Comparing Economic Systems in the Twenty First Century
advertisement
Comparing Economic Systems in the Twenty First Century Seventh Edition Paul R. Gregory Robert C. Stuart Houghton Mifflin Company 2004 Грегори П.Р. Сравнение экономических систем в 21 веке Глава 4 Изменяющиеся институты (перевод Маланиной В.А.) Экономическая система, среда, в которой эта система функционирует и экономическая политика влияют на экономические конечные результаты. Тем не менее многие из названных факторов влияния могут быть изменены. Мы определяем „экономические реформы” как попытку изменить существующую систему, в то время как „переход” это сдвиг от одной системы к другой; например, современная замена плановых экономик рыночными в странах бывшего Советского Союза и Восточной Европы. Реформа экономических систем. Несмотря на то, что экономические реформы происходят и в капиталистических, и в социалистических экономических системах, в разных системах изменения протекают по-разному. Экономические реформы в капиталистических системах имеют в основном эволюционный характер, осуществляются постепенно и в значительной степени проводятся децентрализовано через институты рыночного типа. В социалистических же системах наблюдается тенденция к резким изменениям, осуществляемым центральной властьюнапример, бывшими коммунистическими партиями в Восточной Европе и СССР. Попытки модернизации в Китае также были инициированы и проведены в жизнь партийными лидерами. Независимо от классификации системных изменений, модификации, которым подвергаются экономические системы, меняют их характер. Введение плановой экономики и коллективизация сельского хозяйства в СССР в конце 1920-х гг. последовавшее применение аналогичных мер в Восточной Европе и Китае после Второй мировой- все это примеры фундаментальных и быстрых изменений экономических систем. В перечисленных случаях принятие решений было централизовано, рынок был заменен планом, государственная собственность вытеснила частную, а моральные стимулы получили приоритетное значение. Замена командной экономики социализмом рабочего класса в бывшей Югославии в 1950-х- другой пример фундаментальных изменений. Наконец, не так давно Восточная Европа и Советский Союз перешли с плановых на рыночные рычаги управления. Если экономические реформы в социалистических экономических системах- это „пакеты”, предлагаемые центральной властью, то реформы капиталистических систем охарактеризовать сложнее. Современные рыночные экономики функционируют не так как 100 лет назад. Изменения возникали постепенно, без четких вех. Когда ресурсы распределяются посредством рынков, изменения механизмов распределения менее заметны, нежели чем когда правительство осуществляет колоссальные изменения посредством указов. Тем не менее, можно назвать некоторые вехи процесса изменений и в рыночных экономиках. Принятие „Corn Laws” в Британии в XIX веке превратило английскую экономику в первую в мире открытую экономику. Законы о социальном обеспечении, предложенные Бисмарком, изменили немецкую экономическую систему в той же мере, в какой аналогичный пакет законов изменил США во время Великой Депрессии. Можно приводить в пример приватизацию во времена Тэтчер, программу Великого Общества Линдона Джонсона в 1960-е, новозеландские реформы по либерализации в 1985 и 1995 гг., чилийские макроэкономические реформы и приватизацию при Пиночете, программу стимулирования накоплений, начавшуюся в 1955 году в Сингапуре, приватизацию 1990-х гг. в Европе. Экономические реформы направлены на изменение характеристик экономических систем, но в конечном итоге основной задачей является изменение экономических результатов. Экономическое развитие и системные изменения. Наше видение системных изменений сформировано под воздействием моделей, используемых для объяснения изменений. Классикам 19 века было свойственно пессимистическое понимание экономического развития, несмотря на все достоинства модели „невидимой руки” Адама Смита. Экономический рост ограничен убывающими прибылями. Наиболее вероятным результатом была стагнация. Карл Маркс стремился продемонстрировать неизбежность смены одной системы другой. Он сформулировал самую известную теорию системных изменений. Несмотря на то, что подход Маркса используется для обоснования социализма, он заслуживает внимания. Другие экономисты, включая И. Шумпетера, Я. Корнаи 1 и новые институционалисты Д. Норт и М. Олсон также пытаются объяснить организационные изменения, выходя за статичные рамки неоклассической экономической теории. Теория изменений Маркса. Карл Маркс (1818-1883) в своем „Капитале” приходит к заключению, что капитализм является нестабильной экономической системой, чей жизненный цикл неизбежно ограничен. Теория капитализма Маркса базируется на его материалистической концепции истории, согласно которой экономические силы (называемые производительными силами) определяют способ организации производственных отношений, рынков и самого общества (надстройки). Слабые производительные силы (недостаточно развитые человеческие и капитальные ресурсы) приводят к одной организации процесса производства товаров и услуг (производственные отношения), сильные производительные силы приводят к другой, более совершенной системе производства. Общество с недоразвитыми экономическими ресурсами имеет и недоразвитые производственные отношения и надстройку, что проявляется в бартерном обмене, несвободных трудовых отношениях, строгой социальной иерархии и религиозных предрассудках против коммерции. По мере развития производственных сил, возникают новые экономические и социальные отношения, такие как наемный труд, приходящий на смену рабству, и денежный, а не натуральный обмен. Эти новые структуры несовместимы со старыми экономическими, культурными и социальными отношениями. Их столкновение порождает напряженность и конфликты. Наконец, несовместимость становится такой серьезной, что возникают качественные изменения (как результат революций или войн). Новые производственные отношения и новая надстройка, совместимые с новыми производственными силами, приходят на смену старому порядку. Эти качественные изменения неизбежны, поскольку общественное развитие представляет из себя движение от более низкого к более высокому порядку. Способ изменений- это конфликт между старым и новым, в основном в форме классового антагонизма (возникающий класс капиталистов против земельной аристократии в феодальных обществах; рабочий класс против капиталистического в капиталистический обществах). Процесс эволюционных и неизбежных качественных изменений через конкуренцию (тезис и антитезис) есть основа теории диалектического материализма Маркса, основанной на учениях немецких философов Гегеля и Фейербаха. Выводом материалистической концепции истории Маркса было утверждение, что общества возникают и развиваются согласно неизбежной схеме социальных экономических изменений, в которой низшие системы заменяются более продвинутыми. Таким образом, феодализм должен сменить рабство, капитализм неизбежно замещает феодализм, и наконец, социализм сменяет капитализм. Победа капитализма над феодализмом является для общества качественным шагом вперед. Высокоэффективная производственная система (капитализм) приходит на смену неэффективной (феодализм), базировавшейся на полурабском труде и управляемой традиционными интересами. Две вехи отмечают возникновение капитализма. Первая- первоначальное накопление капитала возникающим классом капиталистов- процесс, названный Марксом примитивным капиталистическим накоплением. Вторым проявлением является формирование „свободной” рабочей силы для использования капиталистическими нанимателями. Рабочие не имеют контроля над землей, инструментами и ресурсами, и им ничего не остается как только продавать свой труд. Капиталист, владеющий средствами производства, нанимает этот свободный труд и создает капиталистическое производство. Таким образом, формируется базовый классовый конфликт- конфликт между рабочим классом и капиталистом, „владеющим” трудовыми услугами, оказываемыми рабочими. Отличительной чертой труда по сравнению с другими факторами производства является то, что наниматель может заставить работника производить стоимость, превышающую стоимость, необходимую работнику для поддержания жизнедеятельности. Тем не менее, наниматель не обязан выплачивать работнику полную стоимость произведенного продукта, а только ту ее часть, которая позволяет рабочему существовать. Рабочий может затрачивать 8 часов на производство необходимого продукта для существования, но работодатель может заставить рабочего производить излишек, который будет изыматься капиталистом, работая например 12 часов- на 4 часа больше, чем необходимо для самого рабочего. Эксплуатация труда является источником капиталистического дохода, который Маркс назвал прибавочной стоимостью. Маркс описывает капитализм на его ранних стадиях как мир жесточайшей конкуренции. Капиталист стремится максимизировать прибыли (прибавочную стоимость) и осуществить накопление капитала из этих прибылей. Капиталисты, действуя на чрезвычайно конкурентных рынках, вынуждены осуществлять сокращающие издержки инновации, иначе их конкуренты сделают это первыми и заставят их покинуть рынок. Капиталист может ввести трудосберегающие технологии, привлечь покупателей своих конкурентов более низкими ценами и временно получать прибыли, превышающие „нормальный” уровень. Такие выгоды краткосрочны, поскольку конкуренты отвечают на такое поведение введением аналогичных технологий, на рынке появляются новые игроки, реагирующие на рост прибылей. Сверхприбыли исчезают и никто не получает достаточных доходов. Но когда постоянный капитал заменяется трудом, уровень прибыли падает. Существует базовая тенденция замены капитала трудом, поскольку труд- единственный источник добавочной стоимости. Маркс предсказал, что прибыли будут падать, и для капитализма это будет иметь ужасные последствия. 2 С падением прибылей, внутренние противоречия и слабости капитализма становятся очевидными. Стремясь остановить этот процесс, капиталисты усиливают эксплуатацию рабочих, отчуждение становится все более интенсивным. Снижение прибылей ведет к банкротству малого бизнеса, и сами бывшие капиталисты пополняют ряды безработных. Те, кому посчастливилось иметь работу, эксплуатируются, положение безработных еще хуже. Еще более зловещее явление- перепроизводство. Зарплаты рабочих удерживаются на низком уровне высокой безработицей; капиталисты стремятся к концентрации капитала, и не тратят деньги на покупку предметов роскоши. Более того, ряды капиталистов смыкаются, поскольку монополии выдавливают малый бизнес с рынков. Тем не менее, производительная способность экономики растет, поскольку промышленность становится все более капитало-интенсивной. Совокупный спрос хронически ниже совокупного предложения, возникают рецессии и депрессии, привычным явлением становятся мировые экономические кризисы. Снижающиеся прибыли приводят к падению инвестиций и дальнейшему падению совокупного спроса. Маркс описал в общих чертах последние стадии краха капитализма. Перепроизводство, недопотребление, диспропорции, эксплуатация и отчуждение рабочих создают условия, необходимые для насильственного уничтожения капитализма. Рабочие сплачиваются против ослабленного капиталистического класса и посредством мировой революции создают новый социалистический порядок. Неявно в работах Маркса можно встретить мысль, что противоречия будут наиболее серьезными в самых развитых капиталистических странах, следовательно, социалистические революции будут инициироваться именно там. Шумпетер: эволюция капитализма. Джозеф Шумпетер также описывает динамику капиталистических экономик. Несмотря на то, что он пессимистически оценивал возможности выживания капитализма и предсказал его неизбежную смену социализмом, Шумпетер видел упадок капитализма несколько иначе, чем Маркс. Шумпетер утверждал, что капиталистическая экономика не может рассматриваться в рамках статичного экономического анализа, то есть как достижение целей существующих институтов. Капитализм как фундаментально динамическая система может быть объяснен только при условии объяснения процесса изменений. Важным является не то, как организация функционирует в данный момент времени, а то как организация, являющаяся механизмом генерирования экономического роста, возникает и эволюционирует в течение времени. Движущей силой эволюции капиталистической системы согласно Шумпетеру является инновация, или развитие и внедрение новых продуктов, новых идей и новых способов производства. Инновации осуществляются классом предпринимателей, мотивированных стремлением получить выгоду. Действительно, процесс развития новых идей, названный Шумпетером „творческим разрушением”, и является процессом смены старого новым. Согласно Шумпетеру, жизнь капиталистического предприятия- есть борьба. Имея лучшие идеи, превосходящие инновации или новый продукт, предприятие сможет вытеснить даже более сильных соперников с рынка. Тем не менее, любое сравнительное преимущество краткосрочно. Любой бизнес должен использовать „творческое разрушение”, даже монополисты и гигантские концерны. Конкуренты находятся в постоянном поиске лучших способов производства и лучших продуктов. Фирма, доминирующая сегодня (железная дорога), завтра станет „динозавром”, как только появятся лучшие продукты (автомобильные и авиаперевозки). Стабильные монополии (как компания Белл в 1970-х) становятся полем битвы (AT&T против MCI против Sprint) Шумпетер рассматривал капиталистическую экономику не в терминах идеальной конкуренции, а скорее в терминах концентрации. Концентрация может привести к рутинизации предпринимательского духа и недостаточному стремлению общества поощрять рискующих. Снижение предпринимательской активности и станет фундаментальной причиной возможного падения капитализма. Несмотря на некоторую общность интерпретации капитализма Шумпетером и Марксом (значимость классов, циклическая природа экономической активности, роль прибыли, тенденции к снижению прибылей), Шумпетер концентрируется на инновационной способности капитализма и способах сохранения его инновационной направленности. Новая институциональная экономика. И Маркс, и Шумпетер изучали процесс изменения институтов и воздействие этого процесса на экономическую жизнь. Новая институциональная экономика (НИЭ) концентрируется непосредственно на том, как развиваются институты и какой эффект оказывает их эволюция на экономическую деятельность. НИЭ имеют несколько предшественников. В ранних работах Нобелевского лауреата Фредерика Хайека рассмотрен процесс, в рамках которого институты со временем развиваются и эволюционируют. Хайек утверждает, что институты возникают в соответствии со спонтанным порядком, в котором новые организации, законы, регуляции и обычаи проходят ежедневную проверку экономической практикой. Те установления, которые „работают”, воспринимаются обществом; „неработающие” отбраковываются согласно дарвиновской теории. В средневековье корпорация возникла как способ накопления капитала и 3 распределения рисков. Она выжила, поскольку служила выполнению полезной экономической функции. Гильдии рабочих возникли в тот же исторический период и в дальнейшем эволюционировали в союзы ремесленников. Они выполняли свою функцию достаточно долго, но они исчезнут как только перестанут быть полезными. Согласно Хайеку, экономические институты существуют в виде писаной или неписаной информации, передаваемой от одного поколения другому. Они являются результатом „человеческих действий”, но не „человеческих проектов”. Они не должны быть кодифицированы в форме закона или зафиксированы в корпоративных уставах и контрактах. Они эволюционируют очень постепенно и фрагментарно, поэтому отдельный индивид или организация не могут обладать о них полной информацией. Скорее, эти фрагменты известны и осознаваемы теми, кто востребует эти специальные знания для осуществления своей экономической деятельности. Примером тому являются деньги. Все экономики используют деньги, но ни одна из них не проектировала деньги. Деньги являются субстанцией, заполнившей пустоту и возникшей в результате спонтанных человеческих действий. Рональд Коуз также является основоположником НИЭ. Коуз, чьи идеи мы обсуждали в Главе 2, объяснил рациональную экономическую логику, согласно которой создаются организации. Предприятие возникает тогда, когда трансакционные издержки организации производства посредством рынка слишком высоки. Политические и общественные институты возникают тем же способом. Общины строят и поддерживают школы, когда трансакционные издержки организации обучения детей через индивидуальные рыночные контракты слишком высоки. Правительства финансируют закупки некоторых товаров, когда трансакционные издержки свободных рынков высоки. Основная идея НИЭ, согласно Д. Норту, Г. Таллоку, М. Олсону и многим другим, состоит в том, что мы можем изучать эволюцию институтов и их влияние на экономику, используя логику экономической рациональности, проявляющейся в преследовании собственных интересов. Мы можем объяснить большинство значимых изменений в экономической истории, изучая изменения прав собственности, трансакционных издержек и возможностей извлечения ренты. Например, увеличение производства с/х продукции и урбанизация в Британии во время промышленной революции были стимулированы изменениями прав собственности в английской деревне, а именно изменением законов и обычаев, сокративших трансакционные издержки выделения с/х земель в отдельные поместья. В 19 веке английская экономика прогрессировала быстрее, чем французская, что объясняется созданием стабильных финансовых рынков как следствия ограничений, наложенных парламентом на произвольные действия короны. Долговременный спад в Англии в 20 веке объясняется социальной и политической стабильностью, что позволило сформироваться распределительным коалициям рентоприобретателей. Сохранение практики раздела урожая на американском Юге объясняется несовершенством рынков капитала и высокой ценой информации. Сопротивление французских крестьян выращиванию урожая на продажу в 19 веке объяснимо в терминах снижения рисков и стремлением иметь натуральные гарантии в виде достаточного урожая. Как объясняет Нобелевский лауреат Дуглас Норт, стандартная экономическая теория не раскрывает влияния времени и институтов на экономическую деятельность. Вместо этого, экономическая теория считает время и институты константами. НИЭ утверждает, что институциональные изменения могут быть объяснены в терминах стандартной экономической логики. Они могут быть объяснены изменениями в правах собственности, инновациями, изменяющими трансакционные издержки, информационной асимметрией и возможностями добровольного действия. Согласно НИЭ, рыночные институты- корпорации, фьючерсные рынки, контрактное право, картели, коммерческие банки- были созданы, поскольку оказались экономически рациональными в данном месте, в данное время. Если изменяются экономические условия- происходит нечто, что снижает трансакционные издержки, повышает информационные издержки или изменяет права собственности- экономические институты меняются соответственно. В то время как Маркс считал институциональные изменения неизбежными и предопределенными, НИЭ считает институциональные изменения продиктованными разнообразными экономическими практиками и постулирует невозможность их предсказания, соответственно, направление изменений не имеет предопределенного пути. Путь институциональных изменений зависит от точки отсчета, которая определяется историей данной экономики, культурой, источниками ресурсов и прочими условиями, то есть, „начальными условиями”. Затем направление изменений определяется трансакционными издержками, правами собственности и другими факторами. Направление изменений является исторически обусловленным, поскольку зависит от точки отсчета, с которой начинается развитие. Изменения в социализме. Учитывая, что Маркс и другие были убеждены во врожденной нестабильности капитализма, многочисленные критики утверждали совершенно обратное: что социализм является изначально нестабильной экономической системой. Критики социализма предупреждали, что однажды начатые социалистические эксперименты будет трудно остановить. Если социалистическая система действительно была бы создана, она доказала бы свою неработоспособность и была бы обречена либо на коллапс, либо на существование на низком уровне эффективности. 4 Хайек и Мизес. Как было отмечено ранее, австрийский экономист и Нобелевский лауреат Фредерик Хайек полагал, что капитализм развивает свои институты в направлении повышения эффективности. Если сознательные институциональные изменения не повышают эффективность системы, они исчезают. Хайек вместе со своим коллегой Людвигом фон Мизесом основал экономическую школу теперь именуемую Австрийской школой. Оба восхваляли эффективность, с которой рыночные экономики обрабатывают и используют информацию о сравнительных ценах. Хайек писал, что принципиальная проблема экономики- это „как сохранить наилучший способ использования ресурсов, известный каждому члену общества, для целей, чья сравнительная важность известна только некоторым конкретным индивидам”. Как же экономика может использовать знание о ценах на товары, качестве и местоположении, которое недоступно в полном объеме ни одному индивиду, ни одной организации? Эти экономисты полагали, что специализация информации о системе цен позволяет каждому индивиду эффективно участвовать в экономике, приобретая только те знания, которые ему/ей необходимы. Хайек пишет о „чудесах” системы цен: Чудо в случае с недостатком одного сырья, без издания приказов, без распространения специфической информации за пределы узкого круга лиц, в том, что десятки тысяч людей которые не занимаются многомесячными исследованиями рынка, вынуждены использовать материал или его производные более экономно, то есть, они двигаются в правильном направлении. Мизес был ранним критиком социализма. В его классической статье „Экономические расчеты и социалистическое содружество”, опубликованной в 1922, Мизес предсказал большинство современных проблем социалистических экономик, утверждая, что таким экономикам недостает рыночного обмена и таким образом они лишены жизненно важной информации, предоставляемой системой цен. Без сравнения цен социалистическим менеджерам не хватит информации для принятия рациональных экономических решений. Более того, при отсутствии прав собственности поведение социалистических управленцев не будет экономически рациональным, а скорее будет склонно провоцировать сверхспрос и растрату редких ресурсов. Согласно Хайеку и Мизесу, социализму недостает информационной основы для рациональных экономических расчетов, его институты были скорее продуктом человеческого „проектирования”, нежели чем возникли спонтанно. Социалистические эксперименты, подобные тем, которые имели место в России после революции большевиков 1917 года, создали экономическую систему планового социализма, которой были свойственны внутренние противоречия. Мизес и Хайек чувствовали, что социалистической экономикой слишком сложно управлять из центра; она требует больше информации о технологии, ценах, количестве товаров и ассортименте, чем централизованный планирующий орган сможет обработать. Более того, они понимали, что задачи планирования и управления не могут быть эффективно децентрализованы, поскольку в условиях отсутствия частной собственности даже добросовестные и компетентные менеджеры государственных предприятий не смогут принять экономически верные решения. В связи с этим, Мизес и Хайек утверждают, что подобные социалистические эксперименты как в Советском Союзе провалятся и в конечном итоге от них откажутся. В этом смысле теории Мизеса и Хайека являются моделями перехода социализма обратно к капитализму на основании неполноценности социализма как экономической системы. Корнаи: экономики дефицита. Венгерский экономист Янош Корнаи также утверждал, что социализм является изначально нестабильной системой из-за его естественной тенденции генерировать дефициты. Он охарактеризовал социалистическую экономику как экономику дефицита, где дефициты являются системными, постоянными и самовоспроизводящимися. Другие полагали, что постоянные дефициты или излишний спрос в социалистических системах являются последствиями воздействия неопределимых и потому слабо поддающихся коррекции сил. Потребительские товары просто не являются высшим приоритетом и вытесняются производством средств производства и продукцией ВПК. Ошибки в планировании, неадекватные стимулы и другие системные характеристики приводят к хроническим дефицитам. Корнаи рассмотрел социалистическую экономику с отличной от других точки зрения, полагая, что экономика дефицита возникает из самой природы предприятия в социалистической системе. Социалистическое предприятие функционирует по совершенно другим законам. Мотивацией капиталистического предприятия является максимизация прибыли. Оно принимает решения об объемах закупок и выпуска на основании цен, устанавливаемых рынками. Как максимизатор прибыли, капиталистическая фирма не имеет стимулов для предъявления сверхспроса на ресурсы. Если оно вовлекает больше ресурсов, чем требует технология, страдает прибыль. Капиталистическое предприятие работает в условиях жестких бюджетных ограничений. Учитывая цену закупок и цену продукции, капиталистическое предприятие должно покрыть свои издержки, обеспечивая приемлемую норму прибыли на инвестированный капитал. Если оно не укладывается в бюджетные ограничения, капиталистическое предприятие в долгосрочном периоде разоряется. Капиталистическое предприятие должно жить по 5 средствам. Жесткие бюджетные ограничения лимитируют активность капиталистического предприятия и эффективно предотвращают дефициты (в смысле повышенного спроса на товары). Социалистическая фирма оперирует в экономике ограниченного предложения. Социалистические планирующие органы имеют своей целью быстрое наращивание выпуска, и оценивают результативность социалистических предприятий на основе этого критерия. Способ, которым социалистическое предприятие выбирает объем закупок для обеспечения выпуска менее важен, чем производство продукции само по себе. Несмотря на то, что социалистическое предприятие учитывает цены закупок и выходов, его решения по распределению ресурсов направлены на достижения целей выпуска продукции. Сравнительные цены играют незначительную, подчиненную роль. Капиталистическое предприятие, живущее не по средствам, наказывается банкротством. Социалистическому предприятию, не покрывающему издержки плюс норму прибыли на государственные инвестиции, такие последствия не грозят. Планирующие органы оценивают предприятия по объему их выпуска; убыточные социалистические предприятия остаются в отрасли благодаря государственным субсидиям. Таким образом, социалистические предприятия сталкиваются с мягкими бюджетными ограничениями. Они могут жить не по средствам при необходимости весьма долго. Жесткие бюджетные ограничения заставляют капиталистическое предприятие ограничивать спрос на ресурсы. Мягкие бюджетные ограничения социалистических предприятий не мотивируют ограничение спроса на ресурсы с их стороны. Поэтому социалистическая система генерирует непрерывный сверхспрос на ресурсы. Предложение ресурсов хронически отстает от спроса на них, что приводит к постоянным дефицитам и дисбалансу. Экономические системы должны распределять ресурсы в определенном порядке. Постоянный дисбаланс и хронические дефициты нарушают порядок распределения ресурсов. При дисбалансах ресурсы могут попадать к тем агентам, которые распорядятся ими не с максимальной эффективностью. Анализ социализма Корнаи так же как и работы Мизеса и Хайека поднимает проблемы комплексного подхода и мотивации. Вывод Корнаи заключается в том, что система социалистической мотивации и пренебрежение сравнительными ценами нарушают систему распределения ресурсов. Таким образом, социализм не будет эффективной экономической системой. Критика социализма новой институциональной экономикой. Сторонники теории общественного выбора, особенно Мансур Олсон и Питер Мюррелл утверждают, что процесс изменений в социалистических экономиках будет определяться степенью, в которой управленцы (а именно монополистическая Коммунистическая партия, возглавляемая немногочисленной элитой) могут предотвратить возникновение распределительных коалиций рентоприобретателей. Распределительная коалиция- это коалиция заинтересованных лиц, использующая политический процесс для получения монополистических прибылей. Поскольку социалистическая система строго контролируется диктатором, диктатор будет стремиться распределять ресурсы с целью максимизации роста. Для диктатора как бенефициара экономического роста будет выгодно формировать высокий уровень сбережений, технологии и управленческое поведение, которые максимизируют использование потенциала предприятия. Используя террор или иные насильственные методы, диктатор может заставить всех экономических агентов работать во имя экономического роста. Со временем тем не менее, власть диктатора может ослабеть. Приверженность цели „догнать и перегнать Запад” также может уменьшиться. Возникают различные группы интересов (такие как военные лобби или группы давления тяжелой промышленности), а основные интересы каждой такой группы- отстаивать позиции конкретной отрасли или предприятия за счет других. Эти коалиции находят возможности изолироваться от давления диктатора с помощью утаивания информации от центра или присвоения ресурсов, которые могли бы быть использованы другими более эффективно. Они разрабатывают пути продвижения собственных интересов за счет интересов экономики в целом. С нарастанием власти групп интересов центру становится все труднее оказывать воздействие на периферию. Власть передается из центра на низшие уровни. Группы интересов формируют коалиции для защиты своих интересов. Вместо распределения с целью получения максимального роста, ресурсы расходятся между распределительными коалициями, которые, избегая контроля центра, используют их для извлечения собственной прибыли. Чистым результатом нарастания власти групп интересов является снижение темпов роста и падение эффективности. Диктатор не может вечно осуществлять жесткий контроль, но система работает только в условиях жесткого контроля. С падением темпов роста, распределительные коалиции смелеют. Они вовлекаются в прямую коррупцию и воровство. Никто не учитывает интересы общества в целом, а внимание уделяется только узким интересам групп давления. Более того, учитывая, что каждая коалиция имеет целью защищать конкретные интересы (такие как особый доступ к редким товарам и возможность покупать по ценам ниже равновесных), реформы не находят поддержки, что приводит к невозможности коррекции системы. Изменения в капиталистических экономиках. Изменения в капиталистических экономиках более постепенны и менее заметны, чем в социалистических, 6 где они инициируются сверху. Могут возникать долгосрочные изменения. Некоторые аспекты изменений могут быть зафиксированы количественной статистикой, что позволяет нам увидеть тип и масштаб изменений капиталистических экономик. Эти статистические данные относятся к соотношению частного и общественного секторов, тенденциям в конкуренции и распределению дохода. Права собственности: частная собственность против государственной. Владение собственностью является отличительной характеристикой экономических систем, которая- пусть и несовершенно- но может быть измерена. Значительные изменения долей государственной и частной собственности может изменить природу капиталистических экономических систем. Действительно, если государство владеет подавляющей долей имеющейся собственности, экономика уже не может быть классифицирована как капиталистическая. Реальные капиталистические системы имеют смешанный характер собственности, в некоторых системах доля государства больше, в других меньше. Приватизация подразумевают процесс перевода государственной собственности в частные руки. Собственность государства увеличивается, когда частные предприятия становятся государственными или национализированными. Доля государственной собственности может быть увеличена либо посредством государственных расходов на создание новых государственных предприятий (например, инициатива американского правительства в Теннесси во время Великой депрессии), либо прямой покупкой государством существующих мощностей. Например, продажей своих акций Бритиш Эйр и Люфтганзы британское и немецкое правительства увеличили долю частной собственности. Общественная поддержка государственной собственности в США была наивысшей во время Великой Депрессии. В Соединенном Королевстве выборы лейбористских правительств в 1940-х и 1950-х обеспечили политическую поддержку национализации, в то время как длительное пребывание у власти консерваторов с середины 1970-х до середины 1990-х способствовало приватизации. Чередование социалистических и консервативных правительств во Франции также демонстрируют повышение и понижение поддержки приватизации или национализации. В Германии и социалистические, и консервативные правительства после Второй мировой последовательно благоволили приватизации. Немецкое правительство продало свои доли в большинстве корпораций частным лицам в послевоенный период. И сейчас осуществляет крупнейший приватизационный проект- продажу Дойче Телеком. В США доля государственной собственности на предприятия и землю значительно не менялась с начала 1930-х, также как и не менялась доля продукции, производимой госпредприятиями. После роста госсобственности в начале 1930-х ее доля оставалась относительно стабильной, несмотря на значительное увеличение доли ВНП, потребляемой государством. Таблица 4.1 показывает доли государственной собственности в 1970, 1980, 1997 гг. в семи промышленноразвитых странах, включая Грецию. Различия в долях собственности в основном происходят от применения разных процедур учета, но даже при этом значительные изменения в государственной собственности в каждой стране в этих цифрах не отражаются. В некоторых странах доля госсобственности упала с 1980 (Канада, Австралия, Бельгия и Греция). В других она возросла (США, Финляндия и Швеция). В большинстве стран эти показатели были стабильны в течение 25 лет. В Германии и Италии доля госсобственности либо не менялась, либо менялась незначительно. Рисунок 4.1 показывает, что производство государственных предприятий в процентах в ВНП сильно отличается по промышленным странам, но никаких доминирующих тенденций до 1980 года не существовало. В целом доли частной и государственной собственности в капиталистических странах значительно не менялись, что свидетельствует о достижении базового консенсуса по поводу распределения собственности. Изменения в составе правительств на этот консенсус существенно не влияли. Консервативные правительства США и Западной Европы в 1980-х активизировали процесс приватизации. Трудно сказать, будет ли эта тенденция достаточно продолжительной для того, чтобы фундаментально изменить соотношение долей собственности, но учитывая длительную его стабильность, это маловероятно. Несмотря на то, что доли правительства в производстве и капитале остаются стабильными, правительственные закупки во многих странах возросли. Правительство не производит больше и не владеет все большими долями капитала (по отношению к ВНП), но его расходы на товары и услуги в основном возросли (рисунок 4.2), за исключением недавнего снижения в Швеции, Великобритании и США. Тенденции в конкуренции. Изменения в конкуренции меняют природу и функционирование капиталистической экономики, не они не ведут к изменению капиталистического характера системы. Капиталистическая экономика, в которой доминируют монополии, может быть неэффективной, заставляя покупателей платить высокие цены, но она не перестает быть капиталистической. На степень конкурентоспособности влияют антитрестовские законы, регуляции и торговая политика. Трудно обобщать тенденции в государственной политике по отношению к конкуренции. Наиболее очевидная и документально подтвержденная тенденция- это послевоенное снижение международных торговых барьеров. Промышленно развитые капиталистические страны сформировали международную систему устранения торговых барьеров, которые были возведены во время Великой Депрессии, и 7 несомненно уровень международной конкуренции рос быстрыми темпами в послевоенный период. Торговые барьеры были снижены как на товарных, так и на сырьевых рынках (рисунок 4.3). В начале 21 века мы можем говорить о мировом рынке капитала, где финансовый движется капитал свободно в Европе, Северной Америке и индустриальных странах Азии. Дерегулирование- это другой видимый индикатор государственной политики в отношении конкуренции. Когда потенциально конкурентоспособная промышленность регулируется государством, уровень конкуренции снижается. Тенденция дерегулирования началась в США в конце 1970-х и распространилась из Северной Америки на Западную Европу и Японию в 1980-х. Дерегулирование имело особые успехи в в транспорте, коммуникациях и банковском деле, но остается открытым вопрос, будут ли другие капиталистические страны дерегулировать настолько, насколько это сделали США, и продолжится ли эксперимент дерегулирования в 21 веке. Практика дерегулирования США действительно распространяется. Европейский Союз запланировал дерегулирование пассажирских авиалиний, телекоммуникаций и финансовых услуг как часть процесса движения к единому европейскому рынку. Наименее видимый аспект государственной политики в отношении конкуренции, который сложнее всего охарактеризовать, - это антимонопольная политика. Большинство промышленно- развитых стран имеют более мягкие антимонопольные законы, чем США, они позволяют фермерские ассоциации и профсоюзы: тем не менее, антитрестовские законы, предотвращающие злоупотребление монопольной властью, существуют практически во всех капиталистических странах. В отличие от американского законодательства, считающего все формальные соглашения по установлению цен незаконными, другие капиталистические страны оценивают подобные соглашения с точки зрения, вылились ли они в установление разумных цен. В Евросоюзе сейчас существует картельная комиссия (cartel office), которая дает заключения по слияниям и поглощениям в рамках ЕС. В США с 1930-х антитрестовское законодательство претерпело несколько серьезных изменений. Изменения эти возникли посредством судебных решений. Изначально суды интерпретировали антитрестовские законы как ограничивающие неконкурентное поведение, но в начале 1950-х они были интерпретированы как ставящие вне закона монополистическую власть как таковую, злоупотребляют ею или нет. В 1980-х и 1990х произошел сдвиг в сторону более либеральной интерпретации, проистекающей из признания того, что предприятия должны конкурировать на мировых рынках с близкими субститутами, и антитрестовские законы не должны использоваться для наказания успешных побед над конкурентами. Растущая международная конкуренция и дерегулирование должны повысить уровень конкуренции в капиталистических странах. Более того, быстрый технологический прогресс предлагает широкий спектр конкурирующих продуктов, что способствует конкуренции. Уильям Шеферд (William Shepherd) попытался измерить степень изменения конкуренции в экономике США. Он заключает, что американская экономика стала более конкурентной с 1960-х вследствие растущей международной конкуренции и дерегулирования. Согласно Шеферду, доля эффективно конкурентной американской экономики оставалась относительно стабильной в 1939-1958 гг. и составляла 52-54%, но к 1980-му она возросла до 77%. Аналогичных исследований в других промышленно-развитых странах не проводилось, поэтому мы не можем судить о степени репрезентативности американского опыта. Тем не менее, поскольку практически все промышленноразвитые капиталистические страны испытывали растущую международную конкуренцию, влияние этого развития может быть также велико и в них. Важная перспектива в дерегулировании американской экономики была реализована в 1980-х в тех изменениях, которые произошли на авиалиниях, в телекоммуникациях, грузовом транспорте и других важных секторах экономики. Согласно отчетам о результатах этого дерегулирования, в 1977 отрасли, полностью регулируемые производили 17% ВНП, в то время как к 1988 эта доля снизилась до 6,6%. Несмотря на противоречивость опыта дерегулирования, экономический анализ свидетельствует о том, что выгоды превысили издержки, что принесло чистый выигрыш американскому обществу. Перераспределение доходов государством. Капитализм использует материальные стимулы для мотивации экономического поведения, и отход от материальных стимулов будет сигналом фундаментальных изменений капиталистической экономической системы. Если капиталистическое государство меняет распределение доходов, получаемых на факторных рынках, доходы на факторных рынках станут менее решающими в определении распределения ресурсов. Например, если налоговая система уравнивает распределение дохода после выплаты налогов, материальные вознаграждения перестанут определять принятие экономических решений. Изменения в налоговой политике действительно могут изменить природу капиталистической экономики. Поскольку налоговая система имеет серьезное влияние на систему вознаграждений, налоги должны составлять большую долю факторных доходов, и налоговая система должна перераспределять доходы. Доходы перераспределяются либо через прогрессивный налог (пропорционально перераспределяющий от высокодоходных групп) или регрессивный налог (пропорционально перераспределяющий от низкодоходных групп). В прогрессивной налоговой системе доля налогов в доходе растет пропорционально доходу, в регрессивной- эта доля падает. Для существенного перераспределения доходов от высокодоходных групп, налоговая система должна занимать большую долю факторных доходов и должна быть высокопрогрессивной. 8 Таблица 4.2 представляет информацию об изменениях долей налогов в доходах и долей дохода, изымаемых посредством нескольких различных налогов. Таблица демонстрирует, что во всех представленных капиталистических странах доля налогов в ВНП возросла. Самый скромный рост был в США- с 27 до 31%, наибольший в Швеции- с 28 до 59%. Подоходный налог и налоги на товары предоставляют косвенную информацию перераспределительной роли налоговой системы. Налоги на доход имеют тенденцию быть прогрессивными, а налоги на товары как правило регрессивны. Принимая во внимание отсутствие значительных изменений в подоходном налоге, налоговая система станет в целом более прогрессивной при росте доли подоходного налога в ВНП. Налоговая система станет в целом более регрессивной, когда будет расти доля налогов на товары. Таблица 4.2 дает смешанную картину. В шести странах доля подоходного налога в общей налоговой массе оставалась стабильной или падала. В остальных двух этот показатель рос. Только в двух странах (в Италии доля падала, в Швеции росла) изменения были значительными. Таблица также демонстрирует отход от такого инструмента как налоги на товары. Доля налогов на товары значительно упала во Франции, Италии и Японии. Только в Канаде отмечен слабый рост этого показателя. Не имея доступной информации по подоходным налогам, мы можем сделать только осторожные выводы на основе таблицы 4.2. В промышленно-развитых капиталистических странах наблюдался значительный рост доли налогов в факторных доходах, но существенных сдвигов в форме налогообложения не было. Несмотря на слабую тенденцию перехода от налогов на товары к подоходному налогу (который рос прогрессивно), эти изменения были существенными только в Италии. Общий вывод состоит в том, что перераспределительная роль налоговой системы значительно не изменилась в капиталистических экономиках, хотя доля налогов росла. Что же сделали капиталистические страны с возрастающей долей налогов в ВНП? Последняя колонка таблицы показывает драматический рост доли трансфертов на социальное страхование в ВНП. Эффект от социальных трансфертов на экономику зависит от того, как они распределяются. Если они перераспределяются соответственно вкладам, они не меняют факторное распределение доходов. Если же они распределяются вне зависимости от отдачи (как например программы по борьбе с бедностью), они меняют распределение доходов. Данные по США свидетельствуют, что если налоговая система материально не меняет распределение доходов, то распределение трансфертов меняет. Главным инструментом государственного распределения доходов в США является распределение трансфертных платежей малообеспеченным реципиентам. Растущая доля трансфертов социального страхования в ВНП свидетельствует о том, что значительное изменение материальных стимулов в капиталистических экономиках возможно возникло из-за перераспределения трансфертов социального страхования в пользу менее успешных агентов. Участие рабочих. Фундаментальной характеристикой капитализма является то, что владельцы капитала (индивидуальные собственники, партнеры и корпоративные акционеры) получают вознаграждения из прибылей. Рабочие получают заработную плату, которая не зависит напрямую от прибылей. Капитализм может изменить свой характер, разделив прибыль и контроль менеджмента с рабочими. Такие изменение потребует и новых стимулов. Поскольку прибыли колеблются значительнее, чем зарплаты, владельцы капитала фактически заключают сделку с рабочими, которые до тех пор пока бизнес остается рентабельным, получают контрактные зарплаты. Владельцы капитала, несущие риск в форме неустойчивых прибылей на капитал, зарабатывают прибыль как вознаграждение за риск. Рабочие, соглашаясь на контрактную зарплату, соглашаются и на следование указаниям менеджмента. Эти отношения между рабочими и владельцами капитала могут быть изменены посредством участия в прибыли. Если вознаграждения рабочих зависят хотя бы отчасти от прибылей предприятия, рабочий становится „отчасти капиталистом” и частично берет на себя риск за нестабильность прибылей. Если же доходы рабочего зависят полностью от доходов предприятия, они полностью превращаются в капиталистов. Преимущества экономики, основанной на участии в прибыли, состоят в большей материальной заинтересованности работников в прибыльности предприятия. Они более склонны работать в интересах предприятия, чем раньше, и менее склонны к отлыниванию. Такая экономика имеет еще одно преимущество: если зарплата рабочих падает и растет вместе с прибылями, экономика становится более гибкой. Рецессии будут вызывать падение зарплат, а падение зарплат будет стимулировать занятость. Участие в прибылях- идея не новая, но она стала популярной в капиталистических экономиках благодаря широкому использованию этого механизма в послевоенной Японии. В Японии бонусы рабочих составляют в среднем 1/4 годового дохода, и они выплачиваются из прибылей. Японские рабочие совершенно очевидно выигрывают от высоких прибылей в форме более высоких бонусов по итогам года. В США работники участвуют в прибылях своих корпораций через покупку акций своей компании по программам пенсионного обеспечения. Часто компания предлагает акции бесплатно для максимального удобства рабочих. Менеджмент также получает ценные бумаги компании, позволяющие ему выигрывать от роста курса акций. Вмешательство правительства. 9 Капиталистические экономические системы полагаются на рыночный механизм, предоставляющий информацию принимающим хозяйственные решения. В то же время, много споров в отношении степени, в которой различные провалы рыночного механизма могут быть смягчены или устранены посредством вмешательства государева. Значительным изменением в политике было широкое распространение идеи, что правительство ответственно за макроэкономическую стабильность. Изменение- названное кейнсианской революциейимело место в послевоенный период, особенно в 1960-е и позже. Капиталистические правительства теперь используют фискальную и монетарную политику для достижения стабилизации. Большинство капиталистических систем внедрили разнообразные монетарные и фискальные механизмы, призванные осуществлять стабилизационную политику. Несмотря на то, что роль государства в макроэкономической стабилизации остается предметом дискуссий и противоречий, капиталистические страны в основном имели большую макроэкономическую стабильность во второй половине 20 века, несмотря на серьезные энергетические кризисы 1970-х, чем в первой половине 20 века или в 19 веке. Деловые циклы стали менее жестокими. Другой тип изменений в капиталистических системах представлен внедрением некоторого рода планового механизма- и таким образом ослабление опоры на рыночный механизм. Великобритания, страна известная важной ролью своего правительства в рыночной экономике, имела небольшой опыт национального экономического планирования. С другой стороны, Франция хорошо известна применением индикативного планирования, подход к планированию, призванный обеспечить улучшение процесса принятия решений и лучшую информацию без угрозы авторитарного контроля в рамках демократической системы. Существуют случаи, когда рыночные капиталистические системы разработали некое подобие планирования для замены и/или модификации результатов рынка. Например, скандинавские страны. В США не существует планирования в смысле использования национального экономического планирующего механизма, хотя можно утверждать, что большая часть деятельности по планированию осуществляется через правительственные подразделения, влиятельные корпоративные объединения и прочее. Промышленная политика в основном заменила экономическое планирование в капиталистических странах. Промышленная политика- это общая стратегия развития, разрабатываемая правительственными агентствами. Она должна стимулировать развитие здоровой капиталистической экономики- например, через технологические изменения. Интерес к промышленной политике достиг своего пика в связи с очевидным успехом Японии в период 1950-1970-х гг. В Японии влиятельный альянс правительственных чиновников, коммерческих банков и промышленных конгломератов (Сони, Мицубиси и другие) принимали решения, каким отраслям и продуктам должна оказываться поддержка. Южная Корея также использовала промышленную политику в период 1970-х -1980х гг. Длительный спад японской экономики, начавшийся в 1990-е ослабил интерес к промышленной политике. Изменения в социалистических экономиках. Изменения на капиталистическом Западе могли бы показаться значительными, но они меркнут в сравнении с изменениями в социалистических странах Советского Союза, Восточной Европы и Азии. За исключением Кубы и Северной Кореи плановые социалистические экономики либо уже серьезно изменились в процессе реформ, либо меняются сейчас, находясь в процессе перехода к рынку. Реформы- это процесс изменений (улучшений) существующей системы. Переходный процесс- это движение от одной экономической системы (планового социализма) к другой (капитализму). В любом случае, реформы и переходы мотивируются экономикой. В ситуации с бывшим СССР и Восточной Европой решение начать переходный процесс было мотивировано падающими темпами роста, неспособностью найти пути интенсивного роста (в отличие от экстенсивного), растущее недовольство потребителей и в конечном итоге отставанием от других экономик мира. Для объяснения причин экономической неэффективности приводились различные доводы, но остается фактом то, что социалистические экономики нашли процесс перехода от экстенсивной модели к интенсивной весьма сложным. Базовая сталинская система, будучи драконовской и затратной, тем не менее обеспечивала производственный процесс ресурсами, которые на тот момент можно было использовать экстенсивно. Тем не менее, роскошью привлечения свободных ресурсов большинство социалистических систем уже не могли пользоваться с конца 1960-х. Мы не знаем точно, почему интенсификация в социалистических системах происходили с такими трудностями. Очевидным является давление потребителей, которое усиливалось со временем. Улучшения в методах планирования не успевали за требованиями плановой системы. Распространение технологий было неадекватным. Эти системы не зависели от спроса, условия работы предприятий не стимулировали рост производительности и снижение издержек. Эффективность просто не была признаком сталинской командной экономики. Более того, в отличие от циклического характера производства в капиталистических системах, социалистические системы переживали длительные и устойчивые спады в производительности в 1980-х. Интерес к социалистическим реформам возник в 1960-х и вырос в 1980-е и 1990-е гг. К середине 1980-х успешность этих систем резко упала. При отсутствии адекватных стимулов надежды на улучшение производительности практически не было. Более того, большинство социалистических систем были 10 неспособны успешно конкурировать на экспортных рынках и позволять себе достаточный импорт потребительских товаров. С этой точки зрения необходимость реформ была очевидна, но при этом быстрое распространение радикальных изменений в конце 1980-х поразило наблюдателей. Предыстория реформ. Советский эксперимент с плановым социализмом начался в конце 1920-х с введением командного планирования промышленности и форсированной коллективизацией в сельском хозяйстве. Экономическая система, созданная Сталиным в конце 1920-х -конце 1930-х гг., доказала свою прочность. Она была перенесена в Восточную Европу советскими войсками в конце Второй мировой войны, а также нашла воплощение в Китае благодаря победе там коммунистических сил. До начала 1960-х реформа сталинской системы была невозможна. Согласно сталинским догматам, система была идеальна. Любые неудачи считались результатом человеческих ошибок или саботажа. Такое видение не обеспечивало основы для реформ. Смерть Сталина и последовавшая некоторая либерализация создали условия для обсуждения возможных реформ. Проблемы плановой социалистической экономики были очевидны, и улучшение системы казалось совершенно естественным. Советская Коммунистическая партия официально одобрила такую дискуссию, когда „Правда” опубликовала предложения Евсея Либермана в 1962. Таким же образом дискуссии о реформах были инициированы в СССР и Восточной Европе. Несмотря на то, что официальные реформы в СССР были скромными, реформы в Восточной Европе оказались более весомыми. Венгрия, например, инициировала долгий и осторожный процесс реформ, призванный ориентировать экономику на потребителя. Ни одна из этих реформ- ни по задумке, ни по содержанию- не была направлена на на замену плановой социалистической экономики рыночной капиталистической. Китай, пережив политические катаклизмы в 1950-х и 1960-х, начал собственную программу реформ в конце 1970-х. Китайский путь реформ заключался в высвобождении частной инициативы в сельском хозяйстве и малом бизнесе и в открытии китайской экономики мировому капиталу и товарным рынкам. Подавление студенческих волнений в июне 1989 показало, что Китай не готов совмещать экономические реформы с демократией. Китайские реформы инициировали быстрый экономический рост. Модели социалистических реформ. Реформы плановых социалистических были сфокусированы на изменении некоторых или всех компонентов системы. Тем не менее, до драматических изменений конца 1980-х и 1990-х, большинство реформ в социалистических системах были скромными и характеризовались как попытка посредством небольших изменений улучшить работу существовавшей системы. Реформы социалистических экономик осуществлялись по моделям разной интенсивности. Мы характеризуем социалистические экономические реформы в терминах трех основных вариантов: улучшение плановой экономики, изменения в организационных установлениях и децентрализация принятия решений. Совершенствование планового механизма. Улучшение планового механизма- это слабая альтернатива, сигнализирующая о нежелании осуществлять серьезные экономической системы. Аргументы в поддержку этой альтернативы состоят в том, что проблемы экономической эффективности возникают из-за небезупречного планирования, и планирование может быть улучшено применением более совершенных компьютерных технологий. Менеджмент предприятий принимает плохие решения из-за недостаточной информации, но проблема решаема через использование продвинутой компьютерной сети. Предполагается, что лучшие методы планирования, лучшие информационные каналы, большее внимание совместимости стимулов может усовершенствовать плановую систему и экономическую эффективность. 1970-е были посвящены многочисленным попыткам улучшить планирование и в СССР, и в Восточной Европе. Организационные реформы. Изменения организационных установок существующей структуры плана является второй альтернативой. Типичная организационная реформа- это внедрение промежуточных организаций в организационную иерархию. Как утверждалось, министры слишком далеки от курируемых ими предприятий. Более того, каждое министерство курирует предприятия, производящие совершенно различную продукцию. Министры не могут плотно контролировать поведение предприятий, они не могут вникнуть в проблемы конкретных подотчетных им предприятий. Поэтому промежуточное агентство или ассоциация должны выступить посредниками между министрами и группами предприятий, производящих однородную продукцию. Посредническая ассоциация понимает и управляет конкретными группами фирм более успешно. Другой способ внедрить организационную реформу- сдвинуть акцент с секторального на региональное планирование. Экономика, планируемая по отраслевому принципу может ставить интересы отрасли выше национальных. Переключение на региональное планирование может ослабить хватку укорененной бюрократии и способствовать лучшему обмену информацией между экономическими агентами. Именно такой тип реформ пытался безуспешно осуществить Никита Хрущев в Советском Союзе в конце 1950-хначале 1960-х. Большинство- если не все- последние попытки реформ в социалистических системах по 11 своей природе были именно организационными. Децентрализация. Децентрализация, третья широкая категория реформ социалистических экономик, передает полномочия по принятию решений и ответственность с высших на низшие уровни. Децентрализация часто рассматривается как „настоящая” реформа, которая может фундаментально изменить природу экономических систем, особенно ослабить роль централизованного планирования. Децентрализация подразумевает, что решения о распределении ресурсов передаются вниз по иерархии. Что самое важное, в децентрализованной экономике не принимаются планирующими органами, а достигаются на низших уровнях посредством так называемых экономических рычагов- цен, издержек, прибылей, процентов и т.д. Децентрализация принятия решений выливается одновременно в передаче полномочий по принятию решений и ответственности и в использовании различных инструментов принятия решений в данном процессе. Иными словами, даже при сохранении планирования, децентрализация подразумевает, что агенты, принимающие решения, обращают меньше внимания на планирующие органы и больше внимания на рыночные сигналы. Этот тип экономических реформ была названа „настоящей” или значимой реформой для разграничения ее с организационными изменениями. Учитывая масштабы, ее можно назвать радикальной. Она поднимает новые сложные вопросы о развитии рынка- и таким образом, и рыночных сигналов- в ранее плановых системах, характеризующихся государственной собственностью и отсутствием рыночных сигналов. История социалистических реформ. В Китае в началом реформ конца 1970-х отмечался быстрый экономических рост, но другие попытки реформировать плановые социалистические экономики всеми тремя перечисленными способами провалились. Остается неясным, действительно ли Китай встал на путь перехода от планового социализма к рыночной экономике или же он реформирует существующую систему. Большая часть китайской тяжелой промышленности по-прежнему находится в собственности государства, рынок капиталов- в государственных руках, сохраняются остатки централизованного планирования. Провал реформ в Советском Союзе и Восточной Европе имел далеко идущие последствия, кульминацией которых стало решение отказаться от плановой социалистической системы и перейти к рыночной капиталистической. Действия по осуществлению этого перехода возникли в Советском Союзе как доминирующей силе бывшего советского блока. Экономический спад в СССР и Восточной Европе, несмотря на неоднократные попытки реформ в 1970-х и начале 1980-х, убедил лидеров Советской Коммунистической партии в необходимости радикальных изменений. Генеральным секретарем был назначен молодой и энергичный Михаил Горбачев, начавший реформы, которые он немедленно назвал радикальными по сравнению со скромными реформами в прошлом. На международной арене Горбачев ослабил контроль СССР над Восточной Европой. Как результат, эти страны получили политическую независимость и свободу эксперимента в реформировании и переходе к рынку. Распад СССР в декабре 1991 позволил 15 бывшим советским республикам свободно выбирать свои экономические системы. Переходные экономики. Мы уделим большое внимание переходному процессу в дальнейших разделах. Как только общество решилось на переход, оно должно решить вопрос о скорости и последовательности изменений. Оно может определить, что переход должен состояться на всех фронтах и так быстро как только возможно. Этот подход к изменениям назван „шоковой терапией”. Оно может с другой стороны, принять решение о постепенных изменениях и не во всех сферах сразу. Такой подход называется „градуализм” (gradualism). В экономиках Восточной Европы и СССР переходный период начался в конце 1980-х (Европа) и в конце 1991- начале 1992 (бывший СССР). Следовательно, мы получаем все большую информационную базу по успехам и неудачам переходных экономик. Существуют примеры успешного перехода (Польша, Венгрия, Чешская Республика, Прибалтийские государства). Неудач гораздо больше. Характеристики переходных экономик мы рассмотрим в следующих главах. Мы можем сделать на сегодняшний момент некоторые общие выводы о процессах, происходивших в переходных экономиках. Во-первых, можно утверждать, что переходный процесс действительно внес серьезные изменения в каждую страну, где он происходил, независимо от степени его успешности. Рисунок 4.4 показывает степень изменения прав собственности с государственной на негосударственную в первые годы переходного процесса в России. Переход действительно состоялся, и очевидно возвращение к старому порядку невозможно. Во-вторых, переходный процесс сложен. Он затратен и в политическом, и в экономическом смысле. Каждая переходная экономика пережила существенный спад объемов производства, серьезные изменения в распределении дохода, галопирующую инфляцию. Эти издержки спровоцировали ответную политическую реакцию и часто возвращали к власти сторонников старой системы. В третьих, не существует единственного пути для переходных экономик. Некоторые страны действовали постепенно, некоторые посредством „шоковой терапии”. Несмотря на предварительность результатов, 12 скорее всего „градуализм” не уменьшает издержек перехода. В четвертых, сложностью является совпадение переходного периода с молодыми демократиями. Политики в новых демократических странах должны осуществлять переходную политику, которая может лишить их политической поддержки. Сложность этой комбинации и объясняет огромный интерес к китайской модели реформ, в которой сочетаются рыночные реформы и диктатура Коммунистической партии. Окончательный итог пока неизвестен, но бывший Советский Союз и Восточная Европа сделали первые шаги по пути демонтажа властной структуры, на которой базировались плановые экономические системы. Плановая социалистическая экономика больше не существует. Но остается еще заменить старую систему новой, стабильной экономической системой. Резюме. Экономические реформы обычно направлены на улучшение функционирования экономической системы, сама же система как правило остается неизменной. Переходный процесс -это замена старой экономической системы на другую. Системные изменения- это часть общего процесса экономического развития. Материалистическая/ детерминистская/ революционная концепция Маркса утверждает, что революционное изменение системы есть неизбежный продукт классовой борьбы в рамках эффективной, но неуравнительной системы (капитализма). Шумпетер предлагает динамическую модель капитализма. капитализм, с его точки зрения, есть постоянная борьба фирм за долгосрочное выживание перед лицом „творческого разрушения” Новая институциональная экономика по следам Коуза (трансакционные издержки) и Хайека (спонтанный порядок) объясняет институциональные изменения через исследование прав собственности, трансакционных издержек и поиска ренты. Современные теории делают акцент на роли институтов. например, Австрийская школа утверждает, что задача планирования в плановых социалистических экономиках слишком сложна чтобы быть разумной, и что отсутствие частной собственности, децентрализации принятия решений не будут эффективными средствами распределения ресурсов. Новая институциональная экономика утверждает, что распределительные коалиции будут тормозить экономические реформы. 13