А.И. Пылев Кавказ в истории русско-иранских войн XIX в. История взаимоотношений России и Ирана, имевшая относительно мирный характер, в сравнении с другим восточным соседом России – Османской империей, тем не менее, была омрачена вспышками приграничных недоразумений, вооруженных стычек и двух крупных войн, случившихся между двумя государствами в первой трети XIX в. Хронологические рамки первой русско-иранской войны – 1804-1813 гг. (когда реальные боевые действия шли со значительными перерывами), второй – 1826-1828 гг. Если театром боевых действий русско-турецких войн являлся не только Кавказ, но также Юго-Восточная Европа и акватория Черного моря, то ареной боестолкновений 2-х упомянутых русско-иранских войн стал исключительно Кавказ. В настоящей статье мы ставим задачу рассмотреть некоторые исторические особенности русско-иранских войн позапрошлого столетия, в связи с общим характером взаимоотношений России и Ирана, а также роль и место в них кавказского региона. Вторая половина XVIII в. оставалась для Ирана периодом внутренних раздоров и политических смут, когда отдельные правители Персии пытались для удовлетворения своих амбиций заручиться поддержкой Петербурга. Наиболее успешным во внутриполитическом противостоянии в Иране стал Ага-Мухаммад-хан, основатель новой династии иранских шахов – Каджаров. Параллельно начинается процесс вхождения Закавказья в состав России: в 1785 г. подписывается договор с Грузией, вошедший в историю как Георгиевский трактат, согласно которому Россия получает протекторат над Грузией. Это обеспокоило нового правителя Ирана, который опасался, что его позиции в Закавказье могут пошатнуться. Однако в то же время он не чувствовал себя в силах пойти на прямую конфронтацию с Россией. Сама же Россия не признавала АгаМухаммад-хана законным правителем в Иране. Для России была более важным поддерживать его брата, Муртазу-кули-хана, который укрепился в северо-иранских провинциях, представлявших наибольшую важность для русской торговли. Однако же Муртаза-кули-хан оказался менее успешным во внутрииранской борьбе за власть и в борьбе со своим братом, Ага-Мухаммад-ханом, по понятным причинам испытывавшим неприязнь к России. Однако Ага-Мухаммад-хан затеял двойную игру: он заверяет российского канцлера Г.А. Потемкина в дружественных отношениях и в поддержке российских торговых интересов. Одновременно он пытается 94 поощрять закавказских ханов и правителей к антирусскому союзу. Последнее поощряла также и Османская Турция, при всех противоречиях ее интересов с интересами Ирана на Кавказе. Казалось, противоречия сплелись в тесный клубок, что делало войну в Закавказье неизбежной. Первое столкновение произошло в 1795-1796 гг.: Ага-Мухаммад-хан, укрепив власть в Иране, совершил грабительский поход на Тбилиси. Россия в ответ отправляет в Закавказье свои войска под командованием генерал-поручика В.А. Зубова. Однако на деле русской армии не пришлось воевать непосредственно с Ираном, а лишь с местными правителями, только часть из которых ориентировалась на Иран. Русская армия заняла почти все главные города Закавказья – Дербент, Баку, Кубу, Ганджу и уже перешла через Аракс, когда из Петербурга пришло известие о смерти Екатерины II; ее сын Павел I не рассматривал на тот момент приоритетным во внешней политике России закавказское направление и повелел прекратить новый Персидский поход. «Стоп-приказом» немедленно воспользовался уже к тому моменту короновавшийся АгаМухаммад-хан, который счел момент удобным для того, чтобы «покарать» Грузию за ее связи с Россией и установить свой сюзеренитет над Грузией окончательно. Он, собрав армию, уже пересек Аракс, и, казалось, судьба Грузии была предрешена; новому персидскому шаху оставалось только дождаться окончательного отвода русских войск. Но новому походу иранского шаха не суждено было состояться: АгаМухаммад-хан был убит ночью в собственной палатке (по всей вероятности, это был заговор) [1: 163]. Но окончательного столкновения России и Ирана в Закавказье в уже наступавшем XIX вв. это не предотвратило. Россия, при всей своей вовлеченности в европейские события и борьбу с Наполеоном, берет решительный курс на окончательное решение «закавказского вопроса» и непосредственное включение в империю христианских народов Грузии, Армении, а также некоторых закавказских ханств. Сначала император Павел I подписывает манифест о включении Грузии в состав России; затем Александр I, после гибели своего отца в результате дворцового переворота, отнюдь не намереваясь обратить вспять закавказский вектор в политике России, утверждает манифест о новом управлении Грузией. Но проблема была в том, что не все мусульманские правители (ханы) Закавказья симпатизировали России. Мнения разделились и среди армянских правителей, даже в самом Тбилиси не было единодушия: симпатии разделялись между Россией, Ираном и Турцией. Менталитет местных правителей был таков, что они на тот исторический момент не 95 вполне представляли себе разницу между политикой России на Востоке, и политикой турецких либо иранских сюзеренов, цели которых сводились только к признанию сюзеренитета султана либо шаха и сбору дани. К тому же некоторые из них опасались, что власть России в регионе не будет прочной, и впоследствии над регионом снова установится власть турецких либо иранских правителей, «кара» которых за сотрудничество с Россией будет суровой. На неизбежность столкновения повлияла и политика европейских держав, в особенности Великобритании и наполеоновской Франции (консул Наполеон был раздосадован тем, что новый русский царь склонялся, скорее, к противостоянию с ним, нежели к союзническим отношениям, – достаточно вспомнить прекращение косвенно направленного против Великобритании Индийского похода, затеянного Павлом I, оформившим в 1800 г. тайный союз с Наполеоном против «владычицы морей»). В Европе рассчитывали, что Россия будет отвлечена от европейских дел войной с Ираном и, в то же время, там не желали, чтобы результаты войны были для России удачными. Таки образом, неудивительно, что в армии нового персидского шаха Фатх-Али (1797-1834) появляются британские военные специалисты, поступает и европейское оружие. Новый шах Ирана был полон решимости «освободить» Грузию и другие закавказские земли от «русского владычества». Иранский шах не до конца представлял себе военной мощи северного соседа: отчасти он был прав – у генерала Цицианова было только 8 тысяч человек, разбросанных по всему Закавказью, а армия наследного принца Ирана АббасМирзы располагала 40 тысячами. К 1804 г. прямое военное столкновение России и Ирана становится неизбежным. В данной статье мы не будем излагать подробно течение боевых действий, что достаточной подробно описано в российских и зарубежных исследованиях. Остановимся только на некоторых характерных деталях. Прежде всего, противоречия в Закавказье, в которые были одновременно вовлечены Россия, Иран, Грузия и ряд мелких ханств и княжеств, были столь запутанными, что трудно сказать, какая из сторон именно начала войну. В 1804 г. российские войска вступают в Ганджу, а в 1805 г. персидские войска вторгаются в Грузию. Попытка армии персов с ходу захватить Тифлис не удалась. Генералу Цицианову, сосредоточившему силы, удалось разбить войско Аббас-Мирзы неподалеку от Елизаветполя. Но во время осады Баку и переговоров с бакинским ханом командующий русской армией Цицианов был предательски убит. Это, однако, не привело к перелому в войне, на что надеялись иранский шах и его сторонники. Боевые действия идут не только на суше; русская 96 эскадра, сформированная в Астрахани, высаживает десанты в Баку, а также на южном побережье Каспия – в порту Энзели. Здесь десант не имел успеха, однако и персы оказались не в состоянии вести войну по нескольким фронтам. В итоге была захвачена Бакинская крепость (вместо Цицианова командующим назначается граф Гудович), и в течение 1806 г. русские войска занимают также Кубу и весь Дагестан. Но положение России осложняется тем, что параллельно, как на Балканском, так и на Кавказском фронтах, начинается война с Турцией. Казалось бы, это дает противникам России шанс, но Гудович, используя возникавшие между ними противоречия и заключив с персами перемирие, с 1807 г. переключается на борьбу с турками. До заключения в мае 1812 г. Бухарестского мира с Турцией русское командование ведет с персами малоуспешные переговоры, но турок удается в конечном итоге вытеснить из Закавказья. В конце лета 1812 г. война с Персией возобновляется: генералу Котляревскому удается нанести поражение персам при крепости Асландуз, но персидское войско сердара (командующего) Эмир-хана, при котором находились английские инструкторы во главе с майором Гаррисом, завладели крепостью Ленкорань, близ побережья Каспия. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что Англия считалась союзником России в войне 1812 г. с Наполеоном, а английские офицеры в то же время помогали персам против России в Ленкорани [5: 71]. Русское командование решило отбить Ленкорань. Комбинированная операция (с суши и моря, при участии Каспийской флотилии) завершилась успешно, в ней снова прославился генерал Котляревский. Это поражение окончательно склонило Персию к миру; 12 октября 1813 г. Россия и Персия подписывают Гюлистанский мирный трактат (в урочище Гюлистан в Карабахе). Согласно условиям мира, Грузия вместе с Имеретией, Мингрелией и Абхазией, Дагестан, а также почти вся территория современного Азербайджана, – ханства Карабахское, Ганджинское, Ширванское, Дербенсткое, Кубинское, Бакинское и часть Талышского отходят под юрисдикцию России. Обоюдные «выгоды и свободы» гарантировались также купечеству двух государств, которому дозволялось свободно въезжать в пределы и России, и Ирана. Но противоречий накопилось слишком много, чтобы быть разрешенными только одним лишь мирным договором. В Тегеране не желали мириться с потерей бывших вассалов – ханов Закавказья. Россия так же не считала все задачи своей политики в Закавказье решенными: пока оставалась не присоединенной к России значительная часть земель, населенная армянским христианским населением. Не помог в примирении 97 сторон и совместный выезд в 1816 г. на военные учения командующего иранской армией наследного принца Аббас-Мирза и главнокомандующего русских войск на Кавказе А.П. Ермолова [4: 52]. Новая война разразилась летом 1826 г., чему предшествовали нарушения Ираном границ, установленных Гюлистанским миром, в районе Карабаха. В июле значительные силы персов под командованием АббасМирзы перешли реку Аракс и вступили в Карабах. Приграничные силы русских были довольно слабы и отступили. Тут же, с приходом персов, начались восстания мусульманского населения, и последовала «измена» России карабахского, шекинского и ширванского шахов, о чем так сокрушался в своем описании событий обер-квартирмейстер Кавказского корпуса, полковник М. Коцебу [4: 87]. Заметим, однако, что, согласно местному менталитету, это вовсе не выглядело изменой, – во-первых, превосходящие в военном отношении силы всегда выглядели более авторитетными на Востоке, во-вторых, вторгнувшиеся персы, хотя и были номинально захватчиками, тем не менее, являлись для нападавшей стороны единоверцами. Но реваншистским настроениям Каджаров (у власти все еще находился шах Фатх-Али) не суждено было сбыться – их ждало очередное поражение. Новый командующий Кавказским корпусом генерал И.Ф. Паскевич (1782-1856) действовал решительно: персы попытались атаковать Елизаветполь, уже ранее оставленный русскими войсками, но отбитый назад. Паскевич атаковал персов и наголову их разбил. Затем был взят Аббас-Абад и блокирована Эривань, самая сильная цитадель персов, о которую уже дважды, в предыдущую компанию, «разбивались усилия русских войск, при Цицианове и Гудовиче» [3: 100]. Паскевич наладил снабжение осаждающих, и Эривань была в итоге захвачена, хоть и не без труда, 1 октября 1827 г. Генералу Паскевичу был пожалован графский титул, почетное добавление к титулу «Эриванский», а также орден святого Георгия 2-й степени. Путь в северо-западную Персию теперь был открыт; Паскевич взял 14 октября Тебриз, и персы запросили мира. Мирные переговоры продолжались около 4 месяцев, и 13 февраля 1828 г. в Туркманчае был подписан мирный трактат. «Мир был подписан ровно в полночь, в момент, признанный персидским астрологом самым благоприятным для его прочности, – пишет русский военный историк 1-й пол. ХХ в. А.А. Керсновский и продолжает – астролог не ошибся, с тех пор Россия и Персия больше не воевали» [3: 101]. Согласно Туркманчайскому миру, Россия получала то, что не удалось завоевать в первую русско-иранскую войну, – ханства Нахичеванское и Эриванское, и должна была получить от Персии контрибуцию в 20 миллионов рублей серебром. Подтверждалась и ста98 тья Гюлистанского мира, запрещавшая Персии иметь флот на Каспии. Российские купцы получали выгоднейшую ввозную пошлину – 5 % от стоимости товара. Однако точку, и в определенном смысле, поворотный момент в военном противостоянии двух держав в Закавказье поставил не Туркманчайский мир, а, увы, трагическое событие – гибель в феврале 1829 г. в Тегеране почти в полном составе русской дипмиссии и посланника А.С. Грибоедова, скрупулезно добивавшегося выполнения статей мирного договора персами, в т.ч. статьи XIII об обмене военнопленными (помимо выдачи пленных, Александр Сергеевич также требовал к выдаче дезертиров, хотя статья XIII об этом не говорила). Персы снова начали стягивать к Араксу войска. Но граф Паскевич потребовал от АббасМирзы унять «ястребов» при его дворе, в противном случае русский командующий грозил «истребить всю его династию» [6: 414]. Шах проявил благоразумие и направил в Петербург «извинительное посольство» с дарами для императора Николая I. Российский император согласился снизить контрибуцию, но дал понять, что о территориальных уступках на Кавказе речь не пойдет. Трудно сказать, что остановило Петербург от дальнейшей экспансии в направлении теперь уже персидской части Южного Кавказа (к чему были все возможности и основания в тот конкретный исторический момент) – боязнь русского императора выглядеть «агрессором» в глазах Европы или желание превратить Иран из врага, в государство, с которым возможно будет, по крайней мере, мирное сосуществование. Вероятно, в Петербурге осознали, что отсутствие конфронтации с Ираном поможет укрепить в Тегеране русское влияние. Так или иначе, но в Тегеране также пошли на пересмотр принципов отношений с Россией, осознав, что предпосылок к более дружественному характеру связей с северным соседом все же больше, нежели к противостоянию. Перемена курса в отношении Ирана довольно быстро принесла плоды. Как отмечает один из первых советских исследователей истории Ирана В. Гурко-Кряжин, рост взаимных торговых связей в 30-40-е гг. XIX в. привел к тому, что не только «шуйские купцы едут через Закавказье и Каспийское море в Табриз и Решт, но и персидские купцы движутся в обратном направлении и начинают регулярно посещать Нижегородскую ярмарку» [2: 65]. Вслед за экономическим влиянием усиливается и политическое влияние России – новый шах Ирана, Мохаммед (1834-1848) получил престол в значительной степени благодаря русской поддержке и в годы его правления внешнюю политику, которую вел Иран, впервые за более чем столетний период можно было бы назвать 99 пророссийской. В годы Крымской войны 1853-1856 гг. политику Ирана в отношении России возможно охарактеризовать как «дружественный нейтралитет». Стремление Ирана укрепить свои позиции в Афганистане заставило англичан быть в постоянном напряжении из-за судьбы ее индийских колоний, а в районе кавказского участка границы с Ираном в годы войны сохранялось столь нужное для России спокойствие. Помимо однозначно негативного следа, который оставили 2 русскоиранские войны XIX в. в отношениях двух держав, был и несомненный позитивный эффект – они помогли политической, интеллектуальной, военной элите, как Ирана, так и России глубже осознать и проблемы собственных стран. А проблемы в тот конкретный исторический период были общими – обе страны нуждались в широком реформировании практически всех сфер социального, экономического и политического бытия. Не последнее место в этом процессе «самопознания» сыграли и народы Кавказа. Так, главнокомандующий русскими войсками на Кавказе с 1816 по 1827 г. генерал А.П. Ермолов, по итогам своей военной миссии в Персию, которая пришлась как раз на годы между обеими войнами, оставил о своем пребывании, как в Закавказье, так и в Персии, «Записки». В изданные отдельной книгой записи русского полководца вошли и записки А.П. Ермолова «О Грузии» (Ермолов. Записки Алексея Петровича Ермолова. Ч. 2. М., 1868) [4: 86]. Рассуждая о социально-экономических проблемах края и особенностях политической жизни автор, путем иносказания, косвенно подразумевал и проблемы самой России. Неудачный для Ирана ход обеих войн подвиг и наследного принца Ирана, командующего иранской армией Аббас-Мирзу, на размышления о необходимости реформ для своей родины. Началось все, разумеется, с замыслов о военной реформе. «Несомненный патриот своей родины Аббас-Мирза задумал и начал осуществлять коренные преобразования для армии Ирана, впервые в истории страны и ее армии введя понятия о родах войск», пишет современная иранская газета Ettelaat. Выступая 25 января 1815 г. в Тебризе о важности военных реформ, иранский принц вообще сделал пророческое заявление: «Не думайте, что вражья нога никогда более не ступит на наши земли; и русские, и турки наверняка еще побывают здесь, и нам всегда надо держать себя готовыми к нападению» [7]. Слова оказались пророческими в том смысле, что почти ровно через 100 лет армии двух государств снова окажутся в этих землях, а именно, в иранской провинции Азербайджан, практически одновременно. Произойдет это в годы Первой мировой войны, в начале 1915 г., когда значение Персии, как «цитадели, … охраняющей все подступы к Индии, 100 Турции, Закавказью» резко возрастает [2 :105]. Иран объявил нейтралитет, но ее территория все равно стала театром военных действий. Иранский Азербайджан стал полем столкновений между Россией и Турцией, оказавшихся в годы Первой Мировой войны в разных военно-политических лагерях. Россия, введя войска на эти территории, «нарушила нейтралитет не участвовавшей в войне страны, но еще ранее подобное же сделала Османская империя», написала в наши дни газета Ettelaat [7]. Главными узлами борьбы стали Табриз и Урмийе, переходившие из рук в руки. Но, несмотря на все усилия турецких войск, они не смогли оккупировать весь Азербайджан и создать этим дополнительную угрозу российскому Кавказу. Вплоть до середины 1917 г. их сдерживали русские войска [2: 106]. В дальнейшем, вследствие появления на политической карте мира нового государства, Советской России, которая, в отличие от стран Запада, начала выстраивать отношения с государствами Востока, основанные на принципах равноправия, в отношениях России и Ирана вновь происходит коренной поворот. После советизации Азербайджана весной 1920 г. и завершения гражданской войны на Кавказе, «Персия снова оказывается в контакте с Россией, но теперь уже Россией советской, не преследующей никаких колониальных планов и, наоборот, содействующей освобождению от империализма всех восточных народов», отмечал в 1925 г. в «Краткой истории Ирана» В. Гурко-Кряжин [2 :116]. А 26 февраля Иран и Советская Россия подписывают первый в истории официальный советско-персидский договор. Помимо важнейших статей о том, что все соглашения и концессии, заключенные Ираном с царской Россией, уничтожались, и, без права передачи третьей стороне, персидский народ получал все шоссейные и железные дороги, пристани, суда, телеграфы, телефоны и банковские ценности, а также о том, что Персия снова получала право держать на Каспии флот, в договор вошли еще две важных статьи. Статья 6 гласила, что в случае использования третьими державами персидской территории в качестве базы для вооруженного нападения на РСФСР и союзные ей государства, и если Персия окажется «после предупреждения Российского Советского правительства не в силе отвратить эту опасность, Российское Советское правительство будет иметь право ввести свои войска на территорию Персии, чтобы в интересах самообороны принять необходимые меры» [5: 234]. Именно с «интересами самообороны» уже СССР пришлось считаться персидскому правительству, когда в 1941 г., ввиду возможной агрессии германского фашизма, стремившегося захватить природные богатства и энергоресурсы Кавказа, в северные провинции Ирана вводятся советские войска, 101 которые оставались здесь до 1946 г. А статьей 5 договора 1921 г. Иран и РСФСР лишались права допускать на своей территории образование или пребывание организаций, групп или отдельных лиц, ставивших своей целью вооруженную борьбу против другой стороны. Эта статья была для советского государства тем более важна, что процесс советизации был еще далеко не закончен на национальных окраинах России, – ни на всем Северном Кавказе и Закавказье, ни также в близкой Ирану географически, этнически и культурно Средней Азии, где разворачивалось мощное движение сопротивления Советам, именуемое обычно «басмаческим движением», подпитывавшимся как местными ресурсами, так и пытавшееся искать помощи за пределами, в соседних зарубежных государствах. Таким образом, Россия и СССР в силу исторических обстоятельств и в течение ХХ в., в 1915-1917 и в 1941-1946 гг. вводили свои войска на территорию Ирана; однако, ни первый, ни второй случаи уже не представляли собой в прямом смысле слова войну между двумя государствами, с регулярными боевыми действиями и насильственным отторжением территорий. Наш анализ, безусловно, не являющийся исчерпывающим и не затронувший все дипломатические, политические, социально-культурные аспекты проблемы, все же позволяет сделать некоторые выводы. Обе войны, которые вели между собой Российская империя и Иран в первой трети XIX в., завершились подписанием мирных договоров, сформовавших российско-иранскую границу, практически без изменений просуществовавшую до сих пор, к периоду образования на кавказских рубежах России независимых государств СНГ. Историю обеих войн неизбежно приходится рассматривать, как и историю многих других войн и конфликтов, которые Россия вела на Востоке, через призму отношений с европейскими странами. И третье – конфликтность по итогам обеих войн в отношениях России и Ирана на Кавказе была практически исчерпана, благодаря усилиям русской дипломатии, а также, в силу трезвой оценки Тегераном собственных сил, возможностей и выгод, которые может в итоге дать мирный характер отношений с северным соседом. Таким образом, отношения двух государств уже в середине XIX столетия обрели характер мирного сосуществования и заложили основы для формирования добрососедских, партнерских отношений, каковыми постепенно становятся связи двух государств в настоящее время. Библиографический список 1. Базиленко И.В. Россия и Иран (страницы мифической и достоверной истории) // Россия и Восток; под ред. С.М. Иванова, Б.Н. Мельниченко. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 2000. С.139-174. 102 2. 3. 4. 5. 6. 7. Гурко-Кряжин В. Краткая история Персии // История Ирана. Киев–М.: Альтернатива – Евролинц, 2003. С. 50-133. Керсновский А.А. История русской армии. В 4-х томах // Т.2. М.: Голос, 1993. Сопленков С.В. Дорога в Арзрум: российская общественная мысль о Востоке (первая половина XIX века). М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. 214 с. Широкорад А.Б. Персия – Иран. Империя на Востоке. М.: Вече, 2010. 384 с. Широкорад А.Б. Русско-турецкие войны. Минск–М.: Харвест, АСТ, 2000. 752 с. URL: http://www.ettelaat.com/etiran/2015/01/25/%D8%A7%D9%85%D8%B1 %D9%88%D8%B2-%D8%AF%D8%B1-%D8%AA%D8%A7%D8%B1%D9 %8A%D8%AE-430. 103