воле - nataly-permyakova.ru
advertisement
Новосибирский национальный исследовательский государственный университет Электронный лекционный курс Автор: Н.А. Пермякова Подготовлено в рамках реализации Программы развития НИУ НГУ на 2009–2018 гг. Новосибирск, 2013 Философия А. Шопенгауэра как предвестье катастрофического мироощущения «эпохи модерна» Артур Шопенгауэр Arthur Schopenhauer 1788-1860 Основной принцип мировой жизни слепая воля, которая является сущностью каждой вещи (мир как воля) Мир в представлении человека есть иллюзия сознания (мир как представление) 1818 «Мир как воля и представление» Книга Первая О МИРЕ КАК ПРЕДСТАВЛЕНИИ §1 «…Мир есть мое представление: вот истина, которая имеет силу для каждого живого и познающего существа, хотя только человек может возводить ее до рефлексивно-абстрактного сознания, и если он действительно это делает, то у него зарождается философский взгляд на вещи. Для него становится тогда ясным и несомненным, что он не знает ни солнца, ни земли, а знает только глаз, который видит солнце, руку, которая осязает землю; что окружающий мир существует лишь как представление, т.е. исключительно по отношению к другому, представляющему, каковым является сам человек... Итак, нет истины более несомненной, более независимой от всех других, менее нуждающейся в доказательстве, чем та, что все существующее для познания, т.е. весь этот мир, является только объектом по отношению к субъекту, созерцанием для созерцающего, короче говоря, представлением... Все, что принадлежит и может принадлежать миру, неизбежно отмечено печатью этой обусловленности субъектом и существует только для субъекта. Мир есть представление» §2 «То, что все познает и никем не познается, это — субъект. Он, следовательно, носитель мира, общее и всегда предполагаемое условие всех явлений, всякого объекта: ибо только для субъекта существует все, что существует. Таким субъектом каждый находит самого себя, но лишь поскольку он познает, а не является объектом познания. Объектом, однако, является уже его тело, и оттого само оно, с этой точки зрения, называется нами представлением. Ибо тело — объект среди объектов и подчинено их законам, хотя оно — непосредственный объект. Как и все объекты созерцания, оно пребывает в формах всякого познания, во времени и пространстве, благодаря которым существует множественность. Субъект же, познающее, никогда не познанное, не находится в этих формах: напротив, он сам всегда уже предполагается ими, и таким образом ему не надлежит ни множественность, ни ее противоположность — единство. Мы никогда не познаем его, между тем как именно он познает, где только ни происходит познание» Книга Вторая О МИРЕ КАК ВОЛЕ § 23 «Воля, как вещь в себе, совершенно отлична от своего явления и вполне свободна от всех его форм, которые она принимает лишь тогда, когда она проявляется, и которые поэтому относятся только к ее объектности, а ей самой чужды. Уже самая общая форма всякого представления, форма объекта для субъекта, ее не касается; тем менее ее касаются формы, этой общей подчиненные и находящие себе общее выражение в законе основания, куда, как известно, принадлежат также время и пространство, а следовательно, и множественность, только благодаря им существующая и сделавшаяся возможной...» «…Воля, как вещь в себе, лежит вне сферы закона основания во всех его видах, и она поэтому совершенно безосновна, хотя каждое из ее проявлений непременно подчинено закону основания. Она, далее, свободна от всякой множественности, хотя все ее проявления времени и пространстве бесчисленны; она сама едина, но не так, как един объект, единство которого познается лишь из контраста возможной множественности, не так, как едино понятие, которое возникает лишь через отвлечение от множественности: нет, воля едина, как то, что лежит вне времени и пространства, вне principii individuationis, т. е. возможности множественного. Когда все это сделается для нас совершенно ясным из дальнейшего обзора проявлений и различных манифестаций воли, — лишь тогда мы вполне поймем смысл кантовского учения, что время, пространство и причинность не принадлежат вещи в себе, а служат только формами познания…» Principii individuationis – «принцип индивидуации»; выражается в утверждении, что для любых двух индивидов найдѐтся разделяющий их признак. Принцип индивидуации – основа существования особей или особенного. Философские представления о мире неизменно формировались в категориях «единое — многое», а это естественно порождало вопрос: если каждый элемент множественности причастен к единому, то в чем он отличен от единого как его элемент? За этим вопросом следовал и другой: существуют ли в любой данной множественности хотя бы два тождественных элемента или же все элементы этой множественности различны? Известные ответы на эти вопросы в эпоху средневековья (в средневековой догматике) получили название «принципа индивидуации» по одноименному сочинению Фомы Аквинского (De principio individuationis). •Всю мою философию можно формулировать в одном выражении: мир это самопознание воли. • До сих пор философы много старались о том, чтобы поучать свободной воли, я же буду учить всемогуществу воли. •Что самое высокое и самое существенное в человеке совсем не рассудок, а воля: рассудок, по его мнению, существует только ради воли - и все это обстоятельно изложено, и приведены доказательства. Все… другие говорят все время о духе, или о душе, или о «я» как о чем-то неделимом, неразложимом; поэтому и кажется всегда странным, что пантеисты из них приписывают этот дух или душу растениям или даже существам неорганическим, у которых отсутствие познания очевидно. Иначе будет обстоять дело, если мы выделим волю. Разложение духа или «я» на две совершенно различные части: на нечто первичное, существенное, волю, и нечто вторичное, интеллект, - является основным принципом и основной заслугой моей философии и основным отличием ее от всех остальных. •Кантовская философия учит, что конец мира надо искать не вне, а внутри нас. •Мир существует, и это очевидно; я хотел бы знать только, кому от этого какая польза? •Мудрец познает в течение всей своей жизни то, что другие узнают только в смерти, — т.е. он знает, что вся жизнь — смерть. •Утешение, понятное во всякое время и для всякого, заключается в следующем: «Смерть так же естественна, как и жизнь; а там — увидим!» •Вы жалуетесь на бег времени: оно не текло бы так неудержимо, если бы что-нибудь, что находится в нем, было достойно остановки. Как продолжительна ночь бесконечного времени в сравнении с коротким сновидением жизни! •Чего же ожидать от такого мира, в котором почти все живут только потому, что ещѐ не могли набраться духу, чтобы застрелиться! •Жизнь идет быстро, а ваше понимание медлительно; поэтому я не дождусь моей славы и не получу моей награды. А.Шопенгауэр. «Афоризмы житейской мудрости» «Аполлоническое» и «дионисийское» начала в культуре. Развенчание Ф. Ницше европейского логоцентризма Фридрих Ницше Friedrich Nietzsche (1844-1900) •Немецкий мыслитель, классический филолог, композитор, создатель самобытного философского учения, которое носит подчѐркнуто неакадемический характер и отчасти поэтому имеет широкое распространение, выходящее далеко за пределы научнофилософского сообщества. •Фундаментальная концепция Ницше включает в себя особые критерии оценки действительности, поставившие под сомнение базисные принципы действующих форм морали, религии, культуры и общественно-политических отношений и впоследствии отразившиеся в философии жизни. Будучи изложенными в афористической манере, большинство сочинений Ницше не поддаются однозначной интерпретации и вызывают много споров. •1782 «Рождение трагедии из духа музыки» •1878 «Человеческое, слишком человеческое» •1881 «Утренняя заря» •1882 «Веселая наука» •1883–1885 «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого» •1886 «По ту сторону добра и зла» •1888 «Сумерки идолов» •1888 «Антихрист» •1888 «Ecce Homo» •1886—1888 «Воля к власти» (опубл. посмертно в 1901) «Наши высшие прозрения должны — и должны непременно! — казаться безумствами, а смотря по обстоятельствам, и преступлениями, если они запретными путями достигают слуха тех людей, кто не создан, не предназначен для этого» «По ту сторону добра и зла» «…Однажды утром проснулся он ещѐ до зари, долго припоминал что-то, сидя на своѐм ложе, и наконец так обратился к своему сердцу: «Что же так напугало меня во сне, что я проснулся? Разве не подходил ко мне ребѐнок, нѐсший зеркало? ―О Заратустра, — сказал мне ребѐнок, — посмотри на себя в зеркале!‖ Но когда я посмотрел в зеркало, я вскрикнул, и моѐ сердце содрогнулось: не себя увидел я в нѐм, а рожу дьявола и язвительную усмешку его. Поистине, слишком хорошо понимаю я значение снов и предостережение их: моѐ учение в опасности, сорная трава хочет называться пшеницей! Мои враги стали сильны и исказили образ моего учения, так что возлюбленные мои должны стыдиться даров, что дал я им» «Так говорил Заратустра». Часть 2: «Ребенок с зеркалом» «Я знаю свой жребий. Когда-нибудь с моим именем будет связано воспоминание о чем-то чудовищном, о кризисе, которого никогда не было на земле, о самой глубокой коллизии совести, о решении, предпринятом против всего, во что до сих пор верили, чего требовали, что считали священным. Я не человек, я – динамит. При всем том во мне нет ничего общего с основателем религии: всякая религия есть дело черни. Я вынужден мыть руки после всякого соприкосновения с религиозными людьми. Я не хочу верующих, я никогда не говорю к массам, я ужасно боюсь, чтобы меня когда-нибудь не обвинили святым. Я не хочу быть святым, скорее шутом. Может быть, я и есть им шут» «Дорого искупается – быть бессмертным: за это умираешь не раз живьем» Фридрих Ницше, «Ecce Homo» Ключевые идеи «философии жизни» Ницше: Дихотомия «аполлонического» и «дионисийского» Вечное возвращение Смерть Бога Сверхчеловек Воля к власти Дихотомия «аполлонического» и «дионисийского» Концепт философии и искусства, базирующийся на идеях древнегреческой мифологии. Как Аполлон, так и Дионис – сыновья Зевса. Аполлон – бог Солнца, сновидений, разума. Дионис – бог вина, экстаза, опьянения. «Я использую понятие «аполлонического», подразумевая разум и силу рассудка, и понятие «дионисийского», подразумевая эмоции, чувственность, хаос» Стивен Кинг «Было бы большим выигрышем для эстетической науки, если бы не только путѐм логического уразумения, но и путѐм непосредственной интуиции пришли к сознанию, что поступательное движение искусства связано с двойственностью аполлонического и дионисического начал, подобным же образом, как рождение стоит в зависимости от двойственности полов, при непрестанной борьбе и лишь периодически наступающем примирении… …Эти два столь различных стремления действуют рядом одно с другим, чаще всего в открытом раздоре между собой и взаимно побуждая друг друга ко всѐ новым и более мощным порождениям, дабы в них увековечить борьбу названных противоположностей, только по-видимому соединѐнных общим словом «искусство»; пока наконец чудодейственным метафизическим актом эллинской «воли» они не явятся связанными в некоторую постоянную двойственность и в этой двойственности не создадут наконец столь же дионисического, сколь и аполлонического произведения искусства — аттической трагедии» Ф. Ницше, «Рождение трагедии из духа музыки» Аполлон Порядок, «принцип индивидуации» (А. Шопенгауэр) Красота, ясность, гармония форм, четкие границы, индивидуальность. Внимание к внешнему, искусственному Человек - художник или медиум проявлений художественного творчества. Самоконтроль, совершенство, действие в пределах возможностей, созидание, рациональность, логика, разум Пластические искусства: архитектура, скульптура, танец, поэзия «…Аполлон, как бог всех сил, творящих образами, есть в то же время и бог, вещающий истину, возвещающий грядущее. Он, по корню своему «блещущий», божество света, царит и над иллюзорным блеском красоты во внутреннем мире фантазии. Высшая истинность, совершенство этих состояний в противоположность отрывочной и бессвязной действительности дня, затем глубокое сознание врачующей и вспомоществующей во сне и сновидениях природы, представляют в то же время символическую аналогию дара вещания и вообще искусств, делающих жизнь возможной и жизнедостойной… …Полное чувство меры, самоограничение, свобода от диких порывов, мудрый покой бога — творца образов. Его око, в соответствии с его происхождением, должно быть «солнечно»; даже когда он гневается и бросает недовольные взоры, благость прекрасного видения почиет на нѐм...» Ф. Ницше, «Рождение трагедии из духа музыки» Джон Сарджент (John Sargent). «Аполлон и музы». 1916-1921 Терпсихора – муза танца Эрато – муза любовной поэзии Спутницы Аполлона - музы Урания – муза астрономии Дионис Хаос, опьянение, естество, инстинкт, чувственность, наслаждение, боль Экстатическое растворение идентичности в массе, цельность существования, оргиастическая страсть, разрушение всех границ, избыток Человек как произведение и прославление искусства Иррациональность, алогичность, интуиция Непластические искусства: музыка Дионис и Ариадна Ариадна — дочь критского царя Миноса, с помощью нити которой афинский герой Тесей смог выбраться из лабиринта. На острове Наксос, по пути в Афины, герой вероломно бросил девушку. Ариадна была готова покончить с жизнью, но еѐ спас Дионис, он взял еѐ себе в жѐны. Из любви к младшему сыну, Зевс сделал Ариадну бессмертной богиней. «…Шопенгауэр описывает нам … тот чудовищный ужас, который охватывает человека, когда он внезапно усомнится в формах познавания явлений, и закон достаточного основания в одном из своих разветвлений окажется допускающим исключение. Если к этому ужасу прибавить блаженный восторг, поднимающийся из недр человека и даже природы, когда наступает такое же нарушение principii individuationis, то это даст нам понятие о сущности дионисического начала, более всего, пожалуй, нам доступного по аналогии опьянения. Либо под влиянием наркотического напитка, о котором говорят в своих гимнах все первобытные люди и народы, либо при могучем, радостно проникающем всю природу приближении весны просыпаются те дионисические чувствования, в подъѐме коих субъективное исчезает до полного самозабвения…» «…Под чарами Диониса не только вновь смыкается союз человека с человеком: сама отчуждѐнная, враждебная или порабощѐнная природа снова празднует праздник примирения со своим блудным сыном — человеком. Добровольно предлагает земля свои дары, и мирно приближаются хищные звери скал и пустыни. Цветами и венками усыпана колесница Диониса; под ярмом его шествуют пантера и тигр. Превратите ликующую песню «К Радости» Бетховена в картину и если у вас достанет силы воображения, чтобы увидать «миллионы, трепетно склоняющиеся во прахе», то вы можете подойти к Дионису. Теперь раб — свободный человек, теперь разбиты все неподвижные и враждебные границы, установленные между людьми нуждой, произволом и «дерзкой модой». Теперь, при благой вести о гармонии миров, каждый чувствует себя не только соединѐнным, примирѐнным, сплочѐнным со своим ближним, но единым с ним, словно разорвано покрывало Майи и только клочья его ещѐ развеваются перед таинственным Первоединым…» Спутники Диониса – сатиры и вакханки «…В пении и пляске являет себя человек сочленом более высокой общины: он разучился ходить и говорить и готов в пляске взлететь в воздушные выси. Его телодвижениями говорит колдовство. Как звери получили теперь дар слова и земля истекает молоком и мѐдом, так и в человеке звучит нечто сверхприродное: он чувствует себя богом, он сам шествует теперь восторженный и возвышенный; такими он видел во сне шествовавших богов. Человек уже больше не художник: он сам стал художественным произведением; художественная мощь целой природы открывается здесь, в трепете опьянения, для высшего, блаженного самоудовлетворения Первоединого. Благороднейшая глина, драгоценнейший мрамор — человек здесь лепится и вырубается, и вместе с ударами резца дионисического миротворца звучит элевсинский мистический зов: “Вы повергаетесь ниц, миллионы? Мир, чуешь ли ты своего Творца?”» «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого» «Среди моих сочинений мой «Заратустра» занимает особое место, им сделал я человечеству величайший дар из всех сделанных ему до сих пор. Это книга с голосом, звучащим над тысячелетиями, - есть не только самая высокая книга, которая когда-либо существовала, настоящая книга горного воздуха, так человек лежит в чудовищной долине ее. Она также книга и самая глубокая, рожденная из самых сокровенных недр жизни, неисчерпаемый колодец, откуда всякое погрузившиеся ведро воды возвращается на поверхность полным золота и доброты» Ф. Ницше, «Ecce Homo» «Кажется, что я «Заратустрой» довел немецкий язык до совершенства, дело шло о том, чтобы сделать после Лютера и Гете еще один шаг… Мой стиль – танец, игра симметрий разного рода, перескоки и высмеивание этих симметрий, вплоть до выбора гласных» Фридрих Ницше, «Ecce Homo» «Только в пляске умею я говорить символами о самых высоких вещах» «И когда я увидел своего демона, я нашѐл его серьѐзным, основательным, глубоким, торжественным: это был дух тяжести, — изза него падают все вещи… …Я бы поверил только в такого Бога, который умел бы танцевать» Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра» «В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума. И даже мне, расположенному к жизни, кажется, что мотыльки и мыльные пузыри и те, кто похож на них среди людей, больше всех знают о счастье. Зреть, как порхают они, эти легкие вздорные ломкие бойкие душеньки – вот что пьянит Заратустру до песен и слез. Я бы поверил только в такого Бога, который умел бы танцевать. И когда я увидел своего демона, я нашел его серьезным, веским, глубоким и торжественным: это был дух тяжести, благодаря ему все вещи падают на землю. Убивают не гневом, а смехом. Вставайте, помогите нам убить дух тяжести! Я научился ходить; с тех пор я позволяю себе бегать. Я научился летать; с тех пор я не жду толчка, чтобы сдвинуться с места. Теперь я легок, теперь я летаю, теперь я вижу себя под собой, теперь Бог танцует во мне. Так говорил Заратустра» «Чем совершенней вещь, тем реже она удается. О, высшие люди, разве не все вы - не удались? Будьте бодры, что из того! Сколь многое еще возможно! Учитесь смеяться над собой, как надо смеяться! Кривым путем приближаются все хорошие вещи к цели своей. Они выгибаются, как кошки, они мурлычут от близкого счастья своего, - все хорошие вещи смеются. …Возносите сердца ваши, братья мои, выше, все выше, и не забывайте также и ног. Поднимайте также и ноги ваши, вы – хорошие танцоры, а еще лучше – стойте на голове. …Этот венец смеющегося, этот венец из роз, - я сам возложил на себя этот венец, я сам признал священным свой смех. Никого другого я не нашел теперь достаточно сильным для этого. Заратустра танцор, Заратустра легкий, машущий крыльями, готовый лететь, манящий всех птиц, готовый и проворный, блаженно-легкоготовый – Заратустра вещий словом, Заратустра вещий смехом, не нетерпеливый, не безусловный, любящий прыжки и вперед, и в сторону; я сам возложил на себя этот венец! «…Возносите сердца ваши, братья мои, выше, все выше, и не забывайте также и ног. Поднимайте также и ноги ваши, вы – хорошие танцоры, а еще лучше – стойте на голове! Существуют и в счастье тяжеловесные звери. Есть неуклюжие от рождения, они делают смешные усилия, как слон, старающийся стоять на голове. Но уж лучше быть дурашливым от счастья, чем дурашливым от несчастья. Лучше неуклюже танцевать, чем ходить, хромая. Учитесь же у мудрости моей. Даже у худшей вещи есть две хорошие изнанки. Даже у худшей вещи есть хорошие ноги для танца – -Так учитесь же вы сами, о высшие люди, становится на стоящие ноги свои! Разучитесь же скорби и всякой печали толпы… Этот венец смеющегося, этот венец из роз, - вам, братья мои, кидаю я этот венец! Смех признал я священным; о высшие люди, научитесь же у меня смеяться!» Ходит стародавнее предание, что царь Мидас долгое время гонялся по лесам за мудрым Силеном, спутником Диониса, и не мог изловить его. Когда тот наконец попал к нему в руки, царь спросил, что для человека наилучшее и наипредпочтительнейшее. Упорно и недвижно молчал демон; наконец, принуждаемый царѐм, он с раскатистым хохотом разразился такими словами: «Злополучный однодневный род, дети случая и нужды, зачем вынуждаешь ты меня сказать тебе то, чего полезнее было бы тебе не слышать? Наилучшее для тебя вполне недостижимо: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. А второе по достоинству для тебя — скоро умереть» «Кто из вас может одновременно смеяться и быть высоко? Кто поднимается на высочайшие горы, тот смеется над всякой трагедией сцены и жизни. Беззаботными, насмешливыми, сильными – такими хочет нас мудрость: она – женщина и любит всегда только воина. Вы говорите мне: "жизнь тяжело нести". Но к чему была бы вам ваша гордость поутру и ваша покорность вечером? Жизнь тяжело нести; но не притворяйтесь же такими нежными! Мы все прекрасные вьючные ослы и ослицы. Что у нас общего с розовой почкой, которая дрожит, ибо капля росы лежит у нее на теле? Правда, мы любим жизнь, но не потому, что к жизни, а потому, что к любви мы привыкли» Исторический Заратустра, или Зороастр, - пророк, который жил в VI веке до н.э. на территории современного Ирана. По преданию, при рождении Заратустра не заплакал, как это делают все младенцы, а засмеялся, чем убил 200 демонов. «…Это идеал духа, которого наивность, бьющая через край мощь играет со всем, что до сих пор называлось священным, добрым, неприкосновенным, божественным. Для которого наивысшая, в чем народ по справедливости обладает, … означало бы уже опасность, упадок, унижение» Ф. Ницше, «Ecce Homo» Заратустра держит небесную сферу на фреске Рафаэля Афинская школа, 1511 Я странник и восходящий на горы, — говорил он своему сердцу, — я не люблю равнин и, кажется, я не могу долго сидеть спокойно. И какая бы судьба и какое переживание ни ждали меня, — всегда будет в них странствование и восхождение на горы: в конце концов, мы переживаем только самих себя. И ещѐ одно знаю я: теперь я стою перед своей последней вершиной и перед тем, что давно предуготовано мне. Ах, на самый трудный путь свой должен я вступить! Ах, я начал своѐ самое одинокое странствование! Но тому, кто подобен мне, не избежать этого часа: часа, который говорит ему: ―Только теперь ты идѐшь своим путѐм величия! Вершина и пропасть — слились теперь воедино! Да! Смотреть вниз на самого себя и даже на свои звѐзды — вот что назвал бы я своей вершиной, вот что … Ах, это чѐрное печальное море подо мною! Ах, эта тяжѐлая ночная угрюмость! Ах, судьба и море! К вам должен я теперь спуститься вниз. Перед самой высокой своею горой стою я и перед самым долгим своим странствованием; поэтому я должен спуститься глубже, чем когда-либо поднимался — глубже погрузиться в страдание, чем когда-либо поднимался, до самой чѐрной его волны! Так хочет моя судьба. Ну что ж! Я готов. ―Откуда берутся высочайшие горы?‖ — так спрашивал я однажды. Тогда узнал я, что они выходят из моря. Это свидетельство запечатлено на их каменных породах и склонах их вершин. Из самой глубины должно прийти самое высокое к своей высоте... НОЧЬ СЕВЕР ЗИМА ВЕЛИКАЯ ПОЛНОЧЬ ВЕЧЕР ЗАПАД ОСЕНЬ «ЧАС ВЕЛИКОГО ПРЕЗРЕНИЯ» ВЕЛИКИЙ ПОЛДЕНЬ ДЕНЬ ЮГ ЛЕТО УТРО ВОСТОК ВЕСНА О сверхчеловеке «…Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его? Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя чем превзойти человека? Что такое обезьяна по отношению к человеку? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека. Вы свершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя. Некогда были вы обезьяной, и даже теперь еще человек больше обезьяны, чем иная из обезьян. Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке! Сверхчеловек - смысл земли. Пусть же ваше воля говорит: да будет сверхчеловек смыслом земли!» Ф. Ницше, «Так говорил Заратустра» СВЕРХЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕК: ЧАС ВЕЛИКОГО ПРЕЗРЕНИЯ «канат над пропастью, переход и гибель» ОБЕЗЬЯНА ЧЕРВЬ «Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, - канат над пропастью. Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка. .. Я люблю того, кто живет для познания и кто хочет познавать для того, чтобы когда-нибудь жил сверхчеловек. …Я стремлюсь к своей цели, я иду своей дорогой; через медлительных и нерадивых перепрыгну я. Пусть будет моя поступь их гибелью!.. Так говорил Заратустра» Я говорю вам о трех превращениях духа: о том, как дух стал верблюдом, верблюд - львом и, наконец, лев - ребенком… …Дитя - это невинность и забвение, новое начинание и игра, колесо, катящееся само собою, первое движение, священное "Да". Ибо священное "Да" необходимо для игры созидания, братья мои: своей воли желает теперь человеческий дух, свой мир обретает потерянный для мира… «Я пресытился своей мудростью, как пчела, собравшая слишком много мѐду… …Я должен спуститься вниз, я должен, подобно солнцу, закатиться… …Эта чаша хочет вновь стать пустою, а Заратустра хочет вновь стать человеком»
