Народный танец - Vesti Mallorca

27
Вести Майорка 8/2012
Культура
444
по-настоящему увидеть и
почувствовать природу,
обычаи и архитектуру новых мест.
Впечатления поэта о
Майорке были записаны в
небольшом эссе «Вальдемосса» и нескольких
стихотворениях, сочинённых во время посещения
острова. До прибытия на
Майорку единственные
знания об острове были
почерпнуты Максимилианом Волошиным из книги
Санд и рассказов близкого друга – поэта, каталонского художника Англада
Камараса
(Anglada
Camarasa). Прибыв на
остров, к своему удивлению, Волошин понимает,
что Жорж Санд, автор, к
На Майорку
следом за
Жорж Санд
которому поэт испытывал
глубокое уважение, не
смогла отойти от столичного восприятия и принять деревенский уклад
жизни на Майорке.
Уже в Вальдемоссе Волошин знакомится с известным гуманистом, Матеу Обрадором Беннассаром (Mateu Obrador i
Bennàssar), одним из наиболее эрудированных людей своего времени, в то
время служившего секретарем эрцгерцога Луиса
Сальвадора. Во время
продолжительных прогулок по горам Серра-Трамонтана Матеу Обрадор
познакомил Максимилиана Волошина и его друзей
с жизнью и творчеством
одного из величайших философов Майорки, мистика, богослова и поэта Рамона Льюля. Одним жарким вечером Матеу Обрадор пригласил новых друзей посмотреть на местные народные танцы
«Баль де бот».
Народный
танец
Воспоминания поэта о Майорке сохранились в его
дневнике. Стихотворение – впечатление о вечере
М. Волошин
Теперь представьте себе обстановку. Продолговатая комната деревенского кабачка с белыми
штукатуреными стенами.
Деревянные столы и плетёные стулья, составленные по углам. Ветка каштана в открытом окне, а
за ней звёздное небо. В
другом конце – трактирная стойка. Две медных
светильни с маслом и
тусклая
керосиновая
лампочка – всё освещение.
Публика собирается и
располагается у стен.
Пришли гитаристы.
Где-то в углу щёлкнули
кастаньеты.
На середину комнаты
выступают две девочки.
Дочери Обрадора лет
двенадцать. На ней простенькое голубое, короткое платье. Тонкое бледное аристократическое
лицо, тонкий нос, тонкие
приподнятые брови. В
маленькой
фигурке
чувствуется грация и благородство
«породы».
Другая – деревенская девочка, постарше, с оливковым лицом, загорелыми руками, чёрными вьющимися волосами, в тёмном поношенном платье.
Они приноравливают к
рукам кастаньеты, густо
обвитые жёлтыми и красными лентами, и становятся в позу одна против
другой.
Первый аккорд гитар…
и они, плавно изгибаясь и
почти не двигая широко
разведёнными руками, в
которых слегка потрескивают кастаньеты, начи-
нают медленно кружиться одна вокруг другой.
Начинается «болеро».
Перебор струн идёт всё
быстрее и быстрее, сухой
треск кастаньет становится всё ярче, всё солнечнее… Откуда-то в
толпе появляется ещё
несколько кастаньет, и
кажется, что это треск
нескольких сотен цикад,
который повис среди застывшего полуденного
зноя… Он опьяняет, оглушает, разжигает…
Слева направо: Белла, Капа,
Макс, Валетка, Маня Гехтман, лежит Муся Новицкая.
– Вы посмотрите на их
лица, – шепчет Обрадор,
видимо, сам опьянённый
этим ликующим треском.
– У нас танцы – это дело в высшей степени серьёзное. Ведь ни одна из
них не улыбнётся…
А танцуньи скользят
все быстрее, изгибаясь и
наклоняясь, и только кисти их рук вздрагивают
вместе с жёлто-красными
лентами, потрясая трескучими кастаньетами. Последний аккорд, и, перегнувшись назад, они
застывают на мгновенье
в финальной позе вместе
с оборвавшейся музыкой.
После краткого перерыва танец начинается
снова. По майоркинскому
обычаю, танцуют до трёх
раз.
Когда кончен третий
танец, все сразу обращаются к одной молоденькой крестьянке, которая
до этого сидела скромно
в углу, укачивая ребёнка,
и начинают ее о чём-то
горячо уговаривать. Та
сперва отрицательно качает головой, но потом,
быстрым движением сунув ребёнка на руки донне Обрадор, бежит домой
переодеваться и возвращается через несколько
минут уже в полном национальном костюме с
короткими рукавами до
локтей, с круглым вырезом около шеи, с белой
батистовой наколкой на
голове, прикреплённой к
затылку, так что спереди
волосы совершенно открыты, а сзади они спадают на плечи, закрывая
шею. Это придаёт фигуре
и лёгкую сутуловатость, и
едва уловимую грацию.
На груди у неё какие-то
диковинные местные застёжки, а на лице два
сияющих глаза, точно
чёрные
бриллианты,
окруженные чернью.
При первом звуке,
сорвавшемся с гитар,
она сразу вся преображается. Вся её фигура
вспыхивает вдохновением танца. Кастаньеты
прыгают и заливаются…
Весь танец – это какая-то неуловимая сеть
быстрых движений, полных южной, стрекозиной
КАСТАНЬЕТЫ
(Е. С. Кругликовой)
Из страны, где солнца свет
Льётся с неба жгуч и ярок,
Я привёз себе в подарок
Пару звонких кастаньет.
Беспокойны, говорливы,
Отбивая звонкий стих,Из груди сухой оливы
Сталью вырезали их.
Щедро лентами одеты
С этой южной пестротой:
В них живёт испанский зной,
В них сокрыт кусочек света.
И когда Париж огромный
Весь оденется в туман,
В мутный вечер, на диван
Лягу я в мансарде тёмной,
И напомнят мне оне
И волны морской извивы,
И дрожащий луч на дне,
И узлистый ствол оливы,
Вечер в комнате простой,
Силуэт седой колдуньи,
И красавицы плясуньи
Стан и гибкий и живой,
Танец быстрый, голос звонкий,
Грациозный и простой,
С этой южной, с этой тонкой
Стрекозиной красотой.
И танцоры идут в ряд,
Облитые красным светом,
И гитары говорят
В такт трескучим кастаньетам.
Словно щёлканье цикад
В жгучий полдень жарким летом.
Июль 1901, Mallorca, Valldemossa
грацией. Всё танцует:
всё тело, каждый мускул,
каждая косточка, только
руки почти неподвижно
распростёрты в воздухе,
точно стрекозиные крылья. Кавалер медленно
плывёт около нее, подняв руки и глаза устремив вверх, точно молится…
- Это звезда Майорки,
– говорит Обрадор, –
первая танцорка всего
острова…
Кастаньеты в исступлении рассыпаются на
тысячи игл, на тысячи
жгучих, отточенных солнечных лучей, веками копившихся в сухом стволе
оливы, из груди которой
их вырезали…
Эта трескучая музыка
под аккомпанемент гитар
и бешеный танец действуют так заразительно,
что К… бежит наверх, надевает ботинки с каблуками, чтобы показать испанцам, как следует танцевать «русскую».
Было уже далеко за
полночь, когда замолкли
неугомонные кастаньеты
и публика стала расходиться.
– Да что это в самом
деле? Или только сон?
– Нет… это совершенно что-то фантастическое…
Мы ещё долго не могли прийти в себя и опомниться от этого вихря
впечатлений.