18 Àäâîêàò íà çàùèòå Âàøèõ ïðàâ Johannes Engelmann Rechtsanwalt Лицензия на ведение адвокатской практики в Германии Член палаты адвокатов г. Берлин Допрос обвиняемых В продолжение статьи по поводу обвинения нашего клиента г-на Вернера в совершении нескольких преступлений, которая была опубликована в декабрьском номере нашей газеты (№ 12 за 2006 г.), хотелось бы рассказать, каким образом это уголовное дело было завершено. После допроса всех обвиняемых судья, в установленной им последовательности, стал вызывать в зал заседания проходивших по делу свидетелей, а также судебно – медицинского эксперта, проводившего медицинское освидетельствование потерпевшего Малкова по факту нанесенных ему телесных повреждений и их последствий. К показаниям свидетелей существенных возражений со стороны защиты обвиняемых не последовало. Их показания, в принципе, не влияли, как на факт совершения преступления, так и на меру наказания обвиняемых, т. к. свидетели были работниками кабака и видели группу лиц, избивавших Малкова и его насильственного помещения в багажник автомашины. Лица избивавших они не запомнили, т.к. было уже темно и прошло достаточно времени с момента совершения преступления до судебного заседания. Необходимо, однако, отметить, что показания одного из свидетелей – а это был хозяин кабака – все –же могли повлиять на тяжесть наказания обвиняемых. Вначале он заявил, что показания давать не будет в связи с тем, что спустя некоторое время после обозначенных событий он получил несколько угрожающих звонков от незнакомых лиц, которые дали ему понять, что у него и его семьи будут неприятности, если он даст показания по делу. Так как прокурору невозможно было приложить к делу звонки угрожавших к обвиняемым и, тем самым, доказать факт нажима на свидетеля, это не могло и отразиться на размере наказания. Но, в тоже время, такие нюансы всегда откладываются в памяти судьи и представителей обвинения, и у них непроизвольно формируется негативная характеристика обвиняемых. После допроса свидетелей настала очередь давать свое заключение судебно - медицинскому эксперту. Его показания важны в связи с тем, что они влияют непосредственно на тяжесть наказания, в зависимости от того, какие последствия для здоровья потерпевшего наступили после его избиения. Согласно заключению эксперта состояние здоровья потерпевшего Малкова значительно ухудшилось. Он вынужден был пройти продолжительный курс лечения. У него стали проявляться провалы памяти, а также психические расстройства. Данные факты, конечно же, ужесточали бы размер наказания для всех обвиняемых. На чьей стороне переводчик? Заседание суда длилось уже около 5 часов, напряжение все усиливалось, а я все еще не видел выхода из создавшейся ситуации, чтобы наиболее оптимальным образом помочь своему подзащитному. Так как, с одной стороны, показания господина Вернера не вызвали у суда доверия, с другой, остальные обвиняемые в своих показаниях не указали никаких фактов в пользу моего подзащитного, а именно, о его непричастности к данному делу. Поэтому он дальше проходил как соучастник по делу. Наконец настала очередь давать показания потерпевшему. Согласно Закону о судопроизводстве в ФРГ, а именно § 184 GVG (Gerichtsverfass ungsgesetz) все судопроизводство ведется Размещение рекламы по тел.: 069/298 015 818 À ÁÛËÎ ËÈ ÏÐÅÑÒÓÏËÅÍÈÅ? Ïî ñëåäàì àäâîêàòñêîãî ðàññëåäîâàíèÿ на немецком языке. На основании § 185 и §187 GVG, в случае, если один из участников процесса в недостаточной мере владеет немецким языком, то суд, учитывая данный факт, обязан предоставить присяжного переводчика на родном языке для данного лица. В связи с тем обстоятельством, что господин Малков в недостаточной мере знал немецкий язык, ему был предоставлен судом присяжный переводчик для русского и немецкого языка. Им оказалась женщина, судя по ее фамилии и произношению, она была из Польши. В таких случаях, прежде чем приступить к допросу с участием переводчика, переводчик обязан дать клятвенное заверение суду, что он будет правдиво и точно вести перевод, что формально и было выполнено. Для того, чтобы читателю был ясен ход судебного заседания, хочу отметить, что всегда в первую очередь допрос ведет вначале судья и члены суда. Затем суд предоставляет право задавать вопросы обвинению (то бишь прокурору) и в заключение защите ( адвокатам обвиняемых и самим обвиняемым). Уже в самом начале допроса я сразу обратил внимание на то, что переводчица недостаточно точно переводит слова и предложения как с немецкого на русский, так и с русского на немецкий, кроме этого она не до конца переводила сказанное. Я думаю, для читателей не имеет смысла объяснять насколько для всех участников процесса важна точность перевода, значение и смысл слов и предложений, чтобы точно выразить все, сказанное на процессе. Объяснения потерпевшего Со слов потерпевшего вырисовывалась следующая картина. В указанный в обвинении день он действительно повстречал обвиняемых и согласился поехать с ними распивать впиртные напитки. В этом месте делаю небольшое отступление от рассказа Малкова, так как это для уяснения читателями процессуальных тонкостей уголовного судопроизводства очень важно. А именно, на вопрос судьи – сел в машину к обвиняемым потерпевший Малков добровольно или же они его насильно затащили в машину, переводчица совершенно исказила суть вопроса. Ее перевод не имел ничего общего с заданным вопросом. Смыслу и гласил буквально следующее: « Что Вы делали в этой машине?». Так как никто из участников процесса, включая состав суда из трех судей, прокурора и других моих коллег адвокатов, не мог даже на 1% заподозрить переводчицу в неправильности перевода – ведь согласно бытующему мнению переводчиками могут стать только люди, которые должны сдать вначале экзамены – необходимо было срочно обратить внимание суда и других участников процесса на неточность перевода. Появился наконец реальный шанс изменить весь дальнейший ход процесса. Ведь согласно предъявленному обвинению моему подзащитному вменялось предварительный сговор группой лиц, а не спонтанное нападение, что соответственно влияло на квалификацию предъявленного обвинения. Поэтому теперь было важно обеспечить точность обоюдного перевода. Адвокат обратился к председательствующему с заявлением, что вопрос судьи переводчиком был переведен не точно, и поэтому ответ потерпевшего не может быть воспринят и оценен судом объективно. Мое заявление вызвало значительное замешательство среди всех участников процесса. Председательствующий был существенно удивлен данным фактом – ведь никто и представить не мог, что присяжный переводчик будет переводить не точно. Поэтому он сразу меня спросил, откуда я могу это знать. На что был дан ответ, что моим вторым родным языком является русский, и я внимательно слежу за переводом. Возмущенный председательствующий спросил переводчика почему она неправильно переводит. Для этой женщины мое заявление было настоящей бомбой - ведь на протяжении многих лет никто не усомнился в ее «профессионализме». Она сильно растерялась и, заикаясь, стала объяснять председательствующему, что, дескать, потерпевший сильно волнуется и это волнение передалось ей. И поэтому она не смогла сконцентрироваться. Она и не стала отрицать того факта, что ее перевод не соответствовал действительности. Тогда судья обратился с просьбой повторить и перевести заданный вопрос. Что было мною сделано. Потерпевший ответил, что его насильно никто в машину не затаскивал, на приглашение выпить он сам добровольно согласился. Данные показания потерпевшего совпадали с показаниями всех обвиняемых и поэтому были очень важны. В остальном его рассказ в сути совпадал с дальнейшими показаниями обвиняемых. Он заявил, что в китайском ресторане к нему подошел Мамедов и стал требовать оплаты долга. Так как он не мог вернуть деньги, то Мамедов попросил его выйти на улицу, что он и сделал. По поводу долга потерпевший не мог ответить однозначно. Малков также сообщил, что его избивали в основном Мамедов и Шульц. И возле машины, и в лесу. Адвокат берет инициативу в свои руки Появилась возможность еще раз попытаться доказать суду, что предварительного преступного сговора со стороны обвиняемых в том числе, и со стороны моего подзащитного, не было. Адвокатом были заданы вопросы потерпевшему, участвовал ли в избиении мой подзащитный? Если нет, то каким – либо образом могло быть обозначено его участие в преступлении наряду с другими обвиняемыми в ресторане и в лесу? Считает ли он, что приглашение совместно выпить было поводом заманить его в ловушку? На все вопросы последовал отрицательный ответ, т.е. Малков не подтверждал факт участия моего подзащитного в преступном сговоре. На вопрос, стали ли его избивать уже в ресторане? - Малков ответил утвердительно. Тогда ему был задан еще один важный вопрос: Почему он, зная что на улице его опять будут избивать и требовать деньги, не обратился к работникам ресторана с просьбой вызвать полицию, а добровольно вышел вместе с Мамедовым на улицу? На данный вопрос Малков ответить не смог. На протяжении всего этого времени, пока велся допрос потерпевшего, мне пришлось несколько раз прерывать следовавший перевод с русского на немецкий и обращать на это внимание председательствующего. Примечательно, что даже обвинение – это была еще молодая женщина прокурор – прониклось симпатией и спрашивала меня взглядом: соответствует ли перевод сказанному или нет? И после моего немого ответа, также взглядом просила обратить внимание судьи на эти факты. Когда в очередной раз последовал ложный перевод, мною вновь был выражен протест суду. Также было заявлено, в связи с тем, что осуществленный перевод не может быть оценен участниками процесса, защита вынуждена подать заявление об отводе переводчика. Надо уточнить, что согласно параграфу