3.3 Соотношение параметров структуры ночного сна с

Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Государственный
научный центр Российской Федерации Институт медико-биологических проблем
Российской академии наук
На правах рукописи
ЗАВАЛКО Ирина Михайловна
ИЗМЕНЕНИЕ СТРУКТУРЫ НОЧНОГО СНА ПРИ НАЗЕМНОМ
МОДЕЛИРОВАНИИ МЕЖПЛАНЕТНОГО ПОЛЕТА
14.03.08 - авиационная, космическая и морская медицина
14.01.11 - нервные болезни
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата медицинских наук
НАУЧНЫЕ РУКОВОДИТЕЛИ:
доктор медицинских наук, профессор
Бубеев Юрий Аркадьевич;
доктор медицинских наук, профессор
Ковров Геннадий Васильевич
Москва, 2014
2
ВВЕДЕНИЕ ............................................................................................................................................................ 4
Глава 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ .......................................................................................................................... 8
1.1 Введение ....................................................................................................................................................... 8
1.2 Структура сна ............................................................................................................................................ 10
1.3 Изменения сна под влиянием факторов бодрствования ........................................................................ 13
1.4 Изменения сна в условиях стресса .......................................................................................................... 17
1.4 Особенности личности и структура сна .................................................................................................. 19
1.5 Сон в условиях космического полета и при его наземном моделировании ........................................ 21
1.5.1 Сон в условиях космического полета................................................................................................ 23
1.5.2 Сон в условиях длительной изоляции ................................................................................................ 27
1.5.3 Роль режима труда и отдыха .......................................................................................................... 30
1.5.4 Изменение циркадианных ритмов в условиях космического полета............................................. 32
1.5.5 Влияние программы полета на структуру сна ............................................................................... 34
Глава 2. МЕТОДЫ............................................................................................................................................... 39
2.1 Объект исследования ................................................................................................................................ 39
2.2 Исследование ночного сна ....................................................................................................................... 40
2.2.1 Схема исследования............................................................................................................................ 40
2.2.2 Методика исследования ночного сна ............................................................................................... 41
2.3 Методики исследования психологических характеристик, особенностей деятельности и
коммуникации испытателей ........................................................................................................................... 43
2.3.1 Уровень тревоги ................................................................................................................................. 44
2.3.2 Особенности профессиональной деятельности и уровня стресс-устойчивости....................... 44
2.3.3 Особенности коммуникации ............................................................................................................. 45
2.3.4 Выделение групп с индивидуальными стратегиями адаптации к условиям длительной изоляции
....................................................................................................................................................................... 46
2.4 Статистическая обработка ........................................................................................................................ 49
Глава 3. РЕЗУЛЬТАТЫ ...................................................................................................................................... 53
3
3.1. Динамика структуры ночного сна в эксперименте «Марс-105» .......................................................... 53
3.2 Особенности структуры ночного сна в эксперименте «Марс-520» ..................................................... 60
3.3 Соотношение параметров структуры ночного сна с психологическими показателями,
особенностями деятельности и коммуникации испытателей в эксперименте «Марс-520»..................... 71
3.3.1 Корреляции параметров структуры ночного сна и уровня тревоги ............................................ 71
3.3.2 Корреляции показателей структуры ночного сна и параметров профессиональной деятельности и
определения уровня стресс-реакции ............................................................................................................. 72
3.3.3 Корреляции сна и показателей коммуникации.................................................................................... 74
3.3.4 Изменение структуры ночного сна в зависимости от индивидуальных стратегий адаптации к
условиям длительной изоляции ..................................................................................................................... 76
Глава 4. ОБСУЖДЕНИЕ ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ .......................................................................... 89
4.1 Изменения различных параметров сна в условиях длительной изоляции .......................................... 89
4.2 Динамика параметров структуры ночного сна в условиях длительной изоляции .............................. 92
4.3 Соотношение параметров структуры ночного сна с психологическими показателями,
особенностями деятельности и коммуникации испытателей ..................................................................... 96
4.4 Изменения ночного сна у групп с различными стратегиями адаптации ............................................. 99
4.5 Заключение .............................................................................................................................................. 102
ВЫВОДЫ ........................................................................................................................................................... 104
Список сокращений........................................................................................................................................... 105
Список литературы ............................................................................................................................................ 106
4
ВВЕДЕНИЕ
Сон является один из источников физического и психического восстановления
[Ковальзон, 2011]. Особую важность это состояние приобретает при повышенных умственных,
эмоциональных и других нагрузках,
которые постоянно возникают во время космических
полетов. В тоже время чрезмерная нагрузка и эмоциональный стресс могут приводить к
нарушениям сна [Ковров, Вейн, 2004; Ротенберг, Китаев-Смык, 2009]. Более того стресс
считается основной причиной развития не только острой, или ситуационной, но и хронической
инсомнии [Akerstedt et al., 2002; Левин и др., 2007].
Жалобы на плохой сон, а именно длительное засыпание и частые ночные пробуждения, наиболее часто предъявляемые космонавтами [Мясников, 1971]. А снотворные препараты,
несмотря на их побочные действия, являются лекарствами, наиболее часто применяемыми в
космическом полете [Putcha et al., 1999]. Развитию проблем со сном у космонавтов
способствует действие ряда негативных факторов, таких как широкополосный шум,
невесомость, гипокинезия, изоляция и др. [Мясников, 1971].
Учитывая большую вероятность расхождения субъективных оценок длительности
засыпания и продолжительности сна с объективными измерениями [Пономарева, 1976],
стандартный метод регистрации ночного сна – полисомнография – является предпочтительным.
Отдельные исследований, проведенные в условиях реального космического полета, не выявили
специфических изменений сна, но продемонстрировали, что показатели структуры сна в
течение одного полета могут сильно варьироваться. Наиболее часто в космосе выявляются
снижение продолжительности сна, кроме того показано периодическое возникновение ночей с
длительным засыпанием, снижением или наоборот увеличением представленности дельта-сна и
быстрого сна [Поляков и др., 1994; Dijk et al., 2001; Frost et al., 1975; Gundel, Polyakov, Zulley,
1997].
5
В связи с трудностями проведения объективного исследования сна в условиях реального
космического полета, для оценки влияния тех или иных факторов используются различные
модели частичной симуляции его в наземных условиях. К таким моделям относятся длительная
изоляция в гермообъеме. Серия проведенных ранее в институте медико-биологических
Проблем
РАН
экспериментов
продолжительностью
до
1
эпизодических отрицательных изменений структуры ночного
года
продемонстрировали
сна в виде снижения
эффективности сна, увеличении длительности засыпания и изменения представленности фаз
сна [Вейн и др., 1997; Мясников, 1971; Мясников, 1998; Mizuno et al., 2001]. В.И. Мясников
называл наиболее выраженные изменения сна в данной ситуации «ситуационной бессонницей»
[Мясников и др., 2000] и действительно зафиксированные изменения могут соответствовать
критериям острой, или ситуационной, инсомнии согласно современной классификации
нарушений сна [International Classification of Sleep Disorders – Second Edition (ICSD-2), 2005].
Особенную важность проблемы нарушения сна приобретают в связи с развитием
космонавтики и увеличением длительности полетов. Большое количество значимых событий
(стыковки, внекорабельная деятельность, экспедиции посещения, смены экипажа, прибытие
грузовых кораблей, и т.д.) в программе современных космических полетов требует особого
внимания к изучению их влияния на психофизиологический статус, включая структуру ночного
сна [Мясников и др., 2000]. Однако ни одно из ранее проведенных исследований в космическом
полете не было направлено на изучение такого влияния. Проведенные раннее эксперименты по
изоляции моделировали монотонию и не включали в свою структуру значимых событий.
Впервые в эксперименте HUBES-94 было показано, что подобное событие (допоставка)
привело к выраженному изменению психологического состояния испытателей [Kanas et al.,
1996].
Помимо этого многие ученые изучавшие ночной сон под воздействием стресса
подчеркивают
неоднородность
развивающихся
изменений
сна
в
зависимости
от
психофизиологических характеристик. В частности показана зависимость параметров сна от
6
способности к расслаблению после стрессового события [Ротенберг, 1982] и типа коупингстратегии [Стрыгин, 2007].
Настоящая работа посвящена изучению динамики показателей структуры ночного сна в
экспериментах по длительной («Марс-105») и сверхдлительной («Марс-520») изоляции, а также
влиянию на нее значимых событий и стратегий адаптации к стрессогенным условиям.
Целью диссертационной работы является изучение изменений структуры ночного сна
в условиях эксперимента по наземному моделированию межпланетного полета.
Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:

Выявить изменения структуры ночного сна и их динамику в условиях длительной и
сверхдлительной изоляции (результаты экспериментов «Марс-105» и «Марс-520»);

Оценить влияние ожидания значимых событий программы межпланетной экспедиции
(симуляция высадки и др.) на ночной сон испытателей;

Определить особенности изменений ночного сна в зависимости от уровня тревоги и
типов стратегии адаптации к стрессогенным условиям;

Изучить связь показателей структуры ночного сна с характеристиками речевого
поведения.
Научная новизна работы:
1. Впервые описана связь отрицательных изменений структуры ночного сна в условиях
длительной изоляции со стрессом ожидания значимого события.
2. Выявлена связь динамики показателей ночного сна со стратегиями адаптации к
стрессогенным условиям, различия между испытателями с разными стратегии адаптации в
реагировании на значимые события различного уровня.
3. Описана взаимосвязь структуры ночного сна с уровнем неосознаваемой тревоги у членов
экипажа и ее отличия от больных с хронической инсомнией.
4. Показана большая выраженность изменений ночного сна при меньшей объеме письменной
речевой коммуникации.
7
Научно-практическая значимость:
1. Описаны подходы к прогнозированию периодов длительных автономных экспедиций,
развитие отрицательных изменений сна в которые наиболее вероятно.
2. Выявлена зависимость степени реагирования на значимые события различной структуры
(длительность, предсказуемость и др.) от психофизиологических характеристик и типов
стратегии адаптации к стрессогенным условиям.
Положения, выносимые на защиту:
1. Значимые события обостряют негативное влияние факторов длительной изоляции на
эффективность сна и продолжительность засыпания.
2. Изменения структуры ночного сна в условиях изоляции тесно связаны со стратегиями
адаптации к стрессогенным условиям. У людей с «консервативно-сторожевой» стратегией чаще
возникают нарушения качества ночного сна, чем у лица с «поисково-исследовательской».
3. Факторы длительного космического полета могут вызывать изменения сна, схожие с
ситуационной бессонницей (ISDC-2, 2005), но не приводят к хронической инсомнии.
Апробация. Основные результаты и положения диссертационной работы доложены и
обсуждены на Международном симпозиуме по результатам эксперимента, моделирующего
пилотируемый полет на Марс (Москва, 2012); на 21st Congress of the European Sleep Research
Society (Paris, France, 2012); An International Open Format School “From Sleep Science to Sleep
Medicine” (Kazbegi, Georgia, 2013); V World Congress on Sleep Medicine (Valencia, Spain, 2013);
VII Международной школе-конференции «Сон – окно в мир бодрствования» (Ростов-на-Дону,
2013); на XIV конференции по космической биологии и авиакосмической медицине c
международным участием, посвященной 50-летию ГНЦ РФ ИМБП РАН (Москва, 2013), на III
научно-практической конференции неврологов ФМБА России «Инновационные направления
диагностики и лечения неврологических заболеваний» (Москва, 2013).
Публикации. По материалам диссертации опубликовано 11 печатных работ, в том
числе 4 статьи в рецензируемых научных журналах, входящих в перечень ВАК.
8
Глава 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
1.1 Введение
Сон – это жизненноважный процесс, занимающий в среднем одну треть жизни человека
и оказывающий выраженное влияние на самочувствие и активность в течение оставшихся двух
третей земного существования. Исследованием этого важного процесса, его механизмов,
функций и нарушений занимается отдельный раздел нейронаук – сомнология. Толчком к
развитию научной сомнологии послужило открытие в 1928г. немецким психиатром Гансом
Бергером метода элеткроэнцефалографии [Dement, 2011]. Безусловно такое загадочное
состояние как сон вызывало интерес людей ранее. Уже в XVII-XVIII веках были предприняты
первые научные попытки определить механизмы и функции сна, но отсутствие метода,
позволяющего отделить сон от других состояний, таких как кома, гипноз, наркоз и др., а также
определить глубину сна, не нарушая сон спящего, не позволяло развиваться научному знанию.
Вскоре после признания электроэнцефалографии (в 1939 г.) А. Л. Лумис, Э.Н. Харвей и
Г.А. Хобарт предложили первую классификацию стадий сна [Loomis, Harvey, Hobart, 1939]. По
этой классификации сон делится на: стадию А (в современно представлении описывается как
расслабленное бодрствование), сопровождающуюся альфа-ритмом, стадию В – аналог
современной 1 стадии медленного сна, стадию С – аналог стадии 2, сопровождающийся
появлением «сонных веретен», стадии D и E – аналогичные стадии 3 и 4 по Рехтшаффену и
Кэйлсу или стадии 3 (дельта-сну) в современной классификации. В последующем у каждой
лаборатории сформировались свои представления о классификации стадий сна в большей или
меньшей степени отличавшиеся друг от друга, поэтому сравнивать результаты работ,
выполненных разными научными группами было невозможно. Кроме того, в 1950-ых гг. была
9
открыта фаза быстрого сна (син. парадоксального, с быстрыми движениями глаз, со
сновидениями).
Требовалось создание единых стандартов для регистрации сна (полисомнографии), ее
расшифровки, унифицирование классификации сна. В 1968г. группой ведущих сомнологов
мира было разработано «Руководство по стандартизированной терминологии и методам оценки
для определения стадий сна у людей» [Rechtchaffen, Kales, 1968]. В нем вводилось обязательная
регистрация электромиограммы мышц диафрагмы рта и электроокулограммы (движений глаз),
а также сформулирована единая классификация сна. По Рехтшаффену и Кэйлсу сон был
поделен на 2 фазы: REM (rapid eye movement, сон с быстрыми движениями глаз, он же быстрый
или парадоксальный сон) и non-REM (названный в противоположность сну с быстрыми
движениями глаз, медленный или медленноволновый сон), в последней выделяют 4 стадии: от
стадии 1 (поверхностного сна) до стадии 4 – глубокого дельта-сна. Сформулированные тогда
принципы просуществовали неизменными до 2007г., когда были незначительно изменены
комиссией Американской академии по медицине сна. Основные изменения касались
объединения стадий 3 и 4, а также описание дополнительных параметров дыхания и движений.
Создание единого «золотого стандарта» регистрации сна (полисомнографии) и подходов
к ее расшифровке и анализу параметров структуры сна, позволило сомнологии бурно
развиваться. Современная наука обладает большим объемом знаний о ядрах мозга и
нейромедиаторах, участвующих в регуляции сна и бодрствования, выработке гормонов и
изменении обменных процессов, описаны многочисленные нарушения сна, их патогенез и
подходы к лечению... Однако сомнологи до сих пор не могут однозначно ответить на вопрос
«Зачем нужен сон?», хотя предложены многочисленные гипотезы, выявлен целый ряд
процессов, для которых необходимо пребывания в состоянии сна. Одной из общепризнанных
функций сна является восстановительная, адаптационная функция.
10
1.2 Структура сна
Как было описано во введении сон разделяется на два базовых состояния: медленный
сон и быстрый сон [Iber et al., 2007; Rechtchaffen, 1968; Ковальзон, 2011; Сумский, 2003].
Быстрый сон был открыт на 15-20 лет позже описания электроэнцефалографических критериев
медленного сна. Впервые на людях описали подвид сна, сопровождавшийся десинхронизацией
ЭЭГ и быстрыми движениями глаз Натаниель Клейтман и Юджин Азерински в 1953 году, они
же выявили, что пробуждение из этого состояния чаще всего сопровождается отчетами о
сновидениях [Dement, 2011]. В 1959 году Мишель Жуве в экспериментах на кошках описал еще
одну важную характеристику этого состояния
- выраженное снижение мышечного тонуса
(развитие мышечной атонии), а также продемонстрировал, что разрушение области мозга около
голубого пятна приводит к нарушению механизма мышечной атонии и кошка начинает
демонстрировать свои «сновидения», двигаясь как будто она охотится на мышь или убегает
[Jouvet, 2004].
Согласно
современному
руководству
по
расшифровке
сна,
полисомнограмма
оценивается визуально фрагментами по 30 секунд и каждый фрагмент относится к одному из
трех функциональных состояний: 1) бодрствованию, 2) медленному или 3) быстрому сну.
Расслабленное бодрствование при закрытых глазах характеризуется альфа-ритмом, высоким
мышечным тонусом и быстрыми движениями глаз или морганием. Медленный сон
подразделяется на 3 стадии: 1-ая характеризуется более медленной активностью на ЭЭГ,
вертексными волнами и медленными («плавающими») движениями глаз, 2-ая стадия
характеризуется наличием «сонных веретен» (электрическая активность в диапазоне 11-16 Гц)
или К-комплексами (негативная острая волна, за которой следует позитивный компонент), 3-ая
стадия, или дельта-сон, определяется, когда более 20% эпохи занимает медленноволновая
11
дельта активность (0.5-2 Гц). Переход в быстрый сон как правило происходит через 2-ую
стадию медленного сна. Парадоксальный сон характеризуется мышечной атонией, быстрыми
движениями глаз и низкоамплитудной (десинхронизированной) ЭЭГ [Iber et al., 2007].
После визуального стадирования полисомнографии выстраивается график гипнограммы,
который отражает переходы между фазами сна с течением времени. После начала записи
(момент выключения света) следует расслабленное бодрствование до момента возникновения
первой эпохи сна, этот промежуток называется латенцией сна (длительностью засыпания).
Здоровый человек, как правило, сначала погружается в 1-ую стадию медленного сна, потом
происходит постепенное углубление сна через 2-ую стадию в дельта-сон. Примерно через час
после засыпания происходит переход обратно во 2-ую стадию сна, после чего наступает период
быстрого сна [Carskadon, Dement, 2011]. Фрагмент сна от засыпания до окончания периода
быстрого сна или от конца одного периода парадоксального сна до окончания следующего
называется циклом сна. Таких циклов за ночь в норме бывает 4-6 циклов. В среднем
продолжительность цикла составляет 90-100 минут: при этом первый цикл самый длинный
[Merica, Gaillard, 1986]. Кроме того, у здорового молодого человека дельта-сна больше в
первую половину ночи и его продолжительность снижается к утру, длительность быстрого сна
имеет обратную динамику, увеличиваясь в последних, утренних, циклах [Carskadon, 2011].
Согласно общепризнанной теории, выдвинутой Александром Борбели, на сон влияют два
процесса, один из который называется гомеостатический (S), экспоненциально возрастает с
продолжительностью бодрствования и снижается во время сна, а другой циркадный (C)
[Borbély, Tobler, 2011]. С процессом S связывают снижение дельта-сна в течение ночи, и оба
этих процесса за счет биохимических сдвигов могут участвовать в формировании циклов сна
[Carskadon, 2011; Ковальзон, 2011]. Есть предположение, что циклическая смена медленного и
12
быстрого сна представляет особый феномен способствующий адаптации человека к факторам
бодрствования.
Сон здорового человека в среднем имеет продолжительность 7.5-8.5 часов, эта величина
зависит
от
генетической
предрасположенности,
длительности
и
насыщенности
предшествующего бодрствования [Carskadon, 2011]. Доля каждой фазы или стадии сна за ночь
неодинаковая. Учитывая различия в общей продолжительности сна принято оценивать процент
времени каждого функционального состояния от всего периода сна. Бодрствование у здоровых
людей составляет менее 5%, первая стадия должна занимать всего 2-5%, 2-ая стадия наиболее
продолжительная и составляет от 45 до 55%, дельта-сон – 13-23%, быстрый – 20-25%.
Колебания процентной представленности стадий сна у здоровых лиц могут быть связаны с
различными факторами (возраст, продолжительность предшествующего бодрствования и сна и
др.) и не укладываться в эти пределы. Таким образом, понятие нормы в представленности
стадий сна размыто и без дополнительных данных не позволяет отличить сон здорового
человека от больного с нарушениями сна [Carskadon, 2011].
Согласно современным стандартам вычисляются параметры, отражающие длительность
пребывания в кровати, общую продолжительность сна, абсолютную продолжительность (в
минутах) и относительную представленность (в процентах от общей продолжительности сна)
стадий и фаз сна, эффективность (отношение времени сна ко времени в кровати в процентах),
длительность засыпания (латенция сна) и латенцию быстрого сна [Iber et al., 2007]. Кроме
стадирование 30-секундных фрагментов выделяются более короткие события – реакции ЭЭГактивации (arousal), продолжительностью от 3 секунд и определяемые как резко возникающая
высокочастотная активность [Iber et al., 2007]. После подобного события может происходить
переход в более поверхностную стадию или сохранятся стадия сна, в которой находился
спящий. Реакции ЭЭГ-активации отражают подбуживания,
фрагментирующие сон, но не
13
приводящие к полному пробуждению. Общее число реакций ЭЭГ-активаций и их индекс,
определяемый как отношение этого показателя к общей продолжительности сна, являются
показателями, отражающими фрагментированность сна и в норме не должны превышать 20
событий за 1 час сна [Buman et al., 2011].
Еще одним отражением консолидированности сна является количество сегментов за 1
час сна – «непрерывный участок любой стадии, отмечаемый на гипнограмме, начинающийся от
момента появления стадии до момента появления новой стадии» [Ковров, 2004] с.9 или
аналогичный ему параметр, используемый рядом западных авторов – количество переходов
между стадиями за 1 час сна [Kheirandish-Gozal et al., 2007]. При этом большее число сегментов
при
одинаковом
распределение
по
стадиям
сна
при
характеризуется
большей
фрагментированностью [Vein et al., 2002; Ковров, 2000; Ковров, 2004].
Т.о. существует стандартная система объективной регистрации, расшифровки сна и
вычисления параметров структуры ночного сна, которая позволяет описывать сон человека и
оценивать его динамику под воздействием различных факторов.
1.3 Изменения сна под влиянием факторов бодрствования
Структуру сна подвержена влиянию большого числа факторов, она может зависеть не
только от пола и возраста человека, но даже от дня недели и месяца [Barbonoj, Lorenzo, 1988].
Кроме того состояние центральной нервной системы, например, стеноз внутренней сонной
артерии может изменять структуру ночного сна [Березина, Сумский, Кудряшова, 2013].
При обсуждении влияния внешних факторов на сон человека необходимо учитывать так
называемый «эффект первой ночи». Этот термин отражает ухудшение объективного качества
ночного сна в первую ночь проведения полисомнографии, и его связывают с непривычными
условиями сна (другая комната, кровать, подушка и др.), дискомфортом от электродов,
14
особенно выраженным в первую ночь из-за новизны процедуры. Чаще всего эффект первой
ночи проявляется в виде снижения продолжительности сна, удлинения засыпания и латенции
быстрого сна, снижения эффективности сна, увеличения представленности поверхностных
стадий сна, укорочения времени быстрого и дельта-сна [Lorenzo, Barbanoj, 2002; CarvalhaesNeto et al., 2003; Curcio et al., 2004; Drake et al., 2004; Kim, Dimsdale, 2007; Coble et al., 1974;
Agnew, Webb, Williams, 1966; Toussaint et al., 1997; Стрыгин, 2011].
Другими факторами, оказывающими влияние на ночной сон могут быть физические,
умственные и эмоциональные нагрузки. А.М. Вейн и К. Хехт в своей книге «Сон человека»
отмечают, что по обывательскому наблюдению физические упражнения приводят к
субъективно более глубокому сну [Вейн, Хехт, 1989]. Финские авторы, основываясь на отчетах
более тысячи человек, продемонстрировали сокращение субъективного время засыпания,
увеличение субъективной глубины сна и улучшение самочувствие на следующее утро после
легких физических нагрузок (йога, прогулка). Однако интенсивные тренировки, проводимые
после восьми часов вечера нарушали сон [Vuori et al., 1988; Hasan et al., 1988].
При объективном исследовании сна (полисомнографии) после физической нагрузки
основным изменением в представленности стадий является увеличение процента дельта-сна
[Driver, Taylor, 2000; Kline et al., 2013; Shapiro et al., 1984; Куликовский, Елигулашвили,
Федоренко, 1985], однако не во всех исследованиях это обнаруживается [Wong, Halaki, Chow,
2013; Montgomery et al., 1988; Hauri, 1968]. Данные об увеличении дельта-сна согласуются с
теорией об анаболической функции этой стадии сна, другим подтверждением этой теории
является связь пика выделения соматотропного гормона с периодом дельта-сна в начале ночи
[Ковальзон, 2011]. Также возможная причина более хорошего глубокого сна после тренировок
– снижение уровня тревоги [Petruzzello et al., 1991].
15
Кроме того, физическая нагрузка может приводить к увеличению продолжительности
ночного сна [Куликовский, 1985], снижению латенции сна [Shapiro, 1984; Вейн, 1989;
Куликовский, 1985], латенции быстрого сна [Driver, 2000], суммарной длительности
пробуждений [Shapiro, 1984], представленности поверхностных стадий сна [Viana et al., 2012] и
быстрого сна [Driver, 2000], индекса реакций ЭЭГ-активаций [Viana, 2012], а также увеличению
эффективности сна [Shapiro, 1984], а может не изменять структуру ночного сна [Browman,
Tepas, 1976]
Различия в результатах проведенных исследований могут быть связаны с рядом причин:
1) временем выполнения физической активности: утренняя нагрузка практически не влияет на
ночной сон человека [Куликовский, 1985b]. Также есть основания полагать, что интенсивная
физическая нагрузка непосредственно перед сном ухудшает его качество, приводя к
увеличению представленности поверхностных стадий сна и уменьшению быстрого сна [Wong,
2013], хотя ряд работ опровергает это [Flausino et al., 2012], 2) типом физических нагрузок
[Viana, 2012], 3) предшествующий уровень физической активности: меньшими изменениями
структуры сна у лиц с большей фоновой двигательной активностью [Buman et al., 2011; Driver
et al., 1988] и 4) наличием психогенной астенизации [Куликовский, 1985a].
Таким образом, влияние физических нагрузок на сон здоровых испытуемых
неоднозначно. В тоже время программы тренировок могут быть использованы, как один из
нефармакологических методов лечения бессонницы. На их фоне показано улучшение
субъективного качества сна, длительности засыпания и частоты приема снотворных [Yang et al.,
2012].
Влияние повышенной умственной активности на сон человека еще более неоднозначно.
Хотя одной из предполагаемых функций сна является запоминание нужного и забывание
ненужной информации, на данный момент не получено однозначных данных с какой стадией
16
сна связаны эти процессы [Ковальзон, 2011]. Различный характер и стрессогенность
применяемой нагрузки, а также индивидуальными особенностями (в том числе, выбором
стратегии решения задачи и утомляемостью человека), являются вероятной причиной
неоднородности
полученных
результатов.
В
одних
работах
показано
увеличение
продолжительности дельта-сна и снижение латенции быстрого сна [Куликовский, 1985b;
Малолетнев, Телия, Чачанашвили, 1977], другие исследователи обнаруживают снижение
процента дельта-сна и увеличение времени быстрого сна [Муртазаев, Федоренко, Посохов,
1988]. В третьей работе латенция сна увеличивалась без изменения представленности стадий
[Koulack et al., 1985]. При этом различается изменения структуры сна при одинаковой
умственной нагрузке, предъявляемой в утренние и вечерние часы: воздействие в вечерние часы
удлиняет засыпание, в то время, как утренние умственные нагрузки способствуют более
быстрому наступлению сна и уменьшают суммарную продолжительность ночных пробуждений
[Ковров, 2004]. Помимо этого умственная нагрузка, направленная на визуальную оценку,
приводила к нарастанию процента дельта-сна [Horne, Walmsley, 1976].
Таким
образом,
умственные
и
особенно
физические
нагрузки
не
вызывают
отрицательных изменений сна и могут даже улучшать качество сна. Однако как описал еще в
1937 году Ганс Селье любое воздействие при превышении адаптационных резервов организма
может вызывать состояние «дисстресса» или стресса, как его сейчас принято называть [Selye,
1938]. Это понятие используется в современной литературе слишком широко, описывая
изменения сна под воздействием стресса, мы будем понимать острое отрицательное
эмоциональное воздействие или череду мелких неприятных событий.
17
1.4 Изменения сна в условиях стресса
Согласно современным представлениям сон является основной причиной развития
инсомнии [Akerstedt, Perski, Kecklund, 2011]. Острая инсомния напрямую связывается со
стрессовыми событиями [Akerstedt, Kecklund, Axelsson, 2007; Akerstedt, 2011], в хронификации
бессонницы он также играет важную роль [Jansson, Linton, 2006]. По мнению академика А.М.
Вейна причиной этого может быть порочный круг: вызванные стрессом нарушения сна
становятся фактором, усугубляющим стресс [Вейн и др., 2001a].
Работы по изучению влияния экспериментально созданного острого эмоционального
стресса на сон вопреки ожиданиям не выявили резких изменений сна. Так просмотр
неприятных стрессирующих фильмов не приводил к нарушению сна [Goodenough et al., 1975;
Kim, 2007; Lauer et al., 1987; Baekeland, Koulack, Lasky, 1968; Cluydts, Visser, 1980]. Только в
одном исследовании зафиксировано нарастание процента быстрого сна [Муртазаев, 1988].
Чуть более выраженным был эффект с занижающим самооценку тестом на
сообразительность (тест К. Левина). Группа А.М. Вейна продемонстрировала изменения в
распределение стадий по циклам и сегментарной структуры сна [Vein et al., 2002; Вейн и др.,
2001a; Муртазаев и др., 1985; Муртазаев, 1988; Стрыгин, 2011]. Кроме того, подобный стресс за
2 часа до сна приводил к
увеличению латенции засыпания и латенции дельта-сна и
уменьшению представленности четвертой стадии (по классификации Рехтшаффена и Кейлса)
[Вейн и др., 1989; Вейн и др., 2001a; Вейн и др., 2001b; Липовенко, Федоренко, Муртазаев,
1991]. Канадские ученные также продемонстрировали увеличение продолжительности
засыпания при проведении процедуры на занижение самооценки, хотя те же изменения
наблюдались ими при выполнении менее сложного теста, неснижающего самооценку [Koulack,
1985].
18
Возможной причиной неудачи в экспериментах со стрессирующим фильмом и тестом на
интеллект кроется в недостаточной значимости этих событий для испытуемого, отсутствие его
вовлеченности в событие. Однако при исследовании сна студентов после экзамена также не
было выявлено выраженных изменений: в одной работе обнаруживается лишь снижение общей
продолжительности сна без изменения представленности различных стадий [Holdstock,
Verschoor, 1974], а в другой вообще не было выявлено различий в целом по группе [Ротенберг,
1982]. Это может быть связано с разнонаправленными компенсирующими друг друга
изменениями при разных результатах экзамена (сдал удачно/неудачно). В.С. Ротенберг
описывает различия у одного и того же студента после удачной сдачи экзамена и провальной: в
первом случае процент дельта-сна был ниже, а быстрого сна больше [Ротенберг, 1982].
Взгляды самого исследуемого на уровень стресса в результате воздействия могут не
совпадать
с
представлениями
ученых.
Группа
Tornbjorn
Akerstadt
проводила
полисомнографическое исследования сна после рабочих дней с более высоким и более низким
уровнем стресса по субъективной оценке. Им было выявлено снижение эффективности сна,
более длительная суммарная длительность пробуждений (бодрствования после засыпания) и
большая латенция дельта-сна в дни в более стрессовые дни [Akerstedt, 2007].
Таким образом, острый эмоциональный стресс значимо ухудшает качество ночного сна,
но стрессовое событие должно являться таковым по уровню и типу воздействия для
конкретного человека.
Необходимо учитывать еще одно воздействие, которое вызывало нарушение сна хотя бы
один раз в жизни у 90-95% живущих на Землде людей – ожидание важного события, например,
экзамене, доклада на конференции и т.д [Akerstedt, Perski, Kecklund, 2011]. К сожалению, целый
ряд исследований, направленных на изучение этого феномена, не смогли продемонстрировать
изменений ночного сна или выявили слабый эффект, веротно, из-за недостаточной значимость
19
события
для
испытуемого:
моделировалось
ожидание
публичного
выступления,
но
слушателями его были только сами экспериментаторы [Germain et al., 2003; Hall et al., 2004]. В
случае регистрации сна накануне прыжка с парашютом результаты зависели от количества
предыдущих прыжков: у новичков увеличивался процент 1 стадии сна, а у опытных
парашютистов – удлинялось засыпание [Beaumaster, Knowles, MacLean, 1978]. Когда для
оценки уровня стресса ожидания использовались отчеты исследуемых (анкета на уровень
опасений в отношении следующего дня), было показано снижение представленности дельта-сна
при более выраженном негативном ожидании [Kecklund, Akerstedt, 2004].
Т.е., в случае со стрессом ожидания важным является оценивает ли испытуемый данное
событий как значимое, а его ожидание как волнительное. Подтверждение влияния ожидания на
сон можно найти в исследовании офицеров, находящихся на дежурстве с правом сна при
подъеме «по звонку» в случае аварии: было выявлено снижение общей продолжительности сна,
длительности медленноволнового и быстрого сна [Torsvall, Akerstedt, 1988]. Во многих случаях
важными для взрослого работающего населения являются факторы, связанные с их
профессиональной деятельностью, при этом некоторые виды этой деятельности, связанные со
сменным графиком, шумовой нагрузкой и другими физическими воздействиями, постоянными
эмоциональными
нагрузками
(например,
профессия
космонавта)
могут
существенно
дезорганизовывать сон.
1.4 Особенности личности и структура сна
Особенности личности оказывают влияния и на характеристики сна человека. При
наличие акцентуации выявляется меньшая продолжительность дельта-сна и большая латенция
быстрого сна, а тип акцентуации характера связан с длительностью засыпания [Вейн, Хехт,
20
1989]. Показано, что представленность дельта-сна у интравертов достоверно больше, чем у
экстравертов [Липовенко, 1991; Nakazawa et al., 1978].
Большинство ученых, изучающих влияние стресса на сон человека считают, что важным
фактором являются личностные особенности человека [Ротенберг, 1992; Стрыгин, 2011].
Студенты, у которых показатели вегетативной активации (частота сердечных сокращений,
артериальное давление)
нормализовались вскоре после экзамена, находились в состоянии
дельта-сна на следующую ночь больше, чем те, у которых вегетативная активация сохранялась
дольше [Ротенберг, 2001]. Это может быть связано с сохраняющимся напряжением, которое
препятствует погружению в глубокий медленноволновый сон.
Существует еще целый ряд работ, подтверждающих наличие индивидуальной
предрасположенности к негативным изменениям сна под воздействием стресса. Так, А.М. Вейн
и соавторы обнаружили среди испытуемых группу с более выраженными изменениями сна в
ответ на стресс, которая отличалась большим баллом реактивной и личностной тревоги по
тесту Спилбергера и депрессии по тесту Бэка [Вейн и др., 2001b]. Под воздействием
ужасающего фильма только лица с более высоким уровнем напряжения продемонстрировали
изменения сна в первые 3 часа после засыпания в виде увеличения количества пробуждений, но
меньшего числа переходов между стадиями [Cluydts, 1980]. Есть данные о связи качества сна
(длиннее засыпание, ниже эффективность сна) в первую ночь пребывания в лаборатории
(стресс эффекта первой ночи) и склонностью к развитию нарушений сна под воздействием
стресса по субъективным анамнестическим отчетам [Drake, 2004]. Используя ту же анкету,
Petersen и соавторы продемонстрировали, что в дни с большим уровнем стресса у
чувствительной к стрессу группы нарастало число реакций ЭЭГ-активаций и перехода между
стадиями сна (аналог общего количества сегментов), а также снижалась продолжительность
быстрого сна, в отличие от более устойчивой, у которой эти показатели имели обратную
21
тенденцию. Эффективность сна снижалась в обеих группах в более стрессовые дни [Petersen и
др., 2013]. А лица с большим эффектом первой ночи имеют склонность к большей реактивности
параметров структуры ночного сна на другие стрессовые события [Bonnet, Arand, 2003].
К.Н. Стрыгин выявил различие динамики ночного сна в ответ на острый эмоциональный
и стресс «первой ночи» у групп с различными коупинг-стратегиями: у испытуемых с
пассивными стратегиями («компенсация», «смещение» и др.) сон изменялся в большей степени,
чем у лиц с адаптивными коупинг-стратегиями [Стрыгин, 2011]. В.С. Ротенбергом выдвинул
теорию, согласно которой изменения сна под воздействием стрессовой нагрузки зависит от
«поисковой активности»: наличие таковой приводит к снижению представленности быстрого
сна, а отсутствие – к увеличению [Ротенберг, 1977; Ротенберг, 1982].
Индивидуальные
особенности
реагирования
на
стресс
могут
быть
выявлены
психофиизологическими методами и в период бодрствования, а полученные данные для
применены для совершенствования методов психологической поддержки [Ушаков и др., 2012].
Таким образом, выраженность изменения структуры сна в ответ на стрессовое
воздействие может различаться у лиц, с различными личностными характеристиками, причем
склонность к большей или меньшей реактивности структуры сна является устойчивой чертой
индивидуума. Можно ожидать более выраженных изменений у лиц с большим уровнем тревоги
и напряжения, а также неадаптивными стратегиями поведения.
1.5 Сон в условиях космического полета и при его наземном моделировании
Во время космического полета на организм человека и его психофизиологическое
состояние оказывают влияние множества факторов, такие как микрогравитация, повышенные
умственные и эмоциональные нагрузки, дефицит времени, повышенная ответственность за
выполняемую работу, опасность, синдром адаптации к космосу (sleep adaptation syndrome)
22
[Мясников и др., 2000], также отсутствие естественного освещения и необходимость сдвига
активности на «ночные» часы могут играть свою роль [Dijk et al., 2001]. Помимо этого, до
полета нагрузка на космонавтов повышена, а программа полета и ожидание встречи с родными
в конце полета также могут оказывать влияние на сон.
Достаточный ночной сон необходим для полноценного дневного функционирования на
следующий день, для поддержания концентрации внимания, адекватного выполнения
операторских задач и поддержания безопасности профессиональной деятельности [Дмитриенко
и др., 2008; Дорохов, 2013; Dijk et al., 2001; Santy et al., 1988].
Как уже отмечалось ранее, данные анкетного исследования, т.е. субъективной оценки,
часто расходятся с объективной картиной сна [Ковров, Вейн, 2004; Пономарева , 1976]. Вот
почему для определения структуры ночного сна необходимо проводить объективное
исследования сна в космосе методом полисомнографии. Эта методика достаточно трудоемкая и
проведение ее на борту космического корабля затруднительно, особенно в такие скоротечные
моменты с высокой психологической нагрузкой, как ожидание полета, начало полета и т.д.
Поэтому необходимо изучения изменений структуры ночного сна в исследования по
частичному наземному моделированию космического полета, целая серия которых была
проведена на базе ИМБП РАН. Не будем останавливаться на особенностях сна при всех типах
наземного моделирования космического полета, а такие описаны и при вращении, и при клинои антиортостатической гипокинезии [Вейн и др., 1997b; Мясников, 1998; Пономарева, 1976]. В
данном обзоре речь пойдет о динамики структуры ночного сна в условиях реального
космического полета и при длительной изоляции в гермообъекте – модели космического
корабля.
Изучения сна при моделировании космического полета может играть значимую роль и
при отборе кандидатов в космонавты. Ирина Павловна Пономарева в своей кандидатской
23
диссертации неоднократно подчеркивает и великолепно демонстрирует на проанализированном
материале прогностическую значимость характеристик сна на этапе отбора для устойчивости к
факторам космического полета [Пономарева, 1976].
1.5.1 Сон в условиях космического полета
Первым из людей в космосе спал Герман Титов – командир корабля «Восток-2» (первый
космической полет продолжительностью более суток). Вот как он описывает нарушениях сна,
связанные с условиями невесомости: «... к седьмому витку полета я почувствовал усталость...
расслабил специальные кресельные ремни, раздвинул кресло в положение для сна и,
закрепившись в нем, я довольно быстро заснул. Однако на восьмом витке проснулся. Когда я
открыл глаза, то увидел свои руки, плавающими в невесомости. Зрелище было неописуемым. Я
опустил руки и скрестил их на груди. Все было хорошо до того, как я снова расслабился. Руки
снова уплыли от меня сразу же после того,как я произвольно расслабил мышцы и вновь
попытался заснуть. Две или три такие попытки оказались безуспешными. В конце концов я
засунул руки под ремень через несколько секунд заснул» (цитата из Г. Титов, 1962). Важно
подчеркнуть, что в это время не было разработано приспособленного места для сна.
Учитывая отсутствие гравитации, спальное место может располагаться не параллельно, а
перпендикулярно полу, занимая меньше места. Космические «спальни» могут представлять
собой узкие пространства, где космонавт фиксируется [Frost et al., 1975; Frost et al., 1976] или
это спальные мешки, прикрепленные к стене в удобном месте, имеющие ремни для тела и в
частности рук [Мясников и др., 2000]. На Международной космической станции каждому члену
экипажа для сна и возможности уединиться отведена маленькая каюта («пенал»), где и
располагается его спальное место [Батурин, 2011]. Но к такому космическому спальному месту
надо приспосабливаться, вот как описывает это В.И. Севастьянов: «...в начале полета часто
просыпаешься с чувством беспокойства, как на посторонние предметы, смотришь на свои
24
вытянутые руки, которые плавают у тебя перед лицом... Возникает необходимость их фиксации
– засовывать руки в спальный мешок. Потом к этому привыкаешь» ([Севастьянов, 1977], с.1516). В современном космическом полете по субъективному мнению астронавтов основными
причинами пробуждений явились, как особенности обстановки на борту: температура воздуха
на борту, шум, вибрация, так и типичные физиологические потребности (сходить в туалет)
[Monk et al., 1998].
Как правило, по субъективным оценкам во время космического полета снижается
продолжительность сна, возникают длительные засыпания и числа ночных
пробуждений,
снижается качество сна [Поляков и др., 1994; Поляков, Пономарева, 1998; Dijk et al., 2001].
Хотя по некоторым данным оценка качества сна в космосе сохраняется на высоком уровне и
только в отдельные ночи ухудшается [Monk et al., 1998].
Все объективные исследования сна космонавтов и астронавтов проводились в период
использования специального спального места. Уже первые из них показали, что специфических
отклонений сна не наблюдается, а выявленные изменения между индивидуумами и полетами
различаются. Так в работе Frost et al., 1976 у одного астронавта дельта-сон нарастал, а у двух
других снижался, а быстрый сон в ряде случаев снижался, а в одном оставался на постоянном
уровне. Другие исследователи также получили различные результаты: одни не выявляли
изменений представленности дельта-сна в среднем по группе, хотя отмечали возрастание у
отдельных космонавтов в отдельные ночи [Stoilova, Zdravev, Yanev, 2003], а другие выявили
резкое снижение процента дельта-сна в космическом полете [Monk et al., 1998].
По данным ряда исследователей космический полет не вызывал серьезных нарушений
структуры сна [Поляков и др., 1994; Stoilova, Zdravev, Yanev, 2003]. Согласно уникальным
данным по регистрации сна в условиях длительного космического полета (вплоть до 192 суток),
полученных В.В. Поляковым и И.П. Пономаревой (1998), сон космонавта улучшился с
25
продолжительностью
пребывания
на
орбитальной
станции:
увеличилась
общая
продолжительность сна, а также представленность глубокого медленноволнового сна и
быстрого сна. В тоже время сохранялись жалобы на диссомнические расстройство: субъективно
длительное засыпания и ночные пробуждения [Поляков, Пономарева, 1998].
Латенция засыпания может варьировать в широких пределах, например, в работе Frost et
al., 1976 от 4 минут до 45 минут [Frost et al, 1975]. То есть изменения сна нельзя рассматривать
как нечто статичное: за «плохой» ночью, как правило, следует ночь с лучшим качеством сна
[Lichstein et al., 2011]. Болгарские исследователи обнаружили зависимость изменений
длительности засыпания и латенции дельта-сна от продолжительности полета: в коротком
полете они снижались, а в длительном - увеличивались [Stoilova, Zdravev, Yanev, 2003]. Но по
другим данным выраженность и частота отрицательных изменений сна во время космического
полета не нарастает [Monk et al., 1998] и может даже снижаться [Поляков др., 1994].
Как у же отмечалось, основными результатами исследования сна в космосе является
снижение продолжительности сна по субъективным и объективным показателям [Dijk et al.,
2001; Frost et al., 1975; Frost et al., 1976; Santy et al., 1988; Gundel, Drescher, Polyakov, 2001;
Gundel, Polyakov, Zulley, 1997; Monk et al., 1998]. Но и это изменение выявляются непостоянно,
В.В. Поляковым были зафиксированы ночи с повышенной продолжительностью сна (до 10
часов) [Полякови др., 1994].
Проведение исследования ночного сна у космонавтов в первые сутки-несколько суток
космического полета невозможно по техническим причинам, исследования сна приматов в
полете биоспутника «Космос-1667» явилось уникальной возможностью для изучения сна в
первые 7 суток полета. В ночь предшествующую полету сон обезьян был значительно нарушен
(множественные пробуждения, снижение эффективности сна и редукция дельта-сна и
увеличение представленности поверхностной 1 стадии сна), вероятно, в связи с внешними
26
помехами (подготовкой животных к полету), что привело к компенсаторному увеличению
дельта-сна у одного примата уже в первые сутки полета. В целом, не было выявлено ни
значительной деформации, ни специфических изменений структуры сна в первые семь суток
полета [Шлык и др., 1989].
Проблема с высокой загруженностью и стрессом в период фонового исследования,
особенного проводимого в течение последних 2 недель перед полетом у космонавтов также
приводят к отклонениям в фоновых регистрациях [Monk et al., 1998]. Однако в отличии от
обезьян может не происходить «отдача» сна, а его продолжительность в первые дни оставаться
на низком уровне [Santy et al., 1988], что вероятно, обусловлено не только острой адаптацией к
условиям космического полета, но и загруженностью графика в первые дни [Мясников др.,
2000].
Еще одной причиной различий между сном во время космического полета и до него
может явиться изменения привычек или распорядка дня. Так в одном из первых исследований
сна в космосе в фоновой записи была выявлена большая латенции сна за счет того, что
астронавт на Земле имел привычку читать перед сном и время этого чтения было приплюсовано
к длительности засыпания [Frost et al., 1976]. В.И. Мясников указывал на высокую вероятность
развития в условиях космического полета и наземного моделирования его «ситуационной
бессонницы» [Мясников, 1971] и среди возможных причин трудностей засыпания в
космическом полете называет невозможность выполнения «ритуала сна», т.е. привычных
действий, который человек обычно выполняет при отходе ко сну и которые способствуют
быстрому засыпанию [Мясников и др., 2000].
Несмотря на то, что серьезных изменений объективной структуры ночного сна не
выявлено, а латенция засыпания и длительность ночных пробуждений в среднем не отличается
от сна в земных условиях, плохой сон остается основной жалобой космонавтов и астронавтов
27
[Поляков и др., 1994; Putcha et al., 1999]. Это приводит к тому, что снотворные (бензодиазепины
и небензодиазепиновые агонисты бензодиазепиновых рецептеров) являются наиболее часто
применяемыми в космосе препаратами [Putcha et al., 1999], хотя применение снотворных
зафиксировано не во всех (по крайней мере краткосрочных) полетах [Monk et al., 1998].
Т.е., в проведенных исследованиях объективной картины сна в условиях космического
полета не выявлено специфических изменений структуры сна. Проведенные исследования
малочисленны,
включают
результаты
полисомнографии
отдельных
ночей
у
1-4
космонавтов/астронавтов. Выявляемое снижение продолжительности ночного сна и увеличение
латенции ночного сна не является постоянным, статичным, а вероятно, зависят от других
факторов.
1.5.2 Сон в условиях длительной изоляции
Учитывая, трудности организации проведения исследования сна на борту космического
корабля, есть необходимость в оценки влияния моделирования отдельных факторов полета в
наземных условиях. Одной из таких моделей является оценка сна в экспериментах по
длительной изоляции в гермообъеме, во время которых помимо самой изоляции моделируются
похожий распорядок дня, быт, а также рабочие нагрузки.
Впервые констатировал факта наличия диссомнических расстройств в условиях
длительной изоляции М.Б. Умаров, но не было проведено подробного их описание и
объективное изучение [Умаров, 1962]. После этого были проведены несколько работ, носящий
описательный характер. А.В. Лебединский и соавторы выявили 2 вида нарушений сна при
изоляции в течение 120 суток в герметично замкнутом помещении [Лебединский, Левинский,
Нефедов, 1966]. При одном сон становиться более поверхностным, удлиняется засыпание и
уменьшается медленноволновая активность. В другом случае уменьшается двигательная
активность во сне вплоть до ее исчезновения и возникают регулярные дельта-волнами на всем
28
протяжении сна, что описывалось ими как проявление гиперсомнии. О.Н. Кузнецов
подчеркивал, что нарушения сна в условиях длительной изоляции отражают динамику
эмоционального напряжения и утомления [Кузнецов, Лебедев, Лицов, 1966]. Он же описал
снижение продолжительности сна, несвязанное с недостатков времени: в первые дни
нахождения в сурдокамере испытуемые спали 7 часов из отведенных 9, остальные проводили
неподвижно лежа. В.П. Зухарь, 1958 описывал снижение продолжительности сна в условиях
многосуточных экспериментов, при этом по его данным сон во второй половине эксперимента
был более глубокий и спокойный [Зухарь, 1968]. Тот же автор подчеркивает индивидуальную
направленность изменений сна в условиях изоляции в сурдокамере: в то время, как сон одного
из испытателей стал глубже, засыпание ускорилось, у другого наблюдались негативные
изменения,
причинами
которых
посчитали
с
личностные
особенности,
избыточную
ответственность [Зухарь, Максимов, Пушкина, 1968].
Наиболее полное исследования влияний факторов космического полета на сон человека
провел В.И. Мясникова. В докторской диссертации он неоднократно подчеркивает важность
полноценного сна космонавтов для реализации поставленных перед ними задач, а также
великолепно описывает диссомнические нарушения, вызванные как различными физическими
воздействиями клино- и антиортостатическая гипокинезия, шум, а также психологическими
факторами и выраженными эмоциональными нагрузками [Мясников, 1971]. Им подчеркивается
связь изменений сна в условиях изоляции с личностными особенностями.
В частности, в 366-суточном исследовании (изначально изложенном в его докторской
диссертации, но данные были потом проанализированы заново согласно классификации сна
Рекшафена и Кейлса и изданы в 1998г.) он продемонстрировал, что основными изменениями
сна являлись длительные засыпания вплоть до полутора часов, которые однако наблюдались
непостоянно,
периодическое
снижение
продолжительности
сна.
Относительно
29
представленности стадий и фаз сна не удалось выявить единой закономерности для всех членов
экипажа, хотя у отдельных испытателей они были выраженными. Эти изменения в наибольшей
степени проявлялись в первые месяцы изоляции и ближе к окончанию эксперимента. В период
последействия сон нормализовался, засыпание ускорялось, но была зафиксирована меньшая
продолжительность сна. Кроме того, Мясникову удалось собрать уникальные отчеты о
сновидениях [Мясников, 1971; Мясников, 1998].
Группе
исследователей
под
руководством
Александра
Моисеевича
Вейна
в
эксперименте HUBES и ЭКОПСИ удалось провести регистрацию на 2-3 сутки изоляции.
Несмотря на ожидание выраженных изменений, связанных с острым стрессом смены
обстановки в среднем по группе они выявили только снижение латентного периода быстрого
сна, что может говорить о повышенной потребности в нем. В то же время через 1.5 месяца
после начала изоляции показано больше статистически значимых различий: общая
продолжительность ночного сна снижалась за счет времени быстрого сна, а также
поверхностные (1ой и 2ой) стадии медленного сна, а продолжительность дельта-сна оставалась
практически неизменной. В целом в течение эксперимента продолжительность ночного сна
была снижена в среднем на 3 часа, но вероятно, в силу индивидуальных различий этот
результат не достигал статистической значимости. Этой же группой в условиях изоляции было
выявлено возникновение эпизодов дневного сна. Причем после суммации ночного и дневного
сна общая его длительность и представленность отдельных стадий оставалась примерно на том
же уровне [Вейн и др., 1997a].
В
эксперименте
SFINCSS-99
японские
исследователи
методом
актиграфии
зафиксировали снижение продолжительности ночного «сна» (время покоя), в период изоляции
по сравнению с фоном, однако при учете времени дневного покоя, общая продолжительность
«сна» за сутки не только не снижалась, но и увеличивалась [Mizuno et al., 2001].
30
Результаты последнего эксперимента по длительной и сверхдлительной изоляции
«Марс-500» являются материалом, рассматриваемом в данной диссертационной работе. По
этому международному проекту американские коллеги опубликовали данные об нарастании
акриграфического «времени» сна в общем за период изоляции, однако в период симуляции
высадки на Марс и накануне него, а также за 2 месяца до окончания эксперимента ими было
выявлено снижение продолжительности покоя и нарастание времени бодрствования [Basner et
al., 2013].
Таким образом, эксперименты по длительной и сверхдлительной изоляции позволяют
проводить исследования объективных изменений структуры ночного сна при наземном
моделировании космического полета. Проведенные раннее исследования также как и в
реальном космическом полете продемонстрировали периодически наблюдающиеся трудности
засыпания и снижение продолжительности ночного сна. Необходимо дальнейшее объективное
исследование структуры сна в условиях длительной изоляции, ее связи с событиями
циклограммы и индивидуальными особенностями испытателей.
Далее отдельно рассмотрены некоторые факторы, которые оказывают влияние на сон
членов экипажа в космическом полете или при его наземном моделировании.
1.5.3 Роль режима труда и отдыха
Фактором, который безусловно влияет на продолжительность и качество сна, является
выделяемое по циклограмме на сон и отдых время.
Изначально при планировании полетов выделение времени на отдых и сон космонавтов
не являлось приоритетом при планировании их графика. Считалось, что человек способен без
особых проблем адаптироваться к любому ритму, в том числе и разной продолжительности,
или так называющему «мигрирующему» распорядку дня. Однако серия экспериментов,
проведенных в 1967-72 годах под руководством Б.С. Алякринского в ИМБП, а также в центре
31
подготовки космонавтов под руководством А.Н. Лицова неоспоримо продемонстрировал, что
необычный режим оказывает неблагоприятное влияние на функциональное состояние человека
и его работоспособность
[Алякринский, 1975; Алякринский, 1980; Алякринский, 1983;
Кузнецов и др., 1968; Лицов, 1972]. Исследования, выполненные на американских шаттлах, во
время полетов с длительностью суток чуть менее 24 часов показали, что такой график,
вероятно, являлся одной из причин сокращения времени сна у астронавтов [Dijk et al., 2001;
Monk et al., 1998].
По современным нормативам, действующим на российском сегменте международной
космической станции, необходимо поддержание 24-часового суточного ритма и на ночной сон
и отдых отводится 8,5 часов [Степанова и др., 2011; Степанова, 2013], аналогично по
американским стандартам желательная продолжительность периода сна 8 часов, а минимальная
– 6ч [Santy, Faulk, Davis, 1994]. К сожалению, по техническим причинам некоторые операции,
такие как взлет, посадка, внекорабельная деятельность приходится проводить в «ночные» для
космонавтов часы, поэтому НАСА разработала научно-обоснованные подходы к смещению
циркадных ритмов [Santy, Faulk, Davis, 1994]. Сокращение времени на сон космонавтов
возникает и при аварийных ситуациях и в силу дефицита времени при плановых работах
[Степанова, 2013].
На частоту нарушений сна и необходимость применения фармакологической коррекции
влияет график работ: Santy выявил, что при ранее используемой на шаттлах двухсменной
работе 50% (11 из 22) астронавтов принимали снотворные, а при работе в одну смену только
19.4% (7 из 36) [Santy, Faulk, Davis, 1994].
Т.е. на сон космонавта безусловно оказывает влияние режим труда и отдыха. Об этом
необходимо помнить при составлении циклограммы полета. В эксперименте «Марс-500»
согласно действующим нормативам выделялось 8,5 часов на период сна в ночное время.
32
1.5.4 Изменение циркадианных ритмов в условиях космического полета
Учитывая отсутствие суточной смены освещенности (дня и ночи) вероятно развитие
нарушения циркадианных ритмов в реальном космическом полете и при его наземном
моделировании. Наиболее часто из нарушений циркадных ритмов описывается их ослабление,
снижение амплитуды [Алпатов, 1992; Monk et al., 2001] и смещение на более поздние часы
[Dijk et al., 2001; Gundel et al., 1993; Gundel et al., 1997], причем в основном смещается время
отхода ко сну, а время подъема остается фиксированным, что может приводить к снижению
продолжительности ночного сна [Dijk et al., 2001]. Хотя в некоторых из проведенных на борту
космического корабля исследованиях не было зафиксировано сдвигов в фазе циркадных ритмов
[Monk et al., 2001; Monk et al., 1998; Gundel et al., 2001], амплитуда колебаний температуры тела
в большинстве исследований также не менялась [Monk et al., 1998; Gundel et al., 2001], только
при одиночном наблюдении, сохранявшаяся в течение 2 месяцев на предполетном уровне
амплитуда снизилась к 3-му месяцу полета [Monk et al., 2001].
Смещение суточных ритмов в космосе не является уникальным для человека, в
исследованиях на обезъянах и на представителях беспозвоночных (жуках-чернотелок) также
выявлено подобное изменение и даже переход к ритму с циклом, отличающимся от 24-часового
[Алпатов и др., 1989; Алпатов, Евстратов, Климовицкий, 1992; Климовицкий и др., 1988;
Alpatov et al., 2000; Hoshizaki, Hahn, Adey, 1973; Gazenko, Ilyin, 1987]. При этом данные
экспериментов, проведенных на обезьянах показывают, что при наличие «задатчика времени»,
такого как сочетание изменения освещенности, режима кормления и т.д., позволяет
предотвратить у обезьян развития свободнобегущего ритма (отличающегося от 24 часов), но
развивается «блуждание фазы», что является отражением повышенного риска развития
десинхроноза [Алпатов и др., 1992; Климовицкий и др., 1988]. У человека в условиях
33
космического полета и его моделирования правильно расписанный режим дня также позволяет
избежать выраженных нарушений суточных ритмов [Алпатов, 1992; Monk et al., 1998].
Ряд исследователей находит перераспределения медленноволнового и быстрого сна
между частями ночи – смещение сна со сновидениями на более ранние часы [Gundel et al., 1993;
Gundel et al., 1997; Gundel et al., 1998], уменьшение его латенции, а другие – нет [Dijk et al.,
2001; Monk et al., 1998].
Во время экспериментов по изоляции выявлены периоды дневного сна, что может быть
попыткой компенсации недостаточного ночного сна, возникающей из-за более позднего
времени укладывания в постель. Проведенная в экспериментах HUBES и ЭКОПСИ
полисомнографическая регистрация на протяжении 48-часовых периодов позволила объективно
зарегистрировать периоды дневного сна [Вейн А.М. и др., 1997a]. Аналогичные данные
получены Mizuno et al., 2001 при помощи метода актиграфии, выявленная продолжительность
периода покоя, аналог продолжительности сна, практически не изменялась, а у некоторых
испытателей даже увеличивалась в эксперименте по 120- и 240-суточной изоляции SFINCSS-99.
При этом изменялось распределением периодов покоя между ночным и дневным временем.
Продолжительность
ночного
сна
в
большинстве
случаев
уменьшалась,
а
дневного
увеличивалась: в то время, как до изоляции практически ни у одного участника эксперимента
не было дневного сна, в период изоляции у всех членов экипажа наблюдался сон в дневное
время продолжительностью не менее 1 часа и сохранялся у некоторых из них после окончания
изоляции [Mizuno et al., 2001]. Японским ученым по данным актиграфии удалось также
зафиксировать смещение периодов сна на более поздние часы, что можно считать
свидетельством смещения циркадианных (суточных) ритмов вправо [Mizuno et al., 2001].
Попытки использовать для улучшения ночного сна и регулировки суточных ритмов
синтетических аналогов гормона мелатонина не увенчались успехом [Dijk et al., 2001]. Исходя
34
из работ, проведенных на полярниках, перспективным может явиться использование
фототерапии, особенно в голубом спектре [Mottram et al., 2011].
Т.е. наиболее часто зафиксированными в условиях космического полета и его наземного
моделирования является смещение ритма вправо (более поздний отход ко сну), снижение
амплитуды циркадных ритмов и возникновение периодов дневного сна. Хотя эти изменения
фиксируются не во всех исследованиях о них необходимо помнить при интерпретации данных
по структуре ночного сна.
1.5.5 Влияние программы полета на структуру сна
Космические полет неоднороден по своей структуре. Уже на этапе предполетной
подготовки начинает адаптация к полету, в виде приобретения необходимых знаний и создания
внутренней модели космического полета. В этот период космонавты или испытатели также
подвергаются стрессовому воздействию ожидания полета, неизвестности, а также повышенным
умственным нагрузкам. В первые 4-6 недель происходит освоения нового жизненного
пространства, а середину полета хоть и характеризуется как этап относительной стабилизации
жизнедеятельности, но в конце этого этапа экипаж начинают волновать момент возвращения,
происходит подготовка к спуску и посадке [Мясников и др., 2000].
Программа космического полета насыщенна важными, ответственными и волнующими
событиями: это и моменты взлета и посадки в коротком космическом полете, а с появлением
орбитальных станций и длительных космических полетов, их программа стала еще более
разнообразной и включает внекорабельную деятельность, экипажи посещения, стыковки и
другие [Мясников и др., 2000]. Количество значимых событий в будущем будет только
возрастать. Активно разрабатываемая концепция межпланетных полетов, приведет к
включению в программу полета таких этапов как подготовка к высадке на планету и собственно
высадка [Григорьев, Демин, Быстрицкая, 2002].
35
По
данным
В.И.
Мясникова
изменения
параметров
психического
состояния
(эмоциональная сфера, сон, самочувствие, депривационные феномены, профессиональная
деятельность и взаимодействие) экипажа в целом имеют волнообразный характер, с периодами
наибольшего неблагополучия приходящимися на периоды выполнения ответственных
операций, а также возникновения чрезвычайных ситуаций и работ по их ликвидации [Мясников
и др., 2000]. К сожалению, временное разрешение в неделю по используемой им методике не
дает оценить связано ли ухудшение психического состояния именно с моментом проведения
заранее
запланированного
ответственного
события
или
с
периодом
ожидания
(предшествующего ему), либо последействия.
Как видно из отчета космонавта Г.М. Гречко выраженное влияние на психологическое
состояние имеет ожидание запланированных этапов программы полета: «...все трудности,
переживания и опасения забываются быстрее, чем сама работа. Берет верх ответственность за
предстоящее. Сначала главное – старт, готовность к возможным аварийным ситуациям. Потом
самым важным становится стыковка и переход. Потом все это забывается – впереди новая
работа – выход в открытый космос – нельзя сделать ни единой ошибки, предельная
концентрация внимания и сил. Но вот и выход завершен, и всё напряжение, связанное с ним,
отходит на второй план. Теперь самое трудное впереди – встреча с экспедицией посещения. И
так каждый раз. И даже когда позади весь полет, идет подготовка к спуску, думаешь, что самое
трудное – это сейчас» (цитата по В.И. Мясникову и др., 2000, с.90). В.И. Мясников соглашался
с этими словами, подытоживая их «реакция на ожидание предполагаемой опасности часто
обходится человеку гораздо дороже, чем сама опасность (цитата по Мясников и др., 2000, с. 8).
Реакция на событие после его завершения может быть неоднозначна в зависимости от
результата космонавт либо испытывает радостные эмоции и возбуждение после выполненной
работы, либо переживает негативные эмоции и проигрывать в голове ситуацию после ее
36
завершения в случае неудачи или неполного ее выполнения [Мясников и др., 2000]. Например,
как реакцию на ситуацию связанную с риском было расценено S.P. Vinograd поверхностный
сон у астронавтов в полете «Джемени-7», по субъективному отчету командир корабля, как
человек несущий больше ответственности, спал еще более чутко и прерывисто, чем второй
член экипажа [Vinograd, 1967].
Момент начала полета очень волнителен, космонавт может переживать по поводу
необычных условий, в которые он попадет, по поводу того, как пройдет старт и т.д. Поэтому
подготовка к полету часто снижает качество ночного сна, причем не только человека [Поляков
и др., 1994; Поляков, Пономарева, 1998], но и лабораторных животных (обезьян) в ночь
предшествующую полету [Шлык Г.Г. и др., 1989] и ранее. Это является вероятной причиной
худших показателей психологического состояния при проведении фоновых исследований сна и
психофизиологического состояния незадолго до старта по сравнению с отдельными периодами
полета. Например, в исследовании сна российских космонавтов на орбитальной станции «Мир»
выявлено увеличение продолжительности сна и представленности быстрого и дельта-сна в
первые 2 недели полета (4ые-9ые сутки) по сравнению с исследованием на Земле незадолго до
старта [Поляков и др., 1994] и аналогичные изменения у приматов [Шлык Г.Г. и др., 1989].
Также волнительными оказываются и последние дни перед окончанием полета, именно в
этот период выявляются наибольшие изменения структуры ночного сна у астронавтов [Frost et
al., 1975; Frost et al., 1976] и снижение общей продолжительности сна [Santy et al., 1988]. Dijk et
al., 2001 выявили отклонения структуры ночного сна после полета от предполетных и полетных
значений: продолжительность быстрого сна была увеличена, его латенция снижена, также
несколько редуцировался дельта-сон [Dijk et al., 2001].
Как и в реальных космических полетах программа эксперимента оказывала выраженное
влияние на психофизиологическое состояние испытателей при длительной изоляции. Особенно
37
сильно сон изменялся в эмоционально-насыщенные периоды эксперимента (период адапатации,
черезвычайных ситуаций) [Мясников, 1971], которые по мнению А.И. Бурназяна играли роль
дополнительной нагрузки на функциональные системы, позволяя выявить скрытые изменения
[Бурназян и др., 1969]. По данным японских ученых в проекте SFINCSS-99 уровень стресса у
испытателей имел U-образное изменение: наихудшие показатели были зафиксированы до
начала и в первые 2 месяца изоляции, а также после завершения эксперимента [Inoue et al.,
2001].
Стоит
ожидать
развития
психофизиологического
напряжения
и
в
периоды
предшествующие значимым событиям, однако до проекта «Марс-500» все подобные
эксперименты имели целью смоделировать монотонию, и в их программе не было заранее
прописанных важных событий. Впервые подобная ситуация была смоделирована в
эксперименте HUBES-94 (135-суточная изоляция) – в середине эксперимента проводилось
дооснащение. По данным N. Kanas et al. это событие привело к выраженным изменениям
психологического состояния (по результатам опросника POMS) [Kanas, Weiss, Marmar, 1996].
В эксперименте «Марс-500» проводилось наземное моделирование межпланетного
пилотируемого космического полета, поэтому в программу этой изоляции был внесен важный и
ответственный этапа работ по симулирующий высадку на другую планету, явившийся по
мнению всех испытателей самым долгожданным и ярким событием за весь период нахождения
в гермообъекте [Григорьев, Демин, Быстрицкая, 2002]. По данным исследования методом
актиграфии американские ученые продемонстрировали отличие продолжительности покоя в
период изоляции, а именно, снижение продолжительности «сна» в этот период, по сравнению с
остальными этапами эксперимента [Basner et al., 2013].
Таким образом, при исследовании динамики структуры ночного сна, как и других
психофизиологических
показателей,
следует
учитывать
циклограмму миссии.
Можно
38
предположить наибольшие изменения в период ожидания или в период, следующий за
значимым событием.
Заключая обзор литературы, хотелось бы еще раз подчеркнуть значимость полноценного
ночного сна для процессов восстановления и хорошего выполнения профессиональной и
операторской деятельности; актуальность продолжения исследования динамики ночного сна
при моделировании космического полета, в связи с неоднозначностью результатов,
проведенных ранее исследований, и необходимость оценки влияния программы полета и
индивидуальных особенностей членов экипажа на параметры структуры ночного сна.
39
Глава 2. МЕТОДЫ
2.1 Объект исследования
Исследования структуры ночного сна выполнено в рамках международного проекта по
частичной симуляции пилотируемого межпланетного полета «Марс-500», проводимого на базе
Института Медико-биологических проблем Российской Академии Наук (ИМБП РАН). В
диссертацию включены результаты, полученные во время второго, 105-суточного, и третьего,
520-суточного, этапов.
Исследование цикла «сон-бодрствование» в эксперименте «Марс-500» проводилось в
соответствии с требованиями по биомедицинской этике [Генин и др., 2001].
Во время эксперимента 6 предварительно отобранных по состоянию здоровья и
психологической совместимости испытателей находились в состоянии автономности в
условиях гермообъекта (модель космического корабля), в период изоляции проводилась
симуляция ограничение связи и коммуникации. Длительность второго этапа можно
охарактеризовать как высокую (105 суток), а третьего как сверхвысокую (520 суток), так как
эксперименты по изоляции длиннее 1 года ранее не проводились. Еще одной особенностью,
отличавшей 520-суточный эксперимент от проводимых ранее, явилась неоднородная структура
эксперимента: впервые за историю проведения подобных исследований в середине периода
изоляции моделировалась высадка на поверхность Марса. Это событие явилось значимым
этапом для всего экипажа, одним из самых ярких событий в течение всего эксперимента, когда
их
деятельность
особенно
активно
освещалась
в
средствах
массовой
информации.
Длительность самого этапа «высадки» составила 1 месяц, однако приготовления к этому этапу
и предвосхищение его занимали еще продолжительный период до его начала.
40
Экипаж в 105-суточной и 520-суточной изоляции различался (никто не участвовал в
обоих этапах эксперимента). Для участия в проекте были отобраны только мужчины, возраст
участников «Марс-105» составил от 25 до 40 лет, а «Марс-520» - от 27 до 38 лет. Оба экипажа
были интернациональными: во втором этапе участвовали четверо россиян и двое европейских
испытателя, а в третьем трое россиян, два представителя Европейского космического агентства
и представитель Китайского космического агентства.
2.2 Исследование ночного сна
2.2.1 Схема исследования
Исследование ночного сна проводилось в фоне, несколько раз в течение изоляции и в
период последействия. Во время каждого периода исследования у каждого испытателя
регистрировались 2 последовательных периода ночного сна. В проекте «Марс-105» фоновая
регистрация проводилась за 2 недели, а во время изоляции было выполнено 2 исследования: на
второй недели изоляции (Р1) и на 12 недели изоляции (Р2) (см. Рис. 1). В проекте «Марс-520»
фоновая регистрация проводилась заранее (более чем за 2 месяца), во время изоляции
выполнено 4 исследования: в начале и конце этапов «полета к Марсу» и «возвращения на
Землю»: первая регистрация осуществлялась через шесть недель после начала изоляции (П1),
вторая – примерно за две недели до начала симуляции высадки на Марс (П2), третья – через две
недели после ее окончания (П3) и четвертая – за шесть недель до окончания изоляции (П4) (см.
Рис.2). В обоих случаях в период последействия сон регистрировался через 2 недели после
окончания изоляции.
41
Рисунок 1
Рис 1. Схема распределения записей в эксперименте «Марс-105»: светло-серым
представлен период нахождения испытателей в модели космического корабля, цифрами указан
день от начала изоляции, стрелки указывают на периоды проведения регистрации ночного сна.
Рисунок 2
Рис 2. Схема распределения записей в эксперименте «Марс-520»: светло-серым
представлен период нахождения испытателей в модели космического корабля, темно-серым –
симуляция высадки на Марс, цифрами указан день от начала изоляции, стрелки указывают на
периоды проведения регистрации ночного сна.
2.2.2 Методика исследования ночного сна
Для объективного изучения структуры ночного сна использовалась полисомнография.
Учитывая условия эксперимента, испытатели во время проведения фоновой регистрации были
обучены методике наложения электродов и работе с программным обеспечением и в период
42
изоляции и последействия осуществляли полисомнографическую регистрацию самостоятельно.
Им были даны инструкции начинать исследование в желаемое для испытуемого время отхода
ко сну и непрерывно продолжать всю ночь до спонтанного утреннего пробуждения. Запись
осуществлялась при помощи полисомнографов «Нейрософт» (г. Иваново) и «Нейроботикс»
(г.Зеленоград)
и
включала
одновременную
регистрацию
электрокулограммы,
электромиограммы и 6 каналов электроэнцефалограммы (ЭЭГ): Fp1/А2, Fp2/А1, С3/А2, С4/А1,
О1/А2, О2/А1. Расположение датчиков, а также идентификация фаз и стадий сна,
соответствовали современным рекомендациям Американской Ассоциации по Медицине Сна
[Iber et al., 2007].
После идентификации стадий и фаз сна проводилось вычисление параметров
структуры сна:
1) время в кровати – промежуток от выключения света до окончания записи;
2) латенция сна – интервал от выключения света до возникновения первой 30с эпохи
сна (засыпания);
3) латенция дельта-сна – время от засыпания до возникновения первой эпохи дельтасна;
4) латенция быстрого сна (БС) – время от засыпания до возникновения первой эпохи
БС;
5) продолжительность отдельных стадий сна и БС за ночь, в минутах;
6) общая продолжительность (общее время) сна – суммарная длительность всех стадий
медленного и БС;
7) эффективность сна – процент общего времени сна от времени в кровати;
8) процент 1, 2 стадии, а также дельта- и БС – процент соответствующей стадии или
фазы от общей продолжительности сна;
43
9) продолжительность бодрствование внутри сна (суммарная продолжительность
ночных пробуждений) – длительность бодрствования от засыпания до окончания записи;
10) Количество пробуждений и макропробуждений (пробуждений длительностью более
3 минут);
11) индекс активаций – общее количество реакций ЭЭГ-активаций (возникающее из
состояния устойчивого сна неожиданное изменение частотных характеристик ЭЭГ в сторону
альфа-, тета- или бета- (до 16 Гц) диапазона продолжительностью 3с или длиннее [Iber et al.,
2007]) за время записи, поделенное на общее время сна в часах;
12) количество сегментов за 1 час сна – общее количество сегментов (сегмент непрерывный участок любой стадии или фазы сна [Ковров, 2000]), деленное на общее время
сна в часах.
Помимо
этого,
для
определения
ряда
спектральных
показателей
электроэнцефалограммы бодрствования испытателей, участвовавших в эксперименте «Марс520»
использовались
безартефактные
участки
фоновой
полисомнограммы
в
период
бодрствования перед засыпанием. Оценивались амплитуда и индекс альфа- и бета-активности.
2.3 Методики исследования психологических характеристик, особенностей
деятельности и коммуникации испытателей
Для
исследования
взаимосвязи
структуры
ночного
сна
с
психологическими
характеристиками и особенностями профессиональной деятельности и коммуникации членов
экипажа к работе привлечены исследования, полученные совместно с другими исследователями
из лаборатории «Когнитивная психология и психология малых групп» ИМБП РАН в
эксперименте «Марс-520».
44
2.3.1 Уровень тревоги
Для оценки уровня неосознаваемой тревоги были использованы результаты теста
цветовых выборов в модификации Л.Н. Собчик [Собчик, 2001]. Для определения показателя
тревоги использовался следующий способ подсчета: если один из основных цветов оказывался
на восьмом, последнем, месте, то уровень тревоги оценивался в 3 балла, на седьмом месте – 2
балла, на шестом месте – 1 балл. Если один из дополнительных цветов находился на первом
месте, то уровень тревоги оценивался в 3 балла, на втором месте – 2 балла, на третьем месте – 1
балл. Для получения итогового показателя тревоги две полученные цифры суммировались.
Тест цветовых выборов заполнялся членами экипажа в фоновый период и один раз в
две недели в период изоляции [Чекалина, Виноходова, Гущин, 2012]. Для проведения
корреляционного анализа нами были отобраны баллы тревоги по результатам теста,
проведенного в наиболее близкие к полисомнографическому исследованию сроки (в пределах 7
дней).
2.3.2 Особенности профессиональной деятельности и уровня стресс-устойчивости
Профессиональная деятельность членов экипажа исследовалась в задаче космического
пилотирования «Пилот-1» [Дудукин и др., 2013], а уровень стрессустройчивости - в задаче на
слежение «Зеркальный координограф» [Виноходова и др., 2013].
В проведении методики «Пилот-1» участвовали только российские члены экипажа
(N=3), сессии проводились до, несколько раз во время и после окончания изоляции. Для
проведения корреляционного анализа со структурой ночного сна нами были отобраны
показатели: время выполнения процесса управления и расход топлива. Корреляция проводилась
между показателями в фоне, период последействия и во время изоляции. Из результатов
методики «Пилот-1», полученных внутри гермообъекта, были отобраны те, которые
проводились за 1-2 недели до полисомнографического исследования
45
«Зеркальный координограф» выполнялся в период последействия на 12-17 день и
включал 2 тренировочные и одну зачетные попытки. Для корреляционного анализа с
показателями структуры ночного сна в период последействия (16-21 день после окончания
изоляции) использовались параметры деятельности: количество ошибок в среднем за 3 попытки
и отдельно за зачетную попытку, а также среднее время выполнения попытки. Для оценки
физиологической
«цены»
деятельности
использовалось
измерение
электрокожного
сопротивления (ЭКС) — показателя, который используется для оценки степени активации
симпатической нервной системы и уровня напряжения. ЭКС измерялось до и после каждой
попытки. Так как физиологические нормы ЭКС высокоиндивидуальны и сильно варьируются
между здоровыми испытуемыми, нами были использованы показатели относительного
изменения ЭКС (ΔЭКС). ΔЭКС высчитывалось как отношение разницы элкетрокожного
сопротивления до и после проведения каждой попытки (ЭКС за время выполнения задания
снижается, в связи с более активным выделением пота при активации психомоторных функций)
к среднему ЭКС за данную попытку. Были использованы ΔЭКС за тренировочные, зачетную и
в среднем за все 3 попытки. В корреляционном анализе также использовался начальный
уровень ЭКС (до начала выполнения первой попытки).
2.3.3 Особенности коммуникации
Для
соотнесения
показателей
структуры
сна
и
особенностей
коммуникации
использовались результаты компьютеризированного контент-анализ письменных сообщений
(«радиограмм») членов экипажа, которые пересылались по неконфиденциальному каналу связи
и сохранялись на сервере и были посвящёны выполнению научной программы, состоянию
здоровья, систем экспериментального комплекса и другим темам. Из имеющихся высказываний
выделились слова 4 категорий: «Потребности», «Взаимодействие», «Время» и «Негативизм»
[Швед и др.., 2013]. Для корреляционного анализа использовалось общее число писем, слов и
46
букв в них за период длительностью 1 месяц, предшествующий ночи проведения
полисомнографии.
В
анализ
также
включалось
абсолютное
количество
и
процент
семантических единиц каждой категории от общего числа таких единиц.
2.3.4 Выделение групп с индивидуальными стратегиями адаптации к условиям длительной
изоляции
На
основании
результатов
исследования
индивидуально-психологических
особенностей (мотивационные тесты А.А. Реана и А. Мехрабиана, а также теста цветовых
выборов в модификации Л.Н.Собчик), результатов выполнения операторских задач различной
сложности («Пилот-1», VIRTU) и методики определения уровня стрессустойчивости
«Зеркальный координограф» обследуемые были разделены совместно с В.И. Гущиным, А.В.
Дудукиным, А.Г. Виноходовой и Я.С. Боритько на 2 группы с различными проявляющимися в
индивидуальных стилях деятельности (ИСД) стратегиями адаптации к стрессорным условиям: I
группа с «контрольно-сторожевой» стратегией (испытатели A, C, D, F) и II группа с «поисковоисследовательской» (испытатели B, E) [Виноходова и др., 2013, Завалко и др., 2014]. В каждой
группе присутствовали как российские, так и зарубежные члены экипажа, а также обследуемые,
как участвовавшие в симуляции высадки на Марс, так и остававшиеся в «орбитальном
комплексе».
Использованные мотивационные тесты выявили средневысокий уровень мотивации
достижения у обследуемых обеих групп. Результаты теста цветовых выборов в интерпретации
Л.Н. Собчик позволили уточнить доминирующую мотивацию – так у испытателей I группы
была выявлена ведущая потребность «избегание неудач» [Собчик, 2001]. Согласно
МакКлелланду, личности с этим типом мотивации характеризуются высоким уровнем защиты
(страхом перед несчастными случаями, ошибками и т.д.) [McClelland et al., 1958]. Мотивация
«избегание неудач» - приводит к возникновению тревожности, усиливающейся в стрессовых
47
условиях значимых событий, которыми для данного типа личности являются любые
поставленные перед ними задачи [Гордеева, 2006]. Это описание подтверждают полученные
нами данные теста цветовых выборов, согласно которому у данной группы уровень
неосознаваемой тревожности на протяжении всего эксперимента был выше, чем у операторов II
группы.
Согласно Б. Вайнер, для личностей с мотивацией «избегание неудач» в стрессовых
ситуациях характерно желание избежать чувства вины за предпринятые недостаточные усилия
при решении задач и ответственности за допущенные ошибки [Weiner, Kukla, 1970]. Поэтому
ими тратятся значительные психофизиологические ресурсы на контроль условий и результатов
своей деятельности, чтобы избежать чрезмерного риска и сопутствующих ему ошибок.
Проявлением данной мотивации в ИСД является стремление контролировать все параметры
задачи, условия и результат деятельности, сопровождающееся высоким уровнем мобилизации
функциональных резервов для поддержания постоянного уровня бдительности [Дудукин и др.,
2013]. В «Марс-500» операторы, стремящиеся избежать неудачи, продемонстрировали высокую
надежность выполнения задач наряду с высокими затратами ресурсов как самого оператора
(физиологическая «цена деятельности»), так и управляемой системы. Результаты выполнения
профессиональных задач были подкреплены данными задачи «Зеркальный координограф», где
для I группы также был характерен высокий уровень мобилизации, который проявлялся как в
низких предстартовых значениях электрокожного сопротивления (показатель ЭКС1), так и в
значительном его снижении в ходе выполнения операторской деятельности (∆ЭКС 45% и
более).
Согласно Л.Н.Собчик, на основании теста цветовых выборов у испытателей II группы
была выявлена доминирующая мотивация «достижение успеха». Как показал МакКлелланд,
личности с данным типом мотивации стремятся к решению необычных сложных сопряженных
48
с определенным риском задач, позволяющих улучшать свои результаты в ходе выполнения
работ (достигать поставленных целей более эффективно, чем прежде) и предоставляющие
возможности для соревнования [McClelland et al., 1958]. Успех в достижении поставленных,
причем ими самими, целей приводит к удовлетворению данной потребности и получению
удовлетворения от сделанного. Личности подобного типа отличаются более низким уровнем
тревожности (что так же было подтверждено данными теста цветовых выборов).
В процессе постановки перед собой целей личности с доминирующей мотивацией
«достижение успеха» ориентируются на новизну, ища новые варианты решения стандартных
задач. Риск, на который они идут в своем поиске оптимальных вариантов решения, проявляется
в динамичном периодическом снижении уровня контроля различных параметров и результата
деятельности [McClelland et al., 1958]. В эксперименте выполнение профессиональных
операторских задач сопровождалось у них большей неустойчивостью надежности деятельности
на фоне невысоких трат физиологических резервов и ресурса управляемой системы [Дудукин и
др., 2013]. Выполнение методики «Зеркальный координограф» сопровождалось меньшим по
сравнению с первой группой снижением ЭКС (∆ЭКС 20%), что свидетельствует о меньшем
уровне
психофизиологического
напряжения.
Начальный
уровень
электрокожного
сопротивления у них так же был ниже. Успешность выполнения зачетной попытки
«Зеркального координографа» в среднем была на одном уровне у всех испытателей обеих
групп, в то время как «физиологическая цена» этой деятельности у II группы оказалась
значительно ниже, что свидетельствует о большей способности к саморегуляции у этих
испытателей.
49
2.4 Статистическая обработка
Данные обрабатывались в программе R версия 2.15.1 (тест Шапиро-Уилкса,
дисперсионный анализ и тест Тьюки) и Statistica 6.0 (тест пропорций, корреляционный анализ).
Для оценки динамики структур ночного сна по периодам исследования использовался
метод дисперсионного анализа (ANOVA). При этом сначала с использованием теста ШапироУилкса выявлялись показатели структуры ночного сна (отдельно для 105-суточного и 520суточного экспериментов), распределение которых статистически значимо (p<0.05) отличалось
от нормального. После чего для этих параметров, использовались стандартные процедуры
приведения к нормальному распределению [Шипунов и др., 2012]: для параметров с
распределением, скошенным вправо (таких как, латенция сна, латенция дельта-сна,
бодрствование после засыпания), проводилось логарифмирование с предварительным
прибавлением константы (пример трансформации см. Рис. 3); с распределением, скошенным
влево (эффективность сна) использовалось преобразование в параметр с распределением
скошенным вправо (вычитание из 100%) с последующем логарифмированием; для общего
времени сна в 520-суточном эксперименте - возведение в квадрат (см Табл. 1). В дальнейшем
трансформированные параметры и параметры с нормальным распределением анализировались
с помощью параметрических тестов.
50
Рисунок 3
Рис. 3: Трансформация (логарифмирование) параметра латенция сна («Марс-520). На левом
графике представлено распределение до трансформации, заметно четкое отличие от
распределения Гаусс. На правом графике данные после трансформации, распределение близко
к нормальному.
Таблица 1
Параметр структуры
Трансформация в
Трансформация в
ночного сна
«Марс-105»
«Марс-520»
Латенция сна
log(параметр + 1)
log(параметр + 1)
Латенция дельта-сна
log(параметр + 1)
log(параметр + 1)
Бодрствование
log(параметр + 1)
log(параметр + 1)
Эффективность сна
log(100-параметр)
log(100-параметр)
Общее время сна
-
параметр ^ 2
Табл. 1: В таблице представлены формулы, по которым проводилось преобразование
параметров с распределением, отличным от нормального для анализа параметрическими
51
методами дисперсионного анализа и тестом Тьюки. Преобразование проводилось отдельно для
показателей структуры ночного сна, полученных в эксперименте «Марс-105» и «Марс-520».
Для сравнения показателей сна между измерениями в различных периодах
эксперимента (до, П1, П2 и т.д.) использовалась ANOVA для повторных измерений: для
каждого измерения парой был аналогичный параметр того же испытателя в ту же (первую или
вторую из последовательных регистраций) ночь. При обнаружении статистически значимых
отличий, попарное сравнение групп (post-hoc анализ) проводилось с помощью теста Тьюки.
Помимо анализа структуры сна был проведен анализ распределения по периодам
эксперимента количества ночей с низкой эффективностью сна, а также с длительным
засыпанием и/или высокой суммарной длительностью ночных пробуждений. Граничным
показателям для разделение полисомнограмм был выбран 25% квартиль эффективности сна и
25% квартиль латенции сна и продолжительности бодрствования после засыпания. Для
сравнения количества ночей между периодами эксперимента использовался тест пропорций.
Аналогичные статистические методы были применены к группам с различными
стратегиями адаптации. С целью выявления различий в динамике показателей ночного сна в
выделенных нами группах в различные периоды эксперимента использовалась серия
дисперсионных анализов 2 х 6 (группа х период эксперимента) для повторных измерений.
Зависимыми переменными выступали параметры структуры ночного сна. Внутригрупповым
фактором выступал период эксперимента, межгрупповым - группа обследуемых. Для анализа
динамики показателей ночного сна в двух группах использовался показатель взаимодействия
факторов (период эксперимента и группа обследуемых), поскольку целью анализа было
выявление различий в динамике параметров сна по периодам, а не конкретных значений в
различные моменты времени.
52
Для выявления особенностей сна отдельно для группы I и II в различных периодах
эксперимента («до», «П1» и т.д.) также использовалась ANOVA для повторных измерений. При
обнаружении статистически значимых отличий или тенденции, попарное сравнение внутри
группы также проводилось с помощью теста Тьюки.
Проводилось сравнение количества ночей с низкой эффективностью сна и длительным
засыпанием и/или высокой суммарной длительностью ночных пробуждений при помощи теста
пропорций между группами с различными стратегиями адаптации.
Определение взаимосвязи между параметрами структуры сна и уровнем тревоги,
результатами профессиональной деятельности и контент-анализа проводилась при помощи
корреляционного анализа по методу Спирмана. Непараметрический вариант корреляционного
анализа был выбран, так как распределение показателей тревоги, деятельности и коммуникации
отличалось от нормального. Все показатели структуры ночного сна использовались в этом тесте
в непреобразованном виде.
53
Глава 3. РЕЗУЛЬТАТЫ
3.1. Динамика структуры ночного сна в эксперименте «Марс-105»
По
результатам
эксперимента
по
105-суточному
наземному
моделированию
космического полета получено 29 записей ночного сна, использованных для анализа. По
техническим причинам утрачены 6 записей до начала изоляции, 5 записей в период Р1. При
этом испытатели, у которых утеряны обе регистрации сна за период не совпадали в период
измерения
до
и
Р1.
После
окончания
изоляции
по
организационным
причинам
зарегистрировано только по одной полисомнограмме у 4 членов экипажа (см. Табл. 2).
Таблица 2
N регистраций
N участников
До
6
4
Р1
7
4
Р2
12
6
После
4
4
Всего
29
6
Табл. 2: Количество полисомнографических регистраций ночного сна, пригодных для анализа
до эксперимента (до), через 2 недели (Р1) и 12 недель (Р2) после начала изоляции, а также
через 2 недели после окончания изоляции в эксперименте «Марс-105». Колонка «N
регистраций» отражает количество записей, пригодных для анализа, «N участников» отражает
число участников, по которым получена хотя бы одна регистрация за данный этап
эксперимента.
При сравнении методом дисперсионного анализа (ANOVA) для повторных измерений
параметров структуры ночного сна с нормальный распределением и приведенных к
нормальному распределению, статистически значимых различий или тенденций не получено.
54
Учитывая,
что
полисомнографическая
после
окончания
регистрация
изоляции
ночного
сна
по
организационным
проводилась
только
4
причинам
участникам
эксперимента и только в течение одной ночи, это период был исключен из анализа и метод
дисперсионного анализа для повторных измерений был применен только к данным полученным
до и во время 105-суточного эксперимента. При этом статистически значимых различий не
получено, однако латенция сна различалась между периода на уровне тенденции. При
проведении попарного сравнения методом Тьюки выявлено статистически значимое (p<0.05)
различие между данными, полученными в начале и конце изоляции (см. Табл. 3 и Рис. 4).
Таблица 3
до
Р1
Р2
после
N=6
N=7
N=12
N=4
Общее время сна,
мин
Время в кровати,
мин
359.9±68.3
349.0±47.3
390.4±79.1
357.0±134.6
392.6±78.7
367.3± 37.8
427.6±76.2
393.1±117.6
Латенция сна, мин
9.0
[7.6-13.8]
6.0
[5.0-9.0]
11.3
[6.4-31.4]
7.0
[6.5-14.0]
Латенция дельтасна, мин
20.0
[19.1- 23.5]
17.5
[12.5-21.8]
17.8
[11.9-20.9]
19.8
[12.5-39.4]
Латенция БС, мин
71.5
[65.0-106.5]
79.6
[73.0-94.0]
67.4
[57.0-73.0]
63.4
[27.5-73.0]
Эффективность
сна, %
91.7
[88.8-95.8]
97.0
[92.1-97.6]
90.8
[89.0-95.0]
92.5
[87.1-94.5]
1стадия, %
11.7±6.6
12.3±5.7
13.8±7.2
12.4±5.9
2 стадия, %
47.1±9.5
47.6±5.2
45.7±9.2
47.2±5.2
Дельта-сон, %
21.5±6.6
22.0±6.1
22.4±8.2
23.1±9.6
БС, %
19.3±6.5
18.1±7.6
18.1±5.6
17.4±8.6
Бодрствование,
мин
17.3
[8.5-29.8]
4.0
[2.8-15.0]
11.3
[7.3-18.4]
24.0
[11.5-35.1]
ANOVA
p<0.1
Табл. 3: Сравнение параметров структуры ночного сна в эксперименте «Марс-105».
Показатели структуры сна испытателей до эксперимента (до), через 2 недели (Р1) и 12 недель
(Р2) после начала изоляции, а также через 2 недели после окончания изоляции. Данные
55
представлены среднее±стандартное отклонения для показателей с нормальным распределением
и медиана [25% квартиль – 75% квартиль] для показателей, имеющих распределение отличное
от нормального. В последней графе приведены результаты дисперсионного анализа (ANOVA)
для повторных измерений с использованием только данных до и во время (2ая неделя и третий
месяц) изоляции.
Рисунок 4
56
Рис. 4: Показатели структуры ночного сна испытателей в эксперименте «Марс-105» за
2 недели до эксперимента (до), через 2 недели (Р1) и 12 недель (Р2) после начала изоляции, а
также
через
2
недели
Продолжительность
после
окончания
бодрствования
внутри
изоляции
(после):
сна;
Эффективность
В.
А.
Латенция
сна
Г.
сна;
Б.
Общая
продолжительность сна; Д. Процент 1 стадии от общей продолжительности сна; Е. Процент 2
стадии от общей продолжительности сна; Ж. Процент дельта-сна от общей продолжительности
сна; З. Процент быстрого сна от общей продолжительности сна. Обозначения: Горизонтальная
линия – медиана, края прямоугольника 25%- и 75%-квартили, «усами» обозначен минимум или
57
максимум, если он не выходит за пределы 1,5 межквартильных интервалов, в противном случае
«усами»
обозначено
1,5
межквартильных
интервала,
а
незакрашенным
кружочком
обозначаются значения не попавшие в этот интервал. Статистически значимые различия при
попарном сравнении (posthoc-анализ) обозначены: * - p<0.05 при сравнении с периодом Р1.
Дополнительно к сравнению показателей структуры ночного сна мы определили
частоту ночей с «плохим» качеством сна и проследили ее динамику в течение эксперимента.
Низкое качество определялось 2 способами: по низкой эффективности сна и по длительной
латенции сна и бодрствованию внутри сна.
Граничным показателем для определения ночей с низкой эффективностью сна был
выбран 25% квартиль этого показателя в эксперименте «Марс-105» равный 89.1%. Как видно из
рисунка 4, количество ночей с низкой эффективностью сна (менее 89.1%) составляет 33% (2 из
6 зарегистрированных ночей) для фона 14% (1 из 7 ночей) для периода изоляции Р1, 33% (4 из
12 ночей) для периода изоляции Р2 и 33% (1 из 4 ночей) для периода последействия (Рис. 5).
Хотя различия не достигают уровня статически значимых обращает на себя внимание
нарастание количества ночей с низкой эффективностью сна через 12 недель после начала
эксперимента по сравнению с первой регистрацией сна внутри гермообъема, а также
достаточно высокий процент «плохих» ночей в период фоновой регистрации.
58
Рисунок 5
Рис. 5: Количество ночей с низкой эффективностью сна (менее 89.1%) по периодам
эксперимента «Марс-105» за 2 недели до (до), через 2 недели (Р1) и 12 недель (Р2) после
начала изоляции, а также через 2 недели после окончания изоляции в эксперименте «Марс105». Статистически значимых различий не получено.
Также 25% ночей от всех регистраций были отнесены к ночам с длительным
засыпанием (граничный показатель 75% квартиль латенции сна равный 15 минутам), а ночи с
длительностью бодрствования после засыпания более 25.5 минут (75% квартиль) были
отнесены к ночами с высокой суммарной продолжительностью ночных пробуждений. Как
видно из таблицы 4, только в одну ночь в период последействия наблюдалось и длительное
засыпание, и высокая суммарная продолжительность ночных пробуждений. При сравнении
суммарного количества ночей с длительным засыпанием и/или длительными ночными
пробуждениями по периодам эксперимента методом пропорций выявлено статистически
59
значимое увеличение представленности таких ночей через 12 недель изоляции по сравнению с
началом эксперимента (см. Рис. 6).
Таблица 4
Длительное
засыпание
Длительные
ночные
пробуждения
И длительное
засыпание, и
длительные ночные
пробуждения
Суммарно
До (N=6)
0
2
0
2
Р1 (N=7)
0
1
0
1
Р2 (N=12)
5
3
0
8
После (N=4)
0
1
1
2
Табл. 4: Количество полисомнографических регистраций ночного сна с длительным
засыпанием (больше 15 минут) и/или высокой суммарной длительностью ночных пробуждений
(больше 25.5 минут) за 2 недели до (до), через 2 недели (Р1) и 12 недель (Р2) после начала
изоляции, а также через 2 недели после окончания изоляции в эксперименте «Марс-105».
Рисунок 6
Рис. 5: Количество ночей по периодам эксперимента «Марс-105» с длительным
засыпанием (больше 15 минут) и/или высокой суммарной длительностью ночных пробуждений
60
(больше 25.5 минут) за 2 недели до (до), через 2 недели (Р1) и 12 недель (Р2) после начала
изоляции, а также через 2 недели после окончания изоляции в эксперименте «Марс-105».
Указаны статистически значимые различия в тесте пропорций.
Таким образом, несмотря на отсутствие статистически значимых различий в отдельных
показателях структуры сна, вероятно, обусловленных малой выборкой и потерей данных, было
выявлено
увеличение
числа
ночей
с
длительным
засыпанием
и/или
суммарной
продолжительностью ночного сна с 14% от начала (2ая неделя) до 67% к концу (12ая неделя)
эксперимента.
Кроме
того,
выявлена
статистическая
тенденция
к
увеличению
продолжительности засыпания от начала к окончанию эксперимента.
3.2 Особенности структуры ночного сна в эксперименте «Марс-520»
В таблице 5, на рисунках 7-10 представлены амплитуда и индекс альфа- и бетаактивности в период бодрствования перед засыпанием по каждому испытателю. Как видно из
рисунка 8, испытателей B имеет низкий альфа-индекс и не имеет в спектре ЭЭГ выраженного
пика альфа-ритма. Такой вариант электроэнцефалографии встречается у 5-15% здоровых людей
[Зенков, 2004]. Полученные данные по всем испытателям находятся в пределах нормы.
Таблица 5
Испытатель
Амплитуда
альфа-ритма, мкВ
Индекс альфаактивности, %
Амплитуда
бета-ритма, мкВ
Индекс бетаактивности, %
A
65
49
21
21
B
36
9
19
61
C
75
66
18
17
D
46
50
21
44
E
64
71
31
45
F
47
51
21
50
Табл. 5: Спектральные показатели ЭЭГ бодрствования.
61
Рисунок 7
Рис. 7: Амплитуда альфа-ритма в период расслабленного бодрствования. Данные
представлены отдельно по каждому испытателю.
Рисунок 8
Рис. 8: Индекс альфа-активности в период расслабленного бодрствования. Данные
представлены отдельно по каждому испытателю.
62
Рисунок 9
Рис. 9: Амплитуда бета-ритма в период расслабленного бодрствования. Данные
представлены отдельно по каждому испытателю.
Рисунок 10
Рис. 10: Индекс бета-активности в период расслабленного бодрствования. Данные
представлены отдельно по каждому испытателю.
63
По
результатам
эксперимента
по
520-суточному
наземному
моделированию
космического полета получено 63 записи ночного сна, использованные для анализа. По
техническим причинам утрачены 3 фоновые регистрации, 3 записи в период П1, и по 1 записи в
периоды П3, П4 и после. Как видно из таблицы 6 по каждому периоду исследования имеются
результаты минимум 9 исследований, только в период П1 утеряны обе регистрации одного из
испытуемых, по остальным – получены данные по каждому испытателю хотя бы за одну ночь.
Таблица 6
N регистраций
N участников
До
9
6
П1
9
5
П2
12
6
П3
11
6
П4
11
6
После
11
6
Всего
63
6
Табл. 6: Количество полисомнографических регистраций ночного сна, пригодных для
анализа за 10 недель до эксперимента (До), через 6 недель (П1), 33 недели (П2), 41 неделю (П3),
67 недель (П4) после начала изоляции и через 2 недели после (После) окончания изоляции
(После). Колонка «N регистраций» отражает количество записей, пригодных для анализа, «N
участников» отражает число участников, по которым получена хотя бы одна регистрация за
данный этап эксперимента.
При
сравнении
методом
дисперсионного анализа
для
повторных
измерений
показателей сна во всех временных точках статистически значимым различия получены по
латенции сна и дельта-сна, эффективности сна и проценту второй стадии (p<0.05) и дельта-сна
(на уровне тенденции) от общего времени сна (см. Табл. 7).
64
Таблица 7
до
П1
П2
П3
П4
после
N=9
N=9
N=12
N=11
N=11
N=11
Общее время сна,
мин
365.7
[345.0-386.5]
373.1
[333.5-414.0]
345.0
[271.8-408.0]
362.0
[300.0-429.0]
343.2
[267.0-428.0]
388.3
[350.0-480.5]
Время в кровати,
мин
393.8±35.7
430.4±57.0
408.2±64.0
396.5±67.2
430.5±48.1
441.8±92.5
Латенция сна, мин
14.3
[8.5-22.5]
32.3
[14.5-36.5]
44.3
[9.5-92.3]
23.8
[12.0-29.3]
67.7
[15.5-115.0]
32.9
[6.5-57.0]
p<0.05
Латенция дельтасна, мин
19.3
[15.0-30.5]
26.7
[14.5-20.5]
26.0
[13.0-27.5]
18.4
[12.5-26.5]
12.8
[8.0-19.0]
19.2
[12.0-21.5]
p<0.05
Латенция БС, мин
71.5
[65.0-106.5]
79.6
[73.0-94.0]
83.9
[60.5-114.8]
78.0
[62.5-73.0]
67.4
[57.0-73.0]
63.4
[27.5-73.0]
Эффективность
сна, %
92.9
[90.9-95.4]
87.1
[83.3-94.4]
84.0
[75.7-92.9]
91.4
[88.3-94.6]
79.1
[71.1-91.9]
87.7
[83.9-94.2]
1стадия, %
6.6±1.9
6.3±2.3
7.4±2.0
6.5±1.9
7.3±2.1
6.9±1.7
2 стадия, %
44.9±5.9
43.6±9.1
45.4±5.1
44.9±10.1
40.6±6.9
50.2±4.9
p<0.05
Дельта-сон, %
23.6±4.1
26.2±10.9
27.9±8.2
28.6±8.0
29.1±7.3
22.4±6.3
p<0.1
БС, %
24.9±5.1
24.0±3.9
19.3±5.0
20.0±8.3
23.0±3.9
20.5±5.3
Бодрствование,
мин
12.2
[9.5-14.0]
22.6
[9.5-28.5]
18.3
[9.5-20.0]
10.6
[6.0-16.0]
19.0
[12.0-23.5]
20.1
[10.0-31.5]
Индекс активаций,
/ч
7.3±2.6
7.5±1.7
8.1±1.8
7.1±1.6
7.0±3.4
7.9±2.2
ANOVA
p<0.05
Табл. 7: Сравнение параметров структуры ночного сна в эксперименте «Марс-520».
Показатели структуры сна испытателей до эксперимента (до), через 6 недель (П1), 33 недели
(П2), 41 неделю (П3), 67 недель (П4) после начала изоляции и через 2 недели после окончания
изоляции. Данные представлены среднее±стандартное отклонения для показателей с
нормальным распределением и медиана [25% квартиль – 75% квартиль] для показателей,
имеющих распределение отличное от нормального.
Анализ различий между различными временными отрезками (см. Рис. 11) выявил
наибольшее число отличий в объективных параметрах сна в конце эксперимента (П4):
длительность засыпания значимо увеличилась по сравнению с фоновыми значениями (до),
уменьшилась эффективность сна по сравнению с фоном и данными после завершения
симуляции высадки на Марс (П3), в тоже время показатель скорости достижения глубокого
65
медленноволнового сна (латенция дельта-сна) была наименьшей за время эксперимента.
Касательно представленности стадий и фаз сна статистически значимо отличалась только
регистрация после эксперимента, что выражалось в нарастании процента 2 стадии и снижении
представленности дельта-сна по сравнению со второй половиной эксперимента, что может быть
связано с некоторым удлинением общего времени сна после изоляции, хотя статистически
значимых различий по общему времени сна не получено.
Рисунок 11
66
67
Рис. 11: Показатели структуры сна испытуемых за 10 недель до эксперимента (до),
через 6 недель (П1), 33 недели (П2), 41 неделю (П3), 67 недель (П4) после начала изоляции и
через 2 недели после окончания изоляции (после): А. Латенция сна; Б. Продолжительность
бодрствования внутри сна; В. Эффективность сна; Г. Общая продолжительность сна; Д.
Латенция дельта-сна; Е. Индекс реакций ЭЭГ-активаций; Ж. Процент 1 стадии от общей
продолжительности сна; З. Процент 2 стадии от общей продолжительности сна; И. Процент
дельта-сна
от
общей
продолжительности
сна
Процент
быстрого
сна
от
общей
продолжительности сна. Обозначения: Горизонтальная линия – медиана, края прямоугольника
25%- и 75%-квартили, «усами» обозначен минимум или максимум, если он не выходит за
пределы 1,5 межквартильных интервалов, в противном случае «усами» обозначено 1,5
межквартильных интервала, а незакрашенным кружочком обозначаются значения не попавшие
в этот интервал. Статистически значимые различия при попарном сравнении (posthoc-анализ)
обозначены: * - p<0.05 при сравнении с группой П4,
† - тенденция при сравнении с группой после.
Аналогично 105-суточному эксперименту нами было проведено сравнение ночей с
низкой эффективностью сна; граничный показатель (25% квартиль эффективности сна) равен
83.2%. Как видно из рисунка 11, количество ночей с низкой эффективностью сна резко
возрастает (p<0.05) по сравнению с фоном (0 из 9 зарегистрированных ночей) в преддверии
симуляции высадки на Марс (П2, 5 из 12 ночей), после этого ответственного и яркого события
снижается (П3, 1 из 11 ночей), вновь статистически значимо нарастает к окончанию
эксперимента (П4, 6 из 11 ночей) и снижается после его завершения (2 из 11 ночей). При этом
не выявлено различий в представленности ночей с низкой эффективностью сна после
симуляции высадки на 41 недели изоляции (П3) ни по сравнению с фоновой регистрацией, ни с
началом эксперимента (П1, 2 из 9 ночей).
68
Рисунок 12
Рис. 12: Количество ночей с низкой эффективностью сна (менее 83.2%) за 10 недель до
эксперимента (до), через 6 недель (П1), 33 недели (П2), 41 неделю (П3), 67 недель (П4) после
начала изоляции и через 2 недели после окончания изоляции (после). Указаны статистически
значимые различия согласно тесту пропорций.
Также были определены ночи с длительным засыпанием (граничный показатель 75%
квартиль латенции сна равный 46 минут) и ночи с длительной суммарной продолжительностью
пробуждений (граничный показатель 75% квартиль бодрствования после засыпания равный 19
минут). Как видно из таблицы 8, во время двух ночей в преддверии окончания изоляции (П4) и
одну через 6 недель после ее начала (П1) наблюдались и длительное засыпание, и высокая
суммарная продолжительность ночных пробуждений. Суммарное количество ночей с
69
длительным засыпанием и/или длительными ночными пробуждениями возрастает (различия на
уровне тенденции) через 6 недель после начала эксперимента (П1) по сравнению с фоном,
достигая максимума в преддверии симуляции высадки на Марс (П2), после чего возвращается
практически к исходному уровню (П3) и вновь статистически значимо нарастает к окончанию
эксперимента (П4), сохраняясь на высоком уровне после его завершения. Как и в случае с
количеством ночей с низкой эффективностью сна, суммарное число вышеобозначенных ночей
не отличается между периодом после симуляции высадки на Марс и фоновыми значениями (см.
Рис. 13).
Таблица 8
Длительное
засыпание
Длительные
ночные
пробуждения
Длительные засыпание
и ночные пробуждения
Суммарно
До (N=9)
0
1
0
1
П1 (N=9)
1
2
1
4
П2 (N=12)
4
4
0
8
П3 (N=11)
1
0
0
1
П4 (N=11)
4
0
2
6
После (N=11)
3
4
0
7
Табл. 8: Количество полисомнографических регистраций ночного сна с длительным
засыпанием (больше 46 минут) и/или высокой суммарной длительностью ночных пробуждений
(больше 19 минут) за 10 недель до эксперимента (до), через 6 недель (П1), 33 недели (П2), 41
неделю (П3), 67 недель (П4) после начала изоляции и через 2 недели после окончания изоляции
(после) в эксперименте «Марс-520».
70
Рисунок 13
Рис. 13: Количество ночей с длительным засыпанием (больше 46 минут) и/или высокой
суммарной длительностью ночных пробуждений (больше 19 минут)
за 10 недель до
эксперимента (до), через 6 недель (П1), 33 недели (П2), 41 неделю (П3), 67 недель (П4) после
начала изоляции и через 2 недели после окончания изоляции (после) в эксперименте «Марс520». Указаны статистически значимые различия в тесте пропорций.
Итак, в эксперименте «Марс-520» изменения структуры сна возрастали накануне
важных для экипажа событий, а именно симуляции высадки на Марс и окончания
71
эксперимента. Снижение качества сна проявлялось в снижение эффективности сна
преимущественно за счет удлинение засыпания. В тоже время после завершения важного,
«марсианского» этапа, показатели ночного сна не отличались от фоновых значений.
3.3 Соотношение параметров структуры ночного сна с психологическими
показателями, особенностями деятельности и коммуникации испытателей в
эксперименте «Марс-520»
3.3.1 Корреляции параметров структуры ночного сна и уровня тревоги
Нами проведен корреляционный анализ показателей ночного сна с баллом тревоги,
полученным по результатам теста цветовых выборов в модификации Л.Н. Собчик. Так как этот
тест не заполнялся после окончания изоляции и несколько значений утеряны для
окончательного анализы были использованы 49 результатов полисомнографий, имеющие
соответствующие им в интервале недели значения уровня тревоги. Как видно из таблицы 9,
балл тревоги положительно коррелирует с
длительностью засыпания и числом ночных
пробуждений (на уровне тенденции), а также на уровне тенденции отрицательно коррелирует с
эффективностью сна. В отношении показателей структуры ночного сна: балл тревоги
отрицательно коррелирует с процентом 2 стадии от общей продолжительности сна, но не
коррелирует с абсолютной ее длительностью, в тоже время положительно коррелирует с
абсолютной длительностью дельта-сна, но не его процентом от общей продолжительности сна.
Из показателей микроструктуры сна выявлена отрицательная корреляция балла тревоги с
количеством сегментов за 1 час сна.
72
Таблица 9
Показатель
Коэффициент корреляции
Спирмана (rho)
Вероятность (р)
Латенция сна, мин
0.378
<0.01
Эффективность сна, %
- 0.279
Тенденция
2 стадия, %
- 0.312
<0.05
Число пробуждений
0.269
Тенденция
Кол-во сегментов сна, за 1
час сна
- 0.336
<0.05
Дельта-сон, мин
0.314
<0.05
Табл. 9: Корреляции балла тревоги по результатам теста цветовых выборов с
показателями структуры ночного сна по методу Спирмана. В таблице представлены только
статистически значимые различия. Термином тенденция обозначена вероятность (р) в
интервале от 0.05 до 0.1.
Таким образом, в корреляционном анализе помимо ожидаемой связи более высокого
уровня
тревожности
с
более
длительным
засыпанием
и
большей
суммарной
продолжительностью ночных пробуждений, а следовательно, более низкой эффективностью
сна, показана отрицательная корреляция уровня тревоги с количеством сегментов за 1 час сна.
Последняя взаимосвязь обычно носит обратный характер: чем выше уровень тревоги, тем более
«фрагментирована» структура сна, большее число сегментов сна.
3.3.2 Корреляции показателей структуры ночного сна и параметров
профессиональной деятельности и определения уровня стресс-реакции
Для анализа взаимовлияния ночного сна и показателей профессиональной деятельности
были привлечены результаты методики «Пилот-1», а уровня стресс-реакций - «Зеркального
координографа». Тест «Пилот» выполнялся только русскими участниками эксперимента, также
73
отсутствует результат соотносимый по времени с полисомнографическим исследованием в
период П4, поэтому для итогового анализа были использованы результаты лишь 22
исследований ночного сна. Вероятно, в силу использования для анализа слишком малого
количества данных получены результаты только на уровне статистической тенденции (0.05 < р
<0.1). При этом время выполнения положительно коррелирует с латенцией сна и отрицательно
с абсолютной длительностью, но не процентом от общей продолжительности сна 2 стадии, а
расход топлива с числом пробуждений более 3 минут (макропробуждений) (см. Табл. 10).
Таблица 10
Показатель
Время выполнения, с
Расход топлива, кг
Латенция сна, мин
Rho= 0.374
p<0.1
NS
Число
макропробуждений
NS
Длительность 2
стадии, мин
Rho= - 0.391
p<0.1
Rho= - 0.370
p<0.1
NS
Табл. 10: Корреляции показателей деятельности по результатам выполнения методики
«Пилот-1» и структуры ночного сна по методу Спирмана. В таблице представлены только
статистически значимые различия. Rho – коэффициент корреляции Спирмана.
Методика «Зеркальный координограф» выполнялась только в период последействия,
корреляционный анализ проводился с показателями сна в этот же период, поэтому в анализе
было использовано 11 полисомнографических регистраций. Латенция сна положительно
коррелирует со средним временем выполнения трех попыток и средним количеством ошибок.
Количество пробуждений отрицательно коррелирует с последним и с количеством ошибок в
зачетной попытке, а также с изначальным уровнем электрокожного сопротивления (ЭКС).
Абсолютная длительность быстрого сна, но не его процент от общей продолжительности сна
положительно коррелирует с количеством ошибок за зачетную попытку. Индекс реакций ЭЭГактиваций отрицательно коррелирует с изменением ЭКС в зачетную попытку (см. Табл. 11).
74
Таблица 11
Латенция сна, мин
Среднее время
выполнения, мин
Rho= 0.616
p<0.05
Rho= 0.570
p<0.1
Ошибки, среднее
Ошибки за зачетную
попытку
ЭКС начальное
NS
NS
Дельта ЭКС за
зачетную попытку
NS
Кол-во
пробуждений
NS
Rho= - 0.691
p<0.05
Rho= - 0.565
p<0.1
Rho= - 0.543
p<0.1
NS
Быстрый сон,
мин
Индекс реакций ЭЭГактиваций, /ч
NS
NS
NS
NS
Rho= 0.546
p<0.1
NS
NS
NS
NS
Rho= - 0.556
p<0.1
Табл. 11: Корреляции показателей выполнения методики «Зеркальный координограф»
и структуры ночного сна по методу Спирмана. В таблице представлены только статистически
значимые различия. Rho – коэффициент корреляции Спирмана.
Несмотря на малое число измерений, включенных в анализ, в силу выполнения
методик («Зеркальный координограф») или только частью экипажа («Пилот-1»), нами выявлен
ряд корреляций. Более длительное засыпание в обеих методиках приводило к большему
времени выполнения задания, а также к большему количеству ошибок в «Координографе».
Большее число ночных пробуждений вопреки ожиданиям коррелировало с меньшим числом
ошибок и большим начальным электрокожным сопротивлением в методики «Зеркальный
координограф», а также с меньшим расходом топлива в «Пилоте». Большая продолжительность
быстрого сна на уровне тенденции была ассоциирована с большим числом ошибок в зачетную
попытку, а индекс реакций ЭЭГ-активаций отрицательно коррелировал с показателем
психоэмоционального напряжения – изменением ЭКС за зачетную попытку.
3.3.3 Корреляции сна и показателей коммуникации
Для анализа взаимовлияния показателей ночного сна и коммуникации к исследованию
были привлечены данные контент-анализа письменных сообщений членов экипажа за 1 месяц
75
до проведения полисомнографии. Обмен письменными сообщениями проводился только в
период изоляции и отсутствовал в фоне и в период последействия, поэтому в анализе
задействованы результаты 43 исследований ночного сна(см. Табл. 12).
Таблица 12
Латенция сна,
мин
Эффективность сна, %
Время в
кровати,
мин
Латенция
дельта-сна,
мин
2 стадия, %
Число писем
NS
NS
Число букв
NS
Число слов
NS
Потребности,
кол-во слов
NS
Потребности, %
NS
Rho= 0.266
p<0.1
Rho= 0.284
p<0.1
Rho= 0.289
p<0.1
Rho= 0.270
p<0.1
NS
Rho= 0.367
p<0.05
Rho= 0.371
p<0.05
Rho= 0.360
p<0.05
Rho= 0.336
p<0.05
NS
Rho= 0.318
p<0.05
Rho= 0.343
p<0.05
Rho= 0.343
p<0.05
Rho= 0.341
p<0.05
NS
Взаимодействие,
кол-во слов
NS
NS
NS
NS
Rho= 0.343
p<0.05
NS
NS
Взаимодействие,
%
Время, кол-во
слов
Rho= -0.273,
p<0.1
Rho= -0.286,
p<0.1
Rho= -0.276,
p<0.1
Rho= -0.272,
p<0.1
Rho= 0.334
p<0.05
Rho= 0.348
p<0.05
Rho= 0.323
p<0.05
Rho= 0.298
p<0.1
Rho= 0.396
p<0.01
Rho= 0.283
p<0.1
Rho= 0.357
p<0.05
NS
Rho= 0.286
p<0.1
NS
Rho= 0.269
p<0.1
NS
Rho= 0.311
p<0.05
Rho= 0.271
p<0.1
Rho= 0.350
p<0.05
Rho= 0.256
p<0.1
NS
Время, %
Негативизм,
кол-во слов
Негативизм, %
NS
NS
NS
Rho= -0.348
p<0.05
NS
Rho= -0.376
p<0.05
NS
NS
NS
Rho= -0.265
p<0.1
Индекс
реакций
ЭЭГактиваций
Rho= 0.267
p<0.1
NS
NS
Rho= 0.283
p<0.1
NS
NS
NS
Табл. 12: Корреляции показателей коммуникации по данным контент-анализа
письменных сообщений и структуры ночного сна по методу Спирмана. В таблице представлены
только статистически значимые различия. Rho – коэффициент корреляции Спирмана.
Как видно из таблицы, число писем, слов и букв в них, а также абсолютное количество
слов ряда категорий положительно коррелировало с эффективностью сна (на уровне
тенденции), показателем скорости углубления сна – латенцией дельта-сна и процентом 2 стадии
от общей продолжительности сна, но не с абсолютной длительностью 2 стадии. Помимо этого
76
число писем и количество слов из категории потребностей и времени положительно
коррелировали с индексом реакций ЭЭГ-активаций на уровне тенденции. Процент слов
категории «время» и «негативизм» также положительно коррелирует с эффективностью сна и
латенцией дельта-сна. Интересным представляется и отрицательная корреляция латенции сна с
показателями категории времени и негативизма, а времени в кровати с процентом слов
категории потребностей, взаимодействия и негативизма.
Таким образом, больший объем коммуникации (количество писем, букв и слов в них)
коррелировал с более высокой эффективностью сна, а более частое упоминание категорий
«времени» и «негативизма» было ассоциировано с более коротким засыпанием.
3.3.4 Изменение структуры ночного сна в зависимости от индивидуальных
стратегий адаптации к условиям длительной изоляции
Учитывая наличие корреляции показателей ночного сна с уровнем тревоги и
показателями деятельности, нами было проведено сравнение динамики показателей структуры
ночного сна между группами с различными стратегиями адаптации.
Эффективность,
латенция
сна
и
длительность
бодрствования.
Динамика
эффективности сна по периодам эксперимента значимо различалась у выделенных групп
(p<0.05). Различия по показателю латенции сна не достигали уровня статистической
значимости (p=0.108), но имели сходную динамику. Продолжительность бодрствования не
имела различий ни в динамике показателей между группами, ни по периодам эксперимента
внутри групп; на протяжении изоляции отмечались лишь единичные ночи с длительными
ночными пробуждениями, невыливающиеся в общую закономерность (Рис. 14 В).
Как показано на графиках (Рис. 14 А и Б), во время фоновой регистрации латенция и
эффективность сна обеих групп были на одном уровне. В течение первой половины эти
77
параметры у группы с «поисково-исследовательской» (группа II) стратегией адаптации
практически не изменялись, а у группы с «контрольно-сторожевой» (группа I) происходило их
ухудшение (удлинение латенции сна и снижение эффективности сна), достигавшее наибольшей
выраженности на 231-236 сутки эксперимента (в преддверии симуляции высадки на Марс).
Динамика эффективности и латенции сна у групп была различна в период после окончания
«высадки» на Марс: у группы I они возвращались к фоновым значениям, а у группы II
происходило ухудшение этих параметров. За 1,5 месяца до окончания изоляции у обеих групп
наблюдался пик снижения качества сна, однако у группы II он был более выражен. В период
последействия латенция сна снижалась, а эффективность сна увеличивалась, но не достигала
фоновых значений у обеих групп. Такую динамику подтверждает и анализ данных показателей
отдельно в каждой группе (см. Табл. 13 и Табл. 14): в то время, как у членов экипажа с
преобладанием «контрольно-сторожевой» стратегии эффективность сна была значимо ниже в
преддверии симуляции высадки на Марс и окончания эксперимента, у обследуемых с
«поисково-исследовательской» стратегией было выявлено снижение эффективности сна в точке
П4 по сравнению со всеми другими этапами эксперимента, а показатели накануне симуляции
высадки были даже лучше, чем после ее завершения.
Таким образом, длительность засыпания и эффективность сна обеих групп ухудшалась в
преддверии окончания эксперимента, в то время как у испытателей с «контрольно-сторожевой»
стратегией адаптации к стрессогенным условиям аналогичные проблемы возникали и накануне
симуляции высадки на Марс.
Общая
продолжительность
сна
и
время
в
кровати.
Динамика
общей
продолжительности сна у групп различалась на уровне тенденции, а по показателю времени в
кровати статистически значимых различий выявлено не было. Группа I отличалась большей
стабильностью этих показателей, хотя период, отводимый на ночной сон, несколько возрастал в
78
точке П4 и в период последействия, а продолжительность ночного сна снижалась в преддверии
значимых событий (см. Табл. 13 и Рис. 14Г, 14Д). Группа II имела более выраженные колебания
по обоим параметрам в течение эксперимента, а именно более длительный ночной сон на 40-45
сутки изоляции по сравнению с фоновой записью и периодом П3, а также увеличение
продолжительности пребывания в кровати в течение всего эксперимента и в период
последействия по сравнению с фоновыми значениями (см. Табл. 14 и Рис. 14Г, 14Д).
Таким образом, в течение эксперимента продолжительность пребывания в кровати и
общее время ночного сна у группы испытателей с «поисково-исследовательской» стратегией
адаптации возрастало, а у группы с «консервативно-сторожевой» изменения этих параметров не
достигали статистической значимости.
Латенция дельта-сна и быстрого сна. Динамика латенции дельта-сна и латенции БС не
различалась по группам. В то же время в обеих группах было выявлено снижение латенции
дельта-сна на 468-473 сутки, по сравнению с регистрациями ночного сна до, после и в другие
периоды изоляции (см. Табл. 13 и 14, Рис. 14Е).
Представленность фаз и стадий сна. Динамика процента стадий и фаз от общей
продолжительности сна не различалась между группами. Также не было выявлено различий по
их представленности в течение эксперимента у групп, за исключением увеличения процента
стадии 2 у группы II в период последействия (см. Табл. 14 и Рис. 14З). Хотя статистические
тесты и не выявляют значимых различий, хотелось бы отметить, что среднее значение
относительной представленности дельта-сна было примерно на одинаковом уровне во время
фоновой регистрации, а в течение изоляции имело различную динамику: практически не
изменяясь у группы II, средняя представленность дельта-сна увеличивалась у I группы,
превышая нормативные показатели (20-25%) (см. Рис. 14И). Необходимо подчеркнуть, что при
проверке процента дельта-сна у отдельных членов экипажа такая динамика была характерна не
79
для всех (а именно у обследуемого D (группа I) уровень дельта-сна был примерно на одном
уровне, а у обследуемого B (группа II) увеличивался) (Рис. 15В). Процент быстрого сна в фоне
был несколько выше у операторов с «поисково-исследовательской» стратегией адаптации. В
течение эксперимента представленность БС у обеих групп снижалась, достигая минимума у
группы I в точке П2, а у группы II - в точке П3 (см. Рис. 14К).
То есть, несмотря на отсутствие статистических значимых различий в представленности
фаз и стадий сна, отмечалось некоторое увеличение продолжительности дельта-сна у группы с
«контрольно-сторожевой», но не у группы с «поисково-исследовательской» стратегией
адаптации к стрессогенным условиям.
Индекс активаций и количество сегментов. Динамика индекса РЭЭГА и общего
количества сегментов за 1 час сна значимо (p<0.05) различалась между выделенными группами:
в фоне у испытателей с «контрольно-сторожевой» стратегией адаптации индекс активаций был
несколько ниже, а количество сегментов выше. У обследуемых этой группы оба этих
показателя оставались примерно на том же уровне в течение эксперимента и даже несколько
снижались во второй половине эксперимента (см. Рис. 14Л и 14М). В то время, как у
испытателей с «поисково-исследовательской» стратегией отмечалось статистически значимое
нарастание количества сегментов во время изоляции по сравнению с фоном, а также не
достигающее уровня статистической значимости нарастание индекса активаций в преддверии
симуляции высадки на Марс и окончания эксперимента (см. Табл. 13 и 14).
Хотя показатели микроструктуры были на протяжении эксперимента в пределах нормы в
обеих группах, у группы с «поисково-исследовательской» стратегией адаптации отмечалось
нарастание нестабильности ночного сна в период изоляции, особенно выраженное накануне
значимых событий.
80
Рисунок 14
81
Рис. 14: Показатели структуры ночного сна испытуемых из группы с преобладающей
82
«контрольно-сторожевой» (1, пунктирная линия) и «поисково-исследовательской» стратегией
адаптации (2 сплошная линия) за 10 недель до эксперимента (до), через 6 недель (П1), 33
недели (П2), 41 неделю (П3), 67 недель после начала изоляции и после окончания изоляции
(после): А. Латенция сна; Б. Эффективность сна; В. Продолжительность бодрствования внутри
сна; Г. Время в кровати; Д. Общее время (продолжительность) сна; Е. Латенция дельта-сна; Ж.
Процент 1 стадии от общей продолжительности сна; З. Процент 2 стадии от общей
продолжительности сна; И. Процент дельта-сна от общей продолжительности сна; К. Процент
быстрого сна от общей продолжительности сна; Л. Индекс реакций ЭЭГ-активаций; М. Общее
количество сегментов за 1 час сна. На графике представлены средние значения.
Таблица 13
До
П1
П2
П3
П4
После
N=6
N=6
N=8
N=8
N=8
N=7
382.5
[372.9400.0]
407.3±33.0
354.0
[309.9385.8]
411.3±59.6
288.0
[255.5385.8]
392.4±69.2
375.8
[334.5429.6]
396.4±69.7
359.5
[316.4397.2]
419.7±45.5
410.0
[309.2457.0]
435.9±115.3
NS
Латенция сна,
мин
9.0
[7.4-12.9]
21.0
[9.1-46.0]
58.5
[9.4-95.9]
13.5
[10.4-18.9]
53.0
[13.4-93.6]
11.0
[8.5-46.8]
NS
Латенция
дельта-сна,
мин
Латенция БС,
мин
18.0
[15.6-22.3]
18.0
[13.6-36.6]
15.3
[13.0-22.6]
14.5
[12.3-16.8]
12.3
[9.5-16.8]
14.0
[12.0- 29.3]
p<0.05
88.3±23.8
84.5±36.8
100.8±40.1
77.1±37.4
66.6±14.6
72.1±56.0
NS
Эффективност
ь сна, %
95.2
[92.2-95.9]
88.0
[81.9-94.5]
77.1
[73.6-88.8]
84.0
[92.3-94.7]
82.9
[72.4-92.8]
91.3
[87.4-93.2]
p<0.01
1стадия, %
2 стадия, %
6.7±2.3
47.0±6.0
5.9±2.4
45.1±11.0
7.2±1.9
46.2±5.7
6.1±2.1
44.4±11.2
6.8±2.2
40.4±8.0
7.1±1.7
49.1±5.6
NS
NS
3 стадия, %
БС, %
Бодрствование,
мин
23.2±4.3
26.7±13.4
29.6±8.7
29.8±7.5
30.5±7.3
24.7±6.7
10.3
[8.4-15.9]
11.5
[9.0-26.4]
10.5
[9.3-15.5]
9.8
[5.6-11.6]
15.3
[11.5-22.4]
10.5
[9.8-23.5]
NS
NS
NS
7.0±2.5
7.3±1.9
7.4±1.3
6.8±1.7
5.4±2.3
6.9±1.9
NS
14.3±2.6
14.6±2.9
14.2±2.9
12.5±2.4
14.1±2.3
16.0±3.4
NS
Общее время
сна, мин
Время в
кровати, мин
Индекс
активаций, /ч
Количество
сегментов, /ч
ANOVA
Post-hoc анализ
NS
П4 vs П1, p<0.05
П2 vs до, p<0.05
П2vsП3, p<0.005
П3vsП4, p<0.05
По vs до, p<0.005
По vs П1, p<0.005
По vs П2, p<0.05
По vs П4 , p<0.01
Табл. 13: Показатели структуры сна испытателей группы с «контрольно-сторожевой»
стратегией адаптации к стрессогенным условиям до эксперимента (до), через 6 недель (П1), 33
83
недели (П2), 41 неделю (П3), 67 недель (П4) после начала изоляции и через 2 недели после
окончания изоляции. Данные представлены среднее±стандартное отклонения, или медиана
[25% квартиль – 75% квартиль] для показателей, имеющих отличное от нормального
распределение. По – в графе Post-hoc анализ обозначены различия с периодом после изоляции.
Таблица 14
До
П1
П2
П3
П4
После
ANOVA
Post-hoc анализ
N=6
N=6
N=8
N=8
N=8
N=7
345.0
[325.0345.8]
367.0±27.5
415.0
[414.5433.2]
468.5±29.1
403.2
[391.8418.5]
439.9±42.9
366.5
[316.8376.8]
396.7±74.6
353.5
[310.2392.5]
459.3±51.2
390.5
[358.2435.1]
452.1±41.0
p<0.1
П1 vs до, p<0.1
П3 vs П1, p<0.05
p<0.1
П1 vs до,
p<0.005
П2 vs до, p<0.1
П4 vs до, p<0.01
П3 vs П1, p<0.1
По vs до, p<0.05
Латенция сна,
мин
22.5
[19.3-27.0]
16.0
[15.3-26.3]
12.3
[11.4-16.1]
30.5
[24.3-53.0]
111.0
[74.5-113.2]
20.3
[12.0-33.8]
p<0.1
П4 vs до,
p<0.001
П4vsП1, p<0.01
П4vsП2, p<0.001
П4 vs По,
p<0.001
П2 vs П3, p<0.05
Латенция
дельта-сна, мин
35.0
[27.5-45.5]
16.5
[15.5-17.3]
24.3
[21.1-27.0]
30.5
[22.5-32.8]
8.5
[8.0-14.5]
15.8
[12.9-17.4]
p<0.05
П4 vs до,
p<0.005
П4 vs П2, p<0.1
П4 vs П3, p<0.05
По vs до, p<0.05
Латенция БС,
мин
39.0±58.5
69.7±7.1
50.1±60.2
80.2±16.0
69.5±18.5
48.0±32.1
NS
Эффективность
сна, %
90.9
[90.1-91.2]
90.9
[89.6-92.7]
92.4
[92.1-92.8]
85.0
[82.4-88.9]
71.6
[69.2-80.4]
89.0
[83.7-94.1]
p<0.05
1стадия, %
2 стадия, %
6.3±0.5
40.6±2.4
7.1±2.0
40.6±3.3
7.8±2.4
43.6±3.7
7.5±1.1
46.1±8.1
8.7±1.5
41.1±3.4
6.5±1.9
52.2±3.4
NS
p<0.05
3 стадия, %
БС, %
Бодрствование,
мин
24.6±4.3
28.5±5.0
9.5
[9.5-11.8]
25.1±5.2
27.2±3.1
18.5
[14.0-23.5]
24.5±6.6
24.0±2.5
17.5
[14.4-20.3]
25.5±10.3
20.9±6.3
16.0
[13.8-16.3]
25.4±7.0
24.8±3.5
17.5
[15.8-23.0]
18.4±3.0
23.0±1.3
20.8
[14.8-29.3]
NS
NS
NS
Индекс
активаций, /ч
Количество
сегментов, /ч
8.0±3.1
7.9±1.4
9.3±2.3
7.9±0.6
11.3±0.8
9.7±1.3
NS
11.9±1.4
17.1±3.9
16.8±2.7
16.7±2.7
17.9±1.5
16.2±1.8
p<0.1
Общее время
сна, мин
Время в
кровати, мин
П4 vs до, p<0.1
П4 vs П1, p<0.05
П4 vs П2, p<0.01
П4 vs По, p<0.1
По vs до,
p<0.005
По vs П1,
p<0.005
По vs П2, p<0.05
По vs П4, p<0.01
П2 vs до, p<0.05
П4 vs до, p<0.1
84
Табл.
14:
Показатели
структуры
сна
испытателей
группы
с
«поисково-
исследовательской» стратегией адаптации к стрессогенным условиям до эксперимента (до),
через 6 недель (П1), 33 недели (П2), 41 неделю (П3), 67 недель (П4) после начала изоляции и
через 2 недели после окончания изоляции. Данные представлены среднее±стандартное
отклонения, или медиана [25% квартиль – 75% квартиль] для показателей, имеющих
распредление отличное от нормального. По – в графе Post-hoc анализ обозначены различия с
периодом после изоляции.
Индивидуальные особенности. При оценке индивидуальной динамики показателей
ночного сна у участников эксперимента выявлено, что один испытатель (D), относящийся к
группе с «контрольно-сторожевой» стратегией адаптации к стрессогенным условиям, отличался
стабильно короткой латенцией сна и высокой эффективностью сна (см. Рис. 15 А и Б).
Необходимо подчеркнуть, что такой стабильностью показателей он отличался не только от
группы I, но и от представителей «поиско-исследовательской» стратегии. Подобная картина
наблюдалась у испытателя D и при выполнении методик VIRTU и «Зеркальный координограф»
[Виноходова и др., 2013; Дудукин и др., 2013]. Вероятно, это обусловлено индивидуальными
особенностями
процессов
саморегуляции,
обеспечивающими
успешную
адаптацию
к
стрессорным условиям длительной изоляции и мобилизацию, достаточную для выполнения
поставленных задач. Таким образом, несмотря на наличие явных различий в ряде параметров
структуры ночного сна между группами с различными стратегиями адаптации, внутри
представителей «контрольно-сторожевой» стратегии выделялся один испытатель, которого
можно выделить в отдельную субгруппу данной стратегии.
85
Рисунок 15
Рис. 15: Показатели структуры ночного сна отдельно по каждому испытателю за 10
недель до эксперимента (до), через 6 недель (П1), 33 недели (П2), 41 неделю (П3), 67 недель
(П4) после начала изоляции и через 2 недели после окончания изоляции (после): А.
Эффективность сна; Б. Латенция сна; В. Процент дельта-сна от общей продолжительности сна;
Г. Процент быстрого сна от общей продолжительности сна. Обозначения: 1 – испытатель А, 2 –
86
испытатель B, 3 – испытатель C, 4 - испытатель D, 5 - испытатель E, 6 -испытатель F. На
графике представлено среднее значение за 2 зарегистрированные в каждом периоде для
каждого участника эксперимента последовательные ночи сна.
Аналогично сравнению для всей группы количество ночей с низкой эффективность сна
(граничный показатель 83.2%) (см. Табл. 15), а также ночей с длительным засыпанием (больше
46 минут) и/или высокой суммарной длительностью ночных пробуждений (больше 19 минут)
(см. Табл. 16). В обоих случаях выявлена тенденция к преобладанию ночей с более низким
качеством сна у группы с «поисково-исследовательской» стратегией адаптации в период после
симуляции высадки на Марс (П3) по сравнению с группой I. В тоже время количество ночей с
низкой эффективностью сна значимо преобладало у группы с «контрольно-сторожевой»
стратегией накануне этого значимого события (П2).
Таблица15
Период
Группа I
Группа II
p
До
0 (6)
0 (3)
NS
П1
2 (6)
0 (3)
NS
П2
5 (8)
0 (4)
< 0.05
П3
0 (8)
1 (3)
Тенденция
П4
4 (8)
2 (3)
NS
После
1 (7)
1 (4)
NS
Всего
12 (43)
4 (20)
NS
Табл. 15: Сравнение количество ночей с низкой эффективностью сна между группами
по периодам эксперимента. Количество ночей с низкой эффективностью сна (граничный
показатель – 83.2%) группы I (с «контрольно-сторожевой» стратегией адаптации к
стрессогенным условиям) и группы II (с преобладающей «поисково-исследовательской»
стратегией) до эксперимента (до), через 6 недель (П1), 33 недели (П2), 41 неделю (П3), 67
недель (П4) после начала изоляции и через 2 недели после окончания изоляции. Данные
87
представлены в виде: количество ночей с низкой эффективностью (общее количество
зарегистрированных полисомнографий). Вероятность (р) приведена при сравнении методом
пропорций количества ночей с низкой эффективностью между группами.
Таблица 16
Группа I
Группа II
р
До
0
1
0
1
6
0
0
0
0
3
NS
П1
1
1
1
3
6
0
1
0
1
3
NS
П2
4
2
0
6
8
0
2
0
2
4
NS
П3
0
0
0
0
8
1
0
0
1
3
Тенденция
П4
2
0
2
4
8
2
0
0
2
3
NS
После
2
2
0
4
7
1
2
0
3
4
NS
18
43
9
20
NS
Всего
Табл. 16: Сравнение количество ночей с длительным засыпанием и/или высокой
суммарной длительностью ночных пробуждений между группой I (с «контрольно-сторожевой»
стратегией адаптации к стрессогенным условиям) и группой II (с преобладающей «поисковоисследовательской» стратегией) по периодам эксперимента. Количество ночей с длительным
(более 75% квартиля) засыпанием – первая колонка, длительными ночными пробуждениями
(более 75% квартиля) – вторая колонка, обоими показателями сниженного качества сна – третья
колонка. Жирным обозначено (четвертая колонка) общее количество «инсомния-подобных»
ночей. Вероятность (р) приведена для сравнения методом пропорций общего количества ночей
с низким качеством сна между группами с различными стратегиями адаптации к стрессогенным
условиям.
Итак, структура ночного сна у групп с различными стратегиями адаптации по разному
изменялась под воздействием ожидания важных событий с различными особенностями
88
(продолжительностью, предсказуемостью протекания и т.д.): если сон группы с «контрольносторожевой» стратегией адаптации к стрессогенным условиям ухудшался в преддверии обоих
зафиксированных значимых событий, то у группы с «поисково-исследовательской» стратегией
такое ухудшение ночного сна проявлялось только в ожидании более продолжительного и менее
предсказуемого изменения их состояния – окончания эксперимента.
89
Глава 4. ОБСУЖДЕНИЕ ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ
В настоящей работе методом объективного исследования сна (полисомнографии) была
исследована структура ночного сна испытателей во время длительной («Марс-105») и
сверхдлительной («Марс-520») изоляции в условиях гермообъема (модели космического
корабля), во время эксперимента также симулировалась автономность, задержка связи, питание,
физические тренировки, типичные для длительных космических полетов и т.д. При помощи
использованного статистического аппарата было показано увеличение длительности засыпания
(латенции сна) в некоторые периоды изоляции, а также соответствующие им снижение
эффективности сна, в тоже время представленность стадий и фаз сна не менялась. Также
показана связь вышеописанных негативных изменений структуры ночного сна с периодами,
предшествующими
значимых
событий
(симуляции
высадки
на
Марс
и
окончания
эксперимента), что может сведетельствовать о важной роли стресса ожидания в развитии
острых нарушений сна на фоне хронического стресса длительной изоляции. Однако
полисомнографических признаков хронической инсомнии выявлено не было. Еще одним
важным результатом работы явилось выявление большей предрасположенности испытателей с
«консервативно-сторожевой» стратегией адаптации к развитию нарушений сна в преддверии
значимых событий, в то время, как у лиц с «поисково-исследовательской» стратегией такие
нарушения
выявлялись
только
накануне
наиболее
продолжительного
и
имеющего
неопределенную структуру (окончания эксперимента).
4.1 Изменения различных параметров сна в условиях длительной изоляции
Периодически наблюдавшиеся изменения структуры ночного сна в обоих этапах
проекта «Марс-500» носили одинаковый характер: наблюдалось увеличение латенции
(длительности засыпания) и соответствующее этому уменьшение эффективности сна
90
(отношение общей продолжительности сна ко времени нахождения в кровати). В тоже время,
суммарная продолжительность пробуждений не имела такой тенденции, не было выявлено
статистически значимых различий этого показателя ни в целом по группе, ни у испытателей с
различными стратегиями адаптации к стрессогенным условиям; наблюдались лишь единичные
ночи с высокой длительностью ночных пробуждений («выбросы» значений). Таким образом,
возникающие отрицательные изменения сна были связаны в большей степени с нарушениями
механизмов инициации сна (пресомнически нарушение), а не его поддержания (интра- или
постсомнические нарушения); об этом же свидетельствует отсутствие изменений в индексе
реакций ЭЭГ-активаций (микропробуждений) и количестве сегментов сна за 1 час сна
(переходов между стадиями).
Эти данные согласуют с результатами, полученными большинством исследователей
проводивших оценку объективной структуры ночного сна в условиях реального космического
полета [Frost et al., 1976; Gundel et al., 1997], так и в условиях длительной изоляции [Мясников
В.И., 1971; Мясников, 1998]. Хотя
частые ночные пробуждения являются одной из
предъявляемых космонавтами жалоб [Поляков и др., 1994; Dijk et al., 2001], J. Frost et al., 1976
зарегистрировали обратную тенденцию в виде снижения количества ночных пробуждений во
время космического полета [Frost et al., 1976]. В целом, ни в одной из работ по данной теме не
упоминалось об увеличение суммарной продолжительности пробуждений (бодрствование
после засыпания) или количества пробуждений по данными объективного исследования.
О сохранность сомногенных механизмов свидетельствует и отсутствие изменений
представленности различных стадий и фаз сна в течение изоляции по сравнению с фоновой
регистрацией. Выявленные различия относительной представленности второй стадии дельтасна между периодом последействия и второй половиной изоляции, вероятно, могут быть
отнесены на недостигающее статистической значимости увеличение продолжительности сна (в
91
среднем на полчаса с 356 до 388 минут). Также к снижению процента дельта-сна могло
привести снижение умственной и физической нагрузки в период последействия, которая
согласно данным, описанным в литературе, (см. соответствующий подраздел обзора
литературы) может приводить к увеличению представленности самой глубокой стадии
медленноволнового сна. Также выявлено существенное уменьшение латентного периода
дельта-сна (более быстрое наступление глубокого медленноволнового сна) перед окончанием
изоляции, что может являться адаптационным ответом на удлинение засыпания.
Литературные
неоднозначные
источники
изменения
также
абсолютной
описывают
и
неспецифические,
относительной
(в
процентах
нерезкие
от
и
общей)
продолжительности стадий сна сна. Хотя в части работ в условиях космического полета
обнаружено изменение продолжительности дельта-сна [Frost et al., 1976; Monk et al., 1998;
Stoilova, Zdravev, Yanev, 2003], а в эксперименте по изоляции - длительности фазы быстрого
сна [Вейн А.М. и др., 1997a], но и эти изменения носили различную направленность (в одних
работах нарастал дельта-сон, в других снижался), наблюдались не во все ночи исследования, а в
ряде случаев были выявлены только у отдельных членов экипажа и в отдельные ночи
исследования. Такие различия в динамике структуры ночного сна по стадиям могли быть
связаны с влиянием программа полета (например, значимыми событиями), степени физической,
умственной и эмоциональной нагрузки и др.
К сожалению, было невозможно в условиях насыщенного другими проектами
проводить круглосуточную регистрацию параметров полисомнографии, что не позволило
отследить развитие эпизодов дневного сна, описанных в других работах [Вейн А.М. и др.,
1997a; Mizuno et al., 2001]. Кроме того, полисомнография, являясь «золотым стандартом» в
исследовании структуры ночного сна, не позволяет оценить динамику циркадианных ритмов,
для чего обычно используется актиграфия. Эти недостатки необходимо учесть при
92
планировании подобных экспериментов и исследованиях цикла «сон-бодрствование» на борту
космического корабля. Оптимальным для исследования сна была бы возможность 24-48
часовой одновременной регистрации ЭЭГ, электромиограммы и электроокулограммы в
интересующие
периоды
эксперимента,
а
также
соотнесение
полученных
периодически
возникающие
полисомнографических результатов с актиграфическими данными.
Таким
образом,
в
данной
работе
выявлены
пресомнические нарушения, однако не наблюдалось, интра- и постсомнических нарушений, а
также сохранялась представленность различных стадий и фаз сна, не нарастал индекс реакций
ЭЭГ-активаций (микропробуждений) и переходов между стадиями (количества сегментов за 1
час сна). Это позволяет предположить сохранность и работу на нормальном уровне
механизмов, поддержания сна и чередования стадий и фаз сна (сомногенных механизмов), но
эпизодически
возникающее
нарушение
баланса
между
индуцирующими
сон
и
поддерживающими бодрствование механизмами, вызывающее удлинение засыпания.
4.2 Динамика параметров структуры ночного сна в условиях длительной
изоляции
Нами показано развитие вышеописанных отрицательных изменений структуры ночного
сна не во всех проведенных полисомнографических исследованиях в период изоляции. Кроме
того,
если
развития нарушений
сна
во
время
105-суточного
эксперимента
может
соответствовать линейной динамике (нарастание пресомнических нарушений и их частоты от
начала изоляции к ее концу), то динамика параметров ночного сна в 520-суточной изоляции
была нелинейна, присутствовало 2 пика нарушений сна (периоды П2 и П4). Данные
литературных источников по поводу динамики отрицательных изменений ночного сна также
неоднозначны: ряд авторов отмечает нарастание неблагоприятных изменений сна от более
ранних сроков полета к более поздним [Stoilova, Zdravev, Yanev, 2003], другие обнаруживают
93
уменьшение выраженности нарушений сна с длительностью полета [Поляков и др., 1994] или
изоляции [Вейн А.М. и др., 1997a], а третий не обнаруживают какой-либо динамики [Dijk et al.,
2001; Monk et al., 1998]. Однако все проведенные ранее исследования оценивали динамику
ночного сна относительно сроков нахождения в космическом корабле или в условиях изоляции
и не учитывали полетную программу. В тоже время, современные космические полеты
включают в свою структуру множество значимых событий, такие как внекорабельная
деятельность, стыковки, экипажи посещения и др., что может влиять на сон и, как было
показано, в работе Ника Кэнэса оказывает выраженное влияние на сон испытателей в условиях
длительной изоляции [Kanas, Weiss, Marmar, 1996]. Стресс ожидания по мнению многих
сомнологов приводит к нарушению ночного сна и может вызывать острую (ситуационную)
бессонницу [Akerstedt, Perski, Kecklund, 2011; International Classification of Sleep Disorders –
Second Edition (ICSD-2), 2005]. Таковым событием в эксперименте «Марс-520» являлась
симуляция высадки на красную планету, которая была важным этапом экспедиции, активно
освещалась масс-медиа и по воспоминаниям участников была самым ярким и ожидаемым
событием.
Это
могло
явиться
причиной
увеличения
количества
ночей
с
низкой
эффективностью сна в период П2, который располагался примерно за 2 недели до начала
«высадки».
Безусловным личностноважным событием, которого с нетерпением ждали экипажи
«Марс-105» и «Марс-520», являлось окончание периода изоляции. За месяц до этого события в
105-суточной изоляции и за 1,5 месяца в 520-суточной также зафиксированы пики нарушения
сна (Р2 и П4 соответственно). Безусловным минусом нашей работы является невозможность
отследить более подробно, в более близкой точке полисомнографическую структуру сна,
однако это связано с техническими трудностями, невозможностью из-за насыщенности
расписания испытателей провести регистрацию сна в более поздние сроки. Однако изменение
94
психофизиологического состояния экипажа и показателей его ритма «сон-бодрствование» в
периоды проведения нами полисомнографической регистрации (П2 и П4) подтверждают
данные американских коллег, которые проводили непрерывную актиграфическую регистрацию
и выявили различия в динамике показателей «покой» и «активность» также в период
предшествующий и соответствующий симуляции высадки на Марс и за 1,5-2 месяца до
окончания изоляции:
в то время как общей тенденцией было нарастание длительности
актиграфического времени сна, в эти периоды отмечалось снижение его продолжительности,
особенно выраженное за два месяца до окончания эксперимента [Basner et al., 2013].
Все вышеизложенное позволяет нам сформулировать концепцию влияния значимых
событий на равновесие между индуцирующими сон и поддерживающими бодрствование
механизмами, приводящего к трудностям засыпания и снижения качества ночного сна.
Учитывая, что при попытке экспериментальной проверки гипотезы о возникновении
нарушений сна под влиянием стресса ожидания не было значимых изменений [Baekeland et al.,
1968; Cluydts, Visser, 1980; Goodenough et al., 1975; Kim, Dimsdale, 2007; Lauer et al., 1987],
можно предположить, что напряжение адаптационных резервов, в частности, сомногенных
механизмов, вызванное воздействием длительной изоляции привело к проявлению этого
эффекта у наших испытателей. Возможно и другое объяснение, связанное с тем, что события, с
помощью которых пытались спровоцировать стресс ожидания в вышеописанных исследования,
не были достаточно важными для испытуемых.
О необходимости дополнительного стрессорного воздействия, в данном случае
ожидания значимого события, для развития нарушений сна в условиях моделирования
космического полета свидетельствует факт высокого качества сна, сравнимого с фоновым
значениями, примерно на 300-ые сутки пребывания в гермообъеме (П3), но после завершения
симуляции высадки на Марс. То есть в эксперименте «Марс-520» продолжительная изоляция не
95
вызывала изменений структуры ночного сна, хотя, вероятно, приводила к напряжению
адаптационных ресурсов сомногенных механизмов. Это может быть связано с комплексом мер,
проводимым для улучшение переносимости экипажем условий пребывания в гермообъеме
[Banos, Botella, Alcaniz, 2012; Елисеев и др., 2012]. Кроме того, испытатели знали, что
эксперимент закончится благополучно и в срок, а при реальных трудностях к ним придут на
помощь, условия эксперимента были продуманными и комфортными для участников, что
снижало стрессогенность воздействия. А экипаж был предварительно тщательно подобран,
учитывалась психологическая совместимость, уровень здоровья и высокие адаптационные
резервы [Воронков и др., 2012],
В концепцию влияния значимых событий циклограммы на структуру ночного сна
укладывается и высокая представленность ночей с низким качеством сна (длительным
засыпанием и/или высокой суммарной продолжительностью ночных пробуждений) в 105суточном этапе – 50%. В этом случае фоновое исследование проводилось всего за 2 недели до
начала изоляции, то есть в период ожидания эксперимента. Снижение качества сна незадолго
до полета было зафиксировано и другими учеными как на космонавтах, так и на приматах, но
было связано ими с напряженной программой подготовки к полету в последние дни [Поляков и
др., 1994; Шлык и др., 1989]. Эти результаты были учтены нами при планирование 520суточного этапа, когда фоновые регистрации сна проводились примерно за 2 месяца до начала
изоляции.
Итак, полученная нелинейная динамика отрицательных изменений сна в эксперименте
«Марс-500» позволила нам сделать вывод о важности оценки полетной программы при
проведении исследования сна в реальном космическом полете или при его моделировании, а
также выявить фактор негативного влияния ожидания значимого события на сон человека.
Безусловно требуется продолжение исследование влияния элементов полетной программы на
96
сон космонавтов в реальном полете и модельном эксперименте с целью уточнения роли
значимого события в развитии нарушений ночного сна и дифференцировки этого воздействия с
другими (внутригрупповые конфликты и конфликт с центром управления, изменения режима
тренировок или рабочего графика и т.д.), а также проведение оценки качества ночного сна в
различные периоды до, во время и после значимого события для более тщательной оценки
временной динамики изменений сна.
4.3 Соотношение параметров структуры ночного сна с психологическими
показателями, особенностями деятельности и коммуникации испытателей
Помимо динамики структуры ночного сна с помощью корреляционного анализа
оценивались взаимовлияние с уровнем неосознаваемой тревоги по методу цветовых выборов,
результатами профессиональной деятельности по данным методики «Пилот-1» и уровня
стрессустройчивости по результатам «Зеркального координографа», а также результатов
контент-анализа письменных сообщений, передаваемых по официальному каналу. Полученные
коэффициенты корреляций соответствовали лишь слабой и средней степени, однако при оценки
полученных данных стоит учитывать малый размер выборки, влияние индивидуальных
различий, временную разнесенность исследования ночного сна и проведения других методик и
пр.
Учитывая, что тревогу считают одной из основных патогенетических механизмов
развития бессонницы (инсомнии) [Рассказова, Тхостов, 2012], следует ожидать худших
параметров ночного сна, что было продемонстрировано в ранее проведенных исследованиях,
как на здоровых людях, так и на больных с инсомнией и неврозами [Ковров, Вейн, 2004;
Ротенберг, 1977]. Часть параметров имели соответствующую направленность взаимодействия:
больший уровень тревоги сочетался с более длительным засыпанием (латенцией сна), большим
97
числом пробуждений и, как результат, меньшей эффективностью сна, в тоже время
длительность глубокой дельта-сна была выше и число переходов между стадиями (количество
сегментов за 1 час сна) было меньше. Последние два изменения могут говорить о
компенсаторной
реакции
сомногенных
механизмов
за
счет
удлинения
глубокого
медленноволнового сна и увеличения стабильности нахождения в одном функциональном
состоянии (стадии).
Эти данные, а также факт, что не в каждом исследовании получено снижение
объективного качества сна, позволяет говорить об отсутствии полисомнографических
признаков развития хронической инсомнии. По международным стандартам полисомнография
является лишь дополнительным методом исследования, необязательным при постановки
диагноза бессонницы, а этот диагноз выставляется клинически (на основе сбора жалоб и
анамнеза). Но учитывая особенность контингента, на котором было проведено исследование,
его склонность преуменьшать проблемы в психоэмоциональном статусе при его оценке,
результаты полисомнографического исследования могут быть использованы для диагностики
этого нарушения.
Полученные данные позволяют утверждать, что хронический стресс, вызванный
изоляцией в гермообъеме, не приводил к развитию хронических нарушений сна, о чем наиболее
ярко свидетельствуют нормальный уровень показателей на 288-293 сутки изоляции (латенция
сна, непревышающая полчаса, и эффективность сна на уровне 91.44%). В тоже время
развивались негативные изменения структуры сна, которые подходят под критерии острой
(ситуационной) бессонницы: возникновение трудностей засыпания, ассоциированных со
стрессом ожидания значимого события и полная нормализация качества сна после устранения
действия стрессового фактора (как пример, удлинение засыпания в период ожидания
симуляции высадки на Марс (П2) до 44 минут и снижение его в среднем до 24 минут после
98
завершения этого события (П3)). Эти данные позволяют сделать вывод о том, что нахождения в
стрессогенных условиях на протяжении даже сверхдлительной изоляции (более 1,5 лет) не
может явиться единственной причиной развития хронической инсомнии, хотя дополнительные
стрессирующие воздействия могут приводить к развитию острой инсомнии. Для перерастания
острых нарушений в хронические, вероятно, требуются соответствующие личностные
особенности и/или воздействие дополнительных внешних факторов, приводящих к активизации
процессов хронификации нарушений сна, таких как дисфункциональные убеждения, тревога и
повышенное внимание в отношении сна, увеличение времени нахождения в кровати и др
[Рассказова, 2012].
Влияние качества ночного сна на работоспособность и внимание подробно освещенный
в литературе факт [Santy, Faulk, Davis, 1994]. Кроме того, умственные нагрузки при ее
выполнении,
а
также
успешность
или
неудача
в
деятельности
через
изменения
психологического состояния могут оказывать влияние на сон. К сожалению, в корреляционном
анализе использовалось
малое число
исследований
(«Пилот» выполнялся только 3
испытателями, а «Зеркальный координограф» - только в течение одно периода эксперимента),
но даже в таких условиях был выявлен ряд взаимосвязей. Более длительное засыпание и
большее число пробуждений было ассоциировано с худшим выполнением задания (число
ошибок в «Координографе» и большей затратой времени на выполнение обеих методик), что
может свидетельствовать о снижении качества и времени выполнения данных и других видов
деятельности при негативном изменении структуры ночного сна.
Контент-анализ рассматривается, как метод оценки «дренирования» переживаемых
экипажем эмоций в общении с центром управления, что позволяет снизить уровень
психофизиологического напряжения и улучшить самочувствие испытателя [Швед и др., 2011].
Полученные нами данные согласуются с данной концепцией, продемонстрирована ассоциация
99
большего объема речевой продукции в целом и отдельно по категориям с более хорошим
качеством ночного сна. Эффективность сна положительно коррелировала с общим объемом
письменных сообщений, а латенция сна была ниже при большем выражении недовольства
(категория «Негативизм») и большем упоминании категории «Время». При этом наступлении
дельта-сна происходило позже и число микропробуждений (индекс реакций ЭЭГ-активаций)
был выше при большей речевой продукции. Таким образом, при оценке взаимодействия
параметров ночного сна и контент-анализа, получены корреляции, соответствующие
теоретическим представлениям, данный вопрос требует дальнейшего исследования.
4.4 Изменения ночного сна у групп с различными стратегиями адаптации
Была выявлена различная динамика параметров структуры ночного сна при длительной
изоляции в гермообъеме у испытателей с различными стратегиями адаптации к стрессогенным
условиям. Группа с «консервативно-сторожевой» стратегией характеризуется стремлением
выполнять предписанную деятельность в максимальном соответствии с предписанием, поэтому
значимые события приводят у них к значительному повышению уровня мобилизации и
бдительности, что приводит к большим затратам психофизиологических ресурсов. Это вызвало
развитие пресомнических нарушений у представителей этой группы во все зафиксированные
периоды, предшествующие значимым событиям (симуляции высадки на Марс и окончание
эксперимента). Испытатели с «поисково-исследовательской» склонным самостоятельно
расставлять приоритеты, творчески подходить к решению задач, в результате чего их уровень
мобилизации
характеризуются
спадами
и
подъемами,
приводя
к
экономии
психофизиологических ресурсов. Как итог у этой группы латенция и эффективность сна
накануне симуляции высадки на Марс оставались на фоновом уровне (период П2). Однако
период ожидания окончания изоляции приводил к острым нарушениям сна и у них. Такая
реакция может быть связана с большей личной значимостью окончания изоляции для
100
испытателей,
большей
продолжительностью,
меньшей
предсказуемостью
и
структурированностью этого события, а также малой возможностью вмешаться в ход событий.
Группа с «поисково-исследовательской» стратегией адаптации также характеризовались
менее стабильной продолжительностью периода, отводимого на ночной сон, и общей
продолжительности сна. Параметры неустойчивости ночного сна (высокий индекс РЭЭГА и
большое количество сегментов) на протяжении периода изоляции у этой группы превышали
фоновые значения и достигали максимума в период ожидания значимых событий (П2 и П4).
Это может отражать дестабилизацию сомногенных механизмов во время сна и является
признаком напряжения адаптивных механизмов сна в период хронического стресса изоляции.
Касательно динамики представленности стадий сна по периода, не было выявлено
статистически значимых различий между группами с различными стратегиями адаптации.
Однако процент дельта-сна в среднем по группе возрастал у испытателей с «консервативносторожевой» стратегией и оставался на таком уровне до окончания изоляции. Учитывая
важную ролью этой стадии сна в репаративных и анаболических процессах, такие изменения
можно объяснить большими психофизиологическими затратами этих членов экипажа и
потребностью в восполнении резервов.
Для результатов сравнения динамики сна у групп с различными стратегиями адаптации к
стрессогенным условиям, необходимо подчеркнуть, что члены экипажа участвовавшие в
симуляции высадки на Марс и остававшиеся на «орбитальной станции» присутствовали в обеих
группах в одинаковом соотношении (50% участвовали, 50% - нет). Российские члены экипажа
также были равномерно распределены между группами. Это свидетельствует об отсутствии
зависимости роли в значимом событии и этнической принадлежности на выявленные
результаты.
Важным представляются индивидуальные отличия внутри групп. Хотя в целом группа
101
испытателей
с
«консервативно-сторожевой»
удлинением засыпания накануне
всех
стратегией
ожидаемых
адаптации
характеризовалась
значимых событий, один
из ее
представителей (испытатель D) являлся единственным членом экипажа, у которого на
протяжении всего эксперимента ни разу не наблюдалось удлинения латенции и снижения
эффективности
сна.
То
есть
испытатель
D,
несмотря
на
более
затратную
по
психофизиологическим ресурсам стратегию адаптации смог перенести нагрузку стресса
ожидания без нарушения процессов инициации ночного сна. Это может свидетельствовать о
больших функциональных резервах у данного испытателя и лучших способностях к
саморегуляции, что подтверждают результаты выполнения им методики «Зеркального
координографа» и VIRTU [Виноходова и др., 2013; Дудукин и др., 2013].
Малая выборка (6 испытателя, по 2 и 4 человека в каждой группе) не позволяет
однозначно распространить полученные данные на общую популяцию, а также не позволяет
сделать однозначного вывода относительно причин отличий испытателя D от других
представителей «консервативно-сторожевой» стратегии адаптации. Проведение аналогичного
исследования на большем числе операторов позволит подтвердить или опровергнуть связь
индивидуальной устойчивости ночного сна D с лучшей способностью к саморегуляции,
возможно, позволив выделить группы испытателей с «консервативно-сторожевой» стратегией
адаптации и высокими психофизиологическими ресурсами, успешно преодаливающими
воздействие стресса ожидания.
Итогом сравнения динамики параметров структуры ночного сна у испытателей с
различными
стратегиями
адаптации
явились
важные
отличия.
Члены
экипажа
с
«консервативно-сторожевой» стратегией адаптации больше предрасположены к развитию
пресомнических нарушений сна в период ожидания значимых событий. В тоже время, сон
испытателей с «поисково-исследовательской» стратегией адаптации хотя и не отреагировал на
102
менее психологически нагрузочное событие (симуляция высадки на Марс), становился менее
стабильным за счет увеличения количества микропробуждений (индекс активаций) и переходов
между стадиями. Последнее может говорить о напряжение сомногенных механизмов.
Полученные результаты могут быть использованы для прогнозирования развития
нарушений сна в космическом полете: их стоит в большей степени ожидать у членов экипажа с
«консервативно-сторожевой» стратегией адаптации, а при высокой значимости событий и у
космонавтов с «поисково-исследовательской» стратегией адаптации в период ожидания
значимого события. Именно в эти периоды стоит проводить профилактику и превентивную
терапию острых нарушений сна.
4.5 Заключение
Сон – жизненнонеобходимый процесс, играющий важную роль в адаптационных
механизмах. Изменения его структуры могут быть вызваны нарастающей потребностью после
повышенных умственных и физических нагрузок или декомпенсацией адаптационных резервов
под воздействием острого или хронического стресса.
В условиях длительной изоляции под воздействием дополнительного стрессирующего
воздействия ожидания значимого события нарушается равновесие между инициирующими сон
и
поддерживающими
бодрствование
механизмами,
что
приводит
к
пресомническим
нарушениям, укладывающимся в рамки критериев ситуационной бессонницы. Однако
воздействие исключительно фактора изоляции и ограничения коммуникации не приводит к
развитию хронической инсомнии. Кроме того, группы лиц с различными индивидуальная
стратегия адаптации к стрессогенным условиям имеют различную вероятность развития острых
нарушений сна в ответ на стресс ожидания.
Соотношение стадий и фаз сна, количество реакций ЭЭГ-активаций, а также
характеристик сегментарной структуры (число сегментов за 1 час сна) не отличались от
103
фоновых значений, что говорит о сохранности механизмов поддержания сна. В тоже время
малый размер выборки, который является неустранимым ограничением исследования,
связанным с трудностями
воспроизведения
условий
эксперименте, мог привести
к
недостаточной силе статистических тестов и невыявлению мягких изменений. Поэтому
требуется проведение дальнейших исследований в условиях реального космического полета и
экспериментов по его моделированию. Выявленная роль ожидания значимого события также
требует
дальнейшего
современных
исследования,
длительных
учитывая
космических
полетов
большую
такими
насыщенность
событиями
циклограммы
(внекорабельная
деятельность, стыковки, экипажи посещения и др.). Необходима оценка динамики ночного сна
при значимых событиях различного уровня и в различные сроки до, во время и после такого
события.
Данные об
отсутствии
развития хронической
инсомнии
в условиях
стресса,
продолжительностью более 1,5 лет, являются важным результатом для изучения процессов
хронификации инсомнии. Это свидетельствует об необходимости наличия индивидуальной
предрасположенности и дополнительных к стрессу факторов для запуска патогенеза
хронической бессонницы.
104
ВЫВОДЫ
1.
Несмотря на индивидуальные различия, общая тенденция в изменении ночного сна в
условиях изоляции заключалась в снижении эффективности сна (с 93 до 79%) и удлинении
засыпания (с 14 до 68 минут), что говорит об активном участии сомногенных механизмов при
адаптации в условиях длительной изоляции.
2.
Выявленные изменения имели нелинейную динамику, зафиксированы два пика
наибольшего изменения ночного сна в периоды, предшествующие значимым событиям в ходе
эксперимента: за 2 недели до начала симуляции высадки на Марс и за 1.5 месяца до окончания
изоляции. Это предполагает наибольшую реактивность сомногенных систем именно в ситуации
ожидания значимого события.
3.
У лиц с «консервативно-сторожевой» стратегией адаптации выявлялись трудности
засыпания в преддверии всех значимых событий, а у лиц с «поисково-исследовательской» только накануне окончания эксперимента. Также у последних было отмечено увеличение
количества реакций ЭЭГ-активаций и фрагментации сегментарной структуры. Эти факты
указывают на важную роль стратегии адаптации в реакциях ночного сна на стрессогенные
условия.
4.
Больший уровень тревоги у членов экипажа был ассоциирован с низкой эффективностью
сна и продолжительным засыпанием, но меньшим числом переходов из стадии в стадию (сон
более стабилен), что является показателем сохранности механизмов регуляции сна.
5.
Меньшая речевая продукция по данным контент-анализа письменных сообщений была
ассоциирована с меньшей эффективностью, большей длительностью засыпания, но с меньшим
количеством реакций ЭЭГ-активаций, что может служить косвенным признаком ухудшения
качества ночного сна в целом.
105
Список сокращений
БС – быстрый сон
ИСД – индивидуальный стиль деятельности
ИМБП – Институт Медико-биологических Проблем РАН
РЭЭЭГА – реакции ЭЭГ-активации
ЭКС – электрокожное сопротиваление
ЭЭГ - электроэнцефалограмма
106
Список литературы
1. Алпатов А.М. Биоритмы в космосе // Результаты исследований на биоспутниках. - М.:
Наука, 1992. - С. 358–365.
2. Алпатов А.М., Евстратов Ю.А., Климовицкий В.Я.- Возникает ли десинхроноз у обезьян
в космическом полете? // Результаты исследований на биоспутниках. - М.: Наука, 1992. С. 97–100.
3. Алпатов А.М., Евстратов Ю.А., Чернышев В.Б., Зотов В.А.- Свободный бег
циркадианных ритмов у жуков-чернотелок после космического полета// Косм. Биология
и Авиакосм. Медицина.- 1989.- Т. 23.- № 6. - С. 31–33.
4. Алякринский Б.С. Основы научной организации труда и отдыха космонавтов. - М.:
Медицина, 1975. - 207 с.
5. Алякринский Б.С. Организация труда и отдыха космонавтов в длительном полете //
Космическая Биология и Медицина.- 1980.- Т. 14.- № 1. - С. 3–8.
6. Алякринский Б.С. Биологические ритмы и организация жизни человека в космосе. Серия
«Проблемы космической биологии». - М.: Наука, 1983.- 247 с.
7. Батурин Ю. Повседневная жизнь российских космонавтов. М.: Молодая гвардия, 2011.352 с.
8. Березина И.Ю., Сумский Л.И., Кудряшова Н.Е. Структура ночного сна при нарушении
кровоснабжения в бассейне внутренней сонной артерии// Физиология человека. - 2013. Т. 39. - № 6. - С. 63-72.
9. Бурназян А.И., Парин В.В., Нефедов Ю.Г., и др. Годовой медико-технический
эксперимент в наземном комплексе систем жизнеобеспечения// Космическая Биология и
Медицина.- 1969.- Т. 1. - С. 9–20.
107
10. Вейн А., Хехт К. Сон человека. Физиология и патология. - М.: Медицина, 1989. - 272 с.
11. Вейн А.М., Пономарева И.П., Елигулашвили Т.С., Левин Я.И., Ковров Г.В., Филимонов
М.И.- Особенности цикла «сон-бодрствование» в условиях длительной изоляции//
Авиакосм b Экол Медицина.- 1997a. - Т. 31.- № 4. - С. 36–41.
12. Вейн А.М., Пономарева И. П., Елигулашвили Т.С. и др. Цикл «сон-бодрствование» в
условиях антиортостатической гипокинезии// Авиакосм. и Экологич. Медицина.- 1997b.Т. 31.- № 1. - С. 47–51.
13. Вейн А.М., Судаков К.В., Левин Я.И., Юматов Е.А., Стрыгин К.Н., Ковров Г.В. Стадии
сна после психоэмоциональных воздействий: индивидуальность изменений// Рос Физиол
журнал им. И. М. Сеченова.- 2001b.- Т. 87. - № 3. - С. 289–295.
14. Вейн А.М., Судаков К.В., Левин Я.И., Юматов Е.А., Стрыгин К.Н., Ковров Г.В.
Церебральные циклы сон-бодрствование у человека после психоэмоциональных
воздействий// Вестник РАМН. М.: Медицина, 2001a.- Т. 5. - С. 20–23.
15. Виноходова А.Г., Боритко Я.С., Чекалина А.И., Гущин В.И., Дудукин А.В.
Психофизиологические
корреляты
индивидуальных
стилей
профессиональной
операторской деятельности// Авиакосм и Экол Мед.- 2013. – Т.47. - №5. – С. 16-21.
16. Гордеева Т.О. Психология мотивации достижения. М.: Смысл. 2006. С. 18-78.
17. Григорьев А.И., Демин Е.П., Быстрицкая А.Ф. Некоторые особенности организации
жизнедеятельности экипажа марсианской экспедиции // Авиакосм и Экол Мед.- 2002.- Т.
36. - № 5. - С. 3–7.
18. Дементиенко В.В., Дорохов В.Б., Герус С.В., Коренева Л.Г., Марков А.Г., Шахнарович
В.М. Биоматематическая модель процесса засыпания человека – оператора// Физиология
человека. – 2008. – Т. 34. - № 4. - С. 1-10.
108
19. Дорохов В.Б., Сомнология и безопасность профессиональной деятельности// Журнал
высшей нервной деятельности. – 2013. – Т. 63. - № 1. - С. 33–47.
20. Дудукин А.В., Сальницкий В.П., Боритко Я.С., и др. Взаимосвязь личностно
обусловленных индивидуальных устойчивых поведенческих стилей с качеством и
надежностью профессиональной операторской деятельности // Авиакосм и Экол Мед.2013.- Т. 47.- № 3. - С. 10–19.
21. Елисеев О.П., Коваль Н.А., Титов К.В., Кучанская А.В., Крашевская Е.А. Приемы
психофизиологической
саморегуляции
с
использованием
сенсорно-проективных
механизмов в целях регуляции психоэмоционального состояния и стабилизаций
отношений
в
коллективе//
Международный
Симпозиум
«Марс-500».
Сборник
Материалов.- М., 2012. - С. 22.
22. Завалко И.М., Боритко Я.С., Ковров Г.В. и др. Изменение структуры ночного сна в
зависимости от индивидуальных стратегий адаптации к условиям длительной изоляции.
// Авиакосмическая и экологическая медицина. - 2014. – Т. 48. - №1. – С.
23. Зенков Л. Р. Клиническая электроэнцефалография (с елементами эпилептологии) - 3-е
изд. – М.: Изд-во МЕДпресс-информ, 2004. - 368 с.
24. Зухарь В.П. Нейрофизиологические механизмы словесного воздействия /материалы к
учению о психотерапии// Дисс... доктора мед. наук. - М., 1968.
25. Зухарь В.П., Максимов Ю.А., Пушкина И.П. Исследование режима сна в условиях
длительной изоляции// Материалы симпозиума по изучению особенностей сна и
переходных состояний человека применительно к задачам и условиям космического
полета. М.: ИМБП, 1968. - С. 21–24.
109
26. Климовицкий В.Я., Алпатов А.М., Салзмен Ф.М., Фуллер Ч.А., Мур-Ид М.С.
Циркадианные ритмы и температурный гомеостаз у обезьян в полете на биоспутнике
«Космос-1514»// Косм Биология и Авиакосм Медицина.- 1988.- Т. 22. - С. 14–18.
27. Ковальзон В.М. Основы сомнологии: физиология и нейрохимия цикла «бодрствованиесон». - М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2011.- 239 с.
28. Ковров Г.В. Механизмы сна при остром и хроническом стрессе // Дисс... доктора мед.
наук. - М., 2000.
29. Ковров Г.В., Вейн А.М. Стресс и сон у человека.- М.: Нейромедия, 2004.- 96 с.
30. Кузнецов О.Н., Лебедев В.И., Лицов А.Н. К вопросу о методе «апликации» строгой
сенсорной депривации при длительных сурдокамерных испытаниях// Проблемы
космической медицины. Материалы конференции. - М., 1966. - С. 244–5.
31. Кузнецов О.Н., Лебедев В.И., Лицов А.Н., Хлебников Г.Ф. Сон как показатель адаптации
человека к условиям длительной одиночной изоляции при измененных суточных
режимах// Материалы симпозиума по изучению особенностей сна и переходных
состояний человека применительно к задачам и условиям космического полета. - М.:
ИМПБ, 1968. - С. 43–46.
32. Куликовский В.В. Влияние интенсивной умственной нагрузки на ночной сон больных с
психогенной астенией// Актуальные вопросы физиологии и патологии сна. Тезисы
докладов. - М., 1985a. - С. 129–130.
33. Куликовский В.В. Влияние интенсивной умственной нагрузки на ночной сон//
Физиология Человека.- 1985b.- Т. 11.- № 2. - С. 247–251.
34. Куликовский В.В., Елигулашвили Т.С., Федоренко В.И. О специфике влияния
интенсивных умственной и физической нагрузок на ночной сон здоровых испытуемых//
110
Актуальные Вопросы Физиологии и Патологии Сна. Материалы конференции. - М.,
1985. - С. 33–38.
35. Лебединский А.В., Левинский С.В., Нефедов Ю.Г. Общие закономерности реакций
организма человека на комплексные воздействия факторов среды, характерных для
кабины космических летательных аппаратов// Материалы конференции по космической
биологии и медицине. - М., 1966. - С. 3–10.
36. Левин
Я.И.,
Ковров
Г.В.,
Полуэктов
М.В.,
и
др.
Инсомния:
современные
диагностические и лечебные подходы /под ред. проф. Левина Я.И./ - М.: ИД
Медпрактика-М, 2007.- 116 с.
37. Липовенко С.Н., Федоренко В.Ф., Муртазаев М.С. Сон здорового человека: особенности
и влияние факторов бодрствования// Ж-л успехи физиол наук.- 1991.- Т. 22.- № 3. - С.
95–112.
38. Лицов А.Н. Исследование ритмов сна и бодрствования у экипажей космических
кораблей «Союз 3-9» до, во время и после полета// Изв АН СССР Серия биол.- 1972.- Т.
6. - С. 836–845.
39. Малолетнев В.И., Телия З.А., Чачанашвили М.Г. Изменения структуры сна у людей
после интенсивной мышечной работы// Физиологический Журнал СССР.- 1977.- Т. 63.№ 1. - С. 11–20.
40. Муртазаев М.С., Датриева Т.И., Осипова В.М., и др.- Влияние стресса на ночной сон
здоровых испытуемых.// Актуальные вопросы физиологии и патологии сна. Тезисы
докладов. - М., 1985 - С. 52–54.
41. Муртазаев М.С., Федоренко В.Ф., Посохов С.И. Ночной сон здоровых испытуемых при
различных видах моделируемого эмоционального стресса. - М., 1988. Деп. рукопись в
ЦНМБ.
111
42. Мясников В.И. Изучение особенностей сна и переходных состояний человека
применительно к условиям и задачам космического полета// Автореф дисс... доктора
мед. Наук. - М, 1971.
43. Мясников В.И. Психофизиологические особенности сна в условиях замкнутой среды
обитания// Кремлев Медицина.- 1998.- Т. 5. - С. 59–62.
44. Мясников В.И., Степанова С.И., Сальницкий В.П., Козаренко О.П., Нечаев А.П.
Проблема психической астенизации в длительном космическом полете.- М.: Фирма
«Слово», 2000.- 224 с.
45. Поляков В.В., Пономарева И.П.- Опыт организации ночного сна в условиях длительных
космических
полетов //
Актуальные проблемы сомнологии: Тезисы докладов
Всероссийской конференции. - М, 1998. - С. 82.
46. Поляков В.В., Посохов С.И., Пономарева И.П., Жукова О.П., Ковров Г.В., Вейн А.М.
Сон в условиях космического полета // Авиакосм. и Экол медицина.- 1994.- Т. 28.- № 3. С. 4–6.
47. Пономарева И. П. Использование электрофизиологических коррелятов достаточности
сна для оценки функционального состояния человека в эксперименте и при отборе
космонавтов// Автореф дисс... канд. биол. наук. – М., 1976.
48. Рассказова Е.И., Тхостов А.Ш. Клиническая психология сна и его нарушений.- М.:
Смысл, 2012.- 320 с.
49. Ротенберг В.С. Сон и эмоциональное состояние человека // Роль эмоционального стресса
в генезе нервно-психических и соматических заболеваний. Сборник научных трудов под
ред. А.М. Вейна. М.: Первый московский медицинский институт им. И.М. Сеченова,
1977. - С. 107–110.
112
50. Ротенберг В.С. Адаптивная функция сна. Причины и проявления ее нарушений.- М.:
Наука, 1982.- 175 с.
51. Ротенберг В.С., Китаев-Смык Л.А. Стресс и сон// Вопросы Психологии.- 2009.- Т. 5. - С.
64–73.
52. Севастьянов В.И. Дневник над облаками.- М.: Правда, 1977.- 64 с.
53. Собчик Л.Н. МЦВ – метод цветовых выборов. Модифицированный восьмицветовой тест
Люшера. Практическое руководство.- Санкт-Петербург: Из-во «Речь», 2001. - 112 с.
54. Степанова С.И. Поведение и человеческий фактор// Космическая биология и медицина.
Сборник научных статей под ред. А.И. Григорьев, И.Б. Ушаков. – Воронеж:
Издательско-полиграфический центр «Научная книга», 2013 – С. 230-248.
55. Стапанова С.И., Нестеров В.Ф., Сараев И.Ф. и др. Организация труда и отдыха членов
экипажей МКС-1 – МКС-20// Международная космическая станция. Российский
сегмент: космическая биология и медицина. Сборник в 2 т. / Рос. акад. наук, Ин-т мед.биол. проблем РАН; редкол.: А. И. Григорьев (гл. ред.) и др.]/ - М.: ИМБП, 2011. - Т.
1:[Медицинское обеспечение экипажей МКС]. – С. 172-195.
56. Стрыгин К.Н. Сон и стресс // Рос Физиол Ж Им И М Сеченова.- 2011.- Т. 97. - № 4. - С.
422–432.
57. Сумский Л.И. К вопросу об источниках ритмических составляющих ЭЭГ человека в
период ночного сна и дневного бодрствования// Тезисы докладов 2-ой Российской
школы-конференции «Сон окно в мир бодрствования». - М., 2003. - С. 63-64.
58. Умаров М.Б. К вопросу о нервно-психических нарушениях у человека в условиях
длительной герметической изоляции и относительной гипокинезии// Труды военного
факультета физ. культуры и спорта при ГОДОИФК. Л., 1962. - С. 135–144.
113
59. Ушаков
И.Б.,
Бубеев
Ю.А.,
Квасовец
С.В.,
Иванов
А.В.
Индивидуальные
психофизиологические механизмы адаптации при стрессе смертельно опасных
ситуаций// Рос. Физиол. Журн. им. И.М. Сеченова. – 2012. - Т. 98. - № 1. - С. 83-94.
60. Чекалина А.И., Виноходова А.Г., Гущин В.И. Индивидуально-личностная структура и
динамика стрессоров у экипажа при наземном моделировании пилотируемого полета к
Марсу// Международный симпозиум «Марс-500». Сборник материалов. М., 2012. - С.
70–71.
61. Швед Д.С., Гущин В.И., Виноходова А.Г., Ничипорук И.А., Васильева Г.Ю.
Психофизиологическая адаптация и коммуникативное поведение человека-оператора в
условиях 105-суточной изоляции// Авиакосм и Экол Медицина.- 2011.- Т. 45. - № 1. - С.
34–39.
62. Швед Д.М., Гущин В.И., Эман Б., Балаж Л. Особенности влияния задержки связи на
коммуникацию экипажа и Центра управления в эксперименте с 520-суточной изоляцией
// Авиакосм и Экол медицина. - 2013. - Т. 47. - № 3. - С. 19-23.
63. Шипунов А.Б., Балдин Е.М., Волкова П.А. и др. Наглядная статистика. Используем R!М.: ДМК Пресс, 2012.- 298 с.
64. Шлык Г.Г., Ротенберг В.С., Ширвинская М.А., Корольков В.И., Магедов М.А.
Особенности ночного сна обезьян на Земле и в условиях космического полета на
биоспутнике «Космос-1667»// Космич Биология и Ав Мед.- 1989.- № 5. - p. 12–7.
65. Agnew H.W. Jr, Webb W.B., Williams R.L. The first night effect: an EEG study of sleep//
Psychophysiology. - 1966. - Vol. 2. - № 3. - P. 263–266.
66. Akerstedt T., Kecklund G., Axelsson J. Impaired sleep after bedtime stress and worries// Biol.
Psychol. - 2007. - Vol. 76. - № 3. - P. 170–173.
114
67. Akerstedt T., Knutsson A., Westerholm P., Theorell T., Alfredsson L., Kecklund G. Sleep
disturbances, work stress and work hours: a cross-sectional study// J. Psychosom. Res. - 2002. Vol. 53. - № 3. - P. 741–748.
68. Akerstedt T., Perski A., Kecklund G. Sleep, stress and burnout// Principles and Practice of
Sleep Medicine (fifth edition). Philadelphia: Saunders, 2011. - P. 814–821.
69. Alpatov A.M., Hoban-Higgins T.M., Klimovitsky V.Y., Tumurova E.G., Fuller C.A. Circadian
rhythms in Macaca mulatta monkeys during Bion 11 flight// J. Gravitational Physiol. J. Int.
Soc. Gravitational Physiol.- 2000. - Vol. 7.- № 1. - P. S119–123.
70. Baekeland F., Koulack D., Lasky R. Effects of a stressful presleep experience on
electroencephalograph-recorded sleep// Psychophysiology. - 1968. - Vol. 4.- № 4. - P. 436–
443.
71. Banos R.M., Botella C., Alcaniz M. «EARTH of wellbeing»: a positive technology to promote
psychological wellbeing// Международный Симпозиум «Марс-500». Сборник Материалов.
- М., 2012. - P. 81.
72. Barbonoj
M.I.,
Lorenzo
J.L.
Interday
and
intermonth
variability
of
laboratory
polysomnographic sleep measures in healthy yuong subjects// J. Sleep Res. - 1988. - № 7,
Suppl.2. - P. 14.
73. Basner M., Dinges D.F., Mollicone D.et al. Mars 520-d mission simulation reveals protracted
crew hypokinesis and alterations of sleep duration and timing// Proc. Natl. Acad. Sci. U. S. A.2013. - Vol 110. - №7. - P. 2635-40.
74. Beaumaster E.J., Knowles J.B., MacLean A.W. The sleep of skydivers: a study of stress//
Psychophysiology. - 1978. - Vol. 15. - № 3. - P. 209–213.
75. Bonnet M.H., Arand D.L. Situational insomnia: consistency, predictors, and outcomes// Sleep.2003. - Vol. 26. - № 8. - P. 1029–1036.
115
76. Browman C.P., Tepas D.I. The effects of presleep activity on all-night sleep//
Psychophysiology. - 1976. - Vol. 13. - № 6. - P. 536–540.
77. Buman M.P., Hekler E.B., Bliwise D.L., King A.C. Moderators and mediators of exerciseinduced objective sleep improvements in midlife and older adults with sleep complaints//
Health Psychol. Off. J. Div. Health Psychol. Am. Psychol. Assoc. - 2011.- Vol. 30.- № 5. - P.
579–587.
78. Carskadon M.A., Dement W.C. Norman human sleep: an overview// Principles and Practice of
Sleep Medicine (fifth edition). Philadelphia: Saunders, 2011. - P. 16–26.
79. Carvalhaes-Neto N., Ramos L.R., Suchecki D., Tufik S., Huayllas M.K., Kater C.E. The effect
of hospitalization on the sleep pattern and on cortisol secretion of healthy elderly// Exp. Aging
Res. - 2003. - Vol. 29. - № 4. - P. 425–436.
80. Cluydts R., Visser P. Mood and sleep. II. Effects of aversive pre-sleep stimulation// Waking
Sleeping. - 1980. - Vol. 4. - № 3. - P. 199–203.
81. Coble P., McPartland R.J., Silva W.J., Kupfer D.J. Is there a first night effect? (a revisit)// Biol.
Psychiatry. - 1974. - Vol. 9. - № 2. - P. 215–219.
82. Curcio G., Ferrara M., Piergianni A., Fratello F., Gennaro L. De. Paradoxes of the first-night
effect: a quantitative analysis of antero-posterior EEG topography// Clin. Neurophysiol. Off. J.
Int. Fed. Clin. Neurophysiol. - 2004. - Vol. 115. - № 5. - P. 1178–1188.
83. Dement W.C. History of Sleep Physiology and Medicine// Principles and Practice of Sleep
Medicine (fifth edition). Philadelphia: Saunders, 2011. - P. 3–16.
84. Dijk D.J., Neri D.F., Wyatt J.K. et al. Sleep, performance, circadian rhythms, and light-dark
cycles during two space shuttle flights// Am. J. Physiol. Regul. Integr. Comp. Physiol. - 2001. Vol. 281. - № 5. - P. R1647–1664.
116
85. Drake C., Richardson G., Roehrs T., Scofield H., Roth T. Vulnerability to stress-related sleep
disturbance and hyperarousal// Sleep. - 2004. - Vol. 27. - № 2. - P. 285–291.
86. Driver H.S., Meintjes A.F., Rogers G.G., Shapiro C.M. Submaximal exercise effects on sleep
patterns in young women before and after an aerobic training programme// Acta Physiol.
Scand. Suppl. - 1988. - Vol. 574. - P. 8–13.
87. Driver H.S., Taylor S.R. Exercise and sleep// Sleep Med. Rev. - 2000. - Vol. 4. - № 4. - P. 387–
402.
88. Flausino N.H., Silva Prado J.M. Da, Queiroz S.S. de, Tufik S., Mello M.T. Physical exercise
performed before bedtime improves the sleep pattern of healthy young good sleepers//
Psychophysiology. - 2012. - Vol. 49. - № 2. - P. 186–192.
89. Frost J.D. Jr, Shumate W.H., Booher C.R., DeLucchi M.R. The Skylab sleep monitoring
experiment: methodology and initial results// Acta Astronaut. - 1975. - Vol. 2. - № 3-4. - P.
319–336.
90. Frost J.D. Jr, Shumate W.H., Salamy J.G., Booher C.R. Sleep monitoring: the second manned
Skylab mission// Aviat. Space Environ. Med. - 1976. - Vol. 47. - № 4. - P. 372–382.
91. Gazenko O.G., Ilyin E.A. Physiological investigations of primates onboard Biosatellites
COSMOS-1514 and COSMOS-1667// Physiologist. - 1987. - Vol. 30. - P. 31–35.
92. Germain A., Buysse D.J., Ombao H., Kupfer D.J., Hall M. Psychophysiological reactivity and
coping styles influence the effects of acute stress exposure on rapid eye movement sleep//
Psychosom. Med. - 2003. - Vol. 65. - № 5. - P. 857–864.
93. Goodenough D.R., Witkin H.A., Koulack D., Cohen H. The effects of stress films on dream
affect and on respiration and eye-movement activity during Rapid-Eye-Movement sleep//
Psychophysiology. - 1975. - Vol. 12. - № 3. - P. 313–320.
117
94. Gundel A., Drescher J., Polyakov V.V. Quantity and quality of sleep during the record manned
space flight of 438 days// Hum. Factors Aerosp. Saf. - 2001. - Vol. 1. - № 1. – P.87-98.
95. Gundel A., Nalishiti V., Reucher E., Vejvoda M., Zulley J. Sleep and circadian rhythm during a
short space mission// Clin. Investig. - 1993. - Vol. 71. - № 9. - P. 718–724.
96. Gundel A., Parisi R.A., Strobel R., Weihrauch M.R. Joint NASA-ESA-DARA Study. Part
three: characterization of sleep under ambient CO2-levels of 0.7% and 1.2%// Aviat. Space
Environ. Med. - 1998. - Vol. 69. - № 5. - P. 491–495.
97. Gundel A., Polyakov V.V., Zulley J. The alteration of human sleep and circadian rhythms
during spaceflight// J. Sleep Res. - 1997. - Vol. 6. - № 1. - P. 1–8.
98. Hall M., Vasko R., Buysse D. et al. Acute stress affects heart rate variability during sleep//
Psychosom. Med. - 2004. - Vol. 66. - № 1. - P. 56–62.
99. Hasan J., Urponen H., Vuori I., Partinen M. Exercise habits and sleep in a middle-aged Finnish
population// Acta Physiol. Scand. Suppl. - 1988. - Vol. 574. - P. 33–35.
100.
Hauri P. Effects of evening activity on early night sleep// Psychophysiology. - 1968. -
Vol. 4.- № 3. - P. 266–277.
101.
Holdstock T.L., Verschoor G.J. Student sleep patterns before, during and after an
examination period// South Afr. J. Psychol. - 1974. - Vol. 4. - P. 16–24.
102.
Horne J.A., Walmsley B. Daytime visual load and the effects upon human sleep//
Psychophysiology. - 1976. - Vol. 13. - № 2. - P. 115–120.
103.
Hoshizaki T., Hahn P.M., Adey W.R. Circadian rhythms and sleep-wake activity in the
Biosatellite monkey// The Physiologist. - 1973. - Vol. 16. - № 2. - P. 202–208.
104.
Iber C., Ancoli-Israel S., Chesson A., Quan S., American Academy of Sleep Medicine.
The AASM Manual for the Scoring of Sleep and Associated Events: Rules, Terminology and
118
Technical Specifications – 1t edition. - Westchester, Illinois: American Academy of Sleep
Medicine, 2007. – 59p.
105.
Inoue N., Mizuno K., Kraft N.O., Ohshima H., Sekiguchi C. Psychological stress and
emotional state during prolonged isolatoin// Simulation of extended isolation: advances and
problems. M.: Firm Slovo, 2001. - P. 183–191.
106.
International Classification of Sleep Disorders – Second Edition (ICSD-2). American
Academy of Sleep Medicine, 2005. - 298 p.
107.
Jansson M., Linton S.J. Psychosocial work stressors in the development and
maintenance of insomnia: a prospective study// J. Occup. Health Psychol. - 2006. - Vol. 11. № 3. - P. 241–248.
108.
Jouvet M. How sleep was dissociated into two states: telencephalic and
rhombencephalic sleep? // Arch. Ital. Biol. – 2004. - Vol. 142. - № 4. - P. 317–326.
109.
Kanas N., Weiss D.S., Marmar C.R. Crewmember interactions during a Mir space
station simulation// Aviat. Space Environ. Med. - 1996. - Vol. 67. - № 10. - P. 969–975.
110.
Kecklund G., Akerstedt T. Apprehension of the subsequent working day is associated
with a low amount of slow wave sleep// Biol. Psychol. - 2004. - Vol. 66. - № 2. - P. 169–176.
111.
Kheirandish-Gozal L., Miano S., Bruni O. et al. Reduced NREM sleep instability in
children with sleep disordered breathing// Sleep. - 2007. - Vol. 30. - № 4. - P. 450–457.
112.
Kim E.-J., Dimsdale J.E. The effect of psychosocial stress on sleep: a review of
polysomnographic evidence// Behav. Sleep. Med. - 2007. - Vol. 5. - № 4. - P. 256–278.
113.
Kline C.E., Irish L.A., Krafty R.T. et al. Consistently high sports/exercise activity is
associated with better sleep quality, continuity and depth in midlife women: the SWAN sleep
study// Sleep. - 2013. - Vol. 36. - № 9. - P. 1279–1288.
119
114.
Koulack D., Prevost F., Koninck J. Sleep, dreaming, and adaptation to a stressful
intellectual activity// Sleep. - 1985. - Vol. 8. - № 3. - P. 244–253.
115.
Lauer C., Riemann D., Lund R., Berger M. - Shortened REM latency: a consequence of
psychological strain? // Psychophysiology. - 1987. - Vol. 24. - № 3. - P. 263–271.
116.
Lichstein K., Taylor D., McCrae C., Ruiter M. Insomnia: Epidemiology and Risk
Factors// Kryger M, Ross T, Dement W, eds. Principles and Practice of Sleep Medicine.
Philadelphia: Elsevier Saunders, 2011. - P. 827–837.
117.
Loomis A.L., Harvey E.N., Hobart G.A. Distribution of disturbance patterns in the
human encephalogram, with special reference to sleep// Harvey. -1939. - Vol. 2. - P. 413–430.
118.
Lorenzo J.-L., Barbanoj M.-J. Variability of sleep parameters across multiple laboratory
sessions in healthy young subjects: the «very first night effect»// Psychophysiology. - 2002. Vol. 39. - № 4. - P. 409–413.
119.
McClelland D.C., Atkinson J.W., Clark R.A., Lowell J.W. The Achievement Motive.
New York: Appleton-Century-Crofts. 1953
120.
Merica H., Gaillard J.M. Internal structure of sleep cycles in a healthy population//
Sleep. - 1986. - Vol. 9. - № 4. - P. 502–513.
121.
Mizuno K., Inoue N., Kraft N.O., Ohshima H., Sekiguchi C. Sleep/wake rhythm during
SFINCSS-99 project// Simulation of extended isolation: advances and problems. Moscow:
Firm Slovo, 2001. – P. 380-387.
122.
Monk T.H., Buysse D.J., Billy B.D., Kennedy K.S., Willrich L.M. Sleep and circadian
rhythms in four orbiting astronauts// J. Biol. Rhythms. - 1998. - Vol. 13. - № 3. - P. 188–201.
123.
Monk T.H., Kennedy K.S., Rose L.R., Linenger J.M. Decreased human circadian
pacemaker influence after 100 days in space: a case study// Psychosom. Med. - 2001. - Vol. 63.
- № 6. - P. 881–885.
120
124.
Montgomery I., Trinder J., Paxton S., Harris D., Fraser G., Colrain I. Physical exercise
and sleep: the effect of the age and sex of the subjects and type of exercise// Acta Physiol.
Scand. - 1988. - Vol. 574. – Suppl. - P. 36–40.
125.
Mottram V., Middleton B., Williams P., Arendt J.- The impact of bright artificial white
and «blue-enriched» light on sleep and circadian phase during the polar winter // J. Sleep Res.2011.- Vol. 20.- № 1 Pt 2. - p. 154–161.
126.
Nakazawa Y., Kotorii M., Okshima M. et al. Personality characteristics and sleep
variables// Folia Psychiatr Neurol Jap. - 1978. - Vol. 32. - № 1. - P. 85–93.
127.
Petersen H., Kecklund G., D’Onofrio P., Nilsson J., Åkerstedt T. Stress vulnerability
and the effects of moderate daily stress on sleep polysomnography and subjective sleepiness//
J. Sleep Res. - 2013. - Vol. 22. - № 1. - P. 50–57.
128.
Petruzzello S.J., Landers D.M., Hatfield B.D., Kubitz K.A., Salazar W. A meta-analysis
on the anxiety-reducing effects of acute and chronic exercise. Outcomes and mechanisms//
Sports Med. Auckl. NZ. - 1991. - Vol. 11. - № 3. - P. 143–182.
129.
Putcha L., Berens K.L., Marshburn T.H., Ortega H.J., Billica R.D. Pharmaceutical use
by U.S. astronauts on space shuttle missions// Aviat. Space Environ. Med. - 1999. - Vol. 70. № 7. - P. 705–708.
130.
Rechtschaffen A., Kales A. A manual of standardized terminology, techniques and
scoring system for sleep stages of human subjects. - Los Angeles: Brain Information
Service/Brain Research Institute, University of California, 1968.
131.
Santy P.A., Faulk D.M., Davis J.R. Strategies for the Preflight Circadian Shifting of
Space Shuttle Crews// J. Clin. Pharmacol. - 1994. - Vol. 34. - № 5. - P. 535–542.
132.
Santy P.A., Kapanka H., Davis J.R., Stewart D.F. Analysis of sleep on Shuttle
missions// Aviat. Space Environ. Med. - 1988. - Vol. 59. - № 11 Pt 1. - P. 1094–1097.
121
133.
Selye H. Experimental evidence supporting the conception of «adaptation energy»// Am
J Physiol. - 1938. - Vol. 23. - P. 758–765.
134.
Shapiro C.M., Warren P.M., Trinder J. et al. Fitness facilitates sleep// Eur. J. Appl.
Physiol. - 1984. - Vol. 53. - № 1. - P. 1–4.
135.
Stoilova I.M., Zdravev T.K., Yanev T.K. How human sleep in space - investigations
during space flights// Adv. Space Res. Off. J. Comm. Space Res. COSPAR. - 2003. - Vol. 31. № 6. - P. 1611–1615.
136.
Torsvall L., Akerstedt T. Disturbed sleep while being on-call: an EEG study of ships’
engineers// Sleep. - 1988. - Vol. 11. - № 1. - P. 35–38.
137.
Toussaint M., Luthringer R., Schaltenbrand N. et al. Changes in EEG power density
during sleep laboratory adaptation// Sleep. - 1997. - Vol. 20. - № 12. - P. 1201–1207.
138.
Vein A.M., Sudakov K.V., Levin Y.I., Yumatov E.A., Strygin K.N., Kovrov G.V.
Stages of sleep after psychoemotional tension: the individual character of changes// Neurosci.
Behav. Physiol. - 2002. - Vol. 32. - № 5. - P. 513–518.
139.
Viana V.A.R., Esteves A.M., Boscolo R.A. et al. The effects of a session of resistance
training on sleep patterns in the elderly// Eur. J. Appl. Physiol. - 2012. - Vol. 112. - № 7. - P.
2403–2408.
140.
Vinograd S.P. Weightlessness and manned space flight. Medical data to date//
Proceedings of the Institute of Enviromental Sciences, 13-th Annual Technical Meeting. 1967. - P. 2.
141.
Vuori I., Urponen H., Hasan J., Partinen M. Epidemiology of exercise effects on sleep//
Acta Physiol. Scand. - 1988. - Vol. 574. – Suppl. - P. 3–7.
122
142.
Wong S.N., Halaki M., Chow C.-M. The effects of moderate to vigorous aerobic
exercise on the sleep need of sedentary young adults// J. Sports Sci. - 2013. - Vol. 31. - № 4. p. 381–386.
143.
Yang P.-Y., Ho K.-H., Chen H.-C., Chien M.-Y. Exercise training improves sleep
quality in middle-aged and older adults with sleep problems: a systematic review// J.
Physiother. - 2012. - Vol. 58. - № 3. - P. 157–163.