Европейские ненцы: адаптационный потенциал и эволюционная

Европейские ненцы: адаптационный потенциал и
эволюционная пластичность
А.А. Дрегало, доктор философских наук, профессор
В.И. Ульяновский, доктор социологических наук, профессор
(Поморский государственный университет имени М.В. Ломоносова)
Проецируя идею «сбережения народа» на территорию циркумполярной
цивилизации, ее можно анализировать в демографическом, социальном и
социокультурном аспектах.
Демографический аспект наиболее актуален для современной России.
Особенно - для малочисленных народов Севера, к числу которых
относится ненецкий этнос. По данным переписи населения (2002 г.) в
Архангельской области проживало 8326 ненцев, что составляло 20,2 % от
общего числа в РФ. Пик рождаемости в когорте последнего поколения уже
позади. Он пришелся на 1985-1991 годы. Затем последовал спад. В
результате возрастная структура ненцев обрела вид ниспадающей кривой:
число детей в возрасте 10-14 лет составило в 2002 году 1028 чел.; 5-9 лет –
823 чел.; 0-4 года – 737 чел. В НАО картина похожая. Ненцев в возрасте
10-14 лет насчитывалось 998 чел., 5-9 лет – 796 чел., 0-4 года – 713 чел.
В последние пять лет демографическая ситуация изменилась
несущественно. И если учесть среднюю продолжительность жизни
ненцев, рождаемость и смертность в 2006 году, то актуальность проблемы
«сбережения народа» сомнений не вызывает.
Рецепты
(в виде приоритетного национального проекта) лечения
демографической
болезни, симптомы которой – ориентация на
малодетную семью, крайне низкий уровень средней продолжительности
жизни, повышенная смертность людей - горчичники для тяжело больного.
Ожидаемый эффект от них скорее политический. Здесь требуется более
глубокий диагноз и соответствующие рекомендации специалистов. И дело
не только в демографическом спаде. Не менее важными являются
сегодня экономические, социальные, духовные, психологические
предпосылки развития малочисленного этноса.
Можно согласиться с выводами многих этнографов, что аборигены, по
сравнению с пришлым населением, в течение длительного времени
располагали примитивными орудиями труда, имели отсталый быт. Ненцы
не имели квалифицированной медицинской помощи, письменности и т.д.
Вместе с тем, следует отметить, что к началу ХХ века длительный период
колонизации на европейском Севере России завершился для ненецкого
этноса не худшим образом. Этносоциологическая реконструкция качества
жизни ненцев, по данным переписей 20-30-х годов показывает, что
численность их не изменилась. Проживающие на территории
Европейского Севера ненцы в течение веков сохранили без значительных
изменений хозяйственно- бытовой уклад, отличавшийся способностью
1
народности противостоять суровой природе, экспансии другой культуры
и одновременно ассимилировать чужой, более прогрессивный социальный
опыт. Численность коренного населения на территории приарктического
Европейского Севера за 150 лет возросла в четыре раза. Таким образом,
есть основания утверждать, что государственная национальная политика
России до 1917 года
способствовала поддержанию эволюционного
развития ненецкого этноса. Встает вопрос, за счет чего?
Данные
арктической
этноэкологии
(И.И.Крупник,1989)
свидетельствуют, что основой развития ненецкого этноса явилось
оленеводство. До тридцатых годов структура балансов жизнеобеспечения
арктических оленеводов в одном из самых отдаленных от центров ареалов
обитания – Усть-Карских ненцев была положительной(1).
Анализ переписи 1924 года (2), проведенной в Большеземельской и
Малоземельской тундрах, позволяет с помощью методики И.И. Крупника
подсчитать, что в это время степень обеспеченности годовых
энергетических потребностей ненцев составляла 93,3%. (Число
домохозяйств (чумов) тогда насчитывалось 264, в них было оленей –
46881). Численность населения - 1512 человек.* Таким образом,
оленеводство в традиционных формах хозяйствования до начала коренных
преобразований в системе жизнедеятельности аборигенов служило базой
для их эволюционного развития.
Осуществление в 1931-1932 годах «ленинского кооперативного плана»
в пределах аборигенного оленеводства на Европейском Севере России
предусматривало определенные меры осторожности: «Коллективизацию
на Севере следует начать с простейших форм (товарищества) по общему
использованию угодий, артели по совместной обработке продукции,
восходя постепенно к более высоким формам общественного
производства»(3).Но и этой осторожности оказалось недостаточно для
плавного
переустройства
традиционного
хозяйства
аборигенов.
Революционный энтузиазм преобразователей
традиционных форм
хозяйствования вступил в противоречие с адаптационным ресурсом
коренного
населения
тундры.
Форсированная,
обюрокраченная
коллективизация нанесла непоправимый урон традиционному хозяйству
аборигенов, так как разрушила привычный уклад жизни, связанный с
оленеводством, семейной собственностью, жизненной средой.
Особенно негативно отразилась на качестве жизни коренного населения
скороспелая государственная акция перевода кочевников на оседлый образ
*Следует учесть, что со времени начала колонизации наряду с оленеводством для
ненцев важными источниками существования оставались рыболовство, охота, которые
вместе с оленеводством позволяли аборигенам приобретать на факториях до 50%
продуктов .
2
жизни, так как он разрушил вековые традиции ведения домашнего
хозяйства, социальные связи между членами семьи, рода, нанес
непоправимый ущерб духовной культуре, которая не смогла противостоять
экспансии контактирующих культур. Инициаторам «новой формы
организации труда», на деле – коренного изменения уклада жизни
кочевников « пришлось преодолевать значительные трудности: вековую
привычку кочевания оленеводов, неверие в новое дело, традиции,
уходящие в глубь веков. Были у сомневающихся и аргументы: пастухи не
будут помнить оленей «в лицо», ухудшится окарауливание, дорогой
автотранспорт и т.д., но новое победило»(4).
Неудачи очередного
эксперимента
объяснялись
недостаточной
воспитательной
и
организационной работой.
Вместе с тем, социальный эксперимент превысил экономический.
Социологический опрос, проведенный среди оленеводов в колхозах
«Наръяна ты» и «Рассвет Севера» показал, что одним из достижений новой
реформы явилось значительное улучшение условий для воспитания детей:
284 ребенка стали жить в поселке, учиться в школе. Они были избавлены
от тягот кочевой жизни. Более доступными оказались медицинские услуги.
Улучшилась и повседневная жизнь взрослых. Все оленеводы стали жить в
домах, где есть свет и радио, до 70% населения читали газеты и журналы,
регулярными стали показы кинофильмов в клубе.
В первые годы оседлого образа жизни оленеводов еще не созрели
проблемы, с которыми столкнулись ненцы два десятилетия спустя : отрыв
детей от семей со всеми издержками «интернатного» воспитания,
безработица, массовое пьянство, девиантное поведение. Но именно в эти
годы были заложены основы последующего социального расслоения
коренного населения на этнотрадиционалистов и этнотрансформантов.
Этнотрадиционалисты – устойчивая, основанная на традиционном
промысле этническая общность, которая сохранила национальный
бытовой уклад, национальную культуру, устойчивое самосознание,
единство этнических ценностей. Этнотрансформанты – разрозненные,
потерявшие (или теряющие) связь с традиционными промыслами,
бытовым укладом небольшие общности или отдельные личности, часто
обладающие маргинальным сознанием.
Уже в 1994 году проведенные авторами социологические опросы в
моноэтническом поселке Нельмин Нос показали, что доля
этнотрадиционалистов, ориентированных на национальный язык, быт,
моноэтнические браки, соблюдение традиционных обрядов, использование
национальной одежды и т.п. составляла менее половины(5).И напротив,
доля этнотрансформантов в общей численности коренного населения
быстро растет.
Для понимания адаптационного потенциала ненцев и их эволюционной
пластичности представляют интерес, прежде всего, этнотрансформанты.
3
По своему составу эта группа коренного населения не однородна. В ней
можно выделить три слоя.
Первый слой – люмпенизированное население. В условиях
агонизировавшего колхозного хозяйства в 1990-е годы эта когорта
коренного населения стала пополняться за счет безработных, оставшихся
без средств существования, так как вернуться к традиционному, кочевому
образу жизни уже не смогла. Альтернативы не оказалось. Большая часть
этнотрансформантов и сегодня продолжает деградировать. К тому же
алкогольная экспансия на территории аборигенов обрела тотальный
характер, что ускоряет негативные социальные процессы в среде
трансформантов.
Более ста лет назад профессор А.Н. Якобий в работе «Угасание
инородческих племен Севера» видел причину деградации части туземного
населения в стеснении площади кочевых самоедов: « Потерявшая основу
существования часть самоедов стягивалась к селениям, бросала кочевья,
нищенствовала, батрачила, растворялась в русском поселении» (6).Сегодня
тенденция не изменилась. Только причиной явилось не притеснение
аборигенов со стороны соседей, а национальная политика, заложенная в
тридцатые годы и реформы последних лет.
Второй слой этнотрансформантов – это
урбанизированные
и
рурализированные жители - частично ассимилируется в русской среде,
разделяя со всеми северянами тяготы реформ. Представители этого слоя в
большинстве своем получили среднее и высшее профессиональное
образование. Они работают
служащими государственных и
муниципальных органов власти, врачами, учителями, заняты в сфере
культуры. Именно этот социальный слой ненцев проявляет эволюционную
пластичность, сохраняя и транслируя национальную культуру и
ассимилируя культуру контактирующих с ними этносов.
Этот слой
этнотрансформантов содержат в себе потенциал как возвращения к
традиционному укладу жизни на новом уровне развития, так и
ассимиляции в русской культурной среде. Это потенциал свободы выбора
в непростой социокультурной ситуации.
Существует еще один незначительный слой трансформантов –
урбанизированные мигранты- люмпены. Из трех сотен ненецких семей,
проживающих в Нарьян-Маре люмпенизированных – не более 60.Среди
представителей этого слоя высок уровень заболеваемости, смертности,
девиаций.
Очевидно, что стратегия возрождения и развития ненецкого этноса не
может не учитывать исторические традиции, качество жизни, социальную
структуру, уровень духовной культуры и мотивационно - волевой ресурс
коренного населения.
Одним из стратегических направлений современной этносоциальной
политики на европейском Севере явилось возрождение традиционного
4
оленеводства. В послании делегатам, участникам первого учредительного
съезда оленеводов России Председатель Правительства Российской
Федерации В.С. Черномырдин подчеркивал, что « эта отрасль не только
обеспечивает народы Севера продовольствием, одеждой, лекарственными
веществами. Оно сохраняет самобытную культуру, традиции, способствует
преемственности поколений»(6).
В Ненецком автономном округе по оценке экспертов возможности
пастбищ позволяют содержать примерно 190 тыс. голов оленей. Около 40
% поголовья может содержаться в Большеземельской тундре, 30% - в
Канинской, 25% - в Малоземельской и около 4% - на о. Колгуев (7).
Возрождение и развитие оленеводства, как показывает опыт последних
двух десятилетий на европейском Севере, сталкивается с проблемой
параллельного
развития с ресурсными отраслями. На
развитие
оленеводства влияют
известные факторы: сейсморазведка, которая
ведется с применением гусеничного транспорта, разрушающего
поверхностный слой мха; транспортировка нефти, что создает трудности
для оленьих переходов между зимними и летними пастбищами;
поселенческая структура региона. Заброшенные буровые вышки,
промышленные отходы, загубленные пастбища меняют кочевые маршруты
оленеводов, делают неоптимальным расположение поселков. Сегодня
экологический контроль усиливается и часть проблем снимается.
Однако существует еще одна угроза оленеводству - «нефтедолларовое»
пресыщение округа, вытеснение традиционной отрасли хозяйствования
ресурсными отраслями, востребованными с точки зрения экономики, но
малоперспективными для традиционного оленеводства. Но и эта угроза
благодаря
активной позиции политиков – представителей коренного
населения в органах власти тоже постепенно ослабевает.
Если оценить десятилетний опыт реформирования оленеводческих
хозяйств и перехода коренного населения округа к родовому оленеводству,
то можно сделать вывод о перспективности выбранного пути.
Во - первых, удалось за годы реформирования оленеводческих хозяйств
избежать ликвидации отрасли. Разработанная специалистами управления
сельского хозяйства и продовольствия НАО целевая программа
стабилизации и дальнейшего развития оленеводства на 2002-2005 гг.
способствовала выведению отрасли из глубокого кризиса. Поголовье
оленей во всех хозяйствах , которое в 2002 году по сравнению с 1996
годом сократилось с 182 до 128 тыс. голов, стало возрастать. В
крестьянских хозяйствах при этом темпы прироста оказались более
высокими(8). В
2006 году подготовлена еще более впечатляющая
программа развития оленеводства на 2007-2008 годы.
Во-вторых, в округе накоплен опыт реконструкции традиционного
менталитета, связанного с возвращением к родовому оленеводству.
Известно, что Союз оленеводов России предложил использовать пять форм
5
собственности: родовые общины коренных народов Севера; акционерные
общества; фермерские крестьянские оленеводческие хозяйства; частные
собственники оленей и семейные хозяйства; предприятия, организации,
учреждения, занимающиеся оленеводством. В НАО была опробована и
успешно осуществлена
форма
родовых оленеводческих хозяйств,
объединенных в 1995 году в союз «Ерв». Он насчитывал 37 хозяйств.
Опыт показал, что рентабельность оленеводческих хозяйств, вышедших
из колхозов, во многом определяла производственная инфраструктура. В
ряде случаев фермерские хозяйства, выйдя из колхозов, оказались в
зависимости от них. В итоге – обанкротились. В союзе оленеводов «Ерв»
при поддержке Государственного Комитета по делам народов Севера были
созданы условия для централизованного снабжения, сбыта продукции,
укрепления материальной базы оленеводства. Это особенно было важным
после разрушения системы потребительской кооперации. В итоге
фермерам союза «Ерв» удалось избежать многих проблем, свойственных
возрождающимся традиционным формам оленеводства.
В-третьих, накоплен опыт сосуществования различных форм
оленеводства на базе одного поселка.
Возрождение родового оленеводства породило проблему социальной
защиты оленеводов и их семей. Дело в том, что возрождение
традиционной формы оленеводства – фермерского хозяйства – влечет за
собой полную занятость взрослых членов семей и подростков. Кочующие
хозяйства, как показал наш опрос оленеводов союза «Ерв» в п. Красное,
испытывают сегодня те же социальные проблемы, что и их предки 80 лет
назад. Это недоступность медицинской помощи, полноценного
образования, слабую защиту неспособных зарабатывать себе на жизнь,
обслуживать себя.
Для оленеводов, занятых в коллективном долевом хозяйстве «Харп» в
том же поселке проблемы другие. Они кочуют по вахтовому методу. В дни
отдыха в базовом поселке есть возможность получить медицинскую
помощь, сходить в кино, библиотеку. Однако отдых часто превращается в
бытовое пьянство. Растет уровень алкоголизации, в итоге появляется
угроза люмпенизации, асоциального поведения, нередко суицида.
Домашнее хозяйство не способно в полной мере занять население,
увеличить семейный доход. Остается надежда на очередную
государственную помощь. Но это граничит с иждивенчеством, потерей
мотивации к труду.
Социальный аспект адаптационного ресурса европейских ненцев
важно связывать с перспективой развития этноса, которая воплощена в
молодом поколении. Возрождение традиционного оленеводства ставит
перед молодежью проблему социального выбора. Сегодня можно выявить
две доминанты социального и профессионального выбора в зависимости
6
от формы оленеводства и связанных с ними социально-бытовых укладов
жизни семьи.
Для детей кочующих оленеводов постоянно стоит проблема
интернатного воспитания. Дети в течение всего учебного года
оказываются оторванными от родителей. За лето они не успевают
адаптироваться к тундре, получить навыки тундровой жизни. Школы
каждый год недосчитываются десятков учеников, так как оленеводы не
желают отвозить своих детей в поселки. Руководители школ, помнящие о
жестких требованиях прежних советских директив об обязательном
среднем образовании, призывают власти «принять самые жесткие меры».
Национальная интеллигенция выступила против. Ибо образование – не
самоцель. Среди безработных в тундровом поселке доля ненцев выше, чем
в общей структуре населения. Во многом оправданным оказался призыв
заведующей Ямало-Ненецкой лабораторией Института образования
Валентины Няруй, высказанный еще в 1985 году: «Мы не смеем больше
разрушать семью. Весь вопрос в том, кого мы хотим воспитать:
продолжателей древних оленеводческих родов, с детства впитывающих в
себя материнский язык, или иждивенцев, болтающихся без дела между
поселком и тундрой, имеющих смутное представление о традициях своего
народа?…В
сознании
детей
оленеводов
интернаты
сегодня
воспринимаются как страшное наказание…надо искать другие формы
обучения северян»(9).
Проведенный исследователями контактирующий эксперимент, в котором
приняли участие 15 национальных школ НАО (1815учащихся и 323
педагога), а также включенное наблюдение в Ненецкой школе-интернате, в
летней кочевой школе общины «Ямб-то» позволили придти к следующим
выводам. Национальная школа Крайнего Севера успешно функционирует
при наличии организационно - педагогических условий: общих,
свойственных
всем
образовательным
учреждениям
России;
специфических, связанных с традиционным (кочевым) образом жизни
аборигенного населения, свойственных только национальным школам
Крайнего Севера России.
К последним относятся: наличие вариативной модели национальной
школы (кочевая школа и школа-интернат), учитывающей кочевой образ
жизни детей и родителей; предоставление специальной
системы льгот
участникам образовательного процесса в школах Крайнего Севера как
основа обеспечения обязательного уровня образования для всех граждан
РФ; учет этнопсихологических особенностей детей малочисленных
народов Севера (10).
На практике поливариантное образование молодого поколения свелось к
двум типам: на 1 июля 2000 года из 1807 учащихся-ненцев НАО 803
человека (44%) учились и жили в школах интернатах. Лишь несколько
десятков – в летних кочевых школах, в основном в общине Ямб-то.
7
Остальные – в традиционных поселковых школах, где живут родители. В
последующие шесть лет ситуация почти не изменилась.
Окончание школы не гарантирует социального будущего. Не все
выпускники могут в силу ряда причин обрести нужную, востребованную
на рынке труда профессию, затем получить работу. Особенно страдают
девушки, которых не привлекает экзотическая работа чумработницы в
кочевье. Наиболее сильные выпускники, обладающие адаптационным
ресурсом, уезжают в город и часто не возвращаются. Проведенная
авторами сертификация семьей в национальных поселках Нельмин Нос и
Красное показывает, что доля национальных кадров, получивших
образование в городе и покинувших родные места,
достигает 20 %.
Поскольку устроиться на работу в родном поселке, получив диплом
специалиста, непросто, часть
специалистов обладает избыточным
образовательным потенциалом.
Социокультурный аспект. Исследование национального менталитета,
проведенное авторами в п. Нельмин Нос в начале реформ (1994 г.,
опрошено 243 чел.,) показало, что главными задачами возрождения
родовых и родоплеменных общин являлись юридическое закрепление
преимущественного права коренного населения на занимаемую им
территорию, восстановление забытых и заброшенных земель, бережное и
рациональное использование природных ресурсов, сохранение их для
будущих поколений. Эти задачи решаются пока медленно. Как и другие
задачи – создание реальных условий для возрождения и развития
традиционных отраслей хозяйственной деятельности, сохранение и
развитие национального уклада жизни, передача молодым накопленного
веками социально-экономического, социально-культурного, семейнобытового опыта старших поколений.
Перспективу реабилитации коренного этноса и развития респонденты
видели в единении с природой, сохранении ландшафта как природного
комплекса, в котором все основные компоненты – рельеф, воды, почвы,
растительный и животный мир находятся во взаимосвязи. Главные
опасности для разрушения этого природного комплекса жители округа
видят в возможном возобновлении ядерных испытаний на полигоне
«Новая Земля» (81%), в падении нравственности (46%), в промышленном
освоении Севера и в нарушении традиционных способов хозяйствования
(по 24 %).
К началу промышленного освоения углеводородов в НАО в 1996 году
проведенный авторами опрос жителей Нарьян-Мара и национальных
поселков Нельмин Нос, Красное (опрошено 495 ненцев), показал, что
усилилась тревога коренного населения за состояние природного
комплекса. Респондентам был предложен вопрос: «Многие иностранные
компании готовы вкладывать капиталы в освоение природных ресурсов
округа. Поддерживаете ли Вы эти намерения?». Полностью поддержали
8
лишь 11,5%.Почти половина – 48,1% - поддержали, но посчитали, что
такая деятельность
должна находиться под жестким контролем
государства. Еще 9,3% отметили, что такая деятельность принесет больше
вреда, чем пользы.
Высказались против привлечения иностранных
инвесторов к добыче природных ресурсов 14,9%.Остальные затруднились
ответить. Проведенные авторами в июне и декабре 2006 года в НАО
глубинные интервью показали, что прежний алармизм
коренного
населения, связанный с добычей углеводородов снижается, но остается
значимым для субъектов социальной политики в регионе.
Важнейшим средством сохранения национальной культуры был и
остается язык. В ходе реформ 1990-х гг. в округе наблюдалось
прогрессирующее вытеснение ненецкого языка из повседневного
употребления. Среди тундровых ненцев в 1996 году 75% опрошенных
считали языком детства ненецкий язык, в то время как среди городских
ненцев
этот показатель не превысил 44%. С возрастом значение
национального языка принижается, а русский становится не только языком
межнационального общения, но и средством общения в быту и на работе.
Становится нормой, что этнические ненцы не знают родного языка.
Абсолютное большинство коренного населения считает средством
общения русский язык на работе (94%) и дома (95%), а знают его лучше,
чем ненецкий 88% респондентов. Перепись 2002 года показала, что из
проживающих в Архангельской области 8326 ненцев владеют родным
языком 2509 чел., а русским – 8123 чел.
Социально-экономические преобразования ХХ столетия существенно
изменили
материальную базу, жизненный уклад, быт и традиции
европейских ненцев. Авторские исследования в НАО в 1996 году
позволило выявить, что 44 % сельского населения, не говоря уже о
городском не умеют охотиться,32% - ставить сети, 62% - содержать
оленей; 42% - ставить чум; 59% - изготавливать домашнюю утварь, 51% шить национальную одежду, 36% - ориентироваться в тундре.
Не знают и не соблюдают традиционные свадебные обряды 66%
сельских и 70% городских ненцев.
Не знают и не практикуют обряд
рождения ребенка соответственно 80% сельских и 76% городских ненцев.
Около половины представителей коренного этноса - 44% сельских и 57%
городских жителей - не знают и не используют национальную бытовую
утварь. У этнических ненцев утрачивается чувство духовной близости со
своим народом. Проведенные авторами в 2006 году в НАО фокус - группы
лишь подтвердили зафиксированные тенденции. Более того, установлено,
что среди городских ненцев доля желающих обучать своих детей родному
языку составляет менее 20%.Хотя в большинстве тундровых ненецких
семьях пока сохраняется это стремление.
Вместе с тем, исследование ценностей жизни коренного этноса
показывает, что среди и городского, и сельского населения сохраняются
9
ценности жизни, позволяющие использовать в полной мере
адаптационный ресурс и проявить в максимальной степени эволюционную
пластичность. Среди терминальных ценностей респонденты, прежде
всего, отмечают здоровье, материальный достаток, счастливую семейную
жизнь, мир в стране, интересную работу, красоту природы. Среди
инструментальных ценностей – честность, воспитанность, независимость,
чуткость, образованность, жизнерадостность, ответственность.
Наметившиеся в последние пять лет положительные изменения в
национальной политике округа порождают надежду на то, что коренной
этнос, осознающий ценность своей национальной культуры и опасности её
существованию сумеет консолидироваться, проявить политическую
заинтересованность и волю, чтобы реализовать
интеллектуальный и
трудовой потенциал для блага своего народа.
Одним из факторов, споспешествующих развитию Европейских ненцев,
мог бы стать более интенсивный обмен опытом единого этноса, который
разделен Уралом. Накопленный в Ямало-Ненецкой тундре опыт
социально-экономических преобразований в силу относительно более
раннего освоения природных ресурсов, оптимизации административного
устройства территории, близости других малочисленных народов Севера
мог бы послужить социальной капитализации значимой для страны части
заполярной территории.
Литература.
1.Крупник И.И. Арктическая этноэкология. Модели традиционного
природопользования морских охотников и оленеводов Северной Евразии.М., 1989.С. 107-108.
2.Плетцов Н. Самоеды Большеземельской и Малоземельской тундр (по
материалам переписи 1924 г.)//Северное хозяйство.1925.№2.С.10-19.
3.Протокол заседания местного расширенного пленума Комитета Севера
при Президиуме ВЦИК. - М.,1929.-С.14.
4.Сменно-звеньевая форма организации труда в оленеводческих бригадах
(опыт оленеводов Ненецкого национального округа).- Нарьян - Мар,
1968.С.10-11.
5.Дрегало А.А., Ульяновский В.И. Качество жизни населения пос.
Нельмин
Нос
(опыт
этносоциологического
исследования)
Архангельск.1994. – С. 32-39.
6.Первый учредительный съезд оленеводов России (14-15 ноября 1995
г.). М.,1995.С.4.
7.Абульханов А.И., Ковязин Н.М. Ненецкий автономный округ.Архангельск.1977.С.119.
8. Ненецкий автономный округ. Современное состояние и перспективы
развития. - СПб.,2005.С.260.
9.Какая школа нужна Северу? \\Нарьяна Вындер,18.января1995г.
10
10.Подшивалова
Н.В.
Организационно-педагогические
условия
функционирования национальной школы Крайнего Севера России.
Автореферат на соискание ученой степени кандидата педагогических
наук.-Архангельск,2002.С.8-9.
11