Л. П. Василькова

Л. П. Василькова
Из истории становления хоровой звучности
в отечественной музыкальной культуре XIX столетия
Основоположник музыкознания и русской музыкальной фольклористики В. Ф. Одоевский в своих поисках и исследованиях неоднократно обращался к народному певческому творчеству:
записывал песни с голосов певцов, собирал сведения о талантливых исполнителях народных песен, способствовал развитию и распространению культуры пения. Одоевский занимался обучением
Ивана Молчанова (1809–1881) – талантливого певца и руководителя
народного хора, выходца из крепостных крестьян Ярославского
края. Он посвятил статью «Русская и так называемая общая музыка» (1867) этому человеку, в которой писал: «Мелодия и характер
наших старинных песен наиболее слышатся в хорах Ивана Евстратьевича Молчанова (“Русского певца”), человека весьма замечательных дарований, и которого чудная память хранит в себе
несколько сотен русских напевов. Пение хора этого почтенного
человека должно быть предметом особого изучения со стороны
всякого, желающего следить за историей и развитием нашего
музыкального элемента, потому более, что все певцы этого хора
поют не по нотам, а по слуху, следственно, руководятся не какою-либо искусственной теорией, но внутренним чувством русского человека. Сам Молчанов – чудное дело! – сочиняет и
разучивает четырехголосные партиции – на память, на слух». В.
Одоевский нотировал песни, исполняемые певцом: «Как со вечера
снежок, порошица», «У Троицы, у Сергия, было под Москвою», «А
мы просо сеяли», «Не шатайся, ах ты, не валяйся», «А во поле липочка», «Ах ты, Дуня».
Молчанов всю свою жизнь собирал, разучивал со слуха песни,
исполняемые людьми разных сословий. Своей манерой пения, красотой тембра привлекал современников. Это вдохновило его на создание хора, в который он отбирал ярких самобытных певцов из
крестьян. Хор был мужской и включал в себя 30 человек. Молчанов
находил пополнение для хора и в полках. Начиная обучение солдат
сначала в одном полку, он стал позднее продолжать эту работу в
других, создавая «хоры песельников», и охватил, таким образом, Кавалергардский, Измайловский, Кирасирский, Конногвардейский, Конногренадерский, лейб-гусарский, Литовский, Преображенский и
другие полки.
Б.Б. Грановский – музыковед-исследователь, источниковед – в
своей книге «Очерки о певцах Ярославского края» описывает методу
обучения И. Молчанова, обращаясь к его рукописям: «… придумал
250
условные знаки, свой особый способ записи и изучения песен. Различными знаками Молчанов отмечал особенности исполнения мелодии и слов песни, уделял большое внимание ритму напева,
оттенка и, главное, характерным чертам стиля напева, его своеобразия….». Внимание Грановского привлекли параллельные линии,
кружки, треугольники. Исследователь, обобщая эти корректуры, а
также словесные пометки Молчанова, приходит к убеждению, что так
отображались динамические оттенки, которые относились в первую
очередь к мелодическому развитию песни, раскрывая индивидуальность манеры исполнения самого Молчанова, его стремление опираться в трактовании русской песни на характерную для неё
распевность мелодии.
Большое значение Молчанов придавал составу своего хора.
Певцы-самородки заучивали песни по слуху, сохраняя в хоровой
звучности все стилевые особенности, передаваемые в исполнении
Молчанова. Кроме взрослых певцов, впитавших с детства народные
способы как сольного, так и многоголосного пения, он вовлекал в
певческое творчество мальчиков. Предпочитались дисканты перед
soprano. Они подготавливались в домашней певческой школе, своеобразном «хоровом училище» и, кроме пения в хоре, даже помогали
обучать взрослых певцов. Мужской хор Молчанова мог свободно исполнять четырехголосные партитуры.
Приводимая ниже цитата из автобиографической «Записки»
Молчанова (1865), составленной при участии В. Ф. Одоевского, обширна, но даёт представление о деятельности певца как талантливого организатора, пекущегося о будущем не только народного
хорового пения, но и подрастающего поколения: «… чтобы иметь
несколько подготовленных дискантов, и, не желая допускать в
свой хор женщин, Молчанов содержит на своем иждивении мальчиков, вверенных его попечению родителями, или круглых сирот.
Эти мальчики содержатся Молчановым вместо с его собственными детьми, учатся грамоте, закону Божию и получают музыкальное образование, отчего воспитанники могут иметь честный
кусок хлеба: «… хор без них и петь не может, тем более, что как
постоянно учащиеся музыке, они ведут других, хотя и взрослых,
но менее опытных в деле хорового пения, даже помогают в управлении музыкой... Мальчики, находящиеся под его, Молчанова, и его
жены семейным надзором, не могут быть приравнены к тем несчастным детям, которые пристают к разным бродячим песельникам и, находясь без пристанища, без всякого учения и
присмотра, могут подвергаться разным бедствиям и нравственной порче».
В новом составе – мальчики и мужчины – хор Молчанова начал
выступать в начале 50-х гг. XIX столетия. По утверждению
251
Б.Б. Грановского «традиции хора Молчанова сохранились в народной исполнительской культуре до наших дней. Одним из прямых его
«потомков» явился известный московский русский народный хор под
руководством П. Г. Яркова (1875–1945)».
Интересным образцом репертуара хора песенников Молчанова
может служить дожившая до наших дней его песня «Было дело под
Полтавой». Известно, что в основу этой песни был положен кант
XVIII в. в честь победы 1709 г. В песне колоритно сочетается энергичность маршевости (размер 4/4) с широтой диапазона, скачкообразное движение – с постепенным, превнося живость в звучание и
лёгкость для запоминания. Текст песни тоже неоднозначен: патетика сопряжена с некоторой иронией, эпическое описание сражения с
бесхитростными зарисовками отдельных эпизодов битвы:
Было дело под Полтавой,
Дело славное, друзья!
Мы дрались тогда со шведом
Под знаменами Петра.
Наш могучий император Память вечная ему! Сам, родимый, пред полками,
Словно сокол, он летал,
Сам ружьем солдатским правил,
Сам и пушки заряжал.
Бой кипел. Герой Полтавы,
Наш державный великан,
Уж не раз грозою грянул
На могучий вражий стан.
Пули облаком носились,
Кровь горячая лилась,
Вдруг одна злодейка-пуля
В шляпу царскую впилась...
Видно, шведы промахнулись, Император усидел,
Шляпу снял, перекрестился,
Снова в битву полетел и т. д.
Впервые хор Молчанова исполнил эту песню в Калуге. Она получила распространение с начала 1850-х гг., в устном обиходе подверглось сокращениям и изменениям, многочисленным переделкам:
«Было дало на Кавказе...», «Было дело там под Плевной...», «Было
дело под Артуром...», «Было дело под Берлином...» и т. п., что подтверждает талантливость автора, глубоко чувствовавшего русскую
песню.
Для сохранения и распространения своих и народных сольных
песен и их переложений для хора Молчанов выпустил в свет альбом
лучших русских и цыганских и оркестрованных им песен и романсов,
который давал представление о репертуаре молчановского хора.
252
Песни Молчанова, ставшие очень популярными при его жизни, и после смерти включаются в сборники, сохранившие свое историческое
значение до наших дней. Это песни, собранные Киреевским, Великорусский сборник русских народных лирических песен ЛопатинаПрокунина, сборник солдатских песен Весселя-Альбрехта и др.
З. М. Гусейнова
Мелодические украшения
как элемент древнерусской монодии
Православное богослужение в качестве музыкальной составляющей всего действа включает, как известно, песнопения разной
степени сложности, в XI–XVII вв., преимущественно находившихся в
рамках монодической традиции, где богослужебные тексты распевались в унисон (октаву). Сравнительно ограниченная по выразительным возможностям монодия, тем не менее, выработала свои
приемы усложнения выразительных средств, применение которых
было обусловлено значимостью празднуемого события: будничные
песнопения, как правило, содержали простую мелодию речитативного склада небольшого диапазона с минимальным внутрислоговым
распевом. Великие же праздники предполагали использование развернутых гимнографических текстов, которые сопровождались многосоставными мелодическими образованиями.
Сложность распевов обеспечивалась введением целого ряда
музыкально-выразительных элементов: расширением диапазона до
полутора октав (вместо сексты или септимы в будничных песнопениях), активным включением внутрислоговых распевов, расширяющих звучание отдельных слогов текста до 20–25 звуков вместо
традиционного распева в один–три тона, выдвижение на первый
план уже не столько литургического текста, сколько музыкального, в
результате чего передача основного функционального и художественного содержания в песнопении возлагается на музыку, и др.
Среди важнейших приемов усложнения распева в древнерусских произведениях с самого начала их фиксации в нотированных
рукописях было включение фит – развернутых мелизматических
построений, введение которых было обусловлено, с одной стороны,
желанием музыкально выделить особо значимые элементы текста
(отдельные слова и словосочетания), с другой – создать монодически сложный распев с определенной системой организации песнопения, базирующейся на принципах музыкального, а не текстового
структурирования.
253