КРАТКАЯ ИСТОРИЯ САМАРКАНДСКИХ И БУХАРСКИХ «ИРАНИ»

Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 33 (287).
Политические науки. Востоковедение. Вып. 13. С. 124–129.
Ш. Р. Тохтиев
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ САМАРКАНДСКИХ И БУХАРСКИХ «ИРАНИ»
Статья посвящена краткому обзору истории, культуры и религии «ирани» Мавераннахра. В
статье также кратко рассмотрены некоторые исторические данные о переселении иранцев в
Мавераннахр, особенности их конфессиональной самоидентификации и религиозного ритуала.
Ключевые слова: ирани, форс, марви/маври, Мавераннахр, Самарканд, Бухара, сунниты,
шииты, газат, имамиты, Панджаб.
В процессе формирования народностей
Центральной Азии1 особый интерес представляют история появления отдельных этнических групп и те изменения, которые происходят в результате сближения с окружающей
этноязыковой средой. Среди населения Самарканда, Бухары и окрестных мест, а также
в других городах Мавераннахра2 (но в гораздо
меньшей степени) известна этническая группа,
которую местное население называет «ирāни /
ирани» (« ‫ » ایرانی‬от персидского «иранец»).
По языковому признаку «ирани» делятся на
таджикоязычных и тюркоязычных, язык которых относится к огузской группе. В настоящее
время первые живут, в основном, в Бухарском
вилаяте, вторые – в Самаркандском. Это подтвердилось в ходе полевых работ в городе Самарканде в 2007 году.
Как пишет О. А. Сухарева, в Бухаре значительную группу населения составляли и
составляют форсы / персы («ирани»). Она называет исследуемую нами группу «ирани»
«форсами» и объясняет, что название «форс»
они приняли после так называемой «шиитской
резни» 1910 года, когда обострение отношений
между суннитами и шиитами Бухары привело
к тому, что прежние названия «ирани», «марви» стали употребляться остальными лишь за
глаза, приобретая оттенок оскорбительности и
враждебности. Вследствие этого, исходя из изданий «Бухара в государственном хозяйственном плане на 1923/1924 год» и материалов
переписи населения 1926 года в городе Бухаре, автор предлагает принять их новое и уже
укоренившееся в быту бухарцев название –
«форс»3.
В переписи населения персы составляли
9,8 тыс. человек, т. е. 0,2 % от населения Узбекистана. Но собранные нами материалы по
национальному составу Узбекистана по переписи 1926 года показывают, что кроме персов
в переписи упоминаются и иранцы, которые
составляют 9,2 тыс. человек, т. е. 0,2 % от населения Узбекистана4. По нашим исследованиям
собранным материалам мы предполагаем, что
упомянутые в переписи персы – это жители
Бухарской области, а иранцы – жители других
областей Узбекистана (в основном города Самарканда).
Чтобы подойти к вопросу о тех этнических
компонентах, которые составили группу «ирани», следует проследить историю возникновения этой группы.
Первые сведения среднеазиатских историков о насильственных переселениях в Центральную Азию из северных провинций Ирана
и Афганистана относятся к XV–XVI векам. Это
был период дробления феодальных владений
темуридов, сопровождавшийся бесконечными
междоусобными войнами, завоевательными
походами и набегами. К этому времени относится начало подчинения указанных районов
кочевым узбекам, завоевания которых сопровождались захватом, в числе прочих богатств,
пленников, превращаемых в рабов5.
Конфессиональным оправданием для захвата в рабство иранцев-мусульман явилось
провозглашение среди суннитского населения
Средней Азии необходимости борьбы с шиизмом, который при Сефивидах (1502–1736) был
принят в Иране в качестве государственной религии и с тех пор походы Шайбанидов на Иран
легитимировались как «борьба с неверными»,
более точный термин – «газат». В обычной,
дворцовой и монетной титулатуре это отражалось таким образом. К совершившему поход
на Иран (чаще всего в Хорасан) присоединялся титул «Абу-л-гази» (воитель за веру). Кроме
этого, традиционные экономические и культурные связи между Ираном и Туркестаном,
которые, по словам А. Ю. Якубовского, до этого «продолжались почти 900 лет»6, сменились
взаимными опустошительными набегами. Уже
в 1611 году невольничество шиитов, которых
Краткая история самаркандских и бухарских «ирани»
приравнивали к «кафирам» – неверным, было
официально санкционировано фетвой духовенства в Герате – столице суннитского Хорасана7.
Восприятие шиитов Ирана в качестве государства «неверных» фактически закрепилось
и в общественном мнении. В этом смысле
показательным можно назвать исторический
факт, приведенный в диссертации Б. Бабаджанова. При осаде Бухары в 1540 году Баракханом и Абдулатиф-ханом (в Бухаре сидел
‘Абд ал-‘Азиз хан (1533–1550)) вышедший для
переговоров знаменитый лидер Накшбандийа
Махдум-и А‘зам (ум. в 1542 году) заявил мятежникам: «Чем воевать со своим братом (‘Абд
ал-‘Азизом) и нападать на мусульман, лучше
делайте газат и освободите земли мусульман в
Хорасане [от шиитов]». Он добавил, что так думают все бухарцы и просят отойти, т. е. снять
осаду. Особенно примечательна та часть фразы, по которой иранцы-шииты даже не воспринимались как мусульмане, а война против них
считалась газатом. Известна также знаменитая
фетва, приравнявшая шиитов Ирана к «неверным». Это была очевидная политическая фетва, легитимировавшая набеги Шайбанидов на
Иран. Первым правителем, который получил
такую фетву в 1586 году, был Бухарский хан
Абдуллахан (1557–1598, взошел на ханский
престол в 1583 году). В ходе расширения границ своего государства он дошел до Мешхеда
и, продвигаясь вглубь Хорасана, овладел Гератом. При этом огромное число жителей было
уведено им в неволю в Бухару8.
Эти исторические факты получили своеобразное преломление среди современных
«ирани» Самарканда. Так, по словам заместителя имама мечети «Панджаб»9 Исакова Юсуфа (1953), потомки бывших рабов живут в махалле «Гуллар боги» («Сад цветов»), который
находится по улице Шота Руставели в Самарканде. Сам заместитель имама утверждает, что
является сайидом. Однако он не смог отобразить свое родословное древо.
Освободительные походы на Хорасан среднеазиатских владетелей и, в частности, узбекских встречали опасного соперника в лице иранских правителей, вторгавшихся на территорию
Мавераннахра и овладевавших его городами.
Возможно, что во времена ответных походов иранцев на Среднюю Азию (особенно Надиршаха афшара в 1740–1742 годах) какие-то
группы персов оседали в бухарских владениях.
Например, к юго-западу от Бухары, за ворота-
125
ми Шейх Джалол, находится кишлак Афшармахалля, относящийся к числу поселений «ирани»7. Существует связанный с этим исторический факт. После захвата Бухары оставшиеся
в регионе войска шиитского Ирана напрямую
помогли захватить и удержать власть фактическому основателю династии Мангытов Мухаммад-Рахим бию. Это вызвало отрицательную
реакцию богословов Бухары и Самарканда,
воспитанных на традициях полного непризнания шиизма вообще.
Но, несмотря ни на что, наиболее активный
правитель Мангытов – Мухаммед Рахимхан
переселил значительное количество жителей
временно захваченных им районов Мерва,
юго-восточного Мазандарана, Абиверда и др.
Например, по данным эпиграфических исследований, мазара ирани «Ого-йи Мир Хасан»
(изначально это было исключительно кладбище ирани), на котором сохранились надгробия,
по крайней мере, с 19 века и до 30-х годов 20
века, заключали имена местных иранцев, очевидно, с наследственными нисбами «Гилāни»,
«Мазандарани», «Нисауи» и т. п.10
Очень характерно, что уже начиная со времени правления первых мангытов, большую
роль в управлении государством играли иранцы, рабы по происхождению. При Даниялбие (1758–1785) на одну из высших придворных должностей кушбеги был назначен некий
Давлат-бий, раб-шиит по происхождению.
Вооруженная охрана правителя состояла из
невольников-гулямов. Выдвижение бывших
рабов на высшие должности в условиях постоянных межфеодальных распрей известно
в древности и в данном случае объясняется
опорой на «элементы, не связанные своим происхождением с узбекской знатью»11, что, естественно, вызывало недовольство последней.
Оппозиционные настроения знати, а также
недовольство простого народа творившимися
в ханстве злоупотреблениями и беззакониями
очень часто облекались в религиозную форму
борьбы с «еретиками»-шиитами, стоявшими у
власти. Одним из таких моментов и воспользовался Шах Мурад (1785–1800), целью которого было присоединение к Бухарскому ханству
значительной части современной Туркмении
с центром в Мерве. После того как жители
Мерва сдались, довольно большое число их во
главе с сыновьями убитого правителя Байрам
Али, было переселено в Бухару. Потомки этих
переселенцев и составили значительную часть
изучаемой нами группы, дав ей одно из само-
126
названий – «маруи», часто произносимое в Бухаре как «маври»7.
О мервцах А. Д. Гребенкин писал, что они
были хорошими земледельцами, воинами и ремесленниками и что поэтому Шах Мурад не обратил их в рабов, а, расселив по городам, дал им в
собственность хорошие земли и пустые сакли12.
Подобные переселения, но менее компактными группами, продолжались и при преемниках Шах Мурада, в частности при Насрулла-хане. Он создал постоянное пехотное войско – сарбазов с помощью Абду-с-Самада,
авантюриста, выходца из Ирана (по-видимому,
отчасти знакомого с постановкой военного
дела в европейских армиях), это войско состояло из персов, афганцев, таджиков и отчасти
военнопленных русских13.
Тем не менее, довольно значительную по
количеству часть этого населения составили, видимо, потомки рабов, доставлявшихся,
как уже указывалось, из различных областей
северного Хорасана. Дополнительные сведения об этом мы находим в описаниях путешественников по Средней Азии конца XVIII–XIX
веков, рисую������������������������������
щих картины работорговли и невольничества в среднеазиатских городах.
Так, проезжавший в 1831 году через Бухару
Александр Борнс (или Бернс) писал, что «все
особы, посещающие бухарского повелителя,
обыкновенно отправляются во дворец в сопровождении рабов, которые по большей части
состоят из персиян или их потомков и имеют
совершенно особый тип. Здесь даже говорят,
что, по крайней мере, ¾ жителей Бухары имеют рабское происхождение»14.
Известно также, что вначале �����������
XX���������
века выходцы из Ирана составляли в Средней/Центральной Азии заметную и растущую прослойку пришлого населения. Особенно быстро
увеличивалась их численность в пограничных
с Ираном районах. Например, в Закаспийской
области насчитывалось 18 511 иранцев. Выходцы из Ирана составляли заметный процент населения и в других городах и областях Туркестанского края. В Самарканде в 1910 году было
учтено около 300 иранских подданных, кроме
них здесь проживало свыше 16 тыс. близких по
языку и религии персам так называемых «ирани», являющихся подданными Российской империи15. В Ташкенте, по данным за 1908 год,
проживал 741 иранец, во всей Сырдарьинской
области – 2110 иранских подданных16. В Ферганской области в 1914 году насчитывалось
свыше 2368 выходцев из Ирана и т. д.17
Ш. Р. Тахтиев
Подавляющее большинство иранцев, находившихся в начале XX века в Средней Азии,
состояло из разоренных крестьян, ремесленников и рабочих Южного Азербайджана, Хорасана и других провинций Северо-Восточного
Ирана, покинувших родину в поисках заработка. Иранцы в Средней Азии работали грузчиками, дворниками, домашней прислугой, чернорабочими на заводах, железной дороге, стройках, нефтепромыслах, сельскохозяйственными
батраками18.
Исходя из собранных материалов, можно
предположить, что происхождение различных
групп иранцев неодинаково. Одни из них были
потомками переселенных сюда в конце XVIII
века эмиром Шах-Мурадом жителей Мерва;
другие – потомками освобожденных (в 60–80
годы XIX века), согласно договору с русским
правительством, рабов, привозившихся в Бухару со всего Хорасана, включая и север Афганистана; третьи, наконец, происходили от переселенцев из Ирана, в разное время и по своей
воле приходивших в Мавераннахр и здесь оседавших.
По религиозной принадлежности большинство выходцев из Ирана в Среднюю Азию
являлись мусульманами-шиитами19 (джафаритами). Среди иранцев, осевших в Средней
Азии в начале XX века, было немало бабидов
(бехаистов)20. В свое время они, видимо, покинули родину из-за религиозных и политических преследований. В Туркестане бехаисты
получили возможность свободно исповедовать
свои религиозные взгляды18.
Не менее интересна трансформация шиитов
ирани в советское время и влияние на них процесса постсоветской реисламизации. Прежде
всего, своеобразная «советизация» шиитов
имела последствием то, что их знание о шиизме сохранилось в крайне смутных формах и,
скорее, в виде каких-то форм ритуальной традиции (очевидно, в упрощенном виде). В таком
виде их застали некоторые исследователи. Например, в ходе научных исследований Б. Бабаджанов и А. Муминов отметили, что даже
«новые» духовные лидеры самаркандских
«ирани» самого начала 90-х годов не обладали
обширными знаниями о шиизме вообще, тем
более о его, так сказать, внутренних течениях
или «сектах». Хотя, по другим историческим
данным, они могли знать о духовном лидере
шиитов «āятуллā» – «маржа ат-таклид»21
Рухаллāх Мусави Хумайни (1979–1889) и его
последователе Саййид Али Хомейнии (c 1889).
Краткая история самаркандских и бухарских «ирани»
Поэтому к тому моменту (то есть к концу
советской эпохи) уместно было говорить скорее об историко-этническом ощущении себя в
качестве «ирани», а религиозная составляющая
идентификации оказалась настолько забыта
(как результат атеистической политики), что
конкретно говорить об «ирани» как о религиозной группе не приходилось. Групповая самоидентификация «ирани» в советское время скорее держалась на этническом самоощущении,
что поддерживалось некоторыми ритуалами и
ритуальными собраниями, но в тех пределах,
в каких это позволяли условия советской действительности.
В той или иной степени, слившись с местным населением – узбеками, таджиками и другими этническими группами, «ирани» вместе с
ними занимались созидательным трудом. Их
основная масса проживала в Самарканде. Мы
полагаем, что Самарканд стал фактически основным пристанищем для шиитов сразу после
их кровавого конфликта с суннитами в Бухаре
в 1910 году; тогда многие «ирани», судя по собранным нами сведениям у старожилов – «ирани», бежали из Бухары и нашли приют в колониальном Самарканде. Здесь они вполне вписались в местную ситуацию и проявили, как вспоминают многие местные старожилы, изрядное
трудолюбие и смекалку. Зримым итогом такого
кропотливого труда «ирани» в Самарканде стал
канал Даргом. Этот канал остался в истории под
названием «Эрон Ариги» («Иранский канал»). В
дальнейшем вдоль этого канала образовались
иранские махалли, такие как Панджаб, Хужа
– Сахат, Лолазор, Хаймар, Мингтут, Сайитмахалля, Богишамол, Куллар боги, Найман, Хужаназар, Бекмахалля и др. Названии некоторых
иранских махалля связаны с Иранским каналом.
Например, в селении Панджаб этот канал разделяется на несколько ответвлений, отсюда и
название Панджаб (перс.-тадж. «пять вод»);
Юнгичка – арык, Дам – арык и т. д. Вокруг этих
махаллей появились новые сады, были построены ветряные и водяные мельницы. Такие мельницы в Панджабе, Сайитмахалля, Минг-туте,
Дам-арыке существовали вплоть до последнего
времени.
Наиболее распространенными занятиями
среди местных ирани были шелкоткачество
(шоибофи), изготовление сластей (канноти),
продажа пряностей и лекарств (аттори) и
ювелирное дело (заргари)22.
В ходе полевых работ мы встречались с заместителем имама мечети «Панджаб» Исако-
127
вым Юсуфом и председателем Ирано-узбекского общества дружбы и Культурного центра
иранцев Равшаном (все знают его по прозвищу
Равшан Палван). Современные «ирани» рассказали, что, кроме «ирании»-шиитов, в окрестностях Самарканда живут и азербайджанские
шииты, которые говорят на русском языке и их
называют «парсиён» (парсийāн). У некоторых
из них в паспортах написано «форс». Тогда как
у самих иранцев старшего поколения в паспортах написано «ирани». Однако у их детей, т. е.
у молодого поколения самаркандских иранцев
в документах национальная принадлежность
изменилась на «узбек». Насколько нам удалось выяснить, это было сделано по настоянию
старшего поколения «ирани» и без какого-либо вмешательства (давления) властей. Старшее
поколение объясняет такое «документальное»
изменение официального этнического обозначения необходимостью приспосабливаться к
новой этно-идеологической обстановке.
Сбор полевых материалов производился
нами в городе Самарканде. Гостиница «Тумарис», в которой мы остановились, расположена
рядом с шиитским кварталом (махалля). Первое, с чем мы столкнулись, это то, что в живой
повседневной речи старшее поколение часто
использует тюркские слова, себя идентифицирует себя с шиизмом имамитского23 (иснā‘ашара) толка.
Самаркандские иранцы в советское время
быстро приобщались к существующим здесь
особенностям быта, сохраняя какие-то значительные элементы своей материальной культуры. Гораздо консервативнее, как известно,
область духовной культуры, в данном случае – шиитские религиозные представления,
которые сохраняют свою силу до последнего
времени. Среди представителей старшего поколения ирани это проявлялось в манере совершать намоз (салāт/молитва), таорат (тахāра/
омовение) и в целом ряде других обрядов.
Собранные нами по этим обрядам материалы показали, что некоторые из них отражают
внешнюю обрядность и, таким образом, имеют
чисто формальный, второстепенный характер,
в то время как по другим можно проследить этногенетические связи отдельных компонентов
этой группы. К первым следует отнести упомянутое выше различие в манере совершать
намоз: так, одной из ритуальных поз у суннитов является «даст баста», складывание рук
на уровне пояса. У шиитов даст яла – то есть
в положении с опущенными руками; иначе со-
Ш. Р. Тахтиев
128
вершалось и омовение: сунниты лили воду от
кисти к локтю, а шииты от локтя вниз. К этой
же группе обрядов относятся и широко известные в Передней Азии шиитские мистерии,
посвящённые воспоминаниям о гибели Хусейна – сына Али, внука Мухаммеда, называемое
«ашурой» (араб. ашара – десять), так как оно
приходится на первые 10 дней месяца мохаррам мусульманского календаря.
Говоря о главном архитектурном наследии
«ирани» Узбекистана, следует сказать о медресе и мечети «Панджаб» (Самарканд). Архитектором медресе был некий Ходжа Абураим.
Оно было построено на вакуфной земле Ходжи бобо Абдуохунбека. Руководил строительством Шейх Мухаммад Козим, а ведущим мастером при строительстве был усто Комил из
Бухары. Мечеть – медресе в плане – представляет собой сооружение, типичное для конца
XIX – начала XX веков с прямогульным залом
и айваном / верандой. Медресе Панджаб начало действовать с 1908 года. При мечети была
школа (мактаб). Дети обучались здесь религиозным и светским знаниям. До 1924 года сооружение использовалось по прямому значению, в
этот период оно тщательно поддерживалось в
хорошем состоянии. С 1924 года медресе (как и
большинство религиозных учреждений советской империи) приспосабливают для различных организаций и ведомств, и с тех пор оно
подвергалось переделкам. В 1939–1943 годах
в медресе размещалось ремесленное училище.
Позднее сооружение было занято различными
конторами – строительными, торговыми, магазином, почтой и другими мелкими организациями. И только в 1990 году медресе Панджаб
перешло в руки истинных хозяев – верующих
мусульман-шиитов. А с 10 марта здесь же начал свою деятельность «Культурный центр
иранцев»24.
Сегодня в Узбекистане проживает около
130 национальностей и народностей. Одни
из них иранцы, которые исповедуют шиизм, как сказано, джафаридского или иснā‘ашаридского толка. «Ирани», несмотря на
окружающую преимущественно суннитскоханафитскую религиозную среду, испокон
веков хранили свою религиозную идентичность и ритуальные особенности. Сейчас для
сохранения своей конфессии у них самые
лучшие (за многие века) условия. Этому способствует «Закон о свободе совести и религиозных организаций» РУз, принятый в 1991
году и отредактированный в 1998 году. Во
всяком случае, кажется, что приверженцы
шиизма, сохранившиеся на территории Узбекистана, не утратят свои традиции и религиозные взгляды, ритуальные особенности в
обозримом будущем.
Примечания
Центральная Азия – обширная территория от
берегов Каспийского моря на западе до Монголии на востоке. В первую очередь, речь идёт о
территориях нынешних центрально-азиатских
республик (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан), которые в
русскоязычной литературе именуются «Средняя Азия и Казахстан» и на которых проживают ираноязычные таджики, тюркоязычные казахи, каракалпаки, киргизы, туркмены, узбеки
и уйгуры.
2
Мавераннахр – араб. «То, что по ту сторону
реки». Подразумевается река Амударья.
3
См.: Сухарева, О. А. К истории городов Бухарского ханства. Ташкент, 1958. С. 82–83.
4
См.: Ата-Мирзаев, О. Узбекистан многонациональный : историко-демографический аспект
/ О. Ата-Мирзаев, В. Гентшке, Р. Муртазаева.
Ташкент, 1998. С. 54.
5
См.: Иванов, П. П. Очерки по истории Средней Азии. М., 1958. С. 205.
6
Якубовский, А. Ю. Павел Петрович Иванов
как историк Средней Азии. Т. V. М., 1948.
С. 320.
7
См.: Лющкевич, Ф. Д. Этнографическая группа ирани // Занятия и быт народов Средней
Азии. Л., 1971. С. 40.
8
См.: Бабаджанов, Б. М. Политическая деятельность шайхов Накшбандийа в Мавераннахре (первая половина XVI в.) : дис. … канд.
ист. наук. Ташкет, 1996. С. 47–50.
9
Мечеть «Панджаб», расположенная на заднем
дворе бывшего медресе Панджаба (ныне Ирано-узбекское общество дружбы), начала свою
деятельность в 1908 году на нынешней улице
Фирдауси г. Самарканда.
10
Информация Б. М. Бабаджанова, изучавшего эпиграфический материал мазара «ирони» в
Самарканде. См. его работу: Babadjanov, B. On
the history of the Naqshbandiya-Mujaddidiya in
Central Mavara’annahr in the late 18 and Early 19
Centuries // Moslem Culture in Russia and Central
Asia from 18th – to the early 20th Centuries. Berlin,
1996. Р. 40–401.
11
Иванов, П. П. Очерки по истории Средней
Азии. М., 1958. С. 139.
1
Краткая история самаркандских и бухарских «ирани»
См.: Гребенкин, А. Д. Мелкие народности
Зеравшанского округа // Русский Туркестан.
Вып. II. М., 1872. С. 111.
13
См.: Иванов, П. П. Указ. соч. С. 140.
14
Борнс, А. Путешествие в Бухару. М., 1848–
1849. С. 393.
15
См.: Обзор Самарканской области за 1910 г.
Самарканд, 1912. С. 11.
16
См.: Обзор Сырдарьинской области за 1908 г.
Ташкент, 1910. С. 9–12.
17
См.: Матвеев, А. М. Из истории иранских
революционных организаций в Средней Азии
// Взаимоотношение народов Средней Азии и
сопредельных стран Востока. Ташкент, 1963.
С. 134.
18
Там же. С. 135.
19
аш-Ши‘а («приверженцы», «партия») – шииты, общее название различных группировок и
общин, признавших Али ибн Аби Талиба и его
потомков единственно законными наследниками и духовными преемниками пророка Мухаммада.
20
Бабиды (бабиты) – последователи религиозно-политического учения Баба (Саид Али Мухаммад, 1819–1847), ставшего идеологией де12
129
мократического народного движения в Иране
(1848–1852), направленного против шахской
и религиозной власти и против засилья иностранных держав. Бехаиты – последователи
учения, созданного в Ираке группой эмигрировавших из Ирана баббитов. Основатель – Мирза Хусейн Али Нури (1817–1892).
21
Маржа‘ ат-таклид – от араб. объект подражания.
22
См.: Алиева, Ф. Иранцы Самарканда // Общественное мнение. Права человека. 2001. № 1.
(13). С. 125.
23
ал-Имамийа (имамиты) – одна из основных
ветвей шиитского ислама, «умеренные» шииты, признающие двенадцать имамов (отсюда
их другое название – ал-исно‘ашарийа) из рода
халифа Али б. Абу Талиба (ум. в 651). Идейными предшественниками имамитов были те
шииты, которые проповедовали, что в силу
«божественного установления» имамат принадлежит исключительно роду Али и передаётся путём «ясного указания» (ан-насс) устами
Пророка или предшествующего имама.
24
См.: Алиева, Ф. Указ. соч. С. 126.