Передача функций образно-ассоциативных компонентов при

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Московский государственный лингвистический университет»
Переводческий факультет
Кафедра переводоведения и практики перевода английского языка
дипломная работа
на тему
Передача функций образно-ассоциативных компонентов при переводе
художественного текста (на материале перевода с английского языка на русский
отрывков из книги Дж. Краули «Звери»)
по специальности 031202 «Перевод и переводоведение»
Автор: Ковальчук А. В.
группа 1-10-4
Научный руководитель: Бузаджи Д. М.
к. филол. н., доц. каф. переводоведения и практики перевода англ. яз.
Рецензент: Псурцев Д. В.
д. филол. н., проф. каф. переводоведения и практики перевода англ. яз.
Москва, 2015 г.
2
3
Введение 5
Глава 1. Образно-ассоциативная составляющая художественного текста и
функционально-коммуникативный подход ............................................................ 7
1.1. Понятие текста. Тексты художественные и нехудожественные. Две
составляющие художественного текста. Стержневой концепт ОАС.
Объективное ядро интерпретации. Надлинейные семантические
цепочки ................................................................................................................. 7
1.2. Образно-ассоциативные компоненты художественного текста.
Понятия «образ» и «ассоциация» .................................................................. 11
1.3. Два вида восприятия (прочтения) художественного текста .................... 13
1.4. Функционально-коммуникативный подход как совокупность способов
определить и адекватно передать функции образно-ассоциативных
компонентов....................................................................................................... 15
Глава 2. Анализ ОАС произведения «Звери» на примере ряда надлинейных
семантических цепочек.............................................................................................. 19
2.1. Определение стержневого концепта ОАС текста и стоящей за ним
идеи ...................................................................................................................... 19
2.2. Выявление НСЦ, определение и передача функций входящих в их
состав ОАК ......................................................................................................... 21
2.2.1. НСЦ «Приход антипода мессии» ............................................................. 21
2.2.2. НСЦ «Схожесть восприятия львоидов Мериком и Кэдди» ............... 25
2.2.3.1. НСЦ «Мерик хочет увидеть» ............................................................ 30
2.2.3.2. НСЦ «Мерик идет в темноту» ........................................................... 33
2.2.3.3. НСЦ «Вход в темноту»........................................................................ 35
2.2.3.4. НСЦ «Мерик видит глазами Пантера» ........................................... 39
2.2.3.5. НСЦ «Звериная сторона сущности Мерика» ................................. 43
2.2.3.6. НСЦ «Мерик примыкает к львоидам» ........................................... 45
2.2.3.7. Заключение к разделу ......................................................................... 46
2.2.4. НСЦ «Звериная сущность львоидов» ..................................................... 47
2.2.5. НСЦ «Походка львоида» ........................................................................... 49
4
2.3. Заключение к главе .......................................................................................... 51
Заключение .................................................................................................................. 52
Библиография .............................................................................................................. 53
Приложение 1............................................................................................................... 55
Приложение 2............................................................................................................... 57
Приложение 3............................................................................................................... 61
Приложение 4............................................................................................................... 64
Приложение 5............................................................................................................... 67
Приложение 6............................................................................................................... 68
Приложение 7............................................................................................................... 69
Приложение 8............................................................................................................... 70
Приложение 9............................................................................................................... 72
Приложение 10............................................................................................................. 74
Практическая часть ................................................................................................... 76
5
Введение
Тема настоящего дипломного исследования – передача функций образноассоциативных компонентов (ОАК) при переводе художественной литературы.
При работе с художественным произведением для переводчика наибольшую
трудность представляет не фактуальная составляющая текста (его событийная
канва), а образно-ассоциативная (дополнительный смысловой план, возникающий
благодаря особенностям стилистического воплощения текста).
Выбранная тема представляется актуальной, поскольку при работе с
текстом далеко не каждый переводчик целенаправленно исследует его образноассоциативную составляющую, а зачастую при определении и передаче
ассоциативно-образной
информации
единиц
перевода
руководствуется
«переводческой интуицией».
Цель данной работы – в переведенных нами отрывках из романа Дж. Краули
«Звери» распознать ОАК, определить их функции и предложить специфические
переводческие
решения,
ориентированные
на
воспроизведение
в
ТП
содержащейся в них ассоциативно-образной информации для предотвращения
потерь, связанных с ее утратой или деформацией.
В связи с этим поставлены следующие задачи:
а) выбрать терминологический инструментарий, необходимый при анализе
образно-ассоциативной составляющей художественного текста;
б) предложить алгоритм ее анализа на примере нашего курсового перевода;
в) выделить ОАК в ТО, определить содержащуюся в них ассоциативнообразную информацию;
г) описать механизм, благодаря которому в сознании читателя отдельные
ОАК «сцепляются» друг с другом в целостные конструкции;
д) показать, каким образом ОАК-конструкции взаимодействуют и формируют
образно-ассоциативную составляющую текста;
6
е) предложить адекватные способы передачи функций некоторых ОАК,
выявленных в произведении «Звери».
Выдвинутая нами рабочая гипотеза гласит: для достижения адекватности
при переводе художественного текста необходимо учитывать, что благодаря
«объективно
наличествующей
в
нем
и
воспринимаемой
читателями
ассоциативно-образной структуры»1, у некоторых слов и словосочетаний
актуализируются «подспудные ассоциативные и метафорические смыслы,
которые, в конечном счете, могут оказаться важнее буквального содержания»2.
Практическая часть данного исследования представляет собой перевод
отрывков научно-фантастического романа, в которых прослеживаются две
взаимосвязанные (но встроенные автором в разные главы) сюжетные линии,
выбранные нами потому, что они показались наиболее интересными. Первую
сюжетную линию мы предварили небольшим вводным текстом, чтобы дать
читателю самое общее представление о времени, месте и ключевых событиях
романа. Вторую сюжетную линию мы снабдили подробным пересказом событий
и фактов, которые имеют к ней непосредственное отношение, но в текст перевода
не попали. Переводческие вставки необходимы для того, чтобы читатель,
ознакомившись с небольшой частью романа «Звери», все же получил некоторое
представление о замысле автора.
Поскольку ОАК «сцепляются» друг с другом в целостные конструкции на
протяжении всего произведения, а в данном исследовании интерес представляют
механизмы такого «сцепления», но не личность автора Дж. Краули или портреты
главных героев книги «Звери», необходимо переведенные нами отрывки вместе с
переводческими вставками условно считать самостоятельным законченным
текстом.
1
Алексеев А.С. Передача структуры образов художественного текста в переводе: Дис. … канд. филол. наук. М.,
2009. – С. – 9
2
Алексеев А.С. Передача структуры образов художественного текста в переводе: Дис. … канд. филол. наук. М.,
2009. – С. – 6
7
Глава 1. Образно-ассоциативная составляющая художественного текста и
функционально-коммуникативный подход
1.1. Понятие текста. Тексты художественные и нехудожественные. Две
составляющие художественного текста. Стержневой концепт ОАС.
Объективное ядро интерпретации. Надлинейные семантические цепочки
В работе «Текст как объект лингвистического исследования» И. Р. Гальперин
определяет текст как «произведение речетворческого процесса, обладающее
завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно
обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее
из названия (заголовка) и ряда особых единиц грамматической, логической,
стилистической
связи,
имеющее
определенную
целенаправленность
и
прагматическую установку»3.
Основное отличие художественного текста от любого другого заключается в
том, что отраженная в нем действительность представлена читателю в виде
образа. «По сути дела, деление текстов на художественные и нехудожественные
основывается на том, что у человека существуют две разные системы мышления:
логическое и образное»4. Так, тексты научные опираются на мышление
логическое, тогда как тексты художественные – на мышление образное.
Главная задача текстов нехудожественных – сообщить читателю информацию,
в то время как основная цель создания текстов художественных – на читателя
воздействовать,
вызвать
определенное
отношение
к
событиям,
как
непосредственно описанным в произведении, так и к схожим явлениям реальной
действительности.
Такое воздействие художественный текст оказывает на читателя благодаря
своей форме, через которую и передается разнообразная информация.
3
И. Р. Гальперин. Текст как объект лингвистического исследования. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. –
С. 18
4
В. В. Сдобников, О. В. Петрова. Теория перевода. – М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. – С. 349
8
Отличия текста художественного от нехудожественного (цель создания и
характер передаваемой информации) определяют задачу переводчика – через
форму постигнуть содержание, а затем содержание воссоздать в переводе,
подыскав для него соответствующую форму.
Переводчик, взявшись за работу над художественным произведением, станет
не просто внимательным читателем, но также исследователем структуры текста и
ее элементов, точнее, выбранной автором для них формы, наличествующей в них
информации и выполняемых ими функций.
Прежде чем к переводу приступить, важно уяснить не только событийную
канву («фактуальную составляющую текста»5 (ФС)), но и дополнительный
смысловой
план,
возникающий
благодаря
особенностям
стилистического
воплощения текста (его «образно-ассоциативную составляющую»6 (ОАС)).
Более того, в дополнительном смысловом плане, в первую очередь,
необходимо найти «нечто вроде фокуса, то есть чего-то такого, к чему [в
произведении искусства] сходятся все лучи или от чего исходят»7, который
[фокус] можно определить как основу ОАС всего литературного произведения.
Таким фокусом, «стержнем», может оказаться материальный или абстрактный
объект, возникающий в сознании читателя на основании прочитанного и/или
непосредственно упомянутый автором в произведении. Именно за этим объектом,
на наш взгляд, главная идея художественного произведения.
По мнению В. В. Сдобникова и О. В. Петровой, «прочтение художественного
произведения зависит от индивидуального склада читателя, от его личного
восприятия, от его читательского опыта. Чем больше этот опыт, чем больше
читатель прочел разных художественных произведений, тем больший процент
заложенной автором информации он при чтении увидит»8.
5
Д. В. Псурцев. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста (на
материале англоязычной литературы). Дисс. … докт. филол. наук. – М.: 2001. – С. 243 – 244
6
Д. В. Псурцев. Там же. – С.245
7
А. Б. Гольденвейзер. Вблизи Толстого. – Изд. центр. товарищества «Кооперативное издательство» и изд-ва
«Голос Толстого», М., 1922. – С. 296
8
В. В. Сдобников, О. В. Петрова. Теория перевода. – М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. – С. 368
9
Нельзя не согласиться с утверждением о том, что у разных людей существуют
различные стратегии чтения и интерпретации. Однако данные различия «не
подрывают идеи объективного ядра интерпретации»9.
«Носители одного и того же языка все-таки понимают друг друга. Десятки,
сотни и тысячи людей, прочитавших один и тот же текст, сходятся во мнении не
только относительно его фактического содержания, но и относительно его
стилистических особенностей»10.
Поскольку объективное ядро интерпретации существует, переводчик в
большинстве случаев может с уверенностью определить «стержень» ОАС, вокруг
которого организуется «структура совокупного надлинейного выдвижения»11
(то есть связываются между собой формирующиеся в сознании читателя
«надлинейные семантические цепочки»12, состоящие из ОАК), благодаря чему
формируется ОАС и текст воспринимается как целостность.
Термин «надлинейная семантическая цепочка» (НСЦ), как отмечает Д. В.
Псурцев, обозначает одну из «базовых форм стилистической (образноассоциативной) связности, опирающейся на повторность и создающей образный
эффект
ОАК,
<…>
[и]
подчеркивает
семантический
механизм
зацепления/повтора и надлинейную направленность объединения дискретных,
дистантных, стилистически релевантных элементов»13.
В состав НСЦ могут входить элементы всех уровней языка, как образные, так
и необразные. Количество цепочек варьируется, конфигурации разнообразны:
принцип, по которому в том или ином художественном произведении одни
языковые элементы рассматриваются как компоненты одной или сразу
нескольких НСЦ, а другие – нет, устанавливается самим интерпретатором и
9
Д. В. Псурцев. Там же. – С.267
Д. М. Бузаджи. Векторы смысла. О функциональном подходе к переводу. – Журнал «Мосты», № 4 (32), изд.
«Р.Валент», М., 2003
11
Д. В. Псурцев. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста (на
материале англоязычной литературы). Дисс. … докт. филол. наук. – М.: 2001. – С. 255
12
Д. В. Псурцев. Там же. – С.258
13 13
Д. В. Псурцев. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста
(на материале англоязычной литературы). Дисс. … докт. филол. наук. – М.: 2001. – С. 258
10
10
зависит от его способности «видеть близость в вещах, в которых ленивый ум не
замечает родства»14.
14
William Wordsworth, Prelude, book 2 : 384 – 386 // Пер. И. Р. Гальперина. Текст как объект лингвистического
исследования. – М., 2009. – С. 80
11
1.2. Образно-ассоциативные компоненты художественного текста.
Понятия «образ» и «ассоциация»
Под образно-ассоциативными компонентами (ОАК) художественного
текста понимаются «стилистически маркированные языковые элементы образноассоциативного
действия,
которые
способны
образовывать
структуру
(конструкцию) совокупного надлинейного выдвижения»15.
В настоящем дипломном исследовании для понятий «образ», «образность»,
«ассоциация», «ассоциативность» выбраны следующие определения:
образ – «созданное средствами языка двуплановое изображение, основанное
на выражении одного предмета через другой»16;
образность
многоплановость
–
«созданная
изображения»,
языковыми
которая
средствами
«может
двуплановость/
описывать
как
эффект
отдельного стилистически релевантного элемента образного характера, так и
общий образный эффект нескольких стилистически релевантных элементов
образного или необразного характера»17;
ассоциация – «связь (образующаяся с опорой на мнемические и когнитивные
механизмы) между двумя или несколькими различными представлениями,
имеющими конкретные, дискретные языковые выражения/воплощения, из
которых (воплощений) хотя бы одно находится в пределах данного текста»18;
ассоциативность
–
«механизм,
благодаря
которому
в
сознании
интерпретатора связываются вместе образные либо необразные стилистически
маркированные элементы»19.
15
Д. В. Псурцев. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста (на
материале англоязычной литературы). Дисс. … докт. филол. наук. – М.: 2001. – С. 254
16
А. Л. Коралова. О некоторых семантических особенностях лингвистического образа // Вопросы грамматического
строя языка. – М., 1976. – С. 39 – 51. – (Сб. науч. тр. / МГПИИЯ им. М. Тореза; вып. 100).
17
Д. В. Псурцев. Там же. – С. 254
18
Д. В. Псурцев. Там же. – С. 254
19
Д. В. Псурцев. Там же. – С. 254
12
В ходе нашего дипломного исследования, исходя из выбранной темы
«Передача функций образно-ассоциативных компонентов…», мы воспроизводим
конфигурации некоторых НСЦ, в составе которых отдельные текстовые элементы
под приведенное выше определение ОАК не подпадают.
Включение их в состав той или иной НСЦ объясняется тем, что некоторые
элементы ТО, хотя и не содержат образной информации, но будучи
ассоциируемы с другими ОАК, например, за счет семантического зацепления или
повтора компонентов семантики, вовлекаются в ту или иную НСЦ, и развивают
некий образный эффект.
В. В. Сдобников и О. В. Петрова считают, что хотя не каждое слово в
художественном тексте образно, но «практически любое слово “работает” на
создание того или иного образа. Даже будучи стилистически нейтральным, слово
всегда “отягощено” ассоциативными связями»20.
Чтобы не множить терминологические сущности, в нашей дипломной работе
такие элементы текста (стилистически не маркированные, не содержащие
образной информации, но ассоциируемые с ОАК в рамках НСЦ и развивающие
некий образный эффект) рассматриваются как ОАК.
20
В. В. Сдобников, О. В. Петрова. Теория перевода. – М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. – С. 382
13
1.3. Два вида восприятия (прочтения) художественного текста
Российский литературовед Ю. М. Лотман в работе «Семиотика культуры и
понятие текста»21 отмечает, что художественный текст «перестает быть
элементарным сообщением, направленным от адресанта к адресату, <…> не
только передает вложенную в него извне информацию, но и трансформирует
сообщения и вырабатывает новые».
«Линейное восприятие (прочтение)» Д. В. Псурцев определяет как
«восприятие естественно-поступательное, соответствующее поступательному
развертыванию перед интерпретатором объективированного на письме линейного
ряда текстового сообщения»22.
«Надлинейное восприятие (прочтение)» Д. В. Псурцев описывает как
«восприятие, преодолевающее связи простой поступательной линейности и
направленное
на
установление
[текстовой]
целостности»23.
Надлинейное
восприятие происходит, когда ОАК в тексте присутствуют и считываются.
Взявшись за литературное произведение, рядовой читатель движется от начала
к концу текста, а не открывает книгу на середине и не берется читать с конца.
Восприятие при этом будет естественно-поступательным и какое-то время –
только линейным. По ходу прочтения станут проступать черты надлинейности, то
есть в сознании читателя начнут формироваться «дистантные связи между
стилистически
релевантными
элементами
текста»24:
некоторые
ОАК
актуализируются, образовывая НСЦ. Чем ближе к концу произведения, тем
значительнее на фоне линейности будут проступать черты надлинейности, но
дополнительное смысловое измерение (ОАС) хотя и будет ощущаться, до
окончания интерпретации может оставаться не вполне ясным.
21
Ю. М. Лотман. Семиотика культуры и понятие текста // Избранные статьи. Т. 1. – Таллинн, 1992. – С. 131
Д. В. Псурцев. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста (на
материале англоязычной литературы). Дисс. … докт. филол. наук. – М.: 2001. – С. 273
23
Д. В. Псурцев. Там же. – С. 274
24
Д. В. Псурцев. Там же. – С. 274
22
14
С. А. Алексеев предполагает, что имплицитный смысл доходит до сознания
читателя в два этапа: «Вначале отдельные образные единицы накапливаются в
памяти реципиента. На втором этапе он обнаруживает, что между привлекшими
его внимание единицами существует некая связь, что не только их значения, но и
порядок их следования в тексте релевантен и служит для реализации скрытого
смысла»25.
Возможны случаи, когда восприятие будет оставаться линейным на
протяжении всего прочтения.
Так, литературное произведение в кратком изложении, как правило,
представляет собой «информационную выжимку», не содержит в себе ОАК, а
потому допускает только линейное прочтение: читатель получает представление
о месте и времени описываемых событий, о характерах и действиях литературных
персонажей, но в виде сухой характеристики, исключающей возможность
рассуждать о «роли стилистического исполнения текста, о дополнительных
смысловых планах, возникающих благодаря особенностям стилистического
воплощения»26.
Перехода от линейности к надлинейности не происходит и в том случае, если
ОАК присутствуют, но не считываются. Такая ситуация возможна, если читатель
знакомится с зарубежным литературным произведением в оригинале, но
иностранный язык знает плохо, а потому воспринимает только основные
сюжетные ходы. Такой читатель, прочитав книгу, может сбивчиво пересказать ее
событийную канву, но не способен различить, проанализировать и понять те
«дополнительные обертоны, которые вносятся стилистической формой»27 –
имплицитный смысл до его сознания не доходит. Он также не в состоянии
адекватно содержание переосмыслить.
25
Алексеев С. А. Имплицитный образный смысл художественного текста в читательском восприятии: попытка
ассоциативного эксперимента. – Вестник МГЛУ, вып. 506: Семантические и стилистические аспекты перевода,
стр. 24 – 33. – М., 2004
26
Д. В. Псурцев. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста (на
материале англоязычной литературы). Дисс. … докт. филол. наук. – М.: 2001. – С. 245
27
Д. В. Псурцев. Там же. – С. 244
15
1.4. Функционально-коммуникативный подход как совокупность
способов определить и адекватно передать функции образно-ассоциативных
компонентов
В статье «Векторы смысла. О функциональном подходе к переводу» Д. М.
Бузаджи отмечает, что «в сложившейся на данный момент лингвистической
школе перевода <…> закрепился функционально-коммуникативный подход».
Суть данного подхода состоит в том, что переводчик вынужден постоянно
решать:
• какую информацию передать необходимо, чтобы «текст перевода в целом
и отдельные его части воспроизводили функцию текста оригинала и
соответствующих его частей и создавали тот же коммуникативный
эффект»28,
• «какой [информацией] можно пожертвовать, а
• какую нестрашно и привнести»29.
Такой же активной творческой позиции переводчика придерживаются В. В.
Сдобников и О. В. Петрова: «Что нужно сохранять при переводе, а что можно и
нужно
опустить
или
заменить,
переводчик
решает,
исходя
их
тех
основополагающих принципов, на которых он строит свою работу»30.
В. Н. Комиссаров пишет, что «отсутствие тождественности [содержания двух
текстов на разных языках] отнюдь не мешает переводу выполнять те же
коммуникативные функции, для выполнения которых был создан текст
оригинала» 31.
Задачу переводчика И. Левый видит «не в воспроизведении элементов и
структур оригинала, но в том, чтобы понять их функцию и ввести такие элементы
28
Д. М. Бузаджи. Векторы смысла. О функциональном подходе к переводу. – Журнал «Мосты», № 3 (19), изд.
«Р.Валент», М., 2008 – С. 44
29
Д. М. Бузаджи. Там же. – С. 44.
30
В. В. Сдобников, О. В. Петрова. Теория перевода. – М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. – С. 380
31
Комиссаров В. Н. Теория перевода (лингвистические аспекты). – М.: Высшая школа, 1990. – С. 9 – 10
16
и структуры собственного языка, которые были бы… эквивалентами равной
функциональной пригодности и эффективности»32.
Получается, что, хотя воспроизвести в ТП всю информацию ТО невозможно,
переводчик может и должен определить функциональный характер ТП (для чего
написан данный текст) и уяснить себе функции каждой конкретной единицы
перевода (для чего в этом тексте использована данная фраза или ее часть), то есть
ее содержание и характер воздействия на читателя.
В
рамках
функционально-коммуникативного
подхода
Д.
М.
Бузаджи
определяет «единицу перевода» (ЕП) как «относительное смысловое и
функциональное единство, которое переводчик передает не частями, а единым
блоком»33, а также отмечает, что для адекватной передачи ЕП необходимо
установить, во-первых, ее функции, во-вторых, содержащуюся в ней информацию
и, в-третьих, ее положение на шкале «авторское – общеязыковое».
Функции ЕП могут быть разнообразными, и задача переводчика – в каждом
конкретном случае определить их как можно точнее и воспроизвести в ТП без
потерь.
Содержащуюся в ЕП информацию Д. М. Бузаджи подразделяет на четыре
вида:
•
ситуативную (признаки предметной ситуации),
•
экспрессивно-оценочную (авторская оценка происходящего, а также
интенсивность проявления тех или иных признаков),
•
ассоциативно-образную
(актуализированные
ассоциации
и
характерные, значимые образы) и
•
стилевую (степень соотнесенности с тем или иным функциональным
стилем, жанром или идиостилем), –
и объясняет, что информативный рисунок ЕП, в отличие от функционального
(который воспроизводится полностью), «передается по возможности точно»34, а
32
Левый И. Мастерство перевода. – М.: Советский писатель, 1970. – С. 415 – 416
Д. М. Бузаджи. Векторы смысла. О функциональном подходе к переводу. – Журнал «Мосты», № 3 (19), изд.
«Р.Валент», М., 2008 – С. 44
34
Д. М. Бузаджи. Там же. – С. 48
33
17
переводчик «при вынужденных отступлениях от исходного рисунка <…> обычно
жертвует
полнотой
ситуативной
информации
ради
сохранения
актуализированной в ТО экспрессивно-оценочной, ассоциативно-образной или
стилевой информации»35.
На шкале «авторское – языковое» Д. М. Бузаджи предлагает для оценки
конвенциональности ЕП выделить пять видов формы согласно традиционно
выделяемым уровням языка:
•
фонетическую,
•
морфологическую,
•
словарную,
•
синтаксическую и
•
идиоматическую, –
но обращает внимание на то, что «полные или частичные совпадения
отдельных формальных элементов в ТО и ТП оправданны только в том случае,
если это способствует (или, по крайней мере, не препятствует) сохранению
[информативного рисунка ЕП и текста в целом]».
Функционально-коммуникативный подход, как отмечает Д. М. Бузаджи,
«допускает и множественность адекватных переводов одного и того же текста
или его фрагмента, и возможность по-разному оценивать факторы, определяющие
[общую функциональную направленность текста и функционального рисунка
конкретной единицы перевода]».
«Важное условие адекватности перевода художественного текста, – отмечает
П. Д. Амирханова, – успешность передачи его образно-ассоциативных элементов
средствами переводящего языка»36.
Адекватным переводом, как считают В. В. Сдобников и О. В. Петрова, «может
считаться лишь такой перевод, в котором воспроизводится функциональная
35
Д. М. Бузаджи. Там же.
Амирханова П. Д. Проблема передачи конфигурации образно-ассоциативных элементов прозаического
художественного текста при переводе (на примере развернутой метафоры). – Всероссийская научная школа для
молодежи «Литературоведческая русистика...». Материалы. – М.: Интеллект-Центр, 2010. – С. 128
36
18
доминанта исходного сообщения в соответствии с коммуникативной интенцией
отправителя исходного сообщения»37 (курсив наш. – А. К.).
Также необходимо отметить, что в большинстве случаев писатель создает
художественный текст – а переводчик воссоздает – не ради его языковой формы,
а ради художественного содержания. Поэтому можно и нужно оценивать не
адекватность формы ТП форме ТО, а формы ТП содержанию ТО.
Однако переводчик, взяв на вооружение функционально-коммуникативный
подход, не должен вольничать и переводить, как ему заблагорассудится: «Одной
готовности поиграть со словом в переводе недостаточно: у иных переводчиков,
охотно за это берущихся, азарта хоть отбавляй, а результат получается
неважный»38.
«Если контекст позволяет сохранить формальные признаки фрагмента ТО при
соблюдении функционально-коммуникативной эквивалентности, это можно и
нужно делать»39.
37
В. В. Сдобников, О. В. Петрова. Теория перевода. – М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. – С. 203
В. К. Ланчиков. «Делайте вашу игру!» О передаче каламбуров при переводе. – Журнал «Мосты», № 1 (37), изд.
«Р.Валент», М., 2013
39
Д. М. Бузаджи, В. К. Ланчиков. Буквализм и языковое разнообразие. Об использовании одного метода
корпусной лингвистики в переводоведении. – Журнал «Мосты», № 4 (32), изд. «Р.Валент», М., 2003
38
19
Глава 2. Анализ ОАС произведения «Звери» на примере ряда
надлинейных семантических цепочек
2.1. Определение стержневого концепта ОАС текста и стоящей за ним
идеи
В переведенных нами отрывках из романа «Звери», которые мы условились
считать самостоятельным законченным текстом (далее произведение «Звери»),
автор через все повествование проводит идею двойственной сущности человека,
балансирующего между звериным и божественным. Эта идея стоит за
абстрактным объектом «двойственная сущность», собирающим ОАК в единое
целое. Следовательно, концепт «двойственная сущность» мы определяем как
«стержень» ОАС.
В заключительном абзаце произведения «Звери» не только непосредственно
упоминается стержневой концепт (в ТО – two natures, в ТП – «двойственная
сущность»), но и раскрывается его содержание:
ТО
ТП
Jesus was two natures, God and
Сущность Иисуса двойственна: Бог и
man, the godhead in him burning человек.
Из-под
человеческого
к
through the flesh toward his worshipers, верующим пробивается божественное и
burning out the flesh in them. Painter умерщвляет плоть. Сущность Пантера тоже
was two natures too: through his thin, двойственна: за его тонким, надтреснутым
strained voice pressed all the dark, голосом
прорываются
отзвуки
undifferentiated world, all the voiceless безымянного мира тьмы, который населяют
beasts; it was the world Candy had безмолвные звери. От этого мира убеждал
urged us to flee from and Jesus нас отказаться Кэнди, а Иисус пообещал
promised to free us from, the old world спасти. Но древний мир вернулся, чтобы
returned to capture us, speak in a voice пленить нас; обрел голос, чтобы говорить с
to us, reclaim us for its own.
нами, чтобы заполучить нас обратно.
20
Определив стержень ОАС и стоящую за ним идею, переводчик может перейти
к дальнейшему анализу структуры совокупного надлинейного выдвижения, а
именно к
•
уточнению конфигурации надлинейных семантических цепочек (НСЦ),
обнаруженных при прочтении ТО,
•
поиску НСЦ, при первом прочтении ТО незамеченных, но работающих –
прямо или косвенно – на стержневой концепт произведения,
•
определению функций ОАК в каждой выявленной НСЦ, а также
функций самих НСЦ.
21
2.2. Выявление НСЦ, определение и передача функций входящих в их
состав ОАК
2.2.1. НСЦ «Приход антипода мессии»
Нельзя не отметить сходство между началом произведения «Звери» и его
окончанием. Прежде чем к переводу приступить, важно выяснить, каким образом
сходство создается, точнее, какие элементы ТО образовывают между собой связи
и ассоциируют два текстовых фрагмента, находящихся на значительном друг от
друга расстоянии.
Как отмечают В. В. Сдобников и О. В. Петрова, «в тексте <…> не может быть
ничего случайного. Каждое слово, любая аранжировка элементов всегда работают
либо на сохранение образа, либо на его разрушение»40.
В произведении «Звери» повествование начинается с описания холодного
сентябрьского утра: над землей поднимается густой пар (в ТО – white steam). На
этом фоне впервые появляется львоид Пантер, и от его запаха (smell) лошади
брыкаются, храпят и жмутся к ограде: где-то глубоко внутри притаился
инстинктивный страх, вырвавшийся теперь наружу (somewhere within Ruta and
Bonnie the old fear lived, and could be touched) . Пантер говорит голосом «тонким,
надтреснутым» (thin, cracked). У хозяина трактира он купил кабальный договор
на Кэдди, под которым девушка когда-то подписалась, и теперь пришел, чтобы
забрать ее с собой (– What makes you think I'm going anywhere with you? – You’re
mine now).
Повествование заканчивается развернутой метафорой, в которой появление
львоидов сравнивается с возвращением гигантских, пропитанных запахом земли
(earth-odorous Titans) титанов», а тонкий, надтреснутый голос (thin, strained voice)
Пантера — с отзвуками темного безымянного мира, который населяют
40
В. В. Сдобников, О. В. Петрова. Теория перевода. – М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. – С. 391
22
безмолвные звери. Этот древний мир вернулся (the old world returned), чтобы
людей пленить (capture us), заполучить обратно (reclaim us for its own).
Притяжение начала и конца усилено прямым указанием на «замыкание» круга,
возвращение к тому, с чего все началось (as though the circle had closed that had
seemed an upward spiral).
Два фрагмента текста (его начало и конец) как бы накладываются друг на
друга (клубы пара, поднимающегося над землей, дополняют возникающую в
воображении картину исхода титанов из разверзнувшихся недр земли) и
описывают приход Пантера-львоида (leo Painter) в мир Кэдди и Пантераантимессии (reverse messiah) в мир людей.
ОАК, при помощи которых между двумя дистантными фрагментами возникает
образно-ассоциативная связь, образуют надлинейную семантическую цепочку
«Приход антипода мессии», которая присоединяется к стержневому концепту
«двойственная сущность» (в ТО – two natures) в качестве существенного
обстоятельства,
способного
нарушить
равновесие
между
звериной
и
божественной стороной сущности человека.
В НСЦ «Приход антипода мессии» [ее компоненты приводятся в Приложении
1] интерес для переводчика представляют ОАК, объединенные понятием «пар».
В абзаце из четырех предложений, описывающих холодное сентябрьское утро,
один раз используется глагол to steam и дважды – существительное steam для
обозначения видимого тумана, поднимающегося от жидкости или сырого
предмета и состоящего из мельчайших капелек, хотя словарное значение
существительного steam – the vapour into which water is converted when heated,
forming a white mist of minute water droplets in the air41 [то есть воду непременно
нагревают, кипятят – прим. А. К.].
Если переводчик не учтет содержащуюся в понятии steam ассоциативнообразную информацию, то вместо формально близкого «пар» в ТП могут
появиться «туман» и «дымка»: словарному соответствию лексической единицы
переводчик, возможно, предпочтет контекстуально точный ее эквивалент.
41
Oxford Dictionary, 2005.
23
В таком случае «речь идет не об улучшении оригинала, а об использовании
средств ПЯ с целью <…> достижения естественности»42, которая обеспечивается
за
счет
повышения
степени
конвенциональности
ЕП:
по
частотности
употребления существительное «пар» в значении «скопление мелких водяных
капель или ледяных кристаллов в приземном слое атмосферы» уступает
существительному «туман» (в этом же значении) примерно в восемь раз.
НКРЯ43
пар
туман
дымка
пруд
3
19
4
озеро
12
109
14
река
48
345
28
Итого
63
492
46
Если переводчик передаст ЕП white steam rose from the pond и everything warm
steamed как «над поверхностью пруда стоял плотный туман» и «туман дымился
над
всем,
что
хранило
тепло»,
то
повысит
степень
идиоматической
конвенциональности на шкале «авторское – языковое», но при этом не
воспроизведет ассоциативно-образную информацию. В результате функция
начального фрагмента ТП сведется к изображению туманного сентябрьского утра
и представлению персонажей читателю.
Если переводчик заложенную в понятии steam ассоциативно-образную
информацию учтет, то в ТП подберет такие языковые средства, которые этому
понятию обеспечат выделенность – привлекут к нему внимание читателя – и
вызовут в его сознании образ поднимающегося повсюду пара, который (образ)
впоследствии вместе с другими ОАК начального фрагмента текста ассоциируется
с образом разверзнувшихся недр земли, возникающем при чтении конечного
фрагмента текста: «Над поверхностью пруда стоял белый пар» и «пар дымился
над всем, что хранило тепло».
42
Д. М. Бузаджи, В. К. Ланчиков. Буквализм и языковое разнообразие. Об использовании одного метода
корпусной лингвистики в переводоведении. – Журнал «Мосты», № 4 (32), изд. «Р.Валент», М., 2003
43
Национальный корпус русского языка
24
Выделенность
слова
«пар»
достигается
четырехкратным
лексическим
повтором и отказом от более привычного «туман» при описании насыщенного
водяными парами непрозрачного воздуха над поверхностью озера.
В рассмотренном нами начальном фрагменте произведения «Звери» ОАК,
объединенные понятием steam, исходной образностью обладают, а, например,
ОАК, объединенные понятиями fear и smell, – нет. Однако в составе НСЦ они
развивают некий образный эффект, ассоциируясь с другими ОАК: страх лошадей,
почуявших запах львоида, как страх человека перед пропитанными запахом земли
титанами), – происходит их надлинейное выдвижение.
С большой долей вероятности мы предполагаем, что передача понятия steam
без воспроизведения заложенной в нем ассоциативно-образной информации
понизит в ТП вероятность надлинейного выдвижения семантической цепочки
«Приход антипода мессии» (образ «тумана»/«дымки» не соотносится с образом
«разверзнувшихся раскаленных недр земли»), в результате чего два дистантных
фрагмента текста уподобляться в сознании читателя будут с меньшей
вероятностью. Следовательно,
а) ФС текста становится менее связной,
б) в совокупном надлинейном выдвижении (ОАС) почти наверняка теряется
существенная для понимания стержневого концепта «двойственность» идея (не
Пантер-львоид пришел за Кэдди и подтолкнул ее к звериной стороне
человеческой сущности, а Пантер-антимессия), а
в) читатель, скорее всего, лишается интеллектуального удовольствия
начальный фрагмент произведения переосмыслить и соотнести приход Пантеральвоида в мир Кэдди и приход Пантера-антимессии в мир людей.
25
2.2.2. НСЦ «Схожесть восприятия львоидов Мериком и Кэдди»
Некоторые ОАК функционируют как скрепы, сцепляющие общие черты
характера персонажей и привлекающие внимание читателя к тому, что персонажи
воспринимают происходящее схожим образом или одинаково реагируют на
какие-либо события.
В произведении «Звери» такой сближающей скрепой между двумя
персонажами – кинооператором Мериком и примкнувшей к львоидам Кэдди –
является образно-ассоциативная пара privilege – privileged. Прежде чем
рассмотреть ее функции и их передачу в ТП, мы приводим широкий контекст:
Кинооператор Мерик приходит в лагерь львоидов, чтобы узнать о них как
можно больше, снять об их жизненном укладе небольшой документальный
фильм, а затем вернуться в Гору и показать отснятую хронику жителям общины.
В лагере встречает девушку по имени Кэдди, которая прежде жила среди
людей, а затем примкнула к львоидам.
Утром Мерик вслед за стаей львоидов направляется к ручью. Словно
закованные в доспехи полубоги, львоиды купаются в ледяной воде и с первыми
лучами солнца оглашают лес радостным рыком, приветствуя новый день.
В следующем абзаце обращает на себя внимание повтор однокоренных слов
privilege – privileged:
Meric, estranged on the bank, felt dirty and evanescent, and yet privileged. He had
wondered about the girl [Caddie], how she could choose to be one of them [leos] <…>
how she could deny so much of her own nature in order to live as they did <…>
Inconvenience and estrangement from her own kind were nothing compared to the
privilege of hearing, of sharing, that laughter as elemental as the blackbird’s song or the
taste of flesh.
26
Для
сравнения
мы
предлагаем
два
варианта
перевода:
черновой
и
окончательный.
Первоначальный ТП
Итоговый ТП
Мерик, одиноко стоящий на
Мерик, одиноко стоящий на
берегу, казался себе нечистоплотным берегу, казался себе нечистоплотным
и каким-то призрачным, зато
и каким-то призрачным, зато
чувствовал себя в центре событий,
чувствовал себя в центре событий,
которые ему позволили увидеть.
которые ему дали возможность
Прежде он размышлял, почему
увидеть. Прежде он размышлял,
девушка решилась стать одной из них почему девушка решилась стать
<…> как могла отвернуться от
одной из них <…> как могла
человеческого, чтобы жить вместе со
отвернуться от человеческого, чтобы
львоидами <…>
жить вместе со львоидами <…>
Перед возможностью услышать
Перед возможностью увидеть
и разделить смех львоидов, такой
львоидов, услышать и разделить их
же настоящий, как пение соловья,
смех, такой же настоящий, как
как вкус мяса, отчужденность и
пение соловья, как вкус мяса,
любые невзгоды не значили для Кэдди отчужденность и любые невзгоды не
ровным счетом ничего.
значили для Кэдди ровным счетом
ничего.
В
черновом
варианте
перевода
ассоциативно-образная
информация,
имеющаяся в паре privilege – privileged, оказалась утрачена.
Во втором варианте этот тип информации мы передали, следовательно,
читатель ТП, как и читатель ТО, может отождествить если не отдельные черты в
характере Мерика и Кэдди (оба стремятся жить как-то иначе, не как все), то по
крайней мере их восприятие мира львоидов (оба видят в нем привлекательную
сторону звериной природы: красоту, силу, свободу). Более того, одинаковая
реакция Мерика и Кэдди на жизненный уклад львоидов (радость от возможности
27
увидеть) наводит на мысль, что Мерик, живущий в религиозной общине и не
находящий себе места среди вегетарианцев и монашеской братии, решится из
Горы уйти и, вслед за Кэдди, примкнуть к львоидам.
ОАК privilege – privileged – это не единичный случай, указывающий на
одинаковое впечатление, которое Мерик и Кэдди получают от знакомства со
львоидами.
В начале повествования Пантер для Кэдди – чудовище (в ТО – monster), но
когда
он касается ее лица, чтобы успокоить и ответить на брошенный ему
вопрос, у Кэдди вместо неприязни и отвращения возникает ощущения
сопричастности к чуду (в ТО – she had though to feel disgust, revulsion. What she felt
was something simpler, like wonder).
Встретившись со львоидом впервые, Мерик как будто видит существо из
ночного кошмара с лицом чудовища (в ТО – evil things in dreams <…> monstrous
[face]). Но вот львоид подходит ближе, и Мерику приходит мысль о бесспорной
красоте этого существа, совершенной и спокойной (в ТО – utter, still,
unchallengeable beauty).
Таким образом, выстраивается НСЦ «Схожесть восприятия львоидов Мериком
и Кэдди», которую мы приводим в Приложении 2. Разумеется, составленный
нами список ОАК данной НСЦ далеко не полный. Слова и выражения, которые
содержат ассоциативно-образную информацию, формирующую в сознании
читателя идею схожести взглядов Мерика и Кэдди на львоидов, многочисленны и
рассредоточены на всем протяжении текста.
Проследив в ТО основные компоненты НСЦ «Схожесть восприятия львоидов
Мериком и Кэдди», мы убедились, что в произведении «Звери» лексический
повтор privilege – privileged носит характер преднамеренный, является средством
сближения двух персонажей, один из которых – Кэдди – уже к львоидам
примкнула, другой – Мерик – ближе к концу повествования поступит также, и
пришли к выводу, что пара privilege – privileged подлежат передаче в ТП как
ОАК.
28
Благодаря учету ассоциативно-образной информации ОАК privilege ТО и
воспроизведению в ТП его функций (например, показать, как персонаж
воспринимает с ним происходящие события; сблизить двух персонажей через
схожесть реакции на образ жизни львоидов; дать читателю возможность
предположить, что Мерик присоединится к львоидам)
а) ФС текста становится более связной,
б) в ОАС текста делается прочнее НСЦ «Схожесть восприятия львоидов
Мериком и Кэдди», нанизываемая на стержневой концепт «двойственность»
(образ
жизни
львоидов
произвел
на
Мерика,
балансирующего
между
божественным и звериным, такое же впечатление, как некогда на Кэдди, к
львоидам уже примкнувшую), а значит,
в) читатель, продвигаясь по тексту повествования, с большей уверенностью
может предположить, какое решение примет персонаж, стоящий перед
внутренним выбором.
Отметим также, что объективно наличествующая в ТО образно-ассоциативная
структура (НСЦ «Схожесть восприятия львоидов Мериком и Кэдди»)
актуализирует у пары privilege – privileged подспудный ассоциативный смысл
(схожесть реакции Мерика и Кэдди на образ жизни львоидов, а следовательно,
еще один шаг на пути в их мир), который оказывается важнее буквального
содержания (Мерик радуется, что довелось увидеть интересный ритуал купания
львоидов).
29
2.2.3. НСЦ «Торжество звериной сущности Мерика»
Д. В. Псурцев отмечает, что «конфигурации семантических цепочек могут быть
чрезвычайно многообразными; количество цепочек, их взаимодействие друг с
другом и с ФС в конкретном тексте зависят от характера текста, от свойств ФС»44.
В произведении «Звери» мы обнаружили многокомпонентную НСЦ сложной
конфигурации. Выявив входящие в ее состав ОАК и определив их функции, мы
пришли к заключению, что для удобства представления ее компонентов и
описания их функций, сложную НСЦ «Торжество звериной сущности Мерика»
можно и нужно разделить на несколько взаимодополняющих простых: «Мерик
хочет увидеть», «Мерик идет в темноту», «Вход в темноту», «Мерик видит
глазами Пантера», «Звериная сторона сущности Мерика», «Мерик примыкает к
львоидам».
Мы считаем целесообразным рассмотреть каждую из названных надлинейных
семантических цепочек, поскольку определение и воспроизведение функций
некоторых ОАК представляется нам небезынтересной, а средства ПЯ, выбранные
нами для передачи ЕП, в отдельных случаях без учета их роли в НСЦ могут
оказаться неадекватными.
44
Д. В. Псурцев. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста (на
материале англоязычной литературы). Дисс. … докт. филол. наук. – М.: 2001. – С. 455 – 456
30
2.2.3.1. НСЦ «Мерик хочет увидеть»
НСЦ «Мерик хочет увидеть» состоит из ОАК, объединенных понятием to see
(в ТП – «увидеть»), и вместе с НСЦ «Звериная сторона сущности Мерика»
объясняет причину, по которой персонаж отправляется в лагерь львоидов, служит
как бы «отправным пунктом» сложной НСЦ «Торжество звериной сущности
Мерика».
Из всех компонентов НСЦ «Мерик хочет увидеть» нас с точки зрения перевода
интересует глагол to see, а именно, воспроизведение в ТП его функций как ОАК.
Более полный состав данной цепочки мы приводим в Приложении 3.
Персонаж
Мерик
работает
техником
на
телевидении
–
монтирует
документальные фильмы. Когда узнаёт о приходе в Заповедник львоидов, тотчас
решает, что непременно должен туда отправиться и выяснить о них как можно
больше, снять хронику и показать жителям Горы.
В ТО обращает на себя внимание частое появление глагола to see,
характеризующего Мерика как персонажа, который хочет заглянуть за ширму
жизни в религиозной общине. Львоиды представляются ему существами из
другого
мира,
удивительным
явлением,
которое
кинооператор
спешит
собственными глазами увидеть, отснять на пленку и показать другим.
В ТП мы последовательно передаем глагол to see как «увидеть», а не как,
например, «понять», «убедиться». Как ОАК глагол «увидеть» снова и снова
указывает на профессию персонажа (кинооператор), на его стремление «увидеть
все, прежде скрытое» (в ТО – see <…> nothing withheld) – подспудные
ассоциативные смыслы, которые важнее буквального содержания («получить
знание об окружающем с помощью зрения»).
Принимая во внимание религиозный подтекст произведения «Звери», мы с
некоторой долей уверенности предполагаем, что в ряде фрагментов ТО глагол to
see несет в себе оттенок «сакральности». Выдвинутое нами предположение
31
основывается не только на религиозно окрашенном широком контексте, но и на
контексте экстралингвистическом: человеку, чтобы действительно во что-то
поверить, уверовать, например, в чудо, нужно увидеть его собственными глазами.
Так, преподобный Паисий Святогорец пишет, что «надо уверовать в Бога
любочестно, а не требовать для этого чуда. <…> Я расстраиваюсь, когда
приходят взрослые люди и говорят мне, что хотят увидеть какое-то чудо, чтобы
уверовать»45.
Мы также посмотрели англоязычную литературу и выбрали несколько
примеров, где глагол to see в религиозно-мистическом контексте передается как
«увидеть»:
John Newton. Amazing grace
Перевод А. Васильева
Amazing grace! How sweet the sound,
О, благодать, спасен тобой
That saved a wretch like me!
Я из пучины бед;
I once was lost but now I am found
Был мертв и чудом стал живой,
Was blind, but now I see.
Был слеп и вижу свет.
Oscar Wilde. The Picture of Dorian Gray
Перевод М. Абкиной
I shall show you my soul. You shall see the Я покажу вам свою душу. Вы увидите
thing that you fancy only God can see.
то, что, по-вашему, может видеть
только господь бог.
Herman Melville. Moby Dick
Перевод И. Бернштейн
… See the omniscient gods oblivious of
Вы увидите, как всеведущие боги
suffering man; and man, though idiotic, and
оставляют страждущего человека; и
knowing not what he does, yet full of the
вы увидите, как человек, хоть он и
sweet things of love and gratitude.
безумен, хоть и не ведает, что творит,
все же полон сладостных даров любви
и благодарности.
45
Паисий Святогорец. Слова. Том 2. Духовное пробуждение. – Изд. «Святая Гора», 2010 г. – Раздел 5, гл. 2 // Пер.
Доримедонта Сухинина
32
Graham Greene. The Power and the Перевод Н. Волжиной
Glory
It was as if he could see the arms of God
Он словно увидел руки Господни,
open to receive him.
простертые к нему.
В черновом варианте нашей курсовой работы глагол to see в качестве ОАК не
рассматривался: при передаче данной ЕП мы не воспроизвели ассоциативнообразную информацию, указывающую на профессию персонажа, его стремление
«увидеть
все,
прежде
скрытое»,
чтобы
преодолеть
чувство
«вечной
неутоленности», а также не обратили внимания на возможный «сакральный»
оттенок этого стремления.
В итоговом варианте, проанализировав ОАС текста, с учетом выявленной у
глагола to see ассоциативно-образной информации мы внесли необходимую
правку.
ТО
He [Meric] wanted to see.
Первоначальный ТП
Ему хотелось узнать.
Итоговый ТП
Увидеть. Хотелось
увидеть.
"What did you want to
– Что ты хотел снимать
− Что ты хотел увидеть? −
see?" the leo said.
[на кинокамеру]? –
спросил львоид.
спросил львоид.
"We wanted to see," Meric
– Мы все хотели
– Мы все хотели
began, and then stopped.
посмотреть… – начал
увидеть… – начал Мерик,
Мерик, но не договорил
но не договорил
She did [switched off the
Не зная, хочется ли ей
Не зная, хочется ли ей
light], turning away from
смотреть, Бри
увидеть, Бри отвернулась
the screen, <…> not certain отвернулась от экрана и
she wanted to see.
погасила свет.
от экрана и погасила свет.
33
2.2.3.2. НСЦ «Мерик идет в темноту»
В произведении «Звери» понятие darkness используется не только для
описания вечерней или ночной части суток (например, в ТО – evening was coming
on, в ТП – «близился вечер»), но и как средство охарактеризовать звериную
сущность львоидов (например, в ТО – the dark, undifferentiated world [of leos], в
ТП – «безымянный мир тьмы»).
Построив НСЦ «Мерик идет в темноту» (их перечень приводим в Приложении
4) и рассмотрев функции ее компонентов, мы выяснили, что в произведении
«Звери» понятие darkness включает языковые элементы, которые по их
контекстуальному значению можно распределить в три группы.
В первую группу попадают языковые средства необразные – одноплановые
изображения, – которые, называя вечернюю или ночную часть суток, обозначают
отсутствие света, освещения.
Ко второй и третьей группе мы отнесли средства образные – двуплановые
изображения, – которые через отсутствие света, освещения выражают «звериную
сущность львоидов» (вторая группа) и «измерение, из которого львоиды пришли»
(третья группа).
В НСЦ «Мерик идет в темноту» есть предложение, в котором прием
нарастающей градации актуализирует разделение ОАК на три группы, а также
указывает на движение персонажа из «темноты, во мрак, во тьму».
He [Meric] wanted to enter into darkness, any darkness, all darkness, and see in
it with sudden cat’s eyes...
Группа 1
Группа 2
Группа 3
[Мерику] хотелось вступить в темноту, во мрак, во тьму и там кошачьими
глазами увидеть...
34
Проанализировав компоненты данной НСЦ, мы выработали стратегию
передачи функций образующих ее ОАК, благодаря которой
• воспроизвели в ТП прием нарастающей градации (darkness, any
darkness, all darkness), передали его экспрессивную функцию (сохранили
интенсивность проявления признака), эстетическую функцию (сохранили
стилистическую фигуру), а также ассоциативно-образную информацию
(предварили встречу и сближение Мерика с львоидами из «безымянного
мира тьмы» и подчинение его воли Пантеру)
• последовательно передали ОАК НСЦ «Мерик идет в темноту»,
образно-ассоциативная функция которых – поддерживать и усиливать в
сознании читателя изначально заданное (to enter into darkness, any darkness,
all darkness) направление развития персонажа, а именно его постепенное
нисхождение из религиозной общины сначала в темноту, затем во мрак и,
наконец, во тьму.
35
2.2.3.3. НСЦ «Вход в темноту»
Во время анализа ОАС произведения «Звери» мы обратили внимание на
неоднократный повтор словосочетания tent door и предположили, что частое
указание не столько на «палатку», сколько на ее «вход» может нести образноассоциативную информацию.
Из ТО мы выбрали некоторые фрагменты (состав НСЦ приводится в
Приложении 5), в которых используются слова tent, door и словосочетание tent
door:
1. [Ситуативный контекст] В разговоре с Бри Мерик упоминает одного из ее
бывших парней, Грейди, о котором девушка вспоминать не хочет, хотя об
остальных иногда охотно рассказывает сама.
[ТО:] He [Meric] wanted to ask [Bree] more [about her affair with Grady], but he
sensed the door shut.
2. [Ситуативный контекст] Вернувшись домой, Мерик спешит показать Бри
отснятый в лагере львоидов видеоматериал.
[ТО:] The leo began to move away from the tent door, but Meric reversed the
disc and put him back again. He stood at the tent door and regarded the humans
from his electronic limbo.
3. [Ситуативный контекст] В лагере львоидов Мерик настраивает видеокамеру
и собирается поговорить с Пантером.
[ТО:] Painter had gone into his tent <…> [Meric] went to the tent door <…> He
thought perhaps the leo would sense his presence and come to the door, if only to
chase him off.
“Painter,” he [Meric] said at last. “I want to talk to you.” <…>
“Come inside,” Painter’s thin voice said. He took the recorder in a damp palm
and pushed aside the tent flap. He went in.
36
Во фрагментах 2 и 3 существительное tent обозначает палатку Пантера, а door
– ее вход. Важно установить, стоит ли за словосочетанием «палатка Пантера»
какой-либо образ или же оно просто указывает на образ жизни львоидов (живут в
палатках, но, например, дома не строят и лежбищ под открытым небом не
устраивают).
Когда Мерик заходит в палатку (фрагмент 3), он как будто оказывается внутри
пылающего угля (в ТО – as though the scene were inside a live coal), будто попадает
в другое измерение: Пантер напоминает огромное темное пятно, обрамленное
сияющим контуром (в ТО – the leo was a huge obscurity, back-lit), пропорции
предметов искажаются (в ТО – values were blurred and exaggerated).
Когда Мерик и Бри просматривают видеозапись (фрагмент 2), Пантер стоит
перед палаткой и смотрит с экрана, словно пребывая в «кинескопном лимбе» (в
ТО – he stood at the tent door and regarded the humans from his electronic limbo).
Пантер – изображение, воспроизводимое электронно-лучевой трубкой телевизора
и как бы в нее пойманное, заточенное в кинескоп. Но «лимб», хотя и определен в
тексте как «кинескопный» (в ТО – electronic), все же ассоциируется с местом, где
пребывают души некрещеных праведников, тем самым наводит читателя на
мысль: лимб – не телеэкран, не кинескоп, в котором в виде пучка электронов
поймано изображение львоида, а место, откуда Пантер смотрит в кинокамеру, то
есть его палатка. В таком случае, вход в палатку – это вход в подобие лимба,
первого круга ада.
Именно в этой «темноте, мраке, тьме» Мерик хочет «кошачьими глазами»
«увидеть». А после разговора в палатке, Пантер для Мерика становится кем-то
вроде Иисуса (в ТО – what he [Meric] had felt in Painter’s tent was what she [Bree]
had felt when she first knew Jesus).
Ассоциативно-образная информация, которая во фрагментах 2 и 3 содержится
в словосочетании «вход в палатку», сообщает читателю, что персонаж готовится
войти (и входит) в некое подобие лимба – измерения, откуда пришел Пантерантимессия, где в заточении находятся пропитанные запахом земли титаны.
37
Но войти «в темноту, во мрак, во тьму» Мерик пытался и прежде (фрагмент 1),
однако Бри, которая после разрыва с Грейди стала зачитываться Библией и
думать об Иисусе, ворошить темное прошлое не хотела. «Дверь», оказавшаяся в
этом случае для Мерика закрытой (в ТО – he sensed the door shut), открылась
позже в лагере львоидов (в ТО – he pushed aside the tent flap. He went in).
Ассоциативно-образная информация, которая во фрагменте 1 содержится в ЕП
he sensed the door shut, сообщает читателю, что
• Бри ничего об интересующей Мерика части прошлого не расскажет,
• через эту «дверь» войти «в темноту, во мрак, во тьму» и «кошачьими
глазами» «увидеть» он не сможет.
Во фрагменте 1 и фрагментах 2, 3 для обозначения «места, через которое
входят» используется существительное door. Его функция как ОАК – усиливать
притяжение между дистантными фрагментами текста, актуализировать схожесть
двух ситуаций, в которых персонаж хочет «увидеть» все, что от него скрыто.
Чтобы в ТП это притяжение не ослабить, мы понятие door во всех случаях
передаем как «вход».
Для сравнения мы приводим первоначальный и окончательный варианты
передачи ЕП door и limbo:
ТО
Первоначальный ТП
Итоговый ТП
He [Meric] wanted to ask Мерик хотел было
Мерик хотел было
[Bree] more [about her спросить еще, но
спросить еще, но
affair with Grady], but he почувствовал, что уперся
почувствовал, что туда
sensed the door shut.
ему вход закрыт.
в глухую стену.
The leo began to move Львоид пошел было
Львоид, стоящий у
away from the tent door, прочь, но Мерик, отмотав
входа в палатку, пошел
but Meric reversed the disc запись назад, вернул его
было прочь, но Мерик,
and put him back again. He обратно. Пантер опять
отмотав запись назад,
stood at the tent door and оказался у входа в
вернул его обратно.
regarded the humans from палатку и, заточённый в Пантер опять оказался у
38
his electronic limbo.
клетке экрана, молча
входа и, заточённый в
взирал на людей.
кинескопном лимбе,
молча взирал на людей.
Painter had gone into his Пантер ушел в палатку.
Пантер ушел в палатку.
tent, and when Meric was Убедившись, что камера
Убедившись, что камера
satisfied that his recorder работает, Мерик без
работает, Мерик без
was in working order, he резких движений
резких движений
stood
поднялся и направился ко
carefully,
feeling поднялся и направился к
their [leos’] eyes on him, Пантеру, чувствуя на себе входу, чувствуя на себе
and went to the tent door. их взгляды. Сел на
их взгляды. Сел на
He squatted there, peering корточки, вгляделся в
корточки, вгляделся в
into the obscurity within, темноту, царившую за
темноту, царившую за
unable to see anything. He разрезом входа, и ничего
разрезом входа, и ничего
thought perhaps the leo там не увидел. Казалось,
там не увидел. Казалось,
would sense his presence львоид вот-вот учует его
львоид вот-вот учует его
and come to the door, if и выйдет. Хотя бы для
и выйдет. Хотя бы для
only to chase him off.
того, чтобы прогнать.
того, чтобы прогнать.
“Painter,” he [Meric] said
– Пантер, – наконец
– Пантер, – наконец
at last. “I want to talk to
произнес он. – Я хочу с
произнес он. – Я хочу с
you.” <…>
тобой поговорить. <…>
тобой поговорить. <…>
“Come inside,” Painter’s
thin voice said. He took the
– Зайди, – ответил тонкий
– Зайди, – ответил
голос.
recorder in a damp palm тонкий голос.
Вспотевшей ладонью
and pushed aside the tent
Мерик обхватил камеру и
flap. He went in.
Вспотевшей ладонью
Мерик обхватил камеру и
отодвинул брезент над
отодвинул брезент. Он
входом. Шагнул внутрь.
шагнул внутрь.
39
2.2.3.4. НСЦ «Мерик видит глазами Пантера»
Из компонентов данной НСЦ (представленной в Приложении 6) интерес для
переводчика представляют ЕП to see with sudden cat’s eyes, lamplike eyes, eyes were
huge, поскольку в них наличествует ассоциативно-образная информация.
Во фрагменте ТО to enter into darkness, any darkness, all darkness, and see in it
with sudden cat’s eyes (в ТП – «вступить в темноту, во мрак, во тьму и там
кошачьими
глазами
увидеть»)
образ
«кошачьих
глаз»
–
изображение
многоплановое:
• указывает на способность человека хорошо видеть в темноте через
сравнение его глаз с глазами кошки, а также
• наводит читателя на мысль, что если Мерик действительно хочет
«увидеть», то «в темноте, во мраке, во тьме» ему понадобятся не просто
«кошачьи глаза», а способность видеть глазами Пантера (Пантераантимессии).
Механизм, благодаря которому «кошачьи глаза» ассоциируются с глазами
львоида Пантера, в ТО и в ТП работает так:
1. Встретившись с львоидом (не львом!) Пантером впервые, Кэдди
вспоминает, когда в их краях в последний раз видели «что-нибудь
похожее на льва» (в ТО – anything like a lion), а затем вспоминает, что
видели «дикую кошку – рысь» (в ТО – a bobcat);
2. Затем Кэдди предполагает, что ничего не выражающий взгляд Пантер
«унаследовал от кошачьих» (в ТО – like a cat).
3. И, наконец, читатель узнаёт о стремлении Мерика «вступить в темноту, во
мрак, во тьму и там кошачьими глазами вдруг увидеть» (в ТО – to enter
into darkness, any darkness, all darkness, and see in it with sudden cat’s eyes).
40
КОШАЧЬИ ГЛАЗА = ГЛАЗА ПАНТЕРА
ТП
ТО
leo Painter → anything like a lion → bobcat → like a cat → to see with
cat’s eyes
«львоид Пантер» → «что-н. похожее на льва» → «дикая кошка –
рысь» → «унаследовал от кошачьих» → «кошачьими глазами увидеть»
Если ЕП bobcat и like a cat передать, например, как «рысь» и «унаследовал ото
льва», то механизм ассоциирования «кошачьи глаза = глаза Пантера» в ТП
работать так же исправно не будет. Важно, чтобы еще до прочтения читателем
фразы «вступить в темноту, во мрак, во тьму и там кошачьими глазами вдруг
увидеть» у читателя уже сложилась ассоциация «Пантер — кошачьи», что
возможно благодаря учету функций ЕП (представленных выше в таблице
«Кошачьи глаза = глаза Пантера) как ОАК.
ТО
Первоначальный ТП
Итоговый ТП
…the leo Painter leaned
… стоял, опершись на
… стоял, опершись на
against the rail
ограду, Пантер, львоид
ограду, Пантер, львоид
How long it could have
Как давно в этих горах не
Когда, интересно, в этих
been since there was
водилось львов, да и
горах последний раз
anything like a lion in these вообще хищных
видели что-нибудь
mountains?
животных?
похожее на льва?
Last winter Barlo saw a
Прошлой зимой Барло
Прошлой зимой Барло
bobcat, and talked about it
видел рысь, потом долго
видел дикую кошку –
for weeks.
еще об этом рассказывал.
рысь, – потом долго еще
об этом рассказывал.
[Painter], like a cat, had
Многое он унаследовал
Многое он унаследовал
nothing particular to
ото льва – возможно,
от кошачьих – возможно,
express.
этим объяснялась его
этим и объяснялась его
невозмутимость.
невозмутимость.
41
He [Meric] wanted to enter
Хотелось ступить в
Хотелось вступить в
into darkness, any darkness, темноту, в беспросветную темноту, во мрак, во тьму
all darkness, and see in it
темноту, и там
и там кошачьими
with sudden cat’s eyes:
кошачьими глазами
глазами вдруг увидеть
nothing withheld.
увидеть все, прежде
все, прежде скрытое.
скрытое.
Не
менее
важным
нам
представляется
учет
ассоциативно-образной
информации ЕП [Painter’s] lamplike eyes и [Meric’s] eyes were huge, входящих в
состав НСЦ «Мерик видит глазами Пантера».
В предложении She [Caddie] felt those [Painter’s] lamplike eyes on her мы
передали ОАК lamplike eyes как «пристальный взгляд. Глаза как плошки», исходя
из трех соображений:
• указать на интенсивность взгляда (отсюда в ТП прилагательное
«пристальный»),
• привлечь внимание читателя к величине и форме глаз львоида («плошки»,
как нам кажется, все же лучше, чем, например, «блюдца», «лампы»,
«фары»),
• перебросить ассоциативный мостик к ОАК [Meric’s] eyes were huge (в ТП
– «глаза огромные»), который (ОАК) дополняет характеристику Мерика, к
львоидам уже примкнувшего.
ТО
Первоначальный ТП
Итоговый ТП
She [Caddie] felt those
Девушка <…>
Девушка <…>
[Painter’s] lamplike eyes
почувствовала
почувствовала
on her.
пристальный взгляд.
пристальный взгляд.
Глаза как плошки.
His [Meric’s] face was as
Взгляд был спокойный,
Взгляд его был
42
smooth and delicate as
черты лица мягкие, но
спокойный, черты лица
ever, but its folds and lines
морщины и складки,
мягкие, но морщины и
seemed deeper, as though
наоборот, проступили,
складки, наоборот,
filled with blown black
как будто в них въелась
проступили, как будто в
dust. His eyes were huge.
черная сухая пыль; глаза
них въелась черная сухая
широко раскрыты.
пыль; глаза огромные.
43
2.2.3.5. НСЦ «Звериная сторона сущности Мерика»
Анализ компонентов НСЦ «Звериная сторона сущности Мерика» (подробнее в
Приложении 7) помогает выявить ассоциативно-образную информацию в
следующем фрагменте ТО: He realized <…> that this was his [Meric’s] nature: it
was a simple one, but it had never been satisfied.
С учетом выявленного нами стержневого концепта произведения «Звери» (в
ТО – two natures, в ТП – «двойственная сущность») в предложении this was his
nature из всевозможных вариантов передачи ЕП nature адекватным следует
признать только один: «сущность». Именно «сущность», а не, например,
«характер» или «натура», потому что в ТП ассоциативная связь между языковыми
выражениями «сущность Иисуса двойственна», «сущность Пантера двойственна»
и «сущность Мерика» должна быть такой же прочной, как и в ТО, где
используется лексический повтор: Jesus was two natures, Painter was two natures,
his [Meric’s] nature.
В приведенном выше фрагменте не менее интересной задачей нам
представляется определение и воспроизведение информации, содержащейся в ЕП
it [Meric’s nature] had never been satisfied.
Из широкого контекста известно, что Мерик – любознательный кинооператор,
который хочет «увидеть». С учетом контекста данную ЕП можно передать,
например, как «[Мерик] вечно пытается во всем разобраться» или «[сущность
Мерика,] не нашедшая выход своей вечной неудовлетворенности».
Ассоциативно-образная информация, выявленная нами в ЕП it [Meric’s nature]
had never been satisfied, наводит читателя ТО на мысль о сильной звериной
стороне сущности персонажа.
Обнаружив НСЦ «Звериная сторона сущности Мерика» и проанализировав
функции ее компонентов, мы пришли к выводу, что в рассматриваемом
фрагменте ТО (He realized <…> that this was his [Meric’s] nature: it was a simple
44
one, but it had never been satisfied) воспроизвести заложенную в ЕП it [Meric’s
nature] had never been satisfied информацию можно при помощи понятия
«неутоленность»: «[Мерик] понял, что такова его сущность: простая, но не
нашедшая выход своей вечной неутоленности».
Отвлеченное существительное «неутоленность», с одной стороны, сообщает
читателю о духовных потребностях персонажа: о стремлении расширить
кругозор, найти свое место в жизни. С другой – наводит на мысль о потребностях
физических, например, об утолении голода. А «вечная неутоленность», скорее,
характеризует ненасытного зверя, который не может свои инстинкты обуздать.
45
2.2.3.6. НСЦ «Мерик примыкает к львоидам»
НСЦ «Мерик примыкает к львоидам» приводит читателя к мысли, что Мерик.
побывав в их лагере и поговорив с глазу на глаз с Пантером, становится в их
ряды. В тексте произведения нигде не сообщается напрямую, что персонаж
Мерик стал последователем Пантера. Но связи простой поступательной
линейности – благодаря процессу надлинейного выдвижения стилистически
маркированных единиц текста – преодолеваются, и читатель приходит именно к
такому выводу.
На наш взгляд, передача функций ОАК данной НСЦ особой трудности не
представляет, поэтому ее компоненты не рассматриваются в нашем дипломном
исследовании, но приводятся в Приложении 8.
Однако мы посчитали необходимым все же упомянуть данную НСЦ,
поскольку в рамках нашего дипломного исследования хотя и рассматриваем
передачу функций ОАК ряда простых НСЦ в составе сложной НСЦ «Торжество
звериной сущности Мерика», но также указываем на связь одной НСЦ с другой
и/или со стержневым концептом произведения.
НСЦ «Мерик примыкает к львоидам» предоставляет читателю информацию,
благодаря которой он узнаёт наверняка, что Мерик, колеблющийся, как
компасная стрелка, решает уйти из общины и присоединиться к львоидам,
разделить их образ жизни и мировоззрение.
46
2.2.3.7. Заключение к разделу
Рассмотренные нами простые НСЦ
• «Мерик хочет увидеть»,
• «Мерик идет в темноту»,
• «Вход в темноту»,
• «Мерик видит глазами Пантера»,
• «Звериная сторона сущности Мерика» и
• «Мерик примыкает к львоидам»
состоят из стилистически маркированных элементов текста, между которыми в
сознании читателя формируются дистантные связи. Данные элементы и связи
между ними дополняют друг друга и образуют сложную НСЦ «Торжество
звериной сущности Мерика», которая присоединяется к стержневому концепту
произведения (в ТО – two natures, в ТП – «двойственная сущность») и показывает
читателю,
при
каких
обстоятельствах
равновесие
между
звериной
и
божественной сторонами сущности человека может быть нарушено.
Образ персонажа Мерика, которого автор сравнивает с колеблющейся
компасной стрелкой (в ТО – a wavering, shuddering needle of being without a north),
– это созданное средствами языка двуплановое изображение, через которое
выражается идея двойственной сущности человека, балансирующего между
звериным
и
божественным
произведения «Звери»).
(идея,
стоящая
за
стержневым
концептом
47
2.2.4. НСЦ «Звериная сущность львоидов»
Поскольку, работая над черновым вариантом нашего курсового перевода, мы
образно-ассоциативную составляющую произведения «Звери» не анализировали
и заложенную в ОАК ассоциативно-образную информацию не учитывали, нами
был допущен ряд серьезных смысловых искажений.
Во фрагменте ТО есть эпизод, где Мерик наблюдает, как львоиды утром
отправляются к ручью, заходят по колено в воду и умываются. С первыми лучами
солнца львоиды начинают что-то выкрикивать.
В черновом варианте перевода получилась идиллическая картина утреннего
купания львоидов: радость от встречи нового дня, восторг от солнечного света и
тепла, ликование, – которая (идиллическая картина) по силе положительного
эмоционального заряда ассоциируется с песнопением на благодарственном
молебне.
Таким образом, функции ОАК в данном фрагменте ТО, работающем на
раскрытие звериной сущности львоидов, оказались в ТП не просто утрачены, но
искажены настолько, что вместо образа диких животных, реагирующих на
внешний раздражитель (тепло и свет солнца) нечленораздельными выкриками и
хохочущих в насмешку над солнечным богом, мы создали образ жизнерадостного
сказочного народа, который не только с природой, но и с Богом пребывает в
гармонии.
Приняв во внимание
•
центральную идею произведения «Звери» о двойственной сущности человека,
балансирующего между звериным и божественным,
•
функции ОАК НСЦ «Звериная сущность львоидов» (Приложение 9),
в окончательном варианте нашего курсового перевода мы воспроизвели функции
ЕП для следующего фрагмента ТО адекватно:
48
It was laughter. The sun smiled on them, turning the water running from their golden
bodies to molten silver, and they laughed in his face, a stupendous fierce orison of
laughter.
Первоначальный ТП
Солнце улыбалось их радостному
Итоговый ТП
Львоиды смеялись. Солнце
смеху и обращало воду, сбегавшую по улыбалось и обращало воду,
их золотистым телам, в расплавленное сбегавшую по золотистым телам, в
серебро. Они ликовали в ответ,
расплавленное серебро. Они хохотали
вознося солнечному божеству
в лицо солнечному божеству, как
радостное молебствие.
будто выкрикивали слова звериной
молитвы.
49
2.2.5. НСЦ «Походка львоида»
В. В. Сдобников и О. В. Петрова отмечают, что «если переводчик не увидел в
тексте всех заложенных в нем вариантов прочтения, <…> то ни один получатель
перевода, каким бы подготовленным читателем он ни был, уже не сможет найти
в тексте этих вариантов <…>, т.к. переводчик их просто не заложит в текст
перевода»46.
Так,
неверно
восприняв
ассоциативно-образную
информацию
наречия
deliberately в ряде фрагментов ТО, в черновом варианте нашей курсовой работы
мы воспользовались словарным соответствием «неспешно».
В толковом словаре Oxford Dictionary прилагательное deliberate имеет три
значения:
•
done consciously and intentionally («сделанный осознанно и преднамеренно» –
пер. А. К.),
•
fully considered, not impulsive («обдуманный, не спонтанный» – пер. А. К.),
•
careful and unhurried («осторожный и неспешный» – пер. А. К.).
В ТО наречие deliberately характеризует львоидов, точнее, описывает их
манеру передвигаться. Первоначально данную ЕП мы передали, опираясь на
словарное значение carefully and unhurriedly и принимая во внимание, что ранее в
тексте Пантер, «главный» львоид, характеризуется как персонаж медлительный:
[Painter] lay slipping in and out of sleep. Wherever it was he was going, he seemed in
no hurry to get there.
"Lazy," he said, opening his eyes. "That's my trouble."
46
В. В. Сдобников, О. В. Петрова. Теория перевода. – М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. – С. 374
50
Работая над окончательным вариантом перевода, мы проанализировали ОАС
произведения «Звери» и обнаружили, что ЕП deliberately как ОАК входит в состав
НСЦ «Походка львоидов» (Приложение 10).
Ассоциативно-образная информация в наречии deliberately, которую мы
воспроизвели после обнаружения данной НСЦ, сообщает читателю, что львоид,
как существо разумное, ставит перед собой какую-либо цель, а затем методично,
с какой-то нечеловеческой неотвратимостью, свойственной, скорее, дикой
природе, движется к ее осуществлению.
Определив функции наречия deliberately, мы для передачи «содержания»
данной ЕП подобрали другую, адекватную, «форму» в ПЯ (которая содержит, с
одной стороны, идею «целеустремленности», выводимую из первого словарного
значения наречия deliberately – done consciously and intentionally, с другой – идею
«неотвратимости», выводимую из заложенной в ЕП deliberately ассоциативнообразной информации), а именно наречие «неумолимо».
Приводим для сравнения примеры из первоначального и окончательного
вариантов нашего курсового перевода:
ТО
He [a leo] started
Первоначальный ТП
Он неспешно направился к
Итоговый ТП
Неумолимо начал
deliberately down the подножию холма – видимо,
спускаться вниз по холму −
hill – they all seemed
что бы львоиды ни делали,
видимо, что бы львоиды ни
incapable of doing
всё выходило неспешно, – но делали, всё выходило
anything except
затем остановился и
неумолимо, − но затем
deliberately – but
некоторое время совсем не
остановился и некоторое
then stopped.
двигался.
время совсем не двигался.
51
2.3. Заключение к главе
Анализ образно-ассоциативной составляющей художественного текста можно
считать завершенным, когда выявленные НСЦ образуют единую структуру
совокупного надлинейного выдвижения, позволяющую переосмыслить канву
повествования и адекватно определить функцию любого ее элемента.
К сожалению, рамки настоящей дипломной работы позволяют нам описать
лишь небольшой ряд НСЦ. Однако стоит отметить, что выявить все НСЦ – задача
неосуществимая, поскольку никакой скрупулезный исследователь не в силах
измерить ассоциативно-образный потенциал всех языковых единиц текста, как и
проследить между ними все варианты связи.
Задача, обуславливающая подбор рассмотренных в данном анализе НСЦ,
заключается не в том, чтобы отобразить структуру совокупного надлинейного
выдвижения произведения «Звери». В ходе работы над курсовым переводом мы
столкнулись с трудностями выявления и воспроизведения ассоциативно-образной
информации ряда ЕП, преодолеть которые смогли благодаря определению их
функций как ОАК в составе той или иной НСЦ.
Таким образом, для переводчика построение НСЦ в художественном
произведении – это, во-первых, подспорье в интерпретации ФС текста
(событийной канвы) и в осознании его ОАС (дополнительного смыслового плана,
возникающего благодаря особенностям стилистического воплощения текста); вовторых, инструмент «считывания» ОАК (как содержащих ассоциативно-образную
информацию, так и развивающих некий образный эффект) и передачи их
функций; в-третьих, способ обосновать конкретное переводческое решение, не
очевидное при учете только узкого и ситуативного контекста, но справедливое,
если принять во внимание дополнительный смысловой план, возникающий
благодаря особенностям стилистического воплощения текста как целостности.
52
Заключение
В рамках настоящего дипломного исследования, опираясь на выбранный
терминологический инструментарий, мы
• показали,
как
целенаправленный
анализ
образно-ассоциативной
составляющей текста сказывается на конкретных переводческих решениях
при работе с художественным произведением;
• предложили алгоритм анализа ОАС на примере нашего курсового перевода,
согласно которому переводчику предлагается:
1) определить стержневой концепт ОАС и стоящую за ним идею,
2) уточнить конфигурации НСЦ, обнаруженных при прочтении ТО,
3) выявить НСЦ, ранее не замеченные, но работающие – прямо или
косвенно – на стержневой концепт произведения,
4) определить функции ОАК в каждой выбранной НСЦ, а также роль самих
НСЦ в формировании текста как целостности (их связь со стержневым
концептом ОАС),
5) подобрать для передачи функций ОАК адекватные средства в ПЯ;
• подтвердили рабочую гипотезу, согласно которой для достижения
адекватности при переводе художественного текста необходимо учитывать,
что благодаря «объективно наличествующей в нем и воспринимаемой
читателями ассоциативно-образной структуры»47, у некоторых слов и
словосочетаний
актуализируются
«подспудные
ассоциативные
и
метафорические смыслы, которые, в конечном счете, могут оказаться
важнее буквального содержания»48.
47
Алексеев А.С. Передача структуры образов художественного текста в переводе: Дис. … канд. филол. наук. М.,
2009. – С. – 9
48
Алексеев А.С. Передача структуры образов художественного текста в переводе: Дис. … канд. филол. наук. М.,
2009. – С. – 6
53
Библиография
1. Алексеев С. А. Передача структуры образов художественного текста в
переводе (на материале англо-русских переводов). Дисс. … канд. филол.
наук. – М., 2009
2. Алексеев С. А. Имплицитный образный смысл художественного текста в
читательском восприятии: попытка ассоциативного эксперимента. –
Вестник МГЛУ, вып. 506: Семантические и стилистические аспекты
перевода, стр. 24 – 33. – М., 2004
3. Амирханова П. Д. Проблема передачи конфигурации образноассоциативных элементов прозаического художественного текста при
переводе (на примере развернутой метафоры). – Всероссийская научная
школа для молодежи «Литературоведческая русистика...». Материалы. – М.:
Интеллект-Центр, 2010. – С. 128
4. Бузаджи Д. М. Векторы смысла. О функциональном подходе к переводу. –
Журнал «Мосты», N3 (19)/2008. – М.: Р.Валент, 2008
5. Бузаджи Д. М., Ланчиков В. К. Буквализм и языковое разнообразие. Об
использовании одного метода корпусной лингвистики в переводоведении. –
Журнал «Мосты», N4(32)/2011. – М.: Р.Валент, 2011
6. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. – М.:
Наука, 1981
7. Гольденвейзер А. Б. Вблизи Толстого. – Изд. центр. товарищества
«Кооперативное издательство» и изд-ва «Голос Толстого», М., 1922
8. Комиссаров В. Н. Современное переводоведение. – М.: изд-во
«ЭТС», 2002. – С. 424
9. Коралова A. JI. О некоторых семантических особенностях
лингвистического образа // Вопросы грамматического строя языка. М.,
1976. – С. 39-51. – (Сб. науч. тр. / МГПИИЯ им. М. Тореза; вып. 100)
54
10. Ланчиков В. К. «Делайте вашу игру!» О передаче каламбуров при переводе.
– Журнал «Мосты», N1 (37)/2013. – М.: Р.Валент, 2013
11. Псурцев Д. В. Смыслоформирование художественного текста:
теоретические основания лингвостилистического подхода. Дисс. … докт.
филол. наук. М.: 2009
12. Святогорец Паисий. Слова. Том 2. Духовное пробуждение. – Изд. «Святая
Гора», 2010 г. // Пер. Доримедонта Сухинина
13. Сдобников В. В., Петрова О. В. Теория перевода. – М.: АСТ: Восток-Запад,
2007
55
Приложение 1
НСЦ «Приход антипода мессии»
ОАК в
ОАК в
ОАК в
ОАК в
начальном
конечном
начальном
конечном
фрагменте ТО
фрагменте ТО
фрагменте ТП
фрагменте ТП
Образ земли, над которой поднимаются клубы густого пара, и образ насмерть
перепуганных лошадей, почуявших запах львоида, ассоциируются с образом
разверзнувшихся недр земли, из заточения которых вырвались на свободу
мифические создания:
Steam
Пар
• white steam rose
• could see her
breath
• steam rose from
the full milk pails
• стоял белый пар;
earth-odorous
клубы пара
вернулись
Titans had
поднимались
пропитанные
returned
• дыхание
превращалось в пар
• полные до краев
подойники
дымящегося
молока
• everything steamed
• пар дымился над
всем
Smell
• it’s the smell [that
Запах
• чуют запах
gave a scare to the
horses]
• “I don’t smell
• – Запах? Ничего не
anything.”
чувствую.
“No. But they do.”
– Ты нет. Они да
[=чувствуют].
запахом земли
титаны
56
Fear
Страх
• their eyes were
• лошади насмерть
wide with fear
перепуганы
• somewhere within
• где-то глубоко
[the horses] the old
внутри [у лошадей]
fear lived
притаился
инстинктивный
страх
Mythical
Мифическое
creature
существо
• thick, goldenhaired
• пальцы толстые,
fingers
покрытые
золотистым мехом
• creatures of
• мифические
mythology, mixed
существа,
beasts
полулюдиполузвери
• the Sphinx
• Сфинкс [= Пантер]
[= Painter]
Намерение Пантера-львоида заполучить Кэдди по кабальному договору
ассоциируется с намерением титанов (образ которых приводится, чтобы
охарактеризовать Пантера-антимессию) пленить и подчинить себе людей.
Enslavement
Порабощение
• I bought you;
• я тебя купил; купил
bought your
the old world
indenture
returned to
• you’re mine now
кабальный договор
• теперь ты со мной
древний мир
вернулся,
capture us,
чтобы пленить
reclaim us for
нас, чтобы
its own
заполучить
нас обратно
57
Приложение 2
НСЦ «Схожесть восприятия львоидов Мериком и Кэдди»
Сюжетная линия Кэдди
ОАК
ТО
ТП
Сюжетная линия Мерика
П
о
н
я
т
и
е
ОАК
ТО
ТП
она
he could see in
в глазах Эммы
him [Painter]
почувствовала
Emma the same
различил тот же
перед ним страх
fear [of leos] that
страх, что <…>
he sensed <…> in
испытывал сам
F E A R
С Т Р А Х
she felt afraid of
himself
[Meric] felt
испытал что-то
something like
сродни ужасу
terror
не принадлежит
“Monsters,” Emma
«Чудовища», –
belonged to no
никому <…> ни
said, as though
будто прочитав
one <…>
тем более этому
answering [to
его мысли,
certainly not to
чудовищу
Meric’s question]
сказала Эмма
he [leo] came with
с фатальной
the unappeasable
неизбежностью, с
purposiveness of
какой в
evil things in
кошмарном сне
dreams, right at
надвигаются
Meric
злобные
this monster
M O N S T E R
Ч У Д О В И Щ Е
she [Caddie]
существа, львоид
шел прямо на
Мерика
58
she [Caddie] had
Кэдди думала,
“They are
«Они
thought to feel
что <…>
poaching” [said
браконьеры»
disgust, revulsion
испытает
Emma] <…> Meric [сказала Эмма]
неприязнь и
saw in his mind an
<…> В его
отвращение
image from the
воображении
Birthday Show
замелькали
<…> hunters,
отрывки из
R E V U L T I O N
О Т В Р А Щ Е Н И Е
laughing and proud документального
<…> surrounded a
фильма об
deer <…> with
Исидоре Кэнди
repugnance, he
<…> охотники,
passed this scene in смеющиеся и
his workprints
гордые,
обступили
застреленного
оления <…>
Мерику,
монтировавшему
шоу, приходилось
снова и снова
смотреть эти
отвратительные
кадры
59
what she [Caddie] вместо этого она
an unearthly beauty сквозь эту
felt was
словно бы
that had something
неземную
something
прикоснулась к
suffocating in tis
красоту, от
simpler, like
чуду
effect, an alien
которой
horror
становилось
wonder
трудно дышать,
she [Caddie]
мифические
проступала некая
thought of
существа
пугающая
creatures of
mythology
W O N D E R .
Ч У Д О
вспомнились
чужеродность
[Meric] had
expected the leo to
он ждал, что
speak to him in
странное
some alien tongue,
создание
some form of
заговорит на
speech as strange
каком-то
and unique as the
неизвестном
creature itself
людям языке, и
речь будет такой
же чужой и
непостижимой,
как и сам львоид
60
Пройдет немало
It would be a long
Пройдет немало
days before she
дней, прежде чем
time before Meric
времени, прежде
understood that
Кэдди поймет,
learned that such
чем Мерик
his direct, fierce
что его
conversational
поймет, что для
stare more often
буравящий
ploys were
львоидов
meaningless to
подобные уловки
leos. Among men
ничего не значат.
than not looked at звериный
nothing
взгляд всегда
направлен в
NON-HUMAN
НЕ ЧЕЛОВЕК
It would be many
пустоту
they were designed Люди прибегают
to begin a chat
к ним, чтобы
the privilege of
возможность
hearing, of
увидеть
sharing, that
львоидов,
laughter
услышать и
разделить их
смех
PRIVILEGE
ВОЗМОЖНОСТЬ УВИДЕТЬ
завязать беседу
Meric felt
Мерик чувствовал
privileged
себя в центре
событий, которые
ему дали
возможность
увидеть
61
Приложение 3
В приведенной ниже таблице полужирным курсивом выделены ОАК НСЦ
«Мерик хочет увидеть»;
•
полужирным шрифтом обозначены слова и выражения, стилистически
не маркированные, не содержащие образной информации, но благодаря
семантическому зацеплению ассоциируемые с концептом to see в рамках
данной НСЦ и развивающие некий образный эффект (такие языковые
единицы мы ранее условились также относить к ОАК);
•
подчеркнутые фрагменты текста указывают на цель прихода Мерика в
лагерь львоидов: «увидеть» интересное явление, отснять на пленку и
показать другим, а не, например, «понять», кто львоиды такие и зачем в
Заповедник пришли.
НСЦ «Мерик хочет увидеть»
Общее для ОАК понятие to see – «увидеть»
ТО
ТП
“Are they, what do you call it,
– А они промышляют этим, как его,
poaching?”
браконьерством?
“Don’t know.”
– Не знаю.
“Somebody ought to find out.” [Meric
– Кто-то должен выяснить.
said]
Who were they that they could rouse
Если им под силу наводить ужас на
the Mountain this way? [Meric thought]
жителей Горы, кто же они на самом
деле?
“We should know more. I don’t mean
«Надо все о них разузнать. Не
just you and me. Everybody.” [Meric
только мне и тебе – нам всем».
said]
He’d always (however often, with
Мерику, монтировавшему шоу,
repugnance, he passed this scene in his
приходилось снова и снова смотреть
workprints) wondered what those men
эти отвратительные кадры, и
62
[hunters] had felt: any remorse, any
каждый раз он спрашивал себя, что
disgust even?
они чувствовали: раскаяние? или
хотя бы отвращение?
He [Meric] wanted to see49. He wanted
Увидеть. Хотелось увидеть.
to enter into darkness, any darkness, all
Хотелось вступить в темноту, в
darkness, and see in it with suddent
беспросветный мрак, и там
cat’s eyes: nothing withheld.
кошачьими глазами увидеть все,
прежде скрытое.
Meric could see the carcass turning very Мерик увидел, как от ветра туша
slowly in the breeze.
медленно поворачивается.
“What did you want to see?” the leo
– Что ты хотел увидеть? – спросил
said.
львоид.
“You,” Meric said. “All of you.”
– Вас, – ответил Мерик. – Всех вас.
It [skinning a rabbit] was something
Мерик, никогда прежде не видевший,
Meric had never seen done, and he
как с убитого животного снимают
watched with fascination.
шкуру, теперь смотрел, точно
зачарованный.
“Well, you’ve seen,” the leo said. “Now
– Что ж, ты увидел, – сказал львоид.
you can go.”
– Можешь теперь уходить.
“I thought if I could just – talk with you, – Только хотел узнать, можно ли…
take some pictures, make recordings –
Можем ли мы поговорить? Можно ли
just the way you live – I could take them сделать пару снимков… отснять
back and show the others. <…> So they
несколько записей… о том, как вы
could all see, you know,” he finished
живете? Я бы отнес пленки в Гору,
lamely.
показал остальным. Тогда они <…>
“See what?”
смогут увидеть, – выдавил из себя
Мерик.
– Что увидеть?
49
Курсив авторский.
63
Meric’s heart was full; his eyes
Сердце Мерика ликовало, глаза с
devoured what they saw. He felt like a
жадностью поглощали
man suddenly let out of a small, dark
происходящее. Будто прежде его
place to see the wide extent of the
держали в маленькой темной
world.
комнате, а теперь выпустили, и он
увидел, как огромен мир.
64
Приложение 4
НСЦ «Мерик идет в темноту»
Общее для ОАК понятие darkness – «темнота»
ТО
ТП
Группа 1: «отсутствие света, освещения»
He [Meric] wanted to enter into
Хотелось вступить в темноту, во
darkness, any darkness, all darkness,
мрак, во тьму и там кошачьими
and see in it with sudden cat’s eyes:
глазами увидеть все, прежде скрытое.
nothing withheld.
the hostility of night and its noises that
ночь, наполненная враждебными
kept his sleep fitful
звуками, от которых он то и дело
просыпался
On the second day, toward evening, he
К вечеру на второй день пути Мерик
came in sight of the pride.
добрался до места, где обитала стая
львоидов.
Evening was coming on. The roofless
Наступал вечер. Дом без крыши
house threw out a long tenuous shadow
отбрасывал длинную неясную тень на
over the bent grass; the woods beyond
старые высохшие стебли трав; лес
had grown obscure.
позади дома погрузился в темноту.
In an access of courage, feeling
В порыве храбрости, ощутив себя в
suddenly capable of it in the failing
густеющих сумерках способным на
light, Meric stood.
решительный шаг, Мерик поднялся.
65
Группа 2: «отсутствие света, освещения и
зияние звериной сущности львоидов»
He [Meric] wanted to enter into
Хотелось вступить в темноту, во
darkness, any darkness, all darkness,
мрак, во тьму и там кошачьими
and see in it with sudden cat’s eyes:
глазами увидеть все, прежде скрытое.
nothing withheld.
“He’s Painter’s son <…> Painter put
– Он сын Пантера <…> Пантер его
him out.”
выгнал.
“Put him out?”
– Как это выгнал?
“He doesn’t understand yet. He keeps
– Все еще не понимает, вот и
trying to come back.” She looked off
пытается вернуться.
into the darkness, as though looking
Оборотилась в ночной мрак,
into the blank face of an unresolvable
будто взглянула в его скованное
sadness.
неразрешимой печалью лицо.
In the east, a fan of white rays
Далеко на востоке вертикальной
shot up suddenly behind downslanting
лестницей выстроились клочья
bars of scarlet cirrus, and upward into
алеющих перистых облаков.
the blue darkness overhead.
Внезапно где-то за ними раскрылся
веер солнечных лучей – они
брызнули в синеву небесного мрака.
He [Meric] squatted there, peering into
Сел на корточки, вгляделся во
the obscurity within, unable to see
мрак, царивший за разрезом входа, и
anything. <…>
ничего там не увидел. <…>
He took the recorder in a damp palm
Вспотевшей ладонью Мерик
and pushed aside the tent flap. He went
обхватил камеру и отодвинул
in.
брезент. Он шагнул внутрь.
66
Группа 3: «отсутствие света, освещения и
измерение, из которого пришли львоиды»
He [Meric] wanted to enter into
Хотелось вступить в темноту, во
darkness, any darkness, all darkness,
мрак, во тьму и там кошачьими
and see in it with sudden cat’s eyes:
глазами увидеть все, прежде скрытое.
nothing withheld.
through his [Painter’s] thin, strained
за его тонким, надтреснутым голосом
voice pressed all the dark,
прорываются отзвуки безымянного
undifferentiated world
мира тьмы
Where was he [Meric]? Out there, in the Где он сейчас? Наверное, где-то там,
limitless darkness, looking at those
во тьме, наблюдает за этими
creatures.
существами.
67
Приложение 5
НСЦ «Вход в темноту»
Общее для ОАК понятие door – «вход»
ТО
ТП
He [Meric] wanted to ask more, but he
Мерик хотел было спросить еще, но
sensed the door shut.
почувствовал, что туда ему вход
закрыт.
The leo began to move away from the
Львоид, стоящий у входа в палатку,
tent door, but Meric reversed the disc
пошел было прочь, но Мерик,
and put him back again. He stood at the
отмотав запись назад, вернул его
tend door and regarded the humans
обратно. Пантер опять оказался у
from his electronic limbo.
входа и, заточённый в кинескопном
лимбе, молча взирал на людей.
Painter had gone into his tent, and when Пантер ушел в палатку.
Meric was satisfied that his recorder
Убедившись, что камера работает,
was in working order, he stood
Мерик без резких движений поднялся
carefully, feeling their [leos’] eyes on
и направился ко входу, чувствуя на
him, and went to the tent door. He
себе их взгляды. Сел на корточки,
squatted there, peering into the
вгляделся в темноту, царившую за
obscurity within, unable to see anything. разрезом входа, и ничего там не
He thought perhaps the leo would sense
увидел. Казалось, львоид вот-вот
his presence and come to the door, if
учует его и выйдет. Хотя бы для того,
only to chase him off.
чтобы прогнать.
“Painter,” he [Meric] said at last. “I
– Пантер, – наконец произнес он. – Я
want to talk to you.” <…>
хочу с тобой поговорить. <…>
“Come inside,” Painter’s thin voice said. – Зайди, – ответил тонкий голос.
He took the recorder in a damp palm
Вспотевшей ладонью Мерик
and pushed aside the tent flap. He
обхватил камеру и отодвинул
went in.
брезент над входом. Он шагнул
внутрь.
68
Приложение 6
НСЦ «Мерик видит глазами Пантера»
Общее для ОАК понятие cat’s eyes – «кошачьи глаза»
ТО
How long it could have been since there
ТП
Когда, интересно, в этих горах
was anything like a lion in these
последний раз видели что-нибудь
mountains?
похожее на льва?
Last winter Barlo saw a bobcat, and
talked about it for weeks.
Прошлой зимой Барло видел
дикую кошку – рысь, – потом долго
еще об этом рассказывал.
[Painter], like a cat, had nothing
Многое он унаследовал от кошачьих
particular to express.
– возможно, этим и объяснялась его
невозмутимость.
She [Caddie] felt those [Painter’s]
Девушка <…> почувствовала
lamplike eyes on her.
пристальный взгляд. Глаза как
плошки.
He [Meric] wanted to enter into
Хотелось вступить в темноту, во
darkness, any darkness, all darkness,
мрак, во тьму и там кошачьими
and see in it with sudden cat’s eyes:
глазами вдруг увидеть все, прежде
nothing withheld.
скрытое.
Meric moved his field of view slightly.
Мерик несколько изменил угол
зрения.
His [Meric’s] face was as smooth and
Взгляд его был спокойный, черты
delicate as ever, but its folds and lines
лица мягкие, но морщины и складки,
seemed deeper, as though filled with
наоборот, проступили, как будто в
blown black dust. His eyes were huge.
них въелась черная сухая пыль; глаза
огромные.
69
Приложение 7
НСЦ «Звериная сторона сущности Мерика»
Общее для ОАК понятие beast – «зверь»
ТО
ТП
He [Meric] realized <…> that this was
[Мерик] понял, что такова его
his nature: it was a simple one, but it
сущность: простая, но не нашедшая
had never been satisfied.
выход своей вечной неутоленности.
It [skinning a rabbit] was something
Мерик, никогда прежде не
Meric had never seen done, and he
видевший, как с убитого
watched with fascination.
животного снимают шкуру, теперь
смотрел, точно зачарованный.
In an access of courage, feeling
В порыве храбрости, ощутив себя в
suddenly capable of it in the failing
густеющих сумерках способным на
light, Meric stood.
решительный шаг, Мерик поднялся.
“We don’t eat meat.” [Meric said] <…>
– Мы мясо не едим. <…>
He picked up a piece of meat <…> The
Взял один кусок <…> От мяса
smell of it – burned, dark, various – was исходил жареный, густой,
heady, heady as sin. He bit <…> he was насыщенный ароматами запах,
eating flesh. <…> The taste seemed to
дурманный и, точно грех,
start some ancient memory: a race
соблазняющий. Мерик откусил <…>
memory, he wondered, or just some
он ел плоть. <…> Вкус мяса словно
forgotten childhood before the
пробудил в памяти что-то давным-
Mountain?
давно позабытое. Может, память
предков? Или воспоминания из
раннего детства, еще до жизни в
Горе?
70
Приложение 8
НСЦ «Мерик примыкает к львоидам»
ТО
ТП
He [Meric] realized <…> that this was
[Мерик] понял, что такова его
his nature: it was a simple one, but it
сущность: простая, но не нашедшая
had never been satisfied. Not so far.
выход своей вечной неутоленности.
Пока еще нет.
He had dived into their consciousness
Мерик поколебался секунду-другую,
as a hesitant swimmer dives into cold
как перед прыжком в холодную воду,
water – he picked up his bag and started
и бросился в их мир: поднял свой
slowly but deliberately – in imitation,
рюкзак и медленно, но
he realized, of their [leos] steady
целеустремленно – в подражание,
manner – down to the camp.
подумалось ему, их размеренному
шагу, – стал спускаться к лагерю.
He took two careful steps forward, his
Где та пограничная черта, переступив
heart beating hard because he didn’t
через которую спровоцируешь
know just where he might step over
нападение, Мерик не знал. Чувствуя,
some inviolable boundary and be
как колотится сердце, сделал два
attacked, and sat down. That was better.
осторожных шага вперед и сел.
Meric had made himself absolutely
Напряжение спало. Львоид получил
vulnerable, could be no threat here on
превосходство, а Мерик, оказавшись
the ground; yet he was now truly
совершенно беззащитным, не
within their boundaries.
представлял больше никакой угрозы.
И все же теперь он пересек
пограничную черту и понастоящему ступил в их мир.
He picked up a piece of meat <…> He
Взял один кусок <…> Мерик откусил
bit <…> he was eating flesh.
<…> он ел плоть.
71
what he [Meric] had felt in Painter’s
там, в палатке Пантера, в нем
tent was what she had felt when she
вспыхнуло то самое неугасимое
first knew Jesus
чувство, какое когда-то охватило
узнавшую Иисуса Бри
His [Meric’s] face was as smooth and
Взгляд его был спокойный, черты
delicate as ever, but its folds and lines
лица мягкие, но морщины и
seemed deeper, as though filled with
складки, наоборот, проступили,
blown black dust. His eyes were huge.
как будто в них въелась черная
сухая пыль; глаза были широко
раскрыты.
“It’s like Jesus,” [Meric said]
– Словно я повстречал Иисуса.
72
Приложение 9
НСЦ «Звериная сущность львоида»
Общее для ОАК понятие beast – «зверь»
ТО
ТП
His face seemed expressionless,
Лицо Пантера, едва ли человеческое,
maybe because it wasn't completely
не выражало ровным счётом ничего;
human, or perhaps because he, like a
многое он унаследовал от
cat, had nothing particular to express.
кошачьих – возможно, этим
объяснялась его невозмутимость.
He opened his stubby hand wide, and
Широко растопырил короткие
the flesh drew back from his fingertips
толстые пальцы, кожа натянулась, и
to show curved white nails.
на конце каждого из них показались
белые загнутые когти.
His broad, high-standing ears were the
Широкие, как у льва, они стояли
most leonine, the most
торчком, отчего казались самой
bestial thing about his strange head.
звериной частью его странной
головы.
It would be many days before she
Пройдёт немало времени, прежде
understood that his direct, fierce
чем Кэдди поймёт, что его
stare more often than not looked at
буравящий звериный взгляд
nothing.
почти всегда направлен в пустоту.
"We know they're all one family."
– Ещё мы знаем, что они живут
"Pride," Meric said.
одной семьёй.
– Прайдом.
Who were they that they could rouse the Если им под силу наводить ужас на
Mountain this way?
жителей Горы, кто же они на самом
"Monsters," Emma said, as though
деле?
answering.
– Чудовища, – будто прочитав его
мысли, сказала Эмма.
73
He was a member of the small, highly
Состоял в небольшом хорошо
trained team in the Mountain allowed
обученном отряде и мог пользоваться
weapons – net-guns, tranquilizing guns,
оружием – сетемётом и ружьём-
theoretically only for wildlife. Wildlife.
транквилизатором, –
предназначенным только для дикой
природы. Для дикой природы.
He came with the unappeasable
С фатальной неизбежностью, с какой
purposiveness of evil things in dreams,
в кошмарном сне надвигаются
right at Meric, his intentions
злобные существа, львоид шёл
unreadable.
прямо на Мерика, и его взгляд не
выражал ничего.
"What did you want to see?" the leo
− Что ты хотел увидеть? − спросил
said. At first Meric didn't understand
львоид. Сначала Мерик даже не
this as speech.
понял, что это человеческая речь.
74
Приложение 10
НСЦ «Походка львоида»
Общее для ОАК понятие deliberately – «неумолимо»
ТО
ТП
The leo stood, and without prelude or
Львоид поднялся и без каких-либо
greeting walked in short, solid strides
приветственных слов или жестов
to where Meric was crouched by the
зашагал коротким, но уверенным
stone fence. He came with the
шагом к каменной изгороди, у
unappeasable purposiveness of evil
которой сидел Мерик. С фатальной
things in dreams, right at Meric, his
неизбежностью, с какой в
intentions unreadable, and Meric, as in кошмарном сне надвигаются злобные
a dream, couldn't move or cry out,
существа, львоид шёл прямо на
though he felt something like terror.
Мерика, и его взгляд не выражал
ничего; и Мерик, словно во сне, не
мог ни крикнуть, ни пошевелиться,
испытывал что-то сродни ужасу.
He [a leo] started deliberately down the Неумолимо начал спускаться вниз
hill – they all seemed incapable of doing по холму − видимо, что бы львоиды
anything except deliberately – but then
ни делали, всё выходило неумолимо,
stopped.
− но затем остановился и некоторое
время совсем не двигался.
Having then no choice – he had dived
Не оставив себе выбора, Мерик
into their consciousness as a hesitant
поколебался секунду-другую, как
swimmer dives into cold water – he
перед прыжком в холодную воду, и
picked up his bag and started slowly but
бросился в их мир: поднял свой
deliberately – in imitation, he
рюкзак и медленно, но неумолимо −
realized, of their steady manner –
в подражание, подумалось ему, их
down to the camp.
размеренному шагу, − стал
спускаться к лагерю.
75
Walking made their [leos’] muscles
Во время ходьбы под пушистым
move visibly beneath the cloud of hair,
покровом отчётливо проступали
their massive thighs and broad backs
мышцы. Львоиды вышагивали вниз
changing shape subtly as they took
к ручью, и их широкие спины и
deliberate steps down to the water.
мускулистые бёдра едва заметно
меняли очертания.
76
Практическая часть В конце ХХ века после серии неудачных экспериментов с живыми существами американские
учёные совершили открытие в области генетики – вывели новую расу полулюдей-полульвов, которых
назвали «львоидами». Некоторое время спустя в стране вспыхнула гражданская война, приведшая
правительство США к краху. На территории штатов образовались федерация и несколько
самостоятельных государств. Львоиды, на время забытые и предоставленные самим себе, поселились
вдали от людей и стали жить небольшой стаей.
Часть вторая
На следующий день утро выдалось ледяным даже по меркам северян,
привыкших к сентябрьским холодам. Над поверхностью пруда стоял белый пар.
Клубы пара поднимались и от покрытых густой шерстью вьючных лошадей,
которых предприимчивый Хатт давал внаём, и от кучек конского навоза. Кэдди
вышла во двор – её дыхание превращалось в пар – и направилась в сарай доить
козу. Пар дымился над всем, что хранило тепло.
Возвращаясь обратно с полными до краёв подойниками дымящегося молока,
Кэдди увидела, что вьючные лошадки Бонни и Рута брыкаются, храпят и жмутся
к ограде. Она подошла ближе, пытаясь их успокоить, и тут поняла, что лошади
насмерть перепуганы. По другую сторону загона стоял, опёршись на ограду,
Пантер, львоид, и курил.
− Зачем вы их напугали? − спросила Кэдди, поставив вёдра на землю. − Что
они вам сделали? Эй, вы меня слышите?
− Чуют запах, − отозвался Пантер тонким, надтреснутым голосом, какой
бывает у больных ларингитом.
− Запах? Ничего не чувствую.
77
− Ты нет. Они да.
Как давно в этих горах не водилось львов, да и вообще хищных животных?
Прошлой зимой Барло видел дикую кошку – рысь, – потом долго ещё об этом
рассказывал. Должно быть, где-то глубоко внутри у Бонни и Руты притаился
инстинктивный страх, теперь вырвавшийся наружу.
− Они меня боятся, − сказал Пантер, – и бросил на землю сигарету. Пальцы у
него были толстые, покрытые золотистым мехом.
− Какая нам будет от них польза? – добавил он. – Одно беспокойство.
− Нам? А что, Хатт и вы куда-то уходите?
− Хатт?
− Тогда о ком речь?
− Уходим я и ты, − ответил Пантер.
Кэдди долго молчала. Лицо Пантера, едва ли человеческое, не выражало
ровным счётом ничего; многое он унаследовал от кошачьих – возможно, этим
объяснялась его невозмутимость. В любом случае, если это и была шутка, то
девушка её не поняла. А Пантер всё смотрел на Кэдди, выдыхая пар через узкие
ноздри.
− С чего вы думаете, что я с вами куда-то пойду? − сказала Кэдди. Впервые
она почувствовала перед ним страх. Пантер вытащил чёрную сигарету,
неуклюже, словно пальцы окоченели, и опять закурил.
− Вчера я тебя купил. Купил кабальный договор, который ты с ним, с Хаттом,
подписала. Теперь ты со мной.
Она уставилась на него, не в силах этому поверить. И тут в душе у неё всё
вскипело. Кэдди вернулась было в трактир, так и оставив вёдра стоять в грязи, но
затем набросилась на Пантера.
− Купили, значит! Да что вы себе думаете? Я вам что, пара сапог?
− Прости, если сказал не так. Но всё по закону. Это есть в договоре, что Хатт
может так поступить. Есть такая оговорка.
Широко растопырил короткие толстые пальцы, кожа натянулась, и на конце
каждого из них показались белые загнутые когти. Она смешалась и замолчала.
78
− В голове не укладывается. А он даже ничего мне не сказал!
− Ты продала ему десять лет, − сказал Пантер. − Годы твоей жизни
принадлежат Хатту, он вправе их перепродать. Вряд ли он должен тебя
предупреждать. В договоре такого нет. Ладно, это вообще не важно.
− Не важно?!
− Для меня – нет.
Хотелось броситься к Хатту, вцепиться в него, ударить, обнять, взывая к
милосердию. Бонни и Рута перестали жаться друг к дружке, и лишь иногда из
дальнего угла загона доносился конский храп. Некоторое время все они – лошади,
Кэдди и львоид – вершины треугольника – стояли молча.
− Зачем я вам? − сказала Кэдди.
* * *
Вечером в трактире два дальнобойщика вместе с Барло расположились за
столиком подальше от Пантера и время от времени бросали на него косые
взгляды, остававшиеся без ответа.
Они приехали с юга. Кэдди видела, что на них форма, но чья именно, понять
не могла; возможно, эту форму они себе придумали сами. Дальнобойщики
рассказывали о дорогах, запруженных потоками беженцев, о машинах,
брошенных на проезжей части, о городах, превращённых в крепости. Много лет
назад девушка оставила всякие попытки разобраться в этих историях. Там, на
юге, они все того, спятили бог весть когда. К компании из трёх человек Пантер,
казалось, никакого интереса не проявлял. Но его выдавали уши. Широкие, как у
льва, они стояли торчком, отчего казались самой звериной частью его странной
головы. Даже густые, зачёсанные назад волосы скрывали их только наполовину, и
79
было видно, как уши вдруг навострились и повернулись, ловя разговоры за
дальним столиком. Сам Пантер об этом мог и не знать; возможно, кроме Кэдди на
его уши никто внимания не обращал. Стоя за прилавком, она невольно
поглядывала на него, недвижимого, как статуя, и всякий раз сердце переполняли
гнев и отчаяние.
− Нас не колышет, − сказал Барло, − мы от вас не зависим.
Когда-то в этой лесной глуши на севере небольшая часть земель получила
полную независимость, а сейчас была провинцией Канады.
− Мы-то сами по себе, − повторил он свою мысль.
− Так-то оно так, − сказал тот, что постарше. − Не зависите, пока их тут нет.
− Федералов, − добавил второй.
− Ха, тогда я им скажу, что мы против, − ухмыльнулся Барло, словно произнёс
что-то остроумное. – Так и скажу.
Тем временем Кэдди носила дальнобойщикам пиво, для Барло – дешёвый
виски, который тот добавлял в кофе, и жарила бифштексы – словом, всё то, что
обычно делал Хатт. Сам он побежал к мировому судье заверить договор и
оформить купчую. Так и побежал, а на щеке – ссадина от Кэддиного кольца.
До сегодняшнего дня Кэдди считала, что понимает, как устроен мир. Он ей не
нравился, но Кэдди смогла приспособиться: девушка относилась ко всему с
подчёркнутым безразличием – и ей жилось сносно. Вдруг привычная жизнь дала
трещину, и вот – перед ней зияющая пропасть, и словно всё вокруг говорит: «Мир
не такой, каким кажется. Он бесконечно больше». Дело не в том, что её предал
Хатт – таковы уж условия договора. Предал весь мир. А следом пришли страх и
смятение: жизнь, с которой Кэдди когда-то легко заключила договор,
распорядилась иначе, и теперь она принадлежит львоиду.
Принадлежит львоиду. Нет, ни за что. В тазике с помутневшей водой Кэдди
тёрла стаканы так яростно, что брызги летели во все стороны. Нет, не
принадлежит никому: ни Хатту, ни тем более этому чудовищу. Никто никогда ею
не распоряжался; мать сделала всё, чтобы, несмотря на нищету и жизнь в
изгнании, воспитать её как следует, но Кэдди часто бросала матери с укором: «Ты
80
мной не командуй!» Может быть, только отцу она когда-то подчинялась
беспрекословно; где-то внутри теплилось полузабытое чувство преданности,
привязанности к нему, но чувство это с каждым годом угасало. Отец умер, а
значит, больше она не принадлежала никому.
− Что-то у них стало неспокойно, в Северной автономии, − заметил
дальнобойщик постарше. − Совсем неспокойно.
− О чём это ты? − удивился Барло.
− Федералы. Хотят, чтобы всё было как прежде. Автономия же позиции
сдавать не собирается. Хотя это ненадолго. Так вот, если федералы своего
добьются, что тогда будет с вами? Да они вас закабалят!
− До нас вести доходят плохо, − поёжился Барло.
Все вдруг замолчали, и воцарившаяся тишина от дребезжания оконного стекла
казалась ещё пронзительнее.
− Можно мне сигарет? − обратился львоид к Кэрри. За дальним столиком все
разом посмотрели на Пантера и тут же отвернусь.
− Закончились, − ответила Кэдди. − Привезут только на следующей неделе.
− Тогда завтра ты и я уходим.
Девушка поставила стакан на стол и отложила полотенце. Подошла к Пантеру
и села напротив, под лампой, не обращая внимания на мёртвую тишину.
− Ну вот скажите, зачем я вам? Зачем вам женщина? Могли нанять мужчину,
от него больше пользы. И стоит дешевле.
Он подался вперёд и рукой коснулся подбородка девушки, приподняв её
голову. Прикосновение было лёгкое, ладонь – гладкая, твёрдая, сухая. Такого
Кэдди никак не ожидала.
− Я хочу, чтобы со мной женщина, я привык. С мужчиной тяжело, тебе не
понять.
Кэдди думала, что от близости львоида, от прикосновения испытает неприязнь
и отвращение. Вместо всего этого она словно бы прикоснулась к чуду.
Вспомнились мифические существа, полулюди-полузвери, которые могли
разговаривать. Сфинкс… разве не был он наполовину человеком, наполовину
81
львом? Отец рассказывал, как Сфинкс загадывал путникам загадку, а затем, не
получив ответа, их пожирал. Загадку Кэдди не помнила, но знала ответ:
«Человек».
* * *
Расположившись за столиком у самого входа в трактир, Хатт пил кофе и делал
вид, будто подсчитывает расходы. Кэдди сносила вниз вещи из комнаты Пантера,
сваливала их на пол, паковала в плотные тюки и несла к вьючным лошадкам. С
вещами и без них несколько раз прошла мимо Хатта.
− Пойми, тебе повезло, − сказал Хатт. − Мне тут ребята сказали, что ещё
месяц-другой, и шоссе закроют. Трактир станет никому не нужен. Чем тебе тогда
платить? − Он взглянул на неё с мольбой. − Мне же будет не на что жить самому.
Девушка ничего не ответила, а только взвалила на плечи последний тюк. Ей
казалось, что ненависть к Хатту её задушит, скажи она хоть слово. Захватив
карабин Пантера с прикладом необычной формы, вышла во двор.
Когда лошадей навьючили, Пантер взялся было их вести, но Бонни испугалась
и чуть было не поднялась на дыбы. Губы Пантера искривились – издал звук,
полный яростного нетерпения, нечто среднее между криком человека и рыком
льва. Шея малорослой лошадки поместилась бы в обхват только одной его руки.
Но совладав с собой, львоид передал уздечку девушке.
− Веди ты, − сказал он. – Я пойду впереди, а ты следом. Иначе мы никуда не
придём.
− А куда мы направляемся? − спросила Кэдди, но Пантер не ответил, взял
карабин и зашагал коротким, но уверенным шагом. Он то и дело поворачивал
82
лохматую голову из стороны в сторону: может, что-то высматривал, а может,
непроизвольно.
Всё утро они шли на север по размытой дождями грунтовой дороге. Когда-то
давно её начали прокладывать, но, должно быть, не смогли преодолеть гору и
ушли, оставив после себя изрытую землю и жёлтые экскаваторы.
В тишине леса, наполненной переливчатыми звуками, вдруг проступил
ритмичный гул, похожий на стремительное тиканье огромной секундной стрелки.
Пантер, шедший впереди Кэдди, замер на месте, прислушиваясь к ставшему
отчётливым тиканью, и завертел головой. Внезапно бросился к ней, жестами
приказывая уйти с дороги.
− Зачем? – спросила она. − Что случилось?
Вместо ответа он издал уже знакомый Кэдди гортанный звук и потащил её к
краю дороги, где внизу, за осыпающейся покатой обочиной, лежали срубленные
деревья, почти скрытые разросшимся кустарником. Когда уздечка, за которую
Кэдди вела лошадей, натянулась, Пантер шлёпнул Бонни и Руту, никак не
хотевших сойти с дороги. Стрёкот становился громче. Львоид вскинул карабин,
положил палец на спусковой крючок и выглянул из укрытия.
Немного погодя за верхушками деревьев, то и дело зависая в воздухе, словно
вьющаяся над водой стрекоза, показался призрачный вертолёт. Хищное
насекомое матово-серого цвета развернулось, медленно и зловеще, осматривая
местность, словно кого-то искало; потом, не меняя ни громкости, ни ритма
стрёкота, вертолёт полетел на юг.
− Почему мы прячемся? − спросила Кэдди. − Они что, вас ищут, да?
− Ищут другого, − ответил Пантер и, к полной неожиданности девушки,
улыбнулся, медленно и с трудом. − Не хочу, чтобы меня видели. Сейчас пойдём
дальше».
В полдень путники устроили привал на лесной прогалине, нагретой солнцем,
достаточно далеко от грунтовой дороги.
− Если голодна, ешь, − сказал Пантер. − Сегодня я сыт.
83
Он разлёгся на мохнатых побегах стелющегося плауна, поджал мускулистые
ноги, упёрся подбородком в грудь и, скосив голову набок, уставился на Кэдди.
Девушка, снимавшая с лошадей поклажу, почувствовала пристальный взгляд.
Глаза как плошки.
− Захватила сигареты, − сказала она. − Нашла пачку.
− Мне не нужно.
− Зачем тогда вы сказали, что, раз сигареты закончились, мы должны уйти?
− Люди, − ответил он. − Не выношу запах. Не самих людей, а мéста, где они
живут. Запах их жизни.
Его голос сделался сонным.
− Не против людей, − добавил он. − Против запаха. Сигареты запах
перебивают.
Веки отяжелели, опустились; затем опять поднялись. Кэдди пообедала и
уложила вещи в тюки, а он всё лежал – то засыпал, то просыпался. По-видимому,
дело спешки не требовало.
− Ленюсь, − сказал он и открыл глаза. − Мой недостаток.
− Вам тут, кажется, удобно, − сказала она.
Пройдёт немало дней, прежде чем Кэдди поймёт, что его буравящий звериный
взгляд почти всегда направлен в пустоту. И когда в конце концов она не
выдержит и покажет язык, а он равнодушно закроет глаза, тогда девушка поймет,
что львоид другой, не человек, и его пристальный взгляд не значит ничего.
Другой. Не человек. Мужчины всегда пытались её полапать и потискать,
умоляя и требуя; Кэдди и сама недавно увивалась за смуглым юношей. Такими
она знала людей. Пантер другой. От этой мысли в сердце зародилось чувство, в
котором девушка даже себе признаться не смогла.
Ближе к вечеру львоид зашевелился, поднялся, и они продолжили путь. Бонни
и Рута, должно быть, к нему привыкли, перестали от него шарахаться, и теперь
Кэдди шла с ним рядом, ведя лошадок в поводу.
84
− Меня это, конечно, не касается, − сказала девушка, хотя и полагала, что
иронии он не поймёт, а может, сказала именно поэтому, − да и вообще, у вас на
меня договор, но было бы чудесно узнать, от кого мы прятались и почему.
− Совсем нет.
− Надо же!
− Мы видели вертолёт, − сказал Пантер. − Он искал кое-кого. Я его тоже ищу.
Где он, не знаю. Есть догадка, хорошая, не как у них, − он показал вверх и
взглянул на Кэдди. Лицо его ничего не выражало. − Если они найдут раньше,
убьют. Если я найду раньше, могут убить и его, и меня.
− Убьют вас? А я?
Он промолчал.
Девушка пыталась понять себя: где-то в глубине души расплавленный
сердечник ненависти подогревал все остальные чувства. Ненависть переходила на
львоида, который без долгих раздумий увёл Кэдди из такого места, где ей было…
ну, по крайней мере удобно. Но львоид не был с ней жесток, а значит, ненависть к
нему рождалась в собственном бессилии Кэдди. Он не требовал от неё
невозможного, да и само право распоряжаться ею львоид получил по договору.
Девушка себе не принадлежала, и Пантер не считал нужным это скрывать. Вряд
ли он мог из вежливости притвориться, что она сама по себе, пусть бы и понял,
что так ей будет легче.
Разве что легче от притворства не будет: себя она знала хорошо.
Львоид ею распоряжался, но совсем не как Хатт. Тот никогда не доверял
Кэдди, всё вынюхивал и выпытывал, не позволяя расставить ширму, которой она
пыталась отгородиться от мира. Пантер к её работе относился с уважением,
прислушивался к её мнению, требовал то, что ей по плечу. Сообщал, куда пойдут
и когда будет привал, и больше ничего; что делать и как – девушка решала сама.
Когда совершала промах, Пантер не выказывал злости или презрения, не делал
замечаний, а давал ей возможность этот промах исправить.
Так, постепенно Кэдди волей-неволей оказалась втянута в какой-то поход,
цель которого оставалась загадкой. Была ли у неё какая-то особая роль? Скорее
85
всего – нет. Вряд ли львоид задумывался так глубоко, когда выбирал спутника.
«Я хочу, чтобы со мной женщина, – вспомнилось Кэдди. – Тебе не понять».
Вспомнилось, как он твёрдой, сухой ладонью коснулся её подбородка.
– Холодно? – сказал Пантер.
Костёр прогорел, остались одни угли. Кэдди съёжилась в старом спальном
мешке, прощальном подарке скупца Хатта. Промолчала, пытаясь унять дрожь.
– Вижу, что холодно. Иди сюда, ты дрожишь.
– Мне не холодно.
– Иди сюда.
В голосе послышался приказ. Девушка какое-то время лежала неподвижно,
продрогшая и сердитая; затем, повинуясь приказу, который словно повис в
наступившей тишине, выбралась из спальника, на цыпочках перебежала по
стылой заиндевевшей траве и залезла в мешок львоида. Он притянул её к себе,
огромный, как гора, и, догадавшись, что так ей будет удобнее, прижал к впалому
брюху. Сопротивляться теплу, шедшему от его тела, было выше её сил.
Уткнулась замёрзшим мокрым носом в шерстяную грудь, и положила голову на
мускулистую руку.
– Лучше, – сказал он.
– Да.
– Вдвоём лучше.
– Да.
Она и не поняла, как на глаза навернулись слёзы, тёплые от жара,
разлившегося внутри, только крепче вжалась в густую шерсть, силясь удержать
подступившие рыдания. Он этого не заметил; мерное дыхание, похожее на
гудение печки, оставалось ровным.
86
Часть четвёртая
Гора – колоссальное архитектурное сооружение из железа, дерева и стекла, единственное в своём
роде, по форме напоминает Вавилонскую башню – ступенчатое сооружение, каждый последующий
верхний ярус меньше предыдущего нижнего. Внутри Горы находятся атриумы, галереи, террасы,
тысячи дверей, бесконечное множество ходов. Вокруг Горы на тысячи километров простирается
заповедник Берешит («Берешит» в переводе с иврита означает «Книга Бытия»), в котором людям
находиться, а тем более охотиться, запрещено. Гора спроектирована так, что не причиняет ни
малейшего вреда окружающей среде.
Исидор Кэнди – архитектор Горы, доброй души человек. Умер полвека назад. Мечтал о том, что на
земле будут тысячи подобных зданий, где люди смогут жить в гармонии с природой и друг с другом.
Мерик и Бри – молодая супружеская пара, живущая в любви и согласии в самом сердце Горы. Там у
них небольшая комната с застеклённой террасой, которую они называют «домом».
Мерик работает техником на телевидении, которое передаёт выпуски новостей, политизированные
передачи и религиозные представления на потребу публике. Когда-то он смонтировал документальный
фильм об Исидоре Кэнди, который вот уже много лет крутят в день рождения покойного архитектора;
это кино о прошлом – бесчисленные войны и непоправимый урон, который люди бездумно нанесли
природе – и о настоящем – люди на Земле, благодаря гению Кэнди, живут в душевной гармонии.
Бри постоянно читает Библию, часто её цитирует. Вера в Иисуса – самое главное в её жизни. Живёт
в полном согласии с собой, стремится к идеалу чистоты, который видит в Боге, на прочее легко
закрывает глаза и старается держаться подальше от всего, обо что можно испачкаться. Её разговоры
часто бессодержательны, вопросы, которые она задаёт, едва ли интересуют её по-настоящему.
Мерик и Бри познакомились ещё в детстве. Мерик и его мать, проведя долгие годы в нищете и
скитаниях, наконец пришли вместе с другими беженцами к Горе, двери которой были открыты
каждому. Оказавшись внутри, Мерик растерялся и не мог сдвинуться с места, но на помощь к нему уже
спешила местная жительница – девочка лет шести, его ровесница. Её звали Бри.
На телевидении вместе с Мериком в идеологическом отделе работает Эмма. Именно её голос
доносится с экранов, бесстрастный, гипнотизирующий, словно идёт не из динамиков, а звучит у
каждого телезрителя в голове. Документальный фильм, смонтированный Мериком, озвучивает Эмма.
Более того, она принимает все важные решения, связанные с Горой.
Мерик и Бри обсуждают львоидов, с недавних пор поселившихся на территории Заповедника.
Мерик их жалеет, ведь они, по его словам, звери, а значит, обречены следовать животным инстинктам.
От него Бри узнаёт, что существующие в обществе законы применимы только к людям, что власти не
знают, как быть с львоидами, вторгшимися в Заповедник.
87
Ночь. Мерику не спится, его что-то тревожит и гнетёт, он выходит на террасу и видит: где-то вдали,
на территории Заповедника, горит костёр.
Каждое утро Мерик без труда прокладывал себе дорогу в море людей. Одни
возвращались после ночной смены, вторые только шли на работу, третьи уже
сходили на всевозможные совещания и церковную службу. На форменной одежде
из синей ткани виднелись у кого значки, у кого отличительные знаки братства
или профсоюза. Несли инструменты, каждый по своему ремеслу. Такие, как
Мерик, были сами по себе. Не одиночки в море людей, а, скорее, одинокие рыбки
в огромном море, где Гора, как коралловый риф, обросла разнообразными
представителями подводного мира. Иногда пути таких одиночек случайно
пересекались, но никогда – их интересы.
Пока Мерик спустился на пятьдесят этажей, прошёл почти час.
– Кое-что мы знаем, – сказала ему Эмма Рот, поставив чайник на маленькую
конфорку. – Знаем, что у них нет своей страны, нет гражданства. Поэтому ни
одно из наших соглашений с другими автономиями, где говорится о защите прав
и свобод граждан, на них, видимо, не распространяется.
– А что федеральные законы?
– Свободными рождаются только люди, – ответила Эмма. – Да и потом, что
может федерация? Прислать своих головорезов и всех здесь перестрелять?
Похоже, что действовать по-другому они разучились.
– О них известно что-нибудь ещё?
– Где они сейчас. Точнее, где были вчера.
Географом она не была: вместо добротных карт на стене висели старые
бумажные планы местности, испещрённые многочисленными пометками.
– Вот тут.
88
Легкостираемым карандашом она нарисовала кружок. Мерик вдруг подумал,
что на такой карте даже самый маленький кружок обозначает территорию столь
огромную, что на ней легко уместится вся их Гора.
– Ещё мы знаем, что они живут одной семьёй.
– Прайдом.
Эмма внимательно посмотрела на Мерика; взгляд её глубоко посаженных глаз
сделался холодным, пристальным.
– Они ведь не львы, Мерик. Только наполовину. Не забывай этого.
Хотя в пепельнице, стоявшей неподалёку, дымился окурок, Эмма уже взяла
очередную сигарету. Курение, очевидно, было единственным пороком, которому
она постоянно и с готовностью предавалась, словно бы в насмешку над своей
добродетелью, желая себя подстегнуть. Среди знакомых Мерика почти никто не
курил, и те, кто не был хорошо знаком с Эммой, её за вредную привычку
осуждали, кто тайком, а кто в открытую.
– Что ж, – отвечала она прокуренным голосом, – в аду на мой счёт записано
столько всяких грехов, что ещё один никак не повредит. Да и потом, –
продолжала она, вспомнив одну из истин жизнеутверждающей религии, которой
руководствовалась, – к чему бояться грехов? Раз уж ад сотворил Бог, такой ад
непременно окажется раем.
Мерик взялся чинить видеокамеру, которая опять сломалась. Эта камера
тридцатилетней давности не подходила почти ни к какому оборудованию и уже
дышала на ладан. Однако Мерику раз за разом удавалось вернуть её к жизни.
– А они промышляют этим, как его, браконьерством? – спросил он Эмму.
– Не знаю.
– Кто-то должен выяснить.
У него возникло неприятное чувство, как будто сейчас он скажет что-то не то,
разболтает чей-то секрет.
– Ночью я видел костёр.
– Многие видели. Весь день получаю письма по пневмопочте.
89
Только Эмма это сказала, как рядом в трубе что-то комично фыркнуло. Она
потянулась и достала видавшую виды, пожелтевшую пластмассовую капсулу.
Прищурив один глаз от сигаретного дыма, прочитала сообщение и кивнула.
– От лесничего, – сказала она. – Всё-таки промышляют.
Вздохнула и вытерла руки о синюю форму, будто, прочитав телеграмму,
испачкалась.
– Нашли мёртвых оленей.
Мерик увидел, как сильно она обеспокоена, и подумал: «Нас здесь почти сто
тысяч, а их не больше дюжины, при этом Заповедник простирается на сотни
километров». Но в глазах Эммы увидел тот же страх, что чувствовала Бри, что
испытывал сам. Если им под силу наводить ужас на жителей Горы, кто же они на
самом деле?
– Чудовища, – будто прочитав его мысли, сказала Эмма.
– Послушай, надо всё о них разузнать. Не только мне и тебе – нам всем. Давай
так. Захвачу камеру и пару дисков и пойду снимать. Узнаем, как они живут.
– Зачем? Они браконьеры. Тебе этого мало?
– Эмма, очнись! Разве волки браконьеры? А соколы? Ты явно
преувеличиваешь.
– Волки и соколы, – парировала Эмма, – не охотятся с ружьями.
Она взяла письмо.
– Застрелены из устаревшего стрелкового оружия крупного калибра. Печень,
сердце, почти все длинные мышцы удалены. Поздняя стадия разложения.
В его воображении замелькали отрывки из документального фильма об
Исидоре Кэнди, как жили в прежние времена. Кадры, снятые на камеру каким-то
человеком, умершим много лет назад: охотники, в древней одежде, смеющиеся и
гордые, обступили застреленного оленя. Зверь, казавшийся бездыханным, вдруг
задёргался, дико вращая глазами, и изо рта брызнула кровь. Охотники
растерялись, затем один из них вытащил огромный нож и, пока остальные стояли
рядом и смотрели, шагнул к оленю, храбрый перед недобитым зверем, перерезал
горло. Легко, словно разрезал резиновый мяч. Кровь забила фонтаном, её было
90
неправдоподобно много. И голос за кадром, принадлежащий Эмме, произнёс:
«Так как вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, то сделали мне».
Мерику, монтировавшему шоу, приходилось снова и снова смотреть эти
отвратительные кадры, и каждый раз он спрашивал себя, что они чувствовали:
раскаяние? или хотя бы отвращение? Мерик читал об удовольствии, которое
человек получает от охоты и поимки зверя, но ведь теперь с охотой покончено, в
этих местах. Может, стыд? Страх? Вспомнилось горло, из которого брызнула
кровь, дико вращающийся глаз.
– Давай схожу, а? Через неделю вернусь.
– Ты там осторожнее. У них… у них ружья, – ответила Эмма, сделав над собой
усилие, как будто «ружьё» было чем-то непристойным.
– Враг до тех пор враг, покуда неизвестен.
Так говорили жители Горы.
– Буду осторожен, – добавил он.
Остаток дня Мерик провёл, подготавливая съёмочное оборудование, старался
предусмотреть все возможные неполадки, начал с того, что пробежался по списку
запасных деталей и «триодов» – слово, под которым он понимал любые
штуковины, годные для починки, хотя и не знал, что оно прежде значило.
Вечером сходил к знакомым и одолжил вещи, необходимые в походе. Взял и
финский нож.
Этой ночью опять не мог заснуть.
– Я за тебя беспокоюсь, – сказала ему Бри. – Когда вернёшься?
– Скоро. Через неделю.
Положил руку на её смуглое запястье, гладкое, как ствол молодого дерева.
– Сделаем так, – сказал Мерик. – Если через неделю не вернусь, отправь
Грейди пневмо. Скажи, что-то случилось. Если сможет, пускай едет сюда.
Грейди, у которого с Бри когда-то был роман, работал лесником. Такой же, как
она, смуглый, но скучный и недалёкий, зато в отличие от эфемерной Бри, человек
твёрдый и надёжный. Состоял в небольшом хорошо обученном отряде и мог
91
пользоваться оружием – сетемётом и ружьём-транквилизатором, –
предназначенным только для охоты на диких зверей.
Зверьё, звери...
– Грейди разберётся, – сказала Бри и высвободила запястье. Засыпая, она не
любила, чтобы к ней прикасались.
Он всегда спрашивал себя, кем Бри и Грейди были друг другу. О своих
бывших любовниках она рассказывала Мерику всё. Когда же заговорил о Грейди,
сказала только: «С ним было по-другому», и отвела взгляд. Мерик хотел было
спросить ещё, но почувствовал, что туда ему вход закрыт.
Увидеть. Хотелось увидеть. Хотелось вступить в темноту, в беспросветный
мрак темноты, и там кошачьими глазами вдруг увидеть всё, прежде скрытое.
Когда Бри отвела его руку, понял, что такова его сущность: простая, но не
нашедшая выход своей вечной неутолённости. Пока ещё не нашедшая.
* * *
Заповедник Берешит находился в северо-западной части автономии, словно
человеческое сердце, расположенное выше и левее от центра. Многополосные
автомагистрали, разрезавшие Заповедник-сердце на неравные части-камеры,
теперь служили только воронам, которые с высоты сбрасывали на них улиток,
чтобы расколоть раковину. Двести лет назад здесь были фермы, построенные
хваткими руками напористых янки в трудную эпоху пионеров фронтира. В начале
ХХ века почти все фермеры от этой неприбыльной затеи отказались и ушли,
навсегда покинув дома из бутового камня, который фермеры собирали на лугах (а
на лугах его оставил ледник). С годами крыши обвалились, деревянные
постройки сгнили; теперь здесь обитали совы и ласточки. За последние сто лет
92
мало кто из туристов приезжал в эти места хотя бы на пару дней: зимы суровые, а
горные склоны для катания на лыжах не подходили. Летом же эти нагорья,
бедные растительной жизнью, не казались живописными. Однако в здешних
топях и смешанных лесах, на каменистых равнинах и густых лугах водилось
столько всякой живности, что по разнообразию видов эти места значительно
превосходили многие другие. Владели всем этим богатством жители Горы.
Никто не обучал Мерика тому, как вести себя в условиях дикой природы.
Такие навыки считались настоящим искусством, требовавшим, как и мастерство
хирурга, тщательнейшей подготовки особого рода. И всё же Мерик, оказавшись с
природой один на один, не сплоховал – жизнь в Горе вели скорее аскетическую,
так что скудные запасы пресной еды, холодные ночёвки и долгие переходы не
были ему в тягость. Он к ним привык, потому что такой же суровой была и
повседневная жизнь. Одиночество, как и понимание того, что здесь он сам по
себе, лишний в этой безлюдной местности, где никто не придёт на помощь, если,
скажем, он споткнётся о камень и сломает ногу, также как и ночь, наполненная
враждебными звуками, от которых он то и дело просыпался – всё это Мерик
воспринимал как должное. Здесь у него не было никаких прав: когда хранители
Заповедника ступают на его земли – становятся никем.
К вечеру на второй день пути Мерик добрался до места, где обитала стая
львоидов.
Держался на расстоянии, спрятавшись за каменной изгородью, густо поросшей
травой, на вершине холма, у основания которого львоиды разбили лагерь. Из
рюкзака достал телеобъектив и, вздрогнув от странной мысли, что мнимое
приближение, создаваемое линзами, может каким-то образом выдать его
присутствие, начал наблюдать.
Центром лагеря львоиды выбрали фермерский дом с обвалившейся крышей:
может, опорный пункт, а может, всего лишь укрытие от ветра. Изнутри
поднимался дым от костра. Вокруг дома Мерик увидел две-три небрежно
поставленные палатки, старый четырёхколёсный фургон, с которого давно слезла
краска, хромого мула, а рядом с ним – что-то похожее на диковинную цыганскую
93
повозку. Там же стояло и умело сбитое сооружение – столбы, перекладина и
верёвки напоминали виселицу, на которой покачивался подвешенный за
стройные задние ноги олень. Олениха. Сфокусировав изображение, Мерик
увидел, как от ветра туша медленно поворачивается. В лагере было тихо.
Почувствовал нервное напряжение, как будто подсматривал в замочную
скважину.
Что заставило Мерика резко крутануть головой, едва сдержав крик? Должно
быть, пока глаза всматривались в лагерный городок, другие органы чувств
получали кусочки информации о происходящем вокруг, и эта информация
независимо от его сознания поступала в мозг до тех пор, пока интуиция не забила
тревогу.
Позади метрах в пятнадцати он увидел молодого львоида, сидевшего в траве;
на коленях − длинное ружьё. Львоид уставился на Мерика, не выказывая ни
любопытства, ни тревоги.
В офис Эммы, которую считают главной среди жителей Горы, пришли три федеральных агента.
Они намерены арестовать Пантера – с их слов, преступника и убийцу, – укрывшегося на территории
заповедника Берешита, куда вход без её разрешения федералам запрещён. Помогать им она
отказывается: не желает иметь с ними ничего общего, так как слишком уж хорошо знакома с их
методами. Тогда агенты спрашивают, смогут ли миролюбивые жители Горы защитить себя и
Заповедник от стаи львоидов, которые «вооружены и опасны». Эмма, вспомнив сообщение лесничего о
выпотрошенных оленях, колеблется и всё-таки решает требованию федералов уступить.
Смотревший на Мерика львоид был молод. Что говорило о возрасте этого
странного создания, он понять не мог. Оно выглядело таким непринуждённым,
что Мерику захотелось подняться и, улыбаясь, подойти. Он никогда не мог
представить, что испытает, оказавшись со львоидом рядом. Конечно, он видел их
на фотографиях, но снимали, как правило, с большого расстояния, и изображение
94
было нечётким, что только подогревало любопытство. Тогда он и подумать не
мог, что первые мысли при встрече со львоидом будут о его бесспорной красоте,
совершенной и спокойной. Хотя сквозь эту неземную красоту, от которой
становилось трудно дышать, проступала некая пугающая чужеродность, всё-таки
это была красота.
− Привет! − улыбнулся он и тут же понял, что короткое приветствие и глупая
улыбка не достигли цели. Можно ли подойти к этому странному созданию
поближе?
− Не бойтесь меня, − попытался ещё раз Мерик.
На самом деле бояться львоиду было нечего; беззащитным, скорее, был
человек. Мерик спрашивал себя, удастся ли всё им объяснить. Если нет, что
тогда? С чего он решил, что здесь его никто не заметит? И, раз уж на то пошло,
зачем вообще пришёл?
Львоид поднялся и без каких-либо приветственных слов или жестов зашагал
коротким, но уверенным шагом к каменной изгороди, у которой сидел Мерик. С
фатальной неизбежностью, с какой в кошмарном сне надвигаются злобные
существа, львоид шёл прямо на Мерика, и его взгляд не выражал ничего; и
Мерик, словно во сне, не мог ни крикнуть, ни пошевелиться, испытывал что-то
сродни ужасу. Ещё немного, и закрыл бы лицо руками, стал кричать, пока не
проснётся, но тут львоид остановился и с неожиданной бережностью взял у него
телеобъектив. Внимательно осмотрел и, отогнав от лица неуклюжей ручищей
муху, вернул прибор обратно.
− Всего лишь объектив, − сказал Мерик.
Львоид подошёл так близко, что Мерик не только услышал, как он с лёгким
свистом втягивает через узкие ноздри воздух, но и почувствовал его запах. Запах,
как и лицо, был чужим, отчётливым, но ужаса, как ожидал Мерик, не вызывал.
− Что ты хотел увидеть? − спросил львоид. Сначала Мерик даже не понял, что
это человеческая речь: во-первых, голос был тонкий и надтреснутый, как у
простудившегося мальчишки, а во-вторых, он ждал, что странное создание
95
заговорит на каком-то неизвестном людям языке, и речь будет такой же чужой и
непостижимой, как и сам львоид.
− Вас, − ответил Мерик. − Всех вас.
Бросился рассказывать, зачем пришёл, о Заповеднике и о Горе. Львоид, не
дослушав, отошёл поодаль и уселся на каменной изгороди. Положил на колени
ружьё и стал смотреть вниз по склону на лагерь.
Внизу холма, где прежде никого не было, появились другие. Одна из них, в
длинном свободном плаще, похожем на старомодный пыльник, с чем-то вроде
тюрбана на голове, сидела на корточках у входа в дом. Львоиды ростом поменьше
− должно быть, молодняк, − крутились около неё. (И с чего он взял, что этот
львоид в тюрбане был самкой?) Малыши скопом то бежали поиграть, дурачась и
толкаясь, то спешили обратно и садились с ней рядом. Она казалась безучастной,
будто не замечала их, смотрела куда-то вдаль. Поднесла ладонь к глазам. Мерик
проследил её взгляд и увидел других львоидов: двое в длинных плащах несли на
плечах ружья, сами в тюрбанах, у одного в руках − пара кроликов. За ними шёл
ещё один; как и львоид поодаль от Мерика, тоже одетый во что-то
непримечательное.
Тот, который сидел на изгороди, внимательно за ними наблюдал. То и дело
раздувал ноздри, повернув в сторону идущих свои широкие с набухшими венами
уши.
«Если он в дозоре, – размышлял Мерик, – то почему не глядит в оба? Значит,
не часовой». Казалось, львоид пытался что-то там рассмотреть. Всё его внимание
сосредоточилось на происходящем у подножия холма. Но сам он сидел
неподвижно и спускаться к ним не собирался. Да и про Мерика будто совсем
позабыл.
Мерик не знал, рассердится львоид или нет, надеялся, что нет, и, так и не
придумав, что сказать, снова приник к объективу. Они уже входили в лагерь;
самка сидела неподвижно, но с пришедших не спускала глаз. Подошли
достаточно близко, чтобы обменяться приветствиями, но приветствовать друг
друга никто не стал. Взрослый львоид − который не в длинном плаще − подошёл
96
к самке и уселся рядом: огромный, степенно опустился на землю. Она подняла
руку и положила ему на плечо. И вот в них уже столько покоя, что казалось, они
сидят на крыльце несколько часов подряд.
Мерик несколько изменил угол зрения. Кто-то на долю секунды мелькнул в
покосившемся проёме двери. Не успел показаться, как исчез опять. Наконец
вышел на порог и, скрестив руки на груди, опёрся о дверной косяк.
Не львоид, а человек. Женщина.
В недоумении Мерик стал за ней наблюдать. Девушка вела себя
непринуждённо, да и львоиды на неё внимания не обращали. Мерик заметил, что
её тёмные волосы коротко подстрижены, а одежда хоть из прочной ткани, но
старая и поношенная. Она улыбнулась вновь прибывшим; приветственных слов
никто не произнёс. Когда львоид, нёсший кроликов, бросил добычу на землю,
девушка стала на колени, вынула нож с лезвием длинным и от множества заточек
узким и без колебаний принялась её свежевать. Мерик, никогда прежде не
видевший, как с убитого животного снимают шкуру, теперь смотрел, точно
зачарованный: через объектив он будто наблюдал за происходящим не здесь и
сейчас, а в какой-то другой плоскости. Возможно, смотрел и не видел, как ловко
девушка разрезала, потом сняла с кроликов шкурки, словно одёжку с ребёнка,
оказавшегося без неё щуплым и розовым. Разделывая тушки, запачкала пальцы
кровью, которую то и дело невзначай слизывала.
Львоид, сидевший на изгороди неподалёку, поднялся, как если бы его вдруг
охватило какое-то сильное чувство. Неумолимо начал спускаться вниз по холму −
видимо, что бы львоиды ни делали, всё выходило неумолими, − но затем
остановился и некоторое время совсем не двигался. Развернулся, пошёл обратно,
снова уселся на изгородь и продолжил что-то оттуда высматривать.
Наступал вечер. Дом без крыши отбрасывал длинную неясную тень на старые
высохшие стебли трав; лес позади дома погрузился в темноту. Стайки скворцов
то вспархивали, то садились вновь, присоединяясь к своей неугомонной братии.
Слышен был только птичий гомон да шёпот ветра и больше ничего.
97
В порыве храбрости, ощутив себя в густеющих сумерках способным на
решительный шаг, Мерик поднялся. Теперь его было видно издалека. Один из
львоидов поднял голову, заметил его, но тревогу поднимать не стал. Не оставив
себе выбора, Мерик поколебался секунду-другую, как перед прыжком в
холодную воду, и бросился в их мир: поднял свой рюкзак и медленно, но
неумолимо − в подражание, подумалось ему, их размеренному шагу, − стал
спускаться к лагерю. Оглянулся на львоида, сидевшего на изгороди, − тот
смотрел Мерику вслед, вовсе не собираясь ни преследовать, ни останавливать.
* * *
Днём в Горе велись всевозможные работы, однако и в ночное время жужжание
голосов и механизмов не прекращалось: чтобы в этой гигантской машине не
угасла жизнь, людям приходилось постоянно её поддерживать. После захода
солнца почти всё нутро Горы погружалось во мрак. Фосфоресцирующие полосы
обозначали очертания коридоров, сквозь темень проглядывали светящиеся
символы и знаки. Где требовалось, свет зажигали, но расходовали бережно, похозяйски. Электричества, как и еды, в Горе производили ровно столько, чтобы
жители могли удовлетворить свои насущные потребности.
Бри лежала на спальном коврике в темноте, не смыкая глаз. Свет был не
нужен, и она его не включала. Девушку окружали звуки, их хаотическое
нагромождение: гудели механизмы гидравлических подъёмников, а ярусом выше
потрескивала электросварка, так что за окном то и дело сыпались − и тут же гасли
− угольки-искры. Из-за особенностей акустики здания Бри улавливала отдельные
слова, такие же отчётливые, как выстреливавшие в ночь искры: «Осторожней!..
98
щётка там… поспеть к обедне… нет, по средам… ещё чайку?.. вот ещё! не буду…
лей-лей… да я бы тогда…» Обрывки разговоров доносились сквозь тонкие стены,
завешанные синей тканью. Кто знает, кому принадлежали все эти голоса…
За всю историю человечества, возможно, существовало нечто подобное Горе.
Своим жизненным укладом она напоминала миру разные общественные
институты, вот только в действительности ни одним из них не была. Её
сравнивали и с тюрьмой, и с домом, где живёт большая, отгородившаяся от
остального мира семья, и с колхозом, и со всевозможными общинами и
коммунами. Не была она и монастырём, хотя архитектор, Кэнди, прекрасно знал и
почитал твёрдый и действенный устав святого Бенедикта. Впрочем, подобный ей
пример история, пожалуй, знала: Гора напоминала какую-то древнюю
религиозную общину в Ирландии, где никогда о Бенедикте не слышали и едва ли
многое слышали о Риме. Епископы, святые, монахи, отшельники, юродивые и
просто мирские люди сходились ото всюду и селились вокруг одного священного
места, которое постепенно, словно годичными кольцами, обрастало скитами,
часовнями, соборами, каменными стенами, башнями. Такой общиной и была
Гора.
Здесь не били себя плетью и не совершали обряд омовения, обливаясь ради
духовного очищения солёной водой. Но, как и жители какой-нибудь
древнеирландской общины, обитатели Горы отвергли для спасения души
мирскую суету, хотя саму жизнь на земле, всё, что дышит, летает и ползает,
любили и почитали не меньше – пожалуй, даже больше. Здесь такие же
непохожие друг на друга самобытные отшельники и аскеты, оказавшиеся в
одиночестве перед лицом Бога, жили в неком подобии улья с сотами-кельями.
Ещё одно сходство: стержень этого улья – горячее убеждение, что все они
грешники и не заслуживают земных благ и что сам мир благословил их отказ от
мира. «Кто был тот святой, – спрашивала себя Бри, – который однажды утром
распростёр в молитве руки, как вдруг села на них прилетевшая птица? А он,
чтобы её не спугнуть, стал молиться дальше. А птица на его ладони свила гнездо.
А святой (руки его поддерживала благодать) всё стоял и стоял, пока появившиеся
99
в гнезде птенцы не научились летать». Подумав так, девушка засмеялась. Ей
очень захотелось, чтобы и с ней случилось такое чудо. Скользнула руками по
власянице коврика и развела их широко в стороны.
Такими вот ночами Мерик и Бри, завёрнутые в тонкую ткань звуков,
рождаемых дыханием Горы, тихо занимались любовью. Девушка распахнула
халат и пальцами коснулась наготы, проведя ими вслед побежавшей по телу
дрожи. Мерик… Внезапно, чувство благодатного умиротворения пропало. Мерик.
Где он сейчас? Наверное, где-то там, во тьме, наблюдает за этими существами.
Что ему от них будет? Львоиды представлялись девушке опасными,
непредсказуемыми, враждебными. Хотелось – так сильно, что желание стало
молитвой, – чтобы Мерик очутился здесь, в безопасности, в Горе.
Уступив охватившему её тревожному напряжению, повернулась на бок и
поджала колени. Лёжа с широко открытыми глазами, теперь уже вслушивалась в
доносившиеся отовсюду звуки, в каждый по отдельности. И вот – без сомнения,
ответ на её молитву – послышались приближающиеся шаги, звук которых
привычно менялся: по извилистому коридору шёл Мерик. Его походка. Девушка
перевернулась – и в ночной темноте увидела его, бледного, как восковую свечу.
Он положил вещи.
– Мерик.
– Это я. Привет.
Отчего он к ней не подойдёт? Поднялась, запахнула халат и на цыпочках по
холодному полу поспешила к нему, чтобы обнять, живого и невредимого.
Прижалась и тут же отпрянула – запах был нестерпимый.
– Бог ты мой! Что с тобой там…
Мерик зажёг светильник. Взгляд был спокойный, черты лица мягкие, но
морщины и складки, наоборот, проступили, как будто в них въелась чёрная сухая
пыль; глаза огромные. Он осторожно сел, обвёл взглядом комнату, будто видел её
впервые.
– Вот, – сказала Бри неуверенно. – Вот ты и дома.
– Дома.
100
– Голодный? Конечно, голодный, я не подумала. Подожди, я быстро.
Прикоснулась к нему, чтобы не вставал, заспешила ставить чайник и делать
бутерброды.
– Всё хорошо, правда?
– Да.
– Тебе включить душ? – спросила Бри, вернувшись.
Он не ответил. Копался в рюкзаке, вытаскивал диски, читал названия. На
поднос с едой, который Бри поставила неподалёку, даже не взглянул. Подошёл к
монтажному столу, за которым работал. Девушка села рядом, посмотрела
растерянно и как-то боязливо. Что случилось, почему он оттуда вернулся таким?
Что они ему сделали, каких ужасов он там натерпелся? Мерик взял диск, вставил
в дисковод, затем, будто приняв какое-то решение, включил устройство и нажал
на кнопку пуска.
– Погаси свет. Я покажу.
Не зная, хочется ли ей увидеть, Бри отвернулась от экрана и погасила свет.
Проступило изображение, и из динамиков раздался женский голос: «… и
следовать за ними повсюду. Больше мне не нужно ничего. Мне повезло…»
Бри взглянула на экран. Голос принадлежал коротко остриженной
тёмноволосой девушке. Она сидела на земле, поджав колени к груди, выдёргивала
топорщившиеся между ботинками стебельки травы. Бросала на камеру беглый
взгляд, в котором было что-то звериное, настороженное, дерзкое, и тут же
отводила.
– Боже, – прошептала Бри, – кто это, человек?
«Нет, – сказала девушка, словно в ответ на прозвучавший в комнате вопрос. –
Люди мне безразличны. И вряд ли когда-то нравились». Опустила глаза и
добавила: «Львоиды гораздо лучше».
– Что она там делает? Её похитили?
– Нет, – ответил Мерик. – Подожди, сейчас.
Передвинул ползунок на ускоренную перемотку, и девушка судорожно
задёргалась. Вскочила и будто прыгнула в сторону. Изображение на секунду
101
пропало. Мерик вернул ползунок обратно. На экране возникла палатка, а впереди
стоял львоид. Бри плотнее закуталась в халат, ей казалось, что диковинное
существо на неё смотрит. Взгляд неподвижный и отрешённый. Она не могла
понять, что он выражает: умиротворение, ярость, безразличие? Такой чужой,
непроницаемый взгляд. На львоиде были простые джинсы, под которыми на
коротких массивных ногах проступали рельефные мышцы. Плечи широкие,
сильные. Бри посмотрела на толстые, мясистые руки и было подумала, что он в
перчатках. Львоид держал ружьё, небрежно, словно гаечный ключ.
– Вот он, – сказал Мерик.
– Кто?
– Пантер. Так его зовёт девушка, но только она. У них вроде не принято звать
по именам.
– Ты с ним говорил? Он разговаривает?
– Да.
– Что он сказал?
Львоид, стоящий у входа в палатку, пошёл было прочь, но Мерик, отмотав
запись назад, вернул его обратно. Пантер опять оказался у входа и, заточённый в
кинескопном лимбе, молча взирал на людей.
Что же он сказал?
Когда Мерик впервые приблизился к Пантеру, тот, казавшийся среди ранних
сумерек могучим каменным изваянием, был погружён в молчание. Голосом как
можно более кротким и миролюбивым Мерик принялся рассказывать о Горе, о её
обитателях, что земля вокруг принадлежит им.
– Вам, – сказал львоид. – Пусть так.
Будто простил Мерику, что тот ошибочно приписал себе и другим право на
землю.
– Мы все хотели увидеть… – начал Мерик, но не договорил, почувствовав себя
во власти разума проницательного и беспощадного. Внутри всё похолодело. –
Вернее, спросить… увидеть… что вас сюда привело. Я пришёл один, без оружия.
102
Девушка, которую Мерик заметил у двери, и самки ушли в дом; вряд ли
испугались – скорее всего, человек представлялся чем-то неинтересным, с чем их
сородич разберётся и сам. В доме с обвалившейся крышей раздували костёр, и
над стенами вился перемежающийся искрами дымок. Молодняк всё так же играл
в свои безмолвные игры, только переместился чуть дальше. Детёныши то и дело
поглядывали на человека, а после, прекратив возню, уже не сводили с него глаз.
– Что ж, ты увидел, – сказал львоид. – Можешь теперь уходить.
Мерик опустил глаза, боясь показаться заносчивым, не смея встретить его
пристальный взгляд.
– Там, в Горе, про вас все спрашивают. Они ведь ничего не знают, кто вы, как
живёте.
– Львоиды. Так мы и живём.
– Я только… – начал опять Мерик и снова споткнулся.
Мучительно было вот так стоять с львоидом лицом к лицу, словно у
разделительной черты, чувствовать себя незваным гостем и при этом говорить
искренне, как можно дружелюбнее, тщательно выбирая слова.
– Только хотел узнать, можно ли… Можем ли мы поговорить? Можно ли
сделать пару снимков… отснять несколько записей… о том, как вы живёте? Я бы
отнёс плёнки в Гору, показал остальным. Тогда они…
Чуть было не сказал «решат, как с вами поступить», что прозвучало бы грубо.
А ещё вдруг понял, что сказать такое львоиду нельзя: казалось, стоящее перед
ним существо принимать решения на свой счёт никому не позволит.
– Смогут увидеть, – выдавил из себя Мерик.
– Что увидеть?
– Можно… Можно мне сесть?
Где та пограничная черта, переступив которую спровоцируешь нападение,
Мерик не знал. Чувствуя, как колотится сердце, сделал два осторожных шага
вперёд и сел. Напряжение спало. Львоид получил превосходство, а Мерик,
оказавшись совершенно беззащитным, не представлял больше никакой угрозы. И
всё же теперь он пересек пограничную черту и по-настоящему ступил в их мир.
103
– Охота у вас удалась, – вымученно улыбнулся Мерик.
Пройдёт немало времени, прежде чем Мерик поймёт, что для львоидов
подобные уловки ничего не значат. Люди прибегают к ним, чтобы завязать
беседу, раскрепоститься, заполнить неловкую паузу. Они вроде дружеского
прикосновения или улыбки.
Львоид ничего не ответил, потому что его ни о чём не спросили. Мерик
высказал своё суждение, а львоид предположил, что оно верное. Ему не было
интересно, зачем человек его высказал. Вскоре, потеряв к человеку всякий
интерес, ушёл в становище. Мерик так и остался сидеть на земле.
Сгущались вечерние тени. Мерик решил, что просидит так, сколько сможет,
пока не врастёт в землю и не станет незаметным. Поджал ноги под себя, как йог.
В такой позе он мог оставаться часами, не испытывая каких-либо неудобств, и
даже мог спать. Если они сегодня улягутся и позволят ему ночевать здесь, то
утром он, возможно, станет тоже принадлежать к этому месту. Тогда можно будет
начать.
Вот только что?
От прикосновения девушки Мерик вздрогнул, но уже через мгновение
вспомнил, где находится. Пахло дымом и чем-то жареным.
– Голодный? – спросила девушка и поставила рядом тарелку с какими-то
коричневыми кусками; сама же уселась поодаль, как бы не зная, чего от Мерика
ждать.
– Мясо.
– Ну да, – живо отозвалась девушка. – Оно ничего.
– Не могу.
– Тебе плохо?
– Мы мясо не едим.
Из одного куска торчал обломок белёсой кости.
– Тогда ешь траву, – ответила девушка и встала.
Мерик понял, что оттолкнул доброту, доброту человеческую, которую здесь
могла предложить только она. Никто другой с ним бы и разговаривать не стал.
104
– Постой, не уходи. Спасибо.
Взял один кусок. Вспомнилось, как она сдирала с кровавой тушки кожу.
– Просто я… никогда не ел мяса.
От мяса исходил жареный, густой, насыщенный ароматами запах, дурманный
и, точно грех, соблазняющий. Мерик откусил, предчувствуя отвращение. Рот
сразу наполнился жидкостью: он ел плоть. Мерик не знал, сколько ещё придётся
съесть. Вкус мяса словно пробудил в памяти что-то давным-давно позабытое.
Может, память предков? Или воспоминания из раннего детства, ещё до жизни в
Горе?
– Вкусно, – нерешительно разжёвывая, произнёс Мерик, охваченный чувством
вины вперемешку с ужасом. Едва ли сможет проглотить – его наверняка стошнит.
Однако желудок рассудил иначе.
– Как думаешь, – спросил Мерик, отставив тарелку, – станут со мной
разговаривать?
– Не станут. Разве что Пантер, остальные точно нет.
– Кто такой Пантер?
– Ты с ним разговаривал.
– А он здесь, ну, вроде за вожака?
Девушка улыбнулась, словно обладала особым знанием, доступным только
посвящённым; и в свете этого знания прозвучавший вопрос казался нелепым и
даже забавным.
– А как ты здесь оказалась?
– Я его.
– Хочешь сказать, ты ему служишь?
Вместо ответа она снова села и стала выдёргивать топорщившиеся между
ботинками стебельки травы. Девушка давно оставила привычку объяснять и была
сейчас этому рада, потому что ответить оказалось бы невозможно. Вопрос не
имел смысла; она, как и львоиды, не придала ему значения. Девушка поднялась
уходить.
– Постой, – сказал Мерик. – Они позволят мне остаться?
105
– Только если не станешь ничего предпринимать.
– Скажи, а тот, что на холме… Что он там высматривает?
– Высматривает?
– Ну, почему он там, а не здесь? Что-то охраняет?
Девушка приблизилась на шаг и заговорила неожиданно серьёзно.
– Он сын Пантера, старший сын. Пантер его выгнал.
– Как это выгнал?
– Всё ещё не понимает, вот и пытается вернуться.
Оборотилась в ночной мрак, будто взглянула в его скованное неразрешимой
печалью лицо.
Мерик вдруг понял, что девушке нет и двадцати.
– Но зачем? – спросил он.
Она отступила назад.
– Если хочешь, – сказал она, – оставайся. Резких движений не делай, не скачи.
По возможности помогай, они против не будут. И не пытайся их понять.
Львоиды проснулись перед самым восходом. У Мерика после сна, неглубокого
и призрачного, тело затекло, но чувства были настороже. Сейчас он внимательно
наблюдал, как в синеватой дымке, заполненной птичьим щебетом, львоиды
начинали утро. Огромные, едва различимые, без всякой одежды, вместе со
своими детёнышами молча собирались они на поляне, окружённой палатками.
Все как один смотрели на восток и ждали.
Затем из палатки вышел Пантер. Как по команде, львоиды выдвинулись из
лагеря, казалось, соблюдая какую-то очерёдность. Девушка, тоже нагая,
последовала за ними. Шествие замыкал Пантер. Сердце Мерика ликовало, глаза с
жадностью поглощали происходящее. Будто прежде его держали в маленькой
тёмной комнате, а теперь выпустили, и он увидел, как огромен мир.
За лагерем начинался склон, спускавшийся к топкому берегу поросшего
камышом ручья. Туда и направились львоиды; впереди всех бойко семенили
детёныши. Мерик встал, боясь выпрямиться, не зная, можно ли последовать за
ними. Всё же пошёл с надеждой, что почтительное расстояние он выдерживает.
106
Пока львоиды спускались к ручью, Мерик разглядывал их странные тела.
Возможно, увязавшегося чужака они заметили и, быть может, свою наготу
осознавали, но оставались совершенно невозмутимыми. Правда, они не
выглядели голыми, как выглядят люди. Когда человек без одежды, его плоть
отвисает, трясётся при ходьбе, и кажется, что с него содрали кожу, оголили,
сделали беззащитным то, что под ней. У львоидов плоть словно закована в
доспехи, а светлый волосяной покров – в промежности у самок плотный, как
набедренная повязка, – напоминал скорее густой пух, чем волосы. Во время
ходьбы под пушистым покровом отчётливо проступали мышцы. Львоиды
вышагивали вниз к ручью, и их широкие спины и мускулистые бёдра едва
заметно меняли очертания. Далеко на востоке вертикальной лестницей
выстроились клочья алеющих перистых облаков. Внезапно где-то за ними
раскрылся веер солнечных лучей – они брызнули в синеву небесного мрака.
Львоиды обернули лица к востоку.
Мерик знал, что солнце для них божество и небесный отец. Но то, что теперь
видел, нисколько не походило на обряд религиозного культа. Львоиды вошли в
воду по колено и стали умываться – не ритуальное омовение, а основательная
чистка. Самки мыли выводок и самцов, детёныши постарше – малышей. Скребли
и осматривали, зачерпывали ладонями воду и обливали друг друга. Девушку
скребла с невозмутимым видом одна из самок, да так сильно, что та гримасничала
и пыталась вывернуться; вся покраснела от холода. Пантер наклонился вперёд,
упёршись в колени руками, а девушка вместе с самкой принялись поливать ему
на голову и спину. Львоид потряс головой, стряхивая воду, и вытер лицо.
Плескавшийся рядом малыш попытался обхватить его за шею. Пантер
небрежным взмахом отбросил детёныша, и тот ушёл под воду. Выловил малыша,
затем снова окунул и, не обращая внимания на его лопотание, принялся неистово
тереть ему лицо. Сказать наверняка, злится Пантер по-настоящему или
притворяется, было невозможно. Часто раздавались выкрики: то ли из-за усилий,
с которыми львоиды скребли друг друга, то ли из-за холодной воды, а может, им
107
просто нравилось выкрикивать, встречая так первые лучи утреннего солнца.
Когда же оно поднялось над горизонтом, крики усилились.
Львоиды смеялись. Солнце улыбалось и обращало воду, сбегавшую по
золотистым телам, в расплавленное серебро. Они хохотали в лицо солнечному
божеству, как будто выкрикивали слова звериной молитвы.
Мерик, одиноко стоящий на берегу, казался себе нечистоплотным и каким-то
призрачным, зато чувствовал себя в центре событий, которые ему дали
возможность увидеть. Прежде он размышлял, почему девушка решилась стать
одной из них – ведь ясно же, что это невозможно – и как могла отвернуться от
человеческого, чтобы жить вместе со львоидами. Теперь Мерик увидел, что
ошибался: не стала она одной из них, а всего лишь живёт рядом, держась к ним
поближе, подчиняется и служит, точно пёс, который старается угодить
обожаемому и богоподобному хозяину, норовистому и непреклонному. Девушка
предпочла самоотречение и все связанные с ним невзгоды, но так уж ли было из
чего выбирать? Перед возможностью увидеть львоидов, услышать и разделить их
смех, такой же настоящий, как пение соловья, как вкус мяса, отчуждённость и
любые невзгоды не значили ровным счётом ничего.
Вернувшись в лагерь, львоиды некоторое время оставались нагими: сушились
под тёплыми лучами солнца. Оделась только девушка, а после взялась за костёр.
Когда её взгляд падал на Мерика, она его словно не видела. Переняла их
безразличие.
Но стоило Мерику пошевелиться, как все без исключения замечали малейшее
его движение. Он подошёл к рюкзаку, вытащил хлеб и сушёные фрукты –
львоиды на него посмотрели. Стал собирать камеру – львоиды не отводили
нацеленных глаз. Мерик работал медленно и открыто, по сторонам не смотрел:
хотел убедить львоидов, что они ни при чём.
Пантер ушёл в палатку. Убедившись, что камера работает, Мерик без резких
движений поднялся и направился ко входу, чувствуя на себе их прицельные
взгляды. Сел на корточки, вгляделся во мрак, царивший за разрезом входа, и не
смог ничего там увидеть. Казалось, львоид вот-вот учует его и выйдет. Хотя бы
108
для того, чтобы прогнать. Никто не вышел. Мерик ощутил к себе безразличие
такое полное, что воздух будто был пропитан им насквозь. Мерика здесь просто
не было, он и самому себе казался всего лишь назойливой парой глаз, компасной
стрелкой, которая колеблется и вздрагивает, но никак не отыщет север.
– Пантер, – наконец произнёс он. – Я хочу с тобой поговорить.
В уме перебрал более вежливые варианты. Но все выглядели
оскорбительными, пусть бы львоид и понял стоящую за ними вежливость. Теперь
молча ждал, чувствуя: на него смотрит весь львиный прайд.
– Зайди, – ответил тонкий голос.
Вспотевшей ладонью Мерик обхватил камеру и отодвинул брезент. Он шагнул
внутрь.
* * *
Бри смотрела на экран. Сквозь ткань палатки пробивалось солнце: освещало
стены, окрашивало пространство в жёлто-красный цвет, а тёмные предметы в
глубине едва очерчивало. Мерику казалось, что он находится внутри пылающего
угля. Львоид напоминал огромное тёмное пятно, которое пробивающееся сквозь
брезент солнце обрамляло сияющим контуром. В полутьме отверстие диафрагмы
объектива увеличилось – изображение получалось размытым, а пропорции
искажались. В воздухе мерцали и, точно маленькие блестящие насекомые,
роились пылинки. Глаза львоида – расплавленные, светящиеся, живые.
– Ты не должен был есть мясо, Мерик, – сказала Бри. – Мог от него отказаться.
Надо было всё им объяснить.
109
Мерик промолчал. Её невежество огромным камнем навалилось на сердце.
Невежество, которое никогда не удастся побороть, и от этой мысли камень на
сердце стал только тяжелее.
– Что ты хочешь? – изрёк львоид. Ответа всё не было, но львоид, казалось, его
и не ждал. Затем Мерик слабо, забыв, что надо говорить в микрофон, ответил:
– Мы считаем, убивать животных нельзя.
Выражение на лице Пантера не изменилось, и, по-видимому, он не воспринял
сказанное как вызов. Мерик продолжил:
– Мы против этого… здесь, на территории Заповедника.
Бри ждала, что львоид начнёт приводить доводы, что скажет: «Одни живые
существа питаются другими живыми существами», или «Мы такие же охотники,
как ястребы и стрекозы», или «Разве ты вправе указывать нам, что делать?». На
каждый подобный ответ у неё нашлись бы встречные доводы, объяснения. Бри
знала, что и у Мерика они были. Хотелось увидеть, как он растолкует их львоиду.
Но львоид спросил иначе.
– Тогда почему ты пришёл один?
– Что? – послышался приглушённый, растерянный голос.
– Я говорю, почему ты пришёл один?
– Не понимаю.
– Ты говоришь, вы против того, что делаю я. Тогда должны прийти больше, не
ты один, чтобы мне помешать.
Судить о его настроении было непросто, но воинственность не ощущалась.
Львоид, скорее, указал Мерику на то обстоятельство, о котором тот не подумал.
Мерик что-то пробормотал, но что, Бри не разобрала. Тогда львоид продолжил:
– Мне нужно что-то есть. Ваши убеждения здесь ни при чём. Беру
необходимое. Беру, что должен.
– У вас есть право, – сказал Мерик, – на необходимое для жизни. Да, пожалуй,
всё так, но…
Казалось, что львоид вот-вот улыбнётся.
110
– Именно. На необходимое для жизни. Право на мою долю. Право на долю для
жён и потомства.
– Всё так, – сказал Мерик.
– Вправе получить плату за то, кто я есть и через что прошёл. Компенсацию.
Меня создали, я этого не просил.
– Не знаю, может, и так. Всё же ваше право ограничено: есть доля, которая вам
не принадлежит.
– Её вы вольны у меня забрать. Если сможете.
Оба надолго замолчали. Может, Мерик испугался? Бри спрашивала себя,
почему он ничего не скажет.
– Как ты мог не объяснить? – прошептала она. – Должен был объяснить.
На монтажном столе Мерик надавил какую-то кнопку. Тотчас пристальный
взгляд львоида замер, кружащиеся в воздухе золотые пылинки застыли. Весь
обратный путь Мерик раздумывал, как будет объяснять им: Бри, Эмме – всем. В
жизни всегда что-то объяснял, описывал, выражал. Преобразовывал информацию,
точно прибор, который поступившие на входе данные обрабатывает, нащупывает
между ними связи и на выходе производит неоспоримые доводы, сюжеты для
телепередач, жизненные принципы. Но теперь он не смог бы объяснить, что
произошло в лагере львоидов, потому как преобразовать полученную
информацию было невозможно: обработанные данные навсегда остались в
системе. Они подчинили его себе.
– Я не нашёлся, как ответить, – сказал ей Мерик.
– Но почему?
– Потому что он прав.
«Прав», «он прав» – всего лишь слова.
– Потому что, захоти мы ему помешать, нам придётся его заставить. А ещё…
Не мог выразить, не мог передать словами. Точно выбросило в вакуум, и
невозможно стало дышать.
Когда Бри, расставшись с Грейди, стала зачитываться Библией, говорить и
думать об Иисусе, она попыталась приобщить к своему религиозному чувству
111
Мерика. «Учит нас быть хорошими», – говорила она. Мерик изо всех сил старался
быть хорошим, следовать учению Христа, принимать всё со смирением. Но
никогда не чувствовал того, о чём говорила Бри: благодати, прибежища
праведной души, неописуемой радости. И вот теперь собирался ей сказать, что
там, в палатке Пантера, в нём вспыхнуло то самое неугасимое чувство, какое
когда-то охватило узнавшую Иисуса Бри, которое она ощущала внутри и не могла
выразить словами, от которого плакала.
Но как она воспримет его слова? Что общего могло быть между кротким,
близким её сердцу Иисусом, который хочет всего лишь быть рядом, идти рядом,
оберегать её сон, и жестоким, притягательным, безмолвным существом, которое
подчинило Мерика своей воле?
– Словно я повстречал Иисуса, – смущённо проговорил он, и слова, едва
прозвучав, будто рассыпались в прах.
Мерик почувствовал, как у неё перехватило дыхание: так сильно потрясли эти
слова. Но они были правдой. Сущность Иисуса двойственна: Бог и человек. Изпод человеческого к верующим пробивается божественное и умерщвляет плоть.
Сущность Пантера тоже двойственна: за его тонким, надтреснутым голосом
прорываются отзвуки безымянного мира тьмы, который населяют безмолвные
звери. От этого мира убеждал нас отказаться Кэнди, а Иисус пообещал спасти. Но
древний мир вернулся, чтобы пленить нас; обрёл голос, чтобы говорить с нами,
чтобы заполучить нас обратно. Будто вернулись гигантские, пропитанные
запахом земли титаны, чтобы в конце концов низвергнуть лукавых небожителей;
будто замкнулся круг, казавшийся множащей ввысь свои витки спиралью; будто
пришёл антипод мессии, чтобы навсегда отнять бесполезную надежду.