Традиция западноевропейского святочного рассказа в

Ян Орловски
Традиция западноевропейского
святочного рассказа в русской
литературе XIX века
Studia Rossica Posnaniensia 26, 21-29
1995
STUDIA ROSSICA POSNANIENSIA, vol. XXVI: 1995, pp. 21-29. ISBN 83-232-0605-8. ISSN 0081-6884.
Adam Mickiewicz University Press, Poznań
ТРА Д И Ц И Я ЗА ПАДНО ЕВРОПЕЙСКОГО СВЯТОЧНОГО
Р А С С К А З А В Р У С С К О Й Л И Т Е Р А Т У Р Е X IX В Е К А
T R A D IT I O N O F W E S T -E U R O P E A N C H R IS T M A S ST O R IE S IN R U S S IA N
L IT E R A T U R E O F T H E 19th C E N T U R Y
ЯН О РЛ О ВС К И
bstract.
Christm as stories appeared in Russian literature under the influence o f
the prose o f Andersen and D ickens. They occur in the writing o f D ostoevsk y, L eskov,
C h ek hov, Kuprin. A ndreev,
Gorky and others. Russian writers m odified this kind o f
sm all writing (with elem ents o f parody and satire) and granted it with distinct Russian c o ­
louring.
A
Jan O rłow ski,
U n iw ersytet Marii C urie-Skłodow skiej,
Instytut F ilologii S łow iań sk iej,
pl. Marii Sk łodow skiej-C urie, 20-031 Lublin, P olska—Poland.
В наше время „святочный рас ск а з” (иногда его называют „рож ­
дественским”) является уже почти забытым, чисто историческим ж а н ­
ром м алой прозы. Он процветал в русской литературе второй п о ­
л о в и н ы X IX и начала XX веков, привлекал внимание выдающихся
писателей, среди которы х были Достоевский, Лесков, Чехов, К уп­
рин, Андреев, С ологуб, Ремизов, Горький и многие другие. Ф о р ­
м ули ров ка заглави я заставляет оговориться: можно ли считать свя­
точ н ы й рассказ отдельным жанром малой прозы? С современной
то ч ки зрения можно в некоторой степени в этом сомневаться, но
русские писатели второй половины XIX столетия охотно и часто
отм ечали некоторы е свои произведения эпитетом святочный или
рож дественский рассказ.
Святочные рассказы возникли в условиях социального неравенст­
ва, их целью было пробуждение человеческой совести и сочувствия
б о га ты х к нищ им, которы м надо было оказать пом ощ ь и утешение
хотя бы один раз в год. Эту черту подобных рассказов отметил
М аксим Г орький, когда в воспоминаниях о Леониде Андрееве п и ­
сал о том, как весной 1898 года прочитал его Баргамота и Гараську - „пасхальны й рассказ обычного типа; направленный к сердцу
п разд н и чн ого читателя, он еще раз напоминал, что человеку д о с ­
тупно - иногда, при некоторы х особых условиях - чувство вели-
22
Я.
Орловски
коду шия и что порою враги становятся друзьями, хотя и ненадолго,
скажем - на д е н ь ...” 1.
С вяточны й рассказ проник в Россию с Запада. Он процветал
особенн о в английской (Чарлз Диккенс, М орлеи Робертс и др.) п
скан ди навской литературе (Ханс Кристиан Андерсен, Сельма Лагерлеф). Классическими образцам и святочного рассказа являю тся
Д евочка со спичками (1845) Андерсена и Рож дест венская песнь в
прозе (1843) Д и к кен са2. В них даны две модели ф абульной развязки
этой разн ови д н ости жанра. У Андерсена сирота беспом ощ но за м е р ­
зает на улице бездуш ного город а в морозную рождественскую ночь
(трагическая модель), у Диккенса бездушный скряга в атмосфере
п р а зд н и к а рож дества превращ ается в добрейш его и отзы вч и вого
„рож д ественского” дедушку (сентиментальная модель). А нглийский
писатель в своих святочных рассказах переносил их действие в б о л ь ­
ш ой го р о д с типичными для него социальными противоречиям и.
Он создал жанр сентиментальной повести, герои которой стремятся
к добру. К этому побуждает их именно праздник рождества Х ристова.
П оявление святочного рассказа в русской литературе, в н а и б о ­
лее характерном для него виде, связано с именем Ф едора Д остоев с­
кого. В его М альчике у Христ а на елке (1876) полностью о т р а зи ­
лись художественные черты, восходившие к традиции святочных
р ассказов Д иккенса и Андерсена. Э тот рассказ появился в ян ва р с ­
кой книге Д невника писателя за 1876 год. В своей тогдаш ней пуб­
лицистике (Дневник писателя) и записных тетрадях Д остоевский
уделял очень много внимания русским детям, трагические судьбы
к оторы х, как известно, отразились во многих его художественных
произведениях.
Создавая Мальчика у Христа на елке, Достоевский опирался как
д о к а з а л Г еоргий Ф ридлендер - на сюжет стихотворения Е лка си­
р о т ы немецкого поэта Ф ридриха Рю ккерта и на собственные н а ­
б л ю д е н и я3. В статье Г. М. Ф ридлендера и в ком ментариях к н а ­
званном у произведению Д остоевского подчеркивается од нако сле­
дующее:
„К ак п ок азы вает соп оставлен и е рож дествен ск ого сти хотвор ен ия Р ю ккерта и
р асск аза Д о с т о е в с к о г о , они идейно и худож ествен н о несоизмеримы : в о с п о л ь зо в а в ­
шись д о в о л ь н о традиц ион ны м святочным сю ж етом баллады Рю ккерта как кан вой
для со б ст в ен н о го р асск аза, Д о стоев ск и й создал ори гин альн ое худ о ж еств ен н о е п р о ­
1 См. примечания в кн.: Л . Н. А н д р е е в , П овест и и р асск азы в д в у х т ом ах,
т. I, М осква 1971, с. 652.
2 О ри ги н ал ьн ое заглавие: A C hristm as C arol in P rose.
3 С м . Г. М . Ф р и д л е н д е р , Святочный расск аз Д ост оевск ого и баллада Р ю к ­
керт а. В: М еж дун ар одн ы е связи русской литературы , п о д ред. М . П. А лексеева,
М о ск в а -Л е н и н гр а д 1963, с. 378.
Традиция западноевропейского святочного рассказа
23
и зв ед ен и е, гл у б о к о н а ц и он ал ьн ое, п етер бургск ое по содерж ан ию и притом очень д а ­
л ек ое от сти хотвор ен и я Ркккерта по тон у и кол ориту, стилю и язы ку”4.
Н аблю дая жизнь петербургских детей, Достоевский довольно час­
то записывал свои впечатления в записных тетрадях. Они точно о т ­
р а зи л и сь в рассказе М альчик у Христа на елке, в первой части к о ­
т о р о г о („М альчик с р уч кой ”) читаем:
„(...) Перед елкой и в самую елку перед рождеством я все
встречал на улице, на известном углу, одного мальчишку, никак
не более как лет семи. В страшный мороз он был одет почти по-летн ем у...”
Уже в этих словах создана типичная для святочного рассказа
о б с та н о в к а . Его сюжет начинался следующим образом:
„М не все м ерещ ится, что это где-то и к огда-т о случилось, им енно это случи­
лось как р аз нак анун е р ож д еств а, в каком -то огр ом ном го р о д е н в уж асны й м ор оз.
М ер ещ ится мне, бы л в подвале мальчик, но еще очень маленький, лет ш ести
или д аж е м енее. Э т о т мальчик проснулся утром в сыром и хол одн ом подвале. О дет
он бы л в к ак ой -то халатик и д р о ж а л ” .
Э т о т сюжет п родолж ил писатель по образцу традиционны х свя­
точны х рассказов. М аленький герои выходит на улицу просить п о ­
даян и я, встречает толпу сытых, довольны х и равнодуш ных людей,
вход и т в какой -то больш ой освещенный зал с елкой, где разд ав али
детям под арки. Его прогнали оттуда, он спрятался в каком -то
грязном д ворике, где вскоре замерз. Перед смертью чудилось ему,
что его пригласили на елку у Христа, где он увидел много таких
же нищих детей.
Д остоевский, сохраняя выразительный петербургский и н а ц и о ­
нальн ы й русский кол орит, удачно воспользовался, притом услов­
ной, ф орм ой рождественского рассказа, образцы к о т о р о го были
то гд а уже ш ироко распространены в западноевропейской л и т е р а ­
туре. М альчика у Христа на елке можно считать классическим и
об р а зц о вы м примером святочного рассказа в русской литературе.
О д н ако этот вид рассказа занял лишь незначительное место в о г ­
ром ном литературном наследии Д остоевского.
Совершенно по-другому подошел к художественным возможнос­
тям рождественских рассказов современник Д остоевского - Н и к о ­
л аи Лесков. В 1886 году он издал отдельный сборник Святочные
рассказы , в ко то р ы й вошли: Ж емчуж ное ож ерелье, Зверь, Д у х гос­
пож и Ж анлис, М аленькая ошибка и другие. М ногообразны е сюжеты
н екоторы х произведений, вошедших в названный сборник (напрн-
4 См. прим ечания в: Ф. М. Д о с т о е в с к и й ,
т ридцат и т о м а х , т. 22, Л ен и н гр ад 1981, с. 323.
Полное собрание сочинений в
Я.
24
Орло вски
мер, Ш т опальщ ик, П ут еш ест вие с нигилистом, Белый орел, Старый
гений), не н апом инаю т традиционных святочных рассказов и их ус­
л овн о лиш ь можно к ним отнести. В них иногда только время п о ­
вествования происходит в рождественский или новогодний вечер.
Лесковские святочные рассказы создавались, главным об разом ,
в 1880-ые годы. Б ы вало время, когда к рождеству Христа Лесков
- по заказу ред акторов или по своей инициативе - писал больше
чем один рассказ такого вида. Об этом свидетельствует его письмо
от 17 декабря 1880 года, адресованное Ивану Аксакову, в ко то р о м
автор сообщ ал:
„(...) гоню всемерно спешно рождественский рассказ для С ув о­
рина и 20-21 сдам; а затем, если хотите - могу написать и прислать
Вам к Н овом у году тоже маленький же рассказ (сибирское пре­
дание) ,,Как Христос па рождество к мужику в гости з а ш е л ”5.
Р аб отая над святочными рассказами, Лесков вскоре заметил все
тематические ограничения и скудность их фабулы. В этом убеждает
нас его святочный рассказ Ж емчуж ное ожерелье (1885), в котором
герои ведут интересную дискуссию о недостатках этого жанра. Они,
конечно, вы раж аю т взгляды самого Лескова и отраж аю т его т о г ­
даш ние художественные искания. Поэтому стоит здесь подробнее
р а з о б р а т ь этот рассказ, которы й по сути дела является х а р а к т е р ­
ным для наследия Лескова сказом и только в некоторой степени
н а п ом и н ает рассм атриваем ы й здесь жанр малой прозы.
В начале этого произведения, в котором ведет повествование
один из его персонажен, говорится о том, как „в одном о б р а з о ­
ванном семействе” была проведена за чаем интересная беседа о л и ­
тературе, о вымысле и фабуле. Участники беседы пришли к залючешпо, что фабулы произведений Диккенса ,,не страдаю т скудностью
с о д ер ж а н и я” , но нельзя этого сказать о ero святочных рассказах.
Вот замечание одного из собеседников па эту тему:
И склю чение составляю т разве только одни его святочные рассказы . И они,
к он еч н о, прекрасны , но в них есть о д н ообр ази е; однак о в этом винить автора нел ь­
зя, п о т о м у что это такой р о д литературы , в котором писатель чувствует себя н е ­
вольн ик ом
слиш ком тесн ой и правильно орган и зов ан н ой формы. От святоч ного
расск аза н епр ем ен но требуется, чтобы он был приурочен к собы тиям святоч ного
вечера -
от рож д еств а д о крещ енья, чтобы он был сколько-нибудь ф антастичен,
имел к ак ую -н ибудь м ораль, хоть вроде опроверж ения в р едн ого п р ед р ассуд к а, и н а ­
к он ец - чтобы он оканчивался непрем енно весело. В жизни таких собы ти й бы вает
н ем н о го , и п от ом у автор неволит себя выдумывать и сочинять ф абулу, п од ход я щ ую
5 См. С. Л е с к о в , Собрание сочинении, т. 10, М осква 1958, с. 475. Рассказ
Л ескова п о д заглавием Христ ос в гост ях у м уж и ка был оп убл иков ан в ж урн але
„И груш еч ка” 1881, 1.
Традиция западноевропейского святочного рассказа
25
к п р огр ам м е. А через это в святочны х рассказах п замечается больш ая дел анность
π о д н о о б р а з и е ”6.
П ротив такого мнения возражал другой собеседник. По его сло­
вам - „святочный рассказ, находясь во всех его рамках, все-такн
м ож ет видоизменяться и представлять лю бопы тное разнообразие,
о тр а ж а я в себе и свое время и н р а вы ” .
По настаиванию всех собеседников рассказчику пришлось тут по­
к а за ть - „такое событие из современной жизни русского общества,
где о тр ази л ся бы и век и современный человек, и между тем все
бы это отвечало форме и программе святочного рассказа, то есть
было бы и слегка фантастично, и искореняло бы какой-нибудь
п редрассудок, и имело бы не грустное, а веселое оконч ание”.
П осле этого вступления Лесков старался практически доказать
возм о ж н о с ть та к о го именно видоизменения формы святочного р а с ­
сказа. С характерн ы м для таланта писателя юмором рассказчик п о ­
вествует о том , как приехал к нему на святки его холостой б р а т
и об р а ти л с я с просьбой, чтобы его немедленно женить. Вскоре
наш ли невесту, Машу Васильеву, дочь богатого, но скупого мещ а­
нина, к о т о р ы й выдал раньш е замуж старших дочерей, не дав им
о б е щ ан н о го приданого. Возникли опасения, что и Маша ничего не
получит, тем более, что к рождественскому празднику отец п о д а ­
рил ей красивое жемчужное ожерелье, но из ф альш ивого жемчуга.
Н овы й жених, однако, не думал о приданом, он женился только
по л ю б ви. Этим бескорыстием тронул каменное сердце отца-сквал ы ж н и к а, к о т о р ы й и Маше и старшим ее сестрам дал по пятьдесят
тысяч рублен приданого.
А нал изи руем ы й тут сказ заканчивает Лесков словами:
„ - Вот вам весь мои рассказ, - заключил собеседник, - и я, пра­
во, дум аю , что несмотря на ero современное происхождение н на
его невы мы ш ленность, он отвечает и программе и форме т р а д и ­
ц и он н ого святочного рас ск а за ” .
К ак видно, Лесков отошел от фантастики и шаблонности с о ­
держ ан ия классических святочных рассказов. Не вводил он в сюжет
произведения нищих и сирот, живущих в бедности и замерзаю щ их
в зим ню ю рождественскую ночь. Его герои богаты и сыты. П и са­
тель воспользовался в Ж емчуж ном ожерелье только некоторы ми
п остоян ны м и элементами фабулы святочного рассказа: действие
здесь прои сход и т тоже в святки, рождение Христа и здесь смягчает
совесть б о га то го скряги, которы й решается, наконец, вы полнить
свои родительский долг по отношению к своим дочерям.
6 Н . С. Л е с к о в, С обрание сочинении, т. 7, указ. и зд., с. 433. С ледую щ ие ц и та­
ты из Ж ем ч уж н о го ож ерелья по том у же источнику.
26
Я.
Орл оnскn
С воеобразие святочных рассказов Лескова можно увидеть еще
на одном примере, которы м является сказ Зверь (1883), названны й
автором „рождественским р а ссказом ”. В этом произведении повест­
вуется о жестоком русском барине, который никого никогда не
прощ ал, провинивш ихся слуг беспощадно наказывал и л ю б ил р а з ­
влекаться травлей прирученных медведей. Однажды в день р о ж ­
дества Х ристова устроил для гостей гравлю медведя, но по вине
доезжачего Ф ерапонта зверь растерзал несколько охотничьих собак
б арин а и убежал в лес. Вечером все гости собрались у елки и ж да­
ли страш ного наказания злополучного слуги. Призванный д о е зж а ­
чий бросился на колени перед барином, а тот неожиданно велел
ему подняться и сказал: „Ты лю бил зверя, как не всякий умеет л ю ­
бить человека. Ты меня этим тронул и превзошел меня в ве л и ко ­
душии. О бъявляю тебе от меня милость: даю вольную и сто рублей
на д орогу. Иди куда хочешь”. В эпилоге узнаем, что через н е к о т о ­
рое время этот барин поселился в Москве, занялся б л аго т в о р и т ел ь­
ной деятельностью , и там „словно чудом умел узнавать, где есть
истинное горе, и умел туда поспевать воврем я”.
Лесковский Зверь оказывается нетрадиционным, но все-таки свя­
точным рассказом. Пробуждение совести у героев этих рассказов
Л ескова совершается обязательно в святки н преимущественно не
под воздействием самой атмосферы рождественской ночи, как в т р а ­
диционных святочных рассказах других писателей, а скорее под б л а ­
готворны м влиянием вы соконравственного поступка д ругого чело­
века - в котором выражается очевидное м оральное превосходство
нищего над богаты м и слабого над сильным. Разбираем ы й здесь
святочный рассказ Л ескова и говорит именно о том, как „зверь”
превратился в очень хорош его человека.
А втором многих святочных рассказов является Антон Чехов.
В его творчестве находим рождественские рассказы {Елка, Кривое
зеркало, В рож дест венскую ночь, Ванька, Сапож ник и нечистая си­
ла), новогодние {Орден, Либерал, М ошенники поневоле) и, наконец,
пасхальны е {Святою ночью, Закуска, Лист ). Самих только р о ж д е ­
ственских рассказов можно в наследии Чехова назвать не менее д е­
сяти. Н екоторы е из них создавались по специальному заказу р е д а к ­
торов ж урналов и газет. Свидетельствует об этом письмо, с к о ­
торы м Алексей Курепин, редактор сатирического еженедельника
„Б уди льни к” , обратился к Чехову 11 декабря 1883 года:
„Редакция «Будильника» надеется, что Вы не забыли свое об е­
щание - дать что-нибудь хорошенькое для декабрьских нумеров (...).
Не вдохн овят ли Вас святки или Новый год?”7
7 А. П. Ч е х о в ,
с. 485.
С обрание сочинений в двенадцат и т ом ах, т. 2, М осква 1954,
Традиция западноевропейского святочного рассказа
27
Н аи б о л ее известным и трогательны м чеховским святочным р а с ­
сказом является Ванька. Кто же не помнит его первого предлож е­
ния: „Ванька Ж уков, девятилетний мальчик, отдаленный три меся­
ца том у назад в ученье к сапожнику Аляхину, в ночь под рож д ест­
во не лож ился с п ать” . О тказы ваясь от всякой ф антастики, автор
пред ставил безнадежную судьбу деревенского сироты, у ко то р о го
„жизнь, хуже собаки всякой” . Чехов использовал здесь все типич ­
ные м отивы тр а д и ц и о н н о го святочного рассказа - жизнь м алень­
к о го си роты в чуждом ему городе, рождественская ночь, воспом и­
нание героя о п рош логод ней елке. В открытом финале рассказа
Ч ехов не создает деш евой картины минутного счастья, которое
и н о гд а н аход я т герои святочных рассказов у других авторов. Н е­
умело адресованн ое письмо Ваньки не дойдет до дедушки в д ер ев­
ню, т о т не узнает о его судьбе и не возьмет его об ратно к себе.
Фантастические мотивы использовал Чехов в святочных расска­
зах Сон и Сапож ник и нечистая сила (1888). В них вы разились х а ­
р а к те р н ы е для этого жанра идейно-этические тенденции. Но Чехов,
следуя натуре своего таланта, писал также и сатирические святоч­
ные рассказы , к которы м принадлежит прежде всего ю м ористичес­
кая м ин иатю ра Елка (1884). Чехов писал святочные рассказы с 1882
по 1900 год. Он проявил оригинальны й и творческий подход к э т о ­
му попул ярном у в свое время жанру беллетристической прозы, с о з­
д а в а я и о б р а зц о вы е формы святочных рассказов (Ванька), а также
их п ар о д и и ( Страшная ночь) и юмористические варианты (Елка,
Сон). Среди классиков русской прозы XIX века Чехов сильнее и
вы разительнее всех увлекался святочным рассказом, форму к о т о р о ­
го сумел м астерски обогатить, преодолев традиционные ш аблоны
ф абулы и тем атики этой разновидности жанра.
И звестный прозаик Александр Куприн уделял святочным р а с ­
сказам гор а зд о меньше внимания, чем Лесков или Чехов, но и он
все-таки н аписал их несколько (Жизнь, М иллионер, Чудесный док­
т ор, П ут аница). По всем классическим канонам этого жанра соз­
дан, однако, тол ько Чудесный доктор (1897). В созданном автором
о б разе находим нищую семью, больных и голодных детей, н ед о­
ступные им елки в окнах богатых домов, случайную встречу с д о к ­
то р о м , оказавш им помощ ь несчастной семье М ерцаловых. Чудес­
ный доктор К уприна является рассказом о человеческой совести и
отзы вчивости на чужую нужду и страдание. Он утверждал веру в
чудотворную силу д обра.
Первые рассказы Леонида Андреева, как известно, связаны с т р а ­
д ици ям и реалистической русской прозы XIX века. Они проникнуты
пафосом с оциального протеста против несправедливости, м о р а л ь ­
ного лицемерия и унижения человека. Эта социально-психологичес­
кая насы щ енность ранней прозы писателя проявилась также и в
28
Я.
Орлоnскn
его пасхальных (Баргамот и Гараська, Гостинец) и рождественских
рассказах (А нгелочек, В темную 0аль).
Н аиболее интересным примером святочного рассказа в творчес­
тве Андреева является Ангелочек (1899). Героем рассказа является
исклю ченный из гимназии и озлобленный на всех мальчик Саш ка.
Рождественский праздник пробуждает, однако, и в нем хорошие
чувства. П опавш и на елку в одной семье, он старается принести
о ттуд а больному отцу красивого ангелочка из воска. А тмосфера
п р азд н и ка и отзы вчивость сына пробуждают у огца мысли о д р у ­
гом мире, не похожем на окружающую действительность и его
горький жизненный опыт. В финале рассказа отразился характерный
для Андреева пессимизм его мировоззрения. Повешенный у печки
восковый ангелочек скоро растаял, принес он героям только минут­
ную иллюзию счастья. В святочных рассказых Андреева день р о ж ­
д ества Х риста всегда пробуждает хорошие чувства в людях и об ы ч ­
но вносит луч света в их семенную жизнь.
М аксим Горький гоже написал несколько святочных рассказов
в ран н и й период своего творчества (Извозчик, Навож дение, Старый
год, В сочельник и др.). Его святочные рассказы далеки от их т р а ­
диц и он н ого содержания. Польский исследователь Антоний Кмита
считает горьковский рассказ О мальчике н девочке, которые не за­
м ерзли (1894) антнрождественским, полемическим в сопоставлении
с М альчиком у Христ а на елке Д остоевского8. М аленькие нищие
герои Г орького М ишка и Катя действительно не зам ерзаю т на ули­
це, где п росят подаяния. В рождественский вечер они идут в гр яз­
ный к аб ак и на свои деньги покупают себе колбасу. Здесь нм хо ­
р о ш о и огорч ает их только мысль о том, что надо возвращ аться
опять к ворчливой тете, которая будет издеваться над ними и о тн и ­
мет у них остальные копейки. Мишка из этого рассказа не жалкий
и беспом ощ ны й сирота, он - типичный герои Г орького, сам берет
судьбу в свои руки и не рассчитывает на чужую филантропию .
М оральн ы е проблем ы „больной совести” и смысла жизни т о г ­
даш него русского мещанства затронуты писателем в святочных р а с ­
сказах Навож дение (1896) и В сочельник (1899). У героев Г орького
рож дественский праздник является предлогом для м орал ьного суда
над собой и над своим жалким существованием. Эго особенно вид­
но в образе купца Ф омы М осолова (Навож дение), к оторы й не з н а ­
ет, как разумно использовать своп миллионы. Горький - как видно
- реш ительнее i i дальше чем другие русские писатели отошел от
модели тр ад и ц и он н ого святочного рассказа, полностью преодолел
8 A . K m i t a , M a k sym G orki a opow iadania w igilijne. В: O literatu rze rosyjskiej.
W ybór artykułów z czasop ism a „Język R osyjsk i”, W arszawa 1987, c. 213-224.
Традиция западноевропейского святочного рассказа
29
его филантропическую тенденцию, морализацию и сл ащ аво-сенти­
м ентальную окраску.
С вяточны й рассказ, заимствованны й из западноевропейской л и ­
тературы , нашел в России благоприятную почву для себя и д а л
здесь весьма об ильны й литературны й урожаи. Его форму и с п о л ь ­
зовали в своем творчестве выдающиеся писатели и второстепенны е
беллетристы. Русские авторы обогатили этот вид рассказа н а ц и о ­
нальным содержанием и колоритом , заметили и преодолели его
шаблонность, односторонность тематики и ограниченность фабулы.
Сам этот жанр с ф орм альной точки зрения давно уже исчерпал
свои художественные возможности. Не устарели, однако, этические
ценности многих святочных рассказов, обращ енны х всегда к ч ел о ­
веческой совести и отзывчивости. Русские святочные рассказы н а ­
глядно показывают, сколько общих начал и корней находится в ре­
л и г и озн о-м орал ьн ы х понятиях христианских народов и о б щ е ев р о ­
пейской культурной традиции.