Link S. Between Royal Power and Ephorat

Линк Ш.
Между царской властью и
эфоратом: к вопросу об
основах принятия
политических решений в
Спарте
НАУЧНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ
ЦЕНТР АНТИКОВЕДЕНИЯ
,
ИМ. П.Г. ДЕМИДОВА
ЯРОСЛАВЛЬ, РОССИЯ
THE SCIENTIFIC & EDUCATIONAL
CENTRE FOR CLASSICAL STUDIES
AT YAROSLAVL DEMIDOV STATE UNIVERSITY
YAROSLAVL, RUSSIA
DAS WISSENSCHAFTLICHEN FORSCHUNGS- UND
STUDIENZENTRUM FÜR DIE GESCHICHTE,
KULTUR UND RECHT DER ANTIKE
DER STAATLICHEN DEMIDOW-UNIVERSITÄT JAROSLAWL
YAROSLAWL, RUSSLAND
РОССИЙСКАЯ АССОЦИАЦИЯ АНТИКОВЕДОВ
RUSSIAN SOCIETY OF CLASSICAL STUDIES
[ Stable URL: http://elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/3270 ]
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ И ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ ФОНД
«ЦЕНТР ИЗУЧЕНИЯ РИМСКОГО ПРАВА»
ЯРОСЛАВСКИЙ ФИЛИАЛ
THE RESEARCH AND EDUCATIONAL FOUNDATION
“THE CENTRE FOR ROMAN LAW STUDIES”
YAROSLAVL BRANCH
[Публикация работы:]
Линк Ш. 2011: Между царской властью и эфоратом: к вопросу об
основах принятия политических решений в Спарте // Народ и
демократия в древности: доклады российской научной конференции /
В.В. Дементьева (отв. ред.). Ярославль, 17-25.
ЯРОСЛАВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМ. П.Г. ДЕМИДОВА
YAROSLAVL DEMIDOV STATE UNIVERSITY
Ш. Линк
Между царской властью и эфоратом:
к вопросу об основах принятия политических решений в Спарте
Чему может послужить - в рамках сборника «Народ и демокра­
тия» - доклад, посвященный Спарте? Что может внести изучение
Спарты в очерченные рамки темы, - ведь известно, что демократиче­
ские структуры именно в городе на Эвроте не получили широкого
развития? Начать, однако, надо с вопроса о том, столь ли правомерна
в действительности такая оценка, как это обычно кажется? Во всяком
случае, в глаза бросается уже сам факт, что в античности подобный
взгляд не всегда разделялся современниками. Скажем, Исократ ут­
верждал прямо противоположное. В своем стремлении освободиться
от подозрений в симпатиях к олигархам он убедительно ссылался в
«Ареопагитиках» на спартанцев, как на народ с ярко выраженным де­
мократическим сознанием. П о утверждению Исократа, «лакедемоня­
не наилучшим образом управляют своей страной потому, что они как
раз и являются наиболее демократичными. И при избрании должно­
стных лиц, и в повседневной жизни, и во всех остальных занятиях мы
можем видеть, что равенство в правах и обязанностях у них имеет го­
раздо большее значение, чем у других» - Isocr. Агеор. (VII) 61. Пер.
К.М. Колобовой (прим. ред.). В самом деле, Исократ не вполне за­
блуждался в подобной оценке, ибо спартанцы существенно (возмож­
но, даже подавляюще) превосходили, по меньшей мере, определен­
ным равенством хотя бы в своей широко известной homoioiидеологии . Кроме того, их метод избрания на общественные долж­
ности, на который указывал Исократ, основывался - несмотря на об­
винения в «детскости», выдвигавшейся Аристотелем (Arist. Poi. 1270
b 28; 1271 a 9f.) - на абсолютно неподкупном и равном учете всех
голосов . Также и тот факт, что спартанцы предоставляли львиную
долю государственной власти в распоряжение не царей (которые, со­
ответственно, наследовали эту должность), а выборных должностных
лиц из общего числа граждан, может, по-видимому, стать иллюстра­
цией к заголовку. Ежегодная практика избрания все новых эфоров,
происходивших из общей массы спартанских граждан, и к тому ж е
принимавших решения (во всяком случае, относительно важнейших
1
2
1
Cartledge Р.А. Comparatively Equal // Demokratia. A Conversation on Democraties, Ancient and Modem / Josiah Ober, Charles Hedrick (Hgrs.). Princeton, 1996. P. 175-185 (в
особ. 178).
См.: Flaig E. Die spartanische Abstimmung nach der Lautstaerke. Uberlegungen zu Thukydides 1, 87 // Historia. 1993. Bd. 42. P. 139-160; Link St. Staatliche Institution und innergemeinglicher Diskurs // Historische Zeitschrift. 2008. Voi. 287. № 1. S. 1-35.
задач) коллегиально, а не единолично, позволила Спарте действи­
тельно так организовать и упрочить политическую власть, что это со­
ответствовало демократическим принципам афинского общества. И
даже отдельные центральные постановления, безусловно, способство­
вавшие широкому упрочению власти, имели место в Спарте, так же,
как и в Афинах. Ибо даже если остается неясным, какого рода lemma
(«выгоду») имел в виду Аристотель, сопоставляя спартанских эфоров
с критскими космами, то, по крайней мере, достоверным остается его
вывод, что первые могли извлекать из своего положения материаль­
ную выгоду, а последние - нет {Arist. Poi. 1272а 40-41). Другими сло­
вами, помимо суточных выплат, подобных афинским, спартанцы вы­
деляли также ассигнования иного рода, - по крайней мере, своим
высшим должностным лицам, эфорам .
И все же, эти черты, вполне соотносимые с демократическими
принципами, не привели к установлению демократического строя как
такового. И это несмотря на то, что граждане Спарты в социальном
отношении (при значительных различиях), в целом представляли со­
бой, пожалуй, более гомогенную массу, чем граждане Афин и, таким
образом, оказывали, по-видимому, меньшее сопротивление упроче­
нию власти. Однако эти черты, напоминающие демократию, так и ос­
тались отдельными феноменами, в целом же Спарта явилась прямотаки воплощением недемократического государственного устройства,
а Ликург, праотец ее конституции, трансформировался в нашем соз­
нании, соответственно, в антидемократа. Призванный, согласно Плу­
тарху, ввести демократию в своем государстве, он якобы ответил про­
сителю следующее: «Введи сперва демократию у себя дома» - Pluf.
Lyc. X I X . 7. Пер. В.А. Алексеева (прим. ред.). И здесь перед нами
возникает основная проблема: по каким причинам зачатки демокра­
тического строя - а их было вполне достаточно и в Спартанском го­
сударстве - несмотря на благоприятные, в целом, общественные
предпосылки, так и не получили дальнейшего развития? Почему так и
осталась нереализованной власть, kratos, которая, согласно Большой
Ретре, по праву причиталась народу?
Для ответа на поставленные вопросы мне бы хотелось проиллю­
стрировать на двух примерах следующий тезис: несмотря на ряд
предпосылок, Спарта не могла прийти к демократическому устройст­
ву, поскольку такое устройство, во-первых, должно осознанным и це­
ленаправленным путем найти свое выражение в акте оформления; во3
3
Если Аристотель имел здесь в виду регулярные доходы, то можно было бы говорить о
содержании, которое назначалось эфорам на публичные средства в общей трапезной
(Pluf. Kleom. 8. 1); если же он имел в виду нерегулярную прибыль, то речь, видимо,
идет о взятках, о которых он упоминал и в других местах (Arist. Poi. 1271а 3-5).
вторых, оно порождается посредством планомерного структурирова­
ния политической сферы; и, наконец, такое планомерное, целенаправ­
ленное формирование политической сферы никогда не было достиг­
нуто в Спарте - не зависимо от вопроса, какая конкретная цель при
этом могла бы преследоваться. На момент, когда государство созда­
вало систему институтов, еще не было специфического намерения
формировать демократию. Более того, в Спарте отсутствовало сози­
дательное намерение как таковое. Историческим итогом данного об­
стоятельства явился не только сам факт того, что решение политиче­
ских задач в Спарте классического периода проходило не по специ­
фической демократической схеме. Гораздо важнее было то, что вы­
шеозначенный процесс принципиальным образом шел вразрез с по­
литическими - одновременно также и демократическими - структу­
рами. Об этом наглядно свидетельствует модель законодательных ор­
ганов в Спарте, а также целая вереница отдельных эпизодов внутриспартанского «политического» дискурса. М н е бы хотелось в данный
момент ограничиться первым и подкрепить свой тезис на примере
обоих важнейших конституционных органов Спарты: царской власти
и эфората. Что же мы знаем о них?
Относительно спартанских царей нам известно, что они - фор­
мально говоря - не были высшими должностными лицами, не состав­
ляли ядра государства и, в сущности, даже не имели к нему отноше­
ния. Следует, однако, признать, что они, цари, являлись единствен­
ными функционерами, которые, олицетворяя континуитет, смогли
выражать четкое волеизъявление при решении политических задач , и
к тому же, действительно, вплоть до эллинистического периода имен­
но по ним, прежде всего, запечатлевали политические события . Но
осуществляли они свою деятельность не как высшие должностные
лица, не на основе конституционных положений, а исходя из своей,
сугубо для них отведенной роли. Наоборот, цари действовали на ос­
новании персональной, личной власти и, в конечном итоге, как част­
ные лица, для которых Спартанское государство служило не ограни­
чителем, а объектом деятельности. На это указывает многое.
Уже само сосуществование обоих царей носило неупорядочен­
ный характер. Одно лишь странное учреждение «двойной монархии»
при одновременном отсутствии всяких условий относительно того,
как эти оба сосуществующих друг с другом царя будут распределять
между собой виды своей деятельности, отчетливо показывает, что
здесь не было и подобия упорядоченности, свойственной римской
4
5
4
См., напр.: Cartledge Р. A. Spartan Reflexions. London, 2001. Р. 59fT.
См. о б этом: Cloche Р. Sur le ròle des rois de Sparta // L E C . 1949. № 17. Р. 113-138, 343381.
5
коллегиальной форме. Ибо исторически закономерными были также
бесконечные раздоры и политическая неразбериха ; решающее же
значение имело, в каждом случае, персональное соотношение сил
между обоими царями.
Впрочем, неясным оставалось не только сосуществование двух
царей, но и согласованность царской власти с иными государствен­
ными учреждениями в целом. Объясняется это тем фактом, что, по
описаниям самих спартанцев, составленным уже в ранний период, к
положению царей не применяются конституционно-правовые катего­
рии, что им отнюдь не в первую очередь принадлежала какая-либо
политическая компенсация. Напротив, исключительную позицию
своих царей - о чем нам с достоверностью известно по трудам Геро­
дота (Hdt. V I . 57-58) и Ксенофонта (Хеп. Lac. poi. X V ) - спартанцы
интерпретировали в псевдогомеровских категориях как положение,
выделявшееся, главным образом, своим превосходством и значением
в обществе. Отношения между общиной граждан и царями они оце­
нивали сквозь призму gerea, почетных даров или почетных прав, ко­
торыми все общество наделяло обоих царей как героев . Такие почет­
ные приношения полностью были свободны от какого бы т о ни было
собственно политического наполнения (как конституционно-правовое
регулирование они имелись имплицитно).
Да, спартанцы в самом деле никак не могли поднять и разре­
шить вопрос сосуществования царей и других конституционных ор­
ганов как внутриобщественную проблему, поскольку спартанские ца­
ри сами по себе не являлись частью общества, характеризовавшегося
политико-институциональной структурой . Отчетливей всего об этом
свидетельствуют служебные присяги, которые цари и эфоры ежеме­
сячно приносили друг другу - на их примерах видно, что эфоры были
частью спартанского общества, а цари находились вне его. Во всяком
случае, и те, и другие (к тому же персонально, каждый за себя) отно­
сились к спартанскому обществу как партнеры по договору. «Эфоры
и цари ежемесячно обмениваются клятвами», повествует Ксенофонт Хеп. Lac. poi. X V . 7. Пер. Г.А. Янчевецкого (прим. ред.), «эфоры при­
сягают от лица полиса, царь - от своего имени. Царь клянется пра6
7
8
6
См., напр.: Meier М. Zwischen Koenigen und Damos. Uberlegungen zur Funktion und
Entwicklung des Ephorats in Sparta (7.-4. Jh. v.Chr.) // ZRG. 2000. №117. S. 43-102; здесь:
S. 61 (Anm. 58).
См., напр.: Carlier Р. La royauté en Grece avant Alexandre. Strassburg, 1984. P. 255ff.
См., напр., определение Аристотеля (Poi. 1252а 1-7), согласно которому политическим
может считаться такое общение, «которое является наиболее важным из всех и обнима­
ет собой все остальные общения» (Пер. С.А. Жебелева. Прим. ред.). Предположение,
что Спартанское государство, в этом формальном смысле, включало в себя царскую
власть, очевидно, было бы ошибочным; о б этом - далее.
7
8
вить, сообразуясь с законами, установленными в государстве, а полис
обязуется сохранять царскую власть неприкосновенной, пока царь
будет верен своей клятве». Таким образом, как частное лицо каждый
из обоих царей относился к городу; как частное лицо он заключал с
ним договор касательно управления городом - и это было более по­
хоже на отработанный формалистический хлам. Однако ж е сам прин­
цип, стоящий за двусторонней присягой, обладал абсолютной жизне­
способностью; во всяком случае, он сформировался под влиянием
спартанского мифа о сотворении еще в классический период . С уче­
том этого факта уже не смутит утверждение, вроде того, что спартан­
цы в лице общества могли, в случае необходимости, объявить войну
своим царям (Thuc. 1.131.1 - в отношении царя Павсания). Если Фукидид осознанно употребил здесь слово polemos, то он, видимо, при­
нимал во внимание те же самые обстоятельства: спартанцы понимали
указанное основание для взаимоотношений между царями и полисом,
говоря современным языком, как договор между двумя государствен­
но-правовыми, вполне независимыми сущностями. Скажем кратко:
как высшие политические фигуры цари Спарты не были интегрирова­
ны в институциональную структуру города .
И этот ж е самый факт имеет силу также в отношении той роли, в
которой они исполняли свою важнейшую политическую функцию,
будучи военачальниками. К царским привилегиям, согласно Геродо­
ту, относилось также то, «что им разрешалось развязывать войны
против любого государства, против какого б они ни пожелали» (Нег.
VI.56) . Чтобы правильно понять суть этой привилегии, нам потребу­
ется, по возможности, дословный перевод: «Выносить (ekpherein)
разрешалось им войну, куда б они ни пожелали». Другими словами,
быть фактическими царями, обладать всей мыслимой полнотой вла­
сти они могли, лишь находясь вне очерченной государственной сфе­
ры. Внутри же, в сфере общественно упорядоченных государствен9
10
11
Согласно изложению ранней истории Спарты по Исократу, Гераклидовы цари по сво­
ем возвращении на Пелопоннес заключили договор с народами Аргоса, Мессении и
Лаконии о том, что последние обязуются признать прежнюю царскую власть. В Аргосе
и Мессении эта договоренность впоследствии была нарушена, спартанцы же честно со­
блюдали достигнутые условия: Isocr. Arch. 20-22; подобн. обр. у Plat. Nom. 3, 683 D.
Этот же самый вопрос можно задать и иным образом, а именно, в каком же статусе
они были интегрированы? Ответ напрашивается сам собой: в роли старейшин. Обоим
царям принадлежало уже место в герусии, насчитывавшей 30 старцев, и выборное пра­
во, которым они могли там пользоваться. Последнее было сохранено за ними даже на
тот случай, если они - в отличие от прочих старейшин, уже свободных в силу преклон­
ного возраста (более 60 лет) от воинской повинности - находились на войне. Будучи же
включенными в государство цари, очевидно, не могли бы иметь каких-либо иных от
прочих 28 старейшин отличий.
Прибл. о б этом же: Carlier Р. Ор. cit. Р. 71.
1 0
11
ных интересов, а проще сказать - дома в Лаконии и Мессении - цари­
ли иные законы. Военачальниками являлись здесь не цари, а эфоры
(как при ритуально возобновляемом каждый год объявлении войны
и л о т а м ) . Кажется вполне очевидным: к моменту, когда определи­
лось положение спартанских царей, общество уже не ставило перед
собой задачу интегрировать их в формировавшееся Спартанское го­
сударство. Хотя они и принадлежали государству, но лишь в роли
с т а р е й ш и н . Как цари же они находились где-то вне государства, ря­
дом или над ним. То есть образ спартанского царя был для спартанцев
отнюдь не воплощением политического функционера. В образе царя
они создали и сохранили, как о том ясно свидетельствуют gerea, пре­
жде всего, свое героическое прошлое в духе Гомера. Кратко добавим:
творческих инициатив, направленных на возможность интеграции ца­
рей на институционально-политическом уровне в государственную
систему, в Спарте, по всей видимости, не было.
Вслед за этим позвольте перейти к моему второму примеру эфорам. Они отличались от царей и являлись, как уже было отмечено
выше, сугубо государственными сановниками. Именно в числе пяти
они играют роль функционеров гражданского общества в ц е л о м ; т о
были могущественнейшие должностные лица и, более того, абсолют­
ные функционеры Спарты. Принимая во внимание лишь должност­
ные полномочия, мы неизбежно придем к заключению о том, что
эфоры, очевидно, и были теми доверенными лицами, которые фор­
мировали политику государства. Однако в случае с эфорами проблема
формулировалась иначе, а именно: задача, возложенная на них, вне
всякого сомнения, требовала от них слишком многого. Частично это
могло зависеть от их социального происхождения или личностных
качеств - вопрос к обсуждению, особенно занимавший Аристотеля
(Arist. Poi. 1270b 7-10). В значительной степени чрезмерные к ним за­
просы объясняются самой спецификой данной должности. Вполне
очевиден и неоднократно обсуждался тот факт, что эфорат, долж­
ность «надсмотрщика» , в момент своего учреждения была вызвана
жизнью отнюдь не как должностное место, обладателям которого по­
ручалось концептуально формировать политику С п а р т ы . Представ­
ляется, что эфорат имел, скорее, характер распорядительной должно12
13
14
15
16
1 2
Подробнее о б этом см.: Link St. Das fruhe Sparta. St. Katharinen, 2000. S. 45-58, 75-77.
См. прим. 10.
Link St. Das fruhe Sparta... S. 68-70.
В отношении этой этимологии (бесспорной как в античности, так и в современной
науке) ср. Richer N. Les éphores. Étude sur l'histoire et sur l'image de Sparte (VIIIe-IHe
siede avant Jésus-Christ). Paris, 1998. P. 389ff.
Подробнее о б этом наряду с последующими источниками см.: Link St. Das fruhe Spar­
ta... S. 61-77.
13
14
15
1 6
сти. В ранний период эфоры проявляли себя как лица, призванные
оберегать и охранять существовавший строй во все более усложняв­
шейся общественной сфере и, руководствуясь этой задачей, они дей­
ствовали иной раз, как своего рода «жандармы нации». Как таковые
они, правда, нуждались во всеобъемлющей полицейской власти, ко­
торая, по-видимому, была присуща их должности с самого н а ч а л а ; в
политической же компетенции они не испытывали нужды. При учре­
ждении и развитии этой должности спартанцы, судя по всему, прило­
жили значительные усилия к тому, чтобы впоследствии была возмож­
ность ограничить широкие полномочия, которые они были вынужде­
ны предоставить своим эфорам. Об этом говорит как сам факт того,
что эфорат имел лишь одногодичный срок действия (в сравнении со
спартанскими царями и геронтами, занимавшими свои должности
пожизненно!), так и то обстоятельство, что эфоры в условиях приня­
тия сложных, конструктивных решений оставались зависимыми от
совета. Если теперь признать также, что эфоры уже с конца архаиче­
ского периода приобретали все более широкие полномочия и что их
компетенция в процессе развития распространялась за пределы реше­
ния политических задач, то выводом будет не только то, что их дея­
тельность, по сути, претерпела изменение, но также, что эфорат пре­
вратился в должность политическую. При этом не будем говорить о
ее политической эмансипации; за всю историю Спарты эфор остался
тем же, кем был всегда: надсмотрщиком. Однако это не означает, что
если спартанцы в процессе развития общины предоставляли все более
широкие полномочия в принятии политических решений именно дан­
ным должностным лицам, то они тем самым не стимулировали внутриобщественный политический дискурс или даже демократические
черты, которые, вне всякого сомнения, были свойственны эфорату.
Как раз наоборот: они содействовали усиливавшемуся процессу отхо­
да от того, что Аристотель обозначал как неотъемлемый элемент лю­
бой функциональной конституции. Речь идет о совещательном эле­
менте, решениях относительно войны и мира, законов и договоров и
т.д. «Все эти решения», писал Аристотель, «нужно передать в компе­
тенцию либо всех граждан в целом, либо некоторых..., либо, в конце
концов, часть решений передать в компетенцию всех, а другие - лишь
некоторых» (Arist. Poi. 1298а 4-9). Но при этом, как всегда, необходи­
мо - и это предполагают высказывания Аристотеля - наделять сове­
щательными функциями того, кто фактически консультирует! Спар­
танцы же действовали по-иному: они стимулировали такое развитие,
в ходе которого процесс волеобразования был максимально регла17
17
См.: Richer N Ор. cit.Ch. 25.
ментирован, принятие же политических решений грозило выродиться
в функцию застывшего внутреннего устава, выразителями которого
являлись эфоры. Или кратко: чем более усложнялась политическая
сфера, которую контролировал эфорат, тем быстрее из полисной жиз­
ни Спарты исчезал политический элемент, и тем определеннее на пе­
редний план выдвигалась нерефлективная, самовозрождающаяся
форма господствующего порядка - вне зависимости от вопроса, на­
сколько это было политически обоснованным. Это происходило вне
всякого политического или даже демократического процесса.
Здесь мне хочется ограничиться рассмотрением означенных ин­
ститутов. Надеюсь, что доклад позволяет отчетливо выявить, по ка­
ким причинам демократические начала в Спарте - несмотря на благо­
приятные исходные условия и отдельные примеры - не имели шан­
сов. Политическая сфера не получила здесь своего оптимального вы­
ражения, политическая жизнь вообще осталась в недоразвитом со­
стоянии, политический элемент, как таковой, проявил себя достаточ­
но слабо для того, чтобы объединить вокруг себя творческие инициа­
тивы, в которых нуждается демократия. Роль, которую мог бы сыг­
рать политический дискурс, была предоставлена регламентированно­
му управлению эфоров. Для политического начала здесь не нашлось
места, тем более институционально закрепленного. В заключение
приведу последний характерный пример, касающийся способа отчет­
ности в Спарте. В Афинах было принято ограждать высших должно­
стных л и ц от любых злоупотреблений данной им властью, обязывать
их отчитываться (независимо от имевших место или же отсутство­
вавших обвинений) ежемесячно при прохождении должности и еди­
новременно по истечении срока. В Афинах политическая сфера нахо­
дилась одновременно под защитой и под контролем общества . В
Спарте политическая сфера вообще не была защищена правом. Более
того, у спартанского эфора никогда не было уверенности в том, что
он сможет прослужить в своей должности - обладая при этом в пол­
ной мере присущими ему полномочиями - до окончания срока. Прав­
да, так ж е мало мог он считаться с возможностью регулярного кон­
троля в рамках последующей отчетности. Нет, в любое время - по
восторженной оценке Ксенофонта (Хеп. Lac. Poi. V i l i . 4) - эфоры бы­
ли в силах привлечь к ответу любое должностное лицо и при необхо­
димости также сместить, заключить в тюрьму и поставить перед су­
дом, если тот совершил что-либо, что диссонировало со всеобщей
шкалой ценностей. Привилегия в решении политических задач в спе­
циально предназначенной для того и особо сформированной сфере 18
18
24
MacDowellD. М. The Law in Classical Athens. London, 1978. P. 169-172.
то был политический замысел, по-видимому, оставшийся чуждым для
Спарты. Непосредственное и безотлагательное осуществление уста­
новленного порядка в лице и под управлением эфоров - вот что это
значило для государства.
Однако это напрямую противоречило принципам, на которых
основывается форма государственного правления, культивирующая,
легализующая и институционально закрепляющая политическое на­
чало. Таковой, собственно, и является демократия.