116 М.С. Попова Новосибирск О МОТИВЕ ВОСПОМИНАНИЯ У А

М.С. Попова
Новосибирск
О МОТИВЕ ВОСПОМИНАНИЯ У А.С. ПУШКИНА:
СОБЫТИЙНЫЙ СЕМАНТИЧЕСКИЙ ИНВАРИАНТ В ЛИРИКЕ И
ЭПИЧЕСКОМ ПОВЕСТВОВАНИИ
Лирике присуща специфическая событийность. Статус лирического события отличается от положения и роли события в повествовании. В определении В.Г. Белинского, “содержание лирического произведения не есть… развитие объективного происшествия, но сам
субъект и все, что проходит через него” [1]. Б.В. Томашевский указывает, что “действия и события… в лирике” не образуют “фабульной
ситуации” [2], соответственно, присущей всякому повествованию.
Ю.М. Лотман говорит о том, что лирический текст “претендует быть
не повествованием об одном каком-либо событии, рядовом в числе
многих, а рассказом о Событии – главном и единственном, о сущности
лирического мира”, вследствие чего “о вещах известных говорится как
о неизвестном” [3]. В.И.Тюпа так формулирует это свойство лирики:
“Циклической повторяемости (прецедентности) жизненного процесса
путем его эстетического сгущения придается облик беспрецедентного
события” [4]. Построение в повествовательном тексте, по выражению
того же исследователя, “квазиреальной цепи событий”, образует сюжет, а в лирике формируется квазиреальная ситуация перформативного высказывания лирического героя” [5], не исключающая, по мысли
Тюпы, некой лирической сюжетности. В представлении о сюжете художественного текста ключевыми понятиями являются мотив и тема, которые последовательно определим как момент действия в отдельной сюжетной ситуации и семантический инвариант единого
фабульно значимого эпизода.
Раскрывая различие повествовательной и лирической художественных структур, Томашевский характеризует лирическую тему по
сравнению с повествовательной как “неподвижную”, она “получает
движение в варьировании выражений, вскрывающих тот или иной
эмоциональный момент в основной теме” [6]. Лирическая тема дана “в
различных вариациях”, для нее типичны “все… новые и новые ассоциации”, “одновременность излагаемого или иная сменность тем без
внутренней причинной связности излагаемого” [7].
С точки зрения структурной поэтики в лирике иначе, нежели в
повествовательном тексте, выглядит “функциональное соотношение
мотива и темы”. В отличие от повествования, в лирике “не мотивы
116
определяют тему, а тема выступает основанием для развертывания
серии сопряженных с ней мотивов”, или “мотивы как предикаты темы
развертывают ее через действие” [8], мотив подчинен теме. Это свойство лирической темы определяется как перспективность. Повествовательная же тема ретроспективна – она в конечном итоге определяется мотивной структурой составляющих эпизодов. Отметим также, что
“всякий мотив в лирике исключительно тематичен”, а “лирическая
тема принципиально и предельно рематична”, что позволяет говорить
о функциональном слиянии лирических мотива и темы в отдельных
случаях [9].
А.К.Жолковский называет “приятные (или горькие) воспоминания о былых страстях” типовой ситуацией, реализующей “в психологической зоне” центральную пушкинскую тему, определяемую исследователем как “амбивалентное противопоставление „изменчивость/неизменность‟” [10].
Обратимся к трем лирическим стихотворениям и трем повествовательным текстам Пушкина, в которых событие воспоминания
функционально значимо для их художественной структуры.
Три стихотворения – “Воспоминание” (1828), “Воспоминания в Царском селе” (1829) и “Воспоминание (К Пущину)” (1815) –
объединяет схожесть лирических тем, что явствует уже из названий. В
стихотворении 1827 г. можно выделить три условных эпизода: за воспоминанием следует сожаление, а после – примирение. Сознание лирического субъекта последовательно фиксирует состояния бессонницы
(ночью влачатся в тишине// часы томительного бденья), тревоги (В
бездействии ночном живей горят во мне// Змеи сердечной угрызенья),
мечтаний, подавляющей тоски, теснящего избытка тяжких дум [11].
Вслед за тем
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю (III, 60).
Становится ясным, что тема воспоминание аккумулирует в себе следы каких-то событий, каждое из которых невосстановимо в причинновременной связи, никак не конкретизировано в пространстве текста, не
получило никаких обстоятельственных маркеров. Печальные строки
на мифическом свитке, или некоторая неделимая, монолитная совокупность обстоятельств, поступков, совершенных действий являются
117
объектом восприятия, тем, о чем вспоминают. Это составляет ключевое событие данного текста.
Обращение к прошлому вызывает переживания лирического
субъекта, которые можно интерпретировать как мотивы данного лирического текста: сожаление, и вместе с тем принятие горького знания
о себе, некое добровольное страдание (что подчеркнуто в завершающем стихе). Здесь очевидна своего рода лирическая событийная последовательность, лирическое действие и его исход. Вместе с тем первое и главное событие этого текста тотально: вне этого события никакого другого мира нет, данное воспоминание составляет единственно
возможную вселенную. Неизвестно, что обусловило воспоминание,
какова причина первичного ментального действия. Здесь тема воспоминания, памяти как ментальной способности обеспечивает идентичность лирического субъекта: я вспоминаю, следовательно, я существую. Этот процесс является взаимообратным. Как отмечает
И.В.Силантьев, связность лирического повествования основана на
“принципе единства лирического субъекта” [12]. И, вместе с тем,
именно развертывание текста обуславливает единство лирического Я.
Лирический субъект существует до тех пор, пока реализуется способность воскрешать из небытия прошедшие события, осуществлять перемещения из хаоса, где у вещей нет имен, в порядок текстовой реальности.
“Воспоминания в Царском селе” в мотивно-тематической
структуре не столько репродуцируют представление о лирическом
субъекте стихотворения, сколько выражают историческую память заявленного в названии топоса. Здесь видны “дней прошлые следы”, но
это события, принадлежащие истории (жизнь царствующих особ, полководцев, отношения народа и власти, война). Вместе с тем этот топос
окрашен глубоко личными переживаниями. Царское село, “предел благословенный”, “сады прекрасные, под сумрак наш священный” (III,
155) есть не что иное, как цель стремлений возвращающегося от “пыла
восторгов скоротечных”, от “бесплодного вихря суеты” блудного сына. На реализацию этого мотивного комплекса в тексте указывает
В.И.Тюпа, называя такой способ обращения к тому или иному мотиву
“цитатным”, “в качестве сюжетного параллелизма к ситуациям и событиям инновационной фабулы” [13]. Соответственно логике этого
мотивного комплекса, в тексте словесно выражены мотивы раскаяния
(в стремлении к недоступным мечтам), воспоминания (о начале поэтического письма).
История в данном случае представляет “святые воспоминания”, прочувствованные, эмоционально окрашенные, героика прошло118
го создается посредством его освоения лирическим субъектом и превращением в факты лирического сознания. Таким образом, в тексте
тотальная тема воспоминания разворачивается через свернутую в
комплекс блудный сын совокупность мотивов, а также через мотив
воспоминания, последовательно о начале письма и освоенных лирическим субъектом исторических событиях, неком коллективном сознании.
Стихотворение “Воспоминание (К Пущину)” (1815) представляет собой изложение, с одной стороны, конкретной событийности: Вдруг педанта глас ужасный// Нам послышался вдали...// И бутылки вмиг разбиты,// И бокалы все в окно - // Всюду по полу разлиты
// Пунш и светлое вино. // Убегаем торопливо -// Вмиг исчез минутный
страх! (I, 139).
С другой стороны, излагаемое событие остается принципиально незавершенным. Здесь приглашение к совместному воспоминанию, обращения адресованы лирическим персонажам, друзьям:
“…помнишь ли, мой брат по чаше; помнишь ли друзей шептанье” (I,
139); “о друзья мои сердечны” (1, 140). Это означает, что воспоминание существует в виде открытой коммуникативной структуры, всегда
длящегося действия.
Запретные удовольствия винопития составляют, очевидно,
часть семантического комплекса инициации, однако в данном случае
нет ни сожалений, ни раскаяния – текст в этом смысле абсолютно гедонистичен. Очевидна ценностная окрашенность воскрешаемого в памяти: то, что сегодня существует только в виде образов прошлого, но
что одновременно является желанным объектом воспоминания, не менее реально, чем настоящее. Мотивная структура этого обращения
лаконична: это воспоминание, с приглашением его разделить.
Таким образом, событие воспоминания в данных лирических
текстах является не просто ключевым, но миромоделирующим. В лирической событийности конституирован лирический субъект, в мотивах разворачивается представление о теме текста и свойствах лирического Я.
***
Мотив как знак, репрезентирующий некую событийность и
выражающий предикативность, существует в виде совокупности
означающего и означаемого. При полной идентичности означающих
(воспоминание) событийные варианты могут обладать различающимися означаемыми. Так, в плане содержания воспоминание может быть
тождественным представлению о субъекте ментального действия, об
119
объектах такого действия либо эмоциональной окрашенности этого
события. Такое содержательное наполнение события характерно для
лирики.
Как разворачивается идентичный семантический событийный
знак в повествовании? В повестях Пушкина “Арап Петра Великого”,
“Пиковая дама” и “Выстрел” мотив воспоминания является организующим для нескольких эпизодов. Определим тему каждого эпизода,
для которого ключевым событием является воспоминание, и функцию
мотива воспоминания в нем.
В повести “Выстрел” новый сосед принимает в своем доме
поселившегося в деревне, занятого хозяйством рассказчика. Сосед повествует герою о проведенном в доме медовом месяце и визите с целью мести в этот дом Сильвио, который служил вместе с рассказчиком
и поведал тому историю незавершенной дуэли. Сосед перед тем, как
изложить обстоятельства и исход визита Сильвио, говорит: “Этому
дому обязан я лучшими минутами жизни и одним из самых тяжелых
воспоминаний” (VI, 99). Соответственно, затем следует мотивированный воспоминанием подробный, детальный и реалистично воспроизводящий пространственно-временные обстоятельства события рассказ
об исходе конфликта. В данном случае каузальный мотив воспоминания структурирует изложение уже произошедших событий, а темой
эпизода в плане сюжета становится рассказ, разрешение неведения, в
плане фабульной структуры эпизод дает представление о разрешении
основного конфликта.
В “Пиковой даме” мотив воспоминания фигурирует, по меньшей мере, один раз. Эпизод, структурированный этим мотивом, предваряет крушение романтических надежд воспитанницы графини. Лизавета Ивановна входит в свою комнату по возвращении с бала и не
находит там Германна, с которым условилась о позднем свидании.
Бедная, скромная девушка “села, не раздеваясь, и стала припоминать
все обстоятельства, в такое короткое время и так далеко ее завлекшие” (VI, 342). Она вспомнила, что не знает о поклоннике ничего,
кроме имени, которым тот подписывал любовные послания, и не далее, как в этот же вечер на балу Томский рекомендовал Германна, свидетельствуя его страстную влюбленность в Лизавету Ивановну:
“Портрет, набросанный Томским”, “это уже пошлое лицо пугало и
пленяло” “молодую мечтательницу” (VI, 343). Таким образом, героиня
воссоздает в памяти эфемерный, зыбкий, расхожий образ мнимого
обожателя, невольно предсказывая тем самым ничтожную роль Германна в собственной судьбе. Тема этого эпизода – судьба, поскольку
героине было суждено иное.
120
В повести “Арап Петра Великого” мотив воспоминания фигурирует в двух повествовательных модальностях. Герой вначале просит другого человека вспомнить, и воспоминание здесь действием не
является, а через некоторое время вспоминает сам. В прощальном
письме к Леоноре, графине D., Ибрагим объясняет причину отъезда из
Парижа, убеждая в целесообразности своего решения. Таковой причиной, по словам героя, является желание сохранить “спокойствие” возлюбленной, не подвергать ее “тем же волнениям и опасностям”, что
были ранее. На деле герой, указывая на неприятные события в прошлом (“вспомни все, что ты вытерпела, все оскорбления самолюбия,
все мучения боязни; вспомни ужасное рождение нашего сына”, VI, 19),
ведет своеобразную психологическую игру. Здесь воспоминание выступает как аргументация, средство убеждения героини в необходимости, обоснованности разрыва, в то время как герой желает стать инициатором прекращения отношений и опередить возлюбленную в этом
намерении. Мотив способствует характеристике образа Ибрагима,
смысл действия - соперничество. “Милое воспоминание” Ибрагима
связано с графиней D., герой “часто думал” о ней, воображая одновременно ее прелесть и “новые связи, другого счастливца” (VI, 25).
Вскоре герою передают письмо от Леоноры, которое заключалось
“страстными уверениями в любви”, и в этот же день он узнает о новом
любовнике графини D., “длинном маркизе R.”. В данном случае мотив
подготавливает перемену в жизни героя в виде сватовства к Наташе,
тема эпизода с воспоминанием – изменчивость чувства.
Итак, мотив воспоминания в эпическом произведении функционирует в системе повествования как средство сюжетной динамики,
подготавливающее почву для последующих событий, как метод характеристики персонажей и способ выявить причины и следствия тех или
иных поступков. В плане содержания данный мотив выражает прежде
всего действие. Тема в каждом эпизоде определяется решающим для
него повествовательным мотивом, и предшествующими эпизодами с
их мотивными комплексами. Так, событие воспоминания в рассмотренных примерах воспроизводится через действие “вспоминать” либо
“помнить”. При этом тема памяти подавляется более сильными в своей
структурной позиции темами. Это означает, что тема эпизода, организованного мотивом воспоминания, определяется включением данного
эпизода в фабульно значимую группу эпизодов.
В лирике наблюдается иная роль темы. Так, тема воспоминание обуславливает реализацию определенных мотивов в виде изменений состояния сознания лирического субъекта, реконструируя событие
воспоминания. Функциональная роль мотивно-тематической группы,
121
структурирующей конкретную событийность, заключается в создании
образа лирического Я, в раскрытии отношения “Я-в-мире”.
По замечанию Р.Якобсона, в художественном тексте существует необходимость “подчеркивать тот факт, что знак не совпадает с
объектом”, иначе “прекращается активность, и чувство реальности
умирает” [16].
Примечания
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды // Белинский В.Г. Полн. собр.
соч.: В 13 т. Т.V. Статьи и рецензии. 1841-1844. М., 1954. С. 45.
Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996. С. 231.
Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 2001. С. 107.
Тюпа В.И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ).
М., 2001. С. 104.
Тюпа В.И. Указ. соч.
Томашевский Б.В. Указ соч. С. 231.
Там же. С. 231, 179.
Силантьев И.В. Мотив в системе художественного повествования: Проблемы теории и анализа. Новосибирск, 2001. С.19.
Там же.
С. 19, 20.
Жолковский А.К. „Превосходительный покой‟: об одном инвариантном мотиве
Пушкина // Жолковский А.К., Щеглов Ю.К.. Работы по поэтике выразительности.
М., 1996. С. 244-245.
Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1977. Т. 3. С. 57. Далее произведения А.С.
Пушкина цитируются по этому изданию. В круглых скобках после цитаты указан
номер тома и страницы. Римская цифра обозначает номер тома, арабская – страницы.
Силантьев И.В. Указ. соч. С. 19.
Тюпа В.И. Словарь мотивов как научная проблема (на материале пушкинского
творчества) // Словарь-указатель сюжетов и мотивов русской литературы. Экспериментальное издание. Вып. 1. Новосибирск, 2003. С. 178.
Якобсон Р. Что такое поэзия? // Р. Якобсон. Язык и бессознательное. М., 1996. С.
118.
122