СРЕДНЕВЕКОВОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО ВО ФРАНЦИИ

60
qpedmebejnbne qrdnopnhgbndqŠbn bn tp`m0hh (bnŠ)hmm{i qrd)1
Е.А. КАЗАЧАНСКАЯ,
доцент кафедры теории и истории государства
и права юридического факультета,
кандидат юридических наук,
Южный федеральный университет,
344002, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, 88
ТЕRRА ECONOMICUS — Экономичeский вестник Ростовского государственного университета —
2009
Том 7
№ 4 (часть 3)
Статья посвящена малоисследованному периоду в русскоязычной юридической литературе — периоду возникновения вотчинных судов времен феодальной раздробленности. В ней
сделана попытка проследить причины возникновения судов вотчинника и оценить роль феодализма в установлении структуры и компетенции этих судов.
Ключевые слова: феодальная раздробленность; королевская власть; вотчинник (сеньор); земельные владения; высокое правосудие (высший суд); низкое правосудие (низший суд); вассал;
сеньор; средневековое правосудие; поединок (дуэль); обвинение.
Коды классификатора JEL: К41.
Когда некогда единое государство сменила феодальная раздробленность, наступил период сомнений в королевской власти. Будучи слишком слабой, она не располагала никакими средствами
для выполнения миссии, доверенной ее предшественниками. Король-феодал не был больше судьей,
имевшим право вершить правосудие. В лучшем случае он мог выступить в качестве третейского
судьи, когда… светские или духовные лица считали необходимым прибегнуть к его услугам, чтобы
положить конец конфликту или избежать его [5, 291]. Территория графств распадается на множество независимых и полузависимых земель, во главе которых стоят светские и духовные сеньоры.
Они находятся в подчинении по отношению друг к другу, посредством которого появляется сложная
иерархия владельцев феодальных земель [6, 180].
Герцоги, графы, бароны жили в своих доменах2, когда-то захваченных их предками или пожалованных им королями, среди своих людей. Последние в свою очередь получили от них с соблюдением определенных условий участки свободных земель (ленов) или бенефиций3. Тот, кто жаловал
землю, назывался вотчинник, а пожалованный — его подданным, т.е. вассалом. Вотчинник обязан
был покровительствовать своему вассалу, а тот был обязан ему верностью и службой. В свою очередь
вассал мог подобным же образом разделить свой лен на участки и раздать их своим подчиненным
вассалам, по отношению к которым он становился также вотчинником. Эти дальнейшие вассалы, или
подвассалы пользовались таким же правом раздробления земель и дальнейшей их передаче.
Подобное разделение земель и связь, возникающая в результате такого разделения, не имели
границ [1, с. 164–165]. Отношения такого рода достаточно быстро охватили все феодальное общество. По мнению Беко, «это странное устройство феодализма достигло своего апогея в X столетии
и сохранилось в таком же виде в течение всего XIII столетия. Это время представляет господство
независимых поземельных собственников, великих коронных феодалов, которые нисколько не возвышаются друг над другом, но признают над собой номинально верховную власть одного лица, называемого королем» [1, 165].
Правители областей превращаются в самостоятельных и наследственных владетельных князей, и государственная власть начинает дробиться: она расходится по рукам крупных землевладельцев. Теперь вместо чиновничьей иерархии, где одни были начальниками других, теперь существует
своеобразная лестница помещиков-государей, где одни являются сеньорами, другие — вассалами.
Отправление той или иной должности утратило характер службы, т.к. вошло в комплекс прав каждого более или менее крупного землевладельца, князя или барона. Государство буквально крошится
на сеньории, где уже больше нет места бюрократии, т.к. каждая отдельная местность живет своей
особой, самостоятельной жизнью. Феодальное «…государство растворилось в обществе, и каждое
поместье сделалось своего рода маленьким государством, причем узы, которые как-никак, связывали
все-таки эти поместья-государства в одно более крупное политическое целое, основывались на обоюдном договоре сюзерена и вассала, на договоре, какой может заключаться лишь между самостоятельными, хотя и не равными по силе властями» [3, с. 26–27].
На своих обширных землях каждый такой владелец присваивает себе по отношению к своим
подданным все атрибуты королевской власти: чеканка монеты, ведение войн, а также право судить
своих подданных. Эти суды и назывались верховными судами (justitiae sanguinis). Таким образом,
1
2
3
Вотчинник — сеньор, знатный господин. Фактически выражение «вотчинный суд» заменяет выражение «сеньориальный суд». Это связано с тем, что феодальная система представляла собой поземельные владения.
Королевские наследственные земельные владения; сеньориальная часть вотчины (поместья).
Букв. «благодеяние», «подарок» — надел земли, находящийся в условном пожизненном держании от короля, на
условиях несения той или иной службы в его пользу. Отказ от службы или измена королю влекли за собой потерю
земельного надела.
4
Высокое правосудие (высшие суды) занималось наиболее тяжкими преступлениями: убийствами, похищениями,
изнасилованиями, avortis или encis, т.е. побоями, нанесенными беременной женщине и повлекшими за собой
смерть матери и ребенка, пожарами . Непреднамеренное убийство и телесные повреждения также были отнесены к делам высокого правосудия . Высокое правосудие занималось в том числе гражданскими делами особой
важности: освобождение сервов, погашение долгов, права патронажа, дезавуирование сеньора, установление
платы за пользование мельницей феодала и др.
5
Земля, которую сеньор предоставлял своему вассалу.
6
По некоторым сведениям,в одной только Франции их насчитывалось около 70 000.
7
Земли, не вошедшие в состав феодальных.
№ 4 (часть 3)
Том 7
2009
—
право судить тогда принадлежало всем феодальным владельцам: королям, князьям, графам, баронам,
простым сеньорам, епископам, аббатам, владельцам простых недвижимостей и пр. [4, 220]. Заслуживает внимания тот факт, что структура этих судов, как и их компетенция, определились гораздо позже, тогда, когда их деятельность уже осуществлялась в полную силу. Феодализм ничего не соединял,
а, напротив, подразделял всех на классы. В сущности, он представлял собой относительный порядок,
рожденный из беспорядка. «Он оставил в истории печальный след эгоизма и разъединения, ибо понятий о единстве не существовало: сюзерен жил в своем замке, вассал в своем жилище, монах в своем
монастыре, буржуа в деревне, в которой родился, раб в своей хижине, и никто не жил во Франции»
[1, 165].
Особое развитие феодальный процесс получил в X–XII столетиях. По мнению Гартунга, «…зародыш его заключается в дружинах, comites, Gefolge, которою окружал себя каждый знатнейший
муж. Дружины состояли из людей свободных, добровольно поступающих in trusto suo. По завоевании страны, начальник дружины делался владетелем земли и раздавал ее своим дружинникам; даже
свободные люди… добровольно поступали в дружину, чтобы пользоваться защитою этого знатного
человека. Короли освобождают их от суда графского и в особенности духовного, от суда королевских чиновников» [2, 34].
Феодальная система предполагает две формы: договор и собственность. Одним из составляющих феодальной системы является то, что всякая власть проявляется в форме поземельной собственности, или договора.
Верховная власть скрывается в понятиях права поземельной собственности; феодал поэтому и
является государем своей земли, что она его вотчина. Эту землю (и власть) он раздает своим служилым людям по договору. По его призыву они должны являться на его службу. Он также может раздавать эту землю своим людям, которые платят налоги и несут определенные повинности. При таком
устройстве верховной власти суд носил частный характер: кто имел поземельную собственность,
тот имел и право суда [2, 35]. Так, право высокого правосудия4 принадлежало баронам, т.к. каждый
барон являлся сувереном в своих владениях и не имел другого сюзерена, кроме короля. Дворянин,
который не имел права на высокое правосудие, назывался в некоторых провинциях вассалом вассала [7, 16].
В соответствии с феодальными принципами король-вотчинник передает суд вместе с землей своим служилым людям, а они — своим слугам. Сколько феодов5, столько различных судов6. Весь край был
покрыт сетью узкой сетью личных отношений, которые заглушили древние общинные учреждения.
Место общинных судов теперь заняли суды владельческие. Высший суд был судом короля, под ним
простиралась иерархия судов непосредственных вассалов и appiepъ-вассалов. Ведомство низшего вассала ограничивалось маловажными проступками, вассалы же, имеющие altam justitia, имели полную
уголовную власть; подобный владелец ставил на своих границах виселицы с несколькими столбами и
перекладинами. Они также имели право воздвигать позорные столбы. Существовало и общее правило,
в соответствии с которым всякий суд — это суд равных. Так, великий вассал мог быть судим только
великими вассалами и т.д. [2, 36].
В период обретения феодалами независимости их домены населяли люди, которые подразделялись на следующие группы:
1) Вассалы и подвассалы, привязанные к своему феодальному владению посредством ленов и
возникающих отсюда обязанностей.
2) Рабы или крепостные, прикрепленные к земле (они представляли собой недвижимую собственность). Ни один вассал не мог освободить своего крепостного без согласия на то сюзерена.
3) Вилланы, простолюдины, владевшие «белыми»7 землями, были независимы. Но по отношению к другим категориям населения, они занимали изолированное положение.
4) Безземельные вилланы, положение которых было еще менее прочным. Они искали убежища
и покровительства у некоторых феодалов. Свобода, которой они пользовались, была для них
скорее бременем, и была единственным, что отличало их от рабов.
Все эти люди перечисленных категорий были подчинены суду своего верховного вотчинника,
домен которого они населяли. Вассалы и рабы имели права, т.к. их общественное положение было
юридически признано, у вилланов прав не было, поскольку их положение было признано не столько
юридически, сколько фактически, т.к. особой юрисдикции для них не существовало.
Появляется необходимость создания такого учреждения, которое удовлетворяло бы потребности новой общественной иерархии. И этим учреждением явился верховный суд феодального владельца. В нем председательствовал сам феодал-вотчинник, которому и принадлежало право суда. Но
61
ТЕRRА ECONOMICUS — Экономичeский вестник Ростовского государственного университета
СРЕДНЕВЕКОВОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО ВО ФРАНЦИИ (ВОТЧИННЫЙ СУД)...
ТЕRRА ECONOMICUS — Экономичeский вестник Ростовского государственного университета —
2009
Том 7
№ 4 (часть 3)
62
Е.А. КАЗАЧАНСКАЯ
т.к. вотчиннику не всегда было удобно председательствовать в суде, то его заменял бальи8, которому
вотчинник передавал свои полномочия. Состав верховного суда определялся в соответствии со званием подсудимого на основании уже упомянутого правила, в соответствии с которым всякий может
быть судим только равными себе [8, XXXIV, 11].
Когда выдвигалось обвинение против какого-нибудь вассала, господин приглашал других вассалов своего округа. При этом необходимым условием было, чтобы призываемые вассалы состояли
в одном ранге с подсудимым. Если обвиняемый был свободный человек, или виллан, господин соответственно призывал на суд вилланов. Что касается рабов, то нет свидетельств, чтобы они пользовались соответствующими правами. По мнению Беко, они стояли вне этих учреждений [1, 170].
Необходимое для состава суда число судей (вассалов или вилланов) изменялось в зависимости
от местных обычаев. Так, например, в Клермонтском графстве достаточно было двух, а в Вермандуа
должно быть не менее четырех [1, 170].
Судебная служба, как уже упоминалось, считалась обязанностью, и обнаруженное намерение
уклониться от нее могло повлечь за собой потерю имущества. Выбор судей зависел от одного вотчинника, раздававшего судьям лены и относившего их к той или иной категории. Таким образом, в
случае необходимости, он мог сформировать суд из преданных ему людей.
Помимо верховных судов (высокого правосудия) существовали низшие суды (низкое правосудие), называвшиеся Voiries9 — ведомства дорог. Некоторые из этих низших судов были учреждены
вотчинниками.
Однако полная юрисдикция принадлежала только верховным судам. Только в их ведении находились преступления, влекущие за собой смертную казнь. «Должно знать, что все случаи преступлений, за которые обвиняемый мог подвергнуться смертной казни, подлежат ведению верховного суда,
за исключением воровства, также наказываемого смертью; таким образом, все прочие преступления
вилланов, как то: поджог, убийство, измена, изнасилование женщин и пр., должны быть известны
вотчиннику, которому принадлежит верховный суд. Ведение же воровства, так же как и преступлений, за которые не следует смертная казнь, подлежит тому, кому принадлежит низший суд» [8, LVIII,
р. 294].
Таким образом, все уголовные преступления были отнесены к юрисдикции верховного суда,
за исключением воровства, за которое также следовала смертная казнь. Однако, по словам Беко, это
правило не было повсеместным [1, 173]. Здесь мы можем заметить попытки со стороны верховных
владельцев приобрести компетентность и в делах уголовных: верховный суд один и, господствуя над
всем доменом, имеет в своем ведении все важнейшие преступления. Низшие же суды, на территории
которых совершаются преступления, могут судить только за менее важные преступления.
Виселицы, которые устанавливались перед замком господина — верховного судьи, могли бы
высокими и не очень: все зависело от его титула, что подтверждало, таким образом, степень силы
его власти10. Низшие суды не могли иметь виселицы, однако это не мешало им пользоваться этой
привилегией высших судей. По словам Людовика Святого, «если виселицы подвассалов, вследствие
каких-нибудь причин, уничтожатся, то они, подвассалы, не должны их возобновлять» [1, 173]. Здесь
явно прослеживается противоречие, т.к. закон давал право подвассалам вешать воров11.
Средневековое правосудие сталкивалось и с другими серьезными проблемами. Так, территориальные суды были перемешаны таким образом, что отправлять правосудие в каком-либо одном суде,
было невозможно. Это вело к многочисленным распрям и спорам. Имели место случаи, когда судья
отказывался собирать заседание суда для разбора какой-нибудь жалобы. В этих случаях следовало
применение особой процедуры. Случалось, также, что судья не имел достаточного количества пэров
для того, чтобы образовать состав суда и в этих случаях приходилось обращаться к своему вотчиннику.
Одним из принципов феодального суда была публичность. По словам Бомануара, «заседание
суда должно происходить в общественном месте, а не в частном, так как достославный суд должен
производиться открыто для примера всем» [8, LXII, 322].
Если говорить о судебных приемах того времени, то всеобщей формой доказательств были поединки12. Применение этой формы диктовала логика феодализма. Ведь именно он выработал правило,
что «победа доказывает справедливость», которое имеет широкое применение. «Во всех правонарушениях можно было обращаться к поединку», — говорит Бомануар [8, LXI, 307]. Это было общим
правилом во всех уголовных делах. Однако поединок не допускался в тех случаях, когда существовали иные несомненные доказательства. Закон устанавливал, что бальи мог начать преследование
8
Королевский губернатор, стоявший во главе административного округа, в компетенцию которого входило отправление правосудия, сбор налогов, созыв ополчения и др.
9
Это учреждение относится к древнейшим временам и берет свое начало, когда ни одна дорога не была безопасна,
и было необходимо, чтобы быстрая судебная расправа охраняла путешественников. Т.о. тот, кто обладал низшей
судебной властью, мог, схватив вора, застигнутого на месте преступления, повесить его, несмотря на то, что низшие суды не имели права на вынесение смертных приговоров.
10
Виселицы и позорный столб являлись атрибутами судебной власти. В зависимости от знатности вотчинника виселицы различались: виселица обыкновенного верховного судьи-вотчинника была в два столба, кастеляна —
в три, барона — в четыре, графа — в пять, герцога — в восемь. По своей конструкции различались и позорные
столбы (он мог быть, например, простым, а мог — в идее лестницы). Низшие судьи не имели позорных столбов в
виду того, что это было исключительной компетенцией верховных вотчинников.
11
Напомним, что титул подвассала обозначал его отношение к известной личности: вассал какого-нибудь сеньора
являлся подвассалом по отношению к королю.
12
В данной статье мы не ставим своей целью описывать процедуру и многосложные правила поединка, а коснемся
его лишь в общих чертах: постольку, поскольку он имеет отношение к вотчинному суду и является одной из его
составляющих.
ЛИТЕРАТУРА
1. Беко. Организация уголовной юстиции в главнейшие исторические эпохи. СПб., Издание Н.В. Сорокина,
1867.
2. Гартунг Н. История уголовного судопроизводства и судоустройства Франции, Англии, Германии и России,
приноровленная к университетскому курсу. СПб., Тип. Э. Арнгольда, 1868.
3. Карев Н. Западно-европейская абсолютная монархия XVI, XVII и XVIII веков. Общая характеристика
бюрократического государства и сословного общества «старого порядка». СПб., Типография М.М.
Стасюлевича, 1908.
4. Никонов С.П. Развитие защиты владения в средневековой Европе. Харьков. Типография «Печатное дело»,
1905.
5. Рулан Норбер. Историческое введение в право. NOTA BENE, 1998.
6. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки суда и уголовного процесса в
рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб., 1995.
7. Adolfe Tardif. La procedure civile et criminelle aux XIII et XIV siecles. Paris, 1885.
8. Coutumes du Beauvoisis, par Philippe de Beaumanoir, ed. Beugnot, 2 vol., 1842.
13
В некоторых случаях роль обвинителей принимали на себя странствующие рыцари.
Исключение составляли случаи, когда причиной поединка были измена, убийство и похищение.
15
Однако и эти препятствия были преодолимы посредством освобождения своего вассала от ленных обязанностей.
14
№ 4 (часть 3)
Том 7
2009
—
преступника, не прибегая к поединку. Проводился принцип, что в преступлениях, представляющих
совершенную очевидность, судья может действовать ex officio, когда оскорбленная сторона ограничивалась одной жалобой и принимать на себя роль обвинителя не желала. Таким образом, действия
судьи, позволяющие избежать поединка, являются ничем иным как попыткой передать преследование преступника в руки официального органа.
Совершенно очевидно, что при господстве права, которое отдает преимущество физической
силе, никакого органа с титулом обвинителя не существовало, тем более, что в общественном сознании того времени господствовал принцип личной ответственности, отвергавший возможность
общественного обвинения13.
Обвинение имело частный характер: обвинять можно было только за себя, за своих родственников, за своего господина. Родство было обстоятельством, которое не допускало поединка между
отцом и сыном, между родными братьями14. Право обвинения запрещалось рабам и духовным лицам.
Не допускали обвинения и феодальные связи15. В качестве относительных препятствий упоминаются и другие. Так, незаконнорожденный не мог вызвать родившегося в законном браке, прокаженный
не обязан был принимать вызов, не достигшие 16 лет (по некоторым обычаям 20 лет) не допускались
ни к вызову, ни к допросу и пр.
Дворяне сражались на конях, снабженные всевозможным оружием, вилланы бились пешими, и
им было дозволено иметь только шлем и палку. В случае, если благородный обвинял простолюдина,
то он должен был сражаться против него таким же оружием, как и у последнего. Вотчинник, обращаясь к присутствующим, давал три указания. Во время битвы между противниками за ним следил суд,
а публика должна была пребывать в молчании.
Это жестокое и ужасающее правосудие было сопряжено с издержками для тяжущихся сторон.
Издержки шли в пользу вотчинника, которому и принадлежал суд. Такого было правосудие, и такова была его мораль. Эти времена, пришедшие на смену ордалиям, не знали тех высоких истин,
которые должны быть основой правосудия. Однако, и, по всей видимости, неслучайно именно во
времена господства вотчинного суда появляется труд Бомануара, который, говоря о добродетелях,
обращается не к верховным судьям-вотчинникам, а к одним бальи. Он пишет о том, что бальи,
желающий быть справедливым и действовать по закону, должен обладать десятью добродетелями:
мудростью, любовью к Богу, кротостью, состраданием, прилежностью, щедростью, повиновению
господину, знанием всего, что относиться к его ведомству, заботой о благоденствии людей и, последней, одной из лучших — честностью [1, 196–197].
Трудно не согласиться с Бомануаром и не признать, что все перечисленные добродетели являются актуальными и в наше время.
63
ТЕRRА ECONOMICUS — Экономичeский вестник Ростовского государственного университета
СРЕДНЕВЕКОВОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО ВО ФРАНЦИИ (ВОТЧИННЫЙ СУД)...