М К .А. Киндинов ВОПРОСУ О РЕЛИГИОЗНОСТИ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО
advertisement
М.А. Киндинов К ВОПРОСУ О РЕЛИГИОЗНОСТИ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО История человечества знает много прославленных имен – полководцев, политиков, философов, но далеко не все они были цельными личностями. Так Демосфен был прекрасным оратором и тонким дипломатом, но довольно слабым политиком, любил свою родину, но продавал свои услуги ее врагам – персидским царям. Юлий Цезарь справедливо считается великим полководцем и реформатором, но он плохо разбирался в людях, не всегда был готов подавлять свои желания, что и привело, в конечном итоге к его гибели. Октавиан Август оказался плохим военачальником, но имел счастливое свойство находить талантливых помощников. Перечислять такие моменты можно бесконечно, но наша цель иная – Александр Македонский, успевший за короткую жизнь проявить себя в самых разных областях. Об Александре написаны тысячи книг, сняты более десятка фильмов, и во многих из них великий полководец предстает почти нашим современником – удачливым, талантливым, напористым и в меру нахальным прагматиком, вознамерившимся исключительно только силой оружия овладеть миром. Между тем, Александр был человеком своего времени и остро нуждался в постоянном контакте с миром античных богов. Без их знаков – явных и опосредованных, не было бы ни Восточного похода, ни великой империи. С богами греки и македонцы советовались, у богов спрашивали разрешение на битву, их благодарили за победу, богов боялись и с богами боролись. Александр верил богам с характерной для него энергией и безапелляционностью, но при этом стремился использовать их для достижения своих целей. Он не сомневался в том, что бессмертные, которых он безгранично любил, сделают для него все, о чем бы он не попросил. Он считал, что Асклепий спас его от смертельной болезни, Афина научила искусству ведения войны, Посейдон даровал успехи на море. Перед сражением при Иссе Александр «поднялся на вершину горы и при свете множества факелов принес по обычаю предков жертву богам – хранителям места» [1]. Результат этой битвы известен – Александр одержал великолепную победу, но она, по убеждению его современников, была невозможна без содействия небожителей. За успех Александр платил щедро и друзьям и богам. К последним он относился с почтением, но не с раболепием, ставя богов на одну ступеньку с собой, но не злоупотребляя этим. Однажды, после взятия Тира, он произнес фразу: «Аполлон – друг Александра», возможно, считая, что богу будет лестно такое сравнение. Примером благодарственной жертвы может служить жертвоприношение после окончания Индийского похода. Описание этого грандиозного события встречается у многих историков древности, в частности, у Курция Руфа и Диодора Сицилийского. «Решив положить конец своим походам, он, прежде всего, соорудил алтари 12 богам высотой в 50 локтей, затем велел обнести рвом пространство, втрое больше, чем то, которое занимал лагерь; ров выкопать шириной в 50 и высотой в 40 футов. Груды земли употреблены были на постройку высокой стены за рвом» [2]. Александр, как и прочие греки и македонцы, стремился узнать будущее посредством знамений. Наиболее точные толкования знамений давал жрец Аристандр, который, если верить свидетельствам древних историков, никогда не ошибался. Когда македонский царь выступил в поход, деревянная статуя Орфея покрылась потом и жрец заявил, что Александр совершит подвиги, заставив так певцов и сочинителей гимнов потеть и трудиться [3]. По статуе Ариобарзана – сатрапа Фригии, Аристандр предсказал победу Александра в битве при Гранике. Статуя сатрапа валялась перед храмом Афины и над ней летали птицы, предвещавшие македонцу доброе [4]. Опыт Аристандра помог Александру и при осаде финикийского города Тира: при разламывании хлеба заметили, что из него течет кровь. Это предзнаменование испугало царя, но Аристандр предсказал гибель города, что и произошло по прошествии определенного времени [5]. Важно, что знамения происходили перед каждым боем и перед каждой очередной победой Александра, на протяжении всего многолетнего похода. Более того, были предсказаны все его тяжелые ранения. Знамения богов сопровождали великого полководца даже в ходе битв. По многим источникам известно, что даже в разгар тяжелейшего сражения при Гавгамеллах над головой Александра парил орел: «Аристандр… ехал рядом с Александром; он указал на орла, поднявшегося над головой Александра и направившего свой полет прямо на врага» [6]. Вороны помогли полководцу и его армии выбраться из египетской пустыни и найти дорогу к храму бога Амона [7]; слетевшиеся отовсюду птицы склевали ячмень, которым Александр намечал границы будущей Александрии Египетской и указали так на будущее процветание этого города [8]. В представлении современников, успех Александра исходил от необъяснимых сил, стоящих выше человеческих. Историк Плутарх, живший в первом веке нашей эры, приписывал этот успех доблести Александра, укоряя при этом его удачу. Это не совсем так: удача и доблесть стоят в одной боевой линии и сражаются вместе ради одной цели. Безусловной удачей Александра была внезапная смерть Мемнона – талантливого персидского полководца, находившегося в расцвете сил и полного блистательных замыслов. Александр не случайно побаивался Мемнона: тот собрал флот, организовал персидскую армию, занял острова Эгейского моря, среди которых – Мителена, был крупным портом стратегическим пунктом и отрезал войско македонца от балканских полисов. Мемнон направил послов к грекам и те готовы были выступить против Александра единым фронтом с персами [9]. Если бы не поразительно своевременная смерть Мемнона, Восточный поход закончился бы для Александра полным крахом, так и не успев понастоящему начаться. Александр был человеком чрезвычайно удачливым и не случайно, что уже при жизни стали распространяться слухи об его божественном происхождении. Как всякий македонский царь и греческий аристократ, Александр считался потомком героя – сына смертного человека и бога. По линии матери Олимпиады его предком был царь Эпира Неоптолем, связанный прямыми кровными узами с легендарным Ахиллесом; благодаря отцу Филиппу Александр считался потомком самого Геракла [10]. Еще в юности царь стал подражать Гераклу и сохранил свою приверженность к нему до конца жизни, так что стал считать соперничество с Гераклом своей целью. В то же время, поговаривали, что отцом Александра является не Филипп, а сам Зевс или Амон, явившийся к Олимпиаде то ли в облике ее мужа, то ли в виде змеи. Олимпиада, провожая сына в поход, ему одному открыла тайну его рождения и настоятельно просила его не уронить величия своего происхождения. Другие источники, наоборот, рассказывают, что Олимпиада опровергала эти толки и восклицала нередко: «Когда же Александр перестанет оговаривать меня перед Герой?». Произошедшие в день рождения Александра события также предсказывали новорожденному великое будущее: Геростратом был подожжен храм Артемиды Эфесской и маги заявили, что «родилось проклятие для Азии», полководец Филиппа разбил иллирийцев, а его скакун одержал победу на Олимпийских играх [11]. Эти события и слухи не могли не сказаться на самооценке Александра, и уже перед началом великого похода он стал задумываться о своем происхождении. Сомнения были разрешены только в Египте, когда получив титул фараона, он узнал о своей божественной сути, мистическом рождении смертной матерью от бога Ра, и что именно поэтому стал он «повелителем земли и народов» [12]. Несколько позже египетский жрец из храма Амона в оазисе Сива, желая приветствовать Александра по-гречески, но не зная хорошо этого языка, вместо греческого «О пайдион!» («О, дитя!») выговорил «О пай Диос!» («О, сын Зевса!») [13]. Впрочем, в письме к матери Александр сообщил о неком данном ему богом тайном предсказании. Трудно сказать, безоговорочно ли верил Александр в свое божественное происхождение. Раненный стрелой и испытывая жестокие страдания, он нашел в себе силы пошутить: «Это, друзья, течет кровь, а не влага, какая струится у жителей неба счастливых» [14], и эта цитата из Гомера как будто бы показывает его скептическое отношение к слухам о божественной сути. В то же время, в письме к афинянам по поводу Самоса он ясно называет своим отцом бога. Плутарх полагает, что Александр «сам не верил в свое божественное происхождение и не чванился им, но лишь пользовался этим вымыслом для того, чтобы порабощать других» [15]. Безусловно, статус сына восточного бога освобождал Александра от гнета македонских демократических традиций и избавлял его от критики приближенных. В дальнейшем оказалось, что царь был склонен оценивать любовь, преданность и верность своих подчиненных в зависимости от того, насколько они признали его божественное происхождение. Известно также, что на предсказании бога Александр основывал свои притязания на мировое господство. Если до сих пор Александр еще ощущал некоторую неуверенность, то теперь он был убежден в справедливости своих дел. Анализируя источники, можно заметить, что после общения в египетском храме с богом Амоном решения и действия македонского полководца стали чрезвычайно рискованными, граничащими для обычного человека с безумием. Он клялся Амоном, молился этому богу, приносил ему жертвы, следовал его предписаниям и отправлял гонцов в Сиву, как только встречал трудности. Царь даже выразил желание быть погребенным в этом оазисе. Вряд ли мы можем полностью и во всем согласиться с Плутархом и вслед за ним утверждать, что истовая религиозность царя была показной: непосредственно перед своей смертью тяжело больной Александр рьяно приносил жертвы своему отцу – богу Амону и для этого его приходилось относить к жертвеннику на носилках [16]. Вскоре после его смерти людская молва объявила, что Александр, подобно божеству, вызвал свою смерть сам, отдав царские почести погребаемому другу Гефестиону: всем обитателям Азии он приказал загасить так называемый священный огонь, а персы делали это только при похоронах царей [17]. Безусловно, Александр во многом был прагматиком, но его прагматизм не входил в противоречие с верой в богов, предсказания и знамения. Мир богов был для Александра той реальностью, с которой следовало считаться. Литература 1. Квинт Курций Руф. История Александра Македонского. С приложением сочинения Диодора, Юстина, Плутарха об Александре / Квинт Курций Руф; пер. с древнегреч. К.А. Морозовой. – М.: Изд-во МГУ, 1993. – Кн.III.8.22. 2. Диодор. Историческая библиотека // Квинт Курций Руф. История Александра Македонского. С приложением сочинения Диодора, Юстина, Плутарха об Александре / Квинт Курций Руф; пер. с древнегреч. М.Е. Сергеенко. – М.: Изд-во МГУ, 1993. – Кн.XVII.95.1. 3. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т. – Т. 2. / Плутарх; пер. с древнегреч. М. Томашевской. – М.: Правда, 1987. – С. 374. 4. Диодор. Историческая библиотека.. – XVII.17. 5. Квинт Курций Руф. История Александра Македонского… - IV.2. 6. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т. – Т. 2. / Плутарх; пер. с древнегреч. М. Томашевской. – М.: Правда, 1987. – С. 396. 7. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т. – Т. 2. / Плутарх; пер. с древнегреч. М. Томашевской. – М.: Правда, 1987. – С.389. 8. Квинт Курций Руф. История Александра Македонского…- IV.8. 9. Шахермайр, Ф. Александр Македонский / Фриц Шахермайр; пер. с нем. М.Н. Ботвинника; отв. ред. А.А. Нейхардт. – М.: Наука, 1986. – С. 121-123. 10. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т. – Т. 2. / Плутарх; пер. с древнегреч. М. Томашевской. – М.: Правда, 1987. – С. 362-363. 11. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т. – Т. 2. / Плутарх; пер. с древнегреч. М. Томашевской. – М.: Правда, 1987. – С. 363-364. 12. Шахермайр, Ф. Александр Македонский / Фриц Шахермайр; пер. с нем. М.Н. Ботвинника; отв. ред. А.А. Нейхардт. – М.: Наука, 1986. – С. 152. 13. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т. – Т. 2. / Плутарх; пер. с древнегреч. М. Томашевской. – М.: Правда, 1987. – С. 389. 14. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т. – Т. 2. / Плутарх; пер. с древнегреч. М. Томашевской. – М.: Правда, 1987. – С. 390. 15. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2 т. – Т. 2. / Плутарх; пер. с древнегреч. М. Томашевской. – М.: Правда, 1987. – С. 390. 16. Арриан Флавий. Поход Александра / Арриан; пер. с древнегреч. М.Е. Сергеенко. – М.: Миф, 1993. – 25(2) 17. Диодор. Историческая библиотека.. – XVII.114.
