Владимира Державина и поэтика стихотворения А. С. Пушкина

Ideazione e cura di
Claudia Scandura
LA POESIA RUSSA DA PUSKIN
A BRODSKIJ. E ORA?
РУССКАЯ ПОЭЗИЯ ОТ ПУШКИНА ДО
БРОДСКОГО.
ЧТО ДАЛЬШЕ?
Atti del Convegno Internazionale di Studi Roma,
29-30 settembre 2011
Sapienza Universita di Roma
Dipartimento di Studi Europei, Americani e Interculturali
Centro di Studi Russi
Russkiy Mir Foundation
Edizioni Nuova Cultura
Поэмы Владимира Державина
и поэтика стихотворения А. С. Пушкина
«Осень (Отрывок)»
Игорь Лощилов (Новосибирск)
Памяти В.П. Балаш ова
Прежде, чем сосредоточить внимание на двух редко
вспоминаемых ныне поэмах, созданных в 1930-е годы,
следует сказать несколько слов об их авторе.
Место Владимира Васильевича Державина (1908-1975) в
общей картине русской словесности XX столетия парадоксально.
Имя его в первую очередь связывается с художественным
переводом: наследие Державина-переводчика огромно по
объему и охвату языков и культур; наибольшую известность
получили его переводы с языков Востока (Омар Хайям,
Хафиз, Руми, Навои, Низами, Фирдоуси, Саади) и переводы
национальных эпосов народов СССР («Давид Сасунский»,
«Калевипоэг», «Лачплесис», «Раушан», «Нюргун Боотур
Стремительный»)1.
1
См.: Владимир Держ авин: Био-библиографический указатель /
Сост. Е.П. Быллырытова. Якутск, 1977; Держ авин В.В. Завет. Книга
36
Игорь Лощилов
По сей день остаются малоизвестными и неизученными
его оригинальные поэтические сочинения, заслуживающие,
как нам кажется, не только переиздания, но и самого
пристального внимания исследователей. О Державине-поэте с
начала 1980-х годов периодически напоминает читателям, по
нашим наблюдениям, лишь критик Инна Ростовцева. Ее
публикации, посвященные Державину (иногда предваряющие
небольшие
подборки
в
периодической
печати),
содержательны и многочисленны2.
Поэтическое наследие Державина по сей день
продолжает оставаться неизвестным не только читателям
поэзии, но и историкам литературы XX века.
Между тем, есть свидетельства, что стихи Державина
высоко ценили Осип Мандельштам3, Максимилиан
переводов / Вступ. ст. Л.И. Климовича. М., 1986.
2 См., например: Ростовцева И.И. Первоначальное накопление //
Дружба народов. 1981. № 8. С. 261-263; То же // Собеседник. Вып. 2.
М.: Советский писатель, 1981. С. 86-97; Она же. «Когда-нибудь
вернусь дорогою н е д а л ь н е й .» // Поэзия: Альманах. Вып. 33. М.:
Молодая гвардия, 1982. С. 175-176; Она же. «Пытатель истины» //
Литературная Россия. 1983. № 46 (1086), 11 нояб. С. 14; Она же.
М астер и классика // Литературная Армения. 1986. № 10. С. 41-46;
Она же. Две грани таланта // Литературная Россия. 1988. № 51
(1351), 23 дек. С. 13; Она же. Вначале поэт, потом - переводчик //
Ю ность. 2006. № 6. С. 80-84; Она же. П оэт // Литературная газета.
2008. № 48 (6200), 26 нояб. С. 15.
3 Бабаев Э.Г. Воспоминания. СПб.: ИНАПРЕСС, 2000. С. 97-99.
Свидетельство о мандельштамовской оценке, однако, содержит
необъяснимые пока противоречия. М емуарист пишет о книге 1936
года: «Там были замечательные вещи. Например, “Разговор с
облаками” [ . ] Надежда Яковлевна говорила, что эти стихи
нравились О. Мандельштаму». «Разговора с облаками», между тем, в
книге нет. В первой из известных нам публикаций - посмертной это замечательное стихотворение напечатано без даты, вместе с
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
37
Волошин4, Анна Ахматова5, Владимир Луговской, Арсений
Тарковский6, Павел Антокольский7. Имя Державина -
стихотворением «Когда гудит под ветром л е с . » , под заголовком
«Из кавказской тетради» (Советская поэзия: В 2 т. Т. 2. М.:
Художественная литература, 1977 [БВЛ. Т. 179]. С. 710-711). Однако
кавказский цикл, во-первых, датируется 1939-1940 годами, вовторых - не включает в прижизненной публикации (Знамя. 1940. №
4-5. С. 52-57) этого стихотворения. Еще одна публикация - в другой
редакции и с другой графикой - не датирована и не содержит
никаких указаний на источник текста (Державин В.В. Снеговая
корчага. Стихи и поэма. М., 1979. С. 30-31). Таким образом, неясным
остается, как стихотворение могло быть известно Мандельштаму,
погибшему, как известно, в 1938 году.
4 Редколлегия [Преамбула] //День поэзии. 1983. М.: Советский
писатель, 1983. С. 121.
5 Три упоминания о Державине в записках Лидии Чуковской об
Ахматовой (речь идет о времени эвакуации в Ташкент) заслуживают
быть приведенными целиком: «13/XII-41 [ . ] Была с Хазиным у нее.
Туда же скоро пришел человек со странным лицом: Державин. Хазин
затопил печь, NN оживилась, пила чай. [ . ] 13/III-42. Третьего дня
вечером я пришла к NN, как обещала, чтобы послушать Кочеткова и
Державина. Я сидела у Штоков, когда за мной зашла усталая и
томная после вечера Бабочкина NN. - Что это? - шутливо сказала
Фаина Георгиевна. - Вы пригласили Державина? Это mauvais ton. «Глупости. Он очень талантлив. А что он грязен и пьян - какое мне
дело? Хлебников тоже был грязный, и опухший». М ы поднялись
наверх, и скоро гости явились. Приглашенный Кочетков и опухший,
мутный Д е р ж а в и н . В нем что-то наивное и чистое, несмотря на
грязь. Он читал много, жадно, видно было, что изголодало по
слушателям. Баранку и пирожок, предложенные ему NN, завернул и
унес для сына. Стихи читал хорошие, причудливые, очень русские,
очень свои. NN хвалила. 12/V-42. Зайдя днем к NN, я застала у нее
Державина, такого же немытого, нечесаного, опухшего от пьянства
как всегда. NN очень оживленно с ним беседовала. Когда он ушел,
она сказала мне: - “До чего похоже на Осипа и на Хлебникова. Он и
не знает этого! Как похож!” - Скоро взошла Раневская, которая
видела Державина, когда он пришел. Между ней и NN состоялся
такой разговор. - Кто этот человек, который осмелился придти к
38
Игорь Лощилов
правда, в качестве переводчика - присутствует в переписке
Марины Цветаевой8 и Николая Заболоцкого9.
А.А. таким грязным. Он, верно, вывалялся в арыке и не удосужился
почиститься. - “П оэт”. - Воображаю! - “Поэт, и прекрасный. Поэты
все такие. Хлебников был такой, Осип был такой. Если видите
складку на брюках - не верьте, что поэт. А если такой - верьте”»
(Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. Т. 1: 1938 1941). М.: Согласие, 1997. С. 351; 411-412; 462-463).
6 Хлебников О.Н. [Преамбула к публикации: Держ авин В. «Как
Александрийская б и б л и о т е к а .» ; «О ангел утра, скорбный и
н е м о й .» ; Кубок] // Огонек. 1990. № 33. С. 9.
7 Антокольский П.Г. Счастье дарования // Литературная газета.
1978. № 48 (4698), 29 нояб. С. 6.
8 Цветаева писала дочери в Севжелдорлаг: «Кончаю своих
Белорусских Евреев - эту книгу переводим втроем, Державин, я, и
еще один, потом будут грузины, потом - балты» (16 апреля 1941 г.).
«Сегодня я в последний раз прикладываю руку к своим Белорусским
Евреям [ . ] Книгу переводили трое: Державин, Длигач и я, и
выходит она в срочном порядке» (23 мая 1941 г.; Цвет аева М .И .
Неизданное. Семья: История в письмах / Сост. и коммент. Е.Б.
Коркиной. М.: Эллис Лак, 1999. С. 422, 428). Лев М ихайлович
Длигач (1904 - 1949) - поэт, переводчик, журналист; книга
переводов из еврейской поэзии Западной Белоруссии, насколько нам
известно, так и не вышла. Имя нашего героя (как правило, рядом с
именем поэта и переводчика Александра Сергеевича Кочеткова
[1900 - 1953], друга и соавтора Державина по переводу эстонского
эпоса «Калевипоэг») встречается на страницах дневника сына
Цветаевой, Мура, который познакомился с поэтами в эвакуации:
«Единственные “лю ди”: Державин и Кочетков. [ . ] Небось, я думаю,
с Кочетковым не пропасть. По-моему, Кочетковы и Державины наиболее квалифицированные» (Эфрон Г.С. Дневники: В 2 т. Т. 2.
1941-1943 года. М.: Вагриус, 2007. С. 131-132; см. также: С. 80, 87,
89, 120).
9 Заболоцкий писал Симону Чиковани 4 апреля 1947 года:
«Прочел твою “Песнь о Д. Гурамиш вили” в переводе В. Державина.
Это, несомненно, одна из основных и лучших твоих в е щ е й .»
(Заболоцкий Н А . Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. М.: Художественная
литература. С. 247).
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
39
Владимир Васильевич Державин родился 1 (14) ноября
1908 года10 в уездном городе Нерехта Костромской губернии,
в семье земского врача и сельской учительницы. Детство
Державина прошло в Кологриве, в доме бабушки Евдокии
Васильевны Пановой, среди книг, доставшихся по наследству
от их родственника, нижегородского издателя и библиофила,
народника Александра Васильевича Панова (1865 - 1903)11.
«Богатая библиотека его была перевезена в кологривский дом
Евдокии Васильевны Пановой и стала настоящим
университетом для внука Володи»12. К ранним годам
относится и общение с известным художником (учеником
Репина), писателем и «народным мыслителем» Ефимом
10 Подавая в августе 1925 г. документы для поступления во
ВХУТЕМАС, Державин писал в графе о дате рождения: 1 ноября
1907 г. В состав его «Личного дела» входит удостоверение, выданное
19 июля 1925 года сельсоветом Марьинского района Тетеринской
волости Нерехтского уезда Костромской губернии. Документ
удостоверяет, что В.В. Державин «родился 1907 года ноября 1-го
дня. Основание выдачи удостоверения: выписка из метрики
Костромской Епархии Кологривского уезда Архангельской церкви
от 1910 года 20 дня за № 67 со подписью и приложением печати»
(Личное дело Державина В.В. [№ 32]. РГАЛИ. Ф. 681. Оп. 1. Ед. хр.
730). Объяснить разночтение в указании даты рождения будущего
поэта (1907/1908) отчасти помогают строки неоконченного позднего
стихотворения: «Во Вхутемас в ту осень поступив, / Прибавя в
паспорте себе два г о д а . » (Из материалом, предоставленных мне
А.Б. Слонимером).
11 См. о нем: Книга: Энциклопедия. М.: Большая Российская
энциклопедия, 1998. С. 468; Горький М . [А. В. Панов] // Горький М.
Литературные портреты. М.: г И х Л , 1967 (ЖЗЛ). С. 382-384.
12 Коптяева А.Д. Золотое звено // Д руж ба народов. 1983. № 12. С.
231. См. также о ранних годах поэта главу в книге, написанной его
двоюродным племянником: М асленников А.А. Подвиг поэта //
М асленников А.А. Вглядываясь в прошлое. М.: Русский сувенир,
2011. С. 74-82.
40
Игорь Лощилов
Васильевичем Честняковым (1874-1961), жившим и
работавшим в деревне Шаблово под Кологривом13. Вероятно,
именно в эти годы был заложен тот своеобразный культурный
фундамент, который отличал Державина от множества
литераторов его поколения. С 12 лет будущий поэт учился в
Костромской художественной студии; наряду с влиянием
Честнякова, овладение основами изобразительной техники
сформировало то, что позже поэт определит в стихотворении
«Память» как «Ранний внутренний взгляд мой, / Увиденье
мира».
В 1924 году Державин едет в столицу и учится во
ВХУТЕМАСе; среди его наставников в живописи называют
имена Роберта Фалька и Александра Древина. «Живя в
Москве, он очень нуждался, даже голодал, но все время
рисовал и писал стихи»14.
В 1928 году показывает свои стихи Максиму Горькому,
во время его пребывания в СССР. Горький отнесся к
Державину и его творчеству с интересом и вниманием;
после окончательного возвращения в СССР неоднократно
оказывал поэту покровительство. Обстоятельства первой
встречи с Горьким известны в передаче Александра Лесса,
посвятившего этому эпизоду заметку «Начало жизни», со
13 Честняков в свое время также находился под влиянием Панова,
которого считал в юные годы своим «идеалом» (Игнатьев В.Я.,
Трофимов Е.П. М ир Ефима Честняков. М.: Молодая гвардия, 1988.
С. 37). См. содержательную статью работавшего с литературным
наследием художника В.А. Сапогова «Окруженный хором м у з . » в
этом издании (С. 213-220). См. также: Ефим Честняков. Новые
открытия советских реставраторов / Сост. С.В. Ямщиков. М.:
Советский художник, 1985.
14 Там же. С. 232.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
41
ссылкой на устный рассказ самого Державина15. Державин
подарил Горькому свою работу (вероятно, гравюру) «Данте
и Вергилий в Аду» .
К этому же времени относится и первая публикация
поэта. В журнале Всероссийского общества крестьянских
писателей «Жернов» было напечатано стихотворение
двадцатилетнего Державина «Гулянка»17. (В заметке Сергея
Баруздина в качестве места публикации ошибочно указана
газета «Комсомольская правда»18.)
К началу 1930-х относится важный и неоднозначный
эпизод биографии Державина - жизнь и работа среди
обитателей Болшевской Трудовой коммуны ОГПУ им. Г.Г.
Ягоды, куда молодой поэт, не имевший жилья в Москве,
отправился (или был отправлен) по рекомендации
Горького. В 1931-1934 годы Державин принимает участие в
культурной жизни этого своеобразного пенитенциарно­
педагогического учреждения.
С 1934 года в журналах (в первую очередь, в «Знамени»
и в «Красной Нови») начинают печататься стихотворения
Державина и фрагменты
поэмы
«Первоначальное
15 Лесс А. Л. Из дневника литературных встреч // Молодая гвардия.
1964. № 8. [Журнал в журнале «Товарищ»]. С. 170-171.
16 Репродукцию работы см.: День поэзии. 1981. М., 1981. [Блок
илл1
ю7стр.]; Юность. 2006. № 6. С. 86.
17Держ авин В. Гулянка (Старое и новое) // Жернов: Ежемесячный
литературно-художественный журнал. 1928. № 3-4, март. С. 15. Текст
стихотворения вошел в состав публикации: Держ авин В. «Когданибудь вернусь дорогою н е д а л ь н е й .» // Литературная газета. 2008. №
48 (6200), 26 нояб. С. 15.
18 Баруздин С. О Владимире Державине // Баруздин С. Люди и
книги: Литературные заметки / Изд. 2-е, доп. М.: Советский писатель,
1982. С. 131.
42
Игорь Лощилов
накопление»; одна из этих публикаций вызвала резкую (и
опасную) характеристику, прозвучавшую в выступлении
Семена Кирсанова на Первом Всесоюзном Съезде
Советских Писателей:
В “Красной Нови” я прочел стихотворение,
написанное уже не пятистопным, а “тяжелостопным”
ямбом. [ . ] Фамилия этого поэта - Державин. Но это
не тот Державин. Этот и сейчас живет19. Сходство
фамилий вовсе не обязывает писать, как Державин
XVIII столетия20.
Тем не менее, через два года - и снова благодаря
покровительству Горького - вышла книга, названная с
19 Ср. начало разгромной статьи П.В. Незнамова (Лежанкина) о
Заболоцком: «В поэзии у нас сейчас провозглашено немало враговдрузей. Их, с одной стороны принято слегка приканчивать, а с
другой - творчеству их рекомендуется подражать. Таков Гумилев. В
литературе он живет недострелянным [ . ] » (Незнамов П. Система
девок // Печать и революция. 1930. № 4. С. 77).
20 Первый
Всесоюзный
Съезд
Советских
писателей.
Стенографический отчет. М.: Художественная литература, 1934. С.
525-526. Этой же публикации уделил основательное место в обзоре Д.
Мирский: М ирский Д . Стихи 1934 года. Статья II // Литературная
газета. 1935. № 23 (514), 24 апр. С. 2-3; То же // Святополк-Мирский
Д.П. Поэты и Россия: Статьи. Рецензии. Портреты. Некрологи. СПб.:
«Алетейя», 2002. С. 188-189. В рецензии на сборник «Молодая
Москва» (М., 1937), где была перепечатана поэма «Снеговая корчага»
(1929), Е.Ф. Усиевич писала, что в «более поздних стихах
безраздельно царит формалистическая мертвенность, под которой едва
можно разглядеть блестки подлинного дарования [ . ] Державин рано
избрал свой путь, и путь ложный» (Усиевич Е.Ф. «Молодая Москва» //
Литературное обозрение. 1937. № 10. С. 3; То же // Усиевич Е.Ф. Пути
художественной правды. М.: Советский писатель, 1939. С. 228).
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
43
вызывающей
скромностью:
«Стихотворения»21.
Она
оказалась единственной прижизненной книгой Державина22 .
Последняя из известных нам журнальных публикаций
относится к 1940 году23; в последующие годы, вплоть до
21 Ю.Б. Орлицкий обратил наше внимание на то, что такое
название - особенно на фоне стиля и «поэтики заглавий» поэтических
сборников 1920- 1930-х гг. - выглядит вызывающе «классично»:
скромность, которая «паче гордости».
22 Держ авин В.В. Стихотворения. М.: Советский писатель, 1936.
Рец.: Кемиров И. «Стихи» Вл. Державина // Литературное обозрение.
1936. № 7. С. 22-23. За пределами СССР на стихи Державина обратил
внимание, кажется, лишь поэт и критик Борис Новосадов (Б.Х. Тагго;
1907 - 1945); см.: Новосадов Б. Мысли о современной русской поэзии
// Литературные записки. Рига: Uguns, 1940. С. 113; Он же. Мысли о
советской поэзии последних лет // Журнал Содружества. 1938. № 6/7
[67]. Выборг [Viipuri]. С. 15 (основная часть этого обзора посвящена
«Второй книге» Николая Заболоцкого).
23 Приведем список известных нам публикаций 1932-1940 годов
(возможно, неполный): Держ авин В. Стихи [«Внизу летят в огнях и
гуле п о е з д а .» ] // Красная Новь. 1932. № 6. С. 139; Он же. Дождик и
дети // Красная Новь. 1933. № 4. С. 105; Он же. Магеллан // Знамя.
1934. № 3. С. 79-82; Он же. Детство; И з поэмы «Первоначальное
накопление» // Красная Новь. 1934. № 7. С. 173-178; Он же. Фландрия.
Глава из поэмы «Первоначальное накопление» // Знамя. 1934. № 9. С.
181-187; Он же. Снеговая корчага; Чернильница (Посвящение к поэме
«Первоначальное накопление») // Красная Новь. 1935. № 2. С. 144-146;
Он же. Арктический цикл // Знамя. 1935. № 3. С. 202-206; Он же.
Август // Знамя. 1935. № 10. С 195-197; Он же. Облако // Красная
Новь. 1935. № 10. С. 94; Он же. Четыре стихотворения («Тоску
усмирила у с т а л о с т ь .» ; «Самолет подымается в н е б о .» ; «С высоты
многоверстной мы с н о в а .» ; «Ни неба, ни зыби, ни г р а н и .» ) //
Молодая гвардия. 1936. № 9. С. 77-79; Он же. 12 декабря 1937 года //
Знамя. 1937. № 12. С. 14-15; Он же. Снеговая корчага // Молодая
Москва: Сборник стихов / под ред. И. Уткина и П. Антокольского. М.:
Художественная литература, 1937. С. 45-51; Он же. О родине //
Огонек. 1938. № 4-5. С. 7; Он же. Памяти героя // Новый мир. 1938. №
12. С. 26; Он же. Из кавказской тетради (Вступление; Въезд в Грузию;
44
Игорь Лощилов
конца жизни (поэт умер от рака 5 октября 1975 года),
Державин печатался исключительно в качестве переводчика.
На сайте «Век перевода» о поэте говорится: «Как человек
Державин был очень изолирован от коллег по цеху»24.
Второй сборник стихотворений, значительно меньший
по объему, увидел свет в серии «Библиотека “Огонек”»
после его смерти25; других отдельных изданий не было. В
последующие годы в печати появлялись отдельные
стихотворения (в том числе - созданные после 1940 года),
подборки и фрагменты поэм26; поэма «Первоначальное
накопление» была переиздана целиком27. Эти публикации
Встреча с Тбилиси; Ужин на улице Саят-Новы; Вечер на Конде; Саз
ашуга; Ночной отъезд) // Знамя. 1940. № 4-5. С. 52-57.
24
[Витковский Е.В.] Владимир Державин (1908-1975) // Режим
доступа в Сети: URL: [http://www.vekperevoda.com/1900/vderzhavin.htm].
Держ авин В.В. Снеговая корчага. Стихи и поэма. М., 1979
(Библиотека «Огонек». № 30).
26 Держ авин В.В. Осенний вечер; Нежность; Чернильница; Из
кавказской тетради («Когда гудит под ветром л е с .» ; Разговор с
облаками) // Советская поэзия: В 2 т. Т. 2. М.: Художественная
литература, 1977 (Библиотека всемирной литературы. Т. 179). С. 706­
711; Он же. Осенний вечер; Разговор детей; «Ныряет над крышей
в о р о н а .» // День поэзии. 1981. М., 1981. С. 168-169; Он же.
Чернильница; Нежность // Чудное мгновенье. Любовная лирика
русских поэтов: В 2 кн. Кн 2. М.: Художественная литература, 1988. С.
304-306; Он же. «Как Александрийская б и б л и о те к а .» ; «О ангел утра,
скорбный и н е м о й .» ; Кубок // Огонек. 1990. № 33. С. 9; Он же.
Старый Спас; «И ночь, и чащоба п у ст ы н н ая .» ; «Вспомнилась дебрь
м н е . » ; Кубок / Публ. А.Б. Слонимера // Литературная Россия. 1996.
№ 32 (1748), 9 авг. С. 7; Он же. «Когда-нибудь вернусь дорогою
н е д а л ь н е й .» / Публ. А.Б. Слонимера // Литературная газета. 2008. №
48 (6200), 26 нояб. С. 15.
27Держ авин В.В. Первоначальное накопление // День поэзии. 1983.
М.: Советский писатель, 1983. С. 121-127. В небольшой преамбуле,
подписанной Редколлегия, говорится, что стихи Державина «высоко
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
45
не получили, к сожалению, видимого резонанса.
Показательны свидетельства о декламации Державина:
Когда в редкие минуты на прогулке ли под звездным
небом или за столом, Владимир Державин начинал
читать стихи, надо было по-особому настроить свой
слух, чтобы воспринимать этот напряженный,
взвивающийся, самозабвенный голос, похожий на
клекот орла. В чтении Державина как нечто высоко
патетическое и необыкновенно прекрасное звучали и
полный славянизмов сонет Вячеслава Иванова о
венецианском соборе Сан Марко, и строки о
любовной страсти героев восточных поэм, им
переведенных28.
Об исполнении поэтом «Слова о полку Игореве»:
Многие знали, что Владимир Державин блестяще
читает этот шедевр древнерусской литературы [ . ]
Действительно,
душераздирающим
был
плач
Ярославны в исполнении Державина, плач, который
является самым великолепным, художественно
совершенным образцом русской литературы29.
Сильное впечатление на слушателей производило и чтение
поэзии на языках, с которых Державин переводил. И.
ценили Горький и Федин, Тихонов и Ахматова, Волошин и
Пастернак» (С. 121).
28 Банников И. Волшебство стиха (К 70-летию поэта-переводчика)
// Литературная Россия. 1978. № 46 (826), 17 нояб. С. 11.
29 Абашидзе И.В. Воспоминания об Альфреде Курелле // Абашидзе
И.В. О поэзии: Статьи. Воспоминания. Очерки. М.: Советский
писатель, 1985. С. 144.
46
Игорь Лощилов
Баканова приводит свидетельство Абдужаббора Каххори:
«Мне тогда очень понравился этот невысокий человек с
густым
голосом,
который
становился
особенно
выразительным, когда Державин читал стихи на фарси. Это
30
получалось у него очень красиво» .
В восприятии слушавших поэта грань между переводом
и оригинальным творчеством нередко стиралась:
Владимир Державин был худощавый человек лет
тридцати пяти, с замечательным открытым лицом и
каким-то отрешенным взглядом. Перламутровые
пуговицы на его рубашке казались проспиртованными.
Читал он прекрасно. И каждый мог видеть и слышать,
как едет Раушан-бек по базару в поисках прекрасной
Зульхумар, дочери ширванского шаха Карахана. Ах,
какой это был базар! С каким наслаждением
перечислял Раушан его бесчисленные сокровища [ . ]
Поэма звучала так, как будто это был не перевод, а
подлинник, - случай редкий и даже исключительный
[ . ] Когда чтение окончилось - а оно было
продолжительным - профессор Жирмунский вернулся
на свое председательское место и стал объяснять
различие между поэтическим эпосом и народным
романом в стихах31 .
Последние годы жизни Державина связаны с переводом
якутского эпоса и глубоким вхождением в культуру и язык
этого народа:
30 Баканова И. «В чернильнице моей поют к о л о к о л а .» // Памир.
1988. № 11. С. 168.
31 Бабаев Э.Г. Указ. соч. С. 98-99.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
47
Удивительное это было чувство: слушать перевод
Державина. Мне все время казалось, что я слушаю
настоящую якутскую речь и понимаю все от слова до
слова! Владимир Васильевич как никто из наших
мастеров чувствовал музыку иноязычного стиха. И
теперь он читал не просто хорошие, а якутские стихи
- по окраске, по тембру, по детски-поэтической
наивности образной системы. [ . ] Какие-то строфы
он читал по-якутски, потом по-русски и, сияя,
спрашивал: “Ну, каково? Соответствует перевод
подлиннику?” И я, заразившись его горячностью,
охотно соглашался с этим 32 .
Думается, что оригинальная поэзия Державина заслуживает
архивных и библиографических разысканий, основательно
подготовленного издания, и самого пристального внимания
исследователей истории и теории литературы. В
опубликованной части наследия Владимира Державина
есть стихотворения, которые достойны занять место среди
шедевров русской поэзии XX столетия: «Облака»,
«Старик», «Бегство из плена», «Разговор детей», «Разговор
с облаками», «Кубок».
Небольшая книжка 1936 года (102 стр.) включает всего
одиннадцать самостоятельных поэтических сочинений,
очень разнящихся по объему, жанру и форме. Три из них
написаны
октавами.
Это
небольшое
(3 октавы)
стихотворение «Осенний вечер», написанное пятистопным
ямбом со сплошь женской рифмовкой, и две грандиозные
по замыслу, объему и «поэтической технике» поэмы -
32
М арков А.Я. Владимир Державин // М арков А.Я. Если я не
с к а ж у . М.: Современник, 1979. С. 132-133.
48
Игорь Лощилов
«Первоначальное накопление» (68 октав) и «Северная
поэма» (72 октавы с большой вставкой, написанной белым
пятистопником). В первой поэме царит, а во второй
доминирует шестистопной ямб (александрийский стих) с
чередованием мужских и женских окончаний.
Обе поэмы связаны с социальным заказом; в одном
случае это опыт поэтического переложения трудов
основоположников марксизма об «эпохе первоначального
накопления капитала», в другом - героика покорения
Севера; близкая параллель - два стихотворения Николая
Заболоцкого, «Север» (1936) и «Седов» (1937), и «эпопея»
Сельвинского «Челюскиниана» (1933-1937)33, впоследствии
переработанная автором в роман «Арктика» (1960). Обе,
тем не менее, демонстрируют блестящее владение формой
- как в «выделке» отдельного стиха (одной поэтической
строчки), так и на уровне строфы.
Именно эти две поэмы привлекли на этот раз наше
внимание. Они развертывают сюжет плавания и образ
корабля, восходящие к знаменитому финалу пушкинского
шедевра 1933 года, стихотворения «Осень (Отрывок)»:
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! - матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз - и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
33
Сельвинский И. Челюскиниана: Эпопея [Часть I] // Новый мир.
1938. № 1. С. 114-168; Он же. Челюскиниана: (Отрывки из второй части
эпопеи) // Октябрь. 1938. № 9. С. 171-189; Он же. Челюскиниана:
Эпопея. Часть третья // Новый мир. 1938. № 5. С. 141-176. См.: Франк С.
Теплая Арктика: К истории одного старого литературного мотива / Пер.
с нем. Т. Ластовки // Новое литературное обозрение. 2011. № 108.
С. 82-97.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
49
XII
Плывет. Куда ж нам плыть?
34
Поэма «Первоначальное накопление» открывает сборник
1936 года. Ее происхождение связано с болшевским
периодом биографии автора, в котором, как было сказано
выше, остается ряд неясностей.
В некоторых источниках говорится, что Горький
устроил Державина в Трудкоммунну, спасая от возможных
преследований; в некоторых - с целью обеспечить
талантливому молодому поэту и художнику, не имевшему
«где преклонить главу» в Москве, место для жизни.
Политрук коммуны Василий Назаров так передает слова
заместителя управляющего Сергея Богословского (события
относятся к 1931 году: речь идет о первых часах
пребывания поэта в Болшево): «Постарайтесь устроить
получше Державина. Он не будет помехой в вашей работе.
Он не нуждается в воспитании, как другие воспитанники
коммуны. Но помогать вам в воспитательной работе
будет» 35 .
34 Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 3. Стихотворения,
1827 - 1836. Л.: Наука. Ленингр. отд., 1977. С. 248.
35 Назаров В. В Болшевской коммуне // Литературная Россия. 1996.
№ 32 (1748), 9 авг. С. 6. В другом мемуарном очерке Назарова
упоминаний о Державине нет (Назаров В. Необычные воспитанники //
Необычные воспитанники: Сб. М.: Правда, 1976. С. 11-52). Отсутствуют
они (возможно, значимо) и в книге воспоминаний еще одного болшевца,
ставшего профессиональным литератором (Железнов П И . Наставники и
друзья. М. Советский писатель, 1982). В двух выпусках «альманаха
бывших беспризорников и правонарушителей» «Вчера и сегодня»
50
Игорь Лощилов
В книге С. Д. Гладыш, посвященной Болшевской
Трудкоммуне, воспроизведено (со ссылкой на Центральный
архив ФСБ России) письмо А.А. Фадеева к бывшему
начальнику
учреждения
Матвею
Самойловичу
Погребинскому (1895 - 1937; покончил с собой в связи с
«падением» Ягоды), в то время (письмо датировано 11 июня
1934 года) занимавшему ключевые посты в НКВД
Горьковского края. В письме, в частности, говорится:
Хочется порадовать тебя тем, что твои труды по
воспитанию Державина и Ивановского не пропали
(1931 и 1933), связанного с Болшево, имя Державина не встречается;
можно предположить, что его участие в этом горьковском проекте
«перевоспитания искусством слова» связано с редактированием или
литературной
обработкой.
Кроме
альманаха,
известно
о
существовании «ежемесячного журнала Первой Трудкоммуны ОГПУ»
«За Коммуну» (№ 1-3 - машинопись, размноженная на ротаторе, №
4/5, 6 и 7 - типографские); ознакомиться с этими изданиями нам не
удалось. Об участии Державина в «культурной жизни» коммуны
свидетельствуют два шаржа («Парад актива» и «Писатель А. Толстой
в коммуне»), которые были напечатаны в: Болшевцы. Очерки по
истории Болшевской им. Г.Г. Ягоды Трудкоммуны НКВД / Под ред.
М. Горького, К. Горбунова, М. Лузгина. М.: История заводов; Огиз,
1936. [Илл. между] С. 257-258. Имена изображенных персон
(исключая забытую мемуаристом фамилию повара фабрики-кухни)
раскрыты в: Назаров В. В Болшевской коммуне. С. 7. Еще два шаржа
(«Справедливый протест» и изображение бывшего князя А. С.
Чагадаева с оркестром коммунаров), со ссылкой на фонд Архива
историко-краеведческого музея г. Королева Московской обл. см.:
Гладыш С.Д. Дети большой беды. М.: Звонница, 2004. С. 95, 147. См.
также: Балакин А.С. Художник и поэт // Болшево: Литературный
историко-краеведческий альманах. Вып. 3. Болшево: Товарищество
«Писатель». С. 102-104. В этом же издании опубликован документ о
художественной жизни коммуны, где содержится характеристика
Державина (С. 110-111).
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
51
даром. Совсем недавно Державин закончил поэму
“Первоначальное накопление” и стих. “Родина”.
Общее мнение - и мое, и Луговского - что эти вещи
стоят на очень высоком художественном и идейном
уровне. Можно сказать прямо, что они не хуже
произведений наших поэтов первого ранга. Мы эти
вещи обязательно напечатаем либо в “Кр. Нови”,
либо в “Знамени”. [ . ] Я это пишу тебе еще и к тому,
чтобы в той или иной мере дать об этом знать
руководству “Коммуны”. Думаю, что если к ребятам
отнесутся внимательно и в дальнейшем будут их
беречь, то мы будем иметь двух незаурядных
писателей, тем
более,
что
оба проявляют
исключительное упорство в работе над своими
произведениями, которому могут позавидовать многие
наши литераторы36.
В воспоминаниях сына Погребинского, Нинела Матвеевича,
о встречах с Фадеевым, Державин прямо назван «.болш евский коммунар, молодой писатель из бывших
37
правонарушителей» .
Объяснить и прокомментировать эти противоречия пока
представляется невозможным из-за недостатка достоверных,
документально подтверждаемых сведений. Нарушил ли
Державин закон, а если нарушил, то какой именно - нам
пока неизвестно. Так или иначе, важно учесть, что кроме
собственно художественной задачи, у автора поэмы была
прагматическая: предъявить власти свидетельство об
успешном перевоспитании трудом (Державин работал в
36 Гладыш С.Д. Указ. соч. С. 91.
37 Погребинский Н М . Слово об А. Фадееве // Литературный
Киргизстан. 1981. № 6. С. 120.
52
Игорь Лощилов
коммуне на затяжной машине в обувном цехе) или
идеологической «перековке».
Метафорически мы вправе, кажется, уподобить создание
текста поэмы вышиванию по канве: перевоспитываться (или
делать вид, что перевоспитываешься) можно, например,
вышивая узор крестиком. В нашем случае «канва» - двояка.
Одна связана с учением классиков марксизма (уместно
вспомнить, например, о замысле Сергея Эйзенштейна
экранизировать «Капитал» Маркса), другая - с уникальным
образом прочитанным шедевром поэзии Пушкина,
создавшим основу для сложной версификационной «вязи»
младшего поэта.
Из соположения поэм вырисовывается некоторая
историософская концепция,
вдохновленная,
вероятно,
чтением опубликованной лишь в 1925 году в СССР книги
Энгельса «Диалектика природы» (уместно вспомнить о
впечатлении, которое произвела она на Заболоцкого), но
далекая от советской марксистско-ленинской ортодоксии:
молодой класс формирует вокруг себя пространственно­
временную «скорлупу», на определенном этапе развития
«пробиваемую»
руками
мореходов.
История
«первоначального накопления» дает повод не только описать
ранние стадии формирования европейской буржуазии, но и
«панорамировать» эпоху Ренессанса, завершающуюся
открытием Америки.
Повествование в «Северной поэме» сосредоточено на
«пролетарской» стадии: «дыра» в «скорлупе времен» на
этот раз пробивается - при поддержке «вождя» - в
северном направлении. Предыстория, однако, на этот раз
развернута не как история класса, но как история северного
мореходства и китобойного промысла.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
53
«Северная поэма» была написана позже (1935), и,
вероятно, уже вне Болшева. В результате русская поэзия
получила большой и в некотором смысле единый текст (140
октав), объединенный задачей практического исследования
пушкинской строфы - не оставившей столь мощной
традиции, как онегинская, но отчетливо связанной именно
с отрывком «Осень». Хотя избранная Державиным форма
встречается и до «Осени» («случайное стихотворение»38
И.Ф. Богдановича «Понеже» [1761] и однострофное «К
Музе» В.К. Кюхельбекера [1819]), ее дальнейшая судьба
находится в зависимости от «прецедентного текста»
пушкинского шедевра 1933 года. После Пушкина поэты
обращались к александрийским октавам неоднократно39,
однако объем державинских поэм, насколько нам известно,
не имеет прецедентов.
Дело, разумеется, заключается не только и не столько в
объеме. Поэт предпринимает описанную в серии работ Ежи
Фарыно
процедуру
авангардистской
дешифровки
40
классического текста , извлекая из него неочевидные смыслы
38 Гаспаров М .Л. Очерк истории русского стиха: Метрика,
ритмика, рифма, строфика. М.: Наука. 1984. С. 155.
39 Ср., например, однострофные стихотворения «Октава» (1841),
«Гомеру» (1843) и «Palazzo» (8 октав; 1847), А.Н. Майкова, «Бальные
грезы» (12 строф; 1856) Н.Ф. Щ ербины, «Октавы (Из Горгано)» Н.М.
Минского (7 строф, из которых одна, «пустая», обозначена
отточиями; 1888).
40 «Дешифровка предполагает не продолжение текста или
порождение
его
вариантов,
а
продвижение
вспять
к
текстопорождающей
установке,
к
предтекстовому
состоянию,
предваряющему и гарантирующему коммуникативный акт, т.е. к
инстанциям контекста (набора референтов), кода и отправителя» (Faryno J. Дешифровка, или Очерк экспликативной поэтики авангарда //
Russian Literature. 1989. XXVI-I. Amsterdam, 1989. P. 19).
54
Игорь Лощилов
и выводя на поверхность «своего» текста, заложенные в его
основания, но нереализованные возможности.
В первую очередь это касается жанра сочинения. Как было
сказано выше, Державин масштабно развертывает сюжет
плавания и образ корабля, парадоксально возникающие в
последних строках пушкинского стихотворения. Основной
текст
«Первоначального
накопления»
буквально
«окольцован» описаниями кораблей и водных путешествий:
I
Бокастый свой корабль ведя в Цейлон, с клеймом
Стяжательства на лбу, из порта в порт кочуя,
Торгует, грабит, все теряет за столом
Игорным, иль в пути - когда пират, почуя
Добычу, налетит, иль сам Нептун столбом
Воды расщеплет бриг и понесет, ликуя,
Обломки по в о л н а м . Изъязвлен солью, но
Живой, вцепясь в рангоут, иль оседлав бревно,
II
На берег выброшен. А там опять, быть может,
О мокрый дэк стучит беспечным каблуком
И, океан браздя, опять богатства множит
Иль, вновь их потеряв, на корабле чужом
Уплыл на родину; и сожаленье гложет
Седую голову. И тяжко за столом
Сидит он. Масляный фонарь воспоминанья
Под вьюгой поздних лет горит в оконце зданья. [ . ] 41
[ . ] Роя зыбь дубовой носа саблей,
41
Держ авин В.В. Стихотворения. М.: Советский писатель, 1936. С.
11. Далее номера страниц при цитировании этого издания
указываются в скобках после цитаты.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
55
Бриг диссидентов плыл, раскрывши сентябрю
Все паруса. От волн бока его ослабли,
И брызги клочьями текли по фонарю
Над черною кормой, где выдолблено имя:
«Майфлауер». Облака тонули в медном дыме
LXIII
Заката. Под бортом, вся в пузырях, плеща
И в днище бухая как в колокол, хмелела
Вода. Подняв из волн отлогий горб плеча,
В заре Америка неясно засинела,
И чайки к кораблю слеталися, крича,
Как буря снежная. Убийца, поседелый
На каторге, закрыв рукой глаза, рыдал,
Упав на палубу. А материк нырял
LXIV
В заре, как синий кит, и близился! Так дважды
Был Новый Свет открыт. Толпою каторжан
Они взошли на борт; сошли семьею граждан
Великой р о д и н ы . Их золотой обман
Погас. Со лба времен, скоробленный от жажды,
Венок осыпался. Сквозь утренний туман
Ворота новые горят багряной аркой,
И день встает, и в них земля вплывает баркой. (33-34)
«Северная поэма» описывает «пять иль семь веков» истории
водного пути к Северу и завершается патетической строфой
(тональность которой напоминает и о «Сумерках свободы»
Осипа Мандельштама [«Ну что ж, попробуем: огромный,
неуклюжий, / Скрипучий поворот р у л я .» ; 1918]):
LXXII
Выходим в океан! Срок наступил. Пора.
56
Игорь Лощилов
На шеях плотников сплелись и вздулись вены,
Судостроители, матросы, мастера
Склонились у стола над чертежом вселенной.
Солоноватый дождь приносят вечера
В открытое окно. И лето в черной пене
Листвы, обрызганной пророческим дождем,
Шумя сказаньями, накрыло каждый дом. (75)
Основная,
«осеннее-сезонная»
часть
пушкинского
стихотворения, на первый взгляд, никак не проявлена в
поэмах Державина. Однако она реализована на уровне их
жанровой природы - обе принадлежат жанру европейской
описательной
(дидактико-описательной)
поэмы,
в
классических формах реализованному на русской почве, как
известно, лишь в «Тавриде» Семена Боброва (1798),
оставшейся первым и единственным в русской
литературе законченным и оригинальным опытом в
этом жанре. [ . ] Непосредственным образцом
Боброву послужило самое известное произведение
этого жанра “Времена года” Дж. Томсона (“The Sea­
sons”, 1726-17 30)42.
Сравнительно небольшой объем пушкинского стихотворения
скрывает связь с этим жанровым субстратом:
“Осень” Пушкина, в частности, имитирует жанр
описательных (дескриптивных) поэм, обычной
тематикой которых были времена года. Отсюда
42
Коровин В.Л. Поэзия С.С. Боброва // Бобров С.С. Рассвет полночи.
Херсонида: В 2 т. Т. 2. М.: Наука, 2008 (Серия «Литературные
памятники»). С. 449.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
57
эпическая струя в стихотворении, выбор октавы как
повествовательной строфы43.
Сквозь призму жанровой памяти описательной поэмы
стихотворение-отрывок
Пушкина
представляется
эквивалентом поэмы такого рода, созданным в союзе
принципов фрагментарности и предельной компрессии.
Любопытно, что критика упрекала Державина в тех же
грехах, что - в свое время - Боброва: перегруженность
естественнонаучными и историческими сведениями, нарочито
демонстрируемая ученость - и недостаток «поэтичности» 44 .
Между поэмами Боброва и Владимира Державина уместно,
кажется, мысленно поместить символистский опыт - цикл
43 Чумаков Ю Н. «Осень» Пушкина в аспекте структуры и жанра
// Пушкинский сборник. Ученые записки ЛГПИ им. А.И. Герцена.
Вып44. 483. Псков, 1972. С. 39.
44 Коровин В.Л. Указ. соч. С. 453. Ср.: «Похоже на то, что
Державин изо всех сил старается показать овладение курсом мировой
истории. [ . ] Поэзией это назвать нельзя. Вл. Державин всем своим
воображением живет в мире книг, в мире названий, а не в живой
жизни. От этого призрачная, мнимая историчность его стихов и
отчужденность этих стихов от читателя. Но ведь произведения,
которые оставляют читателя холодным, которые не ассоциируются с
его собственным опытом и личными переживаниями, это еще не
стихи, если даже они построены по всем правилам и канонам
искусства стихосложения и свидетельствуют о незаурядной стиховой
технике автора» (Кемиров И. Указ. соч. С. 22-23); «Ясно, что Вл.
Державин черпал свой материал частью из случайного чтения, частью
из плохо усвоенных учебников по “обществоведению”» (Мирский Д.
Указ. соч. С. 3); «Полную противоположность стихам Твардовского
представляет собой поэзия Владимира Державина, идущего тропой
трудного, тяжелого стиха, перегруженного образами. Ему следует
преодолеть соблазн писать чересчур учено и темно, и дойти до некоей
своей простоты» (Новосадов Б. Мысли о современной русской поэзии
// Литературные записки. Рига, 1940. С. 113).
Игорь Лощилов
58
поэм Максимилиана Волошина «Путями Каина». Во всех
трех случаях в основание развернутых описаний положена
некоторая историко-философская доктрина: масонская у
Боброва, теософская и марксистская (или имитирующая
«марксизм») у Волошина и Державина.
В тексте «Северной поэмы» есть прямые отсылки к
финалу «Осени»:
[ . ] А мать с горящим воском
Свечи ушла в собор, молиться о судьбе
Сынка. Но, чу, салют на верфях! На глубины
Скатился новый бриг. [ . ] (41)
Ср.: «Но чу! - матросы вдруг кидаются, п о л з у т .» Или:
« . Ночной отлив
Умолк. По голубой, по сыплющейся зыби
Тьму светоносных вод носами раскроив,
Клубя хвосты огня, громады пароходов
Вниз головой плывут под небом антиподов.
LXVII
Плывут. Они с собой уносят все, о чем
Я раньше тосковал. Все глубже в сердце тонет
Нагорный городок и с белой крышей дом.
И память их на том янтарном дне не тронет,
И в них - затоплено живым, стоглавым сном Спит все, что ты звала любовью. Буря гонит
За окнами снега. Она меня зовет
Для высшей доблести в просторы темных в о д .»
(7 3; здесь и далее в цитатах курсив мой. - И.Л).
Ср.: «Плывет. Куда ж нам плы ть?........... »
Своеобразные игровые отношения с источником
устанавливаются, начиная с паратекстовых элементов.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
59
Основной части «Первоначального накопления» предпослана
триада эпиграфов: две большие цитаты из «Диалектики
природы» Энгельса и две строки из байроновского «ЧайльдГарольда» (в переводе С.А. Ильина); читатель, опознавший
источник размера и строфы, может вспомнить эпиграф,
предпосланный пушкинскому стихотворению: «Чего в мой
дремлющий тогда не входит ум? Державин» - при этом,
разумеется, не указываются инициалы автора цитируемой
строки. Читатель вправе на мгновение усомниться: какой
Державин, Гавриил Романович или Владимир Васильевич?
Эта игра ставит замысел сочинения, с его невольной
идеологической патетикой, в еле различимые иронические
«кавычки» (Пушкин берет в качестве эпиграфа строку
Державина; Державин - цитаты из Энгельса и Байрона).
Дистанция между текстом и автором отмечена и
другими способами.
XXV
В буране домики, как в повести, стоят.
В них ключ моей тоски. За ставнями просветы.
В домах сапожники с портными говорят
О главном том, - о чем не вспомнили поэты.
И хлопья снежные по улице летят,
Как многолюдные, веселые планеты.
В воздушном корабле на ближнюю из них
Летят купцы с мешком браслетов золотых. (49)
Текст, создаваемый поэтами (автором поэмы - в том числе)
предстает как искусное версификационное упражнение, в
определенном смысле - текст вместо текста; он лишь
указывает на существование «главного», - того, что хорошо
известно портным и сапожникам, и что остается
60
Игорь Лощилов
недоступным для прямого высказывания в поэтическом
сочинении. Позиция автора напоминает о словах Большой
девочки из державинского верлибра «Разговор детей»
(рецензент назвал его «манерным произведением в духе
застарелого Метерлинка»45): «Я пройду, и никто не узнает, /
Никому ничего не скажу» (77).
На разных уровнях организации поэтической ткани
Державин демонстрирует, с одной стороны, глубокое и
точное понимание некоторого конструкта пушкинской
строфы, и способность его воспроизвести; с другой нарушает принцип, наглядно показывая читателю, к каким
последствиям приводит такое нарушение.
Приведем несколько примеров, не отказывая себе в
достаточно объемных цитатах. Во-первых, державинский
текст требует цитирования октавами: они представляют
собой органическое единство, часто с сложнейшей вязью
строчных и строфических анжамбманов, словоразделов,
изощренно-усложненным
или
предельно
«дробным»
синтаксическим построением. Из такого единства трудно
«вырезать» иллюстрирующий явление фрагмент. Во-вторых,
по кратким цитатам из редкой книги 1936 года читателю
этой статьи нелегко было бы составить представление об
изощренной поэтической технике автора, по меньшей мере,
несозвучной основному массиву советской поэтической
печати 1930-х годов.
Цезура
На протяжении обеих поэм цезура после третьей стопы
выдержана исключительно строго и становится привычным
45 Кемиров И. Указ. соч. С. 23.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
61
для читателя местом намеренно разнообразного разделения
46
слов разной степени синтаксической связности .
Тем неожиданней стих 2 строфы XXV, «проламывающий»
воздвигнутую благодаря мощной метрической инерции
предыдущих строф «стену» между правым и левым
полустишиями47. Читатель буквально «спотыкается» на слове
неукротимым; преодолевая «прыжком» место привычной
46
О «сильном» и «слабом» словоразделе в связи с цезурой см.:
Гаспаров М.Л. Синтаксис пушкинского шестистопного ямба //
Гаспаров М. Л. Избранные статьи. М.: Новое литературное
обозрение, 1995. С. 93-101.
Отметим попутно, что слова, связанные с семантикой пролома
и проламывания складывается в макрообраз, объединяющий две
поэмы. Может быть, на этом уровне в поэмах, написанных и
опубликованных в 1930-е годы, запечатлелся след радикализма
двадцатых - времени формирования личности автора. Уже в первой
строфе «Посвящения» к поэме, неоднократно - и при жизни автора,
и в посмертных антологических публикациях - печатавшегося
отдельно под названием «Чернильница», читаем:
В чернильнице моей поют колокола,
Склоняются дубы над крышей пепелища.
В ней город затонул - где прежде ты жила;
Ныряет кит, судов проламывая днища [ . ] (7)
И далее:
[ . ] Шли в танце девушки. И жир из туш воловьих
Лизали с блюда псы. И шумно, как гроза,
В проломы музыки врывались голоса. (16)
LIX
О, мамка естества! То миллион грудей
Вздымая до звезды, то днище оголяя,
Ты пенным молоком вспоила сыновей,
Игорь Лощилов
62
паузы, он словно бы помимо воли попадает в иное
пространство
и
иное
поэтическое
измерение;
в
Их головы судьбой и славой озаряя!
И говор твой, как мир, то мягче, то грозней
Им души н ап о л н ял . О, пьяная, седая
Кормилица семи умолкнувших веков!
Твой шопот слушал я в проломах детских снов. (32)
Начало «Северной поэмы»:
I
Заря. Мильоны птиц. Зеленая вода,
Прозрачная до дна. В стодневном солнце глыбы
Столовых гор. И вновь к ним пристают суда Почтовый пароход и сотни бочек рыбы
Несущий траулер. Они зашли сюда
Взять уголь, залечить проломы и прогибы.
И к дому поплывут. Туманная Страна,
Как рыбы с твоего серебряного дна (40).
И далее:
[ . ] И ребра их судов
Ломались пополам между зеркал звенящих,
Меж ледяных зеркал. Пока «Сибиряков»
Не проломил насквозь в закованном просторе
Огромной трещины до Берингова моря (41).
Убитые киты в венцах кровавой пены
Под бортом на крюках качаются пока.
Свежуют на воде, с размаху рубят вены.
Проламывают лоб, как крышку сундука (44).
Все ждали. Наконец через пролом туманов
Спустился самолет. И кто-то во всю мочь
Вскричал: «Опять у нас, товарищ Водопьянов?»
Плечистый человек, сошедший с корабля,
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
63
предшествующих четырех строфах речь идет о Джордано
Бруно:
[ . ] Нагнувши клен планет к скамьям аудиторий,
Он весть свою понес торговым городам,
Где шкуру мир менял, где мысль роилась гуще.
И был сожжен живым, чтоб вслед за ним идущий,
XXV
Сжав горсть его золы в суровом кулаке,
Поклялся быть неукрот имы м!. У другого
Отец был мужиком. [ . ] (20)
В предварительной журнальной публикации фрагментов
поэмы графика более отчетливо проясняла композиционную
роль экстраординарного стиха. Строфа 24, завершающая
Главу третью, «Джордано Бруно» (в книге деление на главы
было снято), и следующая, - выглядели в «Красной Нови»
так (октавы пронумерованы здесь арабскими, а не римскими
цифрами):
Ответил весело: «Всегда у вас, д р у зь я !.» (60)
Хотя пролом
Пришелся выше уровня воды
И не грозил мгновенным потопленьем,
Но толстым краем движущейся льдины
Был прорван борт и под водой.
Вода
Фонтанами рванулась из проломов
В машинном и котельном отделеньях. (64)
Был виден в двери
Кают пролом борта, и сквозь пролом
Из парохода люди вылезали. (65)
Игорь Лощилов
64
24
Тогда он в ереси был обвинен. Но вскоре
Он свищет плетью в лад неслыханным словам
О небе и земле. То в школе, то в соборе
Громя попов, а то - рукой, сквозь копья рам,
Нагнувши клен планет к скамьям аудиторий,
Он весть свою понес торговым городам,
Где шкуру мир менял, где мысль роилась гуще.
И был сожжен живым, чтоб вслед за ним идущий,
Сжав горсть его золы в суровом кулаке,
Поклялся быть неукротимы м!.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Крестьянская война
25
. У другого
Отец был мужиком. Ребенком на песке
Пред замком, с головой отца черно-лиловой,
Вчера отрубленной, сидел он. Налегке,
Охлестан ужасом, бежал. Но каждый новый
День бил его в лицо и в душу лапой гроз.
Так стал он Мюнцером. Зрачков крутой закос [ . ] 48
Нарушение границы между словами в привычном месте стиха
дублирует «перехлест», видимый в графическом оформлении
на стыке глав и строф (стиховая природа октавы, однако,
остается неизменной). Экстатическое «выталкивание» во
второе полустишие - и в следующую главу поэмы (и мировой
истории) - связано с учением Бруно о «героическом
энтузиазме» и «фуроре»49. Пепел сожженного Ноланца,
48 Красная Новь. 1934. № 7. С. 176.
49 См.: Силард Л. К проблеме «теургического постулата» // Силард
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
65
зажатый в кулаке его духовного наследника, - залог
мгновенного переброса действия: из Италии - в Германию, из
кабинета ученого и университетской аудитории - в кровавую
гущу крестьянских войн.
Альтернанс
В «Осени» Пушкин применяет принцип, опробованный в
пятистопных октавах поэмы «Домик в Коломне», чередуя
мужской и женский варианты. Отметим, что число слогов в
шестистопных октавах при соблюдении альтернанса
великолепно «вибрирует» вокруг сотни: 88 слогов в
мужском варианте и 101 в женском.
Трех октав в «Посвящении» к «Первоначальному
накоплению» достаточно, чтобы, продемонстрировать
принцип - и отказаться от него: на стыке октав III и IV
Державин впервые нарушает альтернанс:
[ . ] Будто - в дыме
Ночном чуть видима, хватаясь за кусты, С большой толпой подруг идешь купаться т ы .
IV
. И книгу февраля с застежкой золотой
Листает влажный снег, дыханья осторожней;
Твой ранний, горький смех - всепомнящей рукой. (8)
В поэме встречаются еще два случая стыка мужских октав,
по разному оформленных на уровне нумерации строф,
которая неизбежно должна «дать сбой» в подобных
Л. Герметизм и герменевтика. СПб., 2002. С. 102-135.
Игорь Лощилов
66
случаях: в одном случае это двойной номер (одна строфа
вместо двух), в другом - появляется буквенная градация
при двух строфах с одним номером:
На перевалы пар ползет, по глыбам скул
Шум водопадов слит в сквозной, всеобщий гул.
XXVIII. XXIX
Горят на башенках разбойничьи костры.
Туманною звездой мигает горный город.
Дымится кузница в лесу. Возле дыры,
Где ищут серебро, скрипит бадейный ворот.
Бегут стада овец на графские дворы.
Под ветром расстегнув корой засохший ворот,
Вдавив кожух в плечо тяжелою киркой,
Идут забойщики усталые домой (21).
Вслед за «мужской» строфой XXXVII следует:
XXXVIIa
Зачем? Их смысл один: то двое сыновей
За океан дрались, как свиньи за корыто.
Король и Шейлок там, здесь выскочка Вольсей
Давно просеяны сквозь золотое сито.
Не цепь Алариха, не двадцать королей,
В придачу к трону нос с горбинкой знаменитой
Дававших сыновьям: в руках держала власть
Колоды торгашей оранжевую масть (24).
Единственный случай стыка на женских клаузулах
формально отмечен сдвоенным номером (как это уже было в
строфе XXVIII. XXIX), а на содержательном уровне
возвращает к сюжету об Антонии и Клеопатре, намек на
который содержится в «Посвящении»:
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
67
И утром не перо, а меч блеснул в руках,
В отсветах песни той, что пела мать над зыбкой,
Под гипсом двойника с трехвековой у л ы б к о й .
LIII. LIV
. Антоний губит флот за поцелуй. Во вздутых
От злобы венах грудь Кориолана. Меч
Кольчугу Глостера прорвал. И Шейлок в путах
Берет врагов как рыб. А в днище Рима течь;
Но цезарь п а л . И вот, кольцом волшебных суток,
Все бытием кружась, в базарах, в гуле сеч,
Как на оси земля - на пальце великана
Несется хоровод Причуды и О б м а н а . (30)
Цезурная клаузула
Клаузула перед цезурой в александрийском стихе, как
известно, может быть двух типов: мужская и дактилическая
(если пиррихий приходится на третью стопу). В пушкинской
«Осени» дактилических цезур немного, но всякий раз они
служат смысловой и «физической» (иконической) пластике
стиха. Число их в пределах октавы достигает половины (4/4)
лишь в строфе VII, самой знаменитой и давно живущей
самостоятельной жизнью в школьной хрестоматии:
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы 0.
50 Пушкин А.С. Указ. соч. С. 247.
Игорь Лощилов
68
В другой раз автор достигает той же степени свободы
третьей стопы лишь в написанной части отвергнутого
варианта строфы XII:
У р а ! . куда же п л ы т ь ? . какие берега
Теперь мы посетим: Кавказ ли колоссальный,
Иль опаленные Молдавии луга,
Иль скалы дикие Шотландии печальной,
Или Нормандии блестящие снега,
Или Швейцарии ландшафт пирамидальный51.
Тонкость и органика «работы» на этом уровне, как правило,
переживается читателем на уровне интуиции, не осознается,
тем более, что у Пушкина в строфе VII дактилические
перемежаются мужскими, а строфу XII, где четыре
дактилических следуют подряд в стихах 3-6, поэт не дописал.
В «Первоначальном накоплении» Державина, где
дактилических цезурных клаузул в целом довольно много
(больше, чем у Пушкина - в пропорциональном отношении),
в одном месте предпринята своего рода «сепарация»
вариантов, демонстрирующая возможности последовательно
применяемого приема; подряд следуют 4 дактилических,
потом - 4 мужских:
LII
.К руж или сь полночи; в померкшей ли эмали
Морского купола, в крещенских ли снегах,
Веселья пушками и пропастью печали
Дыша и отклики будя в ночных горах,
Чтоб крепче бунта цепь друзья его ск о в а л и .
И утром не перо, а меч блеснул в руках,
51 Там же. С. 426.
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
69
В отсветах песни той, что пела мать над зыбкой,
Под гипсом двойника с трехвековой у л ы б к о й . (30)
Строфа отточий
В «Северной поэме» есть и аналог строфы XII пушкинского
стихотворения, обозначенной отточиями. Однако он
перенесен из финала в композиционный центр текста другой
важнейший
структурный
элемент
любой
концентрической композиции. В поэме 72 пронумерованные
римскими цифрами октавы; финал первой половины поэмы
выглядит так:
XXXVI
Лупили кошками м атр о со в .
......................................................(53)
Отточия, вероятно, должны скрывать не поддающиеся
описанию ужасы эксплуататорского с т р о я .
Пушкинский прием дистанцирован тематикой, однако
сохраняет «узнаваемость». Вместе, с тем, в соответствии с
общими принципами поэтики Державина и заданными им
«правилами игры» с текстом-источником, внесены
существенные изменения.
На микроуровне - это слоговая длина воплощенного
участка текста: если в «Осени» это полустишие (3 ямбические
стопы, 6 слогов: «Плывет. Куда ж нам плы ть?.»), то у
Державина - полустишие с полуторастопным (3 слога)
наращением, приходящимся на слово, употребляемое и у
Пушкина: «Лупили кошками / м ат росов.»
70
Игорь Лощилов
На макроуровне - место «пустой» строфы приближено к
середине и завершает первую половину текста (о чем было
сказано раньше), но «центральность» этого места - мнимая,
она подтверждается лишь на формальном уровне
(нумерация строф). Общая композиция поэмы намеренно
«перекошена»: «корабельно-плавательное» повествование
о «Челюскине» и нескольких веках его «предыстории»
прерывается «авиационным» - большой и сложно
расчлененной метрически инородной (белый пятистопный
/-л
ямб)
вставкой~ 5 2 , посвященной спасению челюскинцев.
Эта часть поэмы является эквивалентом двух с
половиной (точнее, - чуть больше, чем с половиной) стихов
октавы LXI: стих 5 состоит из двух слов (и двух стоп:
«Сквозной п о х о д .» ), а вставка завершается шестистопной
рифмованной кодой:
[ . ] Сквозь стужу и снега арктической в е с н ы .
И за четыре дня все были спасены. (71)
Следующая строфа носит номер LXII, то есть общий счет
строф не прерывается и не «наращивается».
.О сн о вн о й массив текста поэм Державина имитирует
некоторое представление о «классичности». На этом фоне
52
2 10 стихов, стиховой массив разделен «звездочками» на 3
части, которые, в свою очередь, делятся на 13 строфоидов (6 + 4 + 3).
Можно предположить, что эта вставка является репликой в диалоге с
Владимиром Луговским (ему посвящена поэма, его имя указано в
качестве редактора «Стихотворений») - автором книги «Жизнь.
Книга первая» (М.: Советская литература, 1933), вызвавшей бурную
дискуссию о белом стихе в советской критике. Четвертая глава книги
(«Мы заняли село без перестрелки.») снабжена посвящением: М.С.
Погребинскому (С. 45).
«Большие поэмы» Владимира Державина и поэтика.
71
выделяются намеренно «модернизированные» участки:
форма пушкинского «сосуда» сохраняется в неизменности,
но в него влито явственно «новое вино». Приведем лишь
один из таких случаев, когда внутренние рифмы и
неожиданная лексика заставляют вспомнить звук поэзии
Пастернака и позднего Мандельштама; таково начало
строфы LVIII (вторая половина возвращает октаву в
«классическое русло»):
Все зданье воздуха шатается от взрывов.
Ад перегрузок. Мга. Летящие снега.
И горы лунные и пропасти проливов.
Пурга. И снова льды на миллионы га.
Так шел «Сибиряков», раскидывая гриву
Осколков. Так была прорублена дуга
Заветного пути в закованном просторе
От моря Белого до Берингова моря. (61)
.П озволим себе на этой выдержке прервать изложение
наших
предварительных
и
несколько
хаотических
сопоставительных наблюдений над текстами, один из
которых известен каждому школьнику, а два других - пока лишь немногим знатокам и ценителям. Основной задачей
сообщения на конференции и настоящей статьи было
указание на фигуру, незаслуженно, как нам кажется,
остающуюся в тени.
Выражаю признательность Ю.Б. Орлицкому и И.В.
Кукулину, щедро поделившимся ценными наблюдениями и
соображениями во время работы конференции, а также В.И.
Хазану и Г.Г. Лукомникову - за важные библиографические
указания, сделанные в электронной переписке. Отдельная
благодарность - И.И. Ростовцевой, А.Б. Слонимеру и А.А.
Масленникову.
72
Игорь Лощилов
.П освящ аю эту публикацию памяти В.П. Балашова,
обратившего однажды в телефонном разговоре моё внимание
на поэзию Владимира Державина.
Finito di stampare nel mese di giugno 2012
con tecnologia print on demand
presso il Centro Stampa “Nuova Cultura”
p.le Aldo Moro, 5 - 00185 Roma
www.nuovacultura.it
per ordini: ordini@nuovacultura.it
[Int_9788861348233_14x20bn_LM02]