преступность в россии: проблемы реализации закона и
advertisement
Министерство образования и науки Российской Федерации Байкальский государственный университет экономики и права ПРЕСТУПНОСТЬ В РОССИИ: ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ЗАКОНА И ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ Сборник научных трудов Иркутск Издательство БГУЭП 2015 1 УДК 343.9 ББК 67.511 П71 Печатается по решению редакционно-издательского совета Байкальского государственного университета экономики и права Издается при финансовой поддержке государственного задания № 2014/52 на выполнение государственных работ в сфере научной деятельности в рамках базовой части проекта № 2706 «Уголовно-правовые и криминологические аспекты противодействия преступности». Редакционная коллегия проф. В.А. Авдеев (отв. ред.), проф. И.Я. Козаченко, проф. А.Н. Тарбагаев П71 Преступность в России: проблемы реализации закона и правоприменения : сб. науч. тр. / под ред. В.А. Авдеева. – Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2015. – 186 с. ISBN 978-5-7253-2840-0 В сборнике научных трудов, выполненных на базе кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, отражены современные тенденции развития преступности в России, исследованы детерминанты, состояние, структура, динамика, основные виды преступности, реализуемые меры профилактики, предупреждения преступности, противодействия ей. Для научных и практических работников, преподавателей, аспирантов, магистрантов, слушателей и студентов юридических факультетов и вузов. УДК 343.9 ББК 67.511 ISBN 978-5-7253-2840-0 © Издательство БГУЭП, 2015 2 СОДЕРЖАНИЕ Раздел 1. Научные статьи профессорско-преподавательского состава Авдеев В.А., Авдеева О.А., Сергевнин В.А. Международно-правовые основы противодействия преступности .................................................................... 5 Авдеев В.А., Авдеева О.А. Уголовно-правовая политика РФ в сфере противодействия преступности на федеральном и региональном уровнях........ 17 Ким Е.П., Быков А.В. К вопросу о признаках криминального рейдерства ....................................................................................... 35 Козаченко И.Я., Буцик Е.А. Состояние наркомании на примере России и зарубежных стран ................................................................................................... 39 Тарбагаев А.Н., Гусейнзаде Т.Б. Криминологическая характеристика личности преступника-военнослужащего .............................................................. 46 Костенко К.А. К вопросу о некоторых проблемах реализации примечания к статье 126 УК РФ .............................................................................. 52 Волков К.А. Постановление пленума Верховного Суда по делам против половой неприкосновенности и половой свободы личности: разъяснения новые, а проблемы старые.................................................................. 57 Раднаева Э.Л. Региональные особенности преступности (по материалам Республики Бурятия) ..................................................................... 63 Гантулга Н., Хармаев Ю.В. Опыт влияния трудов русских классиков на гуманизацию пенитенциарной политики в государстве .................................. 72 Агильдин В.В., Карасев А.С. Заражение гемоконтактными инфекциями: проблема уголовно-правового регулирования ............................... 78 Корягина С.А. Преступность несовершеннолетних и ее современные тенденции .................................................................................... 82 Крючкова В.Ф. Специфика объективных признаков доведения несовершеннолетнего до самоубийства .................................................................. 87 Лавыгина И.В. Экологическая безопасность в сфере соотношения некоторых понятий и явлений ................................................................................. 92 Осипова Т.В. Меры попечения о детях, оставшихся без присмотра и помощи в связи с задержанием или заключением под стражу законного представителя .......................................................................................... 97 Судакова Т.М. Бедность в детерминации современной преступности (некоторые критерии) ............................................................................................. 102 Агильдин В.В., Толстикова Е.И. Беспомощное состояние в уголовном законодательстве ..................................................................................................... 107 Жмуров Д.В. Некоторые проблемы современной криминологии .......... 111 Авдеева Е.В. Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности в Российской Федерации: криминологический анализ состояния, динамики и структуры ............................................................ 114 Быков А.В. Коррупционная преступность в России: состояние и прогноз ................................................................................................ 119 3 Коврижных С.Ю. Некоторые принципы, ориентирующие направление национальной уголовной политики в контексте противодействия организованной преступности на транснациональном уровне .......................... 125 Раздел 2. Научные статьи аспирантов и магистрантов Батурин К.Е. Незаконный оборот и нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней: краткий обзор основных проблем ..................................................................................................................... 136 Васильева М.К. Исторические предпосылки становления международных правовых основ по борьбе с оборотом наркотических средств и психотропных веществ ........................................................................................ 142 Баженов А.М. Неправомерные действия при банкротстве ..................... 156 Белякова Г.А. Проблема квалификации неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего .................................................................. 164 Иванова Е.А. Характеристика современного состояния преступности несовершеннолетних и борьба с ней ............................................ 175 Чаманов В.В. Гармонизация отечественной уголовно-правовой политики России ...................................................................................................... 183 4 РАЗДЕЛ 1. НАУЧНЫЕ СТАТЬИ ПРОФЕССОРСКО-ПРЕПОДАВАТЕЛЬСКОГО СОСТАВА УДК 343.9 В.А. Авдеев, О.А. Авдеева, В.А. Сергевнин МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРЕСТУПНОСТИ Статья посвящена исследованию международно-правовых стандартов противодействия преступности. Пристальное внимание уделяется анализу международных нормативно-правовых актов, положенных в основу противодействия основных видов преступности на транснациональном, межгосударственном и национальном уровнях. Ключевые слова: международные нормативно-правовые акты; межгосударственная уголовно-правовая политика; состояние, структура, динамика преступности; уголовно-правовые меры противодействия преступности. V.A. Avdeev, O.A. Avdeevа, V.A. Sergevnin INTERNATIONAL LEGAL FRAMEWORK FOR COMBATING CRIME The article investigates the international legal standards for combating crime. Careful attention is paid to the analysis of international legal acts underlying the main types of countering transnational crime, interstate and national levels. Keywords: international regulations; interstate criminal policy; state, structure, dynamics of crime; penal measures against crime. Следствием высокого уровня динамизма международной жизни, негативных последствий реформирования экономической, социальной и политической систем российского общества одной из угроз общественной безопасности явился закономерный рост транснациональной, межгосударственной и национальной преступности [1]. Гармоничное взаимодействие государств, характери Статья выполнена при финансовой поддержке государственного задания № 2014/52 на выполнение государственных работ в сфере научной деятельности в рамках базовой части проекта № 2706 «Уголовно-правовые и криминологические аспекты противодействия преступности». 5 зующихся различными национальными, этническими, социальными, экономическими, культурными, управленческими и иными особенностями, предполагает использование международных нормативно-правовых актов, обеспечивающих объединение усилий цивилизованных стран в плане противодействия преступности [11]. Преступность, будучи сложным социальным феноменом, во все времена была весьма чувствительна к экономическим, политическим и социальным изменениям. Драматические процессы в экономике и политике на рубеже веков, связанные с глобализацией, оказали воздействие, как на расширение возможностей, так и на лимиты преступной деятельности, и вылились в серию органических тенденций в сфере преступности. Начало нового столетия ознаменовалось фундаментальными подвижками в содержании преступности. Возросшая взаимозависимость между странами, динамизм международной торговли и туризма, пористость границ, гибкость и проницаемость средств массовой коммуникации, окрепшая валентность финансовых систем обеспечивают укрепление базы международной преступности, которая успешно использует неповоротливость национальных законодателей и негативное восприятие международного сотрудничества между правоохранительными органами. Благодаря этому национальная и международная преступность оказываются на шаг впереди усилий разного уровня государственных органов. К тому же политическая окрашенность действий исполнительной власти в ряде случаев приводит к разнонаправленным усилиям. Недавние предложения пересмотра Конституции РФ в части приоритета международных правовых актов, вывода России из-под юрисдикции Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и другие инициативы указывают на стремление к изоляционизму и отказу от международного сотрудничества. Злободневность разработки эффективных мер противодействия преступности на внутригосударственном уровне инспирирована совокупностью следующих факторов. Определяющим детерминантом является регламентированный Конституцией РФ примат норм международного права над национальным механизмом правового регулирования. Результатом глобализационных процессов на международном уровне становится рост транснациональной преступности. Посягательства на жизнь, здоровье, свободу человека, преступления экономического характера, террористической и экстремистской направленности, контрабанда оружия и наркотических средств, незаконное использование природных ресурсов, компьютерной информации, организация незаконной миграции раскрывают тенденции развития преступности. Соответственно, международное сообщество призвало принять на внутригосударственном уровне реальные меры по гармонизации законодательства и реализации международных нормативно-правовых актов. В этой связи основные направления противодействия преступности получили закономерное признание в рамках обновленных национальных правовых систем [11]. Правовые основы противодействия преступности заложены в международных нормативно-правовых актах универсального и регионального характера. Современный этап государственно-правового развития, сопряженный как с позитивными, так и негативными последствиями глобализационных процессов в политико-правовой, социально-экономической и нравственно-культурной сферах жизне6 деятельности общества, актуализирует повышение эффективности правовой модели, обеспечивающей охрану основополагающих прав и законных интересов человека. Институционализация в Конституции РФ универсальных принципов и норм международного права предопределила законодательное признание прав и свобод человека высшей ценностью, соблюдение и защита которых гарантируется государством. Провозглашение в ст. 7 Основного государственного закона Российской Федерации как социального государства детерминирует создание с учетом международного правового опыта «жизнеспособного» национального механизма, обеспечивающего достойную жизнь и свободное развитие человека. В этой связи одним из ключевых направлений проводимой государственно-правовой политики является оптимизация механизма уголовно-правовой охраны семьи и прав ребенка [3]. Определение приоритетных интересов в сфере охраны семьи и прав ребенка наметилось в процессе многовековой эволюции становления и развития отечественной и зарубежной правовых систем и предпринятой последовательной стандартизации в виде принципов и норм международного права. Признание в национальном праве семьи и прав ребенка объектом государственно-правовой защиты повлекло законодательное оформление составов преступлений и мер уголовноправового воздействия [5; 6]. Консолидация национальных принципов и норм в сфере охраны семьи и прав ребенка в условиях глобализации международной жизни сопровождалась введением универсальных международных стандартов. Согласно Всеобщей декларации прав человека семья признается естественной и основной ячейкой общества, обеспеченной правом на защиту со стороны государства. Защита материнства и младенчества предопределила регламентацию права на «особое попечение и помощь». Декларация прав ребенка провозглашает необходимость специальной охраны и заботы, включая надлежащую правовую защиту интересов ребенка до и после его рождения. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах указывает, что семье должны предоставляться по возможности самая широкая охрана и помощь. В частности, особые меры охраны и помощи должны приниматься государством в отношении детей и подростков. Международный пакт о гражданских и политических правах обращает особое внимание на необходимость защиты семьи со стороны общества и государства. При этом подчеркивается, что каждому ребенку гарантируется право на такие меры защиты, которые требуются для малолетнего со стороны его семьи, общества и государства. Конвенция о правах ребенка признает таковым каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста, если в рамках национального законодательства не указывается более ранний возрастной рубеж. Государстваучастники обязываются принимать все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительные меры с целью защиты ребенка от всех форм физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, отсутствия заботы или небрежного обращения, грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное злоупотребление со стороны родителей, законных опекунов или другого лица, заботящегося о ребенке. Государства обязуются обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходи7 мы для его благополучия, принимая во внимание права и обязанности его родителей, опекунов или других лиц, несущих за него ответственность по закону, и с этой целью принимать все соответствующие законодательные и административные меры. Универсализации на международном уровне подлежит право каждого ребенка на уровень жизни, необходимый для физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития. Всемирная декларация об обеспечении выживания, защиты и развития детей артикулирует внимание на обеспечении всем детям возможности определения себя как личности. Потенциальные возможности детей предписывается реализовывать в безопасных и благоприятных условиях, в среде семьи или попечителей, гарантирующих их благополучие и содействующих готовности детей к естественной жизни в свободном обществе. Декларация о ликвидации дискриминации в отношении женщин провозглашает необходимость принятия всех надлежащих мер для обеспечения женщинам одинаковых прав с мужчинами в социальноэкономической деятельности. Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин обязывает «включить принцип равноправия мужчин и женщин в свои национальные конституции». Государства-участники призваны принять соответствующие меры для ликвидации дискриминации в отношении женщин в области занятости, обеспечивая равные права мужчин и женщин на труд. Конвенция о равном вознаграждении мужчин и женщин за труд равной ценности исключает дискриминацию по признакам пола при начислении и выплате заработной платы, жалованья или иного вознаграждения. Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека гарантирует каждому право на труд и защиту от безработицы, а также на равное вознаграждение за равнозначную работу. Регламентации подлежат обязанности Договаривающихся Сторон относительно соблюдения прав работающих женщин. Предпринята стандартизация механизма правового регулирования порядка предоставления отпуска по беременности и родам, обеспечения достаточного свободного времени для кормления детей, приема на работу и увольнения с работы [7]. Современный механизм государственно-правовой охраны семьи и прав ребенка в Российской Федерации базируется на институционализации универсальных международных принципов и норм в рамках Конституции РФ и отраслевого законодательства. Согласно Конституции РФ, одним из приоритетных направлений государственно-правовой политики является охрана семьи, материнства, отцовства, забота о детях и их воспитание. Опираясь на основные положения Конституции РФ Семейный кодекс детализирует принципы охранительной политики государства в отношении интересов семьи, регламентируя: обязанности родителей в отношении детей; обязанности совершеннолетних детей в отношении нетрудоспособных родителей; защиту прав и законных интересов ребенка родителями (лицами, их заменяющими), органом опеки и попечительства, прокуратурой и судом; алиментные обязательства членов семьи, порядок уплаты и взыскания алиментов. Конституционализация основных положений государственно-правовой политики в сфере охраны семьи, материнства, отцовства и детства предопределила регламентацию в Трудовом кодексе РФ недопустимости использования 8 труда женщин на тяжелых работах и работах с вредными и опасными условиями труда, в том числе на работах, связанных с подъемом и перемещением вручную тяжестей, превышающих предельно допустимые нормы, работах в ночное время, сверхурочных работах и работах в выходные дни; права беременных женщин на перевод на более легкую работу, снижение норм выработки, на предоставление отпуска по беременности, родам и уходу за ребенком до достижения возраста трех лет; запрета на отказ в заключении или расторжении трудового договора по мотивам, связанным с беременностью или наличием детей; права беременных женщин и женщин, имеющих малолетних детей, предоставление в рамках социальной защиты пособий по беременности и родам, единовременного пособия при рождении ребенка, ежемесячного пособия по уходу за ребенком до достижения возраста полутора лет. В контексте решения демографической проблемы реализации подлежит Федеральный закон от 29.12.2006 г. «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей». Реализация основополагающих принципов в сфере охраны семьи, материнства, отцовства и детства универсального и национального характера обусловила структуру Уголовного кодекса РФ, законодательно регламентирующего в рамках ст. 150–157 гл. 20 «Преступления против семьи и несовершеннолетних» восемь составов преступлений, обеспечивающих уголовно-правовую охрану социально-значимых для семьи, общества и государства интересов и предусматривающих уголовную ответственность за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей, подмену ребенка, незаконное усыновление (удочерение), разглашение тайны усыновления (удочерения), вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления и антиобщественных действий, розничную продажу несовершеннолетним алкогольной продукции. В связи со стремительным увеличением числа легальных и нелегальных иммигрантов в России (по некоторым оценкам, приближающимся к 12 миллионам) за последние четверть века весьма острой стала проблема правового регулирования торговли людьми (в особенности несовершеннолетними), или современного рабства. Поскольку международные преступные организации России и стран постсоветского пространства играли и имеют весьма существенную в международном траффике людей, попавших в трудовое и сексуальное рабство, представляется чрезвычайно важным привести законодательство в соответствие с международными стандартами, обеспечивающими базу для сотрудничества в идентификации жертв рабовладения и продуктивном расследовании дел о торговле людьми. Необходимо наращивать усилия в направлении законодательного обеспечения создания единого центра по работе с жертвами торговли людьми и практического сотрудничества с международными организациями и иными странами, поскольку российские правоохранительные органы подчас не всегда стремятся к международной кооперации в этом деле [16]. Отмеченный в России в 2014 г. по сравнению с предыдущим годом значительный рост преступлений террористического характера и экстремистской направленности свидетельствует о невозможности решения задачи противодействия анализируемым видам преступности исключительно путем новеллизации нацио9 нального уголовного законодательства. Проблема противодействия терроризму и экстремизму, безопасности человеческой жизни и здоровья признается актуальной как на национальном, так межгосударственном и транснациональном уровнях. В результате требуется гармонизация национального и международного уголовного законодательства и разработка согласованной сбалансированной уголовноправовой политики, обладающей жизнеспособностью и предрасположенной к воспроизводству в социально-интерактивных правовых субсистемах [13]. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года указывает в качестве одного из направлений решения поставленных задач совершенствование правоохранительных мер по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию актов терроризма, экстремизма, других преступных посягательств на права и свободы человека и гражданина, общественную безопасность и конституционный строй РФ. Обеспечение государственной и общественной безопасности предполагает усиление роли государства в качестве гаранта безопасности личности, совершенствование нормативного правового регулирования предупреждения и борьбы с терроризмом и экстремизмом [9]. Государственная и общественная безопасность в России обеспечивается с учетом общепризнанных принципов и норм международного права. Нормативноправовые акты универсального и регионального характера XX – начала XXI вв. ориентируют на неприемлемость терроризма и экстремизма международным сообществом. Нормативно-правовой основой охраны безопасности человека в национальных правовых системах служат Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, Конвенция о защите прав человека и основных свобод, Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма, Международная конвенция ООН о борьбе с бомбовым терроризмом, Международная конвенция ООН о борьбе с финансированием терроризма, Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма, Европейская конвенция о борьбе с терроризмом, содержащие разработанные международным сообществом основные направления противодействия терроризму. Конвенциональное международное законодательство предлагает дефиницию терроризма, под которым следует понимать деяния, угрожающие жизни или приводящие к гибели людей, имеющие пагубные последствия для международных отношений и представляющие угрозу для безопасности государств. Достаточно объемная трактовка терроризма дана в Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15.06.2001 г. Под терроризмом признается любое деяние, направленное на то, чтобы вызвать смерть какого-либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта, или причинить ему тяжкое телесное повреждение, а также нанести значительный ущерб какому-либо материальному объекту, равно как организация, планирование такого деяния, пособничество его совершению, подстрекательство к нему, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население, нарушить общественную безопасность или заставить органы власти либо международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения, и пресле10 дуемое в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством сторон [12]. Однако указанная дефиниция терроризма получила критическую оценку на страницах специальной литературы. Предложенная Шанхайской конвенцией о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15.06.2001 г. дефиниция терроризма заведомо детерминирует проблемы нормативно-правового оформления на национальном уровне и толкования терроризма на уровне международных и межгосударственных отношений. В этой связи доктринально-практический интерес представляет определение терроризма, введенное Конвенцией Шанхайской организации сотрудничества против терроризма от 16.06.2009 г. Под терроризмом, согласно данной конвенции, следует понимать идеологию насилия и практику воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями путем совершения либо угрозы совершения насильственных и (или) иных преступных действий, связанных с устрашением населения и направленных на причинение ущерба личности, обществу и государству (ст. 2). Следует отметить, что в данном конвенциальном определении отсутствуют неотъемлемые обязательные признаки терроризма, что неизбежно повлечет неоднозначность дефиниции при оформлении норм национального уголовного законодательства. Пристальное внимание в Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации и Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом сосредоточено на борьбе международного сообщества с экстремизмом. Провозглашение в международных документах права на свободное выражение мнения человека сопровождается предписанием регламентации законодательного запрета на выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, дискриминации, вражды, превосходства, расистской деятельности либо насилия. Вследствие этого Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом исключает возможность оправдания терроризма, сепаратизма и экстремизма. Виновные в совершении указанных деяний независимо от мотива подлежат ответственности в соответствии с законом. Необходимо отметить, что отсутствие на международном уровне универсальных дефиниций терроризма и сепаратизма порождает невозможность единообразного подхода к понятию данного социально-правового явления. Наметившийся на национальном и региональном уровнях правовой партикуляризм диктует целесообразность консолидации нормативно-правовых ресурсов. Вследствие этого актуальным представляется принятие Организацией Объединенных Наций документов универсального характера, содержащих научно и организационно-практически обоснованные определения понятий терроризма и экстремизма. Создание международных стандартов по борьбе с терроризмом и экстремизмом позволит консолидировать юридические и организационноправовые ресурсы государств, заинтересованных в ликвидации проявлений терроризма и экстремизма. Более того, стандартизация универсальной формулы терроризма и экстремизма создаст условия для разработки уголовно-правовой политики в сфере противодействия терроризму и экстремизму с учетом особенностей национальных правовых систем. Сотрудничество в данной сфере на11 столько важно, что даже современные разногласия по украинскому кризису не приостановят кооперацию в борьбе с силами терроризма [8]. Исходя из общепринятых норм универсального и регионального характера, закрепленных в Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27.01.1999 г. и Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31.10.2003 г., в России создан национальный механизм противодействия коррупции [10]. В целях реализации государственно-правовой политики по противодействию коррупционной преступности был издан Указ Президента РФ от 19.05.2008 г. «О мерах по противодействию коррупции». Указом Президента РФ от 31.07.2008 г. утверждению подлежал Национальный план противодействия коррупции, в развитие которого 25 декабря 2008 г. был принят Федеральный закон «О противодействии коррупции». Последовательному решению указанной проблемы способствовало принятие 17 июля 2009 г. Федерального закона «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов». Следующим этапом формирования нормативно-правовой основы становится утверждение Указом Президента РФ от 13.04.2010 г. Национальной стратегии противодействия коррупции и Национального плана противодействия коррупции на 2010–2011 годы. Распоряжением Правительства РФ от 10.06.2010 г. № 1021-р регламентации подлежала «Концепция снижения административных барьеров и повышения доступности государственных и муниципальных услуг на 2011-2013 годы». На основании Указа Президента Российской Федерации от 13 марта 2012 г. № 297 «О Национальном плане противодействия коррупции на 2012–2013 годы и внесении изменений в некоторые акты Президента Российской Федерации по вопросам противодействия коррупции» были обозначены организационнопрактические меры по борьбе с указанным видом преступности. Повышению эффективности антикоррупционного законодательства содействовало принятие 03.12.2012 г. Федерального закона № 230-ФЗ «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам», вступившего в юридическую силу с 1 января 2013 г. Ратификация Россией международных нормативно-правовых актов и принятие на их основе национального федерального и регионального законодательства повлекло снижение криминальной активности в области совершения преступлений коррупционной направленности. Согласно данным официальной статистики МВД Российской Федерации в 2013 г. произошло снижение общей численности зарегистрированных преступлений коррупционной направленности по сравнению с предыдущим годом на 14,2 %. Соответственно, уменьшению подлежали как абсолютные (с 49 494 до 42 506), так и относительные (с 2,15 до 1,92 %) показатели указанной разновидности преступлений. Результатом государственной политики в сфере противодействия коррупции явилось уменьшение в 2013 г. на 0,23 % удельного веса преступлений, связанных с нелегитимным использованием полномочий вопреки интересам службы для извлечения выгоды в личных либо корпоративных целях [4]. Вместе с тем данные официальной статистики свидетельствуют о том, что принятые меры правотворческого и организационно-практического характера 12 требуют дальнейшей оптимизации в контексте происходящих социальноэкономических и политико-правовых преобразований. Так, например, в 2011– 2013 гг. наблюдается увеличение абсолютного показателя осужденных за взяточничество на 36,3 %. Рост численности осужденных за получение взятки характеризуется следующими показателями: 2011 г. – 1 136; 2012 г. – 1 142; 2013 г. – 1 570 человек. Таким образом, в 2011–2013 гг. зарегистрировано увеличение показателя осужденных за преступления, предусмотренные ст. 290 УК РФ, на 27,7 %. Удельный вес осужденных за получение взятки от общей численности осужденных в РФ составлял: 2011 г. – 0,14 %; 2012 г. – 0,19 %; 2013 г. – 0,21 %. Анализ данных официальной статистики Судебного департамента при Верховном Суде РФ позволяет констатировать характерную особенность взяточничества в России, сопряженную с почти двукратным превышением в 2011– 2013 гг. показателя осужденных за дачу взятки по сравнению с количеством осужденных за получение взятки. Фактическое увеличение показателя численности осужденных за дачу взятки составляло: в 2011 г. – 1 930; 2012 г. – 2 093; 2013 г. – 3 238 человек. Следовательно, в 2011–2013 гг. зарегистрировано увеличение показателя осужденных за преступления, предусмотренные ст. 291 УК РФ, на 40,4 %. Доля осужденных за дачу взятки по сравнению с общими показателями осужденных в РФ составляла: 2011 г. – 0,24 %; 2012 г. – 0,28 %; 2013 г. – 0,44 %. Стоит также отметить рост в 2013 г. доли регистрируемых преступлений, предусмотренных ст. 290–2911 УК РФ, с 0,44 до 0,55 %. Принимая во внимание сложившиеся правовые реалии, очередной мерой по оптимизации национального механизма противодействия коррупционной преступности явилось издание Указа Президента РФ от 11.04.2014 г. № 226 «О Национальном плане противодействия коррупции на 2014–2015 годы» [14]. В основу реализации государственной политики по противодействию коррупции положена «опережающая» модель правового регулирования, учитывающая тенденции коррупционной преступности, а именно состояние, структуру, динамику и детерминанты на транснациональном, межгосударственном, национальном и региональном уровнях. Для противодействия преступлениям коррупционной направленности на транснациональном и межгосударственном уровнях предусматривается проведение в Российской Федерации в 2015 г. шестой сессии государств-участников Конвенции ООН против коррупции, призванной консолидировать национальные интересы и гармонизировать правотворческую и организационно-практическую деятельность. Следующим этапом оптимизации национального механизма противодействия коррупционной преступности признается совершенствование национальной нормативно-правовой базы посредством разработки Правительством РФ и президиумом Совета при Президенте РФ по противодействию коррупции соответствующих проектов, обеспечивающих детальную регламентацию организационных основ противодействия коррупции в субъектах Российской Федерации. Оптимизации противодействия коррупционной преступности призваны содействовать проекты типового положения о комиссиях по координации работы по противодействию коррупции в субъектах Российской Федерации, а также о подразделениях органов государственной власти субъектов РФ по профилактике 13 коррупционных и иных правонарушений. Нормативному закреплению за соответствующим федеральным органом исполнительной власти подлежат функции разработки, внедрения и консультативно-методического обеспечения мер по предупреждению коррупции в организациях и контролю за осуществлением данных мер. В части регламентации юридической ответственности для установления правовой природы нарушения запретов и ограничений, неисполнения обязанностей предписывается осуществить детализацию системы мер имущественной ответственности за коррупционные правонарушения, нормативное закрепление правовых, организационных и этических основ организации и тактики проведения проверок соблюдения установленных запретов и ограничений, организации и тактики защиты лиц, сообщающих о фактах коррупции. Для повышения эффективности правотворческой деятельности, исходя из принципа научности, предусматривается проведение на основе национального законодательства и практики его применения научных междисциплинарных исследований. Научным и образовательным учреждениям рекомендуется принимать активное участие в реализации государственной политики по противодействию коррупции в РФ путем анализа недостатков антикоррупционного законодательства, разработки предложений по оптимизации механизма борьбы с коррупцией. Доктринальное значение придается созданию теоретических основ реализации в России рекомендаций международных антикоррупционных организаций с учетом особенностей национальной системы права. Создание научных основ противодействия коррупции в рамках научно-исследовательских и воспитательно-просветительских мероприятий повлекло предписание Генеральной прокуратуре РФ совместно со Следственным комитетом России и Министерству внутренних дел Российской Федерации по разработке криминологической характеристики незаконной передачи части денежных средств, получаемых за исполнение государственного или муниципального заказа, систему мер по предупреждению и пресечению «откатов». Пристальное внимание уделяется практической реализации государственной политики по противодействию коррупционной преступности, а именно надлежащему обеспечению исполнения законодательных актов и управленческих решений на региональном уровне. Актуальным признается проведение мониторинга осуществления федеральными органами государственной власти ротации федеральных государственных служащих. Артикулируется проблема конфликта интересов на службе, неотрывно связанного с коррупцией, когда служащий государственного или муниципального органа умышленно разрешает конфликт интересов на службе преступным путем [15]. Особая роль отводится мерам активной борьбы с коррупционным лоббизмом. Приоритетным направлением в социально-экономической сфере является продолжение работы по практическому применению мер, направленных на снижение экономической заинтересованности в совершении коррупционных правонарушений. Существенное значение имеет наделение органов внутреннего государственного (муниципального) финансового контроля правом выносить предписания о приостановке осуществления закупки товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд до устранения нарушения законодательства 14 России и иных нормативных правовых актов о контрактной системе закупок. Активизации заслуживает деятельность по антикоррупционному просвещению граждан и реализации требований, касающихся обязанности организаций принимать меры по предупреждению коррупции. Таким образом, Национальный план противодействия коррупции на 2014– 2015 годы демонстрирует качественно новый подход к решению проблемы с учетом доктринальных научно обоснованных, правотворческих и организационнопрактических методов и средств. Вместе с тем следует признать, что наряду с указанными в Национальном плане противодействия коррупции на 2014–2015 годы направлениями в качестве одной из ключевых задач государственно-правовой политики РФ по оптимизации мер противодействия преступлениям коррупционной направленности является совершенствование нормативно-правового регулирования посредством модернизации уголовного законодательства, устранения пробелов и коллизий, возникающих на правоприменительном уровне в процессе квалификации преступлений коррупционной направленности. Анализ процесса наметившейся модернизации российского уголовного законодательства свидетельствует о том, что по мере, предпринимаемой новеллизации уголовно-правовых мер противодействия преступлениям коррупционной направленности изменению подлежали законодательные формулы соответствующих составов, криминализации подверглись новые составы преступлений, внесены редакционные изменения и дополнения в содержание санкций, регламентирующих ответственность за преступления коррупционной направленности. Резюмируя вышеизложенное, следует заключить, что повышение эффективности механизма противодействия преступности в Российской Федерации предполагает приведение в соответствие норм национального уголовного законодательства положениям международных нормативно-правовых актов. Совершенствование юридической техники конструирования уголовно-правовых норм должно обеспечить однозначное их толкование и эффективное применение с учетом достижений доктрины общей теории права и специфики отраслевого законодательства. Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Основные направления реализации уголовно-правовой политики РФ: соотношение федеральных и региональных начал / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2014. – № 2. – С. 46–62. 2. Авдеев В.А. Актуальные вопросы противодействия организованной преступности на законодательном и правоприменительном уровнях (обзор материалов круглого стола) / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 3. – С. 5–24. 3. Авдеев В.А. Государственно-правовой механизм обеспечения охраны семьи и прав ребенка / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Российский следователь. – 2015. – № 10. 15 4. Авдеев В.А. Государственная политика в сфере противодействия преступлениям коррупционной направленности / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Российская юстиция. – 2015. – № 5. 5. Авдеева О.А. Правовая система России в XVI–XVII вв. / О.А. Авдеева. – Иркутск, 2004. – С. 47–55. 6. Авдеева О.А. Правовая система России в XVII–XVIII вв. / О.А. Авдеева. Иркутск, 2005. – С. 45–54. 7. Авдеев В.А. Механизм противодействия преступлениям террористического характера и экстремистской направленности в Российской Федерации / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Юридический мир. – 2014. – № 12. – С. 59–63. 8. Ким Е.П. Конфликт интересов на службе как основа коррупционного преступления (криминологический аспект) / Е.П. Ким, А.В. Быков // Российский следователь. – 2013. – № 10. – С. 33–37. 9. Международные акты о правах человека : сб. док. – 2-е изд., доп. – М., 2002. – 944 с. 10. Международно-правовые основы борьбы с коррупцией и отмыванием преступных доходов : сб. док. / сост. В.С. Овчинский. – М., 2004. – С. 46–104, 297–315. 11. Сергевнин В.А., Гармонизация уголовно-правовой политики России в сфере назначения и исполнения наказания / В.А. Сергевнин, В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2015. – № 1. – С. 78–93. 12. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года : утв. указом Президента РФ от 12.05.2009 г. № 537 // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2009. – № 20. – Ст. 2444. 13. Тарбагаев А.Н. Проблемы уголовно-правовой квалификации терроризма / А.Н. Тарбагаев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 1. – С. 104–105. 14. Указ Президента РФ от 11 апреля 2014 г. № 226 «О национальном плане противодействия коррупции на 2014 – 2015 годы» // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2014. – № 15. – Ст. 1729. 15. Russia: Moscow And Washington May Cooperate On Anti-Terrorism (Febr. 20, 2015) [Electronic resource]. – Mode of access: https://www. stratfor.com/situation-report/russia-moscow-and-washington-may-cooperate-antiterrorism Retrieved March 4, 2015). 16. Trafficking in Persons Report 2014 (2015) [Electronic resource] / U.S. Department of State. – Mode of access: http://www.state.gov/j/tip/rls/tiprpt/2014/? utm_source=NEW+RESOURCE:+Trafficking+in+Persons+R Retrieved March 4, 2015). Информация об авторах Авдеев Вадим Авдеевич – заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, доктор юридических наук, профессор, г. Иркутск, Российская Федерация; email: vadim.avdeevich@mail.ru. 16 Авдеева Ольга Анатольевна – профессор кафедры государственноправовых дисциплин Сибирской академии права, экономики и управления, доктор юридических наук, профессор, г. Иркутск, Российская Федерация; email: Avdeeva_ O_A@mail.ru. Сергевнин Владимир Анатольевич – профессор Школы правоохранения и администрации юстиции Западного Иллинойского университета, директор Центра прикладного уголовного правосудия при Западном Иллинойском университете, редактор журналов «Форум руководителей правоохранения» и «Западный журнал уголовного правосудия», г. Макомб, штат Иллинойс, Соединенные Штаты Америки; e-mail: VA-Sergevnin@wiu.edu. Authors Avdeev Vadim Avdeevich – Head of Chair of criminal law and criminology of the Baikal National University of economics and law, Doctor of law, Professor, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: vadim.avdeevich@mail.ru. Avdeeva Ol'ga Anatol'evna – Professor of Chair of State and Legal Disciplines of Siberian Academy of Law, Economics and Management, Doctor of Law, Professor, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: Avdeeva_O_A@mail.ru. Sergevnin Vladimir – Professor, School of law enforcement and the administration of justice of the Western Illinois University, director of the Center for Applied Criminal Justice at Western Illinois University, editor of the magazine «Forum leaders law enforcement» and «Western Journal of Criminal Justice», the Macomb, Illinois, United States of America; e-mail: VA-Sergevnin@wiu.edu. УДК 343.9 В.А. Авдеев, О.А. Авдеева УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА РФ В СФЕРЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРЕСТУПНОСТИ НА ФЕДЕРАЛЬНОМ И РЕГИОНАЛЬНОМ УРОВНЯХ В статье дан анализ приоритетных направлений современной уголовноправовой политики РФ. Рассмотрены особенности национальной уголовноправовой политики в условиях глобализации и гармонизации права. Раскрыты современные тенденции основных видов преступности: динамика, структура, Статья выполнена при финансовой поддержке государственного задания № 2014/52 на выполнение государственных работ в сфере научной деятельности в рамках базовой части проекта № 2706 «Уголовно-правовые и криминологические аспекты противодействия преступности». 17 состояние на региональном и федеральном уровнях. Отражены пути совершенствования нормотворческой и правоприменительной деятельности. Ключевые слова: уголовно-правовая политика; криминализация; декриминализация. V.A. Avdeev, O.A. Avdeevа THE CRIMINAL POLICY OF THE RUSSIAN FEDERATION IN COMBATING CRIME AT THE FEDERAL AND REGIONAL LEVELS The article analyzes the priorities of modern penal policy of the Russian Federation. The features of the national penal policy in the context of globalization and harmonization of law. Revealed current trends the main types of crime: the dynamics, structure, state of the regional and federal levels. Reflects the ways of improving the normative and enforcement. Keywords: criminal policy; criminalization; decriminalization. В условиях модернизации политико-правовой системы российского общества одним из основополагающих принципов государственно-правового строительства в контексте общепризнанных норм международного права является признание Российской Федерации правовым государством, политика которого в соответствии со ст. 7 Конституции РФ направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. Вследствие этого современный этап государственно-правового развития детерминирует последовательное обновление институтов правовой системы РФ, разработку методов и средств, обеспечивающих уголовно-правовую охрану интересов личности, общества и государства [1, c. 147]. Артикулирование основных направлений достижения поставленной цели инспирировало принятие ряда концептуальных правовых актов, отражающих приоритетные направления оптимизации различных сфер жизнедеятельности российского общества. Значительным вкладом в определении стратегических направлений модернизации правовой системы РФ явилось принятие 12 мая 2009 г. Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, в соответствии с которой на современном этапе развития правовой системы РФ в результате наметившейся с начала 1990-х гг. глобализации права и проводимых на национальном уровне социально-экономических и политико-правовых преобразований обозначились негативные тенденции, представляющие собой угрозу для обеспечения общественной безопасности. Согласно Стратегии национальной безопасности Российской Федерации Россия преодолела последствия системного политического и социальноэкономического кризиса конца XX в. и, сохранив территориальную целостность и консолидировав правовое пространство, устояла под напором национализма, сепаратизма и международного терроризма. Вместе с тем негативные последствия глобализации экономических и политико-правовых процессов на 18 внутригосударственном, межгосударственном и региональном уровнях детерминировали «новые угрозы и риски для развития личности, общества и государства» в целом [2, с. 120]. Одной из угроз общественной безопасности на современном этапе вследствие высокого уровня динамизма международной жизни признается рост национальной и транснациональной преступности, сопряженный с совершенствованием форм противоправной деятельности. Криминальная активизации международной жизни сопровождается ростом преступности на внутригосударственном уровне, детерминированным негативными последствия реформирования экономической, социальной и политической систем российского общества, обусловившими увеличение числа безработных, падение уровня жизни, монополизацию сфер экономической деятельности с последующим нивелированием культурных, духовных ценностей и усилением правового нигилизма. В этой связи одним из стратегических приоритетов в национальной правовой политике является создание эффективного механизма, обеспечивающего всестороннюю защищенность человека, общества и государства в целом от возможных противоправных посягательств. Согласно Стратегии национальной безопасности Российской Федерации обеспечению национальной безопасности в области повышения качества жизни российских граждан на государственном уровне должна способствовать гармонизация отраслевой правовой политики государства и создание комплексного механизма противодействия транснациональной и национальной преступности. В целях повышения эффективности мер противодействия преступности в качестве основных направлений деятельности государства промульгируются как совершенствование нормативного правового регулирования, так и разработка оптимальных методов и средств по выявлению, предупреждению и пресечению преступных посягательств на права и свободы человека и гражданина [9]. Декларирование роли государства в качестве гаранта обеспечения безопасности социально значимых интересов и отношений предопределило поиск оптимальных мер по созданию эффективного механизма уголовно-правового регулирования с учетом стандартизации общепризнанных норм и принципов международного права. Существенное значение в создании «действенного механизма правового регулирования» имеет уголовно-правовая политика, содействующая реализации позитивного права, направленного на восстановление справедливости посредством принятия адекватных мер, обеспечивающих неотвратимость и соразмерность ответственности за содеянное [3, с. 41–53]. Вследствие этого к числу приоритетных направлений государственной правовой политики отнесена последовательная оптимизация национальной уголовно-правовой политики. Уголовно-правовая политика является системообразующим элементом правовой политики государства и направлена на достижение стратегической цели – формирование нормативно-правовой основы, обеспечивающей надлежащую охрану законных прав личности, общества и государства от преступных посягательств и решение задач, связанных с реализацией мер по уменьшению и устранению преступности [4, с. 21]. Наметившееся на современном этапе обновление правовой государственности в РФ предполагает оптимизацию уголовно-правовой политики, 19 предусматривающую как стандартизацию в национальном праве универсальных международно-правовых норм, так и учет социально-культурной, правовой, цивилизационной самобытности сложивших элементов социально-экономической и политико-правовой сфер жизнедеятельности российского общества. Принимая во внимание состояние, структуру и тенденции преступности в условиях современного правового развития государства, к числу «значимых факторов», детерминирующих основные направления модернизации уголовноправовой политики, следует отнести актуальность конституционализации российского уголовного законодательства, рассогласованность норм уголовного и иного отраслевого законодательства, проблемы реализации принципов неотвратимости и соразмерности уголовной ответственности. Существенное значение имеет повышение эффективности нормативного правового регулирования посредством разработки конкретно-определенных критериев отграничения преступлений от иных видов правонарушений, устранения внутриотраслевых коллизий уголовного законодательства, решения вопросов реализации уголовного закона на правоприменительном уровне. Немаловажную роль играет трансформация санкций уголовного закона, решение вопроса относительно концентрации репрессии как принципа уголовной политики, разработка уголовно-предупредительной политики как элемента уголовной политики, определение объема и пределов криминализации и декриминализации деяний, пенализации и депенализации. Актуализация проблемы модернизации уголовно-правовой политики подтверждается активной правотворческой деятельностью, влекущей внесение в текст Уголовного кодекса редакции 1996 г. значительного числа изменений [5, с. 28]. Вместе с тем наметившиеся количественные и качественные показатели преступности на федеральном и региональном уровнях свидетельствуют о недостаточно последовательной уголовно-правовой политике, следствием которой становится принятие правовых решений, требующих дополнительного научного обоснования, соотношения со сложившимися политико-правовыми и социально-экономическими реалиями, влекущих актуализацию проблемы эффективности уголовного закона. Целесообразность дальнейшей оптимизации национальной уголовноправовой политики в русле создания комплексного механизма противодействия преступности подтверждается сложившимися тенденциями реализуемой правоприменительной деятельности. В период 2010–2013 гг. на федеральном уровне наметилась положительная тенденция снижения численности зарегистрированных преступлений на 16,1 %. В течение 2012–2013 гг. наблюдается уменьшение количества зарегистрированных преступлений в России на 4,2 %. Так, в Российской Федерации в 2012 г. было зарегистрировано 2 302 168 преступлений. В 2013 г. число зарегистрированных преступлений снизилось до 2 206 249. Данная тенденция снижения числа зарегистрированных преступлений является характерной и для отдельных субъектов Российской Федерации. Согласно официальным данным состояния преступности по Иркутской области в 2013 г. по сравнению с предыдущим годом отмечается снижение общего числа зарегистрированных преступлений на 5,0 %. В 2012–2013 гг. доля зарегистрированных в Иркутской области преступлений в общероссийских показателях 20 преступности выглядит достаточно стабильной: 2012 г. – 60 109 (2,61 %); 2013 г. – 57 098 (2,59 %). Наиболее распространенным преступлением в 2013 г. как на федеральном уровне (922 562 – 41,8 %), так и в Иркутской области (26 782 – 46,9 %) является кража. Степень распространения следующих видов преступлений на федеральном и региональном уровнях существенно меняется. Следующую позицию в общегосударственном масштабе занимают преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, сильнодействующих веществ, – 231 462 (10,5 %). Вторую позицию в Иркутской области занимает грабеж – 4 248 (7,44 %). На территории РФ достаточно широкое распространение получило мошенничество – 164 629 (7,5 %). Однако на территории Иркутской области третья позиция отводится преступлениям, связанным с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, сильнодействующих веществ, – 3 792 (6,64 %). Вследствие этого хищение путем обмана или злоупотребления доверием реализуется отмечено на территории Иркутской области в менее значительных масштабах – 2 491 (4,36 %). Следующими по распространенности в РФ признаются: преступления против личности (17,8 %); экономической направленности (6,4 %); коррупционной направленности (1,9 %); неправомерное завладение транспортным средством без цели хищения (1,7 %); нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (1,3 %); преступления, связанные с незаконным оборотом оружия (1,2 %); экологические преступления (1,1 %). Региональный список зарегистрированных преступлений в Иркутской области продолжают преступления экономической направленности (3,0 %), неправомерное завладение транспортным средством без цели хищения (2,4 %), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (2,2 %), незаконный оборот оружия (1,2 %), нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (1,1 %). Рис. 1. Удельный вес зарегистрированных преступлений против личности в Российской Федерации и Иркутской области за 2012–2013 гг. (ст. 105–157 УК РФ). 21 Рис. 2. Удельный вес хищений, зарегистрированных в Российской Федерации и Иркутской области за 2012–2013 гг. Рис. 3. Доля зарегистрированных преступлений в общественных местах по Российской Федерации и Иркутской области за 2012–2013 гг. 22 Рис. 4. Удельный вес зарегистрированных преступлений в сфере экономики в Российской Федерации и Иркутской области за 2012–2013 гг. Рис. 5. Доля зарегистрированных преступлений в сфере незаконного оборота наркотических средств в Российской Федерации и Иркутской области за 2012–2013 гг. 23 Рис. 6. Доля зарегистрированных преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия в Российской Федерации и Иркутской области за 2012–2013 гг. Стоит заметить, что, несмотря на снижение численности зарегистрированных преступлений в Российской Федерации отмечается рост общего числа выявленных лиц, совершивших преступления. На федеральном уровне удельный вес указанной категории лиц в 2010–2013 гг. составил 11,9 %. В 2013 г. наметился рост общего числа выявленных лиц, совершивших преступления, на 0,2 %. Характеризуя состояние преступности, необходимо обратить внимание на показатели среди выявленных удельного веса лиц, ранее совершавших преступление. Если в 2010 г. на федеральном уровне удельный вес лиц, ранее совершавших преступления, среди выявленных составлял 31,7 %, то в 2011– 2013 гг. данные показатели увеличились соответственно до 40,7 %, 44,7 % и 47,7 % [6]. В Иркутской области доля среди выявленных лиц, ранее совершавших преступления, составила в 2012 г. – 46,8 %, 2013 г. – 48,4 %. Таким образом, положительная динамика снижения уровня регистрируемой преступности сопряжена с неблагоприятными тенденциями увеличения удельного веса лиц, повторно совершивших преступления (рис. 7). 24 Рис. 7. Доля общего числа выявленных лиц, ранее совершавших преступления. Приведенные данные официальной статистики указывают на продолжающийся рост удельного веса лиц, ранее совершавших преступления, по оконченным расследованием преступлениям. Увеличение показателя числа ранее судимых указывает на то, что в отношении каждого третьего лица, подвергнутого мерам уголовно-правового характера, не были реализованы соответствующие функции и достигнуты установленные законом цели. Сравнительно низкими на общефедеральном и региональном уровнях являются показатели раскрываемости преступлений. В соответствии с официальными статистическими данными показатели нераскрытых преступлений на федеральном уровне достигли 48,8 %. Что касается Иркутской области, то нераскрытыми остаются более половины из числа зарегистрированных преступлений (51,2 %). Стабильный рост среди выявленных удельного веса лиц, ранее совершавших преступления, и высокие показатели числа нераскрытых преступлений свидетельствуют об одной из актуальных проблем, связанных с рецидивной преступностью. Принятие Федерального закона от 07.12.2011 г. № 420-ФЗ послужило внесению изменений в категоризацию преступлений, что неизбежно ограничило карательное воздействие на лиц, реализовавших общественно опасные деяния. В результате новеллизации ст. 15 УК РФ доля совершаемых преступлений, относящихся к категории тяжких и особо тяжких преступлений, составила 24,4 %. Соответственно доминирующими являются показатели совершения преступлений небольшой и средней тяжести (75,6 %). В результате только в 2013 г. почти половина зарегистрированных преступлений в Российской Федерации была отнесена к категории небольшой тяжести (42,1 %), исключив тем самым возможность назначения указанной группе лиц реального отбывания наказания. Наиболее вероятным последствием факта совершения данного преступления становится освобождение от уголовной ответственности, освобождение 25 от наказания и назначение условного осуждения. Вследствие изменения категоризации доля преступлений средней тяжести составила 33,5 %, уголовная ответственность за совершение которых реализуется, как правило, в форме условного осуждения либо назначения наказаний, не связанных с изоляцией от общества. К категории тяжких и особо тяжких преступлений были отнесены соответственно 19 и 5,4 % преступлений, предусматривающих назначение более строгих видов наказаний. Сходные тенденции характерны для Иркутской области. Так, удельный вес преступлений небольшой и средней тяжести по Иркутской области в 2013 г. достиг 74,1 %. Согласно данным официальной статистики по Иркутской области в отличие от России почти половина зарегистрированных преступлений была отнесена к категории средней тяжести (44,9 %). Менее значительной представляется доля зарегистрированных преступлений небольшой тяжести (29,2 %). Категории зарегистрированных тяжких и особо тяжких преступлений составляют соответственно 22,1 и 3,8 %. Вследствие этого подавляющему большинству выявленных лиц, признанных виновными в совершении преступлений, на территории Иркутской области назначаются достаточно гуманные виды наказаний, как правило, не сопряженные с изоляцией от общества. Реализации подлежат определенные виды освобождения от наказания, а также иные меры уголовно-правового характера. Сопоставление показателей в части категоризации совершаемых преступлений демонстрирует снижение удельного веса тяжких и особо тяжких преступлений на федеральном и региональном уровнях соответственно с 24, 8 до 24,4 % и с 27, 2 до 25,9 % (рис. 8). Рис. 8. Доля категорий зарегистрированных преступлений в Российской Федерации и Иркутской области за 2012–2013 гг. Избранная законодателем позиция неизбежно отражается на реализации основных направлений уголовно-правовой политики. Изменение механизма 26 уголовно-правового регулирования детерминировано целенаправленной гуманизацией видов наказаний и иных мер уголовно-правового характера. Как показывает проведенный анализ правоприменительной деятельности, в Российской Федерации в 2012 г. удельный вес условного осуждения к лишению свободы и иным мерам достиг 31,9 %. Лишение свободы на определенный срок было назначено 28,8 % осужденных. Штраф как основной вид наказания доминировал над обязательными работами (10,2 %), исправительными работами (9,9 %) и ограничением свободы (3,5 %) и составил 15,4 %. Вследствие этого доля осужденных к иным основным видам наказаний в указанном перечне являлась весьма незначительной. Так, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, содержание в дисциплинарной воинской части, ограничение по военной службе, пожизненное лишение свободы составляли соответственно 0,05, 0,05, 0,02, 0,01 %. Сравнительный анализ реализуемой судебной практики, сопряженной с назначением наказания, позволяет выявить на региональном уровне следующие отличительные особенности. В соответствии с данными официальной статистики предпочтение судами Иркутской области в 2013 г. было отдано такому виду наказания, как исправительные работы (22 %). Следующие позиции в перечне назначаемых судами наказаний занимают условное осуждение к иным мерам (19,6 %) и условное осуждение к лишению свободы (16,9 %). Достаточно распространенными в судебной практике являются штраф (14 %) и обязательные работы (14 %). Менее распространенными на территории Иркутской области следует признать такие наказания как лишение свободы на определенный срок (6,4 %) и ограничение свободы (6,4 %). Незначительным является удельный вес осужденных к лишению права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (0,06 %). На 7,0 %. в 2013 г. на территории Иркутской области подлежала общая численность осужденных. Кроме того, среди видов назначенных наказаний фигурируют принудительные работы (0,1 %), несмотря на то, что процесс их реализации согласно Федеральному закону от 28.12.2013 г. № 431-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» в силу проблем, связанных с их исполнением, на законодательном уровне был определен с 1 января 2017 г. Таким образом, следует заключить, что в России реальное отбывание наказания фигурировало более чем в двух третях обвинительных приговоров судов (68,1 %). Более низким по Иркутской области является показатель реального исполнения наказания (63,5 %) (рис. 9). 27 Рис. 9. Наказания и иные меры уголовно-правового характера, назначаемые в Российской Федерации и Иркутской области Продемонстрированное изменение показателей удельного веса назначаемых судами Российской Федерации мер уголовно-правового характера представляется закономерным вследствие современных тенденций уголовноправовой политики, ориентированных на использование альтернативных лишению свободы на определенный срок видов наказаний, не связанных с изоляцией осужденного от общества. Гуманные виды наказаний постепенно вытесняют из правоприменительной деятельности не только лишение свободы на определенный срок, но и условное осуждение, доля которого в течение десяти лет снизилась на 23,1 %. Совокупная численность осужденных к штрафу, обязательным работам, исправительным работам и ограничению свободы как к основным видам наказаний в современный период достигла 39 %. Отмечается дальнейший рост удельного веса осужденных, которым наряду с основным наказанием назначается дополнительный его вид (5,1 %). Приоритетное место в указанном перечне отводится штрафу, назначаемому судами в качестве дополнительного вида наказания (51,5 %). Лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (30,9 %), ограничение свободы (17 %) занимают следующие позиции. Завершает исследуемый перечень дополнительных видов наказаний лишение специального, воинского, почетного звания, классного чина, государственных наград (0,6 %). Наказание и иные меры уголовно-правового характера, назначаемые судами Иркутской области, % Виды наказаний Условное осуждение к лишению свободы Условное осуждение к иным мерам Штраф 28 2009 40,2 17,1 16,6 2013 16,9 19,6 14,0 Виды наказаний Лишение права заниматься определенной деятельностью Обязательные работы Исправительные работы Ограничение свободы Лишение свободы на определенный срок 2009 0,1 10,2 8,1 – 7,3 2013 0,1 14,0 22,0 6,4 6,4 Необходимо обратить внимание на уровень регистрации преступлений, совершенных лицами, не имеющими постоянного источника дохода. Так, например, доля преступлений, совершенных лицами, не имеющими постоянного источника дохода в Российской Федерации, достигает 65,7 %. Что касается Иркутской области, то данные показатели составляют 54 %. Между тем указанные высокие показатели изначально предопределяют проблему назначения такого вида наказания, как исправительные работы, доминирующего в обвинительных приговорах судов данного региона. При этом закономерно актуализируется проблема исполнения исправительных работ помимо основного места работы, учитывая отсутствие у руководителя учреждения, организации, предприятия, фирмы стремления в трудоустройстве осужденного. Анализ данных официальной статистики указывает на снижение эффективности деятельности, связанной с применением наказания, что закономерно отражается на предупреждении преступности и усугубляет сложившуюся криминальную ситуацию. Отсутствие специально-предупредительного эффекта создает условия для развития рецидивной преступности. Вследствие этого актуализируется вопрос относительно необходимости совершенствования механизма правового регулирования наказания в свете Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года, согласно которой стратегической задачей является достижение целей наказания и минимизация отрицательных социальных последствий, связанных с изоляцией осужденных от общества [8]. Изменение курса национальной уголовно-правовой политики в условиях глобализации права отражается на реформировании судебной и пенитенциарной деятельности. Согласно официальным данным, представленным Судебным департаментом при Верховном Суде Российской Федерации, число осужденных стабильно снижается. Изменению подвергаются и меры уголовноправового характера, обеспечивающие предупреждение преступности. Судами в настоящее время отдается предпочтение реальному отбыванию наказания по сравнению с условным его исполнением, доминировавшим на протяжении сравнительно продолжительного периода с момента вступления в действие Уголовного кодекса РФ. Решение проблем противодействия рецидивной преступности следует оценивать в контексте реализации Распоряжения Правительства РФ от 14.10.2010 г. № 1772-рг, утвердившего Концепцию развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года. В этой связи необходимо заметить, что в период с 01.01.2010 г. до 01.01.2014 г. произошло снижение общей численности специального контингента учреждений уголовно-исполнительной системы, обеспечивающих изоляцию от общества на 21,6 %. Сокращению на 3,3 % подлежало 29 количество исправительных колоний. Число содержащихся в них осужденных снизилось на 22,7 %. Одновременно на 1,7 % увеличилось количество следственных изоляторов и на 34,1 % подлежало сокращению число помещений, функционирующих в режиме следственных изоляторов при колониях, что повлекло снижение размещенных в них лиц на 13,2 %. Рост численности тюрем на 12,5 % сопровождается снижением на 53,6 % отбывающих наказание лиц. Снижение количества воспитательных колоний для несовершеннолетних на 27,5 % обусловило уменьшение контингента воспитанников на 67,8 %. Понижение числа уголовноисполнительных инспекций на 0,3 % сопровождается уменьшением на 15,3 % количества состоящих на учете осужденных к наказаниям, не связанным с лишением свободы. Между тем за исследуемый период на 83,1 % снизилось число государственных унитарных предприятий, созданных для обеспечения трудовой занятости осужденных. Внимание концентрируется на центрах трудовой адаптации осужденных, количество которых увеличилось на 14 %. В рамках организованного производственного комплекса увеличению на 18,9 и 2,4 % подлежали соответственно функционирующие лечебно-производственные и учебно-производственные мастерские. Думается, что отсутствие реальной трудовой занятости существенно осложняет процесс ресоциализации большинства осужденных, не занимающихся социально полезной деятельностью в период отбывания наказания. Акцент внимания на учебно-воспитательной работе и духовном развитии выглядит не вполне приемлемым направлением реформирования правового сознания и поведения осужденного в выгодном государству и обществу направлении. Соответственно, увеличение на 1,3 % числа вечерних общеобразовательных школ и на 5,1 % учебно-консультационных пунктов при общем снижении на 1,8 % количества профессионально-технических училищ, росте на 8,9 % численности храмов и снижении молитвенных комнат на 4,4 % представляется маловероятным средством специального предупреждения преступлений. Критической оценки заслуживает деятельность исправительных учреждений страны. Проблема состоит в действии норм тюремной субкультуры, препятствующих процессу исполнения наказания. В этой связи актуализируется задача противодействия криминальным структурам, требующая решения целого комплекса вопросов. Пристального внимания заслуживает организация надлежащего взаимодействия правоохранительных органов по нейтрализации внешних и внутренних факторов, создающих угрозу нормальному функционированию исправительных учреждений. Реформирования заслуживает уголовно-исполнительная система, не учитывающая современное состояние экономики, интеграцию Российской Федерации в международное правовое поле, международные стандарты обращения с осужденными и развитие гражданского общества. Приоритетное значение получает повышение эффективности работы учреждений и органов, исполняющих наказания. Определенного внимания заслуживают гуманизация условий содержания заключенных под стражу и отбывающих наказание в виде лишения свободы, повышение гарантий соблюдения их прав и законных интересов. Принципиальное значение имеет осуществление раздельного содержания осужденных с учетом тяжести совершенного преступления и криминологической ха30 рактеристики каждого из них. Особое место отводится изменению идеологии применения основных средств исправления осужденных в местах лишения свободы с усилением психолого-педагогической работы с личностью и подготовки ее к жизни в обществе. Весомыми представляются разработка форм проведения воспитательной работы, организации образовательного процесса и трудовой занятости осужденных в новых условиях отбывания наказания. Внимания заслуживают модернизация и оптимизация системы охраны исправительных учреждений и следственных изоляторов, укрепление материальной базы следственных изоляторов, исправительных учреждений, уголовноисполнительных инспекций. Актуализируется вопрос повышения эффективности управления уголовно-исполнительной системой с учетом ее новой структуры, в том числе путем формирования современной информационной и телекоммуникационной инфраструктуры. Приемлемым выглядит расширение сферы применения наказаний и иных мер уголовно-правового характера, не связанных с лишением свободы. В современный период требуется обеспечение необходимого уровня социальной защиты работников уголовно-исполнительной системы, внедрение современных технологий и технических средств в практику исполнения наказаний. Показательным представляется совершенствование ведомственного контроля за деятельностью уголовно-исполнительной системы, обеспечение гласности в указанной сфере, подконтрольности институтам гражданского общества. Перспективным является создание условий для участия общественности в решении стоящих перед уголовно-исполнительной системой задач. В условиях глобализации злободневным представляется развитие международного сотрудничества с пенитенциарными системами иностранных государств, международными органами и неправительственными организациями. Решению поставленных задач может содействовать совершенствование уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации, направленного на изменение структуры уголовно-исполнительной системы и создание новых видов учреждений, осуществляющих исполнение наказаний в виде лишения свободы. Оптимизация пенитенциарной деятельности обеспечивается поиском и использованием новых форм и методов исправительного воздействия, организационных механизмов социальной работы, закреплением в уголовно-исполнительном законодательстве форм социальной, психологопедагогической работы в качестве основного средства исправления осужденных. Положительной оценки заслуживает дополнение системы поощрений осужденных новыми стимулами правопослушного поведению и активной ресоциализации. Дифференциация содержания осужденных в зависимости от характера и степени общественной опасности совершенных преступлений, поведения во время отбывания наказания, криминального опыта (раздельное содержание впервые осужденных к лишению свободы и ранее отбывавших наказание в виде лишения свободы, расширение оснований направления в колониюпоселение, с одной стороны, и перевода на тюремный режим – с другой) исключает негативное влияние одной категории осужденных на иные группы. Проведенный эмпирический сравнительно-правовой анализ состояния, динамики и структуры преступности позволил обратить внимание на актуали31 зацию ряда проблем, связанных с законотворческой деятельностью и реализацией закона на правоприменительном уровне. Необходимость решения обозначенных проблем предопределила повышенный интерес со стороны научной общественности. Различные подходы к определению направлений, форм и методов реализации уголовно-правовой политики получили освещение в работах Н.А. Беляева, Ю.В. Голика, А.Н. Игнатова, А.И. Коробеева, Н.А. Лопашенко, П.Н. Панченко и др., обозначивших в качестве приоритетных направлений разработку принципов уголовно-правового воздействия на преступность с учетом принципов уголовного права и правоприменительной деятельности, а также общих начал назначения наказания и иных мер уголовно-правового характера. Как справедливо отмечают Ю. Голик и И. Рагимов, в современном мире в условиях «мимикрирования» преступности, увеличения числа людей, характеризующихся «допреступным поведением», которое «в один момент может породить множество как традиционных преступлений, так и новых, не известных современной теории и практики», актуальным вопросом уголовно-правовой политики становится «выработка эффективных форм реагирования на появляющиеся формы и виды преступности. Думается, что в целях повышения эффективности мер противодействия преступности на региональном и федеральном уровнях необходимо концептуальное оформление уголовно-правовой политики. Концепция уголовноправовой политики должна содержать не «догоняющую», а «опережающую» модель правового регулирования. Создание Концепции уголовно-правовой политики должно базироваться на принципе публичности, предусматривающем комплексный подход к реализации правотворческого процесса посредством привлечения к участию в разработке законопроектов как научных учреждений, научно-исследовательских центров и ученых различных специальностей, научно-исследовательских подразделений в рамках правоохранительной системы, так и органов исполнительной власти федерального и регионального уровня, органов местного самоуправления. Для принятия жизнеспособных правовых решений, интеграции и трансформация научных знаний в области юриспруденции, политологии, социологии, экономики и других областей научных знаний необходимо проведение всестороннего обсуждения разрабатываемых законопроектов специалистами, представителями научных учреждений, заинтересованных органов и общественных кругов. В целях повышения эффективности уголовно-правового воздействия на общественные актуальным следует признать использование совокупности методов и средств юридической техники, в том числе социально-правового мониторинга, правового моделирования, социального прогнозирования и иных экспериментальных методов. Разработка правовых решений должна исходить их объективно назревшей потребности модернизации традиционно сложившихся и законодательно регламентированных на протяжении эволюции правовой системы России общественных отношений. Учитывая социокультурные традиции и потребности российского общества, оптимизация уголовно-правовой политики предполагает использование метода сравнительного правоведения, позволяющего «сдержанно» 32 относиться к заимствованию норм из «чуждых для России правовых семей» и избежать «слепого копирования западных образцов» [7, с. 120–121]. Немаловажное значение имеет соблюдение в правотворческой деятельности во избежание «удвоения правовых категорий», неоднозначного толкования правовых норм на правоприменительном уровне, приемов и средств юридической техники, исключающих пробельность и коллизионность уголовного законодательства, противоречивость в определении мер уголовно-правового характера. При этом основными методами реализации уголовно-правовой политики следует признать согласованность мер в сфере криминализации, декриминализации, пенализации, депенализации; дифференциации и индивидуализации ответственности. Результативность и эффективность уголовного закона во многом обусловлена совершенствованием экспертной деятельности, введением многоуровневой экспертизы, предусматривающей сбалансированность экспертной деятельности как государственных, так и негосударственных институтов. Оптимизация общественной экспертизы предполагает «прозрачную обратную связь», реализация которой заключается в проведении независимой экспертизы и установлением обязанности со стороны компетентных правотворческих органов в случае отказа выразить мотивированное обоснование причин отклонения позиции научного сообщества и представителей гражданского общества. Следует отметить, что существенную роль в повышении эффективности уголовного закона и совершенствовании правоприменительной деятельности играет эффективная правовая реализация и социализация решений правового характера на предметном и субъектном уровнях. В этой связи актуальным представляется организация согласованной деятельности по осуществлению контроля за правоприменительной деятельностью уполномоченных органов государства, полиции, прокуратуры, судов, органов, ответственных за исполнение уголовных наказаний, со стороны государства и общественных объединений. Значительную роль играет на современном этапе разработка концептуальных положений по профилактике уголовных правонарушений. Следует учитывать, что преступность представляет собой социальное явление и является продуктом наличия в обществе объективных причин, детерминирующих совершение преступления, уголовно-правовую политику государства по противодействию преступности следует рассматривать как системную деятельность органов и учреждений государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, направленную на ликвидацию объективных причин уголовных правонарушений и устранение из сознания представителей современного российского общества субъективных условий совершения общественно опасных деяний посредством адекватного сочетания апробированных и подлежащих реализации на правоприменительном уровне мер убеждения и принуждения. Резюмируя основные направления реализации уголовно-правовой политики и на федеральном и региональном уровнях, необходимо подчеркнуть, что основными формам реализации уголовно-правовой политики является как правотворческая деятельность в контексте совершенствования уголовного закона, так и правоприменительная деятельность, направленная на повышение эффективности деятельности правоохранительных органов. Существенное значение 33 на современном этапе обновления российской государственности приобретает деятельность государственных органов и учреждений и общественный организаций по профилактике и предупреждению преступности, правовому воспитанию граждан, развитию правовой культуры и преодолению правового нигилизма. Таким образом, оптимизация уголовно-правовой политики Российской Федерации в условиях обновления правовой системы предполагает комплексное использование доктринальных, правотворческих, правоприменительных, интерпретационных и иных юридических ресурсов. Список использованной литературы 1. Авдеева Е.В. Детерминанты преступлений против свободы личности в Российской Федерации / Е.В. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 2. – С. 147. 2. Авдеева О.А. Наказание как мера противодействия преступности: ретроспективный анализ законодательной регламентации в национальном праве / О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 1. – С. 120. 3. Авдеев В.А. Оптимизация целей наказания в контексте предупреждения преступности / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 2. – С. 41–53. 4. Авдеев В.А. Концепция уголовно-правовой политики Российской Федерации: основные направления совершенствования уголовного закона и оптимизации мер противодействия преступности / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2014. – № 1. – С. 21. 5..Авдеев В.А. Национальная уголовно-правовая политика в сфере противодействия преступности / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2012. – № 4. – С. 28. 6. Официальный сайт МВД РФ [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http:// www. Mvd. Ru / presscenter / statistics / reports / show. 7. Правовая политика в условиях модернизации (по материалам Всероссийской конференции в Институте государства и права РАН) // Государство и право. – 2011. – № 10. – С. 120–121. 8. Собрание законодательства Российской Федерации. – 2010. – № 43. – Ст. 5544. 9. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Утверждена Указом Президента РФ от 12.05.2009 г. № 537 // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2009. – № 20. – Ст. 2444. Информация об авторах Авдеев Вадим Авдеевич – заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, 34 доктор юридических наук, профессор, г. Иркутск, mail: vadim.avdeevich@mail.ru. Авдеева Ольга Анатольевна – профессор правовых дисциплин Сибирской академии права, доктор юридических наук, профессор, г. Иркутск, mail: Avdeeva_ O_A@mail.ru. Российская Федерация; eкафедры государственноэкономики и управления, Российская Федерация; e- Authors Avdeev Vadim Avdeevich – Head of Chair of criminal law and criminology of the Baikal National University of economics and law, Doctor of law, Professor, Irkutsk, Russia Federation; e-mail: vadim.avdeevich@mail.ru. Avdeeva Ol'ga Anatol'evna – Professor of Chair of State and Legal Disciplines of Siberian Academy of Law, Economics and Management, Doctor of Law, Professor, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: Avdeeva_O_A@mail.ru. УДК 343.9 Е.П. Ким, А.В. Быков К ВОПРОСУ О ПРИЗНАКАХ КРИМИНАЛЬНОГО РЕЙДЕРСТВА В статье анализируется признаки рейдерства. По мнению авторов, главным признаком рейдерства является объект рейдерских посягательств – хозяйственные активы, используемые в предпринимательской деятельности. Такой подход отличается научной новизной. В практическом плане единообразие в определении рейдерских преступлений позволяет упорядочить ведомственную отчетность правоохранительных органов, посредством чего – установить реальное количество преступлений, совершаемых рейдерами. Ключевые слова: рейдерство, хозяйственные активы, экономические преступления. E.P. Kim, A.V. Bykov АBOUT THE SIGNS OF THE CRIMINAL RAIDERS The article examines the signs of raiding. According to the authors the main feature of raiding is infringing object raider – economic assets used in business. This approach is scientific novelty. In practical terms, the uniformity in the definition of crimes raider allows you to organize departmental reporting law enforcement, whereby – to establish the actual number of crimes committed by raiders. Keywords: raiding, household assets, economic crimes. 35 Нарастающая глобализация предопределяет огромное значение безопасности ведения бизнеса в России как важнейшего критерия инвестиционной привлекательности нашей страны [2]. С 1990-х гг. в России наблюдается эволюция форм противоправного передела собственности, когда на смену откровенно бандитским методам приходят заимствованные за рубежом способы корпоративных захватов, в том числе криминальные. Однако такие противоправные действия подрывают экономическую безопасность государства, поэтому противодействие им возводится в ранг приоритетных государственных задач [7]. Следственным комитетом Российской Федерации расследованию преступлений в этой сфере уделяется большое внимание. Немного статистики: только за 9 мес. 2014 г. в следственные органы Следственного комитета Российской Федерации поступило более 59 тыс. сообщений о преступлениях в сфере экономики. Следователями возбуждено 29,7 тыс. уголовных дел такой категории. Благодаря этому потерпевшим возмещен ущерб в размере 15,7 млрд р., что составляет 43,8 % от установленного. Следственным органам предписано совершенствовать работу по расследованию таких преступлений, а также возмещению причиненного ими ущерба [8]. Как же отделить из этого массива рейдерские преступления? Мы знаем, что в научном литературе и прессе рейдерством называют захват чужого бизнеса силовыми методами. Сложность противодействия рейдерству заключается в изощренности и разнообразии используемых преступных схем, нередко высочайшей квалификацией исполнителей и организаторов таких преступлений, а также вовлечением в преступления сотрудников правоохранительных и судебных органов. Такой клубок преступлений, включающий в себя составы против личности, собственности, а также коррупционные преступления нелегко поддается уголовно-правовую оценке [5]. Как известно, отечественный уголовный закон не содержит определения понятия «рейдерство». В ученой среде тоже не существует единства мнений. Одни говорят, что рейдерство – многоаспектное явление: экономическое, социальное, правовое, политическое и т.д., связанное с захватом управления предприятием без какого-либо судебного акта; осуществление сделки с активами захваченного предприятия [6]. Другие видят рейдерство как недружественное поглощение предприятия против воли его собственников, имеющих преимущественное положение в данном предприятии и / или его руководителя [4]. Однако вряд ли указанные признаки полностью охватывают формы рейдерства, как высокодоходного бизнеса, связанного с вовлечением в преступную деятельность сотрудников судебных и правоохранительных органов. Между тем корректная формулировка рейдерства позволила бы обозначить признаки этого явления, раскрыть его сущность. Вне этого такие термины как «рейдерская атака», «рейдерское завладение», «рейдерский захват» остаются лишь журналистскими терминами. Единого подхода здесь быть не может. Например, в случае с поиском дефиниции коррупционного преступления, необходимо исходить из первоосновы, формирующей преступное поведение – конфликта интересов на службе [3]. Однако в случае с термином «рейдерство» целесообразно следовать другим путем. Исследование рейдерства приводит к выводу о схожести объектов преступного посягательства. Как и в любых других преступлениях в рейдерстве 36 существует основной объект посягательства: общественные отношения, а также социальные ценности, интересы и блага, на которые покушаются рейдеры. Специфика рейдерства состоит в том, что целью преступников всегда является завладение (захват) какого-либо имущества, либо связанного с предпринимательской деятельностью, либо имущества, которое вполне можно использовать для такой деятельности. Вне этих отношений рейдерство превращается, например, в бытовую преступность против собственности. Особенность объекта посягательства, по нашему мнению, составляет обязательный признак рейдерства, выделяя его на фоне преступлений против собственности. При этом предметом рейдерства выступает имущество, посредством которого осуществляется такая предпринимательская деятельность. В этой связи уместно обратиться к понятию «имущество». Согласно ст. 128 Гражданского кодекса РФ к объектам гражданских прав относятся вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, иное имущество, в том числе безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права; результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага. Таким образом, имущество – это совокупность вещей и имущественных прав (имеющих денежную оценку). При этом вещи могут быть движимыми и недвижимыми (ст. 130 ГК РФ), а совокупность вещей и прав, используемых для предпринимательской деятельности, может образовывать имущественный комплекс – предприятие (ст. 132 ГК РФ). В состав предприятия как имущественного комплекса входят все виды имущества, предназначенные для его деятельности, включая земельные участки, здания, сооружения, оборудование, инвентарь, сырье, продукцию, права требования, долги, а также права на обозначения, индивидуализирующие предприятие, его продукцию, работы и услуги (коммерческое обозначение, товарные знаки, знаки обслуживания), и другие исключительные права. Согласно ст. 133.1 ГК РФ недвижимой вещью, участвующей в обороте как единый объект, может являться единый недвижимый комплекс – совокупность объединенных единым назначением зданий, сооружений и иных вещей, неразрывно связанных физически или технологически, в том числе линейных объектов (железные дороги, линии электропередачи, трубопроводы и другие), либо расположенных на одном земельном участке, если в едином государственном реестре прав на недвижимое имущество зарегистрировано право собственности на совокупность указанных объектов в целом как одну недвижимую вещь. Именно такие объекты гражданских прав входят в сферу преступных интересов рейдеров. Следовательно, рейдерство направлено на завладение имуществом (вещи, права, предприятия, единые имущественные комплексы), посредством которых осуществляется (может осуществляться) предпринимательская деятельность. При этом нельзя забывать, что объективная сторона рейдерства определяется конкретным составом преступления, посредством которого совершается общественно-опасное посягательство. Именно поэтому в науке нет одного мнения относительно количества рейдерских преступлений: указываемый учеными перечень охватывает, в среднем, 35–40 статей УК РФ [1]. Точность 37 здесь не имеет значения – важно только лишь отнесение конкретного деяния к рейдерскому преступлению. Тем более, что содеянное рейдерами, как правило, представляет собой совокупность преступлений [9]. Так рейдерский захват зачастую сопровождают (предшествуют ему) преступные посягательства на охраняемую законом тайну. Поэтому из рейдерского перечня нельзя исключать составы, карающие за преступления против неприкосновенности частной жизни, тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений, государственной и иной охраняемой законом тайны. Туда же мы отнесем коррупционные преступления, вовлеченных в преступную деятельность рейдеров должностных лиц (в зависимости от способа посягательства дополнительными объектами рейдерства могут выступать неприкосновенность жизни потерпевшего, его здоровье, нормальное функционирование государственного, муниципального органа или организации и т.д.). Такой подход позволяет не прибегать к закрытому перечню для определения рейдерских захватов, а исходить из основного объекта посягательства как критерия отнесения деяния к рейдерству. Учитывая вышеизложенное, мы можем сделать вывод о том, что поскольку объектом рейдерства выступают общественные отношения в сфере легальной предпринимательской деятельности, основанной на реализации потерпевшим гражданских прав и свобод (право на собственность, на труд, свободу деятельности и т.д.), то само рейдерство можно определить как негативное социально-экономическое явление, выражающееся в изъятии хозяйственных активов физических или юридических лиц, путем совершения преступлений. Такая дефиниция носит прикладной характер и может служить критерием отграничения рейдерских преступлений от иных, совершаемых в сфере экономики. Внедрение такого критерия в работу правоохранительных ведомств позволит прийти к единообразной отчетно-регистрационной политике, что будет способствовать объективному учету совершаемых рейдерских преступлений. Список использованной литературы 1. Андреева Л.А. Рейдерство (уголовно-правовой и криминологический аспекты) / Л.А. Андреева // Юриспруденция. – 2010. – Т. 20, № 4. – С. 17. 2. Гринин Л.Е. Истоки глобализации: мир – системный анализ / Л.Е. Гринин // Век глобализации. – 2011. – № 1. – С. 80–94. 3. Ким Е.П. Конфликт интересов на службе как основа коррупционного преступления (криминологический аспект) / Е.П. Ким, А.В. Быков // Российский следователь. – 2013. – № 10. – С. 33–38. 4. Ковалев В.В. Корпоративные финансы и учет: понятия, алгоритмы, показатели / В.В. Ковалев. – М. : Проспект, 2010. – С. 471. 5. Козлова Н. Идут на шантаж / Н. Козлова // Российская газета. – 2009. – 7 окт. 6. Осипов Г.В. Россия: субъективные и объективные факторы в преодолении кризиса / Г.В. Осипов, В.В. Локосов ; Ин-т соц.-полит. исслед. РАН. – М., 2010. – С. 99. 38 7. Особенности выявления, раскрытия и расследования рейдерских захватов имущественных комплексов : учеб.-метод. пособие / под ред. А.М. Багмета, В.В. Бычкова. – М. : Акад. СК России, 2014. – С. 4. 8. Об эффективности расследования преступлений в сфере экономики и возмещения причиненного ущерба : решение коллегии СК России от 11.12.2014 г. № в-14. – Документ официально не опубликован. 9. Сычев П.Г. Отобрать и присвоить не проблема. Пробелы в законодательстве развязали рейдерам руки / П.Г. Сычев // Закон. – 2007. – Авг. – С. 154. Информация об авторах Ким Евгений Петрович – заведующий кафедрой уголовного права Пятого факультета повышения квалификации (с дислокацией в г. Хабаровске) Института повышения квалификации Академии Следственного комитета Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, полковник юстиции; e-mail: kup5fpk@mail.ru. Быков Антон Витальевич – доцент кафедры уголовного права Пятого факультета повышения квалификации (с дислокацией в г. Хабаровске) Института повышения квалификации Академии Следственного комитета Российской Федерации, майор юстиции; e-mail: stjurist@yandex.ru. Authors Kim Eugene Petrovich – Head of the Criminal Law of the Fifth faculty training (with a dislocation in Khabarovsk) Training Institute of the Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation, Doctor of Law, Professor, Colonel of Justice; E-mail: kup5fpk@mail.ru. Bykov Anton Vitalevich – Associate Professor of Criminal Law 5 faculty training (dislocation in Khabarovsk) Training Institute of the Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation, Major Justice; e-mail: abykov001 @mail.ru. УДК 343.9 И.Я. Козаченко, Е.А. Буцик СОСТОЯНИЕ НАРКОМАНИИ НА ПРИМЕРЕ РОССИИ И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН В статье анализируется состояние наркомании в России и зарубежных странах. Раскрываются основные проблемы развития наркотрафика, транзитные пути распространения наркотиков. Исследуется проблема незаконного потребления наркотических средств и психотропных веществ. 39 Ключевые слова: преступления против здоровья населения; незаконный оборот; наркотические средства; психотропные вещества. I.Ya. Kozachenko, E.А. Butsik STATE OF DRUG ADDICTION ON THE EXAMPLE OF RUSSIA AND FOREIGN COUNTRIES The article examines the state of drug addiction in Russia and foreign countries. The basic problems of drug trafficking and transit routes rasprotsraneniya drugs. We study the problem of the illicit use of narcotic drugs and psychotropic substances. Keywords: crime against public health; trafficking; drugs; psychotropic substances. Проблема незаконного потребления наркотических средств и психотропных веществ, на сегодняшний день, является одной из главных проблем в мире. Наркомания уносит не только жизни тех, кто злоупотребляет данными веществам и средствами, но и подрывает нормальное функционирование общественного строя в мире. Законами России наркомания определяется как «заболевание, обусловленное зависимостью от наркотических средств или психотропных веществ, включенных в перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации». На сегодняшний день наркомания является серьезной проблемой, в особенности подростковая. По заявлению ФСКН РФ, на 2014 г. рынок наркопотребления в России составляет 8 млн человек, из которых 20 % составляют школьники и 60 % молодые люди от 16 до 30 лет. Особенно остро эта проблема стоит в Воронежской и Московской областях. Данная проблема стала одной из основных, из числа опасных угроз. Превратилась в одну из мировых проблем, не обладающую, какими-либо конкретными средствами и мерами для решения, которыми на сегодняшний день не обладает даже мировое сообщество [6]. В настоящее время сформировалось два основных центра наркопроизводства: 1) южноамериканский, в западном полушарии и 2) афганский, восточное полушарие. Исходя из этого необходимо создание системы по обеспечению безопасности не только на национальном уровне, но и на международном. Данная система должна отталкиваться при создании мер от существующих центров наркопроизводства [3]. Афганистан сохраняет свои позиции в качестве основного лидера по выращиванию опийного мака и производству опия. По оценкам, в 2013 г. данное культивирование возрастает в основных регионах выращивания опийного мака. Это возрастание происходит уже в 3 раза, начиная с 2010 г. Незаконный оборот афганского опия осуществляется не только по балканскому маршруту, но и используется маршрут, проходящий через Иран (Ис40 ламскую Республику), Турцию и через Российскую Федерацию и Центральную Азию, Северный маршрут. Под угрозу попадает и Восточная Африка. Здесь преобладает морской путь. Также по данным Всемирного Доклада о наркотиках за 2013 г., появился новый маршрут незаконного оборота афганского опия. Этот маршрут следует на Средний Восток через Ирак, а также увеличен поток в Восточную и ЮгоВосточную Азию. Ранее, одной из основных целей ООН было полное уничтожение афганского наркотика. Однако НАТО не уничтожило наркотики, и по мнению многих, не планирует. Руководитель ФСКН России В.П. Иванов заявил, что «по сути, идет имитация борьбы с наркотиками. Отказ США от уничтожения посевов наркотиков в Афганистане прямо приводит к ухудшению наркоситуации в России. Рост героинового давления на Россию продолжается. Особенно это касается Северо-Кавказского региона, куда объем поставок наркотиков в 2009 г. возрос в 8 раз. А производство наркотиков за последние 9 лет в условиях присутствия международных сил в Афганистане увеличился в 40 раз». Следует согласиться с выводами С.У. Дикаева, что «наркобизнесс – явление, прежде всего, экономическое, составная часть преступности глобальной экономики. Преступная торговля наркотиками относится к числу преодолимых явлений. Ее надо сделать невыгодной. А пока наращивание масштабов производства афганского наркотика выгодно странам НАТО, действенной антинаркотической политики ожидать не приходится» [2]. Из Всемирного Доклада о наркотиках за 2014 г. проблема наркопотребления сохраняется на уровне 16–39 млн человек, в число которых входят и лица, хронически потребляющие, и лица, страдающие какими-либо расстройствами, вызванными употреблением наркотиков или наркозависимостью. Также сохраняется проблема в сфере доступа к службам наркологической помощи. По оценкам, лечебную наркологическую помощь получает лишь каждый шестой наркопотребитель в мире. По информации УПН ООН, ЮНЭЙДС (Объединенной программы Организации Объединенных Наций по ВИЧ / СПИДу), Всемирного банка и Всемирной организации Здравоохранения (ВОЗ), в мире насчитывается около 12,7 млн наркозависимых, которые употребляют наркотики путем инъекций. Возраст таких лиц составляет от 15 до 64 лет. Также по данным из Всемирного доклада о наркотиках 2014 г., в настоящее время наметилось две тенденции: произошло смещение употребления наркотиков с более привычной структуры потребления; несоблюдение мер предосторожности при инъекциях, что способствует распространению ВИЧ и гепатита С. Из списка наркотиков, первое место, занимают опиаты и опиоиды. Под опиатами понимается подгруппа опиоидов, в которую входят продукты, получаемые из опийного мака, опий, морфин и героин. Опиоиды – алкалоиды опийного мака, их синтетические аналоги и соединения, синтезируемые в организме. Данные виды наркотиков являются одними из самых вызываемых заболеваний и смертей во всем мире. В 2013 г. производство героина выросло до показателей 2008 и 2011 гг. Общая площадь культивирования, незаконного, опий41 ного мака составила 296 720 га. При этом данный показатель стал рекордным с момента начала составления данных показателей в 1998 г. Иначе состоит ситуация с кокаином. Площадь культивирования кокаина в 2011 г. составляла 155 600 га. Объем производства кокаина вирируется в диапазоне 776–1 051 т (данные цифры были выведены из расчета абсолютно чистого кокаина). В 2012 г. общий объем изъятия вырос до 671 т. Америка остается проблемным регионом по потреблению кокаина. Однако проблема, связанная с потреблением кокаина, начала обостряться и в Южной Америке, главным образом в Бразилии. Каннабис является одним из наиболее широко распространенных веществ, входящих в список запрещенных. В сравнении с оценками, которые были предоставлены в 2009 г., проблема с данным видом наркотика в целом сократилась. Несмотря на это площадь культивирования каннабиса в Афганистане сокращалась, но потенциальный объем производства смолы каннабиса был выше в 2012 г. Однако все больше людей, употребляющих каннабис, обращаются за медицинской помощью, что все-таки свидетельствует о положительной тенденции. Также одной из основных проблем, в сфере незаконного потребления, являются стимуляторы амфетаминного ряда. Это группа веществ, в состав которой входят синтетические стимуляторы из амфетаминной группы веществ, в том числе амфетамин, метамфетамин, меткатинон и вещества из группы экстези (метилендиокиметамфетамин (МДМА) и его аналогов). Основная проблема заключается в том, что здесь очень сложно дать оценку количеству потребляемого и произведенного. Но количество лабораторий, занимающихся производством, продолжает расти. Основная часть стимуляторов, которые были изъяты (144 т) приходится на Северную Америку. Также сообщения об изъятие данных стимуляторов продолжает поступать как из стран Ближнего Востока (Иордания, Саудовская Аравия и Сирийская Арабская Республика). По данным УПН ООН, в 2012 г. вырос объем изъятия экстези, при этом основной объем приходится на Восточную и Юго-Восточную Азию. Но наиболее серьезной проблемой на сегодняшний день является тот факт, что каждый день в мире появляется новый вид наркотических средств и психотропных веществ. По данным Всемирного доклада о наркотиках 2014 г., число новых психотропных веществ возросло до 348 (данные на декабрь 2013 г.) по сравнению с июлем 2012 г. – 251, что является превышением по сравнению с психотропными веществами над которыми осуществляется контроль на международном уровне (234 вещества). Анализ ситуации в Российской Федерации на 2013 г. показывает, что происходит стремительный рост не только наркоэкспансии, но и показывает высокий уровень наркозависимости некоторых слоев общества. По оценке ФСКН России, в 2013 г. было изъято из незаконного оборота 37,5 т. По данным ФСКН России на 2014 г. статистика наркопотребления в России составляет 8 млн человек, включая регулярное и периодическое употребление. Активно употребляют наркотики 3 млн человек. При этом каждый месяц от употребления наркотиков гибнет 5 тыс. человек. 42 Статистика ФСКН России о фактах изъятия наркотических средств и психотропных веществ, по классификации УНП ООН, за период с 1 января по 31 января 2014 г. (статистика на 1 января 2015 г.) [2] Вещество Наркотические средства опийной группы Героин Опий Наркотические средства каннабисной группы Гашиш Марихуана Кокаин Синтетические наркотические средства Иные наркотические средства Психотропные вещества Итого наркотических средств и психотропных веществ Количество фактов Количество вещества, кг % от общего количества вещества Количество разовых доз % от общего количества доз 2 250 2 609,925 207 496 752 72,20 1 999 6 2 073,884 22,225 9,9 207 388 351* 0,1 44 451 72,16 0,02 4 451 14 835,449 70,6 11 122 921 3,87 304 3 418 62 1 007,656 13 596,882 11,354 4,8 64,7 0,1 2 015 311 6 798 441 75 692 0,7 2,37 0,03 2 760 2 349,108 11,2 64 287 542 22,37 13 0,173 0,001 3 984 0,001 633 1 213,687 5,8 4 415 782 1,54 10 169 21 019,696 100 287 402 672 100 12,4 Исходя из выше изложенного, потребление наркотиков по-прежнему несет значительные потери. Причем эти потери отражаются не только в смертности людей употребляющие данные средства, но и в общественной жизни всего мира и на национальную безопасность стран. Ухудшают данную ситуацию и то, что действующий финансовый кризис пагубно отражается на людях, употребляющих наркотические средства. Так в последнее время, в Российской Федерации, происходит замещение героина на более дешевые наркотические средства, такими, как ацетилированный и экстрагированный опий, основным сырьем для изготовления, которых служит маковая солома. Сейчас в моду входят так называемые курительные смеси, набирающие популярность у молодежи. За 2012–2014 гг. активный рост потребления среди детей и подростков синтетических каннабиноидов. Эффект от них достигается влиянием синтетических продуктов на человека, приводящих молодые организмы в коматозное состояние, так называемое «кайфом», а в последствии к остановке сердца. В связи с этим даже был введен закон об обязательном тестировании школьников на наркотики, но как-то он не прижился. По факту тесты проводятся, даже выявляются учащееся употребляющие наркосодержащие ве43 щества, но на деле что с ними делать дальше не известно. Бесплатных мест на лечение слишком мало и на всех не хватает, в итоге этот вопрос остается открытым и на сегодняшний день. Но и общество не остается безразличным к современной «пандемии». Некоторые организации и общественные объединения ведут борьбу с наркотиками, но этого недостаточно, во-первых, их количество слишком мало, во-вторых, требуются действия на законодательном уровне. Нужно чтобы власть приняла радикальные меры по предотвращению уничтожения нашего с вами подрастающего поколения. Не стоит забывать, что наркотики способствуют распространению такой неизлечимой болезни, как ВИЧ, что делает это проблему еще более опасной. Борьба с «белой смертью» должна вестись на двух фронтах. С одной стороны, следует проводить лекции, агитации, пропаганда в пользу здорового образа жизни, с другой стороны государству необходимо ужесточить законы и наказания за нарушения их. Так, например, в Саудовской Аравии казнят как за торговлю наркотиками, так и за их употребление. Поэтому необходимо создание единых мер по предотвращению данной проблемы. Меры, которыми бы не просто создавали видимость того, что работа идет, а действительно способствовали улучшению данной ситуации. Данные меры должны, в первую очередь, создаваться путем совместных действий всего мирового сообщества. Этими мерами выступает создание комплексного механизма, обеспечивающего всестороннюю защиту человека, общества и государства. В Российской Федерации данным механизмом выступает, уголовно – правовая политика. Она разработана на основе научной и практической гармонизации национального законодательства, совершенствовании нормативно правового регулирования, оптимизации метод и средств по выявлению, пресечению и предупреждению преступных посягательств, эффективности реализации правоприменительной деятельности [5]. В рамках которой разработана антинаркотическая политика. При этом следует согласиться с мнением Ю.Г. Кипселиди, который говорит, что для создания более успешной политики России необходимо обратиться к зарубежному опыту. Но при это необходимо учитывать и менталитет Российских граждан. Для России не подходит механическое копирование чужого, пусть и удачного, опыта. Так же он отмечает, что политика снижения вреда, которая присуща многим зарубежным политикам, чужда российскому сознанию. Она находится в противоречии с общей российской антинаркотической стратегией, в которой делается акцент на искоренение или доведения до очень низкого уровня использования наркотических средств и психотропных веществ в немедицинских и ненаучных целях при помощи жестких репрессивных мер и политики нетерпимости [4]. Такие уголовно правовые политики должны создаваться не только на национальном уровне, но и иметь международный характер. Ведь только создавая такие механизмы и понимая причины совершения такого рода преступлений, можно постепенно привести к снижению и в итоге к устранению данной проблемы. В заключение следует отметить, что проблема наркотиков набирает обороты с каждым днем все сильнее и сильнее. И если сейчас не взяться за ум, то завтра 44 мы можем очнуться и увидеть, что вся молодежь «сгнила» и уже будет не важно, что именно мы оставим нашим потомкам, так как оставлять будет некому. Требуется не забывать об этом и не скрывать то, что в России катастрофа в виде наркомании имеет место быть и является проблемой первого плана. Чем более часто напоминать обществу о вреде «смертоносного дурмана», тем выше наши шансы на победу, а искореняя сам корень проблемы, то есть распространителей, даже пусть не гуманным путем, у нас есть шанс на светлое будущее без наркотиков. Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Основные направления реализации уголовно-правовой политики РФ в сфере противодействия преступности: сравнительный анализ федеральных и региональных начал / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал БГУЭП. – 2014. – № 2. – С. 46–62. 2. Дикаев С.У. Вопрос противодействия наркотизации населения / С.У. Дикаев // Криминология вчера сегодня завтра. – 2011. – № 1. – С. 98–105. 3. Иванов В.П. Выступление на Международной конференции глав МИД и компетентных органов, Лима (Перу), 2012 г., 25 июня [Электронный ресурс] / В.П. Иванов. – Режим доступа: http://www.fskn.gov.ru/includes/periodics/ speeches_fskn/2012/0625/114519425/ details.shtml. 4. Кипселиди Ю.Г. Модернизация антинаркотической политики в Российской Федерации: гуманизация или ужесточение ответственности? / Ю.Г. Кипселиди // Вектор Науки ТГУ. – 2010. – № 3. – С. 89–91. 5. Статистическая информация ФСКН России [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http: //fskn.gov.ru/pages/main/prevent/3939/4491/index.shtml. 6. Ролик А.И. Наркопреступность в России и Азиатско-Тихоокеанском регионе / А.И. Ролик // Криминологический журнал БГУЭП. – 2012. – № 4. – С. 89–95. Информация об авторах Козаченко Иван Яковлевич – заведующий кафедрой уголовного права Уральского государственного юридического университета, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, г. Екатеринбург, Российская Федерация; e-mail: uglaw@yandex.ru. Буцик Екатерина Александровна – аспирант кафедры уголовного права и криминологии Байкальского университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация. Authors Kozachenko Ivan Yakovlevich – Head of the Criminal Law of the Ural State Law University, Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of Russia, Ekaterinburg, Russian Federation; e-mail: uglaw@yandex.ru. Butsik Catherine Alexandrovna – graduate, Baikal National University of economics and law, Irkutsk, Russian Federation. 45 УДК 343.9 А.Н. Тарбагаев, Т.Б. Гусейнзаде КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЛИЧНОСТИ ПРЕСТУПНИКА-ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО Данная статья посвящена проблеме значимости повышения качества получения криминологической характеристики личности преступника военнослужащего срочной службы. Раскрываются понятия преступника военнослужащего срочной службы. Затронуты вопросы причин и условий совершения преступлений военнослужащими срочной службы. Раскрываются основные компоненты криминологической характеристики преступников военнослужащих: возраст, образование, социальное и семейное положение и так далее. Ключевые слова: личность преступника-военнослужащего; типы темпераментов военнослужащего; типологизация преступников военнослужащих; личность преступника военнослужащего срочной службы. A.N.Tarbagaev, T.B. Guseynzade CRIMINOLOGY DESCRIPTION PERSONALITY OF CRIMINAL SERVICEMAN This article is sanctified to the problem of meaningfulness of upgrading criminology description personality of criminal serviceman of urgent service. The concepts criminal serviceman of urgent service open up. The questions of reasons and terms of committing crime servicemen of urgent service are affected. The basic components of criminology description criminals servicemen open up: age, education, social and domestic position etc. Keywords: personality of criminal servicemen; types of temperaments of the servicemen; typologies of a criminals servicemen; personality of criminal servicemen of urgent service. Вооруженные Силы страны – это монолитная по своей структуре среда, где царят свои, порой, неписаные порядки и законы. Все это приводит к тому, что закрытая, по сути дела структура «военное, армейское братство», где «сор никогда не выносится из избы» становится мало контролируемой, как извне обществом, так и изнутри, военной прокуратурой и военной полицией, что может послужить причиной совершения военнослужащим преступлений и иных проступков. Наши Вооруженные Силы после развала Союза Советских Социалистических Республик столкнулись с известными трудностями, которые отразились на моральном и психологическом духе военнослужащих, для которых в опре46 деленной степени стал присущ «кулачно-правовой» метод убеждения в деле укрепления дисциплины и правопорядка в воинских коллективах, в деле повышения боеспособности войск. Методы убеждения, которые в принципе являются приоритетными на военной службе, перестали исключать методы принуждения, из которых наиболее жесткими, но и действенными одновременно являются неуставные отношения, так называемая «дедовщина» [4]. Не следует также забывать, что наша армия многонациональна, а для каждой нации характерен свой менталитет. В Указе Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. за № 537 «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» прямо говорится о том, что стратегическое сдерживание осуществляется с использованием экономических возможностей государства, включая ресурсную поддержку сил обеспечения национальной безопасности, путем развития системы военно-патриотического воспитания граждан Российской Федерации, а также военной инфраструктуры и системы управления военной организацией государства [13]. Для поднятия престижа службы в Вооруженных Силах упор делается на военно-патриотическое воспитание граждан, осознания ими того, что есть долг перед Родиной и заключается он в первую очередь службой в армии. Готовность дать отпор любому агрессору, а также в случае войн ведение удачных локальных операций и полномасштабных боевых действий, как на своей территории, так и на территории государства-агрессора при своих минимальных потерях, является для государства во все времена задачей номер один. Но в призывных комиссиях не всегда заботятся о том, чтоб призывники отвечали физическим и моральным параметрам рекрутов и потому в арию через них, порой, приходят асоциальные элементы, для которых военная служба не является главным приоритетом. Стоит отметить и то, что в России существует такая юридическая организация, как «Антипризыв», занимающаяся так называемым легальным «отмазыванием» призывников от военной службы. При таком подходе в мирное время, а также в период ведения локальных боевых действий военнослужащие совершают преступления, в результате чего возникает насущная необходимость тщательного исследования личности преступника-военнослужащего. Следует понять, почему военнослужащий совершает преступления. На данный момент в Академии ФПС России, других научных центрах Федеральной Пограничной службы России, в научных центрах других военизированных ведомств исследуются причины совершения преступлений военнослужащими [8]. При всем этом стоит отметить, что индивид совершает преступления не только потому, что попадает в ограниченную, отличающуюся своей замкнутостью, однополую социальную группу. С таким же успехом могут быть совершены противоправные деяние и вне таких групп. Вот почему автору хотелось бы рассмотреть характеристику личности военнослужащего, совершившего преступления, которая имеет некоторые отличительные особенности и характеризуются рядом факторов: замкнутостью однополой социальной группы межличностного общения; необходимостью при определенных условиях рисковать жизнью; 47 жесткой регламентацией и монотонностью повседневного быта; ограничением свободного времени и, как правило, узким выбором культурно-досуговых мероприятий; четким иерархическим построением взаимоотношений между начальником и подчиненными при безусловном соблюдении принципа верховенства и единоначалия; значительными ежедневными физическими и психологическими нагрузками; «кочевым» образом жизни и др. [6]. Есть особенности, которые присущие личности преступника военнослужащего срочной службы, личности преступника военнослужащего по контракту и личности преступника командира (начальника). Отдельно хотелось бы заметить и о существующих особенностях присущих личности неосторожного преступника военнослужащего. В данной статье хотелось бы рассмотреть личность преступника военнослужащего срочной службы, которая характеризуется кратко следующими особенностями – это молодые люди, как правило, в возрасте 18–21 года, с несформировавшейся психикой, с агрессивным поведением, с недостаточно высоким уровнем образованности и воспитанности и т.д. Также существует зависимость несформировавшейся психики от множества косвенных объективных и субъективных факторов (например, отношения офицеров и старослужащих, от вида и рода войск). Стоит отметить и любовь к получению молодыми людьми удовольствия от опасности, от риска, так называемый «гедонистический риск». По мнению З. Фрейда, люди жаждут не покоя, а возбуждения. Согласно результатам опроса, свыше 15 % военнослужащих ранее привлекались к уголовной ответственности, хотя и без предъявления им обвинения, а около 8 % привлекались к административной ответственности и состояли на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних [9]. Наличие опыта употребления спиртных напитков и наркотиков у военнослужащих, привлеченных к ответственности за совершенные преступления, говорит о том, что в призывных пунктах не всегда интересуются моральнопсихологическим состоянием призывника. В итоге мы имеем преступникавоеннослужащего срочной службы. Существование опыта общения с неформальными молодежными группировками с антиобщественной направленностью, скудность духовных потребностей и интересов, неумение давать верную оценку своим действиям и прочее приводит к тому, что военнослужащего срочной службы совершают преступления. Также личность преступника военнослужащего срочной службы характеризуется социальными и психологическими особенностям, с присущим ей типом темперамента. Так, военнослужащим-сангвиникам (жизнерадостным людям) присуща стремительность, быстрота, напор и смелость. Военнослужащиехолерики (вспыльчивые люди) проявляют завидную, хотя и неосознанную решительность и смелость. В то же время они могут испытывать неподотчетный, а потому особенно сильный страх. Военнослужащие-флегматики (спокойные, медлительные люди) обладают осознанной решительностью и смелостью, од48 нако эти качества у них сильны только при выполнении тех задач, к которым они специально готовились. Но менее всего подготовлены к тасканию армейской лямки военнослужащие-меланхолики (унылые, мрачные люди), поскольку их решительность и смелость кратковременны и проявляются только при преодолении незначительных препятствий. При этом всегда следует помнить определенную условность подобной (как и любой другой) типологии. Преступников – военнослужащих срочной службы можно разделить на несколько типов: случайных, для которых совершенное преступление – результат их неадекватной реакции на внезапно возникшие острые конфликтные ситуации; устойчивых, которые отличаются постоянной агрессивной направленностью и сформированным стереотипом применения грубой силы; злостных, для которых агрессивное поведение является нормой. При этом практически всегда их агрессивно-насильственное поведение имеет корыстную мотивацию. Криминологи Ю.М. Антонян, В.Е. Эминов и В.В. Лунеев выделяют четыре типа корыстно-насильственных преступников, добавляя к случайным, склонным к насилию на постоянной основе, асоциальным еще и особо жестоких преступников с психическими отклонениями. На последний тип преступников можно было бы и не обращать особого внимания, если бы в Вооруженные Силы РФ не призывались психически нездоровые лица. На практике, как известно, это зачастую происходит из-за недостатков в деятельности призывных комиссий [5]. Преступники военнослужащие срочной службы совершают, в основном, насильственные преступления, довольно часто связанные с межличностными конфликтами, либо преступления, явившиеся следствием неудачного их разрешения (например, незаконное оставление части из-за «дедовщины»). Реже военнослужащими срочной службы совершаются корыстные преступления, чаще всего в соучастии с офицерами. Самостоятельные корыстные преступления у них обычно связано либо с хищением оружия или иного воинского имущества, либо с кражами и грабежами на улицах во время нахождения (законного или незаконного) за пределами части. Корыстная мотивация при этом может быть разной: от простой жажды наживы до необходимости добычи денег для откупа от старослужащих солдат. По моему мнению, не следует скрывать наличие неуставных отношений, как между самими военнослужащими, так и между военнослужащими и командирами. Статистика доказывает это напрямую. В целом уровень преступности в войсках и воинских формированиях в России в 2010 г. по сравнению с 2009 г. снизился на 17 %. Вместе с тем Главный военный прокурор РФ Сергей Фридинский на расширенном заседании коллегии Главной военной прокуратуры, посвященном итогам работы надзорного ведомства в 2010 г., рассказал об обстановке в рядах Вооруженных сил страны. С. Фридинский выразил обеспокоенность ростом в войсках насильственных преступлений, в том числе инциден49 тов со смертельным исходом. Он признал, что рост неуставных отношений в армии продолжается [3]. Таким образом, преступник – военнослужащий срочной службы – это не вполне сложившаяся личность, чаще всего холерического темперамента, наиболее криминогенного возраста, с неустойчивой психикой, хорошо развитая физически и не имеющая социально-полезных ценностей в жизни, занимающая лидирующее положение в неформальной армейской структуре, а также имеющая опыт подросткового агрессивно-анархического насильственного поведения, связанного с употреблением спиртных напитков, наркотиков и с клеймом социального неудачника. Также хотелось бы сказать несколько слов об особенностях личности неосторожного преступника военнослужащего, проходящего службу по контракту (небрежное обращение с оружием, нарушение правил полетов и эксплуатации боевой техники и др.). Представляется, что для этой категории преступников характерны следующие черты: эгоизм и стремление к достижению сугубо личных целей; стремление скрыть другие нарушения, допущенные по небрежности; ложно понятые интересы службы; правовой нигилизм; коммуникативность (процесс взаимодействия между людьми, в ходе которого возникают, проявляются и формируются межличностные отношения. Коммуникативность предполагает обмен мыслями, чувствами, переживаниями и т.п.) поведения в случаях, когда нарушения допускаются в связи с нежеланием идти против воли сослуживцев; тревожность и неуверенность в собственных силах; слабая подготовка, в том числе и психологическая, для работы со сложной техникой в экстремальных ситуациях и т.д. Исследования, проведенные военными психологами и социологами, ясно дают понять, что требуется детальное изучение личности преступника военнослужащего срочной службы. С одной стороны, это должно помочь командирам и воспитателям поэтапно, в зависимости от сроков службы, на ранних стадиях выявлять военнослужащих готовых совершить преступление в корыстных целях, а с другой также заранее пресечь попытки к совершению преступления военнослужащими. Исходя из личного опыта и апеллируя к некоторым военным психологам, считаю, что отбор призывников должен проводиться жестче, в частях с военнослужащими работать штатные психологи и командиры самих военнослужащих. Служба в ВС РФ должна быть не потерей времени, а исполнение действительно почетной обязанности каждого гражданина, по окончании которой молодой человек имел бы на руках специальность, нужную в гражданской жизни. Большинство предложений, в сфере общего предупреждения преступности на военной службе адресованы широкому кругу лиц, еще не ставших военнослужащими. Они заключаются в следующем: 1) в проведении тщательного подбора на военную службу достойных по своим нравственно-деловым качествам рекрутов. Это следует делать с помощью разрабатываемых систем тестирования, с опорой на личную характеристику кандидата, данную ему в школе и в вузе, обращая внимание на пристальное изучение морально-деловых и волевых качеств военнослужащих в период их испытательного срока на военной службе (курс 50 молодого бойца), используя коллективную дисциплинарную ответственностью за совершение преступления военнослужащими; 2) в мобилизации всего государственного аппарата, системы школьного и высшего образования, институтов гражданского общества, семьи и церкви, СМИ для решения серьезных проблем, связанных с нравственным, правовым, воспитанием людей, особенно молодежи, а именно: в обязательную программу школьного и вузовского образования следует ввести уроки честности, нравственности и доброты, патриотического воспитания и пропаганды, а в дополнительную – спецкурс «Долг, Честь, Отчизна»; в использовании всех традиционных религий, осуждающих уклонение от военной службы; в регулярном представлении в СМИ для опубликования материалов, которые показывают отрицательное влияние уклонения от прохождения военной службы на жизнь каждого человека и в нормативном определении круга субъектов, на которых лежит обязанность передавать такие материалы СМИ. Список использованной литературы 1. Антонян Ю.М. Криминология. Избранные лекции / Ю.М. Антонян. – М. : Логос, 2004. – 448 с. 2. Ведренцев А.В. Причины воинской преступности в России / А.В. Ведринцев // Вестник Воронежского государственного технического университета. – 2010. – № 56. – С. 200. 3. Главный военный прокурор России: характер дедовщины в армии изменился [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://mir24.tv/news/ society/370927. 4. Из интервью Главного военного прокурора РФ генерал-лейтенанта юстиции М. Кислицина «Пятна на мундире» // Аргументы и факты. – 2001. – 24 янв. – С. 14. 5. Криминология : учебник / под ред. В.Е. Эминова. – М. : Норма, 2011. – 800 с. 6. Лукаш Ю.А. Возможная характеристика личности и факторов влияния в отношении кандидатов на вакансии из бывших военнослужащих // Быть секретарем руководителя фирмы : учеб. пособие / Ю.А. Лукаш. – М. : Флинта, 2012. 7. Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции / В.В. Лунеев. – М. : Волтерс-Клувер, 2005. – 912 с. 8. Марданов А.Б. Сравнительный анализ личности экономического преступника с личностями различных категорий преступников / А.Б. Марданов // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. – 2009. – № 8. – С. 169–180. 9. Мацкевич И.М. Воинская преступность : криминологические и социально-правовые проблемы : автореф. дис. … д-ра юрид. наук / И.М. Мацкевич. – М., 2000. – 40 с. 51 10. Моргуленко Е.П. Причины и меры предупреждения нарушений уставных правил взаимоотношений военнослужащих при отсутствии между ними отношений подчиненности : дис. … канд. юрид. наук / Е.П. Моргуленко. – М. : Норма, 2003. – 220 с. 11. Оноколов Ю.П. Социально-психологическое значение мотивов и целей преступлений, совершаемых военнослужащими / Ю.П. Оноколов // Военно-юридический журнал. – 2011. – № 5. – С. 2–6. 12. Основные показатели преступности за январь-октябрь 2011 г. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mvd.ru/userfiles/sb_10_11.pdf. 13. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года : указ Президента Рос. Федерации от 12 мая 2009 г. № 537 // Российская газета. – 2009. – 19 мая. 14. Шестак В.А. Зарубежный опыт противодействия правонарушениям военнослужащих / В.А. Шестак // Военно-юридический журнал. – 2013. – № 6. – С. 12–26. Информация об авторах Тарбагаев Алексей Николаевич – заведующий кафедрой уголовного права Юридического института Сибирского федерального университета, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, г. Красноярск, Российская Федерация; e-mail: alex_t@4mail.ru. Гусейнзаде Тофиг Бахрамоглы – аспирант кафедры уголовного права и криминологии Байкальского университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: vo_007@mail.ru. Authors Tarbagaev Alexei – Head of the Criminal Law Institute of the Siberian Federal University, Doctor of Law, Professor, Honored Lawyer of the Russian Federation, Krasnoyarsk, Russian Federation; e-mail: alex_t@4mail.ru. Guseynzade Tofig Bakhramogly – graduate, Baikal National University of economics and law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: vo_007@mail.ru. УДК 343.9 К.А. Костенко К ВОПРОСУ О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ РЕАЛИЗАЦИИ ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 126 УК РФ В статье рассмотрены актуальные вопросы несовершенства уголовноправовых мер по защите интересов потерпевшего после освобождения похитителя от уголовной ответственности на основании примечания к статье 126 УК 52 РФ, а также поднят вопрос неопределенности в возможности непосредственного применения примечания к указанной норме закона при отказе в возбуждении уголовного дела или прекращении уголовного дела. Автором сделан обоснованный вывод о том, что, несмотря на оправданность целей, которые преследует примечание к статье 126 УК РФ, в законодательстве России для потерпевшего должна быть предусмотрена справедливая компенсация его моральных страданий, перенесенных в результате совершенного в отношении него преступления. Ключевые слова: похищение человека; похититель; потерпевший; освобождение от уголовной ответственности. K.A. Kostenko ON SOME PROBLEMS OF IMPLEMENTATION NOTES TO ARTICLE 126 OF THE CRIMINAL CODE The article deals with topical issues of the imperfections of the criminal law measures to protect the interests of the victim after the liberation of the kidnapper from criminal liability on the basis of the notes to article 126 of the criminal code, as well as raised the issue of uncertainty in the possibility of direct application to this norm of the law in refusing to initiate a criminal case or the criminal case. The author has made a reasonable conclusion that, despite the legitimacy of the objectives of the note to article 126 of the criminal code, Russian legislation for the victim should be provided with fair compensation for moral suffering, as a result committed crimes against him. Keywords: kidnapping; ransom; the victim; the exemption from criminal liability. Модернизация политической системы российского общества в контексте общепризнанных норм международного права предопределили законодательное признание Российской Федерации как «социального государства», политика которого в соответствии с Конституцией направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека [1]. Между тем, существующие в российском государстве законодательные механизмы освобождения лиц от уголовной ответственности на основании примечаний к соответствующим статьям Особенной части УК РФ не всегда всецело подчинены Конституционным принципам соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина, и именно это порождает отсутствие защиты со стороны государства, интересов гражданина, пострадавшего от преступления. В уголовном праве Российской Федерации похищение человека (ст. 126 УК) может являться как преступлением средней тяжести (ч. 1 ст. 126 УК), так и особо тяжким преступлением (ч. 2, 3 ст. 126 УК). При этом, ст. 126 УК одна из немногих в кодексе, где закон предусматривает освобождение от уголовной ответственности лица по любой из ее частей в случае добровольного освобождения похищенного, если в его действиях не содержится состава иного преступления. Иное преступление, по смыслу ст. 126 УК РФ, может быть связано со смертью потерпевшего, либо с незаконным оборотом оружия, используемого для достижения целей похищения и в некоторых других случаях. 53 Следует отметить, что в Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. за незаконное лишение свободы долгое время отсутствовала и введена лишь законом РФ 18 февраля 1993 г. Но и тогда, вплоть до введения в 1996 г. УК Российской Федерации эта норма не предполагала освобождение от уголовной ответственности в случае добровольного освобождения похищенного человека. Практика освобождения от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям существует с давних времен. Российский законодатель, введя в уголовное законодательство нормы об освобождении от уголовной ответственности, основывался на принципах гуманизма и дифференциации ответственности. При этом, государством реализована основная цель, которая также активно исполняется в мировой уголовной политике, это исправление лица, совершившего преступление без реализации уголовной ответственности. В то же время следует отметить и высокую превентивную роль освобождения от уголовной ответственности, напрямую влияющую на уровень преступности в стране [3]. Например, является очевидным, что добровольное освобождение похищенного человека (примечание к ст. 126 УК), позволяет: извлечь потерпевшего из среды, чреватой для него опасностью причинения вреда здоровью или имуществу; пресечь как преступление, связанное с похищением человека, так и возможное совершение иного преступления, а также одновременно предотвратить рецидив и направить лицо, совершившее преступление на путь исправления. Цели, которые преследует примечание к ст. 126 УК, в целом оправданы, однако на наш взгляд явно недостаточны для полной защиты интересов потерпевшего. Было бы вполне приемлемым, для лиц, добровольно освободивших похищенного, ввести уголовно-правовые механизмы, стимулирующие отказ от продолжения преступных действий – путем существенного смягчения уголовной ответственности, а не полного освобождения от нее. Допустим, назначение наказания, не связанного с лишением свободы, либо назначение наказания с применением ст. 64 УК (более мягкого наказания, чем предусмотрено за совершение данного преступления), а в случаях совершения преступления по части 1 ст. 126 УК возможно и освобождение от наказания в соответствии со ст. 80.1 УК. Вопрос применения примечания к статье о похищении человека и является наиболее важным, ведь полное освобождение от уголовной ответственности в законе никак не увязано с продолжительностью похищения человека во времени, а также с достижением целей, к которым стремился виновный, и некоторыми другими условиями. Такое построение уголовного законодательства сказывается не столько на интересах потерпевших, сколько самих преступников. Потерпевший, испытав мощное воздействие совершенного в отношении него преступления, будучи освобожденным, в какой-то мере оказывается не в удел. Давайте рассмотрим, каким образом может работать эта правовая конструкция в некоторых условных ситуациях. Н. после отбытия наказания похитил гражданина, выступившего главным свидетелем обвинения на процессе, в результате которого он был осужден. Похищенный был помещен в подвал садового домика, где Н. оборудовал 54 мини-тюрьму. Родственники обратились в милицию с заявлением о безвестном исчезновении, но розыск успеха не имел, а так как у потерпевшего не было поводов к внезапному исчезновению, его близкие пришли к выводу, что он погиб при неизвестных обстоятельствах. Через два года Н. счел себя отомщенным и освободил жертву [5]. Как мы видим, действия Н. содержат признаки преступления, предусмотренного ст. 126 УК РФ, при этом, согласно примечанию к данной статье, он подлежит освобождению от уголовной ответственности, так как в его действиях не содержится состава иного преступления и похищенного он освободил добровольно. Что может получить потерпевший в качестве хотя бы компенсации морального вреда? Этот вопрос довольно сложный. Приведем еще ситуацию. Предприниматель, с которым солидная зарубежная фирма вела переговоры о заключении долгосрочного договора, обратился к поддерживающей его организованной преступной группировке, чтобы на некоторое время изолировать своего конкурента, пытающегося наладить отношения с той же фирмой. Участники группировки похитили указанное лицо, отвезли на пустующую дачу, а отпустили через две недели, когда желаемый договор без помех был заключен [5]. Здесь как заказчик похищения, так и его исполнители уголовной ответственности не подлежат. При этом следует отметить, что, если бы речь шла не о похищении человека, а о незаконном лишении свободы, преступлении менее тяжком (например, конкурента лишили свободы передвижения на личной даче, куда он приехал по своей воле), формальные основания для освобождения от уголовной ответственности отпали бы, поскольку ст. 127 УК не содержит такого примечания, как ст. 126 УК. Следует отметить, что подавляющее большинство случаев безвестного исчезновения граждан при возбуждении уголовного дела квалифицируются следователями, как убийство. Лишь только после установления подозреваемого или обнаружения потерпевшего квалификация содеянного уточняется. При этом, в случае, если потерпевший найден живым и заявляет о его похищении, то действия виновного в рамках уголовного дела, возбужденного по убийству, требуют корректировки квалификации в сторону ст. 126 УК. В этой связи можно высказать несколько рекомендаций по первоначальной квалификации содеянного при возбуждении уголовного дела в случае безвестного исчезновения человека: в случае отсутствия объективных данных о местонахождении жертвы преступления и мотивах совершения преступления возбудить уголовное дело по ст. 105 УК (убийство); в случае наличия объективных данных о том, что жертва преступления была похищена, однако уже мертва, возбудить уголовное дело по ст. ст. 105, 126 УК (убийство и похищение человека); в случае наличия объективных данных о том, что жертва преступления была похищена, но еще жива, возбудить уголовное дело по ст. 126 УК (похищение человека); 55 в случае наличия объективных данных о том, что жертва преступления была похищена, но она жива и уже добровольно освобождена, здесь в зависимости от обстоятельств произошедшего, наличия, либо отсутствия в действиях похитившего состава иного преступления может быть, как возбуждено уголовное дело по ст. 126 УК, так и принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела со ссылкой на примечание к ст. 126 УК. В последнем случае, при возбуждении уголовного дела основанием для его прекращения служит специальное основание, предусмотренное ч. 2 ст. 28 УПК РФ, а в случае отказа в возбуждении уголовного дела, на наш взгляд, примечание действует непосредственно, без задействования ч. 2 ст. 28 УПК. Указанное мнение основано на некоторых исследованиях. Так, есть ученые являющиеся сторонниками необходимости использования именно ч. 2 ст. 28 УПК РФ при применении примечаний, освобождающих от уголовной ответственности. В частности, об этом высказывается профессор И.Э. Звечаровский, им отмечается, что на случай прекращения уголовного дела на основании примечания в УПК РФ предусмотрено специальное основание в ч. 2 ст. 28. Также он считает некорректным разъяснение, содержащееся в п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» (в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. №7) (далее также Постановление ПВС РФ от 29.04.1996 г. №1), так как уголовное дело не может прекращаться только на основании уголовного закона [2]. Другие ученые-юристы отмечают, что примечания к статьям Особенной части УК РФ обладают обязательной и безусловной юридической силой, наравне с положениями самих статей УК РФ [4]. Обсуждая рассматриваемый вопрос, было бы неполным, если не озвучить разъяснения ППВС РФ от 27 июня 2013 г. № 19, где в п. 7 указано, что «освобождение от уголовной ответственности за преступление небольшой или средней тяжести в случаях, специально предусмотренных примечаниями к соответствующим статьям Особенной части УК РФ, производится по правилам, установленным такими примечаниями. При этом выполнения общих условий, предусмотренных частью 1 ст. 75 УК РФ, не требуется». Общие условия о которых говорит Пленум, это раскаяние, категория – преступления небольшой и средней тяжести, которые должны быть совершены впервые. Подводя итоги рассмотренного вопроса о правоприменении примечания к ст. 126 УК, следует отметить о двух существующих в этой части, на наш взгляд, проблемах. Первая, это существующий пробел в защите интересов потерпевшего после освобождения похитителя от уголовной ответственности. Вторая, это неопределенность в возможности непосредственного применения примечания, как основания для отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения дела с безусловной ссылкой только на примечание к ст. 126 УК в целях освобождения от уголовной ответственности. 56 Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Национальная уголовно-правовая политика в сфере противодействия преступности / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2012. – № 4. – С. 21–28. 2. Звечаровский И.Э. Отграничение преступного от непреступного в уголовном законе: материальные последствия и процессуальная форма [Электронный ресурс] / И.Э. Звечаровский // Уголовное право. – 2013. – № 3. – Доступ из СПС «Консультант плюс». 3. Ким Е.П. К вопросу о некоторых особенностях освобождения от уголовной ответственности на основании примечаний к соответствующим статьям Особенной части УК РФ / Е.П. Ким, К.А. Костенко // Российский следователь. – 2014. – № 17. – С. 17. 4. Рубанова С.Н. Примечания к статьям уголовного кодекса Российской Федерации: понятие, значение и виды : автореф. дис. … канд. юрид. наук / С.Н. Рубанова [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://lawtheses.com. 5. Режим доступа: http://www.refine.org.ua›print.php?page=12&rid =10276. Информация об авторе Костенко Константин Анатольевич – заведующий кафедрой уголовного процесса Пятого факультета повышения квалификации (с дислокацией в г. Хабаровске) ИПК ФГКОУ ВО «Академия Следственного комитета Российской Федерации, кандидат юридических наук, доцент, полковник юстиции; e-mail: 73kka@mail.ru. Author Kostenko Konstantin Anatolievich – head of the Department of criminal proceedings of the Fifth faculty professional development (with its location in the city of Khabarovsk) IPK FGCO IN the «Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation», Colonel of justice; e-mail: 73kka@mail.ru. УДК 343.9 К.А. Волков ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА ПО ДЕЛАМ ПРОТИВ ПОЛОВОЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ И ПОЛОВОЙ СВОБОДЫ ЛИЧНОСТИ: РАЗЪЯСНЕНИЯ НОВЫЕ, А ПРОБЛЕМЫ СТАРЫЕ В статье исследуются ключевые вопросы использования положений уголовного закона, разъяснений постановления Пленума Верховного Суда РФ в 57 процессе уголовно-правового регулирования общественных отношений, связанных с совершением преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности. Особое внимание концентрируется на проблемах правоприменительной деятельности, которые не были решены в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 04.12.2014 г. № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности». Ключевые слова: преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности; изнасилование; насильственные действия сексуального характера; судебная практика. K.A. Volkov PLENUM OF THE SUPREME COURT IN CASES AGAINST SEXUAL INVIOLABILITY AND SEXUAL FREEDOM: CLARIFICATION NEW AND OLD PROBLEMS The article examines the key issues pololzheny use of the criminal law, clarification ruling of the Supreme Court of the Russian Federation in the process of legal regulation of social relations connected with the commission of crimes against sexual inviolability and sexual freedom of the individual. Particular attention is focused on the problems of enforcement activities that were not resolved in the decision of the Supreme Court of the Russian Federation of 04.12.2014 № 16 «On judicial practice in cases of crimes against sexual inviolability and sexual freedom of the individual.» Keywords: anti crime sexual inviolability and sexual freedom of the individual; rape; sexual assault; Litigation. Принятие Пленумом Верховного Суда РФ 4 декабря 2014 г. нового постановления № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» [6] знаменует собой очередной этап обобщения практики применения уголовного законодательства, имеющей конечной целью повышение эффективности правоприменения по делам о половых преступлениях (ст. 131–135 УК РФ). Постановление пришло на смену предыдущему разъяснению Пленума Верховного Суда РФ № 11 от 15 июня 2004 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 УК РФ», которое за время своего существование подвергалось изменениям. Значение принятого постановления трудно переоценить. Во-первых, это первое постановление Пленума, специально посвященное судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных гл. 18 УК РФ, после существенной модернизации уголовного закона в части совершенствования уголовноправовой охраны половой неприкосновенности несовершеннолетних (принятия Федерального закона № 377 от 27 декабря 2009 г.). Во-вторых, постановление дает разъяснение по вопросам квалификации не только насильственных половых преступлений (ст. 131–132), но и иных половых преступлений (ст. 133– 58 135). В-третьих, в постановлении систематизированы и вновь представлены уже устоявшиеся положения правоприменительной практики по вопросу квалификации половых преступлений, ранее не известные судебной практики. И, наконец, в-четвертых, в постановлении 2014 г. Пленум Верховного Суда РФ попытался решить некоторые дискуссионные проблемы, возникающие в практике применения норм, предусматривающих ответственность как за преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности, так и других преступлений. В свою очередь, это поможет унифицировать судебную практику, предотвратить возможные ошибки в понимании и применении норм, предусмотренных гл. 18 УК РФ. В данной статье, конечно же, нет возможности прокомментировать каждое из двадцати шести пунктов этого постановления. Поэтому, в целом оценивая положительно новое постановление Пленума Верховного Суда РФ, хотелось бы остановиться на тех разъяснениях, которые могут вызвать спорные вопросы при их реализации в правоприменительной практике. Прежде всего хотелось обратить внимание на одно из положений (п. 1 постановления), в соответствии с которым, «к преступлениям, предусмотренным ст. 131 и 132 УК РФ, относятся половое сношение, мужеложство, лесбиянство и иные действия сексуального характера в отношении потерпевшего лица (потерпевшей или потерпевшего), которые совершены вопреки его воле и согласию и с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшему лицу или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшего лица. При этом мотив совершения указанных преступлений (удовлетворение половой потребности, месть, национальная или религиозная ненависть, желание унизить потерпевшее лицо и т.п.) для квалификации содеянного значения не имеет». Безусловно заслуживает одобрения идея четко указать на отсутствие юридического значения мотива его совершения при изнасиловании или насильственных действий сексуального характера. Вместе с тем долгое время в теории уголовного права презюмировалось правило, по которым мотивами насильственных половых преступлений чаще всего является желание удовлетворить половую потребность. Сегодня авторы комментария к Уголовному кодексу РФ справедливо подчеркивают, что при изнасиловании и насильственных действиях сексуального характера мотивы преступления не имеют значения для квалификации деяния, но их установление необходимо для индивидуализации наказания. Чаще всего мотивами совершения преступлений является удовлетворение половой страсти. В то же время встречаются и другие мотивы, например месть, унижение человеческого достоинства [2]. При этом обращает на себя внимание, что ранее действовавшей разъяснение Пленума Верховного Суда РФ подчеркивало, что иные действия сексуального характера предполагают удовлетворение половой потребности виновного [5]. Кроме того, в пункте 17 нового Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 16 от 4 декабря 2014 г., разъясняется понятие развратных действий посредством указания на их направленность, а именно «удовлетворение сексуального влечения виновного, или на вызывание сексуального возбуждения у потерпевшего лица, или на пробуждение у него интереса к сексуальным отношениям». 59 Представляется, что безусловный отказ от необходимости установления сексуального мотива при совершении преступлений, предусмотренных главой 18 УК РФ, существенно расширяет пределы действия указанных преступлений, поскольку в действительности не каждое действие, имеющее схожесть с сексуальным, может однозначно свидетельствовать о наличии состава насильственного полового преступления. Районным судом Красноярского края установлено, что К. и П. в бытовой комнате школы-интерната сняли с несовершеннолетнего потерпевшего одежду и ввели в анальное отверстие зубную щетку, причинив физическую боль. Виновные осуждены за групповое насильственное действие сексуального характера в отношении заведомо несовершеннолетнего лица. Однако суд кассационной инстанции Красноярского края, оценивая мотивы совершенного преступления, указал, что данные свидетельствующие об удовлетворении половой потребности К. и П. в материалах уголовного дела отсутствуют. Объективно их действия характеризуются нарушением порядка в общественном месте, каким является школа-интернат, пренебрежением к нормам морали и нравственности, принятым в обществе, что выразилось в издевательстве над потерпевшим. При таких данных в кассационном порядке приговор изменен, действия осужденных переквалифицированы на ч. 2 ст. 213 УК [3]. К сожалению, новый Пленум Верховного Суда уклонился от разъяснений исходных понятий, лежащих в основе объективной стороны данной группы преступлений. Речь идет о таких терминах половых преступлений, как «половое сношение», «мужеложство», «лесбиянство», «иные насильственные действия сексуального характера». Между тем механизм преступного поведения гл. 18 УК РФ обусловлен обязательными действиями сексуального характера. При отсутствии правовых разъяснений по данному вопросу на практике делается проблематичным проведения четкой границы между насильственными и ненасильственными половыми преступлениями, а также половыми преступлениями от других преступлений против личности. При этом следует напомнить, что ранее в постановлении Пленума Верховного Суда РФ указанные термины разъяснялись. Важным являются положения пп. 2–6 Пленума Верховного Суда РФ, в котором дается подробная регламентация правил квалификации преступлений в зависимости от способа совершения насильственных половых преступлений («насилия», «угрозы его применения», «использование беспомощного состояния»). Особенно важно разъяснение, содержащиеся в п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ, в котором впервые дается указание правоприменителю на необходимость квалификации по совокупности с иными статьям Особенной части УК РФ, действий виновного, когда при совершении насильственных действий сексуального характера насилие или угроза ее применения адресовалось в отношении других лиц (к примеру, близкого родственника потерпевшей). При отсутствии указанных разъяснений правоприменитель нередко квалифицировал действия лица по статье, предусматривающей уголовную ответственность только за изнасилование и насильственные действия сексуального характера. Так, приговором районного суда г. Хабаровска осуждены П. и Т. по ч. 3 ст. 162, п. «б, в, д» ч, 2 ст. 132, п. «б, в, д» ч. 2 ст. 131 УК РФ. Из материа60 лов уголовного дела следует, что виновные П. и Т., угрожая применить насилие опасное для жизни в отношении знакомого потерпевшей совершили изнасилование и насильственные действия сексуального характера группой лиц в отношении несовершеннолетней М., соединенное с угрозой убийством и причинения тяжкого вреда здоровью в отношении близкого для потерпевшей Ч. Безусловно, важным считаю разъяснение, которое сформулировано в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 16 от 4 декабря 2014 г.: «К имеющим судимость за ранее совершенное преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетнего (ч. 5 ст.131 УК РФ, ч. 5 ст. 132 УК РФ, ч. 6 ст. 134 УК РФ, ч. 5 ст. 135 УК РФ) относятся лица, имеющие непогашенную или не снятую в установленном порядке судимость за любое из совершенных в отношении несовершеннолетних преступлений, предусмотренных ч. 3–5 ст. 131, ч. 3–5 ст. 132, ч. 2 ст. 133, ст. 134, 135 УК РФ. При этом также учитываются судимости за указанные преступления, совершенные лицом в возрасте до восемнадцати лет». На наш взгляд, правоположение, содержащееся в последнем предложении данного пункта разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, противоречат норме, закрепленной в ст. 18 УК РФ. В ней как известно, указывается, что при определении рецидива преступления не подлежат учету судимости за преступления, совершенные в несовершеннолетнем возрасте. Представляется, что таким образом Пленум Верховного Суда РФ расширяются пределы применений ч. 5 ст. 131 УК РФ, ч. 5 ст. 132 УК РФ, ч. 6 ст. 134 УК РФ, ч. 5 ст. 135 УК РФ. В п. 16 нового постановления Пленума Верховного Суда РФ № 16 от 4 декабря 2014 г., дается разъяснение, что «уголовная ответственность за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, достигшим двенадцатилетнего возраста, но не достигшим шестнадцатилетнего возраста, а равно за совершение в отношении указанных лиц развратных действий (ст. 134 и 135 УК РФ) наступает в случаях, когда половое сношение, мужеложство, лесбиянство или развратные действия были совершены без применения насилия или угрозы его применения и без использования беспомощного состояния потерпевшего лица». Однако Пленум Верховного Суда РФ не дал разъяснений по вопросу квалификации действий виновного, когда потерпевшая, не достигшая шестнадцатилетнего возраста, первоначально вступая в половое сношение не понимал характера совершаемых с ней (ним) половых действий, но впоследствии осознал характер совершаемых с нею действий и продолжала вступать с виновным в половое сношение на добровольной основе. Представляется, что разъяснения по данному вопросу в постановление Пленума Верховного Суда РСФСР 1992 г. было более удачным (абзац 2 п. 13). В постановлении Пленума Верховного Суда РФ имеется ряд разъяснений, касающихся квалификации изнасилования или насильственных действий сексуального характера при соучастии. Данные вопросы квалификации, как показывает многочисленные исследование авторов, являются наиболее сложными для правоприменителя [1; 7]. В целом мы поддерживаем те разъяснения, которые содержатся в п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ по вопросам квалификации изнасилования и насильственных действий сексуального характера, совершенного группой лиц и группой лиц по предварительному сгово61 ру. В тоже время очень жаль, что Пленум Верховного Суда РФ уклонился от дачи разъяснений по вопросу правовой оценки действий группы лиц, из которых только одно подлежит уголовной ответственности, а остальные участники не подлежат – ввиду их невменяемости, недостижения 14-летнего возраста и др. причинам. Напомним, что ранее Пленум Верховного Суда РСФСР дал спорное толкование по данному вопросу. В частности, такие действия должны были квалифицироваться как совершение изнасилования соответственно группой лиц или группой лиц по предварительному сговору [4]. В такой интерпретации Пленум Верховного Суда РФ фактически истолковал содержание понятия «совершение преступления группой лиц» в двух аспектах: как проявление соучастия; как совершение преступления несколькими лицами без признаков соучастия. Представляется, что подобное разъяснение трактовки понятия «группового» преступления, выходили за пределы положений трактовки института соучастия. В то же время в научной мысли остались сторонники прежней позиции Пленума Верховного Суда РФ, кроме того, казуальная судебная практика знает многочисленные примеры квалификации данного преступления как группового. Естественно, что при отсутствии четко выраженного разъяснения по данному вопросу могут возникнуть определенные проблемы в следственно-судебной практике. Пленум обошел молчанием некоторые проблемы понимания изнасилования (насильственных действий сексуального характера), совершенного организованной группой. В этой связи представляется, необходимым дополнить постановления Пленума п. 101 следующего содержания: «Изнасилование (статья 131 УК РФ) и насильственные действия сексуального характера (статья 132 УК РФ) следует признавать совершенными организованной группой в тех случаях, когда в них участвовала устойчивая группа лиц, заранее объединившаяся для совершения одного или несколько преступлений. Как правило, такая группа тщательно планирует преступление, распределяет роли между участниками группы. Об устойчивости организованной группы также может свидетельствовать не только большой временной промежуток ее существования, неоднократность совершения преступлений членами группы, но и их техническая оснащенность, длительность подготовки даже одного преступления, а также иные обстоятельства. При признании этих преступлений совершенными организованной группой действия всех соучастников независимо от их роли в содеянном подлежат квалификации как соисполнительство без ссылки на статью 33 УК РФ». Список использованной литературы 1. Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации / Р.Р. Галиакбаров. – Кубань, 2000. – С. 124–134. 2. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. А.В. Бриллиантова. – М. : Проспект, 2010. 3. Обзор Красноярского краевого суда от 12 июля 2005 г. за 1-е полугодие 2005 г. // Буква закона. – 2005. – № 37. 4. О судебной практике по делам об изнасиловании : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 апр. 1992 г. № 4 // Сборник постановлений 62 Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. – М., 1996. – С. 540. 5. О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 УК РФ : постановление Пленума Верховного Суда РФ № 11 от 15 июня 2004 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2004. – № 8. 6. Российская газета. – 2014. – 12 дек. 7. Утямишев А.Б. Уголовная ответственность за насильственные действия сексуального характера : учеб. пособие / А.Б. Утямишев. – Хабаровск, 2002. – С. 84–89. Информация об авторе Волков Константин Александрович – профессор Дальневосточного филиала Российского государственного университета правосудия, судья Хабаровского краевого суда, кандидат юридических наук, доцент, г. Хабаровск, Российская Федерация; e-mail: volkovka@mail.ru. Author Volkov Konstantin Aleksandrovich – Khabarovsk Regional Court Judge, Candidate of Legal Sciences, Associated Professor, Khabarovsk, Russian Federation; email: volkovka@mail.ru. УДК 343.9 Э.Л. Раднаева РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПРЕСТУПНОСТИ (ПО МАТЕРИАЛАМ РЕСПУБЛИКИ БУРЯТИЯ) В данной статье на основе анализа данных криминальной статистики, а также обобщения результатов криминологических исследований, выделены региональные особенности преступности в Республике Бурятия, обусловленные низким уровнем социально-экономического развития региона, его геополитическим расположением и природными ресурсами, отсутствием высокодоходных отраслей, подверженных криминальному влиянию. Отмечено, что в структуре преступности преобладает общеуголовная преступность, преимущественно спонтанная, в определенной мере зависимая от пьянства и деморализации немалой части населения. Автором прослежен комплекс факторов, влияющих на высокий криминальный рейтинг Республики Бурятия среди субъектов Российской Федерации, и предложены некоторые меры профилактики преступности. Ключевые слова: преступность в Республике Бурятия; региональные особенности преступности; территориальные различия преступности; общеуголовная преступность; профилактика преступности. 63 E.L. Radnaeva REGIONAL SPECIFIC FEATURES OF THE CRIMINALITY (ADAPTED FROM REPUBLIC OF BURYATIA) In the present article, regional features of criminality in the Republic of Buryatia, based on data analysis of criminal statistics, as well as summarizing the results of criminological research are highlighted. The author explains the reasons of a bad criminal situation in the republic by the low level of its social and economic development, geopolitical position, natural resources, and the absence of highly profitable spheres influenced by criminality. The structure of crimes include mostly common criminal cases, spontaneous ones and those which are at some extent dependant on alcoholism and demoralization of a big parts of the population. The author traces of the complex of factors, influencing the high criminal rating of the Republic of Buryatia among the subjects of the Russian Federation, and proposes certain measures to prevent criminality. Keywords: сriminality in the Republic of Buryatia; regional specific features of the criminality; regional differences of the criminality; crime prevention. Преступность – сложное социальное явление, имеющие свои закономерности развития в обществе. На российской преступности рубежа XX–XXI вв. лежит отпечаток ломки прежних и становления новых общественных отношений, регуляторов поведения. А.И. Долгова отмечает, что это – преступность кризисного периода и эпохи глубокой трансформации российского общества, в которой отмечались несколько иные закономерности развития, чем во времена социальной стабильности [1, с. 8]. В России преступность все более очевидно представляет угрозу национальной безопасности, хотя поверхностный обзор уголовно-правовой статистики может дать несколько иное представление. Так, начиная с 2007 г. в Российской Федерации наблюдается устойчивая тенденция снижения количества зарегистрированных преступлений. В 2014 г. поступило в органы внутренних дел 29,28 тыс. заявлений, сообщений о преступлениях, правонарушениях и происшествиях, из них зарегистрировано лишь 2 190 578 преступлений, включая Крымский федеральный округ [7, с. 4]. С 1990-х гг. это самый низкий показатель, меньше преступлений было зарегистрировано только в 1991 г. – 2 178 тыс. В 1999 г. был преодолен рубеж в 3 млн зарегистрированных преступлений в год (3 001 748), затем небольшой период стабилизации (2000–2001) и вновь резкий скачок прироста регистрируемой преступности до 3,85 млн преступлений в 2006 г. В 2007–2014 гг., как видим, вновь наблюдалась стабилизация уровня преступности с тенденцией к снижению ее регистрации фактически более чем на 1 млн. преступлений[8]. В целом можно констатировать волнообразный характер динамики состояния современной российской преступности с тенденцией поднятия очередной «волны» на качественно иной уровень. Уменьшение количества зарегистрированных преступлений, которое происходило в периоды стабилизации, вопервых, не является значительным для такой страны, как Россия, и никак не 64 компенсирует роста преступности в предшествующих периодах; во-вторых, не отражает действительной динамики развития преступности, отличающейся высокой латентностью. Подобная же волнообразная динамика отмечается и в Республике Бурятия, которая, по данным Российской криминологической ассоциации, относится к регионам с традиционно высокими коэффициентами преступности. Уровень преступности увеличился с 2 308 преступлений на 100 тыс. населения (2003 г.) до 3 642 (2006 г.). Если в 2007 г. коэффициент преступности составлял рекордные 3 732 преступления на 100 тыс. населения, то к 2012 г. он снизился до 2 419,2 (в РФ – 1 609,2). Изменение тренда преступности наметилось в 2013 г. – в республике, по данным МВД по РБ, зарегистрировано 23 765 преступлений, что на 1,1 % больше, чем в 2012 г. (23 507). В 2014 г. Республика Бурятия с коэффициентом преступности 2525,2 заняла третье место среди субъектов Сибирского федерального округа (табл.). Уровень преступности в расчете на 100 тыс. населения в РФ и СФО Регион ВСЕГО ПО РФ СФО 1. Республика Алтай 2. Республика Бурятия 3. Республика Тыва 4. Республика Хакасия 5. Алтайский край 6. Красноярский край 7. Забайкальский край 8. Иркутская область 9. Кемеровская область 10. Новосибирская область 11. Омская область 12. Томская область 2013 1 539,1 2 091,5 2 149,8 2 445,4 1 977,1 1 977,0 1 877,0 2 066,8 3 195,9 2 357,4 2 304,4 1 821,0 1 471,8 1 944,2 Рейтинг 2014 5 2 7 8 10 6 1 3 4 11 12 9 1 500,3 (–2,5 %) 2 039 (–2,5 %) 2 054,4 2 525,2 (+3,3 %) 2 113,2 2 606,5 1 844,5 1 975,6 2 948,6 2 198,3 2 267,3 1 704,3 1 469,9 1 926,5 Рейтинг 7 3 6 2 10 8 1 5 4 11 12 9 Республика Бурятия, как показывает криминологический анализ, несмотря на более низкую плотность населения, по относительному количественному показателю стабильно превышает как средний уровень по Российской Федерации, так и по Сибирскому федеральному округу, который в свою очередь входит в тройку «лидеров» криминальных регионов России, что позволяет говорить об особенностях территориальных различий преступности. Под ними подразумевается закономерное следствие различий комплекса экономических, социальных, социально-психологических характеристик регионов во взаимосвязи с особенностями просчетов в организационно-управленческой деятельности, включая практику борьбу с преступностью [3, с. 584]. Криминологическими исследованиями установлена зависимость общих коэффициентов зарегистрированной преступности от интенсивности отдельных ее видов. Так, в регионах с высокими общими показателями преступности вы65 ше коэффициенты преступлений, совершаемых в состоянии опьянения, семейно-бытового характера, несовершеннолетних и лиц 18–24 лет, что абсолютно отчетливо проявляется в рассматриваемом регионе. К примеру, более половины убийств и покушений на них (70 % в 2014 г.) совершается в республике на бытовой почве. Если в целом по Российской Федерации в 2012 г. на 100 тыс. населения в среднем совершено 9,5 убийств, то в Республике Бурятия – свыше 23 [9, с. 57]. В 2014 г. зарегистрировано в республике 201 убийство (в 2013 г. – 180) при численности населения 973,9 тыс. человек (на 01.01.2014 г.). В целом преступления против личности составили в 2014 г. 20,4 % от общего числа зарегистрированных преступлений. Проблемы борьбы с преступностью несовершеннолетних и молодежи всегда отличались особой остротой и актуальностью, так как именно она составляет основу для воспроизводства всей преступности. Анализ динамики преступности несовершеннолетних на территории Республики Бурятия с 2005 г. показывает, что и она имеет «волнообразный» характер. Преступность несовершеннолетних начала свое снижение с 2008 г., вплоть до 2012 г. Объясняется это не только демографической «ямой», но и тем, что преступность несовершеннолетних «чутко» реагирует на изменения социальной среды, происходящие в стране политические, социально-экономические, духовные процессы. В 2010 г. на территории республики зафиксировано снижение на 21,6 % (с 7 932 до 6 220) количества лиц в возрасте от 14 до 29 лет, совершивших преступления, или в абсолютных цифрах снижение на 1 712 преступлений. С 2013 г. началась обратная динамика, обусловленная рядом как объективных, так и субъективных факторов, – количество преступлений, совершенных несовершеннолетними, увеличилось на 12,7 % (с 988 до 1 113), удельный вес подростковой преступности в общей массе раскрытых преступлений составил 8 %. Особенно тревожным представляется рост тяжких и особо тяжких преступлений на 10,2 % (с 275 до 303), их доля от общего числа преступлений, совершенных несовершеннолетними, составила 9,3 %. Нарастание преступных посягательств против детей (в 2014 г. на 46 % – с 1 030 до 1 504) напрямую коррелирует с ростом преступлений несовершеннолетних. Как в Бурятии, так и в России в целом, отмечается повышение общественной опасности, жестокости совершаемых в отношении детей преступлений и усугубление тяжести их последствий. Пристального внимания и консолидации усилий со стороны всех субъектов системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних требуют дети из неблагополучных семей и дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей. Из общей численности детского населения (247 тыс. человек) на 01.01.2014 г. 1 442 являются сиротами, 4 702 – детьми, оставшимися без попечения родителей (в РФ – 654 355 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (2,5 % от общего числа детей в РФ). Одной из значимых региональных особенностей преступности является высокий уровень наркопреступности, которая наряду с другими факторами, оказывает наиболее негативное влияние на степень наркотизации населения и рост уровня преступности. Указанное обстоятельство в значительной степени 66 предопределяет высокий уровень как насильственных, так и корыстных преступлений, а также преступлений, совершаемых несовершеннолетними и женщинами. Преступления в сфере незаконного оборота наркотиков на протяжении двух десятилетий являются наиболее динамичным видом общеуголовной преступности в Российской Федерации и Республике Бурятии. Пик преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, наблюдался в 2014 г., когда их было зарегистрировано 2 502 (+12,2%). Тяжкие и особо тяжкие среди них составили больше половины – 54,1 %. Основными факторами, влияющими на наркоситуацию на территории Республики Бурятия, являются: доступность наркотиков каннабисной группы. Сбор дикорастущей конопли продолжает оставаться для части сельских жителей образом жизни, так как является одним из источников дохода. При этом природно-климатические условия республики благоприятны для естественного произрастания дикорастущей конопли; отсутствие постоянного источника дохода, снижение роли моральных факторов и мотивации в жизнедеятельности людей, в частности сельского населения; географическое расположение республики, близость Бурятии к г. Иркутску как к одному из наиболее крупных транспортных узлов Сибирского региона. Республику Бурятия, согласно криминологической типологии регионов, предложенной проф. А.И. Долговой, можно отнести к группе регионов, криминальную ситуацию в которых определяет общеуголовная преступность, преимущественно спонтанная, в определенной мере зависимая от пьянства и деморализации немалой части населения. В 2014 г. потребление алкоголя в республике в среднем на душу населения составило 4,7 л (в 2013 – 6,9 л, в 2012 – 7,5 л, в 2011 – 8,4 л, в 2010 – 7,5 л). По официальным данным, численность экономически активного населения в 2014 г. составила 456,1 тыс. человек (в 2013 г. – 467,1), в СФО – 9 883,4 тыс. человек, в РФ – 75,9 млн человек. В том числе занятые – 417,6 тыс. человек, безработные – 38,5 тыс. человек. Уровень занятости в 2014 г. составил 62 % (в СФО – 63,4 %, РФ – 65,9 %), уровень безработицы – 8,4 % (в СФО – 6,2 %, в РФ – 4,9 %). За чертой бедности, т.е. с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума, в 2013 году находилось 154,4 тыс. человек, или 15,9 % от общего количества населения республики (в РФ – 15,7 млн человек, или 11 %). Неблагополучное материальное положение значительной части населения, расслоение общества по уровню доходов вкупе с серьезной деморализацией населения стимулировало имущественные посягательства. В структуре преступности традиционно доминируют преступления против собственности. В 2014 г. их удельный вес составил 53,8 %, из которых 79 % приходится на преступления, связанные с кражами чужого имущества. При этом количество регистрируемых как в стране, так и в республике грабежей и разбоев имело устойчивую динамику снижения. Так, количество разбоев в РБ с 2006 по 2010 г. снизилось с 235 до 128 соответственно, грабежей – с 3 150 до 1 457. 67 При исследовании уличной преступности как одного из наиболее резонансных видов преступности также важно изучать региональные аспекты. Удельный вес уличной преступности в республике составлял всего 3–4 %, однако после 2009 г. практически сравнялся с общероссийским и даже несколько превысил его. Находившаяся на довольно низком уровне с 2006 по 2011 гг., зарегистрированная уличная преступность увеличилась практически на 250 %. По сравнению с 2006 г. количество преступлений в 2011 г. возросло в 3,5 раза. Основную массу уличных преступлений в РФ составляют преступления против собственности с наибольшим преобладанием грабежей и краж. Показывая достаточно низкий уровень подверженности грабежам до 2009 г., в 2010 г. Республика Бурятия продемонстрировала рост более чем в два раза. Несмотря на это, по количественным показателям республика выглядит вполне благополучно по сравнению с Иркутской областью и Забайкальским краем [1, с. 31–33]. Следует отметить, что ситуация в республике существенно отличается от общероссийской тенденции, где в 2007–2008 гг. наблюдался спад количества регистрируемых краж, а начиная с 2009 г. начался существенный подъем (по отношению к 2006 г. прирост уличных краж составил 47,8 %). Тем не менее уровень прироста краж в Республике Бурятия в 10 раз больше среднероссийского. Можно отметить, что уличные кражи реже заявляются потерпевшими в органы правопорядка в отличие от квартирных краж, а это значит, что рост их регистрации может свидетельствовать о многократном их увеличении в реальности [4, с. 12–13]. Анализ социальной принадлежности жителей республики, совершивших преступления, показывает, что это преимущественно лица, не имеющие постоянного источника дохода, это 68,4 % (РФ – 66,6 %, СФО – 67 %); больше 40 % преступлений совершается в состоянии алкогольного опьянения. Увеличение числа краж и хищений в целом связано с последствиями экономического кризиса, во время которого многие люди потеряли работу, часть организаций закрылась, и появилось много людей, которые не нашли другого способа удовлетворения своих материальных потребностей, как с помощью кражи. В республике численность населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума в 2013 г. составляла 15,9 % от общего количества населения республики к 11 % среднероссийских. Несмотря на значительное преобладание общеуголовной преступности в регионе, наблюдается тенденция смещения организованной преступной деятельности из общеуголовной в экономическую сферу. Одним из крупных и распространенных направлений нелегальной экономической деятельности в регионе (83,2 % площади республики покрыто лесами) является криминальный оборот лесоматериалов. По официальной статистике, с 2006 по настоящее время объемы нелегальных рубок выросли более чем в два раза. Рост отмечен во всех регионах Сибирского федерального округа. В 2014 г. в Республике Бурятия зарегистрировано 1 266 преступлений в сфере незаконного оборота леса и лесопродуктов (в 2013 г. – 904). Разница между ценой при добыче и при перепродаже хвойного леса на рынки Китая, где установлен запрет на вырубку собственного леса, в значительной степени способствуют развитию этого криминального рынка. 68 Еще одним специфическим сырьевым товаром, имеющим исключительно региональное происхождение, и преимущественно находящимся в нелегальном обороте, является нефрит. Нелегальной добычей этого камня, месторождения которого расположены в Иркутской области и Бурятии, занимаются преимущественно местные жители, которые продают камни за наличный расчет китайцам. В Республике Бурятия ежегодно добывается от 270 до 600 т этого камня и сосредоточено более 90 % балансовых запасов сортового нефрита, включая самый ценный – белый нефрит, стоимость которого доходит до 10 000 дол. за 1 кг. Нефритовое сырье в необработанном виде через «серые» схемы вывозится в Китай, не принося стране должного дохода. По статистическим данным УФМС по Республике Бурятия, среди преступности мигрантов преобладает количество преступлений, совершенных гражданами Китая и Монголии (ст. 158, 228, 327 УК РФ). Именно эти два соседних государства являлись основными производителями и поставщиками товаров широкого потребления. За период с 2006 по 2014 г. количество прибывших в байкальский регион иностранных граждан возросло в два раза и особенно интенсифицировалось с открытием в ноябре 2014 г. безвизового режима между Россией и Монголией. Иркутская область и Республика Бурятия среди других субъектов Сибирского федерального округа находятся по миграционной нагрузке на втором-третьем месте, что сказывается на высоком уровне криминальной виктимизации как в Сибири, так и в России. Официальные данные свидетельствуют о снижении количества преступлений, совершенных в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, что не всегда соответствует действительности ввиду повышенной латентности этого вида преступлений [5, с. 292]. Ядро всей современной преступности составляют коррупционная и организованная преступность. В 2014 г. сотрудниками органов внутренних дел выявлено 100 преступлений коррупционной направленности (в 2013 г. – 140). На фоне общего снижения количества выявленных должностных преступлений увеличивается количество преступлений, совершенных в крупном и особо крупном размерах. В последние годы вскрыта и пресечена деятельность организованных преступных групп, занимавшихся незаконным оборотом спирта, нефрита, мошенничеством в кредитно-финансовой сфере, в лесной отрасли, а также коррупционных организованных преступных групп. Ежегодно в дорожно-транспортных происшествиях в Республике Бурятия погибают и получают ранения около 2 тыс. человек, три четверти из которых – люди трудоспособного возраста. Начиная с 2001 г. в республике наблюдается рост основных показателей аварийности. Смертность населения в результате дорожнотранспортных происшествий составила в 2004 г. 31,3, 2005 г. – 27,2, 2006 г. – 32,18, 2009 – 10, 2012 г. – 9,9, 2013 г. – 10,9 и в 2014 г. – 9,6. Подавляющее большинство ДТП (около 90 %) допущено по причине нарушения Правил дорожного движения водителями транспортных средств, а также из-за неудовлетворительных дорожных условий. Особого внимания требует сфера предупреждения аварийности на автомобильном транспорте, осуществляющем массовые перевозки пассажиров, и эффективного контроля со стороны органов местного самоуправления и надзорных органов. С учетом возрастающего числа зарегистрированных дорожно69 транспортных происшествий со смертельным исходом этот вид неосторожных преступлений можно охарактеризовать как достаточно распространенный, обладающий неблагоприятной динамикой, масштабностью причиняемых последствий и как результат – высокой степенью общественной опасности. Еще одна крайне негативная тенденция региональной преступности – рост рецидивной преступности, сопровождающийся ухудшением ее качественных характеристик. В последние годы характерен рост организованности и профессионализма рецидивных преступников, что, в свою очередь, сопровождается повышением степени общественной опасности и тяжести совершаемых преступлений. В 2012 г. рост составил 19,4 % (7 022 преступления), в 2013 г. – 15,4 % (8 101) и в 2014 г. – 7,4 % (8 698 преступлений). В целом по республике в 2014 г. удельный вес преступлений, совершенных лицами, ранее их совершавшими, составил 62 %. Следует обратить внимание на тот факт, что преступность крупных городов самым существенным образом влияет, а зачастую и определяет криминальную ситуацию в регионе в целом. Общее количество совершенных на территории г. Улан-Удэ преступлений составляет более 40 % от числа преступлений, зарегистрированных на территории всей республики. Это вполне закономерно, так как в г. Улан-Удэ проживает 421,5 тыс. человек, в сельской местности – 401,3 тыс. человек. Наблюдающийся рост преступности в г. Улан-Удэ отчасти связан и с приростом городского населения за счет жителей сельских районов, не имеющих стабильного дохода, каких-либо социальных гарантий, ведущих маргинальный образ жизни. Степень урбанизации республики в 2014 г. составила 59 %. Итак, преступность в Республике Бурятия, обусловленная причинами и условиями общесоциального уровня и подверженная общим тенденциям и закономерностям современной криминальной ситуации в стране, имеет ряд региональных особенностей. Как ранее отмечалось, они обусловлены, в первую очередь, низким уровнем социально-экономического развития региона, его геополитическим расположением и природными ресурсами, отсутствием высокодоходных отраслей, подверженных криминальному влиянию [6, c. 54]. Думается, на сложную криминальную ситуацию в Республике Бурятия не могла не повлиять и нестабильная обстановка в органах правопорядка республики, в частности, арест двух экс-глав МВД республики. Явное доминирование в республике общеуголовной преступности, органически взаимосвязанной с проблемами ранней деморализации и криминализации лиц, совершающих преступления, трудностями их позитивной ресоциализации, определяет в значительной мере тенденции развития рецидивной, профессиональной, организованной преступности и др. Как указывает А.И. Долгова, общеуголовная преступность – своеобразные «ворота» в разные виды и состояния преступности [2, c. 17]. Важнейшим направлением деятельности государственных органов и органов местного самоуправления в Республике Бурятия в условиях усугубляющегося экономического кризиса является курс на усиление социальной ориентированности населения, адресной поддержки малоимущего населения, что позволит уменьшить разрушительное действие детерминант преступности, ослабит криминальное влияние безработицы, безнадзорности и беспризорности детей, маргинализации значительных групп населения республики. 70 Список использованной литературы 1. Белая Н.М. Уличная преступность: криминологическая характеристика и предупреждение (по материалам Иркутской области, Забайкальского края, Республики Бурятия) / Н.М. Белая ; под ред. Л.М. Прозументова. – СПб. : Издво С.-Петерб. ун-та управления и экономики, 2014. – 160 с. 2. Долгова А.И. Криминологические оценки организованной преступности и коррупции, правовые баталии и национальная безопасность / А.И. Долгова ; Рос. криминол. ассоц. – М., 2011. – 668 с. 3. Долгова А.И. Из аналитической справки по результатам исследования в семи регионах РСФСР «Территориальные различия преступности и их причины» (1985–1986 гг.) / Долгова А.И. // Криминологические оценки организованной преступности и коррупции, правовые баталии и национальная безопасность / Рос. криминол. ассоц. – М., 2011. – 668 с. 4. Корягина С.А. Современные тенденции корыстно-насильственной преступности в г. Иркутске / С.А. Корягина // Уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с преступностью : сб. науч. тр. / под ред. А.Л. Репецкой. – Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2007. – Вып. 4. – Ч. 2. 5. Раднаева Э.Л. Взгляд на проблему региональной преступности мигрантов / Э.Л. Раднаева // Актуальные проблемы криминологического исследования региональной преступности. – Баку : Академия полиции МВД Азербайджанской республики, 2014. 6. Раднаева Э.Л. Преступность в Республике Бурятия: некоторые результаты криминологического анализа // Криминологические чтения : материалы 10-й Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием, посвящ. памяти проф. Б.Ц. Цыденжапова (Улан-Удэ, 18 апр. 2014 г.) / отв. ред. Э.Л. Раднаева. – УланУдэ : Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2014. – С. 34–55. 7. Состояние преступности в России за январь – декабрь 2014 г. / ФКУ «Главный информационно-аналитический центр» МВД РФ. – М., 2015. – 57 с. 8. Статистические сведения о динамике и состоянии правонарушений в Российской Федерации и Республике Бурятия / сост. Э.Л. Раднаева, Н.И. Шаликова. – Изд. 2-е, доп. – Улан-Удэ : Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2014. – 65 с. 9. Сухоруков В.В. О некоторых реалиях современной уголовно-правовой статистики / В.В. Сухоруков, Б.Б. Самданова // Социология уголовного права: коллизии уголовно-правовой статистики : сб. ст. (материалы 2-й междунар. науч.-практ. конф. «Социология уголовного права: коллизии уголовно-правовой статистики», состоявшейся 13–14 сент. 2013 г.) / под общ. ред. Е.Н. Салыгина, С.А. Маркунцова, Э.Л. Раднаевой. – М. : Юриспруденция, 2014. – С. 56–62. Информация об авторе Раднаева Эльвира Львовна – заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Бурятского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент, Улан-Удэ; е-mail: elviraradnaeva@mail.ru. 71 Author Radnaeva Elvira Lvovna – a head of the department of criminal law and criminology of Buryat State University, PhD in law, associate professor, Ulan-Ude; еmail: elviraradnaeva@mail.ru. УДК 343.9 Н. Гантулга, Ю.В. Хармаев ОПЫТ ВЛИЯНИЯ ТРУДОВ РУССКИХ КЛАССИКОВ НА ГУМАНИЗАЦИЮ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПОЛИТИКИ В ГОСУДАРСТВЕ В статье говорится о том, как труды русских писателей XIX в. повлияли на гуманизацию в пенитенциарной политике государства, которые создают прецедент в этой области и для сегодняшнего времени. Особенно это становится популярным в связи с участившимися случаями и примерами отношения к данной проблеме высоких должностных лиц, политических деятелей, просто граждан. В статье автор ссылается на особенности проблематики трудов русских классиков к тюремной (лагерной) тематике. Ключевые слова: реформа пенитенциарной системы Российской Федерации; гуманность; отбывание уголовных наказаний; лишение свободы; срочная и бессрочная каторга; менталитет общества и отношение его к пенитенциарной системе. N. Gantulga, Yu.V. Kharmaev THE EXPERIENCE OF INFLUENCE OF RUSSIAN CLASSICS’ WRITINGS (F.M DOSTOEVSKY, A.P. CHEKHOV, S.V. MAKSIMOV, V.M. DOROSHEVICH, ETC.) ON HUMANIZATION OF PENITENTIARY POLICY IN A STATE The article states on how the writings of Russian writers of the XIX century influenced the humanization of the penitentiary policy of the state, which set a precedent in this area for the present time also. It becomes even more popular due to increasing occurrences and examples of an attitude to the problem of high officials, politicians, ordinary citizens. The author refers to the problematics features of the writings of Russian classics to prison topics. Keywords: penitentiary system reform of the Russian Federation; humanity; complete criminal sentences; imprisonment; term or termless hard labor; the mentality of society and attitude to the penitentiary system. 72 Известная русская поговорка «от сумы и от тюрьмы не зарекайся» в современной России становится весьма популярной в связи с рядом обстоятельств, всколыхнувших общество в контексте противодействия коррупции [1], громких политических скандалов [2], банальных уголовных преступлений [11]. Безобидные некогда фразы «двушечки» хватит», «руки по локоть в крови», «вор должен сидеть в тюрьме», произнесенные первым лицом государства, привлекают внимание обывателей не только своей лексической «образностью», становятся популярными в обществе, воспринимаются населением с повышенным интересом, становятся нарицательными [13]. Все это привлекает в конечном счете общество к проблемам, существующим в пенитенциарной политике государства. В недавнем советском прошлом некогда закрытая лагерная (пенитенциарная) тематика все-таки нашла свое место и отражение в художественной и документальной литературе. Внимание общества к данной проблематике увеличивается в разы, если об этом говорят и пишут известные писатели [10], государственные и политические деятели [6], наконец, просто рядовые граждане. Во все времена лагерная проблематика не была популярна среди официальной литературы, не каждый художник брался за нее, находил в ней творческое вдохновение. В истории российского государства есть примеры, когда акцентирование определенных вопросов известными представителями общества влечет за собой изменение законодательства, как в сторону его смягчения, так и в сторону ужесточения, в конечном счете, меняется менталитет в обществе. Традиционно труды русских классиков рассматривались и анализировались, как правило, в рамках литературы, педагогики, но только не с точки зрения юридических дисциплин. По нашему мнению, именно художественное описание и характеристика условий отбывания уголовных наказаний и все, что связано со ссылкой и каторгой, великолепно раскрытых в трудах известных русских писателей заставили самодержавие и передовое общество по-иному посмотреть на проблему уголовных наказаний, отношения государства к лицам совершим преступления, к местам отбывания наказаний и т.д. Однако в конце XIX и начале XX вв. появились примеры такой литературы, как «Записки из Мертвого дома» Ф.М. Достоевского, «Сибирь и каторга» С.В. Максимова, «В мире отверженных» П.Ф. Якубовича, «Остров Сахалин» А.П. Чехова, В.М. Дорошевича «Каторга» и др. [9]. Антон Павлович Чехов, в частности, погрузился c головой в исследование новой для себя темы – изучил все документы, свидетельства по этому вопросу до поездки, на месте смог встретиться почти со всеми, населяющими остров. Им подробно описываются этапные тюрьмы, дикие нравы каторжан, прибытие на оcтров, первые впечатления и, наконец, тюремные будни с пожирающей скукой и годы изнуряющей работы с истязаниями, карцерами, cтолкновениями, побегами, трагедиями, смертями – и так до выхода на поселение тех, кто выжил. Психология поступков каторжан, их жен, администрации и поселенцев, взаимоотношений между мужчиной и женщиной, отношений к детям – важнейший объект исследования путешественника. При этом путешественник фиксирует только фактический материал, давая право на комментарий и эмоциональную оценку читателю. Часто сцены не завершены, нет авторского коммен73 тария, а значит, есть над чем поработать тому, кто проживает это событие вместе с героями. Тематика произведения состоит из рассказов о сахалинцах, вопросов нравственности, причинах бегства, болезненности и смертности, особенностей жизни на острове; образная система раскрывает тему каторги и каторжан, представлена описанием поселенцев и женщин, детей и интеллигенции, местного населения. Представители русской интеллигенции, журналисты из «Московских ведомостей» и «Русского вестника», ссылаясь на современных классиков и на их труды: рассказы А.П. Чехова, очерки П.Ф. Якубовича, пытались оправдать репрессивную политику государства против каторжан, средством укрощения которых могут быть лишь «цепи и палка» [12]. К сожалению, реакционеров поддержала тогда и официальная юридическая наука, увидев в героях русских писателей закоренелых «преступников от рождения». С.В. Максимов в своей работе «Сибирь и каторга» [14] один из первых раскрыл существовавшую уже тогда тюремную стратификацию, а также подробно остановился на словаре жаргонных слов и выражений. Несмотря на то, что «Записки из Мертвого дома» [15] написана от третьего лица, нам известно об авторе, что данная тема ему (Ф.М. Достоевский) знакома изнутри, и никто лучше не сможет описать и рассказать о данной проблематике. Заслуга В.М. Дорошевича заключается, на наш взгляд, в том, что в своем труде «Каторга» [16] удачно дал криминологическую характеристику лицам, отбывавшим наказание на острове Сахалин, в зависимости от свершенных ими преступлений, один из первых, не являясь криминалистом, описал особенности портрета убийц, грабителей, казнокрадов и др. XIX век, несомненно, в истории развития человечества запомнится как столетие великих открытий, как в естественных, так и в гуманитарных отраслях знаний. Наряду с открытиями в физике, химии, биологии в юридической сфере произошло возрождение и становление самостоятельной науки криминологии. Именно в это время основатели классической школы уголовного права (в частности Чезаре Беккариа, Иеремия Бентам и другие [5]) впервые выдвинули прогрессивный тезис о том, что совершение преступления – это все же результат сознательного выбора человека, обладающего полной свободой воли, и который определяется тем, насколько индивид в процессе становления и воспитания усвоил нравственные правила поведения, существующие в обществе. Одним из главных итогов представителей данного научного направления является вывод о том, что только наказание призвано удерживать людей от совершения преступлений, при этом справедливо подчеркивая, что главное не в его жестокости, а в неотвратимости и справедливости. После длительного засилья средневековых теологических устоев такие выводы воспринимаются как, что-то революционное и прогрессивное. Хотя по истечении времени можем заметить в данном научном направлении излишнюю переоценку возможностей уголовного наказания и сведение предупреждения преступности только мерам воспитания и просвещения. 74 Формирование уголовной и пенитенциарной политики России происходило под влиянием сочинений Беккариа, Бентама, активной роли передовой российской общественности. Значительное воздействие на нее оказали идеи российских гуманистов Радищева, Новикова, Ушакова, Мордвинова, Лопухина. Представители российской интеллигенции в процессе разработки тюремной реформы ознакомились с устройством тюрем в Англии (Свиньин – 1815 г.) и Америке (Дашков – 1819 г.). Широкое распространение получила переводная литература рассматриваемого профиля. Законодательные реформы в европейских государствах положительно повлияли на общую атмосферу и в Российской империи, в частности падение крепостного права, появление «Устава уголовного судопроизводства»[9], вот далеко не полный перечень тогдашних изменений. По мнению известных основателей уголовно-исполнительного права, в частности А.А. Пионтковского, С.В. Позднышева, И.Я. Фойницкого [8], труды русских классиков внесли неоценимый вклад в появлении первого законодательного акта в России в 1909 г., а именно закона «Об условно-досрочном освобождении», что положило начало более гуманного отношения к лицам, оказавшимся в противоречии с законом. В XIX в. в России возникли иные различные формы условного и безусловного освобождения от отбывания наказания. Так, непосредственные попытки реализации идеи условно-досрочного освобождения встречаются в нормативно-правовых актах о началах организации каторжных работ и отбывания наказания, назначенного приговором суда в исправительных приютах. Впервые, в российском законодательстве такое освобождение предусматривалось Уставом о ссыльных 1822 г. [4] Под воздействием экономических законов буржуазного общества и развития внутренних противоречий в последней четверти XIX века в законодательство большинства стран Европы и Америки введен институт условнодосрочного освобождения. В Российской империи закон об условно-досрочном освобождении принят несколько позже других стран. Необходимость введения досрочного освобождения от отбывания наказания обосновывалась учеными еще в конце XIX в. На втором съезде русской группы Международного Союза криминалистов, состоявшемся в 1890 г. в Петербурге, была принята резолюция, в которой условное досрочное освобождение было признано для России мерой в «высшей степени желательной, необходимой» и вполне осуществимой. В 1901 г. проходивший в Москве съезд полностью поддержал эту резолюцию. В то же время необходимо отметить, что ряд отечественных ученых, в частности Мокринский, Поллан и др. [7], высказывали сомнение о своевременности и целесообразности введения института условно-досрочного освобождения. В частности, ими указывалось: на неустройство мест заключения и проблематичность их скорой и полной реформы; 75 на постоянную нехватку тюремных помещений и их переполненность, что вело к ограничению, а порой и отсутствию у осужденного возможности доказать свое исправление; на отсутствие в стране надлежащим образом организованного полицейского надзора; общества патроната, на которые возлагалась надежда по наблюдению за условно-досрочно освобожденными и их социальной реабилитации в России не получили того распространения, которое необходимо для надлежащего исполнения означенных функций. В 1908 г. Министерством Юстиции в Государственную Думу был внесен проект закона «Об условно-досрочном освобождении», который с изменениями и поправками был одобрен на заседании Государственного Совета 12 июня 1909 г. и 22 июня того же года был удостоен Высочайшего утверждения. Положения этого закона сводились к тому, что досрочно освобожденный передавался на весь оставшийся не отбытым срок лишения свободы под наблюдение и на попечение местного общества патроната либо местного комитета или отделения «общества попечительного о тюрьмах». В течение неотбытого срока наказания освобожденный обязан был соблюдать условия, на которых ему предоставлена свобода. Закон не определял содержания этих условий, позволяя судам, при решении вопроса об условно-досрочном освобождении, определять их по своему усмотрению. Если в течение срока условного освобождения лицо совершит какое-либо преступное деяние, за которое будет осужден приговором суда, или будет установлено его порочное поведение, могущее угрожать личной или общественной безопасности или порядку, или, если он нарушит другие условия, на которых ему предоставлена свобода, то он может быть возвращен в места заключения для отбытия оставшегося срока наказания. В случае соблюдения установленных условий в течение испытательного срока, наказание, назначенное судом, считается отбытым. Таким образом, своеобразие данного института заключалось в контроле за поведением освобожденного, который реализовывался, главным образом, в форме общественного наблюдения, соединенного с мерами государственного принуждения (ограничением места жительства и др.). По выражению одного из видных русских исследователей Ю.В. Александровского были и иные мотивы принятия Закона об условном досрочном освобождении. Он пишет: «закон об условном досрочном освобождении исходит не из соображений гуманности или желаний ослабить репрессию, наоборот, он исходит из совершенно правильной мысли – удержать преступника от совершения на свободе новых преступлений дополнительной угрозой отбытия неотбытого еще наказания» [3]. В заключение можно сделать вывод, что творческая и научная интеллигенция всегда была примером для остальной части общества. На приведенном нами примере видим, что труды русских классиков не остаются незамеченной властями и обществом, заставляют их более гуманно подходить к решению любых вопросов в государстве, в частности, в ее пенитенциарной политике. Отсю76 да напрашивается вывод о значимости роли научной и творческой интеллигенции в выборе государством стратегии своего развития. Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Национальная уголовно-правовая политика в сфере противодействия преступности / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2012. – № 4. – С. 21–28. 2. Авдеев В.А. Уголовно-правовая политика в сфере противодействия преступлениям коррупционной направленности / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Актуальные проблемы противодействия коррупционным преступлениям. – Хабаровск : Юрист, 2013. – С. 8–12. 3. Александровский Ю.В. Закон об условном досрочном освобождении / Ю.В. Александровский. – М., 1910. – С. 3. 4. Кодан С.В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в. / С.В. Кодан // Историко-правовые исследования: проблемы и перспективы. – М., 1982. – С. 115–116. 5. Криминология : учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева, В.Е. Эминова. – М. : Юристъ, 2004. – С. 35. 6. Лихачев Д.С. Воспоминания / Д.С. Лихачев. – СПб. : Logos, 1995. – 519 с. 7. Миролюбов Н.И. Институт неопределенных приговоров / Н.И. Миролюбов. – Казань, 1902. – С. 9–24. 8. Пионтковский А.А. Тюрьмоведение, его предмет, содержание, задачи и значение. – Одесса, 1892. 9. Российский курс уголовно-исполнительного права : учебник : в 2 т. / Е.А. Антонян, Ю.М. Антонян, С.А. Борсученко и др. ; под ред. В.Е. Эминова, В.Н. Орлова. – М. : МГЮА им. Кутафина ; ООО «Элит», 2012. – Т. 1 : Общая часть. – С. 150. 10. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. – Paris : YMCA-PRESS, 1973. 11. Хармаев Ю.В. Проблемы совершенствования уголовноисполнительной системы по законодательству России и Монголии / Ю.В. Хармаев // Вестник БГУ (Улан-Удэ). – 2012. – Вып. 2. – С. 275. 12. Шабанов М.П. Ссылка и каторга в Западной Сибири в конце XVI – конце XIX веков : дис. … канд. ист. наук / М.П. Шабанов. – Кемерово, 1998. С. 57. 13. Крецул Р. Сердюков рассказал суду о взаимоотношениях с Васильевой [Электронный ресурс] / Р. Крецул, Е. Сидоренко. – Режим доступа: http://vz.ru/society/2015/1/15/724454.html. 14. Проект «Живая библиотека» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.livelib.ru. 15. Максимов С.В. Сибирь и каторга: в 3 ч. [Электронный ресурс] / С.В. Максимов. – СПб., 1871. – Режим доступа: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/3215maksimov-s-v-sibir-i-katorga-v-3-h-ch-spb-1871. 77 16. Дорошевич В.М. Сахалин (Каторга) [Электронный ресурс] / В.М. Дорошевич. – Режим доступа: http://az.lib.ru/d/doroshewich_w_m/text_0030.shtml. Информация об авторах Наваан Гантулга – начальник Института исполнения судебных решений МНР, кандидат юридических наук, профессор, г. Улан-Батор, Монгольская Народная Республика; e-mail: kharmaev@mail.ru. Хармаев Юрий Владимирович – заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики Юридического факультета Бурятского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент, Заслуженный юрист Республики Бурятия, г. Улан-Удэ, Российская Федерация; e-mail: kharmaev@mail.ru. Authors Navaan Gantulga – Head of Execution of judgement institute, PhD in Law, Professor, Ulan Bator, Peoples Republic of Mongolia, e-mail: kharmaev@mail.ru. Kharmaev Yuri Vladimirovich – a head of the department of Criminal Procedure Law Faculty of the Buryat State University, PhD in Law, associate professor, Ulan-Ude, Russian Federation; e-mail: kharmaev@mail.ru. УДК 343.9 В.В. Агильдин, А.С. Карасев ЗАРАЖЕНИЕ ГЕМОКОНТАКТНЫМИ ИНФЕКЦИЯМИ: ПРОБЛЕМА УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ Статья посвящена проблемам правого регулирования и вопросам квалификации заражения вирусными инфекциями. Изложена позиция по криминализации некоторых деяний. Ключевые слова: вирусные инфекции; умышленное заражение. V.V. Agildin, A.S. Karasyov INFECTION WITH HAEMO CONTACT INFECTIONS: PROBLEM OF CRIMINAL AND LEGAL REGULATION Summary: Article is devoted to problems of the right regulation and questions of qualification of infection with viral infections. The position on criminalization of some acts is stated. Keywords: viral infections; deliberate infection. 78 Защита здоровья граждан РФ одна из основных задач уголовного законодательства РФ. В настоящее время законодатель регламентирует ответственность за заражение гемоконтактными инфекциями. Так, в УК РФ предусмотрено несколько статей, а именно: причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности (ч. 2 ст. 118 УК РФ), нарушение санитарноэпидемиологических правил (ст. 236 УК РФ), халатность, повлекшая по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 293 УК РФ), заражение ВИЧ-инфекцией: ч. 4 ст. 122 УК РФ, которые предусматривают ответственность за подобные деяний. Наиболее непосредственное отношение к заражению гемоконтактными инфекциями имеет ст. 122 УК РФ, устанавливающая уголовную ответственность за заражение ВИЧ-инфекцией. На фоне уже существующих уголовно-правовых норм, касающихся ответственности за причинение вреда жизни и здоровью человека, я задался вопросом, а почему не рассматриваются такие преступные деяния которые направлены на умышленное заражение лица инфекцией не только путем передачи через кровь больного, но и умышленное заражение инфекцией другого лица,воздушно капельным путем. Вирусы, передающиеся воздушно-капельным путем наиболее опасные, так как способны вызывать массовые заболевания, приводящие к возникновению эпидемий. Наиболее опасный тип вируса – это «сибирская язва», в мировой практике существуют случаи умышленного распространения почтовых конвертов со спорами данного вируса. Примером могут служить события в Америке 2001 г., когда конверты были распространены в несколько офисов и двум сенаторам, в результате чего пять человек скончались и заразили еще 17 других. Также известны случаи в различных странах «бактериологической войны», которую развернули по всему миру простые граждане, желая напугать недругов, они рассылали по почте конверты с белым порошком, под видом спор сибирской язвы. Таким образом, возникает логический вопрос: а что если и в нашей стране начнутся подобные случаи умышленного заражение различного рода инфекций опасного для жизни и здоровья человека, но уже с применением реальной угрозы, и не с целями террористического акта, а бытовые повседневные случаи на неприязненной почве, по форме различных способов совершения? По какой статье необходимо будет квалифицировать данные деяния? Наш законодатель, как подтверждает это правоприменительная практика и картина массовых преступлений в стране, отстает на один шаг от быстрых темпов развития преступности. Уголовное законодательство развивается по мере развития преступности и их изощренных способов совершения преступления, которые она (преступность) способна обойти закон, воспользовавшись пробелами в законодательстве, тем самым виновное лицо имеет возможность уйти от уголовного наказания, до тех пор, пока законодатель не восполнит свои пробелы. Несмотря на то, что в нашем государстве подобные преступления и не получили широкого распространения, тем не менее я считаю, что нам необходимо обратить пристальное внимание на выше приведенные примеры зарубеж79 ной практики по подобным случаям, тем самым хотя бы немного попытаться обезопасить наше общество. Для этого нашему государству необходимо усовершенствование уголовного законодательства и уже начать движение на опережение развития преступности. Многие ученые и их приверженцы считают, что наилучшим предотвращение преступления, является выработка и реализация мер, направленные на предупреждение преступлений, и я с ними полностью согласен. Может, стоит задуматься о выработке мер и разработать самостоятельную статью в УК РФ и криминализировать ее. Ведь криминализацию угрозы заражения вполне можно объяснить повышенной опасностью данного заболевания, которое до настоящего времени в ряде случаев неизлечимо и приводит к летальному исходу, в этом и состоит опасность рассматриваемых деяний. Если обратиться к уголовному кодексу, то такое преступление как «умышленное заражение другого лица инфекцией опасного для жизни и здоровья человека» можно квалифицировать по ст. 111, ст. 112, ст. 115УК РФ. С первого взгляда ст. 111 для квалификация рассматриваемого преступления подходит, поскольку в диспозиции установлено, что под тяжким вредом понимается умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, или повлекшего за собой потерю зрения, речи, слуха либо какого-либо органа или утрату органом его функций, прерывание беременности, психическое расстройство, заболевание наркоманией либо токсикоманией, или выразившегося в неизгладимом обезображивании лица, или вызвавшего значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть или заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности. Поскольку и при заражении опасной инфекцией создается опасность для жизни и здоровья человека, либо повлекшую за собой утрату какого-либо органа или утрату органом его функций, или вызвавшего значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть и менее или заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности. Но присутствует в данной статье критерии, которые нам не позволяют отнести рассматриваемое нами преступление к ст. 111УК РФ, а именно: в части четвертой в диспозиции предусмотрено наказание, исключительно за деяние повлекшие смерть по неосторожности, а в нашем случае заражение опасным вирусом повлекшее смерть по моему мнению, не может быть причинена по неосторожности, поскольку преступное деяние реализовано умышленно с помощью особо опасных вирусов, об опасных свойствах которого субъект преступления знал или должен был знать. Что касается квалификации преступления по статьям 112 и 115 УК РФ, то данные статьи не подходят для квалификации по одному критерию. В обеих статьях не предусмотрено совершения преступления общеопасным способом, а вирусы как раз представляют собой общеопасный способ совершения преступления, поскольку вирусы, передающиеся воздушнокапельным путем, наиболее опасные, так как способны вызывать массовые заболевания, приводящие к возникновению эпидемий. 80 Также рассматриваемое преступление отличается от всех остальных одним критерием – его специфика. Если во всех подобных «преступлениях против жизни и здоровья» оружием преступления является нож, пистолет и другой вид холодного и огнестрельного оружия, то в нашем случае оружием выступают микробы и бактерии, которые способны разрушить или уничтожить здоровье человека изнутри в форме бомбы замедленного действия. Резюмируя все вышеперечисленное, считаю необходимым разработать и криминализировать наравне со ст. 122 УК РФ дополнительную, самостоятельную ст. 1221 в УК РФ со следующей формулировкой: «Умышленное заражение другого лица, а равно поставление другого лица в опасность заражения инфекцией опасной для жизни и здоровья». В данную статью включить четыре квалифицирующие части. Первая часть, диспозиция которой обусловлена- умышленное заражение другого лица, а равно поставление другого лица в опасность заражения инфекцией, вызвавшей кратковременное расстройство здоровья или незначительную утрату общей трудоспособности. Во вторую часть статьи включить ответственность, предусмотренную за то же деяние, но повлекшее за собой, причинение средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшее последствий, указанных в части первой настоящей статьи, но вызвавшее длительное расстройство здоровья или значительную стойкую утрату общей трудоспособности менее чем на одну треть. В третью часть статьи включить ответственность – за то же деяние, опасного для жизни и здоровья человека, или повлекшее за собой потерю зрения, речи, слуха либо какого-либо органа или утрату органом его функций, или вызвавшего значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть и (или) заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности. В четвертую часть статьи включить ответственность – за то же деяние, повлекшее смерть другого лица. Подводя итог всему вышеуказанному, необходимо отметить, что квалификация указанного деяния, предусмотренного в ст. 1221 УК РФ представляет собой дискуссионный сложный вопрос квалификации и правильного толкования нормы. Информация об авторах Агильдин Владимир Валерьевич – кандидат юридических наук, доцент, Байкальский государственный университет экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: avvis@isea.ru. Карасев Александр Сергеевич – аспирант кафедры уголовного права и криминологии Байкальского университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: smolnikovse@isea.ru. 81 Authors Agildin Vladimir Valeryevich – PhD, Associate Professor, Baikal State University of Economics and Law, Irkutsk, Russian Federation, e-mail: avvis@isea.ru. Karasev Alexander Sergeevich – graduate, Baikal National University of economics and law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: smolnikovse@isea.ru. УДК 343.9 С.А. Корягина ПРЕСТУПНОСТЬ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ И ЕЕ СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В статье дается анализ семейной медиации, в которой независимое третье лицо помогает участникам семейного конфликта его урегулировать; раскрываются принципы семейной медиации; приводятся аргументы, подтверждающие необходимость создания семейной медиации, для раннего предупреждения преступности несовершеннолетних, а также для оказания помощи семьям, попавшим в сложную жизненную ситуацию. Ключевые слова: преступность несовершеннолетних; предупреждение преступлений; семейная медиация; раннее предупреждение преступности несовершеннолетних; диагностика начального периода семейного неблагополучия; девиантное поведение. S.A. Koriagina JUVENILE DELINQUENCY AND TRENDS The article provides an analysis of family mediation, in which an independent third party helps the participants to settle his family conflict; reveals the principles of family mediation; are arguments supporting the need for the creation of family mediation, early warning of juvenile delinquency, as well as to help families who are in difficult situations. Keywords: juvenile delinquency; crime prevention; family mediation; early warning of juvenile delinquency; diagnosis of the initial period of family troubles; deviant behavior. Преступность, будучи, по сути, целостным социальным явлением имеет разнообразные формы и виды, к числу которых относится и преступность несовершеннолетних. Для того чтобы понять и объяснить истоки и закономерности преступности несовершеннолетних в регионе, необходимо рассмотреть ее количественные и качественные характеристики, которые, в конечном счете, характеризуют ее состояние. 82 Рис. 1. Количество зарегистрированных преступлений несовершеннолетних и их удельный вес в общем объеме преступности Российской Федерации, % Количество зарегистрированных преступлений, совершенных несовершеннолетними по Российской Федерации за последние пять лет имеют устойчивую тенденцию к снижению данного вида преступности и в среднем составляет 3 %, аналогичная ситуация снижения удельного веса преступности несовершеннолетних складывается и в Иркутской области, однако в 2014 г. отмечается незначительное увеличение данного показателя, и он составляет 3,6 %. Рис. 2. Количество зарегистрированных преступлений несовершеннолетних и их удельный вес в общем объеме преступности в Иркутской области 83 Однако на фоне их сокращения обращает на себя внимание негативные тенденции увеличения криминальной активности несовершеннолетних. Это связано с особенностями региона, его экономическими, демографическими, культурными, природными условиями жизни людей, а поскольку условия жизни в социально-экономических пространственных системах различны, то и преступность имеет особенности количественных и качественных характеристик в каждой из них. Заметим, что коэффициент интенсивности преступности несовершеннолетних по Российской Федерации не только в целом ниже, чем в Иркутской области, но и на протяжении последних лет постоянно снижается. Рис. 3. Коэффициент преступности несовершеннолетних в России и Иркутской области Аналогичную тенденцию в динамике имеют и относительные показатели исследуемого вида преступности в Иркутской области, но их значения превышают среднероссийские примерно в 1,2 раза. Это говорит о том, что в данном регионе уровень подростковой преступности выше, чем в целом по России. Вероятнее всего, связано со снижением общего количества зарегистрированных преступлений. При этом следует заметить, что удельный вес преступности несовершеннолетних в общей структуре преступности остается практически на прежнем уровне. Кроме того, в регионе удельный вес несовершеннолетних в общей структуре преступников превышает аналогичный показатель по Российской Федерации. Скорей всего разница в приведенных данных коррелирует с определенными социальными, экономическими, психологическими и региональными факторами, влияющими на поведение людей. 84 Что касается структуры преступности несовершеннолетних, то за последние пять лет особых изменений в ее динамике не произошло. Так, самыми распространенными преступлениями в 2014 г. остаются преступления против собственности (70 %), затем преступления против жизни (11,2 %), и на третьем месте преступления против здоровья населения и общественной нравственности (4,5%) [1]. Следует отметить, что преступность несовершеннолетних в основе своей не так уж и сурова. Это связано с особенностями подростков, которым в большинстве своем свойственно совершать различные правонарушения и преступления, не представляющие большой общественной опасности. Думается, что в настоящее время уголовно-правовая политика в отношении несовершеннолетних должна быть переориентирована в сторону малозначительных деяний. Так как не реагирую на первичную преступность несовершеннолетних государство порождает повторную преступность [2, с. 35]. Поэтому особое внимание следует уделить раннему предупреждению преступности несовершеннолетних. Важность ранних профилактических мер состоит в их способности на начальном этапе выявить причины и условия формирования антиобщественного и противоправного поведения несовершеннолетнего и принять меры по его коррекции. В настоящее время ранняя профилактика преступности несовершеннолетних как система вообще отсутствует. Между тем, это наиболее безболезненная и для несовершеннолетних и для его семьи деятельность, позволяющая скорректировать микросреду подростка таким образом, чтобы в нем было минимум количества факторов, способных вызвать его неправомерное поведение В последнее время в России ведется активная работа по созданию новых специализированных органов по поддержке семей с детьми и детей, находящихся в трудной жизненной ситуации. В 2010 г. № 193-ФЗ был подписан Федеральный закон «об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» [4]. Целью медиации является способ урегулирования споров при содействии медиатора на основе добровольного согласия сторон в целях достижения ими взаимоприемлемого решения. Это новое направление, которое будет связующим звеном между юриспруденцией и психологией. Более того, в рамках процедуры медиации предусмотрена семейная медиация, которая может быть использована для урегулирования конфликта между родителями и подростком, ушедшим из дома, между учителями и подростками с девиантным поведением. Семейную медиацию можно определить, как процесс, в котором независимое третье лицо помогает участникам семейного конфликта принимать приемлемые для всех сторон осознанные решения по вопросам, связанным с разводом, по финансовым или имущественным вопросам. В рамках семейной медиации предусмотрено и разные подходы к процессу ведения переговоров. Так, например, медиация, ориентированная на решение проблем; трансформативная медиация; нарративная; экосистемная, или семейно-ориентированная медиация [3, с. 18]. 85 Анализируя содержание имеющихся моделей медиации можно сказать, что трансформативный и нарративный можно сказать, что ее подходы сосредоточены на внимании потребностей родителей, и практически без внимания остаются несовершеннолетние, но если все же обсуждаются проблемы, которые затрагивают детей, то они рассматриваются как объект заботы. Экосистемная, или семейно-ориентированная модель в медиации направлена на оказание помощи родителям в разработке модели их взаимоотношений с детьми и принятию взаимно приемлемых решений. Основой экосистемной, или семейно-ориентированной медиации является теория систем. Она позволяет понять различные структуры, отношения и модели поведения конфликтующих сторон. Иными словами, можно сказать, что семейную пару следует рассматривать, как взаимосвязанную и взаимодействующую систему, а не как отдельные конфликтующие стороны, движущиеся в разных направлениях. Системный подход помогает медиаторам учесть более масштабные социальные и юридические аспекты сложившейся ситуации. Если рассматривать конфликт с системной точки зрения, то очевидно, что действия каждого члена семьи, включая детей, влияют на действия других членов семьи. Следовательно, для решения проблемы медиатору недостаточно работать только с родителями, необходимо и принимать во внимание чувства и поведение их детей, поскольку дети найдут возможность помешать реализации достигнутых родителями договоренностей. Выше изложенное позволяет резюмировать, что семейный медиатор должен быть профессиональным специалистом для проведения своевременной диагностики начального периода семейного неблагополучия. И в конце хочу еще раз подчеркнуть, что именно семейная медиация может стать одной из профилактических мер раннего предупреждения преступности несовершеннолетних, которая позволит нивелировать имеющиеся деформации сознания личности несовершеннолетнего. Список использованной литературы 1. Данные Управления Судебного департамента по Иркутской области [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://usd.irk.sudrf.ru. 2. Корягина С.А. Практика применения принудительных мер воспитательного воздействия / С.А. Корягина // Академический юридический журнал. – 2007. – №1 (27). – С. 35–41. 3. Паркинсон Л. Семейная медиация / Л. Паркинсон. – М., 2010. – С. 18. 4. Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации) : федер. закон от 2010 г. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http//sartraccc.ru. Информация об авторе Корягина Светлана Анатольевна – доцент кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики права, кандидат юридических наук, доцент, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: koryagina.sveta@yandex.ru. 86 Author Koriagina Svetlana (Irkutsk) – Associate Professor of Criminal Law and Criminology of the Baikal State University of Economics law, PhD in law, Associate Professor; e-mail: koryagina.sveta@yandex.ru. УДК 343.9 В.Ф. Крючкова СПЕЦИФИКА ОБЪЕКТИВНЫХ ПРИЗНАКОВ ДОВЕДЕНИЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕГО ДО САМОУБИЙСТВА В статье проанализирована личность несовершеннолетнего – как объекта доведения до самоубийства, поскольку суицидальное поведение у детей и подростков, имея сходство с действиями взрослых, отличается возрастным своеобразием. Исследованы причины детского суицидального поведения. Автором проанализированы особенности личности несовершеннолетних (естественная возрастная незрелость психики) – как обстоятельства, повышающие общественную опасность преступлений, совершаемых в отношении этой категории лиц. Ключевые слова: самоубийство; суицид; несовершеннолетний; домашнее насилие; личность; педагог. V.F. Kryuchkova SPECIFICS OBJECTIVE EVIDENCE BRINGING A JUVENILE SUICIDE The article analyzes the identity of a minor–as the object of incitement to suicide, since suicidal behavior in children and adolescents, having similarities with the actions of adults, different age originality. The causes of child suicidal behavior. The author analyzes the characteristics of the personality of juveniles (age natural immaturity of the mind) – the circumstances that increase the social danger of crimes committed against persons in this category. Keywords: suicide; suicide; juvenile; domestic violence; personality; teacher. Официальная статистика [4] указывает на то, что Россия среди европейских государств с 2004 г. занимает лидирующее место по количеству самоубийств среди детей и подростков. Основными факторами суицидального поведения детей и подростков ученые определяют, прежде всего, психопатологические черты личности и социальную среду обитания. Общей же причиной суицида является социально-психологическая дезадаптация ребенка, т.е. нарушение его взаимодействия с ближайшим окружением, чаще всего близкими ему людьми и семьей, что наглядно прослеживается и в следственных материалах. 87 Самоубийство или суицид, как правило, добровольное, целенаправленное и самостоятельное лишение себя жизни, однако нельзя исключать преступного действия лиц, оказывающих существенное влияние на принятие потерпевшим решения о самоубийстве, тем более, когда такое решение принимает несовершеннолетний. По результатам исследований, основной причиной суицидального поведения (70 %) был установлен семейный конфликт. Наряду с тем, что для многих несовершеннолетних, совершивших самоубийство или покушавшихся на самоубийство были характерны узкий круг интересов, неумение переключаться на полезную деятельность, низкая психологическая культура (примитивность большинства поводов для обид и ссор), одной из наиболее существенных причин установили педагогическую несостоятельность родителей. Таким образом, одной из основных причин детского суицида является агрессия в семье. Многие родители своеобразно воспринимают свою обязанность по воспитанию ребенка, совмещая ее с физическим и психическим насилием. Ребенок весьма отлично от взрослого человека воспринимает окружающую его действительность. Извращенные намеки и замечания воспринимаются детьми как «промывка мозгов», в результате у них вырабатывается безусловный рефлекс. Специалисты отмечают, что дети не жалуются на жестокое обращение, а, напротив, постоянно стараются завоевать признание отталкивающего их родителя. В них закладывается отрицательная самооценка (я – ничтожество), которая воспринимается ими как заслуженная. Даже когда насилие очевидно для окружающих, его нельзя разоблачить юридически, так как установить его наличие не всегда просто. Ребенка могут хорошо одевать и кормить (в противном случае будет привлечено внимание органов опеки и попечительства), вместе с тем психическое давление может быть столь сильным, что психический стержень ребенка будет раздавлен. В связи с вышесказанным мы приходим к выводу, что особенности личности несовершеннолетних (естественная возрастная незрелость психики) должны расцениваться в качестве обстоятельства, повышающего общественную опасность преступлений, совершаемых в отношении этой категории лиц. Однако, как показывает практика, не только домашнее (семейное) насилие способно явиться причиной самоубийства ребенка. Ребенок, попавший под сильное психическое давление, сопряженное с унижением и оскорблением достоинства, при стечении внешних жизненных обстоятельств также может совершить самоубийство. Особенно ярко подобные ситуации проявляются в коллективах несовершеннолетних, когда дети в силу возраста еще имеют неустойчивую психику, потому легко попадают под влияние сильной личности и принимают ее сторону. При этом не имеет значения, каким образом приобретен авторитет этим лицом. Мелкие извращенные поступки со стороны такой авторитетной для детей личности, как педагог, так часты в обычной жизни, что иногда кажутся нормой. Обычно они начинаются с неуважения. Если социальная группа, в которой проявляется такое поведение, не реагирует на него, то оно быстро трансформируется в перманентно извращенное и может иметь серьезные последствия для психологического здоровья человека. 88 По материалам дела, Новак признана виновной в том, что, являясь учителем математики и классным руководителем в классе средней общеобразовательной школы, путем систематического унижения человеческого достоинства довела до самоубийства Лебедева Романа, который покончил жизнь самоубийством, положил голову на рельс под надвигающийся поезд. Следствием установлено, что Новак систематически унижала человеческое достоинство Лебедева и потерпевший переживал по поводу сложившихся конфликтных отношений с учителем. Новак оскорбляла его на уроках в присутствии других учеников, которые над ним смеялись, могла назвать свиньей, поросенком, идиотом, ударить туфлей, линейкой, однажды схватила за ухо, при всех говорила, что он тупой, плохо учится и ужасно выглядит, потому что у него нет родителей. В сентябре она сказала Лебедеву, что он в течение месяца будет убирать класс один, так как не сдал деньги на ремонт, и запретила другим ребятам помогать ему в дежурстве. Зная, что у мальчика заболевание спины и он не может поднимать тяжелые вещи, в присутствии всего класса спрашивала, почему он не дежурил, неоднократно требовала принести деньги на ремонт класса, зная, что ребенок воспитывается в малоимущей семье одной бабушкой, так как является сиротой. Одноклассники проявляли желание помочь Лебедеву в уборке класса, но Новак запретила сделать им это. Суд заключил, что в данном случае объективная сторона рассматриваемого преступления состояла в унижении человеческого достоинства другого человека. Суд аргументировал свою позицию тем, что в нанесенных Новак оскорблениях звучит унизительная оценка личности потерпевшего, выраженная в словесной форме, противоречащей элементарным правилам поведения и человеческого общения. К тому же оскорбление может быть нанесено как в устной словесной форме, так и путем непристойных действий. Кассационная инстанция оставила приговор в силе [1]. Конечно, с морально-этической точки зрения, в произошедшем виноваты все взрослые люди, допустившие общее попустительство происходящему. К сожалению, в современной школе учителя зачастую некорректно с моральноэтической точки зрения ведут себя по отношению к детям. Со школьной скамьи дети учатся слышать в свой адрес оскорбления и терпеть это. Всякое поведение учителя априори признается единственно правильным. Разумеется, в подобных условиях большинство класса принимает сторону учителя или старается оградить себя от конфликта и не принимает чьей-либо стороны. В любом случае жертва насилия остается наедине со своими проблемами. В литературе можно встретить суждения об ограничении возраста потерпевшего в доведении до самоубийства. Так, согласно точке зрения А.Г. Амбрумовой, С.В. Бородина, А.С. Михлина самоубийство в уголовно-правовом понимании может совершить лицо, достигшее 10-летнего возраста, в случае если лишает себя жизни сознательно». Авторы аргументируют свою позицию тем, что в этом возрасте лицо уже различает понятия жизни и смерти и способно осознавать характер действий, направленных на причинение смерти. Однако данная позиция нам представляется недостаточно убедительной, так как не вполне понятно, чем руководствовались ученые при установлении конкретной возрастной группы. Дело в 89 том, что, человек начинает осознавать себя в обществе и относиться критично к своему поведению и поведению окружающих в довольно раннем возрасте. Так, по утверждению психологов, осознание смерти приходит чаще всего с 8–9летнего возраста [3]. Психиатры же говорят о том, что именно в младшем школьном возрасте (7–8 лет) начинается развитие мышления и самосознания. Поступки ребенка становятся осознанными, опосредованными и произвольными [2]. Следовательно, уже с 7 лет ребенок способен критически воспринимать окружающую его социальную среду и себя в этом социуме. Проанализировав указанные точки зрения относительно возрастной категории лиц, способных совершить самоубийство, мы приходим к выводу, что конкретную возрастную границу потерпевших при доведении до самоубийства устанавливать не следует. Мы полагаем, для уголовного права первичным является то обстоятельство, что при доведении до самоубийства потерпевший должен в полной мере отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Следовательно, потерпевшими от самоубийства не могут быть лица малолетние и психически больные, а также лица, страдающие определенными возрастными психическими расстройствами, которые лишают их способности правильно воспринимать происходящее, критически оценивать свое поведение, не понимают характер совершаемых действий, направленных на лишение жизни. Таким образом, потерпевшим от доведения до самоубийства может быть только лицо, способное осознавать характер совершаемых им действий. При этом следует отметить, что, несмотря на отсутствии в законе такого признака потерпевшего, как зависимость от виновного, в приговорах суды обязательно указывают на характер и содержание объективных связей между потерпевшим и виновным. Указание в приговоре на зависимость потерпевшего от виновного мы считаем абсолютно обоснованным. Материальная зависимость в большинстве случаев обусловливает возможность адекватного реагирования на складывающуюся неблагоприятную ситуацию. Итак, самоубийство представляет собой явление незаурядное и в общем является отклонением от нормы поведения человека. Избрать такую линию поведения может лицо лишь при стечении сложных жизненных обстоятельств, к тому же на принятие решения о самоубийстве значительное влияние оказывают особенности личности человека. Наряду с указанными обстоятельствами состав доведения до самоубийства имеет необычную структуру – часть объективной стороны преступления, по существу, выполняется потерпевшим. В связи с этим возникает вопрос: необходимо ли при определении степени общественной опасности деяния – доведения до самоубийства – учитывать особенности личности потерпевшего (воспитание, возраст, профессию, особенности характера, физического здоровья, социальный статус и т. п.), ее виктимность? По данному поводу, многие судьи полагают, что указанные особенности личности потерпевшего следует учитывать при установлении умысла виновного, ибо от степени осведомленности об особенностях личности потерпевшего зависит, мог ли виновный рассчитывать на желаемый результат. И напротив, отсутствие осведомленности об этих особенностях может свидетельствовать о том, что лицо не могло предполагать, что результатом его действий может 90 стать смерть человека. Так, педагог обязан знать и, как правило, знает особенности психики подростков. В силу этого, для педагога очевидно, что унижение и оскорбление в присутствии сверстников, публичное указание на физические недостатки и т. п. могут вызвать у подростка мысли о своей неполноценности, никчемности и, как следствие, суицидальные мысли и действия. Обобщая сказанное относительно таких характеристик потерпевшего, как возраст и психическое состояние, мы приходим к выводу: самоубийство могут совершить и психически здоровые лица. При этом возрастного ограничения в целом не существует, важно только то, что человек может реально совершить определенные физические действия, опасные для жизни, а также понимать их характер, значение и степень опасности. По нашему мнению, особенности личности потерпевшего, как то: возраст, профессия, социальный статус, круг общения, воспитание и прочее – в обязательном порядке должны учитываться при определении степени общественной опасности деяния. Это позволит правоприменителю с большей точностью подойти к дифференциации наказания за рассматриваемое преступление. Тщательное исследование особенностей личности потерпевшего с учетом осведомленности о них виновного в доведении до самоубийства, позволит установить вину лица, совершившего действия, которые в конкретных условиях стали причиной самоубийства другого лица. Список использованной литературы 1. Архив Красносельского районного суда г. Санкт-Петербурга, 2007 г. Уголовное дело № 1-106. 2. Клиническая и судебная подростковая психиатрия / под ред. проф. В.А. Гурьевой. – М. : Генезис, 2001. – С. 27. 3. Москаленко А.Т. Смысл жизни и личность / А.Т. Москаленко, Н.Ф. Сержантов. – Новосибирск, 1989. – С. 128. 4. Российская газета. – 2013. – 15 марта. Информация об авторе Крючкова Валентина Феликсовна – кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного права Института повышения квалификации ФГКОУ ВО «Академия Следственного комитета Российской Федерации», пятого факультета (с дислокацией в г. Хабаровск), майор юстиции; е-mail: kryuchkovav@list.ru. Author Kryuchkova Valentina Feliksovna – PhD, Senior Lecturer, Department of Criminal Law Training Institute FGKOUIN «Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation», the fifth faculty (with a dislocation in Khabarovsk), Major of Justice; e-mail: kryuchkovav@list.ru. 91 УДК 343.9 И.В. Лавыгина ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ В СФЕРЕ СООТНОШЕНИЯ НЕКОТОРЫХ ПОНЯТИЙ И ЯВЛЕНИЙ Статья посвящена рассмотрению вопроса о сущности экологической безопасности. Автор отмечает дискуссионность указанной темы и отсутствие современных разработок данного вопроса. Авторский подход предполагает изучение экологической безопасности через установление соотношения смежных понятий. Ключевые слова: экологическая безопасность; экологический правопорядок; охрана природной среды; экологические преступления. I.V. Lavygina ENVIRONMENTAL SECURITY IN THE SPHERE OF THE PROPORTION OF SOME CONCEPTS AND PHENOMENA The article is devoted to consideration of the question of the essence of environmental security. The author notes the controversy of this topic and the lack of modern development of this issue. The author’s approach involves the study of environmental security through the establishment of the ratio of related concepts. Keywords: environmental safety; environmental law; the protection of the natural environment; environmental crime. Конституцией Российской Федерации гарантированно право каждого на благоприятную природную среду, возмещение вреда, причиненного экологическим правонарушением и на правдивую информацию о состоянии природы. Однако на сегодняшний момент можно отметить, что указанная гарантия приобрела признаки лишь декларации крайне далекой от практического воплощения. Действительно, бытует мнение, что экологические проблемы более актуальны для крупных мегаполисов, у отдаленных же районов данные сложности, если и существуют, то выражены не столь ярко. Иркутская область является одним из таких районов, на первый взгляд, находящаяся в достаточно благоприятных условиях. Ведь в непосредственной близости находится оз. Байкал, общая площадь лесного фонда Иркутской области составляет 67 млн га, из них покрытых лесом 57 млн га, плотность населения всего 3,12 чел. / км2. К сожалению, приведенная позиция слишком поверхностна и не отражает реального положения дел. Экологическая безопасность в данном регионе имеет место быть в низком факторе проявления. 92 В качестве иллюстрации и аргументации предлагаются лишь некоторые цифры и факты, характеризующие состояние природной среды в Иркутской области в 2012–2013 гг. [2]. Так, проблема загрязнения атмосферного воздуха в городах Прибайкалья по-прежнему остается актуальной. Высокий и очень высокий уровень загрязнения атмосферы наблюдается в г. Братске, г. Иркутск, г. Зима, г. Саянск, г. Усолье-Сибирское, г. Черемхово, г. Шелехово. В указанных городах так же выявлен высокий канцерогенный риск, обусловленный воздействием загрязнителей атмосферного воздуха. Причем диапазон указанного загрязнения таков, что признается неприемлемым для населения и допускается лишь для определенных профессиональных групп. В частности, в г. Иркутске уровень загрязнения воздуха очень высокий. Наиболее загрязнена центральная часть города. Город постоянно включается в Приоритетный список городов России с самым высоким уровнем загрязнения. Показательно, что среднегодовые концентрации превышали санитарные нормы по формальдегиду в 4,3 раза, бензопирену в 2,6 раза, диоксиду азота в 1,8 раза, взвешенным веществам в 1,4 раза. Примечательно, что по данным ВОЗ, загрязнение воздуха является одним из основных рисков для здоровья, связанных с окружающей средой. Составлен приоритетный список водных объектов, требующих первоочередного осуществления водоохранных мероприятий, в него вошли: р. Вихорева, р. Олха, р. Кая, р. Ушаковка, р. Ока. Регулярно проводится оценка уровня химического загрязнения почв. Ведь не вызывает сомнение, что именно этот показатель является индикатором неблагоприятного воздействия на здоровье населения. Традиционно используется методика определения суммарного показателя загрязнения почвы (Zc) тяжелыми металлами. Таким образом установлено, что в Иркутском районе в рассматриваемый период 3,3 тыс. чел. проживали в условиях повышенного загрязнения почвы. Интересно, что ни в 2010-м, ни в 2011 г. повышенного загрязнения почвы здесь не выявлялось. Значит, можно говорить о динамике указанных отрицательных процессов. Даже эти краткие сведения ярко демонстрируют глобальность экологических проблем для рассматриваемого региона и, конечно, в таких условиях очевидно, что экологическая безопасность здесь не обеспечивается. Исследование любого явления, несомненно, начинается с определения понятий, уяснения содержания основных категорий. Парадокс заключается в том, что, признавая значимость благоприятных условий для возможности существования человечества, российская юридическая наука находится только в самом начале пути создания качественного закона, способного обеспечить выполнение данной задачи. Дело в том, в настоящее время идет попытка разработки значимых понятий и определение стратегии борьбы с выявленными негативными явлениями в сфере природопользования. В ст. 42 Конституции РФ закреплены экологические права каждого человека и гражданина. А это значит, что Основной закон в первую очередь охраняет личность, ее права и свободы от вреда, который может быть причинен экологиче93 ским преступлением, а не общество в целом. Однако же в Уголовном кодексе Российской Федерации (далее УК РФ) глава 26 «Экологические преступления» размещена в разделе 9 «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка». Это значит, что родовая принадлежность экологических преступлений определена в сфере общественных отношений, направленных на охрану общественных интересов, игнорируя личные интересы. Учитывая провозглашенный в Российской Федерации приоритет охраны личности над интересами общества можно отметить несоответствие рассматриваемых положений УК РФ в части оценки общественной опасности экологических преступлений положениям Конституции Российской Федерации. Указанная ситуация демонстрирует отсутствие единой направленности правовой политики в сфере охраны природы. Сегодня законодатель уделил внимание разъяснению содержания основополагающих понятий в Федеральном законе РФ Об охране окружающей среды от 10.01.2002 г. № 7-ФЗ. Так установлено, что экологическая безопасность – это состояние защищенности природной среды и жизненно важных интересов человека от возможного негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности, чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, их последствий [6]. Однако вопрос о соотношении понятий «экологическая безопасность» и «охрана природной среды» остается открытым. Интересен тот факт, что исследованием данного вопроса в настоящее время практически никто не занимается. В начале 2000-х гг. эта проблема приобрела актуальность, вызвала интерес ученых, но не получив достойного разрешения, так и осталась лишь в виде небольшой дискуссии отдельных ученых. Примечательно, что современная наука не уделяет должного внимания разрешению этого принципиально важного вопроса. В настоящее время он остается открытым, что вызывает стремление поставить все-таки точку в его разрешении. Законодатель указывает, что охрана окружающей среды – деятельность органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, общественных и иных некоммерческих объединений, юридических и физических лиц, направленная на сохранение и восстановление природной среды, рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов, предотвращение негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности на окружающую среду и ликвидацию ее последствий. В конце 90-х гг. М.М. Бринчук стал активным пропагандистом направления отождествления понятий «экологическая безопасность» и «охрана природной среды», которое получило достаточное распространение в последствие. Было высказано следующее суждение: «отсутствуют основания для выделения отношений по обеспечению экологической безопасности как отдельной группы общественных отношений, регулируемых экологическим правом, наряду с отношениями по использованию природных ресурсов и охране окружающей среды» [1, с. 26]. Дело в том, что при глубоком анализе указанных понятий автор приходит к выводу о практически полном их тождестве. Автор подчеркивает, что вне отношений по природопользованию и охране окружающей среды оста94 ются лишь отношения по охране и защите экологических прав и законных интересов физических и юридических лиц. Регулирование этих отношений выделяется в отдельную группу общественных отношений, образующих предмет экологического права. Думается, что изначально правильные рассуждения автора завели его в тупик и позволили сделать ошибочный вывод. Представляется, что эти понятия соотносятся между собой как действие и результат. Состояние защищенности природной среды и жизненно важных интересов человека от возможного негативного воздействия хозяйственной и иной деятельности, чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, их последствий (экологическая безопасность) является результатом охраны природной среды. Это крайне важное положение. Ведь не всегда та или иная деятельность приводит к достижению ожидаемого результата. Поэтому в уголовном праве столь значимо правильное представление о деянии и его результате, и причинно-следственной зависимости между ними. Интересно, что первоначально, на этапе становления экологического права в России было выдвинуто мнение, что экологическая безопасность практически является синонимом экологического порядка [4, с. 55]. Ученые, применяя элементарные законы логики определили, что экологическая безопасность является составной частью социальной безопасности. Этот очевидный и, бесспорно, правильный вывод позволил ученым сформулировать крайне спорное утверждение. Они решили, что посягательство на экологическую безопасность – это есть посягательство на систему правовых норм, регулирующих отношения в сфере экологической безопасности. Конечно, вызывает сомнение вывод авторов, что нормы, регулирующие те или иные отношения, и сами отношения – это одно и то же. Тем не менее можно сказать, что, при всей своей дискуссионности, данная позиция в науке получила поддержку и достаточно активно приставлена в некоторых научных разработках. В юридической литературе выдвигается и несколько иное понимание и соотношение указанных понятий. В частности, экологический правопорядок понимается как «система экологических правоотношений, направленных на реализацию задачи сохранения природной среды. Составной частью экологического правопорядка является экологическая безопасность» [5, с. 89]. В данном случае автор не отождествляет указанные понятия, а соотносит их как целое с частью, понимая под целым экологический правопорядок. Совершенно к иным выводам приходит другой автор, указывая, что экологический правопорядок – это «вид правового порядка, сложившегося в государстве как результат и состояние совокупности правовых отношений, функционирующих по поводу сохранения благоприятной среды обитания человека» [3, с. 50]. В данном случае целым является экологическая безопасность, а экологический правопорядок только частью, средством ее обеспечения. Хочется отметить, что на современном этапе законодатель отказался от использования термина «экологический правопорядок». Думается это несколько поспешное решение. Действительно, изначально содержание указанного понятия разработано не было, оно вызывало критику, хотя именно законодатель ввел его в 95 научный оборот. Третья точка зрения представляется вполне жизнеспособной и важной в части объяснения механизма обеспечения экологической безопасности. В целом, соотношение представленных понятий по объему наглядно продемонстрировано на рис. 1. Рис. 1. Соотношение понятий «экологическая безопасность», «экологический правопорядок» и «охрана природной среды» по объему Однако по содержанию стиль взаимоотношения рассматриваемых понятий значительно сложнее. Это не просто взаимоотношение разных по объему понятий, характеризующих одно явление. Дело в том, что экологический порядок является средством обеспечения экологической безопасности, а она в свою очередь является результатом природоохранительных отношений (рис. 2). Рис. 2. Соотношение понятий «экологическая безопасность», «экологический правопорядок» и «охрана природной среды» по стилю взаимоотношений Таким образом, экологическая безопасность является итоговым продуктом, зависимым от качества выполнения природоохранительных мероприятий 96 по средствам грамотно организованного экологического правопорядка. В свете повышения значимости обеспечения экологической безопасности населения уяснение механизма взаимоотношения рассматриваемых понятий и явлений приобретает особую актуальность. Список использованной литературы 1. Бринчук М.М. О понятийном аппарате экологического права / М.М. Бринчук // Государство и право. – 1998. – № 9. 2. О состоянии окружающей природной среды Иркутской области за 2012 г. : гос. докл. / Гос. ком. по охране окружающей среды Иркут. области ; Госкомэкологии России ; Администрация Иркут. области. – Иркутск, 2013. 3. Духно Н.А. Экологический правопорядок: понятие и структура / Н.А. Духно // Журнал российского права. – 1999. – № 7/8. 4. Копылов М.Н. Экологическая безопасность: понятийнотерминологический аспект / М.Н. Копылов // Закон и право. – 2000. – № 3. 5. Петров В.В. Экологические преступления: понятие и составы / В.В. Петров // Государство и право. – 1993. – № 8. 6. Об охране окружающей среды : федер. закон РФ от 10.01.2002 г. № 7ФЗ // Российская газета. – 2002. – 12 янв. Информация об авторе Лавыгина Ирина Васильевна – доцент кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, кандидат юридических наук, доцент, магистр психологии, Иркутск, Российская Федерация; e-mail: LavyginaIV@mail.ru. Author Lavygina Irina Vasil’evna – Associated Professor of Department of Criminal Law and Criminology of Baikal National University of Economics and Law, Candidate of Legal Sciences, Associated Professor, master of psychology, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: LavyginaIV@mail. УДК 343.9 Т.В. Осипова МЕРЫ ПОПЕЧЕНИЯ О ДЕТЯХ, ОСТАВШИХСЯ БЕЗ ПРИСМОТРА И ПОМОЩИ В СВЯЗИ С ЗАДЕРЖАНИЕМ ИЛИ ЗАКЛЮЧЕНИЕМ ПОД СТРАЖУ ЗАКОННОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ Статья посвящена проблемам, возникающим при применении таких мер принуждения, как заключение под стражу и необходимости принятия мер попече97 ния о детях и лицах, нуждающихся в постороннем уходе. Высказаны рекомендации, что же должен учитывать следователь (дознаватель) применяя уголовнопроцессуальные меры, а также гражданского и семейного законодательства для исключения негативных «побочных» социальных последствий самого обвиняемого (подозреваемого) в связи с его задержанием или заключением под стражу. Ключевые слова: заключение под стражу; присмотр за детьми; «попечение»; «попечительство»; законный представитель. T.V. Osipova MEASURES FOR THE CARE OF CHILDREN LEFT WITHOUT SUPERVISION AND ASSISTANCE IN CONNECTION WITH THE DETENTION OR IMPRISONMENT INTO CUSTODY LEGAL REPRESENTATIVE The article is devoted to the problems arising from the application of coercive measures, such as detention and the need for action for children and persons in need of constant care. Recommendations that should be considered by the investigator (investigator) applying criminal procedures and civil and family law to exclude negative «spin» the social consequences of the accused (suspect) in connection with his arrest or detention. Keywords: custody; childcare; «custody»; «guardianship»; a legal representative. Задержание либо заключение лица под стражу всегда отрицательным моментом сказывается на состоянии близких лиц обвиняемого либо подозреваемого. Применение таких мер принуждения, как заключение под стражу, сопровождается реализацией следователем определенных мер социального характера. Он должен уведомить родственников преследуемых лиц (ст. 96, ч. 12 ст. 108 УПК РФ) о принятом решении, и, если необходимо, принять меры попечения о детях и лицах, нуждающихся в постороннем уходе, обеспечить сохранность имущества, которое осталось без присмотра (ст. 160 УПК РФ) [7]. В ч. 1 ст. 160 УПК РФ закреплена процедура реализации таких мер, если у подозреваемого или обвиняемого, задержанного или заключенного под стражу, остались без присмотра и помощи несовершеннолетние дети, другие иждивенцы, а также престарелые родители, нуждающиеся в постороннем уходе, то следователь, дознаватель принимает меры по их передаче на попечение близких родственников, родственников или других лиц либо помещению в соответствующие детские или специальные учреждения. Чаще всего ставиться вопрос о том, в какие именно детские или социальные учреждения должны помещаться несовершеннолетние дети, если соответствующие обязанности нельзя возложить на их родственников или иных лиц. Данная статья не требует от обвиняемого (подозреваемого) заявления ходатайства об этом. Тем самым государство полностью берет на себя решение этих социальных проблем и в первую очередь это касается защиты интересов тех лиц, перед которыми у задержанного лица имеются определенные социальные обязательства. Чаще всего ими являются несовершеннолетние дети. В содержа98 нии ст. 160 УПК РФ говорится о принятии к ним мер попечения. Основные правила установления попечительства сформулированы в Гражданском кодексе РФ ст. 31–33 и Семейном кодексе РФ ст. 121, 122, 145, 146. Свое развитие они получили в Федеральном законе РФ от 24 апреля 2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» [8]. Однако если анализировать названные нормативно-правовые акты, можно сделать вывод о том, что положения ч. 1 ст. 160 УПК РФ с ними не согласуются. В первую очередь, попечительство устанавливается над лицами в возрасте от 14 до 18 лет. Над малолетними лицами, не достигшими четырнадцатилетнего возраста, устанавливается опека (ст. 145 СК РФ; ст. 32, 33 ГК РФ). Однако УПК РФ не упоминает последнюю форму присмотра за детьми. Но именно малолетние дети больше всего нуждаются в присмотре. Во вторую очередь, в случае отсутствия родителей уголовно-процессуальное попечение предусматривает передачу детей родственникам, или другим лицам для присмотра. В этом случае эти граждане не могут выступать в качестве законных представителей несовершеннолетних детей, так как не имеют специальный правовой статус опекуна или попечителя. Гражданско-правовые акты, в которых сформулированы правила опеки и попечительства, предполагают наделение в установленном порядке лиц, ответственных за присмотр, соответствующим правовым статусом. Согласно ч. 2 ст. 15 Федерального закона РФ «Об опеке и попечительстве» опекуны и попечители назначаются органами опеки и попечительства и являются законными представителями своих подопечных. В третью очередь, когда следователь либо дознаватель сталкивается с тем, что меры попечения необходимы не только в отношении детей, но и на других иждивенцах либо престарелых родителей, которые нуждаются в постоянном уходе. В этом случае ч. 1 ст. 160 УПК РФ предусматривает передачу названных лиц родственникам или помещением в специальные учреждения. В Федеральном законе РФ «Об опеке и попечительстве» в п. 1, 2 ст. 2 содержатся иные правила заботы о совершеннолетних гражданах. В этом случае опека и попечительство осуществляется лишь над теми лицами, которые признаются судом недееспособными. Принципиальное отличие этих двух норм в том, что меры попечения, которые применяют должностные лица, распространяются на более широкий круг лиц, нуждающихся в присмотре. Реализуются они вне зависимости от того, имеется судебное решение о признании лица недееспособным или ограничено недееспособным [1, с. 87]. Также стоит отметить, что понятия «попечение» и «попечительство» несут разную смысловую нагрузку. Термин «попечение» всегда рассматривается как форма государственной заботы над недееспособными или не полностью дееспособными гражданами. Под словом «попечительство» понимается система мероприятий для содействия несовершеннолетними физически беспомощным взрослым в защите их законных интересов и прав. Используемый в ч. 1ст. 160 УПК РФ в термин «попечение» вкладывает более широкий смысл и рассматривается как покровительство, забота, наблюдение [3, с. 294]. 99 Что же должен учитывать следователь (дознаватель) применяя уголовнопроцессуальные меры, а также гражданского и семейного законодательства для исключения негативных «побочных» социальных последствий самого обвиняемого (подозреваемого) в связи с его задержанием или заключением под стражу и для членов семью? Большую роль играет то, кто именно нуждается в присмотре. Если ребенку не исполнилось три года, он может находиться совместно с матерью в местах содержания задержанных и заключенных под стражей [5]. Для приема ребенка в указанное заведение достаточно следователю предоставить свидетельство о рождении или другие документы, подтверждающие принадлежность ребенка. Если же на ребенка нет необходимых документов, следователь (дознаватель), вправе оформить письменное указание о помещении женщины с ребенком в ИВС [6]. Согласно ч. 5 ст. 30 Федерального закона РФ от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» администрация места содержания под стражей имеет право возбудить в установленном законом порядке ходатайство о временной передаче ребенка родственникам или иным лицам либо в детское учреждение, если возникла такая необходимость. Если ребенку, родители которого задержаны или заключены по стражу уже исполнилось три года, а также если в силу различных причин ребенок, которому не исполнилось трех лет, не может содержаться в местах содержания матери, следователь (дознаватель) решает вопрос о его попечении. Первоочередность по содержанию ч. 1 ст. 160 УПК РФ отдается родственникам при отсутствии родителей, и в этом случае следователь (дознаватель) полагается на собственное усмотрение. Принимая решение, следователь в первую очередь должен оценить комфортность проживания несовершеннолетнего с родственниками, которым он передается. Однако не всегда данный вопрос решается положительно, так как в каждом конкретном случае должен присутствовать элемент добровольности. Следователь не может кому-либо из окружения ребенка навязать выполнение обязанности по его присмотру. В данном случае должно учитываться и мнение самого несовершеннолетнего, а также его родителей. Сложнее ситуация складывается, когда исполнения обязанностей по присмотру за несовершеннолетними осуществляется иными лицами, а не из числа близких родственников. Данный вопрос не урегулирован УПК РФ и следователь вынужден полагаясь на свою интуицию и усмотрение должен исходить из того, в каком случае интересы несовершеннолетнего будут обеспечены в наибольшей степени. Верховный Суд РФ обратил внимание на то, что решение в таком случае должно приниматься в интересах ребенка [2]. Также может сложиться и такая ситуация, когда социальные связи с иными лицами, например с членами семьи, не состоящими в родстве с ребенком (отчим, мачеха), а также соседями, сослуживцами, друзьями, оказываются сильнее, чем с близкими родственниками. В этом случае не существует нормативной регламентации и следователю (дознавателю) приходиться полагаться на собственную интуицию. 100 При отсутствии родственников или иных лиц, следователь обязан поместить ребенка в соответствующее детское учреждение. Здесь существует отличие в понятиях «помещение» и передачи. Помещение предполагает устройство несовершеннолетнего для организации присмотра за ним и оказания помощи. Юридическим основанием для такого помещения законодатель отнес постановление следователя или судьи в случаях задержания, заключения под стражу, ограничения свободы родителей или иных законных представителей несовершеннолетнего (п. 4 ч. 13 ст. 13 Федерального закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних») [6]. Это нормативное установление позволяет решить проблему оперативной реализации требований ч. 1 ст. 160 УПК РФ. Необходимо отметить, что специальные подразделения ПДН в ОВД включены в систему органов и учреждений системы профилактики безнадзорности и правонарушений, несовершеннолетних, которые и решают задачи по выявлению несовершеннолетних, нуждающихся в помощи государства (ст. 21 Федерального закона «Об основах системы профилактики безнадзорности»). Дети, оставшиеся без присмотра родителей отнесены именно к такой группе граждан. Поэтому нельзя сказать, что только следователь в ходе расследования должен решать вопрос о необходимости отдачи несовершеннолетнего ребенка по передаче родственникам или иным лицам. Допускается возможность выполнения функции по передаче несовершеннолетнего в детское учреждение возлагать на ПДН, путем направления поручения следователя руководителю УМВД. В связи с вышесказанным, необходимо установить, что следователь будет обязан сразу же после принятия мер по устройству несовершеннолетнего уведомить соответствующий орган (органы опеки и попечительства) о детях, оставшихся без попечения родителей. Далее, орган опеки и попечительства, как орган, на который возложена постоянная забота о несовершеннолетних, оставшихся без попечения родителей, обязан заниматься устройством таких несовершеннолетних в такие учреждения либо иным гражданам, чтобы в дальнейшем несовершеннолетний мог реализовать гражданские права. И эта обязанность должна быть реализована либо одновременно, либо сразу после принятия мер по устройству несовершеннолетнего, предусмотренных ч. 1 ст. 160 УПК РФ. Только в этом случае интересы несовершеннолетних, будут обеспечены в полной мере. Лучше, если данная обязанность будет сформулирована непосредственно в ст. 160 КПК РФ. Список использованной литературы 1. Дежнев А. Принятие мер попечения о несовершеннолетних детях, оставшихся без присмотра и помощи в связи с задержанием или заключением обвиняемого (подозреваемого) под стражу / А. Дежнев // Уголовных процесс. – 2010. – № 1. – С. 87. 101 2. Кассационное определение Верховного Суда РФ от 15 декабря 2005 г. Дело № 58-о05-53. – Доступ из СПС «Консультант Плюс». 3. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – М., 1996. – С. 552. 4. Пункт 7 правил внутреннего распорядка изоляторов временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел, утверждены Приказом МВД РФ от 22 ноября 2005 // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. – 2005. – № 51. 5. Статья 30 Федерального закона РФ от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» // СЗ РФ. – 1995. – № 29. – Ст. 2759. 6. Статья 13 Федерального закона РФ от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» // СЗ РФ. – 1999 – № 26. 7. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. – М. : Омега-Л, 2014. 8. Об опеке и попечительстве : федер. закон РФ от 24 апр. 2008 г. № 48-ФЗ. Информация об авторе Осипова Татьяна Викторовна – доцент кафедры уголовного процесса Пятого факультета повышения квалификации (с дислокацией в г. Хабаровске) ИПК ФГКОУ ВО «Академия СК России», подполковник юстиции; e-mail: saxara.6363@mail.ru. Author Osipova Tatiana Viktorovna – associate Professor of the Department of criminal proceedings of the Fifth faculty professional development (with its location in the city of Khabarovsk) IPK FGCO IN the Academy of the UK Russia», the Colonel of justice; e-mail: saxara.6363@mail.ru. УДК 343.9 Т.М. Судакова БЕДНОСТЬ В ДЕТЕРМИНАЦИИ СОВРЕМЕННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ (НЕКОТОРЫЕ КРИТЕРИИ) Статья посвящена характеристике основных проявлений бедности в современной России как криминогенному фактору, обладающему высокой степенью криминогенности. Обозначены масштабы этого явления и его качественные особенности. 102 Ключевые слова: криминогенный фактор; бедность; детерминация преступности. T.M. Sudakova POVERTY AS A FACTOR IN DETERMINATION OF CURRENT CRIMINAL SITUATION (SOME CRITERIA) This article features main poverty characteristics in modern Russia as one of the criminal activity factors of high criminogenic risk. In this article we look into scale of this situation and its quality features and peculiarities. Keywords: criminogenic factor; poverty; determination of criminality. Статистические тенденции развития преступности в России в течение последних восьми лет, начиная с периода 2007 г., приобрели устойчивый, стабильный характер. Официальные данные МВД России фиксируют отрицательные темпы прироста годового объема преступности, ежегодно сокращающиеся, но отличающиеся постоянством. Не исключением стали и абсолютные показатели развития преступности в России 2014 г., когда преступность сократилась еще на 1,8 %, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года [10]. Сокращение удельного веса тяжких и особо тяжких преступлений в общем массиве зарегистрированных характерно структуре современной преступности. Продолжающееся существенное уменьшение показателей выявляемости преступлений, совершенных организованными группами и преступными сообществами (–18,7%), при снижении их удельного веса в общем числе расследованных преступлений этой категории, сокращение показателей раскрываемости преступлений, в том числе прошлых лет, отражает современные тенденции преступности [10]. Следует констатировать, что отрицательные значения показателей преступности в статистической отчетности правоохранительных органов, по многим ее важнейшим критериям, стали закономерностью. Каковы предпосылки такой стабилизации преступности в России в целом и ее федеральных округах и насколько реалистична картина преступности в ее официально отраженных тенденциях? Сегодня ответ на данный вопрос является предметом исследований криминологов, пытающихся установить взаимообусловленность закономерностей развития российской преступности явлениями социально-экономической действительности, происходящими, прежде всего, в России. Вполне резонно возникает вопрос о возможном наличии процессов нейтрализации, устранения многих или некоторых криминогенных явлений и процессов, причинно связанных с преступностью. Результаты исследований, вместе с тем, свидетельствуют преимущественно об отсутствии социальных предпосылок снижения как преступности в целом, так и ее отдельных и наиболее опасных форм [3]. 103 Сложный характер причинности преступности, отсутствие непосредственных, однозначных зависимостей между явлениями общественной жизни, эффективностью социально-правового контроля и динамикой преступности как в мире, так и в масштабах конкретного государства – общепризнанный научный факт. Вместе с тем в механизме разнообразных по характеру, содержанию, уровню функционирования криминогенных факторов, действующих системно, традиционно выделяется их взаимосвязанная совокупность, тесно коррелирующая с преступностью и ее динамикой. Объективные социальные противоречия, играющие социально регрессивную роль, в их конкретных проявлениях на том или ином этапе развития общества и обладающие разной степенью криминогенности, выступают в роли общих причин преступности [7]. Деформированность экономических отношений, политическая нестабильность, социальные проблемы общества, нравственно-психологические и правовые деформации выступают, как известно, криминогенными детерминантами, продуцирующими преступность. Среди социальных и экономических проблем общества категория социальной несправедливости рассматривается в качестве одного из ключевых факторов порождения преступности [4]. Речь идет не просто о существовании социальной несправедливости, поскольку в любом обществе ее присутствие неотъемлемо, а о степени ее развитости и, соответственно, криминогенности. Именно высокий уровень социально-экономического неравенства социальных групп, характеризующийся как «существенный разрыв», обладает серьезным криминогенным потенциалом. Кардинальное несоответствие уровня жизни, социальная дифференциация населения по уровню доходов, доля малообеспеченных слоев населения, коэффициент Джини, зона бедности – подобные терминологические понятия используются представителями разных наук для характеристики современного состояния общества с позиции такого системообразующего критерия, как удельный вес населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума, населения бедного. Криминогенность бедности не проявляется сама по себе, самостоятельно, она проявляется через сложную и системную совокупность негативных явлений, находящихся в постоянном взаимодействии между собой и в определенных сочетаниях с другими явлениями социальной действительности. Вместе с тем снижение степени криминогенности бедности непосредственно обусловлено снижением ее актуальности, как в количественных масштабах, так и по характерным особенностям качественных проявлений. Существенные экономические и социальные преобразования, произошедшие в России в последние двадцать лет, способствовали массовому обеднению населения и появлению феномена так называемой «новой бедности». Сегодня понятийный аппарат изучения этого феномена развивается, что вызвано и продолжающейся актуализацией проблемы бедности в России. Серьезные научные исследования, базирующиеся на обширном эмпирическом материале, позволяют свидетельствовать не только о фактическом расширении зоны бедности, но и о качественных негативных изменениях этого состояния, о появлении новых ее категорий [1]. 104 Официальные оценки состояния бедности населения базируются, как известно, на основе его распределения по уровню среднедушевых денежных доходов и является результатом суммирования числа лиц, чьи денежные доходы ниже величины прожиточного минимума. Доля населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума определяется в процентном отношении к общей численности населения. По данным Федеральной службы государственной статистики по Иркутской области (далее ИО), удельный вес бедного населения на данной территории практически стабильно снижался в течение предшествующих десяти лет. Если в 2003 г. он составлял 31,1%, то к 2013 г. составил 17,2 % [7]. Официальная статистика показывает, таким образом, сравнительно невысокий процент населения, относящийся к бедным слоям населения в ИО. При этом регион ИО, наряду с четырьмя другими субъектами СФО относятся к относительно благополучным регионам, где уровень жизни населения превышает среднероссийский уровень доходов населения. Вместе с тем, в 13 субъектах СФО за чертой бедности проживает около половины населения, по данным той же официальной информации [6]. В России сегодня практически каждый шестой гражданин живет у черты бедности, при этом, согласно официальной статистике, постоянное снижение доли данных лиц среди всего населения также наблюдается и в масштабах всего государства [1]. Эксперты отмечают актуальность проблемы бедности почти для половины населения страны, при относительном приросте доли так называемых бедных «по лишениям», формально не относимых к такой категории, в отличие от бедных «по доходам» [2]. Экономическая теория, используемая «коэффициент Джини» или индекс концентрации доходов для статистической оценки неравенства в распределении доходов населения, отражает беспрецедентный показатель неравенства в России, который еще в 2007–2009 гг. составлял 0,423. При этом, при индексе Джини >0,2 распределение богатства оценивается как крайне неравномерное [8, с. 31]. Анализ бедности в современной России позволил ученым выделить виды малообеспеченных слоев населения, для каждого из которых характерны свои особенности с позиции их социально-демографических признаков, нравственно-психологических особенностей, в том числе выступающих в роли причин индивидуального преступного поведения. Затяжная, бессрочная, конструктивная бедность имеют свою специфику, однако всем этим видам характерно не только неравенство доходов, но и принципиальное отличие в качестве жизни, характере и условиях труда, уровне образования и культуре [1]. Появившаяся сегодня в науке терминология «застойная бедность», как полагают авторы, отражает определенный жизненный уклад. Это сформированная качественно новая социальная группа, проживающая в тяжелых условиях, с длительным пребыванием в этом состоянии, сопряженном с многолетней нехваткой денежных средств. Проявляется она также через высокие показатели незанятости, неквалифицированными рабочими местами, совместным проживанием нескольких поколений, высокой долей незарегистрированных браков и т.п. [9]. 105 Жизнь в тяжелых условиях формирует нетипичные для остального общества методы удовлетворения типичных (базовых социальных и физических) потребностей. Девиантность такой категории населения, безусловно, также имеет специфику. Как отмечают специалисты, им свойственна, к примеру, иная практика употребления алкоголя, а ее присутствие детерминирует и некоторые особенности механизма формирования криминогенной мотивации [9]. Широкая распространенность бедности в России среди работающих свидетельствует об отсутствии гарантий на защиту от бедности наличием работы. Доходы пятой части работающих бедных не превышают 7 тыс. р. [2]. Осложнена проблема бедности в России и особенностями восприятия неравенства самими бедными, которому, как свидетельствуют эксперты, также свойственно ухудшение. Общее состояние тревожности, пессимизм и негативизм бедных остается важнейшим показателем нравственно-психологического климата данной группы. Неверие в то, что российское общество сможет стать справедливым, свойственно более 70 % бедных [2]. Таким образом, проблема бедности, неравенств и справедливости по своим масштабам и качественным преломлениям приобретает признаки дальнейшего негативизма в российском обществе, а это, в свою очередь, свидетельствует о продолжающейся актуализации данного криминогенно значимого явления. Список использованной литературы 1. Антонян Ю.М. Бедность как криминогенный фактор / Ю.М. Антонян, М.В. Гончарова, С.В. Маликов // Lexrussia (русский закон). – 2014. – № 4. – С. 450–468. 2. Бедность и неравенства в современной России: 10 лет спустя [Электронный ресурс] : аналит. докл. / Вестник Института социологии: Сетевой научный журнал / науч. ред. Н.Н. Никс. – Режим доступа: http://www.vestnik.isras.ru. 3. Волконская Е.К. Закономерности статистических показателей современной криминальной ситуации в России и их соотношение с факторами, влияющими на преступность / Е.К. Волконская // Российский следователь. – 2014. – № 13. – С. 42–46. 4. Гилинский Я.И. Социально-экономическое неравенство как криминогенный фактор (от К. Маркса до С. Олькова) / Я.И. Гилинский // Экономика и право / под ред. А. Заостровцева. – СПб., 2009. – С. 169–188. 5. Доля населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://irkutskstat.gks.ru/wps/ wcm/connect/rosstat_ts/irkutskstat/resources/499b4f00471e64cd987fb887789c42f5/ф евраль.pdf. 6. Край поголовной бедности [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://idea.ru/creative/page/news-10572. 7. Номоконов В.А. Причинный комплекс преступности в современной России / В.А. Номоконов // Российский криминологический взгляд. – 2009. – № 1. – C. 201–209. 106 8. Скифский И.С. Снижается ли уровень насильственной преступности? / И.С. Скифский // Криминологический журнал БГУЭП. – 2011. – № 2 (16). – С. 29–35. 9. Слободенюк Е.Д. Институциональные факторы формирования застойной бедности в современной России / Е.Д. Слободенюк // Journal of institutional studies (Журнал институциональных исследований). – 2014. – Т. 6, № 3. – С. 158. 10. Официальный сайт МВД России. Режим доступа: https://mvd.ru/folder/ 101762/item/2994866. Информация об авторе Судакова Татьяна Михайловна – доцент кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, кандидат юридических наук, доцент, г. Иркутск, Российская Федерация; email: krime@mail.ru. Author Sudakova Tatyana Mikhaelovna – Associate Professor of Chair of Criminal Law and Criminology of Baikal National Universityof Economics and Law, PhD in Law, Associate Professor, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: krime@mail.ru. УДК 343.9 В.В. Агильдин, Е.И. Толстикова БЕСПОМОЩНОЕ СОСТОЯНИЕ В УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ В статье анализируется проблема толкования беспомощного состояния. Указывается на необходимость единообразного использования терминологии в уголовном законодательстве. Ключевые слова: беспомощное состояние; объективная сторона. V.V. Agildin, E.I. Tolstikova HELPLESS STATE IN THE CRIMINAL LEGISLATION In article the problem of interpretation of a helpless state is analyzed. It is indicated the need of uniform use of terminology in the criminal legislation. Keywords: helpless state; objective party. 107 Анализ следственной и судебной практики свидетельствует о неоднозначном понимании правоприменителем понятия «беспомощное состояние» потерпевшего. В Уголовном кодексе РФ беспомощное состояние потерпевшего является признаком объективной стороны в таких составах преступлений, как убийство (п. «в» ч. 2 ст. 105), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «б» ч. 2 ст. 111), умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. «в» ч. 2 ст. 112), истязание (п. «г» ч. 2 ст. 117), принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ч. «2» ст. 120), торговля людьми (п. «з» ч. 2 ст. 127.1), изнасилование (ст. 131), насильственные действия сексуального характера (ст. 132), а также указано как обстоятельство, отягчающее наказание (п. «з» ст. 63). Отличительной особенностью данного признака является то, что в тех случаях, когда он выступает как признак объективной стороны он характерен только для преступлений против личности. В связи с тем, что понятие «беспомощное состояние» является оценочным признаком и до настоящего времени не получило однозначного толкования, в судебной-следственной практике нередко встречаются случаи неправильной квалификаций деяний. Под беспомощным состоянием человека следует понимать те случаи, когда он вследствие своего физического или психического состояния, вызванного малолетним или престарелым возрастом, физическими недостатками, болезнью, в том числе и душевной, временной потерей или ослаблением сознания, не мог оказать сопротивление виновному или не понимал характера совершаемых им действий по лишению жизни [5]. В зависимости от того, в силу чего потерпевший находится в беспомощном состоянии, можно выделить физическую (престарелость, тяжелое физическое заболевание (отсутствие ног, рук), состояние непреодолимой силы (связан, придавлен, подвешен) и психическую (психическое заболевание, состояние гипноза) неспособность потерпевшего. Возможно сочетание физической и психической беспомощности (малолетство, состояние сильного опьянения, сна, иное бессознательное состояние). Также в науке выделяется объективные и субъективные обстоятельства, приведшие потерпевшего к беспомощному состоянию. К субъективным обстоятельствам можно отнести индивидуальные особенности организма потерпевшего (малолетство, престарелость, наличие тяжелого физического или психического заболевания и т.п.). К объективным обстоятельствам следует отнести ситуации, в которых потерпевший находится в момент убийства (оказался связанным, висящим на высоте, придавленным грузом, закрытым в шкафу, холодильнике, иным образом обездвижен; состояние сна, сильного алкогольного опьянения, гипноза, иное бессознательное (бесчувственное) состояние). Понятие малолетства в уголовном законодательстве не закреплено, что вызывает трудности с признанием потерпевшего малолетним. Не думаю, что возможно законодательно закрепить конкретный возраст малолетнего лица, потому что при совершении преступлений сексуального характера малолетство потерпевшего интересует нас не как физический возраст, а как состояние бес108 помощности. Не всегда малолетний возраст потерпевшего означает непонимание с его стороны совершаемых с ним деяния. В.И. Шиян отмечает, что в связи с активным половым просвещением детей недостаточно ориентироваться только на малолетний возраст. Поэтому вопрос о понимании характера и значения совершаемых с ними действий должен решаться посредством комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы [6]. В судебной практике существуют разногласия считать ли состояние алкогольного опьянения беспомощным состоянием. Так, при изнасиловании состояние алкогольного опьянения признается беспомощным состоянием, а при убийстве – нет. В Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 4 декабря 2014 г. № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» говориться о том, что беспомощным состоянием может быть признана лишь такая степень опьянения, вызванного употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих (психоактивных) веществ, которая лишала это лицо возможности понимать характер и значение совершаемых с ним действий либо оказать сопротивление виновному лицу. В Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» такого указания нет, что служит причиной споров на данную тему. Похожая ситуация складывается и отношении состояние сна. Среди ученных нет единого мнения стоит ли относить состояние сна к беспомощному состоянию лица. Однозначна позиция А.Н. Попова, что сон – это безусловное основание для признания наличия беспомощного состояния [2]. Другие авторы указывают на то, что сон – это жизненно необходимое и физиологически обусловленное состояние человека, что не дает признать сон беспомощным состоянием. Еще одним аргументом против признания сна беспомощным состоянием является судебная практика. Анализ кассационных определений свидетельствует о том, что сон потерпевшего не рассматривается судами как его беспомощное состояние. Бюллетень Верховного Суда [1] указывает, что оценка сна потерпевшего противоречит закону и рекомендациям Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». Я придерживаюсь точки зрения, что сон и состояние алкогольного опьянения будут являться беспомощным состоянием лица, так как во сне человек не может оказать должного сопротивления и защитить себя. Часто именно сон потерпевшего предоставляет возможность совершения преступления виновным, а 38,6 % потерпевших от изнасилования находились в нетрезвом состоянии [3]. В Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» имеется перечень случаев признания беспомощного состояния лица, и в этом списке состояние алкогольного опьянения и сна отсутствует. Но как пишет Н.Н. Салева «в этом перечне состояние сна и сильной степени алкогольного опьянения нет, но он является открытым, о чем свидетельствует слово «в частности». В связи с этим само по себе отсутствие указания на сон и алкогольное опьянение в рассматриваемого Постановлении нельзя признать аргументом в силу того, что данные состояния не могут расцениваться как беспомощное состояние потерпевшего» [4]. 109 Еще одно несоответствие толкования беспомощного состояния при убийстве и изнасиловании в том, было ли потерпевшее лицо приведено в такое состояние виновным или находилось в беспомощном состоянии независимо от его действий. Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 4 декабря 2014 г. № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» напрямую указывает, что это не имеет значения. В Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)» такого указания нет. На основе вышесказанного можно сделать вывод что в науке уголовного права и судебной практике понятие потерпевшего, находящегося в беспомощном состоянии, определяется неоднозначно. Учитывая, что одно и то же понятие не только в уголовном законе, но и других отраслях законодательства должно иметь одинаковое значение, следует предположить, что понятие «беспомощное состояние» должно одинаково толковаться применительно ко всем статьям уголовного закона, где оно используется (ст. 63, 105, 111, 112, 117, 120, 125, 131, 132 УК РФ). В связи с этим возникает необходимость единообразного понимания данного квалифицирующего признака, для чего необходимо внести соответствующие дополнения и изменения в закон и Постановления Пленума Верховного Суда. Список использованной литературы 1. Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2000 г. – № 9. 2. Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах / А.Н. Попов. – CПб., 2003. – С. 289. 3. Ривман В.Д. Криминальная виктимология / В.Д. Ривман. – СПб., 2002. 4. Салева Н.Н. Проблема учета беспомощного состояния потерпевшего при квалификации сопряженного убийства, предусмотренного п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ / Н.Н. Салева // Российская юстиция. – 2006. – № 9. – С. 41. 5. Уголовное право. Особенная часть : учебник / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. – Изд. 2, испр. и доп. – М. : Юрид. фирма «Контракт» : Инфра-М, 2008. – С. 34. 6. Шиян В.И. Беспомощное состояние потерпевшего как объективный признак в преступлениях против личности, совершаемых с применением насилия / В.И. Шиян // Уголовное право. – 2014. – № 5. – С. 104. Информация об авторах Агильдин Владимир Валерьевич – кандидат юридических наук, доцент, Байкальский государственный университет экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: avvis@isea.ru Толстикова Екатерина Игоревна – студентка Байкальского государственного университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; email: smolnikovse@isea.ru 110 Authors Agildin Vladimir Valeryevich – PhD, Associate Professor, Baikal State University of Economics and Law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail:avvis@isea.ru Tolstikova Ekaterina Igorevna – student of Baikal State University of Economics and Law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: smolnikovse@isea.ru УДК 343.9 Д.В. Жмуров НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ КРИМИНОЛОГИИ В статье рассмотрены некоторые проблемы современной криминологии. Автор дает анализ указанных проблем, разделив их на три ключевых направления: инфраструктурное, методологическое и концептуальное. Ключевые слова: кризис криминологии. D.V. Zhmurov SOME PROBLEMS OF MODERN CRIMINOLOGY The article discusses some of the problems of modern criminology. The author gives an analysis of these problems by dividing them into three key areas: infrastructure, methodological and conceptual. Keywords: crisis of Criminology. В последнее время нередко раздаются голоса о профанации криминологии, о том, что в ней наблюдается застой, не появляются новые знания и идеи. Действительно, подобная критика не лишена некоторых оснований. С определенной уверенностью, можно говорить о том, что наступившее «разочарование криминологией» – это следствие кризисных явлений в данной науке. Последние, как представляется, развиваются по трем ключевым направлениям. Во-первых, инфраструктурное направление. Так, в работе С.Л. Сибирякова описаны проблемы подобного рода, преследующие современную криминологию, начиная с 90-х гг. Среди них исследователь выделяет: распад связей и научных контактов криминологического сообщества. Отсутствие обеспечения полноценной координации деятельности криминологов страны, системы их подготовки и переподготовки; Статья выполнена при финансовой поддержке государственного задания № 2014/52 на выполнение государственных работ в сфере научной деятельности в рамках базовой части проекта № 2706 «Уголовно-правовые и криминологические аспекты противодействия преступности». 111 отсутствие своевременной и качественной преемственности поколений; не создана система обеспечения криминологической грамотности населения; не узаконена обязательность проведения предварительной криминологической экспертизы при разработке и реализации соответствующих законов [2]. Помимо этих инфраструктурных проблем существуют и другие, к примеру, малочисленность контактов отечественных криминологов с зарубежными коллегами, дефицит переводов иностранной научной литературы, выведение криминологии из списка обязательных учебных дисциплин и многое другое. Таким образом, инфраструктура криминологии оставляет желать лучшего. Во-вторых, методологическое направление. Вопросы методики и методологии являются одними из наиболее проблемных для любой науки. И криминология в этом плане не является исключением. Остроту проблемы подчеркивает дефицит фундаментальных научных разработок на эту тему. За последние четверть века в отечественной криминологии не наберется и десятка работ, посвященных ее методологическим основам. С одной стороны, это объясняется тем, что данное направление исследований весьма консервативно и не подвержено частым изменениям. С другой стороны, несмотря на сказанное, ничто не мешает ученым разрабатывать и внедрять свои методы исследования. А этой работы, к сожалению, не достает. При этом желательно понимать и то, что острая нехватка новых методик рано или поздно приведет к недостатку принципиально новых знаний в науке. Для того чтобы получить представление о современной криминологической методологии, достаточно указать на несколько ключевых моментов: зачастую в криминологии используются общенаучные и конкретносоциологические методы исследования без применения специальнокриминологических разработок. Поэтому криминологию нередко отождествляют с социологией девиантности, криминальной психологией в которых применяются аналогичные приемы познания. Фактически это свидетельствует о том, что в отечественной криминологии собственная методологическая база еще не сложилась; очевиден отказ от внедрения собственных тестовых методик и предпочтение им упрощенных методов исследования, что существенно девальвирует научный потенциал российской науки. Например, в замечательном учебнике «Криминология» под редакцией А.И. Долговой в главе «Методология и методика криминологических исследований» метод тестирования даже не упоминается [1], хотя его научный потенциал не всегда следует недооценивать. Многими криминологами некритично используются методы анкетирования, сбора и анализа государственной статистики, хотя, о проблемах данного методологического аппарата, вполне известно. В-третьих, концептуальное направление, которое характеризуется нехваткой работ по ключевым проблемам криминологии. К примеру, мотивация и внутриличностная сфера индивида, совершившего преступление, почти не изучается. За последние 23 года криминология предложила не более пяти специа112 лизированных исследований по этой проблематике. Педофилии, как резонансному явлению, посвящена лишь одна работа из полутора тысяч начиная с 1989 г. Довольно редко встречаются диссертации, раскрывающие сущность криминальной ментальности: особенности и содержание мышления преступников, их духовные ценности, интересы и потребности. Есть все основания констатировать, что современная отечественная криминология находится как бы в позиции догоняющего, когда исследователь вынужден обращаться к уже «оформившимся» асоциальным явлениям и изучать их. А в плане прогнозирования криминальных тенденций проводятся лишь единичные разработки. Возможно, это связано с тем, что прогнозирование предполагает глубокое понимание сущности личностных и социальных криминогенных процессов. Очевидно, что такое понимание формируют не столько прикладные исследования, сколько работы фундаментального плана. С созданием последних, как уже упоминалось, существует определенные трудности. Вместо этого на «поверхности», нередко, оказываются спорные с научной точки зрения исследования. Например, работа Б.Ю. Хигира, в которой автор, основываясь на анализе значительного количества уголовных дел, делает попытку установить корреляцию между фактом совершения тяжкого преступления (убийства или изнасилования) и наличием у преступника определенного имени или отчества. Или работа А. А. Конева, которую опубликовала Волго-Вятская академия государственной службы под названием «Актуальные проблемы современной науки криминологии (вопросы методологии и причинности)». В данном исследовании, при всех его несомненных достоинствах, автор, ставит перед читателем вопросы, находящиеся на грани с наукой, например, «наследование детьми грехов родителей и воздаяния за них», «передача индивидуального греха и корпоративного греха через кровь» и т.п. Таким образом, перечисленные проблемы требуют немедленного разрешения и соответствующей реакции криминологического сообщества. В противном случае процесс дискредитации криминологии будет продолжаться, а кризисные явления в данной науке выйдут на системный уровень. Список использованной литературы 1. Криминология : учебник для вузов / под общ. ред. А.И. Долговой. – 3-е изд., перераб. и доп. – М. : Норма, 2005. – С. 59. 2. Сибиряков С.Л. Актуальные проблемы криминологии и виктимологии / С.Л. Сибиряков // Сборник результатов научных исследований (2004–2008 годы). – Волгоград, 2008. – Ч. 2. Сведения об авторе Жмуров Дмитрий Витальевич – доцент кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, координатор проекта «Национальная энциклопедическая служба России», кандидат юридических наук, доцент, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: zdevraz@ya.ru. 113 Author Zhmurov Dmitrij Vital’evich – Associated Professor of Chair of Criminal Law and Criminology of Baikal National University of Economics and Law, «National encyclopedic service of Russia» project coordinator, Candidate of Legal Sciences, Associated Professor, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: zdevraz@ya.ru. УДК 343.9 Е.В. Авдеева ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ПОЛОВОЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ И ПОЛОВОЙ СВОБОДЫ ЛИЧНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СОСТОЯНИЯ, ДИНАМИКИ И СТРУКТУРЫ В статье дан анализ официальных статистических показателей зарегистрированных преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности с 2006 по 2014 г. Исследована криминогенность преступлений против половой свободы и половой неприкосновенности личности. Отражены динамика преступности, коэффициент активности и интенсивности рассматриваемых составов преступлений на федеральном и региональном уровнях. Ключевые слова: преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности; криминогенность преступлений; динамика преступности; структура преступности. E.V. Avdeevа CRIMES AGAINST SEXUAL INVIOLABILITY AND SEXUAL FREEDOMS IN THE RUSSIAN FEDERATION: CRIMINOLOGICAL ANALYSIS OF THE STATE, DYNAMICS AND STRUKTURY The article provides an analysis of official statistics of reported crimes against sexual integrity and sexual freedom from 2006 to 2014. Criminality investigated crimes against sexual freedom and sexual inviolability of the individual. Reflected the dynamics of crime, and the intensity of the activity coefficient of the crimes under consideration at the federal and regional levels. Статья выполнена при финансовой поддержке государственного задания № 2014/52 на выполнение государственных работ в сфере научной деятельности в рамках базовой части проекта № 2706 «Уголовно-правовые и криминологические аспекты противодействия преступности». 114 Keywords: crimes against sexual inviolability and sexual freedom of the individual; criminality crimes; dynamics of crime; structure of crime. Современная уголовная политика РФ в сфере охраны социальнозначимых интересов свидетельствует о позитивных тенденциях, связанных со снижением уровня криминогенности, изменением динамики, состояния и структуры отдельных видов преступности. Вместе с тем одним из приоритетных направлений в области оптимизации уголовной политики следует признать повышение эффективности уголовно-правового регулирования в сфере охраны половой свободы и половой неприкосновенности. Анализ официальных статистических показателей зарегистрированных преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности позволил выявить следующее. В течение 2006–2014 гг. наблюдается постепенное тенденциозное снижение количества зарегистрированных преступлений. В 2007 г. количество зарегистрированных преступлений указанного вида составляло 17 940, что свидетельствует о положительной динамике уменьшения данных показателей на 13,8 %. В период с 2008 по 2010 г. сохраняется тенденция снижения исследуемых показателей преступности. В 2011 г. наметилось незначительное увеличение зарегистрированных деяний на 5,6 %. В последующем фиксируется динамика постоянного снижения фактов зарегистрированных преступлений: 2012 г. – на 14,4 %, 2013 г. – на 6,6 % по сравнению с 2011 г. В структуре преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности в период с 2006 по 2010 г. лидирующее место неизменно занимает изнасилование, удельный вес которого составил: в 2006 г. – 42,5 %, в 2007 г. – 39,2 %, в 2008 г. – 36 %, в 2009 г. – 32,5 %, в 2010 г. – 32,2 %. В 2011 г. отмечается смена лидирующих показателей. Наибольшие показатели удельного веса становятся присущими для насильственных действий сексуального характера. В то время как удельный вес изнасилования составил 29,8 %, насильственные действия сексуального характера достигли в общей структуре указанной преступности 31,3 %. Данная ситуация остается неизменной в 2012–2013 гг. По сравнению с удельным весом изнасилования, составившим в 2012 г. – 32,5 %, в 2013 г. – 33 %, удельный вес насильственных действий сексуального характера превысил 40,5 и 48,5 % соответственно. Более того, следует отметить рост в 2011–2013 гг. количества зарегистрированных преступлений по ст. 132 УК РФ, достигший по отношению к прежним показателям в 2012 г. – 10,7 %, в 2013 г. – 11,6 %. Наименьшие показатели в структуре зарегистрированных преступлений против половой свободы и неприкосновенности личности стабильно характерны для понуждения к действиям сексуального характера, которые составляют: 2006 г. – 0,24 %, в 2007 г. – 0,35 %, в 2008 г. – 0,62%, в 2009 г. – 0,3%, в 2010 г. – 0,7 %, в 2011 г. – 0,37 %, в 2012 и 2013 гг. – 0,5 %. Показатели коэффициента преступности на 100 тыс. населения в Российской Федерации свидетельствуют о стабильном снижении количества регистрируемых преступлений в период с 2006 по 2010 г. В 2006 г. коэффициент преступности составлял 14,59, в 2007 г. – 12,61, в 2008 г. – 12,12, в 2009 г. – 11,67, в 2010 г. – 10,73. 115 Однако в 2011 г. наметился незначительный рост: коэффициент преступности составил 11,27. В последние три года наблюдаются положительные тенденции снижения коэффициента преступности: 2012 г. – 9,63; 2013 г. – 8,97. Анализ коэффициента криминальной пораженности свидетельствует о том, что в период с 2006 по 2013 г. произошло снижение данного показателя практически в два раза. Так, например, если в 2006 г. коэффициент составил 10,69, то в 2013 г. – 5,94. Исходя из вышеприведенного анализа, наблюдается устойчивая положительная тенденция стабильного снижения регистрируемых преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности. Если в 2006 г. на 100 тыс. населения регистрировалось свыше 14 преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности, то в 2013 г. – около 9. Если в 2006 г. на 100 тыс. населения приходилось свыше 10 лиц, совершивших указанные преступления, то в 2013 г. – около 6 человек. Характеризуя соотношение показателей преступности на федеральном и региональном уровнях, следует отметить, что наибольшей степенью криминогенности среди преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности в 2013 г. отличается Центральный федеральный округ – 2 710 зарегистрированных преступлений (21,1 %). Следующую позицию занимает Приволжский федеральный округ – 2 591 (20,2 %). На третьем месте по данным показателям находится Сибирский федеральный округ – 2368 (18,4 %). Далее следуют Уральский федеральный округ – 1438 (11,2 %) и Северо-Западный федеральный округ – 1294 (10,1 %). Незначительное расхождение рассматриваемых показателей наблюдается в Дальневосточном (972) и Южном (905) федеральных округах, что составляет 7,6 % и 7,2 % соответственно. Наименьшие показатели характерны для СевероКавказского федерального округа – 517 (4,2 %) [1]. Анализ официальных статистических данных позволяет выявить тенденцию постепенного снижения количества зарегистрированных преступлений, предусмотренных статьей 131 УК РФ. В 2006 г. количество зарегистрированных изнасилований составило 8871. В 2007 г. наблюдается резкое снижение количества изнасилований на 20, 6 %. В 2008 г. по сравнению с 2007 г. происходит сокращение зарегистрированных изнасилований на 11,7 %. Показатели за 2009 г. характеризуются последовательным снижением преступлений до 13 %. В 2010 г. количество зарегистрированных преступлений составило 4 907, что практически вдвое меньше по сравнению с 2006 г. и на 9 % ниже показателя зарегистрированных преступлений в предшествующем отчетном периоде. Показатели 2011 г. демонстрируют незначительное снижение количества изнасилований на 2,1 %. В 2012–2013 гг. наметилось падение указанного показателя на 6,5 и 5,3 % соответственно. Последовательное снижение показателей преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности, согласно данным официальной статистики, отмечено в 2014 г. Численность зарегистрированных случаев изнасилования и покушения на его совершение снизилась по сравнению с 116 предшествующим годом на 2,8 %. Доля состава преступления, регламентированного ст. 131 УК РФ, уменьшилась до 0,19 %. Количество зарегистрированных изнасилований и покушений на изнасилование в 2014 г. составило 4 163. Из них в общественных местах, на дорогах и трассах вне населенных пунктов зарегистрировано 750 изнасилований, что составляет 18 % от общего количества зарегистрированных деяний в отчетном периоде. На транспорте зарегистрировано 5 изнасилований и покушений на изнасилование – 0,1 % (рис.). Количество зарегистрированных изнасилований и покушений на изнасилования за период с 2006 по 2014 г. Официальная статистика зарегистрированных изнасилований и покушений на изнасилования за январь – март 2015 г. указывает на то, что зарегистрировано 837 преступлений, предусмотренных ст. 131 УК РФ. Из них в частности, в общественных местах, на дорогах и трассах вне населенных пунктов зарегистрировано 112 изнасилований, в то время как на транспорте – только один факт совершения изнасилования, что составляет 13,3 и 0,1 % соответственно от общего количества зарегистрированных преступлений [7]. Удельный вес насильственных действий сексуального характера в структуре преступлений против половой свободы и неприкосновенности личности в период с 2006 по 2010 г. неизменно занимал второе место, уступая в показателях преступлениям, предусмотренным ст. 131 УК РФ. Так, в 2006 г. удельный вес насильственных действий сексуального характера составлял 27,6 % в то время как удельный вес изнасилования был равен 42,5 %. Однако с 2011 г. ситуация существенно меняется. Доминирующую позицию в структуре преступлений против половой свободы и неприкосновенности личности стали занимать насильственные действия сексуального характера, удельный вес которых в 2011 г. достиг 31,3 %, в 117 то время как показатели изнасилования составили 27,8 %. Данная тенденция остается неизменной в течение последних трехлет. Более того, наблюдается устойчивая тенденция увеличения соотношения данных показателей в пользу деяний, предусмотренных ст. 132 УК РФ. Так, например, удельный вес изнасилования и насильственный действий сексуального характера в 2011 г. составил 32,5 и 40,5 %, а в 2013 г. 33 и 48, 5 % соответственно. Третье место в структуре преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности занимает половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшего 16-летнего возраста, удельный вес которого составил в 2012–2013 гг. 13,4 и 10,3 % соответственно. Следует отметить, что наибольшие показатели указанного состава преступления характерны для Приволжского, Северо-Западного и Сибирского федеральных округов. Следующее место в структуре занимают развратные действия, удельный вес которых составил в 2012–2013 гг. 12,8 и 7,6 5 % соответственно. Завершает структуру рассматриваемых преступлений понуждение к действиям сексуального характера, удельный вес которого в 2012 и 2013 гг. составил 0,5 % [5]. Однако, по мнению ученых, имеющая место при анализе официальных статистических данных исследуемых преступлений благоприятная тенденция не всегда соответствует сложившимся социальным реалиям [1–3]. Одной из проблем следует признать высокий уровень латентности преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности, частно-публичный характер осуществления уголовного преследования по данной категории дел. Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Основные направления реализации уголовно-правовой политики РФ в сфере противодействия преступности: сравнительный анализ федеральных и региональных начал / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал БГУЭП. – 2014. – № 2. – С. 46–62. 2. Авдеева Е.В. Преступления против свободы личности в Российской Федерации: криминологический анализ состояния, динамики и структуры / Е.В. Авдеева // Криминологический журнал БГУЭП. – 2014. – № 2. – С. 207–216. 3. Авдеев В.А. Концепция уголовно-правовой политики Российской Федерации: основные направления совершенствования уголовного закона и оптимизации мер противодействия преступности / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал БГУЭП. – 2014. – № 1. – С. 12–24. 4. Маслак С.Н. Насильственные преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности: проблемы уголовно-правового регулирования и квалификации : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.08 / Сергей Николаевич Маслак. – Краснодар, 2013. – 27 с. 5. Министерство внутренних дел Российской Федерации [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www. mvd. ru/presscenter/statistics/reports/show. 118 6. Оберемченко А.Д. Развратные действия: уголовно-правовая характеристика и проблемы квалификации : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.08 / Александр Дмитриевич Оберемченко. – Краснодар, 2014. – 26 с. 7. Судебный департамент Верховного Суда РФ [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.cdep.ru. Информация об авторе Авдеева Екатерина Вадимовна – старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, кандидат юридических наук, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: e_v_avdeeva@bk.ru. Author Avdeeva Ekaterina Vadimovna – senior professor of Chair of Criminal law and criminology of Baikal National University of Economics and Law, Irkutsk, Russia Federation; e-mail: e_v_avdeeva@bk.ru. УДК 343.9 А.В. Быков КОРРУПЦИОННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В РОССИИ: СОСТОЯНИЕ И ПРОГНОЗ В статье анализируется динамика и состояние коррупционной преступности в России. По мнению автора, складывающаяся экономическая ситуация обуславливает смещение акцентов в противодействие коррупции с низовой коррупции к борьбе против коррупционеров в высших эшелонах власти. Ключевые слова: коррупция; экономический кризис; прогноз. A.V. Bykov CORRUPTION CRIME IN RUSSIA: STATUS AND OUTLOOK The article analyzes the dynamics of the state of corruption and crime in Russia. According to the author, down economic situation causes a shift of emphasis in the fight against corruption with petty corruption in the fight against corrupt officials in the upper echelons of power. Keywords: corruption; economic crisis; the forecast. Кризисные явления в мировой и отечественной экономике вскрывают многие социально-политические проблемы. На фоне снижения государствен119 ных доходов и уменьшения золотовалютных резервов, как никогда остро ощущается недостаток финансирования социальной сферы, инвестиционных проектов, а также развития и поддержания инфраструктуры (сети, дороги и т.д.). Так, по данным Центробанка России, до сегодняшнего дня с 1 марта 2014 г. золотовалютные резервы (далее – ЗВР) Российской Федерации снизились на 27 % (сумма понижения составила 133,105 млрд долларов США), достигнув на 1 марта 2015 г. величины 360,221 млрд долларов США [8]. В условиях прямой зависимости отечественной экономики от мировых цен на углеводородное сырье, складывающиеся реалии опровергают все официальные прогнозы о росте величины валового внутреннего продукта [6]. Тенденция сокращения валютной выручки от экспорта нефти и газа, по мнению экспертов, в среднесрочной перспективе представляет реальную угрозу экономической и национальной безопасности России [5]. С учетом международных валютных обязательств России аналитики пророчат различные негативные события: от простого падения покупательной способности населения до кардинальных изменений в политической системе. Однако несомненным является то, что ситуация длительного финансового дефицита обнажает острейшие социально-политические проблемы, маскируемые до поры до времени относительным внешним благополучием. Рис. 1. Динамика ЗВР Центрального банка России (2014–2015), млн дол. США Главной из таких проблем является коррупция. В условиях затягивающегося экономического кризиса коррупция как деструктивный дефект в системе общественных отношений значительно усугубляет внутренние социальнополитические проблемы. Объяснение этому кроется в том, что основная часть коррупционных доходов связана с распределением государственных и муниципальных средств (так называемые «откаты»). При этом сокращение государственного финансирования вряд ли приведет к снижению коррупционных аппетитов нечистых на руку чиновников, привыкших к сверхдоходам и соответствующему образу жизни. 120 Как же обстояли дела с уголовно-правовым противодействием коррупции за последнее десятилетие? Напомним, что согласно аудиту неправительственной организации «Transparency International» в 1996 г. Россия занимала 47-е место из 54 (2,6 балла), затем позиция снизилась до 82 места в 2000 г. (2,1 балла). К 2005 г., когда в рейтинговую систему стало входить более 150 государств, позиции России прочно укоренились в нижней четверти рейтинга: 126-е место из 158, в 2008 г. – 147-е место из 180, а в 2011 г. – 143-е место из 182. К 2013 г., согласно новым критериям проведения оценки, рейтинг России соотнесен со 127-м местом из 177 возможных (28 баллов). За 2014 г. рейтинговая оценка России упала на 1 балл [4]. Косвенно такие показатели объясняются криминологической статистикой. Так, с 2005 по 2014 г. общее количество зарегистрированных преступлений в России снизилось почти на 40 % с 3,55 млн до 2,19 млн. Рис. 2. Динамика зарегистрированных преступлений в России (2005–2014 гг.) Аналогичную тенденцию демонстрировали показатели экономической преступности. Если в 2006 г. было выявлено 490 тыс. таких преступлений (12,7 % от общего количества преступлений), то в 2014 г. – только 107 тыс. (4,9 % от общего количества преступлений). На рис. 3 видно, как ежегодно изменялась доля таких преступлений в структуре отечественной преступности. После бурного роста в 2008–2009 гг. (35,15 %), статистика показывает резкое снижение выявляемости преступлений в сфере экономики до необъяснимо низкого значения в 2014 г. (5%). 121 Рис. 3. Доля экономических преступлений в структуре преступности (2006–2014 гг.) Как известно, экономическая сфера является самой коррумпированной, а показатели экономической преступности, так или иначе соответствуют уровню коррупции: недостаточное противодействие преступлениям в сфере экономики перекликается с удручающим положением дел в сфере противодействия коррупции. Как же обстоит дело с коррупционными преступлениями? Если в 2006 г. их было выявлено свыше 109 тыс., что составило 2,83 % в структуре преступности, то к 2014 г. эти показатели упали до 32 тыс. (1,46%). Таблица 1 Динамика коррупционной преступности (2006–2014 гг.) Критерий учета Всего по России В том числе коррупционных (доля от общего количества)1 Количество зарегистрированных преступлений 2006 3 855 373 2011 2 404 807 2012 2 302 168 2013 2 206 249 2014 2 190 578 109 205 2 (2,83 %) 40 407 (1,68 %) 49 494 (2,15 %) 42 506 (1,93 %) 32 137 (1,46 %) Еще интересней ситуация складывалась с выявлением и расследованием преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 УК РФ). Так соответствующие показатели снизились с 36,77 тыс. (2006 г.) до 19,90 (2014 г.). Примечательно, что доля таких преступлений в общей структуре преступности понизилась со среднего ежегодного показателя 1,5 до 0,9 % (2014 г.). На этом фоне стабильными остаются показатели выявляемого взяточничества. Так, с 2006 г. по 2014 г. в среднем ежегодно выявлялось 11,5 тыс. преступлений такой категории. Однако размер большинства взяток не превышал нескольких тысяч рублей. 1 В 2007–2010 гг. коррупционные преступления не выделялись статистической отчетностью МВД России как отдельная категория. Данные приводились только по взяточничеству. 2 Показатель разнится с данными Генпрокуратуры России – 49 513 [7]. 122 Таблица 2 Коррупционные преступления в России (2006–2010 гг.) Критерий учета Всего по России В том числе коррупционных (доля от общего количества) Преступления против гос. власти (гл. 30 УК РФ) (доля от общего количества) В том числе взяточничество (доля от общего количества) Количество зарегистрированных преступлений 2006 3 855 373 2007 3 582 541 2008 3 209 862 2009 1 219 789 2010 2 628 799 109 205 (2,83 %) _ _ _ _ 36 777 (0,95 %) 35 714 (1 %) 40 473 (1,26 %) 43 086 (3,53 %) 37 255 (1,42 %) 11 063 (0,29 %) 11 616 (0,32 %) 12 512 (0,39 %) 13 141 (0,44 %) 12 012 (0,62 %) Таблица 3 Коррупционные преступления в России (2011–2014 гг.) Критерий учета Всего по России В том числе коррупционных (доля от общего количества) Преступления против гос. власти (гл. 30 УК РФ) (доля от общего количества) В том числе взяточничество (доля от общего количества) Количество зарегистрированных преступлений 2011 2 404 807 40 407 (1,68 %) 2012 2 302 168 49 494 (2,15 %) 2013 2 206 249 42 506 (1,93 %) 2014 2 190 578 32 137 (1,46 %) – 31 010 (1,34 %) 30 186 (1,37 %) 19 899 (0,90 %) 10 952 (0,46%) 10 157 (0,44%) 12 120 (0,55%) 12355 (0,56%) По нашему мнению, относительное снижение показателей зарегистрированных преступлений против государственной власти, а также стабильность показателей по выявляемому взяточничеству нельзя объяснить успехами правоохранительной системы. Поскольку коррупционные преступления относятся к категории сверхлатентных, то статистические значения не отражают реальное положение дел. Стабильность выявляемых значений свидетельствует скорее о неэффективности отечественной системы противодействия коррупции. Уместно заметить, что ситуация с выявлением и раскрытием экономических и коррупционных преступлений вызвала критику Президента России В.В. Путина, который 4 марта 2015 г., выступая на коллегии МВД России, отметил: «…Уважаемые товарищи, вы знаете, какие непростые задачи стоят сегодня перед экономикой нашей страны. Нам нужно использовать все факторы, чтобы обеспечить стабильное развитие и выйти на траекторию роста. Ключевое значение здесь имеет состояние предпринимательского климата…Хочу еще раз подчеркнуть: курс на очищение всех структур государственной власти … будет последовательным и твердым. Статистика свидетельствует, что в результате принимаемых мер у нас наметилась тенденция к снижению уровня коррупции. 123 Но факты говорят и о том, что проблема еще далеко не решена… В прошлом году в суды передано свыше 11 тыс. уголовных дел о преступлениях коррупционной направленности. Вместе с тем по-прежнему значительная часть из них – это взятки в размере 500–1 000 р. Рассмотрение в судах дел о коррупционных преступлениях, совершенных в крупных и особо крупных размерах или организованными группами, встречаются пока крайне редко, как будто их и нет совсем… Серьезная проблема для экономики – коррупционное давление со стороны правоохранительной сферы. Нельзя этого не замечать…» [2]. Такие слова национального лидера свидетельствуют о том, что несмотря на огромную работу государства и общественных институтов, ситуация с коррупцией в России коренным образом не изменилась. По нашему мнению, складывающиеся экономические и социально-политические реалии, в условиях долгосрочных кризисных изменений, повлекут существенный пересмотр приоритетов в деле противодействия коррупции. Работа правоохранительных органов будет переориентирована с низовой коррупции на коррупцию в высших эшелонах власти. Ведь, если в прежние времена «откаты» были хищениями, взяточничеством, повышавшим стоимость государственных и муниципальных контрактов, то в условиях финансового дефицита подобные деяния могут существенно затруднять исполнение государством своих функций. Это недопустимо, так как угрожает национальной безопасности. События начала 2015 г., связанные с задержанием высшего руководства Сахалинской области [3], подтверждают высказанную гипотезу и свидетельствуют: в России «неприкасаемых не было и не будет» [1]. Вместе с тем складывающаяся ситуация вряд ли позитивно отразится на бытовой коррупции, а также коррупционных проявлениях в низовых звеньях системы государственного управления (органы местного самоуправления, правоохранительные органы, учреждения и т.д.). Ввиду этого представляется необходимым продолжать формировать научно обоснованную отечественную систему противодействия коррупции, включающую в себя совокупные возможности государства и гражданского общества. Без такой работы перспектива борьбы с коррупционными преступлениями будет выражаться в сохранении существующих показателей выявленных преступлений и отсутствием каких-либо качественных сдвигов, свидетельствующих о решительном искоренении такого опасного явления как коррупция. Список использованной литературы 1. Демура С.Г. Прогноз на 2015 год [Электронный ресурс] / С.Г. Демура. – Режим доступа: Степан-демура.рф. 2. Задержан губернатор Сахалинской области Александр Хорошавин [Электронный ресурс] // Коммерсант. – 2015. – 4 марта. – Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc. 3. Маркин В. Следственный комитет объявил рейд по Дальнему Востоку [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://deita.ru. 4. Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2014 год и на плановый период 2015 и 2016 годов (разработан Минэконом124 развития России) // Законодательные и нормативные документы в ЖКХ. – 2013. – № 11. 5. Путин В.В. Речь на расширенном заседании Коллегии МВД России [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.kremlin.ru/transcripts. 6. Результаты индекса восприятия коррупции [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.transparency.org.ru/indeks-vospriiatiia-korruptcii. 7. Официальный сайт Генеральной прокуратуры РФ. Режим доступа: http://genproc.gov.ru/anticor/doks/document-81540. 8. Официальный сайт Банка России. Режим доступа: www.cbr.ru. Информация об авторе Быков Антон Витальевич – доцент кафедры уголовного права Пятого факультета повышения квалификации (с дислокацией в г. Хабаровске) Института повышения квалификации Академии Следственного комитета Российской Федерации, майор юстиции; e-mail: stjurist@yandex.ru. Author Bykov Anton Vitalevich – Associate Professor of Criminal Law 5 faculty training (dislocation in Khabarovsk) Training Institute of the Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation, Major Justice; e-mail: stjurist@yandex.ru. УДК 343.9 С.Ю. Коврижных НЕКОТОРЫЕ ПРИНЦИПЫ, ОРИЕНТИРУЮЩИЕ НАПРАВЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ УГОЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ В КОНТЕКСТЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ НА ТРАНСНАЦИОНАЛЬНОМ УРОВНЕ В статье указаны особенности процесса транснационализации организованных форм преступности на внутригосударственном уровне, некоторые принципы реализации отечественной уголовной политики в контексте противодействия транснациональной организованной преступности, а также выделены виды детерминантов развития транснациональной организованной преступности. Отмечены положения Концепции национальной безопасности – 2020 в контексте направления уголовной политики государства в борьбе с организованной преступность. Вместе с тем в статье концептуально приведены пути решения проблемы развития организованной преступности на государственном уровне, и отмечена необходимость реализации законодательной экспертизы как меры противодействия преступности, особенно ее организованных форм. 125 Ключевые слова: организованная преступность; транснациональная организованная преступность; организованные преступные формирования; соучастие; уголовная политика; безопасность; национальная безопасность. S.Y. Kovrizhnykh SOME KIND OF PRINCIPLES, GUIDELINES TOWARDS NATIONAL CRIMINAL POLICY IN THE CONTEXT OF COUNTERING ORGANIZED CRIME AT THE TRANSNATIONAL LEVEL The article listed features of the process of transnationalization of organized forms of crime at the national level, as well as some guidelines for implementing the national criminal policy in the context of combating transnational organized crime. Allocated species determinants of transnational organized crime. Noting the provisions of the National Security Concept in 2020, in the context of the direction of the criminal policy of the state in the fight against organized crime. However, this article contains solutions to the development of organized crime at the state level, and noted the need for the implementation of legislative expertise – as a measure of combating crime, especially its organized forms. Keywords: organized crime; transnational organized crime; organized criminal groups; complicity; criminal policy; security; national security. В докладе ООН под названием «Глобализация преступности: межнациональная оценка угрозы организованной преступности» отмечается, что международная организованная преступность стала глобальной проблемой, которая может угрожать не только экономикам, но и суверенитету государств. В документе отмечается, что недостаток международных сил по борьбе с глобальной преступностью ставит под угрозу развитие мирового сообщества, а во многих случаях и суверенитет некоторых стран. Аналитики ООН приходят к выводу о необходимости существенно более скоординированных действий по борьбе с международными преступниками. Транснациональная организованная преступность оказывает мощное влияние на все сферы общественной жизни, не только нарушает нормальное функционирование социальных и экономических институтов страны, является реальной силой, подрывающей безопасность государства и общества, но и представляет собой новую серьезную угрозу существованию всего мирового сообщества [3]. Неслучайно в ежегодных докладах Всемирной федерации ассоциаций содействия ООН «Состояние будущего», транснациональная организованная преступность названа одним из 15 глобальных вызовов человечеству. По степени разрушительности последствий она уступает лишь экологическим и демографическим проблемам [9]. Проблема организованной преступности, как отмечалось на VIII Конгрессе ООН по предупреждению преступности, является второй, по степени важности, транснациональной проблемой после экологии. Современная организованная преступность, чутко отреагировав на мировую глобализацию, несмотря на разразившийся экономический кризис, активно 126 расширяет свою деятельность. Это касается наркобизнеса, торговли оружием, отмывания «грязных» денег, незаконной миграции, финансовых махинаций, сферы новейших технологий. В последние годы Российская Федерация, будучи практически единственной самодостаточной, богатейшей (по потенциальным ресурсам) страной, занимающей 10 % территории Земли при 2,4 % населения планеты, вызывает особый интерес у транснациональной организованной преступности, которая является закономерным результатом развития преступной деятельности в обществе, ее организованных сфер и представляет собой более изощренную систему организованной преступной деятельности [6]. Необходимо заметить, что процесс транснационализации внутригосударственной организованной преступности начал расти с момента расширения международно-правового сотрудничества между государствами, установления экономических, социальных и иных отношений между физическими и юридическими лицами зарубежных стран. Совокупность причин, влияющих на формирование и развитие транснациональной организованной преступности, была сформулирована во время работы Всемирной конференции по транснациональной организованной преступности на уровне министров (Неаполь, Италия, 2123 ноября 1994 г.). Так, в п. 4 справочного документа ООН Неапольской Всемирной конференции по организованной транснациональной преступности приведены следующие факторы развития мировой экономики и политики, обусловившие возникновение транснациональной организованной преступности: увеличение взаимозависимости государств; формирование мирового рынка, для которого характерны тесные экономические связи, взаимные инвестиции; формирование международных финансовых сетей, систем международных расчетов, позволяющих быстро осуществлять сложные финансовые операции, с задействованием банковских учреждений нескольких государств; развитие мировых систем коммуникаций; широкое развитие технологии контейнерных перевозок; увеличение масштабов миграции, образование многонациональных мегаполисов; «прозрачность границ» между государствами, входящих в Европейский союз и СНГ. Вместе с тем В.А. Яценко отмечает, что транснациональная организованная преступность особенно усилилась в связи с процессами глобализации, в результате которых появились многочисленные новые виды преступлений с далеко идущими последствиями, усложнились механизмы совершения уже известных системе уголовного правосудия преступлений, возникла необходимость разработки более современных, эффективных и унифицированных стратегий как по предупреждению самой транснациональной организованной преступности, так и по профилактике основополагающих причин и условий ее развития [11]. К основному числу международных документов, регламентирующих деятельность организованных преступных формирований на транснациональном 127 уровне в первую очередь необходимо отнести Конвенцию Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности принятую резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 г. – основной документ, регламентирующий основные положения в части комплексного противодействия организованной преступности на транснациональном уровне. Вместе с тем необходимо заметить, что в положении ч. 2 ст. 3 указанной конвенции дается исчерпывающий перечень признаков преступления, носимого транснациональный характер, среди которых: оно совершено в более чем одном государстве; оно совершено в одном государстве, но существенная часть его подготовки, планирования, руководства или контроля имеет место в другом государстве; оно совершено в одном государстве, но при участии организованной преступной группы, которая осуществляет преступную деятельность в более чем одном государстве; оно совершено в одном государстве, но его существенные последствия имеют место в другом государстве. Совершенствование качества применяемой нормативно-правовой базы национального уровня должно осуществляться относительно уровня преступной прерогативы и преступного прогресса, прогнозируемого перспективами противодействия тем или иным формам преступной деятельности в мире. Данное положение является актуальным в контексте нормального и правильного осуществления и функционирования уголовно-правовой политики каждого государства в отдельном ключе, что формирует полноценную картину целостной совокупности законодательного регулирования отдельных видов преступной деятельности, особенно организованных их форм на уровне мирового сообщества, где последнее в свою очередь есть система, объединяющая международное сообщество всех государств и народов Земли, интегрирующихся ввиду целей мирового масштаба, для совместной реализации принципов по защите мира и обеспечению безопасности; жизни и свободы человека и гражданина; решения глобальных проблем современности, реализуемых в контексте не только уголовно-правовых отношений и интересов, но и отношений нравственности, морали, чести и достоинства личности, общества. Рациональное функционирование в контексте комплексного и своевременного обеспечения Современного мира и безопасности на фоне международных отношений – есть не что иное, как задача, носящая характер приоритета, стоящая во главе формирования общей концепции уголовно-правовой политики отдельно каждого государства-участника мирового сообщества. Усиление роли государства в качестве гаранта обеспечения безопасности социально значимых интересов и отношений предполагает модернизацию национальной системы права, приведение ее в соответствие общепризнанным принципам и нормам международного права [1]. Согласно диспозиции ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, Российская Федерация – полноправный член мирового сообщества. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации – составная часть ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, 128 чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Государство Россия является членом Совета безопасности во главе Организации Объединенных Наций (Членство с 24.10.1945 г.), которая в свою очередь занимается решением экономических, политических, правовых вопросов, а также вопросов безопасности как на национальном, так и на международном уровнях. Организация Объединенных Наций остается универсальным форумом, наделенным уникальной легитимностью, несущей конструкцией международной системы коллективной безопасности, главным элементом современной многосторонней дипломатии. Вместе с тем, Российская Федерация является связующим звеном в формировании внешней политики в контексте мира и безопасности, а также источником в форме элемента в системе уголовно-правового образования на международном уровне. Где каждое государство-участник является консолидированным источником формирования общей международной системы уголовноправовой политики, которая выступает гарантом мира и безопасности национального и транснационального уровня. Совет Безопасности подтверждает, что национальное управление и национальная ответственность имеют ключевое значение для обеспечения устойчивого мира. Правовая система Российской Федерации реализуется в условиях глобализации международной жизни. Ратификация Россией ряда международных нормативно-правовых актов, в том числе направленных на обеспечение безопасности человека, неотъемлемых и неприкасаемых его прав, и свобод, предопределяет необходимость учета международно-правовых стандартов в процессе модернизации национальной системы права [8]. Например, на основании ч. 1 ст. 6 Федерального закона Российской Федерации от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации», была ратифицирована Конвенции Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности и дополняющих ее протоколах (Федеральный закон Российской Федерации от 26 апреля 2004 г. № 26-ФЗ). Данный ФЗ определяет основные положения по оказании взаимопомощи при расследовании преступлений, связанных с деятельностью организованной преступности транснационального характера. Образование уголовно-правовых отношений в сфере регулирования незаконной деятельности организованных преступных формирований в контексте отечественной законодательной позиции вытекают из самостоятельного института российского уголовного права – института соучастия, который является элементом структуры Уголовного закона Российской Федерации, и находит свое прямое отражение в гл. 7 Уголовного кодекса РФ 1996 г. под названием «Соучастие в преступлении». Данная глава содержит основные положения, регламентирующие понятие, виды соучастия, а также ответственность соучастников совершенного преступления. Вместе с тем ст. 35 УК РФ дает понятия следующих форм соучастия в преступлении: группа лиц; группа лиц по предварительному сговору; организованная группа; преступное сообщество. Вместе с тем в ст. 2 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности содержатся определения следующих понятий: «организованная преступная группа» и «структурно оформленная группа». В первом 129 случае (п. «а» ст. 2), такая группа означает структурно оформленную группу в составе трех или более лиц, существующую в течение определенного периода времени и действующую согласованно с целью совершения одного или нескольких серьезных преступлений или преступлений, признанных таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией, с тем чтобы получить, прямо или косвенно, финансовую или иную материальную выгоду. Во втором (п. «с» ст. 2) – означает группу, которая не была случайно образована для немедленного совершения преступления и в которой не обязательно формально определены роли ее членов, оговорен непрерывный характер членства или создана развитая структура. Можно заметить, что в документе ООН определен круг лиц для квалификации «организованной преступной группы» – от трех. В свою очередь, в российском законодательстве определение понятия «организованная группа» формулируется несколько иначе: «…если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений», где круг лиц для квалификации «организованной группы» в уголовном законе России не определен. Вместе с тем, на основании вышеуказанного, а также в силу ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.; ст. 5 Федерального закона РФ от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации»; п. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общий правовой фон уголовной политики Мирового сообщества терпит небольшую, но в некоторых случаях, надо полагать существенную разрозненность, что подрывает общие начала формирования нормального функционирования уголовной политики на международном уровне. Исходя из содержания положений Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации, данная форма политика выступает одним из направлений реализации государственной стратегии обеспечения криминологической безопасности и базируется на признании фундаментальной взаимосвязи и взаимозависимости ее основных положений с социальной политикой государства, а также политикой в области профилактики преступности, защиты и поддержки потерпевших от преступлений, исполнения уголовных наказаний и иных мер уголовно-правового характера, социальной реабилитации и надзора за лицами, отбывшими уголовное наказание. Данные положения, как необходимо заметить, не носят исчерпывающий характер в системе общего противодействия различным формам преступной деятельности в Российской Федерации. Вместе с тем необходимость принятия Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации предопределяется целесообразностью нормативно-правового определения намеченных государством основных направлений противодействия преступности. Анализ внесенных в текст Уголовного кодекса РФ редакции 1996 г. изменений свидетельствует о не всегда последовательной уголовно-правовой политике, влекущей принятие недостаточно научно обоснованных, социально обусловленных, взвешенных, аргументированных и оправданных решений, послуживших актуализации проблемы эффективности уголовного закона. Отсутствие надлежащей законодательной экспертизы созда130 ет условия для внесения в уголовно-правовые нормы изменений и дополнений редакционного характера, негативно отражающихся на эффективности реализуемой правоприменительной деятельности [2]. Не случайно в Концепции национальной безопасности Российской Федерации указывается, что сегодня особую остроту приобретает угроза криминализации общественных отношений, складывающихся в процессе реформирования социально-политического устройства и экономической деятельности. Основными факторами, способствующими росту преступности, особенно ее организованных форм, а также коррупции, стали серьезные просчеты, допущенные на начальном этапе проведения реформ в экономической, военной, правоохранительной и иных областях государственной деятельности, ослабление системы государственного регулирования и контроля, несовершенство правовой базы и отсутствие сильной государственной политики, снижение духовно-нравственного потенциала общества. Угрозу национальной безопасности России, как отмечается в Концепции, создают также глубокое расслоение общества на узкий круг богатых и преобладающую массу малообеспеченных граждан, увеличение удельного веса населения, живущего за чертой бедности, рост безработицы [7]. Также необходимо заметить, что эффективность уголовно-правовой политики Российской Федерации определяется главным образом посредством коэффициента комплексной защищенности личности в лице гражданина, также общества и соответственно самого государства от реальных угроз, связанных с реализацией и любым проявлением преступности в стране, а также качеством процесса восстановления нарушенных в результате совершения преступления частных и публичных интересов а также степенью удовлетворенности социально-правовой реабилитации. В системе комплексных мер по противодействию транснациональной организованной преступности, уголовно-правовая политика Российская Федерация в лице Стратегии национальной безопасности является источником регламентации, а также элементом формирования стратегии мирового уровня по противодействию организованной преступности, особенно ее транснациональных форм. В общем аспекте национальная безопасность представляет собой совокупность регулятивных норм, действие которых направленно на решение поставленных задач по обеспечению мира и безопасности государства – Россия. А также одной из основных целей данных норм является предупреждение угроз, направленных на посягательство мира и безопасности Российской Федерации. Кроме того, можно согласиться с Т.Я. Хабриевой, по мнению которой одной из составляющих национальной безопасности является состояние правовой защищенности национальных интересов – жизненных интересов многонационального народа Российской Федерации [10]. Таким образом, в контексте реализации отечественной уголовноправовой политики Указом президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. за № 537 была утверждена Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, которая в свою очередь определяет основные положения, касающиеся уголовно-правового регулирования транснациональной организованной преступности. Из положений п. 6 указанной стратегии под «Национальной 131 безопасностью» следует понимать состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства. Вместе с тем, в п. 10 указанной Стратегии косвенно отражены некоторые формы транснациональной организованной преступности, среди которых: «…возрастут угрозы, связанные с неконтролируемой и незаконной миграцией, наркоторговлей и торговлей людьми, другими формами транснациональной организованной преступности». В свою очередь, в п. 48 Концепции национальной безопасности обеспечению национальной безопасности в области повышения качества жизни российских граждан будут способствовать снижение уровня организованной преступности, коррупции и наркомании, противодействие преступным формированиям в легализации собственной экономической основы, достижение социально-политической стабильности и положительной динамики развития Российской Федерации, устойчивость финансово-банковской системы, расширенное воспроизводство минерально-сырьевой базы, доступность современного образования и здравоохранения, высокая социальная мобильность и поддержка социально значимой трудовой занятости, повышение квалификации и качества трудовых ресурсов, рациональная организация миграционных потоков. Из содержания документов совета безопасности ООН ясно, что создание и сохранение справедливых и действенных систем уголовного правосудия должны быть одной из базовых основ любой стратегии противодействия транснациональной организованной преступности. В связи с чем существует необходимость теоретического апробирования данных в качестве примера единицы системы дедуктивного образования и формирования единой целой концепции регламентирующей решение ряда объективных вопросов, напрямую касающихся комплексного противодействию различным видам проявления организованной преступности, в частности ее транснациональных форм на международном, межгосударственном и национальном уровнях. В связи с чем существует необходимость теоретической апробации на примере государства из категории апгрейд в контексте унифицированной законодательной позиции в рамках уголовно-правовой политики Российской Федерации. Национальные уголовные политики, определяющие исходные требования борьбы с преступностью в рамках действующих норм уголовного материального и процессуального права должны скорректировать их действие или создать новые законы, учитывающие особенности существования и развития транснациональной организованной преступности. На основании тезисной совокупности положений, указанных выше, находит место необходимость формирования количественного и качественного образования мер относительно реализации комплексного подхода полноценного функционирования уголовной политики на уровне мирового сообщества. В связи с чем необходимо предложить концептуальную гипотезу по образованию методов реализации решения ряда актуальных проблем, касающихся комплексного противодей132 ствия организованным преступным формированиям на транснациональном уровне. Думается, за основу необходимо предложить применение принципа дедуктивной модели воспроизводства законодательных позиций государств-участников Мирового сообщества в контексте индивидуального формирования уголовной политики каждой страны; исключить диссидентальный характер формирования концепций уголовной политики ряда иных государств, а также прочую нормативно-правовую разрозненность мер, применяемых в целях противодействия такому явлению как транснациональная организованная преступность. Иначе выражаясь, нормы, регламентирующие противодействие организованной преступности национального уровня должны быть подвержены четкому анализу посредством законодательной экспертизы (в том числе не исключая криминологическую экспертизу), и в итоге представлять собой перфекциональный итоговый вариант для последующей унификации на международном уровне. То есть, подобная концепция исходи из содержания и природы своего происхождения полагается должен называться принципом «обратной имплементации». То есть необходимо заметить, что суть принципа имплементации права – есть созидательное отражение принципам и иным положениям доктрины международных источников права. В данном случае роль имплементации обратная. Роль государства участника подобного «пакта» решающая в контексте формирования перспективных направлений основных положений национальной уголовной политики относительно мер противодействия организованной преступности на транснациональном уровне. Также полагается, что в связи с тем, что в основу схемы указанной концепции положен метод дедукции, т.е. «от общих суждений к частному», т.е. под «общими суждениями» подразумеваются принципы уголовной политики каждого государства в целом, в свою очередь, «к частному» – т.е. в одной универсальной и полноценной унифицированной форме уголовной политики международного уровня, регламентирующей противодействие организованным формам преступности транснационального уровня. В связи с чем надо полагать, что существует необходимость теоретизированно назвать ее «принцип дедуктивной регламентации права», либо как альтернативу, «принцип дедуктивного сосредоточения основных направлений уголовной политики каждого государства – участника мирового сообщества». Вместе с тем необходимо добавить, что указанное положение носит сухую теоретизированную позицию, требующую качественной и объективной апробации на международном уровне с последующей унификацией в качестве одной из форм стратегии противодействия организованным формам преступности на транснациональном уровне. В контексте реализации принципов отечественной уголовной политики необходимо добавить тезисно о роли законодательной экспертизы. Целесообразно отметить важность точек зрений таких ученых как профессор И.Я. Козаченко, профессор Л.В. Иногамова-Хегай относительно криминологической экспертизы, где ученые замечают, что разработка и принятие новых уголовных законов на основе криминологического исследования состояния мер по противодействию преступлениям и с соблюдением принципов обновления уголовно133 правовых норм и институтов путем их системного законодательного закрепления не только сохранят кодифицированное уголовное законодательство, но и будут способствовать его эффективному дальнейшему развитию [5]. Вместе с тем, исследуя отдельные акты проявления кризиса уголовной политики, связанные с недостаточной криминологической обоснованностью в процессе законодательной регламентации ряда институтов Общей и Особенной части УК РФ, С.Ф. Милюков настойчиво убеждает, что «вопрос о тщательной криминологической экспертизе всех без исключения норм уголовного закона по-прежнему актуален и имеет не только теоретический, но прежде всего сугубо прикладной характер». Также С.Ф. Милюков поясняет следующее: «борьба с преступностью должна носить наступательный характер, не выходя, однако, за рамки правового поля. Само это правовое пространство (прежде всего, нормы уголовного законодательства) должно соответствовать жизненным реалиям и учитывать ближайшие и более отдаленные перспективы развития криминальной обстановки в нашей стране и за ее рубежом» [4]. Подводя итог, необходимо добавить. Приоритетной целью Мирового сообщества является обеспечение мира и безопасности в контексте осуществления нормального (полноценного и всестороннего) функционирования уголовной политики каждого государства-участника, что при совокупной ориентации основных направлений уголовной политики каждой страны. Наряду с резонансом угроз на фоне мирового Сообщества, вызываемыми различными формами транснациональной организованной преступности вопрос противодействия данной форме преступности на уровне системы институтов национального и международного в настоящее время терпит ряд коллизионных и противоречивых моментов. Надлежащее противодействие незаконной деятельности различным формам преступности, а в частности, организованным ее формам, в том числе имеющим транснациональный характер, невозможно без совместного объединения усилий мирового сообщества. Государства, обладающие прямой заинтересованностью в создании и применении мер по выявлению, установлению и пресечению различных ветвей проявления общей незаконной деятельности организованных форм преступной деятельности, в том числе имеющих транснациональный характер, в общем контексте, а именно, на внутригосударственном и международном уровнях, представляющей собой организованную преступность в целом, наделены прямой необходимостью к организации общих усилий, на создание так называемой модели стратегических принципов и норм противодействия организованной преступности. Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Оптимизация целей наказания в контексте предупреждения преступности / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – № 2. – 2013. – С. 41–53. 2. Авдеев В.А. Концепция уголовно-правовой политики российской федерации: основные направления совершенствования уголовного закона и опти134 мизации мер противодействия преступности криминологической науки / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – № 1. – 2014. –С. 12–24. 3. Баранник И.Н. Транснациональная организованная преступность и сотрудничество правоохранительных органов российского Дальнего Востока и стран АТР в борьбе с ней (криминологические аспекты) : дис. … канд. юрид. наук / И.Н. Баранник. – Владивосток, 2006. – 222 с. 4. Босхолов С.С. О понятии и критериях криминологической обоснованности гуманизации уголовной политики / С.С. Босхолов, Б.Б. Бадмаева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права.–№ 3. – 2012. – С. 28–35. 5. Иногамова-Хегай Л.В. Концептуальные положения уголовного кодекса Российской Федерации / Л.В. Иногамова-Хегай // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – № 1. – 2014. – С. 84–92. 6. Мусаелян М.Ф. Транснациональная организованная преступность как угроза национальной безопасности Российской Федерации / М.Ф. Мусаелян // Адвокат. – 2010. – № 9. – С. 50–58. 7. Номоконов В.А. Права человека и национальная безопасность / В.А. Номоконов // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – № 2. – 2008. – С. 5–8. 8. Основные направления противодействия преступности на транснациональном, межгосударственном и национальном уровнях : сб. науч. тр. – Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2014. – 366 с. 9. Российская организованная преступность: транснациональные аспекты: Лекции / М.В. Жерновой, А.Н. Сухаренко. – М. : ФГКУ «ВНИИ МВД России», 2012. – 34 с. 10. Хабриева Т.Я. Национальные интересы и российское законодательство / Т.Я. Хабриева // Право и безопасность. – 2005. – № 4 (17). – С. 71–72. 11. Яценко В.А. Транснациональная организованная преступность: Криминологическая характеристика и предупреждение : автореф. дис. ... канд. юрид. наук / В.А. Яценко. – Ростов н / Д, 2003. – 30 с. Информация об авторе Коврижных Станислав Юрьевич – ассистент кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, г. Иркутск, ул. Ленина, 11; е-mail: stelforever@inbox.ru. Author Kovrizhnykh Stanislav Yurievich – PhD student Department of Criminal Law and Criminology of the Baikal State University of Economics and Law, Irkutsk, Leninst., 11; е-mail: stelforever@inbox.ru. 135 РАЗДЕЛ 2. НАУЧНЫЕ СТАТЬИ АСПИРАНТОВ И МАГИСТРАНТОВ УДК 343.9 К.Е. Батурин НЕЗАКОННЫЙ ОБОРОТ И НАРУШЕНИЕ ПРАВИЛ СДАЧИ ГОСУДАРСТВУ ДРАГОЦЕННЫХ МЕТАЛЛОВ И ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ: КРАТКИЙ ОБЗОР ОСНОВНЫХ ПРОБЛЕМ Статья посвящена вопросам, связанным с применением норм права, предусматривающих уголовную ответственность в сфере оборота драгоценных металлов и драгоценных камней, рассмотрены основные проблемы и предложены пути их решения. Ключевые слова: драгоценные металлы; драгоценные камни. K.E. Baturin ILLICIT TRAFFIC AND VIOLATIONS OF DELIVERY TO THE STATE PRECIOUS METALS AND JEWELS: OVERVIEW OF KEY ISSUES The article is devoted to the aspects of applying the rules of law which suppose criminal liability in the precious metals and precious stones circulation field. At the article the main problems are studied and the ways of solving them are suggested. Keywords: precious metals; precious stones. В структуре российской преступности доля преступлений в сфере оборота драгоценных металлов и драгоценных камней в целом незначительна. Касательно ст. 191 УК РФ мы можем наблюдать тенденции к сокращению количества зарегистрированных преступлений. Применение ст. 192 УК РФ вовсе может похвастаться лишь вынесением нескольких судебных актов ежегодно. Однако, драгоценные металлы и драгоценные камни всегда являлись и будут являться тем объектом, который привлекает особое внимание преступников, так как они могут быть использованы как средство накопления, обладающее высокой стоимостью, незначительным объемом и высокой степенью сохранности [10, с. 26]. Неслучайно в литературе отмечается, что организованная преступность склонна в первую очередь именно к получению дохода от своей деятельности, нежели к ней самой по себе, доминирует корыстный мотив, и, выделяя группы преступлений, которые совершаются организованными преступными сообществами, в группе преступлений, направленных на извлечение доходов, перечисляет в том числе и незаконные операции с драгоценными металлами [5, с. 53, 54]. По оценкам специалистов от 5 до 20 % фактического объема всех за136 пасов драгоценных металлов находятся в теневом секторе экономической деятельности [7, с. 68]. Даже будучи исключенным из валютных ценностей драгоценные металлы и драгоценные камни по-прежнему нуждаются в интенсивной защите. Статистические данные отнюдь не свидетельствуют о ненужности ст. 191 и ст. 192 УК РФ, наоборот, они ярко указывают на несовершенство современного законодательства. По мнению А.Г. Иванова: «…приведенные статистические данные свидетельствуют не об искоренении данного вида преступлений, а наоборот, о несовершенстве уголовно-правовой охраны драгоценных металлов, драгоценных камней или жемчуга от преступных посягательств. Высокий уровень латентности исследуемых преступлений прежде всего обусловлен несовершенством законодательных норм, регулирующих сферу обращения этих ценностей. Анализ оперативной практики подразделений по борьбе с экономическими преступлениями Дальневосточного федерального округа свидетельствует о том, что в 50–60 % случаях лиц, совершивших или совершающих противоправные деяния с драгоценным металлом или драгоценными камнями, не удается привлечь к ответственности, и в большей степени это связано с противоречиями и неточностями нормативно-правовой базы» [6, с. 23]. Действующее законодательство нуждается в обновлениях и совершенствованиях в рамках существующих проблем правоприменения норм уголовного закона, посвященных охране общественных отношений в сфере оборота драгоценных металлов и драгоценных камней. В первую очередь это касается разработки базовых понятий: т.е. дефиниции, которые предлагаются Федеральным законом «О драгоценных металлах и драгоценных камнях» [8] и другими актами, не совсем точны в отношении современных реалий. Фундаментальные понятия, такие как «драгоценные металлы», «природные драгоценные камни», хоть и нуждаются в некоторых улучшениях (например, в перечень природных драгоценных камней пора включить нефрит, дать определения перечисляемым драгоценным камням или вовсе радикально подвести их под определение с экономическим аспектом в своей основе с указанием или ссылкой на специальный перечень целей использования природных драгоценных камней [11, с. 114], обратить, наконец, внимание на несоответствие между собой УК РФ и 41-ФЗ относительно статуса жемчуга), однако, они не порождают проблем огромного масштаба, чего нельзя сказать о промежуточных понятиях: ювелирные изделия, ограненные драгоценные камни, добыча драгоценных металлов, производство драгоценных металлов, аффинаж, самородки и т.д. Вторичное сырье, поднятые и найденные драгоценные металлы и драгоценные камни – понятия, которые вовсе лишены законодательных определений, при этом ст. 192 УК РФ напрямую называет их в качестве предмета преступления – эти пробелы правового регулирования существенно ухудшают процедуру доказывания по уголовным делам в отношении лиц, обвиняемых в совершении преступления, предусмотренного ст. 192 УК РФ. «Процесс обновления российской государственности сопровождается активной модернизацией национальной правовой системы, предопределившей внесение масштабных по количественным показателям изменений в Уголовный кодекс РФ» [3, с. 2]. В полемике по поводу новой редакции (ред. от 137 07.12.2011 г.) ч. 1 ст. 191 УК РФ изменения оправдываются, как правило, статистическими данными. Так, согласно общим сведениям МВД РФ о состоянии преступности в 1999 г. было зарегистрировано 1 730 преступлений, предусмотренных ч. 1. ст. 191 УК РФ, в 2000 г. – 2 095, в 2009 г. – 1 265, а в 2011 г. – 710. Очевидна уже отмеченная нами устойчивая тенденция к уменьшению количества зарегистрированных преступлений. Но достаточна ли она была для принятия решения о декриминализации деяния? Ответ, по нашему мнению, не настолько однозначен, насколько он представляется в специальной литературе. Дело в том, что наметилась в принципе общая тенденция снижения численности зарегистрированных преступлений [1, с. 14]. Также не стоит забывать и о превентивном действии уголовного закона, результаты которого нельзя недооценивать. Несмотря на все осуществленные преобразования, порой достаточно эффективные, в механизме уголовно-правового регулирования, мы констатируем, что большинство изменений норм уголовного закона, в частности, в отношении декриминализации деяний, не обеспечивают решение установленных задач и достижение поставленных целей [3, с. 3]. Однако вопрос к законодателю о цели декриминализации незаконного оборота драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга, если их стоимость в сумме не достигают крупного размера, конечно, остается важным и требует частного разъяснения. Будем честны, уделяя внимание внешней стороне дела, новеллизации уголовного закона, что, безусловно, тоже значимо, законодатель упускает из виду саму общественную обусловленность преобразований, их объективные и субъективные причины [4, с. 120] Краеугольным камнем в подобного рода спорах всегда лежала мысль о долгосрочной перспективе, стратегии развития. Речь ведется о Концепции уголовно-правовой политики РФ. «Отсутствие Концепции уголовно-правовой политики РФ, определяющей стратегические цели, задачи и приоритетные направления их решения, детерминирует неоднозначный характер принимаемых законодателем новелл, что, в свою очередь, закономерно порождает проблемы реализации уголовного закона на правоприменительном уровне и, тем самым, актуализирует проблему противодействия преступности в целом» [3, с. 2]. В литературе декриминализация незаконного оборота драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга, если их стоимость в сумме не достигают крупного размера, еще ссылаются на отсутствие общественной опасности такого деяния. Приведем высказывание на этот счет И.В. Симоненко: «установление уголовной ответственности за незначительное количество находящихся в обороте драгоценных металлов и природных драгоценных камней является излишней репрессией [10, с. 28]». Конечно, и такая группа позиций должна быть проанализирована. Чуть в стороне от этой дискуссии находится вопрос о соотношения со ст. 19.14 КоАП РФ. И здесь настоящая редакция ст. 191 УК РФ окончательно разрешила все споры на предмет ее соотнесения с КоАП РФ. Отмена постановления Правительства РФ «Об утверждении Положения о совершении сделок с драгоценными металлами на территории Российской Федерации» [9] в 2013 г., безусловно, не должна была пройти незамеченной со 138 стороны правоприменителя. О необходимости такой практики, конечно, можно будет сказать только спустя достаточный период времени. Однако, одно известно уже сегодня – все ограничения Постановления Правительства РФ № 756 утратили свою актуальность, стали остро противоречить законодательству, их наличие препятствовало развитию новых инструментов рынка драгоценных металлов и формированию благоприятных условий для развития биржевой торговли данным финансовым активом. Отметим, что вопрос еще не нашел полноценного отклика со стороны представителей науки, и признаемся, что того заслуживает. Постановление было издано на этапе формирования рыночных отношений в сфере обращения драгоценных металлов и действовало, хоть и в постепенно сокращающемся объеме, в течение почти двадцати лет – это по праву можно считать целой вехой современной истории обращения драгоценных металлов. Ст. 192 УК РФ остро нуждается в новой редакции. Законодательством не установлен объективно необходимый для субъектов установления состава преступления срок, в течение которого должна быть выполнена обязанность по сдаче на аффинаж добытого из недр и полученного из вторичного сырья драгоценного металла. Сложности в применении ст. 192 УК РФ также влечет неопределенность законодателя в отношении такой категории как преимущественное право покупки. Вопрос ее сведения к обязательной продаже государству драгоценных металлов и драгоценных камней неоднозначно решается и в правовой доктрине. Доминирующей, конечно же, выступает позиция, в соответствии с которой субъекты производства и добычи драгоценных металлов и драгоценных камней все же наделены обязанностью по их продаже государству, однако подобные вопросы требуется решать непосредственно в законодательстве. Следует затронуть еще одну проблему, которая, к слову, свойственна всем бланкетным нормам в принципе. Согласимся, что бланкетный способ изложения уголовно-правовых норм имеет свои плюсы, в частности в таком случае уголовный закон не перегружается нормами других отраслей права, выглядит более предпочтительным с точки зрения правил юридической техники, однако, он не лишен и минусов. Значимые в уголовно-правовом аспекте изменения базового законодательства требуют своевременного обновления соответствующей уголовно-правовой нормы. Диспозиции же ст. 191 и ст. 192 УК РФ с 1996 г. по своему характеру остаются неизменными, в то время как в нормативно-правовом регулировании сферы оборота драгоценных металлов и драгоценных камней произошли существенные корректировки. В частности, главной из которых является вывод драгоценных металлов и драгоценных камней из состава валютных ценностей. Ранее в СССР, а также в России, драгоценные металлы в любом виде и состоянии, за исключением ювелирных и других бытовых изделий, а также лома таких изделий, и природные драгоценные камни, за исключением ювелирных и других бытовых изделий из этих камней и лома таких изделий, были отнесены к валютным ценностям, и валютные операции, т.е. сделки с ними, были запрещены. В соответствии с этим в УК РФ необходимо было включить статьи, предусматривающие уголовную ответственность за совершение таких сделок – результатом явились ст. 191 УК РФ «Незакон139 ный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга», а также ст. 192 УК РФ «Нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней». Сегодня действующий закон к валютным ценностям относит только иностранную валюту и внешние ценные бумаги. То есть драгоценные металлы и природные драгоценные камни не относятся к валютным ценностям, и они представляют собой такие же материальные ценности, как, например, нефть, уголь и т.п., т.е. являются обычными вещами, обычным товаром. Конечно, добиться полного соответствия нормативно-правовых актов друг другу никогда не представится возможным. Поэтому есть необходимость систематизации законодательства в том или ином виде в сфере оборота драгоценных металлов и драгоценных камней. Издание, хотя бы по линии Правительства РФ, обновленного и укрупненного акта, собравшего в себя блок основных вопросов, обязательно скажется на работе законодателя и правоприменителя в лучшую ее сторону. Кроме того, предложение одного из исследователей сырьевой преступности, к которой, в частности, относятся и преступления в области оборота драгоценных металлов и драгоценных камней, в Восточной Сибири В.Н. Шутовой о периодическом повышении квалификации сотрудников правоохранительных органов, занимающихся выявлением, предупреждением, пресечением и раскрытием преступлений в сырьевой сфере, не выглядит бесперспективным и заслуживает обсуждения [12, с. 358], о чем лишний раз свидетельствует, например, запутанный и вариативный механизм совершения преступлений, связанных с незаконным оборотом золота [13]. Резюмируя вышеизложенное, хочется заключить, что преступления, предусмотренные ст. 191 и 192 УК РФ, нуждаются в полном и всестороннем комплексном исследовании. Такое исследование должно быть проведено, что сегодня особенно актуально, в плоскости настоящей международной политики. В особое внимание следует взять и реформы социальной политики, общую стратегию национальной безопасности, а также учитывать в целом политику в сфере противодействия преступности, уголовно-правовую политику, преобразования собственно уголовного права и уголовного законодательства [2, с. 28]. Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Концепция уголовно-правовой политики Российской Федерации: основные направления совершенствования уголовного закона и оптимизации мер противодействия преступности / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2014. – № 1. – С. 12–24. 2. Авдеев В.А. Национальная уголовно-правовая политика в сфере противодействия преступности / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2012. – № 4. – С. 21–28. 140 3. Авдеев В.А. Условное осуждение в контексте современной уголовноправовой политики РФ / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Российская юстиция. – 2014. – № 5. – С. 2–6. 4. Авдеева О.А. Наказание как мера противодействия преступности: ретроспективный анализ законодательной регламентации в национальном праве / О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 1. – С. 119–126. 5. Агильдин В.В. Организованная преступность: понятие, признаки, вопросы, требующие разрешения / В.В. Агильдин // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 3. – С. 50–55. 6. Иванов А.Г. Преступления в сфере оборота драгоценных металлов и драгоценных камней : автореф. дис. ... канд. юрид. наук / А.Г. Иванов. – Владивосток, 2010. – 27 с. 7. Лунев Д.С. Система мер по предотвращению и снижению уровня воздействия теневой экономики на деятельность и развитие организаций в регионе / Д.С. Лунев, Р.С. Лунев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 2. – С. 62–73. 8. О драгоценных металлах и драгоценных камнях: федер. закон от 26 марта 1998 г. № 41-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 1998. – № 13. – Ст. 1463. 9. Об утверждении Положения о совершении сделок с драгоценными металлами на территории Российской Федерации: постановление Правительства РФ от 30 июня 1994 г. № 756 // Собрание законодательства РФ. – 1994. – № 11. – Ст. 1291. 10. Симоненко И.В. Вопросы совершенствования уголовной ответственности по статье 191 УК РФ / И.В. Симоненко // Российский следователь. – 2011. – № 2. – С. 26–28. 11. Шнигер Д.О. Критика определения понятия драгоценных камней по российскому законодательству / Д.О. Шнигер // Журнал российского права. – 2011. – № 12. – С. 112–121. 12. Шутова В.Н. Бланкетные нормы Уголовного кодекса РФ как один из факторов, детерминирующих сырьевую преступность / В.Н. Шутова // Проблемы современного российского законодательства : сб. науч. тр. – Иркутск, 2013. – С. 355–358. 13. Шутова В.Н. Криминологическая характеристика механизма совершения преступлений, связанных с незаконным оборотом золота в Восточной Сибири / В.Н. Шутова // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2008. – № 3. – С. 25–29. Информация об авторе Батурин Кирилл Евгеньевич – аспирант кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: kirill-baturin@yandex.ru. 141 Author Baturin Kirill Evgenievich – Baikal State University of Economics and Law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: kirill-baturin@yandex.ru. УДК 343.9 М.К. Васильева ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СТАНОВЛЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ПРАВОВЫХ ОСНОВ ПО БОРЬБЕ С ОБОРОТОМ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ И ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ В статье приведен краткий обзор истории потребления наркотиков, законодательного запрета на распространение наркотических средств, становления международно-правовых основ в сфере борьбы с оборотом наркотических средств и психотропных веществ, а также общая характеристика основных международных договоров в рассматриваемой области. Рассмотрены тенденции современных изменений в антинаркотическом законодательстве некоторых зарубежных стран и Российской Федерации; статистические и аналитические данные, представляемые ФСКН РФ, UNDOC, ООН, Федеральной службой по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека РФ, Министерством здравоохранения РФ, свидетельствующие об изменении в структуре потребления наркотиков и возрастающей популярности синтетических наркотиков на фоне сохранения прежнего уровня потребления традиционных наркотиков. Отмечается увеличение числа отравлений неучтенными веществами среди лиц, не достигших возраста 18 лет. В связи с рассмотренными данными и историей потребления наркотиков сделан вывод о необходимости профилактики наркомании на максимально раннем этапе. Приведены основные характеристики программ, представленных Международной стратегией профилактики наркомании, ориентированных на максимально ранний период превенции, и не включенных в систему профилактики наркомании в РФ. Соответственно, приведены предложения по включению и адаптации данных программ в РФ. Предполагается решать задачу снижения спроса на наркотические средства через формирование психически здоровой личности, не нуждающейся в приеме психоактивных веществ. Таким образом, реализация программ Международной стратегии по профилактике наркомании приобретает первостепенное значение и предполагает собой долгосрочный проект. Ключевые слова: наркотические средства; психотропные вещества; новые психоактивные вещества (НПВ); антинаркотическая политика; оборот наркотических средств; психотропных веществ и их прекурсов; профилактика наркомании; антинаркотическая безопасность. 142 М.C. Vasil'yeva THE HISTORICAL BACKGROUNDS OF THE FORMATION OF AN INTERNATIONAL LEGAL FRAMEWORK TO COMBAT TRAFFICKING IN NARCOTIC DRUGS AND PSYCHOTROPIC SUBSTANCES This article provides a brief overview of the history of drug use, the legislative ban on the distribution of drugs, the formation of the international legal framework to combat trafficking in narcotic drugs and psychotropic substances, a general description of the main international instruments in this area. Recent changes in the drug laws of some foreign countries and the Russian Federation; statistical and analytical data provided by the Russian Federal Drug Control Service, UNDOC, UN, Federal Service for Supervision of Consumer Rights Protection and Human Welfare of the Russian Federation, of the Ministry of Health of the Russian Federation indicate a change in the structure of narcotic use and increasing popularity of synthetic drugs while the level of consumption of traditional drugs remains the same. Also the increasing number of unaccounted poisoning substances among persons under 18 years of age . The reviewed the data and history of drug use give reason to believe that drug prevention should be focused at the most early period. The article also shows the main characteristics of the programs submitted by the International Strategy for drug prevention aimed at as much as possible early period of prevention and those not included in the system of drug prevention in Russia. Accordingly, the author gives suggestions for integrating and adapting these programs in the Russian Federation. It is suggested that the problem of reducing the demand for drugs should be solved through the formation of a mentally healthy person who doesn’t need any psychoactive substances. In this way, the implementation of the International Strategy programs for drug prevention is of paramount importance and suggests a long-term project. Keywords: drugs; psychotropic substances; new psychoactive substances; drug policy; drug trafficking; psychotropic substances and their precursors; drug prevention; anti-drug safety. Изображение цветка Papaversomniferum прослеживается еще в шумерских таблицах, датируемых V веком до н. э. Из Papaversomniferum выделяли опий, который применялся еще в Древней Греции в качестве сильнейшего болеутоляющего средства, шумерам же известный и ими почитаем благодаря своим опьяняющим свойствам [19]. Более того, исследования, проводимые немецкими антропологами, подтверждают наличие в тканях перуанских мумий доколумбовой эпохи следов употребления наркотических веществ. Как известно, в бальзамировании тел в Древнем Египте наркотические вещества не применялись, при этом концентрация наркотических веществ кокаиновой, как ни странно, и каннабисной группы достигает уровня концентрации данных веществ у современных наркоманов, порой и выше. 143 Выращиваемый в самом Египте Opium Thebacium являлся предметом активной торговли в средиземноморских странах и к VIII в. выращивался уже в Китае, основной зоной производства которого и остаются данные страны по сей день. В Европу наркотик начинал попадать в результате крестовых походов (помимо опия завезен был кокаин из Южной Америки, гашиш из арабских стран), с тех пор опиум отсчитывает свою историю в качестве лекарственного средства в европейской медицине. Опиум применялся в качестве средства от белой горячки, болеутоляющего средства, желудочного, от кашля и т.д. Первые количественные оценки торговли опиумом можно считать с 1660 г., тогда голландцы скупали «бенгальский опиум», взращиваемый в Индии, и распространяли его на острове Ява. Естественно, торговля данным веществом уже в то время насчитывала колоссальные обороты и только наращивала объемы. С развитием науки, особенно медицины и химии, становятся известны все новые группы наркотиков, так 1804 г. ознаменовался вспышкой наркозависимости в Великобритании ввиду выделения чистого морфина годом ранее Фридрихом Сертюрнером, впоследствии распространении инъекционного способа его введения, 1855 г. – появление диацетилморфина, более известного, как героин. Использование героина предполагалось в лечение уже существующих видах наркозависимости. 1896 г. связывают с появлением первых синтетических видов наркотиков (мескалин – сильный галлюциноген, получаемый из мексиканских кактусов, однако химическим путем был получен только к 1919 г., ранее же в 1887 г. был синтезирован амфетамин, свойства которого привлекли к себе внимание к 1920 г., и т.д.), с 1912 г. на рынок введен и фенобарбитал как седативное и снотворное средство, применяемое преимущественно в лечении эпилепсии. Только к 1923 г. психиатр С.И. Каган объявил о недопустимости применения героина, тем более лечение наркомании с помощью очередных наркотиков. Как известно, наркотические вещества и средства различной групповой принадлежности имеют длительную историю в качестве лекарственного средства и сравнительно молодую как наркотик, однако столкновение с наркоманией как с вредным и опасным социальным явлением упоминается Плинием старшим – римским военачальник, позже писатель-эрудит, историк, предупреждавшим о летальном исходе для лиц, употребляющих опиум, обращавшем внимание на эффект от выварки травы «абсинтум», при употреблении которой солдаты впадали в «одурманенное» состояние. С принятием христианства Римской империей церковью было осуждено и запрещено применение опия. Что примечательно, на протяжении всей истории распространения наркотических веществ изначально против употребления наркотических веществ выступали именно религиозные конфессии, преимущественно христианские. История законодательного запрета в самом общем виде берет начало примерно с ХII столетия. Именно тогда церковь сперва в Испании запретила употребление каннабиса, далее в XIII в. во Франции. В 1484 г. Папа Иннокентий VIII объявил о запрете на медицинские препараты, в состав которых входили вещества каннабисной группы. Гораздо позже присутствуют ограничения свободного оборота опия в странах-поставщиках – Индии и Китая, после выяс144 нения его вредных свойств в 1729 г. в Пекине, что привело к опиумным войнам, появлению контрабандных поставок со стороны Великобритании и Голландии, далее Франции. Данные страны по итогам двух опиумных войн внесли неоценимый вклад в процветание наркобизнеса в Китае из-за нежелания терять сверхприбыли. «История борьбы против распространения наркомании и наркотической преступности, создания антинаркотической правовой базы начинается с момента, когда негативные последствия вышеназванных антисоциальных явлений стали оказывать свое влияние на страны международного сообщества в первой половине XIX в» [4, с. 85]. К этому времени логично предположить, что сформировалось уже несколько поколений наркозависимых лиц, генофонды наций подверглись сильнейшему саморазрушению, от действия наркотиков погибали не только лица, коим были они прописаны врачами, ввиду распространения применения наркотических средств в целях излечения, но и сами лица, осуществляющие врачебную деятельность, зачастую страдали наркотической зависимостью, что также приводило к летальным исходам и нежелательной пропаганде со стороны наркозависимых врачей; крайне распространено было употребление наркотических средств среди представителей интеллигенции. Потребление наркотических средств на протяжение нескольких сотен лет практиковалось практически без ограничений и, более того, губительному воздействию препаратов на основе опия, коки, героина подвергались дети. Угроза наркомании осознавалась как угроза безопасности не только каждого отдельно взятого государства, но и как угроза всему миру. Требовалось создание эффективной и действенной системы законов, разработка основных направлений антинаркотической политики, мер контроля над распространением указанных веществ и средств в условиях критической пораженности общества. Локальное ограничение оборота наркотических средств cо стороны не только религиозных властей, но и светских, берет начало, как уже ранее упоминалось, с 1729 г., когда указом императора Юнг Чанга, впоследствии Указом Киа-Конга, вводятся запреты на распространение опиума внутри страны и содержание курительных домов в Китае. Данным Указом устанавливались жесткие санкции как к потребителям, так и к торговцам опиума, данные нарушения карались смертью [21, p. 65]. В 1839 г. принято решение о закрытии страны для иностранцев. Как известно, результатом этих мер явились две опиумные войны, отступлением Китая и подписанием Нанкинского договора, по условиям которого Гонконг переходил Британии со всеми вытекающими последствиями. Далее в 1864 г. из стран Нового Времени Египет первый запрещает использование конопли. В Европейских странах впервые запрет производства и продажи уже гашиша был принят во Франции в 1800 г. Наполеоном I. Касаемо упомянутых запретов, следует отметить, что успеха как такого они не имели, в виду необеспеченности эффективным механизмом реализации. В результате все продолжающегося использования тяжелых наркотиков как морфин, а далее с распространением героина в медицинской практике, уже к концу Франко-Прусской войны (1870–1871 гг.) практически половина немецкой армии составляли наркозависимые лица, ввиду распространенности морфина в качестве модного успокои145 тельного средства, морфия и героина в качестве обезболивающих, в этот же период впервые освещается «солдатская болезнь» [7, с. 48], т.е. процесс развития наркотической зависимости со всеми вытекающими последствиями. В результате накопленных инцидентов и обширной практики применения наркотических средств в 1880 г. состоялась первая международная конференция по опиуму [17], на которой был признан негативный эффект от применения наркотических средств в немедицинской практике, официально объявлено о существовании феномена наркомании. Далее следует вторая международная конференция 1909 г. в Шанхае, ее участниками являлись 13 стран (Великобритания, Германия, Франция, России, Италия, США, Китай, Япония, Нидерланды, Австро-Венгрия, Персия, Португалия, Сиама). Главной темой данной конференции стало рассмотрение явлений, связанных с потреблением опия, международной торговлей указанным веществом и его препаратами. В результате полного запрета вынесено не было, но принято было 9 резолюций, в соответствии с которыми настоятельно рекомендовалось экстренно принимать меры по снижению и регулированию оборота морфина и опия, оказать помощь правительству Китая в применении их национальных антинаркотических законов. Данные международные конференции послужили основой для проведения основополагающей международной Гаагской конференции 1912 г., в рамках проведения которой впервые были предприняты попытки определить основные сущностные понятия, характеризующие наркоситуацию в широком смысле, установить критерии легального производства наркотических средств [18], систему мер по регулированию оборота наркотиков, в том числе созданию соответствующих органов по контролю за оборотом опия, кокаина и героина, создание списков наркотических веществ. Резолюции, принятые ранее Комиссией по опиуму (Шанхайская конференция), были включены в Международную Гаагскую Конвенцию, вступившей в силу в 1915 г. Со вступлением в силу данного решения были заложены основы международно-правового сотрудничества по борьбе с оборотом наркотиков [16]. Позднее также принимался ряд документов, регламентирующих оборот наркотических средств: 1925 г. – Международная конвенция по опиуму, подписанная в Женеве 19 февраля. Стоит отметить, что данная конвенция закрепляла допустимость производства наркотических средств лишь в государственных целях, включила в список наркотических веществ Гаагской конвенции в дополнение к имевшимся индийскую коноплю, кокаин-сырец, кокаиновый лист. Предполагалось разработать механизм признания веществ наркотическими в результате отнесения их к таковым компетентными комиссиями на основе исследования способности вызывания тех же вредных последствий, что и веществами из списка Гаагской Конвенции. Впервые на данной конвенции был закреплен порядок контроля за деятельностью лиц, производивших наркотические средства и фактически служит основой для дальнейшего развития законодательства относительно легального оборота наркотиков; 1931 г. – Женевская конвенция об ограничении производства и регламентации распределения наркотических средств; 146 1936 г. – Женевская Конвенция о борьбе с нелегальной торговлей сильнодействующими средствами; 1946 г. – Протокол о внесении изменений в соглашения, конвенции и протоколы о наркотических средствах; 1953 г. – Протокол об ограничении и регламентации культивирования растений мака [3, с. 16]. Как уже ранее отмечалось, с развитием химии, медицины, появлялись все новые виды наркотиков и к 50-м гг. на рынке наркотических средств начинают появляться синтетические наркотики (так синтезированный еще в 1887 г. амфетамин поступил на рынок в качестве опять же лекарственного средства лишь в 1932 г., его же психоактивные свойства были обнаружены в 1929 г. Гордоном Аллесом. Метамфетамин или первитин имел массовое распространение в годы Второй мировой войны. В 1953 г. открыт ЛСД и т.д.), изменяется характер злоупотребления, что потребовало усовершенствования форм контроля и разработка универсального договора об обороте наркотических средств. В 1946 г. Генеральной Ассамблеей ООН создается Комиссия по наркотическим средствам, приступившая к работе над созданием единого документа, регулирующего вопросы оборота наркотиков и объединявшего в себе ряд ранее принятых соглашений и конвенций. Результатом этой работы стало принятие Единой Конвенции ООН о наркотических средствах 1961 г., которая вступила в силу 13 декабря 1964 г. [2]. Конвенция направлена на ограничение производства, распространения, владения, использования и торговли наркотическими средствами исключительно в медицинских и научных целях, а также обязывающая участвующие стороны принимать специальные меры в отношении конкретных видов наркотиков, например, героина [15]. В Протоколе 1972 г. к Конвенции подчеркивается необходимость лечения и реабилитации наркоманов. Единая конвенция состоит из 51 статьи и 4 Списков наркотических средств, распределенных в зависимости от применения к ним режима контроля. Комиссия по наркотическим средствам пришла к выводу о необходимости установления четырех режимов контроля, которые должна определять ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) с последующим утверждением Комиссией по наркотическим средствам. Венская конвенция требует, чтобы стороны имели систему инспекций, охватывающую своим надзором изготовителей, производителей, импортеров и экспортеров, оптовых и розничных распределителей психотропных веществ, а также медицинские и научные учреждения, использующие такие вещества. Разработанная в Конвенции система регулирования международной торговли предусматривает возможность запрещения и ограничения импорта и экспорта психотропных веществ (ст. 13). Существенное значение имеют статьи Конвенции, касающиеся борьбы с незаконным оборотом психотропных веществ, которая должна осуществляться при тесном международном сотрудничестве, но «с должным учетом своих конституционных, правовых и административных систем» (ст. 2). Система международного контроля над оборотом психотропных веществ, с учетом диверсификации и расширения диапазона наркотических средств, ус147 тановлена ныне действующей Венской конвенцией о психотропных веществах, принятой в 1971 г. Важной целью первых двух договоров является кодификация международных мер контроля в целях обеспечения доступности наркотических средств и психотропных веществ для медицинских и научных целей, и предотвращения их утечки в незаконные каналы. Они также включают в себя общие положения о незаконном обороте наркотиков и злоупотреблении ими [20]. Конвенция ООН о борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ 1988 г. – третий основополагающий международный договор по контролю за оборотом наркотиков, предусматривает всеобъемлющие меры против контрабанды наркотиков, в том числе положения, направленные на борьбу с отмыванием денег и хищением исходных химикатов. В качестве главного инструмента международного сотрудничества в борьбе с контрабандой наркотиков она предусматривает отслеживание, замораживание и конфискацию доходов и имущества, полученных за счет незаконного оборота наркотиков; экстрадицию наркокурьеров; их выдачу для судебного преследования. Государстваучастники берут на себя обязательства по ликвидации или сокращению спроса на наркотики. Положения новой Конвенции, состоящей из 34 статей, направлены преимущественно на повышение эффективности международно-правовых мер по пресечению международной торговли указанными средствами и веществами и обеспечению неотвратимости наказания преступников. С момента принятия Конвенций ООН и становления правовых основ международной системы контроля за оборотом наркотиков, компетентные органы многих стран издали соответствующие национальные законодательные и иные акты, имплементировав, как обязательные, так и рекомендуемые Конвенциями меры и механизмы контроля. Вместе с тем, ко времени начала ведения борьбы с наркотиками сформировались десятки наркокартелей, по сей день не желающих терять крайне высокие доходы от продажи как тяжелых, так и легких наркотиков, соответственно, наркоиндустрия не стоит на месте и накопление информации о способах и методах незаконного производства наркотиков, анализ наркоситуации мировой и региональной, исследование тенденцией наркопреступности обусловливают необходимость постоянного совершенствования национального законодательства с учетом норм международного права. Так, Аргентинское законодательство жестко регулирует оборот прекурсов. Перевозка незарегистрированных химических веществ-прекурсов, согласно действующему в Аргентине законодательству, запрещена. Мексика в 2005 и 2006 гг. также значительно ужесточила национальное законодательство в сфере контроля за оборотом веществ, используемых при незаконном изготовлении наркотиков, предусмотрев в частности: запрещение импортных поставок эфедрина весом более 500 кг и псевдоэфедрина весом более 3 тыс. кг. установление годовых квот на поставку эфедрина и псевдоэфедрина отдельным компаниям; 148 выдачу разрешений на импорт псевдоэфедрина только фармацевтическим компаниям, а также аннулирование всех лицензий посредников; ограничение размера покупки (три упаковки таблеток) и требование предъявления рецепта для приобретения более крупных доз. В Соединенных Штатах 9 марта 2006 г. вступил в силу принятый в 2005 г. закон о борьбе с широкомасштабным злоупотреблением метамфетамином, в соответствии с которым вводятся общенациональные минимальные требования к продаже таких часто используемых при незаконном изготовлении метамфетамина веществ как эфедрин и псевдоэфедрин. Указанным законом на федеральном уровне устанавливаются ограничения в отношении розничной торговли продуктами, содержащими эфедрин и псевдоэфедрин, согласно которым такие продукты должны храниться за прилавком или в запертом ящике. Кроме того, ужесточая наказания за незаконную торговлю самим метамфетамином, новый закон предусматривает ответственность импортеров и экспортеров химических веществ, используемых при его незаконном изготовлении, в случае поступления их товара в незаконные каналы и устанавливает квоты на производство и импорт данных веществ [12, с. 33]. Очевидно, что характер предпринимаемых мер обусловлен возрастающими объемами продаж синтетических наркотиков. Аналогичные тенденции развития законодательства имеются практически во всех странах. Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев подписал постановление Правительства РФ от 22 марта 2014 г. № 224 «О внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации в связи с совершенствованием контроля за оборотом наркотических средств и психотропных веществ». Документ расширяет перечень наркотиков, утвержденный постановлением Правительства РФ от 30 июня 1998 г. № 681 «Об утверждении перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации». К ним относятся наркотики амфетаминового ряда, зафиксированные в 2013 г. на территории Белоруссии, Австралии, Венгрии, Германии, Голландии, Дании, Китая, Финляндии [14]. Постановление правительства вынесено по инициативе ФСКН России. Список наркотических веществ регулярно приходится расширять, новые вещества почти не отличаются от ранее известных аналогов, однако формально до попадания в список их распространение нельзя считать незаконным. Существенное же значение в создании «действенного механизма правового регулирования» имеет уголовно-правовая политика, содействующая реализации позитивного права, посредством принятия адекватных мер [2, с. 13]. Подобная ситуация послужила одной из причин, обусловивших принятие в феврале текущего года Законопроекта ФСКН, в соответствии с которым оборот курительных смесей «Spice» на территории РФ окончательно запрещен и установлена уголовная ответственность, предусматривающая в том числе наказание в виде лишения свободы от 2 до 8 лет в зависимости от квалификации. Проблема распространения синтетических наркотиков по данным ООН составляет серьезную угрозу, так как число новых психоактивных веществ 149 (возросшее с 251 в июле 2012 г. до 348 в декабре 2013 г.) намного превышает число психоактивных веществ, контролируемых на международном уровне (234 вещества). Крайне остро обстоит проблема с НПВ в США и Германии, а данных странах объем продаж за 2012 г. различных химических соединений составил более 200 млрд долларов, объемы изъятий НПВ, прекурсов амфетамина резко возросли в 2011 г. [15]. По данным Всемирных докладов о наркотиках ООН за 2013 и 2014 гг., продаваемые как «легальные наркотики» и «дизайнерские наркотики», новые психоактивные вещества (НПВ) распространяются с беспрецедентной скоростью и создают непредвиденные проблемы для общественного здравоохранения. Речь в данном случае идет о непредсказуемом эффекте на организм потребителя: так, в соответствии с данными Роспотребнадзора, в Российской Федерации наблюдается увеличение количества числа отравлений психоактивными веществами. За 2013 г. зарегистрировано 26,7 тыс. подобных фактов (18,4 на 100 тыс. населения), что на 46 % больше аналогичного показателя за 2010 г., ведущее место (47,3 %) в показателях отравлений занимают «неуточненные» психоактивные вещества [13]. В последней декаде сентября 2014 г. в ряде российских регионов (вХанты-Мансийском автономном округе – Югре, Кировской области и др.) зафиксировано массовое отравление граждан неподконтрольным психоактивным веществом «MDMB(N)-BZ-F». Медицинскими учреждениями регионов установлено свыше 700 фактов отравления данным веществом, имели место и десятки случаев смертельных исходов [13]. НПВ возникают на рынке наркотиков регулярно, международная система контроля над наркотиками в настоящее время сталкивается с трудностью из-за скорости и творческих подходов к явлению НПВ. Так, известная курительная смесь Spice, распространяемая в странах Европы с 2006 г. под видом благовоний растительного происхождения, была запрещена только в 2009 г. в разных странах на национальном уровне с выяснением состава данной смеси и отнесении такого к категории синтетических наркотиков ввиду наличия таких веществ, как дибензопираны, олеамиды, фенилацетилиндолы и т.п. В международные списки запрещенных, контролируемых веществ согласно Единой конвенции о наркотических средствах 1961 г. и Конвенции о психотропных веществах 1971 г. Spice на данный момент не входит. С учетом практически бесконечной возможности изменения химической структуры новых психоактивных веществ, новые составы опережают попытки их установления под международный контроль. Известный доклад 2011 г. Глобальной комиссии по вопросам наркополитики, в котором государства были призваны пересмотреть свою политику относительно оборота наркотических средств, резюмирует рост как наркопроизводства, так и наркопотребления. Одним из предложений, вынесенных в докладе, явилось акцентирование на фактической легализации «легких» наркотиков, хотя они и не перестают быть опасными, а также предложение прийти к системе регулирования по типу табака и алкоголя, с чем можно не согласиться, ибо исторический опыт ярко свидетельствуют о возможных последствиях подобной 150 политики и попыток регулирования по типу гражданско-правового [15]. Как показывает практика, так называемые «легкие» наркотики, обладают лишь разницей во времени развития привыкания и поражающих свойствах при постоянном их употреблении в сравнении с «тяжелыми» веществами, тогда как международные принципы относительно охраны здоровья никто не отменял [5]. Как отмечает профессор Д.А. Шестаков, наибольшую опасность для общества представляет наркобизнес, представители которого способны стимулировать и спрос на наркотики, более того, появление новых видов наркотических средств и веществ едва ли можно отнести к случайному стечению обстоятельств, как и пропаганду безопасности некоторых из них. Основная цель борьбы государств с распространением наркотиков заключается не только в снижении уровня наркотизма, но и приводит к более глобальной задаче: ослабление глобальной экономической преступности в лице преступной деятельности транснациональных компаний различной криминальной специализации [8], в то время как наркобизнес фактически составляет «основную статью доходов» данных объединений и вопросы легализации средств, полученных за счет ведения незаконной наркоторговли, на данный момент обстоят довольно остро. Стоит отметить, что допущение способствования достижения вышеупомянутой цели путем легализации продажи некоторых видов наркотиков недопустимо, ибо данный вариант будет осуществляться за счет здоровья нации. Криминальная же активизация международной и внутригосударственной жизни актуализирует разработку комплексного механизма, обеспечивающего всестороннюю защищенность человека, общества и государства от противоправных посягательств различной природы [3, с. 48]. В том числе, особое внимание стоит уделить вопросам профилактики в части формирования негативного отношения к злоупотреблению и обороту психоактивных веществ в условиях распространения толерантного отношения к наркотикам «легкой» группы. Как мы видим, международное законодательство по борьбе с наркотиками имеет сравнительно молодую историю на фоне тысячелетнего свободного потребления наркотических средств. Необходимость правового регулирования данной сферы возникала на фоне вспышек тяжелой наркотической зависимости. Впоследствии, с трансформацией показателей потребления и появлением новых веществ, трансформируется и действующее законодательство. Нормы международного права остаются руководящими началами и принципами, на которых должно основываться более оперативное национальное законодательство. На данный момент наблюдается новая вспышка наркотической зависимости от синтетических наркотиков, что позволяет говорить о развитии новой вехи в истории противостояния наркотикам на фоне прежнего употребления традиционных и снижении среднего возраста наркопотребителя (ситуация относительно потребления и распространения традиционных видов наркотиков остается стабильной последние три года, в том числе и в РФ. По данным ФСКН России по состоянию на 1 января 2015 г. количество изъятых синтетиков в РФ составило 2 349,108 кг, в то время как наркотические средства опийной группы – 2 609,925 кг, из которых героин составил 2 073,884 кг. Увеличилось количество отравлений неучтенными веществами среди лиц 14–17 лет.) [13], глоба151 лизации и развитого аппарата пропаганды наркотических средств, изобретению новых веществ со стороны заинтересованных в продолжении торговли специфическим продуктом наркокартелей и синдикатов. В данном контексте хотелось бы обратить особое внимание на вопросы профилактики наркомании и формирования негативного отношения к злоупотреблению и обороту психоактивных веществ в условиях распространения толерантного отношения к наркотикам «легкой» группы. Как известно, предложение без спроса существовать не может, спрос на наркотики – одна из проблем, которую невозможно решить принятием хаотичных, децентрализованных мер. Международные стандарты по профилактике наркомании существуют наравне с иными принципами и стандартами в области борьбы с незаконным оборотом наркотиков и должны учитываться национальным законодательством. Стандарты разработаны с учетом последних научных данных (на 2013 год), а также включают показатели эффективности национальных профилактических программ. Данный документ ориентирован на максимально ранний превентивный период воздействия. По данным исследований, проведенных в рамках подготовки данных стандартов и далее опубликованных, максимально эффективный результат достигается при осуществлении программ обучения родительским навыкам, образования в раннем детстве, улучшения атмосферы в школе, программы профилактики на основе личностных и социальных навыков; политики в области табакокурения и потребления алкоголя, многоотраслевые меры по инициативе сообществ; в секторе здравоохранения приходится говорить лишь о кратковременных интервенциях, направленных на определенные группы риска. Иными словами, дабы избежать растущего спроса на наркотики, необходимо уделить первостепенное внимание образованию родителей и педагогов в области формирования личности ребенка. Работа же, нацеленная на семью, имеет потенциально наибольший эффект в сокращении злоупотребления психоактивными веществами. Практически приходится говорить о создании стратегии взращивания здорового поколения не только физически, но и психически, что невозможно достичь без создания соответствующей среды и формирования культуры воспитания детей. В РФ создание системы профилактики потребления наркотиков является одной из ключевых задач, определенной стратегией государственной антинаркотической политики. На практике, с учетом вышеупомянутых стандартов, реализуются проекты, ориентированные в основном на воздействие через спорт, профилактические беседы с родителями и учащимися школ, немаловажная роль отведена акциям и проектам общественных объединений, и т.п. Но совершенно не ведется работа на уровне первых трех вышеупомянутых блоков, представленных Международной стратегией профилактики наркомании [15]: 1. Обучение родительским навыкам. Программы, направлены на помощь родителям в совершенствовании своих навыков, используя при этом простые методы. Доказано, что теплое отношение к детям и грамотно выстроенное взаимодействие между родителями и детьми является одним из самых мощных 152 факторов защиты от злоупотреблений психоактивными веществами и других видов рискованного поведения. Такие интервенции могут осуществляться как на общем, так и на выборочном уровне. По данным этих исследований, семейные универсальные программы предупреждают употребление алкоголя, психоактивных веществ среди молодежи; масштаб воздействия этих программ небольшой, но в целом последовательный и устойчивый в среднесрочной и долгосрочной перспективе. В интервенции включены обучение родителей формированию позитивной дисциплины в соответствии с уровнем развития детей; обучение родителей тому, как быть ролевой моделью для своих детей и иное. 2. Образование в раннем детстве. Образование в раннем детстве способствует социальному и когнитивному развитию детей дошкольного возраста (от 2 до 5 лет) из неблагополучных районов, и поэтому представляет собой выборочную интервенцию. По данным этих исследований, оказание услуг образования в раннем возрасте для детей, растущих в неблагополучных районах, может снизить употребление марихуаны подростками в возрасте 18 лет, а также может снизить употребление других запрещенных препаратов и курение. Кроме того, раннее образование может предупредить другие виды рискованного поведения и содействовать в обеспечении достижении психического здоровья, социальной интеграции. Данную программу относительно РФ необходимо ориентировать и на общую аудиторию, так как речь идет о создании психического и эмоционального здоровья ребенка. Необходимо рассмотреть на государственном уровне вопрос раннего развития детей во взаимосвязи образования родителей в контексте антинаркотической политики. На данный момент существует большое количество детских центров, однако отсутствуют государственные и муниципальные, где существовала бы четкая программа, синтезирующая различные методы развития ребенка с учетом как общих возрастных особенностей, так и индивидуального подхода. В предполагаемых центрах необходимо предусмотреть программу образования родителей, реализующую интервенции, предусмотренные Международными стандартами в блоке «Обучение родительским навыкам». Программы данного блока, ориентированные на родителей, успешно действуют в странах Европы и отсутствуют в РФ. 3. Развитие личностных и социальных навыков. Данные программы рассчитаны на средний и ранний/поздний подростковый возраст. В среднем детском возрасте дети все больше времени проводят за пределами семьи, чаще всего в школе и со своими сверстниками. Возрастает роль детских садов, школ, групп сверстников. Начинается развитие целенаправленного поведения, а также навыков принятия решений и разрешения проблем. Психические расстройства, возникающие в этот период (например, тревожные расстройства, расстройства контроля над побуждениями и расстройства поведения) приводят к нарушениям 153 саморегуляции, общению со сверстниками, отличающимися девиантным поведением со всеми вытекающими последствиями. Во время этих программ прошедшие подготовку учителя вовлекают детей в интерактивные мероприятия, чтобы дать им возможность учиться и на практике применять ряд личностных и социальных навыков. Программы дают возможность приобретать навыки, помогающие безопасным и здоровым образом справляться с трудными ситуациями в повседневной жизни. Они помогают вырабатывать общие социальные компетенции, в том числе психическое и эмоциональное здоровье, а также затрагивают социальные нормы и отношения. Данные программы особенно важны, ибо обучают ребенка способам защиты от воздействий внешних факторов, эффективным в той или иной ситуации линиям поведения. Реализация данного блока программ в РФ возможна путем включения в общеобязательную образовательную программу информационных тренингов в игровой форме для детей с учетом возрастных периодов, проводимых высококвалифицированными специалистами. При работе с родителями на уровне школы необходимо проведение обязательных семинаров не только по вопросам определения зависимости у ребенка и линиях поведения в данной ситуации, но и по вопросам общего взаимодействия ребенка и родителя с учетом возрастных особенностей ребенка. На уровне детского сада семинары и тренинги для родителей по вопросам взаимодействия, основных этапов развития личности должны быть обязательны. Немаловажное место занимает и вопрос повышения правовой культуры общества в целом, ввиду наблюдаемого идеологического вакуума современной Росси, служащего плодотворной почвой для пропаганды потребления психоактивных веществ. «Необходимо предусмотреть организационно-профилактические мероприятия по пропаганде накопленных в процессе развития цивилизации духовных ценностей в противовес насаждению норм тюремной субкультуры и ввести контроль за сферами, осуществляющими воздействие через средства массовой информации» [1, с. 24]. Таким образом, несмотря на практически двадцатилетний срок существования основополагающих Конвенций ООН, по-прежнему актуальны вопросы совершенствования правовых норм, регламентирующих не только порядок осуществления контроля за оборотом прекурсоров и аналогов наркотических веществ, включая и ужесточения действующего национального законодательства [9]. Планирование новых мер и принятие решений и действий как на внутринациональном, так и на международном уровне должно, безусловно, сопровождаться рефлексией относительно результатов исполнения предыдущих решений. Как показывает практика последних десятилетий, основные направления и стратегии действий нуждаются в пересмотре в соответствии с реалиями сегодняшнего дня, в том числе и вопросы профилактики. Как отмечает В.П. Иванов, «возможно, уже сегодня имеются все основания для того, чтобы ввести в оборот международной политики принципиально новое понятие – антинаркотическая безопасность» [13, с. 194]. 154 Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Актуальные вопросы противодействия организованной преступности на законодательном и правоприменительном уровнях (обзор материалов круглого стола) / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 3. – С. 5–24. 2. Авдеев В.А. Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации: основные направления совершенствования уголовного закона и оптимизации мер противодействия преступности / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2014. – № 1. – С. 12–24. 3. Авдеев В.А. Основные направления реализации уголовно-правовой политики РФ в сфере противодействия преступности: сравнительный анализ федеральных и региональных начал / В.А. Авдеев, О.А. Авдеева // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2014. – № 2. – С. 46–62. 4. Афамготов Э.М. История развития антинаркотического законодательства: международно-правовой и отечественный опыт / Э.М. Афамготов // Общество и право. – 2009. – № 1. – С. 41–43. 5. Гасанов Э.Г. Борьба с наркотической преступностью: Международный и сравнительно-правовой аспекты / Э.Г. Гасанов. – М. : ЮрИнфо, 2000. – 209 c. 6. Дейвенпорт-Хайнс Р. В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000 / Р. Дейвенпорт-Хайнс ; пер. с англ. А.В. Савинова. – М., 2004. – 624 с. 7. Карпович О.Г. Актуальные вопросы борьбы с оборотом наркотиков в США / О.Г. Карпович // Международное публичное и частной право. – 2012. – № 6. – С. 36–42. 8. Корякова Я.И. Международно-правовой обзор законодательства в области незаконного оборота наркотиков / Я.И. Корякова // Вестник Амурского государственного университета. – 2014. – Вып. 66. – С. 31–37. 9. Крупнов Ю.В. Война с наркотиками – проиграна? / Ю.В. Крупнов, Л.С. Левинсон // Индекс безопасности. – 2011. – Т. 17, № 3 (98). – С. 85–98. 10. Номоконов В.А. Некоторые проблемы оптимизации антикриминальной политики / В.А. Номоконов // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2012. – № 3. – С. 36–42. 11. Пронина Е.Ю. Исторические предпосылки распространения героиновой наркомании в мире / Е.Ю. Пронина // Вестник Всероссийского института повышения квалификации сотрудников МВД России. – 2010. – № 3 (16). – С. 87–88. 12. Рахматулин Г.Г. История международных документов в сфере незаконного оборота наркотиков и психотропных веществ / Г.Г. Рахматулин, С.А. Пунтус // Основные тенденции развития Российского законодательства. – 2013. – № 8. – С. 85–87. 13. Официальный сайт ФСКН России. Режим доступа: www.fskn.gov.ru. 155 14. Официальный сайт правовой системы «Гарант». Режим доступа: www.garant.ru. 15. Официальный сайт управления ООН по наркотикам и преступности. Режим доступа: www.unodc.org. 16. Электронный научный журнал «Социальные аспекты здоровья населения». Режим доступа: www.vestnik.mednet.ru. 17. Реутская Л.А. Система контроля за легальным оборотом наркотиков / Л.А. Реутская, Г.И. Пышник // Рецепт. – 2007. – № 6 (56). – С. 19–24. 18. Федоренко Т.А. Зарубежный опыт деятельности органов по противодействию незаконному обороту наркотиков и его использование в РФ / Т.А. Федоренко // Российская юстиция. – 2012. – №5. – С. 27–31. 19. Юхман М.А. Законодательство зарубежных государств о веществах, часто используемых при незаконном изготовлении наркотических средств и психотропных веществ / М.А. Юхман // Наркоконтроль. – 2010. – № 1. – С. 29–38. 20. Feige C. The opium wars, opium legalization and opium consumption in China / C. Feige, J.A. Miron // Applied Economics Letters. – 2008. – № 15. – С. 911–913. 21. Rowntree J. The Imperial Drug Trade / J. Rowntree. – L. : Methuen & Co, 1905. – 304 с. Информация об авторе Васильева Мария Константиновна – аспирант кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: fuaran.y@mail.ru. Author Vasil'yeva Mariya Constantinovna – postgraduate student, Baikal National University of economics and law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: fuaran.y@mail.ru. УДК 343.9 А.М. Баженов НЕПРАВОМЕРНЫЕ ДЕЙСТВИЯ ПРИ БАНКРОТСТВЕ Статья посвящена анализу неправомерных действий при банкротстве. Нормы права, их применение. Автор отмечает возрастание интереса к указанной проблематике в связи с увеличением совершаемых преступлений по ст. 195 УК РФ. Ключевые слова: банкротство; неправомерные действия. 156 А.M. Bazhenov MISCONDUCT IN BANKRUPTCY This article analyzes the misconduct in bankruptcy. The rule of law and their application. The author notes a growing interest in the problems mentioned in connection with the increase of crimes committed under Art. 195 of the Criminal Code. Keywords: bankruptcy; misconduct. Статья 195 УК РФ предусматривает ответственность за неправомерные действия при банкротстве. Диспозиция нормы бланкетная, что создает некоторые трудности для правоохранительных органов. Детальный анализ юридических признаков этих деяний и их правильная квалификация требуют знания законодательства о банкротстве. Родовым объектом преступлений, предусмотренных в гл. 22 УК («Преступления в сфере экономической деятельности»), следует признать общественные отношения, возникающие при осуществлении предпринимательской деятельности и направленные на охрану интересов государства, законных прав и интересов субъектов этой деятельности. Непосредственным же объектом преступлений, предусмотренных ст. 195 УК РФ, являются охраняемые законом имущественные права и интересы кредиторов. В Российской Федерации отмечается тенденция увеличения поданных заявлений и возбужденных уголовных дел по заявлениям кредиторов и уполномоченных органов по ст. 195 УК РФ [9]. Статистика совершенных преступлений по ст. 195 УК РФ в России с 2012 по 2014 г. Год 2012 2013 2014 Зарегистрировано фактов обращений в правоохранительные органы 358 386 417 Количество возбужденных уголовных дел 271 307 358 Часть 1 ст. 195 УК РФ устанавливает ответственность за сокрытие имущества или имущественных обязательств при банкротстве, сведений об имуществе, о его размере, местонахождении либо иной информации об имуществе, передаче имущества в иное владение, отчуждении или уничтожении имущества, а равно сокрытии, уничтожении, фальсификации бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность. Уголовная ответственность наступает при условии, если эти действия совершены руководителем или собственником организации – должника либо индивидуальным предпринимателем при банкротстве или в предвидении банкротства и причинили крупный ущерб. Сокрытие имущества выражается в самых разнообразных формах. Примитивными формами сокрытия имущества могут быть такие, как не включение в баланс или конкурсную массу какой-либо части приобретенного имущества, умышленное исключение имущества из общей массы, несмотря на его фактическое на157 личие. Кроме того, скрывают имущество путем его необоснованного снятия с учета или списания, перемещения из мест обычного хранения в места, недоступные для обозрения кредиторов и других участников производства по делу о несостоятельности, передачи на хранение другому лицу и т.д. Таким образом, способы сокрытия имущества могут быть различны, а суть их сводится к тому, чтобы уменьшить конкурсную массу и тем самым нанести ущерб своим кредиторам. Сокрытие сведений о местонахождении имущества охватывает случаи, когда должник в представленных документах вовсе не указывает местонахождения имущества, включенного в конкурсную массу, или неправильно указывает местонахождение имущества. Например, имущество находится у самого должника, но он в документах сообщает, что оно у другого лица либо находится не в том месте, где указано, или не у того лица, которое указано в документах, и т.д. Под сокрытием иной информации об имуществе законодатель подразумевает сокрытие сведений из весьма широкого спектра различной информации об имуществе. К этой информации могут относиться сведения о стоимости имущества, о времени или месте его изготовления, о модификации, комплектности, качестве имущества, о величине его амортизационного износа, Точное указание таких сведений имеет большое значение, поскольку эти показатели влияют на стоимостную оценку имущества. Если эти сведения умышленно искажены и вследствие этого общая стоимость имущества занижена, то это ограничивает возможность кредиторов получить удовлетворение своих долговых требований и, следовательно, причиняет им ущерб. Передача имущества в иное владение может совершаться легальным, нелегальным и завуалированным способом. Под легальным способом передачи имущества в иное владение мы понимаем его передачу другому лицу (не в собственность и не в пользование, а во владение) путем заключения различного рода сделок, установленных законом. Гражданский кодекс России предусматривает различные виды сделок, в результате совершения которых имущество может быть передано другому лицу. Такую передачу осуществляют путем заключения договоров аренды, залога, проката, передачи для ремонта, разборки на запасные части и т.п. Нелегальным способом передачи имущества в иное владение следует считать такую его передачу, которая осуществляется тайно, неофициально, без заключения каких-либо сделок или без иных законных оснований. Имеются в виду случаи, когда, например, должник тайно передает автомобиль либо другое имущество кому-либо из своих знакомых с целью сокрытия от конкурсной массы. Под завуалированным способом передачи имущества в иное владение подразумевается его передача на основании притворных сделок, т.е. сделок, которые совершены с целью прикрыть другую сделку. Согласно ст. 170 ГК к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки применяются относящиеся к ней правила. Таким образом, если предприниматель заключил с другим лицом договор, из условий которого можно сделать вывод о фактическом предоставлении имущества, сделку следует рассматривать как передачу имущества в иное владение. Например, имущество предприятия передается в аренду или иное владение различным коммерческим струк158 турам на основании договоров о совместной деятельности, путем взносов имущества в уставные фонды вновь создаваемых предприятий и других сделок, совершаемых с одной целью – прикрыть фактическую аренду этого имущества. Под отчуждением имущества следует понимать все случаи передачи имущества другому лицу во владение, пользование или распоряжение либо в собственность. При этом имущество или его часть переносятся в такое место, где сохраняют свою стоимость и другие качества, но юридически недоступны для кредиторов. Уничтожение имущества – это приведение его в полную негодность самыми различными способами. При уничтожении имущества безвозвратно теряются все его качества и стоимость. Сокрытие бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность. Как видно из текста ст. 195 УК, речь идет о сокрытии не любых документов, а только тех, которые отражают экономическую деятельность. Имеются в виду только те документы, по которым можно судить об экономической деятельности должника. Скрывая такие документы, должник тем самым лишает кредиторов и других участников конкурсного процесса возможности оценить свое имущество, из которого должны удовлетворяться требования кредиторов. К учетным документам, отражающим экономическую деятельность, относятся баланс предприятия, различные описи, карточки складского учета и другие документы по учету имущества, инвентаризационные описи и т.п. Без этих документов становится невозможным проанализировать имущественное положение должника и обеспечить погашение долгов перед кредиторами. По тем же причинам, что и сокрытие учетных документов, наказуемы их уничтожение и фальсификация. Вполне очевидно, что уничтожение этих документов может повлечь их невосполнимую потерю и даже полную невозможность оценить имущество должника. Восполнить содержащиеся в этих документах сведения возможно только путем значительных дополнительных затрат (проведением тщательной инвентаризации либо ревизии имущества должника). Фальсификация учетных документов состоит в искажении содержащихся в них сведений. Фальсификация может совершаться как путем различных способов подделки (подчистка, травление, исправление и т.п.) имеющихся документов для искажения содержащихся в них сведений, так и путем составления новых фиктивных документов. Из-за фальсификации учетных документов конкурсная масса, образуемая из имущества должника, не будет соответствовать реальным размерам имущества (как правило, объемы имущества значительно снижаются) и потому требования кредиторов будут удовлетворены не в полном объеме. Фальсификация документов может совершаться должником для уменьшения размера своих активов либо увеличения пассивов. Фальсификация, направленная на уменьшение активов, выражается в занижении объема имеющихся материальных ценностей, размера денежных средств или иного имущества, а также своих долговых требований к другим лицам. Фальсификация документов, рассчитанная на увеличение пассивов, состоит в завышении своих долгов и обязательств перед другими лицами (кредиторами). То есть в этом случае должник вносит в документы фиктивные записи 159 о своих долгах перед вымышленными кредиторами либо увеличивает объемы своих обязательств перед отдельными кредиторами. Для привлечения к уголовной ответственности за неправомерные действия при банкротстве необходимо, чтобы последствием таких действий было причинение крупного ущерба, т.е. свыше 1 500 тыс. р. Из конструкции состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, следует, что действия совершаются виновным при банкротстве или в предвидении банкротства. Таким образом, объективная сторона состава деяния предполагает особые условия, обстановку совершения преступления. Такое состояние (банкротство или предвидение банкротства) является закономерным следствием хозяйственной деятельности виновного и обусловливает совершение им преступных действий, причиняющих общественно опасные последствия. Однако само по себе такое состояние уголовной ответственности еще не влечет. В соответствии со ст. 2 Закона «О несостоятельности (банкротстве)», несостоятельность (банкротство) – это признанная арбитражным судом или объявленная должником неспособность должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей. Эти случаи признания должника банкротом влекут открытие конкурсного производства – процедуры банкротства, применяемой к должнику, признанному банкротом, в целях соразмерного удовлетворения требований кредиторов. Соразмерное удовлетворение требований кредиторов производится из имеющегося у должника имущества, из которого образуется конкурсная масса. Таким образом, совершение виновным преступных действий при банкротстве означает, что по времени эти действия следуют после признания судом должника несостоятельным (банкротом) или добровольного объявления должника о своем банкротстве в порядке, предусмотренном Законом о банкротстве. На практике достаточно сложно оценить деяние как совершенное в предвидении банкротства. Для установления предвидения банкротства следует обратиться к нормам Закона о банкротстве. Так, ст. 8 Закона предусматривает, что должник вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением должника в предвидении банкротства при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что он будет не в состоянии исполнить денежные обязательства и (или) обязанность по уплате обязательных платежей в установленный срок. В п. 1 ст. 9 Закона предусмотрен ряд случаев, обязывающих руководителя должника или индивидуального предпринимателя обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании банкротом. Анализ этих норм Закона о банкротстве показывает, что предвидением банкротства можно считать следующие ситуации: когда удовлетворение требований одного кредитора или нескольких кредиторов привело к невозможности исполнения имущественных обязательств в полном объеме перед другими кредиторами; когда уполномоченным органом должника принято решение о ликвидации должника или об обращении в арбитражный суд с заявлением о признании банкротом, или когда налицо обстоятельства, очевидно свидетельствующие о том, что он будет не в состоянии исполнить денежные обязательства 160 и (или) обязанность по уплате обязательных платежей в установленный срок. Подтверждением того, что при очевидных обстоятельствах виновный предвидел банкротство, могут быть сведения, содержащиеся в его переписке с кредиторами, в бухгалтерских, банковских и иных документах, показания лиц, которые предупреждали его о возможном наступлении банкротства или с которыми он обсуждал возможность банкротства. Неправомерные действия при банкротстве, предусмотренные в ст. 195 УК РФ, предполагают умысел. Об умышленном совершении преступления свидетельствует содержание совершаемых виновным действий: сокрытие имущества, документов и сведений об имуществе, уничтожение и фальсификация учетных документов. Все эти действия могут совершаться только с прямым умыслом. Лицо, совершая эти действия, осознает их общественную опасность, предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий – крупного ущерба имущественным правам кредиторов – и желает их наступления. Кроме того, преступные действия совершаются субъектом при банкротстве или предвидении банкротства. Предвидение банкротства, таким образом, является не только объективным, но и субъективным признаком состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК. С субъективной стороны предвидение банкротства означает, что виновный при совершении указанных действий сознает объективную неизбежность банкротства в силу очевидных обстоятельств. Субъект преступления, предусмотренного ст. 195 УК РФ, – руководитель или собственник коммерческой организации, а также индивидуальный предприниматель. Согласно ст. 50 ГК РФ коммерческие организации – это организации, преследующие извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности. Коммерческие организации могут создаваться в форме хозяйственных товариществ и обществ, производственных кооперативов, государственных и муниципальных унитарных предприятий. Согласно ст. 23 ГК РФ гражданин вправе заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. Таким образом, субъектами рассматриваемого преступления могут быть руководитель или собственник хозяйственного товарищества или общества, производственного кооператива, руководитель государственного или муниципального унитарного предприятия, а также гражданин, зарегистрировавшийся в качестве индивидуального предпринимателя. Часть 2 ст. 195 УК предусматривает ответственность за неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов руководителем или собственником организации – должника либо индивидуальным предпринимателем, знающим о своей фактической несостоятельности (банкротстве), заведомо в ущерб другим кредиторам, а равно принятие такого удовлетворения кредитором, знающим об отданном ему предпочтении несостоятельным должником в ущерб другим кредиторам, если эти действия причинили крупный ущерб. 161 Речь идет о неправомерном удовлетворении отдельных кредиторов виновным – должником в ущерб другим кредиторам либо в принятии такого удовлетворения кредитором, причинившим крупный ущерб. Неправомерность такого удовлетворения состоит в нарушении очередности, установленной Законом о банкротстве для удовлетворения требований кредиторов. Закон предусматривает, что удовлетворение требований кредиторов должно производиться в строгой очередности согласно ст. 64 Гражданского кодекса РФ при ликвидации и согласно ст. 135, 136, 137 Закона о банкротстве при банкротстве должника. При ликвидации банков или других кредитных учреждений, привлекающих средства граждан, в первую очередь удовлетворяются требования граждан, являющихся кредиторами банков, или других кредитных учреждений, привлекающих средства граждан. При недостаточности имущества ликвидируемого юридического лица оно распределяется между кредиторами соответствующей очереди пропорционально суммам требований, подлежащих удовлетворению, если иное не установлено законом. Таким образом, данная норма УК РФ предполагает совершение должником – банкротом действий, нарушающих указанные требования ГК РФ и Закона о банкротстве и причиняющих ущерб интересам других кредиторов. Действия, составляющие объективную сторону деяния, могут состоять также в удовлетворении требований отдельных кредиторов, произведенном с нарушением установленных пропорций, т.е. в сумме, превышающей установленную для данных кредиторов долю. По ч. 2 ст. 195 УК преследуются не только должники, но и кредиторы, добившиеся от должника – банкрота неправомерного удовлетворения своих имущественных требований или просто принимающие такое удовлетворение, заведомо зная, что это делается в ущерб законным интересам других кредиторов и что другим кредиторам в результате таких действий причиняется крупный ущерб. Неправомерное удовлетворение требований отдельных кредиторов предполагает в качестве обязательного признака обстановку совершения деяния – фактическую несостоятельность субъекта – должника. В этом случае в качестве обстановки совершения преступления рассматривается такое состояние должника, когда налицо объективные признаки несостоятельности. Она может быть еще не признанной судом или не объявленной самим должником в установленном порядке, но фактически уже наступила. Иными словами, здесь речь идет о наличии внешних признаков банкротства, предусмотренных ст. 3 Закона о банкротстве. Об этом свидетельствует указание на фактическую, а не юридическую (признанную в установленном законом порядке) несостоятельность. Если речь идет о гражданине – предпринимателе, то он при совершении этих действий должен быть неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с момента наступления даты ис162 полнения обязанностей и сумма его обязательств должна превышать стоимость принадлежащего ему имущества. Если же действия совершаются руководителем юридического лица, то предприятие должно быть неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с момента наступления даты их исполнения. Неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов влечет уголовную ответственность, если действиями виновного причинен крупный ущерб и есть причинная связь между действиями субъекта и наступившим ущербом. Деяние, предусмотренное ч. 2 ст. 195 УК РФ, совершается с прямым умыслом и с целью причинить ущерб другим кредиторам. На совершение деяния с прямым умыслом прямо указано в тексте закона: действия совершаются заведомо в ущерб другим кредиторам. Это предполагает целеустремленность должника при совершении неправомерных действий. При совершении данного деяния должник осознает не только неправомерность и общественную опасность своих действий, но и свою фактическую несостоятельность. Кроме того, виновный при совершении своих действий предвидит, что они неизбежно приведут к крупному ущербу интересам других кредиторов, и желает причинения такого ущерба. Примерно такими же признаками характеризуется и вина кредитора, получающего от должника неправомерное удовлетворение своих требований. Кредитор, принимая неправомерное удовлетворение своих требований, осознает не только неправомерность такого получения имущественных льгот, но и то, что должник является фактически несостоятельным и что именно ему должник отдает предпочтение в ущерб другим кредиторам. Кредитор, кроме того, предвидит, что, получая от должника имущественные льготы, неизбежно причиняет крупный ущерб интересам других кредиторов, и желает наступления такого ущерба. Список использованной литературы 1. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации. – М. : Омега-Л, 2010. – 157 с. 2. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая, вторая, третья и четвертая. – М. : Проспект : КноРус, 2013. – 544 с. 3. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации. – М. : Проспект : КноРус, 2013. – 176 с. 4. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях. – М. : Проспект, 2014. – 117 с. 5. Уголовный кодекс Российской Федерации. – М. : Проспект : КноРус, 2013. – 224 с. 6. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. – М. : Проспект : КноРус, 2013. – 163 с. 163 7. О несостоятельности (банкротстве) : федер. закон. – М. : Проспект, 2014. – 288 с. 8. Режим доступа: www.mvd.ru. Информация об авторе Баженов Анатолий Михайлович – магистрант кафедры уголовного права и криминологии Байкальского университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: nwbam@rambler.ru. Author Bazhenov Anatoly Mihailovich – master, Baikal National University of economics and law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: nwbam@rambler.ru. УДК 343.9 Г.А. Белякова ПРОБЛЕМА КВАЛИФИКАЦИИ НЕИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАННОСТЕЙ ПО ВОСПИТАНИЮ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕГО Статья посвящена проблеме жестокого обращения с детьми. В статье раскрываются понятие «жестокое обращение с детьми», дается подробная уголовно – правовая характеристика ст. 156 УК РФ, поднимается проблема квалификации противоправных деяний связанных с жестоким обращением с детьми. Ключевые слова: ребенок; несовершеннолетний; права ребенка; жестокое обращение с детьми; неисполнение; ненадлежащие исполнение родительских обязанностей по воспитанию и содержанию детей; ст. 156 УК РФ. G.А. Belyakova THE PROBLEM OF QUALIFICATION FAILURE TO PERFORM DUTIES IN THE EDUCATION OF MINORS The Article is devoted to the problem of cruel treatment of children. The article reveals the concept of «cruel treatment of children», provides a detailed juridical description of Article № 156 of the criminal code of the Russian Federation, raises the problem of qualification of illegal acts related to the cruel treatment of children. Keywords: Child; under-age; Children's rights; cruel treatment of children; non-execution; improper fulfilment of parental responsibilities for the upbringing and care of children; article № 156 of the criminal code of the Russian Federation. 164 В последнее время большие усилия тратятся на разработку, и внедрение мер, направленных на решение проблем асоциального детства. Между тем эти проблемы, несомненно, являющиеся весьма острыми и требующими незамедлительных решений, стали следствием гораздо более глубинных для нашего общества проблем. У истоков детских наркомании и алкоголизма, асоциальных поступков, преступлений стоят проблемы насилия и жесткого обращения с ребенком. Испытав на себе те или иные элементы насилия (да еще чаще всего от людей, которые считались самыми близкими), человек, как правило, становится либо подавленным и неспособным занять в жизни активную созидательную позицию, либо агрессивным, озлобленным на окружающий мир. Особенно отчетливо это проявляется у детей, механизмы регуляции и контроля собственного развития у которых еще не сформированы, а только находятся в стадии становления. Озлобленный и подавленный ребенок – идеальный «материал» для пополнения армии преступников и жертв. Насилие и жестокое обращение, пренебрежение нуждами детей в настоящее время считается одной из важнейших проблем общественного здоровья и ведущей причиной детского травматизма и детской смертности, асоциального поведения детей, нарушения психического, личностного и физического развития. Сегодня мы можем утверждать, что насилие – определяющая характеристика общественной реальности в России. Речь идет не только о теперь уже постоянных «горячих точках», где гибнут люди, тема насилия становится центральной для средств массовой информации, для обыденного общения и обращения с детьми. Оно незаметно поселилось в наших семьях, проявляясь в самых разных формах (от угрожающих интонаций до бесконтрольных действий), оно прокралось в школы и детские сады, заполнило улицы. В начале XX в. во многих странах стали предприниматься попытки к созданию действенной системы защиты детей от насилия и жестокого обращения. Основными предпосылками создания такой системы явились организационные и правовые меры мирового сообщества, направленные на защиту права ребенка, на полноценную жизнь. В 1924 г. Лига Наций принимает Женевскую декларацию, призывающую мужчин и женщин всего мира создавать для ребенка условия для его нормального духовного и физического развития. В 1945 г. Генеральная Ассамблея ООН создает Детский фонд ООН (ЮНИСЕФ)а, в 1948 г. принимает Всеобщую декларацию прав человека, провозгласившую право на защиту семьи со стороны общества и государства и что дети имеют право на особую заботу и помощь. В 1959 г. Генеральная Ассамблея ООН принимает Декларацию прав ребенка, где предусматривались наиболее важные принципы: ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения; равенство прав всех без исключения детей, без различия или дискриминации по признаку расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, национального или социального происхождения, имущест165 венного положения, рождения или иного обстоятельства, касающегося самого ребенка или его семьи; ребенок имеет права гражданские (право на имя, гражданство, обязательное и бесплатное образование), а также на первоочередную помощь и защиту от небрежного отношения, жестокости и эксплуатации; ребенок для полного и гармоничного развития его личности нуждается в любви и понимании. Он должен, когда это, возможно, расти на попечении и под ответственность своих родителей и, во всяком случае, в атмосфере любви и моральной и материальной обеспеченности. Малолетний ребенок не должен, кроме тех случаев, когда имеются исключительные обстоятельства, быть разлучаем со своей матерью; на обществе и на органах публичной власти должна лежать обязанность осуществления особой заботы о детях, не имеющих семьи, и о детях, не имеющих достаточных средств к существованию [11]. В 1989 г. принята Конвенция ООН «О правах ребенка», ратифицированная Съездом народных депутатов СССР в 1990 г. Конвенция занимает особое место: во-первых, ее основные положения касаются общечеловеческих проблем. Не случайно ее называют «Великой хартией вольности для детей», или «Мировой Конституцией прав ребенка»; во-вторых, она имеет особое значение для России, позволяет возродить понимание семьи как непреходящей ценности, а также изменить сложившееся веками патриархальное представление о подчиненном положении несовершеннолетнего в семье; в-третьих, принципиальные положения Конвенции явились основой для разработки норм Семейного, Уголовного и Гражданского Кодексов некоторых государств членов ООН, в частности России; в-четвертых, юридическая техника составления норм Конвенции настолько гибка, что позволяет государству любого уровня развития, учитывая свои особенности и возможности, обеспечивать права каждого ребенка. Так, в 1996 г. Конвенцию ратифицировали 90 % всех государств – членов ООН [1]. В настоящее время мировое сообщество признает проблему насилия, жестокого обращения и пренебрежения нуждами детей как одну из самых острых и актуальных проблем современного мира. Всемирная организация здравоохранения и Международное общество по предупреждению насилия над детьми и пренебрежения их нуждами (ISPCAN) объединяют усилия специалистов для безопасности создания действенной системы защиты детей от насилия, жестокого обращения и пренебрежения их нуждами [12]. В УК РФ 1996 г. введена новая самостоятельная глава «Преступления против семьи и несовершеннолетних» (гл. 20 УК), объединившая преступления против личности несовершеннолетнего, а также семейных отношений. Эта глава включает нормы об уголовной ответственности за: вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150); вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (ст. 151); торговлю несо166 вершеннолетними (ст. 152); подмену ребенка (ст. 153); незаконное усыновление (удочерение) (ст. 154); разглашение тайны усыновления (удочерения) (ст. 155); неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156); злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей (ст. 157) [16]. Данная глава отсутствовала в УК РСФСР 1960 г., хотя часть норм, ныне включенных в нее, имелась в различных главах последнего. Выделение преступлений против семьи и несовершеннолетних отдельной главой, как и включение ее в раздел «Преступления против личности», которым открывается Особенная часть УК, подчеркивает приоритетный характер уголовно-правовой борьбы против нарушений прав личности. Такой подход соответствует положениям ст. 38 Конституции РФ, устанавливающей защиту государством материнства, детства, семьи, а также общепризнанным нормам международного права и международным договорам России (см., например, Конвенцию ООН о правах ребенка). Общая характеристика состава преступлений против семьи и несовершеннолетних. Глава 20 УК представляет собой комплекс норм, направленных на уголовно-правовую защиту материнства, детства, семьи, находящихся в соответствии с Конституцией РФ под защитой государства. Родовым объектом преступлений, входящих в эту главу, являются общественные отношения, складывающиеся по поводу охраны семьи, законных прав родителей (усыновителей), нормального физического, интеллектуального и нравственного развития несовершеннолетних. В связи с тем, что родовой объект определяет довольно гармоничный круг общественных отношений в сфере интересов семьи и несовершеннолетних, который подлежит защите с помощью норм Уголовного кодекса, есть необходимость в дальнейшей классификации преступлений с учетом видового объекта. По данному признаку следует выделить четыре группы преступлений Непосредственные объекты могут в какой-то мере совпадать с видовыми. На уровне их анализа возможно выделение основного, дополнительного либо факультативного объектов. Потерпевшими в статьях этой главы могут быть: малолетние, несовершеннолетние, родители и усыновители. Законные интересы потерпевших защищаются независимо от их возраста, уровня интеллектуального развития, состояния здоровья. Объективная сторона большинства преступлений выполняется действиями виновных. Лишь неисполненные обязанности по воспитанию несовершеннолетних (ст. 156 УК) могут выражаться как в бездействии, так и в действии. Злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей (ст. 157 УК) представляет собой преступное бездействие. Составы преступлений сконструированы как формальные. Уголовно наказуемым является само противоправное деяние. Субъективная сторона для всех, кроме ст. 156 УК РФ составов преступлений характеризуется прямым умыслом. Мотивы самые различные, от коры167 стных до низменных (злоба, месть, зависть, ненависть, т. д.). Их правовое значение следует оценивать по конкретным статьям Уголовного кодекса. Субъектом преступлений против семьи и несовершеннолетних могут быть лица, достигшие к моменту совершения преступления 16 лет. В качестве субъектов по некоторым статьям Уголовного кодекса выступают родители (усыновители), а по ч. 2 ст. 157 УК и совершеннолетние трудоспособные дети [9]. В Уголовный кодекс РФ 1996 г. включена новая ст. 156, которая впервые предусматривает ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних, сопряженное с жестоким обращением. Данная статья является гарантией соблюдения требований к воспитанию ребенка. В ней предусмотрена уголовная ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего родителем или иным лицом, на которое возложены эти обязанности, а равно педагогом или другим работником образовательного, воспитательного, лечебного либо иного учреждения, обязанного осуществлять надзор за несовершеннолетним, если это деяние соединено с жестоким обращением с несовершеннолетним. Основные проблемы применения ст. 156 УК РФ во многом связаны с наличием в диспозиции данной уголовно-правовой нормы оценочных понятий и с тем, что норма имеет бланкетный характер. Отсутствие в этой статье четкого и однозначного определения, что есть жестокое обращение с несовершеннолетним с точки зрения уголовного, а не семейного права затрудняет применение данной нормы на практике. Международные правовые акты не дают конкретного определения жестокого обращения с ребенком. Так, в ч.1 ст. 19 Конвенции ООН о правах ребенка сказано, что государства-участники должны принять все необходимые меры, в том числе и законодательные, для защиты ребенка от всех форм физического и психического насилия, оскорбления или понятий «насилие», «злоупотребление», «оскорбление», «эксплуатация». Указанные понятия должны конкретизироваться в национальном законодательстве каждой страны с учетом ее традиций и культуры. Термин «жестокое обращение с детьми» как конкретное юридическое понятие впервые появился в Кодексе о браке и семье РСФСР в 1968 г. В нем жестокое обращение с детьми было включено в перечень оснований для лишения родительских прав, но содержание самого понятия не раскрывалось. Разъяснение этого понятия для семейного, но не уголовного права было дано в п. 14 Постановления № 9 Пленума Верховного Суда СССР от 7 декабря 1979 г. «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей» и без существенных изменений воспроизведено через 20 лет в п. 11 Постановления №10 Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей». Из этих разъяснений следует, что под жестоким обращением с детьми понимаются такие насильственные действия, которые нарушают права ребенка, но еще не являются уголовно наказуемыми. 168 Таким образом, отсутствие определения жестокого обращения с ребенком в российском уголовном законодательстве следует считать очевидным пробелом [13]. Прежде всего, обратимся к ст. 63 Семейного Кодекса Российской Федерации, в которой воспитание ребенка – это не только право, но и обязанность родителей, они несут ответственность за воспитание и развитие своих детей. Родители обязаны заботиться о здоровье физическом и психическом, духовном и нравственном развитии своих детей. В Семейном кодексе также сказано, что при осуществлении родительских прав родители не вправе причинять вред физическому и психическому здоровью своих детей, их нравственному развитию. Способы воспитания детей должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей. Уголовно-правовым гарантом исполнения конституционных обязанностей родителей служит ст. 156 УК РФ. Объектом по данной статье является нормальное психофизическое развитие несовершеннолетнего. Объективная сторона состоит в двух действиях: а) неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего; б) ненадлежащем исполнении таких обязанностей. Обязанность заниматься воспитанием детей законом возложена, прежде всего, на родителей (в том числе и усыновителей). В случае их отсутствия или неспособности выполнять свои обязанности (субъективный критерий) – на других родственников, опекунов, попечителей. Обязанности по воспитанию несовершеннолетних и надзору за ними возлагаются также на педагогов или других работников образовательного, воспитательного, лечебного или иного учреждения. Неисполнение названными лицами возложенных на них обязанностей имеет место тогда, когда указанные лица имели реальную возможность их выполнить в соответствии с требованиями закона (подзаконных актов) и нравственными принципами, но проявили полное бездействие. Ненадлежащее исполнение обязанностей состоит в небрежном, недобросовестном (халатном) отношении к исполнению своих обязанностей лицами, которые обязаны были и могли выполнить требования закона (подзаконных актов), а в детских лечебных и воспитательных учреждениях – правилами внутреннего распорядка. Обязательным условием привлечения к уголовной ответственности всех лиц, обязанных воспитывать несовершеннолетних, иметь о них заботу или осуществлять надзор, является жестокое обращение с детьми и подростками. Анализ жестокости как признака преступления против личности дан в ст. 110 УК. Однако в российском уголовном законодательстве отсутствует четкое и однозначное определение, что есть жестокое обращение с несовершеннолетним, что, несомненно, затрудняет применение данной нормы на практике. Думается, что применительно к данной статье жестокость может проявляться не в качестве разового случая (хотя и такое полностью исключить нельзя), а в системе действий со стороны виновных, осуществляемых на протяжении какого-то определенного времени. Точно назвать срок теоретически труд169 но, но, во всяком случае, факты жестокости должны стать заметными для окружающих. Это может быть истощенный болезненный вид несовершеннолетнего, в результате плохого питания или избиений, общая его неухоженность, следы побоев, запуганность, нервозность и т.п. В случае установления причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью потерпевшего действия виновных необходимо квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 156 и 111 или 112 УК. Субъективная сторона преступления сконструирована своеобразно. По общему правилу, неисполнение обязанностей или их ненадлежащее исполнение (халатность) связывается с неосторожной формой вины. Конструктивной особенностью анализируемой статьи является объединение неосторожной и умышленной форм вины. Отношение к исполнению обязанностей – халатное, небрежное, а жестокое обращение с потерпевшим может быть только умышленным. Здесь не может идти речь о двойной форме вины, так как жестокость – это характеристика деяния, а не его последствий. Умысел направлен на жестокое обращение с ребенком, подростком путем непредоставления ему питания, надлежащего ухода и прочими действиями и составляет суть преступления. Виновный сознает, что проявляет жестокость по отношению к своему подопечному своим полным бездействием либо ненадлежащим исполнением обязанностей, и желает так себя вести. Если его сознанием охватывалась возможность путем жестокого обращения довести несовершеннолетнего до самоубийства, то при наличии попытки к суициду виновному следует вменять в вину еще и ст. 110 УК. Субъект данного преступления – специальный, это родители (в том числе и усыновители), а также все те, на кого законом или подзаконными актами возложена обязанность по воспитанию несовершеннолетнего и осуществлению за ним надзор [16]. Изучение опубликованной судебной практики показало, что по рассмотренным делам неисполнением родителем своих обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего судьи признавали такие деяния как отсутствие должного внимания к развитию ребенка, к его поведению в школе, безразличное отношение к здоровью, безопасности, организации досуга, неприятие мер к оказанию медицинской помощи при наличии заболеваний, требующих лечение у врачей – специалистов и др. Так в 2011 г. в Ленинском районе г. Иркутска к уголовной ответственности по ст. 156 УК РФ была привлечена гр. В., которая не принимала мер к лечению и профилактике тяжелого заболевания (несовершенный остеогенез третьей степени – хрустальный ребенок) у дочери. Мать осознавала, что ее бездействие, т.е. отказ от лечения и профилактики могут привести к летальному исходу дочери. Девочка была изъята из семьи, помещена в государственное лечебное учреждение. В дальнейшем мать и отец были лишены родительских прав в отношении дочери, а также и старшего сына [4]. В 2010 г. Мировым судом Ленинского района г. Иркутска были признаны неисполнением обязанностей по воспитанию и содержанию годовалой девочки действия матери, выразившиеся в неоднократном оставления ребенка у посто170 ронних лиц, ведущих асоциальный образ жизни, Мать на протяжении длительного времени кормила дочь пищей несоответствующей возрасту девочки, одежда не соответствовала возрасту и погодным условиям. Не предоставляла должного гигиенического ухода ребенку [7]. В 2010 г. были привлечены к уголовной ответственности по ст. 156 УК РФ родители четырехмесячного ребенка. Родители не имели места жительства, в зимнее время проживали в деревянном доме без должного отопления. Корми ребенка пищей несоответствующей возрасту. Средств на существование не имели. Ни мать, ни отец не работали. Вели асоциальный образ жизни, злоупотребляли спиртные напитки. Ребенок был изъят у родителей, и помещен в государственное учреждение [8]. Что в первом, что во втором, что в третьем случаях родители детей вели асоциальный образ жизни, злоупотребляли спиртными напитками, не имели место работы, однако получали детское пособие, деньги тратили на свои нужды. Безусловно, таких родителей необходимо привлекать к уголовной ответственности, лишать родительских прав, если это необходимо, и есть реальная угроза жизни и здоровья детей. В рассматриваемой статье имеется еще одна закрепленная норма это ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. Под ненадлежащим исполнением родительских обязанностей понимается как небрежное, недобросовестное отношение к своим обязанностям. По мнению А.Г. Мусеибова, неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего – это систематическое, осуществляемое в течение более или менее продолжительного времени бездействие, выражающееся в игнорировании всех либо большинства, предусмотренных нормативными правовыми актами обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, уклонения от выполнения этих обязанностей, не проявления внимания к физическому, психическому и нравственному развитию несовершеннолетнего, безразличном, пренебрежительном отношении к его потребностям, интересам, здоровью, безопасности, учебе, досугу, занятиям и времяпрепровождению. Такое определение, на наш взгляд, приводит к смешению двух понятий «неисполнение» и «ненадлежащее» исполнение обязанностей. Поскольку если лицо частично исполняет обязанности по воспитанию, то речь следует вести о ненадлежащем исполнении обязанностей, а не о неисполнении обязанностей. А если лицо частично исполняет свои обязанности по воспитанию и содержанию ребенка, то, следовательно, оно не может быть привлечено к уголовной ответственности, а подлежит к административному наказанию [15]. Так в действиях гр. Я. был усмотрен состав административного правонарушения, и вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ст. 125, 156 УК РФ. В ноябре 2011 г. гр. Я. оставила своих малолетних детей 3 и 5 лет под присмотром своей престарелой матери, оставила детям и матери продукты, которые было необходимо приготовить (сварить суп, кашу и т.д.) Во время отсутствия гр. Я. престарелая мать упала, и сломала правую руку, вследствие чего она не могла ни приготовить еду детям и себе, не могла растопить печь и т.д., не могла исполнять действия, осуществляющиеся в частном доме. 171 Зная о сложившейся ситуации, гр. Я в максимально быстрый срок домой не вернулась. В результате чего дети были изъяты из семьи, как находившиеся в социально опасном положении, помещены в госучреждение. Формально гр. Я оставила своих детей под присмотром матери, обеспечив их необходимым набором продуктов. Однако реально гр. Я. подвергла опасности жизнь своих детей. Так как ее мать не справлялась с работой по дому. Дети могли замерзнуть в доме без отопления, еды. В ходе работы семьей также установлено, что гр. Я злоупотребляла спиртными напитками, постоянного места работы не имела, ранее была лишена родительских прав в отношении девочки. Семья была поставлена на профилактический учет в ОДН [6]. В действиях гр. К. усматривается состав административного правонарушения предусмотренного ст. 5.35 КоАП РФ. Гр. К. состоит на учете в ОДН как неблагополучная семья. Женщина имеет на иждивении трех малолетних детей, дети дошкольное учреждение не посещают. На протяжении длительного времени гр. К. злоупотребляет спиртными напитками, нигде не работает, однако получает детское пособие, которое тратит на себя и спиртные напитки. Мать своим поведением негативно влияет на психическое и эмоциональное развитие детей. Однако в ее действиях не усматривается состав преступления, предусмотренный ст. 156 УК РФ, так как ее действия не сопряжены с жестоким обращением с детьми. У детей имеется одежда, соответствующая сезону, дети кушают, действия гр. К. расцениваются как длящееся административное правонарушение. В таких случаях родители лишаются родительских прав [9]. Нередки случаи, когда родители оставляют своих детей под присмотром знакомых или даже посторонних лиц. При этом данные лица, как правило, такие же маргинальные личности. Злоупотребляют спиртными напитками, ведут асоциальный образ жизни. Так в июне 2011 г. гр. Б. оставила своего малолетнего сына знакомой женщиной, с которой совместно распивала спиртные напитки. Сама ушла в неизвестном направлении, отсутствовала около трех суток. При этом у гр. Б имелась на руках еще и новорожденная дочь, которую она родила в домашних условиях. Гр. Б. не имеет места жительства, не имеет средств к существованию. После рождения дочери гр. Б за квалифицированной медицинской помощью не обращалась. Мать употребляет спиртные напитки, не работает. При работе с донной семьей установлено, что мать на протяжении длительного времени скитается по знакомым, которые предоставляют ей кров, а также и еду. У мальчика нет необходимого набора вещей (осенних, зимних). Поскольку малолетний находился без присмотра со стороны родителей или законных представителей, он был изъят по акту безнадзорного или беспризорного несовершеннолетнего, помещен в госучреждение. В действиях гр. Б так же не был усмотрен состав преступления предусмотренного ст. 156 УК РФ, так как не был установлен факт жестокого обращения с малолетними. Гр. Б была привлечена к административной ответственности по ст. 5.35 КоАП РФ. Дети были изъяты у матери, и помещены в госучреждение, с последующим лишением родительских прав [5]. В августе 2012 г. был направлен материал на лишение родительских прав гр. К. в отношении ее малолетнего сына. Мать проживала с сыном и престаре172 лыми родителями в многоэтажном благоустроенном доме. Однако за большой долг за коммунальные услуги у семьи были отключены горячая вода и электричество. Мать и ее родственники на протяжении длительного времени злоупотребляли спиртными напитками, вели асоциальный образ жизни, нигде не работали. В квартире, где они проживали, была антисанитария, постоянно собирались посторонние люди. Мальчик долгое время не посещал участкового врача педиатра, возрастные прививки не проставлены. Мальчик питался закуской, которой приносили собутыльники матери. На улицу мальчик выходил крайне редко. Мать однократно привлекалась к административной ответственности по ст. 5.35 КоАП РФ, проводимая профилактическая работа положительных результатов не приносила. И все же в действиях гр. К. не усматривался состав преступления, предусмотренный ст. 156 УК РФ, так как ее действия не были сопряжены с жестоким обращением с детьми. В дальнейшем мать была лишена родительских прав в отношении сына [10]. Приведенные выше примеры расцениваются как ненадлежащие исполнение родительских обязанностей, так как родители частично выполняли свои обязанности по воспитанию и содержанию детей, у детей формально имелись и одежда и питание, при этом ни один из родителей не применял в воспитании телесных наказаний, не бил своих детей. Формально дети живут с родителями в квартирах, частных домах, а реально дети существуют порой в невыносимых условиях. В антисанитарных условиях, без воды, канализации, в куче грязного белья, с насекомыми и грызунами. У детей нет элементарных игрушек, эти игрушки им заменяют бутылки из-под спиртных напитков. Какой непоправимый урон наносится детской психике, эмоциональной сфере детей. Кроме этого возрастная группа детей не превышает 5–10 лет, и порой невозможно провести опрос, а тем более провести другие процессуальные действия с ребенком, в силу его возраста, а также и умственных отклонений. Да и не каждый ребенок скажет, что его мама или папа плохой. Подводя итог, отметим, что в российском законодательстве в настоящее время нет четкого определения понятию «неисполнение» и «ненадлежащие исполнение» родительских обязанностей. Данные понятия используется в Семейном кодексе РФ, Уголовном Кодексе РФ, в других законах и нормативно – правовых актах, однако четкого одного определения нет. Отсутствие четкого определения, закрепленного в законодательстве, создает определенные сложности с толкованием той или иной ситуации. В связи с этим, возникают проблемы с применения ст. 156 УК РФ, которые во многом связаны с наличием в диспозиции данной уголовно-правовой нормы оценочных понятий и с тем, что норма имеет бланкетный характер. По мнению Н.В. Коваль невозможно отразить в определении жестокого обращения с несовершеннолетними исчерпывающий перечень его форм невозможно, поскольку оно имеет широчайший спектр проявлений; определять понятие «жестокое обращение с несовершеннолетним» исключительно с учетом общественно-опасных последствий также нецелесообразно, поскольку подобные последствия носят отсроченный характер и могут не иметь явного проявления; охватить все возможные формы жестокого обращения с несовершенно173 летними можно только посредством формально-материального определения, которое сочетает открытый перечень наиболее распространенных его проявлений (формальный признак) с альтернативным указанием на последствия (материальный признак), наступление которых свидетельствует о применении жестокости по отношению к ребенку. И в этом мы полностью согласны [14]. Список использованной литературы 1. Архив. – Д. № 2-2242/2012. 2. Архив КДН и ЗП Ленинского района г. Иркутска, административный протокол по ст. 5.35 КО АП РФ, июнь 2011 г. 3. Архив КДН и ЗП Ленинского района г. Иркутска, административный протокол по ст. 5.35 Ко АП РФ, ноябрь 2011 г. 4. Архив Мирового суда Ленинского района г. Иркутска. – Д. № 34212/2010. 5. Архив Мирового суда Ленинского района г. Иркутска. – Д. № 34320/2010. 6. Архив Ленинского районного суда г. Иркутска о лишении родительских прав, взыскании алиментов, июнь 2012 г. 7. Архив Ленинского районного суда г. Иркутска о лишении родительских прав, взыскании алиментов, июль 2012 г. 8. Балашова Т.Н. Предупреждение делинквентности подростков путем совершенствования системы защиты ребенка: американский опыт / Т.Н. Балашова, Е.Н. Волкова. – Н. Новгород : Изд-во НГЦ, 2003. 9. Волков В.В. Правовые аспекты защиты прав ребенка: российский и американский опыт / В.В. Волков. – Н. Новгород : Изд-во НГЦ, 2003. 10. Дьяченко А. Актуальные проблемы защиты детей от жестокого обращения в современной России / А. Дьяченко, Е. Цымбал // Уголовное право. – 2009. – №4. – С. 15–24. 11. Коваль М.Ю. Жестокое обращение с детьми [Электронный ресурс] : дис. / М.Ю. Коваль. – Режим доступа: www.dissercom.ru. 12. Конвенция о правах ребенка (ратифицированная Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 июня 1990 г.) [Электронный ресурс] // Правовой справочник. – Режим доступа: www.irdeti.ru. 13. Конституция Российской Федерации (в ред. ФКЗ от № 42) // Российская газета – 1993 – 25 дек. 14. Мусеибов А.Г. Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних: коммент. к ст. 156 УК РФ [Электронный ресурс] / А.Г. Мусеибов. – Режим доступа: www.center-bereg.ru. 15. Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации : федер. закон от 24 июля 1998 г. № 124-ФЗ (с изм. от 2 дек. 2013 г.) // СЗ РФ. – 1998. – № 28. – Ст. 3022. 16. Уголовное право. Особенная часть : учебник / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. – Изд. 2, испр. и доп. – М. : Юрид. фирма «Контакт» : Инфра-М., 2000 г. – 800 с. 174 Информация об авторе Белякова Галина Анатольевна – магистрант кафедры уголовного права и криминологии, Байкальского государственного университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация. e-mail: smolnikovse@isea.ru Author Belyakova Galina Anatolvna – undergraduate judicial investigation Department of the Department of criminal law and criminology, Baikal state University of Economics and law, Irkutsk, Russian Federation. e-mail: smolnikovse@isea.ru УДК 343.9 Е.А. Иванова ХАРАКТЕРИСТИКА СОВРЕМЕННОГО СОСТОЯНИЯ ПРЕСТУПНОСТИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ И БОРЬБА С НЕЙ Статья посвящена актуальной проблеме преступности несовершеннолетних в современный период времени. В статье дается анализ преступности несовершеннолетних через призму уголовного и криминологического знания. Использование статистических данных позволяет сделать вывод о социально негативном явлении, существующим в государстве. На основании знаний и статистических данных в статье отмечаются меры предупреждения и борьбы с преступностью несовершеннолетних, их профилактика. Ключевые слова: несовершеннолетние; преступность; меры противодействия; криминологическая характеристика; специализированные учреждения. E.A. Ivanova CHARACTERISTICS OF THE CURRENT STATE OF JUVENILE CRIME AND THE FIGHT AGAINST IT The article is devoted to the actual problem of juvenile delinquency in the modern period. The article provides an analysis of juvenile delinquency through the prism of criminal and criminological knowledge. The use of statistical data suggests social negative phenomena existing in the state. On the basis of knowledge and statistics in the article the measures to prevent and combat juvenile delinquency, their prevention. Keywords: juvenile; crime; counter-measures; criminological characteristics; the specialized agencies Воспитание детей, защита их конституционных прав и свобод является одной из приоритетных задач в нашем государстве. Именно воспитание, соци175 ально-экономические процессы и явления влияют на становление и развития подростка как личности. В настоящее время остро стоит вопрос о существовании преступности несовершеннолетних и формировании мер для противодействия данному негативно-социальному явлению, что свидетельствует о недостатках в воспитании и об отсутствии надлежащих условий для полноценного развития и участия несовершеннолетнего в жизни общества. Несовершеннолетнее лицо, является специальным субъектом уголовного права, хотя бы потому, что особенности его личности и характер совершения преступлений находятся под пристальным изучением криминологов, психологов и социологов. На этапе формирования личности несовершеннолетнего есть большие шансы его скорейшего исправления и выбора положительного пути в жизни. Криминологи утверждают, что характерной чертой преступлений несовершеннолетних все чаще и чаще становятся насилие, немотивированная агрессивность и жестокость. При этом подростки зачастую переступают тот предел насилия и жестокости, который в конкретной ситуации был бы вполне достаточен для достижения цели. Исследования показали, что несовершеннолетние в процессе совершения преступлений при неудачном для них стечении обстоятельств совершают такие преступления, как убийства, тяжкие телесные повреждения, разбойные нападения, кражи. Их агрессивное поведение зачастую находится в обратной пропорциональной зависимости от собственного страха перед силой своих противников [3]. Данное поведение напрямую зависит от недостатков, а в большинстве случаев, от отсутствия воспитания со стороны родителей, педагогов, общения и поддержание интересов в криминальной среде, выработки негативных привычек и увлечений, формирования нейтрального, в большинстве случаев, отрицательного отношения к закону и обществу, что в дальнейшем представляет собой остро выраженную ситуацию подрастающего преступного поколения. Удельный вес выявленных преступлений, совершенных несовершеннолетними в России (2003 г. – март 2015 г.) Год 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 Январь – март 2015 г. Количество выявленных преступ«+»; «–», лений, совершенных несовершен% нолетними, учитывая КФО 145 577 3,7 151 890 4,3 149 981 –1,3 148 595 –0,9 131 965 –11,2 107 890 –18,2 85 452 –20,8 72 692 –14,9 65 963 –9,3 59 461 –9,9 60 761 2,2 54 369 –11,0 12 500 176 –5,5 Удельный вес в общем числе выявленных лиц, % 11,8 12,4 11,6 10,9 10,0 8,6 7,0 6,5 6,3 5,9 6,0 5,4 4,8 Согласно данным Управления министерства внутренних дел РФ [4], представленным в таблице, можно сделать вывод, касающийся положительного момента – момента снижения удельного веса совершенных преступлений. Но, несмотря на положительную динамику, мы все же наблюдаем высокие показатели совершаемых преступлений и нестабильное состояние преступности несовершеннолетних в целом. Именно это свидетельствует о недостаточности необходимых условий для максимального снижения уровня преступности несовершеннолетних. Все же, по мнению автора, как статистика, так и правоприменительная практика указывают на нежелание лиц, не достигших совершеннолетнего возраста вставать на путь исправления и в дальнейшем вести законопослушный образ жизни. В настоящее время российское общество находится все чаще на той стадии развития мер воздействия на несовершеннолетних преступников, когда уголовное наказание, связанное с изоляцией от общества, т.е. помещение в криминальную среду, и условное осуждение, т.е. оставление несовершеннолетнего в той же среде, которая в значительной степени сформировала его противоправное поведение, являются практически возможными для всех случаев судебного реагирования [1]. По мнению автора, этого недостаточно и данные меры воздействия на несовершеннолетних уже себя исчерпали, при этом показывая лишь немногий результат исправления тех подростков, которые уже отбыли наказание. Наоборот, мы получаем преступников, не признающих законы и правопорядок, а также готовых совершать новые преступные деяния. В связи с этим пристальное внимание уделяется разработке мер предупреждения преступности несовершеннолетних. В основе предупреждения преступности несовершеннолетних лежат основополагающие принципы предупреждения преступности в целом. Вместе с тем предупреждению преступлений несовершеннолетних присущи особенности, обусловленные их отличием от других возрастных категорий, а также спецификой совершаемых ими преступлений. В свою очередь хотелось бы отметить, что в предупреждении преступности несовершеннолетних участвуют множество субъектов. Субъекты предупреждения преступности представляют собой единую, взаимосвязанную общностью целей и задач систему, с помощью которой происходит выработка и формирование мер для предупреждения преступности, как отдельного вида преступлений, так и преступлений в целом. Данная система на сегодняшний день включает в себя органы государственной власти, (органы внутренних дел, комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, органы опеки и попечительства органы, управления социальной защитой населения, образованием, здравоохранением, органы по делам молодежи, службы занятости), общественные организации, занимающиеся индивидуальным воспитанием детей, организации, оказывающие помощь семьям, имеющим детей до 18 лет и др. Помимо этого существуют специализированные учреждения, предусмотренные для несовершеннолетних, которые нуждаются в социальной реабилитации. К примеру, социально-реабилитационные центры для несовершеннолетних, которые осуществляют профилактику безнадзорности и социальную реабилитацию несовершеннолетних, оказавшихся в трудной жизненной ситуации; социальные приюты для детей, обеспечивающие временное проживание и социальную 177 реабилитацию подростков, нуждающихся в экстренной социальной помощи государства; центры, которые оказывают помощь детям и несовершеннолетним, в том числе и временное их содержание, оставшимся без попечения родителей, законных представителей и оказания содействия в дальнейшем их устройстве. Для решения такой актуальной проблемы необходимо усовершенствовать ювенальное законодательство (комитет ООН по правам ребенка в Заключительных замечаниях к докладу о принятии мер по закреплению признанных в Конвенции ООН о правах ребенка и о прогрессе, достигнутом в осуществлении этих прав, «рекомендует Государству-участнику предпринять все необходимые меры для того, чтобы ускорить процесс реформирования законодательства, особенно целью введения ювенальной юстиции и ювенального уголовного процесса [3], что позволит создать институт психологов и социальных работников, способных помочь судьям найти новые методы для изменения ситуации, послужившей толчком к совершению преступления. Тем самым с помощью системы социальных институтов сформировать условия для нормального, полноценного развития личности несовершеннолетнего [1]. Судам необходимо обратить внимание на изменение наказаний по преступлениям, совершенных несовершеннолетними, по мнению автора, необходимо назначать такие виды наказания, как обязательны и исправительные работы. Это даст возможность несовершеннолетнего осмыслить свой поступок и подтолкнет его к исправлению (одна из целей наказания). Усовершенствование взаимодействия между органами и организациями, осуществляющими профилактическое воздействие, надзор за несовершеннолетними преступниками поможет улучшить реализацию выявления несовершеннолетней преступности на ранних стадиях. Усиление социального контроля над подростками, склонными совершить преступления либо уже совершавшими их позволит улучшить безопасность и огородить несовершеннолетних от пагубного влияния негативной среды. Расширение телекоммуникационного и общественного воздействия позволит сформировать «правильное» морально-нравственное сознание у подростка. К тому же необходимо создать в каждом субъекте РФ территориальные Фонды поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации (Указ Президента РФ от 26 марта 2008 г. № 404), что позволит поддерживать уровень нормальной жизни семьи и уменьшит риск совершения преступления подростками. Представляется, что при реализации и доработке указанных мер предупреждения преступности несовершеннолетних мы сможем наблюдать максимальное снижение удельного веса подростковой преступности (как совершенной впервые, так и повторной). Необходимо помнить, что для вступительного этапа реформирования нужно отталкиваться от первоначальной ячейки общества – семьи, потому что именно здесь начинает свое формирование человеческое сознание и противоборствующие начала «что такое хорошо», а «что такое плохо». Список использованной литературы 1. Корягина С.А. Повторная преступность несовершеннолетних: современный взгляд на данную проблему / С.А. Корягина // Криминологический журнал БГУЭП. – 2010. – № 3. – С. 27. 178 2. Катионова А.О. Криминология. Предупреждение преступности несовершеннолетних [Электронный ресурс] / А.О. Катионова. – Режим доступа: https://lib.nspu.ru/umk/ae008f64e0ae34f9. 3. Международные акты о правах человека : сб. док. – М. : Норма : Инфра-М., 1998. – С. 5 4. Министерство внутренних дел: статистика и аналитика: характеристика лиц, совершивших преступления [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://mvd.ru. Информация об авторе Иванова Екатерина Андреевна – студентка кафедры уголовного права и криминологии Байкальского университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: kaf_ugpravo@isea.ru. Author Ivanova Ekaterina Andreevna – student Baikal National University of economics and law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: kaf_ugpravo@isea.ru. УДК 343.9 В.В. Чаманов ГАРМОНИЗАЦИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ Данная статья посвящена анализу факторов, оказывающих негативное влияние развития уголовно-правовой политики России. Автор на основе монографий и иных научных трудов систематизирует проблемы, пути их решения, а также выражает свое отношение в адрес данных дисгармонизирующих факторов. Ключевые слова: уголовно-правовая политика; гармонизация; проблемы. V.V. Chamanov HARMONIZATION OF NATIONAL CRIMINAL LAW POLICY OF RUSSIA This article analyzes the factors that adversely affect the development of criminal law policy of Russia. Author based on monographs and other scientific publications systematize problems, solutions, and expresses his attitude to the data disharmonizing factors. Keywords: criminal policy; harmonization; problems. В условиях современного этапа развития отечественного законодательства обусловленного проводимыми законодателем реформами и преобразованиями отечественной уголовно-правовой политики, состоялось принятие утвер179 жденной Правительством РФ Концепции развития уголовно-исполнительной системы до 2020 г. Однако наступивший 2015 г. дает основание полагать, что негативные последствия глобализации, экономических, политических и иных процессов детерминировали процессы дисгармонизации в отечественной уголовно-правовой политике на допенитенциарном, пенитенциарном и постпенитенциарном уровне. Несмотря на это отечественными учеными рассматриваются сами факторы дисгармонизации и методы борьбы с ними. Для рассмотрения вопроса гармонизации уголовно-правовой политики РФ необходимо разобраться с определением уголовной политики в целом. Профессор Латвийского университета В.А Лихолая считает, что «уголовная политика как установленное государством научно обоснованное генеральное направление по ограничению преступности включает три направления: законодательную политику, политику применения уголовно-правовых норм, политику исполнения уголовных наказаний» [4]. «Современная уголовная политика требует новых идей в теории стратегии и тактики разрешения социальных конфликтов с помощью внеправовых методов, которые составляют основу эффективного противодействия преступности» [3]. Сама уголовно-правовая политика рассматривается как в широком, так и в узком смысле. Одни ученые включают в понятие все средства, предназначенные для противодействия преступности, т.е. помимо правовых еще и социальные, экономические и т.д. Другие ученые, полагая, что уголовно-правовая политика включает только специальные меры предупреждения, т.е. меры уголовно-правового, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного права. Довольно точное определение представляет Г.Ю. Лесников. Уголовная политика – система принципов политических и политико-правовых предписаний, правовых и иных социальных норм антикриминального цикла, криминологических программ и программ ресоциализации преступника, выработанных на научной основе и осуществляемых государством совместно с субъектами российского гражданского общества по обеспечению правопорядка, предупреждения и борьбы с преступностью, безопасности личности и национальной безопасности [3]. Исходя из данного определения, целями уголовной политики является обеспечение безопасности человека, гражданина, государства, обеспечение правопорядка и предупреждение преступности. Средства реализации указанных целей – криминализация / декриминализация, пенализация / депенализация деяний с учетом их общественной опасности. Что же касается самой гармонизации, то она представляет собой явление или даже процесс, предполагающий внутреннее согласование норм со стандартами и правилами международного права и нормами национального права конкретных государства. Гармонизация отражает развитие законодательства, совместимость права с потребностями личности, общества и государства, а также является катализатором дальнейшего развития отечественной системы права. Оценивая состояние современной уголовно-правовой политики, многие ученые высказываются критически. М.Г. Миненок отмечает, что в настоящее время «мы наблюдает ничем не ограниченное стремление регулировать, контролировать едва ли не все сферы общественной жизни с помощью множества 180 постоянно принимаемых избыточных законов» [5]. В.А. Авдеев пишет в своих научных трудах о том, что «существует нормативно-правовая неопределенность, исключающая планирование и проведение эффективного карательноисправительного процесса также отсутствие посткриминального контроля и реабилитации лиц, совершивших преступления» [1]. С.И. Вейберт и Ю.А. Воронин также отмечают, что «в складывающихся условиях глобализации, отечественное уголовное право остается одной из немногих отраслей права, где гармонизационные процессы недостаточно развиты» [2]. А.Н. Тарбагаев утверждает, что «в последнее время УК РФ подвергается массовым и не всегда продуманным изменениями, которые начинают размывать изначально существовавший баланс и внутреннюю согласованность содержания его разделов глав и статей, а также отдельных норм и основных институтов, что может повлечь качественное снижение уровня уголовно-правовой охраны социальных, политических и экономических ценностей» [7]. Далее считаю нужным привести конкретные факторов-проблем, оказывающие дисгармонизирующее и репрессирующее влияние на уголовноправовую политику в РФ, а также некоторые пути решения их решения. Избыточная криминализация деяний. По мнению А.И. Рарога, существует криминологически не обоснованная криминализация розничной купли продажи алкогольной продукции несовершеннолетним (ст. 151.1 УК РФ), которая не дала положительного эффекта. Автор статьи «Репрессивный крен Российской уголовной политики» отмечает, что «качество нормы оставляет желать лучше, а конкретно – почему не включена, помимо розничной купли-продажи, продажа оптом и т.д.» [6]. С этим нельзя не согласиться. Расширение перечня обстоятельств, отягчающих наказание. Законом от 2 июля 2010 г. № 155-ФЗ в число отягчающих обстоятельств было включено совершение умышленного преступления сотрудником органа внутренних дел (п. «о» ч.1 ст. 63 УК РФ). Многие ученые высказывают сомнения относительно выделения в категорию сотрудников органа внутренних дел, а не всех силовых структур, а также усиление наказание основывается только на ведомственной принадлежности виновного независимо от наличия или отсутствия связи преступления со служебными полномочиями виновного. Законом от 5 мая 2014 г. № 130-ФЗ, обозначая усиления борьбы с терроризмом, дополни ст. 63 УК РФ пунктом «р». Далее считаю нужными привести мнение А.И. Рарога – борьба с терроризмом, должна быть острой и непримиримой, но этого достаточно уголовноправовых норм, устанавливающих ответственность за различные проявления террористической деятельности. Теперь же органы предварительного расследования практически по каждому делу должны ставить вопрос: «не было ли совершено преступление с целью пропаганды, оправдания или поддержки терроризма? Таким образом, реально усиление борьбы с терроризмом вряд ли возможно с использованием такого малоэффективного метода, как ссылка в приговоре на цель преступления» [6] Приоритетное положение наказания в сравнении с иными мерами уголовного-характера. Пенитенциарное правовое регулирование логично начинать с иных мер уголовно-правового характера. Систематизация и детальная регла181 ментация дает основания для применения данных мер в правоприменительной деятельности. С учетом принципа гуманизма иные меры уголовно-правового характера должны быть более предпочтительны, чем наказание. Согласно проведенным исследованиям, доля рецидива снижается при отбывании наказаний, не связанных с изоляцией от общества, и соответственно, повышается при направлении осужденного в исправительные учреждения. Иначе говоря – чем больше осужденный находится в изоляции от общества, тем менее эффективно становится наказание как карательно-исправительная мера [1]. Не применение таких видов наказаний как принудительные работы и арест, как альтернативы лишению свободы. Наличие двух вышеперечисленных видов наказаний, до сих пор, не подлежащих применению, значительно снижает возможность суда назначить виновному лицу справедливое наказание: соответствующее характеру и степени общественной опасности реализованного преступления, личности осужденного и другим обстоятельствам уголовного дела. В качестве примера А.Н. Тарбагаев приводит ситуацию, когда «при наличии в санкции пяти видов наказаний фактически могут применяться три из них. При этом между наказанием в виде лишения свободы и следующим по тяжести, подлежащим реальному применению, образуется большой разрыв, обусловленный в перепаде карательного содержания между лишением свободы, и например, ограничением свободы. То есть суд вынужден применять более мягкий, по его мнению, или более строгий вид наказания, чем тот, который необходим в данной ситуации» [7]. Критически малое количество мер уголовно-правового характера, как альтернативы наказанию. Необходимо дополнить Раздел VI действующего УК РФ новыми видам мер уголовно-правового характера. Законодателю целесообразно обратить внимание на западную систему применения мер уголовноправового характера как альтернативу мерам, связанных с изоляцией осужденного от общества. К примеру, во Франции введен в 2004 г. такой вид, как прохождение курса «гражданства» представляющий собой курс лекций, целью которого является напоминание виновному республиканских ценностей, таких как терпимость, уважение чести и достоинства; курс осуществляется за счет виновного и по решению суда, данный вид наказания не может быть наложено на виновного, который не согласен пройти такой курс. Отсутствие постпенитенциарного контроля за лицами, ранее совершившими преступления и отбывшими наказание. Данный фактор создает предпосылки для нарушения установленного уголовным законом запрета. По некоторым данным, на одного сотрудника приходится более сотни осужденных, что дает основание полагать, что в силу профессиональной загруженности работников они не способны в свою очередь качественно и своевременно выполнять постпенитенциарный контроль за судимыми лицами. Отсутствие ресоциализации лиц, ранее отбывших наказание, имеет основополагающее значение. Оказание реальной помощи в трудоустройстве, решение бытовых и иных проблем является серьезным превентивным фактором. Наиболее частым мотивом совершения преступления лицами, ранее отбывавшими наказание, является корыстная цель, вызванная неспособностью трудоустроиться, решить бытовые проблемы и т.д. Поэтому не могу не согласиться с 182 мнением П.В. Тепляшина и В.В Агильдина, а конкретно с созданием должности Уполномоченного по правам осужденных и лиц, содержащихся под стражей, а также считаю нужным создать не только федерального уровня представителя вышеперечисленных лиц, но и регионального, подобно должности Уполномоченного по правам человека в конкретном субъекте РФ. А также считаю нужным уделить внимание концепции С.И. Вейберт и Ю.А Воронина, взятую с учетом опыта уголовного законодательства Дании, согласно которой по назначению суда каждому осужденному будет назначаться помощник, предпочтительно член семьи, который совместно с защитником будет оказывать обвиняемому помощь по делу и далее будет следить за условиями жизни осужденного [2]. Не исключаю, что с выше упомянутой должностью Уполномоченного по права осужденных и защитником есть что-то общее, однако, введя данные институты и разграничив их полномочия, приняв соответствующие федеральные, региональные законы и регламенты можно добиться способствования соблюдения прав и законных интересов изолированных лиц и лиц, ранее судимых. Таким образом, представляется возможным констатация факта о том, что вышеперечисленные факторы повышения репрессивности, дисгармонизации отечественной уголовно-правовой политики нужно фиксировать, изучать и устранять в течение более или менее длительного времени, тщательно проверяя эффективность мер. Также хотелось бы, чтобы законодатель не только услышал, но и руководствовался мнением ученого сообщества, поскольку нет лиц более компетентных в проблемах ведения уголовно-правовой политики в России, дабы опираясь на научно обоснованный подход отказаться от репрессивного и дисгармонизирующего уклона и оптимизировать уголовно-правовую политику на всей территории РФ. Список использованной литературы 1. Авдеев В.А. Оптимизация целей наказания в контексте предупреждения преступности / В.А. Авдеев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2013. – № 2. – С. 41–53. 2. Воронин Ю.А. О некоторых возможностях гармонизации уголовноправовой политики России и стран ЕС относительно регламентации уголовноправовых последствий свершения преступления / Ю.А. Воронин, С.И. Вейберт // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2014. – № 3. – С. 145–155. 3. Лесников Г.Ю. Уголовная политика / Г.Ю. Лесников // Энциклопедия уголовного права. – СПб., 2005. – Т. 1. 4. Лихолая В.А. О некоторых нюансах реформы уголовных наказаний в Латвии / В.А. Лихолая // Современная уголовная политика: поиск оптимальной модели : материалы 7-го Рос. конгр. уголов. права. – М., 2012. 5. Миненок М.Г. Роль уголовного права в борьбе с преступностью на современном этапе: Уголовное право в эпоху финансово-экономических перемен / М.Г. Миненок. – М., 2014. 183 6. Рарог А.И. Репрессивный крен российской уголовной политики / А.И. Рарог // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2014. – № 3. – С. 88–95. 7. Тарбагаев А.Н. Проблемы эффективности системы наказаний в российском уголовном праве / А.Н. Тарбагаев // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2014. – № 4. – С. 75–82. Информация об авторе Чаманов Владислав Вадимович – студент Байкальского университета экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: kaf_ugpravo@isea.ru. Author Chamanov Vladislav Vadimovich – student Baikal National University of economics and law, Irkutsk, Russian Federation; e-mail: kaf_ugpravo@isea.ru. 184 Научное издание ПРЕСТУПНОСТЬ В РОССИИ: ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ЗАКОНА И ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ Сборник научных трудов Издается в авторской редакции Технический редактор А.С. Ларионова ИД № 06318 от 26.11.01. Подписано в печать 08.07.15. Формат 60х90 1/16. Бумага офсетная. Печать трафаретная. Усл. печ. л. 11,6. Тираж 100 экз. Заказ . Издательство Байкальского государственного университета экономики и права. 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, 11. Отпечатано в ИПО БГУЭП. 186
