Индейские сказки

Джейми де Ангуло Индейские сказки Предисловие автора Вы зададите много вопросов об индейских домах, о том, что такое центральный столб, и почему в этих домах есть дымовое отверстие, но нет дымохода? И как можно войти и выйти из такого дома через дымовое отверстие и не обжечься? Ну... во‐первых, огонь в очаге горит слабо, он похож на костер, который разводят на пикниках. А индейский дом – довольно большая штука. В нем нет дымохода, но есть большое отверстие в крыше. Это отверстие – часть конструкции дома. Что‐то вроде люка на палубе корабля. Это главная дверь дома, а также отверстие для дыма. На такой высоте дыма и тепла от огня недостаточно, чтобы обжечь поднимающегося, или спускающегося по лестнице человека. Огонь всегда горит слабо. Слишком сильное пламя сделало бы дом невыносимо жарким, так как он похож на подвал, или пещеру, вырытую в земле и покрытую землей. При постройке индейского дома сначала выкапывали яму. Люди собирались вместе (подобный дом был чем‐то вроде общественного помещения, и в нем жили от двадцати до пятидесяти, а иногда даже шестидесяти человек) и копали землю палками‐копалками, собирали ее в корзины руками и высыпали снаружи, создавая вокруг ямы подобие вала, или округлой стены. Место для дома всегда выбирали на холме, чтобы с него хорошо стекала вода. Потом ставили центральный столб. Это было самое главное. Центральным столбом служило дерево, иногда диаметром с очень толстого человека, и развилкой на высоте роста трех или четырех человек. Его нужно было срубить в лесу, а это был длительный процесс, потому что у индейцев не было ни металла, ни топоров – они раздирали древесину ствола долотом из рога оленя и каменными молотками. Через день или два разодранный слой достаточно просыхал, чтобы его можно было сжечь, тогда они начинали сдирать следующие два или три дюйма древесины вокруг ствола. Это был медленный процесс, но индейцы были терпеливы. Когда центральный столб был готов, его нужно было сообща дотащить до места постройки дома, а потом установить. И вот тогда все начинали спорить, и те, кто считал себя вождями, раздавали советы, а настоящие вожди хранили молчание и ждали, когда можно будет сказать последнее слово. Затем надо было притащить главное стропило, или балку, которой служила длинная прямая сосна. Комель укладывали на край дома, а другой конец – в развилку центрального столба. Это вызывало еще больше криков и споров. Затем укладывали остальные стропила. Один их конец лежал на главной балке, а нижние концы расходились лучами по краям ямы. Затем наступала очередь множества маленьких коротких шестов, похожих на потолок в наших домах. Сверху наваливали еще больше сучьев и веток. Поверх укладывали большие куски сосновой коры. А сверху всего этого – слой земли. Издалека вся постройка была едва заметна. Это был просто большой земляной холм, поросший травой. Разве что можно было заметить струйку дыма и высовывающуюся лестницу. Если подняться наверх и заглянуть в отверстие, то вы словно заглянете в пещеру. Сначала вы увидите огонь, а потом начнете различать силуэты людей, сидящих вдоль стены, растянувшихся на соломе, или ходящих по дому и перешагивающих через лежащих. Дом хорошо вентилировался, потому что нем было что‐то вроде выходящего наружу туннеля, создававшего тягу. Воздух снаружи затягивался в этот туннель и выходил через дымовое отверстие. Собаки и маленькие дети, достаточно большие чтобы ползать, но недостаточно большие, чтобы подниматься по лестнице, использовали этот туннель, как выход. Таков был старый индейский дом. Он мог служить десять, или двадцать лет. Пока дерево не сгнивало. Может быть, несколько таких домов, или их развалин еще сохранились. Но сейчас эти дома строят редко. Индейцы стали жить в хижинах и избушках. Но время от времени небольшая община индейцев из «ранчерии» собирается вместе и строит старый общественный дом для танцев и церемоний, которые проводятся весной и осенью, во время равноденствий. Я сам помогал строить такой дом (хотя и немного другого типа, с четырьмя центральными столбами и дверью) в ранчерии возле Айони, недалеко от Сан‐Франциско, лет пятнадцать назад. Я говорю, конечно же, о калифорнийских индейцах. Это те индейцы, которых я знаю лучше всего. Поначалу я поехал к ним, как профессиональный лингвист, чтобы изучать их языки и диалекты. И еще как антрополог‐любитель, и, возможно, философ. Меня интересовал их образ мысли, их отношение к жизни, и религии. Я знал, что они представляют очень примитивный уровень развития общества. Я приехал, вооруженный обычным набором научных теорий, собранных в учебниках и научных трудах. Вскоре я смог избавиться от этого багажа, перестал вести записи (за исключением лингвистики), и начал просто жить с ними – желудевый суп, каша из пиноли, вонь, дым, грязь и вечная болтовня, перебранки и споры шаманов. Не трудно заставить индейцев принять тебя, как своего. Если вы слушаете их и не задаете слишком много дурацких вопросов, и если они почувствуют, что вы искренни и не смотрите на них сверху вниз, как на животных, они принимают вас, как человека. Затем вы узнаёте много интересного о примитивном мышлении. Живя среди них, валяясь под дубами, глядя на облака и цепочки бегущих муравьев, или на ястреба, сидящего на сухой сосне, вы болтаете с ними, два старика при вас начинают спорить о том, кто создал мир, а какой‐то молодой парень пытается объединить свои знания о моторах и электричестве с индейскими понятиями о медицине и религии. Вскоре вы обнаруживаете себя говорящим на их жаргоне и даже думающим, как они. Затем вы вспоминаете, зачем вы сюда приехали. Вы вспоминаете, что вы белый человек, и вообще‐то ученый. И удивляетесь, не играете ли вы сами с собой. Вы пытаетесь себе это объяснить. Чувствуете себя сбитым с толку. Вы думаете, не вернулись ли вы в детство, в прекрасное время сказок, волшебства и чудес. А затем слушаете еще одну историю о том времени, когда животные были людьми... Я написал эти сказки несколько лет назад для своих детей, когда они были маленькими. Некоторые из них я придумал сам. Некоторые из них вспомнил – по крайней мере, части из них – вплетя в повествование. Некоторые перевел почти слово в слово из своих записей. Я не придавал много значения научной точности. Я смешал племена, которые не живут рядом. Я заставил некоторых людей жить в домах, которые встречаются в совсем других местах (есть много разных типов построек, и много разных типов социальной организации, и много других различий). Так что не беспокойтесь об этом. Если тема стала вам интересна, обратитесь к литературе. А теперь прочтите эти истории о Папе‐Медведе, Маме‐Антилопе и маленьком Лисенке. Если вы обнаружите, что вам необходимо объяснение, если вы не знаете ответа на вопрос, придумайте его. Если заметите какую‐то несовместимость, или чудесную невероятность, скажите, подобно старым индейцам: «Так рассказывают эту историю. Я не сам это придумал!» Джейми де Ангуло. I «Собирайся, мы уходим этим утром», – сказал Медведь, входя в дом. Он обращался к своей жене, Антилопе. «Солнце светит. Думаю, дождя не будет. Мы должны навестить твою сестру, живущую с народом Журавлей, а это далеко. Собирай вещи, привяжи малышку к люльке, сложи еду – вяленое мясо, сушеную рыбу и желудевую муку – чтобы хватило на несколько дней пути. Отсюда до деревни Журавлей путь неблизкий. Собирайся Лисенок. Уходим». Антилопа привязала малышку Куропаточку к люльке и позвала Лисенка: «Скорее, надевай свои новые мокасины». Но Лисенок захныкал: «Я не хочу одевать мокасины. Не хочу. НЕ ХОЧУ!» «Почему ты не хочешь надевать мокасины? Ты не можешь идти босиком. Никто не ходит босиком. Ноги отобьешь за целый день пути». «Я не хочу. НЕ ХОЧУ!» «Ты не хочешь посмотреть мир?» «Не‐е‐ет, не хочу, не хочу!» – кричал маленький Лисенок, топая ногой. «Понятно», – сказал Медведь. – «Этим утром ты подхватил ХА‐ХА. Это очень плохо, очень плохо. Ну, хорошо, тогда тебе лучше остаться здесь и присмотреть за домом, пока мы не вернемся. Пойдем, Антилопа». И они ушли по тропе. Медведь взвалил на спину провизию, в руке он нес свой лук, а за спиной у него висел колчан со стрелами. Антилопа несла на спине малышку Куропаточку, привязанную к люльке, а в руке держала палку‐копалку. И они пошли по тропе, трас... трас... трас... Вскоре их догнал Лисенок с мокасинами в руках. «Подождите меня, подождите меня. Я хочу посмотреть мир!» И они подождали, пока он усаживается и надевает мокасины. «Ты надеваешь их не на ту ногу, малыш! На другую, на другую». И они снова пошли по тропе, но Лисенок захныкал: «Я забыл свой лук. Как же я буду охотиться без лука». «Хорошо, давай быстро. Мы подождем тебя». Но он вернулся плача: «Я не могу его найти, не могу найти!» Маленький Лисенок стоял посреди тропы, плача и вытирая слезы своим хвостом. «Ну вот», – сказал Медведь, – «у тебя снова приступ ХА‐ХА. Это плохо. Боюсь, что ты никогда не станешь мужчиной и никогда не станешь охотником. С роду такого не было, чтобы охотник плакал, потому что не может найти свой лук. Охотники всегда кладут свои вещи на место. Но мы поможем тебе найти его на этот раз. Может быть, это тебя чему‐то научит. Может быть, когда‐нибудь ты станешь мужчиной». И они снова пошли по тропе, трас... трас... трас... И остановились у дома Старика‐Черепахи. Старик‐
Черепаха был дядей Медведя. Они остановились перед домом Старика‐Черепахи и позвали его. Старик‐Черепаха высунул голову из дымового отверстия. В его доме не было ни окон, ни дверей, только дыра на крыше, через которую выходил дым от огня. Дымовое отверстие также служило дверью. Старик‐Черепаха высунул голову и сказал: «Эй! Чего вам нужно? Куда направляетесь?» «Мы идем на запад, в гости к родственникам, которые живут у океана». А Лисенок добавил: «Я иду играть с двоюродными братьями и сестрами». «Подождите минутку», – сказал Старик‐Черепаха. – «Я дам вам немного бус для подарков. С роду не было, чтобы в гости ходили без подарков. Когда вы доберетесь до деревни Ястребов, отдайте эти наконечники для стрел двум Вождям‐Ястребам и скажите, чтобы они прислали мне хорошего кремня с Горы Черного Стекла. И не забудьте остановиться у дома Койота. Старик‐Койот прекрасный доктор, великий шаман. Вот погремушка для него. Я сделал ее сам и очень старался. Но не останавливайтесь у дома Ласки. Это плохой человек, однажды от злости он сжег мир. Лучше не связывайтесь с ним, ему не нравятся люди. Ну, до свиданья. Я присмотрю за вашим домом, пока вас не будет». И они снова пошли по тропе, трас... трас... трас. Они шли весь день и к вечеру добрались до вершины хребта, с которого вдалеке виднелся океан. Рядом с тем местом, где они остановились, под большими соснами, тек ручей. «Это хорошее место для лагеря», – сказал Медведь. – «Соберите дров, а я поймаю кролика». «Нет, давайте я поймаю кролика», – сказал Лисенок, схватил лук и ушел, но вскоре вернулся, хныча: «Кролики не сидят на месте». Антилопа ответила: «Ты гоняешься за ними слишком быстро. Ты должен научиться медленно подкрадываться к ним. Чтобы стать охотником, нужно долго учиться. Чтобы стать мужчиной, или женщиной, нужно долго учиться». «Ну и что же я должен делать?» – спросил Лисенок, сося кончик своего хвоста. «Вынь хвост изо рта и пойди, собери дров». «Нет, я не хочу. Это слишком тяжело. Не хочу. Нет, нет, НЕТ!» Лисенок рассердился, начал топать ногой, и так разошелся, что наступил на свой собственный хвост! «Хорошо, я пойду и соберу дров. А ты покачай свою сестренку Куропаточку, чтобы она не плакала. Это хорошее занятие для старшего брата». «Да, это я могу» – сказал Лисенок. Антилопа повесила люльку на сосновый сук и пошла за дровами. Медведь вернулся с двумя кроликами. Они поджарили их на углях и съели с желудевым хлебом, а затем расстелили на земле свои одеяла из кроличьих шкурок. Медведь сказал: «Доброй ночи, Горы. Охраняйте нас этой ночью. Мы чужаки, но мы хорошие люди. Мы не хотим никому зла. Доброй ночи, господин Сосна. Мы разбили свой лагерь под тобой. Охраняй нас этой ночью. Доброй ночи, господин Сова. Мы разбили лагерь в твоем доме. Мы хорошие люди, мы не ищем неприятностей, мы просто путешествуем. Доброй ночи, вождь Гремучая Змея. Доброй ночи всем. Доброй ночи, Травяной Народ, мы расстелили свои постели прямо на вас. Доброй ночи, Земля, мы лежим на твоем лице. Заботься о нас, мы хотим жить долго». Лисенок спал между родителями, а между ним и Антилопой лежала малышка Куропаточка. Вдруг Лисенок сказал: «Смотрите! Солнце вернулось с другой стороны!» «Нет, малыш, это луна – старший брат солнца, он трудится ночью». «О! Доброе утро, господин Луна». «Нет, глупенький, ты хотел сказать доброй ночи». «Нет, не хотел. Для луны это доброе утро». «Хорошо. Спи». Медведь уже храпел. Антилопа села, посмотрела в тень и тихо запела песню ночи. В ней говорилось: «Пусть тебе приснится, что мой ребенок обретет силу». II Следующим утром Медведь проснулся рано, задолго до восхода солнца. Только начинало светать, когда он сел и запел, что‐то тихо бормоча себе под нос. Затем он поднялся, потянулся и пошел к ручью умываться. А потом, еще в темноте, развел костер и начал готовить завтрак. Он нагревал камни, маленькие круглые камни. «Мама, о чем он пел? Кто это шел через горы с востока и пел на рассвете?» «Он пел о своей тени. Это песня, которую поет тень. И твоя тень тоже. Она должна петь ее каждое утро. Тень любого человека возвращается домой на рассвете и поет эту песню». «А что значит «возвращается домой»?» «Конечно же, она возвращается домой к тебе. Ты – ее дом». «А где она была?» «Она гуляла всю ночь, ходила в гости, бывала в разным местах, а утром она возвращается домой, к тебе». «Она всегда приходит?» «Нет, иногда она теряется. Вот почему твой папа пел песню. Мы в чужом месте. Может быть, его тень ходит, ищет его. А если тень услышит, как он поет, то подумает: «Ой, это же я вон там. Мне – туда». «А если она теряется, что происходит тогда?» «Тогда человек заболевает и умирает. Нельзя жить без тени». Лисенок немного подумал и сказал: «Но папа не умрет, потому что он пел, и его тень должна была услышать его. Лучше я тоже спою, чтобы и моя тень услышала меня». «Можешь запомнить эту песню? Послушай, мы споем ее вместе. Я иду, я иду. Через горы я иду домой. Я иду, я иду. С рассветом я иду домой. Я иду, я иду. С востока я иду домой. А теперь нам лучше встать и помочь Медведю готовить завтрак». Они поднялись и умылись в ручье. Затем Антилопа достала желудевой муки и начала варить кашу. Парой палочек она вынула несколько раскаленных камней из огня и бросила их в кашу, которая находилась в маленькой корзинке. Раскаленные камни издали свистящий звук: хвишшшш, хвишшшш, хвиш. Вскоре каша начала булькать и кипеть. Лисенок не утерпел и сунул в кашу два пальца. «Ой!» – завопил он, прыгая и тряся пальцами. «Почему не подождать, пока она немного не остынет? Никто не отберет ее у тебя. Потерпи, потерпи. С роду не было, чтобы люди не могли подождать минутку. Посмотри. Посмотри, как я это делаю». Антилопа ловко зачерпнула кашу двумя пальцами и тут же облизала их! «Вот как это делается», – сказала она. «Это я умею», – сказал Лисенок. Но он так торопился, что вымазал кашей нос, и все рассмеялись. Завтрак был закончен, путешественники собрали вещи, закинули их на плечи и снова отправились в путь, трас... трас... трас... вверх по тропе, трас... трас... трас... вниз по тропе, трас... трас... трас... по ровной дороге. Они шли весь день, а ночью разбили лагерь у маленького ручья. Лисенок забрался под кроличье одеяло между Медведем и Антилопой и вскоре заснул. III Следующим утром они добрались до деревни Ястребов. «Где дом вождя?» «Вон там. Вон там их дом. Дом двух Вождей‐Ястребов – Ястреба‐Тетеревятника и Ястреба‐
Перепелятника. Они вожди этой деревни». «Вон тот дом?» «Да, вон тот дом». «Вождь‐Ястреб! Вождь‐Ястреб!» «Ну, что вам нужно? Что вы так шумите? Дверь с восточной стороны». «Не говори так», – сказал Ястреб‐Тетеревятник Ястребу‐Перепелятнику. – «Это слишком грубо. Ты не научился хорошим манерам? Откуда тебе знать, может быть к нам в гости пришли важные люди! А ты так с ними обращаешься... Заходите, заходите. Обойдите вокруг. Вы не привычны к нашей стране. Мы здесь входим и выходим не через дымовое отверстие. У нас есть дверь. Обойдите вокруг, дверь с восточной стороны. Входите». Но Ястреб‐Перепелятник уже улетел. Он вылетел через свою собственную дверь. У него была своя собственная дверь – небольшое отверстие возле большой двери, как раз его размера. Он вылетел, как сумасшедший. Он вылетел в ночь. «Заходите», – сказал Ястреб‐Тетеревятник. Медведь и Антилопа, согнувшись под притолокой, вошли в дверь, Лисенок тоже нагнулся. Они сели у огня, и Антилопа распеленала Куропаточку. Один за другим, вошли все люди‐Ястребы и уселись на корточках вдоль стены. Затем заговорил вождь Ястреб‐Тетеревятник. «Добро пожаловать. Вы прошли долгий путь. Добро пожаловать». «Мы не знали, где у вас дверь». «У нашего народа дверь находится сбоку. Может быть, у вашего народа дверью служит дымовое отверстие. Это тоже хороший способ». «Но кто‐то говорил про другую дверь». «А, это мой старший брат Ястреб‐Перепелятник. Не обращайте на него внимания. Он плохой, он злой. Вон там его дверь... Видите эту маленькую дверь? Это его дверь – он не может входить через главную дверь, как все остальные – ему нужна ЕГО СОБСТВЕННАЯ дверь. Он так и не вырос. Я не знаю почему. Некоторые говорят, что это оттого, что он болел ХА‐ХА, когда был маленьким. Говорят, что это мешает правильно расти... Не знаю. Возможно. Помню, он плакал, кричал, топал ногой и говорил: «Не хочу, не хочу, не хочу!» Похоже, так ведут себя, когда серьезно заболевают ХА‐ХА. Во всяком случае, он не вырос, остался маленьким и злым. Но вот он возвращается, я слышу его. Послушайте». Они услышали его песню, раздающуюся в ночи, все ближе и ближе. Я я хенна я я хенна... Они посмотрели на маленькое отверстие рядом с главной дверью. Ястреб‐Перепелятник влетел в дом, сделал зигзаг и петлю и захлопал крыльями у них над головами. А затем, усевшись на пустое место перед огнем, сказал «Привет». «Сам привет!» – сказал Лисенок и рассмеялся. – «Я хочу поиграть с этим малышом. Он мне нравится!» Все засмеялись, а Ястреб‐Перепелятник сказал: «Хорошо, я поиграю с тобой. Давай». «Осторожней, мальчик, осторожней. С ним трудно справиться. Он драчун. Но если хочешь забрать его себе, бери. Нам не жалко». Лисенок схватил Ястреба‐Перепелятника, и они стали бороться, катаясь по полу, и почти угодили в огонь. Как вдруг Лисенок завопил и отпустил Ястреба. Ястреб укусил его за большой палец. Лисенок захныкал: «Я мне не нужен. Оставьте его себе». А Ястреб‐Перепелятник вылетел через свою маленькую дверь, и все услышали, как удаляется в ночи его песня. Лисенок держался за свой палец, а Ястребы катались от смеха. Ястреб‐Тетеревятник сказал сквозь смех: «Оставь его. Ты не многое потеряешь, лишившись его. Я так и думал, что ты не сможешь с ним справиться. Он может быть и мал, но с ним трудно справиться». Люди‐Ястребы стали готовиться к сну, выбирая места вдоль стены дома. Медведь взял вещи и направился к двери. «Куда ты?» – спросил вождь Ястреб‐Тетеревятник. «Пойду, поищу место для ночлега». «Не нужно, спите с нами. Места много – стелите постели внутри. Я смотрю, у вас есть кроличье одеяло. Как вы их делаете?» «О, это просто», – сказала Антилопа. – «Много умения для этого не нужно. Нужно только терпение и МНОГО кроликов, около двух сотен! Разрезаете шкурки на длинные полосы, затем скручиваете их – от этого мех становится толще – а затем сплетаете полосы вместе. Вот и все». «Да, да», – сказал вождь Ястреб‐Тетеревятник, – «вы большие мастера». «А я помогал маме скручивать полосы», – гордо сказал Лисенок. «Надо же! А кроликов ты тоже ловил?» «Нет», – сказал Лисенок, – «они же не сидят на месте». Все Ястребы расхохотались, и Лисенок засмеялся вместе с ними. Потом все стали ложиться спать. Ястреб‐Тетеревятник сказал: «Хранитель огня, хранитель огня, где ты? Разгреби угли, подбрось веток и дай нам свету, чтобы приготовится ко сну». IV Когда, рано следующим утром, Медведь собрался уходить, Вождь‐Ястреб сказал: «Я должен был бы дать тебе немного кремня в подарок для твоего дяди, Старика‐Черепахи, но у меня его совсем не осталось. Но вы идите мимо деревни народа Кремней. Они живут прямо у подножия Горы Черного Вулканического Стекла. Эта гора вся состоит из черного обсидиана, и некоторые его куски отлично подходят для ножей и наконечников стрел. Но только народ Кремней имеет право на них. Обсидиан можно получить только у них. Это сварливые люди, скорые на гнев, но это лишь поверхность. На самом деле они хорошие люди, если вы на них сразу не обижаетесь. Вот немного оленины. Передайте ее им в подарок от меня». Медведь, Антилопа, Лисенок и малышка Куропаточка отправились в путь. Трас... трас... трас... они шли весь день, трас... трас... трас... по тропе, и, наконец, пришли к деревне народа Кремней, расположенной у подножия Горы Черного Вулканического Стекла. «Где дом вождя?» «Его дом вон там, дом двух братьев‐вождей этой деревни. Но вы здесь лучше не останавливайтесь. Это плохое место. Мы опасные люди, мы раздражительны, с нами трудно ладить, мы легко выходим из себя». «Хо, вождь! Хо, вождь!» «Ну, что вам нужно? Заходите, если хотите подраться». «Нет, нет, мы не хотим драться. Мы пришли не драться, мы пришли в гости и принесли тебе подарок от Вождя‐Ястреба, отличный кусок оленьей печени». Младший вождь взял его, разрезал острым носом на тонкие ломтики и бросил своей собаке. «Я не люблю печень», – сказал он. – «Дайте мне лучше пожевать жесткого мяса с шеи оленя». Антилопа покопалась в своей сумке, вытащила вяленое мясо и предложила его Кремням. Старший Кремень взял его, растоптал, разрезал на маленькие кусочки и бросил своей собаке. «Я не люблю мягкое мясо», – сказал он. – «Я всегда ем на ужин маленьких Лисят». Но Лисенок важно вышел вперед. «Лучше меня не есть, предупреждаю. Ты можешь отравиться, потому что я болен ХА‐ХА!!!» «Хо, хо, хо», – рассмеялся старший Кремень, – «у него есть яд, он могущественный шаман!» Младший Кремень сказал: «Лучше оставь его, брат. Лучше не бросай ему вызов. Может быть он хороший игрок, он обыграет тебя». Кремни плакали от смеха. Все люди‐Кремни уже вошли в дом и уселись вдоль стен. Они издавали скрипящие звуки, сгибая колени и локти, а когда сталкивались, то раздавался звон. Они и в самом деле были странны на вид, с тонкими длинными телами из темного обсидианового стекла. Они были так тонки, что спереди их едва было видно, а сбоку сквозь них можно было смотреть, как сквозь дымчатое стекло. Края у людей‐Кремней были очень острыми. Они смеялись и подначивали своего вождя. «Давай, предложи этому мальчонке сыграть. Вдруг он умеет хорошо отгадывать. Вдруг он хороший игрок. Может быть, у него есть сила». Лисенок сказал: «Может у меня и немного силы, потому что я всего лишь маленький мальчик, но я не побоюсь сыграть с вами, если папа согласится играть на моей стороне. Он – хороший игрок и знает много песен, он победит вас». «Ну, так как, господин Медведь?» Медведь рассмеялся. «Хорошо, я помогу своему сыну». И вот с одной стороны очага уселись два Вождя‐Кремня, а с другой на земле сидели Медведь и Лисенок. Затем кто‐то дал Медведю и Лисенку по паре игральных костей из берцовой кости оленя. Медведь посмотрел на них. «У вас довольно длинные кости. Их трудно спрятать в руке. Вы, наверное, боитесь жульничества». «Жульничать можно, пока тебя не поймают, но если поймают, то ты проиграл. У нас такое правило». «Да, у нас такое же. А какую кость вы угадываете – ту, что с черной ленточкой, или белую без ленточки?» «Без ленточки». «Ну ладно, мы готовы». «Вы гости, вам и начинать прятать». Медведь и Лисенок запели свою песню. Бо ле эм на, болем бо лем... Два Вождя‐Кремня начали отгадывать. Они внимательно смотрели на лица Лисенка и Медведя, сидевших по другую сторону очага. Один из Кремней подтолкнул своего брата. «Угадывай». «Ладно, брат... думаю, посередине... Мне так кажется...» И он выкрикнул «ХА!» вытянув вперед руку, ладонью вверх. Это означало, что обе белые кости находятся посередине. Он правильно угадал кость Медведя, но ошибся с костью Лисенка. И Медведь бросил свои кости через очаг Кремням, а Кремни заплатили одной фишкой за не угаданную кость Лисенка. Лисенок снова спрятал свои кости. На этот раз Кремни угадали правильно, и он тоже перебросил им свои кости. Теперь был черед Медведя и Лисенка отгадывать. «Угадывай», – прошептал Медведь Лисенку. (Медведь плохо отгадывал, он мог хорошо прятать кости, но не умел хорошо угадывать – он слишком долго думал, прежде чем принять решение.) Поэтому он прошептал Лисенку: «Угадывай». Но Лисенок стеснялся перед чужими и ответил шепотом: «Попроси маму». Медведь подал знак Антилопе, и она подошла и уселась на колени рядом с Медведем и Лисенком. Дома Антилопа была известна, как хороший игрок, особенно хорошо она умела отгадывать. Она внимательно изучала лица Кремней, глядя на них в слабом свете огня. Наконец она заставила их занервничать, и, не дав ей выкрикнуть «ХА!», они сменили песню, чтобы сбить ее с толку. Но им не удалось одурачить Антилопу. Она выкрикнула «ХА!» и угадала кости обоих. Все рассмеялись. Кремни перебросили кости, и Медведь с Антилопой забрали их. Медведь прошептал ей: «Давай обманем их, жена. Давай споем песню, которую мы узнали у восточных людей. Я уверен, что они ее никогда не слышали». Так они и сделали. Теперь был черед Кремней угадывать. Они угадали кость Медведя, но ошиблись с костью Антилопы. И ошибались снова и снова. Дома у нее была репутация одного из лучших игроков. Так продолжалось долгое время – иногда побеждали Кремни, а иногда Медведь и Антилопа. Лисенку захотелось спать, и он тихонько улегся. Кремни расступились и накрыли его одеялом. Игра продолжалась, пока Антилопа не сказала: «Вы нас извините, но уже поздно. Мы путешественники, мы идем далеко, в гости к родственникам на побережье, это за горами». «Хорошо, хорошо», – сказал Вождь‐Кремень. – «Нам всем лучше лечь спать. Хранитель огня, хранитель огня! Подбрось веток в огонь. Сделай пламя ярким, чтобы мы могли увидеть, где стелить постели. А где этот мальчик? Ой, ой, ой, он уже уснул. Хороший мальчик, хороший мальчик. Он уже хороший игрок. Доброй ночи всем». V Утром все собрались уходить. Вождю‐Кремню очень понравился Лисенок, и он дал ему маленький мешочек из оленьей кожи, который можно было повесить на пояс. В нем была горсть наконечников стрел, сделанных из обсидиана. Красивые наконечники, похожие на дымчатое стекло, хорошо обколотые с обеих сторон, с ровными до самого острия краями. «Малыш, возьми этот подарок от народа Кремней. Эти кремни будут твоей удачей, твоей тинихови. Если ты попадешь в беду, потряси их в руке, а затем послушай, что они скажут. Они помогут тебе. Но не подходи близко к дому Ласки. Это плохой человек. Однажды, давным давно, он сжег мир. До свиданья, госпожа Антилопа и господин Медведь. До свиданья, малышка Куропаточка. Доброго пути. Мы еще сыграем, когда вы вернетесь обратно». Антилопа закинула на плечи люльку, а Медведь – узел с провизией. В его руке был лук, а стрелы висели в колчане за спиной. Лисенок тоже нес в руках лук и стрелы, а на поясе у него висел маленький мешочек из оленьей кожи, в котором лежали кремни. Трас... трас... трас... вверх по тропе, трас... трас... трас... вниз по тропе, трас... трас.. трас... по ровной дороге. Они шли все утро, пока не подошли к реке. Медведь перешел ее первым, чтобы проверить глубину – вода достигала лишь его колен – затем перешла Антилопа, и они закричали Лисенку, чтобы он снимал мокасины и поспешил за ними. Но тут у Лисенка случился приступ ХА‐ХА. Он скакал и топал ногой. «Я не хочу! Не хочу! Не хочу!» – вопил он. Это был очень сильный приступ ХА‐ХА. «Хорошо», – крикнули они, – «тогда оставайся там. Мы пошли дальше». Когда они скрылись за грядой, Лисенок бросился через реку. Он бежал по тропе изо всех сил – даже ни разу не остановившись взглянуть на следы. Вскоре он потерял тропу... Затем он снова нашел тропу, но возможно это была уже другая тропа. Потом он немного вернулся назад, и потом снова потерял тропу. И теперь он совершенно, полностью заблудился. Он бросился бежать. Он бежал и бежал, обгоняя свой хвост. А потом, запыхавшись, с колотящимся сердцем, остановился на вершине гряды. Он поплакал немного, хныча: «Вот бы я вылечился от ХА‐ХА». А затем вспомнил о кремнях в своем мешочке, вытащил их, потряс в руках и приложил к уху. «Мои маленькие кремни, помогите мне. Где мы?» Кремни сказали: «Нам отсюда не видно. Отправь одного из нас вверх». «Как это сделать?» «Просто. Привяжи одного из нас на кончик стрелы». Лисенок взял один из кремней, привязал его к стреле, натянул свой лук, нацелил стрелу прямо вверх и выстрелил. Стрела полетела вверх, вверх, вверх, и упала вниз. «Ты видел их, кремень?» «Да, они недалеко. Я видел, что они переходят через холм к западу отсюда, но тебе лучше поторопиться, потому что солнце садится, и я видел за холмом охотника, возвращающегося домой. Это, должно быть, Ласка». Лисенок схватил свой лук и стрелы и побежал по склону, распустив хвост. Он бежал по холмам то вверх, то вниз. «Подождите меня! Подождите меня!» «Мы всегда должны ждать тебя, когда у тебя случается ХА‐ХА. С роду не было, чтобы путешественники ждали больных ХА‐ХА. Больше мы не будем тебя ждать». Антилопа уже разбивала лагерь. Они развели огонь, поели и расстелили на траве свои постели. Медведь пожелал доброй ночи всем жителям этих мест – деревьям, траве, земле, народу птиц, живущему на верхушках деревьев, всем сверчкам и всем, кто путешествует ночью. Лисенок заполз в постель между родителями. Утром Антилопа сказала: «Спой лучше песню своей тени. Ей нужно найти тебя в этом тумане». Туман был таким густым, что они едва могли видеть Медведя, разводившего огонь в десяти шагах от них. Он поеживался и ворчал. Лисенок спросил: «Куда мы сегодня пойдем?» Медведь ответил: «Откуда я знаю? Как я могу узнать, куда идти, в таком тумане!» «Ой, ой, ой, этим утром у папы приступ ХА‐ХА! Спрошу‐ка я лучше кремни». Лисенок потряс в руке мешочек с кремнями. Туман на востоке, Туман на севере, Туман на западе, Туман на юге, Хороший кремень всегда летит прямо. Вот что пели кремни в мешочке. «Что это значит, папа?» «Не знаю. Спроси у мамы». «Привяжи его к стреле и выстрели, малыш». «Но я потерял свой лук», – начал хныкать Лисенок. «Ты не должен был так беззаботно бросать его на землю. Но теперь это не имеет значения, ты не сможешь его найти в этом тумане. Возьми папин лук. Я помогу тебе его натянуть. И не плачь, малыш. Когда у папы будет хорошее настроение, мы попросим его сделать тебе копье. Лук делать долго». Услышав просвистевшую мимо стрелу, Медведь отпрыгнул и почти свалился в костер, но не сказал ни слова. Он лишь заметил направление, в котором полетела стрела, и сделал на земле отметку. Они закончили завтракать, собрались и пошли в направлении полетевшей стрелы, трас... трас... трас... вверх по тропе, трас... трас... трас... вниз по тропе, трас... трас... трас... Они шли утром, Медведь со своим узлом, Антилопа с малышкой Куропаточкой в люльке, Лисенок с копьем, которое сделал для него отец. «Почему мы ушли так рано?» «Потому что нам далеко идти». «Мы идем в деревню Койота?» «У Койота нет деревни. Койот – старик. Он живет один». «Мама, мы идем на запад?» «Мы идем на запад, мы идем на запад. Не отставай». «Папа, мы идем на запад?» «Мы идем на запад, мы идем на запад. Не отставай». «А ты, маленькая сестренка, мы идем на запад?» Она не ответила и только рассмеялась в люльке. VI Старый Койот спит среди холмов. Старый Койот спит в своем доме. Его дом далеко за холмами В маленькой долине, в долине, скрытой далеко за холмами. Они шагали по тропе весь день. Они перешли через гряду, спустились вниз, в долину, и снова перешли через гряду, и снова спустились в долину, обходя маленькие пригорки. Они нашли ручей и прекрасное место для стоянки и разбили там лагерь на ночь. Медведь пожелал доброй ночи всем деревьям вокруг, земле, траве и людям, путешествующим ночью. Рано утром они снова пошли по тропе, вниз по тропе, вьющейся по долинам среди холмов. Они не встретили ни одной деревни. Вокруг не было ни деревень, ни людей. Они петляли по долинам, среди холмов. И вот тихая долина. Тропа, вьющаяся через заросли чапараля. Около полудня они подошли к дому. «Дедушка! Дедушка!» Никто не ответил. «Дедушка, дедушка, где дверь?» Никто не ответил. «Дедушка! Дедушка, мы принесли тебе бусы, красивые, ровные, гладкие бусы, четыре мешка». Старик‐Койот потянулся и зевнул. «В моем доме нет двери. Не знаю, как вы собираетесь входить». «Я знаю, как войти», – сказал Лисенок. – «Через дымовое отверстие». «Нет, нет, лучше не делайте этого», – проворчал Койот из дому. – «В моем доме нет центрального столба, и лестницы нет, вы можете упасть в огонь. Не знаю, как вы собираетесь входить. Идите‐ка лучше дальше. Идите в другое место. Здесь давным‐давно никого не было. Я спал, а вы пришли и разбудили меня. Я же говорю, вы не сможете войти в дом, потому что в нем нет дверей. Не знаю, как вы собираетесь входить!!!» «Дедушка, мы спустимся через дымовое отверстие. Кремни помогут нам спуститься». «О‐о‐о», – сказал Койот, – «это другое дело. У вас есть кремни, да? Хорошо, спускайтесь, спускайтесь. Делать нечего. Придется мне вставать. Давайте. Спускайтесь, спускайтесь». И они спустились через дымовое отверстие. «Я – старик. Мне некому помочь. В моем доме мало еды. Мои внуки давно ушли. Может быть, вы встречали их. Это Вожди‐Ястребы. У них есть деревня где‐то в холмах. Возможно, вы проходили через нее. Наверное, это они дали вам кремни, которые висят в мешочке на поясе у этого маленького мальчика. Замечательно, какой хороший мальчик, шаман. Как тебя зовут?» «Я – Лисенок». «О, так ты должно быть Мальчик‐Лисенок». «Не знаю. Я – Лисенок». «Ты – Мальчик‐Лисенок, который часто болеет ХА‐ХА?» «Не‐е‐ет, я здоровый Лисенок, и хотя я еще маленький мальчик, ХА‐ХА у меня было очень давно, в легкой форме, но теперь я вылечился и иду со своими родителями посмотреть мир. А ты Старик‐Койот?» «Да‐а... Думаю, я – Старик‐Койот. А ты? Ты, наверное, великий шаман. У тебя, наверное, много силы. Ты пришел сыграть со мной?» «Дедушка, дедушка, не обращай на него внимания. Он просто Мальчик‐Лисенок», – сказал Медведь. – «Он еще не умеет играть. Ты можешь повредить ему». «А ты, в таком случае? Ты взрослый мужчина. Ты, наверное, хороший игрок?» «Нет, нет, дедушка, мы пришли сюда не играть. Ты можешь повредить нам». «Ну и зачем же тогда вы пришли ко мне домой?» «Мы пришли сказать тебе, что Старик‐Черепаха еще жив. Он попросил нас прийти и сказать тебе об этом». «Хо, хо! Это хорошо, это хорошо. Я рад это слышать. Старик все еще жив! Вы, должно быть, проделали большой путь и, наверное, устали. Сюда трудно добраться. Думаю, без этого малыша вы не нашли бы дорогу. Может быть, однажды он станет шаманом». «Нет, нет, дедушка, не думаю, что он станет шаманом». «Не‐е‐ет? Ну, может быть он станет охотником?» «Нет, нет, дедушка», – сказал Медведь. – «Не думаю. Для этого он слишком часто болеет ХА‐ХА». «Может быть, он станет воином – беззаботным, безумным человеком, который никогда ничего не боится». «Я НЕ ЗНАЮ, КЕМ Я СТАНУ», – сказал Лисенок. – «Я скажу, когда выросту. Но я знаю, что ты мог бы мне рассказать – ты мог бы рассказать хорошую старую историю! Старик‐Черепаха сказал, что ты знаешь много старых историй, настоящих старых историй. Вот зачем я сюда пришел!» «Так ты хочешь старую историю», – сказал Старик‐Койот. – «Хорошо, я расскажу тебе, как Ласка сжег мир». ... Они жили в Тулейоми, Старик‐Койот, его жена, Королева Пеликанов, и два их внука, Ястреб‐
Тетеревятник, Веквек Хойпу, и его старший брат, Вивва Веквек, Ястреб‐Перепелятник. Эти двое были вождями. Однажды Вождь‐Ястреб пошел охотиться на уток, и увидел на склоне холма дом Ласки. Он направился туда и вошел в дом, но дома никого не было. Он нашел немного желудевой каши и съел ее с бельчатиной, которую обнаружил в углях очага. Затем он стал шарить по углам, и нашел бусы, четыре мешка бус, четыре мешка, полные бус. Вождь‐Ястреб взял их. Он пошел к ручью и спрятал их в воде, затем он испугался, побежал домой и забрался в постель, не поужинав. Когда Ласка пришел домой, то вошел в дом и сразу узнал, что кто‐то здесь побывал. Он пошел к месту, где хранил бусы... там было пусто! Бусы пропали! Бусы пропали! Бусы пропали. Тогда он рассердился, тогда он рассердился, и он сердился ВСЕ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ, и он проплакал ЧЕТЫРЕ ДНЯ. Затем он перестал плакать, вышел на улицу с распухшими глазами и обыскал все вокруг. Рассказывают, что затем он развел костер. Он развел костер, большой костер, раздул его и воткнул в него свое копье. Огонь раскалил копье, раскалил докрасна. Затем Ласка запел свою военную песню. Он плясал, прыгая вокруг костра, и пел: Я я хенна, я... Он пел: «Хочешь испытать меня, да? Не боишься меня? Хорошо, я найду тебя, где бы ты ни был». Затем Ласка выдернул свое копье из огня и направил его на восток. Он направил его на север, он направил его на запад. Он направил его на юг, и там увидел Вождя‐Ястреба, далеко на юге, за горами, в доме Старика‐Койота и Королевы Пеликанов. Они все сидели вокруг костра, когда Ястреб увидел летящее в него из огня копье. «Отдай бусы! Отдай бусы!» «Я украл их. Я спрятал их в ручье», – кричал Вождь‐Ястреб, бегая вокруг центрального столба. «Что с тобой?» – спросил Старик‐Койот. Рассказывают, что затем мир загорелся... весь мир загорелся. Он горел, горел везде, вверх по каньонам, вниз по склонам и на равнинах. Он горел четыре дня и четыре ночи. Наконец Старик‐Койот подумал: «Я должен остановить огонь. Где мой дождевой мешок?» Он пошел к тайнику под крышей и достал свой дождевой мешок, затем он вышел наружу, подошел к мамонтову дереву и ударил по нему мешком. Туман, туман, туман, Туманный дождь, туманный дождь, Кап... кап... кап... кап... кап, кап, кап, кап. Старик‐Койот вернулся в дом и взял олений рог, в котором когда‐то просверлил отверстие». «Дедушка, что ты делаешь?» «Ничего. Просто хочу немного поесть». Дождь, дождь, дождь, десять дней и ночей шел дождь. Мир перестал гореть. А дождь все шел и шел. Вода неслась по руслам рек. Долины превратились в озера. Вода поднималась вокруг дома. Она поднялась до крыши и начала литься внутрь через дымовое отверстие. Вождь‐Ястреб вылетел наружу. «Ве‐е‐е‐ек, ве‐е‐ек, тлан, тлан, тлан, ве‐е‐ек», – он облетел вокруг мира четыре раза, ища место, куда приземлиться. Даже вершина Старой Горы скрылась под водой, но на самой вершине из воды торчала ветка куста. Вождь‐Ястреб уселся на нее. Он так устал! Но ветка начала качаться под ним вверх и вниз, окуная Ястреба в воду. «Дедушка! Дедушка! Спаси меня! Я тону!» Но Старик‐Койот не слышал. Он сидел внутри оленьего рога и пел. Вокруг вершины Старой Горы плавали два Старика‐Нырка. Ястреб увидел их. «Дедушки! Дедушки, спасите меня! Дедушки, я тону. Дедушки, дедушки, спасите меня!» Один из Стариков‐Нырков подплыл поближе. «Хорошо, садись ко мне на спину». Вождь‐Ястреб свалился ему на спину, и Старик‐Нырок нырнул вместе с ним под воду, вниз, к своему подводному жилищу. Там он постелил Ястребу постель, и Ястреб пролежал на ней восемь дней. Рассказывают, что потом вода спала. Она понемногу спускалась вниз, по склонам гор, по склонам холмов, но в долинах все еще было полно грязи. Затем Старик‐Койот вспомнил про Вождя‐Ястреба, своего внука. Он соскучился по нему и заплакал. Он ходил, искал его и плакал. Затем Старики‐Нырки разбудили Ястреба у себя дома. «Вставай, вставай, пора вставать. Ты поправился». Ястреб встал, и они накормили его. Затем он достал бусы, нанизал их на два шнурка и повесил на шею двум старикам. Они были очень довольны. «Хо! хо! Внук, спасибо, спасибо!» «До свиданья, дедушки. Я пойду искать Старика‐Койота». «Хорошо, до свиданья, но зачем ты хочешь найти этого старого мошенника?» И Ястреб ушел. Он шел и шел. Он все обошел в поисках своего деда. В мире все еще было много грязи, и он был темным и холодным. Наконец он пришел в Тулейоми и остановился на берегу ручья. На другом берегу стоял какой‐то человек. «Ты кто?» – спросил человек. «А ты, ты кто?» «Сначала скажи, кто ты». «Нет, нет, ты первым назови свое имя». «Мир уничтожен! Куда ты идешь? У тебя, наверное, много силы, раз ты все еще жив!» «У тебя у самого, кажется, много силы», – сказал Вождь‐Ястреб, и добавил: «Сейчас же скажи, кто ты, пока я не убил тебя!» «Хорошо, я скажу кто я. Я – Старик‐Койот!» «А я – Вождь‐Ястреб!» «Внук, внук, хей!» – закричал Койот, перепрыгнул на другой берег и обнял своего внука. Он посадил Вождя‐Ястреба к себе на плечи и отнес домой, постелил ему постель, и они снова стали жить дома. В те дни мир был темен, в нем не было огня, и Вождю‐Ястребу это не нравилось. Он ворчал: «Почему нет огня и солнца? Дедушка, почему у нас нет огня?» «Все уничтожено, ничего не осталось. Ты всего лишь мальчик, ты не понимаешь, что такое уничтожение мира». «Ты мог бы достать его, если бы захотел». «Как бы я мог его достать?» «Ты мог бы, если бы захотел». «Ну, хорошо, я пойду и поищу огонь». И на следующее утро Старик‐Койот ушел. ТОНно‐но‐нононононо... Он пришел домой к двум Братьям‐
Крысам и позвал: «Эй, внуки, эй!» Один из Крыс ответил: «Дверь на южной стороне». Но второй Крыса отругал брата. «Что с тобой? Ты сошел с ума? Как ты говоришь с гостем. Откуда тебе знать, может быть это важный человек, может быть это вождь какого‐то племени? Вообще‐то это дедушка Койот. Видимо, что‐то случилось, раз дедушка ушел так далеко от дома. Входи, дедушка, входи. Добро пожаловать. Что привело тебя к нам?» Старик‐Койот вошел и уселся. Затем он развязал маленький мешочек из оленьей кожи, висевший у него на шее, и вытащил нить бус. Он тянул и тянул длинную нить бус. Затем он отрезал ее, завязал на концах и отдал одному Крысе. Потом он вытащил другу нить бус и отдал другому Крысе. «Ваш двоюродный брат хочет получить огонь. Вот зачем я пришел к вам», – сказал Койот. «Я хочу, чтобы вы двое нашли огонь и принесли его ему. Я знаю, что в Южном Мире есть люди, у которых все еще есть огонь, но они стерегут его, чтобы никто его не украл. Я слишком стар, чтобы идти самому, но вы двое молоды и хорошо бегаете». «Хорошо, хорошо, дедушка, вы отправимся в путь завтра. Мы зайдем к тебе по дороге. Можешь рассчитывать на нас». И Койот отправился домой, тон‐но‐но‐но‐но‐но‐но‐но. Когда он пришел домой, Вождь‐Ястреб спросил: «Ну как, ты нашел этих двоих, дедушка?» «Кого двоих?» «Двоих похитителей огня. Тех двоих, что смогут похитить огонь». «Как ты узнал о них?» «Ты нашел их? Скажи, ты нашел их?» «Они сказали, что придут завтра». На следующее утро пришли Крысы. «Вот и мы», – сказали они. «Мы обещали, что придем, и обдумали это дело. У людей Южного Мира трудно украсть даже искорку. Они никому не дают огонь. Но мы попытаемся украсть его для тебя и твоего внука. Трудно жить без огня». «Хорошо», – сказал Койот, пошел в угол дома, пошарил под балкой, вернулся с двумя кусками гнилушек и отдал их Крысам. И они отправились в путь, двое похитителей огня, так рассказывают люди. Южный Мир! Южный Мир! Южный Мир! Южный Мир! Там есть ворота, ту‐ту‐ту‐ту‐ту‐ту, которые открываются и закрываются сами по себе. Когда ворота сами открылись, Крысы проскользнули сквозь них – двое похитителей огня, Древесные Крысы. Ворота захлопнулись за ними, а они побежали дальше. В Южном Мире люди жили в большом доме. Вместо обычного очага, в центре их дома стояли две Вороны, и когда они кричали «Ко‐о‐о‐о‐о‐о», огонь вырывался из земли, разбрасывая искры. Крысы заглянули в дверь. Все спали. Крысы на цыпочках, ступая очень осторожно, прокрались к центру дома и стали все ближе и ближе подбираться к Воронам, держа наготове палочки‐гнилушки. Вороны закричали: «Ко‐о‐о‐о‐о‐о», и огонь вырвался из земли у их ног. Древесные Крысы поймали его искры на свои гнилушки и бросились к двери. Рассказывают, что двери охранял Журавль. Он спал, растянувшись поперек порога, и Крысы споткнулись о его ноги. «Ва‐а‐ак, Ва‐а‐ак! Кто‐то крадет наш огонь!» Люди проснулись. «Вы все поумирали что ли?» «В чем дело?» «Кто‐то украл огонь!» «Их двое, похитители огня, Древесные Крысы». «Куда они побежали?» «Вот они! Вот они!» «Держите их, бейте их быстрее!» «Нет, нет, не бейте их, мы оставим их себе». «Хватайте их!» В суматохе Крысы выскользнули из‐под листьев и побежали обратно, к воротам Южного Мира. Ту‐ту‐
ту‐ту‐ту, ворота открылись сами собой, Крысы проскочили сквозь них и вернулись к дому Койота. «Вот, дедушка, мы принесли его». И они отдали ему две палочки‐гнилушки, внутри которых тлел огонь. «Хорошо», – сказал Койот. Он взял кусок сухого дерева, настрогал кремнем небольшую кучку тонких стружек, затем воткнул в эту кучу палочки и подул на них. «Дым, дым, дым!» Потом показались языки пламени, и Вождь‐Ястреб обрадовался. Теперь у Койота и его внука Ястреба был огонь, но на земле все еще было темно. Вождь‐Ястреб снова стал ворчать. «Дедушка, почему у нас нет солнца? Я хочу солнечный свет, я хочу солнечный свет». «Да, да, я слышу, но где же я его возьму?» «Дедушка, ты знаешь все, ты знаешь, как было до разрушения мира. Ты сможешь достать солнце, если захочешь». «Хорошо, хорошо, я пойду, навещу твоих двоюродных братьев, Голубей. Может быть, они помогут нам». На следующий день Старик‐Койот отправился в путь, тон‐но‐но‐но‐но‐но‐но, он пошел на юг. Он пришел к дому братьев Голубей и позвал их: «Эй! Эй!» Один из Голубей ответил из дома: «Дверь под перечным деревом. Не видишь? Слепой, наверное». Другой Голубь отругал брата. «Что с тобой такое? Ты совсем не умеешь себя вести? Что ты сердишься? Откуда тебе знать, когда ты так сердишься, кто пришел, а вдруг это вождь какого‐то племени – а ты ведешь себя как ДУРАК… НУ ВОТ, посмотри, это наш дедушка Койот. Наверное, что‐то случилось, раз дедушка ушел так далеко от дома. Входи, дедушка, входи. Зачем ты пришел?» Старик‐Койот вошел и уселся. Он помолчал, затем достал четыре мешочка бус и положил их на землю перед собой. Потом он положил два мешочка на землю перед одним Голубем, а два – перед другим. И сказал: «Я пришел, потому что ваш двоюродный брат хочет солнце. Он все время недоволен. Ему не нравится темнота. Вот что я хочу от вас двоих. Я хочу, чтобы вы достали солнце, если сможете». «Хорошо, дедушка, хорошо. Думаем, что сможем достать для тебя солнце. Мы отправимся в путь завтра утром». «Да, дедушка, не беспокойся. Мы будем проходить мимо твоего дома. Мы придем, можешь рассчитывать на нас. Да, конечно». «Хорошо», – сказал Койот и тон‐но‐но‐но‐но‐но, пошел домой. Они пришли на следующее утро. «Ну, дедушка, мы здесь, чего ты от нас хочешь?» «Я хочу, чтобы вы достали солнце, и чтобы в мире все время было светло, чтобы в нем был свет. Так хочет Вождь». «Хорошо, хорошо, это просто. Мы отправимся в путь прямо сейчас». И они пошли на юг, пока не добрались до дома солнца. Оно жило совсем одно в доме на вершине небольшого холма. Дедушка‐Койот и два Голубя остановились невдалеке и позвали его. Они звали его снова и снова, но солнце не выходило. «Что будете делать?» – спросил Койот. – «Как вы собираетесь достать его оттуда?» Один из Голубей сказал брату: «Попробуй первым». «Нет, ты. ТЫ». «Нет, нет, ты. Давай, попробуй. Ты не сможешь этого сделать, ты еще слишком мал. Но попробуй первым. ЗАТЕМ я покажу тебе, как это делается». «ТЫ? Ты слишком стар. Ты уже старик. Ты не сможешь этого сделать. Посмотри на меня, я молод, у меня глаза зоркие, у меня руки сильные». «ХОРОШО, тогда делай и не болтай. ПОСМОТРИ на него, дедушка, и не бойся». «Я не боюсь», – сказал Старик‐Койот. Младший Голубь взял свою пращу и вложил в нее камень. Рассказывают, что затем он спел четыре раза: Шуннера шуннера ху хе каа... Затем он раскрутил пращу над головой и бросил камень. Камень полетел прямо на восток и попал в дом солнца. Солнце подпрыгнуло высоко в воздух через дымовое отверстие, зависло в небе на секунду и снова свалилось в дом. «Ну и ну», – сказал Старик‐Койот. «Ну, что я говорил?» – сказал старший Голубь брату. – «Что я говорил? Ты сделал именно так, как я сказал. А теперь посмотри на меня». И он начал петь, раскрутил пращу и выпустил камень. Камень полетел и разбил дом солнца, угодив прямо в середину. Солнце выпрыгнуло через дымовое отверстие в небо и осталось на нем! «Ну и ну!» – сказал Старик‐Койот. VII На следующий вечер Старик‐Койот продолжил свой рассказ. Теперь у них был огонь, а над миром светило солнце, но Вождь‐Ястреб все еще был недоволен. Он ходил и ворчал. «ЧТО теперь?» – спросил его дедушка Койот. «Дедушка, ПОЧЕМУ НЕТ людей? Я хочу, чтобы в мире были люди». На этот раз Койот рассердился. «Хорошо», – сказал он, – «но потом МЫ должны будем уйти!» Затем он вырезал людей из дубовых палочек, но они не стали людьми. Тогда Койот попробовал сосновые палочки. «Становитесь людьми!» – приказал он, но они не стали людьми. Койот перепробовал все деревья, но они не стали людьми. Он рассердился и крикнул: «Когда вас покусают блохи, вы станете людьми». Блохи покусали их, но это не пробудило их. Тогда Старик‐Койот принялся за работу. Он взял палочки конского каштана и вырезал из них всевозможных людей, а затем расставил вокруг. Он делал это в своем доме церемоний. Койот воткнул их в землю на южной стороне, на северной стороне, на восточной стороне и на западной стороне. Затем он нарезал на мелкие кусочки молочай, разбросал его поверх палочек и сказал: «Завтра утром все они будут говорить». На следующее утро все они говорили и ходили в доме церемоний. «Блохи почти прикончили нас прошлой ночью», – говорили они. Койот вошел и обратился к ним. «Я хочу обратиться ко всем вам», – сказал он, – «и сказать, кто вы. Те, что живут на западе, будут называться вот так. Те, что живут на юге, будут говорить на другом языке. Те, что живут на востоке, тоже будут говорить на другом языке. И те, что живут на севере, будут говорить на еще одном языке. Отныне по всем четырем сторонам земли будут жить люди». «Блохи почти прикончили нас прошлой ночью», – сказали они. «Хорошо», – сказал Старик‐Койот, – «доброе утро, а теперь послушайте меня. Я говорю не о блохах, я собираюсь обратиться ко всем вам и кое‐что сказать. Я хочу научить вас. Когда это будет сделано, через четыре дня, я уйду. Моему внуку здесь не нравится». «Хорошо», – сказали люди. На следующее утро они проснулись и начали танцевать. Они танцевали четыре дня. Они говорили на разных языках и не понимали друг друга. Старик‐Койот заговорил. «Когда вы умрете, вы придете в мою страну, через четыре дня после смерти. Живые люди НЕ должны приходить в мою страну: ТОЛЬКО МЕРТВЫЕ ЛЮДИ». Затем он принялся за работу и устроил все так, как должно было быть. Он сделал сосну сосной, а дуб дубом. Он сказал Голубой Сойке: «Ты – Голубая Сойка», а Утке: «Ты – Утка». Он сказал: «Ты – Олень», и «Ты – Лысуха». Он устроил весь мир таким образом. Затем он позвал свою жену, которая была Королевой Пеликанов: «Старуха, поторопись. Собери свои вещи и корзины. Мы уходим». «Хорошо», – сказала Королева Пеликанов. Затем он еще раз обратился к людям: «Вы все слышали, что я сказал. Когда вы умрете, вы должны будете прийти в мою страну на западе. Я буду на западе, за океаном». Вождь‐Ястреб хотел остаться, но старик сказал: «Ты хотел ЛЮДЕЙ, не так ли? Теперь мы должны уйти, ПОЙДЕМ». Вот так они ушли. Они ушли. Они ушли на запад, за океан. И живут там до сих пор, а теперь эта история закончена... VIII На следующее утро, когда они сидели вокруг костра и ели желудевую кашу, крольчатину и маленькие круглые поджаренные шарики, сделанные из орехов лаврового дерева, размолотых в пасту, Антилопа и Медведь начали спорить. Медведь сказал: «Я не понял, как Койот мог создать людей, как что‐то новое, чего никогда раньше не было, если он сам и Ястреб, и Кремень, и Утки, и все остальные уже были людьми. Для меня это слишком». Старик‐Койот только щурился, улыбался и налегал на шарики из лавровых орехов и крольчатину, а Антилопа сказала: «Ты ничего не понимаешь. Он сказал, не что дед его прадеда создал людей, а что Ястреб жаловался, что нет людей». «Разве это не то же самое, что я говорю? Я сказал, что ты сказала, что дедушка сказал...» Но Лисенок перебил: «Почему бы вам не слушать истории, вместо того, чтобы болтать, как две сороки?» «Ну и что же говорит эта история, умный мальчик?» «Как я могу сказать, после того, как вы все запутали?» Старик‐Койот расхохотался и почти подавился кроличьей костью. «Этот мальчуган умен», – сказал он. Но Медведь проворчал: «Ты и сам умен, старик. Вот скажи мне, почему ты сказал, что создал людей, если люди уже были». «Потому что я – Старик‐Койот. Я очень стар. Мне тысяча лет. Я ЗНАЮ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПОСЛЕ ТОГО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ДО, и что случилось до того, что случилось после!» Медведь прорычал: «Для меня это бессмыслица», но Койот ответил: «Это бессмыслица для ТЕБЯ, потому что ты еще молодой человек, господин Медведь. Ты еще слишком мал, чтобы понимать». Тут Лисенок пустился в пляс. Он вопил и пел: «Папа слишком мал, папа слишком мал». Он схватил Антилопу за руку, и они вместе заплясали вокруг костра: «Папа слишком мал, папа слишком мал». Старик‐Койот поднялся, взял малышку Куропаточку на руки и присоединился к пляске. Медведь проворчал: «Как дети. Пойду охотиться на кроликов. Надо же кому‐то в этом лагере делать что‐то полезное». «Подожди минутку, папа, я пойду с тобой». Антилопа взяла свое плетение. Она начала плести новую корзину. Койот понаблюдал за ней и сказал: «Почему бы тебе не сплести узор Куропатки?» «Я его не знаю. А ты знаешь?» «Я покажу тебе», – и Старик‐Койот взял у нее корзину. Его пальцы заработали быстро, быстро, быстро. И вскоре вокруг корзины побежали черные фигурки куропаток на белом фоне. «Это красиво», – сказала Антилопа. Койот отдал ей корзину, и она продолжила плести, но гораздо медленнее, потому что для нее это был новый узор, и ей часто приходилось останавливаться и спрашивать Старика‐Койота. Койот качал малышку Куропаточку в люльке. «Я спою тебе песню Куропатки». Дааабо ле эээма ма а... IX И они снова отправились в путь. Иногда они шли через лес, а потом снова попадали в густые заросли кустарника. Холмы превратились в настоящие горы, а тропа вилась по каньонам, иногда под большими деревьями, иногда сквозь чапараль. Наконец они вышли к подходящему для лагеря месту, в маленькой круглой долине с густой травой и бегущим по ней ручьем. Солнце было еще высоко, но они так устали, что решили остановиться и отдохнуть как следует. На следующее утро Старик‐Койот, который решил пойти с ними, сказал: «Сегодня мы останемся здесь. Это отличное место». «Но нам далеко идти», – сказал Медведь. – «Мы никогда не дойдем, если будем идти в таком темпе». «Ты никогда никуда не дойдешь. Ты слишком торопишься». Антилопа сказала: «Да, правда. Сегодня лучше остаться здесь. У нас кончается сушеная оленина. Мы побудем здесь, а вы с Лисенком сходите на охоту – может, добудете оленя. Здесь должны быть олени. Я насушу оленины. Дедушка нарежет мясо, а я насушу его над огнем». «Точно», – закричал Лисенок, – «пойдем на охоту. Я поупражняюсь в метании своего нового копья». И они оба ушли, каждый в свою сторону. «Ты иди на запад, а я пойду на восток», – сказал Медведь, – «а обратно оба вернемся с севера. Так мы будем гнать оленей друг на друга». Антилопа крикнула в след: «Только снова не заблудись». «Разумеется, не заблужусь», – ответил Лисенок. – «Я охотник... и вообще у меня есть волшебные кремни». Лисенок осторожно и бесшумно, как хороший охотник, крался сквозь кусты и чапараль, и увидел за деревом большого оленя. Сквозь кусты виднелся только его зад. Олень, должно быть, что‐то ел на земле, потому что Лисенок не видел его головы, но КАКОЙ ЗАД! Должно быть, это олень‐вапити! Лисенок поднял копье, отклонился назад, так, что его голова почти касалась земли. Затем выпрямился, как катапульта, и бросил копье. Он попал в цель, и из кустов с РЕВОМ поднялся медведь‐ГРИЗЛИ. Лисенок подпрыгнул. «ПАПА, ЧТО ты здесь делаешь? Я думал, ты пошел на восток». Медведь‐Гризли крикнул: «Зачем кидать в меня копье?.. И я НЕ твой папа!» Лисенок смутился. «Ты мой папа. Конечно же, ты мой папа. Извини, что я бросил в тебя копье, я думал, что ты олень – но ты все равно мой папа». «Говорю тебе, что я НЕ твой папа. Что с тобой? Ты не знаешь своего собственного отца?» И тут из кустов вприпрыжку выбежала маленькая девочка. Она была ростом с Лисенка и очень красива – в маленькой юбочке из черных и оранжевых растительных волокон. Она обратилась к медведю‐гризли. «В чем дело, папа?» «Этот мальчишка бросил в меня копье и зовет меня «папой». Я думаю, он спятил». Лисенок с большим любопытством рассматривал девочку. А она сказала ему: «Ты не должен кидать копья в людей. Это не хорошо. И он НЕ твой папа. Он МОЙ папа». Лисенок топнул ногой. «Он мой папа». Девочка улыбнулась ему и затрясла головой. «Нет, он не твой папа. Повторяю, он МОЙ папа. Я думаю, ты спятил, малыш, ты НЕ должен топать ногой. Это не хорошо. Мы тут в горах не разрешаем никому топать ногами, кидать копья в людей, и называть незнакомых ‘папами’». Лисенок сказал: «Как тебя зовут?» «Меня зовут Иволга. А тебя?» «Я – Лисенок. Я, мой папа‐Медведь, мама‐Антилопа, сестренка‐Куропаточка и дедушка‐Койот идем...» Девочка перебила: «Это интересно. Большая семья. Ты уверен, что не спятил? У меня нет мамы, только папа...» «Он НЕ твой папа! Он МОЙ папа!!!» «Ну, вот опять», – сказал Медведь‐Гризли. – «Еще один припадок! Точно спятил!» Лисенок захныкал: «Это ты спятил... или подшучиваешь надо мной, но ты заходишь слишком далеко». Медведь‐Гризли сказал: «Погоди. Ты сказал, что твои родственники разбили внизу лагерь?» Лисенок рассердился и закричал: «Ты же отлично знаешь, где мы разбили лагерь. Мы только что расстались с тобой, и ты сказал: «Иди на запад, а я пойду на восток», и мы пошли каждый в свою сторону, а теперь ты говоришь, что ты не мой папа. Что это за шутки?» Иволга перебила его. «Папа, может быть этот малыш вовсе и не спятил? Может быть, его родственники действительно разбили лагерь внизу. Нам стоит сходить проверить. Он говорит, что его мама – Антилопа. Что такое антилопа?» «Это такие люди, вроде оленей. Они живут внизу, в долинах, в стране, где я родился... По‐крайней мере, мне так рассказывали». Лисенок вытянулся. «Антилопа – моя мама, И ОНА ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ». Иволга сказала: «Да? Наверное, весело иметь маму. Папа, пойдем вниз, проверим». И они пошли. «А копье, которое ты в меня бросил? Ты оставишь его здесь?» «Ой, точно». Лисенок вернулся и подобрал свое копье. И они стали спускаться вниз по тропе. Впереди Лисенок с копьем, затем девочка‐Иволга, а за ними Медведь‐Гризли. Иволга сказала: «Малыш, ты неправильно несешь копье». «НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ МАЛЫШ», – крикнул Лисенок. – «Если тебе нужно мое копье, я могу дать его тебе, и ты покажешь мне, как его нести». Медведь‐Гризли разразился смехом. Они все шли и шли вниз по тропе и пришли в лагерь. Антилопа сидела одна и плела корзину. Она сказала: «Вы убили оленя? И кто эта девочка?» «Нет, мы не убили оленя, этот мальчишка бросил в меня копье, а эта девочка – моя дочь. А ты кто?» Антилопа выронила корзину от удивления. «Ты спрашиваешь, кто я? И говоришь, что эта девочка – твоя дочь? Что с тобой? Ты сошел с ума?» Лисенок закричал: «И он сказал, что он не мой папа». Медведь‐Гризли обратился к Антилопе: «Наверное, ты тоже спятила, как и этот мальчишка. Ты тоже бросаешь копья в людей и зовешь их ‘папами’?» «Я ни в кого и ни во что не бросаю копья. И я называю тебя не «папа», а «МУЖ», И я не прячу от тебя детей. Давно ты прячешь этого ребенка?.. И почему ты мне раньше не сказал???» «Точно, спятила!» – сказал Медведь‐Гризли, мотая головой. «Прямо как этот мальчик, бросивший в меня копье. Слушай! Я НЕ твой муж. Я никогда не видел тебя раньше. И что это за старик идет? Он тоже хочет бросить в меня копье и назвать меня СВОИМ папой, или мужем, или, может быть, женой? Ой, да я ЗНАЮ этого старика. Это дедушка Койот». В этот момент, неся на плечах оленя, пришел другой Медведь. И дети бросились к нему с криком «ПАПА». «Привет», – сказал Медведь и бросил свою поклажу у костра. Он долго смотрел на другого Медведя, а затем сел и начал смеяться. Второй Медведь сказал: «Еще один сумасшедший. Дедушка Койот, кто эти сумасшедшие люди?» Антилопа смотрела то на одного медведя, то на другого, и бормотала в замешательстве. «Который какой?» Медведь так смеялся, что какое‐то время не мог говорить. Наконец он сказал: «Я все объясню. Это мой брат‐близнец. По‐крайней мере, я так думаю. Я думал об этом с тех пор, как мы повстречали Бурундука. Помнишь, он говорил о большом человеке, который живет в этих горах один с дочерью и похож на меня? Вы же знаете, что наш народ не любят близнецов, и всегда старается избавиться от одного из них, так или иначе. Мы были близнецами, и они отдали моего брата – мать рассказывала мне об этом, когда я был маленьким. Они отдали его каким‐то родственникам, жившим далеко с каким‐то другим племенем...» «Точно», – сказал Медведь‐Гризли. «Мне говорили то же самое, когда я был маленьким, затем я вырос и забыл об этом. Так ты мой брат. Ну‐ну». И они все принялись нарезать, вялить и сушить оленину над огнем и на солнце. Весь день они резали мясо кремневыми ножами. И Лисенок с Иволгой помогали взрослым. Но все постоянно путали Медведей. Одни Медведи не путались. Они знали, кто есть кто. Наконец Антилопа сказала: «Так не пойдет. Я должна их различать, или я приму чужого человека за своего мужа». «Я знаю, как это сделать», – сказала Иволга. «Если мой папа‐Медведь наденет на шею бусы, я смогу сказать, кто мой дядя‐Медведь». «Какая умная девочка», – сказал Койот, доставая из своего мешочка нить бус. Это было ожерелье воина. «Спасибо, спасибо, дедушка», – сказал Медведь‐Гризли. А его брат проворчал: «Тебе всегда везет». «Хорошо», – сказал Гризли, – «если ты не доволен, можем поменяться. Ты возьмешь бусы, а я – твою жену». «Ладно, брат. Оставь себе бусы, они на тебе хорошо смотрятся». Они не успели нарезать и высушить всю оленину, и потому остались в лагере и на следующий день. Лисенок и Иволга устали резать мясо, резать мясо и резать мясо, и пошли играть. «Я покажу тебе, как бросать копье», – сказал Лисенок. – «Видишь этот пень? Это олень». Он бросил копье и промахнулся на пару футов. «Неплохо, малыш», – сказала Иволга. – «Со временем ты научишься». «Ну, тогда бросай сама, большая женщина!» Лисенок не знал, что все горцы – мастера копьеметания. Иволга взяла копье, размахнулась, бросила, и копье воткнулось в пень и задрожало. «Олень, убит прямо в сердце! Вот как мы это делаем», – заявила Иволга. Лисенок присвистнул от восхищения: «Ну, ты мастер, девчонка!» «Конечно. Я бросаю копье с младенчества». «Но спорим, ты не умеешь стрелять из лука». «Спорим, умею. Дай мне свой лук, и я покажу». «У меня нет лука, я его потерял, но, думаю, папа позволит взять свой». И они вернулись в лагерь. «Харика! Можно я возьму твой лук?» «Хорошо, но только с одной стрелой. Ты их вечно теряешь». Это был тугой лук Медведя, и Лисенок не мог его натянуть. Он старался изо всех сил, но не мог согнуть, чтобы накинуть петлю тетивы на второй конец. Иволга помогла ему, и вдвоем, после долгих усилий, они сделали это. Лисенок довольно хорошо умел пользоваться этим оружием, и попал близко к цели. Но лук был в новинку для Иволги. На самом деле она вообще не умела стрелять. Она не знала, как удержать стрелу на тетиве. И когда она натянула тетиву и отпустила ее, стрела просто упала к ее ногам, а тетива больно ударила по запястью. Дети практиковались весь день. Иволга показала Лисенку, как правильно держать копье, отклонить тело назад, размахнуться рукой по окружности и отпустить копье в нужный момент. «Все равно твое копье сделано неправильно. Тебе нужно привязать к его середине петлю, и бросать копье, держась за нее, как за ручку. Я попрошу папу приделать ее». Медведь‐Гризли приделал петлю, и теперь Лисенок мог бросать копье гораздо дальше, но оно все равно пролетало далеко от цели. А Иволга, наконец, научилась правильно натягивать лук, и когда стрела, наконец, полетела, то попала в зад Гризли, который наклонился, чтобы перевернуть мясо. «Что за жизнь! Сначала в тебя кидают копье, а затем забрасывают стрелами!» X На следующее утро все стали собираться в путь. Иволга ухаживала за малышкой Куропаточкой, Лисенок помогал ей, Антилопа упаковывала вяленое мясо, а Медведь выпрямлял древки стрел. Он протаскивал их через отверстие в куске дерева, чтобы они нагрелись от трения. А затем смотрел, прищурившись, вдоль древка, и выпрямлял его, если оно было погнуто. Старик‐Койот ходил по лагерю и разгребал траву своей палкой. «Нельзя оставлять мусор, особенно то, что вы долго держали в руках. Если эти вещи найдет враг, он сможет использовать против вас магию». Старик‐Койот был осторожен, он знал все обычаи. А Медведь‐Гризли сидел на бревне и грустил. «Не хочу видеть, как вы уходите. Вы уйдете, и мне опять станет одиноко». «Почему бы тебе не пойти с нами, брат? Путешествие пойдет тебе на пользу. Взгляни на меня – я все еще молод и силен. Это потому что я много путешествую». «Послушай, брат, я так же молод, как и ты, и много путешествовал, когда был моложе. Я побывал почти у всех племен к северу отсюда. Но после того, как умерла моя жена, я больше никуда не ходил». Антилопа сказала: «Как же ты собираешься найти другую жену, если живешь в лесу один?» Иволга поддержала ее: «Давай пойдем, папа. Мне не с кем играть. Пойдем с ними». «Ну, хорошо, пойдем. Но сначала мы должны зайти домой и прибраться. Это недалеко отсюда». И они отправились в путь. Гризли сказал, что это недалеко. Но они с Иволгой привыкли к горам и шли быстро, не останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Хотя Гризли нес много мяса в своем узле. Семья Медведя – Койот, Медведь и Антилопа – медленно тащилась далеко позади. А Лисенок трусцой бежал в гору рядом с Гризли и Иволгой. Но у него не было времени потренироваться с копьем, так как он изо всех сил старался не отстать от Иволги. Когда последние путники добрались до места, было уже далеко за полдень. Все поужинали и легли спать. Рано следующим утром они начали собираться в путь. Но сначала нужно было сделать уборку в доме Гризли. Они собрали весь камыш, который служил в доме ковром, и сожгли его. Затем собрали все корзины для приготовления пищи и повесили их на балки. Наконец, Гризли взял свою расческу из хвоста дикобраза, и тоже повесил ее на балку, привязав к кончику веревки. «Вот так надо покидать дом – это значит, что ты вернешься. Если расческа упадет, если веревка, которой она привязана к балке, порвется, и расческа упадет – это значит, что ты не вернешься, потому что с тобой случилось несчастье, и ты умер». И они отправились в путь, трас... трас... трас... Это был уже довольно большой отряд. Впереди шли Лисенок и Иволга, затем дедушка Койот со своей палкой, потом Антилопа с малышкой Куропаточкой за спиной, и наконец Медведи с тяжелыми узлами. Перед уходом Иволга попыталась выманить у Лисенка волшебные кремни. Они легли спать вместе, под одним кроличьим одеялом. И на рассвете, пока они пели песню своим теням, попросила его одолжить ей кремни. «Не могу», – сказал он. – «Это волшебные кремни. Вождь народа Кремней дал мне их, и сказал, что я должен использовать их только, если попаду в беду». «Ты – маленький жадина», – и она повернулась к нему спиной. Поэтому, когда они остановились на обед, Лисенок пошел к Койоту. «Дедушка, ты не можешь дать мне бусы?» «У меня нет бус, я все отдал твоему дяде». «Нет, дедушка, у тебя еще осталось. Все что тебе нужно сделать – это открыть свой маленький мешочек. В нем всегда есть бусы». Койот рассмеялся и дал ему нитку бус. Лисенок отдал их Иволге. «Вот. Я – не жадина». «Ах, спасибо, спасибо, большой мальчик». (Но она все равно решила выманить у него кремни.) Лисенок и Иволга не всегда шли вместе с остальными. Они тренировались в метании пращей. И пока они это делали, остальные часто пропадали из виду. Тогда они бросались бежать, чтобы догнать взрослых, иногда срезая дорогу через лес, или небольшую гряду. ВОТ ТАК ОНИ И ПОТЕРЯЛИСЬ – совершенно потерялись. Они вообще не могли найти тропу. Они просто не знали, где находятся. У Лисенка начался приступ ХА‐ХА, но Иволга стала дразнить его и смеяться. «Плач и страх нам не помогут. Но ты мальчик из долины, а мы, люди гор, привыкли теряться. Почему бы тебе не поступить так же, как в прошлый раз? А волшебные кремни? Брось один из них в небо, он скажет нам, куда идти». «Но у меня нет лука». «Положи кремень в пращу, глупый!» «Да, это можно», – сказал Лисенок. Иволга прошептала: «Сильная спина, сильная спина, господин Сильная Спина». «Что ты сказала?» – спросил Лисенок. «Ничего я не сказала. Бросай кремень». «Лисенок достал один из кремней из своего мешочка, положил в пращу, раскрутил и запустил. Кремень полетел вверх, вверх, вверх, вверх, а затем упал вниз. Лисенок поднял его и приложил в уху. «Он говорит, что видел дом на другой стороне этой гряды». «Ну, пошли. Чего ты ждешь?» «Это довольно высокая гряда». «Давай, мальчик из долины. Тебе пора привыкать к горам». И дети вскарабкались на гряду. Это был трудный подъем, и Иволга позволила Лисенку помочь ей перебираться через камни. Это его очень обрадовало. Наконец они добрались до вершины гряды и увидели внизу синее озеро, горное озеро, глубокого синего цвета, почти черное. Вокруг берега рос камыш, и, наполовину скрывшись в камышах, стоял маленький домик. Он выглядел одиноко. «Давай спустимся туда и спросим дорогу». Но Лисенок не хотел идти. Он уселся на бревно и выглядел озабоченным. «Я не хочу туда спускаться – это может быть опасно». «Все, что тебе сейчас нужно, это каменная трубка, господин Таматхе – старый Куница! Я спущусь вниз. Можешь подождать меня здесь». Они побежала вниз по склону, прыгая с камня на камень, и ее черно‐оранжевая юбка развевалась вокруг нее. Лисенок подумал, что она очень красивая. XI Дойдя до берега озера, Иволга остановилась и прислушалась. Ей показалось, что она услышала, как кто‐
то кричит. Но никто не кричал, хотя этот дом, полускрытый в камыше, пугал ее. Может быть, оттуда кто‐
то следит за ней. Кто же? Но он может знать, куда им с Лисенком идти. Затем она снова услышала чей‐то странный крик с середины озера. «Кажется, кто‐то зовет меня». Она поднялась на цыпочки, посмотрела, раздвинула стебли камыша и снова посмотрела. Она ничего не увидела, но в это же самое время снова услышала странный крик. Солнце было высоко, озеро было залито светом. Иволга сказала: «Это НЕВОЗМОЖНО». И, нисколечко не боясь, вошла с притаившийся в камышах дом. Такие дома редко встречаются на севере, вместо дымового отверстия, сбоку у него была дверь, выходившая на озеро. Она вошла. Она вошла в дверь. Она вошла внутрь. И услышала, как Центральный Столб разговаривает с Главным Стропилом. «Наша мать попала в беду посреди озера. Ее лодка опрокинулась. Она слишком стара, чтобы доплыть до берега. Ей удалось добраться лишь до камня посреди озера и ухватиться за него... и теперь она зовет на помощь». Огонь сказал: «Ну и что же ты не пойдешь и не поможешь ей?» Центральный Столб ответил: «Я не могу. Дом обвалится, если я не буду поддерживать его. А ты почему не пойдешь?» Огонь ответил: «От меня на озере нет проку. Как только я ступлю в воду, я погибну». Иволга спросила из дверей: «Чей это дом?» «Это дом старой Гагары. Ей нельзя больше одной ловить рыбу. Она слишком стара». «А другой лодки нет?» «Есть. Посмотри там, в камышах». Иволга забралась в лодку и поплыла к камню посреди озера. «Спасибо, спасибо, детка. Возьми эти бусы. Они с моря. Спрячь их в свою юбку – не показывай никому – храни их тайно – но если попадешь в беду, брось их в воду, и кто‐нибудь придет и поможет тебе». И она дала Иволге нить жемчуга из ракушек абалона, красиво переливающуюся на солнце. «СПАСИБО, спасибо, бабушка». Иволга снова забралась на склон и нашла спящего Лисенка на том же бревне. «Ну, ты что‐нибудь узнала?» «Да, господин Куница. В этом доме было полно старух Палок‐Копалок, и они сказали мне, что нам надо идти вниз по этому каньону». И она пошла вниз. «Эй, подожди. Я тебе не верю. Ты не видела никаких старух Палок‐Копалок. Ты не знаешь, куда идешь. Мы снова потеряемся. Иволга, Иволга, подожди, подожди...» Но она бежала вниз по каньону, смеясь и прыгая с камня на камень. Она спустилась на дно в том месте, где каньон переходил в узкую долину с текущей посередине рекой. Она вошла в поток, отвязала нить жемчуга под юбкой и бросила ее в воду. Жемчуг тут же, как извивающаяся водяная змейка, поплыл вверх по течению. Иволга снова достала его, привязала под юбку и уселась ждать Лисенка. Вскоре, задыхаясь, прибежал Лисенок, и она направилась вверх по течению. «ПОЙДЕМ». «Эй, подожди, Иволга. Я уверен, что мы идем неправильно. Это не может быть вверх по течению». Но она не спорила, она шла, а он шел за ней. Вскоре они пришли в другую долину с хорошо видимой тропой, и в этот же момент из‐за поворота показался отряд Медведя – Гризли, Медведь, Антилопа и Старик‐Койот. «Лентяи», – закричал Лисенок. – «Вы так медленно тащитесь. Мы уже давно вас ждем». В этот вечер они разбили лагерь в маленькой круглой долине. На следующий день, во время полуденного отдыха, Старик‐Койот сказал: «Давайте останемся здесь на весь день. Мои мокасины износились. Мне нужно сделать новые. Надо найти камыш где‐то на реке и сплести пару новых тапок». Они поели, и Старик‐Койот отправился искать камыш. А Антилопа взяла корзину с узором куропатки и уселась плести ее. Медведи копали корни. Иволга сказала Лисенку: «Пойдем, посмотрим, что находится вверх по течению». «Нет, я не хочу с тобой идти. Ты снова впутаешь меня в неприятности. Я пойду копать корни». «Ладно, малыш, только не ешь слишком много ягод каскары 1 . Они не подходят для маленьких мальчиков. А я пойду вверх по течению, найду себе там больших мальчиков и буду с ними играть». Иволга довольно долго шла по берегу реки, пока не вышла к маленькому озерцу. Там построил деревню народ Бобров. Они создали озеро, перегородив реку дамбой. Их дом находился посреди озера. В нем не было ни дымового отверстия, ни двери. Иволга с интересом смотрела на него, гадая, как они попадают внутрь. Недалеко от берега несколько мальчишек‐Бобрят играли в водное поло. «Большие мальчики, идите сюда, поиграйте со мной». «Это ты иди сюда и поиграй с нами. Мы – водяные люди, а ты – человек земли. Нам плохо на земле. Иди сюда и играй с нами». «Я не умею плавать». «Это плохо, но нам все равно. Мы – водяные люди, а ты – человек земли». И они продолжили играть, больше не обращая на нее внимания. Иволга подумала: «Ну, хорошо, маленькие эгоисты. Я заставлю вас посмотреть на меня». Она достала жемчужные бусы из‐под юбки и надела их на шею. Вскоре один Бобренок вышел из воды и уселся на берег рядом с ней. «Какие у тебя красивые бусы». «Нравятся?» «Да, они такие красивые. Одолжи мне их, я хочу показать их маме». Иволга с улыбкой отдала ему нить жемчуга. А он нырнул с воплем в воду, и все мальчишки‐Бобрята последовали за ним. Они кричали под водой: «Мы украли ее бусы. Давайте, давайте разделим их». Иволга плача ходила вокруг озера. С другой стороны на берегу сидела женщина и ловила рыбу. «Почему ты плачешь, девочка?» «Они украли мои бусы, эти мальчишки, эти Бобрята!» «А какие это были бусы?» «Нить жемчуга из ракушек абалона». Женщина взглянула на нее с подозрением. «Где бы взяла такие бусы? Только у нас, водяных людей, бывают такие. А ты – человек земли». «Мне дала их старая женщина, потому что она попала в беду на озере, а я приплыла на лодке и привезла ее на берег. Она живет вон там, недалеко, по другую сторону горы». «Да, я знаю ее. Это моя бабушка, и ей не следует жить одной, она слишком стара. Но скажи, разве она ничего тебе не сказала, отдавая эти бусы?» «Да, она сказала никому их не показывать, и доставать, только если я попаду в беду». «Зачем же ты показала их этим мальчикам?» «Потому что они не хотели со мной играть». Женщина сказала: «Я не назвала бы ЭТО бедой. ТАК ТЕБЕ И НАДО», – и она вернулась к своему занятию. Но Иволга продолжала плакать. «Ты говоришь так, потому что ты взрослая, и не знаешь, что такое быть маленькой девочкой, когда мальчики не хотят с тобой играть». Женщина снова остановилась. «Но я это помню. Послушай, Я ТЕБЯ ПОЖАЛЕЮ, я помогу тебе, потому что ты помогла одной из нас. Нас называют СУМАСШЕДШИМИ ГАГАРАМИ, но ты, человек земли, помогла одной из нас. Прыгай ко мне на спину, обхвати руками мою шею, держись крепко и НЕ БОЙСЯ». Женщина соскользнула в воду и поплыла на середину озера. Маленькая Иволга висела у нее на шее. Они подплыли к дому Бобрят. Женщина предупредила Иволгу: «Я нырну под воду, прямо в их дом. Дверь под водой. Задержи дыхание. Держись крепко. Поплыли». 1
Каскара – род крушины. Они нырнули. Вода бурлила вокруг Иволги, с шумом проносясь мимо ее ушей. Прозрачная вода, темная, еще темнее. Внезапно они вынырнули и вылезли из воды в доме Бобров. Они запрыгнули на платформу из палок, где вокруг жемчужного ожерелья сидели Бобрята и играли на него. Увидев это, Бобрята завопили все разом: «Сумасшедшая Гагара, ведьма. Спасайтесь!» Нырнули в воду и исчезли. Женщина взяла бусы и подала их Иволге. «Спасибо, спасибо, сестра». «И в следующий раз лучше заботься о них». «Да, старшая сестра». «А теперь, снова сядь ко мне на спину и крепко держись. Мы выплывем отсюда». Когда они добрались до берега, Иволга сняла свое собственное жемчужное ожерелье и повесила его на шею Гагары. «Спасибо, спасибо, младшая сестра. Возьми эту рыбу и отнеси своим людям». Когда Иволга отправилась вниз по течению обратно, Бобрята стали дразнить ее из воды. «Она – человек земли. Она – человек земли. Она не умеет плавать». Иволга скорчила им рожу и ушла. Когда она пришла в лагерь, Лисенок спросил: «Где ты взяла рыбу?» Она ответила: «На дереве». И отдала рыбу Антилопе. Лисенок сказал: «Она говорит, что достала ее на дереве!» Антилопа искоса взглянула на Иволгу и увидела, что ее ожерелье из жемчуга пропало, но ничего не сказала. Она нанизала рыбу на длинную палку и стала печь над огнем. Медведи и Койот вернулись с разных сторон, Медведи были нагружены свежими корнями. А Старик‐
Койот не принес ничего, он шел, опираясь на свою палку. Подойдя, он потянул воздух носом: «Я ЧУЮ РЫБУ. Рыба! Отлично». И встал первым в очередь со своей маленькой корзинкой. «Это вкусная рыба. Давно я не ел рыбы», – сказал Старик‐Койот. Лисенок спросил: «Дедушка, разве деревья растут на рыбе – то есть я хотел сказать, разве рыба растет на деревьях?» Все рассмеялись, а Койот подавился рыбьей костью – им пришлось хлопнуть его по спине. В неразберихе Иволга шепнула Лисенку: «Если бы ты видел деревья, растущие на дне, под водой, то увидел бы, что на них всегда растет рыба». Лисенок подмигнул ей. «Пойду, возьму себе еще», – сказал он, пошел к огню и взял еще один большой кусок. XII После ужина дети потребовали еще одну историю. Гризли сказал: «Хорошо, я расскажу вам историю о Ласке и манке из оленьей головы. Но сначала я должен объяснить, что такое манок из оленьей головы. Это оленья голова, которую охотники надевают на голову, отправляясь на охоту. С головы оленя снимают кожу, набивают ее соломой, и когда видят вдалеке стадо пасущихся оленей, прикрепляют такой манок себе на голову, становятся на четвереньки и ползут, словно щиплют траву. Олени не очень хорошо видят, и если ползти к ним с подветренной стороны, то они не почуют запаха. Но с манком из оленьей головы нельзя играть, иначе можно нарушить его чары, и он потеряет силу. Хороший охотник никогда не позволит никому прикасаться к своему оружию – луку, стрелам, копью и манку из оленьей головы. А вот и история». ...Куница и его младший брат Ласка жили вместе с женой Куницы и ее родней. Женой Куницы была Лягушка – ее отцом был Койот. Ласка же никогда не мог найти себе жену. Его настоящим именем было «Яс», но некоторые звали его «Диники». (Это слово, «Диники», ничего не значит – просто имя – но оно всегда приводило его в бешенство.) Куницу звали Таматхе. Он был довольно медлителен, нетороплив и курил старую каменную трубку. Однажды жена Куницы заболела. Ее мать, старая Жаба, сказала ему: «Эта девушка больна. Возможно, она умрет. Я ничего не могу сделать. Пойди и найди мою младшую сестру, ту, что живет на другом конце долины, в Тулукупи. Она обладает великой силой». Куница Таматхе ушел утром и сказал Ласке перед уходом: «Послушай! Моя жена больна. Вот почему мне не везет в охоте. Я иду на другой конец долины за доктором, сестрой старухи‐Лягушки. У нее есть сила, и может быть она сможет помочь. Меня не будет день, два, три, а может быть четыре, или пять – я не знаю. Я не хочу брать тебя с собой, ты всегда приносишь неприятности. Это чужие люди – ты принесешь неприятности. Послушай, Диники, веди себя хорошо, пока меня не будет. Помогай по лагерю, принеси дров для старухи, и оставь мой лук в покое. Не играй с манком из оленьей головы. Это принадлежность охотника. Это не игрушка для маленького мальчика. Ну, я пошел». Для Куницы это была длинная речь. Затем он ушел. Куница и Ласка были братьями, они всегда путешествовали вместе. Они обошли вместе весь мир, но на этот раз Куница пошел один. После ухода Куницы, Ласка не сделал ничего. Он не принес дров для старухи‐Лягушки и не помог толочь желуди для супа. Он ушел ловить ящериц на равнине. Он был зол. Он сказал: «Нельзя поймать ящериц без лука. Мой брат хотел, чтобы я помог. Я пытаюсь поймать ящериц для супа, но их нельзя поймать без лука. Ну и черт с ним!» Он ходил по лагерю и ворчал, но никто не обращал на него внимания. Все беспокоились о больной девушке. Он проснулся следующим утром, взял лук, стрелы и манок из оленьей головы, пошел через равнину на крутой холм и проиграл там весь день. Он подбрасывал оленью голову высоко в воздух, а затем бежал вниз по холму, стреляя в нее из лука. Он занимался этим весь день, подбрасывая оленью голову высоко в воздух и стреляя в нее. «Я охотник, вот кто я!» Когда солнце стало садиться, он устал. На равнине было безлюдно. Пора было возвращаться домой. «БРОШУ ЕЩЕ РАЗ». Он подбросил оленью голову высоко в сторону садящегося солнца. В этот раз, когда она упала вниз, ОНА ОСКАЛИЛАСЬ В УСМЕШКЕ. Ласка не выстрелил, он бросил лук и стрелы. Он бежал, он бежал домой через равнину и плакал. А ОЛЕНЬЯ ГОЛОВА ГНАЛАСЬ ЗА НИМ. За ним бежал большой олень. Он почти добежал до дому, но олень догнал его. Олень подхватил его на свои рога, развернулся и убежал в холмы. С Лаской на голове. Куница Таматхе пришел домой. «Где мой маленький брат?» «Твой маленький брат пропал. Это не наша вина. Большой олень унес его в горы». Куница сел и заплакал. Старуха‐Лягушка подошла к нему. «Моя сестра придет?» «Да, она придет. Она будет здесь завтра». Таматхе плакал. Пришла сестра Старухи‐Лягушки. Она была могущественным доктором. Она ушла в лес и пропела там весь день. Затем она подошла к Кунице. «Почему ты плачешь о своем брате? Он ни на что не годен, этот Ласка. Но мне больно видеть, как ты плачешь. Я помогу тебе вернуть его, этого Яса, этого Диники». Таматхе плакал. Эта женщина была тсигитавалу – настоящей шаманкой прошлого. Она сказала Кунице: «Послушай меня. Когда я заставлю его прийти, он будет сидеть на рогах большого оленя. И ТЫ ЗАСТРЕЛИШЬ ЕГО, ты понял? Застрелишь своего брата, НЕ оленя!» Затем Куница спустился в подземный дом, а она осталась на крыше. Она начала танцевать и вызвала в горах большую бурю, молнию, гром и ДОЖДЬ ручьем – дождь, дождь, ДОЖДЬ. Вода неслась вниз по холмам, вниз по лощинам и каньонам. Все животные бежали от воды, все олени с гор. Их копыта грохотали, а рога бились друг о друга. Впереди них бежал большой олень, а за его рога держался Диники, плача от страха. Таматхе натянул тетиву. Он медленно прицелился. «Нет, НЕ СТРЕЛЯЙ В ОЛЕНЯ! Стреляй в своего брата. Стреляй в своего брата!» Таматхе выпустил стрелу. Стрела прошла сквозь Диники и сбила его с рогов большого оленя. Он покатился в траву, а олень ускакал в горы. Таматхе поднял тело своего маленького брата. И пока он держал его вверх ногами, старуха‐шаманка взяла ветки полыни и отхлестала ими Ласку. И он вернулся к жизни, Диники, Ласка. Он уселся, протер глаза и посмотрел вокруг. «Брат, я вижу, ты вернулся. Пока тебя не было, я ходил в горы и выследил большого оленя. Если бы у меня был лук, я наверняка застрелил бы его – завтра я свожу тебя на то место». Куница сидел на бревне, куря свою каменную трубку. Он не ответил. XIII На следующее утро Антилопа посмотрела на Медведя и сказала: «Не представляю, как твоя тень узнает тебя сегодня. У ТЕБЯ ВСЕ ЛИЦО РАСПУХЛО!! Чем ты вчера занимался, пока копал корни? Играл с ведьмой?» «Должно быть, это СУМАХ», – сказал Медведь. «Лицо и шея зудят, как черт знает что!» Его лицо раздулось. А глаза были едва видны. Гризли сказал: «А ты смешно выглядишь, брат. Ты выглядишь, словно человек из сказочного народа сосисок. Давай я возьму сосновую иголку и проткну тебя, чтобы выпустить сок». Старик‐Койот сказал: «Может быть, ты вчера съел слишком много ягод». Лисенок добавил: «Может быть это рыба». Медведь потерял терпение. «Здесь слишком много докторов. Если вы продолжите в том же духе, то у меня случится приступ ХА‐ХА. Если бы мы были дома, я мог бы принять паровую баню, и это было бы лучше всего». Гризли сказал: «А почему ты не примешь паровую баню здесь?» «Как? У нас же здесь нет дома. Дома мы разводим сильный огонь, затем закрываем дверь и дымовое отверстие и потеем, потеем. Затем, когда мы разогреемся так сильно, что едва можем это вынести, то выбегаем наружу и бросаемся в ручей. Вот как мы это делаем». «В этих местах и к северу отсюда мы поступаем иначе. Мы строим небольшой домик из ивовых веток, маленькую круглую хижину, размером достаточную, чтобы внутри мог сидеть один человек. И затем раскаляем на костре снаружи много камней. Когда они раскалятся докрасна, мы сваливаем их в кучу в углу маленькой хижины, заходим в нее с маленькой корзинкой воды, садимся и брызгаем водой на горячие камни. Хвишшш, поднимается пар. Паришься там, пока больше не сможешь вынести. Затем выбегаешь, бросаешься в ручей, и чувствуешь себя, как молодой олень». Антилопа сказала: «Это хорошая мысль. Давайте попробуем. Останемся здесь на весь день и все примем паровую баню. Я не могу позволить, чтобы мой муж заболел ХА‐ХА». «Это не ХА‐ХА!» – прорычал Медведь. Лисенок сказал: «Может это и не ХА‐ХА, но ЗВУЧИТ точно как оно». Гризли сказал: «Давайте, дети, пойдем и соберем ивовых веток. А дедушка Койот будет хранителем огня. Нам нужно много дров, чтобы раскалить камни. Моя невестка может набрать камней. А мой брат может сидеть и сосать свою лапу, пока мы не приготовим ему баню». Медведь проворчал: «Оставьте меня в покое! Я принесу камни. Чтобы собрать камни, мне не нужно лицо». И дети ушли с Гризли. «Ты сделаешь мне лук, дядя Гризли?» – спросил Лисенок. «Тогда мне не придется каждый раз одалживать его у папы». «Конечно, я сделаю тебе лук, но сначала найди мне хороший кусок тиса». «А как выглядит это дерево, дядя? Как сосна?» «Нет, как елка. Но ты отличишь его от елки, потому что вместо шишек на нем растут красные ягоды. Эти ягоды любит народ птиц». «Можно я пойду и поищу тис?» «Хорошо, но не заблудись». Когда Лисенок вернулся в лагерь, Иволга спросила его: «Где ты достал дерево, из которого делают луки?» Лисенок прищурился и ответил: «Нашел на дне ручья. Оно растет под водой». Гризли вышел из паровой бани. «Отлично! Это хорошее дерево для луков, хороший тис. Как раз такой, как нужно. Из него выйдет три лука – один для меня, один для тебя и один для Иволги. А теперь бегите в парилку и попарьтесь. Камни еще горячие. Вода внутри, в корзинке». Антилопа сказала: «А как же я? Для меня лука не будет?» «Невестка, тебе лук не нужен. Твой ум достаточно остер, чтобы убить любого – даже медведя». «Возможно, но он еще ни разу не пронзил моего мужа». Медведь дремал на солнце, положив листья папоротника на лицо. Он притворился, что не слышит. Лисенок зашел в маленькую хижину из ивовых листьев, и Иволга пролезла за ним. На дверном проеме висело кроличье одеяло. Сначала внутри было так темно, что дети ничего не видели, но постепенно их глаза привыкли к темноте. Затем Лисенок нащупал корзину с водой и побрызгал на камни. Хвишшшшшшшшш, поднялся пар. Антилопа заглянула внутрь. «Не делайте слишком много пара, а то обожжетесь». XIV Этим вечером Лисенок попросил: «Дядя Гризли, расскажи историю про Эриканнера и Эрихутики». «Хорошо...» ... Эриканнер и его младший брат Эрихутики жили вместе. Они были хорошими охотниками на оленей. Они устроили засаду на оленьей тропе. Эрихутики гнал оленей на засаду. Он кричал: «Хей, хей, хей». Эриканнер сидел в засаде. Он пропустил всех оленей, затем встал и выстрелил в зад последнему. Стрела прошла сквозь весь ряд и вылетела через рот вожака. Все олени упали замертво. Затем Эриканнер пробежал вдоль всего ряда и ногой обломал самцам рога, чтобы они выглядели, как самки. Когда пришел Эрихутики, он сказал: «Забавно. В этом стаде было много самцов, а здесь все самки. Да, я уверен, что почти все были самцами. Ты ничего не делал, брат?» «Нет». Они принесли туши домой, разрезали их на полосы и высушили, но всю ночь напролет Эрихутики думал и удивлялся. На следующее утро он встал до рассвета и выскользнул на охоту один. Он застрелил большого самца и принес его домой. Он разделал его и зажарил на огне. «Мой брат одурачил меня – мой старший брат одурачил меня. Брат, давай поедим. Это хорошее мясо». Но Эриканнер сидел в своем лагере, он не пришел. В лагере Эрихутики появилась маленькая собачка, маленькая полосатая собачка. Она почуяла жареный жир. «Эриканнер, смотри! Маленькая собачка». Эриканнер сидел в своем лагере – он не ответил. Эрихутики покормил маленькую собачку. Он приручил маленькую полосатую собачку. Каждое утро он кормил маленькую собачку. «Эриканнер, смотри! Маленькая собачка толстеет. У нее растут рога. Она становится больше». Эриканнер сидел в своем лагере – он не ответил. «Эриканнер, маленькая собачка укусила меня!» Эриканнер сидел в своем лагере – он не ответил. Чудовище подцепило Эрихутики на свои рога и унеслось с ним в холмы. «Эриканнер, оно уносит меня, оно уносит меня!» Эриканнер не ответил. Он спрятался в своем лагере. Он испугался чудовища. Он сидел в своем лагере и плакал: «Якак, якак, якак!» Весной Эриканнер надел траур по своему маленькому брату. Он намазал голову смолой и золой, а затем пошел по следам чудовища. Пересекая равнину, он услышал песню Лугового Трупиала: «Брата Эриканнера собираются убить, тви тви. Его собираются убить, тви тви». Эриканнер воткнул свою палку в землю. Она была вымазана смолой. Трупиал прилетел, уселся на палку и прилип. Эриканнер разорвал его на куски. «Отныне ты будешь всего лишь луговым трупиалом!» И он пошел дальше, плача: «Якак, якак, якак!» Он пришел в дому паучихи. «Тетушка Паучиха, ты знаешь все, ты всюду плетешь свои сети, ты не слышала, где мой брат?» «Да, я расскажу тебе. Он там, на другом берегу реки. Когда дойдешь до берега, поговори со Стариком‐
Барсуком, который колет дрова на берегу. Убей его, но только после того, как расспросишь. Там будут маленькие мыши, возьми их. Там будет змея, возьми ее. Там будет камыш, возьми его». И Эриканнер пошел дальше. Ночью он пришел к берегу реки. Впереди кто‐то колол дрова, тул, тул, тул, тул. Это был Старик‐Барсук. «Куда идешь и откуда?» «Просто иду вниз по течению. А ты зачем столько дров колешь?» «Я – хранитель огня». «А кто здесь живет?» «Люди живут. И они собираются устроить танцы». «Зачем они собираются устроить танцы?» «Они держат в плену брата Эриканнера, и возможно он скоро умрет». «Где они его держат?» «В корзине над дымовым отверстием. Они подвесили его там, и он вялится, он вялится. Скоро он умрет. Вот зачем я колю дрова, чтобы поддерживать под ним огонь. Он долго не умирает, брат Эриканнера, все время плачет, но он хорошо вялится и скоро умрет». «А как ты собираешься перебраться через реку?» «Когда я буду готов, то крикну 'ТОЛКНИТЕ ЛОДКУ'. Затем запрыгну в нее, и когда лодка начнет раскачиваться, крикну 'Я НЕ ЧУЖОЙ'». «А что ты сделаешь, когда доберешься до другого берега? Ты не боишься, что эти люди убьют тебя?» «Я прыгну через дымовое отверстие в дом и сначала выпью немного горячей воды, затем закрою глаза и скажу: 'МОЕ СЕРДЦЕ СВАРИЛОСЬ!' Вот что я сделаю. Мы слишком долго болтаем. Помоги мне собрать дрова!» Эриканнер поднялся. Он убил Старика‐Барсука, а затем оделся в его шкуру. Теперь он выглядел, как сам Старик‐Барсук. «ТОЛКНИТЕ ЛОДКУ!» – крикнул он, и лодка приплыла сама. Он запрыгнул в нее, и когда она начала раскачиваться, закричал: «Я не чужой». Когда лодка переплыла на другую сторону, он выпрыгнул и побежал к дому. Он забежал на крышу и спустился по лестнице дымового отверстия. Выпил горячей воды, закрыл глаза и сказал «Мое сердце горит». Прыгая в дом, он выхватил своего маленького брата, Эрихутики, из корзины, где тот вялился над дымовым отверстием, и спрятал его у себя за пазухой. Кто‐то сказал: «Ты, наверное, Эриканнер?» Но он тихо выскользнул и ничего не ответил. А выходя, он выпустил в доме мышей, рассыпал кусочки камыша по полу, и оставил у дымового отверстия маленькую змейку. Маленькая змейка сидела и высовывала язык. Люди в доме закричали: «Посмотрите, молния. Это значит, что враги идут войной». И они легли спать наготове. Они привязали ножи к запястьям и затем легли спать. Когда люди заснули, все десятеро, мыши разбросали гнилушки и смолу, гнилушки, смолу и поломанные кусочки камыша. Люди быстро уснули. Тогда маленькие мыши связали их вместе за длинные волосы. А на рассвете подожгли дом. «ХА, ХА, ХА, враги идут!!!» Люди, связанные за волосы, вместе вскочили, чтобы биться. Они начали бить друг друга в темноте. Так они убили друг друга, и сгорели вместе с домом... XV Лисенок сказал: «Дедушка Койот, ты уверен, что ничего в своей истории не напутал? Ты уверен, что Эриканнер был куницей?» «Я никогда не говорил, что Эриканнер был куницей! Это твой дядя Гризли рассказал эту историю». «Но ты сказал, что Куница Таматхе, был старшим братом Ласки Яса, а Койот был младшим братом Черно‐бурого Лиса, который был твоим прапрадедушкой – то есть я хотел сказать, моим прапрадедушкой. ОЙ, ОЙ, ой, я все перепутал! Я больше не знаю, кто есть кто, и что есть что!» «Да», – сказал Старик‐Койот, – «это как твоя мама не знает, кто ее муж, а кто деверь...» «ВОВСЕ НЕТ», – сказала Антилопа. «Я прекрасно знаю, кто есть кто. У одного ожерелье из бус, а у другого плохое настроение». Иволга сказала Лисенку: «Пойдем, поиграем. Ты хочешь знать слишком много. Это повредит твоей спине. Почему ты задаешь все эти вопросы взрослым? Они не знают ответов. Ты только сбиваешь их с толку». «Но я хочу знать правду». «Зачем?» «Потому что я хочу знать, как все было на самом деле». «Это БЫЛО ТАК, как они рассказывают». «Но они рассказывают по‐разному!» «Значит, это было по‐разному». Лисенок искоса поглядел на Иволгу. «Откуда ты столько всего знаешь? Ты не старше меня. И ты сама сказала, что у меня сильная спина». «О да, большой мальчик, у тебя очень сильная спина!» Лисенок посмотрел на нее подозрительно и затем сказал: «По крайней мере, я не ищу рыбу на деревьях». «И Я не ищу тис под водой. Давай не будем спорить, как взрослые. Пойдем, поиграем». Гризли скоблил куски тиса, чтобы сделать из них луки. Он хотел сделать их в северном стиле, плоскими и широкими, не длиннее трех футов, и очень гибкими. Он скоблил их кремнем, и то и дело, прищурившись, смотрел вдоль дерева, чтобы убедиться, что лук выйдет прямым. Лицо Медведя все еще было распухшим от сумаха, но уже не так сильно, как раньше. Он наблюдал за Гризли. «Будь внимателен, брат, не сделай белый внешний слой древесины слишком тонким. Нужно, чтобы белого слоя на внешней стороне лука было столько же, сколько красной древесины на внутренней. Иначе лук быстро погнется». Гризли ухмыльнулся: «Не учи меня, как делать лук! Кроме того, это лук северного типа, и я собираюсь приклеить полосы из оленьих сухожилий к внешней стороне. «Вот еще! Ты и твои северные луки. Мы на юге делаем хорошие крепкие луки, и никаких сухожилий – круглые луки для сильных мужчин, а не плоские, гибкие луки для женщин, детей и стариков, вроде тебя». «Я не старше тебя, потому что мы близнецы!» Медведь сказал: «Ты ДОЛЖЕН быть старше меня, потому что я называю тебя старшим братом». «Это ничего не доказывает. Можешь звать меня хоть старшим братом, хоть младшим. Я не знаю, почему ты решил называть меня старшим – ты родился первым, насколько мне известно». «НЕТ!» – прорычал, раздражаясь, Медведь. – «Ты родился первым, потому что я называю тебя старшим братом. И это ДОКАЗАТЕЛЬСТВО!» Гризли повернулся к Антилопе: «Мой брат умен, не так ли?» Антилопа ответила: «Он думает, что это сумах. Койот думает, что это ХА‐ХА. Но я скажу тебе, что это. Это БОЛЕЗНЬ СПОРЩИКОВ. И ты, деверь Гризли, скоро ее подхватишь, если не будешь смотреть в оба». Гризли снова взялся за палку, из которой делал лук. Он сказал: «Нам понадобятся сухожилия, оленьи сухожилия, чтобы приклеить их к внешней стороне лука и сделать тетиву. Невестка, ты сохранила сухожилия того оленя, что мы убили?» «Конечно. Ты меня за простофилю держишь? Внимательная хозяйка всегда сохраняет сухожилия». Она поискала их в своей сумке и вытащила. Это были два длинных куска. Она начала разделять их на волокна, и дети пришли ей на помощь. Койот сказал: «Я приготовлю клей». И стал толочь на плоском камне оленьи копыта, рыбьи кости и кусочки сосновой смолы, пока они не превратились в мелкий порошок. Затем он нагрел воду в маленькой корзинке, бросив в нее горячие камни, добавил в нее порошок и стал мешать, мешать. Когда все сухожилия были разделены на волокна, они начали их жевать, жевать, а затем наложили тонкий слой клея на внешнюю поверхность лука. Потом очень аккуратно приложили куски разделенных волокон поверх клея и положили лук на камень, чтобы клей высох. «Следует накладывать сухожилия очень, очень медленно», – сказал Гризли. Медведь не обращал на них внимания. Ему не слишком‐то быстро легчало, и он продолжал бродить по лагерю, пересаживаясь с места на место. Антилопа сказала ему: «Так ты никогда не поправишься. Ты слишком беспокоен. ЧТО ТЕБЯ тревожит?» «Нам нужно идти!» – сказал Медведь. – «Здесь в лагере мы съедим всю нашу провизию». «ПЕРЕСТАНЬ беспокоиться. У нас еще много продуктов, а когда они кончатся, мы снова пойдем на охоту, или поймаем рыбу и будем копать корни. Сейчас время корней паха, они сладкие и сочные, и лавровых орехов. ЧТО с тобой, муж? Ты беспокоишься, все время беспокоишься. Вот что с тобой такое. Вот почему ты болен!!!» «Может быть, ты права», – сказал Медведь, – «но мне нехорошо». Иволга слушала их разговор. «Почему вы не позовете доктора? Разве дедушка Койот не доктор?» – сказала она. «Конечно, он доктор, но он не хочет в этом признаваться. Он не хочет неприятностей». «Каких неприятностей?» «Ха, ты не знаешь, малышка, но быть доктором – очень опасная работа. Нужно поддерживать связь со своей медициной, а медицина может повернуться против тебя, если ты неосторожен. Если ты не держишь ее все время укрощенной. Старик‐Койот хочет мира, он не ищет неприятностей». «Понятно», – задумчиво проговорила Иволга. И затем добавила: «Я знаю женщину – Женщину‐Гагару. Я видела, как она ловит рыбу там, вверх по течению, у бобрового пруда, я разговаривала с ней. И кажется она та, о ком вы говорите – она доктор. Может быть, она сможет нам помочь». Антилопа сказала: «Что ты там делала?» «Искала ягоды. Это она дала мне рыбу». «Сходи туда еще раз и узнай, не может ли она помочь. Но берегись народа Бобров, они водяные люди и не любят людей земли, вроде нас, или людей воздуха, вроде тебя». «О, я знаю», – сказала Иволга. Она пошла вверх по реке. Когда она подошла в бобровому пруду, Бобрята играли в водное поло. «А вот и наш человек земли!» – закричали они. – «Давай, девчонка земли, иди, поиграй с нами. Мы научим тебя плавать». «Я пришла не играть с вами. Где та Женщина‐Гагара, которая ловила здесь рыбу?» «Твоя подружка ведьма? Мы убили ее и тебя убьем». «Я вас не боюсь», – сказала Иволга. – «У меня есть могущественная медицина для защиты. Думаете, я бы пришла сюда, не будь у меня сильной медицины, спрятанной в юбке? Попробуйте только подойти». Бобрята заговорили между собой. «Может она говорит правду. Может лучше оставить ее в покое. Люди земли – плохие люди». Иволга шла вдоль берега озера, пока Бобрята не потеряли ее из виду. Затем она достала свою нить жемчуга и бросила ее в воду. Ожерелье выглядело, словно прекрасная водяная змейка под водой. Оно начало извиваться и поплыло, среди зарослей камыша и тростника. Иволга шла за ним по берегу, и за поворотом увидела Женщину‐Гагару. Гагара ловила рыбу. Она увидела плывущее к ней ожерелье и вытащила его. «Ты, наверное, снова в беде, дитя. Как ты нашла меня здесь, на этом уединенном озере? Ты не боялась?» «Нет, потому что эти бусы защищали меня, прекрасная Гагара. Да, я в беде. Мой дядя болен, он в нашем лагере вниз по течению, и я пришла попросить тебя вылечить его». «Я не доктор», – сказала Гагара, – «я всего лишь женщина, которая ловит рыбу и занимается своими делами». «О, прекрасная Гагара, я думаю, что ты доктор. Пожалуйста, приди и помоги моему больному дяде. В мешке моего дедушки полно бус. Я думаю, он подарит их тебе». «А у него есть бусы, которые делают на юге, из камней, что находят в земле? Те, что становятся розовыми, когда их нагреваешь на огне? Они очень красивые и редкие. У меня их всего несколько штук. У нас тут таких нет. В мешочке твоего дедушки есть такие?» «Я не знаю. Это очень маленький мешочек, который он носит на шее. Но я видела, как он вытаскивает оттуда много разных вещей. Не понимаю, как он это делает». «О», – сказала Гагара, – «думаю, что я слышала о твоем дедушке раньше. Я приду завтра и посмотрю, чем могу помочь. А теперь иди обратно в свой лагерь. Я должна закончить рыбалку. Возьми эту рыбу и отдай своим людям». Иволга пошла обратно. Она прошла мимо места, где Бобрята играли в водное поло, и скорчила им рожу. «Ну», – закричали они, – «ты нашла свою подружку ведьму?» «Нет, она умерла, но я нашла ее кости. И они сказали, чтобы я шла обратно и передала вам, мальчики, чтобы вы приготовились. Эти кости собираются прийти и одолжить у вас желудевой муки. Слышите? Ее кости скоро придут». Бобрята забеспокоились. Один из них сказал: «Мне не нравятся такие речи. Я пойду домой». Он нырнул под воду и исчез. И все остальные мальчишки исчезли вслед за ним. XVI Когда Иволга пришла домой, Лисенок заметил: «Я смотрю, ты опять нашла свое рыбное дерево». Но Иволга не обратила на него внимания. Она подошла к взрослым и сказала: «Я нашла Женщину‐
Гагару. Она обещала прийти завтра». Было еще рано, когда Иволга вернулась в лагерь. Антилопа предложила: «Похоже, мы останемся здесь еще на два‐три дня. Почему бы не перенести лагерь вон в ту рощицу мамонтовых деревьев? Здесь на солнце слишком жарко, там было бы прохладнее». Недалеко от того места, где они разбили лагерь, находилась одна из тех круглых рощиц, которые образуются при падении деревьев‐великанов. Когда такой великан падает, умирая в конце концов от старости, вокруг этого места, из его корней, вырастает новое поколение деревьев. Поначалу, быстро пробивается толпой густая поросль. Но в конце концов выживают лишь сильнейшие, образуя круг. Сами они тоже становятся старыми, вековыми деревьями – но что такое век для мамонтова дерева? Итак, они перенесли лагерь. И в этот вечер Старик‐Койот пожелал их новым гостеприимным хозяевам особой доброй ночи. «Доброй ночи, Мамонтовы Деревья. Храните наш сон. Мы хорошие люди, мы идем на побережье. Мы ни с кем не ссоримся, мы никому не желаем вреда. Доброй ночи». Посреди ночи поднялся ветер, легкий ветер с холмов, теплый ветер, несущийся вниз по каньонам. Иволга толкнула Лисенка под кроличьим одеялом и прошептала ему на ухо: «Прислушайся, слышишь, как кто‐то поет?» Следующим утром за завтраком Лисенок спросил: «Мамонтовы деревья тоже должны петь песню своим теням на рассвете?» Медведь ответил: «Я не знаю. Койот, как?» «Я тоже не знаю. Я даже не знаю, есть ли у них тени». Лисенок был потрясен. «Дедушка, я думал, ты все знаешь». «Конечно не все, глупый. Всего не знает никто». Лисенок подумал немного и затем сказал: «Даже Куксу?» Койот ответил: «Я не знаю про Куксу. О нем никто почти ничего не знает. Когда Марумда захотел создать мир, он пошел и спросил у Куксу, как это сделать. Я не знаю, знает ли Куксу все, или нет. Тебе придется спросить это у него самого – ЕСЛИ ты его увидишь». «А когда я его увижу?» «Я же сказал, может быть, ты него никогда не увидишь. Лишь немногие видели его, всегда в безлюдных местах, задумчивого и наблюдающего. А когда спросишь у него что‐нибудь, он никогда не отвечает. Он просто прищуривается, улыбается и исчезает». Гагара пришла около полудня. Она принесла в подарок рыбу и отдала ее Антилопе. А затем взглянула на несчастного Медведя. Она не сказала ему не слова, просто пристально посмотрела, а затем взяла Иволгу за руку и произнесла: «Пойдем собирать ягоды». «А разве ты не будешь лечить моего дядю?» «Да, конечно, но только после наступления ночи. Мы, доктора, никогда не работаем днем. Только после наступления темноты, когда сядет солнце. А сейчас давай пойдем собирать ягоды». Выйдя из лагеря, Гагара спросила Иволгу: «Кто этот старик?» «Это Старик‐Койот. Мой папа говорит, что он доктор, но не хочет признаваться в этом». «Похоже на то. Доктора редко признаются в этом, особенно, когда стареют. Слишком много беспокойства – слишком опасно. Я поняла, что он доктор, по тому, как он наблюдал за мной. Доктора всегда наблюдают за другими докторами». Иволга спросила: «Почему?» «Потому что доктор всегда боится, что другой доктор украдет его медицину, его дамагоми». «Понятно. А кто твоя медицина, доктор Гагара?» «Это Большая Ящерица. Люди называют его вава луннек». «А, я знаю, это Тот‐Кто‐Потерял‐Всех‐Своих‐Детей – Ужасный Ящерица. Он охотится на горе Шаста. Он потерял всех своих детей, и от этого мрачен и свиреп. Мой папа рассказывал о нем». Гагара рассмеялась. «Да, это он, и он действительно свиреп, но я его довольно хорошо приручила. Дитя, ты не испугаешься его, если я попрошу тебя быть моей помощницей сегодня ночью, при лечении твоего дяди?» Иволга ответила: «Нет, прекрасная Гагара, я ни за что не испугаюсь, если ты будешь рядом. Но как я могу помочь тебе? Я ничего не знаю о лечении». «Тебе и не нужно ничего знать. Все, что тебе нужно делать – это повторять то, что говорит доктор. Просто повторять его слова. Потому что, видишь ли, когда в воздухе появится моя медицина, станет парить у меня над головой, и я начну ее расспрашивать, слышать ее буду только я. Я буду громким голосом повторять все, что она говорит, но буду так возбуждена, что забуду все это. И когда выйду из транса, ничего не буду помнить. И кому‐нибудь нужно будет рассказать мне, что я говорила». «Но доктор Гагара, я все равно не понимаю, почему нужно, чтобы я повторяла, что ты скажешь, если все остальные будут слышать это так же хорошо, как и я». Гагара улыбнулась. «Дитя, ты хочешь знать все, не так ли? Хорошо, я скажу тебе. Моя медицина, Ужасный Ящерица, опасен. Я не боюсь его и все же боюсь. Мне нужно, чтобы кто‐то, кого я люблю и кому доверяю, был рядом, чтобы придать мне смелости». Иволга смутилась и сказала: «Понятно. Я готова тебе помочь, старшая сестра, и я не испугаюсь». Гагара задумалась на мгновение, а потом произнесла: «Да, опасно быть доктором. Некоторые доктора достаточно глупы, чтобы смешивать лечение с фокусами и обманом, но потом им обязательно придется заплатить за это. Это сбивает с толку медицину доктора, его дамагоми, дамагоми становится все более неконтролируемой, и, наконец, оборачивается против своего отца или матери‐доктора, и уничтожает его. Нет, доктором быть трудно, и я бы за это не взялась, но ты помогла моей бабушке, когда она оказалась на камне посреди озера, и теперь я помогу вылечить твоего дядю ради тебя». Они вернулись в лагерь. Антилопа плела корзину. Гагара молча наблюдала за плетением, а потом сказала: «Ты красиво плетешь. Что это за узор?» «Это узор куропатки. Ты тоже плетешь корзины, доктор Гагара?» «О, я плету рыболовные сети, рыболовные корзины, ловушки для рыбы – грубые вещи, которые нельзя сравнить по красоте с твоей работой. Я всего лишь рыбачка». Они сидели и разговаривали. Гризли наклеивал новые полосы сухожилий на внешнюю сторону лука, а Лисенок помогал ему. Гризли заговорил: «Доктор Гагара, ты знаешь страну к западу отсюда?» «Да, немного. Недалеко отсюда вы увидите большую гряду. По другую сторону гряды вам придется пересечь широкую долину, долину Травяного народа. Этот Травяной народ – странные люди, они все время кланяются друг другу. А когда ветер меняется, они начинают сражаться. Но они не опасны для путешественников, если только вы не собираетесь разводить огонь. Разводить огонь в их стране строго запрещено. Затем вам надо будет перейти через еще одну гряду, и вы придете в долину народа Огня. Народ Огня и Травяной народ – заклятые враги. Эти люди опасны, когда сердятся, но они не беспокоят путешественников, если только те не несут с собой контрабандой воду. Люди Огня боятся воды в любом виде, и очень строги в этом отношении». «За следующей грядой вы вступите в страну народа Воды. Надеюсь, вам не нужно говорить, что они заклятые враги народа Огня. Но и они не побеспокоят вас, правда вы найдете их очень печальными. Они – лучшие друзья Травяного народа, и хотели бы ходить друг к другу в гости, но между ними живет народ Огня и не пропускает их через свою территорию. Дальше вы не встретите никаких препятствий по пути на север». После ужина, когда сгустились сумерки, Гагара сказала Иволге: «А теперь, помощница, ты должна пойти на край леса, и, повернувшись на север, несколько раз позвать мою медицину. Итту, дамагоми, тунно итту дамагоми тунно». Иволга сделала это, зачем вернулась и уселась на землю рядом с Гагарой. Остальные сидели вокруг костра. Затем Гагара начала петь свою песню. Сначала она просто бормотала ее, а затем, постепенно, начала петь все громче и громче. А но лано лано лаз нез... Все остальные присоединились, один за другим: Медведь, Гризли, Антилопа, Лисенок, даже Старик‐
Койот. Все они пели эту песню в унисон. Когда пение было в самом разгаре, Гагара замолчала. Она закрыла глаза и словно заснула. Внезапно она хлопнула в ладоши, и все замолкли. Тишина была гнетущей. Затем послышался шорох в темноте над их головами, что‐то вроде звука, который издает падающий на добычу козодой. Гагара крикнула: «Ха! Тебя пришлось долго ждать. Я тебя зову, зову». Иволга повторила все слово в слово. Затем, даже до того, как Иволга закончила повторять, Гагара снова закричала: «Мать, я охотился на горе Шаста. Я пришел, как только услышал тебя». Потом Гагара крикнула: «Зачем ты звала меня? Я был на охоте. Зачем ты побеспокоила меня?» Иволга повторила, слово в слово. Гагара говорила: «Придержи язык, а не то я тебя побью. Здесь больной человек, и я хочу, чтобы ты узнал, что с ним». «Как я узнаю, что с ним, и какое мне до этого дело? Я хочу вернуться к своей охоте». «Если ты не сделаешь, как я тебе приказываю, я сломаю твой лук, я сломаю твое копье, я ослеплю твоих детей в стране мертвых». «Мать, мать, не делай этого! Я буду слушаться тебя, буду слушаться тебя. Я пойду, пойду». «Иди. Поищи причину. Поищи хорошо, или ты знаешь, что я сделаю». Затем гагара замолчала, она казалась спящей, за исключением того, что время от времени ее встряхивало от приступа дрожи. Затем она начала стонать. Все вокруг костра хранили молчание. Затем она снова начала петь, и все присоединились к ней. Снова она хлопнула в ладоши, и все замолчали. Снова в темноте над головами раздался шелест. Гагара закричала: «Мать, мать, я здесь. Я нашел. Этот человек потерял свою тень. Недалеко отсюда живет жук‐вертячка, который замешан в этом деле. Это все, что я смог узнать. А теперь отпусти меня обратно на охоту». Гагара замолчала. Она, казалось, снова заснула, затем несколько раз икнула и начала яростно трястись. Вдруг она издала странный крик и свалилась. Старик‐Койот сказал: «Не трогайте ее, не двигайте. Накройте ее кроличьим одеялом, и пусть она спит до утра. Она хороший доктор. Я слышал о ней, но никогда не видел ее за работой. Теперь ты поправишься, Медведь». «Не знаю», – проворчал Медведь. – «Не вижу, чем она мне помогла». Антилопа воскликнула: «Ты сам слышал. Ее медицина сказала, что ты потерял свою тень. Вот что с тобой произошло». «Да, но как мне поможет то, что я это знаю? Я не могу жить без своей тени». Гризли сказал: «Подумай немного, брат, хотя это может быть и трудно для тебя. Ее медицина сказала что‐то о замешанном в этом деле жуке‐вертячке». Медведь подумал немного и воскликнул: «Да неужели!» «Что неужели? Говори, муж», – потребовала Антилопа. «В тот день, когда я заболел, я, как вы помните, ходил копать корни с братом Гризли. Это было на берегу реки. И когда я наклонился, чтобы выкопать несколько кувшинок, то увидел жука‐вертячку, кружащегося на воде. Он так забавно кружился, что я засмеялся. Но я ничего ему не сделал. Я так долго стоял и смотрел на него, что когда поднялся, почувствовал головокружение. Вот и все о жуке‐вертячке. Не понимаю, какое отношение он имеет к потере мой тени». Антилопа сказала: «Ох, мой муж и вправду временами так глуп. Вот куда подевалась твоя тень. Ее украл жук‐вертячка». «Как он мог украсть мою тень?» Даже Лисенок рассмеялся. «Ты разве никогда не видел свою тень в воде? Вертячке нужно было лишь схватить ее». Но Медведь все еще настаивал: «Зачем ему нужно было красть мою тень? Я ничего ему не сделал. Я просто рассмеялся, потому что он выглядел очень смешно, кружась на воде, как сумасшедший». «Муж, ты и в самом деле невыносим», – сказала Антилопа. – «Тебе понравится, если в твой лагерь придет чужой человек, уставится на тебя, а потом схватится за бока от смеха?» «Ну, может быть, может быть. Но как я получу свою тень обратно? Я же не смогу жить без нее». «О, перестань это повторять. Мы найдем способ. Завтра мы спросим доктора Гагару». «Ты поправишься», – сказал Койот. «Ну, может быть», проворчал Медведь. XVII Ночью дети услышали, как дует легкий ночной ветер. По крайней мере, Иволга услышала, и растолкала Лисенка, спавшего рядом с ней под кроличьим одеялом. «Слушай, но держи себя в руках и молчи». Они оба прислушались. Одно из мамонтовых деревьев говорило. «Слышали, что сказала доктор Гагара о жуке‐вертячке, укравшем тень этого человека?» Тут заговорило другое дерево. «Ты вечно все путаешь. Это сказала не доктор Гагара, а ее дамагоми, ее медицина, Ужасный Ящерица – Тот‐Кто‐Потерял‐Всех‐Своих‐Детей». «Знаю, знаю, не нужно мне об этом рассказывать, но я не понимаю, как Ужасный Ящерица узнал об этом?» «Потому что он – духовное существо, глупый. Он – сверхъестественное существо. Он походил вокруг, поспрашивал, или, может быть, просто подслушал, о чем говорят люди. Может быть, кто‐то из народа жуков‐вертячек говорил об этом, и они не знали, что он подслушивает. Они его не видят – сверхъестественных существ нельзя увидеть, если они не хотят, чтобы их увидели». «Знаю», – сказало первое дерево. – «Не нужно мне об этом рассказывать». «Тогда почему ты задаешь такие дурацкие вопросы?» Лисенок не удержался и рассмеялся, несмотря на Иволгу, которая заталкивала его голову под одеяло. Мамонтовы деревья замолчали, и ночной ветер стих. Полосатая Неясыть вылетел на охоту и позвал свою подругу. Когда она прилетела, он сказал: «Ты слышала новости? Это жук‐вертячка украл тень больного человека. Я только что слышал, как об этом говорили мамонтовы деревья». Подруга Неясыти сказала: «О, надо скорее рассказать об этом госпоже Козодою. Ей будет очень интересно», – и она поспешила прочь, бесшумно махая крыльями. Когда настало утро, Медведь почувствовал себя лучше, но у Гагары все еще кружилась голова. Она ничего не помнила о предшествующей ночи, и им пришлось повторить ей все, что она говорила во время транса. Она долго думала. И, наконец, сказала Медведю: «Ты помнишь место, где видел жука‐
вертячку?» «Да, конечно». «Тогда пойди туда и спой эту песню. Это песня жуков‐вертячек». Гагара спела ее два или три раза, а затем спросила Медведя: «Ну как, запомнил?» «Конечно. Вот послушай». «Может он и не очень хорошо соображает, но он первоклассный певец», – сказала Антилопа. Гагара продолжила: «Тогда иди к тому месту, где видел жука‐вертячку, и спой его песню. Он вскоре появится на поверхности, чтобы посмотреть, кто зовет его. Тогда ты должен будешь обратиться к нему и попросить, чтобы он отдал твою тень. Можешь твердо сказать ему: «Господин Вертячка, пожалуйста, отдай мне мою тень. Тебе следует это сделать, потому что доктор Гагара держит вместо охотничьей собаки Ужасную Ящерицу». Вот все, что ты ему скажешь. Не пытайся объяснять. Не спорь. Просто развернись и иди назад, не поворачивая головы, даже если он позовет тебя». «Хорошо, я сделаю, как ты сказала». Медведь ушел к реке. Когда он подходил к берегу, Антилопа крикнула ему вслед: «И ЗАПОМНИ, НЕ СПОРЬ!» Пока Медведь возвращал свою тень, остальные занялись делами в лагере. Гагара и Антилопа сидели и болтали. Гагара взяла на руки малышку Куропаточку и пела ей песню. Дети помогали Гризли наклеивать оставшиеся сухожилия на заднюю сторону лука. Это был очень гибкий лук, и когда сухожилия и клей высыхали, их стягивание выгибало его в обратную сторону. Старик‐Койот делал тетиву. Он жевал сухожилия, чтобы размягчить их и сделать гибкими, а затем скручивал их на колене. Вскоре они услышали возвращающегося Медведя, громко распевающего песню жука‐вертячки. «Вы только послушайте его», – сказал Гризли. – «Похоже, он вернул свою тень». XVIII Рано следующим утром отряд Медведя отправился в указанном Гагарой направлении. После долгого подъема они добрались до вершины гряды. Внизу расстилалась широкая равнина – страна Травяных людей. Их было очень много – тысячи и тысячи. «Вот так раз», – воскликнул Лисенок. – «Я и не думал, что в целом мире может быть столько людей. А тут они все в одной долине!» Травяные люди были странными людьми. Когда дул ветер, они пускались в дикий пляс, кланяясь и делая друг другу реверансы. Потом их пляска становилась все неистовее, и они начинали яростно биться, колоть и дубасить друг друга. А когда ветер стихал, Травы, после нескольких вежливых поклонов, возвращались к своим прежним занятиям. И среди них не было видно ни убитых, ни раненых. Отряд Медведя спускался в долину. Вскоре им стали попадаться группы Травяных людей – высоких ребят, одни из которых были вооружены луками, другие – копьями и кинжалами. Но все они были тонки – очень, очень тонки. По этой причине они и не страдали во время своих диких танцев. Стрелы, копья и кинжалы никогда не попадали в их тела. Наконец отряд Медведя спустился на дно долины. И только они собрались выказать свое почтение Вождю Трав, как подул ветер. Сначала слабо; и все Травяные люди принялись танцевать, петь и раскланиваться друг перед другом. Лисенок и Иволга не смогли удержаться, и тоже стали раскачиваться, кланяясь друг другу. Их танец подхватила Антилопа. Она начала раскачиваться, кланяясь Медведю и Гризли. В этот момент, раскланиваясь и раскачиваясь направо и налево, прибыл Вождь Травяного народа. И Старик‐Койот стал раскачиваться и кланяться Травяному Вождю. Травяной Вождь произнес приветственную речь: «Мы рады, что вы идете через нашу страну, очень рады. Но, пожалуйста, не разводите костров. Мы боимся огня, он слишком сильно напоминает нам о наших заклятых врагах – Огненном народе, живущем в соседней долине. Это ужасные люди, вздорные, неистовые, вероломные. Мне горько думать о том, что вам придется пересечь их страну. Будьте осторожны. Но пройдя через их землю, если они не убьют и не сожгут вас, вы попадете в страну Водяного народа. Ах! Это прекрасные люди, щедрые и добрые. Но мы так редко видим их. Ужасный Огненный народ боится Водяных людей и не пропускает их через Огненную долину. Но я должен признать, что водяные люди не очень храбры. Они добры и щедры, но нелегки на подъем. Ну, идите, идите своей дорогой, удачи вам. И, пожалуйста, не разводите костров». Легкий ветерок пронесся по долине, и Вождь всех Травяных людей принялся раскачиваться и грациозно раскланиваться. Медведи не смогли не ответить тем же, и тоже стали кланяться, раскачиваясь направо и налево. Отряд Медведя начал подниматься из долины наверх. На следующий день они снова отправились в путь, трас... трас... трас... Они пересекли долины Огненного и Водяного народов. И в один из дней, после обеда, когда солнце уже наполовину спустилось к горизонту, подошли к довольно широкому ручью, который можно было даже назвать рекой. Он извивался по равнине и медленно тек между покрытыми камышом и тростником берегами. Они решили остаться возле него на ночь. Рано следующим утром, перед завтраком, все они пошли искупаться в реке. Иволга не умела плавать. Но Лисенок вырос на берегу большого озера, был прекрасным пловцом и принялся учить Иволгу плавать. За завтраком Антилопа сказала: «Последние дни выдались довольно тяжелыми. И еще этот переход через долины этих сумасшедших людей, народов Трав и Огня. И эти вечно плачущие Водяные люди (если хотите знать, я думаю, что они были к тому же постоянно пьяны – они пили слишком много воды). В общем, я устала и хочу отдохнуть!» Гризли сказал: «Да, и мои мокасины почти износились. А здесь много камыша. Мы можем остановиться и сделать для всех новые мокасины». Медведь сказал: «И может быть, здесь растет дерево, из которого делают стрелы. Мне надо сделать стрелы. Мой сын их почти все растерял». «Те, что с кремневыми наконечниками?» – спросила Антилопа. – «Я бы не давала их ему. Стрелы с прямыми наконечниками хороши для кроликов». Лисенок сказал: «Я пойду и найду подходящее дерево для стрел». «Как ты собираешься его найти? Разве ты знаешь, какие деревья подходят для изготовления стрел?» «Конечно, знаю. И я слышал, как старый Барсук рубит дрова неподалеку. Я пойду и спрошу у него, растут ли здесь деревья, подходящие для стрел. Все Барсуки хорошо разбираются в деревьях». Антилопа спросила: «Откуда ты это знаешь?» «О, ну это‐то я знаю. Пойдем, Иволга. Сегодня твоя очередь носить посох доктора». И они ускакали в сторону лагеря Барсука. «Этот Барсук чертовски рано рубит дрова. И зачем ему столько дров?» – спросил Медведь. Гризли рассмеялся. «Чтобы завялить тебя над дымовым отверстием, как Эрихутики, брат. Ты довольно большой, знаешь ли, на твою тушу уйдет много дров». Антилопа разразилась своим серебристым смехом. А Медведь проворчал: «Женщина, ты слишком много смеешься. Я не вижу ничего смешного в том, что он сказал». На следующий день они остались в лагере – в том же самом лагере, потому что Гризли и Медведь ловили в реке рыбу, и наловили так много, что решили закоптить. Они соорудили платформу из палок и зеленых веток, вроде гриля, со слабым огнем внизу, горевшим весь день, при ярком солнце. На этот гриль они положили рыбу, выпотрошив ее обсидиановыми ножами. И затем поворачивали ее время от времени, пока она сушилась. На следующее утро из камыша вышел отряд антилоп, цепочкой шедших по тропе – пять мужчин, две женщины и несколько детей. Мужчины и женщины были очень высокими, и шли гибким, широким шагом. Женщины были одеты в короткие юбки из оленьих шкур вместо травяных юбок хула, и заплетали волосы в две длинные косы. Волосы мужчин были свернуты в узел, который держался деревянной булавкой. Поперек тропы лежало большое бревно, но когда Антилопы подошли к нему, то вместо того, чтобы подлезть или перелезть через него, они его с величайшей легкостью перепрыгнули. Они были так же гибки, как рыси. Они подошли к лагерю и сказали «Хох», а затем тихо сели, но с любопытством стали разглядывать Антилопу, а она, с тем же любопытством, смотрела на них, хотя обращать внимание друг на друга при первой встрече у путешественников считается неприличным. Но обе стороны были одинаково поражены сходством Антилопы с этими людьми. Наконец, один из людей‐Антилоп сказал остальным на своем языке: «Эта женщина выглядит, как одна из нас». («Кан снаватс слепопка нат нэймми».) Тогда Антилопа заговорила сама: «Я поняла, что ты сказал, хотя я больше почти не говорю на этом языке, кроме как со своим братом. Потому что там, где я живу, нас осталось совсем мало. Откуда вы, и куда идете? Что касается меня, я иду из страны, расположенной к югу отсюда, а это моя семья. Мы идем на запад, навестить родственников, живущих у океана». Один из мужчин‐Антилоп ответил: «Наш дом очень далеко от сюда, в нагорьях и пустынях северо‐
восточной страны. Мы кочевники. Нам нравится ходить там, где много открытых пространств и чистого неба. Мы не любим страну гор и лесов». Антилопа перевела его речь Медведю и Гризли. Между тем, Лисенок и Иволга подружились с детьми‐
Антилопами, и вскоре уже играли все вместе. У детей‐Антилоп были метательные палки, и они кидали их точно таким же движением, как копья. Лисенок и Иволга вскоре с легкостью бросали эти палки. Медведь сказал: «Странно. Их дети знают наш язык, а их родители нет». Тогда один из Антилоп заговорил на языке Медведя, хотя и с некоторым трудом: «Да, мы немного говорим на нем. Но дети учатся гораздо быстрее взрослых». Так что отряд Медведя в этот день остался на месте. Антилопы были рады остановиться, отдохнуть и поговорить с другими людьми. А дети весело проводили время, играя друг с другом. На следующее утро Антилопы отправились добыть кроликов к завтраку. Они взяли с собой свои метательные палки, плоские и изогнутые, и все ушли – мужчины, женщины и дети. Сначала они тихо шли через лес, один за другим, а потом каждый в свою сторону, но все расходясь с одного и того же места, свободного от кустарника. Затем, пройдя некоторое расстояние отдельно друг от друга, они начали кричать и стучать по кустам, повернув обратно к тому месту, от которого разошлись. Так они вспугнули множество кроликов. Было приятно смотреть, как они кидают свои изогнутые палки. Они отклонялись назад, и потом выбрасывали палку вперед одним широким движением, при этом прыгая вперед с одной ноги на другую, так что в конце они иногда вытягивались вперед с полностью разогнутой бросающей рукой. Палка летела невысоко над землей, кружась словно серп. Они добыли таким образом полдюжины кроликов. Гризли и Медведь наблюдали за ними. Гризли сказал: «Не хотел бы я, чтобы одна из этих палок попала в меня, брат. Она может сломать ногу». «Если не попадет тебе в голову. Тогда сломается палка». «Пожалуйста», – сказал Гризли, – «не пытайся шутить перед завтраком!» После завтрака все стали собираться. Тогда Медведь спросил Антилоп: «Почему бы вам не пойти с нами? Это не уведет вас слишком далеко от вашего маршрута». Следы‐Заката, который по‐видимому был вождем, ответил: «Неплохая мысль. Я‐то согласен, но не знаю, что думают об этом остальные». Затем высказались люди‐Антилопы, все по очереди, и все согласились пойти с Медведями. Лисенок особенно подружился с мальчиком, который казался главарем детей‐Антилоп. Его звали Вахооми, что означало «бегущий в камышах». Лисенку не сразу удалось выговорить это слово. Он сказал «вахомми», и дети‐Антилопы рассмеялись. «Ты сказал 'он – ветер в камышах'. Вахооми и вахомми – это два разных слова. Одно означает 'ветер дует', а второе 'он бежит'. Но это не имеет значения», – сказал мальчик‐Антилопа. – «Лететь в камышах, как ветер, так же хорошо, как бежать в камышах». Так что после этого его стали называть то «Бегущий‐В‐Камышах», то «Летящий‐В‐Камышах. Они вышли к реке, где вдоль берега росло много камыша. Медведь сказал: «Здесь прекрасное место для лагеря, и можно сплести девушкам камышовые тапки. Нам на тропе не нужны люди с нежными ногами». И они остановились и разбили лагерь. Неподалеку кто‐то рубил дрова, ТУЛ... ТУЛ... ТУЛ... ТУЛ... Лисенок сказал: «Спорю, что это еще один Старик‐Барсук». Бегущий‐В‐Камышах сказал: «Нет, это Старик‐Дикобраз. Я могу определить это по звуку. Послушай. Он рубит дрова высоко на дереве. Барсуки не лазят по деревьям, а Дикобразы лазят. Разве в этой стране нет Дикобразов?» Лисенок сказал: «У нас есть расчески из дикобразьих хвостов. Это все, что я знаю. Но я не знал, что Дикобразы – это люди. У них тоже есть хвосты?» «Конечно, но не такие пушистые, как твой. Его хвост покрыт шипами. Ну, ты знаешь, на что они похожи, раз видел их в виде расчесок». «Так вот они какие!» «Да, и вот чем дерется Дикобраз, если его побеспокоить. Он опускает голову и размахивает своим хвостом, и если он попадет в тебя, ты пожалеешь, говорю тебе. Шипы ломаются, и ты не сможешь их вытащить. Они остаются под кожей навсегда и сводят с ума. Не многие беспокоят господина Дикобраза!» «Ты сыграешь с ним?» «Нет, что ты! Он слишком умен! Некоторые думают, что он глуп, но говорю тебе, он вовсе не глуп». И вся компания отправилась к Дикобразу, и на самом деле, это был он, он сидел высоко на дереве и рубил сук. Медведь позвал: «Эй, там, наверху, господин Вождь Дикобраз, можно мы разобьем здесь лагерь?» «Конечно, конечно. Я сейчас спущусь и помогу вам с лагерем. Я рад гостям». Дети были изумлены, увидев, как он спускается вниз, погружая свои длинные ногти в кору дерева. И они еще более удивились, когда увидели, как он неторопливо направился к ним, спустившись на землю. Он был низок, коренаст, с кривыми ногами, а его голова, шея и спина были покрыты длинной грубой шерстью. Этот Старик‐Дикобраз оказался очень весел. Он сразу же узнал Старика‐Койота. «Ну и ну! Да здесь Дед Бупуга: что ты здесь делаешь?» «Эти люди пришли ко мне домой, разбудили меня и заставили пойти с ними». Старик‐Дикобраз пошел к себе домой и вернулся в полной корзиной сосновых орехов и еще одной – полной желудевой муки, и ужин был тотчас готов. После ужина все они уселись вокруг костра, Дикобраз залюбовался мокасинами на ногах девочек‐Антилоп и сказал: «Эти мокасины напоминают мне о моем прадеде и твоем прадеде, доктор Койот». «Старая история!» – закричали дети. – «Пожалуйста, расскажи нам историю!» «Хорошо», – сказал Дикобраз. XIX Этот Койот пришел с севера и никогда не видел мокасин, сделанных из камыша. Однажды он пошел собирать дрова. На земле лежал свежий снег, и он увидел на снегу следы. «Какие красивые следы!» – подумал он. – «Интересно, кто оставил эти следы». И он пошел по следам и пришел к дому Дикобраза. Он вошел внутрь. Дикобраз толок сосновые орехи. Койот спросил: «Это ты там ходил?» «Да. Я собирал дрова». «Дай мне немного сосновых орехов», – сказал Койот. «Хорошо!» – и он дал ему полную корзину. Койот тут же жадно съел их. Затем он сказал: «А где те красивые мокасины, в которых ты ходил?» Дикобраз улыбнулся. Он взял камышовые мокасины и бросил их Койоту. «Вот! Разве они не хороши?» «Это мокасины?» – сказал Койот. «Конечно! Единственные, какие у меня есть!» Койот посмотрел на них. «Давай меняться мокасинами!» – сказал он. «Хорошо!» – сказал Дикобраз. И Койот снял свои мокасины, и надел камышовые мокасины на ноги. Дикобраз взял мокасины Койота и убрал их. «Ладно, мне надо идти домой и собрать дров», – сказал Койот. И бегом отправился домой. Вскоре он остановился и посмотрел на свои следы. «Красивые следы!» – сказал он сам себе. – «Я несомненно в выигрыше от сделки!» И снова помчался вперед. Только хвост развивался позади!!... Но, пробежав немного, он снова остановился. У него заболели ноги. Он не знал, что внутрь камышовых мокасин нужно класть мох. И теперь у него были стерты ноги. Он посмотрел на свои следы. И увидел, что его следы в крови... Он пошел обратно к дому Дикобраза. Он вошел и уселся. «От этих мокасин нет толку!» – сказал он. – «Я хочу поменять их обратно!» Дикобраз не обращал на него внимания. «Послушай!» – сказал Койот. – «Мне больно... Я хочу поменять их обратно!» Дикобраз не обращал на него внимания. Койот сказал: «Если ты не хочешь поменяться обратно, тогда давай побежим на них наперегонки!» Дикобраз не обращал на него внимания. «Я поставлю на кон свою налобную повязку, а ты сосновые орехи, и побежим наперегонки». Но Дикобраз сказал: «Нет... Я доволен сделкой». Но в то же время подумал: «Я хитрый, я шаман!» – думал он про себя, и сказал: «Хорошо!» – сказа он, – «я побегу с тобой наперегонки». Они положили свои ставки. «Послушай», – сказал Койот, – «может мне лучше дать тебе фору?» «Не стоит», – сказал Дикобраз и побежал. Он неторопливо заковылял вперед; коообин, кообин, коообин... «Беги!...» – завопил Койот. Дикобраз продолжал ковылять: коообин... коообин... кообин... «Я легко обгоню его, если он не побежит быстрее!...» – подумал Койот и затянул свой пояс. Он бросился бежать и догнал Дикобраза в несколько прыжков. «От него нет толку!..» – подумал он про себя. И уселся, чтобы снова дать ему фору. И снова догнал его. «Беги быстрее!» – закричал он. – «Мы снова рядом!» И снова он дал ему фору и снова догнал. Они остановились и поговорили. «Попробуй еще раз», – сказал Койот, и Дикобраз снова побежал, а Койот прилег вздремнуть. Дикобраз продолжал ковылять, коообин... кообин... кообин... Дикобраз бежал и думал: «Пусть здесь будут сливы!» Он так думал, потому что он был шаманом, Дикобраз. И он подумал: «Пусть здесь будут вишни! Пусть здесь будут сверчки... Да будет так, кистам‐
юми». У него была сила, у Дикобраза. И он снова изо всех сил заковылял вперед. Затем он при помощи своей силы вызвал облако и прибежал к своему зимнему дому, расположенному неподалеку. «Фууууххх...» – перевел он дыхание. – «Думаю, я победил», – подумал он. И Дикобраз ушел домой. А Койот проснулся, зевнул и подумал: «Побегу‐ка я снова и догоню этого Дикобраза... но все в порядке, я бегун, я быстрый бегун, да!» И он бросился бежать. Он бежал и бежал, но потерял направление в тумане и бегал и бегал вокруг сосны. Он думал: «Интересно, он уже дома? Возможно, он уже победил!» Он прибежал к зарослям полыни и увидел там на кустах спелые вишни. Он остановился и наелся. Затем он снова побежал, но увидел на кустах спелые сливы, и не мог не остановиться и не наесться ими до отвала. Он снова бросился бежать, и увидел множество сверчков, прыгающих вокруг. Он начал ловить их и есть, одного за другим. Затем он опять вспомнил про Дикобраза. «Интересно, победил ли он меня...» Он снова бросился бежать и прибежал к краю скалы. Под скалой все было покрыто туманом: Дикобраз вызвал туман своей силой. Койот бежал со всех ног... Большая Личинка в его голове предупредила его: «У! У! У! Осторожно», – потому что Койот держал в своей голове личинок. И самая старая Личинка предупредила его, но Койот не мог остановиться. Он кубарем покатился вниз по склону. Он завопил: «Большая Личинка, что мне делать?!» Большая Личинка ответила: «Так наперегонки не бегают, останавливаясь и наедаясь!» Койот закричал: «Средняя Личинка, что мне делать? Помоги мне! Скорее помоги!» Средняя Личинка ответила: «Что я могу сделать? Я не могу помочь!» Койот кричал: «Ты всегда так говоришь... МАЛЕНЬКАЯ Личинка, скажи, что делать!» «Повернись на бог, уцепись пальцами, и спускайся вниз по скале». Койот медленно слез и, оказавшись внизу, снова побежал к дому Дикобраза. Он добрался до дома, залез на крышу к дымовому отверстию и спустился вниз по лестнице. «Тса‐а‐а‐а...» – думал он, – «Я его убью! Я его убью и съем!» – думал он, спускаясь по лестнице центрального столба. Но, спустившись, он не смог найти Дикобраза в доме. И Койот снова вылез наружу, обошел вокруг дома, нашел следы Дикобраза и дошел по ним до сосны. Там, на вершине, сидел Дикобраз и молол сосновые орехи. «Эй, наверху, что ты там делаешь? Ты перебрался жить в другое место?» «В моем доме слишком много блох и паразитов, и я перешел жить сюда... Но я победил тебя... Чем ты занимался? Я долго ждал тебя, а потом перебрался жить сюда». «Ну... Я видел, как ты бежал невдалеке, а потом я увидел сливу, вишни и сверчков, и остановился, чтобы съесть их». «Так наперегонки не бегают... Когда два человека бегут наперегонки, они обычно бегут вместе». Койот сказал: «Я голоден, дай мне сосновых орехов!» Дикобраз сказал: «Конечно же, я обогнал тебя! Снег на земле был прошлой зимой, а сейчас осень, раз, как ты говоришь, что поспели вишни и сливы. Ты думал, я буду ждать тебя вечно?» «Говорю же, я голоден!» – сказал Койот. – «Дай мне сосновых орехов!» Дикобраз сказал: «Я победил тебя, вот так». И больше не обращал на него внимания. Койот прорычал: «Ладно же, я убью тебя, вот увидишь!» Он пошел искать дрова, принес их к сосне и поджег ее. Но Дикобраз оставался наверху всю ночь. Настал рассвет, и Койоту очень захотелось спать. Он подумал: «Станет светло, и дерево упадет», и разворошил огонь. Дикобраз гадал: «Наблюдает ли он за мной?» Койот захрапел. Тогда Дикобраз слез вниз. Он взял с собой часть продуктов и спрятал их в камнях неподалеку. Дерево упало. Койот подскочил от испуга. Затем он побежал к макушке дерева, но не нашел там Дикобраза. Он обежал вокруг дерева: нет Дикобраза! Он вернулся к тлеющему пню, и оттуда пошел по его следу, и шел по его следу, и шел по его следу, и, наконец, нашел его в расщелине в камнях. Дикобраз молол там сосновые орехи. «Как! Ты опять переехал?» Дикобраз не обращал внимания. «Дай мне поесть!» – сказал Койот. Дикобраз не обращал внимания. «Если ты не обратишь на меня внимания, я убью тебя!» – сказал Койот, – «Я задушу тебя дымом!» Затем Койот принес дров, свалил их в кучу у расселины и поджег... Старик Дикобраз остановился и раскурил свою трубку. Он долго курил и ничего не говорил. «Ну, а потом что случилось? Чем все кончилось?» – спросил Лисенок. «Это же не был конец истории! Что случилось с господином Дикобразом?» «Каков конец истории? Ну... Дикобраз вызвал северный ветер, и он унес дым прочь. Тогда Койоту это надоело, и он все бросил и ушел!» XX На следующий день они решили поохотиться на оленей, раз уж столько людей собралось вместе. Следы‐Заката сказал Медведям: «Вы со своими людьми будете стрелками, а мы – загонщиками. Мы привыкли работать вместе, и понимаем сигналы друг друга». Все приняли участие в охоте – мужчины, женщины и дети. Даже старики Дикобраз и Койот пошли вместе со всеми. Но перед тем, как отправиться на охоту, люди‐Антилопы спели охотничью песню. Лисенок спросил своего друга Ветер‐В‐Камышах, есть ли у этой песни какой‐то смысл. «Она как‐то связана с самцом оленя, рога которого имеют пять отростков. Давай спросим Следы‐Заката. Он мой дядя и хороший охотник». Следы‐Заката сказал: «Да, слова связаны с самцом оленя с пятью отростками на рогах. Они приблизительно такие: «Я хочу, чтобы самец оленя с пятью отростками на рогах вышел ко мне навстречу». Вы не говорите, что собираетесь его убить, вы только просите его прийти и встретиться с вами. Он придет, если захочет. Это охотничья удача. Нельзя заставить оленя прийти, если он не хочет, каким бы умным ты ни был. А если нарушить какие‐нибудь правила, то бесполезно просить оленя прийти, можно с тем же успехом остаться дома. И даже лучше будет остаться дома, потому что если ты пойдешь, то испортишь охотничью удачу другого человека. Если ты нарушил какие‐то правила, твоя собственная сила обернется против тебя и, может быть, убьет тебя. Она станет ядом. По‐крайней мере так говорят на севере, в нашей стране». «Да, в нашей стране говорят так же», – сказал Медведь. И они отправились на охоту. Два Медведя, Лисенок и Иволга спрятались в кустарнике на краю лощины. Олени должны будут пройти мимо этого места, когда их погонят из лесу. Остальные пошли загонять оленей с подветренной стороны. Сначала Старик‐Дикобраз остановился и спрятался в кустах. Старик‐
Койот перешел на другую сторону лощины и сел в засаду. Далее спрятались две женщины, женщина Спящая‐У‐Реки и маленькая девочка‐Антилопа по имени Собирающая‐Цветы. Антилопы шли дальше, все более и более рассредоточиваясь. Они были такими хорошими следопытами и загонщиками, что оттуда, где сидели Дикобраз с Койотом, их невозможно было увидеть, разве только изредка мелькали мужчина, мальчик, или девочка‐Антилопа, перебегая из одного укрытия в кустах к другому. Наконец, они совершенно исчезли. Сидевшие в засаде ждали долго. Затем издалека послышались протяжные крики, идущие со всех сторон, сначала с одной стороны лощины, потом с другой. Большой самец и три самки с оленятами шли по лощине. Они то бежали, то останавливались, словно статуи. Затем самец начал медленно подниматься из лощины по одному из склонов, за ним пошли самки. Но тут из кустов поднялся и закричал очередной человек‐Антилопа, и все олени повернули, снова бросившись вниз по лощине. «А теперь послушайте, дети», – сказал Гризли, – «не стреляйте в самок и оленят, только в самца. И ждите, пока он не подойдет совсем близко. Нас четверо, и все промахнуться мы не можем. Но не вставайте, чтобы выстрелить. Не показывайтесь. Стреляйте лежа и сохраняйте спокойствие». И они застрелили самца, все четверо, ни одна из стрел не пролетела мимо. У Гризли был мощный лук, и его стрела вошла глубоко, а когда олень пробежал мимо него, он поднялся и метнул копье. Копье попало оленю между ребер. Самец сделал еще несколько прыжков и упал. Это был большой самец с бархатными рогами. Гризли и Медведь тащили его домой по очереди. Вскоре в лагерь, распевая песню оленя, начали подтягиваться Антилопы. Это была печальная мелодия. Гризли объяснил детям, что Антилопы извиняются перед оленем за то, что убили его, и, чтобы умиротворить его, поют песню для его тени. «Пожалуйста, не сердись на нас, мы голодны. Наши люди голодны, и нам пришлось убить тебя, чтобы накормить их. Не сердись на нас». Они тут же сняли с оленя шкуру и раскололи череп, чтобы вынуть мозг для дубления шкур. Лисенок заметил, что голова была полна личинок. Он сказал: «Ой! у всех оленей в голове есть такие личинки?» Один из людей‐Антилоп сказал: «Не всегда, но у многих есть. Мы называем этих личинок Хи’ва на своем языке». «А оленям они не мешают?» «Вероятно, мешают, так же как клещи и блохи. Но они не могут избавиться от них». «И заведется же такое в голове», – сказал Лисенок. «Не знаю. Говорят, что у старого Койота в историях было три личинки в голове. Он держал их в качестве своих домашних животных. Большая личинка, маленькая личинка и средняя личинка. Большая личинка всегда дает ему хорошие советы, но Койот никогда ее не слушает. Он спрашивает среднюю личинку, но средняя личинка всегда говорит одно и то же. «Ты не знаешь, о чем говоришь», – говорит Койот. – «Маленькая личинка, скажи, что мне делать». Тогда маленькая личинка говорит ему все наоборот. Койот всегда следует совету маленькой личинки и поэтому всегда попадает в неприятности». Они смешали мозг оленя с мхом и песчаником и размазали его по внутренней стороне шкуры. Затем свернули ее, обернули сырыми листьями и положили дозревать. Через несколько дней шерсть легко слезет, и тогда они осторожно соскребут со шкуры волокна каменными скребками, а затем будут растягивать, растягивать и растягивать шкуру несколько дней. Люди пустыни известны своим умением выделывать красивые оленьи шкуры. Иногда они замачивают шкуру с корой и очень медленно сушат над дымом. Тогда она приобретает коричневый цвет и становится почти водонепроницаемой. Копыта они тоже сохранили. Из сорока или пятидесяти сушеных копыт, нанизанных на тесьму из оленьей кожи, делают погремушку, издающую приятный звук, вроде звяканья колокольчиков. Конечно же, они оставили сухожилия для луков и изготовления тонких ниток для шитья. Из двух передних ног сделали шилья. Основание рогов оставили для изготовления зубил, а шкуру головы сохранили для изготовления манка из оленьей головы. XXI Через несколько дней они снова отправились в путь, трас... трас... трас... Холмистая поверхность земли постепенно становилась все более ребристой и каменистой. И вскоре путешественники растянулись в длинную вереницу. Последними шагали Старик‐Койот и Антилопа, нисколько не заботясь о том, что оба Медведя ушли далеко вперед. А впереди всех неслись пружинистыми шагами Антилопы. У людей пустыни по природе были быстрые движения. И, казалось, что медленнее они идти просто не могут. Время от времени они усаживались на обочине и ждали, пока их нагонят остальные. Медленный шаг был им не по силам. Конечно, дети‐Антилопы были точно такими же, и потому Лисенку и Иволге пришлось серьезно постараться, чтобы не отстать от своих новых друзей. Гордость также заставляла их бежать вперед. «Мне кажется, что с той последней горы мы увидим океан, – сказал Гризли. – Сегодня мы до той горы не дойдем, но завтра дойдем обязательно. Я помню это место – много лет назад я был здесь, когда шел в гости к Журавлям. В то время у меня создалось впечатление, что народ Журавлей – это очень выносливые люди». «Я слышал, что у них очень красивые танцы, – сказал Следы‐Заката. – А самый красивый из них – танец Белой Оленьей Шкуры. Я бы охотно его посмотрел. Наши люди не умеют танцевать. Мы живем в пустыне, и проводим все время в пути от лагеря к лагерю. Наверное, нужно жить на одном месте и прочувствовать его, чтобы появились развитые ритуалы и танцы. Мы хорошие охотники и игроки, но это и все». Следующим утром, когда все стали собираться, Антилопа не смогла найти подаренный старым Дикобразом маленький узелок с дикобразьими иглами. Она осмотрела свою сумку, вынула из нее все вещи, но игл не было. «Я, должно быть, выронила их, когда распаковывала вещи прошлым вечером», – сказала она. Все вместе они осмотрели лагерь, но дикобразьих игл нигде не было. Весь следующий день путники поднимались и поднимались в гору. Деревьев было мало, но весь склон зарос густым кустарником. Наконец на закате они добрались до вершины гряды. С вершины открывался величественный вид, а вдалеке, в лучах заходящего солнца, мерцал океан. Путешественники долго молча стояли, а затем поспешили разбить лагерь, стараясь успеть до наступления темноты. Все помогали с обустройством лагеря, кроме маленькой девочки‐Антилопы, Собирающей‐Цветы. Она казалась безучастной. Это была лучшая подруга Иволги. И Иволга спросила: «Что случилось? Ты выглядишь такой несчастной. Ты заболела?» «Думаю, я просто устала... это был долгий подъем». После ужина разговор зашел о народе Журавлей. «Эти люди не живут в подземных домах, подобно нам, и не бродят по лесам, подобно вам, Антилопам», – сказал Гризли. «Они строят дома из толстых деревянных досок. И они отличные резчики по дереву. В их стране растет множество мамонтовых деревьев и елей. И у них хорошие инструменты для резьбы – зубила и тесала. Некоторые из этих инструментов они делают из кости, другие – из камня. Чтобы сделать лодку, они срубают дерево и постепенно выдалбливают середину. Для этого они разводят небольшой огонь и выжигают с его помощью часть ствола. А затем вырезают сгоревшую часть. Они повторяют этот прием снова и снова. И на то, чтобы сделать лодку, им может потребоваться целый год. Они хорошие рыбаки. И живут в основном рыбой. И у них нет бус из раковин съедобных речных моллюсков, вроде наших. Для изготовления бус они используют крошечные розовато‐красные морские ракушки. Эти ракушки пустые внутри и похожи на волчьи зубы. Мужчины‐Журавли роскошно наряжаются на танцы. Они носят в носу кольцо из абалона, подобно нам. И вставляют в уши косточки из ног журавлей, с пучками перьев на концах. Да, это богатые люди, но они обращают слишком много внимания на свое богатство – они не так великодушны, как мы. Они гордятся своим богатством, и любят красоваться. Но они все равно хорошие люди. Я всегда ладил с ними. Они очень отличаются от нас! Но нужно видеть их танцы! Танцы устраивают осенью. Думаю, сейчас еще рано, но надеюсь, что мы увидим некоторые из них, особенно танец Белой Оленьей Шкуры». «Что такое белый олень?» – спросил Лисенок. «Иногда, очень, очень редко, олени рождаются совершенно белыми. Люди используют эти белые оленьи шкуры в танце, всю шкуру целиком с шерстью, головой, ушами и рогами. Они приделывают эти шкуры к длинным шестам и размахивают ими. Со стороны это выглядит, словно олени стоят на задних ногах. Это красивое зрелище, на которое стоит посмотреть в свете костров!» «Надеюсь, мы его увидим!» – сказала Антилопа. На следующий день они начали спускаться с высокой гряды, идя вниз по крутому каньону вдоль потока. Вскоре каньон превратился в красивую долину. По долине медленно текла довольно большая река. И тут они увидели первые деревни народа Журавлей, с множеством лодок и каноэ. Люди‐Журавли были очень приветливы. Антилопа стала расспрашивать о своей сестре. И ей рассказали, что ее сестра живет дальше, вниз по течению, где в эту реку впадает другая большая река. Там отряд Медведя увидит большое селение и много людей. Наконец они пришли в деревню, и Антилопа была счастлива встретиться со своей сестрой, которую не видела много лет. И вскоре Лисенок, Иволга и дети‐Антилопы уже играли с детьми‐Журавлями. Но Иволга быстро вернулась, так как хотела побыть с маленькой заболевшей Собирающей‐Цветы. Мать девочки плакала, и всем вокруг было грустно. Девочку лихорадило, и она смотрела на окружающих безумными глазами. Антилопа сказала своей сестре: «У вас тут нет докторов?» «Есть, конечно, и хорошие тоже, но они хотят, чтобы им платили много денег. Однако, если больной не выздоравливает, они должны их вернуть. Пойду, приглашу сильного доктора на сегодняшний вечер. Это одна из наших лучших докторов». Антилопам из пустыни показалось поразительным, что доктор требует деньги за свои услуги. «Наши доктора никогда не требуют денег, или бус, или чего‐то еще. Им дарят подарки, потому что они помогли, но это все». Вечером пришла женщина‐доктор. В ее волосах было много перьев. Она пела и плясала, но только сама. Она прочитала множество молитв, но не призывала никакую силу, или медицину, или яд, подобно Женщине‐Гагаре. Это было шаблонное ритуальное представление. Медведь видел нечто подобное среди своих людей, но не настолько сложное. Пустынные Антилопы были в замешательстве. Они смотрели, разинув рты, и не понимали, что делает доктор. Лишь когда она подошла к большому ребенку, приложила губы к груди девочки и стала издавать высасывающий звук, они узнали что‐то знакомое. Затем доктор поднялась и вынула изо рта высосанную «боль». Это был маленький кусочек чего‐то похожего на осколок стекла. Она показала его всем в тусклом свете огня, затем бросила его в огонь, чтобы уничтожить. А потом ушла домой. Но на следующий день девочке стало еще хуже, чем раньше. Она тряслась в лихорадке, стонала и, казалось, сошла с ума. Все были грустны. Днем Иволга вышла из лагеря и одна пошла вдоль реки. Она думала: «О, если бы я могла позвать Доктора‐Гагару!» Она раздумывала над этим, бредя вдоль реки. Ей было очень жаль свою маленькую подружку. Затем она вышла к излучине. У берега вода была глубокой и кружилась в водовороте. Иволга посмотрела на воду. Она посмотрела на воду и сказала себе: «Я попробую». Она быстро достала жемчужные бусы из‐под юбки и бросила их в воду. Вскоре на поверхность воды поднялась Женщина‐Саламандра. У нее было длинное тонкое тело и медно‐красная кожа. Жемчужное ожерелье висело у нее на шее. Она вышла из воды и уселась на берегу, с нее текла вода. Она сняла ожерелье и протянула его Иволге. «Вот, ты уронила бусы. Это волшебные бусы водяных людей. Откуда они у тебя, ты человек воздуха? Ты выглядишь слишком маленькой для доктора». «Я вовсе не доктор. Старая Гагара дала мне эти бусы, потому что однажды я помогла ей, и она сказала мне, что я могу воспользоваться этими бусами, только если попаду в беду. Я в беде». «Что тебя беспокоит, человек воздуха?» «Моя подруга больна, и ей нужен доктор. Но возможно, ты, человек воды, и есть доктор?» Женщина‐Саламандра улыбнулась. «Возможно, но если я приду помочь твоей больной подруге, кто будет помогать мне? Здесь у меня нет помощников, у людей в этих местах другие традиции». Иволга сказала: «Может, я смогу помочь тебе. Не так давно я помогала другой Гагаре‐доктору, когда мой дядя потерял свою тень». Саламадра внимательно посмотрела на нее и потом сказала: «Ты говоришь не так, как люди в этих местах. Они не даже знают, что такое тень! Послушай. Моя сила – это сила змей. Ты не испугаешься их?» «Нет! У той Женщины‐Гагары, которая меня кое‐чему научила, силой был Ящерица». «Да, я знаю», – перебила Саламандра. – «Ужасный Ящерица, Тот‐Кто‐Потерял‐Всех‐Своих‐Детей. Я знаю, и я знаю Доктора‐Гагару, о которой ты говоришь. Мы, доктора, всюду знаем друг друга. Я помогу тебе. Я приду в ваш лагерь завтра». Иволга очень обрадовалась. Она вернулась в лагерь и рассказала обо всем родственникам. Утром следующего дня пришла Саламандра. Она вела себя почти так же, как Гагара. Она села в стороне и, казалось, не обращала ни на кого внимания, а затем подала знак Иволге, приглашая ее подойти и сесть рядом. Она спросила: «Кто этот старый Койот?» «Это мой дедушка». «Он доктор?» «Он говорит, что нет. Но мы думаем, что он доктор, но не хочет в этом признаваться». «Думаю, да. Он похож на старого доктора. Но старые доктора, действительно хорошие доктора, никогда в этом не признаются. От этого слишком много беспокойства». Затем Женщина‐Саламандра пошла посмотреть на больную девочку. Маленькая Собирающая‐Цветы была очень больна, ее лихорадило, и она говорила всевозможную чепуху. Саламандра долго глядела на нее, но не заговорила с ней и не прикоснулась к ней. А затем ушла поболтать с другими женщинами. Старик‐Койот скручивал тетиву и не обращал ни на кого внимания. С Медведями и мужчинами‐
Антилопами разговаривали несколько Журавлей. Следы‐Заката проходил мимо и подошел к женщинам. Он совсем не удивился, услышав, что все они говорят на языке Антилоп. Немного послушав, он сказал Саламандре: «Кажется, ты знаешь наши традиции, и если ты будешь лечить, подобно докторам в нашей стране, мы сможем помочь и будем петь вместе с тобой. Я совсем не понимаю здешних людей. Их традиции сбивают меня с толку. Я не слишком высокого мнения о докторе, которую они прислали вчера. Может она и очень хороша, но все это показалось нам шутовством». Когда настал вечер, Саламандра повела себя точно так же, как Доктор‐Гагара. Она послала Иволгу на край леса, вызвать свою медицину. А затем запела свою песню. Она пела очень низким голосом. Антилопы тут же подхватили песню, запев в унисон с ней. Они раскачивались и встряхивали в такт плечами. Никто из Журавлей даже не попытался присоединиться. Они никогда не слышали подобного пения и не понимали, что происходит. Когда Саламандра хлопнула в ладоши, требуя тишины, все прислушались. К песне присоединились лягушки и жабы на берегах реки. Затем, в темноте, над головами присутствующих послышался свистящий звук, подобный падающему на добычу козодою. И вместе с ним трещащий шум. Затем Саламандра закричала, точно так же как Гагара, и Иволга стала повторять все, что та говорит, пытаясь подражать ее высокому голосу и манере быстро, без интонации, кричать, сливая одно слово с другим. «Мать, я здесь! Ты звала меня. Я услышал тебя. Я грелся на солнце далеко от сюда, но услышал тебя и пришел. Зачем ты меня звала?» «Здесь большой ребенок, и я хочу, чтобы ты помог мне. Но где остальные? Где Бычий Полоз? Где Полосатая Змея? Где Зелено‐Красная Змея? Иди, позови их. Иди. Иди!» Затем она снова запела, и Антилопы снова присоединились к ней. Некоторые из Журавлей испугались, и двое или трое из них ускользнули в темноте. Снова Саламандра хлопнула в ладоши, и теперь над головой послышался сильный шум. Саламандра вновь заговорила. Предложения сыпались так быстро, что путались слова. Иволга едва успевала повторять. Голос Саламандры постоянно менялся. Он становился то высоким и мелодичным, то снова низким. То превращался в пронзительный крик. Иволга с трудом успевала повторять. Она не могла расслышать все. И Следы‐Заката пришел ей на помощь. Он повторял некоторые вопросы и ответы. Это было столпотворение. «Где Гремучая Змея?» «Я здесь, Мать. Ты меня не слышишь?» «Я твой Бычий Полоз, Мать, я здесь». «Мать, заставь эту маленькую змейку замолчать. Она лжет тебе». «Я не лгу! Я говорю, что говорил с Вороном на вершине Большой Горы. Он сказал, что в этом замешан Дикобраз». «Ну да! При чем тут Дикобраз?» «Замолчи. Я говорю не с тобой. Я говорю с нашей матерью». Затем Саламандра издала долгий пронзительный крик и опрокинулась навзничь. Несколько оставшихся Журавлей, достаточно храбрых, чтобы присутствовать, убежали. Антилопы взяли одеяло, накрыли Женщину‐Саламандру, и все пошли спать. Следы‐Заката сказал: «Вот что я называю настоящим лечением, а не этим бессмысленным бормотанием». Ночью Иволга, которая лежала рядом с Собирающей‐Цветы, увидела, как та села, затем поднялась и побрела по земле среди спящих людей. Иволга хотела позвать мать девочки, но затем подумала: «Может лучше просто посмотреть». Она увидела, как Собирающая‐Цветы наклонилась, а затем, словно тень, вернулась в свою постель. Иволга услышала ее вздох, и почти тут же заснула. На следующее утро, когда они готовили завтрак, Антилопа внезапно воскликнула: «О! вот сверток с дикобразьими иглами, который дал мне старый Дикобраз. А я думала, что потеряла его. Не понимаю». Когда завтрак был готов, Антилопа сказала Иволге: «Как твоя маленькая подружка?» «Она играет с детьми». «Что?» Следы‐Заката рассмеялся: «Я же говорил, что эта женщина похожа на настоящего доктора». Когда завтрак был закончен, Старик‐Койот открыл свой мешочек из оленьей кожи и вытащил одни из тех больших цилиндрических бус из красного магнезита, которые так редки, и отдал их Женщине‐
Саламандре. «Спасибо, спасибо, Дедушка!» Затем Саламандра поднялась и пошла к реке. Она вошла в нее и исчезла под водой. XXII Пришло время Танца Белой Оленьей Шкуры, но старейшины деревни спорили. В этом танце мужчины становятся в ряд, держа длинные шесты, на которых крепятся оленьи шкуры с головами. И по обоим концам ряда, чуть впереди остальных, стоят люди с редкими и ценными большими обсидиановыми наконечниками копий в руках. Мужчины, держащие наконечники, не обязательно являются их владельцами. Обычно владельцы – это старые люди, и продемонстрировать свой наконечник считается большой честью. Ну и... старики, отвечающие за танец, спорили, чьи наконечники будут участвовать в танце в этот раз. Спор продолжался несколько дней, к изумлению и развлечению пустынных Антилоп. Но вскоре это начало утомлять. Старики, отвечающие за танец, рассердились и отказались выходить из дому, так что начало казаться, что в этом году Танца Белой Оленьей Шкуры не будет вовсе. Гризли сказал: «Мы могли бы пойти дальше. Если мы повернем на северо‐запад и пойдем вверх по течению, то будем проходить мимо множества других деревень Народа Журавлей. И сможем увидеть другие танцы». Антилопы были готовы уйти; им не терпелось попасть домой до того, как совсем наступит осень. «Знаете, в нашей стране зима наступает рано. Нам придется поторопиться, чтобы собрать все наши запасы кореньев и зерен. В нашей стране нет дубов. Мы покупаем желуди у людей, живущих дальше к югу, и даем им в обмен сосновые орехи. Нам пора идти домой». Да и Антилопа тоже не была склонна оставаться. Встреча с сестрой ее расстроила. Ее сестра сильно изменилась; она тоже все время говорила об ущербе, плате за ущерб, деньгах, бусах и ценностях. Попрощавшись с Журавлями, путешественники пошли вверх по течению реки, на северо‐запад. Несколько молодых Журавлей присоединились к их компании. «Эти споры никогда не прекратятся. Мы устали от стариков. У нас есть родственники в Катимине; мы придем туда как раз вовремя, чтобы увидеть танцы». Итак, они пошли по тропе, ведущей вдоль берега реки. И вскоре дорога превратилась в глубокий каньон с поросшими лесом крутыми стенами. Антилопам это совсем не понравилось. «Какое ужасное место. Тут едва можно дышать. Вместо неба видна лишь узкая зеленая полоска. Как у людей, живущих в этих местах, волосы не зарастают мхом?» Но вдоль этой реки жило много людей. Везде, где попадалось ровное место, стояли деревни из дощатых домов. Они часто проходили мимо людей на лодках, и людей, ловивших лосося с платформ, построенных на реке. Были и другие места, где река неслась вниз через пороги, и все же они видели лодки, несущиеся вниз по этим порогам. Пустынные Антилопы смотрели на все это с изумлением. Затем они остановились, разбили лагерь и поели на ужин лососины. После ужина один из молодых людей‐Журавлей, присоединившихся к их отряду, сказал: «Завтра мы будем проходить Амвэйкьяару. Это место, где человек‐дух украл лосося и отдал его миру. Затем мы придем в Катимин, и это, как говорят старики, центр мира». На следующее утро мужчина‐Журавль отправился на поиски своих соплеменников, и, вернувшись, сказал Медведям: «Да, все так, как я и думал. В Катимине будет проводиться Танец Белой Оленьей Шкуры. Исивсаанен пикиавиш находится в веннарам уже несколько дней, и все готово для создания мира». «Погодите, погодите», – сказал мужчина‐Антилопа, говоривший на языке чинук. «Что значат эти слова?» «Исивсаанен – это мир, дубы, скалы, олени, лососи, всё – вот что мы называем исивсаанен. А пикиа означает создание его. Пикиаван – тот, кто создает его; это старейшина, который отвечает за создание мира каждый год так же, как он был создан в начале». «А разве не Койот создал мир?» «Об этом я ничего не знаю; я ничего не слышал о том, что Койот создал мир. Мир был создан людьми‐
духами, и его нужно воссоздавать каждый год, иначе он развалится на куски, все пойдет неправильно, олени умрут, и лососи тоже, и на дубах больше не будет желудей, и все мы умрем. Вот почему старейшина, отвечающий за это, постится уже несколько дней и повторяет правильные заклинания в веннарам, священном доме, доме для церемоний. И завтра он собирается зажечь новый огонь в Катимине. Каждый год он зажигает новый огонь. Это очень важно. Там будут все. Вы же не хотите это пропустить». И вся компания отправилась в путь и вскоре пришла в Катимин, деревню, находившуюся на дне каньона, у подножия священной горы. Они поднялись на гору и нашли там человека, ответственного за создание мира, за которым следовала группа людей. В этом году этим человеком была старая женщина. Она готовилась десять дней, оставаясь одна в церемониальном доме – и каждый день она выходила и бродила по склону горы, посещая определенные места в лесу, бормоча заклинания и размышляя; и каждый день все возрастающая толпа людей, в основном юношей и девушек, следовала за ней. Она создавала мир, и этим вечером собиралась зажечь новый огонь. И вот старуха, за которой следовала толпа людей, поднялась к особому месту на горе. Там, при помощи деревянного сверла, она стала разводить новый огонь. Все наблюдали за ней. Гнилушки начали дымиться. И человек‐Журавль, игравший роль провожатого в компании Медведя, сказал: «Когда она крикнет, что пламя готово вспыхнуть, вы должны закрыть глаза. И не открывайте их, пока она не скажет. Смотреть очень опасно». Старуха издала предупредительный крик, и все закрыли глаза руками. Она снова крикнула, и все посмотрели на пламя. Потом все пошли вниз к деревне, смотреть Танец Оленьей Шкуры, а старуха, зажегшая новый огонь, осталась на горе на всю ночь, бормоча заклинания, и чтобы не дать ей заснуть, с ней осталось несколько человек. Нелегко создавать мир заново. На следующее утро отряд Медведя снова отправился вверх по течению, и к вечеру добрался до Асисфутуника – последней деревни народа Журавлей. Человек, бывший их проводником, пошел с ними, потому что в этой деревне у него жили родственники. Этим вечером Медведи спросили, не знает ли он историю о двух женщинах, чьи возлюбленные умерли, и они отправились повидать их в Страну Умерших. «Конечно, я знаю эту историю. Вот она: XXIII Они жили в Катимине давным давно, двое держащих кремневые наконечники. И у обоих были возлюбленные в Махинике. Затем оба человека заболели, и оба умерли. Девушки очень горевали. Возле их дома недавно умерла очень старая женщина. Перед этим ее носили на носилках. Однажды она сказала: «Вынесите меня наружу». Когда ее опустили на землю, она сказала: «Посмотрите туда. Они танцуют Танец Оленя, танцоры танцуют на вершине гряды». Затем там, где она лежала, появился туман и поплыл через реку, и по склону горы. Эта женщина десять раз была создательницей мира. Каждый день, рано утром, две девушки шли собирать дрова. Они шли на Вершину‐Берега. Это было место, где они стояли и обрубали ветви на деревьях своих возлюбленных. На памятных деревьях обрубали все ветви, кроме двух, обращенных на восток и запад. Девушки ходили туда и плакали, глядя на деревья с обрубленными ветвями. Наконец наступило лето. Однажды рано утром девушки плача пошли на место, куда ходили всегда. Пока они смотрели на обрубленные деревья, кто‐то внезапно заговорил с ними. Это был Птица, мистический Птица, который живет со своей подругой у вершины Холма Сахарной Головы. Каждый год он забирает своих детей в Страну Мертвых и оставляет их там. «Эй! Вы опять скорбите по своим любимым?» – спросил он. «Да, да!» «Я мог бы отвести вас туда. Я единственный, кто летает в то место, где они находятся сейчас». «Отведи! Отведи!» – радостно отозвались девушки. «Но поймите одно – вы можете на них только посмотреть. Они никогда не вернутся к живым. Мне просто жаль, что вы проливаете слезы, – сказал Птица и добавил: – Через десять дней рано утром приходите к Каменному Холму! В этот день я провожу в Страну Мертвых своих детей, и тогда вы сможете к нам присоединиться». Девушки вернулись домой и стали считать дни. Утром десятого дня, когда еще было темно, девушки услышали, как Птица зовет детей, и отправились в путь. Придя к Каменному Холму, они сели. Ждать долго не пришлось. В небе раздались крики детей Птицы; они кружили над головами девушек. «Следуйте за нами по земле!» – кричали дети Птицы. Девушки взобрались на гору. С вершины их взору открылись широкие дали, и оказалось, что вершина Каменного Холма переходит в равнину, по которой они и заспешили, чтобы поспеть за летящими птицами. Девушки прошли изрядное расстояние и начали спускаться вниз. «Мы почти пришли!» – кричали в воздухе дети Птицы. Повсюду росла бузина. Они спустились вниз к реке, где находился дом. Крыша дома выглядела серой, так много птиц собралось на ней. Никто не смотрел на девушек. Они стояли у карниза крыши, а дети Птицы, которые летели с ними, опустились на крышу. Птица сказал им: «Никуда не ходите. Не смотрите вокруг». Но они смотрели вокруг. Вокруг них все играли в азартные игры. Затем, с наступлением темноты, люди развели снаружи большой костер. Все вокруг было чисто выметено. Затем тот, кто привел их, сказал: «Это единственный способ увидеть ваших любимых. Они будут танцевать Танец Оленя. Пойдите и встаньте по обоим концам ряда. Ваши возлюбленные будут держать наконечники». И они пошли и встали по обоим концам ряда. И вот начался Танец Оленя. По обоим концам ряда сидели те, кто были их возлюбленными. И вот они поднялись, держа свои наконечники. Женщины протянули к ним руки. Они думали: «Я хочу дотронуться до тебя!» Они ни к чему не прикоснулись. Они могли только смотреть на них. Танец почти кончился. Державшие наконечники стояли по обоим концам. И один из них прошел мимо. Она подумала: «Я хочу заговорить с ним!» И она заговорила с ним, она сказала: «Почему вы не говорите с нами? Мы проделали такой долгий путь! Мы хотели увидеть вас, мы хотели увидеть вас снова!» Он сказал: «Я не могу говорить с тобой сейчас. Я поговорю с тобой завтра». И когда танец окончился, и они вернулись туда, где остановились сначала, и прямо там уселись. Наконец стало светло. Они все еще были там. Они были голодны. Никто не пришел поговорить с ними, пока они там сидели. Наконец взошло солнце. Они огляделись и увидели, что находятся перед домом, и увидели, что там сидит старуха. Внезапно старуха заговорила. «Вы те, о ком все говорят, живые с костями?» «Да, это мы», – сказали они. Тогда она сказала: «Откуда вы?» «Из Катимина». И она сказала: «Я тоже пришла оттуда. Я та, что создавала мир десять раз. Затем, я приплыла, как туман с Гряды Каменного Холма». Они сказали: «Мы пришли той же дорогой», и добавили: «Птица привел нас». Затем она сказала им: «Зачем вы пришли сюда?» Они сказали: «Они были нашими возлюбленными, те, кто держали наконечники. Вот почему мы пришли. Мы хотели поговорить с ними». Тогда старуха сказала: «Не думаю, что вы можете это сделать. Очень печально, что вы пришли издалека зря. Вы можете оставаться здесь всего две ночи. Вы всем им не нравитесь. У вас есть кости». Затем она начала расспрашивать их. «Катимин выглядит так же?» Затем она сказала: «Я приготовлю для вас сверток, когда вы будете уходить». Они сказали: «Хорошо». Они провели день со старухой. Вокруг все играли в азартные игры, но девушки не подходили близко. Затем, когда стемнело, они опять развели большой костер. И чисто подмели землю вокруг. Затем опять Птица сказал им: «Пойдите и встаньте по обоим концам ряда, когда начнется танец. Ваши возлюбленные будут держать кремневые наконечники». Наконец, когда все были почти готовы остановиться, когда девушки снова стояли по обоим концам ряда, один из их любимых заговорил. Он сказал: «Где вы остановились?» И она сказала: «Под карнизом крыши дома старой женщины, вот где мы остановились». Тогда он сказал: «Мы придем туда, когда освободимся». Девушки отправились обратно к дому, и вскоре после танца к ним пришли юноши. «Жаль, что вы прошли такой долгий путь зря. Вы не можете даже прикоснуться к нам! У вас есть кости!» Девушки рассказали о деревьях с обрубленными ветками, у которых горевали. «Ну, этого вам делать не следует, мы туда больше никогда не вернемся, у нас нет костей. Но нам жалко вас. Не задерживайтесь больше в этом месте, у вас есть кости. И не ешьте ничего, даже если вам предложат. Не грустите, – добавили они, прощаясь, – мы здесь держим кремневые наконечники. На следующее утро Птица приказал девушкам отправляться в путь. Старуха дала им сверток и сказала: «Храните этот сверток, не потеряйте. В нем лекарство, при помощи которого, натерев им губы умершему, вы подарите ему жизнь. Пока у вас будет это лекарство, никто не умрет». Девушки поблагодарили ее, попрощались и отправились в путь. Птица летел у них над головами, он оставил своих детей в Стране Умерших. Они шли обратно по той же дороге, по которой пришли туда, в небе кружил Птица. Долгий путь по равнине закончился на вершине Каменного Холма. «Мы почти дома!» – обрадовались девушки, бросились бежать вниз по крутому склону и вернулись в Катимин. Люди искали их повсюду. Они плакали и подумали, что девушек убили. Они были поражены, когда увидели их возвратившимися домой. Птица вернулся на вершину Сахарной Головы. Это его дом. А что до того, что женщины принесли с собой; вскоре один человек умер возле их дома, и они натерли его губы тем, что им было дано. И он вернулся к жизни. И с тех пор так и происходило. Вниз по течению, далеко, всюду, когда кто‐нибудь умирал, они натирали его, и он возвращался к жизни. И вверх по течению, тут и там, они натирали их этим, и люди возвращались к жизни. Наконец на каждом ручейке жили люди, и их стало очень много. Прошло много лет, прежде чем то, что дала им старуха, кончилась, и, наконец, один человек умер. Птица все еще там, и до сих пор забирает своих детей в страну, куда уходят духи. Только двое из них живут там, один самец и одна самка. Иногда люди убивают одного из них. Затем, всего через два дня, его место занимает другой. Их перья – лекарство от любой болезни, какая может случиться. Люди носят перья Птицы, чтобы не заболеть. Вот почему время от времени они убивают одну из них... XXIV Утром они снова отправились в путь. Теперь река стала намного меньше. Она больше не текла между двумя стенами крутых склонов, поросших лесом. Она начала формировать долину. Пустынные Антилопы почувствовали себя гораздо лучше. «Мы снова можем дышать!» – говорили они. Далеко на востоке виднелась гора Шаста. Она была прекрасна, возвышаясь в одиночестве, с покрытой снегом вершиной. «Нужно убедиться, что у всех нас есть хорошие камышовые мокасины», – сказал Гризли. – «Несколько дней нам придется идти по очень плохой земле, по очень неровной! Даже хорошие мокасины долго не выдержат камней этой страны. Мы обойдем гору Шаста вокруг, с севера. В тех местах никто не живет. Лишь несколько рек текут там, на большом расстоянии друг от друга. Вся эта земля не принадлежит никому, пока мы не доберемся до страны Волков. Мы должны держаться вместе. Никаких отставаний и прогулок по окрестностям, мы можем встретить военный отряд Рысей». Казалось, что теперь они находятся на вершине мира. Местность была плоской, покрытой открытыми лесами из больших высоких сосен. Это была безмолвная и пустынная страна, и нигде не было воды. Но воздух был свежим и прозрачным. И вот они добрались до действительно плохой земли, это были пласты лавы, оставшиеся от древних вулканов, повсюду были черные блестящие камни, не было ни деревьев, ни кустарника, ничего – только черные блестящие камни. Затем они стали углубляться в настоящую полынную страну. Резкий запах полыни был повсюду. Под конец долгого дневного пути они вышли к берегу большого озера. Это было очень большое озеро, и его берега были покрыты высоким камышом. Это было странное место, озеро не окаймляли леса, а вода была отвратительна, но это было лучшее, что они могли найти. Это была земля широких горизонтов – воздух был так чист, что очень далекие холмы казались довольно близкими. Вот почему они увидели гряду холмов далеко на востоке. Антилопы закричали: «Это наш дом! Мы живем там, за этими горами». Антилопы распрощались с отрядом Медведя в деревне Косалета. Они направились домой, через горную гряду. Медведи продолжили двигаться вниз по реке, которую Волки называют Адзумма. Ее с трудом можно было назвать рекой, так медленно было ее течение. Она извивалась по равнине, поросшей полынью. Они шли весь день, и вечером пришли в другую деревню Волков, место под названием Далмома, где был горячий источник, а также большой зимний дом. И когда Лисенок услышал это название, он о чем‐
то вспомнил и сказал Старику‐Койоту: «Дедушка, разве это не название места из шаманской песни, которая гласит: В Далмоме у источника, Я копаю дикую репу. В Далмоме вечером Я выкопал лишь гниль. «Да», – сказал Койот, – «она звучит так: дал моо ма, хи ли ма даи ми... «Это песня шамана», – сказал Койот, – «хорошая песня, прекрасная песня, полная силы». «Дедушка, научи меня шаманским песням», – попросил Лисенок, – «Медицинским песням, песням силы! Я хочу силу!» «Я старая развалина, чему я могу тебя научить...» «Не говори так! Если бы ты очень захотел, ты мог бы научить меня какой‐нибудь песне. Ты все знаешь!» «Хорошо, хорошо», – прокряхтел Койот. – «Но ты всего лишь МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК. Ты ничего не поймешь...» Лисенок уселся на пень и замер во внимании. Песни, которые спел Койот – это шаманские песни: Рысь, одиночка, Про тебя я еще не рассказывал, Про твой суровый нрав в зарослях лесной чащи. Солнце садится, Рысь, в западном море. Ты, Змея, мне никогда не ответишь. Куда ты направляешься? О, Змея, ты не дал мне ответа, Вечером, когда я убил тебя. На другой стороне каньона, ты, Койот, На другой стороне каньона, ты, Койот, Что бы делаешь? Когда я позову тебя, приходи. Муха осенняя ползет по моей руке, Муха осенняя ищет укрытия, Разве ты не знаешь, Что я собираюсь раздавить тебя? Змей на скале, растянувшийся на солнце, Ползи в свою нору И скажи дождю, чтобы он пришел: Мое сердце засыхает у меня в животе. Ворон, сидящий на мертвом дереве, Лети к матери солнца, Старой‐Паучихе‐в‐небе, И скажи ей, что мое сердце Медленно замерзает у меня под ребрами. Я Писвисна. Я Ястреб. Я Ястреб, я плачу. Я не могу избавиться от горечи. Всегда я помню. Я Саранча, я никогда не умру! Я сотня, сверкающая на солнце. Я погремушка для танца. Я военная песня. Большая муха прилетела, почуяв мой запах Когда я лежал, разлагаясь на солнце. Улетай, большая муха, улетай! Не беспокой меня, большая муха. Я сплю. Деловитая пчела, летящая назад в переполненный улей, Ты не тотем для шамана, ищущего силы! Я ищу саранчу в траве, Саранчу, стрекочущую в свете солнца. Лис, притаившийся в ночи, Я вижу твои глаза. Пойди, скажи прибывающей луне, Что мой ум темен. Я Писвисна. Я Ястреб. Я – это я. Я думал, что я – это я, Но я – лишь голова. Я – голова, плачущая в пустыне. Стрекоза принесла мне Вести из дома. После полудня я лежу И смотрю на горы. Дождевой червь – ты не тотем шамана! Я ищу человека‐Куколку, Который прячется в своем жилище И считает силу. Жена Черепахи, Что карабкаешься И поднимаешь свою голову? Твои глаза слепы. На что ты смотришь? Зеленые глаза, непостижимые, Ты была мне матерью, Змея. Почему ты ужалила меня, Когда я замешкался в папоротнике? Койот, сила моя, приди! Я зову тебя сквозь ветер, Сквозь струи вихря, Я, юноша, зову тебя. Ответь тому, что у меня в сердце. У меня нет лука. У меня нет стрел. В колчане для стрел я несу свою голову. У меня нет мокасин, На моих бедрах нет повязки. Я стою без головы на горе И плачу о силе. Ты оставила меня! Я плачу. Песок горяч под моими ногами, Солнце ослепляет глаза. Где ты, моя сила? Дедушка, Что там, в песке наполовину засыпано, И сквозь что ветер тянет чудесную песню. Это кости Койота, дитя мое, Что зовут, смеются, зовут, плачут. Бедный Койот! Воткнем цветок Меж его ребер. Будьте здоровы, кости Койота! Плача на тропе, Качаю колыбель. «Эй, женщина, ты бросила свою ношу!» «Нет, я схоронила ее в дереве». Сижу у дверей, Делаю мокасины, Мыслей нет. Солнце уже на полпути К краю равнины. Я голова, катящаяся с холма. Я голова, зовущая свою силу. Я бегу вниз по горе, Я пришел с озера. Моя сила – завывающий ветер. Я потерял свой пояс на тропе, О змея на солнце. Я возьму тебя вместо своей набедренной повязки, Молодая змея на солнце. Я забираюсь на гору. Я ищу озеро в кратере. Не следуйте за мной, я в беде. Я должен спеть свою горечь озеру. Один. У темного пруда на закате Ждет Пума. Тени поднимаются, хватая ночь Но я не смею идти назад. XXV Именно в деревне под названием Далоома отряд Медведя стал свидетелем почти начавшейся войны между Волками и Рысями. Рыси, их было около двух десятков, пришли требовать возвращения своей девушки, которая, как они заявили, была похищена Волками во время набега. Эти Рыси были воинами, но среди них было несколько девушек, и они были в плохом настроении. Похоже было, что может произойти битва. Гризли, знавший обычаи этой северной страны, посоветовал отряду Медведя перенести лагерь на небольшое расстояние от деревни, чтобы было видно, что они мирные чужестранцы и не принимают ничью сторону в этом споре. Антилопа, забеспокоившись, решила, что может быть лучше пойти дальше вниз по реке, но Гризли и Медведь не хотели и слышать об этом. «Это будет выглядеть, словно мы трусы и убегаем прочь», – сказали они. Дети, Лисенок и Иволга, во что бы то ни стало, хотели остаться и посмотреть битву. Старик‐Койот ничего не сказал, он всегда принимал происходящее спокойно, он многое повидал. «В любом случае, они не побеспокоят нас, если мы останемся нейтральны», – добавил Гризли. – «Сейчас все знают, что мы мирные путешественники. И, кроме того, невестка, мы можем себя защитить. У нас есть копья и луки, и полагаю, что наши дети могут сражаться почти так же хорошо, как взрослые. Они так быстро растут из‐за всех этих путешествий. Я видел подобные битвы раньше, когда жил с этими людьми. Это почти что состязания по борьбе, только немного хуже. Двоих или троих ранят стрелами, но близкого боя с применением копий не будет. Потом все будут удовлетворены, и Рыси пойдут домой. Конечно же, конечно же, кого‐нибудь могут убить, и тогда будет война, но следующей весной, а не сейчас. Сейчас зима слишком близко. Если мы сейчас бросимся бежать, это будет выглядеть очень плохо, и я, например, никогда не захочу больше вернуться в эту страну. Мне будет стыдно. Но вы, дети, держитесь завтра возле лагеря. Не ходите в гости к людям в деревне». На следующий день они увидели бой. Рыси были вооружены луками и одеты в доспехи, сделанные из сыромятной лосиной кожи, с двумя дырками для рук. Они спускались ниже талии, и доходили вверху до макушки головы, с вырезанной впереди частью для лица. Они выстроились в ряд и запели военную песню, ЙаЙАХЕННА... Там было и несколько молодых девушек. Каждая из них стояла за своим мужчиной и держалась за его пояс. Затем вышли деревенские Волки, тоже в доспехах. Они выстроились в другой ряд, лицом к Рысям, и с ними тоже были девушки. Два ряда стояли друг напротив друга на максимальном расстоянии для досягаемости обычных стрел. Они начали оскорблять друг друга, Волки запели свою военную песню, затем засвистели стрелы. Большинство из них падало, не долетая, но изредка выстрел из мощного лука заставлял стрелу ломаться о лосиные доспехи воина. С обеих сторон воины искусно уклонялись от ударов. Воины держали свои колчаны за спиной, оперенные концы стрел торчали у них из‐за уха, и они доставали их через левое плечо. Тем, у кого за спиной стояли девушки, повезло, потому что девушки подавали им стрелы, а когда колчан пустел, стремительно бегали вокруг, поднимая стрелы с земли – для воина в своей трубке из лосиных доспехов это трудная задача. Иногда молодой парень, который хотел показать свою удаль, снимал доспехи и становился впереди ряда, чтобы показать свое умение уклонятся от стрел. Особенно искусен был один молодой Волк. Он лишь немного отклонял свое тело в сторону, или поднимал колено, позволяя стреле пролететь под ним. Враги демонстрировали спортивный дух, и только один человек за раз брал его на прицел. Это было состязание в стрельбе, а не настоящая война – в настоящей войне они стреляли бы из засады и без позерства. Волки и Рыси продолжали сражаться пару часов, и обе стороны понесли небольшой урон – было выбито несколько зубов и прострелено несколько бедер, или рук. Затем обе стороны отступили. Позже, после полудня, один из стариков Рысей пришел в лагерь к Медведям, также пришел и вождь деревни Волков. Было очевидно, что оба готовы к миру, но, конечно же, нужен был долгий спор. Вождь Волков сказал, что у молодой девушки есть мужчина, который ухаживает за ней, и что она хочет остаться с племенем Волков. Он предложил привести ее и, если она захочет по своей воле вернуться к своим людям, Волки будут согласны. Когда девушка появилась, оказалось, что она не хочет возвращаться к своему племени. Ее молодой человек был хорошим охотником, и они нравились друг другу. Девушка была родственницей одного из воинов Рысей, и за этим парнем тоже послали. Он пришел в сопровождении нескольких Рысей, и, придя, все они передали свои луки и стрелы Гризли. Затем пришло несколько молодых Волков, и они передали свои луки и стрелы Медведю. Рыси сели возле Медведя, а Волки – возле Гризли, затем они начали ожесточенно спорить. Наконец они договорились обменяться подарками, потому что в обычае обоих племен было для мужчины, или его родственников, покупать женщину, а для женщины, или ее родственников, покупать мужчину. Волк положил глаз на трубку, которую курил Старик‐Рысь; она была сделана из голубоватого камня, которого не было в стране Волков. Старик не захотел расставаться с ней, он сказал, что такие трубки очень редки, и их трудно изготовить, но родственник девушки уломал его отдать ее. У вождя Волков не было ничего, что можно было бы подарить. И тут на помощь пришла Антилопа; она покопалась в своем мешке и вытащила оттуда маленькую корзинку с узором куропатки, которую только что закончила. Всем она очень понравилась, так как в этой северной стране никогда не видели такого плетения. При расставании Рыси сказали Медведям: «Вы обязательно должны прийти к нам в гости на следующий год и научить нас плести такие корзины». На следующее утро молодой Волк, тот, что продемонстрировал большие смелость и мастерство, уклоняясь от стрел, зашел в лагерь Медведей. Он был веселым, простым молодым парнем, полным любопытства. Он задавал разнообразные вопросы о людях, живущих в южной стране, и об их обычаях, мечтательно приговаривая: «Как бы я хотел отправиться путешествовать и повидать другие места!» Его звали Сувасактсееми тсимму, что означало «Я мечтал о волке», но для краткости его звали просто Тсимму. Тсимму понравился детям. Лисенок пускался с ним в долгие обсуждения того, кто были первые люди на земле, и как был создан мир. Этот вопрос вечно беспокоил Лисенка, и конца этому не было. Иволга же была впечатлена храбростью Тсимму. «А ты не боялся, стоя впереди и уклоняясь от стрел даже без доспехов?» Он рассмеялся. «Нет, если бы я боялся, мне бы пришел конец. Нужно оставаться хладнокровным, а если ты боишься, ты не можешь быть хладнокровным. Нужно следить за стрелами, летящими тебе в глаза. Те, что летят в ноги или руки, не так опасны, но когда стрела летит прямо в тебя, все, что ты можешь видеть – это только маленькую черную точку, размером с пчелу, и вот тогда нужно быть внимательным. Эта стрела попадет тебе между глаз. И вот тогда нужно присесть и дать ей пролететь над головой». Когда отряд Медведей был готов снова отправиться в путь, Тсимму погрустнел. Он продолжал говорить: «О, как бы я хотел пойти с вами и увидеть новые страны!» «Ну, так это твой шанс», – сказал Медведь. – «Пойдем с нами. Ты знаешь эту страну до тех мест, где река вытекает из гор и поворачивает на юг, в большую долину, так что ты можешь помочь нам найти дорогу. А оттуда мы путь знаем. Ты можешь провести зиму с нами. В нашей стране зимы теплые». «Это было бы замечательно», – сказал молодой волк. – «Я всегда хотел путешествовать, но боялся идти один среди чужаков, не зная их обычаев. Они могут убить меня». «Нет, мы мирные люди. Мы не воюем с незнакомцами». «О, я боюсь не ВОИНОВ, но что вы можете сказать о ваших докторах?» «Что ты имеешь в виду?» – сказал Медведь. – «Тебе не стоит бояться наших докторов». «Не стоит? Этим вы отличаетесь от нас. Доктора не должны использовать свои силы, чтобы насылать на людей болезнь, но некоторые из них так поступают. Иногда, потому, что они злы и недоброжелательны к тебе; иногда, потому что кто‐то болен, и родственники этого человека воображают, что это ты вызвал болезнь; тогда они заставляют доктора, который тоже приходится им родственником, использовать против тебя свою силу и наслать на тебя болезнь при помощи мысли. Вот почему я не любою ходить среди чужаков; я могу сделать что‐нибудь неправильно, не желая этого, просто потому, что я не знаю их обычаев. И тогда они попросят доктора использовать свою силу против меня, а я не буду даже подозревать об этом». Медведь рассмеялся на его слова. «Нет, у нас, в нашей стране ничего такого нет. Наши доктора не такие. Ведь это так, дедушка Койот?» «Я не знаю, – сказал Койот. – «Я не доктор!» «Ну, вот опять ты это говоришь! Думаешь, ты сможешь кого‐то одурачить? Мы все знаем, что ты один из лучших докторов во всем мире!» Тогда Койот сказал: «Хорошо, я скажу тебе, что раньше в южной стране было также, как здесь, в северной. Это было давно, очень, очень давно. Затем все изменилось, люди изменились, и доктора тоже, как и все остальное». Антилопа сказала: «В нашей стране это в какой‐то мере еще осталось. Разве не таких докторов мы называем маду?» Это заставило Койота рассмеяться, а Медведя забеспокоиться. «Ты слишком много говоришь и слишком много знаешь, потому что ты член тайного общества. Мне не нравятся тайные общества!» Гризли только слушал и ничего не говорил. «Знаете, я, пожалуй, рискну. Вы меня соблазнили!» – сказал Волк. Антилопа улыбнулась: «Такому ловкому парню, как ты, нечего боятся!» XXVI Отряд Медведя покинул деревню Далмома и пошел вдоль реки на запад. Они были рады, что волк Тсимму пошел с ними, потому что река превратилась в довольно бурный поток. В некоторых местах она протекала сквозь глубокие ущелья. Местность изменилась; это больше не было плато, покрытое зарослями полыни и пустынями. Теперь земля была покрыта лесами. Это была неровная местность, и молодой Волк показал им, как срезать дорогу, и снова выйти к реке дальше на западе, выиграв несколько дней пути. Когда, однажды вечером, они сидели у костра, Лисенок напомнил Тсимму, что тот обещал рассказать историю о сотворении мира. «Хорошо», – сказал Тсимму, – «Я расскажу вам эту историю – по крайней мере, одну из них, потому что я слышал много разных ее версий. Но предупреждаю, это длинная история. Я расскажу часть ее сегодня вечером, пока не захочу спать, а остальное – завтра»: ... Мира не было, не было земли. Всюду были туман, водяной пар и облака. Не было солнечного света, чтобы создать тени. Человек‐Куколка был единственным живым существом. Он плавал в тумане бесконечно долгое время, размышляя и мечтая. Однажды, глядя в направлении восхода, он заметил, что ветер несет какую‐то белую пену. Он наблюдал за ней все лето. Она была далеко и не подплывала ближе. Иногда она подплывала ближе, но ветер снова уносил ее. И тогда он попытался заставить ее подплыть ближе силой своей мысли; он пытался думать; снова и снова он думал: «Подплыви сюда». Но она не подплывала. Наконец Человек‐Куколка начал петь, притопывать и танцевать. Затем он отдохнул. Затем снова запел. Затем снова отдохнул. Он делал это очень долгое время, бесконечно долгое время – десять раз по десять раз по десять раз десять лет. Затем, однажды облако из водяной пены подплыло достаточно близко, и Человек‐Куколка запрыгнул на него. И снова плавал в тумане с этим облаком бесконечно долгое время. Затем, однажды он заметил, что у него есть руки и ноги, потому что водяная пена высохла и облепила их. Никогда раньше он не замечал их. Он увидел, что все его тело покрыто коркой высохшей пены. Он почесался, и корка осыпалась с его тела. Он подумал: «Я закрою глаза, и посмотрю, что будет». Он закрыл глаза, а когда снова открыл их, то увидел, что корка стала землей. Та корка, которую он соскреб со своего тела, упала вокруг него, и он стоял на ней, словно на маленьком кусочке земли, плавающем в мире пены и тумана. Она наклонилась в одну сторону, затем в другую. Затем она чуть‐чуть затряслась, а затем уравновесилась. Она была подобна треугольному острову. Один угол смотрел в сторону восхода; другой в сторону заката, а третий угол смотрел в сторону ветра, дующего вниз по течению – теплого южного ветра. Человек‐Куколка снова стал притопывать и петь, затем основа закрыл глаза, а когда открыл их, треугольный остров стал больше. Он стоял в его центре и едва мог видеть углы. И он пошел по нему и нашел мальчика. Это был Анникадел. Так его звали; я не знаю, что это значит, но это звучит, как что‐то вроде «живущий с», или «живущий вместе». Человек‐Куколка спросил мальчика, кто он, но мальчик не ответил. Это был очень маленький мальчик, очень, очень маленький, просто крошечный. Человек‐Куколка поднял его и положил за пазуху. Затем он пошел дальше. И нашел другого мальчика. Это был тот же самый мальчик, но он убежал вперед от Человека‐Куколки, а Человек‐Куколка не знал об этом. Человек‐Куколка спросил, кто он, но мальчик не ответил. И Человек‐Куколка поднял его, положил за пазуху и пошел дальше. «Теперь нас трое», – думал Человек‐Куколка, и шел дальше. Дойдя до западного угла, он пошел в направлении теплого ветра с юга. Вскоре он нашел еще одного мальчика. Это снова был тот же самый мальчик, но Человек‐Куколка не знал этого. Человек‐Куколка спросил его: «Ты умеешь говорить?» «Да», – сказал мальчик, который был Анникаделом. «Тогда скажи что‐нибудь!» Мальчик сказал: «Когда ты находился в центре мира, ты нашел меня и положил за пазуху. Затем ты пошел на край мира, и снова нашел меня, положил за пазуху и пошел дальше. Затем ты пришел сюда, на другой край мира, и снова нашел меня. Я обманул тебя. Я принадлежу воздуху. Я тот, кто создает звуки в голове. Ты думаешь, что это ты создал мир, но это я вложил эту мысль в твою голову». Человек‐Куколка был так удивлен, что чуть не упал... Следующим вечером Тсимму продолжил рассказ про Человека‐Куколку и то, как он создал мир... «Тебе нужно найти трех человек», – сказал Анникадел Человеку‐Куколке. – «Когда ты найдешь их, отправь их в центр мира». И человек‐Куколка пошел дальше. В одном углу мира он нашел Аалиюму; это была женщина – Женщина‐Жаба, и Человек‐Куколка приказал ей отправиться в центр мира. В другом углу он нашел Черно‐бурого Лиса по имени Куана. В последнем углу Человек‐Куколка нашел Койота Дзимулу. «Куда ты бредешь?» – спросил он у Койота. «Не знаю... Просто путешествую, брожу. Что‐то беспокоит меня, гонит вперед. Я думаю, что кого‐нибудь встречу». «Знаешь, иди дальше, к центру мира, и подожди меня там». Человек‐Куколка ушел, и БОЛЬШЕ НИКТО ЕГО НЕ ВИДЕЛ. Но Женщина‐Жаба, Черно‐бурый Лис и Койот встретились в середине острова. Мир все еще немного трясся и качался, и поэтому Черно‐бурый Лис сказал Койоту: «Было бы неплохо, если бы ты укрепил мир. Эта тряска невыносима. Выстрогай три столба и воткни по одному в каждом углу». Койот ушел. Но ничего не нашел кроме радуги. Он расколол радугу и сделал из нее три столба, которые воткнул во все три угла. Но столбы шатались, и Койот пошел жаловаться Черно‐бурому Лису. Силой мысли Черно‐бурый Лис создал тростник, и дал пук тростника Койоту. Койот попробовал воткнуть тростник в землю, но он гнулся и ломался. И Койот снова пошел в середину мира и снова пожаловался Черно‐бурому Лису. Но Черно‐бурый Лис лишь улыбался и щурился. Он сказал: «Ты глуп. Ты ничего не умеешь делать. Ничего. Мир, кажется, сам уравновешивается, я не думаю, что он еще будет двигаться». Койот сказал: «Что там теперь делать?» «Пойди и попробуй найти еще людей». «Нет, я не могу. Мне нужна вода. Я голоден». «Нет, тебе не нужна вода». «Говорю же, я голоден. У меня в животе пусто. Я слабею». «Нет, тебе ничего не нужно в животе. Так ты будешь двигаться лучше». Затем он дал Койоту стебель тростника и сказал: «Вот, пососи его, если ты голоден и хочешь пить». И Койот положил его в рот, пожевал и почувствовал себя лучше. Затем он отправился в путь. Он шел в направлении заката. Затем он услышал голоса впереди, за холмом. Он обошел холм, но там никого не было. И он слова услышал те же голоса с другой стороны того же холма, бросился бежать вокруг, но опять никого не нашел. Затем он снова услышал голоса с другой стороны холма и снова бросился бежать вокруг холма со всех ног, и никого не нашел. Это были Лан, Люди‐Дикие Гуси. Черно‐
бурый Лис вызвал их мыслью, чтобы одурачить Койота. Койот так и не нашел их. Черно‐бурый Лис знал это, но когда Койот вернулся, Черно‐бурый Лис сказал: «Ты встретил кого‐нибудь?» «Да, я нашел людей, и они спросили, кто я. Я сказал, что я доктор, плохой доктор, и что я создаю мир, делая его таким, каким он был раньше». «Когда это было?» – спросил Черно‐бурый Лис. «Я не знаю», – сказал Койот. Черно‐бурый Лис ничего не сказал, он только прищурился и улыбнулся. Тсимму зевнул. «Я хочу спать. Остальное расскажу в другой раз». Теперь они находились в предгорьях, и местность здесь была еще более неровной, чем в горах, которые они перешли. Они все еще шли вдоль той же реки, текущей сквозь густые леса. Наконец они миновали последнюю деревню Волков и вышли с холмов на равнину, или скорее на множество отмелей, поросших высоким тростником. Земля всюду была красной, и было угнетающе жарко, хотя стояла уже середина осени. Люди больше не носили одежду из оленьих шкур, а мужчины укладывали свои волосы в сетку, вместо того, чтобы скручивать их на макушке и закалывать деревянной булавкой. Тсимму спросил: «Кому принадлежит эта страна?» Он никогда не бывал дальше последней деревни Волков. Гризли сказал: «Эта страна не принадлежит ни одному народу в частности, но она не пуста, как пуста земля между вами, Волками, и Рысями. Это хорошая земля, здесь много дичи, рыбы, желудей и диких корней. Все говорят, что она не принадлежит никому. Но люди здесь мирные; они не воюют; и если дело двигается к войне, все возвращаются в предгорья, или горы, к себе домой, и ждут, пока все не уляжется». Тсимму сказал: «Должно быть хорошо так жить! Можно обрасти жиром на костях. Я устал постоянно высматривать идущих в набег Рысей!» «Ты сам никогда не ходил в набег на НИХ?» – спросила Иволга. «Зачем? Что мы будем делать с пленными? ОНИ продают пленных на север, другим племенам, которые используют их как рабов, но МЫ не держим рабов». «Что же вы тогда делаете с пленными?» «Мы женимся на них. Тех, на которых мы не женимся, мы убиваем, если они не убивают нас первыми. ЭТО НЕ наша вина». После ужина Тсимму продолжил историю о сотворении мира. Потом Койот сказал: «Что мы теперь будем делать?» «Пойди, поищи людей еще раз», – сказал Черно‐бурый Лис. «Нет, я устал. Ты заставляешь меня слишком много работать. Кроме того, я не хочу ходить один. Я устал ходить один. Раньше люди всегда путешествовали вдвоем». «Когда это было?» – спросил Черно‐бурый Лис. «Не знаю», – сказал Койот. Тогда заговорила Женщина‐Жаба. Она сказала: «Что, если я отправлюсь с тобой?» Койот сказал: «Нет, мне не нужна женщина. Что мне нужно, так это набить чем‐нибудь себе живот. Говорю же, я ужасно голоден». Черно‐бурый Лис сжалился над ним и дал ему пожевать еще один стебель тростника, и Койот отправился в путь. В этот раз он пошел в направлении теплого ветра. И через какое‐то время встретил человека. Это была Женщина‐Жаба – ее послал Черно‐бурый Лис. Он заставил ее совершить по воздуху большой прыжок и приземлиться перед Койотом. Но эта женщина была намного моложе; Койот не узнал ее. Он спросил, кто она, но она не ответила. Койот снова спросил ее, но она не ответила. И снова произошло то же самое. Тогда Койот рассердился. Он сказал: «Лучше отвечай; я великий доктор, плохой доктор. Если ты мне не ответишь, я проткну тебя своей докторской палкой и убью», – и он погрозил ей тростником, который жевал. Она все равно не ответила, и Койот проткнул ее тростником и пошел дальше. «Вот так это делалось в прежние дни», – сказал он. На этот раз он пошел в сторону восхода. И встретил другую женщину. Это была та же самая Жаба, но он не узнал ее. Она первая заговорила с ним: «Куда и зачем ты идешь?» «Потому что я великий доктор. Я тот, кто сотворил мир, только он еще не совсем готов, и я доделываю его». Она сказала: «Ты лжец! Ты вовсе не доктор. Ты всего лишь Койот. Я встретила тебя недавно, и ты подумал, что убил меня. Ты ничего не знаешь. Ты не знаешь даже, что я та же самая!» Койот рассердился. Он попытался схватить ее, но она запрыгнула на вихрь и исчезла. Затем Койот пошел обратно к середине мира. Черно‐бурый Лис спросил его: «Ты нашел кого‐нибудь?» «Да, я нашел нескольких молодых девушек и женился на них. Теперь у нас в этом мире будут люди. Будет не так одиноко». Когда он вернулся, то не заметил Женщину‐Жабу; он до этого никогда не замечал ее. Теперь он посмотрел на нее и подумал, что узнал ее, но не был уверен. «Я видел тебя раньше?» – спросил он ее. «Я видела тебя раньше?» – повторила она. Койот сказал: «Нет, ты никогда не видела меня раньше». Она повторила: «Нет, ты никогда не видел меня раньше». Черно‐бурый Лис ничего не сказал; он щурился и улыбался. Койот начал подозревать, что они смеются над ним. Он сказал: «Пойду, поищу чего‐нибудь поесть, раз вы меня не кормите. Этот тростник не достаточно питателен для меня, как же быть со всей это тяжелой работой, что я делаю для мира!» Черно‐бурый Лис сжалился над Койотом. «Хорошо», – сказал он, – «пройди немного, и ты найдешь еду. Иди в сторону холодного ветра. Возьми эту сумку, которую я сплел из тростника, пока тебя не было. Ты придешь к скале...» Койот перебил: «Откуда ты знаешь, что там есть скалы? Ты там никогда не был». «Хорошо, тогда не ходи. Я лишь хотел помочь тебе. Я‐то сам не голоден». «Я только хотел убедиться, что ты знаешь, о чем говоришь», – сказал Койот. – «Вот и все. Скажи, что мне делать, когда я доберусь туда?» Черно‐бурый Лис сказал: «Ты же великий доктор, ты можешь создать хлеб вахатс, просто позвав его». «Что такое хлеб?» «Это то, что едят. Встань под скалой, раскрой сумку и позови: «Хлеб, приди!» Но там ничего не ешь, принеси его сюда нам, потому что эта женщина и я тоже начинаем испытывать голод. Мы разделим хлеб. ТОЛЬКО запомни, не ешь его там, принеси его сюда!» «Не нужно повторять мне столько раз», – сказал Койот. Он ушел, и, подойдя к скале, уселся и стал размышлять. «Интересно, опасно ли это. Я никогда раньше не слышал о хлебе». Дальше он подумал: «Ха! это не может быть опасно. Как никак, я великий доктор, я плохой доктор, я ничего не боюсь». Койот поднялся и встал под скалой с открытым мешком. Он посмотрел наверх – он не мог вспомнить название хлеба, вахатс. Он подумал: «Что он сказал мне позвать? Ах да, вспомнил. Приди, хлеб, приди, хлеб!» – закричал он изо всех сил, держа открытый мешок. Много камней упало ему на голову. Один большой камень чуть не раскроил ему череп. Койот пошел обратно к середине мира. Он хромал, и голова у него сильно болела. Черно‐бурый Лис и Женщина‐Жаба ушли. Койот не смог найти их, и потому отправился на их поиски. Черно‐бурый Лис и Женщина‐Жаба ушли, чтобы Койот больше не беспокоил их. Они нашли другое место и поселились там. Однажды они заметили, что далеко на горизонте плывет облако. У него была необычная форма, и они не знали, что это, и почему оно так выглядит. Они долго наблюдали за ним; затем, устав наблюдать за ним, они пошли спать. Когда они проснулись, облако закрыло все небо. И они услышали, что в нем кто‐то поет. Это было похоже на девичий голос; но они никого не смогли разглядеть. А лу, а лу, а си, а лу... Женщина‐Жаба сказала: «Это звучит похоже на 'я женское облако, я мать воды'. Будет дождь! Это из‐за тебя! Ты специально видел это во сне». Черно‐бурый Лис ничего не ответил. Он только улыбался. Вскоре начался дождь. Черно‐бурый Лис и Женщина‐Жаба нашли пещеру в скалах и ушли спать в нее. Когда они снова вышли наружу, дождь прекратился, а из скал, журча, вытекал родник. «Вот вода, которую хотел Койот», – сказал Черно‐бурый Лис. Возле источника на скале сидела молодая женщина. «Это ты пела в облаке?» – спросили они. «Да, это была я», – сказала она. «Ты спустилась вниз, чтобы жить с нами?» – спросили они. «Нет», – сказала она, – «Я – человек воздуха. Я не могу жить с вами. Я должна вернуться туда, откуда я пришла, но я сжалилась над вами, потому что вы хотите пить, и земля хочет пить. Кто‐то послал меня сюда». «Черно‐бурый Лис спросил: «Кто послал тебя?» Она ответила: «Тот же, кто создает звуки у нас в головах, тот, кто создает слова. Теперь я должна идти. Меня зовут Алута, но когда я путешествую по воздуху, я – Лавидза». Тогда они увидели, что это была Женщина‐Орлица, и она улетела. Когда Лавидза, Девушка‐Орлица, улетела, Черно‐бурый Лис и Женщина‐Жаба остались жить на том же самом месте. Они думали о том, что случилось с Койотом. «Однажды он вернется и снова будет докучать нам. Вот увидишь», – говорили они друг другу. Тем временем зеленые растения начали расти из земли; и некоторые из них выросли выше, и на них появились ягоды; а некоторые выросли еще выше и стали деревьями, на которых росли желуди и сосновые орехи. Но света было мало. Все время стояла полутьма. Через какое‐то время небо опять покрылось тучами, и они услышали Облачную Песню. Затем пошел дождь, и после дождя они нашли Девушку‐Орлицу, сидящую у ручья. Они сказали ей: «Этот мир устроен, растения растут, но хотелось бы больше света. В этой полутьме плохо видно. Как там наверху, в воздухе, где ты живешь? Там больше света?» «Да, там больше света, но я не знаю, откуда он исходит. Однако, я вернусь домой и попытаюсь это выяснить. А когда узнаю, прилечу. Может быть, можно сделать, чтобы здесь было больше света». И она снова улетела. Она долго не возвращалась, а когда вернулась, сказала: «Я узнала, откуда исходит та малость света, которая у нас есть. Он исходит из другого мира. Там живут два человека. Их зовут Тсул. Я отправилась туда, но не смогла подобраться настолько близко, чтобы поговорить. Кажется, они спорили. Это, должно быть, мужчина и женщина. У НИХ много света, но они не хотят покидать свой дом и принести его в этот мир. Я кричала им, но они, наверное, не услышали. Думаю, нам придется обхитрить их, если мы хотим, чтобы они пришли сюда». Затем Девушка‐Орлица улетела. Когда она улетела, Черно‐бурый Лис надолго задумался, а затем пошел спать. Проснувшись, он сказал Женщине‐Жабе: «Я видел во сне, как перехитрить этих двух людей, но ты должна будешь помочь мне. Когда Девушка‐Орлица снова прилетит, мы попросим ее взять тебя наверх, где живут Вихри. Затем ты прыгнешь на Вихрь и проедешь на нем в другой мир, туда, где живут Тсулы. Ты уцепишься за Вихрь и заставишь его зайти к этим двоим сзади. Затем, когда они начнут спорить, напусти на них Вихрь, и толкай их перед собой, пока вы не попадете в этот мир. Это просто». Но Женщина‐Жаба не хотела этого делать. Ей было страшно. Она сказала: «Почему ты сам этого не сделаешь?» «Потому что я должен остаться здесь и присмотреть за домом, пока ты не вернешься». «Я присмотрю за ним, пока ты не вернешься», – сказала она. Но он сказал, что боится, что может вернуться Койот, и он хочет быть на месте, чтобы справиться с ним. «Я могу справиться с ним лучше тебя», – сказала Женщина‐Жаба. И они спорили и спорили долгое время, пока не вернулась Девушка‐Орлица. Когда Девушка‐Орлица увидела, что они все еще спорят, то сказала: «Я лучше возьму вас туда обоих. Вы можете договориться, когда мы туда доберемся». И они оба полетели с Девушкой‐Орлицей. Она принесла их к месту, через которое наверняка должен был пройти Вихрь, и когда он, кружась, проходил мимо, они запрыгнули и ухватились за него. У Черно‐
бурого Лиса и Женщины‐Жабы закружилась голова. Оба они указывали Вихрю разное направление. Так что, наконец, Вихрь разделился на два. Девушка‐Орлица оказалась между ними, но она могла лететь. Итак, Черно‐бурый Лис ехал на одном Вихре, а Женщина‐Жаба на другом, и оба они указывали Вихрям разное направление, и каждый толкал перед собой по Тсулу. Но впереди летела Девушка‐Орлица, и Вихри следовали за ней. Так они вернулись обратно в этот мир, толкая Тсулов. Наконец Вихри устали, и спустились ниже к земле, и Женщина‐Жаба с Черно‐бурым Лисом спрыгнули с них. Но два Тсула так никогда больше и не сошлись вместе. Они все еще сердятся друг на друга. У одного света больше, чем у другого. Один – дневное солнце, матиктса тсул, другой – ночное солнце, махиктса тсул... «А кто из них мужчина, и кто женщина?» – спросил Лисенок. «Никто не знает», – сказал Тсимму. – «По крайней мере, я никогда не слышал, чтобы кто‐нибудь из стариков об этом говорил. Какая разница? Возможно, оба они мужчины, а может быть, оба – женщины. Кто знает? Ты же видел земляных червей, не так ли?» «Да», – сказал Лисенок. «Ну, тогда скажи мне, кто из них мужчина, а кто женщина». Все рассмеялись и легли спать. XXVII Теперь отряд Медведя шел на юг. Местность была плоской и покрытой высокой травой; но в это время осени трава засохла и увяла, и выглядела почти белой – местами она даже блестела на солнце. Они отправились в путь с первыми проблесками рассвета, но уже к тому времени, когда солнце поднялось на половину своей высоты в небе, стало невыносимо жарко, и они плелись по тропе, мучаясь от жары и жажды. На западе виднелась стена гор, по другую сторону долины поднималась другая стена, но так далеко, что горы почти терялись в тумане. К обеду путешественники подошли к реке. Она почти пересохла, и лишь маленькая струйка воды текла посередине русла, достигавшего в ширину более сотни ярдов. Они поели в тишине, потому что чувствовали себя слишком слабыми, чтобы говорить. После высоких плато и гор, эта местность наводила уныние. Волк Тсимму страдал от жары больше всех, но не жаловался. Медведь сказал: «Нам лучше двигаться дальше. Пойдем как можно быстрее, и попытаемся до заката дойти до следующего ручья. А утром отправимся вверх по течению до предгорий, и так скоро снова окажемся в горах». И они взвалили на плечи свою поклажу и снова отправились в путь. Они шли весь день и к закату дошли до другого ручья. Там они разбили лагерь, а на следующий день начали подниматься в горы. Они поднимались весь день, и к вечеру добрались до вершины хребта. «Теперь мы в своей стране», – сказал Медведь. – «Это пока не наш дом – до дома нам придется идти еще несколько дней. И это пока не наш народ, но они от нас не очень отличаются. Главное, мы выбрались из долины, в которой невозможно дышать. Здесь воздух лучше. Это не такая высокая страна, как та, где живут Волки, Антилопы и Рыси, но, все же, это горы». На самом деле это было плато – земля, покрытая множеством горных хребтов, маленьких уединенных долин и горных озер, на которых жили утки, гуси, пеликаны, цапли и журавли. Они шли на юг по этому высокогорью несколько дней. Медведь торопился. Он хотел попасть домой до наступления зимы. Когда они пришли к большой деревне на берегу озера, деревне с большим подземным домом церемоний и множеством хижин из хвороста и сосновой коры, Медведь остановился поприветствовать вождя. Его собственная деревня, полускрытая в складках холмов, находилась недалеко отсюда. Это было очень приятное место, где росли рощи дубов и сосен, калифорнийского лавра и заросли кустарника, и через все это тек небольшой поток чистой воды, впадая в озеро. В деревне Медведя было всего несколько домов, отдельных домов, и не было большого дома церемоний, как в главной деревне. Они были рады наконец‐то вернуться домой после всех своих летних скитаний. Но вскоре Медведь, как обычно, забеспокоился. Теперь он переживал, что дом слишком мал для них всех. Это с трудом можно было назвать домом. На самом деле, это была не более, чем куча палок и шестов, связанная вверху и покрытая ветками и кусками коры. «Не знаю, как мы все будем жить зимой в этой хижине», – сказал Медведь. – «Скоро начнутся дожди. Сейчас можно жить под открытым небом, но под дождем это будет очень неудобно». «Раз так, то почему бы нам не построить новый дом?» – спросил Гризли. «Вот об этом я и думаю, но сначала нужно пойти и спросить разрешение у вождя». «Какого вождя?» «Того, что живет в большой деревне». «Ну, так сходи и спроси». Но Медведь колебался. «В чем дело?» – спросили Гризли и Тсимму. «Дело вот в чем. Настоящий вождь – Старик‐Черепаха, но он слишком стар, и никто не обращает на него внимания, и он все равно захочет, чтобы все делалось по‐старинке. Если мы будем делать все по правилам, нам придется пригласить других людей прийти и помочь нам». «Это было бы здорово! Так мы построим дом в одно мгновение». «Нет», – сказал Медведь», – «так мы его никогда не построим. Нам придется рассылать пригласительные палочки, и пройдет пара месяцев, прежде чем придут люди, а к этому времени начнутся дожди». Антилопа сказала Медведю: «Старик‐Черепаха не настоящий вождь. Его считают вождем из уважения. Ты что, не знаешь собственный народ! Настоящий вождь – женщина. Ее отец был в свое время вождем, но она еще юная девушка, так что, обязанности вождя в большой деревне выполняет ее дядя, но он – ее дядя по отцу, а это не считается. Власть должна была перейти к Старику‐Черепахе, потому что он ее дядя по матери». Тсимму начал тихо смеяться. «В чем дело?» – спросили они. «Вы говорите в точности, как люди моего народа, вечно спорящие, кто на самом деле вождь. Всегда есть пять или шесть стариков, которые должны были бы считаться вождями, но сами они утверждают, что они не вожди. Они говорят, что это слишком большое беспокойство, и как бы там ни было, какой в этом прок, если молодежь не слушает их, и все равно делает, что хочет. Думаю, везде дела обстоят так же». И тут заговорил Гризли: «Мы собираемся строить новый дом или нет? Нам не нужно разрешение никакого вождя. Я – вождь гостящего у вас племени, я представляю Старика‐Койота, волка Тсимму и молодую девушку Иволгу, и я приказываю сейчас же строить дом!» Антилопа сказала: «Вот это разговор, деверь. Мне нужно было выйти замуж за тебя, а не за своего старомодного мужа, который никогда не может принять решение». «Ты все еще можешь выйти за него замуж», – прорычал Медведь. Гризли захихикал: «Только для того, чтобы получить Антилопу, мне придется убить моего брата Медведя». «Прекратите нести всю эту чушь и принимайтесь за работу», – сказала Антилопа. – «Давайте, все, принимайтесь за работу. У меня есть палка‐копалка, сделайте себе такие же. И здесь полно корзин для грязи». Тсимму уже заострял палку‐копалку в огне, обжигая конец и затем счищая обгоревшую часть. Лисенок и Иволга пошли с Гризли в лес на поиски подходящих палок. Старик‐Койот ушел, сказав, что собирается доложить обо всем Старику‐Черепахе, но на самом деле он искал повод избавиться от работы и поболтать со старым другом. Медведь все еще сидел на месте. Антилопа обратилась к нему: «Чего ты ждешь? Почему бы тебе не отправиться к скале и не позвать 'Дом, приди!'» «Оставь меня в покое, женщина. Я думаю, где начать копать, но я не смогу думать, если ты будешь ко мне приставать. Нам нужно место, откуда будет хорошо стекать вода. Это первое условие». «Как на счет вон того плоского места?» Все принялись за работу. Они выкопали яму, приблизительно двадцать футов шириной, и разровняли землю по краям. К полудню, когда появились Старик‐Койот и Старик‐Черепаха, чтобы высказать свое мнение, яма была уже по пояс глубиной. Конечно же, Старик‐Черепаха сердился и осуждал выбор места, но все, улыбаясь, продолжали работу. Затем Медведь пошел в лес, искать для дома центральный столб. Самым лучшим было бы красное дерево, но так как белая мезга быстро сгнивает, и использовать можно только самую сердцевину, было необходимо настолько огромное дерево, чтобы два человека с трудом могли обхватить его руками. Потребовалось бы целое лето, чтобы свалить такого гиганта. Старик‐Койот предложил другое дерево, не настолько долговечное, но крепкое и прочное. Найдя в лесу такое дерево, они несколько дней обжигали его, обрезая и отдирая обгоревшие части, пока не смогли притащить его на место постройки дома. Потом были сделаны балки и главное стропило. Медведь решил, что дымовое отверстие будет служить только для дыма, и поэтому они вырыли в земляном валу, окаймлявшем яму, туннель, который служил бы входом в дом. Они покрыли крышу сосновой корой, а затем засыпали землей. Со временем на крыше начнет расти трава. Дом был закончен, и в нем можно было жить. «Прекрасно», – облегченно вздохнул Медведь. – «В любой момент может начаться дождь. Антилопа, какой сейчас месяц?» «Так вы умеете считать месяцы?» – сказал Тсимму. – «А разве ваши ночные месяцы не идут быстрее, чем солнечные? В нашем году тринадцать месяцев, но каждый четвертый год мы отбрасываем один месяц». «Мы делаем так же», – спокойно ответила Антилопа. «Почему ты это знаешь, а мой брат не знает?» – спросил Гризли. «Потому что я не интересуюсь месяцами», – сам ответил Медведь. – «Антилопа состоит в тайном обществе. Они там все интересуются такими вещами». «У нас», – сказал Тсимму, – «нет таких тайных обществ. И мы все немного понимаем в этих вещах. Конечно, старики знают больше, чем молодежь. Зимой один из нас втыкает в снег палочку рядом с заходящим солнцем. Если на следующий день солнце встает к югу от палочки, то мы точно знаем, что середина зимы еще впереди». «Можно обойтись и без палочки», – сказала Антилопа. – «Достаточно понаблюдать за закатом и заметить, в каком созвездии садиться солнце». Какое‐то время все смотрели на огонь и ничего не говорили. Затем Лисенок вдруг произнес: «Как сложен этот мир! Я тоже хочу вступить в тайное общество!» Старик‐Койот рассмеялся. «Только после инициации, молодой человек. Тебе скоро нужно будет идти в горы, искать себе тинихови – своего хранителя. Придется бежать изо всех сил, чтобы добраться до вершины горы до заката солнца. Там нужно будет провести ночь, или две, или даже три ночи. Еду с собой брать нельзя. И пока не найдешь своего хранителя, домой не стоит возвращаться». «А с тобой тоже так было?» «Конечно! Думаешь, мне хотелось возвращаться домой без хранителя, как неудачнику?» «И ты нашел своего хранителя?» – спросила Иволга. «Конечно нашел! Моим хранителем стал волк. После полудня я лег спать на берегу горного озера. Это было ужасное место, пустынное, вода была черной. Затем кто‐то толкнул меня в голову, и я проснулся. Мою голову лапой толкал волк. И он сказал: 'Что ты здесь делаешь, юноша? Иди домой, к своим людям, они оплакивают тебя. Я сжалился над тобой. Я буду помогать тебе. Слушай, вот моя песня'. И он спел мне свою песню. 'Когда я понадоблюсь тебе, приходи сюда и спой эту песню. Я услышу тебя и приду. А теперь прыгни в это озеро. Ты умрешь, но я вытащу тебя. Не бойся'. «Озеро было ужасно. Солнце садилось, и вода сверкала, словно языки пламени. Но я прыгнул в нее». «Но ты не умер!» – крикнул Лисенок. «Конечно же, я умер». «Как ты мог умереть, если ты здесь?» «Тот волк вытащил меня, в точности как он сказал». «Я в это не верю!!!» – сказал Лисенок. «ТЫ ни во что не веришь», – сказала Иволга. – «Вспомни доктора Поганку и доктора Саламандру, и что случилось с тобой, когда ты искал тис?» «Откуда ты ЭТО знаешь? Я ТЕБЕ НЕ ГОВОРИЛ!» «Может, ты во сне разговариваешь, глупыш. Вот что случается с маленькими мальчиками, когда они спят под одним кроличьим одеялом с девочкой. Девочки любопытны, и они слушают». «Ну да, ты, такая большая, говоришь мне, что я ни во что не верю! А однажды ты мне сказала, что мне следует верить во все, что мне нравится». «Это не то же самое, что не верить ни во что, что тебе не нравится». «Что?» «Не бери в голову! Дедушка Койот, ты нам расскажешь историю о своем прапрадедушке и маленькой девочке‐Вше? Ты сказал, что расскажешь». «Хорошо», – сказал Старик‐Койот. ...Старик‐Койот шел через холмы в другую деревню. По дороге он встретил маленькую девочку. Это была Вошь. Койот обратился к ней: «Маленькая абалоновая ракушка, куда ты направляешься?» Она не ответила. «Ты идешь на запад?» Она не ответила. «Ты идешь на юг?» Она не ответила. «Ты идешь на восток, или на север?». Она не ответила. Койот рассердился. «Ты собираешься залезть на мой хвост?» – и он помахал перед ней своим хвостом. Это бы не слишком хороший хвост – довольно драный, и шерсти на нем было немного. Но девочка‐Вошь кивнула головой и взобралась на него, а Койот пошел своей дорогой, позабыв про нее. Но не успел он далеко уйти, как хвост у него начал чесаться. Так что он принялся тереться о дерево. Но это только усилило зуд. Он потер его куском коры. Зуд усилился. Койот разозлился. Он стал искать камень. И нашел камень размером с кулак. Затем он положил хвост на пень, а начал колотить, и колотить, и колотить им по своему хвосту, пока тот не отвалился. «Хе! вот как это делается! вот как это делали в прежние времена. Нин икгима‐хааба'ам ки кууи йехелса». И пошел дальше. Но теперь у него начала чесаться нога, и он нашел камень, положил свою ногу на пень и колотил, и колотил по ней, пока она не отвалилась! «Хе! Нин икгима‐хааба'ам ки кууи йехелса». И он пошел дальше, скача на одной ноге. Потом у него начала чесаться другая нога. И он нашел камень, уселся на пень и заколотил по ноге, пока она не отвалилась. «Нин икгима‐хааба'ам ки кууи йехелса», и тут он потерял равновесие, скатился с пня и пополз по дороге, таща себя на передних лапах. Но теперь зачесались его руки. И он отколотил себе одну руку, таща себя всего на одной лапе. И она все равно чесалась! Койот разозлился... Он схватил камень, положил свою голову на другой камень и заколотил по своей шее, и колотил, пока голова не отвалилась. Голова Койота покатилась вниз с холма, покатилась, покатилась, покатилась вниз с холма. Дети играли недалеко от деревни. Когда они увидели, что с холма к ним катится голова, то испугались и побежали домой. «Там идет какой‐то монстр». Вождь деревни сказал: «Мы должны это выяснить». Два храбрых молодых человека вызвались пойти. Когда они вернулись, то сказали: «Это какой‐то монстр! Он катится по земле». Вождь сказал: «Поймайте его в сеть, или в корзину». И они взяли корзину и положили ее на дороге. Голова закатилась в нее, и эти двое принесли ее в деревню. Они внесли ее в дом церемоний и положили у центрального столба. И тут голова выпрыгнула из корзины. «Принесите мне свои бусы, принесите мне все свои деньги!» – сказала голова. И люди пошли по домам, вернулись с бусами и сложили их у центрального столба; получилась довольно большая куча. Затем голова сказала: «Оставьте их тут ненадолго. Я сейчас вернусь!» И голова выкатилась из дома церемоний, выкатилась из деревни, покатилась обратно к тому месту, где отрубила себя от шеи и снова присоединила себя к ней. Затем она притащила себя на одной лапе обратно к тому месту, где отрубила вторую. Затем к тому месту, где на краю дороги лежала одна задняя нога. Затем допрыгала до второй ноги. Затем побежала обратно к хвосту и приделала его обратно. ТЕПЕРЬ это снова был Койот, человек. И он побежал обратно в деревню и вошел в дом церемоний за своими бусами. Но Голубая Сойка вскричал: «Я все время подозревал, что это еще один трюк господина Койота!» Койот ничего не сказал. Он только щурился и улыбался. «Ребята», – сказал он, – «одолжите мне корзину!» «Вон там есть одна – разве ты не видишь?» «Где? где?» «Вон там, снаружи». Койот вышел искать корзину. Когда он вернулся, люди забрали все свои бусы и разошлись по домам. А Койот как обычно пошел по деревне клянчить еду... Все смеялись. «Это все», – закончил Койот, – «но настоящий конец истории гласит: 'шолват болват йолват бухулват... шоооо... чайян хее бек гуркасикаси пи кха'а хе'э вхиаэ шобакигагам'. С запада, с юга, с севера с восто‐о‐о‐ока, утки летят низко над озером, принося рассвет. Потому что в старые времена истории рассказывали одну за другой всю ночь, до рассвета». «Как!» – сказала Иволга. – «КОГДА же они спали?» «Когда не рассказывали истории, умная девочка», – сказал Лисенок. XXVIII Этой осенью в большой деревне у озера должна была пройти инициация мальчиков. Ее не проводили уже четыре, или пять лет, и некоторые из не прошедших ее юношей были уже почти взрослыми. Вождь с четырьмя своими помощниками разослал пригласительные палочки во все деревушки на десятки миль вокруг. Семья Медведя отправилась в деревню Большой‐горы‐у‐воды, и когда они явились, вождь произнес официальную приветственную речь традиционно высоким прерывистым голосом, а затем понизил его до обычного и сказал: «Медведь, вчера пришел твой двоюродный брат со своей женой и дочерью. Они разбили лагерь вон там. Надеюсь, вы присоединитесь к ним. Приходит много людей. У нас будет хорошая церемония инициации». По дороге Медведь сказал Гризли: «Этот человек, в лагерь которого мы идем, его мать и наша мать были сестрами, так что я называю его братом. Это делает его жену нашей 'родственницей для поддразнивания'. Не знаю, есть ли у вас на севере этот обычай». Гризли сказал: «Ты имеешь в виду, что когда мы видим ее после долгого отсутствия, то мы должны дразнить ее, а она нас? Да, конечно у нас есть такой же обычай. Он есть во всех племенах, где я бывал». Двоюродная невестка Медведя и Гризли была большой, толстой, красивой женщиной. Она сидела у костра, помешивая желудевую кашу. Она бросала в нее горячие камни и мешала палочкой. Она обрушила град шуток и насмешливых замечаний в адрес Медведя и Гризли, которые старались изо всех сил отплатить ей тем же. Это строго соответствовало обычаю, но было очевидно, что ей не нужен был никакой обычай, чтобы быть веселой и жизнерадостной женщиной. Она обняла Лисенка, который спросил у нее: «Где моя маленькая сестра, Рхал‐питау?» Рхал‐питау, «Белой Бусинкой», звали ее маленькую дочку. «Она где‐то здесь. Пойди, найди ее, и скажи, чтобы она пришла помочь мне». И Лисенок ушел. Когда он ушел, мать Белой Бусинки вздохнула и сказала остальным: «Не знаю, что делать с моей дочерью. Она вечно бродит одна и поет грустные песни, вместо того, чтобы играть с другими детьми. Может быть, она больна, может быть, кто‐то отравил ее, может быть, она потеряла свою тень, может быть, нам нужно найти ей доктора». Лисенок вернулся с Белой Бусинкой. Они были одного возраста. Она была маленькой застенчивой девочкой. И все уселись есть. Поев, они отправились по гостям. По всей округе горело множество костров. Люди собрались изо всех деревень. На следующее утро началась инициация. Люди сидели группами, разговаривая, а мальчики играли на ровной площадке перед домом церемоний. Внезапно они заметили, что все женщины и девочки исчезли, но притворились, что не беспокоятся. Лисенок был самым младшим из десяти мальчиков, которые должны были пройти инициацию. Там было и несколько довольно больших мальчиков. Они играли, но продолжали тревожно смотреть в сторону леса. В лесу было заметно какое‐то движение от дерева к дереву. Взрослые мужчины слонялись по деревне маленькими компаниями. Затем из дома церемоний раздалось бум, бум, бум большого деревянного барабана. Внезапно из леса вышел Куксу. У него была большая голова, вся в перьях, так что виден был только торчащий из них длинный желтый клюв. Он держал в руке длинный шест с крюком на конце, один из тех длинных шестов, которыми сбивают сухие ветки на дрова. Один мальчик завопил: «Вот он! БЕЖИМ!» Все мальчишки бросились к озеру, но пока они бежали, из тростника вынырнул другой Куксу. Мальчики повернули и бросились в другом направлении, но третий Куксу появился из‐за куста и преградил им путь. Их окружило четверо Куксу. И они начали гнать мальчишек к дому церемоний. Некоторые мальчики пытались убежать, но Куксу бросались за ними в погоню. Они быстро бегали, эти Куксу, и ловили мальчиков своими длинными крючьями. Наконец они загнали всех мальчишек в дом церемоний. Гризли и Тсимму сидели с Медведем на пригорке. «Возможно, нам не следует находиться здесь», – сказал Гризли. – «Мы здесь чужаки». «Нет, нет. Оставайтесь здесь. Все знают, что ты мой брат, хоть ты и вырос в другом месте. И я сказал, что собираюсь усыновить Тсимму, так что все в порядке». Теперь они заметили человека, поднимающегося на вершину дома церемоний. У него в руках был какой‐то предмет, он был сделан из двух кусков дерева с нарисованными на них красными и черными линиями. Кусок побольше висел на конце шнурка, а кусок покороче был привязан другим шнурком так, чтобы его острый конец прикасался к верхнему круглому концу первого куска. «Это гхалиматоото, человек‐гром», – сказал Медведь. Когда человек оказался рядом с дымовым отверстием, он начал крутить эти два плоских куска дерева над головой. Они создавали необычный пронзительный звук, похожий на гудение огромного роя пчел. Казалось, звук раздавался сразу отовсюду, и в то же время ниоткуда, словно это гудение висело в воздухе. Иногда маленькие кусочки дерева сталкивались с большим и производили трещащий звук: клак, клак, клак, клак. Тсимму сказал: «Это может напугать кого угодно! Мальчики внутри знают, что производит этот шум?» Медведь сказал: «Думаю, некоторые знают. Я помню свою собственную инициацию. Я знал об этом, но когда услышал этот звук, лежа лицом вниз вместе с другими мальчиками, то не думал о том, что его производит. Это просто наполняло меня каким‐то странным чувством внутри». Затем опять несколько раз ударил барабан. В промежутках был слышен голос вождя йомты, произносящего речь в доме церемоний. Это не заняло много времени. Затем мальчики вышли наружу, выглядя испуганными и подавленными. Они больше не пытались притворяться. Взрослые мужчины тоже вышли из дома вместе с ними, мягко над ними подшучивая. Большинство мальчиков сопровождали дяди по матери. Лисенка держал за руку Старик‐Черепаха. Все они разошлись в разные стороны. Затем из домов снова появились женщины, и все пошло, как прежде. Лисенок увидел Иволгу, пошел и уселся с ней на берегу озера. «Было страшно?» – спросила Иволга. – «Но, может быть, ты не должен говорить мне. Может быть, вам сказали не рассказывать». «О нет, нам не сказали ничего такого. Не думаю, что тут есть какая‐то тайна. Я не против поговорить с тобой об этом, потому что ты моя двоюродная сестра, но возможно, я не захотел бы говорить об этом с другими людьми. Не знаю. Нет, было не страшно, нам ничего не сделали. Некоторые мальчики плакали, но только потому что они испугались, вот и все. Хотя был один момент, когда было немного больно. Каждый мальчик должен был подержать в руке горящий уголь. Некоторые из старших мальчиков стали отбиваться, и мужчины взяли их руки и заставили их сжать его пальцами. Некоторые мальчики кричали и звали своих матерей, но это не помогло. Мужчины не обращали на это внимания, они брали таких мальчиков и несколько раз подбрасывали в воздух. Уголь был не очень горячий. Думаю, я вздрогнул и поморщился, но не заплакал. Меня заставили подержать его только одно мгновение, а потом сбросили с руки. Затем они положили нас лицами вниз и немного похлестали тетивами от луков, но это было не больно. Потом йомта произнес речь, ну, знаешь, сказал, чтобы мы были хорошими и не нарушали правил». «Каких правил?» «Ну, правил охоты, вроде того, что нельзя проходить мимо больной женщины, когда идешь на охоту». «А когда идешь на рыбалку?» «Нет, про рыбалку ничего не говорили. Я думаю, имелась в виду только охота на оленей, а не на кроликов, или уток. Иволга, ты же видела, как моя мать ставила ловушки на кроликов, и как доктор Гагара ловила рыбу». «Да, но она была доктором, и устанавливала свои собственные правила». «А как же охота на оленей с Пустынными Антилопами? Моя мама ходила на нее, и женщины‐Антилопы тоже». «Ну, это другая страна. Возможно, у разных народов разные правила». «Что ты имеешь в виду? Как у них могут быть другие правила о том, что хорошо, и что плохо?» «Ну, вот ты опять! Везде, где мы были прошлым летом, обычаи были разные, точно так же как истории, так что у всех разные правила. Что хорошо в одном месте, то плохо в другом». «Ты так думаешь?» «Конечно, я так думаю!» «Не знаю. Я прошу у папы». «Лучше спроси у Антилопы!» – сказала Иволга. – «Она знает больше, чем дядя Медведь. Она состоит в тайном обществе, а дядя Медведь такой же глупый, как ты!» «Я НЕ глупый!» «Глупый, Но что ты переживаешь? Ты мне нравишься таким, какой есть. Ты будешь хорошим охотником, ты будешь строить крепкие дома, ты будешь хорошим воином и бесстрашным человеком». «Но я не хочу быть воином, мне это кажется глупым. Я хочу быть хорошим охотником. Мясо зверей можно есть, а людей, которых убивают на войне, ведь не едят!» «Есть места, где едят!» – сказала Иволга. «Ты шутишь?» – спросил Лисенок. «Я слышала... Поговори с Тсимму. Он мне рассказывал, что иногда ел сердца тех людей, которых убили на войне». «Так это совсем другое – есть только сердце!» – засмеялся Лисенок. – «Съешь сердце, станешь таким же храбрым, как тот, кого ты убил». «Ты говоришь глупости и не хочешь признаться, что ты глупый. Ты будешь хорошим воином и охотником с пустой головой». «А Тсимму у тебя хороший! ОН хороший охотник, он ест сердца своих врагов, к тому же у него очень ясная голова!» «Ах, замолчи!» – отмахнулась Иволга. – «Лучше расскажи, что там еще происходило в этом доме церемоний». «Пришли йомты и острыми кремнями и нанесли нам на спины две или три царапины. Мне делал царапины Старик‐Черепаха. Затем говорили вождь и его помощник, и на этом все кончилось. Теперь я полноправный мужчина, понятно?» «Для меня ты все еще маленький, смешной мальчик, мой двоюродный братик». «Наверное, мне придется тебя поколотить, Иволга, чтобы внушить тебе уважение!» «Тебе придется сделать нечто большее, чем меня поколотить – чего ты все равно не сможешь сделать, потому что ты не сможешь меня поймать. Тебе придется продемонстрировать хоть какие‐то признаки ума». «Ну да, как Тсимму, например. Он тебя уже поколотил?» «Ты спятил!» «Нет, я имею в виду, он тебе нравится, разве нет, Иволга?» «Конечно. И тебе тоже». «Но я имею в виду, что ты на него глаз положила». «Ты спятил! Нет, он мне просто очень нравится, и это все. Мне не нужен мужчина; я хочу быть доктором. Я не хочу беспокоиться о мужчинах». Они бросила горсть травы в Лисенка. «О, я знаю, чего ты хочешь!» – сказал он. После инициации семья Медведей осталась в деревне на несколько дней и отправилась в гости к двоюродному брату. Лисенок, Иволга и Тсимму играли с Белой Бусинкой и другими детьми, пришедшими с ее семьей на церемонию. Иволге очень понравилась Белая Бусинка, и она начала беспокоиться из‐за того, что та такая бледная. «Почему ты все время болеешь?» – спросила она. «Я вовсе не больна! Это все глупые выдумки моей матери. Все из‐за того, что я тихая! Она очень хорошая мать, она очень хорошая женщина, но она слишком шумная. Я не люблю шум». «Когда ты поешь, у тебя красивый голос, Белая Бусинка». «Хочешь, я научу тебя песням любви?» «Нет, я не люблю мужчин». «Ты не любишь мужчин? Да ты что? Мне кажется, мужчины прекрасны!!!» «Что ж тогда можешь забрать их себе. И моих тоже. Мне они кажутся глупыми». Вечером молодые люди сидели вокруг огня, пели песни и поддразнивали друг друга. Они пели песни азартных игр, песни охоты на оленей и, иногда, песни любви. Когда Тсимму попросили спеть песни любви его северной страны, он сказал: «Я пел их вам все время, это песни винтсималау». Он сказал, что винтсималау означает беспокойство. «Когда мужчина беспокоится, он чувствует одиночество, он идет и бродит по лесу, забирается в отдаленные уголки и поет там один, сам для себя. Он уходит в горы и леса, к одиноким озерам и ручьям в чаще. Так он получает тинихови и... и иногда он получает дамаагоми, медицину докторов». Лисенок сказал, что ему не нравятся песни беспокойства. «Что бы я хотел узнать, так это ПОЧЕМУ мужчины не поют песен, чтобы привлечь женщин? Есть песни, чтобы привлечь оленей, но что, например, если я хочу привлечь девушку, а не оленя». «Глупый», – сказала Иволга, – «ты должен думать об охоте на оленей, а не об охоте на девушек. Это девушки будут охотиться на тебя». «Не может быть. Мама, это правда?» Антилопа рассмеялась своим серебристым смехом. «От части. Так я поймала твоего отца. Однажды я увидела его, когда он пришел в нашу деревню, и решила заполучить его». Медведь взорвался. «НЕ ТЫ! А я». Гризли сказал: «Подожди минутку, младший брат». «НЕ называй меня младшим братом!» «Хорошо, старший брат». «Я тебе не старший брат. Я так же молод, как ты». «Хорошо, брат‐который‐так‐же‐молод‐как‐я, послушай. Ты только что сказал, что ты это СДЕЛАЛ. ЧТО ты сделал?» «Я охотился на нее. Охотился на эту женщину. Я придумывал всевозможные причины, чтобы прийти в эту деревню». «Почему?» «Не знаю. Не знаю почему. Сам удивляюсь». Все рассмеялись. Медведь недовольно поднялся и сказал, что пойдет поглядеть, не перестал ли дождь. XXIX Когда дело дошло до историй, Килелли, один из юношей, пришедших вместе с семьей Белой Бусинки, оказался хорошим рассказчиком. Он знал истории о великанах, сверхъестественных существах и людях с одной стороной тела. «Расскажи нам историю, Килелли», – всегда просили его. «Хорошо», – сказал Килелли, – «Я расскажу вам о безумии Тсиснама». ...Куница и Ласка жили вместе. Оба они были хорошими охотниками. Но давно уже им не улыбалась удача. Что‐то где‐то было не так. В то время недалеко от этого места жил народ Рысей, и у этих людей была девушка, в честь которой они готовились проводить танец взросления. И однажды этой девушке приснился сильный сон о Кунице – и Куница услышал об этом и сказал: «Вот что лишило нас удачи в охоте!» Танец взросления длится десять ночей, а дни девушка проводит одна в маленькой хижине в лесу. На десятый день, вечером, когда все было готово для танца, Куница прокрался в хижину девушки и украл ее. Старик Рысь сказал своей жене: «Пойди, приведи девушку, пора начинать танец». Она вернулась. Она сказала: «Она пропала! Я нигде не могу ее найти!!» Все бросились на ее поиски. Ее искали везде. Ее искал ее младший брат. Ее искали месяц. Искали везде. Затем ее перестали искать. Люди вернулись, намазали свои лица дегтем и заплакали. Но ее младший брат не вернулся. Он продолжал ее искать. Он все время плакал. Затем он сошел с ума. И тогда он превратился в Тсиснама. Его зубы выросли и превратились в клыки. У него выросла длинная борода. Он захотел есть людей. Он воткнул два пера с обеих сторон головы и стал танцевать. Затем он пошел домой. Он пришел в свою деревню. На улице играл маленький ребенок. Он набросился на него и съел. Затем он стал танцевать и трясти перьями на голове. Он стал гоняться за детьми. Кто‐то крикнул: «Единственное, чего он боится – вода». Люди плеснули ему воды в лицо. Он убежал. Но он вернулся. Он устроился в засаде за деревней. Он убивал людей и ел их. Затем он танцевал. Люди не знали, что делать. Наконец они покинули свои дома. Они ушли на Камышовое Озеро. Они стали жить на острове посреди озера. Куница забрал девушку к себе домой. Он уложил ее спать под кроличьим одеялом. Утром она посмотрела сквозь полосы из кроличьих шкур в одеяле. Она не знала, где она. Куница вышел. Он собрал сосновые иголки. Он сделал из них отвар. Затем он омыл им девушку с ног до головы. Ласка смотрел на него. Он не понимал, что происходит. «Где ты достал эту девушку?» Куница не обратил на него внимания. Он дал девушке одежду из оленьих шкур. Затем он приказал ей оставаться дома, пока они с Лаской пойдут на охоту. Перед уходом он повесил на стропило свою расческу из дикобразьего хвоста. Он сказал ей: « Если она упадет, значит, я умер». Он ушел и убил оленя. Другой человек выслеживал этого оленя. Это был Ящерица, Ужасный, Тот‐Кто‐
Потерял‐Своих‐Детей. Он был могущественным человеком. Когда Куница подстрелил оленя, Ящерица сказал: «Так вот кто ворует мою дичь. Я с тобой поквитаюсь!» И вышел из чащи. «Ты подстрелил большого оленя. Может, зажарим его? Давай его разделим». Куница испугался. «Хорошо! Забирай его целиком». Ящерица снял с оленя шкуру. Затем он зажарил его. Он ел мясо и рыл яму, все время поглядывая на Куницу. Куница знал, что Ящерица хочет вызвать его на бой. Поэтому он пошел в лес и позвал свою медицину. Он превратил свои ноги и руки в корни красного дерева и манзаниты. Он сплел длинную веревку из сухожилий. Он привязал один ее конец к поясу, а второй – к горе Шаста. Затем он вернулся к Ящерице. Ящерица съел всего оленя. Он поднялся и вызвал Куницу бороться. Он хотел сбросить его в выкопанную яму. Но каждый раз, когда Ящерица поднимал его в воздух, веревка из жил туго натягивалась. Однако в последний раз Ящерица так сильно схватил его, что веревка порвалась. Он бросил Куницу в яму и навалил сверху горящих дров. Но корни красного дерева были свежими; они зашипели, но не разгорелись. Ящерица достал из ямы наполовину зажаренного Куницу, перебросил его через плечо и пошел к его дому. Когда расческа свалилась со стропила, Ласка и Девушка‐Рысь поняли, что Куница умер. Девушка почувствовала, что приближается Ящерица. Она дала охотнику Ласке нож и сказала, чтобы он встал у центрального столба. А сама она села у лестницы. Вскоре появился Ящерица. Он бросил наполовину зажаренного Куницу через дымовое отверстие в дом и начал прыгать по крыше, пытаясь обрушить его. Но оказалось, что это ему не по силам, и он бросился внутрь. Девушка‐Рысь поджидала его. Она схватила его и прижала к центральному столбу, а Ласка перерезал ему сухожилия на ногах. Ящерица свалился на пол. Затем Ласка отрубил ему одну ногу и бросил ее. Раздался громкий звук – «Пум!» Люди Ящерицы услышали его и поняли, что что‐то произошло. Ласка отрезал ему вторую ногу и бросил ее. «Пум!» Он отрезал ему руку и бросил ее. «Пум!» Он отрезал другую руку. «Пум!» И люди Ящерицы отправились мстить за своего брата. Тсиснам жил в заброшенном зимнем доме своего народа. Он питался блохами. Он ловил их и нанизывал на сосновые иголки. Он пел как ребенок: «Лелу, лелу, лелу, лелу....» Затем он снимал их с иголок, ссыпая себе в рот и причмокивая губами: «чу‐чу‐чу‐чу‐чу....» Когда он услышал первое «Пум!», то не обратил внимания. И на второе «Пум!» он не обратил внимания. Последнее «Пум!» было таким громким, что он подпрыгнул. Он выбежал из дома. Он потянул воздух носом, вынюхивая людей. Он был голоден. Люди Ящерицы шли мстить за своего брата. Но девушка‐Рысь была готова к этому. У нее только что родился ребенок. Она покормила его и положила рядом. Затем она приказала Ласке спасаться бегством. Она умела превращаться во что угодно. Она спряталась под мусором. Пришли Ящерицы. Они не смогли ее найти, но разрушили дом. Девушка‐Рысь превратилась в птицу. Она вылетела из‐под развалин дома вместе с ребенком. Она улетела далеко и села покормить своего ребенка. Когда Ящерицы были близко, она превратилась в чертополох, и ветер отнес ее по направлению к ее старому дому. Затем она снова превратилась в Девушку‐Рысь. Она побежала к дымовому отверстию дома. Ящерицы гнались за ней по пятам. Она встретила выходящего Тсиснама. Она закричала ему: «Спасайся! Они гонятся за мной!» Он засмеялся и повторил: «Спасайся, они гонятся за мной!» Она бросилась в дом. Тсиснам встретил первых Ящериц и съел их. Остальные ящерицы закричали: «Тсиснам! Тсиснам! Это Тсиснам! Спасайтесь!» Они разбежались во все стороны. Тсиснам побежал за ними. Он поймал их всех. Он съел их всех. Затем он вернулся в дом. Его сестра собрала все корзины, какие смогла найти. Она размочила их и набрала в них воды. Затем она набрала дров и села с ребенком, окружившись корзинами с водой. Тсиснам спустился в дом. Она крикнула ему: «Я твоя сестра! Разве ты меня не знаешь?» Он ответил: «Я твоя сестра! Разве ты меня не знаешь?» Она закричала: «Я та, о ком ты так заботился, и сошел с ума от этого. Разве ты меня не знаешь?» Но он только повторял ее слова и сидел у стены, злобно глядя на нее. Она кормила ребенка. «Я хочу съесть этого ребенка!» «Нет, ты не должен этого делать. Это твой собственный племянник. Я твоя сестра. Разве ты меня не знаешь? Куница украл меня. Ты скорбел обо мне так сильно, что сошел с ума!» Тогда Тсиснам очень внимательно на нее посмотрел, и почти вспомнил ее. Затем он снова попытался схватить ребенка. Она брызнула ему водой в лицо. Он отпрыгнул и снова уселся у стены. Дрова заканчивались. Она сказала, чтобы он пошел и убил еще Ящериц. Пока он охотился на Ящериц, она быстро собрала дров. Затем он вернулся домой и снова попытался схватить ребенка. Всю ночь ей пришлось брызгать на него водой, чтобы он не подходил. Утром она решила, что должна избавиться от него. Ей нужна была помощь своих людей. Ей пришлось оставить ребенка на его попечении, но она положила его в корзину с водой. Рыси жили на острове посреди озера. Девушка взяла у родителей лодку и предупредила, чтобы они готовились к самому худшему. Тсиснам сидел и наблюдал за малышом, пуская слюни. Наконец он не выдержал, подобрался к корзине и начал облизывать малышу пальцы ноги. Он взял ножку в рот и начал ее жевать, но малышу стало щекотно, и он забрыкался, плеская Тсиснаму в лицо водой. Тсиснам отпрыгнул. Он не терпел ни капли воды. Он несколько раз пытался попробовать ножку ребенка своей сестры, но напрасно. Сестра скоро вернулась, выругав Тсиснама: «Что ты здесь сидишь? На острове живет много людей, у тебя будет много еды. У меня есть лодка, я могу тебя отвезти». Ей удалось уговорить Тсиснама. Она приказала Тсиснаму залезть в большую корзину и начала быстро пришивать к ней крышку. Он пытался просунуть в просвет голову, но девушка сказала, что в таком случае его обязательно увидят и убегут. Брат просил, чтобы хотя бы перья остались снаружи... Нет, так нельзя. А усы? Тоже нет. На этом все было закончено, крышка пришита. Сестра поплыла через озеро и подала знак людям, которые стояли на острове и смотрели. Рыси сели в лодки и направились к ней. «Мы уже рядом?» – прозвучал из корзины голос Тсиснама. «Нет, еще далеко...» Лодки девушки‐Рыси и ее родных встретились на середине пути. «Сколько мне еще сидеть в этой корзине?» – мычал Тсиснам. «Сейчас, сейчас...» – и девушка столкнула корзину в воду. А Рыси набросали сверху камней. Рыси вернулись в свои старые дома. Они готовились к большому пиру, и девушка‐Рысь разослала во все стороны приглашения. Она хотела найти Ласку. Пришло много людей. Среди них была девушка, знавшая Ласку. В доме Куницы они нашли останки наполовину зажаренного Куницы и выкопали их. Ласка взял ветку полыни и постегал их ею. Куница вернулся к жизни. Тсиснам пел на дне озера. Он вырвал перья с обеих сторон головы. Он вырвал свои зубы. Он вырвал свою бороду. Затем он выбрался из корзины и приплыл на берег. Он снова стал человеком. Его сестра увидела его. Она сказала: «Мне лучше пойти и найти своего ребенка, если мой брат еще не съел его». Тсиснам ничего не сказал. Он опустил голову от стыда... XXX На следующий день Антилопа сказала своему брату. «Я бы хотела, чтобы ты позволил мне взять Белую Бусинку к нам в гости. Они с Иволгой так подружились». «Да, это хорошая мысль. Ей нужно сменить атмосферу. Ей нужно побыть вдали от своей матери. Она вовсе не больна, она просто растет, вот и все. Ее мать вечно беспокоится. Она решила, что кто‐то отравил ее ребенка, и позвала шамана, обычного кобакийялхале. Он пришел со своим мешком фокусов, погремушкой, сушеными пауками, ящерицами и всей своей ерундой. Со всей этой чушью и дохлятиной». «Почему ты сам ее не вылечил? Ты же мару». «Я не мару. С чего ты взяла? И никто не лечит собственных детей. К тому же Белая Бусинка не больна». «Ее мать отпустит ее?» «Конечно. В любом случае, я легко ее уговорю. Я скажу ей, что твой деверь Гризли – северный доктор». Антилопа рассмеялась. «Может быть, ты не так уж и сильно ошибаешься, брат. Насколько я знаю, он может быть доктором. Он странный человек, слишком замкнутый, и мне кажется, он печальный человек». «Почему? Он довольно много шутит». «Да, но это только поверхность. Он подшучивает надо мной из вежливости, потому что я его невестка, и ему нравится поддразнивать своего брата, но я не вижу, чтобы он был весел с кем‐нибудь еще. Странно, что он никогда не упоминает о своей жене. Может быть, у него ее никогда не было, а может быть она вовсе и не была женщиной. Я бы не удивилась». Она снова рассмеялась. «Я сообщу господину Гризли, что он назначен шаманом». Тсимму подружился с Килелли, юношей с востока, который был хорошим рассказчиком. Килелли сказал: «Я бы хотел пойти с вами на север». «Хорошо, пойдем, перезимуешь вместе с нами. Я спрошу у Антилопы. Если бы мы были в моей собственной стране, мне не пришлось бы ее спрашивать. Одним человеком больше, или меньше – не имеет значения, если в одном зимнем доме живут пятьдесят или шестьдесят человек. Но я не знаю здешних обычаев». Антилопа сказала: «Конечно можно. Никогда не слыхала, чтобы у людей не было места для друзей их друзей!!» Стало облачно, и ветер сменился на южный. Медведь сказал: «Пахнет дождем. Нам лучше собираться и идти домой». И все они отправились в путь. Они шли на север вдоль берега озера. Два старика, Койот и Черепаха, шли впереди, раскачиваясь от быстрой ходьбы. Тсимму сказал: «Посмотрите на эти двух стариков, удивительно, как они шагают, словно два молодых оленя. Лисенок, как ты думаешь, мы в их возрасте будем такими же бодрыми?» Лисенок сказал: «Папа, сколько лет Старику‐Черепахе?» «Я не знаю! Когда я был маленьким мальчиком, он уже был стариком». «Дедушка Койот старше его?» «Не могу тебе этого сказать». «Почему? Разве он не местный?» «Нет, он не местный. Ты же сам знаешь. Разве ты забыл, как мы нашли его спящим в маленькой долине среди холмов?» «Да, точно. Сейчас кажется, что это было так давно». «Никто не знает, откуда родом Старик‐Койот. Мы знаем, что он был везде, и всюду все знают его, но никто не знает, ни откуда он пришел, ни сколько ему лет. Возможно, он умирал и возвращался к жизни несколько раз, как Койот в историях. Все, что мы знаем, это, что этот старик – тот же самый Койот, который был здесь в начале мира». И они шли дальше, трас... трас... трас... по тропе вдоль берега озера, на север, в свою деревню, болтая, рассказывая истории и распевая песни для азартных игр. Погода держалась хорошая; несмотря на то, что зимнее солнцестояние миновало, было ясно. Плетельщики корзин, сетей и ловушек работали на улице. Плетельщики корзин должны были вскоре пересесть в тень сосен; волокна высыхали слишком быстро, даже на слабом солнечном свете. Но Лисенок и Тсимму занимались делами меньше других, потому что постоянно спорили о том, как был создан мир. Тсимму сказал: «Послушай меня! Никто не создал мир, они нашли его уже созданным и потом просто приспособили его для себя, первый Койот и первый Черно‐бурый Лис, и Анникадел, и Человек‐Куколка, и ваши Марумда и Куксу, и все люди, обладавшие силой в прежние времена. Они усовершенствовали мир, не так ли, дедушка Койот?» «Не знаю», – ухмыляясь, ответил Койот. – «У каждого человека своя история и свои взгляды. Спроси какого‐нибудь знающего старика, например, Старика‐Черепаху. Он йомта». Медведь сказал: «Да, йомта – это человек, который читает заклинания и молитвы во время церемоний. Стать йомтой можно только после очень долгого обучения. Этому старику стоило бы передать свои знания кому‐нибудь помоложе. Может быть, Черепаха возьмет тебя в ученики, Лиснок?» «Что ты несешь!» – сказала Антилопа. – «Быть йомтой – бесполезное занятие! Кому нужны эти пустые заклинания? Что они означают? Сам йомта не знает этого. В прежние времена на каком‐то тайном языке у них были смысл и значение, но кто сейчас может их перевести?» «Ты же член тайного общества. И ты не знаешь значения этих слов?» – отрезал Медведь, обидевшись. «Послушай, если это тайное общество, что же ты задаешь мне такие вопросы?» «Папа, мама умеет выкручиваться точно так же, как Иволга», – сказал Лисенок. «Жена, ты и сама хорошо знаешь – если йомта неправильно произнесет молитву перед освящением табака, то летом не будет табака. Я сам был тому свидетелем», – сказал Медведь. «А откуда ТЫ знаешь, что молитва была неправильная, если ты не йомта?» – спорила Антилопа. «Потому что в то лето был неурожай табака!» Антилопа с Иволгой весело рассмеялись. Медведь поднялся. «Пустомели! Лисенок, пойдем за тростником!», – прорычал он. Тсимму и Килелли чистили оленью шкуру. Они растянули шкуру на бревне, шерстью наружу, и соскребали с нее волосы ножами из черного обсидиана. Иволга и Белая Бусинка наблюдали за их работой. Иволга сказала: «Белая Бусинка, сходи, принеси пару ножей, и мы поможем мальчикам. Спроси дядю Медведя. Я уверена, что у него есть еще ножи». Обе девочки уселись на земле и стали скрести края шкуры, свисающие с бревна. Вскоре к ним присоединился Лисенок. Он уселся рядом с Белой Бусинкой и начал выдергивать оленью шерсть своими щипцами из раковины мидии, которые держал в волосах, завязанных в узел – он выдергивал ими начавшую расти бороду. Мимо проходил Гризли. Он присел на мгновение на корточки, с улыбкой глядя на молодежь, скребущую шкуру, а затем сказал: «Тсимму, и ты, Килелли, почему вы не соскребаете со шкуры зерно? Вы разве не кожу для одежды выделываете?» Тсимму ответил: «Нет, дядя, мы хотим использовать ее на мокасины». «А, тогда все правильно», – сказал Гризли. – «Если вы хотите сделать из нее мокасины, то зерно надо оставить на ней». Затем он тяжело, как приличествует старику, поднялся на ноги и пошел прочь своей раскачивающейся походкой. Он присоединился к брату, который в поте лица плел из ивовых прутьев ловушку для рыбы. Молодежь выделывала кожу. Никто не говорил. От жары все чувствовали себя довольно сонными. Кто‐
то лениво произнес: «Пить». Иволга пошла в дом, взяла корзину и отправилась к реке наполнить ее. Затем она стала передавать ее по кругу. Когда корзина дошла до Тсимму, она вылила воду, приятную прохладную воду, ему на спину. Когда солнце начало садиться, они собрали свои вещи. Тсимму передал шкуру Килелли: «Вот, брат, натри внутреннюю сторону мозгом еще раз, а утром мы снова возьмемся за дело». Иволга услышала, что кто‐то поет вдалеке. Это была Белая Бусинка. Она пела песню любви, песню, призывающую мужчину. Она пела в сгущающихся сумерках: Приди, мой прекрасный олень, Приди к своей милой. Твоя любимая зовет. Я плачу о тебе. Зима проходила, и Иволга беспокоилась о своей подруге, Белой Бусинке. Девочка была слишком тиха. Иволга попыталась уговорить Лисенка проявить к ней интерес, но Лисенок возмутился. «Иволга, ты сошла с ума? Разве ты забыла, что она моя двоюродная сестра? Я никогда не смогу взять ее в жены. Это против всяких правил. Она мне нравится, она всегда мне нравилась – мы выросли вместе – но я не должен позволять себе привязываться к ней. Но знаешь что, я думаю, что этот парень с востока, Килелли, интересуется ей». Иволга засмеялась. «Лисенок, иногда я думаю, что ты не слишком умен. Этот Килелли интересуется МНОЙ, а не Белой Бусинкой». Лисенок сказал: «Ну и дурак же я! А ты интересуешься им?» «Нет, я не интересуюсь мужчинами. Ты же знаешь». «Даже Тсимму?» «Лисенок, я уже говорила тебе много раз, что мне очень, очень нравится Тсимму, я люблю его, потому что он умен и храбр, и у него есть хороший тинихови...» Лисенок прервал ее: «Да, хороший тинихови, а не хороший дамаагоми, а все, чем интересуешься ты – это дамаагоми». Ивогла пожала плечами. «Возможно. Называй это так, если хочешь. Я просто не интересуюсь мужчинами». Лисенок сказал: «Я в это не верю». XXXI Наконец, одним весенним днем, Медведь решил, что пришло время отправляться на север. Лисенок и Иволга завопили от радости, и все энергично принялись за работу, прибирая в доме и пакуя вещи, кроличьи одеяла, желудевую муку, вяленое мясо, корзины для приготовления еды и маленькие корзиночки, сплетенные в подарок друзьям. В первый вечер они добрались до того самого места под раскидистыми соснами, где ночевали в свое прошлое путешествие, казавшееся теперь таким далеким. Теперь Лисенок был вполне готов к ловле кроликов на ужин; вся молодежь ушла на охоту, оставив Гризли, Медведя и Старика‐Койота помогать Антилопе собирать дрова и готовить кашу для такой большой оравы людей. После ужина Медведь, как обычно, обратился к обитателям этого места, койотам в кустах, волкам в лесу, гремучим змеям, ночным совам, соснам, земле, траве, воде и жукам‐вертячкам в ручье; всем обитателям этого места. «Мы мирные путешественники. У нас добрые намерения. Мы не желаем зла. Мы надеемся, что вы будете охранять ночью наш покой». Лисенок, Иволга и Белая Бусинка спали под одним кроличьим одеялом, Килелли и Тсимму – под другим, Старик‐Койот и Гризли сделали себе общую постель, но оба были такими закаленными путешественниками, что не потрудились накинуть на себя одеяло. Лисенок, вспомнил свое первое путешествие и захихикал. «Иволга, я был таким маленьким в тот раз, что думал, будто луна тоже ложится спать, хотя она только поднималась на небо». Иволга всегда засыпала поздно. Ночью она видела, как Килелли тихо поднялся и так же тихо ушел из лагеря, растворившись в лесу. Иволге было любопытно, так как он пошел не на охоту. «Ты конечно же можешь ходить по лесу так же тихо, как самый лучший охотник», – думала она. – «Даже я не могу ходить тише, я, выросшая в лесу. И что же ты ищешь в лесу, ты, кто говорит, что ничего не знает о медицине? Ты странный, Килелли, Белый, очень несчастный юноша. Но все это не мое дело». Иволга тоже не могла заснуть. Она привыкла бродить по ночам. Она достала из‐под юбки абалоновое жемчужное ожерелье и надела его на шею, а затем выскользнула из лагеря и с залитой лунным светом поляны, на которой спали остальные. Сначала она бесцельно бродила, а затем ей показалось, что рядом кто‐то тихо поет. Она увидела Килелли. «Да, ты странный. Зачем же ты поешь, если ты не охотник?» – подумала Иволга и рассмеялась. Легкими шагами она вернулась в лагерь и улеглась спать. Постепенно на востоке занялась заря и поднялась на вершинами леса, как дрожащая вуаль. Все проснулись, но все еще потягивались и зевали, призывая свои тени. Килелли поднялся первым и развел огонь. Он сидел у костра и грел руки. «Эй! Килелли! у тебя наверное сила льется через край, если ты не зовешь свою тень, подобно нам, остальным!» – сказал Лисенок. Килелли засмеялся: «Моя тень рядом со мной». «Он так боится потерять свою тень, что всю ночь поет ей песни», – рассмеялась Иволга. Килелли ничего не ответил, лишь посмотрев на девушку исподлобья. Затем он перевел взгляд на потрескивающее пламя и сказал: «Что же мне еще остается в чужой стране? Вот если бы у меня были волшебные бусы, которые меня защищали...» Иволга сделала вид, что не слышала этих слов и позвала Белую Бусинку умываться в ручье. Тсимму согнулся от смеха под одеялом, натянув его на голову. «Что с тобой!» – Лисенок толкнул его в бок. – «Сегодня у всех какие‐то тайны». «Ничего особенного, Лисенок, просто этот Килелли, хоть и с востока, но ведет себя точно так же, как мы, северяне. Сегодня все здесь, как у меня дома. Все галдят. Скажу тебе честно: я рад, что мы опять идем на север, к дикарям. Жизнь в вашей стране приятна, безопасна, подчиняется правилам, с красивыми танцами и сильными молитвами. Вы сажаете священный табак. Но у вас никогда ничего не происходит. Никто не сходит с ума. Все ненормальные либо умерли, либо угодили в западню!» «Эй!» – обратился к молодым людям Медведь. – «Поднимайтесь и идите завтракать. Думаете, что вы оба вожди, которые могут болтать попусту?» И снова в путь – трас... трас... трас... поздно вечером они добрались до деревни Ястребов. «Вождь‐Ястреб! Вождь‐Ястреб!» «Что вам нужно? Слепые что ли, двери не видите?!» «Не говори так!» – обратился младший брат к старшему. – «Может быть это друзья... Входите, входите, дверь на восточной стороне. Входите через большую дверь, не через маленькую... Так это же наши друзья! И сам Старик‐Койот! А вот и маленький мальчик, который хотел забрать себе нашего вождя. Теперь он уже молодой воин. А кто эта малышка, эта маленькая девочка, которая только что вползла через личную маленькую дверь вождя? Это та девочка, которая лежала завернутой в корзине? Старший вождь, старший вождь, ты, Вивва Век‐Век, они привели тебе жену». Люди‐Ястребы разразились смехом, а старший вождь‐Ястреб, Ястреб‐Перепелятник, рассердился. Он вылетел через свою собственную дверь, и снаружи в ночи раздалась его военная песня «Я‐я‐хенна....» XXXII На следующее утро отряд Медведей собрался уходить, но перед этим они подарили подарки; несколько красивых маленьких корзинок, украшенных перьями и других вещей. Вождь‐Ястреб отвел Килелли в сторону. «Мне понравилось, как ты играл вчера вечером. Мне понравилось, как ты пел. Вот бусы для тебя. Они особые, в них есть сила. Не показывай их никому, спрячь их в волосах, в волосах, завязанных в узел. Не показывай их людям. Если ты попадешь в беду, они помогут тебе. Мне понравилось, как ты играл вчера вечером, и как ты пел. Это было хорошо, очень хорошо». Вскоре они снова шли по тропе вдоль долины. Лисенок сказал: «Мама, помнишь, как мы шли здесь в прошлый раз, и как остановились в этой же деревне Ястребов, и как потом мы с дедушкой Койотом спорили?» «Нет, это было не здесь, сынок. Это было позже. Ты или забыл, или перепутал. Дедушки не было с нами, когда мы пришли в деревню Ястребов. Мы пришли к его дому позже. Но думаю, я знаю, о чем ты. Ты начал спорить с ним и со мной после того, как дедушка Койот рассказал нам историю о вожде Ястребе прежних времен». Иволга сказала: «Тетя Антилопа, вы хотите сказать, что Лисенок имел привычку спорить, еще будучи маленьким мальчиком?» Антилопа рассмеялась. «Да, он всегда был таким». Килелли спросил: «А о чем был спор?» «О, он был о том, как могли люди быть людьми и не быть людьми одновременно. Когда дедушка Койот сказал «Это конец истории», Лисенок сказал: «Нет, дедушка! История не закончена. Твой прапрадедушка остановил пожар, затем остановил потоп, а затем добыл огонь у людей Южного мира, а затем добыл Солнце, чтобы было светло и все видно. Но в мире все еще не было людей!» Тогда я сказала: «Как это в мире не было людей? А люди‐Ястребы? А люди‐Голуби? А Крысы, Кремни и все остальные?» Но он был недоволен, и продолжал настаивать, что они были людьми, но, все же, не были людьми». Тсимму посмотрел на Килелли. «Что ты смеешься, Белый?» «Ничего, ничего. Просто меня всегда беспокоил тот же вопрос». Белая Бусинка спросила: «А ТЫ что думаешь, Тсимму?» «Я? Я ничего не думаю. Я – ВОЛК!» «Это не ответ!» – сказала Иволга. Лисенок рассмеялся. «Ты не сможешь поймать эту дикую сову. Эй, дай мне малышку, она слишком тяжела для тебя». И он посадил Куропаточку к себе на плечи, верхом на свой узел. Они шли по долине, трас… трас… трас. Лисенок сказал: «Хорошо, смейтесь. Скоро мы придем в деревню Кремней, и тогда посмотрим, что вы скажете – люди они или нет?» «Ты хочешь сказать, что мы идем в деревню, обитатели которой – сверхъестественные существа?» – спросил Килелли. «Что ТЫ понимаешь в этих вещах?» – Иволга бросила на юношу слегка пренебрежительный взгляд. «Конечно же, меньше тебя!» – ответил он. Все засмеялись. Отряд Медведей оказался в более каменистой местности. После тяжелого перехода они попали в уединенную горную долину. «Вождь‐Кремень! Вождь‐Кремень!» Скрипя и звеня, Кремни выбежали из своих домов, чтобы поприветствовать пришедших. «Наши друзья! Наши гости!» Пока Медведи со всеми вещами входили в дом через дымовое отверстие, Килелли отделился от толпы и исчез. Единственной, кто это заметил, была Иволга. Вскоре в доме церемоний зазвучали барабаны. Бум‐бум‐бум‐бум‐бум‐бум… Люди готовились к игре, шутили, болтали и одевались в фантастические одежды. «Ну, госпожа Антилопа! Тебя я знаю, но где твой малыш? Где Лисенок? Ах, вон он где – да это уже взрослый мужчина, охотник! А дедушка Койот с вами? Мы не видели его целую вечность, и решили, что его уже нет!» «Хо, хо, хо! Нам, Койотам, шею не свернешь, мы живем вечно!» – сказал Старик‐Койот, проходя мимо. Медведи сидели среди Кремней, примеряя одежду и головные уборы из перьев. «Эй, Кремень, что ты толкаешься? Ты меня на кусочки разрежешь своими острыми краями». Началась игра, все стали раскачиваться в такт песни – Медведи по одну сторону, Кремни по другую. В темноте блестели глаза, глаза следили за противником. Песня звучала за песней, затем ритм сменился. «ХА!» – закричали обе стороны, и показали на кости. «Бросайте сюда! Бросайте сюда!» «Хорошо поют! Обе стороны хорошо поют», – воодушевленно сказал какой‐то старый Кремень. – «Мне даже трудно определить, кто поет лучше». Игра продолжалась. Временами казалось, что одна из сторон выигрывает, но вдруг все менялось, и игра продолжалась. Потом кто‐то тихо вошел в дом церемоний. Только Иволга заметила вошедшего. Он проскользнул к Кремням и начал раскачиваться и петь. «Ох, Килелли, что ты ищешь на стороне противника?! Лишь потому, что я тебя отвергла?» Игра затянулась. Все устали и втихомолку подумывали о том, чтобы сдаться. Старик Кремень поднялся на ноги, подошел к лестнице и поставил ногу в огонь». «Эй, старый вождь! Что ты делаешь?» «Ляжем спать, друзья! Время позднее, я устал». Люди тут же оставили игру и стали искать места, где лечь спать. Смеясь и шутя, они раскладывали оделяла в свете луны. «Это мое одеяло». «Тебе не нужно одеяло, у тебя под боком кто‐то спит!» «Идите спать, молодые люди!» «Разведем огонь, небольшой огонь». «Я не стал бы спать с Кремнем! У них руки и ноги слишком острые!» «О чем вы говорите? Это было давным давно!» «Спать, спать, молодежь. Давайте спать!» И в темноте раздавалось хихиканье. Иволга спала в стороне, одна, как обычно, когда народу было много. Ей не нравилось, когда было много народу. Она увидела, как рядом с ее одеялом села тень. «Чего тебе, Белый»? «Я не знаю», – и тень снова растаяла в темноте леса, освещенного луной. В лагере было тихо. Антилопа оперлась на локоть и прислушалась к ночи. Медведь храпел. «Тсимму там? Он наверное с какой‐нибудь девушкой из народа Кремней». Иволга сказала в темноту: «Я никогда не буду с тобой, Белый. Иди своей несчастливой дорогой!» Лагерь затих. Она взяла свое одеяло и улеглась между Лисенком и Белой Бусинкой. XXXIII И снова в путь. Какая толпа! Как давно, кажется, это было, когда в гости к Журавлям отправились лишь Медведь, Антилопа и Лисенок. В тот раз Куропаточка была совсем тихой и спала в колыбели, словно драгоценный сверточек, а теперь она уже маленькая девочка, которая временами сидела на руках, временами сидела в колыбели за спиной у Антилопы и что‐то лепетала. Когда старый Койот подкрадывался к ней и щипал за пальчики на ногах, девочка смеялась и брыкала ножками. Они взбирались на холмы и шли по диким, необжитым местам, приближаясь к той уединенной местности, где нашли Старика‐Койота, спавшего в маленьком домике без дверей. Позади шли Антилопа с маленькой Куропаточкой, Старик‐Койот и Медведь, несший на плечах тяжелый груз. Медведь был чем‐то вроде вождя. Хотя ему и не хватало некоторых качеств, необходимых вождю – например, он был плохим оратором, все же у него были свои хорошие черты. Он был спокойным, уравновешенным, рассудительным и чувствовал ответственность за путешественников. Они шли по чужой стране, и Медведь следил за тем, чтобы никто не отставал. Белая Бусинка часто шла вместе с Антилопой, к которой была очень привязана. И Иволга редко когда шла вместе со всеми. Она была заядлой путешественницей, вечно ходившей по незнакомым местам в одиночку. Это беспокоило Антилопу и Медведя, но никто не мог справиться с ее независимостью и любовью к одиноким, диким местам. Обе девочки несли довольно тяжелые свертки, хотя, конечно же, не такие тяжелые, как мальчики. И держали груз не на налобных обвязках, а на нагрудных, проходивших чуть выше грудей. Их ноша была достаточно легка, чтобы ее можно было снять через голову. Юношам приходилось садиться перед грузом на камень, надевать обвязку на лоб, и затем, кряхтя, вставать. Подняв груз, если дорога была не слишком крутой, они предпочитали идти быстро, чем‐то вроде рысцы, короткими шагами, и никогда полностью не разгибая колени. Гризли, двигаясь медленно, всегда был на одну или две мили впереди. Он был лучшим ходоком из них всех. Он всегда уходил первым, тогда как юноши обычно были последними. Иногда они давали остальным уйти далеко вперед, и затем обгоняли всех этой рысцой, которая подходила им лучше всего. Юноши поднялись на холм и увидели Гризли, который остановился на хребте, глядя вниз в долину на другой стороне. Когда они нагнали его, он указал им на маленький домик, стоявший посередине маленькой долины, где под платанами и ольхой тек ручей. Там было также большое красное дерево. И дым клубами поднимался вверх из дымового отверстия этого маленького домика. Лисенок сказал: «Я не уверен, но мне кажется, что это дом дедушки Койота. Может быть, я ошибаюсь, мы проходили здесь очень давно, когда нашли дедушку Койота. Мы разбудили его, и сначала он был очень раздосадован». Вскоре появились девочки, и, наконец, Старик‐Койот, Медведь и Антилопа. Они забеспокоились о том, кто мог забраться в дом дедушки Койота. Спокоен был только Койот. Он постоял, скрестив руки, а затем рассмеялся. «Мне кажется, я знаю, кто туда забрался», – сказал он и замолчал. Они отправились вниз. Вокруг дома не было ни единого признака жизни, кроме струйки дыма. Койот крикнул. Крикнул второй раз, потом третий. Наконец послышался ворчащий голос: «Ты что, слепой? Дверь на крыше». Старик‐Койот засмеялся: «Это голос моего старшего брата, Койота из Южного Мира. Он грубоват, но сердце у него доброе». Медведь, Антилопа и все остальные были удивлены, но полезли вслед за Койотом и, не зная, что их ждет, спустились в дом по лестнице. Они остановились вдоль стены и какое‐то время смущенно молчали. «Йо Суме‐е – добро пожаловать, старший брат из Южного Мира, в мой дом! Как живут люди на твоей стороне? Все ли здоровы?» – обратился Старик‐Койот к своему брату. «Йо Суме‐е! У нас все в порядке. Люди живут спокойно и честно. Следуя нашему плану. Уже давно у меня не было никакой нужды их уничтожать. Поэтому я отправился в гости к тебе. Хотел посмотреть, не нужна ли помощь младшему брату». «Спасибо, старший брат, спасибо! Я ходил посмотреть, как живут люди, так как понял, что стоит мне на мгновение задремать, как люди тут же начинают мошенничать и делать глупости. Я рад, что мы встретились. Теперь ты можешь присоединиться ко мне в нашей инспекции. Йо Суме‐е!» И Койот из Северного Мира взял маленький мешочек из оленьей кожи, висящий у него на шее, и вытащил из него кончик своей деревянной трубки. Он взялся за кончик и тянул, тянул, и вытянул ее всю. Она была, по меньшей мере, двух футов длиной, и на ней были вырезаны изображения озер, деревьев, рек, животных и людей. Лисенок прошептал Иволге: «Никогда бы не поверил». Койот закурил. Между тем, Койот из Южного мира тоже достал свою трубку из маленького мешочка из оленьей кожи, висящего у него на шее. И тоже закурил. Затем они поднялись и повернулись вокруг себя четыре раза, точно так, как рассказывают в историях. Затем они обменялись трубками. Они сказали: «Йо Суме‐е! Нас ждет хорошее путешествие; враги не нападут на нас из засады; мы не заболеем по дороге; мы встретим старых друзей и заведем новых. Йо Суме‐е! Да будет так, нин икба‐е». Они снова повернулись вокруг себя четыре раза в противоположном направлении, и затем снова поменялись трубками. Отряд Медведя провел остаток дня в лагере, починяя свою обувь и пакуя одежду, обвязки и сети и рассказывая истории. Этим людям не надоедало слушать одни и те же истории снова и снова. Некоторые из них, подобно Килелли, могли рассказывать истории с большим мастерством. Другие, такие как Белая Бусинка, стеснялись, бормотали и запутывались. Новый Койот оказался таким же хорошим, как Койот с Севера. Их было очень трудно различить, но Лисенок заметил, что у Южного Койота был погнут хвост. Койот сказал: «Я и не знал, что у меня погнут хвост. Ты никогда не говорил мне, младший брат». «Я и сам никогда не замечал этого. От этого парня ничего не скроется!» XXXIV Старик‐Койот говорил, что где‐то в этих холмах находится дом Ласки. Во время одной из маленьких перепалок между Килелли и Иволгой, она поддела его. «Ты вечно ищешь силу, тинихови. Что ж, у тебя есть шанс. Пойди и найди дом Ласки. Может быть, ты найдешь там его самого; может быть он станет твоей силой». И Килелли свернул с дороги. Он скрылся, никого не предупредив. И Иволга почувствовала себя виноватой. Но Тсимму сказал: «Не беспокойся. Гилак не украл его. Кроме того, как он может добиться чего‐то, если не будет рисковать». « А ты бы рискнул, Тсимму?» «Конечно же нет! Я охотник, а не доктор. А что касается охоты, то я говорил, что у меня есть тинихови – Волк». И так, Килелли покинул остальных и ушел на поиски. Это называется интсималао. Это не было настоящее интсималао, но это было на грани его. Когда у вас интсималао, то вы почти сходите с ума. Вы бродите повсюду, вы беспокойны, одиноки, грустны… вы не знаете, что с вами. Килелли еще не достиг этой стадии, но он был не слишком далеко от нее. Он покинул остальных и перешел через несколько хребтов, идя в одном направлении. Он знал, что сможет найти лагерь вечером, даже в темноте. Это был не первый раз, когда он шел по диким местам; он не боялся и решил показать Иволге, что может встретиться с Лаской лицом к лицу! И он нашел дом, как же одиноко он выглядел в складках холмов! Килелли вошел в дом. Внутри никого не было. Солнечный свет проникал в дымовое отверстие и дым от очага поднимался ленивыми голубыми кольцами в его лучах. Время от времени огонь потрескивал, но в остальном в доме было тихо. «Это, должно быть, дом Ласки», – подумал Килелли. Когда он вошел, никто не поприветствовал его в традиционной шутливой манере: «Дверь на северной стороне. Разве ты не видишь? Ты, наверное, ослеп». Килелли чувствовал себя тревожно. Он не стал с любопытством исследовать дом, подобно Ласке прежних времен. Он бросил свой мешок перед очагом и уселся на него. Он жалел, что пришел только из‐за того, чтобы что‐то доказать Иволге! Центральный Столб заговорил. «Кто‐то вошел, и это не наш отец». Главное Стропило сказало: «Когда наш отец придет домой, он предложит этому юноше сыграть и застрелит его; тогда у нас будет свежее мясо». Огонь сказал: «Правильно. Я давно не жарил оленины». Дверной Косяк сказал: «Мне жаль этого юношу. Он должно быть храбр, если заходит в дома чужих людей. Мне всегда нравились смелые люди». Лестница сказала: «И мне! И нашему отцу тоже. Вы же знаете, каким добрым он может быть с юношами, которые ходят в поисках силы». Килели заговорил. «Скажите, ЧЕЙ это дом? Это не дом Ласки? Я думал, что это дом Ласки». Тут Лестница Центрального Столба, Огонь, Главное Стропило, Длинная Балка, Балка‐над‐Дверью и Дверной Косяк заскрежетали от смеха. «Дом Ласки? Ха, ха, ха, нет, вы послушайте его. Дом Ласки, ха, ха, ха! Ласки! Этого маленького коротышки, этого диннике! Кто его боится?» «Тогда ЧЕЙ же это дом?» В доме воцарилась тишина. Все замолчали. Огонь потрескивал, дым поднимался тонкими кольцами. Килелли чувствовал себя тревожно; он был напуган; он жалел, что пришел. Он услышал шум позади себя, хош, хош, хош. Килелли знал этот звук, он слышал его в историях о далеком прошлом. Это был Чо‐Джо‐Джо, один из Сверхъестественных Существ в сказках о прошлом у его собственного народа. У Чо‐Джо‐Джо была только одна половина тела. Килелли резко повернулся, но никого не увидел. И снова услышал хош, хош, хош; в этот раз оно доносилось с другой стороны дома, хош, хош, хош. Оно раздавалось из‐за центрального столба, из трещины дверного косяка. Килелли схватил свой мешок за обвязку и бросился бежать, но Чо‐Джо‐Джо встал перед ним и преградил ему путь. «Разве так ведут себя гости? Разве так ведут себя твои люди? Я думал, ты пришел испытать мою силу! Я разочарован!» «Я пришел, чтобы испытать твою силу, а не играть с глупые прятки!» – крикнул Килелли. «Вот это разговор! Мне нравится такая речь юноши. Хорошо, сыграем в игру, но предупреждаю, я играю не ради развлечения, как дети. Я стреляю, чтобы убить. Ты готов? Ты гость, поэтому имеешь право стрелять первым». Чо‐Джо‐Джо взял кости, и Килелли начал угадывать. Он долго думал. Он натянул тетиву. Он оттянул ее назад, к голове. Он тщательно прицелился. Он выстрелил. Стрела полетела прямо и точно, но там ничего не было, только воздух! Сверхъестественное Существо в последний момент перенесло себя в другую половину своего тела. Килелли с горечью подумал: «Негодяй! Вот это трюк! Теперь мне конец. Хотел бы я не приходить сюда только из‐за того, что глупая девчонка дразнила меня». Теперь была очередь Чо‐Джо‐Джо стрелять. Он убил Килелли с первого выстрела. Килелли повалился вперед, в костер. Огонь сказал: «Это был храбрый юноша». Дверной Косяк сказал: «Может быть, он искал сверхъестественную силу, и, может быть, он искал духовного хранителя». Лестница Центрального Столба сказала: «Центральный Столб, старший брат, что ты об этом думаешь? Думаешь, наш отец поступил хорошо?» Некоторое время Чо‐Джо‐Джо стоял молча, затем поднял тело Килелли, ударил его тетивой, и Килелли ожил. Чо‐Джо‐Джо усадил его на мешок и сказал: «Я сжалился над тобой. Тебе нужен урок, ты слишком самоуверен. Хорошо, я присмотрю за тобой. Ты направляешься в страну докторов прошлых времен, а не полумертвых парней нашей страны с их глупым бормотанием. В стране, куда ты идешь, полно докторов – плохих докторов – потому будь внимателен. Я помогу тебе. Когда ты в беде, спой мою песню, и я приду. Я не боюсь этих северян, мне нравится состязаться с ними». Внезапно Килелли проснулся. Он лежал головой на своем мешке. Он лежал на вершине гряды, и солнце было уже на полпути вниз. Вокруг не было никакого дома. Килелли поднялся. Он поднял свой мешок и надел налобную обвязку. Теперь он рысцой шел вдоль гряды, торопясь нагнать отряд Медведя. XXXV Лисенок и Иволга сидели на берегу озера. Иволга сказала: «Лисенок, ЧТО ты СДЕЛАЛ со своим хвостом?» «А что с ним?» – спросил Лисенок задетым голосом. «Он облез – и становится все короче и короче… с тех пор, как ты прошел инициацию». «Не может быть», – сказал Лисенок, пытаясь вытянуть хвост перед собой, чтобы посмотреть на него. Он крутился и крутился. Пока у него не закружилась голова, и он сел, а Иволга разразилась громким смехом. «Лучше не смейся. Я не хотел ничего говорить, но твои крылья стали короче и обтрепались. Я заметил». «Да ну, малыш? Позволь сказать тебе, что мы больше не называем их крыльями. Это старомодное слово. Это руки. Руки, не крылья, понятно? РУКИ. Скажи р‐у‐к‐и». «Я не хочу, Я НЕ ХОЧУ. Я не хочу быть Человеком, я хочу быть Лисенком». «Опять ХА‐ХА. Ты возвращаешься в детство». Лисенок рассмеялся. Он сказал: «Правда, Иволга, почему мы так быстро выросли? Только вчера, когда началась наша история, и я отправился посмотреть мир с моим отцом, который был тогда настоящим Медведем…» Иволга прервала его. «Нет, ты ошибаешься. Он не был еще настоящим Медведем, он только начинал быть медведем, он был человеком‐медведем. Теперь он медведь‐человек – я хочу сказать, человек‐
медведь… Я хочу сказать…» «О, замолчи. Ты снова меня путаешь». «Нет, Лисенок, послушай; я объясню. Человек, который рассказывает нашу историю, это он виноват, он сделал что‐то со временем, он позволил ему идти слишком быстро. Он должен был рассказывать нашу историю миллион лет. Бедняга, он слишком стар, он все перепутал. Ему следует немного отдохнуть на природе». «О, нет, нет, нет!» – вздохнул Лисенок, – «единственное, что можно сделать – это начать СНАЧАЛА». Он с любопытством посмотрел на Иволгу. «Что значит МИЛЛИОН лет?» «Ну, бесконечность времени, как Тсимму рассказывал в своей истории о создании мира. Ты не помнишь? Десять раз, десять раз, десять раз десять лет, молосси молосси молосси теллим пидуви. Когда Человек‐Куколка плавал в воздухе и тумане, он ждал миллион лет, чтобы облако подплыло достаточно близко, и он смог запрыгнуть на него». «Да», – сказал Лисенок. – «Да, как Марумда, который создал мир, и потом лег спать. Это бесконечность времени, но оно должно когда‐то кончиться – оно не может длиться вечно. Оно должно где‐то кончиться». Иволга спросила: «ПОЧЕМУ?» Лисенок задумался на мгновение и сказал: «Не знаю. Но послушай, Иволга, что такое вообще время?» Иволга сказала: «Десять раз, десять раз, десять раз десять лет. Что еще это может быть?» Лисенок сказал: «Не знаю. Мне кажется это старение». Иволга сказала: «Хорошо, но некоторые люди стареют быстрее, чем другие. Ты сам это знаешь. Так же, как некоторые люди ходят быстрее других; все зависит от того, кто смотрит на это». «Иволга, ты спятила. Это зависит от того, кто идет, а не от того, кто смотрит на того, кто идет». «Конечно же, НЕТ. Посмотри на вон того идущего человека. Кажется, что он тащится, но если ты подойдешь ближе, окажется, что он идет довольно быстро. Так же и с тем человеком, который рассказывает эту историю. Иногда он ближе, а иногда дальше, и для него мы двигаемся то быстрее, то медленнее». «Иволга, ты с ума меня сведешь. Теперь я не понимаю даже, стою ли я на голове, или на ногах. Это как тогда, когда я впервые встретил тебя и твоего отца». «Послушай, Лисенок, это не я сказала, что есть человек, рассказывающий эту историю, а ты. Насколько нам известно, нет такого человека». «Конечно, нет. Я его придумал». «Это ничего не доказывает. Марумда придумал людей, и они стали существовать независимо от того, нравится ему это, или нет. Может быть, ты и придумал человека, который рассказывает эту историю, но теперь он существует. Это плохо, но теперь ты не сможешь от него избавиться». «Я попытаюсь. Я уничтожу его, как Марумда уничтожил людей». «И знаешь, что тогда случиться? Ты перестанешь существовать, потому что он тот, кто рассказывает эту историю». «Ой, ой, ой, прекрати Иволга!» – Лисенок схватился руками за голову. Затем он засмеялся, растолкав Иволгу и заставив ее подняться на ноги, и оба они побежали вниз по холму.