структурная, морфометрическая и иммуногистохимическая

Государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Тюменская государственная медицинская академия»
Министерства здравоохранения Российской Федерации
На правах рукописи
МАРКЕЛОВА ПОЛИНА ПАВЛОВНА
СТРУКТУРНАЯ, МОРФОМЕТРИЧЕСКАЯ И
ИММУНОГИСТОХИМИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
КОЖНОГО РЕГЕНЕРАТА И ИММУНОКОМПЕТЕНТНЫХ
ОРГАНОВ НА ФОНЕ ЛОКАЛЬНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ
ТЕМПЕРАТУРНОГО ФАКТОРА
(экспериментальное исследование)
03.03.04 – клеточная биология, цитология, гистология
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата биологических наук
Научный руководитель:
Доктор медицинских наук,
профессор Г.С. Соловьев
Тюмень, 2014.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ ………………………………………………………………...3
ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ ……………………………………......8
1.1.
Современные
представления
о
структурно-функциональной
характеристике кожи и ее дериватов …………………………………8
1.2.
Морфологическая
характеристика
процессов
репаративной
регенерации кожи ……………………………………………………..34
1.3. Динамика биологических потенций органов иммуногенеза на
стадиях репаративной регенерации кожи …………………………...38
1.4. Влияние температурного фактора на функциональную активность
иммунной системы и репаративные процессы ……………………..44
ГЛАВА 2. МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ …………….47
ГЛАВА 3. РЕЗУЛЬТАТЫ СОБСТВЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ……51
3.1. Динамика репаративного процесса кожных ран …………………..51
3.2. Состояние клеток генеративных слоев эпидермиса и дериватов
кожи на стадиях заживления дефекта кожи ……………………..58
3.3. Состояние компонентов дермы на стадиях заживления кожной
раны …………………………………………………………………..73
3.4.
Динамика
лабораторных
иммуноморфологических
животных
на
фоне
параметров
органов
формирования
кожного
регенерата ……………………………………………………………79
ГЛАВА
4.
ОБСУЖДЕНИЕ
РЕЗУЛЬТАТОВ
СОБСТВЕННЫХ
ИССЛЕДОВАНИЙ ……………………………………………………….94
ВЫВОДЫ ………………………………………………………………..109
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ ………………………………………………111
2
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования.
Несмотря на большое количество исследований, до настоящего времени
не существует четкого представления о ряде процессов, протекающих в ходе
репаративной регенерации (Ланичева А.Х. Семченко В.В., Степанов С.С.,
2010; Винник Ю.С. с соавт., 2011). Механизмы репарации неразрывно
связаны с воспалением и формируют с ним единую реакцию на повреждение
(Пальцев М.А., Аничков Н.М., 2001; Данилов Р.К., 2001, 2008; Нартайлакова
М.А., Пышкина С.А., Цирятьева С.Б., 2008; Молокова О. А., 2012; Горелова
М.В., Алексеев А.Г., Калинина О.В., Ноздрин В.И., 2012). Репаративная
регенерация
является
стереотипным
процессом,
однако
имеет
свои
особенности в различных органах и тканях, в том числе и при заживлении
кожных ран. Детальное исследование регенерации имеет не только
фундаментальную, но и клиническую направленность, так как является
основой для разработки оптимальных режимов и методов лечения (Ноздрин
В.И., 2006; Ноздрин В.И. и др., 2008).
Актуальность изучения вопросов регенерации ран кожного покрова
обусловлена высокими уровнями травм, особенно среди населения детского
возраста (Ахтямов С.Н., Бутов Ю.С., 2003). Наряду с традиционными
методами пластической, эстетической и реконструктивно-восстановительной
хирургии, в последние годы активно внедряются консервативные методики
контроля за активностью заживления дефектов органов на разных стадиях
репаративного процесса. В конечном итоге весь арсенал способов ускорения
трансформации биологического субстрата из состояния «болезнь» в
состояние «здоровье» направлен на достижение реституции пораженного
участка (Morelli J.G., 1998; Адаскевич В.П., 2000; Фенчин К.М., 2009).
В исследованиях ряда авторов (Черешнев В.А. и др, 2002; Бабаева А.Г.,
2009; Храмцова Ю.С. и др., 2012) установлено участие иммунной системы в
регуляции процессов физиологической и репаративной регенерации тканей и
органов. В этой связи представляет интерес поиск способов влияния на
3
процессы регенерации посредством воздействия на естественные механизмы
иммунной системы.
Одним из распространенных способов воздействия на иммунную
систему является воздействие температурного фактора (Суховей Ю.Г., 2006).
Цель исследования.
Выявить
особенности
структурных,
морфометрических
и
иммуногистохимических показателей заживления кожной раны, тимуса и
селезенки при локальном воздействии различных режимов температурного
фактора в эксперименте.
Задачи исследования.
1. Выявить динамику морфометрических параметров эпидермиса, сальной
железы, волоса и соединительнотканной основы регенерирующей кожи на
фоне температурной экспозиции.
2. Изучить состояние пролиферативной активности клеток генеративных
слоев эпидермиса (кератиноцитов) и дериватов кожи (себоцитов, клеток
корневых эпителиальных влагалищ волоса), содержание клеток Лангерганса
на стадиях заживления дефекта кожи на фоне температурной экспозиции.
3. Изучить состояние компонентов дермы на стадиях заживления кожной
раны на фоне температурной экспозиции.
4. Исследовать динамику морфометрических и иммуногистохимических
параметров
тимуса
и
селезенки
лабораторных
животных
на
фоне
формирования кожного регенерата и действия температурного фактора.
Научная новизна.
Впервые показано, что температурный фактор неоднозначно действует
на
процессы
репарации
кожной
раны:
ускорение
ранних
стадий
регенераторного процесса выявлено у мышей в условиях «холодового»
режима. Низкие температуры стимулируют образование грануляционной
4
ткани и способствуют ускорению процесса контракции краев раны. На
последующих
и
«холодового»
заключительных
фактора
стадиях
вызывает
эксперимента
замедление
действие
органотипической
дифференцировки эпителиальных и соединительнотканных компонентов
регенерата. Одной из особенностей соединительнотканного компонента
кожного регенерата при действии низких температур является увеличение
количества тучных клеток с явлениями дегрануляции в сосочковом слое
дермы.
При
холодовом
воздействии
не
прослеживатся
стадийность
изменений в тимусе, сохраняется структурно-функциональная стабильность
в дольках.
В режиме действия
органотипической
«теплового» фактора отмечено ускорение
дифференцировки
эпидермиса,
дериватов
кожи
и
формирование кожного регенерата на уровне реституции, выявлена
стадийность структурно-функциональных изменений в тимусе: начальному
периоду были характерны деструктивно-компенсаторные прогрессивные
процессы, восстановительному периоду – возвращению к исходному
состоянию.
Воздействие низких и повышенных температур вызывает уменьшение
размеров селезеночных телец и увеличение числа фагоцитирующих
макрофагов в красной пульпе селезенки.
Теоретическая и практическая значимость работы.
Разработана
экспериментальная
модель
для
изучения
влияния
дозированных температурных воздействий на ход регенераторных процессов
в кожных ранах.
Определены физиологические параметры (длительность, цикличность)
температурных режимов, способствующих ускорению закрытия дефекта и
органотипической регенерации кожного покрова. Повышенные температуры
(+42°С, длительностью воздействия 30 секунд в течение 5 дней)
обеспечивают ускорение клеточных, тканевотипических и органотипических
5
преобразований регенерата, создают условия для реституции кожи как
органа. При низких температурах (+8°С, длительностью воздействия 5
секунд в течение 5 дней) регенераторный процесс протекает замедленно и к
конечным стадиям эксперимента не обеспечивает реституции пораженного
участка кожи.
Проведенные исследования позволили расширить представления о
механизмах взаимодействия репаративного процесса и иммунной системой.
Установлено, что кратковременное температурное воздействие оказывает
влияние на иммунную систему на разных ее уровнях организации: от
иммунокомпетентных клеток в кожном регенерате до иммуноархитектоники
периферического органа (селезенки) и центрального органа (тимуса)
иммунной
системы
организма.
Активность процессов регенерации
коррелирует с состоянием органов иммунного ответа организма.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Кратковременные режимы температурного воздействия оказывают
влияние на течение репаративного процесса, полноту регенерации кожных
ран и состояние клеточных дифферонов иммунокомпетентных органов.
2. Дозированное холодовое воздействие на область раны ускоряет
эпителизацию, способствует закрытию дефекта, пролонгирует процессы
морфогенеза дериватов кожи, вызывает увеличение числа макрофагов и
уменьшение числа плазмоцитов в селезенке, не оказывает регистрируемого
влияния на состояние тимуса.
3.
Повышенные
температуры
стимулируют
органотипическую
дифференцировку эпителиального и соединительнотканного компонентов
регенерата, способствуют реституции пораженного участка, нарастанию
содержания
макрофагов
и
плазмоцитов
в
селезенке,
динамичным
преобразованиям коркового и мозгового вещества долек тимуса на стадиях
репарации.
6
Апробация работы.
Основные положения диссертационного исследования докладывались
и обсуждались на: II Всероссийской научно-практической конференции с
международным участием «Физиологические механизмы адаптации и
экология
человека»
(Тюмень,
2012);
47-й
Всероссийской
научной
конференции с международным участием студентов и молодых ученых
«Актуальные проблемы теоретической, экспериментальной, клинической
медицины и фармации» (Тюмень, 2013); VII терапевтическом форуме
«Актуальные вопросы диагностики и лечения наиболее распространенных
заболеваний внутренних органов» (Тюмень, 2013); Всероссийской научной
конференции
«Актуальные
проблемы
морфологии,
адаптагенеза
и
репаративных гистогенезов», посвященной памяти член корр. АМН СССР
профессора Ф.М. Лазаренко (Оренбург, 2013).
7
ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
1.1.
Современные
представления
о
структурно-функциональной
характеристике кожи и ее дериватов
Кожа является одним из самых крупных органов системы кожных
покровов.
В состав системы кожных покровов входят: кожа, волосы,
сальные, потовые, церуминозные, молочные и некоторые другие железы,
являющиеся производными либо сальных, либо потовых желез, либо
образованные их комбинацией (Мяделец О.Д., Адаскавич В.П., 2006).
Каждая из перечисленных частей кожного покрова имеет ярко выраженные
органные черты строения: состоит из нескольких (более одного) типов
тканей, имеет собственные кровеносную и лимфатическую циркуляторные
системы, специфические особенности роста и регенерации. Каждый орган
системы кожных покровов имеет свои уникальные черты строения и
специфические функции. И вместе с тем, как и любой другой системе
организма, в системе кожных покровов наблюдается четкое согласование
работы всех составляющих ее органов, их взаимодействие как в условиях
нормы, так и при патологии и адаптивных перестройках (Соколов В.Е.,
Женевская Р.П., 1988; Кошевенко Ю.Н., 2006).
Кожа состоит из трех слоев: наружного – эпидермиса (многослойного
плоского ороговевающего эпителия), среднего – двухслойной дермы и
внутреннего – гиподермы, находящихся в морфофункциональном единстве
(Чернух А.М., Фролов Е.П., 1982; Юрина Н.А., Радостина А.И., 1996; Шилов
В.Н., 2001).
Эпидермис состоит из пяти слоев клеток, отличающихся количеством
рядов,
формой,
и
цитологическими
характеристиками
базального,
шиповатого, зернистого, блестящего и рогового слоев (Афанасьев Ю.И.,
1996; Афанасьев Ю.И., Юрина Н.А., 1999; Шилов В.Н., 2001).
Область
соединения
эпидермиса
и
дермы
является
границей
соприкосновения двух разнородных по эмбриогенезу тканей и зоной с
выраженными
барьерными
функциями,
8
осуществляющей
обменные
процессы между эпидермисом, не имеющей кровоснабжения, и подлежащей
дермой. Однако роль базальной мембраны не сводится только к функциям
структурной опоры и избирательного барьера для различных соединений и
клеток. Она играет важную роль в регенерации эпидермиса. При
повреждении уцелевшая базальная мембрана направляет и стимулирует
продвижение
размножающихся
клеток,
обеспечивая
восстановление
исходной архитектуры эпидермиса (Пальцев М.А., Иванов А.А., 1995).
Непосредственно на базальной мембране лежат клетки, составляющие
базальный слой (stratum basale). Кератиноциты базального слоя - клетки
призматической
формы
функционально
находятся
в
состоянии
митотического процесса, что обеспечивает формирование вышележащих
слоев эпидермиса. Среди клеток базального слоя располагаются меланоциты,
отростчатые клетки Лангерганса и Грейнстейна и осязательные клетки
Меркеля. По мере продвижения кератиноцитов наружу, из базального слоя в
роговой, кератиноцит в процессе дифференцировки превращается в высоко
специализированную клетку и, в конечном счете, в роговую пластинку
(Eckert R., 1989).
Над базальным слоем располагается слой шиповатых эпидермоцитов,
состоящий из 3-8 рядов клеток – шиповатый слой (stratum spinosum).
Кератиноциты, находящиеся ближе к поверхности кожи, приобретают
ромбовидную уплощенную форму, а клетки, прилегающие к базальному
слою имеют цилиндрическую и кубическую форму. Для строения клеток
этого слоя характерно наличие множеств цитоплазматических выростов
(шипов или акантов) десмосомальной структуры (Traupe H., 1997). Эти
выросты обеспечивают соединение клеток, образованием между ними сети
каналов, по которым циркулирует межклеточная жидкость. Десмосомы и
тонофибриллы формируют внутренний каркас клеток. В шиповатом слое, как
и в базальном, находятся клетки Лангерганса, осуществляющие вместе с
кератиноцитами защитную, иммунную функцию.
9
Наличие митозов в клетках базального и шиповатого слоев позволяет
объединить их в единый ростковый слой эпидермиса (мальпигиев слой).
Регуляция пролиферации клеток эпидермиса находится под контролем
различных внутренних и внешних факторов. Гормоны на уровне организма, а
цитокины на клеточном уровне осуществляют гуморальную регуляцию не
только интенсивности клеточного размножения, но и функциональную
активность кератиноцитов и их дифференцировку (Мордовцев В.Н.,
Цветкова Г.М., 1993).
Над шиповатым слоем находится зернистый слой (stratum granulosum),
состоящий из 2-3 рядов сравнительно плоских клеток и названный так
потому, что клетки этого слоя содержит кератогиалиновые гранулы. Эти
гранулы содержат профилагрин - высокомолекулярный предшественник
филагрина, белка, который, по мнению ряда авторов, участвует в агрегации
кератиновых тонофибрилл (Leung D.Y., 1999).
За зернистым слоем следует блестящий слой (stratum luctdum),
образованный уплощенными безъядерными клетками. Гистологически – это
переходная зона между живыми и мертвыми клетками эпидермиса, которая
характеризуется интенсивной энзиматической активностью. Внутри этой
зоны все клеточные органеллы разрушаются под действием протеаз, кислых
гидролаз, ядерных нуклеаз. Одновременно с этим пластинчатые гранулы,
содержащие липиды, сливаются с плазматической мембраной, которая
приобретает в результате этого слоистое строение (Hughes С.С., Savage С.О.,
Prober J.S., 1990). При этом выход содержимого пластинчатых гранул в
межклеточное пространство обеспечивает гидроизоляционные свойства
кожи.
Роговой слой (stratum corneum) - самый мощный слой эпидермиса состоит из множества черепицеобразных безъядерных пластинок, плотно
прилегающих друг к другу за счет взаимопроникающих выростов.
Поверхностные участки рогового слоя постоянно отторгаются в результате
физиологического шелушения (десквамации). В процессе ороговения
10
эпидермиса кожи участвует ряд компонентов клеток - тонофибриллы,
кератогиалин, кератиносомы, десмосомы.
Таким образом, в пределах одного слоя лежат клетки, имеющие один
уровень дифференцировки.
На
сегодняшний
день
эпидермис
рассматривается
с
позиций
дифферонного подхода (подхода «вертикалей») для лучшего понимания
морфогенетических и патологических процессов (Жучков С.А., 2006; Крстич
Р.В., 2010). Эпидермис представляет собой систему клеточных дифферонов,
объединенных в эпидермальные пролиферативные единицы (ЭПЕ) (Мяделец
О.Д., Адаскавич В.П., 2006).
ЭПЕ могут иметь столбчатую и нестолбчатую структуру в зависимости
от
функционального
состояния
эпидермиса.
При
незначительной
функциональной нагрузке на эпидермис он тонкий, а ЭПЕ имеют колончатое
строение. При увеличении нагрузки на эпидермис он утолщается, а ЭПЕ
теряют колончатую организацию и их клеточный состав существенно
возрастает в количественном отношении (Geissmann F, Dieu-Nosjean MC,
Dezzutter C et al.,2002).
В ЭПЕ столбчатой организации
входят 6-12 роговых чешуек, две
зернистые, один-две шиповатые и 8-12 базальных клеток. Роговые чешуйки
имеют гексагональные очертания. Именно такая форма наиболее экономна и
идеально укладывается в столбики (Potten C.S., Allen T.D., 1975; Jones Ph.,
Simons B.D., 2008). Как сами роговые чешуйки, так и клетки зернистого и
шиповатого слоев лежат строго одна над другой. Эти клетки и роговые
чешуйки перекрывают все 12 базальных кератиноцитов, а их ядра находятся
посередине ЭПЕ. Содержание неороговевших ядерных кератиноцитов в
единице всегда практически постоянно в разных участках эпидермиса, а
число роговых чешуек может изменяться (Valladeau J., Ravel O., DezutterDambuyant C. et al., 2000). Каждой чешуйке, находящейся на поверхности
эпидермиса, соответствует своя ЭПЕ.
11
В центре ЭПЕ среди базальных и супербазальных кератиноцитов лежит
клетка Лангерганса, которая, как полагают, регулирует деление базальных
кератиноцитов. Базальные кератиноциты, лежащие в центре ЭПЕ (3-4
клетки), делятся реже, чем кератиноциты периферических зон колонки. Из
этих 3-4 базальных кератиноцитов одна является стволовой, способной
воссоздавать структуру ЭПЕ. Эта клетка находится на дне эпидермальных
углублений и содержит много гранул меланина, т.е. защищена от вредных
факторов местоположением и меланином. Стволовые клетки эпидермиса не
имеют на базальной поверхности выростов и называются «гладкими»
клетками. Они имеют продолжительный клеточный цикл и в течение
длительного времени способны сохранять 3H-тимидиновую метку, а также
радиоактивно меченные канцерогены (Romani N., Holzmann S., 2003).
Незубчатые,
или
гладкие
кератиноциты
имеют
овальную
или
кубическую форму, в их цитоплазме содержится много свободных рибосом,
умерено развиты гранулярная эндоплазматическая сеть и митохондрии,
сконцентрированные в перинуклеарной зоне. Десмосомы немногочисленны,
от них отходят тонкие филаменты. Ядра крупные, лежат в центральных
отделах клетки (Jacob T., Udey MC., 1999; Мяделец О.Д., Адаскавич В.П.,
2006).
«Зубчатые» кератиноциты являются типичными полустволовыми
клетками эпидермиса. Количество митохондрий в них невелико, в
цитоплазме много тонофиламентов и тонофибрилл, образующих объемистые
пучки, большое количество меланосом. На поверхности клеток, обращенной
к базальной мембране, имеются многочисленные выпячивания («зубчики»).
В ЭПЕ они занимают периферического положение. «Зубчатые» базальные
кератиноциты называются транзитными делящимися клетками. По мере
своего деления эти клетки могут иметь 3 пути развития: возвращаться в пул
стволовых клеток; оставаться транзитными делящимися; приступить к
дифференцировке. В последнем случае они выталкиваются из базального
слоя в вышележащие слои. Транзитные делящиеся кератиноциты отличаются
12
от стволовых тем, что в их цитоплазме имеются тонофибриллы. В некоторых
случаях переходные клетки сохраняют способность совершить 2-4 деления
даже после перехода в супрабазальное положение. В этом случае картины
митоза наблюдаются в нижних клетках шиповатого слоя (Мяделец О.Д.,
Адаскавич В.П., 2006).
Показано, что соседние ЭПЕ всегда имеют разную степень зрелости и
дифференцировки. Одна из колонок всегда находится как бы в «верхнем»
положении: ее верхняя роговая чешуйка накладывается сверху на края всех
поверхностных чешуек шести смежных колонок. Эти колонки отличаются
числом входящих в них роговых чешуек: в «верхней» колонке роговых
чешуек больше на одну по сравнению с остальными, «нижними» колонками.
Зернистые клетки «верхней» колонки не включают меченный 3Н-пролин,
тогда как эти же клетки смежных с ней колонок способны его включать
(Персина И.С., 1985). По мнению Г.Я. Графовой, все это может
свидетельствовать
о
наличии
сложных
механизмов
регуляции
и
взаимодействия клеток в ЭПЕ, которые определяют структурированность и
единство эпителия кожи (Графова Г.Я., 1982).
Эпидермис
со
столбчатой
организацией
хорошо
предохраняет
организм от потерь влаги и тепла (Allen T.D., Potten C.S., 1976). В этом
эпидермисе колонки скреплены лишь по краям сквамосомами, тогда как в
центре роговых чешуек имеются многочисленные зазоры. При всей своей
экономичности столбчатый эпидермис хорошо защищает кожу от действия
ультрафиолетовых лучей.
В столбчатом эпидермисе процессы превращения кератиноцитов в
корнеоциты существенно замедлены по сравнению с нестолбчатым.
Увеличение митотической активности, вызванное искусственным путем,
ведет к увеличению толщины эпидермиса и потере им столбчатого строения.
Установлено (Cristophers E., 1971), что если на каждую слущивающуюся
роговую чешуйку образуется более одной новой клетки, то столбчатость
эпидермиса теряется. Это объясняют тем, что в данном случае в
13
эпидермальном пласте появляется несколько кератиноцитов, находящихся на
одном уровне развития и вступающие в конкурентные взаимоотношения
между собой. Это дезорганизует колонку, т.е. при этом конкурирующие
кератиноциты не могут распластаться так, чтобы каждая из них заняла все
сечение колонки.
Правильная столбчатая организация эпидермиса сочетается не только с
низкой митотической активностью кератиноцитов, но и с замедлением
процессов ороговения, т.е. терминальной дифференцировки кератиноцитов.
По мнению авторов (Allen T.D., Potten C.S., 1974), после смещения в слой
шиповатых клеток разделившихся базальных кератиноцитов они проходят
период созревания, который определяет направление миграции и степень
последующего уплощения клетки при ее дифференцировке.
В
формировании
фибронектин
базальной
колончатой
структуры
эпидермиса
участвует
Дерма
продуцирует
вещества
мембраны.
неизвестной природы, которые также способствуют организации эпидермиса
в колонки (Пальцев М.А., Иванов А.А., 1995).
Механизмы, приводящие к формированию столбчатой структуры ЭПЕ,
неясны. Предполагается (MacKenzie J., 1983), что выравнивание клеток в
формирующейся ЭПЕ является активным процессом и может быть связано с
явлениями
клеточного
распознавания
и
с
изменениями
клеточной
поверхности кератиноцитов в процессе их созревания. Несомненно участие
молекул клеточной адгезии в формировании эпидермальных колонок.
Большое значение имеет низкая скорость формирования и созревания
эпидермальных клеток. По мнению автора, функциональное значение
столбчатых структур рогового слоя заключается в том, что в данном случае
достигается максимальное использование минимума клеточного материала
для формирования барьерной функции, а также создается возможность
строго контроля слущивания корнеоцитов с поверхности эпидермиса.
Многие исследователи придают важное значение в формировании ЭПЕ
клеткам Лангерганса (Merad M, Manz GM, Karsunky H et al., 2002). В
14
настоящее время считается, что для формирования столбчатой структуры
ЭПЕ
должны
быть
пролиферативная
соблюдены
активность
два
обязательных
кератиноцитов
и
условия:
низкая
периферическая
иммобилизация кератинизирущихся клеток в ЭПЕ. Экспериментально
показано, что между количеством клеток Лангерганса эпидермиса и
митотической активностью кератиноцитов существует обратная связь
(Мяделец О.Д., 1985, 1987, 1993). Предполагается, что клетки Лангерганса
накапливают в гранулах Бирбека эпидермальный кейлон, подавляющий
деление кератиноцитов. Установлена обратная связь между толщиной
эпидермиса и количеством в нем клеток Лангерганса (Wolff K., 1972). Также
установлено, что клетки Лангерганса регулируют замещение в колонках
слущивающихся корнеоцитов дифференцирующимися клетками. За счет
своих протяженных отростков клетки Лангерганса способны осуществлять
периферическую иммобилизацию дифференцирующихся кератиноцитов, т.е.
они
участвуют
в
выполнении
обоих
условий,
необходимых
для
формирования столбчатой структуры ЭПЕ. Эти клетки, очевидно, активно
участвуют в восстановлении столбчатой структуры ЭПЕ после травмы кожи.
На данное обстоятельство косвенно указывают работы Л.В. Шиляевой (1984)
и О.Д. Мяделец (1993, 1994), в которых показана закономерная динамика
клеток Лангерганса в ходе раневого процесса и установление постоянной
популяции клеток только после полной перестройки эпидермиса.
Эпидермальные пролиферативные единицы претерпевают достаточно
длительный
этап
становления
в
онтогенезе.
У
мышей
наиболее
существенные изменения в эпидермисе происходят между 19-ми и 20-ми
сутками беременности. Начиная с 19-го дня постепенно уменьшается
количество делящихся клеток и начинает формироваться зернистый слой. На
20-е
сутки
эмбриогенеза
эпидермис
кожи
представлен
базальным,
шиповатым, зернистым и роговым слоями. С рождением животных
происходит постепенное дальнейшее уменьшение толщины эпидермиса и
пролиферативной активности кератиноцитов. Одновременно снижается
15
интенсивность кератинизации: уменьшается количество слоев зернистых
клеток, а в них число и величина гранул кератогиалина, толщина рогового
слоя, который при этом становится более компактным. На 4 – 5-е сутки
начинается постепенный переход нестолбчатой структуры ЭПЕ в столбчатую
организацию (Летучая Ф.М., Кетлинский С.А., 1980).
Началом формирования столбчатой структуры ЭПЕ является редукция
на 4 – 5 сутки толщины эпидермиса. К 6-м суткам клетки зернистого слоя
приобретают
гексагональную
форму,
что
является
предпосылкой
формирования столбчатой организации рогового слоя. К 9-м суткам жизни
колончатая структура эпидермиса распространяется на роговой слой,
захватывая 2-3 нижних ряда роговых чешуек, а к 12-13-м суткам столбчатое
расположение роговых чешуек распространяется на весь роговой слой. С
этого времени эпидермис имеет столбчатую организацию (Летучая Ф.М.,
Кетлинский С.А., 1980).
По данным Л.В. Шиляевой (1984) формирование столбчатой структуры
эпидермиса кожи мышей заканчивается к 10-м суткам жизни. В это время
эпидермис кожи представлен базальным, шиповатым, зернистым слоями и
роговыми чешуйками. Толщина эпидермиса уменьшается за счет слоя
шиповатых клеток. Базальные и шиповатые клетки вытянуты вдоль
базальной мембраны и располагаются друг над другом.
Таким образом, изменения структуры эпидермиса животных в
постнатальном периоде онтогенеза тесно связаны с формированием в нем
пролиферативных единиц и приобретением ими столбчатой организации.
Эти изменения структуры эпидермиса тесно сопряжены с изменениями в
популяции клеток Лангерганса эпидермиса. Момент появления клеток
Лангерганса в эпидермисе животных точно не установлен. По данным Л. В.
Шиляевой (1984), единичные клетки Лангерганса в супрабазальном слое
эпидермиса кожи мышей появляются к 10-м суткам постнатального развития,
т.е. к моменту формирования колончатой структуры эпидермиса. По данным
О.Д. Мяделец, первые клетки Лангерганса в эпидермисе кожи спины крыс
16
появляются на 3-и сутки жизни. В это время они практически лишены
отростков. В последующем число и отростчатость клеток нарастают, что
совпадает со снижением митотической активности клеток эпидермиса и
усилением процессов дифференцировки. В течение жизни животных авторы
наблюдали пики митотической активности кератиноцитов, во время которых
численность клеток Лангерганса и их отростчатость уменьшались (Мяделец
О.Д., Суханов А.Ф., 1984, 1986).
Считают, что клетки Лангерганса способны вызывать перестройку
эпидермиса в раннем периоде постнатального онтогенеза путем лизиса
кератиноцитов. Авторы показали, что на 9-й день жизни в эпидермисе крыс
впервые появляется чередование зон, содержащих роговые чешуйки и не
содержащих их – промежуточных. Клетки Лангерганса скапливаются
преимущественно в промежуточных зонах, где хорошо развит зернистый
слой. В зонах, содержащих чешуйки, происходит дегенерация клеток
Лангерганса.
15-дневная
аппликация
ретиноевой
кислоты
вызывала
гиперплазию эпидермиса, появление зернистого слоя и клеток Лангерганса в
зонах, содержащих чешуйки (Schweizer J., Marks F., 1977).
В эпидермисе человека взаимоотношения между кератиноцитами и
клетками Лангерганса в онтогенезе изучены в меньшей степени, однако
можно полагать, что закономерности этих отношений, равно как и
становление ЭПЕ, схожи с таковыми у животных. Указывают, что в
эпидермисе человека клетки Лангерганса появляются в эмбриональном
периоде и обнаруживаются у эмбриона 6-7 нед., но их плазмалемма имеет
еще не полный антигенный набор. У 12-недельного эмбриона антигенное
представительство на мембране клеток становится полноценным и далее
почти не меняется (Hashimoto K., 2000).
Таким образом, эпидермис кожи человека и других позвоночных
животных состоит из структурно-функциональных единиц, обеспечивающих
необходимый
уровень
воспроизводства,
миграции
дифференцировки кератиноцитов в корнеоциты.
17
и
терминальной
Средний слой кожи – дерма (corium) – обеспечивает коже структурную
поддержку и состоит преимущественно из межклеточного матрикса (МКМ),
который представлен различными типами белков, синтезируемые основным
клеточным типом дермы – фибробластами (Зорина А.И, Зорин В., Черкасов
В., 2012; Алексеева Н.Т., Глухов А.А., Остроушко А.П., 2012). Наиболее
значимым белком кожи является коллаген I типа, который составляет 80-90%
ее сухого веса. Коллаген IV типа составляет основную часть базальной
мембраны эпидермальной зоны, сосудов, деревитов кожи. Коллаген VII типа
формирует прикрепляющие фибриллы сосочкового слоя дермы, VI типа –
пронизывает всю дерму в виде сети (Zouboulis C. et al., 2008). Фибриллярные
коллагены I, III, V типов организуются в большие поперечно связанные
коллагеновые волокна, формирующие трехмерную структурную сеть дермы
и во многом определяющие биомеханические свойства кожи (Fisher G.,
Varani J., Voorhees J., 2008; Жукова О., Потекаев Н., Стенько А., Бурдина А.,
2009). Помимо коллагена фибробласты продуцируют и другие компоненты
матрикс: эластин, фибриллины, гликопротеины, протеогликаны, а также
ферменты, участвующие в посттрансляционном процессинге структурных
белков и катаболических реакциях (Stephens P., Genever P., 2007).
В дерме выделяют два слоя – сосочковый (stratum papillare)
и
сетчатый (stratum retieulare), где основными строителями межклеточного
матрикса служат фибробласты. Но дермальные фибробласты, находящиеся в
одном и том же участке дермы, но в разных слоях, выполняют различные
специфические функции, благодаря чему каждый из слоев дермы имеет
особенности
в
составе
и
организации
компонентов
межклеточного
маткрикса. Так, сосочковый слой дермы характеризуется тонкими, плохо
организованными тяжами коллагеновых волокон I и III типов, в то время как
сетчатый слой – толстыми, хорошо организованными тяжами. При этом в
сосочковом слое дермы коллагена III типа содержится больше, чем в
сетчатом (Зорина А.И., 2011).
18
Стабильные различия в экспрессии ряда белков аморфного вещества
матрикса выявлены также и в культурах фибробластов сосочкового и
сетчатого слоев. Посредством клонального анализа была выявлена высокая
скорость удвоения клеточных популяций фибробластов сосочкового слоя по
сравнению с фибробластами сетчатого слоя (Mine S. et al., 2008).
Дермальные фибробласты представляют собой популяцию клеток,
гетерогенность которой определяется двумя главными факторами (Sorrel
J.M., Caplan A.I., 2004; Nolte S.V., Xu W. et al., 2008).
Первым фактором является место локализации фибробластов в коже. В
дерме выделяют три субпопуляции фибробластов, из которых две
локализуются в сосочковом и сетчатом слоях дермы, причем каждая из них
характеризуется
собственными
свойствами.
Третья
субпопуляция
фибробластов ассоциирована с волосяными фолликулами (Jahoda C.,
Reynolds A., 1994).
Вторым фактором, определяющим гетерогенность фибробластов,
является их положение в фибробластическом диффероне – ряде клеток
одной гистогенетической детерминации, от наименее до терминально
дифференцированной. По ультраструктурным признакам выделяют 6 типов
фибробластов.
представлены
Два
типа
незрелыми
(«малодифференцированные»
формами
фибробластов,
а
и
«юные»)
четыре
типа
(«коллагенобласты», «миофибробласты», «фиброкласты», и «фиброциты») –
зрелыми дифференцированными фибробластами (Шехтер А.Б., 1978).
Малодифференцированные фибробласты характеризуются слабым
развитием органелл и небольшим объемом цитоплазмы, что приближает их к
эмбриональным мезенхимным клеткам. Ядро имеет округлую форму и 1-2
ядрышка. В цитоплазме располагаются немногочисленные органеллы общего
назначения: митохондрии, пластинчатый комплекс, элементы гранулярной и
гладкой эндоплазматической сети. У клеток преобладает аутосинтетический
тип обмена веществ. Клетки способны к митотическому делению.
19
Юные фибробласты также обладают пролиферативной способностью,
но степень их дифференцировки уже вполне достаточна для биосинтеза
коллагена и гликозаминогликанов. В клетках существенно увеличен объем
органома, развиты комплекс Гольджи и гранулярная эндоплазматическая
сеть. Одновременно увеличено содержание свободных рибосом и полисом.
Клетки имеют характерную звездчатую форму, крупное светлое ядро с
ядрышком и выраженную активность ферментов (Шехтер А.Б., 1991). Юные
фибробласты способны к целенаправленной миграции и участию в
репаративных процессах, в том числе и заживлении ран.
Коллагенобласты
характеризуются
выраженным
пластинчатым
комплексом Гольджи и гранулярной эндоплазматической сетью. В просвете
цистерн сети содержится мелкозернистое содержимое (коллаген), которое
перемещается в вакуоли пластинчатого комплекса, а затем в секреторные
вакуоли, выходящие из клетки путем мерокриновой секреции. Цитоплазма
подразделяется на энтоплазму – околоядерную, более темную, и эктоплазму,
или наружную цитоплазму (Серов В.В., Шехтер А.Б., 1981; Быков В.Л.,
1998). Энтоплазма содержит органеллы белкового синтеза, а эктоплазма
занята элементами цитоскелета. Зрелый фибробласт имеет высокую
подвижность, способен существенно изменять свою форму и обратимо
прикрепляться к другим клеткам и волокнам матрикса (Быков В.Л., 1998).
Миофибробласты играют большую роль в контракции краев раны. По
структуре эти клетки близки к активированным секреторным гладким
миоцитам. Они обнаруживаются в грануляционной ткани, рубцах кожи. В
цитоплазме находятся пучки сократительных миофиламентов, органеллы
белкового синтеза.
Фиброкласты часто встречаются в грануляционной ткани и в
подвергающихся обратному развитию рубцах кожи. Для характерно наличие
большого количества вакуолей, содержащих коллагеновые фибриллы на
разных стадиях разрушения. Клетки содержат большое количество лизосом,
20
которые часто сливаются с фагосомами, содержащими коллагеновые
волокна.
Большинство
указанных
форм
фибробластов
превращаются
в
неактивные долгоживущие фиброциты. Главной функцией фиброцитов
является поддержание метаболизма и стабильности структуры тканей путем
непрерывного, хотя и медленного обновления компонентов межклеточного
матрикса. При заживлении ран фиброцит может быть стимулирован к
синтетической
активности
и
при
этом
приобретают
все
черты
коллагенобласта (Улумбеков Э.Г. с соавт., 1997). Неактивные фиброциты
имеют
веретеновидную
форму,
высокие
ядерно-цитоплазматические
отношения, бедную органеллами цитоплазму.
Полученные в последние годы данные in vitro свидетельствует о том,
что дерма содержит большое количество разных клеточных популяций с
мультипотентными характеристиками. Так, Young et al. (2001) выделили
мультипотентные стволовые клетки из дермы человека разного возраста.
Toma
et
al.
(2005)
идентифицировали
и
описали
популяцию
мультипотентных стволовых клеток дермы, так называемых «клетокпредшественников
из
кожи»
(SKPs,
skin-derived
progenitor
cells),
экспрессирующих нестин, фибронектин, виментин и проявляющих сходство
со способностью мультипотентных мезенхимных стволовых клеток (ММСК)
дифференцироваться в мезодермальном и нейральном направлении. На
сегодняшний день существует две гипотезы взаимоотношения этих двух
популяций стволовых клеток: 1) популяция SKPs является родоначальником
ММСК и 2) обе популяции клеток независимо существуют в дерме, при этом
ММСК генерирует клетки в мезодермальном направлении, а SKPs –
клеточная
популяция
с
более
широкой
потенцией,
включая
дифференцировку, - в невральном направлении (Fernandes K., Toma J., Miller
F., 2008).
Основные функции фибробластов кожи – продукция, организация,
обновление межклеточного матрикса, регуляция процессов воспаления,
21
участие в заживлении ран и регуляции дифференцировки эпидермиса
(Tomasek J., Gabbiani G., Hinz B. et al., 2002; Sorrell J. Baber M., Caplan A.,
2004; Parsonage G. et al., 2005).
Дермальные
фибробласты
синтезируют
основные
компоненты
межклеточного матрикса. Являясь важным источником металлопротеиназ,
расщепляющих компоненты межклеточного вещества, они регулируют его
самообновление и обеспечивают гомеостаз (Kalluri R., Zeisberg M., 2006). За
счет
секреции
факторов
кератиноцитов),
роста,
таких,
как
(фактора роста
KGF-1
(гранулоцитарно-макрафагального
GM-CSF
колониестимулирующего фактора роста), интерлейкинов IL-6, IL-8, и
непосредственного взаимодействия с эпителиальными клетками дермальные
фибробласты
играют
ключевую
роль
в
регуляции
эпидермального
морфогенеза. Продуцируя коллаген IV типа и ламинин, фибробласты
участвуют в формировании базальной мембраны (Chang H., Chi J.T., Duboit
S. et al., 2002; Lee D., Cho K., 2005; Marionnet C. et al., 2006). Продуцируя и
организуя
коллагены,
фибробласты
эластин,
обеспечивают
гликопротеины
и
опорно-механическую
протеогликаны,
функцию
кожи.
Продуцируя сигнальные молекулы, влияющие на проницаемость сосудистых
стенок и метаболизм, осуществляют трофическую функцию.
Дермальные
фибробласты
активно
участвуют
в
ангиогенезе:
продуцируя множество проангиогенных факторов (таких, как VEGFs, FGFs,
TGF-βl, HGF/SF и ангиопоэтин-l), которые индуцируют дифференцировку и
миграцию эндотелиальных клеток, они способствуют образованию и
стабилизации сосудов (Sorrel J., Baber M., Caplan A.I., 2003; Sorrel M., Caplan
A.I., 2009).
Фибробласты играют важную роль в поддержании иммунитета кожи.
Haniffa M. et al. (2009) продемонстрировали ключевую роль дермальных
фибробластов
в
реализации
механизмов
взаимодействия
иммунокомпетентных клеток (Haniffa M., Collin M., Buckley C. et al., 2009). В
условиях in vitro показаны их иммуносупрессорные и иммуномодулирующие
22
свойства. В 1981 году J.H. Korn показал ингибирующее действие
фибробластов на митогенез и пролиферацию Т-клеток (Korn J.N., 1981).
Фибробласты синтезируют ряд ключевых посредников воспаления, одним из
которых является фактор транскрипции RelB ядерного фактора kB,
оказывают активирующее воздействие на тучные клетки (Hogaboam C.M. et
al., 1998). По мнению Н.П. Омельяненко (2009), фибробласты можно
рассматривать как «сторожевые» клетки, организующие ответы ткани на
инфекцию или повреждение.
С другой стороны, фибробласты подвержены регуляторному влиянию
со стороны других клеток дермы. В частности, цитокины, продуцируемые
иммунокомпетентными клетками, симулируют (TGF-β, интерлейкин-l) и
ингибируют
(γ-интерферон)
продукцию
коллагена
и
фибронектина,
модулируют пролиферацию фибробластов (Davies M., Martin J., Thomas G.J.
et al., 1992).
Существенна роль дермальных фибробластов в заживлении ран
(Tomasek J., Gabbiani G., Hinz B. et al., 2002; Haniffa M., Collin M., Buckley C.
et al., 2009). Повреждение кожи сопровождается изменениями в структуре
межклеточного вещества, механическим стрессом и воспалительными
процессами в ране. Эти изменения приводят к активации фибробластов.
Мигрируя
к
месту
повреждения
ткани,
они
дифференцируются
в
премиофибробласты, которые активно продуцируют коллаген и фибронектин
и организуют МКМ, служащий каркасом для других клеток. В последующем
премиофибробласты под влиянием специфических факторов (TGF-βl, EGF,
PDGF,
FGF2)
и
механического
напряжения
дифференцируются
в
миофибробласты, способствующие сокращению раны, и тем самым
восстанавливают гомеостаз в поврежденной ткани. Миофибробласты
посредством апоптоза элиминируются из места повреждения и замещаются
фибробластами, которые инициируют образование коллагенового матрикса
(Sorrel J.M., Caplan A.I., 2004).
23
Таким
образом,
дермальные
фибробласты
представляют
собой
ключевое звено в биологии кожи, они не только поддерживают гомеостаз
межклеточного матрикса дермы, обеспечивая его ремоделирование и
обновление,
но
также
играют
значительную
роль
в
поддержании
физиологического состояния других слоев кожи.
Клеточный компонент дермы кожи помимо фибробластов представлен
рядом
других
клеток
–
эндотелиальных,
нейральных
и
клеток
гематопоэтического происхождения (иммунокомпетентные клетки), поэтому
в 20 веке была сформулирована концепция лимфоидной ткани кожи – skinОна объединила все компоненты
associated lymphoid tissue (SALT).
иммунной системы, локализованные в кожном покрове, и регионарные
лимфоузлы (Streilein J.W., 1985). Данная концепция продолжает развиваться
и в наши дни. В соответствии с современными взглядами наряду с
лимфоцитами к иммунной системе кожи следует отнести макрофаги, тучные
клетки, эозинофилы, нейтрофилы, клетки Лангерганса и кератиноциты (Bos
J.D. et al., 1987; Зимина И.В., Лопухин Ю.М., Арион В.Я, 1996; Medzhitov R.,
Janeway C., 1997; Арион В.Я., Белова О.В., Луканидина Т.А., 2000; Ярилин
А.А., 2001; Medzhitov R., 2001; Bos J., 2004; Белова О.В., Арион В.Я., 2006;
Катунина О.Р., Резайкина А.В., 2009; Боровик Т.Э., Макарова С.Г., 2010;
Базарный В.В., 2011).
Макрофаги (гистиоциты) дермы относятся к факторам естественного
(врожденного) иммунитета. Они реализуют первую линию защиты, но также
принимают участие и в адаптивном иммунитете. Макрофаги обладают
подвижностью, способностью осуществлять фагоцитоз, переработку и
представление
антигенов
Т-клеткам.
Для
гистиоцита
характерно
эксцентрично расположено ядро с хроматином, сконцентрированным вблизи
ядреной мембраны. В цитоплазме присутствуют многочисленные гранулы и
вакуоли с ферментами, реализующие бактерицидную активность. Под
плазмолеммой находится опорно-сократительный аппарат: сеть актиновых
филаментов,
формирующая
актиновые
24
пучки,
идущие
параллельно
поверхности. Макрофаги секретируют весьма широкий спектр биологически
активных веществ: интерлейкин l и фактор некроза опухоли, которые
симулируют
деление
фибробластов,
дегрануляцию
нейтрофильных
лейкоцитов, регулируют пролиферацию лимфоцитов (Banchereau J., Steinman
R.M.,1998; Banchereau J., Briere F., Caux C., 2000; Roitt I. et al., 2000;
Пащенков М.В., Пинегин Б.В., 2001).
Тканевые базофилы (тучные клетки) являются важными клеточными
компонентами дермы. Они представляют собой особую функциональную
лабильную группу клеток. Тканевые базофилы
структуру,
которая
зависит
от
функционального
имеют характерную
состояния
клеток.
Цитоплазма зрелых клеток бедна органеллами: слабо развиты пластинчатый
комплекс Гольджи и гранулярная эндоплазматическая сеть, малочисленны
рибосомы,
митохондрии.
Физиологическое
значение
тучных
клеток
обусловлено наличием в них гранул с биологически активными веществами:
биогенные амины (гистамин, серотонин, дофамин), протеогликаны (гепарин,
хондроитинсульфаты), гидролитические ферменты. Они являются клеткамимишенями для действия антигенов и сенсибилизированных лимфоцитов. При
дегрануляции
фагоцитоз
базофилы
макрофагов
стимулируют
и
пролиферацию
нейтрофильных
фибробластов,
гранулоцитов,
деление
эндотелиоцитов и ангиогенез (Yanagihara Y., Kajiwara Y., Basaki Y. et al.,
1998; Devouassoux G., Foster B., Scott L.M. et al., 1999; Biedermann T., Knelling
M., Mailhammer R. et al., 2000; Ярилин А.А., 2001; Babina M., Guhl S. et al.,
2004; Боровик Т.Э., Макарова С.Г., 2010;).
Лимфоциты в дерме представлены Т-клетками-хелперами, которые
образуют 2-3 слоя вокруг посткапиллярных венул сосочкового слоя дермы и
в рыхлой соединительной ткани вокруг придатков кожи (Fuhlbrigge R.C.,
1997; Kanitakis J., 1998; Hudak S., Hagen M. et al., 2002; Aguilar A., 2006; Clark
R.A., Chong B., Mirchandani N., 2006). Такое расположение клеток отражает
постоянную готовность к распознаванию представляемых эндотелиоцитами
антигенов и Т-клеточную активацию эндотелиоцитов, которая индуцирует
25
элиминацию антигенов эндотелием (Bos J.D., 1987; Butcher E.C., Picker L.J.,
1996; Kunstfeld R., Lechleitner S., Groger M., 1997; Warnock R.A., Askari S.,
Butcher E.C. et al., 1998).
В-лимфоциты встречаются в среднем и глубоком слоях дермы и
составляют около 10% от всех лимфоцитов. Эти лимфоциты превращаются в
плазматические клетки, продуцирующие антитела, обеспечивая гуморальный
механизм защиты кожи от внешних антигенов (Мяделец О.Д., Адаскевич
В.П., 2006).
В норме количество нейтрофильных гранулоцитов невелико, при этом
они локализуются в сосочковом слое, околососудистых зонах сетчатого слоя.
Основной
функцией
нейтрофильных
лейкоцитов
является
фагоцитоз
микроорганизмов, разрушенных и видоизмененных клеток и других
компонентов тканей. Являются важными участниками иммунологических
реакций как клеточного, так и гуморального типа (Зуфаров К.А. и соавт.,
1986; Бережная А.М., 1989). Кроме того, участвуют в метаболизме тканей и в
формировании их резистентности по отношению к самым различным
факторам среды. С морфологической точки зрения нейтрофилы дермы ничем
не отличаются от нейтрофилов других органов. Цитоплазма содержит
гранулы трех видов: первичные, азурофильные; вторичные, специфические;
третичные гранулы. Первичные гранулы нейтрофила представляют собой
крупные лизосомы, содержащие гидролитические ферменты: кислую
фосфатазу, глюкуронидазу и ферменты: эластаза и протеиназа, разрушающие
компоненты МКМ. Это позволяет клеткам легко мигрировать в ткани и
осуществлять
деградацию
компонентов
межклеточного
вещества.
Вторичные гранулы содержат ферменты лизоцим, щелочную фосфатазу,
пероксидазу, лактоферин, коллагеназу. Таким образом, клетки участвуют в
подавлении бактериального размножения и последующем их разрушении.
Третичные гранулы содержат желатиназу, расщепляющую межклеточное
вещество: компоненты базальной мембраны, адгезивные белки, которые
обеспечивают прикрепление нейтрофила к эндотелию сосудов. В цитоплазме
26
нейтрофилов выявляются немногочисленные митохондрии, слабо развитый
комплекс Гольджи и эндоплазматическая сеть (Долгушин И.И., Бухарин
О.В., 2001; Schaerli P., Britschgi M., Keller M., 2004; Chujo S., Shrasaki F.,
Kawara S., et al., 2005).
Большую роль в реализации иммунного ответа играют эндотелиальные
клетки сосудов. Они имеют на своей поверхности молекулы адгезии,
которые взаимодействуют с соответствующими молекулами на поверхности
лимфоцитов и гранулоцитов и обеспечивают миграцию последних из
кровяного русла в ткани кожи. В нормальной коже на эндотелиоцитах
капилляров и посткапиллярных венул экспрессируется ELAM (Ярилин А.А.,
1994). При развитии воспаления в коже на эндотелиоцитах выявляется
экспрессия ICAM, P- и E-селектинов (Ярилин А.А., 1999). Активированные
эндотелиальные клетки экспрессируют МНС II класса и способны
представлять антигены (Белова О.В., Арион В.Я., Капитанов А.Б. и др.,
2005).
Кожные капиллярные эндотелиальные клетки (ККЕК) формируют
непрерывный ряд, что обычно преграждает проникновение в кожу Тлимфоцитов, переносимый кровью (Pober J.S., Kluger M.S., Schechner J.S.,
2001). Однако при ответе на антиген происходит изменение поверхностных
белков ККЕК. Это является сигналом для циркуляции Т-клеток, который
ведет к их активации и пополнению их пула в коже.
Гиподерма (hypoderma) – это рыхлая волокнистая соединительная
ткань со скоплениями клеток липоцитов. Каждый липоцит снаружи покрыт
базальной мембраной, связанной с ретикулярными волокнами из коллагена
III типа. Цитоплазма липоцитов занимает узкий ободок по периферии клетки,
содержит свободные рибосомы и полисомы, достаточно многочисленные
митохондрии,
слаборазвитые
комплексы
Гольджи
и
гранулярную
эндоплазматическую сеть. В центре клетки в виде крупной капли находится
включение жира, с которым тесно контактируют митохондрии. Липидная
капля сильно смещает ядро липоцита на периферию, значительно уплощая
его. Липоциты в гиподерме формируют структурно-функциональные
27
единицы – дольки больших и меньших размеров. В состав каждой дольки
входят совокупность липоцитов, их предшественников и внутридольковая
рыхлая волокнистая соединительная ткань, являющаяся продолжением
рыхлой
волокнистой
периваскулярных
зонах
соединительной
сетчатого
ткани,
слоя
дермы.
расположенной
В
ней
в
залегают
многочисленные кровеносные капилляры, нервы. В гиподерме эластические
волокна более толстые, чем в сетчатом и сосочковом слоях дермы.
Прослойки рыхлой волокнистой соединительной ткани гиподермы содержат
меньше основного вещества, чем слои дермы. Белая жировая ткань помимо
защитно-механической,
терморегуляционной,
депонирующей
функций
активно задействована в регенерации кожного покрова, так как участвует в
формировании грануляционной ткани (Соколов В.Е. и соавт., 1988; Быков
В.Л., 1997).
Система микроциркуляции кожи представляет собой соединение
нескольких взаимодействующих друг с другом компонентов сосудистой
системы. В коже по сравнению с внутренними органами преобладают
капилляры артериального типа, лишь в средних отделах дермы довольно
часто встречаются венулы и артериолы, в сосочковом слое преобладают
артериальные сегменты капилляров (Шахламов В.А., 1971; Чернух А.М.,
Александров П.Н., Алексеев О.В., 1984; Мордовцев В.Н., Цветкова Г.М.,
1986).
К дериватам кожи эпителиального происхождения относятся сальные и
потовые железы, а также волосы и ногти.
Сальные железы являются простыми разветвленными альвеолярными
железами с голокриновым типом секреции. Сальные железы могут быть
связаны со структурами волоса, но могут быть, и не связаны с ними и тогда
открываются непосредственно на поверхности кожного покрова (Соколов
В.Е., Женевская Р.П., 1988). Концевые отделы сальных желез образуют 1 – 2
дольки, окруженных соединительной тканью. Каждая долька состоит из
альвеол, открывающихся в общий проток, выстланный многослойным
28
плоским
неороговевающим
эпителием,
который
имеет
наибольшее
количество клеточных рядов в дистальном отделе, у места впадения в
фолликулярный канал. Ближе к концевому отделу количество слоев в стенке
протока уменьшается, эпителий становится кубическим и переходит в
наружный, ростковый слой секреторного отдела (Мордовцев В.Н., Цветкова
Г.М., 1993).
Снаружи сальная железа окружена тонкой соединительнотканной
капсулой. Альвеолы сальной железы в отличие от других желез лишены
просветов, это компактные образования, состоящие из концентрически
расположенных клеток, лежащих на базальной мембране. Альвеолы состоят
из
двух
типов
клеток:
малодифференцированных,
способных
к
митотическому делению, и клеток, находящихся на разных стадиях жирового
перерождения.
Недифференцированные клетки образуют наружный, ростковый слой
концевого отдела. Они содержат в цитоплазме большое количество РНК, в
клетках слабо развиты гранулярная, агранулярная эндоплазматическая сеть и
комплекс Гольджи. В то же время многочисленны свободные рибосомы и
митохондрии. Для клеток характерны включения гликогена, но липидные
включения еще отсутствуют. Ядра данных клеток имеют крупные размеры и
занимают большую часть объема клеток (Калантаевская К.А., 1972;
Мордовцев В.Н., Цветкова Г.М., 1993).
Кнутри от слоя недифференцированных клеток располагаются более
крупные клетки, в цитоплазме которых появляются капли жира и хорошо
развитая гладкая эндоплазматическая сеть. Полностью дифференцированные
клетки резко увеличиваются в размерах. количество липидных капель в
клетках резко возрастает, они занимают почти всю цитоплазму. Оставшиеся
органеллы располагаются в узких промежутках между липидными каплями.
Они представлены немногочисленными рибосомами, везикулами гладкой
эндоплазматической сети, митохондриями. Ядра клеток сморщиваются,
становятся гиперхромными. Лизосомы сохраняются. Им отводят ведущую
29
роль в голокриновой секреции, так как они совершают аутолиз клеток.
Постепенно процесс накопления жира усиливается, и клетки смещаются
ближе к выводному протоку. Наконец происходит гибель клеток и
формируется секрет железы.
Общий выводной проток связанный с волосом сальной железы
открывается в фолликулярный канал, который подразделяется на две части:
эпидермальную и дермальную. Эпидермальная часть фолликулярного канала
называется акроинфундибулумом (acroinfundibulum). Она составляет 1/3
всего фолликулярного канала. Эпителий acroinfundibulum, так же, как и
эпидермис, подвергается ороговению и имеет роговой слой. Дермальная
часть фолликулярного канала (инфраинфундибулум, infrainundibulum) в 4
раза длиннее эпидермального. Она образована клетками, также способными
к кератинизации, однако кератинизирующиеся клетки расположены рыхло,
не имеют прочных контактов друг с другом и в результате легко
диссоциируют при прохождении через акроинфундибулум, вовлекаясь в
состав кожного сала.
Размеры сальных желез варьируют очень широко. В связи с этим
различают сальные железы первого, второго и третьего порядков (Мяделец
О.Д., Адаскавич В.П., 2006). Крупные сальные железы (железы первого
порядка) имеют 2 – 4 секреторные доли, открывающиеся в общий проток
железы. При этом доли компактно лежат вокруг волосяного фолликула,
проникая глубоко в дерму. Выводной проток открывается в волосяной
фолликул на уровне средней трети дермы, его эпителиальная выстилка
является продолжением стенки фолликула. Средние сальные железы
(второго
порядка)
имеют чаще
всего
2
– 5
секреторных
долей,
открывающихся в общий выводной проток. Иногда этот проток может иметь
небольшие ответвления, идущие в отдельные дольки железы. Стенка общего
выводного протока построена так же, как наружное эпителиальное
влагалище волосяного фолликула. По направлению к секреторным долям она
становится все тоньше. Самые мелкие сальные железы (третьего порядка)
30
однодольчатые. Железы как бы подвешены в виде венчика или валика к
фолликулу волос. Их секреторные отделы залегают в верхней трети дермы.
Количество жировых включений в себоцитах невелико (Мяделец О.Д.,
Адаскавич В.П., 2006).
Среди позвоночных только млекопитающие имеют волосы (Соколов
В.Е., 1973; Браун А.А., 1983).
Волосы характеризуются постоянным ростом за счет деления клеток
волосяной луковицы. Анатомически волос делится на две части. Часть
волоса, выступающая над поверхностью кожи, называется стержнем, а
внутридермальный отдел – корнем. В области контакта волос с эпидермисом
формируется углубление – воронка (Williams D., Stenn K., 1994).
Стержень и корень длинных волос состоит из трех слоев: коркового,
мозгового и кутикулы.
Кутикула – наружная оболочка волоса, состоящая из ороговевших,
лишенных пигмента клеток, дифференцирующихся из камбиальных клеток
волосяной луковицы. По мере дифференцировки и продвижения вверх
первоначально
кубические
клетки
кутикулы
резко
уплощаются
и
черепицеобразно накладываются друг на друга. В них образуется твердый
кератин, и клетки превращаются в роговые чешуйки. Кутикула обеспечивает
эластичность волоса, защищает его от вредных воздействий внешней среды,
препятствует разрушению и ломкости стержня.
Корковое вещество – основное вещество волоса. Оно состоит из
нескольких слоев клеток, дифференцирующихся из камбиальных клеток
луковицы, расположенных медиальнее камбия для кутикулы. В области
луковицы оно образовано кубическими клетками с ядром, тонофибриллами и
гранулами меланина, между клетками лежат меланоциты. При ороговении
клетки в верхних отделах корня превращаются в роговые чешуйки,
содержащие
твердый
кератин,
отличающийся
от
мягкого
кератина
эпидермиса и других слоев волоса большим содержанием цистина и большей
прочностью (Botchkarev V. et al., 1998).
31
Мозговое вещество занимает центр волоса в его корне, постепенно
исчезая к волосяной воронке. Образуется из самых центральных клеток
волосяной луковицы. В самой нижней части корня волоса, непосредственно
над волосяным сосочком, мозговое вещество построено из полиморфных
малодифференцированных клеток, в которых имеются тонофибриллы и
скопления гликогена. По мере роста волоса эти клетки продвигаются вверх и
подвергаются
дифференцировке.
В
них
постепенно
накапливаются
трихогиалиновые гранулы. На уровне протоков сальных желез клетки
замещаются
мягких
кератином.
Клетки
полностью
теряют
воду
и
превращаются в клеточные тени – роговые чешуйки. В них и между ними
содержится воздух и небольшое количество гранул меланина.
Снаружи корень волоса окружен волосяным фолликулом, состоящим
из внутреннего и наружного корневых эпителиальных влагалищ. Фолликул
окружен соединительнотканной сумкой.
Внутреннее корневое влагалище в нижних участках корня волоса имеет
3 различимых слоя:
1) Наружный бледный слой Генле. Образован одним рядом клеток, не
содержащих гранулы трихогиалина.
2) Средний гранулосодержащий слой Гексли. Образован несколькими
рядами клеток с гранулами трихогиалина.
3) Кутикула внутреннего корневого влагалища. Прилежит к кутикуле
волоса образована одним рядом плоских клеток.
Все три слоя внутреннего корневого влагалища образуются за счет
дифференцировки самых периферических клеток волосяной луковицы.
Процесс дифференцировки клеток всех трех слоев принципиально одинаков,
но различается ее скоростью: раньше всего она начинается в слое Генле,
позже всего – в кутикуле. Клетки этих слоев подвергаются ороговению, в
процессе которого в цитоплазме накапливается трихогиалин. В средних и
верхних отделах корна все три слоя сливаются, а на уровне протока сальной
32
железы внутреннее коневое влагалище исчезает (Dawber R., 1985; Botchkarev
V. et al., 1997).
Наружное коневое влагалище состоит из клеток, не подвергающихся
ороговению. Оно представляет собой дубликатуру эпидермиса с повернутым
наружу ростковым слоем, который в верхних отделах переходит в ростковый
слой эпидермиса. Наружное волосяное влагалище построено из 1-5 слоев
клеток, в которых содержатся гликоген, тонофибриллы, кератогиалин и
кератиносомы. На уровне прикрепления мышцы, поднимающий волос,
наружное корневое влагалище утолщается, образуя валик. Он является
камбиальной зоной наружного влагалища. Размножающиеся здесь клетки
мигрируют вверх и вниз, подвергаясь дифференцировке (Paus R., 1997).
Снаружи от корневого влагалища находится соединительнотканная
капсула – сумка волоса.
Наружное корневое влагалище и луковица волоса могут участвовать в
посттравматической регенерации кожи: в эпителизации раневой поверхности
(Paus R., 1998).
Потовые железа по механизму секреции делятся на мерокриновые
(эккриновые), или выделительные, секреция в которых происходит без
гибели секреторных элементов, и апокриновые, голокринового типа, у
которых в момент секреции разрушается часть секреторной клетки.
Эккриновые железы многочисленнее и лучше всего развиты у высших
приматов. По своей морфологии эккриновые потовые железы являются
простыми трубчатыми (Браун А.А., 1983; Соколов В.Е., Женевская Р.П.,
1988).
33
1.2.
Морфологическая
характеристика
процессов
репаративной
регенерации кожи
Регенерация – восстановление тканей, органов, отдельных частей
живых
существ,
подвергшихся
разрушению
или
утрате.
Различают
следующие типы регенерации:
Регенерация физиологическая – регенерация тканей, отмирающих в
процессе нормальной жизнедеятельности организма, например, регенерация
эпидермиса.
Регенерация репаративная – регенерация участков органов или тканей,
погибших в результате травмы или какого-либо патологического процесса.
Регенерация
патологическая
–
регенерация,
характеризующаяся
замедленным течением процессов заживления или избыточным развитием
замещающей ткани.
Репаративная регенерация, возникающая в ответ на повреждение
тканей или органов, как правило, тесно связана с другими выработанными в
процессе
эволюции
стереотипными
реакциями
на
повреждение
–
воспалением и склерозом (фиброзом). В общем процессе репаративной
регенерации проявляется единство воспаления, регенерации и фиброза,
которые по существу являются неразрывными компонентами целостной
тканевой реакции на повреждение (Попов В.А., Питенин И.Ю., 1991).
Процесс заживления раны представляет собой естественный феномен.
При этом организм действует по достаточно стандартной схеме, которая
начинается со свертывания крови, образования струпа, очищения раны от
погибших тканей, инородных тел и микроорганизмов и, наконец, формирует
для заполнения дефекта новую грануляционную ткань, которая со временем
преобразуется и способна выполнять все функции, присущие кожным
покровам.
Эта
цепочка
взаимосвязанных
биологических
процессов
предъявляет высокие требования к репаративным способностям организма,
которые проявляются не только местно, но и затрагивают все резервы
организма.
34
Нанесение раны сопровождается местными и общими реакциями
организма. Общие реакции заключаются в усилении основного обмена и
катаболизма под влиянием симпатической нервной системы и гормонов.
Всасывание в кровоток микробных токсинов, продуктов распада тканей
стимулируют лейкоциты к выбросу цитокинов и вызывают появление
симптомов интоксикации. При отсутствии осложнений эти явления
купируются через 4-5 суток.
Местные реакции направлены
на заживление раны
и имеют
определенную генетически обусловленную закономерность. Заживление ран
различных органов и тканей имеет свои особенности, зависящие от их
морфологического строения, и различается по длительности, но всегда
происходит с образованием соединительно-тканного рубца. Без рубца
заживают только поверхностные раны без повреждения росткового слоя
кожи (Alster T.S., 1997; Alster T.S., Tanzi Е., 2003).
Аничков Н.Н., Волкова К.Г. и Гаршин В.Г. (1951) описали следующие
стадии заживления ран: ранняя стадия заживления ран (от 1 до 8 суток после
первичного иссечения); стадия полного развития грануляционной ткани (от 9
до 15-го дня); стадия созревания грануляционной ткани и перехода в
рубцовую ткань (от 15-го до 21-го дня); дальнейшая стадия созревания
грануляционной ткани и превращения еѐ в рубцовую ткань (сроки от 22 до
28-го дня); поздние стадии раневого процесса (начиная со 2-го месяца).
Многолетнее изучение В.В. Серовым и А.Б. Шехтером (1981)
заживления ран и других фиброзирующих процессов позволило им
выдвинуть
концепцию
ауторегуляции
роста
соединительной
ткани,
основанной на взаимодействии клеточных элементов (фибробластов и
макрофагов) и коллагена. Раневой процесс – весьма сложное многоплановое
явление, в котором выделяется три обязательный компонента: повреждение –
воспаление – восстановление. Они настолько тесно связаны между собой, что
разделить их во времени и по морфологическому субстрату представляется
весьма
сложно
(Чернух
А.М.,
Кауфман
35
О.А.,
1979).
Существуют
многочисленные классификации раневого процесса, отражающие его
фазовый характер. Они отличаются положенными в их основу критериями:
хирургическими, биологическими, морфологическими и др. С точки зрения
морфологии R. Ross (1968) предложил делить процесс на три фазы:
воспалительную, пролиферативную, реорганизацию рубца. Учитывая, что
пролиферация клеток является лишь одним из элементов роста, была
предложена модифицированная классификация: травматическое воспаление;
новообразование соединительное (грануляционной) ткани, регенерация
эпителия; формирование и перестройка рубца. По времени эти фазы
накладываются друг на друга (Серов В.В., Шехтер А.Б., 1981; Кузин М.И.,
Костюченок Б. М., 1990).
В научных исследованиях используют разные экспериментальные
модели ран (Берлин Л.Г., 1966; Ефимов Е.А., 1991; Лебединский В.Ю. и
соавт., 1999; Хомулло Г.В. и соавт., 1999; Арий Е.Г., 2003): линейные
«резанные» раны, заживающие первичным натяжением; полнослойные
«вырезанные» раны, заживающие «под струпом»; инфицированные гнойные
раны; ожоговые раны; трофические язвы; «вырезанные» раны, в края
которых вставлено тефлоновое кольцо, предотвращающее контракцию и
эпителизацию, что позволяет изучать грануляционную ткань в чистом виде.
Несмотря на значительные различия, выделенные фазы характерны для всех
ран. Различия, зависящие от характера, размера, локализации и степени
инфицированности ран, а также от вида животного, заключается в общей
скорости заживления, в скорости протекания отдельных фаз, вклада
контракции и вставочного роста, степени развития грануляционной ткани,
полноты регенерации.
Выделяют три основные типа заживления: первичным натяжением;
вторичным натяжением; заживление «под струпом». Заживающие «под
струпом» раны занимают промежуточное положение между заживающими
первичным и вторичным натяжением: они защищены от окружающей среды
струпом, в них не развивается нагноение, но относительно крупный дефект
36
заполняется грануляционной тканью с вертикальными сосудами. У человека
заживление «под струпом» отмечается при небольших повреждениях или
при обширных, но поверхностных дефектах, например, при больших
ссадинах или ранах, при которых снимается только эпидермис и сосочковый
слой дермы. Для раневого процесса в целом и начальной стадии в
отдельности
характерна
определенная
последовательность
клеточных
реакций (Адо А.Д., Ишимова Л.М., 2002; Данилов Р.К., Мурзабаев Х.Х.,
2002).
К морфологическим проявлениям (Серов В.В., Шехтер А.Б., 1981)
первой фазы заживления, то есть травматического воспаления, относятся
гиперемия
сосудов,
усиленная
серозно-фиброзная
экссудация,
нейтрофильная инфильтрация (Ross., 1968), сменяющаяся макрофагальной
реакцией (Ross R., 1968; Leibovich S.J., Ross R., 1975). Эта фаза продолжается
от 2 до 7 дней в зависимости от величины и типа раны. Вторая фаза
заживления ран – развитие соединительной (грануляционной) ткани и
эпителизация дефекта – начинается обычно с 4-6-го дня (в зависимости от
величины и типа раны), когда фибробласты становятся преобладающими
клеточными элементами (Серов В.В., Шехтер А.Б., 1981; Грабовой А.Н.,
1999). Однако рост фибробластов и эпителия начинается уже в первые сутки.
Новообразование и созревание соединительной ткани проходит несколько
этапов: рост капилляров (Аничков Н.Н., Волкова К.Г., Гаршин В.Г., 1951;
Есипова
И.К.,
1966),
миграцию
и
пролиферацию
фибробластов
(Gospodarowiecz D., 1976), накопление гликозаминогликанов, биосинтез и
фибриллогенез коллагена (Myers D., Higton T., Royns D., 1973), образование
фиброзной
ткани.
Параллельно
развитию
соединительной
ткани
и
васкуляризации раны осуществляется эпителизация дефекта (Аничков Н.Н.,
Волкова К.Г., Гаршин В.Г., 1951). Регенерация эпителия характеризуется
тремя взаимосвязанными процессами: миграцией клеток, пролиферацией и
дифференцировкой.
Многие
наблюдения
свидетельствуют
о
тесном
взаимодействии процессов эпителизации и роста соединительной ткани (Ross
37
R., 1970). Эпителизация играет основную роль в закрытии небольших или
поверхностных ран. А для заживления полнослойных ран существенное
значение имеют два других взаимосвязанных процесса: контракция, то есть
концентрическое стягивание краев раны к центру за счет миграции
окружающей кожи на грануляционную ткань и внераневой вставочный рост,
под которым понимается гиперплазия окружающей кожи, близкая к
регенерационной гипертрофии внутренних органов (Серов В.В., Шехтер
А.Б., 1981; Данилов Р.К., Мурзабаев Х.Х., 2002).
Третья
фаза заживления ран
– формирование и перестройка
(ремоделирование) рубца во времени накладывается на вторую фазу.
Начиная с 10-14-го дня сосуды грануляционной ткани постепенно
редуцируются, хаотически расположенные тонкие коллагеновые волокна
исчезают
в
результате
деятельности
фиброкластов,
одновременно
образуются толстые волокна и пучки. В ткани, которая приобретает
фиброзный, рубцовый характер, продолжается дальнейшая инволюция,
усиливающаяся
после
окончания
эпителизации.
Рубцовая
ткань
разрыхляется, а коллагеновые волокна истончаются (Ковалѐв А.В., Иванщук
П.П., Васильев В.В., 1999; Арий Е.Н., Логвинов С.Р., 2002; Фѐдоров Д.Н. и
соавт., 2002).
В результате репаративных процессов после повреждения кожного
покрова происходит не только тканевая, но и органная регенерация кожи
(Дунаев П.В. и соавт., 1999, 2000; Соловьѐв Г.С. и соавт., 2001).
1.3.
Динамика биологических потенций органов иммуногенеза на
стадиях репаративной регенерации кожи
Взаимосвязь
регенераторных
и
иммунологических
реакций
сформировалась в ходе эволюции. Она развивалась от нерасчлененных
репаративных
и
фагоцитарных
реакций
у
низших
организмов
к
высокоспециализированным процессам иммуногенеза и регенерации с
формированием
сложных
многосторонних
38
связей
между
ними
у
млекопитающих и человека (Короткова Г.П., 1982; Саркисов Д.С., Аруин
Л.И., Туманов В.П., 1983; Осипенко А.В., Черешнев В.А., 1997).
В динамике регенерации тканей участвует триада клеток: лимфоцит –
макрофаг – фибробласт. Эти клетки взаимодействуя друг с другом прямо и
путем выделения ростстимулирующих факторов (интерлейкинов), участвуют
в регенерации (Бабаева А.Г., 1987; Маянский Д.Н., 1990; Бабаева А.Г., 1995).
Лимфоциты обладают способностью получать и перерабатывать
информацию обо всех специфических, видовых, индивидуальных и тканевых
белках, входящих в состав данного организма, вырабатывая толерантность к
ним. Они участвуют в большом количестве процессов, направленных на
поддержание
гомеостаза
васкуляризацию
тканей,
и
включающих
компенсаторную
воспаление,
гиперплазию
регенерацию,
и,
возможно,
регуляцию общего роста различных органов (Fidler I.J., 1980; Алекперов Р.Т.,
Мягкова Л.П., 1991; Лебединская О.В., Лебединская Е.А., Хоринко А.В.,
2013; Четвертных В.А., Логинова Н.П., 2013). L. A. Carrel в эксперименте
показал, что экстракты воспаленной соединительной ткани увеличивают
пролиферацию фибробластов in vitro. Было сделано заключение, что
лимфоциты способны «приносить» активирующие рост субстанции к
тканевым клеткам и содействовать размножению клеток в тех частях
организма,
где
они
накапливаются.
Феномен
функционального
взаимодействия лимфоцитов с другими клетками подтвержден дальнейшими
исследованиями (Хрущев Н.Г., 1976), в ходе которых было показано влияние
лимфоцитов на клеточную пролиферацию различных тканей, связанное с
продуктами жизнедеятельности и распада лимфоцитов.
При
регенерации
выявлена
положительная
связь
между
пролиферативной активностью эпидермоцитов и увеличением количества
лимфоцитов в эпителиальном пласте (Панченко К.И., 1983).
Обращено внимание на выяснение механизмов, ответственных за
осуществление морфогенетического влияния лимфоцитов. Вначале было
высказано предположение, что лимфоциты являются «поставщиками»
39
пластического материала, который обогащает среду для восстановления и
роста тканей. В дальнейшем была показана реутилизация продуктов распада
ДНК
погибших
лимфоцитов
клетками
регенерирующего
органа.
Реутилизацию ДНК рассматривают не только как «экономный способ
синтеза» ДНК, но и как один из возможных механизмов обмена генетической
информацией между клетками одного и того же организма (Шадрин Б.П.,
Булава Г.В., 1980).
Показано, что продукты секреции лимфоцитов оказывают воздействие
и на нелимфоидную ткань (Серов В.В., Шехтер А.Б., 1981). Доказаны
возможность влияния лимфокинов на пролиферативную активность in vivo
(Лиознер А.Л., 1982), способность лимфоцитов стимулировать миграцию
фибробластов, рост и синтез матрицы. Продукты лимфоцитов могут
регулировать синтез коллагена. Выделено два специфических лимфокина,
усиливающих и угнетающих синтез коллагена фибробластами (Postletwaite
A.E, 1984).
Допускается участие лимфоидной ткани в репаративных процессах
посредством
механизма
аутосенсибилизации
(Панченко
К.И.,
1983).
Считается, что интенсивность передачи нуклеопротеидов лимфоцитами
клеткам-мищеням
зависит
от
количества
специфически
сенсибилизированных лимфоцитов, то есть передачу нуклеопротеидов
осуществляют
иммунные
лимфоциты
в
процессе
специфического
взаимодействия с клетками-мишенями. Лимфоциты образуют простые и
щелевидные
контакты
с
эпителиальными
клетками
и
могут
быть
источниками дополнительного тимидина для синтеза ДНК в эпидермоцитах
(Шадрин Б.П., Булава Г.В., 1980).
Экспериментальные данные позволили сформулировать положение,
согласно которому в организме существуют лимфоциты, реагирующие при
помощи своих антигенраспознающих рецепторов с различными антигенами
собственных соматических клеток разного происхождения (Нестеренко В.Г.,
40
1980). Это ведет к включению процессов, ускоряющих или замедляющих
скорость перехода клетки из одного функционального состояния в другое.
Таким образом, лимфоциты могут участвовать в регуляции не только
пролиферации, но и дифференцировки соматических клеток, то есть
иммунная система осуществляет контроль как количественного, так и
качественного постоянства организма (Аруин Л.И., Шаталова О.Л., 1981;
Четвертных В.А., Логинова Н.П., 2013).
Установлено, что при развитии регенераторных процессов изменяются
количество и функциональная активность клеток системы мононуклеарных
фагоцитов (Радостина А.И., 1988). В восстанавливающем органе возрастает
содержание моноцитов-макрофагов, более выраженное на ранних стадиях
репаративного процесса. Наряду с этим многочисленными исследованиями
показано,
что
изменение
функциональной
активности
системы
мононуклеарных фагоцитов приводит к модификации регенераторного
потенциала.
Например,
сопровождается
блокада
выраженной
фагоцитирующих
задержкой
синтеза
клеток
ДНК
тушью
клетками
регенерирующего органа (Правоторов Г.В., 1996)
В начале воспалительного процесса резидентные макрофаги, действуя
как клетки «тревоги», способны стимулировать миграцию нейтрофилов в
очаги поражения (Robert C., Fuhlbrigge R.C., Kieffer J.D. et al., 1999).
Макрофаги секретируют факторы, регулирующие активность протеиназ
нейтрофилов.
Характерны
межклеточные
кооперации
макрофагов
с
нейтрофилами (Shortman K., Liu Y., 2002).
На экспериментальных моделях получены доказательства участия
макрофагов и полиморфноядерных лейкоцитов в репаративной регенерации
(Banchereau J., Briere F., Caux C., 2000). В процессе заживления ран главным
типом клетки, несущим ответственность за полноту заживления, считаются
макрофаги.
Макрофаги
не
только
стимулируют
пролиферацию
фибробластов, но и способствуют более быстрому их созреванию и синтезу
коллагена (Фрейдлин И.С., 1984). Макрофаги вырабатывают необходимый
41
для синтеза коллагена фермент – пролилгидроксилазу. Инфильтрация
растущей
грануляционной
ткани
полиморфноядерными
лейкоцитами
является необходимым условием для развития репаративных процессов в
ране. Макрофаги необходимы для завершения заживления ран, так как они
способны осуществлять ремоделирование соединительнотканного матрикса,
стимулировать размножение паренхиматозных элементов и тем самым
восстанавливать
морфофункциональные
характеристики
поврежденной
ткани (Wollenberg A., Wagner M., Gunther S. et al., 2002)
Исследования
свидетельствуют
о
многообразии
механизмов
воздействия полиморфноядерных лейкоцитов и макрофагов на компоненты
микроокружения. В период, предшествующий активному синтезу коллагена
и
фибриллогенезу,
обнаружены
тесные клеточные
контакты
между
макрофагами и фибробластами грануляционной ткани. Предполагается, что
при непосредственном межклеточном контакте осуществляется передача
сигналов к пролиферации от макрофагов к фибробластам с помощью ДНК,
переработанных
мембранные
продуктов
рецепторы
распада
коллагена
фибробластов,
или
воздействия
эндотелиоцитов
и
на
других
пролиферирующих клеток (Bridges M., Christifidou – Solomidou M., Albelda
S., 1997)
Установлено, что у экспериментальных животных через 0,25 часа после
кожного разреза субкапсулярные люминесцирующие клетки, которые у
интактных крыс рассеяны в корковой паренхиме тимуса, начинают
уменьшаться в количестве (Копланский А.Р., 1996). В дальнейшем процесс
опустошения корковой зоны прогрессирует и достигает максимума через 1
час. В это время в корковой паренхиме остается лишь очень незначительное
по сравнению с интактной тимусной долькой часть субкапсулярных
люминесцирующих клеток.
Опустошение охватывает также премедуллярную зону. В процессе
восстановительной регенерации через 0,25 часа после ранения отмечается
фрагментация цепочки премедуллярных люминесцирующих клеток за счет
42
уменьшения их количества. Как и в субкапсулярной зоне это явление
достигает здесь своего апогея к 1-1,5 часам. Оставшиеся к этому сроку
субкапсулярные и премедуллярные люминесцирующие клетки мало чем
отличаются от «нормальных» (Копланский А.Р., 1996).
В 16 часов после моделирования раны корковое вещество тимуса,
включая субкапсулярную и премедуллярную зоны, начинает быстро
пополняться люминесцирующими клетками. Процесс «заселения» этого слоя
паренхимы неуклонно прогрессирует и к 36 часам в субкапсулярной зоне
плотно расположены люминесцирующие элементы, среди которых много
отдельно
лежащих
мелких
зерен.
Премедуллярная
цепочка
люминесцирующих клеток к этому сроку полностью восстанавливается, но
она уже не так четко контурируется на фоне клеточного изобилия.
В эти сроки (32-36 часов после разреза кожи) корковое вещество
начинает пальцевидно вдаваться в мозговое. В последнем появляются
небольшие «ложные фолликулы». Сами субкапсулярные и премедуллярные
люминесцирующие клетки тимусной дольки выглядят в этот период
репаративной регенерации иначе, чем у интактных животных и на ранних
этапах эксперимента. Часть из них имеет вид довольно ярких «капель»,
местами собранных в конгломераты. Однако, по краям такой клетки четко
различимы
мелкие
люминесцирующие
гранулы.
В
цитоплазме
многочисленны плотно упакованные зерна, которые прорывают местами
оболочку, создавая тем самым впечатление неравномерности условных
границ этих люминесцирующих клеток. Другая часть субкапсулярных клеток
в описываемый период эксперимента выглядят очень истощенными.
Условные границы их имеют фестончатый вид, зернистость разреженная,
мелкая, располагается крайне неравномерно, порой обнажая значительные
участки цитоплазмы. Тимоцитарная паренхима на протяжении всего
эксперимента визуально изменяется мало. Лишь в более поздние сроки (32-
43
36 часов) в корковой зоне тимоцитарной массы начинают появляться
желтоватые тона (Копланский А.Р., 1996).
1.4. Влияние температурного фактора на функциональную активность
иммунной системы и репаративные процессы
Большое внимание уделяется изучению влияния температурных
воздействий на иммунную систему. Установлено, что под воздействием
температурного фактора может изменяться функциональное состояние
факторов
неспецифической
иммунорезистентности,
клеточного
и
гуморального иммунитета, синтез цитокинов (Козырева Т.В., 1997; Ветрова
Ю.В., 2000; Аржакова Л.И., 2000; Щеголева Л.С., Добродеева Л.К., 2003).
Обсуждаются
механизмы
влияния
активность
иммунной
системы
температуры
на
посредством
функциональную
неспецифических
закономерностей адаптации (Аржакова Л.И., 2000), нейроэндокринной
(Ветрова Ю.В., 2000) и цитокиновой регуляции.
Влияние температурного фактора на иммунную систему используется
для повышения устойчивости организма к инфекционным заболеваниям в
качестве различных видов закаливания (Merglay D., De Neve M., 1990;
Добродеева Л.К., Ткачев А.В., 2001; Солонин Ю.Г., Кацюба Е.А., 2003). В то
же время установлено, что экстремальные виды закаливания могут
приводить к повышенной активации иммунокомпетентных клеток и их
ускоренному апоптозу (Щеголѐва Л.С., 2001; Калѐнова Л.Ф., Фишер Т.А.,
Суховей Ю.Г., 2007), то есть способствовать преждевременному истощению
резервных возможностей иммунной системы.
Установлено, что под влиянием ванн с теплой водой активируется
гуморальное звено, а после кратковременного воздействия холодной воды –
преимущественно клеточное звено иммунной системы (Калѐнова Л.Ф.,
Фишер Т.А., Суховей Ю.Г., 2007).
Локальное воздействие температурного фактора также способно
оказывать влияние на структурно-функциональные параметры иммунной
44
системы. Под влиянием холодовых аппликаций отмечается увеличение
индекса тимуса, числа лейкоцитов в периферической крови, метаболической
активности
макрофагов
и
повышение
функциональной
активности
клеточного иммунитета. В своем комплексе эти данные свидетельствуют об
активации преимущественно Th1-зависимого (провоспалительного) типа
иммунного ответа.
Под влиянием тепловых аппликаций отмечается увеличение индексов
тимуса и селезенки, снижение уровня нейтрофильных гранулоцитов и
увеличение доли лимфоцитов в периферической крови, повышение
поглотительной и метаболической активности макрофагов, увеличение
показателей
гуморального
иммунитета
и
тенденция
к
повышению
активности клеточного иммунитета. Эти данные говорят о повышении
активности Т-хелперов обоих типов – Th1 и Th2 с превалированием
активности Th2-лимфоцитов. В пользу активности Th1-зависимого типа
иммунного ответа свидетельствует увеличение тимуса, метаболической
активности клеточного макрофагов и умеренное повышение активности
клеточного иммунитета. В пользу Th2-зависимого (противовоспалительного)
типа
–
увеличение
индекса
селезенки,
спад
доли
нейтрофильных
гранулоцитов в периферической крови, рост поглотительной активности
макрофагов и повышение активности гуморального иммунитета.
Эти
данные
свидетельствуют
о
неспецифической
стимуляции
иммуногенеза под влиянием температурного фактора и о селективной
модуляции типа иммунного ответа в зависимости от вектора температурного
воздействия («тепло-холод») (Калѐнова Л.Ф., Фишер Т.А., Суховей Ю.Г.,
2007).
Воздействие
низкими
температурами
на
ткани
и
органы
сопровождаются двумя типами эффектов: деструкцией тканей либо
стимуляцией
процессов
регенерации.
В
условиях
регулируемого
низкотемпературного воздействия на патологически измененные ткани
течение регенерации приобретает характер восстановления, при котором
45
формирование рубцово-соединительных тканей минимально, в то время как
при других видах воздействий, например высокотемпературном, химическом
или механическом повреждениях, развитие рубцовой ткани в очаге
регенерации приобретает весьма интенсивный характер (Белоус А.М., 1992).
Процессы,
регенерации
связанные
с
локальных
участием
клеточных
криоран,
популяций
изучены
при
недостаточно.
Экспериментальные и клинические наблюдения показывают, что после
криодеструкции тканей заживление ран, как правило, происходит первичным
натяжением без образования грубой рубцовой ткани. Это свидетельствует о
том, что заживление криоран протекает несколько по другому пути, чем,
например, заживление повреждений, вызванных патологическим процессом.
Это, очевидно, связано как с особенностями общей реакции организма на
холодовую травму, так и с характером течения местного воспалительного
процесса. Выяснено, что деструктивные процессы в коже при локальном
кратковременном воздействии сверхнизкий температур наиболее интенсивно
развиваются спустя 1,5- 2 суток, то есть имеется довольно продолжительный
латентный период распада клеток. При этом деструкция клеток и тромбоз
сосудов в криоране спустя 2 суток сменяются быстротекущими процессами
регенерации, а уже спустя 7 суток в очаге поражения происходит активная
пролиферация клеток и увеличение эпидермального пласта. В случае
высокотемпературного воздействия в эти сроки происходят в основном
некробиотичские
процессы,
а
репаративные
процессы
практически
заторможены. Очевидно, различие в течении восстановительных процессов
при низко- и высокотемпературных воздействиях обусловлено степенью
сохранности нативной структуры тканевых регуляторов «некрогормонов»,
которые в случае низкотемпературного воздействия в меньшей степени
разрушаются и начинают стимулировать процессы дифференцировки и
пролиферации
клеток.
Причем
индукция
этих
процессов
носит
клеточноспецифический характер, так как в криоране происходит замещение
дефекта своей собственной, а не рубцовой тканью (Белоус А.М., 1992).
46
ГЛАВА 2. МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Исследование было проведено на 100 лабораторных мышах самцах
массой 20-23г (табл. 1). Животные содержались в стандартных условиях
вивария. Все эксперименты соответствуют этическим нормам, изложенным в
Женевской
проведению
конвенции
(1971),
«Международным
медико-биологических
исследований
рекомендациям
с
по
использованием
животных» (1985). Эвтаназия животных проводилась методом дислокации
шейных позвонков под наркозом.
Воздействие температурного фактора проводили с помощью опытного
образца аппарата «Терцик» (марка RS-232С, Россия) с выносным модулем
площадью 1см². Использовали 3 режима температурного воздействия: (1)
+8°С с длительностью сохранения температуры в течение 5 секунд (группа
«Холод», n=35), (2) +42°С и длительностью сохранения температуры в
течение 30 секунд (группа «Тепло», n=35), (3) температура выносного модуля
+33°С (что соответствует температуре тела животного)
воздействия
30
секунд
(группа
«Контроль»,
n=30).
и длительность
Температурное
воздействие проводили локально на область раневой поверхности. Все
манипуляции с животными проводили в одно и то же время суток (10.00)
один раз в день в течение 5 дней подряд (Калѐнова Л.Ф., Суховей Ю.Г.,
Фишер Т.А., 2006).
Таблица 1
Исследование регенерации кожной раны на фоне локального воздействия
температурного фактора
2 сутки
7 сутки
14 сутки
21 сутки
Группа «Контроль»
(30 жив.)
8
8
7
7
Группа «Холод»
(35 жив.)
9
9
9
8
Группа «Тепло»
(35 жив.)
9
9
9
8
Материалом для исследования служили раневая поверхность кожи и
внутренние органы, принимающие участие в процессах иммуногенеза
47
(тимус, селезенка) на 2, 7, 14 и 21 сутки после моделирования раны и
экспозиции локального температурного фактора.
Использовалась модель плоскостной асептической раны Турищева С.Н.
(1996). В стерильных условиях под легким эфирным наркозом у мышей
вырезали лоскут кожи в нижней трети спины справа от позвоночника по
трафарету из пластикового стекла с овальным отверстием размером 3x4 мм.
Трафарет прикладывался к телу. В отверстие за шерсть пинцетом
вытягивалась кожа на высоту 1 мм
и отрезалась хирургическими
ножницами. При таком способе не затрагивался мышечный слой. В
результате у мыши получалась открытая овальная рана площадью 60-70 мм².
Для сравнительного изучения динамики заживления ран проводили
визуальное наблюдение и измерение площади ран в течение 3 недель
ежедневно, оценивая состояние краев раны, ее отделимое, формирование
кожного регенерата.
Для анализа заживления проводили измерение площади раневой
поверхности
по
тесту,
предложенном
Поповой
Л.Н.
(Кузин
М.И.,
Костюченок Б.М., 1990). К ране прикладывали обработанную 70% спиртом
прозрачную пленку, обводили края раны тонким маркером. Измеряли
штангенциркулем больший и меньший диаметр овала раны. Площадь овала
рассчитывали по формуле:
S=π*r1*r2,
где r1 и r2 – радиусы овала, S – площадь раны.
Во всех 5 группах изучали скорость контракции раны по формуле:
V=(Sn-S/Sn)*100%,
где V – скорость контракции раны, Sn – площадь раны при предыдущем
измерении, S – площадь раны при данном измерении.
Для гистологического анализа органы фиксировали в 10% нейтральном
забуференном растворе формалина, обрабатывали по стандартной методике и
заливали в парафиновые блоки (Семченко, В.В., 2006). Гистологические
серийные срезы в тангенциальной и фронтальной проекциях приготавливали
48
на ротационном микротоме Microm HM 335S. Срезы толщиной 5 мкм
окрашивали для обзорных целей гематоксилин-эозином по Эрлиху, для
определения
тучных
клеток
–
азурII-эозином
по
Нохт-Максимову
(Селиванов, Е.В., 2003). Для морфометрических исследований использовали
модульную систему обработки и анализа изображений AxioVision Rel. 4.6.
Подсчет клеток производили с помощью окулярной сетки Автандилова, с
последующим перерасчетом на единицу площади S=1 мм2 (Автандилов Г.Г.,
1990).
Выделяли 4 типа тучных клеток: 1) «1» тип – низкое содержание
гранул в цитоплазме, располагающихся околомембранно; 2) «2» тип –
среднее содержание гранул, располагающихся диффузно; 3) «3» тип –
крупные клетки, с плотным и диффузным расположением гранул в
цитоплазме; 4) «0» тип – дегранулированные клетки с признаками нарушения
целостности цитоплазматической мембраны.
Степень дегрануляции оценивали как отношение числа «0» типа клеток
к общему числу анализируемых клеток, выраженное в процентах. Включение
гранул цитоплазмы тучных клеток
оценивали с помощью среднего
гистохимического коэффициента, который рассчитывается по формуле
J.Astaldi и L.Verga (Терентьева Э.И., 1968):
(3*а + 2*б + 1*в + 0*г)/100.
Буквы
(а-г)
интенсивностью
обозначают
реакции.
количество
Цифры
(3-0)
клеток
с
определенной
характеризуют
степень
интенсивности окрашивания, т.е. +++ (3+), ++ (2+), + (1+) и 0. Цифра 100 в
знаменателе соответствует общему числу подсчитанных клеток этой группы.
ИГХ-исследование осуществляли на серийных парафиновых срезах
толщиной 4 мкм, помещенных на адгезивные стекла, покрытые полилизином
(Menzel-Glasser, Германия).
Иммуноморфологический анализ проводили
непрямым иммунопероксидазным методом реактивами по рекомендациям
фирмы-изготовителя. Определяли экспрессию рецепторов Ki-67+ - маркер
ядер активно пролиферирующих клеток в кожном регенерате, CD3+ - маркер
49
зрелых Т-лимфоцитов в кожном регенерате и тимусе, CD1α+ - маркер клеток
Лангерганса в кожном регенерате, СD20+ - маркер плазмоцитов в селезенке,
СD68+ - маркер макрофагов. Все антитела и реактивы фирмы NeoMarkers
Fremont, США. Срезы докрашивали гематоксилином Майера и заключали в
канадский
бальзам.
Результаты
ИГХ-реакции
оценивали
методом
полуколичественного анализа: а) число иммунореактивных клеток: «-» менее 5%, «+» - 5-25%, «++» - 50-75%, «+++» - 75-100%; б) интенсивность
окраски: «+» - слабая экспрессия, «++» - сильная экспрессия. При оценке
экспрессии Ki-67 рассчитывали индекс пролиферации (Iki) по формуле:
1= (n+/N)*100%,
где n+ - число меченых ядер, N – общее число ядер в поле зрения микроскопа.
Подсчеты производили в 20-23 полях зрения среза (Mitselou A. et al., 2003).
Статистическая
обработка
данных
морфометрии
проведена
на
персональном компьютере с использованием программы «SPSS 11.5 for
Windows». Определяли средние величины, ошибку среднего, достоверность
по t-критерию Стьюдента (Гмурман В.Е., 2000; Платонов А.Е., 2000).
50
ГЛАВА 3. РЕЗУЛЬТАТЫ СОБСТВЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
3.1. Динамика репаративного процесса кожных ран
Собственные исследования показали различия в течении раневого
процесса при локальном действии низких и повышенных температур. Они
выражались в разной скорости контракции раны (рис. 2) и полноценности
регенерации. Процессы репаративной регенерации в области дефекта кожи
протекали в соответствии с известными закономерностями и сопровождались
эпителизацией и последующей дифференцировкой эпидермального эпителия,
формированием дериватов кожи (волос, сальная железа) и становлением
слоев
дермы
мезенхимного
генеза.
При
анализе
морфологических
преобразований в зоне дефекта мы обращали внимание на состояние
компонентов кожи в прилежащих околораневых участках органа.
В контрольной группе эпителизация раневой поверхности произошла
на 14 сутки (рис. 1).
% отличия от
предыдущего дня
Контроль
120
100
% отличия от
предыдущего дня
Холод
80
60
40
20
0
1
2
3
4
5
6
7
8
9 10 11 12 13 14
дни наблюдения
Рис. 1. Изменение относительной площади раневой поверхности у животных опытной
(группа «Холод») и контрольной групп. По оси ординат – площадь раны (%), по оси
абсцисс – время наблюдения (сутки).
На основании анализа динамики контракции раны можно сделать
заключение, что у животных группы «Контроль» фаза воспаления длилась с
1-го по 4-ый дни, фаза пролиферации – с 4-го по 8-ой дни, а фаза
51
эпителизации – с 8-го по 14-ый дни. Скорость контракции раны была
достоверно выше у животных группы «Холод» и наиболее существенно на 3
и 10 сутки после нанесения раны и влияния температурного фактора.
Заживление у них происходило на 12 сутки. Причем с 1-го по 4-ый дни
проходил воспалительный процесс, с 4-го по 7-ой день – фаза пролиферации,
а с 7-го до 12-го дня – фаза эпителизации.
52
1 сутки
3 сутки
5 сутки
7 сутки
9 сутки
11 сутки
12 сутки
15 сутки
«Контроль»
«Холод»
«Тепло»
Рис. 1. Динамика репаративного процесса кожных ран у лабораторных мышей при локальном воздействии низких,
повышенных и контрастных температур
53
При
воздействии
на
рану
лабораторных
мышей
повышенной
температуры (группа «Тепло») процесс репарации длился 15 суток (рис. 3). С
1-го по 4-ый дни протекала воспалительная стадия, с 4-го по 7-ой дни –
стадия пролиферации, а с 7-го по 15-ый дни – стадия эпителизации.
100
% отличия от
предыдущего дня
Контрль
% отличия от
предыдущего дня
Тепло
90
80
70
60
50
40
30
20
10
0
1
2
3
4
5
6
7
8
9 10 11 12 13 14 15
дни наблюдения
Рис. 3. Изменение относительной площади раневой поверхности у животных опытной
(группа «Тепло») и контрольной групп. По оси ординат – площадь раны (%), по оси
абсцисс – время наблюдения (сутки).
Через 3 недели от начала моделирования раны у всех животных на
месте повреждения происходит восстановление многослойности эпидермиса.
В то же время установлено влияние направленности температурного
воздействия на полноценность регенерации поврежденного участка кожи. У
животных в группе «Контроль» восстановленный эпидермис является
многослойным,
а
дерма
находится
в
состоянии
тканевотипической
дифференцировки. Сосочковый слой без резких границ переходит в
сетчатый. Гиподерма, как составная часть дефинитивной структуры не
сформирована. В глубоких слоях соединительнотканный регенерат зоны
дефекта контактирует с перимизием волокон исчерченной мышечной ткани.
Из рисунка 4 видно, что на месте повреждения волосяной покров
восстанавливается медленно, волосяные фолликулы еще только намечаются,
и нет сальных желез. При этом толщина эпидермиса и дермы в коже
животных этой группы (табл.2) наибольшая по сравнению с другими
экспериментальными группами.
Рис. 4. Кожный регенерат лабораторных мышей контрольной группы. Фиксация – 10%
забуференный формалин. Окраска – гематоксилин-эозин. Об. 40 x Ок. 10.
У животных в группе «Тепло» (рис. 5) восстановленный эпидермис
является многослойный, с хорошо просматриваемым базальным слоем. На
гистологическом
препарате
демонстрируется
полноценный
органотипический процесс регенерации кожи, о чем свидетельствует
появление волосяных сумок с волосяным стержнем и сальных желез с
ростковым слоем и сальными клетками (себоцитами) небольших размеров.
Толщина эпидермиса и дермы в коже животных этой группы достоверно
меньше контрольных показателей (p<0,05 и p<0,001 соответственно).
55
Рис. 5. Кожный регенерат лабораторных мышей при локальном воздействии повышенных
температур. Фиксация – 10% забуференный формалин. Окраска – гематоксилин-эозин.
Об. 40 x Ок. 10.
У животных группы «Холод» (рис. 6) восстановленный эпидермис
является многослойным, средней толщины с хорошо просматриваемым
базальным слоем, а дерма содержит плотно расположенные коллагеновые и
эластические волокна. Кожа характеризуется умеренным восстановлением
волосяного покрова. На гистологическом препарате видны развитые
волосяные сумки, сальные железы со зрелыми крупными себоцитами.
Толщина эпидермиса и дермы в коже животных этой группы достоверно
ниже контрольных показателей (p<0,01 и p<0,001 соответственно), но
отличается от таковых в группе «Тепло».
56
Рис. 6. Кожный регенерат лабораторных мышей при локальном воздействии низких
температур. Фиксация – 10% забуференный формалин. Окраска – гематоксилин-эозин.
Об. 40 x Ок. 10.
Таблица 2
Толщина эпидермиса и дермы в процессе регенерации кожной раны
лабораторных мышей, (M±m)
Условия эксперимента
Толщина эпидермиса, мкм
Толщина дермы, мкм
«Контроль» (n=30)
30,2±1,32
503,63±7,23
«Холод» (n=35)
21,25±1,06***
239,12±6,77***
«Тепло» (n=35)
22,44±1,50***
242,25±7,07***
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - *-P<0,05; ** - P<0,01;
***- P<0,001.
57
3.2. Состояние клеток генеративных слоев эпидермиса и дериватов кожи
на стадиях заживления дефекта кожи
При экспозиции низкими температурами на область кожной раны в
ранней фазе
уменьшение
(2-е стуки) течения репаративного процесса наблюдалось
количества
пролиферирующих
клеток
по
сравнению
с
контрольной группой животных (табл. 3). Эти клетки располагались у
сохранившейся базальной мембраны околораневой области (рис. 7).
Полиморфные ядра клеток ориентированы на различных уровнях. Таким
образом базальный слой клеток эпидермиса терял свою полярность.
Эпидермоциты были организованы в нестолбчатую структуру, что указывает
на увеличение функциональной нагрузки на кожный покров. В результате
пролиферативной активности клетки на этой стадии регенерации образуют
транзиторные группы, которые совершают несколько делений еще находясь
в базальном слое.
Рис. 7. Ki-67 позитивные клетки (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей при
локальном воздействии низких температур (2-е сутки после экспозиции и моделирования
раны).. Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое окрашивание). Докраска
гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
58
Таблица 3
Пролиферативная активность клеток в эпидермисе кожного регенерата после
воздействия локального температурного фактора, % (M±m)
Стадии
«Контроль»
«Холод»
«Тепло»
(n=30)
(n=35)
(n=35)
2 сутки
46,98±0,25
10,03±0,14**
19,37±0,46*
7 сутки
8,13±0,01
25,11±0,26
15,13±0,26#
14 сутки
11,16±0,01
28,9±0,20*
25,87±0,37*
21 сутки
29,31±0,25
28,13±0,2
53,16±0,31*#
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05; ** - Р<0,01;
достоверность различий по сравнению с группой «Холод» - # - Р<0,05.
На 7-е сутки эксперимента у животных этой группы наблюдалась
сниженная пролиферативная активность эпидермиса (табл. 3). Транзиторные
клетки уже начинают дифференцироваться и переходит в супрабазальные
слои (рис. 8). Кроме того, на данном этапе в процесс восстановления
эпидермиса
включаются
фолликула
(табл.
4).
единичные
Волосяные
камбиальные
фолликулы
клетки
волосяного
расположены
в
непосредственной близости к базальной мембране и являются одним из
источников репаративной регенерации эпидермального пласта.
Таблица 4
Пролиферативная активность клеток в дериватах кожного регенерата после
воздействия локального температурного фактора, % (M±m)
Стадии
«Контроль»
«Холод»
«Тепло»
(n=30)
(n=35)
(n=35)
Волосяные фолликулы
2 сутки
30,37±0,55
0*
28,20±0,10###
7 сутки
27,65±0,12
12,05±0,15*
28,44±0,30#
14 сутки
24,14±0,47
7,13±0,001*
22,07±0,24##
21 сутки
42,11±0,74
9,24±0,02*
53,14±1,68##
Сальные железы
2 сутки
0
0
0
7 сутки
0
0
18,150±0,001*###
14 сутки
0
0
55,08±0,03*###
21 сутки
20,53±0,52
28,97±0,12
69,33±1,11*##
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05;
достоверность различий по сравнению с группой «Тепло» - # - Р<0,05; ## - Р<0,01; ### Р<0,001.
59
Рис. 8. Ki-67 позитивные клетки (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей
при локальном воздействии низких температур (7-е сутки после экспозиции и
моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое
окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
В отличие от 2-х суток эксперимента эпидермис состоял из 5-7 слоев, клетки
которого были организованы в столбчатые структуры.
На 14-е сутки увеличивалось число пролиферативных клеток
эпидермиса по сравнению с контрольными значениями (табл. 3). Клетки
сохраняли столбчатую организацию. Но в отличие от 7-х суток эксперимента
на данном этапе снижалась пролиферативная активность клеток волосяных
фолликулов, но эпидермис все еще был ассоциирован с дериватами (табл. 4,
рис. 9). Этот факт доказывает, что стволовые клетки эпидермиса могут
мигрировать из наружного корневого волосяного влагалища и пополнять пул
базальных кератиноцитов эпидермиса.
60
Рис. 9. Ki-67 позитивные клетки (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей при
локальном воздействии низких температур (14-е сутки после экспозиции и моделирования
раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое окрашивание). Докраска
гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
На 21-е сутки в эпидермисе наблюдалось снижение пролиферативной
активности (табл. 3). Эпидермис сохранял столбчатую организацию (рис. 10).
Стоить отметить, что на протяжении всего эксперимента у животных этой
экспериментальной группы («Холод») отсутствовали клетки с высокой
пролиферативной активностью в сальных железах (табл. 4, рис. 11).
Возможно, их восстановление осуществлялось за счет высоких потенций
бугорка волосяного фолликула.
61
Рис. 10. Ki-67 позитивные клетки (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей
при локальном воздействии низких температур (21-е сутки после экспозиции и
моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое
окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
Рис. 11. Ki-67 позитивные себоциты (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей
при локальном воздействии низких температур. Визуализация при помощи пероксидазы
(коричневое окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
62
При тепловой экспозиции на область кожной раны в эпидермисе
животных
на
2-е
сутки
наблюдалась
сниженная
пролиферативная
активность кератиноцитов (табл. 3). Камбиальные клетки прочно были
прикреплены к базальной мембране и распределялись в тесном содружестве
с волосяными фолликулами (рис. 12). Ядра клеток эпидермиса имели
двойное направление: ближе к базальной мембране они ориентированы
перпендикулярно поверхности кожного покрова, по мере удаления от
базальной
мембраны
ядра
кератиноцитов
вытягивались
параллельно
поверхности регенерата и имели веретенообразную форму.
Рис. 12. Ki-67 позитивные клетки (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей
при локальном воздействии повышенных температур (2-е сутки после экспозиции и
моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое
окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
На 7-е сутки митотическая активность клеток возрастает и достигает
максимальных потенций на 21 сутки (табл. 3). Эпидермис продолжал
сохранять неровные очертания и был ассоциирован с волосяными
фолликулами
Интенсивность
пролиферации
63
эпителиоцитов
наружных
корневых
влагалищ
превосходит
таковую
у
базальных
клеток
поверхностного эпителия (табл. 4, рис. 13).
Рис. 13. Ki-67 позитивные клетки (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей
при локальном воздействии повышенных температур (7-е сутки после экспозиции и
моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое
окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
14-е сутки сопровождались усилением пролиферативной клеток
эпидермиса
(табл.
3).
Камбиальные
клетки
были
локализованы
околобазально, и давали начало 7-слойному эпидермальному пласту.
Кератиноциты формировали столбики. Хорошо сформирован поверхностный
слой эпидермиса – роговой (рис. 14).
На 21-е сутки клетки эпидермиса, расположенные возле базальной
мембраны, характеризовались высокими пролиферативными способностями
(табл. 3). Кроме того, митотически активные клетки обнаруживались и в
удаленных слоях от базальной мембраны эпидермального пласта (рис. 15).
64
Рис. 14. Ki-67 позитивные клетки (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей
при локальном воздействии повышенных температур (14-е сутки после экспозиции и
моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое
окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
Рис. 15. Ki-67 позитивные клетки (в овалах) в кожном регенерате лабораторных мышей
при локальном воздействии повышенных температур (21-е сутки после экспозиции и
моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое
окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
65
На протяжении всего эксперимента устанавливалась положительная
тенденция роста количества пролиферирующих клеток в эпидермальных
наружных корневых влагалищах (табл. 4, рис. 16), которые участвуют в
формировании структур пилосебацейного комплекса.
Рис. 16. Ki-67 позитивные клетки в наружном корневом влагалище волоса (в овалах)
кожного регенерата лабораторных мышей при локальном воздействии повышенных
температур. Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое окрашивание). Докраска
гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
Результаты эксперимента (21 сутки) показали, что в кожном регенерате
контрольной группы животных клетки Лангерганса чаще располагались в
межфолликулярном эпителии: базальном слое и нижних рядах шиповатого
слоя (рис. 17). Отростки клеток Лангерганса направлялись в дерму и
заканчивались
контактами
на
дермальных
клетках
Лангерганса,
расположенных в сосочковом слое. Клетки Лангерганса эпидермиса
формировали сеть с дендритными клетками дермы.
66
Рис. 17. Экспрессия рецепторов СD1α+ клеток Лангерганса (в овалах) в кожный
регенерате лабораторных мышей контрольной группы (21-е сутки после экспозиции и
моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое
окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
При тепловой экспозиции в кожном регенерате клетки Лангерганса
локализовались в базальном и шиповатом слоях эпидермиса, как и в
контрольных
наблюдениях.
Эти
клетки
формировали
межклеточные
контакты между собой и кератиноцитами (рис. 18). В эпидермисе их уровень
достоверно увеличивался относительно контрольных значений (7,11±0,27%
против 4,12±0,13%, р>0,5) (табл. 5).
Таблица 5
Плотность содержания иммунокомпетентных клеток в эпидермисе кожного
регенерата на 21 сутки, % (M±m)
Популяция
«Контроль»
«Холод»
«Тепло»
клеток
(n=30)
(n=35)
(n=35)
CD1α+
4,12±0,13
28,14±0,79**
7,11±0,27*#
CD3+
9,12±0,24
11,13±0,74
18,45±0,40*
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05; ** - Р<0,01;
достоверность различий по сравнению с группой «Холод» - # - Р<0,05.
67
В дерме клетки Лангерганса выявлялись в более глубоких слоях и были
многочисленны в эпителии наружных корневых влагалищ волосяных
фолликулов (28,44±0,95% и 3,01±0,01%, р>0,5) (табл. 6, 7).
Рис. 18. Экспрессия рецепторов СD1α+ клеток Лангерганса (в овалах) в кожный
регенерате лабораторных мышей при локальном воздействии повышенными
температурами (21-е сутки после экспозиции и моделирования раны). Визуализация при
помощи пероксидазы (коричневое окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок.
10.
Таблица 6
Плотность содержания иммунокомпетентных клеток в дериватах кожного
регенерата на 21 сутки, % (M±m)
Популяция
«Контроль»
«Холод»
«Тепло»
клеток
(n=30)
(n=35)
(n=35)
CD1α+
3,01±0,01
0*
28,44±0,95*##
CD3+
9,05±0,01
22,10±0,24*
18,87±1,55*
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05;
достоверность различий по сравнению с группой «Холод» - ## - Р<0,01.
68
Таблица 7
Плотность содержания иммунокомпетентных клеток в дерме кожного
регенерата на 21 сутки, % (M±m)
Популяция
«Контроль»
«Холод»
«Тепло»
клеток
(n=30)
(n=35)
(n=35)
CD1α+
16,21±0,44
26,12±0,15*
32,11±0,76*
CD3+
36,70±1,07
44,56±0,58*
36,56±0,68#
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05;
достоверность различий по сравнению с группой «Холод» - # - Р<0,05.
При холодовой экспозиции в кожном регенерате клетки Лангерганса
локализовались не только в базальном слое эпидермиса, но и в верхних слоях
эпидермального пласта вплоть до рогового слоя (рис. 19).
Рис. 19. Экспрессия рецепторов СD1α+ клеток Лангерганса (в овалах) в кожный
регенерате лабораторных мышей при локальном воздействии низких температурами (21-е
сутки после экспозиции и моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы
(коричневое окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
Их количество достоверно увеличивалось и составляло 28,14±0,79% против
контрольных 4,12±0,13% (р>0,01) (табл. 5). В дерме клетки Лангерганса
распределялись равномерно в верхних слоях, контактируя с сосудами
кожного покрова. Ассоциированность клеток Лангерганса с волосяными
фолликулами не отмечались.
69
Исследования показали, что Т-лимфоциты в кожном регенерате
контрольной
группы
животных
инфильтрировали
базальный
и
супрабазальные слои эпидермиса (рис. 20). В дерме Т-клетки многочисленны
в сосочковом слое.
При тепловой экспозиции анализ содержания Т-лимфоцитов в
эпидермисе выявил плавное статистически достоверное их возрастание по
сравнению с показателями контрольной группы животных (18,45±0,40%
против 9,12±0,24%, p>0,05) (табл. 5) . Т-лимфоциты выявлялись в ростковом
слое эпидермиса (рис. 21). Изучение популяции Т-лимфоцитов дермы
показало отсутствие достоверных изменений (табл. 7). В дерме эти
иммунокомпетентные клетки располагались в сосочковом слое и вокруг
придатков кожи.
Рис. 20. Экспрессия рецепторов СD3+ Т-лимфоцитов (в овалах) в кожный регенерате
лабораторных мышей контрольной группы (21-е сутки после экспозиции и моделирования
раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое окрашивание). Докраска
гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
70
Рис.21. Экспрессия рецепторов СD3+ Т-лимфоцитов (в овалах) в кожный регенерате
лабораторных мышей при локальном воздействии повышенных температур (21-е сутки
после экспозиции и моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы
(коричневое окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
При холодовой экспозиции в коже животных выявлялось достоверно
высокое содержание Т-лимфоцитов в дерме (44,56±0,58% и 36,70±1,07%,
р>0,5) относительно контрольных значений (табл. 7). Основная масса
лимфоцитов распределялась в дерме вблизи волосяных фолликулов. В
эпидермисе единичные Т-клетки располагались равномерно по всему
эпителиальному пласту (рис. 22). Достоверно значимых изменений числа Тклеток в эпидермисе выявлено не было (табл. 5).
71
Рис. 22. Экспрессия рецепторов СD3+ Т-лимфоцитов (в овалах) в кожный регенерате
лабораторных мышей при локальном воздействии низких температур (21-е сутки после
экспозиции и моделирования раны). Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое
окрашивание). Докраска гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
Таким образом иммуногистохимическое исследование биоптатов
кожного регенерата выявляет стимулирование Т-клеточного звена SALT в
эпидермисе у животных при локальном воздействии повышенных и
контрастных температур и в дерме у животных при воздействии низких
температур. Повышенные температуры оказывают стимулирующий эффект
на антигенпредставляющие клетки Лангерганса во всех участках кожного
покрова. Прямые корреляционные связи между клетками Лангерганса и Тлимфоцитами в кожном регенерате у животных после воздействия
повышенной
температурой
позволяют
сделать
предположение
о
преимущественной роли этих клеток в восстановлении кожной раны по пути
органотипической регенерации.
72
3.3. Состояние компонентов дермы на стадиях заживления кожной раны
К 2-ым суткам опыта у животных контрольной группы подлежащая к
раневой поверхности соединительная ткань дермы содержит активно
делящиеся
фибробласты
(активность
пролиферации
составляла
46,98±0,25%) (табл. 8). В сосочковым слое наблюдается отечность.
Коллагеновые и эластические волокна располагаются плотными тонкими
тяжами.
К 7-ым суткам в дерме прослеживается пролиферативная способность
клеток
фибробластического
дифферона
(активность
пролиферации
составляла 77,11±0,02%). Коллагеновые волокна объединяются в крупные
пучки. Волосяные фолликулы представлены эпителиальными компонентами
наружного и внутреннего корневых влагалищ и матрицей волоса.
К 14-ым суткам происходит спад митотического деления клеток
соединительной ткани дермы (69,01±0,18%). Сосочковый слой более
дифференцирован
и
содержит
значительно
больше
волокнистых
компонентов и уже зрелых клеток фибробластического ряда.
К
21-ым
суткам
прослеживается
дальнейшее
снижение
пролиферативной активности клеток дермы. Митотическая активность
составляет 64,54±0,28% (табл. 8). Соединительная ткань представлена
умеренным
содержанием аморфного
вещества и
пучками
плотно
расположенных волокнистых структур. На этих сроках эксперимента
значительно активизируются сальные железы, их секреторные отделы
значительно увеличиваются в объеме, в них возрастает количество себоцитов
на
промежуточной
стадии
дифференцировки,
а
также
высоко
дифференцированных. Происходит нарастание митотической активности
клеток
эпителия
наружного
и
внутреннего
корневых
влагалищ.
Формируются многослойные участки в наружном корневом влагалище с
явлениями вертикальной анизоморфности.
73
Таблица 8
Пролиферативная активность клеток в соединительнотканной основе
кожного регенерата после воздействия локального температурного фактора,
% (M±m)
Стадии
«Контроль»
«Холод»
«Тепло»
(n=30)
(n=35)
(n=35)
2 сутки
76,45±0,56
58,13±0,13*
60,11±0,11**
7 сутки
77,11±0,02
78,12±0,16###
79,10±0,15**
###
14 сутки
69,01±0,18
79,01±0,14***,
80,12±0,11***
21 сутки
64,54±0,28
61,12±0,12###
83,44±0,50***
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05; ** - Р<0,01,
*** - Р<0,001; достоверность различий по сравнению с группой «Тепло» - ### - Р<0,001.
При тепловой экспозиции на раневую поверхность в кожном
регенерате на 2-е сутки эксперимента соединительнотканный компонент
представлен рыхлым расположением волоконных структур в глубоких слоях
и их плотным расположением в сосочковом слое. Митотическая активность
клеток дермы достоверно снижается относительно контрольных значений
(60,11±0,11% против 76,45±0,56%, p>0,01) (табл. 8). Волосяные фолликулы
содержат наружное и внутреннее многослойные корневые влагалища.
Достоверно значимых изменений роста числа пролиферирующих клеток
волосяного
фолликула
не
выявлено.
Митотическая
способность
эпителиальных клеток секреторных отделов сальных желез не наблюдается.
На 7-е сутки пролиферативная активность фибробластов возрастает
относительно
контрольных
показателей
(79,10±0,15
кл/мм2
против
77,11±0,02 кл/мм2, p>0,01) (табл. 8). Во всех слоях дермы коллагеновые и
эластические волокна распределяются плотно. Секреторные отделы сальных
желез приобретают выраженную альвеолярную форму, в них четко
прослеживается
этапность
дифференцировки
себоцитов.
Цитоплазма
центральных клеток характеризуется светлым «пенистым» содержимым. В
отдельных клетках исчезают клеточные границы, появляется закономерный
процесс голокриновой секреции. В отдельных сальных железах процесс
характерной дифференцировки клеток секреторных отделов находится в
74
начальном периоде, поэтому представлены только Ki67 положительными
клетками. Такие секреторные отделы имеют незначительный диаметр.
Следует
отметить,
предварительный
что
этап
подобное
в
состояние
активной
можно
деятельности
расценить
сальных
как
желез
и
формирования резервных элементов для последующей их секреторной
дифференцировки.
Волосяные фолликулы содержат наружное, внутреннее
многослойные корневые влагалища и матрицу волоса.
На 14-е сутки клеточные популяции дермы характеризуются высокой
пролиферативной способностью. Сосочковый слой представлен рыхлой
волокнистой тканью с умеренным содержанием аморфного вещества.
Продолжается
процесс
формирования
закладок
и
дальнейшей
дифференцировки новых сальных желез и новых волос. Сальные железы
сохраняют состояние активной секреции, секрет которых направляется в
сформированные
новые
выводные
протоки.
Обращает
внимание
возможность изменения объемных органных показателе регенерирующего
корня волоса. Прослеживаются увеличение количества слоев эпителиоцитов
в наружном и внутреннем корневых эпителиальных влагалищах.
К 21-ым суткам эксперимента происходит еще большее возрастание
пролиферативных
потенций
клеток
фибробластического
ряда,
эпителиальных клеток волосяных фолликулов, клеток секреторных отделов
сальных желез. Соединительная ткань содержит значительные прослойки
аморфного вещества между пучками фибриллярных структур. Происходит
формирование стержня волоса, но без разделения на корковое и мозговое
вещество.
При холодовой экспозиции на раневую область в биоптате кожного
регенерата животных ко 2-ым суткам сосочковый слой характеризуется
тонкими нежными волоконными структурами, а сетчатый слой содержит
грубые пучки коллагеновых волокон. Пролиферативная активность клеток
фибробластического
ряда
снижена
75
по
сравнению
с
контрольными
значениями. В эпителиальных корневых влагалищах и секреторных отделах
сальных желез не наблюдается митотическая активность клеток.
На 7-е сутки продолжается четкое разделение сосочкового и сетчатого
слоев дермы по характеру расположения волокон и формированию пучков.
Пролиферативная активность клеток дермы нарастает относительно контроля
и 2-ых суток эксперимента. А пролиферативная способность клеток
эпителиальных корневых влагалищ снижена относительно контроля. Низкие
температуры в эти сроки репаративного процесса неоднозначно влияют на
восстановление волосяных фолликулов. Одни волосяные фолликулы имеют
истонченные внутренний и наружный корневые эпителиальные влагалища. А
рядом расположенные волосы содержат многослойные корневые влагалища,
клетки которых заполняют корневой канал. Это свидетельствует, что
локальный холодовой фактор мозаично влияет на этапы регенерации
волосяных фолликулов.
На 14-е сутки пролиферативная способность клеток дермы продолжает
увеличиваться, а волосяных фолликулов продолжает достоверно снижаться
относительно контрольных показателей (табл. 8). Наблюдаются единичные
делящиеся клетки секреторных отделов сальных желез, располагающихся
ближе к базальной мембране. Дерма сохраняет четкую топику слоев.
Волосяные фолликулы содержат эпителиальные влагалища и матрикс волоса.
На 21 сутки пролиферативная активность клеток фибробластического
ряда
снижается
относительно
предыдущих
сроков
наблюдения
и
контрольных значений. Кi-67 положительные клетки наблюдаются как во
внутреннем, так и в наружном эпителиальных корневых влагалищах. Число
таких клеток достоверно возрастает по сравнению с 14-ми стуками
эксперимента, но снижается относительно контроля. Волосяные фолликулы
содержат матрикс волоса, эпителиальные влагалища без четких границ.
Себоциты также проявляют единичную пролиферативную активность.
Собственные исследования показали, что при локальном воздействии
температурного фактора на область кожи на 21-сутки выявлялись различные
76
популяции
тучных
клеток
в
сосочковом
слое
дермы,
которые
характеризовались разными размерами и различной степень дегрануляции в
кожном регенерате. Данные представлены в таблице 9.
Популяция тучных клеток в сосочковом слое дермы у лабораторных
мышей контрольной группы характеризуется относительно небольшой
величиной, морфологическим и функциональным разнообразием, также
неравномерностью их распределения в соединительнотканных волокнах
кожи.
Наибольшее количество мастоцитов наблюдалось у мышей группы
«Холод». Они характеризуются малыми размерами, округлой формы и
размещены близко к базальному слою эпидермиса (рис. 23). Синтетическая
активность в тучных клетках высокая. Активность дегрануляции достоверно
снижена по сравнению с контролем.
Таблица 9
Количество (кл/1 мм²) и функциональная характеристика тучных клеток в
сосочковом слое дермы кожи лабораторных мышей, (М±m)
«Контроль»
(n=30)
136,5±0,3
91±0,52
136,5±0,53
364±87,01
«Холод»
(n=35)
402,13±0,77***
201,07±1,6***
603,2±77,11*
«Тепло»
(n=35)
208±0,38***
156±1,07***
52±0,55***
416±13,90
3+
2+
1+
0
Общее кол-во,
S=1мм²
Степень
37,5±1,06
33,3±0,4**
12,5±0,17***
дегрануляции, %
Средний
1,63±0,01
2,00±0,01***
2,25±0,01***
гистохим. коэфф.
Dmin тучных
6,93±0,73
5,76±0,42
9,46± 0,75*
клеток, мкм
Dmax тучных
8,61±0,73
8,34±0,66
11,43±0,68*
клеток, мкм
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05; ** - Р<0,01;
*** - Р<0,001
У мышей группы «Тепло» общее количество тучных клеток снижено.
Мастоциты малых размеров, разнообразной формы, располагаются в толще
77
коллагеновых и эластических волокон в близи волосяных фолликул (рис. 23).
Синтетическая активность в тучных клетках наибольшая, а степень
дегрануляции наименьшая.
Во всех группах отсутствуют тучные клетки «1» типа с низким
околомембранным содержанием гранул.
Дегрануляция мастоцитов, в основном, имеет направленный характер
секреции гранул, в сторону клетки мишени (рис. 23).
Итак, заживление кожной раны при влиянии локального воздействия
температурного фактора сопровождается значительной реакцией тучных
клеток непосредственно в очаге воспаления. На поздних сроках заживления в
верхних слоя дермы имеет место увеличение количества тучных клеток,
отмечается усиление полиморфизма клеток. Кроме того, у мышей,
подвергавшихся действию низких температур, в сосочковом слое дермы
обнаруживается возрастание количества тучных клеток с явлениями
дегрануляции по сравнению с животными группы «Тепло». Это позволяет
констатировать, что кратковременное воздействие низких температур
вызывает активацию тучноклеточной системы, которая, по-видимому,
направлена на поддержание нормальной деятельности организма в условиях
гибели тучных клеток в очаге на ранних стадиях заживления, на быстрое
восстановление нарушенного гомеостаза и скорую мобилизацию его
механизмов.
78
А
В
Б
Рис. 23. Тучные клетки (в овалах) в сосочковом слое дермы кожного регенерата
лабораторных мышей при локальном воздействии температурного фактора. А –
контрольная группа; Б – группа «Холод»; В – группа «Тепло». Фиксация – 10%
забуференный формалин. Окраска – АзурII-эозин по Нохт-Максимову. Об. 100 x Ок. 10.
3.4.
Динамика
иммуноморфологических
параметров
организма
лабораторных животных на фоне формирования кожного регенерата
Учитывая изменения иммунного статуса, мы установили, что процесс
посттравматической регенерации кожи при влиянии на раневую область
температурного
фактора
протекает
на
фоне
морфофункциональных
изменений иммунокомпетентных органов, а именно центрального органа
лимфопоэза и иммуногенеза – тимуса и периферического органа – селезенки.
Поэтому следующим этапом нашего исследования явилось изучение
79
иммуноархитектоники тимуса и селезенки лабораторных мышей в различные
сроки (2, 7, 14 и 21 сутки) после внешнего воздействия.
У лабораторных мышей контрольной группы тимус имел хорошо
выраженную дольчатость, без участков опустошения стромы (рис. 24).
Отмечались значительные разрастания соединительнотканных элементов.
Капсула и междольковые перегородки были рыхлыми. На 2 сутки после
ранения и локального воздействия температурного фактора на долю этих
структур приходилось, в среднем, 13,11±0,75% площади тимуса на
гистологическом срезе. К 7 и 14 суткам доля прослоек соединительной ткани
возрастала
до
эксперимента
Относительная
14,27±0,22
этот
и
показатель
площадь
14,88±0,21
соответственно.
снижался
коркового
и
вещества
равнялся
К
концу
12,67±0,61.
превосходила
таковую
мозгового вещества во все сроки исследования и варьировала незначительно
(табл. 10). Корково-медулярная граница четко выделялась (рис. 24).
Встречались единичные тучные клетки на стадии дегрануляции.
Рис. 24. Тимус лабораторных мышей контрольной группы. А – плотное расположение
лимфоидных клеток, без опустошения стромы, четкая корково-медулярная граница; Б –
малые лимфоциты, иммунобласты. Фиксация – 10% забуференный формалин. Окраска –
гематоксилин-эозин по Эрлиху. Об. 100, ок. 10.
Анализ клеточного состава функциональных зон тимуса лабораторных
мышей
контрольной
группы
показал,
что
наибольшая
плотность
распределения клеток наблюдалась в глубоких слоях коркового вещества
80
(201,13±2,13 клеток). В субкапсулярной зоне коркового вещества она
составляла 150,37±0,12 клеток, в мозговом – 120,03±0,27 клеток. Наиболее
многочисленной популяцией клеток во всех структурных компонентах
тимуса являлись малые лимфоциты (табл. 11, 12, 13).
Таблица 10
Морфометрические показатели тимуса лабораторных мышей после
воздействия ЛТФ (M± m)
Контроль
Холод
Тепло
(n=30)
(n=35)
(n=35)
Относительная площадь коркового вещества дольки, %
2 сутки
68,96±0,10
83,60±0,12***
62,26±2,11*
7 сутки
63,86±0,12
35,59±0,09***
47,11±11,10
14 сутки
69,80±0,23
60,32±0,16***
55,35±4,11**
21 сутки
68,21±0,12
67,41±0,11***
64,54±5,16
Относительная площадь мозгового вещества дольки, %
2 сутки
16,04±2,03
1,12±0,002***
23,51±2,02*
7 сутки
20,14±5,02
49,41±0,15***
36,58±5,14*
14 сутки
15,20±3,08
23,68±1,07*
30,38±0,02***
21 сутки
16,79±4,02
17,59±1,01
19,47±0,01
Относительная площадь мозгового вещества дольки, %
2 сутки
13,11±0,75
12,45±0,12
12,20±0,12***
7 сутки
14,27±0,22
13,11±0,24**
14,21±0,32***
14 сутки
14,88±0,21
13,09±0,19
12,73±0,15***
21 сутки
12,67±0,61
12,32±0,31
11,56±0,22***
Относительная площадь капсулы и междольковых перегородок, %
2 сутки
1,89±0,06
2,83±0,01***
2,03±0,02
7 сутки
1,73±0,04
1,89±0,04*
2,10±0,01***
14 сутки
0,12±0,04
2,91±0,01***
1,54±0,01***
21 сутки
2,33±0,02
2,68±0,01***
1,43±0,02***
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05; ** - Р<0,01;
*** - Р<0,001
У лабораторных мышей, подвергавшихся локальному воздействию
низких температур, на 2 сутки эксперимента отмечалось значительное
преобладание коркового вещества (рис. 25). В эти сроки кора окружала
небольшое по площади мозговое вещество. В строме просматривались
небольшие участки опустошенности, где отсутствовали клетки лимфоидного
ряда. Во всех зонах тимуса уменьшалось количество зрелых лимфоцитов и
увеличивалось
число
средних
и
бластных
81
клеток
(табл.
10).
В
соединительной ткани трабекул встречались группы тучных клеток в стадии
дегрануляции. Это событие объясняет усиление процесса гибели лимфоцитов
в корковом веществе. Появление дегранулированных тучных клеток,
наблюдаемое нами в начале острого периода, согласуется с имеющимися
литературными данными о стереотипности ответной реакции этих клеток на
внешние дестабилизирующие влияния.
А
Б
В
Г
Рис. 25. Тимус лабораторных животных группы «Холод». А – преобладание
коркового вещества дольки на 2 сутки; Б – преобладание мозгового вещества дольки на 7
сутки, В – восстановление структуры дольки на 14 сутки; Г – на 21 сутки. Фиксация – 10%
забуференный формалин. Окраска – гематоксилин-эозин по Эрлиху. Об. 10 x Ок. 10.
На 7 сутки наблюдалась фрагментация коркового вещества за счет
разрастания соединительной ткани со стороны междольковых перегородок и
стромальных элементов мозгового вещества (рис. 25). За счет этого
изменялось соотношение коркового и мозгового вещества: уменьшалась
82
площадь коры и увеличивалась площадь мозгового слоя (табл. 10).
Встречались участки стромы тимуса, в которых отсутствовали клеточные
элементы. В двух зонах коркового вещества в эти сроки происходил
количественный рост малых, средних лимфоцитов и недифференцированных
клеток – бластов по сравнению с контрольными показателями (рис. 26). К
концу эксперимента численное соотношение этих клеток приближалось к
контрольным значениям (табл. 11, 12, 13). Тучные клетки наблюдались в
единичных количествах.
Таблица 11
Количество (кл/мм2) клеток лимфоидного ряда в субкапсулярной зоне
коркового вещества тимуса, (M±m)
Контроль
Холод
Тепло
(n=30)
(n=35)
(n=35)
Общее количество клеток лимфоидного ряда, кл/мм2
2 сутки
150,37±0,12
153,78±0,21***
144,15±0,31***
7 сутки
139,98±0,11
152,36±0,34***
135,21±0,21***
14 сутки
137,59±0,10
145,15±0,28***
128,12±0,22***
21 сутки
152,34±0,23
152,97±0,25
159,13±0,23***
2
Количество малых лимфоцитов, кл/мм
2 сутки
113,61±0,44
107,57±0,29***
101,12±0,11***
7 сутки
100,31±0,21
107,99±0,27***
92,21±0,25***
14 сутки
94,93±0,32
99,32±0,12***
87,31±0,23***
21 сутки
103,64±0,35
105,67±0,10**
101,64±0,12**
2
Количество средних лимфоцитов, кл/мм
2 сутки
14,01±0,11
16,05±0,18***
16,72±0,21***
7 сутки
14,33±0,12
17,76±0,20***
15,77±0,25***
14 сутки
16,78±0,10
17,08±0,12
17,09±0,20
21 сутки
18,41±0,23
18,92±0,23
25,61±0,18***
2
Количество иммунобластов, кл/мм
2 сутки
22,75±0,16
30,16±0,17***
26,31±0,13***
7 сутки
25,34±0,12
26,61±0,10*
27,23±0,10**
14 сутки
25,88±0,20
28,75±0,11**
23,72±0,11**
21 сутки
30,29±0,18
28,38±0,13**
31,88±0,25**
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05; ** - Р<0,01;
*** - Р<0,001
83
А
Б
В
Рис. 26. Экспрессия рецепторов CD3+ Т-лимфоцитов в тимусе лабораторных
животных. А – группа «Контроль», Б – группа «Холод», В – группа «Тепло».
Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое окрашивание). Докраска
гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
84
У лабораторных мышей, подвергавшихся локальному воздействию
повышенных
температур,
зонального,
отмечались
выраженные
изменения
и
и клеточного состава тимуса во всех его структурно-
функциональных зонах.
На 2 сутки снижалась относительная площадь коркового вещества
(табл. 10). Основной вклад в эти изменения вносило уменьшение
численности во внутреннем слое коры лимфоидных клеток, и, в первую
очередь, снижалось количество зрелых лимфоцитов (табл. 11).
Уменьшение численности клеток лимфоидного ряда представляется
возможным объяснить угнетением пролиферативных процессов. Кроме того,
определенный вклад, возможно, вносит ускорение миграции лимфоцитов из
тимуса
через
посткапиллярные
венулы
и
лимфатические
сосуды.
Одновременно отмечается увеличение числа средних лимфоцитов в
субкапсулярной зоне и иммунобластов в центральной зоне коры и в
мозговом веществе (табл. 11, 12, 13). Эти данные, по-видимому,
свидетельствуют об усилении лимфопоэтической функции и ускорении
созревания
имеющихся
тимоцитов
в
соответствующих
зонах
и
рассматриваются как компенсаторные процессы.
Относительная площадь эпителиальных железистых образований
значительных изменений не претерпела.
В эти сроки было выявлено увеличение периваскулярных пространств
в области корковомедулярного соединения и мозговой зоны (рис. 27).
Через 7 суток
относительная площадь коркового вещества
продолжала снижаться, в первую очередь, за счет зрелых лимфоцитов.
Относительная
площадь
мозгового
вещества
тимуса,
наоборот,
увеличивалась (табл. 10).
К 7 суткам в субкапсулярной и центральной зонах коркового вещества
тимуса содержание иммунобластов возрастало и превышало контроль.
85
Таблица 12
Количество (кл/мм2) лимфоидных клеток в центральной зоне коркового
вещества тимуса, (M±m)
Контроль
Холод
Тепло
(n=30)
(n=35)
(n=35)
Общее количество клеток лимфоидного ряда, кл/мм2
2 сутки
201,13±2,13
203,11±1,16
168,17±2,44***
7 сутки
187,13±4,11
196,12±3,72
163,21±2,30***
14 сутки
186,11±1,36
193,15±1,73**
164,36±1,65***
21 сутки
190,02±0,95
193,02±2,11
211,33±2,61***
2
Количество малых лимфоцитов, кл/мм
2 сутки
163,10±1,09
132,15±0,54***
121,15±3,44***
7 сутки
148,19±0,37
150,11±2,30
118,32±1,67***
14 сутки
141,12±0,56
143,12±0,99
118,10±3,25***
21 сутки
143,89±1,23
145,16±1,00
154,75±2,07
Количество средних лимфоцитов, кл/мм2
2 сутки
15,23±0,25
38,69±5,61**
16,16±1,21
7 сутки
15,46±2,13
20,42±3,63
15,99±2,76
14 сутки
17,22±0,53
23,13±3,02
24,11±2,11**
21 сутки
17,35±0,24
20,64±1,27
28,15±1,78***
Количество иммунобластов, кл/мм2
2 сутки
22,80±0,31
32,27±1,12***
30,86±1,36***
7 сутки
23,48±0,11
25,59±0,27***
28,90±2,55
14 сутки
26,77±0,45
26,90±0,73
22,15±0,13***
21 сутки
28,78±0,78
27,22±1,43
28,43±2,37
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05; ** - Р<0,01;
*** - Р<0,001
Изменения были обнаружены и в эпителиальном компартменте:
относительная площадь железистых образований к 7 суткам возросла по
сравнению с контрольной группой. Железистые образования являются
функциональными структурами, присущими тимусу и в физиологических
условиях жизнедеятельности. Разрастание эпителиального компонента в
органе указывает на проявление необходимости в усилении секреции
тимических гормонов при экстремальных воздействиях. Было обнаружено
увеличение клеток, содержащих фигуры митозов.
86
А
Б
В
Г
Рис. 27. Тимус лабораторных животных группы «Тепло». А – уменьшение
коркового вещества дольки на 2 сутки; Б – дальнейшее уменьшение коркового вещества и
преобладание мозгового вещества дольки на 7 сутки, В – на 14 сутки; Г – восстановление
размеров коркового вещества дольки на 21 сутки. Фиксация – 10% забуференный
формалин. Окраска – гематоксилин-эозин по Эрлиху. Об. 10 x Ок. 10.
На 14 сутки площадь коркового вещества продолжала поддерживаться
на низком уровне, а относительная площадь мозгового слоя продолжала
возрастать. Уменьшалось число иммунобластов и зрелых лимфоцитов. Во
всех структурно-функциональных зонах количество средних лимфоцитов
увеличивалось. Снизилась относительная площадь железистых образований.
87
Таблица 13
Количество (кл/мм2) лимфоидных клеток в мозговом веществе тимуса,(M±m)
2 сутки
7 сутки
14 сутки
21 сутки
2 сутки
7 сутки
14 сутки
21 сутки
2 сутки
7 сутки
14 сутки
21 сутки
2 сутки
7 сутки
14 сутки
21 сутки
Контроль
Холод
Тепло
(n=30)
(n=35)
(n=35)
Общее количество клеток лимфоидного ряда, кл/мм2
120,03±0,27
121,14±0,78
119,56±0,36
114,50±0,69
116,22±1,12
101,12±3,65**
113,10±0,46
118,04±1,58**
120,34±3,72*
118,54±0,13
121,98±1,02**
120,56±1,65
Количество малых лимфоцитов, кл/мм2
93,45±0,61
90,04±1,87
87,12±1,31**
90,09±0,45
91,11±0,68
66,78±5,23**
86,32±0,17
92,08±0,84***
52,45±0,12***
91,11±0,34
94,21±0,87**
72,45±0,89***
Количество средних лимфоцитов, кл/мм2
20,33±2,11
28,32±0,13**
28,13±3,71
20,77±0,14
22,43±0,23***
31,16±0,36***
23,45±0,10
23,11±0,12
64,11±3,45***
23,12±0,89
24,44±0,54
41,10±2,34***
Количество иммунобластов, кл/мм2
6,25±1,15
2,78±1,12
4,31±1,06
3,64±0,34
2,68±0,87
3,18±0,68
3,33±0,27
2,85±0,45
3,78±0,36
4,31±0,29
3,33±0,30*
7,01±0,24***
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05;
** - Р<0,01; *** - Р<0,001
К 21 суткам относительная площадь коры тимуса постепенно
возрастала, а мозгового вещества снижалась и достигали контрольных
значений. Уменьшилась относительная площадь эпителиальных железистых
образований и была ниже контрольного уровня, что свидетельствует об
отсутствии необходимого усиления секреции тимических гормонов к 21
суткам после локального воздействия повышенных температур.
Морфометрическое исследование селезенки лабораторных мышей,
подвергавшихся локальному воздействию температурного фактора, показало
существенные структурные изменения в этом органе, свидетельствующие об
иммуномодулирующих
перестройках
в
организме
экспериментальных
животных, которые были выражены уже со 2 суток воздействия физического
фактора. Данные представлены в таблице 14.
88
При холодовой экспозиции у животных уже на 2 сутки наблюдалось
резкое уменьшение относительной площади белой пульпы. В дальнейшие
сроки эксперимента (7, 14, 21 сутки) выявлялось постепенное увеличение
этого параметра. На 2 сутки белая пульпа селезенки была представлена
большим количеством лимфоидных узелков малого размера. Одновременно
происходило сужение маргинальной зоны и уменьшение количества
вторичных лимфоидных узелков (рис. 28).
А
Б
В
Г
Рис. 28. Селезенка лабораторных животных группы «Холод». А – на 2 сутки; Б – на
7 сутки, В – на 14 сутки; Г – на 21 сутки. Фиксация – 10% забуференный формалин.
Окраска – гематоксилин-эозин по Эрлиху. Об. 10 x Ок. 10.
На
7
сутки
узелки
становились
крупнее,
но
их
количество
уменьшалось. Вместе с тем уменьшались размеры периартериальных
лимфоидных влагалищ (рис. 28). На 14 сутки в белой пульпе лимфоидные
89
узелки увеличивались в размерах, среди которых росло число вторичных.
Периартериальных влагалищ выявлено не было. На 21 сутки происходило
восстановление структуры белой пульпы: выявлялись лимфоидные узелки
обоих типов, наблюдались периартериальные лимфоидные влагалища
(рис.28). Относительная площадь красной пульпы на 2 и 7 сутки возрастала,
в
отдаленные
сроки
(на
21
сутки)
эксперимента
соответствовала
контрольным значениям.
Таблица 14
Морфометрические показатели селезенки лабораторных мышей после
воздействия ЛТФ (M± m)
Контроль
Холод
Тепло
(n=30)
(n=35)
(n=35)
Относительная площадь белой пульпы, %
2 сутки
47,04±0,01
16,41±0,02***
33,67±0,01***
7 сутки
34,14±0,01
22,55±0,01***
34,43±0,01
14 сутки
40,21±0,02
39,97±0,01
16,75±0,02***
21 сутки
26,94±0,02
24,87±0,01
15,13±0,01**
Относительная площадь красной пульпы, %
2 сутки
52,96±0,01
83,59±0,01***
66,33±0,01***
7 сутки
65,86±0,02
77,45±0,02**
65,57±0,02
14 сутки
59,79±0,01
60,02±0,01
83,25±0,02***
21 сутки
73,05±0,02
75,13±0,01
84,87±0,02**
2
Количество мегакариоцитов, кл/мм
2 сутки
4,04±0,04
4,32±0,02**
3,81±0,10
7 сутки
4,20±0,03
4,61±0,03***
4,10±0,06
14 сутки
4,53±0,04
5,11±0,05***
4,03±0,04***
21 сутки
4,58±0,07
5,23±0,07***
4,60±0,05
2
Количество плазмоцитов, кл/мм
2 сутки
1,00±0,01
1,03±0,05
2,24±0,01***
7 сутки
1,21±0,02
1,11±0,02
5,01±0,01***
14 сутки
1,22±0,01
21 сутки
1,00±0,01
1,00±0,01
Количество фагоцитирующих макрофагов, кл/мм2
2 сутки
2,00±0,04
5,45±0,07***
4,71±0,02***
7 сутки
3,27±0,03
6,38±0,21***
5,11±0,10***
14 сутки
4,30±0,27
4,29±0,16
3,89±0,12
21 сутки
2,18±0,11
3,05±0,14**
1,89±0,08
Примечание: достоверность различий по сравнению с контролем - * - Р<0,05; ** - Р<0,01;
*** - Р<0,001
90
На протяжении всего исследования в селезенке отмечалось увеличение
числа мегакариоцитов, что возможно стало причиной увеличения скорости
контракции раны у животных, подвергавшихся локальному воздействию
низких температур. Количество плазматических клеток соответствовало
значениям контрольной группы лабораторных мышей. Низкие температуры
оказывали
влияние
на
активность
факторов
неспецифической
иммунорезистентности, т.к. количество фагоцитирующих макрофагов в
герминативных центрах лимфоидных узелков возрастало уже со 2 суток
внешнего воздействия и продолжало расти на 7 сутки. Эти данные могут
свидетельствовать об участии макрофагов в поддержании температурного
гомеостаза организма через секрецию пирогенов и цитокинов, в частности
ФНОα и ИЛ-1.
При тепловой экспозиции у лабораторных мышей в селезенке
наблюдалось постепенное уменьшение относительной площади белой
пульпы в начальные сроки эксперимента. На 14 и 21 сутки размеры белой
пульпы резко уменьшались и достоверно отличались от соответствующих
контрольных значений. На 2 сутки белая пульпа содержала как первичные,
так и вторичные фолликулы. Периартериальные лимфоидные влагалища
были обширными (рис. 29). На 7 сутки узелки, как и муфты уменьшались в
размерах. В основном в эти сроки узелки были без герминативного центра.
На 14 и 21 сутки эти изменения продолжали нарастать: прогрессивное
уменьшение узелков в размерах, отсутствие периартериальных лимфоидных
муфт (рис. 29). Относительная площадь красной пульпы на 2, 14 и 21 сутки
достоверно
возрастала
по
сравнению
с
контрольными
значениями.
Количество мегакариоцитов не превосходило соответствующих параметров
животных группы «Контроль», а на 14 сутки число этих клеток значимо
уменьшилось. Возможно, эти события повлияли на персистенцию раны у
лабораторных
мышей,
подвергавшихся
локальному
воздействию
повышенных температур. На протяжении всего эксперимента количество
плазматических клеток увеличивалось, что свидетельствует об активации у
91
животных группы «Тепло» гуморального иммунитета (рис. 30). Количество
фагоцитирующих макрофагов в реактивных центрах увеличивалось только в
ранние сроки исследования, затем происходило снижение числа этих клеток.
А
Б
В
Г
Рис. 29. Селезенка лабораторных животных группы «Тепло». А – на 2 сутки; Б – на
7 сутки; В – на 14 сутки; Г – на 21 сутки; Д – лимфоидные узелки на 21 сутки; Е –
иммунные клетки фолликула на 21 сутки. Окраска – гематоксилин-эозин по Эрлиху. Об.
10 x Ок. 10.
92
А
Б
В
Рис. 30. Экспрессия рецепторов CD20+ плазмоцитов в селезенке лабораторных
животных. А – группа «Контроль», Б – группа «Холод», В – группа «Тепло».
Визуализация при помощи пероксидазы (коричневое окрашивание). Докраска
гематоксилином. Об. 100 x Ок. 10.
93
ГЛАВА 4. ОБСУЖДЕНИЕ ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ
В
предыдущей
главе
был
описан
фактический
материал,
спланированный для ответа на круг задач настоящего исследования. Целью
настоящего раздела является анализ фактического материала по изучению
биологических
потенций
иммунокомпетентных
кожи
органов
и
на
ее
производных,
цитокинетики
фоне
локального
дозированного
воздействия температурного фактора при его различных вариантах на зону
кожного регенерата в эксперименте.
Кожа
белой
мыши
имеет
некоторые
морфологические
и
морфометрические особенности, отличающие ее кожу от кожи человека. В
частности, у мыши в коже отсутствуют потовые железы, однако волосы и
сальные железы имеются. Естественно, и морфометрические показатели
компонентов кожи как органа имеют видовые особенности. Поэтому,
наблюдая
за
структурными
преобразованиями
эпидермиса,
соединительнотканной основой дермы, железистым аппаратом и волосом
при температурной аппликации можно в какой-то степени экстраполировать
сведения о поведении клеточных популяций, оптимальности температурного
режима на репаративные процессы кожи человека.
В литературе имеется достаточный объем сведений, касающихся
общего плана строения кожи на уровне световой и электронной микроскопии
у экспериментальных животных и человека (Ковалев А.В., Иванищук П.П.,
Васильев В.В., 1999; Кунгуров Н.В., Герасимова Н.В., Кохан М.М., 2000;
Миллер Л.Г., 2001; Романенко В.Н., Свистунов И.В., Белик И.Е., 2001;
Смирнова И.О., 2005; Ноздрин В.И., 2008; Dayan N., 2008). Однако в этих
работах не делается акцент на особенностях строения межфолликулярного
эпидермиса, эпителия волосяных фолликулов, сальных железах при
реактивных
изменениях
кожи
в
ответ
на
локальное
воздействие
температурных факторов. В практику гистологических исследований
последних
лет
входят
методы
идентификации
ядерных
и
цитоплазматических макромолекул с помощью моноклональных антител
94
(Casasco A., Casasco M., Icaro Cornaglia A. еt al., 2001; Харин Г.М., Челышев
Ю.А., Джорджикия Т.Р., Ситкина К.В., Шакирова А.З., 2003; Potten C.S.,
Wilson J.W., 2009). Так как последние отличаются высокой специфичностью
и селективно выявляют антигены с известной локализацией и функцией, то
данные методы позволяют по-новому взглянуть на устоявшиеся факты, дают
возможность получить аргументы для новых предположений. Все это делает
актуальным дальнейшее изучение морфогенеза кожного покрова при
репаративной
регенерации
использованием
на
доказательных
фоне
температурного
методов
влияния
исследования,
таких
с
как
иммуногистохимия и морфометрический анализ.
Процессы гисто- и органогенезов, выявляемые при исследовании
морфологического субстрата различных уровней иерархии представляют тот
традиционный объект внимания, который ложится в основу расшифровки
состояния
физиологической
локальных
и
биологических
определяющих
дистантных
компетенций,
судьбу
и
репаративной
регуляторных
реализации
структурных
регенерации,
механизмов,
целого
проявлений
ряда
компонентов
динамики
феноменов,
и
структурно-
функциональных единиц органов и систем.
Одним из распространенных вариантов изучения объема витальных
свойств
биологического
субстрата
является
наблюдение
в
экспериментальных условиях на фоне моделирования очага асептического
воспаления (например, культивирование тканей и органов «in vivo» по
методу Ф.М. Лазаренко, 1959), раневого дефекта или зоны поражения при
действии температурного фактора, химического раздражителя, в культурах
«in vitro». Весь существующий арсенал методических приемов в конечном
итоге направлен на выявление тех условий, создание которых могло бы
обеспечить
исследовании
оптимальные показатели
восстановительных
изучаемых явлений, а при
процессов
в
органах
репарацию к такому состоянию, которое позволило бы
результаты эксперимента в клиническую практику.
95
приблизить
рекомендовать
Количественная оценка результатов исследования в настоящее время
совершенно справедливо вошла в перечень тех методических приемов, без
которых
вряд
ли
можно
дать
объективную
оценку
наблюдаемым
морфологическим картинам. Поэтому в нашем исследовании использована
морфометрия, а также методы иммуногистохимического выявления клеток
эпителиальных и мезенхимных производных кожи на различных стадиях
заживления кожной раны. Применяемые «метки» в иммуногистохимических
методах позволяют не только уточнить динамику регенерационных
процессов, но и определить хроновектор участия клеток различных
дифферонов в формировании эпидермального пласта, сальной железы,
волосяного фолликула, соединительно-тканных слоев кожи.
Как известно (Вакулина О.Э. и др., 2008; Баранов С.В., 2009; Соловьев
Г.С. и др., 2011) состояние любого очага репаративной регенерации
находится под контролем генома, поэтому выявление белков-рецепторов
плазмалеммы или лигандов может демонстрировать заинтересованность
клеточных форм в регенераторных процессах. Учитывая сложность
органного строения кожи, мы привлекли к расшифровке заживления кожной
раны динамику содержания кератиноцитов, себоцитов, клеток Лангерганаса,
Т-лимфоцитов, плазмоцитов и макрофагов. Параллельно были проведены
иммуногистохимические исследования заинтересованности центрального
органа иммунного ответа – тимуса и периферического – селезенки на фоне
заживления кожной раны и локального действия температурного фактора
различной интенсивности. Выявленные особенности морфометрических и
иммуногистохимических
показателей
компонентов
кожи
в
посттравматическом периоде позволяет провести научную интерпретацию
воздействия температурного фактора на процессы тканевотипической и
органотипической дифференцировки в зоне дефекта кожи и состояние
иммунокомпетентных органов.
Одним из посылов к планированию настоящего исследования были
сведения, полученные группой авторов (Л.Ф. Каленова, Ю.Г. Суховей, М.А.
96
Новикова, Т.А. Фишер, 2009) при изучении воздействия температурного
фактора на иммунологические параметры организма. В частности, было
показано, что воздействие локальных температурных режимов оказывает
влияние на состояние факторов неспецифической иммунорезистентности,
клеточного и гуморального иммунитета, синтез цитокинов. Несмотря на
имеющиеся сведения литературы, механизмы взаимодействия между
системами терморегуляции и другими, изучены недостаточно. Необычным
оказалось то, что температурное воздействие малой интенсивности может
вызывать системные перестройки в организме теплокровного животного
(млекопитающие, белые лабораторные мыши – Mus musculus): изменять
мышечную активность, влиять на пищевой инстинкт, активизировать
деятельность ЦНС, модулировать эффекторные механизмы иммунной
системы.
Планирование нашего исследования было проведено с учетом
возможности получения реального результата на действие температурного
фактора слабой интенсивности, что предполагало вовлечение в качестве
объектов клеточные формы эпителиального и мезенхимного генеза, а также
наблюдение за построениями недифференцированных тканевых структур и
их последующего «созревания» до состояния дефиниции. При анализе
морфологических преобразований в зоне кожной раны мы стремились
провести параллель между исходным (контрольным) уровнем субстрата и
состоянием
аналогичных
компонентов
в
составе
регенерата
и
иммунокомпетентных органов.
Для объективной оценки пролиферативной активности эпидермальных
клеток кожного регенерата на разных сроках эксперимента и при различных
температурных режимах мы использовали белок Ki67, присутствующий в
ядрах клеток в периодах G1, S, G2, во время митоза и не выявляющийся в
интерфазных ядрах (Endl E., Gerdes J., 2000; Kreitz S., Fackelmayer F.O.,
Gerdes J., Knippers R., 2000; Кирик О.В., Бензин Г.В., Коржевский Д.Э.,
2009).
97
При кажущейся гистологической однородности эпидермиса оказалось,
что
его
функционирование
поддерживается
сложной
иерархической
системой клеточных популяций (Воротеляк Е.А., Чермных Э.С., Васильев
А.В., Терских В.В., 2005; Гнедева К.Ю., Чермных Э.С., Воротеляк Е.А. и др.,
2009). Таким образом, в наших исследованиях мы использовали и
цитоплазматические маркеры для выявления Т-лимфоцитов (CD3) и клеток
Лангерганса (CD1α), которые прямо или косвенно (через ряд биологически
активных
веществ)
стимулируют
или
угнетают
пролиферацию
кератиноцитов, влияют на регенеративный потенциал различных клеточных
компартментов, сложно устроенных структур – придатков кожи (волос,
сальных желез).
Анализ фактического материала позволил выявить выраженные
различия в характере заживления кожной раны при воздействии на нее
низких, повышенных и контрастных температур: 1) ускорение эпителизации
и более ранняя ликвидация дефекта у животных при холодовом воздействии;
2) стимуляция органотипической дифференцировки эпителиального и
соединительнотканного компонентов регенерата, реституция пораженного
участка при тепловом воздействии.
Отдельного внимания заслуживает изучение состояния переживающих
в перифокальных участках раневого дефекта волосяных фолликулов и
фолликулов
новообразованных
в
кожном
регенерате
на
стадиях
эксперимента. Интерес к становлению волосяных фолликулов объясним
прежде всего с позиций возможного участия клеток фолликула в регенерации
эпидермального пласта. При культивировании клеток волосяного фолликула
и дермальной папиллы «in vitro» (Чермных Э.С., 2008) было показано, что
структура тубулярных выростов и характер их роста во многом соответствует
структуре развивающегося фолликула в коже живого организма.
Комплексный
формирования
анализ
кожного
поведения
регенерата
мы
«участников»
использовали
ранних
как
стадий
основной
методический прием, позволяющий оценить не только состояние клеток
98
эпителиального
и
мезенхимного
генеза,
но
и
просмотреть
этапы
формирования выстилающих пластов, а затем тяжей погружного роста, что, в
конечном итоге, и обеспечивает процессы органогенеза – формирования
кожи как органа и формирования производных – волоса и сальной железы.
Динамика контракции раны, как один из объективных показателей
заживления дефекта позволяет визуально убедиться в неодинаковых
состояниях регенерата в различных сериях опыта. Более того общий вид
состояния раневого дефекта является объективным критерием полноты
восстановления пораженного органа. Исследование регенерата на уровне
световой микроскопии позволило проследить не только становление
тканевых и органотипических компонентов регенерата, но и клеток
различных дифферонов, принимающих участие в заживлении кожного
дефекта.
Следует
отметить,
что
использованные
нами
иммуногистохимические тесты сыграли наиболее важную и конкретную роль
в интерпретации воздействий температурного фактора малой интенсивности
на регенерацию кожи и состояние иммунокомпетентных органов. Выявление
Ki-67
маркера
ядер
пролиферирующих
клеток
позволило
выявить
формирование транзиторных групп кератиноцитов и их смещение в
супрабазальные слои в процессе тканевотипической дифференцировки
эпидермального пласта, а также феномен участия камбиальных клеток
волосяного фолликула в репарации кожного эпителия. Весьма важным с
позиций
результативности
эксперимента
оказалось
выявление
Ki-67
позитивных клеток при исследовании процессов органогенеза сальных желез
в составе кожного регенерата. Оказалось, что в экспериментальной группе
«Холод» даже на стадии 21 суток после моделирования кожного дефекта
Ki67
позитивные
клетки
в
предсуществующих
сальных
железах
отсутствовали, в то время как в группе «Тепло» они выявлялись и в
сохранившихся, и во вновь сформированных железах. Митотическая
активность клеток регенерирующего эпителия была выше при действии
99
температурного фактора «Тепло» и достигала максимальной величины на 21
сутки опыта.
Одним из факторов, объясняющих эти различия, может быть разная
локализация и количественная характеристика клеток Лангерганса в системе
кожных покровов у животных после различных вариантов воздействия
температурного фактора.
Известно, что клетки Лангерганса помимо
защитной функции (элиминации некротизированной ткани), участвуют в
регенераторном процессе за счет секреции целой группы веществ,
выполняющих роль локальных регуляторных факторов (Смирнова И.О,
Кветной И.М., Князькин И.В., 2005). Так, клетки Лангерганса у животных
при холодовой экспозиции были многочисленны и располагались во всех
слоях эпидермиса, вплоть до рогового слоя. Исследования О.Д. Мяделец
(1999) о структурно-функциональных показателях данных клеток выявили,
что после окончания своего жизненного цикла они смещаются в более
поверхностные слои эпидермиса и слущиваются, то есть выходят из пула
функционирующих клеток.
Лангерганса,
Наши исследования показали, что клетки
характеризующиеся
позитивной
иммуногистохимической
реакцией, отсутствовали в эпителии корневых влагалищ волосяного
фолликула при холодовой экспозиции.
При тепловой экспозиции клетки Лангерганса выявлялись в эпителии
корневых влагалищ волосяных фолликулов, где могли стимулировать
процессы пролиферации не только клеток волоса, но и давать начало
ростковому слою эпидермального пласта.
В настоящем исследовании также изучались локализация и количество
Т-лимфоцитов в кожном регенерате. Известно, что Т-лимфоциты выделяют
цитокины, хемокины и факторы роста. Их избыточное содержание в ткани
приводит к нарушению процессов пролиферации и дифференцировки
кератиноцитов (Хайрутдинов В.Р., Самцов А.В., Мошкалов А.В., Имянитов
Е.Н.,
2007).
Содержание
Т-лимфоцитов
демонстрировало
их
заинтересованность в процессах роста и дифференцировки эпидермиса и не
100
имело достоверных отличий в формирующейся дерме. Учитывая факт
непрямой корреляционной связи в системе «клетки Лангерганса – Тлимфоциты» при действии теплового фактора, вполне логично высказать
предположение об участии этой системы в регуляторных механизмах
процессов органотипической дифференцировки в кожном регенерате, что
было показано при гистологическом анализе. При холодовой экспозиции в
кожном
регенерате
многочисленные
Т-лимфоциты
располагались
преимущественно в дерме рядом с наружными эпителиальными корневыми
влагалищами. Возможно, этот факт также повлиял на стимулирование
эпителизации и формообразовательные процессы дериватов кожи у
животных группы «Холод».
Исходя из постулата зависимости состояния эпителия от подлежащей
соединительной
ткани,
нами
было
проведено
изучение
клеточного
компонента кожи мезенхимного генеза. Была выявлена неоднозначная
картина содержания пролиферирующих клеток в формирующейся дерме при
различных температурных воздействиях: постепенное нарастание Ki-67
позитивных клеток в дерме при тепловом факторе на протяжении всего
эксперимента, но снижение этого показателя к 21 суткам при действии
холодового фактора. Сохранившиеся участки кожи по краям раны не
претерпевают значительных изменений и
характеризуются показателями,
близкими к контрольным. Начиная с 7 суток эксперимента холодовое
влияние
меняет
пролиферативную
активность
клеток
дермы
и
формирующейся грануляционной ткани, приводит к повышению содержания
Ki-67 позитивных клеток и в зоне регенерата, и в перифокальных участках. К
14 суткам процессы гистогенеза в соединительнотканных слоях регенерата
обеспечивают формирование начальных разграничений между папиллярным
и сетчатым слоями. Конечные стадии наблюдения свидетельствуют о
замедлении пролиферации клеток дермальных слоев и приближении
структуры сосочкового и сетчатого слоев регенерата к состоянию
дефинитивного органа.
101
Кроме того и тканевые базофилы и их разная функциональная
активность играют важную стимулирующую роль в процессах формирования
регенерата не только на начальном этапе раневого процесса, его
воспалительной фазе, но и в отдаленные фазы заживления раны: на ранней
стадии рубцевания (Paus R., Maurer M., Slominski A., 1994; Maurer M., Fischer
E., Handjiski B., 1997; Липшиц Р.У., Звягинцева Т.В., 1999; Мяделец О.Д.,
Адаскевич В.П., 2006). Секретируемые тучными клетками гистамин и
гепарин являются митогенами и хемоаттрактантами для эндотелиоцитов.
Выделяющиеся при дегрануляции тканевых базофилов вещества оказывают
митогенное действие на эндотелиоциты и на другие клетки микроокружения,
в частности на фибробласты. Гистамин в определенных дозах (возможно в
таких, которые наблюдались у лабораторных животных при степени
дегрануляции 33,3±0,4 %, т.е. при воздействии на рану низких температур)
стимулирует секрецию фибробластами коллагена. Именно фибробласты
являются главной клеточной линией в репаративную фазу раневого процесса.
Причины выявленных различий в полноте регенерации могут быть
следующие.
После
нанесения
травмы
первоочередной
задачей
регенераторного процесса является быстрейшее закрытие дефекта и
восстановление
барьерно-защитных
свойств
кожного
покрова,
а
восстановление дериватов предполагается менее важной задачей (Ефимов
Е.А., Букина Т.В., 1991; Жукова О.В., Потекаев Н.Н., Стенько А.Г., 2009).
Достоверные различия в содержании Ki-67 позитивных клеток в дерме и
эпителиальных компонентах кожного регенерата и сохранившихся участках
кожи, прилежащих к краям раны, позволили констатировать неоднозначное
влияние холодового фактора на компоненты изучаемого субстрата.
Холодовой фактор позитивно влияет на состояние тканевых базофилов,
их синтетическую активность и способность к дегрануляции, что указывает
на
постоянно
существующую
межтканевую
систему
регуляторных
механизмов компонентов эпидермального и мезенхимного генеза в составе
переживающей и регенерирующей кожи.
102
Восстановление волосяного покрова и сальных желез потребовало бы
более длительных и сложных морфогенетических процессов, а, значит,
персистенции раны. Такая ситуация наблюдалась у лабораторных мышей при
воздействии повышенных температур на область раневой поверхности.
Следовательно, физическими факторами, в частности температурой,
можно направлять восстановительный процесс в коже млекопитающих по
пути органотипической регенерации (кожный тип регенерации), а не
рубцевания (дермальный тип регенерации), и снижать опасность попадания в
организм чужеродных антигенов благодаря быстрому закрытию дефекта
(Задорожный, Б.А., 1985).
По данным морфометрического анализа иммуногистохимических
препаратов околораневой области кожи, относительное содержание Ki-67
позитивных клеток в регенерате существенно отличалось на фоне локального
воздействия температурного фактора различного режима в течение всего
периода наблюдения.
Так, при воздействии низких температур в межфолликулярном
эпидермисе через 2 суток после травмы экспрессия Ki-67 была очень низкой
по сравнению с контрольными показателями и индекс пролиферации
составил 10,03±0,14%. На 7 и 14 сутки отмечалось постепенное усиление
экспрессии белка Ki-67 и рост индекса пролиферации (7 сутки - 25,11±0,26%;
14 сутки - 28,9±0,20%) по сравнению со значениями в контроле и в группе
«Тепло». Следует отметить, что на протяжении всего эксперимента при
влиянии низкими температурами на раневой дефект выявлялась сниженная
пролиферативная активность клеток наружного корневого влагалища волоса
по сравнению и с контрольными показателями, и с показателями в группе
«Тепло». Возможно, низкие температуры стимулируют эпителизацию раны
за счет потенций пула камбиальных клеток не только собственных
кератиноцитов межфолликулярного эпидермиса, но и клеток волосяного
фолликула (Терских В.В., Васильев А.В., Воротеляк Е.А., 2005). Таким
образом, при воздействии низкими температурами на раневую кожную
103
область
собственных
ресурсов
на
морфогенетические
процессы
формирования пилосебацейного комплекса не хватает (Taylor G., Lehrer M.S.,
Jensen P.J., 2000). Эпителиальные клетки с высоким уровнем связывания
маркера Кi-67 выявлялись не только в базальном слое, но в шиповатом
слоях. Это свидетельствовало о том, что изменялись взаимоотношения
процессов пролиферации, миграции и дифференцировки эпителиальных
клеток эпидермиса. Клетки начинали мигрировать в фазе пролиферации, а их
созревание происходило в вышележащих слоях (Ланичева А.Х, Мурзабаев
Х.Х., Сулайманова Р.Т., 2010; Горелова М.В., Алексеев А.Г., Калинина О.В.,
Ноздрин В.И., 2012). Установлено, что через 2 суток после травмы
уменьшилось количество Ki-67 позитивных клеток в соединительнотканной
основе кожного регенерата по сравнению с контрольными значениями. К 7
суткам и особенно к 14 суткам эксперимента наблюдался рост индекса
пролиферации фибробластов по сравнению с контролем, но не с
соответствующими показателями мышей группы «Тепло». Кроме того,
можно заметить, что между кератиноцитами эпидермиса и фибробластами
дермы существует тесная прямая связь при воздействии низких и
повышенных температур.
По данным Явишевой Т.М. с соавт. (2007),
эпидермис и дерма образуют единую морфофункциональную зону, в которой
происходит
пролиферация
камбиальных
клеток
и
дифференцировка
дочерних клеток, получившихся в результате деления. «Работа» этой зоны
основана на том, что процесс образования дочерних клеток в дерме более
длителен, чем в эпидермисе. Это приводит к преобладанию в зоне сначала
численности эпидермальных дочерних клеток и, следовательно, к их
влиянию на
камбиальные клетки, а затем стромальных клеток и,
соответственно, их влиянию.
При
локальном
воздействии
повышенных
температур
в
межфолликулярном эпидермисе на 2 сутки после травмы отмечалось
уменьшение пролиферативной активности кератиноцитов. В последующие
сроки эксперимента (7, 14 сутки) выявлялся рост индекса пролиферации по
104
сравнению с контролем, но не с таковыми показателями группы «Холод».
Следует отметить, что Ki-67 позитивные клетки располагались в тесном
содружестве с базальной мембраной и не выходили за пределы базального
слоя
эпидермиса.
Все
это
свидетельствовало
о
снижении
внутридифферонной гетерохронии и гетеротопии созревания клеток. Вполне
вероятно,
что
благоприятно
такое
положение
сказываться
на
пролиферирующих
гистоархитектонике
клеток
могло
эпидермиса
в
посттравматическом периоде (Ланичева А.Х., 2010). С 7 суток эксперимента
отмечался прогрессивный рост индекса пролиферации клеток в сальных
железах, прилежащих к ране участков кожи, в то время как при воздействии
низкими температурами экспрессия белка Ki-67 не выявлялась. Кроме того,
во
все
сроки
эксперимента
наблюдалась
высокая
пролиферативная
активность клеток в наружном корневом эпителиальном влагалище волоса в
отличие от кожного регенерата животных группы «Холод». Чепуренко М.Н.
(2012) указывал на существенную роль волосяных фолликулов в регенерации
кожи и в формировании органотипической структуры. Следует отметить, что
при
повышенных
температурах
содержание
митотически
активных
эпителиоцитов наружных корневых влагалищ волосяных фолликулов
превосходит
содержание
поверхностного
эпителия.
позитивных
Ki-67
В
базальных
соединительнотканной
основе
клеток
кожного
регенерата во все сроки эксперимента отмечался рост индекса пролиферации
фибробластов. Эти клетки можно рассматривать как значимый камбиальный
пул, способный внести существенный вклад в восстановление цито- и
гистоархитектоники кожи.
Анализ
результатов
исследования
показал,
что
процесс
посттравматической регенерации кожи при влиянии на раневую область
температурного
фактора
протекает
на
фоне
морфофункциональных
изменений иммунокомпетентных органов, а именно центрального органа
лимфопоэза и иммуногенеза – тимуса и периферического органа – селезенки.
Исследование органов иммунного ответа убедили нас в том, что
105
температурный фактор малой интенсивности оказывается достаточным,
чтобы не только изменить состояние компонентов регенерата, но и
проявиться дистантно, то есть привлечь в систему адаптивной реакции
организма
структуры,
не
имеющие
непосредственного
контакта
с
раздражающим фактором.
Характер наблюдаемых сдвигов зависит от вектора воздействия
температурного режима. Изучая реакцию тимуса, мы смогли констатировать
динамику структурно-функционального состояния долек органа, клеточного
состава в корковых и мозговых зонах, высокую «чувствительность» тимуса к
воздействию факторов внешней среды и наличию очага репаративной
регенерации в организме. Более четкие проявления морфологии тимуса на
действие температурного фактора по результатам проведенного нами
исследования
были
выявлены
при
варианте
«Тепло».
Так,
морфофункциональная перестройка тимуса при экспозиции повышенной
температурой на кожную рану указывает, что на 2, 7 сутки развиваются
адаптивные деструктивные процессы в виде увеличения периваскулярных
пространств и их отечности. В эти сроки имеют место изменения,
касающиеся лимфоидного компартмента тимуса: уменьшение размеров
коркового вещества и количества лимфоидных клеток за счет падения числа
зрелых лимфоцитов, особенно в глубоких зонах коры долек, которые
отражают морфологическую картину функциональной активности органа.
Развивается компенсаторная реакция: одновременное нарастание числа
средних лимфоцитов и иммунобластов. В последующем периоде на 14 и 21
сутки происходит восстановление органотипической структуры тимуса,
частичное увеличение относительной площади коркового вещества и
количества
малых
лимфоцитов.
Эти
факты
позволяют
говорить
о
направленности восстановления баланса процессов созревания и миграции
клеток Т-лимфоцитарного дифферона в органе.
При холодовой экспозиции изменения в межклеточных пространствах
и в лимфоидном компартменте тимуса наблюдаются уже на 2 сутки в виде
106
увеличения периваскулярных пространств, возрастания относительной
площади коркового вещества. В коре при этом нарастает общее число клеток
лимфоидного ряда, в первую очередь за счет средних лимфоцитов и
бластных клеток. На 7 сутки площадь коркового вещества уменьшалась, но
плотность лимфоидных клеток в корковых зонах увеличивалась. При этом
наблюдалось
увеличение
малых,
средних
лимфоцитов
и
недифференцированных клеток: иммунобластов, что свидетельствует об
усилении пролиферативных процессов и мобилизации адаптационных
возможностей организма.
К 21 суткам наблюдалась тенденция к
восстановлению органотипического статуса тимуса.
Таким образом, дозированные режимы локального температурного
фактора различно влияют на морфофункциональные параметры тимуса.
Повышенные
температуры
действуют
циклически
на
структурные
перестройки в тимусе, что подчиняется общебиологическим законам:
наступает период адаптации организма, о чем свидетельствует нормализация
относительных площадей коркового и мозгового вещества
(Сапин М.Р.,
Никитюк Д.Б., 2000).
Селезенка, как периферический орган иммунной и кроветворной
системы, оказалась более заинтересованной в ответных реакциях на действие
температурного
фактора.
При
холодовом
варианте
были
выявлены
уменьшение относительной площади селезеночных телец и нарастание
фагоцитирующих
макрофагов,
при
воздействии
теплового
фактора
отмечалась более выраженная реакция красной пульпы, увеличение
относительной
площади
и
нарастание
содержания
плазмоцитов
в
селезеночных тельцах.
Любое локальное температурное воздействие вызывает снижение
относительной
площади
белой
пульпы
с
уменьшением
размеров
лимфоидных узелков, так и периартериальных лимфоидных влагалищ,
сужение маргинальной зоны вокруг обоих компартментов белой пульпы,
уменьшение числа вторичных лимфоидных узелков. Следует отметить, что
107
холодовое воздействие быстрее восстанавливает иммуноархитектонику
селезенки. Температурный фактор разной направленности оказывает влияние
на
активность
факторов
неспецифической
иммунорезистентности:
количественное увеличение фагоцитирующих макрофагов в герминативных
центрах лимфоидных узелков уже на 2 сутки, что свидетельствует об участии
макрофагов в поддержании гомеостаза организма через секрецию цитокинов.
Локальное
воздействие
повышенных
температур
приводит
к
количественному увеличению плазмоцитов в селезенке у лабораторных
мышей группы «Тепло», что свидетельствует об активации у них
гуморального иммунитета. Локальное воздействие низких температур
приводит к увеличению числа мегакариоцитов в селезенке, что возможно
стало одним из факторов ускорения репарации кожной раны у животных
группы «Холод».
108
ВЫВОДЫ
1. Обнаружены выраженные различия в характере заживления кожной
раны при воздействии на нее низких, повышенных и контрастных
температур.
2. Температурный фактор («Холод»):
- активирует пролиферативную активность клеток генеративного слоя
регенерирующего
пласта
эпидермиса.
Отмечается
повышение
Ki-67
позитивных кератиноцитов (25,11±0,26%) в отличие от значений группы
«Тепло» (15,13±0,02%) и 8,13±0,01% контрольных.
-
ускоряется
базофилов
эпителизация,
дегранулирующих
увеличивается
форм,
но
содержание
пролонгируется
тканевых
морфогенез
дериватов кожи,
- выявляется уменьшение относительной площади селезеночных телец,
увеличение
фагоцитирующих
макрофагов
в
герминативных
центрах
селезеночных телец и красной пульпе,
- стадийность изменений в тимусе не прослеживается.
3. Локальное воздействие повышенной температурой («Тепло») на
раневой дефект обеспечивает ускорение клеточных, тканевотипических и
органотипических преобразований регенерата и создает условия для
реституции кожи:
- вызывает повышение содержания Ki-67 позитивных клеток в эпидермисе
(53,16±0,31% против 28,13±0,2% группы «Холод» и 29,31±0,25% контроля),
эпителиальных влагалищах волоса (53,14±1,68% против 9,24±0,02% группы
«Холод»
и
42,11±0,74%
контроля),
себоцитов
(69,33±1,11%
против
28,97±0,12% группы «Холод» и 20,53±0,52% контроля), фибробластов
(83,44±0,50%
против
61,12±0,12%
группы
«Холод»
и
64,54±0,28%
контрольной группы).
- вызывает нарастание числа СD3 позитивных клеток в эпидермисе
(18,45±0,40% относительно 11,13±0,74% группы «Холод» и контрольных
9,12±0,24%).
109
- приводит к поэтапным структурно-функциональным преобразованиям в
тимусе: начальный период (2 и 7 сутки) сопровождался уменьшением
размеров коркового вещества долек и количества зрелых лимфоцитов, с
одновременным нарастанием числа средних лимфоцитов и иммунобластов. В
восстановительный период (14 и 21 сутки) отмечалось увеличение
относительной площади коркового вещества долек и числа малых
лимфоцитов.
4. При всех режимах температурного воздействия происходит нарастание
плотности клеток Лангерганса в регенерирующем эпидермисе: в группе
«Холод» (28,14±0,79% относительно контрольных 4,12±0,13%), в группе
«Тепло»
(7,11±0,27%
свидетельствует
о
относительно
системной
контрольных
перестройке
4,12±0,13%).
эпителиального
Это
пласта и
обеспечивает условие для формирования эпидермально-пролиферативных
единиц – показателей репаративных потенций кожного эпителия.
110
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.
Автандилов,
Г.Г.
Введение
в
количественную
патологическую
морфологию / Г.Г. Автандилов. – М.: Медицина, 1980. – 216с.
2. Адаскевич В.П. Актуальная дерматология / В.П. Адаскевич. – Н. Новгород:
Издательство НГМА, 2000. – 306с.
3. Адо, А.Ф. Патологическая физиология / А.Ф. Адо, Л.М. Ишимова. – М.:
Триада-Х. – 2002. – 580с.
4. Алекперов Р.Т. Иммунная система и регенераторные процессы / Р.Т.
Алекперов, Л.П. Мягкова. – 1991. – Т. 69, №6. – С. 17-23.
5. Алексеева Н.Т. Роль клеток фибробластического дифферона в процессе
заживления ран / Н.Т. Алексеева, А.А. Глухов, А.П. Остроушко // Вестник
экспериментальной и клинической хирургии. – 2012. – Т. 5, №3. – С. 601-608.
6. Аничков Н.Н.Морфология заживления ран / Н.Н. Аничков, К.Г. Волкова,
В.Г. Гаршин. – М.: Академия медицинских наук СССР. – 1951. – С.5-124.
7. Аржакова, Л.И. Влияние адаптогенов на функциональную активность
клеток иммунной и кроветворной систем при холодовом воздействии /
Автореф. дисс… канд. биол. наук. // Л.И. Аржакова. – Новосибирск, 2000. –
23с
8. Арий Е.Г. Структурная характеристика обширных кожных рубцов / Е.Г.
Арий, С.Р. Логвинов // Морфология. – 2002. – Т.121. - №2-3. – с.12.
9. Арий Е.Г. Морфофункциональная характеристика послеоперационных
кожных рубцов и влияние на них экстракта иловой сульфидной грязи:
Автореф. дис….канд. мед. Наук. – Томск. – 2003. – 20с.
10. Арион В.Я. Иммунологические свойства препаратов из кожи / В.Я.
Арион, О.В. Белова, Т.А. Луканидина // Бюллетень экспериментальной
биологии и медицины. – 2000. – Т.129, №2. – С. 194-197
11. Аруин Л.И. Межэпителиальные лимфоциты в слизистой оболочке
желудка / Л.И. Аруин, О.Л. Шаталова // Архив анатомии, гистологии,
эмбриологии. – 1981. - №4. – С.58-61.
111
12. Афанасьев Ю.И. Кожа и ее производные / Ю.И. Афанасьев, В.Л.
Горячкина. М.: ММА им. И.М. Сеченова, 1996. - 52 с.
13. Ахтямов С.Н. Практическая дерматокосметология / С.Н. Ахтямов, Ю.С.
Бутов. – М.: Медицина, 2003. – 370с.
14. Бабаева А.Г. Регенерация и система иммуногенеза / А.Г. Бабаева. – М.:
Медицина, 1985.
15. Бабаева А.Г. Иммунология процессов адаптивного роста, пролиферации и
их нарушений / А.Г. Бабаева, Е.А. Зотиков. – М.: Наука, 1987.
16. Бабаева А.Г. Прошлое, настоящее и будущее проблемы лимфоидной
регуляции пролиферации нелимфоидных клеток / А.Г. Бабаева // Бюллетень
экспериментальной биологической медицины. – 1995. – №9. – С. 230-234.
17. Бабаева А.Г. Регенерация: факты и перспективы / А.Г. Бабаева. – М.:
Издательство РАМН, 2009. – 336с.
18. Базарный В.В. Иммунная система кожи / В.В. Базарный // Мезотерапия. –
2011. - №14. – С. 28-34.
19. Баранов С.В.
Репаративная регенерация и имплантационный рост
опорных тканей на фоне динамики морфофункционального состояния печени
при описторхозе / С.В. Баранов // Автореф. дисс. … канд. мед. наук. Тюмень,
2009. – 22с.
20. Белова О.В. Получение и свойства иммунотропных препаратов из кожи,
выделенных безацетоновым методом / О.В. Белова, В.Я. Арион, А.Б.
Капитанов, И.В. Зимина, А.А. Клячко, А.А. Луканидина, Т.А. Сысоева, Р.Я.
Власенко // Иммунопатология, аллергология, инфектология. – 2005. - №3. –
С. 35-44.
21. Белова О.В. Иммунологическая функции кожи и нейроиммунокожная
система / О.В, Белова, В.Я. Арион // Аллергология и иммунология. – 2006. –
Т.7, №4. – С. 492-497.
22.
Белоус
А.М.
Проблемы
регенерации
112
тканей
при
местном
криовоздействии / А.М Белоус // Проблемы криобиологии. – 1992. - №1. – С.
14-18.
23. Бережная Н.М. Нейтрофилы и иммунологический гомеостаз / Н.М.
Бережная. – Киев: Здоровье, 1989. – 187с.
24. Боровик Т.Э. Кожа как орган иммунной системы / Т.Э Боровик, С.Г.
Макарова, С.Н. Дарчия, А.В. Гамалеева, С.Г. Грибакин // Педиатрия. – 2010.
- №2. – С. 10-18.
25. Берлин Л.Б. Морфология кожи после ожогов и свободной пересадки / Л.Б.
Берлин. – Л.: Медицина, 1966. – С. 13-75.
26. Браун А.А. Гистологическое строение кожи сельскохозяйственных
животных / А.А. Браун. – Душанбе: Дониш, 1983. – 79с.
27. Быков В.Л. Частная гистология человека / В.Л. Быков. – СПб: Sotis, 1997.
– 520с.
28. Быков В.Л. Цитология и общая гистология / В.Л. Быков. – СПб: Sotis,
1998. – 520с.
29. Вакулина О.Э. Морфофункциональные параллели состояния печени и
регенерации скелетных тканей при описторхозной инвазии (клиникоэкспериментальное исследование) / О.Э. Вакулина // Автореф. дисс. … канд.
мед. наук. Тюмень, 2008. – 18с.
30. Винник Ю.С. Особенности патогенеза длительно незаживающих ран /
Ю.С. Винник, А.Б. Салмина, А.И. Дробушевская, О.В. Теплякова, Е.А.
Пожилянкова, А.Р. Котиков // Новости хирургии. – 2011. – Т.19, №3. – С.101–
110.
31. Воротеляк Е.А. Организация популяции кератиноцитов в культуре in vitro
/ Е.А. Воротеляк, Э.С. Чермных, А.В. Васильев, В.В. Терских // Известия
РАН. Серия биол. 2005. - №6. – С. 645-649.
113
32. Гистология: Учебник для медицинских вузов / Под ред. Ю.И.
Афанасьева, Н.А. Юриной. – М.: Медицина, 1999. - 744 с.
33. Гмурман В.Е. Теория вероятностей и математическая статистика / В.Е.
Гмурман. – Издание 7-е, стер. – М.: Высш. Шк., 2000. – 479с.
34. Гнедева К.Ю. Влияние факторов роста на морфогенез кератиноцитов
человека in vitro / К.Ю. Гнедева, Э.С. Черепных,
Е.А. Воротеляк, А.В.
Васильев // Известия РАН. Серия биол. 2009. - №3. – С. 368-372.
35. Горелова М.В. Локализация Ki-67 позитивных клеток в эпидермисе и
сально-волосяном комплексе кожи височной области у лиц мужского пола /
М.В. Горелова, А.Г. Алексеев, О.В. Калинина, В.И. Ноздрин
Актуальные
вопросы
преподавания
морфологических
В сб.:
дисциплин
с
использованием современных технологий. Фундаментальные и прикладные
проблемы гистологии. – СПб.: Издательство ДЕАН, 2012. – С. 45-49.
36. Грабовой А.Н. Содержание фибробластов, макрофагов, гранулоцитов и
лимфоцитов в соединительнотканном регенерате кожи при заживлении ран в
условиях воздействия норадреналина, ацетилхолина, пропанола и атропина /
А.Н. Грабовой // Морфология. – 1999. – Т.116. - №4. – С. 41-44.
37.
Графова
Г.Я.
Цитоархитектоника
эпидермиса
и
эпидермальные
пролиферативные единицы / Г.Я. Графова // Архив анатомии. – 1982. – Т. 82,
№4. – С. 73-85.
38. Данилов Р.К. Общие принципы клеточной организации, развития и
классификации тканей. Руководство по гистологии / Р.К. Данилов. – СПб.:
СпецЛит., 2001. – 328с.
39. Данилов Р.К. Морфологические основы посттравматической регенерации
тканей / Р.К. Данилов, Х.Х. Мурзабаев // Морфология. – 2002. – Т.121. -№2-3.
– С. 45-46.
40. Данилов Р.К. Раневой процесс: гистогенетические основы / Р.К. Данилов.
– СПб.: ВМедА им. С.М. Кирова, 2008. – 380с.
114
41. Добродеева Л.К. Влияние природных факторов Севера на эндокринную и
иммунную системы организма / Л.К. Добродеева, А.В. Ткачев // Материалы
18-го Съезда физиологов. – Казань, 2001. – С. 509-510.
42. Долгушин И.И. Нейтрофилы и гомеостаз / И.И. Долгушин., О.В. Бухарин.
Екатеринбург: УрО РАН, 2001.
43.
Дунаев
П.В.
Органоспецифическая
детерминация
тканей
и
их
индуктивные свойства / П.В. Дунаев, Г.С. Соловьѐв, В.Л. Янин, В.А.
Агарков, О.Ф. Истомина, Л.Г. Миллер // Российские морфологические
ведомости. – 1999. - №3-4. – С. 50.
44. Есипова И.К. Регенерация кожи у млекопитающих животных и человека.
В кн.: Очерки по проблеме регенерации. М., 1966. – С. 29-55.
45. Ефимов Е.А. О возможности перестройки кожных регенератов разных
типов с помощью метода дозированных повреждений / Е.А. Ефимов, Т.В.
Букина // Проблемы адаптации биол. систем к экстремальным факторам. –
1991. – С. 46-48.
46. Жукова О. Патогенез и гистоморфологические особенности рубцовых
изменений кожи. / О. Жукова, Н. Потекаев, А. Стенько, А. Бурдина //
Клиническая дерматология и венерология. – 2009. - №3. – С. 4-9.
47. Жучков С.А. К вопросу об эпидермальной пролиферативной единице /
С.А. Жучков // Бабухинские чтения в Орле. Материалы 5-й Всероссийской
конференции. – 2006. – С. 100-106.
48. Задорожный, Б.А. Криотерапия в дерматологии / Б.А. Задорожный. –
Киев: Здоров’я, 1985. – 126с.
49. Закономерности проявления тканевой и органотипической детерминации
в культурах организма / Г.С. Соловьев, В.Л. Янин, С.М. Пантелеев, В.А.
Агарков, О.Ф. Истомина, Л.Г. Миллер. В кн.: Достижения эволюционной и
экологической морфологии – практике медицины и ветеринарии. Материалы
115
международной
научно-практической
конференции
морфологов,
посвященной памяти академика Ю.Ф. Юдичева. Омск, 2001. – С.149.
50. Зимина И.В. Кожа как иммунный орган: клеточные элементы и цитокины
/ И.В. Зимина, Ю.М. Лопухин, В.Я. Арион // Иммунология. – 1996. - №1. – С.
8-13.
51.
Зорина
А.И.
Фибробласты
дермы:
особенности
цитогенеза,
цитофизиологии и возможности клинического применения / А.И. Зорина,
И.Я.
Бозо,
В.Л.
Зорин,
В.Р.
Черкасов,
Р.В.
Деев
//
Клеточная
трансплантология и тканевая инженерия. – 2011. – Т.6, №2. – С. 15-26.
52. Зорина А. И. Дермальные фибробласты: разнообразие фенотипов и
физиологических функций, роль в старении кожи / А.И. Зорина, В.Л. Зорин,
В.Р. Черкасов // Эстетическая медицина. – 2012. – Т. 11, №1. – С. 15-31.
53. Зуфаров К.А. Гистофизиология тканевых лейкоцитов / К.А. Зуфаров, К.Р.
Тухтаев, В.М. Гонтмахер. – Ташкент: ФАН, 1986. – 20с.
54. Иммуногормональный ответ у человека к длительному воздействию
холодового раздражителя / Щеголева Л.С. [и др.] // Материалы 18-го Съезда
физиологов. – Казань, 2001. – С. 601-602.
55. Калантаевская К.А. Морфология и физиология кожи человека / К.А.
Калантаевская. – Киев: Здоровье, 1972. – 267с.
56. Калѐнова Л.Ф. Влияние температурного фактора на структурнофункциональные параметры иммунной системы в условиях модельного
эксперимента / Л.Ф. Калѐнова, Ю.Г. Суховей, Т.А. Фишер // Теория и
практика оценки состояния криосферы Земли и прогноз ее изменения:
Материалы Международной конференции. – Т.2. – Тюмень: ТюмГНГУ, 2006.
– С. 344-345.
57. Калѐнова Л.Ф. Дозированное воздействие холодом оказывает влияние на
иммунную систему лабораторных животных / Л.Ф. Калѐнова, Т.А. Фишер,
Ю.Г. Суховей // Материалы международной конференции «Криогенные
116
ресурсы полярных районов». – Салехард, 2007. – Т.2.- С. 238-240.
58. Калѐнова Л.Ф. Влияние локального воздействия температурного фактора
на иммунофизиологические параметры организма в эксперименте / Л.Ф.
Калѐнова, Ю.Г. Суховей, М.А. Новикова, Т.А. Фишер // Вестник новых
медицинских технологий. – 2009. – Т. XVI, №4. – С. 21-24.
59. Катунина О.Р. Современные представления об участии кожи в иммунных
процессах / О.Р. Катунина, А.В. Резайкина // Вестник дерматологической
венерологии. – 2009. – №2. – С. 39-46.
60. Кирик О.В. Маркеры пролиферации, применяемые в гистологических
исследованиях / О.В. Кирик, Г.В. Безнин, Д.Э. Коржевский // Морфология. –
2009. – Т. 136, №6. – С. 95-100.
61.
Ковалев
А.В.
Перестройка
рубцов
у половозрелых
крыс
при
аллотрансплантации кожи новорожденных кпысят / А.В. Ковалев, П.П.
Иванищук, В.В. Васильев // Российские морфологические ведомости. – 1999.
- №1-2. – С.81.
62. Козырева Т.В. Адаптация к холоду и структура терморегуляторного
ответа при медленном и быстром охлаждении / Т.В. Козырева // Российский
физиологический журнал им. И.М. Сеченова, 1997. – Т. 83, №11-12. – С.
1571-1586.
63. Копланский А.Р. Регенерация печени и кожи изменяет статус гистамина и
серотонина в тимусе / А.Р. Копланский // Российские морфологические
ведомости. – 1996, № 2 (5).- С. 91-97.
64. Короткова Г.П. Эволюция восстановительных морфогенезов / Г.П.
Короткова // Современные проблемы регенерации. – Йошкар-Ола, 1982. – С.
36-41.
65. Кошевенко Ю.Н. Кожа человека / Ю.Н. Кошевенко. – М: Медицина, 2006.
С. 227-315.
66. Крстич Р.В. Атлас микроскопической анатомии человека / Р.В. Крстич.
Под ред. Р.П. Самусева. – М.: «Издательство Оникс», 2010. – С. 448-451.
117
67. Кузин, М.И. Рана и раневая инфекция / М.И. Кузин, Б.М. Костюченок. –
М.: Медицина, 1990. – 592с.
68. Кунгуров Н.В. Атопический дерматит. Типы лечения, принципы терапии
/ Н.В. Кунгуров, Н.В. Герасимова, М.М. Кохан. – Екатеринбург. – 2000. –
265с.
69. Лазоренко Ф.М. Закономерности роста и превращения тканей и органов в
условиях культивирования их в организме / Ф.М. Лазоренко. – М.:
Медицинская литература, 1959. – 400с.
70. Ланичева А.Х. Соотношение фибробластического и макрофагального
дифферонов в различных отделах кожи после высококинетического
повреждения по данным иммуногистохимического и морфометрического
анализа / А.Х Ланичева, В.В. Семченко, С.С. Степанов// Медицинская наука
и образование Урала. – 2010. – Т.11, № 3. – С. 58 – 61.
71. Ланичева А.Х. Характеристика процессов регенерационного гистогенеза
при заживлении кожной огнестрельной раны / А.Х. Ланичева, Х.Х.
Мурзабаев, Р.Т. Сулайманова // Морфология. – 2010. – Т. 137, №4. – С. 110111.
72. Ланичева А.Х. Иммуногистохимическая характеристика динамики
раневого процесса после механической травмы кожи белой крысы и
экспериментальное обоснование перспективных направлений его коррекции /
А.Х. Ланичева // Медицинский вестник Башкортостана. – 2010. – Т. 5, №3. –
С. 100-104.
73. Лебединский В.Ю. Оптимизация условий заживления кожных ран / В.Ю.
Лебединский, И.А. Буланкина, Н.В. Ржевская, В.Ф. Дадыкин, В.В. Дудкин //
Российские морфологические ведомости. – 1999. - №1-2. – С. 91.
74. Лебединская О.В. Морфологические и иммунологические характеристики
индуцированной иммуносупрессии / О.В. Лебединская, Е.А. Лебединская,
А.В. Хоринко // Морфология. – 2013. - №5. – С.90.
118
75. Летучая Ф.М. Становление функциональных единиц эпидермиса в
процессе онтогенеза / Ф.М. Летучая, С.Ф. Кетлинский // Цитология. – 1980.
76. Лиознер А.Л. Регенерационные процессы и их изучение в СССР / А.Л.
Лиознер, А.Г. Бабаева, И.В. Маркелова. – М., 1990. – 106с.
77. Липшиц Р.У. Межклеточные взаимодействия в раневом процессе / Р.У.
Липшиц, Т.В. Звягинцева // Журн. клин. аспекты теор. мед. – 1999. – №4. С. 120-123.
78. Маянский Д.Н. Активация макрофагов / Д.Н. Маянский, Д.Д.
Цырендоржиев // Успехи современной биологии. – 1990. – Т. 109, №3. – С.
352-368.
79. Миллер Л.Г. Влияние геля «Эйковит» на регенерацию кожи при
экспериментальном дерматозе / Л.Г. Миллер // Научный вестник Тюменской
медицинской академии. – Тюмень. – 2001. - №4. – С.73.
80.
Молокова
О.А.
Закономерности
морфогенеза
анастомозов
пищеварительного канала с позиций принципа провизорности: Автореф.
дис….докт. мед. наук. – Тюмень. – 2012. – 46с.
81. Мяделец О.Д. Клетки Лангерганса в возрастном аспекте и при общей
глубокой гипотермии / О.Д. Мяделец, А.Ф. Суханов // Механизмы
криоповреждения и криозащиты. – Харьков, 1984. – С.178.
82. Мяделец О.Д. Морфофункциональные изменения в эпидермисе у белых
крыс в постнатальном онтогенезе / О.Д. Мяделец // Архив анатомии. – 1985.
Т.89, №12. – С. 81-86.
83.
Мяделец
О.Д.
Межклеточные
взаимодействия
в
эпидермисе
в
постнатальном онтогенезе кожи / О.Д. Мяделец, А.Ф. Суханов // Гистогенез
и регенерация. – Л., 1986. – С.66.
84. Мяделец О.Д. Выявление клеток Лангерганса и определение их
функциональной активности / О.Д. Мяделец // Тез. докл. YII съезда Бел.
физиол. общ-ва им. И.П. Павлова. – Витебск, 1987. – С. 164-165
85. Мяделец О.Д. Структурно-функциональные взаимодействия клеток
119
Лангерганса с другими компонентами кожи в норме и патологии / О.Д.
Мяделец // Архив патологии. – 1993. - №1. – С. 40-45.
86. Мяделец О.Д. Исследование условий органотипической регенерации
кожи при нанесении раны на фоне общей глубокой гипотермии организма /
О.Д. Мяделец // Патологическая физиология. -1994. - № 2. - С. 33 - 36.
87. Мяделец О.Д. Морфофункциональные изменения клеток Лангерганса
эпидермиса человека при некоторых воспалительных и онкологических
заболеваний / О.Д. Мяделец, В.В. Полчанинова, И.И. Федоренко. –
Морфология. – 1999. – Т. 116, вып.6. – С. 58-63.
88. Мяделец О.Д. Морфофункциональная дерматология / О.Д. Мяделец, В.П.
Адаскевич. – М.: Медлит, 2006. – 752с.
89. Нартайлакова М.А. Регенеративная хирургия хронических гепатитов и
циррозов печени / М.А. Нартайлакова, С.А. Пышкина, С.Б. Цирятьева. – Уфа,
2008. – 284с.
90. Неспецифические (синтоксические и кататоксические) механизмы
адаптации к длительному воздействию холодового раздражителя / Ю.В.
Ветрова [и др.] // Вестник новых медицинских технологий. – 2000. – Т.7,
№3-4. – С. 100-105.
91. Нестеренко В.Г.
Иммунологическая
регуляция
дифференцировки
соматических клеток / В.Г. Нестеренко // Успехи современной биологии. –
1980. – Т.90, №5. – С. 211-218.
92. Ноздрин В.И. Гистофармакологические исследования кожи: наш опыт /
В.И. Ноздрин. – М.: Ретиноиды, 2006. – 367с.
93. Ноздрин В.И. Гистофизиология кожи / В.И. Ноздрин, С.А. Барашкова,
В.В. Семченко. – Омск, 2008. – 280с.
94.
Омельяненко
Н.П.,
Слуцкий
Л.И.
Соединительная
ткань
(гистофизиология и биохимия). Под ред. академика РАН и РАМК С.П.
Миронова. – 2009. – 379с.
120
95. Осипенко А.В. Иммунобиологические механизмы регенерации тканей /
А.В. Осипенко, В.А. Черешнев. – Екатеринбург: УрО РАН, 1997. – 130с.
96. Пальцев, М.А. Межклеточные взаимодействия / М.А. Пальцев, А.А.
Иванов. – М.: Медицина, 1995. – 224с.
97. Пальцев М.А. Патологическая анатомия. Учебник для медицинских вузов
/ М.А. Пальцев, Н.М. Аничков. – М.: Медицина, 2001.
98.
Панченко
К.И.
Значение
внутриэпителиальных
лимфоцитов
в
пролиферации эпидермоцитов при регенерации и канцерогенезе: Автореф.
Дис. … д-ра мед. наук. – М., 1983.
99. Патология кожи / Под ред. В.Н. Мордовцева, Г.М. Цветковой. М.:
Медицина, 1986. – Т.1. – 333с.
100. Пащенков М.В. Основные свойства дендритных клеток / М.В.
Пащенков, Б.В. Пинегин // Иммунология. – 2001. - №4. – С. 7-16.
101. Персина И.С. Клетки Лангерганса — структура, функция, роль в
патологии / И.С. Персина // Архив патологии. – 1985. - №2. – С. 86-93.
102. Платонов А.Е. Статистический анализ в медицине и биологии: задачи,
терминология, логика, компьютерные методы / А.Е. Платонов. – М.: РАМН,
2000. – 52с.
103. Попов, В.А. Микроциркуляторные изменения в тканях, окружающих
огнестрельную рану / В.А. Попов, И.Ю. Питенин // Патологическая
физиология и экспериментальная медицина. – 1991. - №5. – С. 205-207.
104. Правоторов Г.В. Гистофизиология органных макрофагов / Г.В.
Правоторов, В.Д. Новиков. – Новосибирск, 1996. - 118с.
105. Радостина А.И. Ультраструктура макрофагов развивающейся дермы и
очага асептического воспаления у крыс / А.И. Радостина // Архив анатомии,
гистологии и эмбриологии. 1988. - Т. 95, вып. 8. - С. 61 - 67.
121
106. Романенко В.Н. Ограниченная склеродермия: морфометрическая
характеристика пораженной кожи / В.Н. Романенко, И.В. Свистунов, И.Е.
Белик // Вестник дерматологической венерологии. – 2001. - №2. – С. 27-30.
107. Руководство по изучению кожного покрова млекопитающих / Под ред.
В.Е. Соколова, Р.П. Женевской. – М.: Наука, 1988. - 280с.
108.
Саркисов
Д.С.
Морфология
компенсаторно-приспособительных
процессов / Д.С. Саркисов, Л.И. Аруин, В.П. Туманов. В кн.: Итоги науки и
техники ВИНИТИ. Патологическая анатомия. – 1983. – С. 18-24.
109. Селиванов, Е.В. Красители в биологии и медицине: справочник / Е.В.
Селиванов. – Барнаул: Азбука, 2003. – 40с.
110. Семченко, В.В. Гистологическая техника / В.В. Семченко. – Омск:
Омская медицинская академия, 2006. – 285с.
111. Серов В.В. Соединительная ткань (функциональная морфология и общая
патология) / В.В. Серов, А.Б. Шехтер. – М.: Медицина, 1981. – 312с.
112. Смирнова И.О. Нейроиммуноэндокринология кожи и молекулярные
маркеры ее старения / И.О. Смирнова, И.М. Кветной, И.В. Князькин, С.И.
Данилов. – СПб.: ДЕАН, 2005. – 288с.
113. Соколов В.Е. Кожный покров млекопитающих / В.Е. Соколов. – М.:
Медицина, 1973. – 488с.
114.
Соловьев
Г.С.
Феномен
провизорности
в
гисто-,
органо-
и
системогенезах / Г.С. Соловьев, В.Л. Янин, С.М. Пантелеев, Д.В. Баженов,
В.Г. Бычков, А.В. Богданов, Л.В. Вихарева, К.О. Шилин, О.Ф. Истомина,
Е.В. Иванова, Н.В. Иванова, В.В. Кужба, А.В. Маргарян, О.А. Молокова, О.Г.
Соловьева, Е.С. Орлова, Е.Д. Хадиева // Морфология. – 2011. – Т. 140, №5. –
С. 7-12.
115. Солонин, Ю.Г. Терморегуляция и кровообращение у лиц зрелого
возраста при кратковременных экстремальных температурных воздействиях /
122
Ю.Г. Солонин, Е.А. Кацюба // Физиология человека. – 2003. – Т. 29, №2. – С.
67-74.
116. Суховей Ю.Г. К вопросу о температурной регуляции энантиостаза
иммунной системы. Дозированное воздействие гипотермии в эксперименте /
Ю.Г. Суховей, Л.Ф. Калѐнова, Т.А. Фишер, И.Г. Унгер, Е.Г. Костоломова //
Журнал Медицинская науки и образование Урала. – 2006. - №2. – С. 114-119.
117. Терентьева Э.И. Цитохимия элементов кроветворения при лейкозе / Э.И.
Терентьева. – Москва, 1968. – 125с.
118. Терских В.В. Стволовые клетки и структура эпидермиса / В.В. Терских,
А.В. Васильев, Е.А. Воротеляк // Вестник дерматологической венерологии. –
2005. - №3. – С.11-15.
119. Турищев С.Н. Методические подходы к изучению фармакологической
регуляции процессов регенерации в эксперименте / С.Н. Турищев //
Фармаком. – 1996. - №4-5. – С. 25-36.
120. Улумбеков Э.Г. Гистология (введение в патологию) / Э.Г. Улумбеков,
Ю.А. Челышев – ГЭОТАР, 1997. – 960с.
121.
Федоров
Д.Н.
Морфологическая
и
иммуногистохимическая
характеристика репаративных процессов в длительно незаживающих ранах /
Д.Н. Федоров, А.Н. Ивашкин, А.В. Васильев, А.А. Иванов // Архив
патологии. – 2002. – Т.64. - №1. – С. 8-11.
122. Фенчин К.М. Заживление ран / К.М. Фенчин. – Киев: Здоровье, 2009. –
158с.
123. Фрейдлин И.С. Система мононуклеарных фагоцитов / И.С. Фрейдлин.
М.: Медицина, 1984. - 272с.
124.
Хайрутдинов
В.Р.
Современные
представления
об
иммунных
механизмах развития псориаза / В.Р. Хайрутдинов, А.В. Самцов, А.В.
Мошкалов, Е.Н. Имянитов // Вестник дерматологии и венерологии. – 2007. №2. – С. 3-7.
123
125. Харин Г.М. Иммуногистохимический анализ динамики заживления
кожных ран / Г.М. Харин, Ю.А. Челышев, Т.Р. Джорджикия, К.В. Ситкина,
А.З. Шакирова // Альманах судебной медицины, 2003. – Т.4, №2. – С. 93-94.
126. Хомулло Г.В. Морфобиохимические изменения в грануляционной ткани
при заживлении ран в условиях применения гиалуроновой кислоты / Г.В.
Хомулло, Е.А. Харитонова, Н.В. Павлова, Л.Д. Сандомирская // Российские
морфологические ведомости. – 1999. - №1-2. – С. 155.
127. Храмцова Ю.С. Морфогенетическая функция иммунокомпетентных
клеток при репаративной регенерации тканей с разной восстановительной
способностью / Ю.С. Храмцова, О.С. Арташян, Б.Г. Юшков // Таврический
медико-биологический вестник. – 2012. – Т.15, №3, ч.1 (59). – С. 372-375.
128. Хрущев Н.Г. Гистогенез соединительной ткани. Экспериментальные
исследования происхождения фибробластов / Н.Г. Хрущев – М.: Наука. –
1976. – 118с.
129. Чепуренко М.Н. О роли волосяных фолликулов в регенерационном
гистогенезе эпидермиса / Н.М. Чепуренко. В сб.: Актуальные вопросы
преподавания морфологических дисциплин с использованием современных
технологий. Фундаментальные и прикладные проблемы гистологии. – СПб.:
Издательство ДЕАН, 2012. – С. 102.
130. Чермных Э.С. Клетки волосяного фолликула in vitro / Э.С. Чермных //
Автореф. дисс. … канд. биол. наук. – М., 2008. – 26с.
131. Черешнев В.А. Иммунофизиология / В.А. Черешнев, Б.Г. Юшков, В.Г.
Климин, Е.В. Лебедева. – Екатеринбург: УрО РАН, 2002. – 260с.
132. Чернух А.М. Некоторые особенности патогенеза воспаления и
заживления ран / А.М. Чернух, О.Я. Кауфман // Вестн. АМН СССР, 1979. №3. – С.17-20.
133. Чернух А.М. Кожа. Строение, функция, общая патология и терапия /
А.М. Чернух, Е.П. Фролов. – М: Медицина, 1982. – С. 200-211.
134. Чернух А.М. Микроциркуляция / А.М. Чернух, П.Н. Александров, О.В.
Алексеев. – М.: Медицина, 1984. – 432с.
124
135. Четвертных В.А. Гистобластические процессы в тканях тимуса при
врожденных пороках сердца / В.А. Четвертных, Н.П. Логинова //
Морфология. – 2013. - №5. – С.129.
136. Шадрин Б.П. Реутилизация 3Н-тимидина клетками печени, вызванная
печеночными экстрактами / Б.П. Шадрин, Г.В. Булава // Цитология. – 1980. –
Т. 22, №2. – С. 194-197.
137. Шахламов В.А. Капилляры / В.А. Шахламов. М.: Медицина, 1971. –198с.
138. Шехтер А.Б. Фибробласты и развитие соединительной ткани:
ультраструктурные аспекты биосинтеза, фибриллогенеза и катаболизма
коллагена / А.Б. Шехтер, Г.Н. Берченко // Архив патологии. – 1978. - №8. –
70с.
139. Шехтер А.Б. Воспаление, адаптивная регенерация и дисрегенерация
(анализ межклеточных взаимодействий) / А.Б. Шехтер, В.В. Серов // Архив
патологии. – 1991. – Т.53, №7. – С. 7-15.
140. Шилов В.Н. Псориаз: решение проблемы / В.Н. Шилов. – М.: Медицина,
2001. – 233с.
141. Шиляева Л.В. Ультраструктура межклеточных взаимодействий в
гистогенезе эпидермиса мышей / Л.В. Шиляева // Архив анатомии. – 1984. –
Т. 86, №6. – С. 78-84.
142. Щеголева Л.С. Результаты исследования иммунного статуса у человека
в условиях Севера / Л.С. Щеголева, Л.К. Добродеева // Иммунология. – 2003.
– Т. 24, №3. – С. 177-180.
143.
Экспериментальное
обоснование
органотипической
детерминированности тканей / П.В. Дунаев, Г.С. Соловьев, С.М. Пантелеев,
В.А. Агарков, В.Л. Янин, О.Ф. Истомина, Л.П. Туровинина, Л.Г. Миллер,
Ю.Н. Бахлыков. В сб.: Медико-биологические и экологические проблемы
здоровья
человека
на
Севере:
материалы
Всероссийской
практической конференции. Сургут, 2000. – Ч.1. – С. 155.
125
научно-
144. Юрина Н.А. Кожа и ее производные / Н.А. Юрина, А.И. Радостина. –
М.: Изд. Университета Дружбы народов, 1996. - 58с.
145. Явишева Т.М. Взаимосвязь камбиальных клеток дермы (фибробластов)
и эпидермиса в морфофункциональной зоне кожи мыши / Т.М. Явишева,
С.Д.
Щербаков,
И.С.
Голубева,
Г.З.
Шарафутдинов
//
Бюллетень
экспериментальной биологии и медицины. – 2007. – Т. 144, №11. – С. 594599.
146. Ярилин А.А. Кожа как часть иммунной системы / А.А. Ярилин // Materia
Medica. – 1994. – №2. – С. 7-36.
147. Ярилин А.А. Основы иммунологии / А.А. Ярилин. – М.: Медицина, 1999
148. Ярилин А.А. Кожа и иммунная система / А.А. Ярилин // Косметика и
медицина. – 2001. - №2. – С. 5-13.
149. Aguilar A. Skin associated lympphoid tisues (SALT). Its normal and
pathological function /A. Aguilar // An R Acad Nac Med. – 2006. – Vol. 123. –
P.367-377.
150. Allen T.D. Fine-structural identification and organization of the epidermal
proliferative unit / T.D. Allen, C.S. Potten // J. Cell.Sci. – 1974. – Vol. 15, №1. –
P. 291-319.
151. Allen T.D. Ultrastrucrural site variations in mouse epidermal organization /
T.D. Allen, C.S. Potten // J. Cell.Sci. – 1976. – Vol. 21, №2. – P. 341-359.
152. Alster T.S. Laser treatment of hypertrophic scars, keloidsand striae / T.S.
Alster // Dermatol Clin. – 1997. – Vol. 15, №3. – P. 419-429.
153. Alster T.S. Hypertrophic scars and keloids / T.S. Alster, E. Tanzi // Clin
Dermatol. – 2003. – Vol. 4, №4. – P. 235-243.
154. Babina M. Comparative cytokine profile of human skin mast cells from two
compartments—strong resemblance with monocytes at baseline but induction of
IL5 by IL4 priming / M. Babina, S. Guhl, A. Starke, L. Kirchhof // J Leukocyte
Biol. – 2004. – Vol. 75. – P.244-252
126
155. Banchereau J. Dendritic cells and the control of immunity / J. Banchereau,
R.M. Steinman // Nature. – 1998. – Vol. 392. – P.245-252.
156. Banchereau J. Immunobiology of dendritic cells / J. Banchereau, F. Briere, C.
Caux // Ann. Rev. Immunol. – 2000. – Vol. 18. – P. 767-811.
157. Biedermann T. Mast cells control neutrophil recruitment during T-cell
mediated delayed type hypersensitivity reactions trough tumor necrosis factor and
macrophage inflammatory protein 2 / T. Biedermann, M. Knelling, R.
Mailhammer // Exp. Med. – 2000. – Vol. 192. – P.1441–1452.
158. Bos J.D. The skin immune system (SIS): distribution and immunophenotype
of lymphocyte subpopulations in normal human skin / J.D. Bos, I. Zonneveld, P.K.
Das, S.R. Kreig // J. Invest. Dermatol. –1987. – Vol. 88(5). – P. 569-573.
159. Bos J. Skin immune system: Cutaneous immunology and clinical
immunodermatology / J. Bos. – 2nd ed. CRC Press, 2004.
160. Botchkarev V. Hair cycle dependent plasticity of skin and hair follicle
innervation in normal murine skin / V. Botchkarev, S. Eichmuller, S. Johansson, R.
Paus // J. Сотр. Neurol. 1997. - Vol. 386. - P. 379 - 395.
161. Botchkarev V. Neutrophin-3 involvement in the regulation of hair follicle
morfogenesis / V. Botchkarev, N. Botchkareva, K. Albers, G. Lewin, R. Paus // J.
Invest Dermatol. – 1998. – Vol. 111. – P. 279-285.
162. Bridges M., Christifidou – Solomidou M., Albelda S. Expression and function
of endothelial cell alpha v integrin receptors in wound-induced human
angiogenesis in human skin / SCID mice chimeras // Am. J. Pathol. – 1997. – Vol.
132. –P.975-983.
163. Butcher E.C. Lymphocyte homing and homeostasis / E.C. Butcher, L.J.
Picker // Science. – 1996. – Vol. 272. – P. 60–66.
164.
Casasco
A.
Cell
kinetics
in
a
model
of
artificial
skin.
An
immunohistochemical and flow cytometric analysis / A. Casasco, M. Casasco, A.
Icaro Cornaglia et al. // Europ. J. Histochem. – 2001. – Vol. 45. – P. 125-130.
127
165. Chang H. Diversity, topographic differentiation, and positional memory in
human fibroblasts / H. Chang, J.T. Chi, S. Duboit // PNAS. – 2002. Vol. 99(20). –
P. 12877-12882.
166. Chujo S. , Shrasaki F., Kawara S., Inagaki Y., Kinbara T., Inaoki M.,
Takigawa M., Takehara K. Connective tissue growth factor causes persistent
proalpha2(I) collagen gene expression induced by transforming growth factorbeta
in a mouse fibrosis model // J. Cell Physiol. - 2005. - Vol. 203,№ 2. – P.447 - 456.
167. Clark R.A. The vast majority of CLA+ T cells are resident in normal skin /
R.A. Clark, B. Chong, N. Mirchandani // J Immunology. – 2006. – Vol. 176. – P.
4431-4439.
168. Cristophers E. Kinetic aspects of epidermal healing / E. Cristophers //
Epidermal wound healing. – Chicago: Year Book Med. Publ., 1971. – P. 53-69.
169. Dayan N. Skin aging handbook. And integrated approach to biochemistry and
product development / N. Dayan. – NY, 2008. – P. 481.
170. Davies M. Proteinases and glomerular matrix turnover / M. Davies, J. Martin,
G.J. Thomas // Kidney Int. – 1992. – Vol. 41. – P. 671-677.
171. Dawber R. Self-induced hair loss / R. Dawber // Semin. Dermatol. – 1985. –
Vol. 4. – P. 53-57.
172. Devouassoux G. Frequency and characterization of antigen-specific IL4 and
IL13-producing basophils and T-cells in peripheral blood of healthy and asthmatic
subjects / G. Devouassoux, B. Foster, L.M. Scott // Allergy Clin. Immunol. – 1999.
– Vol. 104. – P. 811-819.
173. Eckert R. Molecular biology of keratinocyte differentiation / R. Eckert //
Environ. Health Perspect. – 1989. – Vol. 121. – P. 116.
174. Eckert R. The epidermis: genesis on genesis off / R. Eckert, J. Crish, E.
Banks, J. Welter // J. Invest. Dermatol. - 1997. - V. 109. - P. 501 -509.
175. Endl E. The Ki-67 protein: fascinating forms and an unknown function / E.
128
Endl, J. Gerdes // Exp. Cell Res. 2000. - Vol. 257, №2. – P. 231-237.
176. Fernandes K. Multipotent skin-derived precursors: adult neural crest-related
precursors with therapeutic potential / K. Fernandes, J. Toma, F. Miller // Phil
Trans R Soc B. – 2008. – Vol. 363. – P. 185-198.
177. Fidler I.J. Lymphocytes are not only immunocytes / I.J. Fidler // Biomedicine.
– 1980. – Vol. 32. – P. 1-3.
178. Fisher G. Looking older: Fibroblast Collapse and Therapeutic Implications /
G. Fisher, J. Varani, J. Voorhees // Arch Dermatol. – 2008. – Vol. 144(5). – P.
666-672.
179. Fuhlbrigge R.C. Cutaneous lymphocyte antigen is a specialized form of
PSGL-1 expressed on skin-homing T-cells / R.C. Fuhlbrigge, J.D. Kieffer, D.
Armerding, T.S. Kupper // Nature. – 1997. – Vol. 389. – P. 978-981.
180. Geissmann F. Accumulation of immature Langerhans cells in human lymph
nodes draining chronical inflamed skin / F. Geissmann, M.C. Dieu-Nosjean, C.
Dezzutter// Exp. Med. – 2002. – Vol. 196. – P. 417-430.
181. Gospodarowicz D. Humoral control of cell proliferation: the role of fibroblast
growth factor in regeneration, angiogenesis, wound healing, and neopkasmic
growth / D. Gospodarowicz // Prog. Clin. Biol. Res., 1976. – Vol. 9. – P. 1-19.
182. Haniffa M. Mesenchymal stem cells: the fibroblasts new clothes? / M.
Haniffa, M. Collin, C. Buckley // Haemotologica. – 2009. – Vol. 94. – P. 258-263
183. Hashimoto K. Regulation of keratinocyte function by growth factors / K.
Hashimoto // J. Dermatol. Sci. 2000. - V. 24, Suppl. 1. - P. 46 - 50.
184. Hogaboam C.M. Novel roles for chemokines and fibroblasts in interstitial
fibrosis / C.M. Hogaboam, M.L. Steinhauser, S.W. Chensue, S.L. Kunkel //
Kidney Int. – 1998. – Vol. 54(6). – P. 2152-2159.
185. Hudak S. Immune surveillance and effector functions of
CCR10+ skin
homihg T cells / S. Hudak, M. Hagen, Y. Lie // J. Immunol. – 2002. – Vol. 169. –
P. 1189-1196.
129
186. Hughes C.C. The endothelia cell as a regulator of T-cell function / C.C.
Hughes, C.O. Savage, J.S. Prober // Immunol. Rev. – 1990. – Vol. 117. – P. 85102.
187. Jacob T. Epidermal Langerhans cells: From neurons to natural adjuvants / T.
Jacob, M.C. Udey //Adv. Dermatol. – 1999. – Vol. 14. – P. 209-258.
188. Jahoda C.A. Hair follicle reconstruction in vitro / C.A. Jahoda, A.J. Reynolds
// J. Dermatol. Sci. – 1994. – Vol. 7. – P. 84-97.
189. Jones Ph. Epidermal homeostasis: do commited progenitors work white stem
cells sleep / Ph. Jones, B.D. Simons // Perspectives. – 2008. – Vol. 1. – P. 82-85.
190. Kalluri R. Fibroblasts in cancer / R. Kalluri, M. Zeisberg // Nature Publishing
Group. – 2006. – Vol. 6. – P. 392-401.
191. Kanitakis J. Immunohistochemistry of normal human skin / J. Kanitakis //
Eur J Dermatol. – 1998. – Vol. 8. – P. 539-547.
192. Korn J.N. Modulation of lymphocyte mitogen responses by cocultured
fibroblast / J. N. Korn // Cell Immunol. – 1981. – Vol. 63(2). – P. 374-384
193. Kreitz S. The proliferation-specific human Ki-67 protein is a constituent of
compact chromatin / S. Kreitz, F.O. Fackelmayer, J. Gerdes, R. Knippers // Exp.
Cell Res. 2000. - Vol. 261, №1. – P. 284-292.
194. Kunstfeld R. HECA-452+T cells migrate through superficial vascular plexus
but not through deep vascular plexus endothelium /R. Kunstfeld, S. Lechleitner, M.
Groger // Invest. Dermatol. – 1997. – Vol. 108. – P. 343-348.
195. Lee D. The effects of epidermal keratinocytes and dermal fibroblasts on the
formation of cutaneous basement membrane in threedimensional culture systems /
D. Lee, K. Cho // Arch Dermatol Res. – 2005. – Vol. 296. – P. 296-302.
196. Leibovich S. The role of the macrophage in wound repair. A studi with
hydrocortisone and antimacrophage serum / S. Leibovich, R. Ross // Am. J. Path.,
1975. – Vol. 78. – P. 71-101.
197. MacKenzie J. Regeneration of organized epithelial structure / J. MacKenzie,
130
N. Fusenig // J. Invest. Dermatol. – 1983. – Vol. 81, №1. – P. 184-194.
198. Marionnet C. Interactions between fibroblasts and keratinocytes in
morphogenesis of dermal epidermal junction in a model of reconstructed skin / C.
Marionnet, C. Pierrard, C. Vioux-Chagnoleau // J Invest Dermatol. – 2006. – Vol.
126. – P. 971-979.
199. Maurer M. Activated skin mast cells are involved in hair follicle regression
(catagen) / M. Maurer, E. Fischer, B. Handjiski // Lab. Invest. – 1997. - Vol. 102.
- P. 319-332.
200. Medzhitov R. Innate immunity: the vitues of a nonclonal system of
recognition /R. Medzhitov, C. Janeway // Cell. – 1997. – Vol. 91. – P. 295-298.
201. Medzhitov R. Toll-like receptors and innate immunity / R. Medzhitov //
Nature Rev. Immunol. – 2001. – Vol. 1. – P. 135-145.
202. Merad M. Langerhans cells renew in the skin throughout life under steadystate conditions/ M. Merad, G.M. Manz, H. Karsunky // Nature Immunol. – 2002.
– Vol. 3. – P. 1135-1141.
203. Merglay D. Lumbale hypermobiliteit: waar zwemmen hydrotherapie wordt /
D. Merglay, M. De Neve // Acta Belg. Med. Phisica. – 1990. – Vol. 13, №4. – P.
201-208.
204. Mitselou A. Occult thyroid carcinoma. A study of 160 autopsy cases. The first
report for the region of Epirus-Greece / A. Mitselou, T. Veugiouklakis, D. Peschos,
P. Dallas, NJ. Agnantis // Anticancer Res. – 2003. – Vol. 22. – P. 427-432.
205. Mine S. Aging alters functionally human dermal papillary fibroblasts but not
reticular fibroblasts: a new view of skin morphogenesis and aging / S. Mine, N.
Fortunel, H. Pageon // PloS. – 2008. – Vol. 3(12). – P.1-13
206. Morelli J.G. Presenelin 1 met146leu variant due to an AT transversion in
early-onset familial / J.G. Morelli, M.I. Prat, E. Levy, C.A. Castano // Clin. Genet.
– 1998. – Vol. 53. – P. 469-473.
131
207. Myers D. Ruthenium red-positive filaments interconnectivity collagen fibrils /
D. Myers, T. Highton, D. Royns // J. Ultrastr. Res., 1973. – Vol. 42. – P. 87-92.
208. Nolte S.V. Diversity of fibroblasts – a review on implications for skin tissue
engineering cells tissues organs / S.V. Nolte, W. Xu, H. O. Rennekampff // Cells
Tissues Organs. – 2008. – Vol.187. – P. 165-176.
209. Parsonage G. A stromal address code defined by fibroblasts. / G. Parsonage //
Trends Immunol. – 2005. – Vol. 26. – P. 150-156.
210. Paus R. Mast cell involvement in murine hair grouth / R. Paus, M. Maurer, A.
Slominski // Dev. Biol. – 1994. - Vol. 163. - P. 230-240.
211. Paus R. The control of the hair follicle cycling: recent aspects / R. Paus //
Abstracts of First World Hair Research Congress. – 1997. – P. 13-15.
212. Paus R. Expression of classical and non-classical MHC class I antigens in
murine hair follicles / R. Paus, S. Eichmueller, U. Hofmann // Br. J. Dermatol. –
1998. – Vol. 131. – P. 177-183.
213. Pober J.S. Human endothelial cell presentation of antigen and the homing og
memory/effector T cells to skin / J.S. Pober, M.S. Kluger, J.S. Schechner // Ann
NY Acad. Sci. – 2001. – Vol. 941. – P. 12-25.
214. Postlethwaite A.E. Human fibroblast synthesize elevated levels of
extracellular matrix protein in response to interleukin 4 / A.E. Postlethwaite, M.A.
Holness, H. Katai // Clin. Invest. – 1992. – Vol. 90, № 10. – P. 1479-1485.
215. Potten C.S. The fine structure and cell kinetics of mouse epidermis after
wounding / C.S. Potten , T.D. Allen // Company of biologist. – 1975.
216. Potten C.S. The development of epithelial stem cell con-cepts / C.S. Potten,
J.W. Wilson // Essential of stem cell biology, ed. Lanza R. 2th ed. New York:
Academic Press. – 2009. – Part I. Chapt. 3. – P. 17-28.
132
217. Robert C. Interaction of dendritic cells with skin endothelium: a new
perspective on immunosurvellance /C. Robert, R.C. Fuhlbrigge, J.D. Kieffer //
Exp. Med. – 1999. – Vol. 189. – P. 627-636.
218. Roitt I.M. Kurzes Lehrbuch der Immunologie / I.M. Roitt, J. Brostoff, D.K.
Male. - Stuttgart, 2000. – 216p.
219. Romani N. Langerhans cells – dendritic cells of the epidermis / N. Romani, S.
Holzmann // APMIS. – 2003. – 122p.
220. Ross R. The fibroblast and wound repair / R. Ross // Biol. Rev., 1968. – Vol.
195. - №7. – P. 855-867.
221. Ross R. Wound healing and collgen formation. The origin of the wound
fibroblast studies in parabiosis / R. Ross, N. Everett, R. Tylor // Cell Biol. – 1970.
– Vol.44. – P. 645-654.
222. Schaerli P. Characterization of human T cells that regulate neutrophilic skin
inflammation / P. Schaerli, M. Britschgi, M. Keller, et al // J. Immunol. – 2004. –
Vol. 173. – P. 2151-2158.
223. Schweizer J. A developmental study of the distribution and frequency of
Langerhans cell in relation to formation of patterning in mouse tail epidermis / J.
Schweizer, F. Marks // J. Invest. Dermatol. – 1977. – Vol. 69, №2. – P. 198-204.
224. Shortman K. Mouse and Human dendritic cell subtypes /K. Shortman, Y. Liu
// Nature Rev. Immunol. – 2002. – Vol. 2. – P. 151-161.
225. Sorrel J. Clonal characterization of fibroblasts in the superficial layer of the
adult human dermis / J. Sorrel, M. Baber, A. Caplan // Cell Tissue Res. – 2003. –
Vol. 327. – P. 499-510.
226. Sorrel J.M. Fibroblast heterogeneity: more than skin deep / J.M. Sorrel, A.I.
Caplan // J. Cell Sci., 2004. Vol. 117. – P.667–675.
227. Sorrell J. Site-matched papillary and reticular human dermal fibroblasts differ
in their release of specific growth factors/cytokines and in their interaction with
keratinocytes / J. Sorrell, M. Baber, A. Caplan // J. Cell. Physiol. – 2004. – Vol.
133
200. – P.134-145.
228. Sorrel M. Fibroblasts – a diverse population at the center of it all / M. Sorrel,
A. Caplan // Int Rev Cell Molecr boil. – 2009. – Vol. 276. – P. 161-214
229. Stephens P. Non-epithelial oral mucosal progenitor cell populations / P.
Stephens, P. Genever // Oral. Diseases. – 2007. – Vol.13. – P.1-10.
230. Streilein J.W. Circuits and signals of the skin-assocated lymphoid-tissue
(SALT) / J.W. Streilein // J. Invest. Dermatol. – 1985. – Vol. 85, №1. – P. 10-13.
231. Taylor G. Involvement of follicular stem cells in forming not only the follicle
but also the epidermis / G. Taylor, M.S. Lehrer, P.J. Jensen // Cell. – 2000. №120. – Р. 368-376.
232. Toma J. Isolation and characterization of multipotent skin-derived precursors
from human skin / J. Toma, I. McKenzie, D. Bagli // Stem Cells. – 2005. – Vol. 23.
– P. 727-737.
233. Tomasek J. Myofibroblasts and mechanoregulation of connective tissue
remodeling / J. Tomasek, G. Gabbiani, B. Hinz // Mol Cell Biol. – 2002. – Vol. 3.
– P. 349-363.
234. The role of superantigens in human diseases: therapeutic implications for the
treatment of skin diseases / D.Y. Leung [et al]. – USA: Department of Pediatrics,
National Jewish Medical and Research Center, Denver. – 1998. – P. 29-31.
235. Traupe H. The genetic of psoriasis: Where are we now? / H. Traupe // VI
Congress of the European Academy of Dermatol. and Venerol. – 1997. – Vol. 9. –
P. 211-216.
236. Valladeau J. Langerin, a novel C-type lectin specific to Langerhans cells, is an
endocytic receptor that induces the formation of Birbeck granules / J. Valladeau,
O. Ravel, C. Dezutter-Dambuyant // Immunity. – 2000. – Vol. 12. – P. 71-81.
134
237. Warnock R.A. Molecular mechanisms of lymphocyte homing to peripheral
lymph nodes / R.A. Warnock, S. Askari, E.C. Butcher // Exp. Med. – 1998. – Vol.
187. – P. 205-216.
238. Williams D. Transection level dictates the pattern of hair follicle sheath
growth in vitro / D. Williams, K. Stenn // Dev. Biol. – 1994. – Vol. 165. – P. 469470.
239. Wolff K. The Langerhans cells / K. Wolff // Current problems in
Dermatology. – 1972. – Vol. 4. – P. 79-145.
240. Wollenberg A. Plasmocytoid dendritic cells: A new cutaneous dendritic cell
subset with distinct role in inflammatory skin diseases / A. Wollenberg, M.
Wagner, S. Gunther // Invest. Dermatol. – 2002. – Vol. 119. – P. 1096-1102.
241. Yanagihara Y. Cultered basophils but not cultered mast cells induce human
IgE synthesis in B cells after immunologic stimulation / Y. Yanagihara, Y.
Kajiwara, Y. Basaki // Clin. Exp. Immunol. – 1998. – Vol. 111. – P. 136-143.
242. Young H. Human reserve pluripotent mesenchymal stem cells are present in
the connective tissues of skeletal muscle and dermis derived from fetal, adult, and
geriatric donors / H. Young, T. Steele, R. Bray // Anat Rec. – 2001. – Vol. 264. –
P.51-62.
243. Zouboulis C. Human skin stem cells and the ageing process / C. Zouboulis, J.
Adjaye, H. Akamatsu // Experimental gerontology. – 2008. – Vol. 43. P. 986–997.
135