M. 138 Альтман M. АЛЬТМАН ЗАМЕТКИ О П У Ш К И Н Е Кто «вещий» в «Песни о вещем Олеге» Судя по н а з в а н и ю «Песни», к а з а л о с ь бы, я с н о : вещий — Олег. Н о по всему содержанию «Песни», по ее идее Олег совсем не вещий. Вспомним, к а к развивается действие. К н я з ь на «верном коне» едет с д р у ж и н о й и встречает к у д е с н и к а . Контраст горделивого к н я з я и смиренного кудесника намечается с р а з у : к н я з ь о к р у ж е н дру­ ж и н н и к а м и , кудесник одинок; к н я з ь — на коне, кудесник идет пешком: пеший кон­ ному не т о в а р и щ . К н я з ь обращается к к у д е с н и к у с вопросом о своей г р я д у щ е й судьбе: Открой мне всю п р а в д у , не бойся м е н я : В н а г р а д у любого возьмешь ты к о н я . Кудесник с достоинством отвечает: В о л х в ы не боятся могучих в л а д ы к , (это — на слова к н я з я «не бойся меня») А к н я ж е с к и й дар им не н у ж е н . . . (это — на обещание н а г р а д ы ) . Н о кудесник в своем ответе не только отстаивает свое личное (и в своем лице — всех волхвов) достоинство, он еще р а с х в а л и в а е т отменные качества к н я ж е с к о г о коня. Р1 это не спроста. Ведь к н я з ь обещает кудеснику любого к о н я , значит и того, на ко­ тором он едет. Однако напрасно к н я з ь так самонадеянно п о л а г а е т , что судьба коня всецело в его власти. По мнению кудесника — наоборот, судьба к н я з я сама в зави­ симости от этого к о н я : . . .примешь ты смерть от к о н я своего. К н я з ь не очень доверяет странному предсказанию («Олег усмехнулся»), но все же с к о н я слезает и больше на нем не ездит. Проходит много лет. К н я з ь вспоминает своего к о н я и, у з н а в о его смерти, назы­ вает кудесника л ж и в ы м и безумным, сожалеет, что не п р е з р е л его предсказания, и хочет увидеть хоть кости к о н я . Прибыв на холм, где еще с о х р а н и л с я череп коня, к н я з ь скорбит о своем коне и сожалеет, что этот к о н ь не будет з а к л а н па его погре­ бении: Н а т р и з н е , у ж е недалекой, Н е ты под секирой к о в ы л ь о б а г р и ш ь И ж а р к о ю к р о в ь ю мой п р а х н а п о и ш ь ! Д а , случилось к а к р а з обратное: не к р о в ь к о н я обагрила п р а х О л е г а , а наоборот, у ж а л е н н ы й змеей Олег умер н а д трупом к о н я . Кто ж е о к а з а л с я вещим: к н я з ь л и , который таковым слыл по льстивой молве, и л и кудесник? Конечно, кудесник, и в свете о п р а в д а в ш е г о с я его п р е д с к а з а н и я при­ обретает особенное значение его п о х в а л а в о л х в а м П р а в д и в и свободен и х вещий язык. И этот эпитет «вещий», примененный в «Песни о вещем Олеге» не к к н я з ю , а кудеснику, вскрывает, я п о л а г а ю , основную идею п у ш к и н с к о й б а л л а д ы . Напомним, что эпитет «вещий» у П у ш к и н а на всем п р о т я ж е н и и его творчества всегда с в я з а н с поэтами и провидцами: «вещим» н а з в а н г л а с Ф о н в и з и н а (I, 164), «вещи» зеницы у пушкинского «пророка» ( I I I , 30), д в а ж д ы н а з в а н «вещим» «духов властелин», предсказывающий Р у с л а н у его судьбу (IV, 79, 80), д в а ж д ы назван «ве­ щим» легендарный поэт Б а я н (IV, 8, 73) и, н а к о н е ц , «вещим» н а з в а н «пиит» ( I I I , 46). В пушкинском духе и стиле, следовательно, и то, что он и в «Песни о вещем Олеге» совлекает с к н я з я им н е з а с л у ж е н н о е прозвище («вещий»), к а к бы лишает его з в а н и я и наделяет этим эпитетом в о л х в о в : «Правдив и свободен их вещий язык». Именно и х , только и х . Если ж е перевести это состязание м е ж д у кудесником и к н я з е м с я з ы к а древней летописи на я з ы к истории, то п у ш к и н с к а я баллада предстанет к а к поэтическое изоб­ р а ж е н и е конфликта м е ж д у «властителем дум» и властителем государства, между поэтом и царем, любым поэтом и любым ц а р е м и л и , в частности, м е ж д у Пушкиным и Романовым. И когда П у ш к и н , о б р а щ а я с ь к поэту, говорит ему: «Ты царь» (III, 223), а о своем «Памятнике», отвергнув традиционное (от Г о р а ц и я до Державина) сравнение с пирамидами, утверждает, что он выше «Александрийского столпа», то 1 1 Все ссылки даются на и з д а н и е : П у ш к и н , тт. I — X V I , И з д . А Н СССР, 1937—1949. Полное собрание сочинений, Заметки о Пушкине 139 мы, зная любовь П у ш к и н а к обыгрыванию имен, н а с т о р а ж и в а е м с я и склонны усмот­ реть здесь намек и на собственное и м я поэта, и на и м я того, кому здесь поэт себя противопоставляет. Иными словами, П у ш к и н , в справедливом сознании своих з а с л у г , здесь у к а з ы в а е т , что он, Александр Сергеевич, выше Александра П а в л о в и ч а , что по суду истории, да отчасти у ж е и современников, он, П у ш к и н , — Александр Пер­ вый: первый — в самом высшем и всеобъемлющем смысле этого слова. А ведь это то самое, о чем говорит и «Песнь о вещем Олеге», — что вещий не к н я з ь , а к у д е с н и к . В заключение отметим, что Б . В . Томашевскпй, обычно очень убедительно ком­ ментирующий произведения П у ш к и н а , значения этой п у ш к и н с к о й б а л л а д ы , по-моему, недооценил. Он пишет: «Почти никогда П у ш к и н не обращается к истории вне ее связи с современностью, а „Песнь о вещем Олеге" к а ж е т с я какой-то к а р т и н к о й , н и к а к с про­ чим творчеством П у ш к и н а не связанной». Это не т а к . Во-первых, «Песнь о вещем Олеге» — одно из совершеннейших про­ изведений П у ш к и н а , а не «какая-то картинка»; во-вторых, «Песнь» совершенно не изолирована от всего творчества П у ш к и н а , а органически с в я з а н а со многими его произведениями («Поэт», «Поэту», «Эхо», «Памятник» и др.), в которых отразились глубокие р а з д у м ь я о месте поэта в обществе и государстве. 2 3 Топол и тополь «Разве не с т р а н н о , н а п р и м е р , — пишет Л . Успенский, — что слово „тополь" для молодого П у ш к и н а я в л я л о с ь существительным мужского рода и выговаривалось, как „топол", а позднее превратилось в „тополь" и перешло в женский род: „Здесь вижу с тополом сплелась м л а д а я и в а " , — писал он в 1814 году, а в 1828 году расска­ зывал о том, к а к „ х м е л ь литовских берегов, немецкой тополыо плененный, через реку меж тростников п е р е п р а в л я л с я дерзновенный. . ." » «Разве не странно. . .»? Нет, не странно, а вполне последовательно. В обоих приведенных примерах П у ш к и н , сочетая деревья, находчиво использовал разность их грамматических родов: там, где «ива» (женского рода), с ней сплетается «топол» (мужского рода), а где «хмель» (мужского рода), там он «тополыо» (женского рода) пленен и (уподобление в эротическом аспекте продолжается) через р е к у переправ­ ляется и «обнимает друга». Именно по этой и ни по к а к о й другой причине у П у ш к и н а соответственно кон­ тексту «тополь» то м у ж с к о г о , то женского р о д а . Это словоупотребление было д л я Пушкина еще облегчено благодаря тому, что «тополь» искони был женского рода. Так, в рукописном сборнике нравоучительных слов Иоанна Златоуста (сборник XII века, напечатан в 1878 году) мы находим выражение «под дубием и тополию». Да и в X I X в е к е , в п у ш к и н с к о е ж е в р е м я , «тополь» у п о т р е б л я л с я и в женском роде, как например у Лермонтова: З а тополыо высокою Я в и ж у там о к н о . . . 4 5 («Свидание») П о л а г а ю , что и в поэме «Полтава», где сравниваются М а р и я Кочубей и тополь («Как тополь к и е в с к и х высот, Она стройна. . .»), тополь тоже рода женского: это следует не только из того, что не во вкусе и стиле П у ш к и н а сравнивать лицо женского рода с деревом м у ж с к о г о , но подтверждается еще и следующими соображениями. Один из к и ш и н е в с к и х знакомцев П у ш к и н а И . П. Л и п р а н д и сообщает, что у П у ш ­ кина был у ж е законченный р а с с к а з на сюжет молдавского предания «Дафна и Д а ­ бижа». Р а с с к а з этот до н а с не дошел, но его содержание нам известно из напечатан­ ной в 1838 году в «Сыне отечества» (за подписью Болеслава Хиждеу) молдавской легенды «Дабижа», в которой есть следующие строки: «Богат и велик господарь Истрат Д а б и ж а : но он богат не золотом венгерским и не серебром л я ш с к и м . . . а бо­ гат дочерью Домницею Д а ф н о ю . . . И прекрасна была дочь его Домница Д а ф н а , прекраснее б р ы н д у ш и , р а з в е в а ю щ е й с я ранней весною. . . Стан ее был т а к строен. . . как в и з а н т и й с к а я т о п о л ь , в о з в ы ш а ю щ а я с я н а д берегами Д н е с т р а » . 6 2 В письме к Р ы л е е в у П у ш к и н , р а з у м е я под «нашим приятелем» Александра I, пишет: « . . . з а г л я н и в ж у р н а л ы , в течение 6-ти лет посмотри, сколько р а з упоминали обо мне, с к о л ь к о р а з меня х в а л и л и поделом и понапрасно, — а об нашем приятеле ни гугу, к а к будто на свете его не было» ( X I I I , 219). Б . Т о м а ш е в с к и й . П у ш к и н , к н . I I . Изд. А Н СССР, М . — Л . , 1961. стр. 171. Л . У с д е н с к и й . Слово о словах. И з д . «Молодая гвардия», 1957, стр. 210. Т а к ж е , к а к у П у ш к и н а , и в стихотворении Гейне о двух в л е к у щ и х с я друг к другу д е р е в ь я х одно и з них м у ж с к о г о рода, другое — ж е н с к о г о . Лермонтов ж е в переводе этого стихотворения, в з я в оба дерева (сосну и пальму) женского рода, этим у м а л и л и идею и поэтичность п о д л и н н и к а . В тютчевском переводе этого сти­ хотворения («С ч у ж о й стороны. И з Гейне») сохранена п о л я р н о с т ь грамматических родов в н а и м е н о в а н и я х деревьев: кедр и п а л ь м а . «Сын отечества и Северный архив», 1838, т. I, ф е в р а л ь , отд. I, стр. 232. 3 4 5 6 M. 140 Альтман П р и в о д я эту молдавскую легенду, Б . Томашевский у к а з ы в а е т , что нет «ника­ кого сомнения, что р а с с к а з Х и ж д е у передает то самое предание, которое положил в основу своего р а с с к а з а и Пушкин», и что «если Б . Х и ж д е у точно воспроизводит предание, то можно п о л а г а т ь , что в н а ч а л ь н о й части „ П о л т а в ы " П у ш к и н восполь­ з о в а л с я образным зачином молдавской повести». Это действительно т а к . Н а ч а л ь н ы е строки «Полтавы» 7 Богат и славен Кочубей. Но Кочубей богат и горд Н е долгогривыми к о н я м и , Н е златом, данью к р ы м с к и х орд, Н е родовыми х у т о р а м и , П р е к р а с н о й дочерью своей Гордится старый Кочубей чень близки своими отрицательными сравнениями и перечислениями зачину мол­ давского предания. Очень близко и описание красоты Д а ф н ы из молдавского пре­ д а н и я и Марии из поэмы П у ш к и н а : Она свежа, к а к вешний цвет, К а к тополь к и е в с к и х высот Она стройна. В обоих с л у ч а я х красота дев сравнивается с вешним цветом, в обоих с л у ч а я х строй­ ность и х станов уподобляется тополям, растущим на высотах. Н о в молдавском пре­ дании «тополь», с которой сравнивается Д а ф н а , женского рода («византийская то­ поль»); п о л а г а ю , что такова и «тополь» в «Полтаве». 8 Пушкинские реминисценции из Крылова Когда помилует нас бог, Когда не буду я повешен, То буду я у в а ш и х ног. . . (III, 150) Но предаю себя п р о к л я т ь ю , Когда я знаю. . . (II, 446) Когда Б о р и с хитрить не перестанет, Д а в а й народ искусно в о л н о в а т ь . . . (VII. 8) Д а й ответ, Когда не хочешь пытки новой. . . (V, 42) Во всех этих (и множестве подобных) п р и м е р а х слово «когда» употреблено не во вре­ менном, а в условном смысле, означает — «если». В этом ж е значении употреблено слово «когда» и в начале «Евгения Онегина»: 9 Мой д я д я самых честных п р а в и л , Когда не в ш у т к у занемог. . . Именно это значение слова «когда» позволяет по-новому осмыслить весь стих : мой д я д я честен, если он не в ш у т к у , а всерьез занемог. С р а з у , у ж е с п е р в ы х слов Оне­ гина, мы в этом в ы р а ж е н и и узнаем я з ы к «молодого повесы». Н о этот ж е я з ы к «повесы» 7 Б. Т о м а ш е в с к и й . П у ш к и н , к н . I . И з д . А Н СССР, М.—Л.,1956, стр. 468 и прим. 120. См. т а к ж е : Г. Ф. Б о г а ч . Молдавские п р е д а н и я , записанные П у ш к и н ы м . В к н . : П у ш к и н . Исследования и м а т е р и а л ы . Т р у д ы Третьей Всесоюзной п у ш к и н с к о й конференции. И з д . А Н СССР, М . — Л . , 1953, стр. 213—240. Т а к поступает П у ш к и н и в д р у г и х сходных с л у ч а я х . В стихотворении «Поэт идет: открыты вежды» (в «Египетских ночах») мы читаем: «. . .месяц любит ночи мглу» (месяц — мужского рода, мгла — женского). По «Словарю я з ы к а Пушкина» такое словоупотребление встречается у Пуш­ к и н а 101 р а з . 8 9 Заметки о Пушкине 141 сказывается не только во втором, но и в первом стихе. В басне К р ы л о в а «Осел и му­ жик» имеется стих: Осел был самых честных п р а в и л . . . Онегин к а к бы цитирует этот стих, по заменяет в нем слово «осел» словами «мой дядя», показывая, что «осел» и «дядя» д л я него р а в н о з н а ч н ы . Подобные в а р и а ц и и к р ы л о в с к и х стихов п р а к т и к у е т , но у ж е без в с я к и х ш у т о к , и сам П у ш к и н . У Крылова: 10 Н а берег выброшен к и п я щ е ю волной. . . («Пловец и море») У Пушкина: Н а берег выброшен грозою. . . , («Ар и он») У Крылова: К у д а я беден, боже мой! Н у ж д а ю с я во всем; к тому ж ж е н а и дети. . , («Крестьянин il смерть») У Пушкина: Я бедный человек; к тому ж ж е н а и дети. . . («Послание цензору») В последнем стихе П у ш к и н с о х р а н и л не т о л ь к о , и в той ж е последовательности, крыловские «беден» и «жена и дети», но и очень остроумный звуковой сдвиг: стоящие рядом «тому»и «ж» звучат к а к «муж», что очень уместно: где ж е н а и дети, там и м у ж . . . Этот ж е з в у к о в о й сдвиг П у ш к и н повторяет в «Графе Нулине», и с п о л ь з у я его как составную рифму и мнимый читателю «подсказ»: Н о кто ж е более всего С Н а т а л ь е й Павловной смеялся? Н е угадать вам. Почему ж? Муж? — К а к не так! совсем не муж. Не без в л и я н и я к р ы л о в с к и х стихов . . . и я его (льва, — М. А.) П у с к а й ослиные копыта знает! лягнул: («Лисица и осел») и стихи П у ш к и н а : Ч т о геральдического льва Демократическим копытом Теперь лягает н осел. . . («Езерский») Возможно, что и эпитет «хрупкий» к «снегу» у П у ш к и н а т а к ж е и з крыловского арсенала. Слово, «хрупкий» на всем п р о т я ж е н и и сочинений П у ш к и н а (а т а к ж е и его писем) встречается только один р а з , в описании сна Т а т ь я н ы : То в х р у п к о м снеге. . . и в том ж е сочетании, КУК у Крылова По снегу х р у п к о м у . . . («Мот и ласточка») Число подобных п е р с к л п к о в м е ж д у крыловскими и п у ш к и н с к и м и стихами можно было бы значительно увеличить, но мы у к а ж е м только еще на один пример, 1 0 Об этом см. в «Комментарии к роману А. С. П у ш к и н а „ Е в г е н и й Онегин"» Бродского (М., 1932, стр. 7). Ср. у Гоголя — генерал Бетрищев говорит Ч и ч и к о в у о его дяде: «„Экой осел! Т ы , братец, не сердись. . . Хоть он тебе д я д я , а ведь он осел". „Осел, ваше превосходительство, хоть и родственник и т я ж е л о сознаваться в этом, но что ж делать?"» ( Н . В . Г о г о л ь , Полное собрание сочинений, т. V I I , Изд. А Н СССР, 1951, стр. 45). В. 142 Мещеряков где сходствуют не о б р а з ы , не слова, а очень своеобразный, необычный акцент на слове. У Крылова: > . . . кончик хвостика Л и с и ц а замочила, И ко льду он п р и м е р з . («Лиса») У Пушкина: П р я м ы м Онегин Ч и л ь д Гарольдом В д а л с я в задумчивую лень: Со спа садится в в а н н у со льдом. . . V обоих, К р ы л о в а и П у ш к и н а , в словосочетаниях «ко льду» и «со льдом» ударение на п р о к л и т и к а х «ко» и «со». Н о если мы вспомним, что 4-я песня «Евгения Онегина» напечатана в 1828 году, а басня «Лиса» в 1833 году, то в этом с л у ч а е , в отличие от всех вышеприведенных, можно было бы счесть, что здесь реминисценция не у Пуш­ к и н а из К р ы л о в а , а наоборот, у К р ы л о в а из П у ш к и н а . Н о на самом деле это не так: здесь предшественником и К р ы л о в а и П у ш к и н а я в л я е т с я Д е р ж а в и н , у которого уже в стихотворении 1792 года «На умеренность» мы читаем: Всем счастливых путей ж е л а ю К фортуне по льду н а к о н ь к а х . И примечательно, что и в наше время у такого поэта-новатора, к а к Маяковский, мы находим то ж е архаическое словосочетание, что у Д е р ж а в и н а , К р ы л о в а и Пушкина. В стихотворении «Киев» он пишет: . . .знаю, что сюда вот, по льду, шли с дарами к Диру и Аскольду. Здесь «по льду» — на самом видном (точнее, слышном) месте, на конце стиха, ж рифмуется, к а к и у П у ш к и н а , с собственным именем: у П у ш к и н а — «Чильд Гароль­ дом», у Маяковского — «Аскольду». В. МЕЩЕРЯКОВ «ШКОЛА ГОСТЕПРИИМСТВА» Д. В. Г Р И Г О Р О В И Ч А К А К ЭПИЗОД И З Л И Т Е Р А Т У Р Н Ы Х ОТНОШЕНИЙ 50-х ГОДОВ Эпизод со снискавшей п е ч а л ь н у ю известность повестью Д . В . Григоровича «Школа гостеприимства» общеизвестен. Он упоминается почти во всех работах, свя­ з а н н ы х с именем Чернышевского и историей «Современника», но обычно эта повесть рассматривается к а к л и ч н а я месть писателя Ч е р н ы ш е в с к о м у за пародийную рецен­ зию, напечатанную в мартовской к н и ж к е «Современника» за 1855 год, в которой Чер­ нышевский высмеивал псевдонародное творчество Е . Т у р и М. Авдеева под видом нелепых сочинений м а л ь ч и к а Б о р е н ь к и . Одно и з н и х н а з ы в а л о с ь «Черная долина», и Григорович к а к автор «Смедовской долины» (1852) я к о б ы п р и н я л эту часть пародии на свой счет и з а т а и л обиду на к р и т и к а . В научной литературе «Школа гостеприимства» о с в е щ а л а с ь к а к мщение Гри­ горовича, р е ж е — к а к коллективное выступление против революционного демократа Чернышевского представителей либерально-дворянского л а г е р я . Первой точки зре­ н и я п р и д е р ж и в а л и с ь А. Н . П ы п и н , Ю. Стеклов и К . Ч у к о в с к и й . Т а к и е исследо1 1 См.: А. Н . П ы п и н . Н . А. Н е к р а с о в . С П б . , 1905, стр. 28—29; Ю. С т е к л о в . Н . Г. Ч е р н ы ш е в с к и й в и з о б р а ж е н и и н а ш и х беллетристов. «На литературном посту», 1927, № 22—23, стр. 95; К . И . Ч у к о в с к и й . Л ю д и и к н и г и шестидеся­ тых годов. Издательство писателей в Л е н и н г р а д е , с т р . 5—10; <В. К о м а р о в и ч > . Д . В . Григорович и его «Литературные воспоминания». В к н . : Д . В . Г р и г о р о ­ вич. Л и т е р а т у р н ы е воспоминания. «Acadcmia», Л . , 1928, стр. V I I — X X X I I .