походы, к XVI в. уже разрушилась. Именно этой близости и... царских воинов к местной почве, нежели к личности царя, и...

походы, к XVI в. уже разрушилась. Именно этой близости и тесной привязанности
царских воинов к местной почве, нежели к личности царя, и обязано то необычно большое
количество измен не только своему царю, но и религии, с которыми столкнулся Лебна
Денгель при мусульманских нашествиях.
И знать и простой народ, хотя и по разным причинам, массами принимали ислам.
Феодалы в период феодальной раздробленности постепенно привыкали смотреть на свой
омаж царю как на простую формальность и потому легко изменяли ему и переходили в
ислам — процесс, начавшийся задолго до начала джихада. Они мало чем рисковали и в
том случае, если военная удача изменяла им и они оказывались в руках своего бывшего
сюзерена. Источником их власти была преданность их собственных подданных, а не
сюзерен, и царь, понимая это, вынужден был, как правило, их прощать. Пример Ванаг
Жана, брата высшего сановника государства раса Васан Сагада, достаточно показателен в
этом отношении. Воины таких перебежчиков, более тесно связанные со своим
военачальником, нежели с царем, обычно следовали примеру начальников.
Народ же в XVI в. переживал глубокую апатию, которая, будучи вполне
социальной по содержанию, нередко приобретала и религиозную форму. Эти настроения
зародились еще в XV в. в связи с ростом феодального гнета. Они породили еретические
антифеодальные народные движения и еще более усилились после того, как царь Зара
Якоб подавил их железной рукой. Впоследствии, когда преемники Зара Якоба оказались
бессильны не только найти управу на местных феодалов и надежно подчинить их своей
власти, но и защищать население от опустошительных мусульманских набегов, народная
апатия увеличивалась прямо пропорционально росту политической нестабильности и
военной опасности.
Деморализующий эффект, который оказывала подобная обстановка на вое
общество сверху донизу, вполне понятен. О том, насколько прежние моральные
принципы и ценности эфиопского общества пошатнулись и разрушились ко времени
джихада, можно судить по беседе имама Ахмада с одним из эфиопских военачальников,
по имени Айбес Лахати: «Когда он находился в присутствии имама с людьми Кавате,
числом до 100 всадников и 4000 пеших, Ахмад предложил им принять ислам, что они и
сделали, за исключением этого вельможи. Тот сказал: „Я не стану мусульманином, и
пришел не для этого, я не оставлю веру, в которой умерли мои отцы и мои предки". Имам
сказал ему: „Ты лучше, чем те, которые обратились, и ты упорнее их в вере!" — „Что до
этих людей,— ответил он,— то они дикари и не знают ни своей веры, ни вашей; если они
обратятся, это не будет бесчестьем для них. Но если я стану мусульманином, я обесчещу
себя перед царем и монахами, и будут говорить про меня: Айбес Лахати принял ислам!
Это будет великим бесчестьем для меня; я не покину веры Марии". Имам ответил: „Не
делай так; ты большой человек среди христиан, и между нами узы родства".
Действительно, одна из жен имама, Хаджира, была ему родственницей, двоюродной
сестрой со стороны отца. Имам прибавил: „Ты был бы нам помощником в исламе". Он
отказался и возразил: „Я твой родственник, я буду твоим союзником, но я останусь в
своей вере; если тебе нужна помощь в борьбе между мусульманами и христианами, я буду
сражаться с тобою вместе". Имам ответил ему: „Молчи, мне не нужна помощь
многобожников; ты не можешь ни нам служить, ни нам вредить, отдай своего коня и
оружие, плати подать (для неверных) и оставайся в своей вере"» [34, с. 270].
Эта беседа прекрасно характеризует как Айбеса Лахати, так и имама. Эфиопский
вельможа отказывается принять ислам только из гордости. Он не боится царского гнева за
измену и готов служить имаму, но страшится царского презрения к себе как к
вероотступнику. Имам проникается уважением к человеку, отказывающемуся предать
свою веру, однако теряет это уважение, когда только узнает, что тот готов тем не менее
служить ему. Эта любопытная сценка является живой иллюстрацией морали и мусульман
и христиан в эпоху их великого противоборства на Африканском Роге. Поэтому стоит
досказать ее до конца: «Вельможи, которые приняли ислам, сказали своему товарищу: