Спор о спорте и любви (Пьеса – притча в 4

Григорий Долуханов
Спор о спорте и любви
(Пьеса – притча в 4 ­ х действиях)
Посвящается участникам Олимпийских игр всех времен и народов
«О спорт! Ты — наслаждение!
Ты верный, неизменный спутник жизни.
Нашему духу и телу ты щедро даришь радость бытия.
Ты — бессмертен.
Ты здравствуешь и сегодня, после крушения затерянных в веках олимпиад».
(Из сочинения барона Пьера де Кубертена, удостоенного золотой медали на конкурсе искусств (по разделу литературы), проводившемся в 1912 году в рамках программы возрожденных в конце 19 века Олимпийских игр).
«Поскольку нет никаких сомнений в преимуществах, представляемых возрождением Олимпийских игр, как с точки зрения спортивной, так и интернациональной, да будут возрождены эти игры на основах, которые соответствуют требованиям современной жизни».
(Из решения, принятого стараниями Кубертена, на конгрессе в Сорбонне 23 июня 1894 года).
«Жаркие. Зимние. Твои». Или на английском языке: «Hot. Cool. Yours».
(Из публикаций 24 сентября 2012 года слогана Олимпийских игр в Сочи).
Действующие лица
Аглая Афинская – двадцатилетняя олимпийская надежда провинциального российского города, совмещающая бобслей с прыжками с трамплина. Мечтала стать первой российской женщиной, прыгнувшей на Олимпиаде с трамплина и получившей олимпийскую медаль. Получила тяжелую черепно – мозговую травму на тренировке бобслеистов, попала в больницу с диагнозом – кома. Совершила в состоянии клинической смерти удивительное путешествие во времени и вернулась в свой привычный реальный мир. Красивая, смелая, сильная. Верит в настоящую любовь.
Степан Степанович Тумаков – главврач областного медицинского центра. Переживает кризис среднего возраста, боится старости, часто думает об этом и оказывается на грани депрессии. Перепады настроения отражаются на отношениях в коллективе, иногда срывается на крики и откровенную истерику. Позволяет себе выпивать на работе, но свою меру знает. Из всех видов деятельности самым справедливым считает спорт, увлекается историей олимпиад, в том числе и античных. В прошлом был чемпионом города по шахматам, теперь иногда играет в своем рабочем кабинете с коллегой, однокурсником и лучшим другом – однофамильцем гениального «шахматного короля» 20 столетия Фишера. Давно женат. Считает, что удачно, хоть и не по большой любви. Взрослая дочь познакомилась в Интернете с русскоязычным евреем из Германии, вышла за него замуж и живет в Мюнхене. Ее избранник годится ей по возрасту в отцы и это тоже в тайне мучительно гложет Степана Степановича. Аркадий Яковлевич Фишер – однокурсник главврача, хороший психотерапевт, но от повышения по службе решительно отказывается. Избегает лишней, на его взгляд, ответственности. Никогда не был женат. Широко образованный человек, увлекающийся литературой, античной историей. Ироничный, легкий в общении, эмоционально чувствующий себя гораздо моложе своих лет, симпатичный, обаятельный доктор. Лишен амбиций игрока и потому не испытывает морального дискомфорта, всякий раз проигрывая своему начальнику очередную шахматную партию.
Феодосия – миловидная медсестра, студентка – заочница факультета психологии мединститута, 22 года, страстно влюблена в доктора Фишера и от того, что называется, – сама не своя.
Георгий Васильевич Пешеходов – отставной танкист, в армии дослужился до капитана, тренер по бобслею, верит в судьбу, но при этом считает себя атеистом, в людях ценит умение победить собственный страх, силу духа, причем это качество его привлекает и в женщинах.
Аспасия – одна из выдающихся женщин Древней Греции 5 века до Рождества Христова, 23 года, красавица, подруга легендарного Перикла.
Перикл – один из десяти вождей Афин , 45 лет, вопреки всем правилам привел в свой дом на правах жены чужеземку Аспасию.
Молодой Сократ – 20 лет, начинающий философ, безнадежно влюблен в Аспасию, но вынужден довольствоваться лишь ее дружбой и дружеским расположением ее супруга – брутального Перикла, прозванного его современниками «Громовержцем» подобно языческому богу Зевсу.
Геродот – историк, активный член тайного политического «Кружка Аспасии», вольнодумец. Он разделял идеи своих товарищей о необходимости создания единого греческого государства, в которое должны войти все враждующие между собой суверенные города и признать единственной греческой столицей Афины, отдав Афинам всю полноту государственной власти. Геродот понимал, что собрав всю силу в единый кулак, греки станут гораздо сильнее и смогут противостоять своим историческим врагам – персам, или римлянам.
Гиппократ – афинский врач и философ.
Софокл – драматург, принимавший участие в дискуссиях в салоне Аспасии.
Еврипид – драматург, соперничавший с коллегой Софоклом.
Евангел – старый раб Перикла, умный, всему на свете знающий цену, заслуживший доверие не только своего хозяина, но и Аспасии.
Содам – коренастый атлет, мечтающий стать участником Олимпийских игр и победить в кулачных боях, заслужив пальмовую ветвь, почести и славу.
Эфармост – высокий с мощным торсом атлет готов выступать в любом виде состязаний на Олимпиаде, но между славой и богатством, он бы выбрал богатство. Он не скрывает, что имеет отношение к торговле, но разбогатеть пока ему не удалось, поэтому Эфармост решил сделать ставку на спорт пока молодой.
Актер в роли древнегреческого философа Клефистона.
Актер в роли древнегреческого философа Стифа.
В массовке: хор жриц, толпа на Торговой площади, куртизанки, торговцы, танцовщицы, рабы, зрители на спектакле.
Действие первое
1.
В отдельной больничной палате с телевизором, холодильником, приличной мебелью лежит на широкой кровати Аглая Афинская без видимых признаков жизни. Рядом с ней стоят Степан Степанович Тумаков, Аркадий Яковлевич Фишер и Феодосия. Довольно долго молчат. Только мимика, жесты передают в какой ­ то степени их не озвученные мысли. Первым нарушает молчание главврач.
Тумаков (Фишеру) Уже три раза звонили сверху. Фишер (Улыбаясь) Из небесной канцелярии? Ангел или сам Творец?
Тумаков (Вспыльчиво) Смешно? От губернатора звонят! Ее привезти не успели, как первый звонок раздался в моем кабинете. Фишер (Как бы озабоченно) И что губернатор? Он понимает, что она в коме? Он знает, что такое кома хотя бы в общих чертах?
Тумаков (Срываясь на крик) Он – губернатор, а не доктор! Он не обязан знать, что такое клиническая смерть! Я попытался ему объяснить. Он сказал, как отрезал: «Оживить, вашу мать! Чтоб до вечера она у вас там проснулась, делайте что хотите! Мы вам недавно все необходимое оборудование дали, все, что вы просили, зарплату из бюджета хорошую платим без задержек, премии. Теперь надо отрабатывать, спасать надо нашу олимпийскую надежду. Спасете?» Я сказал: сделаем все возможное, постараемся. А он в ответ, как приговор зачитал: «До вечера оклемается Афинская, все у вас будет нормально. Принимайте все меры и чтоб никаких врачебных ошибок! Вы хорошо меня поняли, я надеюсь. Работайте пока, а там посмотрим, что с вами делать».
Фишер (Пожимая плечами) Сейчас не те времена, чтобы, как при Сталине с врачами поступать. Но вы правы, губернатор нам всем пригрозил, если что. Он не понимает, что при клинической смерти остается только молиться и ждать. Мы ведь сделали все, что могли на этом этапе. У нее черепно ­ мозговая травма. И как следствие, вегетативные нарушения. Утрата сознания, отсутствие активных движений, и реакций на внешние раздражители. (Дружеским тоном однокурснику) Степан Степанович, я вам, как доктор доктору, как однокурснику скажу, Степа, посмотри на нее внимательно еще раз. Что ты видишь?
Феодосия (С обожанием глядя на Фишера) Она красивая, да, Аркадий Яковлевич? Красивее меня, как на ваш вкус?
Тумаков (Выразительно посмотрел на медсестру) Я думал, что моя дочь не очень умная, когда она себе престарелого мужа в Мюнхене нашла и уехала к нему в Германию. Теперь вижу, что действительно все познается в сравнении.
Феодосия (Обиженно) Вы хотите сказать, что я дура? Я, между прочим, отличница, хоть и заочница. Я хочу быть хорошим доктором, как наш Аркадий Яковлевич. Хочу и буду! Я уже старшекурсница мединститута, была бы дура, до старших курсов не дотянула бы, раньше бы отчислили. У нас после первого курса человек пять отчислили. А до пятого курса две трети студентов из всей группы доползли. А я – отличница! Фишер (Доверительно) Вы – красавица, Феодосия! Имя у вас царское. Был такой римский император Феодосий. Так вот он своим указом запретил древним грекам проводить их Олимпийские игры. Император Феодосий был христианином и не хотел мириться с мероприятиями, проводившимися в честь языческих богов.
Феодосия (Взяв за руку Фишера) Вы такой умный, доктор. С вами так интересно. Я бы хотела всегда быть рядом с вами и слушать, слушать, слушать. Женщина любит ушами.
Тумаков (Склонившись над Аглаей Афинской) Явно синдром коматозный. Кома в переводе с греческого – глубокий сон, состояние глубокого нарушения сознания. Вот где она сейчас, Фишер? Ты знаешь? Где бродит ее душа, если тело не подает признаков психической жизни? Мы, Аркадий Яковлевич, давали клятву Гиппократа. Чем мы ей сейчас реально можем помочь? Мы себе не всегда можем помочь. (Подходит к однокурснику) Стареем, ничего не можем с этим поделать, природа сильнее нас. Я боюсь старости больше смерти. Старость – это состояние беспомощности, когда ты уже ничего не можешь. Смерть – гуманнее старости, она избавляет от беспомощности. А что такое клиническая смерть? Этого никто точно не знает. Я врач, но и я точно не знаю.
Фишер (Добродушно улыбаясь) Не надо драматизировать, Степа. Не хочешь стареть, не старей. Лично я себя стариком не чувствую. Особенно рядом с молодыми красивыми дамами.
Феодосия (Торжествующе) Вторая дама на больничной койке вас не слышит, она явно не рядом с вами.
Фишер (Самодовольно) Феодосия, вы у меня первая женщина, ревнующая меня к пациентке в коме.
Феодосия (Прижимаясь к доктору всем телом) Я у вас первая? Это так сказано, что у меня мурашки по всему телу.
Тумаков (Сдерживая ярость) Нет, вы сошли с ума! О чем вы думаете, Феодосия? У нас больной, больная в коме! А у вас все мысли, извините меня, ниже пояса!
Феодосия (Засмущалась) Что вы такое говорите, Степан Степанович? Я же испытываю самые высокие чувства к Аркадию Яковлевичу, как вы не понимаете? Вы не верите в настоящую любовь? Вы любите свою жену, дочь? Любовь – это благородное, высокое чувство, оно не может быть ниже пояса.
Тумаков (Строго) Ладно, хватит – об этом. (Фишеру) Аркадий, а что ты думаешь о гипотезе существования сознания при клинической смерти вне зависимости от мозга? О так называемых «околосмертных» переживаниях, как возможных подтверждениях загробной жизни, о психических галлюцинациях в ряде случаев клинической смерти?
Фишер (С улыбкой) Я знаю, что я ничего не знаю. Мне не стыдно повторить эту фразу вслед за великим философом. (Серьезно) Я не атеист – это уж точно. Мне хочется верить, что есть продолжение после физической или биологической смерти. Иначе все бессмысленно. Но я не стремлюсь понять то, что скрыто от смертных. Древние называли тайным знанием то, на что не могли найти ответов. Кома – это тоже тайное знание. Возможно, кома – это путешествие души во времени и пространстве, когда душа оставляет на время в поле нашего зрения бездыханное тело, но с намерением, или надеждой вернуться…
Тумаков (Выдержав долгую паузу) Глубоко. Красиво. Но остается вопрос: что делать?
Фишер (Задумчиво) Гиппократ бы не ответил, или сказал бы, что богом быть не может, а шаманом, жрецом, шарлатаном не хочет. Вот и я не бог, не жрец и даже не мудрец. Но как врач – психотерапевт, я предлагаю переживать неприятности по мере их появления, а не заранее. Подождем до вечера. Древние греки – современники Гиппократа считали время дня от заката до заката. У нас сейчас до заката далеко (посмотрел на часы), кстати, время обеда. Я предлагаю пойти пообедать (однокурснику), пойдем вместе, Степа?
Тумаков (Махнув рукой) есть не хочется, я к себе, Феодосия остается здесь на дежурстве. Если Аглая Афинская подаст признаки жизни, пулей – в мой кабинет! (Уходит)
Фишер (Нежно погладив Феодосию по щеке, посмотрев, как она обомлела) Вы на посту, Феодосия! А пост – это терпение, воздержание, как бы там ни было трудно. (Уходит)
Феодосия (Вздохнув) Терпение, воздержание. Легко сказать. (Смотрит на девушку в коме) Допрыгалась, спортсменка? Отлеталась на своих санях, да лыжах. Зачем молодой красивой бабе спорт? Нашла бы себе нормального мужика и занималась бы с ним по ночам приятным с полезным. Медали за это не дадут, зато целее будешь. Да чего я тебе говорю, ты же меня не слышишь, подруга. Или слышишь? Молчишь. Я отлучусь на минут пять, мне очень надо. Пост постом, а против природы не попрешь! (Встала, переминаясь с ноги на ногу) Я быстро, ты и не заметишь, как я уже вернусь. (Убегает)
2.
Торговая площадь в Афинах, 5 век до н.э. На площади очень оживленно. Рядом с часовней поет хор жриц. Торговцы предлагают свои товары: холодное оружие, гончарные изделия, ткани, вино, оливки и оливковое масло, вазы. Прогуливаются старые и молодые воины, атлеты. Куртизанки выставляют себя напоказ, как товар. Многие при этом с любопытством поглядывают на Аглаю Афинскую в белой рубашке, босую, похожую на ангела, спустившегося с небес. Их привлекает удивительное сходство Аглаи с известной в Афинах молодой красавицей Аспасией. Обратил внимание на Аглаю и молодой Сократ. Он подошел к ней и заговорил с Аглаей.
Сократ (Горячо) Клянусь Афинами, ты как две капли предрассветной росы похожа на Аспасию. Но ты – не она. Ты кто?
Аглая (Глядя в глаза) Я – Аглая Афинская. А ты?
Сократ (Гордо) Я – философ, меня зовут Сократ.
Аглая (Хихикнув) А я думала, что все философы старики. Я слышала о Сократе. Мне рассказали один анекдот. Очень смешной. Подруга спрашивает жену Сократа: «Ты со своим мужем советуешься по важным вопросам? Говорят, он у тебя все знает». А она отвечает: «Это он на людях такой умный. А так, как все мужики – кобель, только об одном и думает…» (Хохочет)
Сократ (Серьезно) У меня нет никакой жены. Я влюблен в Аспасию, но она предпочла Перикла…
Аглая (Понимающе) Так у вас тут любовный треугольник?
Сократ (Загадочно) Не знаю, я не силен в математике. По треугольникам Пифагор – большой специалист…
Аглая (Весело) Знаю Пифагора. Не лично, конечно. Таблицу умножения его знаю. И что еще? О треугольниках! «Пифагоровы штаны во все стороны равны…» То есть, «сумма квадратов катетов равна сумме квадратов биссектрисы».
Сократ (Напрягшись) Биссектриса?
Аглая (Как по шпаргалке на уроке) «Биссектриса – это такая крыса, которая бегает по углам и делит угол пополам».
Сократ (Оглядел ее с ног до головы) Ты в своем уме? А может это Дионис – искуситель опоил тебя и лишил рассудка? Посмотри туда (Протянул руку в сторону часовни, из которой вышли несколько жриц, остановились, и запели хором, прославляя бога Диониса).
Хор жриц (Выразительно) «Явись бог весны Дионис! Войди в святыню Элиды! Тебя сопровождают белорукие Хариты, слышен стук твоих копыт, почтенный, благородный бык!»
Пауза
Сократ (Аглае) Даже жрицы уставились на тебя, Аглая. Они думают, что это Аспасия в странном одеянии. Видят боги, вы так похожи с Аспасией, что я мог бы даже влюбиться в тебя, а ты могла бы стать моим утешением в любви.
Аглая (Решительно) Любить во мне другую женщину? Ну, уж нет! Не надо мне такой любви. Я хочу, чтобы любили меня. И сама хочу любить того, кто окажется достойным моей любви, кто сможет разбудить во мне это чувство. Это должна быть большая настоящая любовь. Иначе – зачем жить? Жизнь имеет смысл ради любви и спортивных подвигов!
Сократ (Удивленно) Ты так думаешь? Так думал и знакомый тебе Пифагор. Он даже в молодости стал чемпионом в самом кровавом виде спорта на Олимпиаде. Но он мужчина! А может ли женщина стремиться к мужским целям, если ее не допускают на Олимпийские игры даже в роли зрителя? Под страхом смертной казни! Я слышал, что за всю историю Олимпийских игр с тех самых далеких лет подвигов Геракла, когда и была образована Олимпия, только одна женщина решилась нарушить запрет. Ее звали Ферония. Она была матерью победителя кулачных боев. Бросилась к нему на арене в мужском плаще с поздравлениями, но плащ слетел с нее, обнажив женские прелести и выдав ее.
Аглая (Взволновано) Ее казнили?
Сократ (Вздохнув) Нет, хвала богам! Ее простили, как мать победителя Олимпиады, увенчанного лавровым венком. Но решили, что впредь тренеры спортсменов должны присутствовать на состязаниях обнаженными, чтобы каждый мог видеть их половые признаки.
Аглая (Убежденно) Это варварство! Женщина должна иметь равные права с мужчинами и в любви, и в спорте! Почему женщины не могут соревноваться на Олимпийских играх между собой в разных видах спорта? Спорт – это самопознание и победа над собой! Спорт делает людей лучше, благороднее, сильнее духом. Это нужно не только мужчинам, но и женщинам. Смысл не в том, чтобы женщина физически вопреки законам природы могла оказаться на равных или даже сильнее мужчины. Смысл спортивных достижений в стремлении к высоким целям через преодоление себя, своих человеческих слабостей и пороков. Почему же ваши женщины лишены возможности самосовершенствования?
Сократ (Растеряно) Так угодно богам!
Аглая (Дерзко) Значит, ваши боги не правы. Найдите себе другого бога!
Сократ (Приложив палец к губам) Тише. За эти слова могут живьем сбросить со скалы. Пойдем отсюда скорее! (Хватает ее за руку, увлекает за собой) Я отведу тебя в дом Перикла, там безопасно. Перикл – один из десяти вождей Афин. Мы собираемся там у Аспасии. Мы – это весь цвет города: философы, драматурги, ораторы, патриоты Афин, желающие объединения эллинов в единое государство с центральной властью в Афинах. Наши идеи разделяет и тайно поддерживает сам Перикл. Но он политик и должен быть осторожным. Идем же! (Быстро уходят)
3.
Действие происходит в богатом доме Перикла. Множество ваз, скульптур, картин. Рабы подают гостям вино, оливки. С площади доносится хоровое пение жриц, прославляющих бога Диониса.
Аспасия (Восторженно) Чудесное многоголосье, божественное пение! Послушайте слова:
«Явись бог весны Дионис! Войди в святыню Элиды! Тебя сопровождают белорукие Хариты, почтенный, благородный бык!» Странно, что это поют жрицы в Афинах, а не в Элиде, куда съезжаются сейчас все атлеты, желающие принять участие в ближайших Олимпийских играх в Олимпии. Или Афины уже стали тем, чем мы хотели бы видеть наш город – единственной общегреческой столицей!
Сократ (Выходит в центр зала) Прекрасная Аспасия! Не сочти неучтивым мой вопрос. Но разве Диониса славят лишь в Элиде? А в других городах разве нет его власти? Даже сейчас мы в его власти, если твой раб приносит нам вино, а не воду, разве не так?
Аспасия (С чувством собственного достоинства) Евангел – мудрый старик, мы с Периклом прислушиваемся к его речам, хоть он и раб Перикла.
Перикл (Подняв правую руку, склонив по обыкновению голову чуть набок) Я доверяю мнению Евангела, он давно мне служит и заслужил доверие. Ты задаешь много вопросов, Сократ, хотя знаешь ответы на них. Это такой прием, который ты изобрел – задавая вопросы, подводить аудиторию к нужным тебе выводам. Я давно это заметил. Ты способный юноша, в свои двадцать лет ты уже прослыл мудрым философом. Это мало кому удавалось в истории. Платон в твои годы прославился как кулачный боец и победитель Олимпийских игр, а как философа эллины его узнали позже. Но пусть сегодня скажет свое слово Евангел, хоть и раб, а не свободный в своих суждениях и поступках гражданин Афин. Я мог бы даровать ему свободу и отпустить, но он мне нужен, как, впрочем, я ему. (Евангелу) Евангел, подойди ко мне, скажи нам, прав ли я сейчас?
Евангел (Периклу) Ты прав, хозяин, хотя бы по той причине, что искренность важнее истины, а твои слова убеждают своей искренностью. Перикл (Задумавшись) Ты опять меня удивил, Евангел. Я должен подумать над твоими словами. А сейчас ответь на вопросы Сократа по поводу власти Диониса.
Евангел (Склонившись) Я всего лишь раб, лишенный свободы теми, кто сильнее меня. Но те, кто сильнее меня, оказались слабее искушений Диониса и стали его рабами. Я не пью вина, значит я не раб Диониса. Выходит, что один и тот же человек может быть одновременно и сильным, и слабым, и рабом, и свободным. А свободу нельзя даровать. Отнять можно, подарить нельзя. Свобода – это состояние человека, у каждого своя необходимая мера свободы. Абсолютной свободы нет ни у кого из смертных. Я – раб, но мне достаточно моей сегодняшней меры свободы, чтобы я мог жить, а кому ­ то обязательно нужно иметь власть над другими, чтобы чувствовать себя свободным.
Пауза
Евангел (Периклу) Я могу идти, хозяин?
Перикл (Расхаживая по залу) Ступай, Евангел! Что скажешь, Сократ?
Сократ (Подходит к Аглае, берет ее за руку, ведет по кругу, показывая всем собравшимся) Не правда ли, она похожа на Аспасию, словно ее сестра? Как отражение ослепительной Аспасии, но не зря ее назвали Аглая, она и есть – блеск! И поверьте на слово, она способна блеснуть не только красотой, но и красноречием. Я убедился в этом сегодня, когда встретил ее на Торговой площади.
Аспасия (Ревниво) Да вы, мой друг, похоже, влюблены. Какой же вы, ах, право, уязвимый для стрел Амура! Как ветреный поэт, а не философ.
Перикл (Подходит к Аспасии, обнимает ее за плечи) Сократ еще так молод, когда же ему быть поэтом, как не сейчас? Философом он будет вечно, поэтом лишь, когда еще способен на любовь! (Аглае) Ты прекрасна, смотрю и вижу отражение своей жены Аспасии. «Заговори, чтоб я тебя увидел!» Признаюсь, я процитировал сейчас философа Сократа.
Аглая (Смущенно) Спасибо всем за добрые слова. Что вам сказать? Я говорила уже Сократу, что у мужчин и женщин должны быть равные права…
Сократ (Восхищенно) Я не встречал еще более свободомыслящих людей, чем Аглая! Она говорит, что жизнь имеет смысл лишь во имя любви и спортивных подвигов. Это то, что возвышает человека. Но ведь и мы говорим, что не сила оружия Спарты, не флот и армия разных элинских городов несут им славу, а великие творения в искусствах, победы на Олимпиадах и общегреческие ценности, и идеалы. И защищать их от врагов мы должны сообща, объединившись вокруг Афин. Ибо в Афинах накоплены величайшие духовные ценности, в Афинах сохраняются традиции со дня рождения богини Геи, возникновения нашего Мира из Великого Хаоса. Но что касается прав женщин, то мироздание определяется волей богов. Что может даже самый сильный из смертных противопоставить воле небожителей? Ты, Перикл, прозванный людьми «Громоржцем», можешь ли отменить волю Громовержца Зевса? Осмелишься ли нарушить порядок, установленный богами во главе с Зевсом? Возьмешь ли на себя смелость уравнять в правах с мужчинами даже самых любимых женщин? А рабов с хозяевами? Так можно всех со всеми уравнять. Всеобщее равенство? Всеобщее равенство в богатстве вряд ли возможно, а кому нужно всеобщее равенство в бедности? Размышляя над этими вопросами, я спрашиваю себя и вас еще вот о чем: а хотят ли женщины равноправия с мужчинами, желают ли они соревноваться в кулачных боях и других смертельно опасных состязаниях на Олимпиадах, воевать, зарабатывать на жизнь своим трудом, не надеясь на содержание мужа или отца? Кто ответит?
Пауза
4.
Перикл берет инициативу на себя. Жестом приглашает всех выйти во двор, где по его приглашению тренируются лучшие афинские атлеты, готовящиеся выступить на Олимпийских играх. Все следуют за Периклом.
Перикл (Показывая на группу атлетов, обтирающих все свое тело оливковым маслом) Я предоставил им возможность тренироваться в моих владениях. Надеюсь, что они принесут славу Афинам. Как видите, женщин среди них нет (Смеется, его смех подхватывают атлеты, продолжающие обтирание оливковым маслом)
Эфармост (Громко) Перикл, ты хотел, чтобы с нами на кулаках билась женщина? Так ее даже Содам побьет (Хохочет)
Содам (Зло) А ты и с женщиной не справишься. Зачем тебе нужна Олимпиада, Эфармост? Ты же торгаш, а не боец. Тебе и оливковое масло не поможет. Ты же за деньги дерешься, а не за честь и славу города.
Эфармост (Ехидно) Чего в тебе больше, Содам, глупости или злости? Твоя глупость весит больше, чем твои мышцы, поэтому не быть тебе победителем! А я не скрываю, что занимаюсь торговлей. Мой брат привез меня в Афины на паруснике из Милета, он торговец, я всегда ему помогал в торговле. Надо же зарабатывать на жизнь. Мышцы и кулаки вечно кормить не будут. А слава быстро проходит. Кто сейчас помнит победы на Олимпиадах Пифагора или Платона, но все их знают, как философов, ученых. Гомер проиграл на Олимпийских играх …
Содам (Заорал) Боги, Эфармост сошел с ума! Он говорит, что Гомер проиграл! Великий Гомер, которого признают во всех греческих городах, как не признавали еще никого! Боги лишили рассудка Эфармоста. Перикл, ты видишь перед собой не атлета, а безумца, которому ты дал приют.
Перикл (Подняв правую руку) Гомер – победитель на все времена! С этим никто не будет спорить, если он не безумец. Эфармост не то хотел сказать, я уверен. Надеюсь, искусству кулачного боя вы обучены лучше, чем красноречию. Покажите нам, мне и моим гостям, на что вы способны. Я буду судьей в этом честном бою. И наша гостья (показывает на Аглаю) поймет, что никакой женщине боги не дали такой силы, чтобы пытаться соревноваться на Олимпиадах, как это делают мужчины. Начинайте.
Начинается поединок двух искусных бойцов, который длится долго, пока оба бойца не падают без чувств.
Перикл (Разводит руками) Невозможно определить победителя, вы сами все видите. Идемте в дом (Уходит, все следуют за ним)
5.
В доме Перикла собрание «Кружка Аспасии» в самом разгаре. Перикл в середине зала смотрит на собравшихся гостей.
Перикл (Подняв правую руку) Вы все видели, как бились два бойца. Никто не хотел уступать. Силы были равны. Надеюсь, они останутся живы. Они же бойцы, тела их сильные, мощные, как стволы столетних деревьев. Впрочем, и такие бойцы бились и погибали на глазах у публики. Все вы хорошо знаете, как однажды на Олимпийских играх победителя схватки пришлось объявлять посмертно, потому что, прежде чем он отправился в подземное царство бога Аида, его соперник признал свое поражение и попросил о пощаде…
Геродот (Периклу) Я уточню, как историк. Ты прав, Перикл, победителя уже мертвым чествовали, как героя Олимпийских игр, возложив на него пальмовую ветвь…
Перикл (Кивнув в знак согласия) Благодарю тебя, Геродот! Я продолжу. Так вот. Вы не только видели этих бойцов, но и слышали их. У них разная мотивация сражаться за победу. Одному важна слава, другой жаждет богатства. Я говорю о них в настоящем времени, словно они живы. Хотелось бы, чтобы они выжили. Бог Аид забирает, как правило, лучших из смертных. Они могут стать лучшими на Олимпийских играх, если так будет угодно богам!
Сократ (Саркастично) Выходит, что, если мы еще живы, то мы худшие?
Перикл (Пропустив мимо ушей реплику Сократа) Почему бы Гиппократу не помочь бойцам, если это в его силах? (Гиппократу) Гиппократ, ты – лучший лекарь в Афинах! Можешь ли ты помочь атлетам, которые недавно бились на твоих глазах и рухнули наземь, словно сраженные молнией?
Гиппократ (Хладнокровно) Мой главный принцип – не навреди! Но если человек сам вредит своему здоровью, подвергает смертельной опасности свою жизнь, чем я могу ему помочь? Я – врачеватель, я – не бог! Мой метод основан на понимании целостности человеческого организма, наблюдениях и собирании информации о возможных болезнях, о том, что может уберечь человека от недугов. Но как уберечь того, кто сам себя не бережет? Я вижу здесь почтенных драматургов Софокла и Еврипида. Они в своих пьесах прославляют доблесть воинов и атлетов, увенчанных лавровыми венками. А кто восславит труд врачевателей? Не жрицов, не шаманов, не прорицателей, а ученых – медиков, по крупицам собирающих скудные знания в основанной мной научной медицине? Кто оценит наш упорный титанический труд в овладении «Тайным знанием»?
Софокл (С достоинством) Здесь назвали мое имя. Я не ослышался? Гиппократ упомянул Софокла, он говорил обо мне.
Еврипид (Нетерпеливо) Он назвал и мое имя. Разве ты не слышал, Софокл? Гиппократ произнес – Еврипид! А Еврипид – это я. И я хотел бы ответить ему.
Софокл (Притворно) Ну, почему мы, граждане Афин, так нетерпеливы, несдержанны, эгоцентричны во всех своих проявлениях? Скромность – редкое достоинство среди афинян. Художник, служитель муз обязан подавать пример добродетелей своему народу. Тебе, друг мой, Еврипид, надо бы помнить об этой истине и не считать себя выше, важнее всех остальных. Ты можешь ответить Гиппократу и кому захочешь, друг Еврипид, но после меня. Я же начал говорить. Причем я хотел ответить и от твоего имени тоже, от нас обоих. Мы же с тобой коллеги и друзья!
Еврипид (Удивленно) Вот как? А разве дружба предполагает соперничество? Ты ругаешь мои пьесы и превозносишь свои, Софокл. Могут ли соперники быть друзьями?
Софокл (Игнорируя слова Еврипида) Со времен Гомера ничего не изменилось. Одни выбирают путь доблести и славы, другие стремятся к власти и богатству, оберегая свое благополучие, свою жизнь и здоровье, а кто ­ то и вовсе творит зло, вооружившись хитростью и коварством. Я пишу об этом новую пьесу…
Еврипид (Артистично) Это очень интересно! Мы все с удовольствием увидим твое новое творение, когда ты, Софокл, будешь готов представить пьесу публике. Я тоже пишу новую пьесу. Но в моей пьесе коварство и благородство могут уживаться в одном персонаже в зависимости от обстоятельств. Одна и та же личность может быть как носителем зла, так и добра. Все зависит от ситуации. От того, какие у человека помыслы в данный конкретный момент его реальной жизни. Моя новая пьеса в отличие от твоей работы, друг Софокл…
Аспасия (Примирительно) Еврипид и Софокл – они оба достойны нашего внимания. И мы непременно посмотрим и оценим по достоинству творения каждого из них. Но сейчас речь – не об этом. Я хочу, чтобы мы говорили об огромной нравственной силе Афин, о притягательности моральных авторитетов нашего города для всех эллинов. Могущество государства покоится на его традициях, на его цивилизации. Спарта делает ставку на своих воинов. Другие греческие города – на флот, или неприступность крепостей. Но мир спасет не сила, мир спасет красота. Величие города в красоте созидания его творцов – поэтов, скульпторов, художников. И еще – в том, чем занимаются философы, ученые, открывающие нам красоту истин. (Подходит к Периклу) Перикл, прикажи Евангелу позвать танцовщиц. Пусть они покажут нашим гостям новый танец.
Перикл (Хлопает в ладоши, кричит) Евангел, ты где, старый лис? Иди же скорей сюда!
Евангел (Появляется перед хозяином, за ним следуют танцовщицы ­ рабыни) Хозяин, прикажешь начинать?
Перикл (Освобождая центр зала для танца, отходит в сторону) Клянусь небом, этот танец достоин богов! Звучит музыка, исполняется танец, похожий на языческий ритуал древних греков.
Действие второе
6.
В саду среди цветов, раскидистых деревьев, под разноголосицу певчих птиц Аспасия прогуливается с Аглаей Афинской.
Аспасия (Как близкой подруге) Я вывела тебя в сад, чтобы ты могла насладиться этой красотой и отдохнуть от грубых споров мужчин. Мужчины в большинстве своем ценит силу выше красоты, потому не считают нас, женщин равными себе. Они не хотят признавать наши права даже на присутствие на Олимпийских играх, или в Совете. Политика, спорт, войны – это для сильного пола. Мы живем в мужском мире. Так хотят наши боги! А что остается нам, женщинам? Любовь! Не пытайся изменить порядок вещей, Аглая. Это могут только боги! Мечты о спортивных подвигах оставь мужчинам. Думай о любви, будь женщиной, Аглая! Смирись. Так устроен мир!
Аглая (Напевает) «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас!»
Аспасия (Изумленно) Ты поешь? Что это за песня? Кто ее придумал? Изменчивость мира – иллюзия, ересь. Мир такой, каким он был со дня его сотворения! И люди не меняются. И до нас все решали мужчины, и сейчас все решают они. Я живу с Периклом, он привел меня в свой дом на правах жены, но для толпы я осталась чужеземкой, наложницей знатного гражданина Афин Перикла. Афиняне много лет повторяют слова Демосфена: «Куртизанки нужны для того, чтобы ублажать нашу плоть, гетеры – для наслаждения, а жены – для того, чтобы рожать нам законных детей». Пройдут века, но ничего не изменится. Мужчины будут стремиться к власти, богатству, славе, а от женщины будут требовать любви, покорности и верности.
Аглая (Глядя в глаза Аспасии) Ты любишь своего мужа? Ты же сама его выбрала. Женщина может выбрать свою судьбу. Я знаю, что выбирать нужно сердцем. Сердце не ошибается. Разум может подвести, сердце не обманет. Я живу чувствами. А ты?
Аспасия (Смеется) Мы же обе женщины! Я любила Перикла, люблю его и сейчас. Видят боги, я говорю правду! Перикл всегда был и есть для меня воплощением разума. Мужчина должен быть таким. Говорят, Перикл похож на своего предка – древнего грозного титана Писистрана. Перикл принадлежит к знатному древнему афинскому роду Алкмеонидов! А я всего лишь дочь богатого купца из Милета…
Аглая (Понимающе) Неравный брак? Понимаю. Важно, что ты любишь его. Любовь – это главное!
Аспасия (Прослезившись) О, да! Любовь – это главное! Мне кажется, он ко мне охладел (Плачет) В вечную любовь верят юнцы, поэты и женщины. Сократ еще способен наслаждаться даже безответной любовью в свои двадцать лет, а мой Перикл – ему сорок пять! Он даже не ревнует меня к Сократу, хотя видит, замечает, как смотрит на меня Сократ! Если бы я могла дать повод для ревности Периклу, если бы я могла! Он разлюбил меня? Он смотрит на других женщин? Не знаю, не хочу знать! (Истерично рыдает) Перикл, – каким он был в юности, в возрасте Сократа? Я часто думаю об этом. Мог бы он тогда полюбить меня так, чтобы уже навсегда, навечно? Я умираю от его холодности!
Аглая (Всплакнув) Не плачь, подруга! Все мужики кобели! Не плачь, а то и я заплачу. Вот уже и я в слезах!
Аспасия (Смеется сквозь слезы) Как ты сказала? Кобели?
Аглая (Смеясь и плача) Кобели, хуже кобелей! Козлы бесчувственные!
Аспасия (В приступе радости) Перикл – не козел и не кобель! Он настоящий мужчина – сильный, умный, справедливый! Его даже рабы любят. Правда, я знаю точно. Его нельзя не любить! А знаешь, какие он в юности писал стихи? Он подражал Пиндару. Когда я вошла в его дом, он читал мне стихи Пиндара: «Вдохновенное слово живет дольше, чем деяние». (Вздыхает) Но теперь Перикл думает иначе, чем Пиндар. Он ценит деяния и не верит словам. Он стал до корней волос политиком и перестал быть хотя бы чуточку поэтом. Я вижу, как мужает Сократ. Скоро и он перестанет доверять своим чувствам, полагаясь только на разум и расчет. Время сделает из юного Сократа холодного философа и политика, как Перикл. Он тоже станет воплощением чистого разума без примеси искренних чувств. Аглая (Недоверчиво) Так не бывает. Мужчины тоже все ­ таки люди! И они испытывают чувства. Просто они умеют их скрывать.
Аспасия (Успокоившись) Зачем? От нас? От любящих женщин? Но ведь это глупо!
Аглая (Активно жестикулируя) А кто тебе сказал, что мужчины умные? Они только делают вид, что умные. И мы как дурры, им верим на слово, когда их любим. Ты говоришь, мы живем в мужском мире? Может мир потому и так глупо устроен, что он мужской?
Аспасия (Задумавшись) Глупо? Но так угодно богам!
Аглая (Напористо) Это тебе боги сами сказали?
Аспасия (Растерянно) Все говорят!
Аглая (Весело) Кто все? Мужчины?
Аспасия (Обреченно) А нас, женщин никто не спрашивает. Наше мнение никого не интересует. Со мной в городе делают вид, что считаются. Бояться обидеть Перикла. Пойдем в дом? Я не хочу, чтобы Перикл заметил наше долгое отсутствие и заволновался.
Аглая (Махнув рукой) Что с тобой поделаешь, пойдем, чтобы твой Перикл не волновался. Хотя я бы на твоем месте…
Аспасия (Ревниво) нет уж, подруга, мое место занято. Найди свое место, свою любовь, своего единственного! Попроси об этом богов. Боги помогут тебе, я знаю! Если очень сильно пожелать, то придет настоящая большая любовь, как луч теплого солнечного света посреди сумрачного холодного дня. Аглая (Пожав плечами) Я не умею просить. Я привыкла рассчитывать только на себя. Хотя ты права в том, что любовь обязательно придет, если в нее верить и ждать. Верить и ждать! Ждать и верить! Уходят.
7.
В доме Перикла гости наблюдают за очередным ритуальным танцем рабынь. Звучит музыка. Суета рабов, подносящих гостям хозяина дома вино, фрукты, фисташки. Мужчины увлеклись танцами едва прикрытых набедренными повязками рабынь. Аглая и Аспасия стоят рядом и перешептываются, иногда ловят на себе взгляды Перикла, Сократа и других мужчин. Аглая (Озорно, шепотом на ухо Аспасии) Они смотрят на танцовщиц, как кобели на сучек. И стар, и млад! Я тебе говорила, что все мужчины – кобели, или козлы! А ты говорила, что этот мир таким придумали боги. Боги придумали мир козлов и кобелей? А почему они не подумали о нас, женщинах, если они хотят, чтобы мы в них верили? Если им нужна наша вера и любовь, почему они не позаботились о нас? Они тоже мужики, хоть и боги! Аспасия (Хихикнув) Тише, это ересь! Тебя могут сбросить со скалы, или сжечь живьем за такие слова! Перикл смотрит на нас. И Сократ.
Аглая (Укоризненно) Ты боишься мужа, или любишь его? Женщины панически бояться потерять своего мужчину, они сами чувствуют себя собственностью мужчины, не помышляя о независимости или равноправии. Мужчина для таких женщин – их все! Он для них хозяин, царь, бог! Они в это сами верят.
Аспасия (На ухо Аглае) Я не такая!
Аглая (Передразнивая) О, да, ты не такая, видят боги! В саду рыдала ты иль тень Аспасии?
Аспасия (Игриво) Тебе привиделось. С чего бы мне рыдать?
Аглая (Саркастично) О, да! Еще чуть ­ чуть, и я поверю в то, что это видение, всего лишь мой глубокий странный сон. (Испуганно) Но если это сон, то я должна проснуться? И что увижу я, когда проснусь?
Аспасия (Подняв указательный палец вверх) То знают только боги!
Действие третье
Мужчины опять заспорили. Аспасия и Аглая стоят в сторонке, перешептываясь между собой, реагируя на спор, как в немом кино.
Перикл (По ­ хозяйски) В моем доме не гаснут страсти сегодня. Дискуссия подобна Олимпийскому огню! Клянусь Прометеем, я счастлив быть равным среди равных!
Сократ (Провокационно) Это касается всех присутствующих, или только сильного пола?
Перикл (Не теряя спокойствия) Сократ, ты еще молод. В тебе еще борются поэт и философ. Посмотрим – кто победит…
Сократ (Периклу) Перикл, я с почтением отношусь и к твоему возрасту, и к твоему статусу. Но ответь мне, разве Гомер не был поэтом и при этом властелином дум на всей территории Эллады? Эллада раздроблена на множество городов – государств. И в каждом из этих полисов, враждующих между собой, почитают Гомера, признавая его и великим поэтом, и мудрейшим философом. Что может объединить эллинов больше, чем Гомер и Олимпийские игры?
Перикл (Желая прекратить спор, чтобы вдруг не проиграть его юному Сократу) Я верю в твое большое будущее философа, Сократ. Я верю в твой разум, в твою логику, а чувства оставь поэтам и женщинам. Я люблю поэтов за их дар богов видеть образы и доносить эти образы до нас. Люблю женщин за их красоту и чувственность. Но что самое ценное в одах Пиндара? Не имена ли прославленных героев Олимпиад? О чем нам повествует Гомер в своих поэмах? Он повествует о подвигах, о героизме, о преодолении страха во имя великих целей. Наша цель объединить Элладу вокруг духовных ценностей Афин. Но для этого мы, граждане Афин должны быть образцом единства взглядов и устремлений.
Сократ (Хитро улыбаясь) А как быть с нашей демократией? Или ты предлагаешь принести ее в жертву, сжечь на костре или сбросить со скалы, как еретичку? А что скажут боги? Как они себя поведут? Демократия – дар богов. И разве Афинская демократия совместима с единомыслием? Разве свободный гражданин Афин не имеет права на открытое выражение своего мнения? Ты хочешь лишить нас наших законных прав на свободомыслие? Но ты ведь сказал, что считаешь себя равным среди равных в нашем обществе, не правда ли, Перикл? Как же равный может отнять гражданские права у равного?
Перикл (Устало) Ты молод и горяч, Сократ. И ты задаешь слишком много вопросов. Допустим, ты избрал такой метод полемики – задавать острые вопросы. Меня они не загонят в угол. Я знаю, что потомки вечно будут чтить Гомера, но они не забудут и подвигов олимпиоников. Таких, как Леонидис из Родоса, одержавший 12 побед по разным видам спорта. Мы должны думать о победе Афин на Олимпиаде! Афинам нужна Олимпийская победа, если мы хотим осуществить нашу мечту об объединении эллинов под сильной рукой нашего города. Я хочу такого единомыслия, и оно не противоречит нашей Афинской демократии! Не может быть разных мнений, когда речь идет о национальной идее – объединении цивилизации Эллады! Это вопрос выживания не только Афин, но и всего «Греческого мира»! Да помогут нам боги! Я готов принести ради осуществления этой высокой цели любую жертву.
Сократ (Недоверчиво) Ты сказал – любую? Я не ослышался? А если боги потребуют от тебя бросить на алтарь твоего верного раба Евангела, что ты ответишь?
Перикл (Фанатично с горящими глазами) Да будет так!
Сократ (Нагнетая) А если боги захотят, чтобы ты отдал им в жертву твою любовь? Если боги потребуют Аспасию, что ты скажешь тогда?
Перикл (Задрав голову) Да будет так!
Пауза
8.
В центр зала входит Геродот. Перикл отходит, уступив место почтенному историку.
Геродот (Многозначительно) Еще далеко до заката, когда начнется новый день. А сегодня уже так много всего было сказано! Как историк, я обязан внести некоторые уточнения, дабы избавить всех присутствующих от возможных заблуждений.
Сократ (Удивленно) Заблуждений?
Перикл (С надеждой на поддержку) Геродот знает, что говорит. Молодым людям свойственно заблуждаться.
Гиппократ (Философски) Заблуждения молодых часто не позволяют им дожить до старости. Я это знаю, как врач. К примеру, когда молодые люди слишком надеются на свои мышцы, на свое тело, они погибают от непосильных нагрузок на атлетических тренировках или состязаниях.
Софокл (Смеясь) Кто о чем, а Гиппократ о здоровье!
Еврипид (Запальчиво) Дайте, наконец, сказать Геродоту! Софокл не придерживается исторической правды в своем творчестве, искажает факты, поэтому он не хочет слушать объективное мнение о его ошибках и заблуждениях из уст компетентного специалиста.
Софокл (Сердито) В моем творчестве важна «художественная» правда, а не хронология исторических событий. Я – художник, а не – хроникер! В литературном творчестве, в драматургии важны образы, а не имена и даты. Странно, что Еврипид этого не понимает, претендуя на признание в искусстве.
Перикл (Теряя терпение) Пора всем успокоиться и послушать историка. Говори, Геродот!
Геродот (Как бы отстраненно) Я не делаю никаких выводов. Выводы пусть делают политики, философы, вожди. Я лишь, как историк, уточню факты. Кто ­ то сказал сегодня, что Гомер был участником Олимпийских игр. Этот факт упоминается в сочинении «Состязание Гомера и Гесиода». Поэты встречались на Играх в честь погибшего Амфидема. Каждый читал свои лучшие стихи. Царь Панед присудил победу Гесиоду, так как тот призывал к миру, а не к подвигам. Но симпатии зрителей были на стороне Гомера. Теперь – о Пифагоре. О нем тоже шла речь сегодня. Я обычно избегаю оценок в своих суждениях. Не дело историка – давать субъективные оценки на свой вкус. Но Пифагор – величайший эллинский мудрец! Он – автор мистического учения о круговороте переселений души. Пифагор утверждал, что вечная душа переселяется с небес в бренное тело человека или животного и претерпевает ряд переселений, пока не заслужит права вернуться обратно на небеса. В изречениях Пифагора есть обрядовые наставления о круговороте человеческих жизней.
Сократ (Словно проговорившись) Аглая знает Пифагора. Она знает его таблицу умножения. Она очень образованная женщина. Какая еще женщина в наше время знает математику Пифагора? Аспасия (Не выдержав) Я знаю! Но я знаю и свое место женщины в присутствии мужчин.
Перикл (Самодовольно) Это похвально, Аспасия. Похвально, что ты уважаешь меня, как своего хозяина.
Аспасия (Встревожено) Но я не рабыня! Я не наложница! Я вошла в твой дом, как твоя жена. Ты помнишь, Перикл? Или ты все забыл? Я любила тебя. И сейчас я верна своему чувству к тебе. Любовь заставила меня повиноваться тебе, а не страх. Кто ­ то скажет, что миром правит страх. Только – не я! Я говорю – миром правит любовь! Любишь ли ты меня, как прежде, Перикл? Я слышала, ты сказал, что готов принести меня в жертву богам. Пусть так! Но любишь ли ты меня?
Перикл (Вспылив) Не пытай меня, Аспасия! Что ты хочешь услышать?
Аспасия (Готовая к истерике) Ты знаешь, Перикл! Ты должен сказать мне правду, что ты любишь меня! Иначе я умру прямо сейчас. Перикл (Смеясь) Все женщины глупы, если даже самая умная из них говорит мне такое! Подумай сама, Аспасия…
Аспасия (Истерично) Я не хочу думать, я хочу знать, что ты меня любишь!
Перикл (Как шаман, пытаясь загипнотизировать) Аспасия, разве посмел бы я даже мысленно приносить в жертву богам во имя высокой цели не любимую женщину?
Сократ (Неожиданно поддержал Перикла) Боги всегда требуют самых любимых женщин, если к ним обращаются с просьбой исполнить самую заветную мечту.
Аспасия (Обрадовалась, улыбнулась) Правда? Я тебе верю, Перикл! Я так счастлива! Ой, я помешала Геродоту. Прости меня, мудрейший Геродот!
Геродот (Невозмутимо) Я продолжу. Так вот. Пифагор учил, что в основе вещей лежит число, познать мир – это значит познать управляющие им числа.
Сократ (Выкрикнув) Познай самого себя, и ты познаешь мир!
Геродот (Сократу) Кто это сказал?
Сократ (Гордо) Это я сказал!
Пауза
9.
Геродот (Торжественно) Я – не пророк. Но я уверен, что очень скоро в числе великих имен нашего времени будет имя философа Сократа! Как это глубоко и удивительно мудро сказано, словно это произнес убеленный сединой мудрец, а не двадцатилетний пылкий юноша. Я запишу эти слова для истории. Как ты сказал, Сократ? Повтори.
Сократ (Торжествующе) Познай себя, и ты познаешь весь мир!
Перикл (Приняв решение) А теперь – музыка и снова танцы. Зал заполняется танцовщицами, которые демонстрируют свои языческие ритуальные танцы под хоровое пение: «Явись бог весны Дионис! Войди в святыню Элиды! Тебя сопровождают белорукие Хариты, слышен стук твоих копыт, почтенный, благородный бык!»
Действие четвертое
10.
Кабинет главного врача областного медицинского центра. Степан Степанович Тумаков разговаривает по телефону, одновременно играя в шахматы с однокурсником и сослуживцем Аркадием Яковлевичем Фишером.
Тумаков (Фишеру, не выпуская из рук телефонную трубку) Хватит уже думать, все равно ничего умного не придумаешь! (В трубку) Нет, это я не Вам. Как Вы могли подумать? Я субординацию знаю. Да, понял, как скажите, доложу, обязательно, делаем все возможное. Что делаем? Пытаемся вывести из состояния комы. Что конкретно делаем? Проводим комплексные медицинские мероприятия по новейшим технологиям. Непременно будем держать Вас в курсе. К черту! То есть, простите, так принято говорить, когда желают ни пуха ни пера, я не знаю как можно иначе… (Положил трубку) Представляешь, Фишер, эта сука бросила трубку! Сама мне пожелала, сама же и обиделась. Еще и губернатору настучит, стерва! Скажет, что я ей нахамил, а я не хамил. Я же не виноват, что на фразу – ни пуха ни пера, есть только один адекватный ответ – к черту! Ты ход будешь делать? О чем ты думаешь? Позиция белых безнадежно проиграна. (Показывает на шахматной доске, как его черные фигуры форсировано выигрывают партию в несколько ходов) Это теоретическая типичная позиция в Сицилианской защите, я ее играл еще на первом курсе в официальных турнирах. Потом пришлось выбирать между медициной и шахматами. Ладно, сдавайся, не позорь фамилию, Фишер!
Фишер (Смахнув на стол фигуры с доски) Ты должен давать мне фору, как профессионал, ты же чемпион города!
Тумаков (Добродушно) Когда я был чемпионом? В прошлой своей жизни!
Фишер (С интересом) Ты веришь в прошлую жизнь, как Пифагор?
Тумаков (Удивленно) А Пифагор верил?
Фишер (Изобразив кавказский акцент) Ты меня удивляешь, начальник! Тумаков (Недоумевая) Ты еврей, а говоришь как грузин.
Фишер (Продолжая говорить с акцентом) Слушай анекдот. Два грузина встретились на рынке. Один другого спрашивает: «Гиви, ты помидор любишь?» Гиви отвечает: «Кушать люблю, а так – нет!»
Телефонный звонок. Тумаков берет трубку.
Тумаков (Прикрывает ладонью, говорит Фишеру) Жена звонит. (Жене) Говори быстрее, у нас здесь ЧП, пациент тяжелый. Нет, не пьем, ты с ума сошла? Я тебе говорю, вся больница на ушах, от губернатора звонят, пациент тяжелый говорю. Кто важная птица. Пациент? Да, очень важная птица важнее, чем в Красной книге, той, в которой исчезающие виды, взятые под охрану государства. Кто выпил? Кто, как пьяный разговаривает? Тебе в трубку дыхнуть? Я – главврач, а не алкаш! Постеснялась бы, ты ведь уже не девочка, пора уже умнеть! Вы меня обе достали – и ты, и твоя дочь! Наша? Она – твой клон. Такая же дурра! Нашла себе мужа в Мюнхене, что в России не могла найти? Еврей в Мюнхене – нонсенс! Я ничего не имею ни против евреев, ни против Мюнхена, но во мне говорит историческая генетическая память – мой дед воевал с фашистами, дошел до Берлина. А в Мюнхене Гитлер в пивных в конце тридцатых годов агитировал за нацистов! Ты не знала? Ты же педагог со стажем! История – не твой предмет? Твой предмет – математика? Тогда ответь, ты знаешь теорию Гиппократа, то есть ­ Пифагора о переселении душ? Не морочить тебе голову? Хорошо, не буду. Приеду поздно. Не знаю – когда. Говорю же – у нас ЧП, тяжелый случай, все зависит, как справимся с задачей по реанимации. Нет, к ужину не жди. Ужинай без меня. Дочка будет вечером домой звонить? Что ей передать? Передай, что, не знаю, привет ей передай, а что еще? Советы ей мои давно не нужны, пожелания – тоже. Ладно, пока. (Кладет трубку) Вот позвонила жена, и сразу мне выпить захотелось, почему так, Фишер?
Фишер (Прохаживаясь по кабинету) Не могу знать, Ваше превосходительство, я не женат.
Тумаков (Достает из шкафа два граненных стакана, початую бутылку водки) Давай, выпьем за успех нашего безнадежного дела по оживлению нашей спортсменки.
Фишер (Остановившись в центре просторного кабинета) Если дело безнадежное, стоит ли за него пить? Может лучше – за спорт? Спорт – это справедливость, древние греки в это верили.
Тумаков (Наливает водку в стаканы) Я тоже верил, когда был спортсменом. Шахматы – это самый настоящий спорт, несправедливость в том, что – до сих пор не олимпийский! Давай – за справедливость (берет стакан, чокается с Фишером, выпивает залпом). А ты почему только пригубил? Ты же холостяк, жены нет , чтоб ворчала. Или ты себе бабу завел ворчливую, как моя женушка?
Фишер (Как бы оправдываясь) Ну, не люблю я водку, если был бы хороший коньяк, я бы, пожалуй, выпил. А водку – не могу, извини.
Тумаков (Захмелев) Что ты оправдываешься, тебя еще ни в чем не обвиняют, а ты оправдываешься. А я водку люблю. Честный напиток, в нем нет лукавства. Потому она и называется – «русская водка». Ты не русский, тебе не понять, Фишер!
Фишер (Иронично) Ты стал тайным антисемитом? Не замечал за тобой такого раньше. Тумаков (Плеснул еще водки в стакан, выпил, не чокаясь) Я не антисемит, просто выпить очень хочется, а ты – не собутыльник.
Фишер (Берет свой стакан) Давай выпьем, если так уж тебе хочется. Только не пей, как на похоронах, не чокаясь. Пока никто не умер, слава богу!
Тумаков (Чокается, пьет, чувствует, что пора остановиться, чтобы не потерять контроль над собой) Никто не умер? А кома – это что, если не смерть?
Фишер (Философски) Ты же сам доктор, зачем ты спрашиваешь?
Тумаков (Борясь с действием алкоголя в организме) Потому и спрашиваю, что я всего лишь доктор, а не Бог! А ты православный, Фишер, или как?
Фишер (Иронично) Или как! Я агностик. Я не отрицаю возможности существования высшей силы, но и не готов это утверждать. Эмоционально мне очень хочется верить, но мне нужны доказательства, я так устроен.
Тумаков (Достает из ящика стола книгу, протягивает ее Фишеру) Возьми, почитай, тебе будет интересно. Я не мог от нее оторваться.
Фишер (Берет книгу, разглядывает обложку, листает) Я читал этого автора. Ян Парандовский – автор бестселлеров на тему Древней Греции. Но все равно спасибо, почитаю, я не все его романы читал.
Тумаков (Заметно захмелев) Беллетристов много, не в этом суть. Фишер (Сочувственно, как больному) А в чем суть?
Тумаков (Тоном первооткрывателя) Я открыл для себя тайны античного мира! Оказалось, все уже было тысячи лет назад…
Фишер (Как психотерапевт – пациенту) Что было? Была жизнь, понятное дело. Другая, не похожая на нашу жизнь, но это была цивилизация! Была культура. Даже медицина была во времена Гиппократа… (Фишер увидел, что Тумаков задремал за столом тихонечко вышел из кабинета)
11.
В кабинет Тумакова шумно входит Пешеходов.
Тумаков (Проснувшись) Вы кто? Где Фишер?
Пешеходов (Протягивая руку для приветствия) Я – Георгий Васильевич Пешеходов, тренер по бобслею Аглаи Афинской.
Тумаков (Встал) Кто Вас пустил без халата? Идите и немедленно наденьте белый халат.
Пешеходов (Проигнорировав слова Тумакова) Что с Аглаей Афинской? Она в сознании? У нас жесткий график тренировок. Мы готовимся к Олимпиаде в Сочи – дело государственной важности, а Вы – о халате!
Тумаков (Перехватив инициативу, как опытный игрок, шахматист) Вы тренер, говорите? Как же Вы допустили, чтобы Ваша подопечная ударилась головой с такой силой, чтобы оказаться в коме? Это Ваша безответственность!
Пешеходов (Возмущенно) Моя безответственность? Я офицер, капитан, танкист! Это я после выхода в запас стал тренером, а до этого был танкистом. Я знаю, что такое ответственность, дисциплина, е мое! А Вы пьете на рабочем месте, на посту, е мое!
Входит Фишер.
Тумаков (Фишеру) Будь другом, принеси халат для танкиста, тренера.
Фишер (Не поняв) Для танкиста или тренера? А почему он…
Тумаков (Жестом показывает, чтобы Фишер быстрее выполнил его просьбу) Это неважно, я потом тебе объясню.
Пешеходов (Тумакову) Аглая Афинская – отчаянная девушка! Про таких русских женщин говорят – коня на скаку остановит! Она в любом виде спорта может стать чемпионкой, такой у нее чемпионский характер! С таким характером горы можно свернуть! Она и на бобслее жару давала, и с трамплина прыгала, как мужик! Мечтала на Олимпиаде в Сочи с трамплина прыгнуть. Сделайте что ­ нибудь, доктор! Что можно сделать?
Фишер (Войдя с халатом) Вот, можно надевать, должен подойти по размеру.
Пешеходов (Надев больничный халат) Я – Георгий Васильевич, я уже говорил, е мое. Я волнуюсь. Меня пустят в палату к Аглае?
Фишер (Спокойно) Зачем? Что Вы там хотите увидеть? Она в коме. Знаете, что такое кома? Это клиническая смерть.
Пешеходов (Испуганно) Как это – смерть? Мне сказали, она жива!
Фишер (Как лектор) Клиническая смерть – процесс обратимый в отличие от смерти биологической. Это похоже на глубокий сон. Как долго он будет продолжаться, только Бог это может знать, если он есть.
Тумаков (Перекрестившись) Есть, обязательно есть, не может не быть! Кому тогда верить, если не в Господа?
Пешеходов (Виновато) Я – атеист, е мое, так воспитан, но в судьбу верю. Если суждено чему быть, того не миновать!
Тумаков (Доставая еще один стакан из шкафа) А водку Вы пьете, Жора? Глупый вопрос. Вижу, что пьете, Вы же русский танкист, Жора! (Налил водку в стаканы) Я предлагаю выпить за знакомство с настоящим танкистом (чокнулся со всеми, выпил до дна, его примеру последовали остальные)
Фишер (Повеселев) А скажите нам, Георгий, Вы знаете значение своего имени? Георгий – это греческое имя, оно означает – «Победитель». Вы – победитель, Георгий, или обыкновенный лузер, как многие? Можете не отвечать. Вопрос – риторический.
Пешеходов (Расслабившись) А вы знаете, что общего между бобслеем и танком? Можете не отвечать, я подскажу. И в танке, и в бобслее нужно сидеть и, е мое, не бз…
Фишер и Тумаков (Хором) Не робеть!
Пешеходов (Восторженно) Приятно пить с интеллигентными людьми, а мне такая рифма в голову не приходила!
Раздался телефонный звонок. Тумаков жестами показал Фишеру, чтобы он ответил на звонок, сказав, что он вышел из кабинета.
Фишер (По телефону) Здравствуйте! Главврач отлучился, он на осмотре, скоро будет. Что предать? Моя фамилия Фишер. Нет, я не шахматист, я психотерапевт. По поводу пациентки, о которой Вы спрашиваете, могу сказать следующее. Принимаются все возможные меры для вывода из комы. Нет, еще не вывели. Это сложный процесс. Я передам главврачу, чтобы он проинформировал приемную губернатора, как только пациентка придет в сознание. (Тумакову) Ты все слышал? Они там думают, что… (Махнул рукой) что они там могут думать? Что они понимают?
Пешеходов (Эмоционально) Я тоже ничего не понимаю в медицине. Но я понимаю, что Аглая Афинская должна подняться с больничной койки и встать в строй, чтобы выступить на Олимпиаде! Это нужно ей, это нужно нам всем, это нужно городу, стране! Она сильная, нужно только ей помочь победить несчастье. Вы ей поможете?
Фишер (Пешеходову) Вы мне симпатичны, Жора в своем дремучем невежестве.
Пешеходов (Встал, взял за халат Фишера) Ты меня обидеть хочешь, доктор? Я из тебя пациента сделаю!
Тумаков (Вскочив с места) Только драки в моем кабинете не хватало! Прекратите немедленно! Пешеходов, отпустите Фишера. Доктор не желал никого оскорбить. Я знаю Фишера много лет, мы с ним учились вместе в мединституте. Он вообще безобидный, хоть и кусачий, как пиявка. Но пиявки полезные, и он полезный. Предлагаю выпить и помириться.
Налили, чокнулись, выпили, повеселели.
Фишер (Как бы размышляя вслух) Может ли быть, что Пифагор был в чем ­ то прав и его мистическая теория отчасти справедлива? А что если кома – это глубокий сон, в котором человеческая душа может совершать путешествия во времени и пространстве? Тогда легко предположить, что Аглая в своем сне могла оказаться где ­ нибудь в Древней Греции, общаться с великими философами… (Он заметил, что задремали на своих сидячих местах в кабинете главврача Пешеходов и Тумаков) Женщины не могли присутствовать на греческих Олимпиадах, но Аглая могла видеть великих атлетов где ­ то в иных местах. Возможно ли такое? А почему – нет? Человеку многого знать не дано. В 21 веке вопросов остается не меньше, чем их было два – три тысячелетия назад, во времена первых Олимпиад, когда олимпийским чемпионам воздавали почести почти, как богам. (Берет в руки книгу, подаренную главврачем, читает) «Аспасия». И далее: «Аспасия родилась около 470 года до Рождества Христова, в Малой Азии, в Милете…» (Он заснул, и видел сон, и слышал голоса людей, живших тысячелетия назад).
Аспасия (Во сне Фишера) Ты звал меня, врачеватель! Я пришла, чтобы сказать тебе, Аглая вернется! (А потом Фишер увидел Аглаю, танцующую странный ритуальный языческих танец под песнопение невидимого женского хора: «Явись бог весны Дионис! Войди в святыню Элиды! Тебя сопровождают белорукие Хариты, почтенный, благородный бык!»)
Эпилог
Аглая Афинская в первом ряду театрального партера рядом с Фишером смотрят спектакль по мотивам пьесы Козьмы Пруткова «Спор древних греческих философов об изящном»
Драматическая сцена из древнегреческой жизни в стихах. Актер в роли древнегреческого философа Клефистона (Тетрально) Да, я люблю среди лавров и роз смуглых сатиров затеи.
Актер в роли древнегреческого философа Стифа (С чувтсвом) Да, я люблю и Лесбос и Парос.
«Клефистон» Да, я люблю Пропилеи.
«Стиф» Да , я люблю, чтоб певец Демодок в душу вдыхал мне свой пламень.
«Клефистон» Фивского мрамора белый кусок!
«Стиф» Тирский увесистый камень! «Клефистон» Туники складки!
«Стиф» Хламиды извив!
«Клефистон» Пляску в движении мерном.
«Стиф» Сук, наклоненный под бременем слив.
«Клефистон» Чашу с душистым фалерном!
«Стиф» Любо смотреть мне на группу борцов, так охвативших друг друга! «Клефистон» Взмахи могучих люблю кулаков!
«Стиф» Мышцы, надутые туго.
«Клефистон» Ногу на столько подвинуть вперед!
«Стиф» Руку вот так закинуть.
«Клефистон» Телу изящный придать поворот…
«Стиф» Ногу назад отодвинут…
«Клефистон» Часто лежу я под сенью дерев.
«Стиф» Внемлю кузнечиков крикам.
«Клефистон» Нравится мне на стене барельеф.
«Стиф» Я все брожу под портиком!
«Клефистон» Думы рождает во мне кипарис.
«Стиф» Плачу под звук тетрахордин!
«Клефистон» Страстно люблю архиграв и карниз.
«Стиф» Я же – дорический орден.
«Клефистон» Барсову кожу я гладить люблю.
«Стиф» Нюхать янтарные токи.
«Клефистон» Ем виноград!
«Стиф» Я ж охотно треплю отрока полные щеки.
«Клефистон» Свесть не могу очарованных глаз с формы изящной котурна.
«Стиф» После прогулок моих, утомясь, я опираюсь на урну. Артисты кланяются, зрители аплодируют, в том числе – Фишер и Аглая.
Фишер (Аглае) Это пародия Козьмы Пруткова на произведения по древнегреческим мотивам своих современников. Тебе понравилось?
Аглая (Фишеру) Мне с тобой все нравится!
Фишер (Нежно) Миром правит любовь! Так сказал кто ­ то из древних греков, не помню кто, но я согласен с ним.
Аглая (Трепетно) Я согласна с тобой! Ты такой умный, как древнегреческий философ и такой молодой, как олимпийский атлет! Миром правят спорт и любовь, как тысячи лет назад в твоей любимой Элладе!
Фишер (Как бы вспоминая) Когда Сократ был молодым, он заметил, что мир могут познать те, кто познали себя. Спорт и любовь – это и есть путь к самопознанию, Аглая. Это твой путь, а я всегда буду рядом с тобой!
(Занавес)
Об авторе
Григорий Эдуардович Долуханов – писатель, журналист, автор книг: «1000 знаменитых чудес и загадок истории», «Футбол» (издательство «Книжный клуб семейного досуга») и других.
Лауреат Международной литературной премии имени Марка Алданова (Нью ­ Йорк, США, корпорация «Новый журнал» за повесть «Семь красных снов»), награжден Дипломом Твардовского (Москва, Россия, Союз писателей РФ, за литературное творчество), член Международной Федерации русскоязычных писателей и Национального Союза журналистов Украины.
Email: gdol@yandex.ru
Тел. (моб.): (+38) 096 – 381 – 78 – 47