оценочные категории в квалифицированных видах убийства

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
ПРИ МИНИСТЕРСТВЕ ЮСТИЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В. И. ГЛАДКИХ, Е. Н. МАСЛОВА
ОЦЕНОЧНЫЕ КАТЕГОРИИ
В КВАЛИФИЦИРОВАННЫХ ВИДАХ УБИЙСТВА
Монография
Москва
2009
ББК 67.408
У 91
Гладких В. И., Маслова Е. Н. Оценочные категории в квалифицированных видах убийства: Монография. — М.: Издательство «Международного юридического института при Минюсте России», 2009. 226 с.
Работа подготовлена на кафедре уголовно-правовых дисциплин и
утверждена Ученым советом Международного юридического института при Министерстве юстиции Российской Федерации
Рецензенты:
Э. Ф. Побегайло, заслуженный деятель науки Российской Федерации, д. ю. н., профессор;
Д. И. Аминов, д. ю. н., профессор.
В монографии рассматриваются особенности квалификации и применения норм об ответственности за совершение убийств с такими
оценочными квалифицирующими признаками, как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, убийство, совершенное с особой жестокостью, и убийство, совершенное
общеопасным способом. Рассмотрение теоретических вопросов основывается на широком использовании судебно-следственной практики по делам об убийствах, расследованных на территории Дальневосточного региона страны.
Дается сравнительный анализ уголовного законодательства Российской Федерации и Китайской Народной Республики, предусматривающего ответственность за убийства и другие преступления.
Авторами вносится ряд предложений по совершенствованию правоприменительной практики и изменению законодательства.
Книга предназначена для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, а также работников правоохранительных органов.
© Международный юридический институт
при Минюсте России, 2009
© Гладких В.И., Маслова Е.Н., 2009
Воспроизведение всей книги или любой части запрещается
без письменного разрешения издательства
2
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение .................................................................................................. 4
Глава 1. Историко-правовые аспекты законодательной
ответственности за убийство ............................................................. 8
1.1. Ретроспективный анализ уголовного законодательства,
предусматривающего ответственность за убийство ........................... 8
1.2. Уголовно-правовой анализ убийства по действующему
уголовному законодательству Российской Федерации .................... 32
Глава 2. Оценочные категории (понятия) в
квалифицированных видах убийства: практика
правоприменения и совершенствование законодательства ..... 60
2.1. Характеристика и содержание оценочных категорий
в квалифицированных видах убийства .............................................. 60
2.2. Понятие и содержание «беспомощного состояния»
жертвы убийства ................................................................................... 79
2.3. Особая жестокость как способ совершения убийства ............ 133
2.4. Общеопасный способ совершения убийства ........................... 161
Глава 3. Анализ уголовного законодательства Китайской
Народной Республики. Уголовно-правовая характеристика
норм, предусматривающих ответственность за убийство ....... 181
Заключение ........................................................................................ 201
Литература ........................................................................................ 208
3
ВВЕДЕНИЕ
Защита прав и свобод человека и гражданина составляет обязанность государства, которую оно осуществляет различными способами, в том числе и с помощью уголовно-правовых мер. УК РФ признает охрану прав и свобод человека и гражданина от преступных посягательств одной из своих главных задач.
Особое место среди основных благ человека, данных ему от рождения, занимает жизнь, которая, по сути, бесценна и не может быть
компенсирована никакими материальными благами, поэтому государство должно надежно защищать жизнь человека от преступных посягательств.
По данным судебной статистики, в общем количестве уголовных
дел, рассматриваемых ежегодно на территории Российской Федерации, доля дел об умышленном убийстве не превышает 1,5–2 %. Однако в структуре дел, рассматриваемых областными и краевыми судами
первой инстанции, дела об убийстве составляют 75–80 %.
За последние двадцать лет количество зарегистрированных умышленных убийств и покушений на убийство в стране резко возросло,
хотя темпы их роста отличались неравномерной динамикой. Так, если
в 1987 г. их было зарегистрировано 9102, то уже в 2004 г. — 32235.
Далее эти цифры несколько снизились — до 28467 в 1997 г., 28794 —
в 1998 г., затем, вплоть до 2002 г., они снова увеличивались (31579), потом их количество стало медленно снижаться: 2003 г. — 30959, 2004 г. —
30994, 2005 г. — 30362, 2006 г. — 22 889 1. Однако нельзя забывать и о
том, что в данную статистику не попадают деяния, предусмотренные
ч. 4 ст. 111 УК РФ — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, являющееся, по сути, завуалированной формой убийства, а также ежегодно
регистрируемые 50 тысяч неопознанных трупов, среди которых число убитых может превышать официально зарегистрированную цифру убийств.
1
Состояние и тенденции преступности в Российской Федерации. Криминологический и уголовно-правовой справочник. НИИ проблем укрепления
законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре Российской Федерации, ВНИИ МВД Российской Федерации. — М., 2007. С. 249.
4
Доля убийств среди всех преступлений против личности составляет 12–13 %. Больше убийств стало совершаться женщинами или с их
участием (каждое 10-е). Возросло число убийств в целях завладения
деньгами и имуществом, в результате столкновений преступных группировок и межнациональных конфликтов, увеличилось число убийств
â ðåçóëüòàòå ñîâåðøåíèÿ òåððîðèñòè÷åñêèõ àêòîâ 1.
Как свидетельствует следственная и судебная практика, убийства
относятся к числу тех преступлений, которые вызывают наибольшие
трудности при их расследовании и юридической квалификации.
Многочисленные вопросы, возникающие при квалификации
убийств, являются следствием многообразия различных ситуаций
совершения этих посягательств и сложности признаков, которые приходится при этом учитывать. Все это вызывает необходимость проведения более тщательного анализа убийства в целом и его отдельных
признаков.
На квалификацию убийств в значительной степени влияет наличие в норме об ответственности за преступления, предусмотренные
ч. 2 ст. 105 УК РФ, так называемых оценочных категорий, в частности п. «в» — убийство лица, находящегося в беспомощном состоянии, п. «д» — убийство с особой жестокостью и п. «е» — убийство,
совершенное общеопасным способом.
Оценочные категории представляют собой достаточно сложную и
малоисследованную проблему современной теории уголовного права. Следует признать, что четкость и конкретность законодательных
предписаний возможны лишь до определенной степени. Так называемое «избавление» норм уголовного закона от относительной определенности просто невозможно, что, в свою очередь, ставит задачу
исследования в рамках уголовного закона проблемы технологии применения оценочных категорий (конкретно, в преступлениях против
жизни). Связано это, в первую очередь, с тем, что использование терминологии, не имеющей четкой определенности в конструкции конкретных норм, создает немало сложностей при их толковании правоприменителем.
1
Дмитриева Т. В, Антонян Ю. М., Горинов В. В., Шостакович Б. В. Психопатологические и криминологические аспекты агрессивного поведения лиц
с психическими расстройствами // Рос. психиатрический журнал. 1999. № 4.
С. 4.
5
Недостаточная определенность оценочных понятий, многозначность
некоторых из них, неконкретизированность их содержания и, как правило, отсутствие в законе указаний на то, как их следует понимать,
вынуждают правоприменителей «расшифровывать» содержание по
собственному усмотрению, вкладывать в него определенный смысл,
соответствующий личным представлениям.
Результаты опроса практических работников показали, что у 55 %
из них возникают трудности при применении норм, содержащих оценочные категории.
Различные аспекты проблемы оценочных категорий исследовались
Л. А. Андреевой, М. Бавсуном, С. С. Безруковым, С. В. Бородиным,
Я. М. Брайниным, В. Векленко, А. Вершининым, Д. Володиным,
Л. Д. Гаухманом, С. Дементьевым, О. Н. Зайцевым, А. Н. Игнатовым,
В. Е. Жеребкиным, Н. Г. Кадниковым, Е. В. Кобзевой, М. И. Ковалевым, П. Константиновым, Л. Конышевой, М. Костровой, А. Н. Красиковым, Л. П. Кругликовым, В. Н. Кудрявцевым, Н. Ф. Кузнецовой,
Н. А. Лопашенко, А. Мухаметдиновой, А. В. Наумовым, С. К. Питерцевым, В. В. Питецким, Т. А. Плаксиной, Э. Ф. Побегайло, А. Н. Поповым, Г. Е. Сарсенбаевым, С. Скляровым, А. И. Стрельниковым,
Г. Т. Ткешилиадзе, Е. В. Топильской, Е. А. Фроловым, Г. И. Чечелем,
С. Д. Шапченко, С. П. Щербой. В различное время проблема оценочных категорий затрагивалась в работах Л. Б. Алексеевой, Ю. Н. Белозерова, Ю. М. Грошевого, В. И. Зажицкого, П. Ф. Пашкевича,
Т. А. Соловьева, Г. П. Химичевой, А. А. Чувилева.
В исследованиях перечисленных авторов имеются важные теоретические и практические выводы по вопросам квалификации, вносящие существенный вклад в интерпретацию, толкование, изучение оценочных категорий. Вместе с тем не все вопросы рассматриваемой
проблемы (в силу ее сложности и неоднозначности) получили в них
достаточное освещение. В связи с указанным авторами было определено собственное направление исследования оценочных категорий в
квалифицированных видах убийства, что позволило в непосредственной привязке к конкретному составу рассмотреть вопросы квалификации на конкретных примерах из следственно-судебной практики.
Методологическую основу проведенного исследования составили
общенаучный диалектический метод познания общественных процессов и социально-правовых явлений, а также исторический,
6
сравнительно-правовой, формально-логический, социологический
методы исследования. В основу конкретной методики положены принципы исторического и логического в познании, системного подхода и
систематического анализа. Анализ языковых единиц обеспечил метод анализа словарных дефиниций, контекстуальный и семантический анализ. Для обобщения результатов был использован метод количественных подсчетов.
Теоретической основой исследования, помимо разработок в области уголовного права, послужили исследования в сфере лингвистики, семантики, социологии, психологии, психиатрии. Эмпирическую
основу исследования составили материалы опубликованной судебной
практики Верховного Суда Российской Федерации, Амурского областного суда, а также уголовные дела, находящиеся в производстве
Хабаровской краевой прокуратуры и Амурской областной прокуратуры. Было изучено 117 приговоров на осужденных за убийство.
Проведено анкетирование сотрудников Амурской областной прокуратуры и Амурского областного суда (всего 50 респондентов).
При подготовке работы использовались результаты эмпирических
исследований других авторов по проблемам, имеющим отношение к
исследуемой теме.
7
ГЛАВА 1
ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ
ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА УБИЙСТВО
1.1. Ретроспективный анализ уголовного законодательства,
предусматривающего ответственность за убийство
Преступления против жизни на протяжении столетий и тысячелетий приковывали к себе внимание не только специалистов-правоведов, но и философов, священнослужителей, историков, да и обычных
граждан.
Убийство является одним из наиболее древних преступлений. Этому преступлению всегда уделялось в теории и истории уголовного
права исключительно большое внимание.
Справедливо отметил профессор Ю. М. Антонян: «Люди убивали
всегда и людей убивали всегда» 1. И это не могло не волновать зарождающееся общество и его добросовестных членов. Вследствие этого
не только религиозные древнейшие вероучения, но и книги законов
всегда выделяли и рассматривали вопрос об убийстве и его последствиях, что в конечном итоге привело к установлению определенной
ответственности преступников сначала перед общиной (табу и запреты), а с возникновением государств — и перед обществом (признание преступлением).
Разнообразие способов совершения убийства, сложность его состава и насильственный характер вызывают необходимость тщательного изучения вопроса о том, как понимали ранее умышленное убийство, по каким признакам отграничивали его от смежных составов и
что следует понимать под признаками убийства в современном уголовном праве. Изучение указанных вопросов необходимо, т. к., несмотря на кажущуюся простоту, не все признаки видов убийств исследованы и очевидны 2.
1
Антонян Ю. М. Психология убийства. — М.: Юрист, 1997. С. 3.
Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство // История государства и права. 2002. № 6. С. 30.
2
8
Древнейший источник права — обычай. Когда обычай санкционируется государственной властью (а не просто мнением, традицией),
он становится нормой обычного права. Эти нормы могут существовать как в устной, так и в письменной форме. В Древней Руси основным источником права был обычай, закон еще не получил скольконибудь достаточного развития, а в качестве переходной формы от обычая к закону имело место право договоров, которым регламентировались отношения, не охваченные обычным правом. В IX–X вв. на Руси
отсутствовали письменные сборники обычного права. Его нормы использовались в устной форме при заключении сделок и осуществлений судебных действий, широко применялись символика и священные формулы 1.
Наиболее ранние письменные памятники русского права — это
тексты договоров Руси с Византией (911, 944, 971 гг.). Тексты содержат нормы византийского и русского права, относящиеся к международному, торговому, процессуальному и уголовному праву. В них имеются ссылки на «Закон русский», являвшийся, по-видимому, сводом
устных норм обычного права. «Право договоров» значительно раньше обычного начинает фиксироваться в письменном виде. Его нормы
содержались в договорах Руси с Византией (X в.), междукняжеских
договорах, договорах с вольным Новгородом (XIII в.)
Впервые в памятниках русского права убийство как преступление
упоминается в договорах князя Олега с греками в 911 г. Статья 4 этого договора гласит: «Русин ли убьет Христианина или Христианин
Русина, да умрет на том месте, где он совершил убийство. Если же
убийца скроется, то будет он домовит, да возьмет ближайший родственник убитого часть убийцы, т. е. какая ему будет приходиться по
закону, но и жена убийцы да получит часть, какая следует ей по закону.
Если же сделавший убийство и скрывшийся не имеет собственности, да
остается под судом, доколе не отыщется; и вслед за ним да умрет» 2.
В данной норме нет определения понятия убийства, очевидно, тогда уже исходили из предположения, что это понятие общепринято,
однако выделены субъекты (русин, грек) и объект преступления
(жизнь). В качестве наказания за содеянное установлено лишение
1 Исаев И. А. История государства и права России: Учебник. — М.: Юристъ,
2002. С. 34.
2 Эверс. Древнейшее русское право. — СПб, 1835. С. 158–159.
9
жизни убийцы, но только в двух случаях: 1) на месте преступления; 2)
если он скроется и у него нет личного имущества.
Такое же положение устанавливается и ст. 13 договора Игоря с греками в 945 г. Договор Игоря содержит постановление о порядке ответственности за совершенное убийство и, как и договор Олега, ограничивает право частной мести. Договор Игоря с греками требовал
подтверждения судом права мести, принадлежащего родственникам
убитого при задержании убийцы на месте преступления. В таком случае родственники потерпевшего имели право убить преступника.
В случае бегства преступника его имущество поступало в пользу родственников убитого, за исключением части, следуемой жене убийцы.
При несостоятельности убийцы родственники убитого имели право
убить преступника после того, как он будет разыскан 1.
Не менее важное место занимает убийство в договорах Новгорода
с немцами 1195 г. и Смоленска с Ригой, Готландом и немецкими городами в 1229 г. Здесь при схожей «диспозиции» устанавливается в качестве наказаний уплата денег за «голову». В данных нормах впервые закрепляется ответственность за «квалифицированные составы»
и устанавливаются соответствующие им виды наказания. Так, например, за убийство (речь идет о лицах, принадлежащих к разным
сословным группам) посла, заложника, попа — уплата 20 гривен;
за купца — 10 гривен, холопа — 2 гривны серебром (ст. 2 Договора
1229 г.) 2.
Русская Правда — крупнейший и важнейший памятник права
Древнерусского государства (хотя ее самый древний список датирован
1065 г.). Время и место ее создания в науке спорны.
Следует отметить, что преступления в Русской Правде назывались
«обидой». Для нас интерес представляет то, что Русская Правда по
самому древнему (академическому) списку начинается со статьи об
убийстве.
Статья 1 Русской Правды гласит: «Убьет муж (ъ) мужа, мъстит брату брата, или сынови отца, либо отцю сына, или брату чаду, либо
1 Наумов А. В. Уголовное право. Общая часть: Курс лекций. — М.: БЕК,
1996. С. 108.
2 Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. — М.:
Юридическое изд-е Минюста СССР, 1947. С. 43.
10
сестрину сынови; аще не будет кто мъстя, те 40 гривен за голову;
аще будет русит, любо гридин, любо купчина, любо ябетник, любо
мечник, аще изъгои будетъ, либо словенин, то 40 гривен положите
за нъ» 1 .
Под «сестрену сынови» понимали детей сестры, т. е. племянников;
под русином — жителей киевской Руси; «гридин» — княжеский дружинник; «ябетник»— княжеский приказчик; «мечник» — судебный
служитель; «словенин» — житель Новгородской земли 2.
Из ст. 1 Русской Правды нетрудно увидеть, что за убийство устанавливается право мести членов семьи убитого, с четким перечислением ее круга, а также устанавливается вира (т. е. уплата) в размере
40 гривен и дается примерный список лиц, за которых платится вира.
Следует отметить, что данная норма содержит единое наказание —
право мести, либо вира 40 гривен, которая не зависит от сословного
положения убитого 3.
Статья 6 упоминает случай убийства «на пиру явлено», а ст. 7 —
убийство «на разбое без всякой свары». В первом случае подразумевается неумышленное, открыто совершенное убийство («на пиру» —
значит еще и в состоянии опьянения). Во втором случае — разбойное, корыстное, предумышленное убийство (хотя на практике умышленно можно убить «на пиру» и неумышленно — в разбое) 4.
Более поздние памятники права, в том числе и более поздние нормы Русской Правды, за убийства лиц, принадлежащих к разным сословным группам, устанавливают дифференцированное наказание в
виде уплаты виры. Так, за простолюдина полагалось уплатить 40 гривен, за княжего мужа и тиуна — 80 гривен (двойную виру). Однако
Русская Правда даже и в поздних изданиях не признавала холопа и
раба возможными объектами убийства: «а в холопе и в робе виры
нетуть; но оже будет без вины убиен ...то князю 12 гривен». Таким
1
Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство. С. 31.
2 Российское законодательство Х–ХХ вв. Законодательство Древней Руси.
Т. 1. — М.: Юридич. лит-ра, 1984. С. 50.
3 Стромилова Н. П. Указ. соч. С. 31.
4 Исаев И. А. История государства и права России: Учебник. С. 47.
11
образом, за холопа и раба предусматривалась вира в соответствии со
ст. 89 Троицкого списка Русской Правды как за коня (12 гривен) 1 .
Вира (штраф) назначалась только за убийство. Вира поступала в
княжескую казну. Родственникам потерпевшего уплачивалось головничество, равное вире. Вира могла быть одинарная (40 гривен за убийство простого свободного человека) или двойная (80 гривен за убийство человека с привилегиями — ст. 19, 22, ст. 3). Высшей мерой наказания по Русской Правде остается поток и разграбление, назначаемые в трех случаях — за убийство в разбое (ст. 7) , поджог (ст. 83)
и конокрадство (ст. 35). Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т. е. в рабство, либо изгнание семьи из общины города. Смертная казнь не упоминается, хотя на практике она, несомненно, имела место. Умолчание можно объяснить двумя обстоятельствами: законодатель понимает смертную казнь как продолжение кровной мести, которую стремится устранить; влиянием христианской Церкви, выступавшей против смертной казни в принципе.
Правда существенно различала тяжесть санкций за убийство мужчины (более строгое наказание) и женщины. Неодинаковой была ответственность и за убийства, совершенные представителями разных
социальных групп или в отношении них. Хозяин мог безнаказанно
лишить жизни своего холопа, в то время как, скажем, убийство княжеских людей наказывалось с учетом выполняемых ими функций от
12 до 80 гривен. Не считалось наказуемым убийство вора в ночное
время, если он еще не был связан.
В период феодальной раздробленности Руси наиболее известным
источником, содержащим нормы уголовно-правового характера, можно считать Псковскую судную грамоту 1467 г. В Законе говорилось о
преступлениях против личности (убийство, или «головщина», нанесение побоев, оскорбление действием). К наиболее тяжким
преступлениям относятся братоубийство или убийство родителей
(ст. 96–97) 2 .
1 Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство. С. 31.
2 Исаев И. А. История государства и права России: Учебник. C. 64.
12
Грамота не выделяла простого состава убийства, а имела ст. 1, 96,
в соответствии с которыми смертной казни предавались разбойникиубийцы, т. е. лица, совершившие убийство в разбое. Способы смертной казни в грамоте не оговаривались 1. За убийство взыскивалась
княжеская «продажа» в размере 1 рубля. Помимо продажи виновный
в убийстве уплачивал и особое денежное взыскание семье убитого, а
в случае необнаружения убийцы волость или община платила «дикую виру», известную еще Русской Правде. Псковская судная грамота выделяет в особый состав отцеубийство и братоубийство, наказывавшиеся денежным штрафом 2.
Во второй половине XIV в. вокруг Московского княжества начинают объединяться русские земли. К основным документам того периода, содержащим нормы уголовного права, следует относить судебник
1497 и 1550 гг., а также Соборное уложение 1649 г. «Великокняжеский» Судебник 1497 г. в литературе именуется первым общероссийским, что подчеркивает особую роль Москвы в объединении существовавших ранее раздробленных русский княжеств (Псковского, Новгородского, Тверского, Владимирского и др.) 3.
Первым опытом кодификации являлся Судебник Ивана III 1497 г.
В них был ряд постановлений, относящихся к материальному уголовному праву, в частности к убийству. Убийство, совершенное «ведомым лихим человеком», влекло за собой смертную казнь. Так, Судебник царя Ивана III (1497 г. ст. 8) и Судебник царя Ивана Васильевича (1550 г. ст. 59) устанавливают, что «...доведут на кого ...душегубство ...а будет ведомый лихой человек и боярину велети того казнити
смертной казнью». «Ведомым лихим человеком» по приговору общества мог считаться не только тот, кто уличен был ранее в преступлениях, но и кто подозревался в преступлениях, и при опросе ряда добрых лиц был признан лихим, т. е. преступным человеком (особо опасным).
1
Российское законодательство Х–ХХв.в. Законодательство Древней Руси.
Т. 1. С. 344.
2 История гос. и пр. СССР: Учебник. Ч. 1 / Под ред. Ю. П. Титова — М.:
Юрид. лит-ра, 1988. С. 104.
3 Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство. С. 31.
13
Особо выделялись в Судебниках и квалифицированные виды убийства, например, государственное убийство, т. е. убийство господина
холопом, за которое определяется «живота не дати» (смертная казнь).
Уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. — крупный кодифицированный правовой акт, оказавший серьезное влияние на дальнейшее развитие уголовного права. Соборное уложение 1649 г. было первым печатным кодексом России, разосланным во все приказы и на
месте. В Соборном Уложении различались преступления умышленные и неосторожные. Уложение представляло собой своеобразный
свод законов и предусматривало уже много видов убийства, назначая
за него различные виды смертной казни (закапывание живым в землю, сожжение, заливание горла расплавленным металлом, четвертование, колесование). Так, отдельно выделялись убийства родителей
(гл. 22 ст. 1), законных детей (ст. 3), родственников (ст. 7), господина
(ст. 9), мужа (ст. 14), незаконных детей (ст. 26); по субъекту — ратные
люди, которые, «едучи на государеву службу» по дороге «смертное
убийство» совершают (гл. 7 ст. 30), а также служилые люди (гл. 7 ст.
52); по месту совершения преступления особо выделяли церковь (гл.
1 ст. 4), государев двор, в присутствии государя (гл. 3 ст. 3) 1, т. е.
разрабатывалась система квалифицирующих признаков.
Наиболее тяжким считалось убийство слугою господина, женой
мужа, по способу совершения — отравление. За убийство «сыном
боярским» чужого крестьянина (не умышленно, а в драке или пьяным делом — ст. 7 гл. XXI) закон требовал отдать лучшего крестьянина убийцы (вместе с женой и детьми) пострадавшему помещику.
Жена, лишившая жизни мужа, подлежала казни в виде закапывания в
землю по плечи и нахождения в ней пока не умрет; «смертию без
всякой пощады» предписывалось казнить сына или дочь, лишивших
жизни отца своего или мать; такое же наказание предусматривалось
за убийство брата или сестры; аналогичные действия со стороны отца
или матери в отношении сына или дочери влекли за собой один год
тюрьмы. В этой же главе говорилось о применении пытки и смертной
казни за убийство, совершенное путем отравления. Как и раньше, суровость наказания существенно дифференцировалась в зависимости
1
Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство. С. 31.
14
от социального положения виновного и потерпевшего: если действия
подневольных в отношении лиц, находившихся на более высокой ступеньке социального положения, карались смертью, то лишение жизни господином своего крестьянина, хотя и влекло наказание, но гораздо более мягкое. Смягчение ответственности предусматривалось
также за детоубийство незаконнорожденного и «убийство в драке пьяным делом». Не наказуемым считалось убийство вора или грабителя
в своем доме. Квалифицирующим обстоятельством признавалось
убийство, совершенное во время кражи хлеба и сена (гл. 21 ст. 89)
или «если кто приедет к кому-нибудь на двор насильством; скопом и
заговором умысля воровски и учинит над тем, к кому он приедет или
над его женой, или над его детьми, или над людьми смертное убийство, а сыщется про то допряма и того, кто такое смертное убийство
учинит, самого казнити смертью же...» (гл. 10 ст. 198) 1.
Виды наказаний и порядок их применения прямо отражали чрезвычайную жестокость карательной политики того времени. Главная
цель наказания, по Соборному Уложению, — устрашение: наказать
так, «чтобы смотря на то, иным неповадно было так делати». Будучи
принятым в 1649 г., оно вошло в Полное собрание законов Российской империи 1830 г., в значительной мере было использовано при
составлении XV тома Свода законов (в этом томе были собраны законы уголовные) и Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. 2
В п. 2 ст. 1453 Уложения 1845 г. повышенная уголовная ответственность устанавливалась в тех случаях, «когда убитый лишен жизни
через истязания или же был пред тем подвергаем каким-либо более
или менее жестоким мучениям» 3.
Артикул Воинский Петра 1715 г. содержал нормы только уголовного права и, по сути, представлял собой Военно-уголовный кодекс
без Общей части, предусматривая и общеуголовные преступления:
посягательства против веры, преступления против особы государя,
1
Стромилова Н. П. Указ. соч. С. 31.
2 Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. С.
64.
Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. — СПб.: Юрид.
центр Пресс, 2003. С. 351.
3
15
убийство, половые преступления, поджог, кражу, грабеж, ложную
присягу. В связи с этим Воинский артикул мог применяться не только
к военнослужащим.
Воинский устав и Морской устав (1720 г.) также предусматривали
большое количество различных видов убийства и устанавливали, что
«все убийцы или намеренные к убийству будут казнены смертью».
Уставами впервые устанавливается ответственность и за покушение
на убийство (намеренные к убийству) и закрепляются различные виды
смертной казни. Так, за простое убийство назначалось отсечение головы (арт. 154). За квалифицированные виды убийства: отцеубийство
(арт. 163), детоубийство (арт. 163), отравление (арт. 163), убийство по
найму (арт. 161), убийство солдатом офицера (арт. 163), убийство на
дуэли (арт.139) и самоубийство (арт. 164) назначалось повешение или
колесование. Если прежде самоубийца считался посягнувшим на Божью волю, то в эпоху абсолютизма он посягал на государственный
интерес. Странной, на наш взгляд, была логика наказания в данном
случае: неудачно покушавшийся на самоубийство после благополучного спасения приговаривался к смертной казни. Тот же мотив действовал в отношении дуэлянтов. Дуэль являлась самоуправством, игнорировавшим судебное (государственное) разбирательство спора.
Оставшиеся в живых дуэлянты наказывались повешением, тела погибших на дуэли (как и самоубийц) подвергались надругательству.
Покушение на преступление (вызов на дуэль) наказывалось мягче —
конфискацией имущества 1.
По артикулу воинскому смертная казнь полагалась в 122 случаях
(62 случаях с обозначением вида казни, а в 60 — без такого обозначения — «казнить смертью»). Наказание преследовало цель «общей
превенции» (т. е. предупреждения преступлений путем запугивания).
Казни совершались публично, при большом стечении народа 2.
За простое убийство смертная казнь через отсечение головы, за
квалифицированный состав полагалось колесование.
От смертной казни освобождались малолетние до 15 лет, которые
подвергались за это заточению в монастырь — от пяти до пятнадцати
лет, а если не исправлялись, то и навечно (с. 24).
1
2
16
Исаев И. А. История государства и права России: Учебник. С. 293.
История государства и права России / Под ред. С. А. Чибиряева. С. 155.
Необходимо также отметить, что до Петра I в русском законодательстве не признавались убийством: лишение жизни уродов (т. е. лиц
с физическими недостатками) и лишение жизни противника на дуэли. По петровским Указам 1704 и 1718 гг. было предложено уродов
не убивать и не таить, а объявлять о них священникам и направлять в
кунсткамеру. Наказание за нарушения Указа были установлены посредством выплаты штрафа. Но из характера законодательства ясно,
что это была не охрана жизни уродов, а пополнение петровских кунсткамер. Наказуемость за убийство урода, по существу, была установлена в России впервые в Своде Законов 1832 г. (ст. 345) и в Уложении 1845 г. (ст. 1649) 1.
Характерно, что к отягчающим обстоятельствам закон впервые стал
относить состояние опьянения (всегда прежде бывшее обстоятельством, смягчающим вину). Отягчающим вину обстоятельством признавалось совершение убийства особо мучительным способом, убийство отца, матери, ребенка. Повышенное наказание применялось к
рецидивистам 2.
Уголовное право, как и все право в целом, носило сугубо сословный характер. Чем выше по своему положению, чем знатнее был преступник, тем менее жестокому наказанию он подвергался 3.
Под руководством М. М. Сперанского в 1845 г. была закончена работа над составлением нового уголовного Уложения. В 1845 г. Проект Уложения был рассмотрен Государственным Советом, утвержден
Николаем I и введен в действие с 1 мая 1846 г. Новый уголовный
кодекс (точное его название — Уложение о наказаниях уголовных и
исправительных), пережив определенные изменения, особенно 1885 г.,
почти целиком действовал до Октябрьской революции 1917 г.4
Уложение несло на себе печать феодализма: крестьянин, убивший
дворянина, наказывался смертной казнью; помещик, убивший крестьянина, — штрафом. Сословный характер наказаний демонстративно декларировался в проекте Уложения.
1
Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство. С. 32.
2 Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. С. 66.
3 История государства и права России / Под ред. С. А. Чибиряева. С. 156.
4 Наумов А. В. Указ. соч.
17
Наиболее тяжким преступлением, согласно разделу десятому, являлось убийство. Ответственность за него зависела от умысла, степени
«напряженности злой воли», от качеств лица убитого, происходящих,
в частности, от связей, соединявших его с убийцей, от средств и способов совершения преступления и его цели. Родители пользовались
полной властью над детьми. Последние за ослушание могли быть наказаны родителями без суда, детям запрещалось жаловаться и судиться с родителями. За убийство своих детей полагалось лишь покаяние и заключение в монастырь на небольшой срок.
По указанному Уложению квалифицированными признавались
убийства родителей (ст. 1449), родственников (ст. 1451), начальника,
господина, хозяина, мастера, лица, которому убийца одолжен своим воспитанием или содержанием (ст. 1451); священнослужителя
(ст. 212); часового или кого-либо из караула, охраняющих императора или члена императорского дома (ст. 244 ч. 1); беременной женщины (ст. 1452, 1455 ч. 2); совершенные, например, способом, опасным
для многих лиц (ст. 1453 ч. 1), способом, мучительным для убитого (ст. 1453 ч. 2), и отравление (ст. 1453 п. 5 и 1455 ч. 1), через истязание, убийство изменческое или в засаде. В ряде случаев Уложение
предусматривало и иные отягчающие обстоятельства, за которые усиливалась мера ответственности (например, за рецидив — ст. 1450, за
убийство, совершенное ради облегчения другого преступления, —
ст. 1459, ст. 268, 633, 824, 308 ч. 2, 309 ч. 310) 1.
Можно сделать вывод, что различались убийства и по способу их
совершения: убийство, при котором погибли или подверглись опасности либо несколько человек, либо селение, либо город; убийство,
сопряженное с жестокими мучениями; убийство путем отравления, с
устройством засады, с корыстными целями — для ограбления убитого или получения наследства; убийство другого лица вместо намеченной жертвы (ст. 1920–1924, 1924, 1927), по ошибке или по другому случаю.
Максимальным наказанием за умышленное убийство по Уложению
были каторжные работы на срок от 15 до 20 лет, а при наличии квалифицированных обстоятельств — до бессрочной каторги.
1
Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство. С. 32.
18
Н. С. Таганцев, комментируя ст. 1453 Уложения, предусматривающую ответственность за убийство, совершенное средствами, подвергающими опасности жизни многих лиц, писал, что к ним могут быть
отнесены следующие ситуации, когда убийство учинено через поджог, через произведенное взрывом пороха или газа, или иным образом разрушение строения; или же через учиненное прорыванием плотины или иным каким-либо способом потопление; или же через порчу мостов железных дорог; или же через выстрел в толпу людей, хотя
и для лишения жизни одного человека; или же вообще через такие
действия, от коих подвергается гибели или опасности несколько лиц
и целое селение или город.
Но этот последний пункт и дает право признать все указания,
сделанные в ст. 1453, только примерами, а не придавать им исчерпывающее значение. Для усиления ответственности необходимо
только, чтобы эти средства причинили гибель или подвергли опасности жизни нескольких лиц и чтобы преступник выбрал именно
эти средства для осуществления лишения кого-либо жизни, причем совершенно безразлично, предвидел ли он опасность, проистекающую от его действия для других лиц, допускал ли он их гибель, или нет 1 .
Н. С. Таганцев применительно к Уложению 1845 г., раскрывая понятие убийства, совершенного средствами, указывающими на особенную злобу и жестокость преступника, писал следующее: «Сюда должны быть отнесены следующие два вида: а) когда убитый лишен жизни через истязание; б) или же когда убитый перед смертью был подвергнут каким-либо более или менее жестоким мучениям. Причем
Уложение не дает никаких более точных определений этих условий,
предоставляя это практике, сообразно с обстоятельствами каждого
конкретного факта, и само констатирование этих обстоятельств, особо усиливающих ответственность виновного, должно принадлежать
присяжным. Нельзя только не прибавить, что п. 2 ст. 1453 может
быть применяем как там, где истязания были, так сказать добавлением к убийству, так и там, где они служили средством причинения смерти» 2 .
1
2
Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. С. 480.
Попов А. Н. Указ. соч. С. 351.
19
Квалифицированным считалось предумышленное убийство, т. е. с
заранее обдуманным намерением (высшая степень умысла), за него
предусматривались лишение всех прав состояния, ссылка в бессрочную каторгу, а также 100 ударов плетьми; убийство во второй раз,
убийство жены или мужа, сына или дочери, своих родственников
любой степени родства, убийство начальника или господина, у которого убийца находился на работе, либо которому был обязан своим
воспитанием или содержанием; убийство беременной.
Наказание снижалось на три степени, если мать убивала незаконнорожденного «от стыда и страха» при самом рождении ребенка и
виновна в этом впервые, если женщина была незамужней и разрешилась от бремени впервые, она подвергалась лишению всех прав состояния и приговаривалась на поселение в Сибирь и к телесным наказаниям (ст. 1922).
Тот, кто с задуманным заранее намерением убивал беременную
женщину, зная об этом, лишался всех прав состояния и ссылался на
каторгу на рудники на срок до 20 лет, а также подвергался телесным
наказаниям (до 90 ударов плетьми) с наложением клейм (ст. 1923).
Такое же наказание полагалось совершившему убийство с умыслом
путем поджога, взрыва пороха или газа, потопления, порчи мостов,
железных дорог, выстрелов в толпу людей, истязания или жестоких
мучений, устройства засады. К отягчающим обстоятельствам относились ограбление, а также отравление убитого для получения наследства либо собственности (ст. 1924).
Совершивший убийство с обдуманным намерением и умыслом, но
без отягчающих обстоятельств лишался всех прав состояния и ссылался на каторгу на 12–15 лет. Но если убийство было совершено им
вместе с соучастниками, то зачинщик наказывался более строго —
каторжной работой в рудниках до 20 лет и плетьми с наложением
клейм (ст. 1925). Умышленное убийство священника во время службы или причинение ему телесных повреждений влекло лишение всех
прав состояния и ссылку на каторгу в рудники на 12–15 лет либо бессрочно.
Простое, заранее не обдуманное убийство, совершенное в запальчивости или раздражении, влекло лишение всех прав состояния, ссылку на каторгу до 12 лет, а также плети с наложением клейм (ст. 1926).
20
Если виновный имел с убитым родственные, брачные или особые
по службе отношения, то наказание повышалось на одну степень
(ст. 1926) 1.
В 1850 г. при Втором отделении был учрежден комитет для составления проекта Устава уголовного судопроизводства. С 1857 по 1861 г.
в Государственный совет было внесено четыре проекта по уголовному судопроизводству. Новый Устав был опубликован в 1864 г.
В 1885 г. Уложение 1845 г. было переиздано. В последней своей
редакции 1885 г. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных во многом упорядочило и существенно дополнило нормы, касающиеся системы преступлений против жизни. Возрастной ценз для
привлечения к уголовной ответственности (1885) определялся в семь
лет.
Позднее, в течение 20 лет, разрабатывалось новое уголовное уложение (подготовленное лишь к 1903 г.), а источниками действующего
права в тот период были Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (редакция 1885 г.), Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864), Военно-уголовный кодекс (1875), Военно-морской устав (1886) 2.
Уголовное уложение 1903 г. было утверждено Николаем II 22 марта 1903 г. В нем сохранились различные наказания в зависимости от
сословной принадлежности наказуемого, так же как и неопределенность наказания, что не устраняло возможность судебного произвола
в определении меры наказания. К уголовной ответственности привлекали с 10 лет. Наказания смягчались в применении к преступникам, не достигшим 18-летнего возраста.
Главы XXII, XXVIII и частично XXIX объединяли уголовно-правовые нормы о преступлениях против личности. Многие нормы этих
глав напоминают как соответствующие нормы действующего УК РФ,
так и нормы уголовных кодексов других зарубежных государств. Стоило бы сейчас подумать о рациональном заимствовании из Уложения
1 Развитие русского права в первой половине XIX в. — М.: Наука, 1993.
С. 203.
2 Исаев И. А. История государства и права России: Учебник. С. 470.
21
таких законоположений, как норма об ответственности за убийство по
настоянию убитого и из сострадания к нему (ст. 460), подстрекательство к самоубийству (ст. 463) 1.
Наиболее общим было подразделение на убийство и умерщвление плода. Убийства, в свою очередь, предполагали их оценку в
качестве основного, квалифицированного или привилегированного состава.
В Уложении 1903 г. формулировка закона была более емкой и краткой. Выделялось убийство, совершенное способом особо мучительным для убитого, способом опасным для жизни многих лиц (т. к. перечень средств или способов представлялся не только излишним, но
и нередко мог привести к неверным выводам). Что касается усиления
ответственности за убийство, совершенное с особой жестокостью, то
в данном случае был положен субъективный фактор — особенная
злостность воли преступника, желающего не только лишить потерпевшего жизни, но и причинить ему физические мучения, боль и
страдания 2.
По мнению членов комиссии, подготовившей Проект Уложения
1903 г., установление опасности способа для жизни многих лиц должно производиться исходя из особенностей каждого конкретного случая.
Убийство признавалось квалифицированным во всех случаях, когда виновный для убийства жертвы избирал способ, опасный для жизни многих, даже при отсутствии умысла на причинение смерти иным
лицам. Сточки зрения состава данного преступления безразлично,
какой вид умысла был у виновного к гибели других лиц, а также последовала их смерть 3.
Что касается убийства, совершенного способом особо мучительным для убитого, то авторы Уложения 1903 г. отмечали, что «убийство
выстрелом из ружья или отравлением не подойдет под разбираемый
случай, хотя бы благодаря особенностям нанесенной раны или свойствам
отравы, пострадавший умирал в медленной агонии, в страшных муках;
1
Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. С. 76.
Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. С. 351.
3 Попов А. Н. Указ. соч. С. 480.
2
22
напротив того, убийство, совершенное поджариванием тела на медленном огне, отрыванием или отрезанием тела по кускам и т. д., остается квалифицированным, хотя бы с первого момента жертва впала в
бессознательное состояние и потеряла чувствительность. При этом
также безразлично, составляли ли эти истязания и мучения процесс
убийства, были ли средством в тесном смысле, или же они само по
себе вовсе не содействовали ускорению смерти, как, например, предварительное сечение розгами, вырывание волос, вырезание кусков
кожи, вывих отдельных членов и тому подобные истязания». Убийство считалось совершенным особо мучительным способом для потерпевшего тогда, когда виновный в процессе или до лишения потерпевшего жизни сознательно стремился причинить своей жертве особые физические страдания, независимо от факта достижения этой цели
практически 1.
Смертная казнь была самой распространенной мерой возмездия
нередко даже за незначительные правонарушения. Пойманного с поличным и признанного «лихим» подвергали пытке на дыбе, каленым
железом даже в том случае, если половина опрошенных признавала
его «лихим», а вторая половина — добрым. Не довольствуясь простыми видами казни (отсечение головы и повешение как позорящий
вид казни для изменивших на поле боя), вводились квалифицированные, особо мучительные виды — закапывание в землю, залитие горла расплавленным металлом и др.
Ушедшая в небытие в феврале 1917 г. царская Россия оставила
новым правителям довольно пестрый и профессиональный уголовный мир, которому в марте 1917 г. была объявлена всеобщая амнистия. После нее тысячи уголовников заполонили Россию. Октябрьская революция и гражданская война заметно пополнили армию
уголовных преступников Советской России за счет представителей мелкой буржуазии, анархистов и проигравшихся войну белогвардейцев. В данных условиях, строя советское общество и формируя новые правоохранительные органы, молодая республика сталкивалась не только с контрреволюцией, саботажем, промышленной
1
Попов А. Н. Указ. соч. С. 352.
23
разрухой и голодом, но и с общеуголовной насильственной преступностью 1 .
В 1919 г. НКЮ, обобщив законодательство и судебную практику
общих судов и ревтрибуналов, издал акт по Общей части уголовного
права: Руководящие начала по уголовному праву РСФСР.
Уголовная ответственность наступала с 14 лет. При определении
меры наказания суду следовало учитывать: социальное положение
преступника, политический или личный характер мотивов преступления, степень осознания преступником своего деяния, соучастие,
профессионализм преступника, наличие насилия, характер объекта
преступления, такие мотивы, как «жестокость, злоба, коварство, хитрость, запальчивость, легкомыслие и небрежность», а также другие
обстоятельства.
Практика судебного правотворчества получила в Руководящих началах поддержку в виде принципа аналогии. Свобода толкования на
практике вела к произволу. Система наказаний, предусмотренных
кодексом, включала: внушение, общественное порицание, принудительное изучение курса политграмоты, бойкот, исключение из коллектива, возмещение ущерба, отстранение от должности, конфискацию имущества, лишение политических прав, объявление «врагом
народа», принудительные работы, лишение свободы, объявление вне
закона, расстрел 2.
С окончанием Гражданской войны чрезвычайная юрисдикция утратила видимое оправдание. В декабре 1921 г. полномочия ЧК были
«сужены», а в феврале 1922 г. ЧК была упразднена и заменена ГПУ
как обычным отделом НКВД. Вслед за этим был принят Уголовный
кодекс РСФСР 1922 г., который сводил все виды преступлений в рамки одного законодательного права и передавал их в компетенцию одних судов (1923 г. ревтрибуналы были ликвидированы). УК состоял
из Общей и Особенной части.
К уголовной ответственности привлекались лица 14 лет. К несовершеннолетним (от 14 до 16 лет) могли быть применены меры педагогического воздействия. По некоторым статьям предусматривалась
1 Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство. С. 32.
2 Исаев И. А. История государства и права России: Учебник. С. 566.
24
высшая мера наказания — расстрел. Так, смертная казнь, которая до
этого рассматривалась в советском праве как чрезвычайная мера воздействия, теперь вводилась в обычную практику уголовного права
(ссылка на ее временный характер была устранена в 1923 г.) 1. В постановлении ЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с преступностью
среди несовершеннолетних» устанавливалась уголовная ответственность с 12-летнего возраста за такие тяжкие преступления, как кражи, убийства, насилия и увечья. Причем на детей распространялись
все меры уголовного наказания, включая смертную казнь 2. Однако
лишь в Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. были предусмотрены специальные нормы об уголовной ответственности за преступления против жизни. Прослеживается дифференциация ответственности за
убийства и в УК РСФСР 1922 г. в зависимости от формы вины, выделение основного, квалифицированных и привилегированных составов убийств. Вместе с тем термин «убийство» стал охватывать как
умышленное, так и неосторожное лишение жизни, сужена сфера наказуемости содействия или подговора к самоубийству.
Однако недостатки Кодекса 1922 г. были очевидными.
В октябре 1924 г. ЦИК СССР принимает Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, которые сохранили основной подход к понятию преступления. 22 ноября 1926 г.
ВЦИК принял новый Уголовный кодекс РСФСР, который в основе
своей повторил УК РСФСР 1922 г., в который частично вошли нормы
об ответственности за различные виды убийства, предусмотренные
предшествующим Кодексом. УК РСФСР 1922 г. и 1926 г. среди квалифицированных составов убийств предусматривал убийство способом, особо мучительным для убитого; способом, опасным для жизни
многих людей; убийство, совершенное с использованием беспомощного положения убитого.
Пункт «в» ст. 136 УК 1926 г. устанавливал ответственность за убийство способом, опасным для жизни многих людей и особо мучительным для убитого. Видимо, законодатель исходил из того, что в обоих
случаях в основании выделения квалифицированного вида убийства
1
История государства и права России / Под ред. С. А. Чибиряева. С. 419.
83.
2 Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. С.
25
лежал способ совершения преступления. Наибольшую сложность при
квалификации по п. «в» ст. 136 УК РСФСР вызывало толкование способа убийства. Например, в комментарии к уголовному кодексу отмечалось: «Трудность установления этого признака заключается в
условности понятия «многих» людей, которые подвергаются опасности при совершении убийства. Так как повышенная социальная опасность этого вида убийства характеризуется сознательным допущением смерти не только лица, на жизнь которого непосредственно направлено посягательство, но и других лиц, то нам кажется допустимым расширительное толкование данного признака. Примером разбираемого вида убийства может служить жизнь запертого в комнате
одного из жильцов дома, выстрел в группу людей с целью убить определенное лицо и т. п.» 1.
А. А. Жижиленко, комментируя УК РСФСР 1926 г., писал, что особо мучительный способ убийства необходимо отличать от простой
жестокости, которая является отягчающим обстоятельством любого
преступления. По его мнению, особо мучительный способ убийства
будет в тех случаях, когда виновный специально мучил свою жертву.
Соответственно он считал, что нельзя признавать убийство, совершенным особо мучительным способом, если особые мучения не входили в цель деятельности виновного 2.
В зависимости от видов убийств, в т. ч. с отягчающими вину обстоятельствами (ст. 136 УК), наказание за них, т. е. границы санкции,
устанавливались от года до десяти лет лишения свободы. Субъектом
убийства, как и большинства остальных преступлений против жизни
и здоровья, признавалось вменяемое физическое лицо, достигшее 12летнего возраста.
Как и в предыдущем УК, в УК 1926 г. закреплялось применение
уголовного закона по аналогии.
Нормы УК РСФСР 1926 г. с многочисленными изменениями действовали в течение 35 лет, до 1 января 1961 г., когда вступил в силу
УК РФ 1960 г. С принятием Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности
1
2
26
Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. С. 482.
Попов А. Н. Указ. соч. С. 354.
были выделены в особую группу по родовому объекту (личность человека) и помещены в гл. 3 УК. Среди них выделяли умышленное
убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 102 УК СССР), так
как оно по сравнению с другими видами убийства представляло наибольшую опасность для общества.
Частично Кодекс 1960 г. в части обстоятельств, отягчающих убийства, устранил недостатки, которые имел Кодекс 1926 г. По УК РСФСР
1926 г. перечень отягчающих обстоятельств не был исчерпывающим,
что в ряде случаев приводило к неправильной квалификации умышленных убийств.
В число отягчающих обстоятельств (ст. 102 УК РСФСР 1960 г.)
были включены достаточно четкие, не требующие домысливания обстоятельства. К таковым относили: совершение умышленного убийства из корыстных побуждений (п. «а» ст. 102); из хулиганских побуждений (п. «б» ст. 102); совершенное в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга (п. «в» ст. 102);
с особой жесткостью (п. «г» ст. 102); совершенное способом, опасным для жизни многих людей (п. «д» ст. 102); с целью скрыть другое
преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с
изнасилованием (п. «е» ст. 102); женщины, заведомо для виновного
находящейся в состоянии беременности (п. «ж» ст. 102); убийство двух
или более лиц (п. «з» ст. 102); совершенное лицом, ранее совершившим убийство, за исключением убийства, предусмотренного ст. 104 и
105 УК (п. «и» ст. 102); совершенное на почве кровной мести (п. «к»
ст. 102 УК); совершенное особо опасным рецидивистом (п. «л» ст.
102 УК) 1. Пункт «г» ст. 102 УК РСФСР предусматривал ответственность за убийство, совершенное с особой жестокостью. Нельзя не
обратить внимания на то, что в УК РСФСР 1926 г. отягчающим обстоятельством преступления признавался способ убийства,
а в УК РСФСР 1960 г. — особая жестокость, которая, конечно, не
может быть сведена только к особо мучительному для потерпевшего
способу убийства, а должна трактоваться значительно шире. Несмотря на то, что ученые расходятся в понимании содержания понятия
«особая жестокость», все они единодушны в том, что УК 1960 г.
1
Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство. С. 33.
27
содержал более удачную законодательную формулировку, чем предыдущий УК 1926 г.
Н. И. Загородников утверждал, что указание на особую жестокость
более кратко и четко определяет такое отягчающее обстоятельство,
которое дает яркую характеристику опасности и способа действий и
их последствий в виде предсмертных страданий и мучений потерпевшего и личности преступника.
М. К. Аниянц писал: «Указание на особо мучительный способ убийства не охватывало всех случаев убийства, свидетельствовавших об
особой жестокости преступника, что в свою очередь приводило нередко к разнобою в судебной практике. И дело не в замене одного
термина другим, а в том содержании, которое вкладывается в этот
признак. Понятие «особая жестокость» является более точным, более
широким, охватывает все многообразие случаев, при котором умышленное убийство приобретает особую опасность. При этом, само собой разумеется, что убийство должно квалифицироваться как особо
жестокое, когда оно совершено и особо мучительным для потерпевшего способом 1.
В п. «д» ст. 102 УК РСФСР предусматривалась ответственность за
убийство, совершенное способом, опасным для жизни многих людей. В п. 5 постановления Пленума Верховного суда СССР от 3 июля
1963 г. «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике по
делам об умышленном убийстве» отмечалось: «Для квалификации
умышленного убийства как совершенного способом, опасным для
жизни многих людей, необходимо установить, что, осуществляя умысел на убийство определенного лица, виновный применял такой способ причинения смерти, который заведомо для виновного был опасен
для жизни не только одного человека» 2 . Однако в данном постановлении Пленума Верховного суда СССР ничего не говорилось
относительно последствий, которые наступили или могли наступить
в результате реализации умысла на убийство способом, опасным для
жизни многих людей. Поэтому уже в п. 10 постановления Пленума
Верховного суда СССР от 27 июня 1975 г. указывалось: «В случае
1
2
28
Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. С. 354.
Бюллетень Верховного Суда СССР. 1963. № 4.
причинения телесных повреждений другим лицам, действия виновного надлежит квалифицировать помимо п. «д» ст. 102 УК РСФСР и
соответствующих статей УК других союзных республик, также по статьям УК, предусматривающим ответственность за умышленное причинение телесных повреждений» 1.
Постановление Пленума Верховного суда от 22 декабря 1992 г. не
внесло ничего принципиально нового в толкование убийства, совершенного способом, опасным для жизни многих людей. В нем были
сделаны лишь отдельные редакционные уточнения текста 2.
Из диспозиции ст. 102 УК РСФСР исключили неопределенную
формулировку отягчающего обстоятельства «из иных низменных побуждений». Как правильно подчеркнул С.В. Бородин, что четкая и
полная формулировка ст. 102 УК РСФСР создала условия для окончательного устранения из практики фактов расширительного токования судами уголовного закона по делам об убийстве, позволявшая в
прошлом необоснованно расширять перечень отягчающих обстоятельств при квалификации умышленных убийств 3. Было исключено
из числа квалифицирующих признаков убийство с использованием
беспомощного положения убитого. УК РСФСР 1960 г. не предусматривал отдельной ответственности за детоубийство — указанное преступление также квалифицировали по ст. 103 УК. По ней квалификации, как правило, подлежали и убийства, совершенные в драке, ссоре, т. е. на бытовой почве, из ревности, на почве личных неприязненных отношений, а также из сострадания к потерпевшему.
Субъектом признавали физическое вменяемое лицо, достигшее 14летнего возраста. За умышленное убийство по советскому уголовному праву предусматривалось наказание в виде лишения свободы, за
убийство с отягчающими вину обстоятельствами предусматривалось
наказание в виде исключительной меры — смертной казни. Исполнение смертной казни в период действия УК РСФСР осуществлялось
посредством расстрела.
Многие из ранее существовавших положений, касающихся вопро1
Бюллетень Верховного Суда СССР. 1975. № 4.
Попов А. Н. Указ. соч. С. 483.
3 Бородин С. В. Преступления против жизни. — СПб.: Юрид. центр Пресс,
2003. С. 54.
2
29
сов уголовной ответственности за преступления против жизни, так или
иначе, были восприняты УК РФ 1996 г. Новый Уголовный Кодекс 1996
г. внес значительные изменения в классификацию убийств, исключив
из понятия «убийство» неосторожное убийство, заменив его термином
«причинение смерти по неосторожности». Тем самым новый УК отнял
у авторов основной критерий классификации убийств — умысел или
неосторожность при причинении смерти. «Вернулось» убийство заведомо беспомощного.
В настоящее время все убийства классифицируются в зависимости
от тяжести обстоятельств, при которых совершено убийство. Так, убийства можно разделить: на простое убийство (ч. 1 ст. 105 УК 1996 г.);
убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105
УК 1996 г.); убийство, совершенное при смягчающих обстоятельствах
(ст. 106,107,108 УК 1996 г.).
Таким образом, исторический анализ развития уголовного законодательства об ответственности за преступления против жизни позволяет сделать следующие выводы:
1. Признавая убийства как преступления, древнее право Руси, царской и Советской России не раскрывало его понятие, понимая под
ним лишь умышленное лишение жизни человека. На тот период предполагалось, что его понятие было очевидным для всех. Понятие убийства как преступления «взято» из житейских религиозных норм (христианская заповедь «Не убий»). Об этом косвенно может свидетельствовать Договор Олега с православными греками (ст. 4 Договора:
«Русин ли убьет Христианина или Христианин Русина...»).
2. Анализ законодательства Древней Руси и царской России ярко
показывает, что в древнем праве обращали внимание не только на
личность преступника, на мотивы, которыми он руководствовался,
но и учитывали внешнюю сторону проступка (в частности, статус
жертвы). Особо проявлялся «классовый, сословный» характер уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за преступления против жизни, например, в тех случаях, когда убитый
был господином, хозяином, мастером (ст. 1451 Уложения 1845 г.),
устанавливалась более жесткая уголовная ответственность в отношении их убийц.
3. За убийство как преступление почти всегда была предусмотрена
в качестве наказания смертная казнь. На первом этапе в период
30
действия Русской Правды казнить могли и родственники убитого,
т. е. еще признавалось право кровной мести, но уже ограниченное
определенным кругом лиц (ст. 1 Русской Правды). Право кровной мести было изъято из уголовного законодательства с принятием и распространением православия как государствообразующей религии.
В качестве «дополнительного» наказания были установлены вира (уплата денег), каторга, заточение в монастырь и др.
4. С принятием Уложения 1845 г. впервые нашло свое отражение в
материальном праве разграничение убийств на умышленные и неосторожные. Признаки подобных преступлений постепенно с некоторыми уточнениями находили свое место и в советском уголовном
праве.
5. Исключение наказуемости случайного причинения смерти проявляется в русском праве значительно позднее, чем разделение на
виды. Так, по Уложению Алексея Михайловича (1649 г.) в гл. 22 ст. 18
установлено: «...убийство учинится от кого без умышления, потому
что лошадь от чего испужався и узду изорвав рознесет и удержати ее
будет не мощно: и того в убийство не ставити, и наказания за такое
дело никому ни чинити...»
6. С развитием российского общества, с укреплением нравственных и религиозных позиций признается преступлением убийство урода (ст. 345 Свода Законов 1832 г.; ст. 1649 Уложения 1845 г.), устанавливаются квалифицированные виды умышленного убийства, это убийство родителей, детей, признаются смягчающими вину такие обстоятельства, как убийство при превышении необходимой обороны, в состоянии аффекта (внезапно возникшего сильного душевного волнения).
7. В Соборном Уложении 1649 г. впервые выделяется как квалифицирующее обстоятельство (по способу убийства) — отравление.
В п. 2 ст. 1453 Уложения 1845 г. повышенная уголовная ответственность устанавливается в тех случаях, «когда убитый лишен был жизни через истязания или же был перед тем подвергаем каким-либо более или менее жестоким мучениям». По Воинскому артикулу Петра I
1715 г. как отягчающее обстоятельство рассматривалось совершение
убийства особо мучительным способом. По Уложению о наказаниях
уголовных и исправительных 1846 г., квалифицированным признавалось убийство способом, опасным для многих лиц; способом, особо
31
мучительным для убитого; отравлением; через истязание; убийство изменческое или в засаде. Уже тогда делались оговорки, что Уложение
не дает никаких более точных определений этих условий совершения
убийства и предоставляет это практике, сообразно с обстоятельствами
каждого конкретного факта. Перечень ситуаций не носил исчерпывающего характера. В Уложении 1903 г. выделялось убийство, совершенное способом мучительным для убитого, опасным для жизни многих лиц (учитывался субъективный фактор). Из Уложения был исключен примерный перечень средств и способов, который представлялся
не только излишним, но и нередко мог привести к неверным выводам.
Отравление, если даже пострадавший умирал в медленной агонии, не
рассматривалось как особо мучительный способ. УК 1926 г. предусматривал убийство способом, особо мучительным для убитого, опасным для жизни многих людей, убийство с использованием беспомощного положения убитого. Наибольшую сложность вызывало толкование способа убийства. Из УК РСФСР 1960 г. было исключено убийство с использованием беспомощного положения убитого. «Осталось»
убийство способом, опасным для жизни многих людей. Поменялась
трактовка «особо мучительного способа убийства для потерпевшего»
на «убийство с особой жестокостью», что было признано значительно
шире по содержанию.
1.2. Уголовно-правовой анализ убийства по действующему
уголовному законодательству Российской Федерации
Убийство является одним из наиболее древних преступлений в уголовном законодательстве. Этому преступлению всегда уделялось в
теории и истории уголовного права исключительно большое внимание. Можно смело сказать, что большинство проблем общей части
уголовного права — вопрос субъективной стороны состава, вопрос о
причинной связи, вопросы о соучастии, о приготовлении и покушении — в значительной мере решались именно в связи с этим
конкретным преступлением 1 . Liszt пишет: «…почти все учения
1
Шаргородский М. Д. Избранные работы по уголовному праву. — СПб.:
Юридич. Центр Пресс, 2003. С. 21.
32
общей части развивались в отношении убийства» (Totung und
Lebensqefahrnunq, Yerq. Darst, Besmeil, B.Y.S. 11).
Таганцев указывает на то, что в Уложении 1649 г., в «Воинском
уставе», в Каролине, в ордонансах королей Французских, мало того,
даже в доктрине XVI и XVII столетий все так называемые общие вопросы уголовного права рассматриваются почти исключительно при
изложении учения об убийстве. Некогда большинство общих вопросов уголовного права трактовалось применительно к убийству 1.
В действующем УК РФ, в отличие от уголовного закона 1960 г.,
впервые убийство определено законодательно. Согласно ст. 105 ч. 1
УК РФ убийством признается умышленное причинение смерти другому человеку. Данное определение является итогом многолетней
дискуссии в науке уголовного права, которая развивалась еще с начала 40-х гг.
В ней принимали участие многие видные российские ученые в области уголовного права. Сам термин «убийство» утвердился в российском уголовном праве во второй половине XIX в. Согласно Русской Правде — это «душегубство», по Своду законов Российской
империи 1832 г. — «смертоубийство». Неоднократно высказывались
мнения о том, что, несмотря на простоту термина «убийство», он поразному понимается в различных сферах человеческой жизни. Он
имеет научное, правовое, медицинское, бытовое толкование. В уголовном же праве понятие убийства более узкое, так как требует указания на определенные признаки, которые бы свидетельствовали о
совершении преступления. В связи с этим авторы предлагали свои
определения данного понятия. Исходя из законодательного определения, можно выделить следующие признаки убийства:
1. Убийство — всегда умышленное деяние. Еще в 40-х гг. профессор М. Д. Шаргородский высказал мнение, что убийством следует считать только умышленное причинение смерти 2. Это мнение было
почти единодушно отвергнуто всеми российскими учеными в области уголовного права. Так, например, профессор А. А. Пионтковский
1
Таганцев Н. С. Русское уголовное право. В 2-х т. Т. 2. — М.: Наука, 1994.
С. 12.
3 Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. — М.:
Юридическое издание Минюста СССР, 1948. С. 43.
33
писал: «Нельзя согласиться с мнением М. Д. Шаргородского, который
предлагает под убийством понимать лишь умышленное причинение
смерти и не относить к нему неосторожное лишение жизни человека. Признание неосторожности лишения жизни человека не убийством, а каким-то иным, особым преступлением было бы способно
лишь ослабить отрицательную моральную оценку этого преступления…» 1 . На этой же позиции стояли Н. И. Загородников, М. К.
Аниянц, А. Н. Трайнин. Однако следует учесть, что данная точка зрения господствовала в годы «коммунистической морали» и «социалистического уголовного права», тогда как законодательство многих
зарубежных стран резко разграничивало умышленное убийство и неосторожное причинение смерти.
Таким образом, новый Уголовный кодекс исключил термин «неосторожное убийство», который присутствовал в УК РСФСР 1960 г.,
т. к. в общественном сознании термин «убийство» ассоциируется лишь
только с умышленным причинением смерти. По всей видимости, законодатель учел традиции дореволюционного русского уголовного
права. Причинение смерти по неосторожности образует по новому
УК самостоятельный состав преступления, закрепленный ст. 109 УК.
Субъективная сторона выражается в умысле — прямом или косвенном. Лицо осознает, что совершает деяние (действие или бездействие), опасное для жизни другого человека, предвидит возможность
или неизбежность наступления смерти потерпевшего и желает (при
прямом умысле) либо сознательно допускает наступление смерти или
безразлично относится к ней (при косвенном умысле). Неправильное
понимание умысла виновного приводит к тому, что умышленное убийство подчас квалифицируется как причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111), и наоборот. Между
тем в первом случае требуется наличие прямого или косвенного умысла на причинение смерти, а во втором — наличие умысла на причинение телесного повреждения; отношение же к смерти потерпевшего
при причинении телесного повреждения выступает в форме вины
неосторожной.
При решении вопроса о том, с прямым или косвенным умыслом
действовал виновный, следует исходить из совокупности всех обсто1
34
Пионтковский А. А. Курс уголовного права. — М.: Наука, 1971. С. 21.
ятельств дела, учитывать не только поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения, но и способ совершения преступления,
применявшиеся орудия, характер ранений или иных повреждений,
причиненных потерпевшему. О наличии прямого умысла могут свидетельствовать, в частности, действия виновного, которые заведомо
для него должны были влечь смерть потерпевшего, но не привели к
смертельному исходу лишь в силу обстоятельств, не зависящих от
его воли.
Исключительно важное значение имеет установление по делам этой
категории мотивов и целей лишения потерпевшего жизни. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по
делам об убийстве» от 27 января 1999 г. по этому поводу говорится:
«По каждому такому делу должна быть установлена форма вины,
выяснены мотивы, цель и способ причинения смерти другому человеку, а также исследованы иные обстоятельства, имеющие значение
для правильной правовой оценки содеянного и назначения виновному справедливого наказания» 1.
Особую сложность для правоприменительной практики представляет выявление направленности умысла в момент нанесения потерпевшему тех или иных ранений, поскольку практические работники
не всегда четко знают, по каким признакам можно судить о такой направленности. А это, прежде всего, объективные признаки: способ
причинения вреда жизни или здоровью, особенности используемых
при этом орудий и средств, количество и локализация ранений, обстановка совершения преступления, характер взаимоотношений между обвиняемым и потерпевшим, наличие и содержание предшествующих угроз, поведение обвиняемого во время и после криминального акта и др. В зависимости от сочетания указанных признаков и решаются вопросы о направленности умысла и его видах, разграничении убийства и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью,
повлекшего смерть потерпевшего, отграничения покушения на убийство от причинения вреда здоровью той или иной степени тяжести,
убийства от неосторожного причинения смерти и др.
1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по
делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г. № 1 // Российская
газета. 1999. 9 февраля.
35
Иногда в правоприменительной практике не уделяется должного
внимания тем разновидностям умысла, которые прямо в законе не
указаны, но относительно полно разработаны теорией уголовного
права. В особенности это касается часто встречающегося по делам о
преступлениях против жизни и здоровья неопределенного (неконкретизированного) умысла, при котором виновный предвидит, что в
результате его действий наступят преступные последствия, но не представляет их себе достаточно определенно. В таких случаях виновный
несет ответственность в зависимости от фактически наступивших
последствий, что не всегда правильно понимается на практике 1 .
Такие случаи возможны при внезапно возникшем умысле, когда
виновный не имел времени обдумать свои намерения, не сознавал
в числе возможных последствий своих действий и наступление
смерти.
Если убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, т. е. когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход
не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.) 2.
Нельзя считать убийством случаи, когда обстановка, в которой совершено посягательство на человека, орудия, использованные преступником, характер причиненных телесных повреждений не дают
твердых оснований для выводов о том, что преступник предвидел хотя
бы возможность наступления смерти потерпевшего. Например, нанесение повреждений тем частям и органам человеческого тела, которые не являются жизненно важными центрами, при отсутствии других доказательств, говорящих о наличии умысла на убийство, дает
1 Комментарий к УК РФ. Общ. и Особен. часть // Под ред. проф. И. Ю. Скуратова — М.: Норма-Инфра,1996. С. 3.
2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по
делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г. № 1.
36
основание не признавать в действиях виновного признаков покушения
на убийство и квалифицировать такие действия лишь в зависимости от
наступивших последствий. Если же при этом наступила смерть потерпевшего, то виновный должен нести ответственность за неосторожное причинение смерти потерпевшему или за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, в зависимости от психического отношения к своим действиям
и результату этих действий 1.
2. Убийство — причинение смерти другому человеку. По данному
признаку проводится отличие убийства от самоубийства, которое по
уголовному праву России не является преступлением, а также от несчастного случая. Так, по определению С. В. Бородина, «убийство —
предусмотренное Особенной частью Уголовного кодекса виновное
деяние, посягающее на жизнь другого человека и причиняющее ему
смерть» 2. Следует учесть, что данное определение также нуждается
в доработке, так как понятие «виновное» предполагает как умысел,
так и неосторожность, таким образом, сложно отличить убийство от
других составов преступлений, предусматривающих в качестве последствий смерть человека.
3. В теории уголовного права для полного определения понятия
убийства указывается еще на его противоправность (неправомерность), чтобы отграничить убийство от правомерного лишения жизни, как это бывает при необходимой обороне, исполнении приказа,
приговора и т. п.
4. Убийство человека в отдельных, установленных законом случаях составляет необходимый признак объективной стороны другого
преступления. То есть оно рассматривается не только как посягательство на жизнь, а на некую систему ценностей, куда входит и право на
жизнь (например, террористический акт). А. Н. Красиков писал, что,
определяя убийство, необходимо указать, что право человека на жизнь
является непосредственным объектом посягательства. Ранее об этом
же говорил Н. И. Загородников, указывая в определении убийства на
1 Комментарий к уголовному кодексу РФ // Под ред. А. И. Бойко — Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. С. 254.
2 Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. С. 194.
37
то, что «причинение смерти является основанием уголовной ответственности». Можно вполне согласиться с данным мнением 1.
Таким образом, убийство можно определить как противоправное
умышленное причинение смерти другому человеку, когда право на
жизнь является непосредственным объектом преступления. Для правильной квалификации убийства необходимо знание его состава, всех
признаков и элементов.
5. Непосредственным объектом преступления является жизнь человека.
Вопрос о начале уголовно-правовой охраны человеческой жизни
особо важен для разграничения преступных деяний по объекту и дифференциации уголовной ответственности за них, ибо посягательства
на человеческую жизнь обладают исключительно высокой общественной опасностью. Убийство — это наиболее тяжкое преступление против личности. Как бы человек ни относился к своей жизни, она является благом, объективно представляющим для него наивысшую ценность. Жизнь — это условие существования человека как общественного существа, а значит, и условие существования всех его отношений. Лишение жизни человека означает исчезновение его как биологической особи и вместе с тем разрыв всех социальных связей, в которых состоял конкретный индивид. Уголовно-правовой охране подлежит жизнь любого человека, независимо от его возраста, социального положения, физических и моральных качеств от начала жизни и
до момента смерти. Особенность объекта данного вида преступления состоит в том, что у виновного исключается возможность загладить причиненный вред, и это определяет его особую общественную
опасность. Жизнь человека — это процесс его физиологического существования как биологической единицы. Для конкретного определения объекта необходимо ограничить его рамки, в том числе и временные.
В уголовно-правовой литературе существуют разные точки зрения
по определению начального момента уголовно-правовой охраны жизни. Например, Б. С. Утевский полагал, что моментом начала жизни
человека и ее охраны следует считать момент отделения плода от утробы матери. М. М. Гродзинский не возражал против того, чтобы
1
38
Загородников Н. И. Преступления против жизни. — М., 1961. С. 24.
началом жизни человека считать возникновение дыхания у ребенка,
и в то же время не отрицал, что этим моментом может быть полное
отделение ребенка от утробы матери. О. Ф. Шишов считает, что «жизнь
человека как биологическое состояние человека начинается с момента рождения человека, то есть с момента отделения плода от утробы
матери» 1. Однако, признавая, что начальным моментом жизни человека следует считать отделение плода от утробы матери, авторы не
дают аргументированного обоснования своей позиции. В этой связи
Н. И. Загородников правильно в свое время заметил, что признак «полное отделение от утробы матери» представляется недостаточно ясным, причем авторы его не разъясняют и в основу решения этого вопроса кладут чисто механическое положение ребенка 2.
В доктрине уголовного права немало было и есть сторонников признания начальным моментом жизни человека начало дыхания младенца. Такой подход в определении начального периода жизни полностью соответствовал выводам медицинской науки. С точки зрения
последней, было общепризнано, что дыхание есть жизнь, а начало
дыхания — это начало жизни 3. Однако существовали сомнения и, на
наш взгляд, не безосновательные в том, что дыхание является не единственным признаком, свидетельствующим о начале жизни. В свое
время выдающийся ученый-юрист Н. С. Таганцев обращал внимание
криминалистов на то обстоятельство, что «ребенок, не дышащий, всетаки мог бы быть жив, сердце его могло биться, кровь могла обращаться по его телу, он мог двигаться, мог даже издавать слабые звуки» 4 . Придерживаясь аналогичной точки зрения, С. В. Познышев
писал: «Наиболее убедительным доказательством жизни новорожденного является дыхание. Однако возможны случаи, когда дитя еще не
дышало, но уже жило, продолжая вне утробы матери жизнь, сходную
с утробной, то есть через кровообращение, хотя доказательство жизни в
1
Лысак Н. В. Проблемы определения начального момента охраны жизни человека в уголовном праве // Российский следователь, 2002. № 2. С. 40.
2
Загородников Н. И. Преступления против жизни. С. 33.
3
Попов В. Л., Бабаханян Р. В., Заславский Г. И. Курс лекций по судебной медицине. — СПб, 1999. С. 389.
4
Лысак Н. В. Указ. соч. С. 43.
39
подобных случаях несравненно труднее, однако возможно, а потому
не следует отождествлять отсутствие дыхания с отсутствием жизни» 1.
Как видим, указанные авторы, признавая дыхание доминирующим
признаком жизни, тем не менее обращали внимание и на другие ее
проявления (сердцебиение, движение, кровообращение). Меду тем на
протяжении многих лет в медицинской науке и практике к основному
и единственному признаку жизни относили дыхание. Таким образом,
если у родившегося ребенка имелись признаки жизни, такие как сердцебиение, кровообращение и другие, но он не дышал, его признавали мертворожденным. В случае признания ребенка живорожденным
перед судебно-медицинской экспертизой ставится вопрос об определении его жизнеспособности, так как от этого зависит тяжесть понесенного убийцей наказания.
Против такой практики возражали и сами медики. Поэтому, не дожидаясь принятия соответствующего закона, российские педиатры и
акушеры-гинекологи на своем первом съезде, проходившем с 9 по 11
сентября 1992 г. в Челябинске, вынесли решение перейти к мировым
критериям и считать живым младенца, у которого нет дыхания, но
бьется сердце. Начиная с января 1993 г., отечественная медицина, в
соответствии с рекомендациями Всемирной организацией здравоохранения, перешла на новые мировые критерии живорождения и мертворождения. Сегодня, согласно приказу МЗ РФ № 318 от 04.12.1992
г. «О переходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мертворождения», ребенок признается живорожденным, если отвечает требованиям ст. I Инструкции об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода, которая гласит: «Живорождением является
полное изгнание или извлечение продукта зачатия из организма матери вне зависимости от продолжительности беременности, причем
плод после такого отделения дышит или проявляет другие признаки
жизни, такие как сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры, независимо от того, перерезана пуповина и
отделилась ли плацента. Каждый продукт такого рождения рассматри1 Тимченко Г. П. К понятию новорожденности в судебной медицине // Актуальные вопросы судебно-медицинской экспертизы детей. — Ленинград,
1989. С. 18.
40
вается как живорожденный. Мертворождением является смерть продукта зачатия до его полного изгнания или извлечения из организма
матери вне зависимости от продолжительности беременности. На
смерть указывает отсутствие у плода после такого отделения дыхания
или любых других признаков жизни, таких как сердцебиение, пульсация
пуповины или произвольные движения мускулатуры» 1.
М. Д. Шаргородский начало жизни человека связывал с началом
дыхания и с моментом отделения пуповины. В то же время он писал,
что если умышленное лишение жизни ребенка произошло во время
родов, иногда можно квалифицировать его как убийство, если часть
ребенка уже вне утробы матери 2.
Более определенную и аргументированную позицию занимали
А. А. Жижиленко и А. А. Пионтковский. Первый полагал, что, пока
не начались роды, будет налицо умерщвление плода, а не убийство,
но, как только роды начались, если часть младенца появилась наружу, можно говорить о рождении человека, убийство которого должно
быть наказуемо. А. А. Пионтковский считал, что «следует рассматривать как детоубийство не только убийство новорожденного после отделения плода от утробы матери и начала самостоятельной жизни ребенка, но и убийство, совершенное во время родов, когда рождающийся ребенок еще не начал самостоятельной внеутробной жизни (например, нанесение смертельной раны в голову рождающемуся ребенку
до того момента, когда он начнет дышать)» 3.
Но еще Н. С. Таганцев, уделяя большое внимание исследованию
преступлений против жизни, указывал на то, что при убийстве новорожденного жизнь ребенка должна быть доказана для того, чтобы
нанесенные ему повреждения соответствовали основным условиям
убийства.
1 Инструкция Минздрава РФ «Об определении критерия живорождения и
мертворождения, перинатального периода», утвержденная приказом Минздрава РФ и постановлением Госкомстата России от 4 декабря 1992 г. №
318/190 «О переходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мертворождения».
2 Шаргородский М. Д. Ответственность за преступления против жизни. —
Ленинград, 1953. С. 15.
3 Курс уголовного права: в 6 т. / Под ред. Пионтковского и др. Т. 5. — М.,
1971. С. 22.
41
Н. С. Таганцев считал, что главное обстоятельство, которое следует
установить при привлечении к ответственности за детоубийство, — это
факт умерщвления живого ребенка. Пусть даже и нежизнеспособного 1.
От момента прорезывания головки плода до его полного изгнания
из тела матери и констатации живорождения, как правило, проходит
от нескольких минут до двух часов, и как раз в это время появившемуся плоду можно причинить смерть (например, сделать смертельную инъекцию, нанести смертельную рану и т. п.), но при этом убийца не знает живорожденный или мертворожденный продукт зачатия.
Т. В. Кондрашова рекомендует действия, направленные на прекращение жизнедеятельности рождающегося ребенка, когда он еще полностью не отделился от тела матери, квалифицировать как покушение на убийство 2.
С. В. Бородин рекомендует обратиться к законодательному опыту
зарубежных стран. В УК Индии, например, имеется положение о том,
что причинение смерти живому ребенку в утробе матери не является
убийством. Но причинение смерти живому ребенку, если какая-либо
часть появилась из утробы, хотя ребенок и не начал дышать или полностью не родился, может рассматриваться как убийство 3.
Получается замкнутый круг. Как мы можем утверждать или полагать, что появилась какая-либо часть тела именно живого ребенка?
Ведь для того, чтобы констатировать живорождение, необходимо полное изгнание или извлечение продукта зачатия из организма матери,
причем после отделения должны появиться признаки жизни: сердцебиение, пульсация пуповины, движения мускулатуры. Только в этом
случае можно говорить об убийстве во время рождения. А если причинялась смерть мертворожденному продукту зачатия, то данное деяние необходимо квалифицировать как покушение на негодный объект.
Но как это доказать? Ведь и факт мертворождения возможно установить только после полного изгнания или извлечения из организма
1
Таганцев Н. С. О преступлениях против жизни по русскому уголовному
праву. — СПб., 1870. С. 40.
2 Кондрашова Т. В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой неприкосновенности. — Екатеринбург,
2000. С. 13.
3 Бородин С. В. Преступления против жизни. С. 217.
42
матери продукта зачатия. А если смерть была причинена до его полного изгнания, то установить, живорожденный или мертворожденный был продукт зачатия в процессе рождения (т. е. в процессе причинения смерти появляющемуся продукту зачатия), в момент полного изгнания невозможно.
В медицине начало внеутробной жизни человека датируется началом автономного существования продукта рождения, проявляющего
жизненно важные обменные функции, свойственные самостоятельному человеческому организму. Но уголовно-правовая охрана жизни
человека начинается раньше. Отсюда ясно, что действительное начало человеческой жизни и начало ее уголовно-правовой охраны не совпадают. Юристы искали свой, юридический, момент начала жизни
человека, отличный от медицинского, и пришли к выводу, что им является момент появления хотя бы части тела из утробы матери.
В США, согласно Американской конвенции о правах человека,
право на жизнь признается и защищается с момента зачатия, а в Китае с момента зачатия начинается исчисление возраста человека.
А. Н. Попов утверждает, что проблем с квалификацией убийства
нет. Тем более что в настоящее время большинство исследователей
придерживается мнения о том, что лишение жизни ребенка в процессе родов должно признаваться оконченным убийством. Далее приводится в качестве примера редакция ст. 106 УК РФ, в которой промежуток от прорезывания плода нашел свое законодательное закрепление. Об этом свидетельствует формулировка диспозиции ст. 106 УК
РФ: «Убийство матерью новорожденного ребенка во время родов…».
А если убивает рождающегося не мать? Тогда действия виновного
мы должны квалифицировать по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, но чтобы
преступление было окончено, необходимо констатировать факт живорожденности.
Анализируя ст. 106 УК РФ, А. Н. Попов утверждает, что редакцию
диспозиции необходимо совершенствовать 1. Действительно, «во время родов» и «новорожденный» — это несовместимые понятия, т. к. о
новорожденном мы можем говорить в момент полного изгнания продукта зачатия. Только в третьем, последовом периоде родов, когда
1
Попов А. Н. Преступления против личности при смягчающих обстоятельствах. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 72.
43
произошло изгнание продукта зачатия, имеющего признаки жизни,
можно говорить об убийстве матерью новорожденного ребенка во
время родов.
Какой же можно предположить выход из сложившейся ситуации?
Поддерживая точку зрения С. В. Бородина, необходимо, на наш взгляд,
внести в УК РФ норму, аналогичную по содержанию норме УК Индии, но словосочетание «живой ребенок» заменить на «рождающийся ребенок». Таким образом, причинение смерти рождающемуся ребенку, если какая-либо его часть появилась из утробы матери, хотя
бы и не были констатированы факты живорождения и мертворождения, может рассматриваться как убийство человека, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, если субъект не специальный, т. е. не мать рождающегося ребенка.
В судебно-следственной практике также возникают вопросы, связанные с наступлением ответственности за убийство новорожденного ребенка матерью, которая не достигла возраста 16 лет. Суть проблемы в том, что фактически родить может и девочка-подросток, достигшая 14-летнего возраста, которая может являться субъектом преступления, если содеянное квалифицируется по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Таким образом, возникает противоречие. Если насилию подвергается ребенок, не достигший возраста 1 месяц (28 календарных дней), то
несовершеннолетняя не подпадает под действие ст. 106 УК РФ, так
как не является субъектом данного преступления. Но если возраст
погибшего ребенка будет исчисляться в более чем один месяц со дня
рождения, например 31 календарный день, то совершенное преступление может быть квалифицировано по п. «в» ч. 2 ст.105 УК РФ, предусматривающему ответственность за умышленное убийство с 14летнего возраста.
Данная проблема не является надуманной. Так, С. Ф. Милюков
смысл своего рассуждения сводит к тому, что законодатель, дифференцировав возраст, с которого наступает ответственность за убийство 1, тем самым блокировал действие специальных норм к убийцам, достигшим 14-летнего, но не достигшим 16-летнего возраста.
Поэтому он считает, что 14-летней детоубийство грозит лишением
1
Василевский А. Возраст как условие уголовной ответственности // Законность. 2002. № 11. С. 73.
44
свободы от шести до десяти лет, а 16-летней — лишь до пяти лет. Автор сожалеет, что данный вопрос в известной ему специальной литературе оставлен без внимания и высказывает предположение, что, видимо, по мнению других авторов, лица, совершившие привилегированные убийства в промежутке от 14 до 16 лет, уголовной ответственности вообще не подлежат. Он считает такое мнение неверным, поскольку
появление (исчезновение) специальных норм не может влиять на существование общих норм уголовного права. А Е. Б. Кургузкина предлагает действия 14–15-летних женщин-детоубийц квалифицировать по
п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ 1.
Опрос девочек-подростков 14–16-летнего возраста, проведенный
в школах города Благовещенска совместно с сотрудниками ПДН УВД
в ноябре–декабре 2003 г. (принимало участие около 1000 человек), о
том, кого они считают новорожденным ребенком и является ли лишение его жизни преступлением, показал, что и в 14, и в 16 лет девочки
одинаково осознают тяжесть совершаемого преступления (убийства
младенца), однако и те и другие не видят различия между новорожденным ребенком, достигшим 4-недельного возраста, и ребенком,
достигшим возраста несколько более 1 месяца. Новорожденным для
них является ребенок, который только что родился. Таким образом
как решение проблемы можно предположить следующее: возраст
субъекта преступления, предусмотренного ст. 106 УК, снизить до 14
лет, тем самым изменив мнение некоторых теоретиков о том, что действия 14–15- летних женщин-детоубийц необходимо квалифицировать по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Вызывает много вопросов квалификация убийства новорожденного ребенка матерью, которая находилась в нормальном психофизическом состоянии, как во время родов, так и после них до достижения ребенком возраста 1 месяца. Так, А. Н. Красиков в 1996 г. высказал мнение, что убийство матерью новорожденного ребенка во время
или сразу после родов признается привилегированным составом в силу
того, что женщина в период физиологических родов испытывает
особо болезненные психофизические страдания. Поэтому убийство
новорожденного ребенка матерью, находившейся в нормальном
1 Кургузкина
Е. Б. Убийство матерью новорожденного: природа, причины,
предупреждение. — Воронеж, 1999. С. 22.
45
состоянии в процессе родов и после них, которое не было обусловлено психотравмирующей ситуацией и психическим расстройством, влечет за собой ответственность по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ 1.
С. В. Бородин поддержал А. Н. Красикова, однако, по его мнению,
вопрос следует поставить несколько шире. Возможна ли квалификация такого преступления не по ст. 106, а по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК
РФ? Изменяется ли характер и признаки детоубийства, если беременная женщина заранее, до родов, готовилась к этому преступлению?
Он считает, что в этом случае квалифицировать содеянное необходимо по ч. 1 ст. 105 УК РФ.
Однако неясно, почему содеянное в таком случае не должно квалифицироваться по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ?
К этой же позиции присоединяется Т. В. Кондрашова. По ее мнению, отсутствие психического расстройства, особого психического и
эмоционального состояния женщины во время лишения жизни новорожденного ребенка исключает квалификацию содеянного по ст. 106
УК РФ когда бы оно ни было совершено. Т. В. Кондрашова пишет:
«Несмотря на то, что о состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, сам законодатель упоминает лишь при
указании признаков третьего вида убийства, системное и грамматического толкование закона позволяет прийти к выводу, что этот признак присущ всем случаям убийства матерью новорожденного ребенка. Иначе невозможно объяснить, почему законодатель хладнокровное убийство, совершенное отцом ребенка или иными лицами, расценивает как обычное либо квалифицированное убийство, а те же
продуманные действия матери относит к привилегированному составу преступления» 2.
Нельзя не упомянуть здесь и возрастной критерий наступления уголовной ответственности за совершенное преступление. Если убийство совершают 14–15-летние мать и ее подруга, то в отличие от самой молодой матери, которая уголовной ответственности не подлежит в силу своего возраста, ее подруга будет привлечена по ст. 105
1
Красиков А. Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России. — Саратов, 1996. С. 48.
2 Кондрашова Т. В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и неприкосновенности. —
Екатеринбург, 2000. С. 142.
46
УК РФ, несмотря на то, что обе в равной мере осознавали тяжесть
совершаемого преступления.
6. Преступное действие (бездействие) во всяком преступлении является его ядром, вокруг которого конструируются иные элементы
состава преступления.
В ст. 14 УК РФ законодатель определяет преступление как виновно совершенное общественно опасное деяние 1. Убийство — лишение жизни человека. Объективная сторона убийства не может быть
охарактеризована однозначно. Имеющаяся специфика обязывает рассмотреть ее с учетом конкретных особенностей этого преступления.
Убийство может быть совершено путем как действия, так и бездействия. Чаще всего оно совершается путем действия, направленного
на нарушение функций или анатомической целостности жизненно
важных органов другого человека, т. е. в активной форме — удар ножом, выстрел, применение взрывчатки, яда, удушение, утопление,
поражение электротоком, сожжение, наезд автотранспортом, сбрасывание с движущегося транспорта или с большой высоты и т. п.2 Действия, которыми причиняется смерть, в большинстве своем физические. Однако убийство может осуществляться и путем психического
воздействия, например, человеку, страдающему тяжелой формой кардиологического заболевания, посылают ложную телеграмму о смерти его близких в расчете на то, что он скончается от сердечного приступа. Так и происходит 3. Убийство может быть совершено, когда
потерпевший лишается жизни либо непосредственно виновным лицом при помощи других лиц, не сознающих действительного характера содеянного в силу создавшейся обстановки или вследствие психической неполноценности или малолетия. Представляется, что подговор к самоубийству лица, не сознающего безвыходности для другого лица, с тем, чтобы оно покончило с собой, также должны рассматриваться как убийство. Представляется не бесспорным, что в качестве средств, способов убийства может быть использовано колдовство,
1
Уголовный кодекс Российской Федерации. — М.: Юрайт-Издат, 2004.
С. 19.
2 Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу РФ. В 2-х томах. Т. 1 / Под ред. Н. Н. Номос, 1996. С. 252.
3 Комментарий к УК РФ. Общ. и особ. ч. / Под ред. проф. И. Ю. Скуратова — М.: Норма-Инфра, 1996. С. 12.
47
«кодирование», «зомбирование», «заговор», «сглаз», «порча» и тому
подобные психологические приемы. Если появляются на этот счет
какие-то подозрения, требуется экспертное заключение компетентных
специалистов-психиатров. Например, А. Кашпировский заявлял, что
все это ему вполне по плечу (он даже утверждал по телевидению, что
всех выступавших с критикой в его адрес журналистов он уже сделал
импотентами). В принципе допускает подобную возможность и Павел Глоба. Некоторые другие «колдуны» оговаривают ее рядом условий. В следственно-судебной практике случаи привлечения к уголовной ответственности за подобные действия не отмечены 1. Но на лиц
с особой психикой такие приемы, способы действуют внушаемо.
Убийство может быть совершено и путем бездействия в тех случаях, когда виновное лицо обязано было заботиться о потерпевшем, когда
оно должно было и могло совершить определенные действия, могущие предотвратить смерть, но не совершило. Или субъект преступления нес специальную обязанность воспрепятствовать наступлению
смерти и мог ее предупредить (например, мать в целях лишения жизни не кормит новорожденного ребенка, врач перестает лечить больного, сиделка не дает через определенное время лекарство). При убийстве виновный может использовать природные факторы (холод, жару),
обстановку стихийного бедствия, затопления, обрушения и т. п.
При анализе объективной стороны убийства необходимо учитывать,
что действия или бездействие является лишь внешним признаком
преступления. Это объясняется тем, что его общественная опасность,
в конечном счете, заключается в причиненном вреде — смерти потерпевшего. При этом для состава преступления не имеет значения,
как скоро после совершения виновным соответствующего действия
наступила смерть. Убийство будет и тогда, когда смерть потерпевшего последовала немедленно за совершением виновным преступного
действия, и тогда, когда она наступила спустя значительный промежуток времени после этого.
Наступление смерти как последствие преступных действий является обязательным признаком объективной стороны убийства. Не наступление такого последствия в результате действия (бездействия)
1
48
Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу РФ. С. 253.
виновного исключает признание преступления оконченным и при
наличии приготовления к убийству или покушения на него влечет
квалификацию с применением ст. 33 УК РФ.
7. Причинение смерти — необходимое последствие преступления,
предусмотренного составом ст. 105 УК РФ.
Известно, что жизнь человека, с биологической точки зрения, состоит в непрерывно обмене веществ, питании и выделении. С прекращением этих функций прекращается и жизнь человека. Человеческая жизнь в биологическом смысле этого слова имеет значение
для определения границ жизни человека. Возникновение жизни связано с началом процесса родов. Естественным и неизбежным завершением жизни является физиологическая смерть человека вследствие
старения организма. Некоторая часть людей умирает в результате патологической преждевременной смерти, вызванной болезнью или
насильственными действиями. К патологической смерти относится и
убийство, которое является родом насильственной смерти, следовательно, насильственный характер смерти — один из признаков
убийств. Таким образом, деяние может быть квалифицировано как
убийство лишь при причинении насильственной смерти потерпевшему. Естественная смерть не может быть квалифицирована как убийство. Но насильственная смерть может носить и правомерный характер (например, приведение в исполнение приговора к смертной казни). Кроме того, насильственная смерть может свидетельствовать не
только об убийстве, но и о несчастном случае и самоубийстве. В связи с этим возникает вопрос о разграничении.
Смысловая нагрузка употребляемого в уголовном законе слова
«смерть» обозначает то состояние, которое в медицине именуется
биологической смертью. От биологической смерти следует отграничивать понятие клинической смерти, которая проявляется в прекращении дыхания и остановке сердечной деятельности, нарастании
кислородного голодания всех органов и тканей. В медицине также
выделяется понятие мнимой смерти, характеризующейся ослаблением жизнедеятельности организма настолько, что внешне создается
впечатление о наступлении смерти. Исключительно при наступлении
биологической смерти деяние, направленное на умышленное лишение жизни другого человека, подпадает под квалификацию, то есть
является оконченным преступлением.
49
Вопрос о моменте наступления смерти человека в медицинской литературе является дискуссионным. Одни авторы полагают, что смерть
человека наступает с момента прекращения дыхания и сердцебиения,
другие считают сердцебиение не абсолютным доказательством жизни.
Но признается бесспорным наступление смерти с момента органических изменений в головном мозге. До наступления этих изменений
смерть человека называется клинической (5–6 минут). Встречаются
случаи, когда после наступления клинической смерти удается восстановить дыхание, сердцебиение и вернуть человека к жизни. Особенно
в последние годы достижения медицинской науки и практики в области реаниматологии способствовали изменению отношения к смерти
как к одномоментному явлению. Ее все больше стали представлять
как процесс, растянутый во времени, соответствующий постепенному
разрушению отдельных частей человеческого организма. До недавнего времени в юридической и философской науке не было единства
мнений в формулировке определения момента «смерти» при лишении
жизни. Однако в настоящее время в инструкции «По определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения
реанимационных мероприятий» Минздрава РФ от 4 марта 2003 г. говорится, что «констатация смерти наступает при смерти мозга или биологической смерти человека (необратимой гибели человека). Смерть
мозга проявляется развитием необратимых изменений в головном мозге, биологическая смерть выражается посмертными изменениями во
всех органах и системах, которые носят постоянный, необратимый,
трупный характер.
О наступлении смерти человека свидетельствует только биологическая смерть, т. е. состояние необратимой гибели организма как целого, когда остановлена сердечная деятельность, исчезла пульсация в
крупных артериях, прекращено дыхание, утрачены функции центральной нервной системы, в коре головного мозга начинается необратимый процесс распада белковых тел, в результате чего восстановить
жизнедеятельность организма уже невозможно и что устанавливается в учреждениях здравоохранения, имеющих необходимые условия
для констатации смерти мозга. Биологическая смерть устанавливается на основании наличия трупных изменений. В литературе предлагалось наступление биологической смерти считать безусловным по
истечении 30 минут после констатации названных выше признаков.
50
Посягательство на мертвого человека, ошибочно принятого за живого, необходимо рассматривать как покушение на убийство по правилам фактической ошибки в объекте. Со смертью человека прекращается уголовно-правовая охрана его жизни, и, следовательно, нельзя
говорить об убийстве, когда происходит выстрел в человека, уже умершего, в целях лишения его жизни. Убийство в данном случае совершить невозможно, но действия лица все же представляют общественную опасность, поскольку последствия не наступают по независящим
от этого лица причинам. Оно должно нести ответственность за покушение на негодный объект 1.
8. Наконец, еще одним признаком объективной стороны при убийстве является причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего. При решении вопроса о наличии или отсутствии причинной связи между деянием и наступившим последствием необходимо исходить из того, что она является объективной, существующей вне зависимости от нашего сознания связью, в силу которой действие (бездействие) порождает и обусловливает возникновение последствия, отсутствие причинной связи
между деянием и наступившей смертью потерпевшего либо исключает полностью уголовную ответственность за лишение жизни, либо
влечет иную квалификацию деяния.
Нас интересует только те случаи, когда от разрешения вопроса о
причинной связи между деянием виновного и смертью потерпевшего
зависит квалификация преступления. В отличие от других признаков
объективной стороны убийства причинная связь не всегда очевидна.
Нередко ее установление по делам об убийстве на практике встречает трудности, которые объясняются тем, что иногда не учитывается
конкретная обстановка, в которой было совершено убийство.
Между тем вопрос о наличии или отсутствии связи между причиной (действием или бездействием) и следствием (наступившей смертью потерпевшего) нельзя рассматривать вне конкретной обстановки, в которой совершено преступление. В связи с этим по каждому
делу об убийстве необходимо установить, что наступившая смерть потерпевшего является следствием определенных действий в конкретной
1
Руководство по расследованию убийств / Под ред. С. И. Гусева — М.:
Юридич. лит-ра, 1987. С. 13.
51
обстановке их совершения. Нельзя не учитывать и того, что не всякая
связь между деянием и последствием свидетельствует о наступлении
смерти потерпевшего в результате рассматриваемого деяния. Признавая, что беспричинных явлений нет, мы выделяем необходимость как
проявление внутренней закономерности явлений и отличием ее от
случайности, которая также представляет собой объективную категорию, но выражающую иного рода связи между явлениями внешнего
мира. Из этого следует, что, анализируя объективную сторону убийства, необходимо не только устанавливать наступление смерти потерпевшего в результате определенных действий, но и отграничивать
необходимую причинную связь этих действий и наступивших последствий от случайной связи. При случайной связи последствия, наступившие от действий лица, для него являются не только неожиданными, но и объективно не связаны с этими действиями.
Уголовный закон считает в равной степени убийством не только
случаи лишения жизни помимо воли потерпевшего, но и по его воле
и с его согласия.
В мировой социальной практике сегодняшнего дня нередки случаи, когда безнадежно больные люди, испытывающие непереносимые муки, либо инвалиды, престарелые больные, лишенные возможности заботиться о себе, обращаются к врачам или частным лицам с
просьбой ускорить их уход из жизни.
Проблема эвтаназии — оказания помощи названным лицам по уходу
из жизни — обсуждается на протяжении многих веков. Последние
социологические опросы населения престарелого возраста показывают, что значительная часть считает ее допустимой. Как видно из
часто встречающихся публикаций в различных периодичных изданиях России, некоторые зарубежные врачи допускают эвтаназию и считают ее правомерной в отношении новорожденных инвалидов, смертельно больных пациентов, которые ясно выразили свою волю. Неоднозначные подходы высказываются и российскими врачами.
Законодательство РФ против эвтаназии и считает ее таким же убийством. По российскому законодательству такое убийство может быть
квалифицировано как «простое» убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ) при
смягчающих обстоятельствах по мотиву сострадания. Представляется, что простым запретом эту проблему не решить, следует законодательно урегулировать этот вопрос, может быть, ввести его в
52
компетенцию суда либо специальной медицинской комиссии, создаваемой по каждому конкретному случаю или действующей постоянно.
Из всех видов убийства наиболее тяжким признается убийство при
наличии квалифицирующих признаков, указанных в ч. 2 ст. 105 УК
РФ. При этом следует иметь в виду, что убийство, совершенное при
обстоятельствах, предусмотренных несколькими пунктами ч. 2 данной статьи, должно квалифицироваться по всем этим пунктам. При
множестве побудительных моментов, имеющих место в процессе совершения такого убийства, правоприменитель обязан определять среди них доминирующий мотив и отдать ему предпочтение при квалификации содеянного. Важно, чтобы вывод судебно-следственных органов о наличии или отсутствии при убийстве квалифицирующих
признаков был основан на объективных данных, а не базировался
лишь на субъективных предпосылках.
По смыслу закона убийство не должно расцениваться как совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных пп. «а»,
«г», «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а также при обстоятельствах, с которыми
обычно связано представление об особой жестокости (в частности,
множественность ранений, убийство в присутствии близких потерпевшему лицу), если оно совершено в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения либо при превышении пределов необходимой обороны 1.
В юридической литературе принято делить квалифицирующие обстоятельства, предусмотренные в ч. 2 ст. 105 УК, на группы. Критерии
деления при этом различны. Одни авторы рассматривают отягчающие
обстоятельства в том порядке, в каком они расположены в статье Уголовного кодекса независимо от того, к какому элементу состава преступления они относятся. Другие нередко используют при этом элементы состава преступления. Перечень предусмотренных этими пунктами отягчающих обстоятельств убийства является исчерпывающим.
Для общей характеристики обстоятельств, отягчающих умышленное
убийство, а также для уяснения их сущности определенное значение
имеет их классификация. В уголовно-правовой науке существует несколько подходов к классификации отягчающих обстоятельств. В част1
Постановление Пленума Верховного Суда № 1 от 27.01.1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве».
53
ности, Э. Ф. Побегайло предложил следующую классификацию: отягчающие обстоятельства, относящиеся к субъекту, субъективной стороне, к объекту, объективной стороне 1. Такой же классификации придерживается и Б. Сарыев 2.
Представляется, что все пункты, указанные в качестве отягчающих
обстоятельств убийства в ч. 2 ст. 105 УК РФ, можно поделить на три
группы по определенным признакам. Первая: отягчающие признаки,
характеризующие объективную сторону особо опасного убийства;
вторая: характеризующие субъективную сторону данного преступления; третья: характеризующие потерпевшего. При этом признаки третьей группы не могут рассматриваться «оторвано» от субъективного
отношения преступника к совершенным действиям, т. к. в законе каждый раз специально делается оговорка «заведомо для виновного», будь
то состояние беременности, беспомощность, выполнение служебного или общественного долга потерпевшим. Важно также заметить,
что признаки второй группы не могут сочетаться между собой при
квалификации одного убийства, т. к. убийство является таким преступлением, которое совершается с каким-либо одним мотивом или
целью (мотив и цели, конечно, могут сочетаться, но только один мотив или цель может быть доминирующим).
В новом УК отягчающие обстоятельства расположены в определенном порядке, а именно: вначале перечисляются обстоятельства,
относящиеся к объекту и объективной стороне, а затем относящиеся
к субъективным признакам. Хотя следует заметить, что этот порядок
не всегда соблюдается. Отягчающее обстоятельство, предусмотренное п. «д» ч. 2 ст. 105, одновременно относится как к объективным,
так и субъективным признакам состава преступления, но так как вменение данного квалифицированного состава, на наш взгляд, возможно лишь при доказанности умысла на особую жестокость, логичнее
данное деяние отнести к субъективным признакам. По элементам состава может быть следующая квалификация:
а) отягчающие обстоятельства, относящиеся к объективным признакам: убийство двух или более лиц; лица или его близких в связи с
1
Волженкин Б. Принципы справедливости и проблемы множественности
преступлений по УК РФ // Российское право. 2001. № 1. С. 87.
2 Бородин С. В. Квалификация преступлений против жизни. — М., 1974.
С. 79.
54
осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека или захватом заложников; убийство женщины, заведомо
для виновного находящейся в состоянии беременности; убийство общеопасным способом;
б) отягчающие обстоятельства, относящиеся к субъективным признакам: убийство, совершенное с особой жестокостью, совершенное
группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, из корыстных побуждений или по найму, а равно
сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом; из хулиганских побуждений, с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием или
насильственными действиями сексуального характера, по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести, в целях использования органов или тканей потерпевшего.
Наличие одного из отягчающих обстоятельств, указанных в ч. 2 ст.
105 УК РФ, является обязательным условием для квалификации по
данной статье.
С. В. Бородин предложил следующую классификацию, что, на его
взгляд, представляется более правильным: обстоятельства, характеризующие субъективные свойства убийства и личность виновного;
обстоятельства, характеризующие объективные свойства убийства.
Думается, что данная классификация может облегчить решение
вопросов о правильной квалификации содеянного и назначении мер
наказания. Правильная квалификация исключает неосновательное
осуждение лица, действия которого не представляют общественной
опасности, и создает правовые предпосылки для наказания действительного преступника.
Выявление отягчающих обстоятельств убийств по действующему УК
РФ имеет важное значение для правильной квалификации, а затем и
для наказания виновного. Российскому уголовному законодательству
в настоящее время известны два вида обстоятельств, отягчающих ответственность. Одни из них имеют значение для определения наказания лицу, совершившему преступление (ст. 63 УК РФ), другие —
выступают как признаки конкретного состава преступления, влияющие на его квалификацию (ч. 2 ст. 105 УК РФ). Сопоставление отягча-
55
ющих ответственность обстоятельств, названных в ст. 63 УК РФ, с
обстоятельствами, влияющими на квалификацию отдельных преступлений, показывает, что первые служат как бы юридической базой, определяющей направленность вторых. Иными словами, отягчающие
обстоятельства, названные в Общей части УК РФ, конкретизируются
в отдельных составах Особенной части. Это относится в полной мере
и к обстоятельствам, отягчающим ответственность за умышленное
убийство. Например, такие обстоятельства из числа названных в ст. 63
УК РФ, как совершение преступления из корыстных побуждений, совершение преступления с особой жестокостью или издевательством
над потерпевшим, совершение преступления общеопасным способом
сформулированы (в ч. 2 ст. 105 УК РФ) с необходимой детализацией
применительно к убийствам, с учетом специфики этих преступлений 1.
Вместе с тем было бы неправильно считать, что обстоятельства, влияющие на квалификацию, по своему характеру имеют подчиненное
значение по отношению к обстоятельствам, названным в Общей части
Уголовного кодекса. По своей правовой природе они, несомненно,
самостоятельны. Более того, обстоятельства, влияющие на квалификацию преступления, исключают, при их наличии, применение по конкретному делу при назначении наказания аналогичных обстоятельств,
упомянутых в ст. 63 УК РФ. Это объясняется тем, что квалифицирующие обстоятельства являются признаками состава преступления и тем
самым позволяют дифференцировать общественную опасность по сравнению с той, которая выражена признаками основного состава преступления 2.
На практике нередко возникает необходимость квалификации убийства не по одному, а по нескольким пунктам данной статьи. В связи с
этим возникает вопрос о том, возможна ли любая совокупность обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, при квалификации
его по ч. 2 ст. 105 УК РФ. На него следует ответить отрицательно.
Нельзя квалифицировать убийство по совокупности пп. «з» и «и»
или «б» и «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ в любом сочетании этих обстоя1 Куринов Л.
Н. Научные основы квалификации преступления. — М., 1963.
С. 124.
2 Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. — М.:
Юристъ, 1999. С. 67.
56
тельств, характеризующих мотив и цель деятельности виновного. Дело
в том, что каждое убийство совершается по какому-то одному мотиву
или цели, которые определяют в конкретном случае действия виновного. В литературе правильно подчеркивалось, что лицо, совершая преступление, всегда подчиняет свое поведение какому-либо одному мотиву, который и определяет смысл и содержание как цели, так и совершенных действий.
Например, убийство из корыстных побуждений нельзя одновременно признать совершенным из хулиганских побуждений 1.
Анализируя обстоятельства конкретного уголовного дела, Э. Ф. Побегайло допускает квалификацию убийства по совокупности пп. «б»
и «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. К сожалению, он не приводит каких-либо
обоснований. По соображениям, которые высказаны нами выше, его
позицию нельзя признать убедительной. Не подтверждается она и в
судебной практике. Равным образом несовместима с указанными мотивами цель сокрытия или облегчения преступления либо изнасилования потерпевшей. Мотив и цель тесно связаны между собой. Цели
всегда соответствует определенный мотив, которым определяются
действия виновного при совершении убийства. Критически оценивая позицию, Э. Ф. Побегайло, который допускает также совокупность
пп. «б» и «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, А. В. Наумов правильно пишет, что
цель скрыть следы преступления (п. «к») предполагает зачастую такой мотив, как желание избежать уголовной ответственности 2. Мотивы же убийства в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественно долга иные: месть за общественно полезную деятельность потерпевшего, недовольство этой деятельностью
или стремление воспрепятствовать ей. Поэтому убийство не может
быть одновременно квалифицировано по пп. «б» и «к» ч. 2 ст. 105 УК
РФ. Что касается других отягчающих обстоятельств пп. «а», «г», «д»,
«е», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, то их совокупность с определенным мотивом и целью при совершении убийства возможна, причем допустимы
любые сочетания.
Разумеется, при такой квалификации возникают вопросы о раз1
Бородин С. В. Преступления против жизни. — СПб.: Юридич. центр
Пресс, 2003. С. 92.
2
Бородин С. В. Указ. соч. С. 118.
57
граничении, например, пп. «г» и «д», или «з» и «и», или пп. «и» и
«л» ч. 2 ст. 105 УК РФ, которые разрешаются в соответствии с признаками, характерными для того или иного вида убийства, предусмотренного данной статьей.
Поскольку уголовный закон устанавливает те меры воздействия,
которые наиболее эффективны в борьбе с соответствующей категорий преступлений, то ошибка в квалификации может ослабить эффективность этой борьбы. Правильная квалификация преступления
весьма существенна для обвиняемого (осужденного). Для несведущего лица может быть не так уж очевидна разница в диспозициях ч. 1
и 2 ст. 105 УК «Убийство». Однако по ч. 1 обвиняемому может быть
определено наказание в виде лишения свободы на срок от 6 до 15 лет,
а по второму ему грозит лишение свободы от 8 до 20 лет, пожизненное заключение, смертная казнь.
Из сказанного можно сделать следующие выводы:
1. Убийством признается умышленное противоправное причинение смерти другому человеку, когда право на жизнь является непосредственным объектом преступления. Субъективная сторона его выражается в прямом или косвенном умысле. Покушение на убийство
возможно только с прямым умыслом.
2. Необходимо внести в УК РФ норму, которая бы законодательно закрепляла охрану жизни рождающегося (по основному составу
убийства): «Причинение смерти рождающемуся ребенку, если какаялибо его часть появилась из утробы матери, хотя не были констатированы факты живорождения или мертворождения, может рассматриваться как убийство, заведомо для виновного, находящегося в беспомощном состоянии (если субъект не специальный, т. е. не мать рождающегося)».
3. Законодатель, дифференцировав возраст, с которого наступает
ответственность за убийство, тем самым блокировал действие специальных норм к убийцам, достигшим 14-летнего, но не достигшим 16летнего возраста. Возраст, с которого наступает ответственность по
ст. 106 УК РФ, необходимо снизить до 14 лет, тем самым предупредив предложение некоторых теоретиков уголовного права квалифицировать действия 14–15-летних женщин-детоубийц по п. «в» ч. 2 ст.
105 УК.
4. Убийство новорожденного ребенка матерью, находившейся в
58
нормальном состоянии в процессе родов и после них, которое не было
обусловлено психотравмирующей ситуацией и психическим расстройством, влечет за собой ответственность по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК.
5. Убийство — преступление с материальной конструкцией объективной стороны, таким образом, преступление является оконченным
в момент начала необратимых процессов распада белковых тел в головном мозге, биологической смерти человека.
59
ГЛАВА 2
ОЦЕНОЧНЫЕ КАТЕГОРИИ (ПОНЯТИЯ)
В КВАЛИФИЦИРОВАННЫХ ВИДАХ УБИЙСТВА:
ПРАКТИКА ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ
И СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
2.1. Характеристика и содержание оценочных категорий в
квалифицированных видах убийства
Уголовный кодекс РФ 1996 г. — это достижение российской уголовно-правовой доктрины и законотворческой практики, который
учитывает состояние российского общества, характеристики и тенденции преступности и тем самым создает достаточные правовые
предпосылки для борьбы с криминальными проявлениями. В это же
время в Уголовном кодексе имеются определенные пробелы и неудачные нормы, которые нуждаются в совершенствовании. Законодатель
при построении квалифицированных составов применяет большое
количество оценочных категорий. Тому пример и ст. 105 ч. 2. «Убийство». Оценочные категории представляют собой достаточно сложную и малоисследованную проблему современной теории уголовного права. Следует признать, что четкость и конкретность законодательных предписаний возможны лишь до определенной степени. Так
называемое «избавление» норм уголовного закона от относительной
определенности просто не возможно, что, в свою очередь, ставит задачу исследования проблемы технологии применения оценочных категорий в рамках уголовного закона (конкретно, в преступлениях против жизни). Связано это, в первую очередь, с тем, что использование
терминологии, не имеющей четкой определенности в конструкции
конкретных норм, создает немало сложностей при их толковании правоприменителем.
Л. Д. Гаухман, ссылаясь на В. Н. Кудрявцева, по критерию определенности разделяет признаки состава преступления на 2 группы: 1)определенные и 2) оценочные 1.
1 Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. —
АО «Центр ЮрИнфор», 2003. С. 51.
60
М.:
Определенными являются признаки, содержание которых раскрыто законодателем в самом законе, а оценочными — содержание которых в законе не раскрыто, а в значительной мере определяются правосознанием юриста, применяющего закон, с учетом требований УК
и обстоятельств конкретного дела 2.
Разные аспекты проблемы оценочных понятий исследовались представителями общей теории права (С. С. Алексеевым, Т. В. Кашаниной, А. С. Пиголкиным, А. Ф. Черданцевым). В уголовном праве оценочными понятиями интересовались В. Е. Жеребкин, М. И. Ковалев,
В. Н. Кудрявцев, А. В. Наумов, В. В. Питецкий, Г. Т. Ткешелиадзе,
Е. А. Фролов, С. Д. Шапченко, М. Кострова, И. Камыгин, А. Колесников и др.
Вполне можно согласиться с С. С. Безруковым, что некоторые
оценочные термины в законе не разъясняются, не интерпретируются, а законодатель предоставляет право на это самим субъектам,
применяющим такие нормы. Недостаточная определенность оценочных понятий, многозначность, неконкретизированность их содержания и, как правило, отсутствие в законе указаний на то, как их следует понимать, вынуждают правоприменителя «расшифровывать» содержание таких предписаний по собственному усмотрению, вкладывать в него определенный смысл, соответствующий личным представлениям. В некоторых случаях сложности возникают из-за отсутствия
законодательных определений оценочных понятий.
С. С. Безруков подразделяет оценочные понятия в зависимости от
характера признаков явлений, ими обобщаемых, на количественные
и качественные 3.
Оценивать — значит устанавливать «качество, степень, уровень
чего-либо» или «ценить, полагать, назначать цену, определять стоимость чего-либо» 4. В данном случае оценивать означает уяснять
общий смысл и содержание уголовно-правовой нормы посредством
1
Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. — М.:
Юристъ, 1999. С. 115.
2 Безруков С. С. Оценочные понятия и термины в уголовно-процессуальном законодательстве // Юрид. науки. 12.00.09. Автореф. дис. ...канд. юр. н.
— М., 2001. С. 4.
3 Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. — М.:
Сов. Энциклопедия, 1973. С. 445.
61
распространения «оценочного понятия» на отдельную жизненную
ситуацию 1. Именно таким образом и происходит уяснение того или
иного термина, общий смысл которого изначально не является четко
определенным. Следовательно, «оценочные категории», как правило, имеют различную интерпретацию в зависимости от целого ряда
факторов. К ним, прежде всего, следует отнести постоянно изменяющиеся жизненные условия, а также личные качества конкретных лиц,
применяющих норму, содержащую оценочную характеристику.
В уголовно-правовой литературе к оценочным категориям относят
не конкретизированные в законе уголовно-правовые понятия, призванные отражать не предмет в его целостности, а свойства или отношения этого предмета, содержание которых устанавливается лицом, применяющим уголовно-правовую норму, на основе конкретных обстоятельств дела, либо относительно определенные понятия, содержание
которых раскрывается только с учетом конкретных ситуаций, обстоятельств рассматриваемого дела. Толкование оценочных категорий,
исходя из данных определений, полностью отдается на откуп правоприменителя, что и происходит в реальной действительности. Субъект,
уполномоченный на применение нормы права и соответственно уясняющий ее содержание по своему собственному усмотрению, действует, руководствуясь своими собственными представлениями и мировоззрением 2. Возникает необходимость самостоятельного уяснения смысла и содержания неясно выраженных норм. Правоприменитель вынужден искать авторитетные ориентиры в толковании — обращаться к доктрине уголовного права, разъяснениям, содержащимся в действующих постановлениях пленумов Верховного Суда РФ,
обзорам практики по конкретным делам, судебному прецеденту. При
применении конкретной нормы правоприменитель так или иначе обязан не только дать ее толкование, объяснить для других, но и выбрать
собственную позицию, которая должна быть обоснована.
Оценочный характер в какой-то степени обусловливает коммуникативную общезначимость. Оценочность в языке закона носит особо
1
Соловьева Т. А. Оценочные понятия и суждения в уголовно-процессуальном праве // Правоведение. 1986. № 3. С. 68.
2 Векленко В., Бавсун М. Проблемы толкования оценочных категорий уголовного закона // Уголовное право. 2003. № 3. С. 15.
62
обусловленный характер экспрессивности. Но это, прежде всего, экспрессия целенаправленная, избирательная, оценочная, свойственная
стилю, характеризующему язык закона, организацию языка и речи.
Оценочность в законодательстве ограничивается реальностью и определяется субъективным видением правоприменителя. Уголовный
закон содержит информацию о том, как не следует поступать, что
может повлиять на квалификацию, какими признаками характеризуется определенное преступление. Но информация законодательная
должна отличаться меньшей степенью оценочности. Однако оценочность приобретает свою специфику, тонкость, скрытость. Язык закона — жанр юридического подстиля официально-делового стиля —
характеризуется объективностью. В деловых документах не допустимо выражение субъективного мнения лица. Особенно это касается
юридических документов, которые составляются многими людьми,
но все они выступают как один автор-законодатель.
Среди синтаксических особенностей для деловой речи характерно: беспристрастная констатация, отсутствие оценочности, наличие
набора готовых синтаксических конструкций 1.
Главный и бесспорный вывод Н. Кузнецовой — «эффективность
закона зависит от четкости, логичности и грамотности его языка» —
базируется на анализе влияния языка на точность применения уголовно-правовых норм 2.
Толкование начинается с уяснения языковой формы выражения законодательных предписаний. М. Кострова предлагает отойти от термина «грамматическое» с точки зрения целесообразности и ввести в
научный оборот термин «языковое толкование». Нельзя осуществлять
«чистограмматическое» толкование, минуя лексический уровень языка. В любом знаменательном слове совмещаются два значения — лексическое и грамматическое. Лексическое значение — это содержание
слова, отображающее в сознании и закрепляющее в нем представление о предмете, свойстве, процессе, явлении. Грамматическое значение слова выступает как добавочное к лексическому и определяет его
1
Шенкевец Н. П. Русский язык и культура речи: Учебное пособие для студентов юр. и экон. фак.— Благовещенск: Зея, 2002. С. 69.
2 Кострова М. Эффективность уголовно-правовых норм и языка закона //
Уголовное право. 2001. № 4. С. 41.
63
принадлежность к определенной части речи, а также особенности его
видоизменения (склонение, спряжение).
Поэтому название «грамматическое толкование» представляется
неточным, оно неадекватно отражает существо дела.
Толкование — процесс обычной мыслительной деятельности и в
практической работе следователя, прокурора, судьи осуществляется
как бы безотчетно, автоматически. Если язык УК не соответствует
требованиям точности, ясности, простоты и доступности, необходимо учитывать, что понятия — достаточно субъективные категории, т. е.
«…что просто и ясно для одного, может быть трудным и неясным для
другого». При толковании уголовного закона наряду со знанием правил русского языка необходимо использование специальных правил
языкового толкования, вытекающих из специфики права 1.
В значении слова, помимо предметной информации, понятийнологического компонента, выделяются коннотации — дополнительные
значения, т. е., по определению О. С. Ахматовой в «Словаре лингвистических терминов», «...сопутствующие семантические или стилистические оттенки… для выражения разного рода экспрессивно-эмоционально-оценочных обертонов» 2. Совокупность трех элементов:
«слово — предмет — понятие» — составляет лексическое значение слова 3. При характеристике значения слова учитывается отношение данного слова к человеку, его использующему, отношение между этим
словом и другими словами в системе языка и в речи. Лексическое
значение слова — это цельное, комплексное явление, содержащее
несколько аспектов: предметный (денотативный), понятийный (сигнификативный), прагматический (функциональный) и собственно лингвистический (языковой). Прагматический аспект отражает отношение материальной оболочки слова к конкретному носителю языка.
Говорящий может вкладывать в слово содержание, не совсем совпадающее с общепринятым (узусным). Прагматическое значение связано с социальными, психологическими, культурными особенностями
1
Кострова М. Грамматическое или языковое толкование уголовного закона // Законность. 2002. № 3. С. 38.
2 Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. — М.: Совет. Энциклопедия, 1966. С. 203.
3 Общее языкознание / Под ред. А. Е. Супруна. — Минск: Высшая школа,
1983. С. 153.
64
толкующего право. Например, практика преподавания позволяет сделать вывод, что студенты, изучая квалифицирующие признаки убийства, нередко усматривают «особую жестокость», «беспомощное состояние», «хулиганский мотив» в тех казусах, в которых их нет.
Денотативный и сигнификативный аспекты — объективное, а прагматический — субъективное содержание слова.
Б. А. Плотников различает значение слова как единицы языка и
смысл слова как единицы речи 1. Так вот, что касается языка закона,
лексическое значение слова является инвариантом по отношению к
различным контекстуальным, ситуативным, переносным значениям,
приобретая более узкое и конкретное содержание. Оценочная лексика в законе всегда стилистически маркирована, т. е. характеризует
официально-деловой стиль. Согласно данным гносеологии и психологии, осознание неотделимо от оценки, от выражения отношения к
воспринимаемому явлению.
Оценочность — одна из наименее изученных языковых категорий.
О сущности оценочного, эмоционального, экспрессивного известно
очень немного. Значительные трудности представляет и разграничение категорий экспрессивности, эмоциональности, оценочности. Некоторые ученые указывают, что многие слова интересны не столько
тем, что они что-то называют (предметы, признаки, действия, состояния и др.), сколько тем, что они, кроме названия, кроме указания на
какой-то предмет, явление, действие, содержат оценку этого предмета, явления, действия, содержат, в некоторых случаях, отношение к
этому предмету, явлению, действию. Оценочность, будучи общеязыковой категорией, присуща всем стилям, по-разному проявляясь в
каждом из них. Например, в языке художественной литературы эта
категория выступает, как правило, в форме эмоционально чувственных образов, в научной речи, официально-деловой проявление оценочного есть нечто допустимое, но ни в коей мере не органическое
качество стиля.
Критерием отнесения слова к социально оценочной лексике может служить его способность выражать оценку и вне контекста;
помимо присущих слову постоянных («словарных») значений оно
1
Общее языкознание / Под ред. А. Е. Супруна. — Минск: Высшая школа,
1983. С. 186.
65
может реализовать и так называемые ситуативные, или контекстуальные, значения или оттенки.
Составители «Краткого справочника по современному русскому
языку» выделяют 4 группы эмоционально-оценочных слов:
1. Слова, потенциально содержащие эмоциональную окраску
(книжонка, мешанина, плестись).
2. Слова, потенциально не содержащие эмоциональную оценку,
но в силу своей стилистической окрашенности «выделяющие» предметы речи (течет ручей и течет мысль, позеленел от злости).
3. Слова с суффиксами субъективной оценки (цветочек, пальчик).
4. Это слова нейтральные, но приобретающие эмоционально-оценочную окраску лишь в конкретном контексте.
На наш взгляд, большинство оценочных выражений, употребляемых в уголовном праве, относятся к четвертой группе эмоциональнооценочных слов.
Несмотря на сложность категории оценки, в отечественной и зарубежной лингвистике существуют работы, посвященные данной теме.
Среди них выделяются концепции Е. М. Вольфа, Н. Д. Арутюновой,
Г. Я. Солганика, А. А. Ивиной, Т. В. Маркеловой, Е. И. Беляевой.
Оценку следует рассматривать как составную часть философского
вопроса об истине: человек устанавливает соответствие своего значения отображаемому им миру на основе практики, проверяя и оценивая истинность своих знаний. Этим и объясняется постоянное присутствие оценки в языке. Оценка может быть ограничена элементами
меньшими, чем слово, а может характеризовать и группу слов, и целое высказывание 1. Имеются целые слои лексики, предназначенные
для оценки. Это, в первую очередь, прилагательные, которые обнаруживают огромное разнообразие оценочной семантики.
С. Г. Воркачев отождествляет оценку с мыслительными операциями человека над суждением, содержащимся в высказывании, и связывает ее с активностью познающего субъекта. Оценка как составная
часть суждения используется человеком во всех сферах его деятельности, связанных с познанием действительности, проявляет себя в
процессе коммуникации, передается говорящим, использующим для
1
Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. — М.: Совет. Энциклопедия, 1966. С. 8.
66
этого средство языка и речи. Оценочное значение обусловлено фактическими свойствами предмета в той мере, в какой оно ими мотивируется.
Необходимо подчеркнуть, что главный тезис для понимания природы оценки заключается в том, что между оценочным предикатом и
объектом оценки всегда стоит человек — индивид, социальная группа, общество. Из этого ключевого положения вытекают все частные
свойства оценочных значений: субъективная варьируемость, зависимость от конкретных обстоятельств, в частности ситуации выбора и т. д.
Главными элементами оценочности являются ее субъект и объект,
связанные оценочным предикатом. Субъект оценки — это лицо, с точки зрения которого дается оценка. Объект оценки — это лицо, предмет, событие или положение вещей, к которым относится оценка 1.
Субъект и объект оценки часто соединяются предикатами мнения,
ощущения, восприятия (считать, казаться, расценивать и др.). Оценочное высказывание может включать и факультативные элементы —
мотивировки, классификаторы, различные средства интенсификации
и деинтенсификации.
Несколько иначе рассматривает структуру оценки А. А. Ивина. Она
приводит различия между следующими четырьмя «компонентами»
оценки: субъектом, предметом, характером, основанием 2.
Все оценки могут быть разделены на две группы: абсолютные и
сравнительные. Характер абсолютной оценки определяется тем,
квалифицирует ли она свой предмет как «хороший» или же как «безразличный». Характер сравнительной оценки зависит от того, например, устанавливает ли она превосходство в ценности одного
предмета над другим, в обладании меньшей ценностью, чем другой, или же она характеризует сопоставимые предметы как равноценные. А. А. Ивина также указывает на то, что оценки изменяются
не только от человека к человеку, но и у одного и того же человека с
течением времени 3.
1 Арутюнова Н. Д. Об объекте общей оценки // Вопросы языкознания, 1985.
№ 3. С. 14.
2 Ивина А. А. Основания логики оценок. — М.: МГУ, 1977. С. 21.
3 Ивина А. А. Указ. соч. С. 22.
67
Л. О. Чернейко также говорит о многоэлементности категории
оценки. Выделяются: субъект оценки — тот, кто оценивает, объект
оценки — то, что оценивается, и оценочное отношение, которое
включает знак оценки, а также норму или стандарт оценки. Но автор считает необходимым расщепление субъекта оценки на фигуру логическую, рациональную и алогичную, иррациональную одновременно 1 .
Средства выражения оценки могут быть разделены на следующие
группы: морфологические, лексические, словообразовательные, фразеологические, стилистические и контекстуальные. Сопоставление
всех частей речи, с точки зрения морфологических особенностей,
позволяет, прежде всего, выделить так называемую признаковую часть
речи — прилагательное. Прилагательные чаще сочетают в себе два
аспекта — обозначение собственно признака и обозначение оценки,
которые обычно реализуются вместе. Для прилагательных как класса
слов характерно наличие субъективно оценочных значений. Прилагательные совмещают в своей структуре семантический и прагматический аспекты языка, что отражается как в значении лексических
единиц, относящихся к классу прилагательных, так и в их употреблении. На основе проделанного анализа можно сделать вывод, что в
пределах языка закона (в части преступлений против жизни) преобладает оценочная лексика эмоционально отрицательно маркированная.
Что касается установления критерия отличия «понятия» и «термина», то мы пришли к следующим выводам.
Придерживаясь позиции Е. А. Пряшникова, настающего на существовании логической цепи «явление — понятие — термин», С. С. Безруков
в своей диссертации «Оценочные понятия и термины в уголовно-процессуальном законодательстве» приходит к выводу, что уголовно-процессуальное законодательство насыщено именно терминами, в т. ч. и
оценочными. Т. В. Кашанина, В. В. Питецкий, Т. А. Соловьев утверждают, что оценочные понятия права не могут относиться к категории терминов, в первую очередь в силу их многозначности. Я. А.
Климовицкий отмечает, что «термин, однозначный и не вызываю1
Чернейко Л. О. Оценка в знаке, знак в оценке // Филологические науки,
1999. № 5. С. 74.
68
щий никаких недоразумений сегодня, может стать многозначным словом завтра» 1.
Достаточно обратиться к Энциклопедическому словарю или Словарю русского языка и разобраться в значении употребляемых слов.
Термин — (от лат. terminus — граница, предел) слово или сочетание, употребляемое с оттенком специального научного значения 2.
Термин — это слово или словосочетание, являющееся названием
определенного понятия какой-нибудь специальной области науки,
техники, искусства 3.
Оценочные выражения могут быть вплетены в терминологическую
систему уголовного права. Если словари указывают на то, что терминами могут быть и словосочетания, то, проанализировав оценочные
выражения, мы сделали вывод, что в таком сочетании употребляемые слова приобретают оттенок, характерный для области уголовного права. Отдельно, не в словосочетании и вне контекста закона, эти
слова характеризуются нейтральностью, и терминами их назвать
нельзя, т. к. они не имеют оттенка специального научного значения и
являются общеупотребительными. Но специфический, терминологический оттенок, характерный для уголовного права, общеупотребительные слова приобретают именно в словосочетаниях: «беспомощное состояние», «особая жестокость», «общеопасный способ» и т. д.
И по своему качеству эти сочетания отличаются неустойчивой привязанностью именно к уголовному праву и, по нашему мнению, их в
меньшей степени можно назвать «терминами», т. к. они употребляются и в жанрах других стилей, где оттенок специального уголовноправового значения ставится под сомнение. Указанные словосочетания употребляются с оттенком специального научного знания, называют определенные понятия, но они не характеризуются однозначностью в силу их оценочности, в силу постоянно изменяющихся жизненных условий, личных качеств конкретных лиц, применяющих норму, содержащую оценку, в силу многообразия ситуаций, в которых
1 Фаргиев И. Терминология о потерпевшем в уголовном праве // Уголовное право, 2004. № 2. С. 76.
2 Советский энциклопедический словарь. — М.: Совет. Энциклопедия,
1979. С. 1333.
3 Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. С. 730.
69
приходится устанавливать обстоятельства, отвечающие содержанию
вышеперечисленных словосочетаний. Такие словосочетания имеют
оттенок уголовно-правового значения, но они трактуются не однозначно. А термин действительно не может быть многозначным. Можно констатировать, что термин в уголовно-правовом смысле и в связи
с понятием «оценочность» имеет очень расплывчатую грань между
однозначностью и многозначностью, т. к. содержание может наполняться дополнительной характеристикой с течением времени.
Для нас наиболее целесообразным и более точным представляется
употребление в отношении оценочных выражений словосочетания
«оценочные понятия» или «оценочные категории», поскольку:
«понятие» — это: 1. Форма мышления, отражающая существенные свойства, связи и отношения предметов и явлений. Основная логическая функция «понятия» — выделение общего, которое достигается посредством отвлечения от всех особенностей отдельных предметов данного класса. 2. В логике — мысль, в которой обобщаются и
выделяются предметы некоторого класса по определенным общим и
в совокупности специфическим для них признакам 1;
«категория» — это: 1. Научное понятие, выражающее наиболее
общие свойства связи явлений действительности. 2. Группа лиц, предметов, явлений, объединенных общностью каких-либо признаков 2.
А признак, в свою очередь, показатель, примета, знак, по которым
можно узнать, определить что-нибудь 3.
В результате исследования мы пришли к выводу, что уместнее и
правильнее в отношении «оценочности» употреблять словосочетание
«оценочные понятия» или «оценочные категории», т. к. они наиболее
точно отражают содержание исследуемых выражений и отвечают общности, соответствующей оценочным единицам.
Уголовно-правовая теория гласит: оценочные признаки в квалифицированных составах должны применяться в ограниченных случаях,
т. к. необходимо, чтобы квалифицирующие обстоятельства, используе-
1
Советский энциклопедический словарь. — М.: Совет. Энциклопедия,
1979. С. 1051.
2 Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. С. 248.
3 Ожегов С. И. Указ. соч. С. 543.
70
мые в качестве средства дифференциации уголовного наказания, имели
четко фиксированное содержание, были формально определены.
Законодатель, формулируя нормативный акт, заботится о том, чтобы
содержащееся в акте правило (поведения) могло быть правильно понято и исполнено теми, кому оно адресовано. В этом, собственно, состоит основная цель нормотворческой деятельности. Поэтому отступление от грамматического толкования нормы закона или иного нормативного акта может быть обусловлено только такими основаниями, как
неясность смысла этой нормы либо ее противоречие другим нормам
того же или иного нормативного акта.
Что представляет собой грамматическое толкование закона? Это
уяснение его смысла исходя из буквального значения использованных в законе слов и выражений (групп слов или словосочетаний),
объединенных в предложения, т. е. в группы слов, выражающих законченную мысль законодателя, используемых в нормативных актах
слова, которые должны пониматься в их общепринятом значении, если
иное специально не определено законодателем или не следует явно
из нормативного акта 1.
Предложения же, т. е. словесные конструкции, выражающие сообщения законодателя, должны толковаться исходя из смысла использованных в них слов и выражений и в соответствии с утвержденными
в 1956 г. Правилами русской орфографии и пунктуации. Толкование
нормативного акта в противоречии с этими Правилами есть противоправные действия и должно влечь соответствующие последствия (отмену основанного на таком толковании судебного решения).
Может случиться, что совокупность приемов толкования расширит или, напротив, сузит изначально заложенный точный смысл нормы. В связи с чем толкование по его объему подразделяется на адекватное, ограничительное и расширительное 2.
Язык закона должен быть предельно четким, лаконичным, не допускающим двусмысленности, многозначности понятий 3 . Отступление от правил толкования закона неизбежно влечет искажение
1
Эрделевский А. О толковании закона // Закон, 2001. № 9. С. 110.
Эрделевский А. Указ. соч. С. 111.
3 Надеев Р. Законотворческие ошибки // Российская юстиция. 2001. № 5.
С. 20.
2
71
его точного смысла и оказывается вследствие этого нарушением
закона.
При формировании структуры уголовно-правовых норм используются юридико-технические средства, направленные на точное и безусловное восприятие правоприменителем смысла и содержания этих
норм. По этой причине любые неточности и двусмысленности, возникающие в процессе толкования созданных норм, способны породить и неточность их содержания. К тому же ставится под сомнение
стабильность уголовного судопроизводства 1.
В тех случаях, когда формулировки закона просты, доступны, точны и ясны (с точки зрения конкретного познающего субъекта), законодательная мысль, образно говоря, лежит на ладони интерпретатора. Но и тут, пусть и без акцентирования внимания, происходит «перевод» языка законодателя на язык правоприменителя с позиций специфики гуманитарной мысли, направленной на чужие мысли, смыслы, значения и т. п., реализуемые и данные исследователю только в
виде текста. При уяснении смысла и содержания уголовного закона в
таких случаях еще не требуется прибегать к каким-либо специальным языковым правилам толкования. Оно происходит на уровне общих знаний правил русского языка, которых, к примеру, вполне достаточно для понимания альтернативности наказаний, перечисленных
в санкциях через слова «или», «либо». Очевидность их разделительного значения не задерживает внимание интерпретатора на том, что
эти слова — союзы, являются служебной (незнаменательной) частью
речи, по синтаксической функции относятся к сочинительным (служат для связи равноправных единиц в предложении), а по значению
(т. е. характеру выражаемых ими отношений) — к разделительным
(выражают отношение взаимоисключения, чередования).
Однако подобных «простых» ситуаций немного. Во-первых, положение меняется, если язык уголовного закона не соответствует требованиям точности, ясности, простоты и доступности. Во-вторых,
необходимо учесть, что сами эти понятия — достаточно субъективные категории. Элементарно это объясняется так: что просто и ясно
для одного, может быть трудным и неясным для другого. Более сложные
1 Камынин И., Колесников А. О трудностях толкования нового уголовного
законодательства // Законность. 1998. № 11. С. 34.
72
объяснения дают нам феноменология, семиотика, герменевтика, психолингвистика и психосемантика: словесный знак аккумулирует, наряду с общепринятыми, еще и личностные смыслы, которые у разных людей не могут абсолютно совпадать. Выбор того или иного варианта значения правовой нормы во многом предопределен миром
повседневности интерпретатора, социально-культурными ценностями, полученными им в процессе социализации.
Поэтому при толковании уголовного закона наряду со знанием правил русского языка необходимо использование специальных правил
языкового толкования, вытекающих из специфики права.
Проиллюстрируем сказанное на одном только фрагменте текста УК
РФ. Он тем более показателен, что в качестве иллюстрации берутся
те же незнаменательные слова — сочинительные союзы «или», «либо»
(разделительные), а равно составной присоединительный.
В ч. 2 ст. 105 УК предусмотрена ответственность за убийство лица,
заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а
равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника
(п. «в»); убийство из корыстных побуждений или по найму, а равно
сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом (п. «з»);
убийство с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера (п. «к») 1.
При этом союзы «или», «либо» служат для связи однородных членов предложения, союз «а равно» — для связи частей сложносочинительного предложения. Из общеязыкового толкования разделительных союзов «или», «либо» и присоединительного союза «а равно»
также следует, что альтернативность признаков состава означает однородность характера и близко по степени их общественной опасности.
Пример правильного доктринального толкования. В подчеркнутых
словах, обозначающих альтернативность квалифицирующих признаков составов, в действительности «равности», однородности нет.
В названных пунктах ч. 2 ст. 105 УК РФ помещаются два состава.
Один с альтернативными квалифицирующими признаками до слова
1
Кострова М. Грамматическое или языковое толкование уголовного закона.
С. 39.
73
«а равно», другой с альтернативными квалифицирующими элементами — после него. При этом два состава в этих нормах вовсе не альтернативны, друг друга не заменяют и должны квалифицироваться
по совокупности 1.
Правильность толкования обусловлена использованием общего
правила русского языка и специального правила языкового толкования уголовного закона. А именно: знанием значений союзов «или»,
«либо», «а равно» в русском языке и учетом изменения общеупотребительного значения слова «а равно» в ближайшем контексте (ч. 2
ст. 105) соотносительно с дальним контекстом (ст. 162, 163, 209, 126,
206, 131, 132) УК.
Примеры неправильного судебного толкования. Квалификация действий Б. и Т. по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийства из корыстных
побуждений и по найму; квалификация действий Ч. по п. «з» ч. 2
ст. 105 УК РФ как убийства, совершенного из корыстных побуждений и сопряженного с разбоем. Неправильность толкования в первом примере обусловлена приданием союзу «или» соединительного значения, присущего союзу «и» (выражает отношения перечисления), в части, предложения «убийство из корыстных побуждений или по найму». Во втором примере подобная ошибка общеязыкового плана (придание соединительного значения союзу «а
равно» между частями сложного предложения) усугублена толкованием слова «равно» в общеупотребительном значении «одинаково» без учета контекста.
Справедливости ради следует заметить, что к установлению значения слов по толковым словарям общеупотребительной лексики тяготеют не только практики, но и многие теоретики уголовного права.
В попытках обосновать собственное мнение о значении того или иного
юридического термина юристы часто прибегают к словарям общеупотребительной лексики. Во многих спорных случаях главным (а иногда
и единственным) аргументом является толковый словарь (как правило, это словари В. И. Даля и С. И. Ожегова) 2.
1
Кузнецова Н. Квалификация сложных составов преступлений // Уголовное право, 2000. № 1. С. 29.
2 Кострова М. Грамматическое или языковое толкование уголовного закона. С. 40.
74
Существующая избыточность оценочной лексики при описании
общественно опасных деяний в новом УК РФ представляется одним
из основных концептуальных недостатков.
В УК РФ отсутствует самостоятельная глава, посвященная разъяснениям (или толкованию) отдельных понятий, терминов, что тоже
представляется концептуальным недостатком. В данном случае речь
идет не об основных — «сквозных» понятиях уголовного права. Это
понятия, обозначающие часто используемые в Особенной части УК
уголовно-правовые явления, допускающие различную семантическую
(смысловую) интерпретацию, к примеру, общеопасный способ, особая жестокость, хулиганские побуждения, лицо, впервые совершившее преступление и т. п. После восьми лет действия УК РФ все более
ощущается потребность в такой главе (или статье, как это сделано в
УК Республики Беларусь — ст. 4 «Разъяснение отдельных терминов
Уголовного кодекса») 1.
Оценочные термины, понятия в большей или меньшей степени
присутствуют как в отечественном, так и зарубежном законодательстве любой эпохи. Вводя однажды какой-либо оценочный термин,
понятие, законодатель впоследствии редко отказывается от его использования. Такой термин исчезает лишь при отказе от конкретных
норм или институтов, в содержание которых входило и оценочное
понятие, термин. Наличие в законодательстве оценочных терминов
является лишь одним из факторов, в силу которых при квалификации
преступления допускается собственное усмотрение лиц, наделенных
государственно-властными полномочиями в уголовном судопроизводстве.
В. В. Питецкий, исследовавший проблему оценочных понятий применительно к уголовно-правовым нормам, пришел к выводу, что их
существование обусловлено причинами как объективного, так и
субъективного характера.
Представляется, что введение оценочных терминов в правовые
предписания продиктовано более объективными закономерностями,
нежели субъективными. В данном случае законодатель, избавляя себя
1
Кострова М. Эффективность уголовно-правовых норм и языка закона //
Уголовное право. 2001. № 4. С. 43.
75
от необходимости формулирования массы казуистических норм, действует по принципу sapienti sat (понимающему, знающему достаточно) и вводит оценочный термин, уступая «привилегию» установления его содержания правоприменителю.
По поводу возможности усмотрения в правоприменении в литературе существуют диаметрально противоположные позиции. Так, ее
противники считают, что усмотрение — следствие несовершенства
законодательной техники, оно не соответствует исторической перспективе развития уголовной политики и принципу законности. Предоставление судам права усмотрения «таит в себе как раз опасность
«шарахания» и «кампанейщины», которые наносят особый вред стабильности закона» (А. Б. Сахаров, А. Шляпочников). Несколько половинчатую позицию в этом вопросе занимает В. М. Манохин, который полагает, что «поскольку усмотрение существует и действует как
юридическое явление и остается в качестве такого впредь, оно должно получить в законодательстве и в правоприменительной деятельности право гражданства. Его нельзя прятать каучуковыми формулировками: при необходимости, в исключительных случаях, при целесообразности и т. п.».
Напротив, сторонники усмотрения в процессе правоприменения
(В. В. Лазарев, В. А. Дубривный, А. Э. Жалинский, О. А. Папкова) обосновывают его необходимость и реальность. В этой связи В. В. Лазарев
пишет, что закон всеобщ, а применение закона — творческая деятельность. Поэтому остаются относительно широкие возможности для
привнесения направленности субъектов правоприменения по делу и,
в особенности, в процессе его рассмотрения. Эти возможности, по
его мнению, весьма значительны в случаях конкретизации права, преодоления пробелов в праве, решения вопроса при значительном усмотрении правоприменителя.
П. И. Люблинский пришел к выводу, что граждане боятся не усмотрения судьи, а его произвола, они протестуют не против власти
судьи определять справедливость в отдельных случаях, а против чрезмерности ее и «поставления» в зависимости от нее основных прав
гражданина.
Большинство же авторов склоняются к мысли, что оценочные понятия в праве — явление патологическое, скорее терпимое, нежели
поощряемое законодателем, а потому предлагают сократить сферу их
76
использования. С. С. Алексеев, например, констатирует: «По мере
развития права происходит известное сужение пределов усмотрения
правоприменительных органов, замена оценочных категорий исчерпывающим регулированием в нормативных актах. «Отмечая положительное значение оценочных признаков, — пишет В. Н. Кудрявцев, —
следует признать, что сокращение их числа в законодательстве способствует укреплению законности».
Решение вопроса о необходимости либо целесообразности использования оценочных понятий, как считает Е. А. Фролов, может оказаться удовлетворительным только на основе должного учета конкретно-исторических условий времени их применения, состояния и
возможностей законодательства.
«В обстановке часто меняющихся условий общественной жизни,
существенных резких изменений экономической и политической ситуации сфера использования оценочных понятий неизбежно должна
быть достаточно широкой, ибо законодатель объективно не способен
учесть все это и внести соответствующие коррективы в общеобязательные нормы поведения… Стабильность общественной жизни, экономических и политических условий требует стабильности, устойчивости законодательства и обеспечиваемого им правопорядка».
С учетом этого Е. А. Фролов приходит к заключению, что «решению задачи дальнейшего укрепления законности… должно соответствовать также и сужение сферы применения оценочных понятий, их
постепенная замена в законе понятиями формально-определенными,
обладающими твердыми и устойчивыми признаками» 1.
Курс на постепенное сокращение использования оценочных понятий представляется закономерным потому, что он, сужая пределы судейского усмотрения, означает вместе с тем и сведение к минимуму
числа ошибок в квалификации, усилении строгих и стабильных гарантий законности.
Нельзя не согласиться с мнением С. С. Безрукова, что ключ к правильному пониманию содержания оценочных понятий и терминов
должен находиться intra leqem (внутри закона), а не extra leqem (не за
его рамками). Иначе применение норм с оценочными понятиями и
1
Безруков С. С. Оценочные понятия и термины в уголовно-процессуальном законодательстве. С. 18.
77
терминами могут противоречить смыслу закона, не учитывать, не выполнять требование закона.
В. В. Питецкий и Е. А. Фролов предлагали систему правовых гарантий, позволивших уменьшить число правоприменительных ошибок при
оперировании оценочными терминами, понятиями в уголовном праве.
В целях его совершенствования необходимо воспользоваться следующими приемами юридической техники:
1) упорядочение используемой в нем терминологии;
2) разъяснение в тексте закона отдельных оценочных понятий;
3) приведение примерных перечней.
Проблемы при оперировании оценочными понятиями возникают в
момент толкования. Самым приемлемым и реальным выходом из этого
положения является разъяснение непосредственно в тексте уголовного закона 1.
Думается, целесообразно будет остановиться на некоторых проблемах толкования квалифицированных видов убийства, характеризующихся оценочностью, например таких, как беспомощное состояние
жертвы преступления, особая жестокость, общеопасный способ. Ограничимся для того, чтобы более глубоко изучить эти категории, решить проблемы толкования и постараемся дать рекомендации при
толковании этих понятий.
Основываясь на вышеизложенном, необходимо резюмировать следующее:
1. Оценивать — означает уяснять общий смысл и содержание уголовно-правовой нормы посредством распространения оценочного понятия на отдельную жизненную ситуацию. Оценочными являются понятия, содержание которых в законе не раскрыто, а в значительной
мере определяется правосознанием юриста, применяющего закон с
учетом требований УК и обстоятельств конкретного дела. Как правило, это неконкретизированные либо определенно-относительные понятия. Оценочные категории имеют различную интерпретацию в зависимости от постоянно изменяющихся жизненных условий, личных
качеств конкретных лиц, применяющих норму, содержащую оценочную характеристику.
1 Фролов Е. А. Стабильность закона и соотношение формально-определенных и оценочных понятий в уголовном праве // Проблемы советского уголовного права и криминологии: Сб. научн. тр. — Свердловск, 1973. Вып. 28. С. 42.
78
2. Язык закона — жанр юридического подстиля официально-делового стиля — характеризуется объективностью. Язык закона должен быть предельно четким, лаконичным, не допускающим двусмысленности, иначе неизбежно искажение его точного смысла и нарушение принципа законности, ставится под сомнение стабильность уголовного судопроизводства. В деловых документах не допустимо выражение субъективного мнения лица. Среди синтаксических особенностей для деловой речи характерно следующее: беспристрастная
констатация, отсутствие оценочности, наличие набора готовых синтаксических конструкций. В официально-деловой речи проявление
оценочности есть нечто допустимое, но ни в коей мере не органическое качество стиля и должно проявляться в меньшей степени. В пределах языка закона преобладает оценочная лексика эмоционально
отрицательно маркированная.
3. Целесообразнее, на наш взгляд, в отношении «оценочности»
употреблять словосочетание «оценочные понятия» или «оценочные
категории», т. к. они наиболее точно отражают содержание исследуемых выражений и отвечают общности, соответствующей оценочным
единицам. Рассматриваемые оценочные сочетания имеют оттенок
уголовно-правового значения, но они трактуются не однозначно,
а термин не может быть многозначным.
4. Оценочные понятия в праве — явление патологическое, скорее
терпимое, нежели поощряемое законодателем. Сокращение оценочных признаков в законодательстве способствует укреплению законности, сведению к минимуму числа ошибок в квалификации.
5. В целях совершенствования уголовного законодательства необходимо разъяснение в тексте закона отдельных оценочных понятий, упорядочение используемой терминологии, приведение примерных перечней.
2.2. Понятие и содержание «беспомощного состояния»
жертвы убийства
Представление о сущности понятия беспомощного состояния, его
объеме и экспертной оценки стали предметом научного исследования
еще в конце XIX в. и были тесно связаны с нормами действовавшего
79
тогда в разных странах уголовного законодательства. Статьи, предусматривавшие уголовную ответственность за совершение преступлений с использованием беспомощного состояния потерпевшего (сам
термин «беспомощность» использовался в тот период далеко не всегда и в узком смысле чаще всего подразумевал физическую неспособность жертвы оказать сопротивление), уже имелись в уголовном
законодательстве ряда стран. Так, в Русском уложении о наказаниях
имелась ст. 1526, в которой предусматривалось усиление наказания
за изнасилование, если потерпевшая была в состоянии беспамятства:
в разъяснениях по этому вопросу отмечалось, что под это определение попадают потерпевшие, являющиеся «заведомо сумасшедшими»,
а потому не могущими оказать сопротивление. В австрийском законе
того времени говорилось о потерпевших, находившихся во время преступления в состоянии «беззащитности» и «бессознательности»
(§127), а германском — о потерпевших по изнасилованию, находившихся в «беспомощном» и «бессознательном состоянии» или являющихся «душевнобольными».
Важно подчеркнуть, что независимо от расхождений в терминологии и объеме понятий, которые с сегодняшних позиций могут рассматриваться как эквиваленты определения беспомощного состояния,
уже в этот период в них вкладывался смысл, не потерявший актуальности и в наши дни. Так, в примечаниях к ст. 1529 «Русского уложения о наказаниях» (издание Таганцева, 1892, с. 511) говорится о том,
что для оказания противодействия виновному «… необходимо, чтобы жертва обладала сознанием о совершенном над нею деянии и имела
волю ему противостоять. Если же в момент преступления жертва…
не обладает ни сознанием, ни волей, то немыслимо требовать противодействия и на отсутствии его основывать безнаказанность».
Таким образом, речь шла о ситуациях, когда потерпевший в силу
болезненного состояния не мог противостоять совершению против
него преступления, причем раскрывается такая неспособность через
нарушение сознания (точнее осознания) происходящего и патологию
воли 1.
1
Метелица Ю. Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевших
— М.: Юрид. литература, 1990. С. 16.
80
Беспомощное состояние …Что же на первый взгляд представляет
собой это сочетание слов, какой смысл содержится в этом?
Обратимся к словарю русского языка Сергея Ивановича Ожегова.
«Состояние» — я, ср.:1. Состоять — иметь кого-что — н. в своем
составе. «Роман состоит из 2-х частей» — иметь содержанием, сутью
что-нибудь. «В чем состоят его обязанности?» — пребывать, находиться, состоять. «Состоять в должности заведующего». 2. Положение, в котором кто-нибудь или что-нибудь находится. «Быть в состоянии вражды». 3. Физическое самочувствие, а также расположение
духа, настроение. «Больной в тяжелом состоянии. Обморочное состояние». 4. Звание, социальное положение (устар.). «Люди разного состояния». 5. Имущество, собственность. «Человек с состоянием» 1 .
Представляется, что для нас интереснее и существеннее второе и
третье значение слова «состояние». Только напрашивается вопрос по
второй и третьей позиции — как долго продолжается это состояние?
Исходя из примеров, вторая позиция значения говорит о более продолжительном периоде, чем третья.
Что же из себя представляет слово «беспомощный»? «Беспомощный» — ая, ое; - щен, - щна. Нуждающийся в помощи, неспособный
сам что-нибудь для себя сделать, бессильный. «Беспомощный ребенок. Больной ребенок. Быть в беспомощном состоянии» 2.
Исходя из значения этих слов, можно с уверенностью сказать,
что в беспомощном состоянии находится тот человек, который в
определенном (в данном) положении, физическом самочувствии
нуждается в помощи, не способен сам что-нибудь делать для себя,
бессильный.
Но в данном случае нас больше интересует содержание «беспомощного состояния» с точки зрения квалифицирующего признака в
уголовном кодексе РФ. Беспомощное состояние жертвы в качестве
квалифицирующего признака убийства УК 1960 г. не предусматривал.
Существовала практика, по которой беспомощность, обусловленная малолетним возрастом жертвы, рассматривалась как признак
1 Ожегов
2
С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. С. 691.
Ожегов С. И. Указ. соч. С. 45.
81
особой жестокости. Например, Амурским областным судом М. В. Фицай, 1979 г., осужден по пп. «г», «е» ст. 102 УК РСФСР, ч. 2 ст. 15 ст. 144.
Несовершеннолетний М. В. Фицай 30 июня 1996 г. совершил покушение на кражу чужого имущества с проникновением в жилище,
умышленно, в целях сокрытия совершенного преступления, с особой
жестокостью убил малолетнюю Ющенко Кристину, 1 октября 1993 г.
рождения.
М. В. Фицай, находясь в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, примерно в 22 часа 30 минут пришел к дому Ющенко, осознавая, что дома нет Н. С. Ющенко и предполагая, что муж
В. В. Ющенко получил заработную плату, порвав сетку на окне квартиры, проник вовнутрь, где стал искать деньги. Ющенко Кристина,
лежащая на диване в зале, увидев его, испугалась, начала плакат, громко кричать, звать маму. Боясь быть обнаруженным соседями Ющенко
по дому из-за крика ребенка, он пошел на кухню, взял нож и убил
девочку, используя беспомощное состояние девочки, которая в силу
психического и физического развития, связанного с малолетним возрастом, не могла оказать сопротивления. Действия М. В. Фицая были
квалифицированы по пп. «г», «е» ст. 102 УК РСФСР как умышленное
убийство, совершенное с особой жестокостью, с целью скрыть другое преступление 1. Вместе с тем эта практика была нестабильна, и
при аналогичном способе убийства действия квалифицировались
и как простое убийство, и существовала практика, по которой беспомощность жертвы рассматривалась как признак особой жестокости.
Включение в ст. 105 ч. 2 УК РФ признака беспомощности жертвы
несколько стабилизировало следственную и судебную практику, восполняя пробел в законодательстве. Но при квалификации преступлений с жертвой в беспомощном состоянии стало встречаться противоречивое толкование понятия беспомощности (и не только). С. В. Бородин отмечал, что признание беспомощного состояния потерпевшего обстоятельством, отягчающим убийство, вполне оправдано. Дело
в том, что в данном случае убийство чаще всего совершается при
1 Уголовное дело по обвинению Фицая М. В. // Архив Амурского обл. суда,
1996.
82
отсутствии сопротивления потерпевшего, неспособного в связи с беспомощным состоянием себя защитить 1.
Л. А. Андреева в 1998 г. в учебном пособии давала расшифровку
«беспомощного состояния», опираясь при этом на постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. «О судебной практике
по делам об изнасиловании» 2. К беспомощным потерпевшим следует отнести тех, кто в силу каких-либо объективных, в том числе и
личностных, признаков не может оказать сопротивление убийце. Беспомощность может быть обусловлена возрастом (глубокая старость,
малолетний возраст), болезнью, физическим недостатком, состоянием сильного опьянения, сном, положением тела (связанный человек)
и т. п., т. е. беспомощное состояние имеет место тогда, когда жертва
убийства в силу физического или психического состояния не способна защитить себя. Именно так толкуется беспомощное состояние потерпевшей при изнасиловании 40. Ничего непонятного, на первый
взгляд, нет. Беспомощен старый, малолетний, больной, физически
недостаточный, сильно пьяный, спящий, связанный, не способный в
силу физического или психического состояния себя защитить. Толкование здесь расширено, хотя Постановлением разъясняется, что под
беспомощным состоянием понимается неспособность потерпевшей
в силу своего физического или психического состояния понимать характер и значение совершаемых с нею действий или ее неспособность
оказывать сопротивление виновному.
Согласно УК РФ, использование преступником беспомощного состояния жертвы — элемент состава таких преступлений, как изнасилование (ст. 131), совершение насильственных действий сексуального характера (ст. 132), истязание (ч. 2 ст. 117), принуждение к изъятию органов или тканей человека (ч. 2 ст. 120), убийство, умышленное причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью жертвы
(ч. 2. ст. 105, ч. 2 ст. 111, ч. 2 ст. 112). Нужно уточнить, что ни в одном
1 Бородин
С. В. Преступления против жизни. С. 131.
Сборник Постановлений Пленума Верховных судов СССР и РСФСР по
уголовным делам. — М., 1995. С. 538.
3 Андреева Л. А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих
обстоятельствах: Учебное пособие. — СПб., 1998. С. 12.
2
83
случае законодатель не поясняет, что следует понимать под «беспомощным состоянием».
27 января 1999 г. было принято постановление Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве». На наш
взгляд, некоторые указания Пленума (в частности толкование беспомощного состояния) вызывают сомнение и соответственно не способствуют активной борьбе с этими видами преступлений и вносят
неясность в судебную практику.
При анализе обстоятельств, отягчающих наказание, судебная практика и ученые руководствуются постановлениями Пленумов Верховного Суда РФ, в которых дается толкование (допустим, признаков составов убийств). Но толкование закона — это компетенция самого
законодателя. Пленумы Верховного Суда имеют право лишь входить
в Президиумы Верховных Советов с предложениями о толковании
закона — игнорирование этих законодательных положений явилось
одной из причин дачи пленумами противоречивых указаний и неполных разъяснений 1. В ч. 5 ст. 19 Федерального конституционного закона от 31. 12.1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе РФ» установлена
норма, согласно которой Верховный Суд РФ дает разъяснения по вопросам судебной практики 2, и не указано на обязательность таких
разъяснений. Это объясняется тем, что в условиях формирования правового государства недопустимо корректировать и интерпретировать
закон каким-либо иным органом власти — исполнительной или судебной, кроме органа законодательной власти. Вместе с тем разъяснения Пленума Верховного Суда РФ как специально предусмотренные законом носят официальный характер. Поэтому данные разъяснения являются официально рекомендованными 3. Необходимо подчеркнуть, что, несмотря на то, что разъяснения Пленума Верховного
Суда РФ не являются обязательными, они весьма содержательны, базируются на анализе и обобщении судебной практики и, как правило,
научно обоснованы. Руководство ими оказывает несоизмеримую
1
Стрельников А. И. Ответственность за убийство, совершенное при обстоятельствах, отягчающих наказание / Автореф. дис. ...канд. юр. наук. —
М., 1998. С. 20.
2 СЗ РФ. 1997. № 1. Ст. 1.
3 Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М.:
АО «Центр ЮрИнфоР», 2003. С. 267.
84
помощь практическим работникам правоохранительных органов и
обеспечивает точное применение уголовного закона.
Иная судебная практика, которую составляют решения, закрепленные в приговорах судов по отдельным уголовным делам, вступившим
в законную силу, определениях и постановлениях вышестоящих судов и судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, т. е.
судебные прецеденты, на которых основаны отдельные правила квалификации преступлений, например, о правовой оценке негодного
покушения, имеют, по нашему представлению, официально ориентирующий характер. Этой позиции придерживается и Л. Д. Гаухман.
Использование судебных прецедентов при формировании правил
квалификации преступлений является обоснованным, т. к. применяемый при этот метод индукции позволяет распространить впоследствии
решение, принятое по одному конкретному уголовному делу, на все
подобного вида уголовные дела и тем самым преодолеть трудности,
возникающие в судебной практике, и исключить возможные ошибки
при правовой оценке содеянного 1.
По применению некоторых квалифицирующих признаков рассматриваемого состава со стороны ученых, практиков по сей день не выработано единого толкования, более того, наблюдается нестабильность
следственной и судебной практики. За короткий промежуток времени с января 1997 г. по январь 2004 г. подход Верховного Суда РФ к
этой проблеме изменился радикально.
В постановлении Пленума Верховного Суда «О судебной практике
по делам об убийстве» от 27 января 1999 г. сказано, что «беспомощным является потерпевший, неспособный в силу физического или
психического состояния защитить себя, оказать активное сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это
обстоятельство. К лицам, находящимся в беспомощном состоянии,
могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые,
малолетние дети, лица, страдающие психическим расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее» 2.
1 Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. С. 265.
2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ).
85
Видимо, понимание толкования Постановления Пленума Верховного Суда «О судебной практике по делам об изнасиловании» оказало
влияние на толкование беспомощного состояния в ч. 2 ст. 105. Если
анализировать судебную практику, то можно сделать вывод о том, что
беспомощным состоянием признавалось состояние сна и сильной степени алкогольного опьянения преимущественно до 1998 г. Далее
встречаются противоречивые мнения на этот счет. Возможно Постановления Верховного Суда от 27 января 1999 г. «О судебной практике
по делам убийстве» существенно повлияло на толкование беспомощного состояния и внесло разночтение.
По результатам анкетирования работников Прокуратуры Амурской
области и Амурского областного суда были сделаны выводы, что у
55% опрошенных возникают затруднения при применении норм, содержащих оценочные категории, в частности «беспомощное состояние».
Действующее уголовное законодательство не дает правового понятия беспомощного состояния потерпевшего, не устанавливает юридических и психологических (медицинских) критериев его оценки,
что соответственно усложняет правильную оценку и квалификацию
действий виновного, совершившего преступление с использованием
беспомощного состояния потерпевшего.
Отсутствие нормативного определения понятия и критериев оценки беспомощного состояния потерпевшего ведет к неоднозначному
или необоснованному расширительному толкованию в правоприменительной практике этой правовой категории либо к сужению сферы
ее применения только по ограниченному кругу составов преступлений.
Разъяснения, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, а также Пленума Верховного Суда РСФСР и бывшего
СССР, на которых основано значительное количество правил квалификации преступлений в соответствии с действующим законодательством, не являются обязательными, а носят рекомендательный характер.
По мнению С.П. Щербы, указанное определение беспомощного
состояния в Постановлении Пленума Верховного Суда от 27 января
1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве» является универсальным и может применяться для определения такого состояния по
86
делам о любом преступлении, посягающем на физическое лицо. Причины, обусловливающие беспомощное состояние потерпевшего, могут быть самые различные 1.
С учетом обстоятельств, образующих беспомощность потерпевшего, оно может быть классифицировано на две группы: 1) беспомощное состояние, носящее временный характер (бессознательное состояние во время соматической болезни, временного психического расстройства и т. п.); 2) длящееся беспомощное состояние (физические
или психические недостатки, малолетний либо престарелый возраст,
хроническая соматическая болезнь и др.)
На основе анализа сущности и содержания беспомощного состояния потерпевшего, а также причин, его образующих, можно сделать
вывод о том, что оно включает в себя медицинский и юридический
критерии, которые находятся между собой в неразрывной связи 2.
Медицинский критерий беспомощных состояний должен включать
все формы психических расстройств, при которых может оказаться
нарушенной способность к произвольной регуляции поведения с точки
зрения требований, зафиксированных в формуле юридического критерия беспомощности. Как показывает теоретический анализ проблемы, а также изучение имеющихся наблюдений, вопрос о нарушении
психических способностей, соответствующих юридическому критерию беспомощного состояния, может быть поставлен при широком
спектре психопатологических состояний различной нозологической
принадлежности (олигофрения, поражения головного мозга травматического генеза, шизофрения, эпилепсия, реактивные состояния психопатии, поражение головного мозга сосудистого генеза, сенильная
деменция, алкогольное опьянение).
Констатация «беспомощного состояния» относится к компетенции
суда. Задачей комплексной судебной, психолого-психиатрической экспертизы является выявление таких психических расстройств или
психологических особенностей, которые в момент возникновения
ситуации угрожающей жизни обусловливают данные состояния.
1 Щерба С. П., Зайцев О. Н., Сарсенбаев Г. Е. Охрана прав беспомощных
потерпевших по уголовным делам — М.: Юрлитинформ, 2001. С. 10.
2 Щерба С. П., Зайцев О. Н., Сарсенбаев Г. Е. Указ. соч. С. 11.
87
Медицинский критерий «беспомощности» включает широкий круг психических расстройств, распространенных в общей популяции.
Кроме того, как считает И. А. Кудрявцев, перечень причин, лежащих в основе «беспомощности», остается открытым, к ним можно
отнести и другие, например, «парализующий волю аффект страха», а
во главу угла следует ставить результирующий дизрегулятивный аффект различных обстоятельств, вызванных действием сходных, но не
идентичных психическим расстройствам состояний.
Юридический критерий «беспомощного состояния» содержит интеллектуальную (способность понимать характер и значение) и волевую (возможность оказывать сопротивление) составляющие.
Для того чтобы осознать какое-то событие, необходимо его сначала воспринять. Констатация расстройств сознания при черепно-мозговых травмах, тяжелом алкогольном опьянении, состоянии интоксикации, оглушении, сопора, коме или глубоком аффективном сужении
сознания при аффективно-шоковых реакциях свидетельствует об утрате актуальной возможности реализации потенциальной возможности понимать характер и значение совершаемых виновным действий,
что влечет за собой вывод о неспособности потерпевших оказывать
сопротивление.
Таким образом, волевой компонент юридического критерия «беспомощного состояния» (способность оказывать сопротивление) прямо зависит от сохранности интеллектуального 1. Интеллектуальный
компонент юридического критерия беспомощного состояния сформулирован, как невозможность понимать характер и значение совершаемых действий. Следует отметить, что понимание сущности тех
или иных юридически значимых событий является одним из центральных понятий, используемых в судебной психиатрии. Именно
через понятие понимания в явном виде или имплицитно (как это
имеет место, например, в формулировке юридического критерия
невменяемости) раскрывается сущность интеллектуальных компонентов юридических критериев. Однако, как уже отмечалось, до
1 Морозова Н. Б., Смирнова Т. А., Бадмаева В. Д. Актуальные вопросы
судебно-психиатрического освидетельствования потерпевших-жертв сексуального насилия // Рос. психиатр. журнал. 2002. № 2. С. 72.
88
сих пор вопрос об их содержательной характеристике во многом
остается неразработанным 1 .
Приведенные данные дают основание утверждать, что речь действительно идет о значимой в экспертном отношении градации уровней понимания, отражающей их вполне определенную иерархию. Так,
понимание личностного смысла противоправных действий невозможно без понимания их социального значения; последнее оказывается
доступным субъекту лишь при условии, что он осмысливает фактическую сторону правонарушения, а это в свою очередь, невозможно,
если нарушено осмысленное восприятие (понимание) даже внешней
стороны событий криминальной ситуации. Действительно, нарушение адекватного восприятия внешней стороны явлений исключает
возможность правильного понимания их фактического содержания,
а без этого невозможно понимание их социального значения и личностного смысла. Отсюда вытекает другой важный вывод: для заключения об отсутствии психических расстройств, обусловливающих наличие юридического критерия беспомощного состояния, необходимо констатировать сохранность понимания на четырех уровнях понимания: понимание внешней стороны юридически значимых событий; понимание фактической стороны (или внутреннего содержания)
этих событий; понимание их социального значения; понимание их
социального значения юридически значимых событий на уровне личностного смысла. Тогда как для противоположного вывода — о психической беспомощности — достаточно установить нарушение на
любом из них 2.
Нарушение или ограничение способности оказывать сопротивление наблюдается при эмоционально-волевых расстройствах гиподинамического типа в рамках различных психопатологических состояний у дисгармоничных личностей, склонных к психогенной дезорганизации в стрессовых ситуациях, а также при субъективной оценке
потерпевшими ситуации как безвыходной. Иногда снижение способности оказывать сопротивление возникает у несовершеннолетних
1 Метелица Ю. Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевших. — М.:
Юрид. литература, 1990. С. 55.
2 Метелица Ю. Л. Указ. соч. С. 62.
89
потерпевших и при легкой степени алкогольного опьянения и интоксикации психоактивными средствами, протекающих без нарушений сознания, но сопровождающихся выраженным миорелаксирующим аффектом 1.
Разрешение ряда вопросов в процессе расследования и судебного
рассмотрения уголовных дел требует использование достижений и
психологической науки. Когда перед следствием и судом возникает
необходимость в оценке явлений, относящихся к психической деятельности людей, необходимо проведение судебно-психологической
экспертизы, поскольку решение такого рода вопросов входит в компетенцию психолога как специалиста данной отрасли знаний. Использование специальных психологических познаний по конкретным уголовным делам представляется важной гарантией от объективного
вменения. Главным объектом судебно-психологической экспертизы
является психика человека как особое свойство его мозга, не доступное непосредственному чувственному познанию. К числу материализованных источников информации о психической деятельности
человека могут относиться вещественные доказательства, протоколы
допросов, документы, продукты психической деятельности (дневники, письма и пр.), зафиксированные результаты экспериментальнопсихологического обследования участников уголовного процесса.
Важной представляется проблема уточнения психологического содержания ряда юридических понятий, описывающих поведение людей и его внутренние механизмы, фиксирующие различные психические состояния, личностные особенности, изменения сознания под
влиянием внешних и внутренних факторов, раскрытие содержания
психического состояния на конкретное поведение, в момент совершения противоправных действий и др.
С применением нового УК РФ и введением нового квалифицирующего обстоятельства, такого как беспомощное состояние (в части
«психологическое состояние потерпевшего, при котором он не мог
понимать характер и значение совершаемых с ним действий или не в
состоянии был оказать сопротивление виновному), расширилась сфера
1 Морозова Н. Б., Смирнова Т. А., Бадмаева В. Д. Актуальные вопросы
судебно-психиатрического освидетельствования потерпевших-жертв сексуального насилия. С. 72.
90
возможного применения специальных психологических знаний по
конкретным уголовным делам в рамках комплексной психолого-психиатрической экспертизы. Речь идет о ситуациях, когда возникает задача интегрирования научных знании в области психиатрии и психологии для достижения процессуального требования полноты, всесторонности и объективности доказывания, в том числе с помощью экспертизы. Это ситуация, когда установление того или иного обстоятельства требует использование познаний, относящихся к нескольким отраслям знаний, т. е. необходимо исследование одного объекта
экспертами разных специальностей (взаимодействующими между
собой), но с одной единой целью 1.
Судебно-психиатрическим экспертом может быть только врач-психиатр. Вообще практикуются следующие виды судебно-психиатрической экспертизы: проводимая в кабинете следователя, амбулаторная, стационарная, осуществляемая в судебном заседании, заочная,
посмертная.
В рамках рассматриваемой темы судебно-психиатрическая экспертиза может быть заочной или посмертной и проводится только по
материалам дела, в лучшем случае — амбулаторная, стационарная, в
кабинете следователя.
Судебно-психиатрическая экспертиза должна определить психическое состояние потерпевшего и дать заключение о способности правильно воспринимать обстоятельства, угрожающую для жизни ситуацию в случаях, когда у органов следствия и суда возникают сомнения в психической полноценности лица. Судебно-психиатрическая
экспертиза назначается в случаях, когда для выяснения важных для
дела обстоятельств требуются специальные психологические знания.
Поводами для назначения судебно-психологической экспертизы в
целях решения такой задачи могут служить данные о малолетнем возрасте, низком уровне интеллектуального развития, недостаточном
овладении речью.
Беспомощное состояние может быть обусловлено рядом причин,
в силу которых потерпевший окажется лишенным возможности к
1 Ситковская
О. Д., Конышева Л. П., Коченов М. М. Новые направления
судебно-психологической экспертизы. — М.: Юрлитинформ, 2000. С. 15.
91
произвольной регуляции поведения и совершению действий, адекватных сложившейся криминальной ситуации. К предмету судебно-психиатрической экспертизы не может относиться установление физической беспомощности, наступающей в результате физических недостатков, соматической болезни, для установления которых в случаях, когда для этого необходимы специальные познания, назначается судебномедицинская экспертиза. Далеко не во всех случаях и психическая
беспомощность является прерогативой судебно-психиатрического экспертного освидетельствования. Ну а вопрос о беспомощном состоянии психически здоровых малолетних и несовершеннолетних потерпевших относится к предмету судебно-психологической экспертизы 1.
Юридический (психологический) критерий беспомощного состояния представляет собой целостный процесс умственной и эмоционально-волевой деятельности потерпевшего, который включает в себя:
непонимание жертвой внутреннего содержания криминальный ситуации; оценку конкретной ситуации как безвыходный (безысходный);
выбор и использование абсолютно неэффективной (неадекватной)
тактики противодействия преступному посягательству; отсутствие
физических и психических возможностей изменить криминальную
ситуацию и регулировать свои действия (поступки) 2.
Нельзя не согласиться с С. П. Щербой, что только при совокупности этих критериев речь может идти о беспомощном состоянии потерпевшего. Поэтому при определении правовой значимости беспомощного состояния потерпевшего по уголовному делу следует учитывать
и оценивать те конкретные индивидуальные психофизические состояния и свойства, которые действительно влекут его беспомощность.
Беспомощное состояние потерпевшего как квалифицирующий признак убийства включено в ч. 2 ст. 105 УК РФ в силу, так сказать, особого цинизма действий виновного. Повышенная общественная опасность данного преступления складывается на основе оценки содеянного с точки зрения нравственности. В этом смысле убийство лица,
находящегося в беспомощном состоянии, и убийство, совершенное с
1 Судебные экспертизы. —
М.: Военное изд-во Мин. Обороны СССР, 1980.
С. 104.
2 Щерба С. П., Зайцев О. Н., Сарсенбаев Г. Е. Охрана прав беспомощных
потерпевших по уголовным делам. С. 11.
92
особой жестокостью, в какой-то мере однопорядковые преступления.
Не случайно до принятия нового УК РФ убийство малолетнего ребенка, не способного в силу возраста оказать сопротивление преступнику, в некоторых случаях расценивалось как убийство, совершенное
с особой жестокостью.
В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» от 27 января 1999 г. четко не определено,
с какого момента начинается уголовно-правовая охрана жизни человека, по достижении какого возраста ребенка следует считать малолетним, с какого возраста человек становится престарелым.
Самую большую группу беспомощных потерпевших составляют
дети. Доля детей в общем числе жертв (потерпевших) составляет около
5,5 %.
Можно в качестве основания решения вопроса о малолетнем возрасте указать постановление Президиума Верховного Совета СССР
от 28 апреля 1980 г. «О порядке применения ст. 1 Указа Президиума
Верховного Совета СССР «Об усилении уголовной ответственности
за изнасилование» и постановление Пленума Верховного Суда РФ от
22 апреля 1992 г. « О судебной практике по делам об изнасиловании»,
где малолетним признается ребенок, не достигший 14 лет.
Тем не менее, представляется неверным увязывать беспомощное
состояние потерпевшего только с его возрастом 14 лет. Невозможно
представить, что убийство ребенка до дня исполнения ему 14 лет будет квалифицированным, а через день после исполнения не будет являться таковым.
Нельзя не согласиться с С. Бояровым, что потерпевший находится
в беспомощном состоянии и тогда, когда ему в момент посягательства было больше 14 лет, если на его жизнь посягал человек по возрастным и физическим данным, значительно превосходящим возраст
подростка. При этом имеется в виду отсутствие у потерпевшего каких-либо тяжелых заболеваний и психических расстройств, лишающих его способности защищаться.
Несколько иное положение складывается в случае убийства подростка родственником или другом, не имеющим существенных возрастных и физических отличий. Думается, в этом случае 14-летний возраст не играет самостоятельной роли в решении вопроса, находился
потерпевший в беспомощном состоянии или нет 1. Убийство сверст-
93
ников из неприязненных отношений должно квалифицироваться как
«простое» убийство, потому что возраст потерпевшего достоверно не
свидетельствует для такого виновного о нахождении потерпевшего в
беспомощном состоянии.
С. Бояров предлагает в абз. 1 п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. слова «малолетние дети» заменить
словами «несовершеннолетние дети». Пункт «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ
изложить в следующей редакции: «Лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно не достигшего четырнадцатилетнего возраста» и далее по тексту 2. С этим нельзя не согласиться. Во избежание объективного вменения необходимо, чтобы
беспомощность, беззащитность жертвы осознавались виновными. Конечно, восприятие тех или иных факторов определяется возрастными, профессиональными, этническими и индивидуальными особенностями личности, включая жизненный опыт. Различными людьми
(подростками, взрослыми, мужчинами, женщинами) по-разному может восприниматься возраст другого лица, да и само понятие «малолетний» или «преклонный» возраст.
По результатам анкетирования работников прокуратуры Амурской
области и Амурского областного суда видно, что под малолетним возрастом 5 % понимают возраст до 3 лет; 15 % — возраст до 8 лет; 15 % — до
10 лет; 20 % — до 12 лет; 40 % — до 14 лет; 5 % — затруднялись в
ответе.
Поскольку малолетними признаются дети в возрасте до 14 лет, то,
конечно, не всякий подросток, не достигший этого возраста, может
быть признан находящимся в беспомощном состоянии, тем более, что
и сам убийца может быть немногим старше, а поэтому беспомощность, обусловленная возрастом жертвы, в каждом конкретном случае требует обоснования. Возраст ребенка должен быть конкретизирован или в ч. 2 ст. 105 УК, или в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г.
Виновный, совершая убийство, должен осознавать беспомощное
1 Бояров С. Квалификация убийства детей // Рос. юстиция, 2002, № 2.
С. 50.
2 Там же.
94
состояние потерпевшего, и это состояние должно быть очевидным
для виновного.
Так, в Хабаровском краевом суде было рассмотрено дело по обвинению А. А. Жестова в изнасиловании и убийстве двух девочек.
В период времени с 01 до 02 часов 3 мая 2001 г. Жестов после совершения насильственных действий сексуального характера и изнасилования сестер Катынских — Полины и Анастасии, в момент совершения преступления девочкам было 8 лет, желая скрыть следы
этого преступления, решил убить обеих потерпевших. Используя беспомощное состояние сестер Катынских, которые в силу малолетнего
возраста не могли оказывать ему сопротивление, Жестов сначала обрывком провода удушил Катынскую Полину, лежавшую на диване,
затем повалил на тот же диван Катынскую Анастасию, накинул ей на
шею капроновую нитку и сдавил шею, лишая потерпевшую возможности дышать. Желая добиться безусловного наступления смерти обеих потерпевших, Жестов взял с пола газетный лист, поджег его спичками и положил под диван, на котором находились сестры Катынские. Убедившись, что диван загорелся, он вышел на веранду и закрыл
входную дверь дома, подперев ее снаружи палками. В результате
умышленных действий А. А. Жестова сестрам Катынским была причинена смерть, которая наступила на месте преступления 1.
Думается, что по данному делу сложности при квалификации преступления, совершенного с использованием беспомощного состояния
жертвы преступления, а именно малолетнего возраста, не возникло.
Что касается беспомощного состояния потерпевшего, не способного в силу малолетства осознать характер происходящего и соответственно оказать сопротивление, то ярким примером является дело по
обвинению О. И. Ореховой, 1978 г. р., в совершении преступления,
предусмотренного ст. 105 ч. 2 «в» УК РФ. О. И. Орехова, имея дочь
Татьяну 9 июня 1996 г. р., уклонялась от выполнения родительских
обязанностей, вела беспорядочный образ жизни, регулярно оставляла дочь (2 лет) на попечение своей матери, отлучалась из дома, из-за
чего между ней и матерью происходили ссоры. 4 ноября 1998 г. после
совместного распития спиртных напитков в своем доме в с. Борисог1
Уголовное дело № 2-216/01 по обвинению Жестова А. А. // Архив Хабаровского краевого суда, 2001.
95
лебка Амурской области она поссорилась с матерью. Разозлившись
на мать и полагая, что причиной всех конфликтов является дочь Татьяна, которая мешает ей вести праздный образ жизни, решила убить
свою дочь. С этой целью она вынесла дочь в уединенный конец огорода в 150 метрах от дома, в период с 17 до 18 часов, положила на
расстеленную шубу и, используя беспомощное состояние дочери в
силу ее малолетнего возраста (2 года), понимая, что она не сможет
оказать сопротивление, стала душить. В результате механической асфиксии наступила смерть Татьяны 1.
Действия О. И. Ореховой были квалифицированны по п. «в» ч. 2
ст. 105 УК.
Теоретические и эмпирические исследования (Л. П. Канышева,
М. М. Коченов, И. А. Кудрявцев и др.) показали, что способность
несовершеннолетних потерпевших понимать характер и значение совершаемых с ними действий зависит от сложности и динамики ситуации, уровня психического развития, специфического жизненного
опыта, в частности, обусловленного семейным воспитанием и окружающей средой, эмоционального состояния в момент посягательства,
уровня интеллектуального развития и индивидуальных психических
процессов 2. Группа исследователей, указывая на способность несовершеннолетних правильно понимать характер и значение совершаемых с ними действий, рассматривает эту проблему, привязывая к изнасилованию. И вот что они указывают.
Способность правильно понимать действия посягателя не может
быть однозначно и прямо соотнесена с возрастом потерпевшей. Неспособность девочек моложе 10 лет понимать характер и значение
совершаемых с ними действий на практике почти никогда не вызывает сомнений. В отношении же девочек 10–12 лет этот вопрос приходиться специально выяснять. Еще сложнее определить уровень понимания важных для дела обстоятельств потерпевших старше 12 лет.
Способность оказывать сопротивление зависит от глубины и полноты понимания ситуации, в частности, ее специфического содержания
и намерений обвиняемого; особенностей характера (например, актив1
Уголовное дело по обвинению Ореховой О. И. // Архив Амурского
областного суда, 1999.
2
Ситковская О. Д., Конышева Л. П., Коченов М. М. Новые направления судебно-психиатрической экспертизы. С. 101.
96
ность, умение принимать самостоятельные решения, смелости, выработанных способов преодоления препятствий и др.); от временного эмоционального состояния, обусловленного ситуацией, или устойчивых психических состояний.
Показателями способности потерпевших понимать значение совершаемых с ними действий являются: осознание угрожающего характера ситуации на ранних этапах ее развития по признакам поведения
обвиняемого, которые могут сигнализировать о его истинных намерениях; поведение, адекватное по основным его признакам требованиям ситуации; правильное понимание нравственно этического смысла происходящего; способность в дальнейшем рационализировать
случившееся и свое собственное поведение и указать на реальные
возможности выхода из угрожающей ситуации (характерно для изнасилования).
Показателями способности потерпевшего оказывать сопротивление являются: сохранение целенаправленности поведения; устойчивость к внешним воздействиям; отсутствие в период посягательств
особых психических состояний (физиологического аффекта, сильного нервно-психического напряжения, растерянности, подавленности).
У потерпевших в момент нападения, внезапной угрозы их жизни,
здоровью, достоинству может возникнуть состояние аффекта страха.
Аффект страха может существенно изменить поведение потерпевшего в момент совершения против него противоправных действий, т. к.
для этого состояния свойственно преобладание процессов торможения в центральной нервной системе и, как следствие этого, пассивные защитные формы реагирования на экстремальные условия и конфликтную ситуацию. Наличие аффекта страха может быть истолковано как состояние, значительно снижающее способность понимать
характер и значение совершаемых в отношении потерпевшего действий. Снижение способности оказывать сопротивление может быть
тесно связано не только с наличием экстремальной угрожающей ситуации, но и с характерологическими особенностями потерпевшего 1.
Таким образом, в сложных случаях для определения психологи-
1
Ситковская О. Д., Конышева Л. П., Коченов М. М.Указ. соч. С. 103.
97
ческого компонента беспомощного состояния проведение психологической посмертной экспертизы может быть весьма полезно для следствия или суда.
Беспомощное состояние, в котором заведомо для виновного находится лицо, в отношении которого совершается преступление, может
определяться и его престарелым возрастом. С. П. Щерба утверждает,
что при решении вопроса о том, находился ли потерпевший в беспомощном состоянии, недостаточно одного факта признания лица, достигшего пенсионного возраста (для женщины — 55 лет, для мужчины — 60 лет). При достижении пенсионного возраста лицо «может
быть здоровым, физически крепким, способным оказать сопротивление виновному или иным путем уклониться от грозящей ему опасности» 1.
Е. В. Топильская, анализируя в своей работе следственно-судебную практику, делает выводы, что в большинстве случаев между престарелым возрастом потерпевшего и беспомощным состоянием ставится знак равенства 2.
Очевидно, что достижение лицом пенсионного возраста не может
само по себе автоматически свидетельствовать о беспомощном состоянии, если соматический статус лица не влечет за собой психофизических нарушений состояния его здоровья. П. В. Полосков утверждает, что у лица, достигшего преклонного возраста, развиваются старческие склерозы, психозы и иные нарушения психофизических
свойств личности 3. Но что понимает П. В. Полосков под преклонным возрастом? Он не делает уточнения.
В судебной психиатрии психические расстройства пожилого возраста, как показывает анализ специальной литературы, являются
объектом экспертного исследования преимущественно при рассмотрении дел в гражданском процессе.
Исследования судебными психиатрами лиц в возрасте после 60 лет
1
Щерба С. П., Зайцев О. Н., Сарсенбаев Г. Е. Охрана прав беспомощных потерпевших по уголовным делам. С. 12.
2
Топильская Е. В. Беспомощное состояние потерпевшего от преступления / Автореф. дис. ...канд. юр. н. — М., 1992. С. 20.
3
Полосков П. В. Правоспособность и дееспособность в советском уголовном процессе / Автореф. дис. ...канд. юр. н. — М., 1985. С. 7.
98
говорят об актуальности исследования, прежде всего, в силу отчетливой специфики возрастных клинико-динамических психических расстройств у лиц пожилого возраста 1. По результатам анкетирования
работников Прокуратуры Амурской области и Амурского областного
суда были сделаны выводы, что под престарелым возрастом 40 %
опрошенных понимают возраст свыше 60 лет, (10 % из них сделали
пометку — «с учетом состояния здоровья»); 20 % — возраст свыше
65 лет; 20 % — от 70 лет; 5 % — до 90 лет; 5 % — затруднялись в
ответе; и только 5 % ответили, что это оценочная категория. (Приложение.)
Так, по делу С. Н. Паничевского и И. Н. Соболя были установлены
следующие обстоятельства: 17 ноября 1999 г. С. Н. Паничевский, 1981
г. р., и И. Н. Соболь, 1982 г. р., имея умысел на убийство Д. А. Паничевского и М. Г. Паничевской, с целью хищения принадлежавшего
им имущества, приехали к ним домой. Около 12 часов С. Н. Паничевский и И. Н. Соболь подошли к входной двери Д. А. Паничевского и
М. Г. Паничевской Входную дверь открыл Д. А. Паничевский и, узнав своего внука, впустил в квартиру С. Н. Паничевского. Через небольшой промежуток времени С. Н. Паничевский открыл входную
дверь данной квартиры и впустил И. Н. Соболя, который прошел в
большую комнату квартиры и спрятался под столом.
В это время С. Н. Паничевский, в целях причинения смерти Д. А. Паничевскому и М. Г. Паничевской, нанес один удар деревянной палкой
по голове Д. А. Паничевскому. После того, как Паничевский упал на
пол, С. Н. Паничевский перекрыл ему рукой дыхательные пути. В это время И. Н. Соболь нанес один удар деревянной палкой по голове М. Г. Паничевской. После того, как Паничевская упала на пол, Соболь И. Н. рукой перекрыл ей дыхательные пути. В результате действий С. Н. Паничевского, И. Н. Соболя наступила смерть М. Г. Паничевской, Д. А. Паничевского. С. Н. Паничевский и И. Н. Соболь похитили из данной
квартиры телевизор, бутылку спиртного и деньги в сумме 4000 рублей.
Своими умышленными действиями И. Н. Соболь и С. Н. Паничевский
совершили преступление, предусмотренное п. «а», «ж», «з» ч. 2 ст.
1
Вандыш-Бубко В. В., Ню Т. Г. Клинико-диагностические закономерности органических психических расстройств у обвиняемых пожилого возраста // Рос. психиатр. журнал. 2002. № 3. С. 42.
99
105 УК РФ — т. е. умышленное причинение смерти двум лицам, совершенное группой лиц по предварительному сговору, из корыстных
побуждений 1.
Но из материалов дела можно сделать вывод, что потерпевшие были
дедом и бабкой С. Н. Паничевского, следовательно, по всей видимости, возраст их был престарелый. По этому поводу в деле нет никаких
исследований и указаний, в первую очередь, на возраст, во вторую очередь, на психофизическое состояние здоровья потерпевших. Почему они
не отреагировали на то, как их внук открывал дверь И. Н. Соболю?
Почему они не видели сидящего под столом И. Н. Соболя? Эти вопросы остаются без ответа. В обвинительном заключении о беспомощном состоянии не сказано ни слова.
А обвиняемые, идя на это преступление, осознавали, что потерпевшие находятся в беспомощном состоянии в силу престарелого
возраста и не смогут оказать соответствующего сопротивления?
При неправильном представлении виновным ситуации в силу жизненного опыта, особенностей личности (например, восприятие физически крепкого человека пенсионного возраста не как престарелого и пр.), надо исходить из того, как эта ситуация ему представлялась.
Применение специальных психологических знаний в форме экспертизы может помочь при оценке того, как индивидуальные особенности личности повлияли на осознание определенных обстоятельств, не
имело ли место неадекватное восприятие определенных фактов.
Возможности человека по предотвращению общественно опасных
последствий, способность оказывать активное сопротивление, реагировать на опасность, принимать решения находятся в прямой зависимости от динамики и протекания психических процессов, интеллектуальной деятельности человека в целом, волевого контроля над
своим поведением. Особое значение в престарелом возрасте приобретает решение психологических по своей природе вопросов о том,
способен ли был потерпевший правильно оценить и контролировать
ситуацию, воспринимать ее как угрожающую, принять правильное решение, оказать сопротивление. Престарелый возраст может
характеризоваться психофизическим нарушением здоровья. Но это
1 Уголовное
дело по обвинению Паничевского С. Н., Соболя И. Н. / Архив
Амурского обл. суда, 2000.
100
должно исследоваться по конкретному делу.
Еще одно уголовное дело по обвинению М. В. Капшиенко, 1977 г. р.,
было рассмотрено в открытом судебном заседании в г. Белогорске
Амурской области 1.
Нас интересуют следующие обстоятельства дела.
23 августа 2001 г. около 3 часов ночи М. В. Капшиенко прошел во
двор дома № 52 по ул. Чапаева в г. Белогорске, принадлежащего гражданке А. И. Прутковой для обнаружения металла, его хищения и дальнейшей сдачи в пункт приема. Не обнаружив во дворе металл и достоверно зная, что в доме находится проживающая одна А. И. Пруткова,
1919 г. р. (обратим внимание, что М. В. Капшиенко достоверно знал,
т. е. была заведомость о том, что А. И. Пруткова живет одна и она
престарелая (возможно, он и не знал точно о годе рождения, но на
момент совершения преступления пожилой женщине было около 82
лет).
Действуя в целях хищения чужого имущества, М. В. Капшиенко
взял со двора металлическую трубу, намереваясь применить ее в
качестве орудия преступления, и выбив дверной проем, зашел в
дом. Проснувшаяся от шума А. И. Пруткова спросила: «Кто там?»
М. В. Капшиенко ей ответил, после чего металлической трубой нанес со значительной силой два удара по голове потерпевшей. В результате его действий потерпевшая А. И. Пруткова скончалась на месте происшествия.
Органами предварительного расследования М. В. Капшиенко обвинялся по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, т. е. в убийстве лица, заведомо
для виновного находящегося в беспомощном состоянии. Однако,
с учетом требования государственного обвинителя, с учетом недоказанности в судебном заседании, судебная коллегия посчитала необходимым исключить из обвинения М. В. Капшиенко указанный квалифицированный признак.
В Постановлении Пленума Верховного Суда четко сказано: «По
п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ надлежит квалифицировать умышленное
причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу физического
или психического состояния защитить себя, оказать активное сопро1
Уголовное дело по обвинению Капшиенко М. В. / Архив Амурского обл.
суда, 2001.
101
тивления виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это
обстоятельство. К лицам, находящимся в беспомощном состоянии,
могут быть отнесены и престарелые» 1.
Потерпевшей А. И. Прутковой шел девятый десяток лет. В некоторых случаях пенсионный возраст приравнивается к престарелому, но
в пенсионном возрасте лицо может быть физически крепким, способным оказать сопротивление виновному или иным путем уклониться
от грозящей ему опасности. А в 82 года способна ли женщина оказать сопротивление молодому 24-летнему мужчине. Какой соматический статус был у А. И. Прутковой, влек ли он за собой психофизические нарушения состояния здоровья? Хотелось бы выяснить у судебной коллегии Амурского областного суда по данному уголовному делу,
что в их понимании престарелые люди? Думается, что в этом возрасте выражены старческие проявления, связанные с ограниченной подвижностью, невозможностью предпринимать адекватные меры в целях самозащиты.
Еще один критерий беспомощности — физическое состояние потерпевшего, в силу которого потерпевший лишен возможности оказать активное сопротивление. Исследуя этот критерий, можно сделать вывод о том, что в основном суды правильно усматривают и определяют физическую беспомощность. В основном не возникают трудности при квалификации. Часто бывает, что именно физические дефекты, недостатки провоцируют виновное лицо на преступление,
способствуют возникновению умысла на совершение преступления.
Результаты анкетирования помогли сделать вывод о том, что под физическими недостатками, физической беспомощностью работники
Прокуратуры Амурской области и Амурского областного суда понимают отсутствие органа (какого не уточняют), конечности (ей); инвалидность; отсутствие частей конечностей; церебральный паралич;
заболевание (какое — не уточняют); увечье; инвалидность I и II
групп; потеря сознания; субтильность; 5 % ответили, что это такие
недостатки, которые лишают возможности оказать сопротивление.
(Приложение).
К физическим недостаткам, влекущим беспомощное состояние
1
Постановление Пленума Верховного Суда от 27.01.1999 г. «О судебной
практике по делам об убийстве» (ст. 105 УК РФ).
102
потерпевшего (в уголовном смысле), можно отнести паралич, отсутствие рук и ног, а также другие дефекты, не позволяющие ему оказывать сопротивление виновному, либо другим способом обезопасить
себя, сенсорные расстройства (глухота, тугоухость, слепота, немота,
глухонемота).
Так Д. Т. Педенко, 1987 г. р., совершил убийство своей бабушки
Г. А. Педенко (1927 г. р.), заведомо для него находящейся в беспомощном состоянии.
У Г. А. Педенко в середине июля 1998 года случился ишемический
инсульт с последующим правосторонним гемопарезом. С этого момента, т. к. Г. А. Педенко из-за болезни не могла самостоятельно передвигаться и обслуживать себя, за ней ухаживал Д. Т. Педенко и его
мать. Во время болезни Г. А. Педенко неоднократно высказывала недовольство внуку и дочери по поводу ненадлежащего, с ее точки зрения, ухода за ней.
2 января 1998 г., в очередной раз после ссоры, у Д. Т. Педенко —
внука Г. А. Педенко— возникло решение убить Г. А. Педенко. Д. Т. Педенко взял тяпку металлическую без черенка, подошел к бабушке,
которая лежала на кровати, понимая, что она находится в беспомощном состоянии из-за престарелого возраста и последствий перенесенного тяжелого заболевания, нанес тяпкой 36 ударов, осознавая, что
своими действиями причиняет Г. А. Педенко особые страдания 1.
Беспомощное состояние налицо: ишемический инсульт с последующим правосторонним гемопарезом.
Что касается сенсорных расстройств, то в качестве примера можно
привести следующие обстоятельства дела.
В. А. Бутов и М. И. Шуйский совершили разбойное нападение на глухонемых Т. С. Юречко, 1922 г. р. и Ф. А. Гамзы, 1932 г. р. В. А. Бутов
причинил умышленно смерть гражданке Т. С. Юречко, заведомо для
него находившейся в беспомощном состоянии.
Проходя мимо престарелых глухонемых Т. С. Юречко и Ф. А. Гамзы,
В. А. Бутов и М. И. Шуйский вспомнили, что они получили пенсию.
Бутов и Шуйский решили к ним зайти, чтобы занять деньги на водку.
Постучали в двери, им никто не открыл. Зная, что Юречко и Гамза
1 Уголовное дело по обвинению
Педенко Д. Г. / Архив Амурского обл. суда,
1999.
103
глухонемые, Бутов и Шуйский решили проникнуть в дом и завладеть
имуществом. Бутов выбил раму, залез в дом, открыл двери и впустил
Шуйского. Увидев, что Юречко и Гамза спят, в целях завладения имуществом совершили на них нападение, в ходе которого Бутов, увидев, что Юречко проснулась, решил ее убить. Бутов взял стоящую у
печи кочергу и со значительной силой нанес удары по разным частям
тела, от чего наступила смерть Юречко 1.
В данном примере беспомощное состояние конкретизируется в
неспособности осознавать угрожающей для жизни ситуации в силу
расстройства сенсорных качеств человека. Суд усмотрел данный квалифицирующий признак, но мотивировал его тем, что «потерпевшая
в силу своего физического состояния и силу того, что она спала, находится в беспомощном состоянии». Так что легло в основу квалификации — физическое состояние или сон? Хотя в приговоре указано:
«Бутов увидел, что Юречко проснулась, и решил убить ее».
Следующее уголовное дело представляет интерес в рамках рассматриваемого вопроса и интересно для сравнения с другим примером.
Так, по делу С. В. Карпенко, 1981 г. р., было установлено, что 12 апреля 2002 г. около 2 часов ночи в жилом доме № 55 по ул. Бурейская в п.
Бурея Амурской области С. В. Карпенко распивал спиртные напитки
с Е. Д. Беловым и его сожительницей Тюменцевой И. В.
Во время распития спиртного между С. В. Карпенко и Е. Д. Беловым произошла ссора, в ходе которой у С. В. Карпенко возник умысел на убийство Е. Д. Белова. Карпенко с особой жестокостью (выразившейся в нанесении большого количества телесных повреждений и
в убийстве в присутствии близкого человека — сожительницы Е. Д. Белова И. Г. Тюменцевой) нанес Белову не менее тридцати трех ударов
в область головы, шеи, лица и грудной клетки, что повлекло смерть
Е. Д. Белова. Совершив убийство Белова, Карпенко, с целью скрыть
совершенное преступление, решил убить И. Г. Тюменцеву. Понимая,
что Тюменцева является инвалидом 1-й группы с ампутированной
ногой, не может защитить себя и оказать ему активного сопротивления, нанес ей деревянным костылем не менее 22 ударов в область
головы и других частей туловища. Затем нанес ей не менее 17 коло1
Уголовное дело по обвинению Бутова В. А., Шуйского М. И. / Архив
Амурского обл. суда, 1999.
104
тых ран напильником трехгранной формы на задней поверхности шеи
слева, что повлекло смерть 1.
И. Г. Тюменцева — инвалид 1-й группы, с ампутированной ногой —
состояние, безусловно, беспомощное. В этом случае у следственных
органов и у суда не возникло трудностей в квалификации действий
виновного.
В мае 2002 г. судебная коллегия по уголовным делам Амурского областного суда рассмотрела уголовное дело по обвинению Д. С. Виноградова, 1983 г. р., которое вызвало определенный интерес.
Д. С. Виноградов по предварительному сговору с В. В. Барановым
с применением оружия совершили разбойное нападение на водителя
такси Шведюка и его убийство в целях завладения его автомобилем и
дальнейшей продажей его. Виноградов «поймал» машину, управлял
которой водитель возраста около 50 лет, плотного телосложения, у
него была ампутирована выше колена правая нога. Выехав за город,
Баранов оглушил Шведюка, ударив водителя по голове камнем, затем ножом в область правой ключицы и в живот, бросил камень в
голову. Виноградов, взяв у Баранова нож, подошел к водителю и ударил его около трех раз в область шеи, что и повлекло смерть потерпевшего.
Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда «О судебной
практике по делам об убийстве» от 27 января 1999 г. под убийством
лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, подлежит квалифицировать умышленное причинение смерти
потерпевшему, неспособному в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать активное сопротивление виновному.
Из приговора Суда: «В суде было установлено, что В. И. Шведюк,
1945 г. р., действительно являлся инвалидом 1 группы, однако, был
физически здоров, сам управлял автомобилем, работал частным предпринимателем и по своему возрасту — 50 лет — не являлся престарелым.
Отсутствие же у Шведюка части ноги в совокупности с другими
1
Уголовное дело по обвинению Карпенко С. В. / Архив Амурского обл.
суда, 2002.
105
данными не может свидетельствовать о нахождении его в беспомощном состоянии в момент убийства… Суд пришел к выводу о необходимости исключить из обвинения Виноградова в убийстве квалифицирующий признак «убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии» 1.
Напрашивается вопрос: почему? В предыдущем примере потерпевшая Тюменцева являлась инвалидом 1-й группы, у нее тоже была ампутирована нога (к сожалению, не говорится, какая часть ноги была
ампутирована), но беспомощное состояние нашло свое место в приговоре суда. А в этом аналогичном примере — нет.
Физическое состояние потерпевшего — неужели оно не соответствует беспомощному? У человека была ампутирована правая нога
выше колена — это не причина считать потерпевшего беспомощным?
В мотивации отсутствия беспомощного состояния суд указывает,
что потерпевшему В. И. Шведюку было 55 лет, он не являлся престарелым и был физически здоров. Но разве тождественны по смыслу
состояния «физически здоров» и «ампутация ноги выше колена»?
Если Амурский областной суд данную характеристику потерпевшего не счел квалифицирующим обстоятельством, то напрашивается
еще один вопрос: лишаясь какой части тела и насколько, человека
можно подвести под понятие физически беспомощного состояния?
И какая группа инвалидности может соответствовать беспомощности?
По данному делу только один момент подпадает под сомнение: заведомость. До совершения преступления виновный должен знать о
беспомощном состоянии и осознавать, что данное лицо не сможет
оказать активного сопротивления. Но процесс актуализации мотивов
и постановка целей вообще не были связаны с беспомощным состоянием потерпевшего.
По мнению С. Склярова, можно выделить два случая совершения
преступления в отношении малолетнего, другого беззащитного или
беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного, в которых возможно применение статей УК РФ, содержащих данное обстоятельство.
В первом случае у лица изначально отсутствует актуализирован1
Уголовное дело по обвинению Виноградова Д. С. / Архив Амурского
обл. суда, 2002.
106
ная потребность, которая может привести его к совершению преступления. Процесс актуализации такой потребности, а также процесс
актуализации мотива инициируются внешними обстоятельствами,
связанными с беспомощным, беззащитным состоянием потерпевшего или его зависимостью от виновного. В результате чего у преступника возникает побуждение, направленное на лишение жизни человека с использованием его беспомощного состояния. Например, видя
лежащего без сознания человека, виновный, ранее не имеющий намерения совершить преступления, воспользовавшись благоприятными условиями, совершает кражу.
Во втором случае виновный ради удовлетворения имеющейся у него
потребности принимает решение о совершении преступления, потенциально готов совершить преступные действия, не зная заранее, в
отношении кого они будут совершены. Выбор будущего потерпевшего происходит исключительно по причинам, связанным с его беспомощным состоянием, беззащитностью или зависимостью от виновного. И именно с использованием такого состояния в итоге совершается преступление. Например, преступник, решивший совершить кражу, избирает ее объектом квартиру инвалида, зная, что в случае присутствия потерпевшего на месте совершения преступления он не сможет оказать должного сопротивления.
Если же потребность, лежащая в основе совершения преступления, актуализируется по иным причинам, не связанным с беспомощным, беззащитным состоянием потерпевшего или его зависимостью
от виновного, причины выбора преступного пути удовлетворения
имеющейся потребности также не связаны с указанными обстоятельствами, потерпевший известен заранее либо его выбор происходит
не по причине его беспомощного, беззащитного состояния, либо какой-либо зависимости от виновного, тогда квалификация действий
виновного по п. «в» ч. 2 с. 105, п. «б» ч. 2 ст. 111, п. «в» ч. 2 ст. 112,
п. «г» ч. 2 ст. 117 или примечанию п. «з» ст. 66 УК РФ, по мнению
С. Склярова, исключается 1.
Виноградов и Баранов, останавливая машину, не могли предпола1 Скляров С. Совершение преступления в отношении малолетнего, беззащитного или беспомощного лица, либо лица, находящегося в зависимости от
виновного // Уголовное право. 1999. № 4. С. 24.
107
гать, что водитель — жертва окажется инвалидом. И каким бы он ни
был, он был обречен на смерть. Умысел на убийство возник до начала выполнения объективной стороны преступления. Возможно, что
описываемое состояние потерпевшего В. И. Шведюка облегчило совершение преступления. Достигая задуманное, любой, оказавшийся
на тот момент водитель мог стать жертвой преступления.
Виноградов и Баранов осознавали физическую ущербность, физические недостатки Шведюка, не сжалились, а продолжали добиваться преступного результата. С психологической точки зрения состояние В. И. Шведюка должно было вызывать у виновных эмоциональное переживание, жалость.
Исходя из выводов Амурского областного суда, можно сделать предположение, что понятие физической беспомощности — оценочная
категория и в каждом конкретном деле должно оцениваться индивидуально. Но так ли это на самом деле? И не противоречит ли это самому понятию физически беспомощного состояния, при котором у
человека ампутирована какая-либо часть тела?
В учебной и научной литературе встречается уточнение физически
беспомощного состояния в смысле соматической болезни. Нужно отметить, что в данном смысле состояние физически больного должно
быть оценено конкретно по уголовному делу. Болезнь может быть
хронической, но при этом потерпевший может оценивать ситуацию
как угрожающую жизни и оказывать активное сопротивление.
Под соматической болезнью в медицинской науке и практике принято понимать болезнь внутренних органов. Однако не каждая соматическая болезнь может явиться причиной беспомощного состояния
потерпевшего. Для этого необходимо выделить только те заболевания, которые способны временно или постоянно ограничивать его
физические возможности и лишать потерпевшего способности оказывать сопротивление виновному. Например, тяжелая форма сердечной недостаточности, цирроз печени (терминальная стадия), ранение, повлекшее обездвиженность организма или сильное кровотечение и т. д.1
Основной характеристикой убийства по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ
1
Щерба С. П., Зайцев О. Н., Сарсенбаев Г. Е. Охрана прав беспомощных
потерпевших по уголовным делам. С. 13.
108
(беспомощное состояние) должен являться факт причинения потерпевшему особых психических страданий в результате того, что, стоя
перед лицом смерти, он не может оказать должного сопротивления
преступнику в силу физических недостатков, последний пользуется
этим. Это касается потерпевших лиц, которые могут оценить ситуацию как угрожающую, осознать действия преступника, но в силу беспомощности не могут оказать сопротивления.
Но еще существуют ситуации, в которых, согласно Постановлению
Пленума Верховного Суда, потерпевший может находиться в состоянии психического расстройства, что лишает потерпевшего адекватно
оценивать происходящее. Виновный безнравственно использует это
психическое состояние беспомощности, лишающее способности правильно понимать характер и значение совершаемых действий виновного или оказывать сопротивление. Нарушение психических способностей потерпевшего вызывается широким кругом психопатологических расстройств: шизофренией, эпилепсией, последствиями органических поражений головного мозга, различными клиническими формами реактивных состояний, частичной или полной утратой сознания, олигофренией, психопатией и психическим инфантилизмом 1.
Следователь, как правило, не может самостоятельно определить,
имеются ли у потерпевшего какие-либо психические расстройства,
т. к. их нельзя выявить без специальных исследований. При убийстве
лица, находящегося в психическом состоянии беспомощности (психическое расстройство), необходимо проводить судебно-психологическую или психолого-психиатрическую экспертизу (как уже говорилось выше).
Под психической болезнью в медицине понимается общее нарушение жизнедеятельности организма с обязательным и преимущественным поражением головного мозга и его функции — психической деятельности.
В уголовно-правовом смысле для наступления и признания беспомощного состояния психическая болезнь должна лишать потерпевшего способности понимать характер и значение совершаемых в
отношении него действий или оказывать сопротивление виновному.
1
Щерба С. П., Зайцев О. Н., Сарсенбаев Г. Е. Указ. соч. С. 49.
109
Психические расстройства потерпевшего могут лишать его не только
способности правильно понимать характер и значение совершаемых
действий виновного, но также и способность оказывать сопротивление. Такая ситуация допустима, когда у потерпевшего имеются неглубокие психические расстройства (различные клинические формы
реактивных состояний), не лишающие его возможности правильно
понимать характер и значение совершаемых действий, а также оказывать сопротивление виновному. Но внезапное нападение на такого
потерпевшего способно вызвать острые шоковые реакции (например,
состояние обездвиженности, истерический ступор), лишив тем самым
его способности оказывать сопротивление виновному. Но нужно иметь
в виду, что психическое расстройство у потерпевшего само по себе
еще не дает повода для категорического вывода о том, что он в момент преступного посягательства находился в беспомощном состоянии. Для этого необходимо экспертным путем установить, позволяло
ли психическое расстройство жертвы преступления лишить его способности понимать характер и значение совершаемых действий виновного или оказывать ему сопротивление в конкретной криминальной ситуации.
Ю. Л. Метелица сделал вывод, что в отношении более чем половины больных эпилепсией и последствиями органических поражений
головного мозга (большинство больных с заболеваниями головного
мозга сосудистого генеза) психическое расстройство у потерпевшего
не влечет беспомощного состояния 1.
Если у потерпевшего отсутствует способность понимать характер
и значение совершаемых в отношении него действий, то, следовательно, речь идет о бессознательном состоянии, состоянии явно выраженного нарушения сознания.
С позиции психологической науки, если ограничиться при определении психически беспомощного состояния только указанием на такие его психологические признаки, как неспособность понимать характер и значение действий преступника и неспособность оказывать
сопротивление, а неспособность оказывать сопротивление трактовать,
как неспособность жертвы выразить свою волю, то уголовно-право1 Метелица Ю. Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевших. —
Юрид. лит-ра, 1990. С. 50.
110
М.:
вая суть понятия «использование психически беспомощного состояния» как одного из признаков состава ряда насильственных преступлений лишается смысла: любое преступление подобного рода совершается путем игнорирования воли жертвы. Проблема сводится к исследованию способа приведения жертвы в подобное состояние.
Последовательной представляется позиция тех, кто помимо психологического критерия психически беспомощного состояния вводит
еще один — юридический. Он состоит в необходимости квалифицировать насильственные преступления как совершаемые с использование психически беспомощного состояния только в тех случаях, когда
преступник не применял к жертве физического или психического насилия. Установление же физического и психического насилия должно, следуя этой логике, производиться по формальным признакам.
Это будет происходить и в случаях, когда угрозы лишают потерпевшего способности к волеизъявлению.
Установить состояние психической беспомощности не всегда просто.
Экспертное психологическое изучение психологических критериев психически беспомощного состояния жертвы следует проводить
как анализ целостного процесса деятельности, выделяя в этом процессе четыре момента: непонимание жертвой внутреннего содержания ситуации; оценку ею ситуации как безвыходной; выбор неэффективной тактики противодействия; отсутствие психологической возможности контролировать исполнительские звенья деятельности.
Указанные моменты составляют психологические критерии психически беспомощного состояния.
Слабость, незащищенность жертвы делают человека нередко более доступным объектом преступления. Это порождает стремление
законодателя более тщательно охранять интересы таких жертв путем
введения понятия «беспомощное состояние» в качестве признака квалифицированного состава, а также отягчающего наказание обстоятельства (ст. 63 УК РФ) 1. Анализируя Постановления Пленума Верховного Суда «О судебной практике по делам об убийстве» от 27.01.1999 г.,
можно сделать вывод, что разъяснение беспомощного состояния в
части «к лицам, находящимся в беспомощном состоянии, могут быть
1
Конышева Л. Понятие психически беспомощного состояния жертвы преступления // Рос. юстиция. 1999. № 4. С. 45.
111
отнесены …. лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее» тождественно бессознательному состоянию.
Б. Г. Карганова в автореферате говорит, что «беспомощное и бессознательное состояние — это не синонимы. Эти термины содержат
разное содержание. Беспомощное состояние — это такое состояние
человека, когда он сознает, что происходит с ним и вокруг него, но в
силу своего физического состояния не может вмешаться в происходящее ни сам, ни обратиться к другим людям. Бессознательное состояние — это такое психическое состояние человека, когда он не осознает в силу ряда причин, что происходит с ним или вокруг него. Естественно, что законодатель, устанавливая повышенную ответственность за умышленное убийство человека, который находится в беспомощном состоянии, понимал сказанное выше, а поэтому не воспользовался термином «бессознательное состояние» 1.
Не тождественны ли по смыслу «бессознательное состояние» и
«состояние, лишающее способности правильно воспринимать происходящее»? Законодатель не воспользовался термином «бессознательно состояние» потому, что он более узок с лексической точки зрения. И не может разносторонне широко охарактеризовать жертву преступления так, как характеризует это термин «беспомощное состояние». В этом смысле «беспомощное состояние» шире и объемнее, чем
«бессознательное», и включает в себя «бессознательное».
В учебной и научной литературе по уголовному праву «беспомощное
состояние», по смыслу тождественное бессознательному, предлагают
трактовать, понимать несколько шире А. А. Пионтковский, В. А. Меньшагин, С. В. Бородин, М. Д. Шаргородский, В. Ф. Караулов и др.
Нгуен Жа Ха (с ним солидарна Б. Г. Карганова) говорит, что «с
теми, кто полагает, что убийство лица, находящегося в бессознательном состоянии, следует признавать как совершенное при беспомощном состоянии потерпевшего, согласиться нельзя. Это противоречит
уголовному закону. Авторы такой точки зрения допускают расширительное толкование закона, что недопустимо. Толкование уголовного
закона в сторону ухудшения положения подсудимого противоречит
1
Карганова Б. Г. Санкции за преступления против жизни и здоровья / Автореф. дис. ...к. ю. н. — Краснодар, 1999. С. 21.
112
Конституции Российской Федерации. Общеизвестно, что если закон
сконструирован нечетко, то толковать его можно только в сторону
смягчения, а не усиления ответственности. В данном случае должно
применяться ограничительное толкование» 1.
С этим трудно спорить, но из определения «беспомощного состояния», данного постановлением Пленума Верховного Суда, можно сделать вывод, что по смыслу это равнозначные понятия — бессознательность и беспомощность (в части «лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее).
Нгуен Жа Ха, Б. Г. Карганова, С. Дементьев предлагают, что, устанавливая повышенную ответственность за убийство лица, заведомо
для виновного находящегося беспомощном состоянии, законодатель
имел в виду то, что в таком случае потерпевшему причиняются особые страдания. В ожидании такого исхода своей жизни потерпевший
испытывает страх и ужас. В этом смысле, на наш взгляд, считается
более логичной точка зрения И. Л. Моргуловой. «При определении
беспомощного состояния совсем не требуется, чтобы потерпевшему
причинялись, как считает С. Дементьев, дополнительные особые страдания. При квалификации преступных действий по п. «в» ч. 2 ст. 105
УК неважно, испытывал или не испытывал особые страдания потерпевший, и неважно, сознавал он или не сознавал характер происходящего. Если потерпевший при лишении его жизни испытывал особые
страдания, то действия виновного надлежит квалифицировать по
п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство, совершенное с особой жестокостью. Состояние же беспомощности предполагает, что потерпевший лишен возможности оказывать убийце эффективное сопротивление, что осознается и самим преступником. Убийца только пользуется беспомощностью потерпевшего как обстоятельством, облегчающим совершение убийства» 2.
И еще один аргумент, высказанный А. Поповым, на наш взгляд,
считается убедительным. А. Попов в дифференциацию определения
беспомощного состояния вводит еще одно понятие — неосознание и
1 Нгуен
Жа Ха. Ответственность за убийство по уголовному кодексу РФ и
Соц. Республики Вьетнам / Автореф. дис. ...к. ю. н. — Краснодар, 1999. С. 15.
2 Моргулова И. Л. Некоторые вопросы квалификации убийства // Журнал
Российского права. 2001. № 2. С. 43.
113
говорит, что неосознание опасности в момент посягательства и бессознательное состояние — это не одно и то же. Если человек находится в бессознательном состоянии, то он в любом случае ничего не
может предпринимать для того, чтобы противостоять виновному, который умышленно использует беспомощное состояние потерпевшего для убийства. С другой стороны, если человек не осознает, что в
данный момент на него может совершиться или совершается посягательство, то это не значит, что он беспомощен. Достаточно небольшого знака, чтобы потерпевший обратил внимание на действия виновного лица и предпринял необходимые для противодействия меры.
Бессознательность и неосознание — две разные психические категории. Тот, кто находится в бессознательном состоянии, не осознает
окружающих его событий. Но тот, кто не осознает то или иное событие, не обязательно пребывает в этот момент в бессознательном состоянии.
Квалификация по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК возможна, в частности, в
том случае, когда потерпевший в момент убийства находился в состоянии, мешавшем ему адекватно воспринимать действительность. Если
же убит потерпевший, не осознававший происходящего на его жизнь
посягательства, не находясь при этом в беспомощном состоянии, например, в силу внезапности нападения или выстрела из-за угла, то и
нет оснований для квалификации по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК. Неосознание потерпевшим посягательства вовсе не означает, что он находился
в беспомощном состоянии 1. Хотя это не бесспорно.
Интересные аргументы приводит А. Попов и в отношении осознания потерпевшим его убийства, опровергая точку зрения С. Дементьева. Получается следующая цепочка: потерпевший понимает, что его
будут убивать, виновный осознает, что потерпевший это понимает.
Отсюда и вывод: если потерпевший или виновный не понимает, что
другой понимает, или один из них понимает, что другой не понимает
характер происходящего, то состава убийства лица, находившегося в
беспомощном состоянии, нет, потому что для наличия состава, по
С. Дементьеву, необходимо, чтобы оба лица — и убийца, и жертва —
осознавали характер происходящего. Представляется, что для подоб1 Попов А. Беспомощное состояние потерпевшего должен осознавать убий-
ца, а не потерпевший // Российская юстиция. 2002. № 11. С. 58.
114
ных утверждений у автора нет никаких законных оснований. В основе квалификации действий виновного лежит принцип субъективности вменения, т. е. в данном случае характер и направленность его умысла. Для привлечения к ответственности за убийство, предусмотренное п. «в» ч. 2 ст. 105 УК, необходимо установить, что виновный умышленно причинил смерть лицу, заведомо для него находящемуся в беспомощном состоянии. Иначе говоря, закон требует, чтобы виновный
осознавал, что потерпевший находится в беспомощном состоянии,
что он умышленно использует беспомощное состояние потерпевшего для причинения ему смерти» 1.
Возникает еще один вопрос: какие состояния бессознательности
могут подпадать под квалификацию п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ?
По нашему мнению, необходимо дифференцировать и отличать
содержание бессознательного состояния, состояние сна, обморочное
состояние и состояние алкогольного опьянения.
Авторский коллектив кафедры уголовно права и криминологии
юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, в частности Г. Н. Борзенков, утверждает, что беспомощное состояние потерпевшего может определяться его возрастом (малолетний, престарелый), состоянием здоровья, увечностью и другими обстоятельствами, не дающими жертве возможности оказать сопротивление преступнику или иным образом уклониться от посягательства. Сюда же можно отнести убийство лица, находящегося в состоянии сна или сильной степени опьянения, а также лишившегося сознания по другим
причинам. 35 % опрошенных работников Прокуратуры Амурской
области и Амурского областного суда утверждают, что сон и сильная
степень алкогольного опьянения также образуют беспомощность, 40 %
опрошенных считают, что беспомощность образует только сильная
степень алкогольного опьянения; 15 % — считают, что беспомощность образует беременность; 20 % опрошенных считаю, что связанный и раненый человек. (Приложение.).
Г. Н. Борзенков рассуждает о беспомощности: «Слова Пленума…
о беспомощном состоянии… к ним могут быть отнесены, в частности…»
свидетельствует о том, что этот перечень нельзя считать исчерпыва-
1 Попов
А. Указ. соч. С. 58.
115
ющим. Поэтому нет оснований для вывода, что убийство спящего или
находящегося в тяжелой степени опьянения или лишенного сознания
под воздействием наркотиков или по другой причине не может квалифицироваться по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ».
От убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, следует отличать ситуации, когда потерпевший не способен защитить себя
в силу иных причин: внезапность нападения, скрытый или коварный
способ лишения жизни. Например, выстрел снайпера, нападение из
засады, неожиданный удар в спину, применение взрывного устройства, отравление пищи и т. п.1
Заместитель председателя Верховного суда РФ А. Е. Меркушов
обратил внимание на то, что, по мнению одних судов, убийство спящего или лица, находящегося в тяжелой степени опьянения, во всех
без исключения случаях следует квалифицировать по п. «в» ч. 2 ст. 105
УК РФ как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в
беспомощном состоянии. По мнению других, беспомощное состояние лица будет только в том случае, когда потерпевший осознавал
опасность для своей жизни, но в силу определенных обстоятельств
(возраста, болезни, физических или психических недостатков и т. д.)
не имел возможности оказать преступнику сопротивление, защитить
себя. В противном случае, по мнению данных судов, под категорию
лиц, находящихся в беспомощном состоянии, можно подвести любого потерпевшего, для которого действия виновного оказались неожиданными (например, убийство из засады, убийство с далекого расстояния из оружия с оптическим прицелом, убийство путем нанесения
смертельного удара в спину, когда потерпевший этого не ожидал) 2.
А. Е. Меркушов считает, что Пленум не согласился ни с одной из
этих позиций, поскольку вопрос о беспомощном состоянии потерпевшего применительно к п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ должен решаться в
каждом конкретном случае с учетом всех обстоятельств дела. Он от1 Уголовное
право в вопросах и ответах: Учебное пособие / Г. Н. Борзенков, В. С. Комиссаров, Н. Ф. Кузнецова, И. М. Тяжкова. — М.: Велби, Проспект, 2003. С. 139.
2 Володин Д., Попов А. Сон и сильная степень опьянения, как обстоятельства, свидетельствующие о беспомощном состоянии потерпевшего при убийстве // Уголовное право. 2002. № 3. С. 44.
116
метил, что по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ надлежит квалифицировать
умышленное причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу
физического или психического состояния защитить себя, оказать активное сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство 1.
Но если расширительно толковать, то можно себе нафантазировать
разных ситуаций. Человека убивают из-за угла, он не способен оценить ситуацию и оказать сопротивление (не оценивает ситуацию —
психическая беспомощность, не может оказать сопротивление —
физическая).
Другая ситуация. Человека убивают из оружия с определенного
расстояния, и потерпевший видит виновного, но активного сопротивления оказать не может. Что это? Можно предположить, физическая
беспомощность (осознает, но, учитывая характер причинения смерти
огнестрельным оружием, сопротивления оказать не может). Или потерпевшего убивают из движущегося автомобиля. Аналогично первому примеру. Человек (потерпевший) может и не видеть, т. е. не осознавать, и не может оказывать сопротивление виновному. К этим ситуациям можно отнести и убийство спящего, человека, находящегося в
обморочном состоянии, в сильной степени алкогольного опьянения,
одним словом, случаи, когда потерпевший не осознает характер действий виновного, не видит виновного. Учитывая используемое оружие, не может оказать сопротивление. Но это осознается виновным.
В этом умозаключении вся характеристика ситуаций носит объективный характер, но если мы будем вести речь о субъективном вменении, то независимо от того, в каком состоянии был потерпевший, какую неспособность он имел, по большому счету значения не имеет.
Главное, чтобы это осознавалось виновным. Можно сравнить это с
особой жестокостью. Пленум дал разъяснение, что особая жестокость
будет иметь место тогда, когда это осознавалось виновным. И по
п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ тоже осознается виновным. Если беспомощность при любых обстоятельствах осознавалась виновным, то
при субъективном вменении должен иметь место п. «в» ч. 2 ст. 105
1 Меркушов А. Е. О некоторых вопросах судебной практики по делам о
преступлениях, предусмотренных ст. 105 УК РФ // Бюллетень Верховного
суда РФ. 1999. № 6.
117
УК РФ.
Следовательно, «беспомощность» можно было бы исключить из
квалифицирующих признаков в ч. 2 ст. 105 УК РФ и оставить как
отягчающее обстоятельство в ст. 63 УК РФ.
В этом смысле наша точка зрения схожа не только с точкой зрения А. Е. Меркушова, но и А. Попова, которая отразилась в статье
«Беспомощное состояние должен осознавать убийца, а не потерпевший».
Убийство спящего или лица, находящегося в обморочном состоянии, либо в тяжелой степени алкогольного опьянения относят к беспомощному состоянию Володин Д., Попов А., Мозяков, Меркушов А. Е.
Б. Г. Карганова, С. Скляров, Нгуен Жа Ха, А. Вершинин, С. Дементьев считают, что убийство лица, находящегося в бессознательном
состоянии (спящего или находящегося в обмороке), нельзя отнести к
отягчающим обстоятельствам, а поэтому, если нет других квалифицирующих обстоятельств, следует квалифицировать по ч. 1 ст. 105
УК РФ, но у всех разная мотивировка. В некоторых источниках по
теории уголовного права вообще не упоминается об этих категориях.
А. Попов в своей статье «Беспомощное состояние потерпевшего
должен осознавать убийца, а не потерпевший» опровергает точку зрения С. Дементьева и пытается обосновать свою позицию. «Сон, по
мнению С. Дементьева, нельзя признать беспомощным состоянием,
потому что убийца может воспользоваться знанием законодательства
и избежать ответственности за квалифицированное убийство, если
предварительно разбудит спящего потерпевшего 1. А при чем здесь
знание законодательства убийцей? Несомненно, что все должны знать
и читать УК, но может ли законодатель при установлении ответственности за то или иное деяние исходить из того, что кто-то, знающий
законодательство, сможет избежать более суровой ответственности,
если воспользуется свои знанием? Конечно, нет. Если бы преступник
действительно знал законодательство и решил знанием воспользоваться, ему в приводимом примере следовало бы не будить жену, а убить
ее спящей, представив дело таки образом, что он действовал в состо1 Дементьев
С. Понятие беспомощного и бессознательного состояния // Рос.
юстиция. 1999. № 1. С. 43.
118
янии аффекта (заодно можно было бы расправиться и с соперником).
Ведь убийство в состоянии аффекта, вызванного супружеской неверностью, даже двух или более лиц наказывается гораздо мягче, чем
убийство, предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК. А виновный для чего-то
будил жену. Зачем? Значит, преступник плохо знал законодательство?
Нельзя согласиться и с другим аргументом, высказанным автором.
С. Дементьев полагает, что если лишение жизни спящего или находящегося в обмороке человека признавать квалифицированным видом
убийства, то точно так же необходимом поступать и в случаях, когда
человек был убит внезапно, например выстрелом из пистолета сзади.
Основанием для подобной квалификации С. Дементьев считает следующее: «...поскольку в этом случае потерпевший не подозревал о
предстоящем посягательстве на его жизнь, постольку он тоже находился в бессознательном состоянии» 1.
На взгляд Д. Володина и А. Попова, сон потерпевшего должен признаваться его беспомощным состоянием. Одно из двух: или потерпевший во время сна находится в беспомощном состоянии, или потерпевший в состоянии сна не признается находящимся в беспомощном состоянии. Третьего в этом случае просто не может быть. Хотя
необходимо признать, что в литературе высказываются суждения,
развивающие позицию о том, что сон потерпевшего должен признаться
беспомощным состоянием лишь при определенных обстоятельствах.
Представляется, что убийство спящего в любом случае должно признаваться убийством лица, заведомо для виновного находящегося в
беспомощном состоянии, поскольку виновный, совершая преступление, осознает, что потерпевший в состоянии сна не может ни защитить себя, ни оказать ему какого-либо противодействия.
Однако судебная практика последних лет однозначно встала на позицию непризнания сна беспомощным состоянием. Если был убит
спящий, то имеются все признаки беспомощного состояния потерпевшего. Совершенно иной подход должен быть в случае, если до
посягательства на его жизнь он был разбужен. В подобном случае
беспомощное состояние отсутствует, поскольку сна уже нет. Данное
обстоятельство подлежит обязательному выяснению в процессе рас1 Попов А. Беспомощное состояние потерпевшего должен осознавать убий-
ца, а не потерпевший. С. 57.
119
следования уголовного дела» 1.
По мнению А. Вершинина, сон следует рассматривать не в широком смысле слова, как предлагают, а в узком. Сон — это наступающее через определенные промежутки времени физиологическое состояние покоя и отдыха, при котором полностью прекращается работа сознания, снижается реакции на внешние раздражения. Сон может
наступить как биологическая потребность организма человека (здоровый сон), так и под воздействием введенного в организм какоголибо одурманивающего средства, действие которого не дает возможность выйти из этого состояния при внешних раздражителях на определенный промежуток времени. Думается, что второе состояние сна
следует рассматривать как беспомощное состояние, независимо от
того, кто ввел жертву в это состояние (сама или другое лицо), при
этом виновное лицо должно осознавать, что выйти из состояния сна
жертва не может при естественных раздражителях. Иначе говоря, беспомощное состояние лица, находящегося в состоянии сна, по мнению А. Вершинина, это оценочный признак, который органами предварительного следствия должен тщательно исследоваться в конкретном уголовном деле. Вменение же обвиняемому данного признака
только на основании того, что лицо находилось в состоянии сна, противоречит основополагающим принципам Уголовного закона» 2.
А. Вершинин предлагает в каждом конкретном случае убийства
лица, находящегося в состоянии сна, тщательно исследовать все обстоятельства дела.
«Убийство спящего человека в такой ситуации в какой-то мере гуманнее, поскольку потерпевший не испытывает страданий при лишении его жизни. Поэтому еще одним из условий применения п. «в» ч. 2
ст. 105 УК РФ является то, что беспомощное состояние лица должно
быть относительно растянутым во времени, постоянным, а не кратковременным, которое можно без особых усилий устранить (разбудить
спящего, развязать связанного, отрезвить пьяного и т. д.)» 1. С. Скля1
Володин Д., Попов А. Сон и сильная степень опьянения как обстоятельства, свидетельствующие о беспомощном состоянии потерпевшего
при убийстве // Уголовное право. 2002. № 3. С. 45.
2 Вершинин А. Некоторые вопросы квалификации убийств, совершенных
при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ) // Уголовное право.
2000. № 4. С. 8.
120
ров утверждает, что сон ни в коем случае нельзя признавать беспомощным состоянием. Делая выводы о том, что это естественные физиологические процессы и они могут являться беспомощным состоянием, под эту категорию могут попасть случаи, когда лицо не ожидает и не осознает наличие угрожающей для жизни ситуации (убийство
из-за угла, выстрел на расстоянии, убийство из засады).
Можно преложить еще одно решение проблемы, учитывая позицию С. Дементьева, что случаи, когда потерпевший осознает опасность, но в силу беспомощного состояния не может оказать сопротивление (соматическая болезнь, физическая беспомощность), можно отнести к особой жестокости. Так вот эти ситуации характеризуют
особо беспомощное состояние потерпевшего. Их выделить в особо
квалифицированный состав, т. е. в ч. 3 ст. 105 УК РФ. Обязательно
субъективное осознание виновным. А случаи психической беспомощности тогда, когда потерпевший не осознает угрожающее для жизни
состояние, можно оставить в ч. 2 ст. 105 УК РФ.
В УК РСФСР 1926 г. в ст. 47 п. «д» упоминалось об обстоятельстве, влияющем на определение меры наказания, если преступление
совершалось в отношении лиц, находящихся в «особо беспомощном
по возрасту или иным условиям состоянии». Почему бы ни учесть
содержание УК РСФСР и применить некую практику того времени в
наши дни?
А. Баранов, рецензируя пособие под редакцией С. П. Щербы «Охрана прав беспомощных потерпевших», соглашается с автором, что
беспомощное состояние потерпевшего должно носить постоянный
или длительный характер 2.
Судебная практика противоречива в отношении убийства лица,
находящегося в тяжелой степени алкогольного опьянения. В одних
случаях убийство лица в сильной степени алкогольного опьянения
квалифицируется по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а в других — нет. Если
говорить о сильной степени алкогольного опьянения, то это понятие
можно отнести преимущественно к психической беспомощности.
Условно в теории и медицинской практике выделяют три степени ал1 Скляров
С. Совершение преступления в отношении малолетнего, беззащитного или беспомощного лица, либо лица, находящегося в зависимости от
виновного // Уголовное право. 1999. № 4. С. 24.
2 Баранов А. Рецензия // Уголовное право. 2002. № 3. С. 120.
121
когольного опьянения: легкую, среднюю и тяжелую.
Легкая степень проявляется гипоманией и характеризуется повышением настроения (эйфория) с чувством довольства и желанием
общаться с окружающими. Мышление ускоренно по темпу, с идеями
переоценки собственной личности, хвастовством. Мимика становится утрированной, жесты размашистыми, движения порывистыми, но
менее точными. Внимание легко отвлекается. Отмечается гиперемия
лица, тахикардия, повышение аппетита и растормаживание сексуального влечения.
Средняя степень проявляется субдепрессивным синдромом с элементами дисфории. Ассоциативные процессы принимают беспорядочный характер (опьяневший перескакивает с одной темы на другую без видимой причины). Резко расстраивается внимание, которое
отвлекается самыми незначительными раздражителями. Резко проявляется аффективность, опьяневший никого не слушает, пристает к
окружающим, проявляет склонность к агрессии. Ориентировка в окружающем сохранена. Важным признаком являются неврологические нарушения: дизартрия (речь смазанная), атаксия (походка шаткая, покачивание при стоянии), почерк резко меняется, при проведении пальценосовой и других координаторных проб — промахивание.
Тяжелая степень алкогольного опьянения проявляется прогрессирующим расстройством сознания — от выраженного оглушения до сопора и
комы, дезориентировкой в месте, времени и окружающих лицах, резкой
атаксией, грубым нарушением координации движений. Речь при этом
бессвязна. После пробуждения возможна полная амнезия пережитого.
Степень опьянения потерпевшего в момент преступного посягательства определяется уровнем концентрации алкоголя в крови, измеряется в промиллях.
Главный судебно-медицинский эксперт Министерства здравоохранения в «Методических указаниях о судебно-медицинской диагностике смертельных отравлений этиловым алкоголем и допустимых при
этом ошибках» рекомендовал ориентировочную схему определения
степени опьянения. Содержание алкоголя в крови 0,5–1,5 % соответствует
легкой степени опьянения; 1,5–2,5 % — средней степени; 2,5–3,0 % —
сильное опьянение; 3,0–5,0 % — тяжелое отравление (возможна
смерть); 5,0–6,0 % — смертельное отравление.
Помрачение сознания возможно при тяжелых формах алкогольного
122
опьянения. Сильное алкогольное опьянение (или тяжелая степень) определяется еще появлением различных по глубине симптомов оглушения (неспособности ориентироваться в пространстве и во времени). В наиболее тяжелых случаях развивается алкогольная кома (потеря сознания). При тяжелой степени опьянения всегда выражены нарушения координации движения, расслабленность мышц или их неспособность сокращаться (неспособность двигать руками, ногами), нарушение мимики. Отмечаются головокружение, тошнота, рвота. Нарушается дыхание, работа сердца, а в ряде случаев снижается тонус сердечно-сосудистой системы, появляются посинения конечностей, снижение температуры тела. Возможно непроизвольное отхождение кала,
мочи 1.
Алкогольное опьянение притупляет бдительность, увеличивает
неосмотрительность, ослабляет сдерживающие факторы. Но не каждая степень опьянения может свидетельствовать о совершении преступления с использованием беспомощного состояния. Для этого необходимо, чтобы потерпевший находился в сильной степени опьянения, которая бы не позволила ему понимать характер и значение совершаемых действий или оказывать сопротивление виновному. Применительно к изнасилованию в упомянутом постановлении Пленума
Верховного Суда от 22 апреля 1992 г. говорится: «При оценке обстоятельств изнасилования потерпевшей, находившейся в состоянии опьянения, суды должны исходить из того, что беспомощным состоянием в этих случаях может быть признана лишь такая степень опьянения, которая лишала потерпевшую возможности оказать сопротивление виновному» 2. Что касается Постановления Пленума Верховного
Суда от 27 января 1999 г. « О судебной практике по делам об убийстве» 3, то в нем нет никакого упоминания об алкогольном опьянении. И на практике сильная степень алкогольного опьянения рассматривается по-разному: применительно к изнасилованию — содеянное
признается совершенным с использованием беспомощного состоя1 Алкоголизм.
— М., 1983. С. 35.
Постановление Пленума Верховного Суда от 22.04.1992 г. «О судебной
практике по делам об изнасиловании».
3 Постановление Пленума Верховного Суда от 27.01.1999 г. «О судебной
практике по делам об убийстве».
2
123
ния потерпевших, а применительно к убийству — может, нет, а может,
и да. Где же логика и здравый смысл?
Понимание беспомощности не имеет в отношении разных уголовно-правовых норм одинакового толкования.
Например, Амурский областной суд осудил Н. за убийство Ф., находящегося в состоянии алкогольного опьянения, и квалифицировал
его действия по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Кассационная инстанция не
согласилась с выводом суда о том, что потерпевший заведомо для
виновного находился в беспомощном состоянии, и переквалифицировала его действия с п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Тот же областной суд
осудил Д. по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство Р. В своем приговоре суд указал, что потерпевший Д. в силу сильного алкогольного опьянения заведомо для виновного находился в беспомощном состоянии. В кассационных жалобах Д. и его адвокат не согласились с выводом суда о том, что потерпевший в момент лишения его жизни находился в беспомощном состоянии. Однако судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор суда оставила без изменения, не удовлетворив кассационной жалобы 1.
Представляется, что сильная степень алкогольного или иного опьянения может вызвать беспомощное состояние потерпевшего в случаях, когда потерпевший в силу своего опьянения не может оказать
сопротивление виновному, например, потерпевший был не в состоянии подняться с земли, самостоятельно передвигаться и т. д., а виновный данное обстоятельство умышленно использует. Если виновный
умышленно воспользовался беспомощным состоянием потерпевшего при совершении убийства, то имеются все основания квалификации содеянного по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Если же состояние опьянения не лишает потерпевшего возможности оказывать сопротивление виновному, то названный пункт ст. 105 УК РФ применению не
подлежит.
В то же время непризнание беспомощного состояния у потерпевшего, находившегося в сильной степени алкогольного опьянения, только потому, что подобные лица не перечислены в перечне лиц, данном
Постановлением Пленума Верховного Суда РФ, является грубейшим
1 Уголовное
суда, 2000.
124
дело № 59-001-21 по обвинению Д. // Архив Амурского обл.
нарушением требований закона. Беспомощное состояние может быть
длительным или относительно непродолжительным, оно может быть
связано с психическим или физическим состоянием потерпевшего,
быть постоянным или временным. Если потерпевший в силу какихлибо причин находился в беспомощном состоянии, т. е. он был не
способен защитить себя, а виновный умышленно данное беспомощное состояние потерпевшего использовал, то содеянное должно квалифицироваться по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Непризнание в судебной практике беспомощным состояние алкогольного опьянения противоречит сути понятия «беспомощное состояние». Данный подход при квалификации убийств приводит к неразрешимым противоречиям в правоприменительной деятельности в тех
случаях, когда речь идет о квалификации содеянного виновным по
совокупности с преступлениями, где беспомощное состояние также
выступает признаком состава преступления, например, как в составе
изнасилования.
Так, Егоров, проживающий в пос. Издашково, вечером, пригласив
с собой М., приехал в комнату для приезжих, где со своими знакомыми стал распивать спиртные напитки. Когда М. оказалась в сильной
степени опьянения, Егоров, а затем Жуков изнасиловали ее. Боясь
ответственности за совершенное преступление, виновные решили
избавиться от потерпевшей. С этой целью они вынесли ее из комнаты
и положили под лестницей в холодном коридоре. От переохлаждения
она умерла.
Состояние опьянения диагностируют наркологи, психиатры, невропатологи. При наступлении смерти факт приема алкоголя, степень
возможного опьянения в момент преступления, наступление смерти
вследствие острого отравления алкоголем и другое исследуются судебно-медицинскими экспертами.
Помрачение сознания до состояния комы и нарушение сознания,
не достигающее состояния комы, однако исключающее ориентировку во времени и в пространстве, свидетельствуют о беспомощном
состоянии на интеллектуальном уровне — неспособности понимать
характер и значение совершаемых действий виновного. Слабость,
исключающая способность производить какие-либо действия руками, ногами и т. п., свидетельствует о беспомощном состоянии на
волевом уровне — неспособности оказывать сопротивление. Тяжелая
125
степень опьянения влечет за собой возникновение юридического критерия беспомощного состояния — неспособность понимать характер
и значение совершаемых действий виновного или оказывать сопротивление («тяжелая степень опьянения» и «сильное состояние опьянения» означает одно и то же состояние) 1.
Вызывает сложности и противоречия на практике квалификация
убийства лица, оказавшегося в беспомощном состоянии в результате
применения к нему виновным насилия (связывание, причинение вреда здоровью). Способы приведения потерпевшего в такое состояние
весьма разнообразны и выражаются в отбирании ортопедических
приспособлений (костылей, оптических очков, специальных тростей,
инвалидных колясок), в доведении до состояния сильного опьянения,
в насильственном введении в организм наркотических средств или
психотропных веществ, сильнодействующих лекарственных средств,
клофелина, атропиноподобных веществ.
В действующем уголовном законодательстве действия виновного
по приведению потерпевшего в беспомощное состояние не получили
должной юридической оценки: они не являются ни отягчающим ответственность обстоятельством, ни квалифицирующим признаком
преступления.
Но раньше приведение в беспомощное состояние потерпевшего
имело юридическое значение. В п. 4 ст. 1526 Уложения о наказаниях
уголовных и исправительных 1885 г. предусматривалась уголовная
ответственность за «совершение изнасилования над лицом, приведенным в состояние беспамятства или неестественного сна самим насильником или по его распоряжению» 2.
По одним делам содеянное квалифицируется как убийство лица,
заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, по
другим — суды не усматривают в действиях виновного этого квалифицирующего признака и квалифицируют как процесс убийства.
Возникает и проблема квалификации приведения жертвы в подобное
1 Доршт
А. Я., Крючко Р. С. Об оценке беспомощного состояния при простом алкогольном опьянении в судебно-психиатрической экспертизе / Практика судебно-психиатрической экспертизы. Вып. 17. — М., 1970. С. 87.
2 Таганцев С. Н. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885.
— СПб., 1913. С. 894.
126
состояние.
По аналогии с Постановлением Пленума Верховного Суда об изнасиловании в теоретических источниках иногда встречаются указания на то, что не имеет значения, привел ли женщину в такое состояние сам виновный или она находилась в беспомощном состоянии независимо от его действий.
В Постановлении Верховного Суда «О судебной практике по делам об убийстве» от 27 января 1999 г. нет указания на способ приведения в беспомощное состояние. Если мы ставим вопрос о том, что
по своей сути, характеру, состоянию тяжелая степень опьянения должна быть отнесена к беспомощности, то соответственно в это состояние жертва может быть введена умышленно виновным, который в
дальнейшем планирует использовать подобное состояние для совершения убийства.
Верховный Суд РФ утверждает, что по смыслу закона содеянное
может квалифицироваться по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ только тогда,
когда беспомощное состояние потерпевшего не связано с насильственными действиями виновного, который лишь пользуется беспомощностью потерпевшего как обстоятельством, облегчающим совершение убийства. По мнению Верховного Суда РФ, при определенных
условиях виновный, перед убийством лишивший насильственным
путем потерпевшего возможности защитить себя, оказать сопротивление, может быть осужден за убийство с особой жестокостью 1.
Но бывают ситуации, когда, допустим, жертву ввели в бессознательное состояние удушением. Бессознательная жертва в момент совершения убийства не осознает совершаемых с ней действий и не испытывает при этом особых страданий. А виновный, осознавая состояние потерпевшего, совершает убийство. В подобных ситуациях, предполагается, особая жестокость отсутствует, а налицо убийство заведомо беспомощного (факт беспомощности осознается виновным).
Е. Топильская утверждает, что беспомощное состояние должно
иметь место до преступного посягательства или же должно возникать в
процессе выполнения объективной стороны преступления 1. В этом
1 О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 105 УК РФ // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 6.
С. 20.
127
утверждении необходимо сделать уточнение.
В п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ речь идет о заведомости, т. е. виновный
должен убить жертву, которая находится в беспомощном состоянии,
и виновный об этом достоверно знает. Если беспомощное состояние
должно возникать в процессе выполнения объективной стороны преступления, то о заведомости ставится вопрос, т. е. она до совершения
преступления не имела места, и жертва не была в беспомощном состоянии до совершения преступления. Анализируя теорию уголовного права, можно предположить, что должен учитываться способ введения виновным жертвы преступления в беспомощное состояние.
Рассмотрим две ситуации. В одной жертва самостоятельно без давления со стороны виновного, но по его предложению, употребляет
спиртное, наркотики. А у виновного был умысел на совершение преступления и он, облегчая совершение преступления, вводит жертву в
состояние алкогольного опьянения (либо наркотического), или применяет сильнодействующие лекарственные средства. Вторая ситуация: виновный, совершая убийство, сначала связывает жертву, а потом убивает. Предполагается, что первая ситуация должна квалифицироваться по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а вторая либо по ч. 1 ст. 105
УК РФ, либо по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
В установлении факта введения жертвы преступления в беспомощное состояние виновным необходимо доказать причинно-следственную связь между действиями виновного и наступившими последствиями (выяснить заранее обдуманный умысел).
Так, Амурским областным судом было рассмотрено уголовное дело
по обвинению А. С. Вологдина, 1997 г. р., С. А. Сизова, 1975 г. р. 3 марта
2000 г., Вологдин и Сизов рано утром приехали в квартиру Бухарова,
где последний в течение дня (наверное, предыдущего — прим. авт.) с
незнакомыми им лицами употреблял спиртные напитки. Дождавшись,
когда Бухаров останется один, и, видя, что последний, несмотря на
употребление большого количества спиртного, предложенного Вологдиным и Сизовым, не пьянеет, зная о свойстве лекарственного
препарата — димедрола в сочетании с алкоголем как сильнодействующего усыпляющего средства, решили использовать димедрол
для усыпления Бухарова и облегчения его убийства. Купив таблетки
1 Топильская
Е. В. Беспомощное состояние потерпевшего от преступления
/ Автореф. дис. ...к. ю. н. — М., 1992. С. 21.
128
димедрола и шприц для внутривенных инъекций, они растворили
димедрол в бутылке с водкой. Затем они напоили проснувшегося около 21 часа Бухарова приготовленным ими раствором водки и димедрола. Когда Бухаров уснул, они поочередно пытались вводить с помощью шприца внутривенно потерпевшему раствор с димедролом. Убедившись, что Бухаров под воздействием названного раствора уснул и
не сможет оказать им активного сопротивления, они одели последнего в зимнюю одежду и подготовили для транспортировки к месту убийства. Завладев личными документами Бухарова, документами на квартиру, Вологдин и Сизов в 24 часа вынесли из квартиры на улицу находившегося в состоянии медикаментозного сна П. И. Бухарова, поместили его в салон нанятого автомобиля и увезли в район поселка Астрахановка г. Благовещенска к заранее выбранному ими дому № 66 по
ул. Набережная.
Приехав к указанному дому, Вологдин и Сизов перенесли Бухарова на берег реки Зея, где Вологдин нанес обутыми в ботинки ногами
беспомощному П. И. Бухарову в область лица и груди со занчительной силой не менее четырех ударов… После этого Вологдин и Сизов
подтащили потерпевшего к полынье и совместными усилиями, ногами, столкнули его в реку, убедившись, что Бухаров, уйдя под лед, утонул, они скрылись с места происшествия. В результате этих действий
Вологдина и Сизова наступила смерть потерпевшего от механической асфиксии, возникшей при закрытии дыхательных путей водой при
утоплении.
Судебно-медицинская экспертиза пришла к выводам, что после
введения в организм Бухарова димедрола на фоне алкогольного опьянения средней степи потерпевший находился в состоянии медикаментозного сна, что не исключало возможности «подавать признаки
жизни» — в том числе «сопеть, издавать звуки и шевелиться» до момента пробуждения. Судебно-медицинская экспертная комиссия исключает вероятность наступления смерти Бухарова от отравления
димедролом в сочетании с этиловым спиртом и считает, что смерть
Бухарова наступила от механической асфиксии дыхательных путей
водой при утоплении 1.
Думается, что не имеет значения, ввел ли в беспомощное состоя1
Уголовное дело по обвинению Вологдина А. С., Сизова С. А. // Архив
Амурского обл. суда, 2000.
129
ние жертву сам виновный или она находилась в беспомощном состоянии. В данном примере (по делу Вологдина и Сизова) жертва находилась в средней степени алкогольного опьянения. И сами виновные, подмешав в водку димедрол, ввели в беспомощное состояние
П. И. Бухарова, а именно в состояние медикаментозного сна. По нашему мнению, суд правильно квалифицировал действия Вологдина и
Сизова как убийство беспомощного потерпевшего. Сон был медикаментозный, а не физиологический, обусловленный естественным состоянием человека.
В Хабаровске было рассмотрено дело по обвинению М. С. Еремина и А. В. Кобозова. Кобозов предложил Еремину напасть на Власенко и убить его, после чего похитить цветной телевизор и стиральную
машину.
Приехав к дому 14 по ул. Тюменской в г. Хабаровске около 2 часов
17 июля 2003 г., Еремин и Кобозов подошли к дому, где проживал
Власенко, и постучали во входную дверь. Власенко открыл входную
дверь и, зная Еремина, впустил его и Коробова в дом, Еремин и Кобозов предложили Власенко употребить спиртное, на что Власенко согласился. Распив на кухне около 2 бутылок самогона, Кобозов, Еремин и Власенко прошли в зал, где стали смотреть телевизор. Через
некоторое время Кобозов вышел из зала и, обнаружив в коридоре штыковую лопату с деревянный черенком, взял ее в руки и вернулся в зал.
Подойдя к сидящему в кресле Власенко, в целях убийства нанес потерпевшему лезвием лопаты не менее 4 ударов в область головы.
После этого Кобозов взял стоящие в углу зала хозяйственные вилы
и нанес их зубьями не менее одного удара в область передней поверхности грудной клетки потерпевшего. Смерь потерпевшего А. А. Власенко наступила от ушиба головного мозга, развившегося в результате открытой черепно-мозговой травмы на месте происшествия. Действия Еремина и Кобзова были квалифицированы по пп. «ж», «з» ч. 2
ст. 105 УК РФ и п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ 1.
Анализируя обстоятельства, при которых было совершено преступление, можно было бы сделать уточнение по поводу состояния потерпевшего. Перед совершением убийства виновные в целях облегчения
убийства попытались ввести потерпевшего в состояние алкогольного
1 Уголовное
дело № 458903 по обвинению Еремина М. С., Кобозова А. В. //
Архив прокуратуры Хабаровского края.
130
опьянения, распив 2 бутылки самогона.
Во время расследования не установлено, в какой степени опьянения находился А. А. Власенко в тот момент, когда подошел к нему
Кобозов и стал наносить удары лопатой по голове. Мог ли он осознавать характер и степень общественной опасности, мог ли оказать сопротивление? Что касается Кобозова, то здесь однозначно можно сделать вывод о том, что он (и Еремин) умышленно напоили А. А. Власенко в целях облегчения убийства. И Кобозов осознавал факт совершения убийства лица, находящегося под воздействием спиртного.
Предполагается, что если уточнить некоторые обстоятельства по
делу, то можно квалифицировать действия виновного и по п. «в» ч. 2
ст. 105 УК РФ.
Может возникнуть вопрос о количестве выпитого спиртного. Ведь
влияние алкоголя на организм человека сугубо индивидуально, оно
зависит от многих факторов как внешних, так и внутренних. На степень опьянения, кроме концентрации алкоголя в крови, влияют скорость его всасывания (резорбции), тип алкогольного напитка, психологическое состояние организма, половозрастные особенности. Об
интенсивности всасывания алкоголя можно судить по времени достижения максимальной концентрации его в крови.
Качество и количество пищи также влияют на темп всасывания алкоголя. Всасыванию алкоголя из желудка в организм препятствуют картофель, мясо и жир. У лиц с гастритом и язвенной болезнью скорость резорбции алкоголя значительно выше, чем у здоровых людей, соответственно очень круто повышается концентрация алкоголя в крови.
Привыкание к алкоголю также сказывается на скорости его всасывания. У малопривычных и непривычных к алкоголю людей резорбция протекает медленнее, чем у лиц, злоупотребляющих спиртными
напитками. Устойчивость (толерантность) к спиртным напиткам свойственна лицам молодого возраста, интолерантность — очень молодым и пожилым 1.
Эти факторы тоже должны учитываться при определении беспомощного состояния жертвы преступления, находящейся в состоянии
алкогольного опьянения.
Из сказанного можно сделать следующие выводы:
1 Щерба
С. П., Зайцев О. Н., Сарсенбаев Г. Е. Охрана прав беспомощных
потерпевших по уголовным делам. — М.: Юрлитинформ, 2001. С. 66.
131
1. С учетом обстоятельств, образующих беспомощность потерпевшего, оно может быть классифицировано на две группы: а) беспомощное состояние, носящее временный характер (бессознательное
состояние во время соматической болезни, временного психического
расстройства и т. п.); б) длящееся беспомощное состояние (физические или психические недостатки, малолетний либо престарелый возраст, хроническая соматическая болезнь и др.).
2. На основе анализа сущности и содержания беспомощного состояния потерпевшего, а также причин, его образующих, можно сделать вывод о том, что оно включает в себя медицинский и юридический критерии, которые находятся между собой в неразрывной связи.
3. В абз.1 п.7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27
января 1999 г. слова «малолетние» заменить на «несовершеннолетние». Пункт «в» ч. 2 ст.105 УК изложить в следующей редакции: «Лица,
заведомо для виновного находящиеся в беспомощном состоянии, а равно не достигшие четырнадцатилетнего возраста» и далее по тексту.
4. Опираясь на исследования судебных психиатров, предлагаем
во всех случаях совершения преступления в отношении лица в возрасте после 60 лет ставить вопрос о нахождении потерпевшего в беспомощном состоянии, т. к. судебные психиатры в этом возрасте отмечают отчетливую специфику возрастных клинико-диагностических расстройств у лиц пожилого возраста.
5. Понятие «физическая беспомощность» – такая оценочная категория, которая должна оцениваться по каждому конкретному делу
индивидуально.
6. При убийстве лица, находящегося в психическом состоянии
беспомощности (психическое расстройство), необходимо проведение
судебно-психологической или судебно-психиатрической экспертизы.
К предмету судебно-психиатрической экспертизы не может относиться
установление физической беспомощности, наступающей в результате физических недостатков, соматической болезни, для установления
которых в случаях, когда для этого необходимы специальные познания, назначается судебно-медицинская экспертиза. Вопрос о беспомощном состоянии психически здоровых малолетних и несовершеннолетних потерпевших относится к предмету судебно-психологической экспертизы.
7. Психическое расстройство у потерпевшего само по себе еще не
132
дает повода для категорического вывода о том, что он в момент преступного посягательства находился в беспомощном состоянии. Необходимо экспертным путем установить, позволяло ли психическое расстройство жертвы преступления лишить его способности понимать
характер и значение совершаемых действий виновного или оказывать
ему сопротивление в конкретной криминальной ситуации.
8. Необходимо различать состояние сна как естественное физиологическое состояние покоя и отдыха (здоровый сон), так и под воздействием какого-либо одурманивающего средства. Второе состояние сна следует рассматривать как беспомощное состояние независимо от того, кто ввел жертву в это состояние (сама или другое лицо),
при этом виновное лицо должно осознавать, что выйти из состояния
сна жертва не может при естественных раздражителях.
9. Беспомощное состояние лица должно быть относительно растянутым во времени, постоянным, а не кратковременным, которое
можно без особых усилий устранить (разбудить спящего, развязать
связанного, отрезвить пьяного и т. д.), т. е. носить постоянный или
временный (но длительный) характер.
10. Сильная степень алкогольного опьянения или иного может вызвать беспомощное состояние потерпевшего в случаях, когда потерпевший в силу своего опьянения не может оказать сопротивление
виновному, а виновный умышленно использует это состояние.
2.3. Особая жестокость как способ совершения убийства
Убийства с особой жестокостью встречаются гораздо чаще других
убийств, квалифицируемых по ч. 2 ст. 105 УК РФ. Так, по полученным данным, этот вид квалифицированного убийства занимает 36,7 %
от общего числа случаев убийств. Кстати, нелишне заметить, что число
убийств, совершенных с особой жестокостью, из года в год увеличивается, причем рост числа этого вида убийств наблюдается как в абсолютных, так и в относительных показателях. Отмечая рост особо
жестоких убийств, важно заметить, что официальная статистика включает лишь явное, доказанное убийство с особой жестокостью, в то
время как многие из совершенных подобных убийств остаются
неизвестными или не раскрытыми, это означает, что фактическое ко-
133
личество указанных видов убийств значительно выше, чем по опубликованным сведениям.
Проблемы квалификации убийства, совершенного с особой жестокостью, рассматривались С. В. Бородиным, Л. А. Андреевой, А. Н. Поповым, Т. В. Кондрашовой, С. Н. Корабельниковым, А. Н. Красиковым,
С. К. Питерцевым, В. Г. Беляевым, Н. М. Свидловым, А. Игнатовым,
С. И. Тишкевичем, Н. И. Загородниковым, Ю. М. Антоняном, М. К. Аниянцем, А. П. Закалюком, В. С. Ковальским, А. В. Шаповаловой и др.
По результатам исследования, проведенного среди работников
Амурского областного суда и Амурской областной прокуратуры, можно сделать вывод, что «особая жестокость» как квалифицирующее
обстоятельство вызывает меньше трудностей при квалификации, чем
«беспомощность». Так, 30 % опрошенных ответили, что «особая жестокость» вызывает трудности при квалификации.
Всякое убийство — жестокое преступление. Однако в данном случае закон указывает на «особую жестокость». В судебной практике
при толковании понятия «особая жестокость» возникает целый ряд
вопросов.
Любое убийство — проявление жестокости, но общественная опасность этого преступления повышается в связи с тем, что такая жестокость является чрезмерной даже с учетом поставленной цели — лишить человека жизни. Можно предположить, что особая жестокость
выражается в высочайшей степени проявления безжалостности и беспощадности при совершении преступления. Законодатель не дает понятия «особой жестокости», так же как и «беспомощности жертвы преступления». Можно с уверенностью сказать, что особая жестокость —
оценочная категория. Следовательно, в судебной практике и в теории
возникают проблемы толкования и вопросы квалификации убийств
данной категории.
В постановлении Пленума Верховного Суда от 27 января 1999 г.
говорится, что понятие «особой жестокости» необходимо связывать
как со способом убийства, так и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жестокости. При этом
для признания убийства, совершенного с особой жестокостью, необходимо установить, что умыслом виновного охватывалось совершение убийства с особой жестокостью. Способ убийства должен быть
заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых
134
физических и (или) нравственных страданий (например, нанесение
большого числа телесных повреждений, использование мучительно
действующего яда, сожжение заживо, длительное лишение пищи, воды,
убийство на глазах у близких потерпевшему) 1.
В русском языке слово «жестокий» определяется как безжалостный, бесчеловечный, безмерно мучительный, крайне суровый, беспощадный. Для того, чтобы правильно применить п. «д» ч. 2 ст. 105
УК РФ, нужно точно определить термин «особая жестокость». При
этом термин «просто жестокость» применять нельзя, т. к. его можно
будет толковать более широко, чем предусматривает закон, определяя совершение убийства в данном случае именно с особой жестокостью. На практике подобные рекомендации могут привести к необоснованному расширению пределов применения п. «д» ч. 2 ст. 105 УК.
Ни закон, ни вышеупомянутое постановление Пленума Верховного
Суда РФ не дают точного определения особой жестокости. Они лишь
перечисляют способы, которые ею можно признать. Какова же должна быть степень жестокости, чтобы она могла быть признана особой
(особенной) жестокостью?
В уголовно-правовой литературе по данному вопросу высказываются различные суждения. Иногда можно встретить утверждение, что
понятия «жестокость» и «особая жестокость» равнозначны. Однако
большинство авторов пытаются показать разницу между данными
понятиями, обращая внимание на те или иные аспекты рассматриваемой проблемы. Например, С. К. Питерцев считает, что убийство,
признаваемое особо жестоким, должно характеризоваться крайней
степенью жестокости — жестокостью сверхобычной, из ряда вон
выходящей, исключительной 2.
Г. И. Чечель утверждает, что особая жестокость — это более высокая качественная и количественная сторона деяния по отношению к
понятию жестокость. Он подвергает критике такие формулировки, которые дают некоторые ученые, такие как «чудовищная бессердечность»,
«поразительная суровость», «сверхобычная жестокость», «проявле1 Постановление Пленума Верховного Суда от 27.01.1999 г. «О судебной
практике по делам об убийстве».
2 Питерцев С. К. Оценка множественности ранений в посягательствах на
жизнь // Сов. юстиция. 1973. № 9. С. 18.
135
ние звериных инстинктов», «чрезвычайная беспощадность» и другие,
поскольку они расплывчаты и неопределенны, никак не раскрывают
содержания понятия «особая жестокость» и ничего не дают практике.
По его мнению, более правильно сосредоточиться на выявлении «наиболее приемлемых форм юридического выражения» особой жестокости при убийстве 1.
Отличить «обыкновенную» жестокость от особой жестокости при
убийстве не просто. Однако сделать это необходимо, потому что только
наличие в деянии виновного особой жестокости образует состав квалифицированного убийства.
В специальной литературе отмечается, что отнесение того или иного
деяния к «просто» или особо жестокому, либо вообще не к жестокому, зависит не только от оценок субъекта, его социальной принадлежности и общественного положения, моральных принципов, интеллигентности, культуры и т. д. Решение этого вопроса зависит от нравственно-психологической атмосферы в обществе и ее ценностей, от
уровня нравственности и представлений о добре и зле, пределах насилия в той социальной группе, к которой принадлежит то лицо, которое должно дать на него ответ.
По сути своей жестокость есть человеконенавистничество. Человеколюбивый не будет причинять мучения и страдания другим, а именно причинение мучений и страданий другим людям и составляет главный признак жестокости.
Так, специалист в области изучения преступной жестокости
Ю. М. Антонян определяет жестокое поведение как намеренное причинение другому человеку мучений и страданий ради достижения каких-либо целей, либо как угрозу такого причинения, а также действия,
совершая которые, субъект допускал или предвидел, что подобные
последствия наступят. Он пришел к выводу, что жестокими считаются только те действия, мучительный характер которых осознается
субъектом и входит в его намерения, другими словами, они должны быть умышленными. Следовательно, природа жестокости
обусловливается побуждением субъекта причинить страдания жерт1 Чечель Г. И. Жестокий способ совершения преступлений против личности: Уголовно-правовые и криминалистические исследования. — Ставрополь,
1992. С. 14.
136
ве средством достижения какой-либо цели 1.
Нельзя не согласиться с А. Н. Поповым в том, что «обращает на
себя внимание то, что законодатель наряду с понятием «особая жестокость» во многих статьях УК РФ употребляет и иные близкие с ним
понятия, такие как «жестокое обращение», «систематическое унижение человеческого достоинства», «издевательство», «мучения», «истязание», «садизм», «причинение физических или психических страданий», «использование заведомо беспомощного состояния потерпевшего». В то же время в п. «д» ч. 2 ст. 105 УК используется только одно
понятие — «особая жестокость». Почему? Как соотносится данное
понятие с иными, также применяемыми в законе? Какие из них шире,
а какие уже его по содержанию? Какой смысловой оттенок несет в
себе употребление каждого из них в статьях УК РФ? Представляется,
что данная проблема должна получить свое разрешение, в противном
случае раскрыть полно и правильно содержание понятия «особая
жестокость» будет затруднительно 2.
Учитывая разъяснения постановления Пленума Верховного суда
от 27 января 1999 г., можно сделать вывод, что жестокость подразумевает умышленное причинение физического и (или) нравственного
страдания. Жестокость включает в себя и мучения, и истязания, и
пытки, и издевательства, и садизм, потому что все эти определения
раскрывают разные грани одного явления — причинения физических и (или) нравственных страданий. Виновный не только отнимает
самое дорогое, что может быть у человека, — его жизнь, но еще и
сознательно, умышленно причиняет при этом дополнительные, сильные, продолжительные физические и (или) нравственные страдания.
А. Н. Попов утверждает, что «именно сочетание процесса убийства с сознательным, умышленным причинением дополнительных
страданий, находящихся за рамками процесса причинения смерти, и
образует понятие «особой жестокости».
Следует иметь в виду, что установление особой жестокости не входит в компетенцию судебно-медицинской экспертизы, т. к. понятие
«жестокость» не является медицинским. Этот вопрос разрешается
1 Антонян
2 Попов
Ю. М. Психология убийства. — М., 1997. С. 14.
А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. С. 359.
137
следственными и судебными органами, решение которых базируется
на анализе всех объективных и субъективных признаков состава преступления, в том числе и на заключении судебно-медицинской экспертизы, устанавливающей причины смерти, количество и локализацию ранений, наличие особых повреждений, характер и время их
нанесения. Основной вопрос, который приходится решать правоприменителю при квалификации убийства, совершенного с особой жестокостью, связан с правильным определением и анализом объективных обстоятельств, свидетельствующих о проявлении особой жестокости. По смыслу закона, любое обстоятельство, которое влияет или
может повлиять на квалификацию преступления, должно исследоваться в двух направлениях: объективном и субъективном. С одной стороны, необходимо выявить и определить совокупность фактов, подтверждающих реальное существование имеющего значение для квалификации преступления обстоятельства в объективной деятельности, с другой — совокупность фактов, свидетельствующих о соответствующем, т. е. предписанном законом, отношении виновного к этому обстоятельству. Однако институт привлечения к уголовной ответственности построен на законодательном уровне таким образом, что
при квалификации преступления основное внимание уделяется доказыванию субъективного отношения лица в отношении совершенного
им преступления в целом. В то же время в научной литературе не
оспаривается необходимость выяснения субъективного отношения
виновного к квалифицирующим обстоятельствам совершенного им
преступления. Подобную позицию можно проследить и в отдельных
постановлениях высших судебных инстанций России.
Так, например, Пленум Верховного суда РФ в постановлении от 27
января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве» указывает, что для признания убийства, совершенным с особой жестокостью,
необходимо установить, что умыслом виновного охватывалось совершение убийства с особой жестокостью 1. В связи с расплывчатым
определением субъективного отношения лица к особой жестокости у
правоприменителя возникают сложности, связанные с решением
вопроса, что же означает «охватывание умыслом виновного совер1
Постановление Пленума Верховного Суда от 27.01.1999 г. «О судебной
практике по делам об убийстве».
138
шения убийства с особой жестокостью» и на основании каких объективных обстоятельств следует делать вывод о том, что в умысел виновного действительно входило совершение убийства с особой жестокостью 1. С каким видом умысла совершается убийство с особой
жестокостью? Каково должно быть отношение виновного к проявлению им особой жестокости при совершении убийства? Является ли
обязательной для убийства с особой жестокостью цель причинения
потерпевшему особых страданий? Каковы могут быть мотивы данного вида квалифицированного убийства?
Анализ судебной практики показывает, что суды не во всех случаях аргументированно обосновывают наличие или отсутствие особой
жестокости, не раскрывают содержание умысла виновного, совершающего убийство с особой жестокостью, или раскрывают его не полностью. Основная причина ошибок состоит в том, что суды часто
оценивают признаки, свидетельствующие об особой жестокости, сами
по себе, а не через призму субъективной стороны состава преступления. Анализ уголовно-правовой литературы показывает, что среди
теоретиков нет единства мнений относительно субъективного отношения виновного при совершении убийства с особой жестокостью.
Так, Н. И. Загородников сделал вывод о том, что убийство с особой
жестокостью совершается с умыслом как в отношении причинения
смерти, так и в отношении особо жестокого способа преступления.
Однако, по его мнению, специальная цель причинения особых мучений не является обязательным признаком рассматриваемого вида убийства. В обоснование сказанного Н. И. Загородников приводит следующий пример. Одно лицо дает другому в целях убийства яд, вызывающий особые мучения. При этом такой способ избирается не потому,
что виновный стремится к причинению особых мучений своей жертве, а потому, что он надеется ссылкой на якобы естественную смерть
потерпевшего избежать уголовного наказания. Тем не менее такое
убийство, по мнению Н. И. Загородникова, является убийством, совершенным с особой жестокостью 2.
Подход к данной проблеме Н. И. Загородникова развил С. В. Боро1 Скляров С. Квалификация преступлений, совершенных с особой жестокостью // Уголовное право. 2002. № 1. С. 46.
2 Загородников Н. И. Преступления против жизни. — М., 1961. С. 175.
139
дин, который выразил мысль о том, что виды умысла виновного на
лишение жизни и его отношение к особой жестокости могут не совпадать. Вполне возможны случаи совершения убийства с прямым
умыслом и безразличного отношения к особой жестокости, свидетельствующего о косвенном умысле. С точки зрения С. В. Бородина, виновный тогда действует с особой жестокостью, когда осознает характер действия, желает или сознательно допускает наступления результата, которым является особая жестокость. С одной стороны, не всегда учитывается, что речь идет об убийстве как умышленном преступлении и, следовательно, неосторожность по отношению к отягчающему обстоятельству исключается, а с другой — не всегда учитывается, что виды умысла виновного на лишение жизни и его отношение
к особой жестокости могут не совпадать. Вполне возможны случаи
совершения убийства с прямым умыслом при безразличном отношении к особой жестокости, свидетельствующем о косвенном умысле 1.
М. К. Аниянц высказался несколько противоречиво. С одной стороны, он считает характерным для убийства с особой жестокостью
то, что убийца желает не только причинить смерть своей жертве, но и
предварительно помучить ее, причинить перед смертью особенно тяжкие страдания. Вместе с тем он соглашается с Н. И. Загородниковым
в том, что специальная цель причинить особые мучения не является
обязательным признаком данного убийства 2.
М. И. Бажанов и В. В. Сташис пришли к заключению, что особая
жестокость совершаемых виновным действий во всех случаях должна охватываться его умыслом 3.
В. Г. Беляев и Н. М. Свидлов утверждают, что для квалификации
содеянного как убийства, совершенного с особой жестокостью, необходимо, чтобы виновный осознавал, что, нанося большое количество
телесных повреждений, он причиняет особые страдания потерпевшему,
предвидит наступление его смерти и стремится лишить его жизни
1 Бородин
С. В. Преступления против жизни. С. 140.
Аниянц М. К. Ответственность за преступления против жизни. — М.,
1964. С. 58.
3 Сташис В. В., Бажанов М. И. Личность под охраной уголовного закона. —
Симферополь, 1996. С. 36.
2
140
путем причинения исключительных мучений 1.
Г. И. Чечель в результате проведенного исследования делает следующий вывод: «Совершая убийство особо жестоким способом (путем пытки, истязания, нанесения большого количества ран, применения мучительно действующего яда, совершая убийство на глазах у
близких потерпевшему лиц и т. п.), виновный бесспорно должен знать,
что причиняет жертве (либо его близким лицам) особые мучения либо
страдания и желает лишить потерпевшего жизни именно данным способом. Таким образом, квалифицируя действия виновного по п. «д»
ч. 2 ст. 105 УК РФ, органы следствия и суд обязаны установить как то,
что потерпевшему объективно причинялись особые мучения и страдания, так и то, что эти мучения и страдания охватывались целью и
умыслом виновного, заведомо причинялись им и что именно данный
способ лишения жизни избран с той целью, чтобы причинить потерпевшему особые мучения или страдания. Если же виновный не знал,
что своими действиями причиняет потерпевшему в процессе лишения жизни особые страдания и мучения, то такое убийство вряд ли
можно признать совершенным с особой жестокостью 2.
Т. В. Кондрашова полагает, что по отношению к смерти при убийстве с особой жестокостью возможен и прямой, и косвенный умысел,
но отношение к применяемому жестокому способу лишения жизни
может выражаться только в прямом умысле.
Нетрудно заметить, что разница в позициях авторов принципиальная, однако высказанные точки зрения можно сгруппировать на основе общих признаков. Так, один подход основывается на наличии
видов умысла при совершении убийства с особой жестокостью. В основе другого подхода лежит то, что убийство с особой жестокостью
совершается с одним умыслом виновного. Третий подход предполагает лишь доказанность осознания виновным того, что он совершает
убийство с особой жестокостью.
По мнению А. Н. Попова, при анализе субъективного отношения
1 Беляев
В. Г., Свидлов Н. М. Вопросы квалификации убийств. — Волгоград, 1984. С. 26.
2 Чечель Г. И. Жестокий способ совершения преступлений против личности: Уголовно-правовые и криминалистические исследования. — Ставрополь,
1992. С. 22.
141
виновного к убийству и к проявлению им особой жестокости необходимо исходить из следующего принципиального положения. «Можем
ли мы утверждать, что при совершении убийства с особой жестокостью виновный действует с двумя умыслами, одним — по отношению
к смерти, а другим — по отношению к особой жестокости своих действий? Представляется, что этого делать нельзя, поскольку подобный
подход противоречит основам учения о вине в уголовном праве. Двух
видов умысла при совершении одного преступления быть не может.
Следовательно, преступление с особой жестокостью совершается с
одним умыслом (прямым). Но имеются ли в законе достаточные основания для утверждения о том, что убийство с особой жестокостью
может быть совершено только с прямым умыслом? Очевидно, что нет.
Убийство может быть совершено с любым видом умысла, как прямым, так и косвенным. Никаких ограничений для квалификации убийства с особой жестокостью как совершенного с косвенным умыслом
закон не содержит. Более того, анализ судебной практики показывает
возможность и необходимость квалификации содеянного виновным
по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, т. е. как убийства, совершенного с особой
жестокостью, и при косвенном умысле виновного к смерти потерпевшего» 1.
По-нашему мнению, убийство с особой жестокостью может совершаться как с прямым, так и косвенным умыслом.
Субъективное отношение виновного может быть установлено из
его показаний, показаний свидетелей и других доказательств, позволяющих сделать вывод об особой жестокости. Но чаще всего вывод
приходится делать в зависимости от действий виновного во время
убийства, обстановки его совершения, личности потерпевшего и некоторых обстоятельств, в которых может проявиться особая жестокость.
В число обстоятельств, характеризующих субъективную сторону
убийства с особой жестокостью, кроме вины (ее формы и вида), входят также мотив, цель. Среди указанных факультативных признаков
субъективной стороны состава убийства с особой жестокостью, естественно, наибольший научно-практический интерес представляет
мотив, ибо реализация конкретного мотива или гаммы мотивов не1
142
Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. С. 376.
редко требует трансформации обычной жестокости, которая присуща
всем без исключения убийствам, в особую жестокость, выступающую
квалифицирующим признаком лишь убийства с особой жестокостью.
Мотивация совершения убийств с особой жестокостью столь различна, что невозможно оценить эффект действия уголовного права в этой
сфере, не проводя глубокой дифференциации мотивов преступлений.
Мотивы могут быть самыми разнообразными, например, личная неприязнь, корысть, хулиганские побуждения, ревность, поддержание
или приобретение авторитета у других преступников, бессознательный мотив уничтожения человека или полного господства над ним,
полное физическое уничтожение потерпевшего как источника тяжелейшей психотравмы. Инструментальная мотивация как средство устрашения, подавления для достижения той цели, которой подчинено
само преступление, характерно для многих насильственных преступлений, в том числе и убийств, у которых мотив лишения жизни не
был основным либо смерть стала следствием «неумеренного» применения насилия.
Мотив особой жестокости может соединяться с мотивом преступления, т. е. она, особая жестокость, выступает в качестве самоцели
причинения мучения, страдания как результат враждебно-агрессивного отношения. Подобная «целевая» жестокость получила название
операциональной.
Как уже отмечалось, в каждом конкретном случае необходимо устанавливать обстоятельства, свидетельствующие о проявлении виновным особой жестокости. В постановлении Пленума Верховного Суда
РФ «О судебной практике по делам об убийстве» говорится, что понятие особой жестокости связывается как со способом убийства, так
и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении
виновным особой жестокости. Эти обстоятельства не определены ни
в законе, ни в постановлении Пленума Верховного Суда. В чем же
может проявляться особая жестокость?
Имеется несколько подходов к трактовке обстоятельств, свидетельствующих о совершении убийства с особой жестокостью. Позиции
авторов существенно различаются: одни утверждают, что о совершении преступления с особой жестокостью свидетельствует только способ
убийства; другие считают, что, кроме способа, об особой жестокости
должны свидетельствовать и иные обстоятельства субъективного ха-
143
рактера; третьи исходят из того, что кроме способа об особой жестокости могут свидетельствовать и другие объективные обстоятельства,
однако перечень данных обстоятельств у многих авторов не совпадает; четвертые относят к обстоятельствам, свидетельствующим о проявлении виновным особой жестокости, все возможные признаки, как
субъективные, так и объективные, а также относящиеся к личности
виновного лица, проявившиеся в содеянном, например, психофизиологические и психологические особенности, чаще всего в сексуальной сфере, которые проявляются в причинении потерпевшему(ей)
особо сильных физических или психических страданий, определяемых чаще всего в качестве садизма 1.
Признак особой жестокости, как говорится в п. 8 постановления
Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г., имеет место в случаях, когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязания, совершалось
глумление над жертвой либо когда убийство совершалось способом,
который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, использование мучительно действующего яда, сожжение
заживо, длительное лишение пищи, воды и т. д.); совершение убийства в присутствии близких потерпевшему лиц, когда виновный осознавал, что своими действиями причиняет им особые страдания.
Заведомость как признак субъективной стороны преступления использован законодателем и в диспозиции таких составов преступлений, как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а также убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Однако ни в законе,
ни в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ понятие «заведомость» не раскрывается. Термин «заведомость» охватывается более
широким понятием, характеризующим такой интеллектуальный признак субъективной стороны, как осознание общественной опасности
действий (бездействия). Применительно к особой жестокости при
убийстве заведомость означает несомненное знание виновным о
причинении потерпевшему (либо его близким) особых мучений и стра-
1
144
Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. С. 391.
даний. В том случае, если не доказано, что умыслом виновного охватывался особо мучительный способ убийства, но смерть наступила
от противоправных действий виновного, носивших характер особых
мучений и страданий для потерпевшего, признак особой жестокости
должен отсутствовать 1.
Таким образом, о проявлении виновным особой жестокости могут
свидетельствовать обстоятельства, относящиеся как к объективным,
так и субъективным признакам состава преступления.
Представляется целесообразным рассмотреть обстоятельства, свидетельствующие о проявлении виновным особой жестокости, в свете
признаков объективной стороны состава преступления, учитывая требования, относящиеся к субъективным признакам убийства с особой
жестокостью.
Объективными признаками особой жестокости при убийстве являются: способ убийства, приводящий к тому, что потерпевший испытывает длительные, сильные физические боли и страдания; обстановка
убийства, свидетельствующая о причинении потерпевшему или его
близким особых нравственных страданий; иные объективные обстоятельства, свидетельствующие о проявлении особой жестокости при
совершении убийства.
Способ в уголовном праве определяется как те приемы и методы,
которые использовал преступник для совершения преступления. Исходя из способа действий виновного лица, убийство признается совершенным с особой жестокостью в тех случаях, когда потерпевшему причинялись сильные, длительные физические боли, страдания в
процессе убийства. Важно определиться с критериями, которые позволяли бы утверждать, что виновный причинял потерпевшему особые (дополнительные) физические и (или) нравственные страдания,
исходя из избранного виновным способа убийства потерпевшего. Закон не называет критерии способа убийства, исходя из которых содеянное следует признавать совершенным с особой жестокостью. Анализ уголовно-правовой литературы показывает, что многие исследователи также не уделяют должного внимания данным критериям,
ограничиваясь чаще всего простым перечислением случаев, которые,
1
Константинов П. Субъективная сторона убийства с особой жестокостью // Рос. юстиция. 2004. № 4. С. 41.
145
по их мнению, могут свидетельствовать о совершении убийства с особой жестокостью на основании способа убийства, что соответственно,
как результат, проявляется при квалификации в следственно-судебной
практике. Анализ уголовных дел позволяет сделать вывод, что практически одинаковые обстоятельства получают разную правовую оценку.
Так, судебная коллегия по уголовным делам Амурского областного
суда не усмотрела в действиях А. Г. Иванова особой жестокости. Обстоятельства дела таковы. В целях завладения имуществом А. И. Вороновой, А. Г. Иванов, М. М. Иванова и Т. В. Мизгина пришли к ней
в дом. Но, обнаружив ее дома, решили взять у нее в аванс 40 рублей.
Воронова впустила их в дом, но отказала в авансе. Тогда А. Г. Иванов
в грубой форме потребовал деньги и нанес два удара руками в область лица, Воронова выбежала из дома. А. Г. Иванов настиг ее на
крыльце, сбил с ног и нанес ей несколько ударов руками и ногами в
различные части тела, причинив побои, затем нанес ножом два удара
в область шеи А. И. Вороновой и втащил ее в дом. Удерживая Воронову на полу, Иванов нанес ножом не менее 52 ударов в различные
части ее тела, голову, шею 1. Государственный обвинитель по делу в
прениях отказался от обвинения А. Г. Иванова по п. «д» ч. 2 ст. 105
УК РФ. Возникает вопрос — почему? Разве нанесение побоев и наличие множественности ударов в жизненно важные органы (несколько ударов руками и ногами и 52 удара ножом) не являются признаком
особой жестокости?
В другом случае Амурский областной суд усмотрел в действиях
виновного С. В. Карпенко особую жестокость, когда он нанес Тюменцевой 22 удара деревянным костылем в область головы и других частей тела, затем напильником трехгранной формы — не менее 17 колотых ран на задней поверхности шеи слева и 1 удар стеклянной бутылкой по голове. Всего 40 ударов 2.
Анализируя эти два примера, не находишь логики. В первом, 52
удара ножом в жизненно важные органы и несколько ударов по голове и
телу руками и ногами — не образуют признаков особой жестокости,
а во втором — 22 удара деревянным костылем в область головы и
1
Уголовное дело по обвинению Иванова А. Г., Ивановой М. М., Мизгиной Т. В., Иванова О. Г., Денисова В. М. // Архив Амурского обл. суда, 2001.
2
Уголовное дело по обвинению Карпенко С.В. // Архив Амурского обл.
суда, 2002.
146
других частей тела, 17 колотых ран напильником и один — бутылкой
по голове — особая жестокость имеет место. Форма вины А. Г. Иванова
и С. В. Карпенко в отношении особой жестокости не установлена,
только описано отношение к причинению смерти — осознавали характер своих действий и желали наступления смерти потерпевших.
А. Н. Попов предлагает признавать убийство, совершенное с особой жестокостью, в тех случаях, когда потерпевшему причинялись
сильные и длительные страдания, находящиеся за рамками убийства.
А как же определить страдания, находящиеся в рамках убийства?
Чаще всего особо жестокий способ убийства выражается в истязании потерпевшего, хотя может выражаться и в иных действиях, таких
как мучение потерпевшего, причинение ранений, которые должны
привести к медленной смерти, например, перерезание крупных кровеносных сосудов связанному человеку, садизм, нанесение большого
количества повреждений, сожжение заживо, длительное лишение
пищи и т. д. Но и в этом разъяснении очень много вопросов, например, что подразумевается под медленной смертью? Нанесение какого
количества повреждений может считаться «множественностью»? Ведь
любое повреждение сопровождается болью, но в данном случае мы
говорим о дополнительных мучениях и страданиях. Какое же ранение может дополнить мучения и страдания? А перерезание крупных
кровеносных сосудов как проявление особой жестокости возможно
только с прямым умыслом? Что такое немедленная смерть? Какой
длительности, какой силы должны быть боли и страдания, чтобы они
перешли в разряд квалифицирующих обстоятельств? Ведь, если задуматься, понятие о мучительности довольно неопределенно. Болевой порог у всех людей разный, одно и тоже место у разных людей
может иметь разную локализацию нервных окончаний, что, в свою
очередь, тоже может отразиться на болезненности и мучениях. Болевая толерантность у каждого своя.
Конечно, причинение дополнительных страданий должно охватываться умыслом виновного. Но и вопрос об умысле виновного тоже
часто возникает, особенно в случаях причинения потерпевшему множественности ранений. Сложность проблемы обусловлена тем, что,
с одной стороны, множественность ранений может свидетельствовать
о том, что виновный совершил убийство с особой жестокостью, а с
другой стороны, множественность ранений может быть вызвана об-
147
стоятельствами, исключающими признание убийства, совершенного с
особой жестокостью. Ведь может быть так, что виновный причинял
большое количество телесных повреждений для того, чтобы быстрее
лишить жертву жизни и не причинять дополнительных страданий.
Нанесение большого количества ранений — весьма сложный для
юридической оценки объективный признак убийства и в следственно-судебной практике вызывает наибольшие трудности при квалификации действий виновного. В литературе данная проблема обсуждается очень активно. Высказываются весьма противоречивые суждения по самым различным аспектам.
Например, М. К. Аниянц сделал вывод о том, что убийство путем
нанесения множества ранений, вне зависимости от того, наносились
ли они в течение продолжительного времени или нескольких минут,
со значительными промежутками времени либо непосредственно одно
за другим, являлось ли каждое из ранений смертельным или нет, наступила ли смерть мгновенно или через некоторое время, должно квалифицироваться как совершенное с особой жестокостью. Он категорически не согласен с подходом, в соответствии с которым убийство
только тогда признается совершенным с особой жестокостью, когда
оно совершенно особо мучительным способом для потерпевшего. По
его мнению, между убийством особо мучительным способом и убийством с особой жестокостью имеется существенная разница. Заключается она в том, что для признания убийства совершенным с особой
жестокостью нет необходимости устанавливать, что способ был объективно мучительным для потерпевшего. Достаточно установления того,
что виновный во множественности ударов проявил свою особую жестокость, которая могла и не привести к мучительному для потерпевшего процессу его умерщвления в силу того, что потерпевший потерял сознание от первых ударов 1. Действительно, очень сложно определить, на каком этапе, какой именно удар дал потерю сознания при
нанесении множественности ранений 2.
Н. Ф. Кузнецова высказала прямо противоположное мнение. Она
1
Аниянц М. К. Ответственность за преступления против жизни. — М.,
1964. С. 59.
2
Попов В. Л. Судебная медицина: компетенция, нравственность. —
СПб.: Гиппократ, 1997. С. 41.
148
пришла к выводу, что для квалификации содеянного как убийства с
особой жестокостью необходимо установить два признака: объективно
мучительный для жертвы процесс ее умерщвления и жестокости, либо
допущение субъектом именно такого способа убийства 1.
По нашему мнению, данная проблема должна быть разрешена следующим образом. Если виновный, нанося потерпевшему множественные ранения, желал причинить ему тем самым особые (дополнительные) страдания в процессе убийства, то в этом случае не имеет значения, явился ли избранный способ объективно особо мучительным для
потерпевшего или он терял сознание в самом начале процесса избиения.
Однако в теории уголовного права существует такая точка зрения,
что если подобная цель действий виновного лица достоверно не установлена, то в этом случае признание убийства совершенным с особой жестокостью будет зависеть от того, охватывалось ли умыслом
виновного причинение особых (дополнительных) страданий и оказался ли избранный виновным способ объективно мучительным для
потерпевшего или нет. В последнем случае содеянное не может быть
квалифицировано как совершенное с особой жестокостью.
Анализ судебной практики позволяет сделать вывод о том, что суды
нередко признают убийство совершенным с особой жестокостью при
отсутствии умысла на причинение потерпевшему особых (дополнительных) страданий во время нанесения множественных ранений.
Представляется, что один лишь факт причинения множественных
повреждений не может служить основанием для квалификации преступления как совершенного с особой жестокостью. Необходимо доказать, что виновный действовал с умыслом, направленным на совершение преступления с особой жестокостью. Об отсутствии умысла
на убийство с особой жестокостью может свидетельствовать и то, что
ранения наносились в очень короткий промежуток времени. Только
опять же, что подразумевается под коротким промежутком времени?
Так, в отделе по расследованию особо важных дел прокуратуры
Хабаровского края было рассмотрено уголовное дело № 387704.
11 июля 2003 г. З. Н. Магомедова познакомилась с Д. Ю. Власовым
1
Кузнецова Н. Ф. Вопросы квалификации умышленного убийства // Вестник МГУ. Серия «Право». 1961. № 2. С. 45.
149
на привокзальной площади. Власов пригласил Магомедову к себе домой, чтобы провести вместе время, на что она ответила согласием.
В гостях у Власова они с 22.30 до 03 часов употребляли спиртные
напитки и периодически вступали в интимную связь, после чего уснули. Проснувшись в 05 часов, Власов разбудил Магомедову и предложил ей вступить в интимную связь, на что Магомедова ответила
отказом и стала одеваться и собираться домой. Власов, мешая ей одеваться, не выпускал ее из квартиры, на почве чего возникла ссора,
переросшая в драку. Магомедова в ходе драки достала из своей сумочки нож и в период времени с 08 до 09 часов нанесла ножом Власову не менее 34 ударов в область лица, шеи, передней, задней и правой боковой поверхности туловища, верхних и нижних конечностей,
а также паха. Действия Магомедовой были квалифицированы по ч. 1
ст. 105 УК РФ 1.
Представляется, что в этом случае указания постановления Пленума Верховного Суда не были учтены. Возникают следующие вопросы: сколько должно быть телесных повреждений, чтобы они считались множественными? Если смерть причинялась с 08 до 09 часов,
можно сказать, что мгновенно? Нет ли в этом случае длительного
нанесения множественности ударов? На наш взгляд, если более детально изучить способ, субъективную сторону данного состава преступления, то действия Магомедовой необходимо было бы квалифицировать по п. «д» ст. 105 УК РФ. Все обстоятельства дела не получили должной оценки при решении вопроса о том, не действовала ли
виновная с особой жестокостью.
Конечно, количество ранений не всегда может свидетельствовать
об умысле виновного на причинение потерпевшему особых (дополнительных) страданий.
Множественность ранений может быть вызвана иными обстоятельствами, свидетельствующими об отсутствии у виновного умысла на
совершение убийства с особой жестокостью. Например, отсутствие
умысла на убийство с особой жестокостью при множественности ранений может быть обусловлено: особенностями орудия преступления
(выстрел с небольшого расстояния из ружья, заряженного дробью, не
1
Уголовное дело № 387704 по обвинению Магомедовой З. Н. // Архив
прокуратуры Хабаровского края, 2003.
150
может не привести к множественности ранений; слабой поражающей
способностью имеющегося орудия или средства убийства.); наличием у виновного возбужденного состояния, вызванного неправильным
поведением потерпевшего (при отсутствии оснований для признания
убийства, совершенным в состоянии аффекта); обоюдной дракой виновного в убийстве и погибшего, если в драке виноват сам потерпевший; нанесением повреждений, приведших к смерти в короткий промежуток времени; активным сопротивлением потерпевшего, преодолевая которое виновный стремился причинить потерпевшему смерть;
стремлением ускорить наступление смерти потерпевшего; физическим превосходством потерпевшего, когда виновный, обладающей
меньшей силой, вынужденно наносит большое количество ударов с
тем, чтобы потерпевший не смог использовать свое преимущество в
силе и т. д.
Множественность ранений только тогда может свидетельствовать
о совершении убийства с особой жестокостью, когда установлено и
доказано, что умыслом виновного охватывалось причинение потерпевшему особых страданий в процессе убийства.
С. И. Тишкевич утверждает, что при решении вопроса о наличии
либо отсутствии в действиях виновного особой жестокости при множественности повреждений следует исходить из следующих обстоятельств: расположения ран и других повреждений на теле потерпевшего (наносились ранения в область расположения жизненно
важных органов или нет); характера ранений (сила удара, глубина
раневых каналов); орудий убийства (длина клинка ножа, особенности заряда в огнестрельном оружии); времени, прошедшего между нанесением первого и последнего ударов; соотношения сил
убийцы и потерпевшего; обстановки, в которой действовал виновный.
Автор верно отмечает, что данные обстоятельства могут свидетельствовать либо о том, что преступник сознательно избрал особо мучительный способ убийства (например, нанесение заведомо не опасных
для жизни телесных повреждений орудием, с применением которого
смерть могла бы быть причинена сразу), либо обусловленности причинения большого числа повреждений фактической невозможностью совершения убийства менее мучительным для потерпевшего
способом (отсутствие более эффективного орудия, противодействие
151
со стороны потерпевшего или других лиц) 1.
Анализ судебной практики свидетельствует о том, что убийство
признается совершенным с особой жестокостью и при отсутствии
прямого умысла на убийство и цели проявить особую жестокость при
нанесении множественных ранений потерпевшему. Множественность
ранений может обусловливаться желанием «проучить» потерпевшего
или какими-либо иными причинами, при отсутствии прямого умысла
на убийство и цели истязания потерпевшего.
Когда установлено, что смерть потерпевшего наступила от единичных действий, а большое количество телесных повреждений было
причинено потерпевшему после смерти либо потерпевший мог потерять сознание от первых ударов и не чувствовать боли, признака особой жестокости не будет. Данную позицию занимает Верховный Суд
РФ в постановлениях по конкретным уголовным делам.
Так, в постановлении по делу Н. Президиум Верховного Суда РФ
от 27 января 1999 указал, что суд первой инстанции ошибочно квалифицировал убийство как совершенное с особой жестокостью, сославшись на множественность телесных повреждений. Потерпевшему
было нанесено шесть ударов по голове. Смерть наступила от открытой черепно-мозговой травмы. Согласно заключению судебно-медицинского эксперта, после полученной травмы потерпевший находился в бессознательном состоянии.
К бессознательному состоянию и притуплению боли может привести состояние сильного алкогольного опьянения потерпевшего, что
также должно быть подтверждено заключением судебно-медицинской экспертизы трупа.
14 мая 1998 г. Халаев, проявляя особую жестокость, предварительно связал спящую Халаеву и из чувства мести в течение продолжительного времени (около 10 минут) нанес не менее 19 ударов клинком ножа со значительной силой в шею, грудь и другие части тела.
Судебная коллегия Амурского областного суда квалифицировала действия Халаева по п. «в», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ 2.
На наш взгляд, по данному уголовному делу требуются кое-какие
1 Тишкевич
С. И. Квалификация преступлений против жизни. — Минск,
1991. С. 49.
2 Уголовное дело по обвинению Халаева Н. В. // Архив Амурского обл.
суда, 1999.
152
уточнения. Во-первых, физиологический сон в настоящее время суды
не рассматривают как беспомощное состояние, во-вторых, связана
Халаева была в процессе убийства, что тоже не может свидетельствовать о беспомощности жертвы, а в-третьих, можно ли десять минут
назвать продолжительным временем?
В судебной практике нередко возникают вопросы об оценке самых
различных действий виновного как способа убийства с особой жестокостью. Представляется, что во всех случаях проблема должна решаться только с учетом субъективных признаков содеянного виновным. Например, виновный лишает потерпевшего жизни, одновременно причиняя ему сильное, продолжительное физическое страдание
путем дачи ему болезненного, медленно действующего яда, сожжение заживо, закапывание живого человека, убийство электротоком,
обливание кислотой, разнообразные случаи механической асфиксии,
лишение пищи, тепла, питья и другие подобные ситуации.
Амурским областным судом М. В. Адикаев был осужден по пп.
«д», «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Желая отомстить за нанесенные ему ранее
оскорбления Л. Е. Долженко, Адикаев решил напугать Долженко, для
чего сходил домой и вернулся в дом Долженко с канистрой, в которой
находилось два литра бензина. Облил Долженко бензином из канистры, зажег спичку, от чего произошло воспламенение паров бензина и
возгорание Долженко. Смерть Долженко наступила примерно через
пять часов от термических ожогов 2–3 АБ степени, затронувших 95–
96 % общей площади тела, повлекших ожоговый шок, что привело к
смерти 1.
В рамках рассматриваемого вопроса представляют интерес два
следующих уголовных дела.
13 декабря 2001 г. Вейсов и Свистельников встретили возле магазина Кубовского, все трое были в нетрезвом состоянии. Кубовский
предложил Вейсову и Свистельникову приобрести самогон и вместе
распить. По дороге за самогоном между Кубовским и Вейсовым возник конфликт, переросший в драку, в ходе которой Вейсов и Свистельников нанесли Кубовскому удары руками и ногами по лицу и телу,
при этом каждый нанес потерпевшему не менее чем по 30 ударов.
1 Уголовное
дело по обвинению Адикаева Ш. В. // Архив Амурского обл.
суда, 2000.
153
После этого Вейсов отломал ветку длинной около 150 см и диаметром 3 см, обломал сучья и с большой силой нанес Кубовскому не менее 5 ударов в горло через рот, отчего ветка обломалась и осталась в
горле. Кубовский от закрытия верхних дыхательных путей инородным телом (веткой) скончался на месте. Действия Вейсова были квалифицированы по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ 1.
Во втором уголовном деле Е. В. Тимченко совершил умышленное
убийство Поповой при следующих обстоятельствах. 11 мая 2002 г.
Попова пришла к Тимченко около 2 часов ночи и принесла с собой
бутылку самогона. Распив самогон, Попова стала собираться домой,
а Тимченко пошел ее провожать. Идя по улице, Попова предложила
Тимченко проживать с ней совместно, пояснив, что хочет уйти от мужа,
но Тимченко отказался и затеял с ней ссору. В ходе нанесения ударов
друг другу Попова бросилась бежать, но, не удержав равновесие, упала
на землю. Подбежав к Поповой, Тимченко нанес ей не менее 6 ударов
по лицу и не менее 13 ударов ногами по голове и телу. Попова кричала и Тимченко, желая заставить ее замолчать, отломил от куста орешника ветку длинной 15 см и толщиной 0,8 см и с силой протолкнул ее
в горло Поповой. Однако Попова кричала. Тимченко ногой, обутой в
сапог, не менее трех раз со значительной силой наступил на горло
Поповой, отчего та перестала сопротивляться и, захрипев, затихла.
Судебная коллегия Амурского областного суда не согласилась с предложенной органами предварительного расследования квалификацией действий Тимченко по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, т. к. в судебном
заседании доказательств тому, что Тимченко совершил убийство с
особой жестокостью предварительным следствием не установлено.
Следовательно, действия Тимченко были квалифицированы по ч. 1
ст. 105 УК 2.
С учетом субъективной стороны состава преступления, на первый
взгляд, аналогичные действия и способ совершения убийства были поразному квалифицированы. Хотя и во втором примере механическая
асфиксия должна рассматриваться как признак особой жестокости, т. к.
1
Уголовное дело по обвинению Вейсова Н. Э., Свистельникова А. Л. //
Архив Амурского обл. суда, 2002.
2 Уголовное дело по обвинению Тимченко Е. В. // Архив Амурского обл.
суда, 2002.
154
жертва при этом испытывает дополнительные страдания.
Действия лица, совершившего убийство способом, который заведомо для виновного был связан с причинением потерпевшему особых страданий, должны квалифицироваться как убийство с особой
жестокостью независимо от того, испытывал ли потерпевший реально особые страдания или в силу каких-либо причин он находился в
бессознательном состоянии.
Обстановка совершения преступления также может повлиять на
признание убийства, совершенного с особой жестокостью. Она может свидетельствовать о причинении потерпевшему и (или) его близким особых нравственных страданий при совершении преступления,
а также о проявлении виновным особой жестокости, например, в таких действиях, как глумление над жертвой; издевательство над потерпевшим (перед убийством виновный описывает подробности планируемого убийства, действия, которые он совершит после убийства
с близкими потерпевшего, прикасается орудием убийства к телу потерпевшего, делает ложные выпады, прицеливается в потерпевшего,
заставляет потерпевшего рыть себе могилу); убийство одного совершается на глазах другого потерпевшего (но умыслом виновного должно охватываться причинение своим жертвам психических страданий фактом поочередного лишения их жизни).
Убийство следует признавать особо жестоким, когда оно совершено в присутствии близких потерпевшего, т. е. как родственников, так
и других лиц, которые дороги потерпевшему в силу сложившихся
личных отношений. Так, Хабаровским краевым судом Сидоренко
осужден по п. «д», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ за то, что 3 марта 1999 г.,
желая скрыть насильственные действия сексуального характера и изнасилование О. Н. Гуржиной, сдавил шею потерпевшей телефонным
проводом. В результате механической асфиксии потерпевшая скончалась
на месте происшествия. Умышленно лишая жизни О. Н. Гуржину в присутствии малолетней дочери Е. И. Гуржиной, 1989 г. р., понимавшей
смысл и значение происходящего, Сидоренко осознавал, что причиняет матери и дочери особые страдания, т. е. действует с особой жестокостью, и желал этого 1.
В судебной практике иногда возникают проблемы, касающиеся
1 Уголовное дело
№ 2-147/99 по обвинению Сидоренко М. Ю. / Архив Хабаровского краевого суда, 1999.
155
признания тех или иных лиц близкими потерпевшему. Например,
одноклассники или однокурсники будут являться близкими или
нет? А соседка по площадке? Какое время необходимо прожить в
гражданском браке мужчине и женщине, чтобы они были признаны
близкими? А недавно познакомившиеся молодые люди, которые любят друг друга? А если была убита бывшая жена в присутствии мужа,
который ее разлюбил и испытывает к ней неприязненные отношения?
А родственники супруга, которые проживали в другом городе и приехали знакомиться с молодой женой? Все это оценочно, следовательно, вызывает сложности у правоприменителей.
Совершая убийство в присутствии близких потерпевшему лиц, виновный должен осознавать, что он своими действиями причиняет
близким потерпевшего особые страдания, которые заключаются в том,
что они стали свидетелями смерти близкого, родного человека и в
осознании невозвратимости потери, что делает эти страдания особенно сильными. Необходимо, чтобы виновный знал о том, что близкие осознают характер происшедшего. А можем ли мы признать содеянное убийством с особой жестокостью, если, например, отцом была
убита мать в присутствии малолетнего ребенка? В теории уголовного
права можно найти различные ответы на данный вопрос. Например,
если потерпевший в силу малолетства не осознает убийства близкого
человека, то особые страдания в таких случаях могут причиняться
самому потерпевшему (преступник вырывает ребенка из рук матери,
либо действия виновного в момент убийства дают основания опасаться
за жизнь малолетнего). Другие теоретики утверждают, если малолетний в силу своего возраста не осознавал характер происходящего,
а виновный это понимал, то такое убийство не может быть квалифицировано по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Еще один момент, который
вводит в заблуждение: с какого возраста малолетний может осознавать угрожающую ситуацию для жизни близкого лица?
Целесообразно при квалификации таких преступлений исходить
из совокупности всех обстоятельств, характеризующих обстановку
происшедшего, но в этот момент оценочность данного признака опять
будет порождать разное толкование и проблемы при квалификации.
В судебной практике иногда возникают проблемы квалификации
действий виновного, когда он причиняет потерпевшему истязания до
совершения убийства. В данном случае наша точка зрения схожа с
156
точкой зрения Л. А. Андреевой1 и Т. В. Кондрашовой 2. Убийство
признается совершенным с особой жестокостью, когда истязание
выступало способом убийства или непосредственно в него переросло. В случае реальной совокупности, т. е. когда можно выделить отдельно действия, образующие истязание, и отдельно действия, направленные на лишение жизни, свидетельствующие о вновь возникшем
умысле виновного, требуется квалификация по совокупности преступлений. Если умысел на убийство у виновного возник в процессе истязания, но был осуществлен через некоторое время, то в этом случае
также необходимо применять п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Если доказано, что умысел на убийство возник после истязания жертвы, то действия виновного следует квалифицировать по совокупности ст. 117 и
соответствующими частью и пунктом ст. 105 УК РФ. Убийство должно признаваться совершенным с особой жестокостью и тогда, когда
потерпевший испытывал мучения и страдания уже после посягательства на его жизнь, но только в тех случаях, когда это охватывалось
умыслом виновного.
Довольно часто в науке уголовного права обсуждается проблема
соотношения убийства, совершенного с особой жестокостью, и убийства лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии. Л.А. Андреева предложила следующее решение данной проблемы: «Квалификация убийства физически беспомощного человека, как совершенного с особой жестокостью, должна иметь место только тогда, когда убийца сознает, что вследствие беспомощности потерпевшего его действия доставляют тому особые страдания (например, на
глазах беспомощного человека приготавливаются орудия убийства) 3.
С. В. Бородин считает, что совершенными с особой жестокостью
вполне обоснованно признаются убийства в тех случаях, когда виновный для осуществления своего намерения использовал беспомощное
состояние потерпевшего, который сознавал, что его лишают жизни,
1 Андреева
Л. А. Квалификация умышленных убийств, совершенных при
отягчающих обстоятельствах. — Л., 1989. С. 18.
2 Кондрашова Т. В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. — Екатеринбург, 2000. С. 78.
3 Андреева Л. А. Указ. соч. С. 29.
157
но по возрасту или в силу других причин не мог оказать сопротивление. В этом случае особая жестокость проявляется в безжалостности
и в заведомых для виновного особых страданиях потерпевшего 1. Однако есть и другая точка зрения. Так, М. К. Аниянц утверждает, что
беспомощное состояние потерпевшего не может служить основанием для признания убийства особо жестоким в связи с тем, что оно к
таковым не отнесено 2.
По действующему УК беспомощность отнесена к обстоятельствам,
отягчающим убийство, но это значения для рассматриваемого вопроса не имеет. По существу же было бы не логично признать особые
страдания лиц, близких потерпевшему, в присутствии которых совершается убийство, свидетельством особой жестокости, а особые страдания самого потерпевшего (ребенка, престарелого, больного), которого лишают жизни и который не может себя защитить, таковым не считать. В таких случаях при осознании данного обстоятельства потерпевшим вполне возможно применение также п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ 3.
Убийство лица, осознающего, что его лишают жизни, но по возрасту или в силу других причин он не мог оказать сопротивление, квалифицировалось как убийство, совершенное с особой жестокостью
по УК РСФСР 1960 г. В УК РФ 1996 г. был внесен такой квалифицирующий признак, как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии. Так, анализируя следственносудебную практику наших дней, можно сделать вывод о том, что, если
потерпевший осознавал угрожающее для жизни состояние, но в силу
физического состояния (соматической болезни, наличия инвалидности) не мог оказать сопротивление, то действия виновного квалифицируются только по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Противоположной точки
зрения придерживаются С. В. Бородин, Л. А. Андреева, Ю. М. Антонян.
Они утверждают, что беспомощное состояние потерпевшего в тех случаях должно признаваться основанием для квалификации убийства,
как совершенного с особой жестокостью, когда потерпевший осозна1 Бородин С.
В. Преступления против жизни. — СПб.: Юридический центр
Пресс, 2003. С. 144.
2 Аниянц М. К. Ответственность за преступления против жизни. — М.,
1964. С. 63.
3 Бородин С. В. Указ. соч. С. 145.
158
вал, что его лишают жизни, но в силу своей беспомощности не мог
оказать сопротивления виновному 1.
Не это ли имел в виду законодатель, вводя в качестве квалифицирующего признака «беспомощное состояние» в УК РФ 1996 г.? Ведь
в разъяснении, данном Пленумом Верховного Суда от 27 января
1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве», сказано, что
беспомощными признаются лица, неспособные в силу физического
состояния… защитить себя, оказать активное сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство. К лицам, находящимся в беспомощном состоянии, могут быть
отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние.
И далее сказано: «…лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее». По-нашему мнению, можно сделать вывод, что тяжелобольные, престарелые, малолетние могут правильно воспринимать происходящее, т. е. осознавать опасность (как противоположность неспособным правильно воспринимать происходящее), а если они осознают, то не могут ли при этом испытывать дополнительные страдания,
сожалея о том, что их физическое состояние не дает возможности сопротивляться, убежать, оказать противодействие? Зачем усиливать ответственность за причинение потерпевшему дополнительных страданий еще в одном пункте статьи УК, когда для этого уже имеется
соответствующий пункт данной статьи? Другой вопрос, если до убийства лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, или в процессе лишения его жизни, виновный каким-либо
образом проявил особую жестокость (например, в способе убийства, в
обстоятельствах его совершения, истязаниях, мучениях), то необходимо
квалифицировать действия виновного по пп. «в», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Таким образом, особая жестокость как квалифицирующее обстоятельство имеет место в случаях, когда, во-первых, способ совершения преступления объективно является особо жестоким, мучительным, и, во-вторых, когда виновный избирает такой способ совершения
преступления с целью причинить потерпевшему особые мучения и
страдания.
В заключении хотелось бы сделать следующие выводы:
1 Попов
А. Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. С. 449.
159
1. Убийство с особой жестокостью может быть совершено как
с прямым, так и косвенным умыслом. Возможна квалификация по
п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ и при косвенном умысле виновного к смерти
потерпевшего.
2. Действия лица, совершившего убийство способом, который
заведомо для виновного был связан с причинением потерпевшему
особых страданий, должны квалифицироваться как убийство с особой жестокостью независимо от того, испытывал ли потерпевший
реально особые страдания или в силу каких-либо причин он находился в бессознательном состоянии.
3. Один лишь факт причинения множественных повреждений не
может служить основанием для квалификации преступления как совершенного с особой жестокостью. Необходимо доказать, что виновный действовал с умыслом, направленным на совершение преступления с особой жестокостью.
4. О наличии либо отсутствии в действиях виновного особой жестокости при множественности повреждений следует исходить из
следующих обстоятельств: расположения ран и других повреждений
на теле потерпевшего (наносились ранения в область расположения
жизненно важных органов или нет); характера ранений (сила удара,
глубина раневых каналов); орудий убийства (длина клинка ножа,
особенности заряда в огнестрельном оружии); времени, прошедшего между нанесением первого и последнего ударов; соотношения сил убийцы и потерпевшего; обстановки, в которой действовал виновный.
5. Обстановка совершения преступления может повлиять на признание убийства, совершенного с особой жестокостью. Она может
свидетельствовать о причинении потерпевшему и (или) его близким
особых нравственных страданий при совершении преступления,
а также о проявлении виновным особой жестокости.
6. Убийство следует признавать особо жестоким, когда оно совершено в присутствии близких потерпевшего, т. е. как родственников, так и других лиц, которые дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений.
7. Убийство признается совершенным с особой жестокостью, когда истязание выступало способом убийства или непосредственно в
него переросло. В случае реальной совокупности, т. е. когда можно
160
выделить отдельно действия, образующие истязание, и отдельно действия, направленные на лишение жизни, свидетельствующие о вновь
возникшем умысле виновного, требуется квалификация по совокупности преступлений. Если умысел на убийство у виновного возник в
процессе истязания, но был осуществлен через некоторое время, то в
этом случае также необходимо применять п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
8. Нет необходимости усиливать ответственность за причинение
беспомощному потерпевшему дополнительных страданий еще в одном пункте статьи УК, когда для этого уже имеется соответствующий
пункт данной статьи. Если же до убийства лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, или в процессе лишения его жизни виновный каким-либо образом проявил особую жестокость (например, в способе убийства, в обстоятельствах его совершения, истязаниях, мучениях), то действия виновного необходимо квалифицировать по пп. «в», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
2.4. Общеопасный способ совершения убийства
При опросе работников Амурского областного суда и Амурской
областной прокуратуры были сделаны выводы, что при квалификации
убийства, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, и убийства с особой жестокостью проблемы толкования указанных обстоятельств встречаются чаще, чем при квалификации убийства, совершенного общеопасным способом. Однако мы решили частично рассмотреть и это квалифицирующее обстоятельство, т. к. оно,
как и предыдущие, характеризуется оценочностью.
Наступление ответственности по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ предполагает использование виновным определенной категории средств и
соответствующей обстановки их применения, когда создается реальная действительная угроза множественности преступных последствий,
и осознание виновным этого обстоятельства.
Для правильной квалификации убийства по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК
РФ имеет значение установление способа совершения убийства, его
общеопасность. Часто общеопасность способа не вызывает сомнения (например, когда убийство совершено путем взрыва, поджога,
затопления, обвала, разрушения строений, отравления воды, пищи, уду-
161
шение газом, применение иных источников повышенной опасности).
Однако общеопасность способа (как оценочная категория) должна
оцениваться не абстрактно, а с учетом конкретной обстановки совершения преступления. Допустим, применение взрывного устройства, наезд транспортным средством в безлюдном месте, где находится только один потерпевший, нельзя квалифицировать по п. «е» ч. 2 ст. 105
УК РФ.
Разъяснения Постановления Пленума Верховного Суда от 27 января 1999 г. решили проблему квалификации, связанную с вопросом о
том, как следует понимать указание на общеопасный способ убийства, т. е. для какого числа лиц способ убийства создает опасность,
влекущую применение п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Пункт 9 Постановления указывает, что под общеопасным способом следует понимать такой способ умышленного причинения смерти, который заведомо для виновного представляет опасность для жизни не только потерпевшего, но хотя бы еще одного лица (например,
путем взрыва, поджога, производства выстрелов в местах скопления
людей, отравления воды и пищи, которыми помимо потерпевшего
пользуются другие люди).
А. Н. Красиков делает вывод, что общеопасный способ убийства
предполагает объективную опасность для других лиц, кроме потерпевшего, не конкретизируя степень этой опасности. Он обращает внимание на то, что угроза причинения вреда жизни, здоровью другим
лицам, кроме потерпевшего, в результате примененного общеопасного способа убийства должна быть реальной 1.
Л. А. Андреева предполагает, что достаточно доказанности общеопасности самого способа и осознания этого обстоятельства убийцей, т. е. не обязательно, чтобы реальной опасности в этот момент
подвергался и другой, кроме убитого, человек 2.
Заведомость должна охватываться только умыслом — прямым или
косвенным. Чаще всего виновный при таком убийстве преследует
цель лишения жизни какого-то определенного лица и безразлично
1 Красиков
А. Н. Ответственность за убийство по российскому уголовному
праву. — Саратов, 1999. С. 71.
2 Андреева Л. А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих
обстоятельствах. — СПб., 1998. С. 21.
162
относится к тому, что он ставит в опасность жизни других людей, т. е.
в отношении определенного потерпевшего он действует с прямым, а
в отношении других лиц — с косвенным умыслом. Анализируя судебную практику, можно сделать вывод, что умысел виновного по отношению к наступившему последствию — смерти потерпевшего и
смерти других лиц, которым угрожает опасность, может совпадать
(прямой — прямой, косвенный — косвенный), может и не совпадать
(прямой — косвенный, косвенный — прямой).
Это обязывает в каждом случае детально разобраться в субъективной стороне совершенного убийства. Но на практике данному вопросу не всегда уделяется внимание. Очень часто, установив умышленный характер действий в отношении потерпевшего, суды не выясняют отношения виновного к возможности причинения смерти другим
лицам.
Субъективная сторона рассматриваемого состава преступления, т. е.
убийства, предусмотренного п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ, также имеет
свои особенности, на которые надлежит обращать внимание при квалификации преступления.
Сложность проблемы усугубляется тем, что в действующем Постановлении Пленума Верховного Суда РФ субъективное отношение
виновного при совершении убийства общеопасным способом раскрывается недостаточно конкретно.
В нем подчеркивается, что способ убийства должен заведомо для
виновного представлять опасность для жизни не только потерпевшего, но хотя бы еще одного лица.
В уголовно-правовой литературе о субъективной стороне убийства,
совершенного общеопасным способом, высказаны неоднозначные
суждения.
Например, А. А. Жижиленко следующим образом определял
субъективное отношение виновного лица при совершении убийства
общеопасным способом: «Вопрос о том, является ли употребленный
виновным способ совершения убийства общеопасным, есть вопрос
факта, решаемый судом в каждом отдельном случае. Во всяком случае, при этом необходимо, чтобы виновный сознавал, что употребляемый им при убийстве способ действия является в данной обстановке общеопасным, — все равно, был ли у виновного прямой умысел
на лишение жизни других лиц, т. е. он желал этого или же у него было
163
преступное безразличие, т. е. он лишь допускал возможность подобного результата своей деятельности и ничего против этого не имел.
Общеопасный способ действия следует признать и в том случае, когда виновный при совершении известного общеопасного преступления действует таким образом, что в его деятельности можно усмотреть допущение им возможности убийства: например, виновный производит крушение поезда для ограбления, допуская, что при этом
могут погибнуть пассажиры.
Иначе говоря, А. А. Жижиленко считал, что у виновного должен
быть прямой или косвенный умысел на убийство большого числа
людей. Однако в настоящее время и доктрина, и практика уголовного
права пришли к выводу, что убийство в том случае признается совершенным общеопасным способом, когда он был опасен для жизни даже
двух человек.
М. Д. Шаргородский высказал точку зрения, что убийство способом, опасным для жизни многих лиц, совершается с прямым умыслом убить определенное лицо, при этом он ставит в опасность жизнь
других лиц, т. е. к иным лицам относится с косвенным умыслом.
М. Д. Шаргородский критикует А. А. Жижиленко, считая, что при
убийстве общеопасным способом не может быть прямого умысла в
отношении большого числа лиц. Подобное отношение, по мнению
М. Д. Шаргородского, превратит это действие в иное преступление
— в диверсию.
По нашему мнению, отрицательной стороной высказанной М. Д. Шаргородским позиции является то, что он неоправданно ограничил совершение убийства способом, опасным для жизни многих людей, только
одним вариантом отношения виновного к последствиям своих действий, не допуская совершение его и с косвенным умыслом. Кроме
того, М. Д. Шаргородский ведет речь об опасности для жизни других
лиц, точно не определяя их число, что, на наш взгляд, не может быть
приемлемым, поскольку определение количества лиц, подвергающихся опасности при совершении данного преступления, имеет принципиальное значение для установления уголовной ответственности виновного лица 1.
По мнению Н. И. Загородникова, убийство способом, опасным для
1 Попов
А. Доктринальное толкование умысла виновного при совершении
убийства общеопасным способом // Уголовное право. 2003. № 1. С. 51.
164
жизни многих людей, имеет место в следующих случаях. Во-первых,
когда виновный, желая лишить жизни одного определенного человека, совершает действия, создающие опасность для жизни неопределенного числа людей. Во-вторых, когда виновный, не имея цели убийства определенного человека, совершает действия, создающие опасность для жизни многих людей, и в результате причиняет смерть одному или нескольким лицам.
Н. И. Загородников подверг критике точку зрения М. Д. Шаргородского, считая ее не совсем точной, т. к. убийство способом, опасным
для жизни многих людей, может быть совершено и с косвенным умыслом. В качестве аргумента он привел конкретное дело, рассмотренное Пленумом Верховного Суда СССР, который указал, что беспорядочная стрельба из пистолета в комнате, полной людей, дает основание прийти к выводу, что, не имея прямого умысла кого-либо убить,
виновный, тем не менее, действовал с эвентуальным или косвенным
умыслом. Он сознавал всю общественную опасность своего поведения, сознательно допуская в числе этих последствий и смерть коголибо из присутствующих. Таким образом, убийство способом, опасным для жизни многих людей, может быть совершено и с косвенным
умыслом.
Вывод Н. И. Загородникова получил поддержку в научной литературе.
Представляется, что недостатком данного подхода является то, что
он, так же как предыдущие, основывается на определенном круге лиц,
могущих стать жертвами преступления. Поэтому его нельзя признать
полностью отвечающим потребности практики.
В. Г. Беляев и Н. М. Свидлов, раскрывая умысел виновного лица,
отмечают следующее: «Совершая преступление, виновный сознает,
что используемый им способ убийства представляет опасность для
других лиц, предвидит возможность лишения жизни не только определенного лица, но и других людей … Волевой момент умысла анализируемого убийства имеет характерные особенности. В отношении
основного потерпевшего умысел может быть и прямым, и косвенным,
что касается возможности гибели других лиц, умысел возможен только
косвенный. В противоположном случае общеопасность способа не
имеет квалифицирующего значения, а содеянное охватывается п. «з»
ст. 102 УК (п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ) как убийство двух или более
165
лиц» 1.
Л. А. Андреева определяет субъективное отношение виновного
несколько иначе. Она пишет: « Для правильного применения п. «д»
ст. 102 УК РСФСР (п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ) большое значение имеет
выяснение умысла преступника как в отношении смерти потерпевшего, так и в отношении возможности причинения смерти другим
лицам. Может быть, что виновный, действуя с прямым умыслом на
убийство одного лица, предвидит и сознательно допускает возможность гибели других лиц, т. е. относится к «побочным» последствиям
своих целенаправленных действий с косвенным умыслом. Убийство,
предусмотренное п. «д» ст. 102 УК РСФСР, может быть совершено и
с косвенным умыслом по отношению к смерти любого лица. Например, при неприцельной стрельбе в месте, где находится много людей,
гибнет один человек».
На наш взгляд, утверждение о том, что виновный при совершении
одного преступления действует с двумя видами умысла, не совсем
точно. Более правильно исходить из того, что преступление совершается с одним умыслом, в рамках которого виновный проявляет свое
отношение к возможным последствиям своих действий.
По представлению М. И. Бажанова и В. В. Сташиса, субъективная
сторона рассматриваемого преступления может выражаться как в прямом, так и в косвенном умысле. Виновный может либо действовать с
прямым умыслом на убийство определенного лица, сознательно допуская опасность для жизни многих людей, либо действует с косвенным умыслом, сознательно допуская возможность гибели нескольких лиц, не имея цели убить конкретное лицо.
Данная характеристика субъективной стороны убийства, совершенного способом, опасным для жизни многих лиц, не предусматривает
определение минимального количества потерпевших, могущих пострадать в результате действий виновного лица. Кроме того, она страдает некоторой неполнотой. Непонятно, включают ли авторы отношение виновного к возможной гибели иных лиц в характеристику его
умысла или это отношение находится за рамками умысла виновного лица.
С. В. Бородин придерживается той точки зрения, что чаще всего
1 Попов
А. Доктринальное толкование умысла виновного при совершении
убийства общеопасным способом. С. 51.
166
виновный при убийстве общеопасным способом преследует цель лишения жизни определенного лица и безразлично относится к тому,
что он ставит в опасность жизнь других людей. С. В. Бородин подчеркивает, что тем самым виновный в отношении определенного потерпевшего действует с прямым, а в отношении других лиц — с косвенным умыслом. Однако, по мнению С. В. Бородина, встречаются и
такие случаи убийства, когда виновный действует с косвенным умыслом без цели причинения смерти кому-либо 1.
По нашему мнению, субъективное отношение виновного при убийстве общеопасным способом может выражаться только в форме прямого или косвенного умысла. Совершая убийство общеопасным способом с прямым умыслом, виновный осознает общеопасный характер своих действий не только для потерпевшего (или потерпевших),
но хотя бы еще для одного лица, предвидит причинение в результате
своих действий смерти как потерпевшему (потерпевшим), так и иным
лицам, желает причинить потерпевшему (потерпевшим) смерть, сознательно допускает или безразлично относится к возможным последствиям своих действий для иных лиц.
Совершая убийство общеопасным способом с косвенным умыслом,
виновный осознает общеопасный характер своих действий для двух
или более лиц, предвидит наступление любых общественно опасных
последствий для данных лиц, в том числе и их смерть, не желает, но
сознательно допускает эти последствия или относится к ним безразлично, в итоге кто-либо из подвергавшихся опасности погибает.
Коллегия Верховного Суда РФ признала неправильной квалификацию по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ действий К., который тремя выстрелами из пистолета на одной из улиц г. Белогорска Амурской области
убил Ю. Суд мотивировал указанную квалификацию тем, что в направлении выстрелов, произведенных К., как правило, происходит
большое движение пешеходов и транспорта 2. Этот довод суд признал не убедительным и указал, что основанием для признания убийства, совершенным способом опасным для жизни многих людей в
данном случае мог быть лишь факт пребывания других людей в мес1 Попов
А. Доктринальное толкование умысла виновного при совершении
убийства общеопасным способом. С. 51.
2 Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 1999 //
Бюллетень Верховного Суда РФ, 1999. № 6. С. 10.
167
те, в направлении которого велась стрельба.
Встречаются такие случаи, когда вывод о наличии или отсутствии
отягчающего обстоятельства (общеопасного способа убийства) делается на основании последствий, которые не всегда точно и полно отражают субъективную сторону преступления 1.
В судебной практике возникает вопрос о том, как квалифицировать действия виновного, который, не имея цели причинить смерть
какому-то определенному лицу, совершает с косвенным умыслом общеопасные действия, в результате которых наступает смерть человека.
Так, А. Г. Зацепин, находясь в кафе «Агат» в г. Свободном Амурской области, распивал во внеслужебное время спиртные напитки совместно с А. И. Грань и С. А. Еровенко. Будучи в нетрезвом состоянии, Зацепин ущипнул за грудь официантку Н. И. Николаеву, обслуживающую посетителей кафе. Николаева, заплакав, убежала в подсобное помещение. Стоящие рядом Дружинин и Авдашков предложили Зацепину извиниться перед официанткой. Ожидая принесения
извинения со стороны Зацепина, в зал вышла Николаева. Однако Зацепин отказался извиниться перед ней. Николаева ушла. После этого,
желая уклониться от выполнения предложения присутствующих лиц
о принесении извинений, Зацепин отскочил в центр зала, вытащил
находившийся при нем заряженный пистолет ПМ № УН-2989 и прокричал: «Стоять!», несмотря на то, что присутствующие не двигались
к нему, произвел 3 бесприцельных выстрела в сторону находящихся
в кафе посетителей и обслуживающего персонала на уровне человеческого роста с расстояния от 3 до 5 метров. В результате бесприцельных выстрелов Зацепина был убит Пашаев.
Произведя выстрелы из пистолета системы Макарова в закрытом
помещении размером 8х10 м в присутствии не менее 7 человек, Зацепин, зная по долгу службы правила применения оружия, сознавая,
что создает угрозу жизни и здоровья многих людей, предвидел реальную возможность наступления последствий опасных для жизни многих людей, однако относился к наступлению этих последствий безразлично. Об этом свидетельствует и его поведение после ранения
Пашаева, когда Зацепин, не выяснив степень опасности, покинул кафе.
1
168
Бородин С. В. Преступления против жизни. С. 151.
Судебная коллегия по уголовным делам Амурского областного суда
квалифицировала действия Зацепина как убийство Пашаева из хулиганских побуждений способом, опасным для жизни многих людей 1.
Для правильной оценки общеопасного способа необходимо четко
знать характер применяемых средств, т. к. общеопасный способ убийства зависит, прежде всего, от используемых виновным средств преступлений, таких как огонь, взрывчатые, отравляющие, удушающие,
радиоактивнее, взрывные устройства и т. п.
Для этих средств характерно, что они обладают значительной поражающей и разрушительной силой, способны воздействовать на ряд
объектов. В судебной практике встречаются примеры квалификации
убийства, совершенного общеопасным способом, не только в случаях использования средств, обладающих повышенной опасностью и
большей разрушительной силой, но и бытовыми предметами.
Используемые виновным средства в зависимости от их поражающих свойств и обстоятельств применения можно разделить на три
вида. К первому относятся средства, использование которых опасно
как для жизни потерпевшего, так и для иных лиц в момент их применения (ситуативно-опасные). Виновный при этом может использовать
средство в своем присутствии, например, стреляет из огнестрельного
оружия в потерпевшего. При этом виновный осознает как поражающие свойства использованного средства, так и обстановку происшествия. Например, выстрел из ружья, заряженного дробью, может быть
признан опасным для жизни многих людей, если он произведен в группу лиц с определенного расстояния. Однако выстрел из этого ружья,
заряженного этой же дробью, но произведенный в упор в потерпевшего, когда другие лица, находящиеся рядом, опасности не подвергаются, не может признаваться опасным для жизни многих людей.
Виновный при ситуативно-опасном виде может использовать средство и в свое отсутствие. Например, устанавливает взрывное устройство при входе на свой земельный участок. В этом случае виновный
осознает поражающие свойства используемого им средства и сознательно допускает или безразлично относится к обстановке, при
которой данное средство «срабатывает». Если взрыв происходит в мо1
Уголовное дело по обвинению Зацепина А.Г.// Архив Амурского областного суда, 1997.
169
мент, когда рядом с потерпевшим находились иные лица, то содеянное
должно квалифицироваться как убийство, совершенное общеопасным
способом. Если рядом с потерпевшим никого в момент взрыва не оказалось, то содеянное должно квалифицироваться без вменения п. «е»
ч. 2 ст. 105 УК РФ, т. к. реально жизнь других лиц опасности не подвергалась.
Второй вид средств — долговременно опасные — способны длительное время причинять смерть неопределенному кругу лиц, оказавшихся в зоне их использования (например, использование ядовитого вещества для загрязнения воды, пищи).
Использование виновным подобных средств должно признаваться
общеопасным способом убийства во всех случаях, независимо от наличия рядом с потерпевшим иных лиц в момент происшествия.
К третьему виду относятся средства, ограниченно опасные. Мнение многих ученых в отношении этих средств весьма противоречиво:
одни признают их средствами убийства общеопасным способом, а
другие нет.
Например, если преступник в целях убийства конкретного лица бросает нож в группу людей, смерть может быть причинена только одному из них. Однако вне зависимости от того, попал ли нож в того или
иного потерпевшего, опасности подвергается жизнь каждого из них.
В этом случае, утверждает С. И. Тишкевич, способ, признанный преступником, опасен для жизни многих людей 1.
Л. П. Кругликов утверждает следующее: «В ситуации, когда примененное убийцей орудие объективно способно причинить вред лишь
одному лицу, но им в силу возникшей обстановки может стать любой
из оказавшихся в зоне поражения, например, виновный бросает нож
в потерпевшего, рядом с которым находится другой человек, именно
опасность одновременного поражения не одного, а ряда объектов (потерпевших) одним деянием определяет сущность общеопасного способа» 2. В подобных ситуациях с бросанием ножа в потерпевшего,
рядом с которым находится другой, нет применения общеопасного
способа преступления, т. к. отсутствует опасность для нескольких лиц.
1 Тишкевич
С. И. Квалификация преступлений против жизни. — Минск,
1991. С. 55.
2 Кругликов Л. П. Преступления против личности: Текст лекций. — Ярославль: ЯГУ, 1998. С. 23.
170
Использование виновным при совершении убийства средств первого и второго видов представляет угрозу для жизни многих людей
(двух и более). Применение при совершении преступления средств,
опасных в момент «срабатывания» для любого, но только одного потерпевшего, не может образовывать общеопасный способ убийства.
При квалификации убийства с учетом использования первого вида
средств большое значение имеет наличие на месте происшествия рядом с потерпевшим иных людей, жизнь которых также подвергается
опасности. При квалификации убийства с использованием второго
вида средств, наличия на месте происшествия иных людей не обязательно, т. к. используемые средства сохраняют свою опасность еще
неопределенное время для неопределенного круга лиц. И опасность
для других лиц в таких ситуациях является реальной, а не воображаемой. Но во всех случаях содеянное должно квалифицироваться с
учетом субъективного отношения виновного лица ко всем обстоятельствам происшедшего 1.
Можно сделать вывод о том, что понятие общеопасного способа
предполагает как наличие средств определенной категории, так и соответствующую обстановку их применения, в которой эти средства
реализуются.
Особое внимание в судебной практике уделяется общеопасным
случаям, связанным с применением огнестрельного оружия. В этих
случаях для квалификации действий по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ важно учитывать не только поражающие свойства оружия, но и конкретную обстановку совершения преступления, а также содержание умысла виновного. Часто общеопасный способ вменяется на основании
только факта использования огнестрельного оружия, без учета реальной обстановки. Хотя на обстановку, в которой происходило совершение преступления, необходимо обращать пристальное внимание.
В некоторых ситуациях только полная ее реконструкция позволяет
произвести правильную квалификацию содеянного виновным. Пуля,
выпущенная виновным, может убить не только одного человека.
В этом случае опасность для жизни многих лиц должна оцениваться
с учетом всех обстоятельств дела — убойной силы выстрела, рассто-
1 Попов
А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. С. 501.
171
яния до людей, их взаимного расположения в момент происшествия.
Как правило, выстрел в потерпевшего из огнестрельного оружия на
близком расстоянии, например, в упор, не создает опасности для других лиц, если они не находятся в зоне выстрела. Совершенно другое
дело, если иные лица оказываются в зоне поражения при выстреле с
близкого расстояния в потерпевшего, это свидетельствует о том, что
виновный избрал общеопасный способ убийства потерпевшего, т. к.
в результате его действий иные лица подвергались опасности одновременно.
Не случайно в практике возникают вопросы при квалификации,
т. к. в этом случае приходится оценивать реальность опасности для
других лиц.
В. Г. Беляев и Н. И. Свидлов предлагают при оценке реальности
опасности для других лиц исследовать следующие обстоятельства:
поражающее свойство орудия (автомат, ружье, заряженное дробью и
т. д.); расстояние от виновного до потерпевшего; наличие других лиц
и их местонахождение по отношению к потерпевшему; особенности
производства выстрела (прицельный, неприцельный) или совершение других действий, направленных на убийство; другие обстоятельства, характеризующие обстановку совершения преступления 1.
Что касается средств, использование которых опасно для жизни
неопределенного круга лиц длительное время с момента их применения (долговременно опасных), то обстановку происшествия, т. е. условия совершения преступления, необходимо учитывать и в этом случае, когда использование виновным подобных средств не требует присутствия других лиц на месте происшествия, т. к. эти средства создают реальную опасность для жизни многих людей и после гибели потерпевшего.
В первой ситуации, когда яд насыпается в колодец, будет иметь
место убийство общеопасным способом, т. к. опасности подвергаются и иные лица, а вторая, когда яд насыпается в стакан жертве, не
может быть признана убийством, совершенным общеопасным способом.
При совершении убийства общеопасным способом виновный дол1 Беляев
В. Г., Свидлов Н. М. Вопросы квалификации убийства. — Волгоград, 1984. С. 29.
172
жен осознавать, что его действия опасны не только для потерпевшего
лица. Отсутствие осознания виновным поражающих свойств используемых средств, или опасности используемого средства для других
лиц, т. е. какого-либо признака общеопасного способа убийства, исключает квалификацию по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Так, прокуратурой г. Хабаровска было возбуждено уголовное дело
по факту обнаружения двух трупов мужчин в результате тушения пожара.
Проведенным по делу расследованием было установлено, что
А. С. Кожухов, испытывая личные неприязненные отношения к
О. Е. Гончаренко и С. А. Брюханову, вызванные их неправомерными
действиями в отношении него и его сожительницы С. В. Черновой,
с целью убийства двух лиц — О. Е. Гончаренко и С. А. Брюханова,
воспользовавшись тем, что находившиеся в состоянии алкогольного
опьянения потерпевшие уснули на диване в кухне деревянного дома,
вылил 4 литра бензина А-76 под диван, на котором спали О. Е. Гончаренко и С. А. Брюханов, и поджег разлитый бензин, избрав для лишения жизни двух лиц общеопасный способ — поджог, осознавая, что
огонь от возникшего пожара, при принятии им открытой формы горения, распространится на деревянные строения и соседские жилые
дома, находящиеся в непосредственной близости, создав реальную угрозу жизни и здоровью проживающих в них граждан. Смерть О. Е. Гончаренко и С. А. Брюханова наступила на месте происшествия от острого отравления продуктами горения 1.
Но в ходе судебного заседания признак совершения убийства общеопасным способом подлежал исключению из обвинения как не
нашедший подтверждения.
Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве», общеопасный способ — это такой способ, который заведомо для виновного представляет опасность
для жизни хотя бы еще одного лица.
Дом, в котором было совершено преступление, фактически принадлежал Кожухову, другие лица, кроме него и Черновой, в нем не
проживали. Рядом с этим домом находился еще один жилой дом, но
1 Уголовное дело по обвинению Кожухова А. С. // Архив Хабаровского
краевого суда, 2002.
173
он расположен на расстоянии около 10 метров. При таких обстоятельствах нельзя говорить о том, что умыслом подсудимого охватывалось
причинение смерти и другим лицам, кроме потерпевших. Поэтому квалифицирующий признак, предусмотренный п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ,
был исключен из обвинения.
Среди ученых продолжаются споры о содержании состава общественно опасного деяния убийства, совершенного общеопасным способом, в частности, о квалификации действий виновного в случае
причинения смерти или вреда здоровью общеопасным способом помимо намеченной жертве другим лицам 1.
Большинство авторов справедливо считают, что когда при совершении убийства общеопасным способом помимо намеченной жертвы одновременно погибают и другие лица, то действия виновного
должны квалифицироваться по совокупности пп. «е» и «а» ч. 2 ст. 105
УК РФ. Аналогичную позицию занял и Пленум Верховного Суда РФ,
который в постановлении № 1 от 27 января 1999 г. указал: «Если в
результате примененного виновным общеопасного способа убийства
наступила смерть не только определенного лица, но и других лиц,
содеянное надлежит квалифицировать, помимо п. «е» ч. 2 ст. 105 УК
РФ, по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ (п.9).
Многие исследователи не соглашаются с предложенной позицией.
И у многих возникает вопрос, в каких случаях содеянное должно квалифицироваться только по п. «а» ч. 2 ст. 105 либо только п. «е» ч. 2 ст.
105 УК РФ?
В данном случае мы поддерживаем точку зрения Л. А. Андреевой,
что «если при общеопасном способе погибло два (и более) лица и это
предвидел и допускал либо желал убийца, другим же людям опасность не угрожала, то должна иметь место квалификация по п. «а» ч. 2
ст. 105 УК без применения п. «е» ч. 2 ст. 105 УК. Законодатель выделяет
п. «е» ч. 2 ст. 105 УК в самостоятельный вид квалифицированного убийстве не по признаку гибели двух и более лиц, а по признаку опасности
для жизни других людей избранного виновным способа убийства.
Квалификация по совокупности пп. «а» и «е» ч. 2 ст. 105 УК должна быть в тех случаях, когда убийца с прямым или косвенным умыслом убивает двоих или более людей, одновременно предвидя и со1
Святенюк Н. Квалификация некоторых видов убийств // Уголовное
право. № 1. 2004. С. 48.
174
знательно допуская возможность гибели еще и других лиц, жизни
которых угрожала опасность из-за избранного способа убийства, но
они остались живы» 1.
Пункт «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ должен подлежать вменению в случаях, когда, кроме погибших или тех, на чью жизнь виновный покушался, кто-то еще мог погибнуть, т. е. реально подвергался опасности, но
остался жив. Если не было опасности для жизни иных лиц, кроме
погибших, то нет и общеопасного способа убийства. В тех случаях,
когда погибли все лица, подвергавшиеся опасности или когда виновный стремился причинить смерть нескольким людям, не подвергая
опасности жизни иных лиц, содеянное не может быть квалифицировано как совершенное общеопасным способом.
Многие исследователи не соглашаются с рекомендациями Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г., утверждающими, если
был причинен другим лицам вред здоровью при совершении убийства общеопасным способом, то необходимо квалифицировать по
п. «е» ч. 1. ст. 105 УК РФ и по статьям УК, предусматривающим ответственность за умышленное причинение вреда здоровью.
Н. Святенюк, поддерживая точку зрения С. В. Бородина, утверждает, что содержанием состава общественно опасного деяния убийства, совершенного общеопасным способом, охватываются все случаи одновременного причинения смерти или вреда здоровью различной степени тяжести и другим лицам помимо намеченной жертвы,
в том числе и в ситуациях так называемого отклонения действия и
неопределенного умысла. Поскольку убийство, совершенное общеопасным способом, является умышленным преступлением, то и отношение к смерти или причинение вреда здоровью другим лицам в
рассматриваемой ситуации неосторожным быть не может. Тем более
что наступление смерти или причинение вреда здоровью является преступным результатом, который составляет лишь один из признаков
объективной стороны убийства, совершенного общеопасным способом.
Поэтому убийство, совершенное общеопасным способом, никак не
может квалифицироваться по совокупности с самостоятельными составами преступлений — причинение смерти по неосторожности
(ст. 109 УК РФ) либо причинением тяжкого или средней тяжести вре1
Андреева Л. А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих
обстоятельствах. С. 22.
175
да здоровью по неосторожности 1.
В юридической литературе распространено мнение, что если при
совершении убийства общеопасным способом, кроме смерти намеченной жертвы, наступают последствия в виде смерти других лиц или
причинения вреда их здоровью, и в отношении этих последствий имеется неосторожная форма вины, то деяние следует квалифицировать по
совокупности п. «е» ч. 2 ст. 105 и ст. 109 УК РФ либо п. «е» ч. 2 ст. 105
и ст. 118 УК РФ.
Вместе с тем мы не разделяем точку зрения, выраженную в этом
же постановлении Пленума Верховного Суда РФ, что в случае причинения другим лицам вреда здоровью действия виновного, кроме
п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ, надлежит квалифицировать также по статьям УК, предусматривающим ответственность за умышленное причинение вреда здоровью. В этом вопросе мы поддерживаем позицию
С.В. Бородина, который полагает, что при убийстве, совершенном общеопасным способом, вменение виновному еще и умышленного причинения вреда здоровью другим лицам ничего не добавляет и не требует дополнительной квалификации по соответствующим статьям УК
РФ 2.
С.В. Бородин говорит, что квалификация убийства, совершенного
общеопасным способом, не ставится в зависимость от реального причинения вреда жизни и здоровью третьих лиц. Признавая указанный
способ действий виновного отягчающим обстоятельством и устанавливая за такое преступление повышенное наказание, закон тем самым учитывает возможность причинения вреда здоровью третьих лиц.
Реальное причинение такого вреда хотя и является преступлением,
однако в данном случае представляет собой один из возможных элементов объективной стороны состава другого, более тяжкого преступления, в связи с чем утрачивает значение самостоятельного преступления
и, следовательно, не требует и самостоятельной квалификации 3.
Т. В. Кондрашова предполагает, что в некоторых случаях винов-
1 Святенюк
Н. Квалификация некоторых видов убийств. // Уголовное право. 2004. № 1. С. 49.
2 Там же.
3 Бородин С. В. Преступления против жизни. С. 153.
176
ный, действуя общеопасным способом при совершении убийства,
причиняет некоторым лицам смерть по неосторожности 1. Такие действия належит квалифицировать якобы по совокупности ст. 109 и ч. 3
ст. 30, п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Мы полагаем, что такая квалификация ошибочна. Общеопасный
способ при совершении убийства предполагает, что виновный либо
желает, либо сознательно допускает гибель других людей, а более
вероятно, относится к таким последствиям безразлично, что исключает оценку его действий как совершенных по неосторожности.
Некоторые авторы, уточняя свою позицию, пишут: «Несколько
сложнее решается вопрос в случае так называемого отклонения действия. Отклонение действия заключается в том, что субъект, желая
причинить вред одному лицу, случайно причиняет вред другому. Так,
стреляя в своего недоброжелателя, виновный случайно убивает другого человека, поскольку намеченной жертве удалось отклониться в
сторону. В случаях такого рода вопрос решается следующим образом. Если субъект совершил убийство общеопасным способом, тогда
деяние следует квалифицировать как покушение на убийство лица,
совершенное общеопасным способом, и неосторожное лишение жизни другого человека». С. В. Бородин полагает, что, если, совершая
убийство общеопасным способом, виновный причинил по неосторожности тяжкий вред здоровью вследствие отклонения действия, его
следует квалифицировать самостоятельно по ст. 118 УК РФ в связи с
различными формами вины убийства и вреда здоровью 2.
Если виновный при совершении убийства общеопасным способом
причинил смерть не выбранной жертве, а иному лицу, которое подвергалось опасности, то содеянное в этой части должно квалифицироваться
по ч. 1 ст. 105 УК РФ при отсутствии иных отягчающих убийство обстоятельств. Содеянное в целом должно быть квалифицировано как покушении на убийство, совершенное общеопасным способом (ч. 3 ст. 30,
п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ), и простое убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ).
В случае причинения вреда здоровью других лиц действия винов1
Кондрашова Т. В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. — Екатеринбург, 2000. С. 90.
2
Святенюк Н. Указ. соч. С. 49.
177
ного следует квалифицировать по совокупности с другими преступлениями (как уже отмечалось), предусматривающими ответственность
за умышленное причинение вреда здоровью.
Когда убийство таким способом сопряжено с уничтожением или
повреждением чужого имущества, лесов, насаждений, не входящих в лесной фонд, содеянное следует квалифицировать также по
ч. 2 ст. 167 или ч. 2 ст. 261 УК РФ 1.
На наш взгляд, законодатель выделил как квалифицирующее обстоятельство сам способ убийства, а не последствия, тем более что
речь идет о последствиях, наступивших по отношению не к жертве, а
к иным лицам, объектам. Для квалификации по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК
РФ необходимо установить, что виновный использовал в процессе
убийства способ, который угрожает жизни иных лиц или объектам.
Но виновный должен сознательно допускать эти последствия или
безразлично относиться к возможности гибели людей или разрушения объектов.
Поэтому при причинении фактического вреда другим лицам,
объектам действия виновного требуют квалификации помимо п.
«е» ч. 2 ст. 105 УК и по статьям, предусматривающим ответственность за причинение такого вреда.
В правоприменительной практике немалую сложность вызывает
случай, когда орудием убийства общеопасным способом является автомобиль. Нередко субъект преступления, маскируя истинные цели и
мотивы совершаемых действий, заявляет, что не справился с управлением и совершил наезд по неосторожности. При разграничении
в данном случае между составами, предусмотренными п. «е» ч. 2
ст. 105 и ст. 264 УК РФ, следует установить истинные мотивы преступления, а также взаимоотношения между потерпевшим и виновным до наезда, с применением всестороннего анализа всей обстановки преступления.
Чтобы отграничить убийство, орудием которого выступает транспортное средство, от преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ
(которое к тому же, по сравнению с убийством, является лишь преступлением средней тяжести), важен анализ субъективной стороны
виновного. Если отношение к последствиям (смерти человека) нео1 Кадников
Н. Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования: теория и практика: Учебное пособие — М.: НОРМА, 2003. С. 68.
178
сторожное, то квалификация должна быть по ст. 264 УК РФ, но если
же был умысел на убийство кого-либо, то при определенных обстоятельствах (например, наезд на человека в толпе) подобные действия
должны квалифицироваться по п. «е» ч. 2. ст. 105 УК РФ.
Правильная квалификация по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ зависит от
выяснения умысла виновного, как в отношении потерпевшего, так и
остальных лиц, для жизни которых выбранный способ оказался опасным. Чаще всего виновный при таком убийстве преследует цель убить
определенное лицо, а к тому, что в результате могут погибнуть другие
люди, относится безразлично, т. е. по отношению к смерти потерпевшего он действует с прямым умыслом, а к возможной смерти другого
лица — с косвенным. Однако не исключена ситуация, когда виновный действует с косвенным умыслом, не имея цели убийства коголибо. Так, человек, желающий «пошутить» и ради этого кидающий
гранату в толпу, не желает убить кого-то, однако если хотя бы один
человек погибает, то в данном случае налицо убийство общеопасным
способом. Точно так же следует расценивать действия лица, желающего убить двух человек в толпе путем кидания гранаты. Исходя из
этого, можно сделать вывод, что в таком убийстве умысел виновного
по отношению к смерти одного является прямым, а по отношению к
смерти других лиц — либо прямым, либо косвенным.
Обобщая сказанное, можно сделать следующие выводы:
1. Общеопасность способа как оценочная категория должна оцениваться не абстрактно, а с учетом конкретной обстановки совершения преступления.
2. Субъективная сторона при убийстве общеопасным способом
может выражаться в форме прямого или косвенного умысла.
3. Для правильной оценки общеопасного способа необходимо
четко знать характер применяемых средств, т. к. общеопасный способ убийства зависит, прежде всего, от используемых виновным
средств преступлений.
4. Используемые виновным средства в зависимости от их поражающих свойств и обстоятельств применения можно разделить на три вида:
ситуативно-опасные; долговременно опасные; ограниченно опасные.
5. В случаях убийства общеопасным способом, связанным с применением огнестрельного оружия, необходимо учитывать реальную
обстановку, в которой происходило совершение преступления. Толь-
179
ко полная ее реконструкция позволяет произвести правильную квалификацию.
6. Если при общеопасном способе погибло два (и более) лица и
это предвидел и допускал либо желал убийца, другим же людям
опасность не угрожала, то должна иметь место квалификация по
п. «а» ч. 2 ст. 105 УК без применения п. «е» ч. 2 ст. 105 УК. Квалификация по совокупности пп. «а» и «е» ч. 2 ст. 105 УК должна быть в тех
случаях, когда убийца с прямым или косвенным умыслом убивает
двоих или более людей, одновременно предвидя и сознательно допуская возможность гибели еще и других лиц, жизни которых угрожала опасность из-за избранного способа убийства.
180
ГЛАВА 3
АНАЛИЗ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ.
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА НОРМ,
ПРЕДУСМАТРИВАЮЩИХ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
ЗА УБИЙСТВО
При попытке сравнительного анализа различных систем и (или)
видов и мер уголовно-правового контроля над убийствами мы сталкиваемся с рядом затруднений, в первую очередь юридическими свойствами. Они касаются как классификации убийств по видам (простой,
квалифицированный) и составам преступлений, так и по установленным за них законодателем санкциям. В самом деле, какая, казалось
бы, может быть разница в криминологической характеристике умышленных убийств? Ведь это все преступления из категории наиболее
опасных, посягающих, как гласит западная доктрина, на вечные и
низменные нормы естественного права. Да и в самом деле, никакой
политики (кроме «чисто уголовной») в определении видов и составов этих преступлений нет, и быть не может. Что же касается различий историко-национального происхождения, то здесь тоже есть над
чем задуматься.
В данном исследовании представилось целесообразным не рассматривать уголовное законодательство различных европейских
стран, т. к. анализ и некоторое знакомство с уголовными кодексами
ФРГ, Испании, Голландии, Англии, США в научной литературе время от времени предлагается. Мы предлагаем обратиться к правовым
системам стран АТР, конкретно к уголовному законодательству Китайской Народной Республики. Во-первых, государства АТР имеют
древнюю историю и культуру, уникальные традиции построения взаимоотношений друг с другом, опыт улаживания конфликтных ситуаций. Во-вторых, в последние десятилетия роль и значение стран этого региона в международных делах и в мирохозяйственных связях в
целом неизменно возрастали. Об АТР заговорили как о «локомотиве»
экономического развития современного мира, а все предстоящее столетие начали загодя называть «тихоокеанским веком». Оснований для
181
этого было больше, чем достаточно как с экономической, так и с геополитической точек зрения. В-третьих, в АТР расположены самые
могущественные и влиятельные государства мира. Три из них — постоянные члены совета Безопасности ООН, а две страны претендуют
на то, чтобы в будущем пополнить состав этой эксклюзивной международной структуры. Экономика стран этого региона до самого последнего времени развивалась самыми высокими в мире темпами 1.
Страны Азиатско-Тихоокеанского региона привлекают внимание
и вызывает интерес развитие и активный процесс международного
сотрудничества России политологов, экономистов, юристов и др. специалистов. Это закономерно: XXІ век — век стран АТР.
Но научных разработок по проблемам правоведения в странах АТР
до настоящего времени недостаточно в силу различных причин, в том
числе и языкового характера. Из разработок по уголовной политике,
уголовному праву и криминологии можно назвать работы Инако
Цуэно, Изяна Хуэйлиня, Е. И. Кычанова, И. Иванова, А. Корчагина, И. Д. Козочкина, Э. З. Имамова, О. А. Белявской, Г. В. Дашковой,
В. И. Еремина, Р. Михеева, А. А. Пионтковского, А. И. Коробеева.
Между тем информация о законотворчестве и правоприменении,
об особенностях преступности и эффективности мер борьбы с ней,
об уголовной политике и уголовном законодательстве в странах АТР
представляет серьезный научный и практический интерес, и не только в плане практического правоприменения.
Богатый опыт стран АТР в борьбе с преступностью на всех этапах
общественно-исторического развития побуждает искать ответы о наиболее приемлемых способах воздействия на общественную преступность и на ее формы.
Объектом исследования выбран наш ближайший сосед — Китай,
т. к. современный опыт этой страны так или иначе отражает исторический опыт развития российского общества, если вспомнить все его
этапы 2.
Правовые системы стран АТР весьма разнообразны в силу различия их цивилизаций, традиций, особенностей исторического развития
1
АТР: станет ли Великий океан мелководным озером? // Проблемы Дальнего Востока, 1999. № 5. С. 6.
2 Иванов А. М., Корчагин А. Г. Уголовное право стран Дальнего Востока:
Учебное пособие. — Владивосток, 2002. С. 4.
182
уголовной юстиции и довольно редких по сравнению с другими странами сочетаний континентального и общего права.
Мы решили ограничиться анализом уголовного законодательства
Китая. Представляется, что из всех стран Дальневосточного региона
в последние годы именно Китайская Народная Республика привлекает к себе повышенное внимание в нашей стране. Китай является непосредственным соседом, граничащим с Дальневосточным Федеральным округом, конкретно, с Амурской областью. Несмотря на существующие в Китае очень суровые наказания и фактически узаконенный «отстрел» преступников (по количеству казней Китай лидирует
в мире), их ряды постоянно пополняются. Китайская преступность,
как и любая другая, имеет социальные корни. Еще в V веке до н. э.
китайский философ Мо-цзы сказал: «Бедность — корень беспорядков в стране». Имущественное расслоение в современном Китае, когда богачи-бизнесмены и высшие слои часто коррумпированных чиновников фантастически далеко оторвались от масс, концентрация
больших денежных ресурсов в одном месте или одних руках не могли не отразиться на активности преступного мира. Возросло число
преступлений, связанных с убийством водителей такси в городах и
сельских районах. Преступники врываются в дома к зажиточным согражданам с ножами и топорами. Мафиозный характер приобрела
преступность в соседней с Россией провинции Хэйлунцзян, где уровень
безработицы, согласно неофициальным данным, превышает 20 % 1.
И еще одной причиной, по которой мы ограничились исследованием уголовного законодательства Китая, стало многовековое влияние
китайской цивилизации на Японию, Корею.
Корея является типичным восточно-азиатским государством, которое развивает и сохраняет конфуцианскую идеологию в своей семейной системе, философию морали и систему общественных ценностей. Конфуцианство пришло в Корею из Китая (оно было заимствовано еще в период Трех царств в V веке от Р.Х.), хотя экономические
условия сельского хозяйства и общественная система Дальневосточного феодализма в прошлом внесли свой вклад в развитие конфуцианства в Корее 2. В эпоху Троецарствия и династии Коре основные
1 Клязьмин В. Большой скачок
2 Иванов
криминала // Новое время. № 51. 1998. С. 26.
А. М., Корчагин А. Г. Указ. соч. С. 29.
183
общественные ценности основывались на буддизме. Вначале распространения конфуцианства в Корее его изучали и практиковали отдельные лица, в основном в кругах высших сословий. Однако с воцарением династии Чосон (по фамилии императоров ее называют династией Ли), просуществовавшей с 1392 до 1910 г., конфуцианское учение
превращается в главные принципы всего государства и занимает место государственной религии (идеологии). Династия Чосон распространяла неоконфуцианство Чу-цзе из китайской династии Сунг. Центральным постулатом этого учения являются взаимоотношения отца с
сыном, иначе — взаимоотношения старших с младшими. Почитание
предков было одной из обязанностей сына.
Китайская цивилизация вообще и правовая мысль в частности оказали влияние и на Японию, которая многое восприняла не напрямую
из Китая, а уже после преломления отдельных институтов через их
корейское использование.
Автор ряда исследований по проблемам формирования японского
государства Иноуэ пришел к выводу, что японские государственные
институты VII в. сложились под влиянием соответствующих китайских и корейских институтов раннего средневековья.
В Китае во все времена существовало развитое законодательство,
но на формирование правосознания определяющее воздействие оказывали концепции крупнейших философских школ, положения которых в отличие от закона характеризовались большей универсальностью в регулировании самых различных социальных связей. Известно, что огромную роль в становлении традиций в странах Дальнего
Востока сыграли такие учения, как конфуцианство и буддизм. Данное качество, привносимое философией, настолько расширяет сферу
действия китайского права, что не всегда удается обозначить границы взаимодействия правовых, с одной стороны, и моральных, нравственных и религиозных форм — с другой 1. В древнем Китае считали, что во взаимодействии закона и традиционалистских представлений не закон должен порождать справедливость, а, напротив, традиции при их строгом соблюдении могли вызывать к жизни справедливый порядок связей и отношений. Первоначально добродетель и
1 Имамов
Э. З. Уголовное право Китайской Народной Республики. Теоретические вопросы Общей части. — М.: Наука, 1990. С. 27.
184
закон признавались как сосуществующие и в какой-то мере дополняющие друг друга средства регуляции и приемы управления, но не как
взаимосогласованные или соответствующие друг другу однородные
явления. Впоследствии эти явления сблизились.
По учению Конфуция, основными отношениями в обществе являются семейные отношения, поэтому семейные ценности являются
основными ценностями общества. Ведь именно семья занимается
воспитанием детей и является местом, где используется философия
морали. Защитники конфуцианства утверждают, что оно является
высокоразвитой философией, которая предписывает основные правила для личного поведения. С точки зрения отдельной семьи, конфуцианство рассматривалось и как этика, и как философия, и как религия. Эти принципы считались и общими принципами для всего
общества. Моральная взаимная ответственность привела к восприятию всего общества как большой семьи. Как утверждает А. М. Иванов, именно этого не хватает современному обществу, и именно это
оно пытается восполнить путем разработки этических кодексов. Спрашивается, для чего тогда нужно было отвергать христианские или
позитивные конфуцианские нормы морали? Чтобы новые «изобретения», по сути повторяющие старые, выдать за свои? Что это — очередная переписка истории с попыткой присвоить себе результаты
чужого труда? 1
Конфуцианство проявилось также в вере китайцев в исключительную эффективность взаимодействующих друг с другом моральных
норм и жестких правовых норм. Однако неопределенность границ
моральной нормы и отсутствие сформированного в законе этого правового понятия препятствовали разграничению в праве форм вины,
и поэтому при вынесении наказаний использовались такие категории, как неведение, неумышленность, небрежность, забывчивость,
ошибка. Конфуцианцы утверждали, что наследственная аристократия и администрация должны стоять над законом. Отступление от конфуцианских правил морали и поведения признавалось «тяжелым преступлением». И, поскольку в такой ситуации техника неприкрытого
властвования выступает вместо теории политической справедливости,
1 Иванов
А. М., Корчагин А. Г. Уголовный закон и уголовная политика на
Корейском полуострове: компаративный анализ: Учебное пособие. — Владивосток: Изд-во Дальневост. Ун-та, 2002. С. 33.
185
закон рассматривается в этой системе только как орудие подавления,
и главным его проявлением становится наказание.
Уголовное право Древнего Китая отмечало его большая развитость,
по сравнению с правом Египта, Вавилона и Индии, по крайней мере,
на основании дошедших до нас источников. В связи с тем, что государство рассматривалось как большая семья, то приношение подарков старшим по положению, а не только по родству не только не считалось зазорным, но даже — необходимым атрибутом налаживания
общественных взаимоотношений.
Губернаторы в старом Китае на своей территории обладали всей
полнотой власти. Они издавали обязательные для населения постановления, осуществляли командование вооруженными силами и осуществляли руководство всем многочисленным аппаратом управления
провинций. За свою службу губернаторы имели право на часть налогов с населения провинции, которые шли в пользу императора. Каждый губернатор должен был отсылать в императорскую казну только
определенную часть собранных налогов. Все, что собиралось сверх
этого, никем не учитывалось и оставалось у губернатора.
Важное место в системе китайских органов исполнительной власти занимало министерство церемоний, которое выполняло самые разнообразные функции. В первую очередь оно осуществляло духовную
власть: заведовало храмами, осуществляло организацию празднеств
и ведало делами общей благотворительности. Дважды в месяц народу напоминались основные устои конфуцианской религии, где небо
объявлялось верховным божеством, декларирующим свою волю человеку, и проповедовались культ предков и преклонение перед прошлым, которое служило основами семейных и общественных устоев
китайцев. Все законы и отношения между людьми предопределялись
центральным понятием «жень» (гуманность), согласно которому во
всем должна соблюдаться семейная и государственная иерархия, т. е.
каждый человек должен занимать свое место в обществе. («Государь
должен быть государем, подданный — подданным, отец — отцом,
сын — сыном»). С точки зрения Конфуция, управлять — это, значит,
ставить человека на свое место.
Кроме указанного, к компетенции этого министерства относилось
провозглашение законов и контроль над их соблюдением, толкование
законов.
186
С течением веков господства конфуцианской идеологии в генофонд
китайского национального правосознания прочно вошло представление о законе как орудии подавления, и поэтому всякий раз, когда применяли жесточайшие меры уголовно-правового воздействия, идея
правления на основе законов компрометировалась. Одновременно
регулятивные свойства конкретизированных этико-правовых нормативов возрастали: они во все большей мере наполнялись правовым
содержанием. Произошло то, что называют «превращением морали в
право, а право в мораль». Главный постулат китайского права строится на аксиомальной предпосылке о том, что лицо может совершать
только такие действия, которые отвечают принципам морали. Если
же в силу некоторых причин субъект имеет склонность к неморальным действиям, это вызовет решительное противодействие окружающих индивидов, в сильнейшей степени наделенных моральными
представлениями и, таким образом, социально-ситуационное напряжение, могущее вызвать коллизию интересов и соответственно влекущее вмешательство властей с неизбежным в таких случаях применением уголовного права, снимается в самом начале, на уровне указанного правового образования, в результате его непосредственного
воздействия. Для китайского сознания совершение аморальных проступков расценивалось уже как величайший грех, и этот фактор служил надежным профилактическим средством недопущения перерастания подобных деяний в преступные.
Таким образом, если субъективное право для европейца — это сфера юридической свободы, мера юридической возможности, обеспечиваемая юридическими обязанностями и охраной со стороны государства, то субъективное право для китайца — это главным образом
сфера моральной свободы, мера моральной возможности, обеспечиваемая моральными обязанностями и охраной со стороны общества, коллектива, микросоциальной среды и каждой личности в отдельности 1.
Право Китая, как и всю общественную мысль страны, пронизывает идея воспитания личности, от которой требовалось не внешнее
законопослушание, а внутренняя убежденность в правоте определенной
модели поведения, навязываемой обществом. Конфуций рассматривает
1
Имамов Э. З. Уголовное право Китайской Народной Республики. Теоретические вопросы Общей части. — М.: Наука, 1990. С. 29–35.
187
государство как большую семью во главе с императором-отцом. О
доминирующем положении конфуцианства в уголовном праве Китая
говорит то, что только оно решало важнейшие вопросы криминализации деяний. Во всех уголовных уложениях Древнего Китая на втором месте в классификации преступлений после покушения на императора и его родственников располагались преступления, посягающие на устои семьи.
Последняя династия Цин в Китае была основана маньчжурскими
завоевателями. В XVII в. Цинский двор опубликовал Закон о системе
взаимной ответственности. Суть его состояла в том, что высшие сановники на местах несут личную ответственность за поведение и службу подчиненных им окружных и уездных чиновников. Чиновники
центральных государственных учреждений, рекомендовавшие кандидатов на посты наместников и военных губернаторов, подлежали наказанию наравне со всеми подопечными, если те оказывались не соответствующими должности. Закон о взаимной ответственности распространялся на весь род наказанного за то или иное деяние человека. Казнили не только обвиняемого, но и родителей, братьев, сестер,
детей. Система взаимной ответственности не ограничивалась семьей: она охватывала все общество.
Для укрепления своего господства маньчжурские власти кроме системы взаимной ответственности широко использовали традиционные китайские церемонии и правила поведения, которые с годами,
можно сказать, вошли в кровь и плоть каждого подданного Срединного государства. Как известно, обряды (ритуалы) являются одним из
компонентов традиций, выступающих эффективным средством социального регулирования. В силу своего символического характера обрядовые действия лишены непосредственной целесообразности. Но,
в конечном счете, они выполняют функцию неосознанного приобщения индивидов к господствующей в данном обществе системе нормативных требований. Обряды, тесно связанные с обычаями и традициями, являются средством формирования и передачи новым поколениям духовных качеств, необходимых для нормального функционирования сложных общественных отношений. Они выполняют роль
средств стабилизации и воспроизводства общественных отношений
в ряду сменяющих друг друга поколений. Отсюда можно сделать
вывод, что в практических целях предотвращения преступности
188
необходимо способствовать возрождению лучших народных традиций, обычаев и обрядов 1.
Что касается общих положений уголовного права, то отметим, что
юридическая мысль Древнего Китая связывала понятие преступления с проявлением преступной воли человека, его низости, отсюда
мера виновности и тяжесть наказания подразделялись на предумышленные и преднамеренные; преступления, совершенные с умыслом и
без умысла; преступления совершенные по ошибке. В зависимости
от стадии совершения преступлений проводилось различие между
оконченным преступлением и покушением. Были известны различные участники преступления. В частности, различали организатора —
лицо, которое замыслило преступление, спланировало его. Групповым считалось преступление, совершенное по предварительному сговору. Происходило формирование института смягчающих и отягчающих вину обстоятельств. Под воздействием распространения конфуцианского учения возникали требования оказывать почтение престарелым, проявлять сострадание детям и т. д.
Судопроизводство в феодальном Китае не знало состязательного
процесса: местный чиновник, начальник уезда или губернатор провинции в одном лице совмещали судью, адвоката и прокурора. Судебный процесс носил инквизиционный характер, а потому судьи
исходили из презумпции виновности обвиняемого и ставили своей
главной целью добиться признания последнего 2.
По изощренности и жестокости применяемых пыток Срединное
государство могло соперничать разве что со средневековой испанской инквизицией. Виды наказаний в различные периоды незначительно отличались друг от друга. Назовем некоторые из них: смертная
казнь в самых разнообразных видах: поджаривание на огне, разрубание на мелкие части, обезглавливание (за 200 провинностей), закапывание живым в землю; членовредительские наказания: отрезание
носа, ушей; отрубание руки, ноги; выкалывание глаз; кастрация
для мужчин и превращение в рабынь-затворниц женщин; штрафы;
1
Иванов А. М., Корчагин А. Г. Уголовный закон и уголовная политика
на Корейском полуострове: компаративный анализ: Учебное пособие. С. 23.
2
Иванов А. М., Корчагин А. Г. Уголовное право стран Дальнего Востока: Учебное пособие. С. 57.
189
тюремное заключение; клеймение (за 1000 различных провинностей).
Например, стоящего человека закапывали в землю до подбородка.
Затем над его головой делали невысокий навес, куда запускали ядовитых насекомых, которые набрасывались на жертву, причиняя ей
невыразимые страдания. Людей помещали в бочку с негашеной известью, заливали глаза кипящим маслом, ломали им суставы и тому
подобное. Чаще всего такие пытки и наказания касались простых
людей. Кроме того, перечисляются наказания в виде битья палками,
плетью и др. Суд в Древнем Китае не был отдален от администрации,
судебные функции выполняли многочисленные представители государственного аппарата 1.
Если же богатый совершал какое-нибудь преступление и понимал,
что ему не избежать ударов бамбуковой палкой, а следовательно, «потери лица» (специально китайский термин, который значит — сознаться в своей неправоте, уступить, утратить честь, чего китаец никогда
не сделает даже при очевидной от этого невыгоде), оставался единственный выход: за деньги купить освобождение и увильнуть от наказания. Около судебной палаты всегда можно было найти бедняка,
который за определенную плату соглашался быть наказанным за другого. Этот человек менее всего размышлял о «потере лица»: ведь он
зарабатывал себе на хлеб. Богач заключал сделку с одним из таких
обездоленных и тот «добровольно» подставлял спину под удары. Возложенные на местного чиновника обязанности жреца и «официального представителя населения» перед божествами и духами позволяли ему в случае какого-либо неблагоприятного события сослаться на
вмешательство силы небесной и свалить на духов вину за беспорядки и различные злоупотребления 2.
В «Книге правителя области Шан», ставшей на века классической
для Китая, излагается концепция уголовной политики Китая того времени. Остановимся вкратце на ее сути, т. к. это может повлиять на
восприятие уголовной политики Китая в наше время. В указанном
сочинении проводится идея, что правление должно быть требовательным к людям, должно направлять их к общей пользе и соответствовать
1 Иванов А. М., Корчагин А. Г. Уголовное право стран Дальнего Востока.
Учебное пособие. С. 24.
2 Сидихменов В. Я. Китай: страницы прошлого. — М.: Наука, 1978. С. 280.
190
выгоде, о которой они не всегда могут дать себе отчет, поэтому строгость наказания — один из безусловных приемов власти: «Люди по
всей сути стремятся к порядку, однако действия их порождают беспорядок; потому там, где людей сурово карают за мелкие проступки,
проступки исчезают, а тяжким просто неоткуда взяться». Строгость и
неусыпный контроль — вот пути к благоденствию народа и государства, даже вопреки стремлениям самих людей: «В образцово управляемом государстве много наказаний и мало наград», ибо для того,
чтобы сделать закон всесильным, нет насущнее задачи, чем искоренение преступлений. Не правда ли, звучит весьма актуально?
Перечень преступлений, называемых источниками, огромен. В эпоху государства Чжоу насчитывалось 3000 различных преступлений.
Отметим лишь некоторые из них:
1. Государственные преступления (мятеж, заговор).
2. Религиозные преступления.
3. Преступления против личности (убийства, телесные повреждения, клевета).
4. Имущественные преступления (кража, грабеж, убой чужого
скота).
5. Преступления против семейных устоев (непочтение к отцу, старшему в семье и др.).
6. Воинские преступления (неявка к установленному сроку на
место сбора, непроявление мужества воином).
7. Должностные преступления (пьянство влекло за собой смертную казнь).
Длительное время существовала кровная месть. Однако широкое
использование системы телесных наказаний и смертной казни постепенно вытеснило этот обычай.
Благодаря некоторому сходству культур и правосознания из-за приобщения к Христианству в прошлом и России, и Европы мы относительно легко можем воспринимать те положения, которые сложились,
в уголовном праве законодательства западных стран. К исследованию
же современного уголовного права стран Дальнего Востока (в частности Китая) подход с российской меркой может привести порой к
ошибочным выводам. Более того, Имамов Э. З., например, считает,
что невозможно понять механизм действия уголовного права, функционирования уголовной политики КНР без изучения старокитайской
191
правовой традиции, правопонимания китайского народа 1. По мнению данного исследователя, здесь как нигде, первоначально необходим поиск следов традиционализма в общей теории права, а точнее в
правопонимании. Правильное раскрытие проблемы правопонимания
в современном Китае, выделение в нем структурного элемента традиционализма не только подтвердило бы его существование, но и
способствовало бы пониманию механизма действия уголовно-правовых норм. Такой подход к изучению традиций в уголовном праве является более продуктивным, нежели поиск совпадающих норм в современных кодексах и документах прошлого.
Отрасль уголовного права в максимальной степени несет в себе связь
времен, ее принудительно-регулятивные качества отражают черты прошлого, когда волевое принуждение было доминирующим во взаимоотношениях между людьми. Аналогичное можно сказать и о Японии, и о
Корее, испытавших многовековое влияние китайской цивилизации 2.
Сравнительный анализ УК КНР связан с определенными объективными трудностями и не может претендовать на достаточную глубину исследования: невладение языком первоисточника, различные
переводы кодекса, что вызывает сомнения в точности терминов, понятий, формулировок, которыми в праве определяется часто существо вопроса; отсутствие других нормативных актов, в то время как
УК КНР имеет обязательные приложения и является не единственным источником уголовного права КНР; отсутствие материалов официального толкования, комментария, юридической литературы; отсутствие информации о практике применения УК КНР.
Сходные исторические и идеологические условия формирования
уголовного законодательства предыдущих лет, схожие геополитические условия КНР и РФ, а также значительные экономические изменения в этих странах в направлении рыночной экономики от плановой
делают, безусловным, актуальным сравнение уголовного законодательства КНР. При сходных подходах и тенденциях в развитии основных
институтов уголовного законодательства отмечены существенные
1 Имамов Э. З. Уголовное право Китайской Народной Республики. Теоретические вопросы Общей части. — М.: Наука, 1990. С. 24.
2 Иванов А. М., Корчагин А. Г. Уголовный закон и уголовная политика на
Корейском полуострове: компаративный анализ: Учебное пособие.С. 13.
192
различия в формировании уголовно-правовой базы и борьбы с преступностью.
Процесс создания правовой системы нового типа, соответствующий изменившимся социально-экономическим условиям жизни страны, свидетельствует о том, что стойкие традиции и стандарты китайского общества оказывают сильное влияние на темпы роста и формы
этого процесса, на его динамику и направление. Действующий в Китае уголовный кодекс приспособлен к современной действительности. Официально считается, что кодекс КНР был принят в 1979 г., однако в марте 1997 г. он предстал в весьма существенно переработанном и дополненном виде. УК КНР выглядит вполне привычно для
российских юристов, имея в своем составе Общую и Особенную части. Современную китайскую, как и российскую систему права, можно отнести к романо-германской правовой системе. Источником уголовного законодательства является полностью кодифицированное
уголовное законодательство. Содержащий в редакции 1979 г. всего
192 статьи УК КНР после новой редакции 1997 г. стал не только самым молодым, но и самым «громоздким» в странах Дальнего Востока кодексом. Сейчас его обе части содержат в 15 главах целых 452
статьи. Общая часть стала иметь 101 статью, которые объединены в
пять разделов. Интересно заметить, что последний пятый раздел
«Иные положения» (ст. 90–101) поясняет некоторые понятия, фигурирующие в УК КНР.
Статья 13 УК КНР устанавливает, что «преступлением являются
все деяния, угрожающие государственному суверенитету, территориальной целостности и безопасности, направленные на развал государства, подрыв власти народно-демократической диктатуры, свержение социалистического строя, нарушение общественного и экономического порядка, посягающие на государственную или коллективную собственность трудящихся масс, частную собственность граждан, их личные, демократические и иные права, а также иные деяния,
наносящие вред обществу, за которые в кодексе предусмотрено уголовное наказание. Явно малозначительное, неопасное деяние не признается преступлением» 1.
1
Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / Под ред. и с предисл. проф. А. Н. Коробеева. Пер с кит. — Владивосток: Изд-во Дальневост.
Ун-та, 1999. С. 11.
193
В российском уголовном законодательстве индивидуализация наказания судом основывается не только на тяжести преступления, но и
на личности виновного, при этом учитываются смягчающие и отягчающие наказание обстоятельства. В теории и на практике Китая в
понятие общественной опасности преступления наряду с объективным вредом деяния включается и субъективное зло. Отсутствие категоризации преступлений в Общей части УК КНР по нескольким группам в зависимости от характера и степени тяжести деяния, как принято в большинстве уголовных кодексов мира, конечно, затрудняет
полную реализацию принципа соответствия наказания преступлению.
Китайский кодекс, фактически используя термины «менее тяжкое преступление», «сравнительно тяжкое», «тягчайшее преступление», не
раскрывает их содержания. Похожее наблюдалось в УК РСФСР 1960
г.: в нем давались понятия и перечень лишь тяжких преступлений.
Особо тяжкие, не представляющие большой общественной опасности, малозначительные преступления назывались, но не определялись 1.
В зависимости от степени общественной опасности преступления
уголовное законодательство Китая в качестве наказания может предложить как меры уголовно-правового характера, так и меры общественного воздействия, тем самым на основе критерия наказуемости
выделяя две большие группы преступлений 2.
Можно сказать, что в современном уголовном законодательстве
КНР классификация (категоризация) преступлений не представляется завершенной. Отдельно и подробнее, чем в предыдущем, закрепляются формы вины. В Общей части УК КНР при наличии статей о
смягчении наказания отсутствуют общие позиции и указания на отягчающие либо особо отягчающие обстоятельства.
Особенная часть построена на основе национальной специфики
законодательства Китая с учетом мирового опыта, содержит 10 глав.
Раньше в систему Особенной части входило 103 статьи, теперь их
1 Кузнецова Н. Ф., Изян Хуэйлинь. Реформа уголовного законодательства
Китая // Вестник Московского университета. Серия право, № 4. 1998.С. 65.
2 Фильчакова С. В. Особенности категоризации преступлений по уголовному праву России и стран АТР / Актуальные проблемы государства и права.
Материалы конференции молодых ученых, аспирантов и студентов. — ДВГУ,
2002. С. 199.
194
насчитывается 350. На первое место в УК КНР поставлена глава о
преступлении против безопасности государства. Второе место занимает глава «Преступления против общественной безопасности», третье — «Преступления против порядка социалистической рыночной
экономики». На четвертом месте — глава «Преступления против личных, демократических прав граждан». В ней речь идет об убийстве,
об умышленном причинении вреда здоровью человека, о захвате заложников и др.
Из анализа перевода комментария к Уголовному кодексу КНР, можно сделать вывод, что «тягчайшие преступления» можно вычленить,
анализируя виды наказания. УК КНР предусматривает довольно широкое применение смертной казни, она указывается в санкциях 45
статей, как правило в альтернативе с пожизненным лишением свободы. Это наиболее тяжкие преступления: против государственной безопасности, прав личности, социалистического рыночного экономического порядка, общественного порядка и управления, а также преступления военнослужащих — против воинского долга (исполнение
смертной казни возможно как путем расстрела, так и путем введения
инъекции).
Статья 232 УК КНР указывает, что «умышленное убийство — наказывается смертной казнью, бессрочным лишением свободы или
лишением свободы на срок свыше 10 лет; при смягчающих обстоятельствах — наказывается лишением свободы на срок от 3 до 10 лет» 1.
Из чего можно сделать вывод, что умышленное убийство — «тягчайшее преступление».
Убийство было одним из самых серьезных преступлений и в Древнем Китае. Под термином «убийство» понимались случаи, которые
сейчас юридически под это понятие подойти не могут (случайное
лишение жизни и т. д.). Квалифицированных и привилегированных
видов убийства было очень много. Убийства различались по способам
совершения, по лицам, на которых они направлялись и т. д. Большое
значение имели для квалификации убийства родственные отношения 2.
1
Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / Под ред. и с предисл. проф. А. Н. Коробеева. Пер с кит. — Владивосток: Изд-во Дальневост.
ун-та, 1999. С. 93.
2 Шаргородский М. Д. Избранные работы по уголовному праву. — СПб:
Изд-во Юридич. Центр Пресс, 2003. С. 23.
195
Законодатель, комментируя ст. 232 УК КНР, указывает, что под
умышленным убийством следует понимать действия, направленные
на преднамеренное незаконное лишение жизни другого человека.
В судебной практике признание виновности и вынесение наказания
происходит с обращением внимания на следующие вопросы:
1. Субъект преступления (терминология для объяснения заимствована нами из УК РФ) — физическое лицо само по себе, к которому
может быть применен закон уже при достижении 14 лет.
2. Убийство объективно выражается в умышленном незаконном
лишении жизни другого человека. Необходимо учитывать следующие
три момента: а) убийство — незаконное действие. Если действие,
направленное на лишение жизни другого человека, законно, то оно
не является составом преступления; б) способы действия, направленные на лишение жизни, могут быть разные. Они могу являться или не
являться действием. В качестве примера можно привести уголовное
дело по обвинению Сунь. Сунь была замужем за Ху. После того, как
Ху остался безработным, между ними произошла ссора, после чего
они стали жить раздельно: Сунь с дочерью переехала жить на соседнюю улицу в маленький магазин, а Ху остался жить на прежнем месте. 12 ноября 2001 г. Сунь обнаружила, что Ху вдруг заболел, не может говорить и двигаться, потерял способность к самообслуживанию.
А Сунь не вызвала врача, не отвезла его в больницу. В результате Ху
умер 15 ноября. Народный суд посчитал, что подсудимая Сунь должна была принять соответствующие меры по оказанию помощи и спасению, но не приняла таких мер, в результате чего произошли тяжелые последствия, бездействие явилось (косвенным) преднамеренным
убийством. Суд посчитал, что установленный законом долг супругов
заботиться и содержать друг друга включает заботу о здоровье, жизни, уход и помощь. Сунь должна оказывать помощь и заботу о муже.
Народный суд в соответствии со ст. 232 УК КНР вынес следующий
приговор: «Подсудимая Сунь совершила преднамеренное убийство,
за что ей выносится наказание в виде лишения свободы сроком на 3
года и 6 месяцев». Смягчающим обстоятельством явилось тяжелое материальное положение 1; в) объект действия ограничивается физическим
1 Расследование уголовных дел. Мнение обвинения и защиты. Преднамеренное убийство, нанесение вреда здоровью / Гл. ред. Чжан Цзин / Рукописный пер.
с кит. Дроздовой В. П. — Пекин: Изд-во прокуратуры Китая, 2005. С. 16.
196
лицом, включая новорожденного младенца и престарелого человека,
находящегося в предсмертном состоянии. Внутриутробный младенец
и труп не могут быть предметом данного преступления. Но если труп
был ошибочно принят за живого человека и к нему был произведен
акт убийства, где фактически стала известна ошибка, то должно быть
вынесено наказание за неудавшееся преднамеренное убийство.
3. Лицо, совершившее действие, субъективно имеет умысел (включая прямой или косвенный) лишить жизни другого человека. Мотив лица,
совершившего действие, не влияет на признание его виновности.
4. При вынесении наказания необходимо учитывать следующие
моменты. А) Наказанием при отягчающих обстоятельствах данного
преступления может быть высшая мера, бессрочное лишение свободы или лишение свободы от 10 лет; при смягчающих обстоятельствах —
от 3 до 10 лет. В качестве примера — дело по обвинению Вана.
В сентябре 2002 г. Ван вместе с приятелем Гу в диско-зале «Син Хэ»
познакомился с Ши. Ши предложил Вану вступить в половую связь с
официанткой этого зала. Позже Ван почувствовал в нижней части тела
боль, как выяснилось — он заразился венерическим заболеванием.
Многократное лечение результатов не дало, и он в душе затаил злобу.
3 ноября 2002 г. в 16 ч. Ван купил нож, пришел в дискозал. Увидев у
игровых автоматов Ши, Ван вытащил нож и нанес 10 ударов подряд.
Ши умер на месте. По этому делу суд в отношении действий подсудимого Вана вынес обвинение в преднамеренном убийстве особо жестоким способом. Народный суд посчитал, что такое действие является умышленным преступлением, степень преступления является тяжелой, т. к. на теле убитого обнаружено более 20 колотых ножевых
ранений, следовательно, должно применяться суровое наказание.
Народный суд в соответствии со ст. 232, ст. 57 УК КНР приговорил
виновного к смертной казни 1 . Б) В соответствии с положениями,
объясняющими УК, и соответствующими законодательствами, следующие обстоятельства считаются отягчающими, т. е. требующими
строгой меры наказания: массовый грабеж; беспорядки; мародерство во
время предотвращения и контроля над возникшей эпидемией, повлекшее смерть; допросы под пыткой; вымогание свидетельских показаний
1 Расследование уголовных дел. Мнение обвинения и защиты. Преднамеренное убийство, нанесение вреда здоровью / Гл. ред. Чжан Цзин / Рукописный пер.
с кит. Дроздовой В. П. — Пекин: Изд-во прокуратуры Китая, 2005. С. 73.
197
с помощью насилия, повлекшего смерть; жестокое обращение надзирателей, повлекшее смерть; многократность убийств или убийство
многих людей; подлое намерение убийства (по нашему мнению, это
убийство из корыстных побуждений, убийство по найму, с целью
скрыть другое преступление, с целью использования органов и/или
ткани человека); жестокий способ совершения; вредное влияние на
общество (по нашему мнению, в данном случае фигурирует хулиганский мотив) и т. д. В) Смягчающими обстоятельствами следует считать превышение обороны, приведшее к убийству; убийство, вызванное гневом; случаи, когда пострадавший из-за серьезной ошибки совершил убийство; убийство из убеждения — «принцип превыше родственных связей» (по нашему мнению, возможно, при уточнении перевода прослеживается религиозный мотив, сектантское убийство);
эвтаназия (в КНР еще не принят закон, по которому разрешалась бы
эвтаназия, поэтому если к другому человеку была применена эвтаназия, то в принципе это тоже умышленное преступление, только вынесенное наказание должно отличаться от наказания за обычное убийство). Г) В соответствии со ст. 56 УК КНР к преступному элементу,
совершившему умышленное убийство, дополнительно может быть
применено лишение политических прав 1.
В судебной практике для признания виновности в умышленном
убийстве необходимо обращать внимание на следующие вопросы: 1)
При квалификации совершенного действия посредством поджога,
подрыва, подкладывания опасных предметов и др. действий, важно
определить, создает ли действие угрозу общественной безопасности.
Если лицо, целью которого было умышленное убийство одного или
нескольких определенных лиц, используя поджог, подрыв, подкладывание опасных предметов и др., одновременно создало угрозу общественной безопасности, что является заодно допустимым преступлением, то, исходя из принципа отягчающих обстоятельств, должно быть
вынесено наказание по совокупности преступлений как за поджог,
подрыв, подкладывание опасных предметов и убийство. И, как следствие, назначается суровая мера наказания (по всей видимости —
1 Уголовный кодекс КНР и комментарий / Главный редактор Ли Цзянь / Рукописный перевод с кит. Дроздовой В. П. — Пекин: Народное издательство,
2005. С. 457.
198
смертная казнь). Если лицо не могло угрожать общественной безопасности, то оно совершило только умышленное убийство. 2) В следующих делах по суициду к некоторым лицам должно быть вынесено наказание как за умышленное убийство: принуждение другого человека к суициду; провоцирование, содействие другому человеку совершить суицид; посредством суеверия и других способов завлечения совершить суицид; в случаях, когда взрослые привлекают малолетних детей или психически нездоровых людей к суициду.
В отношении определения актов «спонтанных убийств, без ясной
цели преступления» нужно разделять разные ситуации и конкретно
анализировать доказательства, подтверждающие, что у человека, совершившего убийство, неожиданно появился умысел убить. Если же
нет доказанности, что человек, совершивший убийство, имел умысел
на убийство, то характер действий устанавливается по фактическим
последствиям совершенного действия.
Если в случаях, когда убийство было сопряжено с использованием
грубой силы при сопротивлении уплаты налогов, оскорблении человеческого достоинства, при нанесении вреда общественным делам,
что привело к смерти потерпевшего, то необходимо квалифицировать
по совокупности преступлений как умышленное убийство и сопротивление уплаты налогов, оскорбление человеческого достоинства,
вмешательство в свободу брака, нанесение вреда общественным делам. В данном случае необходимо исходить из принципа отягчающих
обстоятельств и выносить суровое наказание.
Необходимо точно уметь определять критерий, по которому выносится высшая мера за совершение умышленного убийства. Для того
чтобы приговорить к высшей мере наказания, необходимо учитывать
все обстоятельства дела, вместе взятые. Если раздор в семье или ссора между соседями и обострение других бытовых противоречий привело к умышленному убийству, то применять высшую меру следует
очень осторожно. Если пострадавший имел прямое отношение к обострившемуся конфликту, если у обвиняемого есть смягчающие обстоятельства, то в таких случаях обычно высшая мера наказания в
исполнение приводится не сразу 1.
1 Уголовный
кодекс КНР и комментарий. Указ. соч. С. 459.
199
В ст. 49 УК КНР говорится, что смертная казнь не применяется к
лицам, не достигшим к моменту совершения преступления 18-летнего возраста, и женщинам, находящимся во время судебного разбирательства в состоянии беременности 1.
В постановлении Верховного суда по вопросам возможности применения высшей меры к беременным женщинам, находящимся в
СИЗО, от 4 августа 1998 г. указывается, что если в СИЗО произошел
выкидыш, то при вынесении приговора по обвинению последствия
такие же, как у беременной женщины, к такой женщине относятся
как к «беременной во время следствия» и не применяют высшую меру
наказания 2.
1
Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / Под ред. и с предисл. проф. А. И. Коробеева; Пер. с кит. — Владивосток: Изд-во Дальневост.
ун-та, 1999. С. 20.
2 Расследование уголовных дел. Мнение обвинения и защиты. Преднамеренное убийство, нанесение вреда здоровью / Гл. ред. Чжан Цзин / Рукописный пер. с кит. Дроздова В. П. — Пекин: Изд-во прокуратуры Китая,
2005. С. 22.
200
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведенное исследование подтвердило положение уголовно-правовой теории, которое гласит: оценочные признаки в квалифицированных составах должны применяться в ограниченных случаях, так
как необходимо, чтобы квалифицирующие обстоятельства, используемые в качестве средств дифференциации уголовного наказания, имели четко фиксированное содержание, были формально определены.
Вместе с тем в юридической науке не существует единого представления о правовой природе и свойствах, присущих оценочным
признакам. Многие аспекты исследуемой проблемы являются крайне
спорными, неурегулированными. Отсутствует согласие не только по
существу оценочных признаков, но и по терминологии, с ней связанной. В настоящее время при использовании оценочной лексики в УК
РФ возникает парадоксальная ситуация доминирующего положения
усмотрения правоприменителей над принципом законности, который
закреплен в ст. 3 УК РФ: «преступность деяния… определяется только настоящим кодексом». Такое положение не может быть признано
нормальным, и если законодатель не пересмотрит допустимый объем
оценочной лексики в сторону его уменьшения, впору разрабатывать
новые направления в науке: в уголовном процессе — теорию доказывания оценочных признаков, в криминалистике — методику расследования преступлений, составы которых содержат оценочные признаки. Существующее положение требует осмысления с учетом уголовно-правового, уголовно-процессуального и криминалистического
аспектов выявленной проблемной ситуации.
Закрепляя принципы законности и вины, Уголовный кодекс исходит из того, что преступность деяния определяется только уголовным
законом, а лицо подлежит уголовной ответственности только за то
деяние, в отношении которого установлена его вина, а объективное
вменение не допускается. Содержание же оценочных признаков состава преступления в значительной (или полной) мере определяется
каждым правоприменителем с учетом обстоятельства конкретного
дела, исходя из своего правосознания и жизненного опыта, основываясь на знании уголовного права, практики его применения, а также
разъяснений Пленумов Верховных Судов РФ, РСФСР и СССР.
201
Бесспорно, не обойтись без оценочных категорий и в ч. 2 ст. 105
УК РФ. Однако для упрощения и облегчения применения нормативного материала раскрытие понятий оценочных категорий, имеющихся в ч. 2 ст. 105 УК РФ, лучше проводить непосредственно в законе, а
именно в Уголовном Кодексе, а в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ рассматривать только спорные вопросы квалификации
убийств — отграничение смежных составов, их критерии и т. п.
Подводя итоги проведенного исследования, можно сделать следующие общие выводы и предложения.
1. Сущность оценочных признаков уголовного закона может быть
познана через совокупность характеристик: неопределенность терминов в уголовном законе, отсутствие четко фиксированной структуры содержания, свободу усмотрения правоприменителя при их толковании, основанную на учете конкретных обстоятельств дела и ограничиваемую собственным его правосознанием, предшествующую
практику применения соответствующих уголовно-правовых норм,
а также выработанные наукой стандарты и критерии конкретизации.
2. Применение оценочных признаков в уголовном законе является
неизбежным злом; исключить их использование в принципе невозможно. Однако качественный уголовный закон включает оценочные
признаки в дефиниции уголовно-правовых норм только в случае крайней необходимости, когда без них нельзя обойтись.
3. Законодатель должен стремиться к формализации оценочных
признаков в том случае, если это возможно. Формализация оценочных признаков — это именно его (законодателя) прерогатива. Осуществлять ее возможно через введение специальных норм (самостоятельной главы) в Общую часть УК РФ, а также через более широкое
применение примечаний к статьям Особенной части УК РФ и введение в последнюю специальных статей, раскрывающих значение оценочных признаков для отдельных глав закона. Оценочные признаки,
имеющие одинаковое терминологическое выражение, должны, как
правило, иметь и одинаковый смысл, и употребляться в тождественных значениях.
4. В настоящее время отдельные уточнения содержатся в нормах
Общей части УК РФ (ст. 9–12, 16, 17, 20, 24 и некоторых др.), другие — в Постановлениях Пленумов Верховного Суда РФ, а также
в теоретических трудах по отечественному уголовному праву, т. е.
202
расконцентрированы по различным источникам. Сведение их воедино, причем исключительно в УК РФ, обеспечит единообразное, законное и обоснованное применение уголовно-правовых норм в следственной и судебной практике.
5. В целом при сохранении оценочной лексики можно обозначить
четыре уголовно-правовых способа решения проблемы единообразного применения уголовного закона: аутентическое толкование; обязательное судебное толкование (на уровне Конституции РФ и Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской
Федерации» признать постановления Пленума Верховного Суда РФ
руководящими и обязательными для всех правоприменителей); введение в Общую часть УК РФ статьи «Основные понятия, содержащие в настоящем Кодекса»; увеличение количества примечаний к статьям Особенной части, содержащих определения понятий, используемых в них. При отказе от оценочной лексики возможно казуистическое описание признаков конкретных составов преступлений.
Каждое из названных решений имеет свои плюсы и минусы, анализ которых выходит за рамки темы настоящего исследования.
6. Общий вывод исследования состоит в том, что оценочные понятия значительно расширяют пределы усмотрения правоприменителей и существенно снижают степень реализации принципов законности, вины, равенства граждан перед законом. По нашему мнению, их
количество в УК РФ должно быть сведено до минимума. Возможно,
следует подумать о полном отказе использования в уголовном законе
оценочных понятий в качестве конструктивных и квалифицирующих
признаков состава преступления, если содержание этих понятий в
законе не раскрывается.
К выводам, имеющим непосредственное отношение к оценочным
категориям в квалифицированных видах убийства, можно отнести следующее:
1. С учетом обстоятельств, образующих беспомощность потерпевшего, оно может быть классифицировано на две группы: а) беспомощное состояние, носящее временный характер (бессознательное
состояние во время соматической болезни, временного психического
расстройства и т. п.); б) длящееся беспомощное состояние (физические или психические недостатки, малолетний либо престарелый возраст, хроническая соматическая болезнь и др.).
203
2. На основе анализа сущности и содержания беспомощного состояния потерпевшего, а также причин, его образующих, можно сделать вывод о том, что оно включает в себя медицинский и юридический критерии, которые находятся между собой в неразрывной связи.
3. Опираясь на исследования судебных психиатров, предлагается
во всех случаях совершения преступления в отношении лица в возрасте после 60 лет ставить вопрос о нахождении потерпевшего в беспомощном состоянии, т. к. судебные психиатры в этом возрасте отмечают отчетливую специфику возрастных клинико-диагностических расстройств у лиц пожилого возраста.
4. При убийстве лица, находящегося в психическом состоянии беспомощности (психическое расстройство), необходимо проведение
судебно-психологической или судебно-психиатрической экспертизы.
К предмету судебно-психиатрической экспертизы не может относиться
установление физической беспомощности, наступающей в результате физических недостатков, соматической болезни, для установления
которых в случаях, когда для этого необходимы специальные познания, назначается судебно-медицинская экспертиза. Вопрос о беспомощном состоянии психически здоровых малолетних и несовершеннолетних потерпевших относится к предмету судебно-психологической экспертизы.
5. Психическое расстройство у потерпевшего само по себе еще не
дает повода для категорического вывода о том, что он в момент преступного посягательства находился в беспомощном состоянии. Необходимо экспертным путем установить, позволяло ли психическое
расстройство жертвы преступления лишить его способности понимать характер и значение совершаемых действий виновного или оказывать ему сопротивление в конкретной криминальной ситуации.
6. Необходимо различать состояние сна как естественное физиологическое состояние покоя и отдыха (здоровый сон), так и под воздействием какого-либо одурманивающего средства. Физиологический сон нельзя считать беспомощным состоянием, т. е. он является
жизненно необходимым и физиологически обусловленным состоянием
человека. Следовательно, убийство спящего без других квалифицирующих обстоятельств должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 105 УК РФ.
Второе состояние сна следует рассматривать как беспомощное состояние, независимо от того, кто ввел жертву в это состояние (сама
204
жертва или другое лицо), при этом виновное лицо должно осознавать, что выйти из состояния сна жертва не может при естественных
раздражителях.
7. Сильная степень алкогольного или иного опьянения может вызвать беспомощное состояние потерпевшего в случаях, когда потерпевший в силу своего опьянения не может оказать сопротивление
виновному, а виновный умышленно использует это состояние.
8. Беспомощное состояние лица должно быть относительно растянутым во времени, постоянным, а не кратковременным, которое можно
без особых усилий устранить (разбудить спящего, развязать связанного, отрезвить пьяного и т. д.), то есть носить постоянный или временный (но длительный) характер.
9. Если жертва вводилась в беспомощное состояние виновным насильственным путем, то данное преступление можно рассматривать
как процесс совершения убийства.
10. Применение п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ (беспомощное состояние) должно ставиться в зависимость от установления того факта, что
виновный совершил преступление против данной категории лиц не
просто в силу случайного стечения обстоятельств или иных причин,
а использовал возраст, состояние потерпевшего либо его зависимость
для облечения совершения преступления.
11. Пункт «з» ч. 1 ст. 63 УК после слов «беспомощного лица» дополнить словами «а равно приведение потерпевшего в беспомощное
состояние».
12. В п. «в» ч. 2 ст. 105 (убийство), п. «б» ч. 2 ст. 111 (умышленное
причинение тяжкого вреда здоровью), п. «в» ч. 2 ст. 112 (умышленное
причинение средней тяжести вреда здоровью), п. «г» ч. 2 ст. 117 (истязание) УК РФ слова «заведомо для виновного, находящегося в беспомощном состоянии», заменить словами «с использованием его беспомощного состояния».
13. Необходимо внести Постановлением Пленума Верховного Суда
разъяснение: «не имеет значение, привел ли жертву в беспомощное
состояние сам виновный или она находилась в подобном состоянии».
14. О наличии либо отсутствии в действиях виновного особой жестокости при множественности повреждений следует исходить из
следующих обстоятельств: расположения ран и других повреждений
на теле потерпевшего (наносились ранения в область расположения
205
жизненно важных органов или нет); характера ранений (сила удара,
глубина раневых каналов); орудий убийства (длина клинка ножа, особенности заряда в огнестрельном оружии); времени, прошедшего
между нанесением первого и последнего ударов; соотношения сил
убийцы и потерпевшего; обстановки, в которой действовал виновный.
15. Обстановка совершения преступления может повлиять на признание убийства, совершенного с особой жестокостью. Она может
свидетельствовать о причинении потерпевшему и (или) его близким
особых нравственных страданий при совершении преступления, а
также о проявлении виновным особой жестокости.
16. Убийство следует признавать особо жестоким, когда оно совершено в присутствии близких потерпевшего, т. е. как родственников,
так и других лиц, которые дороги потерпевшему в силу сложившихся
личных отношений.
17. Убийство признается совершенным с особой жестокостью, когда
истязание выступало способом убийства или непосредственно в него
переросло. В случае реальной совокупности, т. е. когда можно выделить отдельно действия, образующие истязание, и отдельно действия,
направленные на лишение жизни, свидетельствующие о вновь возникшем умысле виновного, требуется квалификация по совокупности преступлений. Если умысел на убийство у виновного возник в процессе истязания, но был осуществлен через некоторое время, в этом
случае также необходимо применять п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
18. Нет необходимости усиливать ответственность за причинение
беспомощному потерпевшему дополнительных страданий еще в одном пункте статьи УК, когда для этого уже имеется соответствующий
пункт данной статьи. Если же до убийства лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, или в процессе лишения его жизни виновный каким-либо образом проявил особую жестокость (например, в способе убийства, в обстоятельствах его совершения, истязаниях, мучениях), то действия виновного необходимо квалифицировать по пп. «в», «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
19. Общеопасность способа как оценочная категория должна оцениваться не абстрактно, а с учетом конкретной обстановки совершения преступления.
20. Субъективная сторона при убийстве общеопасным способом
может выражаться в форме прямого или косвенного умысла.
206
21. Для правильной оценки общеопасного способа необходимо
четко знать характер применяемых средств, т. к. общеопасный способ убийства зависит, прежде всего, от используемых виновным
средств преступлений.
22. В случаях cовершения убийства общеопасным способом, связанным с применением огнестрельного оружия, необходимо учитывать реальную обстановку, в которой происходило совершение преступления. Только полная ее реконструкция позволяет произвести
правильную квалификацию.
23. Если при общеопасном способе погибло два (и более) лица и
это предвидел и допускал либо желал убийца, другим же людям опасность не угрожала, то должна иметь место квалификация по п. «а»
ч. 2 ст. 105 УК без применения п. «е» ч. 2 ст. 105 УК. Квалификация
по совокупности пунктов «а» и «е» ч. 2 ст. 105 УК должна быть в тех
случаях, когда убийца с прямым или косвенным умыслом убивает
двоих или более людей, одновременно предвидя и сознательно допуская возможность гибели еще и других лиц, жизни которых угрожала опасность из-за избранного способа убийства.
24. Закрепить законодательно начало уголовно-правовой охраны
жизни.
В целях достижения точности, ясности и доступности языка уголовного закона необходимо дать четкое разъяснение сформулированным Н. Ф. Кузнецовой рекомендациям — основным правилам, соблюдение которых требуется от законодателя: разъяснить специальную терминологию; общеупотребительные термины использовать в
их прямом значении, принятом в литературном языке; исключать архаизмы, историзмы, неологизмы, вульгаризмы, просторечия и не ставшие общеупотребительными иностранные слова; не нарушать правила синтаксиса и пунктуации; придерживаться законодательной стилистики, исключающей, в частности, экспрессивные лексические конструкции; не допускать усложненной терминологии.
207
ЛИТЕРАТУРА
Нормативно-правовые документы
1. Конституция РФ. — М.: Юридическая литература, 1999.
2. Уголовный кодекс РФ. — М.: Юрайт-Издат, 2004. 176 с.
3. Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / Под ред.
проф. А. И. Коробеева. Пер. с кит. — Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999. 176 с.
4. Федеральный Конституционный Закон от 31 декабря 1996 г. № 1 «О
судебной системе РФ» // СЗ РФ, 1997. № 1. Ст. 1.
5. ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности». Май.
2001.
6. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г.
«О судебной практике по делам об изнасиловании» / Сборник Постановлений Пленума Верховных Судов СССР и РСФСР по уголовным
делам. — М., 1995. 538 с.
7. Постановление Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1980 г. «О порядке применения ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование».
8. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 27 июня 1975 г.
«О судебной практике по делам об умышленном убийстве» // БВС СССР,
1975. № 4.
9. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля
1963 г. «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике по
делам об умышленном убийстве» // БВС СССР, 1963. № 4.
10. Постановление Пленума Верховного Суда от 27 января 1999 г. «О
судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» // БВС РФ,
1999. № 3.
11. Инструкция Минздрава России «Об определении критерия живорождения и мертворождения, перинатального периода», утвержденная приказом Минздрава России и постановлением Госкомстата России от 4 декабря 1992 г. № 318 / 190 «О переходе на рекомендованные
Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения
и мертворождения» / Оргметодотдел Областной клинической больницы. — Благовещенск. Дело № 6.
208
12. Инструкция Минздрава РФ от 4 марта 2003 «По определению
критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприятий» // Российская газета.
2003. 15 апреля.
Специальная литература
13. Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском обществе. — М.: 1971. С. 101.
14. Алкоголизм. — М., 1982. С. 79.
15. Андреева Л. А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах: Учебное пособие.— СПб., 1998. 56 с.
16. Аниянц М. К. Ответственность за преступления против жизни. —
М.: 1964. С. 57–58.
17. Антонян Ю. М. и др. Наиболее опасные насильственные преступления в России // Россия и современный мир, 2001. № 2. С. 116.
18. Антонян Ю. М. Психология убийства. — М.: Юрист, 1997. С. 14.
19. Антонян Ю. М. Убийцы, отбывающие пожизненное лишение
свободы // Государство и право. 1999. № 11.
20. Арутюнова Н. Д. Об объекте общей оценки // Вопросы языкознания, 1985. № 3. С. 13–26.
21. АТР: станет ли Великий океан мелководным озером? // Проблемы Дальнего Востока, 1999. № 5. С. 5–18.
22. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. — М.:
Советская энциклопедия, 1966. 876 с. С. 203.
23. Ахметшин Х. М., Ахметшин Н. Х, Петухов А. А. Современное
уголовное законодательство КНР. — М.: И.Д. «Муравей», 2000.
24. Барсукова О. В. Старость и вменяемость. Актуальные проблемы государства и права. Материалы конференции молодых ученых,
аспирантов и студентов. — Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та,
2002. 296 с. С. 157.
25. Беляев В. Г. Вопросы квалификации убийств. — Волгоград,
1983. С. 9.
26. Борисов В. И., Куц В. Н. Преступления против жизни и здоровья: вопросы квалификации. — Харьков, 1995.
27. Бородин С. В. Квалификация убийства по действующему законодательству — М.: Юридическая литература, 1966.
209
28. Бородин С. В. Преступления против жизни. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 467 с.
29. Бородин С. В. Квалификация убийства по советскому уголовному праву. — М.: ВШМООП РСФСР, 1977. 239 с.
30. Бородин С. В. Ответственность за убийство: Квалификация и
наказание по российскому праву — М.: Юрист, 1994. 216 с.
31. Бородин С. В. Проблема возмещения ущерба за умышленные
убийства // Государство и право. 1994. № 4. С. 92–95.
32. Бояров С. Квалификация убийства детей // Российская юстиция. 2002. № 12. С. 50.
33. Вандыш-Бубко В. В., Ню Т. Г. Клинико-диагностические закономерности органических психических расстройств у обвиняемых
пожилого возраста // Российский психиатрический журнал. 2002.
№ 3. С. 41.
34. Василевский А. Возраст как условие уголовной ответственности // Законность. 2002. № 11. С. 73.
35. Векленко В., Бавсун М. Проблемы толкования оценочных категорий уголовного закона // Уголовное право. 2003. № 3. С. 15–17.
36. Верина Г. Некоторые аспекты квалификации преступлений:
Проблемы теории и практики // Правоведение. 2000. № 3. С. 165.
37. Вершинин А. Некоторые вопросы квалификации убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах (ч. 2, ст. 105) // Уголовное право, 2000. № 4. С. 8.
38. Волженкин Б. Принципы справедливости и проблемы множественности преступлений по УК РФ // Российское право. 2001. № 1.
С. 87.
39. Володин Д., Попов А. Сон и сильная степень опьянения как обстоятельства, свидетельствующие о беспомощном состоянии потерпевшего при убийстве // Уголовно право. 2002. № 3. С. 43.
40. Вопросы уголовного права в судебной практике: Тематический
сборник / Под общей ред. В. Б. Боровикова — М.: Щит-М, 2003. 267 с.
41. Гальперин И. М., Вышинская З. А. Вопросы квалификации преступления на предварительном расследовании. — М., 1985. С. 54.
42. Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М.: АО «Центр ЮрИнфор», 2003. 448 с.
43. Гаухман Л. Д. Нужен новый УК РФ// Законность. 1998. № 7.
С. 22.
210
44. Головко Л. В., Прадель Ж. Сравнительное уголовно право //
Государство и право. 1996. № 6. С. 158.
45. Горинов В. В., Николаева Т. А. Взгляды психиатров Германии
на проблему вменяемости-невменяемости (обзор литературы) // Российский психиатрический журнал. 2000. № 3. С. 58.
46. Гроте Г. Р. Язык и право // Журнал российского права. 2002. № 7.
С. 145.
47. Гудошников Л. М. Восстановление и развитие законодательства
КНР в процессе реформ // Журнал российского права. 2002. № 2. С. 128.
48. Давид Р. Основные правовые системы современности. — М., 1967.
49. Дементьев С. Понятие беспомощного и бессознательного состояния // Российская юстиция. 1999. № 1.
50. Диякова З. Щеголева Т. Еще раз о судебно-психологической
экспертизе // Законность. 1998. № 9. С. 33.
51. Дмитриева Т. Б., Антонян Ю. М., Горинов В. В., Шостакович Б. В.
Психопатологические и криминологические аспекты агрессивного
поведения лиц с психическими расстройствами // Российский психиатрический журнал. 1999. № 4. С. 4.
52. Доршт А. Я., Крючко Р. С. Об оценке беспомощного состояния
при простом алкогольном опьянении в судебно-психиатрической экспертизе / Практика судебно-психиатрической экспертизы. Вып. 17. —
М., 1970. С. 87.
53. Дьяченко А. П. Проблемы борьбы с изнасилованием // Советская юстиция. 1992. № 11. С. 27.
54. Загородников Н. И. Преступления против жизни. — М.: 1961.
55. Загородников Н. И. Преступления против здоровья. — М.: 1961.
С. 175.
56. Загородников П. П. Несколько возникших вопросов квалификации умышленных убийств // Советская юстиция. 1962. № 5. С. 5.
57. Зуев В. Л. Казнить нельзя помиловать (расставьте пунктуацию) //
Юридический мир, 2001. № 11. С. 55.
58. Иванов А. М., Корчагин А. Г. Преступление и наказание в странах АТР: Учебное пособие. — Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та,
1999. 200 с.
59. Иванов А. М., Корчагин А. Г. Уголовный закон и уголовная политика на корейском полуострове: компаративный анализ: Учебное
пособие. — Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2002. 160 с.
211
60. Иванов А. М., Корчагин А. Г. Уголовное право стран Дальнего
Востока: Учебное пособие. — Владивосток, 2002. 232 с.
61. Иванов Н. Г. Парадоксы Уголовного закона // Государство и
право. 1998. № 3. С. 50.
62. Ивин А. А. Основания логики оценок. — М.: Изд-во МГУ, 1977.
230 с. С. 21.
63. Изян Хуэйлинь. Система особенной части УК КНР. Вестник МГУ,
Серия «Право», 1999. № 2. С. 87.
64. Имамов Э. З. Уголовное право Китайской Народной Республики. Теоретические вопросы общей части. — М.: Наука, 1990. 68 с.
65. Исаев И. А. История государства и права России. — М.: Юрист,
1996.
66. Исаев И. А. История государства и права России: Учебник, 2-е
издание. — М.: Юристъ, 2002. 763 с.
67. История государства и права России / Под ред. С. А. Чибиряева. — М.: Былина, 2000.
68. История Государства и права СССР: Учебник. Ч. 1 / Под ред.
Ю. П. Титова. — М.: Юридическая лит-ра, 1988.
69. История государства и права СССР. Ч. 1 / Под ред. С. В. Юшкова. — М.: Гос. изд-во юридическая литература, 1961. 594 с.
70. История государства и права России с конца XYII века до начала XIX века: Учебное пособие / Под ред. Сизикова С. И. — М.: Инфра, 1998. 320 с.
71. Кадников Н. Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования: теория и практика: Учебное пособие — М.: НОРМА, 2003. 144 с.
72. Камынин И., Колесников Л. О. трудностях толкования нового
уголовного закона. // Законность. 1998. № 11. С. 34.
73. Карасев М. Н. Некоторые аспекты толкования норм права //
Журнал российского права. 2000. № 11. С. 17.
74. Карпец И. И. Проблемы преступности. — М.: 1964.
75. Кафаров Т. А. Значение особенностей расстройств самосознания для оптимизации терапевтического процесса у больных шизофренией. Ч. 1. // Российский психиатрический журнал. 2000. №
1. С. 35.
76. Квалификация преступлений против жизни и здоровья по советскому уголовному праву / Под ред. В. И. Ткаченко. — М.: 1977.
212
77. Клязьмин В. Большой скачок криминала // Новое время. 1998.
№ 51. С. 26–27.
78. Кобзева Е. В., Лопашенко Н. А. Оценочные признаки в уголовном законе: результаты экспертного опроса // Правоведение.
2002. № 2. С. 90–101.
79. Ковалев М. Юридическое определение смерти // Социалистическая законность. 1982. № 7.
80. Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. Бойко А. И. —
Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. С. 254.
81. Комментарий к УК РФ Общая и Особенная часть / Под ред.
Скуратова И. Ю. — М.: НОРМА-ИНФРА, 1996.
82. Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. Бойко А. И. —
Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. С. 254.
83. Комментарий к УК РФ Общая и Особенная часть / Под ред.
Скуратова И. Ю. — М.: НОРМА-ИНФРА, 1996.
84. Константинов П. Субъективная сторона убийства с особой жестокостью // Российская юстиция, 2004. № 4. С. 41–43.
85. Кондрашова Т. В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. — Екатеринбург, 2000. 148 с.
86. Конышева Л. Понятие психически беспомощного состояния
жертвы преступления // Российская юстиция. 1999. № 4.
87. Коробеев И. В. Простое убийство и сложности его квалификации // Уголовное право. 2001. № 2. С. 16.
88. Корчагин А., Иванов А. Краткая характеристика особенной части
уголовного права зарубежных стран // Уголовное право. 2002. № 2. С. 37.
89. Корчагин А. Г., Иванов А. М. Уголовное законодательство на корейском полуострове. Некоторые аспекты законодательного регулирования российско-корейских отношений: Сб. статей / Отв. ред. И. А. Толстокулаков. — Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2002. 137 с.
90. Костарева Т. А. Квалифицирующие обстоятельства в уголовном праве. — Ярославль: Гос. университет, 1992. 234 с.
91. Кострова М. Грамматическое или языковое толкование уголовного закона // Законность. 2002. № 3. С. 38.
92. Кострова М. Б. Изобразительные выразительные средства языка
в уголовном законе: о допустимости использования // Журнал российского права. 2002. № 8. С. 63.
213
93. Косторова М., Мухаметдинова А. Новые аспекты учения о толковании уголовного закона// Уголовное право. 2003. № 4. С. 39–41.
94. Кострова М. Особенности реализации языковых правил законодательной техники в уголовном законе // Уголовное право. 2002.
№ 2. С. 39.
95. Кострова М. Оценочная лексика в уголовном законе: проблемы теории и практики // Уголовное право. 2001. № 2. С. 19.
96. Кострова М. Уголовный кодекс РФ — пять лет спустя: проблемы и перспективы совершенствования норм уголовного законодательства // Уголовное право. 2002. № 3. С. 28.
97. Кострова М. Эффективность уголовно-правовых норм и язык
закона // Уголовное право. 2001. № 4. С. 41.
98. Кравцев В. Умышленные убийства: остановить их рост // Законность. 1994. № 3.
99. Красиков А. Н. Ответственность за убийство по российскому
уголовному праву. — Саратов, 1999.
100. Красиков А. Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России. — Саратов, 1996. С. 9–10.
101. Кругликов Л. Л. Конструирование квалифицированных составов преступлений // Правоведение. 1989. № 2. С. 47.
102. Кругликов Л. Л. Правовая природа смягчающих и отягчающих
обстоятельств // Уголовное право. 1999. № 4. С. 14.
103. Кругликов Л. Л. Преступление против личности: Текст лекций
(Ярославский гос. университет им. П. Г. Демидова). — Ярославль:
ЯГУ, 1998. 120 с.
104. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений.
2-е издание, перер. и доп. — М.: Юристъ, 1999.
105. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений.
2-е изд., доп. и перер. — М.: Юристъ, 2001. 115 с.
106. Кудрявцев В. Н. Теоретические основы квалификации преступлений. — М.: 1963. С. 67.
107. Кузнецова Н. Ф. Вопросы квалификации умышленного убийства // Вестник МГУ. Серия «Право», 1961. № 2. С. 44–45.
108. Кузнецова Н. Ф., Изян Хуэйлинь. Реформа уголовного законодательства Китая // Вестник Моск. университета. Серия «Право», 1998.
№ 4. С. 65–76.
214
109. Кузнецова Н. Квалификация сложных составов преступлений //
Уголовное право. 2000. № 1. С. 29–30.
110. Кургузкина Е. Б. Убийство матерью новорожденного: природа, причины, предупреждение. — Воронеж, 1999. 238 с.
111. Куринов Б. А. Научные основ квалификации преступлений. —
М.: МГУ, 1976. С. 89.
112. Левицкий Г. А. Квалификация преступлений (общие вопросы) //
Правоведение. 1962. № 1. С. 144.
113. Лобанов И. Е. Понятия «новорожденность» и «детоубийство» в
свете нового уголовного кодекса // Перспективы развития и совершенствования судебно-медицинской службы РФ. Материалы V Всероссийского съезда судебных медиков. — М.: ВОСМ, 2000. С. 101–102.
114. Лопашенко Н. Еще раз об оценочных категориях в законодательных формулировках преступлений в сфере экономической деятельности // Уголовное право. 2002. № 2. С. 42.
115. Лысов М. Д. Логико-структурный анализ понятий и в действующем УК РФ // Государство и право. 1997. № 12. С. 74–78.
116. Лысак Н. В. Проблемы определения начального момента охраны жизни в уголовном праве // Российский следователь. 2002. № 2.
С. 40.
117. Люблинский П. И. Основания судейского усмотрения в уголовных делах // Журнал Министерства юстиции. — СПб, 1994. С. 33.
118. Мальцев В. В., Сенцов А. В. Преступления против права человека на жизнь. // Государство и право. 2000. № 10.
119. Мамедов А. А. Соотношение и взаимосвязь объекта и объективная стороны состава преступления // Уголовное право. 1999. № 2. С. 55.
120. Мацкевич И., Локк Р. Уголовно-правовой анализ убийств по
найму // Уголовное право. 2001. № 2. С. 23.
121. Меркушов А. Е. О некоторых вопросах судебной практики по
делам о преступлениях, предусмотренных ст. 105 УК РФ // БВС РФ.
1999. № 6.
122. Метелица Ю. Л. Судебно-психиатрическая экспертиза потерпевших. — М.: Юридич. литература, 1990. 208 с.
123. Морозова Н. Б., Смирнова Т. А., Бадмаева В. Д. Актуальные
вопросы судебно-психиатрического освидетельствования потерпевших — жертв сексуального насилия // Российский психиатрический
журнал. 2002. № 2. С. 70.
215
124. Моргулова И. Л. Некоторые вопросы убийства // Журнал российского права. 2001. № 2. С. 41.
125. Набоков В. Д. Элементарный учебник. Особенная часть русского уголовного права. Выпуск 1. — СПб., 1903.
126. Надеев И. Законотворческие ошибки // Российская юстиция.
2001. № 5.
127. Наумов А. В. Международное уголовное право // Государство
и право.1996. № 9. С. 138.
128. Наумов А. В. Российское уголовное право. Общ. ч. Курс лекций. — М.: БЕК, 1996.
129. Наумов А. УК: пять лет спустя // Российская юстиция. 2002. № 6.
130. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу РФ
в 2-х томах. Т. 1. / Под ред. Номос Н. Н., 1996. 252.
131. Нерсесянц В. С. Сравнительное правоведение в системе юриспруденции // Государство и право. 2001. № 6. С. 5.
132. Никифоров А. С. Квалифицированное убийство в современном европейском континентальном и англо-американском уголовном
праве // Журнал российского права. 2001. № 5. С. 125.
133. Никифоров А. С. Ответственность за убийство в современном
уголовном праве: Комментарий. — М.: ЦентрЮрИнфор, 2001. 60 с.
134. Общее языкознание / Под ред. А. Е. Супруна. — Минск: Высшая школа, 1983. С. 153.
135. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под. ред. Н. Ю. Шведовой. — М.: Сов. Энциклопедия, 1973. 846 с.
136. Отечественное законодательство ХI–ХХ в. Ч. 1, (ХI–ХIХ в.в.) /
Под ред. проф. О. И. Чистякова. — М.: Юристъ, 1999.
137. Пашин С. Понимание преступления // Уголовное право, 2000.
№ 3. С. 81.
138. Пионтковский А. А. Курс уголовного права. — М.: 1971.
139. Пионтковский А. А. , Меньшанин В. Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. I, 1995. С. 32.
140. Питерцев С. К. Оценка множественности ранений в посягательствах на жизнь // Советская юстиция. 1973. № 19. С. 18.
141. Полосков П. В. Правоспособность и дееспособность в советском уголовном процессе: Автореферат дис. ...к. ю. н. — М., 1985. 26 с.
142. Попов А. Беспомощное состояние потерпевшего должен осознавать убийца, а не потерпевший // Российская юстиция. 2002. № 11. С. 57.
216
143. Попов А. Доктринальное толкование умысла виновного при
совершении убийства общеопасным способом // Уголовное право.
2003. № 1. С. 50–52.
144. Попов А. Соотношение убийств, предусмотренного пп. «в» и
«д» ч. 2 ст. 105. // Законность. 2002. № 12.
145. Попов А. Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах. —
СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. 898 с.
146. Попов В. Л., Бабаханян Р. В., Заславский Г. И. Курс лекций по
судебной медицине. — СПб., 1999. 399 с.
147. Попов В. Л. Судебная медицина: компетенция, нравственность. —
СПб.: Гиппократ, 1997. С. 240.
148. Развитие русского права в первой половине XIX века. — М.:
Наука, 1993. 316 с.
149. Развитие русского права в XV–первой половине XVII века.
Отв. ред. Нерсесянц. — М.: Наука, 1986.
150. Раззаков Ф. И. Бандиты времен социализма: хроника российской преступности 1917–1991 г. — М., 1997.
151. Разинкина Н. М. Стилистика английской научной речи. — М.:
Наука, 1972. 168 с. С. 24.
152. Российское законодательство Х–ХХ вв. Т. 1. Законодательство
Древней Руси. — М.: Юридич. литература, 1984.
153. Российское уголовно право. Общая часть. А. В. Наумов. Курс
лекций. — М.: БЕК, 1996.
154. Руководство для следователей. — М.: Спарк, 2001. 494 с.
155. Руководство по расследованию убийств / Под ред. Гусева С. И. —
М.: Юридическая литература, 1987. С. 13.
156. Святенюк Н. Квалификация некоторых видов убийств // Уголовное право. 2004. № 1. С. 48–50.
157. Сидихменов В. Я. Китай: страницы прошлого. — М.: Наука,
1978. 350 с.
158. Ситковская О. Д., Конышева Л. П., Коченов М. М. Новые направления судебно-психологической экспертизы: Справочное пособие. — М.:
ООО Юрлитинформ, 2000. 160 с.
159. Скляров С. Совершение преступления в отношении малолетнего, беззащитного или беспомощного лица, либо лица, находящегося в зависимости от виновного // Уголовное право. 1999. № 4.
С. 24.
217
160. Скляров С. Квалификация преступлений, совершенных с особой жестокостью // Уголовное право. 2002. № 1. С. 46.
161. Советский энциклопедический словарь. — М.: Советская Энциклопедия, 1979. 1600 с.
162. Соловьева Т. А. Оценочные понятия и суждения в уголовнопроцессуальном праве // Правоведение. 1986. № 3. С. 68–73.
163. Спирова Э. М. Как проникнуть в бессознательное? // Право и
политика. 2002. № 2. С. 144.
164. Старовойтова О. Э. Определение начала жизни в законодательстве. Правовой статус эмбриона // Актуальные проблемы правового регулирования медицинской деятельности: Материалы 2-й
Всероссийской научно-практической конференции. Москва, 26 марта
2004 г. / Под общ. ред. д. ю. н. С. Г. Стеценко. — М.: Издательская
группа «Юрист», 2004. С. 214–218.
165. Статистический сборник «Регионы России — социально-экономические показатели». — М., 2002.
166. Сташис В. В., Бажанов М. И. Личность под охраной уголовного закона. — Симферополь, 1996. 127 с.
167. Стеценко С. Г. Право на жизнь и медицина: вопросы соотношения // Актуальные проблемы правового регулирования медицинской деятельности: Материалы 2-й Всероссийской научнопрактической конференции. Москва, 26 марта 2004 г. / Под общ.
ред. д. ю. н. С. Г. Стеценко. — М.: Издательская группа «Юрист»,
2004. С. 15–18.
168. Стромилова Н. П. Развитие норм об уголовной ответственности за убийство // История государства и права. 2002. № 6. С. 30.
169. Судебная экспертиза. — М.: Военное издательство Минобороны СССР, 1980. 192 с.
170. Таганцев Н. С. О преступлениях против жизни по русскому
праву. Т. 2. — СПб., 1870. С. 48.
171. Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Общая часть.
В 2 Т., Т. I. — М.: Наука, 1994. 380 с.
172. Таганцев Н. С. Русское уголовное право. В 2 Т. Т. 2. — М.:
Наука, 1994. 380 с.
173. Тимченко Г. П. К понятию новорожденности в судебной медицине // Актуальные вопросы судебно-медицинской экспертизы детей. —
Л., 1989. С. 18.
218
174. Тишкевич С. И. Квалификация преступлений против жизни. —
Минск, 1991. 185 с.
175. Ткаченко В., Стрельников А. Ответственность за преступления с
отягчающими обстоятельствами // Законность, 1995. № 4. С. 33.
176. Ткаченко В. Толкование закона по делам об убийствах // Законность, 2000. № 9. С. 44.
177. Трахов А. Жизнь и здоровье требуют более строгой защиты. //
Российская юстиция. 2001. № 12.
178. Уголовное уложение. Проект редакционной комиссии и объяснения к нему. — СПб., 1897. 360 с. С. 63.
179. Уголовный кодекс и комментарий / Гл. ред. Ли Изянь (Рукописный перевод с кит. Дроздовой В. П.). — Пекин: Народное издательство, 2005. 857 с.
180. Уголовный кодекс РСФСР. Постатейный комментарий / Составители Д. Карницкий, Г. Рогинский, М. Строгович. — М., 1932.
С. 420. С. 111.
181. Уголовное право в вопросах и ответах: Учебное пособие
(Г. Н. Борзенков, В. С. Комисаров, Н. Ф. Кузнецова, И. М. Тяжкова. — М.: Т. К. Велби, изд-во Проспект, 2003. 352 с.
182. Уголовное право и современность: Межвузовский сборник
научных трудов. Вып. 4 / Министерство внутренних дел России, Сиб.
юр. ин-т, Красноярск: Сиб. Юр. ин-т МВД России, 2000. 190 [2] с.
183. Фаргиев И. Терминология о потерпевшем в уголовном праве //
Уголовное право. 2004. № 2. С. 76
184. Федотов А. В. Использование оценочных презумпций в процессе доказывания // Журнал российского права. 2002. № 5. С. 87.
185. Фильчакова С. В. Особенности категоризации преступлений
по уголовному праву России и стран АТР / Актуальные проблемы государства и права. Материалы конференции молодых ученых, аспирантов и студентов. ДВГУ, 2002. С. 199.
186. Фролов Е. А. Стабильность закона и соотношение формальноопределенных и оценочных понятий в уголовном праве // Проблемы
советского уголовного права и криминологии: Сб. научн. тр. — Свердловск, 1973, вып. 28.
187. Фротт Г. Э., Фрайследер Ф. И. Эмоциональное и физическое
жестокое обращение детей с родителями // Российский психиатрический журнал. 2000. № 1. С. 52.
219
188. Чернейко Л. О. Оценка в знаке, знак в оценке // Филологические науки. 1999. № 5. 74 с. С. 43/
189. Чечель Г. И. Жестокий способ совершения преступлений против личности: Уголовно-правовые и криминалистические исследования. — Ставрополь: Книжное изд-во, 1992. 156 [4] с.
190. Шарапов Н. К вопросу о начале уголовно-правовой охраны
жизни // Уголовное право. 1999. № 4. С. 33.
191. Шаргородский М. Д. Избранные работы по уголовному праву. —
СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 434 с.
192. Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. —
М.: Юридическое издание Минюста СССР, 1948. 194 с. С. 43.
193. Шенкевец Н. П. Русский язык и культура речи: Учебное пособие для студентов юридических и экономических факультетов. —
Благовещенск: Зея, 2002. 174 с. С. 69.
194. Шишов О. Ф., Батюкова В. Е. Уголовная ответственность за
посягательство на жизнь граждан / Под ред. Ветрова Н. И. — М.:
Юридический институт, 1995. С. 55.
195. Щепельков В. Формально-логическая экспертиза уголовного
закона // Уголовное право. 2001. № 3. С. 51.
196. Щерба С. П., Зайцев С. А., Сарсенбаев Т. Е. Охрана прав беспомощных потерпевших по уголовным делам / Под ред. С. П. Щербы. — М.: ООО Изд-во «Юрлитинформ», 2001. 200 с.
197. Щукина Е. Я., Шишков С. Н. Закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» и проблемы его применения //
Российский психиатрический журнал. 2003. № 3. С. 46.
198. Эверс. Древнейшее русское право. — СПб., 1835. С. 158–159.
199. Энциклопедический словарь медицинских терминов: В 3-х
томах. Т. 2 / Гл. ред. Б. Б. Петровский. — М.: Советская энциклопедия, 1983. 448 с.
200. Эрделевский А. О толковании закона. // Закон. 2001. № 9.
С. 111.
201. Яблочкин С. Иностранная преступность в России // Экономика и жизнь. 1997. № 21. С. 43.
202. Яни П. С. Уголовная ответственность за убийство: Лекция /
ИПК РФ Генеральной прокуратуры РФ. — М., 2002. 40 с.
220
Судебная практика
203. Бюллетень прокуратуры Амурской области, 2002.
204. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за II квартал
1997 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 12. С. 9–12.
205. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ (РСФСР, СССР)
по делам об убийстве (1998–2000г.). Вып. 2 (Дальневосточный юр.
институт МВД России) — Хабаровск: ДВЮИ МВД РФ, 2001. 144 с.
206. Расследование уголовных дел: мнение обвинения и защиты.
Преднамеренное убийство и нанесение вреда / Гл. ред. Чжан Цзин
(Рукописный перевод с кит. Дроздовой В. П.). — Пекин: Изд-во Прокуратуры Китая, 2005. 416 с.
207. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 1999 г. // БВС РФ. 1999. № 6. С. 10.
208. О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 105 УК РФ // БВС РФ. 1999. № 6.
С. 20–22.
209. Судебная практика по уголовным делам. Тематический сборник // Сост. О. М. Оглоблина. — М., 2001. С. 206–207.
210. Уголовное дело по обвинению Фицая М. В. // Архив Амурского обл. суда, 1996.
211. Уголовное дело по обвинению Зацепина А. Г. // Архив Амурского обл. суда, 1997.
212. Уголовное дело по обвинению Виноградова Д. С. // Архив
Амурского обл. суда, 2002.
213. Уголовное дело по обвинению Карпенко С. В. // Архив Амурского обл. суда, 2002.
214. Уголовное дело по обвинению Бутова В. А., Шуйского М. И. /
/ Архив Амурского обл. суда, 1999.
215. Уголовное дело по обвинению Педенко Д. Г. // Архив Амурского обл. суда, 1999.
216. Уголовное дело по обвинению Капшиенко М. В. // Архив Амурского обл. суда, 2001.
217. Уголовное дело по обвинению Паничевского С. Н., Соболя И. Н. //
Архив Амурского обл. суда, 2000.
221
218. Уголовное дело по обвинению Ореховой О. И. // Архив Амурского обл. суда, 1999.
219. Уголовное дело по обвинению Вологдина А. С., Сизова С. А. //
Архив Амурского обл. суда, 2000.
220. Уголовное дело № 2-216 / 01 по обвинению Жестова А. А. //
Архив Хабаровского краевого суда, 2001.
221. Уголовное дело № 387704 по обвинению Магомедовой З. Н. //
Производство прокуратуры Хабаровского края, 2003.
222. Уголовное дело по обвинению Иванова А. Г., Ивановой М. М.,
Мизгиной Т. В., Иванова О. Г., Денисова В. М. // Архив Амурского
обл. суда, 2001.
223. Уголовное дело № 2-147 / 99 по обвинению Сидоренко М. Ю. //
Архив Хабаровского краевого суда, 1999.
224. Уголовное дело по обвинению Тимченко Е. В. // Архив Амурского обл. суда, 2002.
225. Уголовное дело по обвинению Вейсова Н. Э., Свистельникова А. Л. // Архив Амурского обл. суда, 2002.
226. Уголовное дело по обвинению Адикаева Ш. А. // Архив Амурского обл. суда, 2000.
227. Уголовное дело по обвинению Халаева Н. В. // Архив Амурского обл. суда, 1999.
228. Уголовное дело № 59-001-21 по обвинению Д. // Архив Амурского обл. суда, 2000.
Авторефераты
229. Безруков С. С. Оценочные понятия и термины в уголовно-процессуальном законодательстве. Юр.науки: 12.00.09. [Юридич. Институт МВД России. Омск. Академия МВД России] // Автореферат
дис. ...к. ю. н. — М., 2001. 24 с. Автореферат д. ю. н.
230. Бобраков И. А. Воздействие преступников на свидетелей и
потерпевших и криминологические методы преодоления. Юрид. науки:
12.00.09. Юр. институт МВД России // Автореферат дис. ...к. ю. н. —
М., 1997. 22 с.
231. Изян Хуэйлинь. Основные черты уголовного кодекса Китайской
Народной Республики // Автореферат дис. ...к. ю. н. — М., 1999. 24 с.
222
232. Карганова Б. Г. Санкции за преступления против жизни и здоровья; Юр. науки: 12.00.08. (Кубанский гос. университет) // Автореферат. — Краснодар, 1999. 24 с.
233. Нгуен Жа Ха. Ответственность за убийство по уголовному
кодексу РФ и социалистической Республики Вьетнам: Юр. науки:
[Кубанский гос. университет] // Автореферат. — Краснодар, 1999.
26 с.
234. Стрельников А. И. Ответственность за убийство, совершенное при обстоятельствах, отягчающих наказание (ч. 2 ст. 105 УК РФ)
Юр. Науки: 12.00.08. (Моск. Гос. Юр. Академия) // Автореферат. —
М., 1998. 28 с.
235. Топильская Е. В. Беспомощное состояние потерпевшего от
преступления // Автореферат дис. ...к. ю. н. — СПб., 1992. 23 с.
223
Для заметок
224
Для заметок
225
В. И. Гладких, Е. Н. Маслова
Оценочные категории в квалифицированных
видах убийства
Монография
Отв. за выпуск В. Г. Федорченко
Компьютерная верстка Н. А. Финк
Издательство «Международного юридического института
при Минюсте России»
127427, Москва, Кашенкин Луг, 4
Подписано в печать 26. 02. 2009. Формат 60x84/16.
Бумага офсетная. Гарнитура «Таймс». Усл. печ. л. 14,1.
Тираж 300 экз. Заказ №
Отпечатано в типографии
МЮИ при Минюсте России
127427, Москва, Кашенкин Луг, 4
226