Т. С. Сергеева ПРОБЛЕМА КУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Т. С. Сергеева
ПРОБЛЕМА КУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ: НА ПРИМЕРЕ
МУЗЫКАЛЬНЫХ ТРАДИЦИЙ МУСУЛЬМАНСКОЙ ИСПАНИИ
IX–XV ВЕКОВ
В статье выявляются основные предпосылки, причины и условия, способствовавшие плодотворному взаимодействию трёх культур (иберийской, арабской и
еврейской) и, соответственно, трёх религий (христианской, мусульманской и иудейской) в мусульманской Испании IX–XV веков. Предлагаемая модель взаимодействия музыкальных традиций в андалусской культуре позволяет сформулировать
стадии их синтеза и уровни иерархии данных процессов в масштабе региона мусульманского Запада.
Ключевые слова: мусульманская Испания, андалусская культура, музыкальная традиция, взаимодействие культур.
Процессы взаимодействия, которые можно рассматривать на разных уровнях, играют важнейшую роль в развитии музыкальных культур. Наибольший интерес представляет ситуация «пограничной культуры», функционирующей на
стыке двух цивилизаций, когда встречаются равные по потенциалу культуры, когда зарождаются процессы взаимовлияния, обмена. Как отмечает Д. С. Лихачев,
«трансплантация позволяет росткам старой культуры самостоятельно, творчески
развиваться на новой почве. Она ведёт к появлению местных черт и местных вариантов трансплантируемой культуры. Это явление чрезвычайно важно для образования и формирования новых культур: признак их «молодости» и жизнеспособности»1. Средневековая Андалусия, безусловно, является проявлением данной закономерности.
187
В русле этой проблемы вызревает интригующая задача – выявить культурную ситуацию, при которой диалог музыкальных традиций приводит к рождению
новых явлений, превосходящих по действенности и популярности те, что вступили во взаимодействие. Мы акцентируем внимание на причинах и условиях, благодаря которым культуры взаимно трансформируются. Подобные процессы, как
подтверждает историческая практика, всегда дестабилизируют культурные феномены, но они также делают их подвижными, активными и непредсказуемыми в
развитии.
Андалусский опыт был исключительным историческим явлением, уникальным как для своего времени, так и для последующих эпох. Культура мусульманской Испании (VIII–XV века) представляет собой некую идеальную модель культурного взаимодействия трех культур (иберийской, арабской и еврейской) и, соответственно, трех религий (христианской, мусульманской и иудейской) с плодотворными результатами2.
Чтобы понять специфику этих процессов, целесообразно обратиться к истокам данной культуры. Известно, что иберы – древнейший народ Средиземноморья, они старше греков и римлян3. В Турдистании, как в древности именовали
южную Испанию, взаимодействие различных культур насчитывало десятки столетий. Южно-испанская культура, возникшая под влиянием Востока, восходит к
началу Бронзового века. В дальнейшем именно эти районы были в наибольшей
степени затронуты романизацией.
Само географическое положение Пиренейского полуострова (близость Африканского континента и «включённость» в Средиземноморский культурный ареал) обусловливало сложность и противоречивость развивавшейся на нём культуры (особенно это касается южной части в период Древности и Средневековья).
Будучи окраиной европейского континента и находясь практически в центре коммуникаций, связывающих Запад и Восток, страны Европы, Африки, позднее Америки, Андалусия в течение веков впитывала элементы культурного наследия многих стран. Финикияне, карфагеняне, римляне, германцы, арабы, сирийцы, евреи,
берберы и в немалом числе рабы-славяне – вот этнические группы юга Пиренейского полуострова, творческое взаимодействие которых сыграло первостепенную роль в историческом развитии его музыкальной культуры4.
Таким образом, в течение своей многотысячелетней истории автохтонная
культура Иберийского полуострова, представляя собой «многослойную контактную зону» (термин О. И. Варьяш), переживала процессы сложной исторической
транскультурации, входя в романский, германский, арабский культурные комплексы. Можно с полной уверенностью утверждать, что Андалусия имела склонность к универсализму, идущую из глубины веков. Частые миграции народов способствовали тому, что южно-иберийская культура с древних времён постоянно
впитывала влияние Востока, тем самым, подготавливая благодатную почву для
дальнейших процессов культурного взаимодействия.
Поэтому, когда арабы пришли на полуостров, «ориентализм» не был новым
явлением на Пиренеях. Кроме подпитки с Востока, шедшей с древних времён, в
предшествующий непосредственно арабскому завоеванию период (V–VII века)
большой вес имели византийцы, оставив местную, аутентичную школу литургической музыки, которая в дальнейшем повлияла на испанскую церковную музыку
(в частности, на мозарабское пение).
Однако, несмотря на продолжительную и глубокую «ориентализацию» южно-испанской культуры, её «открытость», «Андалусия никогда не испытывала
188
вкуса к сепаратизму, никогда не силилась стать суверенной, – это единственный в
Испании край, культура которого самобытна полностью»5. Вероятно, по этой
причине мода на «иберийское», а точнее, «гадитанское пение» (от названия древнего города Гадес-Кадис), существовала еще в императорском Риме при Тите и
Траяне. Вероятно, эта музыка, в соединении с танцем, отличалась от местной своей экзотичностью в звучании, пластике и вносила некую «остроту», «пряность»,
что на протяжении всей своей истории будет свойственно андалусским музыкально-танцевальным традициям.
Эту особенность «пограничных» культур – соединение открытости, восприимчивости к чужим влияниям с ревнивым обереганием своей самобытности –
особо подчёркивает Ю. М. Лотман: «Если одна сторона любой границы обращена
во внешнее пространство, то другая – во внутреннее»6.
Важнейшими предпосылками взаимодействия музыкальных традиций на
юге Испании и их распространения по всему Средиземноморью являются, с одной стороны, общая эко-культурная среда, сходная по своим природным условиям, а с другой – принадлежность Средиземноморскому ареалу, что проявлялось в
наличии историко-культурных связей на протяжении тысячелетий.
Средиземноморье – это особый регион на земном шаре, где с древних времен происходил интенсивный обмен материальными и культурными ценностями.
Это своеобразный мост, соединяющий цивилизации Востока и Запада. Останавливаясь на вопросах становления, развития и распространения андалусских музыкальных традиций, мы затрагиваем проблему культурного взаимодействия на
уровне бассейновой общности Средиземноморья, «понимая под этим некую целостность, всё то, что на более или менее удалённом расстоянии от моря приводилось в движение жизнью обменов»7.
Важнейшим фактором в формировании культурной общности и диалога музыкальных традиций выступала однотипность экологической среды, по этой причине все городские центры, где андалусская культура получила широкое распространение, относятся к средиземноморскому ареалу. Значение эко-культурной
среды в формировании особенностей музыкального мышления огромно. Она определяет закономерности организации музыкального текста, критерии в оценке
гармоничности, красоты, «правильности» звуковых явлений, выбор музыкальных
инструментов, акустические условия для исполнения и многое другое. Отсюда
происходит тесная взаимосвязь музыкальных культур Средиземноморья, что проявляется в наличии в них сходных компонентов – музыкальных типов, видов,
жанров, инструментов.
Кроме того, генезис и эволюция андалусской музыки связаны с проблемой
воздействия традиций кочевников на соседние оседлые народы. Мы имеем в виду
и берберские, и более поздние цыганские влияния. Гипотетическая реконструкция
прошлого музыкальных традиций оседлых народов показывает, что их собственной звуковой потенции зачастую было недостаточно для реализации в ярких,
очерченных явлениях, и только в результате воздействия музыки кочевников возникали многие специфические формы, жанры и виды, чётко определялись их самобытные этнические черты8. С этой проблемой связан вопрос о том, как изменение типа эко-среды (например, в процессах миграции) приводит к созданию возможности для естественного сопоставления и соединения различных опытов, что
влияет на музыкальное мышление и приводит к качественным изменениям в музыкальной культуре9.
189
И всё же отправной точкой в развитии андалусской культуры является классическая традиция двух центров Арабского халифата (Дамаска и Багдада), которая дала на испанской почве глубокие и причудливые «всходы». «Было бы неразумным пытаться выявить присущие арабо-испанской культуре оригинальные
черты, не указывая в то же время на значение, какое имела в Испании великая
традиция восточного классицизма»10. Безусловно, главным составным элементом
в формировании андалусской музыки была классическая традиция арабского Востока, которая, преломляясь через призму местных условий, стала основой в развитии культуры Кордовского халифата.
Готовность мусульманской культуры, по определению А. Шилоа, «поглощать и усваивать совместимые инокультурные элементы» является её существенной чертой, во многом обусловливающей и способствующей процессам взаимодействия и изменения культуры, особенно в раннесредневековый период её развития11. Имеется в виду та радикальная трансформация, которая превратила
предшествующую доисламскую племенную музыку завоевателей в утончённое
музыкальное искусство городов путём с готовностью воспринятых традиций завоёванных цивилизаций (прежде всего, персидской).
Позднйе это изменение способствовало образованию «искусного сплава»
(выражение А. Шилоа) унифицированной мусульманской культуры, которая стала таковой в результате хорошо контролируемого и преднамеренного процесса,
включая и арабизацию. Притом, в этом процессе завоеватели (как сильная сторона) не навязывали свою культуру завоёванным, скорее, они искали пути создания
«новых порядков», понимаемых и завоевателями, и завоёванными как «продукт
старого», приспосабливая новшество к старой системе и создавая впечатление,
что новое тождественно старому.
Более того, по мнению А. Шилоа, природа и модель изменения, которые вызвали успешный сплав, являются предзнаменованием изменения такого же типа в
будущем – других «приспосабливающихся стратегий»12, которые, в итоге, подтверждают принципы и условия, дающие рождение «Великой Традиции» (термин
Р. Редфильда)13. Андалусия и явилась очередным звеном в «цепи подобных
трансформаций», только на европейской почве.
Как убедительно доказывает в своей антологии историк литературы
Ибн Басам (ум. 1147), арабо-испанская культура зародилась вследствие счастливого сочетания достижений восточного классицизма и новых элементов, исходивших из самой страны, из среды тех, кто, несмотря на засилие арабского гения,
с гордостью продолжал притязать на прошлое и культурные традиции чуждой исламу цивилизации (речь идёт о нео-мусульманах-мувалладах)14.
Процессам культурного взаимодействия и трансформации способствовало
существовавшее в Андалусии особо разнородное по своему этническому и конфессиональному составу общество, основу которого составляло местное испаноримское население. Наиболее яркая особенность андалусского социального опыта, благотворно сказавшаяся на раскрытии творческого потенциала развивавшихся там культур, состояла в том, что совместное проживание разных народов на
одной территории и их сосуществование (исп. convivencia – букв. «со-житие») основывались на религиозных и юридических мусульманских принципах. С точки
зрения религиозных установок мусульман, христиане и евреи относились к «людям Писания», а с позиций юридических принципов, они становились «данниками» и, пользуясь особым покровительством мусульман, имели статус зиммиев
(«покровительствуемых») или «людей договора»15.
190
Более того, в ал-Андалус происходил процесс этнического смешения, способствующий плодотворному результату: в интеллектуальной жизни новое мусульманское население стало осознавать свою особую реальную самобытность,
проявлявшуюся в повседневной жизни, манере одеваться и в их творчестве, несмотря на твёрдую приверженность исламу, его предписаниям и его религиозному идеалу. Показательна характеристика Х. Переса, данная им интеллектуалумувалладу: «Испанский мусульманин XI века предстаёт перед нами в своей поэзии как любопытное смешение древнего и современного, классического и романтического, чувственного и мистического, одним словом, языческого и христианского»16.
Постоянные контакты мусульман с испанцами заставляли завоевателей изучать романский язык (ар. алхамъ(я) – букв. «язык варваров, иностранцев»), поэтому значительная часть мусульманского населения Андалусии была двуязычной. Это способствовало появлению «смешанных систем» (по определению
Х. Риберы) и в поэзии, и музыке. В результате своего развития в ал-Андалус альхамъ превратился к X веку в стандартизированный разговорный испано-арабский,
«пограничный» язык (термин Ю. М. Лотмана) – реальное средство общения, возникающее, как правило, на пересечении «своего» и «чужого» языков, то есть сочетающее в данном случае особенности романской и арабской языковой и письменной практик. Подобное явление представляет собой непременную и характернейшую особенность любой «пограничной» культуры17. Добавим, что для арабоязычного мира наличие разговорного диалекта также закономерно.
Социальный фактор проявился, с одной стороны, в том сильном влиянии,
которое смогла оказать к X веку арабо-мусульманская культура на все народы,
населяющие ал-Андалус. И на основе исламизации, арабизации (продолжавшейся
вплоть до XIII века), единой системы образования сформировалась новая культурная общность, что воплотилось в различных формах культурной жизни: языке,
литературе, искусстве. С другой, – здесь возникла в силу политических причин
«система ценностей, учитывающая присутствие иного и уважение к нему», что
привело к невозможности поглощения одной группой (или одной культурой) другой18.
Важнейшими каналами взаимодействия и переплетения различных традиций, питавших и обогащавших друг друга, были придворная среда и средневековый город, в котором скрещивались многочисленные музыкальные пласты.
Обобщая историю развития музыкальных культур мира, А. Шилоа отмечает, что
процессам изменения в большей степени были подвержены учёная, рафинированная музыка (классика) и музыка отдыха (популярная классика), и намного меньше
религиозная и народная музыка (фольклор)19.
Но не будь соседства и острой конкуренции с христианской культурой северных испанских королевств, не было бы той действенности и духовной инициативности, характерной для испано-арабской культуры, что сильно отличало её от
восточных соседей.
Андалусская культура, по мнению Э. Леви-Провансаль, была совершенно
новым продуктом на Пиренеях. Отличительные черты её самобытности вытекали
с полной закономерностью из рельефа местности, климата, длительного смешения и постепенного слияния различных элементов населения20. И, начиная с X века, полученный синтез проявился в музыкальной культуре мусульманской Испании, а с XV века – в Северной Африке. Андалусская музыка является проявлением особой трансформации традиции, перенесённой на новую почву, что было обу191
словлено межэтническим уровнем культурных контактов, их межцивилизационным
характером и связано со сменой ведущей идеологии, в том числе типом конфессии.
Средневековая Андалусия даёт нам пример культурного взаимодействия в
«ситуации интеграции», для которого характерно:
– актуализация культуры как компонента социального и духовного управления;
– идеологизация культуры;
– относительный плюрализм в области религии, обусловленный самой этнической структурой страны;
– интенсивность духовной жизни, следствием чего было существование
множества различных религиозно-философских, литературных и музыкальных
направлений;
– процессы бурного развития городов;
– оформление классического слоя в рамках придворной традиции, где предпочтение, как правило, оказывалось привозному, чужому;
– формирование базовых ведущих музыкальных жанров, имеющих универсальное значение в жизни общества;
– тенденция их распространения во всех социальных слоях;
– наибольшая степень трансформации музыкально-культурных традиций,
что обуславливалось межэтническим уровнем культурных контактов, их межцивилизационным характером;
– рождение новых ярких «синтетических» явлений, обладающих огромной
действенностью, стойкостью и популярностью.
Такие переломные эпохи, как правило, связанные с мощным столкновением
и оплодотворением различных идеологий, религиозных систем и порождением
нового мировоззрения, нового типа художественной коммуникации, способствовали зарождению, кристаллизации и последующему развитию ведущих жанров.
Таковыми в андалусской музыкальной традиции являются мувашшах и заджаль,
которые сконцентрировали в себе все основные нормативы искусства данной эпохи, представляя собой, по мнению А. Б. Куделина, пример «вживания двух традиций друг в друга, скрещивания, гибридизации, органического соединения двух
начал»21. К подобным «синтетическим», качественно новым, явлениям относятся
также стиль «мудехар»22, характерный для архитектуры и прикладного искусства,
вобравший в себя мусульманское и христианское наследие.
Мы предлагаем схему процессов взаимодействия привнесённой культуры с
местными традициями на примере Андалусии в виде четырёх стадий:
Первая стадия (VIII век) характеризуется игнорированием местного элемента. Как отмечает Э. Леви-Провансаль, арабы с Востока, переселившиеся в Испанию, долгое время сохраняли почти без изменений прадедовский образ жизни23.
На второй стадии (IX век) происходят процессы укоренения привнесённых
музыкально-культурных традиций, что, с одной стороны, было связано с формированием социально-этнической группы, заинтересованной в распространении
тех традиций, а с другой, с изменением, как правило, функционирования традиции на новой почве. На этой стадии андалусцы приспосабливали арабскую культуру к своей физической, этнической и социальной среде.
Дальнейший процесс транскультурации (X–XII века) идёт по пути взаимодействия «привозных» музыкально-культурных традиций с местным материалом
(III стадия). И здесь имеет место, как момент «насаждения», так и исходящая от местного населения инициатива к синтезу. Особая интенсивность трансформации привнесённой традиции была обусловлена межэтническим уровнем культурных контактов.
192
Примечателен и тот факт, что первоначально новое качество не оценивается,
а воспринимается как локальное явление. Для достойной оценки инновации нужен «обратный ход»24 (IV стадия). Причём, на всех стадиях процесса транскультурации важен как момент информационных связей, так и близости взаимодействующих культур.
Показательно, что все культуры, «встретившиеся» на юге Пиренейского полуострова, то есть участвовавшие в процессе взаимодействия, представляли собой
«синтетические» образования. В «андалусском синтезе» средневекового периода
можно выделить следующие составляющие:
1) арабские музыкально-культурные традиции, вобравшие в себя эллинистические, римско-христианские, персидские и др. влияния;
2) иберийские музыкально-культурные традиции, с одной стороны, романизированные, с другой, – ориентализированные (византийские, сирийские и
др. влияния);
3) еврейские музыкально-культурные традиции – ещё в древний период воспринявшие многие инокультурные влияния: ханаанейские, греческие (эллинистические), сирийские и др.
Кроме того, вырисовывается своеобразная иерархия уровней синтеза, где
каждая из вышеперечисленных синтетических составляющих андалусской культуры является как бы первым уровнем синтеза. А второй уровень будет представлен уже теми новыми образованиями, которые появились в Андалусии в результате взаимодействия первых:
арабо-испанский синтез (песенная строфическая поэзия; техника игры на
струнно-щипковых и струнно-смычковых инструментах; андалусская нуба);
арабо-еврейский синтез, связанный с арабо-испанскими музыкальными традициями (сефардский синагогальный ритуал). За пределами Пиренейского полуострова получил развитие новый «синтез» (третий уровень): магрибский синтез
(классическая традиция нубы); испано-еврейский синтез (сефардский романсеро,
еврейская нуба трик).
Таким образом, мы имеем синтетичность высшего порядка (или двойного
уровня). Синтетический характер андалусской культуры, основанный на полиэтничности, поликонфессиональности, на сочетании различных экологических типов,
заключал в себе реальные предпосылки для синтезирования с другими культурами,
естественного сочетания с другими традициями. Выполняя роль своеобразного посредника, андалусская музыка явилась одной из важнейших в формировании общеиберийских музыкально-культурных традиций. Отсюда – открытый характер иберийской культуры, естественность, которая типична для её взаимодействия с другими цивилизациями. Вероятно, поэтому на протяжении всего периода исторического развития в сферу её влияния попали чуть ли не все регионы мира: в период
средневековья Ближний и Средний Восток, Западная Европа; в XV–XVIII веках –
страны Южной Америки, Карибского бассейна, острова в Атлантике, Филиппины,
мусульманские страны Средиземноморья, Ближнего Востока.
Примечания
1
Цит. по: Каптерева, Т. П. Искусство стран Магриба. Кн. 2 : Средние века. Новое
время / Т. П. Каптерева. – М. : Искусство, 1988. – С. 129.
2
Актуальность андалусского опыта связана с современными процессами постепенного
превращения Европы в «многорасовый, многоцветный континент» (по определению
193
У. Эко), когда особое значение приобретает проблема толерантности. См.: Эко, У. Миграции, терпимость и нестерпимое / У. Эко // Эко, У. Пять эссе на темы этики / У. Эко,
пер. с ит. – СПб. : Symposium, 2005. – С. 128–150.
3
См. Ортега-и-Гассет, Х. Концепция Андалусии / Х. Ортега-и-Гассет // Ортега-и-Гассет,
Х. Камень и небо / Х. Ортега-и-Гассет, пер. с исп. – М. : Грант, 2000. – С. 127–133.
4
См.: Кузнецов, К. А. Из истории испанской музыки / К. А. Кузнецов // Сов. музыка. – 1936. – № 11. – С. 49.
5
Ортега-и-Гассет, Х. Концепция Андалусии. – С. 129.
6
Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек – Текст – Семисфера – История / Ю. М. Лотман. – М., 1996. – С. 191.
7
Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV–XVIII веков / Ф. Бродель, пер. с фр. – М., 1986. – С. 14.
8
См.: Каратыгина, М. И. Особенности развития музыкальных жанров кхайяля,
уртын-дуу и блюза и их функция в культурах Южной и Центральной Азии и Северной Америки : дис. … канд. искусствоведения / М. И. Каратыгина. – Тбилиси,
1990. – С. 85.
9
См.: Алпатова, А. С. Музыкальные традиции Южной и Юго-Восточной Азии. (К
проблеме диалога традиционных культур в период древности и Средневековья) : автореферат дис. … канд. искусствоведения. – М., 1996. – С. 8.
10
Леви-Провансаль, Э. Арабская культура в Испании / Э. Леви-Провансаль, пер. с
фр. – М. : Наука, 1967. – С. 25.
11
Shiloah, A. Patterns of change and continuity in liturgical and ritual music /
А. Shiloah // Sufism, music, and society in the Middle East / ed. Anders Hammarlund,
Tord Olsson and Elisabeth Цzdalga. – Transactions, vol. 10. – Istanbul : Curzon Press,
2001. – Р. 27–35.
12
Там же. – С. 29.
13
См.: Redfield, R. The cultural role of cities / R. Redfield, M. Singer // Classical essays in the culture of cities / ed. R. Sennet. – New York, 1979. – P. 206–233.
14
Леви-Провансаль, Э. Арабская культура в Испании. – С. 26.
15
Cruz Hernбndez, M. El Islam de al-Andalus : Historia y estructura de su realidad
social / M. Cruz Hernбndez. – Madrid, 1996. – Р. 76.
16
Цит. по: Леви-Провансаль, Э. Арабская культура в Испании. – С. 71–72.
17
Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров… – С. 191.
18
Варьяш, О. И. Пиренейские тетради / О. И. Варьяш. – М., 2006. – С. 298.
19
Shiloah, A. Patterns of change and continuity… – С. 28.
20
Леви-Провансаль, Э. Арабская культура в Испании. – С. 53.
21
Куделин, А. Б. Арабо-испанская строфика как «смешанная поэтическая система»
(Гипотеза Х. Риберы в свете последних открытий) / А. Б. Куделин // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. – М., 1974. – С. 386.
22
Мудехар – стиль или направление в искусстве Испании XII–XIV веков, в котором тесно слились основы мавританского искусства с романскими, готическими, а
позднее и ренессансными мотивами и элементами. См.: Традиционное искусство
Востока : Терминологический словарь. – М., 1997. – С. 225–226.
23
Леви-Провансаль, Э. Арабская культура в Испании. – С. 34.
24
Примером могут служить заджали выдающегося андалусского поэта Ибн Кузмана (ум. 1160), которые при его жизни получили бульшую популярность на Востоке, чем на Западе мусульманского мира.
194