i. русский клуб «сокол - Collections CL-BAS

I. РУССКИЙ КЛУБ «СОКОЛ»
=========================================
( ВОСПОМИНАНИЯ ЮРИЯ РОСТИСЛАВОВИЧА БУРЦОВА )
29 марта 1920 года на территорию Болгарского Царства прибыла в эмиграцию часть
семьи старинного русского рода Бурцовых. Сам последний глава рода Леонид Петрович
Бурцов, присяжный поверенный, эмигрировал отдельно в Югославию, где создал новую
семью.
В Варну же прибыла последняя родоначальница, жена Леонида Петровича – Алла
Александровна Бурцова с четырьмя своими детьми: Ниной Леонидовной, Дмитрием
Леонидовичем, Ростиславом Леонидовичем и Ольгой Леонидовной.
Дата 29 марта 1920 года зарегистрирована в Варненском морском порту Карантинной
службой.
Так началась жизнь в эмиграции последних отпрысков рода Бурцовых, которая
продлилась сорок лет. Все вначале жили в Варне, потом перебрались в Софию, а Нина
Леонидовна с мужем Алексеем Алексеевичем Городецким обосновалась в Бельгии, в
Брюсселе.
Сама Алла Александровна Бурцова повторно вышла замуж за Михаила Сергеевича
Бредихина, потомка знаменитого астронома Бредихина.
Следует добавить, что род Бурцовых до революции проживал в городе Николаеве
Херсонской Губернии.
Эмиграция происходила в спешке через Одессу на корабле. С собой успели взять только
самое необходимое и кое-что ценное в мешочке в чемодане, на «чёрный день». Чемодан
этот украли ещё в России, так, что в финансовом плане этот «чёрный день» наступил
вместе с приездом. Семья, которая в Николаеве жила в достатке, вдруг оказалась неимущей.
В сентябре 1936 года мои родители отдали меня учиться в 1 отделение (1 класс)
частного русско-французского лицея Варвары Павловны Кузьминой. Лицей был платный,
поэтому там учились только дети состоятельных родителей. Правда для нескольких русских
из известных фамилий была сделана скидка до 50% от стоимости, в том числе и для меня,
но, даже, такая усечённая плата ложилась тяжёлым бременем на семейный бюджет. Моя
мать Елена Александровна Бурцова, была в очень хороших отношениях с Кузьминой.
Лицей располагался в трёхэтажном здании «Г»-образной формы на углу улиц «Ивана
Вазова» и «6-го сентября». В лицее я проучился 7 лет с 1936 г. по 1943 год.
К тому времени в лицее учились поровну и русские и болгары. В моём классе учились
русские: Лев Майдачевский (будущий певец – бас), Александра Алпеева, Николай Пашов,
Надежда Князева, Из болгар помню: Богомила Пантева, сына начальника городской
полиции и Димитрия Драганова, сына адвоката.
В лицее была школьная форма с галстуками: в начальной школе галстуки были розовые,
в прогимназии – зелёные, а в старших классах – синие. В начальных классах и в
прогимназии носили полотняные курточки, а в старших классах – костюмы. В качестве
головных уборов были округлые фуражки без тульи с орлом.
Образование давалось классическое, гуманитарное. Упор на литературу, музыку,
классические танцы, искусство. Математика, физика и физкультура изучались не так
тщательно, как в остальных средних гимназиях.
С тех пор прошло почти 70 лет, уже почти не помню своих учителей.
Моей учительницей в начальных классах была очень строгая, но справедлива Мария
Виссарионовна Малахова. Из других учителей помню отца Георгия Голубцова, который вёл
Закон Божий, и был духовным наставником лицея, учительницу арифметики – Жозефину
Чакырову, директора лицея А. Рожкова, Марию Пенчеву, Л. Кузнецова, Н. Астарджиеву.
Трудно забыть учителя пения в начальных классах, Сырбова, Он приходилв класс с
аккордеоном и с очень длинной указкой, которой ловко доставал непослушных. Про него,
даже, сочинили песенку:
Хей, дечурлига,
Бягайте от тук,
Сырбов пристига
С пръчка, юмрук.
Лицей давал хорошее знание иностранных языков. Выпускники старших классов
свободно говорили на трёх языках: русском, болгарском и французском. Четвёртый язык
был факультативный – немецкий или итальянский. Английский, язык врага, был запрещён
категорически.
Хозяйка лицея В.П. Кузьмина была русской, поэтому русская литература, русское
искусство, русская музыка, русская культура были приоритетными. Это сыграло большую
роль для русских детей, что они остались русскими по духу.
О духовной жизни заботился отец Георгий Голубцов. При лицее на 2 этаже одну из
классных комнат переоборудовали под православную часовню. Иконостас был богато
расписан и имел превосходные иконы. Царские врата были позолочены. Были амвон и
аналой. В часовне было два стоячих подсвечника. В алтаре стоял отделанный золотой
парчой престол, на который возлагался антиминс. Это давало право священнику служить
литургию и совершать таинство евхаристии. Потир для причастия тоже был настоящий. У
священника была своя парчовая риза для службы, а для дьякона и служек, пошили парчовые
ризы. Дьяконом служил один из родителей, баса у него не было, но нараспев он читал
молитвы.
По окончании 7 классов я эвакуировался из Софии в город Тетевен, а лицей разбомбили
англо-американцы. Так лицей прекратил своё существование.
В 1938 году наша семья из трёх человек переехала на улицу царь Шишман 19, в русский
клуб «СОКОЛ». Мой отец Ростислав Леонидович Бурцов работал мастером на частной
текстильной фабрике «Мейнарди», и по совместительству согласился стать управляющим
клубом «Русский сокол». Жалованья за это он не получал, но нашей семье разрешили
бесплатно жить при клубе, занимая заднюю маленькую комнатку и небольшую кухню во
флигеле.
Официально «Русский клуб сокол» числился гимнастическим клубом, в главном зале
клуба, даже, стояли параллельные брусья, но всё это было для отвода глаз. Политические
организации русской эмиграции не разрешалось иметь, но под вывеской гимнастического
клуба, русские могли собираться по субботам для общения между собой. Клуб размещался
на улице царь Шишман 19, в 500 метрах от главной площади Народного собрания и
памятника Царю Освободителю. Здание было одноэтажное, в нём было 5 комнат и
маленькая кухонька. За зданием был приличный двор, где дети членов клуба могли
поиграть, где можно было разучивать ритмические показательные упражнения.
Здание имело парадный вход с крыльцом спереди и чёрный вход со двора. За парадным
входом была прихожая, откуда дверь вела в главный зал клуба. Из главного зала можно
было зайти в музыкальную комнату, в буфет, в знамённую комнату и в квартиру
управляющего. Икон в помещении клуба не было и церковных обрядов не проводилось. В
знамённой комнате в углу была стойка для двух флагов: русский триколор и флаг соколов.
За флагами в углу стояли две винтовки «Мосина» и два пневматических карабина. В
музыкальной комнате стояли: большой ламповый радиоприемник и рояль. У
радиоприёмников в те годы ещё не были опечатаны короткие волны, поэтому, после
нападения Германии на СССР, мы слушали Радио-Лондон, чтобы получить более
достоверную информацию о положении на Восточном фронте. Помню, что по радио часто
передавали модное тогда танго «Самотна къщичка». По несколько раз в день повторяли
незамысловатый политический куплет:
«РИМ, БЕРЛИН И ТОКИО
ВЕРНИ СА В БОРБАТА,
СКОРО ЩЕ НАЛОЖАТ –
НОВ РЕД НА ЗЕМЯТА.»
Болгария же была союзницей Германии.
В главном зале, кроме параллельных брусьев были журнальные столики с журналом
«Нива», стенды и стулья. В буфетной комнате, кроме прилавка стояли столики и стулья.
Буфет держали мои родители Ростислав Леонидович и Елена Александровна. В меню были
сосиски с пюре, шоколадки, конфеты, бублики (гевреки) и пр. Из напитков были крюшон и
глинтвейн, а сливовицы и пива не было.
Обращение друг к другу у соколов было, как в религиозных сектах, «брат Марченко,
брат Холод или сестра Заутова, сестра Левицкая.
Собрания проводились по субботам. Иногда слушали лекцию или проводилось
собрание, иногда слушали пианистку. Если пианистка играла танцевальную музыку, то
танцевали. На рояле часто играла супруга Петра Сажина. Чаще всего собирались просто так,
поболтать, повстречаться, побыть хоть немного в русской среде. Клуб все называли
лаконично «СОКОЛЬНЯ».
Те члены клуба, которые не страдали снобизмом, считали своим долгом заглянуть на
«огонёк» в нашу комнату в задней части клуба к моей матери Елене Александровне. Здесь,
как бы, образовался клуб в клубе. У нас люди себя чувствовали более расковано, приходили
просто посплетничать. Были в нашей комнатке и завсегдатаи, которые заходили всегда:
Николай Иванович Эланский, супруги Левицкие, супруги Сажины, Лонгин Фёдорович Ира,
которого все называли корнет. Тут мы подходим к самому трудному вопросу – память. Мне
сегодня 81 год, тогда было 8 лет, когда мы въехали в Сокольню и 12 лет, когда мы
переехали на другую квартиру. Я был малолетним, к тому же память в преклонные годы у
меня уже притупилась. Кроме меня ещё что-то помнит наверняка Наташа Заутова, она
старше меня на 5-7 лет. Как говорят в России: « за неимением гербовой, пишут на простой».
Может быть, хоть какие-то крупицы пригодятся тем, кто пытается восстановить историю
русской эмиграции в Болгарии.
Среди более известных людей, которые бывали в сокольне, был Логин Фёдорович Ира.
Никто не знал, откуда он взялся и куда, неожиданно, убыл. Звали его просто «корнет». Его
считали шпионом, а кто-то, даже, агентом нескольких стран, по непроверенным данным от
моего кузена в Бельгии Михаила Алексеевича Городецкого (дьякона), Ира арестовали в
Бельгии. Ходил в клуб и некто Плотницкий, которого судили, как английского шпиона и
казнили в Софии. Очень интересной фигурой был Вася – военнопленный, Все его так
называли. По профессии он был мастером по радиоприёмникам, у него, даже, была
маленькая мастерская на ул. Раковского. Как его настоящая фамилия не знал никто. Он был
бывшим беспризорником в Советском Союзе, во время войны попал в плен, и, как-то,
оказался в Софии. Этот Вася писал свои мемуары о жизни беспризорников в Советском
Союзе.
Мемуары изобиловали стилистическими ошибками, я уж не говорю об
орфографических ошибках, в них было много жаргонных блатных словечек. Эти свои
мемуары Вася читал желающим в нашей маленькой комнатке, в которой набивалось подчас
много народа. Стулья приносили с собой из клуба и забывали отнести обратно. После
прихода Советской армии в Софию, Васю арестовали и более его никто не видел.
Теперь, как нынешний политолог, не могу не коснуться вопросов политики. Злобных
антисоветских настроений в клубе «Сокол» не было, но новогодние тосты всегда кончались
одним и тем же: « чтобы новый год мы встретили у себя на Родине, но без большевиков». О
политике говорили постолько-поскольку. После нападения Германии на СССР, мнения
раздвоились: одни считали Германию врагом, который напал на нашу Родину, другие
наоборот считали Германию освободительницей России от большевиков, лелеяли надежду,
что теперь скоро смогут вернуться в Россию. Однако острых конфликтов не было и шумных
противостояний также. Каждый оставался при своём мнении. Никаких портретов в сокольне
не было, никому персонально не поклонялись. Однажды был устроен сокольский лагерь для
детей на реке Искыр, я был в этом лагере. В качестве гимна использовали не «Боже царя
храни», а молитву: « Коль славен наш Господь в Сионе»! Исполнялся также гимн соколов:
« Взвейтесь, соколы, орлами,
Полно горе – горевать.
Толи дело за кострами,
В поле лагерем стоять! »
В лагере заводилой был очень примечательный молодой человек по имени Юрий, его
фамилию не могу вспомнить, но он учился вместе со мной в лицее В.П. Кузьминой, лет на
5-7 старше. Его должна знать Наташа Заутова. В первой строительной бригаде Советской
молодежи в Болгарии на перевале Хаин-Боаз, он был заместителем командира, а
культурным работником была Клюева, она то, не могла не знать Юрия.
Один раз помню, сокола участвовали на стадионе в спортивном празднике болгарских
соколов, которые носили имя «ЮНАК». Наши сокола выполняли красивые ритмичные
упражнения.
Сокола по идее должны были иметь форму: бриджи с сапогами, матерчатый пояс,
который свисает справа, ментик (доломан) расшитый шнурами на одно плечо, (как у гусар)
на голове круглая ермолка с соколиным пером в центре. В сборнике С.А Рожкова: «Русское
зарубежье в Болгарии есть фотография парада русских соколов в Софии. Жаль, что не
указан год снимка. Скорее всего, конец тридцатых годов и начало сороковых. К 1938 году
формы у соколов не было, слишком дорогое удовольствие, особенно ментик, правда, один
экземпляр формы хранился в нафталине, чтобы можно было показать молодёжи. Глядя на
фотографию парада соколов, невольно вспоминается форма нынешних казаков – кто во что
горазд. Не зря их называют «ряженными».
Нельзя и умолчать о роли русского клуба «Сокол» в Софии. Он давал возможность
русским хоть раз в неделю побыть в русской среде, попеть русские песни и романсы,
прослушать доклады по искусству и культуре на родном языке. Клуб не давал детям
соколов ассимилироваться (оболгариться) и забыть родную речь. В клубе был «русский
дух», в нём «Русью пахло».
Прочитал в сборнике Рожкова, что в подвальном помещении на улице царь Шишман 19,
позднее, в подвальном помещении располагался ещё какой-то русский клуб. При мне в
подвале не было жилых помещений. Тут два объяснения: или этот клуб располагался в
подвале нового дома, который построили взамен одноэтажного, или в старом здании
оштукатурили и облагородили часть подвальных помещений.
Незадолго до своей смерти, мой отец Ростислав Леонидович Бурцов, бывший
заведующий клубом «Русский сокол», оставил свои мемуары. Они не представляют
интереса для составителей истории зарубежья, но отдельные фрагменты я приведу:
Вспоминаю спортивную организацию «Русский сокол». Её центр был в Чехии, и вообще,
родиной сокольства была эта страна .Проводились ежегодные слёты соколов в разных
городах и государствах, но только славянских. Кроме Чехии, сокольство было сильно
развито в Сербии. Старостой соколов в Сербии, был некто Дрелинг. В Болгарии русские
назывались соколами, а болгарская организация называлась «ЮНАК».
Принципом гимнастических упражнений соколов была массовость. Все члены общества
принимали участие на слётах в сокольской гимнастике. Эти упражнения в разных городах
и странах разучивались группами, а после лишь объединялись в целое в стране и городе, где
проходил международный слёт соколов. Структура организации была обычная, т.е.
выборное правление и инструкторы по гимнастике. Эта организация не была
политической, её девиз был: « в здоровом теле – здоровый дух!». Конечно, поскольку эта
организация находилась за границей, и была эмигрантской, то подчинялась
господствующему тогда настроению. Помню, что РОВС (Российский общевоинский союз)
пытался подчинить себе сокольство, но ему это не удалось.
Вспоминаю годы перед войной (Вторая мировая война для нас началась 1 сентября
1939 года). Мы тогда жили в сокольне. У нас тогда было более людно, так как по
субботам в сокольне проводились вечеринки, собрания, доклады, лекции и всякого рода
собрания молодёжи. В нашу личную комнату многие заходили поговорить, посплетничать.
Конечно, мой отец, как заведующий клубом, мог бы рассказать значительно больше, но,
увы, это всё, что он написал о соколах. К сожаленью сохранилось только две фотографии в
сокольне, которые прилагаются.
Справка об авторе и его отце: Юрий Ростиславович Бурцов родился в Софии,
Болгария 15 января 1930 года. Окончил 7 классов в Лицее Кузьминой и Софийский
госуниверситет. В настоящее время проживает в г. Волжском Волгоградской области.
Пенсионер. По профессии преподаватель, публицист-политолог. Оператор кинокамер
и телекамер. Снял 7 кинофильмов и множество телефильмов. Офицер болгарской и
советской армии в звании капитана. Активный лектор. Состоит в Российской
писательской организации, являясь писателем-любителем. Написал 12 книг.
Ростислав Леонидович Бурцов родился 16 апреля 1904 года в городе Николаеве
Херсонской губернии, в 1920 году эмигрировал вместе с родными в Болгарию. Через
40 лет вернулся на Родину вместе с сыном. Умер 15 июля 1974 года в Алма-Ате.
Размещение комнат в клубе «Русский Сокол»
Первый день в Варне. Карантин в порту. Документу 91 год
День последний, билет на родину.
Бурцовы и Третьяковы, 1943 г.
Слева направо: Клавдия Ивановна Третьякова, Леонид Николаевич Третьяков, Сергей
Третьяков, Ольга Леонидовна Третьякова, Алексей Алексеевич Городецкий, Дмитрий
Леонидович Бурцов, Алла Александровна Бредихина ( Бурцова), Лидия Митрофановна
Бурцова, Ростислав Леонидович Бурцов и Елена Александровна Бурцова.
Последний родоначальник Леонид Петрович Бурцов,
Бывший присяжный поверенный
города Николаева.
стоят (слева направо): Дмитрий Леонидович Бурцов,
Михаил Сергеевич Бредихин, Пётр Сажин.
сидят: Клавдия Ивановна Третьякова, Алла Александровна
Бредихина (Бурцова), бывшая супруга Леонида Петровича
Бурцова, Ольга Леонидовна Третьякова (мать С.Л.Третьякова)
Русская гимназия в Варне 1921 г.
Клуб советских граждан в Cофии.
комиссия по соревнованию.
Клуб советских граждан в Софии.
Фотокружок, который вёл Ипатов.
Справа налево: Леонид Ратиев, Ипатов, Ю. Бурцов,
Николай Кондзеровский, незнакомая девушка,
Вера Кондзеровская и Николай Балаценко.
Перевал Хаин-Боаз через Балканы – 1947 г.
Строительная бригада советской молодёжи. (впоследствии была ещё одна строительная бригада
на строительстве железной дороги « Перник – Волуяк»).
Перевал Хаин-Боаз. Группа сов молодёжи из Варны.
стоят: в центре - Николай Христензен, справа от него Дима Лыкова, слева - Виктор Заднепровский.