записи и поддерживаемые социологами дискуссии в блогах и социальных сетях, открытие магистерских программ и курсов социологии публичной сферы и публичной социологии. Целый ряд социологических работ действительно представляют голоса «безгласных», невидимых и неслышимых групп, необходимость чего подчеркивали К. Клеман, П. Романов, Е. Омельченко и Е. Ярская-Смирнова [Там же. С. 74-75, 84-85, 89-90], и благодаря медиа, социальным сетям и блогам круг читателей этих публикаций стал шире. В качестве недавнего примера можно указать на проект «Возвращение? Постпенитенциарный опыт молодых женщин» (Н. Гончарова, Н. Нартова, Е. Омельченко, Дж. Пэллот, Г. Сабирова), участники которого исследовали жизненный мир женщин с перенесенным опытом лишения свободы [До и после тюрьмы, 2012]. Однако утверждать, что социологи оказывают заметное влияние на публичную «повестку дня», на мой взгляд, преждевременно. Так, унизительные условия содержания женщин-заключенных оказались в фокусе общественного внимания только после публикации открытых писем Надежды Толоконниковой из мордовской колонии, а не после опубликования результатов упомянутого проекта. 20 Между тем, потенциал влияния социологов на темы публичных дискуссий значителен. Социологи обладают эмпирическими данными о процессах и явлениях, не имеющих внешней драматичности и новизны, и, вследствие этого, отсутствующих в медийном пространстве и сфере общественного обсуждения. Согласно концепции публичных арен Стивена Хилгартнера и Чарльза Боска, именно драматичность и новизна наряду с культурными акцентами и интересами властных элит являются решающими принципами отбора социальных проблем при формировании публичных «повесток дня» [Хилгартнер, Боск, 2008]. Если говорить о такой публичной арене, как медиа, то недраматичные явления не отвечают характеру новостей. Новости, по определению Стюарта Холла, – это интересные, необычные и/или значимые события, происшедшие за последние 24 часа [Hall, 1981]. Однако целый ряд явлений, затрагивающих значительное число людей, причиняющих им страдания и наносящих вред, имеют не событийный, а процессуальный характер. Если теракты, преступления, коррупционные скандалы, техногенные аварии с легкостью попадают в новостные ленты и завладевают общественным вниманием, то насилие в семье, дискриминация людей, живущих с ВИЧ/СПИДом, распространение ВИЧ в России изо дня в день, исключение людей с инвалидностью из физического и социального пространства, репрессивная уголовная политика, следствием которой является необоснованно большое число заключенных, бесчеловечные практики в местах лишения свободы не становятся новостями и, как следствие, предметом общественной озабоченности. Сам по себе факт получения социологами данных о распространенности и значении тех или иных явлений и процессов представляет собой, как правило, слабый информационный повод. Без «производства новостей», активных действий социологов по включению проблематики своих исследований в публичную «повестку дня», социологические данные и их интерпретация, даже обладающие безусловной практической значимостью, могут остаться достоянием узкого круга людей – исследователей и их коллег, а также – в лучшем случае – студентов. Между тем, в самой социологии накоплен значительный массив знаний о том, каким образом можно воздействовать на «повестку дня» медиа, общественности и лиц, принимающих решения. В частности, конструкционистский подход к социальным проблемам как к выдвижению требований изменить ситуацию [Spector, Kitsuse, 1977; Бест, 2001; Социальные проблемы… 2007; Полач, 2010] включает описания и классификации форм и стратегий конструирования социальных проблем. Как отмечает Джоел Бест, результаты многочисленных исследований случаев успешного и безуспешного конструирования социальных проблем показывают, что работает, а что не работает, и при каких обстоятельствах. Изучение опыта конструирования социальных проблем может помочь тем, кто выдвигает тре21 бования изменить положение вещей, спланировать их собственные кампании [Бест, 2001. С.172]. Формы конструирования проблем могут быть вполне традиционными, такими, как открытые обращения и письма протеста, проведение пресс-конференций, инициирование судебных разбирательств, выступления в законодательных собраниях, проведение митингов, пикетов, шествий. К новым формам можно отнести смарт-мобы, стрит-арт, видеообращения и видеосюжеты, размещаемые в открытом доступе, различного рода перформансы в публичном пространстве. Наиболее эффективными стратегиями выдвижения требований, по мнению конструкционистов, являются конструирование нового в рамках знакомого, акцентирование масштаба явления, персонализация проблемы, конструирование проблемы в надлежащее время и др. [Loseke, 1999. P.81-93]. Конструкционисты разработали также детальную классификацию стратегий депроблематизации – нейтрализации требований, – блокирующих призывы к изменению ситуации [Ибарра, Китсьюз, 2007. С. 84-93]. Эти стратегии варьируются от относительно мягких – обоснование «нормальности», «естественности» положения вещей, указание на нехватку ресурсов, не позволяющую изменить ситуацию, – до более жестких, таких, как опровергающие истории, антитипизация («имеют место всего лишь отдельные случаи»), указание на неискренность и скрытые цели (например, создание собственного позитивного образа) тех, кто конструирует проблему, или свойственное им состояние истерии. Знание таких стратегий позволяет продумывать реакцию на их возможное применение. Конструкционизм высвечивает необходимость продуманного «производства новостей», конструирования медиа-событий с целью репрезентации несобытийных явлений, предоставления игнорируемым группам голоса в публичном пространстве. Почему бы социологам самим не использовать исследуемые ими технологии конструирования социальных проблем для воздействия на происходящие в обществе процессы? Необходимость такого рода «социологического вмешательства» является предметом бурной полемики в социологической науке, но трудно не согласиться с утверждением, что существуют вопросы, в отношении которых никому не следует оставаться нейтральными [Аберкромби и др., 2004. С.519]. На мой взгляд, социологи вправе создавать информационные поводы для того, чтобы представлять социологические данные, свидетельствующие об игнорировании, дискриминации, подавлении, насилии в отношении тех или иных социальных групп, и таким образом инициировать общественное обсуждение. Примером, высвечивающим осуществимость и действенность таких шагов, является недавнее открытое обращение инициативной группы «Город без преград», в состав которой входит несколько социологов, к мэру Казани накануне Международного дня инвалидов (в 22 данном случае использовалась стратегия конструирования проблемы в надлежащее время). В письме приводились данные социологического исследования Института сравнительных исследований модернизации обществ Казанского университета (руководитель – И.Б. Кузнецова), согласно которым около 42% людей с инвалидностью от 18 до 30 лет в Казани сталкиваются с трудностями, связанными с приспособленностью городской среды, а более 11% вообще не имеют возможности самостоятельно выйти из дома. Копия обращения была отправлена в региональные медиа, следствием чего стал ряд сообщений и статей в газетах, на интернет-порталах, новостей и передач на местных телеканалах, участниками которых были люди с инвалидностью. Ранее инициативная группа проводила пикеты, шествия, пресс-конференции и фотовыставки на тему недоступности городского пространства для людей с инвалидностью [Кузнецова, Ясавеев, 2012; Ясавеев, 2013]. Вопрос о том, какие формы и стратегии конструирования социальных проблем следует использовать для продвижения той или иной проблемы в публичную «повестку дня», не имеет универсального ответа. Очень многое зависит от конкретной ситуации, уже предпринятых шагов в этом направлении, текущих информационных тем, особенностей данного периода. Общей рекомендацией является формирование инициативных групп, поиск новых, нестандартных и в то же время понятных для журналистов и общественности шагов, корректные практики взаимодействия с медиа (например, адресная рассылка журналистам краткой и предельно конкретной информации о создаваемом событии с указанием имен и телефонов организаторов), неукоснительное соблюдение правил ответственных высказываний. Представляется, что конструкционистские технологии могут стать частью того «оружия», к которому призывает социологов Энтони Гидденс [Гидденс, 2008. С.137-139]. Список литературы 1. Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б.С. Социологический словарь. М.: Экономика, 2004. 2. Бест Дж. Конструкционистский подход к социальным проблемам // Контексты современности – II. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2001. С. 164-175. URL: http://ecsocman.hse.ru/data/599/673/1219/chap42.pdf (дата обращения: 10.03.2014). 3. До и после тюрьмы: женские истории / под ред. Е.Л. Омельченко. СПб.: Алетейя, 2012. 4. Гидденс Э. Призыв к оружию // Общественная роль социологии. М.: Вариант, 2008. С. 137-139. URL: http://goo.gl/TPAUVx (дата обращения: 10.03.2014). 5. Ибарра П., Китсьюз Дж. Дискурс выдвижения утверждений-требований и просторечные ресурсы // Социальные проблемы: конструкционистское прочтение. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2007. С. 55-114. 6. Кузнецова И.Б., Ясавеев И.Г. «Казань недоступная»: отсутствие безбарьерной среды, вызовы общественности и реакция властей // Социальные работники как про23 водники перемен / под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой, Н.В. Сорокиной. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2012. С.151-165. URL: http://goo.gl/WCxAeE (дата обращения: 10.03.2014). 7. Общественная роль социологии / под редакцией П.В. Романова и Е.Р. ЯрскойСмирновой. М.: Вариант, 2008. URL: http://goo.gl/TPAUVx (дата обращения: 10.03.2014). 8. Полач Д. Социальные проблемы с конструкционистской точки зрения // Журнал исследований социальной политики. 2010. №1. С. 7–12. URL: http://www.jsps.ru/upload/ iblock/0a0/Polach_Soc.problems.pdf (дата обращения: 10.03.2014). 9. Социальные проблемы: конструкционистское прочтение. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2007. 10. Хилгартнер С., Боск Ч. Рост и упадок социальных проблем: концепция публичных арен // Социальная реальность. Журнал социологических наблюдений и сообщений. 2008. №2. С.73-94. URL: http://corp.fom.ru/uploads/socreal/post-330.pdf (дата обращения: 10.03.2014). 11. Ясавеев И.Г. «Сдвинуть глыбу»: опыт публичной социологии в рамках университетского курса // Публичная сфера: теория, методология, кейс стади / под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой и П.В. Романова. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2013. С. 105-122. 12. Hall S. A world at one with itself // Cohen, S., Young, J. (eds.) The manufacture of news. Beverly Hills, 1981. P. 147–156. 13. Loseke D.R. Thinking about social problems: An introduction to constructionist perspectives. Hawthorne, NY: Aldine de Gruyter, 1999. 14. Spector M., Kitsuse J.I. Constructing social problems. Menlo Park: Cummings, 1977. Перевод на русский язык фрагмента книги доступен по адресу: http://ecsocman.hse.ru/data/599/673/1219/chap42.pdf (дата обращения: 10.03.2014). Валентина Ярская РИСК РАСИЗМА В СИТУАЦИИ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ РЕАЛИЙ (мнение университетской преподавательской когорты) Аннотация. В статье дается обзор мнения преподавателей российских университетов по вопросу понимания нации-государства, соотношение этого понятия с понятием государства-этноса. Автор анализирует данные, полученные в результате опроса осенью 2011 г. преподавателей вузов различных субъектов Российской Федерации от столичных до провинциальных. Ключевые слова: расизм, государство-нация, государство-этнос, этничность, язык расизма. Этничность заговорила о себе с новой силой, сочетаясь не с модернизацией, техническими достижениями и новыми социальными программами, а возникновением новых рисков и угроз. Защищённость населения убывает по мере расширения масштабов опасностей – глобальные финансовые кризисы, природные катаклизмы, технические катастрофы, военные блоки, терроризм. 24 Классический расизм в обществе сменяется вариациями национализма, его элементы присутствуют в традициях антизападничества, антиамериканизма, антисемитизма, великодержавного шовинизма, а в определенной степени и евразийства. В связи с терактами растет кавказо-, исламофобия, несмотря на то, что в реальности террористы демонстрируют своеобразный интернационализм. Знаменитый гамлетовский вопрос стал критическим вопросом о возможности выживания в этом мире. Любой россиянин по-своему ощущает, идентифицирует принадлежность к гражданству, самоощущение и восприятие мира этничностей сильно разнится и в горизонтали как собственном социальном и культурном слое, и по вертикали, если за вертикаль взять образование. Массовое сознание в такой же степени влияет на академиков, как и академические представления детерминирует повседневность. Каждый из нас из этого большого массива выбирает то, что близко по духу, воображается как своё, кровное, иначе всегда есть мотив для удивления, недоумения, недовольства. Уже не впервые говорят об интерпретации социальных неравенств в расовых и этнических терминах [Осипов, 2013; Ярская, 2012], а теперь и о расовом образе мыслей [Малахов, 2013]. Но если мы выбираем из предлагаемых нам в изобилии научных теорий, то затем возмущаемся, что именно возлюбленные нами концептуальные построения овладели не всеми. Как же представления об этничности переходят от академиков к обычным гражданам? Возможно ли изменение отношения к вопросу об этничности в стенах университета? Насколько к этому готовы преподаватели? Нами проводился опрос, экспертами выступали преподаватели и аспиранты вузов, были сформированы две группы. Всего в опросе в форме интервью за период с 15 июня по 15 сентября 2011 г. участвовали представители полутора десятка российских (от СибФУ и Томского ГУ до СПбГУ, от элитарных столичных до провинциальных вузов) и двух зарубежных университетов, а также трех исследовательских центров. Половозрастной состав аналогичен процентному соотношению возраста и пола ППС российского высшего образования и в целом российского академического сообщества. Старшая группа экспертов включала докторов наук, известных ученых, профессоров крупнейших университетов и академий, а также продвинутых докторантов, являющихся самостоятельными исследователями. Младшая группа информантов состояла из кандидатов наук, доцентов, продвинутых аспирантов и магистрантов, которые практически закончили исследовательский путь к приобретению степени кандидата наук или магистра. Предлагаемая категория Этно означает картину социального мира сквозь представления о роли этничности, расизма и расистского дискурса, конструируемых обществом конфликтов, мигрантофобии, возможных площадок обсуждения. Эти знания, конструкции, убеждения и представления во многом зависят от повседневного сознания и существующих массовых стереотипов, политических клише СМИ и выступлений государствен25 ных деятелей. Эти представления конструируются образованием, знания об этом получают от профессоров, у них учатся будущие кандидаты наук, магистры, которые, в свою очередь, будут вести практические занятия по социологии, политологии, философии. Цель исследования – готовый комплекс имеющихся знаний и одновременно стереотипов в российском пространстве и картине Этно у старшего и молодого поколения ППС российских вузов. Мы сформулировали вопросы, обычные для любого гражданина, но латентно содержащие проблему языка, прозрачно намекающую на понимание нации: нациягосударство или нация-этнос? При этом мы учли пока ещё широкую распространённость понятия этнос, несмотря на академическую критику присущего этому понятию явного оттенка примордиализма [Тишков, 2003]. Язык как этнокультурный символ и основа идентификации может выступать фактором согласия, но он же в ряде случаев становится источником дискриминации, ксенофобии и расизма [Малахов, 2013; Осипов, 2013; Ярская, 2012]. К тому же язык повседневных коммуникаций и выступлений отечественных политиков изобилует неологизмами, языковыми фантомами и мистификациями, отражая слабое знакомство с предметной областью наук, анализирующих этнокультурные процессы. Обыденное мышление с легкостью привлекает новояз, неприязнь к лицам кавказской национальности, употребляются конструкции слэнговой речи – черные, кавказцы, хачи, чучмеки, выражение лица славянской внешности (интересно, понимают ли произносящие, как выглядит эта славянская внешность). Фокус жестокого насилия связан с агрессивной ксенофобией, неразвитость правовых институтов – с криминализацией нормативных рамок, средств и стиля. Старшая группа экспертов дружно отдала предпочтение (более двух третей) нации-государству, привлекая в качестве примера американский опыт: Как в США. Nationality – Гражданин Америки, американец. Сразу снимаются вопросы о титульной нации на официальном уровне (д8). В ответах встречалось определение нации-государства как общности людей, сложившейся на основе общности территории и экономических связей, возникновения внутреннего рынка. Нация и национальное связаны с государством, государственностью: на уровне мировой политики – национальных интересов в ООН (д5), цель внутренней политики – формирование единой идентичности членов сообщества как представителей нации и граждан государства. Понимают нацию-государство как политическую категорию, нацию – как продукт отношений общества и государства. Нация представлена в ответах экспертов как понятие, синонимичное «согражданству», объединяемому культурно-историческими традициями, это позволяет отойти от эссенциалистского дискурса, обратиться к вопросу интеграции и единения народа (д2). Термин комментировался в качестве предпочтительного с учетом того, что нация складывается из народностей. Кого-то больше устраивает нация-государство как патриота, по их мне26 нию, в условиях полиэтничности и высокой социальной мобильности понятие нация-этнос может привести к тупиковой, либо конфликтной ситуации (д15). Здесь же нация-этнос определялся как любое исторически сложившееся устойчивое объединение людей в виде народностей в этнографическом смысле, это просто народ – русский народ, китайский народ. Нацию-государство большинство информантов представляют совокупностью связанных между собой социальных, экономических, культурных, политических и иных отношений и групп, имеющих общий исторический путь развития и проживающих на исторически закрепленных за ними территориях. Среди прошедших путь от титульного этноса к нации – страны Старого Света (Франция, Германия, Швеция, Испания), Египет, Саудовская Аравия, Иран, Индия, Китай, Южная Корея, Япония. Среди стран, не имевших титульной нации, – примеры США, Канады, Мексики, Аргентины, Бразилии, ЮАР. В современном мире единственная преуспевающая нациягосударство – это Америка. Франция, Англия пытались выстроить нациюгосударство, но проводимая в результате неэффективная эмигрантская политика заставила эти страны пересмотреть свои концепции (д22). Нация-государство отражает современные условия общества, на первый план выходят экономические и гражданские факторы. Этническое многообразие и культурная специфика, ментальность народа подчиняются политико-идеологическим установкам экономически влиятельных держав. Представители старшей группы полагают, что нация-государство, нациестроительство связаны с устойчивостью существующих этнокультурных понятий в обыденном понимании людей, формируется контекст производства категорий, арена, где различные группы добиваются легитимности, борются за символическое существование и признание. Не из этнической идентичности развивается национальная/гражданская, наоборот, последняя создает рамки, внутри которых «рождается» этничность: отличия приобретают социальное значение (21). Информанты полагают, необходимо пересмотреть идеал национального государства, основанного на требовании единого культурного и языкового стандартов – это означает отказ рассматривать государство как единый культурный монолит. Понятие мультикультурализма чрезвычайно эклектично в трех аспектах: описательность, нормативность (оценочная и программная) – открытый эссенциализм. Вместо сложной системы меняющихся диспозиций социальных отношений мы имеем разговор о конгломерате монолитных и изолированных социальных единиц. Те профессора и докторанты, которые выбрали государство-этнос (чуть менее трети информантов) в большинстве свой выбор комментировали меньше. Исключение составило мнение, что нация-государство имеет своей основой идею выражения определенной воли одной нации, диктующей стране свою культуру, язык, ценности, традиции. Национальное госу27 дарство обладает правом решать, какие нормы должны быть приняты в обществе, что нужно делать с инакомыслящими (д14). В условиях глобализации создаются проблемы обеспечения эффективного управления, усугубляется ситуация, связанная с соблюдением прав граждан некоренной национальности. Принятие разных национальностей позволяет поддержать идею о равенстве прав невзирая на различия. Комментарий респондентки из зарубежного вуза заключался в том, что понятие нации-этноса исключает возможности мультикультурализма, особенно в стране с активной миграционной программой, и если страна принимает беженцев. Вопрос суверенности аборигенного населения важен, особенно в постколониальных странах – признается ли государственность, законы, права коренных жителей (м6). В младшей группе студентов, аспирантов и молодых кандидатов наук голоса разделились практически поровну, если не считать случаев, когда респонденты провозгласили равноправие обоих терминов. Но и в этой группе комментарий к ответу был более обширный у сторонников нации-государства. По мнению молодых ученых, этот концепт в большей мере отражает суть понятия нация – не только этническую общность людей, но и подчеркивает роль государства в консолидации нации, указывает на гражданскую самоидентификацию как один из признаков нации (м12). Другой информант полагает более приемлемым определение государства-нации через совокупность этносов, связанных между собой социальными, экономическими, культурными, политическими отношениями, имеющими общий исторический путь развития и на исторически закрепленных территориях. Укрепление социальных, экономических, культурных, политических связей в государственном образовании приводит к формированию общих социальных институтов, экономических, социальных, политических ценностей. Реализация целей и задач общей повестки дня требует совместных усилий и действий, что приводит к рефлексии общества как единого целого, как нации (м4). Приводятся примеры стран Нового и Старого света. Несмотря на то, что государство-нация ведет к ряду проблем и конфликтов, с точки зрения молодых ученых опаснее идентификация нации с каждым отдельным этносом (м11). Рассматривая понятие нация в связи с государством, можно идентифицировать человека не по этническому происхождению, а принадлежности к государству (м7). Представители младшей группы, не высказавшие предпочтение одной из двух категорий и утверждающие их равноправие, еще не до конца разобрались в их этимологии и культурно-историческом содержании. Хотя государство-этнос объявлено здесь наиболее оптимальным пониманием нации, возможен учет особенностей этносов, демократические установки, толерантность, но при этом говорится, что нация-государство отражает современные условия общества, на первый план выходят экономические 28 и гражданские факторы, этническое многообразие и культурная специфика (м14). Один из информантов полагает, что тема языка важна как разграничительный либо интегрирующий фактор (м19). Ему близка теория Андерсона о нации как воображаемом сообществе, воплощенном в некоторых практиках и символах (м20). Государство – это конструируемая вещь, зависящее от сложившегося мирового порядка, с определенными правилами легитимации, иерархией государств. Признание государства не зависит от признания нации. Когда мы говорим о нации как этносе, здесь более сложные связи. А нация как воображаемое сообщество – интересная политическая модель (м21). В этом смысле русские – это нация-этнос наряду с другими этносами: татарами, чеченцами, украинцами. Но русские – это также и суперэтнос и нация-государство, что имел в виду Б.Н. Ельцин под россиянами (д4). Нация как этнос – архаический проект, говорить об этом как приложении к современному государству не совсем правильно (м22). Выводы. Судя по итогам интервью, информанты обеих возрастных групп в понимании этничности придерживаются не примордиалистского, а конструктивистского подхода, хотя некоторыми еще используется само понятие этнос как эссенциалистский атавизм. Нетрудно заметить влияние традиций не только обыденного и политического, но и академического языка, прочно соединившего категорию нации с понятиями национальности, народности, этноса. Понятийный ряд нация – национальное государство – национальные отношения – отягощен эмоциональным и идеологическим балластом, его использование в постсоветских условиях запутывает многие смыслы. Академизм, профессионализм и повседневность языка этносоциальной проблематики остаются разделенными, хотя усилиями академической общественности дискурс этничности дается в поле изменений ситуации, культурно-исторических контекстов. Не только властные структуры, военные органы, международные корпорации, но и медики, родители, педагоги порой допускают дискриминационные язык и действия в отношении меньшинств. Большинство информантов склоняются к утверждению нациигосударства. Чем крепче социальные, экономические и политические связи в обществе, тем более отчетливые черты приобретает нация, поэтому попытка конструирования нации-государства при соблюдении прав и интересов входящих в этот конструкт социальных групп оказывается наиболее предпочтительной. Реализация общей повестки дня требует совместных усилий, рефлексии общества как единого целого, нации, которая может быть сформирована и без титула. Таким образом, оба поколения вузовских учёных владеют ситуацией и дискуссионными процессами в социальной науке по проблемам этнокультурной реальности и рисков расизма, дискриминации и ксенофобии. 29 Список литературы 1. Малахов В.С. Расовый образ мыслей после расизма: случай России на общеевропейском фоне: сб. статей. // Расизм, ксенофобия, дискриминация. Составитель и отв. ред. Екатерина Деминцева. М.: Новое литературное обозрение, 2013. C. 115-132. 2. Осипов А. Интерпретации социальных неравенств в расовых и этнических терминах: в чем сходство западных стран и России? // Расизм, ксенофобия, дискриминация. Сб. статей. Составитель и отв. ред. Екатерина Деминцева. М.: Новое литературное обозрение, 2013. C. 139-155. 3. Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. Институт этнологии и антропологии им. И.Н. Миклухо-Маклая. – М.: Издво Наука, РАН, 2003. – 544 с. 4. Ярская В.Н. Язык мой – враг мой: расистский дискурс в российском обществе // Социологические исследования. 2012. № 6. С. 46-54. Анна Клепикова СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ДЕЕСПОСОБНОСТИ / НЕДЕЕСПОСОБНОСТИ В ПСИХОНЕВРОЛОГИЧЕСКОМ ИНТЕРНАТЕ Аннотация. В статье рассмотрены законодательные основания, регулирующие практики в отношении людей с врожденными психическими нарушениями, проживающих в психоневрологических интернатах (ПНИ), обозначены тенденции правоприменения, а также на собственном полевом материале показано повседневное функционирование категорий «дееспособность» и «недееспособность» в ПНИ. «Дееспособность» и «недееспособностя» рассмотрены как социально конструируемые понятия. Ключевые слова: дееспособность, психоневрологические интернаты, инвалидность, правоприменение. Введение Социальному конструированию правового статуса людей с психическими отклонениями, оценке способности человека с психическими или коммуникативными нарушениями принимать решения, проблеме того, как определить границу между уважением к автономии личности и потребностью пациента в заботе и защите в западной медицинской, психологической, юридической и социологической литературе посвящается значительное количество работ [Boydell et al., 2008; Buchanan, 2004; Carling-Rowland, Wahl, 2010; Dunn et al., 2007; Moye, Marson, 2007; Wilson et al., 2010]. В законодательстве и практике западных стран намечается переход от «замещаемого решения», когда все решения за недееспособного подопечного принимает его опекун, к «поддерживаемому решению». Последнее предполагает, что, с той или иной степенью участия опекуна, человек с нарушениями становится субъектом производимых решений в большинстве ситуаций, а дееспособность и недееспособность являются дифференцирован30 ными, а не абсолютными понятиями. Законы западных стран подробно расписывают, как, в случае неспособности человека принять решение, определить его интересы, и что означает действовать ему «во благо». Согласно российскому законодательству, полная дееспособность возникает у гражданина, как правило, с наступлением совершеннолетия и подразумевает ответственность за свои поступки, а также означает определенный набор прав. Человек может быть признан недееспособным, если будет доказано, что он «вследствие психического расстройства не может понимать значения своих действий или руководить ими» (п.1 ст.29 Гражданского кодекса РФ). Лишенный дееспособности взрослый утрачивает право голосовать, вступать в брак, получать пособия и пенсию на руки, он не может заплатить за квартиру или купить себе продукты. Практика признания недееспособным Решение о признании человека недееспособным выносит суд с опорой на заключение экспертной комиссии, состоящей из врачейпсихиатров. Теоретически наличие медицинского диагноза, свидетельствующее о наличии у человека психического нарушения, само по себе не детерминирует экспертную оценку. Имеют значение последствия психических изменений, тяжесть и выраженность психических расстройств, которые определяют способность больного «понимать значение своих действий или руководить ими». На практике, согласно статистике, более чем в 93% случаев эксперты выносят заключение о неспособности гражданина понимать значение своих действий и руководить ими, а суд чаще всего следует за решением экспертов [Эльтекова и др., 2010]. По словам наших информантов, для проживающих ПНИ процедура лишения дееспособности зачастую автоматизирована и является массовой1. Иногда подопечный ПНИ не сразу узнает о том, что было судебное дело и он заочно лишен дееспособности. Во многих случаях при серьезных психических отклонениях ответ на вопрос о том, понимает ли человек значение своих действий и может ли ими руководить, очевиден, однако в других принятие однозначного решения затруднено. Он «недееспособен» в бытовом понимании, не может обойтись без посторонней помощи, его тело не способно к работе. Как оценить подопечную с синдромом Дауна, обслуживающую себя полностью, выполняющую работы для интерната, но имеющую умственные и речевые ограничения и неспособную всегда вести себя «прилично»? Кроме того, болезнь может обостряться, прогрессировать с возрастом, иметь сезонную динамику. Соответственно, решение относительно дееспособности человека с психическим заболеванием могло бы выноситься на основании гибкой шкалы оценки. 1 Эти сведения также подтверждает наш анализ материалов судебных решений, предоставленных онлайн-базой проекта «Росправосудие». 31 Между тем, согласно современному российскому законодательству, человек может быть признан или полностью дееспособным, или полностью недееспособным. Опекуны недееспособных совершают «от их имени и в их интересах все необходимые сделки», в т.ч. получают и расходуют пенсию (см. п. 2 ст. 32 и п.1 ст. 37 Гражданского кодекса). В нашем случае опекуном недееспособных подопечных является учреждение, в котором они проживают – ПНИ. По словам нашего анонимного информанта, знакомого с положением дел в ПНИ, если сотрудники администрации интерната являются «недобросовестными» опекунами, то им выгодно лишать подопечных дееспособности, «потому что это море разливанное денег – они могут тратить пенсии подопечных по своему усмотрению и прикалывать чеки в их личное дело: на этой колбасе не написано, кто ее съел» (интервью, 27.11.2012). Помимо пенсий, ресурсом, который можно использовать, является недвижимость недееспособных подопечных. Интернат имеет право сдавать ее в интересах подопечного (п. 5 ст. 18 закона «Об опеке и попечительстве», п. 1 ст. 37 Гражданского кодекса). Однако наш информант высказывает предположения, что, например, сотрудник администрации интерната «может сдавать ее не по рыночной цене и брать половину себе». Функционирование дееспособности в ПНИ Две наиболее ощутимые привилегии, которыми обладают юридически дееспособные проживающие ПНИ, это право получать пенсию на руки и право покидать территорию интерната без сопровождения сотрудника ПНИ. В то же время, бинарная классификация дееспособный / недееспособный по необходимости работает в ПНИ более гибко. Например, часть юридически дееспособных подопечных в интернате классифицировали как «условно дееспособных», хотя в законодательстве такого термина не существует. В эту группу вошли дееспособные подопечные с более существенными физическими (но не интеллектуальными) ограничениями, которым, как и недееспособным, не разрешают самостоятельно покидать пределы интерната. Другое практическое следствие из такого разделения заключается в том, что условно дееспособным, в отличие от просто дееспособных, не выдают пенсию на руки. Присваивая подопечному статус условно дееспособного, сотрудники ПНИ исходят в т.ч. из соображений собственного удобства в деле организации финансовых вопросов, контроля над проживающими и функционирования внутренней жизни интерната в целом. Несмотря на то, что в некоторых случаях возможности дееспособных и недееспособных подопечных в ПНИ фактически уравниваются, для самих проживающих их собственный статус имеет важное символическое значение. Статус дееспособного означает признание права на самостоятельность, по крайней мере – в некоторых пределах, а в дискурсе подопечных способность что-то делать и решать в своей жизни самому – высшая ценность. Лишившись дееспособности, подопечный оказывается 32 в более сильной зависимости от персонала. Так, у него меньше способов повлиять на решение о собственной госпитализации в психиатрический стационар, меньше возможностей обжаловать действия персонала. «Вы недееспособные, вам все равно никто не поверит» – так, по словам подопечных, говорят сотрудники ПНИ. Подопечные, попав в ПНИ, порой усваивают представления о собственной неспособности принимать решения: «мне нельзя быть полностью самостоятельной» или «нам нельзя доверять, у нас же диагноз». Заключение «Инвалид» – гражданин, который, как предполагается, не способен приносить пользу обществу в том объеме, в котором это ожидается от обычного человека. Система специальных интернатов, являющаяся частью государственной заботы об инвалидах, во многом основана на том, чтобы, тем не менее, эту пользу извлечь. Персонал эксплуатирует бесплатный труд проживающих2, способных к физической работе, благодаря чему обеспечивается функционирование учреждения и поддержание жизни более слабых его подопечных, а значительное число слабых, недееспособных подопечных персоналу может быть финансово выгодно. Недееспособность и инвалидность становятся экономическим ресурсом, тогда как с юридической точки зрения наличие у человека психиатрического диагноза само по себе не свидетельствует о его недееспособности, в дискурсе персонала ПНИ недееспособность, неспособность принимать решения и наличие диагноза могут уравниваться между собой, что позволяет манипулировать подопечными и увеличивать их лояльность учреждению. Гуманизация российского законодательства в сфере дееспособности / недееспособности по западной модели, постепенно происходящая под давлением благотворительных общественных организаций, теоретически должна ограничивать возможности злоупотреблений и нарушения прав по отношению к людям с психическими нарушениями. Нормы и правила, прописанные в законе, имеют субъекта-интерпретатора – например, судью, выносящего решение. Негосударственные благотворительные организации становятся заинтересованными игроками в этом поле. Их участие в жизни подопечных, юридическая поддержка, которую они могут им оказать, и идеология, способствующая формированию «позитивного» стереотипа в отношении инвалидов, могут склонять суд к такому пониманию интересов подопечного, который противоречит интересам персонала учреждений. Сокращения: ПНИ – психоневрологический интернат. Описание материалов: 1) анализ законодательства и сведений о правоприменительной практике (материалы судебных процессов по делам о лишении и восстановлении дееспособности); 2) включенное наблюдение в ПНИ в пригороде СанктПетербурга в качестве волонтера благотворительной организации; 3) интервью и пере2 См. об этом также в работах [Клепикова, Утехин, 2012; Коc, Карпова, Антонова, 2010]. 33 писка с дееспособными подопечными этого учреждения; 4) экспертные интервью с сотрудниками благотворительной организации и юристами, оказывающими правовую помощь людям с психическими расстройствами. Список литературы 1. Клепикова А., Утехин И. Взрослость инвалидов, проживающих в психоневрологическом интернате // Антропологический форум № 17 Online, 2012. С. 3-67. URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/07/12online/klepikova_utehin 2. Кос А.В., Карпова Г.Г., Антонова Е.П. Качество жизни лиц с ограниченными возможностями в условиях проживания в интернатах // Журнал социологии и социальной антропологии, 2009, Т. 12, № 2. С. 131-152. 3. Эльтекова Э.В., Овсянникова Н.Л., Шаповалов Д.Л., Ивашова Н.Н. Особенности судебно-психиатрической экспертизы по делам о дееспособности в аспекте постановления Конституционного суда от 27.02.09 г. № 4-п // Научно-медицинский вестник Центрального Черноземья, 2010. № 42. URL: http://www.vsma.ac.ru/publ/vest/042/ site/index46.html 4. Boydell K. M., Stasiulis E., Greenberg M., Greenberg C., Spiegler B. I'll Show Them: The Social Construction of (In)Competence in Survivors of Childhood Brain Tumors // Journal of Pediatric Oncology Nursing, 25, 2008. P. 163-174 5. Buchanan A. Mental Capacity, Legal Competence and Consent to Treatment // Journal of the Royal Society of Medicine, vol. 97, 2004. P. 415-420 6. Carling-Rowland A., Wahl J. The Evaluation of Capacity to Make Admission Decisions: Is it a Fair Process for Individuals with Communication Barriers? // Medical Law International, 10, 2010. P. 171–190 7. Dunn М.С., Clare I.C.H., Holland А.J, Gunn M.J. Constructing and Reconstructing ‘Best Interests’: An Interpretative Examination of Substitute Decision making under the Mental Capacity Act // Journal of Social Welfare and Family Law, 29:2, 2007. P. 117–133 8. Moye J., Marson D.C. Assessment of Decision-Making Capacity in Older Adults: An Emerging Area of Practice and Research // Journal of Gerontology: Psychological Sciences, vol. 62B, № 1, 2007. P. 3–11 9. Wilson E., Pollock K., Aubeeluck A. Gaining and Maintaining Consent when Capacity Can Be an Issue: A Research Study with People with Huntington’s Disease // Clinical Ethics, vol. 5, № 3, 2010. P. 142-147 Ольга Цветкова ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА Аннотация. Статья посвящена конструированию системы административно-территориального деления. Анализируются политические и географические факторы становления. Ключевые слова: территориальная организация общества, административно-территориальное деление. Понятие территориальная организация общества рассматривается как сочетание функционирующих территориальных структур (расселения населения, производства, природопользования), объединяемых структурами управления в целях осуществления воспроизводства жизни общества 34 в соответствии и на основе действующих в этой общественной формации законов. В современных условиях необходимо методологически изучать территориальную организацию общества в комплексе различных аспектов взаимодействия, в т.ч. исторических, политических и географических. В рамках этого комплекса особое внимание следует уделить системе административно-территориального деления. Понятие административно-территориального деление следует изучать с точки зрения политики и географии. Под административно-территориальным делением понимается собственно политико-административная карта государства, представляющая собой совокупность административных единиц. Административно-территориальное деление может пониматься и как процесс («деление»), когда государство делят на такие единицы, и как результат этого процесса – сложившееся административнотерриториальное деление. Под воздействием демографических, природно-географических, этнических факторов и ярко выраженной идентичности система административно-территориального деления может меняться. Под демографическими или социально-географическими факторами подразумевается система расселения и связанная с ней система узловых районов, устойчивых взаимосвязей между населенными пунктами и географических ориентаций одних населенных пунктов на другие. Этнические факторы влияют, прежде всего, на межрегиональные границы. Национально-территориальный принцип формирования административно-территориального деления довольно часто используется в многонациональных федерациях, где регионы, имеющие этническую специфику и, соответственно, ярко выраженную идентичность, являются распространенным типом субъектов федерации. Изменения административно-территориального деления во внутренней реорганизации государства можно поделить на три варианта: объединение (укрупнение, слияние) регионов; деление существующего региона на части, разукрупнение регионов; создание новых регионов из частей двух и более регионов (объединение фрагментов). Укрупнение регионов обычно проводится для того, чтобы упростить систему административно-территориального деления, как правило, это делается для оптимизации управления. Екатерина Чуева ПОПЫТКА ФОРМИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ДОВЕРИЯ В РАМКАХ РЕАЛИЗАЦИИ БИЗНЕС-ПРОЕКТА (ОПЫТ ОДНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ) Аннотация. Жилые зоны уязвимы ко всяким неосторожным вторжениям в их среду, что актуализирует особое внимание к проблеме ком35 фортности проживания горожан и социальной ответственности организации, внедряющей новый проект. Однако примеров проявления интереса частного бизнеса к субъективным оценкам местного населения по поводу реализации планируемого коммерческого проекта и тех эффектов, которые он может за собой повлечь, не так много. В статье представлены результаты исследования отношения местного населения Глебучего оврага к реализации проекта «Торгово-развлекательный и деловой центр в Глебучевом овраге» и социальные ожидания местного сообщества, адресованные частному капиталу, а также анализ самой попытки частного бизнеса выявить значимые индикаторы социального доверия, на которые предприниматели могли бы повлиять в попытке увеличения популярности проекта среди местного населения и нейтрализации возможного социального напряжения. Ключевые слова: социальное доверие, социальные ожидания местного населения, социальная ответственность, реализация бизнес-проекта, Глебучев овраг, анкетирование, комфортность проживания. Исследование отношения местного населения Глебучего оврага к реализации проекта «Торгово-развлекательный и деловой центр в Глебучевом овраге», было инициировано и финансировано частным бизнесом, планирующим это строительство. Техническое задание предполагало выяснение потенциальных социальных проблем, с которыми могут столкнуться предприниматели при реализации этого проекта, а также разработку мер по их преодолению. Исследование было осуществлено методом анкетирования местных жителей, проживающих на улицах Чернышевского, Валовой, Б. Горной и Рогожина, между которыми и планируется строительство Торгово-развлекательного и делового центра. Всего в опросе приняли участие 420 человек. Интервьюерами был охвачен как частный сектор, так и прилагающие к участку многоэтажные дома: 64% наших респондентов проживают в частных домах и 36% в квартирах многоэтажных домов. Среди опрошенных доля мужчин составляет 45%, доля женщин 55%. Исследованием были охвачены все возрастные группы, но в большей степени оказались представлены люди среднего возраста: до 30 лет – 21%; 30-55 лет – 52%; старше 55 лет – 27%. Из них доля пенсионеров составляет 22%, большинство остальных респондентов отнесли себя по роду деятельности к рабочим (29%) и служащим (25%), прочие виды деятельности представлены в значительно меньшем объеме. Необходимость этого исследования была продиктована тем, что жилые зоны наиболее уязвимы ко всяким неосторожным вторжениям в их среду. Неудивительно, что почти все жалобы последних лет, поступающие от россиян в центральные, региональные и местные органы управления архитектуры и градостроительства, касаются, в основном, ухудшения усло36 вий проживания, уплотнения застройки в жилых кварталах и микрорайонах за счет нового строительства различных объектов, сокращения времени инсоляции, уменьшения доли зеленых насаждений, дворовых пространств и т.д., что актуализирует особое внимание к проблеме комфортности проживания горожан и социальной ответственности организации, внедряющей новый проект по отношению к местному сообществу. Очень важными показателями комфортности проживания также являются вид из окна, качество воздушного бассейна, уровень шума, соседство с «неудобными» объектами городской среды, количество зеленых насаждений на душу населения, экологичность окружающей среды, возможность оставлять свой автомобиль вблизи дома, возможность прогулок детей, выгула собак3 и многое другое. На данный момент ученые и практики еще только работают над формулировкой комплексного понятия «комфортность проживания» и определением основных критериев комфортности. Пока же принято считать, что «комфортность» – понятие относительное и субъективное, а следовательно необходимо обратиться к субъективным оценкам жителей Глебучевого оврага по поводу реализации проекта и тех эффектов, которые он может за собой повлечь. На однозначную необходимость облагораживания Глебучева оврага указывают 52% опрошенных, причем они положительно относятся к тому, что действия будут осуществляться усилиями частного, а не государственного капитала, что неизбежно приведет к увеличению частных владений. У 30% респондентов последний аспект вызывает сомнения при наличии желания видеть улучшения, а 14% совершенно не согласны с возможностью такого развития событий (рис. 1). 4% 14% 52% 30% Рис. 1. Распределение ответов по утверждению: «Глебучев овраг должны облагораживать, даже если это приведет к увеличению частных владений» 3 Гилевич В. Измерить уровень комфортности жилой зоны // Строительство и недвижимость URL: http://www.nestor.minsk.by/sn/2003/01/sn30115.html/ (дата обращения 30.09.2013). 37 Большее доверие к институту частной собственности демонстрируют женщины (62% из них не видит ничего плохого в увеличении частных владений), в то время как мужчины настроены несколько более критично (только 40% из них готовы в большей или меньшей степени мириться с фактом увеличения частных владений при облагораживании Глебучего оврага). Как можно видеть, большинство респондентов хотят преобразований к лучшему в их районе проживания, хотя на неудовлетворенность в той или иной степени существующим состоянием района указали только 46% опрошенных (в то время как 24% полностью удовлетворены и 29% скорее удовлетворены, чем нет, состоянием района своего проживания). Интересно, что чаще на неудовлетворенность районом указывают женщины, нежели мужчины: 62% женщин выбрали ответ «скорее не удовлетворена» и «совершенно не удовлетворена состояние района» и только 40% мужчин придерживались этих же позиций. Относительно высокая удовлетворенность фактом своего проживания в Глебучевом овраге, имеющим далеко неоднозначную репутацию среди саратовцев, мотивирована в первую очередь центральным расположением района в городе Саратове (в качестве одного из значимых плюсов проживания в этом районе его выбрали 34% респондентов), также привлекательными являются и такие факторы, как доступность обслуживающей инфраструктуры (19%), которая как раз и обеспечивается центральным расположением района, и близость к природе (19%), в чём Глебучев овраг проявляет свою уникальность: несмотря на то, что это центр города, здесь меньше ощущается городская суета и шум, открывается прекрасный вид на Волгу. Для 15% опрошенных немаловажным является и доступность жилья в этом районе, которая на сегодняшний день является достаточно высокой (это касается исключительно частных домов). Это обстоятельство нашло свое отражение в том, что 31% респондентов указали на свое полное несогласие с гипотетической возможностью повышения цен на недвижимость, земельные участки и товары в отдельных магазинах этого района в случае реализации проекта (см. рис. 2). 5% 36% 31% согласны и согласны согласны совершенно согласны затруднилис Рис. 2. Распределение ответов по утверждению: «Проект должен быть реализован и проложены транспортные пути, даже если цены на недвижимость, земельные участки и товары в отдельных магазинах этого района вырастут» 38 Важно отметить, что подавляющее большинство из возрастной группы от 55 лет и старше (45%) выбрали из всех вариантов ответа по данному вопросу именно «совершенно не согласен», что указывает на неуверенное материальное положение в современных условиях именно людей старшего поколения. Такие результаты также продиктованы тем, что материальное положение большинства наших респондентов можно охарактеризовать как среднее и ниже среднего: так, 65% указали, что им хватает денежных средств на необходимое, но крупные покупки возможны только за счет экономии, 24% указали, что им хватает только на питание и ни на что другое, а 3% опрошенных вынуждены ограничивать себя и в еде, в то время как не в чем себе не отказывают только 6% и большинство из них (63%) поддерживают реализацию проекта, несмотря на гипотетический рост цен на недвижимость, земли и товары в отдельных магазинах. Материальный уровень жизни наших респондентов определяет и то, что большинство услуг, потребность в которых они испытывают, оказываются им недоступны не столько в силу удаленности пунктов их предоставления от места проживания (19%), сколько в силу недоступной стоимости этих услуг для наших информантов (49% из общего числа опрошенных, в числе которых оказалась и почти половина респондентов (48%), относящих себя к категории «не в чём себе не отказываем»). С реализацией проекта отчасти связывают улучшение своего материального положения в течение последующих пяти лет 21% опрошенных, что, возможно, связано с гипотетическими перспективами расширения возможностей трудоустройства в случае реализации проекта, на которые указали 29%. Причем на прогнозируемое расширение возможностей трудоустройства указали 55% людей с крепким материальным положением («ни в чем себе не отказываем») и 50% людей, относящих себя к категории «хватает только на питание». Не видят перспектив какого-либо влияния реализации проекта на изменение своего материального положения в течении пяти лет 35% опрошенных, в то время как 18% опасаются его снижения. Мы полагаем, что это связано с опасениями снижения ценовой доступности товаров в этом районе для местных жителей в случае функционирования большого Торгово-развлекательного центра, на которые указывает четверть всех опрошенных (25%), причем большую обеспокоенность этим вопросом проявили женщины (70% из тех, кто считает, что реализация проекта может снизить ценовую доступность товаров, – женщины), а по критерию жилья – жители частного сектора (83%) (см. рис. 3). Невысокое материальное положение жителей Глебучего оврага может оказать влияние и на увеличение социальной напряженности в случае реализации проекта, связанного со строительством в небогатом районе города крупного развлекательного центра, который в большей степени ориентирован на привлечение состоятельных людей. Так на вопрос «Как вы думаете, 39 участятся ли конфликты и возможно ли социальное напряжение в вашем районе, если престижный торговый центр будет привлекать состоятельных людей?» ответы распределились следующим образом (см. табл. 1.): 100 90 жители частного сектора 80 70 60 50 40 жители многоэтажек 30 20 10 0 улучшиться ухудшиться Рис. 3. Распределение ответов на вопрос: «Как вы думаете, как изменится такая позиция в Вашей жизни после внедрения проекта как ценовая доступность товаров» Таблица 1 Распределение ответов на вопрос «Как вы думаете, участятся ли конфликты и возможно ли социальное напряжение в вашем районе, если престижный торговый центр будет привлекать состоятельных людей?» Да 16% Скорее да 34% Скорее нет 26% Нет 13% Не знаю 6% Затрудняюсь ответить 5% Причем повышение уровня социальной напряженности в большей степени склонны ожидать и прогнозировать жители частного сектора (см. рис. 4), между которыми традиционно (по аналогу с сельскими поселениями) устанавливаются более тесные соседские связи, в то время как жителям квартир в многоэтажных дамах характерна большая социальная дистанция и отчужденность, что определяет более спокойное восприятие социального расслоения населения по признаку дохода. 100 90 80 жители частного сектора 70 60 50 40 30 20 10 0 да скорее нет не знаю жители многоэтажек Рис. 4. Распределение ответов жителей частного сектора и многоэтажек на вопрос: «Как Вы думаете, участятся ли конфликты и возможно ли социальное напряжение в вашем районе, если престижный торговый центр будет привлекать состоятельных людей?» 40 Однако с утверждением, что проект должен быть реализован и проложены транспортные пути, даже если цены на недвижимость, земельные участки и товары в отдельных магазинах этого района вырастут, выражают свое согласие 36% респондентов, что в числе прочего связано и с существующими потребностями у местного населения в общественном транспорте (58% респондентов характеризуют данную потребность как высокую и очень высокую), парковых зонах и зеленых насаждениях (56%). Несмотря на то, что доступность парковки личного транспорта в районе своего проживания актуальна не для всех (в большей степени испытывают дефицит таких услуг жители многоэтажных домов – из них на это указали 47%, в то время как у жителей частных домов мнения оказались более разбросанными) и на сегодняшний день оценивается как достаточно высокая, на что указывает 52% респондентов, тем не менее, многие хотели бы расширить возможности получения данной платной услуги (см. рис. 5) и готовы платить за это деньги (большая доля проживающих в многоэтажных домах выбрали вариант ответа «совершенно согласен» на вопрос: «Согласны ли Вы с утверждением, что стоянка под автомобили и парковая зона необходимы в этом районе, даже если эти услуги будут платными?» – см. рис. 6). 30% респондентов оценивают влияние на свою жизнь новых транспортных путей, которые будут проложены в процессе реализации проекта, как однозначно позитивное. 7% 22% Рис. 5. Распределение ответов по утверждению: «Стоянка под автомобили и парковая зона необходимы в этом районе, даже если эти услуги будут платными» 80 70 60 50 40 30 20 10 0 совершенно согласен и согласен жители частного сектора жители многоэтажек и не согласен Рис. 6. Распределение ответов жителей частного сектора и многоэтажек по утверждению: «Стоянка под автомобили и парковая зона необходимы в этом районе, даже если эти услуги будут платными» 41 Актуальность развлекательной и культурной компоненты планируемого проекта для местных жителей не слишком велика, т.к. на отсутствие потребности в учреждениях культуры указали 12% респондентов и 40% обозначили ее как низкую (таким образом, 52% против 42%, указавших данную потребность в качестве достаточно высокой) в то время как 62% опрошенных считают, что на сегодняшний день учреждения культуры, спорта и отдыха в данном районе вполне доступны. Из тех же, кто оценивает доступность учреждений спорта и отдыха как низкую (а это треть опрошенных – 33%), большую долю составляют жители частных домов (75%), хотя свою потребность в таковых указывает не более 43% частников. Гораздо в большей степени опрошенные в процессе исследования местные жители испытывают потребности в расширении спектра социальных услуг: 67% респондентов имеют детей и для многих из них актуальной является проблема отсутствия мест в немногочисленных детских садах; неудовлетворительное коммунальное обслуживание этого района (оснащенность сливом, водопроводом, электричеством, телефонными линиями и пр.) указали в качестве главного минуса проживания в Глебучевом овраге 23% респондентов. В торговых услугах, которые будет предоставлять центр, можно прогнозировать достаточно высокую заинтересованность, т.к. на существование высокой и достаточно высокой потребности в торговых центрах указывает 53% опрошенных, а 35% респондентов связывают перспективы расширения для себя ассортиментной доступности товаров непосредственно с реализацией проекта по строительству Торгово-развлекательного и делового центра. 40% респондентов в качестве основного минуса проживания в районе Глебучевого оврага отметили наличие опасных для здоровья участков: ямы, колодцы, болотистые места, обрывы, мусор, неприятные запахи, торчащие прутья и пр., однако улучшение состояния своего здоровья в следствие строительства объекта, в процессе которого все опасные участки будут ликвидированы, ожидают лишь 14% респондентов (к ухудшению готовятся 18% и 43% не считают, что их здоровье измениться). Кроме того, 40% респондентов, оперируя к своему субъективному жизненному опыту и различным неудачным проектам трансформации пространства Глебучего оврага в прошлом (здесь наибольшая доля людей среднего и старшего возраста – см. рис. 7), считают, что строительство большого Торговоразвлекательно и делового центра приведет к ухудшению экологической ситуации в районе (среди которых 45% женщин и 34% опрошенных мужчин). 19% рассчитывают на улучшение и 29% считают, что строительство не повлияет ни в лучшую, ни в худшую сторону. Зато на улучшение эстетических условий проживания благодаря строительству Торговоразвлекательного центра в запланированном месте указывает 32% респондентов (против 19%, которые говорят о возможном ухудшении). 42 90 80 70 до 30 лет 60 50 40 от 30 до 55 лет 30 20 10 0 улучшится ухудшится от 55 лет и страше Рис. 7. Распределение ответов респондентов разных возрастных групп на вопрос: «Как вы думаете, как изменится такая позиция в Вашей жизни после внедрения проекта, как экологическая ситуация в районе?» Однозначно позитивно расценивают факт возведения Торговоразвлекательного и делового центра в Глебучевом овраге с сопутствующими процессами озеленения, строительства новых транспортных путей и парковки для автомобилей 33% респондентов, которые готовы терпеливо претерпевать неудобства, связанные с большой стройкой в своем районе (из них 58% мужчин и 42% женщин). Категорически не согласны с разворачивающимися строительными работами в данном районе 26% респондентов, для которых даже финансовая компенсация неудобств не решает проблемы (наиболее часто трудности «большой стройки» пугают женское население – долю в 57% респондентов, выбравших этот вариант ответа, составляют женщины). Четверть же всех опрошенных устроят выплаты компенсации за все предоставленные неудобства (см. табл. 2). Таблица 2 Распределение ответов на вопрос «Как вы воспримите неудобства, связанные с большой стройкой в вашем районе проживания (шум, техника, пыль)?» Спокойно, лишь бы шло благоустройство района 33% Спокойно, но при условии выплаты компенсации 12% в случае непосредственного затрагивания моих интересов Не готов (а) претерпевать неудобства, но соглашусь 25% при условии выплаты компенсации за все предоставленные неудобства Категорически не согласен(а) претерпевать неудобства 26% Не знаю 3% Затрудняюсь ответить 1% В случае необходимости переселения респондентов (существующий план проекта захватывает более десятка частных домов, поэтому этот вопрос мы задавали исключительно жителям частного сектора) свое категорическое несогласие выразили только 13% опрошенных, затруднились ответить – 35%, остальные готовы рассматривать те ли иные варианты 43 (13% – частный дом в этом же районе, 9% – частный дом в другом районе, 16% – квартира в многоэтажном доме в этом районе, 7% – квартира в многоэтажном доме в другом районе и 7% – не принципиально, если не будет снижения цены и уменьшения площади жилья). Таким образом, анализ результатов анкетирования показал, что жители Глебучевого оврага зачастую практически в равных пропорциях транслируют разные, порой диаметрально противоположные мнения относительно строительства Торгово-развлекательного и делового центра в данном районе. Тем не менее, большинство респондентов, хоть и с небольшим перевесом, видят те или иные плюсы в реализации данного проекта и связывают с ним определенные надежды и ожидания. А доверие, согласно одной из формулировок, и есть «возникающее у членов сообщества ожидание того, что другие его члены будут вести себя более или менее предсказуемо, честно и с вниманием к нуждам окружающих, в согласии с некоторыми общими нормами»4. Для того чтобы сформировать социальное доверие к данному бизнеспроекту и увеличить его популярность среди местного населения, необходимо не только постараться повысить различные показателями комфортности проживания в данном районе (эстетические аспекты, качество воздушного бассейна, уровень шума, количество зеленых насаждений, экологичность окружающей среды, возможность оставлять свой автомобиль вблизи дома, возможность прогулок детей, выгула собак и многое другое), но и учитывать невысокое материальное положение жителей Глебучего оврага. В качестве мер, которые было бы желательным предпринять, преследуя вышеуказанную цель, могут выступить следующие: обеспечение в данном районе функционирования параллельно с Торгово-развлекательном центром сети экономных магазинов и расширение возможностей трудоустройства на вакантных рабочих местах Торгово-развлекательного центра в первую очередь для местных жителей района. Особое внимание следует уделить непосредственной ликвидации опасных для здоровья участков на территории Глебучевого оврага, поскольку это является очень актуальным для большинства жителей, а также уделить внимание не только улучшению пешеходно-транспортной доступности и озеленению оврага, но и улучшению коммунального обслуживания всего района. Строительство Торгово-развлекательного центра должно сопровождаться улучшением инфраструктуры района, развитием социальной сферы, чтобы люди могли проследить связь между наличием Торговоразвлекательного центра на территории Глебучего оврага и улучшением условий своего проживания. Данные мероприятия позволят не только увеличить популярность проекта среди местного населения, но и будут способствовать нейтрализа4 Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. – М, 2004. – С. 22. 44 ции социального напряжения, которое может возникнуть на контрасте невысокого уровня жизни местного населения и состоятельности клиентов престижного Торгово-развлекательного и делового центра, поскольку будут направлены на улучшение качества жизни местного населения, а, следовательно, и повышение комфортности временного пребывания в этом районе непосредственных получателей услуг. Все предложенные мероприятия не претендуют на инновационный статус, а вполне укладываются в рамки, предполагаемые концепцией корпоративной социальной ответственности, приверженность которой заявляют в последние годы всё большее количество крупных организаций. «Социально ответственное поведение компании, став достоянием общественности, формирует доверие к бизнесу целевых групп на рынке»5, а, следовательно, улучшает конкурентоспособность организации, о чем говорят многочисленные исследования. Так, Роберт Филлипс, исполнительный директор Edelman по региону Европа, Ближний Восток и Африка, комментируя результаты Trust Barometer 2012, отметил: «В 2012 г.бизнес может реально повысить уровень доверия к себе за счет предоставления товаров и услуг высокого качества, создания новых рабочих мест и учета интересов потребителей. Но в более широком плане компаниям предстоит взять на себя больше ответственности по решению задач социальной сферы»6. Тем не менее, реальных примеров проявления интереса частного бизнеса к субъективным оценкам местного населения по поводу реализации планируемого коммерческого проекта и тех эффектов, которые он может за собой повлечь, не так много. Опыт данного исследования иллюстрирует нам, как забота об уровне доверия бизнес-проекту постепенно из декларируемого тезиса переходит в обязательный этап подготовки реализации коммерческого проекта, становится нормой в сфере предпринимательства. Социальные риски и возможные последствия «недоверия», «неприятия» бизнес-проекта местным сообществом анализируются наровне с экономическими рисками, рассматриваются как существенные факторы риска, с которыми необходимо работать еще на этапе подготовки проекта, а не «постфактум». Даже если подобные действия являются принудительными (например, со стороны иностранных инвесторов), попытка анализа субъективных оценок местного населения по поводу реализации планируемого коммерческого проекта в провинциальном городе свидетельствует о робких, но серьезных трансформациях в практике взаимодействия бизнеса и общества в нашей стране. Видимо, не только ученые, но и отечественные предприниматели под доверием стали понимать «соци5 Буко С. Корпоративная социальная ответсвенность // Социология: теория, методы, маркетинг. – 2006, – № 2. – С. 151-158. 6 Восканян М. Всемирное охлаждение. Повышение уровня доверия к институтам власти, СМИ и бизнесу – важный фактор преодоления кризиса// GLOBOSCOPE – Аналитический веб-журнал. URL: http://www.globoscope.ru/content/articles/3037/ (дата обращения 18.11.2013). 45 альный механизм, характеризующий эффективность различных институтов общества»7. Список литературы 1. Буко С. Корпоративная социальная ответственность // Социология: теория, методы, маркетинг. – 2006, – № 2. – С. 151-158. 2. Восканян М. Всемирное охлаждение. Повышение уровня доверия к институтам власти, СМИ и бизнесу – важный фактор преодоления кризиса: [Электронный ресурс] // GLOBOSCOPE – Аналитический веб-журнал. URL: http://www.globoscope.ru/ content/articles/3037/ (дата обращения 18.11.2013). 3. Гилевич В. Измерить уровень комфортности жилой зоны: [Электронный ресурс] // Строительство и недвижимость URL: http://www.nestor.minsk.by/sn/2003/01/ sn30115.html/ (дата обращения 30.09.2013). 4. Гудков Л. Доверие в России: смыслы, функции, структура: [Электронный ресурс] // НЛО. – 2012. – № 117. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2012/117/g25.html (дата обращения 27.09.2013). 5. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М.: 2004. С. 22. Анна Леонтьева НАРКОЗАВИСИМОСТЬ, ЗАБОТА О ЗДОРОВЬЕ И СТИГМАТИЗАЦИЯ8 Аннотация. Статья посвящена анализу распространенного стигматизирующего представления об отсутствии у наркозависимого человека заинтересованности в сохранении здоровья. Реконструкция личной истории с точки зрения усилий, предпринимавшихся для контроля рисков наркопотребления, открывает возможность описать развитие практик заботы о здоровье в жизни наркозависимых. Эти практики нередко воспринимаются как уникальные эпизоды в личной истории наркопотребителей. На основе биографических интервью автор реконструирует те фрагменты опыта, которые противоречат стигме и могли бы служить опорой для альтернативной идентичности. Ключевые слова: наркопотребление, снижение вреда, стигматизированная идентичность, наркозависимость, нарративный анализ, уникальные эпизоды. Дискурс дегуманизации наркопотребителей в современной России популярен, ее глашатаи получают общественную поддержку. Хотя моральная паника по поводу проблемы наркотизма, как свидетельствует Петр Мейлахс, спала и общество скорей «привыкло» к теме, но следствия уста7 Гудков Л. Доверие в России: смыслы, функции, структура // НЛО. – 2012. – № 117. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2012/117/g25.html (дата обращения 27.09.2013). 8 Работа выполнена при поддержке «Эсверо». 46 новившихся дискурсов продолжают затрагивать жизни людей [Мейлахс, 2007]. Легитимизируются насильственные практики обращения с наркозависимыми, а дискурсы стигматизации захватывают даже сообщества врачей-наркологов. Сопутствует им идея о неспособности наркозависимого заботиться о своем благополучии по крайней мере вне полной ремиссии. Исследования указывают на случаи, когда страдание человека от негативного отношения больше, чем от прямого заболевания, в т.ч. наркозависимости. Таковы же последствия стигматизации на уровне социальной политики: декриминализация наркопотребителей и преодоление предубеждений связаны с более эффективным решением сопутствующих проблем (распространения эпидемий) и увеличивают успешные исходы излечения от зависимости, как свидетельствуют отчеты ООН. Большинство потребителей инъекционных наркотиков (ПИН) тоже стигматизируют себя. Но переживаемый ими опыт не единообразен. Цель этой статьи – привести свидетельства из опыта ПИН по повышению собственной безопасности при той стадии наркопотребления, которая характеризуется актуальной химической зависимостью. Методология Теоретической рамкой анализа стала социальная антропология и микросоциология, теория поля в объяснении поведения, связанного с наркотиками. Мы использовали методы нарративного интервью с акцентированием уникальных эпизодов [Уайт, 2010]. В анализе применяются категории, используемые как в фундаментальных [Героин нашего времени..., 2000], так и в мониторинговых исследованиях на нашей выборке. Всего в исследовании приняли участие 39 (из них 17 женщин) ПИН из 4 городов России, а основным методом стало биографическое нарративное интервью. Обработка проводилась стандартным структурированием и кодированием текстов беседы. Забота о здоровье в период выраженной химической зависимости Истории наркопотребления респондентов делятся на этапы («главы»), чаще всего, таким образом: начало употребления наркотиков, переход к зависимости, периоды ремиссий, продолжающаяся зависимость. Вторым этапом наркопотребления почти у всех оказывается учащение инъекций и зависимость. Зависимость подрывает способность заботиться о себе и делает все риски ситуации потребления сильнее. Это можно проследить по таким критичным для повышения барьеров безопасного поведения параметрам, как доступность стерильного инструментария (пространственная, финансовая, риск ареста), отношение окружения, социальный контекст (тюрьма, больница). Почему в рассказах о периодах «системы» эпизодов и описаний заботы о себе относительно немного? Во-первых, существует фоновая причина – привыкание. Это и повышение толерантности к рискам и притупле47 ние тревожных эмоций, сопровождавших первые опыты употребления наркотиков. На уровне поведения привыкание выражается в автоматизации действий, т.е. также снижении их сознательного контроля. Во-вторых, развитие зависимости сопровождается тем, что описано в медицинской литературе как «переживание влечения», а словами наших респондентов характеризуется как «жадность до наркотиков» или «желание всеми способами получить кайф, чувство эйфории». Противостояние постоянному влечению истощает возможности человека к волевому регулированию поведения, и контроль безопасности инъекции тоже страдает. Очевидно, что состояние «ломки» и вообще переживание абстинентного синдрома называется основным фактором риска при инъекции, и наркопотребители упоминают, что желание как можно скорее принять наркотик противоречит ценностям заботы о себе. Приведем типичные высказывания такого рода: Р: Там просто так плохо себя чувствуешь, что плевать, что там. Тебя сейчас вылечит на данный момент, ты понимаешь это, а то, что какаято там незримая болезнь, там ВИЧ тот же самый, ты не задумываешься об этом... В тот момент тебе надо уколоться и всё (женщина, 25 лет). Р: Ситуация была такая, что меня очень сильно кумарило и я нашла дома какие-то старые остатки кайфа и один шприц нашла дома и не знала чей это... и я вот взяла этот шприц с этой тупой иголкой, я точила её об спичечный коробок, потому что не было ни денег, ничего сходить в аптеку, состояние было вообще: не могла даже идти туда. И я вот укололась и после этого я задула, и у меня абсцесс был (женщина, 23 года). Р: Время, то что вот плохо сильно, и думаешь вот до аптеки столько ещё идти туда, до аптеки 15 минут туда и 15 минут обратно, да ладно, плевать хорошо. Ты тоже ВИЧ инфицирована, давай я после тебя возьму, горячим кипятком, да, было такое (женщина, 31 год). Отметим однако, что во-первых, сохраняется способность описать свое состояние отстраненно, и это описание часто опирается на категории выбора и оценки альтернатив. Тем более даже в периоды «системы», как подчеркивают респонденты, такое состояние сознания ситуативно, а не постоянно. Если осмысление рисков потребления проходит искаженно в состоянии абстиненции, то оно более полно, когда физические страдания не так велики. Р: Знаешь, когда колешься, когда идёшь колоться как-то об этом не задумываешься, что ты можешь от него ВИЧ получить. Наркоман об этом не думает когда берёт чужой шприц. Он думает как уколоться быстрее на данный момент. А думает тогда когда он трезвый, когда вот он дома сидит перед телевизором, когда у него заходит мысль и вот он думает: а вот я тогда шприц взял... а вдруг у него ВИЧ (мужчина, 21 год). Но даже в этих примерах, во-вторых, можно увидеть признаки заботы о здоровье – во-первых, отслеживание рисков («не думает, когда бе48 рет», но потом вспоминает замеченный риск), во-вторых, действия по его уменьшению («горячим кипятком [продезинфицировала]). Истощая способность к контролю, зависимость снижает устойчивость человека перед внешним давлением. Например, упомянутая нехватка денег начинает играть роль, только если у человека значительно ухудшается функциональное состояние: «Он если накумареный сильно, то что вот денег нет и выхода у него нет больше, как только взять чужой шприц и им уколоться. Вот бывают и такие, может ему не наплевать на себя, были бы деньги, он бы за новым бы сбегал. А то, что вот нет трех, четырех рублей нет, конечно, чтобы ему стало вот через две минуты легче, он возьмет твой, промоет и поставится твоим» (женщина, 31 год) Важно отметить, что даже наличие ломки не всегда означает, что человек «уже не думает» (см. также [Кристи, 2004]). Респонденты рассказывали о переходных состояниях, когда в состоянии ломки человек осознает что у него есть выбор («Вот у меня пару раз бывало, ну да, там девушка она чистая, всё остальное, а вопрос как сказать, она открыла ампулы и влезла первая. И у тебя выбор вмазаться или вылить. Иногда я вмазываюсь, если был где-то, с такими, более-менее» (мужчина, 36 лет)), даже если в данных обстоятельствах делает его в пользу более рискованного поведения. Выбор, сделанный таким образом, может в дальнейшем вести к изменению идентичности, когда человек в поисках согласованности представления о себе начинает оправдывать состоявшееся поведение. В пределе это ведет к конфликту в осознании себя, и может привести к снижению ценности собственного здоровья. Потребитель как бы отвечает себе на вопрос: «Кем себя считать? Тем, кто дорожит охраной своего здоровья или тем, кто берет чужой шприц?». Возможны разные варианты реакции – отчуждение и нежелание думать о безопасности вообще, искажение представления о своем поведении, либо обесценивание своего здоровья, решение «махнуть на себя рукой». Самоэффективность подрывается опытом неудач, и приходящее на смену бессилие служит укреплению стигматизированной идентичности. Некоторые респонденты в ответ на вопрос, что их поддерживало в обратных решениях, указывали образ жизни: социальный статус и образование, связывая их с привычками к гигиене, а также на самоценность (переживание, доступ к которому затрудняет стигма) [Леонтьева, 2011]. Ценность собственного здоровья – одна из важных опор, сдерживающих рискованное поведение, и среди наркопотребителей выбор между желанием сделать инъекцию немедленно и иными ценностями важен для социальной дифференциации. В описаниях наркопотребителей часто люди делятся на тех, кто «из-за кумара» способен рисковать здоровьем, и тех, кто может от этого удержаться. Однако в первую группу попадает в тот или иной момент жизни большинство потребителей, и они оказываются перед сильной угрозой их идентичности и уверенности в собственной способности вообще заботиться о безопасности. 49 Заключение Стигматизирующее представление о неспособности наркозависимого человека принимать во внимание свое благополучие не подтверждается при внимательном анализе нарративов наркозависимых потребителей. Напротив, можно сформулировать, что зависимые наркопотребители (даже находящиеся в таких неблагоприятных социальных условиях, в каких мы находим клиентов уличных сервисов) предпринимают попытки заботы о своем здоровье. Осознание этих попыток как правило ускользает из личных нарративов в отсутствие специально задаваемых вопросов, но может быть основанием альтернативной идентичности. Описание полевых данных В исследовании приняли участие 39 уличных наркопотребителей в Омске, Орле, Москве и Екатеринбурге, рекрутированных через уличные проекты социальной работы. Средний возраст мужчин в выборке – 31 год (ст. отклонение 8 лет), средний возраст женщин – 26 лет (ст. отклонение 5 лет). Число людей с известным им положительным ВИЧ-статусом не превысило половины выборки. Список литературы 1. Омельченко Е. Героинашеговремени. Социологические очерки/ Ульяновск: Издательство ГНУ «Средневолжский научный центр», 2000. – 260 с. 2. Кристи Н. Бруун К. Удобный враг Политика борьбы с наркотиками в Скандинавии. М.: Центр содействия реформе уголовного правосудия, 2004, 272 с. 3. Леонтьева А.А. Личностные факторы в потреблении наркотиков: биографические интервью на тему наркопотребления и практик охраны здоровья. М.: Эсверо, 2011. http://esvero.ru/files/issledovaniya_web.pdf 4. Мейлахс П. А. Социальная рефлексия наркотической ситуации в СанктПетербурге: автореф. дисс… к. соц. н. / СПб.: 2007. 5. Уайт М. Карты нарративной практики. М.: Генезис, 2010, 326 с. Ирина Суркова ДИЛЕММЫ ПРОФЕССИОНАЛИЗАЦИИ ВОЕННО-СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ В РОССИИ Аннотация. Статья посвящена анализу дилемм профессионализации социальной работы в армейских подразделениях Российской Федерации. Принципы гуманизма в социальной работе входят в противоречие с армейской субординацией, при этом ставится под сомнение компетентность военно-социальных работников, которые по факту остаются офицерами. На основании атрибутивного подхода в социологии профессий анализируются эмпирические данные, полученные в ходе опроса военнослужащих по проблемам социальной политики в российских вооруженных силах. Ключевые слова: социальная политика, военно-социальная работа, военнослужащие, армия, компетентность. 50 Становление социальной работы как профессии в России началось чуть более 20 лет назад, что во многом позволило нам использовать зарубежный опыт теоретической и практической деятельности, а также сформировать уже собственный методический арсенал технологий социальной поддержки и защиты населения. Фактически профессионалы в социальной работе – это исключительные группы лиц, использующие абстрактные идеи и теоретические подходы к конкретным случаям [Abbott, 1988]. Для освоения профессии необходим определенный багаж знаний и компетенций, которые позволят на практике провести диагностику, предложить социальную терапию, спрогнозировать конечный результат, а также сопровождать клиента в процессе использования социальных технологий. Однако, как отмечают в своих исследованиях П.В. Романов и Е.Р. ЯрскаяСмирнова, профессионализации социальной работы мешают дисфункции, например неадекватное финансирование социальных служб, что снижает качество услуг и мотивацию сотрудников; культурная среда, воспроизводящая дискриминирующее, медикалистское отношение к социальным проблемам [Романов, Ярская-Смирнова, 2001. С. 14-15]. В результате этого наблюдается гендерный перекос в структуре социальных работников (95% женщин), высокая текучесть кадров, недостаток компетентности [Профессиональный имидж, 2009. С. 78]. Ситуация в социальной работе гражданского социума более-менее очевидна, чего нельзя сказать о военно-социальной работе, которая начала свой профессиональный отсчет в России лишь с 1995 г. (Приказ Министра обороны Российской Федерации «Об органах воспитательной работы Вооруженных сил Российской Федерации» №226. 6.07.1995). Для успешной интеграции военно-социальных работников в пространство профессий важно было иметь ряд признаков, которые можно выявить, используя атрибутивный подход или теорию черт [Эветтс, 2009. С. 130]. Так, Дж. Миллерсон обращал внимание на использование навыков, основанных на теоретических знаниях; образование; компетентность, удостоверенную экзаменами; правила поведения, которые утверждают профессиональную общность; исполнение услуг ради общественного блага; профессиональную ассоциацию, которая организует своих членов [Millerson, 2001. С.8695]. В российских реалиях воинской жизни все эти требования начинают приобретать формальный характер. В отличие от гражданской социальной работы в армейских подразделениях наблюдается зеркальная гендерная структура, в которой мужчины имеют серьезное численное преимущество. Это объясняется статусом военно-социальных работников, которые встраиваются в сложную систему регламентации воинской службы, совмещая в себе гуманистические принципы социальной работы и жесткую субординацию армейского социального института. С одной стороны, они обязаны получить высшее военное образование, теоретические знания, практические навыки, и реализовать 51 все эти компетенции непосредственно в войсках. С другой – должность предполагает все черты, которые свойственны военнослужащим, т.е. присягу на верность Отечеству и принятие всех субординационных требований. Соответственно, социальные работники в армии должны полностью разделять нормы и ценности, принятые в воинских частях, причем как формальные, так и неформальные. Все это актуализирует дилеммы профессионализма военно-социальных работников, анализ которых предложен в данной статье. Как уже отмечено выше, одним из важнейших атрибутов, определяющих уровень профессионализма, является наличие специальных навыков, знание теоретических основ, умение использовать их в решении проблем клиентов. Комплекс научных, сертифицированных знаний необходим для профессионала, который оказывает помощь своему клиенту зачастую в условиях непредсказуемости и неопределенности. В реальности обязанности военно-социальных работников начинают выполнять люди, нуждающиеся в продвижении по карьерной лестнице, однако, не имеющие необходимых компетенций. При этом принадлежность к «воинскому братству» подменяет смысл профессии социального работника. «Понять солдат» – вот главная задача такого специалиста, все остальные функции военносоциальных работников автоматически аннулируются. Заняв желаемую должность, такие военнослужащие могут использовать в своей практике только личный жизненный опыт, не в состоянии применить методы и приемы, находящиеся в арсенале профессиональных социальных работников. Иллюзорность компетентности в решении социальных проблем в армейской среде формируется и общественным мнением, поскольку, военнослужащие в большинстве своем затрудняются назвать прямые функциональные обязанности социальных работников, а решением возникающих проблем занимаются либо командир, либо сами респонденты. В связи с этим девальвируется и значение альтруизма профессионалов, благодаря которому военно-социальные работники должны в первую очередь заботиться о своих клиентах, а не о личных благах. Значимость деятельности социального работника в армии фактически редуцируется до уровня полигона для карьерного продвижения, становясь лифтом вертикальной социальной мобильности, предоставляя офицеру возможности, в т.ч. для поступления в академию с последующими преференциями. Кроме того, бытует миф о том, что только военные могут решать социальные проблемы сослуживцев, ведь они по опыту и сроку службы достаточно компетентны. При этом активизируется дилемма профессионализма военно-социальных работников, которые пытаются разделить ответственность между гражданскими и военными специалистами. В России дискуссия о том, кем должен быть военно-социальный работник – военнослужащим или гражданским лицом актуализируется с созданием нового облика вооруженных сил в общем, и переводом на аутсор52 синг (обслуживание гражданскими организациями) системы обеспечения вооруженных сил, в частности. В данном контексте офицерская должность военно-социального работника вполне оправданно попадает в список специальностей, подлежащих «распогониванию», и встраивается в новую модель гражданско-военных отношений, обеспечивающую субъективный и объективный гражданский контроль. Однако возникают существенные трудности, мешающие бесконфликтной трансформации статуса военных социальных работников в статус гражданских специалистов. С одной стороны, учитывая, что социальный работник является защитником прав, провозглашающим принципы гуманизма, он должен быть гражданским лицом, не зависящий от воли командования воинским подразделением. С другой – армейская субкультура требует жесткого подчинения и субординации, темпорального контроля, ориентации на сплоченность коллектива, что достигается путем формирования идентичности военного и своеобразной оппозиционности гражданскому миру. Исходя из такой логики, гражданский социальный работник в армии – это представитель противоположной стороны, к которому нет доверия. Кроме того, социальные работники в армии должны обладать особыми личностными качествами, подходящими к специфическим условиям воинской службы, реально и потенциально сопряженными с различного рода конфликтами, а также пониманием армейской субкультуры, характеризующейся специфическими нормами и правилами. Подобным требованиям в первую очередь будет отвечать представитель армейского социума, имеющий опыт воинской службы. В российской армии военно-социальные работники занимаются в большей степени борьбой с правонарушениями и относятся к структурам воспитательной работы. Их могут откомандировать в зону боевых действий для работы с личным составом, что также повышает социальный статус военно-социальных работников, как в войсках, так и в гражданском социуме, позволяя претендовать на ряд льгот и гарантий. Однако смена статуса военного на статус гражданского специалиста, особенно после значительного увеличения материального содержания военнослужащим, становится поводом для протеста. Ликвидация преференций офицерам – социальным работникам снижает престижность данной профессии в вооруженных силах и нивелирует желание служить в городках компактного проживания, закрытых воинских частях, например районов Крайнего Севера, и находиться в непосредственной близости от мест боевых действий. Офицеры по социальной работе обеспечивают социально-психологическую поддержку военнослужащим на территории армейских формирований, что, исходя из перечня функциональных обязанностей, должно быть достаточно эффективным, но имеет ряд ограничений. Во-первых, используя только военные сервисы, военнослужащие и члены их семей могут оказаться в «искусственной изоляции», находясь в неведении о ресурсах социальной политики в гражданском социуме. Во-вторых, некоторые во53 еннослужащие испытывают угрозу для своего дальнейшего карьерного роста, поскольку обращение к военным социальным работникам встраивается в систему «тотального института», активизирует механизм «паноптикона», автоматизирующий властные проявления через надзор и контроль. Основу армейской подготовки составляет военная дисциплина, выступающая средством единства, которая «координирует навыки солдат, ускоряет движение, умножает огневую мощь, увеличивает обороноспособность» [Фуко, 1999. С. 296], не подвергая сомнению любые действия власти. В подобной функциональной рамке военнослужащий, обратившийся за помощью, уже показывает свою слабость, разрушает принцип единства, особенно если его проблема связана с нарушением гражданских прав. Принимая во внимание то, что практически все военно-социальные работники в российской армии подчиняются тем же командирам, что и их сослуживцы, наблюдается явное ограничение возможностей отстаивать права людей, так или иначе нарушаемые вышестоящими военнослужащими. В результате теряется кредит доверия к «профессионалам», а солдаты и офицеры привыкли решать свои проблемы самостоятельно, не обращаясь к социальным работникам, чьи квалификация и возможности вызывают большие сомнения. В-третьих, частая смена места жительства, свойственная военнослужащим, провоцирует разрыв связей с гражданским сообществом, актуализирует проблему установления новых контактов, вызывает ограничения доступа к общественным ресурсам [Savitsky, Illingworth, DuLaney, 2009. Р.329]. Итак, в ситуации перехода от тотального военного управления к увеличению гражданского контроля над армией гражданский военносоциальный работник будет представлять собой своеобразного омбудсмена, который отстаивает права человека, независимо от того, кем он является по должности или по званию. Полный нейтралитет в отношении армейской субординации может улучшить социальную ситуацию в воинских коллективах. Военно-социальные работники должны быть независимыми экспертами, которые не боялись бы реакции командования. Однако, учитывая сложные условия службы, сопряженные порой с участием в боевых действиях, логично было бы оставить военно-социальным работникам ряд преференций, которыми наделяются офицеры. Список литературы 1. Профессиональный имидж социальной работы и роль СМИ в повышении ее престижа: информационно-аналитический отчет / под ред. Ю.Р. Вишневского. Екатеринбург, УГТУ−УПИ, 2009. 2. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Три типа знания в социологии профессий // Социальная динамика и трансформация профессиональных групп в современном обществе / под ред. В.А. Мансурова. М.: Изд-во Ин-та социологии РАН, 2007. 3. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999. 4. Эветтс Дж. Новые вызовы доверию и профессионализму // Свободная мысль. 2009. №11. С. 127-142. 54 5. Abbott A. The system of professions: An essay on the division of expert labor. Chicago: The university of Chicago press, 1988. 6. Millerson G.L. The Qualifying Association. London: Routledge&Kegan Paul, 1964. Цит. по: Ярская-Смирнова Е.Р. Профессионализация социальной работы в России // Социологические исследования. 2001. №5. С. 86-95. 7. Savitsky L., Illingworth M., DuLaney M. Civilian Social Work: Serving the Military and Veteran Populations // Social Work. 2009. № 54 (4). P. 327-339. Екатерина Карлова ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ ВОЕННОГО ДУХОВЕНСТВА КАК ЯВЛЕНИЕ ПОСТСЕКУЛЯРИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА Аннотация. Статья посвящена процессу институционализации военного духовенства как одному из проявлений современных процессов восстановления влияния религии на светские сферы жизни общества. На основе социологического исследования религиозности курсантов показан внушительный масштаб религиозной самоидентификации, сопровождающийся неустойчивой религиозной ориентацией, слабой вовлеченностью в церковную жизнь и достаточно большой социальной дистанцией по отношению к представителям других конфессий. Ключевые слова: постсекуляризация, религиозность, военное духовенство, работа с верующими военнослужащими. Современные ученые-религиоведы констатируют явления постсекуляризма (десекуляризма, асекуляризма), которые выражаются в росте религиозности населения и усилении влияния религиозных организаций на различные сферы жизни общества, множественности и смешении религиозных практик, неопределенности и противоречивости религиозного самоопределения. Постсекуляризм современного российского общества был обусловлен более широким социальным контекстом отказа от атеистического коммунистического прошлого, поиска новых нравственных ориентиров и демократизации различных сторон жизни общества. При всем многообразии исследовательских позиций и результатов можно выделить ряд характеристик современной постсекулярной религиозной ситуации в России, которые отмечают практически все социологи. Во-первых, высокий уровень религиозной идентичности населения сопровождается слабой мировоззренческой убежденностью и неразвитым религиозным поведением, оторванностью от церковной практики. Во-вторых, религиозность россиян тесно переплетена с исторической, культурной и этнической идентичностью. В-третьих, ученые фиксируют не только возрождение религиозности, но и повышение активности религиозных организаций при поддержке политической власти. 55 Институционализация военного духовенства выступает одним из проявлений современных процессов восстановления влияния религии на светские сферы жизни общества. С 2010 года работа священнослужителей в Вооруженных Силах стала законодательно оформленной «работой с верующими военнослужащими», должности помощников командира по работе с верующими появились в бригадах, воинских подразделениях и на военных базах по всей России и за ее пределами. Принимая во внимание актуальность и новизну феномена работы с верующими военнослужащими, а также то, что религиозность курсантов как отдельной категории военнослужащих не становилась предметом самостоятельного исследования, представляется перспективным изучение проблемы институционализации военного духовенства в условиях военного вуза. Атеистическое прошлое и аномия современного российского общества провоцируют дискуссию вокруг введения в армии должности помощника командира по работе с верующими военнослужащими. Сторонники укрепления военного духовенства аргументируют свою позицию историческими традициями, необходимостью нравственного воспитания молодого поколения, поиска национальной идеи, обеспечения здорового морально-психологического климата, создания положительной мотивации к военной службе. Оппоненты отмечают агрессивную экспансию церкви в светские институты общества, сомневаются в способности религии служить нравственным ориентиром для современного человека, указывают на вероятность углубления национально-религиозных противоречий в воинском коллективе, популистский и политический характер введения специальной должности в армии. Кроме того, критике подвергается экстраполяция дореволюционных ценностей и жизненного уклада, связанных с военно-церковными отношениями на современные Вооруженные силы. Социологические опросы показывают резкий рост числа военнослужащих, относящих себя к категории верующих за последние двадцать лет: от 14% в 1990 г.64% [Характеристика… 2010] или 75% [Дубограй, 2011] в 2010 г.(в разных источниках в зависимости от методологии подсчета). В распределении верующих военнослужащих по религиозным конфессиям отмечается преобладание православного христианства: 85% относят себя к православным, второй по численности конфессиональной группой является ислам: 9% военнослужащих называют себя мусульманами [Дубограй, 2011]. Несмотря на столь внушительные масштабы религиозной самоидентификации, более половины военнослужащих имеют неустойчивую религиозную ориентацию, испытывают колебания между верой и неверием. Исследование религиозности курсантов, проведенное автором, подтвердило внушительный масштаб религиозной самоидентификации, сопровождающийся неустойчивой религиозной ориентацией, слабой вовлеченностью в церковную жизнь. Верующими в той или иной степени счи56 тают себя 87,2% опрошенных курсантов. Этот показатель значимо выше по сравнению с данными всеармейской выборки, что может быть связано с юным возрастом респондентов и более ранним приобщением к основам религии. При этом подавляющее большинство курсантов принадлежат к православному христианству (90,4%), существенно меньше мусульман – 4,8%. Следует отметить, что в целом в Вооруженных Силах мусульмане составляют 9%, особенно велика их доля среди военнослужащих по призыву. Расположение академии в европейской части страны обуславливает сравнительно небольшое число курсантов, исповедующих ислам. Уровень и характер религиозности курсантов соответствуют общей российской тенденции. Несмотря на потребность в причастности к социальной группе верующих курсанты крайне редко посещают церковь и исполняют обряды и ритуалы, за исключением наиболее важных религиозных праздников и событий личной жизни. Социальный феномен религии тесно связан с этничностью, культурой и традициями, зачастую религиозная идентичность человека поддерживается именно через осознание культурной или национальной принадлежности. В нашем исследовании ведущим мотивом исполнения религиозных обрядов и церемоний является соблюдение традиций своей семьи, культуры, нации – такой вариант ответа отметили 53,6% опрошенных. Важным аспектом в поддержании товарищеских взаимоотношений в воинском коллективе являются межрелигиозные отношения и степень толерантности к основным конфессиональным группам. Подходящим инструментом для измерения социальной дистанции в данном случае может быть шкала Богардуса. Судя по результатам, курсанты занимают достаточно консервативную позицию по отношению к представителям других религий. Большая часть опрошенных, независимо от степени религиозности, не готова вступить в брак или дружить с иноверцами, исключение составляют ветви христианства. Исследование показало слабую вовлеченность курсантов в церковную жизнь, их понимание веры связано, прежде всего, с самостоятельной духовной работой и развитием, а не ритуалами. Интересен тот факт, что для небольшой доли респондентов (почти 13%) вера может не быть связана даже с такими традиционными индикаторами, как вера в конкретного Бога и обряд посвящения. Вопросы относительно необходимости постоянного присутствия в армии священнослужителей задавались курсантам в анкете, отдельный блок которой касался религиозной политики государства и работе священнослужителей в армии. Почти все курсанты, за исключением 7,2%, придерживаются мнения, что государство должно материально и информационно поддерживать религиозные объединения, при этом 44% опрошенных уверены, что поддерживать необходимо религию большинства – православие; 29,6% считают, что необходимо в равной мере поддерживать все ре57 лигии, которые исповедует население России. В пользу дифференцированной поддержки религий по субъектам Российской Федерации высказались 15,2% опрошенных. Такое распределение ответов кажется удивительным на фоне крайне слабой воцерковленности курсантов и светского характера государства, однако, в сознании респондентов церковь не является полностью отделенной от государства и поддержка религиозных организаций, прежде всего Русской православной церкви, воспринимается как норма и обязанность политической власти. Так же единодушно курсанты высказываются по вопросу регулярного присутствия в воинской части священнослужителя. Не считают нужной регулярную работу священника с военнослужащими всего 11,2%. Более 87% курсантов считают работу священников по поддержанию здорового морально-психологического климата в воинском коллективе эффективной или скорее эффективной. Мнения курсантов разделились по поводу того, по какому принципу должны быть созданы условия для удовлетворения религиозных потребностей военнослужащих. 46,4% курсантов считают, что необходимо создавать условия (размещать храмы, молельные комнаты) для религиозного большинства воинской части. Также по принципу большинства, согласно Положению по организации работы с верующими военнослужащими, назначаются помощники командира по работе с верующими – в большинстве частей – это православный священник, в других – имам [Положение… 2013]. По мнению 40% опрошенных курсантов, условия для удовлетворения духовных потребностей должны быть созданы для представителей всех религий, проходящих службу в воинской части. Представления курсантов о том, какой работой должен заниматься священнослужитель в воинских коллективах, примерно совпадают с требованиями Положения: это проведение бесед, организация и проведение религиозных обрядов и церемоний, профилактика правонарушений и суицидальных происшествий, оказание психологической помощи отдельным военнослужащим, поддержание порядка и воинской дисциплины. Курсанты считают религию ценностью общества и высказываются за государственную поддержку религиозных объединений, одобряют и считают эффективной работу священнослужителей в армии. В то же время, личная религиозность находится на низком уровне, участие в церковной жизни эпизодическое, уровень заинтересованности в участии в регулярных обрядах и церемониях невысок. Полученные в ходе исследования данные говорят о том, что религиозная работа в повседневной деятельности не встречает массовой заинтересованности курсантов, однако имеет большой культурный и воспитательный потенциал и может оказаться достаточно востребованной для курсантов в сложных жизненных и служебных ситуациях. Несмотря на некоторые проблемные вопросы, успешный опыт работы военного духовенства в других странах и процессы постсекуляризации 58 российского общества свидетельствуют в пользу дальнейшего укрепления военно-конфессиональных отношений. Список литературы 1. Характеристика религиозной ситуации в Вооруженных Силах Российской Федерации в 2010 году: [Электронный ресурс] // http://ens.mil.ru/science/sociological_center/ army_in_numbers/ more.htm?id=10372748@cmsArticle дата обращения: 15.03.2013 2. Дубограй Е.В. Религиозность военнослужащих Вооруженных сил России: духовные ценности и нормы поведения: [Электронный ресурс] // Доклад на Круглом столе «Духовно-нравственные ценности современного российского общества: социологический взгляд», 2011 год. // http://ruskline.ru/analitika/2011/02/04/religioznost_voennosluzhawih_vooruzhennyh_sil_rossii_duhovnye_cennosti_i_normy_povedeniya дата обращения: 15.03.2013 3. Положение по организации работы с верующими военнослужащими Вооруженных Сил Российской Федерации: [Электронный ресурс] // http://stat.doc.mil.ru/documents/quick_search/ more.htm?id=10339831@egNPA дата обращения: 15.03.2013 Olga Lysikova ANTI-CORRUPTION POLICY: FROM PUBLIC OPINION TO EFFECTIVE MANAGEMENT Abstract. Over recent years, anti-corruption policy has become a part of official political programs in many countries. The article presents the analysis of the 2013 Annual Report of the Organization for Economic Cooperation and Development. Important sections of the report were public participation in anticorruption awareness and educational initiatives in the anti-corruption field. The author also analyzes the results of 2013 public opinion polls conducted in the Russian Federation by the Levada Center and the Russian Public Opinion Research Center. Poll results indicated high corruption levels and the dynamics of corruption practices during the past nine years. The main condition for an effective anti-corruption policy is the political will. International experience shows the importance of transition from public opinion formation to the practice of effective management of anti-corruption policy. Keywords: public opinion; anti-corruption policy; survey; respondents; political will. Introduction Public opinion as a social phenomenon is composed of disparate opinions of officials and private individuals. These opinions have varying degrees of independence from the authorities and censorship. Official and private opinions intersect at different historical stages. This serves an important prerequisite for social progress. In the middle of the XVIIIth century, Voltaire referred to public opinion as the Queen of Peace. The idea that, opinions rule the world, has become an im59 portant thought and achievement of the Enlightenment Era. In this context, at the end of the XVIIIth century, I. Kant urged people, to have the courage to use their own mind. Even then, the force of public opinion was becoming the subject of serious reflections on the part of people with different political beliefs, social status, and professions. Public opinion is a social phenomenon with the so-called high self-cost. It has a high potential energy. At the end of the XIXth century, Russian legal science connoisseur, historian, philosopher and writer, B. Chicherin, noted that public opinion was not a bureaucracy required to necessarily execute or even support instructive orders given by high-rank officials. Contrary to that, public opinion is an independent force. It is the expression of an independent social thought. Anti-corruption policy and international initiatives Political will in the present day world is an important prerequisite and a starting point of an effective anti-corruption policy. In the 2008 Final Report, participants of the Istanbul Action Plan on Combating Corruption noted that political forces should lead anti-corruption program. Such program should include the priority task of anti-corruption reforms’ implementation. The solution to this problem cannot be limited by declarations and political populism. This program serves benefits to the long-term anti-corruption reforms in all spheres of social life. In October 2013, the Organization for Economic Cooperation and Development presented its report: Anti-Corruption Reforms in Eastern Europe and Central Asia: Achievements and Challenges, 2009-2013. This study focuses on eight participants of the Istanbul Action Plan on Combating Corruption: Armenia, Azerbaijan, Georgia, Kazakhstan, Kyrgyzstan, Tajikistan, Ukraine and Uzbekistan. The report covers a wide range of topics based on the results of analytical reviews conducted by international organizations. The priority topics of those were: public participation in the fight against corruption, regional criminal prosecution for the corruption, increase in awareness and education initiatives in the field of combating corruption and preventing corruption in political sphere and private sector. Society awareness of the necessity to fight against corruption is growing, and statements of the willingness to oppose it becomes more frequent over time» [Anti-corruption Reforms, 2013]. Integrity of business is an important activity for any region as a whole. The private sector is becoming a major social institution in the implementation of anticorruption policy. Anti-corruption policy has become part of the official political programs in recent years. It is taken care of in the law of many countries. Russian political leaders signed the United Nations Convention against Corruption on December 9, 2003. It was ratified in 2006. National Anti-Corruption Strategy was adopted in Russia. It was approved by the Presidential Decree on April 13, 2010. National Anti-Corruption Plan was adopted in Russia in 2012-2013. However, the levels of corruption in many countries of the region remain high despite ongoing reforms. Results of the survey conducted among managers of 60 the Executive Opinion Survey showed that corruption was the most negative factor for doing business. This issue ranks the first in Armenia and Azerbaijan, and the second in Kazakhstan, Kyrgyzstan and Ukraine. This report of the Organization for Economic Cooperation and Development includes special sections: Public Participation in the Fight against Corruption, Raising Awareness and Educational Initiatives in the Fight against Corruption, Institutions for the Prevention of Corruption and Anti-Corruption Policy Coordination. Text section of the report is fully consistent with the content of Article 13 (Public Participation), United Nations Convention against Corruption. In accordance with the convention, all governments should inform their public and create an atmosphere of corruption rejection. Governments should implement public education programs aimed at target groups. Anti-corruption public education is important to organize at schools and universities [The United Nations Convention, 2004. P. 24]. Analysis of nationwide surveys According to the Levada Center, rising prices, poverty and corruption have become three most urgent problems in modern Russia. The survey was conducted on 23-26 August, 2013, on a representative sample of Russian urban and rural population of people over 18 years in 130 towns of 45 regions. The survey involved 1601 respondents. Thirty-nine percent of respondents indicated the presence of corruption. Russians are increasingly aware of the importance of this problem. The problem of corruption and bribery was noted by 24% of respondents in 2005 (Table 1). Which of the problems at our society worry you the most? What problems do you consider of the highest priority? Answer options Corruption, bribery Dominance and tyranny of bureaucrats 2005 24 2006 25 9 10 2007 2008 27 27 9 10 2009 28 2010 33 13 18 Table 1 2011 2012 2013 27 35 39 14 13 14 The answer to the question about the tyranny of bureaucrats is also in the positive dynamics of 9% of respondents in 2005 as opposed to 18% in 2010 and 14% of respondents in 2013 [Issues and Concerns Russians, 2013]. Russian Public Opinion Research Center published the study on expansion of the corruption in Russian society and the most corrupt spheres of social life. Researchers asked the respondents to answer the question about whether they had to pay bribes and under what circumstances. This survey was conducted on October 5-6, 2013, on a representative sample of the Russian urban and rural population over 18 years in 130 towns of 45 regions. The survey involved 1601 respondents. Sample size was 1600 respondents [Corruption in Russia, 2013]. 61 According to respondents, the extent of corruption in the society remains high (80%). This opinion is shared by urban residents of (86-89%). Sixty-two percent of respondents believed that corruption is widespread in the city of their residence. Russians recognize local authorities to be the most corrupt of all. Respondents indicate a rise in corruption at the local government every year: from 28% in 2008 to 39% in 2013. The State Inspection of Road Safety and the Federal Government were stated the second most corrupted group. Respondents indicated reduction in the corruption related to the State Inspection of Road Safety (33% in 2008 vs. 27% in 2013). On the contrary, they stated some decline in the corruption related to the Federal Government (15% in 2008 vs.26% in 2013). The police, medical care and law enforcement agencies were named the third priority group of corrupt sectors at Russian society. Nineteen percent of respondents were in favor for each of these fields. Eighteen percent of respondents attributed judicial system and big business to the most corrupted spheres. The fourth group of corrupt sectors in Russian society includes community housing and utility services (14%) along with education (13%). Respondents rarely referred to military draft offices (6%), the Army (4%) and the Parliament (5%). Eighty percent of survey participants, by their own admission, never bribed during the past year. Nineteen of respondents reported that they had to bribe in the last year. Among them, 12% of respondents reported only a few instances of bribery whereas, 7% of respondents reported it as an uncommon practice. Survey participants noted that most often bribery occurred in the case of dealing with medical professionals. As for education, corruption declined from 36% in 2008 to 21% in 2013. Conclusions Both nationwide surveys conducted in 2013 implied high degree of corruption in various spheres of the Russian society. International experience shows an importance of the transition from public opinion formation to the practice of effective management in the field of the modern anti-corruption policy. References 1. Anti-corruption Reforms in Eastern Europe and Central Asia: Progress and Challenges, 2009-2013 http://www.keepeek.com/Digital-Asset-Management/oecd/governance/anti-corruption-reforms-in-eastern-europe-and-central-asia_9789264204294-ru#page1 Accessed on October 24, 2013. 2. The United Nations Convention against Corruption. NY, 2004. http://www.unodc. org/documents/treaties/UNCAC/Publications/Convention/08-50028_R.pdf Accessed on October 26, 2013. 3. Issues and Concerns Russians. Press-release of the Levada Center http://www.levada.ru/03-09-2013/problemy-i-trevogi-rossiyan Accessed on October 28, 2013. 4. Corruption in Russia: monitoring. Press-release WCIOM. №2437. 23.10.2013. http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=114572 Accessed on October 30, 2013. 62 Николай Божок, Дмитрий Петров ДВИЖЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ КАК СПЕЦИФИЧЕСКОЕ ИГРОВОЕ ЭКСПРЕССИВНОЕ ДВИЖЕНИЕ АЛЬТЕРАТИВНОГО ТИПА Аннотация. В статье анализируется движение исторической реконструкции с точки зрения концепции игровой культуры, субкультурного подхода и теории общественных движений. В плане игры историческая реконструкция событий иллюстрирует теорию Й. Хейзинги. Субкультурные теории позволяют проанализировать само сообщество реконструкторов как определенную субкультуру. В статье применяются категории Д. Эберли, основанные на двух критериях: тип перемен, которых стремятся добиться участники движения (личные перемены или перемены социального порядка) и конечный результат желаемых перемен (частичные или тотальные). Ключевые слова: экспрессивное движение, историческая реконструкция, субкультура, игра, теория общественных движений. В анализе движения исторической реконструкции мы считаем полезным применить следующие теории – концепцию игровой культуры, субкультурный подход и теорию общественных движений. Концепция игровой культуры Игра, по концепции Й. Хейзинги, – это определенная свободная деятельность, которая осознается как «ненастоящая», не связана с повседневной жизнью, однако способна полностью захватить игрока; которая не обусловлена никакими ближайшими интересами; которая происходит в специально отведенных пространстве и времени, упорядочена согласно определенным правилам и вызывает к жизни общественные объединения, стремящиеся окружить себя тайной, подчеркнуть свою необычность своеобразным одеждой или внешним видом [Шейко]. Основная функция игры сводится к двум аспектам: игра как борьба за что-то и показ этой борьбы. Часто респонденты, отвечая на вопрос о том, что такое «историческая реконструкция», отвечали, что это игра. Й. Хейзинга рассматривал игру как нечто трансцендентное, пронизывающее все сферы жизни, но в то же время и нечто обособленное. На наш взгляд, игра не вполне вписывается в социальную структуру, занимая маргинальное положение с позиции самой структуры, но в то же время стремится к занятию определенной структурной позиции, институализироваться, что мы видим на примере спортивных игр, покерных турниров. Примерно об этом говорит Й. Хейзинга, когда использует бинарную оппозицию «игровое – серьёзное»: «Игра обрела серьезность, игровое настроение из нее более или менее улетучилось… различать между игрой и не-игрой в явлениях цивилизации становится все труднее, по мере того 63 как мы приближаемся к нашему времени» [Хейзинга, 1997. С. 188-196]. Тенденции к институциализации игры Й. Хейзинга рассматривает на примере спорта, однако, как мы покажем в результатах исследований, подобная тенденция просматривается и в случае с движением исторической реконструкции. Мы не можем не согласиться с автором, что с намечающейся коммерциализацией и все более строгой дисциплиной игры утрачиваются некоторые ее чисто игровые элементы. В случае чисто спортивных игр это проявляется в разделении на любителей и профессионалов. Поведение профессионала – это уже не игровое поведение, непосредственности и беспечности в нем уже нет» [Хейзинга, 1997. С. 188]. Сфера деятельности исторической реконструкции ограничена в пространстве как в случае боёв, так и в случае повседневной активности (тренировки, изготовление атрибутики, одежды, оружия). Сообщество реконструкторов отличается определенной степенью закрытости, сами реконструкции происходят согласно правилам, жесткость которых, однако, может варьироваться в некоторых пределах. Это касается различных форматов состязаний. Историческая реконструкция связана с воспроизведением либо реальных военных событий, либо исторических практик использования оружия (историческое фехтование), тактики. Й. Хейзинга пишет: «серьезная битва с оружием в руках – так же как состязание, или агон, которое может простираться от самых пустячных забав до кровавых и смертельных боев, – месте с собственно игрою объединяются в изначальном представлении о том, как, подчиняясь правилам, обоюдно попытать удачи. При таком взгляде в использовании слова игра применительно к битве едва ли была заложена сознательная метафора. Игра – это битва, битва – это игра» [Хейзинга, 1997. С. 55]. В этом плане историческая реконструкция событий в наилучшем виде иллюстрирует теорию Хейзинги. Более того, бои реконструкторов напрямую связаны с риском получить серьезные травмы, что иногда и происходит. Следует отметить, что состязательность не ограничивается боевыми искусствами, она затрагивает также и искусство изготовления оружия, костюмов, она неразрывно связана с областью знаний. Реконструктору следует обладать определенным культурным капиталом, чтобы занять достойное место в иерархии сообщества. Не случайно сами реконструкторы говорят о том, что их увлечение связано с изучением истории, новинок археологии, в т.ч. экспериментальной. И, наконец, способность игры полностью захватить игрока проявляется в исторической реконструкции в полной мере. Речь идет не о зависимости, как в случае с азартными играми, хотя сами реконструкторы отмечают и значимость для них «адреналина» в процессе самих боёв, или «бугуртов». Участие в движении оказывает сильное влияние и на личность вовлеченного индивида, изменяя его Я-концепцию, мироощущение. В связи с этим для нас представляет интерес замечание о том, что «игровое сообщество обладает, вообще говоря, склонностью сохранять 64 свой постоянный состав и после того, как игра уже кончилась» [Хейзинга, 1997. С. 31], т.к. это выводит нас на иной уровень концептуализации, а именно субкультурные теории, которые позволяют нам анализировать уже не сам феномен игры и его место в современном обществе, а само сообщество реконструкторов как определенную субкультуру. Субкультурный подход Нам представляется полезным проанализировать само сообщество, формируемое движением исторической реконструкции в рамках субкультурной теории. Однако прежде чем перейти к собственно субкультурному, рассмотрим понятие «фэндом», которое также используется применительно к подобным сообществам. В энциклопедическом словаре понятие «фэндом» получает следующую дефиницию: фэндом (англ. fandom – фанатство) – сообщество поклонников, как правило, определенного предмета (писателя, исполнителя, стиля) [Солодовникова, 2002. С.198]. А.Ф. Арнаутова утверждает, что фэндом может иметь определенные черты единой культуры, такие как: общий сленг, свои издания и веб-сайты. Однако большинство фэндомов не образуют субкультур, поскольку в фокусе их внимания находится единственный объект, представляющий специфический интерес. Сообщества людей с общим хобби, по ее мнению, могут образовывать устойчивый фэндом, но при этом не иметь признаков субкультуры (общего мировоззрения, стиля жизни, имиджа) [Арнаутова, 2013. С. 32]. Хотя движение исторической реконструкции можно рассматривать как фэндом, основанный на всеми разделяемом хобби, мы можем утверждать, что оно формирует определенную субкультуру. Существует множество определений субкультур, например: «группа людей, чьи взгляды и жизненный стиль заметно отличаются от определяемых доминантной культурой и которые идентифицируют себя как отличные от других. Члены субкультуры разделяют общие нормы, ценности и социальные установки» [Light, 1989. P.105]. Представляет интерес определение Мэрдока: «Субкультуры – это системы значений и способов выражения, развитые группами в определенной части социальной структуры в процессе их коллективных попыток прийти к соглашению с противоречием их определенного социального положения... Субкультуры представляют аккумулированные значения и средства выражения, посредством которых группы в субординатной структурной позиции достигли консенсуса с доминантной системой значений или оппозиции к ней» [Brake,1985]. Хотя акцент на субординатности структурной позиции видится нам небесспорным, представляет интерес то, что в данном определении не делается акцент на оппозиции к доминантной культуре, но допускается достижение консенсуса с ней, т.к. на наш взгляд, реконструкторы стремятся в большей степени к консенсусу. 65 Говоря о субкультурном подходе, нельзя не упомянуть работы Г. Блумера, который говорит о неформальном товариществе: «Esprit de corps формируется также в весьма значительной степени путем развития неформальной ассоциации на основе товарищества. Там, где люди могут неформально сходиться подобным образом, они имеют возможность узнать друг друга как человеческие существа, а не институциональные символы» [Блумер, 1994. С. 201]. Отметим, что речь идет уже о социальных движениях. Теории общественных движений Существует ряд подходов к изучению социальных движений, среди которых теория социального напряжения Г. Блумера, Н. Смелзера, теория мобилизации ресурсов Ч. Тилли, теория социальных изменений П. Штомпки. Большинство авторов рассматривают социальные движения в контексте социальных изменений, решения острых социальных проблем. Так как движение исторической реконструкции не ставит целью изменение социального порядка, мы рассмотрим следующие подходы, которые позволят нам определить историческую реконструкцию именно как социальное движение. В качестве рабочего определения социального движения мы воспользуемся определением Э. Гидденса: «Социальное движение может быть определено как коллективная попытка осуществить общие интересы или добиться общей цели посредством коллективного действия вне рамок установленных институтов» [Гидденс, 1999. С. 585]. Данное определение является достаточно широким и позволяет нам применить понятие «движение» к исторической реконструкции. Д. Эберли предложил категории, основанные на двух критериях: тип перемен, которых стремятся добиться участники движения (личные перемены или перемены социального порядка) и конечный результат желаемых перемен (частичные или тотальные). Таким образом, выделяются четыре типа движений: 1. Альтеративные. Ориентируются на частичные изменения в жизни индивидов. Они не преследуют своей целью полное изменение привычек людей. 2. Искупительные. Стремятся оградить людей от порочного, по их мнению, образа жизни. К этой категории относятся многие религиозные движения. 3. Реформаторские. Их притязания ограничиваются изменением лишь некоторых сторон существующего социального порядка. Свою деятельность они связывают с конкретным видом несправедливости или неравенства. 4. Трансформативные. Нацелены на далеко идущие перемены в обществе или обществах, частью которых они являются. Перемены, за которые ратуют члены этих движений, могут быть катаклизмами, нередко сопряженными с насилием [Aberle, 1966. P.21]. Исходя из типологии Д. Эберли, мы полагаем, что движение исторической реконструкции обладает чертами альтеративного движения. Изменения касаются, в большей мере, вовлеченных индивидов. Так как эти изменения носят социокультурный характер, мы можем также отнести движение к разряду социокультурных, используя термин Штомпки. «Социо66 культурные движения» стремятся изменить убеждения, кредо, ценности, нормы, символы» [Штомпка, 1996. C.346]. К тому же Смелзер определяет социальное движение как «организованные усилия группы для осуществления социокультурных изменений» [Смелзер, 1994. C. 605]. В контексте этого определения мы также можем рассматривать историческую реконструкцию как социокультурный феномен. Особый интерес для нас представляет классическое исследование социальных движений Г. Блумера. Блумер выделяет два типа социальных движений – общие и специфические. «Общие движения ориентированы на последовательные и всеобъемлющие изменения человеческих ценностей – изменения, которые могут быть названы культурными течениями» [Блумер, С. 195]. По нашему мнению, этот подход позволяет провести параллель с альтеративными движениями по типологии Д. Эберли, т.к. далее автор пишет, что «развитие новых ценностей, порождаемых подобными культурными течениями, заключает в себе некоторые психологические изменения, которые обеспечивают общие социальные движения мотивацией» [Блумер, С. 195]. Иными словами, люди приходят к формированию новых представлений о самих себе, которые, по мнению Блумера, не согласуются с их реальным положением в жизни. И если общие движения неорганизованны, то они представляют собой основу для специфических движений, которые можно рассматривать как «кристаллизацию значительной доли мотивации неудовлетворенности, надежды и желания, пробужденных общим социальным движением, и сосредоточение этой мотивации на какойлибо специфической цели» [Блумер, С. 195]. Это утверждение, на наш взгляд, согласуется с вопросом «решения проблем», который рассматривает субкультурная теория. С другой стороны, мы видим некоторое сходство с тезисом Й. Хейзинги относительно институционализации игры. Говоря об институциональной стадии развития социальных движений, Г. Блумер утверждает, что на этой стадии «наблюдается кристаллизация движения в фиксированную организацию с определенным составом и структурой, предназначенную для осуществления целей этого движения», а в дальнейшем, уже сформировавшись, движение «приобретает организацию и форму, корпус обычаев и традиций, упрочившееся руководство, постоянное разделение труда, социальные правила и социальные ценности – короче, культуру, социальную организацию и новое устройство жизни» [Блумер, С. 195-199]. Говоря о механизмах неформальной и социальной ассоциации в движениях, можно выделить пение, пляски, пикники, шутки, веселье и неформальную дружескую беседу. Благодаря им «индивид получает чувство собственного статуса и чувство социального признания и поддержки взамен прежнего одиночества и личностного отчуждения» [Блумер, С.203]. Собственно, именно статус и признание мы можем назвать в числе проблем, решаемых членством в движении и принадлежности к субкультуре рекон67 структоров. К тому же в движении реконструкторов в последнее время мы можем выделить сильную фольклорно-этнографическую составляющую. Еще один тип движений, которые выделяет Г. Блумер, и, который, на наш взгляд, также характеризует объект нашего исследования, – экспрессивные движения, которые также не стремятся изменить институты социального строя или их реальный характер. «Вместо этого они разряжаются в каком-либо виде экспрессивного поведения, которое, однако, по мере того, как оно выкристаллизовывается, может оказывать глубокое воздействие на индивидуальности людей» [Блумер, С.203]. Таким образом, движение исторической реконструкции можно охарактеризовать как специфическое игровое экспрессивное движение альтеративного типа, направленное на воссоздание боевых практик и событий прошлого, обрядов и ритуалов, отличающееся достаточно высокой степенью вовлеченности, формирующее у участников специфические навыки и интерес к изучению истории, экспериментальной археологии, этнографии и фольклора. Список литературы 1. Арнаутова А.Ф. Место субкультуры «фурри» в системе субкультурных образований // Вестник СамГУ. 2013. № 5 (106). С. 32. 2. Блумер Г. Коллективное поведение / пер. Д. Водотынского // Американская социологическая мысль: Тексты / сост. Е.И. Кравченко; под В.И. Добренькова. М.: Издво МГУ, 1994. С. 201. 3. Большой энциклопедический словарь: философия, социология, религия, эзотеризм, политэкономия / под общ. ред. С.Ю. Солодовникова. Минск: МФЦП, 2002. С. 198 4. Гидденс Э. Социология; пер. с англ.; науч. ред. В.А. Ядов; общ. ред. Л.С. Гурьевой, Л.Н. Посилевича. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 585. 5. Смелзер Н. Социология / под ред. В.А. Ядова. М.: Феникс, 1994. C. 605. 6. Хейзинга Й. Homo Ludens: Статьи по истории культуры / пер., сост. и вступ. ст. Д.В. Сильвестрова; коммент. Д.Э. Харитоновича М.: Прогресс – Традиция, 1997. С. 188-196. 7. Шейко В.М. Культурология: [Электронный ресурс] // URL: http://uchebnikionline.ru/kulturologia/kul-turologiya_–_sheyko_vm/kulturologiya_–_sheyko_ vm.htm дата обращения: 23.06.13. 8. Штомпка П. Социология социальных изменений; пер. с англ.; под ред. В.А. Ядова. М.: Аспект-Пресс, 1996. C. 346. 9. Aberle D. The Peyote Religion Among the Navaho. Chicago: Aldine, 1966 [21] 10. Brake M. Comparative youth cultures: The sociology of Youth Cultures and Youth Subcultures in America, Britain and Canada. L.: Routledge, 1985. 11. Light D., Keller S., Calhoun C. Sociology. N.Y., 1989. P.105. Екатерина Стрелкова КОММЕРЦИАЛИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ: ПРЕДПОСЫЛКИ И СДЕРЖИВАЮЩИЕ ФАКТОРЫ Аннотация. В статье анализируются как теоретические подходы к осмыслению развития системы дополнительных платных услуг в ракур68 се моделей социальной политики, так и предоставление бесплатных и дополнительных платных социальных услуг социальными сервисами и службами на практике. Результаты исследования опираются на интервью с руководителями филиалов центра социального обслуживания г. Саратова и экспертами, представляющими г. Москву и Московскую область. В статье авторы анализируют процессы коммерциализации в социальной сфере, переход на рыночные отношения и выработку новых принципов менеджерализации и подходов к управлению и администрированию. Ключевые слова: модели социальной политики, рынок социальных услуг, коммерциализация социальной сферы, социальные сервисы, дополнительные платные социальные услуги, проектная деятельность. С момента существования социальной работы сфера услуг претерпевала значительные изменения, связанные не только с развитием социальной работы как профессии и науки, но и развитием негосударственного сектора, частного бизнеса, с появлением зарубежных учебных материалов, благотворительных проектов и изменением законодательной базы, что впоследствии привело к развитию практики менеджерализации в социальной работе. Наряду с трансформацией современной российской социальной политики существенные изменения происходят и в регламенте предоставления государственных социальных услуг. С одной стороны, рост социальных проблем влияет на увеличение числа клиентов социальных сервисов. С другой стороны, на фоне изменения ценностных установок чрезмерная забота государства о своих гражданах порождает настроение социального иждивенчества. В результате государственная система социальной помощи и поддержки не способна эффективно работать в рамках традиционно сложившейся практики оказания услуг и вынуждена искать новые способы и формы организации социальной защиты населения. В настоящее время особое внимание уделяется тенденции либерализации социальной сферы. Если политика неолиберализма в экономике прослеживалась еще в начале 1990-х гг., то либерализация социальной сферы началась сравнительно недавно. Неолиберальная политика означает либерализацию цен – освобождение от государственного контроля, минимальное вмешательство государства в социальную сферу, а значит, и устранение социальных гарантий, децентрализацию власти. В социальной сфере это означает почти полное отстранение государства от участия в социальной сфере; регламентацию деятельности и контроль полностью отдают муниципалитетам или частным сервисам. Клиент рассматривается как предприниматель, который принимает активное участие на рынке (рынке труда, рынке услуг), а социальное взаимодействие между клиентом и службой – как контракт, договор, отсюда появляются технологии социального контракта. Социальные службы при данном типе экономики вынуждены сами себя финансировать, 69 т.е. работать за счет коммерческих услуг. С одной стороны, подобный механизм способен повысить качество работы организации, с другой, приводит к отсутствию контроля за ценами на социальные услуги. По нашему мнению, перевод части государственных центров на автономные, а, значит, зависимые от количества предоставленных услуг (финансирование по числу оказанных услуг), будет способствовать либерализации социальной работы. Это означает, что клиент вправе сам выбирать, каким поставщиком услуг ему пользоваться, в какой центр социальной защиты обращаться. В конечном счете данные изменения должны привести к повышению качества социальных услуг, изменению оплаты труда сотрудников сервисов, возникновению добросовестной конкуренции между организациями социальной защиты. В сентябре 2012 г. во время проведения исследования методом полуструктурированного интервью «Платные социальные услуги как инструмент развития социальных сервисов» с руководителями филиалов государственного автономного учреждения социального обслуживания «Комплексный центр социального обслуживания населения г. Саратова» по Октябрьскому, Заводскому, Волжскому и Фрунзенскому районам и начальниками управления контроля качеством данных филиалов автором была затронута тема, касающаяся социальных последствий коммерциализации сферы социальных услуг. В исследовании приняли участие четыре эксперта, представляющих Саратовскую область, и два эксперта из Московской области (список информантов в прил. 1). Целью исследования являлся анализ социальных процессов, связанных с принятием учреждениями статуса автономных, изменение финансирования, а также рассмотрение практик введения дополнительных платных услуг. В ходе интервью представители социальных сервисов отвечали на вопросы, связанные с изменением состава услуг, различиях во времени оказания, качестве и эффективности между государственными бесплатными и дополнительными платными услугами. Одной из немаловажных проблем, которая уже была упомянута выше, является тарификация социальных услуг, т.к. стоимость во многом влияет на возможность клиентов пользоваться данной услугой: «Тарифы на дополнительные услуги были утверждены в 2006 г. нашим Министерством, пока мы работаем по ним. Сверх этого, услуги находятся в разработке. Как я поняла, они проходят утверждение по всем инстанциям. Вот, например, нет такой услуги, как служба сиделок, хотя родственники очень часто обращаются. Но такой услуги в перечне нет и наш центр ее не оказывает. Это упирается и в то, что не принят сам перечень. И в то, что для таких социальных работников будут совсем другие требования и другая оплата труда» (Ж., 60 лет, г. Саратов, эксперт). На данный момент эти перечни не утверждены, а значит, центры продолжают оказывать услуги населению по имеющимся нормативноправовым актам: 70 «Пока мы оказываем дополнительные услуги, скажем так, очень мало. Ждем, пока утвердят перечет, а там будет видно, может будет отделение по оказанию дополнительных услуг» (Ж., 45 лет, г. Саратов, эксперт). Особенность введения перечня дополнительных (платных) и внесение изменений в перечень государственных (бесплатных) услуг заключается в том, что данной процедуре предшествует сложная схема расчета экономической составляющей любой услуги и согласование вносимых изменений с Прокуратурой области: «Мы не знаем, как точно рассчитываются все экономические составляющие услуг. Знаем, что есть организации какие-то, которые рассчитывают это все. Но это не бесплатно, да и в Прокуратуре согласование новых услуг занимает много времени. Можно сказать, что нам не выгодно самим все это делать. Я слышал, что это другие центры делали, но как они делали, я не знаю» (М., 40 лет, г. Саратов, эксперт). Коммерциализация социальной сферы во многом направлена на активизацию ресурсов самих граждан, усилия роли общественных инициатив и увеличение различного рода социальных проектов совместно с негосударственными и некоммерческими организациями. В ходе интервью выяснилось, что проектная деятельность не является ведущей и ей не отдается достаточного внимания. В основном, в социальных центрах находят отражение проекты, связанные с привлечением волонтеров и основанные на оказании помощи нуждающимся гражданам: «Проекты пишем, сотрудники наши пишут, но не так много, как хотелось бы и не так часто. Вот, например, был у нас хороший проект, который грант выиграл в Америке, сотрудник организационно-методического отделения у нас писала, «Чистые окна» называется. Закупали мы средства для мытья окон, привлекали волонтеров, сотрудничаем мы в основном с Российским государственных социальным университетом. Волонтеры к нам приходят, выезжают на квартиры клиентов и помогают весной к праздникам или Пасхе. Вот этот проект у нас большой, который реализуется несколько лет подряд. До сих пор мы сами его [проект] стараемся проводить» (Ж., 45 лет, г. Саратов, эксперт). На наш взгляд, складывается сложная ситуация вокруг реализации различных проектов в социальных центрах. Пока есть грантовые средства, проект действует и считается законным. Как только заканчиваются и средства и время реализации проекта, встает вопрос об основаниях предоставления тех или иных услуг в рамках проекта. Как правило, продлять проект уже не получается, а значит, несмотря на востребованность услуги, проект приходится закрывать: «У нас была и социальная прачечная, и средства реабилитации мы выдавали клиентам. Но, к сожалению, на это ни на что нет тарифов у государства. А так это вполне реально, и клиенты многие, не все, конечно, но пользовались этой услугой. У нас работала социальная прачечная, 71 но если ее делать по социальным расценкам, то она, конечно, убыточная. Пока проект был, мы работали, а потом закрыли, потому что тарифов на это нет» (Ж., 45 лет, г. Саратов, эксперт). Проведенный анализ процедуры предоставления государственных услуг на бесплатной и платной основе в различных районах города показал, что по мере удаления от центра города снижается количество предоставленных государственных платных услуг. В сложившейся ситуации, когда появление новых государственных социальных услуг сопровождается административными барьерами, мы видим перспективы для развития рынка социальных услуг в Саратовской области в поддержании проектной деятельности, увеличении срока действия проектов, продлении финансирования, привлечении иных, негрантовых средств. С одной стороны, это поможет избежать согласования относительно тарифов на услуги, с другой стороны, позволит расширить спектр всех социальных услуг. Такое решение позволяет развивать рынок услуг не только государственным центрам, но и другим социальным сервисам. Отсутствие возможности и желания большинства граждан платить за услуги, с одной стороны, и низкая базовая стоимость услуг, с другой, существенно ограничивают поступление денежных средств в социальные службы, что является барьером для повышения заработной платы сотрудникам и совершенствования материально-технической базы самого учреждения. Говоря о коммерциализации социальных услуг, большое внимание уделяют тому, как и кем формируется пакет социальных услуг и кто определяет их стоимость. В настоящее время в социальных сервисах стремятся регулярно проводить мониторинги потребности и нуждаемости клиентов в различных социальных услугах, однако, по мнению экспертов, эта практика не приносит существенных результатов, поскольку формирование пакетов социальных услуг напрямую зависит от Министерства социального развития Саратовской области, которое, в свою очередь при утверждении перечней сталкивается с различными административными барьерами, существенно затягивающими время утверждения документов. В свою очередь опыт других регионов показывает, что недостатки, связанные с коммерциализацией социальной сферы, не влияют на своевременность принятия перечней дополнительных платных услуг. По мнению сотрудников министерства социальной защиты Московской области, при реализации практики коммерциализации социальных услуг одной из немаловажных задач является информирование и разъяснение населению порядка оказания как бесплатных, так платных социальных услуг9. Различия в механизме формирования платных социальных услуг в Саратовской и Московской области, на наш взгляд, заключаются в большей обособлен9 Данные получены из проведенных автором интервью во время участия в международной выставке специализированного оборудования и технологий «Жизнь. Интеграция. Общество 2013». 72 ности и самостоятельности московских социальных служб в отличие от саратовских. Так, например, московские социальные сервисы при наличии утвержденного перечня дополнительных платных услуг в своем регионе наделены возможностью разрабатывать, адаптировать и внедрять новые социальные услуги на коммерческой основе, в т.ч. и вести расчет стоимости социальных услуг, для чего в штате социальной службы существует ставка экономиста, специализирующегося на подобном расчете. Социальные службы, расположенные в Московской области, информируют население о существующих типах и видах услуг, большое внимание уделяется не только оказанию различных видов услуг и проведению мероприятий, но и распространению информации о событиях и акциях, проводимых на территории Москвы и Московской области. Благодаря этому в социальных службах увеличивается приток клиентов, а сами граждане стараются чаще проявлять инициативу. Таким образом, происходящие системные изменения в социальной политике и законодательстве позволяют говорить о необходимости расширения рынка социальных услуг путем коммерциализации социальной сферы. С одной стороны, данный процесс можно рассматривать как один из этапов реформирования социальной сферы и перехода к новой идеологии социальной защиты и поддержки населения. С другой стороны, опыт других стран (США, Великобритания) показывает, что существенным барьером для коммерциализации социальный услуг является развитость экономики в целом в государстве. Так, например, в период с 2000 по 2010 г. экономические кризисы разного масштаба заставили страны с развитой экономикой частично отказаться от данного процесса и уделить внимание государственной социальной защите. Еще одним барьером для процесса коммерциализации в России является развитость городов и, соответственно, рынков социальных у слуг в этих городах. Процесс коммерциализации является достаточно сложным и неоднозначным как для государства, так и для населения. Список литературы 1. Арсеенко А. Что такое неолиберализм в контексте современной «экономикс» и экономики//Социология: теория, методы, маркетинг, 2011. № 2. 2. Заусаева Н.А. Фрижрих фон Хаейк и его политическая философия: между либерализмом и консерватизмом [Электронный ресурс]// URL:http://izvestia.asu.ru/2000/4/ phls-peda/ TheNews OfASU-2000-4-phls-peda-05.pdf. Дата обращения к ресурсу 06.01.2011. 3. Лебина Н.Б., Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Забота и контроль: социальная политика в советской действительности, 1917–1930-е годы // Советская социальная политика 1920–1930-х годов: идеология и повседневность. М.: «Вариант», ЦСПГИ, 2007. 4. Маршалл Т.Х. Ценностные проблемы welfare-капитализма // Журнал исследований социальной политики, 2010. Т.8. № 4. 5. Пек Д., Теодор Н., Бреннер Н. Постнеолиберализм и борьба за него // Прогнозис, 2010. № 1 (20). 73 6. Сидорина Т.Ю. Партнерство государства и институтов самоорганизации граждан в реализации социальной политике (теоретический аспект)// Экономический вестник Ростовского Государственного Университета. Т. 8. № 1. 2010. 7. Хайек Ф. Пагубная самонадеянность. М., 1992. // URL:http://www.i-u.ru/biblio/ archive/hayek_pagubnaja/01.aspx. Дата обращения к ресурсу 06.01.2011. 8. Чагин К.Г. Новые технологии управления в сфере социальной помощи и социального обслуживания населения// Журнал исследования социальной политики, 2005. Т. 3. № 4. 9. Якобсон Л.И. Социальная политика: коридоры возможностей// Общественные науки и современность. № 2. 2006. 10. Ярская В.Н. Социальная политика, социальное государство и социальный менеджмент: проблемы анализа// Журнал исследований социальной политики. Т.1. № 1. 2003. Виктория Комиссаржевская СПЕЦИФИКА РЕПРОДУКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ЖЕНЩИН В УСЛОВИЯХ ТРАНЗИТИВНОСТИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА Аннотация. В статье рассмотрены специфические характеристики репродуктивного поведения женщин в современном российском обществе. Выявлены репродуктивные ориентации сельских женщин, показано, что основой их репродуктивных установок являются традиционные общественные ценности и нормы. Ключевые слова: репродуктивное поведение, семья, ценностные установки, рождаемость. Репродуктивное поведение как система действий и отношений, определяющих рождение или отказ от рождения ребёнка в браке или вне брака, было предложено В.А. Борисовым [1, В.А. Борисовым, 1970]. В настоящее время термин «репродуктивное поведение» применяется, прежде всего, для обозначения тех действий и отношений, которые связаны с осуществлением полного репродуктивного цикла, с последовательной сменой репродуктивных событий. В начале XXI в. рождаемость в России достигла рекордно низких показателей. Число родившихся уменьшилось до 1,3 млн. в год, коэффициент суммарной рождаемости – до 1,25 на 1 женщину в репродуктивном возрасте. Это означает, что каждое поколение родителей воспроизводит себя в детях чуть более, чем наполовину. Причинами этого чаще всего называют социально-экономическое положение. Но только ли низкий уровень жизни влияет на то, что рождаемость сегодня не превышает смертность? Как сказывается на рождаемости состояние здоровья женщин? Ведущими факторами снижения рождаемости большинство российских и зарубежных исследователей считают факторы ухудшения уровня жизни населения и обострение социально-экономической обстановки в стране. В то же вре74 мя все эти процессы происходили и происходят на фоне весьма заметного ухудшения репродуктивного здоровья российских женщин [2, В.А. Борисовым, 1970 и др.]. Несмотря на значительное число исследований отдельных компонентов репродуктивного здоровья женщин, эта проблема не анализировалась с позиций ее влияния на рождаемость и выявление резервов смягчения депопуляции в России [3, Антонов А.И., 2005.]. Изучение репродуктивных ориентаций и установок женщин выявило, что снижение числа рождений в семье идет в соответствии с уменьшением социокультурной потребности в детях. За средними индексами традиционных семейных установок скрывается полное удовлетворение массовой потребности в двух детях. Процесс снижения рождаемости охватил все промышленно развитые страны, и во многих из них ее уровень упал ниже, чем в России, хотя и здесь он продолжал падать. В 2003 г. из 40 индустриальных стран только 16 имели коэффициент суммарной рождаемости более 1,4. Россия же с показателем 1,32 входила в число остальных 24 стран, занимая среди них четвертое место [3, Антонов А.И., 2005.]. Снижение репродуктивных установок и среднего числа рождений на одну женщину в 2000-е гг. происходило не только под влиянием ухудшения условий жизни (точнее говоря, из-за негативной оценки возможностей полного удовлетворения имеющейся потребности в двух детях), но и в связи с уменьшением доли семей, испытывающих потребность в двух и более детях. Здесь можно вспомнить о законе обратной связи между благосостоянием и рождаемостью. Изменение политического режима в стране и введение частной собственности привело к росту притязаний на уровень жизни, т.е. к резкому перевесу внесемейных ориентаций над ценностью брака и детей, вследствие чего само рождение второго ребенка при возросшем престиже материального благополучия оказалось помехой к достижению престижного достатка. Исследования 2005-2006 гг. [4, Данные исследования «Семья. Демография. Социальное здоровье населения», 2012] отправляют нас к рассуждениям о месте семьи и детей в ценностных установках. Так, например, исследование, проведенное сотрудниками Российского государственного социального университета, показало, что о важности семьи в человеческой жизни можно судить по тому месту, которое отводится ей среди других значимых для человека ценностей, таких, как работа, дети, здоровье, друзья, свободное время, политика, религия. Однако сегодня есть веские основания говорить о наметившихся позитивных тенденциях. В результате при развитии правительственных программ (социальное жилье, повышение льгот на иждивенцев, введение дифференцированного подоходного налога, программа лечения бесплодия, материнский капитал) положение изменилось. В Саратовской области отмечается рост рождаемости. Так, за 2007 г. зарегистрирован 181 рожден75 ный, в 2008 г. родилось 190 малышей, а в 202 году – 196 детей. Кроме того, увеличилось рождение первых и третьих детей. В связи с этим возникла необходимость изучения особенностей репродуктивных установок сельских женщин. Используя метод доступной выборки, мы опросили 100 жительниц Питерского района, состоящих на учете по беременности на разных сроках. Выборочная совокупность в 100 человек составила 56% от генеральной совокупности, т.е. числа всех беременных, состоящих на учете поликлиники, что позволяет утверждать о репрезентативности данных. Из числа опрошенных 32% в возрасте 2024 лет, 29% – 25-29 лет, 21% – 30-34, 12% – девушки до 19 лет, 6% в возрасте от 35 до 39 лет. По общим характеристикам совокупности можно сказать: 39% опрошенных проживают в районном центре, 71% – в селах района. 63% опрошенных женщин являются замужними, 19% состоят в незарегистрированном браке и 18% – не замужем. Уровень образования большинства (41%) средний. Чаще это специальные его формы – техникум, училище. 37% опрошенных имеют высшее образование. Род деятельности большинства – домохозяйствование (49%), 39% работающие и 12% – студентки. Благосостояние семей опрошенных характеризуется пятью уровнями: – денег хватает на еду, оплату коммунальных услуг и на самое необходимое – наиболее распространенный ответ (29%); – денег хватает на питание, одежду, но покупка крупных вещей представляется сложностью (23%); – можем позволить себе купить бытовую технику, однако крупные покупки (машина, дом) представляют определенные трудности (22%); – на очень низкий уровень указали «Едва сводим концы с концами» 19%; – имеют высокий доход, позволяющий удовлетворять даже дорогие потребности 7%. Половина опрошенных имеют собственное жилье, остальные (38%) проживают с родителями, либо арендуют (12%). Проведенный анализ подтвердил выводы о положительной тенденции в репродуктивных установках сельских женщин. Беременность для большинства является запланированной. На это указали 74% опрошенных женщин. Несмотря на то, что для 26% респонденток беременность не была запланированной, продлить ее готовы все. Из числа ожидающих детей для многих (47%) он первый. 36% ожидают второго, для 11% – это третий ребенок, а для 6% – четвертый. Дальнейший анализ позволил выявить высокий уровень желанности этой беременности. Максимальные оценки уровня (5 баллов по шкале) указали 78% женщин. Причем в их числе оказались 4% из числа тех, для кого эта беременность не была запланированной. Несмотря на это, лишь 17% утвердительно ответили, что эта беременность не последняя и в бу76 дущем они хотели бы еще иметь детей, 6% – затруднились ответить, а 77% женщин не планируют в будущем рождение детей. Главными аргументами желания иметь ребенка оказались позиции, характеризующие традиционные представления массового сознания: «Ребенок в семье должен быть обязательно» и «Детей в семье должно быть несколько». 9% женщин указали на ожидания разрешения кризисной ситуации в семье, 7% заявили о благоприятном (с точки зрения уровня жизни) времени для рождения ребенка, 4% указали на недопустимость аборта и 3% аргументируют желание иметь ребенка огромной любовью к детям [5, Варламова, С.Н., Носкова А.В., Седова Н.Н., 2008.]. Все вышеизложенное свидетельствует о том, что в сознании российских граждан базой репродуктивных установок является традиционные нормативные общественные ценности. Традиционный взгляд на семью не допускает запланированной бездетности или однодетности. И никакие факторы не влияют на возможность оспаривания подобных норм. Это, в свою очередь, дает основания для оптимистичных социально-демографических прогнозов. Список литературы 1. Борисов В.Л. Демография и социальная психология, М. 1970, его же, Перспективы рождаемости, М.: 1976. 2. Борисов В.Л. Демография и социальная психология, М. 1970, его же, Перспективы рождаемости, М. 1976, Горелик В.П., Некоторые соображения об исследовании генеративного поведения семьи, в сб. Демографические тетради, в 4-5, К., 1972, Белова В.А., Число детей в семье, М. 1975, Демографическое развитие семьи, М. 1979, Антонов А.И., Социология рождаемости, М. 1980, Семья и дети [Сб. ст.], М.: 1982. 3. Антонов А.И. «Социология семьи». М.: 2005. Гл. 11. 4. Приведены данные исследования «Семья. Демография. Социальное здоровье населения», проведенного Службой социологических рейтингов РГСУ в январе 2012 г. По общероссийской репрезентативной выборке опрошены 2400 человек в 85 поселениях в 25 субъектах РФ с соблюдением квот по полу, возрасту и типам поселения согласно данным Росстата. Ошибка выборки 1,9%. 5. Варламова С.Н., Носкова А.В., Седова Н.Н. Семья и дети в жизненных установках россиян. Социология семьи. М. 2008. 77 РАЗДЕЛ II. СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА И СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА Инна Бабаян, Алексей Ручин МОЛОДЕЖНАЯ ПОЛИТИКА КАК ФАКТОР ПРЕОДОЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА ГОРОДСКОЙ И СЕЛЬСКОЙ МОЛОДЕЖИ Материал подготовлен в рамках проекта «Стратегии профессиональной самореализации и предпринимательский потенциал сельской молодежи Поволжья» (грант Президента Российской Федерации МК3501.2012.6). Выбранный государством курс в направлении модернизации всех сфер жизнедеятельности общества связан с радикальными преобразованиями, в т.ч. на уровне мировоззренческой парадигмы, подразумевающей новое мышление, смену идеологической системы принципов. Намеченный тренд может привести к успешному развитию общества, мощному прорыву только в том случае, если все компоненты социальной структуры обеспечат целостность в вопросах социальной справедливости, социальной сплоченности. Молодежь как субъект модернизационного развития является одним из стратегически ключевых акторов в поле взаимодействия государство – социальные-институты – общество. С одной стороны, у молодежи более развиты адаптивные механизмы к внешним и внутренним изменениям, способствующие гибкой корректировке жизненно-стилевых практик. С другой стороны, действуя как активный фактор в поле занятости, образования, культуры, она подвержена влиянию со стороны взрослой когорты, где социальное действие продиктовано не столько индивидуальным выбором, сколько ригидным контролем взрослого поколения. В результате смена ценностных ориентиров протекает в условиях конкуренции поколений, что не только не способствует сплочению, но и подрывает доверие со стороны молодого поколения, усиливает социальное неравенство. Молодежный вопрос все активнее входит в повестку дня, является центром притяжения, интереса со стороны власти, политиков, общественных объединений, общественности. Прокатившаяся волна, связанная с разработкой министерствами концепций в аспекте социально-экономического, культурного развития до 2025 г., затронула вопросы молодежи, векторы работы с которой в перспективе будут отображены в Концепции государственной молодежной политики до 2025 г. Отношение к молодежи медленно, но меняется, она перемещается из группы риска в социальную 78 общность людей, стоящих на пути формирования гражданской позиции, инициатив. Данная тенденция поддерживается государственными проектами, призванными включить эту возрастную группу в политическое, социальное, культурное, экономическое пространство. Инициируется ее активность в сфере предпринимательства, участие в Молодежных Правительствах, добровольческой (волонтерская) деятельности. Все это должно способствовать выработке механизмов консолидации, как различных поколений, так и отдельно внутри группы молодежи ее инклюзивного потенциала, участия в жизни общества. Молодежь является гетерогенной группой, хотя официальные документы декларируют ее гомогенный характер, не учитывая неравные возможности в свободе выбора, повседневных жизненно-стилевых практиках, стремление к разным политическим, социокультурным, религиозным ориентирам, социальной самоидентичности в контексте региона проживания. Все это приводит, с одной стороны, к острой необходимости выявления уровня удовлетворенности в сферах образования, занятости, финансового благосостояния, личного счастья, с другой стороны – риторике молодёжного вопроса среди экспертов, напрямую или косвенно включенных в проблемное дискурсивное поле. Сельская местность Поволжья несет в себе потенциал в различных отраслях, что должно благотворно влиять на ее развитие. Тем не менее, села, входящие в состав Поволжья, отличаются разными темпами, интенсивностью социального, культурного, экономического развития, благополучия, уровнем качества жизни. В центре нашего исследования находились сельские населенные районы, входящие в состав Поволжского экономического района – Саратовская, Самарская и Волгоградская области. Задача данной статьи заключается в компаративном анализе экспертных оценок в молодежном вопросе, обосновании путей преобразования современного российского села в контексте совершенствования молодежной политики. В роли экспертов выступили руководители, лидеры молодёжных региональных объединений, представители власти трех регионов (N=9). По мнению экспертов, новая молодёжная политика будет способствовать привлечению молодежи для решения «своих собственных проблем». В разрабатываемой Концепции молодежной политики на период до 2025 г. акцент будет сделан на «создании конкурентноспособного молодого человека, имеющего доступ к возможностям самореализации, форсированной социализации и формирования всех положительных компетенций гражданина»10. Успешная самореализация видится в проектной деятельности молодежи, представленной в самом широком диапазоне, от молодеж10 Молодежная политика – будет ли будущее? Экспертная сессия в рамках круглого стола «Молодежь России 2000-2025: развитие человеческого капитала» http://www.fadm.gov.ru/news/17162/?print=Y Обращение к ресурсу 10.10.2013 г. 79 ных инициатив в организации культурных, социальных мероприятий до моделирования и воплощения проектов в сфере бизнеса, предпринимательская активность. Стратегическим вектором в работе с молодежью является развитие предпринимательского потенциала, задача способствовать и поддержать инициативные коммерческие проекты молодежи. Для этого на базе государственных молодежных организаций создаются условия с привлечением специалистов, работающих с молодежью в проектной предпринимательской деятельности: «Мы занимаемся поддержкой молодёжного предпринимательства. Это не готовые субъекты малого бизнеса, а те, кто планируют создать свой бизнес, и мы им помогаем, ну скажем и психологически, и по фандрайзингу, и по командной работе» (Эксперт, Саратовской область). Стимулирование предпринимательской деятельности молодежи артикулирует позицию государства, что в условиях смешанной политики – социальной-демократической и либеральной предоставляет возможность молодежи выбора, ответственности за свою судьбу, полагаясь на свои собственные силы. Стремление к созданию творческого, инновационного продукта должно подкрепляться возможностью реализации. В противном случае развитие молодежного предпринимательства будет сталкиваться с препятствиями, связанных с отсутствием инвестиционных ресурсов. На это указывают эксперты, отмечая, что разработанные молодёжные проекты в сфере бизнеса не всегда находят своего инвестора, т.к. связаны с ее долгосрочной реализацией. Вовлечение в волонтёрскую деятельность должна стать неотъемлемой частью новой концепции молодежной политики. Трансформации на постсоциалистическом пространстве, затрагивающие все сферы жизнедеятельности, связанные с глобализационными процессами, выдвигают новые условия для развития молодежного добровольчества, волонтёрского движения. Добровольчество молодежи – это путь к формированию гражданской идентичности, позиции, к социальной справедливости и сплоченности внутри группы молодежи. Другими словами, волонтерство предоставляет возможность рассмотрения новых форм гражданственности молодежи. В риторике власти звучат уже не только обращения о необходимости развития добровольчества (волонтерства), но и оформление в виде законотворческого проекта. Так, с 1 января 2014 г. вступил в силу Федеральный закон о добровольчестве (волонтерстве). Данные шаги государства являются предпосылками формирования гражданского общества. В отношении добровольчества экспертами отмечается два вида активности и работы с молодежью. Во-первых, это «администрирование волонтерской деятельности» государственными молодежными организациями. Здесь используется административный ресурс с целью привлечения молодежной когорты, чаще всего студенческой для проведения в муниципальных районах мероприятий социокультурного, спортивного характера. Второй ас80 пект волонтёрской деятельности – это самостоятельная инициатива молодежных общественных объединений или групп в реализации социально значимого проекта. Как правило, такие молодежные объединения или группы имеют разную юридическую форму. Популярность, высокая степень добровольческой активности молодежи проявляется в мероприятиях международного уровня. Формат мега-события предоставляет для молодежи большее разнообразие в коммуникативной сфере, наделяя социальное действие культурными, ценностными, символическими смыслами. Среди таких мега-событий можно назвать студенческую спортивную Универсиаду в Казани, зимние Олимпийские и Параолимпийские игры в Сочи. Это становится новым привлекательным событием для молодежи, что объясняет активизацию добровольческого движения. Вместе с тем отмечается формирование волонтёрской культуры. Эксперты высказывают мнение о необходимости развития инфраструктуры по работе с молодёжью, создания профессиональных учреждений, деятельность которых будет направлена на получение социальных компетенций: «Говоря об инфраструктуре по работе с молодёжью, я имею в виду – методическое обеспечение, кадры и учреждения, которые должны работать» (Эксперт, Саратовская область). Идея формирования инфраструктуры соотносится с концептуальным видением работы с молодежью через отраслевой подход, который мыслится по аналогии с образованием, здравоохранением. Отраслевой подход предполагает включение таких акторов, как государство, бизнес, общественные организации в решение молодежного вопроса. Создание инфраструктуры должно способствовать взаимодействию разных компонентов, обеспечивающих работу с молодежью в области образования, профессиональной ориентации, социальной, творческой активности. Среди трех регионов недостаточное взаимодействие, а порой и отсутствие консолидации в работе с молодежью отмечается в Саратовской области. В отношении актуальной проблемы сельской молодежи выделяют нехватку ресурсов. Наравне с недостаточным финансированием в деятельность сельской молодежи отмечается низкая степень ее активности, инициативности в социально-значимых проектах. В данном случае проходится говорить об «администрировании социальной работы», что понимается как использование административного ресурса для привлечения молодежи. Не менее важной стороной молодежного вопроса является социальная сплоченность, которая рассматривается как фактор гражданственности. По мнению экспертов, основной задачей государства является не только развитие социальной инфраструктуры на селе, но и вовлечение сельской молодежи в социальные, творческие проекты, поддержка специалистов по работе с молодежью. 81 Марина Алешина ПОЛИТИКА СОЦИАЛЬНОЙ СПЛОЧЕННОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ПО МАТЕРИАЛАМ МЕЖРЕГИОНАЛЬНОГО СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ Аннотация. В статье представлен социологический анализ проблемы социальной сплоченности, методология её эмпирического исследования и современное научное понимание в виде комплекса идей и теорий, раскрывающих особенности социального согласия и доверия, социальной интеграции и инклюзии, солидарности и дистанции, содержание которых зависит от гражданского контекста и политического режима, стабильности, реальной социальной политики государства. На основе анализа данных межрегионального социологического исследования определены условия, влияющие на сплоченность российского общества, установлено доминирование атомистических тенденций в современном социуме, приведены рекомендаций по совершенствованию политики государства в достижении социальной сплоченности в национальном масштабе. Ключевые слова: социальная политика, социальная сплоченность, процессы инклюзии, интеграция общества, солидарность, социологическое исследование сплоченности общества, тренд социальной политики, социальное неравенство, гражданское общество, модель социальной сплоченности. Социальная сплоченность в настоящее время рассматривается в качестве приоритетной концепции развития современных обществ, прежде всего европейских, и ориентирована на повышение степени социокультурной интеграции, на сглаживание социально-экономических разделительных линий внутри социумов с целью достижения их гомогенности и устойчивости [На пути к активной…, 2007. С. 8]. Высокая разница экономических статусов различных групп общества практически всегда обусловливает рост социальной напряженности, что достаточно явно заметно сегодня в России, для которой типична ситуация бедности многих граждан на фоне их полной занятости. Именно поэтому социальная сплоченность понимается как способность государств гарантировать благополучие всем членам общества, минимизируя неравенство и избегая поляризации. Советом Европы определены четыре ключевые группы индикаторов социальной сплоченности, на которые мы ориентировались при разработке концепции и инструментария межрегионального социологического исследования: первый индикатор – качество жизни, благополучие уязвимых социальных групп). Анализируются их занятость, доход, жилье, здоровье, питание, потребление, информация, образование, культура); второй индикатор: вклад институциальных акторов в решение проблем благополучия и сплоченности – это власти, рынки, семья, местные сообщества; третий индикатор – публичная дея82 тельность, направленная на обеспечение и регулирование процесса социальной сплоченности, а также частные действия в интересах общества и социальной сплоченности; четвертый индикатор – распространение ценностей сплоченности [Ярская В.Н., Ярская-Смирнова Е.Р., 2010. С.151]. Обращается внимание на жизненный мир, качество неформальных сетей, отношения доверия, разделяемые базовые знания и чувство солидарности. С целью исследования феномена социальной сплоченности, реального уровня доверия в обществе, социальной дистанции, степени социальной солидарности нами в 2012-2013 гг. проведен межрегиональный социологический опрос. В анкетном опросе приняло участие 1235 человек: 414 – в Саратове, 409 – в Казане, 412 – в Томске. Возрастная структура респондентов: 29% – до 20 лет, 44% – 30-54 г., 28% – 55 лет и старше. Распределение по полу: 44% мужчин и 56% женщин. В исследовании была реализована двухступенчатая стратифицированная выборка, пропорционально распределенная по параметрам: тип населенных пунктов, пол, возрастная группа. Отбор респондентов для опроса осуществлялся методом маршрутной выборки, исходя из квотного задания, отражающего основные демографические показатели численности населения города. Ошибка выборки не превышает 5%. Дисперсия по всем вопросам анкеты определяется как достаточно малая (0,3), что говорит о высоком проценте концентрации одного варианта. Исследование проводилось в рамках Проекта «Инклюзия как фундаментальный принцип социальной безопасности: потенциал сплоченности в контексте модернизации социальной политики России» / госзадание Министерства образования и науки Российской Федерации (2012-2014). Руководитель проекта: Заслуженный деятель науки РФ, профессор Ярская-Смирнова В.Н. Перейдем к рассмотрению результатов исследования. Было установлено, что чувство причастности (осознаваемой идентичности по Дж.Г. Миду) дифференцируется в зависимости от соотнесения его с определенной социальной группой. Наиболее часто оно проявляется к окружающим людям, которые территориально близки к человеку, находятся в его окружении. Именно поэтому на первом месте здесь жители города и региона. Преобладающая часть населения – 87% (ответы «свое» и «близкое, но не свое») – чувствует свою близость с жителями городов, в которых они живут, а 77% – с жителями своего региона. При этом в разрезе городов проживания, пола и возраста респондентов существенных отличий не выявлено, лишь среди жителей Казани присутствует меньшая доля ответов, выражающих причастность к городу (58% против 70% в Саратове и Томске). Интересно, что причастность к жителям бывших республик СССР демонстрирует меньшее число респондентов всех трёх городов (13% ответов «Свое», 14% ответов «Близкое, но не свое», 24% ответов «Безразличное») и, прежде всего, это характерно для молодежи, что в целом вполне закономерно (у них 5% «Своё»). Готовность участвовать в волонтерской 83 деятельности фиксировалась у значительного числа участников опроса. Более четверти (26%) опрошенных не приняли бы участие ни в каких из предложенных мероприятий. Из выбранных наиболее популярными ответами оказались – согласие «участвовать в посадке деревьев и цветов» – 46%; «осуществлять уборку парковой зоны» – 31%; «организовать детские площадки» – 24%. Кроме того, молодые люди согласны: «возглавить детские секции и кружки по интересам» (16%), «стать дружинниками» (7%), «помогать животным», «работать с ветеранами» (по 1%). Следующий блок вопросов был посвящен оценке уровня доверия населения к различным социальным институтам. Респондентам предлагалось оценить уровень доверия по трехбалльной шкале («не доверяю», «сложно сказать», «доверяю»), исходя из того что доверие – это уверенность в действиях кого-то в интересах респондента и отсутствии вреда для него. Наибольший уровень доверия жители выразили системе образования: доверяют 46%, не доверяют 24%, затруднились в оценке (вариант «сложно сказать») 30%. Наименьший уровень доверия – к политическим партиям – более половины (52%) информантов (лишь 13% доверяют, затруднилось в оценке 35%). При этом в Томске число затруднившихся с выбором достигает 41%, в сравнении с 32% по Саратову и Казани. Законодательной власти доверяют 22% респондентов, не доверяет 41%, вариант ответа «сложно сказать» выбрали 37%. Уровень доверия к неправительственным организациям, бизнесу также невысок и сопоставим с уровнем доверия к политическим партиям. Судебной системе в России доверяет лишь каждый пятый, а не доверяет каждый второй. Только у каждого пятого респондента пользуются доверием высшие должностные лица государства, не доверяют им 43%, а 35% затрудняются в определении своих чувств. При этом наибольшие различия в ответах наблюдаются в разрезе возрастных групп. Более высокий уровень доверия к таким лицам у старшего поколения (32% респондентов в возрасте старше 55 лет) против 17% – из средней возрастной группы. Граждане России достаточно критично настроены по отношению к мерам поддержки со стороны государства: лишь 7% согласны, что государство в достаточной мере заботится о своих гражданах. Большая часть респондентов (49%) уверена, что поддержка чувствуется, но могла бы быть больше, а 44% считают, что уровень заботы о гражданах является явно недостаточным. Различия в соотношении мнений в регионах невелики, однако менее критичны жители Казани, а более недовольны проживающие в г. Томске. Интересным является то, что высокую заинтересованность в усилении поддержки от государства выражают представители 60% малообеспеченных домохозяйств и почти столько же (55%) высокообеспеченных граждан. При этом первые понимают под поддержкой только финансовую помощь, а вторые – содействие в бизнесе, налоговые льготы, преференции, компенсации. 84 Проводимые государством реформы в различных сферах жизнедеятельности общества участники исследования оценивают неоднозначно. Против реформ высказывается 24% мужчин и 7% женщин. Отчасти это объясняется высокой дискуссионностью результатов реформаторских действий, либо их провалом. К примеру, только 8% граждан (каждый десятый мужчина и каждая пятая женщина) считают, что их жизнь улучшилась. Каждый шестой указал на ухудшение жизненной ситуации, а каждый третий (33% – 13 и 20 женщин и мужчин соответственно) отметил её значительное ухудшение. В том числе из-за проводимых реформ увеличилась до 32% доля населения, допускающего возможность активного участия в решении общественных вопросов. Такая ситуация характерна для всех трёх городов. Фактически более трети граждан поддерживают в открытой, либо латентной форме протестные настроения, и это много. Таким образом, сложившаяся социальная ситуация в России не предполагает одномоментного достижения высокого уровня социальной солидарности, социальной инклюзии и интеграции, а в итоге социальной сплоченности. Формируется тренд на атомизацию общества, его дифференциацию, а не интеграцию, инклюзию. Поэтому ключевыми задачами политики сплоченности должны стать развитие социальной защиты, занятости, обеспечение европейской заработной оплаты труда, солидарности, социальной справедливости, индивидуальной свободы и прав каждого человека. Начатая модернизация социальной политики пока ориентирована на отдельные социальные группы, благосостояние которых заметно улучшается (например, военнослужащие, работники правоохранительных органов). Однако такая дифференцирующая социальная политика, нацеленная в основном на решение материальных вопросов отдельных социальных групп, не способствует эффективному решению задачи консолидации общества, повышению уровня доверия к власти. Наиболее болезненно это воспринимают бюджетники – 32% из них считают повышение зарплат военным несправедливым. Необходимо формирование «сплачивающего» социокультурного пространства, ориентированного на инклюзию, толерантность, патриотическую ментальность, развитие гражданской активности и ответственности, а также представлений о приоритетной значимости надматериальных ценностей в жизни человека. Список литературы 1. На пути к активной, справедливой и социально сплоченной Европе. Доклад Специальной рабочей группы высокого уровня по вопросам социальной сплоченности в XXI веке. СЕ, Страсбург, 26.10.2007. С.8, 30 (TFSC (2007) 31R) // http://do.gendocs.ru/download/docs-72783/72783.doc. 2. Promoting the policy debate on social cohesion from a comparative perspective. Council of Europe. Dec. 2001. PР.5-6. 3. Ярская В.Н., Ярская-Смирнова Е.Р. Социальная сплоченность: выбор идеологии и механизма реализации // Интеллигенция и идеалы российского общества / под ред. Ж. Тощенко. М.: РГГУ, 2010. С. 150-159. 85 Александр Малышев ВЛИЯНИЕ ГЕНДЕРНО-ЧУВСТВИТЕЛЬНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ СЕРВИСОВ НА ТРАНСФОРМАЦИИ ЦЕННОСТЕЙ И ПРАКТИК РОДИТЕЛЬСТВА В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ (НА ПРИМЕРЕ ПАПА-ГРУПП) Аннотация. Статья посвящена анализу влияния такого нового для России вида социальных сервисов, как папа-группы, на изменения ценностей и практик в области родительства (в частности, отцовства). На основе сравнения данных репрезентативного исследования отцов в СанктПетербурге и мужчин, прошедших занятия в папа-группах, автор показывает, какова действенность папа-групп как инструмента поддержки новых, в большей степени (по сравнению с традиционными) ориентированных на гендерное равенство практик родительства и отцовства. Ключевые слова: семья, родительство, отцовство, гендерно-чувствительные социальные сервисы, папа-группы. Введение Традиционная модель семьи во второй половине ХХ в. постепенно утрачивает свою устойчивость, которая была свойственна ей на протяжении длительного периода времени. Родительство, которое тесно связано с институтом семьи, постепенно выводится из под влияния жестких норм и становятся «результатом совместного творчества всех членов семьи, приносящим удовольствие каждому» [Кукулин, Майофис, 2010. С. 11]. Трансформации институтов семьи представляют собой тенденции, которые могут сосуществовать с устойчивыми элементами традиционных моделей или затрагивать только часть общества. Как отмечает Э. БекГерншейм, «традиционная модель семьи продолжает существовать в некоторых группах общества, но другие (группы) при этом уже к ней не обращаются, и большая часть общества характеризуется противоречивым сочетанием традиционных стремлений и новых ожиданий» [Beck-Gernsheim, 2010. S. 18]. В рамках данного исследования я ставлю своей задачей показать, насколько новые ценности и практики родительства и отцовства (а именно, ответственное и вовлеченное отцовство) распространены на сегодняшний день, какие существуют формы их поддержки и насколько они действенны, т.е. способны производить определенный эффект – распространять среди своих клиентов новые, более гендерно равноправные по своей конфигурации модели родительства. Трансформация ценностей и практик родительства: теоретический и исторический контекст Родительство представляет собой выполнение функций воспитания детей в семье и заботы о них и включает институциональные характери86 стики родительских ролей (отцовство и материнство). Мой исследовательский интерес лежит в области изучения изменений отцовства, практик заботы и воспитания, в которые вовлечены отцы. В Советском Союзе сложилась и впоследствии в России сохраняется такая модель родительства, которая может быть описана следующим образом: «только матери имеют детей... Отцы не принимаются во внимание ни социальными институтами, ни обществом в целом» [Чернова, 2007. С. 139]. Возникновению подобной ситуации способствовала политика советского государства. Постсоветское общество также характеризуется ассиметричной конфигурацией родительства: отцы вытеснены в сферу обеспечения семьи, а забота и воспитание детей закрепляется преимущественно за матерями. В современном мире начинается трансформация родительства. Оно рассматривается как способ самореализации индивидов, гендерная асимметрия родительских ролей сглаживается. Такие процессы в большей степени характерны для Европы, однако они начинаются и в России. Папа-группы как гендерно-чувствительные социальные сервисы, ориентированные на поддержку новых форм родительства Поддержку трансформаций ценностей и практик родительства осуществляют как общественные организации, так и государство. Под влиянием деятельности активистов и некоммерческих организаций государство постепенно включает в свои социальные программы направления, связанные с поддержкой новых форм родительства, в частности, ответственного отцовства. Например, Концепция семейной политики в Санкт-Петербурге на 2012-2022 гг. предусматривает «развитие программ повышения родительской компетентности и поддержки для отцов (папа-школы, клубы одиноких отцов, группы встреч и др.), повышение их доступности для молодых отцов всех районов города» [Концепция… 2012. С. 36]. Деятельность в этой области направлена преимущественно на создание инфраструктуры: социальных сервисов, ориентированных на распространение гендерно равных форм родительства. Распространённая форма такой работы в Санкт-Петербурге – группы для будущих отцов (папа-группы). Они создаются и действуют в государственных центрах социальной помощи семьям и детям, а также в общественных организациях. Папа-группы – это клубы мужчин, объединенных общим интересом – подготовкой к рождению ребенка, возможному присутствию на родах и активному участию в жизни ребенка в послеродовой период. Работа папагрупп организована как цикл встреч группы мужчин, на которых обсуждаются четыре основные темы: будущие роды, первые дни, первый месяц жизни ребенка, ответственное отцовство. Возможны дополнительные занятия по темам, которые выберут члены группы. Работу группы организует модератор, к которому предъявляется обязательное требование: он сам должен быть уже состоявшимся отцом. Обсуждение тем, связанных с родительством, проходит в легко воспринимаемом формате в рамках гомогенно87 го гендерного сообщества. Своей целью папа-группы ставят донесение до будущих отцов информации о возможностях участия в уходе за ребенком, приемлемости этого для мужчины, ценностях гендерного равенства и ответственного отцовства. Этим они создают предпосылки для формирования более равного распределения заботы о ребенке в семье, способствуют снижению гендерной поляризации обязанностей отца и матери и, в конечном итоге, способствуют распространению более равноправных по сравнению с традиционными практик родительства. Папа-группы также способствуют вовлечению мужчин во взаимодействие с социальными службами. Теоретическая и методическая рамка исследования В рамках исследования, проведенного автором, была сформулирована задача определить эффективность (effectiveness), действенность папагрупп как проводника перемен в области ценностей и практик родительства (отцовства). Основной теоретической рамкой исследования является теория трансформации ценностей Р. Инглхарта, теория диффузии инноваций Э. Роджерса, а также модели ролевого поведения отцов. Автором было проведено социологическое исследование, включающее три этапа сбора и анализа полевой информации. Первый этап включал сбор и анализ глубинных интервью с руководителями и модераторами папа-групп. По результатам первого этапа исследования был составлен набор вопросов для выпускников папа-школ и для опроса мужчин СанктПетербурга. Второй этап включал количественное исследование ценностей и практик в области родительства проживающих в Санкт-Петербурге мужчин, имеющих детей. Сбор информации проводился по репрезентативной целевой квотной выборке (404 респондента) в июне 2013 г. Квотирование было организовано по возрасту детей. Третий этап: количественное исследование ценностей и практик в области родительства мужчин, прошедших занятия в папа-школах в Санкт-Петербурге в 2010-2013 гг. На основании данных первого этапа была сформирована анкета для второго и третьего этапов исследования. Данные второго этапа сопоставлялись с данными третьего этапа исследования. Результаты исследования Из результатов проведенных опросов видно, что семья является одной из наиболее приоритетных ценностей современных мужчин. Представления о модели распределения обязанностей в области заботы и воспитания детей между родителями среди мужчин на сегодняшний день носит преимущественно традиционный характер (остается наиболее распространенной модель мужчины-кормильца и женщины, занятой заботой о детях), однако они включают отдельные черты, характерные для моделей с более равным распределением обязанностей. Около 2/3 мужчин вовлечены в практики заботы о детях, но это вовлечение носит ограниченный характер и является относительно неустойчивым. Мужчины в целом не готовы к взаимодействию с социальными сервисами по 88 вопросам, связанным с детьми и делегируют взаимодействие с ними своим партнерам (матерям). Папа-школа не оказывает значимого влияния на ценности в области родительства и на представления о моделях распределения заботы о детях между супругами. Однако большая часть мужчин, попавших в зону их влияния (по сравнению с мужчинами, не испытывавшими влияние папа-школ), демонстрирует более плотное вовлечение в практики заботы о детях. Они чаще готовы осуществлять физический уход за детьми, приготовление пищи, прогулки, игры. Мужчины, прошедшие папа-школу, демонстрируют значительно большую готовность по сравнению с мужчинами, не прошедшими курс папа-групп к взаимодействию с социальными сервисам. Масштабы роста вовлечения в практики заботы мужчин после прохождения ими папагрупп являются относительно небольшими (примерно 10-15%), но стабильными (присутствуют во всех исследованных параметрах). Выводы В результате проведенного исследования влияния гендерночувствительных форм работы социальных сервисов (на примере папагрупп) на трансформации ценностей и практик родительства были получены данные, свидетельствующие о наличии ограниченного влияния существующих на сегодняшний день гендерно-чувствительных социальных сервисов (папа-школ) на трансформации практик родительства. Влияние папа-групп не распространяется на ценности, но затрагивает практики родителей (отцов), способствуя более равномерному распределению заботы о детях между партнерами. Повышение доступности папа-школ и обеспечение возможности для всех будущих отцов пройти занятия в них, а также активное распространение информации о папа-школах может в дальнейшем способствовать более широкому и интенсивному распространению родительских практик, основанных на гендерном равенстве. Список литературы 1. Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах. СПб: Питер, 2004. 2. А.А. Гаевский, Н.Н. Еремин, С.Я. Захаров и др., Ответственное отцовство: Новые формы социальной работы. СПб.: ООСП «Северный путь», Стикс, 2010. 3. Кон И.С. Гендер и маскулинность, сыновья и отцы // Журнал социологии и социальной антропологии. 2012. Т. XI. (1): 48-64. 4. Концепция семейной политики в Санкт-Петербурге на 2012-2022 годы. СПб.: 2012. 5. Кукулин И., Майофис М. Новое родительство и его политические аспекты // Pro et Contra. 2010. Т. 14. (1/2): 6-19. 6. Малышев А., Парфёнова О. Социальные сервисы как проводники трансформации родительских практик (на примере распространения папа-школ в СанктПетербурге) // Е.Р. Ярская-Смирнова, Н.В. Сорокина (ред.) Социальные работники как проводники перемен. М.: Вариант: ЦСПГИ, 2012: 68-88. 89 7. Чернова Ж.В. Модель «советского отцовства»: дискурсивные предписания // Е. Здравомыслова, А. Темкина (ред.) Российский гендерный порядок: социологический подход. СПб: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге 2007: 138-169. 8. Beck-Gernsheim E. Was kommt nach der Familie? Alte Leitbilder und neue Lebensformen. München: Verlag C.H.Beck Ohg, 2010. Екатерина Федотова-Антонова ДЕТСКИЙ ТРУД: ПЛЮРАЛИЗМ В ОПРЕДЕЛЕНИИ ПОНЯТИЯ И МЕРЫ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ Аннотация. В статье описаны результаты авторского кейс-стади легальных и нелегальных форм детской занятости с применением этнографических методов исследования: включенного наблюдения, фокусированных интервью, анализа документов; проанализированы особенности официальных и теневых практик занятости несовершеннолетних, выявлены механизмы гендерной самоидентификации в рамках трудовой активности детей и подростков. Ключевые слова: детский труд, занятость, плюрализм, формальные и нелегальные формы занятости, гендерная идентичность. Период глубоких социальных и экономических трансформаций, переживаемых Россией в последние десять лет, стимулировал в стране распространение такого явления, как детская занятость. Растёт число детей, которые по разным причинам вынуждены самостоятельно обеспечивать своё существование. На рынке труда они являются самой дешёвой и незащищённой рабочей силой, причём по данным Международной организации труда, значительная часть детей втягивается в противоправные сферы деятельности. Проводимая в нашей стране социальная политика должна сфокусировать своё внимание на причинах, которые способны заставить ребёнка выбирать между дальнейшим образованием и трудовой деятельностью в пользу последней, предотвратить вовлечение детей и подростков в наихудшие виды труда, стимулировать и развивать адекватные формы занятости несовершеннолетних. Новое поколение россиян проходит этапы своей социализации, приобщаясь к труду в изменяющихся структурных условиях, характеризующих современные процессы в сфере семьи, образования, занятости. Трудоустройство подростков, с одной стороны, стало актуально и востребовано для многих семей, в которых главным итогом реформ последнего десятилетия явилось резкое снижение их уровня жизни вплоть до обнищания. Напряжённый ритм жизни, высокий уровень бедности домохозяйств с несовершеннолетними детьми, трудности с поиском работы для взрослых, новые формы социального исключения в сфере образования, расширение сегмента теневой занятости, рост эксплуатации и дискриминации в трудовой сфере относятся 90 к группе факторов, выталкивающих несовершеннолетних на рынок труда и нарушающих их права. С другой стороны, изменение системы ценностей молодого поколения россиян обусловливает способы самовыражения посредством демонстративного престижного потребления. Оплачиваемая занятость становится средством повышения статуса и материальной состоятельности несовершеннолетних из разных социальных групп. На современном рынке труда наблюдаются противоречивые тенденции. С одной стороны, они привели к многообразию форм занятости и мест приложения энергии и умений, увеличили возможности для самореализации человека. С другой стороны, эти тенденции подвергли основную часть населения обнищанию, и как следствие, отдельные категории оказались наиболее уязвимыми в отношении дискриминации, массовых нарушений основных прав и свобод человека в сфере занятости. По-прежнему в наиболее неблагоприятной ситуации остаются семьи с детьми, семьи социального риска, семьи безработных и незанятых. Особенно актуально это для сельской местности, отличающейся неблагоприятными, по сравнению с городскими, условиями жизни, более напряжённой ситуацией на рынке труда. В сложившихся условиях занятость несовершеннолетних из социально уязвимых групп – это не только отвлечение их от улицы, но и приобщение к труду, форма социальной защиты подростков и подспорье для семейного бюджета. Не менее актуальной является проблема трудоустройства подростков из благополучных семей, которые не менее уязвимы в отношении их вовлечения в наихудшие формы труда. Переходное и во многом кризисное состояние социальных отношений в России обусловило пестроту форм подросткового труда: от легальных, организуемых при содействии образовательных учреждений, социальных служб и органов занятости, до маргинальных, в частности, связанных с вовлечением детей в криминальный бизнес. Государству и обществу не следует пассивно ожидать самонастройки подросткового рынка труда: требуется научно обоснованная политика регулирования подростковой занятости. С этой целью необходимо всесторонне оценить опыт, накопленный нашей страной и мировым сообществом в области занятости несовершеннолетних и защиты детей от различных форм эксплуатации. Понятие «детский труд» многозначно: это и неоплачиваемый вклад детей в функционирование домохозяйства, и стихийная самозанятость, направленная на заработок, и оплачиваемая деятельность, организованная работодателем, и самообеспечение, например, как в 1920-е гг. в коммунах Макаренко. Отношение к феномену детского труда менялось с развитием представлений о детстве, правах детей, допустимых и легитимных способах воспитания и перевоспитания. В эпоху индустриализации многие виды промышленности в Европе, Японии и США развивались за счет привлечения наиболее дешевой и беззащитной рабочей силы – женщин и детей. В 1950-х гг. в обществе росла озабоченность жестокой эксплуатацией дет91 ского труда, которая вела к высоким рискам заболеваемости, инвалидности и смертности среди работающих детей и подростков. Именно в это время движения в защиту детей от эксплуатации стали появляться в Соединённых Штатах Америки и Великобритании, а в странах Африки и Азии эти движения только сейчас набирают силу, что привело к принятию таких международно-правовых актов, как Конвенция ООН о правах ребёнка (1990), Всемирная декларация об обеспечении выживания, защиты и развития детей (1993), Конвенция МОТ № 138 о минимальном возрасте для приёма на работу (1973) и Конвенция № 182 «О запрещении и незамедлительных мерах по искоренению наихудших форм детского труда» (1992), а также национального законодательства: президентские программы «Дети России» (2003-2006), «Профилактика безнадзорности и правонарушений детей» (2003-2006), федеральные законы «О занятости населения в Российской Федерации» (1999), «Об образовании» (2000), «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (от 24 июня 1999 года № 120-ФЗ). Ужесточение законодательства и резко возросшие требования к несовершеннолетним работникам привели к тому, что многие формы детского труда были вытеснены в теневые сектора экономики. Сегодня вовлечение детей в трудовую занятость трактуется в соответствии с законодательством как привлечение несовершеннолетних к выполнению работ, не наносящих вред их физическому, психологическому и нравственному здоровью, с целью приобщения к труду, получения профессиональных навыков, адаптации к трудовой деятельности (Федеральный закон от 24 ноября 1995 года № 182-ФЗ). Выделяют допустимые, легитимные формы занятости несовершеннолетних, к которым относятся благоустройство городов и сёл, охрана природы, уборка скверов и парков, а также помощь пожилым людям в устройстве их быта, – и нелегитимные: мытье машин, услуги на автозаправках и в автомастерских, подсобные работы в магазинах, разгрузка, охрана товаров, запрещенные формы занятости [Меркулова, 1997. С. 90]. Международная организация труда делает акцент на негативной стороне детского труда, прежде всего на его последствиях, которые сокращают шансы взрослеющего поколения на образование и социальную мобильность. Спонсируемые государством программы занятости детей и подростков основаны на предположении о том, что занятость подростков – это существенное подспорье для малообеспеченных семей, а для детей – это приобщение к общественно полезному труду. В нашем исследовании мы рассматривали несколько видов детского труда, в т.ч. стихийная занятость подростков на мойке машин, и организованная государством деятельность – отрядов «Милосердие». Рассмотрим особенности гендерной идентичности детей и подростков. Особенности гендерной идентичности По результатам собственного исследования оказалось, что «мойщики машин» – все работающие на автомойке – мальчики. Девочки среди «про92 фессионального сообщества» мойтехов отсутствуют, хотя могут быть исключения: за время существования детской «профессии» было всего две девчонки, которые пытались с ними работать. Тогда же пацаны с автомойки пришли к выводу, что женщины сами по себе являются менее дееспособными, нежели мужчины, а всё женское ассоциируется с неудачей или с чем-то несущественным и не достойным внимания. Подавление проявления женской активности можно рассматривать как тактику конструирования мужественности. Взрослое ведение переговоров в сфере бизнеса является специфической ареной для конструирования гендера. Ведя переговоры с клиентами, которые всегда старше, ребята самоутверждаются, и чем грубее и непреклонней строится разговор между подростком и водителям, тем «круче» работник. Для парней наиболее доступным ресурсом для конструирования маскулинности является жёсткое ведение бизнеса: строгий отбор работников, силовое поддержание дисциплины, полное отсутствие снисхождения ко всем, как к «своим», так и пришлым. Мойтехи отзываются на клички, которые не являются производными от имени или фамилии, чаще всего от манеры поведения или способов самопрезентации себя другим: «Я», «Череп», «Танцор», имена эти взяты из телесериала «Бандитский Петербург», который полностью построен на стереотипах маскулинности: настоящий мужчина должен быть сильным, иметь много денег, свой бизнес, связанный зачастую с теневой экономикой. Отряды «Милосердие»: гендерные различия детей в восприятии данного вида занятости воспринимались нами как социально сконструированные. Мальчики идут работать с большой неохотой, стыдясь своей работы и воспроизводя гендерные стереотипы [Ярская, Ярская-Смирнова, 2002. С. 76]. Реконструируя свою мужскую идентичность, подростки стремятся завоевать авторитет в среде сверстников. Если мальчики дают резко негативную оценку труду, считая выполняемую работу женской, унизительной, то девочки ничего зазорного в данной занятости не видят, что свидетельствует о том, что реконструируются и поддерживаются гендерные мифы «женской» работы. Каждая из сложившихся форм детской занятости представляет интерес для исследователя. Например, такие, на первый взгляд, безобидные формы трудовой деятельности подростка, как продажа газет, книг, напитков, а также мойка машин могут быть связаны с незаконным оборотом наркотиков, хулиганством, мелкими грабежами. В подобных случаях социализация подростка приобретает кризисный и противоречивый характер. С одной стороны, ранняя трудовая деятельность способствует ускоренному вхождению его во взрослый мир, раскрытию потенциала, расширению кругозора, с другой, нередко граничит с нарушением закона, что может привести к драматичным поворотам на жизненном пути. Стратегия занятости рассматривается как способ и характер реализации потребностей и интересов личности в социально-трудовой сфере. На 93 уровне повседневной деятельности стратегия занятости представляет собой набор поведенческих моделей, связанный с поиском, трудоустройством и реализацией трудового потенциала. Основа для выделения стратегий занятости подростков: опасения работодателей, связанных с приемом на работу несовершеннолетних. Некоторые льготы и запреты в новом социальном контексте приобрели совершенно иной смысл с точки зрения работающего подростка и общества и могут оказываться дискриминирующими по отношению к тем людям, чьи интересы призваны защищать. Поэтому мы считаем необходимым разработку законодательства таким образом, чтобы учесть все категории работающих подростков и прописать все типичные ситуации. Подходит ли категория «плюрализм» для точного описания существующей системы, ведь за этим понятием может скрываться господство определённых интересов – вопрос, ответ на который ещё предстоит найти. Стратегии занятости несовершеннолетних разнообразны и их выбор зависит от ряда факторов: пола ребёнка, его психологических особенностей, места проживания и ряда других. Список литературы 1. Меркулова Н.Б. Детский труд // Социологические исследования. 1997. № 5. С. 90 2. Ковалёва Т.В. «Подростки смутного времени» (к проблеме социализации старшеклассников) // Социологические исследования. 1998. № 8. С. 57. 3. Ярская В.Н., Ярская-Смирнова Е.Р. «Не мужское это дело…» гендерный анализ занятости в социальной сфере // Социологический исследования. 2002. № 6. С. 76 Ксения Науменко СОЦИАЛИЗАЦИОННЫЕ ТРАЕКТОРИИ ДЕТСТВА В КОНТЕКСТЕ ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ Аннотация. Статья предлагает анализ трансформации социализационных траекторий детства, возникшей под влиянием либерализации социальных отношений, изменением института заботы и защиты детства. Плюрализация ценностей и расширение сферы гражданских свобод обусловили возникновение новых образовательных институтов и образовательных услуг, результатом чего стала дальнейшая стратификация общества. Следствием является возникновение множественности социализационных и образовательных траекторий. Ключевые слова: социализация, социализационная траектория, образование, частное образование, государственное образование. Траектории социализации с начала 1990-х гг. стали меняться под влиянием масштабных социокультурных преобразований в России, смены социальной формации в стране, развития глобализационных тенденций. 94 Соответственно, процесс социализации детей структурно и содержательно стал иным [Дети и детские организации…]. Трансформация всех сторон жизни общества, вынужденная ориентация граждан на выживание в широком смысле, либерализация социальных отношений обусловили вторичность в ментальной перспективе процесса социализации детей, и негативно сказалось на его результатах. Поколение «девяностых» оказалось в ситуации свободы слова и действия, девальвации, нивелировании традиционных ценностных ориентаций, социокультурных образцов [Stiglitz J. P. 126]. Социальные институты семьи и образования, по возможности, выполняли свои функции, но противостоять развивающимся рыночным отношениям, либерализационным тенденциям или, например, осмыслить их, адекватно интегрировать в транслируемые представления, знания не могли. Не готовы они оказались и к нарастающему социальному неравенству, к резкой дифференциации населения по уровню благосостояния. Подавляющее большинство культурных ценностей стало недоступно представителям ряда социальных групп: от интеллигенции до людей с инвалидностью. Более того, у человека, имеющего работу, получающего заработную плату, средств хватало только на удовлетворение первичных потребностей (в частности, пропитание) [Трагедия великой… С.27]. Образовательные учреждения, по результатам наших наблюдений, были вынуждены заниматься обучением и воспитанием не только без учебников, учебных пособий, но и без коммунальных услуг, отключаемых за неуплату. Многие организации сдавали часть своих помещений в аренду под обувные мастерские, деревообработку, склады и т.д. В то же время процесс либерализации следует рассматривать как позитивный фактор в жизни российского общества. Эта тенденция расширения прав и свобод граждан страны – в первую очередь в политической, экономической, культурной и иных сферах общественной жизни [Г. Самуэль, 2010. С.9-15]. Именно благодаря либерализму российская действительность стала в чём то схожа с западной. Речь идет, прежде всего, не только о товарах первой необходимости, которые появились в магазинах и стали общедоступными, но и о нематериальном – демократических ценностях, идеалах, нормах; социальных лифтах, гражданском контроле, толерантности. Сформировавшиеся в советский период многие практики социализации сохранили лишь оболочку и полностью сменили содержание. Иными, с учетом политики государства, стали конструирование и трансляция социализационных кодов, их содержательных компонентов. Ориентация государства на либерализацию социальной сферы предопределила стимулирование самозанятости, самопомощи, самоорганизации и самообеспечения, уменьшение вмешательства государства в различные социальные процессы, а в ряде случаев перекладывание функций государства на конкретные социальные группы. С одной стороны, это способствовало развитию частных форм собственности, инвестированию в социальную сферу, 95 появлению коммерческих образовательных и социальных учреждений, с другой – снизилось число социально-образовательных услуг, они стали недоступны широким слоям населения, оказавшимся в трудной жизненной ситуации или социально-опасном положении [Рапай К., 2010. С. 152-155]. Социализационные коды как совокупность символов, знаков, бессознательный смысл той или иной вещи или явления [Рапай К., 2010. С. 6-9], на наш взгляд, возможно дифференцировать на макро-, мезо- и микрокоды. Первые – наднациональны и характеризуются глобальностью (например, человек как код). Вторые могут быть представлены совокупностью страновых, национальных особенностей, спецификой культуры народа, культурным устройством государства (нация как код, государство как код). Третьи – это конкретные символы, знаки социализации, являющиеся результатом синтеза ментальных усилий людей. Структурному и содержательному пересмотру подверглись социальная политика, системы образования, здравоохранения, социального обслуживания. Изменились образовательные программы, траектории социальной мобильности, социализации, изменилось мировоззрение граждан. Появилось вариативное социально-образовательное пространство, авторские программы, новая дифференциация образовательных учреждений, профилизация и профессионализация с учетом современных реалий рынка труда, произошла трансформация скрытого учебного плана (маскулинизация женщин, стирание гендерных границ). Одним из результатов этого стало развитие с начала 1990-х гг. частных образовательных организационных форм. Нормативно-правовой основой данного явления стал ФЗ «Об образовании» от 1992 года (ст. 11) [Федеральный закон «Об образовании»]. Образование как социальный институт играет одну из ведущих ролей в социализации ребенка. Образование выступает эффективным процессом включения индивида в современное общество. В ходе образования происходит транслирование доминирующих в обществе норм, ценностей, установок, что позволяет развить у обучаемых социально одобряемые формы поведения и жизнедеятельности. Можно говорить, что образование представляет собой социально конструируемый процесс систематической, последовательной передачи социокультурно значимого опыта, капитала от поколения к поколению. Частное образование, возникшее в противовес государственному, задумывалось не только с целью повысить рентабельность, но и качество образовательных услуг, создать максимально возможную развивающую среду в образовательном учреждении, особую социализационную траекторию, включающую образовательный вектор. Образовательная траектория определена Г.А.Чередниченко как получение ее субъектом формальных квалификаций, институционально подтвержденных компетенций, неформально приобретенного опыта 96 в виде знаний и навыков. При таком подходе она представлена и как движение, прежде всего, от «уровня» к «уровню» образования, от диплома к диплому, от квалификации к квалификации, и как формально не фиксируемое приращение и приумножение знаний и навыков [Г.А. Чередниченко, 2011. С. 101-110]. На наш взгляд, сведение траектории к формализации не является верным, т.к. процесс интериоризации знаний и умений может происходить и в неформальной среде, без формального подтверждения их уровня. Кроме того, не совсем ясна суть «траекторного» движения обучающегося. Образование выступает одним из наиболее мощных ресурсов социализационных траекторий. Фактически социализационные траектории индивидуальны, начинают формироваться с момента рождения человека и реализуются под влиянием, прежде всего, семьи (или лиц, её замещающих), образования, профессионально-трудовой среды. Содержательное наполнение данных факторов определяет специфику траектории. Именно поэтому мы можем говорить о том, что в ходе либерализационных процессов сформировались социализационные траектории на основе «государственного» и «частного» подходов. Обе траектории содержательно и структурно имеют сходства и расхождения при наличии общей цели, определенной государственным образовательным стандартом, а также Программами обучения и воспитания детей в детских садах [Государственные образовательные стандарты]. Главным отличием, на наш взгляд, выступает то, что система частного образования характеризуется значительным разнообразием, проявляющимся множеством, вариативностью социально-образовательных программ, средств развития детей и подростков, их социализации. Коммерческие организации систематически осуществляют поиск путей оптимизации и максимизации образовательного процесса, наполнения его содержанием разной направленности, затрагивающим весь спектр социализации личности. В основном сегодня в коммерческой сфере образования встречаются учреждения для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Общеобразовательные учреждения распространения не получили в связи с жесткостью государственного регулирования их деятельности, множественностью требований (часто невыполнимых) к их работе. Фактически они единичны. Например, в саратовском регионе работают: детский центр «Кораблик» (г. Саратов http://saratov.ko-rab-lik.ru/korporativnyij-detskij-sad.html), детская развивающая студия «Школа волшебников» (http://www.shkolavolshebnikov.ru/), детский клуб KinderLand (http://www.kinderland-2013.ru/ home/), детский сад прогимназии Д.А.Р. (http://elvis-dar.ru/). В то же время смягчение политики государства в отношении коммерческих образовательных учреждений уже появляются. Так, уже введены новые санитарные нормы, смягчающие требования относительно обу97 стройства их помещений 11. В целом новый закон «Об образовании» способствует созданию сети коммерческих образовательных организаций 12. Все образовательные учреждения, независимо от статуса, стремятся к обеспечению наиболее благоприятных условий для социализации детей и подростков, но пока у коммерческих учреждений это удается лучше. Более того, на фоне секвестирования финансирования бюджетных учреждений в них вводятся платные социально-образовательные услуги (что снижает их доступность), сокращается число социальных педагогов, психологов, логопедов и иных узких специалистов. В негосударственных учреждениях, наоборот, приветствуется, при сохранении рентабельности, расширение штата за счет привлечения таких специалистов, т.к. это только повышает рентабельность, качество и имидж организации. Каждое частное учреждение строит свою деятельность таким образом, чтобы стать узнаваемым, создать своё «лицо», найти специфические подходы к социально-образовательному процессу, к потребителям услуг. Организации формируют особое социокультурное пространство, свои традиции, создают особый социально-психологический микроклимат, дизайн, образовательные маршруты. Сайты таких учреждений менее информативны, но зачастую более яркие, колоритные и ориентированы на продвижении конкретных услуг, в сравнении с сайтами муниципальных учреждений, где чаще наблюдается формализация и однотипность (напр., http://mdou126.edu.yar.ru; http://lastochka-volsk.jimdo.com; http://ds-ivushka.ucoz.ru; http://dsad226. school-saratov.ru). Как правило, у всех частных учреждений имеются сайты, у ряда государственных (муниципальных) сайты могут отсутствовать. Всё это оказывает определенное влияние на формирование личности несовершеннолетнего наряду с такими факторами и агентами социализации как сверстники, массмедиа, телевидение, Интернет, реклама, а также относительной доступностью мобильности. В советское время ресурсы мобильности граждан были ограничены. Сегодня автомобиль имеется в большинстве семей, доступны поездки за рубеж (в т.ч. стажировки, путешествия, отдых по обмену, языковые курсы в разных точках мира). Наблюдается увеличение, по сравнению с советским периодом, информационного воздействия на детей (детская реклама, ТВ каналы, ТВ передачи). При этом часто не только не соблюдается паритет агрессивных и толерантных детских передач, но первые доминируют. Приоритет стихийной социализации в образовательном пространстве, в семье над организованной приводит к «вымыванию» положительных образцов поведения, их нивелированию, чему отчасти способствует 11 В новом году государство поддержит развитие частных детских садов // http://www.eduinf.ru/gosudarstvo-podderzhit-chastnye-detsady. Обращение к ресурсу 03.06.2013. 12 Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации»/ Российская газета № 5976 от 31 декабря 2012 г. 98 изъятие из образовательных программ многих классических литературных произведений. Значимым для общества является то, что на фоне доступности элементов «западной жизни» (наркотики, агрессивные фильмы и т.д.), наметилось возвращение моды на здоровый стиль жизни, появились законодательные инициативы по запрету средств, приводящих к аддиктивным формам поведения (например, табакокурение) 13. Значимыми инициативами власти по повышению успешности социализационных процессов в стране стали недавнее создание института детских омбудсменов, разработка Национальной стратегии действия в интересах детей на 2012-2017 гг., которая, однако, не предусматривает шаги, направленные на сокращение детей-сирот в России. Механизм реализации Стратегии определен Указом Президента РФ от 28 декабря 2012 г., предусматривающим комплекс мер по усилению защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Также разработан Интернет-портал «Мониторинг Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-1017 гг.», подготовлен законопроект «Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей». Его принятие откроет гражданам возможность отслеживать положение дел в этой сфере, включая работу органов опеки и попечительства [Интервью с В.Матвиенко, 2013]. Помимо этого, планируется создание некоммерческого партнерства «Российский национальный мониторинговый центр помощи пропавшим и пострадавшим детям» (по данным МВД РФ в 2011 г. было объявлено в розыск более 20 тысяч несовершеннолетних), принятие Концепции государственной семейной политики и Федеральной программы «Семейные парки России». Готовы к внедрению типовая модель медико-социального сопровождения несовершеннолетних в регионах и типовая программа психологического обследования кандидатов в усыновители. Таким образом, современный либерализационный контекст напрямую и косвенно способствует повышению качественно-количественных показателей социализации детства. Социализация несовершеннолетних осуществляется, прежде всего, под влиянием семьи и образовательных учреждений государственного и негосударственного статусов. Социализационные траектории, представленные социально-образовательным содержанием частных и государственных учреждений, обусловливают различное формирование личностных качеств детей и подростков, их социальноинтеграционного потенциала. Явно и латентно реализуемая негосударственными социально-образовательными учреждениями социализационная траектория характеризуется широким спектром услуг; пластичностью социализационного процесса; возможностью ситуационной трансформации 13 Федеральный закон от 23 февраля 2013 г. № 15-ФЗ «Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака» (ранее Законопроект № 163560-6) // Российская газета, 2013. № 6017 от 26.02.2013 г. 99 его содержания, структуры с целью оптимизации; вариативностью форм и методов достижения цели, установленной государственным образовательным стандартом. Список литературы 1. «Дети и детские организации в условиях модернизации общества» Всероссийское социологическое исследование, 2011. ГБУ ДДОО г.Москвы, рук. МайороваЩеглова С.Н., Кравченко Л.В. // http://www.childsoc.ru/doc/deti_org_2010.pdf. Обращение к ресурсу 02.06.2013. 2. Stiglitz J. Globalization and its Discontents. London, 2002. 3. Трагедия великой державы: национальный вопрос и распад Советского Союза / под ред. Г.Н. Севостьянова. М.: Социально-политическая мысль, 2005. 600 с. 4. Самуэль Г. Либерализм. Опыт изложения принципов и программы современного либерализма / пер. с анг. М. Мамуровского. М.: Либроком, 2010. 490 с. 5. Рапай К. Культурный код. Как мы живем, что покупаем и почему. М.: Юнайтед Пресс, 2010. 168 с. 6. Федеральный закон «Об образовании» от 10.07.1992. №3266-1 (действ. ред. от 01.12.2012) / http://www.consultant.ru/popular/edu/. 7. Чередниченко Г.А. Образовательные и профессиональные траектории рабочей молодежи // Социс, 2011. №9. С. 101-110. 8. Государственные образовательные стандарты общего образования // http://www.edu.ru/db/portal/obschee/; Программа воспитания и обучения в детском саду/ под ред. М.А. Васильевой, В.В. Гербовой, Т.С. Комаровой. М.: Мозаика-Синтез, 2005. 208 с. 9. Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2012 г. N 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» / Российская газета № 5976 от 31 декабря 2012 г. 10. Федеральный закон от 23 февраля 2013 года № 15-ФЗ «Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака» (ранее Законопроект № 163560-6) // Российская газета, 2013. № 6017 от 26.02.2013 г. 11. Интервью с В.Матвиенко // Аргументы недели, 2013. №10(352) от 14 марта 2013 года. С. 3. Азат Куатов, Айгерим Эбдибек СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ СЕМЬИ В КАЗАХСТАНЕ Аннотация. В статье рассматривается семья как социальный институт и социальная группа. Затрагиваются проблемы гендера, дискриминации, а также сексуальный аспект семейных отношений. Ключевые слова: семья, гендер, родственные отношения, семейная политика, дискриминация. Семья является одним из фундаментальных институтов общества, придающих ему стабильность и способность восполнять население в каждом следующем поколений. Семья – это социальный институт по характеру об100 щественного воздействия на брачно-семейные отношения, и в тоже время, обладающая исторически обусловленной организацией малая социальная группа, члены которой связаны брачными или родственными отношениями, общностью быта, взаимной ответственностью, что детерминировано социальной потребностью в воспроизводстве человеческого рода, как физического, так и духовного обновления общества [Мацковский 1989, 45]. Институт семейной жизни подразумевает совокупность норм и санкции, которые регулируют отношения супругов, одни нормы носят юридический характер и регламентируются законодательством, другие относятся к культурным и регламентируются морально – обычаями и традициями. Под структурой семьи понимается совокупность отношений между её членами, включая помимо отношений родства и систему духовных, нравственных отношений, в т.ч. отношений власти, авторитета [Антонов 1996, 67]. Семья в Казахстане в условиях рыночных отношений, как правило, детоцентристская и ценится выше всего. Государство заинтересовано в семье активно действующей, способной вырабатывать и осуществлять собственную жизненную стратегию, обеспечивать не только своё выживание, но и развитие. Именно такая семья является важнейшим фактором укрепления государства и общества. Поэтому сегодня особенно важна работа всех государственных и негосударственных структур, общественных организаций по укреплению семьи и оказанию всемерной помощи в улучшении материальных, жилищных и бытовых условий с целью обеспечения должного уровня жизни семьи и более полной реализации её функций. В этой связи актуализируется проблематика научных исследований семьи и семейной политики, главные принципы которой призваны обеспечить благоприятные условия функционирования семьи, соблюдение суверенитета семьи и защиту её права на свободное развитие. Государство также заинтересовано в воспроизводстве населения, в улучшении состояния здоровья населения и качества трудовых ресурсов, в эффективной социализации детей, что позволяет создать фундамент для его экономической, политической, военной безопасности и дальнейшего эволюционного развития. С позиций интересов семьи, семейных ценностей, важнейшими постулатами создания и сохранения семьи являются рождение и воспитание детей, передача им материальных и духовных ценностей. Семья также заинтересована в росте благосостояния, укреплении и поддержании здоровья своих членов, повышения их профессионального и социального статуса. В соответствии с основными функциями семьи и сферами ее жизнедеятельности выделяются следующие направления государственной семейной политики: развитие законодательной базы; демографическая политика; экономическая политика государства в отношении семьи; социокультурная политика; развитие социального обслуживания семьи; государственная поддержка семей, находящихся в особых обстоятельствах; региональная семейная политика; взаимодействие государства и неправительственных организаций – субъектов семейной политики; разработка механизмов реализа101 ции социальной политики в отношении семьи на среднесрочный период [Алимбекова]. Если мы говорим о гендере, то имеем в виду психологические, социальные и культурные отличия между мужчиной и женщиной. «Гендер» (от англ. «социальный пол») вошёл в обиход из социологии и психологии и означает социально-ролевой статус человека: социальные возможности каждого пола в образовании, профессиональной деятельности, доступ к власти, семейные роли; особенности социального поведения, стиля жизни и способа мышления. Гендер касается не только мужчин и женщин как отдельных индивидов, но и отражает отношения между ними как социально-демографическими группами и гендерные отношения в целом – то, как реализуются социальные роли мужчин и женщин, девочек и мальчиков, как они социально выстраиваются. Концепция гендера ставит в центр проблемы не женщин или мужчин, а отношения между полами. Именно эти отношения в наиболее развёрнутой форме отражены в семье. Значительное отражение в семейной сфере находят гендерные стереотипы. Общество постоянно оценивает личность, исходя из исполнения ею своих социальных ролей. При этом от женщины и мужчины общество традиционно ожидает выполнения разных ролей. Согласно исторически сформировавшимся патриархальным стереотипам, которые, не смотря на общественный прогресс и тенденции к равноправию, ещё имеют место. Мужчин принято оценивать по трудовым и профессиональным успехам, а женщину – прежде всего по наличию семьи и детей. Сегодня большую часть домашней работы, как и раньше, делают женщины, но изучая гендерные роли, ученые обратили внимание на то, что мужчины могут оказаться в роли домохозяек и ухаживать за детьми, а женщины стать основными кормильцами и главой семьи [Антонов 1996, 67]. Существует ощутимый гендерный дисбаланс в процессе воспитания детей. Значительным отпечатком гендерного неравенства в семье является экономическая зависимость жены от мужа. Несмотря на то, что на сегодня экономическая активность женской половины является одним из важных показателей её социального статуса, гендерная дискриминация на рынке труда является распространённым явлением. Наиболее явным примером женской дискриминации являются объявления о вакансиях на высокооплачиваемые и руководящие должности, которые направлены на мужчин, а не на женщин. Причиной всему служат гендерные стереотипы о «второсортности» и «истинном предназначении» женщины быть верной женой и заботливой матерью, которая должна помогать мужу, жертвуя собственной карьерой. Что касается сексуальных отношений между мужем и женой, то никто другой, даже близкие родственники, и тем более государство, не имеет права вмешиваться. Хотя в некоторых обществах идеологические институты пытались контролировать супружеские взаимоотношения. К примеру, в СССР партком вызывал мужа для того, чтобы разобрать внутрисемейный 102 конфликт и принудить его не изменять своей семье. Это – дисфункциональное вмешательство. Супружеская верность в одних обществах остается в своде написанных норм, в других она легализуется и переходит в реестр формальных правил. Так, если вы обратитесь в суд с просьбой расторгнуть брак по причине супружеской неверности, суд удовлетворит ваше желание. Таким образом, сексуальное партнерство подразумевает: запрет на физическую измену, запрет на нравственную или духовную измену. Супружеская неверность подразумевает и то и другое [4]. Подведя черту под всем вышесказанным, следует отметить, что современная эгалитарная концепция семьи предусматривает, что и женщина, и мужчина равны как личности и поэтому должны иметь равные возможности для собственного развития. Семья должна существовать на таких основных принципах, как одинаковые права, обязанности и возможности мужчин и женщин во всех сферах семейной жизни; семья должна быть суверенной в принятии решений относительно экономического и демографического воспроизводства. Что касается личного и публичного семьи, то любовь, семья, взаимное уважение, личная свобода, воспитание в семье, привязанность, доверие друг к другу, ответственность, материальная поддержка, содержание детей, образ жизни и тому подобные отношения относятся к категории личного. К публичной категории относят вступление в брак, административные, уголовные, конституционные и иные законодательства, регулируемые государством. Список литературы 1. Мацковский М.С. Социология семьи: Проблемы теории, методологии и методики. М.: Наука, 1989. – 116 с. 2. Алимбекова Г.Т. Особенности состояния казахстанской семьи: [Электронный ресурс] – URL: www.isras.ru/abstract_bank/1210845620.pdf (дата обращения: 15.02.2014). 3. Антонов А.И., Медков В.М. Социология семьи. М.: Изд-во МГУ: Изд-во Международного университета бизнеса и управления («Братья Карич»), 1996. – 304 с. 4. Варга А.Я., Драбкина Т.С. Системная семейная психотерапия. Краткий лекционный курс. СПб.: Речь, 2001. – 144 с. Аяжан Куатова, Зиеда Абдукаримова ТРУДОУСТРОЙСТВО КАК СОЦИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА МОЛОДЕЖИ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ КАЗАХСТАНА Аннотация. Статья посвящена проблеме трудоустройства молодежи в Республике Казахстан. В ней рассматриваются причины безработицы, закон о государственной молодежной политике и статистические данные. Авторы представляют имеющиеся сегодня программы по решению данной проблемы, их реализацию и эффективность. Ключевые слова: молодежь, трудоустройство, государственная молодежная политика, безработица, молодой специалист. 103 На сегодняшний день в современных условиях Казахстана проблема трудоустройства является одной из самых насущных и актуальных проблем молодежи. Хорошо оплачиваемая и интересная работа, работа по своей специальности становится предметом мечтаний для большого количества молодых специалистов и выпускников высших учебных заведений. Существует немало определений понятия молодежь. Так, в соответствии с законом РК от 7 июля 2004 г. № 581 «О государственной молодежной политике в Республике Казахстан», молодежь – это граждане Республики Казахстан от четырнадцати до двадцати девяти лет [1]. В статье мы попытаемся рассмотреть проблему трудоустройства именно той категории молодежи, которая закончила высшее учебное заведение, имеет высшее образование и называется молодыми дипломированными специалистами. По данным Агентства Республики Казахстан по статистике по состоянию на 1 января 2012 г. общая численность молодежи в Казахстане составляла 4436210 человек – 27% от общей численности населения страны. И ежегодно 20% новоиспеченных выпускников не могут трудоустроиться [2]. Многие выпускники вузов находят работу лишь спустя год после окончания университета, да и то не по специальности. И отличники учебы, специалисты с красными дипломами в данном случае не исключение. А некоторые так и сидят дома на шее у родителей. Без опыта работы в трудовой книжке вчерашние студенты не нужны работодателям. Почему сложилась такая ситуация на рынке труда, и как государство пытается ее решить – вопрос, ответ на который интересует многих. На самом деле причин безработицы можно назвать несколько, они достаточно просты и где-то даже банальны. В первую очередь, это отсутствие опыта у молодых специалистов. А откуда ему взяться, если при наличии вакантных должностей первое условие работодателя – это опыт работы? За неимением сего выпускники становятся неподходящими кандидатурами. Так и получается, что закончив университет, они получают статус «безработного», избавиться от которого удается далеко не всем. Следующая причина – это отсутствие рабочих мест. С каждым годом количество дипломированных специалистов растет, их становится все больше и больше, а вот рабочие места, к сожалению, не увеличиваются с такой же скоростью. Существующие рабочие места уже заняты. И хочется отметить, что недавняя пенсионная реформа по повышению женского пенсионного возраста, по нашему мнению, еще больше усугубила данную ситуацию. Также к причинам безработицы среди молодежи относятся конкуренция на рынке труда, незаинтересованность работодателей, отсутствие необходимой квалификации (здесь речь идет о несоответствии объемов и профилей подготовки специалистов потребностям рынка труда), низкая заработная плата некоторых непрестижных специальностей, и, как ни печально, отсутствии полезных связей. Таким образом, в настоящее время очень важна государственная поддержка молодежи. 104 Основным нормативным правовым документом, регулирующим сферу отношений государства и молодежи в Республике Казахстан, является Закон «О государственной молодежной политике в Республике Казахстан», в котором определены его цели, задачи, направления, а также механизмы государственной поддержки молодежи, ее социальные и политические права. В соответствии со статьей 8 данного закона, государственная молодежная политика в Республике Казахстан в сфере труда и занятости осуществляется посредством: 1) развития общественных работ для молодежи; 2) разработки и реализации программ занятости молодежи; 3) организационной поддержки субъектов хозяйственной деятельности, создающих рабочие места для молодежи; 4) создания и организации деятельности молодежных трудовых объединений в соответствии с законодательством Республики Казахстан о труде, в т.ч. на базе учебных заведений. Молодежи Республики Казахстан гарантируется: 1) содействие в трудоустройстве, профессиональной подготовке, повышении квалификации; 2) содействие в предоставлении рабочего места в государственных организациях или организациях, в уставном капитале которых доля государства составляет более 50%; 3) содействие в обеспечении доступности для молодых людей, являющихся инвалидами, программ обучения, переподготовки и стажировки в высших учебных заведениях, в т.ч. посредством дистанционного обучения [1]. Как уже говорилось выше, найти работу сразу после окончания университета удается не всем дипломированным специалистам. Работодатель чаще всего заинтересован в найме сотрудника с опытом работы. Для решения данной проблемы государство реализовало программы «С дипломом в село», «Молодежная практика» и «Молодежный кадровый резерв». Вкратце раскроем сущность каждой из них и попытаемся рассмотреть, насколько они эффективны. Проект «С дипломом – в село!», создан по инициативе Президента Республики Казахстан Н. А. Назарбаева в 2009 г. Государство предлагает работу в сельской местности с соответствующей социальной поддержкой для специалистов, окончивших ВУЗ по направлениям: образование; здравоохранение; социальное обеспечение; культура и спорт; ветеринария. Социальная поддержка молодых специалистов включает: – предоставление выплаты единовременного подъемного пособия в размере 70 месячных расчетных показателей (129 640 тенге); – выдачу бюджетного кредита для приобретения и строительства жилья сроком на 15 лет, со ставкой вознаграждения в размере 0,01% в размере 1500 МРП (2 778 000 тенге); 105 – повышение должностного оклада не менее чем на 25% от тарифных ставок (в городских населенных пунктах) специалистам учреждений социальной сферы, расположенных в сельских населенных пунктах. Для участия в программе специалисту необходимо: 1) выбрать регион для трудоустройства (область, район, село); 2) самостоятельно найти работу в выбранном населенном пункте (сельская школа, больница, дом культуры, спорткомплексы); 3) подать заявление на участие в программе в соответствующую комиссию. При отсутствии возможности самостоятельного поиска работы можно обратиться в Министерство сельского хозяйства РК или к ответственным работникам в регионах [3]. Отметим, что получив единовременное подъемное пособие, специалисты обязаны отработать в выбранной ими местности не менее пяти лет. В противном случае им придется возвращать полученные деньги государству. Как показывает практика и наблюдения за молодежью в сельской местности, получив подъемные пособия, они отрабатывают там положенные пять лет, соответственно, нарабатывают опыт и стаж работы, затем уезжают в города в поисках работы, т.к. перспектива жить, строить карьеру и личную жизнь в сельской местности современную молодежь не привлекает. Таким образом, проблема трудоустройства в городской среде и нехватка квалифицированных специалистов в сельской местности остается не решенной. Следующая программа называется «Молодежная практика». Она предназначена для выпускников высших учебных заведений. С целью обеспечения возможности выпускникам приобрести опыт работы по полученной специальности после окончания учебного заведения государство предлагает шестимесячную молодежную практику. Для этого дипломированный выпускник (до 29 лет) обращается в центр занятости при акимате своего города (района), где его данные вносят единую базу данных специалистов и распределяют по дипломному направлению среди компаний-работодателей. Центр занятости заключает с выпускниками трудовой договор на шесть месяцев. Рабочий день определяется в соответствии с трудовым договором по законодательству РК. Ежемесячный оклад участников программы, направленных на молодежную практику, составляет 17,2 МРП, что составляет 31 854 тенге (без вычета налогов, обязательных социальных отчислений, компенсаций за неиспользованный трудовой отпуск и банковских услуг). Если работодатель во время практики сочтет данного специалиста подходящим для своей компании работником, то может принять его на постоянную работу. Для молодого специалиста без опыта работа этот вариант будет наиболее приемлемым, но для того, чтобы работодатель оставил его в своей организации в качестве сотрудника, необходимо во время практики проявить себя и показать свои профессиональные навыки [4]. Но, к сожалению, и у данной программы есть минус. В чем же он заключается? После окончания шестимесячной практики работодатели редко 106 заключают договора со специалистами и оставляют их на постоянную работу. Как правило, они объясняют это отсутствием вакантной должности. На самом деле, экономически им выгодней принять на это место нового практиканта, который будет выполнять ту же работу, а платить за это будет государство. Предыдущий практикант в такой ситуации вновь оказывается на улице в поисках работы. Таким образом, проблема трудоустройства молодежи опять остается открытой. Также при поддержке Министерства образования и науки РК и народно-демократической партии «Нур Отан» реализован проект «Молодежный кадровый резерв», направленный на выявление, отбор, подготовку и воспитание управленческих кадров страны из числа молодых талантливых, активных казахстанцев. Молодежный кадровый резерв – это республиканская база данных специалистов в области управления, мотивированных на карьерный рост, обладающих высоким уровнем развития профессиональных навыков и управленческих компетенций. Проект рассчитан на выпускников казахстанских и зарубежных вузов в возрасте до 29 лет, ориентированных на обучение, с аналитическим складом ума и ярко выраженными лидерскими характеристиками. Реализация проекта в 2014 г. также предполагает выявление, отбор, подготовку и воспитание управленческих кадров страны из числа молодых специалистов по трем направлениям: государственная служба; бизнессообщество; общественно-политическая деятельность [5]. Кроме этого, существует программа «Дорожная карта занятости 2020». В рамках данной программы формируется база учебных заведений профессионального образования и создается единый информационный портал «Молодежная биржа труда», информационный портал «Работа» [6]. Также государство пытается решить проблему трудоустройства молодежи посредством: – открытия электронного портала по трудоустройству горожан. Все соискатели на портале могут искать подходящую работу, а работодатели на бесплатной основе размещать свои вакансии; – проведения в вузах ярмарок вакансий и учебных рабочих мест; – организации работ школ-тренингов по профессиональной ориентации граждан в целях помощи выбора профессии, обучения, обеспечения психологической поддержки, профессиональной подготовки, переподготовки и повышения квалификации. Таким образом, законодательство в области молодежной политики государства и реализуемые на ее основе проекты, программы направлены на решение проблем трудоустройства молодежи и повышения востребованности выпускников на рынке труда. Однако эти мероприятия недостаточно эффективны и до конца не решают такую социально значимую проблему среди молодежи, как трудоустройство. 107 Список литературы 1. Закон РК «О государственной молодежной политике». 2. Агентство РК по статистике. www.stat.kz 3. https://www.enbek.kz/ru/taxonomy/term/65 4. http://www.edu.gov.kz/ru/dejatelnost/molodezhnaja_politika/molodezh-nye_proryvnye_proekty/proekt_molodezhnaja_praktika 5. http://rezerv.kz/ru/about/ 6. http://www.uzsp.astana.kz/ru/node/419346 Галина Евстифеева СОВМЕЩЕНИЕ МАТЕРИНСТВА И КАРЬЕРЫ В ЖИЗНЕННЫХ СТРАТЕГИЯХ ЖЕНЩИН Г. ВЛАДИМИРА Аннотация. На основе исследования жизненных стратегий женщин г. Владимира, имеющих детей, автор развивает идею, что предпочтительной стратегией является совмещение материнства и профессиональной деятельности. Социальная политика, направленная на поддержку работающих родителей, является благоприятным фактором укрепления современной семьи. Ключевые слова: гендерное разделение труда, домашний труд, материнство и карьера. По данным переписи населения 2010 г. женщины составляют около 49% от всех занятых в современной российской экономике. В то же время женщины продолжают нести основное бремя нагрузки в домашнем хозяйстве, в т.ч. по уходу за детьми. В условиях конкуренции перед женщинами стоит нелегкая задача совмещения профессиональной карьеры с выполнением семейных функций. Появление в семье ребенка часто ставит женщин перед выбором между успешностью в сфере оплачиваемого труда с одной стороны, и родительскими обязанностями, с другой. В рамках исследования, посвященного гендерному разделению домашнего труда, проведенного в октябре-декабре 2011 г. во Владимире (метод анкетирования, N=326, погрешность +5%), респонденткам, имеющим детей, задавался вопрос о том, предпочли бы они стать домохозяйкой или пойти на работу по достижении ребенком возраста, когда он может посещать детский сад (или остаться с другим взрослым). Подавляющее большинство – 91,8% опрошенных женщин – выбрали стратегию «работающей мамы», предполагающую совмещение работы и материнства. Из них 63,3% женщин назвали главной причиной, по которой они хотели бы работать, экономический фактор. Многие ответы, затрагивающие экономические мотивы, подчеркивают, что заработанные деньги необходимы для содержания семьи в целом и особенно детей. Работа дает возможность достойно содержать ребенка, что в настоящее время недешево об108 ходится, иметь финансовые возможности для дополнительного обучения ребенка (спортивные секции, кружки), проведения совместного отпуска на курорте. Таким образом, экономический мотив оказывается наиболее важным в занятости женщин с детьми. Он является определяющим для женщин с разным уровнем материального благополучия и говорит о том, что женщины нацелены на сохранение уровня жизни семьи вопреки значительным тратам в связи с рождением и развитием ребенка. Женщины считают занятость необходимым условием не только собственного экономического благополучия, но и благополучия всех членов семьи. Второй по значимости мотив занятости – социально-психологический. Так, 27,1% опрошенных отметили, что работа дает им самореализацию, личностный рост, повышает социальный статус, что тоже благоприятно сказывается на семье; возможность заниматься любимым делом. Наличие работы вызывает уважение со стороны членов семьи, близких и друзей, а также со стороны коллег. Люди могут реализовывать свои творческие потребности, учиться дальше (при свободном графике), общаться с людьми, переключиться с домашних дел, найти новых друзей, помочь людям и обществу, а также заработать на пенсию в будущем. 47,8% опрошенных назвали оба фактора: необходимость финансовой поддержки и возможность построить собственную карьеру. 8,2% опрошенных выбирают роль «домохозяйки». К ним, в основном, относятся женщины, имеющие низкий уровень образования; низкооплачиваемую работу; больше одного ребенка; супруга со стабильным доходом. Они считают свою самореализацию в домашнем хозяйстве вполне достаточной. Таким образом, большинство респонденток считает, что для женщины необходимо не только быть заботливой супругой и матерью, но и иметь возможность самореализации в профессиональной деятельности. А это возможно только при определенных условиях. Во-первых, это возможность качественного дошкольного воспитания ребенка профессионалами (в детских дошкольных учреждениях или профессиональными нянями), гибкий график работы. По данным переписи 2010 г. в городе Владимире из всего количества детей дошкольного возраста 55% посещают дошкольные образовательные учреждения. Причем в группе детей от 3 до 5 лет посещающих – 82% от детей данного возраста, в возрасте от 0 до 2 лет – 29% от всех детей до 2 лет. Статистика и опрос матерей г. Владимира подтверждают желание женщин вернуться на работу при возможности устройства ребенка в детский сад. Однако на сегодняшний момент в городе существует очередь на поступление в дошкольные учреждения детей до трех лет. Поэтому те матери, которые не могут принять помощь по уходу за ребенком от других родственников (например, бабушек), не имеют возможности оплачивать услуги частных нянь, оказываются в ситуации невозможности возобновления своей профессиональной деятельности. 109 Во-вторых, немаловажную роль играет количество выполняемой домашней работы. По результатам исследования, во Владимире нагрузка женщин в домашнем хозяйстве превышает аналогичную у мужчин в два раза. С появлением детей неравенство в распределении нагрузки увеличивается. Женщины в семьях без детей тратят на домашний труд примерно на 45% времени меньше, чем в среднем в семьях с детьми, и на 48% меньше, чем в среднем в семьях с маленькими детьми. У мужчин, имеющих детей, домашняя нагрузка увеличивается на 46% в среднем по семьям с детьми и на 55% в семьях с маленькими детьми. Временные затраты на домашний труд в семьях с детьми увеличиваются у мужчин в среднем на 12 часов в неделю, а у женщин – на 26 часов. В семьях с маленькими детьми нагрузка увеличивается у мужчин в среднем на 17 часов в неделю, а у женщин – на 34 часа. Таким образом, забота о детях увеличивает разрыв в домашней нагрузке мужчин и женщин. Причины такого деления нагрузки разные. В основном, это традиционное распределение обязанностей между супругами. 68% респондентов считает, что маленьким детям лучше быть с матерью, а не с отцом. 12% респондентов говорит о неумении отцов осуществлять правильный уход за детьми. 14% респондентов называет одной из причин меньшей нагрузки отца по уходу за детьми увеличение времени оплачиваемого труда у отца, т.к. из-за появления в семье детей мужчины иногда вынуждены искать дополнительные заработки. Здесь сказывается наличие традиционного стереотипа о роли «добытчика». Эта роль считается главной для мужчины в семье. В то же время роль отца недооценивается. Образ мужчины, ухаживающего за своими детьми, пока жена зарабатывает деньги для семьи, не вызывает восхищения у основной массы респондентов и даже вызывает отторжение среди некоторой ее части. 56% респондентов считает такую ситуацию не совсем нормальной, 14% высказались резко отрицательно, 17% допускает, что такая ситуация может быть приемлемой. Поэтому доля матерей по-прежнему остается преобладающей в сфере ухода за детьми. Таким образом, женщины, имеющие детей, особенно малолетних, часто имеют проблемы совмещения своей профессиональной и семейной деятельности. 12,5% респонденток пожаловались, что они вынуждены выполнять свои семейные обязанности в ущерб развитию карьеры, самообразованию и самореализации за пределами дома. 42,7% сообщили о постоянном напряжении от возложенных на них несовместимых требований быть идеальной хозяйкой, женой, матерью, а также идеальной работницей. 14% респонденток указали, что они вынуждены были пойти на работу, которая позволяет больше времени посвящать детям. 7% женщин думали о такой работе изначально, когда создавали семью, т.е. заранее настраивались на то, чтобы пожертвовать карьерой ради семьи. Другая ситуация в семьях, где супруг принимает активное участие в выполнении родительских обязанностей и домашнем труде. Это, без110 условно, оказывает положительное воздействие на профессиональную деятельность жены, что является благоприятным фактором для укрепления финансовой обеспеченности семьи, повышения социального статуса и улучшения психологического климата в семье. Анализ результатов исследования показывает: появление новых форм семейных отношений благотворно влияет на стабильность современной семьи, ее материальное и духовное благополучие. Женщина сегодня тоже может быть добытчиком, тоже может содержать семью, обеспечивать детей наравне с мужем. Даже если она временно прекращает работать, она все равно возвращается к своей деятельности. Эти тенденции личностной идентификации современных женщин вписываются в общемировой контекст, где доля женщин на западных рынках труда растет с каждым годом, и государства уделяют все больше внимания созданию согласованной активной социальной политики по поддержке работающих родителей. Использование данного опыта в российской социальной политике с учетом национальных особенностей, а также меры просветительского характера позволят наиболее эффективно использовать социальные и экономические резервы, присутствующие в современной российской семье. Наталья Корогодова РЕСУРСЫ СОЦИАЛЬНЫХ СЛУЖБ В КОМПЛЕКСНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ СЕМЕЙ, НАХОДЯЩИХСЯ В ТРУДНОЙ ЖИЗНЕННОЙ СИТУАЦИИ: РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОПЫТ Аннотация. Статья посвящена анализу распространенности выбора семьей с несовершеннолетними детьми, форм помощи в решении трудной жизненной ситуации. Нас интересовало, с какими сложностями семья справляется самостоятельно, а в каких ситуациях обращается за профессиональной помощью к специалистам; какие меры предлагаются учреждениями семьям для преодоления трудной жизненной ситуации. Статья основана на результатах анкетного опроса, проведенного среди клиентов одного из социальных бюджетных учреждений г. Саратова, оказывающего социальную помощь семье и детям. Ключевые слова: трудная жизненная ситуация, семейные ресурсы, социальная реабилитация, востребованность социальных услуг. Социально-экономические и политические преобразования, происходящие в российском обществе, оказывают влияние на семью, на ее возможности и ресурсы, во многом порождая неравенство, дискриминацию граждан в отношении их социальных прав. Недостаточно развитые социальные ресурсы семьи, отсутствие помощи и поддержки со стороны родственников, низкий экономический потенциал семьи, по мнению М. Астоянц, влияют на 111 возникновение социального неблагополучия, которое во многих случаях является результатом т.н. «наследственной бедности», т.е. наследуются нормы и воспроизводится образ жизни родительской семьи [Астоянц, 2009. С. 177]. Г. Щербакова, Н. Ловцова, К. Кузьмина пишут о том, что в семьях появляется отчуждение, возрастает число разводов, увеличивается количество неполных семей [Щербакова, 2012. С. 45]. Происходит ослабление многих функций семьи, в т.ч. социализационной [Ловцова, 2009. С. 202], и передача их организациям, социальным системам [Луман, 2007. С. 412], специализирующихся на социальной помощи, что, по мнению Н. Лумана, становится характерной тенденций для современного общества. Семья оказывается не в состоянии самостоятельно справиться с возникающими трудностями и нуждается в социальной защите и помощи государства, предоставляемой соответствующими учреждениями. С целью выявления наиболее востребованных услуг среди семей с несовершеннолетними детьми, находящими в трудной жизненной ситуации, клиентов одного из социальных учреждений, предоставляющего социальную помощь семье и детям г. Саратова» в 2013 г. был проведен анкетный опрос (N=110). Выбор респондентов осуществлялся с помощью гнездовой серийной выборки, опрашивались клиенты социального учреждения. Одним из приоритетных направлений деятельности учреждения является осуществление комплексной реабилитации семей путем оказания социально-психологических, социально-педагогических, социально-правовых, социально-экономических, социально-медицинских услуг малообеспеченным семьям, имеющим в своем составе несовершеннолетних детей; и чей статус подтвержден наличием справки о получаемых детских пособиях или справок о доходах всех членов семьи, не превышающих прожиточный минимум. Главный исследовательский вопрос заключался в выявлении распространенности выбора форм помощи (профессиональная/семейная) в определенных ситуациях; а также, оказывают ли влияние семейные формы взаимопомощи на востребованность услуг; и какие виды услуг этого учреждения наиболее востребованы? Полученные данные свидетельствуют о том, что не все проблемы семьи готовы обсуждать с посторонними людьми и прибегать к внешней помощи в их решении, прилагая все усилия для того, чтобы справиться с ними «внутри семьи», без помощи третьих лиц, в данном случае специалистов по социальной работе. Семья, ближайшие родственники, в основном родители, являются основным источником помощи семье, воспитывающей несовершеннолетних детей. Помощь заключается в материальной поддержке молодых семей, воспитании детей (82% опрошенных) и присмотре за детьми (64% опрошенных). По мнению Е. Ярской-Смирновой, семьи нуждаются в помощи извне, семейных ресурсов оказывается недостаточно. По результатам исследования (1997 г.), представленного в ее работе «Социокультурный ана112 лиз нетипичности», семьи испытывают потребности в информации о возможности получения услуг, консультациях социальных работников по различным вопросам. Основные траты в семьях происходят на питание, жилье, медицинские услуги, одежду [Ярская-Смирнова, 1997. С. 82]. На сегодняшний день обращение семей с несовершеннолетними детьми, находящихся в трудной жизненной ситуации, в социальные учреждения обусловлено потребностью повышения качества жизни, улучшения материального положения семьи путем получения социально-экономических услуг. Как показывают результаты исследования, 70% опрошенных семей отмечают, что обращаются в социальные учреждения с целью оформления и получения дополнительных денежных средств. Наиболее востребованными являются услуги, связанные с оказанием материальной помощи – содействие в оказание материальной помощи (30,2% опрошенных), материальная помощь в натуральном виде (предоставление билетов в театры, обеспечение канцтоварами к новому учебному году, новогодние подарки) – 16%, а также социально-правовые услуги – 21%. Востребованность именно этих услуг объясняется тем, что клиентами учреждения являются малообеспеченные семьи (65% опрошенных), не имеющие достаточно ресурсов, чтобы самостоятельно выйти из трудной жизненной ситуации. Для решения трудной жизненной ситуации разрабатывается комплексная программа реабилитации семьи, направленная на восстановление материальной независимости, повышение уровня социальной адаптации субъекта к новым условиям жизнедеятельности, включая социальнопсихологическую, социально-правовую, профессиональную и трудовую реабилитацию. Однако, как показывают результаты исследования, не все предлагаемые реабилитационные меры, оказываются востребованными семьями, находящимися в трудной жизненной ситуации. Как и семнадцать лет назад, семьи нуждаются в информационной поддержке об услугах, предоставляемых социальными учреждениями, информированности о своих правах и возможностях, консультациях по поводу оформления и получения дополнительных денежных средств. Востребованность услуг организации досуга и отдыха, получения новогодних подарков, канцелярских товаров к новому учебного года объясняется низким экономическим потенциалом семьи, где денежных средств хватает только на самое необходимое. Остальные формы поддержки – психологическую, бытовую, помощь в воспитании детей способна предоставить семья. Список литературы 1. Астоянц М. Профилактика безнадзорности: по-прежнему в режиме «скорой помощи»? / М. Астоянц // Журнал исследований социальной политики. 2009. (2): 175–196. 2. Ловцова Н.И. Социальное сиротство: региональные и муниципальные ресурсы контроля / Н.И. Ловцова //Журнал исследований социальной политики. 2009. (2): 197-202. 3. Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории / Пер. с нем. И.Д. Газиева // Н.А. Головина (ред.). М.: Издательство «Наука», 2007. 113 4. Федеральный закон «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации» от 01.01.2013 г. 5. Щербакова Г.В. Семья в кризисе // Социальная работа. 2012. (1): 45-48. 6. Ярская-Смирнова Е.Р. Социокультурный анализ нетипичности. Саратов: СГТУ, 1997. Анна Фадеева РАЗВИТИЕ СПОРТИВНЫХ ИНСТИТУЦИЙ В СОВЕТСКИЙ И ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД Аннотация. Статья посвящена изучению роли спорта в государственной политике современной России. Анализ роли и значения спорта в советский и постсоветский период развития государства позволяет определить особенности спортивных институций в России в рамках массового и профессионального спорта, а также выявить механизмы государственной политики по улучшению показателей здоровья, уровня жизни населения, повышения престижа страны на мировой арене в современных российских условиях. Ключевые слова: спортивная политика, имидж страны, социальная мобильность, стратификация. В современном российском обществе спорт становится приоритетным направлением социальной политики. Одним существенным аспектом интеграции России в глобальное мировое пространство является серия крупномасштабных международных спортивных событий. В июле 2013 г. в Казани прошли Всемирные студенческие игры, в феврале 2014 г. состоялись зимние Олимпийские игры Сочи. Через два года пройдет чемпионат мира по хоккею в Москве и Санкт-Петербурге. В 2018 г. в российских городах проведут матчи чемпионата мира по футболу. К этому списку можно добавить «Формулу-1» в Сочи, чемпионат мира по водным видам спорта в Казани и другие турниры высшего уровня [Makarychev, 2013. P.1]. Участие в масштабных международных проектах повышает статус России, способствует развитию великой державы. К сожалению, спортивная политика в стране не всегда была приоритетным направлением развития. Политика в области спорта в России прошла несколько этапов преобразования. Анализируя исторический этап становления молодой советской республики, можно отметить, что в построении идеала нового советского человека спорт играл большую роль. В это время можно было наблюдать распространенность массового спорта, который имел большую популярность среди всего населения страны. Политика государства была направлена на поддержание физического и духовного развития общества, увеличению производительности труда. Спортивные занятия ориентировали население на воспитание силы, ловкости, выносливости, настойчивости в достижении цели, усиление коллективизма, умение организовывать до114 суг и здоровый быт, формировать устойчивые санитарно-гигиенические навыки [С.П. Павлов, 2001]. Вовлечение в спортивные секции происходило с малых лет, семейные походы на лыжах или коньках были нормой для семей советского союза. В 1980 г. в стране были проведены летние Олимпийские игры. Особенности Олимпиады обусловлены тем, что впервые она проходила в социалистической стране. К тому же сложности в организации были обусловлены неоднозначной политической ситуацией, вызванной вводом советских войск на территорию Афганистана, что повлекло за собой отказ множества стран от участия в играх. Таким образом мы можем говорить, что развитие спорта в стране во многом зависит от социальнополитической ситуации на мировой арене. Следующий важный этап спортивной политики страны пришелся на окончание эпохи советского союза. В период раскола СССР и перестройки спорт претерпевал большие изменения. Переход к новому политическому режиму негативно сказался не только на профессиональном, но и на массовом спорте. Спортивные сооружения разрушались, продавались в частную собственность. Кризисные явления данного периода оказали сильное воздействие на население страны: снижение уровня и качества жизни, ослабление здоровья, рост преступности, наркомании и алкоголизма негативно сказывались на молодом поколении. В современной России развитие спорта вновь приобретает большое значение. Доступность и повышение важности массового спорта является индикатором качества жизни. Особое внимание уделяется строительству спортивных комплексов, стадионов, широко освещаются спортивные события. Также спорт как социальный феномен выступает важнейшим элементом построения имиджа государства. Взаимосвязь спорта и политики с каждым годом становится все заметнее. Престиж государства зависит не только от мощной экономики и природных ресурсов, но в первую очередь от здорового населения, поэтому массовый спорт становится необходимой составляющей здорового и патриотического гражданского общества. По данным ВЦИОМ в 2006 г. спортом в разной степени занимались 39% граждан России, в 2008 – уже 42%, а в 2013 – 52% [ВЦИОМ….2013]. За последние семь лет заметно увеличилась доля тех, кто занимается спортом регулярно. Увеличение числа людей, вовлеченных в спортивную жизнь на 13%, говорит о позитивных изменениях в стране. Эти изменения не случайны: с 2006 г. в России действует Федеральная целевая программа «Развитие физической культуры и спорта в Российской Федерации на 20062015 гг.». Целью программы является создание условий для укрепления здоровья населения путем развития инфраструктуры спорта, популяризации массового и профессионального спорта и приобщения различных слоев общества к регулярным занятиям физической культурой и спортом [ФЦП…2006]. Одним из важнейших факторов развития спорта является телевидение и реклама. Именно через транслирование спортивных пере115 дач, мероприятий, оглашения спортивных достижений страны оказывается огромное влияние на общество. Так, в средствах массовой информации происходило широкое освещение подготовки к зимним Олимпийским играм в Сочи, их проведение, проводилась политика популяризация спорта. Спонсоры в своих рекламных кампаниях использовали спортивную тематику. В развлекательных шоу на центральных каналах рекламируется символика Олимпийских игр, в рекламных роликах спортсмены продвигают профессиональные виды спорта. В такой активности в рекламе и продвижении спортивных практик можно отметить закономерность, например, увеличение количества рекламы происходит в период проведения международных спортивных игр независимо от принимающей стороны. Анализируя спортивную политику страны, стоит обратить внимание на параолимпийский спорт. Люди с инвалидностью добиваются больших успехов в спорте и становятся участниками и призерами соревнований различного уровня. Ярким примером являются прошедшие Параолимпийские игры в Сочи. Российские спортсмены заняли первое место в медальном зачете. Победе способствовало множество факторов. Во-первых, сильная государственная поддержка, масштабная программа подготовки, включающая современные методы подготовки и высококвалифицированных тренеров. Во-вторых, пропаганда спортивных практик среди людей с инвалидностью и привлечение их в профессиональный спорт. В-третьих, активная поддержка российскими болельщиками и фактор «домашнего поля» [Чаушьян С., 2014]. Однако стоит отметить, что состав сборной российской команды сильно поменялся после игр 2010 г. в Ванкувере, например, некоторые спортсмены пришли из профессионального спорта уже с хорошей физической подготовкой. К тому же, от России выступало наибольшее количество участников во всех видах спорта. Хотя спорт больших достижений травмоопасен, он является популярным и престижным занятием. В настоящее время государственная политика страны способствует пропаганде спортивного образа жизни. Продвижение профессионального спорта влияет на развитие массового спорта, что приводит к его коммерциализации. Коммерциализация спорта открывает новые возможности и социальные риски для населения страны. Участие людей в спортивных занятиях повышает их социальную мобильность и активность в общественных практиках, способствует самореализации, самосовершенствованию. Через спортивные занятия происходит научение и социальная интеграция, к тому же улучшается социальное взаимодействие между различными слоями населения. По результатам опроса ВЦИОМ 52% опрошенных граждан регулярно занимаются спортом. Занятиям дома отдают предпочтение 47%, походам в фитнес-центры – 12%, спортивным секциям – 9% [ВЦИОМ….2013]. Стоит заметить, что с 2012 г. процент посещаемости фитнес-клубов вырос на 4%. Рост популярности фитнес-клубов свидетельствует о положительной роли коммерциализации спортивной сферы. Но в тоже время популяризация пре116 стижных видов спорта, таких, как большой теннис, гольф, конный спорт, является отражением социальной стратификации и способствует социальному расслоению на «бедных» и «богатых». Таким образом, спорт играет важную роль в жизни каждого члена общества. Государственное регулирование и пропаганда спортивных практик оказывает большое влияние на развитие профессионального и массового спорта в стране. В настоящее время социальная роль и значение спорта остаются недостаточно развитым в нашем обществе, но происходит постепенное возрождение спортивной державы за счет популяризации спорта через социальные акции, спортивные мероприятия и средства массовой информации. Список литературы 1. Makarychev A. The Politics of Sports Mega-Events in Russia Kazan, Sochi, and Beyond // PONARS Eurasia Policy Memo No. 288. September 2013. P.1-6 2. Павлов С.П. Физическая культура и спорт: [Электронный ресурс] // http://cccp.narod.ru/work/enciklop/ fiz_sport.html дата обращения 16.03.2014 3. ВЦИОМ. Россия спортивная: факты и тренды: [Электронный ресурс] // http://wciom.ru/index.php? id=459&uid=113837 дата обращения 25.10.2013 4. Консультант плюс. Постановление Правительства РФ от 11.01.2006 N 7 (ред. от 21.11.2013) «О Федеральной целевой программе «Развитие физической культуры и спорта в Российской Федерации на 2006 – 2015 годы»»: [Электронный ресурс] // http://www.consulta-nt.ru/document/cons_doc_LAW_154889/?frame=1#p38 дата обращения 21.10.2013 5. Чаушьян С. Почему Россия выиграла столько медалей Паралимпиады: [Электронный ресурс] // http://www.aif.ru/olymp2014/paralympic/1125832 дата обращения 17.03.2014 6. ВЦИОМ. Инвестиции в здоровье: готовы ли россияне тратить на фитнес и платную медицину? [Электронный ресурс] // http://wciom.ru/index.php?id=459 &uid=114153 дата обращения 25.10.2013 Вячеслав Коротин, Мария Поготовская КУЛЬТУРНЫЙ ШОК В ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ: АКТОРЫ И МЕХАНИЗМЫ Аннотация. Статья посвящена проблеме культурного шока как одного из видов дезориентации индивида. В ней авторы дают определение понятию «культурный шок» и выявляют механизмы его развития. Ключевые слова: культурный шок, культура, адаптация, аккультурация. При взаимодействии с чужой культурой происходит знакомство с новыми художественными творениями, социальными и материальными ценностями, поступками людей, которые зависят от картины мира, ценностных представлений, норм и условностей, форм мышления, свойственных чужой культуре. Такие контакты, как правило, обогащают индивидов, но нередко контакт с иной культурой ведет к проблемам и конфликтам, обусловленным непониманием этой культуры. 117 Эта проблема стала особо актуальной для российского общества после падения железного занавеса и распада СССР, когда на политической карте мира появилось более 10 новых государств, для людей всё открывшиеся культурное многообразие стало частью повседневной жизни. Культурный шок – это эмоциональный или физический дискомфорт, вызванный попаданием в иноязычную среду; столкновение с другой культурой, где не работают ранее усвоенные культурные ценности и модели поведения. Термин «культурный шок» был впервые введен в научный оборот американским антропологом Калерво Обергом в 1954 г. «Культурный шок, – писал он, – следствие тревоги, которая появляется в результате потери всех привычных знаков и символов социального взаимодействия» [Oberg, 1954. Р. 1]. Калерво Оберг обратил внимание на то, что при вхождении в новую культуру человек испытывает ряд негативных ощущений. Сегодня считается, что опыт знакомства с новой культурой является неприятным или шоковым, потому как он неожидан и может привести к утрате положительного восприятия собственной идентичности. Главной причиной культурного шока является различие культур. Каждая культура выработала множество символов и образов, стереотипов поведения, с помощью которых человек может автоматически действовать в разных ситуациях. Когда человек оказывается в условиях новой культуры, привычная система ориентации становится неадекватной, поскольку она основывается на других представлениях о мире, иных нормах и ценностях, стереотипах поведения и восприятия. Именно разочарование в адекватности собственной культуры, осознание ее не универсальности становится причиной шока, т.к. в условиях своей культуры человек не отдает себе отчет, что в ней есть эта скрытая, невидимая часть культуры. Индивид должен абстрагироваться от собственной культуре в иноязычную среду, должен обладать навыками межкультурной коммуникации. Состояние культурного шока имеет прямое отношение к процессу коммуникации. Каждый индивид воспринимает свою способность к общению как нечто само собой разумеющееся и не осознает, какую роль играет эта способность в его жизни до тех пор, пока не оказывается в ситуации непонимания. Неудачи в процессе общения приводят к коммуникационным ошибкам. Речь идет не только о незнании языка, сколько об умении расшифровать культурную информацию иного культурного окружения, о психологической совместимости с носителями иной культуры, способности понять и принять их ценности. Диапазон симптомов проявления культурного шока очень широк. Он может проявляться в виде эмоциональных расстройств, стрессов, и в редких случаях – суицида. Современные лингвисты, социологи, психологи, медики рассматривают культурный шок как часть процесса адаптации к новым условиям и характеризуют его следующими симптомами: излиш118 няя забота о чистоте посуды, белья, качестве воды и пиши, психосоматических расстройствах, «отсутствующий» взгляд (иногда его называют «тропическим»), чувство беспомощности и желание обрести зависимость от людей своей национальности, проживающих долгое время в данной культуре; приступы гнева из-за незначительных событий, общая тревожность, бессонница, страх [Триандис, 2007. С. 325]. Индивид может испытывать культурный шок на протяжении нескольких месяцев, а то и нескольких лет. Всё зависит от индивидуальных особенностей личности. Механизм развития культурного шока впервые подробно описан К. Обергом, который утверждал, что люди проходят через определенные ступени переживания культурного шока и постепенно достигают удовлетворительного уровня адаптации. Сегодня выделяют пять этапов адаптации: 1. «Медовый месяц» – первый этап. На первом этапе индивиды, оказавшись за границей, полны энтузиазма и надежд. В течение данного периода различия между «старой» и «новой» культурой человек воспринимает «через розовые очки» – всё кажется замечательным и красивым. Но этот этап является самым краткосрочным. 2. «Примирение» – второй этап. На этом этапе непривычная окружающая среда и культура начинают оказывать негативное воздействие. Все большее значение приобретают психологические факторы, вызванные непониманием местных жителей. Результатом могут быть разочарование, фрустрация и даже депрессия. Поэтому в данный период индивиды пытаются убежать от реальности, ища возможности для контакта преимущественно со своими земляками. 3. «Адаптация» – третий этап. Третий этап – критический, т.к. культурный шок достигает своего максимума. Это может привести к соматическим (общий физический дискомфорт, головная боль, изжога, повышение артериального давления, боли в мышцах, спине) и психическим болезням. На этом этапе для индивида важно найти в себе силы преодолеть культурные различия, выучить язык, познакомиться с местной культурой. 4. «Обратный культурный шок» – четвёртый этап. На данном этапе появляется оптимистический настрой, человек становится более уверенным в себе и удовлетворенным своим положением в новом обществе и культуре, считая весьма успешными приспособление и интегрирование в жизнь нового общества. 5. «Полная адаптация» – пятый этап. С этого времени индивид полностью интегрирован в окружающую среду. На культурный шок влияют факторы, которые можно условно разделить на две группы – внутренние и внешние. К внутренним (иначе их можно назвать индивидуальным) факторам относятся следующие характеристики человека: возраст, пол, образование, черты характера, жизненный опыт. К внешним факторам (иначе их можно назвать групповыми), влияющим на адаптацию и культурный шок, относятся культурная дистанция, особенности культуры и условия в стране пребывания. 119 Такие факторы, как экономическая и политическая стабильность в принимающей стране, уровень преступности, возможность общаться с представителями другой культуры, позиция СМИ, которые создают общий эмоциональный настрой и общественное мнение относительно других этнических и культурных групп, можно выделить в отдельную группу факторов, влияющих на процесс протекания культурного шока. Изучение реальных ситуаций межкультурного контакта показывает, что люди по-разному воспринимают неродную культуру и ее представителей. Диапазон восприятия колеблется от полного отрицания существования иных культур до интеграции в новую культуру, когда ее нормы и ценности начинают восприниматься как свои собственные. В настоящее время из-за интенсивного взаимодействия специалистов разных стран и в связи с продолжением эмиграции из России, а также миграционных процессов внутри страны, проблема культурного шока становится всё более актуальной. Культурный шок имеет не только негативные последствия. Современные исследователи рассматривают его как нормальную реакцию, как часть обычного процесса привыкания к новым условиям. Более того, в ходе этого процесса человек приобретает знания о новой культуре и новых нормах поведения, хотя этот процесс сопряжён со стрессом. Список литературы 1. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: Гнозис, 2003. 2. Ионин Л.Г. Социология культуры. – М.: Логос, 2000. 3. Куликова Л.В. Межкультурная коммуникация: теоретические и прикладные аспекты. На материале русской и немецкой лингвокультур: Монография. – Красноярск: РИО КГПУ, 2004. 4. Триандис Г. Культура и социальное поведение. М., 2007. 5. Oberg K. Culture shock//Paper presented to the Women's Club of Rio de Janeiro, Brazil. August 3,1954. Жанна Петрова ПОЖИЛЫЕ ЛЮДИ КАК ОБЪЕКТ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ ГОСУДАРСТВА Аннотация. Статья посвящена изучению специфики положения пожилых людей в условиях реформирования системы социальной защиты. Особое внимание уделяется анализу проводимых социально-экономических реформ в аспекте эффективности улучшения качества жизни пожилых людей. На основе концепции интегрированной старости автор показывает необходимость предоставления пожилым людям возможности включения во все сферы социально-экономической жизни. Ключевые слова: пожилые люди, государственная социальная политика, общество. 120 Происходящие в нашей стране кризисные явления с каждым днем все больше обостряют воздействие негативных последствий рыночных преобразований на социальное положение пожилых людей, которые в данной ситуации становятся все более и более незащищенными. В результате социально-экономических изменений обостряются многие проблемы старшего поколения, происходит значительное ухудшение их здоровья, уровня и качества жизни на фоне явно недостаточного для полноценной жизни среднего размера пенсии, которая хотя и систематически повышается, все же не покрывает порою размера минимальной потребительской корзины, оплаты коммунальных услуг и приобретения жизненно важных лечебных препаратов. Коммерциализация всех сфер общественной жизни, в частности, социальной сферы и сферы здравоохранения, влечет за собой растущее имущественное неравенство, приводит к выделению в категории пожилых людей преобладающей группы, находящейся на грани или за чертой бедности, к принципиальным изменениям в их социальном положении. Таким образом, пожилые люди сегодня – одна из категорий населения, которая требует пристального внимания из-за остроты возникающих проблем и в демографическом аспекте (пожилые люди – неуклонно увеличивающаяся группа населения) и в силу изменений, происходящих в обществе и в социально-демографической структуре. Все научные исследования, посвященные данной проблеме, свидетельствуют о том, что доля пожилых людей и дальше будет возрастать. Уже по этому критерию можно констатировать, что данная группа населения становится одной из основных социальных групп, определяющих функционирование общества. Специфика социально-экономического положения пожилых граждан Реалии сегодняшнего дня объективно доказывают, что в транзитивном российском обществе государственная социальная политика не успевает предотвращать, блокировать негативные последствия некоторых предпринимаемых реформ и мер, и не имеет пока полноценной возможности минимизировать тенденцию ухудшения положения пожилых людей в обществе, в то время как назревшая негативная ситуация требует принятия кардинальных мер и значительного расширения поля социальной защиты. Тем не менее, действующая система социальной защиты не учитывает эту значимую особенность. В связи с этим существенной характеристикой социального положения пожилых людей в современной России стала недопустимо низкая материальная обеспеченность. Это влечет за собой негативные последствия, прежде всего для пожилых людей. Испытывая материальные затруднения, невозможность поддерживать необходимый для каждого человека нормальный жизненный уровень, пожилые люди пребывают в ситуации социальной депривации, оторванности, исключенности из общественной жизни. В особую категорию риска попадают одинокие пожилые и отдельно проживающие пары пенсионеров, т.к. 121 в трудную минуту этим людям просто некому протянуть руку помощи и надеяться им приходится только самим на себя. Значительные трансформационные преобразования в российском обществе объективно обусловили необходимость рассмотрения проблем формирования социальной политики адресно, применительно к пожилым слоям населения. Специфика социальной политики в Российской Федерации в отношении пожилых людей состоит в том, что, с одной стороны, она нацелена на создание и совершенствование системы пенсионного обеспечения, а с другой – ориентирована на решение вопросов социальной защиты наиболее уязвимых групп населения, к одной из которых и относятся пожилые люди. Практика наглядно показывает, что многие из мер, предпринимаемых государством для улучшения положения пожилых людей в обществе, на деле оказываются низкоэффективными. Например, проведенная монетизация льгот продемонстрировала необходимость взвешенного и продуманного подхода к проведению реформ в социально-экономической сфере. В настоящее время для нашей страны характерными являются существенные различия направлений и форм социальной поддержки пожилых людей в региональной системе социальной защиты. Они определяются во многом как уровнем развития самого региона, задающим экономические параметры системы социальной защиты, так и индивидуальными установками региональных властей, спецификой их административных подходов, а главное – задачами социальной политики. Многочисленные проведенные социологические исследования наглядно демонстрируют недостаточность социальной защищенности старшего поколения в условиях реформирования системы социальной защиты. Невозможно не отметить существенное снижение возможностей государства по жизнеобеспечению пожилых людей на современном этапе. Можно констатировать интересное противоречие: государство уже отказалось от прежней системы социальной защиты различных категорий населения, включая пожилых людей, а новая система социальной поддержки граждан находится только в стадии своего становления, т.е. полностью еще не сформировалась. Закономерным выступает и тот факт, что существующие в настоящее время федеральные и региональные программы по социальной поддержке и защите пожилых граждан охватывают лишь отдельные их категории. Это вызывает обострение противоречий в социальной сфере в целом и в социальном положении пожилых людей в частности, с неизбежностью актуализирует необходимость научных исследований в этой области, разработки и реализации действенной социальной политики в отношении старшего поколения как на федеральном, так и на региональном уровне. Еще одним существенным минусом является то, что трансформация российского общества привела к изменению самой сущностной роли государства в регулировании общественной жизни. С ослаблением государственного контроля социальной сферы произошло снижение социальных 122 позиций самих пожилых людей. Характерной особенностью при этом является то, что в нашей стране пожилые люди в большей мере являются носителями патерналистских представлений об отношениях государства и общества, в основе которых лежит ориентация на помощь государства. При этом проблемы своего социального положения пожилые люди связывают, по сути, с недостаточным уровнем внимания к их категории со стороны государства, постепенным уходом государства от социальной сферы. Перспективы геронтологического дискурса социальной политики В этой связи обоснованной становится необходимость усиления роли российского государства в обеспечении социального благополучия старшего поколения. Для повышения социального статуса пожилых людей необходимо усиление приоритета их интересов в государственной социальной политике на основе развития, расширения, придания большей вариативности геронтологическому направлению, соответствующее современному этапу общественного развития. Глобальные демографические изменения, увеличение продолжительности жизни населения, достижения в области медицины и фармацевтики уже оказывают позитивное влияние на физическое состояние людей позднего возраста. Комплексный анализ процесса старения также фиксирует неоспоримую индивидуальность позднего этапа жизни, признание его как равноценного в соотношении с другими возрастными периодами по длительности и индивидуальным возможностям. Актуальным, неоспоримо значимым становится новый геронтологический дискурс социальной политики государства, соответствующий активно разрабатываемой концепции интегрированной старости, в рамках которой пожилой человек является активным членом общества на всем протяжении своей жизни. Рациональное решение глобальной проблемы постарения населения на сегодняшний день должно заключаться не только в обеспечении материального благополучия вышедших на пенсию людей, предполагающее равенство гендерных прав и возможностей, но и в сохранении их активной жизненной позиции. Именно поэтому вопросы улучшения социально-экономического положения старшего поколения должны относиться к приоритетным направлениям деятельности государственной власти. Государство в лице его федеральных, региональных и местных властей должно выступать гарантом, неким фундаментом обеспечения социальной защищенности, социально приемлемых условий жизни человека, достигшего пенсионного возраста. В ситуации переноса значительной части финансовых обязательств с федерального на уровень субъектов проводимые реформы в социальной сфере объективно требуют проведения действенной социальной политики, а также действенного контроля со стороны государственной власти, в т.ч. и на региональных уровнях и, прежде всего, по отношению к лицам пожилого возраста как к группе населения, находящейся в «зоне риска». Важным фактором формирования эффективной социальной политики является дифференцированный подход к различным подгруппам граж123 дан старшего возраста (адресный подход, о котором было сказано выше). При соблюдении этого условия можно спрогнозировать, что предлагаемые меры будут носить выраженный адресный характер, повысится социальная эффективность реализуемых мероприятий, появится возможность более комплексного охвата нуждающихся граждан данной категории населения. В этой связи особую значимость приобретут разработка и внедрение инновационных форм, методов и технологий реализации социальной политики в отношении старшего поколения. Основной задачей социальной политики российского общества должно стать достойное социальное обеспечение, гарантия равенства социальных возможностей пожилых людей с другими категориями населения, признания их полноправными членами общества и привлечения внимания к ним как равным; развитие компенсаторных стратегий, позволяющих реализовать скрытые возможности, повышение их социальной компетентности – способности устанавливать социальные контакты и осуществлять взаимодействие в различных, в т.ч. и в профессиональных социальных группах. Приведение в действие рассмотренных принципов во многом будет способствовать усовершенствованию государственной политики и не только значительно улучшит материальное положение пожилых людей, но и обеспечит их благоприятное социальное самочувствие в обществе. Поэтому все более очевидной становится необходимость мер, способствующих разработке и укреплению нового образа пожилого человека, толерантности, эмпатии, позитивного отношения и большего уважения к согражданам старшего поколения – хранителям традиций, носителям огромного жизненного опыта, и трансляторам наиважнейших человеческих и общественных ценностей. Заключение В настоящее время усиливает свою тенденцию процесс формирования научного взгляда на необходимость использования потенциала пожилых людей как социально активной группы, имеющей желание и возможность приносить пользу обществу. Тенденции сегодняшнего дня говорят о том, что пожилые люди это не «отработанный материал», как это было еще недавно. Они активные члены общества, имеющие свои права, в т.ч. и на реализацию индивидуальных возможностей. И, тем не менее, пожилые люди заслуживают толерантного, уважительного отношения к себе и, соответственно, достойного человека социального положения не потому, что представляют собой «ресурс», необходимый для общественного развития, а потому, что они равноправные, полноценные граждане, которые уже внесли свой вклад в развитие общества. Все более очевидна необходимость интегрирования пожилых людей в социально-экономическую жизнь современного общества, обеспечения их включенности в основные сферы его жизнедеятельности. Забота государства о представителях пенсионного возраста должна выражаться не только в пенсионном обеспечении, но 124 и в предоставлении возможности представителям позднего возраста быть независимыми гражданами. Перед обществом сегодня стоит задача – предоставить равные возможности для реализации личностного и профессионального потенциала человека независимо от его возраста. Азат Куатов, Перизат Манапова ТРУДОВАЯ МИГРАЦИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЕ Аннотация. В статье рассматриваются проблемы мигрантов и пути их решения социальными службами. Важную роль при адаптации мигрантов играют социальные работники. Они оказывают разного вида помощь (гуманитарную, юридическую, социальную). В Казахстане действует Закон «О миграции» от 22 июля 2011 г. Также существуют Центры адаптации мигрантов при финансовой поддержке Европейского Союза, главной задачей которых является информационно-обучающая деятельность. Ключевые слова: миграция, интеграция, адаптация, социальная помощь, консультирование. На данный момент миллионы людей становятся мигрантами, беженцами, вынужденными переселенцами. По статистике Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН), на каждые 115 жителей планеты приходится 1 беженец. Миграция порождает множество социальных, экономических, правовых проблем, которые чрезвычайно тяжело разрешаются в современных условиях. Миграция может иметь неблагоприятные социальные последствия, к ним относятся: социальный стресс в момент непосредственного переселения, обустройства; трудность и длительность адаптации к новым условиям, которое может длиться около десяти лет. На основе этих сложностей социальные службы оказывают непосредственную помощь и поддержку мигрантам. Цель социальной работы – способствовать скорейшему достижению экономической самостоятельности мигрантов и вынужденных переселенцев. Есть различные виды форм помощи: денежная, медицинская, помощь в трудоустройстве и приобретении жилья, социально-психологическая и юридическая консультация. Потребности мигрантов в поддержке зависят от этапа адаптации. Так, в период ожидания (чрезвычайная, начальная фаза) человек обычно испытывает чувства неуверенности, изоляции, беспомощности перед лицом своей семьи, страха преследования, беспокойство и неопределенность относительно своего будущего, чувство скорби по тому, что утрачено. В таких ситуациях социальный работник должен обеспечить: доступ к процедуре предоставления убежища и касающейся ее информации; 125 помощь в подготовке необходимых документов для получения статуса беженца или вынужденного переселенца; поддержать психологически и найти возможность для первичной материальной помощи [2]. Мигранты, оказавшиеся в другой стране, нуждаются по прибытии на место в ощущении безопасности, испытывают потребность в уважении и понимании, доброжелательности. Стратегия успешной интеграции мигрантов зависит от: оказываемого им приема; целостности семьи мигранта или ее разобщенности; наличия тяжелой душевной травмы; принадлежности/не принадлежности к национальному меньшинству у себя на родине; наличия у них четко определенных целей. Как по отношению к полноправным гражданам, так и к мигрантам должна быть социальная справедливость, гуманность, толерантность и всеобщность прав. Мигранты, оказавшиеся в чужой стране по различным причинам и целям, часто сталкиваются с различными проблемами, которые представлены на рис. 1. Дискриминация Страх быть пойманными и отправленными назад Риск стать жертвой жестокого обращения Риск стать жертвой эксплуатации Проблемы, с которыми сталкиваются мигранты Физическое и/или психологическое насилие со стороны лиц, облеченных властью Сексуальная эксплуатация Отсутствие у них легального статуса Рис. 1. Различные проблемы, с которыми сталкиваются мигранты 126 В Казахстане действует Закон «О миграции населения» от 22 июля 2011 г., который регулирует общественные отношения в области миграции населения, определяет правовые, экономические и социальные основы миграционных процессов. С 2009 г. Региональным Представительством Международной Федерации КК и КП в Центральной Азии реализуется программа «Сеть обществ Красного Полумесяца Центральной Азии по вопросам трудовой миграции». В рамках этой программы Общество Красного Полумесяца Республики Казахстан в 2009 г. при финансовой поддержке Европейского Союза открыло 3 информационно-обучающих центра для мигрантов на базе трех филиалов в гг. Астана, Алматы и Алматинской области, а в 2011 г. при финансовой поддержке Японского правительства в г. Атырау, Актобе, Шымкент, Семей. Центры оказывают следующую помощь: – информационная, социальная и юридическая консультативная помощь мигрантам с неурегулированным статусом на основании их потребностей (вопросы временной регистрации на территории РК, сопровождение в миграционные службы, документирование, розыск мигрантов, обеспечение связи с семьей, обеспечение доступа к получению медицинских и образовательных услуг); – проведение сессий, информационных кампаний по профилактике туберкулеза, ВИЧ/СПИД, наркомании, по обучению методам оказания первой помощи; – организация и проведение гуманитарных акций для наиболее уязвимых представителей нерегулярных мигрантов (одежда, обувь, постельные принадлежности, продукты питания, финансовая помощь для возвращения домой, а также необходимые предметы для детей – детское питание, памперсы, канцелярские товары); – пропаганда не дискриминации и толерантного отношения среди местного населения, госслужащих, СМИ (информационные кампании, круглые столы, встречи, беседы, распространение информационного материала) [3]. К примеру, Центр содействия мигрантам в Астане создан на базе Астанинского филиала Общества Красного Полумесяца РК. Данный Центр работает в рамках Региональной программы по миграции в Центральной Азии, реализуемой МОМ, ООН женщины, Всемирным банком при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Великобритании. Основной целью деятельности ЦСМ является содействие сокращению неурегулированной миграции, повышение информированности мигрантов о своих правах и обязанностях, связанных с пребыванием и осуществлением трудовой деятельности на территории РК. Для реализации данной цели ЦСМ оказывает юридическую и социальную консультацию мигрантам по телефону горячей линии, индивидуально, на мобильных консультациях. Оказывает помощь мигрантам по решению сложных проблем как юридиче127 ских, так и социальных. Проводит мероприятия по интеграции мигрантов и их семей в общество. За 2009-2011 гг. деятельностью Центров для мигрантов охвачено более 8000 мигрантов из Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана. Партнерами в реализации программы выступили Региональное представительство Международной Федерации КК и КП, ОКП Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. В 2011 г. в Казахстане в рамках Региональной программы по миграции в Центральной Азии при поддержке Международной организации по миграции было проведено социологическое исследование. В исследовании описывается доступ трудящихся мигрантов из Кыргызстана и Таджикистана к социальным услугам в Казахстане. Результаты пилотного исследования показали: 1. Одним из важных аргументов негативного влияния трудовой миграции на рынок труда Казахстана является сокращение рабочих мест и угроза распространения заболеваний. Необходимо провести отдельные социологические исследования с целью изучения отмеченных тенденций. 2. Корень многих проблем трудящихся мигрантов заключается в отсутствии регистрации по месту жительства. Однако даже легальная временная регистрация не может обеспечить доступ к социальным услугам. Как известно, регистрация мигранта также не дает право мигранту осуществлять трудовую деятельность на территории Казахстана. Поэтому, во-первых, необходимо временную регистрацию трансформировать из разрешительной формы в уведомительную. Во-вторых, с учетом того, что большая масса трудящихся мигрантов уже находится и работает в Казахстане, необходимо сделать доступным механизм получения официального разрешения на труд. 3. Среди мигрантов группу риска составляют женщины, т.к. они больше подвержены различным видам насилия. В этом направлении необходимо развивать деятельность НПО путем формирования государственных социальных заказов. 4. Больше всего мигрантов в Казахстане из сопредельных стран. Это Кыргызстан, затем Таджикистан и Узбекистан. Это противоречит официальным статистическим данным о наличии иностранной рабочей силы, где больше трудящихся мигрантов из стран дальнего зарубежья. В этой связи необходимо обратить внимание государственных структур на данную проблему. 5. Большинство трудящихся мигрантов заняты в торговле, на строительстве и на случайных заработках. Известно, что на сегодня для самозанятых не предусмотрены пути легальной деятельности, поскольку регистрация индивидуального предпринимателя без образования юридического лица и товарищества с ограниченной ответственностью и других форм регистрации мелкого и среднего предпринимательства связаны с наличием постоянной прописки. 128 6. Рейтинг доступности для мигрантов социальных услуг по регионам страны разный. В «генеральном» рейтинге лидируют: бытовой сервис (парикмахерские, ателье одежды, бани, прачечные) и общественный транспорт; скорая медицинская помощь и учреждения досуга (кино, театры, спортклубы). В числе аутсайдеров: жилье, образование, медицинское обслуживание и гарантии безопасности жизни мигрантов и их семей. Государство должно продолжить осуществлять работу по повышению уровня доступности трудящихся мигрантов к услугам медицинского обеспечения, образования, защиты детей и женщин. Это наиболее эффективный путь вывода трудящихся мигрантов и их семей из маргинального положения. 7. Необходимо принять меры по искоренению коррупции в сфере институционального регулирования миграционных процессов. 8. Назрела объективная необходимость в новом законе о миграции. В этой связи необходимо инициировать дальнейшее рассмотрение и обсуждение проекта, разрабатываемого МТСЗН РК, Закона о миграции. 9. Казахстану нужен единый орган для регулирования всех миграционных процессов, протекающих в стране. МВД РК, в силу своей специфики охраны правопорядка, потребуется намного больше времени для урегулирования социальных, демографических и экономических аспектов миграции. 10. Сохранялась острая потребность в статистических данных о трудящихся мигрантах. Данные Агентства Республики Казахстан по статистике оказались скудными. Не опубликованы данные о том, сколько трудящихся мигрантов в Казахстане, в каких отраслях они работают, какого они возраста и пола. Нет данных, сколько мигрантов получали в год временную регистрацию, сколько мигрантов нарушили административный и уголовный кодекс РК. Необходимо совершенствовать систему статистики трудовой миграции. Также необходимо создать единый банк миграционных данных с возможностью доступа ученых, экспертов и других заинтересованных лиц [1]. Таким образом, цель социальной работы с трудовыми мигрантами – способствовать скорейшему достижению экономической самостоятельности, предоставление социальной помощи и защиты. В Казахстане в рамках программы «Сеть обществ Красного Полумесяца Центральной Азии по вопросам трудовой миграции» открыто три информационно-обучающих центра для мигрантов на базе трех филиалов в г. Астана, Алматы и Алматинской области, при финансовой поддержке Японского правительства в г. Атырау, Актобе, Шымкент, Семей. В центрах проводится информационная, социальная и юридическая консультативная помощь, информирование по профилактике заболеваний, организация и проведение гуманитарных акций для мигрантов. В результате социологического исследования о доступе трудящихся мигрантов из Кыргызстана и Таджикистана к социальным услугам в Казахстане было выявлено, что многие проблемы трудящихся мигрантов заключаются в отсутствии регистрации по месту жительства; среди мигрантов женщины составляют группу риска; необходи129 мо принять меры по искоренению коррупции в сфере регулирования миграционных процессов и, наконец, существует необходимость в новом законе о миграции. Список литературы 1. Доступ трудящихся мигрантов из Кыргызской Республики и Республики Таджикистан к социальным услугам в Казахстане (Результаты социологического исследования) – Алматы, 2011, 32 стр. 2. http://soc-work.ru/ 3. http://www.redcrescent.kz/ Светлана Шматова СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ САМОСОХРАНИТЕЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ У БОЛЬНЫХ ТУБЕРКУЛЕЗОМ Аннотация. Статья посвящена проблеме личной ответственности человека за свое здоровье и изучение самосохранительного поведения населения на примере больных туберкулезом. На основании данных анкетирования среди пациентов туберкулезных диспансеров можно сделать вывод, что большинство больных считает заботу о собственном здоровье и соблюдение норм здорового образа жизни необходимым, однако не торопится внести необходимые изменения в существующий распорядок жизни. Ключевые слова: здоровье, самосохранительное поведение, ответственность за здоровье, вредные привычки. Проблема самосохранительного поведения населения занимает важное место в современном российском обществе. Под самосохранительным поведением в советской и российской социолого-демографической литературе подразумеваются действия человека, направленные на сохранение или отказ от сохранения своего здоровья, достижение или отказ от достижения определенной продолжительности жизни [Антонов А.И. 1994.] Если в прошлом веке основной тенденцией в отечественном здравоохранении была забота государства о состоянии здоровья населения, то в настоящее время общество поставлено перед необходимостью переосмысления своего отношения к здоровью и своей ответственности за него. Россиянам сейчас необходимо осознать, что о своем здоровье каждый должен заботиться самостоятельно и лично предпринимать необходимые меры по его сохранению и улучшению [Шилова Л.С. 2007. С. 102] Социальная политика в сфере здоровья направлена в основном на улучшение качества медицинского обслуживания, а не на формирование санитарногигиенической культуры населения, самосохранительного сознания, включая экологическое, не на создание условий для оптимального взаимодей130 ствия личности и социальных институтов (семьи, образования, СМИ, досуга) в сфере здоровья [Журавлёва И.В. 2013. С. 163]. Главными причинами значительных нарушений в состоянии здоровья жителей нашей страны являются игнорирование ими основных принципов здорового образа жизни, недостаточная двигательная активность, нерациональный суточный режим, неправильное питание, наличие вредных привычек, несвоевременное обращение за медицинской помощью. В настоящее время нашу страну характеризует низкая культура самосохранения, что существенно отличает Россию от других развитых стран, и этот факт делает невозможным заимствование западных моделей здравоохранения. По данным И.В. Журавлевой можно говорить о существовании двух типов ответственности людей за свое здоровье. Первый ориентирован прежде всего на усилия самого человека, второй – преимущественно на «условия жизни», когда усилиям человека отводится второстепенная роль. К первому типу относятся в основном лица с хорошей самооценкой здоровья, ко второму – чаще всего с плохой и удовлетворительной [Журавлёва И.В. 2006. C. 238]. Поэтому всё более актуальной становится проблема личной ответственности человека за свое здоровье и изучение его самосохранительного поведения. Для выяснения вопроса, как относятся к проблеме здорового образа жизни и профилактике заболеваний уже страдающие серьезным заболеванием люди, было опрошено 850 человек, находящихся на стационарном лечении по поводу активного туберкулеза. Респондентам был задан вопрос: «Как вы думаете, что, прежде всего, необходимо в заботе о здоровье?». Большинство опрошенных (66%) ответило, что в необходим нормальный режим питания, 13,4% считает, что режим питания скорее важен, чем нет, 11% ответили, что режим питания абсолютно не важен для здоровья, 7,5% затруднились ответить, 1,3% считают, что режим скорее не важен, чем важен. О необходимости занятий физкультурой, высказалось 37,1% респондентов. При этом 21,7% считает, что занятия физкультурой абсолютно не важны для здоровья, а 18,9% ответили, что скорее важно, чем нет. Около половины опрошенных заявили, что отсутствие вредных привычек совершенно необходимо для заботы о здоровье, 17,3% считают, что вредные привычки никак не влияют на здоровье, а 12,7% ответили, что отсутствие вредных привычек скорее важно для здоровья, чем нет. Большинство опрошенных (61%) ответили, что для здоровья необходимо своевременно обратиться к врачу. 12,6% подтвердили, что состояние здоровье не зависит от сроков обращения за медицинской помощью. Соблюдение режима сна и отдыха считают необходимым для поддержания здоровья большинство опрошенных (52,7%), 17,6% считают соблюдение режима скорее важным, чем нет, 16,1% ответили, что это абсолютно не важно. 131 Данные проведенного опроса у больных туберкулезом свидетельствуют, что почти 70% опрошенных курят, из них 23% опрошенных курят до 1 пачки сигарет в день, 18,1% до 0,5 пачки в день. Большая часть курильщиков, имеют стаж курения более 10 лет. Также значительная часть пациентов употребляет алкоголь. Около половины опрошенных употребляют алкоголь по праздникам, 22% употребляют спиртные напитки 3-4 раза в неделю, 21% не употребляют вообще, 3,6% – почти каждый день. То есть, по данным опроса, часто употребляют алкогольные напитки по крайней мере 27% опрошенных, однако на учете у нарколога состоит только 1,9%. По результатам проведенного исследования можно сделать вывод, что большинство больных считает заботу о собственном здоровье и соблюдение норм здорового образа жизни необходимым, однако, даже заболев таким тяжелым заболеванием как туберкулез, люди не торопятся внести изменения в существующий распорядок жизни. В настоящее время необходимы новые подходы в формировании ценностного отношения россиян к своему здоровью, здоровому образу жизни, самосохранительному поведению. Несомненно, что многое зависит от самого человека, его настроя, умения заставить себя реально проявлять заботу о своем здоровье, а не просто осознавать необходимость этого, а также от его окружения, средств массовой информации и политики властных структур, формирующих общественное мнение. Список литературы 1. Антонов А.И. Самосохранительное поведение. Народонаселение. Энциклопедический словарь. М.: 1994. 419 с. 2. Журавлёва И.В. Отношение к здоровью индивида и общества. – М.: Наука. 2006. 238 с. 3. Журавлёва И.В. Почему не улучшается здоровье россиян? // Вестник Института социологии. 2013. (6): 163-176. 4. Шилова Л.С. О стратегии поведения людей в условиях реформы здравоохранения. // Социологические исследования. 2007. (9): 102 – 109. Аяжан Куатова, Айгерим Мухсым ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ С ИНВАЛИДАМИ В КАЗАХСТАНЕ Аннотация. В статье рассматриваются основные направления социальной работы с инвалидами в Казахстане, программа реабилитации инвалидов. Руководствуясь законодательной базой в сфере социальной защиты инвалидов, авторы представляют свое видение системы социальной защиты и реабилитации инвалидов в государственной политике страны. Также здесь рассматриваются основные проблемы, которые испытывают инвалиды, их семьи, предлагаются возможные пути их решения. 132 Ключевые слова: инвалидность, инвалид, социальная защита, реабилитация. Проблема инвалидности на сегодняшний день является весьма актуальной. И это проблема не только одного человека или группы, а общества в целом. Инвалиды относятся к социально уязвимой категории населения. Их потребности в социальном обслуживании, обеспечении и защите гораздо выше, чем у других категорий людей. Поэтому им необходимо повышенное внимание со стороны общества, социальных служб, социальных работников. В этой связи инвалиды всегда рассматриваются как безусловный объект защиты, поддержки и помощи со стороны государства и общества. Численность инвалидов в Республике Казахстан по состоянию на 1 января 2012 г. составляет 60 165 человек, в т.ч. детей-инвалидов до 16 лет 51 470 человек, до 18 лет 8 695 человек [4]. Также в релизе агентства статистики Республики Казахстан указано, что с целью выяснения текущего положения инвалидов в 2014 г. будет проведено два новых исследования по инвалидности с учетом гендерной специфики, отдельно по взрослым и отдельно по детям. Исследования будут проведены в рамках реализации Послания Главы государства в части трудоустройства людей с ограниченными возможностями, создания доступной для них инфраструктуры. Новые данные позволят выявить имеющиеся проблемы и послужат основой для принятия последующих решений в области социальной политики. В научной и учебной литературе даются различные трактовки понятия «инвалид». В законе Республики Казахстан от 13 апреля 2005 г. №39 «О Социальной защите инвалидов в Республике Казахстан» указывается, что инвалидом является лицо, которое имеет нарушение здоровья со стойким расстройством функций организма, обусловленное заболеваниями, травмами, их последствиями, дефектами, приводящее к ограничению жизнедеятельности и необходимости его социальной защиты [1]. Организация работы с инвалидами в Казахстане основывается на соответствующей нормативно-правовой базе. Закон РК «О Социальной защите инвалидов в Республике Казахстан» регулирует общественные отношения в области социальной защиты инвалидов и определяет правовые, экономические и организационные условия обеспечения социальной защиты инвалидов, создания им равных возможностей для жизнедеятельности и интеграции в общество. Закон «О государственных социальных пособиях по инвалидности, по случаю потери кормильца и по возрасту в Республике Казахстан» 16 июня 1997 г. № 126 определяет категории инвалидов, имеющих право на пособия по инвалидности, сроки назначения, размер и порядок выплаты пособий. Закон Республики Казахстан «О специальном государственном 133 пособии в Республике Казахстан» от 5 апреля 1999 г. № 365 регулирует отношения в сфере государственного социального обеспечения граждан, имеющих право на получение специального государственного пособия. Пособие выплачивается с учетом изменения размера месячного расчетного показателя (МРП). Размер пособия инвалидам I-II групп – 1,4 МРП, инвалидам III группы – 0,6 МРП, детям-инвалидам до 16 лет – 0,9 МРП [3]. Важнейшим направлением социальной защиты инвалидов является реабилитация. Реабилитация инвалидов включает комплекс медицинских, социальных и профессиональных мероприятий, направленных на устранение или, возможно, полную компенсацию ограничений жизнедеятельности, вызванных нарушением здоровья со стойким расстройством функций организма [1, ст.17]. Ее цель – восстановление социального статуса инвалида, достижение им материальной независимости и его социальная адаптация. В табл. 1 мы представили виды и содержание реабилитации инвалидов. Таблица 1 Реабилитация инвалидов Реабилитация включает Медицинскую Реабилитацию 1. Восстановительную терапию: медикаментозное, физическое, санаторнокурортное и другие методы лечения. 2. Реконструктивную хирургию. 3. Протезноортопедическую Помощь. Социальную реабилитацию 1. Обучение инвалидов основным социальным навыкам личной гигиены, самообслуживания, передвижения, общения 2. Обеспечение инвалидов техническими вспомогательными (компенсаторными) и специальными средствами передвижения 3. Социальное обслуживание инвалидов на дому, в т.ч. детей-инвалидов, нуждающихся в постороннем уходе и помощи. 4. Предоставление социальных услуг в соответствии с индивидуальной программой реабилитации: индивидуального помощника для инвалидов первой группы, имеющих затруднение в передвижении; специалиста жестового языка для инвалидов по слуху – 30 часов в год. 5. Социальное обслуживание в медико-социальных учреждениях. 6. Оказание правовой помощи в соответствии с законодательством РК. Из таблицы мы видим, что существуют медицинская и социальная реабилитации. Социальную реабилитацию инвалидов осуществляют медико-социальные учреждения, отделения социальной помощи на дому, реабилитационные центры, другие специализированные организации. Реабилитация осуществляется в соответствии с комплексной и с индивидуальной программой реабилитации инвалида, определяемой на осно134 ве заключения медико-социальной экспертизы. Подробнее она представлена на рис. 1. ПРОГРАММА РЕАБИЛИТАЦИИ ИНВАЛИДОВ: Комплексная программа реабилитации инвалидов Гарантированный перечень мероприятий, направленных на реабилитацию инвалидов. Развитие сети реабилитационных организаций и учреждений. Укрепление их материальнотехнической базы. Обеспечение инвалидов техническими вспомогательными (компенсаторными) средствами, специальными средствами передвижения, санаторно-курортным лечением. Предоставление социальных услуг. Предоставление беспрепятственного доступа к объектам социальной инфраструктуры. Индивидуальная программа реабилитации инвалидов 1. Индивидуальная программа реабилитации определяет комплекс мероприятий, включающих медицинские, социальные, профессиональные реабилитационные меры, направленные на восстановление и (или) компенсацию нарушенных и утраченных функций организма. 2. Индивидуальная программа реабилитации содержит как реабилитационные мероприятия, предоставляемые инвалиду бесплатно в соответствии с законодательством Республики Казахстан, так и мероприятия, в оплате которых принимает участие сам инвалид или работодатель. Рис. 1. Программа реабилитации инвалидов Работа с инвалидами по данной программе позволит повысить их качество жизни, увеличить объем реабилитационных мероприятий, обеспечить инвалидов техническими средствами реабилитации с учетом их индивидуальных потребностей, поможет восстановить способности инвалидов в бытовой, общественной, профессиональной деятельности, реализовать в полной мере их конституционные права и ускорит их интеграцию в общество. В Республике Казахстан достигнуты результаты последовательной работы по социальной защите инвалидов, направленной на улучшение их социального положения и качества жизни, обеспечение техническими вспомогательными (компенсаторными) средствами реабилитации и услугами, улучшение качества медико-социальной экспертизы. Этому способствовали принятие и реализация ряда законодательных нормативных правовых актов, в т.ч. Законы Республики Казахстан «О медико-педагоги135 ческой коррекционной поддержке детей с ограниченными возможностями», «О социальной защите инвалидов в Республике Казахстан», «О специальных социальных услугах»; Программы реабилитации инвалидов на 2003-2005 гг., на 2006-2008 гг. [5]. Руководствуясь нормативно-правовой базой РК, мы попытались представить в общей схеме систему социальной защиты и реабилитации инвалидов в государственной политике нашей страны (рис. 2). Система социальной защиты и реабилитации инвалидов Профилактика инвалидности – комплекс мер, направленных на раннюю диагностику, предупреждение инвалидности, осуществляется органами здравоохранения. Социальная помощь – включает выплаты в виде государственных пособий, компенсаций и иных выплат, предусмотренных законодательством Республики Казахстан. Социальная защита – предоставление социальной помощи согласно индивидуальной программе реабилитации и социальном обслуживании. Рис. 2. Система социальной защиты и реабилитации детей с инвалидностью в РК Также в соответствии с законодательством Республики Казахстан акиматы для обеспечения занятости инвалидов устанавливают квоту рабочих мест для инвалидов в размере 3% от общей численности рабочих мест. Они должны создавать дополнительные рабочие места для инвалидов через развитие индивидуального предпринимательства, малого и среднего бизнеса; организовывать профессиональное обучение инвалидов. Хочется отметить, что, несмотря на определенные позитивные изменения и существующую правовую основу, имеются серьезные проблемы в обеспечении прав инвалидов. Отсутствует доступность среды для инвалидов, что не позволяет им реализовать в полном объеме свои конституционные права и свободы. Можно выделить следующие проблемы, с которыми сталкиваются инвалиды в Казахстане: – трудности с трудоустройством, дискриминация инвалидов в сфере занятости; – ограничение доступа к образованию и удовлетворению социальнокультурных потребностей; – недостаточный объем и низкое качество услуг здравоохранения для медицинской реабилитации инвалидов; – отсутствие нормального доступа инвалидов к жилым, общественным и производственным зданиям, объектам социальной инфраструктуры 136 (в виде подъездных путей, пандусов, пешеходных переходов, специальных светофоров, устройств для инвалидных колясок); – слабое участие и оторванность от общественно-политической жизни страны, ущемление гражданских прав инвалидов. Таким образом, мы считаем, что на сегодняшний день наиболее острыми для инвалидов и их семей являются социальные проблемы. Чтобы изменить такое положение в нашей стране, необходимо объединить усилия по сотрудничеству органов социальной защиты населения, здравоохранения, образования, культуры, средств массовой информации. Мы считаем, что необходимо: – разработать индивидуальные программы реабилитации инвалидов, включающие предоставление им гарантированного перечня реабилитационных и других технических средств и услуг по медицинской, социальной реабилитации; – расширить сеть специальных коррекционных организаций образования для детей с ограниченными возможностями, детей-инвалидов; – укрепить законодательную базу, регулирующую вопросы социальной защиты инвалидов; – увеличить возможности для получения инвалидами образования, овладения профессией, дальнейшего трудоустройства и удовлетворения социально-культурных потребностей; – создать все условия для всесторонней интеграции инвалидов в общество, независимого образа жизни. Список литературы 1. Закон Республики Казахстан «О социальной защите инвалидов в Республике Казахстан» (2005). 2. Закон Республики Казахстан «О государственных социальных пособиях по инвалидности, по случаю потери кормильца и по возрасту в Республике Казахстан» (1997). 3. Закон Республики Казахстан «О специальном государственном пособии в Республике Казахстан» (1999). 4. Региональный статистический сборник за 2002 год. – Алматы, Агентство РК по статистике, 2002. 5. http://www.zakon.kz Алексей Бычков, Анжела Чернецкая РЕСУРСЫ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ МАЛОМОБИЛЬНЫХ ГРАЖДАН Аннотация. Предметом исследования статьи является автомобиль как ресурс социальной реабилитации маломобильного гражданина. Опираясь теоретически на концепции П. Бурдье и Д. Коулмена, авторы исходят из того, что автомобиль выполняет функцию социального капи137 тала, и доступность специализированного личного автомобиля для маломобильного горожанина можно рассматривать как досягаемость символического капитала и высокого социального статуса. На примере деятельности ряда организаций авторы представляют практики использования автомобиля как технического средства реабилитации и социальной интеграции маломобильного гражданина. Ключевые слова: мобильность, инвалидность, социальная реабилитация. Трудности с передвижением, транспортировкой к месту работы являются одной из причин, снижающих социальную активность и конкурентоспособность инвалидов как на рынке труда, так и в более широком контексте. В результате они оказываются депривированы от социального признания и многих прав в силу своего низкого социально-экономического статуса и зависимости от положения клиента социальной службы. В связи с этим острую актуальность сегодня приобретает поиск технических, экономических, организационных, управленческих и правовых решений в отношении личного специализированного автотранспорта для маломобильных граждан и использования его как технического средства реабилитации. Государственные социальные гарантии предполагают обеспечение инвалидов техническими средствами реабилитации, к числу которых до 2004 г. относился и автомобиль. Но уже к началу XXI в. ликвидация СССР и смена государственного строя привели к разрыву устоявшихся связей в промышленности, к изменениям в законодательстве, как следствие, к отсутствию соответствующего государственного заказа. Все это стало причиной прекращения разработок и производства автотранспорта для маломобильных граждан, разрушению системы обеспечения специализированным транспортом. Одним из механизмов решения социальных проблем стало межсекторное взаимодействие. В статье мы представляем практики использования автомобиля как технического средства реабилитации в деятельности ряда организаций государственного, коммерческого и общественного секторов. Исследование проводилось с мая 2012 по июнь 2013 г. в стратегии кейс-стади и включало анализ документов, экспертные интервью (N=8), включенное наблюдение. Нашими экспертами выступили сотрудники следующих организаций: ГАОУ СО «Центр по обучению и реабилитации инвалидов», Общероссийская Общественная Благотворительная Организация Инвалидов «Инавто», Региональная Общественная Организация Инвалидов «Федерация Адаптивного Автоспорта» и «Московский велоклуб». В основу исследования легли следующие идеи: 1. Автомобиль может служить средством реабилитации. При этом технически автомобиль должен быть адаптирован к особенностям водителя. 2. Сообщества, целью которых является интеграция инвалида в общество посредством использования автотранспорта, создаются и функцио138 нируют как частные инициативы, поэтому действуют в рамках ограниченных ресурсов и имеют узкие целевые группы. 3. Членство в таких сообществах значительно улучшает самоощущение человека с ограниченными возможностями, повышает его самооценку, позволяет стать субъектом собственной жизни. 4. Для обеспечения людей с ограниченными возможностями специализированными автомобилями требуется государственная поддержка. Первой базой эмпирического исследования стал ГАОУ СО «Центр по обучению и реабилитации инвалидов» (ЦОРИ). В Саратовской области это единственное учреждение, которое обладает соответствующими полномочиями и технической базой14. ЦОРИ предоставляет различные услуги, среди которых: обучение вождению, установка ручного оборудования, социальное такси, ремонт автотранспорта, тренировки на специальных тренажерах15. Для этого на базе автотранспортного отделения организован класс, полигон и станция технического обслуживания (СТО). В учебном классе установлен тренажер, на котором проходят обучение до реального выезда на полигон. Этот тренажер выглядит так же, как и место водителя в автомобиле, оборудованном ручным управлением. В рамках производственной практики нескольким студентам, имеющим опыт управления автомобилем, было предложено освоить этот тренажер. Начать движение с первого раза не смог ни один участник эксперимента. Несовершенство типовой системы ручного управления состоит в необходимости выпустить руль из рук при запуске двигателя и в физическом дискомфорте от рычагов, упирающихся в грудь и живот водителя среднего телосложения. При отсутствии выбора владельцы специализированного автомобиля приспосабливаются к этой системе. Установка ручного оборудования является востребованной услугой. В качестве экспертов от этой организации выступают сотрудники автотранспортного отделения по оказанию услуг инвалидам и другим категориям граждан – директор и механик: они имеют непосредственное отношение к установке ручного управления, постоянно в течение нескольких лет находятся в контакте с клиентами, которые нуждаются в специализированном автомобиле. По словам директора отделения, число инвалидов, желающих получить права, растет с каждым годом. Растет и число заказов на переоборудование автомобилей под ручное управление. Мастерскую по изготовлению и установке рычагов ручного управления на автомобили всех марок организовала и Общероссийская Общественная Благотворительная Организациия Инвалидов «Инавто». Фирма «JosefHurt» (Чехия) занимается изготовлением ручного управления на заказ и индивидуальной адаптацией автомобилей. Установкой ручного управления занимаются фирмы «ParavanGmbH» (Германия), «Инва-авто-сервис» 14 Министерство социального развития Саратовской области / http://www.social.saratov.gov.ru. Обращение к ресурсу 20.05.2103. 15 Официальный сайт ЦОРИ //http://www.cori64.ru Обращение к ресурсу 20.05.2013. 139 (Беларусь), Инвалид-авто (Россия). ООО «Моторика» занимается производством автомобилей с ручным управлением на базе моделей ОАО «АВТОВАЗ»16. Все перечисленные организации представляют свои услуги в России. В качестве экспертов со стороны общественных организаций в нашем исследовании выступают руководители и члены «Инавто», «Московского велоклуба» и «Федерации Адаптивного Автоспорта». Общей идеей этих объединений является вовлечение маломобильных граждан в жизнь общества с помощью либо автомобиля, либо другого средства передвижения, к примеру, веломобиля. «Федерация Адаптивного Автоспорта». Идея создания автокросса для людей с ограниченными возможностями появилась в 2005 г. К тому времени уже неоднократно организовывались различные заезды, пробеги, соревнования с участием инвалидов. Все эти мероприятия объединяло одно – они проводились на личном транспорте лиц с ограниченными возможностями. Идея заключалась в проведении соревнований среди инвалидов на специально созданных спортивных автомобилях. Бывшие автоспортсмены знали, как построить спортивный автомобиль, а команда единомышленников из числа лиц с ограниченными возможностями знала, на что способны инвалиды. Благодаря усилиям коллектива уже к февралю 2008 г. было построено два первых спортивных автомобиля для инвалидов. За основу был взят хорошо знакомый каждому инвалиду автомобиль Ока. На автомобили устанавливались в соответствии с требованиями безопасности усиленный каркас (каркас безопасности), специальные спортивные кресла с ремнями, система пожаротушения, специально разработанное ручное управление. Первые заезды показали, насколько сильные положительные эмоции испытывают люди за рулем спортивного авто. Вместо планируемых двух часов первый тестовый заезд длился семь. Несмотря на мороз и снег, первые пилоты не желали покидать автомобили, получая удовольствие от вождения. Для расширения возможностей и придания проекту официального статуса была зарегистрирована Региональная Общественная Организация Инвалидов «Федерация Адаптивного Автоспорта». В настоящее время, как и большинство организаций некоммерческой направленности, Федерация переживает не лучшее времена. На восстановление и расширение парка автомобилей катастрофически не хватает финансовых средств. Восстановление, ввод их в эксплуатацию, ремонт после каждого заезда, экипировка пилота, расходные материалы – все это требует немалых средств17 и привлечения внешних ресурсов. «Московский велоклуб» является одним из организаторов и участником проекта «Паралимпийская миля» – велопробегов с дистанцией 16 17 Автомобильный сайт инвалидов//http://aupam.ucoz.com/dir/2-1-2. Обращение к ресурсу 01.06.2013. РООИ «Федерация Адаптивного Автоспорта» http://mosfaas.ru/ Обращение к ресурсу 20.05.2013 140 2014 м. Стартовал и развивается проект «Паралимпийской мили»18 на территории Москвы: от создания секции для занятий на специализированных велосипедах до организации веломобильных клубов для инвалидов с нарушением опорно-двигательного аппарата. Велоклуб ставит перед собой задачи участия в спортивных мероприятиях, создания велоконюшни спортивных болидов «Инва-Формула1». Велоклуб занимается организацией и проведением заездов на дистанцию 2014 м на территории всех административных округов Москвы, городов России, стран СНГ, проведением ежегодного фестиваля «Паралимпийская миля в Московском Кремле», продвижением социального проекта «Передвижной информационный центр» (ПИЦ) с возможностью трудоустройства 200 инвалидов. Идею о том, что автомобиль может служить средством реабилитации, т.е. с его помощью можно вернуть человека к нормальной повседневной жизни, эксперты «Московского велоклуба» и «Федерации Адаптивного Автоспорта» подтвердили несколькими реальными жизненными историями и количественными параметрами эффективности реализованных проектов. Специализированный, адаптивный личный автотранспорт увеличивает мобильность, сокращает время и расстояния, помогает расширить горизонт жизнедеятельности, реализовывать желания, возможности и права. Обладание личным автомобилем как предметом потребления является знаком достижения определенной цели. Автомобиль становится целым комплексом субъективных и объективных атрибутов, в которых проявляются стилевые особенности потребления. Другими словами, автомобиль может выступать как средство самовыражения человека, как определенный вид социального капитала. Исследование показало, что сообщество людей с ограниченными возможностями, целью которого является интеграция инвалида в общественную жизнь с помощью специализированного транспортного средства, создается исключительно как частная инициатива личностно-мотивированного активиста. Это приводит к зависимости организации от мотивации ее членов и их личных ресурсов. Устойчивость и жизнеспособность организации при этом обеспечивается активной социально-проектной деятельностью. Социальный капитал – это способность индивидов распоряжаться ограниченными ресурсами на основании своего членства в какойлибо социальной сети, или, к примеру, более широкой социальной структуре. Возможность накопления социального капитала является особенностью сети отношений, которую выстраивает индивид. Эта способность не является индивидуальной характеристикой. То есть, можно сказать, что социальный капитал не что иное, как продукт включенности индивида в социальную структуру19. 18 Социальный инновационный проект «Паралимпийская миля»// http://www.sportmedicine.ru/news/paralimpic-mile.php Обращение к ресурсу: 21.05.2013 19 Портес А. Неформальная экономика и её парадоксы // Экономическая социология. 2003. Т.4. 141 Членство в таких сообществах значительно улучшает психологическое состояние человека с ограниченными возможностями, позволяет ему чувствовать себя более уверенно. На личном опыте наши эксперты убедились, что многие люди, после того как стали членами клуба, сообщества, изменились: не только круг их общения стал шире, шире стало их представление о своих возможностях и жизненных перспективах. На примере Московского Автомобильного Клуба Инвалидов видно, что членство в нем для человека с ограниченными возможностями может нести не только характер активного участия в соревнованиях и акциях, но и символический смысл, определенный престиж. «Легко понять, что демонстрация символического капитала (всегда весьма дорогостоящая в экономическом плане) составляет, вероятно, повсеместно, один из механизмов, благодаря которым капитал идет к капиталу» 20. То есть человек с ограниченными возможностями, демонстрируя свою принадлежность к клубу, повышает свой социальный статус, свое социальное положение. Таким образом, мы приходим к выводу, что доступность специализированного личного автомобиля для маломобильного горожанина можно рассматривать как досягаемость символического капитала и высокого социального статуса. При этом принципиальное значение приобретает законодательное, инфраструктурное и техническое обеспечение процесса приобретения и эксплуатации личного специализированного автотранспорта, а также компетентное посредничество территориальных социальных служб между многочисленными ведомствами и маломобильным горожанином. В ответ на вопрос о том, какая требуется поддержка потенциальным водителям специализированного автомобиля, все наши эксперты сошлись в одном: если у человека нет возможности приобрести специализированный автомобиль, то государство должно помочь ему выплатой определенной суммы или выдать ему специализированный автомобиль. Сегодня на базе автотранспортного отделения ЦОРИ услуги по обучению вождению оказываются бесплатно, но покупает ручное управление сам клиент. Он также платит и за установку. Такие процессы и организации, в которых решение многих жизненно важных вопросов оказывается в руках самих инвалидов, являются ключевым поворотом в определении взаимоотношений между государством, благотворителями и индивидами. Инвалиды становятся активно действующими социальными субъектами. Таким образом, анализ деятельности профильных организаций государственного, коммерческого и общественного секторов показал, что существующие практики использования специализированного автомобиля в качестве технического средства реабилитации маломобильного гражданина показывают высокую эффективность и имеют большой ресурс развития. 20 Бурдье П. Практический смысл. СПб. «Институт экспериментальной социологии», 2001, С. 234. 142 Список литературы 1. Портес А. Неформальная экономика и её парадоксы // Экономическая социология. 2003. Том 4. 2. Бурдье, П. Практический смысл. СПб. «Институт экспериментальной социологии», 2001, С. 234. 3. Министерство социального развития Саратовской области: [Электронный ресурс] //http://www.social. saratov.gov.ru. Обращение к ресурсу 20.05.2103 4. Официальный сайт ЦОРИ: [Электронный ресурс] //http://www.cori64.ru Обращение к ресурсу 20.05.2013 5. Автомобильный сайт инвалидов: [Электронный ресурс] //http://aupam.ucoz. com/dir/2-1-2. Обращение к ресурсу 01.06.2013 6. РООИ «Федерация Адаптивного Автоспорта»: [Электронный ресурс] //http://mosfaas.ru/ Обращение к ресурсу 20.05.2013 7. Социальный инновационный проект «Паралимпийская миля»: [Электронный ресурс] //http://www.sportmedicine.ru/news/paralimpic-mile.php Обращение к ресурсу: 21.05.2013 Гульсум Джумасова ХАРАКТЕРИСТИКИ ТЕНДЕНЦИИ ЗАНЯТОСТИ И БЕЗРАБОТИЦЫ В КАЗАХСТАНЕ Развитие каждого государства в значительной мере определяется степенью использования профессиональных, интеллектуальных и творческих способностей людей. В сложившихся социально-экономических условиях ключевое значение приобретает возможность максимально эффективно применить существующий в Казахстане человеческий ресурс, включая всех категорий безработных граждан (молодежь, инвалиды, женщины, люди предпенсионного возраста и др.). По определению Международной организации труда (МОТ) – International Labor Organization (ILO) безработица – это социальноэкономическое явление, заключающееся в том, что определенная часть экономически активного населения не имеет работы, и соответственно, заработка (желающие работать не могут найти работу при обычной ставке заработной платы и становятся «лишним»). Безработным же считается любой, кто на данный момент времени не имеет работы, ищет работу и готов приступить к ней, т.е. только тот человек, который официально зарегистрирован на бирже труда [1]. На национальном уровне безработица, в первую очередь, снижает объем производства валового внутреннего продукта (ВВП), что приводит к существенному сокращению налогов в государственную казну. Вместе с тем и для предотвращения последствий безработицы нужны существенные финансовые вливания, что может привести к экономическому кризису [2,С.38]. Помимо чисто экономических последствий нельзя сбрасывать со счетов значительные социальные и моральные последствия безработицы, 143 ее негативное влияние на общественные ценности и жизненные интересы граждан. Вынужденная бездеятельность значительной массы трудоспособного населения и каждого человека в отдельности ведет к появлению жизненной депрессии, потери квалификации и практических навыков; снижаются моральные устои, растет преступность, теряется самоуважение, распадаются семьи, растет социальная напряженность в обществе, которая характеризуется также повышением числа самоубийств, психических и сердечно-сосудистых заболеваний. В конечном итоге подрывается и физическое здоровье общества. Таким образом, проблема безработицы является весьма актуальной не только в Казахстане, но и во всем мире. История возникновения и роста безработицы в Казахстане, России, и в остальных постсоветских странах почти одинакова. Двадцать лет назад распался огромный Советский Союз, и мы стали гражданами независимых государств. Каждая из бывших союзных республик стала развиваться самостоятельно. Два десятилетия – это значительный исторический отрезок, предоставляющий нам большой материал для анализа, обобщения и осмысления пройденного пути. Этот период был крайне тяжелым для народов всех постсоветских государств. Мудрые китайцы желают своим недругам жить в эпоху реформ и нестабильности. Хотим мы этого или нет, но постсоветские государства продолжают оставаться взаимосвязанными и взаимозависимыми. Разумеется, пути и условия развития каждого государства уникальны, но новые, суверенные республики были составными частями распавшегося огромного государства, и им предстояло решать множество схожих проблем и задач: – во-первых, необходимо было создать новую политическую систему; – во-вторых, предстояло путем разгосударствления и приватизации реформировать государственную советскую экономику в рыночную со множеством различных форм собственности; – в-третьих, экономика всех республик находилась в состоянии коллапса и уровень жизни населения резко упал. Безработица и инфляция, о которых советские люди слышали из телерепортажей программы «Время» про «загнивающий» капитализм, стали реальностью у нас и росли галопирующими темпами [3]. Для характеристики тенденции занятости и безработицы, очевидно, за базу сравнения следует брать 1991 г. – развал СССР, начало перехода к рыночном отношениям. В 1991 г. трудовые ресурсы Казахстана составили 9331 тыс. чел., из которых 7184,4 тыс. человек или 77% были заняты в различных отраслях экономики (в т.ч. в сфере материального производства – 54,1%, непроизводственном спектре – 39,1%, транспорте и связи – 6,8%). Численность зарегистрированных в службах занятости безработных составляла 33,7 тыс. чел. или 0,36 % от трудовых ресурсов. В 1995 г. трудовые ресурсы республики составили 9153 тыс. чел., из них 6551,5 тыс. чел. или 71,6% были заняты 144 в экономике (в т.ч. в сфере материального производства – 73,3%, непроизводственных отраслях – 26,7%). Таким образом, если в 1991 г. не принимали участия в активной экономической деятельности 2146,6 тыс. чел., то в 1995 г. их численность достигла 2601,5 тыс. чел., из которых реально были безработными 808,3 тыс. чел. То есть численность безработных в 1995 г. составила 8,8% от трудовых ресурсов. За 1996 г. численность безработных определена в начале 1997 г. В течение января-июня 1996 г. признаны безработными 23,6 тыс. чел., из них 46,5% – жители сельской местности. Поэтому, по всей вероятности, в 1997 г. сохранится существующая тенденция увеличения безработицы. Причем удельный вес безработицы в разрезе областей республики примерно одинаковый с небольшими отклонениями (на 0,1-0,3%) от среднереспубликанского показателя. Но если сравнить между собой уровень занятости и уровень безработицы по республике и по областям, то можно заметить значительную величину скрытой безработицы и лиц трудоспособного возраста, занятых в домашнем хозяйстве или в «скрытой» деятельности, в частности, в «челночной» торговле. Например, в Кзыл-Ординской области сложился самый низкий уровень занятости (57,8% против среднереспубликанского – 71,6%). Однако уровень безработицы в этой области оказался равным среднереспубликанскому показателю (8,8%), что свидетельствует о значительном размере скрытой безработицы. Подобная картина сложилась в шести других областях республики [4]. В России же с 1 июля 1991 г., когда началась официальная регистрация безработных на бирже труда, показатели уровня безработицы постоянно повышались (соответственно, показатели занятости падали). Так, в 1992 г. численность занятых в экономике упала на 2,4% по сравнению с предыдущим годом, в 1993 г. – еще на 1,7%, в 1994 г. – на 2,1%, в 1995 г. – на 3,3%. В 1996 г. падение занятости приостановилось (0,5%), а в 1997 г. возросло (1,4%) [5]. Резкое сокращение занятости в 1992 г. обусловлено структурными изменениями в экономике (уменьшение государственного сектора, конверсия в ВПК), а также с ухудшающимся финансовым положением многих предприятий в связи с инфляцией и недостаточно быстрым ростом альтернативных форм хозяйствования (частных предприятий, акционерных обществ). В промышленно развитых странах уровень безработицы за период 2000-2003 гг. (6,8% в среднем) был ниже, чем в условиях т.н. переходной экономики (9,2% 1995). Причем в странах Центральной и Восточной Европы, а также Балтийских государствах этот показатель колеблется в пределах 12-14%. В то же время в СНГ загрегированный показатель безработицы значительно ниже. Однако частично данное обстоятельство объясняется действующей в странах Центральной и Восточной Европы системой более весомых пособий по безработице. Кроме того, в странах СНГ высок уровень неполной занятости, что искусственно завышает удельный вес занятых в общей численности трудоспособного населения [5]. 145 Данные по безработице в ряде стран СНГ и Прибалтики представлены в таблице. Наибольшая безработица в этот период (1992-2003 гг.) регистрировалась в Балтийских государствах, Грузии и Армении. Вместе с тем согласно результатам выборочных обследований рабочей силы реальная безработица велика также в России, Украине и Азербайджане. Так, в 2000 г. она составила 13,4% в России, в 2001-2002 гг. – 12-17% в Азербайджане. В особенности следует отметить сезонный, неполный характер занятости в сельском хозяйстве, и обусловленную данным обстоятельством безработицу в странах Закавказья (табл. 1) [6]. Таблица 1 Уровень безработицы в ряде стран СНГ и Балтийских государствах (в % рабочей силы) Страна 1992 1995 2000 Казахстан 0,5 1,7 3,7 Российская Федерация 4,8 8,3 1,4 Армения 1,8 6,7 11,7 Беларусь 0,5 2,7 2,1 Кыргызстан 0,1 3,0 3,1 Молдова 0,1 1,4 1,8 Грузия 2,3 2,6 10,3 Таджикистан 0,3 2,0 3,0 Украина 0,3 0,5 4,2 Литва 3,5 6,2 12,6 Латвия 2,3 18,1 7,8 Эстония 1,6 9,7 6,6 2003 1,9 2,2 10,1 3,1 2,9 1,3 15,8 2,5 3,5 10,5 В большинстве стран СНГ и Прибалтики, за исключением некоторых, в 1994-2003 гг. резкое снижение уровня потребительских цен сопровождалось ростом безработицы (табл. 1). В особенности это было характерно для Армении, Грузии, а также для Балтийских государств. В России, Украине данная тенденция обусловлена высокими показателями безработицы, подтвержденными в результате выборочных обследований рабочей силы. В то же время в Казахстане и Молдове меньшая динамика инфляции сопровождалась незначительными показателями безработицы (в Молдове – 1,2%, Казахстане – 1,8%) [6]. За 2013 г. уровень безработицы в соседней России составил 5,3%, в странах Еврозоны остался на том же высоком уровне – 12%. Наихудшее положение в Греции и Испании, где уровень безработицы в июле 2013 г. составила больше 26%, низкий уровень безработицы – около 5% зарегистрирован в Австрии и Германии. Уровень безработицы в Японии значительно снизился до 3,8% [7]. В Казахстане доля безработных, ищущих работу от 1 года до 3 лет составляет 60,8 тыс. чел. или 13,3% от общего числа безработного населения, большая часть проживающие в селе – 34,9 тыс. чел, из которых доля женщин составляет 19,6 тыс. чел или 17,8% [8]. 146 Высокий уровень безработицы среди молодежи (15-28 лет) вызывает обеспокоенность во всем мире (табл. 2). Наиболее уязвима категория лиц в возрасте от 15 до 24 лет, т.к. в нее попадают выпускники учебных заведений, у которых возникают наибольшие проблемы при трудоустройстве. В июле 2013 г. уровень безработицы среди молодежи в соседней России составил 14,8% [5], в странах Евросоюза – 23,5%а [8]. Единственная страна, где с 2008 г. молодежная безработица снизилась, это Германия – 7,9%. В Португалии и Италии она приближается к 37%, а в Греции и Испании превышает отметку в 55% [7] (график 1). График 1. Уровень молодежной безработицы в странах мира Решение проблемы занятости населения – это первостепенная и постоянная задача Правительства и региональных органов исполнительной власти за счет более эффективных мер по социальной поддержке, профессиональной ориентации, профессиональной подготовке, переподготовке и повышению квалификации, психологической поддержке по направлению органов службы занятости. Таблица 2 Динамика доли зарегистрированной безработной молодежи в общем числе безработных, состоящих на учете в органах занятости на конец отчетного периода в РК (данные региональных управлений занятости, гг. Алматы и Астана, в %) В настоящее время занятость населения Республики Казахстан регулируется Законом «О занятости населения в РК» от 23.01.2001 г [9]. В России же закон «О занятости населения в РФ» был принят намного раньше – 19 апреля 1991 г. [10]. 147 Этот закон определяет правовые, экономические и организационные основы государственной политики содействия занятости населения, в т.ч. гарантии государства по реализации конституционных прав граждан Республики Казахстан на труд и социальную защиту от безработицы. В обоих законах (РК, РФ) основные направления государственной политики занятости населения схожи: – создание правовой базы, регулирующей вопросы занятости и социальной защиты безработных; – создание условий со стороны государства для самозанятости населения; – обучение, переобучение и повышение квалификации кадров; – повышение мобильности трудовых ресурсов; – регулирование международных потоков рабочей силы; – комплексная психологическая поддержка, формирование новой активной позиции. В 2011 г. была принята Государственная программа РК «Занятость2020». Ее главной целью, утвержденной постановлением Правительства РК от 31.03.2011г. № 316, является повышение уровня доходов населения путем содействия устойчивой и продуктивной занятости [11]. Целевые индикаторы Программы к 2016 году: 1) Программой занятости 2020 будут охвачены до 1,5 млн. человек. 2) Уровень бедности снизится с 8,2% до 6 %. 3) Уровень безработицы не будет превышать 5,5 %. 4) Доля самостоятельно занятых в составе занятого населения снизится с 33,3% до 26 %. 5) Дополнительный рост производительности труда за счет реализации Программы составит 20%. В это же время Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев утвердил государственную программу «Содействие занятости населения», разработанную Минтрудом России на 2013-2020 гг. Целью госпрограммы является создание правовых, экономических и институциональных условий, способствующих эффективному развитию рынка труда [12]. В нашей стране данная программа имеет огромный успех в борьбе с безработицей. Только за вторую половину 2013 г. по ней были трудоустроены более 94 136 человек, из которых на социальные рабочие места (либо общественные работы) – 27870, на молодежную практику – 24 258 и на вакантные рабочие места – 42 008 человек [13]. Подводя итоги, хотелось бы сказать, что решение проблем безработицы предполагает преодоление всё новых трудностей, выработку инновационных мер по снижению уровня безработицы. Это мы увидели в данной статье, использовав метод сравнения статистических данных и фактических показателей. 148 Список литературы 1. Фролова Т.А. Экономическая теория: конспект лекций. Таганрог: ТТИ ЮФУ, 2009. 2. Боровик Е.С., Ермакова Е.Е., Похвощев В.А. «Занятость населения»: учеб. пособие. Серия «Учебные пособия». – Ростов н/Д.: «Феникс», 2001. С.320 Айнура Садыкова ПРОБЛЕМА ЖЕСТОКОГО ОБРАЩЕНИЯ С ДЕТЬМИ В ИСТОРИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ: ПРИМЕР КАЗАХСТАНА На сегодняшний день проблема насилия (агрессии, жестокого отношения) является едва ли не самой главной в гуманитарных науках. Основы современных научных представлений о проблеме насилия над детьми были заложены в 1961 г., когда на ежегодном собрании Американской академии педиатрии Н. Кетре провел всесторонний анализ синдрома избитого ребенка. Андроновская культура – общее название группы близких археологических культур бронзового века, охватывавших в XVII-IX вв. до н. э. западную часть Средней Азии, Южный Урал (территория современного Казахстана). Погребальный обряд андроновцев представлял собой или обряд трупосожжения или трупоположения в могильных ямах с каменными или деревянными конструкциями, с погребальными курганными насыпями или с каменными оградками. Обряд захоронения детей в андроновскую эпоху разделился на две неравные части. С одной стороны – обычный обряд захоронения девочек, с другой – сложный, носящий социальный подтекст, обряд захоронения мальчиков. В эпоху бронзы у андроновцев возникает ритуал жертвоприношения. Оно проводилось в знак поклонения солнцу, огню, луне, звездам, а также духам-хранителям. Кроме того, хотелось бы обратить внимание на связь между обрядом захоронения мальчиков и ритуальным жертвоприношением детей. Но сразу отметим, что человеческие жертвоприношения, а в особенности детские, никогда не обретали массовых форм в андроновской культуре и всегда носили исключительный характер. [1; с. 101-117] Приучение детей к труду издавна имело важное значение, и подтверждается историей племен гуннов, проживавших на территории Казахстана в первом тысячелетии до н.э. Об этом свидетельствуют источники: «… мальчики могут ездить верхом на овцах, натягивать лук и стрелять птиц и мышей; немного подросши, они стреляют лисиц и зайцев, которых употребляют в пищу». [2; с. 23] В династийной истории гуннов у родственного Жужаням племени Тугю, Дулга мы находим следующие уголовные законы (история династии Тхань): «Повредивший глаз повинен отдать дочь; если нет дочери, должен отдать женино имущество». Здесь очевидно воззрение законодателя на се149 мью и имущество домашних, как на полную собственность главы, который и отвечает им за свои проступки. [3; с.16] У древних тюрков, проживавших на территории Казахстана в VI – первой половине IX вв., важное место в религии занимало поклонение женскому божеству Умай. Она являлась покровительницей домашнего очага и детей, защищала детей от болезней. [4;с.17] В X в. на территории Казахстана начинает распространяться ислам. В 960 г. в государстве Караханидов ислам объявлен государственной религией. По мере расширения ханства Чингизхана распространение ислама замедлилось, т.к. традиционной религией тюрков было тенгрианство, были сильны традиции шаманизма. [5; с.318] Великий правитель монголов Чингис-Хан, захвативший территорию Казахстана в 1224 г., создал свод законов и постановлений, называющийся «Великая Яса». Ибн Бата сообщает следующий фрагмент из Ясы: «Тот, у кого найдется украденная лошадь, обязан возвратить ее хозяину с прибавкой девяти таких же лошадей; если он не в состоянии заплатить этого штрафа, то вместо лошадей брать у него детей». [3; с.24] С раннего средневековья главой казахской семьи считался отец, муж; жена (жены), дочери и даже матери были ограничены в правах. Муж и отец распоряжался всем имуществом семьи, но не в ущерб интересам семьи, рода. Так, отец имел право наказывать сына, но не мог лишать его права на выдел (енши), обязан был выдать дочь замуж с приданым, выплатить кун за преступление сына. Киргизские законы очень похожи на древние монгольские уставы до 16 в. Беременных женщин не убивают. При этом родители не наказываются за убийство детей, только женщина, убившая новорожденное незаконное дитя из стыда, подвергается смерти. В случае если кто-либо будет причиною выкидыша ребенка, то он обязан платить кун за ребенка по лошади, или по верблюду за месяц. Отдельно существовало семейное право. Родительская власть была очень сильна, и он мог безнаказанно даже лишать их жизни. Дети же, напротив, за всякие оскорбления, нанесенные отцу и матери, даже за злословие в их адрес, подвергались позорным наказаниям: сын – публичному покаянию, дочь соответствующему телесному возданию со стороны матери и по желанию последней. На отца семейства нельзя было доносить, даже, если он совершал преступление [3; с.44-47]. Дочь, выданная замуж, не могла претендовать на наследство родителей и родственников; родители могли засватать дочь, не спрашивая ее согласия; незамужней дочери причиталась половина наследственной части, полагающейся сыну. Разграничивались права выделенных и невыделенных сыновей. Невыделенный сын зависел от воли отца, иски сыновей с требованием выдела рассматривались аксакалами. Размер выделенного имущества не регламентировался. Основным (коренным) наследником считался младший сын (кеньже), он получал все оставшееся имущество отца после 150 выделения старших сыновей. Усыновленные дети приравнивались к родным детям усыновителя. Дети, усыновленные из другого рода, имели право только на часть наследства и могли вернуться в свой род. Незаконнорожденными обычное право считало детей невест, рабынь, наложниц, вдов и замужних женщин, родивших в результате связи с посторонними лицами. Дети, родившиеся у засватанной девушки от ее жениха или у рабыни от хозяина, а также у вдовы от братьев покойного мужа, считались «членами семьи своего отца». Незаконнорожденные дети были бесправны, после смерти матери переходили в ее отцовский род, где также были отверженными. Дети, родившиеся от раба и свободной женщины, считались свободными, но должны были «находиться в услужении у того семейства, к которому принадлежал отец их», т. е. оставались полусвободными [6; c.38]. Тауке-хан (годы правления – 1680-1718) – казахский хан, сын Жангир-хана. Тауке-хан совместно с главными биями выработал традиционные законы «Жеті жарғы». В русской истории «Жеті жарғы» известны под Названием «Законы Тауке-хана». Несмотря на то, что в этом сборнике был закреплен ряд правил из законов обычного права казахов, он был направлен на укрепление складывавшихся феодальных порядков. «Законы Таукехана» являют собой сборник норм казахского права, сложившихся в конце XVII – начале XVIII вв. Женщины, дети, слуги, рабы не могут быть свидетелями в суде. В области семейно-брачных отношений было право родителей на жизнь детей. Устанавливалось наследственное право. – Родители за убийство детей своих ни чем не наказываются; но женщина, умертвившая от стыда младенца, незаконно прижитого, предается смерти. – Сына, осмелившегося злословить или бить отца или мать свою, сажают на черную корову, лицом к хвосту, с навязанным на шею старым войлоком: корову сию водят вокруг аулов и сидящего на ней бьют плетью; а дочь связывается и предается матери для наказания по ее произволу. – Ежели сын, отдельный от отца, умрет бездетен, то имение его поступает к отцу его. Малолетние дети отдаются в опеку ближайшим родственникам, а если их нет, посторонним надежным людям. По законам хана Тауке, вступление в брак считалось возможным с 13 лет. «В 13 лет хозяин своего очага» – эта поговорка наследие тех времен [7; с. 368-369]. В «Жетi Жарғы» хана Тауке был предусмотрен и институт аменгерства. Аменгерство – это положение, согласно которому овдовевшая женщина должна была выйти замуж или за брата своего покойного мужа или за кого-нибудь из его родственников. Это положение отражено в поговорках: «умер старший брат – жена наследство брата», «умер младший брат – невестка наследство старшего брата», «вдова хотя и уйдет от мужчины, но не уходит от рода». В таких поговорках отразился закон, применявшийся 151 в те давние годы. Аменгерство подробно обсуждалось аксакалами рода, кровными родичами. У покойного оставалась семья, дети, имущество, хозяйство. Во-первых, если вдова уходила с детьми в чужой род, то ее дети, попадая к отчиму, вряд ли могли рассчитывать на счастливое детство. Кроме того, род покойного не мог допустить передачу детей в чужой род, так как дети считались продолжателями рода отца и, следовательно, наследниками и продолжателями его дела и состояния. Возникающие из повседневной кочевой жизни социальные противоречия весьма эффективно и результативно разрешались на родовом совете на основе укоренившихся традиций и обычаев, решения которого имели силу закона, ибо степная демократия твердо придерживалась правила: младший подчиняется старшему, дети – отцу, члены рода – старейшинам [8; с.42]. Свои особенности имеет и воспитание детей у казахов. Корни их уходят в глубокую древность. Например, такой обычай, как выведение из 40 дней ребенка связан с древними представлениями о том, что первые 40 дней ребенок наиболее подвержен влиянию злых духов, и что они могут наслать на него болезни или подменить ребенка. Поэтому ребенка до 40 дней никому не показывали, кроме самых близких. И даже первые казахские колыбельные скорее напоминают заговоры, чем песни, смысл которых заключается в том, чтобы обмануть злых духов и отогнать их от младенца. Наши далекие предки свято верили в то, что во всех природных явлениях и окружающих предметах есть душа и если с ней говорить, то с помощью слов можно приманить все хорошее и отпугнуть плохое. Эта вера отразилась в казахских колыбельных. Например: Дарын деген баладан Тауып алған даладан. («Нашего Дарына мы нашли в степи»). Дарын біздің қайда екен, Қыздарменен тойда екен. («Где же наш Дарын? Он с девочками на свадьбе»). Смысл этой колыбельной в том, что такими словами мать пыталась обмануть злых духов, пришедших за ее ребенком, повести их по ложному пути. Обычное право регламентировало право внуков (немере), правнуков (шобере). Внуки и правнуки от сыновей пользовались правом членов отцовского рода, внуки от дочерей (жиен) как члены другого рода или семейства не могли претендовать на имущество отца или братьев матери. Жиены не имели правовых обязанностей по отношению к родственникам матери. Имущество и скот наследовали дети, братья, родители, ближайшие родственники, а также жены. Вдова могла получить в наследство 1/8 часть, а незамужние дочери — половину от доли сыновей. Обычаями регламен152 тировалось наследование дочерьми (при отсутствии сыновей), наследование выделенными и невыделенными сыновьями, детьми от старших и младших жен. В низших звеньях родоплеменной организации (аул, отделение, род) посредством этого принципа регулировались вопросы наследования имущества и установление опеки над малолетними детьми. Практиковалось иногда усыновление рабов. «Усыновляемый обыкновенно не считается столь близким, как родное дитя... То же можно сказать об усыновляемых рабах» [8; с. 38]. В таком положении рабы становились домочадцами. Усыновляли рабов чаще бездетные семьи. Нередки были случаи усыновления детей рабов. Усыновленный причислялся к роду усыновителя и пользовался одинаковыми правами с его родными детьми. Эти факты говорят о патриахальном характере рабства, которое, несмотря на широкое его распространение, не развилось в рабовладельческую формацию, явившись одним из переходных этапов к тем формам зависимости, которые приближались к крепостничеству. [9; c,32] После вступления казахов в 1734 г. в подданство русскому правительству права и обычаи изменяются. Теперь к свидетельству в суде допускались лица, находящиеся в родстве; таким образом, могут свидетельствовать сын против отца и жена против мужа. [3; с.60-61] Круглые сироты призреваются родственниками или опекунами. Совершенно малолетние дети, не получившие после родителей никакого состояния, часто усыновляются бездетными семействами или родственниками. Если опекуны пользуются уважением, сирота по достижении совершеннолетия остается нераздельным с опекунами. Бедные сироты, достигнув 13-14 лет, видя недоброжелательное отношение своих родственников, уходят к зажиточным казахам, где поступают к ним в служение, сначала за одежду и пищу, а затем и за плату. [3; с.145] С полным принятием казахами ислама не только на государственном, но и сознательном общественном уровне лишь в середине XIX в. после принятия российского подданства меняется отношение к детям, начинает больше цениться их жизнь. Исламское право характеризуется устойчивостью теократического взгляда на жизнь и здоровье человека и строится на положениях Корана. «Жизнь – это дар, дающийся Богом, а право на жизнь гарантировано каждому человеческому существу» – сохранение человеческой жизни на срок, назначенный Богом, – обязанность, предписанная Шариатом. «Новорожденные беспомощны и беззащитны, они не способны оградить себя от посягательств на жизнь и здоровье». Именно по этой причине с самых истоков Ислама право на жизнь и здоровье распространяется на всех детей независимо от их пола, расы или происхождения. В соответствии с Хадисом, традицией времен Пророка Мухаммеда, одним из самых больших грехов является убийство детей из страха, что они «разделят вашу пищу». Вообще, насилие над детьми, как в стенах родного до153 ма, так и за его пределами несовместимо с учением Ислама: «Чрезмерно строгая дисциплина вредна и презирается Исламом». Невозможно не отметить традиционное уважительное и почтительное отношение к старшему поколению, уважение к мудрости, почитание предков. У казахского народа принято считать своим долгом – знать всех своих предков до седьмого колена. Эта традиция исходит из тенгрианства. Согласно древним верованиям, у человека есть душа, которая не нуждается в физической пище, но пищей для нее является дух предков Аруах. Если человек совершает дурной поступок, предает честное имя своих предков, то он тем самым оскорбляет духов Аруахов, а значит и Тенгри. Поэтому человек четко осознавал, что его деяния будут отражаться на семи последующих его поколениях. А если человек прожил достойную уважения жизнь, то духи будут благосклонны к его потомкам. А.И. Левшин (1797-1879) – выдающийся ученый первой половины XIX в., автор первого в мировой науке фундаментального исследования казахских степей в труде «Описание киргиз-казачьих или киргизкайсацких орд и степей» (1832 г.) говорит о том, что при рождении младенцев казахи пекутся только о прокормлении их. Для них не шьют специальной одежды, но завертывают в какое-нибудь полотно или от холода – в овечьи шкуры. Малютки, выползая из таковой одежды нагие из юрты, иногда в горячую золу, а иногда на снег, с первых дней своей жизни приучаются ко всем переменам воздуха. Само собой разумеется, что в кочевом народе отцы не могут «употреблять трудов на воспитание сыновей своих», и что уменье смотреть за стадами и ездить верхом не требуют больших усилий. О женщинах, родившихся для постоянных работ и услуг своим мужьям, нельзя сказать того же: они непременно должны заниматься обучением своих дочерей разным искусствам, необходимым в домашней жизни, например: прясть, ткать, шить одежду, готовить еду, делать узорчатые занавески, вышивать шелком, золотом и т.д. [7; с. 333-334]. Еще одной особенностью воспитания детей у казахов является то, что большую роль в воспитании играли бабушки и дедушки, которые были основными носителями традиций, обычаев, опыта и мудрости народа. Первенцы в семье традиционно считались детьми свекра и свекрови. Усыновленные таким образом дети традиционно были любимчиками в семье. Большую роль в воспитании играл народный фольклор. Как только ребенок учился говорить, его сразу обучали песенкам, поговоркам, стихам. У казахского народа всегда ценилось красноречие, умение импровизировать, экспромтом слагать стихи и песни. Не зря айтыс пользуется такой популярностью и в наше время. Многому дети обучались в игровой форме уже с самых маленьких лет. Всем известно, что нормы общественной и хозяйственной жизни, ценности закладываются в первую очередь в семье. Дети, наблюдая за работой взрослых: дочери – за ремеслами матерей, сыновья – за хозяйскими делами отцов постепенно и сами тянулись поучаст154 вовать в процессе и помочь. Так понемногу приобретая жизненные навыки уже к первому жизненному отрезку – мушелю, к 12 годам девочки становились хорошими помощницами матерям, а мальчики – молодыми жигитами. Воспитание девочки изначально больше было направлено на семью, привитию ей главных семейных ценностей, образованию же мальчика уделяли гораздо большее внимания, т.к. ему предстояло стать главою семьи, решать сложные хозяйственные вопросы. [10; с.193] Рассмотрев проблему жестокого обращения с детьми, можно сделать вывод о том, что в Казахстане детям не уделялось особого внимания в вопросах воспитания вплоть до XVIII-XIX вв. Важным является также главенство отца в семье, принадлежность жизни ребенка родителям. Они могли в любой момент его убить за любой проступок, болезнь, слабость, и при этом не нести никакого наказания. Надо отметить влияние религии на отношение к детям: в Казахстане с XIX в. ислам играет важную роль в предоставлении права на жизнь всем детям. В 1989 г. принята Конвенция ООН «О правах ребенка». Казахстан, учитывая приоритет общепризнанных принципов международного права, 8 июня 1994 г. также ратифицировал Конвенцию о правах ребенка, тем самым принял на себя международные обязательства по приведению своего законодательства в соответствие с конвенцией. Подписание Конвенции о правах ребенка – важный шаг в развитии всего мирового сообщества, признание детей как правовых субъектов, свидетельство перехода от социальной помощи и защиты детей к защите прав детей. 13 января 2006 г. Постановлением Правительства Республики Казахстан был создан Комитет по охране прав детей Министерства образования и науки Республики Казахстан, в соответствии с Конвенцией ООН «О правах ребенка», основной задачей которого является реализация государственной политики по обеспечению охраны прав и законных интересов детей. В 2002 г. был принят Закон Республики Казахстан «О правах ребенка в Республике Казахстан» от 8 августа 2002 г. Настоящий закон регулирует отношения, возникающие в связи с реализацией основных прав и интересов ребенка, которые гарантируются Конституцией Республики Казахстан. Список литературы 1. История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). – Алматы, 1996 г. 2. Таскин В.С. Скотоводство у сюнну по китайским источникам. – 1940 г. 3. Обычное право казахов: сборник материалов. – Астана, 2007 г. 4. Кисляков Н.А.Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. 1969 г. 5. Бартольд В.В. Сочинения. – М.: 1963 г. 6. Материалы к истории киргиз-казакского народа. – Алматы, 1990 г. 7. Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. – Алматы, 1996 г. 8. Гродеков Н.И. Киргизы и кара-киргизы Сыр-Дарьинской области. – Ташкент, 1889 г. 155 9. Маковецкий Н.Н. Сочинения. – 1925 г. 10. История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней. – Алматы, 2011 г. Лариса Заевская ПРОБЛЕМЫ ДЕТСКОЙ БЕСПРИЗОРНОСТИ В КАЗАХСТАНЕ С КОНЦА 1990-Х ГГ. ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ Общепризнано, что важнейшим фактором, определяющим будущее любого общества, является его отношение к детству. Плохое, некачественное воспитание подрастающего поколения запускает механизм саморазрушения общества и государства. В настоящее время особую актуальность приобрела потребность в формировании эффективной системы социальной защиты различных слоев населения, в первую очередь, детей. Деструктивные процессы, происходившие в начале 90-х гг. XX в. В Казахстане, породили ситуацию острой социальной нестабильности. В связи с этим актуализировалась проблема детской беспризорности. Попрошайничество, нищенство, безнадзорность определенной части детей вызывают тревогу в обществе. Говорить о современной беспризорности можно, начиная с 1989 г. Основной причиной возникновения и роста беспризорности и безнадзорности является разрушение государственной инфраструктуры социализации и общественного воспитания детей без формирования новой эффективной структуры социализации и досуга детей в условиях рыночных отношений [4, 53]. Ухудшение социально-экономического положения населения в 19911995 гг. привело к тому, что доступность профессионального обучения становится проблематичной для большинства детей и подростков, особенно для детей из малообеспеченных и многодетных семей. В начале 1990-х гг. разрушили сеть ПТУ. Из общего числа выпускников, получивших свидетельства об окончании основной девятилетней школы, продолжили обучение в профессиональных училищах, лицеях, колледжах лишь 6,8% [6, 13]. Существенно сократилось число детских дошкольных учреждений, выросла платность образовательных заведений, домов детского творчества, детских санаториев, домов культуры, спортивных учреждений, музеев, учреждений семейного отдыха и досуга, музыкальных и художественных школ. Прекратили существование пионерская организация и комсомол, многочисленные бесплатные школьные кружки и секции. Негативную роль сыграла отмена обязательного среднего общего образования и коммерциализация профессионального образования. После окончания девятого класса многие 15-летние подростки не работают и не учатся. Общеобразовательная школа перестала отвечать за всеобщность образования. Уве156 личивается число никогда не учившихся детей, тем самым дети вытесняются на улицу. Другой причиной безнадзорности является кризис семей: рост бедности, ухудшение условий жизнедеятельности и разрушение нравственных ценностей и воспитательного потенциала семей. Наряду с традиционными бедными – неполными семьями, семьями пенсионеров и инвалидов, многодетными семьями, студенческими семьями, семьями с малолетними детьми, в Казахстане с начала XXI в. появились «новые бедные» – полные семьи с работающими родителями и 1-2 детьми, составляющие половину бедных семей. Это семьи работников бюджетных отраслей, предприятий, задерживающих выплату заработной платы, а также семьи безработных. В результате роста смертности в молодых возрастах, разводов и внебрачной рождаемости увеличивается число неполных семей, имеющих меньшие возможности для содержания и воспитания детей. В неполной семье воспитывается сегодня каждый седьмой казахстанский ребенок [6,14]. Ослаб воспитательный потенциал семей, разрушаются ее нравственные устои, утрачиваются фундаментальные человеческие ценности. Увеличивается число детей, пострадавших от жестокости родителей, психологического, физического и сексуального насилия. В больницы помещаются малолетние дети, длительное время остающиеся без присмотра и пищи. Пополняется число детей из семей, в которых родители потеряли способность накормить и одеть детей, дать им образование и воспитание. Из-за пьянства, наркомании, аморального образа жизни, отказа от содержания и воспитания детей государство вынуждено лишать родителей родительских прав [5, 38]. Дети и подростки могут свободно приобрести алкоголь и наркотики на дискотеках, в учебных заведениях, даже в школах. Негативному воздействию подвержены сегодня все казахстанские дети, в т.ч. из благополучных семей. Неблагоприятное влияние на социализацию детей зачастую оказывают средства массовой информации, ведущие открытую и скрытую пропаганду сексуальной вседозволенности, порнографии, насилия, преступности, наркомании. Сформировалась новая система коммерческой и криминальной эксплуатации детской безнадзорности. Растет детская наркомания и алкоголизация, дети вовлекаются в криминальные сообщества, совершают противоправные действия. Как показывает статистика, несовершеннолетние в возрасте 1418 лет чаще всего привлекаются к уголовной ответственности за кражи, хулиганство, грабежи, разбойные нападения, незаконный оборот наркотиков, реже за изнасилование и убийство. Наиболее распространенным видом преступлений в среде несовершеннолетних за прошедшие 20 лет в республике являются кражи [1, 1]. Хотя динамика преступлений, совершаемых несовершеннолетними в период с 1992 по 2013 г. характеризовалась положительными тенденциями к снижению, об этом свидетельствуют данные предоставленные Коми157 тетом по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры Республики Казахстан (рис. 1) [1, 2]. 14000 13326 12000 10000 9968 8000 7501 8608 7519 6000 5026 4000 3203 2000 2853 2484 0 1992 1995 2000 2005 2008 2009 2010 2011 2013 Рис. 1. «Преступления, совершаемые несовершеннолетними (1992-2013 гг.)» [1] Снижение детской преступности связанно с развитием сферы социальной помощи детям, а также с защитой прав и свобод несовершеннолетних на государственном уровне. С начала XXI в. в Казахстане приняли ряд законов, которые отражают заботу государства о молодом поколении: Закон РК «О браке и семье» (1998), «О Государственной молодежной политике в Республике Казахстан» (1998), «О детских деревнях семейного типа и домах юношества» (2000), «О правах ребенка» (2002), «О социальной и медико-педагогической коррекционной поддержке детей с ограниченными возможностями» (2002), «О профилактике правонарушений среди несовершеннолетних и предупреждения детской безнадзорности и беспризорности» (2004) и др. Также защита прав детей отраженна в Уголовном кодексе Республики Казахстан (1997), Кодексе о браке и семье. Судить о границах распространенности беспризорности в Казахстане сложно. В настоящее время ни одна официальная служба не располагает точными данными о количестве беспризорных, так как полный статистический учет беспризорных детей не налажен. Официальная статистика фиксирует только тех беспризорников, которые задерживаются полицией либо попадают в специальные социальные учреждения. Косвенно о росте числа беспризорных детей свидетельствуют статистические данные о количестве детей, во-первых, прошедших через Центры адаптации несовершеннолетних; во-вторых, попавших в детские приюты; в-третьих, находящихся на учете в подразделениях по предупреждению правонарушений несовершеннолетних; в-четвертых, совершивших различного рода преступления. По официальным данным УВД Республики Казахстан, в стране более 75 тыс. детей-сирот и сотни тысяч беспризорных. Каждый пятый из них преступает закон, каждый десятый кончает жизнь самоубийством или умирает от передозировки. [1]. Страшные цифры, с которыми непросто мириться. 158 По Закону «О профилактике правонарушений среди несовершеннолетних и предупреждению детской беспризорности» органы образования должны вести учет несовершеннолетних, не посещающих школы по неуважительным причинам, создавать психолого-медико-педагогические комиссии, которые проводят комплексное обследование детей, имеющих отклонения в развитии и поведении, и готовить рекомендации по их дальнейшему обучению и воспитанию. В республике принята программа «Дети Казахстана», рассчитанная на пятилетку, которая предусматривает сокращение числа воспитанников в детских домах, снижение показателя детской беспризорности и решение жилищных проблем выпускников детских домов посредством создания сети Домов юношества. Помимо детских домов, в целях искоренения беспризорности и безнадзорности в Казахстане во всех областях в 2010 г. открыли государственные учреждения «Центры адаптации несовершеннолетних». В Центре проводится социальная реабилитация и адаптация несовершеннолетних, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Деятельность данных Центров направлена на обеспечение сохранности жизни детей, их безопасности, правовую защиту прав и интересов ребенка, оказание ему в случае необходимости экстренной помощи. В сотрудничестве с другими учреждениями и организациями Центр осуществляет правовую, психологическую и материальную поддержку. Также в Казахстане развивается Национальная Ассоциация «SOS Детские Деревни Казахстана». Детская деревня-SOS – это уникальная, максимально приближенная к семейной, долгосрочная форма воспитания детейсирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Эта модель успешно работает уже в течение 60 лет в 132 странах мира. Дети из Детских деревеньSOS ходят в обычные детские сады и учатся в обычных школах, что способствует их адаптации в обществе уже на ранних стадиях [3, 1]. Еще одно важное отличие Детских деревень-SOS от детских домов – внимание к биологической семье ребенка. Во-первых, родных братьев и сестер никогда не разлучают, как это часто происходит при распределении детей-сирот разного возраста в сиротские учреждения. Во-вторых, поддерживаются связи детей с биологической семьей: родственники могут навещать их в Детской деревне-SOS. В Казахстане первая Детская деревня появилась в городе Алматы в 1997 г., сегодня такие деревни действуют в Астане и Темиртау. В деревнях воспитываются дети, которые были брошены родителями или чьи семьи не в состоянии позаботиться о них. Молодежные проекты Детских деревень- SOS создают возможность подросткам из Детской деревни успешно адаптироваться в обществе, становиться самостоятельными и ответственными за себя и своих близких. Сопровождение и поддержка воспитанников Детской деревни продолжается и после окончания школы. В 1516 лет старшие ребята из семейных домов переходят в дом юношества, где 159 живут еще 3-4 года до получения ими профессии. В этот период педагогинаставники помогают подросткам в учебе, устройстве на работу. Ребята привыкают к самостоятельной жизни. Таким образом, в отличие от большинства государственных детских домов, которые призваны в первую очередь решить проблему «содержания» детей-сирот, в Детских деревнях-SOS создаются условия для счастливого детства, комфортного взросления и эффективной социальной адаптации детей, возвращение которых в родную семью не представляется возможным. В Детских деревнях используются самые передовые и эффективные педагогические методы с соблюдением традиций народов Казахстана. Все принятые меры не искореняют детскую беспризорность и показатели по этой категории остаются все еще не утешительными. Возникает масса вопросов, и главный из них: «Почему?» Почему сегодня в мирное и относительно благополучное время беспризорных и безнадзорных детей не меньше, а, возможно, даже больше, чем в тяжелые годы войны, перестройки, развала СССР. Долгое время мы закрывали на это глаза и проходили мимо. Однако ситуация меняется, поскольку об этой проблеме перестали умалчивать, и есть надежда, что судьба каждого ребенка будет важна для общества. Список литературы 1. Анализ статистических данных о состоянии преступности среди безработного населения за 2010-2012 годы: [Электронный ресурс] / http://www.stat.gov.kz 2. Данные УВД РК о состоянии беспризорности и безнадзорности несовершеннолетних: [Электронный ресурс] / http://www.stat.gov.kz 3. Детские деревни – SOS: [Электронный ресурс] / http://ru.wikipedia.org/wiki 4. Джаманбалаева Ш. Беспризорность детей и подростков в Казахстане// СаясатPolicy, №11, 2002, с.53 5. Дулинова Л.Т. и др. Детская безнадзорность: состояние и пути преодоления. М., 2000. 185 с. 6. Нуркенов К. Беспризорность как проблема воспитания // Голос Экибастуза, № 17, от 26.04.2002, С. 13-16 160 РАЗДЕЛ III. ИНКЛЮЗИЯ КАК ОРИЕНТИР: ПЕРСПЕКТИВЫ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ПРОГРАММ Эльмира Наберушкина КОНСТРУИРОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ АНТИДИСКРИМИНАЦИОННОГО ГОРОДА Аннотация. В статье рассматриваются проблемы социального неравенства, материализованного в объектах городского пространства. Мобильность многих горожан и их право на независимую жизнь ограничены, что иллюстрирует отношения социальной эксклюзии, закрепляемые архитектурными практиками. Осмысление городского пространства по шкале универсальности дизайна предметов и услуг позволяет проанализировать степень доступности физического пространства и становится новым инструментом осмысления социального неравенства в логике социологии социальных проблем и урбанистики. Ключевые слова: городское гражданство, пространственная справедливость, инклюзивный дизайн. Вопросы социальной ответственности архитектуры, социальных эффектов конструирования города, удобного, безопасного, доступного для всех и побуждающего к инклюзии и сплоченности – задача достаточно новая в мировой урбанистической традиции. Реалии развития современных городов мира включают понятие инклюзивного дизайна, а рассмотрение проблем социальной дискриминации (по признаку инвалидности, возраста, гендерного статуса) в контексте социального гражданства и доступности городского пространства требует серьезного осмысления в российском контексте. Актуальность рассматриваемой задачи, обусловлена необходимостью социологического анализа городской структуры как пространства интеграции и социальных изменений, где проявляется взаимозависимость горожан, и формируются социальные дистанции. Оформление современных векторов урбанизма повышает значимость распространения идей инклюзивного дизайна для конструирования справедливого пространства российских городов, где в полной мере реализуются гражданские права людей (включая право на безопасность и независимую жизнь, социальную мобильность и личностное развитие) независимо от статуса и их особенностей здоровья. Сегодня важно осмысление города в контексте взаимообусловленности социального и физического пространств, зондирование доступности города для маломобильных граждан, рассмотрение того, как новые городские пространства и услуги расширяют право людей на город и повышают их возможности управлять собственной жизнью, мобильностью и развитием городского сообщества и отношений в нем. Новизна за161 дачи создания концепции антидискриминационного города связана с задачей обоснования и популяризации концепции инклюзивного дизайна, позволяющего максимально полно реализовывать гражданские права горожан всех категорий. Логика инклюзивного дизайна была предложена Р. Имри и Т. Ханом, заявившим, что города были сконструированы не просто без учета людей с ограниченными возможностями, а для некоего физического совершенства, которому могут соответствовать лишь некоторые люди. Своевременность логики инклюзивного дизайна подчеркнута тем, что мы оперируем в поле социального и архитектурного знания, а также определена прогнозируемыми социальными эффектами, которые направлены на наделение горожан информацией и полномочиями, правом на город и полноценную жизнь в любом возрасте, независимо от состояния здоровья. В основе концепции антидискриминационного города находится тезис о пространственной справедливости для объяснения социальной дискриминации. Л. Лобау, Г. Хук – авторы, работающие в русле социологии пространственного неравенства, они предложили исследовательский фокус, соединяющий темы социальной стратификации и осмысления характеристик места. Рассуждения о справедливости городской территории так же базируются на трудах о социальном устройстве К. Маркса, принципах, сформулированных Дж. Роулз, плюралистическом подходе к обоснованию справедливости, предложенном Д. Харви, И. Янг, где справедливость – это основа для демократической коммуникации, институциальные условия, дающие возможность всем реализовывать свои перспективы. В контексте развития концепции антидискриминационного города важно рассмотрение работ Г. Зиммеля, И. Гофмана, Р. Сеннета, о чужаках – людях, которые в повседневной реальности часто типологизируются как «иные», «чужие», «инаковые», а также нетипичные – в работах Е. Ярской-Смирновой. Р. Сеннет, говоря о современном городе и о социабельности жизни с чужаками, отличительной особенностью гражданской сферы считает взаимоприспособление через разобщение, а также одержимость личностным фактором за счет более безличных социальных отношений. Проблематика материального или физического пространства города, образованного сложными потоками товаров и сетей, архитектурой и структурами транспорта, подачи информации, коммуникаций нашла отражение в подходах Р. Парка, Дж. Хоманса, которые убедительно продемонстрировали важность материальных форм и дуализм материального и социального. С учетом накопленных знаний о значениях и формах предметно-пространственной среды (Р. Барт, У. Эко) сегодня необходимо анализировать роль архитектуры и ее социальные эффекты. Замысел концепции инклюзивного города определил обращение к формам контакта людей с архитектурой. Д. Харви в свое время ввел понятие городское гражданство, которое представляется нам ключевым в проекте по формированию концепции антидискриминационного города. Пожалуй, главный код производства городского пространства, позволяющий макси162 мально полно реализовывать право городского гражданства, сопряжен сегодня с концепцией инклюзивного дизайна. В отечественных научных работах, равно как и в контексте современной социальной политики, отсутствует постановка вопроса об универсальном или инклюзивном дизайне, а официально закреплена стратегия формирования доступной среды для инвалидов, что как в теоретическом, так и в практическом срезе вовсе не является синонимичным выше обозначенным концепциям. Солидный опыт исследований проблематики пространственной справедливости, права на город имеется за рубежом, можно сказать о ведущей роли в этом вопросе западной социологии (в европейской науке получила развитие социология архитектуры). В берлинских технических университетах успешно развивают концепции преподавания безбарьерной среды. Американская модель конструирования облика города помимо классических теоретических разработок Чикагской социологической школы имеет мощный прикладной эффект в области развития универсального дизайна. Институт универсального дизайна успешно функционирует в Бостоне, Center for Universal Design в университете Северной Каролины, в социальных сервисах США широко развито направление Accessibility в быту, эрготерапевтический рынок товаров и услуг является неотъемлемой частью социальной работы с инвалидами и пожилыми людьми. В отечественном научно-практическом поле для создания концепции антидискриминационного города нам предстоит в первую очередь концептуализировать инклюзивный дизайн, содействовать распространению имеющегося опыта и примеров антидискриминационной политики городского развития. Прикладная задача проекта по формированию андискриминационного пространства предполагает разработку модели инклюзивного дизайна в виде набора социокультурных и инженерно-конструкторских показателей, эмпирическую апробацию методик оценки и шкал. В целом же концепция антидискриминационного города нацелена на общегражданский мониторинг городского пространства в русле научных концепций пространственной справедливости и права на город. Алина Чернецкая ВЛИЯНИЕ ЭКСПЕРТНОГО ЗНАНИЯ НА ВОЗМОЖНОСТЬ ИНКЛЮЗИИ МИГРАНТА Аннотация. Статья посвящена анализу влияния экспертов в области миграции на степень инклюзии мигранта. На основе данных проведенной фокус-группы в министерстве занятости, труда и миграции Саратовской области автор показывает, что именно на сегодняшний день является приоритетным для миграционной политики и какие существуют пробелы 163 в реализации мер по урегулированию миграционных процессов. Анализ материалов публичной дискуссии, в которой приняли участие эксперты в области социологии, политологии и социальной демографии из России и Франции, позволяет сделать вывод о проблемах реабилитации мигрантов в России и за рубежом. Ключевые слова: мигрант, эксперт, страна пребывания, инклюзия, миграционная политика. К 2013 г. миграционная политика располагает законодательными ресурсами, которые активно модернизируется, что может быть полезным в реализации различных проектов по социальной и культурной интеграции мигранта. Данный процесс мы наблюдаем и в России, и во Франции. Обе страны стеснены в человеческих ресурсах, особенно Россия, которая, вопервых, меняет миграционную политику с целью привлечения человеческих ресурсов, а значит, испытывает в них потребность, а во-вторых, имеет менее разветвлённую структуру и может привлечь сотрудников из меньшего количества организаций. Мы приняли участие в организации и проведении качественного опроса (фокус-группы) наиболее влиятельных субъектов (12 человек) в министерстве занятости, труда и миграции Саратовской области. Экспертам в изучаемой нами области было предложено рассмотреть миграционную политику как фактор социальной сплоченности, справедливости, инклюзии. Нам удалось выяснить, что сегодня Правительство Российской Федерации во многом ориентируется на западные образцы, сравнивает миграционную политику России с миграционной политикой Франции, признавая неразвитость первой и стремясь улучшить существующее положение. По словам экспертов, Саратовская область, как и многие другие области Российской Федерации, нуждается в высококвалифицированных мигрантах. Однако пока правительство не в состоянии создать условия для привлечения кадров, на которые претендует. В заселении нуждаются, в первую очередь, сельскохозяйственные территории, где проблема нехватки рабочей силы возникает, на наш взгляд, именно из-за низкого уровня жизни: работоспособные граждане переезжают в более крупные населенные пункты, чтобы там найти работу и таким образом повысить качество жизни. Таким образом, получается замкнутый круг и можно предположить, что менять нужно не миграционную политику, а всю систему внутриполитических мер. Для работодателей, желающих привлечь иностранцев в качестве рабочей силы, устанавливаются квоты. Это является одним из способов регулирования миграционных потоков. На данный момент число квот сокращается в связи с тем, что работодатели часто не выполняют обязательства, которые оставляют за собой при подаче заявления на квоту: занижают заработную плату, не обеспечивают социальный пакет. Правительство Саратовской области считает сокращение квот целесообразной мерой, однако видит необхо164 димым значительно сократить срок рассмотрения заявления работодателя: «сегодня он составляет до полутора лет, а должен составлять не больше квартала», ведь за то время, пока заявление будет рассмотрено, у потенциального работодателя могут измениться возможности. На наш взгляд, эта идея разумна и заслуживает того, чтобы быть реализованной. Проанализировав результаты фокус-группы, мы выявили существенный пробел в формировании концепции миграционной политики: в ней практически не затрагивается вопрос внутренней миграции. Бесспорно то, что, с точки зрения культурной интеграции, внутренняя миграция вызывает гораздо меньше беспокойства, но если мы говорим о демографической ситуации, то она в первую очередь зависит как раз от внутренних процессов. Нехватка кадров во многих регионах Российской Федерации, в т.ч. в Саратовской области, наблюдается именно из-за оттока рабочей силы, а не из-за высокой смертности или низкой рождаемости. И то, что внутренняя миграция сопряжена с меньшим количеством проблем, на наш взгляд, говорит не о том, что ей не нужно уделять внимания, а о том, что ей гораздо легче управлять [Potot, 2013]. Люди, прибывающие из других регионов, также нуждаются в культурной и социальной интеграции, т.к. Россия очень большая страна, и населяют её люди с очень разными обычаями и привычками, переезд из одного региона в другой сопряжен с большим количеством рисков. Следующим шагом нашего исследования, посвященного влиянию экспертного знания на возможность инклюзии мигранта, стало проведение интервью с представителями ряда российских организаций, которые выделяют в своей деятельности работу со слабозащищенными группами населения (N=10). Опрос прошел в рамках III Международной выставки специализированного реабилитационного оборудования и технология «Жизнь. Интеграция. Общество. 2013», организованной совместно правительством г. Москвы и компанией Мессе Дюссельдорф. В 2013 г. выставка была посвящена организациям, функционирующим в области социальной, медицинской, психологической реабилитации и профессионального образования. В число наших респондентов вошли стендисты следующих организаций: Всероссийское общество Глухих, Государственный специализированный институт искусств (ГСИИ, г.Москва), компания-производитель реабилитационной техники «Доброта.ру», Институт «Реаком», Московский государственный гуманитарно-экономический институт, реабилитационные центры «Новый Акрополь», «Преодоление», «Реацентр», «Российский фонд милосердия и здоровья», Федерация спортивных танцев. Всех респондентов мы разделили на три группы, согласно их роду деятельности и сходству их ответов: представители технических вузов, творческих вузов и реабилитационных центров. Со слов представителей МГГЭИ (г. Москва), в технические вузы приезжает много мигрантов, которые учатся и на коммерческой, и на бюд165 жетной основе. Большая часть из них возвращается на родину по окончании учебного заведения, «повышая, таким образом, свою конкурентоспособность на рынке труда», а значит, и качество жизни. Для них существуют специальные курсы русского языка, преподаватели стараются уделять им особое внимание. Можно сделать вывод, что здесь над интеграцией мигранта работают, и, как воспитанного в своих стенах специалиста, стремятся привлечь его на постоянное место жительства в Российскую Федерацию, предлагая рабочие места. Если же мигрант возвращается на родину, достигнув в России поставленной цели, его опыту хотят следовать сограждане, что также идёт на пользу как вузу, так и государству в целом. Творческие вузы относятся к мигрантам более критично. Со слов представителей Государственного специализированного института искусств (г. Москва) творческие вузы принимают мигрантов только на коммерческой основе (за редким исключением), с трудоустройством помогают только косвенно, например, в Государственном специализированном институте искусств, если человек учится на художника, его картину стараются отправить на выставку, сделать его имя более известным. Для мигрантов не существует специальных курсов – данный вопрос может быть обсужден только в индивидуальном порядке. Таким образом, творческие вузы предоставляют своим студентам не только свободу мысли и свободу творчества, но и свободу в плане культурной и социальной интеграции, позволяя студентам плыть по течению или работать над степенью своей инклюзии самостоятельно. Сотрудники реабилитационных центров, которые, казалось бы, должны быть самими толерантными из представленных организаций, хотя и говорят, что дети должны воспитываться вместе, а взрослые находиться в социуме, где представлены самые различные группы населения, считают этнический барьер «одним из самых непреодолимых». Зачастую у них нет специальных условий для мигрантов – можно сделать вывод, что они стремятся осуществить не интеграцию, а скорее адаптацию мигранта. Третий шаг нашего исследования влияния экспертов представляет анализ материалов публичной дискуссии, в которой приняли участие эксперты в области социологии, политологии и социальной демографии из России и Франции. По словам Катрин де Венден, юриста и политолога, доктора политических наук Школы Политических исследований, именно попытка осуществить очень жёсткий контроль за миграционными потоками (согласно общеевропейской миграционной политике, которую французское правительство приняло в 90-е гг. ХХ в.) привела к тому, что во Франции появились бедные «исламские пригороды, населенные в большинстве своем иммигрантами». Стараясь исключить миграцию, французские специалисты усомнились в необходимости интеграционных мер, однако вскоре, как и российские, пришли к выводу, что остановить миграционные потоки нельзя по экономическим и демографическим причинам. К конфликтам и «социальной борьбе на улицах» приводит то, что «моло166 дежь в этих кварталах, населенных по большинству иммигрантами, не воспринимает идеалы свободы, равенства, братства, потому что у них нет равноправного доступа к работе, к образованию». Иными словами, конфликты и противоречия возникают именно из-за низкой степени социальной и культурной интеграции, которая тесно связана с вопросом прав и обязанностей [Costa-Lascoux, 2006]. По словам Эрве Ле Бра, специалиста в области социальной истории и демографии, директора по научной работе Национального института демографических исследований (INED), «основа иммиграции – это экономика. Иммиграция очень связана с экономическим моментом и очень мало – с политическим». Все специалисты, как из Франции, так и из России, как из столиц, так и из регионов (мы убедились в этом, просмотрев результаты дискуссии и проведя фокус группу), приходят к выводу, что страна нуждается в мигрантах, как в трудовом ресурсе. Согласно данным, представленным господином Ле Бра, во Франции в настоящий момент 300 тыс. людей, ищущих более квалифицированную работу. То есть люди либо не находят работу в своем регионе, либо находят работу не по специальности. «Они требуют отступления от правил, чтобы завозить трудящихся издалека, потому что экономика должна работать. Это вопрос спроса и предложения на рынке труда». Те люди, которые приезжают, т.к. обладают определённой квалификацией и просто не могут найти работу по специальности в своём регионе, сталкиваются с теми же проблемами, что и те, кто приезжает, чтобы заведомо существовать на территории государства нелегально. В ходе дискуссии был поставлен вопрос об отличиях французских и русских мигрантов. Первое отличие заключается в том, что проблема, вставшая сегодня перед россиянами, является новой, а перед французами – давно известная им история миграции. По словам Алексея Миллера – историка, профессора Центрально-Европейского университета (Будапешт) и РГГУ, ведущего научного сотрудника ИНИОН РАН, миграция с окраин СССР в российские индустриальные центры существовала всегда. Интеграция мигранта представляла собой неписанные правила, по которым людей привозили по несколько человек в бригаду русских, где их учили пить водку, ругаться матом, шутить местные шутки – рассказывали «что да как», но их учили еще и работать. Конечно, это нельзя назвать в полной мере социокультурной интеграцией, «однако люди встраивались». Мигранты, приехавшие с постсоветских окраин в Россию, оказываются в рамках тех этнических групп, которые в основном используются на неквалифицированной работе или в торговле. Как показали результаты фокус-группы, проведённой в министерстве занятости, труда и миграции, даже если мигрантов привлекают на работу легально, получая квоту, их стремятся обмануть: заплатить меньше, поселить в неприспособленном для жизни месте, не знакомить с культурой, обычаями и правилами, а изолировать. 167 Что касается образования и реабилитации, то, по словам Алексея Миллера, во Франции профсоюзы есть, а в России по факту нет, это означает, что функции, которые на них возложены, они в полной мере не выполняют. Французское правительство и частные инвесторы выделяют денежные средства на обучение иностранных студентов, которые проявляют свои способности. Есть возможность проходить обучение во Франции на английском языке, который считается интернациональным, правда, только на коммерческой основе. Также во Франции лучше развита социальная работа с мигрантами, причём часто её осуществляют сами мигранты, которым удалось добиться положения в обществе. На наш взгляд, это очень продуктивная мера – работа с проводником, который является и частью сообщества мигрантов, и полноценным гражданином страны пребывания. Общество как в России, так и во Франции, представляет собой ограниченную систему, в которой действуют процессы, направленные на сохранение целостности её границ. Именно поэтому люди, пересекающие границу страны и временно или постоянно остающиеся вне ее пределов, воспринимаются как маргинальные субъекты и называются специальным термином мигранты, поскольку провоцируют изменение системы как встраивающиеся нерекурсивные элементы. Успешность инклюзии мигранта во многом определяется влиянием экспертного знания на социальную и миграционную политику региона. Список литературы 1. Мишель А. Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времён революции. М.: ИД «Теория будущего», 2008. 2. Мокин К. Групповые стратегии интеграции этнических миграционных сообществ. Саратов: Издательство «Научная книга», 2006. 3. Ярская В. Повседневный расизм крупного города // Саратов: идентичность, ресурсы, стратегии. Материалы Всероссийской научно-практической конференции Саратов: формула идентичности и успеха. Саратов: СГУ, 2004. 4. Costa-Lascoux J. L'intégration «à la française»: une philosophie à l'épreuve des réalités // Revue européenne des migrations internationales [En ligne]. 2006. 22 (2) – http://ress.revues.org/254?lang=en (обращение к ресурсу октябрь 2013) 5. Potot S. Construction européenne et migrations de travail //Revue européenne des sciences sociales[En ligne]. 2013. 51 (1) – http://ress.revues.org/2333 (обращение к ресурсу октябрь 2013) Владимир Ручин, Екатерина Смолина ОБРАЗОВАНИЕ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ: ОПЫТ КИТАЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ Аннотация. Глобализация – процесс всеобщей унификации – в силу устойчивого господства информационных технологий выполняет интеграционную функцию. В то же время глобализация – это и процесс соци168 альной дезинтеграции, и способ выражения как нового типа международного противостояния, так и противостояния внутри социального пространства, когда достижение современного уровня воспроизводства знаний становится фактором, определяющим принадлежность и личности, и страны к группе или аутсайдеров, или лидеров. Статья посвящена социальной стратегии Тайваня в области образования в контексте постиндустриального развития человечества. Ключевые слова: глобализация, социальная политика, общество знаний, информационное общество, Тайвань. Глобализация имеет много аспектов [Кирьянова Л.Г., Мазурина О.А., 2007], один из самых значимых на сегодняшний день состоит в том, что глобализация предстает как процесс бесконечного приращения знаний, а также как процесс их непрерывного внедрения в ткань социальной жизни. Человечество стремительно двигается по направлению «образование – структурообразующий элемент общества». Растущая потребность в конкурентоспособности побуждает правительства изменять свою социальную политику в области образования, нацеливая её на формирование новых пространственных структур и цивилизационных оснований [Аникин Д.А., 2012]. Социальную политику такого рода хорошо демонстрирует государство Тайвань, в образовательном опыте которого явно прослеживается стремление государства удержать планку инновационного экономического развития. В рамках настоящей статьи поставлена цель проанализировать социальную политику Тайваня в области образования на основе двух парадигм: информационного общества и общества знаний. Заинтересованность Тайваня в развитии трудовых ресурсов не вызывает сомнения. Это подтверждается разумностью разработанных этапов образовательных реформ и успешной их реализацией в течение многих десятилетий. Кратко представим этапы социальной политики в области образования: 1950-е гг. – развитие начального образования человеческих ресурсов; 1960-е гг. – развитие общего образования человеческих ресурсов; 1980-1990-е гг. – развитие полного общего образования человеческих ресурсов; 1980-1990-е гг. – развитие системы колледжей и университетов, т.е. высшего образования человеческих ресурсов. Период, начавшийся в 1950-е и завершившийся в 1990-е гг., в целом можно обозначить как период либеральной социальной политики в области образования, присущий концепции информационного общества, для которого характерна доступность образования. Итогом этого периода стали следующие достижения. С 1990-х гг. количество высших учебных заведений Тайваня и учащихся в них значительно изменилось. В 2011 г. число высших учебных заведений возросло до 165, общее число зачисленных студентов составило 1,3 млн., что в валовом коэффициенте охвата выражается 78,6%. Совершенно очевидно, что это количе169 ственное увеличение подняло Тайвань с уровня массового высшего образования до уровня всеобщего доступа к высшему образованию и в целом сократило неравенство образования [Angela Yung-chi Hou, 2012]. Однако увеличение образовательных учреждений не способствовало окончательному решению задачи социально-экономического развития, связанной, прежде всего, с проблемами поддержания мировой конкурентоспособности. Социальная политика в области образования в период глобализации. В силу новых вызовов и в ответ на потребность в сохранении и дальнейшем росте конкурентоспособности правительство Тайваня начало реформирование системы высшего образования в конце 1990-х гг., сделав особый акцент на его обеспечение, регулирование и финансирование. В 2002 г. была создана комиссия по макропланированию высшего образования (HEMPC) с целью совершенствования и продвижения высшего образования Тайваня. В 2003 г. HEMPC предложил правительству национальный план по оказанию помощи ряду избранных университетов и исследовательских центров с помощью массовых инвестиций. После этого Министерство образования (МОE) запустило несколько различных типов стратегий с различными целями, включая три крупных проекта: – план развития совершенствования университетов и научных центров мирового класса (Программа Совершенствования); – стратегия совершенствования педагогического мастерства; – сотрудничество академической и промышленной сфер. Программа Совершенствования была первой стратегией, запущенной министерством образования в 2005 г. Её второй этап начался в 2011 г. и носил название «На пути к университетам топ-класса» [Angela Yung-chi Hou, 2012]. Определяя годовой объем финансирования в размере 330 млн долларов США на срок 10 лет, правительство рассчитывало, что университетыгрантодержатели достигнут ранга топ-учреждений мира с помощью модернизации инфраструктуры, привлечения выдающихся преподавателей из-за рубежа и международного академического сотрудничества. Кроме того, поощрялось интегрирование различных исследовательских ресурсов, создание учебно-научно-исследовательского потенциала, существенное развитие сотрудничества с иностранными престижными университетами. Первый шаг был направлен на повышение международной открытости тайваньской системы высшего образования с помощью развития хотя бы одного университета, но такого, который смог бы в течение десяти лет войти в сотню лучших университетов в мире и в десятку выдающихся научно-исследовательских центров в азиатском рейтинге 50 лучших в течение пяти лет. В целях ускорения роста возможностей университетов, привлечения иностранных преподавателей, укрепления исследовательского потенциала и стимулирования инноваций устанавливался ряд конкретных целей. В их числе – цель интернационализации ведущих университе170 тов и увеличение глобальных перспектив для студентов через содействие научным исследованиям университета и качеству инноваций, построение возможности международного сотрудничества преподавателей и студентов, укрепление взаимодействия между университетами и промышленностью и, как следствие, повышение компетенции выпускников в ответ на требования общества и рынка. Процесс отбора лучших университетов начался с предложения университетам и колледжам участвовать в Программе Совершенствования, причём все они должны соответствовать основному требованию – расходовать на студента в пределах $10000 США. Тем не менее, в целях продвижения двух крупных национальных объединений – «Национальной корпорации университетов» и объединений (слияний) институтов – заявители из числа государственных университетов должны были принять обязательства участвовать в Программе на правах автономных учреждений и развивать свои собственные образовательные инициативы. Заявители, пожелавшие объединиться в целях усиления их связей с миром, независимо от того, государственные это или частные университеты, должны были представить стратегический план по реализации своих намерений. Несмотря на критику со стороны многих университетов, на первом этапе министерство образования не принимало объединения в корпорации до достижения ими определенного уровня: для этого была необходима квалификация высших учебных заведений по следующим аспектам: 85% преподавательского состава должны были иметь звание выше доцента; соотношение студент/преподаватель должно быть ниже 25:1, общее число цитирований за последние 11 лет должны входить в 1% топ-мирового рейтинга, 90% программ должны быть аккредитованы или, если они еще не аккредитованы, университеты должны быть участниками программы «Совершенствование академических программ» [Angela Yung-chi Hou, 2012]. Таким образом, на обеих стадиях все допущенные заявители должны были представить предложения, включающие четыре указанных пункта, в т.ч. механизм самооценки, критерии эффективности, стратегические планы для достижения своих целей и пятилетний план финансирования. Все предложения рассматривало Министерство образования на основании качественных и количественных стандартов и критериев, таких как управление и функционирование, инфраструктура, качество преподавательского состава, количество опубликованных работ, стратегии по поддержанию качества образования, избирательность студентов, интернационализацию, результативность аспирантов. На втором этапе плана правительство приняло модель отбора, ориентированную на результат. В дополнение к сохраненным критериям заявители должны были оцениваться с позиций социальной ответственности и сотрудничества между университетами и промышленностью. Для эффективного управления Программой Совершенствования министерство образования разработало хорошо структурированную модель 171 принятия решений в рамках образовательной политики, включающую Консультативный комитет, Стратегический Альянс университетов, Консультативные комитеты университетов, которым было поручено отвечать за осуществление политики на национальном, межуниверситетском и институциональном уровнях соответственно. На стадии реализации отчетная комиссия должна была отвечать главным образом за создание стандартов и критериев оценки, рассмотрение предложений и определение суммы финансирования; группа оценки – осуществлять помощь в оценке выполнения учреждениями программы и поддерживать систему контроля на местах. Профессиональный внешний оценочный комитет – содействовать с группой оценки исследовательской деятельности в отдельной сфере и обеспечивать группу оценки отчетными данными для справки. Также для повышения эффективности отдельных учреждений министерство образования создало главный управленческий офис и рабочую группу, в обязанность которых входило нести ответственность за контроль качества на правительственных и институциональных уровнях соответственно. Рабочая группа, состоящая из представителей всех учреждений, должна была помогать управленческому офису в координации деятельности с учреждениями, обсуждая стандарты качества контроля. Схема финансирования. На первом этапе финансирование грантополучателей происходило на ежегодной основе. Другими словами, объем финансирования получателей зависел от их ежегодной производительности. На втором этапе министерство образования пересмотрело схему финансирования, утвердив единовременные пятилетние гранты, но попрежнему получателям перечислялись ассигнования год за годом. Это означало, что институты получили больше автономии в распределении и использовании финансирования, чем когда-либо. Двенадцать университетов получили грант на первом этапе. Национальный университет Тайваня получил 500 млн долларов США, около 30% от общей суммы средств по сравнению с Национальным университетом Cheng Kung с 17%, Национальным университетом Ting Hue с 11,2% и Национальным университетом Chiao Hue с 8,6%. Есть также пять грантополучателей с финансированием менее чем 5% от общей суммы. Только два частных университета были профинансированы на начальном этапе, но финансирование одного из них было остановлено после 2008 г. [Angela Yung-chi Hou, 2012]. Всего 30 университетов получили финансирование на втором этапе. После тщательной оценки количественных и качественных достижений каждого заявителя, в т.ч. тщательной оценки его статуса в мировом рейтинге, оценке качества исследований и преподавания, а также эффективности на первом этапе, 12 учреждений получили пятилетнее финансирование. Результаты и вклад. Рассмотрев результаты программы на первом этапе, можно сделать вывод, что число публикаций университетов172 грантополучателей значительно возросло. Согласно данным Департамента образования, число исследований, производимых ежегодно 11 грантополучателями, которые попали в Science Citation Index (SCI), выросло на 49%, а Social Science Citation Index (SSCI) работ – на 172% в период с 2005 по 2010 г. Количество высоко цитируемых статей увеличилось на 129% в течение пяти лет. Кроме того, количество университетов, попавших в рейтинг топ-500, неуклонно растёт. Согласно нескольким мировым рейтингам, таким как Академический Рейтинг университетов мира, QS мировой Рейтинг ВУЗов и Рейтинг издания научных работ университетов мира, 7-8 Тайваньских учреждений входят в топ-500 и все они являются грантополучателями Программы. С одной стороны, тот факт, что все большее число университетов Тайваня попадают в топ-500 мирового рейтинга, демонстрирует эффективность и успех Программы Совершенствования. С другой стороны, все большему количеству тайваньских учреждений, в т.ч. учебно-ориентированных университетов, рекомендуется использовать критерий рецензии программы в качестве ориентира для создания институциональных долгосрочных целей. (Необходимо отметить обеспокоенность общественности Тайвавня тем, что сотрудники университетов могут пожертвовать ради новой системы наград качеством преподавания). Тайваньская Программа Совершенствования, как это ни странно, имея целью конкурентоспособность, увеличивает неравенство в распределении ресурсов среди учреждений. Чем большее финансирование получает университет-грантополучатель, тем богаче он будет, и наоборот. Это означает, что Программа действительно может обособить значительную часть высших учебных заведений Тайваня. Учитывая эти обстоятельств, нельзя не прийти к выводу, что Программа Совершенствования, в некоторой степени, действительно спровоцировала серьезную критику ее показателей и целей большинством тайваньских президентов колледжей, чьи учреждения не были награждены. Быстрое развитие различного уровня образования человеческих ресурсов привело к преобразованию качества рабочей силы островного государства. Как показывают цифры, средний временной уровень образования мужчин-работников вырос с 6,2 лет в 1965 г. до 7,3 лет в 1975 г. с тенденцией развития до 10,3 лет в 1993 г. и 11,3 лет в 2000 г. Для женщинработниц улучшение было еще более впечатляющим: средняя продолжительность обучения женщин выросла с 4,9 лет в 1965 г. до 6,2 лет в 1975 г., 10,1 лет в 1993 г. и 11,4 лет в 2000 г. [Angela Yung-chi Hou, 2012]. Можно отметить, что программа помогла грантополучателям улучшить их международную открытость и развить положительные академические возможности, и, как результат, улучшить свои позиции в глобальных рейтингах. Как отмечает президент группы Национальных медицинских исследовательских институтов (NHRI) доктор Kenneth Kun-Yu Wu, существует три основных вклада программы в систему высшего образования Тайваня. 173 Во-первых, программа полностью поддерживает инновации университета и взращивание талантов. Во-вторых, университетам предоставляется больше ресурсов для развития своего научно-исследовательского потенциала. Втретьих, и это, пожалуй, самое главное, он поощряет многомерное мышление в тайваньском обществе, особенно с позиций социально-гуманистических взглядов: «в погоне за академическим совершенством». И, наконец, очень важно подчеркнуть, что финансовая устойчивость остается большой проблемой для всех грантополучателей. Учреждения были весьма обеспокоены тем, что исследовательские проекты, финансируемые в рамках программы, могут не быть поддержаны на постоянной основе. Кроме того, пример Тайваня подтверждает опасения по поводу неравенства среди учреждений, что, увы, становится реальностью. Тем не менее, нельзя отрицать, что научно-исследовательский потенциал учреждений Тайваня стабильно развивался, что очевидно доказывает вклад ученых Тайваня в производство глобального знания. Хотя разрыв между ведущими и следующими за ними университетами постепенно растет, в тайваньском обществе был достигнут консенсус, выражающийся в том, что Тайваню необходимы университеты мирового класса и исследовательские центры для поддержки своего экономического развития и глобальные конкурентоспособности. Вывод. Анализ политики Тайваня в области образования позволяет констатировать определенные успехи, оставляя неясным, насколько образование такого уровня способно интегрировать общество. Если говорить объективно, то стратегия образовательной политики Тайваня имеет как декларированные цели, так и латентную специфику их реализации. При этом важно подчеркнуть, что концепция общества знаний приходит на смену концепции информационного общества, сформулированной Д. Беллом, [Белл Д., 1999. С.16-18] и знаменует собой современный этап социальноэкономических трансформаций, и прежде всего – в странах Запада. Как известно, ведущей по отношению к другим факторам развития в рамках информационного общества становится роль информации, а характерной особенностью информации – общедоступность, что по существу предполагает социальное равенство. Другое дело – общество знаний, в котором социальное пространство изменяется в контексте антропологического подхода: знания в современном обществе приобретают глубоко субъективный характер, т.е. их носитель преследует сугубо личные цели, и, следовательно, общество знаний не только объединяет, но и разделяет общество, создавая механизмы социального неравенства. Список литературы 1. Angela Yung-chi Hou. Development of Taiwan’s Research Excellence Initiative and Its impact on Taiwan // Higher Education Journal of International Higher Education. Vol. 5, No. 2. March, 2012. 174 2. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М. Издательство «Academia», 1999. 782 с. 3. Аникин Д.А. Общество знаний: пространственные структуры и ивилизационные основания / Д.А. Аникин, М.И. Орлов, М.О. Орлов. – Саратов : Изд-во Сарат. Унта, 2012. 140 с. 4. Кирьянова Л.Г., Мазурина О.А. Теории глобализации в контексте постклассической парадигмы // Известия Томского политехнического университета. 2007. Т. 311. № 7 Ирина Иванова, Мария Черноусова ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ДУАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ Аннотация. Развитие экономики и повышение значимости науки в различных отраслях производства требуют увеличение числа специалистов в конкретных областях народного хозяйства. На сегодняшний день довольно остро стоит вопрос о воспроизводстве профессиональных кадров в России. Большинство предприятий испытывают дефицит в специалистах. В статье анализируется возможность применения дуальной системы профессионального образования. Ключевые слова: образование, профессиональная система, кадры, воспроизводство. В нашей стране довольно много различных учебных заведений, где готовят специалистов в разных областях, где уровень обучения довольно высокий, выпускники получают хороший теоретический базис. Выходя из стен учебного заведения, часть выпускников трудоустраиваются не по своей специальности, другая часть пытается найти место работы согласно своей профессии. Но тут они сталкиваются с одной проблемой: работодателям необходим опытный персонал. Отсутствие опыта – это проблема не только выпускников учебных заведений, но и работодателей. Предприятия испытывают нехватку специалистов, а молодежь, которая претендует на вакантное рабочее место, не имеет необходимого практического опыта. Конечно, молодого специалиста можно было бы прикрепить к уже опытному для получения необходимого практического опыта, но зачастую у работодателей нет на это времени, финансов, или же отсутствует свободный опытный специалист. Таким образом, одной из ключевых проблем в воспроизводстве квалифицированных кадров является отсутствие у молодых специалистов необходимого практического опыта. В связи с этим все большую актуальность приобретают дискуссии о необходимости введения дуальной системы профессионального образования в России. Так Е. Панина, член комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству предложила ввести данную систему у нас в стране, 175 отметив, что она позволит уже в процессе обучения получать необходимые практические навыки.21 Что же представляет собой дуальная система профессионального образования? Это такая система образования, где обучение студентов поделено на две части: непосредственно в учебном заведении они получают необходимую теоретическую базу, а уже на производстве – практическую. Важно отметить, что данная система образования довольно успешно применяется в ряде западных стран, например Германии. Известно, что она возникла в XIX в., а название дуальной системы получила уже в середине XX вв. Термин «дуальная система» был впервые применен в отношении немецкой модели профессионального образования Немецким Комитетом по делам образования и воспитания в 1964 г. [Боликова, Шилина, 2010. С. 133]. В Германии вся система образования поделена на две равные части: 50% теория и 50% практика. Дуальная система, как любая другая, имеет свои плюсы и минусы. А. Родиков провел анализ нормативных документов, рассмотрел точки зрения других авторов и представил преимущества и недостатки этой системы. Так, к преимуществам дуального образования можно отнести то, что студенты знают свое дело не только в теории, но и пробуют свои силы на практике, группы для практических занятий довольно маленькие, после завершения обучения студент может остаться работать там, где проходил практику. К минусам же относят финансовую составляющую, а также отмечается отсутствие достаточного уровня гибкости и приспособляемости модульной системы, на основе которой построено дуальное образование22. Таким образом, дуальная система выступает в роли инструмента профилизации. Хотелось бы отметить, что некоторые шаги по профилизации образовательной системы в России уже были сделаны. Речь идет о введении профильного обучения в старших классах школы. Оно позволяет старшеклассникам выбрать направление, которое им интересно: математическое, гуманитарное и т.д. и означает увеличение предметов по этому профилю. Однако полученных знаний в школе не всегда достаточно для того, чтобы поступить в университет. «Во многих случаях полученные знания, умения и навыки выпускников средней общеобразовательной школы идут вразрез с требованиями, предъявляемыми вузами. Для того чтобы ликвидировать это несоответствие, родителям приходится отдавать детей либо в специализированные классы или профильные школы, либо обращаться к услугам платных подготовительных курсов, либо нанимать репетиторов»23. Обучение в профильном классе может помочь не только определиться с выбором 21 Единая Россия Официальный сайт партии//URL: http://er.ru/news/2013/9/6/panina-predlozhila-vvestisistemu-dualnogo-obrazovaniya-v-rossii/ дата обращения 19.09.2013 22 Родиков А.С. Некоторые аспекты профилизации образовательных услуг 23 Каратабан И.А. Мотивации и доступность высшего образования в России \\ Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1. №2.2011 С.170 (С.167-175) 176 направления дальнейшего обучения, но и поможет подтянуть знания по предметам, необходимым для поступления. Безусловно, встает вопрос и о нежелательных последствиях такой профилизации. Выпускники школ получают ту информацию, которая зачастую не в полной мере соответствует выбранному профилю, страдает общекультурный уровень развития личности, акцент делается на изучении отдельной сферы научного знания. Забывается при этом, что школьный аттестат предполагает получение общего полного среднего образования для выпускников всех среднеобразовательных школ независимо от профиля обучения. Это тема отдельного исследования и вопроса реформирования системы образования. Что же касается профессионального образования, то нельзя говорить о полном отсутствии практики у студентов. Она действительно есть, но зачастую представляет собой экскурсию по учреждению, в котором проходит практика, или лекцию, где студенту рассказывают о функциях и задачах учреждения, или поручают какую-либо бумажную работу, которая не требует применения необходимых профессиональных навыков. В различных современных экономических словарях при определении понятий «квалификация» и «профессия» отмечается наличие знаний, а также практических умений и навыков.24 Очевидно, что современному выпускнику образовательной организации необходимо не просто обладать знаниями, а уметь ими пользоваться на практике, обладать набором компетенций, которые он может реализовать в профессиональной деятельности. На наш взгляд, введение дуальной системы профессионального образования в России позволило бы не только увеличить время практики, но и улучшить ее качество и эффективность. Для успешной реализации данной системы необходимо сотрудничество между профессиональным учебным заведением, образовательной организацией и предприятием, которое заинтересовано в квалифицированных кадрах, обладающих не только теоретических базисом, но и практической надстройкой. Л. Давлетшина отмечает: «…К проведению практик в качестве руководителей целесообразно привлекать ведущих специалистов предприятия – опытных наставников, которые смогли бы показать студентам интеграцию теоретической, научно-исследовательской и практической деятельности в рамках действующего производства и превратить производственную практику в личностно значимую для студента ценность»25. Но и здесь могут возникнуть и возникают сложности. Не каждый работодатель захочет предоставить свою организацию для практики студентам, т.к. это требует отрыв специалистов от процесса производства. Группа руководителей, желающих расширить свой 24 Райзберг Б., Лозовский Л., Стародубцева Е. Современный экономический словарь. Давлетшина Л.А. Социальные механизмы взаимодействия вузов и работодателей в условиях многопрофильного города // Известия вузов. Поволжский регион. Общественные науки. №3. 2011. С. 86 (С. 82-88.) 25 177 штат сотрудников новыми квалифицированными специалистами, возможно, согласится, чтобы практика проходила на их территории. Важно учесть все возможные риски, продумать некоторую систему поощрения для работодателей, чтобы они готовы были принять практикантов. В эффективно функционирующем сотрудничестве между учебным заведением и предприятием свою выгоду получает каждая из сторон. Так, выпускник за время прохождения практики может не только приобрести необходимый опыт, но и показать себя своему потенциальному работодателю. Предприятие может не только выбрать себе ценные кадры, но и на базе университета-партнера провести необходимое научное исследование. Профессиональные учебные заведения получили бы возможность уменьшить разрыв между теорией и практикой. Вопрос остается открытым: какова степень готовности, желания и возможности к такому рода партнерству у образовательной организации и предприятии. Итак, дуальная система профессионального образования помогла бы решить проблему воспроизводства квалифицированных кадров, конечно же, если при реализации программы удастся достичь согласия с предприятиями и организациями. Еще в 2011 г. на встрече с главой общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России» Сергеем Борисовым президент заговорил о необходимости сотрудничества бизнеса и вузов касаемо кадровой политики. Он отметил, что вузам необходимо ориентироваться на рынок труда, и это будет возможным благодаря сотрудничеству с предпринимателями, благодаря производственной практике в стенах предприятия.26 Важно отметить, что уже были сделаны попытки адаптации дуальной системы образования Германии к российской системе образования. Так на заседании тематической секции «Дуальная система в подготовке инженерно-технических кадров» в рамках деловой программы IX Калужского промышленного форума прошло обсуждение ее реализации в подготовке инженеров на базе КФ МГТУ им. Н.Э. Баума. Функцию наставника по практике выполнял завод «Фольцваген». Но это не единственное учебное заведение на территории калужской области, в котором была отмечена успешная реализация дуальной системы профессионального образования. ГАОУ СПО «Калужский колледж информационных технологий и управления» также сотрудничает с крупнейшим представителем автомобилестроения – ООО «Фольксваген Груп Рус». Выпускники получают не только диплом специалиста, но и сертификат предприятия, и сертификат Российско-Германской Внешнеторговой Палаты.27 26 «Вести» интернет-газета //URL: http://www.vesti.ru/doc.html?id=523315 Обращение к ресурсу: 27.09.2013 27 Преимущества дуального образования: компетентность и успешное трудоустройство выпускников // Калужская торгово-промышленная палата URL: http://tppkaluga.ru/news/news_detail.php?ID=7867 Обращение к ресурсу: 22.09.13 178 Конечно же, заводы по производству данной автомобильной марки присутствуют не в каждом городе, но распространение положительного опыта может показать положительный опыт участия других организаций к участию в дуальной системе. На фоне дефицита кадров и нежелания многих выпускников работать по специальности это может сработать на положительный результат. Как отмечалось ранее, государство может повлиять на установление сотрудничества бизнеса и вуза, например, при помощи финансовой поддержки, налоговых льгот и иных форм стимулирования бизнеса. В июне 2013 г. Российско-Германская внешнеторговая палата (ВТП) и Агентство стратегических инициатив (АСИ) подписали соглашение о реформировании системы дуального профессионального образования в России. Отмечалось, что в России существует проблема недостаточного количества квалифицированных кадров, но при этом есть отдельные предприятия, осуществляющие программы дуального образования, которые нужно объединить в единую систему. Немецкие коллеги готовы помочь в решении данных проблем.28 АСИ было поручено разработать план по реформированию образовательной системы в России. Сообщается, что на сегодняшний момент Агентство стратегических инициатив выбрало пять приоритетных отраслей для реализации данной программы. Ими стали: автомобилестроение, металлургия, машиностроение, электротехника и производство строительных материалов. Далее будут выбраны четыре пилотных региона, где и будут реализоваться данные программы.29 Таким образом, успешный зарубежный опыт и первоначальные шаги России в этой области говорят о возможных перспективных шагах внедрения дуальной системы. Тема, касающаяся внедрения дуальной системы профессионального образования в России, безусловно, является актуальной. Отсутствие практических навыков у молодых специалистов, зачастую «пропасть» между теорией и практикой в профессиональных учебных заведениях, образовательных организациях становятся основной проблемой препятствующей постоянному воспроизводству квалифицированных кадров. Вероятно, у России не сразу получится поменять всю систему образования и привести ее к той дуальной модели, которая успешно применяется в ряде стран. Необходимо искать пути адаптации этой модели к российским условиям, обращаться к практике отечественного сотрудничества образования и производства, искать возможные примеры в истории развития системы образования. Для этого необходимо постепенно, шаг за шагом подготавливать почву для сотрудничества вузов и работодателей с учетом современных реалий нашей страны и рыночной экономики. 28 Наличие специалистов — залог экономического роста // AHK-Russland-News// URL: http://russland.ahk.de/ru/novosti/single-view/artikel/wirtschaftswachstum-braucht-fachkraefte/ Обращение к ресурсу: 27.09.2013 29 Новости АСИ // URL: http://www.asi.ru/news/9147 179 Ольга Шарова, Ирина Рыбалко ТРАНСФОРМАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В СИСТЕМЕ СРЕДНЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Аннотация. Статья посвящена трансформационным процессам, наблюдаемым в социальной политике российского государства в отношении среднего профессионального образования. Изменение вектора социального развития нашего государства привело к потере привлекательности данной образовательной структуры, а принимаемые в настоящий момент государством попытки сохранения и модернизации программ среднего профессионального образования, к сожалению, не приносят ожидаемых и прогнозируемых результатов. Данные авторских эмпирических исследований демонстрируют, что реформирование системы среднего профессионального образования затрудняет незаинтересованность и рассогласованность действий участников данного процесса. Ключевые слова: система среднего профессионального образования, институт образования, рынок труда, модернизация, трансформационные процессы. В социальной политике ведущих мировых держав можно наблюдать процессы трансформации института образования, направленные как на рост его качества и соответствие с запросами рынка труда, так и повышение привлекательности среди молодежи среднего профессионального уровня. Это своеобразный мировой тренд, формируемый запросами общества и рынком труда. Европейские тенденции не обошли стороной и процесс перестройки образовательной системы России, что нашло отражение в основных нормативных документах – Национальной доктрине образования России до 2015 г., Федеральной целевой программе развития образования до 2015 г., новом законе «Об образовании в РФ». Прописанные в них векторы трансформации системы СПО представлены двумя основными направлениями. Первое – сопоставление содержания образования уровню запросов современного работодателя и приведение его качества в соответствие требованиям рынка труда. Второе – модернизация системы СПО, ее взаимодействие с системой высшего профессионального образования, а также оптимизация численности системы СПО, его количественное соотнесение в соответствии с уровнем развития экономики, потребностями регионов, которые и являются заказчиками подготовки специалистов среднего звена. Истоками современного среднего профессионального образования можно считать появившиеся в 1918 г. на базе реальных училищ учебные заведения нового вида, названные техникумами. В.И. Ленин в те годы писал: «Мы нищие. Нам нужны столяры, тотчас. Безусловно. Все должны стать столярами, слесарями и проч., но с таким-то добавлением общеобра180 зовательного и политического минимума» [Полное собрание…1920. С. 230]. Главпрофобраз при Комиссариате Народного образования разработал общие положения о профессиональных школах. В течение 20-30-х гг. ХХ столетия количество техникумов росло, увеличивалось число обучавшихся в них студентов, шла реорганизация учебных заведений, перевод некоторых из них в отраслевые министерства. Увеличение числа подобных учебных заведений было обусловлено политическими, идеологическими и экономическими причинами. Во-первых, к концу 1930-х гг. остро проявилась нехватка квалифицированных кадров в быстро развивающихся сферах промышленности и сельского хозяйства. Во-вторых, ликвидация безграмотности и формирование рабочего класса, способного показать преимущества именно социалистического государства, в-третьих, многочисленные стройки коммунизма и индустриализация – все это послужило мощным толчком для развития системы СПО. К началу 1940-х гг. в техникумах появляется вечерняя и заочная формы обучения. Привлекательность данной структуры образования в этот период связана также с немаловажным фактором – система СПО – доступный канал образования детей из малоимущих слоев населения. Студенты техникумов обеспечивались формой, питанием, оплачиваемой практикой, годы учебы входили в общий трудовой стаж, выпускники пользовались также определенными льготами при поступлении в соответствующие вузы. За послевоенные годы число техникумов и обучающихся в них студентов постоянно увеличивалось. Стабилизация численности учреждений СПО была достигнута к 1970м гг. и до конца 1980-х гг. оставалась неизменной. К этому периоду система СПО осуществляла подготовку по 500 специальностям почти для всех отраслей народного хозяйства. Однако уже в эти годы под внешним благополучием начинают появляться первые ростки зарождавшихся проблем. Перестройка, переход страны на «рыночные рельсы» поднимает перед системой СПО новые задачи, с которыми она, в целом, в тот период справилась. Была проведена реорганизация учебного процесса, добавлен повышенный уровень среднего профессионального образования [Постановление Правительства…2008], введены новые, востребованные на тот момент на рынке труда специальности. Однако именно в этот период впервые встают вопросы связанные как с несоответствием обучения требованиям рынка труда, так и с необходимостью привлечения частных инвесторов в сферу профессионального образования. С целью решения данных проблем с 1996 по 2000 г. разрабатывается и внедряется первый пилотный проект «Реформа системы профессионального образования и обучения», реализованный в Северо-Западном Федеральном округе, и частично финансированный Европейским фондом образования. Цель данного проекта – организация социального заказа на профессиональное образование на основе взаимодействия образовательных и бизнес-структур региона. Общая стратегия заключалась в социальном партнерстве образовательных учреждений 181 и бизнес-структур по выработке единой согласованной политики в сфере образования. Проект был передовым не только по российским меркам, но и по меркам Европейского сообщества, поскольку аналогичная программа социального заказа на образование в странах Европы и Австралии начала действовать лишь с начала 2000-х гг. в рамках реализации Лиссабонской резолюции Брюгге-Копенгагенского процесса. Однако уже первый российский опыт показал наличие конфликта ценностей между данными структурами: с одной стороны, находящиеся на госфинансировании образовательные учреждения были склонны следовать привычным им путем, с другой стороны, и бизнесмены не стремились вкладывать деньги в развитие уже существующей образовательной структуры [Иваненко, 2011. С. 54]. Необходимо отметить, что даже при все ярче проявляющихся проблемах набор в колледжи и техникумы оставался стабильным вплоть до 2004 г. [Клячко, 2009], а в некоторые ссузы был сопоставим с конкурсом в вузы [Константиновский, 2008. С. 159]. Наиболее серьезный удар по системе СПО был нанесен в 2008 г. отменой отсрочки от призыва на военную службу. К этому времени, несмотря на некоторые достижения, в системе СПО назрели такие противоречия, что без серьезного и продуманного плана вывода из кризиса на уровне законодательной и исполнительной власти российские колледжи и техникумы могли просто исчезнуть. Общественное мнение также не способствовало популяризации данной структуры образования, только 10% выпускников и их родителей были ориентированы на получение среднего профессионального образования [Чередниченко, 2010. С. 93.]. Для решения назревших проблем в 2009 г. было принято решение о проведении в 2009-2014 г. эксперимента по созданию прикладного бакалавриата в учреждениях СПО и ВПО. Цель эксперимента – формирование и внедрение новых видов профессиональных образовательных программ, ориентированных на освоение современных производственных технологий [О проведении …, 2009]. Наблюдаемые в современной России процессы реформирования системы СПО отражают общий тренд реформирования данной ступени образования в ЕС. При этом интересен в данной ситуации, на наш взгляд, вопрос отношения и поддержки реформы системы СПО основными участниками данного процесса: государства, бизнеса и населения, поскольку разнонаправленные действия вряд ли будут способствовать успешности процесса реформирования. С целью изучения данного вопроса в течение 20092013 гг. были проведены авторские эмпирические исследования, включающие анкетный опрос студентов системы СПО Саратовской области (N=322, 2012г.); сотрудников учреждений СПО Саратовской области (N=112, 2012 г.); интервью со студентами, преподавателями и членами администрации учреждений СПО (N=18); полуформализованное интервью с представителями бизнес-структур, входящих в состав Саратовского отделения Торгово-промышленной палаты, руководителями профильных отде182 лов Министерства Образования Саратовской области, Министерства социального развития Саратовской области, Министерства занятости, труда и миграции Саратовской области (N=9). Результаты нашего исследования продемонстрировали, что процессы реформирования системы профессионального образования затруднены изза трех составляющих профессиональную подготовку частей: государство, бизнес и население, т.к. практически ни у одной из частей нет заинтересованности, кроме этого стороны практически не вступают в диалог друг с другом. Государство не слышит население, не считается с мнением о проводимых реформах, работодатели не хотят вкладывать средства в модернизацию профессионального образования, ожидая от государства дополнительных прав и выгод, россияне в основной своей массе не считают, что проводимые реформы способствуют улучшению качества образования. Сотрудников учреждений СПО также сложно назвать инновационным ресурсом преобразований и, в подавляющем большинстве те, кто работает в СПО, живут вчерашним днем и не хотят избавляться от выработанных стереотипов, полагая, что всякие изменения к худшему, т.е. в среде сотрудников системы СПО нарастают явления сопротивления процессам реформирования. Среди работников СПО нет единодушия, существуют значительные разногласия между позициями администрации и рядовыми сотрудниками по вопросам реформирования учреждений СПО. Данные исследования позволяют сделать вывод, что административные работники далеки от педагогического коллектива, не являются трансляторами социальной политики государства. Качество знаний преподавательского состава также оставляет желать лучшего, полноценной системы повышения профессиональных знаний нет, и пополнение знаний происходит только на уровне самообразования. В целом только администрация видит в будущем развитие, а рядовые сотрудники, ежедневно встречаясь со студентами, транслируют пессимистические настроения. При этом результаты исследования выявили и положительные тенденции, наблюдается как рост популярности средних профессиональных учебных заведений у определенных слоев населения – выпускников основной школы, выходцев из малых городов, сельской местности и окраин крупных городов, так и сокращение количества случайных студентов, формирование ответственного выбора профессионального пути. Однако необходимо отметить, что студенты попрежнему имеют весьма слабое представление о том, какой должна быть теоретическая и практическая подготовка к профессии, и надеются в будущем поступить в вуз. Безусловно, дальнейшая модернизация системы среднего профессионального образования требует совместной работы по преобразованию системы образования от всего российского общества. Список литературы 1. Иваненко И.А. Подготовка специалистов в условиях социального заказа в формате социального партнерства//Университетское управление. 2011. (1): 52-58. 183 2. Константиновский Д.Л. Неравенство и образование. Опыт социологических исследований жизненного старта российской молодежи (1960-е – начало 2000-х гг.). – М.:ЦСП, 2008. 3. Клячко Т. Прием в ССУЗы начал сокращаться: [Электронный ресурс] //http:demoscope.ru/we-ekly/2009/0375/tema 03.php, дата обращения 17.07.2013. 4. Полное собрание сочинений В.И. Ленина: [Электронный ресурс] // http://vilenin.eu//t42/p230 дата обращения 18.09.2013. 5. Постановление правительства РФ №543 от 18.07.2008 «Об утверждении типового положения об образовательных учреждениях СПО»: [Электронный ресурс] //htm://mon.gov.ru/prav/ obr/4802/ дата обращения 29.09.2013. 6. Чередниченко Г.А. Образовательные и профессиональные траектории выпускников средней школы //Социологические исследования. 2010 (7): 88-96. Екатерина Стрелкова, Алина Чернецкая, Анжела Чернецкая СТУДЕНЧЕСКАЯ ИНИЦИАТИВА В КОНТЕКСТЕ РАЗВИТИЯ ПРОЕКТНОЙ КУЛЬТУРЫ: ОТ ЗАМЫСЛА К РЕАЛИЗАЦИИ Аннотация. Статья посвящена перспективам образовательных программ в области социальной работы и социальной политики. В тексте рассматривается череда воплощений одной студенческой идеи в проектной форме от зачетной работы по учебному курсу до проектапобедителя Всероссийского конкурса, от интеллектуального ребуса для небольшой группы студентов и магистрантов до системы мероприятий в области решения профессиональных задач. В общем виде социальное проектирование мы рассматриваем как специфический способ организации ресурсов для достижения социально значимой цели, который предполагает систему действий по созданию и воплощению в реальность прототипа, образа желаемого будущего. Ключевые слова: проектная культура, социальный проект, профессиональное образование, компетенции, профессиональные стратегии. На современном этапе развития общества проектирование становится одним из центральных институциализированных механизмов преобразования действительности и новой образовательной парадигмой. То есть оно развивается как технология преобразования, конструирования реальности на основе модели идеального будущего в рамках организационных и фандрайзинговых, идеологических, управленческих, образовательных и воспитательных практик. Сегодня в распоряжении того, кто осваивает область социального проектирования, есть множество источников полезной информации. Вопервых, к ним можно отнести как наиболее обширный источник сайты организаций, специализирующихся в социальном проектировании, пропагандирующих его, обучающих проектированию, финансирующих социальные проекты в рамках грантовых конкурсов. Во-вторых, методологиче184 ские основы социального проектирования изложены в целом ряде монографий, учебников, учебных пособий. В-третьих, тренинги, обучающие игры, школы и семинары, долгосрочные учебные программы распространены очень широко и позволяют обучаться в интерактивном режиме. Вчетвертых, многочисленные грантовые конкурсы предоставляют возможность практически непрерывно оттачивать мастерство разработки и презентации своего варианта решения социальной проблемы. Социальное проектирование получило широкое распространение во многом благодаря грантовым конкурсам благотворительных фондов. При недостатке собственных ресурсов участие в грантовых конкурсах стало общепринятым способом финансового обеспечения деятельности, постепенно социальный проект начал ассоциироваться с заявкой на грант, а социальное проектирование прочно вошло в жизнь как фандрайзинговая практика. Написание заявки на грант составляет содержательную часть большинства учебных курсов по социальному проектированию. Это удобно, поскольку позволяет структурировать замысел, придать идее четкую форму, соотнести ее с актуальными требованиями реального грантодателя, получить в результате обучения готовый продукт – заявку на финансирование. Вместе с тем необходимо понимать, что рассматриваемое нами понятие значительно шире и глубже, чем «заявка на грант», оно базируется на фундаментальных свойствах человеческого мышления, имеет богатую собственную историю, отражает социокультурный контекст окружающей действительности, характеризуется множественностью дискурсов. В социальной политике и социальной работе сегодня социальное проектирование представлено: как способ осмысления социальной ситуации, ее анализ, диагностика, прогнозирование развития, моделирование решений; как способ стратегического развития организации или сообщества в области защиты общественных интересов; как способ организации деятельности социальных служб в государственной сфере социального обслуживания и социального обеспечения; как способ поиска дополнительного финансирования через участие в грантовых конкурсах; как способ кадрового обеспечения деятельности через привлечение добровольцев к конкретным проектам; как способ организации конкретного мероприятия; как учебный метод в профессиональной подготовке специалистов по социальной работе30. В рамках данной статьи в качестве наглядного примера продемонстрирован путь развития ряда студенческих проектов и инициатив сту30 Преподавание социальной работы: теория и практика: учебник / под редакцией Н.И. Ловцовой. – Н. Новгород: Изд-во Нижегородского госуни-верситета им. Н.И. Лобачевского, 2012. – С. 178-179. 185 дентов-волонтеров кафедры САС СГТУ имени Гагарина Ю.А. В качестве критериев развития выступают: изменение проектных задач, качественный и количественный рост целевой и контактной аудитории, динамика самоорганизации студентов, уровень привлеченных экспертов и внешней поддержки. На протяжении последних лет консультантами волонтерской команды кафедры САС СГТУ по социальным проектам, направленным на работу с молодежью были сотрудники кафедры и ЦСПГИ: Г.Г. Карпова, Т.В. Кузьмина, Н.В. Сорокина, Ан.А. Чернецкая, внешние эксперты: профессор ПИУ им. П.А. Столыпина РАНХиГС к.ф.н. Т.П. Фокина (г. Саратов), директор БФ «Александр Невский» В.А. Кузнецова (г. Саратов), координатор социально-культурного проекта «Наследие» доцент, к.п.н. А.И. Парамонов (г. Москва), президент Российского центра развития добровольчества Г.П. Бодренкова (г. Москва). Проектные идеи студентов проходят апробацию в рамках учебных курсов «Социальное прогнозирование, проектирование и моделирование в социальной работе», «Межсекторное взаимодействие» (доцент Ан.А. Чернецкая), «Основы творческих методов в социальной работе», «Практикум по творческим методам в социальной работе» (доцент Т.В. Кузьмина), «Социальная политика и социальная работа в НКО» (доцент Е.П. Федотова). В феврале 2010 г. в рамках курса «Социальное проектирование» (преподаватель Ан.А. Чернецкая) творческая студенческая группа разработала проект по работе с детьми из неблагополучных семей и семей групп риска под названием «Маленькие радости». В мае 2010 г. эта же творческая группа в рамках курса «Творческие методы социальной работы» (преподаватель Т.В. Кузьмина) видоизменила и преобразовала проект таким образом, чтобы работать с эмоциональным состоянием детей посредством различных форм игры (игры «Танец», «Тропинка», «Давать и получать», «Зоопарк», «Симметричные рисунки»). Пилотная реализация проекта показала его успешность, поэтому в рамках межвузовского конкурса социокультурных и арт-проектов «Арт-старт» (г. Саратов, 2010) творческая группа получила специальный приз и грантовую поддержку. В 2011 г. на кафедре CАС были успешно защищены несколько курсовых и дипломных работ по подготовке волонтеров-аниматоров для работы с детьми, что дало возможность проявиться идее продвижения игры как инструмента работы с детьми и молодежью в различных условиях: расширенная волонтерская команда стала участником XVI Бизнес-фестиваля молодежи России им. В.В. Быкова (г. Анапа), в котором под руководством А.И. Парамонова, команда разработала и апробировала проект «Площадка русских народных игр «Забава» (возрождение и популяризация русских народных ценностей и традиций через освоение народной игровой культуры, обучение подвижным народным играм). В течение 2011-2012 гг. реали186 зованный в нескольких мероприятиях проект показал интерес к теме со стороны различных социальных групп. В сентябре 2012 г. волонтерская команда стала участником регионального молодежного форума «Хопер 2012» (г. Балашов), в котором под руководством Г.П. Бодренковой, проект был видоизменен: игровая площадка стала позиционироваться как «территория, свободная от коммерции». На фоне осмысления необходимости создания специальной территории от руководства вуза поступило предложение организовать такую территорию на базе вузовской учебно-полевой базы: разделить полигон на различные тематические зоны таким образом, чтобы каждый посетитель полигона мог найти себе увлечение или совместить несколько различных видов времяпрепровождения. В апреле 2013 г. появилась идея адаптировать одну из тематических зон для русских народных игр и забав посредством проекта «Игровой полигон для подвижных народных игр «Открытое небо». В июле 2013 г. благодаря финансовой поддержке Центра социальной политики и гендерных исследований волонтерская команда представила свой проект в финале Всероссийского конкурса национальных, творческих и исследовательских проектов «Жемчужина России» в Министерстве сельского хозяйства Российской Федерации (г. Москва). По результатам этого крупного конкурса проект магистрантов кафедры САС Екатерины Стрелковой и Алины Чернецкой «Игровой полигон для подвижных народных игр «Открытое небо» признан одним из лучших: он занял III место, получил грант на реализацию, был удостоен благодарственного письма Государственного Российского Дома народного творчества за сохранение и развитие народных художественных традиций и приобщение молодежи к культурно-историческому наследию России, а также получил одобрение со стороны руководства Общероссийской общественно-государственной организации «Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту России». В 2013 г. конкурс впервые проводился Российским союзом сельской молодежи при поддержке Министерства сельского хозяйства РФ, Министерства образования и науки РФ, Государственного Российского дома народного творчества. В адрес оргкомитета было прислано около 600 проектов31. В финал конкурса были отобраны 14 лучших проектов из разных регионов России. Саратовскую область представляли сразу два проекта (СГТУ имени Гагарина Ю.А. и Саратовский академический театр оперы и балета им. Н.Г. Чернышевского), что было отмечено жюри конкурса и руководством РССМ как высокая степень развития проектной культуры в регионе. Содержание проекта составили следующие основные виды деятельности: разметка трех игровых полей для игры в «городки» в зонах «разной доступности», подготовка и проведение мероприятий на площадках, разработка и изготовление информационных и раздаточных материалов. 31 по материалам официального сайта РССМ http://www.rssm.su/modules/news/article.php?storyid=6757 187 Основными мероприятиями по проекту выступили события, впрямую связанные с занятиями на игровых площадках. Изначально предполагалось, что будет создана одна стационарная площадка и комплект оборудования для развертывания мобильной площадки. Но в ходе реализации проекта выявилось, что наличие одной игровой площадки на полигоне СГТУ является серьезным ограничением ввиду его территориальной удаленности. Поэтому было принято решение о создании нескольких стационарных площадок, чтобы приблизить их к потенциальным пользователям и увеличить степень доступности. Мероприятия на площадках были ориентированы на определенные ключевые категории участников. Так, мероприятие на полигоне СГТУ в рамках фестиваля исторической реконструкции было ориентировано на посетителей лесопарковой зоны «Кумысная поляна» и участников фестиваля, мероприятие в с. Алексеевка – на учащихся и учителей местной школы, мероприятие на территории студгородка – на студентов, заключительное мероприятие проекта «Открытое небо: осень» было направлено на пропаганду семейного отдыха и совместного времяпрепровождения людей разных поколений, поэтому основными его участниками были семьи с детьми. В соответствии с этой ориентацией готовилось содержание и определялся формат мероприятий. В команду реализации проекта на разных этапах были вовлечены несколько десятков человек, в проектных мероприятиях приняли участие более двухсот человек. Задачи проекта реализованы в полном объеме, в соответствии с календарным планом и бюджетом. Мероприятия проекта вызвали большой интерес, несколько организаций выразили желание стать партнерами в реализации проекта и взяли на себя частичное финансирование отдельных мероприятий. Проект заложил основу для развития других проектных идей. К числу таких идей относятся, в частности, подготовка волонтеров-аниматоров, способных организовать игровой контекст, продвигающий ценности традиционной культуры, и цикл игровых сессий, посвященных сезонным народным играм. Освоение социального проектирования в рамках высшего образования по социальной работе, согласно действующему федеральному государственному образовательному стандарту, направлено на формирование социально-проектных профессиональных компетенций студента. Поскольку социальное проектирование само по себе технологично и его предметом часто является некоторая технология, его изучение наращивает и социально-технологические компетенции. Благодаря тому, что проектирование представляет собой сложный многоплановый процесс, подразумевающий поисковые, креативные, групповые, организационные процедуры, оно способствует развитию также исследовательских, общекультурных, организационно-управленческих компетенций. Таким образом, освоение социального проектирования предполагает наращивание многочисленных компетенций будущего специалиста 188 и формирует активные жизненные и профессиональные стратегии, что наглядно прослеживается в представленном тексте. Список литературы Преподавание социальной работы: теория и практика: учебник / под редакцией Н.И. Ловцовой. – Н. Новгород, Изд-во Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского, 2012. – 234 с. Официальный сайт Российского союза сельской молодежи: [Электронный ресурс] URL: http://www.rssm.su/modules/news/article.php?storyid=6757. Дата обращения к ресурсу 31.08.13. Татьяна Коробкина, Наталья Дашенкова РОЛЬ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ СЛУЖБЫ ВУЗА В СОЗДАНИИ БЛАГОПРИЯТНОЙ СРЕДЫ ИНКЛЮЗИВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ Аннотация. Статья посвящена вопросу внедрения принципов инклюзии в образовательное пространство высшей школы. Авторы предполагают, что социально-психологическая служба вуза может стать ведущим агентом в решении данного вопроса. В статье описаны особенности стратегического, комплексного подхода социально-психологической службы Харьковского национального университета радиоэлектроники в решении задачи создания сензитивной образовательной вузовской среды по отношению к людям с ограниченными возможностями здоровья. Ключевые слова: социально-психологическая служба вуза, инклюзия, образовательная среда, студенты с особыми образовательными потребностями (студенты с ограниченными возможностями здоровья), комплексный подход, диагностическая база, адаптивность, сензитивность. Инклюзия – качественно новое явление, внедрение которого относительно недавно стало задачей высшего образования на постсоветском пространстве (в частности, в Украине). Предоставление студентам с особыми образовательными потребностями возможности получения качественного образования, раскрытия творческого потенциала каждого такого студента наряду со студентами с нормативным уровнем здоровья является сегодня одним из важнейших направлений работы высшей школы, демонстрирующих ее цивилизационный выбор. Вместе с тем внедрение инклюзивного образования сопровождается рядом трудностей, в т.ч. и психологического характера. К ним относятся: низкая социальная адаптивность студентов с особыми образовательными потребностями, влекущая за собой проблемы в обучении и общении; психолого-педагогическая неграмотность педагогического персонала в вопросах, сопряженных с особенностями студентов с ограниченными возможностями здоровья. 189 Социально-психологическая служба вуза может стать ведущим агентом в решении проблемы создания благоприятной психологической среды в учебном заведении, способствуя, тем самым, реализации программы внедрения инклюзивного образования в стенах высшей школы. Стратегия работы социально-психологической службы со студентами с особыми образовательными потребностями была опробована в Харьковском национальном университете радиоэлектроники. Целью работы в этом направлении является создание комплексного подхода, позволяющего сформировать благоприятную психологическую среду для обучения и личностного развития студента с особыми образовательными потребностями. Для решения данного вопроса перед социальнопсихологической Харьковского национального университета радиоэлектроники были поставлены следующие задачи: – исследование теоретических и практических принципов диагностики, оценки и коррекции социального положения студентов с особыми образовательными потребностями, их личностных особенностей; – разработка методик организации целевой социально-психологической помощи таким лицам; а также: – дальнейшее эффективное психологическое консультирование; – тренинговая работа; – выдача рекомендаций; – проведение коррекционно-развивающих мероприятий. При организации работы со студентами с ограниченными особенностями здоровья психологическая служба вуза исходит из того, что социальнопсихологическая ситуация развития и жизнедеятельности человека, связанная с болезнью, травмой и инвалидностью, приводит к специфическим изменениям его личности. Это проявляется в виде изменений в эмоциональной, мотивационной сферах, нарушений отношения к себе и окружающему миру, нарушений активности. Среда, в которой пребывает ребёнок с ограниченными возможностями здоровья в школьном возрасте, как правило, создает ограничения в общении со сверстниками. Это нередко влечет за собой изменения в личностной сфере ребенка, зачастую приводит к замкнутости, низкому уровню коммуникативных способностей, иногда к повышенной агрессивности и другим особенностям в поведении. Студенческая среда коренным образом отличается от привычного образа жизни таких людей, сложившегося в детском и юношеском возрасте. Среди проблем молодых людей с ограниченными возможностями здоровья чаще всего фигурируют одиночество, низкая самооценка, отсутствие социальной уверенности в себе, депрессия, ощущение стигматизированности и отверженности, психологическая и физическая зависимость, а также мучительная неспособность обсуждать свои трудности. Учитывая вышеупомянутые проблемы, а также в связи с отсутствием в отечественной практике комплексной специфической базы психологиче190 ских диагностических методов для исследования личностных особенностей студентов с особыми образовательными потребностями, в рамках решения поставленных задач была создана уникальная авторская диагностическая база, доведенная службой до уровня компьютерной реализации. Сотрудниками социально-психологической службы нашего вуза при создании диагностической базы учитывался тот факт, что для проведения диагностических процедур и определения психо-эмоционального потенциала таких учащихся необходимо, прежде всего, определить особенности когнитивной сферы (процессов памяти, внимания, мышления); темперамента, характера; эмоционально-волевой сферы личности, уровня нервнопсихической устойчивости; способности к напряженной деятельности и интенсивной умственной работе; устойчивости к особым экстремальным жизненным ситуациям; коммуникативные особенности и моральную адаптивность. С учётом всех этих факторов и была создана информационная система определения психоэмоционального потенциала студентов с особыми образовательными потребностями. Своеобразием психологической диагностики студентов с особыми образовательными потребностями является большая глубина проникновения в изучаемый предмет и необходимость строго индивидуальной работы, исключая одновременное тестирование группы лиц. В связи с этим психологической службой вуза используется метод мониторинга специфических поведенческих реакций и личностных особенностей студента. Изучение психологических особенностей личности студентов с особыми образовательными потребностями позволяет специалистам предложить индивидуальный план их психологической реабилитации, сценарии тренинговых занятий, разработать индивидуальные рекомендации, способствующие внедрению индивидуального подхода в образовательный процесс вуза. Специалистами социально-психологической службы были отобраны, разработаны и опробованы тренинговые занятия, ролевые игры, способствующие развитию навыков самопознания, саморегуляции, общения, межличностного и межгруппового взаимодействия, личностному росту студентов. Адаптивные возможности комплекса реабилитационных мероприятий связаны с их всесторонним воздействием на личность: осуществляется глубинное гармонизирующее воздействие на эмоциональную и когнитивную сферу, на процессы общения. Участники психологических практик вступают в тесные межличностные контакты, продуцируют идеи. Занятия проводятся таким образом, чтобы с помощью ситуаций, требующих постоянного принятия решений по поводу возникающих трудностей, стимуляции творческого мышления и внимания, рефлексии и эмоциональной саморегуляции постепенно сформировать социально значимые характеристики, выработать индивидуальные стили поведения, научить способам разрешения конфликтов. Таким образом, решается одна из самых существенных задач – преодо191 ление чувства неполноценности и стеснённости. Посредством воздействия на эмоционо-волевую сферу происходит формирование базовых установок личности, способствующих её росту и развитию, что делает общение потребностью, естественной и необходимой частью жизни. За счёт стимулирования развития и роста позитивных личностных особенностей и поведенческих реакций, поощрения инициативы и самостоятельности в решении возникающих проблем, повышаются адаптационные возможности тех, кто принимает участие в проводимых мероприятиях. На основании анализа результатов работы социально-психологичекой службы были подготовлены методические рекомендации профессорско-преподавательскому составу и сотрудникам служб и подразделений вуза, в которых описываются психологические особенности студентов с особыми образовательными потребностями, даны конкретные рекомендации по организации работы с учетом этих особенностей. В методическом пособии даны рекомендации кураторам студенческих групп, в которых обучаются студенты с ограниченными возможностями здоровья, дан перечень мероприятий, способствующих созданию благоприятной образовательной среды в вузе. Эти и другие мероприятия, лежащие в основе комплексной программы, способствующей внедрению принципов инклюзии в образовательное пространство высшей школы, позволяют решить главную задачу вузов, участвующих в процессе обучения студентов с особыми образовательными потребностями, – сделать высшую школу более сензитивной по отношению к людям с ограниченными возможностями здоровья. Татьяна Барандова, Наталья Пучкова ИНКЛЮЗИЯ ЧЕРЕЗ ОБРАЗОВАНИЕ ДЕТЕЙ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ: ВЕКТОРЫ ПРАКТИК И ПОСЛЕДСТВИЯ ПОЛИТИК Аннотация. Авторы статьи пытались выявить ограничения при реализации равенства прав и свобод и используемые возможности интеграции детей с особыми потребностями в социальную среду через образование. Анализировались материалы докладов Уполномоченных по правам человека и по правам ребенка, международных и российских некоммерческих организаций, работающих с вопросами инвалидности и деятельность в трех школах города, использующих инклюзивное образование. Ключевые слова: инклюзивное образование, социальная политика, Уполномоченный по правам человека и по правам ребенка. Под социальной инклюзией понимаются «демократические акции включения индивида или группы в более широкое сообщество с целью 192 приобщения к определенному действию или культурному процессу» [Ярская, 2008. С.11-16]. Проанализированные международные и российские правовые рамки, регулирующее вопросы инвалидности, детства, образования, а так же целевые программы демонстрируют декларации современной России о модернизации системы образования инвалидов с целью формирования их способностей к профессиональному труду. Важность интеграционных процессов в системе общего образования отмечается еще в «Концепции модернизации российского образования на период до 2010 года» [Концепция…, 2002] и в «Национальной доктрине образования РФ до 2025 года» [Национальная…, 2000], подтверждена подписанием Конвенции ООН о правах инвалидов в 2012 г. В результате правительственных реформ происходит трансформация учебных заведений в направлении инклюзивности. Действует федеральный закон «Об образовании» [Федеральный закон…, 2012] и в некоторых регионах, например в городе Москве [Закон…, 2010]. По закону «О социальной защите инвалидов в РФ» [Федеральный закон…, 1995] образовательные учреждения, органы социальной защиты, учреждения связи, информации, физической культуры и спорта должны обеспечивать непрерывность процессов воспитания и образования, а также социально-бытовую адаптацию и интеграцию в социум. Но продвижение инклюзивного образования связано с разработкой механизмов его внедрения и мониторинга, а содержательная и социальная стороны инклюзивного образования (внедрение методик обучения, создание условий для реализации возможностей социальной жизни, квалификация педагогов, психологическое сопровождение) не стандартизированы [Образование…, 2008]. Интеграционные процессы до настоящего времени не приобрели признаков устойчивой тенденции и реализуются стихийно [Социальная…, 2009]. С 1992 г. родители, получив право решать, в каком образовательном учреждении учиться ребенку, при поддержке некоммерческих организаций в рамках грантовых проектов осуществили первые попытки обучения своих детей в учреждениях дошкольного и среднего образования общего типа [Инклюзия…, 2008], но «сегодня лишь некоторые школы в России работают по инклюзивной модели обучения, обусловливающей активное включение в образовательный процесс любого ребенка, имеющего инвалидность» [Алешина, 2009. С.76-80]. Исследователи отмечают, что «характер влияния на инвалидов любых программ и мер зависит от той модели политики инвалидности, которая принята в государстве» [Романов, Ярская-Смирнова, Вайтфельд, Келли, 2009. С. 10-11]. Для России характерна модель «максимальной политики», означающей реагирование на комплекс проблем, вызванных инвалидностью, но на уровне идеологически-патерналистской направленности политического курса государство полагает инвалидность результатом индивидуальных нарушений, а не конфигурации общества и реализуемой социальной политики. Услуги, нацеленные на интеграцию людей с ограниченными возможностями, 193 начинаются с «медикализации», т.е. идентификации диагноза, а не социальных условий. После ратификации «Конвенции о правах инвалидов» Россия должна перейти к «модели социальных и средовых изменений» [Социальная…, 2010. С. 53], когда государство признает, что инвалидность продуктом неустроенности общественных отношений, обязуется изменять условия жизни, создавать безбарьерную среду, снимая архитектурнотерриториальные, психологические барьеры и способствуя полной интеграции, чтобы люди с инвалидностью могли реализовать «дополнительные способности» [Dyson, 1999. P. 36-53; Elder-Woodward, 2011. P. 5-27]. Программа «Доступная среда» [Федеральная целевая программа..., эл. док] направлена на гарантирование государством экономических, социальных, правовых мер, обеспечивающих условия для преодоления ограничений жизнедеятельности и создание равных гражданских возможностей участия. Важнейшим направлением, помимо пространственной доступности [см.: Наберушкина, 2012] для социальной интеграции детей с ограниченными возможностями здоровья является образовательная инклюзия. Нами предпринята попытка проанализировать результативность государственных мер и выявить проблемы и возможности в образовательной части применения политик социальной инклюзии детей с ограниченными возможностями. В работе использовались качественные методы: 1) анализ содержания текста (Ежегодных докладов Уполномоченных по правам человека и по правам ребенка (далее – УПЧ и УПР); 2) участвующее наблюдение в работе экспертных групповых дискуссий в рамках XI Форума НКО стран региона Балтийского моря (апрель 2013, Санкт-Петербург); 3) экспресс-интервью исследователей и практиков инклюзивной политики; 4) анализ экспертных публикаций, материалов деятельности общественных организаций и учебных заведений; 5) наблюдение в трех школах (элементы изучения случаев и анализа практик). Дизайн эмпирической части выстраивался в соответствии с логикой пошагового анализа: Шаг 1: поисковое изучение проблем на основе обращений в адрес УПЧ и УПР в регионах. Качественный контент-анализ фокусировался на тематическом сегменте докладов (т.е. содержащих единицы анализа «детиинвалиды», «право на образование», «семья ребенка-инвалида», «нарушение прав детей-инвалидов», «социальная инклюзия», «интеграция в общество», «индивидуальная программа реабилитации»), что позволило зафиксировать положительные и отрицательные аспекты (не)соблюдения прав, получив информацию по реализации практик инклюзии и нарушениям, связанным с ними. Проанализированы доклады из 20 регионов, отбор осуществлялся по наличию текстов на сайтах. Шаг 2: триангуляция данных и расширение перспективы изучения практик инклюзии, проведены через экспресс-интервью с общественными активистами, а также экспертные мнения, материалы деятельности НКО, 194 позволившие отобрать школы или реализуемые программы в Санкт-Петербурге, где проводилось однодневное (по одному дню в каждой) наблюдение, общение с учениками и учителями, изучались материалы работы. В качестве выводов отметим, что в недостаточной степени оценен эффект от реализации социальной политики в формате Национальных проектов. Есть мнения, что они сыграли роль «прикрытия» перевода социальной политики к неолиберальным практикам. Тенденции реформ в здравоохранении, образовании, жилищном секторах (после 2011 г.) демонстрируют попытки отказа от обязательств, присущих социальному государству. Но проанализировать направление реформ сложно, поскольку законодательные новации либо не вступили в силу, либо не достаточно проявились для оценки их эффекта. Пожалуй, самым значимым и негативным оказывается эффект от изменений законодательства, касающегося деятельности НКО, в т.ч. выполняющих социальные функции, в частности, интеграционные программы для людей с ограниченными возможностями. Их деятельность затруднена и в материальном, и в информационном (репутационном), и в административном аспектах. Этот вывод побочный, изначально не входил в задачи исследования, но невозможно игнорировать радикальные изменения, коренным образом ломающие конфигурацию сферы социальной политики и её идеологического содержания. Второй вывод касается того, что международное законодательство возлагает функции социальной интеграции людей с ограниченными возможностями на инклюзию через образование. Разработаны стандарты практической реализации прав человека, российское законодательство закрепляет право граждан на выбор образовательных услуг, интегрированное обучение, социально-образовательную инклюзию. Однако практики реализации этих прав неадекватны в условиях повседневности, отличающейся от теоретических концептов и правовых деклараций, что становится очевидным из комплексного изучения жалоб в адрес УПЧ и УПР на несоблюдения прав детей с ограниченными возможностями, а также исследования практик инклюзии через образование на конкретных случаях. Уровень нарушений высокий и затрагивает не только образовательные практики, но и медицинские, городского планирования и строительства, кадрового обеспечения специалистами, работы с обществом и социальной рекламы, социального партнерства. В целом не смотря на то, что в данной работе рассматривается образовательный компонент социальной инклюзии, достижение её не сводится только к обеспечению образования. Экспертами государственных правозащитных институтов и негосударственных организаций, международных структур и исследователей подтверждается, что инклюзивное образование очень медленно становится одним из компонентов социальной государственной политики РФ. На практическом уровне социальная инклюзия 195 должна рассматриваться как многомерное явление, среди направлений которого политико-правовые (возможность реализации своих прав и интересов), социально-экономические (искоренение бедности, наличие достойно оплачиваемой работы, качественное жилье), социокультурные (доступное и качественное образование, включенность в культурную жизнь) аспекты. В современной России не сложилась социальная среда и культура, необходимая для полноценной реализации инклюзивного образования. Отдельные успешные проекты в школах можно рассматривать как необходимый, но не достаточный элемент. Важно подвести основу расширения прав человека, как универсальный инструмент социализации личности. Право на образование подразумевает включение всех детей в образовательный процесс и обеспечение равноправия, но множественные бюрократические препятствия и слабый учет потребностей «целевой группы» при разработке и реализации смежных инициатив и институциальных рамок, затрудняют достижение декларируемых целей. Список литературы 1. Алешина М.В. Социальная инклюзия в контексте реформы образования // Социология и экономика образования. Саратов: ПАГС, 2009. 2. Закон № 16 «Об образовании лиц с ограниченными возможностями здоровья в городе Москве» от 28 апреля 2010 года: [Электронный ресурс] // http://www.garant.ru /hotlaw/moscow/247523/ дата обращения: 12.04.2013 3. Инклюзия как принцип современной социальной политики в сфере образования: механизмы реализации / под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. М.: МОНФ; ЦСПГИ, 2008. 4. Наберушкина Э. Инвалиды в большом городе: проблемы социального гражданства. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2012. 5. Национальная доктрина образования в Российской Федерации (одобрена постановлением Правительства РФ №751 от 4.10.2000): [Электронный ресурс] // http://iv.garant.ru/SESSION/ PILOT/main.htm дата обращения: 25.04.2013 6. Образование для всех: политика и практика инклюзии. Сборник научных статей и научно-методических материалов. Под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой, Е.П. Антонова, И.Б. Кузнецова-Моренко – Саратов: Научная книга, 2008. 7. Приказ №393 «О концепции модернизации Российского образования на период до 2010 года» от 11.02.2002: [Электронный ресурс] // http://elementy.ru/library9/ pr393.htm дата обращения: 25.04.2013 8. Романов П., Ярская-Смирнова Е., Вайтфельд С., Келли С. Социологическое исследование проблем инвалидности и реабилитации инвалидов в РФ. Анализ основных результатов исследования. М.: 2009. 9. Социальная политика и мир детства в современной России / под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой, Е.П. Антоновой. М.: ООО «Вариант», 2009. 10. Социальная политика современной России: социологический анализ тенденций инклюзии: монография / под ред. Д.В. Зайцева, В.Н. Ярской. Саратов: Сарат. гос. техн. ун-т, 2010. 11. Федеральная целевая Государственная программа «Доступная среда» на 2011-2015 годы: [Электронный ресурс] // http://fcp.economy.gov.ru/cgi-bin/cis/fcp.cgi/ Fcp/Passport/View/2011/ 392/ дата обращения: 04.04.2013 196 12. Федеральный закон «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» от 24.11.1995 года № 181-ФЗ: [Электронный ресурс] // http://base.garant.ru/ 10164504/4/#block_400 дата обращения: 21.04.2013 13. Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» от 29.12.2012 № 273-ФЗ: [Электронный ресурс] // http://ivo.garant.ru/SESSION/PILOT/ main.htm дата обращения: 19.05.2013 14. Ярская В.Н. Инклюзия – новый код социального равенства / Образование для всех: политика и практика инклюзии. Саратов, 2008. 15. Dyson A. Inclusion and inclusions: theories and discourses in inclusive education // Harry Daniels Philip Garner (Eds). Inclusive education. Supporting inclusion in education systems. London, Sterling: Kogan Page, 1999. P. 36-53. 16. Elder-Woodward J. Exclusion and inclusion in social policy: issues of gender, race/ethnicity and (dis)ability, 2011, P. 5-27 Ирина Сергеева ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ МУЗЫКАНТА В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ РЕГИОНА Аннотация. Статья посвящена вопросам профессиональной идентичности выпускников современных российских творческих вузов. На основе анкетного опроса, проведенного среди студентов Саратовской государственной консерватории, выявлены проблемы профессиональной реализации молодых музыкантов в контексте конкретных культурноисторических и социальных условий. Обоснована необходимость изучения механизмов, ресурсов и инструментов реализации государственной политики в области музыкальной культуры. Автором обоснованы перспективы расширения компетенций выпускников творческих вузов, а также обозначены векторы дальнейших социокультурных исследований. Ключевые слова: арт-менеджмент, арт-индустрия, арт-рынок, культурная политика. Трансформационные процессы в российском обществе рубежа XXXXI вв. не могли не коснуться такой специфической и социально значимой группы, как представители творческих профессий, которых принято называть «людьми искусства». Эти изменения имеют вполне конкретные признаки: рост числа продюсерских центров, появление большого числа новых творческих сообществ, организация предприятий малого бизнеса в сфере развлечений, коммерциализация исполнительских, театральных, кино- и телепрофессий, новые отношения между культурой и политикой. Общеизвестно, что современный российский арт-рынок имеет явный перевес в область «массового искусства», далеко не всегда отличающегося высоким уровнем компетенции и профессионального мастерства. С другой стороны, налицо проблема, имеющая непосредственное отношение к вы197 пускникам отечественных творческих вузов: многие молодые специалисты-профессионалы, обладающие яркой индивидуальностью и высоким творческим потенциалом, не могут найти достойного места работы и вынуждены либо менять профиль профессиональной деятельности, либо уезжать за пределы страны. Иногда происходит вариант вынужденного «смирения» и согласие на любую, часто низкооплачиваемую работу по специальности, нередки случаи совмещения более чем двух рабочих мест, что, в итоге, ведет к снижению профессионального имиджа и социальной дезинтеграции творческих работников. Особенно это касается представителей музыкальной культуры. Сегодняшние выпускники российских творческих вузов оказываются перед реальностью, которая для многих является terra inkognita. Регулируемая законами рынка, она застаёт молодых специалистов неподготовленными как экономически, так и в правовом отношении. Другой стороной послевузовского профессионального пространства является ситуация приспособления к тарифной сетке государственных (образовательных или концертных) учреждений: прожиточный минимум нередко превышает оплату труда на начальном этапе, – напомним, труда, путь к которому, учитывая начальное и среднее специальное образование, для музыканта равен в среднем 16 лет. Логическим следствием данных процессов является постоянное увеличение волны эмиграций одарённых музыкантов, исполнителей, либо кардинальная смена направления жизненного пути: получение второй, социально значимой профессии. Что же влияет на жизненный путь молодых музыкантов, какие документы прошлого и настоящего могут осветить аспекты взаимоотношений выпускников государственных творческих (музыкальных) вузов и органов власти? Какие ошибки прошлого следует учитывать? Поскольку любой выпускник может сам впоследствии возглавить ту или иную структуру, данные вопросы представляются особенно важными. Поиск ответов на них ведёт к цели данной работы: обоснованию необходимости изучения механизмов, ресурсов и инструментов реализации государственной политики в области музыкальной культуры, их нормативно-правового отображения. Какие же именно процессы и тенденции стоят за социокультурными изменениями рубежа XX-XXI вв.? Как изменилась сама инфраструктура производства знания в сфере исполнительских искусств? И можно ли сегодня с уверенностью утверждать, что трансформация институтов производства, распространения и потребления знания «людьми искусства» (а также самих социальных обстоятельств его бытования) повлекла за собой содержательные изменения, отразилась в развитии исполнительских школ и направлений? В более широком смысле: существуют ли вообще в современной российской практике культурного проектирования «школы» и «направления», предлагающие альтернативные, но связанные друг с другом языки описаний своего предмета? 198 В сфере менеджмента исполнительских искусств эти и подобные вопросы возникают в рамках как узкоспециализированных, так и междисциплинарных исследований. Центры исследований арт-менеджмента находятся в США, Швеции, Финляндии. В них уже отработана система подготовки специалистов данного профиля и имеется солидный опыт в его реализации. Подробно освещаются такие актуальные проблемы, как организация концертной деятельности, технологии продвижения культурного продукта. В России центры исследования особенностей продвижения российских музыкальных коллективов и сольных исполнителей на внутреннем и внешнем рынке малочисленны и сосредоточены преимущественно в вузах Москвы и Санкт-Петербурга. Подготовка творческих специалистов в регионах – таких, как Саратов, с его богатыми культурными традициями и третьей в России консерваторией – открывает не только спектр новых возможностей, но и диктует поиск новых путей в сфере реализации и профессиональной идентичности молодежи ХХI в. Вопросы изучения культурной политики находятся в поле зрения современных научных исследований, в т.ч. и специфичных для Саратовского региона. Данная проблематика освещается в ряде дипломных работ, есть энтузиасты, для которых культурно-политический анализ является важной составляющей диссертационных тем (Г. Карпова). В центре исследований – культурные традиции семьи, аудитория саратовских театров (К. Чепеленко), музыкально-стилевые предпочтения молодежи (Л. Горюнова, И. Сергеева). Хотелось бы отметить, что и самих студентов консерватории вопрос будущей профессиональной реализации волнует всё больше, о чем свидетельствуют учебные социологические исследования, отраженные в курсовых работах: «Трудоустройство студентов старших курсов консерватории по специальности», «Мотивы, побуждающие студентов к выходу за пределы своей специальности», «Трудовая деятельность студентов консерватории. Работа в сфере искусства». Далее мы представим результаты исследований, реализованных автором данной статьи на базе Саратовской государственной консерватории им. Л.В. Собинова. На семинарах по арт-менеджменту ежегодно, с апреля 2008 г., нами проводится анкетный опрос среди студентов 4 курса всех факультетов консерватории (кроме театрального32). В опросе за последние пять лет принимали участие от 79 до 122 человек, что составляет около двух третей от общего числа студентов 4 курса. Вопросы были связаны с выявлением ожиданий студентов от самореализации в рамках будущей специальности. Результаты исследования показали, что наиболее экономически перспективной считают свою профессию представители специальности «руководители народного хора» (100% опрошенных заявили об уверенности в от32 На данном факультете арт-менеджмент не изучается. 199 ношении экономической составляющей будущей профессии). За хормейстерами идут музыковеды и струнники (по 70%), а также вокалисты – 66% видят неплохие перспективы. Рекорд негативного полюса явили представители фортепианной кафедры – 90% пианистов оценивают свои шансы на экономический успех в профессиональном будущем как весьма низкие, следом за ними идут представители духового (75%) и отделения народных инструментов (60%). Не менее любопытными оказались результаты ответа на вопрос о том, где, в каком регионе видят респонденты наилучшее, желаемое ими место работы. Варианты для ответов были предложены следующие: небольшой российский город (поселение); крупный российский город; небольшой западный город; крупный западный город; одна из стран Востока; экзотические страны (Австралия, Латинская Америка, Африка, островные государства); и, наконец, был предложен вариант «постоянные гастроли и переезды». Крупному российскому городу отдали предпочтение практически все хормейстеры, 60% музыковедов и 50% духовиков. В качестве желаемого места для вокалистов на первом месте стал крупный западный город (66%). Интересно, что жить и работать в небольшом западном городе желают 40% представителей кафедры дирижирования академическим хором и столько же пианистов. Исполнители на народных инструментах примерно поровну (по 40%) делят предпочтения между крупным российским городом и постоянными гастролями, струнники (35%) также хотят работать в одном из российских мегаполисов. Лишь малая часть ответов (менее 10% от общего числа) связана с экзотическими странами (в основном, они привлекательны для духовиков). И ни один из опрошенных не отметил в качестве желаемого места работы небольшой российский город (поселение). Итак, даже беглый обзор вышеприведенных данных дает возможность увидеть краткую характеристику ожиданий студентов старших курсов творческого вуза от реализации по своей специальности. Перечисленный ряд проблем профессиональной идентичности современных отечественных деятелей искусств ведет к осознанию необходимости новых исследований современной политики в сфере культуры и искусства, совмещение различных ракурсов и методологий, настройку более актуальной научной «оптики». Наметим некоторые контуры предполагаемого исследования, которое, возможно, станет темой нашей дальнейшей работы. Для достижения заявленной цели необходимо проанализировать отдельные аспекты бюджетирования, федеральных целевых программ, Национальных проектов, взаимодействие федерального центра и субъектов Российской Федерации, государственно-частного партнерства, а также основополагающие доктрины, конституционные и федеральные законы, законы субъектов Российской Федерации, подзаконные акты, влияющие на социальную защищенность и творческую свободу музыкантов. Основное внимание, на наш взгляд, должно быть сосредоточено на региональном аспекте – нормативных доку200 ментах Саратовской области. Таким образом, объектом предполагаемого исследования может стать нормативная база документов по музыкальной культуре Саратовского региона, а предметом – условия формирований стратегий жизненного пути выпускников российских творческих вузов. Основной задачей предстоящих исследований должно стать выявление особенностей функционирования современных российских музыкальных (социальных) институтов сквозь призму государственных и региональных политик в сфере искусства. Важными составляющими исследовательского проекта могут быть разработка и проведение неформализованных, полустандартизированных интервью с представителями органов местной власти, руководителями учреждений культуры Саратова и Саратовской области. Анкетный опрос среди выпускников Саратовской государственной консерватории им. Л.В. Собинова разных лет и различных специальностей, возможно, выявит новые аспекты заявленной темы. Важной составляющей нашего исследования должно быть проведение интервью с представителями бизнес-сообщества, также влияющими на развитие региональной музыкальной культуры. Современное состояние музыкальной культуры ставит всё новые вопросы перед исследователями. Однако отзвуки тоталитарной эпохи нередко можно найти и в документах ХХI столетия, регулирующих отношения в профессиональном музыкальном сообществе, и в социокультурных компонентах массовой музыкальной культуры. Проблема взаимоотношений художника и власти, молодых музыкантов и структур музыкального управления звучит тем более остро, что в течение последних лет, находясь в стенах Саратовской государственной консерватории им. Л.В. Собинова, нам приходится быть свидетелями важного для выпускников «переходного» этапа. Этапа перехода творческой молодежи из специализированного вуза в профессиональную жизнь, лишённую социальных гарантий и возможностей самореализации. Социальная реальность, точки соприкосновения выпускника творческого вуза с культурно-политическими трансформациями – весьма объёмная, сложная тема, требующая приложения усилий ученых самых разных специальностей. Исследования в данном направлении должны носить комплексный характер, интергрируя философские, социологические, культурологические подходы, высвечивать спектры живых, «наболевших» проблем тех, кому завтра предстоит воспитывать юное поколение и выявлять новые таланты. Список литературы 1. Зуев С. Измерения информационного пространства (политики, технологии, возможности) // А.В. Лебедев (сост.) Музей будущего: информационный менеджмент. М.: Автономная некоммерческая организация «Музей будущего», 2001: 157-161. 2. Карпова Г.Г. Социальное поле культурной политики. М.: ООО «Вариант», 2011. 201 Максим Васильев РЕСУРС ПРОФЕССИОНАЛИЗАЦИИ БАКАЛАВРА СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ Аннотация. В статье рассматривается производственная практика как ресурс профессионального самоопределения студента направления «Социальная работа». Представлены организации, выступающие в качестве агентов профессионализации, а также процессы, предполагающие профессионализацию и самоопределение. Ключевые слова: профессиональное самоопределение, профессионализация, профессиональная идентификация, ситуация самоопределения, выбор профессии, ответственность и самостоятельность. PROFESSIONALIZATION’ RESOURCE OF THE SW’ BACHELOR Abstract: The article discusses practical training as a resource for students of professional self-direction «Social Work», professional self-selected structural component in it, which is represented organizations acting as agents of professionalization, and dynamic, submission process, suggesting professionalization and self-determination. Keywords: professional self-determination, professionalization, professional identify? the situation of self-selection, the choice of profession, responsibility and independence. Процессы, происходящие в нашей стране в течение последних лет, привели к радикальной экономической, политической, и культурной трансформации общества. Глубочайшие изменения переживает институт образования, в частности, система высшего профессионального образования. В соответствии с введением новых федеральных государственных образовательных стандартов обучение бакалавра по направлению «Социальная работа» предполагает компетентности, которые перестают быть простым дополнением к умениям и навыкам, традиционным знаниям профессионального образования. Они становятся не набором знаний, а способностью производить определенные виды работ, выносить обоснованные суждения, реагировать на внешние факторы с принятием необходимых решений [Склярова Т.В., Кирьянова Т.А. 2012, 178-180]. Устоявшаяся система обучения в пятилетней программе специалитета приобрела настолько устойчивые, ригидные формы, что оказалась недостаточно гибкой и динамичной для встраивания новых требований. Острая необходимость разработки и развития образовательных технологий, соединяющих в себе высокий уровень академичности и прикладной, практический характер, представляет собой первую сторону актуальности. Цель социальной работы состоит в улучшении качества жизни, посредничестве между индивидами, социальными группами, частными 202 и государственными организациями и связи инновационной социальной практики с изменением ценностей и профессиональных идентичностей [Ярская-Смирнова Е.Р. 2001, 12]. Как профессиональная среда, социальная работа представляет собой для молодого специалиста обширное поле выбора сферы трудовой деятельности, продолжения работы по специализации, но важным остается проблема профессионального самоопределения человека, который уже совершил выбор профессии. Сокращение времени формирования профессиональной позиции до четырех лет, необходимость интенсификации этого процесса и его педагогического сопровождения отражают актуальность представленного исследования. Сложившаяся ситуация свидетельствует о необходимости развития новых форм влияния на формирование профессиональной идентичности студента направления «Социальная работа». Не менее важной становится оценка роли субъекта трудовой деятельности в контексте профессиональной идентичности, уяснение первостепенности личного, частного в характере труда, роли взаимоотношений в развитии сюжетов профессиональной жизни. Чтобы овладеть профессией, будущему специалисту необходимо наличие знаний в различных областях: психологии, социологии, педагогики, медицины, правоведения, теории управления, экономики. А эффективность деятельности во многом зависит от самого специалиста по социальной работе, полученных умений, опыта, личностных особенностей, качества и профессиональной готовности. Готовность будущего специалиста к профессиональной деятельности должна основываться на устойчивой мотивации и предполагать наличие профессиональных качеств, способность применить полученные знания на практике. Разработка новых образовательных стандартов (далее – ФГОС) вводит для российской системы профессионального образования понятия зачетных единиц и компетенций, соответствующих международным образовательным стандартам. Теперь социальный работник должен быть профессионально подготовленным и эрудированным в области культуры, политики, экономического и социального развития общества. В своем исследовании [Васильев М.П. 2013] мы исходим из идеи, что профессиональное обучение обеспечит успешный старт карьеры выпускников направления «Социальная работа» в том случае, если студентам во время обучения будут предоставляться возможности на практике получать навыки взаимодействия с клиентской базой социальной работы. В качестве методов привлекались включенное наблюдение и анкетный опрос. Эмпирическую базу исследования и социального проектирования составили данные анкетного опроса студентов и выпускников кафедры САС Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А. Промежуточные результаты работы были представлены на сайте кафедры САС в письменных работах по курсам Социальное проектирование, Технология социальной работы, в рамках ежегодных Междуна203 родных специализированных выставок реабилитационного оборудования и технологий, организованных совместно правительством г. Москвы и компанией Мессе Дюссельдорф в 2012 и в 2013 гг., на 4-й и 5-й Международных конференциях «Равные права – Равные возможности» правительства г. Москвы и Региональном молодежном образовательном форуме «Хопёр – 2012». Выводы, полученные в результате исследования, проектная разработка могут быть использованы в развитии межвузовского студенческого добровольческого центра при БФ «Александр Невский», в формировании связей СГТУ имени Гагарина Ю.А. и Центра обучения и реабилитации инвалидов в Саратовской области, совершенствовании образовательного процесса по направлению «Социальная работа». Заимствованное социологией и философией понятие самоопределение имеет широкий контекст, но профессиональное самоопределение, является, на наш взгляд, наиболее значимым для социологической рефлексии, поскольку характеризует процесс становления субъектности и самореализации человека в социуме. Для того чтобы профессиональное самоопределение состоялось, молодой человек должен иметь и осознавать неоднозначный выбор, т.е. ему необходимо «пространство выбора». Только в этом случае он становится субъектом самоопределения. При этом само пространство самоопределения может быть различным, в зависимости от общей мировоззренческой ориентации человека и жизненной ситуации. Рассматривая в качестве значимой ситуации самоопределения в профессии выбор направления дипломного исследования, мы провели исследование мотивов выбора темы и влияние различных акторов на этот выбор. Исследование проведено на базе сервиса опросов и голосований CreateSurvey [CreateSurvey, 2013] с помощью анкетирования студентов старших курсов и выпускников кафедры САС СГТУ имени Гагарина Ю.А. в апреле 2013 г. Таким образом, мы имеем целевую выборку. Анкета содержала три группы содержательных вопросов полузакрытого типа. Первая группа вопросов посвящена мотивам выбора темы, вторая группа организациям, третья группа – процессам, оказавшим влияние на выбор темы. Разместив анкету на специализированным ресурсе, мы разослали ссылку на нее выпускникам и студентам старших курсов кафедры САС. В исследовании приняли участие 98 респондентов, начиная с 1995 г. выпуска. Участие в опросе приняли 82 женщины и 16 мужчин. На диаграмме 1 представлена структура квалификационной выборки. В опросе приняли участие студенты, которые учились на специальности «Социальная работа» очной и заочной формы обучения, на социальной антропологии, в бакалавриате по социальной работе. Собственная погруженность в проблематику, давний интерес к теме, доступность эмпирической базы имеют безусловное лидерство в списке обстоятельств (диаграмма 2), что отражает, на наш взгляд, личностный смысл выбора и подтверждает идею о том, что выбор направления темы 204 дипломного исследования представляет собой ситуацию самоопределения. Кроме того, результаты исследования показывают субъективно высокую значимость предложения научного руководителя, позиционируя его, таким образом, как часть и как участника выбора и ситуации самоопределения в профессии в целом. Диаграмма 1. Квалификационная структура выборки Диаграмма 2. Причины, оказавшие наибольшее влияние на выбор направления дипломного исследования по оценкам студентов и выпускников Степень влияния различных организаций на выбор направления дипломного исследования по оценкам студентов и выпускников мы представляем на следующей диаграмме. ЦСПГИ, Социологический центр, ГБУ РЦ «Молодежь плюс» – это организации, которые оказали наибольшее влияние на выбор темы дипломной работы, с ними студенты часто взаимодействовали, принимали участие в их программах и получали там необходимую информацию для своих исследований (диаграмма 3). Респонденты посчитали нужным отметить собственный выбор учреждений, которые, по их мнению, 205 являются наиболее важными. Такими учреждениями стали местные государственные социальные учреждения, общественные организации. Среди выделенных организаций есть две организации, самые молодые и мобильные, с которыми СГТУ пока не имеет устойчивых связей и наработанных практик взаимодействия, следовательно, не имея устоявшегося регламента, они могут быть более открыты для нового. Эти организации мы будем рассматривать как площадки для апробации своего проекта. Диаграмма 3. Степень влияния различных организаций на выбор направления дипломного исследования по оценкам студентов и выпускников Наиболее важными для определения темы будущего дипломного исследования, по мнению респондентов, явились процессы, представленные на диаграмме 4. Среди них лидируют аудиторные занятия, научная работа студентов (НИРС), профессиональная практика и волонтерская деятельность. Поскольку все эти процессы происходят при участии и/или под руководством преподавателей кафедры и научного руководителя в активной деятельности, мы приходим к заключению, что процессуальный, деятельный контакт со «старшим по профессии» играет ведущую, конструирующую роль в самоопределении студента. Это позволяет нам сделать вывод о высокой степени ресурсности деятельности в профессионально значимых контекстах, ставит перед преподавателем определенные тьюторские задачи. Проанализировав отдельно ответы студентов бакалавриата (диаграмма 5), мы можем отметить, что для большинства респондентов ведущую роль играют такие акторы, как БФ «Александр Невский», ГАОУ СО «Центр по обучению и реабилитации инвалидов». Большинство бакалавров, откликнувшихся на наше исследование, относятся к выпускам после 2011 г. Так как большинство студентов, обучающихся в настоящее время, принимали и принимают участие в программах волонтерских мероприятий именно этих учреждений, их респонденты отмечают как наиболее значи206 мые для себя. Сотрудничество кафедры САС СГТУ имени Гагарина Ю.А. укрепляется при взаимодействии с этими организациями, и студенты более активно отзываются об этих учреждениях. Можно предположить, что в будущем ЦОРИ и БФ «Александр Невский» будут оказывать еще более сильное влияние на выбор темы дипломного исследования и дальнейшее самоопределение в целом. Диаграмма 4. Степень влияния различных процессов на выбор направления дипломного исследования по оценкам студентов и выпускников Диаграмма 5. Степень влияния различных организаций на выбор направления дипломного исследования по оценкам студентов направления социальная работа обучающихся на бакалавриате 207 Что касается влияния различных процессов для бакалавров социальной работы (диаграмма 6), то наибольшую значимость для них имеют аудиторные занятия, вторичная занятость и волонтерская деятельность. Влияние аудиторных занятий в сочетании с волонтерской деятельностью облегчает задачу дальнейшего самоопределения студента. Диаграмма 6. Степень влияния различных процессов на выбор направления дипломного исследования по оценкам бакалавров социальной работы Как видно из диаграммы 7, ответы бакалавров социальной работы практически совпадают с ответами в целом по выборке и выделяют в качестве основных причин выбора темы дипломной работы собственную погруженность в проблематику, давний интерес к теме, доступность эмпирической базы. Результаты исследования показывают субъективно высокую значимость предложения научного руководителя, позиционируя его, таким образом, как часть и как участника выбора и ситуации самоопределения в профессии в целом. На основании анкетного вопроса мы приходим к выводу, что в число сильных акторов, оказавших влияние на выбор темы диплома вошли: государственная служба занятости, частное кадровое агентство, студенческое кадровое агентство при вузе, добровольческий центр, базовое учреждение производственной практики, что позволяет нам рассматривать их как значимый ресурс профессионального самоопределения. Среди процессов профессионализации респонденты выделили в качестве основных: учебный процесс и активные методы, НИРС, вторичную занятость, волонтерскую деятельность, профессиональную практика студентов, что позволяет 208 нам рассматривать их как значимые процессуальные, динамические составляющие пространства ресурсов самоопределения в профессии. Соединение наиболее гибких и мобильных составляющих представленного перечня обладает, на наш взгляд, мощным потенциалом профессионального развития и представляет собой широкие возможности для разработки эффективных образовательных технологий и социального проектирования. Диаграмма 7. Причины, оказавшие наибольшее влияние на выбор направления дипломного исследования по оценкам студентов-бакалавров Мы рассмотрели профессиональное самоопределение, выделяя в нем структурную составляющую, которая представлена организациями, выступающими в качестве агентов профессионализации, и динамическую, представленную процессами, предполагающими профессионализацию и самоопределение. Таким образом, динамическую составляющую мы проанализировали через Учебный процесс и активные методы, НИРС, Вторичная занятость, Волонтерская деятельность и профессиональная практика студентов, а структурную – через деятельность Государственной службы занятости, Частного кадрового агентства, Студенческого кадрового агентства при вузе, Добровольческого центра, Базового учреждения производственной практики. При этом все указанные структурные и динамические элементы мы рассматривали как ресурсы самоопределения в профессии. Одной из ключевых в теории профессионализации является проблема профессионального самоопределения личности как условия ее самореализации и связанные с ней вопросы соотношения личностного и профессионального развития в становлении специалиста. Вместе с тем в литературе мало представлен аспект ресурсного обеспечения процессов, связанных с профессионализацией, недостаточно рефлексируется, в частности, про209 цесс подготовки специалистов социальной работы и вопросы мобильности выпускающихся специалистов. Ликвидация этого пробела могла бы способствовать своевременной ориентации и повышению эффективности подготовки специалистов. Анализ проблемного поля профессионального самоопределения в системе взаимосвязанных понятий: жизненное самоопределение, профессионализация, профессиональная идентификация, ситуация самоопределения, выбор, атрибуция, ответственность и самостоятельность. Опираясь на анализ этих понятий в социологической литературе, мы рассмотрели выбор направления дипломного исследования как ситуацию самоопределения студента в профессии и через эмпирическое исследование мотивации выбора темы выделили ключевые ресурсы самоопределения. Эмпирическую базу исследования составили данные анкетного опроса студентов старших курсов и выпускников кафедры социологии, социальной антропологии, социальной работы СГТУ имени Гагарина Ю.А. Мы рассмотрели профессиональное самоопределение, выделяя в нем структурную составляющую, которая представлена организациями, выступающими в качестве агентов профессионализации, и динамическую, представленную процессами, предполагающими профессионализацию и самоопределение. Указанные структурные и динамические элементы мы рассматриваем как ресурсы самоопределения в профессии. На основании эмпирического исследования мы пришли к выводу, что в число сильных акторов, оказывающих влияние на выбор темы диплома, входят: государственная служба занятости, частное кадровое агентство, студенческое кадровое агентство, добровольческий центр, базовое учреждение производственной практики, что позволяет рассматривать их как ресурсы профессионального самоопределения. Среди процессов профессионализации респонденты выделили в качестве основных: активные методы и технологии учебного процесса, НИРС, вторичную занятость, волонтерскую деятельность, профессиональную практику студентов, что позволяет рассматривать их как значимые процессуальные, динамические составляющие пространства ресурсов самоопределения в профессии. Соединение наиболее влиятельных составляющих представленного перечня обладает, на наш взгляд, мощным потенциалом профессионального развития и представляет возможности разработки эффективных образовательных технологий и социального проектирования. В дальнейшем подобное исследование будет по-прежнему актуальным, т.к. самоопределение студента в профессии и жизни требует постоянного контроля и наблюдения с возможностью корректировки процессов и ресурсов самоопределения. По результатам исследования разработан проект, первый этап которого реализован на базах профильных учреждений БФ Александр Невский» и ГАОУ СО Центр по обучению и реабилитации инвалидов. Проект посвящен организации студенческой стажировки в функции ресурса профессионального самоопределения. 210 Выводы. Производственная практика студентов направления «Социальная работа», является важным ресурсом профессионального самоопределения. Она играет определяющую роль в выборе дипломного исследования, будущий специалист может легче определиться с будущей деятельностью, пройдя этап неопределенности жизненного пути. Включение в практическую деятельность является необходимым условием формирования готовности к работе с индивидами, семьёй, социальными группами и сообществами, умению определять проблемы клиентов, применить адекватные потребностям клиентов методы и технологии социальной работы, планировать, осуществлять, контролировать и оценивать эффективность социальных услуг, строить эффективное взаимодействие с клиентами и коллегами. Личное участие в консультационной, социально-профилактической, реабилитационной работе и посреднической, координационной деятельности дает студентам возможность оценить собственные профессионально важные качества, в т.ч. коммуникативные, осознать необходимость и возможные пути повышения профессиональной компетентности. Обучение на практике сфокусировано на формировании технологических, исследовательских, организационно-управленческих и проектных компетенций с точки зрения профессионально значимых умений и навыков (специальных интеллектуальных и практических). Благодаря включению в работу с клиентами у студентов формируется понимание принципов социальной работы, различных теоретических перспектив на новом уровне. Практика работы с клиентами в различных организациях наполняет теорию собственными переживаниями и эмоциями, обеспечивая более высокий и личностный уровень теоретической и практической компетентности, в целом профессиональной самоидентификации Список литературы 1. Склярова Т.В., Кирьянова Т.А Проблема подготовки будущих специалистов среднего профессионального звена в современной России / Материалы XXIX Международной научно-практической конференции «Современные проблемы человечества в контексте социальных отношений и международной политики развития». Лондон: IASHE, 2012. 2. Ярская-Смирнова Е.Р. Профессионализация социальной работы в России в 1990-х гг. // Профессионализация социальной работы. – Архангельск: Поморский госуниверситет, 2001. 3. Чернецкая А.А. Социальное проектирование в социальной работе // Преподавание социальной работы: теория и практика: учебник / под редакцией Н.И. Ловцовой. – Н. Новгород: Изд-во Нижегородского госуниверситета им. Н.И. Лобачевского, 2012. – 234 с. 4. Сервис опросов и голосований CreateSurvey: [Электронный ресурс] www.createsurvey.ru/ дата обращения 15.04.2013. 5. Васильев М.П. Производственная практика как ресурс профессионального самоопределения студента направления «социальная работа»: рукопись / Выпускная работа бакалавра. Саратов, СГТУ имени Гагарина Ю.А. 2013. 211 Гузель Саитгалиева ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ИНКЛЮЗИВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ДЕТЕЙ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ ЗДОРОВЬЯ: РЕГИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ Аннотация. В статье рассматриваются состояние и возможности реализации инклюзивного образования детей-инвалидов и детей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) на региональном уровне. На основе анализа современного состояния инклюзивного образования детей с инвалидностью и детей с ограниченными возможностями здоровья обосновывается необходимость создания условий, влияющих на успешность реализации инклюзивного подхода в образовании. Ключевые слова: дети с ограниченными возможностями здоровья, дети с инвалидностью, социальная интеграция, образовательная инклюзия, образ жизни детей-инвалидов. Сегодня все образовательные учреждения России вовлечены в процесс обеспечения их доступности для всех категорий детей. До настоящего времени, впрочем, как и сегодня, вокруг проблемы образования детей с особыми образовательными потребностями идут активные дискуссии. Исследователями выдвигаются различные точки зрения: одни из них предоставляют аргументы в защиту того, что включение детей с ограниченными возможностями здоровья в общие классы может стать негативным фактором для некоторых учащихся, как имеющих ограничения в своей жизнедеятельности, так и здоровых детей. Другие, руководствуясь мотивом разрушения традиции сегрегации детей с ограниченными возможностями здоровья и опираясь на зарубежный опыт, выдвигают идеи совместного обучения здоровых детей и детей с инвалидностью. Если на первых этапах инклюзивное образование выступало лишь как гуманистический принцип, шла речь об интегрированном образовании (в котором подразумевалось включение лиц с ограниченными возможностями в систему образования без изменения самой системы), то сейчас мировое сообщество уделяет огромное внимание практической стороне вопроса, воплощению провозглашенного принципа в жизнь. В новой редакции федерального закона, принятого 29 декабря 2012 г. «Об образовании в Российской Федерации» появился новый термин «инклюзивное образование», содержание которого предусматривает «обеспечение равного доступа к образованию для всех обучающихся с учетом разнообразия особых образовательных потребностей и индивидуальных возможностей» [Федеральный закон, 2012]. Инклюзивное образование – термин не новый для образовательных учреждений г. Москвы и Московской области. Однако в некоторых регионах образовательные учреждения столкнулись с этим понятием впервые, в связи с принятием федеральной и региональных целевых программ «До212 ступная среда» на 2011-2015 гг. Появление нового термина «инклюзия» в образовании детей с инвалидностью вовсе не означает того, что детиинвалиды и дети с ограниченными возможностями здоровья были исключены из системы образования. Их обучение и воспитание осуществлялось в специальных (коррекционных) учреждениях, которые создавались повсеместно, или существовали иные формы обучения этих детей. Инклюзивная образовательная практика детей с инвалидностью на региональном уровне еще только начинает складываться, определяются механизмы использования данного подхода в образовании детей с ОВЗ, создаются специальные образовательные условия, необходимые для организации совместного обучения здоровых детей и детей, состояние которых по различным причинам отличаются от большинства детского населения. Но уже сейчас обозначились проблемы, с которыми столкнулись общеобразовательные школы в реализации инклюзивного образования. Остановимся на рассмотрении данных проблем. 1. Проблема организационная, основанная на доминировании в системе образования установки на увеличение количества общеобразовательных школ, готовых принять на обучение детей с ОВЗ. Определение школы как инклюзивной строится на формальном подходе и ориентируется на повышение количественных показателей и подсчете детей с ОВЗ, охваченных системой образования. Так, например, по данным Министерства образования Республики Башкортостан в 2011 г. в республике было открыто два образовательных инклюзивных учреждения, в 2013 г. их количества возросло до 42, 12 из которых в городе Уфе, а по прогнозам вышеуказанного Министерства в 2014 г. рост их количества планируется до 57. По-нашему глубокому убеждению, для избегания искажения реального представления об инклюзии нельзя руководствоваться исключительно показателями роста количества образовательных учреждений. При выделении финансирования школам прежде всего должны быть проанализированы такие показатели, как общая численность детей с инвалидностью и детей с ОВЗ, проживающих в микрорайоне расположения школы, потребности ребенка и семьи, в которой находится этот ребенок, в реабилитационных и сопроводительных услугах, изучена необходимость создания доступной образовательной среды с учетом потребностей детей с инвалидностью в образовательных услугах, созданы экспериментальные площадки по апробации опыта совместного обучения и воспитания здоровых детей и детей с ОВЗ. 2. Проблема не проработанности механизмов взаимодействия министерств и ведомств республики в организации инклюзивного образования. Сегодня в Республике Башкортостан реализация инклюзивного образования является прерогативой Министерства образования. И это действительно верно, поскольку именно данное Министерство осуществляет реализацию образовательной политики государства на территории Республики Башкортостан. Однако необходимо заметить, что предоставление ребенку с инвалидностью 213 возможности реализации своего права на образование не должно исключать возможности его реабилитационного сопровождения в образовательном учреждении. Для преодоления сложностей и проблем, возникающих при обучении ребенка с инвалидностью, должны быть привлечены ресурсы реабилитационных учреждений. А они находятся в подчинении Министерства труда и социальной защиты населения и никак не подключены к реализации инклюзивного образования на территории республики. 3. Проблема отсутствия адаптированной к условиям российской действительности модели инклюзивного образования и выстроенной образовательной траектории ребенка с инвалидностью и с ОВЗ, предусматривающее непрерывное, многоуровневое образование: дошкольное, школьное, начальное профессиональное, среднее профессиональное и высшее профессиональное образование. Речь идет об отсутствии преемственности на образовательных ступенях воспитания и обучения ребенка с инвалидностью. На наш взгляд, включающее образование ребенка с инвалидностью должно начинаться с дошкольного образовательного учреждения общего типа с последующей его интеграции в пространство школьного учреждения и студенческую среду. 4. Проблема не подготовленности образовательных учреждений для обучения детей с различными образовательными потребностями. В Федеральном законе «Об образовании» определены специальные условия, под которыми понимаются: «условия обучения, воспитания и развития обучающихся с особыми образовательными потребностями, включающие использование специальных образовательных программ и методов обучения и воспитания, специальных учебников, учебных пособий и дидактических материалов, специальных технических средств обучения коллективного и индивидуального пользования, предоставление услуг ассистента (помощника), оказывающего обучающимся необходимую техническую помощь, проведение групповых и индивидуальных коррекционных занятий, обеспечение доступа в здания организаций, осуществляющих образовательную деятельность, и другие условия, без которых невозможно или затруднено освоение образовательных программ обучающимися с ограниченными возможностями здоровья». Образовательные учреждения Республики Башкортостан испытывают огромный дефицит специальных учебников, учебных пособий и дидактических материалов, технических средств обучения и пр. Не отработана практика предоставления услуг ассистентом (тьютером, помощником), оказывающим обучающимся необходимую техническую поддержку и помощь в освоении учебных предметов. На сегодняшний день отсутствует подготовка такого специалиста в вузах Республики Башкортостан. 5. Проблема несформированной психологической и профессиональной позиции педагога к работе в условиях неоднородной ученической среды. Временной ресурс, необходимый сегодня учителю для выработки соб214 ственной позиции к совместному обучению здоровых детей и детей с ОВЗ весьма ограничен. Главным психологическим «барьером» является страх перед неизвестным, страх вреда инклюзии для остальных участников образовательного процесса, негативные установки и предубеждения, профессиональная неуверенность учителя, нежелание изменяться, психологическая неготовность к работе с «особыми» детьми. Это ставит серьёзные задачи перед педагогическим сообществом, перед методическими службами, а главное, перед руководителями образовательных учреждений, реализующих инклюзивные практики. Педагоги общего образования нуждаются в специализированной комплексной помощи со стороны специалистов в области коррекционной педагогики, специальной и педагогической психологии, в понимании и реализации подходов к индивидуализации обучения детей с особыми образовательными потребностями, в категорию которых, в первую очередь, попадают учащиеся с ограниченными возможностями здоровья. По данным Министерства образования на сегодняшний день 36% педагогов образовательных учреждений Республики Башкортостан, получивших финансирование по целевой программе, повысили свою квалификацию на курсах повышения квалификации. Анализ состава педагогических работников, прошедших обучение на курсах, показывает, что значительное их большинство составляют педагоги начальной ступени обучения и специалисты различного профиля: социальные педагоги, психологии и логопеды. Однако в подготовке к работе в условиях неоднородной ученической среды нуждаются и учителя – предметники, которые должны обеспечить учебный процесс ребенка в ОВЗ на последующих ступенях его образования [Саитгалиева, 2013, с. 124]. 6. Проблема отсутствия в Республике Башкортостан Научнометодических и Ресурсных центров развития инклюзивного образования. На наш взгляд есть необходимость создания постоянно действующего, Республиканского научно-методического центра с сетью ресурсных центров в городах и районах республики, которые охватывали бы всю систему психолого-педагогического сопровождения инклюзии, во всей образовательной вертикали, включая дошкольные образовательные учреждения и профессиональное образование. Создание данных центров должно консолидировать педагогическое сообщество и систематизировать тот опыт, который накоплен образовательными учреждениями в реализации инклюзивного образования. Видится возможным создания на базе Республиканского Научно-методического центра изучения проблем инклюзивного образования Ассоциации педагогов, работающих в условиях инклюзивного образования. Решением Ученого совета Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы на базе вуза был создан Научнометодический центр изучения проблем инклюзивного образования. Основными задачами деятельности данного центра являются: 215 – научно-методическое обеспечение условий для формирования и развития инклюзивного образования; – организация и проведение фундаментальных и прикладных научных исследований в области инклюзивного образования; – проектирование и разработка технологий мониторинга развития инклюзивных процессов; – разработка и внедрение методологии и технологий психологопедагогического и медико-социального сопровождения всех субъектов инклюзивного образования; – ориентация педагогического сообщества на идеи и принципы инклюзивного образования; – аккумуляция, распространение, апробация передового отечественного и зарубежного опыта и эффективных технологий в области инклюзивного образования детей с ОВЗ; – повышения квалификации педагогических кадров и специалистов, реализующих инклюзивную практику. 7. Проблема общественных стереотипов, сложившихся по отношению к детям с ОВЗ, в основе которых лежат представления, что человек с тяжелой формой заболевания не способен себя обеспечить необходимыми жизненными условиями и быть полноценным членом общества. Заметим, что большое значение в трансформации общественного восприятия людей с инвалидностью отведено средствам массовой информации, которые, к сожалению, не всегда демонстрируют позитивный портрет инвалида, результатом этого в общественном сознании сохраняется отношение к инвалидам только как к объектам сострадания, жалости и заботы. Результаты некоторых российских исследований свидетельствуют о весьма негативном, а иногда и прямо-таки враждебном отношении здоровых к инвалидам. Многие здоровые люди считают, что инвалидам свойственны такие качества, как недоброжелательность, высокомерие, приписывают им такие черты, как недоверие к здоровым, повышенное чувство жалости к самим себе и пр. Инклюзивная практика показывает, что родители обычных детей не всегда положительно относятся к включению ребёнка с инвалидностью в класс или группу, в которой обучается их ребёнок. Так, например, по данным мониторинга, проведённого Институтом проблем инклюзивного образования МГППУ, четверть опрошенных родителей относятся к инклюзивному образованию отрицательно: 14% всех опрошенных родителей и 11% родителей детей с ОВЗ считают, что такое совместное обучение тормозит учебный процесс. 12% всех родителей и 14% родителей детей с ОВЗ ответили, что такое обучение малоэффективно для детей с ограниченными возможностями здоровья. Проведенное учеными БГПУ им. М. Акмуллы социологическое исследование на предмет изучения мнения родителей, воспитывающих детей с особыми возможностями здоровья, об инклюзивном образовании позволило обнаружить, что даже 216 среди них пятая часть респондентов (20,0%) относятся к инклюзивному подходу в образовании отрицательно, у десятой части мнение еще не сложилось. В то же время 63,9% представителей детей с ОВЗ указали в качестве желаемой формы обучения – обучение в условиях общеобразовательной школы. Более чем ⅔ (64,9%) участников опроса демонстрировали слабые знания о содержании понятия «инклюзивное образование» [Хуснутдинова, Саитгалиева, 2013, с.73]. Все это является свидетельством того, что общественное мнение отражает доминирующие акценты, направленные на подчеркивании нуждаемости инвалидов в помощи и заботе, рассмотрении инвалидов как балласта, ненужного для функционирования общества и, как следствие, отсутствия необходимости в обучении и воспитании детей с инвалидностью, не принимая во внимание примеры, демонстрирующие высокие достижения инвалидов в различных областях общественной жизни. Сложности реализации инклюзивного образования велики: они обусловлены многими факторами, в числе которых и разнообразие (неоднородность) самой категории детей с ОВЗ и детей с инвалидностью, слабое осознание обществом необходимости обучения и воспитания данной категории населения, неоформленность государственной политики в области образования, труда и занятости по отношению к людям с ограниченными возможностями здоровья и многое другое. Но, по нашему мнению, при реализации инклюзивного образования детей с ОВЗ важно учитывать следующие правила: 1. Цели, преследуемые инклюзивным образованием, должны быть взаимно понятными и приемлемыми для всех субъектов данного процесса. 2. Инклюзивное образование должно происходить без нажима и принуждения; быть выгодным всем сторонам, в нем участвующим. 3. При реализации инклюзивного образования не должны быть ущемлены права никого из его участников. 4. Инклюзивное образование требует со стороны его участников времени и усилий, на которые они идут осознанно и добровольно. Список литературы 1. Саитгалиева Г.Г. Человек с ограниченными возможностями здоровья в современном обществе: проблемы жизнедеятельности и социальной интеграции: монография. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2013. – 216 с. 2. Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» №273-ФЗ от 29 декабря 2012 г.: [Электронный ресурс] / http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi? req=doc;base=LAW;n =140174 3. Хуснутдинова З.А., Саитгалиева Г.Г. Субъективная оценка инклюзивного подхода в образовании детей с ограниченными возможностями здоровья // Педагогический журнал Башкортостана №2 (45), 2013. С. 70-76. 4. Саитгалиева Г.Г. Социальная характеристика инвалидности в Республике Башкортостан// Социологические исследования, 2013 № 9. С. 144-148. 217 5. Хуснутдинова З.А., Мустаев А.Ф., Саитгалиева Г.Г. Образование и социальная интеграция детей с ограниченными возможностями здоровья // Педагогический журнал Башкортостана №1, 2012.С. 24-28. Татьяна Камаева РЕВЕРС ЦЕННОСТЕЙ: МОСТ ЧЕРЕЗ ВОЛГУ КАК МЕЖГОРОДСКОЕ ПРОСТРАНСТВО Аннотация. Статья посвящена выявлению возможностей и барьеров моста как части городского пространства. Проводится попытка поиска механизмов снижения барьеров и актуализации доступности моста, его положительных ценностных характеристик. Применяя теории социального конструктивизма, автор выявляет сферы приватизации проблемы старения моста, вероятные решения этого случая, механизмы сохранения социальной памяти об этом объекте и конструировании его будущего. Методы визуального и дискурсивного анализа позволяют обнаружить доминирующие позиции общества, ученых, власти в отношении моста как части межгородского пространства. Ключевые слова: проблемы городской среды, конструирование социальных проблем, возможности и барьеры городского пространства, приватизация проблем, культурные ценности. «Из всего, что воздвигает и строит человек, повинуясь жизненному инстинкту, на мой взгляд, нет ничего лучше и ценнее мостов» Иво Андрич «Человеку и человечеству» Автодорожный мост через Волгу был построен в условиях экономического дефицита и одновременно острой необходимости соединения городов. Велись длительные дискуссии об источниках финансирования и способах возведения конструкции. Социальная значимость постройки моста перекрывала все трудности принимаемых решений. Грандиозность задуманного, достижения науки и техники, человеческий труд и государственная поддержка позволили создать самый длинный авто-пешеходный мост в Европе. Мост позволил решить многие проблемы: стратегического характера (например, соединение Казахской ССР с центром СССР для интеграции культур и одновременного контроля за отдаленными республиками), экономического, технического, образовательного характера, безработицы. Благодаря постройке этого моста в области зародилось новое инженерное направление – возведение мостов и гидротехнических сооружений (был построен завод, колледж, создан искусственный остров). Проект моста и его возведение повлияли на дальнейшую планировку и архитектуру го218 рода Энгельса. Были проложены дополнительные коммуникации. Для постройки моста и «Мостоотряда» была укреплена и облагорожена береговая линия, которая впоследствии стала частью набережной и неотъемлемой частью архитектуры города. Став изначально культурным символом Саратовской области, мост превратился в памятник архитектуры, сравнимый с Петергофом. Проведенное общественное голосование несколько лет назад закрепило за мостом через Волгу двадцатое место в Приволжском Федеральном округе. Феномен строительства моста оказал влияние и на творческую интеллигенцию, так в 1965 г. был создан художественный фильм «Строится мост». В нем актеры Московского театра «Современник» и жители Саратова вели свой репортаж строительства моста и отношения к нему. Жанр созданной кинокартины определялся неоднозначно: от комедии до социальной драмы. Особенностью съемок было то, что он снимался за короткое время и декорациями выступал реальный процесс монтажа нового моста. Обнаженность представленных фактов строительства вызвала негативную реакцию власти, и фильм был закрыт для массового просмотра. Сегодня фильм «Строится мост» воспринимается как источник ностальгии, но для нас выступает материалом для визуального и дискурсивного анализа. Безусловно, при строительстве моста его главной ценностью для общества было удобство для перемещения. Мост ассоциировался с перспективами, комфортом, преодолением всех барьеров, возрождением. Риторика этапов строительства моста содержит художественные метафоры, антропоцентрические метафоры («первенец»). Транслируется метафора моста как выстраивание взаимоотношений, как источник вдохновения, гордости за грандиозность сооружения. Мост предстает как чудо инженерной мысли, фантастики, обретающей реальные черты. Городское пространство вокруг моста отождествляется с забавой, аттракционом. Все эти блага, которые предоставил мост, привели к взаимодействию разных культур, экономическому объединению и невозможности далее существовать отдельно двум городам. Сегодня мост как техническое сооружение переживает пенсионный возраст и не справляется с возложенными на него функциями. Ему присущи все свойства старой вещи: риск обвалов, опасность прохождения по нему и под ним, усталость конструкции. На современном этапе мост становится символом препятствий, временных затрат, физических и эмоциональных переживаний. Нерешительные попытки ревитализировать пространство, соединяющее два города, оказываются малоуспешными. Разрушение и ветхость конструкции, воспринимаемые как неизбежные, помогают городской власти определять для горожан эти процессы как нормальные. Свыкание с таким положением вещей притупляет протестные инициативы общественности, но не уменьшает актуальность трудностей, связанных с пересечением моста. Увеличивается дистанция между городской 219 властной элитой и обывателями: когда «деструкция воспринимается как норма жизни, это отдаляет друг от друга группы и целые поколения» [Алёшина, 2013. С. 19]. Разрыв усугубляется и на уровне понимания и отношения к социальной проблеме. Об этом свидетельствует проведенный нами анализ новостных сообщений за 2010-2014 гг. о проблеме ветхости моста и предложений по ее решению. «Если возникает конкуренция между группами по поводу видения проблемы или средств исправления ситуации, то таким образом одна из групп «приватизирует» проблему или институциализированные процедуры по ее решению», [Полач, 2010. С. 10] – применяя теории социального конструктивизма, можно выявить сферы приватизации проблемы старения моста. Исследовательская задача данной статьи фокусируется на выявлении возможностей и барьеров моста как части городского пространства. Обнаружение условий, трактуемых как препятствие или потенциал развития, зависит от того, кто актуализирует проблему. Конструирование события возведения моста в фильме «Строится мост» принадлежит строителям: «Хочу дожить до того момента, когда бюрократов будут судить в уголовном порядке… Не доживу», «Пустим прессе пыль в глаза», «Пожалуйста, живите, общайтесь, наблюдайте, а вмешиваться не надо!». Можно проследить явное и латентное конструирование отношения к объекту городского пространства: «Вы на какой материальчик приехали: на позитивный или негативный?». Новостные сообщения последних лет демонстрируют переход «приватизации» проблемы от специалистов к властным структурам. Ревитализация постройки не рассматривается как рентабельная: «здесь необходимо строительство нового моста» [Взгляд-инфо…, 2013]. Необходимость капитального ремонта старого моста воздвигает новые препятствия для горожан, поскольку неизбежно ограничение движения по мосту и вероятно его полное закрытие. Область конструирования проблем, связанных с мостом между Энгельсом и Саратовом, лежит в рамках экономического подхода. Акцент в новостных сюжетах ставится только на объемы финансирования, необходимого для той или иной степени реконструкции постройки. Мнение горожан не учитывается, неприкосновенный дискурс власти представлен средствами массовой информации в категориях обещаний и «стадии проработки», но не в категориях долженствования. Приватизация проблемы в данном случае не включает желания по ее решению, но закрывает доступ для других групп, для учета их мнений и альтернативных предложений. Новостные сюжеты о мосте через Волгу закрепляют отношение к постройке как месту притяжения негативных происшествий. Риторика проанализированных сообщений содержит множество антропоцентрических метафор о мосте (звуки боли и крик). Мост сравним с пенсионером-бюджетником, ребенком-отказником, которые требуют усилий по уходу. Эта забота связывается в новостных сообщениях с затратностью, проволочкой, беспер220 спективностью, грузом на плечах, тяжестью. Средства массовой информации транслируют мнение о мосте только как об источнике проблем, ограничений, опасности. Вероятно, это можно считать попыткой привлечения внимания власти к этой проблеме или к смене собственников приватизации. Примечателен возврат к визуальному предостережению и, как следствие, барьеру доступности. Попавшая в кадр фильма табличка на стройке моста «Посторонним проход воспрещен», в наше время опять актуальна в виде появившихся недавно баннеров перед мостом «Проход закрыт», «Опасная зона». Эти предостережения символизируют уязвимость моста в прошлом и сейчас, с той разницей, что раньше он представлял опасность по причине его не готовности к эксплуатации, а сегодня – его непрекращающегося процесса разрушения. Процесс ревитализации какого-либо городского пространства может происходить различными способами. В Роттердаме в центральном районе был построен пешеходный мост длиной чуть менее четырехсот метров благодаря средствам горожан. Власти города планировали строительство этого моста только через 30 лет [Григорьева, 2013]. Этот способ, называемый краудфандинг – «финансирование толпой», демонстрирует приватизацию социальной проблемы жителями города, обществом. Этим путем сегодня не решается проблема ветхости моста через Волгу. Если относится к нему как памятнику архитектуры, которым он был признан, то в науке можно найти два способа сохранности объекта: повышение комфортности, переориентация. Первый вариант предполагает использование достижений научнотехнического прогресса для удобства эксплуатации, учитывает меняющиеся условия города [Бабина, 2013. С. 10]. Этот путь не привлекателен для власти города, т.к. считается более затратным. Озвученная властью необходимость переориентировать автодорожный мост в пешеходный демонстрирует выбор второго пути. Переориентация представляет собой, «комплекс различных операций, призванных придать произведению вид или свойства, которые обеспечат ему не только дальнейшую сохранность, но и возможность играть свою роль в системе культуры, т.е. адаптируют, включают его в современную культуру» [Бобров, 2004. С. 188]. Однако, на наш взгляд, ситуация с мостом через Волгу и принятие его ветхости как нормы сегодня снижает его культурную и архитектурную ценности: «объекты природы, как и произведения искусства, прекрасны в той мере, в какой они являются носителями жизни» [Трунев, 2009. С. 75] как писал Н.Г. Чернышевский. На сегодняшний день мост как городское пространство характеризуется наличием множества препятствий. Заметен переворот ценностносимволического отношения горожан и власти к мосту. Сегодня мост – это зона опасности, источник несчастных случаев, не подлежащий первоначальному восстановлению памятник архитектуры. Происходит переоценка его назначения в будущем для горожан (например, сохранение моста только для пешеходов). Мост как городское пространство сегодня находится на пере221 ходном этапе. Выбор пути трансформации этого пространства идет в сторону его сохранения как культурного, туристического, музейного объекта. Такой переход возможен только при создании нового городского объекта, который возьмет на себя функции связи двух городов. Решение о постройке такого объекта находится на уровне разработки, поэтому на сегодняшний момент остается под угрозой экономическое, социальное развитие двух городов. Список литературы 1. Алёшина М.В. Социальная сплоченность: концептуализация понятия и социокультурные реалии. М.: Вариант, 2013. 2. Бабина Е.С. К вопросу о ценности памятников архитектуры и исторический зданий при их приспособлении в условиях современного города: [Электронный ресурс] // Архитектон: известия вузов. 2013 (42) // http://archvuz.ru/2013_2/7 дата обращения 18.11.2013. 3. Бобров Ю.Г. Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия. М.: Эдсмит, 2004. 4. Взгляд-инфо. Канчер обещает презентовать третий мост через Волгу с «хорошими картинками»: [Электронный ресурс] // http://www.vzsar.ru/news/2013/08/22/ kancher-obeschaet-prezentovat-tretii-most-cherez-volgy-s-horoshimi-kartinkami.html дата обращения 2.02.2014. 5. Григорьева Д. Что нам стоит мост построить: пешеходная зона на деньги горожан: [Электронный ресурс] // http://urbanurban.ru/blog/territory/198/Chto-nam-stoitmost-postroit-peshekhod-naya-zona-na-dengi-gorozhan дата обращения 13.02.2014. 6. Полач Д. Социальные проблемы с конструкционистской точки зрения // Журнал исследований социальной политики. 2010. (1): 7-13. 7. Трунев С.И. Воля к жизни и культура: модели взаимодействия. Саратов: Наука, 2009. Азат Куатов, Медет Кудабеков, Айгерим Мухсым ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ СТУДЕНТОВ Аннотация. В статье рассматривается вопрос профессиональной идентичности студентов, выбора индивидуального профессионального пути и статуса профессиональной идентичности, в которых может находиться студент в процессе профессионального обучения. Ключевые слова: профессиональная идентичность, социальная работа, сформированная профессиональная идентичность, мораторий, навязанная профессиональная идентичность, неопределенное состояние профессиональной идентичности. На протяжении всей своей жизни человек постоянно сталкивается с проблемой профессионального самоопределения, выбора индивидуального профессионального пути, а также с необходимостью адекватной оценки своих способностей и возможностей. От осознанного и рационального ответа на вопрос «Кто я» в профессиональном плане зависит успешность и эффективность профессионала, что особенно актуально в эпоху экономического кризиса и социальной нестабильности. 222 Наиболее значимым сегодня является изучение вопросов идентичности в конкретной профессиональной деятельности. Важность решения данного вопроса определяется тем, что каждая профессия имеет свои характерные особенности, влияющие на формирование личности субъекта труда в процессе его профессионального становления. Согласно Н.С. Пряжникову, профессиональная идентичность – это идентичность человека, «для которого конкретная трудовая деятельность – главное средство утверждения чувства собственного достоинства как состоявшейся личности» [2, с. 167]. Как отмечает О.В. Гавриченко, «изучение профессиональной идентичности как высшего пика самосознания в развитии личности профессионала позволяет выделить условия формирования позитивной идентичности, которая, в свою очередь, есть условие успешности и эффективности профессионального развития» [1]. Новая для Республики Казахстан профессия «Социальная работа» была включена специальностей высшего профессионального образования 2002 г. На сегодняшний день диплом социального работника можно получить в 22 вузах Казахстана [4]. В профессии социального работника велика доля моральной ответственности в связи с тем, что социальная работа – деятельность, направленная на поддержку, защиту прав личности, а это подразумевает гуманизм, открытость и заинтересованность социального работника в своей работе. Являясь посредником в системе взаимодействия личности, семьи, государства и общества, социальная работа влияет на создание гуманных отношений. Во время обучения студентам раскрывается широкий спектр возможностей профессии, отмечается ее исключительная значимость для общества. Однако выпускники и молодые специалисты сталкиваются с объективной узостью выбора мест трудоустройства, низкой заработной платой, слабой материально-технической базой и высокой моральной ответственностью. В итоге, молодые специалисты часто вынуждены трудоустраиваться в совершенно иные сферы деятельности. Сложившаяся в условиях современных рыночных отношений актуальная проблема трудоустройства выпускников вузов, выбравших профессиональную деятельность социального работника, побудила нас к исследованию профессиональной идентичности студентов специальности «Социальная работа». В пилотном исследовании приняли участие студенты 2, 3 курсов по специальности «Социальная работа» ЕНУ им Л.Н. Гумилева. Всего в исследовании приняло участие 45 студентов. В качестве исследовательского инструментария была использована методика определения статуса профессиональной идентичности Дж. Марсиа [3]. 223 Результаты изучения профессиональной идентичности студентов – социальных работников представлены ниже. Так, согласно рис. 1 у 71% студентов специальности «Социальная работа» слабовыраженный статус неопределенного состояния профессиональной идентичности. Это означает, что студенты вполне имеют прочные профессиональные цели и планы, пытаются их сформировать, выстроить варианты своего профессионального развития. 22% студентов по специальности «Социальная работа» имеют выраженность статуса ниже среднего уровня, что свидетельствует о том, что студенты не желают или не имеют времени проявить активный интерес к профессии. И 7% студентов имеют среднюю степень выраженности. Это позволяет нам говорить о недостаточном осознании студентами важности выбора будущей профессии. Рис. 1. Процентное соотношение «неопределенного состояния профессиональной идентичности» у студентов специальности «Социальная работа» Судя по данным на рис. 2, 84% студентов специальности «Социальная работа» имеют слабовыраженный статус навязанного состояния профессиональной идентичности. Следовательно, студенты выбрали свой профессиональный путь в результате самостоятельных размышлений, не прислушавшись к мнению авторитетов: родителей или друзей. 12% студентов имеют статус, выраженный ниже среднего уровня. Это означает, что студенты на какое-то время избегают переживаний по поводу собственного будущего и при этом знают, что выбранная профессия будет отвечать интересам и способностям студентов. Рис. 2. Процентное соотношение «Навязанного состояния профессиональной идентичности» у студентов специальности «Социальная работа» 224 Согласно рис. 3, 11% студентов по специальности «Социальная работа» имеют слабовыраженный статус профессионального состояния мораторий. Следовательно, это студенты, которые ищут альтернативные варианты профессионально развития и активно пытаются выйти из этого состояния, приняв осмысленное решение о своем будущем. 38% студентов имеют статус профессиональной идентичности, выраженный ниже среднего уровня. Это значит, что студенты размышляют о возможных вариантах профессионального развития, примеряют на себя различные профессиональные роли, стремятся как можно больше узнать про разные специальности и пути их получения. У 36% студентов – средняя степень выраженности профессиональной идентичности. Такие студенты, как правило, недостаточно осознают важность выбора будущей профессии. 16% студентов имеют выраженность статуса профессиональной идентичности выше среднего уровня. Данная категория студентов не осознает проблему выбора профессионального пути и находится в процессе поиска адекватного решения. Рис. 3. Процентное соотношение «Мораторий состояния профессиональной идентичности» у студентов специальности «Социальная работа» Результаты, отраженные на рис. 4, позволяют говорить о следующем: 24% студентов по специальности «Социальная работа» имеют слабовыраженный статус сформированного профессионального состояния. Следовательно, профессиональные планы у студентов довольно нечетко определены. 29% имеют статус профессиональной идентичности ниже среднего уровня выраженности. Это означает, что студенты частично готовы совершить осознанный выбор дальнейшего профессионального развития. У 33% студентов обнаружена средняя степень выраженности профессиональной идентичности. Это свидетельствует о том, что у студентов присутствует уверенность в правильности принятого решения об их профессиональном будущем. У 12% студентов выраженность профессиональной идентичности выше среднего уровня. Следовательно, студенты могут осознанно выстраивать свою жизнь потому, что определились, чего хотят достигнуть. У 2% студентов – сильно выраженный статус профессиональной идентичности. Это означает, что профессиональные планы у студентов довольно четко определены и готовы совершить осознанный выбор дальнейшего профессионального развития. 225 Рис. 4. Процентное соотношение «Сформированного состояния профессиональной идентичности» у студентов специальности «Социальная работа» Таким образом, результаты изучения профессиональной идентичности показывают, что большинство студентов выбрали свой профессиональный путь, путем самостоятельных размышлений, вполне имеют прочные профессиональные цели и планы, пытаются их сформировать, выстроить варианты своего профессионального развития. Список литературы 1. Гавриченко О.В. Профессиональная идентичность студентов театрального вуза: [Электронный ресурс] // Психологические исследования: электрон. науч. журн. 2009. N 4(6). URL: http://psystudy.ru 2. Красникова Е.А. Этика и психология профессиональной деятельности: учебник. 2-е изд., испр. и доп. – М.: ФОРУМ ; М.: ИНФРА-М, 2007. – 224 с. 3. developpsy.ru/studenty/somova/Prof_identichnost.doc 4. www.testent.ru Елена Кузьмичева ИНКЛЮЗИЯ ИНОСТРАННЫХ СТУДЕНТОВ В ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО УНИВЕРСИТЕТА (НА ПРИМЕРЕ СТУДЕНТОВ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН) Аннотация. Статья посвящена исследованию инклюзии студентов Республики Казахстан в образовательное пространство технического университета. Используя эмпирические данные, автор анализирует правовой, бытовой и культурный компоненты процесса инклюзии иностранных студентов. Ключевые слова: инклюзия, образовательное пространство, университет, иностранные студенты, внеаудиторная деятельность Научный и общественный дискурсы постоянно артикулируют новые понятия и формируют тренды. В настоящее время широко обсуждается инклюзивное образование, ориентированное на людей со специ226 альными потребностями. Однако роль инклюзии в образовании гораздо шире. Инклюзия позволяет индивидам успешно интегрироваться в общество. Понятие социальной инклюзии активно разрабатывается исследователями последние десятилетия с опорой на классические теории К. Маркса и М. Вебера по социальной стратификации общества, теорию структурации Э. Гидденса и теорию социальных систем Н. Лумана. Современные авторы Г. Эндрувайт, Ф. Фаррингтон, Р. Левитас, П. Романов, Е. ЯрскаяСмирнова, В. Ярская, сопоставляют инклюзию с социальной эксклюзией и социальной интеграцией. В статье автор опирается на предложенную интерпретацию понятия инклюзия как демократической акции «включения индивида или группы в более широкое сообщество с целью приобщения к определенному действию или культурному процессу» [В.Н. Ярская, 2008. С.11]. Исследовательским полем статьи является образовательная инклюзия, которая, по мнению М. Астоянц и И. Россихиной, может рассматриваться «как реформа, которая поддерживает и поощряет разнообразие среди учащихся» [М. Астоянц, И. Россихина, 2009. С.51]. Цель статьи – артикулировать различные аспекты инклюзии иностранных студентов в образовательное пространство технического университета на примере студентов Республики Казахстан. Согласно данным Министерства образования и науки РФ, в вузах РФ обучаются представители 173 стран, из них более 30 тысяч приходится на граждан Республики Казахстан. [Казахстанский портал…2013] Стимулирующим фактором для граждан Казахстана служат государственные стипендии, выделяемые Минобрнауки РФ на обучение в вузах России. Количество стипендиатов постоянно растет. В 2012 г. направления на обучение в Россию по программам бакалавриата, магистратуры и аспирантуры получили 93 человека [Посольство Российской Федерации в Республике Казахстан…2013]. В 2013 г. бесплатно обучаться в российских вузах будут 155 казахстанских студентов [Образовательное сообщество Казахстана…2013]. Кроме этого, абитуриенты из Казахстана имеют возможность бюджетного обучения в РФ при успешной сдаче ЕГЭ. Саратовская область, имеющая протяженную границу с Республикой Казахстан, традиционно является местом сосредоточения казахстанских студентов. В частности СГТУ имени Гагарина Ю.А. является лидером по числу обучающихся здесь граждан Республики Казахстан. Количество иностранных учащихся, имеющих гражданство Республики Казахстан, составляет 121 человек. Следует отметить этническое разнообразие студентов, представляющих Республику Казахстан. Этот феномен можно объяснить следующими фактами: и Россия, и Казахстан являются бывшими частями одного государства – СССР, имеющими общую историю, взаимодополняемую 227 экономику, крепкие культурные связи и русский язык как средство межнационального общения. Образовательное пространство университета представлено как аудиторной, так и внеаудиторной деятельностью. В аудиторной деятельности преподавателям следует шире использовать такие технологии инклюзии студентов в процесс обучения, как общие примеры и известные аналогии, юмор, наглядные пособия, ролевые игры, работу в группах. Учёт этнической специфики студентов, внимание к их культурным корням и национальным особенностям позволит преподавателю предвидеть и точно просчитать коммуникационную реакцию иностранных студентов, сделать процесс обучения более действенным. Процесс инклюзии иностранных студентов во внеаудиторную деятельность включает следующие компоненты: 1) правовой; 2) бытовой; 3) культурный. Правовой компонент – это разъяснение российского законодательства, регламентирующего пребывание иностранных граждан на территории РФ. Основными законами, регулирующими пребывание иностранных граждан в Российской Федерации, являются Федеральный закон от 25 июля 2002 г. №115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» и Федеральный закон от 18 июля 2006 г. №109-ФЗ «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации». В этих законах прописан порядок приглашения иностранных граждан в РФ, порядок учета иностранных граждан, временно пребывающих и проживающих в Российской Федерации, и порядок контроля за пребыванием и проживанием иностранных граждан в Российской Федерации. Органом, уполномоченным контролировать пребывание и проживание иностранных граждан в Российской Федерации, является Управление федеральной миграционной службы. Согласно российскому законодательству, ответственным за пребывание иностранного гражданина на территории РФ является принимающая организация, в данном случае – университет, и те должностные лица, которые непосредственно работают с иностранными учащимися. Нарушение миграционного законодательства РФ иностранным гражданином и должностным лицом влечет наложение штрафа согласно Кодексу административных правонарушений, а в некоторых случаях – выдворения с территории РФ и депортации, что, в свою очередь, ведет к закрытию въезда в Россию на определенный срок. Правовая инклюзия иностранных граждан в СГТУ имени Гагарина Ю.А. начинается на стадии работы с абитуриентами. Превентивность позволяет акцентировать внимание абитуриента и сопровождающих его лиц на важности и нужности соблюдения законов той страны, где молодой человек будет получать образование; уменьшает количество конфликтных ситуаций, связанных с нарушением регламента. В рамках правовой инклюзии сотрудниками Управления международного сотрудничества и внешнеэкономических связей СГТУ имени Гагарина 228 Ю.А. проводится большая организационная работа. Иностранные студенты постоянно информируются о процедуре въезда в РФ и выезда, путешествию по стране, миграционному учету на территории РФ, медицинскому страхованию. В этих рекомендациях указывается контактное лицо, ответственное за тот или иной вид деятельности, что облегчает иностранному студенту поиск, как необходимой информации, так и компетентного в данном вопросе человека. Традиционными стали встречи иностранных студентов с представителями Управления федеральной миграционной службы России по Саратовской области, правоохранительных органов города и области. Бытовой компонент является немаловажным фактором инклюзии в образовательную среду университета, т.к. большинство студентов проживает на территории университетского городка в общежитиях. Достойные условия проживания иностранных учащихся позитивно влияют на учебный процесс и быстрейшее вовлечение этих студентов в университетскую жизнь. В свою очередь, неблагоприятные бытовые условия, которые предлагаются иностранным студентам в общежитии, необорудованные комнаты, общие душ и туалет, отсутствие горячей, а иногда и холодной воды, проблемы с электричеством отрицательно влияют на процесс вхождения в университетское пространство. Поэтому для повышения уровня бытовой инклюзии иностранных граждан руководству технического университета следует активизировать работу в данном направлении. В свою очередь иностранным студентам необходимо соблюдать правила проживания в общежитии, бережно относиться к имуществу, стараться привнести уют и, возможно, национальный колорит в место своего проживания. Большую роль в инклюзии иностранных студентов в университетское образовательное пространство играет культурный компонент. Существующие различия между организацией общественной жизни и условиями обучения в родной стране и в России порождают проблемы, связанные с интегрированием студента к условиям жизни и обучения в России. По нашему мнению, необходимо проводить работу по инклюзии иностранных студентов как можно раньше, заранее готовить их к жизни в России, предоставляя различную информацию на веб-сайте университета и ведя переписку по электронной почте. На Интернет-сайте СГТУ имени Гагарина Ю.А. размещена информация об университете, его истории, направлениях обучения, международном сотрудничестве. Вся информация сопровождается иллюстративным материалом. Такая презентация материала вызывает доверие, способствует лучшему взаимопониманию принимающей стороны и прибывающих иностранных гостей. Позитивным фактором ускорения процесса интеграции иностранных учащихся служит общение со студентами-россиянами. Контакты с ровесниками позволяют более комфортно входить в окружающую среду, являются наглядным примером поведения в тех или иных жизненных ситуациях. Наличие общих студенческих проблем способствует взаимному сбли229 жению иностранных и российских студентов, установлению дружеских взаимоотношений, что также благотворно влияет на процесс инклюзии. Общение с российскими студентами направлено на развитие коммуникационных связей студентов различных стран, что способствует формированию толерантности к представителям других культур и религий. Большая роль в инклюзии иностранных студентов принадлежит музею истории университета, научно-технической библиотеке, студенческому клубу, художественному салону. Выставки, проводимые в художественном салоне, позволяют иностранным гражданам приобщиться к творческим увлечениям и исканиям преподавателей, сотрудников и студентов, а также известных саратовцев. Большое значение имеет вовлечение иностранных студентов в культурную жизнь университета, развитие их творческого потенциала. Иностранные студенты имеют возможность участвовать в работе различных творческих коллективов университета, межфакультетских смотрах-конкурсах художественной самодеятельности «Золотая осень» и «Студенческая весна». Огромная роль в интеграции иностранных граждан принадлежит спортивным соревнованиям, участие в которых позволяет развивать как личные качества, так и коллективные взаимодействия российских студентов и представителей зарубежных стран. Вдали от родины студенты-иностранцы продолжают бережно сохранять национальные традиции. Знакомство с обычаями, традициями и жизненным укладом других стран расширяет кругозор русскоязычных студентов, показывает духовно-эстетическое и нравственное богатство других народов, воспитывает толерантность и интернационализм. Поэтому следует чаще обращаться к презентациям культурных традиций стран, из которых прибыли в университет иностранные граждане. Такие мероприятия могут проходить в различной форме. Это доклады и рефераты, представленные на семинарских занятиях по общественным дисциплинам, выступления иностранных студентов на тематических вечерах и встречах, клубная работа. Следует шире использовать возможности издаваемой в СГТУ имени Гагарина Ю.А. газеты «За инженерные кадры»: публиковать статьи, направленные на расширение межкультурных коммуникаций и воспитание толерантности, осуществлять популяризацию международных связей университета. Проведение Дней Славянской культуры и письменности может стать прекрасным поводом к установлению и развитию дружеских отношений российских и зарубежных сверстников. В заключение следует отметить, что одним из показателей эффективности современного российского университета является наличие в образовательном учреждении иностранных студентов, а достичь этого невозможно без успешной инклюзии иностранных студентов в университетскую образовательную среду и во внеаудиторную активность. Решение проблемы инклюзии в университетскую образовательную среду имеет важное практическое значение, связанное с преодолением иностранными 230 студентами возникающих барьеров и эффективным вхождением в новое социальное пространство. Список литературы 1. Астоянц М.С., Россихина И.Г. Социальная инклюзия: попытка концептуализации и операционализации понятия // Известия Южного Федерального университета. Педагогические науки. 2009. (12). 51-58 2. Казахстанский портал // http://news.nur.kz/272612.html дата обращения: 15.11.2013 3. Образовательное сообщество Казахстана // http://www.uchi.kz/granty-naobuchenie-v-rossii-dlya-studentov-kazahstana дата обращения: 15.11.2013 4. Посольство Российской Федерации в Республике Казахстан // http://www.rfembassy.kz/lm/dvustoronnie_otnosheniya/sotrudnichestvo_v_gumanitarnoi/ дата обращения: 15.11.2013 5. Ярская В.Н. Инклюзия – новый код социального равенства // Е.Р. ЯрскаяСмирнова (ред.) Образование для всех: политика и практика инклюзии Саратов: Научная книга, 2008: 11-16. Сергей Лелюхин СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ СОРЕВНОВАНИЕ УЧИТЕЛЕЙ СОВЕТСКОЙ ШКОЛЫ Аннотация. Статья посвящена выявлению практик отношения учителей к социалистическому соревнованию в советской школе. Используя метод социальной истории, обратившись к анализу архивных документов Саратовского обкома профсоюза работников начальной и средней школы, хранящихся в фондах Государственного архива новейшей истории Саратовской области, автор показывает, что среди учителей была распространена имитация социалистического соревнования. Официальная риторика не совпадала со скрытыми нормами, формирование которых шло на неофициальном уровне в среде учителей. Ключевые слова: социология профессий, образование, советская школа, социалистическое соревнование. Изучение советского этапа истории общего образования актуально как для понимания советского общества в целом, так и в сравнительной перспективе советского и постсоветского обществ. Особый интерес для исследователей представляет изучение реакции учителей на диктат государства и партии в условиях усиления полномочий административных и политических властей. Хотя эта проблема и рассматривается в социально-исторических исследованиях советской школы в работах российских [Белова 2010; Елефренко, 2010; Кальсина, 2010; Леонтьева 2004; Пепелина 2013; Ромашова 2007] и зарубежных учёных [Келли, 2004; Юинг, 2011], но здесь по-прежнему остается еще значительное пространство для дискуссии. 231 Определив в качестве предмета исследования практики отношения учителей к социалистическому соревнованию в советской школе, мы обратились к изучению регионального опыта профессионалов Саратовской области. Мы изучили архивные документы 1930-1940 гг., хранящиеся в фондах Государственного архива новейшей истории Саратовской области (ГАНИСО). Объектами нашего изучения стали архивные документы Саратовского обкома профсоюза работников начальной и средней школы (количество дел – 192, период 1935-1948 гг.). Внимание на негативных, конфликтных аспектах отношений между государством и гражданами является одной из характеристик неовеберианского подхода в изучении профессий [Романов, 2009], который и был избран нами в качестве теоретическо-методологической основы исследования. Приоритетность выбора неовеберианского направления объясняется его фокусированием на традиционных профессиях, на сфере образования и науки, юридических услугах и услугах здравоохранения. М. Ларсон, одна из первых и наиболее известных исследователей неовеберианского направления, считает, что все профессии зависят в определенной степени от крупных организаций и бюрократизированы в большей или меньшей степени [Larson, 2013]. Характеризуя школьное образование, она отметила концентрацию административных и управленческих функций школьными начальниками без достижения независимого профессионального статуса. Применённый нами метод социальной истории [Sieder, 1990] позволяет изучать историю под социальным углом зрения. Крупный вклад в становление социальной истории как направления зарубежной историографии внесла школа «Анналов», представители которой изменили подход к истории как хронологии политических событий. Они придавали большое значение социальным процессам и социальным структурам в историческом объяснении. По оценке Б. Миронова, такой подход позволяет «понять тенденции, смысл и значение исторических событий в контексте истории, рассмотренной под социальным углом зрения» [Миронов, 1999. С. 13]. В 1930-е гг. социалистическое соревнование пронизало все сферы хозяйственной жизни СССР, включая школу, где оно проводилось под контролем профессионального союза работников начальной и средней школы. Соревнование было организовано на нескольких уровнях. На личном уровне между учениками в классе и учителями в школе, на групповом уровне между классами в школе и школами в районах и городах, на уровне регионов соревновались между собой различные области. Мы нашли архивные документы, которые свидетельствуют о его невыполнении. В мае 1939 г. была осуществлена проверка хода социалистического соревнования учителей Сталинградской и Саратовской области. В ходе проверки было установлено, что рядовые учителя даже не знали о существовании межобластного социалистического соревнования33: 33 ГАНИСО. Ф. 6150. Оп. 1. Д. 53. Л. 10-10 об. 232 «Проверка результатов социалистического соревнования между учителями Сталинградской и Саратовской области показала, что профсоюзные организации и органы образования систематически не руководили этим замечательным движением. Учителя Саратовской области не обсуждали социалистического договора с учителями Сталинградской области. В беседе с учителями 15 школ города и районов, посещенных бригадой, а также на городском собрании актива учителей города и председателей районов выяснилось, что учителя Саратовской области не знали, что они соревнуются с учителями Сталинградской области». Анализ ещё одного документа, письма Центрального комитета профсоюза работников начальной и средней школы от 1 июня 1941 г., адресованного региональным подразделениям, позволил нам сделать вывод, что из года в год руководители областных органов управления образованием игнорировали соблюдение сроков предоставления отчетов о социалистическом образовании. Это письмо представляет собой специально заготовленный шаблон, отпечатанный на машинке, в котором оставалась незаполненной информация об адресате (она вписывалась вручную), а текст был единым34: «Не смотря на указания Центрального Комитета союза, от Вас до настоящего времени не поступило никаких сведений о ходе и подведении итогов республиканского соревнования школ, т.е. повторяются недостатки прошлого года». Систематическое несоблюдение сроков предоставления отчётности о соревновании, незнание о существовании межобластного соревнования (случай Сталинградской и Саратовской области) – все эти выявленные нами в архивных документах особенности свидетельствуют о создании всего лишь видимости социалистического соревнования в школе, «советские люди играли с властью в кошки-мышки» [Юинг, 2011. С. 191]. Президиум ЦК Союза работников начальной и средней школы РСФСР боролся с выявленными недостатками, что доказывает постановление это органа от 13 мая 1938 г.35: «Осудить практику заключения договоров на социалистическое соревнование, ориентирующихся только на количественные показатели, без показателей качества учебно-воспитательной работы учителей, их политического и делового роста, общественной активности и педагогического мастерства. Разъяснить, что показатели успехов социалистического соревнования среди учителей должны являться достижения в повышении качества образования, обучения и воспитания учащихся и полная ликвидация второгодничества на основе постановлений партии и правительства о школе». Учителя корректировали свои обязательства, примером чего является документ, подписанный Е. Лыковой, учителем русского языка Вольско34 35 ГАНИСО. Ф. 6150. Оп. 1. Д. 84. Л. 14. ГАНИСО. Ф. 6150. Оп. 1. Д. 29. Л. 76. 233 го района Саратовского края 29 июня 1938 г., вскоре после спущенного сверху постановления36: «1. Добиться 100% успеваемости учащихся, неустанно ведя борьбу за чистую тетрадь с каллиграфически и орфографически правильным письмом. 2. Воспитывать сознательную дисциплину учащихся, не оставляя без разъяснения ни одного дурного поступка. 3. Вести коммунистическое воспитание через учебный материал и через беседы о достижениях в соцстроительстве о героях и лучших людях нашей родины. 4. Без пропусков посещать политшколу и добросовестно выполнять задания». В этих четырёх пунктах есть не только количественный показатель обеспечения стопроцентной успеваемости, но и качественные показатели борьбы за чистую тетрадь, каллиграфию и орфографию, обязательство связывать темы уроков с коммунистическим воспитанием, контроль личной жизни и внутреннего мира детей. Для контроля выполнения социалистических обязательств были использованы новые механизмы: проверка классных журналов, производственные совещания в трудовых коллективах школ, стенные школьные газеты, поощрение победителей путём размещения фото на школьной доске почета37: «Как проверять договора соревнования и вести учет: а) Классный журнал как основной вид учёта работы. б) Заслушивание итогов выполнения соц. договоров на производственных совещаниях. в) Освещение в стенной газете школы хода выполнения соц. договоров среди учителей. г) Введение в школах досок почёта, на которых в фотоснимках показывать лучших работников школы с краткой характеристикой их работы». Чтобы соответствовать предъявляемым требованиям, учителю было необходимо педантично заполнять классный журнал, готовить отчеты о выполнении договоров для выступления на совещаниях. Поощрением для передовиков социалистического соревнования были фотографии на досках почёта и статьи в стенгазетах. Фотографии нарушителей и отстающих вывешивались на досках позора. Анализ практик учительских коллективов Саратовской и Сталинградской областей позволяет нам сделать вывод о том, что была распространена имитация социалистического соревнования. Официальная рито36 37 ГАНИСО. Ф. 6150. Оп. 1. Д 21. Л. 90-90 об. ГАНИСО. Ф. 6150. Оп. 1. Д. 53. Л. 3. 234 рика не совпадала со скрытыми нормами, формирование которых шло на неофициальном уровне в среде учителей. Двойная легитимация стала характерным свойством для разных сфер жизни в советский период, в т.ч., и для школьного образования. Список литературы 1. Белова Н.А. Общественная работа как характерная черта повседневности советского учителя в 1920-1930-е годы (на примере Пермского края) // С.Г. Леонтьева, К.А. Маслинский, М.В. Ромашова (ред.) Антропология советской школы: Культурные универсалии и провинциальные практики. Пермь: Пермский гос. ун-т., 2010: 146-151. 2. Елеференко И.О. Теоретико-методологическое осмысление роли и качеств учителя на первых этапах развития советской школы // Известия Уральского государственного университета. 2010. (6): 22-33. 3. Кальсина А.А. Становление единой государственной трудовой школы в Пермской губернии (январь 1918г.-1923г.) // С.Г. Леонтьева, К.А. Маслинский, М.В. Ромашова (ред.) Антропология советской школы: Культурные универсалии и провинциальные практики. Пермь: Пермский гос. ун-т., 2010: 125-145. 4. Келли К. «Школьный вальс»: повседневная жизнь советской школы в послесталинское время // Антропологический форум. 2004. (1): 104-154. 5. Леонтьева С. Дискуссия о «живом слове»: к истории медиаобразования в советской школе // Неприкосновенный запас. 2008. (2): 132-139. 6. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX века). Т. 1. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 7. Пепелина Н.И. Из истории народного образования в СССР в 1930-х годах: работа над школьным учебником отечественной истории // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. Серия «История и политология». 2013. (2): 19-32. 8. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Мир профессий: пересмотр аналитических перспектив // Социологические исследования. 2009. (8): 25-35. 9. Ромашова М.В. «Раздельное обучение себя не оправдало?!...» Из социальной истории советской школы // И.К. Кирьянова и Б. Репе (ред.) Исторический вестник университетов Любляны и Перми. Ljubljana: Пермь: Ун-т в Любляне; Перм. гос. ун-т., 2007: 95-102. 10. Юинг Е.Т. Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг. М.: РОССПЭН; Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2011. 11. Larson M.S. The Rise of Professionalism: Monopolies of Competence and Sheltered Markets. New Brunswick: Transaction Publishers, 2013. 12. Sieder R. Was heißt Sozialgeschichte? Brüche und Kontinuitäten in der Aneigung des «Sozialen» // Österreichische-Zeitschrift für Geschichtswissenschaften. 1990. 1 (1): 25-48. Юлия Фомина ОКОЛОФУТБОЛЬНЫЕ ГРУППИРОВКИ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ: ФОРМИРОВАНИЕ ГЕНДЕРНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ Аннотация. Статья посвящена современным аспектам формирования гендерной принадлежности молодых людей, включенных в околофутбольные группировки. Околофутбольная группировка рассматрива235 ется в статье как один из нелегитимизированных социальных институтов, формирующих гендерную принадлежность мальчика-подростка. Анализируя данные включенного полевого исследования, автор рассматривает околофутбольную группировку как современный мужской союз, как альтернативный армии социальный институт, в котором мальчик обучается маскулинным паттернам поведения. Ключевые слова: околофутбольные группировки, формирование маскулинности, гендерная принадлежность, социальный институт. Формирование гендерной принадлежности в целом, и паттернов маскулинности у мальчика-подростка, в частности, в настоящее время, зависит не только от культурной и социальной среды, в которую включен молодой человек, но и от сложившегося в данной культурной среде образа маскулинности. Формирование гендерной принадлежности подростка в России претерпело значительные изменения, связанные не столько с изменением государственной политики, сколько с появлением новых медийных образов российских мужчин. В своей работе мы хотим рассмотреть околофутбольные группировки как один из социальных институтов, формирующих современные паттерны маскулинности. Околофутбольные группировки противопоставленны классическим лигитимизированным социальным институтам и образцам маскулиности, в частности, таким, как медийные образы российских мужчин, выделенных Черновой Ж., в характеристиках которых отсутствует одна из главных черт маскулинности, отмеченная Робертом Блаем: маскулинность как продукт глубинных бессознательных архетипов [Тартаковская, 2006. С.125.]. В настоящее время практически не существует легитимных государственных каналов социализации подростков, гарантирующие более или менее беспроблемное включение в структуру общества и получение соответствующего статуса через лигитимизированные каналы: например, октябрёнок – пионер – комсомолец – член КПСС [Омельченко, 2006, С. 103]. В отсутствие легитимных каналов социализации, свойственных, по мнению Омельченко, тоталитарным государствам [Омельченко, 2006, С. 103], данный путь мальчику в современном российском обществе приходится искать самому. Одним из современных нелегитимных «каналов» социализации мальчика можно считать околофутбольное движение. В своей статье мы рассмотрим околофутбольное движение как один из нелегитимных социальных институтов, формирующих личность современного мальчика-подростка. Обоснованием для представленных нами выводов послужило полевое исследование активных болельщиков футбольной команды «Сокол» г. Саратова. Исследование представляло собой пролонгированное включенное наблюдение (3 года). Выводы, сделанные нами, основываются на личном наблюдении процесса инициации подростков в околофутбольной среде болельщиков. 236 Околофутбольное движение можно рассматривать как пример самоорганизованной и самоуправляемой субкультуры, имеющей широкие возрастные границы: от 12 до 40 лет в России (в Англии же верхний порог может доходить и до 60 лет). В России мальчику, пришедшему в околофутбол, приходится самому пройти все ступени социальной лестницы, характерной для данного движения. Характерная поведенческая черта подростков, выбравших рассматриваемое нами движение, сопряжена не только с насилием, но и с попытками формировать основные паттерны маскулинности. Приход мальчика в данную среду часто сопряжен с отсутствием «вовлеченного отцовства» в жизнь мальчика. Мальчики в отсутствии семейных паттернов маскулиности стремятся к уличным группировкам – прототипам мужских союзов, где происходит их психо-социальное становление от «пацана» к мужчине. Проходя все ступени социальной лестницы в околофутбольной среде, мальчику прививаются черты мужественности, ориентированные на гегемонные паттерны поведения мужчины. Все роли в условной единице околофутбольного движения – «фирме» – предопределены и строго структурированы, для каждого участника прописаны поведенческо-ролевые модели. Переход на следующую ступень в субкультуре околофутбола зачастую сопряжен с обрядом инициации, который можно сравнить с обрядами инициации мальчика в первобытном племени [Белов, 1993г]. Для околофутбольной среды характерна жесткая иерархия: «карланы» и «скарферы» – самая низкая ступень, это «новички» движения. Переход на следующую ступень нередко сопряжен с таким поведением, как «выслуживание» перед «старшими», что очень напоминает внесуставные отношения в российской армии. Схожесть моделей отношений в околофутбольном движении и армии обусловлена опытом военной службы большинства участников данного движения, но отличаются большей мягкостью. Цель таких отношений в околофутболе – не моральное унижение участника, а некий естественный отбор: мальчики, не сломавшиеся психологически на этом этапе, продолжают дальнейший путь по иерархической лестнице движения, переходя на новый этап взаимоотношений. Переход на следующую ступень сопряжен с физической и агрессивной активностью – драками, что связано с утверждением брутальной модели мужественности [Тартаковская, 2006. С.125]. Иерархия участников движения также обуславливается такими факторами, как возраст, физическая подготовка, участие в силовых акциях. Околофутбольное движение можно рассматривать как современный мужской союз, как альтернативный армии социальный институт, в котором мальчик обучается маскулинным паттернам поведения, причем не только через непосредственное общение с участниками движения, но и через прохождение иерархической лестницы, специальных обрядов, телесных практик, легитимизированный для данной общности внешний вид. 237 Список литературы 1. Белов А.К., «Изначалие», М.:1993 г., «Воины на все времена», М.: 1996 г. 2. Омельченко Е. Становление гендера: кто и что помогает нам стать собой, а также женщинами и мужчинами// Гендер для «чайников», М.: Звенья, 2006. С.103. 3. Тартаковская И. Маскулинность: все мужики сволочи?//Гендер для «чайников», М.: Звенья, 2006. С. 125. Филипп Артеменков ОСОБЕННОСТИ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ РАБОТЫ СОЦИАЛЬНЫХ ПЕДАГОГОВ Аннотация. Статья посвящена анализу эмоциональной работы, которую совершают социальные педагоги в процессе повседневной практики в школе. При анализе использовался подход, предложенный А.Р. Хохшильд. На основе анализа интервью автор показывает, что эмоциональная работа социальных педагогов является не структурированной практикой и носит неформальный характер. Ключевые слова: эмоции, эмоциональная работа, А.Р. Хохшильд, социальные педагоги, школа. Введение Актуальность нашего исследования обусловлена, с одной стороны, постоянными изменениями, происходящими в школе, которые активно влияют и изменяют эту среду, с другой стороны, отсутствием однозначного понимания, как со стороны администрации, так и со стороны родителей, роли и места социального педагога в образовательном процессе. Основной исследовательский вопрос, на который мы попытались ответить в ходе своего исследования, может быть сформулирован так: «В чем заключаются особенности эмоциональной работы такой профессиональной группы, как социальные педагоги?»38 Для ответа на него нами было проведено исследование в рамках качественной методологии, основным методом исследования являлся метод глубинного интервью. Производился целевой отбор информантов, основным критерием отбора выступал опыт работы в должности социального педагога в школе г. Москвы, который должен составлять один год или более. Всего выборочная совокупность составила 10 человек. Управление эмоциями в школе: как это происходит? Тремя основными теоретическими понятиями, которые используются в данной работе, являются понятие эмоциональной работы, эмоционального труда и правил переживания эмоций (feeling rules). Вслед за 38 В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта «Идеологии профессионализма в социальном государстве», выполненного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2013 г., грант №12-05-0007. 238 А. Хохшильд под эмоциональной работой мы будем понимать «действие, направленное на изменение степени или качества переживаемой эмоции или чувства» [Hochschild, 1979. P. 553]. Если данный процесс направлен на получение материальной выгоды или заработка, а также производится в публичной сфере, то можно говорить о том, что это эмоциональный труд. Исходя из такого разделения, неизбежно возникает вопрос о том, что же реализуют в своей деятельности социальные педагоги. На наш взгляд, несмотря на относительно невысокую заработную плату, мы можем говорить о том, что социальные педагоги реализуют эмоциональный труд. Как отмечает Сэнди Манн, «во многих профессиях связанных с заботой, профессионалы стремятся выражать эмоции, которые совпадают с социально ожидаемыми. Многие работники выражают соответствующие эмоции, потому что они рассматривают это как важную составляющую их профессиональной деятельности» [Mann, 2004. P.213]. Существует еще некоторая установка в самой профессии, потому что ты не имеешь права выйти из себя, там повысить голос, любую ситуацию ты должна рассматривать на одной тональности, даже если она тебя выводит, вот (Интервью 1) Наши информанты демонстрируют близкую позицию, кроме того, необходимо помнить, что социальные педагоги все же управляют своими эмоциями на публике, на основании этого мы делаем вывод о том, что в процессе своей деятельности они реализуют эмоциональный труд, и именно об этом феномене мы будем говорить в своей работе. Под правилами выражения эмоций мы будем понимать «ожидания, связанные с тем, какие эмоции должны быть выражены, а какие – скрыты» [Leidner, 1999. P. 84]. Говоря о таких правилах, первым, на что стоит обратить пристальное внимание, является форма существования этих правил. Как отмечает Робин Лейднер, регламентация речи, поведения и языка тела является распространённым подходом к регуляции эмоциональной работы. Эта регламентация может варьировать от простых инструкций до подробных указаний. Автор связывает процесс формальной регламентации этих норм с процессами стандартизации и рутинизации взаимодействия работников и клиентов. Деятельность социальных педагогов в школе регулирует значительный объем нормативных документов, начиная от Конституции Российской Федерации и заканчивая Уставом школы. Однако, как отмечают сами специалисты, они не регулируют этическую, эмоциональную сферу отношений с ребенком. Неписанные правила они у каждого свои какие-то там в глубине, а так что бы, нет (Интервью 2). В уставе школы некоторые моменты затронуты, но не все. В основном это конечно принципы человека (Интервью 3). Существование норм выражения эмоций в неформальном виде может объясняться следующим образом. Большинство опрошенных нами специали239 стов не имеют профильного (социально-педагогического) образования. Сами специалисты отмечают, что большинство социальных педагогов с которыми они знакомы также не получали специального образования. То, что непрофессионалы в социальную службу приходят работать, может быть просто нашли время или может быть из-за ребенка (Интервью 4). То есть представители данной профессиональной группы не имеют единого опыта социализации общих норм эмоциональной работы и общих правил выражения эмоций. Что же, в таких условиях, приходит им на смену? Общие правила выражения эмоций замещаются личными характеристикам и субъективным опытом, который становится регулятором эмоциональной работы социальных педагогов. Таким образом, можно выделить особенность эмоциональной работы у социальных педагогов, заключающуюся в том, что нормы переживания эмоций существуют в неформальном виде, что предполагает их субъективную интерпретацию и индивидуальный подход к их реализации. Такой вывод ставит под вопрос существование общих правил выражения эмоций, и как следствие единого эмоционального труда. В рамках развития темы мы можем принять это за исследовательский вопрос и попытаться ответить на него в дальнейшем – существует ли единые правила выражения эмоций, существующие в неформальном виде и передаваемые по горизонтальным каналам, от социального педагога к социальному педагогу? Или же это скорее некоторые убеждения, которые каждый раз подвергаются переформатированию и реинтепретации? Б. Грей, исследуя эмоциональную работу медсестер, отмечает, что существует определенное разделение эмоционального труда, выполняемого медицинскими сестрами, врачами и другим медицинским персоналом [Gray, 2009. P. 169]. Можно предположить, что подобное разделение существует и в школьной среде. Однако неоднозначность позиции, которую занимает социальный педагог в образовательной системе, создает для него дополнительные сложности в определении того, какой вид эмоциональной работы он должен выполнять. Таким образом, мы предполагаем, что выполнение эмоциональной работы будет зависеть от того, с какой группой будет идентифицировать себя социальный педагог – с особо выделяемой группой социальных педагогов, с учителями или с руководством школы. Однако, нам не удалось доказать или опровергнуть это утверждение, т.к. все опрошенные нами социальные педагоги однозначно идентифицируют себя с учителями. Как утверждает Хохшильд [Hochschild, 1979. P. 554], женщины проделывают больше эмоциональной работы, чем мужчины, из-за того, что они традиционно заняты в тех профессиях, которые связаны с воспитанием и уходом за другими, следовательно, они будут испытывать конфликт работы и семьи, потому что даже с оплачиваемой работой женщины не могут 240 отказаться от своих семейных обязанностей. Мы находим подтверждение этому в словах наших информантов. Домашние злятся, потому что приходится больше здесь времени проводить иногда, ходить на дом, или там в суд (Интервью 3). Эта профессия требует при определенном вложении затрат энергии и здоровья, это однозначно, времени от семьи, то это естественно недовольство есть и они будут и в любой семье они будут (Интервью 5). В условиях ограниченных эмоциональных ресурсов, социальным педагогам приходится выбирать профессиональную эмоциональную работу или эмоциональную работу в семье. Мы помним, что эмоциональная работа в школе воспринимается как неотъемлемый атрибут профессиональной деятельности, что означает, что в условиях эмоциональной нагрузки профессиональная идентификация проходит серьезное испытание. На основе материалов наших интервью мы можем выделить две крайние стратегии разрешения данного противоречия – отказ от семьи и отказ от профессии. В первом случае социальный педагог не формирует семью, а уделяет всё внимание профессиональной деятельности, концентрируя эмоциональную работу на этой сфере. Вторая же стратегия, наоборот, подразумевает отказ от профессии и концентрацию на семье. При выборе этой стратегии социальный педагог увольняется с данной должности, оставаясь только учителем, и уделяя больше времени семье. Заключение Подводя итог, стоит отметить, что специфика эмоциональной работы социальных педагогов в современной России заключается, во-первых, в том, что это является слабо коммодифицированной практикой, а во-вторых, в том, что нормы переживания носят неформальный характер и могут быть интерпретированы субъективно. Также в процессе управления эмоциями у социальных педагогов может возникать конфликт ролей социального педагога и родителя, который решается путем отказа от одной из ролей. Описание полевых данных Интервью 1. Социальный педагог, базовое педагогическое гический стаж 15 лет, жен., 49 лет. Интервью 2. Социальный педагог, базовое педагогическое гический стаж 9 лет, жен., 36 лет. Интервью 3. Социальный педагог, базовое педагогическое гический стаж 13 лет, жен. 45 лет. Интервью 4. Социальный педагог, базовое педагогическое гический стаж 18 лет, жен. 52 года. Интервью 5. Социальный педагог, базовое педагогическое гический стаж 10 лет, жен. 34 года. образование, педагообразование, педагообразование, педагообразование, педагообразование, педаго- Список литературы 1. Gray B. The emotional labour of nursing – Defining and managing emotions in nursing work // Nurse Education Today. 2009. 29(2): 168-175 241 2. Mann S. (2004) ‘People-work’: emotion management, stress and coping // British Journal of Guidance & Counselling. 2004. 32(2): 205-221 3. Leidner R. Emotional Labor in Service Work // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science. 1999. 561(2): 81-95 4. Hochschild A. Emotion Work, Feeling Rules, and Social Structure // American Journal of Sociology. 1979. 85(3): 551-575 Екатерина Пашинина ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РИСК КАК СТРАТИФИЦИРУЮЩИЙ ФАКТОР В РЕГИОНАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЗАНЯТОСТИ Аннотация. Статья посвящена теоретическому анализу категории профессионального риска как фактора стратификации региональной социально-трудовой структуры, демонстрируя неравный доступ формам занятости с безопасными условиями труда и меры регулирования рискогенных процессов в сфере занятости Ключевые слова: профессиональный риск, профессиональные заболевания и травматизм, региональное стратификационное пространство, неравенство условий жизни и труда, социально-профессиональные группы. В современном обществе риск становится стратифицирующим фактором пространства занятости, порождая деление социально-профессиональные группы не только по властно-статусным позициям в организациях разных форм собственности, но и по показателям рискогенности условий труда, их влияния на состояния здоровья, уровень и качество жизни. Практики социального исключения на рынке труда характерны не только для социальных групп, относимых к категории клиентов социальной работы (инвалиды, пенсионеры, люди, вышедшие из МЛС, имеющие зависимость от наркотических средств и др.), но и для людей, столкнувшихся с трудными жизненными ситуациями, кризисами, сниженной конкурентоспособностью. Социальные барьеры к осуществлению профессиональной деятельности мобильности вследствие неравных условий доступа к образовательным, профессиональным, властным и материальным ресурсам во многом вынуждают соискателей трудоустраиваться на рабочие места с вредными и опасными условиями труда. Исследование значения профессиональных рисков в формировании стратификационного пространства городской занятости базируется на представлении об ограниченности материальных, профессиональных, информационных и иных ресурсов, которые, перераспределяясь, формируют разную степень профессионального закрытия и доступа к определенным сферам деятельности. Профессиональный контроль может выражаться в критериях отбора и подготовки специалистов определенного профиля, 242 в механизмах контроля за трудовым процессом, в формировании позитивного образа профессии, удержании власти профессиональной группы над производимыми услугами или продукцией. Стратификация в сфере занятости базируется на комплексе факторов – половозрастных, этноконфессиональных, связанных с состоянием здоровья и уровнем образования, формами занятости и условиями труда, выполнением правовых норм по социальной защите работников, что порождает неравенство возможностей реализации человеческого потенциала в профессии, отражаясь на специфике профессиональной структуры. Социально-профессиональный риск регионального пространства занятости, по мнению Л.В. Санковой [Санкова, 2004. С 51], формируется из риска безработицы, социальной незащищенности работников при «распространении «нетипичных» трудовых соглашений», «заемного труда», «риска недополучения дохода и феномена «работающих бедных»» в связи с потерями в заработках и задолженностях по ней, занятостью в неформальном секторе, несовершенстве институциональной среды, несоблюдение законодательства и слабый контроль за охраной труда на предприятиях. Категория риска становится рыночной единицей, разделяющей общество на группы производителей, потребителей [Яницкий, 2010, С.5] и аналитиков риска. Управление рисками является задачей государственной политики, воздействующей на параметры социально-экономического, культурноантропологического развития, задавая точки роста и границы в кризисные и стабильные периоды жизни современного общества. Социальный риск в сфере занятости понимается нами как ситуация угрозы жизни, здоровью и благополучию человека и городского сообщества, уровню и качеству жизни, связанная с осуществлением трудовой деятельности. Система профессиональных рисков представляет собой совокупность условий, потенциально содержащих в себе угрозу – как на рабочем месте, в процессе осуществления трудовой деятельности, так и социальную эксклюзию групп риска на рынке труда. Согласно ст.209 Трудового Кодекса Российской Федерации, «профессиональный риск» представляет собой вероятность причинения вреда здоровью в результате воздействия вредных и (или) опасных производственных факторов при исполнении работником трудовых обязанностей. Определение профессионального риска представляет собой модель оценки комплекса вредных факторов трудового и производственного процесса, влияющих на частоту, глубину и продолжительность вероятных негативных последствий. Согласно руководству по оценке профессионального риска для здоровья работников (Р 2.2 1766-03 от 1.11.2003г.) в качестве критериев оценки выступают не только медико-биологические, но и психосоциальные (удовлетворенность работой, доходом, здоровьем и другое) показатели здоровья и благополучия, влияние условий труда на продолжительность жизни репродуктивные функции, профессиональные заболевания, травмы, смертность в результате перегрузок и травм. Ситуа243 ция на производствах обостряется случаями сокрытия производственных травм и аварий, нарушения законодательно установленных санитарноэпидемиологических норм при отсутствии действующих санкций. Необходимость управления профессиональными рисками, утверждение новых процедур аккредитации организаций, осуществляющих деятельность в сфере охраны труда, а также реализация работодателями мероприятий по улучшению условий и охраны труда становятся приоритетными требованиями государственной и региональной политики занятости, что отражено в Федеральном законе №238 от 18.07.2011года. Региональная политика защиты от профессиональных рисков реализуется, в частности, в ходе реализации закона Саратовской области «О наделении органов местного самоуправления Саратовской области отдельными государственными полномочиями по государственному управлению охраной труда» от 29.07.2009 года, а также программы «Улучшение условий и охраны труда в Саратовской области» на 2013-2015 годы». Поставленные задачи снижения рисков производственного травматизма и профессиональных заболеваний, повышения качества условий труда, организации обучения по охране труда, пропаганды здоровых и безопасных условий труда планируется достичь посредством совершенствования нормативно-правовой базы, проведения медосмотров и аттестации рабочих мест, использования социальной рекламы и информационных акций, проведения социологических опросов, подготовки персонала к оказанию помощи в случае несчастных случаев с помощью тренингов управления профессиональными рисками и ряда других мер. В программе сделан акцент на необходимости «усиления роли социального партнерства в системе управления профессиональными рисками, содействие общественному контролю за соблюдением прав и законных интересов в области охраны труда». При осуществлении плана действий областной межведомственной комиссии по охране труда внимание обращается на анализ безопасности труда обрабатывающих производств и строительных организаций области, организация обучения по охране труда работников предприятий и мероприятий с учащимися профессиональных и общеобразовательных учебных заведений. Анализ возникающих в процессе трудовой деятельности профессиональных рисков, представляющих собой вероятность профессионального травматизма и профессиональных заболеваний включает аспекты оценки условий на производствах, характеристик рабочего места и оборудования, рискового содержания трудовой деятельности, а также учет роли человеческого фактора в производственном процессе, возможного несоответствия характеристик компетентности работника и занимаемой им должности, выполняемых трудовых функций. Психофизическое здоровье работников может подвергнуться угрозе практически во всех видах экономической деятельности, а цена ошибки может повлиять на результаты труда не только конкретного работника, предприятия, но и сообщества, становясь 244 социальной проблемой, которая может затронуть каждого. Таким образом, ситуация профессионального риска складывается из риска для работника, работодателя и городского сообщества, – опасных и тяжелых условий самого трудового процесса, а также возможности неадекватного поведения работника в рутинных или экстремальных ситуациях угрозы экологической и техногенной катастрофы. Меры региональной социальной защиты работников вредных производств опираются на федеральные нормы и законы, учитывая региональную специфику распределения по отраслям, наличия производств, создающих ситуацию повышенного риска для здоровья работников и населения, экологической обстановки. Характеристика промышленных предприятий Саратовской области, производящих профессиональные риски, включает ГЭС, АЭС, ТЭЦ, химическую, добывающую и обрабатывающую и строительную промышленность, причем на предприятиях с вредными условиями труда по Саратовской области, по данным Управления Роспотребнадзора, насчитывается свыше 3 тыс. человек. При этом решение проблемы защиты работников производств с вредными и опасными условиями труда характеризуется следующими особенностями: преодоление профессиональных рисков затягивается и движется по пути наращивания и корректировки компенсационных мер, государственные рекомендации и призывы к модернизации не обеспечены соответствующими материальными подкреплениями, а работодатели не имеют достаточных инвестиционных ресурсов для внедрения наукоемких передовых технологий, развития здоровьесберегающих и экологически безопасных производств. Система социальной защиты работников вредных производств построена преимущественно на экстенсивной основе видоизменения пособий и льгот, усиленного питания, дополнительного отпуска и денежных выплат, а не обеспечения контроля за соблюдением мер индивидуальной защиты работников, повышения их заинтересованности в обеспечении собственной безопасности, сохранении здоровья и жизни. Социальная защита через профессию [Ярская, 2004. С. 188] складывается из государственно установленных мер, деятельности профсоюзов, внутрипрофессионального контроля за вертикальной мобильностью и системой санкций к носителям профессии. Меры политики занятости, закрепляя систему норм и отношений между работниками и работодателями, воспроизводят социально-трудовые отношения вне ориентации на процессы модернизации предприятий, имеющих значительную долю рабочих мест с вредными и опасными условиями труда. Формирование гармоничного пространства занятости возможно при поддержке диалога работодателей и профсоюзов, направленного на создание экологически безопасных технологических линий и безопасных условий труда, при росте влияния профессиональных сообществ, улучшении качества рабочих мест и совершенствовании процедур их аттестации. Также важны формирование образовательного пространства, ориентация 245 на обучение, переобучение и повышение квалификации как основа развития человеческих ресурсов и увеличения мобильности и гибкости субъектов пространства занятости. Профессиональные риски не могут быть полностью устранены в силу бесконечного множества сочетаний порождающих их факторов развивающегося общества, традиционные меры региональной политики занятости и психосоциальной работы по их управлению ориентированы на компенсацию их негативных последствий, и в меньшей мере на профилактику. Готовность населения и работников рискогенных предприятий к ситуациям повышенной опасности, выработка соответствующих навыков поведения и формирования активной деятельностной позиции по отстаиванию своих прав на безопасный труд и место проживания является важным элементом профилактики угроз различного генеза. Список литературы 1. Санкова Л.В. Санкова Л.В. Паттерны занятости в современной экономике / под ред. А.О. Блинова. Саратов: Сарат. гос. техн. ун-т, 2004. 2. Яницкий О.Н. Социальные ограничения модернизации России // Социологические исследования. 2010. №7. С.17-27. 3. Ярская В.Н., Яковлев Л.С., Печенкин В.В., Ежов О.Н. Пространство и время социальных изменений. Саратов, Научная книга, 2004. Елена Кац КУЛЬТУРА ДИАГНОСТИКИ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ЦЕННОСТЕЙ В РЕГИОНАЛЬНЫХ АГРОПРОМЫШЛЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД Аннотация. Культура диагностики организационных ценностей в региональных агропромышленных организациях носит преимущественно субъективный характер. Автор предлагает культуру диагностики организационных ценностей, основанную на проведении аудита организационных ценностей. В статье проанализировано состояние организационных ценностей двух агропромышленных организаций с использованием методов экспертного интервью, анкетирования и методики OCAI. На основании полученных данных автор дает практические рекомендации по внедрению культуры диагностики организационных ценностей в региональных агропромышленных организациях. Ключевые слова: организационные ценности, культура диагностики, управление организационными ценностями. Abstract. Culture diagnosis of organizational values in the regional agribusiness organizations is predominantly subjective. The author proposes a culture diagnosis of organizational values , based on an audit of organizational 246 values . The article analyzes the organizational values of the two organizations with the use of expert interviews, a questionnaire and methodology OCAI. Author gives practical advice on implementing a culture diagnosis of organizational values in the of regional agricultural organizations. Key words. Organizational values, culture diagnosis, management of organizational values. Одним из основных способов существования человека и общества в современном мире являются организации. Поэтому в настоящее время в научном сообществе социологов, антропологов и психологов, в среде организационных консультантов, а также руководителей организаций, управляющих персоналом и других практических менеджеров неуклонно возрастает интерес к организациям и, следовательно, организационным ценностям [Пригожин, 2010. С. 36]. Важность проведения диагностики организационных ценностей очевидна и признается большинством руководителей региональных агропромышленных организаций. Однако на практике культура диагностики организационных ценностей часто представляет собой суждения из собственного опыта руководителей менеджеров организации и, следовательно, носит преимущественно субъективный характер. Вот почему мы предлагаем культуру диагностики организационных ценностей, обязательным компонентом которой является аудит организационных ценностей. Организационные ценности должны быть адекватны целям организации. Кроме того, диагностика ценностей представляет собой, по нашему мнению, неотъемлемую часть непрерывного цикла управления организационными ценностями [Долан, Гарсия, С. 87]. Исходя из противоречивой и парадоксальной природы организаций и, следовательно, их культур, в работе использованы методологические возможности системно-синергетической парадигмы. Мы опирались на труды Дубровского В., Пригожина А., Тамбовцева В., Тарасевича В. [Тамбовцев, 2012. С. 147]. Организационные ценности рассматривались нами через понятие фигурации, самоорганизации и саморазвития, неустойчивости и нелинейности. Мы основывались на работах Болтански Л., Камерона К., Куинна Р., Лумана Н., Моргана Г., Фокиной Т. [Фокина, 2012. С. 106]. Нами было проведено социологическое исследование организационных ценностей в региональных агропромышленных организациях в период с 1 октября 2012 до 1 октября 2013 г. В ходе работы мы использовали методы экспертного интервью руководителей и анкетирования сотрудников агропромышленных организаций, а также методику, основанную на теоретической модели «рамочная конструкция конкурирующих ценностей» OCAI. При проведении интервью с экспертами (руководителями и собственниками девяти региональных агропромышленных организаций) нами были 247 выявлены следующие организационные ценности: принадлежность к «своему кругу», дружеские отношения между сотрудниками, «коллектив-семья», комфортная обстановка на работе, порядок на рабочих местах, четкое ведение рабочей документации, строгое выполнение отчетности. Таким образом, нами обнаружены организационные ценности, характерные для преимущественно «клановой» и «бюрократической» организационных культур. Основной целью организаций на фоне вступления России в ВТО все эксперты считают сохранение финансовых результатов деятельности, т.е. первоочередные цели организаций связаны с сохранением определенной доли рынка. При оценке результатов интервьюирования обращает на себя внимание несоответствие целей и ценностей организации. При проведении анкетирования 40 сотрудников (по 20 человек из двух региональных агропромышленных организаций) более половины отметили «комфортную обстановку на работе» и «дружеские отношения между сотрудниками» как первоочередные организационные ценности. Таким образом, большинство сотрудников разделяют ценности, характерные для преимущественно «клановой» организационной культуры. Вопрос о целях организации вызвал затруднение у большинства (31 человек из 40) сотрудников. Только 9 человек смогли ответить на этот вопрос и в качестве цели организации отметили «финансовое благополучие» сотрудников и организации в целом. Таким образом, большинство сотрудников имеют смутное представление о целях организаций, в которых они трудятся. Нами была проведена диагностика организационных ценностей с использованием методики, основанной на теоретической модели «рамочная конструкция конкурирующих ценностей» OCAI [Камерон, Куинн, 2012. С. 98]. Вопросник, разработанный Камероном К. и Куинном Р., включающий 6 вопросов о текущем и предпочтительном состоянии организационной культуры, был заполнен 40 сотрудниками двух агропромышленных организаций, по 20 человек из каждой организации. При анализе профилей организационной культуры обращает на себя внимание их разнообразие, что свидетельствует о наличии у сотрудников разных ценностей. Однако у большинства (33 сотрудников из 40) в профилях организационной культуры преобладают ценности, характерные для преимущественно «клановой» и «бюрократической» культур. Ценности, характерные для «адхократии» и «рыночной» культуры, являются менее выраженными. Таким образом, конфигурации организационных ценностей сотрудников обеих организаций представлены ценностями, характерными для разных типов организационных культур. Обращает на себя внимание незначительная разница между профилями «текущего» и «предпочтительного» состояний культуры, что свидетельствует о ценности стабильности и нежелании каких-либо изменений со стороны сотрудников. Все девять экспертов «слышали» или «знают» о целесообразности диагностики и управления организационными ценностями, однако, в своих ор248 ганизациях они не считают нужным использовать данный управленческий ресурс. Семь экспертов придерживаются мнения, что внедрять диагностику и управление ценностями целесообразно, когда нет более важных практических задач. Два эксперта рассматривают диагностику и управление ценностями как некую «дань моде». Поэтому мы можем сделать вывод, что аудит организационных ценностей в исследуемых компаниях не практикуется. Таким образом, на основании проведенного социологического исследования в региональных агропромышленных организациях нами выявлены следующие особенности культуры диагностики организационных ценностей: в исследуемых организациях недостаточно развита культура диагностики организационных ценностей; недостаточный уровень развития культуры диагностики организационных ценностей в исследуемых организациях определяет низкий уровень управления организационными ценностями; в исследуемых организациях обнаружено преобладание организационных ценностей, характерных для преимущественно «клановой» и «бюрократической» организационных культур; при сопоставлении организационных целей и ценностей выявлено их явное несоответствие. На основании данных, полученных при исследовании организационных ценностей и для достижения организационных целей по сохранению финансовых показателей в региональных агропромышленных организаций необходимо предпринять следующие шаги: внедрить в практику вышеописанную культуру диагностики организационных ценностей, основанную на проведении аудита имеющихся организационных ценностей и сравнении их с целями организации; встроить диагностику организационных ценностей в непрерывный цикл управления организационными ценностями; реализовать организационные изменения по встраиванию новых ценностей, характерных преимущественно для «адхократической» и «рыночной» организационных культур в единую систему организационных ценностей. Список источников 1. Долан С., Гарсия С. Управление на основе ценностей. Корпоративное руководство по выживанию, успешной жизнедеятельности и умению зарабатывать деньги в XXI веке. М.: Претекст, 2008. 320 с. 2. Камерон К., Куинн Р. Диагностика и изменение организационной культуры. СПб.: Питер, 2001. 320 с. 3. Пригожин А.И. Цели и ценности. Новые методы работы с будущим. М.: «Дело» АНХ, 2010. 432 с. 4. Тамбовцев В.Л. Институциональные изменения: к проблеме микрооснования теории // Общественные науки и современность. 2012, (5): 86-85. 249 5. Фокина Т.П. Размышления о современной методологии (три столба и два промежутка) // Учёные записки. Профессорский выпуск: Сборник научных трудов. Саратов: ИЦ «Наука». 2008.(5): 95-116. Alex Chang THE ENTERPRISE’S EXTERNAL ENVIRONMENT IN LATVIA: THE TRUST OF ETHNIC RUSSIANS EMPLOYEES IN LATVIA WITHIN HISTORICAL ANALYSIS Abstract. Latvia has always had a significant number of the population of ethnic Russians. Ethnic Russians present not the minority of the society, but the largest majority of the foreign population in Latvia. The official statistics and civil implemental statistics show that the ethnic Russians’ amount is almost getting approached to ethnic Latvians. If we read from the historical perspective, it could be traced back to the Russification policy of Russian Empire. It is also mentioned to the policy of «mass migration» of Soviet Union, which the Soviet citizens, particular ethnic Russians had been settled down in Latvia as internal migrants by Soviet authority. Nevertheless after the collapse of the Soviet Union, and the renewal of independence of Latvia, the ethnic Russians have changed their status from “internal migrants” to “international migrants”. Moreover the institutional system for ethnic Russians in Latvia is not considerable as equal as ethnic Latvians in the society. Particularly in employment issue with ethnical identity. We are going to discuss the internal and external environment for enterprises in Latvia, and the profound relationship between ethnic Russians and ethnic Latvians. Therefore the enterprise must face the dilemma in Latvia. The issue is based on the trust of ethnic Russians Employees in Latvia within Historical Analysis. Keywords: ethnic Russians, Latvia, minority, external environment. Introduction Latvia faces the challenge of internal affairs of ethnic diversity and international issue of human rights since the collapse of Soviet Union. The domestic policy towards to the ethnic Russian minority is controversial. Due to the historical perspective and the background of wars between two nations mostly, it leads the complex of either national autonomy or citizen rights for the Russian minority in Latvia. The country has always had a significant number of the population of ethnic Russians. They present not only the minority of the society, but the largest majority of the foreign population in Latvia. When the World War I broke out, there was an opportunity for Latvia to announce the independence since the long domination of Russian empire by hundred years. It has mentioned about the independent State of Latvia, found on November 18, 1918, was granted international recognition in 1920. Later on the short self-determination was vanishing after the Russian Revolution and the military entry. 250 The victory of Bolsheviks39(большевики) created a new social order for entire Russian empire and Eastern Europe by liberating within red wave. The cruel fact affected the sustain independence in Latvia and replaced by the Soviet Union regime for decades. The second opportunity for Latvia being independence was only after the collapse of Soviet Union in 1991. Latvian Saeima40 has declared that the end of Soviet domination and full independence of Latvia. The Declaration of the Supreme Soviet of the Latvians SSR issued a statement of “On the Renewal of Independence of the Republic of Latvia’’ in 199041. The term “Renewal” meant to rebuild or restore the previous state and showed the dissatisfaction of illegal domination of Soviet Union from Latvian authority. Therefore the rage of internal atmosphere in Latvia is adverse to ethnic Russians and their survival rights. The similar case in the Baltic states for large population of Russian minorities are suffered by new laws made place of birth and ancestry the qualification for citizenship [Europa Publications Limited, 2003.P.31.]. Under the subtle environment, the living condition like employment issue for ethnic Russians in Latvia became troublesome. It is somehow a mistake to ignore the impact of ethnic Russians are urgently rising up due to the Soviet crisis renewed the subject and emphasis the complex for the past. Afterwards, we observer a battle between the former majority and the current majority42 in a country, it is somehow weird. When the situation was changed, the ethnic Russians were penurious under the Latvian majority rule. The official statistics and civil implemental statistics show that the ethnic Russians’ amount is almost getting approached to ethnic Latvians. If we read from the historical perspective, it could be traced back to the Russification policy of Russian Empire. It is also mentioned to the policy of “mass migration” of Soviet Union, which the Soviet citizens, particular ethnic Russians had been settled down in Latvia as internal migrants by Soviet authority. Nevertheless after the collapse of the Soviet Union, and the renewal of independence of Latvia, the ethnic Russians have changed their status from “internal migrants” to “international migrants”. The ethnic Russians emanated angry voice to the discrimination of the society. People urgently are in need of having the equal rights in a country such as citizenship, and the equal trust of being employee. Although the ethnic Russians presents minority in the society, they have evoked the notice from international community. If we read carefully the history, ethnic Russians whenever the past and present have leaded several impacts to 39 The Bolshevik was found by Vladimir Lenin (Владимир Ильич Ленин) in 1905. The party came to power with October Revolution and overthrow Russian Royal Family, the last Tsar Nicolai II (Николай Александрович Романов). 40 Saeima: Parliament of Republic of Latvia in Latvian language. The related literatures used the term for indicating Latvian Parliament. 41 «On the Renewal of the Independence of the Republic of Latvia», (May 4, 1990), Tr: Latvia Law Institute, http://www.humanrights.lv 42 Former majority meant Russian ethnics while in Soviet era; Current majority meant Latvian ethnics while independence of Latvia. 251 Latvia on cultural, political and economic perspectives. The purpose of the paper is concentrated on objective historical part to current society within the economic perspective. A great contribution from the Gerschenkron’s famous work “Economic Backwardness in Historical Perspective” [Gerschenkron, 1962.] could link our topic to explain the history and behavior in economic activities. Furthermore Acemoglu and Robisons’ contribution “Economic Backwardness in Political Perspective” [Acemoglu, Robinson, 2006. P.115-131] leads the loop of the perspectives. There is also the important publication from Baltic Institute of Social Science “Society Integration and Business: The Ethnic Dimension” [Selecka, Treikala, 2004.] for our article. We attained to clarify the process of Russian impact from past to present, and to analyze the event of “the Trust of Ethnic Russians Employees in Latvia within Historical Analysis”. We discuss the dilemma of the environment in current political situation because of the historical complex. Perhaps it is significant to justify the balanced method to social transformation. Our other purpose is trying to explain the culture differences crossed two nations: ethnic Russians and ethnic Latvians and Russia, thus we are able to describe the operational environment of peace softly. For sure a large part of the paper emphasizes on the casual relationship of process and complex of Latvia [Palmer, 2006]. We hope to manage the current factor into nations differ across countries. This is because of political perspective on government policy, which influenced the impact of Russian ethnics. We hereby discuss the following subjects: 1) the current conflict between ethnic Russian ethnics and ethnic Latvians ethnics in the society within historical analysis; 2) the trust issue in profound relationship between ethnic Russians and ethnic Latvians of enterprises in Latvia; 3) the external environment for enterprises in Latvia within the issue; 4) the analysis of legal procedures for ethnic Russians from Soviet citizens to current Latvian citizens; 5) the future agenda for the contradiction for enterprises by ethnic Russians’ impact in Latvia. Enterprises’ External Environment in Latvia with Historical Analysis Enterprises’ internal environment refers the factors could influence the performance of a company. Those factors are 1) inherent competencies of a firm; 2) behavior of the employees and employers; 3) the condition of a firm; 4) charming of the leadership; 5) and the organizational culture etc... The strengths of the factors help the firms to gain competitive advantage in the market. Moreover the institutional system in Latvia also decided the performance of a firm. For example, ethnic Russians in Latvia are not considerable as equal as ethnic Latvians in the society. Particularly in unemployment issue with the ethnical identity. Hence we are going to discuss the factors like behavior of the employees and employers from the external environment perspective to view the background of a firm. It is somehow related to ethnic Russians employees and ethnic Latvians employees in the differential treatment analysis. 252 Analysis of Historical Complex of Latvia from Imperial Russia The summary of the historical background in Latvia (Livonia43) was about the region had have been invaded for centuries by several strong regimes. From 1533 Russian Monastery Ivan the Terrible (Иван Грозный) [Madariage, 2006.] , whose conquests had shaken Europe for centuries [Thompson, 2008. P.67], and create an initial form of the future Imperial Russia. If we go detail into the nation’s history, it is always mentioned about Alexander Nevsky (Александр Ярославич Невский), by his achievement in assembling the core power of many ethnics dispersion on border of Euro-Asia land [Heinze, 2003, P.54-55] in early 1200 A.D. Here we analyze barely Russian domination part by several great Tsars who had decisive impact to Baltic countries. We had mentioned about Ivan the Terrible because he was the first Tsars of Imperial Russia. Afterwards, two great Tsars as Peter I (Пётр Великий)44 and Catherine II (Екатерина Великая)45 have been referred because of thought as Golden Age in Imperial Russia. During the ancient Russian domination, the war between Imperial Russia and other regimes had have made Latvia undisturbed. Since Latvia has been under a long period of domination by Imperial Russia for hundreds years, the destiny of Latvian were entirely tied with Russian nation. It is somehow inconvenient to define the “Domination or Occupation in Latvia”, and we might read the definition for items from United Nations (UN): “the foreign military intervention, aggression and occupation, since these have resulted in the suppression of right of peoples to self-determination and other human rights.”46 Of course for ethnic Latvians, it is no doubted an “Occupational Behavior” to such acts of war. In the other side, the ambitioned strong nations, especially when early Imperial Russia was looking for the symbol of Double-Headed Eagle to overlook farer, the “Great Expansions” toward to east side- Europe and to west side- Siberia were successful and notable with the greatest Russian emperors such as Peter I and Catherine II [Moss, 2004. P. 1316]. Therefore, Imperial Russia’s impact was determined Latvia region for centuries. We could make a brief of the following statement: The great expansion of Imperial Russia was enormous effective to its neighborhood countries especially when the several greatest Russian Emperors were trying to enlarge the Russian territory. Thus, we could have the comprehension that due to the Latvia was never dominated by its own regime (government by ethnic Latvians). It was shared with other regimes. Those regimes were Imperial Russia; German Crusaders (Hanseatic League); Kingdom of Poland; and Kingdom of Sweden. Among those regimes in Latvia, there was a decisive war- the Great North War. The winner controlled the destiny of Baltic countries. Afterwards the Baltic countries were inseparable with Imperial Russia [O’Connor, 2003. P. 35-42]. 43 Livonia was the ancient name for Latvia found around 13th century. Peter I, also called Peter the Great, was an emperor of imperial Russia, reign 1682-1725. 45 Catherine II, also called as Catherine the Great. She was an empress of Imperial Russia, reign from 1762 to 1796. 46 United Nations (2010), Resolutions and Decisions Adopted by the General Assembly During its Sixty- fourth Session: Resolutions, 15 September -24 December 2009, (United Nations Publications), p.410. 44 253 Analysis of Historical Complex of Latvia from Soviet Union The modern history of Latvia began with Lenin’s revolution. It leaded the incredible impact to Baltic countries as well. Although Latvia received a short independence between 1918 and 1940, the elimination of the Imperial Russia did not liberate Latvia completely. It came after some decades of Soviet occupation. The strong effecting to Eastern Europe made new Latvia living under “Iron Curtain47”. The term Iron Curtain refers the political and economic barrier erected by the Soviet Union. People under Iron Curtain were not allowed to contact with the West world and non-communist countries. There was no freedom, democracy, and equality to ethnic Latvians in that moment. That explains the reason of rage and bad attitude of ethnic Latvians towards to Soviet Union and ethnic Russians. Plus it seemed a mistake that many people would think Soviet Union was equal to ethnic Russians. The issue is so clear for Latvians to figure the government and citizens are different. Yet the government was trying to mix up their connection and relation. Few Latvians may think about the ethnic Russians are the successors of past Imperial Russia and Soviet Union. Therefore a new discrimination in Latvia society was born. One side, it was true that October Revolution overthrew the Imperial Russia, and the last Tsar Nicolai II, and the communists obtained the power from Russian royal family. The fall of the Tsar left three potential indicators of authority: 1) the military high command; 2) the provisional government, 3) and workers’ and soldiers’ deputies [Wade, 2000. P. 2526]. It was easy to make a simple link that new political power replaced the old one. Particularly, after the World War II, Eastern Europe had been involved into so called “Russia regime”, and Latvia also became a part of Soviet Union. Latvia has always been a tragedy play in its historical role since the 13th century. In order to clarify the historical map, the table 1 expresses the Multi-Regimes in Latvia history. We dress with the bold letters to identify the Russian regimes. Table 1: Authorities and governments in Latvia and its period German period 1207-1561 Lithuania-Polish and Swedish period 1561-1795 Russian period 1721-1918 First Independence 1918-1940 Nazi Occupation 1941-1944 Soviet Union era 1944-1991 Second Independence 1991-1992 (Resource: date of history of Latvia.) Enterprises’ External Environment in Latvia with Political Perspective The external environment refers the domestic policy impact, also international impact in both politic and economical perspectives. Nevertheless the po47 “Iron Curtain" is a term for Warsaw Pact countries during 1945 to 1991. It was the Soviet domination. 254 litical environment such as national policies, laws and regulations, could deeply distribute the benefit of an enterprise. We supposed that the external environment with political perspective in Latvia is not friendly to ethnic Russians being employees because we have mentioned about the historical reason. Therefore we believed that in this kind of the external environment, there is discrimination for ethnic Russians. We will discuss it with law of Latvia as a concrete concept, and the atmosphere of the society as the abstract concept. We think those concepts in Latvia could damage the good opportunities for Foreign direct investment (FDI) and performance of enterprises. Atmosphere of the Society Soviet Union brought the political culture into Latvia. It was not only mass migration but also the communism. According to Leninist principles, the pursuit of individual ethnic interests was not allowed. It was somehow equal, but not so true. The USSR authority even created a superficial equality for selecting the party secretaries in the non-Russian republics from the central authorityMoscow. Russification (русификация) [Skultans, 1998. P. 163] were generally used for all ethnics in Soviet Union. Such as the language policy was for nonRussians to learn Russian. The policy indicated the explanation of Latvian thinking from the Soviet era to see Russian impact thought the dichotomy- “Russian” or «non-Russian». Oppositely most ethnic Russians settling in those republics never bothered to learn local languages. The Russfication of language policy was unequal to non-Russians, and it buried the potential crisis of future rebound to ethnic Russians in the social atmosphere. We have also noticed that in Latvia, besides the Russification of language policy. Soviet authority encouraged or enforced each region to set up Russianspeaking schools. In other side, Latvian publications had to be printed in the Cyrillic alphabet [Skultans, 1998. P. 163]. Soviet authority would like to centralize the language and diversity of each ethnic from the effort of basic education. The Moscow authority expected the policies would be step by step to replace the Latvian current power of identity and cultural background. Although Moscow authority tried hard by political intervention with language and education policies [Plakans, 1995. P. 144-150.], Latvians still claimed their unwilling to the policy. More than that, if we read careful the history of Latvia, we easily found out that Latvia was a country with changeable destiny. It was also puzzling that Latvians (a small nation) could insist the culture and keep their language and through aggression of several regimes for several centuries. Of course the Soviet policy has have made sufferings to Latvians and also other republics of Soviet Union. They were living under the long period of pressure. People believed that during the period of Soviet Union, ethnic Russians were enjoying better social position than other ethnics. The recent issue in 2012 was completely opposite. The ethnic Russians in Latvia represented Russian speaking minority, they demanded to have Russian as second official language. Although the society of Latvia accepted Rus255 sian as common language in life, and it generally used by people either with ethnic Russians or ethnic Latvians. Nevertheless Russians in Latvia still hope to ensure the country policy supporting Russian language to be existed. Yet in Latvia nowadays, ethnic Russians are in less and worse position in such kind of atmosphere. Therefore, when Soviet regime ended, it symbolized a new age coming. It was for sure the greatest opportunity for those former members of Soviet Union to declare that being independent countries. The wave made groups of people latched onto what were perceived to be their common ancestral experiences, in order to unite against the political, social, and economic injustices [Khazanov, 1995. P. 56]. The Concrete Concept of Discrimination In the beginning of the history of Latvia, most of Russian population came from early Russian trade in Baltic Sea area. There were many tribes from east Slavic. Yet when one part of the tribes unified others, it created an identity was named “Krievi”48 in Latvian language. Basically the modern history of Latvia in the past decades, the unbalance of ethnic Russians was always the issue of the society. For example, the ethnic groups in 1959 reflected the vagaries of war and the interests of the occupying power. Because ethnic Latvians had decreased down to 62%, at the same time the ethnic Russians had increased from 8.8% to 26.6%. The other Slavic groups--Byelorussians, Ukrainians, and Poles--together accounted for 7.2%, and the Jews formed 1.7% [Population statistical...]. We found the statistics read as the Table 2. The amount of number was continuously growing up with ethnic Russians to strong positively +7.4. With other ethnic groups was not strong positively to +2.6. It was somehow worried for ethnic Latvians to negatively -10. One explanation could be understood that immigration law in Latvia is discriminated for ethnic Russians to be naturalized after the independence. Table 2 Latvian Russian Others Total 1930-1989 Ethnic groups population Statistical view in Latvia2 1989 1930(%) 1959(%) 1970(%) 1979(%) 1989(%) 1388,000 77 62 56.8 53.7 52 906,000 8.8 26.6 29.8 32.8 34 373,000 14.2 11.4 13.4 13.5 14 2667,000 100 100 100 100 100 Static -10 +7.4 +2.6 (Chauncy D. Harris (1993), “The New Russian Minorities: A Statistical Overview”) The Citizenship Law in Latvia processed not well in Latvian Saeima (national parliament) particularly. Latvia is the country with the highest share of non-nationals in the total population in Europe [Vasikeva, 2009.]. Nevertheless 48 Krievi meant ethnic Russians in Ancient Latvian language. 256 the law was not protecting for ethnic Russians, they had have been in the situation of suffering in Latvia. Many domestic firms are not willing to hire ethnic Russians because of historical complex and the identity issue of the society. We believed the trust of ethnic Russians for enterprises hit the bottom. If ethnic Russians are discriminated by the society, therefore the employee rate for ethnic Russians is low. Our topic discusses the period of the historical complex of the Republic of Latvia, and domestic ethnic Russians’ inhabitation in Latvia, then it appeared as the social problem and international field, from the previous Soviet domestic unexpected issue. Besides the Citizenship Law procession in Latvian Saeima was particularly unsuccessful. According to official statistic of Latvia, the Central Statistical Bureau of Latvia, 2001, these share had increasing to 42% of the Latvian population consisted of Russians. It was long waiting for the ethnic Russians becoming citizenship of Latvia. Their wishes of being naturalized were difficult and prolonged. Even from 1991, the OSCE has recommended many times of provisions. EU criticized Latvia the lack of distinctions between the private and public sphere. Then the Latvian Saeima adopted the new Citizenship Law in 1994, and it upgraded in 1998. Both results however by the details were unsatisfied to international. The EU suggested and spend millions Euros in that Latvian officials charged with the country’s integration into Union should better coordinate with the issue. However the situation seems not changed as the aim. The human rights for ethnic Russians in Latvia are exactly improving and changing by constructed on those ironic political solutions. We believe one day that the Russian ethnics issue would go smoothly peace satisfactorily. The Trust of Ethnic Russian Employees for Enterprises When a society is in the process of integration, the political and economic activities are often easy to show the social condition to the ethnical identity. In our article, we have research limitation of survey to enterprises in Latvia, but we have the literature review by the great publication “Society Integration and Business: The Ethnic Dimension” from Baltic Institute of Social Sciences, which enterprises have been influenced by ethnic differentiation with quantitative survey [Selecka, Treika]. This paper directly shows the same orientation to our subject from the hot issue nowadays- the trust issue of ethnic Russians in the business environment. The Definition of the Trust Here we discuss about the definition of the trust of ethnic Russian employees for the enterprises. We know that managerial decision concerning made in a setting that is characterized by: 1) Uncertainty; 2) Complexity; 3) Intraorganizational conflicts [Amit, Schoemaker 1993. P. 33-46]. For enterprises, 257 those characters make the trust of ethnic Russians in the situation of underestimated. There may be Latvian enterprises, Russian enterprises or multinational enterprises. It is without questioned that nowadays it is somehow difficult to find a purely “Russian” or “Latvian” companies. Unless it is very small size like an individual shop, for FDI according to expert, mean that companies will increasingly focus on universal “Western” standards in good and service [Selecka, Treika, P. 6-7]. Yet in the business external environment in Latvia, the segregation is existed. For the historical perspective and the managerial characters, the ethnic Russians are in difficulty of seeking a job. Hence the trust is defined with causal relationship with ethnicity and job possibility. We found the ethnic Russians are not able to be employed to compare with ethnic Latvians. In fact, the ethnic minorities are limited employability in the government sector. [Selecka, Treika, P. 11-14]. It is also connected to the private sector with such influence. We can read the figure 1 from the report that being proud of the status of Latvian inhabitant in the enterprises. The attitude shows in the society of Latvia, the ethnic matters in the career. Figure1 (Data: Statistic from the report- Anna Selecka, & eds., & Oksana Treikala (2004), Society Integration and Business: The Ethnic Dimension, (Baltic Institute of Social Science)). Environmental Issues We hope to make a notice of some factors to the understanding of people which we mentioned in the introduction: 1) the current conflict between ethnic Russian ethnics and ethnic Latvians ethnics in the society within historical analysis; 2) the trust issue in profound relationship between ethnic Russians and ethnic Latvians of enterprises in Latvia; 3) the external environment for enterprises in Latvia within the issue; 4) the analysis of legal procedures for ethnic Russians from Soviet citizens to current Latvian citizens; 5) the future agenda for the contradiction for enterprises by ethnic Russians’ impact in Latvia. They are related to A) development of the political situation; B) social environment like population; C) economic environment like activities in seeking a job, and the labour market; D) others like culture, and education. 258 We most care about the job market in Latvia as the important factor to hire a new employee by ethnical differentiation. Although in business field, ethnic factors are not seen as a problem for enterprises. It is somehow the issue for Latvia. And Baltic States in post-Soviet have a strong emphasize on national self-determination because of never been shared the self-determination in politic for centuries [Backes, Jaskulowski, Polese 2009. P. 249]. In fact, Latvia and other two Baltic countries have had relatively short periods of statehood, being independent states only in the interwar period from 1917 to 1939. These states have spent long periods of their history under Russian control [Schulze , 2001. P. 8]. We noticed that it is against economic interests if enterprises like Latvian enterprises are too much concentrated with historical complex. Of course, there are also Russian enterprises, mixed business, and multinational co-operations (MNCs). We still find out the positive relation with unfriendly environment for ethnic Russians in Latvia. The ethnic Russians' position in economic development and in global market is competitive. The good business is mostly connected with the enterprises, and good atmosphere of the society. Conclusion From the early record showed Latvia was ill-fated. It was not voluntary to be far away from autonomy until the twentieth century by communist wave of Russian revolution. Latvians have finally tasted and shared the success of twice independences. They have also learned from enormous price for selfdetermination. The fruit was hard-earned after hundreds of year foreign dominations. The historical process of working hard towards to independence from ancient time to present time, it was a bumpy road. Government of Russia has actively negotiated on behalf of ethnic Russian minorities to their better living, particularly at government of Latvia. But such activity seems to have ceased at present. We would like to mention it with historical analysis because of a subjective research with ethnic Russians’ impact in Latvia. We are apologized if we might offend any ethnic, government and organization. As the outsiders, we cannot clearly realize the fact or the judge of people. However we have tried to explain the process by objective history and provided the shallow opinion. We used the leading principles to introduce the story briefly but not in detail of everything. Of course, when an ethnic demand the rights of self-determination, sovereignty, and autonomy, the reaction would be truly aggressive. The states of Russian speaking minority in Latvia implied that the nationalism and freedom are always ethnic natures. From the realism to contribute human rights, selfdetermination, historical complex, and political unions, all those elements made the identity issue non-answered. It was worried the all the actions for ethnic Russians in Latvia were in vain. As far as the government policies were concerned, while the government 259 in Latvia continues to promote some human rights for European Union. There have been some amendments in the controversial Citizenship Law. The resulting increased in ethnic Russian suffrage and political representation presents a positive sign. Perhaps we could not know the possibility of the future circumstance, In addition, Latvia economic transition continues to proceed relatively smoothly, alleviating some of the economic burden carried by the Russian minority. Compared to other post-Soviet economies, Latvia seemed have better development and slightly no any worse influence by those Russian impacts. There must have a peace agreement to support the dilemma. Today the ethnic Russians in the society are the minority. They have asked for the same requirements, through many effects of two decades since the second independence of Latvia. An observation in Latvia can be found that Russian media are everywhere, such as television channels, newspapers, books, and shops. Unlike many European countries, Latvia shows multi-cultural gradation and languages in the society, such like Latvian, Russian, German and English. It is notable that Russian’s impact is not only with significant culture and common language, more in economic. Therefore for the external environment in Latvia, the trust of ethnic Russians is necessary. The most obvious action for legislative supporting is reflected Russian impact of the country. References Books and Journals 1. Acemoglu, Daron & James A. Robinson, (2006), “Economic Backwardness in Political Perspective”, American Political Science Review, Vol. 100, No.1: pp.115-131. 2. Backes, Uwe, Tytus Jaskulowski, Abel Polese (2009), Totalitarismus Und Transformation: Defizite Der Demokratiekonsolidierung in Mittel- Und Osteuropa, Vandenhoeck & Ruprecht. 3. Bauböck, Rainer, Bernhard Perchining, Weibke Sievers (2007), Citizenship Policies in the New Europe, Amsterdam University Press. 4. Buergenthal, Thomas (2008), International Human Rights in Context: Law, politic and Moral, Oxford University Press. 5. Dreifelds, Juris (1996), Latvia in Transition, Cambridge University Press. 6. Europa Publications Limited (2003), Central and South-Eastern Europe 2004, Routledge Press. 7. Egle, Valdis (2002), Research and Development in Latvia, Augsburgas Instituts, Ministry of Education and Science in Lativa. 8. Gerschenkron, Alexander (1962), Economic Backwardness in Historical Perspective, (Cambridge: Harvard University Press). 9. Harris, D. Chauncy (1993), “The New Russian Minorities: A Statistical Overview”, Post-Soviet Geography, Vol.34 Nr.1, pp.4-20. 10. Hermar, Aronold (2010), A Manual of the History of the Political System of Europe and its Colonies, Harvard University Press. 11. Hazans, Mihails (2005), Unemployment and the Earnings Structure in Latvia: Europe and Central Asia Region, Poverty Reduction and Economic Management Unit, The World Bank Publications. 12. Heinze, Karl G.,(2003), Baltic Sagas: Events and Personalities that Changed the World, Virtualbookworm Publishing. 260 13. Jeffries, Ian (2004), The countries of the former Soviet Union at the turn of the twenty-first century: the Baltic and European states in transition, Routledge. 14. Kelley, G. Judith (2004), Ethnic Politics in Europe: the Power of Norms and Incentives, Princeton University Press. 15. Khazanov, Anatoly Michailovich (1995), After the USSR: Ethnicity, Nationalism and Politics in the Commonwealth of Independent States, University of Wisconsin Press. 16. Moss, Walter (2004), A History of Russia: Since 1855, Anthem Press. 17. Madariage, Isabel (2006), Ivan the Terrible, Yale University Press. 18. O’Connor, Kevin, (2003), The History of the Baltic States, Greenwood Publishing Group. 19. Palmer, Alan Warwick (2006), The Baltic: A New History of the Region and its People, Overlook Press. 20. Plakans, Andrejs (1995), The Latvians: A Short History, (Hoover Press), pp.144150. 21. Pettai, Vello & Jan Zielonka (2003), The Road to the European Union, Manchester University Press. 22. Riga Institute of History of Latvia (2005), The Hidden and Forbidden History of Latvia under Soviet and NAZI occupations 1940- 1991, Institute of History of Latvia. 23. Schulze, Jennie (2001), Understanding the “Conditionality Gap” in Estonia and Latvia- The Influence of EU Conditionality and Russia’s Activism on Minority Inclusion, B.A, Boston College. 24. Škapars, Jānis (2005), The Baltic Way to Freedom, Riga Zelta grauds. 25. Skultans, Vieda, (1998), The Testimony of Lives: Narrative and Memory in PostSoviet Latvia, Routledge Press. 26. Schmid, Carol, (2008), “Ethnicity and language tensions in Latvia”, Language Policy, Vol.7, Nr.1, pp.3-19. 27. Selecka, Anna, eds., & Oksana Treikala (2004), Society Integration and Business: The Ethnic Dimension, (Baltic Institute of Social Science). 28. Tavana, Madjid, Mariya A. Sodenkamp and Leena Suhl (2010), “A soft multicriteria decision analysis model with application to the European Union enlargement”, ANNALS OF OPERATIONS RESEARCH, Vol.181, Nr.1, pp.393-421. 29. Thompson, John M.(2008), Russia and the Soviet Union: An Historical Introduction from the Kievan State to the Present, Westview Press. 30. United Nations (2010), Resolutions and Decisions Adopted by the General Assembly During its Sixty- fourth Session: Resolutions, 15 September -24 December 2009, (United Nations Publications). 31. Vasikeva, Katya (2009) “Citizens of European countries account for the majority of the foreign population in EU-27 in 2008”, EUROSTAT, (European Commission). 32. Wade, Rex A. (2000), The Russian Revolution, 1917, Cambridge University Press. Internet Data «On the Renewal of the Independence of the Republic of Latvia», (May 4, 1990), Tr: Latvia Law Institute, http://www.humanrights.lv Population statistical view in Latvia, http://countrystudies.us/latvia/9.htm 261 СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ 1. Alex Chang, Yuntech University Taiwan 2. Абдукаримова Зиеда, студентка 3-го курса, кафедры социологии Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева. г. Астана, Республика Казахстан. 3. Артеменков Филипп Александрович, Студент 2 курса магистерской программы «Социология публичной сферы и социальных коммуникаций», Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики, Москва, Россия. 4. Бабаян Инна Владимировна, к.с.н., доцент кафедры САС СГТУ имени Гагарина Ю.А., г. Саратов, Россия. 5. Барандова Татьяна магистр политологии, старший преподаватель кафедры прикладной политологии НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, Россия. 6. Божок Николай Сергеевич, Начальник УВР СГТУ имени Гагарина Ю.А., кандидат социологических наук, г. Саратов, Россия. 7. Бычков Алексей, магистрант кафедры САС, СГТУ имени Гагарина Ю.А., Саратов, Россия. 8. Васильев Максим, магистрант кафедры САС СГТУ имени Гагарина Ю.А. Tel (8452) 998770 9. Дашенкова Наталья Николаевна, канд. философ. наук, доцент кафедры философии, руководитель Социально-психологической службы, сотрудница Центра гендерного образования Харьковского национального университета радиоэлектроники Украина, Харьковская область, г. Харьков, пр. Ленина, 14, Харьковский национальный университет радиоэлектроники, кафедра философии, тел. +380577021465. e-mail: dachenat@list.ru 10. Джумасова Гульсум, Евразийский национальный университет имени Л.Н. Гумилева, Факультет социальных наук, магистрант 1 курса специальности Социальная работа. 11. Евстифеева Галина Геннадьевна, кандидат социологических наук, доцент кафедры политологии Владимирского филиала РАНХиГС. 12. Заевская Лариса, Евразийский национальный университет имени Л.Н. Гумилева, Факультет социальных наук, магистрант 1 курса специальности Социальная работа 13. Иванова Ирина Николаевна, профессор кафедры Социологии, социальной антропологии и социальной работы, СГТУ имени Гагарина Ю.А., Саратов, Россия, доктор социологических наук, профессор. 14. Камаева Татьяна Владимировна, к.с.н., доцент кафедры САС СГТУ имени Гагарина Ю.А., г. Саратов, Россия. e-mail: kamaevatv@mail.ru. 15. Карлова Екатерина Николаевна, кандидат социологических наук, старший научный сотрудник ВУНЦ ВВС «Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина», г. Воронеж, Россия. alinord@yandex.ru. 89204131992 16. Кац Елена Александровна, Аспирант Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Российская академия народного хозяйства и государственной службы при президенте российской федерации Поволжский институт управления имени П.А. Столыпин. 17. Клепикова Анна Александровна, научный сотрудник факультета антропологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, Аспирант кафедры «Социология, социальная антропология и социальная работа» СГТУ aklepikova@eu.spb.ru 18. Комиссаржевская Виктория Олеговна – Магистрант 1-го курса профессиональной образовательной программы «Демография» направление подготовки 040100 – «Социология». Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского. Социологический факультет. E-mail: vikalera2003@mail.ru, тел. 51-2969 262 19. Коробкина Татьяна Владимировна, канд. философ. наук, доцент кафедры философии, руководитель Центра гендерного образования, сотрудница Социальнопсихологической службы Харьковского национального университета радиоэлектроники. Украина, Харьковская область, г. Харьков, пр. Ленина, 14, Харьковский национальный университет радиоэлектроники, кафедра философии, тел. + 38 057 7021 465. e-mail: tankorobkina@mail.ru 20. Корогодова Наталья Петровна, Аспирант кафедры Социологии, социальной антропологии и социальной работы ФГБОУ ВПО Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А. электронная почта:natalia.zemt-sova@yandex.ru 21. Коротин Вячеслав Олегович, Аспирант кафедры Социологии, социальной антропологии и социальной работы ФГБОУ ВПО Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А. 22. Куатов Азат Кадырович, магистр социальных наук, старший преподаватель кафедры социологии Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева, г. Астана, Казахстан. keyzed@mail.ru 23. Куатова Аяжан Сериковна, магистр педагогики и психологии, старший преподаватель кафедры социологии Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева. г. Астана, Республика Казахстан. 010008 г. Астана, ул. Янушкевича 6, учебный корпус №4, каб. 205 Телефон: +7 (7172) 709544, Е-mail: ayakka@mail.ru 24. Кудабеков Медет Максутович, магистр социальных наук, старший преподаватель кафедры социологии Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева, г. Астана, Казахстан k-medet@bk.ru 25. Кузьмичева Елена Вячеславовна, начальник отдела по работе с иностранными учащимися Саратовский государственный технический университет имени Гагарина Ю.А. г. Саратов, Российская Федерация international@sstu.ru 26. Лелюхин Сергей Викторович, кандидат социологических наук, доцент Заведующий кафедрой массовых коммуникаций и лингвистики Института Развития Бизнеса и Стратегий Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А. 27. Леонтьева Анна Алексеевна, преподаватель НИУ ВШЭ, Новосибирск, Россия anna.a.leontieva@gmail.com 28. Лысикова Ольга Валерьевна Ph.D. in History, Doctor of Sociology, Professor,Department of Management of Tourist Business,Gagarin State Technical University of Saratov, Russia. e-mail olga.lysikova@inbox.ru 29. Малышев Александр Геннадьевич, социолог, начальник отдела аттестации и предаттестационной подготовки, руководитель методического объединения социологов социальных служб Санкт-Петербурга. Санкт-Петербургское государственное бюджетное учреждение «Городской информационно-методический центр «Семья». mirk912@rambler.ru 30. Манапова Перизат Нуркенқызы, студентка 3-го курса кафедры социологии Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева, г. Астана, Казахстан 31. Мухсым Айгерим Хаджиматкызы, студентка 3-го курса кафедры социологии Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева, г. Астана, Казахстан. 32. Наберушкина Эльмира Кямаловна, доктор социологических наук, доцент кафедры Социологии, социальной антропологии и социальной работы, СГТУ имени Гагарина Ю.А., Саратов, Россия. 33. Науменко Ксения, Аспирант кафедры Социологии, социальной антропологии и социальной работы ФГБОУ ВПО Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А. 263 34. Пашинина Екатерина Игоревна, кандидат социологических наук, доцент Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А., Саратов, Россия. 35. Петров Дмитрий Владиленович, доцент кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы СГТУ имени Гагарина Ю.А., кандидат социологических наук, г. Саратов, Россия. 36. Петрова Жанна Викторовна – кандидат социологических наук, доцент кафедры «Социология, социальная антропология и социальная работа» Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А. 89053231228 – сотовый телефон. jannav.petrova@rambler.ru 37. Поготовская Мария Павловна, Студентка СГУ им. Н.Г. Чернышевского 38. Пучкова Наталья, выпускница бакалавриата по политологии НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, Россия. 39. Ручин Алексей Владимирович, к.с.н., доцент кафедры САС СГТУ имени Гагарина Ю.А., г. Саратов, Россия. 40. Ручин Владимир Алексеевич, Кандидат философских наук, доцент кафедры САС СГТУ им. Гагарина Ю.А. E-mail: r-vl@yandex.ru 41. Рыбалко Ирина Владимировна, кандидат социологических наук, ассистент кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А., Саратов, Российская Федерация. 42. Садыкова Айнура, Евразийский национальный университет имени Л.Н. Гумилева, Факультет социальных наук, магистрант 1 курса специальности Социальная работа. 43. Саитгалиева Гузель Газимовна, канд., социол. наук, доцент кафедры охраны здоровья и безопасности жизнедеятельности Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы, г. Уфа. 44. Сергеева Ирина Владимировна, канд.соц.наук, доцент кафедры истории музыки Саратовской государственной консерватории им. Л.В. Собинова, Саратов, РФ. irinas73@mail.ru 45. Смолина Екатерина Сергеевна, аспирант СГУ им. Н.Г. Чернышевского. 46. Стрелкова Екатерина Сергеевна, аспирант, кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы СГТУ имени Гагарина Ю.А. Россия, Саратов ekatstr@mail.ru 47. Суркова Ирина Юрьевна, кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А., Саратов, Российская Федерация. 48. Фадеева Анна Александровна, Аспирант кафедры Социология, социальная антропология и социальная работа, СГТУ имени Гагарина Ю.А., г. Саратов. 49. Федотова Екатерина Петровна, кандидат социологических наук, доцент кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А., Саратов, Российская Федерация. 50. Фомина Юлия Юрьевна, контент-менеджер, ООО РА Кому что плюс, Саратов, Россия fomina_ulia@mail.ru 51. Цветкова Ольга Викторовна, доцент, кандидат политических наук, Ульяновский государственный университет Ульяновск. Россия tsvetkovaov@mail.ru 52. Чернецкая Алина Антоновна, аспирант, кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы СГТУ имени Гагарина Ю.А. Россия, Саратов atchernetskaya@mail.ru 264 53. Чернецкая Анжела Альбертовна, к.с.н., доцент, кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы СГТУ имени Гагарина Ю.А. Россия, Саратов acherneckaya@mail.ru 54. Черноусова Мария, студентка СЦР-4 кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы СГТУ имени Гагарина Ю.А. Россия, Саратов. 55. Чуева Екатерина Владимировна, Саратовский институт (филиал) РГТЭУ к.с.н., доцент кафедры экономики и менеджмента. 56. Шарова Ольга Львовна, кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социологии, социальной антропологии и социальной работы Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А., Саратов, Российская Федерация. 57. Шматова Светлана Сергеевна, магистрант 2 года обучения, кандидат мед. Наук ФГБУ ВПО «Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского» г. Саратов, ул. Астраханская, 83. svshmatova@mail.ru 58. Эбдибек Айгерим Маратқызы, студентка 3-го курса кафедры социологии Евразийского национального университета им. Л.Н. Гумилева, г. Астана, Казахстан yasaveyev@gmail.com. 59. Ярская Валентина Николаевна – профессор кафедры Социологии, социальной антропологии и социальной работы, СГТУ имени Гагарина Ю.А., Саратов, Россия, доктор философских наук, профессор. jarskaja@mail.ru 60. Ясавеев Искэндэр Габдрахманович, докт. социол. наук, доцент кафедры социологии Казанского (Приволжского) федерального университета E-mail: yasaveyev@gmail.com Почтовый адрес: 420111, Казань 111, а/я 528 265
