КОНЦЕПТ `ОГОНЬ` В АНГЛИЙСКОМ И ТАТАРСКОМ ЯЗЫКОВОМ

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 17 (155).
Филология. Искусствоведение. Вып. 32. С. 81–84.
Д. Д.Хайруллина
КОНЦЕПТ ‘ОГОНЬ’ В АНГЛИЙСКОМ
И ТАТАРСКОМ ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ
(ИЗ ОПЫТА ПРОВЕДЕНИЯ АССОЦИАТИВНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА)
Статья посвящена описанию ассоциативного поля универсального концепта ‘огонь’ в английском и татарском языках и выявлению его общих и специфических когнитивных признаков в различных концептосферах.
Ключевые слова: ассоциативный эксперимент, ассоциация, концепт.
Ассоциативная лингвистика становится
сегодня одним из приоритетных направлений
в современной лингвистической науке. Изучение ассоциативного значения слова позволяет
глубоко и полно представить концептуальную
природу элементов реальной действительности, построить концептуальные модели языковой картины мира. Цель настоящей статьи
– построение ассоциативного поля концепта
‘огонь’ как средства конструирования процесса познания и выявление его общих и индивидуальных концептуальных признаков в
английской и татарской концептосферах.
Ассоциативный эксперимент (далее АЭ),
несомненно, является ценным при понимании индивидуальных особенностей различных культур, поскольку с помощью данного
метода можно судить об особенностях функционирования языкового сознания человека
или целой нации. Настоящий метод можно
рассматривать как «специфичный для данной
культуры и языка “ассоциативный профиль”
образов сознания, интегрирующий в себе умственные и чувственные знания, которыми
обладает конкретный этнос»1. Изучение языкового сознания предполагает, что в процессе
исследования единиц языка и языковых структур выявляется их психологически реальное
содержание – в каком реальном, «психологически достоверном» наборе семантических
компонентов то или иное значение существует в сознании народа, в каких отношениях
по яркости и актуальности находятся между
собой отдельные смысловые компоненты, образующие семантику слова, каковы реальные
смысловые связи слов и структур в языковой
памяти человека2.
Полученное ассоциативное поле словсимволов на определенное слово-стимул может рассматриваться как своеобразная форма
«овнешнения» структуры одноименного кон-
цепта, существующего в сознании носителя
данной культуры. Мы, вслед за Е. С. Кубряковой, считаем, что слово-стимул в данной ситуации выступает как «…тело знака для концепта или группы концептов, как носитель
определенного кванта информации, закрепленного за его оболочкой в акте наречения
соответствующего объекта», и одновременно
является оператором, который при активизации сознания вызывает к жизни целую цепочку сложных ассоциаций3.
В нашем эксперименте принимали участие 70 информантов-англичан, британцев, и
100 информантов-татар, всего – 170 респондентов в возрасте от 18 до 60 лет, различных
профессий и родов деятельности. В ходе АЭ
соблюдались следующие требования: 1) незаинтересованность информантов в результатах
эксперимента; 2) при желании, анонимность
участников; 3) неограниченность в количестве ассоциаций; 4) неограниченность длительности латентного периода. В результате
эксперимента было получено 386 реакций
в английской аудитории и 660 реакций в татарской аудитории. Выявлялись также визуальные стереотипы: некоторые англичане не
ограничивались вербальными ассоциациями,
сопровождая свои анкеты картинками.
На I этапе испытуемые получают словостимул (fire – англоязычные и ут – татароязычные респонденты), на который они реагируют первыми возникшими ассоциациями,
при этом их выбор не ограничивается классифицирующими или количественными признаками. На II этапе полученные реакции
рассматриваются с лингвистической и психолингвистической точки зрения. При анализе
данных АЭ с лингвистической точки зрения
учитываются их формально-грамматические
особенности: реакции классифицируются как
реакции-предложения, реакции-сказуемые,
82
реакции-словосочетания
и
реакциисловоформы4, рассматривается распределение реакций по частям речи5. Определяется
иерархия семем в составе семантемы, выявляются дополнительные смыслы слова, репрезентирующего концепт.
Ассоциативное поле полученных реакций в обеих группах является насыщенным и разнообразным как по семантике,
так и по грамматическим признакам. Следует отметить, что в обеих концептосферах реакции-слова явно преобладают над
реакциями-словосочетаниями (составляющими 19 % в обеих аудиториях) и реакциямипредложениями (7 % в английском языке и 3
% в татарском). Наиболее распространённым
видом реакций (74 % и 78 % соответственно)
является словоформа. При этом в английском
языке информантами чаще употребляются
имена существительные (60 %), менее частотными являются прилагательные (36 %) и глаголы (4 %). В татарской аудитории реакциисуществительные составляют 49 %, прилагательные – 26 %, глаголы – 22 %, наречия – 3
%. И в английском, и в татарском сознании
преобладают парадигматические связи.
Респонденты дают ассоциации, отражающие различные связи слова. Возьмем, к примеру, ассоциативное поле слова-стимула fire:
словообразовательные ассоциации (fireplace,
fireman,
fire-engine),
синонимические
(burning, flame, combustion), сочетаемостные
(destructive, red, uncontrollable), фразеологические (play with fire, be on fire), тематические
(smoke, ashes, coals, log), эмоциональные
(passion, caution, fear, inspiration), ассоциации, связанные с литературой, мифологией
(scourge of Prometheus, the Red Dragoonus).
Ассоциативные связи характеризуются
нами как частотные, если возникают у многих
носителей языка, и единичные, если встречаются в ответах информантов не более двух
раз. В составе ассоциативного поля словастимула fire наиболее частотными являются
следующие реакции: hot (горячий) – отмечают 53 % респондентов, flame (пламя) – 35 %,
burning (горение) – 25 %, dangerous (опасный)
– 21 %, destructive (разрушительный) – 21 %.
Среди реакций слова-стимула ут маркерами являются: кайнар (горячий) – 74 %, учак
(костер) – 63 %, ялкынлы (пламенный) – 40
%, җылы (теплый) – 35 %, куркыныч (опасный) – 31 %, якты (светлый) – 28 %. Среди
единичных ответов можно назвать primitive
Д. Д. Хайруллина
community (первобытное общество), survival
(спасение), means of cooking (источник пищи),
imagination (воображение) в английском и ризык (пища), машина утлары (автомобильные
фары), табигать (природа), сафлык (чистота), чаткы (лучина) в татарском языках. Респонденты приводят и некоторые конкретные
номинации. Так, в татарском языке зафиксирована реакция «Казан утлары» («Огни Казани») – название журнала, являющегося достаточно известным в татарской культуре.
В результате АЭ были восстановлены
основные значения английского слова-имени
концепта. Сравним словарную и ассоциативную статьи: Fire 1. burning that produces bright
light, heat and smoke; 2. destructive burning; 3.
burning fuel in a grate, furnace, etc. for cooking
food or heating a room; 4. apparatus for heating
rooms; 5. shooting from guns; 5. strong emotion;
angry or excited feeling; enthusiasm; 6. strong
criticism6.
Выявленные ассоциаты к ЛСВ1 «состояние горения с выделением яркого света, тепла и дыма» составляют 35 % всех ответов:
heat, burning, flame, combustion, light, warmth,
smell, ashes и др. Ассоциаты к значению «пожар» – 24 %: water, disaster, danger, caution,
devastation, forest fire и т. д. Ассоциаты к значению «горящая куча чего-либо в камине или
печи для приготовления пищи или обогрева
комнаты» – 21 %: house fire, comfort, log fire,
beach fire, food, bonfire и др. Ассоциаты, выявляющие значение «обогревательные приборы» – 6%: chimney, electric fire, gas fire,
fireplace, furnace. Ассоциаты к значению
«стрельба» – 7%: gun fire, weapon, expulsion,
bomb, B 52, ferocious, bad, aggressive и др.
Ассоциаты к значению «сильные эмоции и
чувства» – 3 %: agony, love, passion, anger,
inspiration. Другие ассоциаты составляют 4
%: constructive fire, mesmerizing of pleasant
events, sad, crazy и т. д. Как видно из процентных соотношений, реализуются ЛСВ1, ЛСВ2
и ЛСВ3. Незначительно представлены в концептосфере англичан восприятие огня как
«стрельбы» (7 %), «обогревательного прибора» (6 %) и «эмоции или чувства» (3 %).
Интересно, что ЛСВ6 «сильная критика» (0
%) совсем не актуализируется в обыденном
сознании, что может свидетельствовать о несоответствии лексического и психологически
реального значения слова.
В современном толковом словаре татарского языка отмечаются следующие дефини-
Концепт ‘огонь’ в английском и татарском языковом сознании
ции лексемы-имени концепта ут (огонь): Ут
1) яна торган әйберне чорнап алган ялкын;
2) яктырткыч прибордан таралган яктылык; 3) кабызылган, яндырылган яктырткыч
әсбаплар турында; 4) атыш, ату; 5) сугыш,
көчле сугыш хәрәкәтләре; сугыш барган урын;
6) янгын; 7) күзләрдәге ялтырау; 8) көчле хис,
тойгы; 9) дәрт, ялкын; көч7.
В результате обработки данных АЭ были
восстановлены многие значения имени изучаемого концепта. Ассоциаты к ЛСВ1 «охватившее предмет пламя» – 56 %: учак, стихия,
ялкынлы телләр, очкын, төтен, кисәү и т. д.;
к ЛСВ2 «свет» – 7 %: яшен, нур, кояш, чаткы,
шәм, шырпы уты, машина утлары и др.; к
ЛСВ3 «осветительный прибор» – 4 %: лампочка, электричество, яктылык чыганагы, сүнә
и т. д.; к ЛСВ4 «стрельба» – 6 %: үлем, шок,
куркыныч, куркыта; к ЛСВ5 «война» – 4 %:
юк итүче, кан, кайгы, усал; к ЛСВ6 «пожар»
– 17 %: бәлә-каза, янгын, пожар, чырт-чырт,
дөрли, камап ала, җимерә; к ЛСВ8 «сильное
чувство» – 3 %: мәхәббәт, сөю, хис, романтика; к ЛСВ9 «страсть, пыл» – 2 %: көч, дәрт,
энергия, тизлек. Другие ассоциации – 1 %:
сафлык, яшьлек, кәеф, сердәш и др. Данные
наблюдения позволяют предположить, что
для наивного сознания более важными оказываются чувственно воспринимаемые свет и
тепло горящего пламени и его разрушительность для жизни, то есть реализуются ЛСВ1
и ЛСВ6. Значение «блеск в глазах» (ЛСВ7) не
фиксируется в сознании татар.
В обеих концептосферах огонь представляется разноцветным (colourful / төрле төсле),
красным (red / кызыл), желтым (yellow / сары)
или оранжевым (orange / кызыл-сары), однако в английском сознании встречается ассоциация white flame (белое пламя), что может
быть осмыслено не как цветовая характеристика огня, а как реализация концептуального
признака «святость», «благородство», так как
белый цвет ассоциируется с чем-то высоконравственным, чистым. На шкале температур
применительно к огню отсутствует полюс
холода, что в принципе естественно: состояние варьируется от теплого (warm / җылы)
до раскаленного (high temperature / кызу),
при этом высокая температура огня ассоциируется британцами с горением тела, вызванным болезнью: fever (жар, лихорадка), bodily
inflammation (жар, воспаление), pain (боль). В
сознании современного носителя английского
языка сохраняется и научное знание об огне –
83
the result of chemical reaction (результат химической реакции), fire transforms things through
heat, i. e. water to air (огонь видоизменяет
вещи температурой, например воду превращает в пар), combination of gases (комбинация
газов) и т. д, что не отмечено в татарской концептосфере. Наблюдается значительное сходство в стереотипах оценки настоящей стихии:
в обоих языках огонь воспринимается, главным образом, отрицательно, хотя встречаются и положительные реакции. Так, огонь
вызывает у англичан ассоциации, связанные
с приятными воспоминаниями, проведенными на свежем воздухе: barbeque (барбекю),
an open fire in ski resorts (открытый огонь на
лыжных курортах), it’s so nice to sit around a
fire to get warm in winter (так приятно сидеть
вокруг костра и греться зимой). Наивное сознание татар, в отличие от англичан, ассоциирует огонь с молнией (яшен), солнцем (кояш),
звездами (йолдыз), и здесь обнаруживается
культурно-мифологическое содержание: в верованиях многих народов они представляются небесным огнем, столь же важным, как и
земной огонь.
Данные психолингвистического эксперимента позволяют выделить и некоторые дополнительные смыслы концепта. Так, общими для обеих концептосфер являются:
1) огонь – это необходимость в быту:
source of heat and light / җылылык, яктылык
чыганагы (источник тепла и света), means of
cooking / пешерү чарасы (источник пищи);
2) огонь – опасность, разрушительность (в
татарском сознании огонь вызывает образ жестокого убийцы (үтерүче), разрушителя (юк
итүче), ассоциируется с шоком (шок) и кровью людей (кан); в английском сознании его
связывают с самолетом-бомбардировщиком
(В 52), оружием (gun, weapon), взрывом
(explosion), бомбой (bomb));
3) огонь – амбивалентное явление: friend
and evil of a man (друг и враг человека), more
of a taker than a giver (больше забирает, чем
дает), good when under control (хорош под
контролем); сердәш (наперсник), ярдәмче (помощник), яхшы (хороший) – бәлә-каза (бедствие), усал (злой), куркыныч (опасный);
4) огонь – тайна: magical (волшебный),
серле (таинственный);
5) огонь – жизнь во всех ее проявлениях:
яшәү (жизнь), яшьлек (молодость), мәхәббәт
(любовь), үлем (смерть); в английском сознании огонь – не просто жизнь, это новая жизнь
84
(new life), какие-то изменения в ней (changes),
в то же время это судьба (destiny), которую
нельзя изменить.
Концепт ‘огонь’ в английской этноконцептосфере включает следующие дополнительные признаки: 1) мужское начало: masculine
(мужской); 2) тяжелое испытание, болезнь:
survival (выживание), hell (ад), pain (боль),
agony (агония, мучение); 3) божественное
чудо, святость: God (бог), the gift of the world
(подарок мира), white flame (белое пламя);
4) комфорт и удовольствие: warm (теплый),
cosy (удобный), romantic (романтичный), nice
(красивый), winter (зима); 5) центр, семейный круг: family (семья), Christmas (рождество), campfire (костер); 6) праздник, веселье:
fireworks (фейерверк), fun (веселье), barbeque
(барбекю), Christmas (рождество).
В татарской этноконцептосфере отличительными признаками являются: 1) родной
очаг: өй (дом), гаилә (семья), мич (печь),
рәхәтлек (комфорт); 2) живое существо: камап ала (охватывает), оча (летит), тирбәлә
(развевается); 3) символ свободы и продолжительности: чиксезлек (свобода), дәвамчылык
(продолжительность); 5) объект уважения и
поклонения: мәңгелек ут (вечный огонь).
Итак, ассоциативная структура концепта
“огонь” является многомерной и предполагает множество интерпретаций. Комплексный
анализ ассоциативных реакций позволяет
представить динамичную организацию данного концептуального поля и выявить его
национально-культурные особенности. Ре-
Д. Д. Хайруллина
зультаты АЭ могут быть применены в межъязыковых и межкультурных сопоставительных
исследованиях, при составлении национальных портретов носителей английского и татарского языков, а также при изучении взаимодействия языковых систем.
Примечания
Уфимцева, Н. В. Сопоставительное исследование языкового сознания славян // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. С. 67.
2
Попова, З. Д. Очерки по когнитивной лингвистике / З. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж, 2003. С. 43.
3
Кубрякова, Е. С. Человеческий фактор в
языке : Язык и порождение речи. М. : Наука,
1991. С. 103.
4
Мартинович, Г. А. Опыт комплексного исследования данных ассоциативного эксперимента // Вопр. психологии. 1993. № 2. С.
93–99.
5
Горошко, Е. И. Интегративная модель свободного ассоциативного эксперимента. Харьков ; М. : Изд. группа «РА – Каравелла», 2001.
320 с.
6
Longman Dictionary of English Language
and Culture. Longman Сorpus Network. British
National Corpus. Longman Group LTD, 1992.
С. 480.
7
Татар теленең аңлатмалы сүзлеге. Казан :
«Матбугат йорты» нәшрияты, 2005. С. 614.
1