Пантера (читать | скачать)

ПЕТР ГЛАДИЛИН
ПАНТЕРА
Комедия в двух актах
Все права принадлежат автору.
Гладилин П.В. @
8 499 151 50 07 дом.
8 (926) 142 60 56 моб.
1
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ПАНТЕРА
ПАВЕЛ АРКАДЬЕВИЧ СОЛОВАКИН
ЭПИФАНИЯ
ИЛЬЯ
ДАНИИЛ БУХОВ (ДАНЯ).
ДВОЕ ГРУЗЧИКОВ.
2
АКТ ПЕРВЫЙ
Пустая, без мебели, квартира в новом доме. Красивые ровные
стены, выкрашенные в мягкие тона. В комнате огромное окно,
три стула, на перевернутом ведре стоит шахматная доска.
Выведенные из игры фигуры и шахматные часы стоят на полу.
Даня и Павел заканчивают партию, прилежно записывая
каждый ход в тетрадки, лежащие на коленях. Илья наблюдает
за игрой, курит, подходит к окну, возвращается, чтобы дать
игрокам хороший совет.
ДАНЯ: Слон G8.
ПАВЕЛ: А мы отойдем.
ДАНЯ: А мы рокировочку.
ПАВЕЛ: А мы лошадью на В7. Гарде!
ДАНЯ: Хотите съесть моего офицера? Приятного аппетита!
ИЛЬЯ (глядя в окно): Может быть, она пошла купаться и ее
проглотила акула? И тогда Эпифания ударила акулу в глаз и
акула ее выплюнула.
ПАВЕЛ: Кто такая Эпифания?
ИЛЬЯ: Поп-дива, восходящая звезда. Я сочиняю статью в газету.
Нужно придумать что-то экстраординарное! Мне заказали
скандал!
ДАНЯ: Зачем нужен скандал? Пешка G8!
ИЛЬЯ: Не очень хорошо продаются билеты на концерт. Ее стали
забывать.
ПАВЕЛ: Эпифанию?
3
ИЛЬЯ: Это ее сценическое имя, псевдоним. Ну, помнишь,
которая поет: «У меня есть план, как тебя украсть». Это самая
известная ее песня. Еще у нее есть знаменитая песенка
«Поцелуй меня, обними меня».
ПАВЕЛ: И давно она стала популярной?
ИЛЬЯ: В прошлом году. С песней «По лестнице, по лестнице».
ПАВЕЛ: А я знаю эту песню. Это ужасно.
ИЛЬЯ: Это не так уж плохо!
ПАВЕЛ: Песенки для шестнадцатилетних дурочек.
ИЛЬЯ: Стала известной в прошлом году.
ПАВЕЛ: И ее уже стали забывать? Король А1.
ИЛЬЯ: Ну да!
ПАВЕЛ: И тебе нужно придумать скандал?
ИЛЬЯ: Чтобы о ней вспомнили.
ДАНЯ: Напиши, что ее похитили инопланетяне, выщипали все
волосы на теле, и отпустили. Это хороший скандал.
ПАВЕЛ: Отличный заголовок: «Инопланетяне ощипали певицу
как курицу».
ДАНЯ: Моментально раскупят все билеты.
ИЛЬЯ: А мне не до шуток, между прочим! Через три часа
сдавать статью, в голове ни одной мысли.
ПАВЕЛ: Так, будешь сочинять статью или дашь нам немного
поиграть? Н6 - G6.
ИЛЬЯ (наливает виски, отпивает): Я делюсь с вами своими
мыслями.
ПАВЕЛ: Хватит лакать виски, у нас турнир. Тебе еще
отыгрываться.
ИЛЬЯ: Алкоголь обостряет интуицию. А, может быть, она
поехала на репетицию и сбила собаку? Нет, это не годится. Люди
симпатизируют собакам. Все подумают: «Какая сволочь эта
Эпифания – сбила собаку».
4
ПАВЕЛ: И никто не купит билеты!
ИЛЬЯ: Точно.
ДАНЯ: Напиши про акулу.
ИЛЬЯ: Редактору не понравится.
ПАВЕЛ: А7.
ДАНЯ: Слон F7.
ПАВЕЛ: Пешка C3.
ДАНЯ: Прикроем фланг. Король D6.
ИЛЬЯ: А что, если она…
ПАВЕЛ: Про себя!
ИЛЬЯ: Гуляла по лесу, и на нее напала стая волков.
ДАНЯ: Ну, это было у Шарля Перро.
ИЛЬЯ: Тупик! Кризис!
ПАВЕЛ: Есть идея! (делает ход) G7-H4.
ИЛЬЯ: Ну?!
ПАВЕЛ: Она пылесосила квартиру, и ее втянуло в пылесос!
ИЛЬЯ: Не надо так шутить!
ПАВЕЛ: Не всю, только голову!
ИЛЬЯ: Пошел ты, знаешь куда!
ИЛЬЯ: А что, если она...
ПАВЕЛ: Ты замолчишь или нет?
ИЛЬЯ: Не замолчу! Пока не рожу! Мне нужны собеседники. Мне
нужны новые идеи!
ДАНЯ: У нас турнир или встреча в редакции?
ПАВЕЛ: Сколько они тебе заплатили?
ИЛЬЯ: Аванс пятьсот долларов.
ПАВЕЛ: А сколько обещали за статью?
ИЛЬЯ: Две с половиной.
ПАВЕЛ (достает деньги из внутреннего кармана). Вот тебе две
тысячи пятьсот долларов. И больше ни слова об Эпифании. Мне
нужна абсолютная тишина.
5
ИЛЬЯ: Я не возьму у тебя деньги.
ПАВЕЛ: Да перестань ты, я в день зарабатываю пятьдесят тысяч.
Мы открыли новое месторождение нефти в Сургуте. Как
сумасшедшая прет из-под земли. Давление шестнадцать
атмосфер.
ИЛЬЯ: Я не возьму у тебя деньги!
ПАВЕЛ: Почему?
ИЛЬЯ: Я не нуждаюсь в благотворительности!
ПАВЕЛ: Как хочешь! (Прячет деньги в карман).
Звонит телефон.
ИЛЬЯ: (берет трубку). Алле! Петр Владимирович? Статья? Нет,
еще не готова. Да, я кое-что придумал. Я бы не хотел прямо
сейчас об этом говорить… здесь есть кое-какие варианты… Да,
конечно, я уже выбрал… Можно, я не буду говорить, какой
именно? Я хочу, чтобы для вас это было сюрпризом… Да, через
три часа я пришлю по электронной почте… Я знаю, что
послезавтра газету сдают в типографию. Я твердо обещаю! Вы
сами говорили, что я хороший крепкий журналист. Не
беспокойтесь! Это будет выдающийся материал. Всего хорошего!
ПАВЕЛ: Король С5.
ДАНЯ: Ладья Н6. Шах!
ПАВЕЛ: Конец света! А-я-я-я-яй! Прозевал коня!
ДАНЯ: Через два хода тебе мат.
ИЛЬЯ (сам с собой): Ты сможешь, если захочешь! А ты хочешь!
Ты талантливый!
ДАНЯ: Мат!
ПАВЕЛ: Как мат? Где мат?
ДАНЯ: Вот он.
ПАВЕЛ: Вы сговорились, да?
ИЛЬЯ: О чем?
6
ПАВЕЛ: Один морочит голову акулами и Эпифаниями, а другой
в это время потихонечку, помаленечку устраивает мне на
шахматной доске разгром!
ИЛЬЯ: Ну, не надо так переживать. Ну, проиграл и проиграл!
ДАНЯ: Я тоже принимал участие в обсуждении статьи про
Эпифанию.
ИЛЬЯ: Он тоже отвлекался.
ПАВЕЛ (энергично расставляет фигуры). Матч-реванш. К
барьеру! Мне нужна тишина, кристальная тишина. Я белыми! Е2Е4.
ДАНЯ: Е3-Е4.
ПАВЕЛ: А5-А6.
ДАНЯ: Староиндийская защита.
ПАВЕЛ: Порву аки грелку! В клочья с неровными краями!
ИЛЬЯ: Расслабься!
ПАВЕЛ: А7-Н2. Ни слова об Эпифании.
ИЛЬЯ: Я молчу.
ПАВЕЛ: Я ее ненавижу!!! Из-за нее проиграл такую важную
игру.
Звонок в дверь.
ИЛЬЯ: Открыто.
Входит эффектная девушка лет двадцати.
ИЛЬЯ: Здравствуй, соседушка.
ДЕВУШКА: Привет.
ДАНЯ: Здравствуйте.
ПАВЕЛ: Здравствуйте.
ДЕВУШКА: Мебель еще не купил?
ИЛЬЯ: Заказал, еще не привезли.
ДЕВУШКА: У тебя вид из окна получше будет. А у меня прямо
пожарная часть, а справа заводская труба!
ИЛЬЯ: Познакомься, мои друзья. Павел Аркадьевич, Даниил.
7
ДЕВУШКА: В шахматы играете?
ПАВЕЛ (зло): Играем.
ДЕВУШКА: А почему, Павел Аркадьевич, вы такой
рассерженный?
ИЛЬЯ: Проиграл подряд две партии.
ПАВЕЛ: Я не люблю проигрывать.
ДЕВУШКА: Но что поделаешь, жизнь есть жизнь. Иногда надо
проигрывать.
ПАВЕЛ: А я не проигрываю никогда.
ДЕВУШКА: Что вы хотите этим сказать? Что вы какой-то
особенный? Что вы типа такой крутой, типа победитель?
ПАВЕЛ: Е5-Е6. Да, я победитель!
ДЕВУШКА: Вы сейчас опять проиграете.
ПАВЕЛ: А может, не надо под руку?
ДЕВУШКА: Надо! По крайней мере, я вам искренне этого
желаю.
ПАВЕЛ: Чем же я так впал в немилость?
ДЕВУШКА: Я с детства обожала смотреть за тем, как лопаются
мыльные пузыри. Я ненавижу победителей. Я в пошлом году
познакомилась с одним таким победителем. Я ему говорю:
«Подари мне двести двадцатый «мерседес» Е-класса, я не хочу
ездить на «тойоте». Об него, как об стену горохом. Купил
«короллу», перевязал огромным бантом и поставил у подъезда.
«С днем рождения, милая».
ПАВЕЛ: В квартире две комнаты, между прочим!
ДЕВУШКА: А, может, вы подвинетесь. Расселись в центре
гостиной. Ни пройти, ни проехать.
ПАВЕЛ: Не повезло тебе с соседями.
ДЕВУШКА: Давай им устроим китайскую ничью.
ПАВЕЛ: Вы зачем пришли?
ДЕВУШКА: За солью. У меня гости.
8
ПАВЕЛ (Илье): Дай ей соль и пусть чешет отсюда, сверкая
пятками!
ДЕВУШКА: А вы невоспитанный!
ПАВЕЛ: Вы меня отвлекаете от мысли!
ДАНЯ: Ребята, давайте не будем ссориться.
ИЛЬЯ: Может, отложить партию?
ДЕВУШКА: Шахматы – ужасная скукотень. Давайте лучше
устроим вечеринку. Кстати, ко мне скоро подруга пришла.
Выпьем, потанцуем. А?
ПАВЕЛ: Вы дадите, черт вас возьми, доиграть партию? Уведи
отсюда эту умалишенную! У меня перевес в две фигуры!!!
ДЕВУШКА: Нервничать не надо! Это вредно! Давайте
знакомиться. (Протягивает руку.) Эпифания.
ИЛЬЯ: Да, да, да! Та самая! Эпифания!
ПАВЕЛ: Которую выплюнула акула?
ИЛЬЯ: У которой через две недели концерт, и не очень хорошо
продаются билеты, а в голове у меня ни одной идеи!
ЭПИФАНИЯ: Да, это я! Эпифания! Билеты, кстати, могут
раскупить в последние полчаса.
ПАВЕЛ: Это, я так понимаю, творческий псевдоним, а имя у вас
есть?
ЭПИФАНИЯ: Было. Сейчас нет.
ПАВЕЛ: Скажи, как ее зовут.
ЭПИФАНИЯ: Молчи, Илья! Это секрет!
ИЛЬЯ: Знаю, но не скажу! Это она мне устроила статью в
газете.
ПАВЕЛ: Я не могу вас звать Эпифания.
ЭПИФАНИЯ: Почему?
ПАВЕЛ: Но это глупо.
ЭПИФАНИЯ: Совершенно нормально.
ПАВЕЛ: Уж лучше я буду звать вас Апофигения.
9
ЭПИФАНИЯ (Илье): А что, есть такое имя?
ИЛЬЯ: Есть.
ПАВЕЛ: А вообще-то мне хочется вас назвать Таней.
ИЛЬЯ: Не угадал.
ЭПИФАНИЯ: Я вам не Таня, не Вера и не Наташа. Я Эпифания!
ПАВЕЛ: Но именно такой я вас себе и представлял.
ЭПИФАНИЯ: Какой именно?
ПАВЕЛ: Циничной!
ИЛЬЯ: Паша! Ну, некрасиво! Ну, честное слово!
ЭПИФАНИЯ: Какая прелесть!
ПАВЕЛ: Невоспитанной!
ЭПИФАНИЯ: О, как это мило!
ДАНЯ: Ну, зачем же так?
ПАВЕЛ: Вульгарной!
ИЛЬЯ: Ну, пошло, ну поехало!
ЭПИФАНИЯ: Thank you!
ПАВЕЛ: Наглой!
ИЛЬЯ: Павел Аркадьевич, возьмите себя в руки!
ЭПИФАНИЯ: Браво!
ИЛЬЯ: Я извиняюсь за поведение Павла Аркадьевича!
ПАВЕЛ: Пока мой товарищ сочинял о вашей творческой жизни
какие-то небылицы, я проиграл партию. Я слышал ваши песенки!
Это музыка для бактерий! Как хорошо было бы, если бы вы
замолчали.
ЭПИФАНИЯ: Говорите, я молчу.
ПАВЕЛ: Я не в этом смысле. В смысле, закончили карьеру,
перестали бы петь! Как был бы прекрасен мир без ваших липких,
сладких песенок про любовь! И тогда моему другу не пришлось
бы сочинять небылицы, отвлекая меня от важной игры.
ЭПИФАНИЯ: Не дождетесь. Я буду петь до глубокой старости,
пока не умру. Вам назло!
10
ПАВЕЛ: Я хочу совершить подвиг: избавить мир от вас и вашего
творчества. Я чувствую себя Гераклом, по-римски Геркулесом,
въезжающим в авгиевы конюшни на огромном экскаваторе.
ЭПИФАНИЯ: Во, психованный!
ПАВЕЛ: И я это сделаю!
ЭПИФАНИЯ: Убьешь, да? А тело куда? Закопаешь? У себя в
огороде, на даче?
ПАВЕЛ: У меня есть к вам один вопрос.
ЭПИФАНИЯ: Будьте любезны, записочки из зала!
ПАВЕЛ: Сколько вам дать денег, чтобы вы завязали с высоким
искусством навсегда?
ЭПИФАНИЯ: Это в каком смысле?
ПАВЕЛ: Я вам дам сто пятьдесят тысяч долларов, а вы
пообещаете мне, что никогда не будете петь. Ни-ког-да!
ЭПИФАНИЯ: Вы шутите или всерьез?
ПАВЕЛ: Всерьез.
ЭПИФАНИЯ: А что, он богатенький?
ИЛЬЯ: Это Соловакин. Нефтяной магнат. Миллиардер!
ЭПИФАНИЯ: Вы Соловакин?
ПАВЕЛ: Да, я Соловакин.
ЭПИФАНИЯ: Тот самый!
ДАНЯ: Вот именно, он и есть!
ЭПИФАНИЯ: Вы меня разыгрываете!
ИЛЬЯ: Клянусь!
ЭПИФАНИЯ: У тебя дома сидит Соловакин и режется в
шахматы?
ИЛЬЯ: Да.
ПАВЕЛ: Это в карты режутся! В шахматы играют! Это одна из
древнейших интеллектуальных игр.
ЭПИФАНИЯ (слегка приседая): Очень приятно! Очень приятно
познакомиться! Эпифания!
11
ПАВЕЛ: Я вас умоляю: более в моем присутствии не
произносите это имя!
ЭПИФАНИЯ: Вы хотите стать моим спонсором, Павел
Аркадьевич?
ПАВЕЛ: Ни в коем случае!
ЭПИФАНИЯ: Вы только что предлагали мне сто пятьдесят тысяч
долларов, уже передумали?
ПАВЕЛ: Я хочу дать вам сто пятьдесят тысяч долларов, чтобы вы
закончили с карьерой певицы, и исчезли с глаз моих долой
навсегда! Я вам выпишу чек, а вы дадите слово, что никогда не
будете петь. И тогда Илье не надо будет сочинять скандал! А я
никогда больше в своей жизни не услышу ваших идиотских
песенок! Каприз богатого человека. Мне нужна тишина.
Кристальная тишина.
ЭПИФАНИЯ: Больнушка! Точно не в себе! Ну-ну!
ПАВЕЛ: Я ненавижу вас и ваше творчество. Не-на-ви-жу! Я вам
чек, а вы мне расписку. Познакомьтесь это Даниил Бухов,
известный адвокат. Он возьмет на себя формальную сторону
дела.
ДАНЯ: Я за это дело возьмусь! С удовольствием!
ЭПИФАНИЯ: Никогда больше не петь?
ПАВЕЛ: Никогда!
ЭПИФАНИЯ: И в клубах, и на свадьбах?
ПАВЕЛ: Нет.
ЭПИФАНИЯ: И когда буду мыть посуду дома на кухне, тоже
нельзя?
ПАВЕЛ: Нет.
ЭПИФАНИЯ: То есть я должна уйти навсегда из шоу-бизнеса?
ПАВЕЛ: Навсегда!
ЭПИФАНИЯ: Сто пятьдесят тысяч – это мало.
ПАВЕЛ: А сколько не мало?
12
ЭПИФАНИЯ: Один миллион баксов. Посчитайте сами: я даю в
год сто двадцать шесть концертов.
ПАВЕЛ: Не рассказывайте мне сказки. Девяносто девять
процентов прибыли забирает продюсер.
ЭПИФАНИЯ: Пятьсот тысяч!
ПАВЕЛ: Это много. Триста тысяч долларов.
ЭПИФАНИЯ: Я согласна.
ПАВЕЛ: По рукам?
ЭПИФАНИЯ: По рукам!
ПАВЕЛ: Чек вас устроит?
ЭПИФАНИЯ: Вполне.
ПАВЕЛ: Пишите расписку: «Я такая-то такая-то…»
ЭПИФАНИЯ: (ИЛЬЕ) Быстрее, бумагу! Ну, что ты рот открыл?
Бумагу!!! Ручку!!!
ПАВЕЛ: Вот он, чек! Вы можете его обналичить в любом
отделении Московского биржевого банка.
ЭПИФАНИЯ (пишет): Я, Ольга Плахотникова, клянусь никогда
больше не выходить на эстраду и не брать в руки микрофон.
Клянусь всем самым дорогим на свете.
ПАВЕЛ: Но это очень расплывчатая формулировка: «Самым
дорогим на свете». Поклянись своими детьми!
ЭПИФАНИЯ: Я не замужем. У меня нет детей.
ПАВЕЛ: Не имеет значение. Они будут.
ЭПИФАНИЯ: Я суеверная! Клясться детьми, если их еще нет –
это не очень-то хорошо.
ПАВЕЛ: А мне наплевать! Иначе, сделка не состоится.
ЭПИФАНИЯ: А вы жестокий!
ПАВЕЛ: А вам деньги очень-очень нужны!
ЭПИАНИЯ: К сожалению!
ПАВЕЛ: Если вы не нарушите клятву, с детьми, которых еще нет
на белом свете, ничего не случится! Опасаться здесь нечего!
13
ЭПИФАНИЯ (пишет): Хорошо, я клянусь своими детьми.
ДАНЯ: Подпись!
ЭПИФАНИЯ (подписывает): Какое счастье! Я больше никогда не
буду петь эту лабуду! Если б вы знали, как я ненавижу эти
концерты, поездки по стране, гостиницы! Не-на-ви-жу! Я
свободна!
ДАНЯ (разглядывая текст): С орфографией проблемы. Могли бы
поразборчивей.
ЭПИФАНИЯ: Благодарю. (Разглядывает чек, поворачивается к
двери.)
ДАНЯ: Вы куда? Может быть, отметим сделку?
ЭПИФАНИЯ: Нет, некогда. Раздам долги. Мне нужно было еще в
прошлом году поменять автомобиль. Спасибо. И, все-таки, я
желаю вам от всей души, чтобы вы проиграли! (Уходит.)
ПАВЕЛ: Ну, что?! (Потирая руки.) Продолжим партеечку? К
барьеру! Вот дрянь!
ДАНЯ: Я тебя не понимаю. Разве можно так бросаться деньгами?
ПАВЕЛ: Е6 - Е8.
ИЛЬЯ: Лучше бы отдал в детский дом.
ПАВЕЛ: Я уже отдал в детский дом. С6 - С8.
ИЛЬЯ: А как же мой гонорар за скандал? Две тысячи пятьсот
долларов.
ПАВЕЛ: С7 - С8.
ИЛЬЯ: Я спрашиваю, как мой гонорар? О своем друге ты
подумал? Кому теперь нужна моя статья? У меня квартира голая.
Кровать не на что купить.
ПАВЕЛ: Садись, пиши статью о том, что Эпифания получила от
олигарха Соловакина триста тысяч долларов за обещание больше
никогда не выступать на сцене.
ИЛЬЯ: Гениальная идея.
14
ПАВЕЛ: И ты получишь гонорар в два раза больше. И не мешай
нам играть, в партии наступил перелом. Н7! Слон!
ДАНЯ: Ты что, хочешь съесть моего ферзя?
ПАВЕЛ: Да. И через два хода влепить тебе мат!
ДАНЯ: Пешка Н8.
ПАВЕЛ: Ах ты, зараза!
ИЛЬЯ (берет трубку, набирает номер): Петр Владимирович, я
хочу вам предложить материал куда интереснее. Концерта
Эпифании в Петербурге не будет! А вот так.
ПАВЕЛ: Я просил тишины!
Илья уходит в другую комнату и там продолжает телефонный
разговор.
В кристальной тишине, о которой мечтал господин Соловакин,
игроки поочередно двигают фигуры. Звонок в дверь.
ПАВЕЛ: Е! Ка! Ла! Мэ! Нэ! Так играть невозможно! Илья,
открой!
ИЛЬЯ (из другой комнаты): Я говорю по телефону.
ПАВЕЛ: О, черт возьми! Здесь и сейчас нарушается самое святое
право человека. Право на концентрацию мысли! Право на
реванш!
Даня открывает дверь. В комнату входит красивая женщина.
Она одета стильно и эффектно: сапоги с высокими голенищами,
ярко-красное галифе, яркий плащ с высоким воротником,
расшитым стразами.
ЖЕНЩИНА: Мне нужен господин Соловакин. Где он?
ПАВЕЛ: Я Соловакин, но меня здесь нет. И не будет, пока я не
доиграю партию!
ДАНЯ: Извините, но у нас турнир.
ЖЕНЩИНА: И вы не можете отвлечься?
ПАВЕЛ: Никак нет, не могу.
ЖЕНЩИНА: Вы как следует подумали?
15
ПАВЕЛ: Ну, конечно!
ЖЕНЩИНА: На пять минут не можете отложить партию?
ПАВЕЛ: Ни на секунду!
Женщина подходит к играющим и сметает фигуры с доски.
(Дане.) Ты запомнил, как стояли фигуры?
ДАНЯ: Ну, да!
В квартиру входит Эпифания. Выглядит она жалко.
ПАВЕЛ: Восстанови, пожалуйста, партию.
ЖЕНЩИНА: Отдайте, пожалуйста, расписку, которую вам дала
Эпифания. Вот ваш чек. Заберите его!
ПАВЕЛ: Давайте знакомиться. Меня зовут Павел Аркадьевич.
ЖЕНЩИНА: Я Пантера - продюсер Эпифании. Я арендовала
самый большой концертный зал в Петербурге, это стоит, как вы
понимаете, немалых денег. Я потратилась на рекламу, на шоу, я
заплатила трем композиторам, художнику, хореографу. На сцене
во время концерта Эпифании находится еще двадцать восемь
человек. Это: бэк-вокал, артисты балета и прочее, и прочее. И у
них, у всех, кстати, есть семьи. Я не могу отменить концерт
двенадцатого числа и вообще, надо сказать, Эпифания – это
очень дорогой проект. Я вложила в него огромные средства. И,
прежде чем давать деньги бедной и несчастной, всегда очень
остро нуждающейся девушке на гробовое молчание, надо было
бы сначала поинтересоваться, кто вложил свои деньги в ее
волшебный голос!
ПАВЕЛ: Пантера - это ваше имя?
ПАНТЕРА: Это мой творческий псевдоним.
ПАВЕЛ: Вы тоже поете?
ПАНТЕРА: Продюсирую!
ПАВЕЛ: А зачем вам псевдоним?
ПАНТЕРА: Вам об этом знать не надо! Лишняя информация –
это бессонные ночи и преждевременная старость.
16
Входит Илья.
ИЛЬЯ: Добрый день, Зинаида Ивановна.
ПАНТЕРА: Говорила я Оле: «Не покупай ты квартиру в одном
доме с журналистом. До добра это не доведет». До добра не
довело!
ДАНЯ: Не помнишь, где лошадь стояла?
ПАВЕЛ: Позвольте, я буду называть вас человеческим именем,
Зинаидой Ивановной. Это красиво. А Эпифанию я буду называть
Ольгой, просто Олей или ласково Оленькой.
ЭПИФАНИЯ: Я согласна. Просто Олей. Не надо ласково.
ИЛЬЯ: Оля, вам уже не нужен «мерседес»?
ЭПИФАНИЯ: Мне? Не нужен. У меня «тойота».
Хорошая машина. «Тойота» – сейчас лидер по продажам во всем
мире.
ИЛЬЯ: Наверное, вы прекрасный организатор, Зинаида Ивановна,
если у вашего подчиненного так быстро меняется точка зрения.
ПАНТЕРА: Я сказала ей всего несколько слов. Не помню
сколько: три или четыре.
ПАВЕЛ: У меня к вам будет к вам нежнейшая и нижайшая
просьба: здесь и сейчас не произносите их вслух.
ПАНТЕРА: Я не стану, Павел Аркадьевич, оскорблять ваш
изысканный
музыкальный слух грубой нецензурной бранью, хоть и не стану
от вас скрывать, мне ужасно этого хочется.
ПАВЕЛ: Мне нравится, что в нашей беседе появилась
интеллигентная интонация.
ПАНТЕРА: Не обнадеживайте себя: в любую секунду я могу
резко изменить интонацию и начну разговаривать с вами в более
свойственной мне манере, употребляя как местные
идиоматические выражения, так и грубую площадную брань, не
совместимую с ухом шахматиста!!!
17
ДАНЯ: А где офицер стоял, не помнишь?
ПАВЕЛ: На А5. Нет, на А6. На А7!!!
ПАНТЕРА: Я преклоняюсь перед вашим музыкальным вкусом. И
еще перед вашей широтой и щедростью, и вашим чувством
юмора. Но! Я не могу отменить концерт. Я не могу закрыть
проект. Я взяла кредит, чтобы вложить деньги в эту
легкомысленную автолюбительницу!
ПАВЕЛ: Концерт в Петербурге не состоится! Оленька не будет
петь! Никогда! Я не верну, данное мне слово! Она поклялась
своей жизнью и своими детьми, которых, кстати, как я понимаю,
еще нет на белом свете. Так вот, она, конечно, еще молоденькая
совсем, но уже прекрасно понимает, что, если нарушит данное
мне слово, ее дети будут прокляты в первый день своей жизни.
ПАНТЕРА: А вы человек со странностями.
ПАВЕЛ: Еще с какими странностями!
ПАНТЕРА: Деньги сводят людей с ума. И я уже многое повидала
в жизни свихнувшихся на этой почве нуворишей, но такой
диагноз мне встречается впервые.
ПАВЕЛ: Я люблю свои странности! Я ими дорожу!
ПАНТЕРА: Она помешала ему играть в шахматы! (Орет) Отдайте
мне ее расписку! Верните ею данное слово!
ПАВЕЛ: Поезжайте в Баден-Баден, примите ванну с минеральной
водой! Это успокаивает!
ЭПИФАНИЯ: Зина, я бы спела концерт, но я же страшное слово
дала, ты же сама видишь, что за человек! Невменяйка!
ПАНТЕРА: Я вижу!
ПАВЕЛ: Аудиенция закончена. Даня, ты расставил?
ДАНЯ: Я расставил.
ПАВЕЛ: Кыш отсюда, обе! Курицы ощипанные!
ПАНТЕРА: Я не уйду, пока вы не вернете, Эпифании данное вам
слово. За «курицу» ответите!
18
ПАВЕЛ: Не верну никогда! Итак, продолжим. Чей ход? Уходите!
Если вы не уйдете сами, я вас выведу под белые рученьки. Итак,
где наш король? Король на месте! Королева любит свой цвет!
ПАНТЕРА: Павел Аркадьевич, вы убиваете меня, режете без
ножа. Я же по миру пойду… Я на проект деньги в банке взяла! Из
каких денег мне возвращать кредит? А неустойка за отмену
концерта?
ПАВЕЛ: Вы хотите, чтобы я еще раз заплатил за безмолвие
Эпифании?
ПАНТЕРА: Да!
ПАВЕЛ: Сколько?
ПАНТЕРА: Еще пятьсот тысяч!
ПАВЕЛ: Сколько, сколько?
ПАНТЕРА (очень тихо): Еще пятьсот тысяч.
ПАВЕЛ: Почему вы перешли на шепот?
ПАНТЕРА: Я не знаю.
ПАВЕЛ: Ни цента больше!
ПАНТЕРА: Триста тысяч долларов.
ПАВЕЛ: Да, я человек неординарный! Спорить не стану! У меня
полно странных прихотей. Конечно, немножко сумасшедший, но
не на столько же! Нет!
ПАНТЕРА: Ольга! Оля! Олечка! Что же ты наделала?
ЭПИФАНИЯ: Зина!
ПАНТЕРА: Мне дурно!
ЭПИФАНИЯ: Воды! Принесите воду! Кто-нибудь!
ПАВЕЛ: Зинаида Ивановна, не притворяйтесь, что убиты горем!
Я не поверю.
ЭПИФАНИЯ: Может быть, сразу вызвать «скорую»? Есть ли
какая-нибудь мера вашему цинизму?
ПАНТЕРА: Мне надо прилечь. Кружится голова!
ПАВЕЛ: Слон на А7.
19
ПАНТЕРА: А вы изверг!
ПАВЕЛ: Ага. Я изверг рода человеческого! Пешка Н2.
ПАНТЕРА: Вы садист!
ПАВЕЛ: Еще какой! А6 - А8.
ЭПИФАНИЯ: Честное слово, я не думала, что так получится. С
утра три раза позвонил Саша Иошпе, я брала у него взаймы, и у
меня не выдержали нервы. Я дрогнула!
ПАНТЕРА: Боже мой, что же мне делать? Вы поймите, я вложила
в ее славу огромные деньги. Эпифания не может выйти из игры.
Ее лицо повсюду на обложках журналов и газет, на экране
телевизоров, ее голос по радио – и все это стоит денег! Слава это капитал!
ПАВЕЛ: А8.
ДАНЯ: А6.
ПАВЕЛ: Блистательный ход! Ах, ты! Я фактически играю с
шахматной машиной!
ПАНТЕРА: Павел Аркадьевич, миленький!
ПАВЕЛ: Нет!
ПАНТЕРА: Давайте поговорим, давайте решим все почеловечески!
ПАВЕЛ: Нет!
ПАНТЕРА: Я женщина, в конце концов, пожалейте!
ПАВЕЛ: Нет!
ПАНТЕРА: Мы же интеллигентные люди!
ПАВЕЛ: Нет!
ПАНТЕРА: Верни данное тебе слово!!! Подонок!!! Иначе я тебя в
порошок сотру!!!! (Кричит) Я убью тебя!!!
ПАВЕЛ: От недомогания и следа не осталось! Аж румянец на
щеках зарделся!
ЭПИФАНИЯ: Как вам не стыдно!
20
ПАВЕЛ: Я смерти не боюсь! Я выжил в девяностые! Меня
убивали двенадцать раз. Угрозы на меня действуют с точностью
да наоборот. Я становлюсь жестким и принципиальным. Она не
будет петь!!! Никогда!!!
ПАНТЕРА: Ну, Плахотникова!!!
ЭПИФАНИЯ: Он как почувствовал, он этим воспользовался, мне
ужасно нужны были деньги.
ПАНТЕРА: Значит, тебе не нравится песенка «По лестнице, по
лестнице!»
ПАВЕЛ: Мы перешли на «ты»? Может, выпьем на брудершафт!
ПАНТЕРА: Павел Аркадьевич!
ПАВЕЛ: Нет!
ПАНТЕРА: Илья!
ИЛЬЯ: Зинаида Ивановна! Простите, извините ради бога!
ПАНТЕРА: Как этот вампир оказался в твоем скромном
жилище!?
ИЛЬЯ: Мы играем турнир втроем, ежегодно, уже десять лет.
Десять лет тому назад он не был олигархом! Мы сами турнир
придумали, он называется турнир имени Пако де Люсии.
ПАНТЕРА: Это же гитарист!
ИЛЬЯ: Мы знаем, что гитарист, нам понравилось, звучит
красиво. Шахматный турнир имени Пако де Люсии!
ПАВЕЛ: Лошадь. Где моя лошадь?
ПАНТЕРА: Когда ты приводишь в дом олигарха, ты подвергаешь
окружающих большой опасности. Они же все чокнутые. Среди
их брата, психически здоровых фактически не осталось. Владеть
такими деньжищами это не так просто.
ПАВЕЛ: Точно подмечено. На С4 лошадь!
ИЛЬЯ: Мы перемещаемся. Один тур у Павла Аркадьевича,
второй у Дани, третий у меня. Так и идем по кругу. Этого требует
21
протокол соревнования. Это мировая практика. И, вообще, в
одном месте играть надоедает.
ПАВЕЛ: Я привык играть в тишине. Для меня шахматы – это вид
медитации.
ПАНТЕРА: Я не могу отменить концерт, продано ползала, около
тысячи билетов. Вы меня без ножа зарезали!
ПАВЕЛ: Больших людей создают исключительно большие
проблемы. Я дал вам шанс! Вперед! Труба зовет! Вы способный
человек. Энергичный. Вы найдете выход из положения. Я в вас
верю.
ПАНТЕРА: Отдайте мне Олину расписку. Верните слово!
ПАВЕЛ: Освободите помещение. Здесь происходит шахматный
турнир имени Пако де Люсии.
ПАНТЕРА: Вы сами не понимаете, что вы творите. Вы лишили
человека будущего. Она очень талантливая девочка.
ПАВЕЛ: Если б вы видели ее счастливое лицо, как она
обрадовалась, что не надо больше петь, выходить на сцену,
чесать по стране с халтурой…
ЭПИФАНИЯ: Это была минутная слабость.
ПАНТЕРА: Она молоденькая глупенькая девочка. У нее
огромный талант!
ПАВЕЛ: У нас с вами разные представления о таланте и о том,
что такое музыка.
ПАНТЕРА: Я нашла ее на улице, я сделал из нее поп-диву, она
торговала на Малой Дмитровке мороженой курятиной.
ПАВЕЛ: Может быть, она была куда более счастливым
человеком.
ПАНТЕРА: Снимала комнату во вьетнамском общежитии и
отмачивала отмороженные пальцы в теплой воде.
ЭПИФАНИЯ: Да, у меня ужасно болели руки от переохлаждения.
22
ПАНТЕРА: Я уйду, и вы продолжите партию в шахматы, и
никогда, никогда меня больше не увидите. И будет тихо-тихо.
Верните слово!
ПАВЕЛ: Я человек-скала. Я не поддаюсь на уговоры.
ПАНТЕРА: Зачем так грубо вторгаться в чужую жизнь, чужую
реальность? Вы человек из другого мира. Мира больших денег и
большой политики. Мы маленькие несчастные люди, артисты,
дайте нам жить спокойно, нам было очень хорошо. Она должна
петь. Мы только в самом начале пути.
ПАВЕЛ: Она не будет петь! Никогда! Я убил Эпифанию. Почти
инопланетное, искусственно клонированное существо, и вернул к
жизни Оленьку, красивую русскую девочку с васильковыми
глазами. И этот мой поступок заслуживает самых высоких
похвал. Мне нравится мой поступок. Пожалуйста, Зинаида
Ивановна, не отговаривайте меня от него. Он красивый и
необычный, я бы сказал эстетский поступок, неожиданный
поступок. Я многие годы и, может быть, даже в старости буду
вспоминать о нем с огромным удовольствием. Я буду
рассказывать правнукам, как убил Эпифанию. Может быть, даже
Илья напишет статью, и мой поступок станет достоянием
общественности, и обо мне люди будут говорить: «Вот он,
человек, который убил Эпифанию. Какой молодец! Как надоела
эта безвкусица на эстраде!» По-моему, таким убийством можно
гордиться. По-моему, это красиво. Моей маме оно точно
понравится. Она преподаватель математики и пытается
воспитывать в детях хороший вкус. Она мне скажет: «Молодец,
Павлуша, правильно сделал, что замочил эту пустышку, эту
обертку без конфетки. Эпифания - фантик, пустышка, обманка,
фикция. Не было ее никогда. Пройдет неделька – другая, и все
забудут ее песни! И станет хорошо!
23
ПАНТЕРА: В конце концов, будьте вы милосердны, я же по миру
пойду. У меня двое детей.
ПАВЕЛ: Мир того стоит, чтоб насладиться им. В нем много
чудес.
ПАНТЕРА: У вас есть дети?
ПАВЕЛ: Нет.
ПАНТЕРА: Мой старший учится в Оксфорде. Вы знаете, сколько
я отдаю за его образование?
ПАВЕЛ: Я не верю в английское образование. Отдайте его в
обыкновенную московскую школу, толку будет больше!
ПАНТЕРА: Кредиторы заберут у меня квартиру! Нам придется
жить на улице!
ПАВЕЛ: Ваш муж заработает денег.
ПАНТЕРА: Я незамужняя.
ПАВЕЛ: Вы перезаймете, перекрутитесь, откроете фитнессцентр, цирковой аттракцион, швейный цех. У моей мамы была
швейная машинка «Зингер». Мне нравилось, как она стучала:
«Тух-тух-тух». Наполните мир прекрасными звуками.
ПАНТЕРА: Вы оставили семью без средств существования, и вас
не мучает совесть?
ПАВЕЛ: Полгода тому назад я закрыл Сахалинское
месторождение, уволили полторы тысяч человек. Никаких
чувств, никаких сантиментов!
ПАНТЕРА: Вы что хотите прославиться как большой оригинал?
Чтоб вся Москва о вас заговорила: «Какой Соловакин странный
парень».
ПАВЕЛ: Идите домой. Да, я не такой, как все! И мне это
нравится. Я с детства культивирую в себе это чувство!
ПАНТЕРА: Садист!
ПАВЕЛ: А8. Офицер.
ПАНТЕРА: Моральный фашист, изверг.
24
ПАВЕЛ: Ага.
ПАНТЕРА: Я не уйду, пока ты не вернешь Эпифании данное ей
слово.
ПАВЕЛ: Не верну никогда!
ПАНТЕРА: Песенка тебе не нравится! «По лесенке, по лесенке»!
ПАВЕЛ: Нет.
ПАНТЕРА: Может быть, ты напишешь другую, будем петь!
ПАВЕЛ: Я не пишу песен!
ПАНТЕРА: А какие песни, интересно, тебе нравятся, Ирод царя
небесного?
ПАВЕЛ: Мне нравятся старые песни. Со смыслом. С душой.
ПАНТЕРА: Ну, например?
ПАВЕЛ: Вам спеть?
ПАНТЕРА: Спойте, я с удовольствием послушаю.
ДАНЯ: Он, кстати, очень хорошо поет.
ПАВЕЛ: У меня, в отличие от Апофигении, голос имеется.
ПАНТЕРА: Красивый?
ПАВЕЛ: В том и дело. Очень!
ПАНТЕРА: Спой! Давай, давай! Подиви своим искусством мир!
ИЛЬЯ: Спой, Паша!
ДАНЯ: «Спой, светик, не стыдись!»
ПАНТЕРА: Уж в чем я разбираюсь, так это в голосах! Я сумею
оценить. Валяй, Соловакин!
ПАВЕЛ: Легко! А что спеть-то?
ПАНТЕРА: Что-нибудь из сиротского репертуара. В сиротских
песнях души и смысла хоть отбавляй!
ПАВЕЛ: Почему из сиротского?
ПАНТЕРА: Послушать, как миллиардер поет сиротские песни,
дорогого стоит. На вас можно отлично заработать. Миллионы
людей захотят прикоснуться к вашему творчеству.
ПАВЕЛ: А вы креативно мыслите.
25
ПАНТЕРА: В отличие от нашего пишущего друга, который не
может придумать пустячный информационный повод, чтобы
раскрутить концерт.
ИЛЬЯ: Я уже придумал.
ПАВЕЛ: Мы все вместе думали. И мы уже придумали!
ПАНТЕРА: Интересно, что же вы придумали?
ПАВЕЛ: Накануне концерта, Эпифанию втянуло в пылесос. И ее
продюсер Пантера вызвала службу «девятьсот одиннадцать».
Талантливую певицу вырезали автогеном из пылесоса. Несмотря
на ужасное самочувствие, мужественная девушка споет концерт,
оказавшийся под угрозой срыва!
ПАНТЕРА: Юродивый, так, вы будете петь или нет?
ПАВЕЛ: Как здесь появилась ладья?
ДАНЯ: Вот так и появилась. Я записываю все ходы.
ПАВЕЛ: Хорошо, я спою.
ПАНТЕРА: Спойте любимое.
ПАВЕЛ: Зачем мне петь мое любимое?
ПАНТЕРА: Я хочу составить о вас впечатление как о личности.
Когда человек поет любимую песню, я понимаю кто он и
откуда.
ПАВЕЛ: Мне надо настроиться.
ПАНТЕРА: Уж настройтесь, пожалуйста.
ПАВЕЛ (поет, не прекращая игры):
«Вы слыхали, как поют дрозды?»
Пешка А6.
(Поет.) «Нет не те дрозды, не полевые,
А дрозды, волшебники дрозды! Ы! Ы! Ы! Ы! Ы! Ы! Ы! Ы!
Певчие избранники России».
Королева на В-4.
(Поет.) «Вот они расселись по лесам,
Зазвучали до самозабвенья».
26
А7. Слон.
(Поет.) «Узнаю я их по голосам.
Звонких повелителей мгновенья.
Звуки вырастают, как цветы,
Грустные, веселые, любые,
То горячие до красноты,
То холодновато-голубые».
Шах!
(Поет.) «Достают до утренней звезды,
Радугами падают на травы.
Шапки прочь! В лесу поют дрозды.
Для души поют, а не для славы».
Все аплодируют.
ПАНТЕРА: Браво!
ЭПИФАНИЯ: А мне понравилось! Голос есть!
ПАНТЕРА: Помолчи, а!
ПАВЕЛ: Заметьте: не для славы и денег поют дрозды, для души!
Офицерчика жалко! Так что, берите пример с дроздов!
ПАНТЕРА: И что, вам действительно нравится эта песня?
ПАВЕЛ: Да. Я ее люблю. Искренне, всем сердцем!
ПАНТЕРА: Вкус у вас отменный!
ПАВЕЛ: Подтягивайтесь!
ПАНТЕРА: Верни талантливой девочке слово.
ПАВЕЛ: Нет.
ПАНТЕРА: Эпифания дала тебе слово, я дам тебе свое слово!
Проект Эпифания придется закрыть, но концерт в Петербурге
состоится!
ИЛЬЯ: Каким образом, Зинаида Ивановна, вы проведете концерт
в Петербурге, если у вас нет Эпифании?
ПАНТЕРА: Это просто. Молоденькие девушки ужасно похожи
друг на друга, концерт проведем под «фанеру». Споет Нина из
27
кордебалета. Мы ее загримируем под Плахотникову, комар носа
не подточит! На первые четыре ряда продавать билеты не будем,
мы их уберем к чертовой бабушке! У меня есть концепция
скандала! Эпифания выходит замуж за арабского шейха. Он
будет присутствовать на концерте в Петербурге. Как видишь,
Оля, наша музыка им не очень нравится. Ничего, они придут
поглазеть на шейха. (Эпифании.) Поехали.
ЭПИФАНИЯ: Куда?
ПАНТЕРА: На Измайловский рынок.
ЭПИФАНИЯ: Зачем нам на рынок?
ПАНТЕРА: Нам нужно найти шейха. (Переворачивает
шахматную доску.) Мы слыхали, как поют дрозды!
Пантера и Эпифания уходят.
ПАВЕЛ: Дикая кошка!
ИЛЬЯ: Вот это женщина!
ДАНЯ: Кажется, вы друг другу понравились!
АКТ ВТОРОЙ
Та же комната год спустя: появились занавески на окнах и коекакая мебель: журнальный столик, книжный шкаф, кресло. На
полу телевизор: тумбочки для него пока что нет. Зато в углу,
рядом с тем местом, где, вероятно, запланирован диван, уже
стоит шикарное бра.
Над журнальным столиком с щахматной доской склонились
Илья и Павел. Даниил у окна любуется пейзажем.
ИЛЬЯ: А мы лошадью.
ПАВЕЛ: А мы по флангу.
ИЛЬЯ: Слон Н4.
ПАВЕЛ: А мы закроемся!
ИЛЬЯ: Мат.
28
ПАВЕЛ: Я потерял форму! Когда я, наконец, перестану
проигрывать?!
ДАНЯ: Вставай, моя очередь!
Павел встает, освобождает ему место. Даня и Илья быстро
расставляют
фигуры.
ДАНЯ: Ну что ж, сразимся!
ИЛЬЯ: Предупреждаю: я в хорошей форме.
ПАВЕЛ: Можно я посмотрю телевизор?
ИЛЬЯ: Посмотри, только звук сделай потише. Пульт на кресле.
Павел включает телвизор.
ДАНЯ: Белые начинают. (Делает ход).
ИЛЬЯ: Классика!
ДАНЯ: И выигрывают.
ИЛЬЯ: Но это мы еще посмотрим.
ПАВЕЛ (падает на колени перед телевизором, кричит): А! А! А!
ИЛЬЯ: Что случилось? Что ты орешь, как резаный?
ПАВЕЛ: Мама!
ИЛЬЯ: Что такое?
ПАВЕЛ: Мамочка моя родненькая!
ДАНЯ: Что ты там увидел?
ПАВЕЛ: Какой ужас!
ИЛЬЯ: Где ужас?
ПАВЕЛ: Эпифания!
ИЛЬЯ: Где?
ПАВЕЛ: Играет в кино!!!
ДАНЯ: Дай-ка глянуть!
ПАВЕЛ: Ой, как плохо играет! Ты знал, и молчал?
ИЛЬЯ: Я не хотел тебя расстраивать.
29
ПАВЕЛ: Глазками, глазками стреляет… типа переживает!
Нашатырь! Мне плохо! Я теряю сознание!
ИЛЬЯ: Она тебе дала слово, что не будет больше петь на эстраде!
ПАВЕЛ: И ушла в кино! SOS!!! Спасите наши души!
ДАНЯ: Хватит причитать. Продолжим партию.
Звонок в дверь.
ПАВЕЛ: Она чудовищная актриса!
ИЛЬЯ: Не сгущай краски!
ПАВЕЛ: Моя бабушка играла во МХАТе. Слава богу, я в этом
разбираюсь!
ИЛЬЯ: Сейчас другая система игры.
ДАНЯ: Более динамичная! Выключи телевизор и встань с колен!
ПАВЕЛ: Я повержен! Я хочу это видеть!
ИЛЬЯ: Только без комментариев!
ПАВЕЛ: Ой! Беда какая! Беда!
ИЛЬЯ: Ферзь А8. (Делает ход и идет открывать дверь.)
ПАВЕЛ: Конец света! А глазки! Глазки делает серьезные! Она
сейчас заплачет! Типа страдает! Мама моя родная!
Я
выключаю, я не могу это видеть! (Выключает телевизор.)
Входит Эпифания.
ЭПИФАНИЯ: (Павлу) Здравствуйте, убийца. (Илье) Сосед, у тебя
не найдется сочного зеленого огурца? Мне позарез нужен сочный
свежий огурец! Решила сделать огуречную маску, а огурец у
меня плохой, попка желтая, весь скукоженный. Для красоты и
молодости, нужен свежий овощ.
ИЛЬЯ: Ты же знаешь, я не готовлю дома.
ЭПИФАНИЯ: Я сегодня звездю на третьем канале. Видели?
ПАВЕЛ: Видели, видели.
ЭПИФАНИЯ: Ну и как вам?
ПАВЕЛ: Das ist katastroff!
ЭПИФАНИЯ: Что вы сказали?
30
ПАВЕЛ: Вы не актриса. У вас нет таланта.
ЭПИФАНИЯ: Вам не понравилось, как я играла?
ПАВЕЛ: Нет, не понравилось. Извините.
ЭПИФАНИЯ: Вот зануда! И что, вы хотите мне дать
полмиллиона долларов, чтобы я поставила крест на карьере
киноактрисы?
ПАВЕЛ: Ни в коем случае.
ЭПИФАНИЯ: Что, начались проблемы с деньгами? Дошвырялся!
Направо, налево!
ПАВЕЛ: С деньгами никаких проблем!
ЭПИФАНИЯ: А я бы и не согласилась. Ни за какие деньги! Ни за
какие богатства этого мира! Хоть бы вы мне дали два миллиона!
ПАВЕЛ: Неужели?
ЭПИФАНИЯ: Я даже благодарна вам за то, что больше не пою.
Как оказалось, драматическое искусство – это куда интереснее.
Каждый день, как заводная кукла, я пела песенку «На лестнице,
на лестнице». Я уже, честно говоря, с ума начала сходить от
мотивчика, мне уже стали сниться эти лестницы. Я думала, что
закончу жизнь в «дурке», я уже по лестнице и ходить не могла.
Меня приглашают в гости, а я спрашиваю: «У вас в доме есть
лифт?» Другое дело кино. Каждый день новый текст. Каждые два
месяца новый образ. И потом, совершенно другое отношение.
Одно дело – поп-стар, другое дело – кинодива. Я вам благодарна
до глубины души. Вы мой гений, вы меня создали как актрису.
Кланяюсь вам в пояс. Вы мой Пигмалеон, я ваша Галатея.
ПАВЕЛ: Я только что наблюдал вашу игру. Я вам должен сказать
с прямотой. Вы не актриса. Вы играете ужасно. Вы совершенно
бесталантный человек.
ИЛЬЯ: Паша, остановись! Ну, нехорошо, честное слово! Ну,
женщина все-таки!
31
ПАВЕЛ: Мы все выросли на великом кино. «Восемь с
половиной», «Веселые ребята». Анна Маньяни, Любовь Орлова.
На то, что вы делаете в кадре, смотреть невозможно! Неужели,
вы сами не понимаете, как вы нелепы? Все эти пасы руками, это
хлопотание смазливым личиком, эти якобы заинтересованные в
чем-то щечки, эти якобы взнервленные плечики, этот глупенький
перепуганный ротик, эти совершенно пустые, на всякий случай,
влажненькие глазки…
ЭПИФАНИЯ: Я пробовала смотреть Феллини. Тоска. Сдохнуть
можно от скуки. Наш сюжет намного круче! Мне не нравится
Анна Маньяни. Она явно переигрывает.
В квартиру входит Пантера с кейсом и мобильным телефоном,
держа его возле уха.
ПАНТЕРА (оторвавшись от телефона, Эпифании): Где тебя черти
носят? (В трубку.) Что он сказал? Отказался играть? Ему не
понравился режиссер? А! Сказал, что не будет сниматься ни за
какие деньги? Подумаешь, шишка на ровном месте, не надо
уговаривать… Подумаешь, тоже мне нашелся народный артист!
Он, видите ли, не понимает, что ему объясняет режиссер. Мы ему
не за разговоры с режиссером платим такие сумасшедшие
деньжищи. Пусть встанет в кадр и работает с полной отдачей! Не
хочет – уехал с площадки! Я на улице найду артиста. Столько
желающих сниматься! Мы еще денег сэкономим, тысяч двадцать.
Я заехала к Эпифании, так все надоело, напиться хочется. Не
надо звонить ассистентам по актерам. Кого он должен был
играть? Киллера? Там три киллера. Или гоблина? Коротышку?
Кого? А, ну понятно! Я же говорила, не надо связываться с этими
сумасшедшими гениями. От них голова пухнет. Все, целую.
(Выключает телефон; Эпифании.) Почему тебя никогда нет дома?
Пойдем!
ЭПИФАНИЯ: Я вышла на минуту! За огурцом!
32
ПАВЕЛ: Добрый день, Зинаида Ивановна.
ПАНТЕРА: Боже мой, я вас не узнала! Нефтяной король, это вы?
Как вы похорошели! Боже мой. Помолодели! Без парика вам
значительно лучше!
ПАВЕЛ: Я никогда не носил парик.
ПАНТЕРА: Я вас запомнила в парике. Странно, разве вы были не
в парике, когда убивали Эпифанию? В рыжем парике и в розовых
штанах! В сизую полоску!
ПАВЕЛ: Не было ни парика, ни розовых штанов.
ПАНТЕРА: А вам бы пошло! Вот видите, я сдержала слово,
Эпифания жива.
ЭПИФАНИЯ: И Апофигения тоже!
ПАНТЕРА: Я не растратила ни одного цента ее славы. Она
снимается в кино. Заглавные роли! Прошу обратить ваше
внимание!
ПАВЕЛ: Вот видите, как все замечательно, а вы убивались!
ЭПИФАНИЯ: Он посмотрел наш фильм. Ему не понравилось!
ПАНТЕРА: Правда? Не понравилось? Жаль! А мне так хотелось,
чтобы мое кино вам понравилось. Лично вам, а не кому-нибудь
еще. Я об этом думала, когда впервые читала сценарий: «А, что
бы сказал этот нефтяной король, тире психопат, тире шахматист,
тире оригинал? Только бы Соловакину понравилось!» Ночей не
спала, мучалась. А-я-яй! Не прошло! Фокус не вышел.
ЭПИФАНИЯ: Он только что размазал меня, как мастику по
кафелю… плечики у меня взнервленные… и сказал, что я не
дотягиваю до Анны Маньяни.
ПАВЕЛ: Я не видел в своей жизни ничего более безвкусного.
ПАНТЕРА (протягивает руку): Я продюсер картины, которая вам
так не пришлась по вкусу. Пантера.
33
ПАВЕЛ: Я догадался, Зинаида Ивановна, что именно вы и есть
продюсер этого скоропортящегося, не художественного
продукта.
ПАНТЕРА: И вы хотите дать нам денег, чтобы мы никогда не
занимались творчеством?
ЭПИФАНИЯ: Не хочет, я уже спрашивала.
ПАНТЕРА: Жаль, деньги нам очень нужны. Кстати, у картины
огромные рейтинги. Я забыла вас просить: дрозды поют или они
еще не прилетели?
ЭПИФАНИЯ: А то что-то давно мы не слыхали, как поют
дрозды.
ПАНТЕРА: Нет не те дрозды, не полевые!
ПАВЕЛ: Я поражаюсь вашей живучести.
ПАНТЕРА: Вот они, современные мужчины. Провоцируют нас
на бизнес-подвиги, а потом удивляются: отчего мы такие
неженственные и несвежие.
ЭПИФАНИЯ: А когда надо привести себя в порядок, огурцов не
допросишься!
ДАНЯ: У меня дома есть огурцы, но это далеко. Я живу в
Крылатском!
ПАВЕЛ: Будь моя воля, я бы всех вас посадил на шикарный
теплоход, вывез в море и утопил!
ИЛЬЯ: Павел Аркадьевич, ну нехорошо, честное слово.
ПАВЕЛ: Как поганых сучек!
ПАНТЕРА: Меня и Эпифанию? Утопил?
ПАВЕЛ: Да.
ПАНТЕРА: Какая жестокость! За что?
ПАВЕЛ: У одного из выдающихся деятелей современной
философии, есть замечательная метафора. Он сравнивает
искусство с огромным ковром, многоцветным, древним ковром,
на котором миллион орнаментов, иероглифов, смыслов. Этот
34
ковер создавался миллионами одаренных людей несколько тысяч
лет! А вы, милые мои, Эпифания и Пантера, вы моль… вы
маленькие белые злые бабочки в кромешной тьме, пожирающие
этот замечательный ковер. Бесстыжие, наглые, циничные,
бездарные дельцы от искусства. Вы стираете целое поколение
людей. Вы растлеваете людей своими бездарными опусами,
бездарной музыкой, безвкусными и бессодержательными
фильмами. Вы убиваете человеческие души.
ЭПИФАНИЯ: Ему «Восемь с половиной» нравится. Феллини!
ПАНТЕРА: Не мешай! Пусть выговорится! Ну-ну? Дальше.
ПАВЕЛ: Вы стираете у молодого поколения вкус, воображение.
И ведь вы знаете, что вы делаете. Это эрзац, это духовная
порнография! Это… (захлебываясь.) Это… Это…
ПАНТЕРА: Один вопрос. Только честно. Как давно у вас не было
женщины?
ПАВЕЛ: При чем тут женщина, которой у меня не было?
ПАНТЕРА: У вас не было женщины ровно четыре месяца три
недели и пять дней.
ПАВЕЛ: С чего вы это взяли?
ПАНТЕРА: Потому что, если б у вас была женщина, и вы были
бы счастливы, вас бы не привел в ярость незамысловатый сюжет
и незатейливая игра артистов, и вы бы не вперились в ящик, а
прошли бы мимо, потому что счастливому человеку наплевать на
все несовершенства этого мира, а вы уткнулись носом в ящик и
закипели, как чайник на плите. Яркий образец застревания. Это
психотерапевтический термин. А это значит, что ваша
сексуальная энергия заблокирована, господин миллиардер!
ПАВЕЛ: Мы живем в стране с колоссальными культурными
традициями. Здесь такое не пройдет. Если вы общаетесь с
огромной аудиторией, у вас должно быть чувство
ответственности!
35
ПАНТЕРА: Какая страшная, жалкая, щемящая тоска в глазах! Я
думаю, не четыре месяца, я думаю, восемь месяцев у него не
было женщины!
ПАВЕЛ: Эта ваша навязчивая музыка, которая сочиться из всех
дыр. Это ваше умц-умца-ум-ца-ца. Эти ваши сладкие, мерзкие
песенки, эти ваши певички на одно лицо и два незамысловатых
сюжетика, на которые вы снимаете триста сериалов в год.
Первый сюжет: он его убил. Второй сюжетец: он ей изменил.
Криминальные помои и сладкие истории про адюльтер!!!
ПАНТЕРА: Денег куры не клюют, а счастья нет!
ЭПИФАНИЯ: Но с такими-то деньжищами можно было бы
купить любовь.
ПАНТЕРА: Разврат – это не его стихия. Дрозды! Они ведь не
полевые! Вдумайся только!
ИЛЬЯ: Е6-Е8!
ПАНТЕРА: Павлу Аркадьевичу нужны верность, нежность,
чистые отношения… Вообще… он хороший. Чистый и
настоящий. Продукт ушедшей эпохи! Наверное, был примерным
пионером! Они не будет платить за любовь! Все наши нувориши
- это страшная помесь юных ленинцев и перезрелых Трампов.
Американская мечта с примесью комсомольского оптимизма. Как
котлета: пятьдесят свинины, пятьдесят говядины!
ПАВЕЛ: Я… вам вот что…
ПАНТЕРА: Вы не об искусстве сейчас говорили. Вы, милый мой
голубчик, нарисовали всем присутствующим картину самого
себя, то есть вы говорили о себе, о своих психологических
проблемах. Ваша речь была наполнена сексуальными
фрустрациями, ваша агрессивность носит характер
сублимированной сексуальной агрессии. Вы никогда не были
счастливы с женщиной, у вас никогда не было семьи, никогда не
было детей.
36
ПАВЕЛ: Спасибо. Достаточно. Я не собираюсь с вами обсуждать
свою личную жизнь.
ПАНТЕРА: Скажите иначе: «Я не собираюсь обсуждать с вами
свою личную жизненную трагедию».
ПАВЕЛ: Никакой трагедии нет и в помине. Я счастлив.
ЭПИФАНИЯ: У нее интуиция, как у дикой кошки.
ПАНТЕРА: Покраснел! Я нашла его ахиллесову пяту!
ЭПИФАНИЯ: А между прочим, красивый!
ПАНТЕРА: Хорошо поет!
ЭПИФАНИЯ: Наверное, в школе был круглым отличником.
ПАНТЕРА: Как бы не слышит.
ЭПИФАНИЯ: Увлекся шахматами.
ПАНТЕРА: Обиделся. На правду. Очаровательный пупс.
ЭПИФАНИЯ: С капиталом в девять миллиардов долларов.
ПАНТЕРА: Боже мой, сравнил нашу Ольку Плахотникову и
Анну Маньяни.
Ты думаешь, я не понимаю, что за кино мы снимаем? Но люди
смотрят! Рейтинги сумасшедшие! Они плюются, но смотрят. А
знаете почему, Павел Аркадьевич?
ПАВЕЛ: Не знаю.
ПАНТЕРА: Потому что им хочется смотреть и плеваться. Потому
что изменилась психология, людям хочется смотреть на то, что
им категорически не нравится, то, что вызывает у них
раздражение. Чем хуже фильм, тем выше рейтинги. А почему?
Потому что можно пойти к соседке и поговорить о том, как плохо
играют актеры, какой ужасный сюжет, какой идиот режиссер.
Кино перестало быть просто искусством, оно стало средством
общения. А для общения нужна пища! Содержание! Еще это
способ избавиться от негативных эмоций. Вы неглупый человек,
но не можете понять главное: когда домохозяйка или такой
интеллектуал, как вы, уничтожает мою актрису Ольку
37
Плахотникову, он сам возвышается до небес. А на Анну Маньяни
надо смотреть снизу вверх и еще с почтением. Люди стали
другими. Они стали высокомерны. Они не хотят преклоняться ни
перед Богом, ни перед человеческим гением. Им нравиться
смотреть на окружающих свысока. Ну, похвалили они Анну
Маньяни. Два слова: играет прекрасно. Разговор на одну минуту.
Зато Ольку можно разбирать как холодец. Часами.
ДАНЯ: Тонко!
ИЛЬЯ: Убедительно!
ЭПИФАНИЯ: А то!
ПАВЕЛ: Это вы, бледные корыстолюбивые бабочки, делаете
людей такими.
ПАНТЕРА: Какие мы?
ПАВЕЛ: Корыстолюбивые!
ПАНТЕРА: И кто это говорит? Клоп, который вот-вот лопнет от
выпитой крови, который ради анекдота дарит триста тысяч
долларов. Да, мне нужны деньги! Да, я стираю сознание целого
поколения людей. Я миссионер масс-культуры. Я растлеваю
души. Я произвожу духовный эрзац. Одноразовую культуру. Я
исчадие ада. Вы думаете, я огромное удовольствие получаю от
этого «цум-цум-цум». Хотите, я навсегда брошу это грязное
дельце?
ПАВЕЛ: Тем самым осчастливите человечество.
ПАНТЕРА: Тогда женитесь на мне!
ПАВЕЛ: Что вы сказали?
ПАНТЕРА: Вы богаты, как Крез. Мне не надо будет зарабатывать
на жизнь, на образование детям. Я брошу шоу-бизнес. Буду
мурлыкать у ваших ног с утра до вечера, до самой смерти. Мы
создадим симфонический оркестр. Лучший в мире! Я согласна!
ИЛЬЯ: А что, на самом деле! Красивая женщина!
38
ДАНЯ: Читала Фрейда. Знает слово «сублимация»!
ИЛЬЯ: Энергичная.
ДАНЯ: Красавица, одевается со вкусом.
ЭПИФАНИЯ: Да наша Зинаида Ивановна просто звезда!
ДАНЯ: Я бы на твоем месте не раздумывал.
ПАВЕЛ: То есть вот так жениться?
ПАНТЕРА: Да, женитесь на мне. Прямо сейчас.
ПАВЕЛ: В смысле, сегодня?
ПАНТЕРА: Не сегодня, а сейчас, сию минуту. (Смотрит на часы)
В половине шестого вечера.
ПАВЕЛ: Вот так вот сразу, без ухаживания, да?
ПАНТЕРА: А вам хочется поухаживать за мной?
ПАВЕЛ: Ну, не знаю.
ПАНТЕРА: Вы любите ухаживать?
ПАВЕЛ: Люблю.
ПАНТЕРА: Где эти феи, за которыми вы так любите ухаживать?
Где они прохлаждались эти восемь месяцев и две недели? Где
эти великолепные белошвейки, за которыми надо несколько лет
носить цветы, прежде чем они на что-то решаться?
ДАНЯ: По глубине, мысль достаточно серьезная. Е-3. Ладья.
ИЛЬЯ: Она вообще нетривиально мыслит.
ЭПИФАНИЯ: Вас спрашивают, отвечайте, феи где? Где
белошвейки? Он не знает!
ПАНТЕРА: Эту проблему несложно решить. Ухаживать будете
после свадьбы, Павел Аркадьевич. Так даже романтичнее
выходит!
ПАВЕЛ: Какой еще свадьбы?
ПАНТЕРА: Нашей с вами.
ПАВЕЛ: Я не собираюсь жениться. Ни в половине шестого, ни
без двадцати восемь.
39
ПАНТЕРА: А для кого я занимаюсь по семь часов в день на
тренажерах? А косметические салоны? Какую нужно силу воли
иметь, чтобы держать себя в такой фантастической форме!
ДАНЯ: И хватка есть! Деловая! Что немаловажно в наше время!
ПАВЕЛ: Хватку я чувствую. Задыхаюсь!
ЭПИФАНИЯ: Куда ты денешься! Женишься! Стальной зажим!
ПАВЕЛ: Я понятия не имею, для кого вы столько времени
тратите на тренажерах.
ПАНТЕРА: Я жду. Где предложение руки и сердца? Сколько
можно тянуть волынку?
ПАВЕЛ: Нет, спасибо, я не сумасшедший.
ПАНТЕРА: Не хочешь жениться?
ПАВЕЛ: Нет.
ЭПИФАНИЯ: Все, хана котенку! Допрыгался!
ПАНТЕРА: А вот оно твое истинное отношение к мировой
культуре, к подрастающему поколению, к подлинным духовным
ценностям! В глубине души ты совершенно равнодушный
человек. Да, я злая белая бабочка!!! Я сожру ваш древний
ковер!!! Вы еще не такое кино у меня увидите и не такую музыку
услышите!
ДАНЯ: Идиот. Пожалеешь еще!
ИЛЬЯ: По-моему, ты совершаешь ошибку.
ДАНЯ: Я бы на твоем месте согласился, не раздумывая.
Темперамент! Натиск!
ПАВЕЛ: Нет, я не буду скрывать. В вас есть какая-то изюминка.
Вы мне нравитесь. Возможно. Но так сразу? Здесь и сейчас?
Может, стоит продолжить знакомство, получше узнать друг
друга?
ПАНТЕРА: Жаль. А мне ужасно хочется замуж. Именно
сегодня!!! Такое очумелое солнце на улице! И не за абсолютно
уравновешенного и здорового человека, за психопата, за
40
неврастеника. В такой день хочется выйти замуж за мужчину с
аномалией сознания, с большими странностями! Чтобы было с
ним было интересно и весело!
ПАВЕЛ: Что, вам действительно нравится мой диагноз?
ПАНТЕРА: Вот такой чистый, верный идеалам, слегка
ненормальный, поющий песни военных лет, песни о дроздах, о
перелетных стаях. Немного старомодный интроверт, склонный к
истероидному поведению. Нельзя сказать, что любимый диагноз!
Но один из самых любимых! С таким не соскучишься! Точно
такой же диагноз был у персидского царя Ксеркса. Он порол
Эгейское море плеткой. Мы прямо сейчас подпишем брачный
контракт. (Дане.) Вы адвокат?
ДАНЯ: Да, я адвокат. И я не против поучаствовать в
общественно-полезной работе!
ИЛЬЯ: А я журналист и за происходящим внимательно
наблюдаю. Я расскажу человечеству всю правду, как это было!
ПАНТЕРА (Дане): Бросьте свою тетрадку с ходами, давайте
поработаем над текстом брачного контракта.
ДАНЯ: Уже выбросил. (Бросает в окно тетрадку, достает из
портфеля бумагу).
ЭПИФАНИЯ: Она отлично готовит. Кстати! Павел Аркадьевич,
вам наверняка эти рестораны поперек горла, другое дело: обедик,
приготовленный руками любимой женщины!
ПАВЕЛ: Я с утра, вроде как, не собирался жениться.
ИЛЬЯ: А что, по-моему, это очень романтично. Проснуться
убежденным холостяком, а в полседьмого вечера оказаться
женатым человеком.
ПАНТЕРА: Первое, пишите: «Я, черная африканская Пантера…»
Извините. «Я, Зинаида Ивановна Колосова, обязуюсь никогда не
заниматься предпринимательством в сфере искусства!»
41
ПАВЕЛ: Но у вас найдется очаровательная подруга, которой вы
отдадите свой бизнес, и она с удвоенной силой займется высоким
искусством, но уже на другой, более обильной, я имею в виду мое
состояние, финансовой основе.
ИЛЬЯ: Оба-на! Он уже обсуждает контракт!
ПАНТЕРА: Клянусь, что не стану этого делать. Я хочу быть
просто счастливой женщиной. Впишем это в контракт. Я не буду
продюсером. Я не возьму у вас ни копейки на святое
«искусство». Слово «искусство» в кавычках, какое это искусство,
это полное оно, а не искусство!
ЭПИФАНИЯ: Просто женщиной!!!
ДАНЯ: Она хочет обыкновенного о человеческого счастья.
ПАНТЕРА: Вы хотите, чтобы у вас были дети?
ПАВЕЛ: Нет. Не хочу.
ПАНТЕРА: Хотите! Скрываете от себя свои истинные желания.
Классическая психопатия!
ПАВЕЛ: Ничего я не скрываю.
ПАНТЕРА: Вы запретили себе счастье. Классический случай
вытеснения! Вы загоняете все свои желания в подкорку. А кому
вы отдадите свое колоссальное состояние? Государству?
Племянникам? Я рожу вам троих детей.
ПАВЕЛ: Рожать вам не поздно?
ПАНТЕРА: Кому-то, может быть, и поздно, но только не мне!
Более того, у поздних родителей дети рождаются гениями. Онито и выведут мировое искусство из кризиса! Кого вы хотите?
Мальчиков, девочек?
ПАВЕЛ: Понятия не имею!
ПАНТЕРА: Одного мальчика и двух девочек.
ПАВЕЛ: Вы уверены, что я хочу одного мальчика и двух
девочек?
42
ПАНТЕРА: Абсолютно! Адвокат, запишите в контракт. Одного
мальчика и двух девочек.
ДАНЯ: Я записал!
ПАВЕЛ: А почему вы думаете, что я хочу именно одного
мальчика, именно двух девочек?
ПАНТЕРА: Мальчик для самолюбия, чтобы гордиться! Девочки
для счастливой старости, подавать умирающему олигарху воду.
«Папе плохо, папа хочет пить! Как папочку жалко!» Отдавая
Господу Богу душу, вам будет приятно это услышать, попомните
мои слова!
ПАВЕЛ: А если вы родите мне двух мальчиков?
ПАНТЕРА: Я бизнесвумен. Я человек слова. Адвокат, запишите.
Я рожу одного мальчика и двух девочек! Закончили с этим! Вот
зануда! Дальше. Что вы еще хотите? О чем мечтаете?
ДАНИИЛ: Хочет, чтобы жена была верной. Предыдущая гуляла
налево и направо.
ПАВЕЛ: Слушай ты, друг детства, ты не мог бы придержать
язык?
ПАНТЕРА: Я буду верна вам до гробовой доски. Адвокат,
запишите.
ДАНЯ: Есть, готово! До гробовой доски!
ПАВЕЛ: Но это все так странно. Вы же меня не любите. И я вас
тоже.
ПАНТЕРА: Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Давно.
Когда Эпифания сказала, что вы пожертвовали триста тысяч на
ее безмолвие, я подумала: «Вот это настоящий сумасшедший, на
всю голову идиот. Всю жизнь такого ненормального искала!»
ПАВЕЛ: Вы правду говорите или шутите?
ПАНТЕРА: Клянусь. Мне с детства с отличниками, паймальчиками было невыносимо скучно!
ИЛЬЯ: Ему стало интересно - правду говорит или неправду.
43
ДАНЯ: Дрогнул.
ИЛЬЯ: Все, ему конец.
ПАНТЕРА: Влюбилась, как дура, с первого взгляда. И вы
влюбились в меня, правда? Вы посмотрели на меня как мужчина.
Снизу вверх. На ноги потом на бедра. Потом в глаза.
ПАВЕЛ: Я не влюбился.
ПАНТЕРА: Вранье. Влюбились. Втрескались по уши! Постоянно
лгать самому себе, убивать в душе самые лучшие чувства – это
единственный способ доказать самому себе, что лучше
одиночества, которое вы якобы обожаете, на свете быть ничего
не может!
ПАВЕЛ: Ну, не знаю.
ПАНТЕРА: Признавайтесь, вы вспоминали обо мне, думали обо
мне эти двенадцать месяцев?
ПАВЕЛ: Нет.
ПАНТЕРА: Ни разу не вспомнили?
ПАВЕЛ: Нет.
ПАНТЕРА: Вы лжете. Вы постоянно лжете. Это единственный
способ сохранить свою лжесвободу и остаться несчастным. Это
сверхзадача вашей субличности. Подсознательно вы хотите этого
больше всего на свете, а именно, хотите остаться навсегда
одиноким и несчастным человеком.
ПАВЕЛ: Ерунда. Я счастлив.
ПАНТЕРА: Вранье! Скажите, я вам хоть раз приснилась?
ПАВЕЛ: Один раз вы мне приснились. Только один раз.
ПАНТЕРА: Что это был за сон?
ПАВЕЛ: Я не помню.
ПАНТЕРА: Вспоминайте.
ПАВЕЛ: Ну, приятно, что вы набрали дистанцию и обращаетесь
ко мне на «вы».
ПАНТЕРА: Вспоминайте, вспоминайте.
44
ПАВЕЛ: Мне снилось, что вы лежите на пляже на гамаке и
читаете.
ПАНТЕРА: Что дальше?
ПАВЕЛ: А я подхожу к вам, ложусь рядом.
ПАНТЕРА: И начинается оргия!
ПАВЕЛ: Ну, нет!
ПАНТЕРА: А если честно?
ПАВЕЛ: Ну, да!
ПАНТЕРА: Несколько раз в своей несчастной, горемычной
жизни, вы влюблялись до безумия, и жестоко, увы, обжигались.
Поэтому теперь, когда чувства захлестывают вас, вы убиваете их.
Выдавливаете, избавляетесь от эмоций! Боитесь новой боли.
Может, вы сами этого не осознаете, но вы сопротивляетесь
собственному счастью! Уже без десяти шесть. Ну что, готовы?
Просите руки и сердца! Быстрее. У меня в двадцать один нольноль интервью на телевидении.
ПАВЕЛ: Я должен подумать.
ПАНТЕРА: О чем? О деньгах? О своих миллиардах? О том, что с
ними станет, если закружится голова и вы ее потеряете?
Подойдите к зеркалу, посмотрите, у вас в глазах эта дикая
щенячья тоска. Мне не нужны ваши миллиарды. Мы запишем это
в контракт. Ваша нефтяная империя не пострадает.
ИЛЬЯ: Соглашайся уже.
ЭПИФАНИЯ: Думайте быстрее!
ПАВЕЛ: Не прессингуйте!
ЭПИФАНИЯ: Она прекрасная мать. Дети у Зинаиды Ивановны
ну просто чудо! Сын Коленька знает семь языков, а Даша танцует
в школе при Большом театре! Они, Павел Аркадьевич вас
полюбят, как отца родного.
ПАНТЕРА: Сколько вам лет? Сорок восемь? Пятьдесят два?
Давайте быстрее двигайте своими извилинами. Впереди старость,
45
смерть. Сделаем вместе один огромный обжигающий глоток
счастья!
ПАВЕЛ: Но я не знаю. В принципе, это, конечно, заманчивое
предложение.
ПАНТЕРА: Давай-давай! Это будет чудовищный страшный удар
по масс-культуре. Начнется эпоха возрождения, расцвета.
Человечество вспомнит об идеалах Возрождения.
ПАВЕЛ: Ну, как сказать...
ПАНТЕРА: Ну, что тебе еще надо? Ну, решайся, милый! Ну, надо
как-то справиться с собственными страхами. В конце то концов я
веду тебя под венец, а не к стоматологу! Боялся в детстве зубного
врача, боялся, да.
ПАВЕЛ: Жутко.
ПАНТЕРА: Не бойся ничего, Павлик, вот увидишь, мы будем
счастливы.
Все будет хорошо.
ПАВЕЛ: Не могу! Нет. Я не хочу! Нет! Я воздержусь! Пусть все
остается как есть. Я не хочу жениться!
Звонок в дверь, Илья открывает. На пороге грузчики.
1-й ГРУЗЧИК Новый дом, ни на одной двери нет номера.
2-й ГРУЗЧИК: Это пятьдесят шестая квартира? Пианино вам
привезли!
ИЛЬЯ: Это сорок восьмая квартира.
ПАНТЕРА (Илье): Испарись! Да, это пятьдесят шестая квартира.
Это наше пианино. Давайте. Заносите, заносите!
ИЛЬЯ: Я не играю на инструменте. Зачем вы это делаете?
ПАНТЕРА: Рот на замок!
Грузчики вносят пианино.
1-й ГРУЗЧИК: Распишитесь. Вы Овчинникова?
ПАНТЕРА: Давайте квитанцию. Я Овчинникова! Подождите за
дверью.
46
2-й ГРУЗЧИК: А что, вы не можете сразу расписаться? Зачем нам
стоять за дверью?
ПАНТЕРА: Вы что не видите? Я голая, после душа, стою на
сквозняке. Видите? Где мой «паркер» с золотым пером? Давайтедавайте.
ЭПИФАНИЯ: Ну что уставились! Голой женщины никогда не
видели? (Выпроваживает грузчиков за дверь.)
ПАНТЕРА: Шопена, типа, любите? Получите Шопена. (Берет
стул, ставит около пианино, открывает крышку, садится,
пробует сыграть гамму.) Расстроено, к чертовой бабушке, но это
не имеет значения. (Начинает играть скерцо Шопена B-moll,
вскидывает руки, трясет головой, энергично жмет педали.)
Приоткрывается дверь: грузчики слушают музыку. Все
поражены искусством Пантеры. Музыка стихает. Даня, Илья,
Эпифания и даже грузчики громко аплодируют.
ПАВЕЛ (встает на колени): Я хочу, чтобы вы стали моей женой.
Прошу у вас руки и сердца. Я люблю вас! Черная африканская
кошка!
ПАНТЕРА: Я согласна, Павел Аркадьевич. Я согласна. Господа,
пожалуйста, оставьте нас двоих наедине. (Грузчикам.) Ребята, вы
ошиблись квартирой. Это квартира номер сорок восемь.
Пожалуйста, отнесите инструмент Овчинниковым, пятьдесят
вторая квартира этажом выше.
Грузчики уносят рояль. Эпифания, Илья и Даниил уходят.
ПАНТЕРА: Ты вернешь Эпифании ее слово, пусть поет, ей очень
хочется. Просто потому, что иногда у нее хорошее настроение.
ПАВЕЛ: Ну, если очень хочется, пусть поет! За рулем, за
закрытой дверью, когда прибирается в доме!
ПАНТЕРА: Где захочет! На нашей свадьбе, например! У нас
будет шикарная свадьба, правда, милый?!
Занавес
47
48