Роза для Эмили

ФолкнерУильям
ФолкнерУильям
РозадляЭмили
УильямФОЛКНЕР
РОЗАДЛЯЭМИЛИ
Глава1
КогдаумерламиссЭмилиГрирсон,наеепохоронысобралсявесьгород:мужчины-из
чувствапочтительнойсимпатиикпавшемуидолу,женщины-восновномизлюбопытства,
из желания посмотреть изнутри ее дом, в который уже по меньшей мере лет десять не
входиланиоднаживаядуша,кромееестарогослуги,садовникаиповараводномлице.
Этобылбольшойквадратныйдомсоследамистаройпобелки,украшенныйкуполами,
шпилями и балконами с завитушками в легкомысленном, но тяжеловатом стиле
семидесятыхгодов.Располагалсяоннаулице,гдекогда-тожилилишьизбранные.Гаражии
хлонкопрядильни со временем вытеснили отсюда все благородные семейства, лишь уже
начавший разрушаться дом мисс Эмили по-прежнему стоял на своем месте, упрямо и
немногококетливовозвышаясьнадфургонамисхлопкомибензозаправочнымистанциями,
неприятноудивляяглазнафонеэтихибезтогоунылыхстроений.Ивотпришелчередмисс
Эмили вновь встретиться с представителями благородных фамилий, но уже на заросшем
кедровником кладбище, где покоились вместе известные и неизвестные солдаты
федеральныхвойскиармииконфедератов,павшиевбитвеприДжефферсоне.
При жизни мисс Эмили была для города олицетворением долга, традиций и в то же
время чего-то такого, чего следовало бы немного остерегаться. Дело в том, что у города
имелось перед ней обязательство, датируемое тем днем 1894 года, когда мэр, полковник
Сарторис, автор того самого указа, согласно которому ни одна негритянка не имела права
появлятьсянаулицебезфартука,смоментасмертиееотцанавечноосвободилмиссЭмили
отобязанностиплатитьналоги.Этотуказнебылмилостыней,еебымиссЭмилипростоне
приняла. Полковник Сарторис изобрел целую, весьма запутанную историю, по которой
выходило,чтовсвоевремяотецмиссЭмилиссудилгородунекоторуюсуммуичтогороду,
дескать, было бы выгоднее вернуть долг подобным образом. Лишь человек такого склада
ума,какполковникСарторис,иегопоколениямогбыдодуматьсядоэтого,илишьженщина
моглаэтомуповерить.
У новых городских властей с более современными идеями подобное положение дел
стало вызывать легкое недовольство. В первый же день следующего года они отправили
мисс Эмили уведомление о необходимости выплатить все налоги. Наступил февраль, но
ответанебыло.Тощаонинаписалиофициальноеписьмо,вкоторомприглашалисезайтик
шерифу в любое подходящее для нее время. Через неделю ей написал сам мэр, предлагая
прислатьзанейсвоюмашину,иполучилвответпосланиенабумагеустаревшегообразца,
написанноетонким,изящнымпочеркомвыцветшимичернилами,вкоторомговорилось,что
она предпочитает вообще не выходить из дома. К письму без всяких комментариев была
приложенаналоговаядекларация.
ПоэтомуповодуСоветолдерменовсобралсянаособоезаседание.ИвоткмиссЭмили
отправиласьдепутацияотсовета.Ееглавапостучалвдверь,порогкоторойнепереступални
один гость с тех пор, как она восемь или десять лет тому назад прекратила давать уроки
росписи по фарфору. Дверь открыл старый негр, и депутаты вошли в темную прихожую,
которая заканчивалась лестницей, ведущей наверх, где царил еще больший сумрак. Всюду
пахлопыльюизапустением,авоздухбылспертымивлажным.Негрпровелпосетителейв
гостиную,уставленнуютяжелой,отделаннойкожеймебелью.Когданегроткрылшторына
одномизокон,тоониувидели,чтокожакое-гдепотрескалась,акогдасели,тонавстречуим
до самых бедер лениво поднялся столб вековой пыли, и было видно, как в единственном
солнечном луче, проникшем в комнату, неторопливо кружились пылинки. У камина на
потускневшемпозолоченноммольбертекрасовалсявыполненныйвкарандашепортретотца
миссЭмили.
Все встали, когда вошла она - маленькая, пухлая женщина, одетая во все черное, с
золотой цепочкой, спускавшейся до талии и соединявшейся с поясом. Она опиралась на
трость из черного дерева с потускневшим золотым набалдашником. Мисс Эмили была
мелкого телосложения, с узкой костью, и поэтому казалась очень тучной, в то время как
любую другую женщину на ее месте назвали бы просто полной". Она выглядела даже
обрюзгшей,какбудтоеетелодолгоевремяпролежаловводе,такойоноимеломертвеннобледный оттенок. Ее глаза, затерянные в жирных складках, напоминали два кусочка угля,
втиснутыевкомоктеста.Онибеспрестанноперебегалисодноголицанадругое,покагости
излагалицельсвоеговизита.
Мисс Эмили не предложила им сесть, а лишь стояла на пороге и молчаливо слушала,
пока говоривший не закончил свою речь и не наступила неловкая тишина, которую
нарушалолишьтиканьеневидимыхчасовназолотойцепочке.Когдаоназатворила,ееголос
былсухихолоден.
- В Джефферсоне для меня не существует налогов. Мне объяснил это полковник
Сарторис.Поройтесьвгородскихзаписях,ивы,возможно,удовлетворитесь.
- Но мы все проверили. Мисс Эмили мы представляем власть в городе. Разве вы не
получилиписьма,подписанногошерифом?
-Яполучилабумагу,да,-сказаламиссЭмили,-он,кажется,считаетсебяшерифом...В
Джефферсонедляменянетналогов.
-Но,понимаете,вкнигахнетничего,чтобыдоказывалоэто.Мыдолжныследовать...
-СпроситеуполковникаСарториса.ЯнеплачуналоговвДжефферсоне.
-Но,миссЭмили...
-Да,уполковникаСарториса.(ПолковникСарторисумердесятьлетназад.)Янеплачу
налоговвДжефферсоне.Тоб!-появилсянегр.-Проводиджентльменов.
Глава2
Словом, в битве с ними она одержала безоговорочную победу, точно так же, как и
тридцать лет назад, когда разгорелся спор из-за странного запаха, доносившегося из дома
мисс Эмили. Тоща в роли поверженных оказались их отцы. Это произошло через два года
послесмертиееотцаивскорепослетого,какеевозлюбленный(человек,который,какмы
думали, женится на ней) бросил ее. После того как умер ее отец, она редко выходила из
дома; когда же ушел ее возлюбленный, она вообще перестала показываться на людях.
Некоторыеизженщинбылинастолькобезрассудны,чтопыталисьнавеститьее,ноприняты
не были, а единственным свидетелем продолжавшейся в доме жизни был негр (тоща еще
молодойчеловек),которыйчастовходилвдомивыходилизнегоскорзинойдляпродуктов.
- Можно подумать, что мужчина (любой мужчина) способен как следует вести
хозяйство, - говорили женщины, поэтому они не были удивлены, когда появился, а затем
усилился странный запах. Этот запах был еще одним звеном, соединявшим огромный,
многолюдныймирсвысокомернымиимогущественнымиГрирсонами.
Соседка мисс Эмили пожаловалась мэру, судье Стивенсу, восьмидесятилетнему
старику.
-Ночтовыхотитеотменя,миссис?-спросилон.
- Я не знаю, пошлите ей письмо с требованием прекратить это, - сказала женщина. Развенесуществуетзакона?
- Я уверен, что это не понадобится, - ответил судья Стивене. - Скорее всего, ее
черномазыйприбилгде-товодворезмеюиликрысу.Япоговорюснимнасчетэтого.
Наследующийденьсудьяполучилещедвежалобы,однаизкоторыхбылаотчеловека,
позволившегосебевыразитьробкоенедовольство.
-Мыдолжнычто-тосделатьсэтим,судья.УпасименябожебеспокоитьмиссЭмили,
номыпростообязанычто-топредпринять.
В тот же вечер собрался Совет олдерменов: три седобородых старика и один человек
помоложе-представительподрастающегопоколения.
- Все очень просто, - сказал он. - Передайте ей свое требование о необходимости
навестипорядок.Дайтеейнаэтовремя,иеслионаегоневыполнит...
-Бросьте,сэр,-сказалСтивене.-Развевыосмелитесьсказатьледивлицо,чтоотнее
дурнопахнет?
Следующейночью,где-топоследвенадцати,четыречеловекапересеклилужайкуи,как
воры, подкрались к дому мисс Эмили. Они усиленно обнюхивали кирпичный фундамент
зданияизаглядываливподвальныеоконца.Уодногоизнихнаплечевиселмешок,кудаон
время от времени засовывал руку и делал ею движение, напоминавшее жест сеятеля. Они
взломали дверь подвала и повсюду разбросали известь, то же они проделали и во всех
флигелях. Когда они вновь пересекали лужайку, в темном окне загорелся свет, и в нем
появилась мисс Эмили. Она сидела, не двигаясь, и прямая осанка делала ее похожей на
идола.Заспинойунеегорелсвет.Онитихопереползличерезлужайкуиспряталисьвтени
акаций,которымибылаобсаженаулица.Черезнеделюилидвезапахисчез.
Какразтощалюдииначалипо-настоящемужалетьее.Жителинашегогорода,помняо
том,чтостараяледиУайетт,еедальняяродственница,окончательносошласума,считали,
чтоГрирсонывсегдаставилисебянемноговыше,чемонитогозаслуживалинасамомделе.
Ни один из молодых людей не устраивал до конца мисс Эмили и остальных членов этого
семейства.Унаспередглазамивсегдастоялаяркаякартина:назаднемпланестройнаямисс
Эмили, одетая в белое, а на переднем - силуэт ее отца с широко расставленными покавалерийскиногами,стоящегоспинойкдочериисжимающеговрукехлыст,причемобана
фонераспахнутойдверипарадноговхода.Икогдаейисполнилосьтридцатьионавсеещене
вышлазамуж,мыбылинеточтобыдовольны,ночувствовалисебяотмщенными.Хотяуних
в семье и был случай помешательства, у мисс Эмили по-прежнему сохранялись шансы
выйтизамуж.
Когдаумерееотец,сталоизвестно,чтодом-этовсе,чтоонейоставил,илюдибыли
по-своемудовольны.Наконец-тоониполучиливозможностьпожалетьмиссЭмили.Теперь,
когдаонаосталасьсовсемоднаибезденег,ееобразприобрелчеловеческиечерты.Наконец
иона,прикасаяськпенни,познаеттакиестарыечувства,кактрепетиотчаяние.
Наследующийденьпослесмертиееотцавселюдиприготовилисьнанестиейвизитыи,
по нашему обычаю, выразить соболезнования и предложить свою помощь. Мисс Эмили
встретила их на пороге, одетая, как обычно. На лице у нее не было ни тени горя. Она
сказала, что ее отец не умер, и твердила это в течение трех дней. К ней заходили
священники, доктора, пытаясь убедить ее допустить их к телу покойного. Они уже
собирались прибегнуть к силе закона, когда мисс Эмили сдалась, и ее отца быстро
похоронили.
Тощамыещенеговорилиоеебезумии.Намказалось,чтоонабылавынужденавести
такую замкнутую жизнь. Мы помнили всех молодых людей, которых отвадил ее отец, и
понимали, что теперь, потеряв его, она, наконец, обратит свое внимание на то, чего была
полностьюлишенараньше.Этогоиожидалижителигорода.
Глава3
Долгое время она болела. Когда мы снова увидели ее, волосы у нее были коротко
острижены, и это делало ее похожей на девочку. Ее печальное, безмятежное лицо смутно
напоминалоизображенияангелов,красовавшихсявцветныхцерковныхоконцах.
К тому времени городские власти решили вымостить тротуары, и летом, почти сразу
после смерти отца мисс Эмили в городе появились признаки строительства: мулы,
оборудование,бригаданегровиихначальникпоимениГомерБэррон-высокий,загорелый,
проворный человек, настоящий янки, с громким голосом и светлыми глазами,
выделявшимисянаеготемномлице.Мальчишкистайкамибегализаним,чтобыпослушать,
каконругаетнегров,икактепоютвтактударамкирки.Оченьскороегозналвесьгород.
Если где-нибудь рядом с площадью раздавался громкий смех, то в центре веселящейся
компанииможнобылобезтруданайтиГомераБэррона.Авскореповоскреснымвечерамон
стал появляться в городе с мисс Эмили, и они катались в легкой коляске, запряженной
гнедыми,специальноподобранныминаизвозчичьемдворе.
Поначалу мы просто обрадовались тому, что мисс Эмили хотя бы к чему-то проявила
интерес.Этознакомствоневызывалоникакихпересудов,потомучтоженщинывсекакодна
утверждали: "Член семьи Грирсонов никогда, конечно, не выйдет замуж за северянинаподенщика". Но были и другие, более старые люди, говорившие, что даже горе не может
заставить настоящую леди забыть кодекс чести (последних двух слов, впрочем, не
упоминая). Они говорили лишь: "Бедняжка Эмили. Сейчас не мешало бы, чтобы ее
навестилиродственники".Унеебылакакая-тороднявАлабаме,номноголетназадееотец
поссорился с ними из-за поместья старой леди Уайетт, сошедшей с ума, и между двумя
семьяминеподдерживалосьникакихотношений.Онинеприехалидаженапохороны.
Однако,кактолькостарикистализватьеенеиначе,как"бедняжкойЭмили",начались
разговоры."Выдумаете,этоправда?"-спрашивалилюдиодинудругого."Да,конечно.Что
же еще могло..." Все это говорилось за опасливо приставленными ладонями. Всякий раз,
когда воскресными вечерами на улице раздавалось звучное быстрое цоканье копыт по
мостовой, за закрытыми ставнями слышался шелест опускаемого шелка или атласа, и
казалось,чтокопытавыстукивают:"БедняжкаЭмили".
Она по-прежнему высоко держала голову - даже когда мы стали считать ее падшей.
Казалось, что сейчас ей, последней из Грирсонов, как никогда хотелось получить
безоговорочноепризнаниефамильногодостоинства.Можносказать,чтоейтребовалсяэтот
небольшой земной штрих, чтобы еще больше утвердить собственную неприступность. Это
былоявнозаметно,когдаонапокупалаяддлякрыс-мышьяк.Этослучилосьчерезгодпосле
того,какеесталаназывать"бедняжкойЭмили",итогдаунееужежилидвекузины.
-Мненуженяд,-сказалаонааптекарю.Ейбылоужезатридцать,ноунеепо-прежнему
былахрупкаяфигурка,ивыгляделаонадажеболеетонкой,чемобычно.Взглядеехолодных
черных глаз был надменным, а на висках и у глаз на ее лице появились морщинки, отчего
оносталопохожимналицокакого-нибудьсмотрителямаяка.
-Мненуженяд,-сказалаона.
-Да,миссЭмили.Какой?Длякрыситомуподобного?Ябыпсове...
- Мне нужен лучший. Мне все равно, как он называется. Аптекарь назвал несколько
видов:
-Ониубьюткогоугодно,заканчиваяслоном.Ното,чтовамнужно...
-Мышьяк,-прерваламиссЭмили,-этохорошийяд?
-Хороший..,мышьяк?Да,мэм.Ното,чтовамнужно...
-Мненуженмышьяк.
Аптекарь внимательно посмотрел на нее. Она ответила ему твердым взглядом, такая
прямая,слицом,похожимнаполощущийсянаветруфлаг.
- Да, да, конечно, - сказал аптекарь, - если это то, что вам нужно. Но закон требует
указать,длячеговыпокупаетеяд.
МиссЭмилизадержалавзглядналицеаптекаря,откинувголовунемногоназад,чтобы
удобнее было смотреть ему прямо в глаза. Он отвел взгляд, а потом пошел за ядом и
запаковал его. Мальчик-негритенок принес ей пакет; сам же аптекарь к ней не вернулся.
КогдамиссЭмилидомавскрылапакет,тоувидела,чтонакоробкеподчерепомикостями
былонаписано:
"Длякрыс".
Глава4
Наследующийденьвсемысказали:"Онапокончитссобой",-идобавили,чтоэтобудет
лучшимдлянеевыходом.КогдамывпервыеувиделиеесГомеромБэрроном,мысказали:
"Она выйдет за него замуж". Потом мы чуть-чуть изменили формулировку. "Она всетаки склонит его к женитьбе", потому что Гомер сам несколько раз замечал (а он любил
мужскоеобществоичастовыпивалвклубе"Элкс"сосвоимиболеемолодымиприятелями),
чтоженитьсянесобирается.Позжемыговорилиуже:"БедняжкаЭмили",наблюдаязаними
из-за закрытых ставень, когда по воскресеньям они проезжали мимо в пышной коляске:
мисс Эмили с гордо поднятой головой и Гомер Бэррон в заломленной набекрень шляпе, с
сигаретойвзубах,споводьямиихлыстомвруке,накоторойкрасоваласьжелтаяперчатка.
Потомнекоторыедамысталипоговаривать,чтоэтопозордлягородаидурнойпример
длямолодежи.Мужчинамвовсеэтовмешиватьсянехотелось,ноженщинывконцеконцов
вынудили баптистского священника (все родственники мисс Эмили принадлежали к
епископальнойцеркви)нанестиейвизит.Онникомунесказал,чтопроизошлововремяих
встречи, но идти к мисс Эмили во второй раз наотрез отказался. В воскресенье Бэррон и
миссЭмилисноваразъезжалипогороду,наследующийденьженасвященниканаписалаее
родственникамвАлабаму.
Вскоре она опять жила в доме не одна, а со своей кровной родней, а мы принялись
ждать, что будет дальше. Поначалу ничего особенного не происходило. Потом у нас стала
растиуверенность,чтоонивсе-такинамереваютсяпожениться.Мыузнали,чтомиссЭмили
была у ювелира и заказала мужской туалетный прибор из серебра с вензелем "Г.Б." на
каждом предмете. Еще через два дня стало известно, что она купила полный комплект
мужской одежды, включая и ночную рубашку, и мы решили: "Они поженились". Мы были
довольны. Мы были очень довольны еще и потому, что две кузины мисс Эмили были
Грирсоныещевбольшейстепени,чемонасама.
Так что мы не удивились, когда Гомер Бэррон (работа по мощению улиц была
закончена)уехализгорода.Конечно,мыбылинемногоразочарованы,чтоделонеполучило
огласки, но были уверены, что он уехал, чтобы подготовиться к приезду мисс Эмили, а
может, дать ей возможность избавиться от кузин. (К тому времени против них был
составлен целый заговор, и мы все были союзниками мисс Эмили в этом деле). Через две
недели кузины уехали, а еще спустя три дня в городе, как и ожидалось, появился Гомер
Бэррон. Один из соседей видел, как однажды вечером, при сгущавшихся сумерках, негр
впустилеговдомчерездверькухни.
С тех пор никто больше не видел Гомера Бэррона, а также некоторое время и мисс
Эмили.Параднаядверьдомаоставаласьзакрытой,лишьнегрсосвоейкорзинкойвыходилза
продуктами. Время от времени мисс Эмили на мгновение показывалась в окне, как,
например, в ту ночь, когда члены Совета разбрасывали известь, но почти в течение шести
месяцев она не выходила на улицу. Тогда мы поняли, что в этом нет ничего странного:
можно было предположить, что то качество отца мисс Эмили, которое загубило всю ее
жизнь,быловнейтакжесильноинепреодолимо,какивнемсамом.
КогдамыувиделимиссЭмиливследующийраз,онасильнопополнела,ивволосаху
неепоявиласьседина.ВтечениенесколькихпоследующихлетволосымиссЭмилиседели
все больше и больше, пока ее голова полностью не покрылась сединой безупречного
стального цвета. Вплоть до самого дня смерти (а умерла она в семьдесят четыре года) ее
волосысохранялиэтотнеистовыйстальнойцвет,свойственныйэнергичнымлюдям.
СэтоговременипараднаядверьдомамиссЭмилизакрыласьнавсегда,еслинесчитать,
что,когдаейбылооколосорока,онавтечениешестиилисемилетдавалаурокиросписипо
фарфору. В одной из комнат нижнего этажа она устроила мастерскую, и ровесники
полковника Сарториса посылали туда своих дочек и внучек с такой же регулярностью и
назидательностью, с какой по воскресеньям они отправляли их в церковь, давая
двадцатипятицентовую монету для пожертвований. Тогда-то мисс Эмили и освободили от
налогов.
Потомвсемиделамивгородесталозаправлятьновоепоколение.УченикимиссЭмили
выросли,окреплиинесталипосылатькнейсвоихдетейскрасками,скучнымикистямии
картинками, вырезанными из журналов для женщин. Парадная дверь захлопнулась за
последним из них и с тех пор не открывалась. Когда в городе ввели беспошлинную
таможенную службу, одна мисс Эмили не позволила рабочим прикрепить над дверью ее
дома металлическую табличку с цифрами и установить почтовый ящик. Она даже не
соизволилаихвыслушать.
День за днем, месяц за месяцем, год за годом мы были свидетелями того, как негр,
регулярно совершавший свои походы с корзинкой, становился все более и более седым и
сгорбленным. Каждый декабрь мисс Эмили высылали бумагу о необходимости выплатить
налоги,икаждыйразэтабумагавозвращаласьназадпопочте.Раззаразоммывиделиеев
одномизоконнижнегоэтажа(наверхнемонаявнонежила),похожуюнавысеченногоиз
камня идола в нише, по лицу которого нельзя было понять , смотрит он на вас или нет.
Такой ее и воспринимали сменявшие друг друга поколения неприступной, молчаливой,
неотвратимойипоэтомувсемилюбимой.
Ивотонаумерла.Заболелавдоме,полномпылиитеней,сдряхлымслугой-негром.Мы
даже не знали, что она была больна, петому что уже давно потеряли всякую надежду
выпытатьчто-нибудьунегра.Онникогданискемнеразговаривали,наверное,дажесней
самой.Голосегосталхриплыминеприятным,какбудтозаржавелотдолгонеупотребления.
Умерлаонавпостели,памассивнойкроватиизореховогодеревасзанавескойводной
изкомнатнижнегоэтажа.Ееседаяголовапокоиласьнапожелтевшейизаплесневевшейот
времениинедостаткасветаподушке.
Глава5
Негр открыл парадную дверь, впустил в дом первых посетительниц с их
приглушенными, шипящими голосами и быстрыми, любопытными взглядами и исчез. Он
прошелчерезвесьдом,вышелчереззаднююдверь,ибольшеегониктоневидел.
Незамедлительноприехалиобекузины.Навторойденьониорганизовалипохороны,на
которыесобралсявесьгород,горяжеланиемпосмотретьнамиссЭмили,лежавшуювгробу,
убранном множеством цветов, с лицом, похожим на лицо ее отца на том карандашном
рисункеипогруженнымвраздумье.Вокругстоялидамысоскорбнымвидом,разговаривая
приглушенными голосами. Пришли и старики (некоторые в вычищенных армейских
мундирах,вкоторыхонивоевализаКонфедерацию)Онистоялинакрыльце,налужайкеи
вспоминали мисс Эмили, причем по их рассказам выходило, что мисс Эмили была их
ровесницей, и они были уверены, что танцевали с ней и, возможно, даже ухаживали,
чудовищнонарушаявременнуюпоследовательностьсобытий,какэтовсегдапроисходитсо
стариками, для которых прошлое не узкая, убегающая вдаль дорога, а, наоборот, огромная
поляна, на которую никогда не опускается зима и которая отделена от них лишь узким
бутылочнымгорлышкомпоследнегодесятилетия.
Мыужезнали,чтонаверхнемэтажебылакомната,вкоторуюниктоневходилвотуже
сорок лет и дверь которой придется выломать. Подождав, пока тело мисс Эмили со всеми
полагающимисяпочестямиопустятвземлю,мыпринялисьзадело.
Взламывание двери нарушило покой этой комнаты, и ее наполнила поднявшаяся
отовсюдупыль.Этатонкаяедкаяпеленапокрывалаздесьвсе,чтотолькобыловозможно,и
от этого комната, которая была убрана и меблирована, как для новобрачных, казалась
похожейнамогилу.Пыльлежаланазанавескахвыцветшегорозовогобалдахина,нарозовых
абажурахламп,натуалетномстолике,нанабореизящногохрусталяинамужскомтуалетном
приборе,отделанномсеребром,настолькопотускневшим,чтонанемструдомможнобыло
разобратьмонограмму.Тамжележали,будтоихтолькочтосняли,воротничокигалстук,и,
послетогокакихкто-топоднял,ониоставилинапокрытомпыльюстоликебледноепятнов
формеполумесяца.Настулевиселаккуратносложенныйкостюм,подним-паратуфельи
небрежноразбросанныеноски.
Самчеловеклежалвпостели.
Долгоевремямыстояли,недвигаясь,глядянапроникновеннуюбесплотнуюусмешку,
застывшуюунегоналице. Положениееготелауказывалонато,чтоонвстретилсмертьв
чьих-то объятиях. Его останки, сгнившие под тем, что когда-то было ночной рубашкой,
слились с постелью в одно целое. На мужчине и подушке рядом с ним лежало ровное
покрываломноголетнейумиротворяющейпыли.
Потом мы заметили, что на второй подушке остался след от головы. Один из нас
протянул руку и что-то подобрал, и мы, наклонившись вперед и вдохнув эту сухую,
невидимую,тошнотворнуюищиплющуюноздрипыль,увиделидлиннуюпрядьседыхволос
стальногоцвета.