Святой преподобный Нил Сорский

Монах Лазарь (Афанасьев)
Святой преподобный Нил Сорский
Текст предоставлен издательствомhttp://www.litres.ru
Святой преподобный Нил Сорский: Сибирская Благозвонница; M.; 2009
ISBN 978-5-91362-137-5
Аннотация
В книгу вошли замечательные поучения преподобного Нила Сорского о помыслах,
молитве, о молчании и жизни по Божьим заповедям.
Автор сделал интересную подборку об учениках и соратниках старца, о сборнике
житий, составленном святым подвижником.
Книга написана живым, доступным языком и рассчитана на широкий круг читателей.
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
Содержание
I. О БЕЗМОЛВИИ И МОЛВЕ
II. ОБ УМНОЙ МОЛИТВЕ И СКИТСКОМ ЖИТИИ
III. О ПАМЯТИ БОЖИЕЙ И ХРАНЕНИИ СЕРДЦА
IV. О ПОМЫСЛАХ, ПАМЯТИ СМЕРТНОЙ И ПЛАЧЕ
V. ОБ УЧЕНИКАХ И СОТАИННИКАХ СТАРЦА
VI. О ЦЕРКОВНЫХ СОБОРАХ И ОБЕТЕ НЕСТЯЖАНИЯ
VII. О СОБОРНИКЕ ЖИТИЙ МОЛЧАЛЬНИКОВ И
ЧУДОТВОРЦЕВ
СТИХИРЫ НИЛУ СОРСКОМУ
ЛИТЕРАТУРА
4
8
12
18
22
27
32
35
36
3
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
Святой преподобный Нил Сорский
Монах Лазарь (Афанасьев)
По
благословению
Митрополита
Среднеазиатского Владимира
Ташкентского
и
I. О БЕЗМОЛВИИ И МОЛВЕ
Граф Михаил Владимирович Толстой, один из замечательных наших церковных писателей XIX века, в числе своих многих сочинений составил «Троицкий Патерик», где поместил и житие преподобного Нила Сорского. Преподобный продолжил традицию монашеского делания, основоположником которой был игумен земли Русской Сергий Радонежский.
Находясь в Кирилло-Белозерском монастыре, монах Нил имел наставником знаменитого
тогда старца Паисия (Ярославова), который в молодости проходил школу монашеского делания у преподобного Кирилла Белозерского, выходца из Троице-Сергиевого монастыря. Сергиевские традиции развивались более на Русском Севере, – там вскоре образовалось понятие
«заволжские старцы», высоко почитаемые на Руси (в том числе и правящей знатью) духоносные наставники. В их числе был и старец Паисий (Ярославов). Известно, что был он приглашаем на Московскую митрополичью кафедру, но уклонился по смирению от этой важной должности, крестил младенцем Великого Князя Василия III Ивановича, и тот всю свою
жизнь носил на груди «паисиевский крест», который, умирая, завещал своему сыну Юрию.
Нил Сорский был поистине Божий человек. Он явился великим просветителем русского иночества, которое призывал на тесный и благотворный путь внутреннего делания,
умно-сердечной молитвы и нестяжания. Его духовное наставничество, касающееся самых
сокровенных глубин души, никогда не окрашивалось в политические цвета и находилось в
русле строгой церковности. Он считается на Руси основателем скитского жития. Ученики
его проводили суровую жизнь, не имея ничего сверх необходимого для поддержания жизни,
кормились трудами рук своих. Причем, большая часть из них была боярского и даже княжеского происхождения.
«Преподобный Нил для русского иночества, – писал граф Толстой, – был таким же
наставником-писателем, какими для восточного были преподобные отцы Исаак Сирин, авва
Дорофей, Варсануфий Великий, Иоанн Лествичник, Нил Синайский и другие» (6, 255) 1.
Писатель русского зарубежья XX века Г. П. Федотов дополняет: «В Ниле Сорском (1433–
1508) обрело свой голос безмолвное пустынничество Русского Севера. Он завершает собой
весь великий ХV век русской святости. Единственный из древних наших святых, он писал
о духовной жизни и в произведениях своих оставил полное и точное руководство духовного
пути» (21, 154).
В своем Скиту преподобный не считал себя ни настоятелем, ни учителем. «Братья
мои присные», – так называл он своих подопечных и прибавлял: «Един бо нам есть Учитель». Он учил искать надежного руководства в «Божественных писаниях», так как уже в то
время трудно было найти «наставника непрелестна». Он вел учеников «средним», «царским
путем», всему ища время и меру, учитывая особенности каждого инока: «Кийждо вас подобающим себе чином да подвизается», «средний путь непадателен есть» (21, 158–159).
Далее мы более подробно рассмотрим писания преподобного Нила. Он много цитирует
святых Отцов, учителей Церкви, но и сегодня можно удивляться, читая его Скитский устав
1
Здесь и далее: первая цифра – номер издания в списке использованной литературы, вторая – номер страницы.
4
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
(написанный на церковнославянском языке), его умению соединить свой живой аскетический опыт с практикой и духом православных отцов древности. Цитаты в Уставе живут, они
всегда поданы к месту рукой умелого духовного писателя. Удивительно легко читать этот
текст человеку церковному, любящему церковнославянский язык, – все понятно, ясно, но,
конечно, трудно для исполнения. Этот устав требует полного ухода в молитвенную аскетическую жизнь. Но он ведь и написан именно для монахов. Что касается мирян, то при желании и они могут почерп нуть здесь много указаний, руководясь которыми, более осознанно
пойдут по пути духовного совершенствования.
На Соборе 1503 года в Москве преподобный Нил поднял вопрос о возвращении русского монашества к своему обетному состоянию – бедности. Нельзя сказать, что он выступил
с осуждением «стяжателей» (в основном богатых монастырей, владевших землей, крестьянами и иными богатствами), – он высказал свое убеждение о вреде многопопечительности и излишеств для монаха, ищущего спасения души во Христе Иисусе, Господе нашем.
Начался спор между «стяжателями» и «нестяжателями». В словесном и письменном противостоянии приняли участие: с одной стороны – преподобный Иосиф Волоцкий, настоятель
Иосифо-Волоколамского монастыря и его сподвижники-монахи, с другой – ученики и последователи Нила Сорского, из которых наиболее ревностным был инок Вассиан, в миру князь
Патрикеев, основная деятельность которого протекала уже после кончины его учителя. Что
касается самого преподобного Нила, то он свои идеи высказал в Скитском уставе, который
усердно переписывался и принимался к действию в заволжских пустынях. Впоследствии
за сторонниками Нила Сорского закрепилось название «нестяжателей», а продолжателей
направления Иосифа Волоцкого стали называть «иосифлянами».
Житие преподобного Нила Сорского, появившееся после его кончины и впоследствии
утраченное, многих убеждало в спасительности идей святого первоначальника скитского
жития. Оно не дошло до нас. Возможно, причиной утраты жития, как пишет историк русского монашества И. К. Смолич, явилось то, что «противники хотели изгладить образ смиренного старца из памяти верующих, и прежде всего монахов, ибо его житие могло стать
живым обвинением против иосифлянства и против монастырского быта 2-й половины ХVI
и ХVII века» (30, 66). Сведения о жизни преподобного приходилось собирать по крупицам.
О канонизации святого Нила известно также немного. Г. П. Федотов пишет: «Нил Сорский вообще не был канонизован в Москве… Мы вообще не знаем, когда именно произошла
его местная канонизация, – в конце ХVIII или в XIX веке. Она совершилась неприметно,
в силу возросшего его почитания в новое время, и санкционирована Синодом в “Верном
Месяцеслове” 1903 года» (21, 179).
Идеалы древневосточного старчества, умно-сердечноя молитва и нестяжательство –
три начала, внесенные в жизнь русского монашества Нилом Сорским, были практически
забыты, и только преподобный Паисий Величковский в конце ХVIII обратился к ним; он шел
таким же путем, как Нил, – изучал «Божественные писания» и переводил их на церковнославянский язык. Преподобный Паисий переводами святых Отцов древности и через многочисленных учеников и последователей способствовал возрождению русского монашества
в XIX веке.
Паисий Величковский писал: «Российское светило преподобный Нил, пустынник Сорский, аки солнце умным молитвы деланием, якоже в богомудрой его книзе явно есть, в великой России просиявый» (37, 213).
Святитель Игнатий Брянчанинов, о ставивший монашеству драгоценнейшие учительные сочинения, писал брату Петру: «О сочинениях моих… Наиболее применимая книга (к
современному русскому монашеству – м. Л.) – это преподобного Нила Сорского, но и та
написана именно для безмолвников. Что ж я увидел недавно, пересматривая написанное
мною… Увидел, что мои грешные сочинения содержат в себе приспособление учения пре5
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
подобного Нила к современному монашеству, а именно “Аскетические опыты” могут удовлетворить этой цели» (34, 726).
В диалоге «О монашестве» святитель Игнатий пишет: «Предлагаю вам обратить внимание на “Предание”, или “Устав”, преподобного Нила Сорского, нашего соотечественника,
жившего в ХV столетии… Сочинение это – глубоко духовно. Оно издано в 1852 году по
распоряжению Св. Синода и разослано по монастырям… Сочинение преподобного Нила
драгоценно для нас особенно потому, что оно наиболее применимо к современному монашеству, которое, по причине оскудения духоносных наставников, не может проходить того
безусловного послушания, которое проходили древние иноки. Преподобный Нил вместо
безусловного послушания духоносному наставнику предлагает в руководство иноку новейших времен Священное Писание и писания святых Отцов, при совете преуспевших брать ев,
с осторожною и благоразумною поверкою этого совета Писанием. Изучив истинный монашеский подвиг, преподобный Нил подавал свой смиренный голос против уклонений от прямого монашеского направления, в которые вдалось тогдашнее российское монашество по
простоте своей и неведению. На этот голос не было обращено внимания. Увлечение вошло
в обычай и, сделавшись общим, получило непреоборимую силу: оно послужило поводом к
отрясению монастырей в XVIII столетии. Увлечение состояло в стремлении к приобретению
имущества в обширных размерах» (35, 487).
Невольно встает вопрос: отчего же произошло это забвение заветов Нила Сорского
или, во всяком случае, слишком малое внимание к ним? Прошло несколько веков. Были в
среде монашествующих и великие учители Церкви, и старцы, и многочисленные подвижники благочестия. Просиявали святые. Но уже в середине XIX века (когда процветало старчество в Оптиной пустыни!) святитель Игнатий горестно сетовал на упадок веры и на обмирщение монастырей в России. Шел какой-то таинственный процесс, о котором не только
трудно, но и страшно судить.
Тревога святителя Игнатия не потеряла и сегодня своей остроты. Кто же тревожится?
Как в и ХV, и в ХIХ веке, так и ныне это одинокие, заглушенные неким шумом времени
голоса монахов, для которых дороги заветы Нила Сорского. Архимандрит Лазарь (Абашидзе), настоятель Дома Бедности (монастыря Бетания), выпустил в 2005 году отдельным изданием свои келейные записки под названием «Мучение любви». Это монах, принявший – как
единственно верный – путь нестяжательства. Настоятель монастыря, он пишет об упадке
монастырской жизни. Не обличает, не судит – нет, нет. Сокрушается, горюет, размышляет,
ищет, надеется, – с любовью. Видно, что с трудом решился он издать свои сокровенные
записки. Должно быть, это правильно. Велик его опыт. Как много подсказок, картин монашеского быта, всяких моментов для раздумья в этой книге! Если в ней что-то и заострено, то
и это не лишне: скорее зацепит душу, возбудит игнатиевскую тревогу, подбодрит, встряхнет,
поможет выбраться на нужную дорогу.
«Мы так и не молимся! – пишет о. Лазарь. – Монастырь начинается у нас не с мо литвы,
но с внешнего устройства, расширения, привлечения новых лиц. Мы все устраиваемся, расстраиваемся, обустроиваемся и все ждем, что вот, мол, когда все наладим поудобнее, соберем братство, распределим все обязанности, – вот тогда сложим руки на груди и начнем
молиться. Но древние обители не так начинались: шел подвижник, скорее, бежал ото всего,
что отвлекало его от молитвы и уединения в Боге; отыскивал безлюдное, располагающее к
заб вению мира место, ставил крест и начинал сразу молиться, устраивал простую хижину и
весь труд направлял на борьбу со своими страстями, всматривался в свое сердце и молитвою
изгонял из него все то, что омра чало тенью его взор, обращенный к небу. У него и в мыслях
не было собирать братство, устраивать вокруг себя целый город, наполненный житейским
хламом, суетящийся, хлопочущий о разного рода земных потребностях… Это случалось уже
6
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
помимо его желания, даже наперекор его сильному противлению… Монастырь вырастал
сам собой, как вырастает большое раскидистое дерево из упавшего в землю семени…
Если древние отцы бегали наставничества, крайне нехотя принимали к себе учеников,
то неужели нам теперь – всем изъязвленным, в проказе с головы до ног – не бояться, не
осторожни чать, не бежать от такой ответственности? Откуда это сейчас в сов сем только
вчерашних постриженниках такая ревность – собирать братство, строить монашеские здания на сотню братии? Не оттого ли, что и под монашеством они понимают только торжественно разукрашенный парад, как бы какое-то представление в древних одеждах, в таинственной обстановке? Все более заметна тенденция: и начинать, и устраивать монастырь как
некую декорацию, как внешнее подражание чему-то древнему, отдающему стариной. Самое
же главное делание – уединение души в Боге – едва-едва кем понимается и поминается» (36,
83–84).
Не напоминают ли эти строки из книги архимандрита Лазаря выражения святителя Игнатия, в связи c современным ему монашеством, о «сценическом благочестии»,
«актерской наружности»: «Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов-актеров» (34,113), «Образ благочестия кое-как, наиболее лицемерно, поддерживается; от силы
благочестия отреклись, отверглись люди! Надо плакать и молчать» (34, 306), «Бьюсь двадцать лет как рыба об лед!» (34, 318), «Беда и в пустынях, беда и в городах! Но есть еще
спасающиеся и спастись еще возможно по неизреченной милости Божией» (34, 333).
Святитель пишет: «Не утомляй себя напрасно исканием наставников: наше время,
богатое лжеучителями, крайне скудно в наставниках духовных. Их заменяют для подвижника писания отеческие. Таковы Лествица, сочинения Ефрема Сирского и Аввы Дорофея,
письма Великого Варсануфия, Патерик Скитский, Добротолюбие и другие. Образуй себя
чтением их и молитвою в сокрушении духа. Постарайся найти хорошего, добросовестного
духовника. Если найдешь его, – и тем будь доволен, ныне добросовестные духовники – великая редкость» (34, 334).
«Ныне дух времени лежит громадною тяжестью на всем христианстве и монашестве:
все стонут под бременем его. Замечают, что ныне стало поступать в монастыри из мира
очень-очень мало благонамеренных, неиспорченных людей. Надо понимать время и с особенною бдительно стью заботиться о своем спасении» (34, 337–338).
«Преподобный Нил говорит, что непременно подобает монашествующему жить по
преданию святых Отцов: хотя мы и не можем сравниться с Отцами, но непременно должны
жительствовать в их направлении и стяжать с ними единение в духе» (34, 745).
И, несмотря на все эти горестные сетования, – главное: «Велика к нам милость Божия,
приведшая нас в монастырь. Это благо выше всех земных благ» (34, 797).
7
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
II. ОБ УМНОЙ МОЛИТВЕ И СКИТСКОМ ЖИТИИ
Заволжские традиции нестяжания идут от преподобного Сергия, игумена Радонежского. Он был убежденный нестяжатель (см. 21, 142) и таковыми стали те его ученики и
собеседники, которые понесли его заветы в северные края Руси. Это преподобные: Кирилл
Белозерский, Мефодий Пешношский, Авраамий Чухломской и Галичский, Иаков Железноборовский, Сильвестр и Павел Обнорские, Ферапонт Белозерский, Димитрий Прилуцкий, Стефан Махрищский, Сергий Нуромский. За ними следовали ученики учеников Сергия
– Мартиниан Белозерский, Александр Ошевенский, Савватий Соловецкий. К заволжским
старцам также относятся и не связанные с преподобным Сергием святые подвижники; это
монахи Спасо-Каменного монастыря на Кубенском озере Дионисий и другой Дионисий
(Глушицкий), Александр Куштский, Григорий Пелшемский, Филипп Рабангский, Амфилохий Глушицкий, Кассиан, Иоасаф Каменский, – и других обителей: Макарий Желтоводский
и Унженский, Зосима Соловецкий (выходец с Валаама), Савва Вишерский Новгородский,
Евфросин Елеазаровский Псковский, Макарий Калязинский.
Как пишет Г. П. Федотов: «Все эти северные “заволжские” группы подвижников
явственно хранят в наибольшей чистоте заветы преподобных Сергия и Кирилла: смиренную кротость, нестяжание, любовь и уединенное богомыслие… Нестяжание – в самом
строгом смысле не личного, а монастырского отказа от собственности – их общий идеал
жизни» (21,151).
В Заволжье были примеры и скитской жизни (Макарий Желтоводский и Унженский,
Кирилл Белозерский и другие отцы), но почти всегда скиты со временем превращались в
многолюдные монастыри. Было там и умное делание, творение Иисусовой молитвы и очищение помыслов, но и это не получило полного распространения и достаточного осмысления. Но только преподобному Нилу удалось во всей полноте внести в монашескую среду
ненарушимое скитское житие и руководство к духовному деланию. Как верно заметил Г. П.
Федотов: «В Ниле Сорском обрело свой голос безмолвное пустынножительство Русского
Севера» (21, 154).
ХV век был весьма бурным и богатым в отношении как государственных, политических, так и духовных событий. Нилу было 12 лет, когда ослеплен был в междоусобной борьбе
Великий Князь Московский Василий Темный (это было в 1445 году). Было 15 лет, когда
Василий Темный без участия восточных патриархов поставил в московские митрополиты
святителя Иону. Восшествие на престол сына Василия Темного – Великого Князя Московского Ивана III – будущий преподобный встретил уже в 29-летнем возрасте. При Иване III
Россия расширилась, сбросила окончательно татарское давление, стала могущественным,
грозным для недругов государством. Иван III после женитьбы на племяннице последнего
византийского императора Софии Фоминишне Палеолог воспринял на себя и на московский
великокняжеский стол продолжение традиций православного царства. Формула «Москва –
третий Рим, а четвертому не бывать» получила полное воплощение. Постепенно отвоевывались у Литвы русские города. Продолжалась борьба с немцами и поляками. Вместе с тем
все меньше оставалось в России удельных княжеств – они вливались в Московское государство. Великий Новгород, вечевая республика, распрощался со своей свободой после кровавой борьбы, – вечевой колокол оказался на звоннице Московского Кремля.
В древних рукописях упоминается о том, что преподобный Нил Сорский (мирское имя
– Николай) родился в Москве в 1433 году и был из боярского рода Майковых, в юности –
«скорописец, рекше подъячий», и что был у него брат Андрей, возможно это, как считают
историки, известный дьяк Василия Темного и Ивана III – Андрей Федорович Майков, во
иночестве Арсений, писавший великокняжеские грамоты и посылавшийся по разным делам
8
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
в монастыри. Дьяк Андрей Майков принимал, наряду с Федором Курицыным, послов, вел с
ними переговоры, ездил с Борисом Кутузовым в Литву в качестве посла. (39, 10). Если дьяк
Андрей действительно брат преподобного Нила, то, надо полагать, и Нил был в такой же
близости к великокняжескому двору.
Грамоты 1460–1475 годов упоминают Нила уже как насельника Кирилло-Белозерского
монастыря. В писаниях самого Нила есть указания, что постригся он в юности. Можно предположить, что это произошло с ним в возрасте 25–27 лет. В монастыре его наставником
был старец Паисий (Ярославов), о котором, так же как и о Ниле, нет достаточно полных
сведений. Известно, что старец Паисий какое-то время находился в Кирилло-Белозерском
монастыре, а до этого подвизался в Спасо-Каменном монастыре, где написал его историю,
дошедшую до нас в нескольких списках. В 1446 году посещал эту обитель Василий Темный
с сыном, будущим Великим Князем Иваном III. Впоследствии Иван III очень ценил (как
мы уже говорили) старца и в 1479 году призвал его в Москву крестить сына Василия. Этот
князь Василий, когда сам стал у власти, старца Паисия и его ученика Нила «держал в чести
в велице» (8, 156).
Когда у преподобного Нила был уже свой ученик, молодой монах Иннокентий (он был
из московского рода князей Охлябининых-Хворостининых), старец Паисий благословил их
обоих совершить паломничество на святую гору Афон и в греческие монастыри в окрестностях Константинополя. Это было приблизительно в 1475 году (39, 11). Целью этой поездки
было изучение старчества, умного делания и, возможно, сбор аскетических писаний.
Путники прибыли сначала на Афон и остановились в принадлежавшем тогда русским
монахам монастыре Ксилургу (позднее он перешел к болгарам), потом в Русском монастыре (так назывался тогда Пантелеимонов). Они обошли много обителей, в иных жили
подолгу, молились, беседовали со старцами. На Афоне тогда уже утвердилась практика исихазма, – безмолвия, борьбы с помыслами, внимания себе, непрестанной молитвы. Еще в
начале ХIV века это учение принес сюда преподобный Григорий Синаит, постриженник
Синайской горы. На Афоне преподобный Нил переписал для себя два сочинения этого просветителя монашества: «Словеса различная о заповедех и догматех, муках и обетованиях:
еще же о помыслех, страстех, добродетелех, безмолвии и молитве», а также «О безмолвии и
о двух образех молитвы». Как сказано в кратком житии Григория Синаита об этих сочинениях: «Всяко преполезное есть сие творение равне новоначальным, средним же и совершенным: сокровенное же в них духовное богатство, яково и колико есть неленостно прочтый
обрящет, и радостию воистину неизреченною возрадуется о обретении того» (38, 168).
В «Кратком историческом сведении о преподобном Ниле Сорском», предпосланном
сочинениям святого, сказано, что он вместе со своим спутником «несколько лет провел на
Афонской горе и в монастырях Константинопольских» (1, 1).
«На Афоне Нил, как он писал потом, жил “как пчела, перелетая с одного доброго
цветка на лучший”, чтобы изучить “вертоград христианской истины” и жития, “оживить
свою зачерствевшую душу и уготовать ее ко спасению”… Паломничество на Афон сильно
повлияло на религиозные воззрения Нила, – там окончательно сложились его взгляды на
внутреннюю и внешнюю сторону жизни христианского подвижника» (30, 66–67).
Преподобный Нил вернулся из этого долгого и трудного путешествия обогащенным
духовным знанием и с множеством переписанных им исихастских текстов. За эти годы он
усовершенствовался в греческом языке, так что мог читать в подлиннике Григория Синаита,
пресвитера Исихия, преподобного Никифора Афонского, Каллиста и Игнатия Ксанфопулов
и других учителей безмолвия и умно-сердечной молитвы. В Кирилло-Белозерском монастыре, куда вернулся Нил со своим учеником, была едва ли не самая богатая библиотека на
Руси. Монастырь имел хороших книгописцев, среди которых были настоятель монастыря
9
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
игумен Гурий (Тушин), преподобный Нил пребывал с ним в духовном общении, и монах
Герман Пустынник, составивший каталог монастырских книг.
Сотаинником и учеником Нила в это время был его спутник по паломничеству на православный Восток монах Иннокентий, также будущий преподобный, основатель пустыни в
Комельском лесу.
Они пытались в Кирилло-Белозерском монастыре вести внимательную безмолвную
жизнь, но здесь это если и удавалось, то с большим трудом. Настоятели, преемники преподобного Кирилла, превратили обитель в крупного землевладельца, и она так великолепно
обстроилась, что стала похожа на город. Множество забот легло на плечи монахов. Суете
не было конца. Миряне наполняли храмы. Дары текли со всех сторон. Богослужения были
весьма торжественны.
Преподобный Нил задумал вынести свое житие за стены монастыря, в близлежащий
лес. Благословение на это было дано, и вот, невдалеке от монастыря, возле Успенского холма,
появилась скромная избушка на две келлии, в которых поселились Нил и Иннокентий. Здесь
они повели жизнь по образу афонских скитов, занимаясь внутренним монашеским деланием, а по субботам и воскресеньям посещая монастырские богослужения. Вероятно уже
здесь преподобный начал трудиться над своим «Преданием о жительстве скитском». Он
хотел устроить такое житие, которое полностью совпадало бы с требованиями его совести.
Отшельничество и общежитие одинаково не годились для этого. Мысли его сосредоточились на определении условий, необходимых для создания скита. Близость многолюдного
монастыря мешала осуществить задуманное. Тогда (это было в 1486 году), Нил и Иннокентий отошли от обители на пятнадцать верст. Там, в глубине леса, в месте болотистом и не
очень веселом, куда дорога шла большей частью по гати (хворосту, наложенному на влажную почву), на берегу небольшой речки Соры 2 они поставили поклонный крест и построили
келлии. Как писал Нил: «Благодатию Божиею обретох место угодное моему разуму, занеже
мирской чади маловходно» (1, 3–4). Степан Петрович Шевырев, поэт и историк русской
литературы, совершил паломничество в северные монастыри в 1847 году: «Дико, пустынно
и мрачно то место, – писал он, – где Нилом был основан скит. Почва ровная, но болотистая,
кругом лес, более хвойный, чем лиственный… Трудно отыскать место более уединенное,
чем эта пустыня» (21, 155).
Сюда пришли ради подвига безмолвия еще несколько близких по духу преподобному
Нилу молодых монахов, о которых мы расскажем далее. Вскоре братия выстроила келлии и,
на некотором расстоянии от скита, деревянную церковь в честь Сретения Господня. Место
было низменное; они наносили под храм много земли, чтобы возвысить строения и устроить под церковью усыпальницу. Келлии, где иноки жили по двое, тоже были поставлены на
утрамбованных насыпях. Они стояли так, чтобы из одной келлии было видно не более одной
другой, и на расстоянии «вержения камня» (но так, чтобы слышен был голос). Дважды в
неделю скитяне сходились в храме на церковной службе. Никаких приношений от мирян не
принимали. Кормились трудами своих рук – разными поделиями у себя в келлиях, перепиской книг, работой на мельнице, которую поставили на реке Соре, сбором грибов и ягод.
В келлиях не должно было быть ничего, кроме нужных вещей, книг, икон, инструментов, письменных принадлежностей. Все – самое простое: «повсюду обретаемое и удобь
купуемое». Не было в скиту «трудников», никаких услужающих людей. Отсутствовали скот
и вообще всякая живность. В крайности (например, в болезни) разрешалось принимать
обыкновенную нищенскую милостыню.
Это был скит нестяжателей. Удивительно то, что среди сподвижников преподобного
почти не было монахов из простого народа, а более выходцы из боярского или княжеского
2
Сора впадает в Бородаву, а та в Шексну.
10
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
звания. Новых насельников принимали весьма редко и никого не постригали здесь (если
принимали, то только постриженных). Обязательным было требование к монаху – быть грамотным. Иначе как же мог бы он жить «по Божественным писанииям и по преданию святых
отец», как бы он мог «в писаниих Божественных поучатися» (8, 136).
Как у преподобного Сергия в начале его жития на горе Маковец, когда у него в деревянном храме были деревянные сосуды, а у иноков бедные льняные ризы и лапти, так и в
Нило-Сорском скиту поддерживались эта простота и непритязательность, которым Нил и
его сподвижники никогда не изменяли.
Скитская всенощная продолжалась всю ночь. После каждой кафизмы предлагалось
по три или четыре чтения из творений святых Отцов. Потом служилась утреня и все расходились по келлиям, чтобы собраться позже на Божественную литургию. На литургии пели
очень мало – только Трисвятую песнь, Аллилуия, Херувимскую и Достойно есть. Остальное
читалось нараспев. В храме не было ничего из серебра, тем более золота, но присутствовала
там великая благодать Божия. Лесные звери не боялись смиренных скитян и подходили к
самым келлиям. Зимой все заносил снег и едва можно было пробраться от большой дороги в
Нило-Сорский скит – семь верст по снежной целине. Летом вокруг келлий шумели веселой
листвой березы, а среди травы по берегам речки пестрело множество цветов.
Келлия Нила была возле ископанного им кладезя. Чем, кроме молитвы, занимался
преподобный? Об этом он писал одному из своих сотаинников (адресат неизвестен). Вот
отрывки этого послания в точном переводе графа М. В. Толстого: «Живя наедине, занимаюсь испытанием духовных писаний: прежде всего испытываю заповеди Господни и их толкования, и предания апостольские, потом жития и наставления святых Отцов. О всем том
размышляю и, что по рассужде нию моему нахожу богоугодного и полезного для души моей,
переписываю для себя. В этом – жизнь моя и дыхание. О немощи моей и лени возложил
упование на Бога и Пречистую Богородицу. Если что случается мне предпринимать, и если
не нахожу того в Писании, на время отлагаю в сторону, пока не найду. По своей воле и по
своему рассуждению не смею предпринимать что-нибудь…
Иные не хотят смиренно испытывать Священное Писание, не хотят даже слышать о
том, как следует жить, как будто Писание не для нас писано, не должно быть выполняемо
в наше время. Но истинным подвижникам и в древние времена, и в нынешние, и во все
века словеса Господни всегда будут словами чистыми, как очищенное серебро; заповеди
Господни для них дороже золота и камней драгоценных, слаще меда и сот» (6, 256–257).
Он трудился также над своим Скитским уставом и над трехтомным «Соборником»
житий святых, где стремился дать наиболее точный текст переведенных с греческого, а в
некоторых случаях с арабского, житий– это была кропотливая критическая и текстологическая работа (где на первом месте стояла, конечно, духовная назидательность).
Всю жизнь после выхода из Кирилло-Белозерcкого монастыря преподобный Нил провел в своем скиту, неохотно и ненадолго покидая его при какой-нибудь исключительно важной необходимости, например – для присутствия на церковных Соборах в Москве.
11
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
III. О ПАМЯТИ БОЖИЕЙ И ХРАНЕНИИ СЕРДЦА
Устав, или одно из его названий (в разных списках названия варьируются), – «Предание о жительстве Скитском преподобного Нила Сорского», был не только указателем распорядка скитской жизни, но, при своей краткости, емким и весьма подробным изложением
внутреннего монашеского делания. Это «Предание» усердно переписывалось в заволжских
монастырях, и Нил получил общерусскую известность как боговдохновенный старец, великий духовный наставник иноков-безмолвников.
В предисловии к Уставу выдержками из святых Отцов древности преподобный Нил
обосновывает важность и необходимость для монаха внутреннего духовного делания. А. Н.
Муравьев очень близко к тексту пересказывает основные положения этого вступления. Церковнославян ский текст Устава не для всякого легко доступен, но мы ниже все-таки не раз
обратимся к нему, чтобы дать читателю почувствовать благоухание церковной речи, одновременно и старинной и современной нам и близкой нашему сердцу.
«Преподобный Нил, – пишет Муравьев, – говорит сам в предисловии, что многие святые Отцы возвещали нам о делании сердечном, соблюдении помыслов и о хранении душевном, в различных беседах, какие внушены им были благодатию Божией, каждый по своему
разумению. Прежде всего научились они, от Самого Господа, очищать внутреннее своего
сосуда, ибо от сердца исходят помыслы злые, оскверняющие человека (см.: Мф. 23, 25; 25,
18), и уразумели, что подобает духом и истиною поклоняться Отцу (см.: Ин. 4, 24). Памятовали они и слово апостольское: Аще бо молюся языком (то есть устами), дух мой молится
(то есть глас мой), ум мой без плода есть… Помолюся духом, помолюся же и умом (1 Кор.
14, 14–15), и потому наипаче заботились о умной молитве, по заповеди того же Апостола:
хощу пять словес умом моим глаголати… нежели тмы словес языком (1 Кор. 14, 19).
После сих изречений Божественного Писания приводит преподобный Нил и свидетельства некоторых Отцов о сей умной молитве, начиная от святого отшельника Агафона,
который говорит в Патерике Скитском, что телесное делание есть только лист один; внутреннее же есть самый плод, а всякое древо, не приносящее плода доброго, посекается и в
огнь вметается. Вслед за тем другой великий подвижник и пустынник, святой Исаак Сирин,
сравнивает телесное делание, без духовного, с неплодными ложеснами и сосцами иссохшими, ибо без того мы не можем приблизиться к разумению Божества; а Филофей Синаит
повелевает молиться о таких иноках, которые по простоте не понимают мысленной брани
и потому нерадят о уме, и внушает им, чтобы в той мере, как они деятельно удаляются от
злых дел, также бы очищали и ум свой, который есть зрительная сила души.
Прежде бывшие Отцы, – продолжает Нил, их подражатель, – не только в пустынном
безмолвии соблюдали ум свой и обретали благодать бесстрастия и духовной чистоты, но
многие из них, обитавшие по городам в своих монастырях, как Симеон Новый Богослов
и блаженный его учитель Симеон Студит, жившие среди многолюдного Царьграда, просияли там как светила своими духовными дарованиями. Григорий Синаит, зная, что все святые обрели благодать Духа чрез исполнение заповедей, сперва чувственно, а потом духовно,
велит поучать трезвенности и безмолвию, которые суть охранение ума не для одних только
отшельников, но и для собравшихся в общежительной обители, ибо по замечанию Исихия,
Патриарха Иерусалимского: «Как невозможно жить без пищи и пития, так и без охранения
ума своего невозможно достигнуть духовного настроения души, если даже и понуждать себя
не согрешать страха ради будущих мук».
Симеон Новый Богослов опытно говорит, что многие приобрели сие светозарное делание посредством наставления и редко получали его прямо от Бога усилием подвига и теплотою веры, и что немалый подвиг обрести себе наставление не обольщающее нас, то есть
12
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
человека, стяжавшего опытное ведение и духовный путь Божественного Писания. Если же
не обрящется, то должен стараться почерпать оное прямо из сего Писания, по слову Евангельскому: испытайте Писаний, яко вы мните в них имети живот вечный (Ин. 5, 39).
Итак, вот и святые Отцы в свое время свидетельствовали, что и тогда уже трудно было
обрести нелестного наставника; ныне же, при духовном оскудении, это еще труднее для
любознательных. Отцы, подвизаясь телесно, в то же время и духовно возделывали виноград
своего сердца и, таким образом, очистив ум от страстей, обретали Господа и снискивали
разум духовный. Нам же, разжигаемым пламенем страстей, повелели почерпать воду живую
из источника Божест венного Писания, который может угасить опаляющие нас страсти и
наставить на разум истинный. Посему и я, многогрешный и неразумный, собрав нечто от
Святого Писания и то, что говорили нам святые Отцы, написал сие для напоминания самому
себе, чтобы я сам, нерадивый и ленивый, был делателем сих, потому что доселе был пуст
от всякой добродетели духовной и телесной и, как некий раб, был куплен неподобающими
страстями, во всем себя покорив греху. Все сие собрал я не в благодушии своего здравия
и не пользуясь тишиною бесстрастия, но связанный сам узами страстной болезни, и не от
себя, но от Святого Писания, извлекая малое из многого, как пес, питающийся от крупиц,
падающих с трапезы словесной господ своих (см.: Мф. 15, 27), блаженных Отцов, дабы хотя
несколько быть их подражателем» (19. 296–299).
В самом Уставе одиннадцать Слов (или глав). В первом говорится о борьбе с помыслами. «Различна убо на нас борьба мысленныя брани, победы и побеждения, рекоша Отцы:
прежде прилог, таже сочетание, потом сложение, таже пленение и потом страсть,» – пишет
преподобный Нил (1, 73).
Прилог – по словам святых Отцов, Иоанна Лествичника и Филофея Синаита, а также
многих других, простой помысл, который вносится нам в сердце и объявляется уму. Григорий Синаит глаголет, что прилог есть напоминовение от врага, как бы говорящего: «Сделай
то или это». Так и Самому Христу он некогда дерзнул предложить: Рцы, яко да камение сие
хлебы будут (Мф. 4, 3). Этот простой помысл не заслуживает ни похвалы, ни укора и безгрешен, так как не зависит от нас. Невозможно человеку быть без прилога от врага. Симеон
Новый Богослов говорит, что дьявол со своими бесами получил доступ к душе человека в
то время, как из-за непослушания он изгнан был из Рая. С тех пор разум человека сделался
неустойчив. Дело совершенных в духовной борьбе пребывать непоколебимыми умом при
нападениях врага, но и с ними бывают временные колебания.
Сочетание – некое тайное вражеское слово, на которое ум обратил внимание и рассматривает его (собеседует с ним). Если оно не отвергнуто сразу (не отсечено), то враг начинает
налагать на сердце страстное помышление, но и здесь можно преложить его на благое. Каким
же средством сделать это? – задается вопросом Нил. – «Мы о том скажем впоследствии».
Сложение – «приклонение сластное души к явльшемуся помыслу или образу бываемое. Се же есть, егда кто представляемые от врага помыслы или образы приемля и с ними
глаголя мысленне» (1, 75), – согласится с ними, как бы одобрит их. Святые Отцы говорят, что
если кто приял от Господа помощь отгонять лукавые помыслы, но нерадит об этом, то оно
уже не безгрешно. Если же кто немощен и сколько-нибудь собеседовал с помыслом, но потом
раскается и исповедуется перед Господом с чувством сокрушения, то Бог прощает ему «ради
милости Своея, за немощь его». Корень ума его утвержден на том, чтобы не согрешать. Если
же кто приемлет вражеский помысл и соглашается с ним, и уже не борется против внушаемой страсти, и даже готов исполнить делом предлагаемое, то, хотя бы и помешали этому делу
какие-нибудь препятствия, – это уже тяжкое падение и подлежит прещениям церковным.
Пленение – повреждение доброго устроения ума, когда он, как бы волнами во время
бури носимый, не может достигнуть мирного пристанища и то пленяется лукавыми помыслами, то возвращается в себя. Это случается от многой молвы и празднословия. Более гре13
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
ховно, когда такое пленение происходит во время молитвы, так как во время молитвы подобает к Богу ум собирать и мыслей всяческих отвращаться. Если же не во время молитвы
и о «нуждных потребах яже в житии», то это безгрешно, ибо и святые вынуждены бывали
заботиться о житейских потребах. Но и тогда необходимо отстранять все мысли, что не по
Богу. От лукавых же мыслей нужно отстраняться всегда.
Страсть – то состояние души, когда нечистый помысл долгое время гнездится в ней,
непрестанно обуревая ее страстными мыслями, которые утвердились в ней от частого с ними
соглашения, собеседования, и душа волею или неволею побеждается ими. Это требует покаяния, чтобы избавиться от такой страсти, или подлежит будущей муке – не ради борьбы, а
ради нераскаяния («будущей муце подлежит непокаяния ради, а не брани»). «Якоже речем
о блудной страсти: аще кто борим страстию к коему лицу, подобает всячески удаляться от
него… Во всех бо сих аще не сохранится кто, сей совершает страсть и любодействует помыслы в сердце своем, рекоша Отцы: сам в себе пещь страстем запаляет, яко звери вводя лукавыя помыслы» (1, 80).
Во втором слове («О борении нашем еже к предреченным…») преподобный Нил
пишет, каким образом надо противиться дьявольским искушениям («Памятью Божиею и
хранением сердца, сиречь молитвою и безмолвием земным») и о тех дарованиях, которыми
Господь просвещает Своих угодников. Лукавым помыслам нужно сопротивляться сколько
есть силы. Святой Петр Дамаскин считает достойным мук то согрешение когда оно совершается на самом деле; «крепце же борющимся и не изнемогающим в зельнем ратовании
вражии, светлейшии соплетаются венцы» (1, 81). Разумное и искусное борение, глаголют
Отцы, есть отсечение помысла при его начале, когда он находится еще в виде прилога – при
непрестанной молитве: тем отсекается все дальнейшее развитие помысла.
Нил Синайский советует поставить ум свой во время молитвы глух и нем, а Исихий
Иерусалимский – отсекать и по видимости благой помысл, так как за ним последует и лукавый, как испытано святыми. Лучше «молчати мыслию и от мнящихся помысл десных, и
зрети присно во глубину сердечную, и глаголати: Господи Иисусе Христе Сыне Божий,
помилуй мя, – иногда всю молитву эту; иногда же половину ее, то есть сокращая так: Господи Иисусе Христе, помилуй мя; а потом с таковым изменением: Сыне Божий, помилуй
мя, что удобнее для новоначальных, говорит Григорий Синаит… Прилагают же ныне Отцы
в молитве, егда кто изречет: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя, – абие слово:
грешнаго. И сие приятно есть Богу, наипаче же прилично нам грешным. И тако глаголи прилежно, аще стоя или седя, или лежа, и ум в сердце затворяя, и дыхание держа елико мощно, да
не часто дышиши, яко глаголет Симеон Новый Богослов. Григорий же Синаит рече: призывай Господа Иисуса желательне и терпеливне, и пождательне, отвращаяся всех помысл» (1,
82–83). Синаит ведал опытно, что нам невозможно самим победить лукавые помыслы, если
Бог не удержит ума. Призывай Господа Иисуса часто, и отбегут они, гонимые Божественным Именем.
Иоанн Златоуст предлагает такое разделение делать в течение дня: час молиться, час
читать, час петь псалмы. А когда установится молитва – псалмы оставить. Не следует голосом возбуждать ум и нарушать его тишину. И наоборот: ослабевшему в молитве надобно
петь и заниматься чтением творений святых Отцов. Святой Григорий Синаит говорит, что не
во всех все совершенно, но и малое в великих не всегда мало, равно как и великое в малых
не всегда совершенно.
Святой Исаак Сирин пишет, что когда возникает неизреченная духовная радость, – она
«молитву от уст отсецает; престанут бо тогда, рече, уста и язык, и сердце, иже помыслом
хранитель, и ум, чувством кормчий, и мысль, скоролетящая птица и безстудная… и бывает в
непостижимых вещех, идеже не весть. И глаголет сие ужас и видение молитвы, а не молитву.
14
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
И не молитвою молится ум, но превыше молитвы бывает… и, по словеси Апостолову, аще
в теле или кроме тела, не весть» (1, 92–93).
«Мы же непотребнии, и мнозем грехом повиннии исполнени страстей, – говорит преподобный Нил, – того ради недостойно бы нам ни слышати таковых словес» (1, 98). Неужели
для нас уже все это невозможно и ненужно? Невозможно только не хотящим истинно покаяться и попещись о деле Божием, впадающим, по любви к миру, в разные страсти. А кто
исповедуется и старается заповеди Господни хранить, таковых благословляет Бог.
Блюсти сердце от помыслов и молиться советуют святые Отцы более ночью. Исаак
Сирин говорит, что «всяка молитва, юже приносиши в нощи, всех дневных деяний да будет
во очию твоею честнейши. Сладость бо, яже во дни даема постником, от света делания нощнаго истекает» (1, 101).
Третье Слово Устава преподобного Нила трактует о том, «како и чим укрепляется в
настоянии ратей мысленного подвига». Нил призывает в борьбе с лукавыми помыслами
не малодушествовать и не унывать, но всегдашним покаянием и беспрестанною молитвою
побеждать их. «Аще и тысящу язв на всяк день приемлем от них; и положим в себе, никако
же не отступати живоноснаго сего делания даже и до смерти»… (1, 103). Бывают же и с теми,
кто в чистоте стоит, падения мысленные, а после них опять мир и помыслы целомудренные.
Повержен бывает подвижник, но вырывает знамя из рук бесовских и снова возносится душа
его. Не отчаивайся в падении и не возвышайся в благодати! «Помяни окаянство естества
своего, приведи на память в себе нечистыя помыслы… Кайся и укоряй себе. Разумей же, яко
сия вся промысл Божий наводит на ны, за еже смиритися нам» (1, 105). «Стояти в добродетелех не твое есть, но благодать то есть, носящая тя на дланех руку Своею, соблюдающи от
всех сопротивных» (1, 107).
В Слове четвертом преподобный Нил призывает инока к внимательному проведению
дня: восстав от сна, – прослави Бога, исповедуйся Ему и потом принимайся за молитву,
пение, чтение, рукоделие, а если есть, и за работу какую-нибудь. Если случится с кем побеседовать, хранись от осуждения, спора и празднословия. Пища и питие да будут также со
страхом Божиим. Тоже и сон, который есть образ сна вечного, то есть смерти. Здоровое тело
следует утомлять постом и бдением, поклонами и трудом. Немощной же делает все по своей
силе. Но о молитве не могут нерадеть ни тот, ни другой, также и в сильной болезни сущий.
К ближним по заповеди Господней должно любовь иметь и доказывать ее словами и делами,
если близ нас обретаются, с соблюдением и любви к Богу, угождая им ко благому, в смирении, не помня зла.
Восемь главных помыслов, от которых рождаются все прочие, преподобный Нил описывает в пятом Слове. Он располагает их в порядке значимости, начиная с «обдержательного» (главного): 1) чревообъястный; 2) блудный; 3) сребролюбный; 4) гневный; 5) печальный; 6) уныния; 7) тщеславный; 8) гордостный. Когда помысл чревообъядения начинает
упорно напоминать о разных брашнах – и не вовремя, и не в меру, следует вспомнить глагол Господа: Да не отягчают сердца ваша объядением и пиянством (Лк. 21, 34). А затем
припомнить и реченное многими Отцами, что эта страсть корень всякому злу и всего более
блуду. И Адам, коснувшись неповеленной снеди, утратил рай и всему роду человеческому
навел смерть.
Пищи нужно принимать лишь такое количество, которое необходимо для поддержания
телесных сил. А это не у всех одинаково: «понеже разнство велие имут телеса в крепости,
яко медь и железо от воска» (1, 117). Если случится пресытиться – надо укорить себя. Из
пищи, находящейся на трапезе, нужно брать понемногу от каждого блюда, не избирая чегонибудь одного, – так возношения избегнем и доброго творения Божия не возгнушаемся. Но
если кому что вредно из пищи, пусть не понуждает себя на его принятие. «Аще бо удержиши
15
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
чрево, внидеши в рай, – глаголет Василий Великий, – аще ли не удержиши, будеши смерти
изнурение» (1, 120).
«Лют зело» блудный помысл. Враг всячески тщится осквернить совесть нашу и особенно перед причастием Святых Христовых Тайн. Помни, что дал обет пребывать в целомудрии и чистоте. «Целомудрие же и чистота не внешнее точию житие, но потаенный сердца
человек, егда чист бывает от скверных помысл: се есть пред Богом многочестно и возлюбленно» (1, 121). Падением именуют Отцы состояние инока, который «на дело приидет» (осуществит), – его «по скончании вещи» тот же бес подвигает к отчаянью. А если еще
кто увидит – «не добрее ли изволим умрети, нежели обрестися в студе сем?» (1, 122). Святые отцы советуют при нападении блудного помысла читать 62-й псалом («Боже, в помощь
мою вонми…»), призывать на помощь мученицу Фомаиду, целомудрия ради убиенную, и
так просить: «Боже, за молитвы мученицы Фомаиды помо зи ми!» Не надейся на свои силы
и, руки воздев, вопи: «Ты силен еси, Господи, и Твой есть подвиг, Ты и ратуй и победи в том,
Господи, за нас!» (1, 124) Вышнего силою – невидимой помощью – зло побеждается. Избегай неподобных бесед и зрения лиц «доброзрачных». Господь не оставит, ибо, как сказал
Василий Великий: «Ничтоже бо нужнее души твоея, еяже ради Христос умре и воскресе» (1,
126).
От маловерия и неразумия, – говорит преподобный Нил, – возникает и недуг сребролюбия. Он легко побеждается теми, которые со страхом Божиим внимают себе и искренне
желают спастись. Но если он укрепится в душе, то может привести в страшные падения –
в безве рие и даже идолопоклонство. Отцы говорят, что собирающие богатство на него и
уповают, а не на Бога. Другими страстями бесы могут и не тревожить такого человека, – этой
одной достаточно для погубления души. Истинное одоление страсти сребролюбия заключается не только в том, чтобы не иметь богатства (или даже просто лишних вещей), но в том,
чтобы и не желать его.
Тех, кто не помнит и не исполняет слов Писания, реченного Господом глагола: Аще не
отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешений их (Мф. 18, 35) – ни Отец
ваш, иже есть на небесех, отпустит вам согрешений ваших (Мк. 11, 26), – тот впадает в
страсть гневную, – держит злопамятство и злом воздает оскорбившему его. «Речено есть
от Отец: “Гневливый аще и мертвеца воскресит, молитва его не приятна есть”». Победить
можно гневный помысл, если молиться за оскорбившего брата. Как повелел Авва Дорофей,
молиться надо так: «Помози, Господи, брату моему и за молитвы его помилуй и меня грешнаго!» Сколько пострадал Господь от иудеев нас ради грешных, и не только не прогневался
на них, но молился, глаголя: Отче, отпусти им, не ведят бо что творят (Лк. 23, 34). И все
святые Отцы шествовали тем же путем и обрели благодать.
Помысл печали может навести на душу отчаяние. Это бывает от некоторых тяжелых
для нас поворотов нашей жизни. Но, хотя и кажутся нам некие события неполезными – их
польза обнаружится впоследствии, так как ничего с нами не происходит без воли Божией.
Поэтому за все нужно благодарить Господа. Исаак Сирин говорит: «Уста присно благодарящия благословение приимут от Бога, и в сердце благодарящее впадает благодать» (1, 133).
Полезно скорбеть о грехе, но с надеждой благою и покаянием: нет греха, который может
победить человеколюбие Божие, но все прощает молящимся и кающимся. Скорбь по Богу
дает терпение и в болезнях. Но скорбь, наносимую бесами, нужно тщательно отгонять от
сердца.
Из помыслов, рассматриваемых Нилом Сорским, шестой – уныние. Когда укрепится
оно в душе, тяжкая борьба предстоит с ним. «Егда волны оныя жестокия возстанут на душу,
не мнит человек в той час избавление от сих прияти когда» (1, 135), и человек ждет еще
худшего, а еще, случается, вообразит, что оставил его Бог, не имеет попечения о нем. Такие
горькие минуты Господь попускал и великим святым, подвигая их к большему предстоя16
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
нию в добродетели. И вскоре утешал их. Знает подвижник, что верен Господь и не попустит искушения свыше нашей силы. В этом испытывается любовь инока к Богу. «Ничтоже
бо тако иноку венцы исходатайствует, якоже уныние, аще неослабно к Божественному деланию нудится», – сказал Иоанн Лествичник. В унынии по слову Варсануфия Великого, нужно
вопить: «Господи, виждь скорбь мою и помилуй мя! Боже, помози ми грешному!» И еще:
«Иди за мя сатано: Господу Богу моему поклонюся, и Тому единому послужу, и вся болезненная и скорбная с благодарением приемлю, яко от Него посланная на исцеление согрешением моим!» (1, 138–139). Никогда не оставляет Господь души без призрения Своего, – если
и попускает искушение, то по мере ее силы.
17
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
IV. О ПОМЫСЛАХ, ПАМЯТИ СМЕРТНОЙ И ПЛАЧЕ
Переходя к седьмому помыслу – тщеславия, – преподобный Нил говорит, что великой
борьбы и трезвения он требует, поскольку может «без успеяния сотворяти инока», примешавшись к любому делу, – «всеми ухищрениями крадет» (1, 141) он доброе и трудом духовным добытое. Чтобы не случилось такого, нужно избегать всех похвал человеческих, помня
слово, пророком Давидом реченное: Бог разсыпа кости человекоугодников (Пс. 52, 6). Смертною памятью можно отражать нападения бесстыдного тщеславия. Если же кто начнет нас
хвалить, или тщеславный помысл поселят в уме невидимые враги, то нужно не медля представить себе свои согрешения и тогда обрящемся недостойными никакого одобрения. «Аще
ли же, – говорит Никита Стифат, – злых содеянных несть в тебе, то заповедей совершение
помысли и обрящеши себя недостаточна, яко купель малу противу величества моря. И тако
всегда тщащеся, всячески хранимся от тщеславия» (1, 143). Если же часто соглашаемся с
тщеславными помыслами, то впадаем в гордыню, – «еже есть всем злым начало и конец» (1,
143). Это есть восьмой помысл – гордостный. Писание говорит: Бог гордым противится
(Притч. 3, 34), – мерзок есть пред Господом всяк высокосердый (Притч. 16, 5). «Имеяй убо
сопротивника Бога, и мерзок и нечист сый пред Ним, когда и в чем и где чает обрести кое
благо, и от кого помилован будет, и кто очистит его? Темже и глаголати о сих горестно есть.
Иже сими победивыйся, сам себе и бес, и ратник, и всегда погибель готову имеет в себе» (1,
144). А если оставляемы будем Богом, тогда как прах, как лист, будем возметаемы ветром, в
полное смятение приводимы дьяволом. Уразумевши это, лучше в смирении будем проходить
житие. «Грешнейша и худейша себе вменяти паче всех человек и сквернейша всех тварей…
самех бесов горша» (1, 145). Преподобный Нил как противоположные гордостному житию
перечисляет следующие необходимые для инока правила: избирать везде для себя последнее
место; носить «худейшие ризы»; черные и неприятные работы любить; первым кланяться
встреченному брату; пребывать в молчании и «не выситься в беседах»; «не любопрепирательну», то есть не спорливу быть в разговорах; не оставаться в праздности; не выставляться
вперед даже и с чем-нибудь хорошим. «Како льстишися умом, – пишет преподобный, – праведну себе именуя грешна и скверна, яко беса… Увы прельщения твоего и заблуждения;
о злобесне, псе нечисте и всескверне, во огнь и тму сих ради отсылаем!» (1, 147).
По разным причинам может поддаться помыслу гордости инок. Один оттого, что
хорошо поет (но это ему Бог дал), другой каким-нибудь искусным рукоделием. Иные кичатся
знатными родителями, славными сродниками, другие и сами были в миру богаты и знатны
или стали насельники богатого и многолюдного монастыря («от стяжаний сел и притяжений
многих имений»). На все это есть победа и молитва: «Господи и Владыко живота моего, дух
праздности уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми! Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему!»
Если мелькнет гордостный помысл, но инок тотчас покается – не осудит Господь. Осудится тот, кто помысл гордыни приемлет как годящийся ему и нужный и не вменит его в
лютейшего врага.
Далее в Уставе следует Слово шестое: «Общее о всех помыслах». Нет против них
помощи ни от кого, кроме Бога. Как призывает молиться преподобный Нил Синайский:
«Помилуй мя, Господи, не даждь погибнути ми! Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь!
Посрами, Господи, борющего мя беса! Упование мое!.. Борющего мя врага побори, Господи,
и обуревающие мя помыслы укроти тишиною Твоею, Слове Божий!» (1, 150). Или по образу
одного старца, который восклицал: «Отыди, окаянне!.. Прииди, Возлюбленне!» Слышал это
один брат и спросил старца, кого гнал и призывал он. Старец отвечал: «Злыя помыслы отго18
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
нях, и благия призывах!» Преподобный Нил заключает: «И аще нам ключимо есть се, сия
и сим подобная да глаголем» (1, 152).
Седьмое Слово Устава имеет подзаголовок: «О памяти смертней и Страшнем Суде како
поучатися в сих, да стяжем сия помыслы в сердцах наших». Святые Отцы говорят, что «зело
потребно» память смертную иметь и Страшного Суда. Преподобный Филофей Синаит и чин
некоторый этому полагает: «От утра, – говорит он, – памятью Божиею, сиречь молитвою и
хранением сердечным даже до времене ястия провождати; потом же, благодаривше Бога, о
смерти и о Суде пещися подобает. И убо тщащимся нам о сем, вящше всех подобает иметь
в себе Господень глагол, реченный: Безумне, в сию нощь душу твою истяжут от тебе (Лк.
12, 20)» (1, 153) Помнить нужно и слова Апостола: Приидет день Господень якоже тать
в нощи (1 Сол. 5, 2). Всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым (2 Кор. 5,
10). Сказал и Иоанн Лествичник: «Поминай последняя твоя и во веки не согрешиши». Все
святые это делание имели, замечает преподобный Нил. «Множицею бо смышляющее сия, и
собеседующее друг с другом о смерти, а внутрь сердца глаголы эти углубити и утвердити не
можем». Малодушествуем, отступаем… Но если из всех брашен самое нужное хлеб, также и
память смерти важнее прочих добродетелей. Невозможно голодному не вспомнить о хлебе,
а хотящему спастись – о смерти (1, 155) Одни, любящие житие века сего, на долготу дней
рассчитывающие, не доживали до старости. Многие внезапно похищены были смертью –
стоящие или сидящие, ядущие и пиющие… Те на дороге пали, а иные, желая поспать сном
кратким, уснули сном вечным. «Помянем Песнописца, о сем глаголюща: кая житейская пища
печали пребывает непричастна, или кая слава стоит на земли непреложно; вся сени немощнейша… И сице разумевше суету века сего, что мятемся всуе…». «Дым есть житие сие, пар,
персть и пепел», – глаголет святой Златоуст (1,157).
Разумевающе краткость нашей жизни, – говорит преподобный Нил, – попечемся о часе
смертном, не вдаваясь в молвы мира сего и в попечения неполезные. Аще и весь мир приобрящем, но во гроб вселимся, ничтоже от мира сего вземше, – ни красоты, ни славы, ни
власти, ни чести.
«Кий убо страх, братие, – пишет преподобный, – будет нам тогда, егда поставятся престоли и книги разгнутся, и Бог на Суде сядет со славою… Что сотворим тогда, иже во мнозех гресех повиннии человецы, егда услышим зовуща Его благословенных Отца в Царствие,
грешных же отсылающа в муку и от избранных отлучающа? И что убо отвещаем или речем
тогда, егда вся наша дела предстанут нам на обличение и вся наша тайная явлена будут… и
какой срам тогда обымет ны?.. И кто исповесть, братие, страх он и грозу втораго пришествия
Господня и Суда онаго страшного и неумытнаго… Того ради убоимся и ужаснемся» (1, 163–
164).
Это Слово преподобного Нила исполнено духовной силы, церковнославянская речь
совершенно понятна, и не нужно прибегать к переводу. «Увы, мрачная душе! – восклицает
Нил. – Приближилотися есть время от тела исхода! Доколе злых не отреваешися? Доколе
унынием слежиши? Что не помышляеши час смертный? Что не трепещеши Страшного
судища Спасова? Убо что отвещаеши или что отречеши? Се бо дела твоя предстоят обличающе тя и свидетельствующе на тя. Прочее, душе, дондеже время имаши, отступи от дел
срамных, имися за благое житие!.. Верою возопий, – согреших, Господи, согреших Ти зле!
Но вем благоутробно твое человеколюбие. Того ради припадаю и молюся Твоей благости, да
приидет на мя милость Твоя, яко смятеся душа моя и болезненна есть во исхождении своем
от окаянного моего и скверного телесе сего» (1, 164). Преподобный Нил использует здесь
слова молитв великомученика Евстратия и преподобной Макрины.
Святые Отцы заповедали плачем избавляться будущих мук. Но и тут все бывает по
естеству. Как сказал Иоанн Лествичник: «Видех убо малы капли яко кровь с болезнию изливаемыя, и видех источники (слез), без болезни текущия». Если нет слез, то глубокие сетова19
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
ния, печаль душевная и воздыхания заменят их. Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Благодать слез есть дарование Божие.
Святые Отцы согласно все пишут, что надо молить Бога об этом даре. Преподобный приводит целый ряд таких молитв – святого Андрея Критского, Патриарха Цареградского Германа,
Ефрема Сирина, Симеона Нового Богослова, Иоанна Дамаскина, – все это горячие прошения
о даровании «спасительных слез», «слез, очищающих мрак ума», «слез умиления», «слез
покаяния», «слез теплых». Иные приобретают слезы «от таинств смотрения и человеколюбия Господня», от чтения в житиях о подвигах святых, а кто – от Иисусовой молитвы или
других молитв, составленных святыми, от канонов и тропарей умилительных. Еще кто от
воспоминаний грехов своих, от смертной памяти и от многих других причин. Кто чем достиг
слез, тот того пусть и держится неотступно. Симеон Новый Богослов все добродетели называет воинами, а плач – их начальником.
«Егда же благодатию Божией сие дарование умножится в нас, – пишет преподобный
Нил, – тогда ратем облегчение бывает, и помыслом утишение, уму же яко обильная пища,
молитвы насыщающуся и веселящуся, источающейся из сердца сладости некоей неисповедимей и на все тело нападающей, и во всех удесех болезнь в сладость прелагающей. Се есть
утешение, от плача раждаемо, глаголет святый Исаак, по Господню словеси: комуждо по
благодати данней ему (Рим. 12, 6). В радости бывает человек тогда, не обретаемей в веце
сем» (1, 177–178).
Если сподобит нас Господь (говорит преподобный Нил в Слове девятом), благодатию
Своею обрести слезы, тогда нужно всячески храниться от духа гневного и других неподобных помыслов. Враг тщится смутить нас. Нил Постник глаголет: «Зело завидит бес человеку
молящуся и всякою кознию тщится возбранити того разум, непрестанно движа помышления вещей памятию и вся страсти воздвижа плотию, яко да запяти возможет доброму его
течению и еже к Богу шествию» (1, 180). Если бес не достигнет своего, тогда он немного
ослабит нападения, чтобы напасть и внезапно сокрушить. Стой, молящийся, мужественно,
храни плод свой! «Тако, Богу подающу силу, души наша в страсе Его сохраним, не попущающе от помыслов слабости уму разсыпатися» (1, 182).
Что такое «умертвие от всех»?(Это тема Слова десятого). Это великое монашеское
делание отсечения всяких посторонних попечений, дело прилежания к одному Божьему
делу. Василий Великий говорит, что начало чистоты душевной есть безмолвие. Дело же безмолвия – нерассеянная молитва. Если случается беседа – то лучше в подобное время и в
меру, и с благоговейными отцы и братиями. Иоанн Лествичник сказал, что «мал влас смущает око, и мало попечение потребляет безмолвие» (1, 186). Одно ненужное слово может
уничтожить внимание и потом, вставши на молитву, не обретешь уже того, что возлюбил.
Исаак Сирин глаголет: «Удалися от видения мира и отсецы беседы, и не восхощи восприяти по обычаю други в келлию свою, ниже во образе благости, разве единех, иже тебе единонравны и единодушны и сотаинники» (1, 187). Бывает, что и после благих бесед смущение охватывает душу, и они часто хранение ума растлевают. Иноку надо избегать всего, чем
нарушается его духовная свобода.
В одиннадцатом Слове преподобный Нил, как и во всем, опираясь на мнения святых
Отцов, предупреждает, что и доброе делание требует меры, что и его надо совершать с рассуждением. Он цитирует Писание: Время всяцей вещи под небесем (Еккл. 3, 1). И далее: «Время
безмолвию и время немятежной молве; время молитвы непрестанныя и время службы нелицемерныя… Время сеяти труды и время жати класы благодати неизреченныя». Варсануфий
Великий брату, прочитавшему в Отечнике, что хотящий спастись должен понести досаждения, поношения и бесчестия, и прочее – по подобию Господню – и так прийти на совершенное безмолвие, которое есть восшествие на крест (сиречь умерщвление от всех), – отвечает:
20
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
«Добре рекоша Отцы, и инако несть». Он же сказал, что если тщишися превзойти меру свою,
то и все, что имеешь, погубишь. Среднее держи, внимая воли Божией (1, 192–193).
Сильных и совершенных дело – наедине с бесами сражаться, и меч духовный, то есть
глагол Божий, на них поднимать. А немощные и новоначальные как в крепость бегут в благоговение и боязнь и брани отрекаются, не смея прежде времени ратовать с бесами, – и тем
спасаются от погибели.
«Нил Синайский и Даниил Скитский, – пишет преподобный, – ученики же имеша, и
инии мнози, якоже повествуется в житиях их. И повсюду обретается во святых писаниих
похваляемо, еже со единем или двема безмолвие, якоже и самовидцы быхом во Святей
горе Афонстей и в странах Царяграда… Аще обрящется кто духовен старец, имея ученика
единого или двух, аще имать потребу вогда и третьяго, и аще кий близ безмолвствует, в
подобно время приходяще, просвеща ются беседами духовными. Мы же новоначальнии и
неразумнии, един от другаго вразумляемся и подтверждаемся, яко писано есть: Брат от
брата помагаем, яко град тверд (Притч. 18, 19); и имеем учителя непрелестна – Богодухновенныя Писания. Того ради нам удобно зрится с верными братиями и единомудренными
в деле Божии, пребывания с единем или двема, да от Святых Писаний воли Божией научающеся, и аще кому Бог подаст вящше разумети, брат брата да назидает, и друг другу да помогаем, ратуеми от бесов, и стужаеми от страстей, якоже глаголет святый Ефрем, и тако благодатию Божиею на дела благая направляемся» (1, 197–198). В этом отрывке преподобный
описал те правила жития, которые, по образу древних, насадил он в своем Скиту.
В заключении – кратком Слове в конце Устава – преподобный напоминает, что все,
им написанное, основано на свидетельствах Божественных Писаний. «Аще же от сих кто
пользу обрящет, и о мне грешнем да помолится, да получу милость пред Богом» (1, 200).
21
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
V. ОБ УЧЕНИКАХ И СОТАИННИКАХ СТАРЦА
Митрополит Московский и Коломенский Макарий в «Истории Русской Церкви»
заключает анализ Устава Нила Сорского следующими выводами: «Преподобный Нил не
представил в нем, собственно, ничего нового: он почти ничего не говорит своего и от себя,
а постоянно приводит изречения древних святых Отцов и подвижников: Василия Великого,
Макария Великого, Иоанна Лествичника, Кассиана Римлянина, Симеона Нового Богослова,
Нила, Григория и Филофея Синайских Варсануфия, Никиты Стифата и многих других. Скажем более: своим Уставом преподобный Нил не привнес ничего нового и в Россию, в мир
русского монашества, потому что русские иноки давно уже знакомы были с творениями
исчисленных подвижников, перечитывали их и руководствовались ими в жизни. Заслуга
Нила только в том, что он собрал мысли Отцов о внутреннем подвижничестве, рассеянные
в их творениях, свел в одно стройное целое и для удобнейшего руководства предложил русским инокам в возможно сжатом виде… Написанный непосредственно для скитников, Устав
преподобного Нила весьма был пригоден и необходим и для подвизавшихся в общежительных монастырях. Потому-то известный ученик Нила – Иннокентий, основавший общежительный монастырь недалеко от Вологды, заповедал, чтобы там постоянно следовали Уставу
учителя его, старца Нила» (27, 249–250).
В Скиту Нила Сорского было не много насельников, – два-три, впоследствии около
десяти. Самое большое число называют – двенад цать. Из тогдашних скитян, а также учеников Нила, живших где-нибудь в других местах, нам известно несколько человек. Ближайший его ученик – преподобный Иннокентий Комельский, был, как мы уже отмечали, княжеского рода. Были и еще ученики Нила из княжеских родов: племянник Великого Князя
Василия Темного – Вассиан (Патрикеев); Кассиан Учемский (грек, князь Мангупский); Дионисий (Лупа, князь Звенигородский) и Нил (Полев), из дома князей Смоленских. Известны
также ученики Нила из насельников Кирилло-Белозерского монастыря – Герман Пустынник
(Подольный) и Гурий (Тушин), бывший недолгое время игуменом обители. Сохранилось
несколько посланий Нила к некоторым из этих лиц.
Рассказ об учениках старца прибавит немало штрихов к его духовному облику.
С Иннокентием (Охлябининым), сначала учеником, а потом и сотаинником, Нил
подвизался в Кирилло-Белозерском монастыре, откуда оба они, по благословению старца
Паисия (Ярославова) отправились на Восток, – десять лет они провели вместе в скитаниях
по греческим православным монастырям. Затем вместе поселились возле Успенского холма
близ Кирилло-Белозерской обители и через недолгое время основали Скит на реке Соре. В
Скиту Иннокентий находился до 1491 года, когда преподобный Нил сказал ему:
«Иди на Нурму: Бог тя имать прославити тамо и твоя обитель будет обща, а моя
пустыня будет как при животе моем, такожде и по смерти моей и братия по единому имут
жити в келлиях своих» (14, 383). Нурма – река в Комельском лесу близ Вологды. Там уже
были обители учеников преподобного Сергия – Павла Обнорского, Сильвестра Обнорского,
Сергия Нуромского. В этих обширных лесах были также монастыри и пустыни Корнилия
Комельского, Онуфрия и Авксентия Перцовских, Стефана Озерского и Арсения Комельского
(были там и пустынники, имена которых забыты). Иннокентий никак не ожидал такого поворота в своей судьбе, был смущен и огорчен благословением старца, много пролил слез, но
не возразил ни словом. Он собрался, простился с братией и направил свой путь в самую
глубину Комельского леса. Там нашел он пустынное место на речке Еде, притоке Нурмы,
где и поставил келлию, весьма убогую хижину. И стал в ней подвизаться в полном одиночестве. Преподобный Нил знал, кого он посылает на такую суровую жизнь… Питаясь тем,
что посылал Бог в этом лесу, Иннокентий молился и никого сюда не звал. Старец сказал, что
22
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
у него будет общежительная обитель. Иннокентий и ждал (ничего не предпринимая), когда
Сам Господь эту обитель созиждет.
«Недолго преподобному Иннокентию, – пишет автор его жития священник Иоанн
Верюжский, – привелось жить в пустынном уединении: мало-помалу один за другим стали
собираться к нему люди, желавшие разделить с ним пустыннические труды. Преподобный
всех принимал с любовью, как отец своих детей. Сначала они подвизались каждый в своей
келлии, по подобию Нилова Скита, но когда число подвизающихся умножилось, Иннокентий построил церковь во имя Ангела пустыни св. Иоанна Крестителя и завел самое строгое
общежитие. Преданный созерцательной жизни и заботившийся только о делании умом и
о достижении благ духовных, Иннокентий мало обращал внимания на мирские блага и на
потребности тела, всегда довольный тем, что имел, он ни у кого не выпрашивал ни сел, ни
вкладов – даже и на устройс тво храма. Он собственною жизнью подавал пример братии и
как знаток отеческих писаний, подобно учителю своему Нилу, любил назидать братию преимущественно их богомудрыми изречениями» (14, 383–384).
Тридцать лет преподобный Иннокентий был настоятелем монастыря. Скончался он в
1521 году, 19 марта. Мощи его были положены под спудом в монастырской Благовещенской
церкви.
Преподобный Иннокентий всю жизнь верен был учению своего старца, преподобного
Нила. Он пользовался в своем монастыре его Уставом, который не только переписал, но
снабдил и своими прибавлениями, с которыми он публикуется и ныне: «Надсловие», «Пристежение» и «Послесловие». Кроме того, Иннокентий написал тропарь, кондак и икос святому Нилу, которые были одобрены Церковью.
Тропарь (глас 4):
«Мирскаго жития отвергся, и мятежа житейского бегая, преподобне и богоносне отче
наш Ниле, не обленился еси собрати цветы райския от писаний отеческих, и в пустыню
вселився, процвел еси яко крин сельный: отнюдуже прешел еси и в небесные обители. Научи
и нас, честно почитающих тя, твоим царским путем шествовати, и молися о душах наших».
«Послесловие» к Уставу: «В изящных иночествующего, во времена сия явльшася, и
ревнителя бывша древних святых Отец преподобного Отца нашего старца Нила, иже на Беле
езере в Сорской Пустыне мужески трудолюбным подвигом подвизавшегося на диавола, чувственно же и мысленне, собранная им от писания Богодухновенных Отец 11 глав, духовною
мудростию, наипаче же от делания на спасение душам нашим. И от сих убо Богодухновенных и душеполезных его писаний разумно есть, яко делатель бысть добродетелен, и возделав я в вертограде сердца своего, отыде к любящему его Христу в лето 7016 3, месяца Маия
в 7 день, по Пасце в третию неделю, Святых Жен-Мироносиц. Нам же, яко некий залог и
вено, Богодухновенная и душеполезная писания остави, не скрыв таланта Христова, егоже
от потов и трудов притяжа, но всем жительством сим образ подаде подвизающимся о Христе
Иисусе. Ему же слава и держава, честь и поклонение со Отцем и со Святым Духом, ныне и
присно и во веки веков, аминь» (1, 201–202).
Учеником Нила Сорского был инок Вассиан (Патрикеев-Косой, князь Василий Иванович), который, живя в миру, никак не ожидал для себя монашеской участи. Потомок литовского князя Гедимина, он, как и отец его, принадлежал к самым знатным боярам и был не
только близок ко двору Великого Князя, но и в родстве с ним. Князья Патрикеевы занимали
высшие должности. Будущий инок выполнял дипломатические поручения и в качестве воеводы ходил с войском под Выборг во время русско-шведской войны 1495–1497 годов.
В последующие два года князья Патрикеевы, отец и сын, приняли участие в борьбе
московского боярства против супруги Великого Князя Ивана III Софии Фоминишны, гре3
От Сотворения мира, или 1508-й от Рождества Христова.
23
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
кини, – они не хотели видеть преемником Великого Князя ее сына, а стояли за его внука
Дмитрия, который был сыном его покойного сына. Юный Дмитрий при жизни деда и собственно им самим был провозглашен Великим Князем, и они вместе правили, и по смерти
Великого Князя должен был остаться на московском столе именно внук. Но вскоре Иван
III помирился с женой, Дмитрия постигла жестокая опала, а князьям Патрикеевым, стоявшим за него, грозила смертная казнь. Только благодаря заступничеству митрополита князь
их помиловал, но велел постричь в монахи и отправить в Кирилло-Белозерский монастырь.
Можно предположить, что Вассиан был и до пострига знаком с Нилом Сорским,
потому что, как мы увидим, его дальнейшая деятельность не могла так развиться на пустом
месте. Именно поэтому он недолго оставался в многолюдном монастыре, но построил себе
свой скит в том же лесу, где находился и Нил Сорский. Нил стал его наставником и духовным отцом. Вассиан принял Устав Нила всей душой и принцип нестяжания также, несмотря
на то, что поместья у Патрикеевых отняты не были. В течение почти десяти лет до кончины
старца Вассиан подвизался в посте и молитве.
Из посланий (писем) Нила Сорского к иноку Вассиану сохранилось одно, – ответ на
«вопрошение о помыслах». Старец укрепляет новоначального монаха, столь резко и вынужденно переменившего жизнь. «Тебе же возлюбив Бог, – пишет преподобный, – и изъяти от
мира сего, и постави тя в чину службы Своея милостью и строением Своим. Того ради должен еси попремногу благодарити милость Его и творити вся, елико по силе, к благоугождению Его и к спасению души своея, задняя мирская забывая, яко непотребна, к предним же
добродетелем простирайся яко животу вечному» (25, 136–137)» И далее: «И се разумей, еже
глаголю ти разум Божественных писаний, поведающь хотение благодеяний Божиих яко от
века святии, иже содеяше правду и получиша обетование, ходивше в путех добродетелей, –
не токмо беды и скорби претерпеша, но и крестом и смертью шествуема бе стезя их. И се
есть знамение любви Божия, еже скорби кому принесутся о делании правды. И сие глаголется дар Божий, Апостолу пишущу: “Се дано нам бысть от Бога, еже не токмо в Христа
веровати, но и еже о Нем страдати”. Сие бо сотворяет человека общника страстям Христовым и подобным святым, иже претерпеша скорби за имя Его. И не инако благодетельствует
Бог любящим Его, как только посылает искушения скорбей» (25, 138). Бывший князь твердо
и с живым чувством воспринял свой крест. Да и не мала была милость Божия, давшая ему
такого благодатного наставника.
В 1503 году был созван в Москве Церковный Собор, на котором отвергнуто было предложение присутствовавшего на нем преподобного Нила о запрещении монастырям владения вотчинами, о возвращении монашества к нестяжательному образу жизни. Сам Великий Князь был за то же – он считал, что огромные земельные владения, закреплен ные за
монастырями, должны быть переданы государству. Но и голос Великого Князя не устоял.
Инок-князь Вассиан выступил с полемичес кими сочинениями против «стяжателей», защищая идею старца Нила. Он призывал монахов «сел не держати, ни владети ими, но жити в
тишине и в безмолвии, питаяся своими руками» (9, 121). Начался многолетний спор его с
«иосифлянами», в котором, конечно, сам Нил не участвовал. Нил, осуществляя на деле со
своими сотаинниками принцип нестяжания, не осуждал (словесно и конкретно) никого, кто
вел иноческую жизнь по другим правилам. Но князь-инок, особенно после кончины своего
старца, продолжал критиковать стяжателей весьма резко.
Особенно острым было его «Слово ответно противу клевещущих истину Евангельскую и о иноческом житии и устроении церковном». Вассиан порицает формальное понимание иноческих обетов и требует, чтобы заповеди Христа соблюдались монахами, главное
– отказ от земных благ, самопожертвование… Он желает вернуть монашество к христианским началам первых веков. После кончины Великого Князя Ивана III (1505 г.) инок Вассиан вернулся в Москву. Он стал влиятельным человеком при Великом Князе Василии III.
24
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
Тогда по его совету митрополитом московским был поставлен игумен Симонова монастыря
Варлаам, нестяжатель. В 1518 году в Мо скву прибыл с Афона монах Максим Грек, в котором Вассиан нашел себе опору. Идея нестяжательства почти не имела успеха в монастырях
Москвы и вокруг нее. А когда Вассиан по поручению церковных властей отредактировал и
частично переписал «Кормчую» (главную книгу церковных законов и правил), стремясь в
ней утвердить ту же идею нестяжательства, (это было в 1531 году) то митрополит Даниил,
ученик преподобного Иосифа Волоцкого, обвинил его в ереси и пре дал церковному суду.
Князь-инок не сумел защититься и был послан под наблюдение в Иосифо-Волоколамский
монастырь, где в том же году скончался (см. 9, 120–123; 30, 91–95).
Другому своему ученику, преподобному Кассиану Учемскому, старец Нил писал: «От
древних лет вси угодившие Богу скорбьми и бедами и теснотами спасошася». К этому иноку
преподобный Нил обращался с редкими для него словами отеческой ласки: «Любимче мой».
Старец утешает Кассиана в перенесенных тем страданиях в его юности, утрате родины.
Когда (в 1453 году) турки овладели Царьградом, – знатный юноша Константин, князь Мангупский (будущий инок Кассиан), бежал в Италию потом в свите царевны Софии Фоминишны, племянницы последнего византийского императора, прибыл на Русь, где царевна
сочеталась браком с московским Великим Князем Иваном III. Все греки, прибывшие в
Москву с царевной, получили от князя богатые дары и поместья, а также высокие должности, но Константин сказал: «Господин Великий Князь! Отечество свое я оставил Господа
ради, а теперь желаю только того, что Бог даст».
Его назначили «владычным боярином» (то есть боярином при владыке) к Ростовскому архиепископу Иоасафу (в миру князь Оболенс кий). Константин жил здесь в тишине,
молитве, часто посещая церковные службы. В 1489 году архиепископ удалился на покой в
Ферапонтов монастырь, в котором был когда-то пострижен. Константин поселился с ним
здесь. Вскоре в тонком сне привиделся ему покойный настоятель этой обители преподобный
Мартиниан, который грозно приказал ему постричься в иночество. Пораженный Константин расска зал об этом архиепископу Иоасафу и просил причислить его к ангельскому чину,
что тот и исполнил и назвал его Кассианом.
В житии говорится, что «в это время преподобный Кассиан познакомился с преподобным Нилом Сорским, основателем скитского жития в Русской земле и, вероятно, руководился его наставлениями. Оба подвижника были дружны, проводили время вместе в душеспаситель ных беседах и впоследствии переписывались друг с другом» (41, 185).
Через какое-то время преподобный Кассиан основал свой монастырь на земле Угличского князя Андрея, брата московского Великого Князя Ивана III. Место это находится в
23-х верстах от Углича при впадении в Волгу речки Учмы. С двумя или тремя иноками он
поставил здесь крест, и они начали безмолвное житие в бедных хижинах. Молва о их святой
жизни дошла до Угличского князя, и он призвал к себе Кассиана. Он узнал его, так как видел
в Москве при дворе брата. Князь встретил бывшего князя с великим почетом и просил его
принять богатую милостыню на обустройство монастыря. «Я должен помогать тебе, – сказал он, – сколько в силах» (41,186).
Монастырь был построен, и братия умножилась. Кассиан отказался от игуменства,
поставив на эту должность одного из иноков. Потом были разные беды, и одна из них причинена была необыкновенно сильным разливом Волги, – он снес все монастырские строения. Князь Андрей, однако, поспешил на помощь, утешил братию, прислал своих мастеров,
и они восстановили обитель немного подальше от реки на возвышенном месте. В 1492 году
еще горе, едва ли не худшее: Великий Князь Иван III велел схватить своего брата, угличского князя Андрея и заточить в темницу вместе с двумя сыновьями. Препо добный Кассиан
прожил после этого еще двенадцать лет и скончался 2 октября 1504 года. Впоследствии он
25
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
прославился многочисленными чудесами. Канонизация его произошла в 1629 году. Память
его совершается 2 октября и 21 мая.
Какое-то время жили в Скиту у Нила Сорского еще два князя – Нил (Полев, Смоленский князь, в миру Никифор) и Дионисий (Лупа, Звенигородский князь, в миру Даниил). Оба
пришли к старцу из Иосифо-Волоколамского монастыря. Это было уже почти перед кончиной преподобного. После Нила в Скиту старчествовал его ученик Герман (Подольный).
Сведения об этих князьях-иноках противоречивы. По одним – они ушли в Заволжье против
воли своего настоятеля, Иосифа Волоцкого, по другим – посланы были туда именно им с
целью соглядатайства, тайного, под видом монахов-подвижников, нестяжате лей. В одном
из своих писем Нил (Полев) пишет: «И мы грубии потщихомся, какова наша сила, оставити
отечество и свою землю и вместо Египта вселитися в Белозерския страны, хотяще терпети
в незнаеме земле всякия скорби и беды от незнаемых человек» (8, 129).
После кончины преподобного Нила Сорского Дионисий (Лупа) и Нил (Полев) построили каждый свою пустыньку невдалеке от Нило-Сорской. По видимости они вели безмолвную жизнь, но, может быть, у них были другие цели. Несмотря на то, что в Заволжье быть
учеником Нила Сорского, пусть и недолго, считалось очень высоким и благодатным делом, –
обоих князей-иноков считали отлученными от Церкви. И вот по какому поводу. В 1507 году
Иосиф Волоцкий, находившийся со своим монастырем под властью новгородско го архиерея Серапиона, а также Волоцкого князя Федора, передался по своему почину под власть
московского Великого Князя Василия III и митрополита Симона. За это новгородский епископ отлучил Иосифа Волоцкого от Церкви, а московский митрополит в ответ на это низложил епископа Серапиона. Из-за этой истории среди заволжских монахов распространилось
мнение, что Иосиф Волоцкий и все его постриженники – отлучены от Церкви. Так считал и
последователь Нила Сорского игумен Герман (Подольный).
Нил (Полев) и Дионисий (Лупа) почувствовали от этого «зельную скорбь» и пытались
оправдаться. Нил (Полев) написал Герману (Подольному) послание, где защищал Иосифа
Волоцкого: «Отец наш игумен Иосиф, такоже и мы вси, его постриженици, благословени
и прощени от святых правил, потом же и от всего Собора русския митрополия такоже благословени и прощени» (8, 129). Тем не менее, известно, что эти иноки писали Иосифу
Волоцкому, что заволжские пустынники находятся в великой ереси. Доказательств у них не
было. Иосиф Волоцкий передал это письмо Великому Князю, а тот показал его Вассиану
(Патрикееву), который был тогда при его дворе. Вассиан легко оправдал заволжских монахов, и князь приказал сжечь пустыньки Дионисия (Лупы) и Нила (Полева), а их самих заточить в Кирилло-Белозерском монастыре. Там жили они под надзором «в велицей нужи и
скорби» (8, 130). В 1512 году им разрешено было возвратиться в Иосифо-Волоколамский
монастырь. Нил (Полев) ухитрился каким-то образом захватить и увезти с собой ценнейшие рукописные книги из Нило-Сорской пустыни среди них трехтомный «Соборник» руки
самого преподобного Нила (всего увезено было четырнадцать книг). Все книги сохранились в библиотеке Иосифо-Волоколамского монастыря и потом попали в другие библиотеки.
«Соборник» Нила Сорского, писанный его рукой, Господь чудесно сохранил для нас.
26
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
VI. О ЦЕРКОВНЫХ СОБОРАХ
И ОБЕТЕ НЕСТЯЖАНИЯ
Пятнадцатый век для Московского государства – время расцвета во всех отношениях.
Тут и значительное расширение границ (за счет русских уделов, относились ли они к России или тогдашней русской Литве), и укрепление Церкви. Умножались монастыри, которые несли в народ духовность и, как часть ее, книжную культуру. Строились великолепные
соборы. Покончено было с татарским хотя уже не игом, но все же давлением. Литва, немцы,
шведы – все почувствовали силу русского оружия. Москва – Третий Рим. Европа увидела,
что рядом с нею возникло мощное, богатое и глубоко самостоятельное и чуждое ей государство. Но не в ХV веке возникло неуемное желание папистов и вообще западных правителей переделать Россию, присоединить к своим владениям, забрать ее богатства. Способы
разрушения русского православного царства были не только военными. Так, в 1470-е годы
занесена была на Русь зараза ереси жидовствующих, тайных оскверни телей святынь, целью
которых было ниспровержение на Руси Православия. Это тайное движение вскоре приняло
в Новгороде и Москве угрожающие размеры. Но, милостив Господь, – разрушил Он козни
и этих «страшных» Своих врагов.
Начало новой ереси положил прибывший в Новгород откуда-то с юга странствующий
иудейский врач Схария. Он, действуя тайно, совратил в иудейство двух русских священников и затем еще множество людей. Им велено было держаться нового учения втайне, а явно
показывать себя христианами, продолжать церковное служение и даже порицать вслух всякие отступления от строгого Православия. Увидев, что дело пущено в ход и начало расти,
Схария и его помощники скрылись, покинули русские пределы. А ядовитые ростки дали
довольно значительные побеги. Их было нелегко разоблачить, так как клясться в своей верности Православию у них не считалось грехом. Всю эту историю мы здесь не будем описывать, – это явление сложное, много разных событий требуют множества страниц. Подробно
ересь жидовствующих описана, например, у Н. И. Костомарова в историческом очерке «Новгородский Архиепископ Геннадий», у митрополита Московского и Коломенского Макария
в 1-й части 4-й книги его «Истории Русской Церкви».
Новгородский архиепископ Геннадий раскрыл эту тайну и начал поиски и преследование еретиков. Многие из них, почуяв беду, бежали в Москву, где сумели на какое-то время
обосноваться, – им тайно помогал митрополит московский Зосима, бывший как раз тайным
жидовствующим. Он поставил в кремлевских Успенском и Архангельском соборах протопопами двух кощунников, иудействующих священников, которые, конечно, наружно выказывали всяческое благообразие. Два самых важных дьяка при Великом Князе – братья Федор и
Волк Курицыны – совратились в ересь. Все они вели тайную работу. Архиепископ Геннадий
рассылал грамоты в разные епархии к архиереям – Ростовскому, Суздальскому, Тверскому,
Пермскому и другим, убеждал их требовать немедленного созыва Церковного Собора. «От
явного еретика, – писал он, – человек бережется а от сих еретиков как уберечься, если они
зовутся христианами. Человеку разумному они не объявятся, а глупого как раз съедят» (28,
206).
Собор открылся 17 октября 1490 года в Москве. По проискам митрополита-еретика
Зосимы на Собор не позвали архиепископа Геннадия, хотя Собор был направлен именно
против новгородских еретиков. Обличенных еретиков, которых привезли в Москву для суда,
Собор отправил к архиепископу Геннадию в Новгород, и тот предал их жесточайшему наказанию. На этом Соборе были настоятели многих монастырей, священники и старцы, среди
них Паисий (Ярославов) и Нил Сорский. Известно, что главные жидовствующие тогда еще
27
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
не были открыты и предстояла большая борьба. Преподобный Иосиф Волоцкий в 1493 году
начал писать своего знаменитого «Просветителя» и открыто выступил с обличением митрополита Зосимы, называя его в послании к суздальскому епископу Нифонту «злобесным волком», «Иудой-предателем», «злодеем, какого не было между древними еретиками и отступниками» (29, 331). Зосима был свержен. Посажена была в темницу сноха Великого Князя
Ивана III Елена Стефановна, также бывшая опорой еретиков. Да и сам Великий Князь покаялся в том, что он «знал» о ереси, но долго не предпринимал ничего против нее.
В 1503 году был созван новый Собор, на котором председательствовал московский
митрополит Симон. Присутствовали среди прочих архиепископ Новгородский Геннадий,
Иосиф Волоцкий и старцы Паисий (Ярославов) и Нил Сорский. Великий Князь Иван III и
соправитель его сын Василий тоже были здесь. Обсуждались насущные церковные вопросы
– о «мзде» за поставление в священный сан (симонии); о том, чтобы чернецам и черницам
не жить в одном монастыре, и чтобы в женских монастырях служили не монахи, а «попыбельцы». В конце заседаний выступил преподобный Нил Сорский с вопросом о нестяжании.
На его стороне были заволжские монахи и сам Великий Князь Иван III.
«Нил Сорский… – писал митрополит Макарий, – и другие белозерские пустынники
начали выражать сожаление, что монастыри владеют землями и селами, и молили самодержца, всегда принимавшего их у себя с большим уважением за их строгую жизнь, чтобы
он о том помыслил. В числе этих белозерских пустынников находился и князь-старец Вассиан, который действительно имел свою пустынь на Белоозере, считался учеником преподобного Нила Сорского и нарочно приехал в Москву, дабы убедить Великого Князя отнять
у монастырей имения… На Соборе обнаружились два совершенно противоположных мнения. Одно отстаивали Нил Сорский и белозерские пустынники… Другое мнение выражали и
защищали настоятели двух знаменитых общежительных и весьма богатых вотчинами монастырей: Троице-Сергиева – Серапион и особенно Волоколамского – Иосиф» (27, 74–75).
Собор закончился тем, что вотчин у богатых монастырей не отобрали. И так оно осталось
на долгое будущее время.
О еретиках на Соборе 1503 года разговора не было. Но они, почувствовав по первому
Собору, что большие наказания им не грозят, что Великий Князь «блюдется» (остерегается)
казнить еретиков и, несмотря на то, что сам покаялся, еще не открывает тех, которых знает.
Преподобный Иосиф твердо стоял на том, что еретиков надо казнить, чему находил подтверждения в Священном Писании. Заволжские старцы и Нил Сорский не сочувствовали таким
кровавым делам, как отсечение головы, урезание языка, а также и сожжение. Они полагали,
что раскаявшихся еретиков надо принимать обратно в Церковь. Прочих заключать в монастырских темницах. Тайных, если они не распространя ют своей ереси, и не доискиваться.
Эти взгляды преподобного Нила и других старцев весьма энергично выражал князь-инок
Вас сиан, начавший после Соборов борьбу с Иосифом Волоцким.
Еретики не ожидали, что очень скоро их постигнет весьма суро вая кара. В декабре
1504 года был созван новый Собор, на котором председательствовал сам Великий Князь
Василий Иванович (его престарелый отец еще был жив, но передал правление сыну). Были,
наконец, открыты те еретики, которые находились близ Великого Князя. Собор уступил убеждениям Иосифа и вынес решение о казни еретиков. Дьяк Волк Курицын, Дмитрий Коноплев и Иван Максимов были 28 декабря сожжены в клетках на Москва-реке. Некрасу Рукавову урезали язык и отправили в Новгород, где сожгли его, архимандрита Касьяна с его
братом Ивашкой и многих других еретиков. Множество их было разослано по монастырям
или в тюрьмы. И все они были преданы церковному проклятию.
С жидовствующими было покончено, хотя какие-то следы этой ереси еще долго гнездились где-то в глубине народной жизни рядом с разными сектантскими устремлениями.
Страшные казни все-таки парализовали волю тех еретиков, которые еще не были открыты.
28
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
На первое место теперь вышел вопрос о нестяжании. Спор между двумя аскетическими
направлениями в русском монашестве разрастался. Он будет длиться не одно десятилетие после кончины преподобного Нила. В нем примет участие и новый соратник Вассиана
(Патрикеева) Максим Грек, который появится в Москве в 1518 году.
Преподобный Иосиф считал, что в монастыре на первом месте из монашеских обетов стоит святое послушание. И до мелочей размеренная жизнь монаха должна его вести к
этому послушанию. «Тут необходимо заметить, – пишет И. Смолич, – что взгляд Иосифа на
духовное окормление иноков коренным образом отличается от воззрений старцев. Старцы
тоже видят в послушании хорошее средство для воспитания новоначального инока, но они
используют его именно как средство и всегда стремятся к тому, чтобы в духовном руководстве учитывать своеобразие личности ученика, избегать шаблона в подходе к духовному совершенствованию иноков. Иосиф пренебрегал и духовными основами христианской
аскезы в целом, и основами монастырского наставничества в частности… Он воспитывает
инока не воздействием на его совесть, не доказательствами духовного достоинства аскезы,
а запугиванием непослушных» (30, 63).
Сам преподобный Нил не принимал участия в спорах. Он поставил вопрос, и не гденибудь, а на Церковном Соборе. А уж его последователи долгие годы продолжали полемику с «иосифлянами». «В то время как Нил исходил из чисто аскетических воззрений, которые к тому же основывались на канонических правилах Восточной Церкви, Иосиф руководствовался больше церковно-практическими соображениями» (30, 72). Иосиф Волоцкий
заботился о тесной связи церковных дел с государственными. Нил Сорский, наоборот, считал необходимым для Церкви иметь независимость. Но всегда было трудно оградить монашество от мира.
Своему давнему сотаиннику, книгописцу, который, как мы уже отмечали, одно время
был и настоятелем Кирилло-Белозерского монастыря, Гурию (Тушину) преподобный Нил
писал: «Не восхощи же прияти обычных другов беседы, иже мирская мудрствующих и
упражня ющихся в безсловесных попечениях – яже в прибытках монастырского богатства и
стяжания имений, яже мнится сия творити в образе благости и от неразумения Божественных писаний или от своих пристрастий, – добродетель мнят проходити. И ты, человече
Божий, таковым не приобщайся. Не подобает же и на таковых речми наскакати, ни поношати, ни укоряти, но – Богови оставляти сия: силен бо есть Бог исправити их» (25,140).
Характерен конец жития преподобного Петра Афонского, помещенного в Соборнике
преподобного Нила, где он говорит о том же: «Многостяжатели вместо нестяжателей именуеми, и земному богатству господие, а небеснаго богатства чужды. Но не буди кому от иже
неложно отрекшимся жития, в сопротивное заповедей ходити, но тесный путь и прискорбный предпочитати, неже пространный, и нищету паче богатства любити» (39, 259).
О личной вражде между Нилом Сорским и Иосифом Волоцким говорить не приходится. У них были разные представления о монастырской жизни, о казнях еретиков. Но вот,
например, «Сказание о новоявившейся ереси» Иосифа Волоцкого преподобный значительную часть собственноручно переписывает: два первых Слова, около двух третей седьмого,
далее целиком восьмое, девятое и десятое, – всего в «Просветителе», в его первом варианте,
одиннадцать Слов. Преподобный Нил никого не осуждал. Но от «угождения людям» предостерегал монашествующих очень твердо: «Еже хощеши убо избери: – писал он, – или о
истине пещися и умрети ея ради, да жив будеши вовеки, или яже суть на сласть человеком
творити и любим быти ими, Богом же ненавидимым быти» (21, 163).
Великий наш учитель безмолвия, нестяжания и умной молитвы Нил Сорский скончался семидесяти пяти лет 7 мая 1508 года по старому стилю в своем Скиту. Над его могилой
построен был храм святого Иоанна Предтечи. Смиренное завещание преподобного братия
не исполнили. Оно гласило: «Аз недостойный Нил, моих присных господий и братий, иже
29
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
суть моего нрава, молю: по скончании моем повергните тело мое в пустыни, да изъядят е
зверие и птицы: понеже согрешило есть Богу много и недостойно есть погребения. Аще ли
сице не сотворите, то ископавше ров на месте, идеже живем, со всяким безчестием погребите мя.
Бойтеся же слова, еже великий Арсений завеща учеником своим, глаголя: на суде стану
с вами, аще кому дадите тело мое. Тщание бо и мне было то, елико по силе моей, да не
сподоблен буду чести и славы века сего ни которыя, якоже в житии сем, тако и по смерти
моей. Молю же всех, да помолятся о души моей грешней и прощения прошу от всех, и от
мене прощение да будет: Бог да простит всех нас» (1, 201).
Об имуществе не было и речи, если не считать то, что отмечено в следующих строках
завещания: «Крест большой, что в нем камень Страстей Господних, тако и что писал есмь
книжки… И вещи Кириллова монастыря, что мне давали за любовь Божию, чье что есть,
тому и отдати, или нищим, или монастыря котораго» (20, 164).
Многие маленькие пустыни, скиты в Заволжье были уже в середине ХVI века разорены. Нило-Сорский Скит, однако, сохранился. Предвидя гонение на заволжских старцев,
князь-инок Вассиан убедил Великого Князя Василия III дать Нило-Сорской пустыни грамоту
«о неподсудно сти Пустыни власти епархиального архиерея» (27, 1, 98). Такая грамота была
дана 14 сентября 1526 года. Нило-Сорская пустынь стала подвластна московскому митрополиту.
Последующие настоятели Нило-Сорской пустыни не выполнили завета преподобного
о бедности относительно самого Скита: церкви Сретения Господня и Святого Предтечи
были разобраны, а на их месте воздвигнут был каменный трехпрестольный Тихвинской
иконы Божией Матери собор. Вместо деревянных келлий также возникли каменные. А. Н.
Муравьев пишет об этом в 1853 году: «Одна только уцелевшая деревянная ограда со смиренными башенками свидетельствует еще о прежней пустыни, какою она была до нынешнего
ее обновления» (19, 286). А ведь был уже пример: когда царь Иван Грозный, посетивший
Кирилло-Белозерский монастырь, прибыл в Нило-Сорскую пустынь и, увидев ее бедность,
решил поставить здесь каменный храм, ему во сне явился преподобный Нил и строго воспретил делать это и вообще украшать чем-либо излишним Скит. Упорные люди, спустя чуть
ли не три века, начали опять строить здесь храм из камня… Своды его обрушились ровно
над тем местом, где под спудом покоились мощи святого. Впрочем, вероятно, умолили преподобного: собор был достроен.
Деревянную церковь Предтечи, что была над могилой старца Нила, поставили возле
колодца, ископанного им. Там, рядом стояла ветхая келлия (на месте той, где жил преподобный). Здесь А. Н. Муравьев застал живущим одного из бывших настоятелей Скита, схимника, носящего имя преподобного Нила. Еще в XIX веке хранилась в Скиту власяница святого старца, как бывало в древности – весьма грубая и колючая (6, 268). Богомольцы, которые
шли через Кириллов в Соловки, заходили к преподобному Нилу. На болящих надевали власяницу и кто-то из них получал исцеление.
А. Н. Муравьев, когда посетил Скит в 1853 году, «с благоговей ной любовью приложился к надгробному лику великого труженика и паломника, обошедшего Восток». Это была
чудотворная икона старца Нила. «Чудесное предание сохраняется в обители о священном
лике, написанном на гробовой доске, – пишет Муравьев. – Преподобный изображен в одежде
схимнической, в благолепном покое посмертного созерцания, начатого им еще на земле» (19,
343–344).
История этой иконы необыкновенна. Один московский человек, может быть купец,
попал в плен к туркам, томился там многие годы и скорбел о семье. Он много молился, призывал на помощь всех святых. И вот как-то явился ему в тонком сне благообразный старец
и велел написать (заказать художнику) икону преподобного Нила, а ради этого обещал ему
30
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
скорое возвращение на родину. Пленник не знал ничего о святом Ниле, но стал молиться ему,
прося о помощи. Снова является ему старец и говорит, что Нил обретается в Белозер ских
пределах «за двенадцать поприщ от Кириллова монастыря». И опять стал человек призывать
святого Нила, чтобы явил он ему свой лик. В третью ночь опять является старец, оставляет
у его изголовья свиток с очертанием своего образа и говорит: «Возьми это и иди тотчас в
Русскую землю. Перед тобой будет идти звезда». Была глубокая ночь. Взяв немного хлеба
и свиток, пленник пустился в степь. До самого рассвета вела его вперед яркая звезда. На
рассвете услышал он позади конский топот. Это были турки, которые не заметили беглеца и
пронеслись мимо. Еще день и еще ночь он шел, сам не зная куда. И вот видит перед собой
неширокую, но быструю реку. Это был Донец. В это время показались и всадники – они увидели его и устремились к нему. А он положил свиток за пазуху, перекрес тился и бросился в
воду. Река быстро понесла его. Всадники, скача по берегу, начали стрелять в него из луков.
Бог хранил его – не попали ни разу. Река несла беглеца быстрее, чем кони его преследова
телей. Наконец, волны выбросили его на противоположный берег. Преследователей уже не
было видно. Он пошел дальше по степи.
Господь помог ему добраться до Москвы. Там он заказал иконописцу икону и передал
ему свиток. Икону же просил написать в размер гробовой доски. Затем созвал священников
и убогих на богатую трапезу, раздал обильную милостыню, а икону, когда она была, наконец,
написана, отправил в Нило-Сорский скит. Там ее положили в храме на раку преподобного.
Послал он в Скит также и многие дары, церковную утварь. От этой иконы по молитвам
преподобного тогда начали совершаться исцеления.
31
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
VII. О СОБОРНИКЕ ЖИТИЙ
МОЛЧАЛЬНИКОВ И ЧУДОТВОРЦЕВ
Последние двадцать лет своей жизни в Скиту преподобный Нил трудился над трехтомным «Соборником» житий святых православного Востока. Пользуясь разными греческими,
а иногда и арабскими источниками, он вырабатывал наиболее полное и достоверное житие
каждого избранного им святого. Это была классика древней аскетики. Жития «Соборника»
весьма пространны, в них присутствует и истори ческий фон. Преподобный Нил пишет просто, без «плетения словес», ясно, но живо, тепло, с ненавязчивой поучительностью. У него
прекрасный язык. Собственные его суждения (главным образом начала и концы) глубокомысленны при словесной ясности, интересны и обна руживают в авторе весьма образованного человека. Эти жития рассчитаны были на образованного читателя-монаха.
В «Предсловии» к первому тому преподобный пишет: «Божиею благодатию и Пречистый Богородицы помощью преписах жития святых преподобных Отец. Писах же с разных
списков, тщася обрести правая, и обретох в списках онех многа неисправлена, и елика возможна моему худому разуму, сия исправлях, а яже невозможна, сия оставлях, да имущии
разум больше нас, ти исправят неисправленная, и недостаточная наполнят. Аз же что написах, и аще кая обрящется в тех несогласна разуму истины, и аз о сих прощения прошу, а кто
имать сия преписовати или прочитати, да не преписует тако ни прочитает, но истинное да
пишет и глаголет, еже есть угодно Богу и полезно души, понеже и аз грешный тако хощу, и
не токмо еже зде написах, но и инде что писах и глаголах… Якоже мню заповеди ради любве
Божия и ближнего, да сих дивных Отец житиям внимающе, ревнители будем деланию их,
да с ними и живот вечный наследим. Аз бо аще и грешен и нерадив есмь и ничтоже благо
сотворих, но желаю много искренним спасения, се же есть истинная любовь к ближним, еже
воздвигнути им совесть к любви Божии, и творити заповеди Его по истинным Божественным писанием и по житию святых Отец, и тако спастись» (39, 37–38).
Нил Сорский как духовный писатель несомненно превосходит Пахомия Серба (Логофета), своего современника. Жития, написанные Пахомием, подчинены однообразной схеме
и вместо теплоты и простоты Нила у него «плетение словес», внеш нее искусство, которое приносило ущерб духовному содержанию житий. Оба писателя встречались в КириллоБелозерском монастыре, – в то время Пахомий послан был сюда Великим Князем Василием Васильевичем и митрополитом Феодосием для сбора сведений о житии преподобного
Кирилла Белозерского. Пахомий долго жил здесь, может быть, несколько лет. Он не только
собирал сведения, расспрашивая престарелых иноков, но и переписывал книги для монастырской библиотеки, работая в книгописне Гурия (Тушина). Там же трудился и Нил Сорский, владевший трудным искусством переписывания книг, происходило это до его ухода
в долгое паломничество на Афон и в Царьград. В Кирилло-Белозерском монастыре была
для того времени лучшая на Руси библиотека. Здесь, после Афона, начал писать преподобный Нил свой «Соборник», как он сказал в предисловии к житию св. Симеона Дивногорца
– «истину написующе простыми письмены».
В «Соборнике» представлены великие святые, жившие до X века на Востоке – в Греции, Сирии, на Афоне и на Святой Земле. Среди них – Симеон Столпник Дивногорец, Онуфрий Пустынник, Петр и Афанасий Афонские, Паисий, Иларион и Иоанникий Великие,
Феодор Студит, Савва Освященный, Иоанн Дамаскин, Павел Фивейский, Антоний, Евфимий и Арсений Великие, Исаакий Далматский и другие.
В житиях тех же святых у святителя Димитрия Ростовского и в тех, что на русском
языке составлены под руководством В. О. Ключевс кого, мы редко встретим такие разверну32
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
тые аскетические рассуждения, как в «Соборнике» Нила Сорского, который, кстати говоря,
на двадцать лет опередил Великие Минеи митрополита Макария. В свое время эта избранная
Минея преподобного Нила была известна монашествующим, ее переписывали (сохранились
списки ее), но, тем не менее, она оказалась забытой. В рукописных фондах разных библиотек сохранилось несколько экземпляров «Соборника», из них один – собственной руки Нила
Сорского, им занимаются ученые-палеографы. Т. П. Леннгрен выпустила небольшим тиражом научное издание всех трех томов «Соборника»(2000–2006). В церковной жизни это
издание – весьма значительное событие. Надеемся, что в скором времени творение Нила
Сорского придет и к монашествующим – преимущественно для них оно и было писано.
В предисловии к житию преподобного Феодора Студита Нил Сорский пишет: «Всем
убо сладок и всем любезен великий отец наш и исповедник Феодор, воздержанием и страданьми еже за благочестие возсияв светле, и в обоих сих изящен показася. Болми же полезен есть, иже иночьским житием хотящим жити» (40, 217). Предлагая инокам житие преподобного Иоанникия Великого, Нил пишет: «Мню быти и Великого отца Иоанникия житие,
вельми убо радостнейше и полезнейше и могуще довольно и ленивого зело воздвигнути к
добродетелей тщанию» (40, 59).
События и чудеса в житиях «Соборника» настраивают читателя на созерцательный
лад, на внимательное отношение к своей внутренней борьбе. Во всех житиях есть поучения
– одни от описыва емых святых, другие от самого «описателя». Вот, например, отрывок из
пространного слова Симеона Дивногорца к инокам: «Похвала чернецу, еже кротку и молчаливу быти, и глас умерен и слово доброчинно иметь… не возноситися, но последняго всех
себе мнети, и не возлюбити богата паче нища, – отринувый бо нища и возгнушався того
нищеты ради не примет дерзновения внити в чертог нетленного Жениха… Похвала бо есть
чернецу нестяжание злата и сребра, и прочих вещей, похвала чернецу – целомудрие души,
телесе» (39, 60–61).
Вот, например, показывает преподобный Нил один из старческих приемов воспитания
новоначальных иноков: «Сей убо премудрый врач (речь идет об Афанасии Афонском – м.
Л.), аще обреташа кого новоначальна в согрешение впадша, не потязаше того, яко неискусна
еще иночьскому житию, и не могуща пренести скорбь, но ниже паки оставляше того неисправлена на иного же некоего от разсудных старец, тяготу брата могуща носити, сего положь
согрешение, укоряше потязаше пред всеми глаголя: “Не стыдишися ли, старче, еще согрешая яко новоначальный? Уже состаревся в иночьском житии!” Добрый же тот старец, ведая
премудрость отца, исповедаше глаголя: “Ей, отче, согреших, прости мя”. Тогда согрешивший новоначальный, зря неповинного смирение, трепетен быв в своей совести, покланяшеся отцу и исповедаше согрешение свое со страхом и умилением. Отец же глаголаше ему:
“Не тебе ради запрещение прият старец, чадо, но за свое согреше ние, яко старец сей юношеское творит”… Сим убо премудрый два добра творил – новоначалнии исправляхуся терпением совершенных, совершеннии же тяготы немощных ношаху, и тако исполняли закон
Христа» (39, 347). Так, вслед за древними, поступали и русские старцы, например, преподобный Амвросий, старец Оптинский.
Видя, как мирские авторы прославляют своих героев, преподобный Нил в предисловии
к житию Илариона Великого пишет: «Христовою благодатию потщимся, духовные доблести преподобного сего мужа открывающе, аще бо Александр Македонский, царь, иже во
святем пророце Данииле поведаемый, иже паче всех царей, прежде того бывших возвеличився, на гроб Ахиллов пришед, и бранному его мужеству чудяся, рече: “Добро получил еси, о
юноше, паче многих сильных мужей, яко таковыми хвальными словесы от Омира и от инех
многих прему дрых бранное твое изрядное мужество поведается!” Кольми паче нам лепо
есть… честное и славное житие боголюбивого сего мужа поведати» (40. 79–80). Преподобный Нил пользовался, как и сам он сообщает, многими греческими источниками. Вероятно,
33
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
многое он собрал и привез из своего путешествия по православному Востоку, – там они вместе с Иннокентием имели возможность потрудиться в монастырских библиотеках, переписывая тексты, а кроме того они за это время освоили и греческий язык. Кажется, Нил Сорский учился и арабскому, так как его житие св. Иоанна Дамаскина переведено с этого языка.
Оно имеет следующее заключение: «Мы же сия написахом блаженному сему страдальцу,
Церкви красителю, истины известителю, догматов назнаменателю, таиннику пречудну, вразумителю неразумных… Отпусти же мя и прости, треблаженне, и молитвенник буди ми к
Богу теплейший и непрестанный понеже ти доброе сие приношение и дар сотворшу просто,
якоже возмогох, – сие аз обрет словесы аравийски ми лежаще, и от любви, еже к тебе, с
тщанием в сие дело произыдох, и, с прилежанием сочетавая, предайте, и елико по силе удобрих, благодати помагающи ми, ради молитв твоих и посещений, ихже ради и поклонника
мя сотвори Святыя Троицы, умна и невещественна, освященна и божественного желания
исполнена, и победителя страстей покажи, яко да с безстрастием из плоти исшед, с тобою
Богови предстану» (40, 357–358).
Насколько внимателен был преподобный Нил ко всем изменениям в жизни святых,
видно из жития преподобного Илариона Великого. Святой еще юношей прибыл в Египет к
Антонию Великому, который, прозревая его великое будущее, принял его. Вот текст Нила
Сорского, в котором говорится о весьма важном для Илариона событии (этого нет, во всяком
случае, в таком развернутом виде, в Житиях святителя Димитрия Ростовского, тем более в
Житиях святых на русском языке): «Огласив его, святый Антоний дал ему иноческий образ и
назначил ему время с собою пребыти: два месяца. Он же, сматряше опасно (внимательно. –
м. Л.) по ряду жития его, и виде чудныи и достохвальныи обычаи его, кроткое и тихое устроение его и вся, еже о Христе благая деяния его, како убо безпрестанно моляшеся, с тщанием
же и кротостью и совершенною любовью приимаше приходящую к нему братию братолюбивого ради устава, и утешающе сих, и наказоваше к благодеянию; прилежно же обращаше
к Богу приходящая к нему от неверных. Хотящих же иноческое житие прияти учаше нужному устрое нию. Никакая болезнь не могла разорити крепости его воздержания. Делая же
присно рукама, пояше и моляшеся безпрестанно. И сих всех (Иларион, – м. Л.) изрядно изуведев, разумеваше, яко образ есть благ хотящим ревновати житию его, любовию крепкою и
желанием теплейшим сия в себе соблюдаше и к сим себе обучаше. Процветающу же Великому Антонию обильне во всех Христовых благодатех, повсюду услышали о прехвальном
житии его. Мнози начаша приходити к нему, иже от различных недуг и от духов нечистых
стужаеми, и не дадяху ему (Антонию, – м. Л.) в безмолвии пребывати. Того ради восхоте
во внутреннюю пустыню вселитися. И призвав к себе блаженного Илариона, воздвизая того
усердие к деланиям добродетели, начат ему глаголати: “Чадо, возмогай благодатию Христовою, яко воин искусен, в трудех о благочестии. Воздержание крепце от всех злых до конца
имей. И благохвальные дела творя непрестанно, и о сих страдания добре претерпевай. Да
сим победы на врага сотворив, нетленен венец в Господне пришествие приимешь”. И сими
словесы и иными таковыми множайшими наказав и утвердив его, святый Антоний помолился о нем и повелел ему с некоею братиею в Палестину отыти» (40, 82–84).
В заключение своего очерка скажу, что преподобный Нил Сорский, уединенник и молчальник, видно, умолил Господа и по смерти остаться в тишине, в скромной полубезвестности. Но не может такой высокий светильник долго укрываться в тени. Видно, пришло
время воздать ему должное. Его духовное наследие живо. Это дивное отеческое наследие
не померкло от времени, наоборот – приобрело качество «первой необходимости» сегодня
в жизни монашества.
34
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
СТИХИРЫ НИЛУ СОРСКОМУ
Стихира на литии, глас 1-й.
Во благознаменитый день праздника нашего вострубим духовною трубою, духовно
радующеся и светло торжествующе всесвятую и всечестную память отца нашего, и любезно
воззовем ему, глаголюще: радуйся, пастырю и учителю наш и светило монашествующих
пресветлейшее, отче наш Ниле приснопамятне. Христу, Ему же усердно поработал еси, отче,
о нас прилежно молися, верою и любовию чтущих тя.
Стихира на стиховне, глас 6-й.
Ангельския премирныя силы твоему житию удивишася, преподобне, во плоти бо сый,
безплотныя враги победил еси, и постом и молитвами воскриляемь, вне мира и плоти богомысленно летая, края желаний достигл еси, радостно Христу взывая: благословен, пришедый спасти нас, Спасе наш, слава Тебе!
Стихира на хвалитех, глас 8-й.
О, преславного чудесе! В последних родех просия светило мона шествующих, Нил
премудрый отец наш, златоструйныя бо реки учений излия и одушевлен образ себе самаго
показа истинно монашествовати желающим, егоже молитвами, Христе, спаси души наша,
яко Един благоутробен.
КОНЕЦ И БОГУ СЛАВА!
35
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
ЛИТЕРАТУРА
1. Предание о жительстве скитском преподобного Нила Сорского. Служба и акафист
Нилу Сорскому. М.: «Правило веры». 1997 (репринт с издания 1852 года).
2. Жизнь и труды преподобного Нила Сорского, первого основа теля скитского жития
в России и его духовно-нравственные наставления о скитском пустынном жительстве. М.,
Изд. книго продавца И. А. Морозова. 1889.
3. Памятники древней письменности и искусства. Том СLХХIХ. (Здесь: Нила Сорского
предание и Устав со вступительной статьей М. С. Боровковой-Майковой.) СПб., 1912.
4. Христианское Чтение. СПб., 1877. Январь-февраль. (Здесь: Правдин А. А. Преподобный Нил Сорский и устав его о скитской жизни.)
5. Служба преподобному отцу нашему Нилу Сорскому, чудо творцу. М., 1870.
6. Троицкий Патерик (сост. гр. М. В. Толстой). Св. – Троицкая Сергиева Лавра. 1992
(репринт с изд. 1896 года).
7. Жития русских святых. Книга 2-я. Ново-Голутвин монастырь. 1994.
8. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2 (2-я половина ХIV—ХVI в.).
Часть 2. Л-Я, Л.: «Наука». 1989.
9. То же. Часть 1. А-К. Л.: «Наука». 1988.
10. Преподобный и богоносный отец наш Нил, подвижник Сорский, и Устав его о
скитской жизни, изложенный ректором Костромской Духовной Семинарии архимандритом
(ныне епископом) Иустином. Св. – Троицкая Сергиева Лавра. 1991 (репринт с издания 1913
года).
11. Иустин, архимандрит. Преподобный и богоносный отец наш Нил, подвижник Сорский. М., 1902.
12. Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Ч. 1. Преподобный Нил
Сорский. СПб., 1882.
13. Шевырев С. П. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь в 1847 году. М., 1850.
14. Верюжский Иоанн, священник. Исторические сказания о жизни святых, подвизавшихся в Вологодской епархии. Вологда. 1880.
15. Калестинов К. Великий старец: очерк жизни преподобного Нила Сорского. СПб.,
1907.
16. Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1974 года. М., 1975 (Здесь: Г.
М. Прохоров. Автографы Нила Сорского).
17. То же. Ежегодник 1976 года. (Здесь: Прохоров Г. М. Повесть о Нило-Сорском
ските).
18. Боровкова-Майкова М. Нил Сорский и Паисий Величковский. Оттиск из сборника
статей, посвященных С. Ф. Платонову. СПб., 1911.
19. Муравьев А. Н. Русская Фиваида на Севере. М., 1999.
20. Памятники Отечества. 1980. № 30. (Здесь: Бубнова В.: Дорогою к Нило-Сорской
пустыни.)
21. Федотов Г. П. Святые Древней Руси. Париж. 1985 (3-е изд.).
22. Хрущов И. Исследование о сочинениях Иосифа Санина, преподобного игумена
Волоцкого. 1868.
23. Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца ХV – начала
ХVI века. М.-Л., 1960.
24. Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.-Л., 1960.
25. Труды Отдела Древнерусской литературы ИРЛИ АН (Пушкинс кий Дом). Т. XXIХ.
Л., «Наука». 1974.
36
М. (Афанасьев). «Святой преподобный Нил Сорский»
26. Галактион, Архимандрит. Пастырство преподобного Нила Сорского. Канд. раб.
МДА. Св. – Троицкая Сергиева Лавра. 1980 (машинопись).
27. Макарий, митрополит. История Русской Церкви. Кн. 4 (1, 2). М., 1996.
28. Нечволодов А. Сказания о Русской земле. Часть III. М., «Сварог». 1997 (репринт
с издания 1913 года).
29. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Кн.
1 (Выпуски 1, 2, 3). М., «Книга». 1990.
30. Смолич И. К. Русское монашество (988– 1917). Жизнь и учение старцев. М.: «Правосл. энциклопедия», 1997.
31. Христианство. Энциклопедический словарь Брокгауз-Ефрон. Биографии. Т. 3.
1993.
33. То же. Т. 5. 1994.
34. Собрание писем святителя Игнатия Брянчанинова, епископа Кавказского и Черноморского. М.-СПб., 1995.
35. Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова. Т. 1. Аскетические опыты. СПб., 1905.
36. Архимандрит Лазарь (Абашидзе). Мучение любви. Келейные записки. Саратов.
2005.
37. Преподобный Паисий Величковский. Сборник. Русский на Афоне Свято-Пантелеимонов монастырь. М., 2004.
38. Добротолюбие в двух томах (на церковнославянском языке). Т. 1. М., 2001.
39. Лённгрен Т. П. «Соборник» Нила Сорского. Т. 1. М., 2000.
40. То же. Т. 2. М., 2002.
41. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней свт.
Димитрия Ростовского. Книга дополнительная первая. М., 1908 (репринт Оптиной Пустыни
1993 года).
37