судебная и законодательная функции английского парламента

СУДЕБНАЯ И ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИИ АНГЛИЙСКОГО
ПАРЛАМЕНТА В СРЕДНИЕ ВЕКА
В.Б. Романовская, Е.Р. Смирнов
Рассматривая развитие английского парламента, следует обратиться к событиям конца 90-х годов XIII века, которые имели важное значение для дальнейшего
становления его функций и прав.
В 1297 г. в Англии возникла угроза новой гражданской войны. Король Эдуард I (1272–1307 гг.) делал частые попытки увеличивать налоги, ни с кем не советуясь, и эти постоянные поборы привели к вспышке возмущения в стране. Королю ничего не оставалось, как утвердить новые статьи к Великой хартии вольностей (1215 г.), представленные графами.
Новые статьи, ставшие законом 5 ноября 1297 г., дошли до нас в двух редакциях — французской и латинской. Французская версия состоит из 7 статей. Особо
важна статья 6, в которой говорится, что «…пожаловали мы за нас и наследников
наших, что ни для какой надобности не будем брать никаких налогов и пособий
иначе как с общего согласия всего королевства»1.
Подтверждение Эдуардом I новых статей послужило дальнейшему становлению парламента как представительного учреждения, заявившего о своем праве на
введение налогов, что явилось основой для последующего развития его функций
и прав как верховного института в государстве.
В XIV в. парламентская система окрепла, и функции парламента были достаточно разнообразны. Можно выделить основные: совещательная, политическая,
налоговая, судебная, законодательная.
Круг вопросов, обсуждаемых на сессиях парламента, был чрезвычайно широк.
Например, в 1331–1332 гг. король Эдуард III просит совета светских и духовных
лидеров о планируемом крестовом походе. В 1339 г. лорды и общины были привлечены к консультации по вопросу о защите страны, в 1343 г. — о чеканке монеты и цене шерсти. Для обсуждения предлагались проблемы социальные, коммерческие, военные, дипломатические и касающиеся папства и церкви. Таким образом, парламент участвовал в дискуссии по всем важным делам государства.
Король не всегда следовал данным ему советам, но практика запроса была полезна ему, отчасти потому, что парламентские обсуждения и пожелания могли
служить как дипломатический нивелир, полезный в переговорах с папой, а также
и потому, что с парламента можно было спросить за финансовые последствия его
совета. Все это мы относим к совещательной функции парламента.
Политическая роль парламента особенно ярко проявилась во время царствования слабых и непопулярных королей – Эдуарда II (1307–1327 гг.) и Ричарда II
(1377–1399 гг.). В 1327 г. был создан прецедент исключительной важности: с помощью парламентской процедуры был низложен король Эдуард II и с согласия
парламентской ассамблеи на престол был возведен его сын Эдуард III (1327–1377
гг.).
При Ричарде II обострились конфликты на законодательной почве. Ричард
имел самонадеянную неосторожность заявить в парламенте, что король по собственной воле может изменять и составлять законы королевства, что это есть королевская прерогатива. В результате стремившийся к самодержавию король был
1
Цит. по: Петрушевский Д.М. Великая хартия вольностей и конституционная борьба в
Англии XIII в. М., 1918. С. 76.
170
низложен парламентом в 1399 г., им же был возведен на престол новый монарх —
Генрих IV. Таким образом, в XIV в. парламенту пришлось играть выдающуюся
политическую роль и даже присваивать себе в ряде случаев руководящую роль в
государстве.
В XIII — начале XIV вв. роль парламента в области судебной была очень
скромной, несамостоятельной и даже подчиненной. В большинстве случаев судебные дела рассматривались не на заседании парламента или магнатов, а на королевском совете. Однако бывали случаи, когда король в силу важных для него
обстоятельств привлекал парламент в целом к отдельным судебным разбирательствам, имевшим какое-либо общеполитическое значение. В XIII в. был лишь
единственный случай, когда весь парламент, включая представителей от общин,
был привлечен к суду, организованному Эдуардом I в 1283 г. над князем Уэльским1.
Трудно сказать, какую роль фактически играли магнаты и «общины» в этом
процессе. Скорее всего, от первых требовалось лишь принципиальное решение
судьбы плененного врага, вторые же просто присутствовали на этом судилище. К
такому мнению пришла Е.В. Гутнова, изучая этот вопрос по данным Parliamentary
writs2. У нас нет оснований не согласиться с этой точкой зрения.
В XIV в. парламент в качестве верховного суда играл пассивную роль и был
зависим от воли короля. По мнению М.А. Чельцова-Бебутова, парламент мог действовать и в качестве суда первой инстанции по особо важным делам, и в качестве
суда второй инстанции3.
Жалобы на решения и приговоры общегосударственных судов могли быть
рассмотрены парламентом при наличии королевского «приказа об ошибке» (writ
of error).
Процессуальные формы разбирательства не были установлены. Часто к участию в судебном разбирательстве лордов приглашались с совещательным голосом
высшие судьи общегосударственных судов.
Парламент не только делил свои судебные полномочия с различными королевскими судами, начиная от суда королевской скамьи и кончая судебными заседаниями королевского совета, но и занимал весьма неопределенное место в судебной системе государства. Поэтому нельзя согласиться с мнением некоторых исследователей, что парламент XIV в. является только высшим судом королевства,
который занимался по преимуществу рассмотрением дел как суд высшей инстанции4. Подобное утверждение было бы совершенно справедливым, если б речь шла
о французском парламенте, который, как известно, был именно высшим судеб-
1
После неудачного восстания Давид Уэльский был захвачен в плен. Санкция на казнь
Давида открывала английскому королю путь для захвата Уэльса. Парламентская санкция
должна была превратить казнь из акта королевского произвола в акт «всенародного волеизъявления» и тем самым обеспечить законный захват Уэльса как конфискованного выморочного имущества неверного вассала.
2
См.: Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента. М., 1966. С. 471–472.
3
Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. Очерки по
истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. М., 1957. С. 321.
4
Roskell J.S. Parliamentand politics in late medieval England.-London, 1981. P. IV. 31. Роскелл утверждает, что в XIV веке парламент был главным образом специальной сессией
королевского суда.
171
ным органом страны. Тем не менее совсем отрицать роль парламента как высшего
суда у нас тоже нет оснований.
По мере того, как верхняя палата парламента становилась высшим судом, все
более утверждалось правило, что члены ее могут быть судимы только самой палатой в качестве суда равных (пэров). В 1342 г. закон установил: «Ни один пэр земли не может быть приговариваем к лишению своего светского имущества, к аресту или заключению в тюрьме иначе, как по решению пэров в парламенте».1
Нельзя не сказать об одной юридической функции, завоеванной парламентом
в сфере правосудия. Во второй половине XIV в. парламент приобрел право контроля за деятельностью высших должностных лиц, а также утвердился в праве,
что палата лордов может в качестве специального парламентского трибунала судить членов их собственного сословия, обвиненных палатой общин. Процедура
импичмента, как право палаты общин на обвинение высших должностных лиц
государства, утвердилась с 1376 г. Эта дата имеет важное значение в истории парламента как органа власти в королевстве. «Добрый парламент» продемонстрировал такую сплоченность и организованность, которой никогда не было в предыдущих ассамблеях. Общины отказались вотировать субсидию до тех пор, пока не
будет рассмотрена их жалоба на королевских министров. Общины выбрали своего
представителя, который от их имени вынес ноту протеста на просьбу канцлера об
ассигновании. Он подчеркнул, что финансы находятся в плохом состоянии вследствие плохого управления ими, казнокрадства и мошенничества дворцовой партии. От имени палаты он требовал ответственности министров не только перед
королем, но и перед парламентом. Этим прецедентом была заложена основа важной доктрины ответственности правительства. Общины требовали суда над важными сановниками королевства. «Ничто не могло противостоять правдивому возмущению представителей общин»2. В результате этого процесса несколько высших должностных лиц отправились в Тауэр.
Утвердившаяся с 1376 года процедура импичмента стала одним из краеугольных камней властных полномочий парламента. Кроме того, палата общин могла
обвинить любое высшее должностное лицо в государственной измене посредством билля (bill of attainder). В последнем случае обвиняемый приговаривался к
смертной казни и «порче крови», что означало лишение потомства всяких прав и
полную конфискацию имущества осужденного.
Таким образом, с конца XIV в. верхняя палата парламента действительно приобретает права высшего судебного органа страны. В качестве такового палата
лордов ведает следующими категориями дел: 1) судит собственных членов, обвиненных в измене или другом тяжком преступлении, причем если в данный момент
нет парламентской сессии, то пэра судит лорд-сенешал, ассистируемый группой
пэров по его выбору; 2) действует в качестве высшей судебной инстанции, исправляющей чисто юридические ошибки всех более низких судебных инстанций;
3) поддерживает обвинения как против пэров, так и против членов палаты общин,
возбужденные в нижней палате и переданные в палату лордов в порядке импичмента; 4) рассматривает дела, затрагивающие владельческие права короны (конфликты из-за наследования земли, вымороченных имуществ, право опеки и пр.),
возникающие между королем и крупными баронами; 5) и, наконец, разбирает де1
Цит. по: Чельцов-Бебутов М.А. Указ. соч. С. 321.
Цит. по: Романовская В.Б. Великая хартия вольностей, парламентское законодательство XIV в. и права личности // Проблемы английской истории и историографии. Межвуз.
сб. научн. трудов / Под ред. Е.В.Кузнецова. Горький, 1992. С. 39.
172
2
ла, которые не имели прецедентов в предшествующей практике и требовали новых разъяснений к существующим законам.
Несмотря на важную роль, которую играл парламент в XIV в., его отношение к
законодательной деятельности было обличено в такую форму, в силу которой
источником законодательства признавался король, а парламенту была отведена
роль советника и просителя. Статуты издавались коронными судьями от лица короля, а парламент лишь подготовлял их своими петициями. Вследствие этого в
статуте могли быть отклонения от решения парламента.
В XIV в. всегда был риск, что если даже король обещает издать закон, то этот
закон совершенно не будет соответствовать петиции, на которую он опирается.
Статут подлежал обнародованию только после роспуска парламента, форма статута устанавливалась королевским советом. Наконец, Генрих V в 1414 г. вскоре
после своего восшествия на престол, согласился на пункт, на котором общины
постоянно настаивали. Они просили: «Чтобы ни один закон, установленный и
вписанный в статут не подвергался изменениям путем добавлений или видоизменений терминов, что может изменить смысл и намерения его». В своем ответе
король объявлял, что с этих пор «в петиции общин не будет добавляться ничего,
что противоречит желаниям коммонеров, и ничего не будет включаться без их
согласия»1.
Эта уступка привела к важным изменениям в методике составления статутов.
Вошло в практику посылать королю не петицию, а билль, написанный в форме
статута, так что у короля не оставалось другой альтернативы, как соглашаться на
билль или отвергнуть его. Такая практика установилась в конце царствования
Генриха VI (1422–1461 гг.)
Это отразилось и на применении законодательной формулы, согласно которой
статуты должны устанавливаться с совета и согласия лордов и общин. С этого
времени начинается период возрастания единства парламентской ассамблеи, что
находит свое отражение в парламентских процедурах и формулировках. Общины
стали добиваться на практике того, что было установлено в теории — статуса советников короля наряду с лордами. Было установлено, что официальные билли
сначала должны читаться как перед лордами, так и перед общинами, и лишь потом направляться королю. Участие общин в принятии официальных биллей (т.е.
составленных не по инициативе общин) было урегулировано в 1429 г. Процедура
принятия такого билля была подробно описана в 33 H IV «Passage of a Parliament
bill». Там говорится: «Любой билль, частный или иной, в первую очередь представляется в палату общин и принимается ею; по обычаю билль должен быть индорсирован в такой форме: «пусть рассмотрят лорды». И если король и лорды
согласны с биллем и не желают ничего изменить либо добавить к нему, то они не
индорсируют билль, но передают его клерку парламента для регистрации и внесения в ролл (протокол). Если это общий билль, то он регистрируется в ролле и
вступает в силу; если это частный билль, то он не регистрируется в ролле, но
подшивается в специальную подшивку и этого достаточно. Если лорды желают
сделать какое-либо изменение в билле и они уверены, что общины не будут возражать, то билль обратно не посылается. Например, если общины гарантируют
налоги на 4 года, а лорды соглашаются, но только на 2 года, то билль не отправляют общинам для получения их согласия, оно подразумевается. Но если общины
дают налоги или что иное на два года, а лорды пролонгируют это на 4 года, то
1
Цит. по: Острогорский Н.С. Конституционная эволюция Англии. М., 1913. С. 97.
173
билль должен быть отправлен в общины, и лорды должны отправлять ноту, выражающую их намерение, и, кроме того, они должны индорсировать общий билль
с такими словами: «Согласие лордов дается на 4 года».
Когда билль будет возвращен в палату общин, он не будет иметь силы, если
общины не захотят согласиться с ним. Но если общины пожелают согласиться с
лордами, они индорсируют свой ответ на полях в нижней части билля в такой
форме: «Общины согласны с нотой лордов, которая касается этого билля». Затем
билль передается клерку парламента»1.
В первой половине XV в. к формуле парламентского акта было сделано существенное добавление. Статуты должны устанавливаться не только с совета и согласия лордов и общин, но и их властью.
Начало использования формулы «властью парламента» восходит к 1420 году,
когда общины резко выступили против практики индорсирования биллей с надписью «властью парламента» без их согласия. Правда, что касается принятия денежных биллей, то важный прецедент был создан уже в 1407 году. Общины заявили, что право предоставления субсидий должно принадлежать только общинам,
что никакие субсидии не должны даваться королю, пока на это не будет согласия
палаты общин, что доклад о субсидиях должен быть произнесен спикером палаты.
Король принял это заявление, что послужило установлению важного конституционного принципа.
Таким образом, в первой половине XV в. роль нижней палаты возросла со статуса просителей до статуса советников, дающих согласие, без которого ни один
статут не может быть изменен или отменен.
Возрастание роли общин приводило к дальнейшей интеграции парламентской
ассамблеи. Укрепилась формула: «без общин нет парламента». Парламент стал
пониматься как единство трех сословий, заседавших в двух палатах.
Таким образом, в XIV–XV вв. парламент приобретает исключительное право
на издание законов, право решать вопросы о размере сборов в пользу королевской
казны, осуществлять контроль за высшими должностными лицами и выступать в
качестве судебного органа.
Эти функциональные полномочия парламента сохранились до новейшего времени.
1
См.: Романовская В.Б. Законодательство английского парламента XIV–XV веков (к
вопросу формирования и развития сословно-представительной монархии в Англии). Дис.
… канд. юрид. наук. М., 1990. С. 101–102.
174