ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XV вв. - Нижегородский государственный

ИДЕЯ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА В АНГЛИИ
КОНЦА XIV — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XV вв.:
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Е.Р. Смирнов
Исследование процесса становления парламентаризма является одной из центральных проблем в работах англоязычных историков права и государства. Начало разработки политико-правовой истории Англии позднего средневековья, по
общепринятому мнению, принадлежит Полидору Вергилию и Томасу Мору.
П. Вергилий, выпускник Болонского университета, большую часть жизни
проживший в Англии, опубликовал на латинском языке обширную «Историю
Англии», доведенную в первом издании до 1509 года (издание 1534 г.), а затем до
1538 года (издание 1555 г.). Полным считается перевод П. Вергилия на английский язык Д. Хея, который в 1950 г. свел воедино все существовавшие версии работ Вергилия1. Особую ценность представляют собой разделы работы Вергилия,
относящиеся к тем событиям, очевидцем или близким современником которых он
был.
Т. Мор описывает события государственного переворота в Англии 1483 г.,
приведшие на королевский престол Ричарда III, показывает социальный фон
предшествовавших десятилетий2. И.Н. Осиновский в ряде своих работ обратил
внимание на то, что замысел исторического сочинения Т. Мора был гораздо шире
того, что автору удалось осуществить. У него было намерение продолжить свое
повествование и описать царствование короля Генриха VII, осудив «тиранию как
систему политического управления, прикрывающуюся видимостью соблюдения
законов…»3. Некоторые материалы по критической оценке тиранической королевской власти вошли, например, в состав первой части «Утопии» Т. Мора. Высокая оценка вклада Т. Мора в исследование указанного исторического периода
представлена также в работах Е.В. Кузнецова4 и других авторов.
Дж. Лэндер утверждает, что основанная на устных рассказах традиция, родоначальником которой был Т. Мор, «…сохранялась в течение столетия, главным
образом, среди авторитетных историков»5. Так, по утверждению Лэндера, этих же
позиций придерживался Э. Холл6. Оценивая значение работ Вергилия, Лэндер
отмечает, что тот сумел передать, с одной стороны, свойственную историкам XVI
в. оценку периода конца XIV — первой трети XV вв. как времени относительной
стабильности и гармонии между королем и парламентом в государственной сис-
1
Anglican History of Polidore Vergil. 1485–1537 / Ed. by D. Hay. L., 1950.
Мор Т. Утопия. Эпиграммы. История Ричарда III / Под ред. И.Н. Осиновского. М.,
1998.
3
Осиновский И.Н. Томас Мор и его время // Мор Т. Утопия. Эпиграммы. История Ричарда III. М., 1998. С. 333.
4
См.: Кузнецов Е.В. Народные восстания в Англии последних лет XV в. // Научные
доклады высшей школы. Исторические науки. 1953. № 1. С. 169–171; Его же: Томас Мор и
Майкл Джозеф. К истории создания «Утопии» // Англия XV–XVI вв. Межвузовский сборник. Горький, 1981. С. 30–43.
5
Lander J. R. Edward IV: the modern Legend and a Revision // History. New Series. Vol.
XLI. 1956.
6
Hall E. Chronicle of Lancaster and York. 1399–1547 / Ed. by H. Ellis. L., 1809.
2
101
теме Англии, а с другой стороны — их крайне отрицательное отношение к социальным волнениям последующих десятилетий XV в.1
На развитии идей П. Вергилия, а отчасти и Т. Мора о том, что абсолютная монархия, иначе «новая» монархия Тюдоров, явилась историческим ответом правящих слоев английского общества на растущую социальную нестабильность, в
дальнейшем была выстроена тюдоровская концепция развития английских государственных институтов позднего средневековья.
Успехи английского либерализма в конце XVIII–XIX вв. изменили ситуацию в
историко-правовой науке, результатом чего явилось преобладание позитивных
оценок по поводу политических и правовых порядков Англии поздних Плантагенетов (70–90 гг. XIV в.) и трех Генрихов Ланкастеров (конец 90-х гг. XIV в. —
первая половина XV в.). Англия этого времени, по мнению историков-вигов, была
«счастливым государством» — «this happy state». Тюдоровский абсолютизм, наоборот, изображался как деспотизм, в черных красках. Он явился «an aberrant
frustration» (неверным отклонением, ошибочным нарушением) национальной воли, которая воплощалась в доминировании палаты общин парламента2. Только
после так называемой «славной революции» 1688 г. английское государство вернулось на этот «правильный», национальный путь развития, который превратил к
XIX в. Великобританию во «владычицу морей», «всемирную фабрику» и т.п.
Основоположником так называемой вигской концепции, основанной на определенном противопоставлении английского конституционализма и королевского
деспотизма, принято считать Г. Холлема3.
Его идеи развивают Ф. Полгрейв, Э. Фримен, У. Стаббс, Д. Грин и другие исследователи4.
Основные положения вигской концепции, которые наиболее подробно обосновал в своем многотомном фундаментальном труде У. Стаббс5, строятся на идее
изначальной демократичности англосаксонских учреждений до нормандского
завоевания. Тенденция укрепления парламентской власти в период последней
трети XIV — первой половины XV вв., а также последующего становления конституционных институтов характеризуется в вигской историографии как восстановление демократических англосаксонских традиций в борьбе с королевской
властью, представляющей порождение «нормандской тирании».
Парламент рассматривался историками вигской ориентации как орган народного представительства, ограничивавший власть короля и обеспечивавший паритет интересов как между двумя властными структурами, так и между народом и
королем.
У. Стаббс и его единомышленники ввели в научный оборот применительно к
XIV–XV вв. термины: «constitutional» (конституционализм как политико-правовое
ограничение власти монарха), «contractual kingship» (договорная монархия),
1
Lander J. R. Op. cit. P. 39.
См. об этом подробнее: Минеева Т.Г. Палата общин и король в Англии XV века: историографический аспект // Англия и Европа: проблемы истории и историографии: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. Е.В. Кузнецов. Арзамас, 2001. С. 182–190.
3
Hallam H. A View of the State of Europe during the middle ages. Vol. 1–2. London, 1818.
4
Palgrave F. The rise and progress of the English Commonwealth. London, 1832; Freeman P.
The growth of th English constitution from the earliest times. London, 1872; Грин Д. Краткая
история английского народа. Т. 1–3. М., 1897; и др.
5
Stubbs W. The Constitutional History of England in the Origin and Development. Oxford,
1873–1878.
2
102
«parliamentary sovereignty» (парламентский суверенитет), «parliamentary
monarchy» (парламентская монархия).
Идеи У. Стаббса, аргументированные новыми результатами научных изысканий, нашли свое продолжение в работах ряда исследователей ХХ в.: Т. Тоута, Дж.
Адамса, и др.1
У вигской концепции есть немало оппонентов. В начале ХХ в. наиболее прочной была позиция Ф. Мейтланда, дававшего прямо противоположную вигской
оценку королевской власти. Он рассматривал ее как социальный институт, способствовавший становлению и развитию в Англии правового парламентаристского государства и ускорявший разложение феодального строя. Более того, королевскую власть он считал ведущим фактором создания представительных органов
власти2.
Видным представителем антивигского направления в английской исторической науке стал А. Поллард. В своем труде «Эволюция парламента» он подверг
критике утверждения историков-вигов о «парламентском суверенитете» и их
оценку парламента как органа представительства3. Взамен он предложил недостаточно аргументированную теорию классовой гармонии нации, олицетворенной в
парламенте под главенством короля4.
Попытки опровергнуть концепцию У. Стаббса были предприняты французским историком Ч. Пти-Дютайном, а также американскими исследователями Ч.
Маклвейном и Дж. Болдуином. Последние характеризовали парламент в большей
степени как высший судебный орган, находившийся под контролем королевской
администрации5.
В 30-е г.г. XX века критику вигской концепции продолжает представитель историков-тори Г. Баттерфилд. Идеи его монографии «Вигская интерпретация истории», изданной в 1931 г., имели признание и в отечественной историографии. Г.
Баттерфилд возрождает и активизирует традицию негативной оценки форм и последствий правления королевской власти периода «ланкастерского эксперимента»
(последняя четверть XIV — первая половина XV вв.)6.
Его позиция, по сути дела, продолжает критическую линию, еще в 1924 г. активно развивавшуюся американским исследователем Т.Ф. Плакнеттом7.
Позицию Г. Баттерфилда по ряду вопросов в 30–40-е гг. поддержали К. Пикторн, М. Пауик, Д. Лепсли8. В исследовании последнего была предпринята по1
Tout T. History of England from the accession of Henry III to the death of Edward III (The
political history of England. Ed. W Hunt and Pool. Vol. III. London, 1905; Adams J. B. The Origin of the English constitution. New Haven, 1912; Adams J. B. Constitutional history of England.
New Haven, 1920.
2
Maitland F. Constitutional History of England. Cambridge, 1908. P. 79, 86–88, 154–157.
3
Pollard A.F. The evolution of Parliament. London, 1920.
4
Op. cit. P. 77.
5
Petit Dutailly Ch. Studies and notes supplementary to Stubbs Constitutional history of England. Vol. 1–3. Manchester, 1908–1929; Mclvain Ch. H. The High court of parliament and its
supremacy. New Haven, 1910; Baldwin J. W. The Kings council in England during the Middle
ages. Oxford, 1913.
6
Butterfield H. Wig Interpretation of History. L., 1931.
7
Plucknett T.F.T. The Lancastrian Constitution. (The) Tudor Studies presented to A. F. Pollard. Ed. by R. W. Seton-Watson. L., 1924.
8
Picktorn K. Early Tudor Goverment: Henry VII. Cam., 1934; Powicke F.M. The Medieval
England. 1066–1485. London, 1931; Lapsley G.T. The Parliamentary Title of Henry IV // EHR.
Vol. XLIX, 1934.
103
пытка оспорить один из главных тезисов стаббсовской концепции «договорного
конституционализма» о решающей роли парламента в процессе легитимации власти короля. В работе М. Пауика отвергалась идея вигских исследователей о парламентском суверенитете в XIV–XV вв.1
В 40–50-е гг. ХХ в. дискуссия между представителями вигского и антивигского (критического) направлений в английской историографии нарастает. Сторонники стаббсовской концепции Э. Кем, Дж. Эдвардс, Б. Уилкинсон, У. Лант, признавая прогрессивной организующую функцию королевской власти, приводили
новые аргументы в защиту средневекового «контрактного конституционализма»2.
Они утверждали, что вынужденное понимание королевской властью в конце XIII
в. важной роли общинных организаций для Англии стало началом новых отношений между королем и народом.
Эти отношения послужили основой представительного парламента и, в первую очередь, палаты общин. В результате в течение XIV в. в Англии постепенно
оформляется новая политическая система, сущность которой — «парламентская
монархия» или «ограниченная монархия»3.
Некоторые отличия во взглядах последователей стаббсовской концепции, по
нашему мнению, присутствуют лишь в оценке степени парламентского суверенитета. Так, если позиция Б. Уилкинсона заключается в идее сотрудничества короля
и парламента в управлении страной, то, по мнению У. Ланта, к концу XIV в. парламент, в значительной мере ограничив королевскую прерогативу, стал высшим
носителем государственного суверенитета4.
Их оппонентами выступили Дж. Р. Элтон и С. Краймс. В 1953 г. в «Книжном
обозрении», помещенном в «English Historical Review», Дж. Элтон так обозначил
свою позицию: йоркская или тюдоровская монархии не являлись ничем новым ни
в целях, ни в методах, ни в доктрине: термин «новая монархия» ведет к путанице
и от него следует отказаться, так как собственно революционные изменения начались в 30–40 гг. XVII в. и связаны с именем Оливера Кромвеля.
Укажем, что, в отличие от сторонников вигской концепции, Элтон дает отрицательную оценку «ланкастерскому эксперименту». Королевская власть при трех
Генрихах, считает он, сделала шаг назад по сравнению со временем Плантагенетов. Вместо начавшегося при Ричарде II отделения государственных учреждений
от дворцового ведомства при Ланкастерах снова происходит их соединение, но с
перенесением центра тяжести на дворцовые службы. Можно отметить, что данный тезис был оспорен другими исследователями. Элтон отмечает также, что при
Йорках и Тюдорах мощь короны увеличивается в результате проведенных конфискаций земель и исчезновения феодалов-комбатантов, и что как Эдуард IV, так и
Генрих VII таким образом стремились усилить мощь «дворца» (domus Regis), одновременно уменьшая значение сословно-представительных учреждений. Позиция С. Краймса заключалась в том, что парламент созывался исключительно по
королевской воле, поэтому не обладал никаким «парламентским суверенитетом»
1
Powicke F.M. Op. cit. P. 115–116.
Cam H. Stubbs seventy years after. Cambr. hist. Journal. 1948; Cam H. England before
Elizabeth. London, 1950; Edwards J.G. William Stubbs. London, 1952; Wilkinson B. The Constitutional history of medieval England 1216–1399. Vol. 1,2. London-New York-Toronto, 1948–
1952; Lunt W.E. History of England. N.-Y., 1956.
3
Wilkinson B. English politics and politicians of the 13 and 14 centuries. Speculum, January,
1955.
4
Lunt W.E. Op. cit. P. 270–271.
2
104
и в целом играл второстепенную роль в политической системе средневековой
Англии1.
Начиная с 60-х гг. XX в. намечается затухание дискуссии, сближение непримиримых, казалось бы, точек зрения. Определенную роль в этом сыграло утверждение в историко-правовой науке новой терминологии. В частности, в работах
ряда авторов появляется термин «континуитет» (преемственность), имеющий
компромиссный характер.
Пожалуй, одним из первых его ввел в научный оборот американский исследователь Б. Лайон, попытавшийся в определенной мере модифицировать идеи У.
Стаббса. Утверждая, что с конца XIV до середины XV вв. в Англии существовал
«временный парламентский суверенитет», Б. Лайон отвергал идею о том, что
«ланкастерский эксперимент» можно рассматривать как «современную конституционную монархию». Вместе с тем, он употребляет термин «континуитет», говоря
о преемственности парламентского суверенитета конца XIV — первой половины
XV вв. и суверенитета парламента в XVII вв., а также в более позднее время. Термин «континуитет» используется и в статье Дж. Хэрриса, опубликованной в журнале «Past and Present» в 1963 г. Преемственность, о которой пишет Хэррис, касается характера отношений между органами государственной власти йоркской и
тюдоровской эпох: они в ряде аспектов являются продолжением традиций внутригосударственного властного суверенитета, утвердившихся в предшествующий
период2.
Следует также сказать, что на историографию Великобритании, США и других англоязычных стран оказали определенное влияние идеи Т.Дж. Кенигсбергера, который в большей мере занимался не экспозицией происходивших в политической жизни средневековой Англии изменений, а выявлением их основ и глубинных причин (отличие от таких исследователей, как Дж.Х. Элиотт и
Дж.Г. Шеннан). Среди этих причин он выделяет: контроль со стороны королевского совета над денежным движением, что давало надежные источники доходов
— легальных, а нередко и нарушавших законы (например, фальсификация монет);
расширение сферы действия королевских судов за счет феодальных и церковных
судебных курий; роспуск феодальных дружин и решительное разрушение субинфеодальных связей (легитимных и «бастардных»); колониальная экспансия национально-организованных государств Западной Европы, в том числе и Англии.
Кенигсбергер был сторонником вигской концепции. Однако, несмотря на свою
принадлежность к вигской исторической школе, он подчеркивал, что на существующем весьма обобщенном уровне знаний есть «некоторое оправдание» для традиционного термина «новая монархия», а преемственность форм и пропорций
разделения властных функций между парламентом и королем в «ланкастерский»
и последующий периоды не столь существенна.
Следует охарактеризовать и позиции Дж.Х. Эллиотта и Дж.Г. Шеннана. Первый из них обратил внимание на то, что укрепление королевской власти в конце
XV — начале XVI вв. имело место не только в Англии, но и в континентальной
1
См.: Elton G.R. Book Review // EHR. Vol. 68, 1953. P. 276–280; Elton G.R. England in the
Tudors. L., 1971; а также: Chrimes S.B. The English Constitutional History. Ox., 1967.
2
Lyon B.A. Constitutional and Legal History Medieval England. N.-Y., 1960. P. 584–587;
Harris G. L. A Revolution in Tudor History? Medieval Government and Statecraft // Past and
Present. Vol. 25. 1963. P. 8.
105
Европе (в частности, речь идет о Франции), а второй подчеркивал обмирщение
европейской политики и права под влиянием секуляристских идей гуманистов1.
Во второй половине 70-х гг. ХХ в. идеи стаббсовской концепции получили
развитие в публикации американских исследователей У. Данхема и Ч. Вуда, увидевшей свет в 1976 г. в «The American Historical Review». В ней они обосновывают свой вывод о том, что в течение XIV–XV вв. в результате политических кризисов (в частности, связанных с притязаниями на королевский престол) монархическая власть ослабевала, а роль представительной власти возрастала. Парламент
приобрел решающий голос в вопросе о престолонаследии2.
В середине 80-х гг. ХХ в. возникает очередная дискуссия о «новой монархии»
и мере сохранения «ланкастерского» влияния парламента в конце XV — начале
XVI вв. Итогом этой дискуссии явилось издание в Оксфорде сборника «Revolution
Reassessed» («Переоцененная революция»). Один из редакторов этого издания Д.
Старки в своем заключительном очерке «После революции» высказывает «эволюционную» точку зрения: ни в один из важнейших, переломных моментов истории конца XV в. ни в 1471, ни в 1485 гг. не произошло ничего похожего на скачок. Изменения в государственном управлении происходили, но не надо преувеличивать ни их размеры, ни их значимость. Центральное правительство, по мнению Старки, функционировало и в годы противоборства партий Белой и Алой
роз. Оно сохранило преемственность в своих основных атрибутах и после политических коллизий второй половины XV в. Национально-государственная идея
также возникла до Йорков и Тюдоров — в их действиях трудно усмотреть какиелибо принципиально новые концепты в идеологии общества3.
Таким образом, Старки выступает против позиции американского исследователя, противника У. Стаббса, Дж.У. МакКенны4, которому, как и другим сторонникам «критического» направления, в 70-е гг. не удалось убедительно опровергнуть или отодвинуть на второй план идеи вигской историографии.
Уже упоминавшийся Лэндер особо подчеркивал, что «новая монархия» еще не
была монархией Нового времени. Последняя, по его мнению, пришла в Англию,
как и в другие страны Европы, в XVII в., в том числе и благодаря развитию парламентских форм власти XIV–XV вв.5
Как заключает другой исследователь, Э. Гудмен, такая новая оценка направлена на то, чтобы подорвать идею о существовании «новой монархии» в Англии.
Сам Э. Гудмен выступает сторонником вигской концепции, признавая необходимость уточнения или модернизации многих ее положений. Исследователь особо
подчеркивает «институциональные» достижения Эдуарда IV и преемственность
его политики в последующих действиях Генриха VII. По его мнению, сильные
1
Koeniqsberger H.G. Estates and Revolution Essays in Early Modern European History. Inhaca and London, 1971. Elliott J.H. The Imperial Spain. 1469–1716. L., 1963; Shennan J.H. The
Origins of the Modern European State. L., 1974.
2
Dunham W., Wood Ch. The Right to Rule in England: Deposition and the Kingdom`s Authority. 1327–1485 // The American Historical Review. Vol. 81. 1976. № 4.
3
Revolution Reassessed. Eds. by C. Coleman and D. Starkey. Oxford, Clarendon Press, 1986.
4
McKenna J.W. Myth of Parliamentary Sovereignty in the Late-Medieval England // EHR.
Vol. 94. 1979. № 372.
5
Lander J.R. Conflict and Stability in Fifteen Century England. L., 1977. P. 71–74; а также:
Lander J. R. Government and Community. England, 1450–1509. Cambridge, 1980.
106
короли были и до 1471 г., но после 1471 г. наметился «системный» сдвиг в балансе власти от феодальных магнатов к королевским управленческим структурам1.
Новаторская позиция Э. Гудмена состоит также в обосновании положения о
возникновении и развитии при йоркских и первых тюдоровских королях нового
сословия — «джентльменов-бюрократов» (gentlemen-bureaucrats), которые оттеснили от трона совершенно утративших свое влияние магнатов, лишили их функций распределения «патроната» (покровительства) и связанных с ними материальных благ. Гудмен разделяет мнение тех из своих предшественников, которые
считали, что монархия конца XV — начала XVI вв. — это, по сути, прежняя средневековая монархия, какой она и будет оставаться до XVII века. В этом средневековом контексте, считает он, следует оценивать и высказывания Эдуарда IV и его
преемников о «божественной воле», вдохновлявшей их на управление государством2.
Таким образом, англоязычная историография не имеет консенсуса в оценке
сущности политико-правовой системы Англии конца XIV–XV вв. и ее исторического значения для последующего развития системы государственной власти и
парламентаризма в Англии.
Отечественная историография исследуемой проблемы представлена сравнительно небольшой группой авторов. Среди них следует выделить работы М.М.
Ковалевского3, Н.И. Кареева4, Д.М. Петрушевского5, В.Ф. Дерюжинского6. В 40–
50 гг. ХХ в. большую работу в области изучения государственно-правовых институтов средневековой Англии проделала Е.В. Гутнова. Ее исследования по проблемам становления и развития средневекового английского парламента до сих
пор являются фундаментальными для российских историков права7. Изучение
проблем английского средневекового парламентаризма продолжили Е.В. Кузнецов, Э.С. Есаян8, В.Б. Романовская9 и др. Различные аспекты проблемы рассматривают также Е.С. Волкова, В.И. Золотов, Т.Б. Меркулова, Т.Г. Минеева, М.В.
Третьякова и др.
Следует отметить, что целый ряд аспектов данной проблемы до сих пор остается не раскрытым в отечественной историко-правовой науке, другие лишь обозначены в трудах российских ученых. Так, не исследована динамика королевского
1
Goodman A. The New Monarchy. England 1471–1534 // The Historical Association Student. Cambridge, 1989. P. 8.
2
Ibid. P. 77, 80, 81.
3
Ковалевский М.М. Общественный строй Англии в конце средних веков. М., 1880; Его
же: От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к
парламентаризму. Рост государства и его отражение в истории политических учений. Т. 1–
3. М., 1906.
4
Кареев Н.И. Поместье-государство и сословная монархия средних веков. М., 1909.
5
Петрушевский Д.М. Очерки из истории английского государства и общества в средние века. М., 1937; Его же: Великая хартия вольностей и конституционная борьба в Англии
XIII века. М., 1918; Его же: Восстание Уота Тайлера. М., 1937.
6
Дерюжинский В.Ф. Очерки политического развития современной Англии. СПб., 1911.
7
Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента (Из истории английского общества и государства XIII века). М., 1960.
8
Есаян Э.С. Великая Хартия вольностей и ее место в истории английского права: Автореферат дис… к. и. н. Тбилиси, 1989.
9
Романовская В.Б. Законодательство английского парламента XIV–XV веков (к вопросу формирования и развития сословно-представительной монархии в Англии): Автореферат дис. … к. ю. н. М., 1990.
107
статуса, определяющего правовые основания власти монарха; мало исследованной остается специфика взаимодействия палаты общин с королевской властью; не
в полной мере проанализирована деятельность палаты лордов; недостаточно исследованы процессы разделения суверенных прав между лордами, общинами и
королем на разных этапах развития английской государственности. Восполнение
отмеченных пробелов может способствовать расширению проблемного и фактологического поля исследований политической системы средневековой Англии и
процесса становления и развития английского конституционализма.
108