Право женщин на свободу от насилия
advertisement
Гендерные отношения в современной России: исследования 1990-х годов: Сборник научных статей/ Под ред. Л.Н. Попковой, И.Н. Тартаковской. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003 Антонова Ю. Право женщин на свободу от насилия: анализ практик применения законодательства Исследование насилия в отношении личности вообще и женщин в частности всегда представляло малоизученную сферу в юридической науке. В наибольшей степени это касается научного обоснования концепции психического насилия ввиду сложности определения причинной связи между действиями субъекта и психической травмой потерпевшего. Физическое насилие как фактически единственная составляющая понятия «насилие» в современном российском уголовном законодательстве изучено более или менее обстоятельно с точки зрения традиционно применяемых в юриспруденции методологических концепций. Уголовно-правовые, криминологические и криминалистические разработки по вопросам теории и практики оперативно-розыскной деятельности и методики расследования сексуальных убийств, изнасилований, умышленного причинения вреда здоровью различной степени тяжести, несомненно, имеют огромное научно-практические значение, вследствие распространенности в обществе указанных видов противоправных деяний и преобладания производства по данной категории дел как наиболее выявляемых составов среди преступлений против жизни, здоровья, половой неприкосновенности и половой свободы личности. Однако в рамках правового анализа женщина как личность, как независимый субъект правоотношений практически не подвергается научной критике. Она рассматривается лишь в качестве объекта преступления как обязательного элемента понятия «состав преступления» наряду с субъектом преступления, субъективной и объективной стороной, наличие которых дает законодателю основания криминализировать деяние, т.е. признать его преступным. В России проблематика реализации права женщин на свободу от насилия в контексте теории фундаментальных прав человека до сих пор остается одной из самых неразработанных. Это объясняется во многом отсутствием объективной информации о фактах насилия против женщин, высокой степенью латентности насильственных преступлений и сложностью приложения феминистской методики и методологии, гендерного подхода к осмыслению вопросов права. Актуализация в середине 1990-х гг. специалистами по гендерным исследованиям и женскими неправительственными организациями проблемы насилия в отношении женщин, а также публичные заявления сторонников реформы уголовного правосудия о необходимости выработки активного законодательного подхода по искоренению насилия в обществе, создали базу для научного исследования предпосылок и причин проявления агрессии против женщин, оказали благотворное влияние на формирование идеологии нетерпимости насилия и разработку инновационных для России методов борьбы с этим социально опасным явлением исключительно в среде защитников женских прав, а не российского общества в целом. Практика показывает, что реальные масштабы насилия принимают все более угрожающий характер для соблюдения законности и сохранения социальной стабильности, выражаясь в наиболее извращенных формах. Так, в 2000 году по России зафиксирован рост убийств и покушений на убийство – на 2,2% по сравнению с предыдущим годом; хулиганств – на 98,3%; умышленного причинения тяжкого вреда здоровью – на 4,4% (Сердюк, 2002: 11). Причинами этого служат в первую очередь толерантное отношение официальной власти к преступлениям против личности, в особенности против женщин, и неразработанность государственной политики в вопросах осуществления превентивных мер, социальной адаптации потерпевших и преступников, обучения сотрудников правоохранительных органов и др., несмотря на принятие некоторых президентских и правительственных программ, концепций и планов действия по продвижению интересов и прав женщин, носящих во многом декларативный характер ввиду отсутствия специального механизма для их практической реализации и слабостью финансового обеспечения. Наличие в данных документах норм-рекомендаций, не являющихся обязательными для исполнения, лишает правовые акты юридической силы законов. Практика изучения насилия с бытовой мотивацией (домашнего насилия), а также сексуального насилия, совершенного незнакомцами свидетельствует о маргинализации дискурса насильственного поведения в отношении женщин, отводя ему роль частного дела потерпевшей, в силу закрытости института семьи, невнимания государства к процессам ее криминализации (по мнению некоторых авторов более 90% убийств совершено именно на бытовой почве (Абельцев, 2000: 78), и именно в семье следует искать корни насилия как широкого распространенного явления нашей жизни (Алиев, Бельцов, 1997: 14), скрытого характера большинства насильственных преступлений, «постыдностью» сообщения в правоохранительные структуры о фактах изнасилования либо избиения лицом, с которым потерпевшая состояла в родственных либо в интимных отношениях. Уголовное законодательство Российской Федерации предлагает узкую трактовку термина «насилие», подразумевая под ним только физическое насилие либо угрозу его применения. При этом психический вред вообще не принимается во внимание и почти не имеет правовой оценки, хотя любой потерпевший от преступления имеет право предъявить гражданский иск в уголовном процессе о компенсации не 2 только материального, но и морального вреда. Несмотря на то, что юридическая практика свидетельствует о крайне низком проценте исков о взыскании материального ущерба при расследовании уголовных дел это лишь подтверждает точку зрения о незнании потерпевшими своих прав и возможностей в сфере уголовного судопроизводства вследствие их неинформированности сотрудниками органов дознания, следствия, прокуратуры, суда. И говорить о слабости норм гражданского права в части компенсации материального вреда в уголовном процессе по причине отсутствия судебной практики представляется необоснованным, если нет обращения к данным нормам. Хотя та же самая практика подтверждает факт о том, что институт защиты гражданских прав личности в современной России базируется именно на возмещении убытков как наиболее распространенном способе восстановления нарушенных прав. Институт компенсации морального вреда прежде всего является предметом правового регулирования норм гражданского права (Эрделевский, 1997). Однако совершенно очевидно, что подавляющее большинство случаев противоправных посягательств на нематериальные блага граждан – жизнь, здоровье, личную и половую неприкосновенность и др. – образуют состав уголовно-наказуемых деяний, что предопределило тесную связь защиты идеальных благ человека с уголовным судопроизводством. Начиная с 1992 года судебная практика пошла по пути удовлетворения в уголовном процессе исков о компенсации морального вреда потерпевшим от преступления (Голубев, Нарижний, 2001: 74). Однако, если говорить в целом о перспективах реализации права граждан на возмещение физических и нравственных страданий, то в действующем российском законодательстве пока еще отсутствуют четкие критерии определения материального размера компенсации морального вреда, предоставляя практически неограниченный простор свободному судебному усмотрению, что собственно и порождает разного рода судебные ошибки. При вынесении приговоров в части компенсации морального вреда судьи, как правило, руководствуются диспозицией и санкцией вменяемой статьи уголовного закона, т.е. чем тяжелее состав преступления и предусмотренное за его совершение наказание, тем выше компенсация. Поскольку данный правовой институт является новеллой российского права и находится в стадии своего законодательного оформления, наблюдается пренебрежительное отношение общества к данному правовому ресурсу, что отнюдь не умаляет всех его возможностей и достоинств. По данным уголовной статистики основными жертвами сексуальных и бытовых преступлений являются женщины и дети. Так, жертвами сексуальных убийств является 91% женщин и 9% мужчин (Антонян, Ткаченко, Шостакович, 2000: 246). При этом никаких достоверных данных о том, что женщины совершают преступления подобного рода нет 3 (Протопопов, 2001: 45). Изучение записей в регистрационных журналах больниц г. Уфы и г. Волгограда показало, что 8% из числа больных составляют жертвы домашнего насилия, около 6% из них – женщины, около 1,5% - мужчины и 0,5% – дети (Сердюк, 2002: 84). По официальной информации «на одного убитого в семейном конфликте мужа приходиться семь убитых жен» (Преступность, статистика, закон, 1997). Одно из самых больших и подробных исследований семейного насилия, проведенное в 2002 году Советом женщин МГУ, в результате которого было опрошено 2134 мужчины и женщины состоящие в браке и отобранные по репрезентативной выборке в семи регионах России, выявило следующее: в 8% семей жена подвергается регулярному избиению; 27% женщин подвергались побоям более, чем один раз. Почти 2/3 респонденток подвергаются оскорблениям или угрозам со стороны мужей (Не нарывайся, 2002). Однако все эти показатели вряд ли отражают объективное и действительное положение вещей в сфере насилия в силу их крайней разнородности как по источникам сбора информации, так и по субъектам анализа и используемым ими методам. При отсутствии достоверных статистических сведений, собранных соответствующими учреждениями, мы не можем ответить на два основных вопроса: какой процент женщин от общего количества лиц женского пола, проживающих в России, подвергались насилию и какова их численность. Крайне интересным является вопрос о допустимости и обоснованности насилия в отношении женщин в семье, о его правовой оценке, представленный в вышеуказанном исследовании: 28% женщин и 48% мужчин считают, что некоторые женщины вполне заслуживают того, чтобы быть избитыми (Не нарывайся, 2002). Приведенные цифры в очередной раз свидетельствуют о катастрофически низкой правовой культуре населения России. Незнание действующего законодательства в пределах основных прав, свобод и обязанностей человека и гражданина, предусмотренных Конституцией РФ и федеральными законами; неуважительное отношение к системе права, правам человека, неисполнение своих обязанностей; отсутствие стремлений у гражданина выстраивать свое поведение в соответствии с предписанием юридических норм привело в результате к неспособности разрешения разного рода конфликтов в общественной и частной жизни цивилизованным, мирным путем. В последнее время ситуация с реализацией права на свободу от насилия настолько ухудшилась, что в нынешних политико-правовых условиях только 2,4% россиянок чувствуют себя полностью защищенными в правовом отношении, 20,7% считают, что защищены частично, а 76,8% полагают, что либо защищены слабо, либо не защищены вообще. Среди основных причин, по которым российские женщины считают свою жизнь 4 неустроенной, 10,8% называют незащищенность от насилия, а 15,4% больше всего боятся преступности (Женщина новой России, 2001). По оценкам исследователей, в связи с общим ухудшением ситуации в социально-экономической сфере, а также снижение роли семьи в жизни человека наблюдается увеличение насильственных преступлений, совершаемых женщинами (Антонян, 1992). Женская преступность с применением насилия за последние три года поднялась с 9 до 14% (на момент декабря 2000 года). Ее рост отмечен не только в сфере семейных конфликтов, но и за счет увеличения числа женщин, участвующих в разбойных и бандитских нападениях по корыстным мотивам, а также женщин-детоубийц. Наибольший размах приобрело женское насилие в семье, которое только в 26% случаев обусловлено аморальным поведением мужа (пьянство, конфликты, истязания, угрозы, избиения и т.д.). При этом исследования свидетельствуют и о большом проценте, так называемого, виктимного поведения в семье самих женщин: «12% от общего числа бытовой преступности в семье совершается в связи с аморальным поведением женщин (пьянством, половой распущенностью и т.д.). Это выступает провоцирующим фактором для совершения: убийств мужьями жен – 5%, истязаний – 8%, побоев – 27%, угроз убийством – до 35%» (Сердюк, 2002: 88). Разумеется никакое «виновное» поведение жертвы не может являться основанием и обоснованием совершения преступления, независимо от того, какие действия с точки зрения этических норм были ей предприняты. Сотрудники органов правопорядка, как правило, оценивают поведение потерпевшей с позиции виктимологической теории (Ривман, 2002), отводящей жертве роль значимого, неотъемлемого элемента механизма преступления, изучая ее психологические и социальные характеристики, взаимоотношения жертвы и преступника, ситуации, предшествующие преступлению, посткриминальное поведение жертвы. Криминалисты отмечают, что «потерпевшая своим легкомысленным поведением (фривольное обращение с незнакомыми мужчинами, распитие спиртных напитков в незнакомых компаниях и т.п.) может «спровоцировать» лицо на преступление»(Пономарева, 2002: 61). Данный подход порождает двойственное к себе отношение: с одной стороны, предпринимаются попытки решения высоко гуманных социальных задач – раскрытие алгоритма преступления, выявление наиболее виктимных групп, их виктимологическая профилактика, с другой стороны, с правозащитной точки зрения, с позиции прав человека, частичное или даже абсолютное переложение степени тяжести вины за преступное деяние с насильника на потерпевшую умаляет честь и достоинство женщины как личности, т.е. нарушает ее конституционные права. Как уже было отмечено, по своей сути сексуальные и бытовые преступления относятся к категории латентных, т.е. это преступления 5 вообще не ставшие известными правоохранительным органам, выявленные преступления с не установленным субъектом, а также раскрытые деяния, по которым по процессуальным причинам не был составлен обвинительный акт или не вынесен приговор, по которым не установлены и не привлечены к уголовной ответственности все их соучастники. По мнению криминологов, латентная или не выявленная преступность представляет собой спонтанный и особо опасный процесс (Гилинский, 2002). Поэтому для раскрытия особое значение имеет выявление именно латентных преступлений, связанных с покушением на убийство, изнасилование, совершение развратных действий, нападениями на женщин и детей. По самым разнообразным причинам, среди которых можно выделить неверие в дееспособность правоохранительной системы, печальный опыт обращения в милицию и прокуратуру, боязнь публичной огласки подробностей дела, растерянность, отсутствие правовой информации, страх перед возможной местью со стороны преступника, женщины не сообщают в правоохранительные органы о фактах насилия. Поэтому латентность бытовых и половых преступлений в России особенно велика. По различным данным, в органы милиции, прокуратуры не обращаются от 50 до 90% потерпевших женщин (Антонян, 1994.). Социологическое исследование по делам об изнасилованиях, проведенное в Саратове, подтверждает вышесказанное: из 90% опрошенных женщин, подвергшихся насилию (из них 88,1% на момент изнасилования были не замужем, а 1,9% - вдовы, разведенные), 45,5% не обращались с заявлениями о привлечении насильника к уголовной ответственности. Наиболее типичными причинами такого отношения к преступлению они назвали: желание в дальнейшем вступить в брак и сохранить незапятнанную репутацию и т.п. (Пономарева, 2002: 66). А в СанктПетербурге сексуальный убийца совершил десятки нападений на женщин, 13 из которых закончились убийством. Однако 8 женщин остались живы, но о нападении они никуда не сообщили (Протопопов, 2001: 165). Что же говорить о преступлениях с бытовой мотивацией? На стадии возбуждения уголовного дела, при производстве первоначальных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий сотрудниками правоохранительных органов зачастую допускаются ошибки, а иногда совершаются и вполне осознанные действия, влияющие в результате на всю процессуальную сторону раскрытия преступления. В ситуациях совершения так называемой «бытовухи» - семейно-бытовых деяний, квалифицируемых ст. ст. 105, 111, 112, 115-119, 127, 130 УК РФ (Уголовный кодекс РФ, 1999: 54-61, 64-66) и др., когда в качестве объекта преступления выступает женщина, определенного рода проблемы возникают на этапе досудебного производства: уголовное дело не возбуждается, а возбужденные дела прекращаются за отсутствием события преступления. Причинами этого 6 могут служить несвоевременное возбуждение уголовного дела с опозданием всего лишь в несколько дней, повлекшее необратимые последствия для всего хода расследования; утрата вещественных доказательств как по вине потерпевших, так и лиц, проводящих следственные действия. Так, в США прибытие полицейской группы на место преступления осуществляется в течение 0,5 – 3 минут. В России выезд оперативной группы в ряде случаев занимает 2-4 часа. Осмотр места происшествия производится иногда участковым инспектором либо оперуполномоченным уголовного розыска, без привлечения специалистов. Известны далеко не единичные случаи, когда до приезда следователя на месте преступления находились 10, 20, 40 человек, уничтожившие все имеющиеся следы (Протопопов, 2001: 74). Таким образом, по делам о насилии в отношении женщин пробелы и недостатки в ходе формирования доказательственной базы возникают, как правило, вследствие неполучения или утраты необходимой для правильного разрешения дела информации; недостаточно полной и объективной проверки собранных доказательств и основанных на них аналитических заключениях; построения необоснованных, ошибочных версий и выводов из совокупности собранных по делу доказательств. Следующим дискуссионным аспектом рассматриваемой проблемы можно назвать вопрос о назначении и проведении экспертиз. В зависимости от тяжести преступления в соответствии с законодательством РФ должны проводиться самые разнообразные экспертизы, среди которых преобладают судебно-медицинские, судебно-психиатрические и криминалистические (Волков, Датий, 1997; Дмитриева, Клименко, 1998; Яблоков, 1995). Однако имеют место серьезные недочеты в системе сбора данных судебной экспертизы как важнейшего источника доказательственной базы по делам о сексуальном и физическом насилии, назначаемой исключительно в случаях производства дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства согласно ст. 195 УПК РФ (Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, 2002). С целью установления характера и степени вреда, причиненного здоровью, определения психического и физического состояния подозреваемого, обвиняемого и потерпевшей назначение и производство судебной экспертизы является обязательным (ст. 196 УПК РФ). В частности, положения этой нормы имеют прямое отношение к производству по делам об умышленном причинении тяжкого, средней тяжести и легкого вреда здоровью, побоях, истязании, незаконном лишении свободы и др. Поэтому неназначение либо несвоевременное назначение экспертизы, отказ в выдачи соответствующего направления создают серьезные препятствия для сбора доказательной базы и, как следствие, раскрываемости преступлений и наказанию виновных. В соответствии с п. 3 ст. 195 УПК РФ право проведения судебной экспертизы возложено на государственных 7 судебных экспертов и иных экспертов из числа лиц, обладающих специальными знаниями. К сожалению, больницы, поликлиники и частнопрактикующие врачи не имеют права на производство судебной экспертизы, данные которой принимаются в качестве доказательств, в результате чего судэксперты освидетельствуют потерпевшую с заметной долей опоздания после допросов и получения соответствующего официального направления. Однако любой пострадавший от преступления вправе самостоятельно собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу, обратиться, например, в медицинское учреждение и травматологический пункт с просьбой о документальной фиксации и описании характера следов преступления, а в случае отказа требовать его письменного обоснования либо подтверждения факта обращения, которые могут быть использованы в суде как вещественные доказательства (ст. 86 УПК РФ). Значительной критике со стороны защитников женских прав подвергся институт частного обвинения. В соответствии с п.2 ст. 20 УПК РФ милиция, прокуратура и суды не вправе осуществлять уголовное преследование по делам частного обвинения без заявления потерпевшей, а также в случае ее примирения с обвиняемым. Данная нормы наделяет потерпевшую исключительным правом инициировать возбуждение уголовного дела. Пункт 4 ст. 20 УПК РФ обязывает прокурора, следователя, дознавателя возбудить уголовное дело о любом преступлении, указанном в частях второй и третьей настоящей статьи, и при отсутствии заявления потерпевшей, если данное лицо находится в зависимом состоянии или по иным причинам на способно самостоятельно воспользоваться принадлежащим ему правом. Таким образом, уголовнопроцессуальное законодательство не содержит каких-либо ограничений для защиты конституционных прав граждан, а лишь перераспределяет ответственность за возбуждение уголовного дела между потерпевшими и правоохранительными органами в зависимости от степени тяжести причиненного преступлением вреда. Сторонники реформирования социально-правового статуса женщин в качестве основного элемента процесса трансформации политической системы рассматривают законотворческую деятельность, нацеленную на изменение действующего уголовного законодательства путем внесения в него поправок и дополнений в части более полного обеспечения права женщин на свободу от насилия, принятия новых законов и приведение некоторых уголовно-правовых норм в соответствие с нормами международного права. Однако официальная позиция государства по данному вопросу несколько отличается от правозащитной стратегии. Согласно одобренным Комитетом Совета Федерации по судебным и правовым вопросам рекомендациям по результатам парламентских слушаний «Уголовный кодекс Российской Федерации – пять лет спустя: 8 проблемы и перспективы совершенствования норм уголовного законодательства» (Рекомендации по результатам парламентских слушаний, 2002) УК РФ в целом адекватно отражает потребности уголовно-правового регулирования качественно новых общественных отношений и соответствует мировым стандартам. Парламентарии склонны рассматривать уголовный закон как наиболее эффективное средство разрешения едва ли не любых социально важных проблем. По их оценке, в законотворческой работе наметилась тенденция заполнить «мнимые» пробелы в уголовно-правовой охране путем конструирования большого числа специальных уголовно-правовых норм при наличии в УК РФ общих норм, действие которых распространяется на соответствующее деяние. Это обусловлено тем, что нагромождение специальных норм приводит к конфликтности и к необоснованной конкуренции уголовно-правовых норм при квалификации преступлений. В качестве основных направлений дальнейшей работы над Уголовным кодексом указывается в частности декриминализация ряда уголовно-правовых норм об ответственности за преступления небольшой тяжести с одновременным установлением за их совершение административной и гражданско-правовой ответственности. Таким образом, надеяться на принятие в обозримом будущем специальных законов и норм о насилие в семье, секс-торговле, сексуальных домогательствах и др. не приходится. Кроме того, если положения норм об умышленном причинении легкого вреда здоровью, побоях, угрозе убийством или причинением тяжкого вреда здоровью будут переведены вследствие их небольшой тяжести и общественной опасности (п. 2 ст. 15 УК РФ) из разряда уголовно-наказуемых деяний в разряд административных и гражданских правонарушений, то и без того слабые санкции, некоторые из которых вообще не применяются в России по причине отсутствия необходимой материально-технической базы (обязательные работы, арест, ограничение свободы), утратят свою юридическую силу, преобразовавшись исключительно в штрафные санкции, и их практическое применение будет сведено на «нет». Наиболее дискуссируемой темой в среде российских правозащитников является проблема реализации норм международного права об основных правах и свобод человека и гражданина применительно к вопросу о насилии. Однако ее разрешение вряд ли может быть ограничено рамками осуществления только конституционных норм о правах человека, вне связи с реализацией положений международных договоров и конвенций, ратифицированных Российской Федерацией. На переходном этапе трансформации государства от тоталитарной модели к демократической права женщин, являясь неотъемлемой частью концепции прав человека, составляют наиболее дискриминируемую группу правовых норм. Это никак не обусловлено юридической спецификой правовых положений, регламентирующих социально-правовой статус женщин в 9 обществе, а выступает следствием исторически сложившихся традиционно-патриархальных взглядов и гендерных стереотипов. На этом основании, жизнеспособность общепризнанных принципов и норм международного права, имплементированных в систему внутреннего законодательства, имеет глобальное значение в процессе отстаивания прав человека женщин и формирования доказательственной базы в соответствии с ратифицированными государством международными стандартами в области прав человека. В условиях глобализации активно и многопланово осуществляется интернационализация внутреннего права государств, базирующаяся на идеологии правового государства с основополагающей идей о примате права во всех сферах общественной жизнедеятельности. В настоящее время именно международному праву принадлежит важная роль в обеспечении соответствия правовых систем государств общепринятым стандартам (Тихомиров; Поленина; Смирнов; Лукашук, 2000). Наиболее показателен в этом плане опыт государств, осуществляющих реформу права в целях приведения его в соответствие с требованиями, вытекающими из членства в международном сообществе. Так, Конституция России поставила общепризнанные нормы о правах человека на высший уровень в своей правовой системе, что свидетельствует о сближении международного и конституционного права в области защиты прав человека на базе общих принципов права. В силу особого юридического статуса Конституции как Основного закона страны ее нормы имеют прямое действие, т.е. они подлежат реализации независимо от наличия или отсутствия конкретизирующих и развивающих их нормативных актов. Это говорит о том, что при защите в суде или ином органе свих прав и свобод правомерна ссылка непосредственно на конституционные нормы, равно как и правомерна такая ссылка со стороны этих органов при принятии ими решения. А поскольку признается преимущественное действие международных договоров России, то их нормы могут быть пригодны для прямого действия в системе национального права. Для применения общепризнанной нормы судом важно установить лишь наличие признания ее страной суда. Однако практика показывает, что как органы государственной власти, так и рядовые граждане, в силу своей низкой правовой грамотности и культуры никогда не апеллируют в выносимых ими властных решениях или исковых заявлениях и жалобах к нормам международного права. В условиях же несовершенства правовой системы представляется целесообразным обращаться к общепризнанным стандартам в области прав человека. Особенно это относится к гражданскому, семейному, трудовому праву. Что касается системы уголовного правосудия, то уголовное законодательство России состоит исключительно из Уголовного 10 кодекса РФ. Новые законы, в том числе и нормы международного права, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий кодекс, и действовать обособленно они не могут. Безусловно, для применения обычных норм международного права нужна особенно высокая квалификация судей и чиновников. Поэтому должна сформироваться соответствующая юридическая практика, которая позволила нижестоящим судам руководствоваться решениями вышестоящих инстанций при рассмотрении аналогичных дел как судебными прецедентами. Таким образом, присутствие в конституционном имплементационном механизме положений о приоритете норм международного права над российскими законами и возможности их прямого действия на территории государства наделяет физических и юридических лиц правом их применения не только в случае пробелов в национальном законодательстве, но и непосредственно при наличии аналогичных либо сходных по значению норм. Отказ государства и граждан от правоприменения соответствующих международных актов как источников права сводит на «нет» все достижения в области прав человека в данном обществе. Размах насилия против женщин достаточно ясно отражает дисгармонию и перекосы, существующие во взаимоотношениях полов в российском обществе. Острота данной проблемы свидетельствует о крайне нездоровой социально-нравственной и правовой обстановке. Реакция государства на насилие в отношении женщин, как вне дома, так и в его пределах, является знаковой для определения степени развитости демократических тенденций и становления правового государства. Сегодня Россия является страной негласно допускающей существование такой ситуации, при которой насилие, возведено в разряд «обыденности», и тем самым морально, но ни юридически, «узаконено» как приемлемый стандарт поведения в определенных жизненных случаях и определенных физических состояниях организма в качестве наиболее приемлемого метода разрешения конфликтов. Терпимость к такому методу в совокупности с бездействием государственной власти, правоохранительных структур и самое главное самих потерпевших означает не что иное, как добровольный отказ от гуманистических ценностей провозглашенных российской Конституцией. Поэтому здесь важна позиция государства, его конструктивная политика по пресечению насилия в отношении женщин в обществе. Формирование политики нетерпимости к насилию и особенно эффективность ее реализации во многом зависят от сложившейся в обществе системы морально-нравственных ценностей, уровня правовой культуры, общественного мнения и правосознания граждан. Однако 11 указанные факторы оказались деформированными, не способными оказывать благоприятное воздействие на складывающуюся политику в области прав человека, затрудняющими имплементацию ее основных положений. В таких условиях никакие правовые нормы и стандарты не приведут к позитивному изменению сложившейся ситуации в целом. Кроме того, присутствующая в медиа-дискурсе тенденция явной дискредитации как российского законодательства, так и правовой системы государства в совокупности с пропагандой пассивной гражданской позиции населения, которая заключается в буквальном «зомбировании» граждан на предмет их неспособности и невозможности добиться защиты своих прав и интересов во властных структурах любого уровня, создает атмосферу неприятия и отторжения правовых ценностей. Выделенный перечень оснований, затрудняющих реализацию права гражданин на свободу от насилия, не является исчерпывающим. Это лишь далеко не полный комплекс проблем, требующих скорейшего разрешения. Преодоление насилия длительный и трудоемкий процесс, требующий консолидации всех социальных сил с целью изменения как гендерной системы общества, так и гендерного сознания его граждан. На наш взгляд, в России сформировалась вполне дееспособная законодательная база, способная противостоять уж если не распространению насильственных составов, то, по крайней мере, расследованию преступлений, поимке виновных и взысканию ущерба в пользу потерпевшего. Проблема заключается в том, что она используется недостаточно полно и эффективно, если используется вообще. Список литературы 1. Абельцев С.Н. Личность преступника и проблемы криминального насилия. М., 2000. 2. Алиев Г.А., Бельцов Н.И. Особенности преступлений, совершаемых в сфере быта и досуга. М., 1997. 3. Антонян Ю.М. Преступность среди женщин. М., 1992. 4. Антонян Ю.М., Ткаченко А.А., Шостакович Б.В. Криминальная сексология. М., 2000. 5. Волков В.Н., Датий А.В. Судебная медицина. М., 1997. 6. Голубев К.И., Нарижний С.В. Компенсация морального вреда как способ защиты неимущественных благ личности. Санкт-Петербург: «Юридический центр Пресс», 2001. 7. Женщина новой России: Какая она? Как живет? К чему стремится? 2001// http://www.owl.ru/win/research/doclad.htm. 8. Криминалистика. Под ред. Н. П. Яблокова. М., 1995. 9. Криминология. Под ред. Я. Гилинского. Санкт-Петербург: Питер, 2002. 10. Лукашук И.И. Глобализация, государство, право, XXI век. М.: Спарк, 2000. 12 11. Не нарывайся// Московские новости. 3-9 декабря 2002. №47. 12. Поленина С.В. Взаимодействие международного и национального права в условиях прямого действия Конституции Российской Федерации// http://konstantin-palace.spb.ru/EUROPE/851400379.html 13. Пономарева Л.В. Методика расследования изнасилований. М.: Юрлитинформ, 2002. 14. Преступность, статистика, закон. М.: «Юрлитинформ», 1997. 15. Протопопов А.Л. Расследование сексуальных убийств. СанктПетербург: Юридический центр Пресс, 2001. 16. Рекомендации по результатам парламентских слушаний "Уголовный кодекс Российской Федерации - пять лет спустя: проблемы и перспективы совершенствования норм уголовного законодательства". Приложение к постановлению Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 23 апреля 2002 года № 206-СФ// http://www.council.gov.ru/docum/2002/87_206_1.htm 17. Ривман Д.В. Криминальная виктимология. Санкт-Петербург: Питер, 2002. 18. Сердюк Л.В. Насилие: криминологическое и уголовно-правовое исследование. М.: «Юрлитинформ», 2002. 19. Смирнов В. К совершенствованию механизма защиты прав человека в России// http://www.hro.org/editions/hrperm/21.htm 20. Судебная психиатрия. Под ред. А. С. Дмитриева, Т.В. Клименко. М., 1998. 21. Тихомиров Ю.А. Международное и внутреннее право: динамика соотношения// http://lawportal.ru/doc/document.asp?docID=17559 22. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М.: Проспект, 2002. 23. Уголовный кодекс Российской Федерации. М.: Юристъ, 1999. 24. Человек против человека (преступное насилие). Под ред. Ю. М. Антоняна. СПб., 1994. 25. Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда в России и за рубежом. М., 1997. 13
