дения данной культуры превалируют две ... точка зрения, изложенная В.И. Тимофеевым, ...

История изучения неолитической культуры Цедмар
93
дения данной культуры превалируют две точки зрения. Первая
точка зрения, изложенная В.И. Тимофеевым, заключается в том,
что образование культуры Цедмар произошло благодаря синтезу
нарвской и неманской культур при небольшом влиянии культуры
воронковидных кубков. Вторая точка зрения, представленная
В. Гуминьским, предполагает происхождение культуры Цедмар
непосредственно из местной мезолитической культуры благодаря
контактам с западными земледельческими культурами. Единственно правильным будет заключить, что только при дальнейшем
изучении неолита Юго-Восточной Прибалтики можно заполнить
лакуны археологических знаний о местном неолите, значение которого выходит далеко за рамки региона.
Об авторе
Александр Александрович Стрелковский – студент 4-го курса исторического факультета Балтийского федерального университета им.
И. Канта (Калининград).
А. П. Пашинин
Участие шляхты в гуситском движении
в освещении чешской историографии
(XIX–XX века)
В изучении истории гусизма сохраняет актуальность проблема
участия чешской шляхты в гуситской революции. Представители
шляхты играли важнейшую роль и в лагере гуситов (как радикальных, так и умеренных), и в лагере католиков. Вместе с тем,
несмотря на давние традиции изучения истории гуситской революции, роли шляхты до сих пор уделялось сравнительно мало
внимания. В статье предпринята попытка рассмотреть основные
походы к данной проблеме в чешской историографии конца XIX–
XX вв.
Позитивистская историография (вторая половина XIX – начало
XX в.) характеризуется активным обращением к социальноэкономическим явлениям и процессам. Одним из главных представителей позитивистской историографии в Чехии во второй по-
94
А. П. Пашинин
ловине XIX в. был В. В. Томек. В своих работах «Ян Жижка» и
многотомной «Истории города Праги»1 он собрал огромный фактический материал. Соглашаясь с ранее высказанным мнением
Ф. Палацкого о том, что борьба политических течений в гусизме
была прежде всего следствием религиозных разногласий, он отрицательно оценивал Табор и радикальное крыло пражан. Томек
порицал Табор и пражскую бедноту за революционные действия,
нападения на имения панов, церкви, рассматривая это как обычный грабѐж. Вместе с тем он признавал положительное значение
борьбы Табора с крестоносцами. Симпатии Томека находятся на
стороне умеренного течения в гусизме.
Само название его труда «История города Праги» оставляет за
рамками всѐ многообразие процессов, происходивших в чешском
селе гуситской эпохи. Кроме того, для исследовательского стиля
Томека характерно последовательное уклонение от теоретических
выводов и обобщений, поэтому и проблемы шляхты на страницах
его работы не стали предметом глубокого осмысления.
Вместе с тем Томек одним из первых обратился к изучению
деятельности наиболее ярких представителей мелкой шляхты,
оказавших, с его точки зрения, огромное влияние на развитие революции – Яна Жижки из Троцнова и Микулаша из Гуси.
Вопросам, связанным с гуситским военным искусством, было
посвящено появившееся в самом конце XIX в. исследование
Г. Томана2. Автор рассмотрел не только вооружение и тактику
гуситских войск, но и их социальный состав, а также способы ведения военных действий. Несмотря на то что исследователь специально не ставил вопрос о роли представителей шляхты в гуситских войсках, тем не менее он привѐл ценные данные, позволяющие составить представление о степени и характере влияния
шляхты на гуситское военное искусство.
Тезис о кризисном положении низшей шляхты в предгуситское
время впервые отчѐтливо сформулировал Й. Шуста. Подробно
рассмотрев процесс роста Новоградского панства, принадлежавшего панам из Рожмберка, Й. Шуста убедительно доказал, что
1
См.: Tomek V. V. Jan Ţiţka. Praha, 1879; Eiusdem. Dĕjepís mĕsta Prahy.
Praha, 1899. Dil 3–4. В этих томах речь идѐт о событиях гуситской эпохи.
2
См.: Toman H. Husitske valečnistvi za doby Ţiţkove a Prokopovy. Praha,
1898.
Участие шляхты в гуситском движении
95
владельцами имений, присоединѐнных к Новоградскому панству,
были представители низшей шляхты3. Й. Шуста впервые обратил
внимание на проблему разорения мелкой шляхты в предгуситское
время и сформулировал выводы, которые более чем на столетие
определили направление научного изучения этого вопроса.
В межвоенное время этот тезис был поддержан и развит в работах видных чешских исследователей Ф. Бартоша, Й. Шимака,
Р. Урбанека. Кризис (по выражению Шусты – «пролетаризация»)
низшей шляхты рассматривался ими как следствие политики панов. Порождением кризиса стали феодальные столкновения и
увеличение числа «рыцарей-грабителей» – рыцарей, искавших
средства к существованию в наѐмной (прежде всего военной)
службе королю или крупным панам, а также активное участие
мелкой шляхты в гуситских войнах, в ходе которых разорившиеся
шляхтичи надеялись поправить свое материальное положение.
Р. Урбанек, рассматривая положение чешского дворянства в
преддверии гуситской революции, разделял мнение о начале кризиса низшей шляхты в начале XIV в. и расценивал гуситскую революцию как фактор, задержавший дальнейшее углубление кризисных явлений4.
Перу Р. Урбанека принадлежит также специальная работа о гуситском военном искусстве. Главным творцом гуситской тактики
он называет Яна Жижку из Троцнова. Гуситское военное искусство противопоставляется средневековой рыцарской тактике, с которой оно, по мнению историка, не имело ничего общего 5.
Особую позицию занял видный чешский историк первых десятилетий XX в. Й. Пекарж. Его работы можно отнести к критическому направлению6. Пекарж подверг критике выводы Й. Шусты
и Р. Урбанека, однако не предложил собственной концепции социально-экономического развития предгуситской Чехии. Отрицательно оценивая историческое значение гуситской революции,
3
См.: Šusta J. Purkrabské účty Novohradské z l. 1390–1391. Praha, 1909.
S. 17.
4
См.: Urbánek R. České dĕjiny. Praha, 1913. S. 417.
5
См.: Урбанек Р. Гуситское военное искусство и Европа. Прага, 1946.
С. 14, 15, 11.
6
Направление в чешской историографии. Историки этого направления
(Й. Пекарж, Т. Масарик, В. Халоупецкий, Р. Голинка) выступали против
положительной оценки гуситского движения в целом.
96
А. П. Пашинин
Пекарж рассматривал гусизм как религиозное движение, привнесѐнное в Чехию извне, видел его причины в распространении в
стране уиклифизма, ереси вальденсов, других сект и полагал, что
оно не имело глубоких корней в чешском обществе 7. Вопрос об
истории чешской шляхты в предгуситское и гуситское время им
специально не ставился, однако при рассмотрении состояния чешского общества он затрагивал проблемы экономического и политико-правового положения дворянства. Й. Пекарж отмечал наличие в среде чешского дворянства двух сословных групп – панства
и низшей шляхты, экономическое положение которых было, по
его мнению, достаточно прочным. Вооружѐнные столкновения
между панами, а также между панами и рыцарями (данные об
этом содержатся в «Книге казней» панов из Рожмберка) он объяснял особенностями феодального менталитета. Пекарж отмечал
характерное для предгуситского периода увеличение числа рыцарей, занимавшихся грабежом на дорогах8, признавал, что представители низшей шляхты часто ради заработка поступали на службу
к королю или панам, однако не видел в этом кризисных для положения шляхты явлений.
Несомненным достоинством работы Й. Пекаржа являются
подробные биографии наиболее ярких представителей чешской
шляхты гуситской эпохи. Й. Пекарж провел обстоятельный анализ
свидетельств источников о Яне Жижке из Троцнова и составил
его научную биографию.
Для литературы начала XX в. характерен рост внимания к вопросам социально-экономической истории, которые выдвигаются
на первый план, оттесняя церковно-исторические аспекты гуситоведческих исследований, присущие историографии XIX века. Это
связано в первую очередь с тем, что в начале XX в. изучение истории социальной борьбы приобрело особую актуальность. Кажется вполне закономерным внимание исследователей к проблемам истории гуситского движения в обстановке революций в России, Германии и Австро-Венгрии, усиления социальной напряжѐнности в годы Первой мировой войны в других странах. Исследователи ставили перед собой задачу выявить причины, движущие силы гуситской революции, влияние национального фактора
7
8
См.: Pekař J. Ţiţka a jeho doba. Praha, 1927. Dil 1. S. 188.
См.: ibid. S. 23.
Участие шляхты в гуситском движении
97
на еѐ развитие. Повышается интерес и к той роли, которая была
сыграна в революции отдельными сословиями.
С середины XX в. определяющей тенденцией развития гуситоведческих исследований стала глобализация интереса к истории
мощнейшего социального взрыва в истории средневековой Европы. Если в XIX в. гуситское движение было по преимуществу
предметом изучения немецких и чешских историков, то в XX в.
оно вошло в круг научных интересов медиевистов многих стран
Европы и Северной Америки.
Особый этап в развитии гуситоведческих исследований начинается после завершения Второй мировой войны, когда страны
Центральной и Восточной Европы, включая Чехословакию, образуют союз государств, объединѐнных официальной идеологией
строительства социализма. С этого времени начинается следующий (марксистский) этап изучения гуситского движения. В это
время появляются работы, посвящѐнные вопросам социального и
экономического развития Чешского королевства в предгуситское
и гуситское время.
Вершиной марксистского гуситоведения является, на наш
взгляд, двухтомная монография Й. Мацека «Табор в гуситском
революционном движении»9. Основываясь на огромном комплексе источников и литературы, автор анализирует развитие гуситского революционного движения в целом, уделяя при этом главное внимание его радикальному направлению – Табору. Мацек
обстоятельно анализирует социальный состав таборитов и рассматривает динамику его изменения на различных этапах движения10. Автор предлагает новую периодизацию гуситской революции, в основу которой был положен вопрос о политической гегемонии того или иного социального слоя в охваченной революционными событиями стране.
В своей работе Й. Мацек придерживается того мнения, что в
XIV–XV вв. Западная Европа переживала период всеобщего кризиса феодализма, одним из порождений которого было гуситское
движение. Под этим углом зрения учѐный подробно рассматрива-
9
См.: Мацек Й. Табор в гуситском революционном движении. Т. 1. М.,
1956; Т. 2. М., 1959.
10
См.: там же. С. 393-511.
98
А. П. Пашинин
ет социально-экономическое развитие Чешского королевства накануне гуситской революции11.
Необходимо отметить, что Й. Мацек не ставил своей целью
всесторонне рассмотреть положение дворянства и его роль на различных этапах движения, однако при анализе различных вопросов
социально-экономического развития предгуситской Чехии в поле
зрения автора неизбежно попадают проблемы, связанные со
шляхтой. Мацек, в частности, отмечает, что чешское дворянство в
указанный период не было единым сословием 12. В зависимости от
происхождения и общественного положения шляхта делилась на
две сословные группы – высшую (панство) и низшую шляхту, к
которой принадлежали рыцари, земаны и паноши. По мнению Мацека, в основе такого разграничения лежало прежде всего
неравенство земельных владений. В результате обеднения панских или обогащения рыцарских родов грань между сословиями
стиралась.
Основываясь на данных «Книги казней» панов из Рожмберка,
Й. Мацек пришѐл к выводу, что между высшей и низшей шляхтой
происходили постоянные столкновения, нередко доходившие до
вооружѐнных конфликтов. Это было следствие экономической
политики панства, стремившегося к концентрации земельных
владений за счѐт имений мелкой шляхты, а также желания рыцарства занимать более прочные позиции в земском управлении и
оказывать влияние на работу земских учреждений и сеймов. Причину политической активности низшей шляхты Мацек видел в
стремлении дать отпор панам в их попытках полностью поставить
под свой контроль земское управление. Другой и, по мнению автора, более веской причиной конфликтов была привлекавшая
представителей шляхты доходность земских должностей. По мнению Мацека, характерной чертой господствовавших в среде дворянства настроений стало стремление к увеличению денежных
доходов, и конфликты в среде шляхты были, как он полагал, связаны в конечном счете именно с этой проблемой. Следствием
борьбы панства и мелкой шляхты стал кризис последней.
Мацек рассматривает также отношения шляхты с другими сословиями; отношения с городами и церковью он справедливо ха11
12
См.: Мацек Й. Указ. соч. С. 86.
См.: там же. С. 121.
Участие шляхты в гуситском движении
99
рактеризует как взаимное соперничество в экономической и политической области13.
Кризисом мелкой шляхты Мацек объясняет активное участие в
гуситском движении некоторых еѐ представителей на стороне радикального крыла. Он отмечает, что представители рыцарства
часто занимают командные должности в армиях таборитов. Что
же касается шляхты, примкнувшей к умеренным гуситам (прежде
всего панства), то главным мотивом еѐ действий Мацеку видятся
материальные интересы. Именно соображения личной выгоды,
нерешительность бюргерства и гуситской шляхты, по мнению
Мацека, препятствовали объединению революционных сил.
Большинство выводов, к которым пришел в своих работах
Й. Мацек, не потеряли научной значимости и в настоящее время.
Представляется бесспорным вывод о том, что в основе позиции,
которую занимали отдельные сословные группы шляхты в гуситском движении, лежали материальные интересы. Вместе с тем
неверно, на наш взгляд, объяснять поведение шляхты исключительно ими.
В конце 1960-х гг. Ф. Шмагель выпустил монографию, посвященную Яну Жижке, самому прославленному из гетманов таборитов 14. Жизнь и судьба рыцаря из Троцнова всегда привлекала
внимание исследователей. Шмагель обобщил и систематизировал
все известные сведения о Яне Жижке. Он подробно рассматривал
жизненный путь гетмана до гуситской революции, уделяя особое
внимание спорным и неясным моментам в биографии гуситского
полководца: вопросу о его роли в феодальных усобицах на юге
Чехии, участию в знаменитой битве при Грюнвальде. Им подробно рассматриваются первые сражения таборитов, становление военного искусства гуситов, основание «сиротского братства», отношения Жижки с Табором. Шмагелем была опубликована значительная часть источников о Яне Жижке: его письма, военный устав, сообщения современников о таборитском гетмане15.
С 1980-х гг. начинается рассмотрение гуситского движения в
рамках методологии «новой социальной истории». Значительно
расширяется диапазон гуситоведческих исследований. Появляют13
См.: Мацек Й. Указ. соч. С. 134–136.
См.: Šmahel F. Jan Ţiţka z Trocnova. Praha, 1969.
15
Šmahel F. Op. cit. S. 221-244.
14
100
А. П. Пашинин
ся, наконец, специальные публикации, посвящѐнные экономическому, политическому социальному положению шляхты в предгуситский и гуситский период.
Наиболее плодотворно работал над данными проблемами чешский историк М. Поливка. В своей монографии «Микулаш из Гуси и низшая шляхта в начале гуситской революции»16 он впервые
истории гуситоведения сделал попытку подробно осветить положение низшей шляхты. Поливке удалось дать развѐрнутую характеристику положения рыцарства в предгуситское время.
Поливка выступает против тезиса о массовом разорении низшей шляхты в предгуситское время. По его мнению, этот вопрос
требует дальнейшего изучения и при его рассмотрении необходимо учитывать дифференциацию низшей шляхты. В своѐм исследовании Поливка впервые убедительно показывает, что на стороне таборитов воевали не только обедневшие шляхтичи, потерявшие связь со своим сословием; как ему представлялось, причины
их участия в гуситской революции были не столько экономического, сколько политического порядка. Перу М. Поливки принадлежит также наиболее подробный из имеющихся в литературе
биографический очерк о Микулаше из Гуси, одном из первых
гетманов таборитов.
Вопросы терминологии правовых и документальных источников получили наиболее полное освещение в монографии
Й. Мацека «Чешская средневековая шляхта»17. Основываясь на
широком круге источников, Мацек всесторонне прослеживает
возникновение и эволюцию смыслового наполнения таких терминов, как «шляхта», «пан», «рыцарь», «земан», «владыка». Сквозь
призму терминологии историк обстоятельно рассматривает особенности формирования дворянского сословия в Чехии.
В последнее время в Чехии наблюдается повышение интереса
исследователей к проблемам, связанным с историей шляхты.
Я. Халад собрал значительный материал по истории чешского
панства. В своей монографии он освещает историю наиболее
16
См.: Polivka М. Mikuláš z Husi a niţší šlechta v počátcích husitské revoluce. Praha, 1982.
17
См.: Macek J. Česká středovĕká šlechta. Praha, 1997.
Участие шляхты в гуситском движении
101
крупных панских родов, а также приводит краткие биографии
наиболее ярких их представителей18.
З. Хледикова рассматривает вопросы взаимоотношений шляхты и церковной иерархии во второй половине XIII – начале
XV в19. Я. Боубин впервые обратился к исследованию такого
важного явления чешской истории, как панские союзы конца XIV
– начала XVI в.20 Он определяет панский союз как организованную политическую группировку, созданную представителями
высших слоѐв шляхты при активной поддержке других социальных групп чешских феодалов с целью обеспечить осуществление
своих политических, экономических, а в случае необходимости –
и религиозных требований. Возникновение панских союзов он
связывает с отмиранием отживших свой век форм организации
шляхты, ослаблением родственных связей. Изучая социальный
состав панских союзов, Боубин приходит к выводу об их надсословном характере.
Панский союз 1434 г. получил обстоятельное освещение в монографии П. Чорнея21. Автором работы были выявлены основные
вехи процесса формирования этого союза, участие в нѐм наиболее
влиятельных панов, особенности его организации. Чорней обстоятельно анализирует социальный состав союза и динамику его численности.
К вопросам политического и экономического положения чешской шляхты в предгуситское время обращаются Я. Спевачек и
И. Главачек22. Продолжает плодотворно работать М. Поливка. Он
18
См.: Halad J. Lexicon české ślechty: Erby, fakta, osobnosti, sidla a zajimavosti. Praha, 1992.
19
См.: Hledikova Z. Šlechta a hierarchie v Čechach od druhe poloviny 13. do
počatku 15 stoleti // Mediaevalia Historica Bohemica. Praha, 1991. S. 57-83.
20
См.: Boubin J. Vznik pánskych jednot // Mediaevalia Historica Bohemica.
Praha, 1991.
21
См.: Čornej P. Lipanska křiţovatka. Přičiny, průben a historicky vyznam
jedne bitvy. Praha, 1992.
22
См.: Spěvaček J. Řešeni mocenskeho problemu česke šlechty v navrhu
zakonika Majestas Karolina // Mediaevalia Historica Bohemica. Praha, 1991;
Hlavaček I. Aktivita česke šlehty na dvore Vaclava IV // Mediaevalia
Historica Bohemica. Praha, 1991.
102
А. П. Пашинин
исследует вопросы отношения шляхты к гуситской идеологии до
1419 г.23
Нельзя не отметить статью Я. Мезника, специально посвящѐнную судьбам чешской и моравской шляхты в XIV–XV вв.24 Работа
обобщает
результаты
многочисленных
конкретноисторических исследований чешских историков последних десятилетий и содержит немало интересных выводов и наблюдений.
В частности, Мезник приходит к выводу о значительной роли
шляхты в гуситском движении. По его мнению, до 1419 г. именно
шляхта была главной опорой гусизма. Во время революции большинство панов перешли на сторону короля Сигизмунда, однако
значительная часть шляхты сражалась на стороне гуситов. Мезник
делает на этом основании вывод о падении политической роли
панства и укреплении политического влияния низшей шляхты. По
его мнению, во время революции панство перестало быть той частью общества, которая держала в своих руках инициативу, определяла направление течения событий.
Я. Мезник впервые обратился к изучению особенностей позиции моравской шляхты в годы гуситских войн. Главную опору
гусизма в Моравии он видит именно в высшей шляхте, объясняя
этот факт слабостью моравского мелкого дворянства.
Несмотря на то, что интерес к исследованию истории чешской
шляхты в последнее время (1990–2000-е гг.) возрос, степень изученности данной проблемы, на наш взгляд, ещѐ недостаточна.
Многие важные вопросы остаются нераскрытыми. В частности,
представляется наиболее важным проследить следующие моменты: место шляхты в социальной структуре предгуситского общества; роль дворянства в гуситском движении в целом и в рамках
католического лагеря, гуситского радикального и гуситского умеренного направления; оценка итогов гуситской революции с точки
зрения интересов шляхты.
Об авторе
Пашинин Андрей Петрович – кандидат исторических наук, доцент
кафедры гостинично-туристического бизнеса и сервиса Саратовского
государственного социально-экономического университета.
23
См.: Polivka M. Šlechta a reformatoři (k vzajemnym vztahum česke šlechty
a ideologu husitstvi před rokem 1419) // Mediaevalia Historica Bohemica.
Praha, 1991.
24
См.: Meznik J. Česká a мoravská šlehta ve 14 a 15 stoleti // Sbornik
historický. Praha, 1990. Sv. 37.