Термин "лейтмотив" имеет несколько размытые границы. Свя

Н.Л. Зыховская
ЛЕЙТМОТИВ В РЯДУ ДРУГИХ
ОБЩЕСЕМИОТИЧЕСКИХ КОНЦЕПТОВ
Термин "лейтмотив" имеет несколько размытые границы. Связано это во многом с тем, что он сравнительно недавно вошел в чисто
литературоведческую сферу употребления. Сложность дефиниции, с
одной стороны, - в неразличении особенностей мотива и лейтмотива,
а также в употреблении данного слова очень часто в ненаучном, общеупотребительном контексте (например, "лейтмотивом проходила
мысль..." или "лейтмотивом всего выступления стало...". В данном
случае наблюдается подмена: термин "лейтмотив" используется в значении "тема", "идея"). Еще одна проблема его "вместительность".
Лейтмотив включает в себя такие понятия как мотив, архетип, символ, тема, деталь, повтор и т.д. Выделение лейтмотива из ряда других
общесемиотических концептов - важная теоретическая задача современного литературоведения.
Мотив и лейтмотив
Особо серьезным следует признать сопоставление терминов
"мотив" и "лейтмотив". Помимо чисто "созвучной" связи, эти понятия
имеют много сходного и на уровне функционирования в литературе.
В английском литературоведении уточнение терминов затруднено фактической идентичностью понятий "мотив" и "лейтмотив"1.
Это можно отчетливо проследить, например, в работе Юджина Фолка2, который приводит, следующее высказывание Томаса Манна1
"Было бы полезно четко определить и ясно выделить различия между
мотивами, к которым может быть приложен термин "лейтмотив", и
остальными, к которым он не приложим"3. Фолк по-разному называет
лейтмотивы "повторяющийся знак", "связующая
фраза",
87
"связующий образ"4, понимая под ними особенные формы мотивов,
различающиеся как "текстовые элементы действия, состояния ума или
эмоций, жестов, окружающей среды, объединенных в общем конструкте"5 Важнейшим здесь становится тот факт, что последние исследования подтверждают глубинную разницу между понятиями
"'лейтмотив" и "мотив" Можно отметить своеобразную оппозицию
германского и английского литературоведения. Она сходна с российским "противостоянием" сторонников Веселовского и Томашевского
В германистике употребительны старые термины, порой кажущиеся отмершими В частности, мотив в немецком литературоведении предстает именно как "повтор", причем в самом широком плане. В английском литературоведении упор делается на новейшее
представление о мотиве как "типичной человеческой ситуации"6 или,
по словам Элизабет Френцель, "образных и сюжетных элементов"7.
Другими словами, перед нами идея некоего элемента содержательного уровня, который является своеобразной движущей силой, оформляющей порядок действий в данном тексте, но в то же время несущий
и определенную традицию. Суть лейтмотива, в таком случае, - обладать структурирующими и ритмизирующими функциями (подобно
лейтмотивному тону в музыке) в виде определенного значения слова,
появляющегося на различных речевых уровнях, часто в виде легких
намеков, повторов, но всегда эксплицированных в текст (то есть словесно заявленных)8.
Важнейшая функция мотива - определение последовательности действий, а лейтмотива - давать читателю руководящие указания,
то есть, другими словами, "вести его по смыслам текста"9. Лейтмотивный повтор оказывается своеобразной инструкцией для понимания произведения. В зависимости от широты эрудиции, читатель
раньше или позже разрушает иллюзии и выходит на главные смыслы
И еще одна важная грань между мотивом и лейтмотивом, первый
хранит в себе извечно повторяющийся круг явлений, несет в себе глубочайшую "память всего пути развития человечества", а второй возникает в конкретном произведении и актуален именно для этого текста. Так мотив блудного сына в тексте "Братьев Карамазовых" трансформируется, аккумулируя в себе многие мотивы, в мотив отцеубийства и далее - цареубийства. Отец из образа праведника перерождается в гнусного негодяя, а все его сыновья становятся блудными, у
Дмитрия блуд плотский, у Ивана - идеологический, у Смердякова ритуальный, у Алеши - потенциальный.
Особенно интересным представляется рассмотрение трансформации
мотивов,
их
принципиальной
"текучести",
88
"нестабильности", когда при "благоприятных" условиях практически
любой мотив (несущий в себе устойчивую формулу определенного
действия) превращается в лейтмотив в конкретном тексте в том случае, если он проявляется в ряде маркированных мест Из
"архетипического" своего состояния (об этом мы будем говорить далее) он тогда трансформируется в некоторое сознательно подчеркиваемое автором явление в тексте, заставляя читателя "заметить" мотив, "обратить на него внимание" Данное явление вполне можно рассматривать как достаточно универсальное, но в литературном произведении можно проследить ряд конкретных черт "техники превращения" мотива в лейтмотив
Таким образом, в литературоведении намечен четкий путь разграничения терминов "мотив" и "лейтмотив". Несмотря на ряд расхождений, общее мнение ученых сводится к тому, что мотив
"претекстуален", лейтмотив "интратекстуален". В связи с этой
"дотекстовостью" особое значение приобретает понятие "архетипа" ведь движение вглубь культурной истории неизбежно приведет нас
именно к этому понятию как "зерну" смыслового содержания мотива.
Архетип и лейтмотив
В литературе нового времени возникает определенный интерес
к архетипу, в западном литературоведении он проявлялся достаточно
интенсивно (М. Бодкин, С Дей-Льюис, У X Оден, Г. Мэррей,
У Трои, Р. Чейз, Н. Фрай, Ф. Фергюссон, Дж. Викери, Дж Кэмпбелл
и др). В отечественном литературоведении этот интерес актуализируется в связи с работами Е.М. Мелетинского, особенно с его исследованием "О литературных архетипах"10, где на конкретных примерах
подробно доказывается существование "архетипической подложки",
глубинного архетипического слоя в казалось бы весьма далеких от
мифа и архетипа сюжетах русской литературы нового времени.
ЕМ Мелетинский считает, что фактически в любом тексте нового
времени можно выявить архетипы Именно они создают самые.глубинные пласты (выводящие к "прасмыслам") произведения. Эта концепция Е.М. Мелетинского позволяет выявить близость функционального значения архетипа и лейтмотива
Прежде всего, необходимо разграничить понятия "архетип" и
"мотив". Естественно, первое относится к более глубокому пласту и
подвергается значительным изменениям, вовлекаясь во второе явление Однако, кроме мотива, архетипу "негде" функционировать.
Именно поэтому эти две категории связаны друг с другом. Что же касается понятия "лейтмотив", то архетипическое ядро может и не являться его обязательной составляющей. В том-то и особенность лейт89
мотива, что за ним стоит конкретный текст нового времени, где архетипическое значение может вовсе не быть доминирующим.
Таким образом, архетипическое значение позволяет отграничить мотив от сферы сюжета, возвращает нас к идее "ткани" произведения, где, по мысли Веселовского, как нити, снуют мотивы, наделенные глубинными смыслами.
Архетип (архетипическое значение) разворачивается не только
в мотиве. Он может функционировать на уровне самой "ауры"' текста,
его принадлежности к той или иной традиции. В то же время мотив
тесно связан с архетипом. Сложившееся в современной науке представление о границах дефиниции "мотив" вполне однозначно предполагает, что мотив имеет долгую литературную и общекультурную традицию. Она уходит своими корнями в "'коллективное бессознательное", которое и является "вместилищем" архетипов Архетип оказывается тесно связанным с мифом и мифологическими формами сознания. Литература нового времени, вмещая в себя мотивы, несущие архетииические значения, не столько трансформирует сами эти мотивы,
сколько "открывает" в них новое содержание, созвучное новой эпохе.
Архетипическое значение и сообщает мотиву "концентрированный
семантический ореол", обеспечивая маркированность мотива в каждом новом тексте, где он появляется.
Проблема заключается, прежде всего, в том, что подтекст литературного произведения несводим к архетипическому значению.
Конкретные исследования архетипов нередко ведут авторов именно к
такому "подчинению" литературного текста "прасмыслу".
Говоря о связи архетипа и лейтмотива, есть смысл отметить,
что так же, как архетип относится к мотиву (глубинная смысловая
"программа"), он соотносится и с лейтмотивами. Однако в мотиве непременно присутствует архетипическое значение. В лейтмотиве его
может и не быть. В таких случаях "сердцем" лейтмотива становится
символ.
Символ и лейтмотив
Символ, пожалуй, самое близкое лейтмотиву понятие (в имманентном, общеродовом плане). В природе символа нерасторжимо сочетаются образность, знаковость, идеальность, условность, многозначность — все это не чуждо и лейтмотиву. Имеет также значение и
тот факт, что символ, как и лейтмотив, отягощаясь комбинаторными
приращениями, тяготеет к системе.
В то же время возникает ряд принципиальных вопросов. Наиболее значительный из них - не заменяет ли такое широкое представление о символе и системе символов все остальные категории (на90
пример, символ имеет "культурную память", но ею же обладает архетип, символы сигнифицированы в тексте, но то же самое можно сказать о мотиве и т. п.)? Символ действительно тесно связан с этими
категориями И все же от мотива его отличает, прежде всего, необязательность повтора и высокая "идеальность" (в отличие от "'бытовой"
стороны мотива), а от архетипа - теснейшая связь с культурными
фактами нового времени, а не неуловимым "коллективным бессознательным". Но очевидно, что грань зыбка.
Еще один вопрос - это соотношение символа с лейтмотивом.
Здесь важно отметить, что лейтмотив по своей сути подчиняется законам функционирования символа Однако представление о смежности категорий "лейтмотив" и "символ" вряд ли можно считать убедительным (см., например, в работе Мериуэзер
категорию
11
"художественный лейтмотив" ). Здесь уместно привести определение
символа из фундаментального труда Р Уэллека и О. Уоррена "Теория
литературы": "объект, который предполагает непременное отношение
к другому объекту, но демонстрирует свое собственное значение" 12
Это определение убедительно потому, что уничтожает даже намек на
тождественность понятий "лейтмотив" и "символ". Символ наиболее
отчетливо фиксируется в неязыковой среде.
Не каждый повторяющийся символ есть лейтмотив, но каждый
лейтмотив наделен в большей или меньшей степени символическим
значением Суть их различия, в первую очередь, кроется в формальном аспекте - символ выполняет свое назначение и без повтора,
лейтмотив же без повтора не существует. Функции символа слишком
обобщены, по словам Тиндалла, это "аналогия чего-либо несуществующего"13 или, как говорит Уилрайт, символ - "нечто, что значит
больше, чем оно само" 14 Расплывчатость категории не позволяет вести точные литературоведческие наблюдения. Для лейтмотива же существенной стороной оказывается "провоцирование" определенных
ассоциаций и закрепленность в определенном месте текста. Таким образом, при сопоставлении лейтмотива и символа, мы приходим к
мысли о механизме функционирования лейтмотива, который, обладая
способностью повторяться, "цементирует" пространство между двумя
отдельными экспликациями. В связи с этим следует разграничить понятия повтора и лейтмотива.
Повтор и лейтмотив
Нередко можно встретить такое замечание: "Повторы и лейтмотивы идентичны"15 Это неверно В самом отвлеченном смысле
лейтмотив представляет собой не что иное, как форму "текстуального
эквивалента" или "изотопию". В "Теории семантики" Греймаса тер91
мин изотопия отличается от термина принцип эквивалента , поскольку основан на мельчайших отклонениях в тексте, то есть семе .
Возможно, что литературный лейтмотив в своей основе изотопичен,
хотя эта категория явно превышает сферу семантики, по определению
Растьера. "Каждый повтор языковой единицы в тексте мы называем
изотопией"17. Тем не менее, далеко не всякий текстовой эквивалент,
несмотря на языковую манифестацию, можно назвать лейтмотивом,
так как лейтмотив должен быть непосредственно направлен на воспринимающее сознание и нести в себе авторскую интенцию.
Нельзя воспринимать любой текстовой эквивалент в собственном значении лейтмотива, поскольку простой повтор нередко носит
бессознательный, случайный характер, и читатель теряет к нему интерес, тогда как лейтмотив непременно осознан. Для обозначения
простого повтора Кэивин вводит термин' деструктивный повтор
Главная функция лейтмотива - маркирование контекста. Ожидания читателя, которые возникают при обнаружении итерации,
должны быть удовлетворены "расцветанием контекста": возникновением поразительных смыслов. О маркированности довольно подробно рассуждает Томас Манн. "Прежде всего, не может ли любое предложение или часть предложения "возвращаться" подобно мотиву,
символу, цитате? А ведь любое предложение, повторенное дважды,
обязано нести высокий смысл, придавать символическое звучание
контексту"19.
Лейтмотив - средство
выражения авторской активности
Расширяя сферу использования термина "лейтмотив", введем
рабочее определение, лейтмотивом считается повторяющийся элемент поэтики произведения (текстуальный эквивалент), отличающийся смысловой значимостью в маркированном фрагменте текста, символичностью, который может быть выражен любым смысловым
"пятном"- событием, чертой характера, любым предметом, краской,
20
звуком и т. д
Итак, у читателя, столкнувшегося с лейтмотивом, возникает
ряд ассоциаций Этим возникновением руководит автор, который тем
самым устанавливает динамику восприятия текста. Лейтмотивы несут
свое собственное значение, порождая различные аналогии отдельно
взятого фрагмента и всего целого, маркируя разные смысловые акценты Автор добивается того, чтобы этот результат возник не только
для него, но и для любого, кто обратится к тексту. Бокхорст отмечает.
"Поэтому лейтмотив обязательно являет собой конкретную языковую
92
манифестацию, приобретая, тем не менее, специфический градус сим21
волической импликации" .
В тексте "равнозначными" могут оказаться совершенно не
идентичные языковые фрагменты Например, князь Мышкин в романе Достоевского "Идиот" рассказывает Рогожину три разных истории
о купце, ограбленном товарищем, помолившемся перед убийством, о
кресте, который он поменял на оловянный с пьяным солдатом, о младенце, впервые улыбнувшемся матери. Все эти три разные истории
могут считаться текстуальными эквивалентами, поскольку их общее
содержание равнозначно - они об истинной вере, не скованной догматами "слова", искренней вере, которая уживается в "темном" сознании с самыми дикими поступками и кощунствами. Но назвать
лейтмотивом данные текстуальные эквиваленты нельзя Это именно
"накопление" доказательств одной идеи На первый план здесь выходит само содержание, а формальная сторона неважна. Поэтому нельзя
ограничить понятие "лейтмотив" только выражением "текстуальный
эквивалент"
Лейтмотив как текстуальный эквивалент должен характеризоваться идентичным или частично идентичным языковым повтором В
данном случае оговаривается формальная сторона понятия Как было
показано выше, у ученых нет единого мнения о характере
"идентичности" повтора Однако конкретная практика заставляет согласиться, что повтор может быть точным, может быть приблизительным, но он обязательно должен быть именно повтором, то есть
нет смысла говорить о лейтмотиве, если одно и то же явление, событие, оценка выражаются другими словами Это будет другой прием,
нежели лейтмотив. В то же время неверным было бы и настаивать на
"абсолютной идентичности" языкового повтора как существенной
черте лейтмотивной формы Решающей функцией лейтмотива является организация текста Автор сознательно разрывает связи "готовых"
смыслов Его задача - не "выполнение" прямых значений, а именно
полное или частично полное повторение фразы, что гарантирует апперцепцию с читателем, который "узнает" фразу и фиксирует на ней
внимание. Лейтмотив обрастает законом "феноменальности повтора",
когда совершенно неважным становится содержание повтора - а важен сам его факт. Вот яркий пример - фраза "Да - был ли мальчикто1?" из "Жизни Клима Самгина" М. Горького Эти слова, произнесенные в первый раз по совершенно конкретному поводу и в абсолютно
прямом значении (о только что утонувшем в проруби Борисе Варавке)
многократно повторяются Климом на протяжении романа, причем в
ситуациях, не связанных ни с воспоминанием об этой истории, ни с
93
аналогичными случаями. Суть фразы практически уничтожается, остается важным лишь факт ее повтора. Именно поэтому не совсем
важным кажутся нам размышления о "теме" повтора. Упомянутая
фраза является лейтмотивной, и мы можем говорить об установке на
"растягивание смыслов" в ходе ее понимания, что и образует смыслосодержательный стержень произведения.
Здесь можно учесть следующие принципы, характеризующие
лейтмотив как родовое понятие:
1. В основе лейтмотива лежит повтор (хотя лейтмотив и не
сводится к повтору, как мы показали). Благодаря своей индексной
природе лейтмотивы способны выражать авторское отношение к окружающему, поскольку они - порождение самого автора и несут в себе функцию обособления, а одновременно и связующего звена между
разными произведениями одного и того же автора. Лейтмотив требует от читателя постоянного возврата к прежде прочитанному и сопоставления с дальнейшим текстом. Повторяемость лежит в основе так
называемой "якорной техники", когда "вербально-смысловое" значение "якоря" может быть неважным и иметь второстепенное значение22, а в новом контексте приобретает свое, кодовое значение.
2. Лейтмотив, основанный на повторяемости, характеризуется
приращением смысла, наполняется символическим значением
("вбирает" в себя символ, насыщаясь его образностью, знаковостью,
идеальностью, условностью, многозначностью, хотя и не является самоценным в тексте - доминантой лейтмотива становится формальное
выражение).
3. Обусловленность проявления лейтмотива только в маркированном тексте - одна из "оригинальных" его характеристик. Здесь
можно назвать две принципиальные позиции: интертекстуальность и
самоцитирование. В первом случае маркированность связана с актуализацией "чужого текста", повтора, который автор как цитату включает в свое произведение. При этом суть цитаты в ее собственном
значении и становится важнейшим маркиратором текста. Важным
оказывается факт знания, если читатель не понимает цитату адекватно
ее собственному контексту, то контекст данного произведения ускользнет от него частично или даже полностью Если же в качестве
лейтмотива избрана не цитата из "чужого текста", то перед нами другое явление - так называемое "самоцитирование".
4. Сопряженность одного лейтмотива с другими объединяет их
в некий парадигматический ряд. Амбивалентность лейтмотивов, входящих в данный парадигматический ряд, связана с тем, что объединяющая тема взаимодействует с другой (другими) так, что значение
94
лейтмотивной экспликации может быть отнесено как к этой, так и к
соотносимой с ней теме.
5. Функция лейтмотива как текстуального эквивалента возникает из его качества, которое, в свою очередь, определяется ассоциациями, стоящими за данным лейтмотивом и увеличивающими смысл
высказывания, то есть выявляющими в тексте специфическую глубину, "центральную идею", в то же время, имплицируя тему (то есть
пряча прямой смысл высказывания, уничтожая, нивелируя его).
Что же касается главной задачи лейтмотивного анализа литературы, то это поиск "ключей" к тексту, которые нередко возникают в
произведении скорее бессознательно, чем осмысленно формально.
Однако лейтмотивный анализ позволяет установить те смыслы, которые сознательно заложены в текст самим автором. Таким образом,
лейтмотив перерастает категорию только формальную и оказывается
полифункциональным понятием
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Garland Henry, Garland Mary. The Oxford Companion to German Literature. Oxford:
Clarendon Press, 1976 ["Leitmotiv"'] (В английском Азыке использование понятия
"лейтмотив" традиционно синонимично понятию "мотив").
2. Falk Eugene H. Types of Thematic Structure: The Nature and Function of Motifs in
Gide, Camus, and Sartre. Chicago, London: University of Chicago Press, 1967.
3. Там же. P. 2.
4. Там же. Р. 9-16. Типология Фолка в основном связана с внешней формой лейтмотива в функциональном аспекте, особенно с так называемой "темой карьеры".
5. Там же. Р. 2.
6 Jost Francois. Introduction to Comparative Literature. Indianapolis, New York: Pegasus, 1974. P. 182. Для англичан характерно изучение не мотивов, а некой специфической "тематологии". См., например: Weisstein Ulrich. Comparative Literature
and Theory: Survey and Introduction. L., Bloomington: Indiana University Press,
1973. P. 124-149.
7. Frenzel Elisabeth. Stoff- und Motivgeschichte, Grundlagen der Germanistik. 2. Aufl.
Berlin. Schmidt, 1974 [1966]. S. 12. См другие рассуждения о мотиве, сходные с
данным: Kayser Wolfgang. Das sprachliche Kunstwerk: Eine Einflihnmg in die Literaturwissenschaft. 16. Aufl. Bern; Munchen: Francke, 1973 [1948]. S. 60; Wilpert,
Gero von. Der verlorene Schatten: Varianten eines literarischen Motivs. Stuttgart.
Kroner, 1978. S. 2.
8. Frenzel E. Stoff-und Motivgeschichte. S. 18.
9. Frenzel E. Stoff-, Motiv- und Symbolforschung. 4. Aufl. Stuttgart: Metzler, 1978
[1963]. S. 34. См. сходное заявление: Hart Ahnlich Clive. Structure and Motif in
"Finnegans Wake". L.: Faber and Faber, 1962. P. 164.
1П. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М.: Изд-во РГГУ, 1994. С. 48-49.
ll.Meriwether Mary Stuart. The Fictional Leitmotif in Novels by Melville, Joyce, and
Lawrence. University of North Carolina, Chapel Hill: Ph. D., 1980. P. 9.
95
12. Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М., 1978. С 18.
13. Tindall W. Y. The Literary Symbol. P. 12.
14. Wheelnght Philip. The Burning Fountain: A Study in the Language of Symbolism.
Bloomington: Indiana University Press, 1954. P. 24
15. Холодина Н. И. Лейтмотив как средство опредмечивания художественной идеи //
Понимание и интерпретация текста. Сб. научи, тр Тверь. 1994. С. 141
16. Greimas J. Die Isotopie der Rede // Lektiirekolleg zur Textlinguistik. Bd. 2. Reader,
hg Werner Kallmeyer et al. Frankfort a. M.. Athenaum Fischer, 1974. S. 126-152.
17.Rastier Fransois. Systematik der Isotopien // Lektiirekolleg zur Textlinguistik. Bd. 2.
Reader, hg. Werner Kallmeyer et al. Frankfurt a. M.: Athenaum Fischer, 1974. S
157.
18. Kawin Bruce F Telling It Again and Again: Repetition in Literature and Film. Ithaca.
L. Cornell University Press, 1972 P. 4. Кейвин пытается разграничить понятия
"repetitious" и "repetitive": критерием разграничения он как раз и считает
лейтмотив, или, как он говорит "повтор с равной или большей силой в каждом
случае'. Похожее мнение высказывает и Эдвард Браун: "сгущение повтора в простой формуле". Brown Edward Killoran. Rhytm in the Novel. 2. Aufl, University of
Toronto Press, 1957 [19*50]. P 17: см. также Dibelius W Charles Dickens. P 376.
19. Mann Thomas. Mitteilung an die Literaturhistorische GeseHschaft in Bonn // Gesaramelte Werke in dreizehn Banden. XI. S. 716.
20.Распаров Б. М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова
"Мастер и Маргарита" // Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. М : Восточная литература, 1993. С. 30.
21. Boekhorst P. de. Das literansche Leitmotiv... S. 27.
22. Арбов Ю. Образ, символ, знак и "якорная техника"' // Знамя. 1997. № 10. С 206210.