часть ii культура древней месопотамии

ЧАСТЬ II
КУЛЬТУРА ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ
Вторая часть хрестоматии состоит из пяти разделов. В первый раздел включены
тексты, относящиеся традиционно к социально-политической истории Месопотамии.
Однако для данной хрестоматии важен именно их историко-культурный аспект: при
умелом прочтении они дают уникальную информацию о мышлении и
мировосприятии человека изучаемой культуры, существенно дополняя картину,
получаемую из традиционных историко-культурных источников. Такая установка
позволяет объединить в одном разделе документы, разделенные тысячелетием и
относящиеся к различным историческим образованиям: несмотря на огромную
пространственно-временную дистанцию, они обладают некоторыми инвариантами,
позволяющими отнести их к одной культурной традиции. Раздел представлен
“законами Хаммурапи” и “анналами Синаххериба”.
Различие между текстами второго раздела, обозначенными как религиозные и
магические, и текстами третьего раздела, условно отнесенными к литературным,
может показаться эфемерным. Однако, вводя такое подразделение, авторы хотели
подчеркнуть, что цикл сказаний о Думузи и Инанне, несмотря на кажущуюся
близость некоторых литературно обработанных произведений цикла к любовной
лирике поэтов европейской традиции, связан с обрядом священного брака и
следовательно эта, порождаемая переводом, иллюзия внешней близости скрывает
громадные сущностные различия. Аналогично и “Энума Элиш”, произведение, по
внешним признакам относящееся к эпической поэме, в отличие от “Эпоса о
Гильгамеше”, например, являлось важнейшей частью новогоднего ритуала и несло на
себе существенную ритуальную нагрузку.
В
четвертом разделе представлены работы современных востоковедов,
посвященные описаниям быта шумерской школы э-дуба, а также подлинные тексты,
дающие представление о традиции школьного обучения в Месопотамии. В разделе
приводятся фрагменты “учебников” по математике, пока еще не удостоенных
должного внимания со стороны историков культуры, но крайне интересных именно с
историко-культурной точки зрения. Эти тексты фиксируют промежуточный этап
движения от традициональных культур, являющихся симпрактическими, к
современным культурам теоретического типа и показывают, как и в каких
направлениях происходило формирование навыков абстрактного мышления.
В пятый раздел включены фрагменты из ветхозаветной “Книги Пророка
Даниила”, относящиеся к другой культурной традиции, но дающие некий (пусть и
тенденциозный) взгляд со стороны на отношения царя и подданных в Вавилонии.
Приводимое в пятой главе описание “пира Валтасара” вошло в мировое искусство в
качестве одного из наиболее устойчивых сюжетов.
79
РАЗДЕЛ I
ТЕКСТЫ ПО СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ
ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ
СВОД ЗАКОНОВ ХАММУРАПИ
Хаммурапи - царь Вавилона в 1792 - 1750 гг. до н. э., созвавший мощное
централизованное государство, включавшее в себя всю Нижнюю и большую часть
Верхней Месопотамии. В хрестоматии приводятся фрагменты из “Свода законов
Хаммурапи” по изданию: Хрестоматия по истории Древнего Востока. Ч.I, М., 1980,
с.151-177, пер. и комм. Л . А . Л и п и н а , в новой редакции - В . А . Я к о б с о н а . Также
учитывался перевод И . М . Д ъ я к о н о в а п о изданию: Вестник древней истории. №3,
1952, с.225-260.
“Законы Хаммурапи” были найдены в 1901-1902 гг. французской
археологической экспедицией при раскопках в Сузах (столица древнего Элама) и
хранятся в Лувре. Черный базальтовый столб, на котором эти законы были высечены,
очевидно, был захвачен в качестве трофея эламитами. В верхней части лицевой
стороны имелось изображение Хаммурапи в молитвенной позе перед богом солнца и
справедливости Шамашем, вручающим ему законы. Вся остальная часть столба была
с обеих сторон заполнена клинописным текстом.
Текст состоит из трех частей: введения, собственно законов и заключения.
Всего статей насчитывалось первоначально 282, но на найденном в Сузах столбе
до нас дошли только 247; 35 статей, написанных на лицевой стороне столба, были
выскоблены, очевидно, по приказу эламского царя-победителя, который, возможно,
собирался начертать здесь реляцию о своей победе. Недостающие статьи частично
восстанавливаются на основе фрагментов глиняных табличек, найденных в Сузах и
других местах, особенно в знаменитой библиотеке Ашшурбанапала1.
Язык законов - классический вавилонский диалект аккадского. Введение и
заключение составлены в ритмической форме.
[Введение]
Когда великий Анум*, царь ануннаков, и Энлиль*, владыка небес и земли,
определяющий судьбу страны, определили Мардуку*, первородному сыну Эа*,
владычество2 над всеми людьми, возвеличили его среди игигов*, назвали Вавилон его
великим именем, сделали его могучим среди частей света и основали в нем вечное
царство, фундамент которого прочен, как небеса и земля -тогда меня, Хаммурапи,
заботливого князя, почитающего богов, чтобы справедливость в стране заставить
сиять, чтобы уничтожить преступников и злых, чтобы сильный не притеснял слабого,
чтобы подобно Шамашу* восходить над черноголовыми3 и озарять страну, - Анум и
Энлиль призвали меня для блага народа.
1
Áèáëèîòåêà àcñèðèéñêîãî öàðÿ Àøøóðáàíàïàëà (669 - 631 èëè 629 ãã. äî í.ý.) - îäíà èç íàèáîëåå
êðóïíûõ áèáëèîòåê äðåâíîñòè (ïðèáëèçèòåëüíî 1000 - 1500 êëèíîïèñíûõ òàáëè÷åê), ñîáðàííàÿ ïî
öàðñêîìó ïðèêàçó ñî âñåõ êîíöîâ Ìåñîïîòàìèè è îõâàòûâàâøàÿ îñíîâíóþ ìàññó òðàäèöèîííûõ òåêñòîâ.
2 Ó È.Ì.Äúÿêîíîâà - ýíëèëüñòâî.
3 ×åðíîãîëîâûå - òàê íàçûâàþòñÿ æèòåëè Ìåñîïîòàìèè â êëèíîïèñíûõ òåêñòàõ.
80
Я, Хаммурапи - пастырь, названный Энлилем, скопивший богатство и изобилие,
сделавший все для Ниппура*, связи небес и земли, заботливый попечитель Экура*,
могучий царь, восстановивший Эриду4 на своем месте, очистивший ритуалы Эбазу5.
Сокрушитель четырех стран света, возвеличивший имя Вавилона, удовлетворивший
сердце Мардука, своего владыки, который дни свои служил Эсагиле*, царственный
потомок, которого создал Син*, обогативший город Ур, смиренный богомолец,
принесший изобилие в Экишнугаль6.
Ярый буйвол, бодающий врагов, любимец Туту7, радующий Борсиппу*, попечитель,
не перестающий заботиться об Эзиде*.
Я - заботливый, покорный великим богам потомок Сумулаэля8, могучий наследник
Синмубаллита9, вечное семя царства, могучий царь, солнце Вавилона, давший свет
стране Шумера и Аккада, царь, вынудивший к послушанию четыре страны света,
любимец богини Иштар*.
Когда Мардук направил меня, чтобы справедливо руководить людьми и дать стране
счастье, тогда я вложил в уста страны истину и справедливость и улучшил положение
людей. Отныне:
[Статьи законов]
(§1) Если человек клятвенно обвинил человека, бросив на него [обвинение в]
убийстве, но не доказал этого, [то] обвинитель его должен быть убит.
(§2) Если человек бросил на человека [обвинение в] колдовстве и не доказал этого,
[то] тот, на кого было брошено [обвинение в] колдовстве, должен пойти к Реке 10 и в
Реку погрузиться; если Река схватит его, то обвинитель сможет забрать его дом. Если
[же] Река очистит этого человека и он останется невредим, [тогда] тот, кто бросил на
него [обвинение в] колдовстве, должен быть убит, [а] тот, который погружался в Реку,
может забрать дом его обвинителя.
(§3) Если человек выступил в суде для свидетельства о преступлении и слово, которое
он сказал, не доказал, [то], если это дело - дело о жизни, человек этот должен быть
убит.
(§4) Если [же] он выступил для свидетельства [по поводу] зерна или серебра, [то] он
должен нести наказание этого дела.
(§6) Если человек украл имущество бога или дворца11, [то] этот человек должен быть
убит; а также тот, который принял из его рук краденное, должен быть убит.
(§8) Если человек украл либо вола, либо овцу, либо осла, либо свинью, либо же лодку,
[то], если [это] принадлежит богу или дворцу, он должен заплатить в
тридцатикратном размере, а если это принадлежит мушкенуму12, он должен
возместить в десятикратном размере. Если вор не имеет чем платить, он должен быть
убит.
(§9) Если человек, у кого нечто пропало, обнаружил свою пропавшую вещь в руках
[другого] человека, и тот, в чьих руках была обнаружена пропавшая [вещь], сказал:
4
Ýðèäó - øóìåðñêèé ãîðîä íà êðàéíåì þãå Äâóðå÷üÿ, ñîâð. Àáó-Øàõðåéí.
Ýáàçó - õðàì áîãà Ýà â ãîðîäå Ýðèäó.
6 Ýêèøíóãàëü - õðàì Ñèíà â Óðå.
7 Òóòó - äðóãîå èìÿ áîãà Íàáó.
8 Ñóìóëàýëü - îäèí èç öàðåé I Âàâèëîíñêîé äèíàñòèè, ïðåäîê Õàììóðàïè; ïðàâèë â 1880-1845 ãã. äî
í.ý.
9 Ñèíìóáàëëèò - îòåö Õàììóðàïè, öàðü Âàâèëîíà â 1812-1793 ãã äî í.ý.
10 Â òåêñòå ñ äåòåðìèíàòèâîì áîãà, ò.å. ðåêà â ýòîì ôðàãìåíòå ïåðñîíèôèöèðóåòñÿ â âèäå áîãà.
11 Òî åñòü õðàìîâîå èëè ãîñóäàðñòâåííîå, íî íå öàðñêîå.
12 Ìóøêåíóì - äåðæàòåëü ó÷àñòêà öàðñêîé çåìëè ïîä óñëîâèåì âûïîëíåíèÿ îïðåäåëåííîé ñëóæáû.
Ìóøêåíóì èìåë áîëåå íèçêèé ñîöèàëüíûé ñòàòóñ, ÷åì àâèëóì - ñîáñòâåííèê îïðåäåëåííîé ÷àñòè îáùèííîé
çåìëè.
5
81
“Продавец-де мне [ее] продал, при свидетелях-де я [ее] купил”, а хозяин пропавшей
вещи сказал: “Я приведу свидетелей, знающих мою пропавшую [вещь]”, [затем]
покупатель привел продавца, который продал ему [эту вещь], и свидетелей, при
которых он [ее] купил, и хозяин пропавшей [вещи] привел свидетелей, знающих его
пропавшую [вещь], то судьи должны рассмотреть их дело, а свидетели, перед
которыми покупка была совершена, и свидетели, знающие пропавшую [вещь],
должны рассказать перед богом то, что они знают, и тогда продавец - вор, он должен
быть убит. Хозяин пропавшей [вещи] может забрать свою пропавшую [вещь]; [а]
покупатель может взять из дома продавца серебро, которое он отвесил.
(§10) Если покупатель не привел продавпа, продавшего ему [эту вещь], и свидетелей,
перед которыми он [ее] купил, а хозяин пропавшей [вещи] привел свидетелей,
знающих его пропавшую [вещь], [тогда] покупатель - вор, он должен быть убит, [а]
хозяин пропавшей [вещи] может свою пропавшую [вещь] забрать.
(§11) Если хозяин пропавшей [вещи] не привел свидетелей, знающих его пропавшую
[вещь], [то] он - лжец, он возвел напраслину [и] должен быть убит.
(§12) Если продавец умер13, [то] покупатель может взять в доме продавца [сумму]
иска этого дела в пятикратном размере.
(§13) Если свидетелей этого человека нет поблизости, [то] судьи должны назначить
ему срок до шести месяцев, а если в течение шести месяцев он не привел своих
свидетелей, то этот человек - лжец; он должен нести наказание [по] этому делу.
(§14) Если человек украл малолетнего сына [другого] человека, [то] он должен быть
убит.
(§15) Если человек вывел за городские ворота либо дворцового раба, либо дворцовую
рабыню, либо раба мушкенума, либо рабыню мушкенума, [то] он должен быть убит.
(§16) Если человек скрыл в своем доме беглых раба или рабыню, принадлежащих
дворцу или же мушкенуму, и не вывел [их] на клич глашатая, [то] хозяин дома
должен быть казнен.
(§17) Если человек поймал в степи беглого раба или рабыню и привел его к его
хозяину, [то] хозяин раба должен дать ему два сикля14 серебра.
(§18) Если этот раб не назвал своего господина, [то] он [поимщик] должен привести
его во дворец, дело его должно быть рассмотрено, а затем его должны вернуть его
хозяину.
(§19) Если же он [поимщик] этого раба задержал в своем доме, а затем раб был
схвачен в его руках, [то] этот человек должен быть убит.
(§20) Если раб убежал из рук поймавшего его, [то] этот человек должен произнести
клятву во имя бога15 хозяину раба, и он будет оправдан.
(§21) Если человек сделал пролом в доме [другого человека], [то] перед этим
проломом его следует убить.
(§22) Если человек совершил ограбление и был пойман, то этот человек должен быть
убит.
(§23) Если грабитель не был схвачен, [то] ограбленный человек может показать перед
богом все свое пропавшее, а поселение и градоправитель, на земле и территории
которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее.
(§24) Если [при зтом была загублена] жизнь, [то] поселение и старейшина должны
отвесить 1 мину16 серебра его родичам.
(§25) Если в доме человека разгорелся огонь, а [другой] человек, который пришел для
тушения [пожара], поднял свой взор на добро домохозяина и взял добро домохозяина,
[то] этот человек должен быть брошен в этот огонь.
13
Áóêâàëüíî: óøåë ê ñâîåé ñóäüáå.
Ñèêëü - ìåðà âåñà, ðàâíàÿ 8,4 ãð.
15 Áóêâ.: ïîäíÿòèå: èìååòñÿ â âèäó ïîäíÿòèå ðóê ïðè êëÿòâå.
16 Ìèíà - ìåðà âåñà, ðàâíàÿ 505 ãð.
14
82
(§32) Если тамкар17 выкупил редума или баирума18, угнанного [в плен] при походе
царя, и доставил его в его поселение, [то] если в его доме имеются [средства для]
выкупа, он сам должен себя выкупить; если в его доме нет [средств для] выкупа, он
должен быть выкуплен храмом своего поселения; если в храме его поселения нет
средств для выкупа, его должен выкупить дворец; его поле, его сад и его дом не могут
быть отданы за выкуп.
(§42) Если человек арендовал поле для обработки и не вырастил на поле зерна, [то]
его следует уличить в невыполнении [необходимой] работы на поле, а затем он
должен будет отдать хозяину поля зерно в соответствии [с урожаем] его соседей.
(§43) Если он вовсе не обработал поле, [а] забросил [его], [то] он должен отдать
владельцу поля зерно в соответствии [с урожаем] у его соседей, а поле, которое он
забросил, он должен разбить, вспахать, взборонить и затем вернуть хозяину поля.
(§48) Если человек имеет на себе процентный долг, а Адад побил поле, или половодье
унесло урожай, или же из-за безводья зерно не появилось на поле, [то] в этом году он
не обязан вернуть зерно [своему] заимодавцу; он может переписать свою табличку и
проценты за этот год не платить.
(§53) Если человек был нерадив в отношении укрепления плотины, что [на] его земле,
не укрепил [свою] плотину, и в его плотине образовалась брешь, и вода затопила поле
[соседей], то человек, в чьей плотине образовалась брешь, должен возместить зерно,
которое он погубил.
(§54) Если он не в состоянии возместить зерно, [то] его самого и его имущество
должны продать за серебро, а владельцы полей19, зерно которых вода затопила,
должны разделить [это серебро между собой].
(§55) Если человек открыл свой арык для орошения, но был нерадив, и вода затопила
поле соседей его, [то] он должен отмерить зерно в соответствии [с урожаем] его
соседей.
(§56) Если человек открыл воду, и вода затопила работу, [произведенную] на поле его
соседа, [то] он должен отмерить [по] 10 гуров зерна за каждый бур20 [площади].
(§108) Если шинкарка не принимала зерно в [качестве] цены за сикеру или принимала
серебро большой гирей, или уменьшала эквивалент сикеры по отношению к
эквиваленту зерна, [то] эту шинкарку должно изобличить и бросить ее в воду.
(§109) Если шинкарка, в доме которой собирались преступники, не схватила этих
преступников и не привела [их] во дворец к властям, то эта шинкарка должна быть
убита.
(§110) Если надитум или энтум21, которая не живет в затворничестве, проникла в
шинок или ради сикеры вошла в шинок, [то] эту женщину должны сжечь.
(§111) Если шинкарка дала в долг 60 ка пива, [то] во время [сбора] урожая она может
получить 50 ка зерна.
(§112) Если человек, находясь в пути, дал человеку серебро, золото, [драгоценные]
камни или [другое] имущество, что у него на руках, и послал его для доставки на
место, [а] этот человек все, что было послано [с ним], там, куда было послано, не
отдал, а забрал [себе], то хозяин посылки может уличить этого человека в том, что он
17
Òàìêàð - òîðãîâûé àãåíò, ñîñòîÿâøèé íà öàðñêîé ñëóæáå è ïðîèçâîäèâøèé òàêæå ðàçëè÷íîãî ðîäà
òîðãîâûå è ðîñòîâùè÷åñêèå îïåðàöèè íà ñâîé ñòðàõ è ðèñê.
18 Ðåäóì - âîèí, ïîëó÷èâøèé îò öàðÿ íåäâèæèìîå è äâèæèìîå èìóùåñòâî â ïîæèçíåííîå ïîëüçîâàíèå áåç
ïðàâà îò÷óæäåíèÿ è îáÿçàííûé îòïðàâèòüñÿ íà âîéíó ïî ïåðâîìó çîâó; áàèðóì (áóêâ.: ëîâåö) - ïðèìåðíî òî
æå, ÷òî ðåäóì.
19 Áóêâ.: ñûíîâüÿ ïîëåé.
20 1 ãóð (êóð, êóððó) - ìåðà îáúåìà, ðàâíàÿ 300 ë (ïî äðóãèì èñòî÷íèêàì, 252,6 ë.). 1 áóð - ìåðà
ïëîùàäè, ðàâíàÿ 6,3 ãà.
21 Íàäèòóì (áóêâ.: áåñïëîäíàÿ) è ýòíóì (áóêâ.: ãîñïîæà áîãà èëè ñåñòðà áîãà) - ðàçëè÷íûå êàòåãîðèè
æðèö.
83
не отдал всего, что было послано [с ним], и этот человек должен будет отдать хозяину
посылки все, что ему было дано, в пятикратном размере.
(§113) Если человек имел за [другим] человеком зерно или серебро и он взял зерно из
амбара или с гумна без согласия хозяина зерна, [то] этого человека должно уличить
во взятии зерна из амбара или с гумна без [согласия] хозяина зерна, и сколько он взял
зерна, он обязан вернуть, а все, что он дал [в долг], пропадет.
(§117) Если долг одолел человека и он продал за серебро его жену, его сына и его
дочь или отдал их в кабалу, [то] три года они должны обслуживать дом их покупателя
или их закабалителя, в четвертом году им должна быть предоставлена свобода.
(§118) Если раба или же рабыню он отдал в кабалу, [а] тамкар дал истечь сроку
[займа], [то] он может продать их за серебро [и] не должен быть оспариваем22.
(§119) Если долг одолел человека и он продал за серебро свою рабыню, которая
родила ему детей, [то] серебро, которое тамкар отвесил, хозяин рабыни может
отвесить [ему] и выкупить свою рабыню.
(§125) Если человек отдал свою вещь на хранение, а там, куда он отдал, его вещь
пропала вместе с вещами домохозяина, либо из-за подкопа, либо из-за пролома, [то]
домохозяин, который был небрежен и потерял вещь, которую ему дали, должен [ее]
восполнить, а затем возместить хозяину имущества; домохозяин может разыскивать
свои вещи и забрать у своего вора.
(§126) Если человек, у которого ничего не пропало, сказал: “Нечто мое пропало”, и
собрал свой квартал, [то] его квартал должен его уличить перед богом в том, что
ничего его не пропало, и все, что он требовал, он должен удвоить и отдать своему
кварталу.
(§128) Если человек взял жену и не заключил с ней договора, [то] эта женщина - не
жена.
(§129) Если жена человека была схвачена лежащей с другим мужчиной, [то] их
должно связать и бросить в воду. Если хозяин жены пощадит свою жену, [то] и царь
пощадит своего раба.
(§131) Если жену человека ее муж обвинит, но она не была схвачена при лежании с
другим мужчиной, [то] она может произнести божественную клятву и вернуться в
свой дом.
(§132) Если на жену человека был простерт палец по поводу другого мужчины, но она
не была схвачена при лежании с другим мужчиною, [то] ради своего мужа она должна
погрузиться в реку23.
(§134) Если человек был взят в плен, а в его доме нет пропитания, и его жена вступит
в дом другого, [то] эта женщина не имеет вины.
(§135) Если человек был взят в плен, а в его доме нет пропитания, и до его
возвращения его жена вступила в дом другого и родила детей, а затем ее муж
вернулся и достиг своего поселения, [то] эта женщина должна вернуться к своему
супругу, а дети должны идти за своими отцами.
(§141) Если жена человека, которая проживает в доме человека, захочет уйти и начнет
копить средства, разорять свой дом и унижать своего мужа, то ее должны уличить, и
если ее муж сказал: “Я ее оставлю”, - он может ее оставить и ничего ей не дать [в]
дорогу [за] оставление ее.
Если ее муж сказал: “Я ее не оставлю”, [то] ее муж может взять [в жены] другую
женщину, [а] эта женщина должна жить в доме своего мужа как рабыня.
22
 ïåðåâîäå Äúÿêîíîâà ýòîò íå ñîâñåì ÿñíûé ïàðàãðàô âûãëÿäèò áîëåå ïîíÿòíûì: Åñëè îí îòäàñò â
äîëãîâóþ êàáàëó ðàáà èëè ðàáûíþ, òî òàìêàð ìîæåò ïåðåäàòü åãî èëè åå äàëüøå, ìîæåò îòäàòü åãî
èëè åå çà ñåðåáðî; îí èëè îíà íå ìîæåò áûòü òðåáóåì (èëè òðåáóåìà) íàçàä ñóäåáíûì ïîðÿäêîì.
23 Â ïåðåâîäå Äúÿêîíîâà - â Ðåêó, ïðè ýòîì óêàçûâàåòñÿ, ÷òî ïåðåä ñëîâîì “Ðåêà” ñòîèò äåòåðìèíàòèâ
áîæåñòâà. Ðå÷ü èäåò îá îðäàëèè, ò.å. èñïûòàíèè êëÿòâû ïîãðóæåíèåì â ðåêó, ñð. § 2.
84
(§162) Если человек взял жену [и] она родила ему сыновей, а затем эта женщина
умерла, [то] по поводу ее приданого ее отец не может предъявлять иска; ее приданое
принадлежит только ее сыновьям.
(§163) Если человек взял жену, а она не дала ему иметь сыновей, и эта женщина
умерла, [то] если выкуп, который этот человек принес в дом своего тестя, его тесть
ему вернул, ее муж не может предъявлять иска по поводу приданого этой женщины;
ее приданое принадлежит только дому ее отца.
(§164) Если его тесть не вернул ему выкупа, [то] из ее приданого он может вычесть
столько. сколько составлял ее выкуп, а затем он должен вернуть приданое в дом ее
отца.
(§165) Если человек подарил своему наследнику, которого он любит, поле, сад и дом
и написал ему документ с печатью, [то] когда братья будут делиться после того как
отец умрет, подарок, который отец дал ему, он может забрать, а сверх того, они
должны поделиться поровну имуществом, [что] в доме их отца24.
(§166) Если человек взял жен для сыновей, которых он имел, [а] малолетнему сыну он
жену не взял, [то] когда братья будут делиться после того как отец умрет, из
имущества, [что] в доме их отца, они должны определить своему малолетнему брату,
который не взял [себе] жену, серебро [для] выкупа, сверх его доли, и дать ему
[возможность] взять [себе] жену.
(§167) Если человек взял жену, и она родила ему сына, [а потом] эта женщина умерла,
[и] после нее он взял [в жены] другую женщину, и она родила сыновей, [то] после
того как отец умрет, сыновья не должны делиться по своим матерям; они могут
забрать [только] приданое своих матерей, а имущество, что в доме их отца, они
должны делить поровну25.
(§168) Если человек захотел отвергнуть своего сына и сказал судьям: “Я отвергну
своего сына”, [то] судьи должны рассмотреть его дело, и, если сын не нанес отцу
никакой обиды, за которую [полагается] отвергнуть от наследства, отец не может
отвергнуть своего сына от наследства.
(§169) Если он нанес своему отцу тяжкую обиду, за которую полагается отвергнуть от
наследства, [то] в первый раз они [судьи] должны отвести его намерения; если же он
двукратно нанес тяжкую обиду, то отец может отвергнуть своего сына от наследства.
(§181) Если отец посвятил богу надитум, кадиштум или же кульмашитум26 и не дал ей
приданого, [то] после того как отец умрет, она должна получить из имущества, [что] в
доме ее отца, 1/3 своей наследственной доли и может [ею] пользоваться пока жива;
после ее [смерти] это принадлежит только ее братьям.
(§195) Если сын ударил своего отца, [то] ему должны отрубить руку.
(§196) Если человек выколол глаз сыну человека, [то] должны выколоть ему глаз.
(§197) Если он переломил кость человеку, [то] должны переломить ему кость.
(§198) Если он выколол глаз мушкенуму или переломил кость мушкенуму, [то] он
должен отвесить 1 мину серебра.
(§199) Если он выколол глаз рабу человека или же переломил кость рабу человека,
[то] он должен отвесить половину его [покупной] цены.
(§200) Если человек выбил зуб человеку, равному ему, [то] должны ему выбить зуб.
(§201) Если он выбил зуб мушкенуму, [то] он должен отвесить 1/3 мины серебра.
(§202) Если человек ударил [по] щеке человека высшего [по положению], чем он сам,
то он должен быть отхлестан в собрании воловьей плетью 60 раз.
(§203) Если человек ударил [по] щеке сына человека, равного ему, [то] он должен
отвесить 1 мину серебра.
24
Ðå÷ü èäåò, î÷åâèäíî, î äâèæèìîì èìóùåñòâå, òàê êàê íåäâèæèìîå áûëî ïîëíîñòüþ ïîäàðåíî ëþáèìîìó
ñûíó.
25 Òî åñòü íåçàâèñèìî îò òîãî, ïåðâàÿ èëè âòîðàÿ æåíà áûëà èõ ìàòåðüþ.
26 Êàäèøòóì (“ñâÿòàÿ”) è êóëüìàøèòóì (“çàáûòîå ñåìÿ”) - êàòåãîðèè æðèö.
85
(§204) Если мушкенум ударил [по] щеке мушкенума, [то] он должен отвесить 10
сиклей серебра.
(§205) Если раб человека ударил по щеке сына человека, [то] ему должны отрезать
ухо.
(§206) Если человек сильно ударил человека в драке и нанес ему рану, [то] этот
человек должен поклясться: “Неумышленно я ударил”, - и оплачивать лекаря.
(§207) Если он умер от побоев, [то виновный] должен поклясться, и если [умерший] сын человека, [виновный] должен отвесить 1/2 мины серебра.
(§208) Если [умерший] - сын мушкенума, [то виновный] должен отвесить 1/3 мины
серебра.
(§209) Если человек побил дочь человека и причинил ей выкидыш, [то] он должен
отвесить 10 сиклей серебра за ее плод.
(§210) Если эта женщина умерла, [то] должны убить его дочь.
(§211). Если он побоями причинил выкидыш дочери мушкенума, [то] он должен
отвесить 5 сиклей серебра.
(§212) Если эта женщина умерла, [то] он должен отвесить 1/2 мины серебра.
(§213) Если он побил рабыню человека и причинил ей выкидыш, [то] он должен
отвесить 2 сикля серебра.
(§214) Если эта рабыня умерла, [то] он должен отвесить 1/3 мины серебра.
(§215) Если лекарь сделал человеку тяжелую операцию бронзовым ножом и спас
человека или же он вскрыл бельмо (?) [у] человека бронзовым ножом и спас глаз
человеку, [то] он может получить 10 сиклей серебра.
(§216) Если [это] сын мушкенума, [то] лекарь может получить 5 сиклей серебра.
(§217) Если [это] раб человека, [то] хозяин раба должен дать лекарю 2 сикля серебра.
(§218) Если лекарь сделал человеку тяжелую операцию бронзовым ножом и убил
[этого] человека или же он вскрыл бельмо (?) [у] человека бронзовым ножом и
выколол глаз человеку, [то] ему должны отрубить кисть руки.
(§219) Если лекарь сделал тяжелую операцию бронзовым ножом рабу мушкенума и
убил его, [то] он должен возместить раба за раба.
(§220) Если он вскрыл ему бельмо (?) бронзовым ножом и выколол ему глаз, [то] он
должен отвесить серебром половину его покупной цены.
(§221) Если лекарь срастил сломанную кость [у] человека или же вылечил больной
сустав, [то] больной должен заплатить лекарю 5 сиклей серебра.
(§222) Если [это] сын мушкенума, [то] он должен заплатить 3 сикля серебра.
(§223) Если [это] раб человека, [то] хозяин раба должен заплатить лекарю 2 сикля
серебра.
(§224) Если воловий или же ослиный лекарь сделал тяжелую операцию волу или же
ослу и спас [его], [то] владелец вола или осла должен заплатить лекарю 1/6 сикля
серебра, его наемную плату.
(§225) Если он сделал тяжелую операцию волу или же ослу и убил [его], [то] он
должен заплатить владельцу вола или же осла 1/4 его покупной цены.
(§226) Если цирюльник без [дозволения] рабовладельца сбрил рабский знак у чужого
раба, [то] этому цирюльнику должны отрубить кисть [руки].
(§227) Если человек обманул (?) цирюльника и тот сбрил рабский знак [у] чужого
раба, [то] этого человека должны казнить и повесить у ворот, [а] цирюльник должен
поклясться: “Если бы я знал, я бы не выбрил”, и он будет оправдан.
(§228) Если строитель построил дом человеку и завершил его, [то] за один сар дома
он [домовладелец] должен дать ему в подарок 2 сикля серебра.
(§229) Если строитель построил человеку дом и свою работу сделал непрочно, а дом,
который он построил, рухнул и убил хозяина, [то] этот строитель должен быть
казнен.
(§230) Если он убил сына хозяина, [то] должны убить сына этого строителя.
86
(§231) Если он убил раба хозяина, [то] он [строитель] должен отдать хозяину раба за
раба.
(§232) Если он погубил имущество, то все, что он погубил, он должен возместить и,
так как дом, который он построил, он не сделал прочно и тот рухнул, он должен
[также] отстроить дом из собственных средств.
(§233) Если строитель построил человеку дом и работу свою не укрепил, и стена
обрушилась, [то] этот строитель должен укрепить стену из собственных средств.
(§234) Если корабельщик соорудил человеку судно, но свою работу сделал
ненадежно, и это судно рассохлось (?) в том же году [или] оно имело [другой]
недостаток, [то] лодочник должен это судно разобрать, а из собственных средств
сделать прочное и отдать судовладельцу прочное судно.
(§235) Если лодочник соорудил человеку судно [емкостью] 60 гуров, [то] он должен
дать тому в подарок 2 сикля серебра.
(§236) Если человек отдал свое судно в аренду лодочнику, а лодочник был нерадив и
потопил судно или погубил, [то] лодочник должен возместить судно судовладельцу.
(§237) Если человек нанял лодочника и судно и нагрузил его зерном, шерстью,
маслом, финиками или же любым [другим] грузом, [а] этот лодочник был нерадив и
потопил судно и погубил то, что в нем [было], [то] лодочник должен возместить
судно, которое он потопил, и все, что погубил в нем.
(§238) Если лодочник потопил судно человека, а затем поднял его, [то] он должен
заплатить серебром половину его [покупной] цены.
(§239) Если человечек нанял лодочника, [то] он должен ему платить по 6 гуров зерна
в год.
(§240) Если весельное судно ударило парусное судно и потопило [его], [то]
судовладелец, чье судно было потоплено, может [клятвенно] показать перед богом
все, что погибло на его судне, и весельное [судно], которое потопило парусное судно,
должно возместить ему судно и все погибшее у него.
(§241) Если человек [самовольно?] взял быка в залог (?), [то] он должен отвесить 1/3
мины серебра.
(§242) Если человек нанял на один год [скотину], [то] наемная плата [за] рабочее
животное - 4 гура зерна.
(§243) Наемную плату за переднее27 (?) животное - 3 гура зерна он должен дать его
хозяину.
(§244) Если человек нанял вола [или] осла, и лев убил его в степи, [то] убыток только его хозяина.
(§245) Если человек нанял вола и убил его нерадивостью или побоями, [то] он должен
возместить вола за вола хозяину вола.
(§246) Если человек нанял вола и сломал ему ногу или же рассек ему шейную жилу,
[то] он должен возместить вола за вола хозяину вола.
(§247) Если человек нанял вола и выколол ему глаз, [то] он должен заплатить хозяину
вола половину его [покупной цены] серебром.
(§248) Если человек нанял вола и сломал ему рог, отрезал ему хвост или же повредил
ему морду (?), [то] он должен заплатить серебром 1/5 его [покупной] цены.
(§249) Если человек нанял вола, и бог его поразил, и он издох, [то] человек, нанявший
вола, может произнести божественную клятву и он будет свободен.
(§250) Если бык при своем хождении по улице забодал человека и умертвил его, [то]
это дело не имеет [основания для] иска.
27
Ïðè åçäå öóãîì ïåðåäíåå æèâîòíîå, îñëàáëÿÿ ïîñòðîìêè, âûïîëíÿåò ìåíüøóþ ðàáîòó, íåæåëè
íàõîäÿùååñÿ ñçàäè, âïðÿæåííîå íåïîñðåäñòâåííî â òåëåãó.
87
(§251) Если бык человека [был] бодлив, и его квартал сообщил ему, что тот бодлив,
но он не закутал ему рога, быка своего не спутал, и этот бык забодал и умертвил сына
человека, [то] он должен заплатить 1/2 мины серебра.
(§252) Если [это] раб человека, [то] он должен заплатить 1/3 мины серебра.
(§253) Если человек нанял человека для управления своим полем и доверил ему скот
и обязал его [договором] обрабатывать поле, [то] если этот человек украл семена или
же фураж, и это было схвачено в его руках, ему должны отрубить его руку.
(§254) Если он забрал семена (?) и истощил скот, то он должен возместить убыток (?)
зерна (?), который он причинил (?).
(§255) Если скот [того] человека он отдал в наем или же украл семена и в поле ничего
не вырастил, [то] этого человека должны уличить, и во время сбора урожая он должен
отмерить [по] 60 гуров зерна за каждый бур [площади поля].
(§256) Если он не может уплатить свое возмещение, то его должны растерзать на этом
[же] поле с помощью скота.
(§257) Если человек нанял пахаря, [то] он должен ему платить [по] 8 гуров зерна в 1
год.
(§275) Если человек нанял парусное (?) cудно, [то] его наемная плата - 3 шеума28
серебра за один день.
(§276) Если [человек] нанял весельное судно, [то] он должен платить [в качестве] его
наемной платы 21/2 шеума серебра за один день.
(§277) Если человек нанял судно [емкостью] 60 гуров, то он должен платить [в
качестве] его наемной платы 1/6 сикля серебра за один день.
(§278) Если человек купил раба [или] рабыню, и месяц не прошел, а на него
обрушилась эпилепсия (?), [то] покупатель может вернуть [его] своему продавцу и
получить серебро, которое он отвесил.
(§279) Если человек купил раба [или] рабыню, и по поводу него предъявлен иск, [то]
продавец обязан отвечать по иску.
(§280) Если человек купил в чужой стране раба или рабыню [другого] человека, а
когда он явился в свою страну, хозяин раба или рабыни опознал своего раба или свою
рабыню, [то], если это раб и рабыня - дети страны29, им должна быть предоставлена
свобода безвозмездно.
(§281) Если они - сыны другой страны, то покупатель должен сказать перед богом
количество серебра, которое он отвесил, а хозяин раба или рабыни может отдать
такмару серебро, которое тот отвесил, и выкупить своего раба или свою рабыню.
(§282) Если раб сказал своему господину: “Ты не мой господин”, то он должен
изобличить его в том, что он - его раб, а затем его господин может отрезать ему ухо.
[Заключение]
[Вот] справедливые законы, которые установил Хаммурапи, могучий царь, и [тем
самым] давший стране истинное счастье и доброе управление.
Я - Хаммурапи, царь совершенный, не был невнимателен к черноголовым,
которых даровал мне Энлиль и пастырство над которыми вручил мне Мардук. Я не
был нерадив. Я отыскал им безопасные места, открывал выход из тяжких бедствий и
заставил свет взойти над ними.
28
1 øåóì = 0,047 ã.
 ïåðåâîäå Äúÿêîíîâà - äåòè Ñòðàíû, ïðè÷åì ïåðåâîä÷èê îòìå÷àåò, ÷òî “Ñòðàíîé” â ñîáñòâåííîì
ñìûñëå îáîçíà÷àëîñü Äâóðå÷üå (Øóìåð è Àêêàä).
29
88
Могучим оружием, врученным мне богом Забабой30 и богиней Иштар, мудростью,
определенной мне богом Эа, мощью, данной мне богом Мардуком, я истребил врагов
на севере и на юге.
Могучим оружием, врученным мне богом Забабой и богиней Иштар, мудростью,
определенной мне богом Эа, мощью, данной мне богом Мардуком, и истребил врагов
на севере и на юге.
Я искоренил междоусобицы, улучшил положение страны, поселил людей в
надежных местах и избавил их от страха. Великие боги меня призвали, и поэтому я пастырь-миротворец, скипетр которого прям. Моя благая сень распростерта над моим
городом, [и] я держу на своем лоне людей страны Шумера и Аккада. С помощью
моей богини покровительницы они стали преуспевать, я привел их к благополучию
[и] укрыл их своей мудростью.
Чтобы сильный не притеснял слабого, чтобы оказать справедливось сироте и
вдове, чтобы в Вавилоне - городе, славу которого вознесли Анум и Энлиль, [и] в
Эсагиле - храме, фундамент которого прочно установлен, точно небеса и земля, судить суд страны, выносить решения страны [и] притесненному оказать
справедливость, я начертал свои драгоценные слова на своем памятнике и установил
перед своим, царя справедливости, изображением.
Я - царь, который велик среди царей, мои слова отменны, моя мудрость не имеет
[себе] равных. По велению Шамаша, великого судьи небес и земли, да воссияет в
стране моя справедливость; по слову Мардука, моего владыки, пусть мои указы не
имеют нарушителя [их]. В Эсагиле, который я люблю, пусть мое имя вечно
произносится в благе!
Угнетенный человек, который обретет судебное дело, пусть подойдет к моему,
царя справедливости, изображению, пусть заставит прочитать мой написанный
памятник, пусть он услышит мои драгоценные слова, а мой памятник пусть покажет
ему [его] дело, пусть он увидит свое решение, пусть успокоит свое сердце и пусть
сильно скажет: “Хаммурапи-де владыка, который является для людей как бы родным
отцом, он склонился перед велением Мардука, его владыки, и одержал победы
Мардука на севере и на юге, сердце Мардука, его владыки он удовлетворил и
определил людям благоденствие навеки, а также справедливо управлял страной!”, и
пусть он от полного сердца благословит меня перед Мардуком, моим Владыкой и
Царпанит31, моей владычицей.
Бог-хранитель, богиня-хранительница, боги, вступающие в Эсагилу, [и] кирпич
Эсагилы пусть ежедневно одобряют [мои] помыслы перед Мардуком, моим владыкой,
и Царпанит, моей владычицей.
На будущие времена, навсегда: царь, который будет в стране, пусть хранит
справедливые слова, которые я начертал на своей стеле; пусть не изменит законы
страны, которые я решил; пусть не отвергнет моих указов.
Если этот человек будет иметь разум и сможет справедливо управлять своей
страной, [то] пусть относится с почтением к постановлениям, которые я начертал на
своей стеле, и пусть эта стела укажет ему стезю и направление, закон страны, который
я установил, решения страны, которые я решил, и пусть он справедливо управляет
черноголовыми, пусть разбирает их тяжбы, пусть решает их решения, пусть истребит
в стране преступников и злых, пусть улучшит положение своих людей.
Я -Хаммурапи, царь справедливости, которому Шамаш даровал правду! Мои
слова отменны, мои деяния не имеют равных! [Только] для неразумного [они] пустое, но мудрому [они] созданы для соблюдения.
30
31
Çàáàáà - îäèí èç áîãîâ âîéíû.
Öàðïàíèò - áîãèíÿ, æåíà Ìàðäóêà.
89
Если этот человек будет относиться с почтением к моим постановлениям,
которые я начертал на своей стеле, не отвергнет моих законов, не исказит моих слов,
не изменит моих указов, этот человек, - пусть Шамаш сделает долгим его скипетр, как
мне, пусть он руководит своими людьми в справедливости.
Если [же] этот человек не будет чтить мои постановления, которые я начертал на
своей стеле, будет презирать мои проклятия, не побоится проклятий богов и
ликвидирует законы, которые я установил, исказит мои слова, изменит мои указы,
сотрет мое начертанное имя и напишет свое имя [или же] из-за этих проклятий
подучит другого [сделать это], [то] - будь то царь, будь то властитель и будь то ктолибо из людей, названных именем, - пусть великий Анум, отец богов, призвавший
меня к власти, отвратит от него царский ореол, пусть он сломает его скипетр, пусть он
проклянет его судьбу.
Пусть Энлиль - владыка, определяющий судьбы, веления которого неотменяемы,
возвеличивший мое царство, раздует в его жилище неподавимое восстание,
губительную [для] него смуту; пусть определит ему в качестве судьбы тяжкое
правление, краткие дни, голодные годы, беспросветную тьму, внезапную смерть,
пусть он повелит своими почтенными устами погибель его города, рассеяние его
людей, порабощение его царства, уничтожение в стране его имени и его названия.
Пусть Нинлиль32, великая матерь, повеления которой имеют вес в Экуре*,
владычица, одобряющая мои помыслы, - сделает его дело скверным перед Энлилем в
месте суда и решений; пусть она вложит в уста Энлиля-царя опустошение его страны,
уничтожение его народа, излияния его души подобно воде.
Пусть Эа - великий государь, чьи определения первенствуют, мудрейший [среди
богов], всеведущий, продлевающий дни моей жизни, - отнимет у него ум и разум и
введет его в безумие, пусть он заткнет его реки у [их] истоков, пусть он не даст
вырасти на его земле хлебу - жизни людей.
Пусть Шамаш - великий судья небес и земли, направляющий [на верный путь]
всех живых существ, моя опора - сокрушит его царство, не разберет его тяжбы,
запутает его дорогу, сотрясет [до] основания его войско; пусть определит ему при
гаданиях плохое предзнаменование33 [об] уничтожении его страны; пусть его быстро
настигнет злое слово Шамаша, пусть он исключит его из живых наверху и заставит
его дух жаждать воды внизу, в преисподней.
Пусть Син - владыка небес, бог, создавший меня, блеск которого сияет среди
богов, - отнимет у него венец [и] царский престол; пусть наложит на него тяжкое
наказание [за] его великий грех, который неистребим на его теле, и пусть он заставит
[его] кончить дни, месяцы, и годы своего правления во вздохах и стенаниях, пусть
даст ему увидеть супостата [его] царства, пусть определит ему в качестве судьбы
жизнь, которая подобна смерти.
Пусть Адад - владыка изобилия, ороситель небес и земли, мой помощник - лишит
его дождей из небес [и] половодья из источников; пусть погубит его страну голодом и
нуждой; пусть он яростно гремит над его городом и превратит его страну в
[наносный] холм потопа.
Пусть Забаба - великий витязь, первородный сын Экура, шествующий [у] меня
справа, - разобьет его оружие на месте битвы, пусть он обратит день в ночь и пусть
над ним поставит его врага.
Пусть Иштар - владычица войны и сражения, обнажающая мое оружие, моя
благая богиня-хранительница, любящая мое правление, - проклянет его царство в
своем гневном сердце, в своей великой ярости; пусть превратит его благо во зло,
пусть разобьет его оружие на месте боя и сражения, пусть определит ему восстание и
32
33
90
Íèíëèëü - ñóïðóãà Ýíëèëÿ.
Áóêâ.: ñêâåðíîå ìÿñî: ãàäàëè íà âíóòðåííîñòÿõ æèâîòíûõ.
мятеж; пусть она поразит его воинов [и] напоит землю их кровью; пусть она
набросает в степи груды трупов его бойцов [и] пусть не проявит жалость [к] его
людям; его самого пусть предаст в руки его врага и приведет связанным в страну его
супостата.
Пусть Нергал* - могучий среди богов, несравненный боец, давший мне добиться
триумфа, - своей великой силой сожжет его людей, точно страшный огонь тростники, пусть он рассечет его своим могучим оружием, пусть раздробит его тело,
точно глиняную статую.
Пусть Нинту* - высокая княгиня стран, матерь, создавшая меня, лишит его
наследника, не даст ему иметь имени [в потомстве], не создаст человеческого семени
среди его людей.
Пусть Нинкаррак34 - дочерь Анума, благославляющая меня в Экуре, - даст
выступить из его членов тяжкой болезни, злой хвори, болезненной ране, которую не
исцелить, в которой лекарь несведущ, которую [даже] перевязкой нельзя успокоить,
которую, подобно смертельному укусу, не искоренить, и пусть он оплакивает свою
[прежнюю] мужскую силу, пока его жизнь не угаснет.
Пусть великие боги земли и небес, аннунаки в их совокупности, богохранитель
храма и кирпич Эбарры проклянут злым проклятием его самого, его семя, его страну,
его бойцов, его людей и его войско.
Пусть Энлиль своим неотменяемым речением проклянет его громкими
проклятиями, и пусть они настигнут его сейчас.
АННАЛЫ СИНАХХЕРИБА
Синаххериб - царь Ассирии в 705-681 гг. до н.э., совершавший военые походы
против Вавилонии, Сирии, Палестины и других стран. Он “прославился” актом
беспримерного вандализма: в 689 г. до н.э. по его приказу войска ассирийцев
разрушили до основания Вавилон, а обломки храмов и городских строений сбросили в
Евфрат. В хрестоматии приводятся фрагменты из анналов (исторических хроник)
Синаххериба в переводе В.А.Якобсона по изданию: Хрестоматия по истории
Древнего Востока. Ч.I, М., 1980, с.212-218.
34
Íèíêàððàê - áîãèíÿ âðà÷åâàíèÿ.
91
Я - Синаххериб, великий царь, могучий царь, царь обитаемого мира1, царь
Ассирии, царь четырех стран света, премудрый пастырь, прослушный великим богам,
хранитель истины, любящий справедливость, творящий добро, приходящий на
помощь убогому, обращающийся ко благу, совершенный герой, могучий самец,
первый из всех правителей, узда, смиряющая строптивых, испепеляющий молнией
супостатов. Бог Ашшура*, Великая гора2, даровал мне несравненное царствование, и
над всеми обитающими в чертогах возвеличивает он мое оружие. От Верхнего Моря 3,
где закат солнца, до Нижнего моря4, где восход солнца, всех черноголовых склонил я
к моим стопам, и враждебные правители устрашились боя со мной, поселения свои
они покинули и, подобно совам ущелий, одиноко улетели в места неведомые.
В первом моем походе5 в окрестностях Киша* я нанес поражение Мардук-аплаиддине6, царю Кардуниаша7, вместе с воинами Элама, приспешника его. Посреди
этого сражения он покинул свой лагерь, умчался один и спас себе жизнь. Колесницы,
коней, повозки, мулов, все, что в разгаре битвы он бросил, захватили руки мои. В его
дворец, что посреди Вавилона, с ликонванием я вошел. Я отворил его сокровищницу,
золото, серебро, золотую и серебряную утварь, драгоценные камни, все, что только
было, добро и имущество бессчетное тяжелую кладь, его дворцовых женщин 8,
вельмож, придворных, певцов, певиц, всех ремесленников - все, принадлежащее к
обиходу его дворца, я повелел вынести и забрал как добычу. Силою бога Ашшура,
моего владыки, я осадил и взял 75 могучих городов, крепостей Страны Халди 9, а
также 420 малых городов, что в окрестностях их, и добычу их добыл.
Во время моего похода от Набу-бел-шумате, правителя города Харарате10, золото,
серебро, большие бревна драгоценного дерева, ослов, верблюдов, крупный и мелкий
скот - дар его немалый - я принял. Воинов города Хирриме, коварного супостата,
оружием я побил, никого не оставил, трупы их на кольях я развесил, вокруг города
велел поставить. Область эту я заселил наново. Десять баранов, десять имеров вина,
двадцать имеров фиников - наилучшее у нее, как дань богам Ассирии, владыкам
моим, я установил навечно.
Во втором походе моем бог ашшур, мой владыка, воодушевил меня, и на страну
касситов* и страну ясубигалайцев11, которые издавна царям, отцам моим, не
покорялись, я двинулся. Высокие горы, трудные плоскогорья я проехал верхом, а
колесницу, мое подножие, велел нести на плечах. Теснины я преодолел пешком,
подобно туру.
Город Бит-Киламзах, город Хардишпи, город Бит-Кубатти - города их, крепости
могучие, я осадил и взял. Людей, коней, мулов, ослов, крупный и мелкий скот из них
я вывел и присоединил к добыче. А города их малые, коим и счета нет, я разрушил,
снес, обратил в руины. Шатры и палатки, обиталища их, я спалил огнем, предал
пламени. Затем я вернулся и этот город Бит-Киламах превратил в крепость. Больше,
1
Áóêâàëüíî: öàðü âñåãî.
Àøøóð* - âåðõîâíûé áîã àññèðèéñêîãî ïàíòåîíà, ãëàâíûé õðàì åãî íàçûâàëñÿ - Ýõóðñàããàëüêóðà
(Äîì Âåëèêîé Ëåñèñòîé Ãîðû Âñåõ Ñòðàí).
3 Âåðõíåå Ìîðå - Ñðåäèçåìíîå ìîðå.
4 Íèæíåå ìîðå - Ïåðñèäñêèé çàëèâ.
5 Ïîõîä ïðîèñõîäèë â 702 ã. äî í.ý.
6 Ìàäðóê-àïëà-èääèí - âîæäü àññèðèéñêîãî ïëåìåíè Áèò-ßêèí, îáèòàâøåãî â Ïðèìîðüå (êðàéíèé þã
Äâóðå÷üÿ). Äâàæäû (721-710 ãã. è 703 ã. äî í.ý.) çàõâàòûâàë âàâèëîíñêèé ïðåñòîë.
7 Êàðäóíèàø - êàññèòñêîå íàçâàíèå Âàâèëîíèè.
8 Ðå÷ü èäåò î æåíàõ è íàëîæíèöàõ.
9 Èìåþòñÿ â âèäó õàëäåè Þæíîé Ìåñîïîòàìèè.
10 Õàðàðàò è Õèððèìå - ãîðîäà â Äâóðå÷üå ê âîñòîêó îò Òèãðà, íà ãðàíèöå ñ Ýëàìîì.
11 Èìåþòñÿ â âèäó ãîðû Çàãðîñà.
2
92
чем прежде, я укрепил его стены. Людей разных стран, добычу рук моих, я в нем
поселил. Людей страны касситов и страны ясубигалайцев, что перед оружием моим
убежали, из гор я велел вывести и в городе Хардишпи и городе Бит-Кубатти поселил
их. Я счел их , о стеле я позаботился. Победу, добытую моими руками, которую я над
ними одержал, на ей я велел начертать и посреди города ее поставить.
В третьем моем походе я двинулся на страну Хаати12. Лули, царя Сидона13,
ниспровергли грозные сияния моего величия14, в даль посреди моря он убежал и
сгинул навеки.
Сидон большой, Сидон малый, города Бит-Зитти, Царипту, Махаллиба, Ушу,
Акзиби, Акку15, города его могучие, укрепления в местах пастбищ и водопоев,
оплоты его, ниспроверг блеск оружия бога Ашшура, моего владыки, и они
склонились к стопам моим. Туба’алума на троне царском я посадил и дань, подать
владычеству моему, наложил на него.
Что касается Минхиму самримурийца, Туба’алума, сидонца, Абдилити, арудайца,
Урумилки, гублайца, Метинти, ашдонца, Пудуэля, аммонитянина, Каммусунатби,
моавитянина, Айяраму, идумея, царей Амурру16, то все они подношения свои, дары
знатные перед меня принесли и облобызал стопы мои.
А Цидку, царя Аскалона17, что не склонился под ярмо мое, богов дома отца его,
его самого, его жену, сыновей, дочерей, братьев, родичей я забрал ипереселил в
Ассирию. Шаррулудари, сына Рукибти, прежнего их царя, я поставил над народом
Аскалона и принесение дани, союзнического дара моему величию, наложил на него, и
он влачил ярмо мое.
В восьмом моем походе, после того как Шизубу взбунтовался, вавилоняне,
злобные демоны, ворота города заперли, решилось сердце их на свершение битвы.
Шузубу-халдей, ничтожный человечишка, лишенный мужской силы, раб, глядящий в
лицо наместнику Лахира, арамей проппащий и беглый, кровопийца, грабитель - к
нему-то они собирались, в болота спустились, устроили бунт. Я окружил его со всех
смторон и душу его стеснил. Перед лицом страха и голода он убежал в Элам.
Поскольку договор и преступление на нем были, из Элама он поспешил и прибыл в
Вавилон. Вавилоняне, на беду его, на трон его водворили, вручили ему власть над
Шумером и Аккадом. Они открыли сокровищницу Эсагилы, золото и серебро бога
Бела и богини Царапит, добро их храмов они вынесли и Умманменану, царю Элама,
не имеющему ни ума, ни благоразумия, принесли подношение: “Собери свое войско,
созови свой лагерь, поспеши в Вавилон, встань рядом с нами, надежда наша поистине ты!” Он же, эламит, не вспомнил в сердце своем о том, что в прежнем своем
походе на Элам я взял и обратил в руины его города. Подношение он принял, собрал
свое войско, свой лагерь, колесницы, повозки собрал, коней и мулов запряг в упряжь.
(Перечисление многих стран и народов.) Союз великий заключили они с ним, во
множестве своем в Аккад они двинулись, к Вавилону пришли, соединились с Шазубухалдеем, царем Вавилона, и объединили свои войска. Как стая многочисленной
саранчи в начале года18, все разом для сражения поднялись они для меня. Пыль от ног
их, словно грозовая туча в зимние холода, закрывает обширные небеса. Передо мной
12
Òàê íàçûâàëàñü Ñèðèÿ.
Ñèäîí - êðóïíûé ãîðîä è ïîðò â Ôèíèêèè.
14 Èìååòñÿ â âèäó íàâîäÿùèé óæàñ îðåîë, îêðóæàâøèé ïî ïðåäñòàâëåíèÿì øóìåðîâ è àêêàäöåâ, áîãîâ
è öàðåé.
15 Âñå ýòî ôèíèêèéñêèå ãîðîäà íà Âîñòî÷íîì ïîáåðåæüå Ñðåäèçåìíîãî ìîðÿ.
16 Àìóððó - Çàïàä, èìåþòñÿ â âèäó îáëàñòè íà çàïàäå îò Àññèðèè.
17 Àñêàëîí - ãîðîä â þæíîé ÷àñòè Âîñòî÷íîñðåäèçåìíîìîðñêîãî ïîáåðåæüÿ.
18  Ìåñîïîòàìèè ãîä íà÷èíàëñÿ âåñíîé.
13
93
в городе Халуле19, что на берегу Тигра, выстроили они ряды, преградили мне водопой
и наточили свое оружие. Я же взмолился к Ашшуру, Сину, Шамашу, Белу, Набу,
Нергалу, Иштар Ниневийской, Иштар Арбельской - богам, помощникам моим, - об
одолении врагов могучих, и молитву мою тотчас они услышали и пришли ко мне на
помощь.
Как лев я взъярился, облачился в доспехи, шлем, украшение битвы, возложил я на
главу свою, на мою боевую колесницу высокую, ниспровергающую супостата, в
ярости сердца своего я взошел поспешно. Могучий лук, врученый мне Ашшуром, в
руки мои я схватил, дротик, пресекающий жизни, во длани мои я взял, над всем
войском злобного недуга, словно ураган грозно я закричал, словно Адад, я взревел.
По велению Ашшура, владыки великого,владыки моего, на фланг и фронт, словно
порыв стремительного южного урагана, на врага я обрушился, оружием Ашшура,
владыки моего, и яростным натиском я повернул их вспять и обратил в бегство.
Вражеское войско стрелами и дротиками я приуменьшил и все тела их пронзал,
словно решето. Хумбан-унташа - вельможу царя Элама, многоопытного воина,
предводителя войска его, великую его опору, вместе с [прочими] начальниками, у
которых на поясах золотые кинжалы и великолепные золотые обручи охватывают
запястья их, как связанных жирных быков мгновенно я пронзил, учинил им разгром.
Словно жертвенным баранам, перерезал я им горло, дорогие [им] жизни я обрезал,
как нить. Я заставил их кровь течь по обширной земле, словно воды половодья в
сезон дождей. Горячие кони упряжки колесницы моей в кровь их погружались как в
реку. Колеса моей боевой колесницы, ниспровергающей скверного и злого,
разбрызгивали кровь и нечистоты. Трупами бойцов их, словно травой, наполнил я
землю. Я отрезал им бороды и тем обесчестил, я отрубил их руки, словно зрелые
плоды огурцов, я забрал кольца, великолепные изделия из золота, серебра, что [были]
на руках их. Острыми мечами я разрубил их пояса, поясные кинжалы из золота и
серебра, что [были] на них, я забрал. Остальных начальников его, вместе с Набу-шумишкуном, сыном Мардук-апла-иддины, которые устрашились моего натиска [и]
подняли руки, живьем посреди схватки захватили руки мои. Колесницы вместе с
лошадьми их, у которых в ходе моего мощного натиска были убиты возничие и те,
которые были брошены, все ездили сами по себе.
Я повернул и, пока [прошли] два двойных часа ночи, избиение их остановил. Он
же, Умманменану, царь Элама, вместе с царем Вавилона, предводителями племен
страны Халди20, шедшими с ним рядом - страх перед натиском моим пал на них, как
наводящий ужас демон. Шатры свои они покинули и ради спасения своих жизней,
топтали трупы своих воинов. Как у пойманного птенца голубя, трепетали сердца их.
Они испустили горячую мочу, в колесницах своих оставили свой кал. Для
преследования их я направил за ними свои колесницы и конницу. Беглецов их,
которые ради жизни ушли, там, где настигали, сражали оружием21.
В те дни дворец, что внутри Ниневии, я сделал своей резиденцией, наполнил его
роскошью всем людям на удивление. Задний дворец, который для размещения
гарнизона, содержания лошадей и хранения всякой всячины велели построить цари
прежние, предки мои, террасы у него не было, жилые помещения малы, некрасив вид,
фундамент его обветшал от времени, ослабла его основа, обрушились его башни, дворец этот целиком я разрушил, большой пустырь из лугов и полей города я
присоединил в качестве добавления. Место прежнего дворца я оставил и на лугах,
которые до самого берега реки, [землю] взял. Террасу я повелел насыпать, на 120
слоев кирпичей я сделал ее выше. В подходящий месяц, в благоприятный день на
19
Õàëóëà - ãîðîä â áàññåéíå ðåêè Òèãð.
Èìåþòñÿ â âèäó õàëäåè Þæíîé Ìåñîïîòàìèè.
21 Âàâèëîíñêàÿ õðîíèêà ëàêîíè÷íî ñîîáùàåò, ÷òî â ýòîé áèòâå àññèðèéöû ïîòåðïåëè ïîðàæåíèå. Â
äåéñòâèòåëüíîñòè áèòâà, âèäèìî, çàêîí÷èëàñü “âíè÷üþ”.
20
94
террасе той, по замыслу моему искусному дворец из мрамора и кедра на хеттский
манер, который был много больше, превосходнее и прекраснее, мастерством моего
умелого зодчего я велел соорудить для обитания моего величия. Я проложил над ним
высокие балки из кедра - порождения горы Хаманим22, горы светлой. Створки из
благовонного дерева я обил скрепами из блестящей меди и навесил их в воротах. Из
превосходного мрамора, что находят в стране баладайев23, я велел сделать [статуи]
шеду* и ламассу* и установить их справа и слева - защиту их [ворот]. Для содержания
черноголовых, хранения боевых коней, мулов, лошаков (?), верблюдов, колесниц,
телег, повозок, колчанов, луков и стрел, всяческого боевого снаряжения, [а также]
упряжек лошадей и мулов, у которых большая сила, для запряжки в ярмо, я повелел
намного увеличить внешнюю мощеную площадь. Дворец этот от фундамента до
крыши его я отстроил, завершил. Стелы - начертание имени моего - в нем я установил
для будущих времен. Из царей, потомков моих, тот, кого Ашшур и Иштар изберут для
управления страной и людьми, когда дворец этот обветшает и обвалится, будущий
правитель разрушенное да восстановит, стелу - начертание имени моего - да увидит, и
елей да приготовит, возлияние да совершит, на место ее да возвратит он. Ашшур и
Иштар изберут для управления страной и людьми, когда дворец этот обветшает и
обвалится, будущий правитель разрушенное да восстановит, стелу - начертание имени
моего - да увидит, и елей да приготовит, возлияние да совершит, на место ее да
возвратит он. Ашшур и Иштар окажут ему милость, услышат [его молитву]. На того
же, кто изменит надпись мою и имя мое, Ашшур, великий владыка, отец богов, да
выступит враждебно, да лишит он его жезла и престола, да ниспровергнет он его
правление.
В месяце аддару, в день 20-й, эпонимат Бэл-эмуранни, областеначальника
Каркемиша24.
22
Õàìàíèì - ãîðà ê ñåâåðó îò Äâóðå÷üÿ, ñîâð. Àìàí.
Áàëàäàéè - ñèìèòîÿçû÷íîå ïëåìÿ, æèâøåå â ð-íå ñîâð. ã. Ìîñóë.
24 Êàðêåìèø - ãîðîä â âåðõíåì òå÷åíèè Åâôðàòà, âàæíåéøèé óçåë êàðàâàííûõ ïóòåé ìåæäó
Ìåñîïîòàìèåé, Ñèðèåé, Ìàëîé Àçèåé.
23
95
РАЗДЕЛ II РИТУАЛЬНЫЕ И МАГИЧЕСКИЕ ТЕКСТЫ
ЦИКЛ СКАЗАНИЙ О ДУМУЗИ И ИНАННЕ
Цикл сказаний о Думузи и Инанне представляет из себя собрание весьма
разнородных по жанрам произведений (любовные песни-диалоги, плачи, литературно
обработанные мифы и др.), объединееные вокруг одной из ключевых для
традициональной культуры и культур первой древности тем: культа плодородия.
Самые ранние из этих сказаний восходят, по крайней мере, к III династии Ура (конец
III тысячелетия до н.э) и связаны с обрядом священного брака, в котором роль бога
или богини, покровительствующей городу, исполняли царь или царица, а их
партнерами были, соответственно, верховная жрица или верховный жрец. Другие
сказания воспроизводят традиционный для древних культур миф о умирающем и
воскресающем боге, также связанный с культом плодородия. Отобранные для
данной хрестоматии переводы, вступительные замечания и примечания
принадлежат В.К.Афанасьевой и приводятся по изданию: Поэзия и проза Древнего
Востока. М., 1973, с.143-164.
“КОГДА Я, ГОСПОЖА, В НЕБЕСАХ СИЯЛА...”
Любовная песня-диалог “Когда я, госпожа...” называется “тиги-песня”, то есть
пеcня, исполняемая под какой-то ударный инструмент (“тиги”, по-видимому, род
литавров). Значения “сагидда” и “сагарра” как каких-то жанровых подразделений
непонятно. Вся песня исполняется от лица Инанны (за исключением, может быть,
последних четырех строк, которые могли подхватываться и хором), и диалоги с
Думузи в ее рассказ вставлены.
“Когда я, госпожа, в небесах сияла,
Когда я, госпожа, небесах сияла,
Когда я сияла, когда я плясала,
От рассвета до заката песни распевала,
Напротив меня, напротив меня,
Господин Кулианна1 встал напротив меня!
Господин мою руку сжал,
Ушумгальанна обнял меня!
“Оставь меня, Дикий бык! Я должна идти домой!
Оставь меня, Кули-Энлиль! Я должна идти домой!
Что я матушке [моей] скажу-солгу,
Нингаль, матушке моей, скажу-солгу?”
“Дозволь научить тебя, дозволь научить тебя!
О Инанна, хитрейшая! Дозволь научить тебя!
Êóëèàííà (“Äðóã Àíà”, èëè “íåáåñ”) - îäíî èç èìåí-ïðîçâèù Äóìóçè. Â ýòîé ïåñíå ñ êàæäûì íîâûì
îáðàùåíèåì ê íåìó Èíàííà íàçûâàåò åãî îäíèì èç åãî èìåí: Óøóìãàëüàííà (ñîêðàùåíèå îò
Àìàóøóìãàëüàííà), Êóëè-Ýíëèëü (“Äðóã Ýíëèëÿ”), è, íàêîíåö, Àìàóøóìãàëüàííà.
1
96
“Подруга моя завлекла меня гулять,
[Попеть-погулять], под бубен поплясать!
Ах, как песни ее хороши, - она распевала для меня!
Ах, веселилась я от души, - до рассвета веселилась я!”
Родимой матушке своей ты так скажи, ты так солги!
А мы с тобою в лунном сиянье будем ласкать-обнимать
друг друга!
Я [приготовлю] светлое ложе, роскошное ложе, царское
ложе!
Ах, настанет сладкое время, ах, придет веселье-радость!”
“Сагидда” - песня эта!
- Я, дева, [хожу] по улице,
[Хожу по улице] в сиянии дня,
[Я, Инанна, хожу по улице]
[Хожу по улице в сиянии дня!]
К воротам матушки пришла,
И вот я в радости хожу.
К воротам Нингаль2 подошла,
И вот я в радости хожу.
Матушке он скажет слово,
Кипарисовое масло изольет на землю,
Матушке Нингаль он скажет слово,
Кипарисовое масло изольет на землю!
Ароматов полно жилище его!
Ласки полно слово его!
Мой господин достоин светлого лона!
О, Амаушумгальанна, зять Суэна!
Владыка Думузи достоин светлого лона!
О, Амаушумгальанна, зять Суэна!
О, господин, как сладко твое желание для души!
В твоей степи твои травы, твои злаки как хороши!
Амаушумгальанна, сладко желанье твое для души!
В твоей степи твои травы, твои злаки как хороши!
“Сагарра” - песня эта, под барабаны песня эта, - Инанне!
“С ВЕЛИКИХ НЕБЕС К ВЕЛИКИМ НЕДРАМ”
Шумерская религия основана на общинных культах первобытного характера.
Главную роль в ней играл ритуал и самую малую - этические положения. Никакого
единства религии и мифологии нет, нет и единообразия мифологии и ритуалов, за
некоторыми исключениями: это культы и верования, связанные с общекосмическими
и общеприродными явлениями. Восход и заход солнца, чередование дня и ночи,
смена времен года должны были откладываться в сознании каждого равнозначно и
вызывать типологически общие ассоциации. Миф об умирании или уходе божества в
подземное царство и его возвращение (воскресение) воплощает одну из наиболее
общих таких идей, связанную к тому же с действиями первостепенной практической
важности - поддержанием плодородия магическими обрядами. Главный родовой бог в
каждой общине был прежде всего божеством плодородия.
Поэтому черты
плодородия мы можем обнаружить почти у всех центральных шумерских божеств: и
2
Áîãèíÿ Íèíãàëü - ñóïðóãà áîãà ëóíû Ñóýíà (èëè Íàííû); îáà áîæåñòâà, ïî îäíîé èç âåðñèé, ÿâëÿþòñÿ
ðîäèòåëÿìè áîãà Ñîëíöà Óòó (èëè Øàìàøà) è áîãèíè Èíàííû.
97
у Энки, и у Энлиля, и, конечно, у женских божеств, среди которых к концу IV началу III тыс. до н.э. центральную роль начинает играть покровительница
возвысившегося к этому периоду древнейшего центра шумерской культуры богиня
Инанна. Обряд священного брака, судя по многим данным, был главным обрядом и
играл в Двуречье такую же роль, что и обряд умирания и воскресания бога в Египте.
Контраст между песнями счастья и любви в цикле Инанна-Думузи и его гибелью
подчеркнут жестокостью последующих событий, ибо Инанна сама отдает своего
супруга в руки демонов. Думузи, таким образом, оказывается не только любимым
супругом, а и страдающим лицом, которое предали. Инанна же, в свою очередь,
выступает в образе коварном и жестоком (что не мешало шумерским поэтам
создавать и плачи Инанны о своем безвременно ушедшем супруге). Но мотив Исида Осирис, Орфей - Эвридика, также присутствует в шумерской мифологии:
благородной спасительницей Думузи, антиподом Инанны, оказывается Гештинанна
(“Виноградная лоза небес”), сестра Думузи, которая готова перетерпеть любые
страдания за брата и в конце концов становится искупительной жертвой за него, - она
идет в “Страну без Возврата” добровольно. Правда, в последний момент Инанна
пытается создать видимость справедливости, разделив царство между обоими:
“полгода - он, полгода -она” (мотив Персефоны).
“С [Великих Небес] к Великим Недрам помыслы [о6ратила].
Богиня с Великих Небес к Великим Недрам помыслы обратила.
Инанна с Великпх Небес к Великим Недрам помыслы
[обратила].
Моя госпожа покинула небо, покинула землю, в нутро земное
она уходит.
Инанна покннула небо, покинула землю, в нутро земное она
уходит.
Жреца власть покинула, жрицы власть покинула, в нутро земное
она уходит.
В Уруке храм Эану нокинула, в нутро земное она уходит3.
В Бадтибире Эмушкаламу покинула, в нутро земное она уходит.
В Забаламе Гигуну покинула, в нутро земное она уходит.
В Адабе Эшарру покинула, в нутро земное она уходит.
В Ниппуре Барадургару покинула, в нутро земное она уходит.
В Кише Хурсангкаламу покинула, м нутро земное она уходит.
В Аккадэ Эульмат покинула, в нутро земное она уходит.
Свои тайные силы - их семь - собрала.
Собрала силы, в руке зажала.
Свои тайные силы - у ног сложила.
На ее голове - венец Эдена, “Шугур”.
На ее челе - налобная лента “Прелесть чела”4.
В ее руках - знаки владычества и суда.
Ожерелье лазурное обнимает шею.
Двойная подвеска [укра]шает груди.
Золотые запястья обвивают руки.
Прикрыты груди сеткой “Ко мне, мужчина, ко мне”.
Прикрыты бедра повязкой, одеяньем владычиц.
3
Çäåñü ïåðå÷èñëÿþòñÿ ñåìü ãëàâíûõ õðàìîâ ñåìè ãîðîäîâ Äâóðå÷üÿ, êîòîðûå Èíàííà ïîêèäàåò
îäíîâðåìåííî. Âî âñåõ ýòèõ õðàìàõ îíà ïî÷èòàëàñü è ñòîÿëè åå ñòàòóè.
4 Ñëîâî Ýäåí - áóêâàëüíî: ïóñòûííàÿ çåìëÿ, ñòåïü - ñëóæèëî òàêæå è äëÿ îáîçíà÷åíèÿ ïîäçåìíîãî ìèðà.
“Øóãóð” - êóëüòîâàÿ ïîâÿçêà èç êîëîñüåâ è âåòîê, ìîãëà áûòü èç äðàãîöåííîãî ìåòàëëà. “Ïðåëåñòü
÷åëà” - ìîæåò áûòü è íàëîáíîé ïîâÿçêîé è ïðè÷åñêîé.
98
Притираньем “Приди, приди” подведены глаза.
Инанна в подземное царство идет.
Ее посол Ниншубур5 с нею [рядом] идет.
Светлая Инанна говорит Ниншубуру:
“Гонец мой, гонец!
Глашатай слов милосердных моих!
Вестник слов быстрокрылых моих!
Когда в подземный мир я сойду,
Когда в подземный мир я войду,
На холмах погребальных заплачь обо мне,
В доме собраний забей в барабан,
Храмы богов для меня обойди,
Лицо расцарапай, рот раздери,
Тело ради меня изрань,
Рубище, точно бедняк, надень!
В Экур*, храм Энлиля*, одиноко войди.
Когда в Экур, храм Энлиля, войдешь,
Перед Энлилем зарыдай:
“Отец Энлиль, не дай твоей дочери погибнуть в подземном
мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном
мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в
подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!”
И когда Энлиль на зти слова не отзовется, в Ур* иди!
В городе Уре, в Эмудкаламе,
В Экишнугаль, к Нанне* войдя,
Перед Нанной зарыдай:
“Отец Нанна, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном
мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в
подземном мире!
Твой самшит да ве сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!”
И когда Нанна на зти слова не отзовется, в Эреду* иди!
Когда в Эреду, в храм Энки* войдешь,
Перед Энки зарыдай:
“Отец Энки, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном
мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в подземном
мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!”
Отец Энки мудр и могуч,
Травы жизни знает он, воды жизни знает он,
Он меня и оживит!”
5
Íèíøóáóð - ñîâåòíèê è ïîñîë, âåðíûé ñëóãà Èíàííû.
99
Инанна в подземное царство идет,
Ниншубуру, послу своему, говорит:
“Ступай, возвращайся, Ниншубур!
Моих наказов не забывай!”
Инанна ко дворцу, лазурной горе, подходит,
К воротам подземного царства6 спешит, полна гнева,
У ворот подземного царства кричит гневно:
“Открой дворец, привратник, открой!
Открой дворец, Нети7, открой, и к единой моей я да войду!”
Нети, главный страж царства,
Светлой Инанне отвечает:
“Кто же ты, кто?”
“Я - звезда солнечного восхода!”
“Если ты - звезда солнечного восхода,
Зачем пришла к “Стране без возврата”?
Как твое сердце тебя послало на путь, откуда нет возврата?”
Светлая Инанна ему отвечает:
“К великой владычице, Эрешкигаль*,
Ибо мертв Гугальанна, ее супруг8, Погребальные травы ему воскурить.
Погребальное пиво ему возлить. Воистину так, воистину так!”
Нети, главный страж царства,
Светлой Инанне отвечает:
Постой, о Инанна, моей госпоже о тебе доложу!
Моей госпоже Эрешкигаль о тебе скажу, о тебе доложу!”
Нети, главный страж царства,
К Эрешкигаль, своей госпоже, приходит и так говорит:
“О госпожа моя! Там дева!
Богам подобна величьем и [статью].
[У] ворот [“Страны без возврата”].
В Эане [оставила свои владенья].
Свои тайные силы - их семь - собрала.
Собрала силы, в руке зажала.
Свои тайные силы у ног сложила.
На ее голове - венец Эдена, “Шугур”.
На ее челе - налобная лента “Прелесть чела”.
В ее руках - знаки владычества и суда.
Ожерелье лазурное обнимает шею.
Двойная подвеска украшает груди.
Золотые запястья обвивают руки.
Прикрыты груди сеткой “Ко мне, мужчина, ко мне”.
Прикрыты бедра повязкой, одеяньем владычиц.
Притираньем “Приди, приди” подведены глаза”.
Эрешкигаль ударила себя по ляжкам,
В лице изменилась, за голову схватилась.
Ïîäçåìíîå öàðñòâî ó øóìåðîâ îáû÷íî íîñèëî íàçâàíèå “êóð”, ýòèì æå çíàêîì îáîçíà÷àëèñü ïîíÿòèÿ: “ãîðà”,
“ñòðàíà”, “âðàæäåáíàÿ, ÷óæåçåìíàÿ ñòðàíà”.
7 Íåòè - çäåñü: ñòðàæ âîðîò ïîäçåìíîãî öàðñòâà. Ìîÿ åäèíàÿ - òî åñòü “ìîÿ áîæåñòâåííàÿ ñåñòðà
Ýðåøêèãàëü”.
8 Î ñìåðòè Ãóãàëüàííû (“Âåëèêèé áûê íåáåñ” è “Âåëèêèé áûê Àíà”, âîçìîæíî, âòîðîå èìÿ áîãà Íåðãàëà,
ñóïðóãà õîçÿéêè ïîäçåìíîãî öàðñòâà Ýðåøêèãàëü - “Âëàäû÷èöû áîëüøîé çåìëè”) íèêàêèõ äðóãèõ
ìèôîëîãè÷åñêèõ ñâåäåíèé, êðîìå ýòèõ ñòðîê, íåò.
6
100
Нети, главному стражу царства, дает наказы:
“О Нети, главный страж царства,
То, что скажу я, да не преступишь!
Подземного мира семь [отодвинь] засовов,
Во дворце Ганзира9, [что пред подземным миром] первый,
врата раствори!
И ее, когда она войдет
И, склонясь, приблизится, [сама я встречу].”
Нети, главный страж царства,
Слова своей госпожи славит.
Подземного мира семь отодвинул засовов,
Во дворце Ганзира, что пред подземным миром первый, врата
растворил.
Светлой Инанне молвит так:
“Войди же, Инанна!”
И у нее, когда она вошла,
Венец Эдена, “Шугур”, снял с головы.
“Что это, что?”
“Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!”
И когда вошла во вторые ворота,
Знаки владычества и суда у нее отобрал.
“Что это, что?”
“Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!”
И когда вошла она в третьи ворота,
Ожерелье лазурное с шеи снял.
“Что это, что?”
“Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!”
И когда вошла в четвертые ворота,
Двойную подвеску с груди ее снял.
“Что это, что?”
“Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!”
И когда в пятые вошла ворота,
Золотые запястья с рук ее снял.
“Что это, что?”
“Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!”
И когда вошла в шестые ворота,
Сетку “Ко мне, мужчина, ко мне” с груди ее снял.
“Что это, что?”
“Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!”
И когда в седьмые вошла ворота,
Повязку, одеянье владычиц, с бедер снял.
“Что это, что?”
“Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!”
9
Ãàíçèð - îäíî èç íàçâàíèé ïîäçåìíîãî ìèðà.
101
И она вошла и, склонясь, приблизилась.
Сестра ее вскочила с трона.
Затем снова на трон уселась.
Семь судей-ануннаков пред нею суд вершат.
На Инанну взглянула - взгляд ее смерть!
Слова изрекла - в словах ее гнев!
Крик издала - проклятья крик!
Ту, что вошла, обратила в труп.
Труп повесила на крюк.
Когда прошло три дня и три ночи,
Ниншубур, ее посол,
Глашатай слов милосердных ее,
Вестник слов быстрокрылых ее,
На холмах погребальных заплакал о ней,
В доме собраний забил в барабан,
Храмы богов для нее обошел,
Лицо расцарапал, рот разодрал,
Тело изранил ради нее,
Рубище, точно бедняк, надел.
В Экур, храм Энлиля, одиноко побрел.
Когда в Экур, храм Энлиля, вошел,
Перед Энлилем зарыдал:
“Отец Энлиль! Не дай твоей дочери погибнуть в подземном
мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном
мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в
подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!”
Отец Энлиль Ниншубуру отвечает:
“Дочь моя Великих Небес возжелала, Великих Недр возжелала,
Инанна Великих Небес возжелала, Великих Недр возжелала,
Подземного мира всесильны законы, вековечны ему приношенья,
Кто же здесь о ней скажет, за нее замолвит слово?”
Отец Энлиль на мольбы его не отозвался, и в Ур он пошел,
В Уре, в Эмудкаламе,
В Экишнугаль к Нанне войдя,
Перед Нанной зарыдал:
“Отец Нанна, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном
мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильшик в
подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!”
Отец Нанна Ниншубуру отвечает:
“Дочь моя Великих Небес возжелала, Великих Недр возжелала,
Инанна Великих Небес возжелала, В еликих Недр возжелала!
Подземного мира всесильны законы, вековечны ему
приношенья,
Кто же здесь о ней скажет, за нее замолвит слово?”
102
Отец Нанна на мольбы его не отозвался, и в Эреду он пошел.
В Эреду, к богу Энки войдя,
Перед Энки зарыдал:
“Отец Энки, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном
мире”
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильшик в
подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!”
Отец Энки Ниншубуру отвечает:
“Дочь моя! Что с ней случилось? Я тревожусь!
Инанна! Что с ней случилось? Я тревожусь!
Владычица стран! Что с ней случилось? Я тревожусь!
Жрица небес! Что с ней случилось? Я тревожусь!”
Из-под ногтей своих грязи достал, кургара сделал,
Из-под ногтей своих, крашенных красным, грязи достал,
галатура10 сделал.
Кургару травы жизни дал.
Галатуру воды жизни [дал].
Отец Энки* молвит кургару и галатуру:
“Ступайте, в подземный мир отправьтесь!
У врат подземных, как мухи, летайте,
У оси дверной, как змеи, вейтесь!
Мать-роженица в муках родов,
Эрешкигаль лежит и страждет!
Ее белые бедра не покрыты одеждой,
Ее груди, как чаши, ничем не прикрыты,
Ее голос как звонкая медь звенит,
Растрепаны косы, как лук-порей.
И когда она скажет: “Увы, утроба моя!”
“О ты, [что страждешь,] госпожа наша, увы, утроба твоя!” [так ей скажите].
И когда она скажет: [“Увы], о лик мой!”
[“О ты, что страждешь], госпожа наша, увы, о лик твой!” так ей скажите!
[“Кто вы], откуда?”
[“От моей] утробы - к твоей утробе, от моего лика - [к твоему
лику!” - так ей скажите!]11
[“Если вы боги] - наделю Словом,
[Если вы люди] - награжу [Судьбою!”]
[“Душою небес, душою земли] ее закляните,
[Душою недр ее] закляните!”
Воду речную вам дадут - а вы не берите!
Зерно полевое вам дадут - а вы не берите!
“Труп с крюка, отдай!” - скажите!
И один - травой жизни, и второй - водой жизни тела ее
коснитесь 10
Êóðãàð è ãàëàòóð - ôàíòàñòè÷åñêèå ñóùåñòâà êóëüòà Èíàííû. Êóðãàð - ïî-âèäèìîìó, åâíóõ è øóò.
Ãàëàòóð - äîñëîâíî “ìàëåíüêèé ïåâ÷èé”, (ïåâ÷èé-êàðëèê?), íàâåðíîå, òîæå åâíóõ.
11 Ñìûñë ïîæåëàíèÿ - “îò ìåíÿ äà ïåðåéäåò ê òåáå (ìîå çäîðîâüå)”
103
Восстанет Инанна!”
Галатур и кургар слова Энки славят.
У подземных врат, как мухи, летают,
У оси дверной, как змеи, вьются.
[Мать-роженица] в муках родов,
[Эрешкигаль] лежит и страждет.
[Ее белые бедра] не покрыты одеждой,
[Ее груди, как] чаши, ничем не прикрыты.
И когда застонала: [“Увы], утроба моя!”
“О ты, что страждешь, госпожа наша, увы, утроба твоя!” они сказали.
И когда застонала: [“Увы], о лик мой!”
“О ты, что страждешь, госпожа наша, увы, о лик твой!” они сказали.
“Кто вы, откуда?
Вы сказали: “От моей утробы - к твоей утробе!” Вы сказали:
“От моего лика - к твоему лику!”
Если вы боги - наделю Словом!
Если вы люди - награжу Судьбою!”
Душою небес, душою земли ее закляли!
[Душою недр ее закляли].
Воду речную им дают - а они не берут!
Зерно полевое им дают - а они не берут!
“Труп с крюка отдай!” - сказали.
Светлая Эрешкигаль кургару и галатуру отвечает:
“Тело зто - вашей госпожи!”
“Тело это нашей госпожи, воистину, отдай!” - они сказали!
Труп с крюка они взяли.
И один - травой жизни и второй - водой жизни ее тела
коснулись.
Инанна встает.
Инанна из подземного мира выходит.
Ануннаки ее хватают.
“Кто из спускавшихся в мир подземный выходил невредимо из
мира подземного?
Если Инанна покинет “Страну без возврата”,
За голову голову пусть оставит!”
Инанна из подземного мира выходит.
И малые демоны “галла”12, как острые стрелы,
И большие демоны “галла”, как лес знаменный,
Со всех сторон ее окружили.
Тот, кто перед ней, - не гонец, но жезл у него в руке.
Тот, кто за ней, - не боец, но оружье у него на боку.
Они, что за нею идут,
Они, что за Инанной идут,
Не ведают голода, не ведают жажды,
Муки просеянной не едят,
Воды проточной они не пьют,
Из объятий человека вырывают жену,
От груди кормилицы отрывают дитя.
12
104
Äåìîíû “ãàëëà” - çëîáíûå äóõè ïîäçåìíîãî ìèðà, îñóùåñòâëÿþùèå åãî çàêîíû.
Инанна из подземного мира выходит.
Инанна из подземного мира вышла.
И посол Ниншубур к ногам ее пал.
В пыль повалился, рубищем рваным одет.
Демоны светлой Инанне молвят:
“Что ж, Инанна, вернись в свой город, а его мы схватим!”
Светлая Инанна демонам отвечает:
“Глашатай слов милосердных моих,
Вестник слов бысигрокрылых моих,
Мои наказы не преступал,
Мои приказы не забывал.
На холмах погребальных рыдал обо мне,
В доме собраний бил в барабан,
Храмы богов для меня обошел,
Лицо расцарапал, рот разодрал,
Тело изранил ради меня,
Рубище, точно бедняк, надел,
Был в Экуре, доме Энлиля,
Был в Уре, доме Нанны,
Был в Эреду, доме Энки,
Он вернул мне жизнь!”
“Что ж, пойдем в Умму, в Зигкуршаггу пойдем!”13
И вот в Умме, в Зигкуршагге,
Бог Шара к ногам ее пал.
В пыль повалился, рубищем рваным одет.
Демоны светлой Инанне молвят:
“Что ж, Инанна, вернись в свой город, а его мы схватим!”
Светлая Инанна демонам отвечает:
“Песни [пел] мне мой Шара,
Стриг мне ногти, чесал кудри.
Оставьте его, не берите его!”
“Что ж, пойдем в Бадтибиру, в Эмушкаламу пойдем!”14
В Бадтибире, в Эмушкаламе,
Бог Лулаль к ногам ее пал.
В пыль повалился, рубищем рваным одет.
Демоны светлой Инанне молвят:
“Что ж, Инанна, вернись в свой город, а его мы схватим!”
Светлая Инанна демонам отвечает:
Бог Лулаль, великий князь! Со мною справа, со мною слева!
Оставьте его, не берите его!”
“Тогда пошли в Хашхургулэдену, в Кулабе!”
За нею в Хашхургулздене, в Кулабе идут по пятам.
Думузи в одежде власти в царском покое сидит на троне.
Демоны-”галла” его схватили.
Семеро их - его грудь разодрали, его кровь излили,
Семеро их - словно в горячке на него напали,
Пастушью флейту, свирель его на глазах его разбили!
Она на него взглянула - взгляд ее смерть!
13
Óììà - ãîðîä íà ðåêå Òèãðå â þæíîì Äâóðå÷üå (ñîâð. Äæîõà), Çèãêóðøàãà - õðàì ýòîãî ãîðîäà,
âèäèìî, áîãà Øàðû. Áîã Øàðà áûë, ïî-âèäèìîìó, òàêæå óìèðàþùèì è âîñêðåñàþùèì áîãîì.
14 Áàäòèáèðà - ãîðîä â þæíîì Äâóðå÷üå (ñîâð. Ìàäàéí), Ýìóøêàëàìà - åãî ãëàâíûé õðàì, áîã Ëóãàëü áîæåñòâî-ïîêðîâèòåëü ýòîãî ãîðîäà.
105
Закричала она - в словах ее гнев,
Крик издала - проклятья крик:
“Его, хватайте его!”
Светлая Инанна пастуха Думузи отдала в их руки.
А они, те, что за нею шли,
Те, что за Думузи шли,
“Не ведают голода, не ведают жажды,
Муки просеянной не едят,
Воды проточной они не пьют,
Радости лону жены не дают,
Милых детей не целуют они,
Себе сыновей не рожают они,
Невесток от свекров уводят они!
Думузи рыдает, позеленел!
“Я к Уту на небеса в мольбе взываю!
О Уту, шурин ты мой, а я твой зять!
“В храм твоей матери я масло носил,
В храм Нингаль молоко я носил!
В лапы ящерицы руки мои преврати,
В лапы ящерицы ноги мои преврати!
От демонов моих ускользну я, не утащат они меня!”
[И Уту внял его мольбам,
Как благодетель, оказал милость,
В лапы ящерицы руки его превратил,
В лапы ящерицы ноги его превратил,
Он от демонов ускользнул, не утащили они его.]
[В погоне за ним обходят] страны,
Место его укрытия [ищут],
[Демоны руками] размахивают,
[Раверстые пасти] исходят [криком].
...........................................................
МАЛЫЕ ДЕМОНЫ ОТКРЫВАЮТ ПАСТИ, БОЛЬШИМ ДЕМОНАМ
МОЛВЯТ СЛОВО:
“А ну, пойдем-ка к светлой Инанне!”15
Демоны в Урук ворвались, светлую Инанну они хватают.
“Ну-ка, Инанна, вернись на путь, что сама избрала,- в
подземное царство отправляйся!
Куда сердце тебя посылало, вернись - в подземное царство
отправляйся!
В жилище Эрешкигаль вернись - в подземное царство отправляйся!
Повязку светлую, одеянье владычиц, не надевай, - в подземное
царство отправляйся!
Тиару светлую, корону приветную, сними с головы в подземное
царство отправляйся!
Краску на глаза не накладывай - в подземное царство отправляйся!
Сандалии на ноги не [надевай] - в подземное царство отправляйся!
Когда из подземного мира ушла, [себе замены ты не нашла!”]
[С такими словами! к светлой Инанне они ворвались!
Инанна в страхе в руку Думузи вцепилась16.
Íà÷àëî òåêñòà “Ìàëûå äåìîíû îòêðûâàþò ïàñòè...”. Ìîæíî ïðåäïîëîæèòü, ÷òî äåìîíû, íå ïîéìàâ Äóìóçè,
ñíîâà õîòÿò ñõâàòèòü Èíàííó.
15
106
“О юноша! Ноги свои в кандалы продень!
О юноша! В ловушку бросься! Шею в ярмо продень!”
И они крючья, шилья и копья подняли на него!
Медный огромный топор подняли на него!
О, юноша! Схватили его, повалили его,
Одежду его сорвали с него!
О, юноша! Руки скрутили ему, веревкою злой обмотали его!
Тканью страха закрыли лицо!
И юноша к Уту на небеса руки воздел:
“Уту, я же друг тебе! Меня, героя, знаешь ты!
Твою сестру я в жены брал,
А она в подземный мир ушла,
Она в подземный мир ушла,
Меня заменою отдала!
Уту, ты справедливый судья, да не схватят меня!
Руки мои измени, облик мой измени!
Из рук моих демонов ускользну я, не утащат они меня!
Горной змеею средь гор скользну,
К Гештинанне, сестре моей, душу мою принесу!”
Уту внял его мольбам,
Изменил его руки, изменил его лик.
Горной змеей он средь гор заскользил.
Думузи! Он соколом-птицею, быстрою птицей понес
свою душу,
И к Гештинанне принес свою душу.
Гештинанна взглянула на брата Расцарапала щеки, рот разодрала,
Оглядела - порвала на себе одежды,
Над стонущим юношей заголосила:
“О брат мой, о брат мой! О юноша! Пусть бы те дни не
[вернулись!]
О брат! О пастух! Амаушумгальанна! [Пусть бы те] дни не
вернулись!
О брат мой! Юноша! Без жены, без сына!
О брат мой! Юноша! Без друга-товарища!
О брат мой, юноша! Мать печалящий!”
А демоны-“галла” ищут Думузи, окружают его.
Малые демоны большим демонам молвят слово:
“Демоны без-роду-без-племени, без отца-матери, без
сестры-брата, без жены-сына!
Великое воинство, в часы заката ужас сеющее в мире!
Вы, демоны, человека [хватающие!]
Доброты-милосердия вы не знаете, радости сердца вы не ведаете!
А ну, пойдем-ка! На его страхи, на его душу, на его здравие
кто хочет глянуть?
К другу его мы не пойдем, к его шурину мы не пойдем,
К Гештинанне за пастухом пойдем!”
Демоны размахивают руками, ищут Думузи.
Разверстые пасти исходят криком.
Ïî òåêñòó “Â æàëîáàõ ñåðäöà...” òàêæå ìîæíî ïðåäïîëîæèòü, ÷òî Äóìóçè, óñêîëüçíóâ îò äåìîíîâ,
âåðíóëñÿ ê Èíàííå.
16
107
Демоны к Гештинанне явились.
“Где брат твой, скажи?” - спрашивают, а она молчит.
Близится небо, уплывает земля, а она молчит.
Земля приближается, небо ломается, а она молчит!
[Земля] приблизилась. Сорвали одежду, а она молчит!
Смолу на лоно ее излили, а она молчит!
Думузи в доме Гештинанны демоны не нашли.
[Малые] демоны [большим демонам] так молвят:
“А ну, пойдем-ка в священный загон!”
Нашли Думузи в [священном] загоне.
Окружили его, [схватили] его! Разыскали его, увидали его!
На юношу с криками накинулись, топором огромным
на землю повергли!
Чрево ножами вспороли ему, со всех сторон окружили его!
Сестра за брата [к жертве готова], [птицею вокруг брата]
кружится.
“О брат мой! На великие муки за тебя пойду! Мошкой слечу!”
.........................................................................................
Дева Инанна [так решила].........
По приговору Инанны свершилось.
[Дева Инанна] горько рыдает.
“Герой мой ушел, [погублен!]
Как теперь [решать судьбу?]
Твой срок - половина года, твоей сестры - половина года!
[День твой] да придет, и в день тот [вернешься!]
День твоей сестры придет, и в день тот она [вернется!]
Светлая Инанна за свою голову отдала голову Думузи!
Светлая Эрешкигаль!
Хороша хвалебная песнь тебе!
“В ЖАЛОБАХ СЕРДЦА...”
Текст, посвященный Думузи и сестре его Гештинане, толкующей мрачный сон
Думузи и пытающейся спасти его, тесно примыкает к циклу сказаний о нисхождении
Инанны в подземное царство и, возможно, является центральным эпизодом среди
рассказов о преследовании Думузи демонами “галла” и его трагической смерти.
В жалобах сердца он бежит по равнине.
Юноша в жалобах сердца бежит по равнине.
Думузи в жалобах сердца бежит по равнине.
Посох за плечи закинул, начинает плач:
“Плачь, о, плачь, о, плачь, равнина!
Плачь, равнина, рыдай, болото!
Раки в реке, плачьте - рыдайте!
Лягушки в реке, громко вопите!
Матушке моей - голосить по мне!
Матушке Туртур - голосить по мне!
Матушке,- где ее пять хлебов? - голосить по мне!
Матушке,- где ее десять хлебов? - голосить по мне!
Если о смерти моей не узнают,
Скажи, равнина, родимой матушке!
С меньшою сестрою меня да оплачет!”
108
Как в забытьи, как в забытьи,
Пастух лежал, как в забытьи,
Пастух лежал, как в забытьи,- он видел сны.
Встает ото сна,- сновиденье тревожно,
Трет глаза - кругом тишина.
“Приведите ее, приведите ее, сестру мою, приведите ее!
Гештинанну мою, приведите ее, сестру мою, приведите ее!
Грамотейку мою, приведите ее, сестру мою, приведите ее!
Певунью мою, приведите ее, сестру мою, приведите ее!
Чародейку мою, меньшую мою, сестру мою, приведито ее!
Ведунью мою, вещунью мою, сестру мою, приведите ее!
Мой сон! Я расскажу мой сон!
Во сне, сестра моя, во сне, мне во сне - виденье!
Тростники вокруг меня взошли, тростники вокруг меня взросли!
Одинокий тростник надо мною верхушкой склонился!
Из четы тростников, что растут вдвоем, один [удалился!]
Деревья толпой [обступили] меня!
На очаг мой священный льется вода!
Маслобойку священную рубит топор!
Мой кубок священный [свалился] с гвоздя!
Мой посох пастуший бежит от меня!
“Орел схватил ягненка в загоне!
Ястреб схватил воробья на плетне!
В пыли влачат мои козлята бородки синие!
Бьют в овчарне мои овцы кривым копытом!
Маслобойка цела, но молоко не льется,
Кубок цел, но не живет Думузи!
Тростниковый загон развеян ветром!”
Гештинанна Думузи отвечает:
“Брат! Твой сон нехорош! Вот мое толкованье!
Думузи! Твой сон нехорош! Вот мое толкованье:
Тростники вокруг тебя взошли, тростники вокруг тебя взросли То убийцы тебя подстерегли!
Одинокий тростник над тобою верхушкой склонился То родимая матушка над тобою склонится!
Из четы тростников, что растут вдвоем, один удалился Это ты и я, и один из нас удалится!
Деревья толпой обступили тебя То злодеи в укрытии схватят тебя!
На очаг твой священный льется вода Домом молчания станет загон!
Маслобойку священную рубит топор То злодеи руки тянут к ней!
Твой кубок священный свалился с гвоздя С колен матушки родимой падешь!
Твой посох пастуший бежит от тебя [Малые] “галла” его разломают!
Орел схватил ягненка в загоне Злодеи [тебя] по щеке ударят!
Ястреб схватил воробья на плетне Большие “галла” из хлева тебя утащат!
Маслобойка [цела], но [молоко] не льется,
109
Кубок цел, но не живет Думузи!
Загон тростниковый развеян ветром!
Кисти твои [охватят] оковы!
Руки твои опутают путы!
В пыли влачат твои козлята бородки синие В вихре до небес разметаю косы!
Бьют в овчарне твои овцы кривым копытом Ногтями, словно острым гребнем, из-за тебя расцарапаю щеки!”
Как только так она сказала:
“Сестра моя, взойди на холм!
Сестра моя, взойди на холм!
Сестра, когда взойдешь на холм,
Подобно тем, что взошли на холм,
Сердце свое, свой лик [успокой!],
Одежду на бедрах своих [оправь!]
Сестра моя, взойди на холм!
Сестра, когда взойдешь на холм,
Глянь с холма, [кругом оглянись!]
Ненавистных людям злодеев моих,
Плывущих рекою, не видно ль вдали?!
Колодки для рук [они несут!]
Колодки на шею [у них с собой!]
Снять-развязать их никто не может!”
Амагештинанна17 на холм поднялась,
Гештинанна [вытянула] шею.
Гештиндудуа18, ее подруга, [с нею рядом, дает ей] советы.
“Те, что хватают за горло, они [толпою] несутся!”
“Подруга моя, советчица, они [несутся?]”
“Тех, что хватают за горло, я их вижу!”
“Брат! Твои демоны пришли за тобой, [скройся в зарослях!]
Думузи! Твои демоны пришли за тобой, [скройся] в зарослях!”
“Сестра! Я скроюсь в зарослях, не выдавай меня!
Я скроюсь в частом кустарнике, не выдавай меня!
Я скроюсь в густой листве, не выдавай меня!
Я скроюсь в каналах Арали19, не выдавай меня!”
“Если я скажу, где ты, пусть псы твои меня пожрут!
Твои черные псы, пастушьи псы,
Твои злобные псы, хозяйские псы,
Пусть псы твои меня пожрут!
Другу своему [о том скажи],
Пусть друг твой [даст тебе] совет!”
[“Брат мой], друг, товарищ мой!
[Мои демоны] пришли за мной!
Слово [хочу] тебе сказать!
Друг мой! Я скроюсь в зарослях, не выдавай меня!
Я скроюсь в частом кустарнике, не выдавай меня!
Я скроюсь в густой листве, не выдавай меня!
Я скроюсь в каналах Арали, не выдавай меня!”
17Àìàãåøòèíàíà
- âèäèìî, âòîðîå èìÿ Ãåøòèíàíû, ìîæåò áûòü, ñ ëàñêàòåëüíûì îòòåíêîì.
Ãåøòèíäóäóà - ïîäðóãà Ãåøòèíàíû.
19 Àðàëè - îäíî èç íàçâàíèé ïîäçåìíîãî ìèðà, íî, âîçìîæíî, òàêæå áûëî è íàçâàíèåì êàêîé-òî îïðåäåëåííîé
ìåñòíîñòè.
18
110
“Если я скажу, где ты, пусть псы твои меня пожрут!
Твои черные псы, пастушьи псы,
Твои злобные псы, хозяйские псы,
Пусть псы твои меня пожрут!”
А они, те, что за царем20 шли, великим множеством за ним шли,
Не ведают голода, не ведают жажды,
Муки просеянной не едят,
Воды проточной они не пьют,
Даров смягчающих не берут.
Радости лону жены не дают.
Милых детей не целуют они,
Горький чеснок не жуют они,
Рыбу и лук не едят они.
К жителям Адаба за царем их двое пришло.
Шипы в обмелевших водах они, колючки в вонючих водах они.
Руки - столы, язык - дом большой.
К жителям Акшака за царем их двое пришло.
Каменный идол у них на шее висит.
К жителям Урука за царем их двое пришло.
“Меч - голова с плеч - на бедрах висит.
К жителям Ура за царем их двое пришло.
Одежды битвы быстрой на них.
К жителям Ниппура за царем их двое пришло.
Друг другу говорят: “Пошли-ка в загон и хлев!”
Схватили Гештинанну у загона и хлева.
Воду речную ей дают, [а она] не берет.
Зерно полевое ей дают, а она [не берет].
Малые демоны большим демонам [молвят].
“Мудрые демоны, живые демоны!
Великие демоны в расцвете жизни!
Сестра, открывшая убежище брата! Кто и когда видел такое?!
А ну, пойдемте к его другу!”
И вот они его другу
Воду речную дают, и он берет.
Зерно полевое дают, и он берет.
“Друг мой скрылся в зарослях, но я не знаю, где он!”
В зарослях искали они Думузи, они не нашли его.
“Он скрылся в частом кустарнике, но я не знаю, где он!”
В частом кустарнике искали они Думузи, они не нашли его.
“Он скрылся в густой листве, но я не знаю, где он!”
В густой листве искали они Думузи, они не нашли его.
“Он скрылся в каналах Арали, но я не знаю, где он!”
В каналах Арали отыскали они Думузи.
Думузи рыдает, позеленел.
“Моя сестра спасла мне жизнь, мой друг взял мою жизнь!
Сестра пошлет сына на улицу, каждый встретит его приветом!
Друг пошлет сына на улицу, никто не встретит его приветом!”
Окружили его, в лужу швырнули.
Аркан набросили, сеть накинули,
20
“Öàðü” èëè “ãîñïîäèí” - çäåñü, ïî-âèäèìîìó, ýïèòåò Äóìóçè.
111
Крепкой веревкою обвязали,
Пастуший жезл его сломали.
Идущий первым его колотит,
Последний - под локти схватил и волочит.
Кисти его охватили оковы.
Руки его опутали путы.
Юноша к Уту на небеса взмолился:
“Уту, ты мой шурин, а я твой зять!
В храм Эану я травы носил,
Свадебный дар в Урук [приносил!]
Светлые губы я целовал!
Светлое лоно Инанны [ласкал!]
Преврати мои руки в ноги газели,
Преврати мои ноги в ноги газели!
Я от демонов убегу!
В Кубиреш-Дильдареш душу мою принесу!”
Уту мольбам его внял благосклонно.
Как благодетель, оказал ему милость.
Превратил его руки в ноги газели.
Превратил его ноги в ноги газели.
И он от демонов убежал,
В Кубиреш-Дильдареш принес свою душу.
Демоны [ищут его, демоны] не [находят его!]
“А ну, пошли в Кубиреш!”
В Кубиреше схватили они Думузи.
Окружили его, в лужу швырнули,
Аркан набросили, сеть накинули,
Крепкой веревкою обвязали,
Пастуший жезл его сломали.
Идущий первым его колотит,
Последний - под локти схватил и волочит.
Кисти его охватили оковы.
Руки его опутали путы.
Юноша к Уту на небеса взмолился.
“Уту! Ты мой шурин, я - твой зять!
В храм Эану я травы носил,
Свадебный дар в Урук приносил.
Светлые губы я целовал,
Светлое лоно Инанны ласкал.
Преврати мои руки в ноги газели,
Преврати мои ноги в ноги газели,
К Белили-матушке душу мою принесу!”
Уту мольбам его внял благосклонно.
Превратил его руки в ноги газели,
Превратил его ноги в ноги газели.
И он от [демонов убежал],
К Белили-матушке душу свою принес.
К храму Белили подошел.
“Матушка, я не простой смертный, я супруг богини!
Воды проточной кабы я выпил!
Муки просеянной кабы я съел!”
Налила воды, просеяла муки, и он внутри храма сел.
112
Белили-матушка из храма вышла.
Когда матушка из храма вышла,
Демоны-“галла” ее увидели.
Если бы матушка убежища Думузи не знала,
Она так бы не взглянула,
Она так бы не закричала.
“А ну, пошли в храм Белили-матушки!”
В храме Белили-матушки схватили они Думузи.
Окружили его, в лужу швырнули.
Аркан [набросили, сеть] накинули,
[Крепкой веревкою] обвязали,
[Пастуший жезл] его сломали.
[Идущий первым] его [колотит],
[Последний - под локти схватил и волочит.]
Кисти [его] охватили [оковы,]
Руки [его опутали путы,]
[Юноша] к Уту на небеса взмолился:
“Уту! Ты мой [шурин], я - твой зять!
В храм Эану я травы [носил],
[Свадебный дар] в Урук приносил.
Светлые губы я [целовал],
Светлое лоно Инанны ласкал.
Преврати мои руки в ноги газели,
Преврати мои ноги в ноги газели,
В [священный] загон, в загон к сестре моей душу свою принесу!”
Уту мольбам его внял благосклонно,
Превратил его руки в ноги газели,
Превратил его ноги в ноги газели.
В священный загон, в загон к сестре душу свою он принес.
К священному загону, к загону сестры подошел.
Гештинанна подняла взор к небесам.
Гештинанна склонилась к земле.
Громким воплем небо и землю
Как плащом покрыла, обвила покрывалом.
Лицо расцарапала, рот разодрала,
Уши, щеки - взорам открытые - истерзала,
Лоно, чрево - взорам сокрытые - повредила.
“Брат! В переулок беги, сокройся!”
Если бы Гештинанна убежища брата не знала,
Она так бы не взглянула,
Она так бы не закричала.
“А ну, пошли! в загон и хлев!”
Первый демон вошел в загон и хлев,
Засовы хлева преподал огню.
Второй демов вошел в загон и хлев,
Посох пастуший предал огню.
Третий демон вошел в загон и хлев,
Маслобойку священную бьет топором.
Четвертый демон вошел в загон и хлев,
Кубок священный сбросил с гвоздя.
Пятый демон вошел в загон и хлев.
Маслобойка цела, но молоко не льется.
113
Кубок цел, но не живет Думузи.
Тростниковый загон развеян ветром.
_________
Песнь “каль-каль” - о смерти Думузи.
“ВЛАДЫКЕ ЗАКАТА - ГОРЕ!..”
Текст состоит из двух частей - плача Инанны по Думузи и рассказа о
преследовании Думузи демонами “галла”. Вторая часть полуразрушена, но частично
восстанавливается благодаря многочисленности вариантов рассказа о бегстве Думузи
от демонов. Плач Инанны по Думузи, один из многих ее плачей по нему, который как
будто противоречит жестокому поведению Инанны в мифе о нисхождении ее в
подземное царство, видимо, не воспринимался в сознании шумерийцев столь же
противоречиво, как в нашем: Инанна, равно как и другие божества, действует в мифах
как стихийная сила, сама подчиняясь неумолимым стихийным законам, она - часть
этой стихии. И, как богиня плодородия и цветущей жизни, она оплакивает гибель
этой жизни, воплощенной в образе Думузи (как будто бы не зная, что она
способствовала этой гибели, так же, как она в этот момент как будто бы не знает, что
Думузи, как символ вечного обновления, снова вернется на землю). Текст этот, может
быть, один из самых важных для понимания сложности и многозначности культа
умирающего и воскресающего божества, ибо пастуший бог Думузи здесь явно
связывается с жизнью растительной, а также, судя по некоторым намекам текста,
выступает и как царь (вождь) общины, заботящийся о ее плодородии, что, возможно,
являлось частью ритуала.
Владыке заката - горе! По супругу,
Госпожа восхода - по супругу,
Госпожа Эаны* - по супругу,
Госпожа Урука - по супругу,
Госпожа Забалама21 - по супругу О, горе супругу, о, горе другу!
О горе Эане, о, горе Уруку!
По супругу взятому, другу взятому!
По супругу убитому, другу убитому!
По супругу, в Уруке убитому, павшему,
В Кулабе, в Уруке убитому, павшему!
Кто в водах священных Эреду омывался недолго,
Кто мыльным корнем в Энуне натирался недолго22,
Кто матерь богов, как мать, почитал недолго,
Кто радостный долг неред девами города выполнял недолго,
Кто с могучими города состязался недолго,
Кто кургаров города оскоплял недолго23,
Кто, благородный, был могучим недолго Инанна по юному избраннику рыдает!
“Мой сладкий супруг, мой брат-супруг ушел!
21
Çàáàëàì - øóìåðñêèé ãîðîä, íåäàëåêî îò Óðóêà.
Êóïàíèå â ñâÿùåííûõ âîäàõ Ýðåäó (òî åñòü â Ïåðñèäñêîì çàëèâå) è â Ýíóíå (ñâÿòèëèùå - â Ýðåäó),
ïî-âèäèìîìó, ÷àñòü ðèòóàëà, ñâÿçàííîãî ñ êóëüòîì Ýíêè.
23 Ïî-âèäèìîìó, ðå÷ü èäåò î íåêîòîðûõ ñâÿùåííûõ ôóíêöèÿõ Äóìóçè êàê öàðÿ-æðåöà â êóëüòå áîãèíèÈíàííû.
22
114
Мой сладкий друг, мой брат и друг ушел!
Супруг мой с первыми травами ушел!
Друг мой с последними травами ушел!
Супруг мой, в поисках трав ходивший, травами взят!
Друг мой, в поисках вод ходивший, водами взят!
Мой юный избранник, как тростник, жестокой рукой из города
вырван!
Мой светлый, как соцветье травы, жестокой рукой из города
вырван!
В те дни, когда [в Уруке светлом],
В загоне священном [скрылся Думузи],
Козленка светлого [в жертву принес],
Хлеба светлые [в жертву принес],
[Большие] и малые демоны [собрались],
Семеро демонов могучих [собралось],
Семеро демонов на Думузи [напало].
Первый демон вошел в загон, [осмотрел загон, загон расшатал],
Второй демон вошел в загон, молоко свежее [землей закидал],
Третий демон вошел в загон, воду свежую землей [закидал],
Четвертый демон вошел в загон, кувшины [разбил, загон повалил]!
Пятый демон вошел в загон, пыль взметнул, вихрем прошел,
Шестой демон вошел в загон, загон тростниковый разметал.
Седьмой демон вошел в загон, а он, благородный, лежал, стонал.
Думузи в углу лежал и стонал.
Светлый супруг Инанны лежал и стонал.
“Господин! Мы за тобой! Подымайся, [иди за мной]!
Думузи-супруг! Мы за тобой, подымайся, иди [за мной]!
Друг Инанны, чадо Туртур, [подымайся], иди за мной!
Ты, чей ложен сон, брат Гештинанны, подымайся, иди [за мной]!
Твои овцы схвачены, ягнята похищены, подымайся, иди [за мной]!
Твои козы схвачены, козлята похищены, подымайся, иди [за мной]!
Тиару светлую на голову не [надевай, подымайся, иди за мной],
Повязку светлую на бедра [не надевай, подымайся, иди за мной]!
Посох пастуший священный не хватай, [подымайся, иди за мной!]
Сандалии на ноги не [надевай, подымайся, иди за мной!”]
Пастух [в мольбе руки простер:]
[“Я к Уту на небеса взываю!
О Уту, ты брат моей жены, я супруг твоей сестры,
В дом твоей матери я сливки носил,
В храм Нингаль молоко носил,
Свадебный дар в храм приносил,]
[Светлые губы я целовал,]
[Светлое лоно Инанны ласкал.]
[Преврати мои руки в ноги газели,]
[Преврати мои ноги в ноги газели,]
[От демонов моих ускользну я, не утащат они меня.]
[У плотин в степи спрячусь я, не утащат они меня,]
[У каналов в степи спрячусь я, не утащат они меня”.]
[Уту мольбам его внял благосклонно.]
[Как благодетель оказал милость.]
Превратил его руки в ноги газели,
Превратил его ноги в ноги газели.
115
Демоны на демонов [взглянули].
Малые демоны большим [молвят],
Демоны своим сотоварищам [молвят]
“Юноша! Он убежал [от нас],
Думузи! Он убежал [от нас!]
У плотин в степи [схватим его!]
Сторож плотин [поможет нам!]
У каналов в степи [схватим его],
Сторож каналов [поможет нам].
Перед стадом овечьим [схватим его],
Перед стадом газельим [схватим его],
Меж овец на привале [схватим его].
Меж овец его друга [схватим его],
За стадом овечьим [схватим его],
У друга его [схватим его!]
[Схватим его, свяжем его!]
...........................................................
У колен его матери [схватим его!]
Мать его [Туртур поможет ему!]
У доброй сестры его [схватим его!]
Сестра его [поможет ему!]
В доме светлой Инанны [схватим его!]
Инанна в ярости [выдаст его!”]
..................................................................
Светлый супруг Инанны так сказал:
“Нет травы - пожрали траву!
Нет воды - выпили воду!
Нет загона - развеян загон!
Нет овец - отвязаны овцы!”
Его, у которого не было крова, схватил, его демоны-“галла”.
108 строк плача о Думузи и Инанне на свирели “шем”.
"КОГДА ВВЕРХУ..." - ЭНУМА ЭЛИШ
ПОЭМА О СОТВОРЕНИИ МИРА
(в сокращении)
Введение, перевод поэмы и часть комментариев принадлежит В.К.Афанасьевой и
приводится по изданию: Я открою тебе сокровенное слово. М., 1981, с. 32-50, 284,
остальные комментарии являются выдержками из монографии Т.Якобсена и приводятся
по изданию: Якобсен Т. Сокровища тьмы. История месопотамской религии. М., 1995, с.
191-218. Курсивом выделены разрушенные фрагменты, лишь условно восстановленные
переводчиком.
Эпическая поэма о мироздании и возвышении главного бога города Вавилона,
Мардука, является частью новогоднего ритуала. В наставлении к проведению праздника
сказано: на четвертый день Нового года (месяца нисана - наш март-апрель) в главном
храме Мардука, Эсагиле, “жрец уригаллу после ужина в конце дня прочтет поэму перед
Мардуком (то есть перед его статуей) от начала до конца. Пока он будет читать, передняя
часть тиары Ану и трона Энлиля останутся покрытыми...”
116
Предполагаемое время создания поэмы - годы правления царя Агума II (XVI в. до н.э.),
однако язык поэмы кажется слишком поздним для этого периода, и все многочисленные
сохранившиеся версии и фрагменты поэмы не старше первого тысячелетия до н.э.
ТАБЛИЦА I
Когда верху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу* первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат*, что все породила,
Воды свои воедино мешали.
Тростниковых загонов тогда еще не было,
Тростниковых зарослей видно не было.
Когда из богов никого еще не было,
Ничто не названо, судьбой не отмечено,
Тогда в недрах зародились боги,
Явились Лахму и Лахаму и именем названы были.
И пока они росли и мужали,
Тогда родились Аншар и Кишар.
Они дни копили, множили годы,
И наследник их - Ану* - отцам своим равный.
Ану-первенца Аншар себе уподобил.
Нудиммуда сотворил по своему подобию Ану.
Нудиммуд, отцамп рожденный своими,
Он разумом светел, многомудр и всесилен,
Аншара, деда его, превзошел он премного,
Меж богов-сородичей нет ему равных1.
Толпой собираются сородичи-боги,
Тревожат Тиамат, снуют, суетятся,
Чрево Тиамат они колеблют
Буйным гамом в верхних покоях.
В Апсу не утихает их гомон2.
Но спокойна, безмолвствует Тиамат,
Хотя тягостны ей их повадки.
Не добры их пути, она же щадит пх.
Апсу, великих богов творитель,
Кличет Мумму-советника, так ему молвит:
Советник мой Мумму3, веселящий мне печень!
Давай пойдем-ка с тобой к Тиамат!
И они пошли, пред Тиамат воссели.
О богах, своих первенцах, думали думу.
Апсу уста свои открыл,
Кричит раздраженно, обратясь к Тиамат.
"Мне отвратительны их повадки!
Мне днем нет отдыха, покоя - ночью!
Их погублю я, дела их разрушу!
Да утихнут звуки, во сне да пребудем!”
Едва такое услышав, Тиамат
Взъярилась, накинулась на супруга,
В одинокой ярости вопияла горько,
Злобою полнилось все ее чрево.
"Как?! Порожденье свое уничтожим?!
117
Пусть дурны их пути - дружелюбно помедлим!"
Тут Мумму к Апсу обратился с советом,
Недобр и неласков совет был Мумму.
"Уничтожь, отец мой, их злые повадки!
Будут дни твои мирны, будут ночи покойны!"
Апсу то слышит - светлеет ликом,
Ибо злое он первенцам своим замыслил.
Тут обхватил он за шею Мумму,
Посадил на колени, ласкать его начал.
О том, что в совете они порешили,
Богам, своим первенцам, они сказали.
Услышали боги о том, заметались.
После затихли, безмолвно сидели.
Но разумом мудрый, хитроумный, искусный,
Всеведущий Эйа* придумал выход.
Он создал образ, завершил и закончил,
Заклинанье святое сотворил премудро,
Повторил громозвучно, отправил в Воды.
Излилась дремота, сном окружила Апсу усыпил он сном излиянным.
Цепененье охватило советника Мумму.
Эйа перевязь снял, сорвал тиару Апсу сиянием овладел он.
Апсу сковал он и предал смерти.
Он Мумму пленил, на засов его запер.
Он возвел над Апсу себе чертоги.
Надсмеялся пад Мумму, протащил на веревке.
Как разбил, уничтожил своих супостатов,
Укрепил над врагами победу Эйа.
Отдых вкусил в потаенном покое.
"Апсу" нарек он покои, кумирней сделал,
Для брака святого их предназначил4.
Там с Дамкиной, супругой, возлег Эйа в величье.
В покое судеб и предначертаний
Бог зачал мудрейшего из мудрых.
В Апсу зарожден был Мардук*.
И светлом Апсу зарожден был Мардук.
Эйa, родитель, там его создал,
Дамкина, мать его, породила.
Грудью богини был он вскормлен.
Благоговея, мать его питала.
Его лик был прекрасен, сверкали взгляды!
Изначально властна, царственна поступь!
Узрел его Эйа, отец-творитель, Весельем и радостью наполнилось сердце.
Он воспринял его совершенство,
Наградпл его божьей силой двойною.
Он ростом велик, среди всех превосходен,
Немыслимо облик его совершенен Трудно понять, невозможно представить.
Четыре глаза, четыре уха!
Он рот раскроет - изо рта его пламя!
118
Он вчетырежды слышит мудрейшим слухом,
И всевидящи очи - все прозревают!
Средь богов высочайший, прекраснейший станом,
Мышцами мощен, ростом всех выше!
"Малыш мой, сыночек! Малыш мой, сыночек!
Сыночек-солнце! Солнышко божье!"
Нимб его - десяти богов сиянье!
Пятьдесят сияний его окружает!
Породил Ану четыре ветра,
Вложил ему в руки - "Подарок сыночку!" Он сотворил ураганы и вихри,
Он топи создал, что гнетут Тиамат.
Днем и ночью томится, мятясь, Тиамат,
Тяжко богам, нет покоя от ветров,
Зло задумали своим чревом,
Тиамат, праматери, так они молвят:
"Как Апсу любимого твоего убивали,
Не пришла ты на помощь, сидела молча.
Четыре вихря ужасных сотворил Ану,
Твое чрево трясется, и мы бессонны!
Апсу твои любимый да падет на сердце!
И Мумму пленный,- одна ж ты осталась!
Не ты ль наша матерь? И мечешься в страхе!
Нac, что так маются, нас ты не любишь!
В бессоннице высохли наши очи!
Сбрось ярмо, и покой получим!
Сразись, отомсти за Апсу и Мумму!
Порази врагов, преврати их в тени!
Услыхала Тиамат - ей любы речи.
"Благо - совет ваш, ураган поднимем!
Уничтожим богов в разгаре битвы!
Сраженье устроим, богам отплатим!"
Они вокруг Тиамат столпились,
Днем и ночью, взбешенные, помышляют о мести,
Львы рычащие, они готовятся к бою.
Держат совет, дабы устроить битву.
Матерь Хубур, что все сотворяет,
Неотвратимое множит оружие, исполинских делает змеев!
Остры их зубы, их клыки беспощадны!
Она ядом, как кровью, их тела напитала,
В Ужас драконов свирепых одела,
Окружила нимбами, и богам приравняла.
Увидевший их - падет без силы!
Если в битву пойдут, то уже не отступят!
Гидру, Мушхуша, Лахаму из бездны она сотворила,
Гигантского Льва, Свирепого Пса, Скорпиона в человечьем обличье,
Демонов Бури, Кулилу и Кусарикку.5
Безжалостно их оружие, в битве они бесстрашны!
Могучи творенья ее, нет им равных!
И еще сотворила одиннадцать этим подобных!
Из богов, своих первенцев, что совет составляли,
Кингу избрала, вознесла надо всеми 119
Полководителем, Главным в Совете,
С оружьем битвы скликающим к бою,
Распределителем добычи.
Всех отдала под власть его, на престол посадила.
"Надо всеми в Совете тебя вознесла я!
Все божьи решенья в твою руку вложила!
Всех ты превыше, супруг мой единый!
Над Ануннаками* вознесу твое имя!"
Таблицы судеб ему вручила, на груди его укрепила.
"Лишь твои неизменны приказы, уст твоих нерушимо Слово!”
Ныне, как Кингу взнесен, дали сан ему Ану,
Средь богов, сынов его, судьбу он судит.
"Твоих уст речения да исторгнут пламя!
Яд, что собрали мы, вражью мощь да погубит!
TАБЛИЦА II
(Содержит 129 строк)
Эйа узнает о приготовлениях Тиамат к бою и идет к Аншару, чтобы сообщить об
этом. Его рассказ - дословное повторенив строк 129 - 162 таблицы I. Аншар в
растерянности и гневе. Он предлагает Эйе - победителю Апсу и мудрейшему из богов
- попытаться усмирить ярость Тиамат. Текст ответа Эйи разрушен, но из
сохраннвшихся отдельных слов и из дальнейшего контекста ясно, что он советует
отправить Апу на разведку и переговоры с Тиамат. Ану идет, но, взглянув на
Тиамат,возвращается в страхе: ему не осилить ее, он не осмелился дажо предстать
перед нею. Боги в тяжком раздумье. И тут Аншар вспоминает о юном Мардуке.
Мардук, которого предварительно наставляет Эйа, предстает перед богами. Он
согласен сразиться с Тиамат, но выдвигает свои требования:
"Если я мстителем за вас стану,
Чтоб Тиамат осилить и спасти ваши жизни,Соберите Совет, возвысьте мой жребий!
В Убшукине радостно все вместе воссядьте!
Мое Слово, как ваше, да решает судьбы!
Неизменным да будет все то, что создам я!
И никто приказ моих уст не отменит!
TАБЛИЦА III
(Содержит 138 строк)
Аншар отправляет Гагу, своего посла, к Лахму и Лахаму. Гага должен изложить
старейшим богам все события. Рассказ о подготовке Тиамат к бою повторяется, таким
образом, дважды - устами Аншара, как поручение, и затем уже непосредственно устами Гаги. Гага сообщает и об условиях Мардука. Узнав о злодеяниях Тиамат,
Лахму и Лахаму разражаются стенаньями. Затем все собираются па Совет.
Они собрались и отправились вместе Все великие боги, что решают судьбы.
К Аншару пришли, Убшукину заполнили.
Поцеловали друг друга, обнялись в Совете.

120
Óáøóêèíà - çàë ñîâåòà áîãîâ.
Повели беседы, на пиру воссели.
Вкусили хлеба, вина испили.
Сладкое питье в нутро их бежало.
Отяжелели плотью они от пива.
Взвеселились весьма, взыграла пх печень,
И Мардуку, мстителю, вручили судьбы.
TАБЛИЦА IV
Ему воздвигли престол почета.
Пред отцами он сел для участья в Совете.
"Сколь же славен ты меж богов великих!
Несравненна судьба твоя, твое Слово - Aнy!
Мардук, славнейший средь богов великих!
Несравненна судьба твоя, твое Слово - Aнy!
Непреложно отныне твое повеленье,
Вознести, ниспровергнуть - в руке твоей ныне!
Твои истинны речи, слова не ложны,
Ни один из богов твоих границ не преступит!
Ты - опора и мудрость храмов божьих,
В их святилнщах место займешь ты отныне!
Лишь ты, о Мардук, наш отомститель!
Надо всей вселенной мы даем тебе царство!
Воссядь же в Совете, твое Слово владычно!
Да будет без промаха твое оружье, да поразит оно вражью силу!
Кому веришь ты - спасена того жизнь, о Владыка!
Но бога, что злое замыслил,- погуби его душу!"6
Звезду меж собою они положили.
Первородному Мардуку так сказали:
"Ты возвышен, Владыка, надо всеми богами!
Уничтожить, создать - прикажи, так и будет!
Промолви же Слово - звезда да исчезнет!
"Вернись!" - прикажи - и появится снова!"
По слову уст его звезда исчезла.
"Вернись!" - приказал, и она появилась.
Боги-отцы, силу Слова увидя,
Ликовали и радовались: "Только Мардук - властитель!"
Дали жезл ему, трон и царское платье,
Оружье победное, что врагов поражает.
"Ступай же, жизнь прерви Тиамат!
Пусть ветры развеют ее кровь по местам потаенным!
Как боги-отцы решили судьбу Владыки,
Путем удачи, дорогой успеха пустили.
Он лук избрал оружием в битве,
Изготовил стрелы, тетиву приладил.
Булаву схватил он своею десницей,
Лук и колчан на боку повесил.
Выпустил молнию перед собою,
Сверкающим пламенем наполнил тело.
Он сделал сеть: уловить изнутри Тиамат
Он четыре ветра поставил, ничто из нее чтоб не вышло,
Дар отца его Ану, он вдоль сети расставил ветры.
121
Он создал Разрушающий Ветер, Ураган и Песчаную Бурю,
Четыреждымощный ветер, Семишквальный, Мятежный,
Непостоянный Ветер.
Он направил ветры, что сотворил он,- всю семерицу,
За ним они встали - изнутри сотрясать Тиамат.
Потоп, оружие грозное, поднял Владыка.
На страшную взошел колесницу - непобедимых Вихрей.
Oн их поставил, он впряг всю четверку в упряжку:
Душегубца, Злодея, Топчуна, Быстроскока.
В оскале их пасти, их клыки ядовиты.
Покоя не ведают, убиение знают.
Он поставил направо Бой Свирепый и Натиск,
А налево поставил Отпор - отраженье ударов.
Ужасом, словно плащом, он покрылся.
Он главу окружил сиянием грозным.
Вышел Владыка, вперед устремился,
К Тиамат яростной путь свой направил.
Вложил в уста свои заклинанье,
Ядовитые травы зажал в руке он.
И тут вокруг него заметались, боги вокруг него заметались,
Боги, отцы его, заметались, боги вокруг него заметались.
Владыка приблизился заглянуть в Тиамат,
Кингу, супруга ее, разведать планы.
Глндит - и сбивается его походка,
Мутится разум, мешаются мысли.
И боги-помощники, что с ним рядом стояли,
Потемнели лпком, как героя узрели.
Заклинанье он кинул - Тиамат не двинула шеей.
На устах ее - дикая злоба, в уме - вероломство.
"Что же ты вышел и боги сгрудились так тесно?
С мест своих они на твое посбивались место?!"
Потоп, оружие грозное, поднял Владыка.
Тиамат взбешенной, так он ей крикнул:
Что ты для виду добро предлагаешь,
А сердцем злобным измышлнешь сраженье?
Кричали сыны - отцы их презрели,
А ты, их праматерь, ненавидишь милость!
В полюбовники Кингу ты избрала,
В сан Ану ввела, ему не должный!
Владыке богов Аншару ты уготовила злое!
И богам, отцам моим, ты такое зло замышляешь!
Да будут войска твои готовы, да будет поднято оружье!
Становись! Ты и я сойдемся в сраженье!”
Когда это услыхала Тиамат,
В мыслях помутилась, потеряла рассудок.
Взревела, вверх взвиваясь, Тиамат,
От подножья до верха сотряслась ее туша:
Чары швыряет, заклинанья бормочет.
А боги к сраженью оружие точат.
Друг на друга пошли Тиамат и Мардук, из богов
он мудрейший,
Ринулись в битву, сошлись в сраженье.
122
Сеть Владыка раскинул, сетью ее опутал.
Злой Вихрь, что был позади, оп пустил пред собою,
Пасть Тиамат раскрыла - поглотить его хочет,
Он вогнал в нее Вихрь - сомкнуть губы она не может.
Ей буйные ветры заполнили чрево,
Ее тело раздулось, ее пасть раскрылась.
Он пустил стрелу и рассек ей чрево,
Он нутро ей взрезал, завладел ее сердцем.
Ее он осилил, ей жизнь оборвал он.
Труп ее бросил, на него наступил он.
Как убил он предводительницу Тиамат, Рассеялось войско ее, разбежались отряды.
А боги-соратники, что с ней выступали,
От страха дрожа, назад повернули,
Убежали, жизни свои спасали,
Но в кольце оказались, ускользнуть не сумели.
Он в плен их забрал, разбил их оружье.
Брошены в сеть, очутились в ловушке.
По углам забившись, рыдали тяжко.
Понесли паказанье - в заключенье попали.
А одиннадцать, те, что грозили страхом,
Скопище тварей, что шло с ней справа,
Он бросил в оковы, связал им руки,
Все их воинство он растоптал под собою.
И Кингу, что был надо всеми главным, Он сковал его, Демону Смерти предал.
Он вырвал таблицы Судеб, что достались тому не по праву,
Опечатал печатью, на груди своей спрятал.
Как разбил, уничтожил он своих супостатов,
Как бык растоптал врагов надменных.
Укрепил над врагами славу Аншара.
Мечты Нудиммуда исполнил Мардук храбрейший,
Над богами закованными он закрепил победу.
К Тиамат, что он одолел, он снова вернулся.
На ноги Тиамат наступил Владыка.
Булавой беспощадной рассек ей череп.
Он разрезал ей вены, и поток ее крови
Северный ветер погнал по местам потаенным,
Смогрели отцы, ликовали в веселье.
Дары заздравные ему послали.
Усмирился Владыка, оглядел ее тело.
Рассек ее тушу, хитроумное создал.
Разрубил пополам ее, словно ракушку.
Взял половину - покрыл ею небо.
Сделал запоры, поставил стражей, Пусть следят, чтобы воды не просочились.
Пересек небосвод, обозрел пространство.
Подобье Апсу, чертог Нудиммуда, он измыслил.
Размеры Апсу измерил Владыка.
Отражепье его - Эшарру7 создал.
Эшарру, кумирню, что поставил на небе.
Ану, Эплилю и Эйе в их созвездьях-святилищах
123
устроил стоянки.
TАБЛИЦА V
(Содержит 156 строк)
Он устроил стоянки богам великим.
Звезды-планеты, подобья богов, он сделал.
Он год разделил - начертил рисунок:
Двенадцать меснцев звездных расставил он по три.
Когда начертил он на небе рисунок дней года,
Закрепнл он стоянку Неберу, дабы центр указать всем звездам.
Никто бы не погрешил, не стал бы небрежен!
По сторопам Неберу он сделал стоянки Энлилю и Эйе8.
С обеих небесных сторон открыл он ворота.
Он затворы поставил справа и слева.
Он зенит во чреве Тиамат поставил.
Дал сияние Месяцу - хранителю ночи!
Научил его сотворению дня - для распознания суток!
Не прекращая, весь месяц, изменяй рисунок тиары9 !
Вначале, над страною вздымаясь,
Рога тиары взноси до дня шестого!
В день седьмой появись в половине тиары!
На пятнадцатый день удвой половины - и так каждый месяц!
Когда ж солнце тебя на горизонте узреет,
Уменьшайся в короне, отступай обратно!
Исчезая, к дороге солнца приблизься,
И на тридцатый день вновь вставай против солнца!
(Разбито более двадцати строк)
Когда дни справедливые солнцу назначил,
Стражей дня и ночи поставил,
Истеченье слюны Тиамат
Мардук собрал и согнал ее в тучи,
Сгрудил ее в облака кучевые.
Веянье ветра, дожди и холод,
Воздымание бури - ее слюны истеченье, Распределил, своей власти доверил.
Он поставнл главу Тиамат, он на ней гору насыпал.
Он бездну открыл - устремились потоки.
Тигр и Евфрат пропустил он сквозь ее очи10.
Ее ноздри заткнул он - накопил там воды.
Насыпал на грудь ее гору крутую.
Дабы воды собрать, устроил ямы.
Загнул ее хвост, скрутил как веревку,Укрепить Апсу под ногами своими.
Сделал ляжки ее опорою неба.
Отделил половину ее - поставил землю.
Он прах закрепил внутри Тиамат.
Сеть размотал, освободил ее тело.
Так создавал он небо и землю.
124
Связь небес и земли скрепил он прочно.
Затем он назначил свон ритуалы, установил свои обряды.
Бразды правленья велел взять Эйе.
Таблицы судеб принес, что забрал у Кингу,Дар заздравный,- одарил ими Ану.
Остальная часть таблицы посвящена рассказу о триумфе Мардука, о дарах и
славословии богов старшего поколения. Мардук предлагает богам построить
святилище для совместного отдыха - подобье Апсу. Боги отвечают ему новой хвалой
и предлагают с помощью Эйи продолжить сотворение.
ТАБЛИЦА VI
Мардук, речи богов услышав,
Сердцем задумал искусное сделать,
Уста открыл он и молвит Эйе,
Что в сердце задумал, в уме замыслил:
"Кровь соберу я, скреплю костями,
Создам существо, назову человеком.
Воистину я сотворю человеков.
Пусть богам послужат, чтоб те отдохнули.
Божьи пути изменю и улучшу:
Почитаемы - все, но два будут рода".
Эйа ответил, слова промолвил,
Совет добавил, чтоб богов успокоить:
"Да будет выбран один из братства,
Он да погибнет - люди возникнут!
Великие боги пусть соберутся Один - виновник, отпущение - прочим!
Мардук собрал богов великих,
С милостью принял, изрек указанье.
Почтительно боги ему внимали.
К Ануннакам обратил Владыка речи:
"Если верны ваши прежние клятвы,
Истинно ныне мне да ответьте Это кто замыслил сраженье,
Взбаламутил Тиамат, устроил битву?
Да будет схвачен устроивший битву,
Его покараю, вы ж мирно живите!”
Отвечали Игиги, великие боги,
"Царю-божеству-небес-и-земли",
Советнику божьему, своему господину:
"Это Кингу устроил сражепье,
Взбаламутил Тиамат, затеял битву!”
Связали его, притащили к Эйе.
Объявили вину его, кровь излили.
Людей сотворил он на этой крови,
Дал им бремя божье, богам же - отдых.
Как Эйа, мудрейший, род людской создал,
Возложил на него божье бремя!
125
Непостижимо для разума зто деянье По замыслу Мардука Нудиммуд исполнил!
Разделил тогда Мардук, Владыка божий,
Всех Ануннаков, дольних и горних,
К Ану приставил - охранять решенья.
Триста на небе он выставил стражей.
Земле такую же долю назначил.
Шестьсот поселил их на земле и небе.
Когда отдал он все приказанья,
Ануннакам небес и земли назначил судьбы,
Ануннаки уста свои открыли,
К Мардуку, владыке богов, обратили слово:
Ныне, владыка ты наш, как вольности нам ты назначил,
Благодарностью нашей тебе что еще будет?
Кумирню воздвигнем, наречем ей имя!
Почивальню твою, в ней и мы започуем, и мы отдохнем в ней!
Мы заложим святилище, место престола!
В день, когда мы прибудем, и мы отдохнем там!"
Как услышал Мардук эти речи,
Словно ясный день просиял он ликом:
"Врата бога" постройте, как вы возжелали!
Кирпичи заложите, создайте кумирню!"11
Лопатами замахали Ануннаки.
В первый год кирпичи для храма лепили.
По наступленье второго года
Главу Эсагилы*, подобье Апсу, воздвигли.
При Апсу построили зиккурат высокий.
Ану, Энлилю и Эйе, как и в Апсу, поставили там жилища.
В величье Мардук воссел перед ними.
От подножья Эшарру они осмотрели до рогов зиккурата12.
Когда же закончили Эсагилу,
Все Ануннаки молельни себе воздвигли.
Триста Игигов земли, триста - небес,
Шестьсот из Апсу,- всех их собрал он,
Владыка, в святилище, что жильем его стало.
Он богам, отцам своим, пир там устроил.
Вот Вавилон - "Врата божьи" - жилье ваше ныне!
Радуйтесь в нем, веселитесь, ликуйте!"
Места свои заняли великие боги,
Расставили кубки, на пиру воссели.
Когда ж завершили веселый праздпик,
Возвышенное в Эсагиле сотворили:
Все уставы назначили, все предначертанья,
Всем богам закрепили места на земле и на небе!
Великие боги - пятьдесят их воссело.
Семь богов Судьбы - выносить решенья - определили.
Лук, оружье свое боевое, положил перед богами Владыка.
Сеть, что он сотворил, отцы его боги узрели.
Оглядели лук, его форма искусна,
Хвалили рук его творенье.
Лук пред Советом богов воздел и вымолвил Ану,
Поцеловав: "Воистину - зто дитя мне!"
126
Нарек Ану Лук именами:
"Долгодрев" - его первое, "Победитель" - второе,
Третьим станет "Созвездие Лука" - в небесах ему дал сиянье!
Меж созвездий дал место ему, меж богов, его братьев!
Так Луку судьбу назначнл Ану,
Престол воздвиг - меж богов высочайший
И в Совете богов тот Лук поселил он.
Собрались на Совет великие боги.
Укрепили, упрочили Мардука долю Сами себя обрекли проклятью13,
Поклялись водой и елеем, горла коснувшись:
Над всеми богами ему дали царенье,
Над богами небес и земли власть ему дали.
Величал его Аншар - нарекал Асаллухи.
К речению уст его склонимся покорно!
Отверстым устам его да внемлют боги!
Горе и долу прочны его указапья!
Да будет возвышен наш сын-отомститель,
Славна его власть, да не будет ей равных!
Детищ своих, черноголовых14, воистину пастырем он будет!
Во веки веков, да не позабудут, да назовут они его деянья!
Да установят его отцам великие хлебные приношенья!
Да позаботятся об их храмах, в благочестии содержать да будут!
Да будут зажжены воскуренья, да побудят они людей к
заклинаньям!
Подобье того, что на небе он создал, на земле да сделано будет!
Черголовых да научит почитать его боязливо!
Да помнят люди, да взывают к богу!
По словам его уст да чтят богиню!
Божествам да приносят хлебные жертвы!
Без небреженья богов да содержат!
Пусть страны свои они возвысят, пусть храмы свои
они воздвигнут!
Воистину поделят богов черноголовые между собою!
Нам же, сколько бы имен мы ему ни давали,
главное - он воистину бог наш!
Назовем же пятьдесят имен его ныне!15
Да будут славны его дороги, да будут равны им его деянья!
Мардук!
Так отец его Ану нарек от рожденья!
Он создатель водопоев и пастбищ, обогащает он их загоны!
Он, кто своим оружьем-потопом поражает своих супостатов!
Кто богов, отцов своих, от напасти нзбавил!
Он, Сын-Солнце, меж богами сияет В сиянии его блеска да будут ступать они вечно!
Людей, что он создал, дал им жизни,
Дал им бремя божье, а богам свободу Создать и разрушать, казнить и простить Воистину, то в его лишь власти, со страхом почтительным
на него да взирают!
Марукка - о да, это бог их, их сотворитель!
Он, кто радует сердца Ануннаков, успокаивает Игигов!
127
Марутукку - он прибежище стран, городов и народов!
Этим именем навеки люди его восславят!
Мершакушшу - яростный и разумный,
разгневанный и великодушный,
С сердцем просторным, с печенью доброй!
Лугальдимеранки имя его, так наречен он был в Совете!
Его уст реченья мы возносим надо всеми богами, его отцами!
Он воистину владыка надо всеми богами земли и неба!
Царь! От его приказаний в страхе боги горе и долу!
Наделугальдимеранки - этим именем его мы назвали,
он - всех богов советник!
Он, кто нам в невзгодах наших на земле и в небе дал приюты!
Он, кто закрепил стоянки всем Игигам и Ануннакам!
От этого имени его дрожат и трепещут в кельях боги!
Асаллухи - имя его, коим нарек отец его Ану!
Меж богов он воистину мудрейший и мощный!
Как в его имени то звучит - стран и богов он дух-покровитель!
Он, кто спас в двоеборье могучем наши обители от разрушенья!
Асаллухинамтила - бог, сохраняющий жизнь, так
во второй раз его назвали!
Ибо, как собственные творенья, богов пораженных он исцеляет!
Владыка! Светлыми заклинаньями богов умерших он оживляет!
Он, разрушающий супостатов! Хвалу ему да вознесем мы!
Асаллухипамру - светоч, так в третий раз его нарекли мы!
Сияющий бог, что наши пути освещает!
Так по три имени дали ему Аншар, Лахму и Лахаму,
И богам, сынам своим, молвили слово:
Нарекли мы его тремя именами каждый,
Ныне и вы, нам подобно, ему имена нареките!"
Возликовали боги, приказ тот услышав,
В Убшукине они обменялись советом.
"Сыну-воителю, отомстителю нашему,
Ныне нашей опоры да восславим Имя!"
В Совете воссели - одарять Судьбою,
Соблюдая обряд, нарекать ему Имя.
TАБЛИЦА VII
(Содержит 162 строки)
Строки 1 - 142 продолжают перечисление остальных пятидесяти имен Мардука,
каждое из которых снабжено многочисленными эпитетами и распространенными
определениями - расшифровкой смысла имени.
Пятьюдесятью именами величая, великие боги16,
Пятьдесят имен нарекли, деянья его возгласили.
Да удержат их, да откроет их Первый,
Мудроумный и сведущий да обмыслят их вместе!
Отец повторит их, да обучит сына,
Правителя, пастыря да внемлют им уши!

128
Ëóãàëüäèìåðàíêè - Öàðü-áîæåñòâî-íåáåñ-è-çåìëè (øóìåð.)
К Мардуку, Энлилю богов, да не будут небрежны!
Чтоб цвела бы страна, и он сам был во здравье!
Крепко Слово его, неизменны Приказы,
То, что из уст его, ни один из богов не отменит!
Если глянет он гневно,- не склонит выи,
Его ярости бог ни один не перечит!
Не постичь его сердца, не объять его разум.
Согрешитель, неправедник пред очами его предстанут!
Откровение это, что Первому явлено было, Записав, сохранил он, дабы в грядущем узнали.
Отца17 Мардука, что богов сотворил, Игигов,
Да восславят навеки, да назовут его имя!
О Мардуке песнь величальную да услышат,
О том, кто Тиамат осилил и взял себе царство!
Комментарии
В данном описании начало мира изображается в виде водного хаоса, в
котором смешаны божество пресных подземных вод, Апсу/Абзу, и божество
соленых морских вод - Тиамат.
Не существовало ничего иного.
Отсутствовала сама идея неба над головой, не было и земли внизу, как не
было и ни единого островка или болота; не было и никого из богов.
Затем посреди этих вод явились на свет два бога - Лахму и Лахаму. Текст
прямо указывает на то, что, зачатые Апсу, они были порождены Тиамат; а их
имена говорят о том, что они представляют собой ил, образовавшийся в
первородном океане. Они, в свою очередь, породили Аншара и Кишара горизонт: окружность небесную и соответственно окружность земную, Аншар и
Кишар породили бога по имени Ану (аккадский вариант имени бога небес
“Ан”), и Ану породил Нудиммуда, более известного нам под именами Энки и
Эйя. Он - бог текучих вод, рек и болотистых проток.
Основное содержание поэмы известно нам в более ранней и полной
форме из великого месопотамского списка “Ан=Анум” и может быть дополнено
материалами других древнейших шумерских мифов. Это позволяет понять ее
изначальный смысл.
Догадки, посредством которых дители древней
Месопотамии пытались проникнуть в тайну происхождения мира,
основывались, очевидно, на непосредственном наблюдении процесса
рождения новой земли.
Почва в Месопотамиии - аллювиальная,
образованная наносами речного ила. Такова она в устьях рек, где пресные
воды (Апсу) впадают в соленые воды моря (Тиамат), осаждая свой груз ила
(Лахму и Лахаму), который образует новую землю по направлению к истокам.
Этот изначальный ил осаждался по краям первичного океана, образуя сперва
горизонт (Аншар и Кишар), а затем, нарастая по направлению к центру, - два
больших диска (Ан и Ки - небо и земля), которые в конце концов были
насильно разделены их сыном - богом бури Энлилем. Энлиль был отцом
Нудиммуда-Эйи.
Эпос “Энума элиш” модифицирует сюжет в двух моментах. Во-первых,
здесь исключаются из генеалогии жена неба, Ки, ее сын Энлиль и супруга
Энлиля - Нинлиль; отцовство передается от Ану - он же Ан, бог неба, Нудиммуду, породившему героя нашего эпоса, Мардука. Во-вторых, эпос
одухотворяет первоначальный, исходный сюжет. Вместо рассказа о главных
элементах космоса - подземных водах, море, горизонте, иле, земле, небе и
пр., и нуминозных (сакральных - сост.) силах, стоящих за ними, повествуется
только о “богах” этих явлений.
Он представляет теогонию, которая
1
129
развертывается в мире одних только потенциальных возможностей.
О
создании соответствующих реальностей космогонии в эпосе рассказывается
гораздо позже.
2
Рождение богов вносит в мир новый принцип - принцип движения,
деятельности. Новые божества составляют резкий контраст с поколением
прародителей, символизирующих недвижность и бездействие. В характерной
для мифа манере этот контраст подается в виде драматической ситуации:
собравшись вместе, боги пускаются в пляс.
3 Прислужник Апсу, Мумму, с которым мы встречаемся здесь впервые, - это,
судя по его имени mummu (“форма”, “матрица”), один из аспектов “образа”.
Вероятнее всего, он олицетворяет волю единственной из существовавших
тогда форм - архетипа водной стихии.
4 Слушателям той эпохи смысл этого этого отрывка, по-видимому, был гораздо
яснее, чем нам. Для лучшего понимания необходимо пристальнее вглядеться
в текст. Эйя прибегает к заклинанию, т.е. к подкрепленному магией приказу:
власть древним представлялась как сила, изначально присущая повелениям, такая сила, которая требует послушания и находит претворение в
действительности.ким образом осуществляется замысел космического
масштаба: Апсу погружается в вечный сон - сон, охраняющий подземные
пресные воды невозмутимо спокойными. Непосредственно над ними
воздвигается чертог Энки - храм в Эреду, построенный на водах лагуны. Энки
восседает там и стережет Мумму, “первичный водный образ”, дозволяя
явиться на свет другим формам, помимо водных, создавая возможность
существования нынешнего мира с его многообразием форм.
Заметим, что эта первая победа богов одержана одним богом,
действующим по своей собственной инициативе, а не совместными усилиями
всего божественного сообщества. Миф опирается еще на примитивный
уровень социальной организации - фактическую анархию, когда опасность для
общины ликвидируется посредством индивидуального постурка одного из
наиболее могущественных его сочленов - и Апсу, и Эйи. Борьба здесь пока
еще не выходит за рамки семьи-общины.
5 Не всегда точно известно значение слов, обозначающих сложных,
смешанных чудовищ, поэтому перевод может быть спорным. Мушхуш мифический дракон Мардука, изображавшийся с длинной птичьей шеей, со
змеиным языком, с хвостом в виде змеи, с рогами, львиными передними и
птичьими задними лапами. Лахаму (не одно и то же, что Лахаму - супруга
Лахму) - водяное чудовище. В шумерских мифах их число 50, они спутники и
свита бога Энки-Эйи. Кулилу - человек с рыбьим хвостом, но, возможно, и
рыбокозел - один из спутников бога Энки-Эйи. Кусарику - возможно, гигантский
бизон с человечьим торсом или лицом; иногда это слово переводят также
человек-рыба. (прим. В.К.Афанасьевой)
6 Таким образом, Мардук наделяется гражданской властью возносить и
низвергать, не спрашивая остальных богов, а также ответственностью за
надлежащую сохранность храмов; ему даются и военная власть,
“царственность”, требующая безоговорочного подчинения, и разящее без
промаха оружие, и право миловать или убивать пленных врагов.
7
Эшарра - “дом множества” (шар обозначает число 3600). Иногда так
называли и другие храмы. Здесь и далее речь идет о создании храма на небе
как отражения, двойника, всего того, что впоследствии будет создано на
земле. (прим. В.К.Афанасьевой)
8 Дословно: “установил он жилище Неберу для укрепления их связей с
центром”. Неберу (Юпитер) - планета Мардука, планета путников,
130
указывающая им дорогу, держащая, по вавилонским представлениям,
перекрестье небес и земли и мыслящаяся как центр вселенной. (прим.
В.К.Афанасьевой)
9 Тиара - украшенный головной убор древних восточных царей. В данном
фрагменте речь идет о фазах Луны. Полный месяц представляется как тиара
на голове бога Луны Нанны. Определив сроки изменения лунных фаз, Мардук
задает счет времени (календарь у вавилонян был лунным). (прим.
составителей)
10 В комментариях, составленных самими вавилонянами к поэме, сказано:
”Тигр - ее правое око, Евфрат - левое око”. (прим. В.К.Афанасьевой)
11 Речь здесь идет о строительстве Вавилона (Врата бога или богов) не на
земле, а на небе. (прим. В.К.Афанасьевой)
12 Предаполагается, что бпшня Эсагилы в Вавилоне была увенчана золотыми
рогами. Но здесь говорится о постройке Эсагилы небесной. (прим.
В.К.Афанасьевой)
13 То есть проклинали себя в случае нарушения своей клятвы. Шумерские и
аккадские царские надписи почти всегда включают в себя формулу проклятия,
долженствующего пасть на нарушителя договора или похитителя
(разрушителя) надписи. (прим. В.К.Афанасьевой)
14
Черноголовые. - Так называли себя жители Шумера и Аккада независимо от того,
говорили ли они по-шумерски или по-аккадски (прим. В.К.Афанасьевой)
15 Перечисление пятидесяти имен Мардука (а практически их много больше,
если включать производные имена), составляющее конец шестой и почти всю
седьмую таблицу поэмы, носило не только характер славословия, но имело
важный мифологический и теологический смысл в связи с ролью “имени” и
процессом “нарекания”, “называния” (ср. начало поэмы). К этой части поэмы
создавались специальные комментарии, объясняющие и толкующие значение
каждого имени, давалось его шумерское значение и его аккадский эквивалент.
Почти все имена Мардука - шумерские, либо исконные, либо искусственно
созданные. Действительное имя Мардука, по-видимому, происходит из более
древнего шумерского Амар-Уту(к), что означает Солнечный телец (теленок).
Когда составлялось имя и оно наделялось эпитетами, авторы-жрецы шли не
только по линии игры словосочетаний, расширяя значение имени за счет
знаков, прибавляя к основному корню дополнительные частицы, но также и
обыгрывали многозначность смыслов, часто мнимых.Все оттенки слов и
смыслов должны были подчеркнуть и выявить многогранную, глубинную
сущность божественности Мардука. Все величание было построено таким
образом, что последующие эпитеты имени раскрывали смысл, влагавшийся в
имя жрецами. Часть же имен возникла путем отождествления Мардука с
другими, часто более древними богами, например, Асари-Асаллухи -бог
заклинаний, сын бога Энки-Эйи в древнейшем городе Куаре и в Эреду,
посредник между людьми и своим отцом в их просьбах. Происхождение
отождествления понятно: ведь Мардук - тоже сын Эйи. (прим.
В.К.Афанасьевой)
16 Число 50 - числовой символ Энлиля, включенный в его эпитет “владыка
всех стран”. Отсюда выражение: Мардуку-Энлилю (то есть господину) богов.
Имя Энлиля стало именем нарицательным при определении могущества и
мощи другого бога.
17 Отец - частый эпитет Мардука.
131
ТЕКСТЫ ЗАКЛИНАНИЙ
В заключение этого раздела хрестоматии приводятся три заклинания, основу
первого из которых относят к шумерскому периоду, а два других появились, видимо,
в вавилонское время. Первый текст переведен В.К.Афанасьевой, второй - второй и
третий - В.К.Шилейко. Комментарии - В.К.Афанасьевой и И.М.Дъяконова. Тексты
приводятся по изданию: Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973, с.165, 220-221,
225-226.
“БЛАГОРОДНАЯ ДЕВА СТОИТ НА УЛИЦЕ”
Шумерские заклинания, условно названные в ассириологической литературе
“Заклинания типа Эа-Мардук” дошли до нас, главным образом, от старовавилонского
времени и , видимо, являют собой вавилонскую переработку (но на шумерском языке)
более древних шумерских заклинательных формул, связанных с ритуалом бога Энки.
Заклинания были направлены противы злых демонов, вызывающих болезни, и
строились так: описание злых демонов, угрожающих человеку, описания состояния
больного, его жалоб, разговор бога Мардука со своим отцом Энки (аккадск. Эа), у
которого тот спрашивает совета, и традиционный ответ: “Сын мой, чего ты не
знаешь? Все, что знаю я, знаешь и ты” (фраза, от которой и получил название тип
заклинаний). Затем следует совет-наставление бога, кончающийся заверениями, что
болезнь отступит в случае точного исполнения ритуальных действий. Введение бога
Мардука в круг ритуалов бога Энки, равно как и подчеркивание его могущества
признанием самого мудрейшего бога - “ты мне не уступаешь”, - связано с
возвышением местного божества города Вавилона Мардука в начале II тыс. до н.э.
При этом Мардук отождествляется с богом Ассалухи, божеством круга Энки, его
помощником в заклинательных действиях и сыном, который был богомпокровителем соседнего с Эреду города Куары. Своеобразие настоящего заклинания
в том, что это - любовное заклинание, которое, с небольшими отклонениями,
построено по формуле заклинаний от болезни. Место злых демонов занимает
благородная дева, жрица богини Инанны, в обязанность которой входила священная
проституция; место больного занимает юноша, охваченный любовным недугом, от
лица которого и составлена заклинательная формула и которому хочет помочь бог
Ассалухи.
Благородная дева стоит на улице,
Дева-блудница, дочерь Инанны,
Дева, дочерь Инанны, стоит у ночлежища.
Масло и сладкие сливки она,
Телица могучей Инанны она,
Кладовая богатая Энки она,
О, дева! Сядет - яблонею цветет,
Ляжет - радость взорам дает,
Кедров прохладой тенистой влечете
К ней прикован мой лик - лик влюбленный,
Мои руки прикованы - руки влюбленные,
Мои [очи] прикованы - очи влюбленные,
132
Мои ноги прикованы - ноги влюбленные.
Ах, серебром пороги пред ней, лазуритом ступеньки под ней,
Когда по лестнице она спускается!
Когда милая остановилась,
Когда милая брови сдвинула Милая с небес ветром [повеяла],
В [грудь] юноши стрелой2 ударила.
Бог Ассаллухи зто увидел,
К Энки-отцу идет и молвит:
“Отец! Благородная дева на улице!”
И второй раз он молвит:
“Что сказать, не знаю я, чем помочь, не знаю я!”
Энки отвечает своему сыну:
“Сын! Чего не знаешь ты? Что я мог бы тебе сказать?
Ассаллухи! Чего не знаешь ты? Что я мог бы тебе сказать?
Все, что знаю я, воистину зто знаешь и ты!
Молоко, масло коровы священной,
Сливки, масло коровы белой,
В желтый сосуд алебастровый вылей,
На грудь девы [каплями брызни!”]
И дева открытую дверь не запрет,3
Друга в тоске его не оттолкнет,
Воистину следом за мною пойдет!
1
[Заклинание из заклятий “Энури”.]
"УСНУЛИ КНЯЗЬЯ..."
(Молитва к ночным богам)
Уснули князья, простерты мужи, день завершен;
Шумливые людл утихли, раскрытые замкнуты двери,
Боги мира, богини мира,
Шамаш*, Син*, Адад* и Иштар*, Ушли они почивать в небесах;
И не судят больше суда, не решают больше раздоров,
Созидается ночь, дворец опустел, затихли чертоги,
Город улегся, Нергал* кричит,
И просящий суда исполняется сном;
Защитник правых, отец бездомных,
Шамаш вошел в свой спальный покой.
Великие боги ночные,
Пламенный Гибиль, могучий Эрра4,
Лук и Ярмо, Крестовина, Дракон,
Колесница, Коза, Овен и Змея5,Ныне восходят.
В учрежденном гаданье, в приносимом ягненке
1
Äîñëîâíî: “...òðîñòíèêîì óäàðèëà”.
Ñ ýòîé ñòðîêè íà÷èíàåòñÿ ïðÿìàÿ ðå÷ü, êîòîðóþ ñëåäóåò îòíåñòè ê âëþáëåííîìó, äîáèâàþùåìóñÿ
ëþáâè æðèöû Èíàííû.
4 Ãèáèë - áîã îãíÿ; Ýððà - áîã ÷óìû.
5  òåêñòå ïåðå÷èñëÿþòñÿ ñîçâåçäüÿ, âàâèëîíñêèå íàçâàíèÿ êîòîðûõ íå ñîâïàäàþò ñ ñîâðåìåííûìè.
2
3
133
Правду мпе объявите.
[ЗАКЛИНАНИЕ]
Хорошо молиться тебе, как легко ты слышишь!
Видеть тебя - благо, воля твоя - светоч!
Помилуй меня, Иштар, надели долей!
Ласково взгляни, прими молитвы!
Выбери путь, укажи дорогу!
Лики твои я познал - одари [благодатью!]
Ярмо твое я влачил - заслужу ли отдых?
Велений твоих жду - будь милосердна!
Блеск твой охранял - обласкай и помилуй!
Сиянья искал твоего - жду для себя просветленья!
Всесилью молюсь твоему - да пребуду я в мире!
Да будет со мной Шеду* благой, что стоит пред тобою!
Милость Ламассу*, что за тобою, да будет со мною!
Да прибавится мне богатства, что хранишь ты справа,
Добро, что держишь ты слева, да получу от тебя я!
Прикажи лишь - и меня услышат!
И что сказал я, так как сказал я, пусть и совершится!
В здоровье плоти и веселье сердца веди меня ежедневно!
Продли мои дни, прибавь мне жизни!
Да буду жив я, да буду здрав я, твою божественность да восславлю!
Да достигну я моих желаний!
Тебе да возрадуются небеса, с тобою да возликует Бездна6!
Благословенна будь богами вселенной!
Великие боги сердце твое да успокоят!
______
Молитва поднятия рук перед Иштар.
Установить перед Иштар курильницу с благовонным кипарисом, излить
жертвенное пиво и трижды совершить поднятие рук.
6
134
Àïñó* èìååò òàêæå çíà÷åíèå “áåçäíà”.
РАЗДЕЛ III ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТЕКСТЫ
“КОГДА БОГИ, ПОДОБНО ЛЮДЯМ”
Сказание об Атрахасисе
В данном издании приводится с незначительными сокращениями первая таблица
“Сказания об Атрахасисе” в переводе В.К.Афанасьевой по изданию: Я открою тебе
сокровенное слово. М., 1981, с. 51-61, 289-292.
ТАБЛИЦА I
Когда боги, подобно людям1,
Бремя несли, таскали корзины,
Корзины богов огромпы были,
Тяжек труд, велики невзгоды.
Семь великих богов Ануннаков*
Возложили бремя труда на Игигов*.
Был Ану, отец их, вышним владыкой,
Их советником - воитель Энлиль*,
Их управляющим был Нинурта,
Их надсмотрщиком был Эннуги2.
Тогда по рукам ударили боги,
Бросили жребий, поделили уделы.
Ану получил во владение небо,
Власти Энлиля* подчинили землю.
Засовы вод, врата Океана,
Государю Энки* они поручил.
На небо свое Ану* поднялся,
Энки спустился в свои глубины.
Они, небесные Ануннаки,
Тяжкий труд положили Игигам.
Начали боги выкапывать реки,
Жизнь страны, каналы, прорыли.
Игиги стали выкапывать реки,
Жизнь страны, каналы прорыли.
Реку Тигр они прокопали,
Реку Евфрат прокопали также.
Они трудились в водных глубинах.
Жилище для Энки они возводили.
Они возвели Апсу* для Энки...
...они вознесли его вершину.
Десять лет они тяжко трудились.
Двадцать лет они тяжко трудились.
Тридцать лет они тяжко трудились.
Годы и годы тяжко трудились.
Годы труда они подсчитали,
1
2
Äîñëîâíî: “êîãäà áîãè - ëþäè”.
Ýííóãè -ïðîçâèùå áîãà ïîäçåìíîãî öàðñòâà Íåðãàëà, ìóæà Ýðåøêèãàëü..
135
Годы труда в болотах и топях.
Годы труда они подсчитали.
Две с половиной тысячи лет
Они тяжко трудятся днем и ночью.
Они кричали, наполняясь злобой,
Они шумели в своих котлованах:
“Хотим управляющего увидеть!
Пусть он отменит труд наш тяжелый!
Он, советник богов, воитель!
Пойдем, разыщем его жилище!
Энлиль, советник богов, воитель!
Пойдем, разыщем его жилище!”
Их предводитель открыл уста
И так говорит богам, своим братьям:
“Неправедно был назначен Энлиль!
Его заменим, другого назначим!
Он, советник богов, воитель!
Пойдем, разыщем его жилище!
Энлиль, советник богов, воитель!
Пойдем, разыщем его жилище!
Ныне ему объявляем войну!
Сражение да столкнется с битвой!
Боги вняли его речам.
Они спалили свои орудья,
Они сожгли свои лопаты,
Предали пламени свои корзины.
За руки взявшись, они пошли
К святым вратам воителя Энлиля.
В средину стражи, в самую полночь
Был храм окружеп, но бог не ведал.
В средину стражи, в самую полночь
Был Экур* окружен, но Энлиль не ведал.
Калькаль услышал и был встревожен.
Он открыл засов и глянул наружу.
Бог Калькаль разбудил Нуску*.
Шум Игигов они услыхали.
Нуску пошел будить господипа.
С ложа его он его поднял.
“Господин мой, твой храм оцеплен,
Подошла битва к твоим воротам!
О Энлиль, твой храм оцеплен,
Подошла битва к твоим воротам!”
Энлиль открыл свои уста.
Говорит своему советнику Нуску:
“Нуску, закрой на засов ворота!
Вооружись, предстань предо мною!”
Нуску закрыл на засов ворота,
Вооружился, предстал пред Энлилем.
Нуску открыл свои уста,
Так говорит воителю Энлилю:
“Господин мой, что это лик твой бледен,
Почему ты сынов своих боишься?
136
Энлиль, что это лик твой бледен,
Почему ты сынов своих боишься?
Позови, и пусть опустится Ану,
Энки предстанет перед тобою”.
Он послал, и Ану к нему спустился.
Энки предстал пред его очи.
Воссел Ану, владыка неба,
Внимал Энки, владыка Апсу.
Великие Ануннаки воссели.
Поднялся Энлиль, изложил дело.
Энлиль уста свои открыл,
Так говорит богам великим:
“Что это ныне здесь случилось?
Не должен ли я устроить сраженье?
Что это очи мои узрели?
Подошла битва к моим воротам!”
Ану уста свои открыл,
Так говорит воителю Энлилю:
“Отчего Игиги
Врата окружили,
Нуску пошли узнать и разведать;
Приказ отдай своему посланцу,
Чтоб сыны твои открыли причину!”
Энлиль уста свои открыл,
Говорит своему советнику Нуску:
“Нуску, отвори ворота!
Вооружись, предстань предо мною!
Перед собранием всех богов
Склонись, поднимись, передай наше слово;
“Меня послал отец ваш Ану,
Ваш советпик, воитель Энлиль,
Ваш управляющий Нинурта
И надсмотрщик ваш Эннуги!
Кто подстрекатель этой битвы?
Кто зачинщик этого боя?
Кто из вас призывал к нападенью?
Кто столкнул сраженье и битву?”
В собрании всех великих бозов
Скажи, и ответ принеси Энлилю”.
Нуску в собрании всех богов
Склонился, поднялся, объявил посланье:
“Меня послал отец ваш Ану!
Ваш советник, воитель Энлиль,
Ваш управляющий Нинурта
И надсмотрщик ваш Эннуги!
Кто подстрекатель этой битвы?
Кто зачинщик этого боя?
Кто из вас призывал к нападенью?
Кто столкнул сраженье и битву?”
В собрании всех великих богов
Так сказал я, ответ принесу Энлилю”.
“Все, как один, войну объявили!
137
В котлованах нам
Положили трудиться!
Непосильное бремя нас убивает,
Тяжек труд, велики невзгоды.
Ныне мы, боги, все, как один,
Идем к Энлилю, несем наше слово!”
Нуску взял свое оружье,
Пошел, склонился, предстал пред Энлилем:
“Господин мой, ты посылал меня,
Я ходил, передал твое слово,
Сообщил посланье богов великих,
Ответ приношу, излагаю дело:
“Все, как один,
Войну объявили.
В котлованах нам положили трудиться!
Непосильное бремя нас убивает.
Тяжек труд, велики невзгоды!
Ныне мы, боги, все, как один,
Идем к Энлилю, несем наше слово!”
Когда Энлиль услыхал их речи,
Из глаз его покатились слезы.
Энлиль его посланью внемлет,
Так говорит он воину Ану:
“Благородный, там, у себя на небе,
Закон укрепи, покажи свою силу!
Когда Ануннаки пред тобою воссядут,
Вызови бога, предай его смерти!”
Ану уста свои раскрыл,
Так говорит богам, своим братьям:
“За что мы к ним питаем злобу?
Их труд тяжел, велики невзгоды.
Каждый день они носят корзины,
Горьки их плачи, их стенанья мы слышим,
Да создаст праматерь род человеков,
Бремя богов на него возложим”.
Эйа открыл свои уста,
Так говорит богам, своим братьям;
“За что мы к ним питаем злобу?
Их труд тяжел, велики невзгоды.
Каждый день они носят корзины,
Горьки их плачи, их стенанья мы слышим.
Пусть Ануннаки пред тобою воссядут,
Белет-или3, праматерь богов, предстанет,
Пусть она сотворит человека,
Бремя богов на него возложим.
Труд богов поручим человеку,
Пусть несет человек иго божье!
Когда Белет-или, праматерь, предстанет,
Да сотворит праматерь потомство,
Корзины богов -- носить человеку!”
3
Áåëåò-èëè, îíà æå Ìàìè è Íèíòó (ñì. ñëîâàðü â êîíöå)
138
Кликнули богиню, позвали
Повитуху богов, мудрейшую Мами*.
“О праматерь, творец человека!
Сотвори человека, да несет он бремя!
Да примет труды, что Энлиль назначил!
Корзины богов - носить человеку!”
Нинту* уста свои раскрыла,
Так говорит богам великим:
“Я не могу сотворить в одиночку,
Только с Энки исполню работу,
Ибо только он освящает,
Пусть глины мне даст, и я исполню!”
Энки раскрыл свои уста,
Так говорит богам великим:
“В первый же месяц, в день седьмой
и пятнадцатый,
Я совершу обряд очищенья.
Один из богов да будет повергнут,
Да очистятся боги, в кровь окунувшись.
Из его плоти, на его крови
Да намешает Нинту глины!
Воистину божье и человечье соединятся,
Смешавшись в глине!
Чтоб вечно мы слышали стуки сердца,
Да живет разум во плоти бога,
Да знает живущий знак своей жизни,
Не забывал бы, что имеет разум!”
“Да!” - ответствовало собранье,
Ануннаки великие,
'Что решают судьбы.
В первый же месяц, в дни седьмой
и пятнадцатый,
Он совершил обряд очищенья.
“Премудрого”-бога4, что имеет разум,
Они убили в своем собранье.
Из его тела, на его крови
Намесила богиня Нинту глины.
Чтоб вечно слышали стуки сердца,
Разум живет во плоти бога,
Знает живущий знак своей жизни,
Не забывал бы, что имеет разум,
Когда она замесила глину,
Позвала Ануннаков, богов великих.
А Игиги, великие боги,
Слюной своею смочили глину5,
Мами раскрыла своп уста,
Так говорит богам великим:
“Вы приказали “Ïðåìóäðîãî” - â òåêñòå Âå-Èëà, âîçìîæíî, èìÿ áîãà. Ñóùåñòâóåò ïðåäïîëîæåíèå, ÷òî èìåííî Âå-èëà áûë
çà÷èíùèêîì áóíòà Èãèãîâ.
5 Ñëþíà, ïî äðåâíèì ïîâåðüÿì, èìåëà ñâåðõúåñòåñòâåííóþ æèâîòâîðíóþ èëè ìåðòâÿùóþ ñèëó.
4
139
Я совершила.
Вы бога повергли и его разум!
Я вас избавила от работы,
Ваши корзины дала человеку.
Теперь вам достанется крик человека,
Я ж сняла с вас ярмо, дала вам свободу!”
Едва услыхали они эти речи,
Кинулись к ней, целовали ноги.
“Прежде мы “Матушкой” тебя называлп,
Теперь твое имя - “Владычица божья”!”
Они отправились к дому судеб Эйа-государь и мудрая Мами.
Богини рождепия собрались,
Пред нею глины они натоптали.
Она начала говорить заклинанья,
Те, что Эйа* давал ей, пред нею сидя.
Когда ж завершила она заклинанья,
Отломила чотырпадцать ломтой глины.
Семь она положила направо,
Семь она положила налево.
Кирпич - посредине между ними6.
“Как власы подрезают - пуповину режьте!”
Собралися в мудрости и познанье
Богини рожденья - семь и семь их.
Семь мужей они сотворили,
Семь они сотворили женщин.
Праматерь, создательница судеб!
Соединили их попарно,
Пред ней попарно соединили Участь людей начертала Мами!
“В доме рожающей во время родов
Да будет кирпич на семь дней установлен!
Владычицу божью, премудрую Мами да славят!
Повитуха да радуется в доме, где роды!
А когда разродится роженица Разрешится от бремени мать младенцем!
Пусть растут у жеищины груди,
Пусть борода растет у мужа,
Щеки юноши пусть покрывает.
Пусть отныне и вовеки
Да возлягут вместе жена и супруг ее”.
Собралися богини рожденья,
Воссела Нинту,
Подсчитала сроки.
Судьбу судила - на девятый месяц.
И когда пришел девятый месяц -В назначенный срок раскрыла лоно.
С сияющим, полным радости ликом,
С главою покрытою
6
Êèðïè÷ èãðàë îïðåäåëåííó ðîëü â ðèòóàëå óñòàíîâëåíèÿ ñóäüáû. Æåíùèíà âî âðåìÿ ðîäîâ ñòàâèëà ïåðåä
ñîáîé êèðïè÷.
140
Повиванье свершила.
Опоясала чресла,
Благословила,
Муки насыпыла, кирпич поставила.
“Это я сотворила, мои создали руки!
В дом жрицы-кадишту да войдет повитуха!
А когда начнет рожать роженица,
Разрешится от бремени мать младенцем -На девять дней кирпич да возложат!
Да будет восславлена праматерь Нинту!
Богипю Мами да призовут ее сестры!
Восславят праматерь, Кеш7 да восславят!
Когда супруг на ложе возляжет,
Да спит жена с супругом вместе!
Во время замужества и женитьбы
Пусть Иштар в доме свекра ликует!
Девять дней да продлится праздник!
Иштар да назовут Ишхарой!
В навначенный срок да свершатся судьбы!”
..........................
Человек нее свое бремя,
Чистоту жилищ блюли люди,
Сын отцу своему был опорой
Загрубели руки от тяжкой работы.
Киркой и лопатой строили храмы,
Сооружали большие каналы,
Для пищи людской, пропитанья божья.
Не прошло и двенадцати сотен лет,
Страна разрослась, расплодились люди.
Как дикпй бык, ревут земли,
Бог встревожен громким шумом.
Энлиль слышит людской гомон,
Богам великим молвит слово:
“Шум человека меня донимает,
Спать невозможно в таком гаме!
Прикажем - пусть-ка чума нагрянет!
Пускай-ка Намтар8 уменьшит их гомон!
Подобно буре по ним пройдутся
Мор, болезни, чума и язва!”
Они приказали - чума напала.
Владыка Намтар уменьшил их гомон.
Подобно буре по ним гуляют
Мор, болезни, чума и язва.
Некто, мудрейший из всех, Атрахасис, Наставлял Атрахасиса Энки-владыка Он говорил со своим богом,
И бог давал ему наставленья.
Атрахасис уста свои открыл,
Так говорит своему господину:
7
8
Êåø - ãîðîä, ÷üåé áîãèíåé-ïîêðîâèòåëüíèöåé áûëà Ìàììè-Íèíòó.
Íàìòàð - ïåðñîíèôèêàöèÿ ñóäüáû, ïîñîë è ñîâåòíèê Ýðåøêèãàëü.
141
“Господин мой, человечество стонет!
Болезнь, что наслал ты, пожирает землю!
Эйа, владыка, человечество стонет!
Божья болезнь пожирает землю!
Воистину, вы создатели наши!
Так возьмите ж болезни, чуму и язву!
Доколе, владыка, беда продлится?
Неужто болеани даны нам навеки?”
Энки уста открыл и молвил,
Так рабу своему отвечает:
“Собери старцев пред своими вратами,
Совет держи в доме, так скажи им:
“Прикажите, и вестники пусть объявят,
Всей стране возгласят громогласно:
“Вы не чтили богов ваших!
Молитвой не славили богинь ваших!
Но разыщите врата Намтара*,
Хлебы печеные пред ним поставьте,
Мукой сезама воздайте жертву!
Устыдится пред даром,
Удержит руку!”
Атрахасис оракулу внемлет,
Собрал старцев пред своими вратами.
Атрахасис уста открыл,
Старцам такое слово молвил:
“Старцы, я вас позвал в дом мой!
Хочу совет держать в доме,
Прикажите, и вестники пусть объявят,
Всей стране возгласят громогласно:
“Вы не чтили богов ваших,
Молитвой не славили богинь вашпх!
Но рааыщите врата Намтара!
Хлебы печеные пред ними поставьте!
Мукой сезама воздайте жертву!
Устыдится пред даром,
Удержит руку!”
Старейшие словам его вняли,
Храм Намтара
Воздвигли в граде.
Приказали, и вестники объявили,
Возгласили всей стране громогласно.
Богов своих они не чтили.
Богинь не славили молитвой.
Но они разыскали врата Намтара.
Хлебы печеные возложили пред ними.
Мукой сезама воздали жертву.
Устыдился пред даром,
Удержал руку.
Отвел от людей чуму и язву,
Боги вернули себе приношенья.
142
ЭПОС О ГИЛЬГАМЕШЕ
"О ВСЕ ВИДАВШЕМ"
СО СЛОВ СИН-ЛЕКЕ-УННИННИ,
ЗАКЛИНАТЕЛЯ
В хрестоматии приводится большая часть “Эпоса о Гильгамеше”, дающая
полное представление о его сюжете, композиции и художественных особенностях.
Вступление, перевод и большинство комментариев принадлежит И.М.Дъяконову и
приводятся по изданию: Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973, с.166-220, 673680.
Песни и легенды о Гильгамеше записаны клинописью на глиняных плитках“таблицах” на четырех древних языках Ближнего Востока - шумерском, аккадском,
хурритском и хеттском; кроме того, упоминания о нем сохранились у греческого
писателя Элиана и средневекового сирийского писателя Теодора бар-Коная. Самое
раннее известное нам упоминание о Гильгамеше старше 2500м г. до н.э., самое
позднее относится к IX в. н.э. Шумерские былины-сказки о Гильгамеше сложились,
вероятно, еще в конце первой половины III тыс. до н.э., хотя дошедшие до нас записи
восходят к XIX-XVIII вв. до н.э. К тому же времени относятся и первые
сохранившиеся записи аккадской поэмы о Гильгамеше, хотя в устной форме она,
вероятно, сложилась еще в XXIII-XXII вв. до н.э. На такую более древнюю дату
поэмы указывает ее язык, несколько архаичный для начала II тыс. до н.э., и ошибки
писцов, свидетельствующие, быть может, о том, что они уже и тогда ее не совсем
ясно понимали.
Так называемая “ниневийская” версия эпоса была, согласно традиции, записана
“из уст” Син-леке-уннинни, урукского заклинателя, жившего, по-видимому, в конце II
тыс. до н.э. Публикуемый перевод следует “ниневийской” версии поэмы, однако
полный текст ее, составлявший в древности около трех тысяч стихов, пока не может
быть восстановлен.
ТАБЛИЦА I
О все видавшем до края мира,
О познавшем моря, перешедшем все горы,
О врагов покорившем вместе с другом,
О постигшем премудрость, о все проницавшем:
Сокровенное видел он, тайное ведал,
Принес нам весть о днях до потопа,
В дальний путь ходил, но устал и смирился,
Рассказ о трудах на камне высек,
Стеною обнес Урук* огражденный,
Светлый амбар Эаны* священной1. Осмотри стену, чьи венцы, как по нити,
Погляди на вал, что не знает подобья,
Прикоснись к порогам, лежащим издревле,
1
 Øóìåðå õðàìû áûëè îáû÷íî îêðóæåíû õîçÿéñòâåííûìè ïîñòðîéêàìè, ãäå äåðæàëè óðîæàé ñ õðàìîâûõ
èìåíèé; ýòè ïîñòðîéêè ñàìè ñ÷èòàëèñü ñâÿùåííûìè.
143
И вступи в Эану, жилище Иштар*, Даже будущий царь не построит такого, Поднимись и пройди по стенам Урука,
Обозри основанье, кирпичи ощупай:
Его кирпичи не обожжены ли
И заложены стены не семью ль мудрецами?
____________
Велик он более всех человеков,
На две трети он бог, на одну - человек он,
Образ его тела на вид несравненен,
Стену Урука он возносит.
Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята,
Чье оружье в бою не имеет равных, Все его товарищи встают по барабану!
По спальням страшатся мужи Урука:
"Отцу Гильгамеш не оставит сына!
Днем и ночью буйствует плотью2.
Часто их жалобу слыхивали боги,
Воззвали они к великой Аруру3:
"Аруру, ты создала Гильгамеша,
Теперь создай ему подобье!
Когда отвагой с Гильгамешем он сравнится,
Пусть соревнуются, Урук да отдыхает".
Аруру, услышав зти речи,
Подобье4 Ану* создала в своем сердце
Умыла Аруру руки,
Отщипнула глины, бросила на землю,
Слепила Энкиду, создала героя.
Порожденье полуночи, воин Нинурты*,
Шерстью покрыто все его тело,
Подобно женщине, волосы носит,
Пряди волос как хлеба густые;
Ни людей, ни мира не ведал,
Одеждой одет он, словно Сумукан5.
Вместе с газелями ест он травы,
Вместе со зверьми к водопою теснится,
Вместе с тварями сердце радует водою
Человек - ловец-охотник
Перед водопоем его встречает.
Первый день, и второй, и третий
Перед водопоем его встречает.
Увидел охотник - в лице изменился,
Со скотом своим домой вернулся,
Устрашился, умолк, онемел он,
В груди его - скорбь, его лик затмился,
2
Ðå÷ü èäåò î âûçîâå âñåõ ðàáîòîñïîñîáíûõ ãðàæäàí Óðóêà íà ïîñòðîéêó ñòåí, òàê êàê ãîðîäó â ýòî âðåìÿ
ìîãëè óãðàæàòü âðàãè. Ãèëüãàìåø èñïîëüçóåò ýòî äëÿ ñîáëàçíåíèÿ äåâ Óðóêà.
3 Àðóðó -äðåâíåéøàÿ, äîøóìåðñêàÿ áîãèíÿ-ìàòü, ñîçäàòåëüíèöà ëþäåé.
4 Äîñëîâíî: “íàçâàíèå”, “ñëîâî”, “èìÿ”. Èìÿ ñ÷èòàëîñü ÷àñòüþ ìàòåðèàëüíîé ñóùíîñòè ÷åëîâåêà (è áîæåñòâà).
Ñð. òâîðåíèå ìèðà áîãîì Ïòà â Ìåìôèññêîé êîñìîãîíèè.
5 Ñóìóêàí - øóìåðî-àêêàäñêîå áîæåñòâî, ïîêðîâèòåëü è çàùèòíèê äèêèõ çâåðåé è ñêîòà, “öàðü ãîð”.
144
Тоска проникла в его утробу,
Идущему дальним путем6 стал лицом подобен.
___________
Охотник отправился к Гильгамешу,
Пустился в путь, стопы обратил к Уруку,
Пред лицом Гильгамеша промолвил, слово:
"Некий есть муж, что из гор явился,
Во всей стране рука его могуча,
Как из камня с небес7, крепки его руки!
Бродит вечно по всем горам он,
Постоянно со зверьем к водопою теснится,
Постоянно шаги направляет к водопою.
Боюсь я его, приближаться не смею!
Я вырою ямы - он их засыплет,
Я поставлю ловушки - он их вырвет,
Из рук моих уводит зверье и тварь степную, Он мне не дает в степи трудиться!"
Гильгамеш ему вещает, охотнику:
"Иди, мой охотник, блудницу Шамхат приведи
с собою
Когда он поит зверей у водопоя,
Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет, Ее увидев, к ней подойдет он Покинут его звери, что росли с ним в пустыне".
Шесть дней миновало, семь дней миновало Неустанно Энкиду познавал блудницу,
Когда же насытился лаской,
К зверью своему обратил лицо он.
Увидав Энкиду, убежали газели,
Степное зверье избегало его тела.
Вскочил Энкиду, - ослабели мышцы,
Остановились ноги, - и ушли его звери.
Смирился Энкиду, - ему, как прежде, не бегать!
Но стал он умней, разуменьем глубже, Вернулся и сел у ног блудницы,
Блуднице в лицо он смотрит,
И что скажет блудница, - его слушают уши.
Блудница ему вещает, Энкиду:
"Ты красив, Энкиду, ты богу подобен, Зачем со зверьем в степи ты бродишь?
Давай введу тебя в Урук огражденный,
К светлому дому, жилищу Ану,
Где Гильгамеш совершенен силой
И, словно тур, кажет мощь свою людям!"
Сказала - ему зти речи приятны,
Его мудрое сердце ищет друга.
6
7
Òî åñòü ìåðòâîìó.
Èìååòñÿ â âèäó ìåòåîðèò è ìåòåîðèòíîå æåëåçî.
145
ТАБЛИЦА II
Услыхал ее слово, воспринял речи,
Женщины совет запал в его сердце.
Ткань разорвала, одной его одела,
Тканью второю сама оделась,
За руку взяв, повела, как ребенка,
К стану пастушьему, к скотьим загонам.
Там вокруг них пастухи собралися,
Шепчут они, на него взирая:
"Муж тот с Гильгамешем сходен обличьем,
Ростом пониже, но костью крепче.
То, верно, Энкиду, порожденье степи,
Во всей стране рука его могуча,
Как из камня с небес, крепки его руки:
Молоко звериное сосал он!"
На хлеб, что перед ним положили,
Смутившись, он глядит и смотрит:
Не умел Энкиду питаться хлебом,
Питью сикеры обучен не был.
Блудница уста открыла, вещает Энкиду.
"Ешь хлеб, Энкиду, - то свойственно жизни,
Сикеру пей - суждено то миру!"
Досыта хлеба ел Энкиду,
Сикеры испил он семь кувшинов.
Взыграла душа его, разгулялась,
Его сердце веселилось, лицо сияло.
Он ощупал свое волосатое тело,
Умастился елеем, уподобился людям,
Одеждой оделся, стал похож на мужа.
Оружие взял, сражался со львами Пастухи покоились ночью.
Львов побеждал и волков укрощал он Великие пастыри спали:
Энкиду - их стража, муж неусыпный...
Весть принесли в Урук огражденный Гильгамешу:
Было в ту ночь для Ишхары постелено ложе,
Но Гильгамешу, как бог, явился соперник:
В брачный покой Энкиду дверь заградил ногою,
Гильгамешу войти он не дал.
Схватились в двери брачного покоя,
Стали биться на улице, на широкой дороге, Обрушились сени, стена содрогнулась.
Преклонил Гильгамеш на землю колено,
Он смирил свой гнев, унял свое сердце
Когда унялось его сердце, Энкиду вещает
Гильгамешу:
"Одного тебя мать родила такого,
Буйволица Ограды, Нинсун!
Над мужами главою ты высоко вознесся,
146
Энлиль над людьми судил тебе царство!"
Гильгамеш наклонил лицо, вещает Энкиду:
"Почему твои очи наполнились слезами,
Опечалилось сердце, вздыхаешь ты горько?"
Энкиду уста открыл, вещает Гильгамешу:
"Вопли, друг мой, разрывают мне горло:
Без дела сижу, пропадает сила".
Гильгамеш уста открыл, вещает Энкиду
"Друг мой, далеко есть горы Ливана,
Кедровым те горы покрыты лесом,
Живет в том лесу свирепый Хумбаба, Давай его вместе убьем мы с тобою,
И все, что есть злого, изгоним из мира!
Нарублю я кедра, - поросли им горы, Вечное имя себе создам я!"
Энкиду уста открыл, вещает Гильгамешу.
"Как же пойдем мы, как в лес мы вступим?
Бог Вэр8, его хранитель, - он могуч, неусыпен
А Хумбаба - Шамаш наделил его силой,
Адду9 наделил его отвагой,
Чтоб кедровый лес оберегал он,
Ему вверил Энлиль страхи людские.
Хумбаба - ураган его голос,
Уста его - пламя, смерть - дыханье!
Люди молвят - тяжек и путь к тому лесу Кто же проникнет в середину леса?
Чтоб кедровый лес оберегал он,
Ему вверил Энлиль страхи людские,
И кто входит в тот лес, того слабость объемлет".
____________
Гильгамеш уста открыл, вещает Энкиду.
"Кто, мой друг, вознесся на небо?
Только боги с Солнцем пребудут вечно,
А человек - сочтены его годы,
Что б он ни делал, - все ветер!
Ты и сейчас боишься смерти,
Где ж она, сила твоей отваги?
Я пойду перед тобою, а ты кричи мне:
"Иди, не бойся!"
Если паду я - оставлю имя:
"Гильгамеш принял бой со свирепым Хумбабой!"
Но родился в моем доме ребенок, К тебе подбежал: "Скажи мне, все ты знаешь:
Что совершил мой отец и друг твой?"
Ты ему откроешь мою славную долю!
ТАБЛИЦА III
Старейшины его благословляют
8
9
Âýð - îäíè èç èïîñòàñåé áîãà ãðîìà è äîæäÿ Àäàäà (øóìåð. Èøêóð).
Àääó - Àäàä.
147
На дорогу Гильгамешу дают советы:
"Гильгамеш, на силу ты свою не надейся,
Лицом будь спокоен, ударяй же верно;
Впереди идущий сотоварища спасает:
Кто ведал тропы, сохранил он друга;
Пускай Энкиду идет пред тобою, Он знает дорогу к кедровому лесу,
Битвы он видел, бой ему ведом.
Энкиду, береги сотоварища, храни ты друга,
Через рытвины носи на руках его тело;
Мы в совете тебе царя поручаем,
Как вернешься ты - нам царя поручишь!”
Гильгамеш уста открыл, ему вещает, Энкиду.
"Один - лишь один, ничего он не может,
Чужаками мы здесь будем поодиночке:
По круче один не взойдет, а двое - взберутся,
Втрое скрученный канат не скоро порвется,
Два львенка вместе - льва сильнее!"
Энкиду уста открыл, ему вещает, Гильгамешу:
"Если бы в лес мы с тобою спустились,
Ослабеет тело, онемеют мои руки".
Гильгамеш уста открыл, вещает он Энкиду
"Друг мой, ужели мы будем так жалки?
Столько гор уже перешли мы,
Убоимся ли той, что теперь перед нами,
Прежде чем мы нарубим кедра?
Друг мой, в сраженьях ты сведущ,
битвы тебе знакомы
Натирался ты зельем и смерти не страшишься,
Как большой барабан гремит твой голос!
Пусть сойдет с твоих рук онеменье,
Пусть покинет слабость твое тело,
Возьмемся за руки, пойдем же, друг мой!
Пусть загорится твое сердце сраженьем!
Забудь о смерти, - достигнешь жизни!
Человек осторожный и неустрашимый,
Идя впереди, себя сохранил бы и
товарища спас бы, Далеко они свое прославили бы имя!"
Так достигли они до кедрового леса,
Прекратили свои речи и встали оба.
ТАБЛИЦА V
Остановились у края леса,
Кедров высоту они видят,
Леса глубину они видят,
Где Хумбаба ходит - шагов не слышно:
Дороги проложены, путь удобен.
148
Видят гору кедра, жилище богов, престол Ирнини10.
Перед горою кедры несут свою пышность,
Тень хороша их, полна отрады,
Поросло там терньем, поросло кустами,
Кедры растут, растут олеандры.
Лес на целое поприще рвы окружают,
И еще на две трети рвы окружают.
(Далее до конца таблицы V текст не сохранился; судя по отрывку хеттского перевода
эпоса, герои принялись рубить кедры, но были устрашены появлением Хумбабы; однако
Шамаш закричал им с неба, чтобы они не боялись, и послал им на помощь восемь ветров,
с помощью которых герои одолели Хумбабу; Хумбаба стал просить пощады, но Энкиду
отсоветовал Гильгамешу щадить его. Помимо того, нужно было еще “убить” по
отдельности волшебные “лучи-одеянья” Хумбабы.)
Гильгамеш ему вещает, Энкиду:
“Когда подойдем мы убить Хумбабу,
Лучи сиянья в смятенье исчезнут,
Лучи сиянья исчезнут, свет затмится!”
Энкиду ему вещает, Гильгамешу:
“Друг мой, птичку поймай, - не уйдут и цыплята!
Лучи сиянья потом поищем,
Как цыплята в траве, они разбегутся.
Самого срази, - а прнислужников позже”.
Как услышал Гильгамеш сотоварища слово, Боевой топор он поднял рукою,
Выхватил из-за пояса меч свой, Гильгамеш поразил его в затылок,
Его друг, Энкиду, его в грудь ударил;
На третьем ударе пал он,
Замерли его буйные члены,
Сразили они наземь стража, Хумбабу, На два поприща11 вокруг застонали кедры:
С ним вместе убил Энкиду леса и кедры.
Сразил Энкиду стража леса,
Чье слово чтили Ливан и Сариа,
Покой объял высокие горы,
Покой объял лесистые вершины.
Он сразил защитников кедра Разбитые лучи Хумбабы.
Когда их всех семерых убил он,
Боевую сеть и кинжал в семь талантов12, Груз в восемь талантов, - снял с его тела,
Жилище Ануннаков* тайное открыл он.
Гильгамеш деревья рубит, Энкиду пни корчует.
Энкиду ему вещает, Гильгамешу:
"Друг мой, Гильгамеш! Мы кедр убили, Повесь боевой топор на пояс,
Возлей перед Шамашем* возлиянье, На берег Евфрата доставим кедры".
10
Èðíèíè - èìÿ Èøòàð êàê áîãèíè ìåðòâûõ.
Ïîïðèùå (àêêàä. “áýðó”) - ðàññòîÿíèå, ñîîòâåòñòâóþùåå äâóì ÷àñàì õîäüáû ïî ðîâíîé äîðîãå.
12 Îäèí òàëàíò ñîîòâåòñòâóåò ïðèáçèòåëüíî 30 êã.
11
149
ТАБЛИЦА VI
Он умыл свое тело, все оружье блестело,
Со лба на спину власы он закинул,
С грязным он разлучился, чистым он облачился.
Как накинул он плащ и стан подпоясал,
Как венчал Гильгамеш себя тиарой, На красоту Гильгамеша подняла очи государыня
Иштар*:
Давай, Гильгамеш, будь мне супругом,
Зрелость тела в дар подари мне!
Ты лишь будешь мне мужем, я буду женою!
Приготовлю для тебя золотую колесницу,
С золотыми колесами, с янтарными рогами,
А впрягут в нее бури - могучих мулов.
Войди в наш дом в благоухании кедра!
Как входить ты в дом наш станешь,
И порог и престол да целуют твои ноги,
Да преклонят колени государи, цари и владыки,
Да несут тебе данью дар холмов и равнины,
Твои козы тройней, а овцы двойней да рожают,
Твой вьючный осел пусть догонит мула,
Твои кони в колеснице да будут горды в беге,
Под ярмом волы твои да не ведают равных!"
____________
Гильгамеш уста открыл и молвит, вещает он
государыне Иштар:
"Зачем ты хочешь, чтоб я взял тебя в жены?
Я дам тебе платьев, елея для тела,
Я дам тебе мяса в пропитанье и в пищу,
Накормлю я тебя хлебом, достойным богини,
Вином напою, достойным царицы,
Твое жилище пышно украшу,
Твои амбары зерном засыплю,
Твои кумиры одену в одежды, Но в жены себе тебя не возьму я!
Ты - жаровня, что гаснет в холод,
Черная дверь, что не держит ветра и бури,
Дворец, обвалившийся на голову герою,
Слон, растоптавший свою попону,
Смола, которой обварен носильщик,
Мех, из которого облит носильщик,
Плита, не сдержавшая каменную стену,
Таран, предавший жителей во вражью землю,
Сандалия, жмущая ногу господина!
Какого супруга ты любила вечно,
Какую славу тебе возносят?
Давай перечислю, с кем ты блудила!
Как услышала Иштар эти речи,
Иштар разъярилась, поднялась на небо,
Поднявшись, Иштар пред отцом своим, Ану, плачет,
150
Пред Анту*, ее матерью, бегут ее слезы:
“Отец мой, Гильгамеш меня посрамляет,
Гильгамеш перечислил мои прегрешенья,
Все мои прегрешенья и все мои скверны”.
Ану уста открыл и молвит, вещает ей,
государыне Иштар
“Разве не ты оскорбила царя Гильгамеша,
Что Гильгамеш перечислил твои прегрешенья,
Все твои прегрешенья и все твои скверны?”
Иштар уста открыла и молвит, вещает она
отцу своему, Ану
“Отец, создай Быка мне, чтоб убил Гильгамеша
в его жилище,
За обиду Гильгамеш поплатиться должен!
Если же ты Быка не дашь мне Поражу я Гильгамеша в его жилище,
Проложу я путь в глубину преисподней,
Подниму я мертвых, чтоб живых пожирали, Станет меныпе тогда живых, чем мертвых!”
Как услышал Ану эти речи,
Ее он уважил, Быка он создал,
В Урук с небес погнала его Иштар.
Когда достиг он улиц Урука,
Спустился к Евфрату, в семь глотков его выпил - река иссякла.
От дыханья Быка разверзлась яма,
Сто мужей Урука в нее свалились.
От второго дыханья разверзлась яма.
Двести мужей Урука в нее свалились.
При третьем дыханье стал плеваться на Энкиду;
Прыгнув, Энкиду за рог Быка ухватился,
Бык в лицо ему брызнул слюною,
Всей толщей хвоста его ударил.
____________
Энкиду уста открыл и молвит, вещает он Гильгамешу:
“Друг мой, гордимся мы нашей отвагой,
Что же мы ответим на эту обиду?”
“Друг мой, видал я Быка свирепость,
Но силы его для нас не опасны.
Вырву ему сердце, положу перед Шамашем, я и ты - Быка убьем мы,
Встану я над его трупом в знак победы,
Наполню рога елеем - подарю Лугальбанде13!
За толщу хвоста его ухвати ты,
А я между рогами, меж затылком и шеей,
поражу его кинжалом...”.
Погнал Энкиду, Быка повернул он,
За толщу хвоста его ухватил, он
13
Ëóãàëüáàíäà - ïîëóëåãåíäàðíûé ïðàâèòåëü ïåðâîé äèíàñòèè Óðóêà; ñîãëàñíî ëåãåíäàðíî-ýïè÷åñêîé
òðàäèöèè - îòåö Ãèëüãàìåøà, ñóïðóã áîãèíè Íèíñóí.
151
А Гильгамеш, как увидел дело храброго героя
и верного друга , Между рогами, меж затылком и шеей
Быка поразил кинжалом.
Как Быка они убили, ему вырвали сердце,
перед Шамашем положили,
Удалившись, перед Шамашем ниц склонились,
Отдыхать уселись оба брата.
____________
Взобралась Иштар на стену огражденного Урука,
В скорби распростерлась, бросила проклятье:
“Горе Гильгамешу! Меня он опозорил,
Быка убивши!”
Услыхал Энкиду эти речи Иштар,
Вырвал корень Быка, в лицо ей бросил:
“А с тобой - лишь достать бы, - как с ним бы
я сделал,
Кишки его на тебя намотал бы!”
Созвала Иштар любодеиц, блудниц и девок,
Корень Быка оплакивать стали.
А Гильгамеш созвал мастеров всех ремесел, Толщину рогов мастера хвалили.
Тридцать мин лазури - их отливка,
Толщиною в два пальца их оправа,
Шесть мер14 елея, что вошло в оба рога,
Подарил для помазанья своему богу Лугальбанде,
А рога прибил у себя над хозяйским ложем.
Они руки свои омыли в Евфрате,
Обнялись, отправились, едут улицей Урука,
Толпы Урука на них взирают.
Гильгамеш вещает слово простолюдинкам Урука:
“Кто же красив среди героев,
Кто же горд среди мужей?
Гильгамеш красив среди героев,
Энкиду горд среди мужей!”
Бык богинин, кого мы изгнали в гневе,
Не достиг на улицах полноты желанья !
____________
Гильгамеш во дворце устроил веселье,
Заснули герои, лежат на ложе ночи,
Заснул Энкиду - и сон увидел,
Поднялся Энкиду и сон толкует:
Вещает своему он другу:
ТАБЛИЦА VII
“Друг мой, о чем совещаются великие боги?
Слушай мой сон, что я видел ночью:
Ану, Энлиль и Шамаш меж собой говорили.
И Ану Энлилю вещает:
14
Ìåðà (êóððó) - ïðèìåðíî 250 ëèòðîâ; â êàæäîì ðîãå, òàêèì îáðàçîì, áûëî îêîëî òðåõ ÷åòâåðòåé òîííû.
152
“Зачем они сразили Быка и Хумбабу?”
Ану сказал: “Умереть подобает
Тому, кто у гор похитил кедры!”
Энлиль промолвил: “Пусть умрет Энкиду,
Но Гильгамеш умереть не должен!”
Отвечает Шамаш Энлилю-герою
“Не твоим ли веленьем убиты Бык и Хумбаба?
Должен ли ныне Энкиду умереть безвинно?”
Разгневался Энлиль на Шамаша-героя
“То-то ежедневно в их товарищах ты ходишь!”
Слег Энкиду перед Гильгамешем,
По лицу Гильгамеша побежали слезы:
“Брат, милый брат! Зачем вместо брата
меня оправдали?”
И еше неужели сидеть мне с призраком,
у могильного входа?
Никогда не увидеть своими очами любимого брата?”
Энкиду уста открыл и молвит, вещает он Гильгамешу.
“Давай, мой друг, пойдем и Энлиля попросим!”
У входа в храм они остановились,
Деревянную дверь они увидали.
Ибо Энлилю ее подарил Энкиду,
Энкиду уста открыл и молвит, вещает он Гильгамешу.
“Из-за двери деревянной беда случилась!”
____________
Энкиду поднял на дверь свои очи,
С дверью беседует, как с человеком:
“Деревянная дверь, без толка и смысла,
Никакого в ней разумения нету!
Для тебя я дерево искал за двадцать поприщ,
Пока не увидел длинного кедра, Тому дереву не было равных в лире!
Восемнадцать сажен ты высотою, шесть сажен
ты шириною,
Твой засов, петля и задвижка длиною двенадцать
локтей.
Изготовил, доставил тебя, в Ниппуре украсил Знал бы я, дверь, что такова будет расплата,
Что благо такое ты принесешь мне, Взял бы топор я, порубил бы в щепы,
Связал бы плот - и пустил бы по водам!
Ану и Иштар мне того не простили!
Ныне же, дверь, - зачем я тебя сделал?
Сам погубил себя благочестивым даром!
Пусть бы будущий царь тебя оправил,
Пусть бы бог изготовил твои дверные створки,
Стер бы мое имя, свое написал бы,
Сорвал бы мою дверь, а свою поставил!”
Его слово услышав, сразу жарко заплакал,
Услыхал Гильгамеш слово друга, Энкиду, побежали его слезы.
Гильгамеш уста открыл и молвит, вещает Энкиду
153
“Тебе бог даровал глубокий разум, мудрые речи Человек ты разумный - а мыслишь так странно!
Зачем, мой друг, ты мыслишь так странно?
Драгоценен твой сон, хоть много в нем страха:
Как мушиные крылья, еще трепещут твои губы!
Много в нем страха, но сон этот дорог:
Для живого - тосковать - его доля,
Сон тоску оставляет для живого!
А теперь помолюсь я богам великим, Милость взыскуя, обращусь к твоему богу!
Пусть, отец богов, будет милостив Ану,
Даже Энлиль да сжалится, смилуется Шамаш, Златом без счета их украшу кумиры!”
Услыхал его Шамаш, воззвал к нему е неба:
“Не трать, о царь, на кумиры злата, Слово, что сказано, бог не изменит,
Слово, что сказано, не вернет, не отменит,
Жребий, что брошен, не вернет, не отменит, Судьба людская проходит, - ничто не останется в мире!”
В утробу Энкиду боль проникла,
На ложе ночи, где лежал он одиноко.
Все свои скорби он поведал другу:
“Слушай, друг мой! Сон я видел ночью Вопияло небо, земля отвечала,
Только я стою между ними
Да один человек - лицо его мрачно,
Птице бури он лицом подобен,
Его крылья - орлиные крылья, его когти - орлиные когти,
Он за власы схватил, меня одолел он,
Я его ударил - как скакалка, он скачет,
Он меня ударил - исцелил мою рану,
Но, как тур, на меня наступил он,
Сжал, как тисками, все мое тело.
“Друг мой, спаси меня!” Не мог спасти ты,
Ты убоялся, не мог сражаться,
Он ко мне прикоснулся, превратил меня в птаху,
Крылья, как птичьи, надел мне на плечи:
Взглянул и увел меня в дом мрака, жилище Иркаллы15,
В дом, откуда вошедший никогда не выходит,
В путь, по которому не выйти обратно,
В дом, где живущие лишаются света,
Где их пища - прах и еда их - глина,
А одеты, как птицы, - одеждою крыльев,
И света не видят, но во тьме обитают,
А засовы и двери покрыты пылью!
В Доме праха, куда вступил я,
Поглядел я - венцы смиренны:
Я послушал,- венценосцы, что в прежние дни
владели миром,
Ану и Энлилю подносят жареное мясо,
15
Èðàêàëëà - îäíî èç èìåí áîæåñòâà - öàðÿ ïðåèñïîäíåé.
154
Ставят хлеб печеный, холодную, из меха, возливают воду.
В Доме праха, куда вступил я,
Живут жрец и служка, живут волхв и одержимый,
Живут священники богов великих,
Живет Этана, живет Сумукан16,
Живет Эрешкигаль*, земли царица;
Белет-цери, дева-писец земли, перед ней на коленях,
Таблицу судеб держит, пред нею читает, Подняла лицо, меня увидала:
“Смерть уже взяла того человека!”
“...Мы с тобою вместе все труды делили,Помни меня, друг мой, не забудь мои деянья!”
Друг его увидел сон необъясненный,
Когда сон он увидел, его иссякла сила.
Лежит Энкиду на ложе,
Первый день, второй день, что лежит Энкиду на ложе,
Третий день и четвертый, что лежит Энкиду на ложе.
Пятый, шестой и седьмой, восьмой, девятый и десятый,Стал недуг тяжелей у Энкиду,
Одиннадцатый и двенадцатый дни миновались На ложе своем приподнялся Энкиду,
Кликнул Гильгамеша, ему вещает:
“Друг мой отныне меня возненавидел, Когда в Уруке мы с ним говорили,
Я боялся сраженья, а он был мне в помощь;
Друг, что в бою спасал, - почему меня покинул?
Я и ты - не равно ли мы смертны?”
ТАБЛИЦА VII
Едва занялось сияние утра,
Гильгамеш уста открыл и молвит:
“Энкиду, друг мой, твоя мать антилопа
И онагр, твой отец, тебя породили,
Молоком своим тебя звери взрастили
И скот в степи на пастбищах дальних!
В кедровом лесу стези Энкиду
По тебе да плачут день и ночь неумолчно,
Да плачут старейшины огражденного Урука,
Да плачет руку нам вслед простиравший,
Да плачут уступы гор лесистых,
По которым мы с тобою всходили,
Да рыдает пажить, как мать родная,
Да плачут соком кипарисы и кедры,
Средь которых с тобою мы пробирались,
Да плачут медведи, гиены, барсы и тигры,
Козероги и рыси, львы и туры,
Олени и антилопы, скот и тварь степная,
Да плачет священный Евлей, где мы гордо
ходили по брегу,
16
Ýòàíà - ëåãåíäàðíûé ïðàâèòåëü ãîðîäà Êèøà; Ñóìóêàí - ñì. ïðèì. 5.
155
Да плачет светлый Евфрат, где мы черпали воду для меха,
Да плачут мужи обширного огражденного Урука,
Да плачут жены, что видали, как Быка мы убили,
Да плачет земледелец доброго града, твое славивший имя,
Да плачет тот, кто, как древними людьми, гордился тобою,
Да плачет тот, кто накормил тебя хлебом,
Да плачет рабыня, что умастила твои ноги,
Да плачет раб, кто вина к устам твоим подал,
Да плачет блудница, твбя умастившая добрым елеем,
Да плачет в брачный покой вступивший,
Обретший супругу твоим добрым советом,
Братья да плачут по твбе, как сестры,
В скорби да рвут власы над тобою!
Словно мать и отец в его дальних кочевьях,
Я об Энкиду буду плакать:
Внимайте же мне, мужи, внимайте,
Внимайте, старейшины огражденного Урука!
Я об Энкиду, моем друге, плачу,
Словно плакальщица, горько рыдаю:
Мощный топор мой, сильный оплот мой,
Верный кинжал мой, надежный щит мой,
Праздничный плащ мой, пышный убор мой,Демон злой у меня его отнял!
Младший мой брат, гонитель онагров в степи,
пантер на просторах!
Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров в степи,
пантер на просторах!
С кем мы, встретившись вместе, поднимались в горы,
Вместе схвативши, Быка убили,Что за сон теперь овладел тобою?
Стал ты темен и меня не слышишь!”
А тот головы поднять не может.
Тронул он сердце - оно не бьется.
Закрыл он другу лицо, как невесте,
Сам, как орел, над ним кружит он,
Точно львица, чьи львята - в ловушке,
Мечется грозно взад и вперед он,
Словно кудель, раздирает власы он,
Словно скверну, срывает одежду.
____________
Едва занялось сияние утра,
Гильгамеш по стране созывает кличем
Ваятелей, медников, кузнецов, камнерезов.
“Друг мой, сделаю кумир твой,
Какого никто не делал другу:
Друга рост и облик в нем будет явлен,Подножье из камня, власы - из лазури,
Лицо - из алебастра, из золота - тело.
____________
“...Теперь же я, и друг и брат твой,
Тебя уложил на великом ложе,
На ложе почетном тебя уложил я,
156
Поселил тебя слева, в месте покоя,
Государи земли облобызали твои ноги,
Велел оплакать тебя народу Урука,
Веселым людям скорбный обряд поручил я,
А сам после друга рубище надел я,
Львиной шкурой облачился, бегу в пустыню!”
____________
Едва занялось сияние утра,
Гильгамеш изготовил из глины фигурку,
Вынес стол большой, деревянный,
Сосуд из сердолика наполнил медом,
Сосуд иа лазури наполнил маслом,
Стол украсил и для Шамаша вынес.
Энлиль услышал уст его слово Внезапно с неба призыв раздался:
“Издревле, Гильгамеш, назначено людям:
Земледелец пашет землю, урожай собирает,
Пастух и охотник со зверем обитает,
Надевает их шкуру, ест их мясо.
Ты же хочешь, Гильгамеш, чего не бывало,
С тех пор как мой ветер гонит воды”.
Опечалился Шамаш, к нему явился,
Вещает он Гильгамешу:
“Гильгамеш, куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь ты!”
Гильгамеш ему вещает, Шамашу-герою:
“После того как бродил по свету,
Разве довольно в земле покоя?
Видно, проспал я все эти годы!
Пусть же солнечным светом насытятся очи;
Пуста темнота, как нужно света!
Можно ль мертвому видеть сияние солнца?”
ТАБЛИЦА IX
Гильгамеш об Энкиду, своем друге,
Горько плачет и бежит в пустыню:
“И я не так ли умру, как Энкиду?
Тоска в утробу мою проникла,
Смерти страшусь и бегу в пустыню.
Под власть Утнапишти17, сына Убар-Туту,
Путь я предпринял, иду поспешно.
Перевалов горных достигнув ночью,
Львов я видал, и бывало мне страшно,Главу подымая, молюсь я Сину,
И ко всем богам идут мои молитвы:
Как прежде бывало, меня сохраните!”
Ночью он лег, - от сна пробудившись,
Óòíàïèøòè Äàëüíèé (ïåðåâîä øóìåðñêîãî èìåíè ñîáñòâåííîãî Çèóñóäðà, áóêâ. “Íàøåäøèé äàëåêóþ
æèçíü”) - äðåâíèé öàðü ãîðîäêà Øóðèïïàêà, ê ñåâåðó îò Óðóêà (íûíå ãîðîäèùå Ôàðà); ïî âåðîâàíèÿì
âàâèëîíÿí - åäèíñòâåííûé èç ëþäåé, ïðèíÿòûé â ñîáðàíèå áîãîâ è òåì ñàìûì ïðèîáðåòøèé áîæåñòâåííîå
ñóùåñòâîâàíèå äëÿ ñåáÿ è ñâîåé æåíû.
17
157
Видит, львы резвятся, радуясь жизни.
Боевой топор он поднял рукою,
Выхватил из-за пояса меч свой,Словно копье, упал между ними,
Ударял, повергал, убивал и рубил он.
Он слыхал о горах, чье имя - Машу18,
Как только к этим горам подошел он,
Что восход и закат стерегут ежедневно,
Наверху металла небес достигают,
Внизу - преисподней их грудь достигает,Люди-скорпионы стерегут их ворота:
Грозен их вид, их взоры - гибель,
Их мерцающий блеск повергает горы При восходе и закате Солнца они охраняют Солнце,Как только их Гильгамеш увидел Ужас и страх его лицо помрачили.
С духом собрался, направился к ним он;
Человек-скорпион жене своей крикнул:
“Тот, кто подходит к нам,- плоть богов - его тело!”
Человеку-скорпиону жена отвечает:
“На две трети он бог, на одну - человек он!”
Человек-скорпион Гильгамешу крикнул,
Потомку богов вещает слово:
“Почему идешь ты путем далеким,
Какою дорогой меня достиг ты,
Реки переплыл, где трудна переправа?
Зачем ты пришел, хочу узнать я,
Куда путь твой лежит, хочу узнать я!”
Гильгамеш ему вещает, человеку-скорпиону:
“Младший мой брат, гонитель онагров в степи,
пантер на просторах,
Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров горных,
пантер на просторах,
С кем мы, встретившись вместе, подымались в горы,
Вместе схвативши, Быка убили,
В кедровом лесу погубили Хумбабу,
Друг мой, которого так любил я,
С которым мы все труды делили,
Энкиду, друг мой, которого так любил я,
С которым мы все труды делили,Его постигла судьба человека!
Шесть дней миновало, семь ночей миновало,
Пока в его нос не проникли черви.
Устрашился я смерти, не найти мне жизни:
Мысль о герое не дает мне покоя!
18
Ïî ïðåäñòàâëåíèÿì âàâèëîíÿí, çåìëÿ îêàéìëåíà êðóãîâûì õðåáòîì ãîð - Ïëîòèíîé íåáåñ; íà íåé ïîêîÿòñÿ
ìåòàëëè÷åñêèå íåáåñíûå ñâîäû (òðè, ïÿòü èëè ñåìü), à ïîçàäè íåå íàõîäèòñÿ Ìèðîâîé Îêåàí, ìûñëèâøèéñÿ òî
ïðåñíîâîäíîé Ðåêîé, òî âîäàìè ñìåðòè. Çåìëÿ ïëàâàåò íà ïîâåðõíîñòè Îêåàíà èëè ïðèêðûâàåò åãî êàê
êðûøêà. Â Îêåàíå - îñòðîâà áëàæåííûõ. Â òîé æå Ïëîòèíå Íåáåñ èìåþòñÿ ãîðû-áëèçíåöû - Ìàøó, è ìåæäó
íèìè ìåäíûå âîðîòà, îõðàíÿåìûå ëþäüìè-ñêîðïèîíàìè. ×åðåç íèõ Ñîëíöå-Øàìàø åæåäíåâíî ïðîõîäèò èç
ïðåèñïîäíåé íà íåáåñà è îáðàòíî óõîäèò ñ íåáåñ äëèííûì õîäîì, ïîïåðåê ïåðåñåêàþùèì ãîðó Ïëîòèíû Íåáåñ è
âûõîäÿùèì ê Ìèðîâîìó Îêåàíó, ïî-âèäèìîìó, ñîîáùàþùåìóñÿ ñ ïðåèñïîäíåé.
158
Дальней дорогой бегу в пустыне:
Мысль об Энкиду, герое, не дает мне покоя Дальним путем скитаюсь в пустыне!
Как же смолчу я, как успокоюсь?
Друг мой любимый стал землею!
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!
Так же, как он, и я не лягу ль,
Чтоб не встать во веки веков?
Теперь же, скорпион, тебя я, встретил,Смерти, что страшусь я, пусть не увижу!
К Утнапишти, отцу моему, иду я поспешно,
К тому, кто, выжив, в собранье богов был принят
и жизнь обрел в нем!
Я спрошу у него о жизни и смерти!”
Человек-скорпион уста открыл и молвит,
вещает он Гильгамешу:
“Никогда, Гильгамеш, не бывало дороги,
Не ходил никто еще ходом горным:
На двенадцать поприщ простирается внутрь он:
Темнота густа, не видно света При восходе Солнца закрывают ворота,
При заходе Солнца открывают ворота,
При заходе Солнца опять закрывают ворота.
Выводят оттуда только Шамаша боги,
Опаляет живущих он сияньем,Ты же - как ты сможешь пройти тем ходом?
Ты войдешь и больше оттуда не выйдешь!”
Гильгамеш ему вещает, человеку-скорпиону:
“В тоске моей плоти, в печали сердца,
И в жар и в стужу, в темноте и во мраке,
Во вздохах и плаче, - вперед пойду я!
Теперь открой мне ворота в горы!”
Человек-скорпион уста открыл и молвит,
вещает он Гильгамешу:
“Иди, Гильгамеш, путем своим трудным,
Горы Машу ты да минуешь,
Леса и горы да пройдешь отважно,
Да вернешься обратно благополучно!
Ворота гор для тебя открыты”.
Гильгамеш, когда услышал это,
Человеку-скорпиону был послушен,
По дороге Шамаша стопы он направил.
Первое поприще уже прошел он Темнота густа, не видно света,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Второе поприще уже прошел он Темнота густа, не видно света,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Третье поприще пройдя, он вспять обратился.
С духом собрался, вперед зашагал он.
Четвертое поприще уже прошел он Темнота густа, не видно света,
159
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Пятое поприще уже прошел он Темнота густа, не видно света,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Шестое поприще уже прошел он Темнота густа, не видно света,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть,
Седьмое поприще пройдя - он прислушался к мраку:
Темнота густа, не видно света,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
Восьмое поприще пройдя,- в темноту он крикнул:
Темнота густа, не видно света,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть.
На девятом поприще холодок он почуял, Дыхание ветра его лица коснулось,Темнота густа, не видно света,
Ни вперед, ни назад нельзя ему видеть,
На десятом поприще стал выход близок, Но, как десять поприщ, поприще это.
На одиннадцатом поприще пред рассветом брезжит,
На двенадцатом поприще свет появился,
Поспешил он, рощу из каменьев увидев:
Сердолик плоды приносит,
Гроздьями увешан, на вид приятен.
Лазурит растет листвою Плодоносит тоже, на вид забавен.
Гильгамеш, проходя по саду каменьев,
Очи поднял на это чудо.
ТАБЛИЦА X
Сидури - хозяйка богов, что живет на обрыве у моря,
Живет она и брагой их угощает:
Ей дали кувшин, ей дали золотую чашу,Покрывалом покрыта, незрима людям.
Гильгамеш приближается к ее жилищу,
Шкурой одетый, покрытый прахом,
Плоть богов таится в его теле,
Тоска в утробе его обитает,
Идущему дальним путем он лицом подобен.
Хозяйка издали его увидала,
Своему она сердцу, помыслив, вещает,
Сама с собою совет она держит:
“Наверное, это - убийца буйный,
Кого хорошего тут увидишь?”
Увидав его, хозяйка затворила двери,
Затворила двери, засов заложила.
А он, Гильгамеш, тот стук услышал,
Поднял лицо и к ней обратился.
____________
Гильгамеш ей вещает, хозяйке:
“Хозяйка, ты что увидала, зачем затворила двери,
160
Затворила двери, засов заложила?
Ударю я в дверь, разломаю затворы!”
Сидури-хозяйка крикнула Гильгамешу,
Потомку богов вещает слово:
“Почему идешь ты путем далеким,
Какою дорогой меня достиг ты,
Реки переплыл, где трудна переправа?
Зачем ты пришел, хочу узнать я,
Куда путь твой лежит, хочу узнать я!”
Гильгамеш ей вещает, хозяйке Сидури:
“Я - Гильгамеш, убивший стража леса,
В кедровом лесу погубивший Хумбабу,
Сразивший Быка, что спустился с неба,
Перебивший львов на перевалах горных”.
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:
“Если ты - Гильгамеш, убивший стража леса,
В кедровом лесу погубивший Хумбабу,
Сразивший Быка, что спустился с неба,
Перебивший львов на перевалах горных,Почему твои щеки впали, голова поникла,
Печально сердце, лицо увяло,
Тоска в утробе твоей обитает,
Идущему дальним путем ты лицом подобен,
Жара и стужи лицо спалили,
И марева ищешь, бежишь по пустыне?”
____________
Гильгамеш ей вещает, хозяйке:
“Как не впасть моим щекам, голове не поникнуть,
Не быть сердцу печальным, лицу не увянуть,
Тоске в утробу мою не проникнуть,
Идущему дальним путем мне не быть подобным,
Жаре и стуже не спалить чело мне?
Младший мой брат, гонитель онагров в степи,
пантер на просторах,
Энкиду, младший мой брат, гонитель онагров
в степи, пантер на просторах,
С кем мы, встретившись вместе, поднимались в горы,
Вместе схвативши, Быка убили,
В кедровом лесу погубили Хумбабу,
Друг мой, которого так любил я,
С которым мы все труды делили,
Энкиду, друг мой, которого так любил я,
С которым мы все труды делили, Его постигла судьба человека!
Шесть дней, семь ночей над ним я плакал,
Не предавая его могиле, Не встанет ли друг мой в ответ на мой голос?
Пока в его нос не проникли черви!
Устрашился я смерти, не найти мне жизни!
Словно разбойник, брожу в пустыне:
Слово героя не дает мне покоя Дальней дорогой бегу в пустыне:
161
Слово Энкиду, героя, не дает мне покоя Дальним путем скитаюсь в пустыне:
Как же смолчу я, как успокоюсь?
Друг мой любимый стал землею!
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!
Так же, как он, и я не лягу ль,
Чтоб не встать во веки веков?
Теперь же, хозяйка, тебя я встретил, Смерти, что страшусь я, пусть не увижу!”
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:
“Гильгамеш! Куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь ты!
Боги, когда создавали человека, Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы да будут твои одежды,
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй подругу Только в этом дело человека!”
____________
Гильгамеш ей вещает, хозяйке:
“Теперь, хозяйка, - где путь к Утнапишти?
Каков его признак, - дай его мне ты,
Дай же ты мне пути того признак:
Если возможно - переправлюсь морем,
Если нельзя - побегу пустыней!”
Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:
“Никогда, Гильгамеш, не бывало переправы,
И не мог переправиться морем никто,
здесь бывавший издревле,Шамаш-герой переправится морем,Кроме Шамаша, кто это может?
Трудна переправа, тяжела дорога,
Глубоки воды смерти, что ее преграждают.
А что, Гильгамеш, переправившись морем, Вод смерти достигнув, - ты будешь делать?
Есть, Гильгамеш, Уршанаби, корабельщик Утнапишти,
У него есть идолы, в лесу он ловит змея;
Найди его и с ним повидайся,
Если возможно - с ним переправься,
Если нельзя, то вспять обратися”.
Гильгамеш, как услышал эти речи,
Боевой топор он поднял рукою,
Выхватил из-за пояса меч свой,
Меж деревьев углубился в заросль,
Словно копье упал между ними,
Идолов разбил, во внезапном буйстве,
162
Змея волшебного нашел среды леса,
Удушил его своими руками.
Когда же Гильгамеш насытился буйством,
В его груди успокоилась ярость,
Сказал он в своем сердце: “Не найти мне лодки!
Как одолев воды смерти,
Как переправлюсь чрез широкое море?”
Гильгамеш удержал свое буйство,
Из леса вышел, к Реке спустился.
По водам Уршанаби плыл на лодке,
Лодку к берегу он направил.
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
“Теперь, Уршанаби, - где путь к Утнапишти?
Каков его признак - дай его мне ты!
Дай же ты мне пути того признак:
Если возможно - переправлюсь морем,
Если нельзя - побегу пустыней!”
Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:
“Идолы те, Гильгамеш, мне оберегом были,
Чтобы я не прикоснулся к водам смерти;
В ярости твоей ты идолы разрушил,Без тех идолов тебя переправить трудно,
Возьми, Гильгамеш, топор в свою руку,
Углубися в лес, наруби шестов там,
Сто двадцать шестов по пятнадцати сажен,
Осмоли, сделай лопасти и мне принеси их”.
Гильгамеш, услышав зти речи,
Боевой топор он поднял рукою,
Выхватил из-за пояса меч свой,
Углубился в лес, нарубил шестов там,
Сто двадцать шестов по пятнадцати сажен, Осмолил, сделал лопасти, к нему принес их.
Гильгамеш и Уршанаби шагнули в лодку,
Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.
Путь шести недель за три дня совершили,
И вступил Уршанаби в воды смерти.
Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:
“Отстранись, Гильгамеш, и шест возьми ты.
Воды смерти рукою не тронь, берегися!
Второй, третий и четвертый, Гильгамеш, возьми ты,
Пятый, шестой и седьмой, Гильгамеш, возьми ты,
Восьмой, девятый и десятый, Гильгамеш, возьми ты,
Одиннадцатый и двенадцатый, Гильгамеш, возьми ты”,На сто двадцатом кончились шесты у Гильгамеша,
И развязал он препоясанье чресел,
Скинул Гильгамеш одежду, ее развернул он.
Как парус, ее руками поднял.
Утнапишти издали их увидел,
Помыслив, сердцу своему вещает,
Сам с собою совет он держит:
“Почему это идолы на ладье разбиты,
И плывет на ней не ее хозяин?
163
Тот, кто подходит, не мой человек он,
И справа гляжу я, и слева гляжу я,
Я гляжу на него - узнать не могу я,
Я гляжу на него - и понять не могу я,
Я гляжу на него - и на ведаю, кто он.”
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
“Я же, чтоб дойти до дальнего Утнапишти:
Чтоб увидеть того, о ком ходит преданье,
Я скитался долго, обошел все страны,
Я взбирался на трудные горы,
Через все моря я переправлялся,
Сладким сном не утолял свои очи,
Мучил себя непрерывным бденьем,
Плоть свою я наполнил тоскою,
Не дойдя до хозяйки богов, сносил я одежду,
Убивал я медведей, гиен, львов, барсов и тигров,
Оленей и серн, скот и тварь степную,
Ел их мясо, их шкурой ублажал свое тело;
При виде меня хозяйка заперла двери,
Смолой и киром обмазал шесты я,
Когда плыл на ладье, не тронул воды я, Да найду я жизнь, которую ищу я!”
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
“Почему, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?
Потому ль, что плоть богов и людей в твоем теле,
Потому ль, что отец и мать тебя создали смертным?
Ты узнал ли,- когда-то для смертного Гильгамеша
Было ль в собранье богов поставлено кресло?
Даны ему, смертному, пределы:
Люди - как пахтанье, боги - как масло,
Человеки и боги - как мякина и пшеница!
Поспешил ты шкурою, Гильгамеш, облечься,
И что царскую перевязь, ее ты носишь,Потому что - нет у меня для тебя ответа,
Слова совета нет для тебя никакого!
Ярая смерть не щадит человека:
Разве навеки мы строим домы?
Разве навеки ставим печати?
Разве навеки делятся братья?
Разве навеки ненависть в людях?
Разве навеки река несет полые воды?
Стрекозой навсегда ль обернется личинка?
Взора, что вынес бы взоры Солнца,
С давних времен еще не бывало:
Пленный и мертвый друг с другом схожи Не смерти ли образ они являют?
Человек ли владыка? Когда Энлиль благословит их,
То сбираются Ануннаки, великие боги,
Мамет*, создавшая судьбы, судьбу с ними вместе
судит:
Они смерть и жизнь определили,
Не поведали смертного часа,
164
А поведали: жить живому!”
ТАБЛИЦА 11
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
“Гляжу на тебя я, Утнапишти,
Не чуден ты ростом - таков, как и я, ты,
И сам ты не чуден - таков, как и я, ты.
Не страшно мне с тобою сразиться;
Отдыхая, и ты на спину ложишься Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был принят
и жизнь обрел в нем?”
____________
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу
“Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово
И тайну богов тебе расскажу я.
Шуриппак, город, который ты знаешь,
Что лежит на бреге Евфрата,Этот город древен, близки к нему боги.
Богов великих потоп устроить склонило их сердце.
Совещались отец их Ану, Энлиль, герой, их советник,
Их гонец Нинурта, их мираб Эннуги19.
Светлоокий Эа с ними вместе клялся,
Но хижине он их слово поведал:
“Хижина, хижина! Стенка, стенка!
Слушай, хижина! Стенка, запомни!
Шуриппакиец, сын Убар-Туту,
Снеси жилище, построй корабль,
Покинь изобилье, заботься о жизни,
Богатство презри, спасай свою душу!
На свой корабль погрузи все живое.
Тот корабль, который ты построишь,
Очертаньем да будет четырехуголен,
Равны да будут ширина с длиною,
Как Океан, покрой его кровлей!”
Я понял и вещаю Эа, владыке:
“То слово, владыка, что ты мне молвил,
Почтить я должен, все так и исполню.
Что ж ответить мне граду - народу и старцам?”
Эа уста открыл и молвит,
Мне, рабу своему, он вещает:
“А ты такую им речь промолви:
“Я знаю, Энлиль меня ненавидит, Не буду я больше жить в вашем граде,
От почвы Энлиля стопы отвращу я.
Спущусь к Океану, к владыке Эа!
А над вами дождь прольет он обильно,
Тайну птиц узнаете, убежища рыбы,
19
Íèíóðòà - ñûí Ýíëèëÿ, áîã ãðîìà è âåñåííåãî ïàâîäêà, áîã çåìëåïàøåñòâà; Ýííóãè -ïðîçâèùå áîãà ïîäçåìíîãî
öàðñòâà Íåðãàëà, ìóæà Ýðåøêèãàëü. Â äàííîì ìåñòå îí íàçâàí “óïðàâëÿþùèì îðîñèòåëüíûìè ðàáîòàìè”,
îòñþäà òåðìèí “ìèðàá”.
165
На земле будет всюду богатая жатва,
Утром хлынет ливень, а ночью
Хлебный дождь вы узрите воочью”.
____________
Едва занялось сияние утра,
По зову моему весь край собрался,
Всех мужей я призвал на повинность Дома сносили, разрушали ограду.
Ребенок смолу таскает,
Сильный в корзинах снаряженье носит.
В пятеро суток заложил я кузов:
Треть десятины площадь, борт сто двадцать локтей
высотою,
По сто двадцать локтей края его верха20.
Заложил я обводы, чертеж начертил я:
Шесть в корабле положил я палуб,
На семь частей его разделивши ими;
Его дно разделил на девять отсеков,
Забил в него колки водяные,
Выбрал я руль, уложил снаряженье.
Три меры кира в печи расплавил;
Три меры смолы туда налил я,
Три меры носильщики натаскали елея:
Кроме меры елея, что пошла на промазку,
Две меры елея спрятал кормчий.
Для жителей града быков колол я,
Резал овец я ежедневно,
Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и белым
Народ поил, как водой речною,
И они пировали, как в день новогодний.
Открыл я благовонья, умастил свои руки.
Был готов корабль в час захода Солнца.
Сдвигать его стали - он был тяжелыми,
Подпирали кольями сверху и снизу,
Погрузился он в воду на две трети.
____________
Нагрузил его всем, что имел я,
Нагрузил его всем, что имел серебра я,
Нагрузил его всем, что имел я злата,
Нагрузил его всем, что имел живой я твари,
Поднял на корабль всю семью и род мой,
Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял.
Время назначил мне Шамаш:
“Утром хлынет ливень, а ночью
Хлебный дождь ты узришь воочью, Войди на корабль, засмоли его двери”.
Настало назначенное время:
Утром хлынул ливень, а ночью
Хлебный дождь я увидел воочью.
Ïëîùàäü êîâ÷åãà áûëà ðàâíà 1 “èêó” - îêîëî 1/3 ãåêòàðà, âûñîòà ñòåí (áîðòîâ) - 10 “ãàð” - îêîëî 60
ìåòðîâ; êàæäàÿ ñòîðîíà òàêæå â 60 ìåòðîâ.
20
166
Я взглянул на лицо погоды Страшно глядеть на погоду было.
Я вошел на корабль, засмолил его двери За смоление судна корабельщику Пузур-Амурри
Чертог я отдал и его богатства.
____________
Едва занялось сияние утра,
С основанья небес встала черная туча.
Адду гремит в ее середине,
Шуллат и Ханиш21 идут перед нею,
Идут, гонцы, горой и равниной.
Эрагаль22 вырывает жерди плотины,
Идет Нинурта*, гать прорывает,
Зажгли маяки Ануннаки,
Их сияньем они тревожат землю.
Из-за Адду цепенеет небо,
Что было светлым, - во тьму обратилось,
Вся земля раскололась, как чаша.
Первый день бушует Южный ветер,
Быстро налетел, затопляя горы,
Словно войною, настигая землю.
Не видит один другого,
И с небес не видать людей.
Боги потопа устрашились,
Поднялись, удалились на небо Ану,
Прижались, как псы, растянулись снаружи.
Иштар кричит, как в муках родов,
Госпожа богов, чей прекрасен голос:
“Пусть бы тот день обратился в глину,
Раз в совете богов я решила злое,
Как в совете богов я решила злое,
На гибель людей моих войну объявила?
Для того ли рожаю я сама человеков,
Чтоб, как рыбий народ, наполняли море!”
Ануннакийские боги с нею плачут,
Боги смирились, пребывают в плаче,
Теснятся друг к другу, пересохли их губы.
Ходит ветер шесть дней, семь ночей,
Потопом буря покрывает землю.
При наступлении дня седьмого
Буря с потопом войну прекратили,
Те, что сражались подобно войску.
Успокоилось морв, утих ураган - потоп прекратился.
Я открыл отдушину - свет упал на лицо мне,
Я взглянул на море - тишь настала,
И все человечество стало глиной!
Плоской, как крыша, сделалась равнина.
Я пал на колени, сел и плачу,
По лицу моему побежали слезы.
21
22
Àääó -ñì. ïðèì. 10; Øóëëàò è Õàíèø - åãî ãîíöû.
Ýðãàëü - òî æå, ÷òî è Íåðãàë, áîã ïðåèñïîäíåé.
167
Стал высматривать берег в открытом море В двенадцати поприщах поднялся остров.
У горы Ницир корабль остановился.
Гора Ницир корабль удержала, не дает качаться.
Один день, два дня гора Ницир держит корабль,
не дает качаться.
Три дня, четыре дня гора Ницир держит корабль,
не дает качаться.
Пять и шесть гора Ницир держит корабль,
не дает качаться.
____________
При наступлении дня седьмого
Вынес голубя и отпустил я;
Отправившись, голубь назад вернулся:
Места не нашел, прилетел обратно.
Вынес ласточку и отпустил я;
Отправившись, ласточка назад вернулась:
Места не нашла, прилетела обратно.
Вынес ворона и отпустил я;
Ворон же, отправившись, спад воды увидел,
Не вернулся; каркает, ест и гадит.
Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,
На башне горы совершил воскуренье:
Семь и семь поставил курильниц,
В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.
Бога почуяли запах,
Боги почуяли добрый запах,
Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.
Как только прибыла богиня-матерь,
Подняла она большое ожерелье,
Что Ану изготовил ей на радость:
“О боги! У меня на шее лазурный камень Как его воистину я не забуду,
Так эти дни я воистину помню,
Во веки веков я их не забуду!
К жертве все боги пусть подходят,
Энлиль к этой жертве пусть не подходит,
Ибо он, не размыслив, потоп устроил
И моих человеков обрек истребленью!”
Энлиль, как только туда он прибыл,
Увидев корабль, разъярился Энлиль,
Исполнился гневом на богов Игигов*:
“Какая это душа спаслася?
Ни один человек не должен был выжить!”
Нинурта уста открыл и молвит,
Ему вещает, Энлилю, герою:
“Кто, как не Эа, замыслы строит,
И Эа ведает всякое дело!”
Эа уста открыл и молвит,
Ему вещает, Энлилю, герою:
“Ты - герой, мудрец меж богами!
168
Как же, как, не размыслив, потоп ты устроил?
На согрешившего грех возложи ты,
На виноватого вину возложи ты,Удержись, да не будет погублен, утерпи,
да не будет повержен!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше лев бы явился, людей поубавил!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше волк бы явился, людей поубавил!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше голод настал бы, разорил бы землю!
Чем бы потоп тебе делать,
Лучше мор настал бы, людей поразил бы!
Я ж не выдал тайны богов великих Многомудрому сон я послал, и тайну богов постиг он.
А теперь ему совет посоветуй!”
Поднялся Энлиль, взошел на корабль,
Взял меня за руку, вывел наружу,
На колени поставил жену мою рядом,
К нашим лбам прикоснулся, встал между нами, благословлял нас:
“Доселе Утнапишти был человеком,
Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,
Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдаленье!”
Увели меня вдаль, при устье рек поселили.
Кто же ныне для тебя богов собрал бы,
Чтоб нашел ты жизнь, которую ищешь?
Вот, шесть дней и семь ночей не поспи-ка!”
Только он сел, раскинув ноги, Сон дохнул на него, как мгла пустыни.
Утнапишти ей вещает, своей подруге:
“Посмотри на героя, что хочет жизни!
Сон дохнул на него, как мгла пустыни”.
Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти:
“Прикоснись к нему, человек да проснется!
Тем же путем да вернется спокойно,
Через те же ворота да вернется в свою землю!”
Утнапишти ей вещает, своей подруге:
“Лжив человек! Тебя он обманет:
Вот, пеки ему хлеба, клади у изголовья,
И дни, что он спит, на стене помечай-ка”.
Пекла она хлеба, клала у изголовья,
И дни, что он спит, на стене отмечала.
Первый хлеб его развалился,
Треснул второй, заплесневел третий,
Четвертый - его побелела корка,
Пятый был черствым, шестой был свежим,
Седьмой - в зто время его он коснулся, и тот пробудился.
____________
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
“Одолел меня сон на одно мгновенье Ты меня коснулся, пробудил сейчас же”.
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу
169
“Встань, Гильгамеш, хлеба сосчитай-ка,
И дни, что ты спал, тебе будут известны:
Первый твой хлеб развалился,
Треснул второй, заплесневел третий,
Четвертый - его побелела корка,
Пятый был черствым, шестой был свежим,
Седьмой - в это время ты пробудился”.
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
“Что же делать, Утнапишти, куда пойду я?
Плотью моей овладел Похититель23,
В моих покоях смерть обитает,
И куда взор я ни брошу - смерть повсюду!”
____________
Утнапишти ему вещает, корабельщику Уршанаби:
“Не тебя пусть ждет пристань, перевоз тебя пусть забудет,
Кто на берег пришел, тот к нему и стремися!
Человек, которого привел ты, - рубище связало его тело,
Погубили шкуры красоту его членов.
Возьми, Уршанаби, отведи его умыться,
Пусть свое платье он добела моет,
Пусть сбросит шкуры - унесет их море.
Прекрасным пусть станет его тело,
Новой повязкой главу пусть повяжет,
Облаченье наденет, наготу прикроет.
Пока идти он в свой город будет,
Пока не дойдет по своей дороге,
Облаченье не сносится, все будет новым!”
Взял его Уршанаби, отвел его умыться,
Добела вымыл он свое платье,
Сбросил шкуры - унесло их море,
Прекрасным стало его тело,
Новой повязкой главу повязал он,
Облаченье надел, наготу прикрыл он.
Пока идти он в свой город будет,
Пока не дойдет по своей дороге,
Облаченье не сносится, все будет новым.
Гильгамеш с Уршанаби шагнули в лодку,
Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.
____________
Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти
“Гильгамеш ходил, уставал и трудился,Что ж ты дашь ему, в свою страну да вернется?”
А Гильгамеш багор уже поднял,
Лодку к берегу он направил.
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
“Гильгамеш, ты ходил, уставал и трудился,Что ж мне дать тебе, в свою страну да вернешься ?
Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово,
И тайну цветка тебе расскажу я:
Этот цветок - как терн на дне моря,
23
Ïîõèòèòåëü - áîã ñóäüáû, ïðèõîäÿùèé çà óìåðøèì.
170
Шипы его, как у розы, твою руку уколют.
Если этот цветок твоя рука достанет, Будешь всегда ты молод”.
Когда Гильгамеш услышал зто,
Открыл он крышку колодца,
Привязал к ногам тяжелые камни,
Утянули они его в глубь Океана.
Он схватил цветок, уколов свою руку;
От ног отрезал тяжелые камни,
Вынесло море его на берег.
____________
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
“Уршанаби, цветок тот - цветок знаменитый,
Ибо им человек достигает жизни.
Принесу его я в Урук огражденный,
Накормлю народ мой, цветок испытаю:
Если старый от него человек молодеет,
Я поем от него - возвратится моя юность”.
Через двадцать поприщ отломили ломтик,
Через тридцать поприщ на привал остановились.
Увидал Гильгамеш водоем, чьи холодны воды,
Спустился в него, окунулся в воду.
Змея цветочный учуяла запах,
Из норы поднялась, цветок утащила,
Назад возвращаясь, сбросила кожу.
Между тем Гильгамеш сидит и плачет,
По щекам его побежали слезы;
Обращается к кормчему Уршанаби:
“Для кого же, Уршанаби, трудились руки?
Для кого же кровью истекает сердце?
Себе самому не принес я блага,
Доставил благо льву земляному!
За двадцать поприщ теперь уж качает цветок пучина,
Открывая колодец, потерял я орудья,Нечто нашел я, что мне знаменьем стало:
да отступлю я!
И на берегу я ладью оставил!”
Через двадцать поприш отломили ломтик,
Через тридцать поприщ на привал остановились,
И прибыли они в Урук огражденный.
___________
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
“Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,
Обозри основанье, кирпичи ощупай Его кирпичи не обожжены ли
И заложены стены не семью ль мудрецами?”
171
Т. ЯКОБСЕН
КОММЕНТАРИИ К “ЭПОСУ О ГИЛЬГАМЕШЕ”
В качестве дополнения к “Эпосу о Гильгамеше” мы приводим фрагмент из
монографии датско-американского ученого Торкильда Якобсена “Сокровища тьмы.
История месопотамской религии” по изданию: Якобсен Т. Сокровища тьмы.
История месопотамской религии. М., 1995, с. 220-246.
Сюжет
Начало сказания - представление героя - выдержано в высоком стиле
“романтического эпоса”. Как “Одиссея” открывается характеристикой Одиссея:
Скажи мне, Муза, о том человеке, готовом подать помощь,
о том, что по свету странствовал всюду...
и многих людей города повидал,
и помыслы их изучил он;
воистину мук претерпел он в сердце своем немало,
по волнам морским скитаясь,
жизнь уберечь вожделея
и со спутниками возвратиться...так и “Эпос о Гильгамеше” начинается строками, рассчитанными на то, чтобы
возбудить читательский интерес к герою как к человеку, испытавшему диковинные и
волнующие приключения и повидавшему дальние страны.
Однако во вступлении к “Эпосу о Гильгамеше” звучит особая тема,
отсутствующая в “Одиссее”. Здесь упор делается на том, что выходит за рамки
индивидуального опыта, хотя бы и редкостного. Основное внимание сосредоточено
на осязаемом, непреходящем свершении, воплощенном в постройке городской стены,
ограждающей Урук. В те времена, когда писались строки вступления, это сооружение
все еще вызывало изумление:
При первом же знакомстве с юным Гильгамешем мы узнаем о его редкостной
мощи и жизненной силе. Будучи правителем Урука, он берется за дело со всей
страстью. Он постоянно поднимает войско по тревоге, отзывая соратников от
мирных занятий; он доводит юношей города до такой степени усталости, что у них
темнеет в глазах и они лишаются чувств от изнеможения; он не оставляет им ни
минуты досуга, который они могли бы разделить с родственниками и
возлюбленными.
Жители Урука, понятно, не слишком довольны происходящим и начинают
донимать богов жалобами и просьбами как-нибудь исправить дело. Боги провидчески
узнают причину беспокойного состояния Гильгамеша: мощь и несравненная
жизненная сила правителя поставили его особняком, обрекли на одиночество. Ему
нужен равный ему друг, достойный сподвижник, столь же мощный и неистовый. Они
обращаются к богине-создательнице Аруру с просьбой создать подобие Гильгамеша.
Аруру в качестве образца создает умственный образ бога небес, умывает руки,
отщипывает глины, бросает в пустыню - и таким образом сотворяет Энкиду. Энкиду это человек, находящийся в первобытном состоянии. Он обладает чудовищной силой,
ходит обнаженным, все его тело покрыто шерстью, волосы у него длинные, как у
женщины, и густые, как колосья хлеба. Но он ничего не знает ни о стране, в которой
172
живет, ни о населяющих ее людях: бродит вместе с газелями по степи, ест траву и
вечерами утоляет жажду вместе с животными у водопоя. Друг зверей, он помогает им
спасаться от охотников: засыпает вырытые ямы-западни и ломает поставленные
ловушки. Это сталкивает его с человеком.
Охотник, живущий поблизости, терпит тяжелые лишения из-за дел Энкиду, но,
поскольку Энкиду велик и силен, противостоять ему он не может. В отчаянии
охотник идет к отцу и рассказывает ему о пришельце, который мешает его промыслу.
Отец охотника советует отправиться в Урук к Гильгамешу и попросить у него
блудницу: та, явившись сюда, соблазнит Энкиду, который ради нее оставит зверей.
Охотник отправляется в Урук и обращается к Гильгамешу с мольбой. Гильгамеш,
выслушав его рассказ, велит охотнику взять и увести с собой блудницу, которая
испробует на Энкиду свои чары.
Энкиду вкушает наслаждение шесть дней и семь ночей, забыв обо всем на свете.
Насытившись наконец женской лаской, на седьмую ночь он хочет вернуться к своим
зверям. Но животные разбегаются. Он бросается за ними вдогонку, однако
обнаруживает, что утратил прежнюю силу и былое проворство. Догнать их он не в
состоянии.
Энкиду смиряется с тем, что зверей ему не догнать, и возвращается к блуднице,
которая встречает его очень приветливо: она делится с ним своей одеждой и, взяв за
руку, ведет по степи к пастушескому стану, где их встречают радушно и
гостеприимно. Здесь Энкиду впервые сталкивается с цивилизацией и всеми ее
сложностями. Пастухи ставят перед ним еду и питье - нечто, совершенно ему
неведомое.
Несколько дней Энкиду проводит с пастухами. Однажды, сидя с блудницей, он
видит спешащего мимо человека и просит блудницу привести этого человека к нему:
он хочет узнать, куда тот торопится. Человек обьясняет, что несет свадебный пирог в
Урук, где готовится свадьба Гильгамеша.
Это огорчает Энкиду: он бледнеет и немедля отправляется в Урук вместе с
блудницей. Их прибытие вызывает смятение. Вокруг собираются люди, глазея на
Энкиду и поражаясь его могучему сложению. Ростом он пониже Гильгамеша, но
столь же силен. Пока народ выражает свое восхищение, приближается Гильгамеш
вместе со свадебной процессией, направляясь в дом тестя для совершения брачного
обряда, однако, в то время как он подходит к двери, Энкиду преграждает ему путь, не
допуская к невесте. Схватившись, противники сражаются, как юные быки, обрушивая
сени и сотрясая стены. Наконец, Энкиду берет верх и Гильгамеш преклоняет одно
колено, но, когда Гильгамеш смиряет гнев и признает свое поражение, Энкиду
обращается к нему - без тени злорадства победителя - со словами истинного
восхищения.
Великодушие Энкиду подкупает сердце Гильгамеша сражение между ними кладет
начало нерушимой дружбе. Гильгамеш берет Энкиду за руку и приводит в дом к
своей матери, которая встречает его как сына, брата Гильгамеша.
Таким образом разрешаются все проблемы. Энкиду счастливо живет в Уруке,
Гильгамеш нашел себе друга, однако - как это часто бывает - счастье длится недолго.
Новый образ жизни расслабляет Энкиду. Крепость его мышц исчезает: он чувствует
себя вяло, плохо - совсем не так, как некогда в степи. Однажды Гильгамеш застает его
в слезах и сразу догадывается, чтб именно следует предпринять. Им обоим необходим
какой-нибудь трудный поход, сопряженный со множеством испытаний и
приключений. Необходимо, предлагает Гильгамеш, сразить ужасное чудовище по
имени Хумбаба, живущее далеко на западе в кедровом лесу.
Хотя Энкиду и оплакивает горько утрату прежней мощи, предложенный
Гильгамешем способ ее возвращения - это для него, пожалуй, чересчур.
173
Ведь если Гильгамеш только наслышан о Хумбабе, Энкиду видел его
собственными глазами во время своих странствий по степи и проникся здравым
чувством почтительности по отношению к гиганту.
Но решение Гильгамеша твердо. Он укоряет Энкиду за недостаток храбрости и,
пристыдив, склоняет к походу. Взяв выкованное для них мощное оружие, они
прощаются со старейшинами города, которые дают им советы относительно похода,
прощаются и с матерью Гильгамеша.
Поход описывается со множеством
подробностей: особенно детально передаются сны Гильгамеша, исполненные
зловещих предзнаменований. Однако Энкиду стоит на своем и с бессознательной
нечестивостью всякий раз усматривает в снах Гильгамеша обещание победы над
Хумбабой. Далее повествуется об их действительной схватке с Хумбабой: к
сожалению, во всех версиях этот эпизод плохо сохранился, однако из имеющихся
отрывков можно заключить, что так или иначе Хумбаба терпит поражение и просит
пощады; Гильгамеш склонен сохранить ему жизнь, но по настоянию Энкиду убивает
его.
По возвращении в Урук - мы следуем эпосу - Гильгамеш смывает с себя
запекшуюся кровь и дорожную пыль и облачается в чистые одежды. В своем одеянии
он настолько привлекателен, что сама богиня Урука - Иштар влюбляется в него и
предлагает стать ее супрутом. Тогда она подарит ему колесницу из золота и лазурита,
цари будут преклонять перед ним колени, его козы приносить тройней, а овцы двойней. Гильгамеш отнюдь не прельщен подобной перспективой, которая вызывает
у него никак не радость, а скорее даже смятение. Вместо спокойного отказа он
осыпает Иштар обвинениями: она - и недостроенная дверь, которая не защищает от
ветра и сквозняков; смола, которая пачкает того, кто ее несет; дырявый мех,
обливающий того, кто его держит; сандалия, жмущая ногу владельца, и так далее.
Более того, он напоминает о том, что все, кого Иштар любила прежде, кончили
плохо.
Выслушав этот каталог своих прегрешений, Иштар - никогда не отличавшаяся
терпением - бросается к своему отцу Ану, богу небес, с жалобой на Гильгамеша. Не в
силах стерпеть нанесенного ей оскорбления, Иштар просит у него небесного быка,
дабы погубить Гильгамеша.
Ану соглашается не сразу и высказывает предположение о том, что Иштар сама
вызвала Гильгамеша на бранные речи. Однако Иштар полна такой ярости, что
угрожает, в случае отказа, сломать ворота подземного царства и выпустить оттуда
мертвых, чтобы они пожирали живых. Ану напоминает: небесный бык, оказавшись на
воле, причинит такие разрушения, что за этим последует семь лет голода. Но Иштар
уверяет, что она запасла достаточно зерна и сена для людей и скота, и в конце концов
Ану уступает. Бык, которого Иштар ведет в Урук, представляет собой ужасную
угрозу. От первого же его выдоха в земле разверзается яма, в которую падает сто
мужей, от второго выдоха - вторая, и в нее падает еще двести мужей. Однако
Гильгамеш и Энкиду доказывают свое давнее умение обращаться с животными.
Энкиду заходит сзади быка и крутит ему хвост (испытанный ковбойский прием), в то
время как Гильгамеш, подобно матадору, вонзает в шею быка меч.
Гибель небесного быка потрясает Иштар. Она взбирается на городскую стену,
исполняет танец скорби и проклинает Гильгамеша. Услышав это, Энкиду отрывает
заднюю ногу быку и швыряет ее в сторону Иштар с возгласом: “Ты! Если бы только я
мог до тебя добраться, я бы сделал с тобой то же самое”. Иштар со своими
прислужницами поднимает плач над бедром быка, а Гильгамеш созывает мастеров,
чтобы те могли оценить величину бычьих рогов, которые он преподнесет в каче-стве
обещанного дара своему божественному отцу - Лугальбанде. Затем Гильгамеш и
Энкиду омываются в Евфрате и с триумфом возвращаются в Урук. Все население
города высыпает на улицу, чтобы поглазеть на героев.
174
Теперь оба друга находятся на вершине славы и могущества. Они умертвили
чудовищного Хумбабу в отдаленном и недоступном кедровом лесу, высокомерно и
заносчиво обошлись с великой богиней - и, убив небесного быка, доказали, что могут
одержать над ней верх. Для них, кажется, нет ничего невозможного. Однако теперь
начинают сказываться результаты их деяний, Хумбаба был назначен стражем
кедрового леса Эллилем, и его убийство вызвало у Эллиля ярый гнев.
Во сне той же ночью Энкиду видит богов, собравшихся судить его и Гильгамеша
за убийство Хумбабы. Эллиль требует для ослушников смертной казни, но
вмешивается бог солнца - бог справедливости и умеренности - и берет Гильгамеша
под свою защиту. Энкиду, впрочем, поскольку вина его очевидна, должен
поплатиться жизнью. И вот Энкиду тяжело заболевает. Пораженный ужасом перед
надвигающимся концом, он сожалеет, что явился в Урук, и проклинает тех, кто
привел его сюда, - охотника и блудницу. Бог солнца, снова вступаясь за
справедливость, указывает Энкиду, как много тот приобрел в своей новой
цивилизованной жизни, обретя друга - Гильгамеша. Тогда Энкиду уравновешивает
проклятие, посланное им блуднице, пространным благословением. Тем не менее,
независимо от того примирился он с судьбой или нет, Энкиду обречен на смерть.
Следут отметить, что вплоть до этого момента Гильгамеш жил героическими
ценностями своего времени. Смерть входила составной частью в миропорядок:
следовательно, раз она в любом случае неизбежна, пусть это будет славная гибель от
руки достойного противника в честном бою, после которой имя и слава героя будут
жить в веках.
Гильгамеш рисует в воображении картину будущего, когда его дети взберутся на
колени Энкиду и как Энкиду расскажет им о ратной доблести отца и его славной
смерти.
Но все это было, пока смерть являлась для Гильгамеша абстракцией.
Теперь, со смертью Энкиду, он сталкивается со всей ее жестокой реальностью и
отказывется верить собственным глазам. Постигшая его утрата непереносима. Все
существо Гильгамеша отказывается принять ее.
Смерть, страх смерти становится навязчивой идеей Гильгамеша. Он не может
думать ни о чем другом; мысль о том, что он должен умереть, преследует его днем и
ночью, не давая покоя. Он слышал о своем предке - Утнапиштиме, который обрел
вечную жизнь и теперь живет где-то далеко, на краю света. Он решает отправиться к
нему, чтобы выведать секрет бессмертия.
И вот Гильгамеш отправляется в путь. Пройдя знакомый мир, он достигает гор на
западе, где садится солнце.
Ворота, в которые входит солнце, стерегут громадный человек - скорпион и его
жена, но когда Гильгамеш рассказывает им о смерти Энкиду и о своих поисках
бессмертия, они проникаются к нему жалостью и пускают в горный ход, сквозь
который шествует солнце по ночам. Дважды двенадцать миль отделяют Гильгамеша
от выхода; пройдя их в полном мраке, он приближается к воротам рассвета и только
тогда ощущает ветерок на лице и видит наконец впереди дневной свет. У ворот
восхода разбит сад, в котором на деревьях вместо плодов растут драгоценные камни,
однако эти богатства не соблазняют Гильгамеша. Все его думы сосредоточены на
одном: избежать смерти. За воротами простираются неоглядные степи: в них
Гильгамеш скитается, поддерживая жизнь охотой на диких зверей. Съедая мясо, он
одевается в их шкуры. Чтобы добыть воды, он роет колодцы там, где их никогда не
бывало. Он бредет бесцельно, в ту сторону, куда подует ветер. Шамаш, бог солнца, сама умеренность - раздражен этим и урезонивает Гильгамеша с небес. Но Гильгамеш
не слушает никаких увещеваний, единственное его желание - жить.
Скитаясь, Гильгамеш в конце концов приходит на берег моря, кругом
омывающего землю, и там обнаруживает корчму. Неряшливый вид Гильгамеша,
175
одетого в шкуры, внушает хозяйке корчмы страх, она торопится запереть дверь,
принимая его за разбойника. Приблизившись, Гильгамеш называет себя, рассказывает
об Энкиду, о своих поисках вечной жизни, секрет которой он надеется узнать от
Утнапиштима. Хозяйка корчмы - вслед за Шамашем - видит недостижимость его цели
и пытается переубедить Гильгамеша.
Но переубедить Гильгамеша не так-то просто. Он просит хозяйку указать ему
дорогу к Утнапишти, на что она соглашается. Лодочник Ут-напишти, Уршанаби, как
раз в это время находится на суше и занят рубкой леса: может быть, он согласится
перевезти Гильгамеша.
Итак, в конце концов, преодолев невероятные трудности, Гильгамеш достигает
цели. Он стоит на берегу острова, перед ним - его предок Утнапишти, которого
можно расспросить о том, как он обрел вечную жизнь.
Утнапиштим расскааывает историю о потопе - о том, как он один был
предупрежден своим владыкой Эйей, как построил ковчег, укрыл и спас в нем свое
семейство и пары всех животных, а затем, после потопа, ему была дарована богами
вечная жизнь в награду за спасение жизни человека и животных. Это повествование
об уникальном событии, а вовсе не тайный рецепт или свод указаний, пригодный для
всех и каждого. Оно никак не приложимо к Гильгамешу и его ситуации.
Утнапишти хочет сразу вразумить Гильгамеша посредством наглядного урока испытания сном. Он тут же предлагает Гильгамешу не спать шесть дней и семь ночей.
Гильгамеш принимает вызов. Он готов вступить в единоборство с младшим братом
Смерти, Сном. Но стоит только ему опуститься на землю, как Сон окутывает его
своим дыханием.
Жена Утнапиштима проникается, жалостью к Гильгамешу, поскольку знает, что
от этого сна он никогда не проснется сам: бороться с ним - значит бороться со
смертью. Она просит мужа пробудить Гильгамеша, чтобы тот мог спокойно
удалиться. Утнапиштим не спешит сделать это. Ему слишком хорошо известно, что
человек по природе лжив, и он вовсе не ожидает, будто Гильгамеш явится
исключением. Поэтому он велит жене готовить ежедневно для Гильгамеша еду и
отмечать дни на стене позади него. Так она и поступает, а на седьмой день
Утнапиштим притрагивается к Гильгамешу - и он просыпается.
Надежды нет - и ужас охватывает Гильгамеша с еще большей силой, нежели
раньше.
Жена Утнапишти вновь вступается за Гильгамеша, спрашивая мужа, что же он
даст Гильгамешу теперь, когда тот, после стольких испытаний, возвраща-ется
наконец домой. Гильгамеш направляет лодку обратно к берегу, и Утнапишти
рассказывает ему о цветке с шипами, растущем в пресных водах глубоко под землей.
Он обладает властью возвращать молодость и называется “Старик Становится
Ребенком”. Обрадованный Гильгамеш привязывает к ногам камни (как поступают
искатели жемчуга в Бахрейне), чтобы они утянули его вниз отыскивать растение. Ему
удается сорвать цветок, хотя он и ранит при этом руку. Затем он отвязывает камни и,
увлекаемый потоком, поднимается наверх и оказыва-ется на суше. Счастливый, он
показывает цветок Уршанаби (оба находятся, по-видимому, скорее на берегу
Персидского залива, нежели на острове Утнапишти) и рассказывает ему о свойствах
чудесного цветка и о том, как он доставит его в Урук и сьест, когда придет к нему
старость, чтобы вновь стать ребенком.
Погода стоит жаркая: на обратном пути Гильгамеш, завидев манящий прохладой
пруд, сбрасывает одежды и ныряет в воду. Учуяв аромат оставленного им на одежде
цветка, из норы выползает змей, хватает и пожирает цветок. Исчезая в норе, змей
сбрасывает старую кожу и предстает юным, гладким, лоснящимся.
176
Это событие знаменует конец исканий Гильгамеша. Они кончились провалом.
Змей, а не он обрел способность омолаживаться. И вот, наконец, Гильгамеш
вынужден признать свое поражение-полное поражение.
Однако настроение, в котором он встречает свое пос-леднее поражение, ново и
необычно: оно непохоже на то, что он испытывал раньше. Гильгамеш спокоен,
уравновешен: его охватывает отрешенное состояние окрашенного легким юмором
смирения с оттенком иронии по отношению к себе, в котором нет места ужасу или
отчаянию.
Это запоздалое и дорогой ценой завоеванное смирение, это принятие
действительности находят символическое выражение в возвращении героя эпоса к
началу - к стенам Урука, прочно противостоящим времени. Вот в чем заключается
непреходящее свершение Гильгамеша. Человеку приходится умирать, но сделанное
им переживает века: в каждом людском свершении есть доля бессмертия единственного вида бессмертия, доступного человеку. И первое, что делает
Гильгамеш вернувшись домой, - показывает Уршанаби стены Урука.
На этом поэма заканчивается.
Источники
Исторический Гильгамеш был правителем Урука приблизительно около 2600 г.
до н. э.
Как правитель Урука в Раннединастический период, он должен был обладать
титулом “e n” (“жрец”) и должен был обьединять в своем лице два различных аспекта
- магический (Негоs) и военный (Него).
В обряде он отождествлялся с Думузи-Амаушум-гальанной и вступал в брак с
богиней Инанной, или Иштар. Их союз магическим образом обеспечивал плодородие
и изобилие для всех. Изображение этого обряда на знаменитой Урукской вазе
показывает, что он праздновался в этом городе уже в Протописьменную эпоху.
Магические прерогативы верховного жреца e n не ограничивались его ритуальной
ролью в обряде священного брака. Они принадлежали ему по праву и продолжали
оказывать свое действие даже после смерти, когда он переселялся в подземный мир, в
землю, из которой исходили силы, побуждающие деревья и растения, сады, поля и
пастбища расти и процветать. Особенно удачливые верховные жрецы еп, на время
правления которых выпадали годы изобилия, почитались и после кончины:
погребальные приношения должны были гарантировать, что благотворное влияние
ушедших будет продолжаться. Исторический Гильгамеш, как можно предположить,
и являлся именно такой фигурой, наделенной властью обеспечивать наступление
урожайных лет и остающейся предметом поклонения после смерти.
На фоне двух этих нелитературных линий преданий (одна из них - о силе
плодородия в подземном мире, т.е. магическая; другая - о прославленном воине и
древнем строителе стены, т. е. героическая) мы выделяем то, что может быть названо
собственно литературным развитием.
В сказаниях о Гильгамеше находят выражение две тенденции, в которых
проявляются два диаметрально противоположных отношения к смерти. В
героических сказаниях герой почти безоглядно бросается навстречу опасности рассчитаться с Аггой и больше не чувствовать себя у него в долгу, прославиться
победой над Хумбабой, помочь Инанне. В сказаниях, связанных с магической линией,
смерть -великое, но неизбежное зло: “тьма, которой нельзя противостоять, прибыла за
тобой”, говорят Гильгамешу в “Смерти Гильгамеша”. “Если бы я поведал тебе о
подземном мире - тебе, сидящему в слезах, и мне захотелось бы сесть рядом и
плакать”, говорит ему Энкиду в сказании “Гильгамеш, Энкиду и Подземный Мир”.
177
Эти противоречивые мнения как бы предвещают то, что становится темой
позднейшего эпоса: переход от первоначального презрения к смерти к навязчивому
страху перед ней, заставляющему Гильгамеша отправиться на поиски бессмертия
после смерти Энкиду.
Структурный анализ: тематика
Вопрос об источниках эпоса о Гильгамеше привел нас к исторической личности
Гильгамеша, верховного жреца (“e n”) города Урука и проблеме происхождения двух
линий традиции, отражающих контрастирующее отношение к смерти. Можно
предположить, что именно в таком контрасте заключалась, in nuce , центральная
тема позднейшего эпоса.
В начале рассказа Гильгамеш разделяет героические ценности своего времени: его
стремление к бессмертию принимает форму поисков бессмертной славы. Смерть еще
не кажется настоящим врагом; она неизбежна, но входит в правила игры: доблестно
пав от руки достойного противника, герой увековечит свое имя. В преследовании
цели Гильгамешу сопутствует необычайный успех: он одерживает одну победу за
другой. Он сражается с Энкиду и обретает верного друга и помощника. Вместе они
достаточно сильны для того, чтобы одолеть Хумбабу и высокомерно обойтись с
богиней города Урука, Иштар.
В данный момент они, несомненно, достигают пика земной славы. И тотчас же
счастье им изменяет. Безоглядно утверждая себя и изыскивая все новые способы
доказать свою доблесть, Гильгамеш и Энкиду тяжко оскорбили богов, не уделив им
должного внимания. Хумбаба был служителем Эллиля, назначенным им охранять
кедровый лес; их обращение с Иштар - верх заносчивости. Теперь их настигает кара
богов, и Энкиду умирает.
Потеряв друга, Гильгамеш впервые осознает факт смерти во всей ее жестокой
реальности. Вместе с этим новым осознанием является и мысль о собственном конце.
Теперь все прежние ценности рушатся: бессмертное имя и вечная слава внезапно
утрачивают для него всякое значение. Ужас, непреодолимый страх смерти овладевает
им: Гильгамеш одержим этим навязчивым страхом, он хочет - нет, обязательно
должен! - жить вечно. Подлинное бессмертие, недостижимая цель - вот единственное,
к чему стремится теперь Гильгамеш.
Итак, начинаются новые поиски - поиски не бессмертия, воплощенного в славном
имени, но бессмертия буквального, во плоти. Как и прежде, в новых поисках
героический склад Гильгамеша и неукротимая целеустремленность приносят ему
одну удачу за другой. В поисках предка Утнапишти - для того, чтобы узнать, как
обрести, подобно ему, вечную жизнь, - ему помогают человек-скорпион и его жена,
Сидури, хозяйка корчмы и Уршанаби. Когда же после величайших усилий он
предстает перед Утнапишти, то все его надежды рушатся. Рассказ о потопе
свидетельствует, что случай с Утнапишти уникален и не может повториться снова, а
предложение Утнапиштима - чтобы окончательно вразумить Гильгамеша - побороть
сон и результат этого испытания доказывают полнейшую неосуществимость мечты о
бессмертии.
Однако в момент полного и, казалось бы, окончательного поражения Гильгамеш
неожиданно обретает новую надежду. Движимая жалостью, жена Утнапиштима
просит мужа наделить Гильгамеша на прощание подарком перед его возвращением
домой, и Утнапиштим открывает тайну. Глубоко в пресноводной пучине растет
цветок, который превращает старика в ребенка. Гильгамеш ныряет в пучину и

 çàðîäûøå (ëàò.).
178
срывает цветок. Его желание исполнено. Жизнь у него в руках. Всякий раз,
состарившись, он вновь может вернуться в детство и начать жизнь заново.
И вот на обратном пути ему попадается манящий прохладой водоем - и, когда он
бросается в воду, змей похищает цветок, который он беспечно оставил на берегу.
Первоначальное стремление Гильгамеша обрести бес-смертие через славу было
вызовом богам и навлекло на него их возмездие. Поиски Гильгамешем
действительного бессмертия даже еще более дерзостны, это - вызов самой
человеческой природе, которая по необходимости ограниченна, конечна, смертна. И в
финале именно соб-ственная человеческая природа Гильгамеша заявляет о себе:
губит-то его как раз изначальная человеческая слабость, минута беззаботности. Ему
некого винить, кроме самого себя: он сам совершил непростительную оплошность.
Возможно, именно это полное отсутствие героики и приводит его в чувство. Страх
оставляет Гильгамеша, он видит себя достойным жалости и плачет. И потом, как
только ирония ситуации доходит до него, ему остается только скорбно улыбнуться
над самим собой. Приложенные им сверхчеловеческие усилия привели к результату,
который кажется почти комическим. Улыбка, спасительное чувство юмора - знак
того, что он наконец преодолел самое трудное. Теперь он способен принять
действительность, как таковую, и вместе с ней - возможность новой шкалы
ценностей: бессмертие, которое он теперь ищет, в котором ныне усматривает
источник гордости, - это относительное бессмертие непреходящего свершения,
которым стали стены Урука.
Движение от героического идеализма к мужественному признанию реальности,
обрисованное в истории о Гильгамеше, обретает большую глубину, если
проанализировать ее не только в позитивном плане, но также и в негативном - как
стремление избежать смерти. Бегство от смерти, а не поиск жизни - но что это за
бегство?
На всем протяжении эпоса Гильгамеш предстает юношей, даже мальчиком, и он
упорно держится за этот статус, не желая расстаться с юностью ради обретения
зрелости, сопряженной с женитьбой и отцовством. Подобно Питеру Пэну у Барри, он
не хочет становиться взрослым.
Его первая встреча с Энкиду - это отказ от женитьбы ради сохранения
мальчишеской дружбы, а в эпизоде с небесным быком он отвергает (с едва ли не
излишней горячностью) брачное предложение Иштар.
Иштар пророчит ему
несчастье и смерть. Поэтому после смерти Энкиду Гильгамеш не движется вперед, к
поискам нового содружества в браке, но отступает назад, стремясь хотя бы в
воображении обрести безопасность в стране детства. У ворот человека-скорпиона он
оставляет действительность и буквально переступает “пределы этого мира”. Во
встрече с хозяйкой корчмы он вновь решительно отвергает женитьбу и детей как
приемлемую жизненную цель и в итоге, благополучно преодолев воды смерти,
добирается до предков. На острове предков, где живут Утнапишти с женой, как в
детстве, не существует ни возраста, ни смерти. В соответствии со своим образом
Утнапишти делает суровую попытку заставить Гильгамеша по-взрослому осознать
всю ответственность. Он дает ему наглядный урок - это состязание со сном; он готов
заставить Гильгамеша испытать неизбежные его последствия.
Жена Утнапишти, как мать, более снисходительна; ей хочется, чтобы Гильгамеш
подольше оставался ребенком; она даже дает ему возможность достичь желанной
цели - пусть он раздобудет цветок “Старик Становится Ребенком”. Гильгамеш бежит
от смерти, избегает старости, даже зрелости; он стремится обрести спокойствие и
безопасность в стране детства. Утрата цветка означает, таким образом, утрату
иллюзии того, что можно снова вернуться в детство, она доводит до его сознания
необходимость взросления, встречи с действительностью и приятия ее. Отныне
179
Гильгамеш может воспринимать себя менее серьезно, он способен даже грустно
усмехнуться над самим собой. Наконец он обрел зрелость:
Для кого, Уршанаби, мои руки трудились?
Ради кого кровью истекало сердце?
Себе самому не принес я благословенья,
змею подземному сослужил я добрую службу!
“Эпос о Гильгамеше” - это история взросления.
"МУЖ СО СТЕНАНЬЕМ..."
СТАРОВАВИЛОНСКАЯ ПОЭМА О НЕВИННОМ СТРАДАЛЬЦЕ
Поэма приводится в переводе И.С.Клоскова по изданию: Я открою тебе
сокровенное слово. М., 1981, с. 216-217.
Муж со стенаньем своему богу плачется,
Молится постоянно, просит его неотступно.
Разум его пылает, мучительно наказанье,
И от страданий дух мутится;
Ослаб он, пал на колени, поник, склонился.
Многи его наказанья, - вот он приблизился, плача,
Кричит, как осленок, от ослов отделенный,
К богу свой вопль возносит;
Как у быка - его рот, как у плакальщиц - завыванья.
Его господпну плач несут его губы.
Наказания, что претерпел, господнну он поверяет,
О страданьях, что выстрадал, муж сообщает:
"В душе моей, господин,- так рассуждал я,...... сердца, прегрешенья, что сделал,- не знаю.
...... мерзость перед тобою.
Лютую скверну я встречаю.
Не поносил я брата пред братом,
Друга пред другом его не хулил я.
................ "
Приблизился бог к нему - и сердце его просветлело;
Он обещает ему восстановить здоровье:
"Вел ты себя как муж; сердце твое зла не творило!
Кончились годы, исполнились дни наказанья!
Если б никто не судил тебе жизни,
Как дошел бы, как вынес болезнь всю тяжкую эту?
Беду безысходную ты видел,
Дошел до конца, нес тяжкое бремя;
Была закрыта дорога, - теперь для тебя открыта:
Выровнена стезя и установлена милость!
В будущем не забывай твоего бога,Создателю твоему каким добром отплатишь?
Я - твой бог, твой создатель, твоя защита!
Тебя бережет мой страж, и силен мой гений-хранитель!
Смотрю на тебя и долгую жизнь дарую.
И ты не бледней, возьми умащенья,
Голодного накорми, жаждущего напои водою;
180
И кто сидел, чьи глаза горели,
Пусть на еду твою поглядит, пусть проглотит,
возьмет, пусть возликует.
Открыты тебе врата мира и жизни;
Обернись и вступи в них, выйди! Да будешь благополучен!"
181
"ВЛАДЫКУ МУДРОСТИ ХОЧУ ВОССЛАВИТЬ..."
ИЗ СРЕДНЕВАВИЛОНСКОЙ ПОЭМЫ О НЕВИННОМ СТРАДАЛЬЦЕ
Введение,
перевод и примечания к поэме принадлежат В.К.Афанасьевой и
приводятся по изданию: Я открою тебе сокровенное слово. М., 1981, с. 217-220, 321322.
Поэма “Владыку мудрости хочу я восславить...”, посвященная прблеме невинного
страдания, принадлежит к жанру дидактической литературы и тесно связана с культовой
лирикой: покаянными псалмами, молитвами-жалобами, письмами к богам и т.п. Поэма
состояла из четырех таблиц, но две последние плохо сохранились.
“Владыка Мудрости” - главный бог города Вавилона Мардук и поэма воспевает его
величие и могущество.
Краткое содержание поэмы: некий Шубши-мешре-Шаккан (его имя мы узнаем как
бы мимоходом из третьей таблицы поэмы) был, по-видимому, перед тем, как на него
обрушились многочисленные бедствия, влиятельным вельможей при дворе вавилонского
царя. Судя по его имени, а также по именам двух его знаменитых современников, поэму
следует датировать позднекасситским временем, т.е. не раньше конца II тысячелетия до
н.э.
Таблица первая описывает социальные несчастья “страдальца”: несчастный жалуется
на потерю богатства, социального положения, царского доверия, почтения и любви
граждан. Он живет теперь безвестный и презираемый, ничем, по его мнению, не
заслужив подобных невзгод. К описаниям его мук во второй таблице прибавлены
страдания физические - он поражен всевозможными недугами, которые причиняют ему
жесточайшие мучения, телесные и нравственные. Но есть и надежда на исцеление - в
таблице третьей в трех последовательных снах ему являются персонажи, которые его
очищают и ходатайствуют за него перед Мардуком. В таблице четвертой посланец
Мардука приносит ему прощение и обещает счастье.
Поэма была настолько популярна, что в первом тысячелетии до н.э. к ней
составлялись специальные комментарии-толкования, разъясняющие многочисленные
места, темные и непонятные уже в древности. В настоящем издании публикуется вторая
таблица, наиболее поэтичная и выразительная.
ТАБЛИЦА II
Только жить я начал - прошло мое время!
Куда ни гляну,- злое да злое!
Растут невзгоды, а истины нету!
Воззвал я к богу - лик отвернул он,
Взмолился богине - главы не склонила,
Жрец-прорицатель не сказал о грядущем.
Вещун волхвованьем не выяснил правды,
Ясновидца спросил - и он не понял.
Обряд заклинателя не отвел моей кары.
Но что за дела творятся в мире!
182
Я в грядущем зрю гоненья и смуты1!
Как тот, кто молитвой не славит бога,
В трапезы час не чтит богиню,
Не склоняется ниц, не бьет поклоны,
Чьи уста забыли мольбы и молитвы,
Кто священные божьи дни не приветил2,
Кто в небреженье презрел обряды,
В почтенье и страхе не вел свою паству,
Бога не вспомнив, вкушал свою пищу,
Богиню оставил, муки ей не сыпал,
Беспечно забыл своего господина,
Бездумно клялся святою клятвой Так я ниспровергнут!
А ведь я постоянно возносил молитвы!
Мне молитва - закон, мне жертва - обычай,
День почтения бога - мне радость сердца,
День шествий богини - и благо, и польза,
Славить царя - мое блаженство,
Песнопенья святые - мое наслажденье!
Я страну призывал соблюдать обряды,
Чтить богини имя учил я народ мой,
Я славил царя, равнял его богу,
Почтенье к творцу внушал я черни3.
Воистину, думал, богам это любо!
Но что мило тебе, угодно ли богу?
Не любезно ли богу, что тебя отвращает?
Кто же волю богов в небесах постигнет?
Мира подземного кто угадает законы4?
Бога пути познает ли смертный?
Кто был жив вчера, умирает сегодня.
Кто вчера дрожал, сегодня весел.
Одно мгновенье он поет и ликует,
Оно прошло - он горько рыдает!
Как день и ночь, их меняются лики:
Когда голодны, лежат, как трупы,
Наелись - равняют себя с богами!
В счастии мнят себя на небе,
Чуть беда,- опустилися в мир подземный.
Вот что воистину непостижимо!
На меня ж, бедняка, налетела буря,
Злая болезнь надо мною нависла,
Смерч поднялся из-за горизонта,
От земли отделилась Немочь,
×àñòî ïåðåâîäÿò: “ß îãëÿíóëñÿ íàçàä”. Ìû èñõîäèì â ñâîåì ïåðåâîäå èç ïðåäñòàâëåíèé âàâèëîíÿí î
âðåìåíè: “áóäóùèå äíè” - äîñëîâíî “çàäíèå äíè” (òàê â òåêñòå, òî åñòü äíè, êîòîðûå íàãîíÿþò ÷åëîâåêà).
2
Èìååòñÿ â âèäó åæåìåñÿ÷íûé ïðàçäíèê, âî âðåìÿ êîòîðîãî ñîâåðøàëèñü òîðæåñòâåííûå
æåðòâîïðèíîøåíèÿ.
3 ×åðíü - äîñë.: ïðîñòîíàðîäüå, ðåìåñëåííèêè.
4 Äîñë.: “Êòî ïîéìåò ñòðàäàíèÿ áîãîâ ïîäçåìíîãî ìèðà?”
1
183
Жестокий кашель покинул Бездну5,
Дух подземный Экур* оставил!
Выскочила из горы демоница6,
Лихорадка - из бурных потоков!
С травой проросло бессилие тела.
Подобно войску меня настигли,
Ударили в голову, сжали череп.
Во мраке лик мой, рыдают очи,
Затылок разбили, скрутили шею,
Ребра пронзили, грудь зажали,
Поразили тело, сотрясли мои руки,
Жар запалили они в моем чреве,
Нутро наполнили ознобом и дрожью,
Воспалили язык мокротою легких,
Лихорадкой жар согнали с тела!
Мощный, - как стена, я разрушен.
Крепкий, - как тростинка, я согнут.
Словно камыш,- я вырван и брошен!
Демон7 в мое облачился тело,
Словно сеть, опутало оцепепенье.
Отверзты, да не видят - очи,
Внимают, да не слышат - уши,
Изнурение овладело плотью.
Изнурение поразило тело.
Окостенение сковало руки,
Бессилие охватило чресла.
Движение позабыли ноги.
Я сражен ударом, я прикончен горем,
Близкая смерть мне лицо прикрыла,
Заклинатель позвал меня - мне не ответить,
Вокруг рыдают, а я без сознанья,
Уста мои узда стянула,
Удила в мои вонзились губы.
Голоден я, но стянута глотка!
Мне хлеб па вкус что сорняк вонючий,
Опротивело пиво, человечья радость,
Воистину, нету конца недугу!
От голода изменился лик мой,
Дряблое тело кровь покидает,
Я голый остов, покрытый кожей,
В лихорадке тело, охвачено дрожью,
Недуг приковал оковами к ложу,
Я заперт в темннцу собственной плоти,
5
Áåçäíà çäåñü - Àïñó.
Áóêâ.: Ëàìàøòó - â àêêàäñêîé ìèôîëîãèè - ëüâèíîãîëîâàÿ æåíùèíà-äåìîí, ïîäíèìàþùàÿñÿ èç ïîäçåìíîãî ìèðà,
íàñûëàþùàÿ íà ëþäåé áîëåçíè, ïîõèùàþùàÿ äåòåé; äåìîí äåòñêèõ áîëåçíåé; ”èç ãîðû ” - òî åñòü èç Ïîäçåìíîãî
öàðñòâà.
7 Äîñëîâíî: “Äåìîí àëó” - çëîé äåìîí.
6
184
Руки-плети - путы для тела,
Тело - узы для ног бессильных!
Тяжел удар, бичеванье жестоко,
Бич, что свалил меня, - в острых колючках,
Плеть, что хлещет,- в шипах жестоких,
День напролет меня гонит гонитель,
И глубокой ночью не дает передышки!
Не повернуться - разошлись сухожилья,
Отделились все члены и брошены рядом!
В своих испражненьях, как бык, я валяюсь,
Словно баран, лежу в нечистотах!
А ведь мой недуг изучал заклинатель,
Жреца-прорицателя смутил оракул,
Ни один целитель не понял болезни,
Срока страданий не назвал ясновидец!
Не вел меня за руку бог, мой заступник.
Не была благосклонна ко мне богиня!
Знать, могила близка, готов мне саван,
Я не умер еще, а уже оплакан!
Вся страна восклицает: "Погиб он, rope!"
Враг мой слышит - светлеет ликом,
Ненавистница слышит - ликует сердцем!
Угасает день для всех моих близких,
Для друзей моих закатилось их солнце!
"ВАВИЛОНСКАЯ ТЕОДИЦЕЯ"
Текст "Вавилонской теодицеи1" (с небольшими купюрами) приводится в переводе
И.С.Клочкова по изданию: Хрестоматия по истории Древнего Востока. Ч.I, М., 1980,
с.186-190. Большинство комментариев принадлежит автору перевода и приводится по
тому же изданию.
[Страдалец]: Мудрый [... постой, я хочу] сказать тебе,
[Слуга твой] страждущий - постоянно хочу прославлять тебя.
[Где мудрец], [что был бы] подобен тебе?
[Где] ученый, [что] сравнился [б] с тооою?
Где же советчик? - хочу рассказать [свое] горе:
Конченный [я человек]: настигло [меня] страданье.
Младшим я был [в семье],- и судьбою отец похищен;
Мать, [что] меня родила, обратилась к "Стране без возврата"2, Отец и родительница моя оставилп меня без защиты.
[Друг]: Друг мой почтениый, что сказал ты - печально.
[Милый] мой, помыслы ты на зло направил,
1
2
Òåîäèöåÿ - ñì. ïðèì. 1 ê ïðèâîäèìîé ïîñëå ïîýìû ñòàòüè È.Ñ. Êëî÷êîâà.
“Ñòðàíà áåç âîçâðàòà” - ïðåèñïîäíÿÿ, öàðñòâî ìåðòâûõ.
185
Ум твой высокий [рассудку] глупца уподобил.
Облик твой светлый мрачным сделал.
[Да], оставляют [нас] наши отцы,- уходят дорогой смерти,“Реку Хубур3 переходят”, - [как] говорят издревле.
Лоснится богач,- кто его осчастливил? Служащий богу - в делах удачлив "4,
Чтущий богиню - копит богатства.
[Страдалец]: Друг мой, сердце твое - поток, источник
[которого] не иссякает,
Воды обширного моря, что убыли не имеют.
Тебя хочу расспросить; узнай [мое дело],
Взор обрати на мгновенье, выслушай речи.
Сковано тело, нужда [меня мучит],
Успех мой минул, прошла удача,
Сила ослабла, кончилась прибыль.
Тоска и беда затмили мой облик.
Хлеба с полей для еды не хватает,
Сикеры5, жпвящей людей, не достает для питья мне.
Наступят ли [вновь] дни счастья? - [вот что] знать хочу я.
[Друг]: Рассудок твой стройный, точно безумец, ты [спутал],
Рассеянпыч и неразумным сделал ты [поведепье],
Слепому [лик] твой прекрасный ты уподобил.
То, что ты неотступно желаешь,- [получишь].
Прежняя сень по молитве [вернется],
Примиренная богиня возвратится по [просьбе];
[Те, кто тебя не] прощали, сжалятся пад тобою.
Могучий [защитник] да положит милость,
[Гнев его да смягчится], прощение он да подарит!
[Страдалец]: Склоняюсь, мой друг, пред тобой; мудрость
твою принимаю.
[Слушаю] слово речи твоей.
............................................................
Дикий осел, онагр, что [травой] набивает утробу,
Внимал толкователю божественных истин?
Свирепый лев, что добрую плоть пожирает,
Жертву принес, чтоб успокоить гнев богини?
[Пышный] богач, что имущество приумножает,
Драгоценного золота отвесил Маме?
Задержал ли я приношенья? - Богу молился,
Посвящал я жертвы богине, но [не услышано] мое слово.
[Друг]: Пальма, роскоши древо, мой брат драгоценный,
3
Õóáóð - ïîäçåìíàÿ ðåêà, îêðóæàþùàÿ öàðñòâî ìåðòâûõ.
Áóêâ.: èìååò ëàìàññó, ò.å. äåìîíà-ïîêðîâèòåëÿ; èäåîìàòè÷åñêîå âûðàæåíèå, îçíà÷àþùåå “ïðîöâåòàòü”.
5 Âàâèëîíÿíå ïèëè íå âîäó èç àðûêà, ãóáèòåëüíóþ äëÿ æèçíè, à ñèêåðó. Òàê íàçûâàëñÿ ëþáîé
àëêëãîëüíûé íàïèòîê îò ÿ÷ìåííîãî ïèâà äî êðåïêîé ÿ÷ìåííîé áðàãè.
4
186
Исполнен всей мудрости, золотой самородок.
Ты ведь стоишь на земле, [а] замыслы бога далече.
Взгляни на красавца-онагра в [долине],Строптивца, что нивы топтал, стрела опрокинет.
Приди, увидь врага стад, льва, о котором ты вспомнил, За преступленья, что лев совершил, ему уготована яма.
Пышного богача, что имущество [в кучи] сгребает,
Царь на костре сожжет до сужденного [ему] срока.
Путями, [что] эти идут, пойти и ты желаешь?
[Лучше] ищи неизменной благосклонности бога!
[Страдалец]: Разум твой - северный ветер, дуновенье приятное людям.
Избранный друг мой, совет твой прекрасен.
Одно [только] слово тебе я добавлю:
Дорогой успеха идут те, кто не ищут бога,
Ослабли и захирели молившиеся богине.
Сызмальства следовал я воле божьей,
Простершись, с молитвой искал богиню.
[Но] я влек ярмо бесприбыльной службы,Бог положил вместо роскоши бедность;
Дурак впереди меня, урод [меня] выше,Плуты вознеслись, а я унижен.
[Друг]: Воистину, умница [мой], тому, что открыл ты,
- нет подтвержденья!
Истину ты отвергаешь, предначертанья бога поносишь!
Не соблюдать ритуалы богов ты возжелал в своем сердце,
Обряды богини истинные [ты презираешь].
Точно средина небес, мысли богов [далеко];
Слово [из] уст богини не разумеют люди.
Верно понять [решепья богов заказано человекам],
Замыслы их для людей [недоступны].
[Страдалец]: Дом хочу бросить ...
Имущества да не возжелаю ...
Жертвы богу презрю, попру божыи меры.
Тропой пойду, в даль заберусь я;
Запруду открою, пущу наводпенье.
Точно вор, по широкой степи скитаться стану.
В дом за домом буду входить, утолю голод.
Буду голодным бродить, буду но улицам рыскать.
Точно убогий, внутрь войду ...
Далеко благо ...
.................................................
[Страдалец]: Все ... обратились люди:
[В жалкое рубище] одет царевич,
[В роскошный наряд] облачен сын бедняка и голодрапца.
187
Кто солод стерег6 - золотом [владеет],
Кто [мерой] червонное мерил - [тяжкую ношу] таскает.
Кто ел [одну] зелень - [пожирает] обед вельможи,
А сыну почтенного и богатого дикий плод - [пропитанье!]
[Друг]: Мыслям искусным твоим ты заблудиться позволил.
Разумпое ты презрел, установленное опогапил.
[Кто ритуалы свершает] - от тяжких трудов избавлен7.
1'олову держит высоко, имеет то, что желает.
Следуй стезею бога, храни его обряды.
[Страдалец]: ... плута,
... мошенников всех.
Добро себе собирают ...
[Друг]: Что до плута - завидовал ты его процвстанью Прыть его ног исчезнет скоро!
Без бога мошенник владеет богатством, Оружье убийцы его настигнет!
Что твой успех, если божьей воли не ищешь?
У влачащего божье ярмо достаток сиюминутный, [но] верный.
Найди благое дыхание бога, И что за год утратил, восстановишь тотчас.
[Страдалец]: Вгляделся я в мир - дела [обстоят] по-другому:
Демону бог не закрыл дороги.
Отец по каналам волочит лодку,
[А] сын его взрослый разлегся постели.
Бежит, точно пес, по пути брат старший, Младший счастлив, - погоняет мула.
По улице рыщет бродягой наследник, Второй сын дает бедняку пропитапье8.
Что получил я от бога, которому поклонялся?
Перед теми, кто ниже меня, я склоняюсь,
Презирают меня [и] босяк, [и] богатый и гордый.
[Друг]: Искусный, ученый, знанья обретший,
Озлоблено сердце твое,- [потому и] поносишь бога.
Как средина небес, сердце бога далеко,
Познать его трудно, не поймут [его] люди.
Творение рук Аруру* все [существа] живые,Отпрыск их первый у всех не ладен (?):
Первый теленок мал у коровы,
Приплод ее поздний - вдвое больше;
6
Ñîëîä - ïðîäóêò èç èç ïðîðîñøèõ è ñìîëîòûõ çåðåí õëåáíûõ çëàêîâ, óïîòðåáëÿåìûé ïðè èçãîòîâëåíèè ïèâà,
êâàñà è ò.ä.
7 Áóêâ.: êîðçèíà äëÿ íîøåíèÿ êèðïè÷åé äàëåêà [îò òîãî, êòî íîñèò ðèòóàëüíóþ ïîâÿçêó]. Òàêèå êîðçèíû
íîñèëè íà ãîëîâå.
8 Òî åñòü íàñëåäíèê áåäåí, à âòîðîé ñûí äîñòàòî÷íî áîãàò, ÷òîáû êîðìèòü ñåìüþ.
188
Первый ребенок дурачком родится,
Второму прозванье - сильный, смелый.
Видят, да не поймут божью премудрость люди!
[Страдалец]: Внемли мне, друг мой, пойми мои мысли.
Сохрани наилучшее слово из речи:
Превозносят дела важного,[ хотя] он изведал убийство,
Унижают малого, что зла не делал.
Утверждают дурного, кому мерзость - [как правда (?)]
Гонят праведного, что чтил волю бога.
Наполняют золотом ларец злодея,
Выгребают из закромов жалкого пищу.
Укрепляют сильного, что с грехом дружен,
Губят слабого, немощного топчут.
И меня ничтожного, богач настигает.
[Друг]: Царь богов Нарру9, человеков создавший,
Зулуммар10 великий, добывший их глину,
Царица, лепившая их, владычица Мама*,
Кривую речь человечеству дали;
Наделили его навсегда неправедностью и ложью.
Доброе дерзко говорят о богатом:
Царь-де, идет, на его стороне богатства.
Малому человеку вредят, точно вору.
Творят ему мерзость, убить замышляют.
Обманом все зло принять заставляют, ибо нет у него
[защиты].
Ужасно ведут к концу, гасят его, как угли.
[Страдалец]: Добр ты, друг мой, - увидь [мое] горе.
Приди мне [на помощь], страданья заметь, узнай же!
[Был) я послушен, учен, богомолен,
[Но] помощи и поддержки [ни на] мгновенье не видел.
Городскую площадь прохожу незаметно;
Тиха моя речь, негромок голос.
Головы не подъемлю, в землю смотрю я:
Точно раб, не молюсь я в собрании равны].
Боги, что родили мепя, да подадут [мне] помощь.
Богиня, что [бежала], да возымеет милость.
Пастырь, солнце людей, как бог, упасет [человеков!]
9
10
Íàððó - Ýíëèëü*.
Çóëóììàð - Ýíêè*.
189
И.С. КЛОЧКОВ
“ВАВИЛОНСКАЯ ТЕОДИЦЕЯ” И ВАВИЛОНСКАЯ КУЛЬТУРА
Игорь Сергеевич Клочков - отечественный востоковед, занимающийся, в частности,
исследованиями и переводами текстов, относящихся к литературе Вавилонии. В
качестве комментария к тексту “Вавилонской теодицеи” мы приводим выдержки из
монографии: Клочков И.С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время. М.,
1989, с. 67-69, 99-100, 109-116.
Произведение, известное под названием "Вавилонская теодицея"1, имеет
первостепенное значение для изучения вавилонской этики, так как дает возможность
познакомиться с проблемами, волновавшими просвещенные слои вавилонского
общества, собственно творцов духовной жизни Вавилона. "Теодицея" не просто образец
ученой вавилонской литературы; это вершина этической и религиозно-философской
мысли вавилонян.
"Теодицея" не является единичным, так сказать, изолированным памятником, а по
своему содержанию тесно связана с рядом более древних произведений вавилонской
литературы, посвященных теме невинного страдальца. Известно, по меньшей мере, еще
три сочинения2 на эту тему; все вместе они образуют определенное "направление" в
вавилонской "литературе премудростей".
Произведения этого цикла вышли, по-видимому, из покаянных псалмов, плачей жалоб богам, но отличаются от ритуалистических сочинений своим "светским
характером", представляя собой свободные размышления над философской проблемой
человеческого страдания.
Проблема страдания безвинных занимает важное место в вавилонской литературе.
Влияние последней на литературу других стран древнего Ближнего Востока
общеизвестно. В этой связи сопоставление "Теодицеи" с "Книгой Иова" представляется
весьма перспективным для изучения характера межлитературных контактов на древнем
Ближнем Востоке.
Наконец, "Теодицея" не лишена своеобразных художественных достоинств и, повидимому, в свое время высоко ценилась знатоками. Все это делает поэму
заслуживающей самого пристального изучения
1
Ýòî íàçâàíèå ñåé÷àñ îáùåïðèíÿòî, õîòÿ, áûòü ìîæåò, íå ñîâñåì òî÷íî ïåðåäàåò ñìûñë ïðîèçâåäåíèÿ.
Òåðìèí "òåîäèöåÿ" ("áîãîîïðàâäàíèå") áûë ââåäåí Ã.Â.Ëåéáíèöåì äëÿ âûðàæåíèÿ òåîëîãè÷åñêîé
çàäà÷è õðèñòèàíñêîãî áîãîñëîâèÿ "ïðèìèðèòü ñóùåñòâîâàíèå çëà â ìèðå ñ áëàãîñòüþ, ïðåìóäðîñòüþ,
âñåìîãóùåñòâîì è ïðàâîñóäèåì åãî Òâîðöà". ßñíî, ÷òî òåðìèí "òåîäèöåÿ" (â ñòðîãîì ñìûñëå ýòîãî ñëîâà)
ïðèìåíèòåëüíî ê âàâèëîíñêîé ðåëèãèîçíîé ìûñëè åäâà ëè óìåñòåí ïðåæäå âñåãî ïî òîé ïðîñòîé ïðè÷èíå, ÷òî
âàâèëîíñêèå áîãè íå âñåáëàãè è íå âñåìîãóùè. Êðîìå òîãî, â "Âàâèëîíñêîé òåîäèöåå"...íå ñòàâèòñÿ è
ñàìîãî âîïðîñà îá îñóæäåíèè èëè îïðàâäàíèè áîæåñòâà (èëè áîãîâ). Ðå÷ü â íèõ èäåò î ñòðàäàíèè
íåâèíîâíîãî ÷åëîâåêà è âîçìîæíûõ ïðè÷èíàõ òàêîãî ñòðàäàíèÿ.
2
Ê êðóãó ïðîèçâåäåíèé øóìåðî-âàâèëîíñêîé ëèòåðàòóðû, ïîñâÿùåííûõ ïðîáëåìå íåâèííîãî ñòðàäàëüöà,
îòíîñÿòñÿ øèðîêî èçâåñòíàÿ ïîýìà "Íåâèííûé ñòðàäàëåö", ñòàðîâàâèëîíñêàÿ ïîýìà î íåâèííîì ñòðàäàëüöå è
ïîýìà íà øóìåðñêîì ÿçûêå ïîä óñëîâíûì íàçâàíèåì "×åëîâåê è åãî áîã".
190
Автором "Вавилонской теодицеи" был человек по имени Эсагил-кини-уббиб,
заклинатель по профессии, уроженец Вавилона, современник Навуходоносора I3 .
Заклинатель - одна из категорий жрецов, жизнь и деятельность которых не
замыкались исключительно в пределах того или иного храма. Напротив, заклинатели
постоянно вступали в контакт с самыми широкими слоями населения, так как по роду
своих занятий должны были посещать дома больных и терпящих бедствия.
Представители этой древней профессии были людьми весьма учеными и в то же
время, по-видимому, неплохо знали жизнь своих "сограждан".
В отличие от литераторов нового и новейшего времени, в огромном своем
большинстве обращающихся к современной тематике и наполняющих свои писания
злобой дня, вавилонские авторы были заняты почти исключительно "вечными"
вопросами и постоянно повторяющимися (т.е. тоже вечными) конфликтами.
Современный автор говорит со своим временем, древний - с вечностью.
Вавилонские авторы рисуют своих героев полностью очищенными от
индивидуальных черт и реалий окружающей обстановки - всего того, что, по их мнению,
имело преходящее значение. Для их сочинений характерно вневременное, или, точнее,
панхроническое изображение человека. Это даже не типы или маски античной
литературы, а своеобразные символы жизненных ситуаций и положений человека: Царь,
Богач, Страждущий праведник и т. д. Человек, изображаемый вне конкретных
частностей своего времени... предстает как некая абстракция, как некий универсальный
символ: Царь вавилонского текста - это любой правитель в любое время, Бедняк - любой
бедняк, всегда и везде, и т. д.
Предельная обобщенность образов приводит к тому, что внимание
воспринимающего концентрируется на самой передаваемой ситуации, вводит его внутрь
изображаемого положения, облегчая отождествление себя с героем. Это служило
сверхзадаче автора, который, как мы полагаем, стремился не только убедить в чем-либо
читателя, но и преследовал практическую цель: дать ему модель поведения в
аналогичной ситуации. В этой обобщенности образов - не только ограниченность
творений, но и их сила.
В "Вавилонской теодицее" автор интересно очертил фигуры спорящих и поделил
между ними материал (идеи и доводы): с одной стороны, Страдалец, обличающий
несправедливость происходящего в мире, с другой - Друг, приводящий контраргументы.
Мы слышали два полноправных, равноценных голоса. Страдалец так и не уступает
Другу: его обращение к богам в конце поэмы нельзя расценивать как признание правоты
Друга.
Страдалец ставит вопрос: почему злые и неправые торжествуют, а праведные терпят
неудачи и страдают?
Зло и несправедливость Страдалец, как, вероятно, и сам автор поэмы, усматривает,
по-видимому, в том, что люди ведут (или вынуждены вести) себя несообразно с
занимаемым ими положением. В традиционном обществе складывается устойчивая
система социальных ролей, жестко регламентирующая поведение каждого индивида в
зависимости от его положения в этом обществе. Права, обязанности, манеры, одежда и
даже добродетели определялись статусом человека. Богатый должен быть благочестив,
должен помогать бедным, бедный должен быть смиренным и послушным, воин должен
быть храбрым, а торговец честным и т.п.
3
Âðåìÿ ïðàâëåíèÿ Íàâóõîäîíîñîðà I - 1126 - 1105 ã. äî í. ý. Âåðîÿòíî àâòîð æèë â êîíöå XII - I ïîë. XI â. äî í.
ý.
191
Система социальных ролей подразумевала не одно только отнесение индивида к
какой-либо профессиональной или общественной группе и предъявление к нему на том
основании соответствующих требований. Помимо этого каждый человек принимал на
себя еще множество ролей: воин, скажем, мог быть в то же время главой семейства или
старшим сыном, должником или кредитором и т.д. Поведение человека в каждом из
таких качеств или ситуаций было также в известном смысле ритуализировано, т.е.
подчинялось определенным требованиям, которые шли из глубокой древности и,
вероятно, считались богоустановленными. Поэтому выход за рамки дозволенного ролью
должен был рассматриваться как покушение на божественно установленный порядок.
Остающиеся же безнаказанными многочисленные и серьезные нарушения такого рода
могли восприниматься как предвестия каких-то страшных перемен и катастроф.
На фоне подобных представлений, по нашему мнению, и нужно рассматривать
содержание диалога-спора.
К чему, собственно, сводится существо диалога-спора? Богобоязненный Страдалец
тревожится и жалуется на то, что все идет не так, как должно было бы идти: праведные
бедствуют, злодеи процветают , "демону бог не закрыл дороги", т.е. он разделяет
принятые в обществе ценности и нормы и лишь сетует на их нарушения, богомольный
Друг отвечает, что несправедливыми людей создали боги, воля которых непостижима, но
он верит в конечное торжество добра и наказание зла и советует усерднее молиться. И за
тем и за другим стоит автор, расписавшийся в своей благонамеренности в акростихе: "Я Эсагил-кини-уббиб, заклинатель, чтущий бога и царя".
НИППУРСКИЙ БЕДНЯК
Поэма “Ниппурский бедняк” с небольшими сокращениями приводится по изданию:
Хрестоматия по истории Древнего Востока. Ч.I, М., 1980, с.190 -194. Перевод и
комментарии И.С.Клочкова.
Вавилонская поэма “Ниппурский бедняк” является, по всей вероятности,
литературно обработанной записью устной народной сказки из разряда сказок “о ловких
людях”. Этот сказочный сюжет широко распространен в мировом фольклоре: есть
подобные арабские, испанские, итальянские, французские, англо-американские,
турецкие, греческие, русские, финские сказки и др. Время создания поэмы определить
трудно: условно ее можно датировать второй половиной II тысячелетия до н.э.
Ниппурец, муж смиренный и бедный,
По имени Гимиль-Нинурта, человек убогий,
Жил в своем городе Ниппуре* плохо.
Не имел серебра, красы его граждан,
Золота не имел, красы человеков.
Закром его зерна чистого жаждал;
От тоски по хлебу его печень горела,
От тоски по мясу и доброму пиву лицо подурнело;
Каждый день без пищи голодный ложился,
Носил бессменную одежду.
Совещается он со своим опечаленньм сердцем:
“Сниму-ка бессменную мою одежду,
На базаре в городе Ниппуре куплю барана”.
192
Снял он свою бессменную одежду,
На базаре в городе Ниппуре трехлетнюю козу покупает,
Совещается он со своим опечаленным сердцем:
“Ну, зарежу козу я в моем загоне,
Но пира не будет: где пиво?
Услышат соседи мои - обозлятся,
Свояки и родичи рассорятся со мною.
К дому градоправителя пойду, козу отведу-ка,
Хороший и приятный привет измыслю”.
Гимиль-Нинурта козу взял за шею,
К воротам градоправителя он устремился.
Тукульти-Энлилю, стражу дверей, слово молвит:
“Скажи: “Войти я хочу и градоправителя видеть””.
Привратник хозяину слово молвит:
“Господин мой, ниппурец у двери твоей ожидает
И привел козу тебе в подарок”.
Разгневался градоправитель на привратника Тукульти-Энлиля:
“Схвати ниппурца, введи в ворота”.
С ликующим сердцем предстал пред градоправителем
Гимиль-Нинурта.
Представ перед градоправителем, Гимиль-Нинурта
Левой рукою козу взял за шею,
Градоправителя приветствовал правой11:
“Да благословят градоправителя [бог] Энлиль и [град] Ниппур!
Пусть даруют ему процветанье великое [боги] Адад* и Нуску*!”
Градоправитель ниппурцу слово молвит:
“В чем твой проступок, что принес подношепье?”
Гимиль-Нииурта градоправителю Ниппура дело свое поведал:
“Каждый день я без пищи голодный ложился;
Снял я мою бессменную одежду,
На базаре в моем городе Ниппуре козу трехлетнюю купил я.
Так я сказал моему омраченному сердцу:
“Ну, зарежу козу я в моем загоне,
Но пира не будет: где пиво?
Услышат соседи мои - обозлятся,
свояки и родичи рассорятся со мною.
К дому градоправителя пойду, козу отведу-ка”.
Так я сказал в моем сердце.
[Градоправитель ...] воскликнул:
“Дай ему, ниппурцу, костей-сухожилий,
Напои из рога разбавленным пивом.
Гони его! Выведи за ворота!”
Дал ему, ниппурцу, костей-сухожилий,
Напоил из рога разбавленным пивом,
Прогнал он его, за ворота вывел.
Гимиль-Нинурта, за ворота выйдя,
11
Ãèìèëü-Íèíóðòà, ïî-âèäèìîìó, ñîâåðøèë îøèáêó: ëåâîé ðóêîé áûëî ïðèíÿòî äàâàòü âçÿòêó, ïðàâîé “÷åñòíûé” äàð.
193
Привратнику, стражу дверей, слово молвит:
“Так скажи твоему богомерзкому господину:
“За одно наложенное на меня бремя,
За одно - возмещу тебе трижды””.
Градоправитель услышал - весь день смеялся.
К дворцу князя отправился Гимиль-Нинурта12.
По приказу царя вельможа и чиновник вершат суд правый”.
Гимиль-Нипурта, представ перед князем,
[Низко] склонился, поцеловал пред ним землю,
Царя вселенной приветствовал двумя руками:
“Властелин, жизнь людей, царь, возвеличивший (?) Ламассу!*
По слову твоему пусть дадут мне колесницу,
В один день - как задумаю - пусть желанья достигну.
За день плата - червонного золота мина*”.
Не спросил его князь: “Что у тебя за желанье,
Коль ты хочешь весь день разъезжать в колеснице?”
Дали ему колесницу новую, красу великих,
Опоясали поясом ...
Поехал он в колеснице новой, красе великих,
Отправился к Эдуранки.
Двух птиц изловил Гимиль-Нипурта,
В ларец посадил, запечатал печатью.
К воротам градоправителя он устремился.
Градоправитель к нему вышел наружу:
“Что ты, господин мой, правящий колесницей?”
“Послал меня царь, твой владыка ...
Золото везу в Экур13*, храм Энлиля*”.
Для угощенья его градоправитель зарезал барана.
Градоправитель сказал: “Я, увы, утомился!”
[Всю] первую стражу беседовал с градоправителем Гимиль-Нинурта;
Сном был объят от усталости градоправитель.
Ночью поднялся, как вор, Гимиль-Нинурта,
Ларец открыл, улетели птицы в небо.
Градоправитель ...
“Ларец открыт, золото пропало!”
Разодрал в гневе сердца Гимиль-Нинурта одежды,
Накинулся на градоправителя14, отплатил за обиду,С головы и до пяток
Его тело избил, причинил страданья.
Градоправитель у ног его кричал от страха:
“Ниппурца не губи, господин мой!
Кровь неприкосновенного - мерзость Энлилю; не [пятнай]
твои руки!15”
12
Ïî-âèäèìîìó, ðåçèäåíöèÿ êíÿçÿ (öàðÿ) íàõîäèëàñü âíå Íèïïóðà.
Ýäóðàíêè - õðàì â Íèïïóðå.
14 Ãðàäîïðàâèòåëü íåñ èçâåñòíóþ îòâåòñòâåííîñòü çà êðàæè, ðàçáîé è ò.ï., ïðîèñõîäèâøèå íà ââåðåííîé
åìó òåððèòîðèè.
15 Íèïïóð è íåêîòîðûå äðóãèå ñâÿùåííûå ãîðîäà ïîëüçîâàëèñü îïðåäåëåííûìè ïðèâèëåãèÿìè. Ãðàäîïðàâèòåëü
íàïîìèíàåò, ÷òî îí êàê æèòåëü Íèïïóðà íàõîäèòñÿ ïîä îñîáîé çàùèòîé áîãà Ýíëèëÿ.
13
194
Две мины червонного золота в дар ему дали,
Вместо одежд, что он разодрал, тот ему дал другие.
Гимиль-Нинурта, за ворота выйдя,
Тукульти-Энлилю, стражу дверей, слово молвит:
“Так скажи твоему богомерзкому господину:
“За одно наложенное на меня бремя
Раз возместил тебе, осталось два раза””.
Градоправитель услышал - весь день смеялся.
Гимиль-Нинурта пришел к брадобрею,
Все волосы сбрил ...
Углями курильницу наполнил ...
К.воротам градоправителя оп устремился.
Привратнику, стражу дверей, слово молвит:
“Скажи: “Войти я хочу и градоправителя видеть””,
“Кто ты, что [градоправителя! видеть [желаешь]?”
“Лекарь, уроженец Иссина*, проницающий ...
Место болезни и ...”
Представ перед градоправителем, Гимиль-Нинурта
Синяки показал там, где бил его тело.
Градоправитель сказал подчиненным: “Лекарь искусен”.
“Господин мой, во тьме [лишь] свершится мое леченье;
... темна дорога”.
Он отвел его в дом, недоступное место,
Где тому друг и близкий помочь не могли бы.
Курильницу в самый огонь он бросил;
Вбил пять колышков в твердую землю,
привязал его голову, руки и ноги.
С головы и до пяток его тело избил, причинил страданья,
Гимиль-Нинурта, за ворота выйдя,
Тукульти-Энлилю, стражу дверей, слово молвпт:
“Так скажи твоему богомерзкому господину:
“За одно наложенное на меня бремя
Второй раз возместил тебе, один остался””.
Гимиль-Нинурта был расстроен ...
Изучает всех черноголовых, всех ...
Он пустил одного человека ...
Дал в подарок ему ...
“Ступай к воротам градоправителя, крик подними.
Пусть на крик твой сбежится вся несметная челядь”.
Пред воротами градоправителя [человек] мчится: “Я тот,
что с козою!”
[А] Гимиль-Нинурта, как пес, под мостом притаился.
Градоправитель на крик человека вышел наружу,
Вывел [всех] обитателей дома, мужчин и женщин.
Выскочили они, человека ищут,
Пока все они человека ищут.
Градоправитель один по полю гуляет.
Из-под моста прыгнул, схватил градоначальника Гимиль-Нинурта,
195
Накинулся на градоправителя, отплатил за обиду;
С головы и до пяток
Его тело избил, причинил страданья.
“За одно наложенное на меня бремя
Возместил тебе трижды”.
Оставил его он, в степь удалился.
Градоиравитель чуть живой вернулся в город.
______________________________________________
Согласно древнему подлиннику списано и сверено.
Писание Набу-рихту-уцура,
ученика, воспитанника школы
Набу-ахи-иддииа, начальника,
для чтения Курди-Нергала16.
Похитившего [табличку] пусть бог Эа* похитит;
по велению Набу*, обитающего в Эзиде*,
да не будет у него отпрысков и потомков.
В месяц аддару, 21-го дня, эпоним Ханани,
правитель Тель-Барсибы17.
Табличку мою не уноси,
библиотеку не растаскивай:
[это] мерзость для Эа, царя Апсу*.
16
Êóðäè-Íåðãàë - æðåö-çàêëèíàòåëü èç ãîðîäà Õàððàíà (ñîâð. Ñóëòàíòåïå), ñîáðàâøèé áèáëèîòåêó
ðåëèãèîçíûõ è ëèòåðàòóðíûõ òåêñòîâ, îáíàðóæåííóþ ïðè ðàñêîïêàõ.
17 Òàáëè÷êà äàòèðîâàíà 701 ã. äî í.ý.
196
РАЗДЕЛ IV
УЧЕБНЫЕ И НАУЧНЫЕ ТЕКСТЫ
С.КРАМЕР
ОБРАЗОВАНИЕ В ШУМЕРЕ
Сэмюэл Ной Крамер - американский шумеролог, много лет занимавшийся, в
частности, расшифровкой клинописных табличек шумерской школы э-дуба. В
хрестоматии приводится фрагмент из монографии: Крамер С. История начинается
в Шумере. М.,1991, с.18-31. Этот текст дает живое представление о буднях э-дубы,
хотя и несколько модернизирует, на наш взгляд, реальную ситуацию.
ПЕРВЫЕ ШКОЛЫ
Шумерская школа возникла в результате появления письменности, той самой
клинописи, изобретение и усовершенствование которой явилось самым значительным
вкладом Шумера в историю цивилизации.
Первые письменные памятники были обнаружены среди развалин древнего
шумерского города Урука (библейский Эрех). Здесь нашли более тысячи маленьких
глиняных табличек, покрытых пиктографическим письмом. В основном это были
хозяйственные и административные записи, однако среди них оказалось несколько
учебных текстов: списки слов для заучивания наизусть. Это свидетельствует о том,
что по меньшей мере за 3000 лет до н.э. шумерские писцы уже занимались вопросами
обучения. В течение последующих веков это дело развивалось медленно, однако к
середине Ш тысячелетия до н.э. на территории Шумера, по-видимому, существовала
сеть школ для систематического - обучения чтению и письму. В древнем Шуруппаке на родине шумерского “Ноя” - во время раскопок 1902 - 1903 гг. было найдено
значительное количество табличек со “школьными текстами”, относящимися к
периоду около 2500 г. до н.э.
Однако шумерские школы достигли своего расцвета только во второй половине
III тысячелетия до н. э. Обнаружены десятки тысяч глиняных табличек этого периода,
и не вызывает сомнений, что сотни тысяч аналогичных текстов еще покоятся в земле,
ожидая
будущих
исследователей.
Большинство
табличек
заполнено
административными и хозяйственными записями. По ним можно шаг за шагом
проследить весь ход экономической жизни древнего Шумера. Из них же мы узнаем,
что количество профессиональных писцов в тот период достигало нескольких тысяч.
Писцы делились на младших и старших; были писцы царские и храмовые, писцы с
узкой специализацией в какой-либо одной области и писцы высокой квалификации,
которые занимали важные государственные должности. Все это дает основания
предполагать, что по всему Шумеру было разбросано множество довольно крупных
школ для писцов и что этим школам придавалось немалое значение.
Однако ни одна из табличек этой эпохи еще не дает нам ясного представления о
шумерских школах, о системе и методах обучения в них. Чтобы получить такого рода
сведения, необходимо обратиться к табличкам первой половины П тысячелетия до
н.э. Из археологического слоя, соответствующего этой эпохе, были извлечены сотни
учебных табличек со всевозможными заданиями, выполненными самими учениками
197
во время уроков. Здесь представлены все стадии обучения. Такие глиняные
“тетрадки” позволяют сделать немало интересных выводов о системе обучения,
принятой в шумерских школах, и о программе, которая там изучалась. К счастью, и
сами преподаватели любили писать о школьной жизни. Многие из этих записей также
сохранились, хотя и в отрывках. Эти записи и учебные таблички дают достаточно
полное представление о шумерской школе, о ее задачах и целях, об учениках и
учителях, о программе и методах обучения. В истории человечества это
единственный случай, когда мы можем узнать так много о школах столь отдаленной
эпохи.
Первоначально цели обучения в шумерской школе были, так сказать, чисто
профессиональными, то есть школа должна была готовить писцов, необходимых в
хозяйственной и административной жизни страны, главным образом для дворцов и
храмов. Эта задача оставалась центральной на протяжении всего существования
Шумера. Но по мере развития сети школ, а также по мере расширения учебных
программ школы постепенно становятся очагами шумерской культуры и знания. В
них формировался тип универсального “ученого” - специалиста по всем
существовавшим в ту эпоху разделам знания: по богословию, ботанике, зоологии,
минералогии, географии, математике, грамматике и лингвистике, причем нередко эти
ученые обогащали знания своей эпохи.
Наконец, в отличие от современных учебных заведений шумерские школы были
своеобразными литературными центрами. Здесь не только изучали и переписывали
литературные памятники прошлого, но и создавали новые произведения.
Большинство учеников, оканчивавших эти школы, как правило, становились
писцами при дворцах и храмах или в хозяйствах богатых и знатных людей, однако
определенная их часть посвящала свою жизнь науке и преподаванию. Подобно
университетским профессорам наших дней, многие из этих древних ученых
зарабатывали себе на жизнь преподавательской деятельностью, посвящая свое
свободное время исследованиям и литературному труду.
Шумерская школа, первоначально возникшая, по-видимому, как придаток храма,
со временем отделилась от него, и ее программа приобрела в основном чисто
светский характер. Поэтому труд учителя, вероятнее всего, оплачивался за счет
взносов учеников. Разумеется, в Шумере не было ни всеобщего, ни обязательного
обучения. Большинство учеников происходили из богатых или зажиточных семей ведь беднякам было нелегко найти время и деньги для продолжительной учебы. Хотя
ассириологи давно пришли к такому выводу, это была только гипотеза, и лишь в
1946 г. немецкий ассириолог Николаус Шнейдер сумел подкрепить ее остроумными
доказательствами, основанными на документах той эпохи. На тысячах
опубликованных хозяйственных и административных табличек, относящихся
примерно к 2000 г. до н. э., упоминается примерно пятьсот имен писцов. Многие из
них, во избежание ошибки, рядом со своим именем ставили имя своего отца и
указывали его профессию. Тщательно рассортировав все таблички, Н. Шнейдер
установил, что отцами этих писцов - а все они, разумеется, обучались в школах - были
правители, “отцы города”, посланники, управляющие храмами, военачальники,
капитаны судов, высшие
налоговые чиновники, жрецы различных рангов,
подрядчики, надсмотрщики, писцы, хранители архивов, счетоводы. Иными словами,
отцами писцов были наиболее зажиточные горожане. Интересно, что ни в одном из
документов не встречается имени писца-женщины; по-видимому, в шумерских
школах обучались только мальчики.
Во главе школы стоял “уммиа” (знающий человек, учитель), который именовался
также “отец школы”. Ученики назывались “сыновьями школы”, а помощник учителя
“старшим братом”. В его обязанности, в частности, входило изготовление
каллиграфических табличек-образцов, которые потом переписывали ученики. Он же
198
проверял письменные задания и заставлял учеников рассказывать выученные ими
уроки.
В числе преподавателей были также учитель рисования и учитель шумерского
языка, наставник, следивший за посещаемостью, и так называемый “владеющий
хлыстом” (очевидно, надзиратель, отвечавший за дисциплину в школе). Трудно
сказать, кто из них считался выше по рангу; мы знаем только, что “отец школы” был
ее фактическим директором. Нам ничего неизвестно и об источниках существования
школьного персонала. Вероятно, “отец школы” выплачивал каждому его долю из
общей суммы, поступавшей в уплату за обучение.
Что касается школьных программ, то здесь к нашим услугам богатейшие
сведения, почерпнутые из самих школьных табличек, - факт поистине уникальный в
истории древности. Поэтому нам нет нужды прибегать к косвенным свидетельствам
или к сочинениям древних авторов: мы располагаем первоисточниками - табличками
учеников, начиная от каракулей “первоклассников” и кончая работами
“выпускников”, настолько совершенными, что их с трудом можно отличить от
табличек, написанных преподавателями.
Эти работы позволяют установить, что курс обучения шел по двум основным
программам. Первая тяготела к науке и технике, вторая была литературной, развивала
творческие способности. Говоря о первой программе, необходимо подчеркнуть, что
она отнюдь не была подсказана жаждой знания, стремлением познать истину. Эта
программа постепенно сложилась в процессе преподавания, основная цель которого
заключалась в обучении шумерскому письму. Исходя из этой основной задачи,
шумерские учителя создали систему обучения, основанную на принципе
лингвистической классификации. Лексика шумерского языка разделялась ими на
группы, в которых слова и выражения были связаны общим смыслом. Эти группы
слов заучивались и переписывались до тех пор, пока ученики не привыкали
воспроизводить их самостоятельно. Но к III тысячелетию до н. э. подобные “ученые
тексты” начали заметно расширяться и постепенно превратились в более или менее
стабильные учебные пособия, принятые во всех школах Шумера.
В одних текстах приводятся длинные списки названий деревьев и тростников; в
других - названия всевозможных живых существ (животных, насекомых и птиц); в
третьих - названия стран, городов и селений; в четвертых - названия камней и
минералов. Подобные списки свидетельствуют о значительной осведомленности
шумеров в области “ботаники”, “зоологии”, “географии” и “минералогии” - весьма
любопытный и малоизвестный факт, который лишь недавно привлек внимание
ученых, занимающихся историей науки.
Шумерские педагоги также создавали всевозможные математические таблицы и
составляли сборники задач, сопровождая каждую соответствующим решением и
ответом.
Говоря о лингвистике, следует прежде всего отметить, что особое внимание, судя
по многочисленным школьным табличкам, уделялось грамматике. Большинство
таких табличек представляет собой длинные списки сложных существительных,
глагольных форм и т. п. Это говорит о том, что грамматика шумеров была хорошо
разработана. Позднее, в последней четверти Ш тысячелетия до н. э., когда семиты
Аккада постепенно завоевали Шумер, шумерские педагоги создали первые известные
нам “словари”. Дело в том, что завоеватели-семиты переняли не только шумерскую
письменность; они также высоко ценили литературу древнего Шумера, сохраняли и
изучали ее памятники и подражали им даже тогда, когда шумерский стал мертвым
языком. Этим и была вызвана необходимость в “словарях”, где давался перевод
шумерских слов и выражений на язык Аккада.
Обратимся теперь ко второй учебной программе, которая имела литературный
уклон. Обучение по этой программе заключалось в основном в заучивании и
199
переписывании литературных произведений второй половины III тысячелетия до н.э.,
когда литература была особенно богата, а также в подражании им. Таких текстов
были сотни, и почти все они представляли собой стихотворные произведения
размером от 50 (или менее) до 1000 строк. Судя по тем из них, которые удалось
составить и расшифровать, эти произведения принадлежали к различным жанрам:
мифы и эпические сказания в стихах, прославляющие подвиги шумерских богов и
героев; хвалебные гимны богам и царям, плачи о разрушенных, побежденных
городах, поучительные произведения, включающие басни, пословицы и назидания.
Среди тысяч литературных табличек и их обломков, извлеченных из развалин
Шумера, многие представляют собой школьные копии, переписанные руками
учеников.
О методах и технике преподавания в школах Шумера мы пока знаем совсем
немного. С утра, придя в школу, ученики разбирали табличку, которую написали
накануне. Затем “старший брат”, то есть помощник учителя, подготавливал новую
табличку, которую ученики начинали разбирать и переписывать. “Старший брат”, а
также “отец школы”, видимо, следили за работой учеников, проверяя, правильно ли
они переписывают текст. Несомненно, что
успехи шумерских учеников в
значительной мере зависели от их памяти. Учителя и их помощники должны были
сопровождать подробными объяснениями слишком сухие списки слов, таблицы и
литературные тексты, переписываемые учениками. Но эти “лекции”, которые могли
бы оказать нам неоценимую помощь в изучении шумерской научной и религиозной
мысли и литературы, по-видимому, никогда не записывались, а потому навсегда
утрачены.
Несомненно одно: преподавание в школах Шумера не имело ничего общего с
современной системой обучения, при которой усвоение знаний в значительной
степени зависит от инициативы и самостоятельной работы самого ученика. Что
касается дисциплины, то без палки дело не обходилось. Вполне возможно, что не
отказываясь от поощрения учеников за успехи, шумерские педагоги все же больше
полагались на устрашающее действие палки, мгновенно каравшей за любую ошибку
или небрежность. Жизнь ученика была отнюдь не райской. Он ходил в школу каждый
день и просиживал там с утра до вечера. Наверное, в течение года устраивались
какие-то каникулы, но мы об этом не имеем никаких сведений. Обучение длилось
годами, ребенок успевал превратиться в юношу. Интересно было бы узнать, имели ли
шумерские ученики возможность выбирать себе ту или иную специализацию, и если
да, то в какой мере и на каком этапе обучения. Однако об этом, как и о многих
других подробностях, источники умалчивают. Как же выглядела сама шумерская
школа7 В ходе многочисленных раскопок в Месопотамии было обнаружено
несколько зданий, которые по тем или иным признакам можно определить как
школьные. Одно из них находилось в Ниппуре, другое - в Сиппаре, а третье - в Уре.
Но, кроме того, что в каждом из этих зданий найдено большое количество табличек,
они почти ничем не отличаются от обыкновенных жилых домов, а потому наша
догадка может быть и ошибочной. Только зимой 1934/35 г. французские археологи
обнаружили в городе Мари на Евфрате (на северо-запад от Ниппура) две комнаты,
которые по своему расположению и особенностям явно представляют собой
школьные классы. В них сохранились ряды скамеек из обожженного кирпича,
рассчитанные на одного, двух или четырех учеников.
Но что думали сами ученики о тогдашней школе? Чтобы дать на этот вопрос
хотя бы неполный ответ, обратимся к следующей главе, в которой приводится весьма
любопытный текст о школьной жизни в Шумере, написанный почти четыре тысячи
лет назад, но лишь недавно собранный из многочисленных отрывков и наконец-то
переведенный. Этот текст дает, в частности, ясное представление об отношениях
200
между учениками и учителями и является уникальным первым документом в истории
педагогики.
ШКОЛЬНЫЕ БУДНИ
Первый “подхалим”
Этот документ - один из самых человечных среди обнаруженных на Ближнем
Востоке текстов - посвящен повседневной жизни шумерского школьника. Его
сочинил неизвестный учитель, живший за две тысячи лет до нашей эры.
Простыми словами, без всякого приукрашивания, анонимный автор ведет свой
рассказ, из которого явствует, как мало изменилась человеческая природа за
прошедшие тысячелетия.
Шумерский школьник, о котором повествует текст, очень
похож на
современного. Он боится опоздать в школу, ибо за это “учитель побьет его палкой”.
Едва проснувшись, он торопит мать, чтобы та поскорей приготовила ему завтрак.
В школе за каждую провинность учитель или помощник учителя бьют его
палкой. Последняя деталь не вызывает сомнений, потому что шумерский знак,
означающий “телесное наказание”, состоит из двух знаков: “тело” и “палка” (или
“трость”).
Что касается учителя, то его доходы в те времена были, по-видимому,
ничтожными, как нередко бывает и в наши дни. Во всяком случае, он очень
радовался, когда получал от родителей учеников дополнительные приношения и
подарки.
Текст, несомненно составленный одним из “педагогов” “дома табличек”,
начинается с прямого вопроса, обращенного к ученику:
- Школьник, куда ты сызмальства ходишь?
- Я хожу в школу.
- Чем же ты занимаешься в школе?
- Я табличку мою изучаю. Завтрак мой потом съедаю.
Вот табличку мою я сделал, написал ее, закончил.
Копии мои поставив,
К полудню заданья мои подготовив,
Окончив школьные занятья, я могу идти домой.
Я спешу домой, где отец меня ждет.
Вот заданье мое я ему рассказал,
Табличку мою ему прочитал - очень доволен мой отец1...
Вот поутру пробудился я.
Матушку увидел я.
- Приготовь мне поесть - я в школу иду! - вот что я ей сказал.
Матушка мне два хлебца дала - прямо пред нею я и поел.
С собою мне матушка два хлебца дала - и в школу я побежал.
А в школе наставник: “Ты что опоздал?” - так он сказал.
Все внутри у меня затряслось.
Вот к учителю я подошел, вот ему поклонился я.
Однако почтительность не помогла: как видно, это был черный день для нашего
ученика, Ему досталось от разных учителей и за болтовню, и за то, что он встал с
места во время урока, и за то, что вышел за ворота школы. Но хуже всего было то,
что учитель сказал ему: “Твоя рука (рукопись) никуда не годится”, и снова побил его
палкой.
1
 äàííîì òåêñòå ðå÷ü èäåò ñêîðåå âñåãî î ìàëåíüêîì ìàëü÷èêå, ó÷åíèêå íà÷àëüíûõ êëàññîâ.  ïîëíîì
âàðèàíòå äàëåå ñëåäóþò ñòðîêè: “Íîãè ïîìîé ìíå, óëîæè ñïàòü” è ò.ä. (Ïðèì. Â.Ê.Àôàíàñüåâîé)
201
Похоже, что для ученика это было чересчур. Поэтому он внушает своему отцу
мысль о том, что неплохо было бы пригласить учителя к ним в дом и задобрить
каким-нибудь подарком. Это, несомненно, первый “подхалим”2 в истории школы.
Далее автор продолжает.
Отец внял словам ученика.
Учителя школьного он позвал.
В дом пригласил, на место почета его посадил.
Школьник служил ему, пред ним он встал
И все, что грамоте он постиг,
Отцу своему он показал.
Отец его с ликующим сердцем
Отцу школьному радостно молвит:
"Вот малыш мой руку раскрыл, и ты мудрость свою в нее вложил.
Грамотейную мудрость, всю искусность ее ты ему открыл.
Все решения, все вычисления, все толкования ты ему объяснил,
Познание, сокровенность его - тем сиянием ты его озарил!”
В новое платье обрядили, хлебом-пищей одарили, кольцами руки его украсили.
Учитель в радости сердца молвит:
"Малыш, ты слов моих не отбрасывал, не отшвыривал.
Грамотейной мудрости вершины достигнешь, в совершенстве ее изучишь!
Нечто ты сумел мне дать, так, что я мог это принять.
Хлеб - мое пропитанье, сверх меры ты дал, честь великую мне оказал.
Нидаба, владычица защитниц, твоей покровительницей да станет!
В тростниковую палочку удачу да вложит!
Из копии глиняной зло да изымет!
Перед братьями своими да встанешь!
Над сверстниками верховодить будешь!
Лучшим из лучших среди учеников школы да будешь признан!"
Этими радостными, исполненными оптимизма словами учителя и завершается
текст о школьной жизни. Вряд ли автор предполагал, что его литературную
безделушку через четыре тысячи лет извлекут из-под развалин и что в двадцатом
веке новой эры она будет восстановлена и прочитана профессором американского
университета! К счастью, этот текст уже в древности стал популярен и получил
широкое распространение, о чем можно судить хотя бы по тому, что мы располагаем
сейчас 21 его копией, в различной степени сохранности.
Шумерская школа была довольно мрачной и неприветливой, программа обучения
- сухой, преподавание скучным и однообразным, дисциплина - суровой. Поэтому нет
ничего удивительного в том, что некоторые ученики под любыми предлогами
пропускали занятия и становились, как теперь говорят, “трудными” детьми. Это
подводит нас к первым письменно зафиксированным случаям “детской
преступности”.
2
Åñëè íàøà èíòåðïðåòàöèÿ âåðíà, òåêñò îáíàðóæèâàåò áîëåå ñëîæíóþ ñèñòåìó âçàèìîîòíîøåíèé
ìåæäó ó÷èòåëåì, ó÷åíèêîì è åãî ðîäèòåëÿìè, ÷åì ïðåäïîëàãàåò ïðîôåññîð Êðàìåð. Ó÷åíèê, êîòîðûé íå
ñìîã ïðîÿâèòü ñåáÿ â øêîëå, äîìà, â ñïîêîéíîé îáñòàíîâêå, ÷óâñòâóåò ñåáÿ óâåðåííî è ëåãêî
ñïðàâëÿåòñÿ ñ ïðåäëîæåííûìè åìó âîïðîñàìè. Ó÷èòåëü, â ñâîþ î÷åðåäü, áëàãîäàðåí ó÷èòåëÿì è çà
÷åñòü, îêàçàííóþ åìó, è çà òàêòè÷íîñòü ïðèåìà; ñð. ñòðîêè: “Íå÷òî òû ñóìåë ìíå äàòü, òàê, ÷òî ÿ ìîã
ýòî ïðèíÿòü, õëåá - ìîå ïðîïèòàíüå, ñâåðõ ìåðû òû äàë, ÷åñòü âåëèêóþ ìíå îêàçàë”. Ñëåäóåò
ó÷èòûâàòü, ÷òî ýòè ñî÷èíåíèÿ ñîçäàâàëèñü ñàìèìè ïåäàãîãàìè è èçó÷àëèñü ó÷åíèêàìè, êîòîðûì
ïðåäëàãàëñÿ, òàêèì îáðàçîì, íåêèé ìîðàëüíûé êîäåêñ ïîâåäåíèÿ è îòíîøåíèé ìåæäó ó÷èòåëÿìè è
ó÷åíèêàìè. (Ïðèì. Â.Ê.Àôàíàñüåâîé)
202
ОТЕЦ И СЫН
Первый “несовершеннолетний правонарушитель”
В наши дни преступность несовершеннолетних стала серьезной проблемой.
Пусть нам послужит утешением то, что в древности дело обстояло немногим лучше.
Своенравные, непослушные и неблагодарные дети были наказанием для своих
родителей уже тысячи лет тому назад. Они слонялись по улицам и перекресткам и
вертелись на людных площадях - может быть, даже целыми группами, - несмотря на
все усилия их наставников. Они ненавидели учение и школу и досаждали своим
родителям вечными жалобами и нытьем.
Обо всем этом мы узнаем из древнего шумерского текста., который лишь недавно
был восстановлен. Этот документ, состоящий из семнадцати глиняных табличек и
фрагментов, написан примерно 3700 лет тому назад. Вполне возможно, что текст
был создан на несколько сот лет ранее.
Произведение, о котором идет речь, - диалог между писцом и его непутевым
сыном - предваряется введением. В нем отец более или менее дружески убеждает
сына ходить в школу, прилежно учиться и возвращаться домой, не задерживаясь на
улице. Чтобы убедиться, что сын слушает его внимательно, отец заставляет его
повторять дословно каждую свою фразу.
Затем беседа превращается в монолог отца. Отец начинает с практических
советов, которые должны помочь сыну “стать человеком”: не болтаться по улицам и
садам; слушайся своего наставника; ходи в школу, изучай опыт прошлого. Далее
следуют горькие упреки в адрес своенравного сына, который, по словам отца, довел
его до отчаяния своей трусливостью и “нечеловечным” (т.е. недостойным человека)
поведением. Отец глубоко опечален сыновней неблагодарностью. Он никогда не
заставлял сына ходить за плугом и погонять быков, никогда не посылал его за
топливом, не просил помочь ему, как это делают другие отцы. И тем не менее сын
его оказался гораздо хуже, нежели сыновья других людей.
Подобно многим современным родителям, отец больше всего огорчен тем, что
сын отказывается следовать по его стопам - не хочет быть писцом. Он побуждает
сына превзойти друзей, приятелей и братьев, избрав отцовскую профессию, хотя
она и труднее всех остальных, ибо искусство письма - самое сложное из всего, что
придумал и дал людям бог искусств и ремесел. Отец говорит, что эта профессия
необходима для передачи человеческого опыта в поэтической форме. В любом
случае, продолжает он, сын должен следовать по стопам отца, ибо так приказал
Энлиль, повелитель богов.
После заключительных упреков отца в связи с тем, что сын стремится к
материальным благам, а не к достойной человека деятельности, значение текста
становится неясным. Создается впечатление, что далее следуют краткие,
афористические высказывания, цель которых, по-видимому, заключается в том,
чтобы наставить сына на путь истинный. Так или иначе, концовка благополучная.
Отец благословляет сына и молится, чтобы на того снизошла милость их семейного
бога (бога луны Нанны) и его супруги, богини Нингаль. Вот почти буквальный, хотя и
неокончательный перевод наиболее понятных отрывков текста. Опущены только
отдельные неясные фразы или поврежденные кое-где строки.
- Куда ты собрался?
- Никуда не собрался.
- Если ты никуда не ходишь, как ты дни свои проводишь?
В школу иди. В школе сиди.
Заданье читай. Задачки решай.
Табличку глиняную пиши.
Новую глиняную табличку “старший брат твой школьный” пусть тебе
203
напишет.
Как домашнее заданье свое окончишь,
Старосте своему ответишь, вот тогда ко мне иди.
Что скакал я, ты понял?
- Да, я понял и могу ответить .
- Так отвечай.
- Ну и отвечу.
- Так говори же.
- Ну и скажу.
- Быстрей скажи же!
- Чтобы в школу я ходил, ты мне говорил.
Чтоб уроки отвечал. Уравнения решал.
Табличку глиняную писал. Чтоб мой “старший школьный брат”
мою табличку начинал.
Чтоб, когда я заданье сделаю, к трудам моим возвратившись,
Когда старосте расскажу его, то к тебе бы шел, вот что ты сказал.
- Ну так ступай же, будь человеком.
На площадях не торчи, не шляйся,
По улицам не слоняйся.
Переулком идешь, по сторонам не пялься.
Для тебя же я стараюсь!
Если уж я тебя наставляю,
То наставлениям, что даются,
Не должен ли младший им подчиниться?
Вот для тебя лишь и живу я,
А ты по улицам шатаешься!..
Учись у меня, учись у старших!
Пока полностью не стал ты взрослым,
Сердцем, печенкой ты рассуждаешь, но плоть твоя еще не созрела!
Так, как я о тебе забочусь,
Никто о сыне своем не заботится!
По одаренности природной никто ведь не может с тобою сравниться!
Ты поступаешь, как бездельник, рука твоя тебя недостойна!
Ведь если среди семьи искать нашей,
Тебе подобного не найдется!
Ведь то, что ныне тебе я молвлю,
Воистину глухоту проясняет!..
Лень твою, ложь твою не принимаю!
Мое сердце полно, полно сверх меры,
Оттого, что на тебя я гневаюсь!
Столько из-за тебя беспокойства!..
Твои заботы меня приканчивают,
Ты пустил мое сердце бродить по степи!
А ведь никогда я тебя на тростник, носить тростник не отправлял.
В тростниковых зарослях, там, где все малолетки его таскают,
Ты никогда в своей жизни тростника не таскал!
Вслед за быками моими идти я тебе не приказывал.
Да уж, трудиться - вслед за быками моими идти - я тебе не приказывал!
Да и в полях моих трудиться с мотыгою я тебя не заставлял.
Да, этот труд - поля мотыжить - к нему я тебя не принуждал.
Да и к какой-либо иной работе никогда я тебя не принуждал.
“Иди, мол, трудись, хлеб для меня добывай!”
204
Да ни разу в жизни такого я тебе не сказал!
А живут по-иному тебе подобные - своим трудом.
Для отца с матерью хлеб добывают!
Стоит лишь посмотреть, как дети родных моих трудятся!
Ведь они, равно как все прочие, по десять г у р о в  зерна добывают!
Малыши, а слуги своих отцов - по десять г у р о в зерна добывают!
А иные отцам своим и добавят Зерно, масло, шерсть овечью приносят!
Вот это люди, они тебя превосходят!
Да рядом с ними ты не человек!
В умении выполнять работу ты не можешь с ними сравниться!
Да, да, с сыновьями родителей тех,
Что сынов своих научили трудиться!
- Что? Я не сумею так, как они трудиться?
- Да ведь больше, чем я о тебе пекусь,
Кто из людей о сыне печется?
Да никто из родичей моих смотреть на это бы просто не смог!
Вот же слова, что тебе говорю:
Стыд поимей, поимей совесть!
Твои ровесники, что одно ярмо
С тобой волокут - отчего ты на них не смотришь,
по ним не равняешься?
Друзья-сотоварищи твои - отчего ты на них не смотришь,
по ним не равняешься?
Вот! По “старшим братьям” твоим равняйся!
Вот! По “младшим братьям” твоим равняйся!
Средь премудростей человеческих, существующих в мире,
Из тех, что богом Энки по имени названы,
Столь тяжелого дела, как грамотейная мудрость, то, что я избрал,
Не было названо. Разве что искусство пения.
Подобно морским берегам, что далеки друг от друга,
Сердце, суть искусства пения также удалены.
Вот, о деле писцовом моем ты не думаешь вовсе...
А то, что Энлиль судьбою определил людям Дело отца своего да избирает сын,
Путь почитания благостный, - ты по нему не следуешь!..
Из-за тебя все мое тело днем и ночью будто разбито, все ребра
будто поломаны,
А ты денно и нощно все веселишься!
Как пиво разбавленное, сочусь я по капле, мое тело обмякло!
А вот ты с деяньями твоими великими и вовсе распух.
Стал ты толстым, стал ты жирным,
Весь расползся, весь расплылся!
Вся родня твоя думает, что плохо ты кончишь!
Почему ты не хочешь стать человеком, чему веселишься?
А меня вот веселье твое доконало!
Когда с клоунами, с певцами бродячими,
С ними и вокруг них ты крутишься,
То вся работа твоя - скакать и прыгать!
Для этого только ты и пригоден!

Ãóð. -252,6 ë.
205
Но я заставлю тебя возвратиться!
Далее следует отрывок, состоящий из сорока одной строки, смысл которого
неясен. По-видимому, он включает пословицы и старинные поговорки3.
Затем текст завершается отцовским поэтическим благословением:
Найди же милость своего 6ora!
Подними голову, грудь распрями - человек же ты!
Средь мудрецов городских ты должен быть лучшим!
Город твой, место прекрасное, да назовет твое имя!
Имя честное, слово доброе да будет дано тебе твоим богом!
У Нанны, твоего бога, ищи милости!
Матерью Нингаль да будешь обласкан.
Нисаба, хвала тебе!
И.М.ДЪЯКОНОВ
ШУМЕРО-ВАВИЛОНСКАЯ ШКОЛА И ПЕДАГОГИКА
Игорь Михайлович Дъяконов - отечественный востоковед, много лет
занимающийся социально-экономической историей и историей культуры стран
древней Передней Азии. Приводимый в хрестоматии фрагмент, существенно
дополняющий картину жизни э-дубы, нарисованную С.Крамером, составлен из двух
работ И.М.Дъяконова: Дъяконов И.М. Научные представления на древнем Востоке.
// Очерки истории естественно-научных знаний в древности. М., 1982, с.61-62, 68, 8183; История древнего Востока. Ч.I, М, 1983, с.456-457.
Нужда в школьном преподавании возникла в Нижней Месопотамии около 3000 г.
до н. э. в связи с изобретением, для нужд больших храмовых, а затем и царских
хозяйств, шумерской письменности, сначала иероглифической (рисуночной), а затем
более скорописной клинообразной. Этим письмом писали на глиняных плитках углом
среза тростниковой палочки. Система клинообразного письма включала несколько
сотен знаков, первоначально изобразительных; каждый знак передавал название
изображаемого предмета или любое из группы слов, близких к этому названию по
значению, а иногда - и по звучанию; позже, кроме того, знаки могли обозначать
только корень этих слов, либо отдельные последовательности фонем (слоги или части
слогов), независимо от их места в структуре слова. Слоговые значения знаков
выбирались по принципу “ребуса”, т.е. в соответствии со звучанием целых слов,
обозначавшихся теми же знаками. Более редкие корни и слова могли обозначаться
комбинациями двух и более первичных знаков.
Такой характер письменности заставил начинать обучение письму с зазубривания
учеником списка знаков, главным образом путем многократного его переписывания.
Зазубривались также списки различных терминов, которые могли встретиться в
3
Íûíå ýòîò îòðûâîê ñòàë íàì ïî÷òè ïîíÿòåí. Îí ïðåäñòàâëÿåò ñîáîé íàáîð áðàííûõ âûðàæåíèé, êîòîðûå
ïîòåðÿâøèé òåðïåíèå îòåö èçëèâàåò íà ñûíà-ëåíòÿÿ, ïðè÷åì ïîñòðîåí îí ïñèõîëîãè÷åñêè î÷åíü òî÷íî, ñ
ó÷åòîì îòòåíêîâ ñîñòîÿíèÿ ðóãàþùåãîñÿ: ïî ìåðå òîãî êàê îí ðàñïàëÿåòñÿ è òåðÿåò êîíòðîëü íàä ñîáîé,
âûðàæåíèÿ ñòàíîâÿòñÿ âñå êðåï÷å è êðåï÷å, ïîêà íå ïåðåõîäÿò â ïî÷òè íåïðèñòîéíóþ áðàíü. Îäíàêî
äîñòèãíóâ íåêîåé êðèòè÷åñêîé òî÷êè, îòåö êàê áû ñïàõâàòûâàåòñÿ è ñíîâà ïåðåõîäèò ê
óâåùåâàíèÿì, êîí÷àþùèìñÿ ðîäèòåëüñêèì áëàãîñëîâåíèåì.  ýòîì ñêàçûâàåòñÿ îñîáîå âîñïðèÿòèå ñèëû
ñëîâà äðåâíèìè, îùóùåíèå åãî ìàãè÷åñêîãî çíà÷åíèÿ. Äàáû ïðîêëÿòèå íå èñïîëíèëîñü, îíî íå äîëæíî
êîí÷àòü òåêñò, è ñîîòâåòñòâåííî îñîáî çíà÷èìî áëàãîå ïîæåëàíèå â êîíöå ïðîèçâåäåíèÿ. (Ïðèì.
Â.Ê.Àôàíàñüåâîé)
206
хозяйственных документах, в особенности термины, писавшиеся комбинацией из
двух или более знаков. Затем преподаватель переходил к следующему этапу:
ученикам давались для переписывания легко запоминающиеся текстики, например
пословицы, а потом уже и целые литературные произведения - фольклорные или
специально созданные для школы (поучения для школьников); вероятно, давали
переписывать также образцы хозяйственных и деловых текстов, а также писем.
Религиозные тексты стали включаться в школьный письменный канон значительно
позже, так как жрецы долго грамоте не учились, а богослужебные обряды заучивались
наизусть.
Несмотря на сложность клинописи, грамотность была довольно широко
распространена. В старовавилонский период какой-нибудь старший пастух мог, не
прибегая к помощи писцов-спецалистов, вести учет скота, порученного отдельным
пастухам, и не делал при этом арифметических и орфографических ошибок; так, он
правильно писал имена собственные, - правда, лишь такие, которые имелись в
зазубренном им списке-справочнике. Это не значит, конечно, что старший пастух мог
читать шумерские гимны и эпосы или что грамотный жрец умел произвести
бухгалтерские или административные подсчеты. “Писец” было почетным званием
образованного человека (и часто ценилось выше различных конкретных чинов).
Однако высокопоставленные лица писали, как правило, не сами, а диктовали писцу;
отсюда - формула обращения в письмах: “Такому-то скажи - вот что сказал такой-то”
- автор письма как бы обращается не к самому адресату, а к его писцу или к гонцу,
несущему письмо.
При династиях из города Иссина (2021-1794/3 гг. до н.э.) и Ларсы (1932-1763 гг.
до н.э.), особенно к концу их правления, наблюдается расцвет шумероязычной школы
(так называемой e-dub-(b)a ). Светская э-дуба была средоточием науки до времен
Самсуилуны4 вавилонского. Она готовила главным образом писцов для царских и
храмовых канцелярий, для суда и пр.; богослужение осуществлялось тогда еще
преимущественно по устной традиции. Учились не только мальчики, но иногда и
девочки; так, обитель жриц в Сиппаре имела порой писцов-женщин (жрицами они
были не обязательно).
Логическому мышлению в вавилонской школе не обучали - тот процесс
логических умозаключений, результатом которого могло явиться составление таблиц,
списков или рецептов, был проделан заранее составителями; мы не имеем ни одного
трактата или другого какого-либо сочинения, посвященного дедукции, индукции или
другому чисто логическому оперированию с фактами.
Хотя e - dub - (b)a была шумероязычной и хотя основные начала шумеровавилонской математики (судя по ее прикладным применениям) явно были заложены
в шумерский период истории Нижней Месопотамии, однако языком месопотамских
математиков был аккадский. Аккадская математическая терминология, как она дошла
до нас в задачниках, все еще примитивна. Так, нет единого обозначения для
“сложения”: слово “складывать” употребляется для равноправных величин, если же
одна значительно больше другой, употребляется термин “прибавлять”. При
вычитании задается вопрос: “на сколько а превышает b?”5 или “b до а сколько
недостает?”; для нахождения ответа предлагалось “отнять b от а”, но если речь шла,
например, о вычитании длины, то можно было сказать “я отломил” вместо “я отнял”.
“Увеличением” называлось умножение на два, но можно было сказать и “увеличь а в
b раз”; более распространено было, однако, выражение “а на b подними”; или же - в
особенности при образовании площадей на сторонах а и b - говорилось, что “а и b
4
1749-1712 ãã. äî í.ý.
Êîíå÷íî, àëãåáðàè÷åñêèå îáîçíà÷åíèÿ à, b è òîìó ïîäîáíûå ïðèíàäëåæàò íàì, à íå âàâèëîíÿíàì: îíè íå çíàëè
ñòîëü àáñòðàêòíûõ ôîðì âûðàæåíèÿ ïîíÿòèé è ïîëüçîâàëèñü îïèñàòåëüíûìè ñðåäñòâàìè èëè êîíêðåòíûìè
÷èñëîâûìè îáîçíà÷åíèÿìè.
5
207
съели друг друга”. Ход решения часто указывался лишь сокращенно, - вероятно, в
расчете на устные пояснения.
Стереометрической терминологии не было совсем, и задачи имели дело
непосредственно с конкретными объектами: дамбой, канавой, кучей зерна и т.п.
Любопытно выражение “1 локоть подъема k пищи съедает”, что означает в задачах по
пространственной геометрии “котангенс угла равен k”. Столь же “конкретны” и
другие геометрические выражения, например, “площадь” называется “полем” для
плоской фигуры или “грунтом” для основания трехмерной фигуры в зависимости от
того, что именно измеряется, “емкость” может называться “водой”, “маслом”,
“зерном” или “финиками”, например: “Сосуд серебряный такого-то веса, вода его - 1
мера”. “Объем” обозначается теми же терминами, что и “площадь”, лежащая в его
основании: имеется в виду совокупность стандартных слоев в один локоть толщиной
на данной площади.
Техническое обучение, как и вообще все области жизни, не касавшиеся
деятельности писцов, не входило в поле деятельности “э-дубы”. Основной задачей
школы, а позже индивидуальных учителей было учить нелегкой клинописной грамоте
во всей ее сложности. Тем не менее едва ли не большинство писцов знали клинопись
только в пределах своих профессиональных нужд. Часто писцы путались при
передаче редких имен собственных, не включенных в справочники, хотя то, что в них
содержалось, вызубривали хорошо, и орфографические ошибки или произвольные
написания слов редки. Писец, знавший мало идеографических написаний (а если
включить составные идеограммы, то их были многие тысячи), как мы уже упоминали,
презрительно назывался “хурритским писцом”, так как для хурритского языка
использовались почти исключительно фонетические слоговые знаки, которых в это
время было в употреблении всего сотни полторы.
Но к оканчивающим полный курс э-дубы, к так называемым шумерским писцам,
предъявлялись высокие требования. Они должны были уметь устно и письменно
переводить с шумерского на аккадский и наоборот, знать шумерские грамматические
термины, спряжение глагола, шумерское произношение, шумерские эквиваленты
каждого аккадского слова, различные виды каллиграфии и тайнописи, технический
язык жрецов и членов других профессиональных групп, все категории культовых
песен, должны были уметь руководить хором и пользоваться музыкальными
инструментами, составить, завернуть в глиняный конверт и отпечатать документ,
знать математику, включая землемерную практику, уметь подсчитывать и
распределять рационы, вычислить объем землекопных и строительных работ и т.д.
По окончании курса э-дубы устраивался экзамен.
О ТОМ, КОГО УКУСИЛА СОБАКА
В качестве приложения к описаниям С.Крамера и И.М.Дъяконова приводится
переведенный и откомментированный В.К.Афанасьевой школьный текст,
интересный как с литературной, так и с исторической точки зрения. Текст
приводится по изданию: Эрмитажные чтения 1986-1994 годов пмяти В.Г.Луконина.
Спб., 1995, с.77-78.
Человека по имени Нинурта-сагэнтарби-заемен
[что означает: “Бог Нинурта - надзирающий ты еси”],
Брата Нинурта-мизидеш-киаггани
[что означает: "Нинурта за сладкоречие возлюбит его”],
Племянника Энлиль-Нибру-кибеги
[что означает: "Бог Энлиль град Ниппур на место вернул"]1,
208
Его укусила собака, и в Исин, город Владычицы Жизней,
исцеления ради он путь направил.
Амель-Бау, исинец, жрец Гулы, богини, чей зверь - собаки,
заклинанье над ним прочитал и его исцелил.
- За исцеление это Энлиль, владыка Ниппура, да благословит тебя!
О, если б ты в Ниппур, город родной мой пришел!
Одежды светлые для тебя припасу я, пирогов отборных тебе
нарежу, лучшего пива - две чаши полных тебе поднесу я!
В Ниппуре, городе твоем родном, куда мне идти?
Когда в Ниппур, город мой, ты придешь, в ворота главные ты войдешь.
Переулочком, улицей главной - большою дорогой - ступай2.
Улочка Тилла-зида, улицы бога Нуску и богини Нинимму
по левую руку твою стоят.
Жена по имени Нинлугальабзу, дочь Киагти-Энбилулу,
Жена из квартала уличных заклинателей под названием “Богу Эйя доверься”,
Садовница садов изобильных Энлиля,
Что на улочке Тилла-зида сидит, овощами торгует,
вот у ней ты спроси обо мне, и она укажет.
Амель-Бау, исинец, жрец-заклинатель богини Гулы, приходит в Ниппур.
В ворота главные входит, переулочек, улицу главную большую дорогу - проходит.
Улочка Тилла-зида, улицы бога Нуску и богини Нинимма
по левую руку его стоят.
Жена по имени Нинлугальабзу, дочь Киагги-Энбилулу,
Жена из квартала уличных заклинателей под названием “Богу Эйя доверься",
Садовница садов изобильных Энлиля,
Что на улочке Тилла-зида сидит, овощами торгует, он к ней обратился.
- Нинлугальабзу?
- Анни-лугаль-му.
- Ты что бранишь меня?
- Да с чего ты взял, что тебя браню я? "Это я, господин мой",
я тебе отвечаю.
- Дом Нинурта-сагзнтарби-заемен,
брата Нинурта-мизидеш-киаггани,
племянника Энлиль-Нибру-кибеги ты мне укажешь?
- Нам-туш-мен.
- Ты что бранишь меня?
- Да с чего ты взял, что тебя браню я? "Господина нет дома",
вот что я сказала.
- Куда же пошел он?
- Э-дингир-би Шу-зианна сискур габари му-ун-бала.
- Ты что бранишь меня?
- Да с чего ты взял, что тебя браню я?
“В храме бога своего Шузианны он приносит жертву”, вот что я сказала.
.........
И пусть ученики писцовой школы всею толпою вместе собравшись,
Да выпихнут, толкая его ногами за главные ворота города Ниппура!
Для чтения учениками писец Урука [написал это].
В год правления первый Мардука-балатцу-икби, государя могучего, царя Вавилона.
209
Примечания
Текст датируется началом I тыс. до н.э. В тексте рассказывается, как некий
шумерец, укушенный собакой, был исцелен жрецом города Исина и, желая его
отблагодарить, пригласил в свой родной город Ниппур. Найдя по описанию женщину,
у которой жрец должен был осведомиться о хозяине, - садовницу, торговку овощами жрец не понял ее шумерского языка и решил, что та над ним смеется. В
противоположность “ученому жрецу”, простая торговка, как это явствует из текста,
свободно владела и шумерским, и аккадским языком. Вполне вероятно, что выходец
из провинции, так называемый gomo novus, выбившийся в люди, но не освоивший
шумерского языка - языка культуры, знание которого отличало образованного
человека, - мог служить объектом насмешек и презрительного к нему отношения. Но
объектом насмешек со стороны кого? Человека образованного, грамотного. Две
разные традиции как будто сталкиваются в нашей истории - традиция письменности,
“грамотеев”, и “устного знания”, передаваемого из поколения в поколение.
Дело не только не в том, что наш жрец-лекарь не знает шумерского языка, он,
возможно, просто неграмотный. Из колофона следует, что наш текст - учебный, он
был составлен “для чтения учениками” писцовой школы. Вот откуда его колючий
юмор - простая торговка из Ниппура, древнейшего центра шумерской культуры, знает
шумерский язык, а “ученый человек”, который должен был бы знать, - не знает.
Поучительно-дидактическая направленность умело прикрыта насмешкой. И можно
смело сказать, что любой шумерский текст литературного содержания скрывает
приемы, вырабатывающиеся учителями, стремившимися преподнести знание в
увлекательном и способствующем лучшему запоминанию виде.
Имена героя и его родственников приведены в списке редких шумерских
имен родоначальников писцовых школ; там перечислены все три имени
подряд с аккадским переводом, но без указания родства, как в нашем тексте.
Тем самым текст - через имя героя - как бы включается в литературную
традицию, а кроме того, подчеркивается значимость “учености” одного из
персонажей. Перевод значений имен сделан мною для усиления контраста
торжественности введения с разыгравшимися далее событиями - “укусила
собака”, что, безусловно, обыгрывалось в произведении.
2 “Улицей главной -большой дорогой”. Шумериец все время переводит
жрецу с шумерского на аккадский, ибо sila-dagal (“главная улица”) и означает
по-аккадски ribatum (“большая дорога”). В тексте чередуются шумерские
идеограммы и аккадские слова.
1
ÌÀÒÅÌÀÒÈ×ÅÑÊÈÅ ÒÅÊÑÒÛ
Все приводимые примеры представляют из себя учебные тексты э-дубы.
Последний из них приводится по изданию: Ван дер Варден Б.Л. Пробуждающаяся
наука. М., 1959, с.87, первый и второй - по изданию: Mathematical cuniform texts. New
Haven, Connecticut, 1945, p. 56, 91.
Пример 1.
6 1/2 GAR и 5 kus длина.
3 kus верхняя ширина.
1/2 kus вторая глубина.
210
Каков объем?
5/6 SAR , 1 5/6 gin и 7 1/2 se объем1.
6 1/2 GAR и 5 kus длина.
1/2 GAR нижняя ширина.
1/2 kus глубина.
РИС. 15
Каков объем?
1 2/3 SAR, 3 2/3 gin и 15 se объем.
Всего 2 1/2 SAR, 5 1/2 gin и 22 1/2 se объем.
И 15 gin объем.
1/2 сторона квадрата.
1 kus глубина.
Все вместе: 2 5/6 SAR, 1/2 gin и 22 1/2 обьем.2
211
Пример 2.
Цистерна имеет 10 GAR площади, 10 GAR глубины.
Я вылил из нее воду. Этой водой сколько поля я оросил на глубину в 1 su-si3?
Положи 10 и 10 которые образовали площадь.
Положи 10, глубину цистерны.
И положи 0;0,104 - глубину воды, оросившей поле.
Положи обратное к 0;0,10 - глубине воды, оросившей поле, и результат 6,0 умножь на
10, глубину цистерны, результат есть 1,0,0.
1,0,0 сохрани в уме.
Возведи в квадрат 10, которое образовало площадь и результат есть 1,40.
Умножь 1,40 на 1,0,0, которое ты сохранял в уме. Я оросил 1,40,0,0 SAR поля5.
Пример 3.
Длина, ширина. Длину и ширину я перемножил и площадь получил. Затем избыток
длины над шириной я прибавил к площади: 3,3 получилось у меня. Затем я длину и
ширину сложил: 27. Спрашивается длина, ширина и площадь.
(Даны) 27 и 3,3 суммы.
(Результат) 15 длина, 12 ширина  3,0 площадь.
Ты сделаешь так:
27+3,3 = 3,30.
2+27=29.
Возьми половину от 29 (это дает 14;30).
14;30 * 14;30 = 3,30;15.
3,30;15 - 3,30 = 0;15.
0;15 имеет 0;30 квадратный корень.
14;30 + 0;30 = 15 длина.
14;30 - 0;30 = 14 ширина.
Отними 2, которые ты прибавил к 27, от ширины 14; 12 есть истинная ширина.
15 длину, 12 ширину я перемножил:
15 * 12 = 3,0 площадь.
15 - 12 = 3.
3,0 + 3 = 3,36.
Комментарии
Здесь и ниже используются следующие единицы: 1 GAR=5,9 м.,
1 kus = 1/12 GAR=0,49 м.; 1 SAR=1 GARх1 GAR=35,28 м 2;
1 gin=1/60 GAR=0,59 м2; 1 se=1/180 gin=3,28x10-3 м2;
2 В данной задаче находится объем сложной фигуры, изображенной на рис.15.
Данная фигура состоит из трех фигур, со следующими параметрами:
Длина
Ширина
Высота
Фиг.1
6 1/2 GAR 5 kus
3 kus
1/2 kus
Фиг.2
6 1/2 GAR 5 kus
1/2 GAR
1/2 kus
Фиг.3
1/2 GAR
1/2 GAR
1 kus
1
При решении последовательно находятся сначала объем первой фигуры V 1=
0;51,52,30 SAR=5/6 SAR 1 5/6 gin 7 1/2 se; затем объем второй фигуры
V2=1;43,45 SAR=1 2/3 SAR 3 2/3 gin 15 se; затем их сумма, затем объем
третьей фигуры V3=0;15 SAR = 15 gin, и в заключение - общий объем Vобщ=
2;50,37,30 SAR= 2 5/6 SAR 1/2 gin 22 1/2 se.
3 1 su-si = 1/30 kus=0,016 м.
212
Как известно, вавилоняне использовали шестидесятеричную систему
счисления. Запись 0; 0,10 означает 0 + 0х1/60 + 10x1/60 2; запись 1,40 - 1x60 +
40; запись 1,0,0 - 1х602 + 0х60 + 0.
5 При решении данной задачи осуществляются следующие действия. Сначала
находится отношение глубины цистерны к глубине поля, затем вычисляется
площадь основания цистерны и потом эта площадь умножается на найденное
отношение.
6 В
отличие от двух предыдущих задач, сводящихся к простейшим
вычислительным действиям и не требующим при решении абстрагирования
от непосредственного ситуационного контекста, данный пример предполагает
уже боле сложные абстрактные операции, не имеющие прямой связи с
реальностью. Ван дер Варден в своем комментарии представляет решение
этой задачи в виде системы уравнения из двух неизвестных, решаемой
методом замены переменной. В его интерпретации начальная система имеет
вид:
xy + x - y = 3,3
x + y = 27,
где х - длина, у - ширина.
Затем делается замена переменных y1 = y+2 и система приобретает вид
xy1 - x - y1 - 2 = 3,3
x + y1--2 = 27.
Складывая теперь первое уравнение со вторым и пользуясь тем, что
3,3+27 = 183+27=210=3,30; получаем в итоге следующую систему:
xy1 = 3,30
x + y1-= 29,
для которой, по ван дер Вардену, сразу выписывается ответ:
x= 1/2 a + w; y = 1/2 a - w;
где w =  (d/2)2 + p.
Понятно,
что
предложенный
механизм
является
откровенной
модернизацией реального процесса, помещением мыслительных операций
вавилонского математика в “прокрустово ложе” современной логики.
Попробуем предложить интерпретацию этого текста, более близкую, на наш
взгляд, к реальности. Начнем с решения последней системы. Фактически,
фрагмент текста, соответствующий ее решению, представляет из себя (если
мыслить в геометрических терминах - а именно так и мыслили вавилонские
математики!) сведение прямоугольника к квадрату. Задача определения
стороны квадрата по площади ( т.е., на нашем языке, извлечения квадратного
корня) была хорошо известна и для ее решения существовали, видимо,
специальные таблицы. Предложенный вавилонским математиком механизм
сводит прямоугольник к квадрату. Вместо прямоугольника со сторонами a и b
мы имеем дело с квадратом, имеющим сторону (a+b)/2, а разность между
площадями прямоугольника и квадрата такде мыслится как квадрат
(см.рис.16). Вычисляется его сторона a1 и для сторон прямоугольника
предлагается следующее соотношение:
4
РИС. 16
213
a = (a+b)/2+ a1 ; b = (a+b)/2 - a1. . Естественно, точность этого решения
проверялась эмпирическим путем, и строгого доказательства никто не
проводил.
Процедура “замены переменной” в начале задачи также допускает
геометрическую интерпретацию, хотя общий ход рассуждений здесь,
бесспорно, более тонок и требует некоторого абстрагирования. Известно, что
вавилонские математики не различали меры объема и меры площади, любой
объем выражался как сумма слоев толщиной в 1 локоть, т.е. в 1/12 GAR.
Аналогично можно предположить, что и длина x могла представляться как
площадь прямоугольника со второй стороной, равной единице. Поэтому
переход от y к y+2 был эквивалентен переходу от прямоугольника со
сторонами x,y к прямоугольнику со сторонами x, y+2. (см.рис.17)
РИС. 17
Конечно, данная задача была составлена искусственно и
предположить, что в основе ее лежало соотношение (x+y) + (x-y) = 2x.
214
можно
РАЗДЕЛ V ТЕКСТЫ ДРУГИХ КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ,
СВЯЗАННЫЕ С ИСТОРИЕЙ МЕСОПОТАМИИ
ВЕТХИЙ ЗАВЕТ
КНИГА ПРОРОКА ДАНИИЛА
В хрестоматии приводятся первые пять глав “Книги Пророка Даниила” в
каноническом - Синодальном переводе.
ГЛАВА 1
1. В третий год царствования Иоакима, царя Иудейского, пришел Нануходоносор,
царь Вавилонский, к Иерусалнму и осадил его;
2. И предал Господь в руку его Иоакима, царя Иудейсого, и часть сосудов Дома
Божия, и он отправил их н землю Сеннаар, в дом бога своего, и внес эти сосуды в
сокровищницу бога своего.
3. И сказал царь Асфеназу, начальнику евнухов своих, чтоб он из сынов
Израилевых, из рода царского и княжеского, привел
4. Отроков, у которых нет никакого телесного недостатка, красивых видом и
понятливых для всякой науки, и разумеющих науки и смышленых и годных служить
в чертогах царских, и чтобы научил их книгам и языку Халдейскому.
5. И назначил им царь ежедневную пищу с царского стола и вино, которое сам
пил, и велел воспитывать их три года, по истечении которых они должны были
предстать пред царя.
6. Между ними были из сынов Иудиных Даниил, Анания, Мисаил и Азария.
7. И перименовал их начальникик евнухов - Даниила Валтасаром, Ананию
Седрахом, Мисаила Мисахом и Азарию Авденаго.
8. Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского и
вином, какое пьет царь, и потому просил начальника евнухов о том, чтобы не
оскверняться ему.
9. Бог даровал Даниилу милость и благорасположение начальника евнухов.
10. И начальник евнухов сказал Даниилу: “боюсь я господина моего, царя,
который сам назначил вам пищу и питье: если он увидит лица ваши худощавее,
нежели у отроков, сверстников ваших, то вы сделаете голову мою виновною пред
царем”.
11. Тогда сказал Даниил Амелсару, которого начальник евнухов, приставил к
Даниилу, Анании, Мисаилу и Азарии:
12. “Сделай опыт над рабами твоими: в течение десяти дней пусть дают нам в
пищу овощи и воду для питья.
13. И потом пусть явятся пред тобою лица наши и лица тех отроков, которые
питаются царскою пищею, и затем поступай с рабами твоими, как увидишь.
14. Он послушался их в этом и испытывал их десять дней.
15. По истечении же десяти дней лица их оказались красивее, и телом они были
полнее всех тех отроков, которые питались царскими явствами.
16. Тогда Аиелсар брал их кушанье и вино для питья и давал им овощи.
17. И даровал Бог четырем сим отрокам знание и разумение всякой книги и
мудрости, а Даниилу еще даровал разуметь и всякие видения и сны.
215
18. По окончании тех дней, когда царь приказал представить их, начальник
евнухов представил их Навуходоносору.
19. И царь говорил с ними, и из всех отроков не нашлось подобных Данинлу,
Анании, Мисаилу и Азарии, и стали они служить пред царем.
20. И во всяком деле мудрого уразумения, о чем ни спрашивал их царь, он
находил их в десять в раз выше всех тайноведцев и волхвов, какие были во всем
царстве его.
21. И был там Даниил до первого года царя Кира.
ГЛАВА 2
1. Во второй год парствования Навуходоносора снились Навуходоносору сны, и
возмутился дух его, и сон удалился от него.
2. И велел царь созвать тайноведцев и гадателей, и чародеев и Халдеев, чтоб они
рассказали царю сновидения его. Они пришли и стали пред царем.
3. И сказал им царь: “сон снился мне, и тревожится дух мой; желаю знать этот
сон”.
4. И сказали Халдеи царю по-Арамейски: “царь! во веки живи! скажи сон рабам
твоим, и мы объясним значение его”.
5. Отвечал царь и сказал Халдеям: “слово отступило от меня; если вы не скажете
мне сновидения и значения его, то в куски будете изрублены, и домы ваши обратятся
в развалины;
6. Если же расскажете сон и значение его, то получите от меия дары, награду и
великую почесть; итак скажите мне сон и значение его”.
7. Оии вторично отвечали и сказали: “да скажет царь рабам своим свовидение, и
мы объясним его значение”.
8. Отвечал царь и сказал: “верно знаю, что вы хотите выиграть время, потому что
видите, что слово отступило от меня.
9. Так как вы не объявляете мне сновидения, то у вас один умысел: вы
собираетесь сказать мне ложь и обман, пока минет время; итак расскажите мне сон, и
тогда я узнаю, что вы можете объяснить мне и значение его”.
10. Халдеи отвечали царю и сказали: “нет на земле человека, который мог бы
открыть это дело царю, и потому ни одни царь, великий и могущественный, не
требовал подобного ни от какого тайноведца, гадателя и Халдея.
11. Дело, которого царь требует, так трудно, что никто другой не может открыть
его царю, кроме богов, которым обитание не с плотью”.
12. Рассвирепел царь и сильно разгневался на это и приказал истребить всех
мудрецов Вавилонских.
13. Когда вышло это повеление, чтоб убивать мудрецов, искали Даниила и
товарищей его, чтобы умертвить их.
14. Тогда Даниил обратился с советом и мудростью к Ариоху, начальнику
царских телохранителей, который вьшел убивать мудрецов Вавилонских,
15. И спросил Ариоха, сильного при царе: “почему такое грозное повеление от
царя?” Тогда Ариох рассказал все дело Даниилу.
16. И Даниил вошел и упросил царя дать ему время, и он представит царю
толкование сна.
17. Даниил пришел в дом свой и рассказал дело Анании, Мисаилу и Азарии товарищам своим,
18. Чтоб они просили милость у Бога Небесного об этой тайне, дабы Даниил и
товарищи его не погибли с прочими мудрецами Вавилонскими.
19. И тогда открыта была тайна Даниилу в ночном видении, и Даниил
благословил Бога Небесного.
216
20. И сказал Даниил: “да будет благословенно имя Господа от века и до века, ибо
у Него мудрость и сила;
21. Он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей, дает
мудрость мудрым и разумение разумным;
22. Он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке, и свет обитает с
Ним.
23. Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и
силу и открыл мне то, о чеи мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя”.
24. После сего Даниил вошел к Ариоху, которому царь повелел умертвить
иудрецов Вавилонских,и пришел и сказал ему: “не убивай мудрецов Вавилонских;
введи меня к царю, и я открою значение сна”.
25. Тогда Ариох немедленно привел Даниила к царю и сказал ему: я нашел из
пленных сынов Иудеи человека, который может открыть царю значение сна”.
26. Царь сказал Даииилу, который назван был Валтасаром: можешь ли ты сказать
мне сон, который я видел, и значение его?”
27. Даниил отвечал царю и сказал: тайны, о которой царь спрашивает, не могут
открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы ни гадатели.
28. Но есть на небесах Бог, открывающнй тайны; и Он открыл царю
Навукодоносору, что будет в последние дни. Сон твой и видения главы твоей на ложе
твоем были такие:
29. Ты, царь, на ложе твоем думал о том, что будет после сего, и Открывающий
тайны показал тебе то, что будет.
30. А мне тайна сия открыта не потому, чтоб я был мудрее всех живущих, но для
того, чтоб открыто было царю разумение, и чтобы ты узнал помышления сердца
твоего.
31. Тебе, царь, было такое видение: вот, какой-то большой истукан; огромный
был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид
его.
32. У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его - из
серебра, чрево его и бедра его - медные,
33. Голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные.
34. Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил
в истукан, в железные и глиняные ноги его, и разбил их.
35. Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото
сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а
камень, разбивший истукан, сделался великою горою и наполнил всю землю.
36. Вот сон! Скажем пред царем и значение его.
37. Ты, царь, царь царей, которому Бог Небесный даровал царство, власть, силу и
славу;
38. И всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц
небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими, ты - эта
золотая голова!
39. После тебя восстанет другое царство, ниже твоего, и еще третье царство,
медное, которое будет владычествовать над всею землею.
40. А четвертое царство будет крепко, как железо; ибо как железо разбивает и
раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и
сокрушать.
41. А что ты видел ноги и пальцы на ногах частью из глины горшечной, а частью
из железа, то будет царство разделенное, и в нем останется несколько крепости
железа, так как ты видел железо, смешанное с горшечною глиною.
42. И как персты ног были частью из железа, а частью из глины, так и царство
будет частью крепкое, частью хрупкое.
217
43. А что ты видел железо, смешанное с глиною горшечною, это значит, что они
смешаются чрез семя человеческое, но не сольются одно с другим, как железо не
смешивается с глиною.
44. И во дни тех царств Бог Небесный воздвигнет царство, которое во веки не
разрушится, и царство это будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит
все царства, а само будет стоять вечно.
45. Так как ты видел, что камень отторгнут был от горы не руками и раздробил
железо, медь, глину, серебро и золото. Великий Бог дал знать царю, что будет после
сего. И верен этот сон, и точно истолкование его.”
46. Тогда царь Навуходоносор пал на лице свое и поклонился Даниилу: “истинно
Бог ваш есть Бого богов и владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть
эту тайну.”
47. Тогда возвысил царь Даниила и дал ему много больших подарков, и поставил
его над всею областью Вавилонскою и над всеми мудрецами Вавилонскими.
48. Но Даниил просил царя, и он поставил Седраха, Мисаха и Авденаго над
делами страны Вавилонской, а Даниил остался при дворе царя.
ГЛАВА 3
1. Царь Навуходоносор сделал золотой истукан, вышиною в щестьдесят локтей,
шириною в шесть локтей, поставил его на поле Деире, в области Вавилонской.
2. И послал царь Навуходоносор собрать сатрапов, наместников, воевод,
верховных судей, казнохранителей, законоведцев, блюстителей суда и всех
областных правителей, чтоб они пришли на торжественное открытие истукана,
который поставил царь Навуходоносор.
3. И собрались сатрапы, наместники, воеводы, верховные судьи, казнохранители,
законоведцы, блюстители суда и все областные правители на открытие истукана,
который Навуходоносор царь поставил, и стали пред истуканом, который воздвиг
Навуходоносор.
4. Тогда глашатай громко воскликнул: “объявляется вам, народы, племена и
языки:
5. В то время, как услышите звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и
симфонии, и всяких музыкальных орудий, падите и поклонитесь золотому истукану,
который поставил царь Навуходоносор.
6. А кто не падет и не поклонится, тотчас будет брошен в печь, раскаленную
огнем”.
7. Посему, когда все народы услышали звук трубы, свирели, цитры, цевницы,
гуслей и симфонии, и всякого рода музыкальных орудий, то пали все народы, племена
и языки и поклонились золотому истукану, который поставил Навуходоносор царь.
8. В это самое время пиступили некоторые из Халдеев и донесли на Иудеев.
9. Они сказали царю Навуходоносору: “царь, во веки живи!
10. Ты, царь, дал повеление, чтобы каждый человек, который услышит звук
трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и симфонии и всякого рода музыкальных
орудий, пал и поклонился золотому истукану;
11. А кто не падет и не поклонится, тот должен быть брошен в печь, раскаленную
огнем.
12. Есть мужи Иудейские, которых ты поставил над делам страны Вавилонской,
Седрах, Мисах и Авденаго; эти мужи не повинуются повелению твоему, царь, богам
твоим не служат, и золотому истукану, который ты поставил, не поклоняются.
13. Тогда Навуходоносор во гневе и ярости велел привести Седраха, Мисаха и
Авденаго; и приведены были эти мужи к царю.
218
14. Навуходоносор сказал им: “с умыслом ли вы, Седрах, Мисах и Авденаго,
богам моим не служите, и золотому истукану, который я поставил, не поклоняетесь?
15. Отныне, если вы готовы, как только вы услышите звук трубы, свирели, цитры,
цевницы, гуслей и симфонии и всякого рода музыкальных орудий, падите и
поклонитесь истукану, который я сделал; если же не поклонитесь, то в тот же час
брошены будете в печь, раскаленную огнем, и тогда какой Бог избавит вас от руки
моей?”
16. И отвечали Седрах, Мисах и Авденаго, и сказали царю Навуходоносору: “нет
нужды нам отвечать тебе на это.
17. Бог наш, Которому мы служим, силен спасти нас от печи, раскаленной огнем,
и от руки, твоей, царь, избавит.
18. Если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим
служить не будем, и золотому истукану, который ты поставил, не поклонимся”.
19. Тогда Навуходоносор исполнился ярости, и вид лица его изменился на
Седраха, Мисаха и Авденаго, и он повелел разжечь печь в семь раз сильнее, нежели
обыкновенно разжигали ее,
20. И самым сильным мужам из войска своего приказал связать Седраха, Мисаха
и Авденаго и бросить их в печь, раскаленную огнем.
21. Тогда мужи сии были связаны в исподнем и верхнем платье своем, в головных
повязках и в прочих одеждах своих, и брошены были в печь, раскаленную огнем.
22. И как повеление царя было строго, и печь раскалена была чрезвычайно, то
пламя огня убило тех людей, которые бросали Седраха, Мисаха и Авденаго.
23. А сии три мужа - Седрах, Мисах и Авденаго - упали в раскаленную печь
связанные.
24. Навуходносор царь изумился и поспешно встал и сказал вельможам своим: “не
троих ли людей бросили мы в огонь связанными?” Они в ответ сказали царю:
“истинно так, царь!”
25. На это он сказал: “вот, я вижу четырех мужей несвязанными, ходящими средь
огня, и нет им вреда; и вид четвертого подобен сыну Божию”.
26. Тогда подошел Навуходоносор к устью печи, раскаленной огнем, и сказал:
Седрах, Мисах и Авденаго, рабы Бога Всевышнего, выйдите и подойдите!” Тогда
Седрах, Мисах и Авденаго вышли из среды огня.
27. И собравшись сатрапы, наместники, военачальники и советники царя
усмотрели, что над телами мужей сих огонь не имел силы, и волоса на голове не
опалены, и одежды их неизменились, и даже запаха огня не было от них.
28. Тогда Навуходоносор сказал: “благословенен Бог Седраха, Мисаха и
Авденаго, Который послал Ангела своего и избавил рабов Своих, которые надеялись
на него и не послушались царского повеления, и предали тела свои огню, чтобы не
служить и не поклоняться иному богу, кроме Бога своего!
29. И от меня дается повеление, чтобы из всякого народа, племени и языка, кто
произнесет хулу на Седраха, Мисаха и Авденаго, был изрублен в куски, и дом
егообращен в развалины, ибо нет иного Бога, который мог бы так спасать”.
30. Тогда царь возвысил Седраха, Мисаха и Авденаго в стране Вавилонской.
31. Навуходоносор царь всем народам, племенам и языкам, живущим по всей
земле: мир вам да умножится!
32. Знамения и чудеса, какие совершил надо мною Всевышний Бог, угодно мне
возвестить вам.
33. Как велики знамения Его и как могущественны чудеса его! Царство Его царство вечное, и владычество его в роды и роды.
ГЛАВА 4
219
1. Я, Навуходоносор, спокоен был в доме моем и благодествовал в чертогах моих.
2. Но я видел сон, который устрашил меня, и размышления на ложе моем и
видения головы моей смутили меня.
3. И дано было мною повеление привесть ко мне всех мудрецов Вавилонских,
чтоб они сказалы мне значение сна.
4. Тогда пришли тайноведцы, обаятели, Халдеи и гадатели; я рассказал им сон, но
они не могли мне объяснить значение его.
5. Наконец вошел ко мне Даниил, которому имя было Валтасар - по имени бога
моего, в котором дух святого Бога; ему рассказал я сон!
6. Валтасар, глава мудрецов! я знаю, что в тебе дух святого Бога, и никакая тайна
не затрудняет тебя: объясни мне видение сна моего, который я видел, и значение его.
7. Видения же головы моей на ложе моем были такие: я видел - вот среди земли
дерево весьма высокое.
8. Большое было это дерево и крепкое, и высота его достигала до неба, и оно
видимо было до краев всей земли.
9. Листья его прекрасные, и плодов на нем множество, и пища на нем для всех;
под ним находили тень полевые звери, и в ветвях его гнездились птицы небесные, и
от него питалась всякая плоть.
10. И видел я в видениях головы моей на ложе моем, и вот, нисшел с небес
Бодрствующий и Святый.
11. Воскликнув громко, Он сказал “срубите это дерево, обрубите ветви его,
стрясите листья с него и разбросайте плоды его: пусть удалятся звери из-под него и
птицы с ветвей его;
12. Но главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных
среди полевой травы орошается небесною росою, и с животными пусть будет часть
его в траве земной.
13. Сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное, и
пройдут над ним семь времен.
14. Повелением Бодрствующих это определено, и по приговору Святых
назначено, дабы знали живущие, что Всевышниий владычествует над царством
человеческим и дает его, кому хочет, и поставляет над ним уничиженного между
людьми.
15. Такой сон видел я, царь Навуходоносор; а ты, Валтасар, скажи значение его,
так как никто из мудрецов в моем царстве не мог объяснить его значения, а ты
можешь, потому что дух святого Бога в тебе.
16. Тогда Даниил, которому имя Валтасар, около часа пробыл в изумлении, и
мысли его смущали его. Царь начал говорить и сказал: “Валтасар! да не смущает тебя
этот сон и значение его”. Валтасар отвечал, и сказал: “господин мой! твоим бы
ненавистникам этот сон, и врагам твоим значение его!
17. Дерево, которое ты видел, которое было большое и крепкое, высотою своею
достигало до небес и видимо было по всей земле,
18. На котором листья были прекрасные и множество плодов и пропитание для
всех, под которым обитали звери полевые и в ветвях которого гнездились птицы
небесные,
19. Это - ты, царь, возвеличившийся и укрепившийся, и величие твое возросло и
достигло до небес, и власть твоя - до краев земли.
20. А что парь видел Бодрствующего и Святого, сходящего с небес, Который
сказал: срубите дерево и истребите его, только главный корень его оставьте в земле, и
пусть он в узах железных и медных среди полевой травы орошается росою
небесною, и с полевыми зверями пусть будет часть его, доколе не пройдут над ним
семь времен, 220
21. То вот значение этого, царь, и вот определение Всевышнего, которое
постигнет господина моего, царя:
22. Тебя отлучат от людей, и обитание твое будет с полевыми зверями, травою
будут кормить тебя, как вола, росою небесною ты будешь орошаем, и семь времен
пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством
человеческим и дает его, кому хочет.
23. А что повелено было оставить главный корень дерева, это значит, что царство
твое останется при тебе, когда ты познаешь власть небесную.
24. Посему, царь, да будет благоугоден тебе совет мой: искупи грехи твои
правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот, чем может продлиться мир
твой”.
25. Все это сбылось над царем Навуходоносором.
26. По прошсттвии двенадцати месяцев, расхаживая по царским чертогам и
Вавилоне,
27. Царь сказал: “это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом
царства силою моего могущества и в славу моего величия!”
28. Еще речь сия была в устах царя, как был с неба голос: тебе говорит, царь
Навуходоносор: царство отошло от тебя!
29. И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою
будут корчить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что
Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!”
30. Тотчас и исполнилось это, слово над Навуходоносором, и отлучен он был от
людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у
пего выросли как у льва, и ногти у него - как у птицы.
31. По окончании же дней тех я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум
мой возвратился ко мне; и благословил я Всевышнего, похвалил и прославил
Присносущного, Которого владычество - владычество вечное и Которого царство - в
роды и роды.
32. И все, живущие на земле, ничего не значат; по воле Своей Он действует как
в небесном воинстве, так и у живущих на земле, и нет никого, кто мог бы противиться
руке Его и сказать Ему “что Ты сделал?”
33. В то время возвратился ко мне разум мой,и к славе царства моего
возвратились ко мне сановитость и прежний вид мои; тогда взыскали меня советники
мои и вельможи мои, и я восстановлен на царство мое, и величие мое еще более
возвысилось.
34. Ныне я, Навуходоносор, славою превозношу и величаю Царя Небесного,
Которого все дела истинны и пути праведны, и Который силен смирить ходящих
гордо.
ГЛАВА 5
1. Валтасар царь сделал большое пиршество для тысячи вельмож своих и пред
глазами тысячи пил вино.
2. Вкусив вина, Валтасар приказал принесть золотые и серебряные сосуды,
которые Навуходоносор, отец его1, вынес из храма Иерусалимского, чтобы пить из
них царю, вельможам его, женам его и наложницам его.
3. Тогда принесли золотые сосуды, которые взяты были из святилища Дома
Божия в Иеруслиме; и пили из них царь, вельможи его, жены его и наожницы его, 4. Пили вино и славили богов золотых и серебряных, медных, железных,
деревянных и каменных.
1
Ýòî îøèáêà. Îòöîì Âàëòàñàðà áûë Íàáîíèä, ïðè÷åì Âàëòàñàð íå áûë âàâèëîíñêèì öàðåì.
221
5. В тот самый час вышли персты руки человеческой и пиали против лампады на
извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала.
6. Тогда царь изменился в лице своем; мысли его смутили его, связи чресл его
ослабели, и колена его стали биться одно об другое.
7. Сильно закричал царь, чтобы привели обаятелей, Халдеев и гадателей; царь
начал говорить и сказал мудрецам Вявилонским: кто прочитает это написанное и
объясиит мне значение его, тот будет облечен в багряницу, и золотая цепь будет на
шее у него, и третьим властелином будет в царстве”.
8. И вошли все мудрецы царя, но не могли прочитать написаного и объяснить
царю значение его.
9. Царь Валтасар чрезвычайно встревожился, и вид лица его изменился на нем, и
вельможи его смутились.
10. Царица же по поводу слов царя и вельмож его вошла в палату пиршества;
начала говорить царица и сказала: “царь, во веки живи! да не смущают тебя мысли
твои, и да не изменяется вид лица твоего.
11. Есть в царстве твоем муж, котором дух святого Бога; во дни отца твоего
найдены были в нем свет, разум и мудрость, подобная мудрости богов, и царь
Навуходоносор, отец твой, поставил его главою тайноведцев, обаятелей, Халдеев и
гадателей, - сам отец твой, царь,
12. Потому что в нем, в Данииле, которого царь переименовал Валтасаром,
оказались выокий дух, ведение и разум, способный изъяснять сны, толковать
загадочное и разрешать узлы. Итак пусть призовут Даниила, - и он объяснит значение.
13. Тогда введен был Даниил пред царя, и царь начал речь и сказал Даниилу: “ты
ли Даниил, один из пленных сынов Иудейских, которых отец мой - царь привел из
Иудеи?
14. Я слышал о тебе, что дух Божий в тебе и свет и разум, и высокая мудрость
найдена в тебе.
15. Вот, приведены были ко мне мудрецы и обаятели, чтобы прочитать это
написанное и объяснить значение его; но они не могли объяснить мне этого.
16. А о тебе я слышал, что ты можешь объяснять значение и разрешать узлы;
итак, если можешь прочитать это написанное и объяснить мне значение его, то
облечен будешь в багряницу, и золотая цепь будет на шее твоей, и третьим
властелином будешь в царстве”.
17. Тогда отвечал Даниил и сказал царю: “дары твои пусть останутся у тебя, и
почести отдай другому; а написанное я прочитаю царю и значение объясню ему.
18. Царь! Всевышний Бог даровал отцу твоему Навуходоносору царство, величие,
честь и славу.
19. Пред величием, которое Он дал ему, все народы, племена и языки трепетали и
страшились его: кого хотел, он убивал, и кого хотел, оставлял в живых; кого хотел,
возвышал, и кого хотел, унижал.
20. Но когда сердце его надмилось и дух его ожесточился до дерзости, он был
свержен с царского престола своего и лишен славы своей,
21. И отлучен был от сынов человеческих, и сердце его уподобилось звериному, и
жил он с дикими ослами; кормили его травою, как вола, и тело его орошаемо было
небесною росою, доколе он познал, что над царством человеческим владычествует
Всевышний Бог и поставляет над ним, кого хочет.
22. И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца твоего, хотя знал все это;
23. Но вознесся против Господа небес, и сосуды Дома Его принесли к тебе, и ты
и вельможи твои, жены твои и наложницы твои пили из них вино, и ты славил богов
серебряных и золотых, медных, железных, деревянных и каменных, которые ни
видят, ни слышат, ни разумеют; а Бога, в руке Которого дыхание твое и у Которого
все пути твои, ты не прославил.
222
24. За это и послана от Него кисть руки и начертано это писание.
25. И вот, что начертано: МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН.
26. Вот - и значение слов: МЕНЕ - исчислил Бог царство твое и положил конец
ему;
27. ТЕКЕЛ - ты взвешен на весах и найден очень легким;
28. ПЕРЕС - разделено царство твое и дано Мидянам и Персам.
29. Тогда, по повелению Валтасара, облекли Даниила в багряницу и возложили
золотую цепь на шею его и провозгласили его третьим властелином в царстве.
30. В ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит.
31. И Дарий Мидянин принял царство, будучи шестидесяти двух лет2.
2
Ýòî îøèáêà. Âàâèëîí áûë çàõâà÷åí íå Äàðèåì, à Êèðîì II.
223