Курс Священного Писания Нового Завета в российских духовных
advertisement
Теологические науки второе мнение. Действительно, Господь умалил Себя не своей Божественной природой, которая неизменна, а личностно приняв «образ раба». «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Фил.2.6-8). Итак, когда получено некоторое представление о Творце, можно перейти к творению, начав с более простого с духовного неба или мира ангельского. «В начале сотворил Бог небо…». Отца, даже самое бытие. И если что не Отец, то не есть ни Сын, ни Дух; и если бы чего не имел Отец, того не имеет Сын и Дух; но через Отца, т.е. потому, что существует Отец, существует Сын и Дух; и через Отца имеет Сын, также и Дух все, что имеет, потому, что Отец имеет все это... Он сообщает Свою единую природу равным образом и Сыну и Святому Духу, в которых она пребывает единой и нераздельной, хотя и сообщается различным образом, ибо исхождение Святого Духа от Отца не тождественно рождению Сына от Того же Отца». Наконец, сказав о равном достоинстве Отца и Сына, необходимо дать толкования словам Господа: «Отец болий Мене есть» (Ин14,22). Согласно одному мнению, Отец более, потому что Он Виновник Сына, причина Его вечного рождения. Но тогда действительно равное достоинство сомнительно. Согласно другому мнению, которое разделял император Мануил, Господь имел в виду человеческую природу, которую воспринял. Собор 1166 г. принял Библиографический список 1. Тайнов Э.А. Трансцендентальное. Очерк православной метафизики. М.: Мартис-Пресс, 2002, с. 55. 2. «Наставления» извлечены из целого ряда творений свт. Афанасия: «Жизнеописания преп. Антония», 20-ти «Посланий» и 20-ти «Слов». М.В. Таланкина (Москва, Россия) КУРС СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ НОВОГО ЗАВЕТА В РОССИЙСКИХ ДУХОВНЫХ АКАДЕМИЯХ НА РУБЕЖЕ XIX-XX ВВ. Академические корпорации были тесно связаны со злободневными вопросами богословской науки, церковной и общественной жизни. Внешние импульсы много способствовали творческому развитию ученых. Профессора академий привлекались Синодом для составления аналитических обзоров и записок, входили в состав различных комиссий, участвовали в решении актуальных церковных задач, таких, как перевод Священного Писания на русский язык, составление проектов преобразования духовной школы и развития богословской науки. Наконец, главным стимулом служила и острая необходимость самостоятельной разработки богословия в духе Православной Церкви. К сожалению, перечисленные творческие задачи, способствуя научному росту преподавателей, гораздо менее могли воздействовать на формирование студентов. Академии по-прежнему решали двойную задачу: служили высшей богословской школой и педагогическим институтом для духовно-учебного ведомства. Приспособление Православной Духовной Академии «к новым потребностям богословской науки, Церкви и общества» было сформулированной, но не решенной задачей [1]. С 1884 г. положение усложнилось – была отменена даже отделенская специализация, и учебный план был вновь унифицирован. В СПбДА, например, каждый студент слушал теперь одновременно 11-13 совершенно различных дисциплин, 30 часовых лекций в неделю, по 5 в день. За весь курс обучения нужно было сдать 45 предметов. Во все время действия устава 1884 г. в СПбДА Священному Писанию Нового Завета отводились две часовые лекции в неделю на первом и втором курсах. В других академиях предмет мог занимать 1 год – по 4 лекции в неделю. Из библейских дисциплин, помимо Священного Писания Нового Завета, читались Священное Писание Ветхого Завета, библейская история, библейская археология, еврейский и греческий языки. «Нечего и мечтать об идеальном студенте, который занимался параллельно лекциям, почерпая в них лишь указания и поправки для своих самостоятельных работ, – писал в 1902 г. ректор СПбДА епископ Ямбургский Сергий. – Такого студента быть не может при настоящей многопредметности преподавания. …Студенты очень даровитые и очень расположенные к занятиям … машут рукой на лекции и занимаются помимо них» [2]. Возможности углубленно освоить интересующую область богословия были ограничены подготовкой выпускной работы. Далее перспектива специализации открывалась для профессорских стипендиатов, которые имели год на подготовку к будущей научной и преподавательской деятельности. Однако выпускные сочинения нередко писались по одной теме, занятия стипендиата были посвящены другой, а кафедра в академии предоставлялась по третьей дисциплине. Таким образом, углубление в одну какую-нибудь об21 Теодицея №1, 2010 щения. Василий Гаврилович Рождественский считал необходимым, прежде всего, раскрыть с положительной стороны новозаветное учение о Лице Господа Иисуса Христа и о Церкви. При этом на пути этого раскрытия он предполагал возможным «вполне удовлетворить критическим притязаниям современной мысли». Он отмечает непригодность схоластического метода как неудовлетворительного для этой задачи и чуждого для православного богословия. В.Г. Рождественский. Профессор по кафедре богословия Санкт-Петербургского университета (1860-е-1900-е гг.): «Если бы был предначертан во всей ясности и исторической полноте Богочеловеческий образ Иисуса Христа, …вполне раскрыты истины божественных Писаний и поставлены во всем их историческом свете, то так легко не увлеклись бы Ренаном, Штраусом и другими». «Цель – «явить Церковь, а не призрак Церкви», по выражению А. С. Хомякова. «Бывшие студенты легко бросают веру не оттого ли, что, ратуя с рационализмом, мы дали ему прокрасться в наши ряды? …Увлекшись полемикою с западными вероисповеданиями, …имевшею в свое время самое жизненное значение, мы и в положительном, научном развитии и построении истин веры усвоили … почти исключительно демонстративный метод, …тяжелую, неудобную школьную арматуру». «Необходимо выяснить те элементы, начала, из которых слагается «материк Церкви» (на котором стояли и стоим). …Одним словом, нужно внести более положительной разработки, более анализа в область нашего богословствования. Этим путем,…с одной стороны, мы вполне удовлетворим критическим притязаниям современной мысли, показав ей в системе христианских догматов не простой агрегат вне всякой связи между собою и с другими областями человеческого знания, но ту высшую, законченную богооткровенную философию, в которой одной можно найти разрешение всех высших идеальных вопросов, томящих наш разум, успокоение надежд нашего сердца, высший чистейший идеал нравственного совершенствования. …С другой стороны, по отношению к самой богословской науке это есть тот путь исследований в области веры, который проложен для нее еще святыми, вселенскими отцами и учителями Церкви». Однако пока остается еще неясным, какими методами можно строить искомую богооткровенную философию, на чем ее основывать и как избежать нового западного заимствования – протестантской односторонней рассудочности с ее релятивистским критерием истины. Стефан Михайлович Сольский также ставит целью дать «отчетливые ответы» на вопросы современной науки. Для этого нужно разрозненные данные о библейских книгах свести в систему; изложить объективное учение о происхождении и хранении священных книг в церковном духе, очистив его от наслоений церковных преданий, проверив их критически; затем разобрать отрицательные мнения на основании церковного учения и самого текста. Причем разбор отрицательных мнений служит необходимым условием сознательного усвоения положительного ласть богословия откладывалось надолго [3]. Тем не менее, прокрустово ложе учебного плана не стало определяющим фактором в постановке академических дисциплин. Профессора стремились вложить в слушателей идеи, волновавшие их самих, шли не от учебной формы, а от своего понимания целей развития науки. Цели ставила сама окружающая действительность. Профессор богословия Санкт-Петербургского университета В.Г. Рождественский констатировал, что материализм пронизал весь строй жизни, что в социальной сфере господствует «стремление превратить человечество в ассоциацию рабочих, не видящих и не знающих в жизни никаких других целей кроме труда и наслаждения». Важная причина бедственного положения в том, что религиозные запросы общества остаются неудовлетворенными, прежде всего – со стороны русского богословия [4]. В среде читающей публики широко распространяются и получают отклик популярные французские и немецкие издания, несущие рациональные доктрины, идеи отрицательной библейской критики. «Самый главный и ближайший вызов современности» Василий Гаврилович видел именно в отвержении подлинности происхождения Евангелий и апостольских посланий, «чтобы затем иметь полное право обращаться с содержанием их, как с расплавленным металлом, который можно отливать в любую форму, или как с мозаикой, в которой можно переставлять части как угодно». Основная цель ниспровержения авторитета Священного Писания, прежде всего, Нового Завета в том, чтобы истинный образ Иисуса Христа заменить мнимым и «сдвинуть Церковь Христову с ее исторического основания». Чтобы не дать лжи восторжествовать, нужно противопоставить ей не только сердечную веру, но и оплот науки. Отсюда явствует, что перед русским богословием встает апостольская задача: «На долю современного богослова выпадает… апостольский подвиг –… поддержать любовь и благоговение к Слову Божию, всегда бывшее в народе, …оживить, выяснить пред сознанием современного человечества евангельские идеалы жизни». Притом, что и само богословие очищает от сухой и бесплодной систематики только укорененность в Слове Божием. «Итак, если для каждого дня существуют свои заботы (Мф. 6, 34), то к числу самых насущных принадлежит в наши дни для богословского образования – поставить науку Священного Писания на подобающую ей высоту значения». Те же мысли мы находим и у академических профессоров С.М. Сольского (КДА), М.Д. Муретова (МДА), А.Л. Катанского (СПбДА), Н.Н. Глубоковского (СПбДА). Обновление восприятия Священного Писания – необходимое условие оживления и народной веры, и богословской науки. Однако до цели было еще далеко. Недавнее наследство русского богословия и западный характер русской образованности осложняли дело [5]. Ученые ставили перед собой задачи двоякого рода: 1) раскрыть истины Священного Писания с положительной стороны и 2) разобрать и опровергнуть отрицательные мнения. Отдельные высказывания посвящены методу изучения Писания – в связи с вопросами разработки науки, преподавания и просве22 Теологические науки дов, полученных в результате западных критических исследований. Программа КазДА того же 1896 г., составленная Михаилом Ивановичем Богословским [8], является более подробным вариантом программы проф. Сольского. Более подробно дается история и обзор литературы по библеистике; добавлена внешняя история рукописного текста; отдельная глава посвящается истории толкований новозаветного текста. Реже упоминаются мнения западной критики, подлежащие опровержению, но в целом их разбор остается важным структурным элементом курса. Методические вопросы, связанные с противоречием между обширным объемом материала и ограниченным числом занятий, в программе не освещаются. Программа Митрофана Дмитриевича Муретова [9], занимавшего кафедру Священного Писания Нового Завета в Московской академии, отличается от программ его киевского и казанского коллег. Со стороны структуры курс проф. Муретова вполне обычный. Общая часть состоит из предисловия, очерка истории толкований, истории канона и истории текста Нового Завета. В специальной части рассматриваются последовательно Мф., Мк., Лк., Ин., Деян., Соборные послания, жизнь и труды апостола Павла, его послания и Апокалипсис. Интерес представляет отраженный в программе подход к школьному изучению Нового Завета. Опровержение либеральной критики предполагается на уровне ее оснований и метода, который рассматривается в контексте истории и духовного состояния протестантских церквей. Католическая экзегетика и протестантская экзегетика ортодоксального направления рассматриваются с точки зрения их роли в защите христианства на Западе «от нападений отрицания, неверия и полуверия». Разбор отрицательных мнений по поводу отдельных вопросов авторства, подлинности и содержания новозаветных книг не является необходимым элементом курса. Однако преподавателю предлагается учесть влияние этих мнений там, где они действительно искажают восприятия смысла текста слушателями. Ставится задача приблизиться к раскрытию в современном контексте истинности «свято-отеческих начал толкования и воззрения на Новый Завет» с тем, чтобы на этом именно основании строить и православную библеистику. Наконец, уделяется внимание и согласованию необходимо обширного материала с ограниченным временем лекций. Формулируются цели обучения и приоритеты в выборе материала. Главная цель – дать молодым богословам средства к самостоятельным исследованиям в области Священного Писания Нового Завета в духе Православной Церкви. Сообразно этой цели и должны избираться те или иные отделы программы для более полного прочтения. М.Д. Муретов, профессор по кафедре Священного Писания Нового Завета Московской Духовной Академии (1878-1910). «Одну из задач современной православнобогословской науки по предмету Священного Писания Нового Завета должно составлять более частное раскрытие и толкование …истинности святоотеческих начал толкования и воззрений на Новый содержания. С.М. Сольский [6], профессор по кафедре Священного Писания Нового Завета Киевской Духовной Академии (1864-1897): «Нам хотелось бы …представить опыт такого введения в новозаветные книги, которое с критическим изложением сведений, к ним относящимся, соединяло бы в себе целостное и систематическое обозрение их содержания, которое в своих окончательных выводах давало бы отчетливые ответы на те вопросы, которые поставлены современною наукою касательно книг Нового Завета». Стоит задача «объединения разнородных частей науки и богатства сведений о библейских книгах, не в исключительно историческом начале, но историко-догматическом, – в показании верности или неверности церковных преданий и соединенных с ними верований по отношению к библейской письменности». «Нужно 1) критически проверять выводы отрицательной критики касательно каждой библейской книги на основании данных самой книги и церковного предания; 1) объективно излагать представления о каждой книге в духе Православной Церкви. …Такое Введение примет вид и форму строго систематической богословской науки». Например, при разборе вопроса об авторстве, нужно: «рассмотреть доводы отрицательной критики, вески ли они? Если эти данные на стороне церковного предания, то вопрос – подтверждает ли его содержание книги; если содержание книги не дает почвы для отрицательных выводов, то вопрос – имеет ли оно действительно в своем учении неотразимые следы апостольского или евангельского учения». «Опасение, что критическое изучение книг Священного Писания может быть только в ущерб знакомства с их положительной стороною, едва ли основательно; сознательное усвоение их положительной стороны может быть только при основательном научном разборе существующих отрицательных взглядов на нее». Программа проф. Сольского по Священному Писанию Нового Завета для КДА 1896 г. [7] отражает тот же подход. Курс «Введения в книги Священного Писания Нового Завета» состоит из общего и специального (частного) введения. В общей части рассматриваются: цели, задачи, метод и история библейской науки; история новозаветного канона и история текста. Хронологическое изложение основных фактов сопровождается разбором частных мнений отрицательной критики. Специальная часть рассматривает Четвероевангелие (параллельно-хронологически), Соборные послания, послания апостола Павла и Апокалипсис. В отношении каждой из новозаветных книг предполагается изложить церковный взгляд на ее происхождение, дать обзор содержания указанных мест и по ходу разобрать мнения либеральных исследователей. К сожалению, издание лекций Сольского также остановилось в самом начале, поэтому остается неясным, насколько автором было осознано и сформулировано методологическое отличие школьного изучения Писания в церковном духе от протестантских подходов, и насколько затрагивалась проблема рецепции православной библеистикой фактов и мето23 Теодицея №1, 2010 «…Изучение догматического учения со стороны того вида, в котором оно явилось в устах Иисуса Христа и апостолов, имеет важное значение не для одной только науки, но и для религиозной жизни образованных христиан всех времен, а наших в особенности». «В наше время особенно живо чувствуется потребность в научном богословском образовании: наше так называемое образованное общество имеет к изучению религиозных вопросов гораздо менее средств, чем наши предки в допетровскую эпоху, очень хорошо знакомые с богословским языком». «Корень богословского языка любого времени – в Библии, преимущественно – в новозаветном писании. …Для любого христианина важен опыт связного изложения догматического учения Иисуса Христа и апостолов со стороны своеобразия его формы – … чтобы через сопоставление и выяснение одного выражения другим сделался… понятным и живым… способ выражения, который существовал во время земной жизни Христа Спасителя и апостолов». Принципы построения библейского богословия. Прямая задача – «выяснение догматического учения, заключающегося в Священном Писании со стороны его содержания и …способа выражения». Нужно раскрыть новозаветное учение в его сущностном единстве и формальном разнообразии, вытекающем из условий времени, обстоятельств и личных особенностей священных писателей. Апологетическая сторона не должна выходить на первое место. Нужно «не разрушать по частям научное здание библейского богословия, воздвигнутое западным рационализмом, а создать православное здание той же науки, которое бы …всем своим существом свидетельствовало о нравственной бедности, непрочности, слабом фундаменте, фантастичности и уродливости этих построений и таким образом наносило более сильный и решительный удар их существованию, чем все мелкие дробные удары частной полемики». «Апологетическим требованиям должно удовлетворить так и настолько, насколько …можно совместить это с положительным изложением предмета. …Апологетизм может выражаться в плане, в методе изложения, в обращении особого внимания на предметы, подлежащие перетолкованию со стороны отрицательной критики». В изложении догматического содержания «исходим из подлинности всех священных книг». Проникновение в дух и язык Библии, живое восприятие Благовестия, усвоение его положительного смысла – все это выражения из словаря семинарских учебных программ и академических приемных комиссий. Но если семинарская методика изучения Священного Писания несет отпечаток, можно сказать, зачарованности текстом в его последовательном течении и едва разрешает преподавателю обобщить смысл нескольких стихов, то в статье проф. Катанского намечено направление развития, обещающее гораздо больше в достижении поставленной цели. Возможно, именно библейское богословие должно служить стержневым элементом курса Священного Писания Нового Завета в современном университетском теологическом образовании, причем на Завет». Необходимо осветить «экзегес протестантский и ложь его основных начал, которая обнаружилась особенно в истории протестантизма (и обнаруживается в настоящее время в толковании и русских штундистов…)» Методические замечания: Невозможно изложить все разделы программы одинаково полно. Поэтому преподаватель должен исходить из большего или меньшего соответствия того или иного отдела цели: «дать молодым богословам наиболее выразительные и полные образцы для научных и всесторонних (филологических, археологических, исторических и богословских) изъяснений Священного Писания Нового Завета». Также, избирая отделы для подробного объяснения, нужно принимать во внимание: – «их сравнительно большую связь с научным раскрытием богодухновенных истин всего вообще православного богословия и Священного Писания Нового Завета в частности»; – «их сравнительно большую трудность для понимания ограниченным разумом человека, особенно ввиду нападений со стороны враждебного всему христианству и Новому Завету современного западного и русского неверия и отрицания»; – «отсутствие на русском языке дельных пособий по известным вопросам». Лекции [10] Митрофана Дмитриевича демонстрируют развитие мыслей, намеченных в программе. В них обнаруживается стремление ко всестороннему раскрытию новозаветного учения о «Богочеловечестве и богосовершенстве человека» [11]. Положительное развитие центральной темы соединяется с выявлением ложных оснований здания отрицательной критики в целом. Переходя к столичной академии, мы сначала рассмотрим идеи Александра Львовича Катанского, профессора по кафедре догматики, а затем – Николая Никаноровича Глубоковского. Александр Львович рассуждает о необходимости и возможности развития православного библейского богословия [12]. Именно в этой науке он видит связующее звено между библеистикой и догматикой, которое способно оживить догматическое богословие, и не только науку, но и христианское просвещение. А.Л. Катанский, профессор СПбДА по кафедре догматического богословия (1867-1896): Роль библейского богословия для развития науки и религиозной жизни «Ограничить историю изложения догматов только церковным периодом значит начинать науку не с начала, а с продолжения и лишать ее возможности должным образом понять многое и из церковного ее периода». «Изъяснение Священного Писания восходит к отцам. Хотя они и не писали систем, заключающихся в Священном Писании Нового и Ветхого Завета, но буква Писания в их устах оживала от всестороннего выяснения так, что дух Библии, язык, особенности того или другого писателя в раскрытии догматических истин делались понятными». 24 Теологические науки основании тех его характеристик, которые указал в своей работе проф. Катанский. Во-первых, нынешняя студенческая аудитория имеет те же недостатки (но, к сожалению, не достоинства), что и «образованное общество» конца девятнадцатого столетия, и нуждается в первом знакомстве с языком и понятиями Священного Писания. Во-вторых, изучение внешней стороны священных книг вполне может быть отнесено на периферию базового курса библеистики и уступить место раскрытию их внутреннего содержания, потому что мнения либеральной критики, отрицающие подлинность тех или иных книг или отрывков, не будоражат умы тех, кто приступает к изучению Священного Писания и не служат главным препятствием его осмысления. В-третьих, существенный антибиблейский вызов современности – это искажение именно содержания библейского учения. Например, экзегетические последствия процесса так называемого «иудео-христианского диалога» уже представлены в доступной отечественному читателю литературе, относящейся к православной библеистике [13]. Одной из вершин в области русского библейского богословия стала докторская диссертация Н.Н. Глубоковского «Благовестие св. апостола Павла по его происхождению и существу», защищенная в 1897 г. Деятельность Николая Никаноровича была направлена на создание систематического библейского богословия в духе Православной Церкви [14], чтобы в конечном итоге все отрасли богословия вновь обрели живую связь со своим источником, другими словами, чтобы Священное Писание не номинально, но действительно вновь заняло положение «первоисточника и основы богословия, …его животворного производителя и санкционирующего авторитета, … неисчерпаемого заимодавца для всех других богословских предметов» [15]. Глубоковский как экзегет отвечает на вызов времени с бескомпромиссной полнотой, фундаментальностью и верностью Церкви. Он соединяет сильные стороны своих коллег в едином и цельном экзегетическом методе. Отправляясь от Церковного учения о Священном Писании и показывая методологическую неосновательность отрицательной критики в целом, исследователь раскрывает новозаветное учение с положительной стороны и при этом последовательно опровергает гипотезы, выдвинутые постпротестантским неверием, демонстрируя всю силу и дисциплину рассудочного мышления, управленного Церковным духом. Работы Глубоковского поражают своим энциклопедизмом, который явился плодом научной добросовестности и ответственности. Косвенно о высокой требовательности Николая Никаноровича к себе свидетельствует его резкий отзыв на неубедительность некоего сочинения, посвященного жизнеописанию ап. Павла: «По обычаю русских авторов – сделать из своего частного труда нечто грандиозно-колоссальное и решающее в целой научной области» автор излишне расширил работу «к явному ущербу в выполнении своих прямых обязанностей (выделено мной – М. Т.)» [16]. Глубоковский-преподаватель одушевляется той же мыслью, что и Глубоковский-ученый, – стрем- лением к разработке систематического православного библейского богословия. Программа по Священному Писанию Нового Завета 1896 г. для СПбДА, составленная Н.Н. Глубоковским [17], с внешней стороны повторяет обычную структуру: «введение в науку», история экзегетических систем, канона и текста; разбор Евангелий, Соборных посланий, посланий апостола Павла и Апокалипсиса. Однако при сопоставлении с рассмотренными вариантами других академий ясно проступает ее отличие – «методологическая и мировоззренческая сосредоточенность». В программе разворачивается широкий план развития православной библеистики в детально осмысленном противостоянии рационалистическим теориям, намечается развитие библейского богословия, отсутствие которого осмысляется как «существенный пробел академического образования». В отличие от своих коллег, Николай Никанорович не перечисляет «главные» отделы новозаветного текста для обязательного толкования, не дает списков имен и систем в разделе «Общее введение». Вместо того он последовательно подчиняет все части курса одной стратегической задаче – дать возможность слушателям усвоить методологическую основу исследования Священного Писания Нового Завета в духе Православной Церкви, не смущаясь вызовами рассудочной западной образованности и не уступая европейским оппонентам в тщательности и логике разработки той или иной темы. Нельзя не отметить, что проф. Глубоковский видит в привитии «твердого навыка к самостоятельной научной работе в области новозаветной экзегетики» залог достижения и цели образования, и цели воспитания. В этом замечании православного экзегета еще раз проявляется целостность его подхода, в котором сила рассудка в духе церковности необходимо соединяется с силой нравственной. Н.Н. Глубоковский, профессор СПбДА по кафедре Священного Писания Нового Завета (18911919): Цель и задачи курса «Давать целостное, закругленное и научнообоснованное понятие о предмете». «Желалось бы воспитать (в студентах) твердый навык к самостоятельной научной работе в области новозаветной экзегетики, чтобы после им приходилось лишь применяться к частнейшим вопросам, и обогащаясь со стороны фактического материала, не колебаться насчет принципиальной, научноправославной точки зрения». «Мне казалось бы, что таким путем вернее будут достигаться и цели образования, и намерения воспитания». «Не столько говорить о фактах во всех их подробностях (предполагая их известными – в главнейшем – своим слушателям), сколько извлекать мысли из фактов. …Настоит, прежде всего, указывать руководящую идею и ход ее развития». Основные разделы курса I. Введение в науку. Соотношение откровения Божественного с закреплением его устным и письменным словом человеческим. Поелику Священное Писание есть откровение воли Божией человеку, обязательное для ума и для сердца, то и ближайшая 25 Теодицея №1, 2010 В своих лекциях проф. Глубоковский держался заявленных идей, отдавая приоритет демонстрации подхода и метода. Ограниченный скудными учебными часами, он развернуто подавал избранные темы, в особенности те, над которыми работал сам, и «обобщенно-мировоззренчески» – остальные. (Как, например в литографированных лекциях за 1894/95 уч. г. мы видим следующее объемное соотношение тем: жизнь и труды ап. Павла – 20 страниц, общая характеристика посланий – 22 страницы; 1,2 Фесс. – 98 страниц. Гал. 5-6 – 278 страниц; послания из уз, пастырские и Апокалипсис – общая характеристика на нескольких страницах. С момента введения практических занятий – после изменений к уставу в 191011 гг. – проф. Глубоковский посвящает их с 1912/13 по 1917/18 только разбору Евр.). Пройдя трудный и долгий путь исследователя и преподавателя, ученый вышел на новый уровень и масштаб видения проблем русской библеистики в контексте богословия в целом. Свои оценки он изложил в «юбилейном исповедании экзегета» – в речи на праздновании 100-летия Санкт-Петербургской академии в 1909 г. [19]. Прежде всего, профессор отмечает, что научная компетентность русской экзегетики решительно засвидетельствована частными успехами авторитетных и способных людей, которые трудились на этом поприще в разные времена. Тем не менее, научное и учебное изучение Священного Писания в России неудовлетворительно. Наиболее рельефно перед взглядом экзегета проступает проблема фактической автономности исследований в области Священного Писания от других отраслей богословия. «Другие дисциплины …развивались и жили независимо, только наружно прикрываясь цитатами Писания, фактически же всецело витая в сфере отвлечения и схоластики. Это была механическая совместимость без органического взаимодействия». «…Экзегетика не могла творчески воздействовать на другие дисциплины, …она «толковала тексты», а последними помимо нее пользовались догматика и мораль, не считаясь с библейско-богословскими требованиями и не помогая их удовлетворению». «Церковная история общая начиналась ex abrupto после апостольского периода без соотношения с ним, являясь вполне независимой; …частные же церковные истории излагали судьбы христианства в поместных церквах документально, но без библейских предпосылок, и т.д.». «В богословской академической науке водворялось причудливое республиканство, при котором не было даже временно избираемых президентов, – и наружный порядок поддерживался лишь внешним административным контролем, охранявшим обманчивую фикцию внутренней стройности. Последней не могло и быть, ибо нельзя было избрать органическим началом что-нибудь вместо библейского знания, а оно частью подозревалось и скорее отрицалось в своем специальном достоинстве, если ограждалось и патронировалось собственно утилитарное изучение библейских книг». Потенциал экзегетики для оживления всего богословского знания не раскрывается. задача его изучения будет заключаться в точнейшем усвоении Божественных наставлений посредством внимательного проникновения в богодухновенное слово человеческое. II. Общее введение в священные новозаветные книги… должно ответить на следующие вопросы: 1) Как через богодухновенное слово человеческое понять и усвоить наставления Божественные? (Обзор экзегетических систем и методов и соподчиненно-ограниченное участие разума в истолковании. …Значение при истолковании наук вспомогательных 2) Сохранилось ли в неповрежденности богодухновенное письменное слово? (История текста и изданий Нового Завета в подлиннике и переводах; … определение прав и обязанностей «текстуальной критики») 3) В каком объеме дошло до нас новозаветное письменное слово? (Церковь как верная хранительница Божественных писаний. История канона с ограничением прав «исторической критики» и указанием действительного значения апокрифических писаний) III. Экзегетическое исследование с предварением частных введений в порядке, совпадающем с постепенностью созидания, распространения, возрастания и завершения истинного новозаветного Царства Божия. 1) Совместно-хронологическое исследование Евангелий 2) Деян. 3а) Соборные послания 3б) Служение и послания апостола Павла Хронологически-систематическое исследование посланий по группам: 1,2 Фесс. (увещательноэсхатологического содержания); 1,2 Кор., Гал., Рим. (догматико-полемического характера); Еф., Флп., Кол., Филим., Евр. (догматико-христологические); 1,2 Тим., Тит. (пастырско-канонические). 4) Апокалипсис и переход. IV) Общее заключение. Взгляд на историю новозаветного царства Божия. Соединение догматического, нравственного и эсхатологического учения новозаветного. Этим отделом, если будет позволять время (курсив Н. Н. Г.), желалось бы – хоть в самом сжатом очерке – восполнить существенный пробел академического преподавания в отсутствии науки библейского богословия. Ясно, что программа не отталкивалась от тесноты учебного плана Устава 1884 г., хотя и учитывала ее своим сугубо идейным характером. Скорее, она являлась стратегическим планом развития науки и руководством к действию для учеников и последователей. Идеи и научный темперамент Глубоковского обнаруживаются, например, в подходах его ученика Н. Сагарды [18], оставленного в 1896/97 г. при кафедре Священного Писания Нового Завета СПбДА в качестве профессорского стипендиата. Среди задач – «исследование твердости, непрерывности и достоверности церковного предания о каждой из новозаветных книг». Работу отличает та же строгая логика, тщательность разработки отдельных вопросов и укорененность в церковном предании, что и у заслуженного консультанта молодого исследователя. 26 Теологические науки Показательно развитие мысли, отразившееся в программах разных профессоров. Если у С.М. Сольского и М.И. Богословского мы еще видим «плоскостно-экстенсивный» подход к отрицательной критике (разбор всех ее мнений, а равно и церковных преданий «с научных позиций»), то в программе М.Д. Муретова уже намечен переход к целостной оценке методологии отрицательной критики и, напротив, раскрытие и освоение «методологии» свято-отеческой. Студенты должны усвоить не столько готовые ответы, сколько «образцы рассуждений». И, наконец, емкая и стремительная программа Н.Н. Глубоковского, которая нацеливает на воспитание навыка к самостоятельной научной работе, через освоение идей в их развитии и, главное, через взращивание православного экзегетического мировоззрения и показания, какое место в его целостности отводится рассудочным подходам (филологическому анализу, исторической критике и т.д.). Конфликт между фактическим объемом, не допускающим сужения, и глубиной освоения, которой нельзя пожертвовать, осмыслен и решен «динамически». Научная задача соединяется с воспитательной; учение типологически приближается к научному поиску, стимулирует самодеятельное продвижение в экзегетическом пространстве. Тематический спектр не сужается, но материал подается решительно неоднородно. Отдельные вопросы разбираются во всей бескомпромиссной сложности, в которой они предстали перед самим преподавателем. Другие получают только мировоззренческое, ориентирующее освещение. Перед студентом предстает план развития науки, достигающий до ее обозримых границ. Академический шаг вперед в библеистике вскрыл новый пласт проблем. Живая потребность опереться на Писание была сформулирована, но не достигнута – систематическое и историческое богословие продолжало существовать в отрыве от экзегетики, не питаясь ее результатами, но довольствуясь «приискиванием мест», что было отголоском латинского периода русской богословской школы. Недостающее связующее звено между экзегетикой и остальным зданием богословия видели в богословии библейском. От его развития ждали плодов и для просвещения. Список сокращений ОР РНБ – Отдел рукописей Российской национальной библиотеки ПСТГУ – Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет ПЭ – Православная энциклопедия РГИА – Российский государственный исторический архив ХЧ – Христианское чтение «Частные успехи и в экзегетике и в богословии были и теперь, – иногда даже очень существенные, – но без соподчиненной органической солидарности не достигали общего богословского подъема». Слабость постановки академического преподавания Священного Писания порождает трудности двоякого рода: богословское сообщество не осознает и не заявляет о своей потребности в большей связи с экзегетикой и, с другой стороны, наличная слабость экзегетики, не имеющей систематического развития, не позволяет увидеть в ней творческий источник становления и обновления других отраслей. «Доселе не имеем систематических опытов научного комментария на всю Библию и, по-видимому, не замечаем этого страшного пробела. …Не было живого спроса, а потому не рождалось и систематического предложения, которое – иначе – являлось бы ответом в пустое пространство». «Теоретическое первенство Священного Писания всего менее обеспечивалось …представлением ему фактического верховенства в научном развитии». «Фактически один преподаватель, а материал был крайне разнородный и не поддавался конструктивному объединению, как в науках теоретических, где каждый может построить свою законченную систему и тем самым внести нечто новое в сокровищницу знания. Ничего подобного нет в области Священного Писания, ибо тут объем установлен подлинными размерами предмета и допускает лишь расширение, а никак не сужение. «Понятно отсюда, что экзегетическая миссия нимало не выполнялась, – и высшая духовная школа, делая ученый вид, доставляла, в сущности, меньше средней». «Но тогда неизбежно, что эта наука, будучи сама слабою, не могла оплодотворять». Расширение тем и направлений в академическом изучении библеистики необходимо, но оно не должно быть экстенсивным. Должно быть систематически переосмыслено место экзегетики в богословии. «Ныне четыре кафедры. Одно количественное умножение уроков может ограничиться «арифметическим успехом» – вместо пяти истолкуют десять глав и т. п., а какая отсюда выгода для общебогословской программы, коль скоро все части останутся разрозненными и не воспримут зиждительного библейского духа в самое существо свое?» «Без систематической классификации всех академических дисциплин по библейскому масштабу может оказаться спорным даже разделение Писания между 4-мя преподавателями». *** Профессора по кафедре Священного Писания Нового Завета имели живое церковное поприще – апостольскую задачу противостоять отрицательной библейской критике. В решении этой задачи никто не мог дать им готовый эталон, и никто, кроме них самих, не мог подготовить молодых богословов им на смену. Поэтому разрыв между скромными результатами обучения и его целями не сковывал инициативу, но, напротив, стимулировал творческий поиск. Примечания 1. См., например, объяснительную записку к проекту академического устава, подготовленному комиссией профессоров СПбДА около 1906 г.: ОР ОНБ Ф.558. Ед.хр.110. Л.1об. 2. ОР РНБ Ф.558. Ед.хр.104. Л.1-3об. 3. Впервые удалось отразить в академическом уставе постепенное углубление научной специализации студента без ущерба для фундамента богословского образования 27 Теодицея №1, 2010 7. Программа чтений по Священному Писанию Нового Завета в СПбДА, МДА, КДА, КазДА 1896 г. // ОР РНБ Ф. 194 О. 2 Д. 5 Л. 95об.-100. 8. Там же. 9. Там же. 10. См.: Муретов М.Д. Новый Завет как предмет православно-богословского изучения; Евангелие по Матфею; Родословие Христа // Избранные труды: Православная богословская библиотека. Выпуск 3. М., 2002. С. 33-400. 11. Владыка Илларион (Троицкий) в статье, посвященной профессору, отмечает эту тему среди тех, которые «сам М.Д. Муретов считал существеннейшими во всем, что он писал». См.: Муретов М.Д. Избранные труды… С. 19. 12. Катанский А.Л. Об изучении библейского новозаветного периода в историко-догматическом отношении // Христианское Чтение. 1872 Ч. I. С. 31 и сл., 217 и сл. 13. См., например, интерпретацию Ветхого Завета как продолжающегося в современности у следующих авторов: Теодор Стилианопулос. Новый Завет: православная перспектива. М., 2008. С. 30-32; Сорокин А., прот. Христос и Церковь в Новом Завете. М., 2006. С. 69-70. 14. См.: Ианнуарий (Ивлиев), архим. Вклад С.-Петербургской духовной академии в русскую библеистику // Богословские труды. Юбилейный сборник, посвященный 175-летию Ленинградской духовной академии. М., 1986. С. 192-198. 15. Глубоковский Н.Н. Священное Писание в Духовных Академиях на рубеже двух столетий // Церковный Вестник. 1909. № 50-51. С. 1581. 16. Глубоковский Н.Н. Опыт русской обработки материала для жизнеописания Св. ап. Павла // Христианское Чтение. 1894. I. С. 189. 17. Программа чтений по Священному Писанию Нового Завета в СПбДА, МДА, КДА, КазДА 1896 г. // ОР РНБ Ф. 194 О. 2 Д. 5 Л. 95об.-98об. 18. Отчет Николая Сагарды о занятиях по предмету Священного Писания Нового Завета // Журналы заседаний Совета СПбДА за 1896-97 г. СПб., 1898. С. 374-403. 19. Глубоковский Н.Н. Священное Писание в Духовных Академиях на рубеже двух столетий // Церковный Вестник. 1909. № 50-51. С. 1574-1584. только в проекте 1917 г. См.: Сухова Н.Ю. Вертоград наук духовный: сборник статей по истории высшего духовного образования в России XIX – начала XX века. М., 2007. С. 121-125. 4. Рождественский В.Г. Об изучении Священного Писания ввиду новых потребностей жизни и богословской науки // Христианское Чтение. 1869. II. С. 777-794. 5. Вхождение в Церковь сопровождалось на Руси живым и вдохновенным интересом к Слову Божию. Тот, кто изучал и знал книги Священного Писания, назывался «мужем хитрым», «книжником» и «философом». Переписчики Евангелий считали своим долгом поправить текст, чтобы яснее представить его мысль читателю, и нередко делали приписку: «Если же в каком месте не исправил, Бога ради, исправляя чтите, а не кляните». И в монгольский период поправки были делом обычным, хотя качество исправлений заметно понизилось из-за всеобщего упадка. Но колыбель русского школьного богословия качали уже латиняне и протестанты. И нельзя забыть, что западная школа прошла времена крайнего оскудения понимания смысла Писания. По свидетельству Эразма, «нередко можно было встретить 80-летнего богослова, который во всю жизнь не брал в руки Нового Завета». Гуманист Роберт Стефан приводит признание некоего сорбоннского доктора: «Я, имея более 50 лет, не знал, что существует Новый Завет». Далее западная дорога разошлась на две – на охранительно-схоластическое римское направление и рассудочно-испытывающее протестантское. Оба течения сохранили свое глубинное родство – рассудочную односторонность в познании истины. Одни продолжали искать в рассудке опору для церковных формулировок, другие средствами рассудка стали искать саму истину, утратив ее вместе с Преданием. См.: Сольский С.М. Употребление и изучение Библии в России // Православное обозрение. 1868. Окт. С. 168; Там же. Ноябрь. С. 260; Киреевский И. В. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России // Разум на пути к истине. М., 2002. С. 151-213. 6. Сольский С.М. Из лекций по Новому Завету // Труды КДА. 1877 № 8. С. 243-284; Там же. 1878 № 4. С. 98127; Его же. Каков может быть состав научных введений в книги Священного Писания в настоящее время? // Труды КДА. 1887. № 3. С. 358-376. 28