"Айвенго" о турнире рыцарей в Англии XII в.

— 120 —
2. Т У Р Н И Р .
(Вальтер-Скотт.
Айвенго.)
Но не взирая на все бедствия, - и бедные и богатые, и чернь,
и дворянство принимали участие в турнире, величественном зрелище
той эпохи 1).
Турнир назначен был в Эшби, в графстве Лейстерском. Туда
должны были явиться знаменитейшие рыцари; предполагали, что
принц Иоанн почтит своим присутствием турнир. Это обстоятель­
ство привлекало всеобщее внимание, а потому огромные толпы людей
всех званий спешили в назначенное утро к месту сражения рыцарей.
Выбранное для этого место имело своеобразно романтичный
характер. У опушки леса, отстоявшего на милю от города Эшби,
расстилался обширный луг, покрытый восхитительною зеленью
и окруженный с одной стороны лесом, а с другой — группами дубов,
из которых некоторые были необыкновенной величины. Поле это,
как будто созданное для военных состязаний, переходило, посте­
пенно понижаясь со всех сторон, в ровную лужайку, обнесенную
крепким частоколом около четверти мили в длину и вдвое меньше
в ширину. Обнесенное место имело форму продолговатого четырехугольника, углы которого были значительно округлены для большего
удобства зрителей. Входы для бойцов находились на северном
и южном концах арены и затворялись крепкими деревянными воро­
тами, достаточно широкими для въезда двух всадников рядом.
У ворот этих стояло по два герольда с шестью трубачами, с таким
же числом прислужников и сильным отрядом воинов, для соблюде­
ния порядка и для проверки рыцарского достоинства тех, кто желал
принять участие в турнире.
По ту сторону южного входа, на платформе, образованной
естественным возвышением, разбиты были пять великолепных шат­
ров, украшенных вымпелами красного и черного цветов, избранных
пятью вызывающими на бой рыцарями. Шнуры шатров были тех же
цветов. Перед каждым шатром висел щит занимавшего его рыцаря,
а возле щита стоял его оруженосец, облеченный в причудливую
одежду дикаря или фавна или в другой какой-нибудь странный
наряд, сообразно вкусу его господина или той роли, которую он
хотел играть во время турнира. Шатер, стоявший в центре, на по­
четном месте, был предназначен Бриану де-Буа-Гильберу, слава кото­
рого во всех рыцарских увеселениях, равно и связи с рыцарямираспорядителями турнира, заставили принять его предводителем
в число вызывающих.
По одну сторону его шатра разбиты были шатры Реджинальда
Фрон-де-Бефа и Филиппа де-Мальвуазена, по другую — шатер Гюго
де-Грапмениля, благородного барона из соседней местности, предок
1
) XII век.
— 121 —
которого был лордом-сенешалем Англии во времена Завоевателя
и сына его, Вильгельма-Рыжего. Ральф-де-Випон, рыцарь ордена
Иоанна Иерусалимского, владевший старинными поместьями в местечке Гитер, близ Эшби де ла-Зуш, занимал пятый шатер. От входа
на арену вела отлогая дорога, в десять ярдов шириною, к плат­
форме, на которой были разбиты палатки. Она, так же, как и площадка перед шатрами, была обнесена с обеих сторон крепким часто­
колом и охранялась воинами.
Северный край арены заканчивался таким же входом, шириною
в тридцать футов. За ним виднелось обширное огороженное прост­
ранство для рыцарей, желающих сразиться с вызывающими; позади
расположены были шатры с прохладительными напитками для рыца­
рей, оружейниками, кузнецами и служителями, готовыми подать
помощь в случае нужды.
По ту сторону арены устроены были временные галереи, уст­
ланные коврами и шитыми материями с сидениями для дам и дво­
рянства, которые ожидались на турнир.
Узкое пространство между этими галереями и цирком назна­
чалось для помещения свободных поселян, тех зрителей, которые
стояли выше простонародья. Эту часть галереи можно сравнить
с партером наших театров. Чернь помещалась на широких дерновых
скамьях, нарочно для того приготовленных; при естественном воз­
вышении земли они давали возможность смотреть поверх галерей
и хорошо видеть цирк. Несмотря на это удобство, несколько сотен
народа взобралось на ветви деревьев вокруг луга; даже колокольня
соседней сельской церкви была покрыта зрителями.
Для полноты картины остается прибавить, что средняя часть
галереи — с восточной стороны арены, - следовательно, как раз про­
тив того места, где должно было произойти столкновение сражаю­
щихся, — возвышалось над всеми другими местами сооружение
в роде трона с балдахином, богато разукрашенным королевскими
гербами. Оруженосцы, пажи и телохранители в богатых одеяниях
окружали это почетное место, предназначенное для принца Иоанна
и его свиты. Против королевской галереи находилась другая, такая
же возвышенная, арена, с западной стороны, украшенная, хотя и не
так великолепно, как галерея принца, но зато более блестяще.
Толпа пажей и девиц, самых красивых, каких только можно было
выбрать, в блестящих фантастических одеждах зеленого и розового
цвета, окружали трон, украшенный теми же цветами. Среди вымпе­
лов и флагов с изображением сердец раненых сердец пылающих,
сердец истекающих кровью, луков и колчанов и всевозможных
банальных эмблем торжества Купидона, надпись на щите извещала
зрителей, что это почетное место назначалось для „королевы кра­
соты и любви". Но той, кому было суждено представлять царицу
красоты и любви, никто еще не мог отгадать.
Между тем зрители торопились занять места, сообразно своему
— 122 —
званию, при чем не обошлось без ссор по поводу мест. Ссоры
людей низшего сословия были улажены без церемоний военною
стражей: древка алебард и рукоятки мечей были тут лучшими дово­
дами для наиболее строптивых. Но споры людей более значитель­
ных разрешались герольдами или обоими маршалами турнира,
Вильямом де-Уйвилем и Стефаном Мартивалем; вооруженные с го­
ловы до ног, они разъезжали взад и вперед по арене и поддерживали
порядок среди зрителей.
Постепенно г а л е р е и наполнялись рыцарями и баронами в мирной
праздничной одежде; их длинные и разноцветные мантии составляли
резкий контраст с более блестящими и щеголеватыми нарядами
дам, которые в гораздо большем числе, чем мужчины, спешили
на торжество, пожалуй, слишком кровавое и жестокое для их пола.
Нижние и внутренние места тотчас же наполнились поселянами,
горожанами а также и тем дворянством, которому скромность,
бедность или сомнительность рода не дозволяли домогаться луч­
шего места. Между ними-то и происходили чаще всего ссоры.
— Пес неверный! — кричал какой-то старик, потертая туника
которого обличала его бедность, а меч, кинжал и золотая цепь —
притязание на дворянство, — волчье отродье, как смеешь ты толкать
христианина, нормандского дворянина крови Мондидье!
Этот грубый окрик обращен был к ростовщику-еврею Исааку,
который в богатом великолепном плаще, украшенном кружевами
и подбитом мехом, старался занять место в переднем ряду под
г а л е р е е й для дочери своей, прекрасной Ревекки. Она встретилась
с ним в Эшби и теперь, держа его под руку, сильно испугалась
при виде общего неудовольствия, вызванного бесцеремонностью
ее отца. Но Исаак видел теперь, что здесь ему нечего бояться:
В общественных местах, там, где собирались люди их круга, никто
из жадных, злобных баронов не осмелился бы обидеть его:
в подобных собраниях евреи находились под покровительством
общего закона.
Ободренный этими соображениями, еврей продолжал протиски­
ваться сквозь толпу. Жалобы старика возбудили, однако же, негодо­
вание в окружающих. Один из них, высокий, плечистый, в одежде
зеленого линкольнского сукна, с дюжиной заткнутых за пояс стрел,
с перевязью и серебряною пряжкою и с луком в шесть футов длиною
в руке, быстро обернулся с гневом, от которого загоревшее лицо
его стало еще мрачнее, и посоветовал еврею не забывать, что он
высосал свое богатство из крови несчастных жертв и надулся как паук,
и что паука не замечают, пока он прячется в углу, но как только
выползет он на свет — его раздавливают.
Эта угроза, произнесенная на англо-норманском языке твердым
голосом и суровым тоном, заставила еврея отступить. Он, без сомне­
ния, совсем бы удалился от столь опасного соседа, если бы в эту
минуту общее внимание не было привлечено внезапным появлением
— 123 —
принца Иоанна, въезжавшего на арену в сопровождении многочис­
ленной, блестящей свиты, частью из светских, частью из духовных
лиц, одежда которых была так же нарядна, а лица так же веселы,
как и их товарищей. Среди последних находился приор из Жерво
в самом щегольском наряде, в каком духовная особа могла только
показаться. Мех и золото преобладали в его одежде, носки его башма­
ков, перещеголяв нелепую моду того времени, загибались так высоко,
что были прикреплены ни к коленам, а к самому поясу, и положи­
тельно препятствовали ему ставить ногу в стремя. Это неудобство,
однакоже, было не важно для щеголеватого аббата: наоборот, он был
рад удобному случаю проявить во всем блеске свое верховое
искусство в присутствии такой массы людей, в особенности женского
пола, употребление же стремян предоставлял он более трусливым
наездникам. Остальная часть свиты Иоанна состояла из любимых
предводителей его наемных войск, нескольких хищных баронов,
развратных придворных и нескольких рыцарей-храмовников и рыцарей
св. Иоанна.
Сопровождаемый этой щегольской свитой, в роскошной одежде
алого цвета, вышитой золотом, с соколом на руке, с головою,
покрытою богатый меховой шапкой, украшенной радами драгоценных
каменьев, из-под которой ниспадали на плечи длинные волнистые
волосы, принц Иоанн на сером горячем коне скакал по арене, во главе
своей веселой компании, весело разговаривал с приближенными
и оглядывал со смелостью венценосного знатока красавиц, украшавших
высокие г а л е р е и .
Посреди арены принц Иоанн вдруг остановился и, обратясь
к приору Эймеру, заметил, что главнейшая обязанность этого дня
ими забыта.
— Клянусь всем святым, — вскричал он, — мы еще не позаботились
о том, кого избрать королевой любви и красоты, чья белоснежная
рука раздавала бы пальмы победителям.
— Нет, нет, — сказал де-Брасси, — пусть трон королевы останется
незанятым, пока победитель не назовет ее и не изберет девицы.
Это придаст новую прелесть его триумфу и научит красавиц ценить
любовь храбрых рыцарей, которые могут возвесть их на такую
степень величия.
— Если Бриан де-Буа-Гильбер выйдет победителем, — сказал
приор, — я готов рискнуть своими четками, что могу назвать имя
королевы любви и красоты.
— Буа-Гильбер — славное копье, — отвечал де-Брасси, — но здесь
найдутся и другие, которые не откажутся встретиться с ним.
— Тише, господа, — сказал Вальдемар, — дайте принцу занять
свое место; рыцари и зрители теряют терпение, время проходит,
а теперь самая благоприятная минута начать состязания.
Заняв свой трон, принц Иоанн, окруженный свитою, дал знак
герольдам огласить правила турнира, которые вкратце были таковы:
— 124 —
Во-первых, пять вызывающих рыцарей должны были биться со
всеми противниками.
Во вторых, каждый рыцарь, желающий сражаться, может
по желанию избрать противника из числа вызывающих прикосно­
вением к щиту его. Если он коснется древком копья, то состязание
должно совершаться оружием вежливости, т. е. копьями, на конце
которых прикреплена круглая плоская дощечка, так что кроме
падения коня и всадника более серьезной опасности им не грозит.
Если удар наносится в щит острием копья, то сражение должно
происходить острым оружием, как в настоящей битве.
В-третьих, если присутствующие рыцари исполнят свои обязан­
ности, т. е. если каждый из них переломит пять копий, то принц
имеет право провозгласить победителя в первый же день турнира,
и э т о т победитель получает приз — прекрасного коня необыкно­
венной красоты и силы, и вдобавок к этой награде рыцарь-победитель
приобретает право назначить королеву красоты и любви, которая
в следующий день будет раздавать награды победителям.
Арена представляла с о б о ю великолепное зрелище. Верхние
г а л е р е и были наполнены зрителями, наиболее знатными, богатыми
и прекрасными из северных и средних провинций Англии. Разно­
образие одежд благородных зрителей представляло приятную
и великолепную картину, тогда как средние и нижние ряды, напол­
ненные богатыми горожанами и свободными поселянами веселой
Англии, в костюмах попроще, составляли темную кайму вокруг этого
блестящего круга, увеличивая и выделяя его блеск и великолепие.
Герольды закончили свое чтение обычным возгласом: „щедрость,
храбрые рыцари", и дождь золотых и серебряных монет посыпался
на них с г а л е р е й , так как высшим долгом рыцарства считалась
щедрость к тем, которых тот век признавал и распорядителями,
и историками подвигов чести. На щедрость зрителей герольды
отвечали обыкновенными возгласами: „Любовь дамам, смерть противникам, честь великодушным, слава храбрым". К этому простые зрители
также присоединяли свои восклицания, и многочисленные трубачи
оглашали воздух звуками военных инструментов. Как только эти
звуки смолки, герольды удалились в стройном и блестящем порядке,
и на арене не осталось никого, кроме маршалов турнира, которые,
будучи вооружены с головы до ног, сидели на своих конях, в противо­
положных концах арены, неподвижно, как статуи. В ту же минуту,
как ни было просторно огороженное пространство у северного
входа, оно мгновенно наполнилось толпою рыцарей, желавших
испытать свою силу в борьбе с вызывающими. С г а л е р е и они
представляли вид моря волнующихся перьев, перемешанных с блестя­
щими шлемами и высокими копьями, на конце которых у многих
были прикреплены небольшие, величиною с ладонь значки, колебав­
шимся от ветра; вместе с беспрерывными движениями перьев, э т о
сильно оживляло зрелище
— 125 —
Наконец барьер был поднят, и пять рыцарей, избранные по
жребию, медленно выехали на арену: один из них ехал впереди,
другие следовали за ним, по два в ряд. Все были в великолепном
вооружении.
Как только шествие показалось на арене, из-за шатров вызы­
вающих рыцарей, где были скрыты трубачи, раздались звуки дикой
варварской музыки. Этот восточный обычай был занесен из Святой
Земли; смешанный звук литавр и колоколов, казалось, приветство­
вал и вызывал на бой рыцарей, приближавшихся к площадке, где
были раскинуты шатры. Здесь отделившись друг от друга, каждый
тихо касался древком копья щита противника, с которым хотел
сразится. Большая часть зрителей из низшего сословия, многие
из высшего и даже — как говорят, — некоторые из дам, досадовали
на рыцарей за их намерение биться оружием вежливости.
Изъявив свое миролюбивое намерение, принявшие вызов рыцари
отъехали к краю арены, где выстроились в линию; между тем вызы­
вающие, выступив из шатров своих, вскочили на коней и, предводительствуемые Брианом де-Буа-Гильбером, спустились с площадки
и каждый поспешил вступить в бой с рыцарем, ударившем его
по щиту.
При звуке труб и литавр во весь опор устремились они друг
на друга, и, таково было превосходство силы и необыкновенное
счастье вызывающих, что противники Буа-Гильбера, Мальвуазена
и Фрон-де-Бефа, сброшенные с коней, покатились по земле, сопер­
ник же Гранмениля, вместо того, чтоб направить острие копья
в шлем или щит своего неприятеля, так уклонился от прямого
пути, что раздробил свое оружие о латы противника, — а это счи­
талось куда постыднее, чем быть сброшенным с коня, потому что
последнее могло произойти от случая, тогда как первое показы­
вало неловкость и неуменье управлять конем и оружием. Только
пятый рыцарь поддержал честь своей партии: раздробив копья,
он и его противник рыцарь св. Иоанна разошлись, так и не разре­
шив сражения.
Крики толпы, восклицания герольдов и звуки труб возвестили
торжество победителей и поражение побежденных. Первые возвра­
тились в свои шатры, а последние удалились со стыдом и досадою
для переговоров о выручке коней и оружия, которые, по законам
турнира, должны были перейти в собственность к победителям.
Один только пятый рыцарь оставался некоторые время на арене,
приветствуемый рукоплесканиями зрителей, конечно, к немалой
досаде побежденных его товарищей.
Второй и третий отряд рыцарей появился на арене один за
другим, и хотя успех их был неодинаков, все-таки перевес был
решительно на стороне вызывающих, из которых ни один не был
выброшен из седла и никто не промахнулся, что при каждой ошибке
несколько раз случалось с их противниками. Такой неизменный
— 126 —
успех, казалось, значительно охладил пыл в их соперниках. В чет­
вертом отряде уже явилось всего три рыцаря, которые, избегая
щитов Буа-Гильбера и Фрон-де-Бефа, дерзнули коснуться щитов
трех остальных рыцарей. Но осторожный выбор не изменил счастья
битвы; вызывающие по-прежнему остались победителями.
После четвертой схватки арена долго оставалась пустою;
казалось, никто не решался возобновить состязания. Зрители
роптали.
В музыке вызывающих рыцарей слышались громкие звуки тор­
жества и вызова на бой; народ сожалел о празднике, проведенном
в бездействии; старые же рыцари и дворяне выражали вполголоса
сожаление об упадке воинственного духа, рассказывали о торже­
ственных турнирах в дни своей юности и соглашались с тем, что
в стране нет уже более таких красавиц, которые оживляли турниры
прежних лет. Принц Иоанн начал поговаривать со свитою о приго­
товлениях к пиру и о присуждении награды Бриану де-Буа-Гильберу,
который, не меняя копья, сбросил с седла двух рыцарей и обезору­
жил третьего.
Наконец, когда сарацинская музыка только что кончила один
из тех долгих и резких аккордов, которыми она нарушала тишину
цирка, в ответ ей, с северной стороны, раздался звук единичной
трубы, вызывавшей на бой. Все взоры устремились в ту сторону,
чтоб увидеть неожиданного противника вызывающих, выехавшего
на арену, как только подняли барьер. Новый боец, насколько можно
было судить о нем по фигуре в полном вооружении, был немного
выше среднего роста и не особенно крепкого сложения. Его латы
были стальные с богатою золотой насечкой, а девиз на щите — моло­
дой дуб, вырванный с корнем, с испанскими словами, „Лишенный
Наследства". Он сидел на лихом вороном коне и, проезжая по арене,
грациозно приветствовал дам наклонением копья. Искусство, с кото­
рым он гарцевал на коне, и следы юношеской грации, обнаружи­
вавшейся в его манерах, тотчас же приобрели ему благосклонность
зрителей, которую многие из низкого класса выражали возгласами: —
„Коснись щита Ральфа Випона, коснись щита госпиталита, он слабее
прочих держится на коне: победа над ним обойдется дешевле".
Рыцарь, двигаясь вперед среди этих доброжелательных указа­
ний, выехал на платформу по скату, ведшему к ней с арены,
и к удивлению всех, подъехав к среднему шатру, сильно ударил
острием копья в щит Бриана де-Буа-Гильбера. Все изумились этой
самонадеянности, но всех больше изумился сам грозный рыцарь,
которого вызывали таким образом на смертный поединок; не
ожидая столь дерзкого вызова, он беззаботно стоял при входе
в шатер.
— Покаялся ли ты в грехах, брат мой, — спросил храмовник, —
и отслужил ли обедню сегодня утром, решив подвергнуть жизнь
свою такой опасности.
— 127 —
— Я лучше тебя подготовлен к смерти,—отвечал Рыцарь Лишен­
ный Наследства: под этим именем неизвестный включил себя в
списки турнира.
— Занимай же свое место на арене, — сказал Буа-Гильбер, —
и взгляни последний раз на солнце: сегодня ночью ты будешь
спать в раю.
— Благодарю за вежливость, — отвечал Рыцарь Лишенный
Наследства, — со своей стороны советую тебе сменить коня и оружие:
клянусь честью, то и другое тебе пригодится.
Ответив с такой самоуверенностью, он начал осаживать коня,
заставив его идти задом по арене, пока не достиг таким образом
противоположного конца, где и стал неподвижно, в ожидании сво­
его противника. Этот образец верховой езды снова вызвал руко­
плескания зрителей.
Бриан де-Буа-Гильбер, как ни был взбешен советом противника
принять меры предосторожности, все-таки не пренебрег им.
Дело близко касалось его чести, нельзя было непринятием надле­
жащих предосторожностей дозволить сопернику одержать победу;
поэтому он выбрал верного, свежего коня необыкновенной силы
и крепости, взял новое крепкое копье, опасаясь, не попортилось ли
древко прежнего в предыдущих схватках; наконец, сбросил с плеч
поврежденный щит и взял новый у оруженосцев. На первом щите
его находился общий девиз его ордена, представлявший двух рыца­
рей на одном коне, — выразительная эмблема первоначального сми­
рения и нищеты храмовников, — эмблема двух качеств, которые
впоследствии заменены были высокомерием и стремлением к рос­
коши, вызвавшими гибель ордена. На новом щите Буа-Гильбера
изображен был ворон с черепом в когтях и надписью: „Берегись
ворона".
Нетерпение зрителей достигло высшей степени, когда два
рыцаря стали друг против друга на противоположных концах арены.
Немногие допускали возможность исхода боя в пользу Рыцаря
Лишенного Наследства, но его смелость и ловкость почти во всех
пробуждали желание ему успеха.
Как только трубы подали сигнал, рыцари с быстротою молнии
понеслись со своих мест и посреди арены сшиблись друг с другом;
удар подобен был грому. Копья расщепились до самых рукоятей,
и в первую минуту казалось, что оба рыцаря упали, так как кони
их от могучего удара присели на задние ноги. Но искусство рыца­
рей, при помощи узды и шпор, удержало коней от падения, и, бро­
сив друг на друга взор, который, казалось, метал пламя из отвер­
стий забрал, они произвели полуоборот и, отъехав к концам арены,
взяли новые копья от своих оруженосцев.
Громкий возглас зрителей, развивавшиеся шарфы и платки
и всеобщие крики показывали, какое участие принимали зрители
в этой схватке, самой ровной и искусной в течение всего дня. Но
— 128 —
едва рыцари стали на свои места, как гром рукоплесканий сменился
глубокою и мертвою тишиною, казалось, что зрители боялись
вздохнуть.
По истечении нескольких минут передышки для сражающихся
и их коней, принц Иоанн движением жезла дал знак трубить к напа­
дению. Рыцари вторично бросились друг на друга и сшиблись
посреди арены с одинаковой быстротой, с одинаковым искусством,
с одинаковой силой, но не с одинаковым счастьем,
В эту вторую сшибку храмовник направил копье в середину
щита своего противника и попал в него так верно и с такою силою,
что копье разлетелось вдребезги, а Рыцарь Лишенный Наследства
дрогнул в седле. С своей же стороны он в начале заезда направил
было острие копья в щит Буа-Гильбера; но, переменив цель почти
перед самым ударом, устремил острие в шлем — цель, в которую
трудно попасть; в случае же удачи удар становился решительным,
Даже и в этом опасном положении храмовник не уронил бы своей
славы, и если б не лопнула подпруга у седла, он, наверно, не был бы
сброшен с коня. Но в данном случае седло, конь и всадник пока­
тились на землю в облаке пыли.
Высвободиться из стремени и из-под упавшего коня было для
храмовника делом одного мгновения, и, кипя от бешенства, под
впечатлением нанесенного ему позора и восклицаний, которыми
зрители приветствовали его поражение, он обнажил меч и устре­
мился на победителя. Лишенный Наследства соскочил с коня
и также обнажил меч. Однако маршалы турнира, пришпорив коней,
разъединили их и напомнили им, что, по правилам турнира, продол­
жать бой нельзя.
— Надеюсь,— сказал храмовник, злобно взглянув на своего
противника, — мы еще встретился там, где никто нам не помешает,
— Если мы не встретимся, — отвечал Лишенный Наследства,—
не я буду тому причиною. Пеший или конный, на конях, секирах
или мечах, я всегда готов сразиться с тобою.
Они обменялись бы еще другими, более гневными словами,
если бы маршалы, скрестив свои копья, не заставили их разойтись.
Лишенный Наследства вернулся на прежнее место, а Буа-Гильбер
скрылся в своем шатре, где и провел остаток дня в бешенстве.
Не сходя с коня, победители попросил кубок вина. Потом
приказал своему трубачу протрубить вызов другим вызывающим
и поручил герольду объявить им, что он не намерен делать выбора,
но готов сражаться с ними в том порядке, в каком они сами
пожелают выезжать против него.
Гигант Фрон-де-Беф, закованный в черные латы, появился пер­
вым. На белом щите его изображена была голова черного быка
наполовину стертая в многочисленных схватках, с надменною над­
писью: „Берегись, я здесь".
Рыцарь Лишенный Наследства одержал над ним легкую, но
— 129 —
решительную победу: оба рыцаря честно раздробили свои копья,
но Фрон-де-Беф, потерявший стремя в битве, объявлен был побе­
жденным,
В третьем поединке, с сэром Филиппом Мальвуазеном, неиз­
вестный рыцарь был так же счастлив: он так сильно поразил его
в шлем, что лопнули ремни, и Мальвуазен, спасенный от падения
лишь тем, что потерял шлем, был признан побежденным, подобно
своим товарищам.
В четвертой битве, с де-Гранменилем, Рыцарь Лишенный Наслед­
ства проявил столько же великодушия, сколько перед тем проявил
смелости и искусства.
Конь Гранмениля, молодой и горячий, закинулся на всем скаку
и так отклонился в сторону, что всадник промахнулся; тогда неиз­
вестный, не желая воспользоваться случайною выгодой, поднял
копье кверху и, минуя своего противника, вернулся на прежнее
место в конце арены, предложив ему через герольда, не желает ли
он снова сразиться. Но Гранмениль отказался, признав себя побе­
жденным как великодушием, так и искусством своего противника.
Ральф-де-Випон способствовал довершению ряда побед незна­
комца, который повергнул его на землю с такою силою, что
у того хлынула кровь из носа и изо рта, и он без чувств был уне­
сен с арены.
Тысячи восклицаний приветствовали единодушное решение
принца и маршалов, объявивших, что приз этого дня принадлежит
Рыцарю Лишенному Наследства.