СТЕРЕОТИПНОЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ОЦЕНОЧНОЙ

УДК 94(44)''12''(093)
А. О. Манухина
ст. преподаватель каф. классической филологии МГЛУ,
e-mail: amanuhina@mail.ru
СТЕРЕОТИПНОЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ОЦЕНОЧНОЙ КАРТИНЕ МИРА
СТАРОФРАНЦУЗСКИХ ХРОНИК XIII ВЕКА
Статья посвящена анализу специфики оценочной картины мира в хрониках XIII в. (эпохи Четвертого крестового похода), а именно – в сочинении
Ж. де Вильардуэна1 «Взятие Константинополя» и одноименном произведении Р. де Клари, которые рассматриваются в статье как образец средневекового оценочного дискурса. В работе анализируется соотношение авторского оценочного восприятия действительности и общепринятых этических
стереотипов того времени.
Ключевые слова: средневековый дискурс; коммуникативный подход;
нравственные стереотипы эпохи Средневековья; оценочная картина мира;
Кодекс чести рыцаря; старофранцузская хроника.
Одним из наиболее актуальных направлений современных лингвистических исследований является рассмотрение картины мира
с позиций антропоцентризма, т. е. с учетом ее исторической и социальной изменчивости. При этом анализ картины мира в историкохронологическом аспекте, в частности на материале письменных
памятников эпохи Средневековья, представляет особый интерес:
исследования такого рода дают ключ к пониманию механизмов оценивания действительности средневековым человеком.
Настоящая статья продолжает изучение картины мира человека
отдаленной исторической эпохи на материале текстов средневековых
хроник. Хроники как самостоятельный жанр не привлекались ранее
к подобным исследованиям, что определяет актуальность работы.
Материалом исследования являются две старофранцузские
авторские хроники: «Взятие Константинополя» Жоффруа де Вильардуэна и одноименное сочинение Робера де Клари. Выбор этих произведений обусловлен тем, что обе хроники повествуют об одном
историческом событии – Четвертом крестовом походе (1202–1204),
имеют одно и то же название и принадлежат двум авторам-рыцарям,
относящимся к разным социальным группам – аристократу, маршалу
1
В русской историографической традиции существует два варианта
написания имени автора хроники: Вильардуэн и Виллардуэн.
71
Вестник МГЛУ. Выпуск 14(620) / 2011
Шампани Жоффруа де Вильардуэну и бедному рыцарю Роберу де
Клари.
Данные исторические сочинения относятся к рыцарским хроникам Крестовых походов, представляющим особую группу письменных памятников в рамках жанра хроники. Они репрезентируют
картину мира человека не только определенной эпохи, но и определенной культуры и социального статуса, а именно – французского
рыцаря начала XIII в.
Цель статьи состоит в выявлении ценностных норм, запечатленных в текстах хроник, которые определяли жизнь рыцарства XIII в.,
а также в установлении степени соответствия оценок Ж. де Вильардуэна и Р. де Клари общепринятым стереотипам того времени.
Тексты, созданные за столетия до нашего времени, содержат
языковые структуры оценочного типа, отражающие как индивидуальное восприятие автора, так и некоторые нравственные каноны,
присущие времени, в которое он жил и творил; в то же время авторское восприятие и стереотипы той эпохи нередко значительно
отличаются от современных.
Наша работа выполнена в рамках коммуникативного подхода,
так как исследование ценностной ориентации текстов эпохи Средневековья, так же как и текстов современности, подразумевает анализ
коммуникативной ситуации. Для ее воссоздания необходимо учитывать факторы «внешней» лингвистики: условия создания текста
(автор и адресат в их социальных и психологических отношениях),
историко-культурный фон и социокультурные факторы, влиявшие
на автора (т. е. отношения автор / текст) [1; 5]. Анализ коммуникативной ситуации подразумевает также рассмотрение отношений
внутри текста, что включает учет аксиологических понятий, принятых в социуме в определенную эпоху [7]. Таким образом, хроники рассматриваются нами как текст в совокупности с экстралингвистическими факторами – прагматическими, психологическими
и социокультурными. Такой подход при анализе сочинений Ж. де
Вильардуэна и Р. де Клари позволяет их рассматривать как образец
дискурса.
Оценочность в дискурсе выражается через описание фактов
и явлений действительности под определенным углом зрения, что
проявляется в тексте в соотношении позитивных и негативных деталей, в использовании специфических лингвистических средств.
72
А. О. Манухина
В настоящей работе используется понятие «оценочный дискурс»,
представляющее собой систему, организованную с помощью оценочных средств на различных уровнях языка, и зависящую от
использующего их субъекта.
Как и дискурсу современной эпохи, средневековому дискурсу
свойственна оценочность. Средневековый человек выступает в качестве субъекта оценки и дает оценку лицу, предмету или событию на
основании имеющихся у него нравственных стереотипов. Главные
их них – категории этики, а также те культурные традиции, которые
были приняты в данную эпоху. Таким образом, представляется возможным говорить о средневековом оценочном дискурсе – особом
виде дискурса, отражающем картину мира средневекового человека, систему его ценностей и имеющем свои коммуникативные цели.
В нашей работе старофранцузская хроника рассматривается как
конкретное воплощение средневекового оценочного дискурса.
Обе старофранцузские хроники являются письменными памятниками, написанными в соответствии с общепринятыми стереотипами своего времени. Известно, что система ценностей всего периода
Средневековья была обусловлена, в первую очередь, христианской
религией. Система ценностей авторов XIII в., к которым принадлежали Ж. де Вильардуэн и Р. де Клари, отражает, прежде всего,
религиозные идеи эпохи расцвета схоластики. В исторических произведениях данного периода это отразилось в особой философии
провиденциализма, согласно которой действия человека осмысливались не как результат его собственных желаний и устремлений,
но как проявление «воли Господа» – digitus Dei («перста Господа»)
[2, с. 67; 9, с. 145]. Как отмечают историки [4, с. 80], провиденциализм особенно ярко проявил себя в хрониках Крестовых походов
и определялся той важной ролью, которую в них играла римская
церковь и тем значением, которое сами эти войны имели в жизни
различных слоев западноевропейского общества XI–XIII вв.
В обеих хрониках неоднократно присутствует упоминание
о том, как Бог, так или иначе, вмешивается в ход повествования, помогая крестоносцам достичь своей цели. Это свидетельствует о том,
что Бог занимал важнейшее место в системе ценностей авторов. Так,
Ж. де Вильардуэн непосредственно указывает на то, что все происходящее во время крестового похода является следствием «промысла Бога»:
73
Вестник МГЛУ. Выпуск 14(620) / 2011
В связи с тем, что события происEnsi cum les aventures avienent
si con Dieu plaist, se combatirent as ходят так, как угодно Богу, они сразиGrieux, et les deconfirent et vain- лись с Греками, и поразили их, и победили2.
quirent [17, LXXI, 330]1.
В этом личностная авторская ценностная ориентация полностью совпадает с этическими нормами эпохи Средневековья. Ж. де
Вильардуэн – это в первую очередь средневековый феодал, «искренне верующий в то, во что надлежало тогда веровать доброму князюкатолику» [4, с. 147].
Подобное мы можем видеть и в хронике Р. де Клари. Идея непосредственного вмешательства Бога проявляется особенно явственно
в наиболее драматичных и, с точки зрения Р. де Клари, важных событиях, которые он не в состоянии объяснить иначе, как промыслом
Всевышнего:
Si va Jehans li Blaks si assient il
Salenike… Or gisoit li cors monseigneur saint Dimitre en le chité… Si
advint, si comme Jehans li Blaks se
gesoit une matinee en se tente, que
mesires sains Dimitres vint, si le feri
d’une lanche par mi le cors, si l’ochist.
Quant se gent seurent qu’il fu mors,
s’en ralerent en le tere [15, СХVI, 10].
И пришел Иоанн Валашский, и
осадили они Салоники. И покоилось в
городе тело Господина Святого Димитрия. И случилось так, что когда Иоанн Валашский отдыхал утром в своей
палатке, Господин Святой Димитрий
пришел и поразил его тело копьем, и
убил. И когда его люди узнали, что он
(Иоанн) мертв, они ушли с той земли.
Однако необходимо отметить, что такой способ вмешательства
Господа в ход истории («чудо святого Димитрия» – освобождение
Салоник) напоминает народные сюжеты. Р. де Клари, бедный рыцарь, излагает свои религиозные воззрения так, как он сам их понимал, в «приземленной» простонародной манере. На его картину мира
в большей степени влияли народные сказания и христианские легенды, услышанные войском в Константинополе, нежели теория провиденциализма, нашедшая отражение в сочинении Ж. де Вильардуэна.
В картине мира обоих авторов не менее важную роль играет авторитет духовенства и Римской католической церкви. В качестве «наместника Бога на земле» Папа Римский был важнейшим
авторитетом для средневекового общества, и, в первую очередь,
для рыцарей-крестоносцев, давших обет служения Богу. Поэтому
74
А. О. Манухина
у Ж. де Вильардуэна упоминание о Папе Римском, названном в тексте li Apostoiles1, многократно повторяется:
Li Apostoiles dist as messages
qu’il savoit bien que, par la defaute
des autres, lor couvent grant meschief a faire, si en ot grant pitie
[17, XXII, 107].
И Апостолик сказал посланникам, что он знает, что из-за
отсутствия других им пришлось
совершить злое дело, и сильно он
над ними сжалился.
И Апостолик даровал ему
Li Apostoiles manda por lui le
pardon tel con je le dirai… [17, I, 2]. прощение, как я вам сейчас скажу.
Равным образом христианские стереотипы западноевропейского Средневековья нашли отражение и в сочинении Робера де Клари.
Так, он оправдывает разгром Константинополя тем, что греки отошли от «истинной», т. е. католической, веры:
Tant que li vesque et li clerc de
l’ost parlerent ensanle, et jugierent que le bataille estoit droituriere
et que les devoit bien assaillir, car
anchienement avoient esté chil de
le chité obedient a le loi de Rome,
et ore en estoient inobedient, quant
il disoient que li lois de Romme ne
valoit nient, et disoient que tout chil
qui i crooient estoient chien; et disent li vesque que par tant les devoit
on bien assalir et que che n’estoit mie
pechiés, ains estoit grans aumosnes
[15, LXXII, 10].
И тогда епископы и клирики
войска поговорили вместе и рассудили, что битва является законной
и что они вправе произвести приступ, – когда-то ведь жители города
повиновались закону Рима, а теперь
не повинуются ему, и даже говорили, что закон Рима ничего не стоит,
и говорили, что все, кто его исповедуют, – псы; и епископы сказали,
что они поэтому вправе нападать на
греков и что это не только не будет
никаким грехом, но, напротив, станет
великим благочестивым деянием.
Как следует из приведенного отрывка, Р. де Клари говорит о справедливости штурма Константинополя (le bataille estoit droituriere et
que les devoit bien assaillir) и о «праведности действий» крестоносцев перед лицом Бога (que che n’estoit mie pechiés, ains estoit grans
aumosnes). Позиция епископов и клириков войска (li vesque et li clerc
1
li Apostoiles (Апостолик) – одно из средневековых наименований
Папы, основанное на положении католицизма о том, что права католической церкви оправданы преемственностью власти от апостола Петра
[8, с. 254].
75
Вестник МГЛУ. Выпуск 14(620) / 2011
de l’ost) по отношению к жителям Константинополя, отраженная
в тексте хроники, является, по сути, официальной позицией католической церкви, которую по умолчанию принимает и сам автор.
Приведя в качестве аргумента мнение баронов о «законности»
завоевания Константинополя, Р. де Клари пересказывает в свойственной ему «народной манере» суть событий великой схизмы 1054 г.
(anchienement avoient esté chil de le chité obedient a le loi de Rome),
раскола христианской церкви на латинско-католическую и грекоправославную (et ore en estoient inobedient, quant il disoient que li
lois de Romme ne valoit nient), взаимного предания анафеме римского легата Гумберта и патриарха константинопольского Кирулария
(disoient que tout chil qui i crooient estoient chien). Таким образом, осада и последующее разграбление Константинополя оправдывалось
тем, что рыцари наказывали схизматиков. На основе рассмотренного
фрагмента хроники можно предположить, что Р. де Клари знает об
этих исторических событиях в общих чертах, по слухам, которые
доходили до него от священников и старших по званию рыцарей.
Подтверждением этому является тот факт, что в указанном отрывке субъектом речи является не сам хронист, а епископы и клирики
в крестоносном воинстве (li vesque et li clerc de l’ost).
Однако, в отличие от клириков-хронистов Четвертого крестового похода, Ж. де Вильардуэн и Р. де Клари писали хронику будучи
исключительно светскими людьми, принадлежавшими к рыцарскому сословию; они были не только современниками, но и непосредственными участниками похода. Поэтому, как отмечают историки, повествование проникнуто «мирским духом» [3, с. 65]. Речь
идет в основном о событиях светской истории, и оценочная картина
мира обоих авторов сформировалась под влиянием не только католической церкви, но и чисто «светских» нравственных стереотипов
рыцарства XIII в.
XII–XIII вв. – это исторический период, когда рыцарство
осознает себя как обособленный социальный слой, особое сословие
(ordo); когда рыцарь стал ощущать себя личностью. К этому времени относится подъем рыцарской культуры [10]. Нравственный идеал
1
Зд. и далее перевод наш. – Прим. авт.
Зд. и далее римские цифры обозначают номера глав, а арабские –
номера параграфов в хронике.
2
76
А. О. Манухина
рыцаря воплощал в себе добродетели религиозные (любовь к Богу,
готовность защищать христианскую церковь), общечеловеческие
(честность, мудрость, верность слову, помощь сирым и немощным)
и исключительно «рыцарские» (верность сеньору, храбрость и отвага
в бою, презрение к опасности и любым тяготам) [11; 12]. Повествуя
о «хороших» и «плохих» героях (т. е. соответствующих / не соответствующих норме, стереотипу), авторы апеллируют к системе средневековых представлений о «добре» и «зле», о «добродетелях» и «пороках», составивших основу Кодекса чести рыцаря.
В обеих хрониках основными объектами описания и оценки
выступают именно рыцари. Например, у Ж. де Вильардуэна главным положительным героем является предводитель крестоносного
войска, маркиз Бонифаций Монферратский, который, как и другие
персонажи хроники, является реальным историческим лицом.
Li marchis Boniface de MonМаркиз Бонифаций Монферратferrat et mult prodom et uns de ский очень благороден, один из
plus proisiez qui hui cest jor vive самых доблестных людей, живущих
[17, VIII, 40].
сейчас.
Оценка, данная ему Ж. де Вильардуэном, выражена существительным prodom с наречием-интенсификатором mult, и прилагательным proisiez, стоящим в суперлативе. Применительно к человеку,
относящемуся к элите рыцарского сословия, употребление эпитетов proisiez / prodom отражало, на наш взгляд, его «светские», рыцарские добродетели: верность и преданность сюзерену (la loyaté),
храбрость воина, способность совершать подвиги (la vaillance, la
prouesse), искусность, проворство (l’habilité), умение, опыт во многих делах (de plusor arz preuz) [13, p. 215; 14, p. 260; 15, p. 1169;
16, p. 923].
Таким образом, маркиз Монферратский представлен в хронике
как человек, соответствующий общепринятым канонам, обладающий всеми приличествующими рыцарю достоинствами.
Подобное отношение к рыцарям-предводителям похода мы
можем видеть и в хронике Р. де Клари. Особую роль в повествовании играет Пьер Амьенский, вассалом которого являлся автор.
Начиная с первой главы, Робер де Клари воздает ему хвалу, что
свидетельствует о его личной вассальской преданности графу Пьеру
как сеньору:
77
Вестник МГЛУ. Выпуск 14(620) / 2011
Il y fu d’Aminois mesires Pierres
d’Amiens, li biax chevaliers et li
preus et li vaillans [15, I, 30].
Pierres d’Amiens bons chevaliers
et preus qui molt y fist de proesches
… [15, I, 50].
И из Амьена был мессир Пьер
Амьенский, прекрасный рыцарь,
благородный и доблестный.
Пьер Амьенский, хороший рыцарь, благородный, который совершил много подвигов.
Средствами выражения положительной оценки здесь являются: оценочные существительные preudons – благородный человек;
proesches – доблесть, благородство, подвиг; оценочные прилагательные preus – благородный; vaillans – доблестный; общеоценочное прилагательное bon в словосочетании bons chevaliers, которое
отражает обобщенную нормативную и этическую оценку; оценочное
прилагательное biax – прекрасный в словосочетании biax chevaliers –
прекрасный рыцарь, дающее обобщенную высокую оценку (более
высокую, чем bon) [13, p. 340; 14, p. 170; 15, p. 1227; 16, p. 1025].
Как можно видеть из приведенных примеров, индивидуальные
объекты оценки «рыцари» и средства их выражения в тексте в хрониках Ж. де Вильардуэна и Р. де Клари похожи. Это свидетельствует о соответствии личных взглядов авторов нормам Кодекса чести
рыцаря. Однако в анализируемых хрониках есть эпизоды, где Ж. де
Вильардуэн и Р. де Клари понимают нравственные стереотипы
рыцарства по-разному. Так, Р. де Клари, осуждая скупость рыцарей,
выражает отрицательную оценку действиям знатных, богатых участников похода, проявивших алчность, присваивавших себе, в ущерб
мелкому рыцарству, большую и лучшую часть добычи:
Adont si s'asanlerent li haut homme, li rike homme, et prisent consel
entr'aus, que le menue gent n’ en seurent
mot ne li povre chevalier de l'ost, que
il prendeoient les meilleurs ostex de le
vile; et tresdont commenchierent il a
traïr le menue gent... [15, LXXX, 20].
Тогда собрались знатные люди,
богатые люди, и решили между
собой – ибо ни мелкий люд, ни
бедные рыцари из армии ничего об
этом не знали, – что они возьмут
себе лучшие дома города; и затем
они начали предавать мелкий люд.
Nostre avoir avés vous parti, dont
nous avons souffert les grans paines
et les grans travaus... je vous mousterrai que vous estes tout trotteur!
[15, CV, 20].
Вы разделили между собой
нашу добычу, из-за которой мы
претерпели большие тяготы, и
большие лишения… я вам покажу,
что вы все предатели!
78
А. О. Манухина
Лексемы traïr – предавать и trotteur – предатель относятся не
к противникам, а к участникам похода из числа богатых и знатных
рыцарей, которые начали предавать своих подчиненных, мелких рыцарей (commenchierent il a traïr le menue gent), присваивая себе боевые
трофеи. При этом автор выражает свою оценку как непосредственно,
так и вкладывая свои мысли в уста персонажей хроники. Р. де Клари
сам относился к «мелкому люду» (menue gent), поэтому такое нарушение справедливости в распределении добычи касалось и его лично.
Примечательно, что в противоположность Р. де Клари, Ж. де
Вильардуэн нигде (!) в тексте хроники не упоминает об этом эпизоде с несправедливым распределением добычи. Ж. де Вильардуэн
нигде (!) не употребляет оценочных лексем traïr – предавать либо
trotteur – предатель по отношению к действиям крестоносцев. Для
осуждения рыцарей он использует эвфемизмы – оценочные существительные mesaventure – злоключение, неприятный случай; dolor –
несчастье, страдание, боль и dommage – вред, потеря [13, p. 189;
14, p. 250; 15, p. 864; 16, p. 390].
Si advint un mult grant mesavИ произошло великое злоключеenture en l’ost <…>Que une meslé ние в войске <…>. Началась схватка
commença des Venetiens et des Fran- между французами и венецианцами.
çois… [17, XVII, 89].
Et sachiez que ce fu la plus grant
dolor que onques advenist en l’ost. Et
par le poi que l’ost ne fu tote perdue.
Mult fu grant dommage d’ambedeus
parz [17, XVII, 89].
И знайте, что случилось величайшее несчастье, которое когдалибо происходило в войске. Еще бы
немного, и все войско бы погибло.
Велики были потери с обеих сторон.
Этот факт «замалчивания» некоторых фактов, связанных с нарушением Кодекса чести рыцаря, трактуется исследователями
по-разному. Л. А. Курьянова объясняет это характером личности самого Ж. де Вильардуэна: «Будучи дипломатом и к тому же одним
из руководителей данного предприятия, он воспринимал эти слова (traïr и trotteur) как оскорбительное обвинение участников похода, к которому считал не достойным руководителя прибегать»
[6, с. 67]. На наш взгляд, позиция Ж. де Вильардуэна обусловлена,
скорее, его социальной принадлежностью, нежели общими соображениями этики. Известно, что для человека эпохи Средневековья
было типичным соотносить собственные взгляды с позицией своей
79
Вестник МГЛУ. Выпуск 14(620) / 2011
социальной группы: мысли и поступки «своих» рассматривались
как «истинные», а «чужих» – как «ложные». Таким образом, осудив людей своего круга, Ж. де Вильардуэн, который причислял себя
к высшей аристократии, противопоставил бы себя своему окружению, сложившемуся «сословно-корпоративному единству», что не
входило в задачи написания хроники. Наоборот, Ж. де Вильардуэн,
обращаясь к адресату хроники (представителям элиты феодального
общества, как и он сам), стремился прославить деяния тех рыцарей,
вместе с которыми он воевал.
В отличие от Ж. де Вильардуэна, Р. де Клари, принадлежавший
к более низкому социальному сословию, осмелился осуждать свое
командование, обличив их в скупости и обмане. Ж. де Вильардуэном
и Р. де Клари двигали, по сути, одни и те же мотивы – защитить интересы «своих». Однако Ж. де Вильардуэн умолчал факт несправедливого деления трофеев, отстаивая интересы крупных феодалов, а Р. де
Клари осудил их, защищая интересы «мелких рыцарей». Необходимо
отметить, что к социальному фактору здесь примешивается и личностный. Например, Ж. де Виллардуэн более сдержан и рационален
в своих оценках. Осуждая крестоносцев, отклонившихся от общей
армии, и сообщая о том, что именно в результате этого с ними стало,
автор эксплицитно не выражает одобрения по поводу наказания:
Une altre compaignie s'en embla
par terre <…> et li païsant de la terre
les assaillirent et en ocistrent assez...
[17, CI, 101].
Другая группа убежала по суше
<…> и крестьяне с той земли на
них напали и многих убили.
Следует отметить, что оценка вытекает из целого контекста так
же, как и осуждение поведения рыцарей, которое таким образом
было наказано. Оценка, данная Ж. де Вильардуэном, в этом фрагменте имплицитна.
В отличие от Ж. де Вильардуэна, Р. де Клари, одобряя кару, постигшую рыцарей за их недостойное поведение, гордыню (orguel) и обиду
по отношению к мелким рыцарям (le maie foi qu'il avoient portée a le
povre gent de l'ost), более прямолинеен в выражении оценки.
В данном примере Р. де Клари не выражает осуждения, однако он
демонстрирует одобрение кары рыцарей Богом за их преступления.
Одобрение у автора получает эксплицитное выражение в виде глагола se vengier отомстить [14, p. 615], отражающего в данном случае
80
А. О. Манухина
отрицательную эмоциональную оценку. В подобной ситуации Ж. де
Вильардуэн проявляет осторожность в высказывании своего отношения к свершившемуся, ограничиваясь лишь констатацией самого
факта наказания, оценка выражена имплицитно.
...Si keurent il sus as Franchois,
si en ochisent moût... Eisi faitement
se venja Damedieus d'aus pour leur
orguel et pour le maie foi qu'il avoient
portée a le povre gent de l'ost... [15,
CXII, 10].
И они бросились на французов
и многих убили. Так отмстил им
Господь за их гордыню, за вероломство, которое они проявили к бедным людям войска.
В данном примере Р. де Клари не выражает осуждения, однако
он демонстрирует одобрение кары рыцарей Богом за их преступления. Одобрение у автора получает эксплицитное выражение в виде
глагола se vengier отомстить [14, p. 615], отражающего в данном случае отрицательную эмоциональную оценку. В подобной ситуации
Ж. де Вильардуэн проявляет осторожность в высказывании своего
отношения к свершившемуся, ограничиваясь лишь констатацией
самого факта наказания, оценка выражена имплицитно.
Анализ дискурса хроник Ж. де Вильардуэна и Р. де Клари, проведенный с учетом культурно-исторического контекста начала XIII в.,
позволяет сделать следующие выводы о соотношении индивидуальной, авторской картины мира и общепринятых этических стереотипов эпохи Средневековья.
1. Оценочная картина мира обоих авторов сформировалась из
нескольких составляющих. В первую очередь, основное влияние на
них оказала христианская моральная доктрина. Однако религиозные
стереотипы трансформируются в тексте каждой из хроник под влиянием личностных представлений авторов. Если Ж. де Вильардуэн
излагает свои религиозные идеи в философско-отвлеченной манере,
распространенной среди образованных людей того времени, то Р. де
Клари, наоборот, находится под влиянием народных сказаний и легенд, приводит рассказы о различных чудесах.
2. В авторских оценках отражены также светские этические
и социальные стереотипы рыцарства XIII в., которые составили
основу Кодекса чести рыцаря. Основанием оценки является определенный стереотип рыцаря, обладающий определенными моральными качествами, и герои хроники оцениваются авторами исходя из их
81
Вестник МГЛУ. Выпуск 14(620) / 2011
соответствия / несоответствия данным качествам. В рамках статьи
нами была предпринята попытка выявить проявление личностных
моментов в понимании авторами Кодекса чести рыцаря. На наш
взгляд, понимание Кодекса чести Ж. де Вильардуэном базируется
на представлениях о чести так называемых les haut homes – элиты
французского феодального общества, в то время как система ценностей Р. де Клари основана на нравственных стереотипах бедных
рыцарей (povre chevaliers), мелкого люда (la menue gent).
3. Авторы оценивают события с разной степенью эмоциональности: в сочинении Ж. де Вильардуэна отражена в большей мере
рациональная оценка. В хронике Р. де Клари преобладает эмоциональная оценка, которую можно рассматривать как непосредственную реакцию на события. Неудивительно, что высокообразованный
дипломат Ж. де Вильардуэн более сдержан в проявлении эмоций,
нежели полуграмотный Р. де Клари, а эмоциональная оценка более
уместна и ожидаема от 30-летнего Р. де Клари, чем от 60-летнего
Ж. де Вильардуэна. Разница в способах выражения оценки обусловлена характером личности каждого из хронистов: различием в социальном положении, образовании, возрасте и жизненном опыте.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова Н. Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – С. 136–137.
2. Гусейнов А. А., Апресян Р. Г. Этика. – М.: Гардарика, 2002. – 472 с.
3. Заборов М. А. Введение в историографию крестовых походов (историография XI–XIII веков). – М.: Наука, 1966. – 400 с.
4. Заборов М. А. Крестоносцы на Востоке. – М.: Наука, 1980. – 320 с.
5. Колшанский Г. В. Объективная картина мира в познании и языке. – М.:
Наука, 1990. – 103 с.
6. Курьянова Л. А. G. De Ville-Hardouin // R. de Clari “Conquête de
Constantinople” (отбор и оценка хроникерами описываемых событий
и ситуаций) // Романские языки в прошлом и настоящем: сб. статей
к 80-летию проф. Т. А. Репиной / под ред. Т. И. Зелениной. – СПб.:
Филологический факультет СПбГУ, 2007. – 353 с. – С. 63–73.
7. Писанова Т. В. Национально-культурные аспекты оценочной семантики:
эстетические и этические оценки. – М.: ИКАР, 1997. – 320 с.
8. Смолицкая О. В. Куртуазная любовь // Словарь средневековой культуры /
под общ. ред. А. Я. Гуревича. – М.: РОССПЭН, 2003. – С. 253–255.
82
А. О. Манухина
9. Челышева И. И. Выражение ценностной ориентации в средневековом
тексте // Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность: In memoriam Е. М. Вольф. – М.: РАН, 1996. – С. 126–137.
10. Эпоха крестовых походов / под ред. Э. Лависса и А. Рамбо. – Смоленск:
Русич, 2005. – 560 с.
11. Duby G. Les sociétés médievales: une approche d’ensemble. – Annales,
1971. – N 1. – Р. 1–13.
12. Le Goff J., Schmitt J.-C. Dictionnaire raisonné de l’Occident médieval. –
Paris: Librairie Arthème Fayard, 1999. – 1235 p.
13. Le Grand Robert de la langue française. – Paris: Le Robert, 2001. – 2220 p.
14. Greimas A. J. Dictionnaire de l’ancien français (jusqu’au milieu du XIV-ème
sciècle). – P.: Larousse, 1969. – 675 p.
15. Robert de Clari. La conquête de Constantinople / Edition bilingue. Publication,
traduction, présentation et notes par Jean Dufournet. – P.: Honoré Champion,
2004. – 335 p.
16. Tresor de la langue française. (Dictionnaire de la langue du XIX–XX-ème
siècle). – P., 1988. – 1445 p.
17. Villehardouin G. de. La conquête de Constantinople / Chronologie et préface
par Jean Dufournet. – P.: Garnier, Flammarion, 1969. – 192 p.
83