и мусульманская школа в Российск

О.Ю. Курныкин
Алтайский государственный университет
«Мусульманский вопрос» и мусульманская
школа в Российской империи во второй
половине XIX — начале ХХ в.
Территориальное расширение Российской империи за счет поглоще
ния сопредельных регионов, достигшее максимума во второй половине
XIX века, все более настоятельно ставило перед правящей элитой воп
рос о степени, формах и методах интеграции нерусского («инородчес
кого») населения в общеимперское политикоправовое и культурное
пространство. При этом все большее значение в государственной и
общественнополитической жизни империи приобретал «мусульманс
кий вопрос» по мере возрастания удельного веса мусульманской общи
ны в поликонфессиональной структуре населения России. Причем имен
но в исламе многие российские чиновники, да и общественные деятели
усматривали «главную причину отчуждения» татар и их единоверцев
от русского народа1. На рубеже XIX–XX вв. дискуссии о политике в
отношении ислама в ее разнообразных аспектах приобретают особое
общественное и политикопрактическое звучание.
Со второй половины XIX в. в российских общественнополити
ческих кругах формируются два основных направления в отношении
к «мусульманской проблеме». И тот, и другой предусматривали зак
репление за Россией ее русскоправославной идентичности при осоз
нании неизбежности сохранения в ее границах определенной культур
ноцивилизационной мозаичности. Вместе с тем, если для одного
направления был свойственен, условно говоря, гуманистическипро
светительный подход, признающий право инородцев на культурную
38
«Мусульманский вопрос» и мусульманская школа...
самобытность, хотя и при благотворном влиянии на них русской ци
вилизации, то второму направлению была присуща все более выражен
ная озабоченность подъемом национального самосознания нерусских
народов империи, обоснованная или преувеличенная тревога по поводу
«растущего отчуждения» инородцев от русского народа и призывы к
более решительным шагам, направленным на их (инородцев) интег
рацию в государственноправовое и культурное пространство.
В качестве одной из такой интеграционных мер рассматривалось
религиознонравственное воспитание инородцев через деятельность пра
вославных миссионеров и установление православного богослужения на
местных, «инородческих» языках. Эти меры наиболее активно осуще
ствлялись среди народов Поволжья. Однако попытки распространения
среди инородцев православия и русского образования, особенно среди
народов, исповедовавших ислам, по признанию даже самых ревност
ных сторонников русификаторства, оставались безуспешными и «за
ставляли массу мусульман лишь теснее сплачиваться около мулл»2.
Более перспективной была признана система обучения де
тей инородцев русскому языку, предложенная и опробованная про
фессором Казанского университета Н.И. Ильминским, деятельность
которого получила официальное признание и поддержку. В 1866–
1867 гг. прошло несколько совещаний под эгидой министра народ
ного просвещения, в ходе которых рассматривался вопрос о рас
пространении между инородцами русского образования. Был даже
командирован чиновник в Алжир для сбора сведений о положении
французских школ, устроенных для местного мусульманского насе
ления. Не без влияния Ильминского правительство попыталось ус
тановить контроль над мусульманскими школами и передало их в
1874 г. в ведение министерства народного просвещения.
Впрочем, принятые меры не дали скольконибудь значительных
результатов, что усилило антиисламские настроения среди части рос
сийской бюрократии. Попечитель Казанского учебного округа Шес
таков уподоблял «татарство и ислам» «трясучему болоту, которое
втягивает в себя всякого неопытного, попавшего в него»3. С ним
был солидарен и попечитель Одесского учебного округа Голубцов,
упрекавший российские власти за «излишнюю деликатность в отно
шении к инородцам»4. Все более частыми становились не лишенные
искусственной драматизации утверждения о сохраняющейся и даже
39
О.Ю. Курныкин
возрастающей изолированности мусульман от русской жизни и рус
ского народа, что, по сути, являлось признанием неудачи русифи
каторской политики в исламском ареале империи.
Руководство министерства просвещения при участии директора
Департамента духовных дел иностранных исповеданий сочло необхо
димым в отношении образования инородцев разделить последних по
конфессиональному признаку: на инородцевхристиан и инородцев
мусульман. Начальное образование инородцевхристиан имело ко
нечной целью обрусение путем утверждения их в православной вере
и постепенного практического ознакомления с русским языком.
Для инородцевмусульман предусматривались некоторые послабле
ния, призванные нейтрализовать опасения в посягательстве на их веру
(в частности, разрешалось приглашать в начальные училища законо
учителя за счет родителей, для облегчения поступления в начальные
училища и гимназии детей мусульман предусматривалось открытие
при них подготовительных классов с целью научения русскому раз
говорному языку, поощрять к открытию при мектебе и медресе –
начальных и средних учебных заведениях — классов русского языка
на средства местной мусульманской общины). Вместе с тем призна
ние специфичности русского образования среди мусульманских под
данных империи не снимало задачу их постепенного обрусения.
Неудачи православных миссионеров в попытках распространения
христианского вероучения среди мусульманских народов, сохраняю
щаяся обособленность последних в политикокультурном пространстве
империи усилили к концу XIX в. проявления исламофобии среди зна
чительной части российского политического класса. Широкое хождение
получают и становятся стереотипными представления о резких отличи
ях ислама от других известных религий, о присущих ему фанатизме и
фатализме, «выраженных в нем весьма ясно, рельефно и притом ка
тегорично»5, о «духе нетерпимости», свойственному исламу.
Несомненно, существенным стимулом для утверждения подобных
характеристик ислама стала растущая обеспокоенность в правящих
кругах России и близких к ним общественных кругов по поводу
активизации в последних десятилетиях XIX в. деятельности мусуль
манской интеллигенции современного типа и её направленности. Как
отмечал автор заметки по вопросу о народном образовании в Тур
кестанском крае, «теперь уже есть и на мусульманском Востоке, и
40
«Мусульманский вопрос» и мусульманская школа...
в России мусульмане, европейски образованные, отлично владеющие
европейскими языками, усвоившие приемы и искусство европейской
публицистики, которые обращают оружие европейской науки против
христианства и против наших общественных и государственных поряд
ков, обнаруживая явное стремление к общественной и культурной
самостоятельности»6. С тревогой отмечалось, что «русское европейское
образование, охладив, или даже вовсе убив мусульманский фанатизм,
легко сообщает молодому мусульманину более опасное направление:
фанатизм религиозный как бы преобразовывается в нем в фанатизм
политический». Таким образом, в качестве едва ли не более серьезной
угрозы основам Российской империи, нежели религиозная обособлен
ность мусульманских общин, стал восприниматься рост национально
культурного и политического самосознания мусульманских народов.
Мусульманская система образования отличалось устойчивостью,
значительной автономностью и, по сути, оставалась неподконтроль
ной со стороны официальных российских властей, что являлось по
стоянным источником беспокойства со стороны последних. Показа
тельно, что в 1908 г. министерство внутренних дел выпустило особый
циркуляр, в котором с нескрываемой обеспокоенностью указывалось
на деятельность «частных мугаллимов», которые «без предваритель
ной проверки их познаний и личных качеств в нравственном и по
литическом отношениях со стороны подлежащих гражданского и
духовного начальств и без всякого надзора со стороны последних
занимаются обучением магометанского юношества»7. Подобная си
туация рассматривалась как угрожающая интересам государственного
порядка. Однако авторы данного циркуляра имели поверхностное и
смутное представление о характере учебной системы мусульман, ко
торой свойственны были финансовая и организационная самостоя
тельность местных мусульманских общин в учреждении школ (при
формальной санкции со стороны местной администрации) и широкая
свобода обучающих в определении содержания и методики обучения.
Контроль над процессом обучения со стороны духовной или граждан
ской власти (за исключением указных мулл) не предусматривался ни
установлениями шариата, ни законами Российской империи.
Вместе с тем традиционное мусульманское образование в ус
ловиях ускоряющегося научнотехнического прогресса все больше
выявляло свою косность и несоответствие потребностям общества.
41
О.Ю. Курныкин
Не случайным было возникновение в 1870–1980х гг. XIX в. по
инициативе выдающегося мусульманского просветителя и публици
ста И. Гаспринского такого феномена как новометодная школа.
Видимо, нуждается в дополнительном изучении вопрос, почему имен
но в России это новое направление в мусульманском образовании
развивалось наиболее интенсивно. Ответ на него, как представляет
ся, следует искать как в незавидном состоянии начального образо
вания для мусульман в России в рассматриваемый период, так и в
российском культурном влиянии на мусульманскую среду и, прежде
всего, ее образованные круги. После ставших очевидными в XIX в.
неудач в попытках обращения мусульманских народов Российской
империи в православие были предприняты усилия в выращивании
европейски образованной элиты из числа мусульман. При этом пред
полагалось, что с достижением «нравственного слияния инородцев
мусульман с русским интеллигентным обществом», а также с пре
доставлением им возможности для занятия государственных дол
жностей они станут проводниками российских государственных инте
ресов в мусульманской среде. Для мусульман учреждались стипен
дии в кадетских корпусах, гимназиях, университетах.
Однако эти меры оказались изолированными, направленными на
формирование пророссийски ориентированной мусульманской элиты и
не предусматривали модернизации начального образования мусуль
манского населения. В результате система обучения попрежнему
практически полностью контролировалась консервативным мусуль
манским духовенством. В этих условиях вполне объяснимо было
стремление европейски образованной, главным образом татарской
интеллигенции реорганизовать мусульманскую школу, не затрагивая
ее вероисповедного характера. Успех реформаторов превзошел их
ожидания. Преподавание общеобразовательных, светских дисцип
лин, большая эффективность методов обучения сделали новометод
ные школы весьма популярными среди российских мусульман.
Более того, вокруг новометодного направления в школьном об
разовании стало кристаллизоваться, по сути, общественное движение
новой мусульманской интеллигенции, главной целью которого явля
лось культурное, экономическое, а затем и политическое возрожде
ние мусульманских народов на основе их солидарности на базе язы
ковой (тюркской) и религиозной общности. Правда, ортодоксы из
42
«Мусульманский вопрос» и мусульманская школа...
числа традиционного мусульманского духовенства поспешили обви
нить новометодную школу в неправоверии и даже искали поддержку
в противодействии последователям Гаспринского у русских властей.
Впрочем, и сторонники, и противники новометодного направления
сходились в том, что мусульманские школы должны находиться вне
всякого вмешательства со стороны чиновников министерства народ
ного просвещения. Отсюда – явное либо скрытое противодействие со
стороны руководства Оренбургского духовного собрания и подотчет
ного им духовенства попыткам правительственных чиновников на
блюдения за учебным процессом в мектебах и медресе. Власти в этих
ситуациях действовали нерешительно (были даже упразднены долж
ности инспекторов инородческих училищ в Казанском и Оренбургс
ком учебном округах), в результате, по утверждению попечителя
Оренбургского учебного округа Н. Бобровникова, «самобытная му
сульманская школа крепла и постепенно развивалась», преобразуясь
в «духовнообщеобразовательную школу пантюркистского характе
ра»8. Следует заметить, что обвинения в адрес мусульманских обще
ственных деятелей в пантюркистских и панисламистских устремле
ниях, небеспочвенные, но, думается, излишне эмоциональные и
политизированные, становятся к началу ХХ в. общим местом в док
ладных записках чиновников, в основном среднего и низшего звена,
а также в выступлениях значительной части российских публицистов.
Вместе с тем именно вопрос о том, какими должны быть мусуль
манское образование и мусульманская школа, выдвигается к началу
ХХ столетия в качестве одного из первостепенных для зарождающе
гося мусульманского общественного движения в России. С 1905 года
прошла серия совещаний и съездов мусульманских деятелей при ак
тивном участии Оренбургского мусульманского духовного собрания
с целью разработки учебной программы для начальной и средней
школы на базе новометодного направления. Особую роль в этом
отношении сыграл Нижегородский съезд мусульман (август 1906 г.),
который постановил выработать на местных съездах учителей в раз
ных городах России единую для всех мусульманских школ учебную
программу9. При этом в рекомендациях съезда предпочтение отдава
лось изучению не русского, а турецкого литературного языка. Общий
пафос решений съезда был направлен на отстаивание самобытности
мусульманского образования с тем, чтобы учебновоспитательная
43
О.Ю. Курныкин
работа образовательных заведений контролировалась местными обще
ствами и окружными ахунами, а не соответствующими российскими
государственными структурами. С этой целью предлагалось всех учи
телей мусульманских школ причислить к духовных лицам, подотчетным
местным духовным собраниям. Обучение в этих школах должно было
проходить на родном языке с арабским алфавитом.
В целом, вопрос о правительственных мерах в отношении мусуль
манских школ выступал как частный случай более широкой проблемы
о характере, целях и методах курса официальных властей в «мусуль
манском вопросе». Попытки выработки такого курса заканчивались,
как правило, неудачей. Отсутствие на местах достаточного количества
кадров чиновников министерства просвещения, владеющих языками
мусульманских народов, а главное, невозможность контролировать
общественные процессы в «инородческой» среде в период пробужде
ния национального самосознания делали нереализуемыми неоднок
ратные предложения поставить мусульманские учебные заведения под
жесткий контроль официальных структур, подчинив их общероссийс
ким законам и выведя изпод влияния Оренбургского духовного
собрания. Более того, мусульманская система образования, как в
традиционной, так и модернизированной форме, стала катализатором
и оплотом общественного движения мусульман России, роста их са
мосознания и самоорганизации.
Примечания
1
2
3
4
5
6
7
8
9
См.: Записка заведующего Туркестанским учебным округом А.Л. Куна
«По вопросу о мерах к распространению русского образования между
инородцами». – Петербургский филиал Института востоковедения РАН
(далее — ПФ ИВ РАН). Ф. 33. Оп. 1. Д. 30. Л. 1.
ПФ ИВ РАН. Ф. 44. Оп. 1. Д. 282. Л. 4 об.
Там же. Ф. 33. Оп. 1. Д. 30. Л. 13 об.
Там же. Л. 15 об.
Там же. Ф. 44. Оп. 1. Д. 282. Л. 1 об.
Там же.
Там же. Ф. 44. Оп. 1. Д. 281. Л. 2.
Там же. Л. 6 об., 7 об.
IIIй Всероссийский Мусульманский съезд. Казань, 1906. С. 3.
44