Путешествие с Аксеновым в поисках Америки

Д. В. ХАРИТОНОВ
(Екатеринбург)
ПУТЕШЕСТВИЕ С АКСЕНОВЫМ В ПОИСКАХ АМЕРИКИ
(К вопросу о проблематике и художественных образах в романе
В. Аксенова «В поисках грустного бэби»)
В 1987 году Василий Аксенов издал публицистический роман «В поисках
грустного бэби» с подзаголовком: «Роман об Америке». Автор попытался
повести обстоятельный разговор о взаимоотношениях России и Америки
в духовно-гуманитарных сферах, а также осмыслить увиденный «изнутри»
американский образ жизни, отметить положительные и отрицательные
тенденции в общественном развитии Соединенных Штатов.
Название романа перекликается со строчкой популярной в начале
пятидесятых годов песни «Melancholy Baby» из кинофильма «Судьба
солдата в Америке» (Оригинальное название — Roaring Twentith —
«Ревущие двадцатые»). Как пишет А. Мулярчик в статье «Диалог
с Соединенными Штатами», заглавие настраивало на ностальгическизадумчивый лад. Под «поиском грустного бэби» автор разумел розыски
в собственной памяти представлений о стране за океаном, сопоставление
этих туманных образов с тем, что ему удалось увидеть, прочувствовать
и понять на протяжении своих нескольких американских лет1. Но
«ностальгически-задумчивого» лада не получилось. С первых строк В. Аксенов повел жестко-полемичный разговор со своим читателем.
Отталкивается автор от глобальных проблем, таких как ненависть
к Америке и любовь к Америке*.
Ненависть к Североамериканскому колоссу писатель видит, прежде всего
в каком-либо конкретном событии в жизни конкретного человека. Для
подтверждения данной гипотезы приводится факт из биографии Эрнесто Че
Гевары, известного своими крайними антиамериканскими настроениями.
После чего констатируется, что, вероятнее всего, в жизни каждого
американофоба в той или иной форме подобный случай имел место, ибо
невозможно в светлом уме и добром здравии, без личных причин ненавидеть
это удивительное и многообразное государство Нового Света.
Попутно художник слова размышляет об имидже американца, вызывающем столько недовольства в «третьем мире»,— «развязная походка,
полупрезрительная улыбка, наглое поведение» и т. д. По прошествии семи лет
жизни в США В. Аксенов убедился, что это неправда. Не существует более
в природе американцев с вышеперечисленными качествами. Такое видение
обитателя Дикого Запада навязано кинематографом, а посему «ненависть
к американцу — это по сути дела ненависть к устаревшему стереотипу,
фантому целлулоидной пленки».3
Разрушив один из расхожих стереотипов о жителях Северной Америки,
автор переходит к следующему аспекту исследования, что есть любовь
к Америке. Следует отметить, что эта часть повествования куда более
красочна и образна, чем предыдущая. Начинается она с воспоминаний об
одной из московских молодежных вечеринок 1952 года (дата очень важна):
«Девушка, с которой я танцевал, задала мне страшный вопрос:
— Вы любите Соединенные Штаты?
Я промычал что-то нечленораздельное.
— Я люблю Соединенные Штаты! -г- девушка с вызовом подняла
кукольное личико! Ненавижу Советский Союз и обожаю Америку!»4. Этим
эпизодом писатель обращает внимание на то, что даже в годы расцвета
сталинизма и антиамериканской истерии образ страны на самом Западе был
притягателен для молодежи. Более того, любовь к Соединенным Штатам
автор обнаруживает не только в «хайлайтной» среде, но и в русском народе.
Объясняется данное явление и близостью национальных характеров,
106
и взаимопомощью в годы войны, и даже трофейными кинофильмами и джазом.
Вообще говоря, Америка в этой части повествования имеет образ чуда
(«В памяти народа слово «Америка» связано с чудом (выделено мной —
Д. X.) вкусной и питательной пищи во время военного голода...»5) или
чудесной страны («Клочки музыки, обрывки информации создавали золотое
свечение ауры6, поднимавшейся над горизонтом на закате над недоступным
и таким желанным Западом и над самым западным западом, над Америкой») 7.
Предложенный подход можно назвать линейным, заданным, но следует
признать, что писатель и не стремился к всеобъемлющим сентенциям, он
выстраивал художническое, образное видение проблемы. В конечном итоге,
В. Аксенов проясняет причины своего столь трепетного и фейерического
отношения к Соединенным Штатам: «Америка возникла в тумане как новая
альтернатива древнему и тошнотворному делу социальной революции...
сейчас я гораздо яснее вижу, что в противовес тоталитарному декадансу
в мире может возникнуть (или уже возникает) свежий мир либерализма8
и благородного неравенства. Слава Богу, во главе этого движения стоит
могучая Америка»9. Приведенный отрывок, ко всему прочему, расшифровывает понятие «Америка» для шестидесятнического интеллекта («альтернатива... тошнотворному делу социальной революции») и обозначает надежды,
которые данное поколение связывало с США («свежий мир либерализма»).
Следует заметить, что надежды эти во многом сбылись,10 но подразумеваемого всеобщего благоденствия России не принесли. В. Аксенов касается и более
узких проблем, свойственных, главным образом, владениям дяди Сэма.
Например, расовые отношения. Сразу развенчивается расхожий советский
миф о притеснениях цветных и расизме. «По пятой авеню в час пик мирно
шествуют плечом к плечу в обоих направлениях и филиппинец, и индус,
и мексиканец, и эскимос.., и печенег, и римлянин, и парфагенянин.., не
исключено, что попадаются тут и атланты, амазонки, кентавры»11. Иначе
говоря, возникает образ «золотого века», существовавшего до «смешения
языков», когда люди жили беззаботно, богато и счастливо.
Однако В. Аксенов не уходит и от расовых проблем современной
Америки. Он рассматривает и осмысляет новую эпоху в национальных
отношениях. Нет больше дискриминации по цвету кожи (писатель приводит
конкретные примеры: «черные» — преуспевающие дельцы, спортсмены, даже
мэры и кандидаты в президенты12), но осталось нечто такое, что все еще
сохраняет дистанцию между белым и негром. Эту дистанцию наиболее
четко определяет один из «черных» друзей автора: «Мы говорим не
о притеснениях, даже не о предубеждениях, а об отчуждении, очень тонком,
почти не забываемом»13. Но «скрытое отчуждение» гораздо лучше открытого расизма. «Скрытое отчуждение» — явление психологического порядка,
которое изживается мало-помалу десятилетиями гражданского мира и
согласия. Основу Же такого мира, по мысли писателя, составляет то, что
в США просто «не замечают» твою национальность. Все: и китайцы,
и индусы, и русские, и «карфагеняне», и «амазонки» — представители одной
американской нации, и неважно, где ты родился, рос, воспитывался, а важно,
что ты живешь сейчас в Америке и разделяешь принципы и постулаты
американской жизни. «Америка не прокламирует «интернационализм», она
попросту заполняется многоязычной толпой экзотических иноземцев...
Здесь, в Америке, можно в реальности увидеть «неленинскую национальную»
политику, то есть реальную (выделейо мной.— Д. X.) жизнь разных
народов.14
Реальная жизнь разных народов стала возможной по той причине, что
людьми управляют не идеологические догмы, а законы свободной экономики.
В. Аксенов затрагивает и эту сторону жизни в США, точнее, речь идет
о благотворном... неравенстве! Именно неравенство заставляет людей
10*
109?
напряженно и упорно работать, именно неравенство стимулирует желание
достичь немыслимых высот благосостояния, именно неравенство способствует всеобщему и всестороннему развитию общества. Писатель уверен, что
«убожество... не ликвидируешь, отобрав у богатых их излишки и распределив
среди бедных...
Экономическое неравенство в присутствии человеческого достоинства —
вот о чем следовало бы вести речь. Не против богатых, но за бедных — таков
смысл современной экономической справедливости»15.
Отмечается и еще одна интересная деталь. В примере о «ролс-ройсе»
и «фольксвагене» становится очевидным, что люди получают одни и те же
удобства, лишь несущественные детали, связанные с фирмой различают
модель для супербогатого и среднего гражданина Америки. «Так возникает
новый мир,— убеждает В. Аксенов,— и так возникает странное новое
равенство посреди неравенства...»16. Не мог не коснуться В. Аксенов и темы
«американской мечты». Этот феномен общественной жизни, присущий
только самой западной стране мира, исследуется всесторонне, и образ
«мечты» возникает на фоне традиционных небоскребов, звуков джаза,
автомобильных гудков, многоголосой и разноязычной толпы. Он формулируется так: «В Америке в обществе неравенства, в хаосе экономической
свободы, где-то ждет тебя твой шанс. Пусть ты его не поймаешь никогда, но
его присутствие всю твою жизнь окрашивает иначе»17.
Однако, особенно важно, что автор «Грустного бэби» все-таки остается
писателем, а не политологом, философом или кем-то еще. Каждый штрих,
каждый факт, каждую сентенцию он подкрепляет художественным образом:
«Взгляните,— говорит эмигрант,— раньше я жил в городе Ворошиловграде,
в Ленинском районе, на улице Дзержинского — какая безнадежность.
А сейчас, взгляните, я живу на Земле Мери, у Серебряного ручья, по улице
Сад Роз — какие паруса!».
Художественная сторона произведения весьма своеобразна. Она внешне не
более чем декорация, изображающая «живую жизнь», ее мерное течение.
Глубинное же значение «Штрихов к роману» имеет философскую
подоплеку, ибо, по мнению автора, такая жизнь и разрешает все мировые
и исторические проблемы. Именно ойа априорно целесообразна и органична.
Вообще, В. Аксенов ведет рассуждения о США не как мэтр-международник, но как писатель и носитель определенной психологии, в данном
случае менталитета «шестидесятника». Он заведомо закладывает в произведение «искалеченность» и «идеализированность». Кроме того, как ни странно
это звучит, но книга воспринимается как взгляд на Соединенные Штаты
человека, находящегося не inside, a dutside, то есть от нас, от наших
представлений.18
В целом же следует сказать, что книга стала важным этапом в становлении В. Аксенова как писателя-космополита в чистом виде. Не эмигранта,
а именно космополита. То, что лишь просматривалось р «Желтке яйца»,
четко выразилось в «Бэби». Литератор в результате постепенного овладения
иной культурой, иного языка оказался в состоянии выйти на новые рубежи
творчества.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Мулярчик А. Диалог с Соединенными Штатами / / Вопр. лит. 1990. № 9. С. 41,
2. Так называются 2 части первой главы.
3. Аксенов В. В поисках грустного бэби / / Конец века. М., 1991. № 1. С. 16.
4. Там же.
5. Там же.— С. 12.
6. Фактически — нимб, символ Святости, Чуда.
7. Аксенов В. В поисках грустного бэби...— С. 15.
8. Ирония судьбы в том, что в самих США обвинение политика или государственного
деятеля даже в «скрытом либерализме» считается весьма тяжким.
108
9. Аксенов В; В поисках грустного бэби...— С. 16.
10. Именно жесткая линия США времен Р. Рейгана (СОИ, эмбарго различного вида и т. д.)
во многом ускорили перемены в нашем обществе, затем бескомпромиссная позиция Штатов
привела к военному поражению Ирака и освобождению Кувейта и т. д.
И. Аксенов В. В поисках грустного бэби...— С. 80.
12. Возникает, с традиционно-коммунистической точки зрения, и совсем уж невероятное
явление — черный расизм (Об этом красноречиво свидетельствует описанная сцена в госдепартаменте, участником которой был сам В. Аксенов).
13. Аксенов В. В поисках грустного бэби...— С. 74.
14. Там же,— С. 90—91.
15. Там же,— С. 90.
16. Там же.—С. 31.
17. Там же.
18. Ст. Рассадин по этому поводу заметил: «...Америка, воссозданная в этой аксеновской
книге, вдруг показалась мне знакомой и оттого неинтересной. Потому, что и здесь всего лишь
воплощенный идеал нашего русского, советского Васи, «идеал, им вымечтанный и обретенный...».
(Рассадин Ст. Будем ли читать Плутарха / / Октябрь. 1991. № 1. С. 207) ч
109
1 5 Зак, 47*)5-