К ВОПРОСУ ОБ УСТАНОВЛЕНИИ «ОБЪЕКТИВНОЙ ИСТИНЫ» В

2013
ВЕСТНИК НОВГОРОДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
№73 Т.1
УДК 343.13
К ВОПРОСУ ОБ УСТАНОВЛЕНИИ «ОБЪЕКТИВНОЙ ИСТИНЫ»
В ПРОЦЕССЕ ДОКАЗЫВАНИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
А.С.Скудин, О.Е.Тимошенко
Гуманитарный институт НовГУ, skudin_an@mail.ru
В статье авторы анализируют и раскрывают сущность понятия объективной истины, рассматривают различные позиции
к пониманию объективной истины в уголовном процессе.
Ключевые
слова:
объективная
истина,
доказывание,
доказательства,
уголовное
судопроизводство,
предварительное расследование, суд, следователь, дознаватель, защитник, адвокат
In the article the authors analyze and reveal the essence of the concept of objective truth, considering a range of positions to
understanding the objective truth in a criminal process.
Keywords: objective truth, proving, evidence, criminal proceedings, preliminary investigation, court, investigator, inquiry
officer, defense attorney, lawyer
151
2013
ВЕСТНИК НОВГОРОДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
№73 Т.1
«Веками слышится вопрос:
Скажите, что есть истина?..»
В отечественной науке неоднократно возникали дискуссии по вопросам доказывания по уголовным
делам и, в частности, об установлении объективной
истины. Ученые в процессе многочисленных споров
так и не смогли прийти к общему выводу – нужно ли
в процессе доказывания по уголовным делам устанавливать объективную истину и что тогда подразумевать под понятием объективная истина. Следует
уточнить, что данный термин («объективная истина»)
используют далеко не все ученые-процессуалисты.
Так, например, популярны в науке следующие термины: «судебная истина», «юридическая истина»,
«безусловная истина», «материальная истина», «объективное знание», «объективная картина преступления» и др.
На взгляд авторов, данные понятия различны
по своему содержанию и не всегда применимы к единой цели доказательственной деятельности участников уголовного процесса – установлению всех обстоятельств совершения преступления.
В научной литературе есть множество подходов к определению сущности объективной истины.
Так, М.С.Строгович указывал, что «истина заключается в реабилитации невиновного, снятии с
него незаслуженного обвинения... истина в правосудии торжествует и тогда... когда невиновный человек
реабилитирован, восстановлен в добром имени» [1].
С такой трактовкой истины невозможно не согласиться, но она полностью не раскрывает сущности
исследуемого явления, так как возможен и иной исход, когда в отношении лица полностью доказана
вина в совершенном преступлении, что тоже является
истиной по делу.
По мнению А.А. Мохова, «судебная истина –
это единственно возможный вывод, который получает суд в условиях дискретности доказательственной
информации» [2]. Данное определение весьма абстрактно и не дает конкретного понимания сущности
истины в процессе доказывания.
На взгляд А.П.Рыжакова, «объективная истина
– это не зависящее от сознания и воли конкретного
исполнителя точное соответствие знаний (запечатленных в выводах) суда, судьи, прокурора, начальника следственного отдела, руководителя следственной
группы, следователя, органа дознания, дознавателя,
начальника органа дознания обстоятельствам конкретного уголовно наказуемого происшествия в их
социально- юридической, а на определенном этапе,
может быть, и политической, оценке» [3]. Авторы
вынуждены не согласиться с таким подходом к определению истины, так как А.П.Рыжаков к субъектам
познания истины относит суд и участников уголовного процесса со стороны обвинения, при этом, исходя
из логики определения, участники со стороны защиты не участвуют в познании, что противоречит основным принципам уголовного судопроизводства.
Если говорить об истине как таковой, то определение данного понятия вызывает множество споров
не только в науке уголовно-процессуального права.
Данная проблема – одна из центральных в философии. Если обратиться к философским словарям, то
можно найти следующие определения понятия истины:
- «гносеологическая характеристика мышления
в его отношении к своему предмету» [4];
- «адекватное отражение объекта познающим
субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и
его сознания» [5];
- «объективное содержание чувственного, эмпирического опыта, понятий, идей, суждений, теорий,
учений в целостной картине мира в диалектике её
развития» [6];
- «правильное, адекватное отражение предметов и явлений действительности познающим субъектом» [7];
- «идеал знания и способ его достижения
(обоснования)» [7].
Отталкиваясь от приведенных выше определений можно сделать вывод, что истина в своем философском содержании должна быть «адекватной» или
«правильной», обязательно наличие «объекта» (предмета) и «субъекта» познания. Здесь же у нас возникает вопрос о термине «адекватное отражение», который, на наш взгляд, не вполне допустим при субъективной оценке объекта или предмета познания, так
как сам критерий адекватности не более чем оценочный. Тогда остается всего два критерия истины –
«предмет» и «субъект» познания. На этом основании
можно сделать вывод о том, что истина – это субъективное восприятие человеком предметов и явлений.
Но тогда из этого следует, что истина не может быть
объективной, так как воспринимается человеком исходя из его субъективных оценочных представлений
об этом предмете или явлении.
Но в целом нельзя отрицать, что истине должны быть свойственны признаки, которые будут устраивать (будут очевидными для) всех познающих, а
не только конкретного субъекта познания. Отсюда
можно сделать вывод, что истина, чтобы называться
объективной, должна устраивать (быть очевидна для)
всех участников уголовного процесса, но в реальности это не всегда достижимо. Данное обстоятельство
вытекает из функций и целей деятельности участников уголовного судопроизводства со стороны защиты
и обвинения.
Так, на стороне обвинения лежит обязанность
по уголовному преследованию лиц, совершивших
преступление, собиранию, проверке и оценке доказательств виновности (либо невиновности) лица и т.д.
Следовательно, сторона обвинения должна установить, то, кто совершил преступление и обстоятельства его совершения. На этом основании мы полагаем,
что основная функция следователя и дознавателя –
поиск объективной истины (установление картины
преступления). Познающим субъектом в данной ситуации будет следователь или дознаватель, а объект
познания – конкретный факт, на основании которого
152
2013
ВЕСТНИК НОВГОРОДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
он делает вывод об обстоятельствах совершения преступления. Но выводы стороны обвинения еще не
говорят об обнаружении объективной истинны по
уголовному делу, так как на практике данные выводы
однобоки и склоняются в сторону полного уличения
лица в совершении преступления. Органы следствия,
как правило, не уделяют должного внимания доказательствам, которые могут хотя и косвенно, но оправдывать обвиняемого. Поэтому выводы стороны обвинения на стадии предварительного расследования не
могут являться объективной истинной.
По этой же причине и выводы стороны защиты относительно обстоятельств совершения преступления нельзя отнести к категории объективной истины или безусловной истины. Так как основная
функция адвоката – защита обвиняемого или подозреваемого, при том, что он (адвокат) вполне может
быть осведомлен о виновности своего клиента, но
действовать с целью полного его оправдания (так
как и предполагает закон). И уже в этой плоскости
объективная истина стороны защиты теряет свою
«объективность».
Действующее уголовно-процессуальное законодательство не требует от суда установления истины
при производстве по делу в отличие от УПК РСФСР,
где председательствующий в судебном заседании
обязан был добиваться установления истины. На наш
взгляд, данное обстоятельство не является упущением законодателя, так как в силу своей функциональной нагрузки суд разрешает дело по существу и делает выводы об истинности картины преступления на
основании совокупности данных, собранных сторонами еще на стадии предварительного расследования.
Безусловно, УПК РФ не исключает возможности,
когда суд может быть инициатором получения дополнительных сведений и содействовать сторонам в
установлении объективной истины. На наш взгляд,
суд в данном случае действует только с целью подтверждения сведений (доказательств), собранных
сторонами. При этом он не выходит за рамки своей
функции, не выступает на стороне обвинения или
защиты и не нарушает принципа состязательности.
На этих основаниях мы вынуждены не согласиться с
теми авторами, которые относят суд к субъектам доказывания.
Более того, мы склонны полагать, что суд, хотя
и заинтересован в установлении объективной истины,
вполне может обойтись и без этого при постановлении приговора.
В подтверждение наших слов можно привести
слова видного ученого-процессуалиста С.А.Шейфера,
который отмечает: «…закон прямо устанавливает
случаи, когда уголовное дело может быть разрешено
и без установления объективной истины. В частности, при вынесении приговора по делу, рассмотренному с участием присяжных, председательствующий
судья руководствуется не действительными фактическими обстоятельствами дела (он в их установлении
не участвует), а вердиктом присяжных, который они
не мотивируют и мотивировать не могут. В случаях,
когда судья вынужден вынести приговор на основе
оправдательного (а иногда и обвинительного) вер-
№73 Т.1
дикта, с которым он внутренне не согласен, говорить
о том, что истина в традиционном ее понимании судом установлена, очевидно, нет оснований (исключением являются случаи, когда при обвинительном вердикте судья приходит к выводу о невиновности подсудимого, что позволяет ему в соответствии с ч. 4 и ч.
5 ст. 348 УПК РФ не согласиться с вердиктом)» [8].
Мы полностью разделяем мнение С.А.Шейфера и
полагаем, что законодателю следовало бы расширить
полномочия председательствующего судьи при производстве по уголовному делу с участием присяжных
заседателей.
Также автор подмечает, что: «…сходная ситуация складывается при рассмотрении дел в особом
порядке при согласии обвиняемого с предъявленным
обвинением (гл. 40 УПК РФ). На основании согласия подсудимого с обвинением судья выносит обвинительный приговор, если «придет к выводу, что
обвинение... подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу» (ч. 7 ст. 316 УПК
РФ). Но так как в этом случае, в отличие от обычного порядка, доказательства в судебном разбирательстве не исследуются (ч. 5 ст. 316 УПК РФ), судья
поневоле руководствуется доказательствами, собранными на досудебных стадиях, как бы принимая
их на веру» [8]. Исходя из высказанного мнения
уважаемого ученого, мы вынуждены констатировать, что и в этом случае речи об установлении объективной истины не идет и надежность приговора
тоже может вызывать сомнения, так как на подсудимого на стадии предварительного расследования
вполне могло быть оказано давление со стороны
следствия.
В продолжение мысли С.А.Шейфер указывает: «схожая ситуация складывается при отказе прокурора от обвинения в суде. В этом случае, как бы
прокурор ни мотивировал свой отказ – отсутствием
ли в действиях подсудимого состава преступления,
недоказанностью его вины или самого события преступления, суд, если не находит оснований для оправдания, обязан прекратить уголовное дело, сославшись на одно из этих оснований (ч. 7 ст. 246
УПК РФ). Этим суд как бы солидаризируется с прокурором, хотя внутренне может и не соглашаться с
его доводами» [8].
На основании изложенного мы можем сделать
вывод о том, что действующее уголовнопроцессуальное законодательство предусматривает
ситуации, когда установление объективной истины не
является обязательным критерием для постановления
судом приговора.
По мнению авторов, для устранения сомнений
в объективности таких приговоров законодателю следовало бы предусмотреть возможность исследования
доказательств в судебном заседании при рассмотрении дел в особом порядке при согласии обвиняемого
с предъявленным обвинением.
Подводя итог вышеизложенному, можно сформулировать следующее определение понятия объективная истина (в уголовном процессе): это – вывод,
сделанный субъектом доказывания по уголовным
делам на основании познания предметов и событий,
153
2013
ВЕСТНИК НОВГОРОДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
относящихся к обстоятельствам совершения преступления, и являющийся очевидным для всех участников
уголовного судопроизводства.
№73 Т.1
8.
Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. Тольятти, 1998. С. 37.
1.
Mohov A.A. Problemy istiny v uslovijah sostjazatel'nosti //
Sovremennoe pravo. 2002. № 12. S. 32–35.
Ryzhakov A.P. Ugolovnyj process (Uchebnik dlja vuzov)
Moskva, 2004 g. S. 231.
Strogovich M.S. Kurs sovetskogo ugolovnogo processa. T. 1.
S. 41.
Filosofija: Jenciklopedicheskij slovar'. M.: Gardariki. Pod
redakciej A.A. Ivina. 2004. S. 51.
Filosofskij jenciklopedicheskij slovar'. – M.: Sovetskaja
jenciklopedija. Gl. redakcija: L.F. Il'ichjov, P.N. Fedoseev,
S.M. Kovaljov, V.G. Panov. 1983. S. 247.
Filosofskij jenciklopedicheskij slovar'. M. 2010. S. 43.
Filosofskaja jenciklopedija: V 4 tt. M.: Mysl'. Pod redakciej
V.S. Stjopina. 2001. S. 231.
Shejfer S.A. Dokazatel'stva i dokazyvanie po ugolovnym
delam: problemy teorii i pravovogo regulirovanija. Tol'jatti,
1998. S. 37.
Bibliography (Transliterated)
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.
1. С. 41.
Мохов А.А. Проблемы истины в условиях состязательности // Современное право. 2002. № 12. С. 32–35.
Рыжаков А.П. Уголовный процесс (Учебник для вузов)
Москва, 2004 г. С. 231.
Философия: Энциклопедический словарь. М.: Гардарики.
Под редакцией А.А. Ивина. 2004. С. 51.
Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л.Ф. Ильичёв, П.Н.
Федосеев, С.М. Ковалёв, В.Г. Панов. 1983. С. 247.
Философский энциклопедический словарь. М. 2010. С.
43.
Философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В.С. Стёпина. 2001. С. 231.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
154