ЦЕННОСТИ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ В ТВОРЧЕСТВЕ

УДК 78(091)
А. С. Алпатова
ЦЕННОСТИ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ В ТВОРЧЕСТВЕ:
МУЗЫКАЛЬНЫЕ МИРЫ ИГОРЯ МАЦИЕВСКОГО
(к 70-летию музыканта, композитора, ученого, педагога)
Дается общий обзор научной деятельности и творчества известного отечественного композитора, выдающегося ученогоэтноинструментоведа и педагога И. В. Мациевского (р. 1941). Его музыкальные произведения отражают основные ценностные сферы
современной культуры – духовно-эмоциональную (хоровой цикл «Молитвы», оратория «Памяти Леси Украинки», «Белорусская месса»,
музыкальный фильм реж. А. Каневского «Древо вечности») и игровую (Концерт для трех роялей, Квинтет для духовых инструментов
«После расставания», фортепианный цикл в двенадцати частях «Недавнее и далекое (Тени Петербургские)» и др.).
Ключевые слова: современная музыка, аксиология музыки, духовная музыка, инструментальная музыка, вокальная музыка, игра в
музыке, И. В. Мациевский
In the article the general review of scientific activity and creativity of the known modern composer, the outstanding scientist-organologist and
teacher I.V. Matsievsky (b. 1941) are considered. His music reflect such basic valuable spheres of modern culture as spiritually-emotional (a choral
cycle «Prayer», an oratorio «In memory of Lesya Ukrainka», «The Belarus mass», a musical film by A. Kanevsky «An Eternity Tree») and game (the
Concert for three grand pianos, the Wind Quintet «After the parting»; a piano cycle «Recent and far (Petersburg Shades)» and other.
Keywords: modern music, music axiology, sacred music, instrumental music, vocal music, game in music, I. V. Matsievsky
консерватории и у профессора Ореста Евлахова в аспирантуре Санкт-Петербургской государственной консерватории,
И. Мациевский проявил себя как этномузыковед. С этого
времени он принимает самое активное участие в этномузыковедческих экспедициях, целый ряд которых организует сам
ученый. Результатом интенсивной полевой работы в Карпатах, Белоруссии, Литве, Польше, Румынии, Казахстане, Киргизии, Узбекистане, Палестине, на Северо-Западе России, в
Поволжье, на Урале и многих других регионах стали написанные им более двухсот научных работ о музыке славянских, финно-угорских, балтийских и тюркских народов.
В 1970 г. Игорь Владимирович защитил кандидатскую диссертацию «Гуцульские скрипичные композиции», в 1990 г. –
докторскую «Народная инструментальная музыка как феномен традиционной культуры» (в 2007 г. в Алматы вышло в
свет расширенное и дополненное издание одноименной книги). Основным предметом научной работы И. Мациевского
является инструментальная музыка народов Евразии в системе основной культуры и музыкальные традиции диаспор.
Изучая феномен инструментализма (основные исполнительские школы, способы передачи музыкальных традиций, изготовления музыкальных инструментов и обучения игре на
них), он уделяет особое внимание традиционным музыкально-философским представлениям, этнопсихологии, эстетике,
теории и терминологии музыки и рассматривает их в контексте быта и творческой практики музыкантов.
В тесной взаимосвязи с выдвинутой И. Мациевским
концепцией инструментализма и исследованием традиционной и академической музыки в пространстве художественной культуры следует рассматривать сформулированную ученым теорию контонации [5; 7]. Являясь одним из
крупных современных научных открытий, способствующих серьезному исследованию, глубокому изучению и
практическому освоению и, что весьма важно, адекватному пониманию специфики академической и популярной
музыки, основанной на западной композиторской традиции, и традиционной музыки народов мира, теория контонации может рассматриваться в качестве продолжающей
развитие актуальных научных теорий, и прежде всего теории интонации Б. В. Асафьева.
Величие искусства яснее всего
проявляется в музыке.
И. В. Гете
В контексте современной культуры научная и художественная деятельность непосредственно обращена к
человеку, тесно связана с его потребностями. Представители мировой науки и искусства находятся в постоянном
поиске путей реализации творческого потенциала и отдельной личности, и человечества в целом. Этот процесс
отражается в новых научных открытиях и проектах, произведениях писателей, художников, поэтов и композиторов.
«Человеку всегда нужны иные миры и возможность в них
переходить время от времени, путешествовать. Существует множество таких миров и таких возможностей. Для меня этим (миром) оказалась музыка», – говорит Игорь Владимирович Мациевский [1]. Данное высказывание может
служить ключом к пониманию феномена крупного современного отечественного композитора, выдающегося ученого и педагога, видного общественного деятеля и музыканта-исполнителя, обращающегося к теме глубинных
смыслов человеческого бытия и ценностей культуры.
В педагогической деятельности, исследовательских трудах
и музыкальных сочинениях И. Мациевского четко выявляется отношение как к безусловным культурным ценностям
к нравственным и эстетическим идеалам, национальным
традициям и обычаям, научным достижениям и художественным образцам. Высшей ценностью для композитора и
ученого является сама музыка. «Музыка – лишь осуществление на инструменте или голосом идей, существующих
вне ее? Или она, как Слово, способна воссоздавать и создавать – человека и мир?», – задает вопрос ученый [5, с. 9].
Ответом на него является вся его деятельность.
Уникальность научного и творческого стиля И. Мациевского во многом объясняется опорой мастера не только на
традиции академической музыки, но и на музыкальный
фольклор. Композитора и ученого всегда привлекали к себе
богатство образов и глубина содержания традиционной музыки. Уже в 1960-е гг., занимаясь по классу композиции у
профессора Адама Солтыса во Львовской государственной
94
Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2011 / 4 (28)
А. С. Алпатова
Ценности современной культуры в творчестве: музыкальные миры Игоря Мациевского (к 70-летию музыканта, композитора, ученого, педагога)
И. Мациевский определяет контонацию как онтологически-аксиологическую категорию, указывающую на осознание объективно существующего «конгломерата звуков,
со-звучания, со-размерности тонов» и их сочетаний – и тем
самым превращение их в звучания, наполненные смыслом; в
звуки, которые являются носителями человеческого разума
[5]. В таком понимании осознание-осмысление звуковой
реальности может свидетельствовать о феномене смыслообразования и в самом творческом (музыкантском – композиторском и исполнительском) процессе, и в его теоретической (эстетической) рефлексии. Акцент при этом переносится с активной преобразующей деятельности на осмыслениеосознание, которое непременно включает этапы концентрации внимания и мысли на изучаемом, исследуемом и творчески постигаемом явлении или объекте.
Понятие контонации как универсальной категории
органично вытекает из глубокого постижения феномена
инструментальной культуры, обусловленного особой ролью в традициях народов мира инструментальной музыки
и инструментального ансамблевого музицирования как ее
основы. Оно непосредственно связано с изучением различных типов и видов музыки, и еще в большей степени –
музыкального текста и музыкального мышления, включая
их природную, «надчеловеческую» составляющую – физическую и биологическую музыку, которая существовала и
существует на Земле независимо от человека. Контонация
может пониматься в виде со-бытия «звуков и звуковых
комплексов окружающего мира, которыми человек не
управляет, а лишь воспринимает как данность», и как дарованная человеку природой «возможность самому создавать звуки и звуковые миры» [Там же, с. 9].
В сфере изучения академической и традиционной
музыки контонация может рассматриваться как феномен
музыки и музыкальной культуры, механизм музыкальной
традиции, тип музыкального мышления, способ организации музыкального текста и музыкальная (композиторская,
исполнительская и слушательская) технология. В контексте исторического, теоретического и сравнительного музыкознания контонация как универсальная категория синтезирует в себе признаки онтологической (является общим
понятием), морфологической (определяет формообразующую специфику музыки), гносеологической (идентифицирует структурные особенности музыкального мышления) и
аксиологической (указывает на ценность музыки) категорий. Она является также эпистемологической категорией,
развивающей научную методологию в области музыкознания и намечающей новые методологические пути для действия других категорий.
В начале 1990-х гг. под руководством И. Мациевского было основано направление этномузыковедения в Петрозаводской государственной консерватории. На его базе
до настоящего времени развиваются новые научные и
учебно-методические подходы к изучению традиционной
музыки. Концепция научного и творческого постижения
музыкальных традиций народов мира в учебном процессе
опирается на синтез теоретических и практических методов, которые относятся к сфере этномузыковедения и композиции, преподаваемых И. Мациевским и его учениками
и коллегами. Построенные на данной методике мастерклассы он активно проводит во многих музыкальных
учебных заведениях России, стран Европы и Азии.
В настоящее время И. Мациевский – ведущий российский этномузыковед, доктор искусствоведения, профессор, академик Российской академии естественных
наук и Международной академии информатизации, заслуженный деятель искусств Украины и Польши – принимает самое активное участие в организации и работе
крупных международных симпозиумов, конгрессов и научных конференций, посвященных проблемам органологии, этномузыковедения, когнитивной музыкологии. Но
наряду с этим он и яркий композитор, автор сочинений
самых разных жанров.
Композиторское творчество И. Мациевского может
быть рассмотрено в контексте отражения двух основных
ценностных начал современной культуры.
Первое начало в большей степени связано с духовно-эмоциональной сферой и служит важнейшей детерминантой человеческого бытия и культуры в целом и творческой деятельности как их неотъемлемой части. В контексте традиций западной и отечественной художественной культуры оно во многом обусловлено христианским менталитетом, который определяет сущность творческого процесса. Приведем здесь мысль о
предназначении музыки, высказанную в интервью известным современным отечественным композитором
Э. Артемьевым и высвечивающую одну из сторон проблемы смысла творчества современного музыканта: «Для
меня музыка – то единственное искусство, с помощью
которого смертный человек может непосредственно прорваться в высшие сферы, будем говорить – к Богу. Все в
мире – колебания, и, попав в резонанс с этими колебаниями, мы можем подняться туда, куда иными способами
и средствами никогда не попадем, даже прикоснуться не
удастся. А музыка помогает в этом, в музыке мы соприкасаемся с чем-то высшим. <…> Все великие композиторы <…> близки многим людям по резонансной структуре
и возбуждают в слушателях потоки энергии, которая возносит душу» [3]. В музыке И. Мациевского духовноэмоциональное начало получает самое непосредственное
выражение в произведениях на христианские (католические и православные) канонические тексты – «Пяти духовных песнопениях», кантате для сопрано, хора и оркестра «Veni, Creator Spiritus», тетраптихе «Modlitwy» для
хора a capella. Критики отмечают, что входящие в цикл
«Пять духовных песнопений» разделы «Отче наш», «Святый Боже!», «Господи, помилуй», «Во имя Отца и Сына»
и «Царю небесный», написанные на тексты на старославянском языке, – «не просто молитвы человека к Всевышнему. В этой музыке ощущается нечто Вселенское,
вечное»; одной из самых впечатляющих кульминаций
хорового цикла является песнопение «Господи, помилуй»
[7]. Очень ярко духовно-эмоциональное начало проявляется и в мемориальных сочинениях – оратории «Пам’ять
про Лесю Українку», скрипичном трио «Elegia» памяти
А. Солтыса и симфонической новелле «Воспоминание»
для оркестра традиционных литовских инструментов.
Наиболее показательные для стиля мастера произведения, относящиеся к данной сфере, это «Белорусская месса» («Имша Беларуская») для солистов, хора и оркестра;
симфония-концерт для скрипки и симфонического оркестра «Аз и Я»; диптих (две трехчастные сонаты) для виолончели соло «Вступление в Апокалипсис».
95
Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2011 / 4 (28)
А. С. Алпатова
Ценности современной культуры в творчестве: музыкальные миры Игоря Мациевского (к 70-летию музыканта, композитора, ученого, педагога)
Особое внимание И. Мациевского к духовноэмоциональным составляющим культуры находит выражение в его музыкальных фильмах, созданных в сотрудничестве с режиссером А. Каневским, – «Древо вечности»,
«Данчык», «Прощанье» («Развітанне»), «Такая судьба»
(«Вось такі лёс»).
Второе начало художественного творчества, к которому обращены многие произведения И. Мациевского, по
своей природе игровое и чаще светское, отражает физическую и интеллектуальную активность и определяет творческую свободу человека и художника в мире людей. Понимаемая как культурная имитация или моделирование
условий реальной жизни в целях утверждения ее устоев и
традиций игра стоит у истоков художественного творчества и музыки. Во многом благодаря игре на ранних исторических этапах звук как средство коммуникации с людьми,
животными и духами превращается в музыку. В современной культуре музыка и игра почти тождественны. Оставаясь свободной от многих социокультурных задач, музыка
служит главному делу – воспитанию души и характера
человека, формированию его художественного вкуса, творческих способностей и ценностных ориентаций, и игра в
этом занимает одно из достойных мест. В XX в. феномен
игры становится одним из ведущих факторов развития
музыкального мышления.
В художественном времени музыкального произведения игра выступает в качестве главного посредника между настоящим и прошлым культуры. Композиторы предпринимают попытки воссоздания в музыке как форме игровой деятельности образов прошлого, что превращает
сочинения в своеобразные формы культурной памяти.
Благодаря этому настоящее становится вместилищем воспоминаний, которые воплощаются в музыкальной игре в
образах отдельных людей и целых традиций. На диалоге
музыкальных культур основаны такие современные стили,
как необарокко, неоклассицизм и неоромантизм, – в каждом из них по-своему используются игровая логика и игровые структуры. Сочетание в игровой форме традиционного и новаторского подходов к музыкальному материалу
характеризует стиль выдающегося польского композитора
Кароля Шимановского, который оказал определенное воздействие на формирование манеры письма И. Мациевского
в годы учебы.
Игровая природа музыки и музыкального творчества
как интеллектуальной деятельности предоставляет практически неисчерпаемые возможности как для пишущего
музыку композитора, так и для воспринимающего ее слушателя. Эти возможности связаны с выходом с помощью
звучания за пределы реального мира в мир идеальный, что
является первой и естественной целью деятельности музыканта. На этом уровне осуществляется тесное взаимодействие созерцательного и действенного как духовного и
игрового. Взаимосвязь этих двух начал в культуре особенно ярко представлена в современной обрядовой практике
многих народов мира: Священная игра с ее развитой символикой является основой религиозных ритуалов. Игровое
начало восходит к обрядовости языческого мира, сохранившего до настоящего времени свою силу и притягательность и активно вступающего в диалог с духовноэмоциональным христианским началом. На этом диалоге,
на наш взгляд, и зиждется взаимодействие двух основных
составляющих художественной культуры в последние два
тысячелетия истории человечества.
Во всем творчестве И. Мациевского основанное на
переживании духовное начало самым тесным образом
взаимодействует с действенным игровым началом, часто
сливаясь в универсальный синтез платоновской «божественной игры» – игры, воплощающей божественные законы
мироустройства. Характеризуя само учение Платона с позиции игрового начала, А. Ф. Лосев отмечает, что его философия, эстетика и диалектика строятся «почти всегда не
только драматично и хореографично, не только риторически и эвристически, но даже и шутейно, с разным баловством и остротами, переходящими, впрочем, в художественные образы самого серьезного значения» [4, с. 275]. Это
высказывание в полной мере можно отнести ко всему
творчеству И. Мациевского.
В своих научных трудах композитор выделяет игру в
качестве одной из формальных порождающих музыки:
«Игра звуками и их сочетаниями. Что – эта игра? Лишь
артикуляция голосом или с помощью инструмента средств
музыкальной выразительности? Является ли игра звуками,
игра на инструментах воплощением игры в высшем смысле? И где водораздел между игрой и трудом, другими видами деятельности?.. А реальная жизнь – не игра, не музицирование?.. А музицирование – не жизнь?..» [5, с. 9].
Игровое начало во многом определяет облик вокальной и инструментальной музыки И. Мациевского. В этом
ключе могут быть восприняты такие сочинения, как Концерт для трех фортепиано, квинтет для флейты, гобоя,
кларнета in B, фагота и валторны in F в пяти частях «После
расставания», фортепианный цикл в двенадцати частях
«Недавнее и далекое (Тени Петербургские)» («Недавнє й
далеке (Тiнi Петербурзькi)»), симфоническая новелла
«Воспоминание» («Prisiminimai») для оркестра литовских
национальных инструментов, трио для скрипки, кларнета и
подготовленного фортепиано «Звучания», цикл для детского хора и фортепиано «Колядки и пасторальки»
(«Kolędy i pastorałki»), сюита и соната для фортепиано,
вокальные и инструментальные пьесы, детские песни.
В них отражаются два основных свойства музыки, коренящиеся в традиционном музицировании: интонационное –
рождаемое в процессе «переживаемого движения, преодоления пути от звука к звуку» и имеющее временную природу – контонационное – идущее от созерцания«сослушивания» звучаний в их совокупности и тяготеющее к пространственности [Там же, с. 10–11]. Именно из
сочетания-союза интонационного и контонационного выходит музыка как вид искусства – «чистая музыка», выражающая внутреннее состояние человека. Особое отношение к игровому началу, в том числе в его проявлении в
необарочных и неоромантических элементах, представлено в сочинениях И. Мациевского с помощью разнообразных, порой парадоксальных связей между художественными образами и жанровыми элементами, тембрами и
регистрами, динамикой и исполнительскими приемами.
Они подаются как в самом серьезном, так и в юмористическом ключе, что отражает культурологическое понимание
игры в самых разных ракурсах – как священнодейства и
обряда, как логической формы тренировки памяти и развития мышления, как развлечения. Для стиля мастера типичны соотношения тембров обычного и подготовленного
96
Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2011 / 4 (28)
А. С. Алпатова
Ценности современной культуры в творчестве: музыкальные миры Игоря Мациевского (к 70-летию музыканта, композитора, ученого, педагога)
фортепиано, сочетания различных приемов игры на струнных и духовых, включение в ансамбли наряду с музыкальными инструментами музыкальных орудий, взаимодействие музыкальных звуков с шумами, соединение
приемов речитации с традиционной и академической манерами пения.
На пересечении духовно-эмоциональной и игровой
сфер находятся цикл для драматического сопрано и малого
симфонического оркестра «Дети Гуцульщины» («Діти Гуцульщини»); симфония-концерт «Аз и Я»; Concerto grosso для
оркестра русских народных инструментов «Перепутаница».
В этот же ряд могут быть помещены двенадцать вокальных
циклов на стихи русских, украинских, белорусских и польских поэтов – М. Волошина, В. Гиппиуса, М. Богдановича,
А. Гаруна, Т. Шевченко, Л. Украинки, П. Тычины, А. Олеся,
Н. Артымовича, Вл. Броневского, И. Драча, Б.-И. Антоныча,
С. Рачинца, Т. Ружевича, Я. Бжехвы, С. Бернацкого, В. Тавлая, С. Сурыновича и др.
Особую область составляет музыка И. Мациевского
к фильмам «Небывальщина», «Левша», «Фараон» (реж.
С. Овчаров), сближающая музыкальные фильмы с жанрами оперы и мюзикла.
Все творчество И. Мациевского свидетельствует о
феноменальной способности музыканта вживаться в образы разных культур. Характерно, что, будучи музыкантомполиглотом, композитор не использует в своей вокальной
музыке переводы поэтических текстов с других языков, а
привлекает поэзию на языке оригинала: «Я писал на стихи
многих поэтов, но никогда не пользовался ни переводом,
ни подстрочником – брал только тексты в подлиннике» [1].
Такое бережное отношение композитора к тексту объясняется его глубоким убеждением в том, что «каждый язык –
это отдельный мир» [Там же]. Если ему приходится писать
музыку, которая будет исполняться на нескольких языках,
он меняет музыкальный материал, создавая его различные
варианты, даже варьирует инструменты в музыкальном
сопровождении голоса или хора. В вокальных циклах и
целом ряде отдельных вокальных сочинений на народные
слова, звучат украинский, белорусский, литовский, польский, немецкий, идиш, казахский, русский, старославянский, латинский и английский языки.
Композитор проявляет чуткость и к народным диалектам – например, цикл «Дети Гуцульщини» написан на народные слова на гуцульском диалекте, а музыка к театральной постановке «Сказ о Федоте-стрельце» включает «Колыбельную-заговор» на новгородском диалекте. Музыкальное
многоязычие композитора, выражающееся в тонкости восприятия им живого Слова, способствует возникновению в
его произведениях особых смысловых миров. Толкование
текстов на родных поэтам языках помогает глубже понять
значение высказанного ими – не случайно исследователи
связывают сольные вокальные сочинения И. Мациевского с
опытом музыкального прочтения поэзии и называют их
1.
2.
3.
4.
«песнестишиями» для голоса соло [6]. Отсюда – тонко подмеченное ценителями редкое единение душ композитора и
того поэта, на стихи которого он пишет музыку; отсюда –
«нежный и полновесный отклик» слова в душе самого музыканта и его слушателя [Там же]. Благодаря талантливому
прикосновению композитора к поэтическому слову в музыке И. В. Мациевского неродные языки «будто борются за
его сердце с родными украинским, русским», в результате
обнажается родство душ музыканта и его поэта – родство,
безусловно ощущаемое носителями языка. Известная отечественная этномузыковед и исполнительница Г. В. Тавлай
замечает, что если бы белорусский поэт М. Богданович писал музыку, то, возможно, она была бы похожа на музыку
И. Мациевского [Там же]. Специфику отношения композитора к поэтическому тексту в оригинале отчасти раскрывает
его высказывание об уникальности поэзии М. Богдановича,
с детства не знавшего, но выучившего белорусский язык,
создавшего поэтические шедевры на нем и изменившего
самое представление об этом языке: он «стал гением именно
на этом языке, а ни на каком другом <…> его гений мог
зазвучать только так» [1].
Характерным для творчества И. Мациевского является
трактовка музыкального произведения как культурного текста, передающего все разнообразие традиций и языков с
позиции пространственно-временного синтеза – хронотопа.
О проявлениях хронотопа и переходах в иное историческое
время и пространство в собственных сочинениях композитор
говорит так: «Фортепьянный цикл “Петербургские тени” –
переключение в разные времена. Один и тот же город – а вы
бредете по XVIII веку, XIX, меняются образы, чувствуешь
контекст всех своих родных культур...» [Там же]. На вопрос
о том, какие культуры для него являются родными, композитор отвечает: «Украинская, русская, белорусская, польская. Это на уровне детских ощущений – так и осталось...
И в науке – я занимаюсь народной музыкой» [Там же].
О глубине проникновения в смысл родных культур в данном
сочинении свидетельствует, в частности, тот факт, что музыкальный цикл композитора «Петербургские тени» вдохновил на создание одноименного поэтического произведения польского поэта Милоша Галэцки. В том, что «родными» для И. Мациевского являются культуры практически
всех народов, убеждает его многосторонняя научная деятельность. Глубокое проникновение в суть традиционной
культуры, понимание ее смысла и принятие ее как «своей»
отличает подлинного ученого.
Завершая краткий обзор деятельности и творчества
И. В. Мациевского в контексте отраженных в них ценностей современной культуры, подчеркнем, что благодаря
обращению ученого и композитора к различным этническим музыкальным традициям, стилям, жанрам и техникам
открываются новые возможности претворения духовноэмоционального и игрового начал в научной сфере и композиторском творчестве в целом.
Гаврилина, С. Игорь Мациевский: музыка – это переход в параллельные миры [Электронный ресурс] / С. Гаврилина // Невское время. –
2004. – 23 июля. – Режим доступа: www.nevskoevremya.spb.ru.
Граля, Х. Homo universalis. Homo musicalis / Х. Граля // Музыкант в традиционной и современной культуре: сб. – СПб., 2002. –
С. 8–9.
Друбачевская, Г. Эдуард Артемьев: убежден, будет творческий взрыв [Электронный ресурс] / Г. Друбачевская. – Режим доступа:
http://www.electroshock.ru/edward/interview/drubachevska ya/index.html.
Лосев, А. Ф. История античной эстетики: в 8 т. Т. 3. / А. Ф. Лосев; АН СССР. – М.: Искусство, 1974.
97
Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2011 / 4 (28)
А. С. Алпатова
Ценности современной культуры в творчестве: музыкальные миры Игоря Мациевского (к 70-летию музыканта, композитора, ученого, педагога)
5.
6.
7.
8.
Мациевский, И. В. Интонация, контонация и формообразовательные универсалии в музыке (европейской и внеевропейской, традиционной и современной) / И. В. Мациевский // Музыка народов мира: проблемы изучения: материалы междунар. науч. конф.
Вып. 1. – М.: Науч.-издат. центр «Московская консерватория», 2008. – С. 9–56.
Тавлай, Г. В. Предисловие к сборнику «Мацiеускi Iгар. Пецярбургкi дыяреюш для голаса и фартэпiяна» / Г. В. Тавлай. – СПб.,
2004. – С. 3–4.
Хрущева, М. Авторский концерт Игоря Мациевского / М. Хрущева // Волга. – 2003. – № 150 (24455). – 8 окт.
Мацiєвський, I. В. Ігри й співголосся. Контонація: музикологічні розвідки / I. В. Мацiєвський; пер. з рос. І. Зінків, О. Олiйник; ред.
І. Зінків; [предисл.: В. Е. Гусев]. – Тернопіль: Астон, 2002.
Сдано 14.09.2011
98
Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2011 / 4 (28)