МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФГБОУ ВПО «ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ –

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФГБОУ ВПО «ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ –
УЧЕБНО-НАУЧНО-ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ КОМПЛЕКС»
На правах рукописи
Калугин Павел Александрович
РОССИЙСКИЙ ЛИБЕРАЛИЗМ КОНЦА XIX – НАЧАЛА ХХ в.
О РЕФОРМИРОВАНИИ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ:
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Научный руководитель –
д.и.н., профессор Аронов Д.В.
Орел – 2014
2
СОДЕРЖАНИЕ
Введение ………………………………………….……………………………… 3
ГЛАВА I. ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РЕАЛИЗАЦИИ
СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ 1864 г. В ТЕОРЕТИЧЕСКОМ
НАСЛЕДИИ И КОНСТИТУЦИОННОМ
ЗАКОНОТВОРЧЕСТВЕ РОССИЙСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА ...
26
1.1. Судебная реформа 1864 г. и ее роль в формировании либеральной общественно-политической мысли России ………………………………………. 26
1.2. Концепция реформирования судебной системы в российской политикоправовой мысли последней трети XIX – начала ХХ в. ………………………
55
1.3. Реформа судебной системы в либеральных конституционных проектах
второй половины XIX – начала ХХ в. …………………………………………
75
Глава II. ПРОЕКТЫ РЕФОРМЫ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ В
ПАРТИЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ И
ЗАКОНОТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ЛИБЕРАЛЬНЫХ ПАРТИЙ РОССИИ…………………………… 104
2.1. Реформа судебной системы в программатике либеральных партий России 1905-1916 гг. ...……………………………………………………………… 104
2.2. Реформа судебной системы в политико-правовой практике центральных
органов либеральных партий ………………………………………………
125
2.3. Реформа судебной системы в либеральной законотворческой деятельности в Государственной Думе I-IV созывов .…………………………………. 150
Заключение………………………………………………..……………………... 198
Источники и библиография …………………………………………………..
203
3
Введение
Актуальность темы исследования. Изучение самых разнообразных аспектов влияния на российское общество «Великих реформ» Александра II давно уже
стало интеллектуальной традицией для представителей самых разных направлений отечественного гуманитарного знания. Дань изучения этому периоду российской истории отдали как представители традиционных направлений исторической и историко-правовой науки, так и специалисты в области политологии,
философии, социологии. Особым вниманием в последние годы, что представляется впрочем, вполне оправданным, пользуется такая составляющая «Великих
реформ» - как Судебная реформа 1864 г. Ей не просто посвящены десятки исследований самого разнообразного типа, но она становится поводом к дискуссиям о
соотнесении и взаимной коррекции между собой результатов исследований реформы представителями смежных научных направлений.1 И эта ситуация вполне
объяснима, так как проблематика исследования самым непосредственным образом связана с формированием таких принципиально значимых для общественного развития нашей страны на современном этапе институтов, как гражданское
общество, независимая судебная система, политические партии, система реализации законотворческих инициатив.
Соответственно, обращение к изучению Судебной реформы 1864 г. актуально не только в части приращения академического научного знания, что требует
поиска ранее не исследованных аспектов данной проблематики. Оно также позволяет оптимизировать процесс строительства гражданского общества и реформирования системы государственного управления в современной России, поиску
оптимального способа снятия противоречий, возникающих между обществом и
государством в ходе повседневного взаимодействия.
Именно эту роль по определению и призвана выполнять судебная система
страны, разрешая возникающие противоречия между институтами гражданского
общества, выразителями которых традиционно выступают политические партии,
в свою очередь реализующие интересы представляемых ими социальных групп
1
См.: Демичев А.А. О тенденциях в изучении судебной реформы 1864 г. // История
государства и права. 2012. № 5. С. 2-5.
4
в парламентском законотворчестве и структурами исполнительной власти. Соответственно, с учетом тех претензий, которые имеются к судебной системе в российском обществе в настоящее время, вопрос о ее реформировании, о ее концептуальных направлениях, об участии в этом процессе общественных структур, политических партий (особенно в свете изменения процедуры их регистрации весны 2012 г.) представляется весьма актуальным.
Историография проблемы. В дореволюционной, советской и современной
российской историографии затрагивались самые разнообразные аспекты Судебной реформы 1864 г. Исследовались причины ее проведения, разработка основополагающих документов, использование зарубежного опыта, борьба во властных
структурах по вопросам ее реализации, ход проведения реформы в различных
регионах в целом, а также отдельных институтов (суд присяжных, мировой суд,
адвокатура, нотариат, прокуратура), ее влияние на общественное сознание и ряд
иных, не менее значимых аспектов. Однако значительно меньшее внимание уделялось аспектам реформы, связанным с формированием отдельных институтов
гражданского общества (деятельность органов самоуправления, декларирование
основных политических прав и свобод, создание органов представительной власти (Государственная Дума)), отсутствуют специальные исследования, посвященные месту и роли процесса реформирования судебной системы в партийнополитической деятельности политических партий России и их законотворческой
деятельности в начале ХХ в.
В целом современная отечественная историческая, впрочем, как и историкоправовая наука, традиционно выделяют следующие этапы развития историографии тематики настоящего исследования. Первый этап охватывает период с
1864 г. по 1917 г., с начала реализации Судебной реформы и вплоть до Октябрьской революции 1917 г.. Для него характерно по преимуществу накопление фактического материала, появление первых работ, которые носят, по преимуществу,
описательный характер. В них также нашли свое отражение дискуссии, которые
велись тогда в обществе по поводу введения, деятельности и последовавшего
вскоре реформирования системы новых судебных учреждений. Здесь можно вы-
5
делить работы, написанные собственно судебными деятелями, прежде всего на
общероссийском материале1. Их ценность для современного этапа развития науки заключается в обобщении важного фактического материала. В этих публикациях отобразились и дискуссии, которые велись в обществе о становлении в России базовых элементов гражданского общества. Труды Н.М. Семенова,
А.Д. Пазухина, В.Я. Фукса и др.2 весьма критично оценивают деятельность новых судов, их авторы достаточно скептически восприняли те элементы гражданского общества, которые стали результатом преобразований эпохи Великих реформ. В защиту новой судебной системы выступали Г.А. Джаншиев3 и
А.Ф. Кони4, которые подчеркивали, что значение судебной реформы 1864 г. состоит в укреплении защиты прав и свобод людей, равенства всех перед законом,
т.е. в увеличении в обществе общей меры справедливости. Значительное место
здесь занимают работы думского периода, связанные со становлением партийнополитической системы российского либерализма, теоретиков и практиков думской законотворческой процедуры, в т.ч. и в сфере реформирования судебной
системы страны.
После формирования новой политической ситуации в России, связанной с
возникновением партийно-политической системы, системы органов представительной власти в начале ХХ в., в отечественной либеральной юридической и политической мысли появляются теоретические работы, в которых провозглашается необходимость реализации в общественно-политической системе страны
1
См: Тимофеев Н.П. Суд присяжных в России. М., 1882; Хрулев С. Суд присяжных. Очерк
деятельности судов и судебных порядков. СПб., 1886; Бобрищев-Пушкин А.М. Эмпирические
законы деятельности российского суда присяжных. М., 1896; Фойницкий И.Я. Курс
уголовного судопроизводства. СПб, 1884. Т. 1-2.
2
См.: Семенов Н.М. Наши реформы. М., 1884; Пазухин А. Современное состояние России и
сословный вопрос. М., 1886, Фукс В.Я. Суд и полиция. М., 1889; Судебная реформа в России.
Судоустройство. Т. 1: Ч. 1 / Филиппов М.А. С.-Пб., 1871; Судебная реформа в России.
Судоустройство. Т. 2: Ч. 2 / Филиппов М.А. СПб.: Тип. В. Тушнова, 1875; Судебная реформа
20 ноября 1864 г.: Историко-юридический очерк / Блинов И. Петроград: Сенат. тип., 1914.
3
См.: Джаншиев Г.А. Страницы из истории судебной реформы. М., 1883; Основы судебной
реформы (к 25-летию нового суда): Историко-юридические этюды. М.: Тип. М.П. Щепкина,
1891; Он же. Великие реформы. М., 1907.
4
См.: Кони А.Ф. Судебная реформа и суд присяжных // Кони А.Ф. За последние годы. СПб.,
1896; Он же. Новые меха и новое вино // Книжки недели. 1893. № 3.
6
принципов правового государства и гражданского общества. Одним из аспектов
данных работ является изучение методов реализации предлагаемого либералами
пакета мер реформирования страны, а также рассмотрение значения Судебной
реформы и ее основных институтов для реализации либеральных принципов и
системы мер их претворения в жизнь1. В работах этого периода привлекается гораздо более широкий круг традиционных источников, давалась характеристика
различных сторон судебной реформы 1864 г., давалась оценка деятельности новых судебных учреждений с позиций общепринятых демократических принципов (разделение властей, доступность населению, реальная состязательность и
т.п.). 2
В общем виде дореволюционная историография оценивала Судебную реформу 1864 г. и как собственно судебную реформу, а, также, в контексте ее значения для общего курса на модернизацию и формирование гражданского общества, развитие демократии и защиты прав и свобод человека, а также правового
просвещения и воздействия на общественное сознание. Однако вплоть до начала
думского и партийно-политического этапа в развитии российского либерализма
в 1905 г. здесь были сделаны лишь первые шаги.
Завершается период принципиально новой ситуации с формированием судебной системы нового типа, а, соответственно, требовавший иного историографического обоснования.
После 1917 г. начинается второй этап развития историографии эпохи «Великих реформ» в целом и Судебной реформы 1864 г. в частности. Решающее
влияние на оценку судебной реформы 1864 г. и последующего реформирования
судебной системы оказала идеология правящей партии, отрицавшая правовое государство и гражданское общество, эти базовые ценности либерализма. В трудах
В.И. Ленина, А.Я. Вышинского, Н.В. Крыленко и др. дореволюционная судебная
система оценивается как инструмент классовой борьбы, формируется представ1
См.: Котляровский С.А. Власть и право. Проблемы правового государства. М., 1915 и др.
См.: Гессен И.В. Судебная реформа. СПб., 1905; Судебные уставы 20 ноября 1864 года за 50
лет. СПб., 1914-1915; Судебная реформа / под ред. Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского. М.,
1915; Судебная реформа: Великие реформы 60-х гг. в их прошлом и настоящем / Под ред.:
И.В. Гессен, А.И. Каминка. СПб.: П.П. Гершунин и Ко, 1905 и др.
2
7
ление о дореволюционном суде как исключительно о классовом карательном органе. Соответственно судебная реформа 1864 г. рассматривается в работах 20-50х гг. ХХ в.1 с заранее заданных позиций. Практически не исследуется взаимосвязь новых судебных учреждений с проблемами защиты прав и свобод человека, развития новых внесословных отношений, правового просвещения. То же относится и к изучению истории буржуазных партий и дореволюционного парламентаризма. Данные институты были объявлены не более чем способом отвлечения народных масс от курса на социалистическую революцию и построение государство нового типа, лишенного недостатков предшествующего, в т.ч. в области партстроительства и создания судебной системы.
Определенные изменения произошли после ХХ съезда КПСС, когда в связи
с известной либерализацией внутреннего курса, большее внимание стало уделяться реализации принципа законности. Большая свобода в сфере общественных наук позволила исследователям приступить к более глубокому и менее
идеологизированному изучению эпохи Великих реформ в целом. В 1958 г. была
создана группа по изучению первой революционной ситуации в России, с 1960 г.
во главе с М.В. Нечкиной. Результатом ее работы стало переиздание и введение в
научный оборот ряда фундаментальных источников2, выход в свет новых, рубежных для отечественной историографии публикаций, в т.ч. и тематической
коллективной монографии3. Актуальные проблемы разработки реформ 60-70-х
гг. XIX в., их влияние на российское общество, находит отражение в ряде трудов
советских историков4. Одновременно системные преобразования Александра II
1
См.: Вышинский А.Я. Советский суд и социалистическое правосудие. М., 1938; Кожевников
М.В. История советского суда. М., 1948; Городецкий Е.Н. История СССР (1870-1903). Лекции,
прочитанные в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). М., 1946; Слухоцкий Л. Очерк деятельности Министерства юстиции по борьбе с политическими преступлениями // Историкореволюционный сборник. Т. 3. М., 1926; Гернет М.К. История царской тюрьмы. В 5-и т. М.,
1941.
2
«Колокол», «Голоса из России», «Полярная звезда» и др.
3
См.: Революционная ситуация в России в сер. XIX века / под ред. М.В. Нечкиной. М., 1978.
4
См.: Левин Ш.М. Общественное движение в России в 60-70 гг. XIX века. М., 1958; ЛейкинаСвирская В.Р. Столетие первой революционной ситуации и падение крепостного права в России. Л., 1961; Захарова Л.Г. Самодержавие и отмена крепостного права в России. 1856-1861.
М., 1984; Зайончковский П.А. Военные реформы 1866-70 гг. М., 1952 и др.
8
вызвали заметный и устойчивый интерес зарубежных исследователей1. Вместе с
тем мнения советских и зарубежных историков разнились как в оценке, так и в
объяснении причин инициирования реформ. Если для советской историографии
неизменным было понимание «Великих реформ» как попытки спасти существующий режим от угрозы со стороны революционного движения, то зарубежная
историография объясняет реформы, в том числе и стремлением передовой части
тогдашнего российского общества, вывести Россию из системного кризиса.
В рассматриваемый период именно к судебной реформе 1864 г. заметен четкий интерес как советской,2 так и зарубежной историографии. 3 При этом исследователи, относящиеся к различным школам и направлениям из разных стран,
были вполне единодушны в оценке этой реформы как наиболее передовой не
только для своего времени, но и в общем ряду реформ. Выходит, в частности,
работа Б.В. Виленского, посвященная периоду как собственно судебной реформы, так и последовавшей далее контрреформы в данной сфере, тем более, что
именно в сфере судебной реформы были наиболее очевидны попытки возвращения к прежним способам управления обществом,4 П.Н. Зырянова и ряд других
трудов.5 Вместе с тем объяснение причин реформы, дается авторами в общем
контексте понимания совокупности реформ Александра II. В историографии
времен СССР судебная реформа 1864 г. трактовалась во взаимосвязи с иными
1
См.: Chraham St. Tsar of Freedom. The Life and Reign of Alexander II. Hamdem, 1968; Mosse W.
Alexander II and the Modernization of Russia. N.-Y. 1962; Emmons T. The Russian Landed Gentry
and the Peasant Emancipation of 1861. Cambridge, 1968; Czap P. Peasant Class Courts and Peasant
Customary Justice in Russia. 1861-19912 // Journal of Social History. 1967. Winter.
2
См.: Шувалова В.А. К вопросу о судебной реформе 1864 года // Вопросы истории. 1965. № 2;
Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформы в России. Саратов, 1969; Судебная реформа в России // Вестник высших учебных заведений. Правоведение. 1964. № 3; Галай Ю.Г. Российская администрация и судебное устройство во второй половине XIX века. Автореф. дис. …
канд. ист. наук. Минск, 1980; Афанасьев А.К. Суд присяжных. Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1978. Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 г. в России. Воронеж,
1989 и др.
3
См.: Wortman R. The Development of a Russian Legal Consciousness. Chicago. 1976; Coubrey H.
Mc. The Reform of Russian Legal System under Alexander II // Renaissance and Modern Studies.
1980. № 24; Atwell J.W. The Russian Jury // Slavonic and East European Review. 1975. January.
4
См.: Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов, 1969.
5
См.: Зырянов П.Н. Третья Дума и вопрос о реформе местного суда и волостного управления
// История СССР. 1969. № 6. С. 45-62; Афанасьев А.К. Суд присяжных в России (организация,
состав и деятельность в 1866-1885 гг.): Дис. … канд. ист. наук. М., 1978 и др.
9
преобразованиями политического и экономического характера, обосновывалось
ее значение для развития рыночных отношений, трансформации сословной системы. При этом практически не было исследований, посвященных роли реформы
в повышении степени реализации принципа законности, а также защиты базовых
институтов прав и свобод человека. Зарубежная историография трактовала судебную реформу 1864 г. как элемент общего процесса демократизации социальных отношений в России, уделяя особое внимание месту и роли реформы для
трансформации общественного сознания российского общества.
Третий этап изучения темы может быть соотнесен с началом 90-е гг. ХХ в.,
В этот период правовое государство и гражданское общество вновь становятся
базовыми идейно-теоретическими символами для нового государственного
строительства и с их позиций переоценивались место и роль суда в системе государственного управления. Декларировалось, что главной функцией суда выступает защита прав и свобод человека, а также эффективная и независимая судебная власть является одним из главных механизмов формирования демократии.1
Это легло в основу новых исследовательских парадигм, использованных для
оценки, как эпохи «Великих реформ» в целом, так и ее важнейшего элемента Судебной реформы 1864 г. В этот период появляется ряд качественно новых публикаций.2 Реформа суда постулируется как неотъемлемая часть процесса формирования отдельных элементов демократического государственного устройства, что
сопровождалось трансформацией функций судебных органов в контексте формирования элементов гражданского общества. Соответственно российская историческая наука также обратилась к изучению сюжетов, которые ранее были прерогативой зарубежных исследователей.
1
См.: Черемных Г.Г. Судебная власть в Российской Федерации. М., 1998; Петрухин И.Л.
Правосудие: время реформ. М., 1991; Ржевский В.А., Чепурнова Н.М. Судебная власть в
Российской Федерации: конституционные основы организации деятельности. М., 1998;
Судебная власть / под ред. И.Л. Петрухина. М., 2003; Колоколов Н.А. Судебная власть: о
сущем феномене в логосе. М., 2005 и др.
2
См.: Смыкалин А. Судебная реформа 1864 г. // Российская юстиция. 2001 № 5; Степанский А.
Обещая «Правду и милость» // Народный депутат. 1990. № 4; Ланская С.В. Мировая юстиция
и местное управление в дореволюционной России: аспект взаимоотношений // Правоведение.
2003. № 4; Коненко В.И. Мировой суд в России // Адвокат. 1998. № 3 и др.
10
Работы в этой сфере принадлежат перу специалистов, как в области истории, так и истории государства и права. Это труды М.Г. Коротких, М.М. Орсиса,1
Немытиной М.В.,2 иные работы обобщающего характера.3 Вышло и большое количество работ, в которых изучаются отдельные аспекты реализации судебной
реформы в России,4 важное место среди которых принадлежат перу инициатора
дискуссии о проблемах межотраслевого изучения судебной реформы А.А. Демичева.5 Сюда же можно отнести работы И.Н. Тетюхина.6 Они касаются как частных аспектов, связанных с возникновением и развитием таких принципиально
1
См.: Орсис М.М. История судебных реформ в России. Р-на-Дону: Изд-во РГУ. 1998;
Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа в России. Воронеж, 1989.
2
См.: Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX – начало ХХ в. Дис. … докт. юрид.
наук. М., 1999.
3
См.: Модели общественного переустройства России. ХХ век. Отв. редактор В.В. Шелохаев.
М., 2004; Пожигайло П.А. Столыпинская программа преобразований России (1906-1911). дис. …
канд. ист. наук. М., 2007 и др.
4
См.: Холявицкая Н.Э. Был ли суд независим после реформы 1864 года // Вестник
Московского университета. Сер. 8. История. 1993. № 4; Илюхин А.В. Судоустройство с
участием присяжных заседателей по «Основным положениям преобразования судебной части
в России» 1862 г. и по «Концепции судебной реформы в РСФСР» 1991 г. как программа
судебных преобразований в России: сравнительно-правовой анализ // История государства и
права. 2010. № 16. С. 14–17.
Илюхин А.В., Илюхина В.А. Формирование мирового суда в Российской империи: от
«Основных положений преобразования судебной части в России» 1862 г. к Судебным уставам
1864 г. (историко-правовой аспект) // История государства и права. 2010. № 17. С. 25–28;
Мухаметшин Ф.Б. Судебная реформа 1864 года в оценке ее современников // История
государства и права. 2005. № 1. С. 50–52.
Никонов В.А. Суд присяжных в России: исторический опыт Судебной реформы 1864 года и
перспективы развития // История государства и права. 2007. № 17. С. 20–22 и др.
5
Демичев А.А. Мировой суд в Российской империи по Судебным уставам 1864 г. // История
государства и права. 2012. № 4. С. 36–39; Он же О тенденциях в изучении судебной реформы
1864 г. // История государства и права. 2012. № 5. С. 2–5; Он же. Образ подсудимого в
российском правосознании второй половины XIX - начала XX в. (по материалам исторических
анекдотов) // История государства и права. 2009. № 8. С. 18–21; Он же. Образ суда присяжных
в российском правосознании второй половины XIX - начале ХХ в. (по материалам
исторических анекдотов) // История государства и права. 2011. № 14. С. 28–33; Он же.
Репрессивность русского суда присяжных во второй половине XIX — начале ХХ вв. //
История государства и права. 2002. № 6. С. 42–50; Он же. Периодизация истории суда
присяжных в России // Журнал российского права. 2001. № 7; Он же. Причины кризиса
российского суда присяжных в 1878-1889 гг. // История и политика: методология,
историография, политика: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Н.
Новгород, 1997 и др.
6
См.: Тетюхин И.Н. Законотворческая деятельность правительства Столыпина в области
мировых учреждений // Вестник Тамбовского государственного университета. Серия
«Гуманитарные науки». 2008. № 3. С. 389-392; Демичев А.А. Деятельность российского суда
присяжных в 1864-1917 гг.: историко-социальные аспекты (на материалах Московского
судебного округа). Дис. … канд. ист. наук. Н.Новгород, 1998 и др.
11
новых для России правовых институтов как адвокатура, нотариат, суд, присяжных, мировой суд, их последующей трансформацией в рамках политики контрреформ, так и оценке месту и роли реформы в становлении страны в целом. Мировой юстиции и местному суду в начале ХХ в. и вопросам его реформирования
посвящена монография С.В. Лонской1, имеющая в значительной степени правовой характер. В диссертации Р.В. Терентьева изучается реформа местного суда и
отношение к ней со стороны правительственных кругов2. Следует выделить труды Л.Ю. Казаниной, исследовавшей взаимосвязь между отношениями кадетов
собственно к Столыпину и результатами столыпинской модернизации (в частности на примере судебной реформы).3 Вопросы реформы судебной системы в контексте либеральной теории модернизации российского общества начала ХХ в.
стали предметом изучения ряда работ В.Ю. Карнишина и представителей научной школы Пензенского государственного университета.4 В этом же направлении работает И.Е. Воронкова, создавшая комплекс работ посвященных различным аспектам партийно-политической деятельности российских либералов, начала ХХ в.5 Комплекс работ по истории судебной реформы принадлежит перу
1
См.: Лонская С.В. Мировая юстиция в России. Калининград, 2000.
См.: Терентьев Р.В. Реформа местного суда в России в начале ХХ века. Дис. … канд. юрид.
наук. СПб., 2005.
3
См.: Казанина Л.Ю. Столыпинская программа модернизации России в оценке
конституционных демократов (по материалам газеты «Речь») // Вестник Московского
государственного областного университета. Серия «История и политические науки». 2010. №
3. С. 71-76. Она же. Судебная реформа П.А. Столыпина в оценке конституционных
демократов // История государства и права. 2009. № 10. С. 14-16.
4
Карнишин В.Ю. Модернизация и российское общество в начале ХХ в. // Известия высших
учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2012. № 3. С. 3-8; Он же
Модернизация России в конце XIX – начале XX в.: позднеимперское измерение //
Исторический опыт российских модернизаций XIX–XXI веков: специфика регионального
развития. Сб. статей. Казань, 2012. С. 40-48; Гильмутдинов Н.В. История создания Казанского
Совета присяжных поверенных // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион.
Гуманитарные науки. 2013. № 3. С. 5-15; Логачева Н.В. Судебная реформа 1864 г. в
Нижегородской губернии: адвокатура, прокуратура, мировая юстиция // Известия высших
учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2011. № 1. С. 30-35 и др.
5
См.: Воронкова И.Е. Д.И. Шаховской. Жизнь, отданная людям. М., 2007; Она же. Партия
конституционных демократов о целях и текущих задачах балканской политики Российской
империи начала XX века // Славяноведение. 2009. № 5. С. 18-28; Она же. Российская
либеральная внешнеполитическая доктрина в начале XX века // Вопросы истории. 2009. № 11.
С. 23-36 и др.
2
12
С.Б. Глушаченко и его учеников.1 Не прошли отечественные историки и мимо
вопросов дореформенной истории и собственно реализации судебной реформы в
российской провинции, в т.ч. Курской и Орловской губернии.2 В общей же
сложности только в журнале История государства и права за последние годы
опубликовано несколько десятков статей, посвященных изучению Судебной реформы 1864 г.
Однако, несмотря на формирование усилиями историков и историков права
исключительно богатой историографии Судебной реформы 1864 г. в целом, такой аспект проблемы, как ее связь с теорией и партийно-политической практикой
отечественного либерализма и, прежде всего его партийных организаций, остался вне поля специального исследовательского внимания. К трудам, где данная
проблематика в той или иной мере нашла свое выражение, следует отнести работы В.В. Шелохаева и, прежде всего, книгу, содержащую концептуальную идею о
наличии у российских либералов собственной комплексной модели реформирования страны,3 а также сборник работ по данной проблематике.4 По проблемам
места и роли судебной реформы в политико-правовых практиках либеральных
партий увидел свет ряд работ,5 однако они касались, по преимуществу, отдельных аспектов данной проблемы.
1
См.: Виноградов Н.А., Глушаченко С.Б., Пиджаков А.Ю. Недостатки в судоустройстве и
судопроизводстве России накануне судебной реформы 1864 года // История государства и
права. 2004. № 4. С. 17–20; Газиев Л.З., Глушаченко С.Б. Развитие судебной системы
дореволюционной России в пореформенный период // История государства и права. 2006. №
12. С. 15–16 и др.
2
См.: Чернышева Н.А. «Судебная реформа 1864 г. в Орловской губернии: учреждения и
служащие. Дис. … к.и.н. Орел, 2010; Захаров В.В. Суд и институт исполнения судебных
решений по гражданским делам в российской империи первой половины XIX столетия:
законодательные основы и проблемы их практической реализации (историко-правовое
исследование)»// История государства и права. 2009. № 8. С. 24–25; Альмухаметова М.Ш.
Судебная реформа второй половины XIX века в Западной Сибири в восприятии местного
общества // История государства и права. 2005. № 3. С. 15–17; Амирова А.Р. Изменение
судебных органов и судопроизводства в Дагестане во второй половине XIX века // История
государства и права. 2007. № 12. С. 27–28 и др.
3
См.: Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. М.: РОССПЭН, 1996.
4
См.: Модели общественного переустройства России. ХХ век. Отв. редактор В.В. Шелохаев.
М., 2004.
5
См.: Сорокин А.А., Селезнев Ф.А. Кадетская фракция Государственной думы и
столыпинская реформа местного суда (1907-1912 гг.) // «Время выбрало нас: Путь
13
Так, например, в комплексе диссертационных исследований, посвященных
созданию научных биографий виднейших российских либералов, в той или иной
мере присутствуют сюжеты, посвященные как их непосредственному участию в
научной разработке проблем реформирования судебной системы и/или партийной, думской, законотворческой деятельности по ее реализации. Вклад
Ф.Ф. Кокошкина рассматривается в диссертационном исследовании А.Г. Клушина.1
Аналогичные
П.И. Новгородцеву,4
работы
посвящены
Б.В. Чичерину,5
Д.Н. Шипову,2
С.А. Муромцеву,3
П.Б. Струве,6
В.А. Маклакову,7
И.А. Ильину,8 А.С. Изгоеву,9 Б.А. Кистяковскому,10 Н.Н. Алексееву11 и другим.
Вместе с тем есть и те российские либералы, чья биография и их вклад в разви-
интеллектуала в политику» IV Муромцевские чтения. Сб. материалов научной конференции.
25-26 октября 2012 г. Орел, 2012.
1
См.: Клушин А.Г. Общественно-политическая деятельность Ф.Ф. Кокошкина. Дис. … канд.
ист. наук. Орел, 2000.
2
См.: Шелохаев С.В. Общественно-политическая деятельность Д.Н. Шипова. Дис. … канд. ист.
наук. М., 1999.
3
См.: Медушевский А.Н. Сергей Андреевич Муромцев // Российские либералы. М., 2001.
С. 259-315; Аронов Д.В. Общественная и научно-политическая деятельность Сергея
Андреевича Муромцева. Орел, 2001; Румянцева В.Г. Социологическая юриспруденция в
творчестве Р. фон Иеринга, С.А. Муромцева, Е. Эрлиха, Р. Паунда. Дис. … канд. юрид. наук.
СПб., 2002; Ющенко Н.В. Государственно-правовые взгляды С.А. Муромцева. Дис. … канд.
юрид. наук. СПб., 2002.
4
См.: Звонарев А.В. Общественно-политические взгляды и деятельность П.И. Новгородцева.
Дис. … канд. ист. наук. М., 1996; Фролова Е.А. Политическое и правовое учение
П.И. Новгородцева. Дис. … канд. ист. наук. М.,1996.
5
См.: Величко А.М. Учение Б.Н. Чичерина о праве и государстве. Дис. … канд. юрид. наук.
СПб., 1995; Россель Н.В. Общественно-политические взгляды и деятельность Б.Н. Чичерина
по его мемуарам и трудам (у истоков российского либерализма). Дис. … канд. ист. наук.
Ростов на Дону, 1998.
6
См.: Гнатюк О.Л. Консервативный либерализм П.Б. Струве: Историко-социологический
анализ. Дис. ... д. социол. н. СПб., 1997; Руткевич Н.А. Философия истории российского
либерализма: П.Б. Струве и П.Н. Милюков: Сравнительный анализ. Дис. … канд. филос. наук.
М., 2002.
7
Дедков Н.И. Общественно-политические взгляды В.А. Маклакова. Дис. … канд. ист. наук.
М., 1998.
8
См.: Окара А.Н. Учение И.А. Ильина о праве и государстве. Дис. … канд. юрид. наук. М., 1999.
9
См.: Портнягина Н.А. Русский либерализм после революции 1905-1907 гг. Общественнополитическая позиции С.Н. Булгакова, М.О. Гершензона, А.С. Изгоева. Дис. … канд. ист.
наук. СПб., 1994.
10
См.: Скворцов В.П. Либерально-демократические идеи о государстве и праве в учении
Б.А. Кистяковского. Дис. … к.юр.н. Тамбов, 2002.
11
Глушкова С.И. Алексеев Н.Н. // София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской
философии. 2001. № 2-3. [Электронная версия]
14
тие идей и практику реформирования судебной системы еще ждет своего исследователя.
Источники работы. Имеющийся в распоряжении современных исследователей массив источников, может быть классифицирован в соответствии со степенью их значимости для раскрытия темы и решения исследовательских задач настоящей работы. Традиционно, основу работы составляют материалы архивных
фондов, содержащих разнообразные материалы, раскрывающие исследовательскую и партийную, программно-прикладную позицию различных политических
сил, составлявших российское либеральное движение.
Материалы, относящиеся к партийным документам либеральных партий,
сосредоточены в ряде фондов, хранящихся в ряде российских архивов. В их числе фонды Государственного архива Российской Федерации - фонд конституционно-демократической партии (ГАРФ Ф. 523). Он содержит материалы, в которых раскрываются место и роль реформирования судебной системы страны в политической деятельности кадетов. Разнообразные материалы позволяют проследить формирование позиции кадетов по вопросам проведения судебной реформы
при подготовке и разработке партийной программы, динамику ее обсуждения в
период начала регулярной работы партийных съездов и конференций кадетов.
Здесь же содержится блок документов, характеризующий деятельность партийной фракции в Государственной Думе, в т.ч. и по вопросам реформирования судебной системы страны. К ним, прежде всего, относятся протоколы комитета
парламентской фракции за 1909-1911 гг., протоколы совещаний фракции III и IV
Государственных Дум с представителями местных групп кадетской партии за
1908-1915 гг., отчеты фракции III Государственной Думы.
Несколько сложнее ситуация с документами, характеризующими деятельность иных либеральных партийных организаций. Материалы, касающиеся разнообразных аспектов деятельности «Союза 17 октября», отложились, по состоянию на сегодняшний день в ГАРФ (Ф. 115), также большой корпус документов
хранится в РГИА (Ф. 869 – Милютины – родовой фонд). Они в совокупности,
включают в себя протоколы и журналы заседания парламентской фракции и бю-
15
ро фракции «Союза 17 октября» за 1907-1913 гг., заседаний ЦК, совещаний
Санкт-Петербургского и Московского отделений ЦК, связанные с обсуждением
партийной программы, тактики партии в связи с ее участием в думских избирательных кампаниях, законотворческой деятельности российского парламента,
отчеты о работе комиссий парламентской фракции, законопроекты, внесенные в
Государственную Думу, списки членов фракции. Милютин сохранил резолюции
и циркуляры Петербургского предвыборного комитета о выборах в Думу, о задачах фракции «Союза 17 октября» в Госдумах трех созывов (Д. 1290), сохранилась его переписка с А.И. Гучковым.
Материалы, характеризующие аналогичную партийно-политическую деятельность центристских партийных организаций российского либерализма, рассеяны по ряду архивных фондов различного характера. К их числу относится
фонд Департамента полиции (ГАРФ Ф. 102), а также ряд личных фондов ГАРФ,
Отдела рукописей РГБ (Ф. 1072; Ф. 260 П.П. Рябушинский и др.). Сюда же относится и фонд П.А. Столыпина (РГИА Ф. 1405), где содержится ряд документов,
показывающих правительственную позицию в вопросах судебной реформы, на
которую, с разной мерой успешности пытались повлиять кадеты. Значительное
количество документов сохранилось только в периодических и документальных
публикациях того периода.
Важнейшее место в ряду архивных фондов, содержащих необходимые для
работы источники, занимает фонд Государственной Думы Российский государственный исторический архив (Ф. 1278). В нем содержатся материалы, образовавшиеся в результате работы думских комиссий, информация о ходе обсуждения законопроектов в области реформирования судебной системы, внесенных
либеральными фракциями. Исключительно важное значение имеет анализ динамики законотворческих предложений правительства в сфере реформирования
судебной системы страны и последовавшей реакции на нее со стороны либеральных парламентских фракций. Этот аспект разработки законотворческих
предложений в сфере развития судебной системы России, относящийся к парламентскому периоду истории российского либерализма относится в основном к
16
работе Государственной Думы Третьего созыва. Ценные данные содержатся в
материалах думских комиссий, имевших отношение к нормативно-правовому регулированию судебной системы России.
В ГАРФ в личных фондах видных либеральных деятелей С.А. Муромцева
(Ф. 575), Ф.Ф. Кокошкина (Ф. 1190), П.Н. Милюкова (Ф. 579), А.А. Корнилова
(Ф. 5102), и др., присутствует ряд материалов, на основании которых представляется возможным осветить ход работы над либеральными законопроектами,
различные подходы, существовавшие в рассматриваемый период в среде российских либералов, персональное мнение авторов на место и роль реформы судебной системы в либеральной политико-партийной деятельности. Также личные
фонды содержат уникальные материалы, связанные с теоретической работой
видных российских либералов над различными проектами в области реформирования судебной системы страны. Особую ценность представляют материалы
личных фондов, которые показывают, какое влияние сама судебная реформа, ход
ее реализации, проявление в общественной жизни столичных городов и русской
провинции оказали на влияние формирования мировоззрения целого поколения
российских либералов.
Материалы архивных фондов использованы в настоящем исследовании в
совокупности с материалами, введенными в научный оборот в рамках фундаментального проекта по публикации документальных материалов, связанных с деятельностью политических партий России последней трети XIX - начала ХХ в.,
осуществленного под руководством д.и.н., профессора В.В. Шелохаева.1
В соответствии со структурой работы, предполагающей рассмотрение в
данном исследовании трансформации общетеоретических подходов в области
судебной реформы виднейших представителей либеральной политико-правовой
мысли второй половины XIX – начала ХХ в. Важнейшую группу источников составили общетеоретические труды, вышедшие из под пера видных представителей российской либеральной общественной мысли.
1
Законотворчество думских фракций. 1906-1917 гг.: Документы и материалы. М., 2006 и др.
17
Одной из базовых групп источников для настоящей работы выступает совокупность теоретических трудов конца XIX – начала ХХ в. и принадлежащих выдающимся отечественным либеральным мыслителям. Данные работы, в качестве
источников настоящего исследования, позволяют охарактеризовать теоретические подходы российских либералов к проблемам реализации проектов реформирования судебной системы России, а также охарактеризовать оценку самими
либералами результатов их законотворчества в 1906-1917 гг. В это число входят
труды таких выдающихся либеральных мыслителей последней трети XIX - начала ХХ в. как К.Д. Кавелин,1 Б.Н. Чичерин,2 Б.А. Кистяковский,3 С.А. Муромцев,4
П.И. Новгородцев,56 В.М. и И.В. Гессен,7 Ф.Ф. Кокошкин Н.М. Коркунов,8
М.М. Ковалевский,9 Н.К. Коркунов,10 Н.И. Лазаревский11 и др.
К следующей группе базовых источников следует отнести те из них, которые отразили идеологическую основу партийно-политической, а равно теоретической деятельности российских либералов. Эту группу составляют базовые программные партийные документы, материалы руководящих партийных органов,12
1
См.: Кавелин К.Д. Чем нам быть? (ответ редактору газеты «Русский мир» в двух письмах) //
Опыт русского либерализма. Антология. М., 1997. С. 77-121; Он же. Наш умственный строй //
Политическая мысль в России. Вторая половина XIX-XX вв. М., 1997 и др.
2
См.: Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Ч. 1-3. М., 1894-1898; Он же. О народном
представительстве. М., 1866; Он же. Различные виды либерализма // Общественные науки и
современность. 1993. № 1
3
См.: Кистяковский Б.А. Государственное право. М., 1909; Кистяковский Б.А. Государство и
личность // Власть и право. Из истории русской правовой мысли. Л., 1990.
4
См.: Муромцев С.А. Статьи и речи. Вып.1-5. М., 1910.
5
См.: Новгородцев П.И. Введение в философию права. Кризис современного правосознания.
СПб., 2000.
6
См.: Кокошкин Ф.Ф. Лекции по общему государственному праву. М., 1912.
7
См.: Гессен В.М. Теория конституционного государства. СПб., 1914.
8
См.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. I. Введение и общая часть // Опыт
русского либерализма. Антология. М., 1997.
9
См.: Ковалевский М.М. Учение о личных правах // Опыт русского либерализма. Антология. М.,
1997.
10
См.: Коркунов Н.К. 15-летию Судебных уставов // Журнал гражданского и уголовного
права. 1878. Кн. 2.
11
См.: Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910.
12
См.: Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционнодемократической партии. В 6-ти тт. М., 1998; Партия демократических реформ, мирного
обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002.
18
партийных съездов и конференций1 тех либеральных партий и организаций,
деятельность которых стала предметом настоящего исследования в части их обращения к реформированию судебной системы России. К этой же группе относится и комплекс официальных отчетов о деятельности их парламентских фракций Государственной Думы различных созывов. Для обозначения совокупности
указанных материалов применяется обобщающий термин программатика, предложенный в контексте изучения истории российского либерализма начала ХХ в.,
для включения в современный понятийный аппарат российской исторической
науки В.В. Шелохаевым.2
Важнейшую часть изучаемой проблемы составляет думский этап реализации проектов реформирования судебной системы России в деятельности думских либеральных фракций. Соответственно отдельную группу источников составляют материалы различного характера, связанные с различными аспектами
думского либерального законотворчества. В это число, прежде всего, входят стенографические отчеты Государственной Думы, материалы думских комиссий,
прочие документы, характеризующие официальную деятельность российского
парламента.3 К использованным в работе источникам официозного характера
относится действовавшее в данный период законодательство России. Одновременно оно выступало и объектом реформаторских усилий либеральных политических партий России.
Изучение законодательной деятельности либеральных партий России естественно невозможно без привлечения материалов, как собственно либерального за1
См.: Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. М., 1997,
2000.
2
См.: Модели общественного переустройства России. ХХ век / Отв. ред. В.В. Шелохаев. М.,
2004; Секиринский С.С., Шелохаев В.В. Либерализм в России: очерки истории (середина XIX
- начало XX в.). М., 1995; Он же. Дискуссионные проблемы истории русского либерализма в
новейшей отечественной литературе // Вопросы истории. 2007. № 5; Он же. Русский
либерализм как историографическая и историософская проблема // Вопросы истории. 1998. №
4.
3
См.: Вторая Государственная Дума. Обзор деятельности отделов и комиссий. СПб., 1907;
Государственная Дума. Созыв 1. Стенографический отчет. Т. 1-2. СПб., 1906; Государственная
Дума. Созыв I и II. Собрание речей гг. депутатов Государственной Думы I и II созыва. СПб.,
1907; Государственная Дума. Созыв II. Обзор деятельности комиссий и отделов. СПб. 1907;
Государственная Дума. Созыв II. Стенографический отчет. Т. 1. СПб., 1907; и др.
19
конотворчества,1 так и материалов иных политических партий, используемых для
показа общей ситуации в данной сфере.2 Они, помимо различных официальных
парламентских изданий, были также опубликованы, по преимуществу кадетами, с
разной степенью систематизации с приложением аналитических документов различного характера, а также материалов, позволяющих, по мнению составителей,
охарактеризовать преследуемые ими стратегические и тактические цели либеральной части политического спектра России. В эту группу следует отнести и ряд
сборников статей, аналитического характера, за авторством ведущих специалистов из числа членов либеральных политических партий, о судьбе соответствующих законотворческих инициатив в области реформирования судебной системы
страны.3
Некоторым особняком стоит совокупность текстов проектов российских конституций, вышедших из под пера различных авторов. С начала ХХ в. мы имеем
достаточно большой корпус подобных документов, содержащих либеральные
идеи, которые, в наиболее концентрированном виде нашли свое выражение в т.н.
«муромцевском» проекте. Также в распоряжении исследователей имеются проект
журнала «Освобождение»,4 проект «гучковской» конституции,5 проект Московской городской думы (т.н. «герценштейновский»),6 проект Екатеринославского
земства.7 Сюда же можно отнести материалы, разработанные либеральными
юристами в ходе обсуждения правительственных вариантов реформирования ос-
1
См.: Законодательные проекты и предположения партии народной свободы. 1905-1907 гг. СПб.,
1907.
2
См.: Права и свободы человека в программных документах основных политических партий и
объединений России. ХХ век. М., 2002.
3
См.: Аронов Д.В. законотворческая деятельность российских либералов в Государственной
Думе. 1906-1917 гг. М., 2005.
4
Право. 1905. № 21. 29 мая. СПб. 1735-1746 / Вышел под названием «Основной
государственный закон Российской Империи». См.: Освобождения союз // Словарь Брокгауза
и Ефрона. [Электронный ресурс] // URL: http://be.sci-lib.com/article075133.html Дата
обращения: 10.05.2013 г.
5
Проект Конституции Российской Империи с разделами: Государств. устройство, Права
граждан, Народное просвещение // ГАРФ Ф. 555 (Гучков А.И.). Оп. 1. Д. 5.
6
Московские ведомости. 1905. 12-13 мая.
7
Проект Государственной Думы, составленный Екатеринославским земством // Право. 1905.
№ 21. 29 мая.
20
нов политико-правовой системы страны, неотъемлемой частью которых было
обеспечение прав и свобод человека судебной защитой.1
Многие важные для реализации исследовательской гипотезы документы и
теоретические материалы содержит масштабная шести томная публикация, посвященная истории судебной системы России, подготовленная под руководством
ведущих российских юристов О.Е. Кутафина, В.М. Лебедева, Г.Ю. Семигина.2 В
совокупности с масштабной девяти томной публикацией нормативно-правовых
материалов по истории государства и права3 она дает возможность показать различные стороны судебной реформы, ее осуществления в России, однако материалов, представляющих либеральные подходы к реформированию судебной системы там немного, в частности опубликованы крупные фрагменты работы И.В Гессена «Судебная реформа в России».4
Важную часть источниковой базы исследования, составляют воспоминания
тех, кто непосредственно участвовал в событиях, видных представителей российского либерализма начала ХХ века. Большинство из них непосредственно участвовало в подготовке либеральных законопроектов посвященных реформе судебной системы России, соответствующего законодательства в работе Думы всех четырех созывов, документов партийных съездов и конференций.5 При этом следует
ет учитывать специфику мемуаров как исторического источника, который требует
дополнительной скрупулезной исследовательской работы, предполагающей учет,
1
Записка, составленная советом из Ковалевского В.И.. Ковалевского М.М., Милюкова П.Н.,
Гессена В.М., Головина Ф.А., Лазаревского Н.И. и Муромцева С.А., представленная государю
по поводу выработанного Советом Министров проекта основного и избирательного закона //
РГИА Ф. 1622. Оп. 1. Д. 281.
2
См.: Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России: история,
документы. В 6 т. Т. IV. На рубеже веков: эпоха войн и революций. М., 2003.
3
См.: Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. I-IX. М., 1991.
4
См.: Гессен И.В. Судебная реформа. СПб., 1905.
5
См.: Гессен И.В. В двух веках. (Жизненный отчет) // Архив русской революции: В 22 т. Т. 22.
М., 1993; Головин Ф.А. Из записок // Красный архив. 1933. № 3; Глинка Я.В. Одиннадцать лет
в Государственной Думе. 1906–1917. Дневник и воспоминания. М., 2001; Маклаков В.А.
Первая Государственная Дума. М., 2006; Милюков П.Н. Воспоминания (1859-1917). В 2-х т.
М., 1990; Струве П.Б. Размышления о русской революции. М., 1991; Тыркова-Вильямс А.В.
Воспоминания. То, чего больше не будет. М., 1998; Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о
пережитом. М., 2010 и др.
21
неизбежного в данном случае, влияния субъективного фактора на авторскую позицию.
Важное место в изучении динамики становления и эволюции теории и политико-правовой практики судебной реформы, занимают материалы периодической,
прежде всего либеральной печати. Большая часть публикаций, по интересующей
нас тематике реформирования судебной системы, была опубликована в таких партийных изданиях как газеты «Русские ведомости» и «Речь», еженедельник «Право», журналах «Вестник Европы», «Вестник народной свободы», «Русская
мысль», «Московский еженедельник», «Новое время», «Слово», «Утро России»,
«Голос Москвы» и ряде других изданий. Наиболее значимыми для данной работы
выступают аналитические материалы по проблемам реформы судебной системы
страны, итогов думского законотворчества в Государственной Думе разных созывов, опубликованные ведущими либеральными теоретиками по данному направлению законотворчества, а также оценка партийной деятельности в данном направлении, содержащаяся в решениях руководящих партийных органов.
Объектом исследования являются теоретические воззрения и партийнополитическая практика российского либерализма в области реформирования судебной системы России как средства реализации либеральной модели реформирования страны.
Предметом исследования является разработка и реализация проектов реформирования
судебной
системы
России
в
теоретической,
партийно-
политической и законотворческой деятельности российских либеральных партий
в Государственной Думе.
Хронологические рамки исследования определяются совокупностью
внешних и внутренних факторов, влияющих на формирование и реализацию
концепции судебной реформы в теоретической и партийно-политической деятельности российских либералов. Нижняя граница исследования определяется
началом Судебной реформы 1864 г., чьи основные положения и влияние на общественное сознание России во многом предопределили формирование либерального движения в России в целом. Верхняя граница совпадает с событиями
22
Февральской революции 1917 г., которая положило начало качественно новому
периоду в либеральной политико-правовой практике реформирования судебной
системы страны.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является
подготовка комплексного исследования, посвященного изучению формирования
и развития либерального проекта реформирования судебной системы, определение ее базовых характеристик их места и роли в теоретической, партийнополитической и законотворческой деятельности российского либерализма.
Проект реформирования судебной системы страны и его реализация, рассматриваются в рамках исследовательской парадигмы, предполагающей наличие
у российских либералов, теоретической модели реформирования социальноэкономической и политической системы страны. Данная парадигма предполагала
сочетание опыта стран Западной Европы с российским опытом эпохи «Великих
реформ», либеральной партийно-политической практикой и отечественной интеллектуальной традицией, предполагавшей наличие национальных особенностей развития страны, напрямую влияющих на специфику предполагаемых реформ.
В соответствии с сформулированной целью и основными направлениями исследования, определена совокупность решаемых в нем взаимосвязанных задач:

обосновать разработку реформы судебной системы России как ин-
теллектуальную традицию политико-правовой мысли российского либерализма,
сформировавшуюся в результате влияния на общественное сознание Судебной
реформы 1864 г.;

выявить и охарактеризовать базовые теоретические взгляды и кон-
цепции представителей российского либерализма последней трети XIX – начала
XX в. в области реформирования судебной системы страны;

определить степень влияния судебных реформ на формирование
идеологии российского либерализма и развитие либерального мировоззрения в
России, а также его обратное воздействие на реформирование судебной системы;
23

определить и проанализировать уровень восприятия теоретических раз-
работок в области судебной реформы либеральными проектами Основного закона
России последней трети XIX – начала ХХ в.;

выявить наличие системы структурно-логических взаимосвязей меж-
ду теоретическим наследием российского либерализма в области реформы судебной системы и базовыми программными документами либеральных партий, а
также совокупностью законопроектов внесенных в Государственную думу, отражающих данную проблематику;

определить место и роль либеральных партий, их руководящих орга-
нов, фракций в Государственной Думе и видных представителей в реализации
проектов судебной реформы в партийно-политической деятельности и думской
законотворческой деятельности;

выявить основные параметры социально-политической характери-
стики основных либеральных законопроектов, посвященных реформированию
судебной системы, как источников, отражающих базовые либеральные технологии преобразования общества, а также установить степень системности их взаимосвязи.
Теоретико-методологической
основой
и
методами
исследования
диссертационной работы является совокупность принципов объективности,
научности, методов исторического познания, всесторонности, комплексности,
предполагающих
объективный
отбор
фактов
при
анализе
конкретных
исторических ситуаций. Основными методами исследования являются системноструктурный, проблемно-хронологический, междисциплинарный подход к
анализу конкретно-исторических ситуаций.
Методика исследования определяется спецификой изучения процесса
разработки проекта реформирования судебной системы России в теоретическом
наследии, партийно-политической практике и законотворческой деятельности
либеральных фракций в Государственной Думе, как комплекса историкоправовых, политических и социальных проблем.
24
Теоретической парадигмой исследования является концепция формирования
либеральной модели развития России в начале ХХ в., которая была разработана в
совокупности трудов В.В. Шелохаева. Либеральная общественно-политическая
деятельность в области реализации идеи реформирования судебной системы рассматривается в контексте предложенной А.Н. Медушевским, характеристики государственного строя России как «мнимого конституционализма».
Научная новизна исследования. Настоящее исследование является первым
в отечественной историографии комплексным исследованием теоретического
наследия российского либерализма в области реформирования судебной системы
страны.
В рамках данного подхода:
 определены базовые направления проведения судебной реформы, сформулированные в либеральном теоретическом наследии в последней трети XIX –
начале ХХ в.;
 установлены место и роль либеральных партий, руководящих органов
конституционных демократов, виднейших представителей российского либерализма в теоретической и практической разработке концепции судебной реформы;
 реконструирована модель судебной системы, разработанная в либеральных проектах Основного закона;
 установлена эволюция взглядов российских либералов на место и роль
судебной реформы в их законотворческой парламентской деятельности в Государственной Думе I-IV созывов;
 проведен комплексный анализ совокупности либерального теоретического наследия в области нормативного закрепления принципов либеральной судебной реформы в законотворческой думской деятельности;
 определена система структурно-логических взаимосвязей между либеральным теоретическим наследием, проектами Основных законов, совокупностью законопроектов как думского, так и предшествующего ему периодов с партийно-политической практикой основных либеральных партий.
25
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования ее результатов в трудах, посвященных актуальным вопросам реформирования судебной системы современной России, становления отечественной государственности на современном этапе, изучении истории политических
партий и движений, а также в процессе преподавания учебных дисциплин, учебной и учебно-методической литературы, обеспечивающей учебный процесс в
российской высшей школы. Материалы работы могут найти применение в исследованиях представителей смежных научных дисциплин – историками государства и права, юристами, политологами, социологами. Помимо этого, они могут представлять известный интерес для политологов-практиков и представителей судейского корпуса, депутатов федерального и регионального уровня.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования отражены в 11 публикациях общим объемом 3,8 п.л. в т.ч. 5 статей в журналах, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Они также презентованы научной общественности на ряде всероссийских научных конференций.
Структура работы обусловлена задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения, библиографического списка источников и литературы.
26
ГЛАВА
СУДЕБНОЙ
I.
ПРОБЛЕМЫ
РЕФОРМЫ
КОНСТИТУЦИОННОМ
В
И
ПЕРСПЕКТИВЫ
ТЕОРЕТИЧЕСКОМ
ЗАКОНОТВОРЧЕСТВЕ
РЕАЛИЗАЦИИ
НАСЛЕДИИ
И
РОССИЙСКОГО
ЛИБЕРАЛИЗМА
1.1. Судебная реформа 1864 г. и ее роль в формировании либеральной
общественно-политической мысли России
Российские реформы второй половины XIX в., известные, в частности, как
«Великие реформы», во многом определили основное содержание внутренней
политики государства на последующие десятилетия. Поражение России в войне
1853-1856 гг. (Крымской войне) потребовало от России проведения системных
реформ, которые, говоря современным языком, были призваны обеспечить стране темпы догоняющего развития. Началась подготовка отмены крепостного права и проведения судебной реформы, реформы местного самоуправления, образования, финансов, военной и полицейской реформ.
Начало процессу освобождения крестьян от крепостной зависимости, составлявших 83 % населения России, положил Манифест и Положение 19 февраля
1861 г.1 Экономическая свобода для крестьян по замыслу реформы выступала
как производная от личной свободы, и, несмотря на то, что центром развития деревни оставался «мир», община, но не крестьянин, а предоставленная ему правоспособность, объективно вела к дальнейшему имущественному и социальному
расслоению деревни, вытекающему из данных обстоятельств кризису общины
как социального механизма, и в конечном итоге - к личной экономической свободе, как основе социального равенства в целом.
Реформы местного самоуправления 1864 и 1870 гг., были призваны обеспечить защиту отношений в сфере реализации прав собственности и прав личности. На принятой в их ходе нормативно-правовой основе были созданы органы
1
См.: Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Полное
собрание законов Российской империи. Собрание 2. Т. XXXVI. № 36657.
27
земского (1864 г.) и городского (1870 г.) самоуправления. Их деятельность была
ориентирована на решение, прежде всего для сельских жителей, повседневных
вопросов их хозяйственной и социальной жизни. Они были ориентированы на
урегулирование социальной и экономической жизни в стране в условиях появления массы лично свободных крестьян, вышедших из под помещичьей юрисдикции.
Органы земского самоуправления в новой ситуации выступали также в роли
связующего звена между сельским обществом и представителями органов государственного управления. Земские органы вовлекали представителей крестьянства в решение многочисленных пореформенных экономических и социальных
вопросов на местном уровне.1
Местное самоуправление в значительной мере решало проблемы снабжения
продовольствием, организации здравоохранения в сельской местности, просвещения, благоустройства населенных пунктов, попечительства и др. Органам местного самоуправления передавалась часть полномочий органов государственной власти, а также правомочий, принадлежавших помещикам. Причиной этого
во многом было понимание, что лично свободное население, должно разрешать
проблемы конкретной местности на уровне местного сообщества, не вынося их
на уровень государственной власти.2
Земские и городские учреждения местного самоуправления имели не государственную, а общественную природу. Они действовали в пределах своей компетенции, объем которой был определен имперским законодательством. Они
располагали собственными бюджетными средствами, которые формировались во
многом за счет земских налогов и сборов. Что же касается их места и роли в системе реформ, то во многом они были призваны сгладить противоречия, объективно существующие между государством и обществом.
Однако особая роль в общем плане преобразования системы государственного управления правительством отводилась реформе судебной. В ходе ее осу1
2
См.: Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2. Т. XXXIX. № 40457.
См.: Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2. Т. XX. № 48498.
28
ществления предполагалось обеспечить взаимосвязь иных реформ (крестьянской, земской, городской) в процессе их реализации. Применительно к крестьянской реформе она должна была обеспечить судебную защиту личных и экономических интересов населения, ставшего свободным от помещичьей юрисдикции.
Новая судебная система уже не была частью аппарата государственного насилия,
а формировалась при участии новых субъектов социального управления. Так
земства участвовали в выборах мировых судей, составлении списков присяжных
заседателей, споры между органами местного самоуправления предполагалось
разрешать в судебном порядке. В числе общих принципов организации деятельности органов местного самоуправления, а также новых судебных структур входили: законность (которая противопоставлялась всевластию бюрократии); выборность (в судебной реформе это формирование мировых судов, а также участие общественности в данном процессе), гласность как условие участия общества в контроле за органами управления, обеспечение независимости от администрации (запрет должностным лицам, вмешиваться в процесс принятия решения
судом); равенство.
В данном случае вполне справедливо говорить о том, что на западе эти
принципы вошли в практику государственного управления во многом благодаря
революционным катаклизмам и закреплялись в основных законах. Что же касается России, то в ней они были октроированы исторической властью, и законодательно закреплены в судебных уставах 1864 г. т.е. в отраслевом законодательстве
и касались только судебной сферы. Один из первых исследователей данной темы
В. Фукс справедливо писал о том, что «... в новом суде подозревали не только гарантию правильности решения гражданских и уголовных дел, но и могущественное орудие против произвола полиции, против посягательства администрации
на личную свободу граждан, своего рода политический habeas corpus - исходную
точку в недалеком будущем целого арсенала конституционных порядков»1. На
защиту указанных принципов ориентировался и такой программный для российского либерализма документ, как «Записка о внутреннем состоянии России вес1
Фукс В. Суд и полиция. В 2-х ч. М., 1889. Ч. 2. С. 2.
29
ной 1880 г.». Для нашей работы он интересен, прежде всего тем, что в нем свои
взгляды на коррекцию хода реализации судебной реформы высказали те представители отечественного либерализма, которые в думский период его деятельности, в период конституирования его партийных организаций, станут авторами
как либеральных проектов Основного закона, так и совокупности законотворческого материала, внесенного фракциями либеральных партий в Государственную
думу.1
Связь, существующую между конституционализмом и новой судебной системой России, - также отмечал исследователь судебной реформы Е.А. Скрипилев, считавший, что «отделение суда от администрации - также признак конституционализма, один из его атрибутов».2 Вообще судебная реформа 1864 г. как в
оценках современников, так и большинства исследователей, была наиболее демократичной среди преобразований 60-70-х гг. XIX в. Вместе с тем, рассматривая правовую природу реформ, исследователи вполне справедливо отмечали как
их половинчатость, так и их сословный характер. Вместе с тем, в работах критиков судебной реформы указывалось, что она порою забегала вперед, требуя своей коррекции применительно к реальным условиям России.3
В целом новые судебные установления создавали в России качественно новую судебную систему. В этой системе система коронных судов включала в себя
две ступени. В качестве первой из них выступал окружной суд, который обслуживал территорию определенной губернии. Второй была судебная палата. Она
1
См.: Калугин П.А, Основные задачи реформирования судебной системы России в «Записке о
внутреннем состоянии России весной 1880 г.» // Управление общественными и
экономическими системами [Электронный ресурс]: многопредмет. науч. журн. Орел:
«Госуниверситет – УНПК». 2012. № 1. URL: http://umc.gu-unpk.ru/umc. № гос. регистрации
0421100014; Он же. Основные направления либеральной реформы судебной системы страны в
проектах Основного закона России начала ХХ века // История государства и права. 2012. № 20.
С. 45-48.
2
Скрипилев Е.А. «Императорская партия» в борьбе против конституции и
конституционализма // Государственный строй и политико-правовые идеи России второй
половины XIX столетия. Воронеж, 1987. С. 85.
3
Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1998;Чернышева Н.А. Судебная
реформа 1864 г. в Орловской губернии: учреждения и служащие. Дис. … к.и.н. Орел, 2010;
Косарецкая Е.Н. Женская преступность в Орловской губернии во второй половине XIX начале XX вв. Дис. … к.и.н. Орел, 2007 и др.
30
включала в себя несколько судебных округов. Решения окружного суда, которые
были приняты без участия присяжных заседателей, могли быть обжалованы в
судебной палате, выступавшей в качестве второй инстанции. Те же решения, которые были приняты с участием присяжных заседателей, признавались в качестве окончательных, но могли быть обжалованными в Сенате, т.е. в высшей кассационной инстанции.
Значительную трансформацию претерпел на стадии обсуждения и реализации институт мирового суда. Менялись такие важные требования к судьям, как
наличие собственности у них и / или у ближайших родственников. Земское собрание, избиравшее мировых судей, имело право «предоставить звание мирового
судьи и таким лицам», которые могут не соответствовать цензам, «но приобрели
общественное доверие и уважение своими заслугами и полезною деятельностью»
(ст.34). Для избрания требовалось единогласное решение. Для избрания в мировые судьи уездный предводитель дворянства, по соглашению с городским головой, составлял список кандидатов, который утверждался Сенатом (ст.87).
Мировые судьи, как участковые, так и почетные избирались либо уездными
земскими собраниями в провинции, либо, в Петербурге и Москве городскими
Думами сроком на три года. Мировые судьи также могли быть назначены по
представлению министра юстиции Первым департаментом Сената. Участковые и
почетные судьи считались равными в правах. Разница состояла в том, что почетные судьи не получали содержания, а так же в том, что их юрисдикция действовала на «пространстве всего мирового округа» (ст.47-50). В качестве кассационной инстанции по приговорам мирового судьи выступал съезд мировых судей.
Съезд собирался «для окончательного решения дел, подлежащих мировому разбирательству» (ст.51) не регулярно, а по мере необходимости. Также съезд мировых судей в своей практической деятельности осуществлял «непосредственный
надзор за мировыми судьями» судебного округа. Окончательный надзор за съез-
31
дами мировых судей и, собственно, мировыми судьями, осуществлялся кассационным департаментом Сената и министром юстиции (ст. 64).1
Следует отметить, что мировой суд с одной стороны был обособлен от общей судебной системы России, а с другой стороны он был подчинен Сенату,
высшему судебному органу России. Данное противоречие может быть объяснено
отсутствием единой концепции мирового суда при конструировании теоретических основ судебной системы страны. Подобная организация мирового суда,
обособленного от общей судебной системы и не заметно отличалась от своих
аналогов в Англии, стране общего права, и во Франции, стране континентального права и не имела аналогов в мировой практике.2
Своеобразным парадоксом политики правительства в области реформирования судебной системы был парадокс, заключавшийся в том, что власть использовала такой традиционно демократический институт, как независимая судебная
власть с целью сохранения собственно самодержавного строя.3
Одним из наиболее известных нововведений пореформенной судебной системы стало появление в ней суда присяжных. Образуя в соответствии с законом
отдельную, самостоятельную и независимую коллегию. Присяжные заседатели, в
отличие от коронных судей, решали вопросы факта и вины, не участвуя в определении меры наказания. Свои обязанности присяжные исполняли как государственную повинность, не получая денежного вознаграждения и компенсации понесенных расходов, при этом можно говорить о том, что участие в коллегии присяжных может рассматриваться и как реализация политического права.
Аналогично иным демократическим институтам основы суда присяжных
были реципированы из права европейских государств. В сочетании с известными
отечественными традициями, правда, многовековой давности, российский суд
присяжных стал новым шагом в развитии правовой культуры Европы.
1
См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны.
СПб., 1867. Ч. 3.
2
Журнал Министерства юстиции. 1897. № 6. С. 135-139.
3
Скрипилев Е.А. «Императорская партия» в борьбе против конституции и конституциализма
// Государственный строй и политико-правовые идеи России во второй половине XX столетия.
Воронеж, 1987. С. 85.
32
В общем виде присяжными заседателями могли быть исключительно лица
мужского пола, русские подданные, возраст от 25 до 70 лет. Для данной категории лиц были введены два ценза. Ценз оседлости сроком два года и имущественный ценз. В число присяжных заседателей не могли войти лица, состоявшие под
судом и следствием, объявленные несостоятельными должниками, впавшие в
крайнюю бедность, слепые, глухие, умалишенные, домашняя прислуга. Помимо
этого, не могли быть включены в списки присяжных заседателей священнослужители и монашествующие, работники суда и прокуратуры, занимавшие генеральские должности, военнослужащие, чиновники полиции, учителя и ряд других. Все лица, соответствовавшие указанным требованиям, включались в общие
списки присяжных заседателей.
Имущественный ценз для избрания присяжных мог иметь следующие варианты: не менее ста десятин земли, а равно иное недвижимое имущество стоимостью от 300 до 2000 руб., «жалование, или доход от своего капитала, занятия,
ремесла или промысла» в размере от 200 до 500 руб. Достаточно высокий ценз
объяснялся попыткой придать составу присяжных необходимую социальную устойчивость, как гарантию деятельности суда присяжных по сохранению правопорядка. «Имущественный ценз, - говорили сторонники данной точки зрения, должен быть... довольно высок; иначе в присяжные поступали бы лица бедные,
не имеющие достаточного образования и недовольно развитые для исполнения
своих обязанностей. Высокий имущественный ценз - гарантия «заботливости в
сохранении общественной и частной безопасности и законного порядка». 1 Судебными уставами предусматривался и служебный ценз, дающий возможность
быть включенным в число присяжных без учета имущественного положения.
Авторы идеи своеобразия отечественного суда присяжных акцентировали внимание на таком его отличии от европейских аналогов, как аполитичности. Последняя заключалась в том, что к подсудности суда присяжных не относились
дела о государственных преступлениях, а также в своей основной массе, долж1
Журнал соединенных департаментов за 1864 г. № 48. С. 11. Цит. по: Коротких М.Г. Генезис
суда присяжных в России по судебной реформе 1864 г. // Правоведение.1988. № 3. С. 85.
33
ностные преступления и ряд других, характерных для европейского права. Еще
одним отличием было введение служебного ценза. Вне зависимости от размеров
дохода или жалованья в списки присяжных заседателей включались все гражданские чиновники (с V по XIV класс), крестьяне, занимавшие не менее трех лет
выборные должности сельских старост, старшин, выборные служащие городских
и дворянских учреждений и др.
Лица, соответствующие требованиям к присяжным, вносились в общие списки особыми временными комиссиями. Последние, назначались в уездах земскими собраниями, а в столицах соединенными департаментами местных уездных земских собраний и общих городских дум. Ежегодно комиссии проводили
проверки списков и, в случае необходимости, дополняли их. Далее списки предоставлялись губернатору, в функции которого входила проверка соблюдения
закона при их составлении. Губернатор имел право исключать неправильно внесенных туда лиц с указанием соответствующих причин. На основании общих
списков присяжных заседателей комиссии «под председательством уездных
предводителей дворянства и при участии одного из мировых судей уездного города» составляли т.н. очередные списки. (ст.85-108).
Данные списки подлежали официальной публикации в губернской газете.
Присяжные были обязаны явиться в суд. Перед началом процесса отбиралось 30
человек, при этом обвинение и защита могли отвести по 6 присяжных без объяснения причин. Как было сказано в ст. 653 Устава уголовного судопроизводства:
«Из числа не отведенных назначается по жребию для решения дела 12 комплектных и двое запасных присяжных заседателей». Они решали вопрос о виновности подсудимого, а собственно суд назначал наказание.
Следует отметить, что именно суды присяжных, а, точнее, заседания с их
участием стали во многом катализатором роста восприятия российской публикой, и, прежде всего молодежью, новых либеральных институтов управления. В
целом ряде воспоминаний будущих видных либеральных политиков, чья юность
и молодость пришлись на годы реализации этого института судебной реформы,
34
содержатся указания на это искренне увлечение молодости с оценкой его роли на
будущее становление личности.1
В материалах судебной реформы подробно регулировался статус прокуратуры, выступавшей властью обвинительной для совершивших преступления, она
же должна была способствовать объективному разрешению дел, посредством
подготовки заключений по конкретным делам.
Организационно-распорядительную деятельность должностных лиц юстиции определяли нормы, содержавшиеся в главах «О внутреннем устройстве судебных мест», «О порядке сношения судебных мест и должностных лиц судебного ведомства», «О наказании судебным местам». Ими регламентировался прием, увольнение и передвижение должностных лиц судебного ведомства. В организационно-распорядительной деятельности виделись дополнительные гарантии
законности выносимых чиновниками юстиции решений, возможной независимости их деятельности. Так председатели, товарищи председателей (заместители),
члены судебных мест, в т.ч. следователи, назначались императором по представлению министра юстиции (ст.212, 243). Соответственно, они не могли быть уволены или переведены из одной местности в другую без соответствующего прошения и согласия.2 Судебные следователи переводились «из одного участка в
другой» по «постановлению общего собрания отделений окружного суда, с представления прокурора сего суда, утвержденным министром юстиции».3 Законодательство предусмотрело достаточно сложные условия при замещении судебных
должностей. Так, например, членами окружного суда могли быть назначены либо лица, прослужившие, как говорилось в законодательстве «по судебной части
не менее трех лет в званиях, не ниже секретаря окружного суда» (ст.203). В эту
категорию также входили присяжные поверенные имевшие стаж не менее десяти
лет. Дополнительно они должны были представить, «свидетельство судебных
1
Письмо С.А, Муромцева двоюродному брату Владимиру Семеновичу // ГАРФ. Ф. 575. Оп. 1.
Д. 1. Л. 3-4.
2
Судебные уставы с изложением рассуждений, на коих они основаны... Ч. 3. С. 169.
3
Там же. С. 50.
35
мест, при которых они состояли, о точном, исправном и безукоризненном отношении к своим обязанностям» (ст.204).
На принципиально новый уровень был выведен и надзор за должностными
лицами судебного ведомства. В ст.254 говорилось: «Общий надзор за судебными
установлениями и должностными лицами судебного ведомства сосредоточивается в лице министра юстиции, как генерал-прокурора». Министр обладал широкими полномочиями по проверке (ревизии) судебных мест, наложению различных дисциплинарных взысканий (ст.261-296). Вместе с тем, подобная практика
воспринималась в российском обществе далеко неоднозначно. Так, по мнению
К.Н. Лебедева: «Судебное сословие не получило предположенных исключительности и независимости, и министр сохраняет значительную степень влияния непосредственно и чрез высочайшие учреждения. Этого надобно было и ожидать».1
Впрочем, хватало в России и тех, кто считал судебные органы, созданные реформой 1864 г. сверх либеральными и неподдающимися сколь-нибудь действенному контролю.
В Судебных уставах был предусмотрен и институт ходатаев, существовавший параллельно с присяжными поверенными. Он предусматривался ст.386, где
говорилось: «Тяжущиеся сохраняют право являться в суд лично, равно как подавать просьбы и другие бумаги и доверять подачу их посторонним лицам». 2 Указанная норма предполагалась как временная,3 в расчете на то, что «в тех городах,
где имеет жительство достаточное число присяжных поверенных, тяжущиеся
могут давать доверенности на хождение по тяжебным их делам, а также объяснять свои дела и требования, без обязанности избирать присяжных поверенных»
(ст.387). Предполагалось, что число подобных городов будет расти по мере развития юридического образования в России.
1
Лебедев К.Н. Записки // Русский архив. 1911. № 5. С. 153.
Судебные уставы... С. 238.
3
В Государственном Совете высказывалось мнение, что предоставление права вести дела в
судах лицам, не принадлежащим к присяжным поверенным, создает условие необходимой
конкуренции между ними и профессиональными адвокатами, что будет способствовать
развитию института присяжных поверенных. См.: Журнал соединенных департаментов
Государственного Совета за 1862 г. от 4 сентября. С. 12.
2
36
Еще одним принципиально новым институтом стала адвокатура. Ее организация в России также была уникальна в сравнении с другими странами. Отличительным признаком была высокая степень самостоятельности. Так в Европе (но
не США), за советом адвокатов наблюдал прокурор. «Присяжные поверенные в
судебном заседании были поставлены независимее, чем во Франции, от произвола суда и прокуроров, - писал С. Беликов, - в судебных заседаниях судьи лишены
права немедленно налагать на присяжных дисциплинарные взыскания».1
И, конечно же, принципиальной новацией после многих веков инквизиционного процесса, был введенный в Уставе уголовного судопроизводства смешанный следственно-состязательный процесс.2 Государство в лице следователя
начинало по собственной инициативе, ведущееся тайно, уголовное преследование. На предварительном расследовании за обвиняемым прав равной стороны не
признавалось. Предполагалось ввести адвоката уже на стадии предварительного
расследования. От этой схемы отказались в связи с тем, что «при предварительном следствии трудно поставить защитника в надлежащие границы и, нельзя не
опасаться, что он сочтет своей обязанностью противодействовать собиранию обличительных документов и способствовать обвиняемому в сокрытии преступления».3 Нельзя не отметить, что данная дискуссия во многом схожа с той, которая
идет сегодня по вопросам совершенствования уголовно-правового законодательства нашей страны.
Вместе с тем составителями устава уголовного судопроизводства был смягчен явно акцентированно розыскной характер предварительного расследования
тем, что, следователь был подконтролен прокурору (ст.281), право участвующих
в деле лиц подавать жалобы на «всякое следственное действие» (ст.491, 509), которые разрешались судом (ст.501-508). Непосредственно в судебном заседании -
1
Беликов С. Адвокатура в России // Журнал Министерства юстиции. 1863. № 2. С. 274.
См.: Лыкошин А.С. Уголовный процесс // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и
А.Б. Ефрона. СПб., 1898. Т. 25-а. С. 584, 587; Обвинительный процесс // Там же. Т. 21-а. СПб.
1897. С. 491-492.
3
Журнал соединенных департаментов законов и гражданского Государственного Совета за
1864 г. № 47. С. 32.
2
37
основной стадии судопроизводства, устно и гласно проверялись материалы
предварительного следствия.
Обвинение и защита выступали как равные стороны, имевшие право предъявлять доказательства виновности или невиновности подсудимого. Решение присяжными вопроса о вине подсудимого, по мнению С.И. Зарудного, было «несколько ограничено».1
В обязанность председателю суда вменялось объяснение присяжным: существенных обстоятельства дела и законов, относящихся к данному преступлению,
общие юридические основания, выступающие основой формирования суждения
о силе доказательств, приведенных в пользу и против подсудимого (ст. 801). Это
считалось необходимым для того, «чтобы предостеречь их от всякого увлечения
к обвинению или оправданию подсудимого».
У мирового судьи сохранялась роль примирителя, как теперь говорят, медиатора, в отношении спорящих. Ст. 120 содержала следующее положение: «в
делах, которые могут быть прекращены примирением сторон, мировой судья
обязан склонять их к миру и только в случае неуспеха в том приступать к постановлению приговора». В случае неудачи в деле примирения, судья разрешал
конфликт применяя нормы «Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», где формулировалось правонарушения и применяемые к ним наказания.2
Издание данного «Устава» означало отказ от концепции мировой юстиции,
как суда по совести. На это обратил внимание такой исследователь как
К.Н. Лебедев, отметивший, что «против проектов и начал 1862 г. сделано существенное отступление. Мировые судьи судят по законам и им подписан особый
устав о взысканиях и наказаниях довольно широкий и довольно неполный».3
Устав гражданского судопроизводства законодательно подвел черту в споре
реформаторов об основаниях вынесения мировым судьей решения по гражданским делам. Ст. 129 содержала норму о том, что оценивать по «совести» допус1
Корректура и поправки сенатора С.И. Зарудного на статью Д.А. Саранчева «Судебные
уставы» (1862-1863). С. 162.
2
См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны.
СПб., 1367. Ч. 4.
3
Лебедев К.Н. Записки // Русский архив. 1911. № 5. С. 153.
38
тимо только доказательства. Решение могло выноситься только то, которое не
противоречило закону. В ст. 130 закреплялся приоритет закона над обычаем.
Обычай применялся только в случаях «не разрешаемых законами», т.е. в сфере
общественных отношений не урегулированных писанным правом.
Достаточно подробно было урегулировано делопроизводство мировых съездов. Оно должно было происходить гласно и публично в присутствии сторон
(ст. 172-173). По соглашению сторон предусматривалось мировое разрешение
споров (ст. 178). Допускалось кассационное обжалование в Сенат решений мировых съездов в случае «нарушения прямого смысла закона или неправильного
его толкования», а также нарушения «обрядов и форм судопроизводства»
(ст. 186), признаваемого существенным.
Был подтвержден состязательный порядок судопроизводства. В ст.367 указывалась: «Суд ни в каком случае не собирает сам доказательств или справок, а
основывает решения исключительно на доказательствах, представленных тяжущимися».1 Подробно характеризовались такие доказательства как показания свидетелей, признание, документы и пр. (ст.366-455). Определялась сила письменных доказательств (ст. 456-478), а также процедура проверки доказательств
(ст.499-565). Особое внимание авторов судебных уставов к доказательствам
можно объяснить желанием в новых условиях судопроизводства максимально
обеспечить объективность выносимых судом решений.
Характеристика судебных уставов 20 ноября 1864 г. будет неполной без
оценки Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, который не обсуждался комиссией, разрабатывавшей судебные уставы, а был подготовлен II отделением императорской канцелярии. Впоследствии, 1 и 9 июля, а также 30 сентября 1864 г. он рассматривался на заседании Государственного Совета и вместе
с остальными судебными уставами был утвержден Императором.
По сути своей, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, был совокупностью проступков, которые мог рассматривать мировой судья в совокуп-
1
Судебные уставы с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. I. С. 68.
39
ности с указанием санкций, которые он мог наложить за их совершение, взятых
из Уложения о наказаниях 1845 г.
Так, например, в «Уставе о наказаниях» содержались следующие виды наказаний, которые мог наложить мировой судья: «1) выговоры, замечания и внушения; 2) денежные взыскания не свыше 300 руб.; 3) арест не свыше трех месяцев и
4) заключение в тюрьме не свыше одного года».1 Устав регламентировал юрисдикцию мирового судьи, минимизировал ущерб от возможного произвола с его
стороны, облегчал мировому судье, который крайне редко имел юридическое
образование, отправление правосудия.
Данный тезис, как нам представляется, подтверждает сама структура Устава, вводную часть которого можно охарактеризовать как своего рода наставление
судье при разрешении им конкретного дела. Там, среди прочего, регламентировалось, в каких случаях мировой судья не должен наказывать правонарушителя,
классифицировал обстоятельства смягчающие и усугубляющие (отягчающие)
вину и т.д. (ст. 9-14). Указанные обстоятельства были известны авторам Устава,
которые отмечали, что перечисленные выше положения внесены в него, вопервых «для устранения всякого повода к произволу единоличного состава суда»
и, во-вторых, с учетом «возможности избрания в мировые судьи лиц, не получивших основательного юридического образования». В этих случаях признавалось «полезным, по примеру многих иностранных судебно-полицейских кодексов, предпослать и настоящему уставу общую часть, для руководства мировых
судей при разрешении дел».2
Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями в своей основной части,
состоял из перечня конкретных правонарушений и наказаний за их совершения.
Проступки были сгруппированы по главам, которые в целом соответствовали
институтам права. В их число входили проступки против «общественного благоустройства», «личной безопасности», «народного здравия», «чужой собственности», «устава о паспортах», «о нарушениях устава пожарного», и т.п. Наказания,
1
См.: Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (ст. 1).
Объяснительная записка к проекту устава о взысканиях за проступки, подведомые мировым
судьям // ЦГИА. Ф. 1149. Oп. 6. Д. 46. Л. 59.
2
40
налагаемые за них, были всесословными, что подтверждает общие принципы
проводимой судебной реформы, закрепленные Судебными уставами, «Основными началами преобразования судебной части в России», Указом «Об отмене телесных наказаний» (17 апреля 1863 г.). Об этом опять же свидетельствовали и
составители Устава.1
Судебная реформа была реализована, по преимуществу, усилиями дворянской бюрократией, осознавшей еѐ неизбежность, как для обеспечения последующего промышленного развития страны, так и для сохранения социального
мира, ибо опасность крестьянской войны, даже в форме восстания, несомненно,
учитывалась. Сохранения преимущественных сословных позиций дворянства в
социальной иерархии продолжалось фактически до 1917 г., однако в области суда и правосудия сословный принцип практически перестал играть свою роль.
К началу XX в. в России действовало 106 окружных судов и 14 судебных
палат. Судебно-процессуальный механизм, ранее заложенный в судебных уставах, предполагал обеспечение защиты личности от противоправных посягательств. Однако за 40 лет реализации реформы целый ряд базовых принципов
претерпел ряд существенных коррекций со стороны консервативных сил, что вызвало стремление провести его обратную коррекцию под лозунгом возврата к
принципам 1864 г., утвердить либеральную реформу системы судопроизводства
на основе системы взаимных «сдержек» и «противовесов» между участниками
процесса судопроизводства. Цель оставалась прежней - ограничить злоупотребление властью со стороны должностных лиц администрации. Это позволяло надеяться на создание реальных гарантий неприкосновенности собственности,
личности и ее прав, что входит в своеобразный минимум реализации либеральной системы общественных отношений. Судебная реформа 1864 г. в России, на
деле, а не на словах объективно ограничившая произвол административной вла-
1
См.: Объяснительная записка к проекту устава о взысканиях за проступки, подведомые
мировым судьям // ЦГИА. Ф. 1149. Oп. 6. Д. 46. Л. 68-72, 88-91; Журнал соединенных
департаментов законов и гражданского по обсуждению Устава о проступках, подведомых
мировым судьям // Материалы по судебной реформе в России 1864 г. СПб., 1864. С. 4-5.
41
сти, оценивалась поколением либеральных политиков, как первый шаг на пути
создания в России правового государства.
В ходе судебной реформы Судебные Уставы 1864 г. в качестве базовой основы правомерного суда постулировали принцип независимости. Известный
публицист, М.Н. Катков, в те годы, будучи сторонником новых начал российского суда, с присущим ему талантом написал следующее: «Без полной независимости от администрации новое судоустройство не могло бы иметь силы, как бы оно
ни было обставлено и в какие бы формы не облеклось» 1 В работах еще одного
публициста и общественного деятеля той эпохи, И.А. Аксакова, в середине 80-х
гг. XIX в. мы находим слова о том, что «суд есть бессмыслица, contradictio in
ajecto или же чудовищная аномалия: зависимый суд не есть суд…»2 В последующие годы царствования Александра II независимость суда продолжала восприниматься либеральной частью общества, как «условие, без которого суд не
может пользоваться доверием общества и поддерживать уважение к существующим законам».3
Однако государственная власть, постулировав в ходе Судебной реформы
1864 г. источником подлинного правосудия независимость судей, не дошла в
этом вопросе до логического завершения. Горячая общественная дискуссия продолжалась весь пореформенный период. В них участвовала политически активная часть общества, печать, представители государственных структур. Своеобразным итогом, уже периода царствования Александра III, стало принятие Закона 20 мая 1885 г. о дисциплинарном суде, а также положения о Комиссии 1894 г.,
создаваемой для пересмотра нормативно-правовой базы, регламентирующей
деятельность судебной системы. Сравнение первоначального проекта судебных
преобразований, утвержденного в 1862 г., статей Судебных уставов и их последующего толкования и практического применения позволяет проследить процесс
эволюции взглядов государственной власти по этому вопросу.
1
Московские ведомости. 1864. № 156. С. 14.
Судебные уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны.
СПб., 1867. Т. 1. С. 154.
3
Головачев А.А. Десять лет реформ. СПб., 1872. С. 303.
2
42
Реализация принципа независимости суда проходила в тесной взаимосвязи с
изменением системы взаимоотношений между новыми судебными органами,
создаваемыми в рамках реформы 1864 г. как с вышестоящими судебными инстанциями, так и несудебными. В Судебных уставах закреплялся новый порядок
организации службы чиновников судебного ведомства, в число которых входили
члены и председатели судов, товарищи (заместители) председателей, первоприсутствующих новых судебных мест. Они определяли иные основания, прежде
всего их назначения и увольнения. Цель в данном случае представляется вполне
очевидной - и добиться большей независимости в деятельности суда, обеспечить
самостоятельность судей.
В качестве главного условия независимости судей виделась, прежде всего,
их несменяемость. Под этим понимался следующий механизм. Право выбора судей предоставлялось министру юстиции, но их утверждение на должность оставалось прерогативой императора. Им же назначались сенаторы (Сенат высшая
судебная инстанция тогдашней судебной системы России), а также первоприсутствующие (начальники) кассационных департаментов. При этом не оставались в
стороне окружные суды и судебные палаты, имевшие право предлагать своих
кандидатов на соответствующие должности. Особенно заметно менялся порядок
увольнение должностных лиц в судебном ведомстве. Отстранение от должности
было сделано исключительной прерогативой той власти, «коей они определены в
должности». Основанием для увольнения было решение соответствующего суда,
признающее лицо виновным в совершении преступлений и проступков в соответствии с Уложением о наказаниях.1 По сути, судья мог быть смещен с должности только в случае его осуждения уголовным судом. В соответствии с новым
законодательством отсутствовали основания для смещения даже судьи под суд
попавшего, но оправданного. В данной схеме от произвольного смещения судья
был защищен как со стороны высшей администрации (как несудебной, так и су-
1
Судебные уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны...
Ст. 213-215, 226, 264.
43
дебной). Данный порядок в последующем вызвал к жизни наибольшее количество нареканий в общем стремлении пересмотреть принципы судебной реформы.
Непривычная для российского общества независимость, особое положение
судей давало им серьезный стимул служить не за страх, а за совесть, давало им
особое положение в обществе.1 Вместе с тем принципы независимости и несменяемости сами по себе не делали весь судейский корпус ответственным за свое
положение в обществе и государстве. Извечным вопросом судебной реформы,
вплоть до конца ее существования оставался вопрос о личных и профессиональных качествах судьи, которого практически невозможно было сместить. В одном
из профессиональных юридических изданий «Журнала гражданского и уголовного права» отмечалось, что «качества судьи определяются: условиями назначения, порядком назначения и преимущественными службами».2
Согласно статье 202 Учреждения судебных установлений условием занятия
судебных должностей было либо наличие аттестата о высшем образовании, либо
наличие практических навыков в судебной сфере, как писали в документах той
эпохи «доказательство по службе своих познаний в судебной части». Это было
неизбежным следствием крайнего дефицита кадров с высшим юридическим образованием. Мыслилось оно естественно временным, свидетельство чему видят
в статье 66 Основных положений, соответствующей статье 202 Судебных установлений, где подобная оговорка отсутствует.
Большинство общественно активных юристов той эпохи считало, что именно специальное образование дает судье независимость и самостоятельность в
суждениях, авторитет в глазах общества, а также «свободное от предрассудков,
справедливое, гуманное отношение к делу и лицам».
Однако по мере роста числа судов и судебных палат, реализация идеи отбора на должности либо профессионалов, либо преданных идеалам российской государственности людей уже не удавалась даже теоретически. Свидетельство
этому мы видим, прежде всего, в мемуарах тех, для кого этот период российской
1
Новое время. 1885. Т. 3511. На тему дня. Стб. 2.
Положение судов и судей за 25 лет // Журнал гражданского и уголовного права. 1889. Кн. 9.
Ст. 3.
2
44
истории
был
временем
становления
личности,
обретения
себя.
Так,
С.А. Муромцев в своих письмах к дяде, отмечал склонность «почти всех более
или менее способных людей, если не в столицах, то в провинциях... отслонить от
себя заботу быть избираемым в какую-либо общественную должность».1 В конечном счете сложилась ситуация, когда «определялись на должность члена или
председателя окружного суда лица или не служившие по судебной части, или не
получившие не только юридического и какого бы то ни было образования».2
Юридическое сообщество, поддержанное демократической печатью, боролось, прежде всего, против принципа, дающего возможность приема на службу в
судебные учреждения лиц, не имеющих высшего юридического образования. В
случае реализации принципа несменяемости судей в сколь-нибудь целостном
виде, эта ситуация создавала потенциальную возможность конфликта с неизбежным падением авторитета суда в российском обществе. Однако 202 статья Судебных уставов продолжала оставаться без изменений.
Еще одно противоречие, заложенное в Судебные уставы, заключалось в сочетании провозглашенной самостоятельности судей, с установлением зависимости их назначения от министерства юстиции. Фактически ведомство занималось
раздачей мест, что вряд ли позволяет говорить о полной независимости суда.
Однако в этом случае мы можем толковать институт несменяемости судей как
средство уменьшить негативное воздействие данного фактора.
Вместе с тем на практике Министерство юстиции предпочитало аппаратные
решения игнорируя иные, заложенные в реформу механизмы решения кадровых
вопросов. В частности игнорировалось право избирать общими собраниями судов и палат кандидатов на открывшиеся вакансии. Один из центров тогдашней
либеральной мысли России, журнал «Вестник Европы», в одной из статей отмечал: «В судах и палатах, существующих по несколько лет, открывающиеся вакансии замещаются часто вовсе не лицами, избранными самими судебными учреждениями. При этом должности товарищей председателей и председателей за1
2
ГАРФ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 1. Л. 3-4.
Санкт-Петербургские ведомости. 1871. № 104. С. 4.
45
мещаются без всякого соображения с прежней деятельностью назначаемого и
преимущественно из прокурорского надзора».1 Таким образом, реализовывалось
право министра юстиции выбирать кандидатов на все должности, повышать
должностных лиц судебного ведомства. Таким образом создавался механизм зависимости их карьеры непосредственно от министра юстиции. Также сложилась
практика назначения министром юстиции на судебные должности лиц, ранее
служивших в органах прокурорского надзора. Этой практике неоднократно
удивлялся упомянутый выше «Вестник Европы», иронизировавший по поводу
прокурорского надзора «неизвестно почему сделавшегося рассадником людей,
годных на «ее высшие должности».2 В качестве примера приводилась практика,
заключавшуюся в том, что «юноши, только что окончившие курс, побыв немного
времени помощниками секретарей в каком-нибудь суде, пройдя затем сквозь
горнило прокурорского надзора, возвращаются затем в тот же суд председательствовать над судьями, у которых они учились первым приемам делопроизводства».3 Соответственно министр юстиции ничего не нарушая в сфере увольнения
или отстранении от должности членов и председателей судов, но, опять же вполне правомерно, пользовался правом назначения в прокуратуру чиновников, ранее
служивших по судебному ведомству и обратно (как правило, что очень интересно, это происходило с повышением в должности). Таким образом министр юстиции получил реальную возможность влиять на карьеру, ее скорость и качество,
служивших по судебному ведомству.
Министр юстиции имел специальные полномочия в части надзора за судебными местами. В законодательстве указывались различные способы его осуществления, интересно то, что в их число входила и ревизия судебных мест. Судебные уставы включали в себя пять видов надзора за судебными органами: а) надзор со стороны председателя каждого судебного места; б) прокурорский надзор;
в) надзор со стороны высших, в порядке подчиненности, судебных установлений
1
Вестник Европы. 1886. № 11. С. 78.
Головачев А. А. Десять лет реформы 1861-1871 // Вестник Европы. СПб., 1872. С. 179.
3
Цит. по: Шевчук В.Б. Реформирование судебной системы России во второй половине XIX нач. XX в. (историко-правовое исследование). Дис. … к.юр.н. СПб., 2004. С. 123.
2
46
над низшими; г) общий надзор за всеми судебными органами, кроме прокурорского института, со стороны кассационных департаментов Сената; д) общий надзор за всеми судебными органами, в том числе и прокуратурой, со стороны министра юстиции.1
Ряд этих мер был вполне в духе реформы 1864 г. Прежде всего это надзор
вышестоящих судебных органов, над нижестоящими. Этот вид включал такие
разновидности как надзор председателя над членами суда, палаты над окружным
судом, кассационных департаментов над палатой. Прокурорский надзор по сути
надзором над судом не был, однако прокурора была обязана передавать сведения
обо всех отмеченных ею упущениях в деятельности суда министру юстиции.
Министр юстиции формально не обладал сколь-нибудь значимыми средствами
наказания неугодных министерству (или государственной власти вообще) судей
(в уставах в качестве дисциплинарной ответственности для судей было предусмотрено только одно наказание - предостережение), однако на практике российская власть нашла способ минимизировать демократические достижения судебной реформы 1864 г.
Уже в ноябре 1869 г. увидел свет сенатский указ об организации надзора за
судебными палатами. Указ устанавливал, что в случае неправильного (по мнению министра, а фактически прокурора конкретной судебной палаты) прекращения дела, министр докладывает об этом в Сенат, который выносит соответствующее решение (определение) вплоть до дисциплинарного взыскания. В данном случае контроль вышестоящего органа над нижестоящим подменялся вмешательством прокуратуры и министерства юстиции в деятельность судов.
Данная практика получила развитие в законе от 20 мая 1885 г., создавшим в
структуре Сената Высшее дисциплинарное присутствие (п. 18), которое (статья 3, п. 20) получило право увольнять судью «за упущения», свидетельствующие о его несоответствии занимаемой должности. Принципиально важным было
расширительное толкование данного понятия, включавшего в себя не только
1
Холявицкая Н.Э. Был ли суд независим после реформы 1864 года // Вестник Московского
университета. Сер. 8. История. 1993. № 4. С. 30.
47
служебную, но и внеслужебную деятельность. Также право инициации вопроса о
перемещении судей из одной местности в другую было предоставлено министру
юстиции, в т.ч. в случае нежелания судьи. Принципиально важно, что постановления Высшего дисциплинарного присутствия не подлежали обжалованию. Соответственно, представляется возможным сделать вывод о том, что закон 20 мая
1885 г. поставил точку в вопросе о несменяемости судей. Этот принцип, по сути,
был нивелирован возможностью устранить судью от должности в дисциплинарном порядке, по приговору особого трибунала, важную роль в процедуре которого имели министерство юстиции и прокуратура.
Принципиально важным был и вопрос о служебных преимуществах. Он
включал в себя материальное положение судебных деятелей, а также возможность получения ими классных чинов и правительственных наград. Надо отметить, что последняя часть была для той эпохи принципиально важной. Применительно к судебной реформе 1864 г. интересен факт определения нотариусам VIII
класса, но без возможности роста в чинах и права на пенсию. При этом был сохранен порядок награждения орденами. За выслугу лет нотариус имел право на
получение орденов Святой Анны и Святого Владимира, знаком «За 40 лет беспорочной службы». Обычной практикой было обращение рядового нотариуса с ходатайством перед председателем окружного суда, своим прямым начальником,
«представить... к награждению званием личного почетного гражданина».1
Значимость материального обеспечения судейских чинов хорошо понималась современниками судебной реформы. Орган юридического сообщества
«Журнал гражданского и уголовного права» на своих страницах задавал риторический вопрос. «Может ли быть какой-либо спор или сомнение в том, отмечалось в журнале, - что лица государственной службы вообще должны быть достаточно обеспечены в интересах самого же государства».2 Применить к судебному
ведомству обычные нормативы оплаты государственной службы представлялось
1
Сапожников А.Г. Чиновник без чинов: социальный портрет русского нотариуса
пореформенного времени на Урале // ЧиновникЪ. № 2. С. 70; ГАОО. Ф. 714. Оп. 2. Д. 71. Л. 4,
99, 102, 105-106.
2
Положение судов и судей за 25 лет... С. 15.
48
нецелесообразным в силу наличия у судебных чинов запрета на иную оплачиваемую деятельность, особая ответственность в судейской профессии, а также
обеспечения реализации все того же принципа независимости судебной власти.1
Несколько десятилетий XIX в. размер жалованья судебных чинов не изменялся. В 80-х гг. XIX в. в органе Московского юридического общества «Юридическом вестнике» указывалось: «Остается еще удивляться, как теперь человек
известного уже возраста и по большей части семейный, может существовать на
2200 рублей в год. Объясняется это, между прочим, тем, что многие из них прибегают к частным занятиям, не имеющим ничего общего с судебными функциями (урок, частная служба и т.д.)».2
Аналогичное двусмысленное положение сложилось и в сфере производства
судей в чины и получения ими государственных наград. Статьи 216 и 217 Основных положений определяли следующее: «Все должностные лица судебного
ведомства, доколе состоят в оном, не производятся в чины» и «прочие награды
получают единственно по личному усмотрению императорского Величества, без
всяких о том представлений». В соответствующих им 241 и 248 статьях Судебных уставов нет слов «без всяких о том представлений» и прямого указания о не
производстве судей в классные чины.
Сходной, по сути, с вопросом о материальном содержании была и проблема
служебных поощрений судей. Это определялось, прежде всего, особым характером судебной службы, а также необходимостью обеспечения в законодательстве
принципа независимости судей. Соответственно, судья не мог зависеть от поощрений, отсутствие системы поощрений сохраняло равенство между членами судебных мест. В соответствии с Судебным уставам судебные должности относились к IV и V классам, исключение составляли только сенаторы. Однако в связи
с тем, что в Судебных Уставах ничего не было сказано о непроизводстве судей в
новые чины, в судебной системе де-факто «установился отвергнутый законом
обычай представлений к производству в чины и к награждениям знаками отли1
Филиппов М.А. Судебная реформа в России. СПб., 1871-1875. Т. 1. С. 295.
Цит. по: Шевчук В.Б. Реформирование судебной системы России во второй половине XIX нач. XX в. (историко-правовое исследование). Дис. … к.юр.н. СПб., 2004. С. 113.
2
49
чия - на основаниях, принятых в государственной службе вообще».1 На практике
это привело к тому, что между судьями возникло «большее различие по чину,
нежели между какими-либо другими лигами, занимающими должности одного
класса».2
В связи с тем, что при производстве в новый чин требовались аттестация и
представление, это установило зависимость судьи от аттестующего. В качестве
такового, естественно, оказался министр юстиции. И это несмотря на декларацию о независимости судей от минюста. В случае если министерство юстиции
имело к судье претензии, оно могло оставить его без наград и продвижения по
Табели о рангах. Известный юрист Н.М. Коркунов отмечал, что «хотя независимость судей поставлена ... краеугольным камнем нового суда, но независимость
эта не исключает возможности некоторых служебных неприятностей для судей,
даже весьма ощутимых неприятностей, вроде переведения из одного суда в другой, отчисления в запас под предлогом сокращения судейского персонала и т.п.»3
Соответственно, можно сделать вывод о том, что судебная реформа 1864 г.
провозгласив базовые принципы и гарантии независимости судейской системы и
судейского корпуса, определив сферу самостоятельности в действиях новых судебных органов (начиная с решения собственно внутренних вопросов и вплоть
до такого общественного института, как признание обществом безусловного авторитета окончательного судебного решения). Однако на практике, что было по
целому ряду позиций отмечено выше, независимость судебных органов систематически нарушалась министерством юстиции, активно использовавшим коллизии, а также отсутствие нормативно-правового регулирования ряда отношений
самими Судебными уставами.
Рассматривая аргументацию тех, кто не видел в независимости судей основы построения реально действующей судебной системы следует отметить, что
они видели в ней не средство сделать судью лучше, а причину ослабления его
1
Положение судов и судей за 25 лет... С. 33.
Коркунов Н. К 15-летию Судебных уставов // Журнал гражданского и уголовного права.
1878. Кн. 2. С. 156.
3
Там же.
2
50
стремления к нравственному и профессиональному развитию. Как показывает
анализ отношение к судьям общества и печати, данные об изменении их профессионального уровня, снижение авторитета и профессионализма несомненно
имели место. Отсюда многочисленные призывы отечественных либералов, воспитывать в стенах юридических факультетов российских университетов истинных служителей права. «Настоятельная нужда современного правосудия - формулировать новое учение о призвании судьи взамен не удовлетворяющего всем
требованиям и потому устаревшего учения о «толковании» закона», - писал
С.А. Муромцев в работе с характерным названием «Творческая сила юриспруденции».1 Но стремление правительства ограничить независимость суда и судейского корпуса в 70-90-е гг. XIX в. не привели к положительным результатам, уже
в силу того, что главным критерием эффективности для правительства выступало повышение степени управляемости судом, на что и была направлена деятельность министерства юстиции. В итоге страна получила фактически систему сменяемых судей, что, естественно, не дало положительного результата.
20 ноября 1864 г. Император утвердил новые Судебные уставы сразу же перед правительством встал вопрос о конкретном алгоритме проведения в жизнь
судебной реформы. В правительстве по этому вопросу сформировалось несколько различных подходов. Если тогдашний министр юстиции Д.Н. Замятнин считал целесообразным введение реформы в качестве пилотного проекта в нескольких судебных округах, но в полном объеме, то председатель Госсовета П.П. Гагарин стоял на позициях одномоментного и повсеместного введения основных
институтов реформы, в сочетании с последующим ростом количества судов. Для
подготовки материалов к окончательному решению была создана специальная
комиссия (12 января 1865 г.) под председательством В.П. Буткова. В итоге была
принята позиция министерства юстиции.2
1
2
Муромцев С.А. Творческая сила юриспруденции // Юридический вестник. № 9. 1887. С. 123.
См.: Джаншиев Г. Эпоха великих реформ. СПб., 1907. С. 419-424.
51
19 октября 1865 г. императором утверждается «Положение о введении в
действие Судебных уставов 20 ноября 1864 г.».1 Были созданы два судебных округа (Московский и Санкт-Петербургский). Через три года в 1867 г. был открыт
Харьковский судебный округ (в него в числе прочих входила и Орловская губерния),2 далее Одесский (1869 г.), Казанский (1870 г.), Саратовский (1871 г.).3
Еще одной проблемой, которую отечественной либеральной юриспруденции еще предстояло решать, стала та трансформация, которую в России претерпел один из системных институтов судебной реформы – суд присяжных. Как мы
уже отмечали, он был не только элементом системы судов, но и мощным средством социализации населения, которое именно в судах присяжных получало навыки демократического мировосприятия.4
В 1864-1878 гг. объем юрисдикции суда присяжных был весьма значителен.
По данным, которые приводит дореволюционный исследователь судебной реформы А.М. Бобрищева-Пушкина, к компетенции суда присяжных относилось
порядка 410 статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. От
общего количества карательных статей российского законодательства это составляло практически пятую часть.5 В среднем по стране на долю этого типа судов приходилось в 1873-78 гг. практически три четверти всех решенных дел. В
таком виде суд присяжных играл важнейшую роль в уголовном судопроизводстве пореформенной судебной системы России. Традиционным показателем, характеризующим деятельность судов присяжных выступает степень его репрессивности. Для того же периода 1873-78 гг. она составляла 64 %, при аналогичном
показателе у других судов 72 %. Подобная разница характерна и для современной, весьма ограниченной юрисдикции этого типа суда.
1
См.: Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. № 42587.
См.: Чернышева Н.А. Судебная реформа 1864 г. в Орловской губернии: учреждения и
служащие. Дис. … к.и.н. Орел, 2010 и др.
3
См.: Журнал российского права. 2001. № 7. С. 45.
4
Милюков П. С.А. Муромцев // В сб. Сергей Андреевич Муромцев. М., 1911. С. 11; Кизеветтер А.А. На рубеже столетий. М., 1997 и др.
5
Бобрищев-Пушкин А.М. Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных. М.,
1896. С. 77.
2
52
Присяжные заседатели показали гораздо более высокую степень независимости от правительственных структур, особенно по ряду, т.н. резонансных дел
(Вера Фигнер и др.). К концу 70-х - началу 80-х гг. XIX в. проявились многочисленные недостатки суда присяжных, легшие в основу его кризиса.1
Строго говоря, институт присяжных противоречил условиям самодержавной
России по своей сути, будучи для нее избыточно либеральным нововведением.
Один из выдающихся либеральных юристов И.В. Гессен, говоря о реформе
1864 г. в целом писал о том, что «с первых дней обнаружилось, что новый институт вошел в государственный организм инородным телом, которое по общему
физиологическому закону должно быть ассимилировано или отвергнуто». 2 Отсюда тот базовый тезис российского либерализма думского периода не о развитии законодательства о нем, а о возвращении к нормативно-правовой базе 1864 г.
Недостаточная, по мнению минюста, репрессивность суда присяжных, как в
целом, так и по отдельным видам преступлений (в особенности речь шла о преступлениях служебных и против общественного благоустройства и благочиния,
против порядка управления), не соответствующий требованиям судопроизводства состав присяжных заседателей, особенно когда речь шла об их формировании
в уездных городах, для которых было характерно незначительное количество
лиц, имеющих образование, крайне низкий уровень грамотности крестьян и мещан и т.п.), недостатки в работе по составлению списков присяжных заседателей,
куда попадало запредельное количество умерших, не соответствующих цензу и
т.д., привели к предложениям о реформировании данного института. Во второй
половине 70-х гг. XIX в. Министерстве юстиции подготовило предложения по
изменению законодательной основы функционирования института суда присяжных заседателей.
Первый закон в данном направлении был принят 9 мая 1878 г. - 7 июля
1889 г., принципиально изменивший законодательство 1864 г. о суде присяж1
См.: Демичев А.А. Причины кризиса российского суда присяжных в 1878-1889 гг. // История
и политика: методология, историография, политика: Материалы Всероссийской научнопрактической конференции. Н.-Новгород, 1997. С. 79-80.
2
Гессен И.В. Судебная реформа. СПб., 1905. С. 142.
53
ных,1 а 7 июля 1889 г. закон, завершивший корректировку нормативно-правовой
базы его деятельности.2 В общей сложности начиная с 1878 и вплоть до 1889 г.
был принят ряд законов, принципиально изменивших законодательство о присяжных образца 1864 г. Они сузили компетенцию присяжных заседателей, однако далеко не всегда это было вызвано причинами политического характера. К
последним относилось изъятие из ведения суда присяжных дел об убийствах
(покушениях на убийство) должностных лиц, неповиновении властям, сопротивлении распоряжениям правительства и т.п. Однако менялась и подсудность тех
преступлений, с которыми суд присяжных, в силу специфики процедуры не
справлялся физически. К этой категории относятся дела о нарушении паспортного устава, о мелких кражах со взломом и т.п. За счет введения ценза грамотности
(умения читать по-русски) удалось повысить качество состава присяжных с точки зрения их готовности реализовывать функцию правосудия. Это на 8-10% сократило число крестьян, хотя в негубернских уездах они, по-прежнему составляли более 50% присяжных. 3
Общим итогом изменения статуса отечественного суда присяжных стали
новые качественные характеристики его статуса. Начиная с 1889 г. суду присяжных остались подсудны сугубо уголовные дела не имеющие политической составляющей.
По данным, которые приводит дореволюционный ученый, занимавшийся
проблемами реализации судебной реформы А.М. Бобрищев-Пушкин, отмечается,
что начиная с 1889 г. в компетенции заседателей осталось примерно 300 из 410
статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.4 Фактически объем
юрисдикции суда присяжных сократился на 10-15 %. По статистике это произошло за счет освобождения их от дел о мелких кражах со взломом. Правда, до-
1
См.: 2 ПСЗ. № 58488.
См.: Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. № 6162.
3
Подробнее см.: Демичев А.А. Деятельность российского суда присяжных в 1864-1917 гг.:
историко-социальные аспекты (на материалах Московского судебного округа): Дис... к.и.н.
Н.Новгород, 1998. С. 176-197.
4
См.: Бобрищев-Пушкин А.М. Указ. соч. С. 50-51.
2
54
биться постулированной цели об увеличении степени репрессивности принимаемых судом решений, не удалось.
Итогом проведенных преобразований стало возникновение отечественного
варианта суда присяжных, заметно отличающегося от созданного идеологами
Судебных уставов в редакции 1864 г., по мнению современных отечественных
исследователей судебной реформы, который больше соответствовал условиям
российской действительности
За следующую четверть века (1890 по 1914 гг.) темпы реформы законодательства заметно снизились. Отмечается принятие в данной сфере лишь трех
нормативно-правовых актов.1 Упрощение процедуры принятия заседателями
присяги, а также разъяснения им судом их прав, обязанностей и ответственности
(Закон 3 июня 1894 г.),.2 право присяжных знать вид наказания грозящего подсудимому (Закон 2 марта 1910 г.),3 И последним в этом ряду был закон «О назначении присяжным заседателям от казны суточных и путевых денег (26 ноября
1913 г.),4 устранявший проблему участия в судебном заседании малоимущих
присяжных, постоянно проживающий вне места проведения заседания суда. Они
получили возможность на компенсацию суточных расходов и на оплату проезда
до места проведения заседания суда.
По данным статистики, начиная с 1890 г. удельный вес решений суда присяжных в уголовном судопроизводстве значительно понижается. В среднем доля
дел, рассмотренных судом присяжных снижается до 43 % (1901 г. -36 %, 1896 г. 54 %).5
При проведении судебной реформы 1864 г. определилось стремление создать выборный, всесословный, независимый и самостоятельный суд, главным
1
3 ПСЗ. № 7251, № 23015; 30032; 30033; См.: Судебные уставы 20 ноября 1864 года за
пятьдесят лет. Пг., 1914, Т. II. С. 145.
2
См.: 3 ПСЗ. № 10710.
3
См.: Там же. N 33152.
4
См.: Собрание узаконений и распоряжений правительства. СПб., 1913. № 273. Ст. 2825.
5
Данные выведены на основании сводов статистических сведений по делам уголовным за
соответствующие годы. С 1905 г. сведений об объеме юрисдикции суда присяжных не
имеется.
55
предназначением которого было примирение сторон, охрана и утверждение общего порядка и спокойствия.1
Основные институты, введенные в России в 1864 г. судебной реформой в
том или ином виде, с известной коррекцией просуществовали до 1917 г., когда
окончательно были ликвидированы Декретом № 1 «О суде», принятом Советом
Народных Комиссаров.
Таковы в самом общем приближении ход и результаты реформирования судебной системы страны, которая стала одним из направлений, разрабатывавшихся видными представителями либеральной политико-правовой мысли России в
допарламентский период и в рамках партийной деятельности в ходе думского
периода становления политической системы страны. Основные идеи ее дальнейшего развития и предлагаемые при этом конкретные способы реализации мы
находим в теории, программных документах, законотворческой либеральной
деятельности, которые стали предметом рассмотрения в настоящей работе.
1.2. Концепция реформирования судебной системы в российской политико-правовой мысли последней трети XIX – начала ХХ в.
Обращение отечественной политико-правовой мысли к проблемам судебной реформы произошло задолго до того момента, когда либеральные круги российского общества получили возможность непосредственного влияния на формирование правовой системы страны. Суд в России издавна был предметом внимания самых разных слоев общества, вошел в фольклор, в высокую литературу,
был предметом петиций и прошений к монарху и т.д. и т.п. Соответственно,
весьма широк и круг источников по данной проблематике включающей в себя
теоретические исследования, издания учебного характера, содержащие глубокофундированный анализ интересующего нас общественного института, работы,
по своей форме приближающиеся к публицистике, но содержащие материалы
научного характера, собственно авторские разработки соответствующих норма1
Российское законодательство X -XX вв. Т. VIII. М., 1991. С. 388.
56
тивных актов в области судебного реформирования, материалы популярного характера, призванные донести базовые идеи российского либерализма среди широких слоев населения.
В ряду тех, кто уделил внимание теоретической разработке вопросов о месте
и роли суда в российской социально-политической системе, его восприятии различными слоями российского общества, принципам, на которых следовало основать реформу судебной системы стоят имена тех, кто вписал свои особые страницы в историю общественной мысли России. Здесь и стоявшие у истоков либеральной теории второй половины XIX в. Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин, продолжившие их традицию охранительного либерализма С.А. Муромцев, П.И. Новгородцев, Б.А. Кистяковский, Н.И. Лазаревский, Н.М. Коркунов, С.А. Корф.
В настоящем параграфе мы обратимся к той составляющей данного процесса, которая эволюционно непосредственно связана с либеральной партийнополитической и думской законотворческой практикой. И здесь представляется
логичным, начать с анализа работ Б.Н. Чичерина, по праву отнесенного российскими специалистами к основателям отечественного либерализма, впоследствии
дошедшего в лице конституционно-демократической партии до стадии перевода
своих теоретических наработок на язык конкретных законопроектов.
Проблематика судебной реформы затрагивается Б.Н. Чичериным в целом
ряде работ, составляющих его богатейшее теоретическое наследие, в них затрагиваются как теоретические, так и практические вопросы ее реализации. Особое
значение его наследия в том, что он был современником реформы, активно участвовал в общественной жизни страны, формировал собственное видение хода
реформы и необходимых корректив.
Оценивая место судебной власти в системе общественных отношений,
Б.Н. Чичерин относил ее к важнейшим институтам, выступающим гарантами таких основ либерального общества как личность и собственность. «И личная свобода и собственность подвергаются стеснениям и ограничениям во имя государственных требований, - пишет он, - но важно то, чтобы это совершалось по закону, а не по произволу, чтобы стеснение происходило в силу действительных по-
57
требностей, а не прихоти власти».1 Гарантия «главная, - по его мнению, - состоит
в том, что личность и собственность ставятся под защиту независимого суда и
гражданин получает право требовать этой защиты».2 В одной этой фразе мы уже
видим те два базовых принципа, которые красной нитью пройдут и через программатику, и через политико-правовую и законотворческую практику российского либерализма начала ХХ в. – независимость суда и возможность обращения
за защитой нарушенного права в суд.
В своих работах Б.Н. Чичерин проводил четкую разницу между полицейским государством, где «администрация руководствуется усмотрением», по определению содержащем элемент произвола, и государством, основанном на праве, где суд руководствуется законом. Однако присущий ему реализм хорошо заметен в совокупности условий, которые необходимы для выполнения судом своей подлинной роли. Прежде всего, это независимость суда. «Суд только тогда в
состоянии служить действительной гарантией для лица, - указывает Б.Н. Чичерин, - когда он является вполне независимым как от правительственной власти,
так и от владычествующей партии».3 Можно добавить, что Б.Н. Чичерин, равно
как и К.Д. Кавелин предостерегал и от диктата толпы.
Инструментом для обеспечения независимости суда выступает несменяемость судей, оцениваемая Б.Н. Чичериным как индикатор наличия в обществе
свободы, а отсутствие – пути к деспотизму. При этом он вполне логично приходил к выводу о неизбежности при известной совокупности обстоятельств, введения исключительных положений, когда стабильность и неспешность суда ставит
под угрозу интересы общества в целом.4
Свое собственное понимание места и роли судебной власти применительно
к реализации системы прав и свобод человека, как и другие исследователи, предложил М.М. Ковалевский, выбравший в качестве исходной точки исторический
аспект их закрепления в законодательстве современных государств, он обозна1
Чичерин Б.Н Свобода в государстве // Власть и право. Из истории русской правовой мысли.
М., 1990. С. 26.
2
Там же.
3
Там же.
4
Там же. С. 26-27.
58
чил их место и роль в системе взаимоотношений государства и личности. В качестве исходного пункта он берет право на свободу совести и аналогично коллегам
определяет ее как сферу, которая должна быть, безусловно, освобождена от государственного вмешательства во внутренней сфере человека. Одновременно он
определяет ее и как сферу приложения участия государства к внешнему обеспечению свободы. Сюда он относил свободу церковной организации, возможность
публичности культа, и т.д. Ковалевский также систематизирует права, которые,
по его мнению, непосредственно связанны со свободой совести. Сюда он относит свободу слова, петиций, собраний, печати. Совокупность данных прав должна быть обеспечена возможностью их судебной защиты. В этом Ковалевский
един со своими коллегами. Как и Б.А. Кистяковской М.М. Ковалевский понимает
личность, наделенную правами, и имеющую возможность защищать их в суде,
как обязательный элемент демократического правового государства. «Гарантией
признания так называемых личных прав, - отмечает ученый, - является возможность призыва в суд всякого, кто бы он ни был, причиняющего вред и убытки
своими действиями, не согласными с законом».1 М.М. Ковалевский подобно
Ф.Ф. Кокошкину,
П.И. Новгородцеву,
В.М.
Гессену,
Б.А. Кистяковскому,
С.А. Котляревскому несомненно принадлежал к адептам правового государства.
Разница состоит в том, что он пришел к этому в теории иным путем, чем его
коллеги, которые в основном занимались вопросами права. Однако, как и в российской либеральной теории права, применительно к вопросу о природе государства, когда речь зашла о ее практическом применении, они пришли к вполне
сходным выводам, несмотря на различие школ и направлений. Собственно в
трактовке отечественными либералами прав человека мы видим скорее общее,
чем различное. Еще более явно это проявится в думский период деятельности
отечественного либерализма, в связи с переходом к полноценной законотворческой деятельности.
1
Ковалевский М.М. Учение о личных правах // Опыт русского либерализма. Антология. М.,
1997. С. 175.
59
Еще одним теоретиком российского либерализма был Ф.Ф. Кокошкин, относившийся уже к следующему поколению отечественных либералов. Он вполне
разделял обще либеральный подход к целям и функциям государства, рассматривая их в практической плоскости. Вполне соглашаясь с Н.М. Коркуновым в
ответе на вопрос о непосредственных задачах государства, Ф.Ф. Кокошкин конкретизирует их в реализации трех базовых целей: 1) политической (в узком
смысле слова) в которой он видел развитие самой государственной организации,
реализацию таких функций как внешней политики и охране государственной
власти внутри страны; 2) правовой, которая понималась как охрана действующего права с помощью государственного принуждения и деятельности судебной
власти, а также посредством установления новых форм ее реализации в контексте осуществления функции законодательной; 3) культурной, под которой в широком смысле слова понимается «содействие … материальному и духовному
благосостоянию и развитию» населения.
Также Ф.Ф. Кокошкин ставит вопрос, подобно тому, как это делали его коллеги, о пределах вмешательства государства в сферу личной духовной жизни.
Вмешательство государства признавалось допустимым в ряде обстоятельств «во
внешние, материальные условия человеческого существования и на внешнее поведение людей». Однако он аналогично коллегам считает, что «внутренняя, духовная сторона человеческой жизни остается недоступной для непосредственного планомерного воздействия государственной власти».1 Инструментом охраны
личных прав индивида у него также выступает независимый суд.
Трудно переоценить тот вклад, который внес в теорию вопроса либеральной
судебной реформы Н.И. Лазаревский, чьи труды в этой области были не только в
той или иной мере политически ангажированными материалами, связанными с
политической практикой российского либерализма, но многие из них относились
к вещам сугубо научным. Из-под его пера вышел, в частности, фундаментальный
курс «Лекции по русскому государственному праву». В этом обстоятельном тру1
Ковалевский М.М. Учение о личных правах // Опыт русского либерализма. Антология. М.,
1997. С. 101-107.
60
де специальный раздел был посвящен судебной власти. В нем Н.И. Лазаревский
последовательно исследовал исторические условия, обуславливавшие обособление суда, его главную задачу – разрешать споры о праве, как между индивидами,
так и между индивидом и органами власти.1 В кратком историческом этюде
представив эволюцию судебных учреждений в период европейского средневековья он подводит читателя к пониманию места и роли суда в современном обществе, где оптимальной схемой представляется реализация принципа разделения
властей, обеспечивающего независимость судебной власти, как главной гарантии
выполнения ею своей функции.2 В рассуждении перехода к парламентскому этапу развития страны Н.И. Лазаревский исследует вопрос о допустимости выполнения верхней палатой парламента судебных функций на предмет, не нарушает
ли это принцип разделения властей.
Следует отметить, что для поколения российских либералов, которым на
практике довелось воплощать в жизнь результаты своих теоретических поисков,
судебная реформа отнюдь не была неким абстрактным институтом. Многие из
них, целое поколение пришли к идеям либерализма, пришли в общественную
жизнь именно благодаря тому импульсу, который дала русскому обществу судебная реформа Александра II. Подтверждение тому жизненный путь Первого
спикера российского парламента С.А. Муромцева, сохранившего воспоминания
о том, как в детстве, подростками его поколение следило за видными процессами, ходило на прения сторон, особенно с участием известных адвокатов, становившихся событием, долго обсуждавшемся в политически активной среде. В
этой среде формировались его общественные взгляды. В юности он прошел путь
политического возмужания от разговоров его детства (С.А. Муромцев родился в
1850 г.) о великих реформах и старых газет, которые он нашел и прочитал на
чердаке бабушкиного дома к личному знакомству с деятельностью судебных и
земских учреждений, созданных в России в ходе Великих реформ.3 Он посещает
1
Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву // Административная
юстиция: Конец XIX – начало ХХ века: Хрестоматия. Ч. 2. Воронеж, 2004. С. 55-56.
2
Там же. С. 64-65.
3
ГАРФ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 1. Л. 1. 3-4.
61
судебные процессы, активно обсуждает их в переписке с родными, агитирует отца участвовать в работе мирового суда1 и т.д.
Звучали эти мотивы и в стенах университетов. Выступая перед студентами
учитель старшего поколения российских либералов профессор П.Г. Редкин, читавший на юридическом факультете Московского университета энциклопедию
права. Его профессорская деятельность в Москве, длившаяся до 1848 г., доставила ему широкую популярность. Его живая и энергическая речь, часто поднимавшаяся до лиризма, его проповедь любви к науке, правде и справедливости обаятельно действовали на аудиторию.2 Выступая перед студентами по поводу судебной реформы он говорил: «С твердой помощью начала науки, вы сумеете радикально лечить всякую общественную болезнь … и своею рациональною деятельностью приготовите благосостояние нашему отечеству».3
Вспоминая о тех временах и Б.А. Кистяковский, писал, что «деятели судебной реформы были воодушевлены стремлением путем новых судов подготовить
Россию к правовому строю. Первые реорганизованные суды по своему личному
составу вызывали самые радужные надежды. Сперва и наше общество отнеслось
с живым интересом и любовью к нашим новым судам».4 Аналогичные данные
дает нам и анализ периодической печати. Например «Московские ведомости» (№
168 1866 г.) писали о введении в действие судебных уставов: «Все, что есть живого, мыслящего, разумеющего, не может не быть затронуто судьбою возникающего в наше время нового порядка вещей на Руси … Всеоживляющее, все
возбуждающее начало публичности, дающее всему свет и призывающее всех к
сознательному участию в интересах своего отечества … - начало, без которого
ничто не может правильно и плодотворно развиваться».5
1
ГАРФ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 1. Л. 2.
Редкин // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона // URL:
http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/86583 Дата обращения: 18.08.2012.
3
Цит. по: Фролов В.В. Судебная реформа 1864 года в России и ее отражение в правосознании
российского общества середины XIX века. Дис. .. канд. юрид. наук. СПб., 2003. С. 47.
4
Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции) // Власть и право. Из
истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 193-194.
5
Цит. по: Фролов В.В. Указ. соч. С. 47.
2
62
Сделал ученый и общий для представителей либерального направления в
российской юриспруденции вывод о «зависимости наших судебных учреждений
от центральной правительственной власти». Особую ценность представляет исследование Б.А. Кистяковским эволюции Судебных уставов 1864 г. в части их
изменения последующими указами. Результаты этого анализа были не только
подтверждением верности курса на полномасштабное восстановление их действия, но и стали своего рода алгоритмом для внесения статей посвященных судебной реформе в либеральные законопроекты в области прав человека.1 Он
также категорически не приемлет исключительные формы суда и, прежде всего,
речь идет о военных судах, которые, по его словам «связаны с введением не
только ненормальных форм судопроизводства, но и очень жестокой системой
наказания и особенно частым применением смертной казни».2 При этом, оставаясь, прежде всего юристом, Б.А. Кистяковский указывает на правовую основу
исключительных положений и военных судов в российских Основных законах
(ст.15).
И, конечно же, говоря о научном и политико-публицистическом наследии
Б.А. Кистяковского в части реформирования судебной системы страны, никоим
образом нельзя пройти мимо его статьи «В защиту права (Задачи нашей интеллигенции)». В ней он подводит весьма неутешительный результат «притупленности
правосознания русской интеллигенции и отсутствия интереса к правовым идеям», что, по его мнению, стало результатом «отсутствия какого бы то ни было
правового порядка в повседневной жизни русского народа». 3 Говоря же о потенциальном носителе идеи права - интеллигенции, Б.А. Кистяковский еще более
пессимистичен: «правосознание нашей интеллигенции и находится на стадии
развития соответствующей формам полицейской государственности».4
1
Кистяковский Б.А. Государственное право // Административная юстиция: Конец XIX –
начало ХХ века: Хрестоматия. Ч. 1. Воронеж, 2004. С. 445.
2
Там же. С. 446.
3
Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции) // Власть и право. Из
истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 176.
4
Там же. С. 189.
63
При этом важнейшей причиной этого стала именно ситуация в сфере судопроизводства. «Полное неравенство перед судом, - пишет Б.А. Кистяковский о
русском человеке, - убило в нем всякое уважение к законности». В завершении
своей относительно небольшой работы он вновь возвращается к вопросам места
и роли суда в обществе, склоняясь к тому, что «суд есть то учреждение, в котором прежде всего констатируется и устанавливается право». Б.А. Кистяковский
считал, что «даже законодательная деятельность народного представительства не
может устранить значение судов для осуществления господства права в государстве».1 Здесь он сближается с точкой зрения С.А. Муромцева, который видел в
судье, особенно действующим в условиях господства власти административной
важное звено создания права в подлинном смысле этого слова. В частности
Б.А. Кистяковский указывает, что «высоко держать знамя права и вводить в
жизнь новое право судья мог только тогда, когда ему помогало живое и активное
правосознание народа».2
Разрабатывая теоретическую модель места суда в новом типе государственности он указывал, что «в современном конституционном государстве суд есть
прежде всего хранитель действующего права; он обеспечивает его устойчивость
и постоянство; но затем, применяя право, он продолжает быть отчасти и созидателем нового права».3
Весьма интересен подход Б.А. Кистяковского к проблеме суда присяжных.
При этом он обращается не к совершенствованию правовой базы и не к правоприменительной практике суда, а к такому, принципиально важному аспекту, как
восприятие данного вида суда обществом, в котором он функционирует. И здесь
вновь весьма пессимистическое заключение, связанное с тем, что «даже на суд
присяжных у нас существовало только две точки зрения: или политическая, или
1
Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции) // Власть и право. Из
истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 193.
2
Там же.
3
Там же.
64
общегуманитарная; в лучшем случае в суде присяжных у нас видели суд совести
в смысле пассивного человеколюбия, а не деятельного правосознания».1
Своеобразным рефреном этого труда Б.А. Кистяковского, могли быть его
следующие слова: «Каково правосознание нашего общества, таков и наш суд».
И, особенно это проявилось, по его мнению, в гражданском суде, который не
только не занял своего места в формировании правосознания общества, готового
к масштабным конституционным реформам, но и, в отличие от суда уголовного,
вообще не пользовался вниманием со стороны широких слоев общества, которые
«совсем не интересуются его организацией и деятельностью». Здесь Б.А. Кистяковский конечно же несколько упрощает ситуацию. В практике работы его коллеги С.А. Муромцева главным редактором «Юридического вестника», отмечается немало попыток повлиять именно на эту сторону общественного бытия. Возглавил журнал С.А. Муромцев отнюдь не в лучшем состоянии. «Журнал много
терял в старой редакции, надо поправлять его», - писал он дяде в декабре 1878 г.
Взявшись за работу по изменению содержания журнала, С.А. Муромцев наметил
основные пути этой деятельности: «Стараюсь завести организованную правильно судебную хронику и в ней бросить в нашу практику судов и адвокатов семена
новых практических идей».2
Подробно перечисляет Б.А. Кистяковский и многочисленные недостатки в
технической организации суда в России. Из довольно объемного материала выделим лишь претензии ученого-политика в адрес присяжных поверенных. Следует отметить, что во многом он пишет о людях, которых хорошо знал лично.
Характеризуя сословие в целом Б.А. Кистяковский пишет, что у нас были и есть
видные уголовные и политические защитники; … большинство это лишь борцы
за известный политический идеал, если угодно за «новое право», а не «за право»
в точном смысле слова». По сути, он ставит в упрек своим коллегам то, что они
забывали об интересах права формального или права вообще. В конце концов,
1
Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции) // Власть и право. Из
истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 194.
2
ГАРФ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 4. Л. 8.
65
они иногда оказывали плохую услугу и самому «новому праву», так как руководились больше соображениями политики, чем права».1
Дал Б.А. Кистяковский свое объяснение и неудаче судебной реформы, заключавшееся в том, что «Суд не может занимать того высокого положения, которое ему предназначено, если в обществе нет вполне ясного сознания настоящих задач. Нельзя винить одни лишь политические условия в том, что у нас плохие суды, виноваты в этом и мы сами». Выход из ситуации он видит в совершенствовании и самосовершенствовании интеллигенции: «наша интеллигенция
должна осознать, что устойчивость и прочность правопорядка есть лучшее средство для того, что бы этот правопорядок сделался справедливым и гарантирующим свободу». 2
Теоретические аспекты одного из будущих законопроектов о реформе первого департамента Сената, который активно обсуждался конституционными демократами и прогрессистами в Третьей Думе были во многом заложены в исследовании С.А. Корфа «Административная юстиция в России».3 Посвятив значительную часть деятельности Сената как судебного органа, его взаимодействию с
иными органами власти, он показал те проблемы, которые накапливались в его
деятельности едва ли не с екатерининских времен. Его научное сочинение дает
законодателю практически весь необходимый для работы материал, как в описании структуры и практики Сената, так и теоретических наработок в области его
реформирования. Работа также фактически задавала некий алгоритм для законотворчества в сфере реформирования административной юстиции в России.
Обращался к проблематике места и роли суда в обществе и В.С. Соловьев.
Так, в частности, в своей работе «Определение права в связи с его нравственностью» он указывает на невозможность «разобщения» трех видов власти. Среди
них «1) власть издавать обязательные для всех законы, 2) власть судить сообраз1
Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции) // Власть и право. Из
истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 196.
2
Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции) // Власть и право. Из истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 196.
3
Корф С.А. Государственное право // Административная юстиция: Конец XIX – начало ХХ
века: Хрестоматия. Ч. 1. Воронеж, 2004. С. 567-582.
66
но этим общим законам о частных делах и поступках и 3) власть принуждать
всех и каждого к исполнению, как этих судебных приговоров, так и всех прочих
мер, необходимых для общей безопасности и преуспевания».1 По В.С. Соловьеву
власть «вторая – судебная – уже обусловлена первой, так как суд не самозаконен,
а действует согласно обязательному для него закону».2 Назначение же исполнительной власти в том, что она обеспечивает принудительное исполнение законов
и судебных решений.
Теоретическим изысканиям места и роли суда в обществе и его потенциальными возможностями влияния на направление общественного развития занимался один из корифеев российского либерализма С.А. Муромцев. Что же касается
стиля работы самого С.А. Муромцева, то для него в период адвокатской деятельности наука оставалась вполне самостоятельной ценностью, скорее самостоятельной целью, а не прикладным средством разрешения ситуации, возникающей
в суде. «Судья не только является пассивным органом законодателя, - писал
С.А. Муромцев, - но наравне с ним творит право». Следовала отсюда и главная
задача современного правосудия - «формулировать новое учение о призвании
судьи взамен неудовлетворяющего всем требованиям и потому устаревшего учения о «толковании» закона».3
Как отмечает М.В. Немытина, в начале ХХ в. в России получили распространение теоретические поиски медленного, постепенного пути преобразования
общественного строя. К авторам, работавшим в этой области, она относит
С.А. Муромцева, Л.И. Петражицкого, Н.М. Коркунова. Судейскому правотворчеству в их идеях отводилось заметное место. Оно в перспективе должно было
способствовать эволюционной смене абсолютизма либеральным правопорядком.
«Стоящий в в центре этого процесса широко образованный судья, создавая такого рода правопорядок, мог противостоять как революционерам, стремящимся к
разрушению существующего режима, - отмечает она, - так и реакционерам1
Соловьев В.С. Определение права в связи с его нравственностью // Власть и право. Из
истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 116.
2
Соловьев В.С. Определение права в связи с его нравственностью // Власть и право. Из
истории русской правовой мысли. М., 1990. С. 117.
3
Муромцев С.А. Творческая сила юриспруденции // Юридический вестник. 1887. № 9.
67
охранителям».1 В частности С.А. Муромцев предлагал «заменить отжившие законы либерально-демократическим правотворчеством».2 Однако, как справедливо отмечает один из исследователей его творчества В.Д. Зорькин, этим взглядам
присуща и несостоятельность, и утопичность, применительно к России той эпохи. Как отмечает он в своей монографии: «… при отсутствии прочных демократических традиций, отсутствии буржуазной законности предлагать вместо закона
судебно-административное правотворчество значило погрузить страну в еще
большую бездну бесправия».3
В многочисленных работах, обращенных к исследованию проблемы образования юридических норм, С.А. Муромцев указывал, что этот процесс «есть результат взаимодействия двух деятелей: жизни народа, творящей потребности в
нормах, и мыслительной способности всего народа вообще и сословия юристов в
особенности... каждая юридическая норма и есть явление, непосредственно вызванное потребностью, но явление, вызванное потребностью при содействии
мышления человека».4
В качестве юриста-практика С.А. Муромцев, интересовался, тем не менее,
скорее нормой права, чем статьей закона. Исследуя действующее право он не ограничивался только грамматическим или логическим толкованием текста соответствующей статьи. Она была для него лишь материалом, который он изучал в
связи с конечной целью урегулирования соответствующего общественного отношения, для урегулирования которого она изначально предназначалась. Современники отмечали, что в адвокатской работе С.А. Муромцева обычный процесс
разъяснения обычной статьи действующего законодательства становилось на
уровень специальной работы научно-догматического характера. Посредством
данного алгоритма С.А. Муромцев в своей непосредственной работе адвоката-
1
Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX – начало ХХ в. Дис. … д.ю.н. М., 1999.
С. 330.
2
Цит. по: Зорькин В.Д. Муромцев. М., 1980. С. 106.
3
Зорькин В.Д. Муромцев. М., 1980. С. 106-107.
4
Кистяковский И. Адвокатская деятельность // В сб.: Сергей Андреевич Муромцев. СПб.,
1911. С. 148.
68
практика продолжал свою деятельность юриста-ученого.1 «Суды и юрисконсульты, - учил он, - творят право по преимуществу в форме решений; но особенно в
наше время судебное творчество проявляется так же в формулировании юридических норм».2
Отношение его к суду было основано на понимании судьи во многом как
правотворца, что давало возможность сформулировать тезис о решающей роли
судьи в процессе правотворчества в современной ему России. «Мы не проповедуем сознательного уклонения судьи от почвы закона; напротив, по мере сил он
должен
держаться
почвы,
подготовленной
законодателем,
-
отмечал
С.А. Муромцев, говоря о взглядах на место и роль судьи в процессе правотворчества и правоприменения, - но история показывает, что юриспруденция бессознательна и постепенно уступает духу времени и подкапывается под устаревшее
право».3
Здесь виден источник уважение С.А. Муромцева к священной для него идее
судебной власти. Он искренне и сознательно переносил это свое отношение на ее
представителей в то время, когда они творили суд. Обсуждая конкретные судебные решения, он отмечал, что «трудно учесть все те мотивы, которые склонили
суд именно к такому решению, нельзя забывать, что за всеми мотивами стоит судейская совесть, которая и является часто истинным источником юридически
слабо обоснованного решения».4
На практике это вело к тому, что С.А. Муромцев не принимал лирику в ходе
гражданского процесса, не считая возможным настраивать суд непосредственно
против личности оппонента или, пробуждать в суде жалость к доверителю. Современники отмечали его искреннее стремление помочь суду разобраться не
только в конкретном спорном вопросе данного судебного заседания.
1
Кистяковский И. Адвокатская деятельность // В сб.: Сергей Андреевич Муромцев. СПб.,
1911. С. 149.
2
Там же. С. 151.
3
Муромцев С.А. Творческая сила юриспруденции // Юридический вестник. № 9. 1887. С. 117;
Нечаев В. Муромцев / Энциклопедический словарь. Т. ХХ. СПб., 1897. С. 216.
4
Кистяковский И. Адвокатская деятельность // В сб.: Сергей Андреевич Муромцев. СПб.,
1911. С. 155; Речь. 1910. 5 окт.
69
Данная точка зрения весьма спорная для современного уровня развития отечественного права, тем не менее, как мы отмечали выше, анализируя подходы
Б.А. Кистяковского к пониманию места и роли суда, не была чем то уникальным
и исключительным.
Однако в наследии С.А. Муромцева есть еще один документ, который, как
нам представляется, может считаться своего рода предшественником будущего
проекта Основного закона России, это – записка «О внутреннем состоянии России 1881 г.», по сути, обращение либеральной, политически активной, думающей
части российского общества с предупреждением к власти о потере и темпа, и качества реформ. Фактически начала периода дифференциации русского общества,
порождающей питательную среду для радикальных политических сил, угрожающим основам бытия строя жизни общества в целом.
Отдельный раздел записки посвящен и вопросам судебной реформы. Ее
проведение, прежде всего, увязывается С.А. Муромцевым с неприкосновенностью личности, а, точнее, ее отсутствием. «Еще более неудовлетворенным является в настоящее время естественное в каждом образованном человеке стремление к личной неприкосновенности, пишет он, - независимость суда, предосторожности при обысках и арестах, ответственность за неправильное лишение свободы, наказание, налагаемое не иначе, как по соблюдении всех формальностей
гласного и состязательного судопроизводства, - вот необходимые условия существования современного общества. Ни с какими административными ограничениями суда оно не может примириться».1
Наиболее явными отступлениями от порядка судоустройства, которые, по
мнению авторов «Записки» следовало устранить были: отсутствие независимых
следователей, что нивелировало значение первой стадии процесса; отсутствие
фактической несменяемости судей, благодаря практике дальних переводов и неудобных повышений; недоверие к избранию судебных учреждений (ст. 213-215
учр. Суд. Уст.; по новому изданию ст. 302-304) и произвольные назначения на
судебные вакансии.
1
Муромцев С.А. Статьи и речи. Вып. 5. М., 1910. С. 23-24.
70
Еще одной принципиальной претензией общества к власти, нашедшей свое
выражение в «Записке», стал особый порядок производства по политическим делам. «Мертвая тайна политического процесса в противоположность гласности
общего судопроизводства, полный произвол преследующей власти в противоположность строгой закономерности каждого акта в обыкновенном судебном порядке, пишет С.А. Муромцев, - составляют язву, которая в самом конце разрушает в обществе чувство законности и, в конце концов, поддерживает раздражение
не только в среде лиц, имевших несчастье подвергнуться политическому преследованию и их семей, но и в более обширных кругах».1
В еще большем противоречии со взглядами либеральной части российского
общества находилась система административных ссылок и высылок без суда и
следствия, получившая в то время особое распространение.
Вместе с тем по смыслу судебных уставов никто не мог быть подвергнут
наказанию без суда, а вместе с тем тысячи лиц ежегодно подвергались «самому
тяжкому для образованного человека наказанию, - лишению привычного для него общества и при том по одному, ничем не мотивированному, распоряжению
администрации».
Причины этого, как считали авторы Записки, крылись в отступлении от
принципов Судебных уставов 1864 г. Положение суда стало результатом непоследовательности самого правительства. Вскоре после издания судебных уставов, начался процесс их урезания. Перечисленные выше последствия: особое
производство политических следствий, административные ссылки, отстранение
присяжных от некоторых категорий дел, специальные суды, применяемые для
рассмотрения дел о государственных преступлениях – все это составляет результат этих сокращений. От порядка судебных уставов страна перешла к особому
порядку политических дознаний. К судебной власти, действовавшей сначала отдельно, были приданы в качестве вспомогательного орудия сотрудники III-го отделения Императорской канцелярии. Потом центр тяжести окончательно был перенесен на жандармов, которым требовалось только заключение прокурорского
1
Муромцев С.А. Статьи и речи. Вып. 5. М., 1910. С. 25.
71
надзора. В итоге все дела данного рода сосредоточилось исключительно в руках
жандармской власти.
Следует помнить, что речь идет еще о царствовании Александра II, когда о
политики корректировки («контрреформ») реформ следующего царствования
еще никто не подозревал. Таким образом, в комплексном сочинении С.А. Муромцева и его коллег еще в годы Великих реформ, нашла свое выражение позиция российского либерализма по вопросу о коррекции судебной реформы, перечислены основные болевые точки и указаны основные пути их возможного решения.
Свою позицию по вопросу о месте суда в системе властей в государстве
сформулировал и В.М. Гессен. Он говорил об обособленности властей, считая
необходимым отделение правительственной и судебной власти от законодательной для того, что бы подчинить их последней.1
Также В.М. Гессен полагал, что правомерность правительственной власти
выступает в правовом государстве источником субъективных публичных прав
гражданина. Публичные права гражданина, аналогично его частным правам, гарантируются судебной охраной и защитой. В соответствии со специфическим
характером публичных прав, наиболее важной формой их судебной защиты
В.М. Гессен считал институт административной юстиции. Под ней он понимал
«своеобразную и обособленную организацию судебной власти, призванной к защите субъективных публичных прав путем отмены незаконных распоряжений
административной власти».2 По мысли ученого, административный судья должен быть независим от администрации в той же степени, как и гражданский судья, в частности быть несменяемым. К необходимым признакам административной юстиции также относятся коллегиальность судебной организации, состязательность, устность и гласность судопроизводства.3
1
Глушаченко С.Б. Русские юристы второй половины XIX- начала ХХ веков о правах личности
в правовом государстве (историко-правовое исследование). Дис. … д.ю.н. СПб., 2000. С. 75.
2
Гессен В.М. Правовое государство и народное голосование. СПб., 1906. С. 45.
3
Глушаченко С.Б. Указ. соч. С. 86.
72
Также В.М Гессен считал, что, возникая на почве теории обособления властей, административная юстиция выступает необходимой гарантией правомерного характера правительственной власти.1 Этому должен сопутствовать институт уголовной ответственности должностных лиц, в т.ч. и министров. Этот вопрос в своем концентрированном виде нашел свое отражение в конституционных
проектах российского либерализма, рассматриваемого в третьем параграфе настоящей главы.
Крупнейшей в своем роде работой в данной сфере, является труд «Судебная
реформа», вышедший из-под пера видного либерального юриста и политика И.В.
Гессена. Этот фундаментальный труд основан на ряде базовых тезисов либеральной общественности в области реформы судебной системы. Прежде всего
это тщательное обоснование базового тезиса о прогрессивности Судебной реформы в целом и постоянной практикой ограничения прав и свобод, предоставляемых этой реформой населению России.
В своем фундаментальном труде «Судебной реформе» И.В Гессен один из
обзоров озаглавил «Отношение общества и повременной печати к «основным
положениям». В нем он, в частности указывает, что «не было ни одного голоса,
который высказался бы против новых предложений вообще и за старый порядок».2 «Без признания навсегда священным жилища гражданина и личной свободы, предстоящая судебная реформа, - приводит оценку тех лет И.В. Гессен, - не
может способствовать к замене прежнего недоверия к судебным учреждениям
полным доверием к ним».3
Собственно эти два тезиса неоднократно совмещает И.В. Гессен в своем
труде, когда пишет о том, что «с первых же дней обнаружилось, что новый институт вошел в государственный организм инородным телом, которое, по обще-
1
Гессен В.М. Правовое государство и народное голосование. СПб., 1906. С. 46.
Цит. по: Фролов В.В. Судебная реформа 1864 года в России и ее отражение в правосознании
российского общества середины XIX века. Дис. … к.юр.н. СПб., 2003. С. 41.
3
Гессен И.В, Судебная реформа. СПб., 1905. С. 89.
2
73
му физиологическому закону должно быть ассимилировано или извергнуто».1
Далее И.В. Гессен приводит длинный перечень претензий русского общества к
тем изменениям, которым подвергся изначальный замысел судебной реформы.
Перечень их воистину безграничен, здесь и замена следователей специальными
чиновниками, и фактическая свобода министра в отмене гласности процесса,
приостановление деятельности советов присяжных, усиления подчиненности судей министру в вопросах предоставления информации, изъятия отдельных категорий дел из общего судебного порядка, введении института земских участковых
начальников ограничение деятельности суда присяжных, и т.д. и т.п.2
Исключительно большое внимание, равно как и объем своей работы (более
трети) И.В. Гессен уделяет анализу тех предложений, которые были разработаны
в период т.н. муравьевских реформ.3 Формулирует он и свое видение тех направлений реформы, которые, по его мнению, могли бы вывести систему из того положения, в котором она оказалась через 50 лет коррекции в одном направлении.
Первый и базовый принцип это отделение судебной власти от остальных, исключение в какой бы то ни было форме вмешательства в ее сферу представителей
другой, прежде всего административной власти. Далее предлагается вернуть институт мировых судей в общих принципах Судебных уставов 1864 г., с определенными коррективами, связанными с практикой их работы, при этом председателей и членов судебных палат назначать от правительства.
Сенату предполагалось принять роль высшего суда с образованием в его составе суда кассационного, а также вменив надзор за правильностью и единообразием толкования законов. Реформировать институты прокуратуры и адвокатуры,
обеспечить гласность судебного процесса. Два раздела предложений касались
также совершенствования гражданского и уголовного судопроизводства.4
1
Гессен И.В. Судебная реформа // Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная
власть в России: история, документы. В 6-ти. Т. IV. На рубеже веков: эпоха войн и революций.
М., 2003. С. 36.
2
Гессен И.В. Судебная реформа // Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная
власть в России: история, документы. В 6-ти. Т. IV. На рубеже веков: эпоха войн и революций.
М., 2003. С. 37-44.
3
Там же. С. 45-63.
4
Там же. С. 63-66.
74
В целом работа И.В. Гессена будучи специализированным трудом, подготовленным на основе всего комплекса материалов, связанных с судопроизводством в России, содержала основные положения, которые легли как в либеральную
программатику, так и в либеральное (по преимуществу кадетское) законотворчество. В подтверждение этого можно привести сравнительные таблицы в третьем
параграфе первой и в первом параграфе второй главы настоящей работы. Несколько облегчает задачу компаративного анализа достаточно высокая степень
формализации юридической терминологии, употребляемой авторами теоретических трудов, конституционных проектов, программных партийных документов,
либеральных законопроектов. К тому же в большинстве случаев авторами указанных документов были одни и те же люди, активно совмещавшие занятия наукой с политической, парламентской и законотворческой деятельностью, создав
богатейший корпус документов, ставший предметом анализа в настоящей работе.
Для контраста в подходах к проблеме судебной реформы приведем цитату
одного из основателей социал-демократии в России Г.В. Плеханова. В отличие
от либералов левые партии судебную реформу не жаловали и Г.В. Плеханов в
частности утверждал, что в условиях полицейского государства «реформирование судопроизводства в России остается экзотическим растением: оно так же
подходит ко всему государственному строю России, как шелковый цилиндр одетому в звериные шкуры эскимосу».1
Институт независимой судебной власти был для теоретиков российского
либерализма и целью и средством реализации своих взглядов на реформирование
общества. Но, вместе с тем весьма симптоматично, что, они всегда оставались в
рамках реальной политики, понимания возможного и невозможного. Либеральные юристы не предполагали немедленного введения в России принципиально
новой судебной системы, выстроенной по современным им западным образцам.
Они, как правило, ограничивались указанием на необходимость восстановления
1
Цит. по: Немытина М.В. Указ. соч. С. 331.
75
в полной мере действия судебных уставов, принятых в ходе реформы 1864 г.1 В
качестве достаточно репрезентативного примера можно отметить то обстоятельство, что из либерального проекта Основного закона были исключены статьи,
предполагавшие создание Верховного суда.2 В данной ситуации именно расширение и нормативно-правовое закрепление прав и свобод человека, могли стать
той силой, которая стала бы катализатором для распространения в обществе нового типа правоотношений, стимулирующих человека к реализации номинально
признаваемых за ним личных прав. Это также считалось неотъемлемым элементом гражданского общества.3 Об этом писал еще Б.Н. Чичерин, указывая на необходимость индивида, обращаться за защитой нарушенного права. Все это было
направлено на расширение социальной и электоральной базы для российского
либерализма, на создания условий для реализации либеральной модели преобразования социально-политической системы России.
1.3. Реформа судебной системы в либеральных конституционных проектах второй половины XIX - начала ХХ в.
Важным источником по истории формирования концепции российского
либерализма в части совершенствования судебной системы, как составной части
реализации либеральной модели реформирования страны являются либеральные
проекты основного закона, содержащие в концентрированном виде общие подходы к данной проблеме либеральных правоведов.
Массово конституционные проекты появляются в российском обществе в
пореформенный период, когда они стали первыми шагами на пути к возникновению в России элементов правового государства, ставшего одним из символов ве1
См.: Законодательные проекты и предположения партии народной свободы. 1905-1907 гг.
СПб., 1907.
2
Проект Основного и Избирательного законов в редакции С.А. Муромцева // С.А. Муромцев.
Сб. статей. М., 1911; Шелохаев В.В. Судьба русского парламентария (Ф.Ф. Кокошкина) //
Отечественная история. 1999. № 5. С. 75-76.
3
С.А. Котляревский писал «Демократия невозможна без выработки сочленами общественного
союза привычки защищать свое право, но она непрочна без другой привычки – не
использовать этого права до конца» / Котляревский С.А. Предпосылки демократии // Опыт
русского либерализма. Антология. М., 1997. С. 232.
76
ры для русских либералов. Отмена крепостного права, создание всесословного
местного самоуправления в виде земств и городских дум декларирование университетской автономии, переход от рекрутской системы формирования армии к
всеобщей воинской повинности, реформа цензурных отношений в стране, законодательное закрепление независимости суда от административных властей, введение института присяжных, - все это за какое-нибудь десятилетие резко изменило политический облик российского общества.
Парадоксальность российской истории вообще и ее либеральной составляющей, нашла свое выражение в частности в том, что, не видя помимо государственного механизма иных реальных инструментов реализации в России модели
либерального переустройства общества, отечественный либерализм в той или
иной степени вписывал в свои проекты эту политическую данность.
Самодержавие осуществило «великие реформы», но по известному выражению – «здание осталось неувенчанным», образованные на местах всесословные корпорации - земства создавали предпосылки к учреждению всероссийского
представительного органа власти. Но Александр II и его «команда реформаторов» считали, что резкий переход от неограниченной монархии к конституционной является для русского общества преждевременным. С конца 1850-х – начала
1860-х годов конституционалистами часто выступали представители отечественных правящих кругов, которые считали необходимым введением «Верховной
дворянской думы» компенсировать дворянству потерю традиционной вотчинной
власти.1
Это вело, с одной стороны к тому, что многие либералы, за исключением
наиболее радикальных, даже подчеркивали свой «антиконституционализм», т.к.
считали неприемлемым для страны слепое копирование парламентских порядков
Западной Европы, при отсутствии в России устойчивых традиций уважения права, а также опыта организации структур местного самоуправления. С другой стороны, в кругах высшей российской бюрократии в преддверии намеченной земской реформы четко обозначалось стремление заранее ограничить предполагае1
Петров Ф.А. Указ. соч. С. 32-47.
77
мые в будущем конституционные устремления российского общества посредством участия представителей земских органов в составе высших государственных
учреждений под контролем правительства. В этом заключалась сущность проекта, предложенного министром внутренних дел П.А. Валуевым, обосновывавшем
создание при Госсовете нижней палаты - «Съезда государственных гласных».
Однако этот проект был отвергнут Александром II.1
Наиболее распространенными политически значимыми действиями либералов, представлявшими земства, были ходатайства с общим рефреном продолжения реформ, разрешении общеземских съездов по различным хозяйственным и
культурным вопросам, а также адреса на высочайшее имя с просьбами «дать русскому народу то, что он дал болгарам». В общей сложности, по подсчетам
Ф.А. Петрова, современного отечественного исследователя истории земского
конституционализма в России, начиная с августа 1878 г. и по июнь 1882 г. губернскими и уездными земскими собраниями были поданы 51 адрес и 101 ходатайство.2
Проекты масштабных преобразований государственного устройства составляли сравнительно незначительную долю в общем количестве заявлений
земско-либеральных кругов. Сами проекты можно разделить на две группы. Первую из них составляли предложения о реорганизации существующих высших государственных учреждений при участии в их составе представителей (на выборной основе) земских органов и во-вторых, это предложения о создании центрального земского учреждения, имеющего законосовещательный характер. Большую
часть проектов можно отнести к первой группе.3 Рассмотрим совокупность указанных материалов на предмет наличия в них положений, ориентированных на
реформу судопроизводства в стране.
В качестве первого обратимся к проекту Л.А. Полонского, связанного с
журналом «Вестник Европы». В 1870-е гг. он вел в журнале рубрику «Внутрен1
Подробный анализ проектов П.А. Валуева 1863 и 1879 гг. См.: Зайончковский П.А. Кризис
самодержавия на рубеже 1870-1880-х годов. М., 1964. С. 124-128; Захарова Л.Г. Указ. соч.
С. 45-51; Чернуха В. Г. Указ. соч. С. 15-45.
2
См.: Петров Ф.А. Указ. соч. С. 16.
3
Там же. С. 32-47.
78
нее обозрение» проводя мысль о необходимости создания в России института
центрального выборного представительства. Еще в 1876 г. он писал о том, что
реформы, которые объективно затронули весь уклад жизни российского общества, не могут быть систематизированы без внесения изменений в систему высших
органов государственной власти. «Нельзя перестроить, расширить все здание и
оставить на нем прежнюю крышу, если необходимо, чтобы оно было сплочено в
нечто целое». При этом он не ставил под сомнение сосредоточение полноты законодательной власти в руках императора. Вместе с тем он считал целесообразным участие земских представителей в составе Государственного совета, являвшегося высшим законосовещательным учреждением России.
Его проекту была присуща, в своем роде, некая нарочитая умеренность.
Собственно и сам его автор называл его «не ломкой, а дополнением к существующему государственному устройству». Однако и эта, крайне осторожная позиция не смогла спасти «Внутреннее обозрение», которое просто было запрещено
органами цензуры.1 О реформе судебной системы его автор в проекте не пишет.
С 1880 г. раздел «Внутреннее обозрение» в «Вестнике Европы» был восстановлен и его вел либеральный публицист К.К. Арсеньев. Приветствуя лорисмеликовский курс, Арсеньев старался постепенно подвести своих читателей к
мысли о необходимости проведения системных преобразований государственного управления. В последних номерах журнала, увидевших свет в 1880 г. он предложил свой проект административной реформы, которая, по его мнению, позволила бы правительству услышать «голос общества». Развивая идеи Полонского,
он полагал целесообразным «учреждение при губернаторе губернского совета,
составленного отчасти из элементов общественных, выборных», создание специального общеземского собрания для рассмотрения земских ходатайств, поступавших с мест в адрес правительства и, наконец, реорганизацию, как Государственного совета, так и Сената путем пополнения их выборными земскими пред-
1
М.М. Стасюлевич и его современники в их переписке. Т. II. СПб., 1911. С. 190, 202. Цит. по:
Петров Ф.А. Указ. соч.
79
ставителями.1 Судебная реформа также не стала предметом рассмотрения его
проекта.
Свою позицию по вопросам государственного строительства в России
сформулировал и К.Д. Кавелин, один из основоположников «государственной
школы в русской историографии. В духе данных воззрений он видел именно в
государстве главную движущую силу в истории России. Здесь, как представляется, и следует искать основу его т.н. «антиконституционализма.2 Кавелин видел в
самодержавии не просто главный двигатель реформ общественно-политического
строя, но и гаранта необходимой для нормального развития социума, политической стабильности в России и предпочитал, по мнению В.А. Китаева, «неограниченную монархию конституционным переменам, не сулившим, как ему казалось,
ничего кроме представительства с неизбежным перевесом дворянства».3
Остановить реакционную политику исполнительной власти, обеспечить
«гарантии личной и имущественной неприкосновенности, свободы мнений, непреложности закона» по мнению Кавелина, можно было посредством проведения
масштабной и системной административной реформы. Ему представлялось целесообразным объединить «в одно стройное целое» все три вида, определяемой им
власти. Соответственно, речь шла об административной, законодательной и судебной. Им был разработан детальный проект предполагавший создание «многочисленного, сильно организованного, самостоятельного и влиятельного государственного учреждения, снабженного необходимою административною властью,
которое по своему высокому положению могло бы непосредственно представлять
государю на его усмотрение свои виды и соображения по внутреннему управлению государством».4
В основу данного проекта ученый ставил Сенат, который возвращался к
первоначальному замыслу Петра I, но реформированного в соответствии с новыми историческим условиям. По мысли ученого, «Административный сенат» был
1
Арсеньев К.К. За четверть века (1871-1894). Сб. статей. Пг., 1915. С. 51-61.
Петров Ф.А. Указ. соч. С. 34.
3
Китаев В.А. От фронды к охранительству. Из истории русской либеральной мысли 50-60-х
годов XIX века. М., 1972. С. 129.
4
Там же.
2
80
равен Государственному совету и по месту в системе управления, и по численности. Третья часть назначалась императором, треть избиралась губернскими земствами (один человек от губернии) и, последняя треть предлагалась самим Сенатом. Симптоматично в данной конструкции то, что избранные члены Сената от
губерний становились сенаторами без утверждения. Независимо от выбора или
назначения каждый сенатор имел срок полномочий равный трем годам. По истечении срока полномочий они могли продлеваться еще на три года. Предусматривалась ежегодная ротация трети членов «Административного сената». Это делалось с целью, «чтобы в нем большинство всегда состояло из людей опытных,
знакомых с делами и порядком их ведения. В продолжение всего времени пребывания в должности сенатор не может занимать никакой другой ни в государственной, ни в общественной, ни в частной службе. Он не может быть удален из
Сената иначе, как по судебному приговору за уголовное преступление».
В 1877 г. в брошюре «Политические призраки» К.Д. Кавелин дополнительно развил свою основную идею. Изменения могут быть оценены как достаточно
принципиальные. Теперь он планировал создание не одного, а трех сенатов: законосовещательного, судебного и административного. «Один из них проектирует
законы, другой заведует судом, третий управляет внутренними делами государства - все под верховной санкцией императора», без одобрения последнего любые
постановления Сената не имели «силы правительственных мер и решений».
Предложил он и новый порядок формирования трех сенатов. «Каждый из сенатов, - писал Кавелин, - должен состоять из представителей верховной власти по
ее назначению и из равного им числа представителей земств по их свободному
избранию. Тем и другим вместе должно быть предоставлено выбрать специалистов и представителей интеллигенции, число которых не должно, однако, превышать числа выборных от земств или назначаемых от короны».1 Срок пребывания
сенатора в должности увеличивался с трех до пяти лет.
В этом проекте, в соответствии с проблематикой исследования, нас интересует, прежде всего, судебный сенат. По численности он планировался вдвое
1
Цит. по: Петров Ф.А. Указ. соч. С. 32.
81
меньше, чем два других. По своей роли в государственном устройстве должен
был стать «высшим государственным учреждением для заведования и управления судебной частью в целой империи» и прийти на смену Министерству юстиции, которое, по мнению ученого, традиционным для России министерским произволом, по сути «унизило» правосудие в стране. Таким образом, этот проект в
отличие от иных, несмотря на нарочитую консервативность, предлагает, хотя и
верхушечный, но, тем не менее, вариант преобразования судебной системы. В это
же время был подготовлен и проект другого известного теоретика земского самоуправления - князя А.И. Васильчикова, гласного Новгородского земства (18651872 гг.).
Народное представительство А.И. Васильчиков планировал создавать постепенно, основываясь на сельской общине, против которой выступал
Б.Н. Чичерин. Васильчиков полагал, что и дворяне-помещики, и сельские общины, выступающие как элементы юридически равноправные, смогут объединиться
в рамках института единой всесословной волости - мелкой земской единице.
Проект организации такой волости он выдвинул в 1872 г., закладывая такую ее
количественную характеристику, как численность, близкую к церковному приходу, т.е. до 2000 человек (имелись в виду лица мужского пола). Крестьянский волостной сход трансформировался из сословного во всесословный. При этом в качестве юридических лиц в нем должны были участвовали и сельские общества,
имевшие один неделимый голос. Проектируемый им волостной сход должен был
избирать старшину и от 2 до 4 гласных уже на следующий уровень управления, в
земское собрание.1
События конца 70-х - начала 80-х гг. XIX в. побудили А.И. Васильчикова,
как и других земских либералов, к выступлению с проектом политических преобразований высших этажей государственного устройства России. граф
Н.П. Игнатьев сменивший летом 1881 г. на посту министра внутренних дел Лорис-Меликова пригласил к работе ряд предводителей дворянства и председателей
1
См.: Гессен И.В. Вопрос о мелкой земской единице в литературе (до 1901 г.) // Мелкая
земская единица: Сб. статей. СПб., 1903. С. 356-357.
82
управ ряда губернских и уездных земств, а также известных в стране земских
деятелей в формате межведомственного совещания, созданного для изучения ряда актуальных для системы государственного управления вопросов. В их число
вошло вопросы о понижении выкупных платежей, переселении крестьян, а также
состоянии
питейного
дела.
Среди
выбранных
правительством
был
и
А.И. Васильчиков. Результатом его участия в этой работе стала записка «По поводу призыва земских людей к разработке некоторых законопроектов».1
Проект Васильчикова был вполне умеренным. В проекте предусматривалось участие выборных представителей от земства в составе Главного комитета
исключительно в рамках предварительной законосовещательной инстанции.
Высшие органы государственной власти по существу оставались неприкосновенными. Вместе с тем состав этого учреждения мог оказаться более демократичным так как в нем предлагались выборы в Главный комитет, как от губернских,
так и от уездных собраний, в составе которых количество гласных-крестьян было
заметно больше. В данном проекте вопросы судебной реформы также не поднимались.
Детально разработанных проектов аналогичного органа управления в те
годы были единицы. По оценкам российских историков,2 достаточно детально
был проработан только проект Общей земской думы, который был детищем активного участника подготовки крестьянской реформы А.И. Кошелева. Еще в 1862
г. в своей брошюре «Конституция, самодержавие и земская дума» он предложил
идею о завершении системы уездных и губернских земств совещательной земской думой. Этой идее он был верен до конца жизни. Регулярно выпуская брошюры, выходившие в свет за границей, Кошелев последовательно доказывал необходимость и целесообразность создания в России «учреждения, завершающего
местное самоуправление и дающего каждому гражданину право участия, хотя
самого отдаленного, в устройстве и отправлении общих дел страны».3
1
Новое время. 1904. 16 нояб.; Цит. по: Петров Ф.А. Указ. соч. С. 37.
Новое время. 1904. 16 нояб.; Цит. по: Петров Ф.А. Указ. соч. С. 37.
3
Кошелев А.И. Что же теперь делать? Берлин, 1879. С. 66.
2
83
В 1875 г. А.И. Кошелевым был разработан проработанный в деталях проект
Общей земской думы. В нем сохранялся Государственный совет, что отличало его
от других проектов, а параллельно с ним создавалось новое центральное учреждение общеземского характера. Государственный совет выступал в данной схеме
как некий «совет самодержавия». Соответственно Общая земская Дума была
«советом народа». Ее депутаты избирались. Согласно проекту, на земских губернских собраниях, в пропорциях от 2 до 4 человек от каждого земства. Ввиду
того, что земская реформа охватила не все губернии России, депутаты от «неземских» губерний должны были назначаться непосредственно правительством.
Аналогично сессиям земских собраний, заседания Думы предполагались ежегодными, а в случае необходимости могли созываться по «высочайшему повелению», что соответствует понятию «чрезвычайной сессии».
После цареубийства 1 марта 1881 г. А.И. Кошелев выпустил в свет свою
новую работу «Где мы? Куда и как идти?», законченную в июле 1881 г. Защищая
идею продолжения реформирования России, он предложил проведение следующих мер: 1) обеспечение свободы слова, посредством принятия закона о печати,
базовым пунктом которого должна была стать отмена предварительной цензуры
для всех изданий; 2) обеспечение личной неприкосновенности, путем отмены
всех чрезвычайных и неограниченных полномочий органов государственного
управления; 3) частичная реорганизация системы местного самоуправления; 4)
проведения ряд частных экономических реформ, улучшающих положение крестьян (содействие в расширение возможностей крестьян в покупке земли и т.п.).
Подводя итог анализа всей совокупности земско-либеральных проектов переустройства системы государственных учреждений страны в конце 70-х - начале
80-х гг. XIX в., можно сказать, что они стали принципиально новым явлением по
сравнению с пожеланиями общего плана со стороны либерально настроенной
общественности конца 50-х - начала 60-х гг. XIX в. Накопленный за 15 лет (пять
выборных земских трехлетий) опыт местного самоуправления позволил предложить решение этой задачи не в рамках ранее появившейся традиции дворянской
конституции, а на основе воплощения в жизнь идеи всесословного представи-
84
тельства, созданного земской реформой 1864 г. Однако, как показал их краткий
анализ, практически не один из проектов, кроме кавелинского, разработанного в
неструктурированной форме, вопрос совершенствования судебной системы не
содержат. На наш взгляд это объясняется тем, что будучи наиболее прогрессивной, Судебная реформа привлекала меньше внимания чем иные направления деятельности, где двойственность позиции центральной власти была гораздо выше.
Соответственно о судебной реформе пишет лишь К.Д. Кавелин, который конструирует отличный от иных сценарий реформирования российской государственности.
Следующий этап отечественного конституционализма, выходящий из рамок сугубо теоретической науки на уровень законопроектов относится уже к началу ХХ в. и связан с тем подъемом либерального движения, который переживала страна, вызванного системным кризисом во всех областях общественной жизни. Поиск путей выхода из него, определение допустимого и возможного в темпах и методах общественных преобразований содержится, в том числе и в ряде
масштабных конституционных проектов, вышедших из творческой лаборатории
российского либерализма.
Один из первых отечественных либеральных проектов был подготовлен в
рамках деятельности «Союза Освобождения», который сыграл важную роль в
объединении оппозиционных, по преимуществу либеральных элементов, позднее
составивших основу многочисленных партийных группировок. Следует отметить, что заметная часть его членов стали основой партии конституционныхдемократов. Собственно подготовка проекта будущей российской конституции
первоначально была лишь направлением пропагандистской деятельности. В целях конспирации проект был назван работой «Об австрийской избирательной
реформе, из сочинений Геллерта».1 На данном этапе либерального конституционного законотворчество роль руководителя проекта выполнял Ф.Ф. Кокошкин.
Анализ содержания данного проекта представляет для нас несомненный интерес
уже ввиду того, что он, на конкретном нормативно-правовом материале позволя1
Шаховской Д.И. Союз освобождения // Зарницы. Вып. II. СПб, 1909. С. 113.
85
ет проследить эволюцию подходов отечественных либералов по целому ряду вопросов, в частности и о подходах к реформированию судебной системы.
Позднее над совершенствованием этого проекта основного закона летом и
осенью 1904 г. работали представители московского земства, позднее сгенерировавшие свой самостоятельный проект. Активный участник этих работ Д.И. Шаховской сохранил для нас имена его разработчиков, записав - «работа по тексту
конституции - Водовозов, Новгородцев, Котляревский, Кокошкин».1 О работе с
проектом «освобожденческого» основного закона есть сведения в мемуарах
В.В. Водовозова. «Конечно, - писал он, оценивая значение проекта в начале его
разработки, - никто не думал, чтобы проект когда-либо мог быть осуществлен;
предполагалось, что он будет государственно-правовой основой «Союза Освобождения» и явится агитационным средством»2.
Активное участие в работе над проектом приняли представители петербургских освобожденцев. В их числе такие знаковые имена российской либеральной юриспруденции В.М. Гессен, И.В. Гессен, К.Ф. Анненский. От московской организации был не менее представительный состав - П.Н. Новгородцев,
Ф.Ф. Кокошкин, И.И. Петрункевич, С.А. Котляревский, Г.И. Шрейдер. «Наша
задача, - читаем мы в мемуарах Водовозова, - была выработать проект конституции и избирательного закона Российской империи, а также объяснительную записку к ним. Основные принципы: свобода, парламентаризм, всеобщее избирательное право, равноправие национальностей, широкое развитие местного самоуправления - были общими для всех освобожденцев и споров не вызывали»3.
Разработанный представителями либеральных земцев Проект основного
закона по своей внутренней структуре состоял из семи больших разделов, среди
которых был и интересующий нас, раздел, посвященный судебной власти. Деления разделов на параграфы отсутствовало, текст подразделялся на отдельные,
1
ИРЛИ Ф. 334. Оп. 1. Д. 651. Л. 11.
Цит по: Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907 гг. М., 1985.
С. 225.
3
Там же.
2
86
имеющие сквозную нумерацию, пункты.1
Проблематика судебной реформы содержалась во второй половине проекта, где речь шла о том, что надзор за соблюдением конституции, обеспечиваемых
ею правах личности возлагался на сенат, состоящий из двух палат: 1) Кассационный суд, состав которого полностью назначался императором, и 2) Высший суд,
состав которого формировался на паритетной основе императором, а также
верхней и нижней палатами органа законодательной власти. Высший суд мог судить министров, в случае если в их действиях усматривался состав покушения на
конституцию. Прочие должностные преступления, совершенные чиновниками
администрации, подпадали под юрисдикцию обычного уголовного суда в общем
порядке судопроизводства. Для наблюдения за исполнением конституции и для
разрешения споров об ее истолковании создавался Верховный суд.2
Этот проект основного закона лег в основу последующих проектов, соответственно муромцевского и проекта Московской городской думы, предложенных вышедшими из числа освобожденцев, либеральными политическими деятелями. В нем, Ф.Ф. Кокошкин, воплотил ряд своих базовых идей, составлявших
его государственно-правовую концепцию. В проекте постулировался базовый
для либералов набор демократических прав и свобод, принципы построения системы органов власти, политические права граждан, как индивидуальные, так и
коллективные, гарантировались судебной ответственностью за их нарушение не
только государственными чиновниками, но и министрами. Данный тезис
Ф.Ф. Кокошкин продолжал впоследствии развивать в ряде своих научных работ,
а также в думской законотворческой работе при подготовке проекта закона о судебной ответственности министров, который был внесен в Первую Государственную думу.
Стадиально следующим проектом стал проект С.А. Муромцева. Результаты
разработок С.А. Муромцева, Н.Н. Щепкина, Ф.Ф. Кокошкина, В.В. Водовозова,
Н.Н. Львова в сфере совершенствования основ системы государственного управ1
2
РГАСПИ Ф. 279 (Кокошкин Ф.Ф.). Оп. 1. Д. 8. Л. 17.
Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. М., 1996. С. 20.
87
ления России в форме проектов Основного и избирательного законов, были
представлены зарождающемуся российскому классу Homo politikus на земских
(земско-городских) съездах лета-осени 1904 г.1
Несмотря на то, что С.А. Муромцев, едва ли не с детства активно интересовался вопросами развития конституционализма зарубежных стран, эти законопроекты стали для него первым опытом в данной сфере. До этого Муромцев был
известен как специалиста в области цивилистики и как преподаватель римского
права. Как показало дальнейшее развитие событий и, прежде всего его безвременная кончина в 1910 г., эти же опыты стали для него последними в данной
сфере. Его интерес к ним в 1904-1905 гг. объясняется тем общим общественным
подъемом, который переживала либеральная общественность России, живо помнившая на личном опыте атмосферу надежды на перемены эпохи Великих реформ.
Как свидетельствуют современники, Муромцев, готовясь к работе над проектами, проштудировал новинки конституционного законодательства Великобритании, США Франции, Германии, Бельгии и ряда других стран. Итогом стал
принципиально новый, в сравнении с «освобожденческим», проект Основного
закона. В нем, в концентрированном виде нашли отражение концептуальные либеральные подходы Муромцева и его единомышленников на правовые основы
устройства российского государства, базовые либеральные принципы, на которых, по их замыслу, оно должно было строиться.
Под руководством и при непосредственном участии С.А. Муромцева был
подготовлен проект создания в России конституционной монархии, в основу которой был положен принцип разделения властей. В ее рамках монарх сохранял за
собой власть исполнительную, парламент традиционно выступал как носитель
власти законодательной. При этом постулировалась необходимость формирования независимой судебной власти. Структуру проекта составляли шесть разде1
Шелохаев В.В. Судьба русского парламентария (Ф.Ф. Кокошкин) // Отечественная история.
1999. № 5; Проект Основного и Избирательного законов в редакции С.А. Муромцева // Сергей
Андреевич Муромцев. М., 1911. С. 384-406; К 25-летию Русской мысли. Указатель статей с
1900 по 1904 г. включительно. М., 1904. С. 90-91.
88
лов, которые, соответственно, были посвящены правовым основам деятельности
государственной власти, личным правам и свободам граждан, образованию и
деятельности Госдумы, организации деятельности исполнительной власти, нормативно-правовым и организационным основам местного самоуправления, основам организации судебной власти.1
Этот конституционный проект был основан на базовых либеральных принципах регулирования отношений в системе государство – общество - личность. В
первую очередь к ним относится принцип верховенства закона, включенный в
первую статью, первого раздела проекта.2 Законы делились на имперские и местные (ст.2), при соблюдении принципа непротиворечивости местного законодательства общероссийскому (ст.4). Муромцев также полагал, что законы, по общему правилу, не должны были иметь обратной силы, а все исключения из данного правила должны строго оговариваться в законодательстве (ст.3). Право законодательной инициативы принадлежало как исполнительной, так и законодательной власти (ст.5). Законопроекты становились законами в результате одобрения их Думой и утверждения императором (ст.5-8). Судебная власть в этом
процессе участвовала в качестве третейского судьи при решении вопроса о противоречии принятых законов Основному закону страны (ст.8). Все граждане
страны без исключения объявлялись равными перед законом (ст.10). Запрещалось издание подзаконных актов, не предусмотренных в соответствующем законе (ст.13), при этом прядок их введения в действие был тот же, что и у законов.
Этим предполагалось, в частности, исключить министерский произвол, описанный, в настоящей работе в параграфе, посвященном судебной реформе. Юридически ничтожными с момента совершения считались любые действия исполнительной власти, которые противоречили действующему законодательству. Приказ вышестоящего начальника не мог быть основанием для освобождения от ответственности нижестоящих должностных лиц (ст.14), данный тезис кадетам доведется реализовывать в Третьей государственной Думе.
1
2
Проект основного и Избирательного законов в редакции С.А. Муромцева. С. 385-400.
Проект основного и Избирательного законов в редакции С.А. Муромцева. С. 385.
89
Второй раздел, содержавший перечень прав и свобод граждан России также
ставил на первое место принцип верховенства закона (ст.15). А равенство политических и гражданских прав всех граждан вне зависимости от их сословного
положения, вероисповедания, национальности, (ст.16) выступало в качестве основного требования либеральных авторов проекта Основного закона.
Третий раздел, связанный с организацией деятельности Государственной
думы содержит, по преимуществу технические нормы, а также, поскольку он не
затрагивает вопросов организации судебной власти, в настоящей работе не рассматривается.
Четвертый раздел был посвящен организации исполнительной власти. Она
находилась в ведении монарха, который своими указами назначал и отстранял от
должности государственного канцлера и по представлению последнего отраслевых министров (ст.98). Новацией проекта, пришедшей в него из проекта «освобожденческого» был институт ответственности министров за их личные действия и распоряжения, а также за действия и распоряжения тех органов власти, которые были им подчинены. Несли они ответственность, по замыслу авторов проекта и за подписанные ими указы, а также иные акты монарха (ст.100), реализуя
институт контрассигнации. За общее состояние государственного управления
Государственный канцлер и министры отвечали перед Думой (ст.101). Это, по
замыслу Муромцева и его коллег, должно было дать возможность Думе, в случае
необходимости, привлечь министров к судебной ответственности. Соответствующим судебным органом выступал Правительствующий Сенат (ст.102). Основанием для принятия решения о возбуждении подобной процедуры выступали
такие основания как: умышленное нарушение норм Основного закона, нанесение
значительного ущерба интересам государства, посредством превышения власти
выражающемся как в действиях, так и бездействии министров. Вместе с тем
применительно к министрам был предусмотрен и институт помилования. Оно
было возможно при условии, что об этом ходатайствовала та палата, которая до
этого ставила вопрос о предании министра суду. Таким образом, мы можем говорить о том, что вопросы организации судебной власти как самостоятельной
90
ветви власти, выступающей важным участником в снятии противоречий на высших уровнях власти, были в центре внимания авторов проекта, что было новацией в российском либеральном конституционном законотворчестве.
Завершающий проект шестой раздел был полностью посвящен вопросам организации судебной власти. Однако, как мы неоднократно указывали ранее, в
связи с наиболее либеральным характером судебной реформы 1864 г., вопрос о
развитии судебной системы не был первостепенно важным для отечественных
либералов. Свидетельство тому и настоящий раздел муромцевского проекта. Он
в целом лежит в русле общелиберального тезиса о возвращении к идеалам судебной реформы 1864 г., хотя ряд новаций в сравнении с ней в нем, несомненно,
присутствует. Он предусматривал запрет на совмещение административной (исполнительной) и судебной власти (ст.109), несменяемость судей либо наличие
решения соответствующего суда, принятое в установленном законом порядке
(ст.111), независимость судебной власти (ст.110). К новациям можно отнести отмену цензовых (имущественных, общественных) ограничений на внесение граждан в списки присяжных заседателей (ст.113).
Муромцев и его единомышленники подготовили один из более чем демократичных проектов Основного закона. Они сумели совместить достижения мирового конституционализма и реалии российской действительности начала ХХ в.
Проект Основного закона основывался на общелиберальных базовых принципах:
как разделение властей, верховенство закона, законодательная функция парламента, ответственность перед ним правительства, всеобщее, равное, прямое, тайное голосование. Тем самым проект закладывал в России основы построения базовых элементов правового государства. Эта черта проекта неоднократно отмечалась рядом отечественных исследователей, среди них следует упомянуть совокупность трудов А.Н. Медушевского1 и М.В. Немытиной.2
1
См.: Медушевский А.Н. Кем был председатель первой Государственной Думы? Генеалогия
С.А. Муромцева // Генеалогические исследования. М., 1994. С. 280-287; Он же. Российский
конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1998; Он же. Сергей Андреевич
Муромцев // Российские либералы. М., 2001. С. 259-315; «Великий труд на благо избравшего
нас народа…» // Российский либерализм: идеи и люди. М., 2004. С. 236-248 и др.
2
См.: Немытина М.В. Указ. соч.
91
Анализ проекта позволяет прийти к выводу о неравномерности в разработке
его отдельных частей. Наиболее подробно был проработан порядок функционирования и полномочия Государственной Думы, игравшей в политических построениях российских либералов главную роль. Соответственно разделы, посвященные организации исполнительной и судебной власти имею скорее декларативный характер, закладывая, тем не менее, в основу их функционирования базовые либеральные принципы организации государственной власти.1
Сравнительный анализ муромцевского проекта Основного закона и новой
редакции Основных законов России 1906 г.2 показывает определенное влияние
на официальное законотворчество. Государственные установления 20 февраля
1906 г., в которых были реализованы принципиальные изменения действовавшего в России государственного права, и 23 апреля 1906 г. принимались в условиях
спада революционного движения, когда правительство обращало меньше внимания на либеральные требования реформ. Однако влияние проекта отмечено в ряде статей Основных законов (главы «О правах и обязанностях российских подданных», «О законах»).
Сравнительно-сопоставительный анализ показывает, что авторы изменений
в Основные законы использовали по преимуществу в общеконституционные положения, требовавшие принятия совокупности дополнительных нормативноправовых актов, имея, скорее декларативное значение. Соответственно те статьи
и части проекта, которые содержали непосредственные правовые гарантии верховенства закона, гражданские права и свободы остались невостребованными.
Типология заимствований хорошо заметна из сопоставления этих материалов.
Курсивом по тексту выделены существенные различия между ними.
1
Анализ материалов судебной реформы, предлагавшихся либералами в Государственной Думе
позволяет говорить о том, что одним из базовых положений в данном вопросе было не
кардинальное реформирование судебной системы, а возврат к принципам и духу реформы
1864 г., соответственно с учетом особенностей «муромцевского проекта», вписываемого в
структуру имперского законодательства необходимость в подробно разработанном отделе
отпадала.
2
Кокошкин Ф.Ф. Указ. соч. С. 228-231.
92
Таблица 1.1
Проект С.А. Муромцева
6. Законы обнародуются во всеобщее сведение правительствующим Сенатом посредством напечатания в установленном порядке и прежде обнародования в действие не приводятся.
7. Законодательные постановления
не подлежат обнародованию, если порядок их издания не соответствует положениям сего основного закона, или
когда таковые постановления нарушают в чем-либо точный смысл сего
основного закона
11. Закон не может быть отменен
иначе, как только силою закона.
Основные законы
49. Законы обнародуются во всеобщее сведение Правительствующим Сенатом в установленном порядке и прежде обнародования в
действие не приводятся.
50. Законодательные постановления не подлежат обнародованию,
если порядок их издания не соответствует положениям сих Основных
законов
52. Закон не может быть отменен
иначе, как только силою закона. Посему, доколе новым законом положительно не отменен закон существующий, он сохраняет полную силу закона.
Еще слабее отразилось влияние либерального проекта Основного закона на
российское законодательство, определявшее организацию детальности законодательных учреждений и системы их взаимоотношений с органами правительственной власти.2
Таблица 2
Проект С.А. Муромцева
Основные законы
100. Каждый министр в отдельности
ответствует: 1) за свои личные действия
или распоряжения; 2) за действия и
распоряжения подчиненных ему властей, основанные на его указаниях; 3)
за скрепленные его подписью указы и
иные акты императора.
81. Председатель Совета министров, министры и главноуправляющие отдельными частями ответствуют перед Государем императором за общий ход государственного
управления. Каждый из них в отдельности ответствует за свои дей-
1
Проект Основного и Избирательного законов в редакции С.А. Муромцева. С. 385-401; Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. Т. IX. Российское законодательство Х-ХХ вв. М., 1994. С. 44-52; Кокошкин Ф. Указ. соч. С. 228-231.
2
Кокошкин Ф. Указ. соч. С. 231-232; Проект Основного и Избирательного законов в редакции
С.А. Муромцева. С. 385-401; Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций.
Т. IX. Российское законодательство Х-ХХ вв. М., 1994. С. 44-52.
93
102. За совершенные при отправлении
должности нарушения законов или прав
граждан министры подлежат гражданской и уголовной ответственности.
За умышленные нарушения постановлений сего основного закона и за нанесение тяжкого ущерба интересам
государства превышением, бездействием или злоупотреблением власти министры могут быть привлекаемы каждою из палат Государственной Думы к
ответственности с преданием суду
общего собрания первого и кассационных департаментов правительствующего сената.
ствия и распоряжения.
82. За преступные по должности
деяния председатель совета Министров, министры и главноуправляющие отдельными частями подлежат гражданской и уголовной ответственности на основаниях, в законе определенных.
В дальнейшем Муромцев внес в законопроект незначительные дополнения,
но они носили технический характер, совершенствовали скорее текст, чем смыл
документа. Если говорить о не вполне традиционной форме муромцевского проекта, то это было связано как с надеждами либералов зимой 1905-1906 гг. на
возможность октроирования новой конституции страны и так и на учет их предложений.1 В контексте этих обстоятельств С.А. Муромцев разрабатывал проект,
который мог быть включен в Свод законов без внесения в него значительных изменений, естественно, в случае перехода России к конституционному строю.
В части интересующей нас проблематики реформирования судебной системы России важным было исключение из проекта освобожденческой идеи о введении в правовую систему конституционной России такого, ранее неизвестного
ей института, как верховный конституционный суд. Введение конституционного
суда Муромцев считал нереальным в условиях текущей политической ситуации.2
Еще одна новация, связанная с судебной системой отмечается в части порядка
привлечения к ответственности членов кабинета министров. Если в «освобож-
1
Записка группы общественных деятелей Николаю II по поводу выработанного Советом
министров проектов основного и избирательного закона // РГИА. Ф. 1622. Оп. 1. Д. 281.Л. 1.
2
Шелохаев В.В. Судьба русского парламентария (Ф.Ф. Кокошкин) // Отечественная история.
1999. № 5. С. 56.
94
денческом» проекте министров должен был судить специально создаваемый судебный орган, то у Муромцева эти функции выполнял Сенат,1 что подтверждает
тезис об ориентации «муромцевского проекта» на безболезненное включение в
российское законодательство.
Отличный от двух рассмотренных выше проектов Основного закона, имеет
вариант, подготовленный либеральной частью Московской городской думы. Непосредственно им занималась комиссия по общим вопросам городского устройства. С момента своего создания проект получил еще одно название «герценштейновский».
Этот проект стал известен после публикации Проекта «Основного закона
Российской империи», в журнале «Освобождение»2 но примерно за месяц до завершения «муромцевского» проекта 30 июня 1905 г.3 Однако упоминаний о нем
после публикации в либеральном юридическом еженедельнике ориентации
«Право»,4 а также 12-13 мая 1905 г. с антисемитскими комментариями в «Московских ведомостях»5, практически нет. Практически не упоминают этот проект
и мемуары российских либералов начала ХХ в.: П.Н. Милюкова,6 И.В. Гессена,7
Н.И. Астрова, Ф.А. Головина8 М.М. Винавера,9 Ф.Ф. Кокошкина.10
Что же представлял из себя проект Основного закона Российской империи,
разработанный в Московской Городской думе при участии М.Я. Герценштейна.
Рассмотрим его с учетом той роли, которую он сыграл в истории отечественной
1
Проект Основного и Избирательного законов в редакции С.А.Муромцева ... С. 390; Секиринский С.С., Шелохаев В.В. Указ. соч. С. 146.
2
См.: «Основной государственный закон Российской Империи» (проект русской конституции,
выработанный группой членов союза Освобождение) // Освобождение. 1905. Апрель; «Право»
еженедельная юридическая газета. СПб., № 21 29 мая 1905. Стр. 1735-1746.
3
ГАРФ Ф. 575. Оп. 1. Д. 8. Л. 3.
4
Право. 1905. № 21 (29 мая). Стр. 1735-1746.
5
Московские ведомости. 1905. 12-13 мая.
6
См.: Милюков П.Н. Воспоминания. Т. 1. М., 1990.
7
См.: Гессен И.В. В двух веках. (Жизненный отчет) // Архив русской революции: В 22 т. Т. 22.
М., 1993.
8
РГИА. Ф. 1625 (Ф.А. Головин). Оп. 1. Д. 3. Л. 4.
9
См.: Винавер М.М. Недавнее (Воспоминания и характеристики). Изд. 2-е. Париж, 1926.
10
Кокошкин Ф.Ф. Работы земских съездов и «Русские ведомости» // Русские ведомости. 18631913 гг. М., 1913.
95
правовой мысли, и, прежде всего, в части определения прицнипов реформирования судебной системы страны.
Преамбула проекта в форме декларации содержала основные задачи проекта, к каковым относились традиционные либеральные ценности, как то: построение правового государства, верховенство закона во всех сферах общественных отношений, посредством законодательно закрепленного разграничения властей (законодательная, исполнительная, судебная). Непосредственным средством
реализации этих общелиберальных теоретических посылов является уравнивание
всех ветвей власти, в объеме принадлежащих им прав, отмена «административного права», качественное усиление роли судебной власти в обеспечении прав и
свобод российских граждан.
Анализируемый документ имеет не вполне юридический характер, что заметно уже из анализа преамбулы. Однако для нас симптоматично упоминание
судебной власти, как одной из сфер регулирования, разрабатываемого проекта.
Первым разделом проекта, что отличает его от других, выступает раздел
«Основные права граждан российского государства», являющегося также наиболее проработанным и детализированным в сравнении с иными разделами. Сравнительный анализ соответствующих разделов показывает исключительно большую долю сходства с иными либеральными проектами Основного закона, что
вполне объяснимо в силу близости взглядов их авторов, исповедуемой ими либеральной идеологии, в которой права человека всегда стояли на оном из первых
мест.
Базовая тема второго раздела достаточно редкая для конституционных
проектов - это обеспечение основных прав граждан. Данную часть «герценштейновского» проекта в самом общем виде можно охарактеризовать как раздел, объединяющий либеральные принципы обеспечения гражданских прав и свобод.
Аналогично мы можем говорить и о разделе «О судебная власть», в основном совпадающим с соответствующими разделами иных проектов. Он содержит
положения о том, что, во-первых, судебная власть осуществляется исключительно в порядке, который установлен соответствующими законами и, во-вторых,
96
лицами и учреждениями не подчиненными правительственной власти. Запрещалось совмещение, как в учреждении, так и в физическом лице административной
(исполнительной) и судебной власти.
Проект закреплял принцип сменяемости судей только по ограниченному
числу случаев, четко установленных законом. Проект предполагал, что судьи не
имеют права получать награды в какой бы то ни было форме. Следует отметить,
что данный пункт расходится с последующими партийными программами, в которых данный вопрос либо не рассматривался, либо эта прерогатива делегировалась исключительно монарху.
По замыслу проекта судебные власти обладали всей полнотой прав в части
толкования законов с точки позиций их действия и подлинного смысла, а также в
оценке законности действия, как частных, так и общих распоряжений правительственных органов и должностных лиц.
Суд с участием присяжных заседателей мог проводиться только в случаях
перечисленных законом. Суд над обвиняемыми в проступках и преступлениях,
совершенных путем печати и государственных, производится во всех случаях
при участии присяжных заседателей. Последний пункт является калькой с материалов съездов общественных деятелей и совпадает с либеральной партийной
программатикой, что в очередной раз подтверждает близость этих материалов,
выступивших в качестве теоретической основы будущего либерального законотворчества. Для присяжных заседателей отменялись все цензы, на основании
своего происхождения, имущественного или общественного положения никто не
мог быть исключен из их числа.
Отдельным пунктом проекта была прописана ответственность должностных лиц за нарушение законов и прав граждан, совершенных ими при исполнении обязанностей по службе, которой они подлежали - гражданская и уголовная,
причем на общих основаниях с остальными гражданами.
Для их привлечения к суду не требовалось заключения и/или предварительного согласия на это их руководства. Обстоятельства, связанные с тем, что
совершение действий, нарушивших закон или права граждан, были совершены
97
по приказу руководства, не являлись основанием для их освобождения от ответственности.
Вместе с тем сколь-нибудь исчерпывающая регламентация деятельности
судебной власти не предлагается ни в одном из проанализированных проектов. В
основу их заложена, в лучшем случае, совокупность общелиберальных принципов государственного строительства, постулирующих самостоятельность судебной власти как третейского судьи в разрешении противоречий исполнительной и
законодательной власти, а также инструмента защиты прав и свобод человека.
В проекте появился и специальный раздел «Об ответственности должностных лиц». Он совмещал в себе совокупность требований к организации контроля
за деятельностью исполнительной власти, конкретных должностных лиц, которые в иных проектах были разбросаны по другим разделам, посвященным судебной власти, организации системы органов исполнительной власти и т.д.
Результаты сравнения проекта МГД с иными либеральными проектами, о
которых речь шла выше, показывают присутствие в нем заметных лакун. В нем
даже не упоминаются такие базовые для любого конституционного проекта системообразующие институты как территория государства и гражданство, процедура прекращения действия нормативных актов, базовые принципы организации
административно-территориальной структуры страны. Проект уступает своим
либеральным аналогам и по степени детализации судьбоносных для страны вопросов принципов построения избирательной системы и деятельности парламента.
В качестве общего вывода вполне обоснованно можно говорить о том, что
данный проект не может быть безоговорочно назван проектом российской конституции. Результаты анализа его структуры, степени обработанности базовых
положений, точности применяемых формулировок и терминологии, говорят в
пользу того, что он находится между своего рода политической декларацией
предвыборного характера, неким партийным заявлением и проектом Основного
закона понимаемого с позиций конституционного (государственного права).
98
Вышеназванные причины предопределяют, как представляется, тот факт,
что проект оказался практически забытым на фоне тех итогов конституционного
проектирования, которое оставила нам либеральная юридическая мысль России
начала ХХ в. Во многом это было определено тем обстоятельством, что он качественно проигрывал не только «муромцевскому», но и «освобожденческому»
проекту Основного закона. Результаты данного сравнения, в области интересующей нас реформы судебной системы, хорошо видны, будучи представленными в табличной форме.
Содержание
нормы
Верховный суд
Освобожденческий
проект
I. Верховный суд учреждается для охранения
основного государственного закона от нарушения
или для разрешения споров о его истолковании.
II. Власти Верховного
суда предоставляется: 1)
отличать
правительственные
распоряжения,
несогласованные с законами, если распоряжения
эти не подлежат рассмотрению иных судебных
мест; 2) отменяет правительственные распоряжения и судебные приговоры, основанные на распоряжениях,
противных
основным государственным законам или изданных с нарушением установленного порядка законодательства; 3) отменять незаконно произведенные выборы в Государственную думу; 4)
разрешать все могущие
возникнуть споры об истолковании
основного
государственного закона.
III. Дела, подлежащие
рассмотрению Верховного суда поступают в него:
1) по жалобам частных
лиц и общественных учреждений; 2) по представлению Министра юстиции или Государственного канцлера; 3) по ука-
О судебной власти
Муромцевский проект
Герценштейновский
99
зам Императора; 4) по
постановлению одной из
палат Государственной
Думы.
Судебная власть
109. Места и лица, отправляющие правительственную (административную) власть, не могут
быть облекаемы судебною властью.
110. Судебные установления не могут быть в
подчинении иной власти,
кроме, судебной.
Несменяемость
судей
111. Судьи не могут
быть, против своего желания, ни увольняемы,
ни перемещаемы, ни
устраняемы от исполнении должности иначе,
как по постановлению
подлежащего суда и по
основаниям, в законе
определенным.
Толкование
конов
за-
Присяжные
седатели
за-
1.
Судебная власть
осуществляется в порядке,
установленном
законами, лицами и учреждениями, правительственной власти не подчиненными. В одном
лице или учреждении не
могут совмещаться административные и судебные власти.
2.
Судьи сменяемы
только по определениям
и притом только в случаях, установленных законом. Судьи не имеют
права получать награды
ни под каким видом или
наименованием.
3.
Судебным
властям при рассмотрении
доходящих до них дел,
будь то нарушение прав
частных лиц или по нарушению
публичного
права, будь то в отношении граждан вообще
или в отношении должностных лиц, принадлежит вся полнота права
толкования законов с
точки зрения их действительности и истинного смысла, и оценка законности действий частных и общих распоряжений правительственных мест и лиц.
112. Никакие изъятия из
общего порядка уголовного судопроизводства с
участием
присяжных,
заседателей, по роду
преступления, не допускаются, за исключением
случая, предусмотренно-
4.
Суд с участием
присяжных заседателей
производится в случаях
точно
перечисленных
законом. Суд над обвиняемыми в проступках и
преступлениях, совершенных путем печати и
100
Ответственность
должностных
лиц
го в статье 102-й настоящего закона. Должностные лица за нарушения законов и прав
граждан, совершенные
при отправлении служебных
обязанностей,
подлежать
судебной
гражданской и уголовной ответственности на
общем с прочими гражданами
основаниями.
Для привлечения должностных лиц к суду не
требуется ни заключения, ни предварительного согласия их начальства.
113. Никто не устраняется от внесения в списки
присяжных заседателей
на основании своего
имущественного
или
общественного положения.
Должностные лица за
нарушения законов и
прав граждан, совершенные при отправлении служебных обязанностей, подлежать судебной гражданской и
уголовной ответственности на общем с прочими
гражданами основаниями. Для привлечения
должностных лиц к суду
не требуется ни заключения, ни предварительного согласия их начальства.
государственных, производится во всех случаях при участии присяжных заседателей.
5.
Никто не может
быть исключен из присяжных заседателей на
основании своего происхождения, имущественного или общественного положения.
Б
Об
ответственности
должностных лиц
1.
Должностные
лица за нарушение законов и прав граждан, совершенные при отправлении служебных обязанностей, подлежит судебной, гражданской и
уголовной ответственности на общем с прочими гражданами основании. Для привлечения
должностных лиц к суду
не требуется ни заключения, ни предварительного согласия их начальства. Ссылка должностного лица, на то,
что действия, нарушающие закон или права граждан, совершено в
силу приказа, ослушаться которого оно не имело права, не может служить обстоятельством,
101
освобождающим от ответственности.
Сравнение содержательной части проектов Основного закона в части судебной системы подтверждает ранее сделанный вывод о том, что ни один из них
не может считаться сколь-нибудь исчерпывающим, уступая содержательно и
партийной программатике, и тем более программам законотворческой работы.
Соответственно только объединение всех проектов в один дает более менее полный набор положений, подпадающих под понятие реформы судебной системы.
Собственно «освобожденческий проект - проект Струве» мало что здесь дает в
силу того, что Верховный суд был признан институтом, введение которого не
являлось первоочередной задачей политико-правовой практики.
Еще один, известный в этой области документ, т.н. «проект Екатеринославского земства»1 вносит лишь одну новацию, прописывая особый порядок
предания суду действующих министров. Данный порядок предусматривает, что
«министры привлекаются к следствию и суду или по воле главы государства, или
по постановлению государственной Думы, сделанному большинством тайно поданных голосов, и предаются суду государственным советом большинством тайно поданных голосов». При этом указывался специальный вид суда. Это был
кассационный суд, с участием присяжных заседателей, выбираемых по жребию
из особого списка присяжных с высоким образовательным цензом, который устанавливался в особом законе.
Конституционный проект, хранящийся в фонде А.И. Гучкова,2 сравнительно редко используется при анализе либерального конституционного законо-
1
Проект Государственной Думы, составленный Екатеринославским земством // Право. 1905.
29 мая. № 21.
2
Проект Конституции Российской Империи с разделами: Государств. устройство, Права
граждан, Народное просвещение // ГАРФ Ф. 555 (Гучков Александр Иванович, член
Государственного Совета, председатель III Государственной Думы (1910-1911 гг.),
председатель центрального военно-промышленного комитета (1915-1917 гг.), основатель
газеты «Голос Москвы», министр Временного правительства, уполномоченный общества
«Красный крест», лидер партии «Союз 17 октября»). Оп. 1. Д. 5.
102
творчества начала ХХ в.1 Его использование в общем компаративном анализе
проектов основного закона в современной литературе не производилось. Однако
если говорить о нем в целом, то он производит впечатление не целостного документа, а скорее чернового варианта в котором соединены без общей редакции
часть разделов, разрабатывающихся несколькими авторами. Использование экземпляра из фонда А.И. Гучкова дает нам очень ограниченный объем сведений о
взглядах его авторов и / или составителей на место и роль судебной власти в
проектируемом ими типе социально-политической системы страны. Раздел, посвященный именно судебной власти, в каком бы то ни было виде отсутствует.
Вместе с тем в сохранившихся разделах есть отдельные фрагменты позволяющие
судить об общих подходах проекта к интересующей нас теме. Так в п. 11. Раздела «О государственном устройстве» речь идет об особом порядке привлечения к
ответственности министров. По мысли авторов проекта эта функция разделялась
между собственно судебными органами «возбуждается судебное преследование
в порядке судопроизводства, предусмотренного Основными Законами», и Думой, т.к. «министр не может в этом случае быть амнистирован или помилован
без согласия народного представительства».2 Раздел «права граждан» открывался
с п.1, где провозглашалось равенство всех граждан перед законом.3 В том же
разделе п. 3, в классике английского правотворчества провозглашал: «Всякое лицо, задержанное по какому либо обвинению, должно в точно определенный и
кратчайший срок, например в 24 часа в городах, быть представлено судебной
власти, или освобождено».4 Но ключевым в этом разделе представляется п.4, где
говорилось о том, что: «никто не может быть подвергнут преследованию, наказанию или правоограничению иначе, как на основании закона с надлежащею судебною властью».5 Верховенство закона и участие судебной власти в защите
прав человека упоминаются в п. 6 и 7 раздела. Символично и то, что завершается
1
Пучина Т.А. Вопросы государственного устройства и управления в программных документах
и материалах политических партий России начала ХХ в. Дис. … к.и.н. М.. 1995. С. 75-76.
2
Проект Конституции Российской Империи … // ГАРФ Ф. 555. Оп. 1. Д. 5. Л. 1об.
3
Там же. Л. 2.
4
Там же.
5
Там же.
103
раздел, посвященный правам человека п. 10, в следующей формулировке: «Все
вышеозначенные права граждан должны быть введены в основной закон Российской Империи и обеспечены судебной защитой».1
В целом, отмеченные выше свидетельства о месте и роли судебной власти
в «гучковской» конституции находятся в традиционном для либеральных сил
России поле. Они призваны обеспечить права личности, что, в свою очередь,
должно было создать условия для формирования общественной активности. Последняя уже выступала в качестве стратегической гарантии курса на реформирование социально-политической системы страны в целом.
Таким образом, мы можем говорить о том, что «освобожденческий», «гучковский» и екатеринославский проекты составляют группу конституционных
разработок, где организация судебной власти присутствует эпизодически. Что же
касается «муромцевского» и «герценштейновского» проектов, то их разделы
практически совпадают, но если мы включим в анализ раздел «муромцевского»
проекта «О законах», то он покажет гораздо большую фундаментальность чем
«герценштейновский», что еще лучше заметно по иным разделам. Сравнивая же
его с партийной программатикой, можно говорить об исключительно высокой
степени содержательного совпадения, принимая во внимания специфику структуры «муромцевского» проекта, написанного для включения в общий строй уже
действующего российского законодательства.
В целом, на основе постатейного сравнительного анализа, можно сделать
общий вывод о рубежной роли конституционных проектов российского либерализма в общем определении места и роли судебной реформы в либеральном законотворчестве и партийной программатике. Они, определив общие принципы
либеральной модели реформирования страны, создали фундамент и оказали
влияние на формирование либеральной теории и партийно-политической практики в сфере строительства соответствующей ей судебной системы.
1
Проект Конституции Российской Империи … // ГАРФ Ф. 555. Оп. 1. Д. 5. Л. 2.
104
Глава
II.
ПРОЕКТЫ
РЕФОРМЫ
СУДЕБНОЙ
СИСТЕМЫ
В
ПАРТИЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ И ЗАКОНОТВОРЧЕСКОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛИБЕРАЛЬНЫХ ПАРТИЙ РОССИИ
2.1. Реформа судебной системы в программатике либеральных партий
России 1905 - 1916 гг.
Наглядным свидетельством приверженности либерально ориентированных
политических кругов России в начале ХХ в. к использованию в качестве средства реформирования социально-политической системы страны с помощью комплексной и масштабной реформы политической системы выступают результаты
изучения программатики партий либерального сектора российско политики начала ХХ в. С данных позиций наиболее наглядные результаты дает обращение к
материалам, образующим программатику кадетов.
Однако не следует забывать, что, несмотря на весьма стремительный по любым меркам процесс формирования российских политических партий в начале
ХХ в. ему предшествует этап предварительной теоретической и практической
политической работы в рамках которого формировалась и теоретическая база, и
первые протопартийные программы и декларации, которые, чуть позднее, лягут
в основу программатики собственно политических партий, на которые разделились сторонники предшествовавшего им широко либерального освободительного движения, хронологические рамки которого охватывают 1902-1905 гг.
Хронологически первым из них стал Общеземский съезд, проходивший в
Петербурге 6-9 ноября 1904 г., когда проблематика судебной реформы прозвучала на съезде в выступлении одного из будущих лидеров конституционнодемократической
партии,
теоретика
государственного
строительства
Ф.Ф. Кокошкина. Он, при обсуждении программы либерального движения, отметил, что «отсутствие судебной охраны личности есть один из основных недугов нашего строя, тяжесть которого мы все ощущаем».1 Отметил он и разницу,
между законодательством России, которое предусматривает запрет на лишение
1
Либеральное движение в России. 1902-1905 гг. М., 2001. С. 85.
105
свободы без решения судебной власти, и правоприменительной практикой установления исключительных положений, охрану личности полностью устраняющих. Соответственно это содержание, по его мнению, и должен был отражать
соответствующий (пятый) пункт обсуждаемой программы. Одновременно
Ф.Ф. Кокошкин указывал, что известные ограничения этих прав неизбежны при
любом государственном строе и предостерегал от некоего правового романтизма
в части неограниченной реализации прав и свобод человека, к чему, судя по репликам Ф.Ф. Кокошкина, призывали некоторые депутаты.
Еще один тезис будущей программы кадетов и направления их законодательной деятельности, обсуждался в рамках дискуссии о седьмом пункте будущей программы, связанном с аграрным вопросом, где у В.Д. Кузьмина-Караваева
речь шла об уравнении крестьян в правах личных и гражданских с прочим населением и обеспечении их защиты «правильною формой суда».1
Прочие выступавшие полагали это упоминание излишним, т.к. вопрос о суде уже приняли в рамках упомянутого пятого пункта. Была озвучена и идея решить вопрос о равном для всех суде с полной ликвидацией сословий. С призывом быть в этом процессе осторожными и не предварять решения без советов с
населением выступил Д.Н. Шипов.2
Итогом работы съезда стала Общеполитическая резолюция, содержавшая
упоминание о задачах либерального движения в области реформирования судебной системы в пункте пятом. В нем речь шла о том, что «никто без постановления независимой судебной власти не должен быть подвергаем взысканию и ограничиваться в своих правах».3 Сохранился и тезис о защите крестьян правильной формой суда, содержавшийся в восьмом пункте резолюции. Собственно отдельного указания на принципы и задачи реформирования судебной системы резолюция не содержит.
Содержится упоминание задач либерального общества в области реформирования судебной системы и в Программе «Союза освобождения», обсуждав1
Либеральное движение в России. 1902-1905 гг. М., 2001. С. 87.
Там же. С. 89.
3
Там же. С. 136.
2
106
шийся на его московском съезде 25-28 марта 1905 г. В части программы, где речь
шла о неприкосновенности личности указывалось, что «никто не может быть ни
обыскан, ни арестован, ни наказан иначе как в порядке общего судопроизводства, предоставляющего подозреваемому и обвиняемому все средства защиты на
всех стадиях судебного разбирательства».1 В этом фрагменте содержится целый
ряд положений будущей программы либералов в области судоустройства. Мы
видим здесь отмену исключительных судов, наличие системы единого (т.е. внесословного) суда, элемент соревновательности на стадии принятия решения о задержании, право на защиту обвиняемого. Как нетрудно заметить все это буквально через полгода войдет в программу главной партии российского либерализма.
Еще одним программным документом российского либерализма, как нам
представляется, является Предвыборная политическая программа Общероссийского съезда земских и городских деятелей, проходившего в Москве 12-15 сентября 1905 г. Ее седьмой пункт представляет собой структурированную программу реформ в области судебной системы страны.
Начиналась программа требованием полного отделения судебной власти от
административной, восстановлением принципа несменяемости судей, института
выборного мирового суда. Предполагалась устранить изъятия из подсудности
суда присяжных по уголовным делам, отмена ограничений гласности судебного
процесса, полная, без изъятий, реализация принципа назначения наказания исключительно судебной властью. И завершался раздел одним из либеральных
символов веры – требованием отмены смертной казни.2 При этом, по воспоминаниям Д.И. Шаховского, последний пункт о смертной казни был введен в результате дискуссии на съезде, а пункт о необходимости выборности мировых судей
был исключен из платформы.3
В дополнительных тезисах к предвыборной платформе, принятых съездом
1
Либеральное движение в России. 1902-1905 гг. М., 2001. С. 158.
Там же. С. 393.
3
Шаховской Д.И. «Союз освобождения» // Либеральное движение в России. 1902-1905 гг. М.,
2001. С. 588.
2
107
были включены и уже упоминавшиеся нами пункты о равном для всех суде (т.е.
бессословном), а также о защите крестьян «правильной формой суда». Из ранее
не упоминавшихся положений в дополнительных тезисах присутствует перечень
дел, участие в которых суда присяжных считалось либералами обязательным –
преступления против порядка управления, преступления по должности, проступки по делам печати и т.д.1 Следует отметить, что большинство новаций предвыборной платформы будет включено как в партийную программу кадетов, так и в
тексты профильных законопроектов периода Первой Думы, рассматриваемых в
третьем параграфе настоящей главы.
Практически дословно материалы предвыборной программы съезда совпадают с пп. 1, 3 раздела 2 «Программа по вопросам культуры» (Суд. Крестьянский
вопрос. Местное самоуправление. Народное образование) Проекта Политической
программы Оргбюро съездов земских и городских деятелей.2 О необходимости
сильной судебной власти на местах, как залоге проведения на местах основных
реформ общественного строя страны говорил видный общественный деятель,
один из руководителей партии мирного обновления граф П.А. Гейден на Общероссийском съезде земских и городских деятелей, проходившем 6-1 ноября
1905 г. в Москве.3
Следующий этап развития либеральных взглядов на направления и принципы судебной реформы относится уже к партийному этапу политической истории
России, очень быстро переросшему в парламентскую историю российского либерализма.
Программа кадетов, как по своей структуре, так и содержанию представляется достаточно близкой к традиционной структуре конституционных актов.
В ней содержатся разделы, в которых идет речь о таких базовых блоках как: типология государственного строя России (с поправкой на складывающуюся политическую ситуацию), институт основных прав и свобод человека (в соответствии
с уровнем анализируемой эпохи), базовые гарантии их осуществления, институт
1
Либеральное движение в России. 1902-1905 гг. М., 2001. С. 399.
Там же. С. 418.
3
Там же. С. 440-441.
2
108
народного представительства, его полномочия, функции, принципы формирования, место и роль в системе органов государственной власти. Была заложена реформа системы местного самоуправления, сформулированы принципы нового
национального устройства России. Отдельный раздел был посвящен деятельности судебной власти, основным принципам ее переустройства. Содержала программа, говоря современным языком, и алгоритмы решения социальных вопросов, наиболее значимых для России начала ХХ в., к их числу, в первую очередь,
относились аграрный и рабочий.
Выступая на первом, учредительном съезде лидер кадетов П.Н. Милюков
дал программному документу партии следующую оценку: «Наша программа
наиболее левая из всех, какие предъявляются аналогичными нам политическими
группами Западной Европы. Для России … это есть первая попытка претворить
интеллигентские идеалы в осуществимые практические требования, взяв из литературных деклараций все, что может быть введено в политическую программу».1
Формально, первым моментом в партийной деятельности конституционныхдемократов, когда на официальном партийном мероприятии прозвучали задачи в
области постановки задач в области судебной реформы было 12 октября 1905 г.,
когда на заседании Первого съезда партии были приняты в качестве ближайших
задач такие тезисы как: «8) никто не может быть подвергнут судебному преследованию и наказанию не иначе как на основании законна – судебной властью и
установленным законом судом; … 10) все вышеозначенные права граждан должны быть введены в Основной закон Российской империи и обеспечены судебной
защитой».2
Вопрос о судебной власти был важен для кадетов по целому ряду обстоятельств. Прежде всего, по своему общему мировоззрению и политической ориентации, они были сторонниками правового государства. Значительная часть кадетских лидеров была выходцами из среды отечественной юриспруденции, как
1
Милюков П.Н. Воспоминания. Т. II. М., 1991. С. 208.
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 1905-1907
гг. М., 1997. С. 23.
2
109
практиками, так и теоретиками. Целый ряд положений, ориентированных на построение правового государства, присутствовал в первом разделе программы. В
противовес административному произволу кадеты выдвигали требование о том,
что «никто не может быть подвергнут преследованию и наказанию иначе, как на
основании закона». Следствием из этого было программное требование кадетов
об отмене «безусловно и навсегда» смертной казни, введении условного осуждения, а так же защиты на предварительном следствии.
Симптоматично и то, что программа кадетов начиналась с раздела, посвященного позиции партии по вопросам прав и свобод человека и гражданина. В
этом разделе нас интересует, прежде всего, то обстоятельство, что основные права человека кадеты основывали на признании безусловной ценности каждой
личности, а также на равенстве всех без исключения перед законом. На возможность использования человеком своих прав не могло влиять никакое обстоятельство, будь то пол, национальность, конфессиональная или сословная принадлежность. Иные либеральные партий страны, такие как партия мирного обновления,
а также партия демократических реформ, наиболее близкие по степени следования либеральным принципам к кадетам, отдавали ведущую роль вопросам государственного устройства, а раздел по правам человека, уходил у них на второе
место.1
Важно и то, что в программе партии народной свободы права человека не
просто декларировались, но и сопровождались совокупностью условий, необходимых, по мнению кадетов, для их реализации. Для темы нашего исследования
принципиально то обстоятельство, что в программе присутствовали правовые
гарантии, облеченные в форму судебной защиты. Ее, по логике программы,
обеспечивала независимая судебная власть. Присутствовал в программе и такой,
скорее юридический институт, как возможность у пострадавшего от незаконных
действий государственной власти, реализовать имеющееся у него право на возмещение понесенного им ущерба. Данный тезис будет впоследствии реализован
1
Программа партии демократических реформ. С. 21, 84; Программа партии мирного
обновления. С. 66 // Партия демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов.
1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002.
110
в целом ряде либеральных законопроектов, внесенных в Государственную думу
всех четырех созывов.1
Еще одной новеллой в области судебной реформы и, одновременно общеправовым принципом, внесенным в программу партии народной свободы, в сфере планируемого нормативно-правового регулирования деятельности органов
местного самоуправления, стало распространение судебного порядка разрешения
возникающих споров на систему взаимоотношений между органами местного
самоуправления и государственной власти. В качестве перспективной цели парламентского законотворчества намечалось запрещение любого административного вмешательства органов государственного управления в работу органов местного самоуправления. В данной сфере признавалась возможной и законной,
только урегулированная законом процедура контроля и их ограничение отношениями контроля. Таким образом, на основе анализа той части партийной программы кадетов, которая титульно не относится к партийным установкам в области судебной реформы, позволяют сделать вывод о том, что реформирование
судебной системы России буквально пронизывает их, выступая необходимым
условием реализации либеральной модели реформирования страны вообще.
В еще большей мере это относится к разделу партийной программы, который так и называется «Суд».2 Сущностно он не отличается от иных разделов и,
так же, как и иные разделы программы конституционно-демократической партии, содержит основные принципы и ориентиры для будущей программы законотворческой и партийно-политической работы в данном направлении.
Следуют они из общего вывода, сделанного российской либеральной юриспруденцией в ходе анализа хода и результатов «Великих реформ» последней трети XIX в. о том, что судебная реформа 1864 г. была наиболее демократичной и
создала в системе государственного управления институты, порою опережавшие
общий уровень развития социально-политического строя страны. Соответственно, в качестве первого пункта указанного раздела (п. 27), присутствует фраза,
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 19051907 гг. М., 1997. С. 35.
2
Там же. С. 37-38.
1
111
ставшая лейтмотивов всей деятельности российского либерализма в части реализации судебной реформы: «Все отступления от начал Судебных Уставов 20 ноября 1864 года, устанавливающих отделение судебной власти от административной (несменяемость, независимость и гласность суда и равенство всех перед судом), как внесенные позднейшими новеллами, так и допущенные при самом составлении Уставов упраздняются».1 Это стремление вернуть прежние институты,
способные, по мнению российских либералов, обеспечить правовое сопровождение
всей,
намеченной
ими
программы
реформирования
социально-
политического строя страны посредством широкомасштабной правовой реформы, и будет определяющим для российских либералов практически во всех созывах Государственной Думы, с коррекцией на специфику текущего момента.
Данный раздел программы не был столь же разработанным как иные разделы программы главной партии российского либерализма. На первом месте находились такие, принципиально значимые для страны темы как права и свободы
человека, введение всеобщего избирательного права и аграрная реформа. Однако
и здесь, высокопрофессиональный и добросовестный подход к подготовке партийных документов сыграл свою роль. Даже в раздел, который описывал, объективно, задачи, предполагавшиеся к решению во вторую очередь, был внесен ряд
положений принципиального характера. В значительной мере этому способствовала большая предварительная работа, основанная на богатом теоретическом багаже российского либерализма.
В той же статье указывалось, что «не подлежит никаким ограничениям правило о том, что никто не может быть подвергнут наказанию без вошедшего в силу приговора компетентного суда». Ограничивалось вмешательство министра
юстиции в производство судебных дел, процедуру назначения на судейские
должности, а также в процедуру их перемещения по стране. Вместе с этим судьи
не должны были получать награды от государства. Следует отметить, что положение о наградах в Российской империи распространялось на всех сотрудников
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 1905-1907
гг. М., 1997. С. 38-39.
112
судебного ведомства, в т.ч., например, на нотариусов, не получавших, в отличие
от судей, жалованья.
Следующая группа принципов завершала не доведенность судебной реформы 1864 г. Она предусматривала, что 1) «сословный суд упраздняется»; «ответственность должностных лиц определяется на общем основании»; «компетенции
выборного мирового суда подчиняются и дела волостной юстиции. Волостной
суд и институт земских начальников упраздняются», восстанавливался принцип
единства кассационного суда.1
Совершенствовался и институт присяжных, согласно кадетской программе
«компетенция суда присяжных определяется исключительно тяжестью наказания, назначенного в законе безотносительно к роду дел». Жюри присяжных
формировалось без имущественного ценза. Отменялся он и для мировых судей.
Таким образом, основные элементы судебной системы становились подлинно
всесословными. При этом специально оговаривалось, что в его компетенцию
входят все государственные преступления, а также преступления, связанные с
делами о печати. Завершается совокупность принципов переустройства судебной
системы
провозглашением принципа организации адвокатуры на принципах
подлинного самоуправления.
Содержал раздел и более общие принципы судебной реформы связанные с
решением таких острых социальных проблем политической жизни России начала
ХХ в. как: отмена смертной казни, введение условного осуждения, введения защиты на предварительном следствии, а также состязательного начала в процессе
предания суду.2
Аналогичные позиции присутствуют и в программных документах прочих
политических партий либеральной ориентации, которые, в отличие от конституционных демократов не трансформировали свои политические программные установки в форму законопроектов, могущих быть использованных в законотвор-
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 19051907 гг. М., 1997. С. 38.
2
Там же. С. 38.
113
ческом процессе.1
В программе партии Демократических реформ, формально раздел «Суд» содержался, но в отличие от кадетской программы, он был редуцирован до одного
пункта (ст. 24) «Все отступления от основных начал судебной реформы 20-го ноября 1864-го года, как внесенные позднейшими узаконениями, так и допущенные
при самом составлении судебных уставов отменяются».2 Нетрудно заметить, что
это прямое заимствование из программы конституционно-демократической партии. Этот механизм ни для кого не был секретом, т.к. партии либерального центра вполне сознательно практиковали подобные заимствования. При этом часть
разделов программы центристских либеральных партий (например, по рабочему
вопросу), был разработан более подробно, чем у кадетов. Он содержал в частности и требование учреждения особых судов «для разбора споров и несогласий,
возникающих между рабочими и предпринимателями по предмету заключенного
между ними договора найма».
Сходным у партии Демократических реформ и кадетов было и общее видение места и роли реформирования судебной системы в партийной программатике. Достаточно ясно и четко это выразил в одном из своих программных выступлений один из лидеров партии М.М. Ковалевский 14 февраля 1906 г. представляя
политическую программу нового союза народного благоденствия. Анализируя
программы многочисленных либеральных партий, он отмечал, что «во всех программах наших политических партий личные права граждан понимаются весьма
широко и ставятся под защиту суда. Тоже самое может быть сказано, в частности, и о Партии демократических реформ. Она делает суд стражем, как личной
неприкосновенности, так и свободы слова и печати».3 Комментируя впоследствии образование партии Мирного обновления, М.М. Ковалевский, давая анализ
расклада сил на политической арене, ставил в вину «Союзу 17 октября» именно
нарушение основных начал судебных уставов, «каковыми являются полевые су1
Программа партии демократических реформ // Партия демократических реформ, мирного
обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002. С. 26-27.
2
Там же. С. 23.
3
Там же. С. 38.
114
ды», нарушающие в силу порядка самого формирования такой базовый принцип
как независимость суда.1
Изложил он в этом выступлении и общие подходы к пониманию принципов
организации суда в той части своего выступления, где он говорил о том, что:
«партия желает видеть суд свободным от тех ограничений, каким подвергалось
его право самоопределения за последние сорок лет, другими словами, что для
нее несменяемость судей, гласность и состязательность прений и участие народного элемента присяжных в решении вопроса о совершении или не совершении
преступного акта – равно желательны, то всем станет ясно, что составители программы имели в виду не одно лишь принципиальное развитие доктрины субъективных прав граждан, но и проведение ее начал в жизнь».2
Будучи впоследствии избранным в Государственный Совет от академической группы М.М. Ковалевский постоянно стремился привлечь внимание своих
коллег по работе в верхней палате российского парламента к острым вопросам
общественной жизни, среди которых, исследователи его творчества на первое
место ставят необходимость проведения коренных реформ в сфере судопроизводства.3
Аналогичным был подход к данному вопросу и у партии Мирного обновления. В преамбуле к партийной программе мирнообновленцы указывают на то,
что ближе всего к их политическим воззрениям находится программа партии демократических реформ. При этом они отмечают, что в области судебной реформы они считают необходимым «рядом с осуществлением основ уставов 20 ноября 1864 г. в их первоначальной чистоте, мы считаем необходимым ввести новые
юридические положения». В данном случае речь шла об участии защиты в предварительном следствии, условном осуждении, досрочном освобождении, отмене
смертной казни.4 Указанные положения преамбулы, в отличие от партии Демо1
Программа партии демократических реформ // Партия демократических реформ, мирного
обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002. С. 95-96.
2
Там же. С. 39.
3
Хайлова Н.Б. Партия демократических реформ. Дис. … к.и.н. М., 1994. С. 184.
4
Программа партии демократических реформ // Партия демократических реформ, мирного
обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002. С. 63.
115
кратических реформ, были отражены в двух статьях партии Мирного обновления
(ст. 23-24). В статье 24 содержалось и такое, общее для всех либералов положение об отмене смертной казни.
Развитие этих идей мы видим в «Основных положениях программы партии
Демократических реформ», опубликованных в рамках предвыборной кампании
во Вторую думу. В нее вошли два пункта (пп. 7-8) в которых речь шла об отмене
смертной казни и категорическом запрете телесных наказаний, а также военного
суда, за исключением нахождения страны в состоянии войны с иностранным государством.1
По аналогичному пути пошли и мирнообновленцы, которые 18 ноября
1906 г. опубликовали воззвание «К избирателям» в котором они, в сравнении с
партийной программой, значительно расширили раздел «Суд», написанный, следует отметить, в стилистике именно агитационных материалов. Он, собственно,
и начинается словами «для охранения прав русских граждан нужен суд правый,
скорый и милостивый: для этого нужно, чтобы суд был независим от министров
и других начальников».2 Впрочем, если абстрагироваться от языка документа и
проанализировать его содержание, то получается достаточно репрезентативная,
для характеристики подхода мирнообновленцев к судебной реформе, картина.
Воззвание включает в себя такие требования как увольнение судей от должности
только судом. Отметим, что этого положения в эталонной программе конституционно-демократической партии не было. Дела о незначительных преступлениях
и проступках предполагалось вновь отнести к юрисдикции мировых судей, избираемых населением, а не земских начальников. Крупные преступления полежали
юрисдикции суда присяжных. И завершался раздел либеральным символом веры
в области судебной реформы «Смертная казнь отменяется навсегда».3
Нельзя не обратить внимание и еще на один аспект проблемы. Специфика
партийного строительства партии мирного обновления по определению не пред1
Программа партии демократических реформ // Партия демократических реформ, мирного
обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002. С. 85.
2
Там же. С. 91-92.
3
Там же. С. 92.
116
полагала жесткой партийной дисциплины. Здесь ей было далеко не только до социал-демократов, особенно большевистского толка, но и до кадетов. Хотя, следует отметить, что именно это обстоятельство вполне сознательно позиционировалось данной партией как свой собственный, принципиально важный системообразующий признак.
Следствием подобной тактики в партийном строительстве стало, применительно к теме нашего исследования то обстоятельство, что в связи с выборами в
Думу второго созыва ряд местных организаций, например комитет Московской
части, Нарвской части (Петербург), выпустили собственные воззвания, в которых интересующий нас тезис сформулирован следующим образом: «Коренное
преобразование судебной организации и судопроизводства».1 Вместе с тем в
Одессе распространялась листовка «Основная программа Партии мирного обновления», где среди 10 пунктов вопросы судебной реформы полностью отсутствовали,2 при этом в предыдущих местных материалах они, в своем разделе
стояли на первом месте.
Если подводить итог сравнительному анализу подходов партии Демократических реформ и партии Мирного обновления к реформированию судебной системы России, то можно сделать вывод о том, что если объединить комплекс программных документов указанных партий в данной сфере, то мы получим почти
точное совпадение с программой конституционно демократической партии.
Представим, для наглядности, полученные результаты в виде таблицы.
№
пп
Положения
реформы
1.
Восстановление
Судебных
1
Общероссийский
съезд земКонституционноПартия Демоских и годемократическая
кратических
родских
партия
реформ
деятелей 1215 сентября
1905
Полное от- Все отступления от «Все отступледеления су- начал Судебных Ус- ния от основных
дебной вла- тавов 20 ноября 1864 начал судебной
Партия Мирного обновления
Рядом с осуществлением основ
уставов 20 нояб-
Программа партии демократических реформ // Партия демократических реформ, мирного
обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002. С. 438-439.
2
Там же. С. 440.
117
№
пп
Положения
реформы
уставов
1864 г.
Общероссийский
съезд земКонституционноских и годемократическая
родских
партия
деятелей 1215 сентября
1905
сти от адми- года, устанавливаюнистративщих отделение судебной
ной власти от административной
(несменяемость, независимость и гласность суда и равенство всех
перед судом), как внесенные позднейшими
новеллами, так и допущенные при самом
составлении Уставов
упраздняются
2.
Несменяемость судей, гарантии от
произвола
судебного
начальства
3.
Отмена
смертной
казни
Отмена
смертной
казни
4.
Отмена
института
земских
начальников / восстановление избираемых
мировых
судей
Выборность
мирового
суда
Ограничивалось вмеВосстановшательство министра
ление прин- юстиции в назначение
ципа несме- на судейские должноняемости
сти или в перемещесудей
ние судей и производство судебных дел
Партия Демократических
реформ
реформы 20-го
ноября 1864-го
года, как внесенные
позднейшими узаконениями, так и
допущенные при
самом составлении
судебных
уставов отменяются»
Партия Мирного обновления
ря 1864 года в их
первоначальной
чистоте, мы считаем необходимым ввести новые
юридические положения»
Суд … независим от министров и других начальников
/
увольнение судей от должности только судом
Отмена смертной казни и ка- Смертная казнь
Отмена смертной казтегорическом
отменяется нани
запрете
телес- всегда
ных наказаний
«Компетенции
выборного мирового суда подчиняются и дела волостной юстиДела о незначиции.
тельных престуВолостной суд и инплениях и проститут земских наступках предпочальников упразднялагалось вновь
ются».
отнести к юрисВосстановление
дикции мировых
принципа
единства
судей, избираекассационного суда.
мых населением,
Ответственность
а не земских надолжностных лиц опчальников
ределяется на общем
основании».
Сословный суд упраздняется.
118
№
пп
Положения
реформы
Общероссийский
съезд земских и городских
деятелей 1215 сентября
1905
Конституционнодемократическая
партия
Партия Демократических
реформ
Партия Мирного обновления
Отмена имущественного ценза для мировых судей
5.
6.
Устранение
изъятий из
подсудности
суда
присяжных по
уголовным
делам, дела,
участие
в
которых суда присяжРасширеных считание юрислось либерадикции сулами обязада прительной
–
сяжных
преступления против
порядка
управления,
преступлений
по
должности,
проступки
по делам печати
Реализация
Принцип принципа
наложения назначения
наказания наказания
исключи- исключительно су- тельно судебной владом
стью
7.
Отмена
военнополевых
судов
8.
Предвари-
Компетенция
суда
присяжных определяется исключительно
тяжестью наказания,
назначенного в законе
безотносительно к роду дел». Жюри присяжных формируется
без имущественного
ценза.
Отнесение к компетенции суда присяжных всех государственных преступлений,
а также преступлений,
связанных с делами о
печати
Крупные
преступления полежали юрисдикции суда присяжных.
Делает
суд
стражем
как
личной неприкосновенности,
так и свободы
слова и печати
Никто не может быть
подвергнут наказанию
без вошедшего в силу
приговора компетентного суда
Делает
суд
стражем
как
личной неприкосновенности,
так и свободы
слова и печати
Отмена военного суда, за исключением слуОтмена чрезвычайных чаев нахождения
судов
страны в состоянии войны с
иностранным
государством
Введение защиты на
Участие защиты
119
№
пп
Положения
реформы
Общероссийский
съезд земских и городских
деятелей 1215 сентября
1905
10.
Условное
наказание
Гласность
процесса
Споры
Имперского центра и
11. местного
самоуправления
Замена административного
вмешательства
центральной власти
в дела ме12.
стного самоуправления судебным
порядком
разрешения
противоречий
13.
14.
15.
Статус судей
Досрочное
освобождение
Суды специальной
компетен-
Партия Демократических
реформ
предварительном
следствии, а также
состязательного начала в процессе предания суду
Введение условного
осуждения
тельное
следствие
9.
Конституционнодемократическая
партия
Партия Мирного обновления
в предварительном следствии,
Условное осуждение
Отмена ограничений
гласности
судебного
процесса
Распространение на
отношения между органами государственного и местного самоуправления судебного
порядка разрешения
возникающих споров
Запрет
административного вмешательства органов государственной власти в деятельность органов местного самоуправления и их ограничение
отношениями контроля
Судьи не должны были получать награды
от государства
Досрочное освобождение
Учреждения
особых
судов
«для
разбора
120
№
пп
Положения
реформы
ции
Общероссийский
съезд земских и городских
деятелей 1215 сентября
1905
Конституционнодемократическая
партия
Партия Демократических
реформ
Партия Мирного обновления
споров и несогласий, возникающих между
рабочими
и
предпринимателями по предмету заключенного
между ними договора найма»
Из анализа таблицы можно сделать вывод, что в программных документах
российского либерализма присутствует связь различных этапов его развития и
организационного оформления. В качестве материалов для сравнения мы использовали наиболее структурированный документ, позволивший выявить
большое количество, более трети совпадений (6 из 15). К тому же материалы
других съездов содержат еще ряд положений, вошедших в программу конституционно-демократической партии. К ним относится отмена исключительных положений, введение защиты на всех стадиях судебного процесса. Соответственно
это повышает количество общих положений более чем в половине случаев.
Соответственно программа конституционно-демократической партии служит исходным материалом для конструирования программатики иных либеральных партий и содержит в той или иной форме, но, преимущественно именно в
тексте партийной программы, большинство либеральных положений в области
судебной реформы в России. Что касается партий Мирного обновления и демократических реформ, то для создания комплексной картины их видения на уровне внутрипартийных документов основных направлений судебной реформы
страны, был использован комплекс документов, включающий предвыборные
воззвания и выступления ведущих теоретиков и партийных лидеров.
121
Вместе с тем, следует отметить, что в двух выявленных нами в ходе сравнительного анализа случаях, программатика партии Мирного обновления и Демократических реформ, напротив дополняет кадетскую в части введения института
досрочного освобождения и судов специальной компетенции для разрешения
споров в сфере исполнения трудовых договоров между рабочими и работодателями.
Что же касается последующего процесса воплощения программных установок в повседневную политическую практику, что впервые было осуществлено
именно российскими либералами, сумевшими пройти стадию перевода партийной программатики на язык практического законотворчества. И в этой части кадеты будут уже вне конкуренции уже в силу того, что их либеральные союзники
справа сравнительно недолго будут фракционно представлены в Думе, впрочем,
оставаясь впоследствии, в общем ряду либерального движения.
Известные сюжеты, близкие к программатике либеральных партий были и в
либерально ориентированной программе партии «Союз 17 октября». Так, например, в третьем разделе программы «Обеспечение гражданских прав» было указано, что «Никто не может быть арестован, подвергнут какому-либо насилию, обыску, лишению имущества и т.п. без постановления соответственной судебной
власти». Далее, практически совпадая с программами других либералов, октябристы ввели в партийную программу положение о том, что «Всякое лицо, задержанное по какому-либо обвинению, должно в точно определенный и кратчайший
срок, напр., 24 часа в городах, быть предоставлено судебной власти или освобождено». И завершало раздел, положение обобщающего характера в котором речь
шла о судебной защите прав граждан. «Для ограждения всех этих прав от посягательств, как со стороны частных лиц, так и со стороны лиц должностных, - было
записано в партийной программе «Союза 17 октября», - они должны быть поставлены под защиту уголовных законов; при этом должна быть установлена судебная ответственность должностных лиц, каково бы ни было положение их».1
1
Программа Союза 17 октября. М., 1907. С. 5.
122
Сходство октябристской и кадетской партийных программ в части судебной
реформы отмечал В.В. Шелохаев, который, вместе с тем, указывал, что «в отличие от кадетов, ограничивающихся требованием образовательного ценза для судей, октябристы настаивали еще на имущественном цензе, уплачиваемом с недвижимого имущества».1
В подразделе «д» «Реформы судебные и административные» раздела «О неотложности созыва Государственной Думы» октябристы также увязывали реализацию гражданских прав и свобод с наличием действенной судебной власти:
«Упорядочение форм общежития и упрочение гражданской свободы возможны
лишь тогда, когда население страны находит опору и защиту всех своих прав в
суде и когда деятельность административных властей поставлена в границы, ясно очерченные в законе». И отсюда они уже формировали свое видение судебной
реформы, которая должна была охватывать:
- введение бессословного суда, руководствующегося общими для всего населения законами;
- введение выборного начала в местной юстиции;
- установление независимости суда от воздействия администрации;
- упразднение судебно-административных учреждений;
- ограждение гласности судопроизводства и расширению компетенции суда
присяжных.2
Надо отметить, что по формальным признакам программа октябристов короче, чем у конституционных демократов, но, в значительной мере реализованная ими в ходе своей думской деятельности. В основном это связано с периодом
Третьей Думы и принятием закона о местном суде.
Практически не встречаются упоминания о проблематике судебной реформы и в протоколах заседаний коллегиальных органов октябристов в период Первой и Второй Государственной Думы. Лишь в отдельных выступлениях титульно
1
Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. М., 1996. С. 61.
Полный сборник платформ всех русских политических партий. С приложением высочайшего
манифеста 17 октября 1905 г. и всеподданнейшего доклада графа Витте. М., 2001 // URL:
http://www.hrono.ru/dokum/190_dok/1905prog14. Дата обращения: 18.08.2012.
2
123
присутствуют два момента о проблеме отмены смертной казни и военно-полевых
судов. Однако ни о развитии программных установок, ни об органической законотворческой работе речь не идет. Известное оживление наступит с моментом,
когда октябристы станут неким аналогом «партии власти» и получат возможность оказывать влияние на законотворческий процесс Третьей и Четвертой государственной Думы.
Проводя анализ либеральной программатики в области судебной реформы,
следует обратиться к наследию еще одной партии, представленной в Думе – прогрессистов. Одним из первых партийных документов, содержащий информацию
об отношении прогрессистов к судебной реформе, выступают отчеты Съезда
прогрессистов, проходившего 11 ноября 1912 г., где с докладом выступил председатель Петербургского комитета партии И.Н. Ефремов. Собственно вопрос об
отношении партии к реформе судебной системы обсуждался на третий день работы съезда 13 ноября 1912 г., когда с докладом о действующих в России исключительных положениях, выступил В.Д. Кузьмин-Караваев.1
Помимо подтверждения общелиберального требования отмены чрезвычайных военно-полевых судов, он предложил на обсуждение съезда два тезиса, первый из которых касался реформы Сената. Здесь предполагалось его выделение из
Министерства юстиции, введение несменяемости сенаторов, их назначение из
специального кандидатского списка, формируемого самим Сенатом, а так же
введение в административном Сенате состязательного и гласного процесса. Что
же касается суда, то здесь предполагалась реализация следующих основных
принципов: 1) независимость суда; 2) несменяемость судей, назначение их по избранию Общих собраний палат и окружных судов; 3) уничтожение сословных
судов; 4) уничтожение совместительства судейских и административных должностей в одном лице; 5) восстановление прежнего Положения Прокурорского
надзора и судебных следователей.2
1
Программа партии демократических реформ // Партия демократических реформ, мирного
обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002. С. 282.
2
Там же. С. 297.
124
Указанные пункты соответствуют в целом программе конституционнодемократической партии, отчасти при их подготовке использованы материалы
партии мирного обновления, которая отчасти, выступила основой для конституирования прогрессистов в Третьей Государственной Думе. Ввиду того, что
большая часть деятельности прогрессистов пришлась на Третью и Четвертую
Государственную думу, когда либеральные фракции были весьма ограничены в
своих возможностях внесения собственных законопроектов, а сам процесс законотворчества у кадетов проходил известную переоценку, большее внимание уделялось работе с правительственными законопроектами, которые были признаны
возможными для проведения собственно либеральных идей. Среди прочих к ним
относился и предложенный правительством закон о местном суде, который станет на несколько лет главным предметом приложения усилий в этой сфере со
стороны либеральных фракций в Государственной Думе.
Таким образом, представляется возможным сделать вывод о том, что в программах всех либеральных партий России, имевших собственные фракции в Государственной Думе присутствует проблематика реформы судебной страны. Она
занимает подчиненное место по отношению к основным программным целям,
позиционированным в партийных программах и связанных с введением всеобщего избирательного права, решением аграрного и рабочего вопросов, уравнения
в правах представителей различных национальностей и т.п. Однако, несмотря на
подобное положение, анализ программатики либеральных партий позволяет нам
говорить о том, что основные принципы реформирования судебной системы
России сформулированы в ней достаточно полно, рефреном же общего подхода к
решению данной проблемы выступает возвращение к принципам Судебной реформы 1864 г.
Наиболее полно, как, впрочем, и по иным позициям, материал по данной
проблеме изложен в программе конституционно-демократической партии. В работе ее руководящих органов ему также уделялось большее внимание, чем в деятельности иных политических формирований российского либерализма.
125
2.2. Реформа судебной системы в политико-правовой практике центральных органов либеральных партий
Как показывает комплексный анализ партийно-политической и парламентской деятельности российских либералов, своего рода промежуточным звеном
между программатикой соответствующих партийных организаций и собственно,
законотворчеством, выступающим для партий, исповедующих легитимные способы изменения социально-политической системы общества, главным средством
реализации своих программных установок, является деятельность коллегиальных
органов управления. В полной мере данное положение относится и конституционно-демократической партии начала ХХ в. Использование в качестве примера
именно ее деятельности во многом объясняется тем, что сохранившиеся источники позволяют пошагово проследить деятельность руководящих органов партии (ЦК, конференций, съездов) именно на примере кадетов.
Собственно
анализ
законотворческой
деятельности
конституционно-
демократической партии в области судебной реформы, впрочем, как и в большинстве иных направлений реформы российского законодательства, целесообразно начинать с периода разработки программы партии с последующей доработкой в рамках работы съездов партии и заседаний Центрального комитета. И
первое упоминание интересующей нас темы мы находим в материалах учредительного съезда кадетов, проходившего в октябре 1905 г. На нем были рассмотрены результаты работы комиссии 40, избранной представителями земских конституционалистов, депутатов июльского съезда для разработки, как было сказано
в его материалах, «первоначальных набросков»1 партийной программы будущей
либеральной партии.
В части судебной реформы из материалов комиссии на рассмотрение съезда
были вынесены два основных момента – обеспечение судебной защиты основ-
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 19051907 гг. М., 1997. С. 22.
126
ных прав и свобод человека, а также общий принцип наложения наказания исключительно на основании закона и, исключительно, судом.1
Принцип принятия решения в судебном порядке был призван выступить
здесь главной гарантией прав человека. В ходе дискуссии последовало возражение делегата М.А. Мебеля считавшего, что судебной власти в России свойственно то, что она «отличается услужливостью перед администрацией», 2 предложившего внести в законодательство норму о рассмотрении нарушения личных
прав в течение 24 часов. Мнение делегата позднее было учтено и в тексте партийной программы,3 и в текстах законопроектов, в частности, «О неприкосновенности личности». Тем более, что кадеты предполагали действие нового законодательства в условиях реформированной судебной системы, как мы отмечали
выше, в первом параграфе настоящей главы.
В ходе развернувшейся на съезде дискуссии, тезисом о недопустимости
чрезвычайных судов был дополнен выработанный комиссией пункт о судах, остальные пункты были приняты с непринципиальными редакционными поправками, по сути, не меняющими содержащихся в них основных прав и свобод человека, а в принятую партийную программу наряду с прочими был включен раздел номер четыре «Суд», включавший в себя пункты с 27 по 29.
В следующий раз проблематика судебной реформы была поднята на втором
съезде конституционно-демократической партии, проходившем 5-11 января 1906
г. Большое количество вопросов текущей политической практики, выборы в Государственную думу, вопросы парламентской тактики и стратегии, характера ситуации в стране отодвинули вопросы судебной реформы на второй план. В сохранившихся материалах съезда мы находим лишь одно упоминание о предложении ряда делегатов, связанных с «устройством Верховного суда и введение
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 1905-1907
гг. М., 1997. С. 23.
2
Там же. С. 25.
3
Там же. С. 35.
127
выборного начала в судах», которое, как пояснил съезду А.А. Корнилов, было
решено на данном съезде не рассматривать.1
На заседаниях ЦК конституционно-демократической партии вопросы судебной реформы также занимают достаточно подчиненное положение. Так, первое из зафиксированных в сохранившихся протоколах упоминаний, относится к
заседанию 8-9 апреля 1906 г. По итогам устного доклада М.М. Винавера о деятельности членов конституционно-демократической партии в Государственной
Думе и повестке дня апрельского съезда партии и прошедшего продолжительного обсуждения ЦК был принят перечень законопроектов, которые следовало подготовить от имени партии. Среди прочих, в части судебной реформы в него вошли вопросы «об отмене смертной казни и об отмене юрисдикции военных судов по общим преступлениям», а также «о восстановлении в полной силе суда
присяжных».2 На следующем заседании ЦК 19 апреля 1906 г., от которого сохранился перечень предполагаемых к разработке и внесению в Думу законопроектов, третьим пунктом было согласовано положение об уничтожении института
земских начальников с учреждением мировых судей. Это было четким указанием
на реализацию в работе ЦК установок партийной программы на восстановление
основных идей Судебных уставов 1864 г., которые в ходе политики корректировки реформ («контрреформ») Александра III утратили фактически институт
мировых судей, замененный земскими начальниками.
В том же решении ЦК предполагалось «оставление волостных судов … с
передачей части административных обязанностей мировым судьям, а хозяйственных функций по принадлежности волостным правлениям и земским учреждениям».3
В Первой Думе Партия народной свободы с самого начала ее работы объективно заняла руководящее положение. В целом, это позволило, по мнению руко1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 1905-1907
гг. М., 1997. С. 164.
2
Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционно-демократической
партии в 6-ти т. / Т. 1. Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической
партии 1905-1911 г. М., 1994. С. 68.
3
Там же. С. 70.
128
водства партии, направить работу Думы в общем русле решений ЦК от 8 апреля
1906 г. Собственно парламентская работа была начата с подготовки адреса в ответ на тронную речь императора, по соглашению кадетской фракции с трудовиками содержание адреса строилось на программном докладе М.М. Винавера
Центральному комитету кадетов 8 апреля 1906 г.1
После ответного адреса фракцией кадетов был внесен в Государственную
думу ряд законопроектов, соответствующий общему плану законотворческой работы, предложенному ЦК кадетов и одобрен Третьим партийным съездом.2 От
имени фракции конституционно-демократической партии в Первую Государственную думу вносились или готовились к внесению законопроекты об отмене
смертной казни — впоследствии рассмотрен и принят Думой; о неприкосновенности личности — внесен в Думу и первоначально рассмотрен на заседании 12
мая 1906 г., с последующим направлением для доработки в специальную думскую комиссию, которая вновь вынесла его на обсуждение 10 июля того же года;
об основных положениях гражданского равенства — внесен 5 июня, с последующей передачей в думскую комиссию; о свободе собраний — доложен Думе
на пленарном заседании 16 июня; об обществах и союзах, о свободе совести; о
свободе печати. Кроме того в этом же ряду можно назвать т.н. «Заявление 42»
«Об основных началах земельной реформы», оно было внесено в Государственную думу 8 мая 1906 г. Во всем этом ряду активной законотворческой деятельности нас особо интересует проект изменения некоторых статей судебных уставов, который был представлен председателю Думы 23 мая 1906 г. Указанные
либеральные законопроекты были одобрены фракцией конституционных демократов и впоследствии направлены председателю Государственной Думы. Впоследствии кадеты, имевшие возможность в Первой Думе формировать повестку
думских заседаний, активно лоббировали их обсуждение, но ввиду внезапного
роспуска Думы довести начатое до конца они уже не успели.3
1
Винавер М.М. Конфликты в первой Думе. СПб., 1906. С. 59.
См.: Вестник народной свободы. 1906. № 29.
3
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 19051907 гг. М., 1997. С. 538.
2
129
Как мы видим из анализа либерального законотворчества периода Первой
Думы, в нее были внесены законопроекты, как непосредственно связанные с судебной реформой, так и по преимуществу те, где реформированная судебная
система выступала средством реализации и/или гарантией проведения в жизнь
основных элементов либеральной модели реформирования страны. Однако законотворческая практика Первой Думы в силу известных политических процессов
в России оказалась весьма короткой, а отсутствие регламента работы (наказа)
также не способствовало развитию этого процесса. Собственно все думское законотворчество было основано на тактической формуле кадетов о том, что Дума
якобы, обсуждает не законопроект, а «желательность его внесения». Соответственно законотворческие планы российских либералов, в том числе и в области
реформирования судебной системы страны были перенесены во Вторую думу.
На ряде заседаний ЦК перед открытием II Думы в феврале 1907 г., обсуждался вопрос о подготовке законопроектов, предполагаемых к внесению в Думу
в соответствии со сформулированной партийной платформой, и совокупности
поправок, которые представлялось целесообразным внести в правительственные
законопроекты. Речь также шла о ряде изданных в междумский период правительством совокупности временных законов. Кадеты считали необходимым потребовать их немедленной отмены, о чем планировалось заявить сразу после открытии думской сессии.
Для того чтобы отработать частные аспекты законопроектов было предложено образовать профильные комиссии. Эта работа была поручена членам ЦК и
распределена следующим образом. Комиссии формировали: о местном суде (о
поправках к законопроекту правительства) - Л.И. Петражицкий (в будущем
председатель данной комиссии; докладчик от конституционных демократов
И.В. Гессен); по выработке особого законопроекта об уничтожении права сословий исключать из сословия отдельных членов, лишая их ряда важных общегражданских и политических прав - И.В. Гессен; о свободах, гражданском равноправии
и
неприкосновенности
личности,
отмене
военно-полевых
судов
-
130
М.М. Винавер (докладчик В.А. Маклаков); об отмене смертной казни и об амнистии - В.Д. Набоков.
Центральный комитет на том же заседании избрал еще одну особую комиссию,
состоявшую
из
М.М. Винавера,
С.А. Котляревского,
А.И. Каминки,
Н.В. Тесленко, П.И. Новгородцева и П.Б. Струве для согласования деятельности
петербургской и московской комиссий. После открытия думской сессии при
фракции кадетов была создана единая законодательная комиссия (председатель
Н.В. Тесленко), которая аккумулировала все ранее подготовленные законопроекты. В ее состав вошли известные либеральные правоведы, не входившие собственно в думскую фракцию кадетов (Э.Д. и Д.Д. Гримм, И.А. Покровский
М.Я. Пергамент, и др.), заместителем стал, также не входивший в число депутатов М.М. Винавер. Все это было сделано с целью обеспечения постоянной и регулярной работы данной комиссии.1
Столь представительный состав позволял ей регулярно работать независимо
от участия в ее работе как председателя, депутата Думы, а также членов-из числа депутатского корпуса, занятых регулярной думской работой. Комиссия рассматривала в период думской сессии поступавшие в нее материалы по основным
направлениям думского законотворчества. Во многом они были связаны с процессуальными вопросами, такими как: порядок внесения и рассмотрения законопроектов, предлагаемых думскими фракциями и отдельными депутатами, о применении определенных статей думского регламента («Наказа»), официально
принятого только в период работы следующих Дум. Изучался вопрос и об отношении Государственной Думы, партийных фракций к законопроектам правительства. Комиссия также рассматривала законопроекты и заключения иных комиссий созданных при кадетской фракции по иным направлениям законотворческой работы.
Четвертый съезд кадетов, состоявшийся 24-28 сентября 1906 г. отразил реформу судебной системы и кадетское законотворчество в данном направлении в
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 19051907 гг. М., 1997. С. 543.
131
докладе В.Д. Набокова в разделе «Законодательная деятельность». В нем он отметил внесенный в Думу законопроект «Об изменении судебных уставов», а направление реформирования судоустройство и судопроизводство было отмечено
как то, которое «разрабатывалось Думой с колоссальным напряжением всех
сил».1
На вечернем заседании ЦК 29 октября 1906 г. о месте и роли вопросов преобразования судебной реформы высказался П.Н. Милюков, который охарактеризовал место судебной реформы, в контексте общих задач политического развития страны. Его точка зрения состояла в том, что реформа судебной системы
весьма желательна, «но ведь это деталь, а мы рисуем картину широкими штрихами». Ее вспомогательный характер подтверждался, по его мнению, еще и тем,
что «само правительство даже сможет на нее пойти». 2 В принципе в чем-то П.Н.
Милюков
оказался
прав.
Последующая
деятельность
конституционно-
демократической партии в Государственной Думе последующих созывов будет
связана, и отнюдь не безрезультатно, судя по собственным либеральным оценкам, с внесением изменений в судебную систему России, в частности в закон о
местном суде.
Еще раз к вопросам реформы судебной системы ЦК конституционнодемократической партии вернулся на заседании 1 февраля 1907 г., где, накануне
съезда партии обсуждались задачи, стоявшие в области подготовки законопроектов. На повестку дня были поставлены разработка предложений в части развития
законодательства о местных судебных органах (Л.И. Петражицкий, Н.И. Лазаревский, К.К. Арсеньев), а также о военно-полевых судах и смертной казни
(М.М. Винавер, В.И. Гессен, В.Д. Набоков).3
Еще раз обсуждался вопрос о реформе судебной системы накануне открытия Второй Думы, в заседании ЦК 15 февраля 1907 г. где были намечены основные направления работы думских комиссий, в т.ч. О местном суде (Л.И. Петра1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 1905-1907
гг. М., 1997. С. 393-394.
2
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии 1905-1911 г.
М., 1994. С. 151.
3
Там же. С. 171.
132
жицкий), о военно-полевых судах (В.И. Гессен, М.М. Винавер), а при обсуждении вопроса о проектах, которые целесообразно внести в Думу в первоочередном
порядке одним из первых был проект о расширении полномочий суда присяжных.1
Работа кадетов во Второй Думе также завершилась преждевременно. Большинство намеченных к внесению в нее для разработки законопроектов собственно и остались законопроектами на разной стадии их прохождения. Собственно
уже во Вторую думу был внесен и правительственный законопроект, посвященный реформированию системы местного суда, положившей начало совместной
работы исполнительной и законодательной власти над реформированием судебной системы страны. Обобщая итоги кадетского законотворчества во Второй Государственной Думе, можно выделить ряд принципиальных аспектов.
Прежде всего, в соответствии с базовым курсом на сохранение («бережение») Думы программа законотворческой деятельности кадетов была переориентирована. Из нее убраны законопроекты, обсуждение которых могло привести к
политической конфронтации с исполнительной властью. В связи с этим ряд законотворческих инициатив левых фракций кадеты пыталась заблокировать.2
Также произошло изменение тактики при обсуждении правительственных
законопроектов, когда кадеты отказывались от конфликта с правительством.
Прежде всего речь шла о проекте бюджета и законопроекте о призыве в армию, а
применительно к реформе судебной системы о переходе к обсуждению правительственного законопроекта о местном суде, а не выдвижению неких альтернативных проектов.
Главным объектом приложения усилий кадетов в законотворческой сфере
выступает деятельности комиссий Госдумы. В них кадеты, несмотря на значительную утрату руководящей роли в Думе, обладали определенным влиянием.
Плюсом был и высокий профессионализм членов фракции конституционнодемократической партии, входивших в состав различных комиссий.
1
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии 1905-1911 г.
М., 1994. С. 178-179.
2
ГАРФ. Ф. 523. Оп. 1. Д. 4. Л. 15.
133
Тактика партии меняется сравнительно с периодом работы Второй Думы.
Поставленная задача «беречь Думу» определила меньшую активность кадетской
фракции. В общем, это не исключало полностью критику законопроектов внесенных правительством, что было сделано при обсуждении закона о местном самоуправлении.1 К интересующим нас законодательным инициативам в сфере реформирования судебной системы и близким по содержанию, относятся законопроекты об отмене смертной казни и о неприкосновенности личности. В этом же ряду
несомненно следует указать на активное участие лучших либеральных партийных
ораторов в крайне острых думских прениях по проблеме отмены военно-полевых
судов. В ходе этой дискуссии кадеты представили свое понимание базовых взаимосвязей основных прав человека и их судебной защиты в контексте их грубого
нарушения чрезвычайными судебными («скорострельными») органами. Конечно
же не следует отказывать этим законотворческим инициативам и в известном тактическом значении для развития отечественного законодательства.2
Итоги законотворческой работы, в том числе и в области реформы судебной
системы, были подведены, в частности, в отчете ЦК конституционнодемократической партии за два года работы пятому съезду, проходившему накануне открытия Третьей Государственной Думы 24-27 октября 1907 г. В докладе
А.А. Корнилова, построенном по проблемно хронологическому методу, отмечались в принципе те же самые моменты, а именно решение ЦК о разработке законопроектов отменяющих юрисдикцию военно-полевых судов по общим преступлениям. Также предполагалось говорить «о восстановлении в полной силе суда
присяжных», внесение в Думу и передачу ее Председателю законопроекта об изменении некоторых статей судебных уставов.3 Применительно к законотворчеству
во
Второй
Думе
А.А.
Корнилов
отмечал
о
поручении
комиссии
Л.И. Петражицкого разработать поправки к правительственному законопроекту о
1
Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв II. Т. 1. СПб., 1907. С. 113.
ГАРФ. Ф. 523. Оп. 1. Д. 4. Л. 8, 15.
3
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 19051907 гг. М., 1997. С. 535, 538.
2
134
местном суде.1 Кроме того в разделе издательская деятельность было упомянуто
издание брошюр просветительско-агитационного характера А.А. Титова «Мировые судьи и земские начальники».2
Подтверждая тезис о «бережении» Думы в части законотворчества, в отчете
парламентской фракции Второй Государственной Думы съезду, сделанному
И.В. Гессеном содержится сюжет о том, что в связи с необходимостью спешить с
законодательной работой и избежать провокационных выходок со стороны крайне
правых, фракция настояла, чтобы на ближайшую очередь были поставлены законопроекты делового характера. Данная цель была выполнена. Соответственно на
последних заседаниях Государственной Думы началось обсуждение одного из базовых проектов переустройства одной из ветвей государственной власти, к реформе местного суда.3 Этот проект, по информации И.В. Гессена съезду, комиссия
о местном суде рассмотрела в первом чтении, и ее доклад был вынесен на обсуждение в пленарных заседаниях Думы.4
И отельным эпизодом, связанным с проблемами судебной системы России
стало обсуждение на пятом съезде эпизода с членом судейского корпуса Ф.Ф. Арнольдом, который, будучи председателем в выездной сессии московской судебной
палаты в Костроме вынес обвинительные приговоры участниками черносотенного
погрома, что привело к получению им предложения министра юстиции И.Г. Щегловитова уйти в отставку. Часть кадетов посчитало данный эпизод фактом «возмутительного неуважения правительства к принципу несменяемости судей», что,
по их мнению, требовало особого депутатского запроса, не сделанного фракцией.5
Руководство партии, в частности и П.Н. Милюков, а равно его сторонники в оправдание указывали, что в юридическом отношении случай не является наруше-
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 1905-1907
гг. М., 1997. С. 543.
2
Там же. С. 552.
3
Там же. С. 594.
4
Там же. С. 598.
5
Там же. С. 612.
1
135
нием закона, что и было главной причиной пассивного поведения фракции. Впрочем, подобный ответ удовлетворил отнюдь не всех делегатов.1
Собравшийся в первые дни работы Третьей Думы ЦК подтвердил сложившуюся линию проведения законотворческой деятельности в области реформирования судебной системы, предложив фракции «образовать сегодня же (4 ноября
1907 г.) комиссии законодательную … о местном суде».2
Позднее, 13 января 1908 г., обсуждая вопрос о фракционной думской тактике,
А.И. Шингарев предложил добавить к перечню основных вопросов в законотворческой деятельности вопрос о судебной реформе, что может являться свидетельством как тактического расклада сил в Думе, так и внимания к данной проблематике со стороны кадетского руководства.
Единственной дореволюционной Думой отработавшей весь свой срок стала
Третья Государственная Дума. На время ее функционирования приходится полномасштабное обсуждение правительственного законопроекта «О преобразовании местного суда», планировавшегося к внесению еще в Первую думу и повторно во Вторую думу, где был обсужден в думской комиссии 33-х, где также
не был рассмотрен по существу.3
Третья Дума, была несравненно менее масштабна с точки зрения законотворчества кадетов. Они не играли в ней ведущей роли, а действовали в условиях
наличия в Думе своего рода «партии власти» в лице октябристов, а равно, значительного усиления влияния правых и левых радикальных крыльев без реальных
возможностей для претворения в жизнь своей законотворческой программы, в
том числе и планов реформирования судебной системы.
Однако это обстоятельство не отменило, сложившуюся в рамках партийного
механизма, практику работы над законопроектами. Свидетельство этому мы находим, в частности, в материалах заседания ЦК от 13 февраля 1908 г., где указа1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 1905-1907
гг. М., 1997. С. 615, 624.
2
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии 1905-1911 г.
М., 1994. С. 231.
3
Пожигайло П.А. Столыпинская программа преобразования России (1906-1911). М., 2007.
С. 99-101.
136
но на необходимость ускорить («необходимо подогнать») работу московской судебной комиссии.1
В том же году, на заседании ЦК 6 мая 1908 г. проблематика работы фракции
над законопроектом о местном суде была отнесена в число тем, по которым
предполагалось подготовить специальные брошюры, пропагандирующие деятельность партии и фракции перед населением.2
Определяясь перед началом следующей сессии с тактикой фракции, на заседании ЦК 10 октября 1908 г. С.А. Котляревский указывал, что на формирование
повестки дня Думы фракция реально повлиять не может, но к вопросу о местном
суде надо готовится заранее, т.к. его, предположительно будут вносить и октябристы и правительство П.А. Столыпина.3
Сложным в тактическом отношении был вопрос о разработке в думских комиссиях правительственного законопроекта об исключительном положении. Кадеты оказались перед дилеммой. С одной стороны содержание проекта было
мягко говоря охранительным, с чем по смыслу парламентаризма следовало бороться. А с другой любое участие в разработке законопроекта столь одиозной
тематики потенциально наносило партии политический урон. Дополнительную
сложность создавала позиция октябристов, которые пытались привлечь кадетов к
работе над проектом под обещание ряда редакционных правок в сторону его демократизации. На совещании фракции партии с представителями местных групп
партии 24-25 мая 1909 г. депутат Думы А.Ф. Бабянский указал, что проект «является серьезной угрозой порядку и праву», а также перечислил октябристские
обещания. В их число входили: некоторое сужение прав главноначальствующего, суду будет предоставлено право смягчать наложенные наказания до шестимесячного тюремного заключения, а в перспективе, «подойти к смягчению применения смертной казни».4 Отмечая, что все это было бы хорошо, в случае вопло1
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии 1905-1911 г.
М., 1994. С. 268.
2
Там же. С. 317.
3
Там же. С. 320.
4
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 19081914 гг. М., 2000. С. 138.
137
щения, депутат указывал, что одновременно придется одобрить целый ряд
«скверных институтов».
К последней сессии Третьей Думы судебная проблематика фактически уходит из повестки дня работы коллегиальных органов партии. Единственный случай упоминания, именно упоминания, причем в связи с общегражданскими правами и свободами судебной тематики мы находим в протоколах совещания думской фракции кадетов с провинциальными членами партии 20-21 ноября 1911 г.,
когда в докладе П.Н. Милюкова в разделе текущих задач в связи с предполагаемыми выступлениями в защиту равноправия национальностей, упоминается требование осуществление судопроизводства на местном языке. Этот пункт в той же
формулировке вошел и в перечень задач в партии, включенных в проект предвыборной платформы.1
Хорошо заметные неудачи в реализации программы законотворчества периода Третьей Думы, общее падение авторитета партии в стране, обсуждались в
ходе ряда заседаний органов коллегиального управления партии народной свободы. На совещании парламентской фракции с представителями местных организаций и членами ЦК 13-14 мая 1912 г., где обсуждались вопросы участия партии в избирательной кампании в Четвертую думу, вопросы будущего законотворчества упоминаются эпизодически, как скорее основа для организации агитационно-пропагандистской деятельности. Изначально речь о ней идет в информации П.Н. Милюкова о деятельности фракции в Думе, где сделан акцент на том,
что фракции «удалось завоевать моральный авторитет», а также на необходимости в условиях третьеиюньского избирательного закона «не сходить со своей позиции и отказываться от борьбы».2
Несколько иначе трактуют вопросы судебной реформы материалы прогрессистов. В статье Н.Н. Ефремова «Прогрессивная группа в Третьей Думе», опубликованной в январе 1908 г. отмечалось, что есть «большие законопроекты,
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 19081914 гг. М., 2000. С. 322, 347.
2
. Там же. С. 377.
138
большие и по объему, и по важности, как, например, реформа местного суда». 1
Позицию своего лидера поддержала в октябре - ноябре того же года и группа
прогрессистов в Третьей Думе. На своем собрании «группа категорически высказалась за постановку в первую очередь крупных вопросов … о местном суде».2
Следует отметить, что практика проведения заседаний ЦК, посвященных
тактике фракции в думском законотворчестве присуща кадетам все время работы
Третьей Думы. Однако, докладывая ЦК о плане деятельности фракции в Думе
9 октября 1911 г. А.И. Шингарев не включил в него упоминание о работе в области судоустройства, хотя анализ думского законотворчества показывает, что
этому вопросу в ходе работы Думы уделялось известное внимание.3
Примером тому протокол заседания ЦК от 13 ноября 1911 г., где в выступлении Ф.Ф. Кокошкина указывалось, что ряд вопросов судебной реформы может
быть использован не только для органического законотворчества и улучшения
судебной системы, но и для политической консолидации недовольных слоев общества на базе кадетской программы. В частности он указывал: «Только такие,
чисто практические лозунги, как реформа суда или «долой земских начальников», могут найти широкий отклик. Земских начальников ненавидят даже Столыпинские «сильные». Сюда же относится и популярный лозунг – «суд присяжных для всех дел».4 В этом тезисе Ф.Ф. Кокошкина нетрудно увидеть отражение
дискуссии в партии о месте и роли думского законотворчества в новых изменившихся не в пользу партии условиях. Чем оно должно быть? Собственно законотворчеством или все-таки разновидностью агитации. Здесь мы видим попытку
совместить и собственно одну из традиционных линий кадетского законотворчества, в данном случае в области судебной реформы и необходимую партии агитацию ее программы, тем более, что в следующем году кадетам предстояла новая
избирательная кампания.
1
Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг.
Документы и материалы. М., 2002. С. 226.
2
Там же. С. 233, 241.
3
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии 1905-1911 г.
М., 1994. С. 436-437.
4
Там же. С. 459.
139
Оценка собственно кадетского законотворчества в области реформирования
судебной системы периода Третьей Думы на заседаниях ЦК была весьма неоднородной. С одной стороны в проекте партийной платформы, подготовленной
П.Н. Милюковым к выборам в Четвертую думу и доложенной ЦК 5 мая 1912 г.
вопрос о реформе местного суда характеризовался как «скромное реформаторское начинание», которое, несмотря на все это было остановлено «верхней палатой – полубюрократическим, полупривилегированным Гос. Советом».1 В том же
первом варианте платформы П.Н. Милюков видел определенную перспективу
для данного направления законотворчества. Он оценивал ситуацию в стране, как
создающую для этого определенные предпосылки. «Все прогрессивные элементы страны одинаково требуют прекращение произвола администрации и водворения права и законности, - писал П.Н. Милюков, - все они требуют безусловного уничтожения исключительных приемов управления, искоренения бессудности
и неправосудия, начиная с самого низа, с тех земских начальников, тяжелая рука
которых продолжает тяготеть над русской деревней».2
Несколько более пессимистично смотрел на это направление работы М.М.
Винавер. В заседании ЦК 28 октября 1912 г. он, присоединяясь к большинству
выступающих, не упоминал законотворчество в числе тех законопроектов, которые могли дать и агитационный, и органический эффект, хотя отдавал должное
работе фракции в Третьей Думе, в которой «кадеты показали себя выдающимися
работниками и теперь уже никто не решится возражать против их трудоспособности и упрекать в склонности лишь к внешним эффектам».3
Но наиболее резкую оценку, впрочем, надо отметить единственную в своем
роде во всем массиве протоколов ЦК, дал 27 января 1913 г. А.М. Колюбакин.
В контексте своего выступления, посвященного проблеме взаимодействия Государственной Думы и Государственного совета, он назвал линию кадетов в Третьей Думе в отношении местного суда, как пример «Той гибельной тактики, какую
1
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии 1905-1911 г.
М., 1994. С. 41.
2
Там же. С. 43.
3
Там же. С. 115.
140
та же 3-я Дума проявила в вопросе о местном суде».1 В данном случае А.М. Колюбакин подразумевал именно органическую работу над законопроектом, которая, по его мнению, была проведена с учетом последующей позиции Госсовета.
По его мнению «страна не должна делать уступок Гос. Совету».2
Впрочем, ему сразу же возразил В.В. Вернадский, который именно в постоянных отказах Госсовета, в т.ч. и в вопросах связанных с судебной реформой, в
частности по отмене исключительных положений, видел средство активизации
интереса общества к большой политике.3
К общим вопросам законотворчества в Госдуме кадеты обратились на партконференции, проходившей 2-3 февраля 1913 г. Среди прочих она рассматривала и задачи, стоявшие перед кадетской фракцией в Четвертой Думе. Они были
приведены в докладе лидера партии П.Н. Милюкова, посвященного будущей
тактике кадетов в новой Думе. Основными тезисами его доклада, в связанной с
планами законотворчества части, были три базовых пункта: требование всеобщего избирательного права, реализация института министерской ответственности и
реформа Госсовета.4
Милюкова поддержало большинство тех, кто участвовал в совещании. Так,
А.М. Колюбакин, в своем выступлении обращал внимание на угрозу потери политической самостоятельности лица партии в предполагаемом курсе на т.н. «политику малых дел». Милюковские три пункта он оценил как частный тактический маневр. При обсуждения тезисов П.Н. Милюкова совещанием было рекомендовано фракции активнее использовать возможности, которые были связаны
с полномочиями парламента в области бюджетного права для борьбы с правительством, в частности при обсуждении мелких бюджетных трат. Было рекомендовано вести более активную борьбу с Госсоветом посредством голосования за
1
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии 1905-1911 г.
М., 1994. С. 161.
2
Там же.
3
Там же. С. 162.
4
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 19081914 гг. М., 2000. С. 407.
141
предложения по его реформированию. При этом рекомендовалось сохранить в
партийно-фракционном арсенале и политику малых дел.1
Последний стал неким лейтмотивом большинства выступлений. Это не
прошло мимо П.Н. Милюкова, указавшего, что ЦК не отказывается от тактики,
практиковавшейся в Думах предыдущего созыва. Он выступает «сторонником
сочетания обеих тактик – декларативной и деловой, но считал бы более отвечающим обстановке данного момента, чтобы в случае конфликта между этими
двумя тактиками, преимущество отдаваемо было бы не конкретной работе, а общим вопросам».2 В завершении нелегкой дискуссии, потребовавшей от
П.Н. Милюкова в очередной раз вспомнить всего его мастерство по сглаживанию
разногласий между членами ЦК, фракции было дано добро и на более активную
тактику с использованием такого инструмента, как партийная законотворческая
инициатива, в политических целях.3
В материалах конференции вопросы судебной реформы, говоря о стремлении всей страны к законности, лишь единожды помянул в своем выступлении
Н.А. Гредескул, критикуя Госсовет, как тормоз на пути любых преобразований.4
Задачи фракции конституционно-демократической партии в Четвертой Государственной Думе в развернутом виде также были рассмотрены в докладе ЦК
о тактике на партийной конференции 23-25 марта 1914 г. Подобно, как перед открытием III Думы, кадеты искали ответ на важнейший для партийной жизни вопрос об отношении населения России к парламенту вообще и к фракции кадетов
в особенности.
В докладе ЦК было отмечено, что ситуация оценивается как гораздо более
сложная для партии, чем это было ранее. ЦК считал, общественное мнение изменилось в связи с тем, что общее недовольство распространялось не только на
правительство, но и на думскую оппозицию, которую ассоциировали именно с
фракцией конституционных демократов. «Теперь мы имеем один очередной во1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 1908-1914
гг. М., 2000. С. 412-421.
2
Там же. С. 431.
3
Там же. С. 451.
4
Там же. С. 407.
142
прос, - отмечал Милюков, - об отношениях между страной и оппозицией. Этот
вопрос и приходится выяснить, прежде чем мы перейдем к вопросу об отношении того и другого фактора к правительству».1
Партийные газеты отмечали такой настой в российском обществе еще задолго до партийной конференции, где эти вопросы стали предметом широкого
осуждения. Отмечали они и отношение электората к оппозиции, сводившееся к
тому, что оно, как говорили на конференции, было «отголоском общего настроения умов в переживаемый момент: недовольство страны оппозицией». 2 Вместе с
тем недовольство населением оппозицией и ее думской практикой было оценено
кадетским руководством как нечто новое. Почему не вполне ясно, т.к. в том же
докладе указывалось, что требование придать выступлениям оппозиции большую решительность, было присуще общественному настроению еще с начала
работы III Думы.
Критический характер присущ очень многим выступления депутатов. В
особенности это относится к представителям парторганизаций, ведущих активную партийную работу. В этом случае мы видим не только тактические, организационные, но и сугубо эмоциональные упреки в адрес и фракции, и Центрального комитета. В основе этой критики была именно малая фракционная в парламенте, что, как считали делегаты конференции, делает крайне сложную и без того нелегкую, особенно в условиях роста правительственных репрессий в отношении либеральных партий, повседневную партийную работу в провинции.
Итогом накопления критической массы к думской тактике и стратегии конституционных демократов и внутри партии, и в России в целом, подвело партруководство кадетов к мысли попытаться изменить создавшуюся ситуацию посредством активной законотворческой работы. Соответственно тактика времен
начала работы III Думы, «не вставать из окопа первыми» с законопроектами, которые не имели шансов стать законами и вызывавшими потоки критики политических противников, была отставлена в пользу большей инициативности.
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 19081914 гг. М., 2000. С. 584.
2
Там же.
143
В Четвертую думу фракция, как заявило руководство кадетов, шла с целью –
«развернуть во всю ширь собственную партийную программу».1 В рамках ее
реализации в первую сессию IV Думы фракция внесла серию законопроектов о
гражданских свободах и всеобщем избирательном праве. Кадеты приняли активное участие в общей думской законотворческой работе, взяв на себя гораздо
больше обязательств по подготовку докладов, в т.ч. по конкретным статьям госбюджета.
Второе направление работы предполагала, что законотворчество Четвертой
Думы должно быть результативным. Соответственно считалось целесообразным
сотрудничество с думским центром, чего, по их мнению, не давала излишняя
оппозиционная принципиальность, непримиримость. При отказе от нее считалось возможным проведение совместных законопроектов (пересмотр закона о
выборах, по расширению прав земского самоуправления, развитие социального
законодательства, отмене исключительных положений, и др.).
К началу партконференции 23-25 марта 1914 г. дискуссии по проблемам использования думского меньшинства в качестве выразителя и организатора общественного мнения до завершения было еще очень далеко. В конституционнодемократической партии, причем уже не в первый раз, столкнулись приверженцы «органической законодательной работы» и их оппоненты, сторонники активного использования думской кафедры в качестве средства агитации и пропаганды. Говорилось об этом и в выступлении П.Н. Милюкова в котором он указывал
на то, что «спор в этом направлении еще нельзя считать закончившимся, так как
и тут возможны различия во мнениях».2
Новую партийную тактику в целом и, фракции, в частности ЦК сформулировал, в соответствии с главной партийной установкой, под которой понималась
«политическая изоляция правительства».3 Для ее достижения кадеты считали,
что нужна «не столько прямая организация, сколько постоянная моральная связь
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 1908-1914
гг. М., 2000. С. 585.
2
Там же. С. 589.
3
Там же. С. 591.
144
между однородно построенными элементами населения России».1 Способам и
методам взаимодействия фракции с населением была посвящена отдельная часть
доклада.
Соответствующий раздел признавал, что ситуация характеризуется для кадетов далеко не лучшим образом. «Нельзя не признать, - отмечал П.Н. Милюков,
- что способы этого взаимодействия весьма далеки от совершенства и использование их далеко от полноты».2 Далее он сформулировал программу действий для
кадетской думской фракции, адаптированную к изменению взглядов и подходов
кадетов на принципы организации думского законотворчества.
Первоочередной задачей считалось сохранение кадетской фракцией накопленного политического капитала, на основе которого произошло формирование
имиджа партии в либеральных слоях российского общества, как высококвалифицированного участника законотворческого процесса.
Второй тезис в своем роде стал для кадетов рубежным. В его рамках считалось целесообразным «более частое и систематическое напоминание о себе общественному мнению путем политических выступлений с кафедры Государственной Думы».3 Эта задача ставилась, прежде всего, перед думской партийной
фракцией. Следует отметить, что формулировка задачи практически не содержала какой-либо маскировки, эзопова языка и звучала чуть ли не как военный приказ. «Фракция должна выступать по всем вопросам, которые приковывают внимание общества или на которых желательно сосредоточить внимание общества»,
- так было сказано в материалах партийного форума. Вместе с тем, партийным
ораторам, как считали участники конференции, не следовало идти по пути левой оппозиции, идти «до противоположной крайности фракций социалдемократов и трудовиков, лишающей их выступления необходимой серьезности». Однако материалы конференции наглядно свидетельствуют о кардиналь-
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 1908-1914
гг. М., 2000. С. 591.
2
Там же.
3
Там же. С. 592.
145
ной трансформации целей и задач либерального законотворчества в Четвертой
Думе.
Формула новой тактики была вполне проста и понятна, считалось, что «нет
надобности … в больших речах, приуроченных к (внесению – П.К.) законопроектов. Выступления по мотивам голосования, по запросам могли бы … оказать
известное действие».1
Практическое воплощение выработанного курса в работе ЦК можно отметить на примере заседания 23 апреля 1914 г., когда А.И. Шингарев, обосновывая
необходимость создания специальных комиссий и предлагая добавить к аграрной и национальной третью, по разработке финансово-экономических вопросов,
даже не упоминает судебную проблематику. Как нам представляется, это вполне
отражает место и роль данного направления законотворчества в кадетской думской практике Четвертой Думы,2 а также отражает ту проблематику, которая была выработана в результате многочисленных дискуссий в ЦК, фракции, совещаниях с приглашенными представителями местных организаций, конференций.
В последующем, в связи с началом Первой мировой войны, тематика дискуссий в ЦК уходит в сторону вопросов об отношении к войне, национальным
проблемам, вопросам послевоенного устройства ряда территорий. Проблематика
законотворчества уходит на задний план, а вместе с ней с повестки дня практически полностью уходят и вопросы реформы судебной системы.
Одним из немногих моментов работы парламента, где могло бы проявиться
взаимодействие парламентской либеральной оппозиции и правительства по вопросам связанным с судебной системой, мог стать законопроект об исключительном положении, разработанный еще в правительстве Столыпина. Однако
конституционные демократы не участвовали в работе над ним по двум основным
причинам. Прежде всего, они, как отмечалось выше, вообще пошли на сворачивание работы по небольшим законопроектам. Но, и это на наш взгляд не главное,
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 1908-1914
гг. М., 2000. С. 593.
2
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии 1912-1914 г.
М., 1997. С. 349.
146
они вполне справедливо опасались, что любое участие в практической работе
над данным законопроектом будет связано с потерей политического имиджа
партии. Дело в том, что кадеты и их союзники по либеральному лагерю постоянно выступали против введения исключительного положения на территории страны, в самом мягком теоретическом варианте против злоупотребления правами,
который этот режим предоставлял исполнительной власти. И, соответственно,
любое одобрение правительственного законопроекта автоматически ставило бы
вопрос о двуличности их позиции. Весьма образно об этом, еще в период Третьей Думы, на совещании фракции кадетов с представителями местных групп партии в заседании 2 июня 1908 г. сказал, уже не раз цитировавшийся, А.И. Шингарев. Он «не советовал бы вырабатывать теперь законопроект об исключительном положении, так как именно тут-то и был бы скверный запах».1
Активность в области законотворчества в Четвертой Думе проявила и партия прогрессистов. В этом отношении материалы их ноябрьского 1912 г. съезда
содержат материалы, которых в этот период мы не находим у кадетов. Меньшая
степень оппозиционности прогрессистов давала им возможность более широкого
выбора законопроектов для работы с ними в рамках думской законотворческой
процедуры. Во второй день работы съезда (13 ноября 1912 г.) доклад об исключительных положениях сделал В.Д. Кузьмин-Караваев. Последовательно была
изложена позиция по перспективам принятия данного законопроекта, от работы
над которым по политическим соображением отказались кадеты. Докладчик,
прежде всего, обратил внимание на историю вопроса, который, в части правового регулирования такого сложного для политической действительности института, как исключительное положение, по сути, тянется, еще со времен Первой Думы. В его докладе в более концентрированном, чем у кадетов виде, нашла свое
выражение мысль о неизбежности исключительного положения как инструмента
государственной власти.2
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 19081914 гг. М., 2000. С. 37.
2
Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг.
Документы и материалы. М., 2002. С. 294-295.
147
Прогрессисты обсудили законодательную деятельность Думы на заседании
фракции 14 июля 1915 г. Было признано целесообразным рассмотреть в IV Думе
законопроекты, посвященные реформе законодательства, регулирующего статус
органов земского самоуправления, волостного земства, об уравнивании крестьян
в правах с иными сословиями России и др.1 В принципе можно оценивать программу Прогрессивного блока как совокупность основных направлений его законотворческой деятельности.2 Однако эта часть программы сравнительно невелика и шла в основном по пути восстановления действия ранее принятых законов. В этом перечне такие важные для ситуации в стране вещи как амнистия, реформы в области национально-государственного устройства страны, восстановление прав профсоюзов и рабочей печати. Однако проблематика реформирования судебной системы в анализируемом документе, на уровне самостоятельного
раздела отсутствует.
Основной задачей, решаемой в процессе партийного законотворчества в
Четвертой Думе, VI съезд кадетов (18-21 февраля 1916 г.) посчитал борьбу «с
попытками реакционеров уничтожить народное представительство или ограничить его права».3 Непосредственными направлениями думского либерального
законотворчества в 1916 г. были признаны работа в сфере народного образования, социального законодательства, защита принципов равноправия народностей
и государственной автономии Финляндии, принятие бездефицитного бюджета.4
Вопросы реформы судебной системы как специальная задача думской деятельности отсутствует.
Вместе с тем на конференции кадетов 22-24 октября 1916 г., законотворчество упоминается только в рамках заявления о том, что кадеты в части «проведения законодательных мер» ориентируется на «поддержание связи с широкими
1
Утро России. 1915. 15 июля // Цит. по: Вишневски Э. Прогрессивный блок // Политические
партии и общество в России. 1914-1917 гг. Сб. статей и документов. М., 1999. С. 134.
2
IV Государственная Дума. Фракция народной свободы. «Военные сессии» 26 июля 1914 г. – 3
сентября 1915 г. Ч. I. Отчет фракции. Пг., 1916. С. 33-34.
3
Там же. С. 211.
4
Там же. С. 214.
148
слоями населения»,1 соответственно вопросы реформирования судебной системы
опять же не упоминаются.
Четвертая Дума, значительную часть срока своих полномочий работала в период Первой мировой войны. Применительно к этому мы также можем говорить о
возможности выделить несколько этапов в либеральном законотворчестве. Первый из них может быть ассоциирован с происходившей переоценкой ее места и
роли парламентской деятельности. Законодательная инициатива трансформируется в агитационно-пропагандистскую деятельности кадетов. Конкретные задачи
были в основном сформулированы на партийной конференции с расстановкой
приоритетов, проходившей 23-25 марта 1914 г.
На втором этапе, связанном с участием России в войне и таким важным изменением в расстановке политических сил России, как возникновение Прогрессивного блока, вновь происходит активизация либерального законотворчества. В
Думу будет внесен крупный пакет законопроектов, практически совпадающий
структурно и титульно с комплексом материалов, сформировавшихся в период
работы Второй Думы.
В Четвертой Думе основой либерального законотворчества стал законопроект «О неприкосновенности личности», сопровождавшийся блоком проектов направленных на гарантию основных прав и свобод человека. К ним относятся законопроекты: «О всеобщем избирательном праве», «О свободе собраний». «О
свободе печати», «О свободе совести», «О свободе союзов» и др. Степень эффективности этих законотворческих инициатив нелицеприятно определена в отчете
фракции прогрессистов, где отмечалось, что «все они похоронены в недрах вопроса о желательности их, хотя бы, кажется, не может быть и спора о желательности того, что необходимо».2
Смысл подобной акции по массовой законотворческой инициативе состоит,
конечно, не в попытке, да еще и в условиях военного времени, провести в жизнь
1
IV Государственная Дума. Фракция народной свободы. «Военные сессии» 26 июля 1914 г. – 3
сентября 1915 г. Ч. I. Отчет фракции. Пг., 1916. С. 348-351.
2
Фракция прогрессистов в IV Государственной Думе. Сессия I. 1912-1913 гг. Вып. 1. СПб.,
1913. С. 55.
149
столь масштабную программу десятилетней давности, а, в реализации тактической линии, предполагающей акцент на агитационно-пропагандистском характере думского законотворчества. Соответственно титульное и содержательное совпадение совокупности законопроектов вносимых в Четвертую Думу с аналогичным пакетом времен Первой и Второй Думы отнюдь не означает одинакового
целеполагания в решениях органов партийного руководства.
Соответственно не приходится говорить о каких-то либеральных новациях в
области реформирования судебной системы. Ранее наработанные материалы используются в качестве основы для реализации общей пропагандистской линии.
Определенная работа идет лишь с рядом законопроектов, внесенных в Думу правительством.
В целом можно сделать общий вывод о том, что практическая и теоретическая деятельность руководящих органов конституционно-демократической партии за весь период существования Государственной Думы основывалось на учении о правовом государстве, о субъективных публичных правах человека как базовом элементе социальных преобразований, которые стали теоретической базой, лежавшей в основе ее политики. Свое собственное место занимало здесь и
законотворчество в области судебной реформы, основанное на теоретических
разработках ведущих специалистов в области права и партийной программатике,
складывавшейся в результате работы ряда коллегиальных органов управления.
ЦК, как орган оперативного управления периодически вносил изменения в
тактическую линию партии в части реализации программы законотворчества, ее
места и роли в перечне приоритетов партийной работы. Этот процесс достаточно
четко связан с условиями внешней среды, определявших условия функционировании Думы. Все сказанное определяло и место в этом процессе идей, связанных
с реформированием судебной системы страны.
Общую динамику в самом кратком виде можно представить в следующем
виде. Первый из них соотносится с работой Думы двух первых созывов, того периода, в рамках которого «положительное законодательство» является для отечественных либеральных партий основным средством стабилизации социально-
150
политической обстановки в стране и ее последующего системного реформирования. На втором этапе, относящемся, по - преимуществу к работе Третьей Думы,
наблюдается отход от практики собственно партийного законотворчества, при
сохранении общего ориентира на органическое законотворчество, в приоритетных сферах законотворческой работы. Попытки реализации законотворческих
инициатив, бывшие предметом рассмотрения на V съезде кадетов, оказались заблокированы проправительственным думским большинством. В Четвертой Думе
законотворческая деятельность начинает во многом выполнять агитационнопропагандистскую функцию, повышающую статус партии в обществе.
В период возникновения Прогрессивного блока отмечается рост внимания
кадетов к проблеме влияния общества, в лице парламента, на исполнительную
власть, прежде всего в сфере «ответственного министерства». Однако отметить
здесь сколь-нибудь заметных законопроектов мы не можем. Фактически до работы с правительственными проектами редуцируется и законотворческая деятельность в части реформирования судебной системы страны.
2.3. Реформа судебной системы в либеральной законотворческой деятельности в Государственной Думе I-IV созывов
Говоря о законотворческой деятельности российских либералов в Государственной Думе и связанной с реформированием судебной системы, представляется необходимым сделать предметом изучения не только законопроекты, непосредственно реализующие данную задачу. Целесообразно рассмотреть и те из
них, которые в той или иной мере содержали статьи, предполагающие использование реформированного института судебной власти для достижения стратегических целей либеральной модели реформирования страны.
Анализ законотворческого наследия российского либерализма думского периода доставляет нам для этого исключительно богатый материал. Это связано с
тем, что, как отмечалось в первом параграфе данной главы, механизм судебной
защиты выступал для отечественного либерализма имманентным признаком но-
151
вых политико-правовых институтов, предполагавшихся к реализации в стране в
ходе широкомасштабной законотворческой парламентской деятельности. Отсюда понятно, почему характерной чертой законопроектов, подготовленных в ходе
думского законотворчества, стала принципиально иная схема обеспечения законности. Как считали российские либеральные политики, полицейскому государству свойственно преобладание административной ответственности и превентивных мер обеспечения соблюдения законов. Соответственно правовому государству свойственно развитие ретроспективной судебной ответственности. Важным свойством судебной ответственности было ее распространение как на власть
предержащих, так и на простых обывателей. Именно благодаря ей и существует
в социуме такой феномен как права человека.
На примере законопроектов, посвященных правам человека и внесенных
либеральными фракциями в Государственную думу, хорошо заметна реализация
соответствующего теоретического положения. В этой связи представляется целесообразным упомянуть по преимуществу те законопроекты, связанные с неприкосновенностью личности (запрет на произвольное задержание), со свободой собраний (отказ от квалификации участия человека в собрании как отягчающего
обстоятельства), о свободе печати (наказание непосредственно виновных лиц, а
не самих изданий). Однако это наиболее репрезентативные примеры. Также
весьма информативный материал содержится в блоке нормативных материалов,
призванных обеспечить либеральный проект реформы аграрных отношений в
России. В нем российские либералы, как на теоретическом, так и на практическом прикладном уровне тщательно проработали вопрос о месте и роли судебной
власти в реализации института экспроприации, ставшего, как показала дальнейшая история российского парламентаризма, главным камнем преткновения в его
отношениях и с исторической властью, и с обществом.
Однако, и это вполне логично, наиболее репрезентативно место и роль реформируемой судебной системы в законотворческом наследии российского либерализма, проявилось в законопроектах, связанных с правами и свободами чело-
152
века, раздел, посвященный которым, открывал программу конституционнодемократический партии.
В основе законопроекта «О неприкосновенности личности» лежит идея
«восстановления общего и единого для всех суда и права». В данном положении
хорошо заметна взаимосвязанность всей системы законотворчества кадетов, базировавшаяся на программных либеральных партийно-идеологических установках. В существовании судебной власти, независимой от исполнительной, они видели основные гарантии независимости личности. Выступая с думской трибуны
П.И. Новгородцев указывал, что «сколь бы ни были совершенны постановления,
предназначенные к охранению личности от произвольного лишения свободы, но
если остается в силе правило, по которому административная власть может, если
найдет это нужным, изъять то или другое дело из-под ведения общего суда, свобода граждан не может считаться обеспеченною».1 Подобная ситуация считалась
кадетами недопустимой потому, что она нарушала права личности, а вместе с ней
«колеблется сама идея права и расшатываются устои общественного правосознания».2
Из позиционируемой роли суда в определении возможной степени вмешательства государственной власти в личную жизнь гражданина непосредственно
вытекало указание на общий порядок осуществления личного задержания гражданина, высылок, обысков и т.д. Принципиально важным обстоятельством было
то, что подобное вмешательство могло быть основано исключительно на распоряжении судебной власти и в установленной законом форме. Постоянный поиск
водораздела между всевластием государства и произволом индивидуальной воли
привел к разработке тех статей закона, которые допускали изъятия из общих
принципов законопроекта, связанных с ограничением личной неприкосновенности и исключительно в целях поддержания общественной безопасности.
Его авторы понимали невозможность «уничтожить совершенно усмотрение
власти», это значило бы «осудить ее на бездействие, на роль пассивного и мерт1
Законодательные проекты и предположения партии народной свободы. 1905-1907 гг. СПб.,
1907. С. 38.
2
Там же.
153
вого механизма, который в каждом шаге своем определяется исключительно побуждающими указаниями закона».1 Выход из данной ситуации они видели опять
же в реализации базового принципа указанного законопроекта - решающей роли
судебной системы. Реализм российского либерализма заключался в том, что он
прекрасно понимал, что «законодателю необходимо … чтобы не поставить себе
ложной и недостижимой цели … чтобы, имея ввиду действительные условия
применения законов, обдумать надлежащие средства, чтобы поставить усмотрение власти в возможно более тесные пределы», в той ситуации реальным мог
быть в первую очередь надзор общего суда над действиями органов исполнительной власти.2
В данном законопроекте был также реализован заявленный в либеральных
проектах Основного закона и программе конституционно-демократической партии пункт о подсудности должностных лиц правительственной администрации
судам общей юрисдикции, как и прочих граждан, что также реализовывало
принцип бессословного суда.
Законопроект предполагал создание общего и равного для всех суда и права,
на основе применения которого следовало рассматривать соответствующие дела.
Целью этого была отмена столь распространенного в России наказания, как наложение административного взыскания во внесудебном порядке должностными
лицами, а также органами исполнительной власти без участия судебной власти. В
законопроекте, обсуждавшимся в Первой Думе, были и два исключения из этого
правила, связанные в первом случае с использованием у ряда народов норм
обычного права, а во втором случае это было применение наказания штатских
лиц во время войны с иностранным государством в местности, которая была занята действующей армией. В этом случае предполагалось действие юрисдикции
военного суда. В варианте законопроекта, который вносился во Вторую думу, эти
исключения отсутствуют.
1
Законодательные проекты и предположения партии народной свободы. 1905-1907 гг. СПб.,
1907. С. 40.
2
Там же.
154
Статьи, связанные с реформированием судебной системы содержатся и в кадетском законопроекте «О печати». В первом разделе предполагался также специальный порядок рассмотрения судом преступлений, которые совершались с использованием органов печати (ст. 2).1 Это также можно отнести к непосредственному выполнению соответствующего пункта партийной программы кадетов.
С учетом особой значимости для политического развития страны свободной и
нестесненной печати, авторы законопроекта предполагали рассмотрение указанной категории дел только судом присяжных. Это должно было защитить их рассмотрение от вмешательства административного ресурса исполнительной власти.
Формулировка была следующая: «Преступные деяния, совершенные путем печати, за исключением дел, преследуемых в порядке частного обвинения, или не иначе, как по жалобам, сообщениям или объявлениям потерпевшего подлежат ведению суда присяжных».2
Основанием исключения произведения печати из свободного обращения могло быть исключительно судебное решение, вступившее в законную силу: «всякое
произведение печати, за исключением запрещенных приговором суда, должно было подлежать свободному обращению в стране и беспрепятственному распространению».3 Аналогичный порядок предполагался и в отношении изданий напечатанных за границей. Данная норма была помещена в четвертый раздел проекта, собственно состоявший из одной этой статьи (ст. 16).
Периодическим (как говорили в ту эпоху – повременным) изданиям либеральный законодатель предполагал обеспечить особую защиту. В текст законопроекта вносилась статья: «Повременные издания не могут быть приостанавливаемы или запрещены ни в административном, ни в судебном порядке».4 Полагаем, что в данном случае авторы явно перестарались, т.к. данное определение явно
не учитывало возможность повторного нарушения, причем умышленного, что
характерно для изданий соответствующей ориентации. Практика современного
1
Законодательные проекты и предположения партии народной свободы. 1905-1907 гг. СПб.,
1907. С. 18.
2
Там же.
3
Там же.
4
Там же. С. 19-20.
155
законодательства идет по пути количественного определения числа нарушений,
после чего издание, естественно в установленном и урегулированном законодательстве, судебном порядке может быть запрещено. Хотя причины достаточно
понятны, практически все либеральные политические деятели испытали на себе
и цензурные ограничения и закрытие печатных органов, которым они посвятили
значительную часть своей жизни. Скорее всего, именно отсюда и проистекал это
явный романтизм первого законотворческого опыта российского либерализма.
Весьма резонансным проектом, на разных стадиях развития отечественного
парламентаризма, выступает законопроект «О собраниях». Он был относительно
коротким и обсуждался параллельно с проектом социал-демократов. После этих
обсуждений в него был внесен ряд различных изменений. В контексте проблематики нашего исследования важное значение имеет удаление из законопроекта
весьма специфической системы судебной защиты собраний от произвола органов
исполнительной власти. Его авторы пришли к мнению о том, что гарантиями от
подобного вмешательства должны стать нормы, урегулированные отдельным законом, а не быть дополнением к каждому закону, посвященному реализации соответствующих гражданских свобод.1 В итоге указанных изменений, текст законопроекта был сокращен до 12 статей. В этом скорректированном формате он
был внесен кадетской фракцией в Государственную думу.
Принятие данного решения в отношении законопроекта «О собраниях» само
по себе подчеркивает внимание российских либералов к законодательной технике, а также следование, как теоретическим наработкам, так и программным партийным установкам, что в очередной раз доказывает высокую степень системности либерального законотворчества.
Важное место в планах либеральной части российского политического спектра занимала регламентация порядка создания и функционирования общественных организаций, что также не может не вызвать известных параллелей с иными
периодами кардинальных изменений в российском обществе. В начале ХХ в. в
1
Законодательные проекты и предположения партии народной свободы. 1905-1907 гг. СПб.,
1907. С. 26-77. См. так же Проект закона о собраниях // Вестник партии народной свободы.
1906. № 11. Стб. 716-718.
156
Государственную думу вносился законопроект «О союзах». Его пятая статья указывает, что организация как таковая не подлежит преследованию в уголовном
порядке. Подобное преследование может быть возбуждено «против отдельных
членов союза».
Процедура закрытия союза (общества), регламентировалась отдельно. Здесь
авторы законопроекта выбрали одним из дополнительных механизмов защиты
общественных организаций ее инициирование исключительно в рамках гражданского судопроизводства по представлению прокурора в управомоченном судебном органе. Прописанные процедуры, как представляется, показывают известную близость законопроекта «О союзах» с законопроектом «О печати».
Показывает высокую степень проработанности проекта и прописанный в
нем порядок обжалования прокурором или заинтересованными лицами соответствующего решения окружного суда по гражданским делам либо в порядке прокурорского надзора, либо в апелляционном порядке. Механизмом защиты права
союзов на получение статуса юридического лица также выступал судебный механизм. В общем порядке мог быть обжалован соответствующими судебными
органами с обязательным представлением заключения прокурора и отказ во внесении союза в соответствующий реестр, таким должностным лицом, как старший
нотариус (статья 12). Прокурор получал право привносить протесты, как на определения судов, так и на решение старших нотариусов, с соблюдением общего
порядка и сроков, установленных для рассмотрения обращений частных лиц.1
Не оставил либеральный законодатель без особого порядка судебной защиты и трудовые отношения. Как и в иных законопроектах, подготовленных представителями либеральных фракций Думы и посвященных регламентации основных прав и свобод человека, в этом предполагался исключительно судебный порядок расторжения, по инициативе заключивших его сторон, трудового договора
с обязанностью представить в суд необходимые доказательства. «Расторжение
1
Набоков В.Д. Законопроекты партии народной свободы и их критика // Право. 1906. № 49.
Стб. 3852.
157
договора до срока без законного основания, - указывалось в тексте законопроекта, - обязывает виновную сторону к возмещению убытков».1
Еще одним примером включения реформируемой судебной системы в либеральное законотворчество является подготовка проектов в сфере регулирования
аграрных отношений. Проекты преобразования данной сферы нормативноправового регулирования, предлагавшиеся способы разрешения извечного «земельного вопроса», нашли свое отражение в многочисленных работах по данной
проблематике.
Применительно к тематике настоящего исследования в данной работе рассматривается только отношение российских либералов, по преимуществу в лице
их думских фракций к судебной регламентации института отчуждения (т.е. экспроприации) части помещичьих земель, предлагавшегося кадетами в качестве
базового элемента аграрной программы.
Данную составную часть либерального законотворчества последовательно
критиковали
представители
высшей
бюрократии
России.
Так
премьер
И.Л. Горемыкин, ставил в вину либеральной части Думы попытку отказа от такого системообразующего правового института, как частная собственность. «Государственная власть, - говорил в своей думской речи И.Л. Горемыкин, - не может
признавать права собственности на землю за одними и в то же время отнимать это
право у других. Не может государственная власть отрицать вообще право частной
собственности на землю, не отрицая одновременно право собственности на всякое
иное имущество».2
Аналогичную позицию занимал и товарищ министра внутренних дел
В.И. Гурко, обвинявший кадетов в посягательстве на права и свободы человека а
их проект «как самое деспотическое ограничение свободы человека».3 Близок к
ним был и П.А. Столыпин, считавший программу кадетов утопической и близкой
1
Законодательные проекты и предположения партии народной свободы. 1905-1907 гг. СПб.,
1907. С. 349.
2
Государственная Дума. Созыв I. Стенографические отчеты СПб., 1906. Т. 1. Заседание 13 мая
1906 г. Стб. 1102.
3
Дебаты о земле в Государственной Думе (1906-1917 гг.): документы и материалы. М., 1995.
С. 34, 54.
158
к программам социалистических партий. В завершении речи «Об устройстве быта крестьян и о праве собственности», имея в виду легитимность принудительного отчуждения, он говорил: «Пора этот вопрос вдвинуть в его настоящие рамки,
пора, господа, не видеть в этом волшебного средства, какой-то панацеи против
всех бед. Средство это представляется смелым потому только, что в разоренной
России оно создаст еще класс разоренных в конец землевладельцев».1
Ранее, характеризуя усеченный вариант кадетов, внесенный во Вторую думу, после характеристики его недостатков, П.А. Столыпин обвинил либералов в
подрыве именно института частной собственности: «если признавать принцип
обязательного количественного отчуждения … это приведет к той же национализации земли».2 Главным смыслом его речи и одновременно полным отказом от
либеральных идей, стали его слова: «национализация земли представляется правительству гибельною для страны, а проект партии народной свободы, то есть
полу-экспроприация, полу-национализация, в конечном выводе, по нашему мнению, приведет к тем же результатам, как и предложения левых партий».3
Соответственно необходимо ответить на вопрос о том, насколько легитимен
был предлагавшийся институт отчуждения и какая роль в его реализации отводилась судебной власти. Базовыми документами либерального законотворчества
в этой сфере здесь выступают: «Проект главных оснований закона о земельном
обеспечении земледельческого населения»,4 «Заявление 42-х членов Государственной Думы 8 мая1906 г.»,5 «Проект закона о подготовительных учреждениях по
земельным делам»,6 «Проект главных оснований закона о земельном обеспече-
1
Столыпин П.А. Речь «Об устройстве быта крестьян и о праве собственности», произнесенная
в государственной Думе 10 мая 1907 г. // Столыпин П.А. Нам нужна Великая Россия…:
Полное собрание речей в Государственной Думе и Государственном совете. 1906-1911. М.,
1991. С. 96.
2
Там же. С. 91.
3
Там же. С. 93.
4
Там же. С. 304-314.
5
Законодательные проекты и предположения партии народной свободы. 1905-1907 гг. СПб.,
1907. С. 301-304.
6
Там же. С. 315-325.
159
нии земледельческого населения»,1 «Основные положения проекта закона об условиях выдела из общины».2
Подходы иных либеральных партий можно проследить на основе совокупности их программных документов, усилиями современных российских исследователей объединенных в сборники документальных материалов. В настоящее
время вышли в свет работы, посвященные деятельности в интересующей нас
сфере правового регулирования партий мирного обновления, демократических
реформ и прогрессистов.3
Основой для их построений выступало позиционирование особой роли государства в вопросах становления и регулирования института собственности.
Национализация, по мнению кадетов, не противоречит практике правоприменения современных им цивилизованных государств, будучи в нем не орудием произвола, а средством госрегулирования, призванного обеспечить общественные
интересы признаваемые более значимыми, чем право на владение имуществом
конкретных лиц. Естественно, что при условии компенсации бывшему собственнику стоимости утраченного имущества, посредством выплаты соответствующей
компенсации.
По мнению известного либерального юриста Г.Ф. Шершеневича, существует несколько способов прекращения права собственности, совершаемых в случае
участия государственной власти. Они выступали в форме принудительного лишения или отчуждения права собственности.4 Подобные случаи, как указывалось
лось в трудах начала века по гражданскому праву, возникают при наличии судебного постановления об экспроприации или конфискации. По мнению российских правоведов именно в этот момент важную роль начинает играть судебная
власть, которая сущностно призвана быть инструментом снятия противоречия,
1
Дебаты о земле в Государственной Думе (1906-1917 гг.): документы и материалы. М., 1995.
С. 139-149.
2
Там же. С. 325.
3
Партия демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг.
Документы и материалы. М., 2002.
4
Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.). М., 1995. С. 206.
160
возникающего между частным и публичным интересом, между государством и
личностью.
Рассматривая проблему прекращение права собственности посредством судебного решения, один из ведущих российских цивилистов Г.Ф. Шершеневич
отмечал, что суд не может лишить кого-либо права собственности, которое принадлежит ему на законных основаниях и, соответственно, создать аналогичное
право собственности для другого лица. Задача суда ограничивалась решением
суда по вопросу определением принадлежности права собственности. Отмечалось, что существуют варианты развития событий, когда суд не только признает
принадлежность права собственности, но и лишает конкретное физическое лицо
права собственности. Под ними подразумевались случаи обращения взыскания
на имущество ответчика, а также в случае раздела общего имущества. Для конкретного физического лица прекращение права собственности в соответствии с
судебным постановлением происходило, по мнению российских юристов в исполнительном или охранительном, но не в исковом производстве.
Под юридической природой экспроприации понималось отчуждение или
ограничение прав собственности, состоявшее или в лишении данного права или
установлении соответствующего обязательства в отношении объекта собственности или сервитута. Как считал Г.Ф. Шершеневич, предметом экспроприации,
как правило, выступало право на недвижимую собственность, что было связано с
ее неизменностью по месту нахождения.
Право реализовывать данную разновидность принуждения в отечественной
юриспруденции признавалось только за государством. С этим были согласны все
юристы начала ХХ в. Отчуждение или ограничение прав, совершаемое государством могло производится, либо в пользу казны, либо для обеспечения значимых
для общества в целом социально-экономических проектов. На практике это имело место при постройке железных дорог, что было характерно для бурно развивавшейся пореформенной России. В последнем случае органы государственной
власти не несли юридической ответственности за невыполнение частным капи-
161
талом обязанностей по выплате вознаграждения собственникам экспроприированного имущества.
Обоснованием необходимости введения в правовую систему страны принудительного отчуждения частной собственности выступало позиционирование
приоритета примата над частным благом, блага общественного. Лишение прав
должно было основываться на обстоятельствах, объясняющих неизбежность
применения насилия. Подобным мотивом считалось исключительно общеполезность предпринимаемых мер.1 Основаниями применения института экспроприации считались обстоятельства экономического, культурного, стратегического,
санитарного и иного характера. Решение вопроса о существовании цели экспроприации для общества в целом, в каждом конкретном случае считалось задачей,
решаемой в политической плоскости, но не в юридическом аспекте.2
Обязательным условием реализации института отчуждения или ограничения
прав собственности считалось компенсация собственнику понесенных убытков
по справедливой цене. При отсутствии такового складывалась бы ситуация, когда «была бы причинена явная несправедливость одному из членов общества,
под видом блага того же общества». Соответственно, «принудительное отчуждение недвижимости, равно как их временное занятие или же установление права
участия в пользовании ими, когда это необходимо для какой-либо государственной или общественной пользы, допускает не иначе, как за справедливое и приличное вознаграждение».3 Юридическим основанием компенсации выступало
возмещение причиненных экспроприацией убытков.
Общее для той эпохи понимание данного рода отношений возникающих между государством и индивидом (или корпорацией) как относящихся к публичноправовым, вело к выводу о том, что права отдельных лиц уступают публичному
интересу. Компенсация нарушения прав индивида состояла, соответственно в том,
что государство «возлагающее на индивидуальное право отдельного лица жертву,
1
Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 209.
Венецианов М.В. Экспроприация с точки зрения гражданского права. Казань, 1891. С. 5.
3
Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 209.
2
162
немыслимую при нормальных условиях, должно возместить ее, превратить ее в
вознаграждение».1
В этой конструкции экспроприация переходила в решение в плоскости частногражданских отношений в момент решения вопроса об экспроприации и о
размере соответствующего вознаграждения со стороны государства. Одновременно возникали и отношения по денежному обязательству кредитора к должнику. Его исполнение можно было требовать в соответствующем суде. Иные отношения определялись как отношение между государственной властью и носителем гражданских прав (физическое или юридическое лицо). Порядок рассмотрения споров и жалоб подлежал специальному порядку рассмотрения и разрешения.2 По большому счету от ответа на этот вопрос зависело нормативно-правовое
обоснование краеугольного тезиса аграрной программы российского либерализма, основанного на возможности принудительного отчуждения, частной земельной собственности.
Следовательно, мы можем говорить о наличии в российском законодательстве вполне разработанного института экспроприации (принудительного отчуждения). Российская школа гражданского права, рассматривала этот процесс с позиций целесообразности отчуждения недвижимого имущества, определяя последнее наличием доминирующего общественного интереса. Его определение
относилось к кругу полномочий органов государственной власти, с этим в целом
были согласны представители российской цивилистики.
На сходной точке зрения стояла и конституционно-демократическая партия,
основывавшаяся на понимании государства как монополисте права принуждения. По словам Н.М. Коркунова, государство и есть «монополист отчуждения»,
– должно выступить во всеоружии этого права... Следует к этому же порядку отнести и вознаграждение за экспроприацию... Таким образом следует признать
вполне справедливым, чтобы крестьяне получали экспроприируемую землю по
1
Гаген В. К вопросу об ответственности государства за действия должностных лиц // Вестник
права. 1903. Кн. 8. Октябрь. С. 36.
2
Вербловский Г. Особые порядки гражданского судопроизводства // Энциклопедический
словарь / Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. XXII. СПб., 1897. С. 297.
163
цене, меньшей того вознаграждения, которое будет уплачено прежнему владельцу, и чтобы эта разность падала на общегосударственные средства». 1
На
сходных
позициях
стоял
и
видный
либеральный
ученый
М.М. Ковалевский, правовед и социолог, который основываясь на опыте изучения аграрных преобразований в Европе пришел заключению о том, что целесообразна «национализация» дворянских земель, заложенных в банках, и предоставление этих земель (наряду с казенными) крестьянам в долгосрочную или наследственную аренду.2
Даже институт национализации, по мнению Н.Н. Алексеева, не находился в
противоречии с институтом частной собственности на землю. Он полагал национализацию, как право государства, на участие в регулировании отношений, возникающих из частной собственности на землю. При этом он не отрицает свободного оборота земель различного назначения, но считает необходимым поставить
эти отношения под контроль публичной власти в лице государства.3
Конституционные демократы также полагали, что П.А. Столыпин ошибался,
считая проект кадетов утопическим и аналогичным проектам левых групп.
Ошибка состояла в том, что он считал его опиравшемся не на институт принудительного отчуждения, уже существовавшего в системе российского права и
предполагавшего вполне рабочую процедуру компенсации убытков, а основанным на национализации.
Соответственно мы можем говорить о том, что либеральная доктрина обосновывала законность и целесообразность отчуждения частновладельческих земель для решения вопроса общенационального значения. В качестве же механизма, защищающего права, как общества, так и частного собственника, выступала судебная власть, защищающая, соответственно, на строгом основании закона и общественный интерес, и право частного собственника на получение компенсации по справедливой оценке.
1
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 19051907 гг. М., 1997. С. 603.
2
Ковалевский М. Экономический строй России. СПб., 1900. С. 65.
3
Алексеев Н. Собственность и социализм. Опыт обоснования социально-экономической
программы евразийства. Париж, 1926. С. 75.
164
Вновь мы сталкиваемся с ситуацией, когда именно на судебную власть либеральные разработчики законопроектов выводят функцию разрешения противоречий, неизбежно возникающих в случаях массового лишения собственности
подданных Российской империи. Выполнить такую роль мог только суд, пользующийся доверием общества, лишенный подчинения исполнительной власти и
т.д., т.е. реформированный в соответствии с базовыми установками либеральных
партий России начала ХХ в.
Если говорить о специфических законопроектах в области судебной реформы, то здесь следует назвать «проект изменений в действующих законах о судоустройстве и судопроизводстве, внесенный в Государственную думу 23 мая 1906
г. группой депутатов от конституционно-демократической партии. Объяснительная записка к законопроекту была подготовлена по тому же алгоритму, что и
фундаментальные теоретические работы предшествующего периода. Открывается она базовым либеральным тезисом о судебных уставах 20 ноября 1864 г. как
документах, содержащих основу для независимого, самостоятельного и равного
для всех суда. Далее, основываясь на предшествующих теоретических наработках, указывалось, что «впоследствии же изъятия из основных положений следовало непрерывно, и ныне не осталось ни одного отдела, который не отличался бы
весьма значительно от первоначальной формулировки».1 Далее указывались три
принципа реформы в этом направлении: 1) разработка нового закона о судоустройстве; 2) восстановление в чистом их виде незыблемых начал основных положений судебных уставов Императора Александра II, 3) приведение законодательства в соответствие с изменениями, произошедшими в экономическом и социальном развитии страны за пятьдесят лет, прошедшие после реформы.
Вместе с тем, показывая присущую кадетам степень реализма, в отсутствии
которого их упрекают политические оппоненты с момента их выхода на политическую арену и вплоть до настоящего дня, в записке указывалось на необходимость ряда первоочередных изменений, которые следует провести без «сущест1
Цит. по: Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России: история,
документы. В 6 т. Т. IV. На рубеже веков: эпоха войн и революций. М., 2003. С. 445.
165
венной ломки в общем строе суда».1 Собственно и проект, умещавшийся на одной странице, предлагал изменения в семь статей судебных установлений и отмену одного закона. В их числе можно назвать упразднение суда судебной палаты с участием сословных представителей и передачу всех рассматриваемых ими
дел в окружные суды с участием присяжных заседателей. Предлагалось отменить
изменения в судебные уставы, расширявшие полномочия министра юстиции и
старших председателей судебных палат (оказание неформального влияния на
кадровый состав судейского корпуса). Были здесь и формально частные вещи,
как передача решения вопроса о награждении чинов судебного ведомства исключительно императору без участия министра юстиции. Расширению гласности
процесса должно было способствовать изъятие у минюста права требовать закрытой формы ведения процесса. С другой стороны предполагалось устранить
все ограничения полномочий министра юстиции со стороны главноуправляющих
(в местностях, находящихся на исключительном положении) и генералгубернаторов в части назначения на должности и порядка работы судебных учреждений. По мнению авторов законопроекта, следовало отменить приостановленное право присяжных поверенных на образование советов и отделений.2
Также подлежал полной отмене закон 18 марта 1906 г. о мерах по сокращению времени производства наиболее важных уголовных дел, т.к. данный закон
изначально был ориентирован на облегчение репрессивной политики правительства в отношении освободительного движения.
В Государственной Думе второго созыва одним из направлений либерального законотворчества в области реформирования судебной системы России стала
борьба за отмену закона о военно-полевых судах. По сути это была лишь часть
общего процесса реорганизации судебной системы, предполагавшего также отмену исключительных положений, с переработкой соответствующего закона,
1
2
Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Указ. соч. С. 445.
Там же. С. 445-446.
166
отмену смертной казни, чего не были чужды в этот период и представители «октябристов»,1 а также отмену военно-полевых судов, упомянутую выше.
Законопроект, посвященный отмене военно-полевых судов, по заявлению 32
членов Государственной Думы был вынесен на пленарное заседание 12 марта
1907 г., где его представил известный либеральный юрист И.В. Гессен. 2 В начале доклада, он, в общем русле кадетской тактики того времени, обосновал внесение законопроекта отсутствием подобного проекта со стороны Минюста, сделав
обзор предположительных оснований подобной позиции. Легитимизовав, таким
образом, политическую сторону вопроса И.В. Гессен перешел к аргументации
правильности этого решения абсолютной несовместимостью института военнополевой юстиции и правового государства. Присутствовал в его докладе и аргумент эмоционального свойства о том, что «отношение Государственной Думы,
или, по крайней мере, ее огромного большинства, к вопросу о военно-полевых
судах представляется совершенно определенным и недвусмысленным».3 В принятии этого закона, вносившие его конституционные демократы видели также и
средство скорейшего успокоения страны, что должно было остановить и правительственные репрессии и тот вал террора, в невнимании к которому обвиняли
их во Второй Думе российские правые. И завершалось выступление И.В. Гессена
техническими аспектами вопроса – аргументацией в пользу передачи законопроекта об отмене временного закона 19 августа в комиссию из 16 человек, которых
предлагалось избрать на этом же заседании с обязательством представить проект
в окончательной форме в течение 24 часов.
Более чем жаркие прения со взаимными обвинениями продолжались в Думе
в течение двух заседаний. К окончанию второго дня в связи с тем, что правительство заявило о решении использовать месячный срок для решения вопроса о
разработке собственного законопроекта, срочность обсуждения и избрания комиссии были сняты с повестки дня и решение о передаче закона в комиссию бы1
Партия «Союз 17 октября». Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК. В 2-х т. / Т. 1.
Протоколы съездов и заседаний ЦК. 1905-1907 гг. М., 1996. С. 123-124, 133-134.
2
Государственная Дума. 1906-1917. Стенографические отчеты. Том II (Серия Парламентаризм
в России). М., 1995. С. 46-48.
3
Там же. С. 47.
167
ло принято подавляющим большинством.1 К этому вопросу Дума вернулась 17
апреля 1907 г., когда Кузьмин-Караваев доложил на пленарном заседании итоги
работы комиссии по работе над текстом законопроекта об отмене военнополевых судов. В докладе, помимо собственно текста законопроекта, было указано, что целесообразно пересмотреть все, совершенные до принятия данного закона, приговоры военно-полевого суда.
Сам же законопроект состоял из двух статей, что не может не вызвать ассоциаций с перводумским законом об отмене смертной казни. Первая статья отменяла Высочайше утвержденное 19 августа 1906 г. положение Совета Министров
об учреждении военно-полевых судов, а вторая предлагала все дела военнополевых судов «передать в общие судебные места для направления и рассмотрения по правилам устава уголовного судопроизводства».2 За законопроект об отмене Положения Дума проголосовала единогласно. Однако по известным причинам политического свойства законопроект статуса закона не получил.
Во Второй Думе имели место и материалы в области реформирования судебной системы, поступившие от правительства. Одновременно с работами Думы в области судопроизводства правительство П.А. Столыпина разработало проекты по развитию системы гражданской и уголовной ответственности должностных лиц. Из Верховного уголовного суда в 1906 г. был выделен в качестве отдельного органа судебной системы Верховный военно-уголовный суд, что было
сделано в контексте осуществления преобразования судебной системы в отношении высших государственных чиновников. Законопроект был подготовлен
Главным военно-судным управлением. В нем предполагалось, что Верховный
военно-уголовный суд назначался в составе пяти членов из Военного совета сроком на один год. При этом они не должны были состоять в частном присутствии
Совета.3 Данный проект император утвердил 1 мая 1906 г. в соответствии со ст.
1
Государственная Дума. 1906-1917. Стенографические отчеты. Том II (Серия Парламентаризм
в России). М., 1995. С. 73.
2
Там же. С. 236.
3
Столыпин П.А. Программа реформ. Т. 2. М., 2003. С. 15-17.
168
97 Основных законов.1 Она предусматривала, что постановления по военносудебной и военно-морской судебной части издаются в соответствии с нормами,
установленными в Своде военных и морских постановлений. Соответственно в
этом случае указанные законопроекты в Государственную думу не вносились.
По смыслу данная реформа Верховного уголовного суда должна была ослабить влияние в армии «безответственных» лиц, принадлежащих к царствующему
дому, дворцовой камарильи и лиц, занимавших высшие военные должности.
Вместе с тем, несмотря на непротиворечивость закона общим принципам реформирования судебной системы в ее либеральной интерпретации, он был принят,
как отмечено выше, особым, не думским порядком, поэтому особого следа в
дискуссии о путях развития реформы судебной системы страны он не оставил.
Особой тематикой взаимоотношений власти и оппозиции стали особые, для
того периода военно-полевые суды. Здесь точек для соприкосновения было
крайне мало. Выполнение этой «отрицательной» задачи было одним из главных
в деятельности П.А. Столыпина. После назначения премьер-министром 8 июля
1906 г. он сохранил и пост министра внутренних дел, что объективно укрепило
его положение. Отвечая на «преступную деятельность революционных организаций», направленную на «ниспровержение существующего государственного
строя и основ общественности», П.А. Столыпин считал целесообразным введение упрощенного порядка судопроизводства. Законопроект «Об учреждении военно-полевых судов», принятый по 87 ст. Основных законов, дал П.А. Столыпину прозвище «обер-вешателя». Вместе с тем «во время народных волнений и
бедствий, когда враги общественности и государства посягают на самые основы
общежития и когда преступная деятельность злоумышленников приобрела угрожающие размеры», П.А. Столыпин, по известным основаниям иного выхода не
видел.2
К середине 1906 г. в стране в целях борьбы с революцией уже были элементы системы упрощенного судопроизводства. Если в определенной местности
1
3 ПСЗ. Т. 26. № 27887.
Пожигайло П.А. Столыпинская программа преобразования России (1906-1911). М., 2007.
С. 103.
2
169
объявлялось исключительное положение, то ряд преступлений переходил в
юрисдикцию военных судов. Однако сравнительно небольшое их число и необходимость соблюдать ряд процессуальных формальностей снижал, по мнению
власти, их эффективность. Отсюда постановка задачи сформировать суд, принимающий оперативные решения «в тех случаях, когда учинение известным лицом
преступного деяния является вполне очевидным». В этом случае авторы законопроекта о военно-полевых судах основывались на действовавших нормах военно-судебного и военно-морского судебных уставов. В них, в частности, присутствовал и особый сокращенный порядок расследования преступлений, в случае
их совершения во время нахождения корабля в автономном плавании.1
В соответствии с текстом проекта, военно-полевые суды могли вводиться в
регионах, где было объявлено военное положение или положение чрезвычайной
охраны, что производилось по требованию ограниченного круга должностных
лиц. Наряду с председателем в его состав входили еще четыре офицера. Предание этому суду производилось по распоряжению генерал-губернатора или главноначальствующего в случаях, если гражданское лицо «учинение … преступного деяния является настолько очевидным, что нет надобности в его расследовании». Распоряжение должно было производиться, как правило, в течение суток с
момента совершения преступления. Для разбора дела (в закрытом заседании) суду давалось до двух суток. Приговор вступал в силу немедленно и должен был
быть приведен в исполнение в течение одних суток.
Император одобрил проект и 19 августа 1906 г. он вступил в силу.2 В соответствии с требованиями Основных законов России его следовало внести в Думу
в течение двух месяцев с момента ее созыва. Вполне логично предполагая, что
Дума отвергнет данный проект, П.А. Столыпин решил этого не делать и, соответственно, указ о военно-полевых судах утратил силу 20 апреля 1907 г. В доста-
1
Пожигайло П.А. Столыпинская программа преобразования России (1906-1911). М., 2007.
С. 104.
2
Особые журналы Совета министров царской России. 1906 г. Вып. 2. М, 1982; Особый журнал
Совета министров 17 августа 1906 г. С. 241-251.
170
точно ограниченном масштабе продолжалась деятельность военно-окружных судов.1
Вместе с проектом о военно-полевых судах П.А. Столыпин предложил
принципиально значимый «Проект исключительного положения», объективно
создававший правовые рамки, ограничивающие возможность государственного
произвола. Если сравнивать его с практикой, имевшей место с 1881 г., возможности введения исключительного положения значительно сокращались. Оно становилось возможным только в период войны или непосредственно перед ее началом, а в невоенное время, «для обеспечения государственного порядка или
общественной безопасности обычные полномочия органов управления оказываются недостаточными». Исключительное положение могло вводиться только на
той территории, где возникали вышеуказанные обстоятельства. При этом в Указе императора точно переделялись границы соответствующей территории.
При введении исключительного положения «высшая власть по охранению
на месте государственного порядка и общественной безопасности» переходила к
главноначальствующему (во время войны — к главнокомандующему или командующему армией), назначаемому царем. В пределах предоставленных ему полномочий, соответствующие распоряжения подлежали исполнению представителями местной как военной, так и гражданской власти, городских, земских и прочих общественных учреждений, а также и должностные, и частные лица.
Исключительное положение вело к приостановке действия законодательства, регулировавшего гражданские свободы. Подозреваемые в совершении тяжких преступлений, могли быть задержаны без решения суда полицией на срок до
двух недель. Однако компенсацией этого ограничения выступала доставка копии
постановления о взятии под стражу соответствующему прокурору. Соответствующий срок устанавливался в одни сутки. Была упрощена процедура проведения обысков, допускалось ограничение свободы передвижения, выбора места
жительства в отношении ряда категорий населения соответствующих местностей
и т.д. Главноначальствующий получал право издавать постановления по ряду
1
Пожигайло П.А. Указ. соч. С. 103.
171
предметов его оперативного управления в дополнение к действовавшему законодательству. Соответственно исчерпывающий перечень подобных дополнений
содержался в законопроекте.
При введении исключительного положения военные суды начинали играть
гораздо большую роль. Законопроект определял тот перечень преступлений, в
соответствии с которым гражданские лица, передавались военном суду. Судопроизводство производилось в закрытом режиме.1
Таким образом, законопроект сочетал меры как предупредительного, так и
карательного характера. МВД внесло его во Вторую думу 22 марта 1907 г., но,
однако, он не был рассмотрен и уже 8 ноября был передан в Третью думу, где
4 декабря доложен в рамках пленарного заседания, решением которого был передан в комиссию о неприкосновенности личности. Комиссия представила свой
доклад 21 мая 1909 г. Но до истечения полномочий Третьей Думы он так и не
был рассмотрен, и новое обсуждение относится уже к периоду работы Четвертой
Думы. Ее решением от 25 января 1913 г. законопроект был передан в судебную
комиссию.2 Однако до утверждения на пленарном заседании проект не дошел,
хотя и был предметом межпартийных консультаций между октябристами и кадетами. Довольно активно им занимались и прогрессисты, видевшие в нем достаточно серьезные недостатки.
Однако следует согласиться с исследователями государственно-правового
наследия П.А. Столыпина, которые считают, что он не был сторонником только
исключительных мер. Целесообразность, а равно их вынужденный характер
обосновывался им фактом революционных беспорядков, которые он считал болезнью государства, для лечения которой, необходимо уничтожать очаги заболевания, в противно случае, по его мнению, государству угрожает гибель.3 Вместе
с тем П.А. Столыпин считал исключительные меры средством «экстренной помощи», поскольку в случае длительности их применения «они теряют свою силу,
1
Столыпин П.А. Программа реформ. Т. 2. М., 2003. С. 17-28; РГИА Ф. 1278. Оп. 6. Д. 7. Л. 519.
2
Государственная Дума. Четвертый созыв. Сессия первая. Стенографические отчеты. Т. 1.
Стб. 1032.
3
Пожигайло П.А. Указ. соч. С. 112.
172
а затем они могут отразиться на самом народе, нравы которого должны воспитываться законом».1
Либеральные политики стояли изначально на безусловной отмене каких-бы
то ни было военно-полевых судов, позднее скорректировав свою позицию в части уточнения, что эти суды действуют в военное время на определенной территории и под их действия по общим преступным деяниям не подпадают гражданские лица. Однако расхождения в этой части были велики как ни в одной другой
части реформы судебной системы.
Однако ситуация, складывавшаяся вокруг Государственной Думы, не дала
российским либералам реализовать свои масштабные замыслы, в том числе и в
области осуществления реформы судебной системы России. На практике либеральным фракциям, значительно поредевшим после изменения избирательного
закона, вследствие третьеиюньского государственного переворота пришлось в
области реформирования судебной системы страны заниматься по преимуществу
корректировкой законопроектов, вносимых правительством. Главным их них является законопроект «О преобразовании местного суда».
Благодаря отчетам, которые конституционно-демократическая партия готовила по итогам каждой думской сессии по основным направлениям законотворческой работы Думы, как в целом, так и на уровне комиссий, мы имеем возможность проследить динамику данного процесса.2
В общем ситуация с претворением в жизнь программы законотворчества кадетов в значительной мере была блокирована октябристским большинством. Последнее предлагало к обсуждению проекты, которые, по мнению кадетов, «не
имеющие острого политического значения, при более менее значительном дело-
1
Столыпин П.А. Программа реформ. Т. 1. М., 2003. С. 45-46.
Третья Государственная Дума. Отчет фракции народной свободы. Сессия 1. Ч. I. СПб., 1908.
Третья Государственная Дума. Фракция народной свободы в период 10.10.09 – 5.06.10. Отчет
фракции. СПб., 1910. Третья Государственная Дума. Фракция народной свободы в период
15.10.10 – 15.05.11. Отчет фракции. СПб., 1911.
2
173
вом интересе». Попытки фракции «поставить на очередь законопроекты, касавшиеся важнейших вопросов политического характера, были отклонены».1
Подобное развитие событий вынудило кадетов использовать в начале работы Думы менее эффективные виды парламентской деятельности. Соответственно, все, что смогла либеральная часть Думы, так это сделать немногое «для
улучшения поставленных на очередь законопроектов». В общем виде это промежуточный итог развития либерального законотворчества к середине работы
Третьей Думы.
Ситуация в целом вызвала негативное отношение к законотворчеству со
стороны местных парторганизаций, критику на партийных форумах. В связи с
этим руководство партии и фракции попытались активизировать деятельность в
этом направлении если и не более эффективной, то хотя бы более эффектной.
Общая тактика конституционных демократов в Думе третьего созыва, особенно в первую сессию, заключалась в максимальном воздержании от полемических выступлений. Соответственно, за всю сессию конституционные демократы
имели лишь четыре выступления по принципиальным вопросам внутренней политики, связанные с вопросами правового регулирования. В их числе выступление В.А. Маклакова в связи с декларацией П.А. Столыпина2 и в рамках бюджетных прений по смете МВД. Он сделал акцент на том противоречии, которое возникло между новым государственным строем и прежней практикой госуправления, между принципами законности и, по выражению Маклакова, режимом «узаконенного беззакония».3
Но для защиты от обвинений фракции в неприемлемой пассивности этого
было явно недостаточно и в Думе третьего созыва кадеты постоянно пересматривали свое, весьма скромное по объему, законотворчество применительно к
складывающейся в парламенте ситуации.
1
Третья Государственная Дума. Отчет фракции народной свободы. Сессия 1. Ч. I. СПб., 1908.
С. 18.
2
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 2. 19081914 гг. М., 2000. С. 85.
3
III Государственная Дума. Сессия 1-я. Отчет фракции народной свободы. СПб., 1908. С. 8586, 89.
174
Вполне репрезентативным примером в данном случае может выступать законопроект об отмене смертной казни. От его внесения в первую сессию отказались по причине сочтенной несвоевременности, и исключительно демонстративному значению. К использованию парламентской трибуны как, по преимуществу
агитационной, в первую сессию фракция кадетов еще не перешла.
Этот эпизод не случаен и имеет свою небезынтересную предысторию. При
обсуждении тактики кадетов в Третьей Думе А.В. Тыркова, озвучила тезис о том,
что шансов на прохождение партийных проектов в Думе нет, а вносить их в целях агитации, не только бесполезно, но и вредно, так как пропагандистский эффект от этого в общественном мнении стремится к нулю. Соответственно критика партии ослабляет партийные силы как в центре, так и в провинциальных организациях. С определенными оговорками ее поддержали несколько членов ЦК.
Таким образом, в Третьей Думе кадеты начинают склоняться к необходимости выработки новой тактики, вызванной иным распределением мест в Думе и
общей ситуации в стране. В партии появляются мнения о придании выступлениям на пленарных заседаниях характера, был даже поставлен вопрос о необходимости нахождения кадетской фракции в Государственной Думе. Дело дошло до
предложения рассмотреть в партии вопрос о провоцировании власти на роспуск
парламента, чтобы активизировать население. Но в условиях подобного разброда
руководству партии удалось удержать кадетов на позициях сохранения в качестве главной задачи в парламентской работе законотворческой деятельности с
приданием ей новых форм.
Основным документом, вокруг которого шла борьба и законотворчество в
Думе третьего созыва, в контексте интересующей нас темы, был законопроект
«О преобразовании местного суда».1 Проект предполагал унификацию местного
суда, превращение его, по словам ПА. Столыпина, в суд «доступный, дешевый,
близкий к населению».2 Основные положения проекта это упразднение института волостного суда, суда земских начальников, городских судей и уездных чле1
Столыпин П.А. Программа реформ. М., 2003. Т. 1. С. 154-226.
Столыпин П.А. Нам нужна Великая Россия: Полное собрание речей в Государственной Думе
и Государственном Совете. 1906-1911. М., 1991. С. 56.
2
175
нов окружного суда. Взамен предполагалось создание общего и единого для всех
граждан, вне зависимости от сословных различий, мирового суда, статус которого законопроект определял в контексте сохранения норм судебных уставов 20
ноября 1864 г., в части относившийся к мировому суду.
Предполагался качественный рост образовательного и профессионального
цензов мировых судей, их тесную взаимосвязь с территорией юрисдикция местного суда (в форме проживания в конкретной местности на протяжении года),
обеспечение изначальной материальной независимости судей (владение землей
или иным имуществом). Мировых судей предполагалось избирать сроком на три
года в земских собраниях или городских думах. При этом должность мирового
судьи не могла совмещаться с любой иной должностью по государственной или
общественной службе. Исключение делалось только для почетных должностей в
учебных или богоугодных заведениях, а также при наличии звания гласного (избранного депутатом) в земских собраниях и городских думах.
Законопроект определял компетенцию мировых судей, круг рассматриваемых ими гражданских дел (сюда относились, прежде всего, дела имущественного
характера (найма, аренды, наследства и т. д., при условии, что иски не превышали 1 тысячу руб.), уголовные дела (налагаемые наказания: выговор, денежное
взыскание на сумму не свыше 1 тысячи руб.; арест до 15 суток и тюремное заключение, но без права лишать прав состояния и сословных преимуществ). В соответствии с законопроектом, обратившиеся в мировой суд граждане, имели
возможность использовать услуги профессиональных адвокатов, и переводчика.
Был предусмотрен ряд мер, направленных на упрощение и облегчение действующих гражданско-процессуальных. Весь закон о реформе местного суда был
основан на идее реализации закладываемых в него примирительных и арбитражных функциях. По мнению его разработчиков, они позволяли на стадии следствия и собственно судебного процесса добиться примирения сторон, найти общее,
консолидированное решение. Граждане, также получали право обжаловать соответствующие решения мирового суда в ряде вышестоящих судебных инстанций.
176
К их числу были отнесены съезд мировых судей, окружной суд, а также Правительствующий Сенат.
Этот законопроект вносился еще в Думу первого созыва, но она не успела
его рассмотреть. Он был рассмотрен повторно Советом министров и утвержден
императором уже 23 января 1907 г.1 Затем он был представлен в марте 1907 г. в
Думу второго созыва и передан в профильную думскую комиссию, созданную 27
марта 1907 г. Состоялось восемь ее заседаний,2 а 28 мая 1907 г. комиссия внесла
свой доклад в общее собрание Думы. Однако, до своего роспуска, который последовал через неделю после доклада, Дума не успела завершить рассмотрение
проекта.3
В этот период, в свете столыпинской риторики об успокоении и реформах в
выступлениях министров начинают проявляться либеральные нотки. Так, выступая в Думе второго созыва, И.Г. Щегловитов говорил о необходимости оградить
суд от влияния политических страстей и давлений, путем обеспечения внепартийности суда, по его мнению «суд есть страж закона, но не проводник тех или
других политических идей и тенденций. В суде не может быть места политической борьбе».4
Комиссия для выработки законопроекта о местном суде создана фракцией
кадетов во Второй Думе и работала с привлечением ряда известных мировых судей. Комиссия пришла к выводу, что законопроект в целом соответствует общественным ожиданиям и совпадает с основными направлениями законотворчества
других думских комиссий. Весьма любопытная дискуссия развернулась по вопросам о принципах формирования корпуса мировых судей. Ряд членов комиссии, ориентируясь на европейскую практику, выступали за принцип назначения
местных судей правительством, другие же ориентировались на общеполитиче-
1
Особые журналы Совета министров царской России. 1907 г. Ч. 2. М., 1984; Особый журнал
Совета министров 19 и 23 января 1907 г. С. 246-261.
2
Государственная Дума. Второй созыв. Обзор деятельности комиссий и отделов. СПб., 1907;
Журнал Государственной Думы. № 34. IV. 14. VIII. С. 123-238.
3
Пожигайло П.А. Указ. соч. С. 99-100.
4
Государственная Дума. Второй созыв. Стенографические отчеты. 1907 г. Сессия II. Т. 2.
СПб., 1907. Ст. 1358.
177
скую ситуацию, когда общество и государство относились друг к другу с особенным недоверием.
Изменения, внесенные партийной комиссией в законопроект, были выдержаны в духе общелиберальных взглядов и программ. Так комиссия исключила из
законопроекта имущественный и образовательный ценз для мировых судей. Устранено было и влияние правительства на назначение председателя съезда мировых судей, по сути проекта фактического руководителя апелляционной инстанции. Позднее эти, и иные изменения в проект реформы местного суда примет и
думская комиссия, в состав которой из комиссии кадетов вошли такие известные
юристы и общественные деятели как И.В. Гессен (избранный председатель комиссии, докладчик на пленарном заседании), Ф.И. Родичев, О.Я. Пергамент, Н.В.
Тесленко, К.К. Черносвитов.1
Развернутое обоснование итогам работы комиссии дал в своем докладе пленарному заседанию Думы И.В. Гессен. Ввиду масштабности проекта, затрагивающего подавляющее большинство населения страны, комиссия предложила
Государственной Думе рассмотреть и определить свое отношение к заключению
комиссии относительно «общих начал предстоящей реформы местного суда» и
только в случае положительного решения переходить к постатейному обсуждению законопроекта.
Гессен И.В. обратил внимание на то, что комиссия не согласилась с перечнем основных положений законов министерской редакции, состоявшем из двадцати одного пункта ввиду как многих излишне частных вопросов, так и отсутствия в нем явно необходимых положений. От них, по его мнению, зависел успех
всех предпринимаемых преобразований. Вместе с тем комиссия вполне согласилась с минюстом в необходимости отмены сословности в судебной системе, упразднении волостных судов, отмены судебных полномочий земских начальников. Теоретические споры, тесно связанные с повседневной практикой, вызвало
сохранение применения обычая к правоотношениям крестьян. По мнению комиссии, обычай лишь маскировал принятие решений «по совести», т.е. вносил в
1
Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Указ. соч. С. 448.
178
деятельность судов банальный произвол. Вместе с тем, отказаться от обычая,
как источника права в области семейных и наследственных отношений не признавалось возможным, одновременно отвергалось его применение в вещных спорах. В общей сложности вопрос об обычае, занял едва ли не четверть общего
объема доклада И.В. Гессена.1
Уже во Второй Думе российским либералам пришлось столкнуться не только с оппозицией справа, выступавшей с охранительных позиций, видя в любой
либеральной попытке угрозу основам существующего строя, но и с инерцией народного правосознания. В своем докладе И.В. Гессен вкратце описал ситуацию,
когда за подписью тридцати депутатов, представителей крестьянского сословия,
в комиссию поступило предложение «для наименее важных дел учредить особый
суд, избираемый в составе четырех человек» из самих крестьян. Т.е. сословность
суда, с которой боролись либералы, пыталась проникнуть в проектируемый кадетами образ будущей правовой системы с разных сторон. Определенным шагом
навстречу этим настроениям было решение комиссии о выборе кандидатуры мирового судьи из местных жителей лучше других знакомых с местными условиями.
Рассмотрен был и вопрос об образовательном цензе, предполагавший возможность его снижения для лиц с высшим юридическим образованием и особых
требований по доверию избирателей для лиц с общим средним образованием, а
также бесполезность идей минюста по введению экзаменов и учета судебного
стажа. И, конечно же, отрицательно комиссия отнеслась к имущественному цензу, каковой уже был фиктивным к моменту обсуждения законопроекта. Сохранила комиссия и трехлетний срок полномочий мирового судьи. Разногласия по назначению или выборности председателя съезда мировых судей комиссия предложила разрешить на основе следования основополагающему принципу единства
стадий правосудия, когда апелляционная инстанция должна формироваться на
тех же принципах, что и первая инстанция. Вместе с тем комиссия поддержала
1
Государственная Дума. Второй созыв. Стенографические отчеты. 1907 г. Сессия II. Т. 2.
СПб., 1907. Ст. 1332.
179
восстановление единства кассационной инстанции в лице Правительствующего
Сената, расширение подсудности местного суда по гражданским и уголовным
делам.
Главный итог работы комиссии, предложенный В.И. Гессеном к утверждению общим собранием Думы, содержался в десяти пунктах, резюмирующих доклад. Они включали такие основные положения как 1) отправление местного суда
единоличными (мировыми) судьями; 2) по общему правилу мировые судьи избирались на 3 года из местных жителей старше 25 лет, имеющих высшее юридическое образование; 3) допускалось замещение должности судьи лицами в возрасте
не менее 21 года с высшим юридическим образованием или лицами со средним
образованием, но при условии получения ими при избрании не менее 2/3 голосов; 4) проверка правильности избрания судей поручалась Правительствующему
Сенату; 5) апелляционной инстанцией становился съезд мировых судей, 6) а кассационной – Сенат; 7) в подсудности местного суда находились гражданские дела с исками до 1000 руб. и уголовными делами не связанными с наказанием в виде лишения или ограничения прав состояния; 8) обычай применяется в гражданских делах не связанных с вещными спорами по ссылке на них обеих сторон; 9)
институт волостных судов и судебные функции учреждений, введенных законоположениями 12 июля 1889 г.; 10) указанные судебные преобразования проводятся на территориях, имеющих земскую организацию и распространяются на
иную территорию империи по мере расширения института земства.1
Завершил свой доклад И.В. Гессен классическим примером парламентской
риторики: «Ввиду вышеизложенного и принимая во внимание, что именно эти
начала, с некоторыми лишь, легко восстанавливаемыми отступлениями, положены в основание внесенного Министерством юстиции в Государственную Думу
законопроекта, комиссия признала желательным перейти к постатейному обсуждению означенного законопроекта на вышеизложенных основаниях, по рассмот-
1
Государственная Дума. Второй созыв. Стенографические отчеты. 1907 г. Сессия II. Т. 2.
СПб., 1907. Ст. 1332.
180
рении их Государственной Думой, о чем и имеет честь представить Государственной Думе».1
Новая страница в истории закона о местном суде началась 1 ноября 1907 г.,
когда он был представлен в Третью Государственную думу и 27 января 1908 г.
доложен на пленарном заседании, по решению которого передавался в комиссию
по судебным реформам, созданную 4 декабря 1907 г. в составе 55 человек. Доклад комиссии был внесен в общее собрание 20 сентября 1909 г. Образование комиссии было инициировано партией «Союз 17 октября», ввиду необходимости
резкого роста количества законопроектного материала в сфере местного судопроизводства. Отмечалось, что по вопросу о местном суде в думу было внесено
25 законопроектов.2
Его важность подчеркивалась и в выступлении П.А. Столыпина на сессии
Думы. В своей речи от 16 ноября 1907 г. он сказал: «принципиальное значение
имеет представленный в Думу проект министерства юстиции о преобразовании
местного суда, так как в зависимости от принятия этого законопроекта стоит
проведение в жизнь другого – о неприкосновенности личности, и целый ряд преобразований в местном управлении».3
В первую сессию Третьей Думы кадеты в области судебной реформы самым
важным законопроектом также считали проект о местном суде. Члены судебной
комиссии по указанию фракции приложили усилия к тому, что бы поставить его
в первую очередь среди разрабатываемых материалов, избежав стадии подкомиссии, в чем их, после первого неудачного обсуждения в подкомиссии, поддержали октябристы.
Комиссия работала с текстом законопроекта прошедшего известную правку
еще в профильной комиссии Второй Думы. С учетом изменения расклада политических сил в Третьей Думе многие либеральные идеи не имели серьезных
шансов на реализацию, однако известного успеха либеральные депутаты сумели
1
Цит. по: Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Указ. соч. С. 455.
Государственная Дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. 1907 г. Сессия I. Заседание
IV. СПб., 1907. Ст. 253.
3
Там же. Ст. 749.
2
181
достичь. Так, по собственной оценке кадетов, удалось вернуть мировой суд к
общим принципам Судебной реформы 1864 г. Определенные уступки состояли в
назначении исполнительной властью председателя съезда мировых судей и в
распространении на мировых судей надзора со стороны судебных палат и их
старших председателей.1
Во вторую сессию Думы третьего созыва главные усилия конституционных
демократов были направлены на то, чтобы рассмотреть в судебной комиссии не
только судоустройственную часть реформы местного суда, что было сделано с
начала работы Думы, но и то, что касалось уголовного и гражданского процесса.
Без проработки этих частей реформы либералы считали невозможным обсуждение закона на пленарном заседании. В этом вопросе их позиция получила поддержку правых депутатов и на пленарном заседании 20 октября 1908 г. предложение центристов перейти к постатейному обсуждению законопроекта о местном суде было отклонено.2
Однако работа над текстом проекта в комиссии столкнулась с противодействием право-октябристского большинства и все что удавалось сделать кадетам и
их союзникам, это максимально возвращать текст закона к букве и духу судебной реформы 1864 г. Усилиями членов комиссии М.С. Аджемова, Н.А. Захарьева, К.К. Черносвитова удалось убрать из теста законопроекта элементы т.н. «скорострельной юстиции». К ней российские либералы вполне обоснованно относили такие, рекомендованные проектом институты как «разбирательство в порядке
неотложности», «в форме разбора дел у мировых судей» и т.д.3 Не удалось провести либеральные предложения по имущественному и нравственному цензу мировых судей.
В области гражданского процесса из законопроекта удалось убрать ограничения для сторон в пользовании доказательствами, преследование за подпольную
адвокатуру. Итоговый доклад по закону был подготовлен к 15 февраля 1909 г. и
1
III Государственная Дума. Сессия 1-я. Отчет фракции народной свободы. СПб., 1908. С. 34.
Третья Государственная Дума. Фракции народной свободы в период 15 октября 1908 г. – 2
июня 1909 г. Ч. I. Отчет фракции. СПб., 1909. С. 42.
3
Там же. С. 43.
2
182
занял большую часть осенней и весенней сессии. Думское большинство, ориентированное на ускоренное принятие закона, не было расположено к системному
обсуждению закона и на практике дискуссия во многом свелась к демагогии правых о необходимости волостного суда и аргументам оппозиции о вреде цензов и
надзора в мировом суде. В общей сложности кадеты выработали более 140 поправок к тексту закона о местном суде выдержанных в духе Судебных уставов
Александра II. На поддержку позиции партии, помимо специализировавшихся на
правовых вопросах М.С. Аджемова, К.К. Черносвитова были мобилизованы
лучшие партийные ораторы В.А. Маклаков и Ф.И. Родичев. По этому же вопросу
выступали П.В. Герасимов, Н.А. Захарьев, С.А. Петровский.
Любопытная деталь в ходе обсуждения проекта была связана с позицией
крайне правых депутатов. Когда стало ясно, что волостной суд отменяется, они,
решив досадить октябристам, стали голосовать за предложения оппозиции, с целью сделать закон неприемлемым для правительства. В результате российские
правые поддержали отмену имущественного ценза для мировых судей и за выборность главы их съезда.1 В конечном счете, октябристы в блоке с прогрессистами вернули имущественный ценз, однако кадетам не только удалось уменьшить его вчетверо, но и отменить для лиц с высшим юридическим образованием.
Распавшийся блок октябристов и прогрессистов позволил провести вопреки
мнению Минюста положение о выборности главы съезда мировых судей.
Получило продолжение и история Второй Думы, связанная с инициативами
депутатов от крестьянского сословия. В этот раз они встали на защиту волостного суда, как близкого им, доступного и недорогого. Возражали они и против ограничения применения обычаев в ряде отраслей права. При этом депутаты от
крестьянства делились на правых и левых, генерировавших разные предложения
по реформе местного суда. Так левые предлагали добавить к мировому судье
двух представителей от местного населения.2
1
Третья Государственная Дума. Фракции народной свободы в период 15 октября 1908 г. – 2
июня 1909 г. Ч. I. Отчет фракции. СПб., 1909. С. 45.
2
Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX – начало ХХ в. Дис. … д.юр.н. М., 1999.
С. 342.
183
Частично получила развитие идея допуска местного языка в судопроизводстве (судоговорении) в местностях, населенных по преимуществу иноязычным
населением. В этом вопросе в число ораторов вошел П.Н. Милюков и И.В. Лучицкий.1
Однако процессуальные части закона в части гражданской и уголовной,
принятые пассивным думским большинством без особого внимания, породили
нежелательную, по мнению кадетов, ситуацию избыточного расширения прав
мировых судей с целью сокращения нагрузки прочих судебных учреждений.
Обсуждение законопроекта в целом происходило начиная с октября 1909 г.
вплоть по март 1910 г. Впоследствии его передали в Госсовет уже 28 мая
1910 г..2 Специально созданная Комиссия Госсовета крайне неспешно (полтора
года) обсуждала проект и пошла на то, чтобы восстановить волостной суд (23 голоса в комиссии против 4), устранив лишь его недочеты. Предлагалось ограничить подсудность волостного суда, учредить верхний сельский суд.3 Этим самым
Госсовет разрушил всю конструкцию внесословного единого суда, при этом последовали заявления предсовмина и министра юстиции о поддержке данного
предложения.4
Понадобилась дополнительная работа согласительной комиссии с Думой, в
которую входило 20 человек. Однако она не пошла на конфликт с Госсоветом,
приняв практически все предложенные им изменения. Либеральные депутаты
Думы попытались использовать традиционный прием парламентской тактики. В
Думу 16 мая 1912 г. было передано заявление, подписанное 53 депутатами, с
формулировкой «передать доклад согласительной комиссии о реформе местного
суда, как заключающий в себе новый закон об учреждении волостного суда, еще
не обсуждавшийся в Государственной Думе, согласно 61 параграфа Наказа, в
1
Государственная Дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. 1907 г. Сессия I. Заседание
IV. СПб., 1907. Ст. 2751-2752.
2
Государственный Совет. Стенографические отчеты. 1909-1910 гг. СПб., 1910. Сессия 5.
Стб. 3552-3553.
3
Государственный Совет. Стенографические отчеты. 1911-1912 гг. СПб., 1912. Сессия 7.
Стб. 1759-1760.
4
Там же. Стб. 1789-1790.
184
комиссию по судебным реформам».1 При поименном голосовании из 292 депутатов за передачу высказалось 113 человек, против – 175 и 4 воздержались.2 Впоследствии думское большинство техническим голосованием провело проект3 и
15 июня 1912 г. после прохождения согласительных процедур законопроект был
утвержден императором.4
В целом реформа местного суда имела важное значение, уже в силу того,
что она объективно должна была создавать условия для установления действительного равенства всех перед законом, независимо от сословной принадлежности. Наряду с принципом независимости суда от администрации и установлением единых правил устройства судебной части, это создавало исходные условия
для перехода к правовым основаниям функционирования государства. По сути
своей, новый закон восстанавливал с некоторыми изменениями многие положения Судебных уставов 1864 г., но при этом сохранял и положения Временных
правил о волостном суде 1889 г. Однако степень компромиссов, на которые пошла фракция конституционно-демократической партии, вызвала далеко неоднозначную оценку в партийной среде, о чем видные кадеты (Колюбакин), говорили
на заседаниях ЦК партии.
Известная либеральная риторика исполнительной власти была хорошо заметна в области реформы судоустройства и судопроизводства. Выступая в Думе
П.А. Столыпин обратил внимание депутатов «на законопроекты в области уголовного права и процесса, устанавливающие целый ряд мер, которые, за сохранением незыблемости основных начала судебных уставов Александра II, оправдываются указаниями практики … Так, предполагается допущение защиты на
предварительном следствии, введение состязательного начала в обряд предания
1
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия V. Часть IV. Стенографические отчеты. СПб.,
1912. Стб. 1505.
2
Там же. Стб. 1537.
3
Там же. Стб. 1664-1761, 1817-1905, 2014-2076.
4
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия пятая. Стенографические отчеты. СПб., 1912.
Т. 4. Стб. 4309; 3 ПСЗ. Т. 32. № 37328.
185
суду, установление институтов условного осуждения и условно-досрочного освобождения».1
В соответствии с заявлением премьера была подготовлена серия проектов.
Законопроект «О введении состязательного начала в обряд предания суду» в основе своей был нацелен на решение ряда задач: устранение формальностей,
стесняющих свободу суждения судьи при вынесении приговора; предоставление
обвиняемому права защиты против незаконного привлечения к суду; упрощение
и ускорение судебного процесса. Так, законопроект устанавливал, что окружной
суд «ни по обвинительным актам прокурора, ни по жалобам частных обвинителей не постановляет определений о предании обвиняемых суду» и рассматривает
соответствующие дела исключительно по существу. В случае несогласия суда с
мнением прокурора, дело следовало передать на рассмотрение соответствующей
судебной палаты.2
В ходе обсуждения данного закона в Думе М.С. Аджемов и К.К. Черносвитов отстаивали идеи не только допущения защиты, но также усиления защиты
независимости судей и судебных следователей.3 В формулу перехода, в российских условиях ставшую одним из орудий оппозиции, кадеты внесли базовые
идеи, на которых, по их мнению и должен был базироваться данный закон. По
замыслу кадетов необходимо было: «1) реформировать односторонность предварительного следствия допущением участия защиты на предварительном следствии; 2) восстановлением судебной независимости производящих предварительное следствие лиц, путем прекращения командировок на эту должность чиновников министерства Юстиции под названием «исполняющих должность» и замещения следовательских вакансий судьями – судебными следователями».4
1
Столыпин П.А. Нам нужна Великая Россия: Полное собрание речей в Государственной Думе
и Государственном Совете. 1906-1911. М., 1991. С. 20.
2
Столыпин П.А. Программа реформ. Т. 1. М., 2003. С. 229-234; РГИА. Ф. 1276. Оп. 3. Д. 106.
Л. 2-5.
3
Третья Государственная Дума. Фракции народной свободы в период 15 октября 1908 г. – 2
июня 1909 г. Часть I. Отчет фракции. СПб., 1909. С. 45.
4
Там же. С. 45-46.
186
Третья Государственная Дума одобрила данный законопроект 29 мая 1909
г.1 Из-за ряда разногласий с Госсоветом проект поступил на обсуждение в согласительную комиссию. Ее доклад был заслушан 10 декабря 1910 г.2 Государственный совет, как и предполагали кадеты, постарался убрать из проекта ряд прогрессивных нововведений. В их число попала отмена обвинительной камеры, которая задерживала движение обвинительных актов.3 Следующий доклад редакционной комиссии не был одобрен Думой на заседании 28 января 1911 г. она не
поддержала ряд изменений, на которых настаивал Госсовет, что привело к отклонению проекта.4
В Третьей Думе начиналась и история законопроекта о реформе первого департамента Сената. Предложения проекта думского большинства содержали такие положения как образовательный ценз для сенаторов, определение их штата.
Но, вместе с тем за Сенатом оставалось значение верховного хранителя и истолкователя законов, ему же присваивались права контроля над действиями высшей
администрации. Кадеты с этим не соглашались, резонно указывая на то, что в
стране существует представительная власть. Однако работа над проектом была
прервана в результате конфликта между Минюстом и судебной комиссией при
обсуждении штатов Сената, чего министерство не хотело допустить. Соответственно работы были прекращены и проект лежал без движения четвертую сессию
Думы.
В законопроекте «О введении защиты на предварительном следствии»
предполагалось расширение прав обвиняемого в ходе совершения ряда следственных действий. Им предполагалось, что участвующие в деле лица могли лично
или через доверенных лиц подавать жалобы на следственные действия, стеснявшие или нарушавшие их права. Обвиняемый получал право уполномочивать на
1
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия вторая. Стенографические отчеты. СПб., 1909.
Т. 4. Стб. 2530-2532, 2655-2662.
2
Государственный Совет. Стенографические отчеты. 1909-1910 гг. Сессия 5. Стб. 577-580,
605-612, 989-1047, 1050-1096.
3
Третья Государственная Дума. Фракции народной свободы в период 10 октября 1909 г. –
5 июня 1910 г. Часть I. Отчет фракции. СПб., 1910. С. 47.
4
Государственный Совет. Стенографические отчеты. 1909-1910 гг. Сессия 6. Стб. 997-1006,
1050-1096.
187
обжалование ряда следственных действий своего адвоката, а также ходатайствовать о предоставлении ему следственных материалов.1
Указанный проект был внесен в Думу Третьего созыва и поступил на предварительное рассмотрение в комиссии по судебной реформе. Он был поддержан
кадетами и их союзниками, оценившими его как «несомненно прогрессивный».
Однако незначительным большинством центра он был отклонен. На обсуждение
Думы он так и не попал. Министерство юстиции забрало законопроект обратно
для дополнительной доработки, после чего работа над проектом в думе уже не
продолжалась.2
Специальным законопроектом устанавливался институт условного осуждения. По выражению кадетов это был последний из «либеральной серии» законопроектов Министерства юстиции. Смысл законопроекта заключался в том, что
обвинительный приговор приводился в исполнение исключительно в случае предусмотренного в законе антиобщественного поведения осужденного или совершения им новых преступлений. Использование института условного осуждения
считалось возможным также при совершении не самых опасных преступлений,
отнесенных к тяжким и по которым виновный мог быть оштрафован на сумму не
более 500 рублей или тюремному заключению, срок не превышал одного года и
четырех месяцев.
Продолжительность отсрочки наказания (испытательный срок) устанавливалась на срок в 3 года, если предполагалось денежное взыскание, и в 5 лет, в
случае наличия такого наказания, как заключение в тюрьме. Отсрочка не предоставлялась ранее судимым за совершение более тяжких преступлений или рецидивистам, а также «учинившим преступные деяния по тунеядству или праздности, или по привычке к преступной деятельности, или вследствие обращения такой деятельности в промысел».3
1
Столыпин П.А.: Программа реформ. Т. 1. М., 2003. С. 234-235; РГИА. Ф. 1276. Оп. 2. Д. 94.
Л. 2-2об.
2
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия вторая. Стенографические отчеты. Т. 3.
Стб. 1602.
3
Столыпин П.А. Программа реформ. Т. 1. М., 2003. С. 227-229.
188
Данный законопроект поступил в подкомиссию судебной комиссии еще в
первую сессию Третьей Думы 27 ноября 1907 г., где после обсуждения был
одобрен и передан на рассмотрение комиссии в целом.1 В него был внесен ряд
изменений и дополнений.
Так, в частности, Думой было признано, что отсрочка наказания могла назначаться, если виновные осуждались и к заключению в крепости. Также Дума
не посчитала возможным применять условное осуждение к ряду категорий осужденных, вне зависимости от тяжести их наказания. К этой категории отнесли тех,
кто был признан виновным в тайной торговле спиртным, краже лошадей и крупного рогатого скота, в преступлениях, дела по которым могли быть прекращаемы
примирением сторон. Дума посчитала, что право условного осуждения следовало
делегировать не только различным видам коронного суда, как это предполагал
законопроект, представленный министром юстиции, но и суду присяжных заседателей.2
Симптоматично, что доклад по законопроекту в начале осенней сессии делал кадет М.С. Аджемов. Другим докладчиком от фракции был В.А. Маклаков. В
числе кадетских поправок можно назвать распространение этого института на
ряд преступлений проходивших по разряду политических, а также право требования условного осуждения присяжным заседателям. Указанные поправки прошли пленарное заседание Думы и 14 декабря 1909 г. законопроект был передан в
Государственный Совет, который отклонил его 7 апреля 1910 г.3
В этом же плане можно говорить и о проекте закона «Об условном досрочном освобождении». В его основе лежал тезис о досрочном освобождении техлиц, которые в период отбывания назначенного им наказания характеризовались
хорошим поведением позволяющим предположить возможность их исправления
1
III Государственная Дума. Сессия 1-я. Отчет фракции народной свободы. СПб., 1908. С. 34.
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия третья. Стенографические отчеты. Т. 1. Ст.
681-734, 740-830, 831-864, 876-944, 2795-2814.
3
Государственный Совет. Стенографические отчеты. 1909-1910. Сессия 5. Стб. 2101-2168.
2
189
на свободе, в течение определенного времени после освобождения, при безусловном соблюдении особо установленных правил поведения.1
Действие законопроекта распространялось на лиц, отбывших не менее трех
четвертей срока наказания. В то же время исключалась возможность условного
досрочного освобождения для тех, кто был осужден за бродяжничество, приговорен к пребыванию в работном доме уже после отбытия тюремного заключения. В этом случае решение об освобождении должно было сначала быть принято особым совещанием под председательством местного мирового судьи, которое происходило по подачи специального представления начальника тюремного
учреждения. Далее с ним знакомился осужденный и в случае его согласия, оно
поступало на рассмотрение окружного суда, который рассматривал его ближайший день, когда проходило заседание. С принятием судом положительного решения начальник тюрьмы принимал его к исполнению в течение суток.2
Законопроект был внесен в Думу третьего созыва и доложен на заседании 27
ноября 1907 г. с последующей передачей в комиссию по судебным реформам.3
Комиссия представила доклад 15 февраля 1908 г., а 27 марта 1908 г. Госдума
возвратила законопроект в комиссию для обсуждения предложенных поправок.
Доклад редакционной комиссии был принят Государственной Думой 4 июня
1908 г., а 12 июня законопроект передали в Госсовет,4 не согласившийся с рядом
положений.5 Впоследствии законопроект вновь рассматривался Думой 1 июня
1909 г. Нова редакция доклада комиссии была принята 2 июня.6
Поправки, внесенные в законопроект Думой, касались ряда категорий осужденных, которые лишались права условного досрочного освобождения - в
имеющийся в правительственном проекте перечень дополнительно были вклюПожигайло П.А. Указ. соч. С. 112.
Столыпин П.А. Программа реформ. Т. 1. С. 235-239.
3
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия первая. Стенографические отчеты. Т.
Стб. 708.
4
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия первая. Стенографические отчеты. Т.
Стб. 2116-2121.
5
Государственный Совет. Стенографические отчеты. 1908-1909 гг. СПб., 1909. Сессия
Стб. 12-13.
6
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия первая. Стенографические отчеты. Т.
Стб. 2852-2853.
1
2
1.
3.
4.
3.
190
чены осужденные за кражу лошадей. Затем Дума предложила разрешить возбуждать вопрос об условном досрочном освобождении и до истечения трех четвертей определенного судебным приговором срока, но с тем, чтобы самое освобождение было осуществлено не ранее наступления этого срока.1
Согласительная комиссия, в свою очередь, внесла следующие изменения:
1) исключила указание на то, что досрочному освобождению могут подлежать
заключенные в работном доме, ибо такие места заключения еще не были учреждены; 2) определила, что отбывающий наказание не просто должен изъявить согласие на применение к нему досрочного освобождения, но и дать письменное
обязательство выполнить все условия, на которых ему предоставляется свобода и
др. Законопроект был Высочайше утвержден 22 июня 1909 г.2
Законопроект «О судопроизводстве по преступным деяниям по службе»
предполагал концептуальную смену «процессуальных особенностей, отличающих производство дел о преступных деяниях по службе от нормального порядка
производства уголовных дел», а также унификацию норм с Уставом уголовного
судопроизводства, относящихся к делам об общих преступлениях. В этом случае
Верховному уголовному суду могли предаваться: «члены Государственного Совета и Государственной Думы - за преступные деяния, совершенные при исполнении ими лежащих на них по сим званиям обязанностей, председатель Совета
министров, министры, главноуправляющие отдельными частями, наместники,
сенаторы, российские послы и посланники, генерал-губернаторы - за преступные
деяния по службе». Вместе с тем законопроект оговаривал, что «уголовное преследование против служащих административных ведомств возбуждается начальством, от которого зависит определение служащего в должности или утверждение в оной». Предварительное следствие по служебным преступлениям производится в общем порядке уголовного судопроизводства.3
Пожигайло П.А. Указ. соч. С. 134.
3 ПСЗ. Т. 29. № 32241.
3
Столыпин П.А. Программа реформ. Т. 1. М., 2003. С. 241-251; РГИА. Ф. 1278. Оп. 6. Д. 55. Л.
3-12.
1
2
191
Проект был внесен в Думу третьего созыва, доложен в ходе второй сессии
19 марта 1909 г. и передан в комиссию по судебным реформам. 1 Ее либеральная
часть активно работала над поправками в проект, в частности по инициативе
М.С. Аджемова была одобрена поправка, согласно которой прокуратура получала право возбуждения уголовного преследования против должностных лиц.2
Доклад комиссии был представлен 11 марта 1911 г. и принят Думой почти через
год, 1 февраля 1912 г.
Возражения большинства Думы, по инициативе министра юстиции Щегловитова, вызвал пункт, внесенный по инициативе кадетов, по вопросу возбуждения уголовного преследования по должностным преступлениям. Согласно ей
прокурорскому надзору предоставлялись более широкие права и самостоятельность в возбуждении дел об обнаруженных преступных деяниях по службе и доведении их в последней инстанции до первого департамента Сената. Попытки
кадетов приблизить порядок привлечения чиновников к ответственности к успеху не привели. По их мнению возможности начальства предать суду подчиненного практически не были затронуты.3 Были непринципиально продлены сроки
давности и уточнен момент, с которого начиналось течение исковой давности.
Вместе с тем остался в стороне вопрос об ответственности государства за убытки, принесенные действиями должностных лиц. 4 февраля 1912 г. проект был передан в Госсовет, возвративший его решением от 9 апреля 1913 г. на новое рассмотрение. 24 апреля 1913 г. Государственная Дума постановила снова передать
проект в комиссию по судебным реформам.4
Чиновник, осужденный в общем порядке уголовного судопроизводства, был
обязан возместить ущерб, нанесенный в результате совершения им противозаконных действий. В случае, если чиновник своими неверными действиями при-
1
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия вторая. Стенографические отчеты. Т. 3.
Стб. 1209.
2
Третья Государственная Дума. Фракции народной свободы в период 15 октября 1908 г. - 2
июня 1909 г. Часть I. Отчет фракции. СПб., 1909. С. 46.
3
Там же. С. 40.
4
Государственная Дума. Четвертый созыв. Сессия первая. Стенографические отчеты. Т. 2.
Стб. 499.
192
чинял вред или убытки, однако не подлежал уголовному преследованию, с него,
тем не менее было возможно взыскание причиненного ущерба. Соответствующий законопроект был разработан правительством Столыпина. Соответствующие иски направлялись в окружной суд, судебную палату или кассационный департамент Сената - в соответствии с должностным положением чиновника.1
Любопытно и то, что свое законодательное воплощение оба проекта получили после падения монархии в России. Закон об уголовной и гражданской ответственности служащих был принят 11 апреля 1917 г. но до октября 1917 г. так
и не был введен в действие, а 22 ноября (5 декабря) 1917 г. Декретом о суде судебная система России прекратила свое существование.2
В судебной комиссии Третьей Думы шла работа и над отклоненным, усилиями либералов, законопроектом об образовании особых дисциплинарных присутствий в общих судах. Значительное место в работе судебной комиссии и Думы в целом занимала т.н. «законодательная вермишель». По отношению к ней
фракция конституционно-демократической партии заняла взвешенную и прагматическую позицию – поддерживать «все то, что хотя бы и в малой степени улучшало существующий судебный строй, и отвергала все попытки его ухудшения».3
В контексте этой позиции фракция поддержала законопроекты об увеличении числа должностей судебного ведомства в местных судах, о связи со сторонами дела посредством почтовых отправлений, о введении суда присяжных в ряде сибирских губерний. Позднее, в третью сессию кадеты поддержали такие изменения как возложение на председателя окружного суда обязанности знакомить
присяжных заседателей с наказанием. Которое может быть наложено на подсудимого, а также право суда зачесть срок предварительного ареста в срок назначаемого наказания по уголовным делам, добиться аналогичного при аресте по
1
Столыпин П.А. Программа реформ. М., 2003. Т. 2. С. 118-124.
Пожигайло П.А. Указ. соч. С. 112.
3
Третья Государственная Дума. Фракции народной свободы в период 15 октября 1908 г. – 2
июня 1909 г. Часть I. Отчет фракции. СПб., 1909. С. 44.
2
193
делам политическим в порядке охраны, в связи с отказом октябристов от обещанной поддержки, кадетам не удалось.1
Четвертая сессия, по мнению фракции кадетов в области судебной реформы,
не дала крупных законопроектов. Здесь можно выделить следующие проекты: о
выдаче преступников, при этом точка зрения либералов о невыдаче в случае возможности применения к преступнику смертной казни не получила поддержки,
второй законопроект был связан с порядком установления опеки над крестьянами-расточителями (растрата имущества семьи в результате выхода из общины).
Согласно тексту законопроекта, решение вопроса об опеке передавалось волостному суду. Указание кадетов на то, что Думой уже принят закон о местном суде,
где волостной суд упраздняется и вообще подобный суд это поддержка сословного неравенства во внимание приняты не были.2 Также были поддержаны проект увеличения штатов окружных судов, судебных палат, судебных следователей, прокуратуры и судебных приставов.
Пытаясь продолжать политику малых дел, кадеты в сессию внесли ряд мелких законопроектов об общем порядке кассации для дел, разбирающихся непосредственно в Сенате, о закрытии министром юстиции консультаций для присяжных поверенных и их помощников, а также законопроект, открывающий
женщинам путь в прокуратуру, как реакция на решение Санкт-Петербургского
окружного суда. Однако эти небольшие проекты не были поддержаны октябристами, несмотря на договоренности и остались в судебной комиссии.3
В следующую сессию Думы в области судоустройства кадеты в основном
пытались противостоять мелким поползновениям министерства юстиции, связанным, например, с попытками ввести в состав общих судебных собраний особых членов для заведования делами землеустройства, по сути в качестве чиновников для особых поручений. В этом кадеты нашли поддержку Думы и проект
Минюста не прошел. Менее успешными были попытки противодействовать за1
Третья Государственная Дума. Фракции народной свободы в период 10 октября 1909 г. –
5 июня 1910 г. Часть I. Отчет фракции. СПб., 1910. С. 48.
2
Там же. С. 40-41.
3
Там же. С. 43.
194
конопроектам «об учреждении кабинета научно-судебной экспертизы» (отсутствие научного ценза), «о наказуемости нарушения занятий правительственных,
общественных и сословных установлений, учебных заведений и ученых обществ,
а равно свободы публичных собраний», «об изменении постановлений действующего законодательства о преступных деяниях, уголовное преследовании коих возбуждается по частной жалобе, а также о порядке производства дел об означенных преступлениях», где кадеты не получили поддержки других фракций.1
Собственную позицию в Четвертой Думе по вопросу о новом законе в части
исключительных положений заняли прогрессисты. На своем съезде (12-13 ноября 1912 г.) в докладе В.Д. Кузьмина-Караваева отмечалось, что «в настоящее
время в России существует пять разновидностей исключительных законов: положение осажденной крепости, положение усиленной охраны и положение местностей, где не введено ни чрезвычайной ни усиленной охраны, но когда охрана
введена где-либо в империи».2 Весь этот калейдоскоп, а, главное расширительное толкование последнего положения подвигали прогрессистов на признание
положительными результатов работы соответствующей думской комиссии. Однако сведение всех видов исключительного положения в одно, автоматически
включило в его правовой режим и наивысшие меры наказания. Так, применительно к редакторам газет по законам 1881 г. их должна была судить судебная
палата, а по думскому проекту, на усмотрение административной власти, таковым мог стать и военный суд. Вывод был весьма пессимистическим: «Таким образом, как это ни дико, но возможно, что скоро придется молить законодательные учреждения: оставьте старую «охрану» и не вводите новой «после конституционной!».3
Еще одним недостатком думского законопроекта прогрессисты вполне
обоснованно считали неясность момента и длительности «приостановки правовых гарантий по случаю внутренних волнений», в порядке управления. Эту ноТретья Государственная Дума. Фракции народной свободы в период 15 октября 1910 г. – 15
мая 1911 г. Часть I. Отчет фракции. СПб., 1911. С. 44.
2
Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг.
Документы и материалы. М., 2002. С. 294-295.
3
Там же. С. 296.
1
195
вацию они считали недопустимой, как повышающей меру произвола в введении
данных ограничений.
Также совершенно избыточной прогрессисты считали введение военной
подсудности для гражданских лиц, с устранением от этого суда присяжных. При
этом В.Д. Кузьмин-Караваев вполне логично замечал, что «у нас имеются готовые коронные суды, действующие без присяжных с сословными представителями, а в огромных районах и без них. Независимость этих судов столь же фиктивна, как и независимость судов военных. За что же им не доверяют? Зачем на войско, в лице военных судов, возлагать без надобности совершенно чуждые для его
задач обязанности – судить граждан?»1
Вторым вопросом в области судебной реформы стал вопрос о целесообразности запуска процедуры укрепления авторитета и независимости Суда и Сената.
После краткого исторического экскурса в эпоху Судебных уставов 1864 г. и указания на новую роль судебных учреждений в т.ч. и Сената в современную эпоху
В.Д. Кузьмин-Караваев предложил на обсуждение съезда два тезиса. Первый из
них заключался в том, что для обеспечения независимости Сената было бы целесообразно «выделение его из Министерства юстиции, подчинение канцелярий
Сената первоприсутствующему общего собрания, несменяемости сенаторов, назначение их из кандидатского списка, устанавливаемого Сенатом; введение состязательности процесса и гласности в административном Сенате».2 По сути,
здесь предлагается, и это хорошо укладывается в общую концепцию либеральной реформы судебной системы России, распространение на Сенат основных
принципов Судебной реформы 1864 г.
Второй тезис в концентрированном виде содержит принципы, предлагаемые
прогрессистами для реформы судебной системы в целом. Здесь также хорошо
видна их близость либеральной традиции, что неудивительно, с учетом их генетической связи с мирнообновленцами. В перечень принципов включены независимость суда; несменяемость судей; назначение судей по избранию Общих собПартии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002. С. 296-297.
2
Там же. С. 297.
1
196
раний палат и окружных судов; уничтожение сословных судов; уничтожение совмещения судейских и административных обязанностей в одном лице; восстановление прежней роли Прокурорского надзора и судебных следователей.1
Приведенный выше перечень несколько расширяет число направлений реформы судебной системы, приведенный в табличной форме в первом параграфе
настоящей главы. Однако общее решение съезда, при полном согласии с докладчиком по существу, сводилось к выводу о нецелесообразности вынесения этих
тезисов в рамках законотворческого процесса, т.к. съезд не имеет возможности
провести их необходимую доработку до уровня материала, который может быть
положен в основу законотворческой деятельности.2
Формулировка резолюции была более чем нейтральна: «Признать желательным реформу Сената и суда в направлении обеспечения их авторитета и независимости».3 Соответственно и в этом направлении прогрессистам будет характерно отсутствие собственных оригинальных законотворческих разработок, в период прогрессивного блока, воспользовавшись багажом кадетов. Вместе с тем
практика Четвертой Думы несколько разошлась с резолюцией. Прогрессисты
уже в марте 1913 г. на совещании бюро фракций прогрессистов и октябристов,
предложили провести реформу Сената в текущую сессию, в чем получили поддержку октябристов, в свою очередь предложивших провести через Думу закон о
реформировании местного суда.4 При этом союзников решили искать как среди
кадетов, так и националистов.
Активность прогрессистов в судебной сфере несомненно связана и с тем,
что заместителем председателя судебной комиссии в Четвертой Думе был член
их фракции В.М. Вакар.5
1
Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы. М., 2002. С. 297.
2
В прениях по докладу выступили А.Н. Брянчанинов, И.Н. Ефремов, М.А. Стахович,
А.К. Смирнов и др.
3
Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг.
Документы и материалы. М., 2002. С. 297.
4
Там же. С. 312.
5
Там же. С. 477.
197
Таким образом, на протяжении существования дореволюционной Государственной Думы, мы можем выделить несколько периодов в реализации российским либерализмом своих программных целей в сфере реформирования судебной системы страны. Первый из них связан с деятельностью Первой и Второй
Думы, когда, несмотря на различие в тактике, законотворчество в судебной сфере выступает вспомогательным элементом многочисленных, вносимых в Думу
законопроектов, призванных изменить правовое поле страны. После третьеиюньского государственного переворота и окончательного вытеснения либералов в
оппозицию в контексте отказа от самостоятельного законотворчества в большинстве отраслей, в сфере судебной реформы происходит переход к работе с правительственными законопроектами, по преимуществу с законопроектом о реформе
местного суда. В Четвертой Думе, в связи с конфликтом с Госсоветом, блокирующим самые скромные инициативы Думы в судебной области, а впоследствии
и с началом Первой мировой войны, данная проблематика окончательно уходит
из повестки дня конституционных демократов. Она остается лишь элементом
массового вброса законопроектов периода Первой Думы и не предполагавшихся
к собственно процедуре прохождения через Думу в силу, по преимуществу, агитационно-пропагандистского характера указанной акции. Собственно органическая работа в сфере судебной реформы ограничивается весьма скромным участием в корректировке ряда правительственных законопроектов, так и не получивших до конца существования Думы статуса законов. При этом следует различать
позиции прогрессистов и кадетов, различавшиеся в силу политических различий,
ограничивавших кадетов в приложении своих усилий к инициативам правительства.
198
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вопросы реформирования судебной системы России конца XIX - начала ХХ в. в той или иной степени всегда привлекали внимание либеральных
общественно - политических сил. Связано это было с целым рядом факторов, среди которых присутствуют такие объективные обстоятельство как
особый характер судебной реформы, самой демократичной из всей совокупности преобразований эпохи Великих реформ Александра II, так и
субъективные, связанные с тем, что именно судебная реформа (на следующем месте стоят земская и городская) дали в некоем роде, путевку в политическую жизнь, сформировавшемуся тогда поколению российских либералов. Этот процесс в настоящей работе показан в материалах первого параграфа первой главы.
Следствием указанных выше факторов стала такая, не первый взгляд
парадоксальная тенденция, которая выражалась в отсутствии сколь-нибудь
сравнимого, по степени подробности и детализации с проектами преобразования иных сфер общественно-политической жизни. Однако данная ситуация объясняется не отсутствием внимания к данному направлению реформирования страны, об этом сказано выше, и, отнюдь, не отсутствием
интеллектуальных сил у представителей российской либеральной политико-правовой мысли. Если попытаться выразить их позицию в сжатой, афористической форме, то ее неким рефреном может быть призыв, обращенный к исторической власти о «возвращении к духу судебной реформы 1864
г.». Соответственно, вплоть до перехода российского либерализма к собственно парламентскому этапу своей законотворческой деятельности, проекты реформы судебной системы содержали, по преимуществу, совокупность
общелиберальных принципов, определяющих место судебной ветви власти
в системе государственного управления, основанной на принципе разделе-
199
ния властей. Отмеченные особенности данного этапа развития либерального видения реформирования судебной системы страны, показаны в работе
на основе анализа как теоретического наследия виднейших представителей
либеральной политико-правовой мысли, принадлежащих к нескольким поколениям российского либерализма, так и не основе сопоставительного
(компаративного) анализа базовых либеральных проектов Основного закона Российской Империи, предложенных ими в 1904-1906 гг.
Особенностью развития российского либерализма начала ХХ в. выступает то, что он не только прошел стадию реализации выработанной им
идеологии в совокупности программных политических документах основных либеральных партий России. Данный сюжет стал предметом исследования, результаты которого нашли свое отражение в первом параграфе второй главы. Российский либерализм также сделал следующий шаг, программные установки политических партий нашли свое воплощение в совокупности законопроектов предложенных накануне открытия Первой Государственной Думы и содержали концептуальную либеральную модель преобразования социально-политической системы страны. В последующем, по
мере утраты либеральными политическими силами своего влияния на основной вектор думского законотворчества, происходит коррекция подходов
к законотворчеству в целом и в области судебной реформы в частности. На
первое место выходит т.н. «органическая работа» по совершенствованию
действующей нормативно правовой базы, определявшей функционирование судебной системы страны. Данный аспект темы рассматривается в
третьем параграфе второй главы. На основе анализа материалов думского
законотворчества, работы комиссий и отделов, либеральных фракций показано, что даже в той сфере думского законотворчества, которая уже давно
получила выразительное крылатое название «законодательная вермишель»,
либеральная составляющая депутатского корпуса находила возможность
200
для т.н. политики «малых дел», направленной на пусть небольшое, но, тем
не менее, улучшение положения населения страны.
В настоящем исследовании была предпринята попытка обосновать разработку реформы судебной системы России как интеллектуальную традицию
политико-правовой мысли российского либерализма, сформировавшуюся в результате влияния на общественное сознание реформационного и либерального
потенциала Судебной реформы 1864 г. На основе изучения научного наследия
отечественного либерализма были выявлены и охарактеризованы базовые теоретические взгляды и концепции представителей российского либерализма последней трети XIX – начала XX в. на реформирование судебной системы страны.
Был сделан вывод о том, что базовым тезисом здесь выступал призыв к власть
предержащим о возвращении к идеалам, заложенных в изначальный проект реформы 1864 г. Другим направление теоретических изысканий отечественных либералов стал поиск средств, которые позволили бы осуществлять перманентную
реформу правовой системы, позволяющую снимать возникающую социальную
напряженность без революционных кризисов, разрушающих социальную структуру общества. В качестве такового, в частности, предлагалось влияние на подготовку нового поколения судей, воспитанных в духе законотворцев.
В работе, на основе сравнительного текстологического и содержательного
характера была определена степень влияния восприятия либеральной общественностью судебных реформ, их преобразующего потенциала на формирование
идеологии российского либерализма и развитие либерального мировоззрения в
России. Также изучается и обратное воздействие либеральной идеологии проекты реформирование судебной системы России на думском и партийнополитическом этапе становления российского либерализма. В качестве исходного объекта макро анализа в данном направлении были использованы результаты
теоретических изысканий в сфере конституционного законотворчества. На конкретных примерах был проанализирован уровень восприятия теоретических разработок в области судебной реформы либеральными проектами Основного закона России последней трети XIX – начала ХХ в.
201
Выявлено наличие многоуровневой системы структурно-логических взаимосвязей между теоретическим наследием российского либерализма в области реформы судебной системы и базовыми программными документами либеральных
партий, а также совокупностью законопроектов внесенных в Государственную
думу, отражающих данную проблематику.
Определено место и роль либеральных партий, их руководящих органов,
фракций в Государственной Думе и видных представителей в реализации проектов судебной реформы в партийно-политической деятельности и думской законотворческой деятельности. В работе выявлены основные параметры социальнополитической характеристики основных либеральных законопроектов, посвященных реформированию судебной системы, как источников, отражающих системные подходы либеральной части общества к системному реформированию
социально-политических институтов, а также установлена степень системности
их взаимосвязи.
Вся система общественно-политической активности либеральных политических сил России начала ХХ в. в сфере преобразования судебной системы, была
основана на принципах верховенства прав и свобод человека, защита которых
была обеспечена системой нормативно-правовых актов в различных отраслях
российского законодательства. Соответственно частными принципами, положенные ими в основу проектов преобразования судебной системы были в полном смысле этого слова, общелиберальные принципы. А поскольку они, во многом, были ориентиром, взятым из опыта Западной Европы творцами Судебной
реформы 1864 г., то возврат к ним выступал вполне легитимным, ясным и понятным обществу и не создающим дополнительных трений с институтами исторической власти. В работе был предпринят постатейный анализ либерального законотворчества в сфере судебной реформы, который наглядно показал степень их
как взаимосвязи, так и взаимообусловленности, и в сфере общелиберальных
принципов, лежавших в либеральной программе законотворчества в целом, так и
на постатейном уровне, применительно к статьям, непосредственно показываю-
202
щим либеральное видение направлений реформы судебной системы России начала ХХ в.
Аналогично иным направлениям своего парламентского законотворчества,
либеральные фракции видели преимущественно в механизме государства основной
инструментарий,
намеченных
ими
системных
реформ
социально-
политического устройства страны. В этом контексте считаем возможным оценить либеральный проект преобразования судебной системы России и как цель,
но, одновременно, и как средство, обеспечивающее реализацию либеральной модели реформирования страны в целом, а также ее отдельных базовых институтов,
как то права человека, справедливое распределение земли, социальную стабильность в обществе и др.
Но отечественным либералам не удалось реализовать на практике свои масштабные планы реформирования страны, обеспечения, говоря современным языком, догоняющих темпов развития. В российском социуме возобладали, с одной
стороны, тенденции к закручиванию гаек, упование на прежние, силовые способы подавления любой общественной активности. С другой сторон неконтролируемый рост маргинальных политических культур в самых крайних радикальных
формах привел к завышенным социальным ожиданиям, априорно отвергавшим
методы последовательности, безкризисности и постепенности. В подобных условиях обществ, проходящих период смены парадигм развития, либеральные воззрения оказываются, как правило, невостребованными. Кризис либеральной
идеологии, уход либеральных политических сил из активной политической жизни привел как к невозможности реализации либеральной модели реформирования страны в целом, так и одной из ее составляющих – судебной реформы.
203
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
I. Архивные источники
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)
1.
2.
3.
4.
Ф. 523. Фонд партии Народной свободы
Ф. 575. Фонд Муромцева С.А.
Ф. 579. Фонд Милюкова П.Н.
Ф. 1190. Фонд Кокошкина Ф.Ф.
Российский государственный исторический архив (РГИА)
1.
2.
3.
4.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
Ф. 1278 Фонд Государственной Думы
Ф. 1405 Фонд П.А. Столыпина
Ф. 1622 Фонд Витте С.Ю.
Ф. 1625 Фонд Головина Ф.А.
II. Документы политических партий и организаций
III Государственная Дума. Отчет фракции народной свободы. (Сессия 1я). - СПб.: «Т-во Екатерингофское печатное дело», 1908. – 176 с.
IV Государственная Дума. Сессия 2-я. Фракция народной свободы в период с 15 октября 1913 г. по 24 июня 1914 г. Отчет о деятельности фракции. – Пг.: «Т-во Екатерингофское печатное дело»,1914. – 242 с.
IV Государственная Дума. Сессия I-я. Фракция народной свободы в период с 15 ноября 1912 г. по 25 июня 1913 г. Отчет о деятельности фракции. – СПб., 1913. – 268 с.
IV Государственная Дума. Фракция народной свободы в период с 26 июля 1914 г. по 3 сентября 1916 г. – Пг.: СПб.: «Т-во Екатерингофское печатное дело», 1916. – 312 с.
Законодательные проекты и предложения партии народной свободы.
1905–1907 гг. / Под ред. Н.И. Астрова, Ф.Ф. Кокошкина,
С.А. Муромцева, П.И. Новгородцева и кн. Д.И. Шаховского. – СПб.: Тип.
т-ва «Обществ. Польза», 1907. 319 с.
Либеральное движение в России. 1902-1905 гг. – М.: РОССПЭН, 2001. –
648 с.
Партия «Союз 17 октября». Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК. В 2-х т. – М.: РОССПЭН, 1996. – Т. 1. Протоколы съездов и заседаний ЦК. 1905-1907 гг. – 408 с.; Т. II. Протоколы III съезда, конференций и заседаний ЦК. 1907-1915 гг. (2000). – 512 с.
Партия демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов.
1906-1916 гг. Документы и материалы. – М.: РОССПЭН 2002. – 528 с.
Права и свободы человека в программных документах основных политических партий и объединений России. ХХ век / Под ред. А.Н. Аринина,
204
10.
11.
12.
13.
14.
15.
С.И. Семенова, В.В. Шелохаева. – М.: РОССПЭН, 2002. – 496 с.
Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционно - демократической партии. В 6-ти тт. – Т. 1. Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии. 1905-1911 гг.
– М.: Прогресс-Академия, 1994. – 528 с.; Т. 2. Протоколы ЦК конституционно - демократической партии. 1912-1914 гг. – М.: РОССПЭН, 1997.
– 520 с.; Т. 3. Протоколы ЦК конституционно-демократической партии.
1915-1920 гг. – М.: РОССПЭН, 1998. – 590 с.
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3–х
тт. Съезды и конференции конституционно-демократической партии. Т.
1. 1905-1907 гг. – М.: РОССПЭН, 1997. – 744 с.; Съезды и конференции
конституционно-демократической партии. Т. 2. 1908-1914 гг. – М.,
2000. – 655 с.; Съезды и конференции конституционнодемократической партии. Т. 3. 1915-1920 гг. – М., 2000. – 831 с.
Третья Государственная Дума. Фракция народной свободы в период
10.10.09 – 5.06.10. Отчет фракции. – СПб.: Типо-Литография Б. Авидона,
1910. – 272 с.
Третья Государственная Дума. Фракция народной свободы в период
15.10.08 – 2.06.09. Отчет фракции. – СПб.: «Т-во Екатерингофское печатное дело», 1909. – 288 с.
Третья Государственная Дума. Фракция народной свободы в период
15.10.10 – 15.05.11. Отчет фракции. СПб.: «Т-во Екатерингофское печатное дело», 1911. – 266 с.
Третья Государственная Дума. Фракция народной свободы в период
15.10.11 – 9.06.12. Отчет фракции. – СПб.: «Т-во Екатерингофское печатное дело», 1912. – 300 с.
III. Официальные документы и материалы
16. Государственная Дума. Созыв 1. Стенографический отчет. Т. 1-2. –
СПб.: Государственная типография, 1906. – 1048 с.
17. Государственная Дума. Созыв I. Указатель к стенографическим отче-
там. – СПб.: Государственная типография, 1907. – 246 с.
18. Государственная Дума. Созыв II. Обзор деятельности комиссий и отде-
лов. – СПб.: Государственная типография, 1907.
19. Государственная Дума. Созыв II. Указатель к стенографическим отче-
там. 1907 г. – СПб.: Государственная типография, 1907. – 231 с.
20. Государственная Дума. Стенографические отчеты. Второй созыв. 1907
год. Сессия вторая. Т. I. – СПб.: Государственная типография, 1907. –
1918 с.
21. Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия I.
Ч. 1-3. – СПб.: Государственная типография. – Ч. 2., 1908. – 2962 с.
22. Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия II.
– СПб.: Гостипография, 1908-1909. Ч. 1. – 3123 с.; Ч. 2. – 3244 с.; Ч. 3. –
2965 с.; Ч. 4. – 3476 с.
23. Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия III.
205
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
– СПб.: Государственная типография, 1910. Ч. 1. – 3796 с.; Ч. 2. – 3155
с.; Ч. 3. – 3244 с.
Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия IV.
– Пб.: Государственная типография, 1911. – Ч. 3. 2430 с.; Ч. 4. – 4830 с.
Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия V.
– СПб.: Государственная типография, 1911-1912. Ч. 1. – 3830 с.; Ч. 2. –
3647 с.; Ч. 3. – 3726 с.; Ч. 4. – 3647 с.
Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия II.
– СПб.: Государственная типография, 1914. – Ч. 2. – 996 с.; Ч. 3. – 2046
с.; Ч. 4. – 964 с.
Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия III.
– Пг.: Государственная типография, 1915. – 1242 с.
Государственная Дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия IV.
– Пг.: Государственная типография, 1917. – 1421 с.
Государственная Дума. Стенографический отчет. Созыв IV. Сессия V. –
Пг.: Государственная типография, 1916-1917. Ч. 1. – 1513 с.
Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты
1912-1913 гг. Сессия первая. Ч. 1. Пг.: Государственная типография.
1913, – 2438 с.
Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. – М.:
Юрид. лит., Т. 8. Судебная реформа / Отв. ред. Б.В. Виленский, 1991. –
469 с.; Т. 9. Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций / Отв. ред. О.И. Чистяков, 1994. – 352 с.
Законотворчество думских фракций. 1906-1917 гг.: Документы и материалы. – М.: РОССПЭН, 2006. – 768 с.
Обзор деятельности Государственной Думы третьего созыва 1907-1912
гг. В 3-х ч. Составлен Канцелярией Думы. – СПб., 1912. – Ч. 2. –
Законодательная деятельность. – 672 с.
Положение о введении в действие судебных уставов 20 ноября 1864 года // ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XL. Отд. 1. 1865. – № 42587.
Сборник речей Гг. депутатов Государственной Думы I и II созыва. –
СПб., Тип. «Разум», 1908. – 576 с.
Стенографические отчеты Государственной Думы. 1906-1917: В сокр.:
В 4 тт. – М.: Фонд «Правовая культура», 1995. – Т. 1- 4.
V. Пресса
1. Вестник Европы
2. Вестник народной свободы
(Вестник партии народной свободы)
3. Освобождение
4. Право
5. Речь
6. Русская мысль
7. Русские ведомости
8. Юридический вестник
1866-1916
1906-1908
1905
1905-1916
1906-1916
1880-1916
1906-1916
1906, 1913-1914
206
VI. Научная литература
1.
«Великий труд на благо избравшего нас народа…» // Российский либерализм: идеи и люди. – М., 2004. – С. 236–248.
2.
Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: «Аграф»,1998. – 640 с.
3.
Алексеев Н.Н. Основы философии права. – СПб.: «Лань», 1999. – 256 с.
4.
Аронов Д.В. Законотворческая деятельность российских либералов в Государственной Думе. 1906-1917 гг. – М.: Юрист, 2005. – 308 с.
5.
Аронов Д.В. От Лазавки до Таврического дворца. – Орел: Изд. А.В. Воробьев, 2010. – 300 с.
6.
Арсеньев К.К. За четверть века (1871–1894). Сб. статей. – Пг., 1915. –
625 с.
7.
Беликов С. Адвокатура в России // Журнал Министерства юстиции. –
1863. – № 2. – С. 265-314.
8.
Бобрищев-Пушкин А.М. Эмпирические законы деятельности русского
суда присяжных. – М.: б.и., 1896. – 622 с.
9.
Венецианов М.В. Экспроприация с точки зрения гражданского права. –
Казань: Типогр. Казанского университета, 1891. – 114 с.
10. Вербловский Г. Особые порядки гражданского судопроизводства // Энциклопедический словарь / Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. XXII. –
СПб., 1897. – С. 297-299.
11. Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. – Саратов:
Приволж. кн. изд–во, 1969. – 400 с.
12. Винавер М.М. Недавнее (Воспоминания и характеристики). Изд. 2-е. –
Париж, 1926. – 320 с.
13. Виноградов Н.А., Глушаченко С.Б., Пиджаков А.Ю. Недостатки в судоустройстве и судопроизводстве России накануне судебной реформы 1864 года
// История государства и права.– 2004. – № 4. – С. 17-20.
14. Воронкова И.Е. Д.И. Шаховской. Жизнь, отданная людям. Монография /
И.Е. Воронкова. – М.: Изд-во «Готика», 2007. – 176 с.
15. Воронкова И.Е. Доктрина внешней политики партии конституционных
демократов. – М.: Изд–во «АПК и ППРО», 2010. – 366 с.
16. Воронкова И.Е. Доктрина внешней политики партии конституционных
демократов (историографический аспект) // Вестник ОрелГИЭТ. – 2009. –
№ 3 (9). – С. 112-130.
17. Воронкова И.Е. Кадеты о внешнем могуществе государства сквозь призму внутренней политики // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки». – 2009. – № 4. –
С. 193-197.
18. Воронкова И.Е. Проблема взаимодействия государства и общества по
вопросам внешней политики Российской империи в начале XX века (на основе доктрины конституционно-демократической партии) // Государство, общество, церковь в истории России XX века. Материалы VII Международной на-
207
учной конференции. – Иваново, 2008. – С. 424-427.
19. Воронкова И.Е. Российская либеральная внешнеполитическая доктрина
в начале XX века // Вопросы истории. – 2009. – № 11. – С. 23-36.
20. Воронкова И.Е. Шаховской Д.И. // Российский либерализм сер. XVIII –
нач. XX века: Энциклопедия /Отв. ред. В.В. Шелохаев. – М.: РОССПЭН, 2010.
– С. 1029-1031.
21. Вышинский А.Я. Советский суд и социалистическое правосудие. – М.:
Госполитиздат, 1938. – 55 с.
22. Гаген В. К вопросу об ответственности государства за действия должностных лиц // Вестник права. – 1903. – Кн. 8. Октябрь. – С. 1-38.
23. Газиев Л.З., Глушаченко С.Б. Развитие судебной системы дореволюционной России в пореформенный период // История государства и права. –
2006. – № 12. – С. 15-16.
24. Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Т. 2. – М.: Юридическая литература, 1961. – 412 с.
25. Гессен В.М. Правовое государство и народное голосование. – СПб.: б.и.,
1906. – 125 с.
26. Гессен В.М. Теория конституционного государства. – СПб.: Типо–
Литография И. Трофимова, 1914. – 299 с.
27. Гессен И.В. В двух веках. (Жизненный отчет) // Архив русской революции: в 22 т. Т. 22. – М., 1993. – С. 161-198.
28. Гессен И.В. Вопрос о мелкой земской единице в литературе (до 1901 г.)
// Мелкая земская единица: Сб. статей. – СПб., 1903. – С. 356-357.
29. Гессен И.В. Судебная реформа // Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин
Г.Ю. Судебная власть в России: история, документы. В 6 т. Т. IV. На рубеже
веков: эпоха войн и революций. – М.: Мысль, 2003. – 677 с.
30. Гильмутдинов Н.В. История создания Казанского Совета присяжных поверенных // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2013. – № 3. – С. 5-15.
31. Глинка Я.В. Одиннадцать лет в Государственной Думе. 1906-1917.
Дневник и воспоминания. – М., 2001. – 400 с.
32. Глушкова С.И. Алексеев Н.Н. // София: Рукописный журнал Общества
ревнителей русской философии. – 2001. – № 2-3. – С. 12-23.
33. Головачев А.А. Десять лет реформ. СПб.: Типография Ф.С. Сущинского,
1872. 402 с.
34. Головин Ф.А. Из записок // Красный архив. Исторический журнал. –
1933. – Т. 3 (58). – С. 140-149.
35. Городецкий Е.Н. История СССР (1870-1903). Лекции, прочитанные в
Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). В 3-х ч. Ч. 1. – М., 1946.– 124 с.
36. Государственные учреждения XVI-XVIII вв. / Под ред. Н.Б. Голиковой. –
М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1991. – 192 c.
37. Демичев А.А. Мировой суд в Российской империи по Судебным уставам
1864 г. // История государства и права. – 2012. – № 4. – С. 36-39.
38. Демичев А.А. О тенденциях в изучении судебной реформы 1864 г. // История государства и права. – 2012. – № 5. – С. 2-5.
208
39. Демичев А.А. Образ подсудимого в российском правосознании второй
половины XIX – начала XX в. (по материалам исторических анекдотов) // История государства и права. – 2009. – № 8. – С. 18-21.
40. Демичев А.А. Образ суда присяжных в российском правосознании второй половины XIX – начале ХХ в. (по материалам исторических анекдотов) //
История государства и права. – 2011. – № 14. – С. 28-33.
41. Демичев А.А. Периодизация истории суда присяжных в России // Журнал российского права. – 2001. – № 7. – С. 137-150.
42. Демичев А.А. Причины кризиса российского суда присяжных в 18781889 гг. // История и политика: методология, историография, политика: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. – Н. Новгород,
1997. – С. 79-80.
43. Демичев А.А. Репрессивность русского суда присяжных во второй половине XIX – начале ХХ вв. // История государства и права. – 2002. – № 6. –
С. 42-50.
44. Джаншиев Г. Страница из истории судебной реформы: Д. Н. Замятнин. –
М.: Типо-лит. И. Н. Кушнерева и Ко, 1883. – 157 с.
45. Джаншиев Г. Эпоха великих реформ. – СПб.: Типо-лит. Б. М. Вольфа,
1907. – 859 с.
46. Джаншиев Г.А. Основы судебной реформы (к 25-летию нового суда):
Историко–юридические этюды. – М.: Тип. М.П. Щепкина, 1891. – 432 с.
47. Зайончковский П.А. Военные реформы 1866-70 гг. – М.: Изд-во МГУ,
1952. – 375 с.
48. Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х годов.
– Изд-во МГУ, 1964. – 512 с.
49. Захарова Л.Г. Самодержавие и отмена крепостного права в России. 18561861. – М.: Изд-во МГУ, 1984. – 256 с.
50. Зорькин В.Д. Муромцев. – М.: Юридическая литература, 1979. – 128 с.
51. Зырянов П.Н. Третья Дума и вопрос о реформе местного суда и волостного управления // История СССР. – 1969. – № 6. – С. 45-62.
52. Изварина А.Ф. Мировые судьи в России начала XXI века. Учебное пособие. – Ростов-н/Д., 2002. – 176 с.
53. Илюхин А.В. Судоустройство с участием присяжных заседателей по
«Основным положениям преобразования судебной части в России» 1862 г. и
по «Концепции судебной реформы в РСФСР» 1991 г. как программа судебных
преобразований в России: сравнительно–правовой анализ // История государства и права. – 2010. – № 16. – С. 14-17.
54. Илюхин А.В., Илюхина В.А. Формирование мирового суда в Российской
империи: от «Основных положений преобразования судебной части в России»
1862 г. к Судебным уставам 1864 г. (историко-правовой аспект) // История государства и права. – 2010. – № 17. – С. 25-28.
55. Кавелин К.Д. Наш умственный строй // Опыт русского либерализма. Антология. М.: Канон, 1997. – С. 122-134.
56. Кавелин К.Д. Чем нам быть? (ответ редактору газеты «Русский мир» в
двух письмах) // Опыт русского либерализма. Антология. – М.: Канон, 1997.
209
С. 77-121.
57. Казанина Л.Ю. Столыпинская программа модернизации России в оценке
конституционных демократов (по материалам газеты «Речь») // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки». – 2010. – № 3. – С. 71-76.
58. Казанина Л.Ю. Столыпинская программа модернизации России в оценке
Партии демократических реформ (по материалам газеты «Страна») // Известия
высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. –
2010. – № 2. – С. 12-18.
59. Казанина Л.Ю. Судебная реформа П.А. Столыпина в оценке конституционных демократов // История государства и права. – 2009. – № 10. – С. 1416.
60. Карнишин В.Ю. Конституционализм М.П. Драгоманова в контексте общественно–политического развития Украины второй половины ХIХ в. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки.
– 2013. – № 4 (28). – С. 51-58.
61. Карнишин В.Ю. Местное управление губерний Поволжья накануне Февральской революции // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2008. – № 1. – С. 12-19.
62. Карнишин В.Ю. Модернизация и российское общество в начале ХХ в. //
Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные
науки. – 2012. – № 3. – С. 3-8.
63. Карнишин В.Ю. Реформы П.А. Столыпина: перекрестки мнений современных историков // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2007. – № 2. – С. 3-9.
64. Карнишин В.Ю. Экономический фактор модернизационного процесса в
позднеимперской России в конце XIX – начале XX в.: осмысление исторического опыта // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2011. – № 2. – С. 29-34
65. Кирьянов И.К. Российские парламентарии начала ХХ века: новые политики в новом политическом пространстве. – Пермь: Пермское книжное издательство, 2006. – 368 с.
66. Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции) //
Власть и право. Из истории русской правовой мысли. – Л.: Лениздат, 1990. –
С. 171-197.
67. Кистяковский Б.А. Государственное право // Административная юстиция: Конец XIX – начало ХХ века: Хрестоматия. Ч. 1. – Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 2004. – С. 407-461.
68. Кистяковский Б.А. Государство и личность // Власть и право. Из истории
русской правовой мысли. – Л.: Лениздат, 1990. – С. 145-170.
69. Кистяковский И. Адвокатская деятельность // В сб.: Сергей Андреевич
Муромцев. – М.: Типолитография Т-ва И.Н. Кушнерев и Ко, 1911. – С. 147157.
70. Китаев В.А. От фронды к охранительству. Из истории русской либеральной мысли 50–60–х годов XIX века. – М.: Мысль, 1972. – 288 с.
210
71. Ковалевский М. Экономический строй России. – СПб.: б.и., 1900. – 240
с.
72. Ковалевский М.М. Учение о личных правах // Опыт русского либерализма. Антология. – М.: Канон, 1997. – С. 168-211.
73. Кожевников М.В. История советского суда. – М.: Юриздат. Минюста
СССР, 1948. – 376 с.
74. Кокошкин Ф.Ф. Лекции по общему государственному праву. – Рига: Давид Гликсман, 1924. – 306 c.
75. Кокошкин Ф.Ф. Работы земских съездов и «Русские ведомости» // Русские ведомости. 1863-1913 гг. – М: б.и., 1913. – С. 89-102.
76. Колоколов Н.А. Судебная власть: о сущем феномене в логосе. – М.:
«Юрист», 2005. – 560 с.
77. Коненко В.И. Мировой суд в России // Адвокат. – 1998. – № 3. – С. 102106.
78. Кони А.Ф. Из заметок и воспоминаний судебного деятеля // Русская старина. 1907. – Кн. 2. – С. 10-12.
79. Кони А.Ф. На жизненном пути. Т. 1. – СП6.: б.и., 1912. – 626 с.
80. Кони А.Ф. Новые меха и новое вино // Кони А.Ф. Собрание сочинений.
Т. 4. – М.: Наука, 1967. – С. 234-238.
81. Коркунов Н.К. 15-летию Судебных уставов // Журнал гражданского и
уголовного права. – 1879. – Кн. 1 (январь–февраль). – С. 150-198.
82. Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. I. Введение и общая
часть // Административная юстиция: Конец XIX – начало ХХ века: Хрестоматия. Ч. 1. – Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета,
2004. – С. 462-566.
83. Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 г. в России. –
Воронеж: Изд–во ВГУ, 1989. – 185 с.
84. Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа в России. – Воронеж:
Изд-во Воронеж. Ин-та, 1998. – 183 с.
85. Корф С.А. Центральные органы русской административной юстиции //
Административная юстиция: Конец XIX – начало ХХ века: Хрестоматия. Ч. 1.
– Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 2004. –
С. 567-625.
86. Котляревский С.А. Предпосылки демократии // Опыт русского либерализма. Антология. – М.: Канон, 1997. – С. 215-239.
87. Котляровский С.А. Власть и право. Проблемы правового государства. –
М.: Типография «Мысль», 1915. – 417 с.
88. Кошелев А.И. Что же теперь делать? – Берлин: б.и., 1879. – 48 с.
89. Кузин В.Н., Свечников Н.И. Политико–правовые итоги земской реформы в России во второй половине XIX в. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. – 2009. – № 1. – С. 97-103.
90. Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России:
история, документы. В 6 т. Т. IV. На рубеже веков: эпоха войн и революций.
М., 2003. – 677 с.
91. Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву // Адми-
211
нистративная юстиция: Конец XIX – начало ХХ века: Хрестоматия. Ч. 2. – Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 2004. – С. 4372.
92. Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. – СПб.:
Тип. акционерного общества «Слово», 1910. – 487 с.
93. Ланская С.В. Мировая юстиция и местное управление в дореволюционной России: аспект взаимоотношений // Правоведение. – 2003. – № 4. – С. 191197.
94. Левин Ш.М. Общественное движение в России в 60-70 гг. XIX века. –
М.: Соцэкгиз, 1958. – 512 с.
95. Лейкина–Свирская В.Р. Столетие первой революционной ситуации и падение крепостного права в России. – Л.: Наука, 1961. – 362 с.
96. Логачева Н.В. Судебная реформа 1864 г. в Нижегородской губернии: адвокатура, прокуратура, мировая юстиция // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2011. – № 1. – С. 30-35.
97. Лонская С.В. Мировая юстиция в России. – Калининград: КГУ, 2000. –
215 с.
98. Лыкошин А.С. Уголовный процесс // Энциклопедический словарь
Ф.А. Брокгауза и А.Б. Ефрона. Т. 25-а. – СПб., 1898. С. 584-587.
99. М.М. Стасюлевич и его современники в их переписке. Т. III. Под редакцией М. К. Лемке. СПб. Типография М.М. Стасюлевича. 1912. – 789с.
100. Медушевский А.Н. Кем был председатель первой Государственной Думы? Генеалогия С.А. Муромцева // Генеалогические исследования: Сб. науч.
тр. / Рос. гос. гуманит. ун-т. – М.: РГГУ, 1994. – С. 280-287.
101. Медушевский А.Н. Российский конституционализм в сравнительной
перспективе. – М.: РОССПЭН, 1998. – 655 с.
102. Медушевский А.Н. Сергей Андреевич Муромцев // Российские либералы. – М.: РОССПЭН, 2001. – С. 259-315.
103. Модели общественного переустройства России. ХХ век / Отв. ред. В.В.
Шелохаев. – М.: РОССПЭН, 2004. – 606 с.
104. Муромцев С.А. Статьи и речи. Вып. 1–5. – М: Тип. О-ва распространения полезных книг, 1910. Вып. 1. Некрологи, приветствия, воспоминания
(1879–1910). – 80 с.; Вып.2: На Первом съезде русских юристов и в Моск. юр.
обществе (1875–1910). – 96 с.; Вып. 3: Из обществ. хроники (1880–1886) – 128
с.; Вып. 4. В Моск. гор. думе (1897–1906). – 96 с.; Вып.5: В области политики
и публицистики. – 142 с.
105. Муромцев С.А. Творческая сила юриспруденции // Юридический вестник: Тип. А.И. Мамонтова и Ко. – 1887. – № 9. – С. 112-117.
106. Мухаметшин Ф.Б. Судебная реформа 1864 года в оценке ее современников // История государства и права. – 2005. – № 1. – С. 50-52.
107. На тему дня // Новое время. – 1885. – Т. 3511. – Стб. 2.
108. Набоков В.Д. Законопроекты партии народной свободы и их критика //
Право. – 1906. – № 49. – С. 3936-3947.
109. Нечаев В. Муромцев / Энциклопедический словарь. Т. ХХ. Изд–ли Ф.А.
Брокгауз, И.А. Ефрон. – СПб., 1897. – С. 216-217..
212
110. Никонов В.А. Суд присяжных в России: исторический опыт Судебной
реформы 1864 года и перспективы развития // История государства и права. –
2007. – № 17. – С. 20-22.
111. Новгородцев П.И. Введение в философию права. Кризис современного
правосознания. – СПб.: Лань, СПБУ МВД России, 2000. – 352 с.
112. Обвинительный процесс // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и
А.Б. Ефрона. СПб., 1898. Т. 21–а. – СПб., 1897. – С. 491-492.
113. Орзис М.М. История судебных реформ в России. – Р–на–Дону: Изд–во
РГУ. 1998. – 312 с.
114. Освобождения союз // Словарь Брокгауза и Ефрона. [Электронный ресурс] // URL: http://be.sci–lib.com/article075133.html
115. Пазухин А. Современное состояние России и сословный вопрос. – М.:
Издательство: Университетская типография (М. Катков), 1886. – 63 с.
116. Петров Ф.А. Земско-либеральные проекты переустройства государственных учреждений в России в конце 70-х – начале 80-х гг. XIX века // Отечественная история. – 1993. – № 4. – С. 32-47.
117. Петрухин И.Л. Правосудие: время реформ. – М.: Наука, 1991. – 208с.
118. Пожигайло П.А. Столыпинская программа преобразования России
(1906-1911). – М.: РОССПЭН, 2007. – 240 с.
119. Положение судов и судей за 25 лет // Журнал гражданского и уголовного
права. 1889. Кн. 9. С. 3-12.
120. Проект Государственной Думы, составленный Екатеринославским земством // Право. – 1905. – № 21. – 29 мая.
121. Революционная ситуация в России в сер. XIX века / под ред.
М.В. Нечкиной. – М.: Наука, 1978. – 439 с.
122. Редкин / Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона //
URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/86583
123. Ржевский В.А., Чепурнова Н.М. Судебная власть в Российской Федерации: конституционные основы организации деятельности. – М.: Юрист, 1998.
– 235 с.
124. Саломатин А.Ю. Судебная власть в конституционно-политическом механизме постмодернизирующегося государства (сравнительно-правовой
очерк) // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. – 2009. – № 1. – С. 78-85.
125. Секиринский С.С., Шелохаев В.В. Либерализм в России: очерки истории
(середина XIX – начало XX в.). – М.: Памятники исторической мысли, 1995. –
236 с.
126. Семенов Н.М. Наши реформы. // Русский вестник. – 1884. – № 1. –
С. 282-332.
127. Сергей Андреевич Муромцев / Сб. статей под ред. Д.И. Шаховского. –
М.: Издание М. и С. Сабашниковых; Типо-литография Т-ва И.Н. Кушнерев и
Ко, 1911. – 430 с.
128. Скрипилев Е.А. «Императорская партия» в борьбе против конституции и
конституционализма // Государственный строй и политико-правовые идеи
России второй половины XIX столетия. – Воронеж: ВГУ, 1987. – 123 с.
213
129. Слухоцкий Л. Очерк деятельности министерства юстиции по борьбе с
политическими преступлениями // Историко–революционный сборник. – М.–
Л., 1926. – Т. 3. – С. 45-76.
130. Смыкалин А. Судебная реформа 1864 г. // Российская юстиция. – 2001 –
№ 5. – С. 39-42.
131. Соловьев В.С. Определение права в его связи с нравственностью //
Власть и право: Из истории русской правовой мысли. – Л.: Лениздат, 1990. –
С. 100-113.
132. Соловьев К.А. Законодательная и исполнительная власть в России: механизмы взаимодействия (1906-1914). – М.: РОССПЭН, 2011. – 511 с.
133. Сорокин А.А., Селезнев Ф.А. Кадетская фракция Государственной Думы
и столыпинская реформа местного суда (1907-1912 гг.) // «Время выбрало нас:
Путь интеллектуала в политику» IV Муромцевские чтения. Сб. материалов
научной конференции. 25–26 октября 2012 г. – Орел: Издатель А.В. Воробьев,
2012. – С. 127-135.
134. Столыпин П.А. Нам нужна Великая Россия…: Полное собрание речей в
Государственной Думе и Государственном совете. 1906-1911. – М.: Молодая
гвардия, 1991. – 411 с.
135. Столыпин П.А. Программа реформ. – М.: РОССПЭН, 2003. Т. 2. 542 с.
136. Струве П.Б. Размышления о русской революции. – М.: Новости, 1991. –
360 с.
137. Судебная власть / под ред. И.Л. Петрухина. – М.: Проспект, 2003. – 720
с.
138. Судебная реформа / под ред. Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского. Т. II. –
М.: Объединение, 1915. – 612 с.
139. Судебная реформа 20 ноября 1864 г.: Историко-юридический очерк /
Блинов И. – Пг.: Сенат. Тип., 1914. – 238 с.
140. Судебная реформа в России // Вестник высших учебных заведений. Правоведение. – 1964. – № 3. – С. 36-42.
141. Судебная реформа: Великие реформы 60-х гг. в их прошлом и настоящем / Гессен И.В.. Под ред.: И.В. Гессен, А.И. Каминка. – СПб.: П.П. Гершунин и Ко, 1905. – 271 с.
142. Тетюхин И.Н. Законотворческая деятельность правительства Столыпина
в области мировых учреждений // Вестник Тамбовского государственного
университета. Серия «Гуманитарные науки». – 2008. – № 3. – С. 389-392.
143. Тимофеев Н.П. Суд присяжных в России. – М.: б.и., 1882. – 636 с.
144. Тростянский А.Г. «Мировой судья есть власть единоличная…»: социальная характеристика и проблемы функционирования института мировых
судей в российской провинции // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2010. – № 3. – С. 27-35.
145. Ульянова Л.В. Служащие политической полиции о либералах: место либерализма в легальном политическом пространстве (1880–1905) // Известия
высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. –
2009. – № 2. – С. 10-21.
146. Федорова Н.А. К постановке проблемы собственности накануне и в ходе
214
реформ 1861 г. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион.
Гуманитарные науки. – 2009. – № 3. – С. 13-22.
147. Филиппов М.А. Судебная реформа в России. – СПб.: б.и., 1871-1875. Т.
1-2.
148. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. 4–е изд. Т. 1. –
СПб.: Тип. т–ва "Обществ. польза", 1912. – 579 c.
149. Фукс В.Я. Суд и полиция. – М., Университетская типография, 1889. –
232 c.
150. Холявицкая Н.Э. Был ли суд независим после реформы 1864 года //
Вестник Московского университета. – Сер. 8. История. – 1993. – № 4. – С. 2434.
151. Хрулев С. Суд присяжных. Очерк деятельности судов и судебных порядков: Октябрь // Журнал гражданского и уголовного права: Октябрь. Издание С.–Петербургского Юридического Общества. – СПб.: Тип. Правительствующего Сената, 1886. – Кн. 8. – С. 1-74
152. Циунчук Р.А. Думская Модель парламентаризма в Российской империи:
этноконфессиональное и региональное измерения. – Казань: «Фэн», 2004. –
416 с.
153. Черемных Г.Г. Судебная власть в Российской Федерации. – М., – 1998.
129 с.
154. Чичерин Б.Н Свобода в государстве // Власть и право. Из истории русской правовой мысли. – Л.: Лениздат, 1990. – С. 21-50.
155. Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Ч. 1–3. 1 ч. – Общее государственное право. 2 ч. – социология. 3 ч. – Политика. М.: Типография И.Н.
Кушнерева и К., 1894. Ч. 1. – 481 с.; Ч. 2. – 432 с.; Ч. 3. – 556 с.
156. Чичерин Б.Н. О народном представительстве. – М.: б.и., 1899. – 838 с.
157. Чичерин Б.Н. Различные виды либерализма // Общественные науки и современность. – 1993. – № 1. – С. 24-36.
158. Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. –
М.: «Культура», 1993. – 761 с.
159. Шаховской Д.И. «Союз освобождения» // Зарницы: Литературно–
политический сборник. – СПб. – 1909. – № 2. – Ч. II. – С. 81-171 (Либеральное
движение в России 1902-1905. – М.: РОССПЭНН, 2001).
160. Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905–1907 гг. –
М.: Наука, 1985. – 341 с.
161. Шелохаев В.В. Дискуссионные проблемы истории русского либерализма
в новейшей отечественной литературе // Вопросы истории. – 2007. – № 5. –
С. 3-17.
162. Шелохаев В.В. Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии 1907-1917. – М.: Наука, 1991. – 231 с.
163. Шелохаев В.В. Кадеты – главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905-1907 гг. – М.: Наука, 1983. – 327 с.
164. Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. – М.:
РОССПЭН, 1991. – 260 с.
165. Шелохаев В.В. Русский либерализм как историографическая и историо-
215
софская проблема // Вопросы истории. – 1998. – № 4. – С. 26-40.
166. Шелохаев В.В. Судьба русского парламентария (Ф.Ф. Кокошкин) // Отечественная история. – 1999. – № 5. – С. 44-73.
167. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изд.
1907 г.). – М.: Спарк, 1995. – 556 с.
168. Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. – М.: РОССПЭН, 2010.
– 679 с.
169. Шувалова В.А. К вопросу о судебной реформе 1864 года // Вопросы истории. – 1965. – № 2. – С. 209-216.
VII. Иностранная литература
170. Wcislo F.V. reforming Rural Russia: State, Local Soceity, and Nationnal Politics, 1855–1914. – Princeton, 1990. – 372 p.
171. Chraham St. Tsar of Freedom. The Life and Reign of Alexander II. – Hamdem, 1968. – 354 p.
172. Coubrey H. Mc. The Reform of Russian Legal System under Alexander II //
Renaissance and Modern Studies. – 1980. – № 24. – P. 24-36.
173. Czap P. Peasant–class courts and peasant customary justice in Russia, 1861–
1912 // J. of socialhistory. – Berkeley, 1967. – Vol. 1, № 2. – P. 149-178.
174. Mosse W. Alexander II and the Modernization of Russia. – N.–Y.: Collier
Books, 1962. – 169 p.
175. Wortman R.S. The Developement of a Russian Legal Consciousness. – Chicago; London: Univ. of Chicago press, 1976. – 345 pp.
176. Frelich K. The emergence of Russian constitutionalism, 1900-1904: The relationship between social mobilization a. polit. group formation in prerevolutionary
Russia. – The Hague, 1981. – 349 p.
VIII. Диссертационные исследования
177. Афанасьев А.К. Суд присяжных в России (организация, состав и деятельность в 1866-1885 гг.). Дис. ... канд. ист. наук. – М., 1978. – 196 с.
178. Веденеева О.Е. Права человека в либеральной доктрине Конституционно–демократической партии России, конец XIX – начало XX века. Дис.… канд.
ист. наук. – М., 1995. – 221 с.
179. Величко А.М. Учение Б.Н. Чичерина о праве и государстве. Автореф. ...
канд. юрид. наук. – СПб., 1995. – 24 с.
180. Воронкова И.Е. Жизнь и общественно-политическая деятельность Д.И.
Шаховского. Дис. ... канд. ист. наук. – Орел, 2002. – 240 с.
181. Галай Ю.Г. Российская администрация и судебное устройство во второй
половине ХГХ века, Автореф. дис. ... канд. ист. наук. – Минск, 1980. – 27 с.
182. Галкин А.Г. Судебная реформа 1864 г. в контексте общественно–
политической жизни пореформенной России (1864-1904 гг.). Дис. … докт. ист.
наук. – М. 2001. – 47 с.
183. Глушаченко С.Б. Русские юристы второй половины XIX – начала ХХ ве-
216
ков о правах личности в правовом государстве (историко–правовое исследование). Дис. … докт. юрид. наук. – СПб., 2000. – 349 с.
184. Гнатюк О.Л. Консервативный либерализм П.Б. Струве: Историко–
социологический анализ. Дис. ... д-ра. социол. наук. – СПб., 1997. – 396 с.
185. Дедков Н.И. Общественно-политические взгляды В.А. Маклакова. Дис. ...
канд. ист. наук. – М., 1998. – 186 с.
186. Демичев А.А. Сравнительно-правовое исследование суда присяжных в
России (История и современность). Дис. ... докт. юрид. наук. – Н.–Новгород,
2003. – 481 c.
187. Звонарев А.В. Общественно-политические взгляды и деятельность П.И.
Новгородцева. Автореф. ... канд. ист. наук. – М., 1996. – 24 с.
188. Клушин А.Г. Общественно–политическая деятельность Ф.Ф. Кокошкина.
Дис. ... канд. ист. наук. – Орел, 2000. – 202 с.
189. Лукоянов И.В. Проекты изменения государственного строя в России в
конце XIX – начале XX вв. и власть (Проблемы правового реформаторства).
Автореф. … канд. ист. наук. – СПб., 1994. – 27 с.
190. Малышева О.Г. Государственная Дума в системе власти Российской империи : диссертация ... докт ист. наук. – М., 2001. – 450 с
191. Мойсинович А.М. Судебная реформа 1864 г. в оценках современников и
исследователей второй половины XIX – начала XX вв. Дис. ... канд. ист. наук. –
Ярославль, 2004. – 260 с.
192. Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX – начало ХХ в. – Дис.
… д.юр.н. М., 1999. – 403 с.
193. Осипов С.В. Булыгинская дума: (Борьба вокруг создания народного представительного учреждения). Дис. … канд. ист. наук. – М., 1997. – 198 с.
194. Петров Ф.А. Земское либеральное движение в период второй революционной ситуации (конец 1870-х – начало 1880-х гг.). Автореф. … канд. ист. наук. – М., 1976. – 24 с.
195. Пожигайло П.А. Столыпинская программа преобразований России (19061911). Дис. … канд. ист. наук. – М., 2007. – 215 с.
196. Попова А.Д. Судебные реформы как механизм формирования гражданского общества в России (на материалах судебных реформ второй половины
XIX века и рубежа ХХ–XXI вв.). Автореф. … докт. ист. наук. – М., 2012. – 47 с.
197. Портнягина Н.А. Русский либерализм после революции 1905-1907 гг.
Общественно–политическая позиции С.Н. Булгакова, М.О. Гершензона, А.С.
Изгоева. Дис. ... канд. ист. наук. – СПб., 1994. – 214 с.
198. Россель Н.В. Общественно–политические взгляды и деятельность Б.Н.
Чичерина по его мемуарам и трудам (у истоков российского либерализма).
Дис. ... канд. ист. наук. – Ростов на Дону, 1998. – 354 с.
199. Румянцева В.Г. Социологическая юриспруденция в творчестве Р. фон Иеринга, С.А. Муромцева, Е. Эрлиха, Р. Паунда. Автореф. ... канд. юрид. наук. –
СПб., 2002. – 24 с.
200. Руткевич Н.А. Философия истории российского либерализма: П.Б. Струве
и П.Н. Милюков: Сравнительный анализ. Дис ... канд. филос. наук. – М., 2002.
– 162 с.
217
201. Скворцов В.П. Либерально–демократические идеи о государстве и праве
в учении Б.А. Кистяковского. Дис. ... канд. юрид. наук. – Тамбов, 2002. – 166 с.
202. Терентьев Р.В. Реформа местного суда в России в начале ХХ века. Дис. …
канд. юрид. наук. – СПб., 2005. – 206 с.
203. Фролов В.В. Судебная реформа 1864 года в России и ее отражение в правосознании российского общества середины XIX века. Дис. ... канд. юрид. наук. – СПб., 2003. – 178 с.
204. Фролова Е.А. Политическое и правовое учение П.И. Новгородцева. Автореф. ... к.юр.н. – М., 1996. – 25 с.
205. Чернышева Н.А. Судебная реформа 1864 г. в Орловской губернии: учреждения и служащие. Дис. … канд. ист. наук. – Орел, 2010. – 224 с.
206. Шелохаев С.В. Общественно–политическая деятельность Д.Н. Шипова.
Дис. ... канд. ист. наук. – М., 1999. – 255 с.
207. Щедрина Ю.В. Судебные учреждения Российской провинции во второй
половине XIX – начале XX веков: на примере Курской губернии. Дис. … канд.
ист. наук. – Курск, 2002. – 261 с.