Монотеистическая идея в древней Греции
advertisement
Монотеистическая идея в древней Греции Шмелев А. Содержание Вступление 3 Раздел 1. Идея прамонотеизма 5 Раздел 2. Общеарийская эпоха 9 Раздел 3 Крито-Микенское влияние 12 Раздел 4 Поворот к монотеизму 17 Заключение 23 Список использованной литературы 24 3 Вступление Даная работа посвящается теме, которой мало уделяли внимания отечественные исследователи истории религии. Идеи, которые будут разрабатываться здесь, появились в западной науке еще в XIX веке. В это же время они попали в поле зрения некоторых русских ученых, переводивших труды своих западных коллег, таким был, например, известный русский философ В. Соловьев. Что же это за идеи? В частности это рассматриваемая нами данная тема, а в общем – это идея существования первоначального единобожия, так называемого прамонотеизма. Такой, по сути, библейский тезис, как было отмечено, начал находить свое научное подтверждение лишь в XIX веке, а в нашем научном мире он еще не успел быть достаточно поставлен, как веяние новой марксистской идеологии сделало его не модным. Защитой прамонотеизма в условиях советского времени занимались мало даже в духовных школах, отчасти это связано с тем, что программы обучения в духовных семинариях и академиях были рассчитаны на подготовку священнослужителей, а не историков. Однако в это время все же появляется труд русского православного священника и богослова отца Александра Меня - «История религии». Очень долго данный труд в одиночку являл собой религиоведческой альтернативу концепции, общепринятой считавшей в Советском религию Союзе продуктом биосоциальных изменений. «История религии» А. Меня и в нашем исследовании будет главным ориентиром из-за нехватки источников переведенных на русский язык. В настоящей работе предполагается дедуктивный ход мысли от рассмотрения идеи прамонотеизма в общем, к изучению проблемы существования единобожия в Древней Греции в частности. Итак, первая глава будет посвящена существованию древнего единобожия. Далее необходимо будет остановиться на данных по сравнительной мифологии о схожести мифов греческих и древне индийских. 4 Здесь будет высказано предположение о том, что греческая и индийская мифологии имеют общеарийскую основу, в которой видятся остаточные корни древнейшего индийского и греческого единобожия. Дальнейшая история греческой религии движется в сторону политеизма под сильным влиянием критской культуры. Однако за тем все же намечается некий поворот к первоначальному единобожию. Процесс этот достиг наибольшего уровня уже не в греческой религии, а в античной философии. Таков общий путь, по которому будет произведено исследование на данную тему. Настоящий труд не претендует на исчерпывающую аргументацию в подтверждение тезиса о существовании единобожия или хотя бы остатков единобожия у древних греков. Здесь в очередной раз будет произведена постановка данного тезиса с одной только целью, чтобы привлечь некоторое научное внимание к мало исследованным историческим вопросам. 5 Раздел 1. Идея прамонотеизма На протяжении долгого времени в нашей стране было принято утверждать, что религиозные воззрения, подобно Земле и человеку, также прошли свою эволюцию. Так, вначале возникли примитивные формы поклонения — фетишизм (поклонение различным предметам, которым приписывались сверхъестественные свойства), тотемизм (поклонение мифическому предку, чаще какому-нибудь растению или животному), анимизм (поклонение духам и вера в существование души после смерти), зоолатрия (поклонение животным) и пр. Затем все перечисленное, чему поклонялись люди, трансформировалось в сознании людей в языческих богов, каждый из которых олицетворял одну из сил природы (ветер, море, грозу, землю и т.д.). Потом были созданы боги-покровители различных профессий, видов искусства, и только затем, спустя века, люди «придумали» монотеистические религии с поклонением одному богу (христианство, ислам). Затем, по мере развития общественных отношений, роста сознания масс и нарастания классовой борьбы, религия должна была сойти на нет и отмереть, уступив место коммунистической идеологии (атеизму). [11] В советских учебниках писали, что религия возникла из-за страха первобытных людей перед грозными явлениями природы. Что, надеясь обезопасить себя перед лесным пожаром или наводнением, наши далекие предки выдумали духов и богов. Что по невежеству они оставляли покойникам в могилах еду – а вдруг те проголодаются? Постепенно от поклонения духам природы (шаманизм) люди перешли к воспеванию сонма богов (Египет, Древняя Греция), далее придумали монотеизм (веру в Единого Бога). И, наконец, религия вышла из моды: жизнь-то стала цивилизованной, человек – научно и технически прогрессивным. Такие воззрения и сегодня еще очень популярны. Но насколько они справедливы? Какими видят наших доисторических предков современные ученые? 6 Многие до сих пор считают, что религия с древнейших времен развивалась по мере того, как развивался сам человек. Был, иначе говоря, линейный процесс развития: от примитивных форм – к сложным культам. В науке тоже долгое время господствовал такой подход, но уже с середины прошлого века ученые отказались от этих схем, во-первых, из-за их внутренней несостоятельности, а во-вторых, из-за несоответствия новому массиву фактов. Однако эти схемы, давно оставленные наукой (но еще живущие в Украине), продолжают существовать в массовой культуре. В литературе, публицистике, кинематографе немало сюжетов про древних дикарей, которые еще не придумали богов, или только-только это сделали. Несмотря на то, что открытия прошлого века все меньше и меньше оставляли места для подобных представлений и даже давали повод ряду ученых предположить, что у древнейшего человека было знание о Едином БогеТворце, была и вера, и религиозный культ. Главная проблема здесь заключается в том, что историкам, культурологам и религиоведам зачастую почти не на что опереться. Ведь религию удобнее изучать по текстам, чем по данным археологии. Это духовная сфера жизни, и по материальным остаткам костей и орудий ее не так просто восстановить. Есть сравнительно небольшой отрезок древней истории, в котором существовала письменность. И есть огромный временной пласт – древнейшие, доисторические времена, заря человечества, когда не только письменности, но и наскальной живописи еще не было. Удобнее всего сказать: вера древнейшего человека была примитивна, а может, ее и вообще не было, раз нет никаких прямых доказательств. Но сказать так – значит игнорировать весьма недвусмысленные свидетельства материальных памятников, значит закрыть глаза на факты. С начала мировоззренческие ХХ века ученые представления пытаются древнейших реконструировать людей на основе археологических находок. Причем делается это одновременно с изучением ныне живущих племен в Центральной Африке и Австралии, ведущих 7 архаичный образ жизни. Все это дает возможность обоснованно говорить о религии и вере наших предков. Раскопки показывают, что в могилу рядом с покойником клали и пищу, и орудия труда. Зачем? Древний человек, конечно же, не хуже нас знал, что мертвое тело истлеет и пища ему не нужна. Кроме того, у археологов есть основания считать, что по умершим совершались тризны. Этот обычай пережил тысячелетия. Многие люди и сейчас после смерти человека вместе с близкими и друзьями приходят на кладбище, чтобы оставить на могилке символическое угощение и самим съесть что-то. Смысл тризны в том, что телесно покидая живых, уходя в землю, человек духовно остается со своими близкими. И придя на его могилу, они словно бы еще раз вместе с ним садятся за стол... И вот оказывается, древнейший человек делал то же самое. Совместное вкушение пищи – это, прежде всего, соединение, согласие, примирение. Идея единства нашего мира и загробного прослеживается с самых ранних времен. Предельная же цель – это соединение с Богом (то, что стало возможным в полной мере лишь после пришествия Христа). «В эпоху неандертальца уже известны жертвоприношения, которые имеют, в принципе, ту же цель. Древнейший человек недостаточно овладел внешним миром, чтобы так хорошо, как, например, в Древнем Египте отобразить свои религиозные чувства. Он не умел писать, не умел рисовать. Но отсюда еще не следует, что мир его идей был примитивен. [2, с.54] У истоков культуры и религии стоит мировоззрение, которое прежними авторами относилось к самым поздним этапам. И чем менее народ затронут прогрессом материальной цивилизации, тем более сильны в нем исконные черты духовной жизни: вера в верховную Силу, нравственность, моногамия и др. Большинство народностей сохранили в своей религии следы первобытного монотеизма, что окончательно укрепило новые позиции этнографов. Этот вывод этнографии не был неожиданным. Еще в прошлом столетии его предвосхитили Фридрих Шеллинг (1804) и известный 8 исследователь мифов Макс Мюллер. Последний оперировал с материалами, касающимися первоначальных форм религии у исторических народов, и пришел к выводу, что исходной формой верований был, как правило, монотеизм. Эти материалы использовал Вл. Соловьев в своей ранней работе о происхождении язычества [10,С. 77] Факты, закладывающие прочный фундамент для пересмотра представлений о первоначальных формах религии, были систематизированы в капитальной двенадцатитомной работе Вильгельма Шмидта (1880-1954) "Происхождение идеи Бога" ("Der Ursprung der Gottesidee"). [7, с. 65] Древняя религия похожа на древнюю драгоценную медаль; постараемся освободить ее от того слоя ржавчины, который оставили на ее поверхности века, и мы откроем изображение небесного Отца, отца всех народов земли; надпись же, если только можно ее прочесть, будет не только в Иудее, но и во всех человеческих языках, словом божьим, откровением в единственном храме, где оно и должно быть открытым: в душе человека. 9 Раздел 2. Общеарийская эпоха Посмотрим на первые дошедших до нас в письменной или словесной форме (т.е. в форме эпоса) памятники двух культур: древнеегипетские (около 3-2,5 тыс. лет до Р.Х.) и ведические (веды) древних ариев (примерно то же время). В обоих источниках постоянно подчеркивается уникальность и единственность Бога-Творца. Он – Отец (в Ригведе Его многократно именуют Дьяуспитар, то есть Небесный Отец, отсюда, кстати, имя Юпитер). "Что ж это за Одно, в образе Нерожденного, который установил порознь эти шесть пространств?" [RV І,164,6] – вопрошает один из гимнов Ригведы, а другие отвечают ему – "Этот Единый дышит Сам Собой, не дыша; другого, кроме Этого, тогда ничего не было" [RV X,129,2]; "Тот, Кто Один есть Бог над богами" [RV X,121,8,3]. Древние египтяне говорили не менее определенно, быть может, еще более богословски четко: "Всех богов три: Амон, Ра и Птах, и нет среди них второго. ''Сокрытый''– зовут Его в имени Его Амон, Он – Ра ликом Своим, а Телом Своим Он – Птах" [Leyd.pаp.1.350, iv, 21–22]. Нужно помнить, что эти древние памятники не создавали некую новую традицию, а лишь фиксировали гораздо более древние представления. [2, с. 55] Первой арийской цивилизацией надо считать хеттскую, которая современна вавилонской — первой цивилизации семитов; но основная масса ариев вовлекается в цивилизованный мир лишь спустя почти тысячелетие. Таким образом, наиболее молодыми в цивилизационном отношении следует считать именно ариев. Неудивительно, что именно у них следы прамонотеизма оказываются наиболее заметными. Так, в традиционном греческом (олимпийском) пантеоне присутствует божество, известное в классический период под именем Урана. В архаических греческих текстах его имя пишется как συορανος . В таком виде оно оказывается созвучно имени одного из божеств индийского пантеона по имени svarga , а также славянскому Сварогу. С лингвистической точки зрения, пред нами три 10 варианта изначально единого имени, по-разному отражённому в различных языках индоевропейской семьи, на которых говорили и говорят до сих пор потомки древних ариев. Если так, то, вероятно, в общеарийский период в пантеоне ариев должно было существовать божество с таким именем. Но функции его совершенно невозможно определить. Ни в одном пантеонов этот бог не находит себе места, оказываясь на периферии. Греческого Урана свергают с престола собственные дети; индийский Сварга тоже оказывается не у дел — у него отнимает власть Варуна, бог-громовник, в индийском пантеоне исполняющий функции олимпийского Зевса; ситуация со Сварогом не очень понятна, но, похоже, в число основных славянских божеств он всё же не входил. Роднит же их всех между собой не только маргинальное положение в поздних арийских пантеонах, но и то, что все они изначально оказываются творцами и владыками неба и земли. Всё это свидетельствует в пользу того, что перед нами, возможно, упоминания о Едином — творце неба и земли, которому когда-то поклонялись как Творцу и Владыке всего сущего, но которого со временем стали забывать, и тогда ему на смену пришли другие боги, заслонившие собой Единого. По-видимому, Его древнее арийское имя должно было напоминать svor, swor или suor . Вероятно, поклонение Единому уже в общеарийскую эпоху начинает отступать на второй план, как это имеет место сегодня у первобытных племёнз [12] Вообще существует не одно свидетельство о родственности греческих и индийских божеств, так некоторые исследователи отождествляют Будху и Меркурия [13, с.34], но это уже не общеарийская эпоха. Макс Мюллер отмечает, что если открытия общего происхождения языков греческого и санскритского Гегель называет открытием нового мира, то же самое можно сказать относительно общего происхождения греческой и санскритской мифологии. Далее М. Мюллер ссылается на доктора Куна, который указал некоторые черты поразительного сходства между сказаниями 11 Вед и мифологическими именами других арийских племен. Самые гиппокентавры, Химера, Горгоны, Пегас и другие чудовищные создания объяснились удовлетворительным образом. [9, с. 206-207] Пользуясь методом сравнительной мифологии Мюллер восходит к общеарийской эпохе, как одну из посылок такого обобщения он приводит свидетельство Прокопия о славянах, согласно которому они одно время поклонялись только одному богу, производителю молнии, и некоторые ученые ссылаются, между прочим, на это показание в подтверждении того, что рядом, с поклонением божествам стихийным, славяне действительно веровали в единого верховного Бога. Литовский Perkunas, бог-громовик, употребляется синонимично с deivatis, «божество», а русский Перун, разъезжающий по небу в пламенной громовой колеснице, обозначал вместе с тем и самое небо .[9, с.225] 12 Раздел 3 Крито-Микенское влияние Греческие племена переселились на Балканы около 2000 года, в эру великих семитических и индоевропейских миграций. Пришли они из тех земель, где обитали предки ариев, иранцев, хеттов, двумя путями: через северные горные дороги и через острова Эгейского моря вторглись эллины на Пелопоннес и в Фессалию. Хотя до нас почти не дошло легенд, связанных с этим временем, но, во всяком случае, очевидно, что сначала туземцы оказали грекам отчаянное сопротивление. Но греки, которые имели лучшее оружие, сломили его. Толстый слой пепла, отделяющий до греческий и греческий археологические слои, молчаливо свидетельствует о страшных пожарах, бушевавших на развалинах туземных городов. Итак, одновременно с появлением на историческом горизонте арьев и семитических племен на севере Балканского полуострова началось переселение ахейцев - предков греческого народа. Их передвижение на юг длилось несколько веков. Ему предшествовало установление на южной части полуострова власти критян. Культура Крита оказала впоследствии огромное влияние на зарождавшуюся греческую культуру. И поэтому, прежде чем говорить о греках, мы должны остановиться на их предшественниках, критянах Около 2000 года на Крите возникли первые государства. Они были изолированы друг от друга горами, и лишь через несколько десятилетий произошло их объединение. В своих преданиях греки рассказывали, что Крит объединился в правление жестокого царя Миноса. Он был сыном самого Зевса, который, приняв облик быка, привез на остров финикийскую принцессу Европу. От их брака и родился царь Крита. Он стал могучим повелителем морей, и многие народы, в том числе и греки, платили ему дань. Он требовал от покоренных греков кровавой дани: каждые девять лет на Крит доставлялись семь юношей и семь девушек, которых отсылали в лабиринт. Обреченные блуждали по 13 страшным коридорам до тех пор, пока их не находил ненасытный быкоголовый людоед. В более поздние времена уже сами греки относились с большим недоверием к этому рассказу. Они всячески пытались рационально истолковать его. Так, знаменитый Плутарх утверждал, что Минотавр - это не кто иной, как один из полководцев Миноса, необычайно жестоко обходившийся с пленными. Относительно Лабиринта строились также разнообразные предположения. Считали, что это было подражание какому-то египетскому сооружению. Историки долгое время полагали, что все рассказы о Миносе - сказка, не содержащая почти ничего достоверного. Однако в XX веке положение изменилось. В 1900 году английский ученый Артур Эванс, руководствуясь указаниями мифов Гомера и других древнегреческих писателей, начал раскопки на месте древней столицы Крита - Кносса. И каково было его изумление, когда перед ним открылись развалины колоссального здания площадью в 16 000 кв. м. Это здание с полным правом могло быть названо Лабиринтом, ибо оно представляло настоящий хаос бесчисленных залов, комнат и коридоров. Интересно мифологическое свидетельство о царе Миносе. По одному из мифов Зевс в виде быка похитил Европу. Ели это перевести на санскрит, то фраза значит, что восходящее солнце уносит далеко светящую утреннюю зарю. Кстати в Ведах очень часто намекают на эту историю. Для Миноса, древнего царя критского, требовалось найти родителей, и ему приписали происхождение от Зевса и Европы. .[9, с.228-229] Известно, что финикийскому быкоголовому богу Молоху в особых случаях приносили человеческие жертвы. Возможно, что финикийцы занесли свой кровавый обычай на Крит. Критяне восприняли эту страшную религию, отождествив Минотавра с богом неба и плодородия, каковым был Молох Финикийский. Вероятно, во время чудовищных ритуальных убийств перед рогатым жертвенником совершалась пляска жреца в бычьей маске. Быть 14 может, он сам наносил удар жертве. Вполне возможно, что обреченными обычно были военнопленные, в частности греки. Таким образом, миф о быкоголовом людоеде имел действительную и страшную историческую основу. С течением времени культ быка на Крите принял более безобидные черты. Он вылился в торжественные жертвоприношения и состязания, напоминающие испанские бои быков. На изображениях мы видим ловких акробатов, которые вскакивают на спину разъяренному животному или хватают его за рога. Для некоторых из них эти игры кончались плачевно. Сохранились рельефы и фигурки, на которых изображены смельчаки, повисшие на острых бычьих рогах. Вообще празднества и игры как составной момент культа были необычайно характерны для миносской культуры. И эта замечательная особенность перешла впоследствии к Элладе Тот факт, что многие до греческие обычаи и понятия существовали так долго, говорит о том, что первоначальная религия эллинских племен не выдержала натиска местных культов и растворилась в них. Произошло явление, аналогичное тому, которое имело место в Месопотамии, Индии, Ханаане. Семиты, пришедшие на берега Евфрата, оказались под властью шумерской культуры; арии, оттеснив туземцев, утратили свою веру в Дьяушпитара – Лучезарного Отца; израильтяне, оказавшись в Ханаане, поколебались в верности Моисеевым заветам. Тем не менее во всех этих случаях первоначальный духовный импульс не умер, а лишь до времени оказался погребенным под слоем хтонического Магизма [8]. Раскопки показали, что около 1400 г. ахейцы вторглись на Крит Но если погибли Минотавр и Лабиринт, это не означало гибели миносской культуры. Новые хозяева острова - ахейцы - оказались талантливыми учениками. На развалинах миносской цивилизации расцвела культура древней Эллады. Какие же дары завещал Крит своей преемнице? Прежде всего, греки рано прониклись жизнелюбием миносцев, их культом красоты, их тяготением к праздничным шествиям и спортивным 15 состязаниям. Они восприняли великий азиатский культ Богини-Матери, и в эллинской религии навсегда остался неистребимый дух женственности, дух стихийного, иррационального, дух страсти и опьянения. Приблизиться к вершинам Единобожия было суждено не греческой религии, а греческой философии. Три фактора оказали на мировоззрение греков необоримое влияние. Во-первых, земледельческий культ пеласгов с их сельскохозяйственной магией и колдовскими ритуалами. Во-вторых, религия и культура Крита с поклонением Богине-Матери и исступленными радениями жриц. И втретьих, изменения в образе жизни пришельцев, переход их к земледелию. Полной картины этого тройственного влияния мы не имеем. Она восстанавливается при помощи фрагментов, осколков и отдельных черт. Свидетельства Павсания и других античных авторов о дикарских ритуалах, сохранившихся в Греции, намеки у Гомера, Гесиода, Пиндара; расшифровка древнейших ахейских надписей из Кносса и Пилоса - все это дает возможность хотя бы в самых общих чертах проследить историю духовного порабощения завоевателей и их попыток постепенно освободиться от туземных влияний. Крит оказывал культурное влияние на Грецию в течение многих веков. И несомненно, что это влияние сказалось не только на строительной технике, на орудиях труда, утвари и одежде, но и на мировоззрении древних обитателей полуострова. На пути греческих переселенцев было два старинных святилища: дельфийское и додонское. В Додоне у огромного столетнего дуба заклинатели вопрошали какое-то древнее пеласгийское божество. Греки не уничтожили этого святилища. Они решили, что их бог Дьяушпитар -общий бог их предков, которого они называли Дием-патером, или Зевсом-отцом, также заговорит с ними . [14] Оракул в Дельфах был посвящен Богине-Матери. Он находился в руках прорицательниц, которые, приходя в состояние исступления, прорекали волю божества. По некоторым намекам, Богиня-Мать чтилась туземцами и в Додоне. Существуют мифы, согласно которым греческое божество убивает 16 змея - стража древнего святилища. То, что служителями этих мест были, как правило, женщины-шаманки и сивиллы, наводит на мысль о связи их с женским культом Крита332. Замечательным свидетельством совершившегося во время эллинского вторжения слияния культов является указание на то, что святилище в Додоне принадлежит "Зевсу пеласгийскому" и его супруге Земле. По-видимому, греки усвоили и критский культ Лабриса. На одном изображении из Микен мы видим женщин в характерных одеждах миносских жриц, совершающих ритуальное действо перед двойной секирой. "Уже древнейшие ахейцы, пришедшие в Элладу, - говорит Вяч. Иванов, -вместе с другими элементами, найденными ими на новой родине доэлладской культуры, частично усвоили себе, особенно при заселении Архипелага, оргиастические обряды и празднования хеттской и критской религии, коими культура была пронизана, вследствие чего должны были возникнуть в самом эллинстве подобные культы. [3, с. 247.] 17 Раздел 4 Поворот к монотеизму Внешний расцвет ахейской земли был тесно связан с духовным подъемом греков. Наступило время, когда скрытые духовные силы культуры пробили броню хтонического Магизма и устремились по новым путям в поисках иного миросозерцания. Воинственные, энергичные племена ахейцев противостояли изнеженным критянам, с их матриархальной культурой, и пеласгам, с их земледельческим волшебством. В микенских рыцарях еще жили воспоминания патриархальной старины арийских родов. Войны и борьба за власть, городская цивилизация, ремесленное производство и торговля - все это выдвигало на первый план совсем иные чувства и упования, чем те, которые свойственны старым, земледельческим культурам. Человеческий дух, человеческая инициатива, человеческий разум - вот что было славным и божественным для ахейцев в первую очередь, а не магические заклятья на полях или таинственные волшебные формулы. Им было чуждо преклонение перед ужасом и безобразием детей Природы монстров и чудовищ. Богиня-Мать в Греции, и в Малой Азии, и в Финикии, и в Индии не только порождала чудовищ, но и сама имела чудовищные формы. Это -страшная богиня Кали или многогрудый истукан Дианы Эфесской... Не темные божества первобытного мира, а боги племени, покровители царя и ахейских родов - вот кто был ближе и понятней мышлению греков. В этих богах они выразили свой протест против хтонического хаоса. Нам неизвестно, откуда ведут свое происхождение родовые боги ахейцев. Вероятнее всего, первоначально они являлись тотемами кланов и племен: орлом, коровой, совой, косулей и т. д. Впоследствии эти животные превратились в спутников соответствующих богов: Зевса, Геры, Афины, Дианы. Почитались ахейские родовые боги в виде грубых фетишей: каменных столбов, конусов или кусков дерева. Расшифровка надписей Микенской эпохи свидетельствует, что уже в XIV веке ахейцы чтили большинство божеств античного пантеона: Зевса, Геру, Посейдона, Гефеста, Гермеса, Диану и др. [5,с.286] 18 Однако по свидетельству Мюллера другие божества в Греции более или менее имели местный или племенной характер, между тем как Зевса знали во всякой деревне и во всяком племени. [9, с.221] Очевидно, в Греции произошло нечто сходное с религиозным процессом в Индии. Дьяус или Зевс, древний Бог праотцев, постепенно потерял свои очертания, смешавшись с местными божествами. Некоторое время роль Высшего Божества играло небо Варуна, или по-гречески Уран. Когда ахейцы осели в Пелопоннесе, Уран должен был отступить перед богами земледелия, и в частности перед тем, кого греки называли Хроносом или Кроном - богом плодородия и времен года. Возможно, это было критопеласгийское божество, перед которым склонились греческие пришельцы. Но вот наступило время, когда пробудился подлинный эллинский дух и началась реакция против местных культов. Это совпало с внешним подъемом ахейских городов. Но, как и индийцы, греки никогда не могли набраться смелости настоящего отрицания. Восстав против древних богов, греки все же уделили им место в своем пантеоне. [8] Это совершилось не сразу и закрепилось лишь 300-400 лет спустя, но появился миф о Теогонии, о происхождении богов именно в рыцарскую микенскую эпоху. Сказание о Теогонии мы находим у Гесиода, беотийского поэта VIII века до н. э. По общему мнению историков, Гесиод лишь объединил и систематизировал очень древние предания и мифы [1, c.7] В этом мифе нашли приют древние звериные инстинкты, смутные воспоминания о жестокой борьбе полов и богов. О Дьяусе мы не слышим здесь ни слова. Основа всего - Великая Матерь, а небо - это Варуна-Уран. Мы знаем, что культ Неба был у арийцев переходной ступенью от монотеизма к политеизму. Уран страшится чудовищного мира, порожденного Матерью. Весь хтонический пантеон есть ее детище. И именно Крон - бог плодородия, культ которого нанес последний удар по остаткам монотеизма, - восстает на отца. И это оскопление отца совершается по наущению Земли. Так в сказание 19 вплетаются мотивы матриархата, победившего в сфере земледельческих культов исконный патриархат. Но обессиленный Уран не отступил молчаливо. Он предрек, что и Крон окажется поверженным своим сыном. И поэтому в страхе за будущее кровожадный Титан погружал в свое чрево всех рожденных от него детей. Его супруга Титанида Pea - богиня цветения скорбела о гибели своих чад. И однажды она обманула бдительного Крона: подсунув ему вместо новорожденного запеленатый камень, она скрыла ребенка на острове Крите. Так появился на свет эллинский бог эфирного блистания, в имени которого сохранился отзвук древнего культа Дьяуса, Зевс Кронион. Зевс не только сам спасается от алчной пасти Крона, но спасает своих братьев и сестер - поколение новых богов, обиталищем которых стала украшенная вечными снегами гора Олимп. Это поколение лишь в мифах, систематизированных Гесиодом и Гомером, приняло очертания единой семьи. В микенскую эпоху образы олимпийцев складывались постепенно из черт различных богов: критских, пеласгийских и богов - покровителей отдельных греческих городов и племен. В течение долгого времени эти образы обогащались, впитывая поверья, легенды и мифы всех уголков Эгеиды. Особенно показателен в этом отношении Зевс. Это божество испытало удивительные приключения. В нем соединились и следы первоначального монотеизма - религии Дьяуса, и отождествление древнего индоевропейского бога с местными божествами: отсюда Зевс Додонский, Зевс Лабрандей, Зевс Икарийский, Зевс как громовержец, Зевс как божество неба, Зевс как умирающий бог растительности. В эпоху расцвета Микен он становится главой и вождем родового пантеона ахейцев, и здесь он временами приобретает черты высшего Божества. [4, c. 97] Зевс Гомера полон противоречий. Он предмет мифологических рассказов и предмет религиозного благоговения. Он всеведущ, но бывает обманут; он всемогущ, но все-таки поражается; он вечен, но имеет отца; он справедлив, но обвиняется в преступлениях. Самые же эти противоречия 20 объясняют нам многое. Если бы все эти представления о Зевсе происходили из одного и того же источника, то не могло бы существовать таких противоречий. Если бы Зевс просто означал бога, верховного бога, то он бы не мог сыном Кроноса или отцом Миноса. Если же, с другой стороны, Зевс был просто мифологической личностью, каковы Эос, утренняя заря, или Гелиос, солнце, то к нему не обращались бы так, как мы это находим в известной молитве Ахилла. У Гомера и других греческих писателей не трудно указать на те места, в которых Зевс представляется их высшим божеством. Все лучшие послегомеровские поэты признают Зевса за высшего, истинного бога. Пиндар говорит, «что Зевсу досталось что-то более того, чем обладали другие боги». Он называет его вечным отцом и приписывает человеку божественное происхождение. [9, с.221] Правда уже А. Мень, замечает еще кое-что. Описывая Троянскую войну он обращает внимание на поведение Олимпийцев и, в частности, Зевса. В поэме Олимпийские боги с азартом следят за ходом кампании: они спорят между собой, вмешиваются в сражения, вводят в заблуждение, натравливают воителей друг на друга. Споры "болеющих сторон" на Олимпе переходят в ожесточенную брань. Только Зевс старается оставаться "над схваткой". Когда наступают решительные минуты, "промыслитель" вдруг обращается к Силе, стоящей выше его. За шумным мирком олимпийского семейства проглядывает исполинский лик Мойры - Судьбы. Взвешивая на ее весах участь героев, Зевс находит правильное решение. Так выясняется, что боги, как и люди, зависят от таинственного Начала, пребывающего в вечности. Кто же она, неумолимая Мойра? Глубоко под землей парки ткут нити человеческой жизни. Ничто не может изменить предначертаний Судьбы. Не только Зевс, но и отец его Крон были подвластны ей. Мойра - это обезличенный и отодвинутый в запредельные сферы образ Великой Матери. 21 Мы видим, что в греческой религии превыше всего, даже Олимпа, продолжала тяготеть неизбывная Судьба, которую невозможно было ни постичь, ни одолеть, ни умолить. Она являлась все той же БогинейПрародительницей. Именно здесь корень того фаталистического чувства, из которого родилась античная трагедия, воспевшая тщетный поединок человека с Неведомым Мень пишет: « Таким образом, трон Зевса оказался непрочным, а господство его, в конечном счете - мнимым. Отсюда понятно, почему наряду с почитанием Олимпа мы постоянно встречаем в Греции попытки вернуться к древней религии Природы»[6, с.17]. Почему же ахейский пантеон смог тем не менее устоять и в течение веков оставаться в центре официальной религии греков? Причину этого мы поймем, если обратимся к смутной эпохе XII века до н. э., когда весь средиземноморский мир всколыхнули войны и переселения народов. Троянский поход и нашествие дорийцев привели к упадку, а затем к гибели старые ахейские царства. Микены, Пилос и другие прославленные Гомером города были разрушены; замерла торговля, страна оказалась в изоляции и скоро впала в нищету и одичание. Эти события могли бы стать роковыми для Олимпийской религии, однако одно обстоятельство предотвратило ее исчезновение. Вторжение дорийцев и разруха не коснулись Ионии малоазиатских городов, заселенных греками. Ионийцы сумели сохранить микенские предания, а вместе с ними и веру в богов. Итак, в греческой религии произошел поворот к монотеизму, но в религиозной практике народа глубоко укоренилось и то темное, что осталось от духовной власти Микен. Народное религиозное сознание – религиозная психология может причудливым образом совмещать и не совместимое. Макс Мюллер, продолжая мысль о том что Зевс, несмотря на весь языческий сор, все равно официально выступал в качестве высшего божества пишет: «Грек не сознавал, что различные второстепенные представления в ходили с различных точек в главную центральную идею о Зевсе. Для него 22 имя Зевса связывалось только с одним понятием, а противоречия между божественными и природными элементами в его характере никем не были замечены, исключая тех, кто мыслил самостоятельно и кто, подобно Сократу, знал, что ни одна легенда, ни один священный миф не могли быть истины и верны, коль скоро они бросили черную тень на божественное существо». [9, с.227-228] Отличительной особенностью греческой культуры было то, что с наиболее последовательным отрицанием традиционных Олимпийцев выступили не пророки, а философы, воздействие которых на народные массы было неизмеримо более слабым. Греция не имела Илии, обрушившегося на "ваалов", Заратустры, начавшего войну против дэвов, или Будды, отвергавшего традиционные культы. Поэтому первоначальный протест, как и все религиозное движение Эллады, незаметно распространялся среди народа, главным образом, среди последователей древних догреческих культов. Мифология воплотила этот протест в образе титана Прометея. Вероятнее всего, Прометей был старинным божеством полуострова, "культуртрегером", каких немало в сказаниях Азии, Африки и Австралии. Образ "культурного героя" первобытных народов был, как правило, трансформированным образом Всеобщего Отца. [8, c. 325] 23 Заключение В заключении скажем, что именно в греческой философии созрел дух, преодолевший и хтонизм древних, и антропоморфизм олимпийцев. В умах античных философов сформировались идеи, которые в некотором отношении предвосхитили христианство. Прежде всего, многие античные идеи подготовили умы к восприятию Евангелия. Как не для всех иудеев оно было "соблазном", так и не все эллины видели в нем "безумие". Когда греки и римляне, искавшие истину, приходили к христианству, они обнаруживали в нем немало того, чему учили их философы. Это облегчало им приобщение к Церкви, и, в свою очередь, сами они, возвещая Слово Божие, прибегали к системе античных понятий. "Когда говорим, что все устроено и сотворено Богом,- писал во II в. св. Иустин Мученик,- то окажется, что мы высказываем учение Платоново; когда утверждаем, что мир сгорит, то говорим согласно с мнением стоиков; и когда учим, что души злодеев и по смерти будут наказаны, а души добрых людей, свободные от наказания, будут жить в блаженстве, то мы говорим то же, что и философы" [6, с.7-8]. Эти совпадения не являлись в глазах святого простой случайностью. Он верил, что Логос задолго до воплощения уже "был причастен роду человеческому" и открывал людям истину постепенно. Как иудейские праведники были служителями Слова, "христианами до Христа", так и эллинские мудрецы могли быть ими, если внимали голосу Божию. Среди них св. Иустин называет Сократа и Гераклита (3). С другой стороны, в эпоху первохристианской проповеди античный мир переживал глубокую неудовлетворенность своим миросозерцанием. Самые великие достижения эллинской мысли не могли утолить жажду новых идеалов, и этот кризис подготовил античного человека к принятию учения, пришедшего с Востока. 24 Список использованной литературы 1. Властов Г. Теогония Гесиода и Прометей. - СПб., 1897 2. Зубов А. Примитивная вера древних – М., 2003 3. Иванов В. Дионис и прадионисийство. - Баку, 1923 4. Лосев А Античная мифология в ее историческом развитии. - М., 1957 5. Лурье C Язык и культура микенской Греции - М.,1957 6. Мень А. Дионис, Логос, Судьба. - М., 2002. 7. Мень Александр. История религии. Том 1 Истоки религии В поисках пути, истины и жизни – М., 2002 8. Мень Александр. История религии. Том 2 - М., 1991 Origin: alexandrmen.libfl.ru 9. Мюллер М., Вундт В. От слова к вере. Миф и религия. - М., СПб 2002 10.Мюллер. М. Религия как предмет сравнительного изучения/Пер. с англ. М., 2001 11.Опарин. А. А. Религии мира и Библия Часть IV. Я есмь путь, истина и жизнь. Глава 1 – М., 1992 12.Сорокин В.Историко-культурный контекст Ветхого Завета – СПб., 2001 13.Щокiн Г. Людство i вiра т.1 - К., 2002 14.Эсхил. Скованный Прометей. Пер.Д. Мережковского. - Собр. соч., т. XX, - СПб 1988
