Художественный текст как носитель непреходящих

О.Н. Марченко
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ КАК НОСИТЕЛЬ
НЕПРЕХОДЯЩИХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ
(на примере романа Дж. Голсуорси «В тисках»)
Цикл романов Джона Голсуорси [1] – это не только и не столько
панорамное изображение жизни англичан XIX века, сколько утверждение тех глобальных принципов, на которых должна зиждеться человеческая жизнь, и без которых она теряет своё величие, удивительную притягательность и непреходящую ценность.
Одним из главнейших условий, при которых жизнь человека может стать наиболее полной, яркой, красивой, по мнению автора указанного цикла романов, является свобода, ибо всякое ущемление, ограничение свободы человека неизбежно ведет к искажению, деформации его личностных характеристик. Автору удается убедительно показать это как на примерах отношений отдельных людей, так и целых
стран, государств, народов.
Вот как выражено авторское негативное отношение к посягательству на право свободно жить, развиваться во внутреннем монологе его
прототипа Джолиона Форсайта:
The war! Domination of peoples or of women! Attempts to master and
possess those who did not want you! The negation of gentle decency! Possession, vested rights; ana any one ‘agin’`em – outcast! [2, 175]
И чуть далее следует заключение –
Free will was the strength of any tie, and not its weakness, убеждение,
которое вряд ли кому-либо удастся оспорить, поскольку “free will has
always been and will ever remain the strength of any tie” [О.М.]
С неменьшей прямотой и горячностью защищает свою позицию к
попранию свободы, независимости людей дочь Джолиона – Джун
Форсайт, о чем красноречиво свидетельствует следующий диалог, состоявшийся между нею и Сомсом:
“Dear June is so original. Fancy, Soames she thinks the Boers are not
to blame”.
“They only want their independence”, - said June, “and why shouldn`t
they have it?”
“Because”, - answered Soames, with his smile a little on one side,
“they happen to have agreed to our suzerainty over us”.
“They got advantages in payment,” replied Soames; a contract is a
contract”.
“Contracts are not always just”, flared June, “and when they`re not
they ought to be broken” [2, 89]
Свободу, право распоряжаться собой, считаться со своими душевными склонностями и стремлениями, не подавлять их в угоду желаниям других людей, постоянно отстаивает удивительный персонаж романов Дж. Голсуорси, неизменно пользующийся его нежной любовью.
Это она – Айрини – носительница редкой физической и духовной
красоты, смело бросает вызов общепринятой морали, утверждая право
оставаться самой собой и не жертвовать своими чувствами, не идти на
сделку со своим «я» ради общественного мнения, материальных благ и
иных выгод. И делает она это в такой полной убежденности в своей
правоте, которая не требует никаких аргументов в свою защиту, и спокойный тон ее ответов и Джолиону, и Сомсу как нельзя лучше способствует передаче ее убежденности читателю:
- “And yet”, he (Jolyon) said, I suppose you would give a good deal to
be free, too?”
- “I don`t know. What does it matter now?”
- “But if you were to love again?”
- “I should love.” In that simple answer she seemed to sum up the whole
philosophy of one on whom the wored had turned its back” [2, 61].
“I can`t come back: Good – bye!”
A feeling of monstrous injustice flared up in Soames.
“Well, what do you think yourself?”
Irene turned, her face deadly pale, her eyes burning dark.
“God made me as I am”, - she said; “wicked if you like – but not so
wicked that I`ll give myself again to a man I hate” [2, 192].
Нельзя не сказать, что читателю более, чем повезло с таким автором, как Дж. Голсуорси, поскольку это он вдумчиво ведет читателя
через показ семейных перипетий Форсайтов к пониманию важнейших
устоев жизни человека, одним из которых, несомненно, является отношение человека к любви, любимым людям.
В романе удачно представлены две противоположные тенденции,
наблюдаемые в обществе людей. Ярким представителем одной из них
является Сомс Форсайт, для которого проявление людьми сердечной
теплоты не может не зависеть от получаемых ими за это материальных
благ.
Soames gritted his teeth. “God knows what it was. I`ve never understood you; You had everything you wanted; and you can have it again, and
more. What`s the matter with me? I ask you a plain question: What is it?”
[2, 166]
Сомс вполне искренен в своем непонимании того спокойного чувства холодности, неприязни и даже враждебности, которые испытывает к нему его жена Айрини. Отсюда и бесконечные вопросы в его
внутренних диалогах:
Why shouldn`t she come back to me? It`s the right thing, the lawful
thing. It makes no scandal, no disturbance. If it`s disagreeable to her – but
why should it be?...Why should he put up to the shifts and the lurking defeats of the Divorce Court, when there she was like an empty house only
waiting to her retaken into use and possession by him who legally owned
her. [2, 100]
И он даже не замечает, что ответ на свои мучительные вопросы
найден и дан им же самим – вот же он – основной источник его душевных терзаний – его собственническая натура. Он (the man of
property) – собственник до самого мозга костей, и ведет себя порой так,
что заставляет хорошо знающих его родственников испытывать крайнее изумление:
“Is he real, this man?” [2, 90]
И чуть далее – Here beside him (Jolyon) in the cab was the very embodiment, the corporal sum as it were, of the possessive instinct – his own
kinsman, too! It was uncanny and intolerable! [2, 97]
И тысячу раз прав Дж. Голсуорси, выражая словами Джолиона
Форсайта идею о том, что мы все собственники, но распространять
свое «владение» на людей… Это уже чересчур.
Ownership! Well, we all own things. But – human beings! Pah! [2, 64]
Для автора романа это примитивнейший подход к людям, имевший место в ранних человеческих обществах, но, к сожалению, далеко
не искорененный и в современной цивилизации.
“Eighteen-ninety-nine!”… “but when it comes to property we`re still a
heathen people”.[2, 108]
Джолион Форсайт глубоко сожалеет о том, что люди не всегда
могут выйти из оков собственнического отношения даже к тому, к кому питают искреннюю любовь:
Was there anything , indeed, more tragic in the world than a man enslaved by his own possessive instinct, who couldn`t see the sky for it, or
even enter fully into what another person felt?” [2, 175]
И, как заключительный диагноз, поставленный обществу, члены
которого поражены собственническим недугом, звучат слова автора:
Little spiders – and great spiders! And the greatest spinner of all, his
own tenacity for ever wrapping its cocoon of threads round any clear way
out [2, 173].
Читатель «Саги» и «Современной комедии» не может не испытывать бесконечное чувство благодарности Дж. Голсуорси за то, что он
не только проливает свет на один из глубинных пороков человека, но и
показывает возможность его искоренения. Делает он это совсем ненавязчиво, безо всякого морализирования, с полным пониманием того,
что для преодоления своих собственнических побуждений требуется
немало усилий, нелегкой душевной борьбы… - зато как заманчивы
перспективы испытывать любовь, чистую, светлую, неотягощенную
никакими корыстными мотивами, осознавать, насколько узы любви
прочны и сильны, когда они лишены человеческого эгоизма.
В романе «В тисках» автор постепенно, безо всякой суеты и натяжек показывает эволюцию такого чувства в своем персонаже. Этот
показ дается им через авторское описание, как в следующем отрывке:
What in his youth would certainly have been headlong passion, was
now perhaps as deep feeling, but for gentler, tempered to protective companionship by admiration, hopelessness, and a sense of chivalry – arrested
in his veins at least so long as she was there, smiling and happy in their
friendship, and always to him more beautiful and spiritually responsive. [2,
140]
или через прямую речь персонажа:
“Bluntly”,- said Jolyon. I`m against any woman living with any man
whom she definitely dislikes. It appears to me rotten”. [2, 174]
Но самые мощные откровения (которым трудно не верить) даны в
несобственно-прямой речи, во внутреннем монологе-разговоре персонажа с самим собой.
“Could he trust himself? Did Nature permit a Forsyte not to make a
slave of what he adored? Could beauty be confined to him? Or should she
be just a visitor, coming when she would, possessed for moments which
passed, to return only at her own choosing? We are a breed of spoilers!”
thought Jolyon, “close and greedy; the bloom of life is not safe with us. Let
her come to me as she will, when she will, not at all if she will not. Let me
be just her stand-by, her perching place; never-never her cage!”
“Let me,” he thought. “Ah! Let me only know how not to grasp and
destroy!” [2, 214]
И вдумчивому читателю Дж. Голсуорси (а другим читателем его
произведений быть нельзя!) непременно передается эта озабоченность
не причинить другому человеку вреда, а, напротив, попытаться дать
ему возможность испытать побольше радости в своей жизни.
Красной нитью через весь цикл романов Дж. Голсуорси проходит
идея о необходимости окружать любовью своих родителей, родственников и особенно детей. Все Форсайты – чадолюбцы. Характерно, что
обладая ярко выраженными собственническими натурами, они тем не
менее трогательно стремятся освободить своих детей от любых уз и
сделать все, чтобы дети жили счастливо.
Показательно в этом отношении описание горьких мыслей Джолиона о своем умершем мальчике – Джолли и упреков самому себе в
дилетантском (как ему казалось тогда) проявлении отцовства:
In these days he felt how insufficient were his memories of Jolly, and
what an amateur of a father he had been. There was not a single memory in
which anger played a part; not one reconciliation because there had never
been a rupture; not one heart-to-heart confidence, not even when Jolly`s
mother died. Nothing but half-ironical affection. He had been too afraid of
committing himself in any direction for fear of losing his liberty, or interfering with that of his boy. [2, 207]
Позже, немного придя в себя, Джолион признает, что в его отношении к сыну всегда была любовь, а это самое большое, что отец может дать сыну.
“I didn`t really know him”, he thought, and he didn`t know me; but we
loved each other. It`s only love that matters.” [2, 215]
Предоставляя детям достаточно свободы действий, как будто
компенсируя тем самым свою «зажатость» условностями светской морали, Форсайты не снимают с себя постоянной ответственности за то,
чтобы дети не нарушали самых важных общечеловеческих норм поведения.
Вот какой мощный и прекрасный совет дает своему сыну Джолион:
“I don`t know much about morality and that, but there is this: It`s always worth while before you do anything to consider whether it`s going to
hurt another person more than is absolutely necessary.”
Право дать такой непростой совет (поэтому Джолион дает его не
без внутреннего смущения) может иметь только отец, заботящийся
прежде всего о глубинной (не внешней, поверхностной) нравственности своего сына.
Ценность такого призыва Джолиона – не концентрировать все
внимание на себе, а непременно учитывать чувства, желания окружающих людей, - особенно возрастает на фоне показа крайне эгоистичного поведения молодых англичан.
Так, объясняя причины низкой рождаемости в новом поколении
Форсайтов, автор отнюдь не прибегает к тонкому психологическому
анализу, вскрывающему глубинные изменения, произошедшие в мировоззрении молодых Форсайтов. Он просто перечисляет факторы,
которыми руководствуются сынки, старающиеся объяснить себе и обществу, почему им просто нельзя иметь детей в своих семьях, и в этом
перечислении звучат одновременно два голоса: молодых Форсайтов,
цинично ставящих уровень комфортности жизни несравненно выше
возможности иметь детей, и авторский, откровенно насмешливо относящийся к практицизму молодых людей, который не позволяет им видеть в жизни ничего другого, кроме материальных благ:
If one had children and not much income, the standard of taste and
comfort must of necessity go down:what was enough for two was not
enough for four, and so on – it would be better to wait and see what Father
did. Besides, it was nice to be able to take holidays unhampered. Sooner in
fact than own children, they preferred to concentrate on the ownership of
themselves, conforming to the growing tendency – fin de siecle, as it was
called. In this way little risk was run, and one would be able to have a motor-car. [2, 12]
И таким диссонансом звучит подобное отношение к детям, семье,
по сравнению с глубокой привязанностью Форсайтов старшего поколения к семейному клану, их непоколебимая вера в ту силу, которую
черпает человек в кругу людей, родных ему по плоти и крови.
Особенно ярко это выражено в следующих раздумьях Джолиона
об одинокой смерти его мальчика вдали от дома, семьи, что для его
сердца Форсайта было даже мучительнее, нежели сама смерть:
To die out there – lonely – wanting them – wanting home! This seemed
to his Forsyte heart more painful, more pitiful than death itself. No shelter,
no protection, no love at the last! And all the deeply rooted clanship in him,
the family feeling and essential clinging to his own flesh and blood which
had been so strong in old Jolyon – was so strong in all the Forsytes – felt
outraged, cut and torn by his boy`s lonely passing. [2, 216]
Своеобразной кульминации выражение чувства любви к детям
достигает в описании первого знакомства Сомса со своей новорожденной девочкой.
… as he started and the baby breathed and made little sleeping movements with its tiny feature, it grew to be like a picture … not repulsive,
strangely bud-like and touching. It had dark hair. He touched it with his
finger, he wanted to see its eyes. They opened, they were dark… The eyes
winked, stared, they had a sort of sleepy depth in them. And suddenly his
heart felt queer, warm as if elated [2, 255]
И читатель не может не задаться вопросом: «Где, в каких глубинах своей великой души мог этот человек – Джон Голсуорси - найти
такие простые слова, способные передать столько нежной, трогательной любви к крошечному существу, появившемуся на свет всего несколько часов тому назад?!
Данное описание вполне обоснованно выдвигает слова одного из
героев романа -“It`s only love that matters!” (Только любовь имеет значение в жизни человека!) - на первый план, как ведущие его основную
смысловую нить.
Но для того, чтобы любовь проявлялась в полной мере, ей нужна
свобода. В этой связи очень характерно описание размышлений собственника-Сомса о том, как изменился мир из-за продолжающего свое
развитие и распространение инстинкта собственности:
Was it possible that this world on which he looked was all private
property, except the water – and even that was tapped! No tree, no shrub,
not a blade of grass, not a bird or beast, not even a fish that was not
owned… Well, they had got it under, kennelled it all up, labelled it, and
stowed it in lawyers` offices. [2, 253].
Потому так символично звучат слова призрака, появившегося из
прошлого и предупреждающегo о том, что нельзя нарушать законы
природы, подчинять их себе и тем самым мешать свободному развитию человека в свете любви и радости: “Out of my unowned loneliness
you all came, into it some day you will return” [2, 253].
Значимость таких уроков, которые предоставляют читателю романы Дж. Голсуорси, не нуждается ни в какой аргументации для своей
защиты. Она очевидна.
Библиографический список
1.
2.
3.
John Galsworthy. The Forsyte Saga. Books 1-3. – M., 1975.
John Galsworthy. A Modern Comedy. Books 1-3. – M.,1976.
John Galsworthy. In Chancery. – M., 1975.