Ганс Гросс - CrimLib.info
advertisement
антология криминалистики Ганс Гросс ру к о во дство для СУДЕБНЫХ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ КАК СИСТЕМА КРИМИНАЛИСТИКИ антология криминалистики Ганс Гросс для СУДЕБНЫХ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ КАК СИСТЕМА КРИМИНАЛИСТИКИ руководство Москва «ЛексЭст» 2002 УДК ББК 343 67.52 Г886 Научный редактор серии доктор юридических наук, профессор кафедры криминалистики МГУ им. М. В. Ломоносова В. В. Крылов Г886 Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. — Новое изд., перепеч. с изд. 1908 г. — М.: ЛексЭст, 2002. — 1088 с. ISBN 5-901638-09-3 Книга Ганса Гросса, по праву считающегося родоначальни­ ком научной криминалистики, была написана в конце XIX века. Тем не менее, некоторые рекомендации Г. Гросса по расследова­ нию преступлений могут быть применены и сегодня. Публикация предназначена для студентов, аспирантов и преподавателей юри­ дических специальностей, а также для изучения в курсе истории криминалистики для высших учебных заведений. Может при­ влечь широкий круг читателей, интересующихся историей кри­ миналистики и оперативно-розыскной деятельности. Рекомендовано кафедрой кримииалистики юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова нри изучении учебного курса “Криминалистика” УДК 343 ББК 67.52 ISBN 5-901638-09-3 О ЗАО «ЛексЭст» (оформление, редподготовка), 2002. © Н. П. Яблоков (предисловие), 2002. Оглавление ОТ НАУЧНОГО РЕДАКТОРА СЕРИИ....................................... N ПРЕДИСЛОВИЕ......................................................................... Р От переводчиков....................................................................... III Предисловие к 3-му изданию................................................. VI Предисловие к 4-му изданию.................................................. XIV Введение....................................................................................1 ОБЩАЯ ЧАСТЬ ГЛАВА I О Судебном Следователе 1. Общие замечания.............................. : ................................. 8 2. Подготовка С. С...................................................................... 10 3. Задача С. С...............................................................................14 4. Как должен поступать С. С. в своей деятельности............ 17 5 .0 предвзятом взгляде на дело.............................................27 6 .0 некоторых качествах С. С................................................. 34 7 .0 знании людей....................................................................44 8 .0 необходимости «ориентироваться»................................50 9. С. С. и суд присяжных...........................................................59 10. «Экспедитивный» С. С..........................................................66 11.0 канцелярском порядке....................................................69 А ГЛАВА II О допросах 1. Общие замечания..................................................................74 2. Допрос свидетелей................................................................ 78 a) когда свидетель желает сказать правду:...........................79 I. Общие свойства:................................................................80 а ) чувственные восприятия............................................ 80 (3) о памяти......................................................................... 97 II. Некоторые особенные случаи....................................... 103 а) неправильные наблюдения вследствие возбуждения................................................................... 103 (J) неправильные наблюдения вследствие повреждений головы....................................................108 X) неправильные наблюдения вследствие различий в природе и культуре наблюдающих.........................114 b) если свидетель не желает говорить правды....................125 c) ложь, как явление «патоформенное».............................. 137 3. Допрос обвиняемого............................................................ 139 ГЛАВА III О производстве осмотра 1. Подготовительные действия................................................153 2. Порядок действий С. С. па месте преступления................156 3. Составление протокола....................................................... 160 4. Обыск..................................................................................... 169 ГЛАВА IV I. Подготовительные действия при выездах на место преступлений 175 В ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ А. Вспомогательные для Судебного Следователя средства ГЛАВА V О сведущих ли ц ах 1. Общие замечания..................................................................184 2 .0 судебном враче и деятельности его................................ 191 a) в случаях чисто судебно-медицинского свойства.........193 b) при консервировании частей человеческого тела....... 195 c) при татуировке....................................................................199 с!) при душевных болезнях....................................................204 е) в случаях гипнотизма....................................................... 215 1) при дальтонизме................................................................ 227 g) в вопросах, требующих участия дантиста..................... 228 3 .0 микроскописте.................................................................. 229 a) при исследовании кровяных п ятен ................................ 231 b) при исследовании экскрементов......................................237 c) при исследовании волос....................................................238 d) в остальных случаях медицинского свойства................248 e) при подлогах документов................................................ 250 f) при исследовании тканей и т.п......................................... 251 g) при исследовании грязных пятен....................................254 а ) на орудиях преступления и собственно оружии....... 254 (3) состоящих из пыли......................................................... 257 у) пятен на платье и т.п........................................................260 8) грязи на обуви..................................................................261 4 .0 химике................................................................................ 263 5.0 физике................................................................................ 266 6 .0 минералогах, зоологах и ботаниках.............................. 271 7 .0 лицах, сведущих в огнестрельном оружии....................273 С 8 .0 лицах, сведущих по исследованию письменных документов................................................... 278 9 .0 фотографе.........................................................................293 a) значение фотографии в судебном отношении............ 293 b) отдельные случаи применения фотографии................297 c) обнаружение личностей при помощи фотографии__ 314 10. Об антропометрии............................................................ 323 11.0 дактилоскопии................................................................328 12. Определение тождества личностей геометрическим путем.......................................................334 13.0 вознаграждении сведущих лиц..................................... 336 ГЛАВА VI О еж едневной п е ч а т и .........................................................339 В. Особенности познания, необходимы е для судебного следователя ГЛАВА VII О различны х прием ах преступников 1. Изменения наружности....................................................... 346 2. Ложное показание о звании и имени................................ 351 3. Симуляция болезней и физических недугов....................363 a) заболевания вызванных к следствию лиц заподозренных или обвиняемых..................................... 363 b) внезапное заболевание обвиняемого или важного свидетеля во время допроса.........................365 а ) при симуляции глухоты............................................... 366 р) при симуляции эпилепсии............................................ 368 у) при симуляции обморока ...............................................370 5 ) при симуляции слабоумия............................................ 371 D 4. Тайные знаки в среде преступников (Zinken)..................373 a) Графические знаки.............................................................374 b) Знаки, делаемые пальцами рук (jadzinken, Febmzinken, Grifflingzinken)....................................................................383 c) Знаки, по которым преступники узнают друг друга (Kennzinren)......................................................................... 391 d) Знаки акустические...........................................................394 а ) призыв и предостережение...........................................394 р) акустические знаки в тюрьмах..................................... 396 e) Клейма (Slichener Zinken)..................................................400 ГЛАВА VIII О воровском языке 1. Общие замечания..................................................................402 2. Как следует пользоваться словарем воровского языка ... 410 3. Словарь воровского языка....................................................412 ГЛАВА IX Цыгане, их быт и характерные свойства 1. Общие замечания..................................................................460 2. Как цыгане совершают кражи.............................................466 3 .0 похищении ими детей......................................................472 4. Хорошие качества цыган и религия и х .............................473 5. Орудия для совершения краж и яд ы ..................................476 6. Поведение цыган на суде......................................................479 7. Имена цы ган ......................................................................... 482 8 .0 некоторых физических качествах цыган..................... 483 9. Цыганские поговорки...........................................................486 ГЛАВА X О суевериях .............................................................................488 1. Суеверия в отношении предметов, оставляемых на месте преступления.........................................................490 2. Суеверия относительно вещей, носимых при се б е.........493 3. Искусство предсказывания и гадания на картах.............. 499 4. Нахождение кладов, толкование снов и хиромантия__ 507 5. Суеверия относительно присяги.........................................513 ГЛАВА XI Сведения об о р у ж и и ............................................................ 515 1. Огнестрельное о[тужие....................................................... 516 I. Общие замечания................................................................ 518 II. Виды огнестрельного оружия...........................................519 1. Ружье..................................................................................519 a) Ружье для стрельбы дробью.........................................520 аа) о различии по стволам............................................ 523 а) по качеству материалов...........................................523 Р) по числу стволов..................................................... 526 bb) по устройству запала................................................ 529 а) ружье, заряжающееся с дула..................................529 Р) казнозарядное ружье.............................................. 532 b) Пульные ружья.............................................................. 533 а) пульное ружье, заряжающееся с дула..................... 540 Р) пульное казнозарядное ружье..................................547 2. Пистолет...........................................................................549 3. Револьвер...........................................................................550 III. Огнестрельные припасы..................................................556 1. П орох................................................................................ 557 F 2. Заряд.................................................................................. 559 IV. О предметах поражаемых................................................ 562 2. Режущее и колющее оружие.............................................. 569 I. Общие замечания................................................................ 569 II. Режущее и колющее оружие в тесном смысле.............. 572 1. Мечеобразное оружие......................................................572 2. Ножеобразное оружие....................................................572 3. Копьеобразное оружие....................................................573 С. Некоторые искусственные приемы ГЛАВА XII О применении черчения, моделировки и подобных приемов 1. Общие замечания..................................................................574 2 .0 черчении.............................................................................576 a) Составление плана внутреннего помещения................579 b) Составление плана квартиры...........................................582 c) Составление плана местности, окружающей д о м .........584 d) План более или менее обширной местности................590 3 .0 чертежах с помощью сетки............................................ 593 4 .0 моделировке..................................................................... 595 5 .0 слепках и оттисках...........................................................599 a) О слепках.............................................................................599 b) Об оттисках....................................................................... 601 6. Размножение рисунков рукописей и печатных листов .. 602 7 .0 составлении разорванных клочков бумаги..................603 8 .0 сожженной бумаге.............................................................606 G ГЛАВА XIII О следах от человеческих ног и других I. О следах от человеческих н о г ............................................ 613 A. Общие замечания....................... ......................................613 B. Об обнаружении и осмотре следов.............. , ............... 615 1) подготовительные упражнения..................................... 615 2) при производстве следствия.........................................623 C. Происхождение следов..................................................... 634 1.0 происхождении следов при ходьбе и пр...................634 a) о ходьбе...........................................................................635 b) о бегании.............. ........................................................644 2. Собственно о следах....................................................... 649 a) Общая картина ходьбы (походки).............................. 649 а ) линия направления...................................................649 Р) линия ходьбы (походки)...........................................649 у) линия н о ги ..................................................................651 8) длина шага....................................................... ............ 655 е) явления иного рода при ходьбе................................ 658 b) общая картина ноги..................................................... 661 D. Измерение следов.............................................................. 665 E. Снятие слепков со следов, вдавленных в почву............ 674 1. Общие замечания.............................................................674 2. Различные способы сохранения следов....................... 675 3. Способы, наиболее целесообразные............................ 680 II. О следах иного р о д а ................ ............................................687 Н ГЛАВА XIV О следах крови 1. Отыскание кровяных следов ...............................................690 2. Описание в протоколе следов крови и снятие рисунка и х............................................................. 701 3. Выемка кровяных следов..................................................... 704 4. Отыскание тех кровяных следов, относительно которых принимались меры уничтожения..................................... 712 5. Отпечатки папиллярных линий.........................................717 6 .0 сохранении кровяных следов......................................... 724 ГЛАВА XV О чтении шифрованных писем 1. Общие замечания..................................................................730 2. Различные системы тайнописи...........................................736 a) шифры цифровые.............................................................. 737 b) шифры буквенные.............................................................739 c) шифры из слогов и целых слов....................................... 744 cl) шифры с перемещением, при помощи патронов и сеток...................................................................................746 е) шифры других видов......................................................... 747 а ) тайнопись со знаками каменщиков или с изображением углов......................................................747 Р) тайнопись с помощью ниток......................................... 748 у) тайнопись при помощи масштаба................................ 749 8) тайнопись посредством пунктирования по способу Шотти............................................................749 е) тайнопись при помощи игральных карт..................... 750 Q способ секретной полицейской переписки по системе графа Вержень.............................................751 т|) древняя тайнопись......................................................... 751 3 .0 прочтении шифров...........................................................752 D. О некоторы х преступлениях в особенности ГЛАВА XVI . О телесны х п о вр еж д ен и я х ................................................757 1. Повреждения, причиненные тупым орудием....................759 2. Повреждения, причиненные острым орудием..................762 3. Огнестрельные раны............................................................ 771 4. Повреждения при удушении и повешении....................... 795 5 .0 трупах, извлекаемых из воды...........................................801 6. Об отравлении..................................................................... 809 7 .0 повреждениях на трупах..................................................819 8. Изгнание плода..................................................................... 820 ГЛАВА XVII О краже A. Общие замечания..................................................................826 B. О краже в особенности....................................................... 828 1.0 высматривании.............................................................. 829 2. Другие приготовительные действия................................ 836 3. Вооружение вора необходимыми орудиями..................839 4- Соучастники....................................................................... 841 5.0 совершении самой краж и............................................ 863 а) кражи со взломом...........................................................870 а ) общие замечания.........................................................870 р) взлом окон..................................................................... 882 у) взлом дверей..................................................................890 а а ) взлом дверей и преград вообще............................ 890 РР) взлом замков.............................................................899 8) способы проникновения в жилище иным путем.......909 b) карманные кражи............................................................ 911 c) кражи посредством прокрадывания в д о м а................915 d) кражи на базарах и из магазинов..................................919 e) домашние кражи.............................................................. 920 f) кражи, совершаемые из суеверия..................................924 g) браконьерство..................................................................924 ГЛАВА XVIII О мошенничестве A. Общие замечания..................................................................926 B. О подлогах документов....................................................... 927 1.0 подлоге документов вообще.........................................927 2. Исследование подложных документов.............................932 C. О подделке печатей.............................................................. 944 1.0 подделке удостоверений всякого р о д а ....................... 944 2 .0 по/щелке частных печатей.............................................956 D. О мошенничестве при торговле лошадьми..................... 957 1. Общие замечания...............................................................957 2 .0 средствах обмана в отдельности..................................960 a) показывание лошадей с более благоприятной стороны................................................961 b) приемы физиологического свойства...........................966 c) приемы психологического свойства.............................968 d) обманные средства в более тесном смысле................971 а ) в отношении возраста лошадей..................................972 Р) относительно темперамента (нрава) лошадей.........973 у) подкрашивание лошадей и под....................................975 8) скрывание пороков....................................................... 977 К е) скрывание болезней..................................................... 978 е) услуги помощников......................................................... 980 E. О шулерстве...........................................................................984 1. Общие замечания.............................................................. 984 2. Приемы шулеров................................ ............................... 988 F. Мошенничество относительно предметов древности и искусства...........................................................995 1. Доисторические древности.............................................. 998 2. Египетские древности....................................................... 999 3. Античные произведения из глины ..................................999 4. Стеклянные вещи................................................................ 1001 5. Монеты и медали................................................................1002 6. Драгоценные вещи из благородных металлов.............. 1003 7. Картины.............................................................................. 1004 8. Гравюры.............................................................................. 1005 9. Эмаль....................................................................................1006 10. Фаянс, каменная посуда и ф арф ор................................ 1006 11. Рукописи, книги и переплеты.........................................1007 12. Мебель и материи............................................................ 1008 13. Оружие.............................................................................. 1010 14. Предметы другого рода....................................................1011 ГЛАВА XIX О п о дж о ге................................................................................ 1014 1. Самовозгорание в более широком смысле....................... 1020 a) вследствие причин физического свойства..................... 1020 b) вследствие причин химического свойства....................1022 2. Самовозгорание в тесном смысле..................................... 1023 L ГЛАВА XX О несчастных случаях на железных дорогах, заводах и т.п.............................................................................1026 ГЛАВА XXI О производстве о ц е н к и ..................................................... 1032 Алфавитный указатель......................... ........ .......................... 1037 м От научного редактора серии Книга следователя и ученого Ганса Гросса «Руководство для су­ дебных следователей как система криминалистики» предоставляет читателю возможность познакомиться с достижениями европей­ ской криминалистики конца XIX века. Именно в этот период вре­ мени криминалистические навыки отдельных практиков сыска до­ стигли необходимого уровня обобщения и формализации и нача­ ли из искусства расследования преступления превращаться в сис­ тему научных знаний. Ганс Гросс в 22 года начал работать судебным следователем в промышленном районе Верхнего Штайермарка. Задачи по розыс­ ку и привлечению к ответственности преступников определили круг интересов Гросса, который для этого начал одним из первых практиков применять специальные познания из области естест­ венных наук. Увлеченно изучая всю доступную ему литературу, он пришел к выводу, что едва ли существует такое техническое или естественнонаучное достижение, которое нельзя было бы исполь­ зовать при раскрытии преступлений. Для этого Гросс рассматри­ вал основы химии и физики, фотографии и микроскопии, ботани­ ки и зоологии. В результате этих исследований и попыток внедре­ ния их в практику расследования преступлений, Гроссу удалось сформулировать ряд важных теоретических положений, объеди­ ненных им под названием «система криминалистики». Спустя 24 года после начала научно-практической деятельно­ сти — в 1892 году вышло в свет первое издание книги Г. Гросса «Ру­ ководство для судебных следователей, чинов общей и жандарм­ ской полиции». В 1898 году эта книга была им переиздана под на­ званием «Руководство для судебных следователей как система кри­ миналистики». Российский читатель получил возможность ознако­ миться с трудами Г. Гросса в 1895-1897 гг., когда в русском перево­ де книга увидела свет в Смоленске. В 1908 году в Санкт-Петербурге выходит полный перевод 4-го немецкого издания этой книги под N измененным автором названием «Руководство для судебных следо­ вателей как система криминалистики». В дальнейшем Г. Гроссом была издана и еще одна замечатель­ ная монография «Криминальная психология» (Graz, 1905). После 20 лет работы следователем Гросс был приглашен на кафедру кри­ минологии университета в Черновицах, затем преподавал в уни­ верситетах в Граце и Праге. Оценка вклада Г. Гросса в развитие криминалистики не была однозначной. Е. Ф. Буринский — отечественный основоположник судебной фотографии — весьма скептически оценивал рекоменда­ ции знаменитого следователя по применению в расследовании фо­ тографии и графологии1). В. Плетнев указывал, что Г. Гросс «...при­ шел к мысли о необходимости создания самостоятельной науки криминалистики, без изучения коей невозможно правильное рас­ следование преступлений... прочной постановкой криминология обязана только Гроссу.. .»2). И. Ф. Крылов, рассматривая убеждения Гросса о главенствующей роли в расследовании вещественных до­ казательств, полагал, что Гросс переоценивал их значениеЗ). Р. С. Белкин считал известного ученого основоположником запад­ ноевропейской криминалистики^). Сегодня, когда мы все больше осознаем себя частью мировой культуры, читателю предоставляется новая возможность оценить мысли Г. Гросса как уникальный сплав практики, науки и искусства расследования преступлений. При подготовке текста книги издатель, по возможности, со­ хранил стиль автора полностью, однако был вынужден (не в ущерб стилю и содержанию данного издания) сделать ряд грамматичес­ ких и орфографических исправлений. 1) Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза документов, производство ее и пользова­ ние ею. M,. «ЛексЭст», 2002. 2) Новый энциклопедический словарь издателей Ф.А. Брокгауза и ИЛ. Ефрона. Том 15, с. 93-94. 3) Крылов И.Ф. Б мире криминалистики. Ленинград, 1980, с. 6. 4) Криминалистика. Краткая энциклопедия. Авт. - сост. Р. С. Белкин. М., 1993, с.18. Криминалистическая энциклопедия. М., 1977, с. 52. О Предисловие История науки криминалистики неразрывно связана с пред­ лагаемой вниманию читателей книгой. В ней, изданной в г. Граце (Австрия) в 1892 году, ее автор Ганс Гросс на основе научного ана­ лиза и обобщения всей накопившейся к тому времени криминали­ стически значимой информации провозгласил рождение новой самостоятельной науки, которую он назвал криминалистикой. Так она называется и сейчас. Эта книга еще до конца XIX века претерпела четыре издания на немецком языке. В России она впервые была издана в трех вы­ пусках в г. Смоленске в 1895-1896 годах, а затем в 1908 году в г. Санкт-Петербурге. После этого она больше на русском языке не издавалась. Настоящая книга является переизданием книги, опубликован­ ной в 1908 г., в свою очередь являвшейся переводом с четвертого дополненного издания на немецком языке. Несмагря на давность опубликования, данная книга до сих пор является источником многих ценных идей теоретического и практи­ ческого характера, имеющих непреходящее методолого-научное зна­ чение для анализа и оценки состояния и достижений современной криминалистики в целом и ее отдельных структурных частей (мето­ дологии, криминалистической техники, тактики и методики рассле­ дования). Поэтому она представляет не только исторический интерес, но и дает представление об уровне тогдашних идей и взглядов по по­ воду вопросов, важных и для современной криминалистики. В этой связи эта столь долго неиздававшаяся книга представ­ ляет большой интерес для дознавателей, следователей, судей, про­ куроров, адвокатов, преподавателей, аспирантов и студентов юри­ дических вузов, а также для всех, кто интересуется вопросами наук Р криминального цикла, в том числе судебной медицины, судебной психиатрии и судебной психологии. Автор предлагаемой Вашему вниманию книги, Ганс Гросс, ро­ дился в г. Граце (Австрия) 16 декабря 1847 года. После окончания юридического факультета университета в родном городе в 1869 го­ ду он начал работать следственным судьей в одном из сельских ок­ ругов Австрии. В этот период во всех странах Западной Европы, в том числе и в Австрии, начался количественный рост и професси­ онализация преступности. Уже с первых шагов своей деятельности в качестве судебного следователя он увидел, насколько плохо ведут расследование чины уголовной полиции. В их работе отсутствовала какая-либо система методически продуманных действий, попы тки использовать какиелибо специальные познания для разрешения отдельных вопросов. Основной их задачей было получение признательных показаний от подследственных лиц путем грубого психологического или фи­ зического воздействия. Поэтому ему, молодому следователю, имев­ шему серьезную университетскую подготовку, склонному к серьез­ ной аналитической работе, пришлось взять на себя всю основную нагрузку по расследованию уголовных дел в своем округе. Уже в самом начале своей следственной деятельности он по­ нял, что без строгой научной системы в действиях чинов полиции и следователей расследование, особенно в условиях качеегвенно и количественно изменившейся преступности, не может быть эф­ фективным. Положительный результат расследования в этих слу­ чаях не может быть закономерным. Нужны были научно-проду­ манная система следственных действий и новые приемы, методы и средства их проведения, опирающиеся на последние достижения естественно-технических наук того времени. Хотя, будучи юристом, он не был достаточно сведущим в во­ просах естественно-технических наук, огромное желание сделать процесс расследования таким, как отмечалось выше, подтолкнуло его к серьезному изучению естественно-технической литературы. Ее изучение позволило Гроссу овладеть отдельными методами и средствами указанных наук и, в то же время, придти к выводу о ре­ альной возможности использования многих их достижений в це­ лях раскрытия и расследования преступлений. В течение почти 20 лег Г. Гросс не только изучил многие есте­ ственно-технические науки, в частности, физику (особенно вопроQ сы фотографии и микроскопии), химию, зоологию, медицину, пси­ хологию, но и использовал средства и методы этих наук в своей личной практической деятельности по расследованию преступле­ ний. Обобщив свой опыт расследования с использованием естест­ венно-технической информации, изучив сложившуюся к тому вре­ мени практику расследования и имевшиеся научные разработки отдельных криминалистически значимых вопросов, он и написал книгу, с которой Вам предстоит ознакомиться. После издания данной книги Г. Гросс прилагал всевозможные усилия, чтобы криминалистика получила доступ в круг универси­ тетских дисциплин. Это было сделать нелегко, ибо университет­ ские ученые отрицали научное значение данного предмета. В ко­ нечном итоге это сопротивление ему удалось преодолеть. И последующие годы он посвятил научно-исследовательской и педагогической деятельности. В частности, он работал профес­ сором в университетах Праги и Граца. Умер Гросс в 1915 году. В чем же заключается столь большое значение данной книги для науки криминалистики? Почему именно Ганс Гросс признается бесспорным ее основателем? Уяснение этого тем более необходи­ мо что и до издания указанной работы Гросса был осуществлен це­ лый ряд научных исследований, закончившихся изданием научных работ или разработкой методических программ, имеющих важное криминалистическое значение. Еще в 1838-1841 годах немецкий процессуалист' Людвиг фон Ягеман во Франкфурте издал двухтомное сочинение «Руководство по следственному искусству», в котором на основе анализа следст­ венной практики того времени выдвигались идеи необходимости совершенствования деятельности по расследованию преступле­ ний. В частности, обосновывалась необходимость придания рас­ следованию строгой системности и четкой методической осмыс­ ленности и делались соответствующие предложения. Однако реа­ лизовать свои идеи по совершенствованию расследования Ягеману не удалось. Но эта работа явилась важной вехой в предыстории криминалистики. В 80-е и начале 90-х годов XIX века во Франции директором бюро идентификации Парижской полицейской префектуры Аль­ фонсом Бертильоном на основе результатов длительных исследо­ ваний были разработаны очень важные методы следственно-розыR скной деятельности чинов полиции, имеющие большую теорети­ ческую и практическую криминалистическую значимость. В част­ ности, А. Бертильон разработал антропометрическую систему идентификации преступников, основанную на измерении отдель­ ных частей скелета, неизменяемых на продолжении всей жизни человека. Определенная совокупность единиц точного измерения по его мнению обеспечивала абсолютную надежность идентифи­ кации преступников. Эта идентификационная система получила название «бертильонаж». Поскольку данная система была довольно громоздкая, А. Бертильон разработал более совершенную систему отождествления преступников, заключающуюся в системном опи­ сании внешности преступника по специальной криминалистичес­ кой терминологии (по признакам «словесного портрета»). Вместе с тем А. Бертильон был автором метода метрической фотосъемки на месте происшествия и опознавательной (сигналетической) фо­ тосъемки, а также приметоописательного метода в графической (нынешней почерковедческой) экспертизе. Все его научно-исследовательские разработки после успеш­ ной проверки на практике их автором стали использоваться в про­ цессе расследования преступлений и розыскной деятельности почти во всех европейских странах1). Столь большой вклад А. Бертильона в развитии отдельных методов и средств указанной выше деятельности, ставших впоследствии отдельными разделами в кри­ миналистической техники как части криминалистики, даже позво­ лили немецкому криминалисту Р. Гейндлю считать, что А. Бертиль­ он первым дал толчок в зарождении криминалистики2). До начала 90-х годов XIX века усилиями таких исследователей, как В. Гершель, Г. Фолдс, Э. Генри и X. Вучетич, была разработана и система идентификации преступников по пальцевым отпечаткам (дактилоскопическая регистрация), ставшая затем важнейшей со­ ставной частью криминалистической техники^). С середины XIX века в США, Англии, Франции и Германии стал накапливаться практический материал по криминалистическому исследованию огнестрельного оружия. 1) Торвальд Ю. Век криминалистики М., 1991. 2) Гейндль Р. Уголовная техника, пер. с нем. М., 1925, с. 78. 3) Гейндль Р. Дактилоскопия и другие методы уголовной техники в деле рассле­ дования преступлении. Пер. с нем. М., 1927. S Хотя все эти криминалистически значимые научные поиски и методические разработки ученых и практиков носили разрознен­ ный характер, все вместе они создали серьезную теоретическую и тактическую базу для формирования самостоятельной отрасли на­ учного знания. Нужен был ученый, который бы сумел использовать этот накопленный материал в целях начала формирования указан­ ной отрасли знания. Этим ученым стал Г. Гросс. Вместе с тем некоим образом нельзя оспаривать и умалять вклад выше отмеченных ученых и практиков, и особенно А. Бертильона в деле рождения, становления и развития криминалистики как науки. Результаты проведенных ими исследований во многом создали такую ситуацию, которая могла быть разрешена именно их превращением в самостоятельную систему научных знаний. Почему именно Г. Гроссу удалось решить указанную задачу? Во-первых, ему удалось правильно оценить сложившуюся в конце XIX века ситуацию в борьбе с преступностью и удачно выбрать мо­ мент для реализации указанного накопленного материала и ре­ зультатов своих научных поисков и обобщений практики при фор­ мировании криминалистики как науки. Во-вторых, он оказался именно тем ученым с большим прак­ тическим опытом, который в силу своего высокого интеллекта, энциклопедических знаний, прозорливости и настойчивости су­ мел научно осмыслить свой и весь предшествующий опыт рассле­ дования преступлений, криминалистически значимые научные разработки свои и сделанные до него. В результате он превратил всю накопившуюся разрозненную криминалистически значимую информацию в четкую систему научных криминалистических знаний. В такую систему знаний, которые сформировали самостоя­ тельное направление научного познания со своим объектом и предметом изучения, что характерно для самостоятельной науки. При этом Г. Гросс в этой книге раскрыл свое понимание кри­ миналистики, ее содержание, стоящие перед ней задачи, определил объект и предмет изучения. Показал возможность применения данных ряда естественно-технических наук и соответствующих средств для выявления следов преступления и вещественных дока­ зательств и использования результатов их исследования в целях ус­ тановления истины по делу. Т Данная книга Г. Гросса в свою очередь послужила толчком к активной разработке криминалистически значимых вопросов тех­ нико-криминалистического тактического и методического свойст­ ва во многих странах, в том числе и в России. Однако самостоятельного развития криминалистика в России до Октябрьской Революции 1917 года не получила. Даже несмотря на то что российские ученые также внесли свой вклад в накопле­ ние знаний имеющих криминалистическое значение и могущих быть использованы в науке и криминалистики. В число таких уче­ ных можно отнести представителей уголовно-процессуальной на­ уки (Я. Баршев, А. А. Квачевский, П. В. Макалинский и др.), а также естественных наук (Д. И. Менделеев, А. М. Бутлеров, Н. И. Пирогов и др.). Но особенно весомым и целенаправленным был вклад Е. Ф. Буринского в области исследования документов и судебной фотогра­ фии. Его исследования использовал и Г. Гросс в своей работе. Ука­ занные исследования Е. Ф. Буринского в значительной мере послу­ жили основой и для формирования криминалистики в России как науки. Ее формированию способствовали также и работы других российских ученых, которые в своих научных трудах популяризо­ вали данную работу Г. Гросса и других его последователе1). Однако лишь после Октябрьской Революции криминалистика в России стала самостоятельной наукой. Оценивая с современных позиций указанную книгу, следуег отметить, что несмотря на более чем 100 лет со дня ее издания, многие ее положения не потеряли значения для современной кри­ миналистической теории и практики раскрытия и расследования преступлений. Определив криминалистику как учение о реальной стороне явлений, составляющих содержание уголовного права, Г. Гросс определил и основной объект криминалистического изу­ чения — преступные деяния (их начало их составные части, их дальнейшее течение и их цели). Следовательно, объектом ее изуче­ ния являлась преступная деятельность разных видов. Причем в его взглядах на указанную деятельность просматривалось стремление видеть в ней некоторую систему, имеющую составные части. Этот 1) А Л Что такое криминалистика//Ж урнал Министерства юстиции, 1900 г., № 9, с. 114. "фегубов С. Н. Основы уголовной техники. Петроград, 1915 г. Лебедев В. И. Ис­ кусство раскрытия преступлений. С.-Петербург, 1909 г. и др. U взгляд на объект созвучен и современных представлениям об объ­ екте криминалистики. Соответственно, в работе он проводил идею необходимости получения следователями именно криминалистических знаний о преступной деятельности различных видов. Отсутствие таких зна­ ний у них он считал одной из причин неуспешного расследова­ ния. Поэтому он в своем труде выделил целый раздел под названи­ ем «Особенные познания, необходимые для судебного следовате­ ля», которые он сводил к знаниям о некоторых криминалистичес­ ки значимых особенностях преступных приемов, применяемых различными категориями преступников, и их типологических особенностях. Конечно, круг этих особенностей еще был узок, но это был толчок к дальнейшим научным разработкам в этом на­ правлении. Ориентация Г. Гросса на необходимость получения следовате­ лями криминалистических знаний о преступлениях и подчеркива­ ние этих знаний для успехов расследования в последствии позво­ лило отечественным криминалистам развить его идеи по этому по­ воду и разработать криминалистические характеристики различ­ ных видов преступлений. Знание и умелое использование типовых криминалистическим характеристик разных видов преступлений сейчас является важным признаком профессионализма следовате­ лей. Основу криминалистики Г. Гросс видел в системе научно обос­ нованных приемов, методов и средств деятельности следователей при расследовании преступлений и особенно в научно разрабо­ танных приемах и способах работы со следами и вещественными доказательствами, которые он называл «немые неподкупные свиде­ тели». И это не случайно: труд следователя он оценивал весьма вы­ соко, отмечая, что «труд судебного следователя не есть искусство, по есть искусная деятельность, состоящая из ряда отдельных дей­ ствий или приемов, которые нужно знать, а для этого предвари­ тельно их изучать». В соответствии с этим к личносги следователя он предъявлял самые высокие требования. И если бы наши современные следова­ тели отвечали этим требованиям в полной мере, большинство из них было бы подлинными профессионалами в следственном деле. Судите сами об этих требованиях. От следователя, по мнению Г. Гросса, «требуется энергия молодости, выносливость, неустанная V ревность к делу, весьма обширные юридические познания не толь­ ко по уголовному и гражданскому праву знание людей, умение об­ ращаться с ними, такт, проницательность и во многих случаях гражданское мужество. Ему приходится решать вопросы по всем без исключения отраслям человеческого знания». При этом считал, что следователи не должны настраиваться на легкий труд и при первом возникшем затруднении опускать ру­ ки. Каждое дело следователя он сравнивал с математической зада­ чей, данные для решения которой следователь должен добывать и завоевывать с немалым трудом. Большое значение он придавал налаживанию правильного взаимодействия следователя с чинами полиции в процессе рассле­ дования. В этой связи многие его суждения по поводу того, каким должно быть это взаимодействие, до сих пор не потеряли актуаль­ ности. Так, он отмечал, что это взаимодействие будет правильным тогда «если следователь не будет себя ни возвышать, не уничижать перед полицией и в интересах дела будет работать с ней рука об руку, будет постоянно сообщать ей о новых обстоятельствах, добы­ тых ей чтобы ничто не происходило без его ведома и чтобы все его поручения исполнялись по его указаниям». Вместе с тем следова­ тель должен контактировать с такими чинами полиции, которые с доверием относятся к нему, быстро и точно будут исполнять все его поручения. Значительное место в этой книге уделено рассмотрению во­ просов о значимости отдельных доказательств, собираемых в про­ цессе расследования для установления истинных знаний о собы­ тии преступления. Этот круг вопросов автор назвал самым значи­ тельным отделом криминалистики. При этом, опираясь на данные криминальной психологии, он весьма критически оценивал значи­ мость для установления истины свидетельских показаний, считая, что они не оправданно высоко оцениваются. На свидетельские показания, по мнению Г. Гросса, оказывают влияние многие факторы физического, психического и злонаме­ ренного характера. Или, как он отмечал «Злая воля и обман, ошиб­ ки и заблуждения, а чаще всего собственные выводы свидетеля и его уверенность, что он говорит лишь о том, что видел и слышал, влияют столь бесконечно много, что мы лишь в самых редких слу­ чаях может признать показание свидетеля объективным, абсолют­ но правильным и ни в какой мере не внушаемым». W В этой связи он считал, что выявление и исследование различ­ ных следов преступника, вещественных доказательств и различных подобных реальностей, являющихся «неподкупными свидетелями», не допускающих опровержения, — и в то же время допускающих посто­ янную проверку, являются надежными реальными доказательствами. Соответственно, в книге большое внимание уделяется показу возможностей различных видов специальных познаний (того вре­ мени) для исследования различных видов указанных реальных до­ казательств. Конечно, его взгляд на вещественные доказательства как на ос­ нову системы доказательств был несколько гипертрофирован, ибо сами вещественные доказательства и результаты их исследования, как показала многолетняя практика, могут использоваться не столь профессионально, ошибочно и даже злонамеренно. Однако вряд ли можно расценивать эти взгляды Г. Гросса, что делалось в литерату­ ре советского периода1), как результат проявления его классовых, буржуазных взглядов, поскольку якобы свидетели в своем большин­ стве являлись трудящимися и их надо было удалить из процесса до­ казывания. Думается, никакого политического контекста в этом нет. Очевидно, это всего лишь результат слишком эмоциональной оцен­ ки известных недостатков свидетельских показаний. Исключить же их из процесса доказывания пи в коем случае нельзя. Профессиона­ лизм следователя, в часгности, заключается в том, что он должен уметь разобраться во лжи, ошибочных суждениях и помочь свиде­ телю избавиться от этих наслоений в их показаниях. Естественно, в работе Г. Гросса с современных позиций можно найти какие-то несовершенства и некоторые другие спорные мо­ менты, но вряд ли это необходимо делать. Ведь эта работа, положив­ шая начало криминалистики. В целом можно лишь поражатьс я про­ зорливости ее автора, ибо многие ее положения и сейчас могут быть использованы следователями для повышения своего мастерства. Заведующий кафедрой криминалистики юридического факультета МП' им. М. В. Ломоносова, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист России Н.П.Яблоков 1) Крылов И. Ф. В мире криминалистики. Ленинград, 1989 г., с. 6. X Д-ръ ГАНСЪ-ГРОССЪ, бывимй АвстрШскш СлЪдственный Судья, нынЪ Профессоръ Пражскаго Университета. РУКОВОДСТВО ДЛЯ КАК!) СИСТЕМ А КРИМ ИНАЛИСТИКИ. Переводъ съ нЪмецкаго. СЪ 4 -ГО Д О П О Л Н Е Н НАГО ИЗДАН!,Я ПЕРЕВЕЛИ J1. Дудкинъ и Б. Зиллеръ. С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Т и п ограф и я М. М еркуш ева. Невскгй п р., № 8. 1 9 0 8 . От переводчиков «Служба Судебного Следователя — служба на аванпосте, на том аванпосте, который поставлен, на рубеже мира су­ дебного с миром действительным: оно вечно стоит на страже лицом к лицу с неприятелем; он должен открывать его маскируемые движения, угадывать его намерения и свои наблюдения переда­ вать штабу армии, действующей уже по установленной стратегами руководя­ щей тактике». 11 Обнинский. «Закон и быт». Настоящее второе издание русского перевода «Руководства» д-ра Ганса Гросса составляет перевод с 4-го дополненного немец­ кого издания этой книги. Как увидит читатель из предисловий ав­ тора, уже 3-е издание было полной переработкой прежних изда­ ний, в 4-м же издании им были сделаны еще новые изменения в тексте, сокращения и дополнения, и в результате сам объем книги весьма увеличился. Таким образом, настоящее издание представля­ ет значительные изменения сравнительно с первым русским изда­ нием (перевед. со 2-го немецкого издания). Это очевидно, впрочем, и из измененного заглавия книги; первое издание было переводом «Руководства для С. С. и чинов общей и жандармской полиции», в настоящей же книге мы имеем перед собой «Руководство для С. С. как систему криминалистики». Еще по поводу первого издания мы отмечали, что книга д-ра Ганса Гросса есть руководство не формального характера, а по су­ ществу деятельности С. С., и что положения автора опираются на данные, заимствованные из наук: психологии, медицины, химии и др. За истекший промежуток времени вся область познаний, разра­ ботанных автором, объединена им под именем криминалистики как науки, являющейся одной из вспомогательных паук уголовного права. Определяя криминалистику как учение о реальностях уго­ ловного права, автор доказывает право на существование ее как на­ уки и вместе с тем определяет место ее в системе других крими­ нальных наук. Каково бы ни было будущее этой новой науки, мы должны признать бесспорную заслугу автора в том, что он первый сделал систематический опыт призвать Суд. Следователю, «этому крае­ угольному камню процесса», на помощь науку, прикладные ис­ кусства и технические знания; он первый попытался извлечь из них все, что может послужить целям предварительного следст­ вия, и весь материал расположить в системе научной дисципли­ ны. Практические приемы, которые автором преподаны С. С., ос­ нованы им на данных положительных наук, и в результате С. С. будет работать с выдающимся успехом: он сумеет достигнуть до­ казательств, которые автор называет «неподкупными свидетеля­ ми» и ценность которых для дела, конечно, вне сомнения, напр., отпечаток папиллярных линий руки убийцы и снимок той же ру­ ки, в виде кровяного следа, оказавшегося на месте преступления, вынутый по особому способу след преступника, фотографичес­ кое (увеличенное) изображение зрачка убитого, снимок скрыто­ го следа (напр., потной руки) и т.д. По отдельным преступлениям Гансом Гроссом преподаны руководящие указания, и С. С. не только Австро-Венгрии, но любого культурного государства, не будет уже в состоянии растерянности и недоумения. В важней­ ших случаях он будет знать, как произвести исследования через сведущих лиц различнейших специальностей; допрашивая сви­ детелей или обвиняемых, С. С. будет иметь в памяти те увлека­ тельно изложенные главы книги, в которых излагаются данные о свойствах человеческого восприятия, об относительности пока­ заний очевидцев и др., и будет знать, как бороться с их вольной и невольной ложью. Иными словами, настоящее «Руководство» даст С. С. ту специ­ альную подготовку, которую, конечно, не может дать изучение за­ конов и комментаторских сборников, и эта подготовка поможет С. С. в его трудном и ответственном деле избежать тех ошибок и упущений, особенность которых для правосудия заключается в том, что они — часто непоправимы и потому глубоко печальны. Вот почему мы вправе пожелать, чтобы предлагаемая книга удостоилась внимательного изучения со стороны напшх С. С., что­ бы она была настольной их книгой в камере и неразлучным спут­ IV ником их в поездках по службе. Эти пожелания тем более уместны, что «Руководство» Ганса Гросса — в нашем отечестве единственное по с у щ е с т в у д е л а С. С. и потому незаменимое. В заключение считаем долгом упомянуть, что в настоящем из­ дании мы не поместили, за немногими исключениями, бесчислен­ ных ссылок автора на литературу, которой он пользовался при со­ ставлении книги. Эти ссылки состоят по преимуществу в указани­ ях на издаваемый автором «Archiv fflr Kriminalistik» и затем на кни­ ги, изданные в давнее время и составляющие библиографическую редкость. Если бы у кого-либо из коллег возникло желание ознако­ миться с этой литературой, то сведения о ней с готовностью будут сообщены немедленно по первому требованию. Л.Дудкин и Б. Зиллер. V Предисловие к 3-му изданию Закончив вторую часть этой книги (третьего издания), я преж­ де всего считаю долгом повторить то, что было мною сказано во введении, предпосланном к 1-й части книги. Упоминаю о том, что в этом новом издании не имеется какихлибо новых отделов, согласно же предисловию ко 2-му изданию повторяю, что некоторых отделов следственного дела я не касаюсь в своем труде по двум причинам: или обсуждение их не может быть удобным для гласности, или объем некоторых отделов слишком раздвинул бы пределы предлагаемого руководства, или же были бы затронуты вопросы, вовсе не относящиеся к компетенции юриста. Зато в остальном вся книга подвергнута обстоятельному пересмот­ ру: все новые наблюдения, сделанные товарищами по профессии или мною лично, включены и ссылки на литературу приведены до самого последнего времени. С другой стороны, я сделал и некото­ рые ограничения, так как кое-что оказалось не настолько досто­ верным, как я предполагал. Таким образом, новое издание пред­ ставляет собой полную переработку прежних изданий. Из настоящего издания исключен медицинский словарь, так как за последнее время по суд. медицине появилось немало специ­ альных, подручных для С. С. изданий. Кроме того, каждое новое из­ дание большого энциклопедического словаря заключает в себе разъяснения стольких медицинских терминов, что каждый может в них отыскать все требуемые сведения. Благодаря исключению этой главы и употреблению убористого шрифта, объем книги, не­ смотря на многочисленные добавления, не увеличился. Я приношу благодарность всем лицам, которые не пожалели своего труда по поводу моей книги: прежде всего я благодарю ре­ цензентов, как отечественных, так и иных стран, которые в сотнях своих статей отнеслись к моей книге самым благосклонным обра­ зом. Я благодарю и тех, которые внушили мысль .о необходимости перевода моей книги, и тех, которые перевели ее на другие языки (она появилась на русском, испанском и французском языках, и предпринят перевод на венгерский, сербский и датский языки). Искренно благодарю также и всех, которые сообщали мне VI разные сведения по многим вопросам: таковые лица все упомяну­ ты в соответственных местах книги. Благодарю также издателя за тщательное и солидное издание и, наконец, благодарю жену мою, которая, наряду со мною, — как и во всех других моих ученых тру­ дах, — поделила труд по корректуре. Что же касается до измененного названия книги, то я считаю себя вправе определить мой труд как систему криминалистики, ввиду того, что эта последняя в настоящее время завоевала себе значение самостоятельной науки, со строго ограниченной обла­ стью и обстоятельной обработкой ее отделов. Тем не менее я же­ лал бы отвести криминалистке место лишь в скромном ряду вспо­ могательных наук. Одна американская газета («Ведомости штата Ныо-Йорк», 14 августа 1898 г.) в большой статье «Эволюция уго­ ловного права» утверждала, что принцип, провозглашенный в мо­ ей «Криминальной психологии», а также и в настоящем «Руковод­ стве», знаменует собой создание новой школы права, которую следует приветствовать, как победительницу исторической шко­ лы права, и которая должна быть названа «психологической шко­ лой». Я далек от такого утверждения. Криминалистика, по приро­ де своей, начинается лишь там, где уголовное право, также по сво­ ей природе, прекращает свою работу: материальное уголовное право имеет своим предметом изучение преступного деяния и наказания, формальное уголовное право (процесс) заключает в себе правила применения материального уголовного права. Но каким именно способом совершаются преступления? Как иссле­ довать эти способы и раскрывать их, какие были мотивы к совер­ шению такового, какие имелись в виду цели — обо всем этом нам не говорят ни уголовное право, ни процесс. Это составляет пред­ мет криминалистики и особенной части ее: криминальной пси­ хологии. Так, напр., что такое поджог в смысле правонарушения? Какие существуют виды поджога, какие положены наказания за него — все это скажет уголовное уложение, его комментарий и научная обработка его. Как должен действовать судья, какие сооб­ щать формальности в отношении подсудимого, свидетелей и экс­ пертов — об этом говорится в уголовном процессе. Но как действует преступник при самом совершении поджога, какие средства и помощь он имеет is своем распоряжении, как мож­ но раскрывать способы совершения поджога и как обнаружить ви­ новника — все это дело криминалистики. И, наконец, задача криVII 2-5519 • минальной психологии заключается в том, чтобы выяснить душев­ ные побуждения виновного, установить, какую ценность имеют по­ казания тех или других свидетелей и исследовать, каким ошибкам и заблуждениям подвержены наблюдения и показания о таковых со стороны участвующих в деле лиц, включая сюда и судей. Для сравнения их можем сказать, что уголовное право отно­ сится к криминалистике, как патологическая анатомия относится к хирургии. Патологическая анатомия изучает недуги человеческого организма, подвергает их исследованиям и приводит их в систему. Она различает отдельные болезни одну от другой, дает им названия и распознает их в каждом случае; она устанавливает их связь между собой и объясняет их причины и последствия. Хирургия же стре­ мится к устранению болезней. В течение весьма продолжительного времени она также не признавалась за науку, хирург считался не­ полноправным ученым, его труд имел лишь второстепенное значе­ ние, до той поры, пока хирургия не проложила себе свои собствен­ ные пути, пока она не сделалась весьма ценимой самостоятельной наукой. Никто не станет утверждать, что хирургия позволяет себе вторгаться в область патологической анатомии и мешать правиль­ ному ходу ее научного развития. Хирургия всегда будет опираться на те научные основы, которые дает и будет давать для нее патоло­ гическая анатомия, но в пределах своей области она — самостоя­ тельна, и никто не станет отрицать за нею права на самостоятель­ ное исследование и разработку своих задач и предписывать ей дру­ гие пути, кроме тех, которыми она идет к своим целям. Точно так же и криминалистика должна идти своей собствен­ ной дорогой, и соответственно ее природе этот путь носит харак­ тер естественнонаучный. Если рассматривать криминалист ику как составную часть уголовного права, — то криминалистика свои ес­ тественнонаучные методы должна внести и в уголовное право, дру­ гой вопрос, будет ли ей это на пользу или в ущерб. Но если крими­ налистика не входит в уголовное право как интегрирующая часть, то оно должно предоставить ее собственным методам развития и те выводы, которые добыты криминалистикой, и ценность их не могут быть отрицаемы уголовной юриспруденцией. Уголовное право не является наукой для себя, и самые ценные из положений, им установленных (напр., об умысле, о неосторож­ ности, о соучастии, о покушении, о необходимой обороне, о не­ преодолимой силе и т. под.), имеют в конце концов только одну VIII цель — получить практическое применение. Но все эти положения лишены всякого значения, если судья не сумеет применить эти от­ влеченности к реальностям текущей жизни: если он не понимает или неправильно оценивает показания свидетелей, значение их наблюдений, если его вводят в заблуждение приемы злоумышлен­ ников, если он не сумеет использовать следы преступления, и если он вообще не знаком с бесчисленными положениями, совокуп­ ность которых составляет криминалистику. Успехи, достигнутые уголовным правом, достойные удивления научные построения этой дисциплины, ход развития и обоснова­ ние их нигде не получают такой оценки, как именно в криминали­ стике. Но, будучи поставлена как вспомогательная наука для уго­ ловного права, криминалистика, однако, оставляет за собой право на самостоятельность: фактически ведь она существовала всегда и ранее. Тот, кто осматривал следы от человеческих ног, кто запечат­ лел в памяти слово из воровского жаргона, кто начертил план мес­ та происшествия, — каждый из них применил те или иные из по­ ложений криминалистики. Но эти отдельные действия не имели научного обоснования, а когда все эти приемы и действия подверг­ нуты были разработке и приведены в систему, то мы получили пра­ во потребовать признания за криминалистикой значения науки, но науки только вспомогательной. Если поэтому криминалистика, в своем положении вспомога­ тельной науки, не может оказывать непосредственного воздейст­ вия на уголовное право и надобность в ней наступает лишь там, где оканчивается роль уголовного права, тем не менее не следует отри­ цать того, что результаты ее работ в некотором отношении могут оказать действие и на уголовное право и его положения. И такое влияние можно даже предсказать в определенных направлениях. 'Гак, мы различаем влияние: 1) на материальное уголовное право. Криминалистика как учение о реальностях уголовного права, к которым следует причислить на первом плане самого человека (преступника, свидетеля, эксперта и судыо), раскрывает перед на­ ми сущность преступных деяний, их начало, их составные части, их дальнейшее течение и их цели. Мы приходим к известным раз­ личениям и сопоставлениям, которые, однако, не всегда совпадают с определениями тех лиц, которые стоят вдали от преступного ми­ ра. Криминалистика часто обнаруживает общность там, где ранее IX полагали только различие, и наоборот. Она отмечает различие там, где ранее, по общему взгляду, было единство. Уголовный закон на­ писан для людей; люди проявляют себя вовне, в реальной жизни, и уголовное право реализуется в жизни именно так, как обнаружива­ ет себя преступный элемент общества. Если окажется, что с течени­ ем времени в этих совпадениях и различениях происходят измене­ ния, то осторожность как в обобщениях, так и в конкретных выво­ дах является весьма необходимой. Криминалистика, еще столь мо­ лодая наука, ныне еще не может предсказать, к каким конечным итогам она непременно должна привести, но ей известно, что ког­ да-нибудь в уголовном праве будут установлены объединения и различения иначе, нежели в наше время, и далее, что эти будущие изменения также не останутся постоянными, что постоянство во­ обще никогда не будет достигнуто, что единственно вечным будет состояние беспрерывного движения. Подвести итог сказанному легко: наши законы только тогда могут войти в жизнь и быть спра­ ведливыми, если они, по возможности будут просты, общи и по возможности свободны от суживающих определений, ежедневно меняющихся и все-таки не попадающих в точку. Только при этих условиях они будут воздействовать на людей в общей их совокуп­ ности, а не только на кого-либо в отдельности, против которого они случайно направлены. Подтверждение правильности этого взгляда можно найти в любом отделе криминалистики. 2) на формальное уголовное право. Как в каждой научной дисциплине, так и в криминалистике результаты исследований ее могут быть систематизированы в различном направлении, смотря по тому, как будут распределены ее исследования. Значит, коснемся ли мы вопроса о силе и значе­ нии отдельных доказательств (самый значительный отдел крими­ налистики), то мы придем к такому положению, что свидетель­ скому показанию до последнего времени придавалось слишком много цены, — и что в то же время из имевшихся в нашем распо­ ряжении данных по этому вопросу о значении доказательств, — мы не сумели сделать более или менее твердых выводов. Крими­ нальная психология как интегрирующая часть криминалистики доказывает первое высказанное сейчас положение: все прочие отделы криминалистики доказывают последнее положение. Не­ исчислимые недостатки чувственного восприятия, недостатки памяти, существенные различия между людьми в отношении воз­ X раста, природных качеств и свойств, привитых культурой, в отно­ шении настроения, здоровья, в силу окружающей среды — все это оказывает на человека столь сильное влияние, что мы об одном и том же факте почти никогда не получаем двух совершенно тож­ дественных показаний, и как только мы попытаемся проверить, что люди наблюдают и что они нам сообщают, то мы констатиру­ ем лишь ошибки за ошибками. «Формальное доказательство» со слов двух свидетелей может дать лишь «формальную» истину; мы можем составить себе известное представление о происшедшем и на этом успокоиться, но материальной истины мы не имеем и на­ ша совесть не должна молчать, хотя бы мы услышали такие пока­ зания десяти свидетелей. Злая воля и обман, ошибки и заблужде­ ния, а чаще всего собственные выводы свидетеля и его уверен­ ность, что он говорит лишь о том, что видел и слышал, влияют столь бесконечно много, что мы лишь в самых редких случаях можем признать показание свидетеля объективным, абсолютно правильным и ни в какой мере не внушенным. Об этом трактует криминальная психология, другие же отделы криминалистики имеют предметом изучение действительного значения других ре­ альностей уголовного права. Каким способом мы можем изыскать те или другие доказательства, как дойти до них, как их охранить и как их использовать, — все это настолько же важно, как и важен тот результат, которого мы достигаем отправлением правосудия. Найденные и использованные следы преступника, аккуратно со­ ставленный чертеж, хотя бы и несложный, какой-нибудь микро­ скопический препарат, расшифрованная переписка, фотографи­ ческие снимки, татуировка, восстановленное обуглившееся пись­ мо, какое-нибудь точное измерение и тысячи подобных реально­ стей суть не что иное, как неподкупные свидетели, недопускаю­ щие опровержения, — и в то же время допускающие постоянную проверку, — свидетели, в отношении которых исключается воз­ можность ошибки, одностороннее понимание, злая воля, клевета п подобное. С каждым успехом криминалистики падает значение свидетельских показаний и одновременно повышается значение I>еальных доказательств. Отсюда вывод следующий: при разбирательстве дела в суде мы можем иметь сколько угодно свидетелей, и нет вовсе надобности в к >м, чтобы они были опрошены ранее; доказательства же, вытекаю­ щие из упомянутых реальностей, должны быть собраны, сгруппиро­ XI ваны до слушания дета на суде, и совершенно правильно поэтому ут­ верждение криминалистики, что отныне центр тяжести процесса должен быть перенесен с судебного разбирательства на период предварительного следствия. В течение многих десяток лет мы иска­ ли спасения в публичном устном разбирательстве, после поверхно­ стного предварительного следствия, имевшего значение лишь под­ готовительное: в результате были ошибки, сомнения и затруднения. Никто, конечно, не станет утверждать, что мы отказываемся от прин­ ципа усгности судебного разбирательства: судья, разбирающий дело по существу, должен все видеть, слышать, обсуждать, что только мо­ жет иметь значение для приговора. Это правда, но отнюдь не следу­ ет столь умалять важность предварительного следствия, ибо оно со­ бирает доказательства, — все, какие только может дать дело. И пред­ варительное следствие обязано не только найти, но и использовать все данные реального свойства — вот почему особенно важны дея­ тельность С. С. и его профессиональная подготовка, и как только криминалистика достигнет высшей ступени своего развития, то и С. С. и труд его получат первенствующее значение во всем процессе. 3) на уголовное право и процесс в их совокупности. Господствующее ныне мнение сводится к тому, что судья, как субъект процесса, при помощи свидетелей и подобных средств, подводит подсудимого, объект процесса, под незыблемые нормы закона. При этом подсудимый является как бы вещью заменимою, а свидетели как бы единицами различной ценности, закон как бы точно выверенной мерой, а судья, на что указывает возможность обжалования, хотя и не представляет собой непогрешимости, но тем не менее является существом, поставленным выше человечес­ ких слабостей. Учение о криминалистике, исходя из положений о постоянной изменяемости реальностей, с одной стороны, и о не­ надежности человеческого восприятия, мышления и действий — с другой стороны, доказывает нам непозволительность такого взгля­ да. В особенности же наша наука доказывает нам слабую достовер­ ность свидетельских показаний, разнообразие в личностях пре­ ступников и в их деяниях, слабые стороны в деятельности судьи и неполноту наших законов, которые, предусматривая сотни разных случаев, забыли о тысячах таковых. Поэтому мы должны приучить себя к тому, чтобы смотреть на подсудимого, на доказательства, на судью и на законы исключи­ тельно как на факторы правосудия, которые могут в процессе стать XII в положение правильное или вовсе неверное, сравнительная цен­ ность которых должна быть предварительно учтена и лишь после осторожной проверки включена в счет, и все-таки в конце концов отнюдь не следует поражаться тем, что подсудимый, как фактор правосудия, может занять в процессе, в отношении защиты своей, положение правильное, а судья, как фактор правосудия, может ока­ заться, в смысле усвоения дела и понимания, в положении невер­ ном, ошибочном. Все эти факторы сами по себе имеют для правосудия одинако­ вое относительное значение: все они или люди, или произведения людей, а люди склонны к ошибкам, верность же конечного итога зависит исключительно от правильного оценивания отдельных моментов и группировки их, сообразно их значения. Преувеличенная оценка таких факторов свидетельствует о бо­ лезненном направлении мышления, значение закона, действия су­ дьи и сила свидетельских показаний оценивались сверх меры. По­ стараемся же мы найти их действительную цену путем изучения невидных и многозначащих явлений жизни! Я сомневаюсь в том, что в близком будущем последует новое издание этой книги, хотя интересующийся и не замедлит приобре­ сти ее. Поэтому позволяю себе указать на изданный мною «Архив криминальной антропологии и криминалистики» (Лейпциг, Фо­ гель), который будет составлять как бы дополнение этой книги но­ выми сообщениями, относящимися до этой области. Грац. Рождество Хр. 1898 г. Доктор Ганс Гросс Х111 Предисловие к 4-му изданию За те немногие годы, которые истекли со времени последнего из­ дания этой книги, во взглядах на область криминалистики произош­ ло больше изменений, нежели ранее за целый десяток лег. Эти изменения проявились весьма резко, и многое поколеба­ лось: везде замечается стремление к торжеству новых течений в науке. Едва ли одно из основных положений старого уголовного права сто­ ит так же твердо, как ранее: вопросы о переоценке понятий о свобо­ де воли, ответственности и вменении в вину вторгаются в уголовное право, требуют устранения из него целых отделов, совершенной пе­ реработки других отделов, составления новой системы наказаний, точного определения цели наказания и введения правового институ­ та попечения. Не менее колебаний мы видим и в уголовном процессе: наши старые понятия о доказательствах, доверие к важнейшим из них: свидетельским показаниям и усмотрению судьи — ныне поко­ леблены; их пытаются заменить новыми доказательными средствами: реальностями уголовного права, — и новые теории о том, что именIю следует признавать достовер!гым, iшстоятелыю требуют iфоверки. Участие представителей от народа в правосудии, которое еще так недавно превозносилось, создавало для нас лишь затруднения, приво­ дило к неправде и непредвиденным осложнениям, и всякий, кто чест­ но обдумает этот вопрос, можег сомневаться лишь в том, какими спо­ собами могли бы мы отделаться от их участия. Настолько же поколеб­ лен и взгляд на предварительное следствие, на положение прокурату­ ры и защиты в процессе, на способы обжалования — говоря коротко, мы находимся в периоде такого бурного брожения, что к работе мы приступаем, с одной стороны, с радостью, ввиду переживаемого все­ ми общего подъема духа, а с другой стороны, с чувством тревоги вви­ ду трудности подлежащих разрешению вопросов. И в нашей специальной области также господствует общее ожив­ ление. Криминалистика значительно двинулась вперед, повсюду усерд­ но работают над пей, многие из вопросов, ею поставленных, нашли разрешение, возбуждены новые вопросы, выдвинуты целые проблемы и полезность криминалистики засвидетельствована в тысяче случаев. С чувством особого удовлетворения укажу на развитие субъек­ XIV тивной криминальной психологии: психологии свидетеля, эксперта и судьи. На ее важное значение мною впервые указывалось еще в пер­ вом издании этой книги, следовательно, 12 лет назад. Тогда я уже доказывал положение об обманчивости и опасно­ сти свидетельских показаний и о необходимости подтверждений, проверки и замены их реальностями уголовного права. Впоследст­ вии эта проблема мною была разработана в моей «криминальной психологии». Затем ею занялись и другие, а в настоящее время она стала предметом исключительной разработки в специальном жур­ нале (Beitrage zur Psychologic der Zeugenaussage. Лейпциг. Барт). В системе наук (см. таблицу в конце статьи) криминалистика заня­ ла иное положение, нежели сначала. Как предмет преподавания, она уже не может быть изолированной и должна быть поставлена на более широкий базис. Рядом с нею выдвинулись заслуживающие безусловного внимания родственные научные дисциплины: кри­ минальная антропология, криминальная психаюгия, криминаль­ ная социология и криминальная статистика. Все они настолько тесно связаны с криминалистикой, что ни одна из них не может развиваться самостоятельно: они должны идти вперед вместе. Та­ ким образом возникла необходимость из названных наук, включая и криминашстику, образовать одну самостоятельную из тесно связанных между собой частей группу наук. Будучи вспомогатель­ ными науками уголовного права, они должны разрабатываться совместно, во всяком случае оставаясь так сказать на службе уголовного права. И ныне мы настойчиво утверждаем, что без зна­ ния этих вспомогательных наук криминалист не может считаться подготовленным ни теоретически, ни практически, так как нет уже ни малейшего сомнения в их безусловной необходимости. В новом издании состав глав книги остался тот же, но, вслед­ ствие множества изменений в тексте, сокращений и дополнений и прибавления ссылок на новую литературу, новое издание может быть признано совершенно переработанным. ' Издание книги в двух томах было вызвано отчасти увеличени­ ем объема, отчасти необходимостью более четкого шрифта, а от­ части и соображениями удобства. В отношении содержания я издаю руководство в последний раз в той же системе. Когда криминалистика впервые появилась в свете, то нельзя было уяснить себе, какой именно материал должен быть отнесен к ней и как должен быть распределен; с течением време­ ни выяснилось, однако, что в пей соединены и смешаны учения чисто теоретические и практические. XV Первая часть будущего издания должна содержать в себе сведе­ ния о проявлении преступления в объективном отношении, с подраз­ делением на проявления общего свойства: существо преступников, их приемы, язык, знаки, симуляция, ложь, суеверие и тд. и особенные проявления по отдельным преступлениям. Наконец, везде по возмож­ ности будут введены исторические обозрения. Вторая часть будет содержать исключительно практические сведе­ ния: о действиях С С., о его подготовке, о допросах, об обращении с пас­ портами, об оружии, следах и тд, и наконец о практических вопросах, воз­ никающих при производстве следствий по отдельным преступлениям. Итак, если потребуется новое издание, то книга появится как «си­ стема криминалистики». 1-я часть. «Теоретическое учение о проявлениях преступлений». 2-я часть. «Практическое руководство для производства следствия». Как бы дополнением настоящего руководства служил мне «Архив для криминальной антропологии и криминалистики» (Лейпциг Фогель), предназначенный для установления связи нашей новой науки с жизнью. Для разъяснения того положения, какое, по моему мнению, долж­ на занимать криминалистика в общей системе уголовных наук, я по­ мещаю ниже таблицу. Криминология крим. соматология крим. психология объективная крим. статистика крим. социальная психология Криминалистика учение о проявлениях преступлений учение о производстве расследований Криминальная политика уголовное право и процесс учение о наказаниях XVI крим. психология субъективная Введение Настоящая книга написана человеком, который в течение многих лет, посвященных им всецело деятельности Судебного Сле­ дователя, пришел к убеждению, что для службы этой требуется го­ раздо более познаний, нежели ему могут дать законы и их коммен­ таторские и научно обработанные издания. Некоторые сведения, необходимые для С. С., помимо заключающихся в законодательных сборниках, он может черпать из разных книг, но некоторых он не найдет нигде. Кроме того, часто таких книг нет под рукой С., а ес­ ли даже они у него и найдутся, то они не так составлены, чтобы он мог с удобством ими пользоваться. Посоветоваться с людьми сведу­ щими — на это часто не имеется ни времени, ни случая; по боль­ шей части С. С. сам должен разрешать возникающие у него вопро­ сы и в лучшем случае пользоваться при этом таким пособием, ко­ торое он может всегда иметь под рукой и в котором мог бы найти указания общего характера для многообразнейших случаев своей практики. Таким именно пособием и должно послужить предлага­ емое руководство, в котором С. С., особенно начинающий, хотя на первое время может найти практические советы. При составлении этого руководства у меня возникала мысль, не следует ли обработку отдельных частей предоставить специалистам: о судебной медицине — врачу, об оружии — оружейному технику, о фотографической экспертизе — фотографу и тд Без сомнения, в техническом отношении эти отделы оказались бы более совершен­ ными, но этим не была бы достигнута главная цель. Книг, специаль­ но посвященных этим отделам, существует немало, но все они не приноровлены к деятельности С., и вряд ли последний найдет в них все, что ему нужно. Специалист не может поставить себя в положе­ ние юриста, который, не будучи сам специалистом, однако должен 1 быть осведомленным в той или иной области; специалист даст ему, может быть, многое, но не даст того, что для С. необходимо. Вслед­ ствие этого я принял решение обработать все отделы сам, восполь­ зовавшись для этого опытом, приобретенным на службе, и теми по­ знаниями, которые я вынес при изучении специальных наук. В книге этой я поместил все, что, по моему мнению, может иметь значение для отдельных случаев практики и относительно чего С. С., в обычной обстановка своей деятельности, не всегда мо­ жет получить тотчас же от кого-либо совет. Отнюдь не допуская мысли, чтобы труд мой исчерпывал зада­ чу, я желал бы лишь возбудить интерес к подобного рода работе в будущем. Я думаю, что такой труд может быть только тогда всесто­ ронне полным, когда причастные лица отнесутся к делу с сочувст­ вием и пожелают прийти на помощь своими советами, указанием ошибок или разных улучшений. Я не скрываю, что Moiyr оказаться важные пробелы, что, несмотря на усердие и самое заботливое внимание, найдугся и ошибки, что, может быть, кое-что другими лучше или совсем иначе истолковано, что могут найтись такие вспомогательные средства или улучшенные приемы, которые в большей мере облегчили бы труд С. За всякие указания и поправки я буду весьма признателен и воспользуюсь ими для нового издания, если таковое окажется нужным. Я убедительно прошу читателя, чтобы он не считал несущественным ни одного наблюдения, им лично добытого, так как — совершенно так же, как и в других обла­ стях знания, — многое, кажущееся в начале несущественным, впос­ ледствии может иметь значение решающее. С радостью я могу отметить, что за последнее время появился ряд сочинений об отдельных отраслях криминалистики (так, на­ пример, о фотографии, о суевериях, о поджоге и др.), вследствие чего имеются основания надеяться на дальнейшее развитие этой еще юной науки. Что касаегся способа пользования этой книгой, то я считаю необходимым, чтобы начинающий С. С. — для него-то она в осо­ бенности и предназначена —прежде всего ознакомился с ее содер­ жанием и, получив таким образом понятие о том, что он может в ней найти, затем, в случае надобности, мог бы скоро подыскать нужные указания. Должен, однако, оговориться, что я отнюдь не преследую цели освободить С. С., в большей или меньшей мере, от помощи сведу­ 2 щих лиц: ничто не могло бы оказаться более вредным, если бы С. С. не знал, где оканчиваются пределы его познаний; он впадал бы тог­ да в беспрерывные заблуждения. Но если немыслимо, чтобы С. С. был столь же осведомлен в специальных вопросах, сколь и присяж­ ные эксперты, то, с другой стороны, позволительно требовать, что­ бы С. С. знал, в каких случаях он должен прибегать к помощи све­ дущих лиц, кого именно выбирать и о чем спрашивать. Этими тре­ мя вопросами и обнимается в последующем изложении содержа­ ние главы об участии экспертов. Но бывают весьма нередкие слу­ чаи, когда С. С. приходится самому выступить в роли сведущего ли­ ца. Это бывает: во-первых, в тех случаях, по отношению к которым вообще и не может быть специалистов, напр, случаи, которые С. С. приходится разрешать путем собственного размышления; так, в тех делах о подлогах документов, в которых совершение этого пре­ ступления доказывается на основании смысла текста, ошибок, ана­ хронизмов и т. п. (конечно, если не окажется нужным привлечь в качестве экспертов историков, напр., при осмотре документов от­ даленного прошлого), затем при осмотре следов от ног человека, при осмотре шифрованных писем, в вопросах о суевериях и тд. Во-вторых, в тех случаях, когда С. не имеет под рукою специалис­ та, а между тем требуется немедленное и ответственное распоряже­ ние, напр, о задержании подозреваемого, о дополнительном осмо­ тре места совершения преступления, обыска и т.п. В таком положе­ нии С. С. может очутиться весьма нередко, напр, в случаях отсутст­ вия врачей или же когда С., выехав на место преступления, не при­ гласил с собой врача, потому что он не был нужен по первоначаль­ ным данным дела, но впоследствии, на месте, его участие оказалось необходимым. Так, выехав на место по заявлению о поджоге, С. С. вдруг обнаруживает, что поджог совершен с целью скрыть следы убийства или покушения на убийство; С. С. не мог этого предви­ деть, и если нет возможности тотчас же пригласить врача, то дей­ ствия, требующие немедленного распоряжения, С. должен осуще­ ствлять единолично, на основании собственных познаний, — и от успешности таких действий часто зависит благоприятный исход всего дела. Само собой разумеется, что никто не станет требовать от С. С. исполнения обязанностей судебного врача, но С.С. обязан действовать так, чтобы предстоящий труд судебного врача был об­ легчен или же, по крайней мере, врач не был поставлен в затрудни­ тельное или безвыходное положение. Наконец, в-третьих, следует 3 иметь в виду, что не всегда С. С. имеет дело с экспертами, стоящи­ ми на высоте науки. Если судебный врач, состоящий при Герихтсгофе или при Ландгерихте, имеющий большой опыт и постоянную судебно-медицинскую практику, всегда хорошо знает, какое он должен высказать заключение, то этого невозможно требовать от врача, только начинающего судебно-медицинскую деятельность, или от врача, случайно приглашенного в качестве эксперта. Точно также и в отношении соблюдения различных форм производства, С. С. нередко может встретить надобность в таких познаниях, которые совершенно чужды его специальности. Об этом упоминает еще Ягеманн в сочинении своем «Handbuch der gerichtlichen Untersuchungskunde», вышедшем около полвека назад, говоря, что врач может весьма успешно лечить больных и обладать солидными знаниями в области судебной медицины и в то же вре­ мя может оказаться не в состоянии составить надлежащий акт. В этом случае для С. С. не остается другого исхода, как «самому дик­ товать акт судебно-медицинского освидетельствования, переводя слова врача, подобно толмачу», т.е. сообщаемые врачом сведения правильно формулировать в протоколе. Если же в этом случае у С. С. не окажется надлежащих познаний, то, при всем усердии его, протокол может представить ряд нелепостей. Со времен Ягеманна положение дел не изменилось. И в насто­ ящее время можно встретить в провинции немало врачей — и при том вовсе не из старых, — которые, при всем научном образовании и опытности их, не могут составить протокола судебно-медицин­ ского освидетельствования. Конечно, в этих случаях С. С. прихо­ дится работать самому. Тем более нельзя требовать умения хорошо составлять заключения от лиц, не получивших высшего образова­ ния, хотя бы они и обладали полным знанием своей специальнос­ ти; они именно не в состоянии приложить свои знания к уголовно­ му случаю и выразить то, что нужно С. С. Можно ли от какого-ни­ будь ремесленника, охотника или земледельца требовать, чтобы они умели выражаться точно и именно о том, что в данном случае нужно? Никогда не следует забывать, что даже самый лучший экс­ перт не есть уголовный судья и что заключение эксперта только тогда получает надлежащую цену, когда оно исходит как бы от ли­ ца самого С. С., в котором предполагаются соединенными все спе­ циальные знания. Таким образом, должно стремиться как бы к отождествлению эксперта с С. С., и это возможно только тогда, ког­ 4 да высказанное экспертом не будет для С. С. чуждым или непонят­ ным, когда он, при составлении протокола, будет следить за рабо­ той с полным вниманием и сумеет дать ей именно то направление, которое признавалось бы им наиболее желательным для дела. Если же С. С. не будет осведомлен в том, что предложено его вниманию экспертом, то такое слияние эксперта и судьи невозможно. В заключение позволю себе выразить уверенность, что насто­ ящее руководство может быть пригодным не только для С. С., но и почти во всем объеме для чинов прокурорского надзора, судей, разбирающих дело, для чинов полиции, корпуса жандармов и тех правительственных органов, на обязанности коих лежит охрана общественной безопасности. Руководство в существенной части своей предназначено для первой стадии процесса, имеющей целыо установление события преступления и его виновника, а в этой важ­ ной стадии названные должностные лица весьма часто принимают более деятельное участие, нежели С. С. Поэтому, хотя в руководст­ ве почти исключительно идет речь о С., но это сделано лишь для краткости, и под ним можно разуметь всякое должностное лицо, призванное по долгу службы к расследованию преступлений. Вот почему и к этим лицам я обращаю свою просьбу о при­ сылке сообщений с указанием дополнений, поправок и разъясне­ ний, добытых каждым на его личном или чужом опыте. 5 ОБЩАЯ ЧАСТЬ ГЛАВА I О Судебном Следователе 1. Общие замечания Из всех положений, которые в жизни может занимать юрист, без сомнения, положение С. С. — самое своеобразное. Существует общий взгляд, что деятельность его весьма полезна и интересна, но редко оценивают все трудности, с какими сопряжена эта служба. От него требуется энергия молодости, выносливость, неустанная ревность к делу, весьма обширные юридические познания не толь­ ко по уголовному, но и по гражданскому праву. Для него считаются необходимыми знание людей, умение обращаться с ними, такт, проницательность и во многих случаях гражданское мужество. Сплошь и радом С. С. должен рисковать здоровьем и жизнью, ког­ да приходится ему иметь дело с опасными преступниками или ког­ да он должен предпринимать поездки, сопряженные с опасностя­ ми и лишениями, допрашивать или свидетельствовать заразных больных. Ему приходится решать вопросы по всем, без исключе­ ния, отраслям человеческого знания, он должен знать различные языки, уметь рисовать и должен знать, что ему может ответить су­ дебный врач. Он должен быть знаком с уловками браконьеров, рав­ но как и с приемами биржевого спекулянта; он должен ясно пред­ ставлять себе, каким образом совершен был подлог духовного заве­ щания, как именно произошло железнодорожное крушение, как действовали в известной карточной игре шулера, как произошел взрыв котла и каким образом продавец лошадей обманывал поку­ пателей; он должен быть осведомлен в счетоводстве торговых книг, должен понимать воровской жаргон, уметь разобрать шифрован­ ное и, наконец, понимать работу и орудия всех ремесел. 8 Приобрести все эти познания после назначения на должность С. С. невозможно, равно как и невозможно только с этого момента получить любовь к делу и известную проницательность — качест­ ва, необходимые для этой службы. Следовало бы поэтому назна­ чать на должность С. С только таких лиц, которые, независимо от других умственных и физических преимуществ, получили действи­ тельно энциклопедическое образование, которые знают местность и ее обывателей, которые видели и знают жизнь и при всем том полны твердой решимости всеми этими не легко добытыми позна­ ниями послужить на пользу общества. Всякому криминалисту изве­ стно, что С. С. могуг пригодится в его деятельности все знания без исключения, какими удалось ему ранее запастись, и что каждый пробел может иной раз дать себя почувствовать. Если же у лица, готовящегося занять должность С. С., не имеет­ ся таких всесторонних познаний и он не чувствует желания приоб­ рести их, то он поступит лучше, если посвятит свои силы иной от­ расли судебного дела. Как С. С., он не только не соответствовал бы своему назначению, но и был бы вполне несчастным; рано или по­ здно ему пришлось бы ознакомиться с такими вещами, которые для него безразличны, и он никогда не достигнет в своем деле ус­ пеха, так как новые познания ему совершенно чужды. Он скоро убедился бы в том, что он не на своем месте, и нет ничего более грустного, как такого рода сознание в какой бы то ни было облас­ ти труда. Поэтому те, кто хочет посвятить себя этой тяжелой, пре­ исполненной терниями деятельности, пусть предварительно под­ вергнут себя тщательной проверке. Недостаточно, однако, только приобретения знаний. Я требую от С. С. не только юридической специальной подготовки, общего образования и особых знаний, мною упомянутых, и их постоянно­ го расширения, но я требую также, чтобы он умел отдать себя сво­ ему делу всецело, настолько, чтобы стремление его учиться и рас­ ширять познания никогда не покидало его, даже если бы он и не находился при исполнении обязанностей службы. Поздно учиться, когда приходится приступать к расследованию какого-либо важно­ го преступления, надо было позаботиться об этом ранее. И каждый день, каждая минута могуг предоставить ему эту возможность учиться для своего будущего дела. Так, любящий свое дело С. С. на каждой прогулке будет обра­ щать внимание на следы от ног человека, оставленные в пыли, в грязи дороги, на следы животных, колес, помятой травы, указываю­ 9 щие на то, что кто-нибудь на ней лежал или сидел, будет замечать оброненные клочки бумаги, повреждения, сделанные на деревьях, сдвинутые с места камни, осколки разбитой посуды, необычным образом замкнутые или отворенные двери или окна. Все это может дать С. С. повод для различных соображений, вызвать на размыш­ ления о том, что происходило тут ранее. Исследовать «доказатель­ ства» и сделать из них вывод в сущности значит «о предшествовав­ шем умозаключить по последствиям и, наоборот, о последствиях умозаключить по предшествовавшему», и учиться этому надобно на мелких явлениях обыденной жизни, а не тогда, когда приходит­ ся приступать к следствию об убийстве. Все явления жизни: незна­ чительные слова проходящих, действия их, не совсем ясные с пер­ вого взгляда, могут дать ценный материал для упражнения этой способности к комбинациям. Важно также заставлять других лиц, бывших свидетелями каких-нибудь происшествий, рассказывать о них со всеми подробностями. Такие рассказы (если, конечно, нет сомнения в искренности и правдивости рассказчика) могут быть в высокой степени интересны для С. и наглядно MOiyr научить, как следует вообще относиться к свидетельским показаниям. С. С. не должен также упускать случаев, дающих ему возмож ность ознакомиться с различными видами рукоделий, ремесел, с приемами какого-нибудь мастера и т.п. и тем самым — last not least — с самими людьми. 2. Подготовка С. С. О Что касается вопроса о том, каким образом молодой юрист, предназначающий себя в С. С., должен подготовить себя к этой де­ ятельности, то я склонен думать, что если это дело предоставить ему самому, то удачный исход может быть лишь исключительным. Прежде всего, он не имеет ясного представления о том, что имен­ но ему будет необходимо в предстоящей деятельности; и только впоследствии, долгое время спустя, путем горького опыта на деле, он узнает, чего именно ему не достает. Затем он не знает, в какой отрасли человеческого знания он может найти полезные для него 1) См. «Kriminalistische Institute», «Архив антропологии и криминалистики Гросса», т. I, стр. 108. 10 сведения и как ими пользоваться, он решительно не в состоянии внести в свое самообучение правильной системы, потому что не знает, что и насколько ему необходимо, откуда заимствовать и в ка­ ких случаях применять. Одним высокопоставленным лицом судебного ведомства, слава которого как ученого далеко перешла за пределы отечества, часто указывалось на то, что следует создать особое «следственное учреждение» (Untersuchungsamt), в котором молодые юристы, подготовляемые к должности С., производили бы следствия под руководством опытных и всесторонне образованных следствен­ ных судей. Но, не говоря уже о том, что такого или подобного уч­ реждения нет ни в одной стране, едва ли было бы возможно и осу­ ществить его на практике. Если установить, что руководитель дол­ жен переходить от одного С. к другому и наблюдать за деятельно­ стью каждого, то прежде всего такой порядок весьма серьезно по­ вредил бы авторитету контролируемого С., а затем и не принес бы делу никакой пользы; так как нарекания на С. С. могут возникнуть и со стороны его начальства, и во всяком случае воздействовать благодетельным образом i ia ход следствия будет уже поздно. Если же роль этого руководителя будет сведена к тому, чтобы давать со­ веты своим молодым коллегам в затруднительных случаях, то это было бы излишне или невозможно. Если у С. окажется свободное время для таких обращений за советом, то он и без того может из­ брать по своему желанию опытного судыо, справиться с литерату­ рой предмета и т.п. Если же С . на месте преступления, то у него нет под рукой ни товарищей, ни литературы, ни «руководителя», — в таких случаях он вынужден лишь знать себя и с собою совето­ ваться. А такие случаи для С. — самые серьезные, потому что толь­ ко по наиболее важным делам он выезжает на место преступления, и так как дело находи тся тогда в большинстве случаев в самой пер­ вой стадии, то каждый шаг С., каждое его слово могут иметь и име­ ют весьма серьезные последствия. Точно так же мстуг возникать затруднения во время самих до­ просов и, если это случается в камере С., то, конечно, он не может прервать свой допрос и обращаться за советом к своему «руководи­ телю». При этом не следует также забывать, что значительная часть работы по расследованию преступлений сосредоточивается не у С., а у тех лиц, на коих возложено производство первоначального до­ знания. По Уставу австрийского уголовного судопроизводства, сфе­ 11 ра деятельности этих лиц весьма ограничена, но лишь по букве за­ кона, на самом же деле им весьма нередко приходится нести зна­ чительнейшую и серьезнейшую часть работы. Пребывание свое они имеют в весьма отдаленных расстояниях от города и от места жительства С. С. «руководителя», и в силу этого наблюдение послед­ него и помощь сводились бы к нулю. Кроме того, камера С. есть ни в коем случае не место его обучения, а место самостоятельной, строго обдуманной деятельности. Конечно, он должен ежечасно стремиться к расширению своего образования, именно так, как и все мы постоянно учимся, но, насколько возможно, С. С., раз он вступает в исправление должности, должен быть уже теоретически подготовленным. «Совсем иное было бы, конечно, если бы учредили для наме­ ченных иами задач при некоторых университетах особые кафед­ ры. Здесь именно не только студент-юрист, но и начинающий уго­ ловный судья мог бы получать хорошую подготовку, изучая наибо­ лее известные уголовные дела, здесь он мог бы запастись всеми вспомогательными знаниями, без которых он всегда будет чувство­ вать себя затрудненным и даже беспомощным. Бесспорно, отрадное явление, что в наших университетах уч­ реждаются нередко кафедры по предметам, имеющим более или менее отдаленную связь с факультетскими науками, но в них рано или поздно должны найти также место, хотя и практически, но весьма важные, предъявляющие доказательства своего научного ха­ рактера отрасли знания. На первое место мы должны поставить криминалистику в современном ее состоянии, которая, пользуясь плодами научных дисциплин разнообразнейшего характера, объе­ динила бы их в закопченное и систематическое целое. Конечно, учреждение таких кафедр не обошлось бы без затрат, но в будущем они окупили бы себя. Рано или поздно придут к убеждению, что ус­ пешное отправление правосудия не в том заключается, чтобы сэко­ номить какие-нибудь гроши, ограничивая вознаграждение экспер­ та, не одну ночь потрудившегося над своей экспертизой, или бед­ ного поселянина, вызванного в качестве свидетеля издалека; благие последствия правосудия прежде всего обнаружатся только при ус­ ловии, если можно будет затрачивать средства там, где это предста­ вится необходимым. То государство, которое для борьбы с преступ­ лением, беспрерывно прогрессирующим в отношении утонченно­ сти приемов и образовательного уровня своих деятелей, выдвигает судей, обладающих обыкновенным или, может быть, выдающимся 12 научным юридическим образованием, но в то же время не имею­ щих специальной, необходимой для С. С. подготовки, — непра­ вильно понимает свои задачи. Такое государство, обнаруживая сла­ бость в борьбе с преступлением, проявляет пренебрежение к свое­ му долгу в отношении к честным гражданам, которые, без сомне­ ния, вправе требовать, чтобы эта борьба велась при помощи всех средств, даваемых человеку знанием и искусством. Добро должно восторжествовать во что бы то ни стало, а это может быть достиг­ нуто только при помощи превосходно подготовленного «генераль­ ного штаба» С.С. Труд С. С. не есть искусство, но есть искусная деятельность, со­ стоящая из ряда отдельных действий или приемов, которые нужно знать, а для этого предварительно их изучать, — для изучения же требуется школа». С той поры, как были написаны эти строки в первом издании моей книги, я прилагал всевозможные усилия, чтобы открыть вспо­ могательным наукам уголовного права доступ в университет'). Но усилия оказались тщетными. Некоторые даже отрицали научное значение этого предмета. Я и ранее утверждал, что причина не­ удачного исхода многих следственных дел, хранящихся в наших архивах, лежит вовсе не в том, что С, С. не отдавали себе ясного от­ чета о составе покушений на преступления, или соучастия в оном, или в истинных свойствах преступной неосторожности (culpa). Я всегда доказывал, что причиною таких неудач в большинстве слу­ чаев было незнание С. Следователем каких-либо важных приемов, к которым прибегали преступники, неумение, как поступить с об­ наруженными следами, как разобрать шифрованное письмо, как отнестись к экспертам, невнимательное отношение к мелким ве­ щественным уликам, незнание криминальной антропологии и, в большинстве случаев, совершенная неосведомленность в крими­ нальной психологии и проч. Такие утверждения мои вызывали яро­ стные нападки со стороны ученых иного образа мыслей, упрекав­ ших меня в том, что я ввожу ересь в область науки. Я, однако, не принадлежу к числу тех, которые не ценят высокого значения па­ уки вообще и считают излишним в нашей области учение класси­ ческой школы, но наряду с ним мы должны признать существова­ 1) См. Zeitschrift f. d. G. s Strafrechtswissenschaft, т. XIV, вып. I; т. XVI, вып. I; Mittellungen d. Intern-Kriminalistischen Vereinigung, т. V, ч. 2, и Schweizer. Zeitschrift f. Strafrecht, 10-й год, 4-й вып., и многочисленные сообщения в изданных 12 томах. «Archiv f. krim. ant. und Krim.». 13 ние и таких научных дисциплин, которые являются дополнением и подкреплением первых, и вот такими-то дисциплинами и являют­ ся для нас вспомогательные науки юриспруденции. Я уверен, что не пройдет 10 лет, как эти науки будут введены в курс наук юриди­ ческого факультета1). Часто я получаю упреки в том, что требую слишком многого, прямо невыполнимого от С. С. Сознаю, что требования мои вели­ ки, но требования эти вызываются самим делом С. Кто вниматель­ но следит за ходом следственных дел в судах, тот убеждается, на ос­ новании встречающихся ошибок и промахов, в том, что необходи­ мо требовать от С. С. именно весьма многого, для того, чтобы не «нагромождать зло на зло». И так как нельзя рассчитывать на то, чтобы каждый С. С. в состоянии был приобрести столь многое, тре­ буемое от него, по собственной инициативе, то и важно, чтобы по­ знания эти приобретались еще в университете. Поэтому следует ввести в курс университетских наук всю совокупность вспомога­ тельных наук уголовного права, напр.: уголовную антропологию, угол, статистику, угол, психологию, криминалистику, угол, социо­ логию. Дайте одинаковые права уголовной науке с гражданским правом, сличите, сколько лекций посвящено в университете по гражданскому праву и сколько по уголовному. Только при условиях уравнения мы будем иметь хороших уголовных судей; без такого же уравнения иметь их невозможно. 3. Задача С. С. По вопросу о том, как должен относиться С. С. к своей задаче, мы неизбежно придем к такому убеждению: «С. С. должен в своем деле достигнуть успеха». Если С. не добивается такого результата, то работа его сводится к простой канцелярщине, к «сплавлению» дел; если же он серьезно стремится каждое следствие довести до известного результата, то работа его уже не может быть спокойной и равномерной: он должен отдаться делу всецело, вложить в него всю душу, все свои силы и не знать устали. Люди слабонервные не годятся в С. С. При этом под словом «успех» следует понимать именно то, что означает его точный смысл, т.е. «следствие должно 1) См. Arch. f. Кг. Antr. und. Krim., Ill т., 114 стр. (вступ. лекция проф. фои-Листа в Берлине), и т. X, 258 стр., т. XII, стр. 199. 14 закончиться полным разъяснением дела». Конечно, всякая задача в любой области знания должна быть приведена к такому результату, если только отнестись к ней добросовестно, но в нашем деле успех имеет иной смысл: речь идет не о естественном и само по себе в определенном направлении развивающемся движении, которое и заканчивается, раз указанные в начале данные доведены до извест­ ного итога, а о полном разрешении в каждом случае поставленной проблемы. Вот почему для С. нет половинной работы: или задача разрешена вполне, работа доведена до успешного конца, или же абсолютно ничего не достигнуто. Не должно смешивать при этом слова «успех» и «эффект». От­ нюдь не должно добиваться шума и общественного внимания или во что бы то ни стало по каждому делу находить виновного. До­ стигнуть успеха — это значит: С. С. должен с самого начала вести следствие гак, чтобы сделать все, находящееся в пределах челове­ ческой возможности, и только тогда остановиться, когда все будет исчерпано. Но в той степени, в какой обыкновенно выясняются на­ ши дела, далеко не доходят до последних границ достижимого; лег­ ко произнести фразу: «более ничего не остается делать, далее идти некуда», но если при этом сказать себе так: «должен же быть еще хотя бы один шаг», тогда, быть может, откроется не один шаг, а длинный путь, приводящий к успеху. Каждое дело свое С. С. может сравнивать с математической задачей, данные для разрешения ко­ торой он должен добывать и завоевывать с немалым трудом: он имеет против себя обвиняемого, часто свидетелей, нередко обсто­ ятельства дела, естественный ход событий и даже само время, из­ глаживающее следы преступления. Если С. будет помнить слова по­ эта: «только сегодня не попадись, и ты имеешь уже сто шансов сов­ сем ускользнуть», то С. откажется от утомительной борьбы при первом возникшем затруднении, затруднение он назовет невоз­ можностью, говоря: «все исчерпано, далее идти некуда». Мы отнюдь не желаем возобновления старого, инквизицион­ ного процесса, но, видя, каким заслуженным успехом пользуется во всех сферах человеческого знания законченный и тщательный труд, мы желали бы такого же отношения к делу и в нашем ведом­ стве, так как в последнее время среди нас распространяется слиш­ ком холодное отношение к делу1). Из высших присутственных мест 1) Ср. вышецитированный архив, т. XII, сгр. 191. 15 и с ученых кафедр нам предписывают гуманность, от нас требуют «аристократически отдаленного отношения» к первоначальным действиям следствия, требуют, чтобы мы лишь руководили этими действиями, но не принимали действительного участия. С востор­ гом принималось новое направление, но к чему оно нас привело? Часто мера, гуманная для одного, оказывалась строгою по отноше­ нию к другому, «аристократически отдаленное отношение» превра­ щалось в небрежность, недеятельное участие приводило к беспо­ рядку, непринуждение — к весьма растяжимым «предложениям» без логической убедительности. И если ныне в столь многих уго­ ловных делах достигают всестороннего раскрытия преступления, то ни в коем случае не вследствие этих теоретических положений, а только благодаря доброй воле С. С. и — возвращению к «устарев­ шим» учениям. Я держусь того мнения, что энергическое начатие следствия до сих пор является самым целесообразным, энергичес­ кое, соединенное даже с суровостью, дальнейшее ведение следст­ вия только и приводит к получению улик, и что умение быстро оценить и воспользоваться первоначальными данными обеспечи­ вает надежду на «успех». Окажется ли в состоянии С. С. из собран­ ных и установленных им данных напасть на след виновного, до­ стигнет ли он высшего торжества правосудия, возвратив невинно­ му честное имя, или же он ограничится только разъяснением про­ исшествия, но так, что никаких сомнений не будет возникать о по­ дробностях, — безразлично, но во всяком случае того или иного указанного результата С. обязан достигнуть во что бы то ни стало. «Редко, однако, — пишет почтенный Людвиг Пого Франц ф. Я г е м а н н , — встречается предварительное следствие, которое во всех отношениях удовлетворяло бы требованиям науки и зако­ на, и как редко в состоянии С. С. оправдывать свои действия, шаг за шегом, и каждое из них надлежащим образом мотивировать. Как редко по ходу дела видно соблюдение строгой системы, без како­ вой невозможна научная оценка труда. Большинство С. накопляют акты за актами, без разбора и порядка, затем, по своему усмотре­ нию, сообразно минутным настроениям выбирают известные дан­ ные, на которые обвиняемый должен представить объяснения, и, наконец, когда не в состоянии более ничего придумать нового, они признают дело законченным. При таких условиях каждый успех, достигнутый следствием, является или случайностью, или естест­ венным последствием показаний вызванных лиц (которые, к счас­ 16 тью, своим природным умом в состоянии были дать бездарному Следователю хороший совет) и отнюдь не составляет заслуги С., весьма часто пораженного совершенно неожиданным для него ус­ пехом следствия». Как бы давно ни был высказан этот строгий критический от­ зыв о деятельности некоторых С., однако и до сего дня он сохраня­ ет свой полный смысл и интерес. 4. Как должен поступать С. С. в своей деятельности Для С. С., раз он приступил к следствию, по моему мнению, са­ мым важным является прежде всего найти такой верный м о­ мент, когда он может составить о деле твердое убеждение. От этого, в высшей степени важного обстоятельства в более серьез­ ных делах почти всегда и зависит успешный исход дела. Если С. со­ ставляет себе убеждение преждевременно, то он впадает в преду­ беждение, которого и держится с большим или меньшим упорст­ вом, пока наконец оно становится невозможным, и когда уже упу­ щено самое драгоценное время, так что следы преступления исчез­ ли и вновь разыскать их уже не представляется возможным. Если же С. С. пропускает этот момент составления верного взгляда на де­ ло, то предварительное следствие ведется без плана, на ощупь, по­ средством нерешительных попыток и бесцельных розысков. Когда именно наступает этот важный момент, установить вперед нельзя ни вообще, ни в каждом данном случае, но можно сказать так, что С. С. всегда уловит такой момент, если только он приступает к след­ ствию с верными, непоколебимыми принципами и если он посто­ янно имеет в виду, что «убеждение о деле» не может появиться в го­ товом виде, но что он должен дойти до этого убеждения, шаг за ша­ гом, на почве, которую он сам подготовляй' пугем осторожных и основательных отдельных «убеждений, по поводу фактов и эпизо­ дов дела. Не следует составлять определенного мнения о событии в са­ мом начале следствия: сообщения полиции, заявления частных лиц должны иметь для С. значение лишь установления известного фак­ та в таком виде: «говорят, что там-то совершилось такое-то пре­ ступление». Равномерно последующие сообщаемые данные о ви­ новнике преступления, о вреде, причиненном преступлением, о 17 мотивах его и тд. должны иметь лишь такое значение: «по слухам, это так». Предположим, что С. С. по серьезному делу отправился на место, где целый ряд сильных впечатлений действует на его вооб­ ражение настолько, что в первый момент внимание его поглощено этими впечатлениями вполне; вместе с тем он со всех сторон полу­ чает от чинов полиции сообщения, к нему обращаются причаст­ ные к делу и посторонние лица с предложением рассказать ему все, что им известно по делу, важное и неважное, которым никак нель­ зя отказать, чтобы не потерять какого-нибудь полезного сведения. В таком положении С. получает как будто достаточно материала для составления убеждения, которое, однако, потом может оказать­ ся ошибочным. В эти важные моменты следствия С. С. должен, как губка, впитывать в себя все отдельные капли, причем чистая ли, или мутная получится жидкость, безразлично: он принимает все только к сведению. По мере того как дело подвигается вперед, постепенно образуются и формируются отдельные мнения и взгляды: тот или другой свидетель оставит хорошее впечатление, так что показания их будут признаны заслуживающими доверия, и вот возникает представление о том, как подозреваемый проник на место преступ­ ления, какие у него были орудия, когда именно совершилось само деяние. И, наконец, когда известные взгляды на отдельные момен­ ты преступления сложились, является возможность установить между ними связь, хотя бы только в самых общих чертах, так что можно сказать так: «в таком виде, как представлялось событие, оно, наверное, совершилось не так, а ему искусным образом была при­ дана другая внешность», или же складывается положительное убеж­ дение, что в данном случае совершилось такое или иное преступ­ ление. Говоря кратко, С. достиг возможности установить в самых общих чертах и план последующих следственных действий. Ранее же этого момента строить план было бы излишне, или рискованно: излишне потому, что план каждую минуту можег измениться, рис­ кованно же потому, что вследствие предрешенности взгляда легко направить следствие по ложному пути. Этим, однако, я не хочу ска­ зать, что следует в начале следствия избегать какого бы то ни было предначертания своих действий, без этого следствие будет вес­ тись наугад, без успеха и толка. Между предварительным определе­ нием первоначальных действий и установленным планом сущест­ вует большая разница. Но если трудно составить себе план следствия, то еще труднее придерживаться этого плана в точности. Нельзя сравнивать план 18 следствия с теми планами, которые составляются для предприятий, всецело состоящих в зависимости от воли человека. План следст­ вия рассчитан на явления подвижные, изменяющиеся, часто совер­ шенно неизвестные и отнюдь не зависящие от воли составителя плана. Такой план нельзя сравнивать с чертежом для постройки до­ ма и можно сравнить лишь с планом предстоящей войны. План предварительного следствия строится на таких данных, которые С. имел или предполагал иметь при составлении плана-, этому плану надо следовать энергически, пока и данные, на которых он был построен, остались теми же или даже получили более осязатель­ ную форму. Но как только окажется, что основные данные измени­ лись или были ложно поняты, то и план должен быть изменен весь или в частях. Что это так, представляется естественным и понят­ ным, но не в природе человека так легко отступать от составленно­ го однажды плана. Чем труднее достигнуть какого-либо результата, тем более им дорожат, — вот почему глупцы так всегда упрямы: они только поневоле расстаются с теми идеями, приобретение кото­ рых стоило им больших усилий. Если трудно начертать план следствия и не менее трудно ру­ ководствоваться им при дальнейшей работе, то понятно, что отка­ заться от него нелегко не только сознательно, но и тогда, когда ра­ бота ведется механически. Таким образом, может случиться так: следствие ведется по плану, которого держатся с самой щепетиль­ ной точностью, но основные положения этого плана или измени­ лись, или давно уже оказались неправильными, так что все здание, воздвигнутое по этому плану, если и не оказалось совершенно ви­ сящим в воздухе, то во всяком случае вышло косым, готовым рух­ нуть. Приведенное правило может показаться слишком резко пе­ дантичным, но оно всегда приносит хорошие плоды, если только в более или менее важных делах после каждого следственного дей­ ствия (после свидетельского показания, осмотра, экспертизы) под­ вергать свой план строгой проверке, прочны ли основные положе­ ния, бывшие при составлении плана, и, если нет, то в чем план под­ лежит изменению. Поэтому в большинстве случаев легче и вернее составлять план по возможности несложный1), предполагая естественный по­ 1) «In detection is the simplest hypothesis always the best», — говорит многоопытный майор ф. А. Грефиц в своей книге «Mysteries of Police and Crime». Лондон. 19 рядок событий, без особенных уклонений от этого порядка и не за­ бывая притом, что преступники, особенно в тяжких преступлени­ ях, часто делают «одну большую глупость». Сколько раз С. уклоня­ лись от избранного правильного пути только потому, что говори­ ли себе: «нет, преступник не мог быть до такой степени глупым» — и столько же раз уголовные процессы доказывали, что преступни­ ки обнаруживали себя именно глупыми, непредусмотрительны­ ми — вследствие ли тревоги, страха, излишней торопливости или по иной причине. Вот почему С. С. поступит правильно, если сна­ чала предположит естественный ход события. П ф и с т е р («Merkwurdige Criminalfalle») совершенно ос­ новательно говорит: «высшее искусство уголовного судьи при веде­ нии следствия заключается в том, что, при чтении актов, каждое сведущее лицо может проследить его направляющую руку, между тем как менее опытный думает: «как все это хорошо вышло, удачно случилось». Но эта «направляющая рука» только тогда становится ясной, когда все следствие было проведено по плану, в каждый мо­ мент подвергавшемуся строгой проверке. Как часто, однако, мы имеем дело со следствиями, в которых современные «уголовные су­ дьи», составив довольно порядочный план, затем осуществляли его с отчаянным упорством даже и тогда, когда данные, его составле­ ние обусловившие, давным-давно исчезли! Такое упорство подчас может быть более злополучным и опасным, нежели бесцельная ра­ бота наугад: в последнем случае по крайней мере возможно случай­ но набрести на истинный путь, а в первом случае это совершенно немыслимо. Самым гшубным, однако, для исхода дела бывает та­ кое положение, когда «план» был составлен с определенною целью привлечь к делу в качестве обвиняемого известное лицо и когда следствие велось исключительно в этом направлении, пока не вы­ яснилось с несомненностью, что это лицо к делу неприкосновенно. Если, благодаря такому ложному пути, истек значительный проме­ жуток времени, то следствие в большей части случаев может счи­ таться уже безнадежным, именно потому, что слишком рано выска­ зан был определенный взгляд на событие преступления и улики со­ бирались исключительно в одном направлении, главным же обра­ зом потому, что время было упущено. Если первоначальные пред­ положения не подтверждаются, то неизбежно чувство некоторого разочарования, испытываемое в равной мере и чинами исполни­ тельной полиции, и вновь созданный план уже не встречает к себе 20 достаточного сочувственного отношения, собираемый материал представляется как будто лишенным достоверности и доказатель­ ности, иные факты потерялись из виду, иных уже нет возможности восстановить. При каждой же новой добытой улике приходится считаться с возражениями, как собственными, так и со стороны других лиц, в том смысле, что на первых порах тем же самым дан­ ным придавалось совершенно иное или меньшее значение. Для из­ бежания таких затруднений есть только одно средство: никогда не увлекаться одной предвзятой идеей. Если твердо держаться этого весьма важного основного правила и притом не разбрасываться в разные стороны, то отсюда вытекает новое правило: иметь в своем распоряжении людей, которые готовы были бы помочь, хорошо знать их способности и качества и уметь ими пользоваться. Ныне часто приходится слышать следующие фразы: «С. С. не есть чиновник полиции», «это — дело полиции», «задачи С. заклю­ чаются в совершенно ином». Я уверен, что успехи, достигнутые ли­ цами, высказывающими эти мысли, не говорят в их пользу. Никто не требует, чтобы С. предпринимал такие меры, которые были бы не согласны с его достоинством, но направление всего следствия всегда должно быть в руках С., и полиция должна работать по его точным поручениям. Как именно она их исполняет, это может быть, по обстоятельствам, дела, предоставлено в ее полное ведение, но инициатива должна исходить от С. Кто пожелает точно опре­ делить, что может сделать сам С. и что — полиция, пусть прочтет весьма интересно написанную книгу Рудольфа фон-Ф е л ь з е н т а л я «Aus der Praxis eines osterriechischen Polizeibeamten. Wien. Manz. 1853 г.», в которой излагается история изобличения извест­ ного в свое время Петра фон-Боор, обвинявшегося в ряде подделок банковых билетов. Каждый С. С. может многому поучиться при чте­ нии этой книги; так удачна и целесообразна была деятельность по­ лиции по этому делу, и в то же время С. вынесет из нее ясное пред­ ставление, что именно из всего сделанного полицией могло бы быть и делом самого С. и что он не мог делать. Впрочем, я нахожу, что полиции часто отводят совершенно не­ верную роль: или ставят ее слишком низко или слишком высоко, — низко, когда С. не считает нужным идти с ней рука об руку, работать вместе с ней, когда он слишком резко проводит границы между об­ ластями деятельности своей и полиции; слишком высоко, когда С. предоставляет полиции полную самостоятельность, позволяет де­ 21 лать ей, что угодно, и считает не подлежащими проверке и закон­ ченными те обстоятельства, которые будут ею обнаружены без его участия. Правильное положение полиции будет отведено в том слу­ чае, если С. С. не будет себя ни возвышать, ни унижать перед по­ лицией и, в интересах дела, будет работать с ней рука об руку, будет постоянно сообщать ей о новых обстоятельствах, добытых им, и только то поставит себе в действительную заслугу, что доведет де­ ло до удачного конца. Но раз С. С., без всякой со своей стороны над­ менности, будет работать рука об руку с полицией, то он должен са­ мым настойчивым образом требовать и поставить дело так, чтобы руководство и направление действиями полиции всецело перешло к нему, чтобы ничто не происходило без его ведома и чтобы все его поручения исполнялись по его указаниям. С таким положением вся­ кий верный своему долгу полицейский чиновник охотно и добро­ вольно согласится, а это лишь послужит на пользу делу правосудия. С. С. же будет иметь в своем распоряжении лиц, ему преданных, ко­ торые, с доверием относясь к нему, скоро и точно будут исполнять все его поручения. Но С. должен хорошо знать этих людей, знать их вообще и знать их взгляды по каждому отдельному делу. Положим, что какое-нибудь более выдающееся дело выяснилось настолько, что явилось на кого-либо подозрение или установилось твердое убеждение об истинном характере события (был ли грабеж или было ложное заявление о грабеже с целью сокрытия растраты). С. дает следствию определенное направление, руководствуясь одним своим личным убеждением. Предположим затем, что имеются дан­ ные, уличающие А в совершении известного преступления и дающие основания подвергнуть его задержанию и тд. Но, как уже сказано, С. не должен вести следствие наугад только в одном направлении, т.е. что только А совершил это преступление: для пользы дела С. должен вести следствие одновременно и в нескольких других направлениях. Вот именно для таких случаев С. необходимо иметь подведомствен­ ных ему лиц, знать их возможности и уметь ими пользоваться. И он будет их иметь, если установит надлежащие отношения к полиций, будет их знать, если до того времени был с ними в деловом обще­ нии, и с успехом для дела будет ими пользоваться, если станет руко­ водить ими прежде всего согласно с их природными качествами и образованием, а затем соответственно их взглядам на данное дело. В этом случае должно сообразоваться со степенью развития челове­ ка и давать каждому соответственное поручение по его силам. 22 Предположим такой случай. Если некоторые из полицейских чинов заявили первое подозрение на А, то весьма целесообразно воспользоваться их усердием и доброй волей для разъяснения и раскрытия других следов именно в этом направлении и заставить их искать новых улик против А. Если же подозрение это не вполне обосновано, то С. С. примет в соображение, что имеются чины по­ лиции, с другим взглядом на дело и подозревающие совсем иное лицо В. Он может выслушать и их соображения и, если подозрение их не окажется абсолютно лишенным основания, то он поручит этим чинам полиции дальнейшие розыски. Если же среди чинов Iюлиции окажутся лица, имеющие особый, третий взгляд на дело, то и этим он должен поручить проверку их предположений, и тог­ да С. С. может быть уверенным, что розыск поручен надежным ли­ цам. Если таким образом С. С. приложит заботы к тому, чтобы каж­ дое, возможное в данном деле, направление или убеждение было надлежащим образом выяснено, то он может посвятить сам свои силы в том направлении, какое лично считает наиболее правиль­ ным. От времени до времени он будет проверять данные, обнару­ женные работающими в других направлениях, и сопоставлять их с результатами своей работы. Пусть даже при этом С. С. не убедится в том, что другие взгляды на дело более правильны, этим он все-та­ ки предотвратит возможность рискованных и ложных шагов. До­ вольно часто случается, что полиция, задержав якобы виновного, препровождает его на распоряжение С. С. и после этого считает свою роль оконченной и складывает руки. С. производит следствие в этом направлении и в конце концов вынужден освободить задер­ жанного, чем приводит в смущение полицию. Более, однако, ниче­ го не остается делать, и следствие прекращается «впредь до обнару­ жения новых обстоятельств». Но эти «новые обстоятельства» ни­ когда не появляются. Весьма важное значение в обращении с полицией имеет отно­ шение С. С. к допущенным ею ошибкам. Само собою разумеется, что С., будучи строгим к самому себе, должен так же строго отно­ ситься и ко всем, работающим совместно с ним и под его руковод­ ством, должен требовать от них точного исполнения обязаннос­ тей, не допуская снисхождения там, где замечает уклонение от та­ ковых. Но если случаются ошибки, происшедшие вследствие како­ го-либо заблуждения или непонимания, то следует отнестись к ним возможно снисходительнее, внушая подведомственным лицам, что 23 в делах по ограждению общественной безопасности и отправле­ нию правосудия более, чем где-либо, необходимо возможно быст­ рое признание в сделанных ошибках. Должно прежде всего по­ мнить, что именно в этой области возможны наиболее частые ошибки, и поэтому нигде они не должны быть прощаемы с боль­ шей снисходительностью. С другой стороны, следует постоянно твердить, что нигде допущенная и неисправленная ошибка не при­ носит такого вреда, как именно в делах по расследованию преступ­ лений и обнаружению виновных, и нигде замеченная ошибка не исправляется так легко при условии, если только она обнаружена сколь возможно быстро. Ни от кого нельзя требовать, чтобы он не делал ошибок, но можно требовать, чтобы каждый, сделавший ошибку, немедленно в ней сознавался и ее исправлял, — это есть самое серьезное требование, которое можно предъявить к каждому честному и добросовестному уголовному деятелю. Если спросить, на что собственно С. С. должен обращать вни­ мание полиции, то можно дать такой ответ, что в общем это зави­ сит от данного дела и что невозможно установить в этом отноше­ нии каких-либо общих правил. Можно только сказать, что главная деятельность С. должна быть направлена к тому, чтобы «индивиду­ ализировать» данное дело для подведомственных лиц. На это спо­ собен лишь образованный человек, образованный в психологиче­ ском смысле. Опытнейший же, самый исполнительный полицей­ ский чиновник этого сделать не в состоянии. Индивидуализиро­ вать дело может только С., который, выделив одно дело из ряда ему подобных, сумеет отыскать в нем все характерные его особен­ ности: в обстановке события, в личностях потерпевшего и подо­ зреваемого, и затем исключить те средства или пути, которые без­ надежны для розысков. Насколько труден и даже невозможен для полицейского чиновника этот процесс распознавания характер­ ных особенностей дел, настолько же легко для него усваивать ука­ зания и способствовать выяснению тех особенностей дела, на ко­ торые обращено его внимание Следователем. Наконец, С. С. должен почти по каждому уголовному делу — мы говорим здесь только о больших городах1) — обращать внима­ ние полиции на таких лиц, которые по профессии своей всегда мо­ гут дать важные сведения, а именно: на извозчиков, рассыльных и 1) См. Рошер «Bedurfnisse d. Modem. Krim polizei», в цитир. Архиве, т. I, стр. 244. 24 проституток1). Всякому известно, какое важное значение имеют эти лица в наших делах, и тем не менее весьма редко прибегают к их услугам. Значение этих лиц заключается в том, что 1) занятия их нерегулярны и вследствие этого им часто в течение дня выпадают случаи для наблюдений и 2) эти люди действуют обыкновенно в пределах известного участка и поэтому могут наблюдать во время досуга как за обыкновенными происшествиями, так и за необыкно­ венными, из ряда выходящими. От них в большинстве случаев можно узнать, как вел себя вообще потерпевший или подозревае­ мый, что он делал или чего не делал, с кем был знаком, сколько за­ рабатывал и тратил, когда выходил из дому и когда возвращался и т. д., и они же знают, что с ним случилось необычного, из ряду вы­ ходящего (в день, когда совершилось преступление), в отношении его расходов, знакомства, прогулок и вообще поведения. Если уда­ лось выяснить эти два момента: обычное и необычное поведение известного лица, то почти всегда найдена нить к дальнейшим ро­ зыскам. Другая причина, свидетельствующая о значении этих трех категорий лиц, лежит не столько в них самих, сколько в том, что преступник в весьма многих делах, до совершения преступления или после того, вступает с ними в сношения. Часто после совершеI [ия преступления у него в руках оказываются деньги, и он старает­ ся как можно скорее и незаметнее удалиться от места преступле­ ния: для этой цели он нанимает извозчика. Ему приходится посы­ лать письма, сбывать вещи или покупать: он пользуется услугами рассыльного. Наконец, он хочет рассеяться и забыться: он идет к проституткам. Третья причина важного значения этих лиц заклю­ чается в известной связи их друг с другом, связи обширной, почти организованной: один извозчик знает почти всех других извозчи­ ков, рассыльный знает своих товарищей по ремеслу, равно как и проститутка своих подруг по несчастью. Они состоят между собою в некотором общении, и что известно одному из них, об этом уз­ нают и остальные. Полиция таким образом всегда может добыть от иих, что ей нужно. Но, конечно, это отнюдь не легко, если поли­ цейский чиновник только на другой день после совершения убий­ ства захотел бы свести нужное ему знакомство с извозчиками, рас­ I) О связи между преступным миром и проституцией см. хорошую книгу ■Krlminal. Streiftzge: Betrachtungen cines unpolitischen Praktikers». Берлин. Сигизмунд. IH94 г. Я бы охотно узнал, кто этот анонимный автор. Затем Баумгартнер в цитир. Архиве, т. 8, стр. 233 и т. 2, стр. I. 25 сыльными и проститутками: это делать необходимо гораздо ранее. Он должен уже знать этих людей и заручиться их доверием, тогда он узнает все, что ему нужно. С. С. должен заранее обратить внима­ ние чинов полиции на важное значение этих людей в деле розыс­ ка. Не шпионов или сыщиков он должен вырабатывать, а только со­ действовать тому, чтобы известное число лиц предназначалось для услуг правосудию. В Англии и Франции к этому давно привыкли, у нас же еще слишком мало. Часто может оказывать С. С. важные услуги старинная пого­ ворка: «cherchez la femme». Она звучит довольно романически, но каждый опытный практик может подтвердить, что в ней заключа­ ется много правды. Несомненно, что относительно ее можно иной раз ошибаться в двояком отношении: если думать, что непременно каждое преступление является подстрекательством женщины, или же если довольствоваться тем, что в следствии упоминалось о ка­ кой-нибудь женщине. В первом случае мы зашли бы слишком дале­ ко, а во втором мы не шли бы к цели. Будет более правильным, ес­ ли мы, без педантичного упрямства, поведем следствие, лишь имея в виду предположение о закулисном влиянии женщины. Не всегда мысль о преступлении будет исходить от нее, но зато весьма часто окажется, что важнейшие поступки виновного, до или после пре­ ступления, совершались из-за нее или для нее. А это далеко не без­ различно: если при производстве следствия нам не удается вскрыть мотивы злодеяния, то мы чувствуем всегда некоторую неуверен­ ность и до той поры не придаем веры какому-либо событию, пока не убедимся в том, что послужило мотивом к нему. Советую всегда и прежде всего ставить именно предположение, что в деле кроется участие женщины. Конечно, нет необходимости, чтобы так было всегда, но такой прием в начале следствия я считаю нужным осо­ бенно рекомендовать. Начиная с самых незначительных проступков, когда, напр., ра­ ботник похищает у своего хозяина овес, для того чтобы сшить сво­ ей возлюбленной пару башмаков, или когда лесной сторож станет заниматься недозволенной охотой, чтобы пощеголять перед лю­ бовницей в новом платье, и кончая самыми важными политически­ ми делами, когда, напр., оскорбленная красавица составляет заго­ вор для достижения своих, опасных для государства, планов, — вез­ де мы найдем женщину. Имущественные преступления совершают­ ся нередко для того, чтобы приобрести средства для вступления в 26 брак с невестой или с целью промотать похищенное в обществе проституток. Большая часть драк на народных гуляньях происхо­ дит из-за девушек; самое верное место укрывательства похищен­ ных вещей находится у женщин, по внешности честных; побег и сокрытие преступников в большинстве случаев совершается при помощи женщин; в крупных мошенничествах и подделках монет сбыт подделанного почти всегда совершается женщинами; пользу­ ющиеся самой дурной известностью игорные дома всегда состоят под ведением женщины. Все бесчисленные преступления, совер­ шенные вследствие неудачной любви, происходили по вине жен­ щин,. и сколько сделалось преступниками благодаря им! Каждый опытный уголовный судья привык искать женщину в деле: в иных случаях это может повести к ошибкам, но совершеп1ю упускать из виду провозглашенное правило: «cherchez la femme» не следует никогда. 5.0 предвзятом взгляде на дело1) Вышеупомянутый прием, когда С. С. распоряжается о произ­ водстве параллельных дознаний, в разных направлениях проверя­ ющих одно другое, является вместе с тем наилучшим и в сущности даже единственным средством против тех крупных заблуждений, в которые может впадать С. благодаря заранее сложившемуся преду­ бежденному взгляду на дело. Такие взгляды являются тем более опасными, что им в высшей степени легко поддаются наиболее усердные, увлекающиеся делом С.: тот, который относится к следст­ вию, как ремесленник, равнодушно к результатам своего труда, не склонен к размышлениям над делом и предоставляет его случайно­ му течению. Именно при тщательном размышлении над делом, легко найти такой пункт или факт, значение которого может быть понято или неправильно, или преувеличенно и который поведет к составлению известного «убеждения», а от этого убеждения впос­ ледствии далеко не так легко отказаться. При строгом внимании к себе (у других лиц только в исключительных случаях можно про­ следить эти чисто психические явления) часто представляется слу­ чай наблюсти происхождение таких предубежденных взглядов, и I) См. «Criminalpsychologie* д-ра Г. Гросса, Грац, стр. 561 и след. 27 приходится удивляться, как, по-видимому, из совершенно случай­ ных, почти ничтожных или весьма условных обстоятельств мог сложиться такой взгляд и как много впоследствии потребовалось труда отрешиться от него, хотя бы несостоятельность такого взгля­ да его давным-давно не подлежала никакому сомнению. Когда о де­ ле известно только, что «что-то» совершилось, или когда перед по­ явлением обвиняемого, перед поездкой на место преступления, не­ вольно вторгаются в ум различные представления, — конечно не без всякого основания, но часто только по исключительно внеш­ ним данным, напр.: «когда-то было уже нечто подобное», «где-то в другом месте было нечто в этом роде», «уже давно ожидали, что именно так и случится», то этого достаточно: С. приступает к след­ ствию уже не свободным от некоторой предвзятости. К этому мо­ гут присоединиться совершенно случайный отзыв кого-нибудь, вид какой-нибудь известной физиономии и тысяча других случай­ ностей, в особенности же ассоциации идей, и в конце концов скла­ дывается «предвзятый взгляд», при полном отсутствии как фактиче­ ских, так и юридических оснований. Прибавим к этому и другие возможные случаи. Известное убеждение составляется весьма часто таким путем: «если действи­ тельно подтвердятся обстоятельства А и В, то дело, без сомнения, следует понять так, а не иначе». Рассуждение это может быть совер­ шенно логичным. Но выяснение этих данных А и В почему-нибудь замедлилось, а сделанный ранее вывод сохранился в уме непоколебленным и в таком виде остается даже и тогда, если обстоятель­ ства А и В совсем не подтвердились, т.е. несмотря на то, что посыл­ ки, на которых С. был построен известный вывод, оказались не со­ ответствующими истине. Нередко предубежденный взгляд вырабатывается вследствие неправильного отношения к делу, совершенно так же, как в опти­ ческом отношении можно известный предмет видеть совсем ина­ че лишь благодаря особому его положению; так же точно и в пси­ хическом отношении можно рассматривать известное событие неправильно и не быть в состояние отрешиться от своего впечат­ ления, более того, постоянно стремиться к тому, чтобы свое «пред­ взятое убеждение» оправдать. В таких случаях предубежденные взгляды, хотя бы несущественные, могут иметь роковые последст­ вия. Предположим, что получается донесение о поджоге в отда­ ленной местности, — невольно составляешь себе живую картину 28 нсего происшедшего и воображаешь сгоревшее здание — ранее никогда не виданное, — расположенным напр., хоть по левой сто­ роне дороги. При производстве первых распоряжений, предпри­ нимаемых С. еще в месте его пребывания, представление это ста­ новится прочнее, видишь в своем воображении всю картину собы­ тия на левой стороне дороги; в конце концов это представление настолько упрочивается, что складывается даже убеждение, будто дом находится именно на левой стороне, и все допросы произво­ дятся так, как будто Судебный Следователь лично видел дом имен­ но на этой стороне дороги. Если же впоследствии окажется, что строение находилось на правой стороне и обстоятельство это слу­ чайно при дальнейшем производстве следствия останется неудостоверенным, между тем для выяснения событий преступления и изобличения виновного оно имеет значение, то это неверное представление, несмотря на кажущуюся незначительность, может повести к важным заблуждениям. Еще печальнее, чем все эти случайности, являющиеся по­ следствием собственно погрешностей мышления, которые со все­ ми нами могут случиться, бывают ошибки, происходящие вслед­ ствие стремления видеть в известном деле нечто более важное, чем оно есть. Само собой разумеется, что ни один судья не будет умышленно преувеличивать истинное значение происшествия, но в самой природе человека лежит стремление предпочитать выдающееся будничному, нередко искать романическую подклад­ ку там, где ее нет, с большей охотой выслушивать о страшном, не­ слыханном, нежели о заурядном и простом. Такова уже природа человека, с той разницей, что у одних она проявляется более от­ кровенно, а у других скрытно. Подтверждение этому можно ви­ деть в том, что предпочитается для чтения, какие факты занима­ ют общественное внимание и получают наибольшую извест­ ность. В сущности, это вовсе не печально: стремление к преувели­ чению есть вместе с тем стремление к украшению, и если бы не было первого, не было бы понятия о прекрасном, понятия о по,ч:ши. Но в нашей области С. С., если не желает сделаться в высшей степени опасным и вредным деятелем, должен самым тщатель­ ным и добросовестным образом избегать малейшего преувеличе­ ния. Пусть не говорят, что, само собой разумеется, С. С. не допуспit себя до преувеличения. Пусть каждый с этой целью припом­ нит и проследит работы свои и других, убедится ли он в отсутст­ вии преувеличений. Они вкрадываются невольно и незаметно, и 29 раз преувеличение вкралось, то никто не в состояние указать его границы. Спасти от этого может лишь строжайшее внимание к себе, неослабное систематическое контролирование своих взгля­ дов и действий, беспрерывная проверка и отбрасывание всего, что хотя бы самым отдаленным образом имело характер преуве­ личения. И это потому, что раз от хорошего С. требуют известно­ го подъема духа, увлечения делом, то у лучших из них всегда ока­ жется затаенное стремление к «фантастическим построениям». Это стремление следует вскрывать путем внимательного наблю­ дения над собой и искоренять строгим дисциплинированием своих помыслов. Один из гениальных психиатров, д-р Крафт Эбинг (Lehrbuch d. Psychiatrie. Штутгарт, 1898), утверждал, что художники, поэты и все более или менее выдающиеся авторы в большинстве случаев — невропаты. Этим он вовсе не желал сказать, что занятия этих лиц делают их ненормальными, Крафт Эбинг выразил лишь ту мысль, что известные (невропатические) предрасположения сделали их тем, что они собою представляют. Но такие предрасположения мо­ гут существовать и у многих лиц иных, менее высоких, профессий, и, если этих лиц нельзя отнести к невропатам, по определению Крафта Эбинга, тем не менее нервная система их может оказаться возбудимою и до проявления поэтической жилки. Я повторяю: та­ кие лица — лучшие из С. С., но чем выше их дарования, тем боль­ шую ответственность они должны нести. Совершенно особо стоят те предубежденные взгляды, кото­ рые происходят вследствие стремления строго придерживаться смысла первоначальной жалобы или заявления: то или другое сде­ лано под первым впечатлением и сообразно ему возникло извест­ ное дело; но еще вопрос, сохранить ли первое впечатление, при дальнейшем производстве, свой прежний вид. Понятно, что в дан­ ном случае мы говорим не о мелочах, а главным образом о составе преступления. К числу наиболее важных в этом отношении дел принадлежат такие, в которых убийства, по первоначальным сообщениям, фигу­ рируют или как самоубийства, или как «загадочные смертные слу­ чаи». Нельзя не обращать особого внимания именно на такие де­ ла— об них говорится ниже: об отравлении — в 1б-й главе, § 6, о лишении жизни посредством огнестрельного оружия — в той же главе, § 3, об удавлении — там же, § 4. Затем следует иметь особое 30 ннимание к делам об утонувших, упавших с высоких мест, задохшихся и умерших вследствие «внезапных заболеваний» (с появле­ нием рвоты, поноса, судорог и т.п.). Я позволяю себе утверждать, что ужасающий процент таких смертных случаев совершился не без посторонней руки. Кроме того, целый ряд других преступлений впоследствии, при дальнейшем исследовании, может совершенно изменить тот вид, какой они имели по первому сообщению. Опытный С. к цело­ му ряду преступлений уже с самого начала относится с недовери­ ем и всегда оставляет открытым вопрос, не имеет ли он дело с чемто совершенно иным. На первом месте в этом отношении следует поставить грабеж. Это тяжкое преступление в настоящее время соиершается относительно редко, но жалобы о «грабеже» поступают часто, напр, с целью замаскировать потерю денег и т.п. Поэтому следует быть осторожным, когда приносится жалоба о насильст­ венном отнятии доверенных денег; даже тяжелые повреждения, будто бы полученные потерпевшим, не должны вводить в обман; весьма нередко причиняет их сам себе человек, который вверен­ ные деньги потерял, проиграл, промотал или спрятал. В моей прак­ тике было два случая, в которых поселяне, проиграв деньги, выру­ ченные от продажи скота, заявили о грабеже только для того, чтоohi оградить себя от упреков своих жен. Весьма аналогичны случаи изнасилований, о которых часто заявляют с целью скрыть утрату невинности и избегнуть срама, вызвать к себе общее сочувствие и сожаление. Особенно часты ножные жалобы о нападениях с целью изнасилования будто бы со I тороны лиц неизвестных, мастеровых, цыган и т.д. Но гораздо бо­ на- затруднительны для расследования случаи по жалобам на лиц (шределенных, знакомых для потерпевшей: почти без исключения и таких случаях потерпевшие не заявляют на настоящего винов­ ника, обыкновенно выжидая появления признаков беременности, и лишь в этом случае они стараются устроить так, чтобы быть кеммибо соблазненной, обольщенной, и тогда взвести на него жалобу |>б изнасиловании. К несчастью, лживость такого рода жалоб вынсняется всегда довольно поздно, а именно: при рождении мла­ денца, ибо только тогда обнаруживается, что зачатие младенца по­ следовало ранее, чем совершился факт заявленного насилия. По­ тому следует подвергать освидетельствованию младенца немедHIню после его рождения для разрешения вопроса, не находилась 31 ли потерпевшая в день совершения над нею насилия уже в состо­ яние беременности1). Нередки случаи намеренного причинения себе телесных по­ вреждений; кроме случаев ложных жалоб о грабеже, они практику­ ются и в видах корыстных, для получения вознаграждения за уве­ чье. Бывает, что после обыкновенной драки один из участников за­ являет о полученных им повреждениях Сюда относятся также слу­ чаи, когда повреждения, полученные давно, приписываются друго­ му лицу, будто бы только что их причинившему; это практикуется относительно застарелых вывихов, глазных и ушных болезней и вообще физических недостатков. Из повреждений такого рода, яв­ ляющихся предметом жалобы и относимых к дракам, истязаниям и пр., может быть, 50% относятся к более раннему времени. С такою же осторожностью следует относиться к увечьям, по­ лучаемым при обращении с машинами и тд., которые почти всегда преувеличиваются и ставятся в связь с разными болезнями, сущест­ вовавшими гораздо ранее2), причем лечение этих болезней наме­ ренно затягивается. Всякому известны случаи, когда при состоя­ тельности обвиняемого рапы оставляются незаживающими и даже при помощи разных средств приводятся в состояние худшее с це­ лью получения большего вознаграждения. Слишком мало обращают внимания на тех шарлатанов и не­ добросовестных врачей, которые создают для желающих искусст­ венно разные физические недостатки. Особенно в России и в по­ граничных областях выработан целый промысел лиц, устраиваю­ щих искусственно разные пороки и недостатки для тех, которые подлежат призыву на военную службу, а именно: порок сердца, грыжу, желтуху, разные язвы и увечья, накожные эмфиземы, с од­ ною целью — освобождения от воинской повинности^. Те же шар­ латаны устраивают искусственно подобные болезни или пороки или усиливают существующие болезни и тем лицам, которые 1) По сведениям Амоса, в Англии на 1действительное доказанное изнасилование приходится 12 вымышленных, а во Франции почти половина дел об изнасиловании оканчиваются оправдательными приговорами. 2) Сюда относятся случаи так называемого «травматического невроза», нередко заявляемые потерпевшими с целью шантажа (см. Оппенгейм «Die traumatischen Neurosen», 2-е изд. Берлин, 1892; Вихман«Оег Werth der Symptome der sogen. trauma­ tischen Neurose etc», Брауншвейг, 1892). 3) Письмо бывшего дерптского профессора д-ра Коберта. См. Дерблиха «Die simulirten Krankheiten d. Wehrpflichtigen», Вена, 1880. 32 Iфедъявляют иск о вознаграждении за увечья. Это заслуживает осо­ бого внимания! Хотя и странны, но вовсе нередки случаи самооскопления, когда потерпевшие обвиняют в изувечении обыкновенно странстпующих ремесленников (проволочников), вожатых медведей и других, личности коих вообще неизвестны. Такое самоизувечение легко обнаруживается тем, что потерпевший в большинстве случа­ ен вследствие боли не доводит операции до конца, и тем, что пре­ ступление это имеет место по преимуществу среди людей, отлича­ ющихся чрезмерным религиозным фанатизмом и ведущих одино­ кую жизнь, напр, пастухов, полевых сторожей и т.п. Из числа имущественных преступлений чаще всего симулиру­ ются кража и поджог. Первая — в тех случаях, когда заявлением о совершенной краже могут быть замаскированы упадок имущестнеиного благосостояния, совершение растраты и т.п. Несостоятель­ ность таких заявлений доказать в большей части случаев нетрудно, главное в том, чтобы С. С. всегда имел в виду: «не вымысел ли кра­ жа». Понятно, что не следует прежде времени высказывать это по­ дозрение, но в этом направлении должно произвести проверку всех данных: сначала узнать, каково было бы положение вещей, есШ1 бы кража действительно случилась, а затем, что было бы, если бы кража была вымыслом? При расследовании этих обстоятельств, С. не должен стесняться ни хорошей репутацие, ни положением ■потерпевшего» в обществе, ни удачной обстановкой происшест­ вии, ни вообще подобными условиями. В этих случаях важно не столько изобличение лживости жалобы, сколько ограждение не­ вмI(ных, на которых может упасть подозрение, благодаря таким не­ достойным проделкам. Поджоги собственного имущества, объясняемые действием посторонней руки, случаются, как известно, довольно часто и по преимуществу делаются ради получения страховой премии, но н им путем скрываются также разорение, несостоятельность, не­ редко следы совершенного убийства или другого преступления. Выяснение этих последних преступлений достигается не с таким оолыпим трудом, как это обыкновенно думают. Главное в том, чтооы всегда иметь в виду именно возможность сокрытия другого преступления. Такие соображения отнюдь не должны вести к по•п>яиному подозрению известного лица, но должны лишь служить i I >асширению области расследования. А для того чтобы прийти к i .жим сомнениям и разгадать истинное положение вещей, необхо­ 33 димо только логически последовательное сочетание и развитие всех имеющихся налицо обстоятельств дела: все собранные дан­ ные должны быть ясно установлены и от первого до последнего подвергнуты строго логической оценке. Там, где эта цепь логичес­ ки развивающихся данных прерывается, возможно и допустимо подозрение, и тогда следует поразмыслить, каким путем лучше все­ го можно выяснить и мотивировать обнаружившееся положение дела, и если такие мотивы будут налицо, то дальнейшее расследо­ вание не представляет затруднений. 6.0 некоторых качествах С. С. По вопросу о качествах, необходимых для С., мы должны ска­ зать, что С., строго говоря, должен обладать всеми хорошими каче­ ствами, присущими человеку; неустанное усердие и рвение, само­ отвержение и твердость, остроумие и знание людей, образование, безусловно вежливое отношение ко всем, железное здоровье и све­ дения по всем отраслям знания — эти качества предполагаются са­ ми собой, но на некоторых из них я хочу остановиться, так как, мне кажется, им придают слишком малое значение. Прежде всего я требую, чтобы С. С. обладал в высшей степени тем качеством, которое выражается вполне только словом: Schneidigkeit, т. е. твердой решительностью в характере и в дейст­ виях. Нет ничего более печального и вредного, как С. медлитель­ ный, малодушный и вялый; мне думается, что эти последние каче­ ства скорее можно было бы простить в кавалеристе, но отнюдь не в С., и у кого нет этой решительности, тот должен избрать себе дру­ гую отрасль судебного дела: он никогда не будет хорошим С. Это качество С. должен проявлять не только в том деле, где он имеет пе­ ред собой раздраженного, или строптивого обвиняемого, или даже прибегающего к агрессивным действиям, но и тогда, когда вдали от места своего пребывания один, без чинов полиции, должен под­ вергнуть такого обвиняемого допросу или задержанию. Этим каче­ ством он должен обладать и в тех случаях, когда ведет трудное, сложное и запутанное дело. Положительно неприятно видеть тако­ го С. С., который берется за дело медленно, неуверенно в себе, с чувством робости и притом, так сказать, надев на руки перчатки. Наоборот, сердце радуется, если приходится наблюдать действия 34 С., энергичные и твердые, и проведение этой энергии от начала и до конца дела. Часто талант и многолетнюю опытность с успехом заменяет только одна энергия, а где и энергии нет, то ее уже нечем заме­ нить, и точно так же, как для всякого человека, так особенно для нас, уголовных деятелей, имеют значение несравненные слова Ге­ те: «Не клади свою руку в гнездо осы, но если ты на это решишь­ ся, то бей смелее». В известном отношении С. С. должен обладать также способ­ ностью к самоотвержению. Успех его работы должен быть резуль­ татом самоотверженного, спокойного и безусловно честного тру­ да, причем он должен отказаться с самого начала от всякого внеш­ него и блестящего успеха. Пускай вызывают удивление публики чрезвычайная ловкость полицейского агента, эффектная речь прокурора, талантливое управление ходом заседания председате­ ля суда, — С. С. должен отказаться от всего этого: его тяжелый, уто­ мительный труд скрыт в молчаливых актах и бумагах следствия, и |щенка его труда, изнурительной, быть может, умственной работы, удачных комбинаций, его всесторонних познаний предоставлена лишь тем немногим лицам, которым приходится изучать подлинIюе дело, и часто плоды талантливой работы С. пожинаются не им, л этими лицами. За малейшую ошибку, хотя бы и совершенно маловажную и притом могущую быть обнаруженной лишь впоследствии, С. С. подвергается нареканиям, а его труд и заслуги редко кем оцениванггея по достоинству. Пусть С. С. заблаговременно уяснит себе эти печальные истины и решит при этом, в состоянии ли он удовлетво­ риться тем вознаграждением за свой труд, которое в большинстве i мучаев заключается лишь в сознании верно исполненного долга. Другим качеством, безусловно необходимым для С. С., являет( я чрезвычайная точность. Это не значит только то, чтобы все быin записано в протоколе именно так, в каком порядке С. произвоIIш осмотр и как показывали свидетели: это разумеется само со|иh i . 11од этим словом я понимаю такое отношение к делу, при ко­ тором С. С. не удовлетворяйся одними заявлениями или сообще­ ниями других, если возможно установить истину только путем лич­ ин произведенных действий и более тщательного расследования, и не о том хочу сказать, чтобы С. работал «аккуратно», и поэтому имс( то этого слова употребляю другое: точность », имеющее хотя 35 и почти то же значение, но с особенным оттенком, почему оно и употребляется ныне преимущественно в научном смысле. Высокое состояние современной науки и достигнуто именно вследствие «точных» исследований и работ, и если сравнить современную на­ учную книгу в какой бы то ни было отрасли знания с подобною ей, ио написанной несколько десятилетий назад, и если мы спросим, в чем именно заключается различие способов исследования одного и того же предмета, то мы придем к такому заключению, что в на­ стоящее время труд носит более точный характер, чем ранее. Само собой разумеется, исследователь должен приходить к ка­ ким-нибудь «открытиям», но во всех остальных отношениях пре­ имущество всегда будет принадлежать тому исследователю, работы которого будут носить более точный характер. Блестящие идеи, расширяющие горизонты человеческой мысли, которыми ученые поражали мир, часто были не столько гениальной вдохновенной внезапностью, сколько плодом точнейших исследований. Аккурат­ ное отношение к делу, расследование его до мельчайших подроб­ ностей, бесчисленные сличения, кропотливые опыты, говоря коро­ че, выяснение природы, существа предмета раскрывают столь мно­ гочисленные стороны дела во всех фазах его развития, что новые взгляды, новые идеи являются сами собой, и раз эти идеи правиль­ но поняты и оценены, то они могут повести к серьезному несо­ мненному успеху. Убедившись в важном значении «точности» труда во всех сфе­ рах, в какие проникает пытливость человеческого ума, мы должны применить ее также и к нашему делу. Что значит работать «точно»? Не что иное, как: «не верить другому, а смотреть самому, не верить себе, а смотреть снова и снова». Кто будет так делать, тот будет ра­ ботать «точно», и сотни заблуждений во всех сферах человеческо­ го знания могли бы быть избегнуты, если бы только не строили не­ которые своих заключений на непроверенных сообщениях дру­ гих, и если бы не признавали возможное за несомненное,/ш заме­ ченное за постоянно бывающее. В нашей же деятельности мы име­ ем возможность лично наблюдать и повторять свои наблюдения только в самых немногочисленных случаях. По преимуществу мы должны полагаться на то, что говорят нам другие, — в этом и за­ ключается вся трудность и несовершенство наших расследований. Недостаткам этим можно однако в значительной мерс положить пределы, если, с одной стороны, действовать лично там, где только 36 есть для этого возможность, а не ограничиваться одними сообще­ ниями других лиц, и если мы, с другой стороны, этим самым сооб­ щениям будем давать более точное содержание посредством про­ верки, насколько правдиво и правильно лицо сообщающее переда­ ло о чем-либо, прибегая для этого к наглядным приемам, сравнени­ ям и опытам. Как достигнуть первого, указать легко: «убеждайся в правдивости сообщенного лично, производи личные осмотры, из­ мерения, проверяй и соображай на месте». И если дело идег о пред­ мете несложном, для удостоверения которого достаточно лишь простой тщательности, то, не полагаясь на приблизительные ука­ зания, основывайся лишь на несомненных данных, сообщенных полицией на основании особого о том поручения. В одном серьезном деле С. С. на основании ряда обстоятель­ ных комбинаций пришел к таким важным выводам, которые могли иметь решающее значение для дальнейшего хода дела. В послед­ нюю минуту одному лицу, принимавшему самое незначительное участие при следствии, вздумалось спросить: действительно ли не подлежит сомнению, что от одного известного места до другого две тысячи шагов, — каково обстоятельство было одним из крае­ угольных камней искусно построенной системы обвинения. «Но ведь два свидетеля удостоверили, что это расстояние равняется двум тысячам шагов». Однако решили проверить это обстоятельст­ во через полицейского чиновника, и когда при этом оказалось вме­ сто 2000 только 450 шагов, то все сделанные выводы получили зна­ чение как раз противоположное. Это характерный пример из сот­ ни ему подобных, которые с каждым из нас могут случиться. Гораздо труднее указать, как показаниям свидетелей и др. при­ давать более точное содержание, если непосредственный осмотр на месте не представляется возможным. Само собой разумеется, я имею в виду только те случаи, когда свидетель желает сказать правду и лишь неправильно понял происходившее. Вообще можно дать совет: прибегать в подобных случаях к приему: «ad oculos il<monstrare», к проверочным опытам. Положим, что свидетель го­ ш>рит «X бил меня по крайней мере в течение 10 минут». Я советую II этих случаях предложить свидетелю посмотреть по часам, скольн<I времени требуется для того, чтобы минутная стрелка прошла 10 минут, и действительно ли X бил его столько времени. Спустя четнерп, минуты свидетель восклицает: «ну действительно, он меня I иMice этого не бил». Или же свидетель говорит: «я наверное могу ут­ 37 верждать, что крик, который я слышал, был снизу». Сделанный же опыт на месте доказывает, что свидетель не в состоянии догадать­ ся, был ли крик справа, слева или снизу. Или свидетель говорит: «X имел в руке, хотя я взглянул только мельком, не более 12 талеров». Неужели вы можете определить это на взгляд?» — «Наверное». — «Сколько же вы видите у меня теперь в руке монет»? — «Ну прибли­ зительно 12». — «Нет, 25». Или напр., свидетель говорит: «увидав один раз человека, я его всегда потом узнаю». — «Вы видели арес­ танта, которого вывели отсюда, когда вы вошли ко мне?» — «Конеч­ но, очень хорошо». — «В таком случае я попрошу вас указать мне его из числа 10 других». Или напр., свидетель, — на важный для де­ ла вопрос о расстоянии от одного места до другого отвечает, что это расстояние равно 200 шагам. Следует повести этого свидетеля на улицу и предложить указать, до какого места, по его определе­ нию, будет 100, 200, 300, 400 шагов. И если проверить эти новые его указания, то выяснится, насколько точно свидетель определяет на глаз расстояния. Ввиду часто возникающей надобности в опре­ делении расстояний, рекомендуется заранее измерить расстояние, напр., от окна камеры С. С. до некоторых пунктов или предметов, вне находящихся. Так я лично, состоя в должности Следователя, за­ ранее измерил и знал, что от окна моей камеры до угла улицы 65 шагов, до одного тополя на улице 120 шагов, до ближайшей церк­ ви 210 шагов, до небольшого домика 400 шагов, до насыпи желез­ нодорожного полотна 950 шагов расстояния, и, пользуясь этими данными, я бесчисленное число раз производил опыты со свидете­ лями, всегда с успехом; в случаях хотя бы только приблизительной правильности определения ими этих расстояний, я оказывал дове­ рие их показаниям о расстоянии по данному делу, в противном же случае я не верил свидетелю. Или же я сам исправлял неправиль­ ность показания свидетеля, если оказывалось, что один и тот же свидетель во всех случаях обнаруживал свойство преувеличивать расстояния, или наоборот. Такие и им подобные «проверочные» опыты принадлежат к самым поучительным, приводящим иногда к поразительным ре­ зультатам. Всякий, кто попробует применять их, скоро убедится в неоцененной их пользе. Если точное отношение к делу необходимо при каждом, са­ мом незначительном, следственном действии, то важность такого отношения к делу выступает на первый план при установлении в 38 более серьезных делах тех основных данных, на которых будут опираться последующие следственные действия, при установле­ нии, так сказать, «операционного базиса». Вот именно здесь и слу­ чаются нередко самые крупные недоразумения. При чтении след­ ственных производств по серьезным делам как часто можно встре­ тить, что именно тогда, когда созидался этот «операционный ба­ зис», какое-нибудь незначительное обстоятельство не было доста­ точно проверено, был сделан затем неправильный вывод, — и все дальнейшее следствие, произведенное с величайшей точностью и остроумием, оказалось бесполезным, как здание, прекрасно и тща­ тельно построенное на шатком основании. Расскажу два случая для лучшего разъяснения сказанного. В первом из них странным образом впоследствии выяснилось, что С. С. “'стоял продолжительное время над трупом убитого человека и — его не нашел. В одном большом городе на берегу реки найден был окровавленный пиджак, и так как одновременно с этим бес­ следно исчез некий И. С., проживавший недалеко от места нахожде­ ния пиджака, то были приняты меры к розыску его; при этом выяс­ нилось, что найденный пиджак принадлежит ему. Куда именно ис­ чез И. С., узнать не оказалось возможным. Только две недели спустя один старый пильщик заявил, что как-то утром (как было установ­ лено, на другой день после исчезновения И. С.) на одном, указанном им месте берега (но не на том, где нашли пиджак) он заметил зна­ чительные кровяные следы. Старик пильщик не умел читать и был довольно глуховат, так что об исчезновении И. С. и о возможном убийстве его он узнал слишком поздно. То место, где им указаны кровяные следы, оказалось у самого моста, русло реки в этом месте значительно суживалось, и берег был огорожен довольно высоким каменным барьером. В этом месте обыкновенно сваливали за барь­ ером свозимый с улицы снег. Так как после каждой снежной метели на этом месте сваливались большие массы снега и, кроме того, зи­ мою уровень воды почти никогда не достигал подножия барьера, то образовывался снежный холм сажени в 2 высоты и ширины, кото­ рый стаивал только поздней весной. Судя по кровяным следам, о ко­ торых показал пильщик и которые с того времени бесследно исчез­ ли, пришли к тому выводу, что убитый был сброшен на этот снеж­ ный холм через решетку, устроенную над барьером, и затем был за­ сыпан снегом, который выпал в самую ночь его исчезновение. При этом выяснилось также, что на другое утро весьма рано стали сво­ 39 зить с улиц снег и сваливать туда же. Все это происходило 15 дека­ бря, 20 и 27 декабря снова выпал снег и сваливался в то же место, но в первый раз, 15 декабря, снег выпал в особенно большом количе­ стве. Сделано было распоряжение разгребать снег и сбрасывать его в реку с целью разыскать труп. С. С. и приглашенные им лица были на месте, чтобы немедленно, в случае отыскания трупа, составить протокол. Между прочим, С. обратился к окружающим его лицам с вопросом: действительно ли первый снег был 15 декабря, в ночь, когда исчез И. С.? (С. спросил об этом вследствие запамятования.) Спрошенные ответили, что 15 декабря был второй в течение зимы снег, не очень большой, так что погибший должен находиться на довольно высоком слое снега первого и самого большого выпада; при этом было упомянуто, что этот первый слой снега должен быть от 6—8 футов высоты. В силу этого решили разгребать снег именно до первого слоя, на котором убитый должен лежать. Когда наконец снег был настолько разгребен, что до земли осталось всего фуга 4, то С. приостановил работу, придя к заключению, что старый и глу­ хой пильщик, очевидно, ошибся. Но на самом деле пильщик не ошибся: когда весною снежный холм растаял до земли, то на самой земле оказался труп убитого И. С. и как раз на том месте, над кото­ рым С. стоял в течение работы несколько часов. Оказалось тогда, что лица, у которых С. спросил о времени первого снега, ошиблись: снег 15 декабря не был вторым, а первым, труп, значит, был сбро­ шен через барьер в то время, когда снега еще не было, и потому его следовало искать в самом низу, и если бы С. С. в тот раз выяснил «точно», когда именно выпал первый снег, то сугроб был бы разрыт до основания и труп был бы найден. С тех пор прошло много вре­ мени, и виновный до сих пор не обнаружен. Второй случай — также убийство — показывает, как вслед­ ствие неверных показаний целого ряда свидетелей подозрение может быть направлено с настоящего виновного на невинного человека. Двое обнищавших крестьян, пользовавшихся плохой репута­ цией, Сп. и Б. уговорили третьего, зажиточного крестьянина Т. от­ правиться вместе с ними на базар в одно довольно отдаленное ме­ стечко, чтобы закупить быков. Они вышли из своей деревни С. ра­ но утром, дошли до Л., здесь пообедали и пошли далее в 3 часа. На­ мерение их было идти через Ф. до Ст., чтобы там переночевать и на другой день прибыть на базар М., до которого от Ст. — всего час 40 ходьбы. На другое утро Т. был найден в канаве между местечками Л. и Ф., ближе к Ф, в бесчувственном состоянии: на затылке его оказа­ лись тяжкие повреждения. На другой день Т. пришел в сознание и рассказал след.: все трое, как выше было сказано, в 3 часа дня — в это время били церковные часы — после обеденного отдыха вы­ шли из Л. и пошли по большой дороге; приблизительно час спустя Сп. и Б вдруг стали говорить, не отменен ли базар в М. ввиду чумы, следовало бы об этом узнать в ближайшей деревне, лежавшей в сто­ роне от дороги. Т. возражал им, что такое предположение лишено основания и что, кроме того, об этом можно справиться в любом трактире на дороге; там скорее об этом знают, чем в какой-нибудь деревушке в стороне от дороги; кроме того, нет надобности, гово­ рил Т., удлинять и без того неблизкий путь, делая крюк в сторону. Сп. и Б., однако, оставались при своем мнении, так что Т. догадался, что у них есть в той деревушке какое-нибудь тайное дело, вероят­ но, какая-нибудь покупка скота, о котором Т. не должен был знать. Поэтому он сказал им, чтобы они шли в ту деревню, а он будет ти­ хо идти по той же дороге, чтобы они могли его нагнать. Так как они долго не возвращались, то Т. сел на верстовом камне у дороги, что­ бы подождать товарищей, и так как был сильный ветер, поднимав­ ший с дороги массы пыли, то он сел спиной к дороге. Вдруг он по­ лучил сзади сильный удар по голове, и что было далее, он ничего не помнит. Деньги же, взятые им для покупки скота, исчезли. Не­ сколько дней спустя Т. умер вследствие повреждений головы, при­ чем вторично он допрошен не был. Сп. и Б. показали довольно со­ гласно, что они действительно заходили в деревню исключительно затем, чтобы узнать о базаре, о чем они и спросили в одном трак­ тире у неизвестных посетителей, после чего пошли далее догонять Т., но, не найдя его нигде на дороге и даже не заметив его, лежавше­ го в дорожной канаве, решили, что он успел дойти до Ф. или Ст.: не найдя же его и там, они пошли на другой день на базар в М. Только па обратном пути они будто бы услыхали о полуживом забитом крестьянине, и так как в той местности никто этого крестьянина не знал, то их просили зайти посмотреть на него, положенного в од­ ной крестьянской избе, — тогда они признали своего спутника Т. 'lb обстоятельство, что они не заметили его в канаве, они объясня­ ют тем, что, когда они проходили тем местом, где он был найден, было уже темно (дело было поздней осенью). Дальнейшее следст­ вие привело к тому предположению, что Сп. и Б., очевидно, задума­ 41 ли при наступлении темноты напасть на Т., убить его и ограбить: чтобы беспрепятственно сговориться об этом, они придумали предлог о необходимости навести справки относительно базара в соседней деревне, так как они знали, что Т., как самый слабый из них ходок, откажется от лишнего пути. Конечно, они не могли пре­ дусмотреть, что Т. сядет поджидать их на дороге и притом на кам­ не, спиной к дороге, по всей вероятности, они предполагали из­ брать местом преступления лес, через который они должны были идти по расчету времени уже при наступившей темноте; увидав же его в описанном выше положении, столь для них удобном, и убе­ дившись в том, что на дороге никого не видно, они немедленно воспользовались случаем и нанесли ему удар сзади, ограбили его. В пользу обвиняемых было только то, что все ими рассказан­ ное действительно было вполне возможно: Т. был убит и ограблен кем-либо неизвестным, проходя же мимо него, они действительно могли не заметить его вследствие наступившей темноты. Был до­ прошен целый ряд лиц из той местности, которые единогласно по­ казали, что если в такое время года, когда происходило все описан­ ное, выйти в 3 часа дня из JI. и сделать крюк в сторону на ту дерев­ ню, о которой говорили обвиняемые, то при медленной ходьбе утомленных людей Сп. и его товарищ должны были дойти до того места, где был найден Т., действительно тогда, когда совершенно стемнеет. То обстоятельство, что при выходе из Л. часы показывали ровно 3, было удостоверено также и теми лицами, которые находи­ лись в том трактире, где обедали наши три спутника, причем, по словам этих свидетелей, один из них далее сказал громко: «пора ид­ ти, бьет 3 часа, нам еще далеко». Несмотря на всю слабость описанных улик, дело однако окон­ чилось осуждением Сп. и Б. Ранней весной осужденные однако исходатайствовали себе разрешение возобновить дело, и им действительно удалось осла­ бить некоторые улики. Они заявили подозрение на одного челове­ ка с дурной репутацией, который как раз в той местности бродил в то же время, когда был найден Т., и так как упомянутое обстоятель­ ство, что они могли не заметить своего тяжко раненного товарища, все еще служило самой веской «гирей» оправдания, то С. С. имел на­ мерение задержать этого человека и возобновить следствие. Но предварительно он решил произвести местный осмотр, и, так как не было возможности отложить дело до поздней осени, когда 42 именно совершилось преступление, то он вытребовал от профес­ сора астрономии местного университета сведения о том, какой ве­ сенний день по смене света и мрака (восхода и заката солнца) со­ ответствует указанному осеннему дню (дню совершения преступ­ ления), и, получив эти сведения, он в сопровождении лица проку­ рорского надзора в определенный профессором день отправился на место. Они вышли из Л. ровно в 3 часа, шли тихим шагом, как должны были идти утомленные Сп., Б. и Т., зашли в помянутую де­ ревню в стороне от дороги, пробыли там соответствующее время и наконец прибыли на место преступления — при полном дневном свете. Затем они произвели всевозможные опыты: один за другим они ложились в дорожную канаву, на то место, куда упал после уда­ ра Т. и где он был найден на другой день, затем по очереди прохо­ дили мимо по дороге и пришли к убеждению, что, с какой бы сто­ роны дороги ни идти, нельзя было не заметить человека, лежащего в канаве. Только по окончании этих опытов, потребовавших много времени, наступили сумерки, и таким образом выяснилось, что показания всех ранее допрошенных свидетелей были ошибочны и что единственное обстоятельство, говорившее в пользу подсуди­ мых, после «точной» проверки оказалось даже не существовавшим. В таком роде дела случаются нередко, и с каждым из нас было нечто подобное, но именно по тому самому, что такие дела неред­ ки, следует обращать особенное внимание на то безусловно важ­ ное значение, которое имеет для дела самое точное установление того, что мы называем «операционным базисом». Но дело в том, что уже в самой природе человека вложено стремление, как мы уже упоминали об этом, хвататься за кажущиеся существенными обсто­ ятельства, прежде чем таковые будут удостоверены надлежащим образом. Человек слышит о чем-либо, часто сказанном мимохо­ дом, невзначай каким-нибудь из свидетелей, и легко склоняется к тому, чтобы, раз это обстоятельство подтвердится, делать на осно­ вании его различные выводы. Эти выводы представляются вполне основательными, из них делаются следующие и т. д., дело становит­ ся интересным и может даже завершиться успехом. Все последо­ вавшие заключения проверяются наиточнейшим и тщательней­ шим образом, но что касается первого обстоятельства, на кото­ ром были основаны последующие, насколько оно-то было правдо­ подобно, об этом тем временем было забыто. Полные усердия и желания чего-либо достигнуть, мы пренебрегли медленным хлад­ 43 нокровным зондированием каждого добытого результата, и все оказалось напрасным. Во избежание этого есть только одно сред­ ство: при производстве следствия, каков бы ни был способ работы: спокойный, быстрый или даже стремительный, необходимо де­ лать перерывы для отдыха, во время которых следует оглядывать­ ся назад, на пройденный путь. При этом все отдельные эпизоды следствия, с самых первоначальных, должны быть подвергнуты анализу, самые по-видимому незначительные данные должны быть проверены, разложены на составные части, и каждая из этих час­ тей должна пройти через тот же процесс проверки, пока наконец не дойдем до элементов неделимых. И каждый из этих неделимых элементов также надлежит оценить в отношении его происхожде­ ния, основательности и мотивов. Если по этой оценке элементы окажутся прочными, то следует осторожно соединить их и под­ вергнуть все целое в совокупности новому рассмотрению так, как будто мы имеем дело с этим целым впервые. В большинстве случа­ ев дело представится в ином виде, нежели в начале, т. е. в то время, когда факт преступления еще не был так хорошо известен. Но раз дело предстало в другом виде, то следует всегда поставить на раз­ решение вопрос, не следует ли предпринять какие-либо изменения в прежнем плане следствия. И само собой разумеется, что если итоги по окончании этой проверки совершенно не сойдутся с прежними, то надо иметь до­ вольно самоотвержения, чтобы сказать самому себе: «Ты сделал ошибку, начнем снова». 7.0 знании людей Важным условием «точной» деятельности С. С. является осно­ вательное знание человека как главного материала предваритель­ ного следствия. Люди, так или иначе выступающие в следствии, в этом положении суть не что иное, как средства доказательства, и приносят делу много или мало пользы, смотря по тому, умеет ли С. с ними обращаться. Какой-нибудь след человеческой ноги, усмот­ ренный на месте преступления, ровно ничего не составляет в гла­ зах неопытного С., и тот же след получает огромное значение, ес­ ли С. сумеет воспользоваться этим следом как доказательством. Равномерно и свидетель неумелому С. или ничего не расскажет, ли­ 44 бо покажет несущественное, или совсем неверное, и тот же свиде­ тель правдиво, точно и подробно покажет тому С., который сумеет заглянуть в его душу, понять его и сумеет с ним обойтись. Если же случается так, что С. С., не обладающий знанием людей, однако до­ стигает успешных результатов, то это не составляет столичной за­ слуги и объясняется тем, что допрошенные им лица случайно по­ желали сказать правду. А если они этого не хотят, то все предвари­ тельное следствие принимает вид какой-то недостойной комедии, в которой допрашиваемые вели С. на помочах, вводили в заблужде­ ние и вообще направляли его деятельность так, как они этого жела­ ли. Такого учебника о познании человека, который заключал бы в себе все сведения по этому вопросу, до сих пор никем еще не со­ ставлено, да и не будет составлено, — остается поэтому только ука­ зать те пособия, которыми возможно пользоваться в особенных случаях. Для нас, уголовных судей, таких пособий существует очень не­ много, и самым существенным, действительно драгоценным из них является изучение прежних дел о том же лице, так что если об обвиняемом имеются уже дела, бывшие ранее, то можно с большим спокойствием приступить к работе. Если следствие возникло о преступлении более или менее серьезном, то эти прежние дела следует изучать так, как будто они касаются настоящего, последне­ го преступления. Недостаточно при этом ограничиться чтением протоколов допроса обвиняемого и нескольких других важных следственных действий: надо изучить все дою, шаг за шагом про­ следить последовательное развитие обнаруживавшейся по делу ви­ новности данного лица и сопоставить все с имеющимися по по­ следнему делу уликами. Замечательно, что люди, даже после значи­ тельного промежутка времени, остаются одинаковы и в способах оправдания, и защиты. Я не хочу этим сказать, что, напр., лицо, со­ знавшееся раз, и впредь будет сознаваться, или, напр., что оно для своего оправдания будет непременно заявлять подозрение на како­ го-нибудь из свидетелей обвинения, как он это делал ранее. Так рабски ничего в жизни не повторяется, но вся картина, общее впе­ чатление, получившееся при допросе одного лица, всегда будет повторяться при каждом новом его допросе. Каждый, кто будет так поступать и предварительно изучит прежние дела об обвиняе­ мом, при новом допросе на первых порах получит такое впечатле­ ние: «вот этот раз он иначе ведет себя». Но затем, при дальнейшем допросе мало-помалу в его воображении восстает прежняя карти­ 45 на, и наконец складывается непререкаемое убеждение: «и сегодня так же, как тогда», и С. видит тот же способ обращения, быть может, с той разницей, что за протекшее время человек этот большему на­ учился, стал хитрее и осторожнее, или же состарился и утратил прежнюю энергию и ловкость. Но все-таки и тень того, что было, дасг ясное и отчетливое представление о прежнем образе. Если о заподозренном имеется несколько дел, и все они будут тщательно изучены, то С. приобретет настолько совершенное понимание лич­ ности обвиняемого, что будет даже в состоянии предугадать, как он будет себя держать, как будет оправдываться и какие будет давать ответы, каким из его ответов можно придать веру и наоборот и ка­ ким образом уличить его во лжи. Но не только относительно обви­ няемых, но и относительно важных свидетелей, бывших ранее под судом или выступавших в прежних делах в качестве свидетелей, изучение старых дел может оказать большие услуги, так как только этим путем можно лучше всего узнать, как со свидетелем обращать­ ся, в чем ему верить и каким образом легче всего возразить или оп­ ровергнуть его лживое показание. Другим средством для изучения людей является напряженное внимание при допросах и неустанное стремление проникнуть в ду­ шу каждого свидетеля. Кто допрашивает свидетелей только для то­ го, чтобы их допросить, и кто оканчивает дела только для того, что­ бы увеличить число номеров исходящего журнала, тот, конечно, мало найдет случаев для изучения людей, но раз он этого пожела­ ет, то каждое лицо, переступающее порог его камеры, с этого мо­ мента может стать любопытным объектом изучения С. К манере, как кто входит, осматривается, выслушивает вопросы, дает ответы, сам спрашивает, говоря короче, как он себя ведет — ко всему этому рачительный С. С. ни под каким условием, даже в самом незначи­ тельном деле, не должен относиться равнодушно. В каждом случае он должен составлять себе мнение о том, показал ли свидетель всю сущую правду, или только ложь, или же о чем-нибудь умолчал, по каким мотивам он это сделал, в какой связи его показание находит­ ся с остальными, имеющими к нему отношение, обстоятельствами дела, что имело для него в той или иной мере значение, какими он воспользовался средствами, чтобы показание свое представить как правдивое или удостоверить его. То, что С. таким путем подметил или что ему показалось, он должен принять к сведению или, еще лучше, записать на память: 46 при дальнейшем производстве следствия оно может оказаться цен­ ным. Если же впоследствии выяснится новое обстоятельство, под­ тверждающее или опровергающее ранее сделанное наблюдение, то в первом случае получается доказательство справедливости этого наблюдения, а во втором случае следует выяснить, вследствие чего и в чем произошла ошибка в наблюдении. Прежде чем отослать дело, С. С., при необходимом общем ос­ мотре его, имеет возможность еще раз проверить свои наблюдения и сопоставить их с добытыми результатами; для этого требуется не­ мало времени и труда, но эта затрата вознаграждается приобрете­ нием любопытных и ценных, в смысле опыта, сведений. В особен­ ности если удалось вполне выяснить запутанное дело и при этом вопреки ожиданиям, то весьма полезно просмотреть следственное производство еще раз и каждое свидетельское показание сопоста­ вить с общими результатами следст вия. При этом выяснится много нового: почему свидетель такой-то давал свои показания так медли­ тельно, почему другой так был смущен, — становится понятным це­ лый ряд двусмысленных, неопределенных показаний, обнаружива­ ется связь между обстоятельствами, по-видимому, не имеющими между собою ничего общего, делаются ясными сомнения одних, уверенность других. Весь приобретенный таким образом опыт принесет пользу, неоценимую в последующей деятельности С. Но главнейшее средство для изучения людей С. С. может найти не в служебной своей деятельности, а в повседневной, обыденной жизни, в самых простых, будничных сношениях с людьми. Правда, мы можем учиться и на работе, и каждое дело дает нам что-либо новое, но серьезная деятельность, всецело за­ хватывающая наше внимание и силы, непригодна для обучения, кто хочет работать, тот должен быть уже обученным, он мо­ жет довершать свое образование и в этом смысле учиться, но ос­ новное обучение должно быть закончено ранее. И это главным I >бразом потому, что никакое учение не обходится без опытов, а опыты можно допустить лишь в частной жизни, но отнюдь не при отправлении службы. В повседневной же жизни для указан­ ной цели может быть полезным все: всякий разговор, случайно орошенное слово, чей-нибудь поступок или деятельность, внеш­ ность людей, походка их, каждое движение, выражение лица, притом безразлично, видим ли мы это выражение в течение ря­ да лет или только в одно мгновение, — все это следует подме­ 47 чать, изучать, продумать и сопоставлять с подобными же наблю­ дениями прошлого времени. Для таких наблюдений следовало бы заводить особую книгу, в которую заносить наблюдения о всех поступках, словах, выражениях лица у тех людей, с которы­ ми встречаемся, и при каждой новой встрече с теми же лицами сравнивать наблюдения, проверять и делать соответственные заключения, и кто окажется настолько мудрым, что будет вести свой дневник, тот превосходно сделает, если будет заносить ту­ да преимущественно свои наблюдения, как над самим собой, так и над другими. Но и не прибегая к письменным отметкам, мож­ но кое-чему учиться: те впечатления, которые производят на нас поступки других людей, по большей части довольно хорошо со­ храняются в памяти, и мы не легко забываем о разочарованиях, постигших нас относительно характера других лиц. Кто отно­ сится к жизни легко, не вдумываясь в нее, у того от этих разоча­ рований в результате получается лишь чувство горечи, но тот, кто умеет пользоваться и извлекать уроки из жизненных испы­ таний, тот приобретает то, что называется жизненной мудрос­ тью. «Нет более целесообразного употребления денег, как имен­ но тогда, когда по вине других мы лишаемся их, — потому что взамен их мы приобретаем жизненную мудрость», — говорит философ Шопенгауэр. Совершенно так же следует относиться ко всем жизненным неудачам, постигающим нас: причина их всегда лежит в ошибочно­ сти наших надежд и предположений, и если мы вместо бесполез­ ного ропота будем рассматривать наши несчастья как такие собы­ тия, смысл которых мы должны разгадать, спрашивая себя, как все это могло случиться, то, конечно, мы вынесем из них богатый жиз­ ненный опыт. При всякой неудаче мы должны припомнить, как возникло наше первое предположение, сопоставить его с неудач­ ным исходом, и, раз мы найдем ошибку, мы ее уже более никогда не повторим, а приобретенную опытность нашу применим и к слу­ жебной деятельности. Но, независимо от этого, и каждое мелкое наблюдение, подме­ ченное нами, может впоследствии оказаться имеющим огромную важность. Мы что-то слышали и поверили, но впоследствии это оказалось неправдой; мы что-то слышали и не поверили, но впос­ ледствии узнали, что это была правда. И то и другое для нас в сущ­ ности безразлично, но будет весьма полезно и поучительно, если 48 мы попробуем спросить: а почему мы в том и другом случае ошиб­ лись и почему результат оказался несоответствующим нашим ожи­ даниям? Могли ли мы каким-нибудь образом и в том и в другом случае угадать правду? Позднейшие события, быть может, уяснят нам, почему дело было представлено в неверном виде и что имен­ но ввело нас в обман; сопоставив же добытые таким путем сведе­ ния с существовавшими у нас ранее, мы приходим к выводу, как нам следовало в то время отнестись к полученным сообщениям. После неоднократных опытов в этом смысле мы уже не впадем в ошибку. Особенно поучительным в наблюдениях над обыденной жизнью является исследование мотивов лжи. Обыкновенно, ког­ да нам приходится обнаруживать лживость сообщенных нам сведений, мы по большей части оставляем это без расследова­ ния, — как скоро ложь эта для нас безразлична. Но если мы же­ лаем и отсюда извлечь для себя полезное, то мы должны поста­ раться, конечно, позволительными способами, лучше всего от­ кровенными расспросами, выяснить, почему именно тогда нам было сообщено неверно, и в большинстве случаев мы увидим, что не вследствие порочности, а главным образом вследствие слабости и мелочности, свойственной вообще человеку, сообщи­ ли нам ложь. Вообще в жизни нам придется убедиться не раз, что ложь распространена среди людей гораздо более, чем это кажет­ ся с первого взгляда, и мы будем относиться к ней гораздо снис­ ходительнее, потому что жизнь убедит нас и в том, что мотивы этой лжи по преимуществу мелочны и неразумны. И эти наблю­ дения, вынесенные нами из повседневной жизни, окажут нам сеI>ьезную услугу в нашем ответственном деле: так свидетеля, пока­ чавшего нам неправду, мы не будем признавать соучастником в преступлении, так как он сделал это или вследствие чувства стра­ ха, лени, эгоизма, тщеславия, или в силу какой-либо другой ни­ чтожной человеческой слабости. Для самого же дела безразлично, чем именно был введен в за­ блуждение С. С., а этот последний в бесчисленном множестве слу­ чаен сумеет избегнуть ошибок, если только будет помнить о ни­ чтожности мотивов лгущих людей и если он, даже в том случае, м >гдауверен, что свидетель «не на стороне виновного», все-таки бу­ дет настороже, не утаил ли свидетель правды по иным, хотя бы и in (с торонним делу, соображениям. 8 .0 необходимости «ориентироваться» Быть ориентированным — я не могу подыскать другого выра­ жения — это значит, что С. должен хорошо ознакомиться со своим участком, с местностью, населением, теми лицами и учреждения­ ми, которые являются его ближайшими помощниками, с возмож­ ными по местным условиям способами облегчения работы и за­ труднениями, вообще со всем, с чем ему придется считаться или входить в соприкосновение, со всем, что может быть ему полезно или вредно. Следует всегда иметь в виду, что каждое более или ме­ нее запуганное дело может столько представить осложнений и за­ труднений, что С. не будет иметь ни времени, ни случая принимать меры к устранению этих местных, мешающих делу неудобств. Все это следует предусмотреть и сделать заблаговременно. Представим себе С. С., вступившего в заведывание участком где-ни­ будь в небольшом городе. Первым делом он должен ознакомиться со служащим персоналом, имеющим отношение к его делу, не за­ бывая при этом и о состоящем при нем курьере, который часто оказывает ему самые важные услуги. От умственного развития это­ го курьера, знания им местности и населения и доброй его воли ча­ сто зависит многое; сообщаемые им сведения — буде он достоин доверия — для начинающего С. большей частью самые нужные, в особенности если этот курьер — старый солдат и давно служит на этом месте. Затем С. должен познакомиться и с должностными ли­ цами других ведомств, чтобы знать, насколько они могут быть ему полезны в случае надобности: каждый верный долгу своему чинов­ ник, какого бы он ни был ведомства, хорошо знает, что он служит для общего блага и в важных случаях обязан содействовать долж­ ностным лицам другого ведомства. Для того чтобы иметь возмож­ ность требовать от них такого содействия, С. должен заблаговре­ менно установить с ними отношения и в пределах возможного проявлять к ним одинаковую обязательность, чтобы, в свою оче­ редь, ожидать от них того же. Такое содействие может проявляться в самой разнообразной форме в области дознания, но важнее все­ го возможность получения от них несомненных сведений о том, насколько благонадежны и заслуживают доверия все лица, с кото­ рыми С. придется сталкиваться по разным делам. В месте моего прежнего служения проживал податной чинов­ ник, который, будучи отлично знаком с местностью и населением 50 11 в то же время будучи человеком достойным полного доверия, во все время моей службы оказывал мне неоценимые услуги, и, хотя я чуть не каждый день обращался к нему с разными вопросами, он исегда охотно снабжал меня всякими сведениями. Он давно жил на одном и том же месте, был страстным пешеходом, знал каждого обывателя в своем участке, каждую тропинку и таким образом был и состоянии отвечать почти на все мои вопросы: «благонадежный ли человек — А.?», «можно ли проехать из X в Y через Z?», «если кто похитит корову в М и уведет ее в Н., должен ли он при этом перей­ ти через гору О.?», «сколько весят самые крупные форели, которые водятся в такой-то речке?», «К. действительно ли считается буя­ ном?» — на тысячу подобных вопросов он давал самые точные и мерные ответы. Впрочем, такие люди имеются везде, их только следует отыс­ кать, а раз они найдены, то их помощь значительно облегчит труд С. и — что важнее всего — предупредит много ошибок. Конечно, одного такого человека недостаточно: следует заручиться ими в каждом селении или по крайней мере в каждом округе. Независи­ мо от этого, конечно, для исполнения формальных требований заKI та, необходимо требовать и от полицейских учреждений удостон( рения о благонадежности и поведении обвиняемых, но всякому опытному С. известно, как мало и в каких редких случаях можно Iipi |давать серьезное значение этим удостоверениям. По духу закоп.| такого рода свидетельства должны выдаваться от самого общестна граждан, в действительности же они выдаются в лучшем слу­ чае старшиной общества, а чаще всего писарем общества, напр., во­ лости. И в том и в другом случае, особенно в последнем, важную роль играют личные отношения: расположение или нерасположе­ ние, родство, дружба, вражда или зависть. Можно ли найти в стра­ не таких старшин, у которых не было бы в обществе родствснниKi hi и друзей, недоброжелателей и врагов? И если С. С. об этом знает, — а он должен об этом знать, — то I его стороны было бы, конечно, недобросовестно основывать ' in n'l взгляд на таких удостоверениях и ставить в зависимрсть от Iи|\ направление дела. Действуя по чести и совести, он должен нм( п. таких доверенных людей, к которым в сомнительных случа­ и\ mi и бы обратиться. Я уверен, что никто не назовет шпионством, •| in < с людьми, заслужившими его доверие, советуется относиleniiiio лиц, показания которых в данный момент для С. представ­ 51 ляются особенно важными. Понятно, что С. не должен приискивать таких лиц только тогда, когда в них есть надобность, он должен оз­ накомиться с ними гораздо ранее и многократно испытать их, прежде чем признать их достойными его доверия. Быть может, со мною не согласятся в том, что я придаю большое значение таким лицам, но тот, кто хоть раз испытывал состояние колебания, как проверить какое-нибудь важное, но лишенное еще доказательной силы заявление, на каком из двух взаимно противоречащих пока­ заний опереться, или можно ли допустить подозрение в каком-ни­ будь преступлении на известное лицо, — тот поблагодарит Бога, что он сумел найти честного, испытанного человека, знакомого с местными условиями жизни, который помог ему полезными разъ­ яснениями о нравах местных жителей. Следует иметь в виду, что точные справки о личностях можно получать и от священников или от врача. Но это не значит, что в каждом случае следует обра­ щаться к местному священнику за удостоверениями, потому что практикуемая в некоторых местах мера обращения к священникам за скрепой этих удостоверений обращается или в формальность, или может приводить к ссорам и недоразумениям. Но по каждому выдающемуся делу С. полезно выслушать мнение местного священ­ ника, который, по положению своему и образованию, без сомне­ ния, более других в состоянии высказать правильное суждение о личности и характере своего прихожанина. Весьма ценны бывают отзывы военного начальства, встречае­ мые в послужных списках бывших солдат. Ближайший военный на­ чальник всегда имеет возможность довольно продолжительное время наблюдать подведомственного солдата и притом в таком возрасте, когда характер человека резко и открыто обрисовывает­ ся. Мне весьма часто представлялся случай убедиться в правильно­ сти отзывов военного начальства, хотя бы со времени таковых и прошло много лет. Затем С. С. должен тщательнейшим образом ознакомляться с условиями местности вверенного ему участка. С момента, когда он посвятил себя избранной им деятельности, он должен быть С. С. и более никем. Все, что бы он ни делал, ни читал, ни изучал, все он должен применять к своему делу так, как будто достоинства приоб­ ретенных им знаний он может оценить только на своем специаль­ ном деле. Он должен сделаться отнюдь не односторонним, а в пре­ делах возможного разносторонним: на все, что ему так или иначе 52 могло бы быть полезно, он должен обращать свое внимание, руко­ водствуясь при этом одной мыслью, как можно применить приоб­ ретенное к своему делу. Таким образом, он не должен более «гу­ лять», т. е. бесцельно прохаживаться, любуясь красотами природы, а выходя из дому, он будет иметь при себе карту местности, на ко­ торой должен найти каждую дорогу, каждое поле, каждый ручей и имена их удержать в своей памяти, занести на ней имена всех соб­ ственников до владельца последней лачуги, запомнить расположе­ ние дороги, каждый поворот ее, каждое возвышение, выяснить рас­ стояния и пути сообщения между отдельными местностями, отчет­ ливо определить стороны света и знать, что именно и с какого ме­ ста можно видеть. При этом следует постоянно иметь при себе ча­ сы и время, употребленное на прохождение известного расстоя­ ния, отмечать на оборотной стороне карты. Поселянин по часам в состоянии определить лишь время, которое он затрачивает обык­ новенно на прохождение из дома в церковь, в ближайший трактир или на станцию железной дороги, так как он не может или не лю­ бит опаздывать в церковь, на станцию или же домой. На все вопро­ сы о других расстояниях он, правда, дает немедленные ответы, но почти всегда ошибочные, последствиями которых могут быть ро­ ковые ошибки, поручать же в каждом отдельном случае определять расстояние через полицейского чиновника не всегда возможно,-— вот почему следует заранее и при удобном случае самому позабо­ титься об этом. Известные местности следует иметь в виду особо: трактирные заведения — ввиду случающихся в них драк, покойницкие помеще­ ния при полицейских участках — ввиду возможности пользоваться ими для судебно-медицинских вскрытий, пруды в деревнях — вви­ ду случаев утопления детей по недостаточности надзора, лесные дачи — ввиду совершающейся в них недозволенной охоты и т. д. Затем следует собрать сведения, где живуг чины сельской полиции и как далеко находятся один от другого, какими мерами охраняют­ ся поля, при помощи каких приспособлений обыватели запирают свои жилые и нежилые помещения в различных местностях участ­ ка, так как иногда на расстоянии около часа ходьбы можно встре­ тить совершенно разные способы запоров. Следует обращать осо­ бое внимание на те здания или сооружения, которые имеют более или менее техническую конструкцию, и притом не везде одинако­ вую, вследствие чего иногда возникают большие затруднения по 53 причине крайне неясных описаний или показаний свидетелей: мельницы, лесопильные заводы, кузницы, мастерские дом выделки серпов и кос, каменоломни, заведения угольщиков, кирпичные за­ воды и другие многочисленные фабричные заведения, которые, смотря по местности, носят часто совершенно иное устройство, так что по описаниям свидетелей иногда нельзя составить о них ясного представления, поэтому следует ранее ознакомиться с ними самому. Каждый из нас знает, что по одним описаниям совершен­ но невозможно составить о такого рода заведениях правильное представление, но если мы хоть один раз видели их сами, то в па­ мяти немедленно восстанавливается полная картина. Я знаю мно­ гих образованных людей, которые в течение своей жизни ни разу не были на мельнице, на лесопильном заводе, хотя такого рода за­ ведения для каждого должны бы представлять интерес. Это тем бо­ лее непонятно, что всякий бесчисленное количество раз проходил и проезжал мимо них, и осмотр таких заведений ие составлял бы большого труда. С тех пор как я — юрист, я ни разу не пропускал случая осмат­ ривать сельскохозяйственное, промышленное или фабричное заве­ дение, причем всегда просил заведующих о подробнейшем разъяс­ нении мне действия машин, и я могу удостоверить, что ни разу я не встречал нелюбезного или хотя бы равнодушного приема. Каждый, а более других простой необразованный человек польщен тем, что на его работу обращают внимание, и он с полной готовностью вы­ ступает в роли обучающего, причем показывает все, что может. Ес­ ли же у посетителя уже имеются некоторые знания о деле, то тем с большей охотой дают ему разъяснения, а если он не имеет никако­ го представления, то должен воздержаться от чересчур наивных во­ просов; необразованный простой человек не может себе предста­ вить, чтобы образованный не знал о таких, для него слишком про­ стых вещах, и он становится недоверчив, подозревая над ним изде­ вательство. В этих случаях следует ограничиваться одним осмот­ ром, предлагать самые краткие вопросы и более слушать. Приобре­ тенные таким образом познания весьма облегчают труд во многих следствиях. Напр., предположим, что С. ни разу не видал мельницы, и если на мельнице произошла кража со взломом, или поджог, или растрата, совершенная кем-либо из служащих на ней, или смертель­ ный случай по неосторожности, то в каждом из этих дел непремен­ но потребуется знание ее технического устройства. Несчастный 54 случай может оказаться последствием неправильного устройства какой-либо отдельной ее части, или последствием недостаточного надзора; вор для совершения кражи воспользовался каким-нибудь техническим приспособлением; мошеннические проделки стано­ вятся понятными только при основательном знакомстве с внутрен­ ним устройством ее; о поджоге же без знания технических подроб­ ностей невозможно получить ровно никакого представления. Как может С. С. ручаться за успешный ход следствия по таким делам, если в уме его нет никакой картины, которая могла бы лечь в основание его первоначальных действий? Следует при этом заме­ тить, что раз составленное представление о предмете, о располо­ жении отдельных частей всегда хорошо удерживается в памяти, и если кое-что и забудется, то при подробном допросе свидетелей все быстро припоминается до последних мелочей. Весьма важно также основательное знакомство со средствами сообщения в пределах участка: шоссе, большими, проселочными, полевыми дорогами и даже тропинками. Ориентироваться в этом отношении не составляет затруднения, так как достаточно, отыскав каждую дорогу на карте, проверить, насколько правильно она от­ мечена, не сделано ли каких изменений в направлении, не пере­ числены ли некоторые дороги из одного разряда в другой. При этом С. должен, кстати, отмечать на дорогах новые строения, ка­ кие-нибудь земляные или сельскохозяйственные сооружения, пе­ ресекающие реки, ручьи, вообще приводить карту в состояние, точ­ но соответствующее действительности. Большая часть изменений происходит относительно проселочных дорог. Точно так же долж­ но отмечать на карте и пешеходные тропинки, пролагаемые как с разрешения владельцев, так и самовольно проложенные — такие тропинки иногда могут иметь большое значение в делах. Точно так же не следует забывать о вновь выстроенных или разрушенных мостах, колодцах, сажалках, прудах и других водовместилищах. На эти последние следует обращать особое внимание и отмечать тече­ ние, размеры их, глубину, высоту берегов, перемены уровня воды, осведомляться об истоках, шлюзах, бродах и т. д., одним словом, о всем, что может относиться к точному описанию и характеристи­ ке водных сообщений, играющих часто столь значительную роль во многих уголовных делах. Наконец, следует ознакомиться с характером внутреннего ус­ тройства жилищ, для этого достаточно ограничиться тщательным 55 4-5519 осмотром нескольких крестьянских изб большого и малого типа (мы имеем в виду только деревенские постройки), и тогда мы полу­ чим о них общее понятие, так как крестьянские жилища строятся почти всегда по одному плану. При этом надо запомнить названия частей крестьянской избы, уяснить себе назначение каждой из них, — иначе в первом же деле о краже возникнут затруднения. Весьма важно быть осведомленным и относительно личных ка­ честв сведущих лиц, с которыми приходится иметь дело в участке. Прежде всего, конечно, С. С. должен выяснить себе степень знаний, хорошие и слабые стороны судебных врачей, как наиболее важных экспертов. Но и с остальными полезно познакомиться заблаговре­ менно: со специалистами по оружейной, строительной части, оцен­ щиками и т.п.; С. должен знать, чего он может ожидать от каждого из них и в каком направлении может пользоваться их знаниями. Для этого же недостаточно только знать о них по их вывескам или зва­ ниям, для этого нужно в точности знать личные качества и способ­ ности каждого, даже и те знания, которыми они могут обладать слу­ чайно, чтобы в случае надобности пользоваться и последними. Напр., если какой-нибудь из них обладает знанием иностранных языков, много путешествовал на своем веку, или нумизматик, или хо­ роший знаток лошадей, или он имеет хороший микроскоп, или хо­ рошо выдрессированную собаку, то вывеска или профессиональное звание этих людей ничего об этих случайных знаниях сказать не мо­ жет, но где-либо в небольшом городе то или другое обстоятельство может С. С. оказать величайшую услугу. Так, в первом случае сведущее лицо может быть хорошим переводчиком, во втором — он может удостоверить или отвергнуть объяснения какого-нибудь мошенника, будто бы много путешествовавшего по свету, в третьем — различить фальшивую монегу, в четвертом — разоблачить мошенническую проделку при продаже лошади, в пятом — предоставить свой микро­ скоп к услугам судебного врача и в шесгом — своей собакой помочь напасть на след и т.п. Положим, что эксперт, не представляющий ни­ чего особенного, отличается лишь тем, что он уроженец отдаленной местности, и в этом случае он может оказать услугу, напр., для изоб­ личения какого-либо обвиняемого, утверждающего о происхожде­ нии своем из той же стороны, а между тем говорящего на другом на­ речии. В самом глухом местечке могут найтись лица, обладающие какими-нибудь особенными талантами или знаниями, которые мо­ гут при случае весьма пригодиться. 56 Как городского, так в одинаковой степени и уездного С. С. ус­ пешность деятельности отчасти зависит и от того, насколько пло­ дотворна деятельность полиции в сфере, подлежащей ведению С. А ггс>последнее, по моему мнению, всегда будет зависеть от него са­ мого. Если С. лично знает полицейских чиновников своего участка и будет ими руководить и направлять согласно их личным качест­ вам, то успех несомненен, если же он этого не делает, то не достигI ют никакого результата. И в этом случае виноват всегда С., но не полиция. Правда, я знаком на практике лишь с деятельностью авст­ рийской полиции, но на основании более чем 20-летнего опыта я пришел к убеждению, что неуспешность в деле всегда и без исклю­ чения должна быть поставлена в вину С. С. Полиция всегда испол­ няла свои обязанности в меру человеческих сил, но когда ей дава­ ли недостаточные и неясные инструкции, требовали от нее невоз­ можного, давали полицейскому чиновнику поручения, не соответ("Гвовавшие его личным качествам, то неудивительно, что дело шло плохо. Мне часто приходилось со стороны чинов полиции наблю­ дать примеры самоотвержения, неустрашимости, образцового так­ та н знания дела, примеры, бесспорно заслуживавшие удивления, — п общем же деятельность ее всегда отличалась усердием; готовнос­ тью, настойчивостью и корректностью1). Тем не менее полицейский чиновник не есть машина, хотя он в большинстве случаев и получает отличное военное воспитание, но индивидуальные его качества остаются нетронутыми, и вот на нихто следует в делах обращать особенное внимание. Поэтому С. С. дол­ жен всегда заручиться самыми точными сведениями об образовании п личных качествах состоящих в его распоряжении чинов полиции. 11равда, поручение отдельных дознаний определенному лицу не за­ висит от С., а от непосредственного начальства полицейского чи­ новника; даже если он сделает распоряжение об откомандировании к 11ему полицейского чиновника для производства того или другого дознания, то, поступив правильно с формалы гой стороны, едва ли он сделает правильно по существу дела. Один чиновник полиции от­ личается тактичным поведением, другой — решительностью, тре­ тий — особенно крепким здоровьем, и если в каком-нибудь трудном I) В этом отношении австрийская полиция напоминает парижскую, агенты кото|к)п нодном деле об убийстве найденный клочок бумаги с надписью «два фунта мас'i.i •предъявили всем лицам, торгующим в Париже маслом, и этим путем напали на |'лсд убийцы (см. А. Гриффис «Mysteries of Police and Crime», London, Cassell, 1898). 57 -r деле потребуется проявление одного из этих качеств, то дело может быть проиграно, если не было выбрано подходящее лицо. Ближай­ шее же начальство его не может знать обстоятельств известного де­ ла и намерений С. С., часто не имеет и времени ознакомиться с де­ лом, и если С. ограничился только кратким требованием без изложе­ ния подробностей, то успех всегда будет сомнительным. Если же С. хорошо знает полицейских чинов и личные осо­ бенности каждого, то в более важном деле он переговорит с бли­ жайшим начальством этих чинов относительно выбора подходя­ щего лица, пошлет за ним, изложит ему обстоятельства дела по­ дробно, свои взгляды и планы, не откажется выслушать мнение этого командируемого лица, обратит внимание на те случайности, которые могут возникнуть при производстве дознания, предоста­ вит ему по возможности свободу в выборе средств, вообще по ме­ ре возможного выяснит дело и его задачу. Лицо, получившее тако­ го рода инструкцию, без сомнений сделает все от него зависящее уже в силу возбужденного в нем самолюбия. В случае же хорошего исполнения поручения никогда не следует уклоняться от выраже­ ния своей признательности: сердечная, поощряющая похвала не требует много труда и всегда приносит благие последствия. Нужно только помнить, насколько тяжела работа нижнего полицейского чина. Недостаточно защищенные от холода и зноя, они должны по ответственному делу совершать дальние поездки, — стесненные многочисленными инструкциями своего начальства и судебного ведомства, они не имеют возможности ни с кем посоветоваться, обязаны действовать с большим тактом, проявлять, где нужно, гражданское мужество, не переходя пределов возложенного на них поручения, и, наконец, составить обо всем обнаруженном обстоя­ тельное и исчерпывающее донесение. И если все это исполнено безупречно, то труд этот является ценным вкладом в дело, и С. С., которому удалось таким образом приобрести солидные данные для дальнейших действий и в то же время сберечь свой труд и вре­ мя, без сомнения, отнюдь не сделает лишнего, если выразит благо­ дарность отважному и верному своему помощнику. Он не должен также упускать из виду каждый раз сообщать хороший отзыв о вы­ дающемся исполнении возложенного поручения как начальству этого чина, так и его товарищам. Насколько заслуженная похвала действует поощряющим образом в видах дальнейших поручений, настолько же охлаждающим образом действует постоянная требо­ вательность, без признания заслуг. Все это следует иметь в виду и 58 вообще, по отношению ко всяким подчиненным лицам. Кстати ска­ жу и несколько слов о способе изложения поручений. Эти поруче­ ния, само собою разумеется, должны быть кратки, полны и ясны, но для того, чтобы при исполнении их не возникало сомнений, лучше всего излагать их на письме, требуя в то же время сохране­ ния самих письменных поручений. С одной стороны, этим преду­ преждается возможность отговорок, с другой стороны, устраняется для исполнителя поручения опасность забыть и неправильно по­ нять поручение (устное). 9. Судебный Следователь и суд присяжных В деятельности своей С. С. приходится бороться и преодоле­ вать не только препятствия, создаваемые обвиняемыми и другими прикосновенными к делу лицами, в этой же мере на его долю вы­ падает нелегкая задача отыскания правильной позиции и против участвующих в отправлении правосудия профанов, т.е. лиц, не све­ дущих в законах. Хотя ныне 90% всех юристов-практиков и боль­ шая часть образованного класса вполне убедились в несостоятель­ ности суда присяжных, который грозит в будущем невообразимы­ ми опасностями, но отмены этого института нельзя ожидать в близком будущем уже потому, что он действует сравнительно слишком недавно. Сторонники этого института требуют более продолжительного срока и опыта для того, чтобы он «вошел в плоть и кровь» населения, употребляя для защиты его подобные же, ничего в себе не содержащие общие места, и, может быть, некото­ рое время они еще будут торжествовать, но время это, к сожале­ нию, совершенно достаточное для того, чтобы задать целому поко­ лению С. С. массу бесполезной работы и причинять им горькое ра­ зочарование. Как бы то ни было, С. С. имеет слишком достаточно поводов познакомиться с сущностью института присяжных заседа­ телей, с его требованиями, с его опасностями и заблуждениями. Учреждение этого злополучного института вызвано главным образом следующими тремя недоразумениями: 1) существованием его в Англии. Несомненно, что образован­ ный англичанин и поныне есть истинный представитель культуры, но в жизни его наблюдаются всякого рода несообразности и ана­ хронизмы, и если англичане еще сохранили суд присяжных, то это 59 не есть достаточная причина к тому, что мы должны были ввести его у себя. Англичане не в состоянии отрешится от этого отживше­ го института точно так же, как и от других преданий и остатков своей старины, но в этом я еще не вижу достаточного повода для нас вводить этот, столь несоответствующий духу времени, непри­ годный и не согласованный с нашим бытом, институт. 2) смешением понятий судьи и сведущего лица. Когда стали вводить суд присяжных, то везде во всех странах проповедовали: «только свободный гражданин, избранный из народа, в состоянии обсудить, что служит ко благу государства и общества, а отнюдь не окаменевший в букве закона коронный судья; только гражданин, свободный от всякого давления, может обсудить, в чем правда и в чем неправда, только в нем благо и спасение будущего». Допустим, что мы, окаменевшие в законе юристы, не имеем правильного по­ нимания жизни и, может быть, иной раз судим слишком строго, придерживаясь лишь буквы закона, но отсюда не вытекает еще не­ обходимости устранения судей как таковых. Возьмем для примера дело о подстрекательстве к б уту посредством публичных речей; если по этому делу нельзя предполагать в коронном суде правиль­ ного понимания события, то и пусть выберут 12 «человек из наро­ да», пусть прочитают им те же речи и спросят, производят ли они на них свое «зажигательное» влияние, — и ответ их пусть послу­ жит основанием приговора. Ясно, что эти двенадцать человек вы­ ступали не в роли судей, а в роли сведущихлиц, и как таковые пусть они и принимают участие во всех политических делах, раз мнение народа заслуживает столь высокого доверия. 3) настоятельными требованиями печати. Влияние печати в этом отношении оказалось весьма печальным. Мне не хотелось бы утверждать, что печать в данном случае умышленно проповедо­ вала pro domo, но результат получился совершенно соответствую­ щий такому подозрению. Повторяю, однако, что я не обвиняю пе­ чать даже в отдаленнейшем умышленном способствовании такому результату. Глубоко заложено в природе человека свойство призна­ вать свои личные интересы важнейшими и по степени их благопо­ лучия судить о состоянии интересов других. Вот почему пресса, ра­ туя за наибольшую свободу для себя, надеялась достигнуть этого путем передачи проступков против печати суду присяжных и вви­ ду этого пропагандировала о подчинении этому суду вообще всех наиболее важных преступлений. 60 Так создано было злополучное учреждение, и в настоящее вре­ мя о высших благах человека, о свободе его, чести и пр. судят лю­ ди, у которых, при всем добром их желании и честности стремле­ ний, недостает в той же мере необходимого, а именно: опытности. Каждый из нас, юристов, знает, как трудно было для него в начале деятельности различать существенное от маловажного, возможное от невозможного. Нам казались тогда имеющими доказательную силу такие обстоятельства, которые опытный судья отвергал, как не имеющие никакой цены, между тем другое казалось нам несущест­ венным, опытный же глаз тотчас отличал в нем центральный пункт события. И притом мы еще обладали некоторым общим образова­ нием и значительным специальным, знали законы и правила судо­ производства. Присяжный же заседатель в большинстве случаев ничем подобным не обладает, а между тем от него требуют, чтобы он мгновенно уяснял себе все производство предварительного следствия, судебного следствия и даже всю обстановку события преступления, чтобы он познакомился с правами и обязанностями лиц, принимающих участие в судебном следствии, чтобы он умел отличать доказательства, как со стороны обвинения, так и со сто­ роны защиты, чтобы он подмечал целую массу деталей, обладал в то же время и специальными знаниями, чтобы он, следя за ходом разбирательства, делал разные отметки, группировал их, оценивал и, наконец, выносил справедливое решение, — и все это без надле­ жащего образования, опытности, без предварительной подготовки. Это более чем в сто раз превышает человеческие силы! Кто по про­ фессии своей в течение многих лет имел соприкосновение с судом присяжных заседателей и должен был принимать в деятельности их большее или меньшее участие, тот скоро приобретает способ­ ность читать по лицам присяжных и определять степень их пони­ мания, которое они вносят в каждое дело. В общем, нельзя отри­ цать у присяжных заседателей честного желания понять дело са­ мым основательным образом, и их судорожные стремления вник­ нуть в сущность дела воочию отпечатываются на лицах их, выраже­ ние лиц делается напряженным, это напряжение доходит даже до степени страха, если они не в состоянии постичь суть дела. Под ко­ нец эти мучительные усилия уступают место выражению довольст­ ва, удовлетворения: присяжный заседатель выяснил себе дело, на­ шел разрешение вопроса. Но благодаря чему же он дошел до это­ го? Боже сохрани, чем они обыкновенно руководствуются при 61 этом! Какое-нибудь самое безразличное, но произнесенное с ка­ ким-нибудь особенным выражением показание какого-либо свиде­ теля, какое-нибудь оглашенное на суде и в сущности не имеющее значения удостоверение о поведении или благонравии подсудимо­ го, какое-нибудь случайное слово председательствующего, в боль­ шинстве же случаев какое-нибудь случайно проскользнувшее в протоколах личное убеждение С. С., — вот что имело решающее значение для присяжных заседателей, вот за что он хватается и держится крепко, вот что решает судьбу обвиняемого. И это опятьтаки нельзя ставить в вину присяжным заседателям. Следить за хо­ дом сложного судебного следствия по делу о каком-нибудь гром­ ком убийстве или мошенничестве, различать улики за и против подсудимого, напр, по делу о нескольких кражах подсудимого — требования, невозможные для человека, не имеющего никакой подготовки. Присяжный заседатель не в состоянии это сделать, он вынужден хвататься за несущественное, первое, что ему попадется, что произведет на него наибольшее впечатление. Вот почему для С. С. весьма важно при производстве следствия по делам, подсудным суду присяжных заседателей, не забывать ни на одну минуту о том, что труд его будег предложен на обсуждение людей несведущих. Эти люди весьма тщательно вникают в предва­ рительное следствие, приемы и способы, каких держался С., и при этом стараются выяснить, заслуживает ли С. доверия или нет. Ре­ зультат, конечно, получается соответственно степени его понима­ ния и образования. Какая-нибудь несущественная неточность, со­ вершенно безразличное противоречие, ничтожная ошибка, кото­ рые обнаружил присяжный заседатель в предварительном следст­ вии, достаточны для того, чтобы лишить С. С. доверия. Он будет считать все следствие ничтожным и вынесет оправдательный вер­ дикт, хотя бы судебное следствие и выяснило тяжкие улики против подсудимого. И наоборот, какой-нибудь совершенно безразличный прием С., неважные сведения и т.п. обстоятельства Moiyr повлечь обвини­ тельное решение только потому, что он, присяжный заседатель, до­ веряет С., обязанность которого, как рассуждают профаны, состоит в том, чтобы непременно добиться обвинения подозреваемого. Пусть не думают, что все сказанное мною преувеличено: оно вынесено из личных наблюдений. Я сам слышал один раз от одно­ го присяжного заседателя, страстного охотника, следующее: «мне 62 очень понравилось, что С. С. известно, сколько продолжается вре­ мени срок запрещения охоты на оленя, я ему поверил и поэтому ответил: да, виновен, потому что если бы подсудимый был невинен, то С. и без того освободил бы его». А какой-то коммерсант, присяж­ ный заседатель, сказал мне однажды так: «я не решился вынести об­ винительный вердикт, потому что все дело ведено не как следует: С. С., кажется, не умеет хорошо различать сорта кофе». А третий при­ сяжный заседатель никак не мог примириться с противоречием в показаниях свидетеля такого рода: один свидетель показал С.С.: «на таком-то была черная шапка», а на судебном следствии он показал так: «шапка была темного цвета» (каковое обстоятельство ровно никакого значения в смысле улики не имело). В другом деле, в ко­ тором все зависело от выяснения причины смерти убитого, один присяжный заседатель, любитель цифровых определений, предло­ жил врачам-экспертам вопрос, могут ли они заключить, с вероят­ ностью в 60%, что убитый умер именно от нанесенных ему побоев. Он говорил, что, при наличности такого заключения о 60%-ной ве­ роятности, он находит достаточные основания к признанию под­ судимого виновным, забывая о том, что при подобном способе суждения подсудимый, с вероятностью в 40%, невинно мог быть повешен. Если С. С., по мере возможности, пожелает предупредить такие недоразумения, то при производстве следствия по делам, подсуд­ ным суду присяжных заседателей, он не должен ни на одну минуту забывать о подсудности дела и иметь в виду, что он работает не для ученых и опытных судей, а для профанов. Ввиду этого, каждый акт предварительного следствия, могущий быть оглашенным на суде (протоколы освидетельствования, осмотра, допроса свидетелей и т. д.), должен быть составлен просто, ясно и удобопонятно, — по­ казания свидетелей, в особенности слова третьих лиц, передавае­ мые свидетелем, должны быть записаны в протоколе дословно, в собственных выражениях, причем следует внушить свидетелю, чтобы он показывал не спроста, наобум, а действительно в точнос­ ти так, как было на самом деле. Обыкновенно считается безразлич­ ным, какое слово употребит из двух, имеющих одно и то же значе­ ние; нередко это действительно безразлично, и опытный судья, ко­ торый знает за свидетелями такую привычку, не придает значения тому, если свидетель при допросе на предварительном следствии употребил выражение: «брюки», а на судебном следствии сказал: 63 «штаны». Но судья-профан, получивший почему-либо некоторое недоверие к делу и подозрительно относящийся к каждому проти­ воречию, весьма легко может придать серьезное значение такого рода неточности в выражениях, и последствия этого могут быть весьма печальны. Особенно затруднительно бывает воспроизведе­ ние свидетелем дословно слышанной им непосредственной речи, ибо простой народ в редких случаях может повторить разговор в его точных выражениях. Если С. С. с трудом удалось восстановить дословно слышанное свидетелем, то председательствующему на су­ де это, быть может, и не удастся, или же наоборот. Присяжный же заседатель в каждом подобном случае, ввиду разницы в способе воспроизведения слышанного, приходит в недоумение. Точно так же С. С. должен избегать помещения в актах, подле­ жащих оглашению, каких бы то ни было личных взглядов и выво­ дов. Профессиональный судья очень любит такого рода выводы С., видевшего многое своими глазами, и охотно соглашается с этими выводами, если вообще не имеет основания не доверять С. Не таков судья-профан, в котором легко возбуждается дух противоречия, в особенности если он в известном отношении обладает знаниями специалиста или воображает себя таковым. Если, напр., С. сделал вывод, что от пункта А. на чертеже таким-то ружьем (известной си­ стемы) нельзя с уверенностью дослать пулю до пункта В., то весьма возможно, что в числе присяжных заседателей найдется охотник, который сочтег себя за более сведущее в этом отношении лицо. Ес­ ли С. утверждал, что строение, находящееся в стольких-то шагах от пожарища, легко могло загореться, то между присяжными может оказаться какой-нибудь агент страхового общества, который со­ чтет себя обязанным не согласиться с мнением С. Я с ужасом при­ поминаю одно дело о краже, в котором шла речь о том, может ли бык разрушить ограду палисадника рогами, что утверждала одна сторона. С. С., производивший осмотр, высказался в том смысле, что, судя по прочности ограды, бык не мог разрушить ее, — како­ вое обстоятельство было в пользу подсудимого. В числе присяж­ ных заседателей нашелся, однако, мясник, который упорно утверж­ дал, что бык своими рогами вообще будто бы в состоянии разру­ шить всякий забор, и только на основании этого одного обстоя­ тельства он пришел к убеждению в виновности подсудимого; ни­ что не могло его разубедить, наш «скотобоец» продолжал утверж­ дать, что «если бык взбесится, то способен все разрушить». Таким 64 образом он подал голос за обвинение, хотя против подсудимого не было почти ни одной серьезной улики. Все это так понятно и согласно с человеческой природой, что лицо, обладающее специальными знаниями, охотно готово приме­ нить их там, где в них нет никакой надобности. Известная фраза: «извините пожалуйста, в этом отношении я — специалист», кото­ рая часто произносится тогда, когда и нет нужды в этих специаль­ ных знаниях, здесь пользуется особенным значением и часто вле­ чет за собою гибельные последствия. По той же причине С. должен избегать в таких делах каждой ошибки даже в мелочах: кто-нибудь из присяжных заседателей об­ ратит на нее внимание, и судьба всего дела будет поставлена в за­ висимость от этого незначительного промаха. Наконец, С. С., как уже сказано выше, должен соблюдать наи­ большую простоту в выражениях. Трудно представить себе, сколь­ ко возникает недоразумений при чтении следственных актов. При­ сяжный заседатель на судебном следствии видит и слышит столько нового, никогда им невиданного и никогда ранее неслыханного, должен размышлять о вещах, часто ему совершенно чуждых, и при­ том со всею силою своего разумения для того, чтобы хоть как-ни­ будь осмыслить все происходящее перед ним. Кроме того, присяж­ ные заседатели, в большинстве случаев, с непривычки, не выносят психического и физического напряжения сил во время продолжи­ тельных заседаний, как это доказывал весьма пространно англича­ нин доктор Кротер (в «Medico Legal Journal», XII, 4), несмотря на то, что соотечественникам его давно уже следовало бы привыкнуть к обязанностям присяжных заседателей. И если при всем этом, благодаря неопытности С. С., возникают неожиданные затруднения там, где они могли бы не быть, то дело принимает совсем плохой оборот. К несчастью, мы весьма часто пи­ шем и привыкаем к плохому канцелярскому языку, каковое обстоя­ тельство объясняется тем, что для известных, часто встречающихся понятий выработались технические термины, хорошо известные юристам-практикам и более никому другому. Об этом-то мы и забы­ ваем и помещаем такие выражения в протоколах, которые затем чи­ таются перед присяжными заседателями. Но и в том случае, если про­ токол, положим, осмотра местности не заключает в себе таких выра­ жений, он все-таки может быть непонятен для присяжного заседате­ ля, если не составлен совершенно просто, ясно, в кратких, логически 65 связанных предложениях, причем в изложении не должно заклю­ чаться никаких логических скачков, в выводах — слишком ясных по­ ложений, а в доказательствах — никаких возбуждающих сомнение обстоятельств. Составлять протокол поэтому надо таким образом, чтобы он становился понятным самому простому человеку, а так как юрист-практик обыкновенно скоро теряет способность определять степень понимания профанов, то я советую каждый важный прото­ кол, подлежащий оглашению на суде, прочитывать какому-нибудь благонадежному, но необразованному человеку и спрашивать у него каждый раз повторения на словах общего смысла прочитанного. По­ разительно, что приходится в этих случаях иной раз выслушивать: обстоятельства, которые считались совершенно ясными, оказывают­ ся непонятными, и данные, добытые при осмотре, получают иногда обратное значение. И если исправлять протокол до тех пор, пока он, наконец, не станет понятным этому слушателю, то в результате ока­ жется, что он будет составлен из самых простых и кратких предложе­ ний, — и только тогда он будет пригоден для присяжных заседателей, опасность быть непонятым исчезнет, и возможные от того роковые последствия будут предотвращены. Лучше всего смотреть на присяжных заседателей, ни более ни менее, как на детей и соответственно этому вести следствия: голая правда, без всяких выводов, отсутствие всяких данных, возбуждаю­ щих дух противоречия, наибольшая простота и ясность — вот са­ мые главные для них условия. 10. «Экспедитивный» С. С. Борьба с преступлением есть та же война и также требует' де­ нежных затрат, — дайте достаточно денег, и порядок отправления правосудия будет обставлен наилучшим образом. При денежных средствах можно иметь хороших чиновников полиции, вооруженных всеми новейшими средствами для борьбы с преступлением, можно обставить в материальном отношении на­ столько хорошо С. С., чтобы иметь право, при избрании их на эту должность, предъявлять к ним более строгие требования, принимая лишь тех, которые для подготовки к этой нелегкой деятельности за­ тратили много времени и труда. Тогда же можно выбирать наилуч­ ших экспертов, которые не пожалеют ни времени, ни подготови­ 66 тельных опытов, если только могут надеяться на хорошее вознаг­ раждение. Затем всякий, имеющий по какому-нибудь делу сведения, охотно явится по вызову в качестве свидетеля, если только будет вознагражден за потерю времени и путевые расходы, — если же яв­ ка к С. будет сопряжена для него лишь с материальным убытком, то он всякими способами будет стараться уклониться от свидетельства по делу, чтобы только не быть вызванным. При достаточном снаб­ жении денежными средствами, можно будет предпринимать даль­ ние поездки (за пределы участка), производить различные прове­ рочные испытания и опыты. Тогда же, наконец, можно будет довес­ ти штат чинов судебного ведомства до нормального предела, осо­ бенно С. С., и кавдый из них мог бы работать с усердием и тгцательIюстью, без понуждения, без излишней торопливости и стремления к уменьшению числа находящихся на руках дел. К несчастью, мы переживаем время, когда для отправления пра­ восудия не может быть отпущено средств в совершенно достаточном количестве, — нельзя никому поставить этого в упрек, так как это вы­ звано условиями общего характера, которых нельзя изменить по сво­ ему желанию. Тем не менее дело наше должно быть исполнено и по возможности хорошо, хотя бы число С. С. и нигде не соответствова­ ло количеству поступающих дел. Пауль Линденберг («Berliner Polizei und Verbrecherthun») сообщает, что один берлинский С. Следователь, согласно сделанным им записям, допросил в течение своей службы за 16 лет 32 656 лиц, и к этому нужно еще добавить произведенные вскрытия, осмотры и весь его письменный труд! Подобные цифры, говорящие сами за себя, мог бы привесги каждый С. С. Правда, что при некоторых судах в последнее время увеличился штат С. С., но ка­ кая от этого польза, если количество преступлений возрастает сравIштельно с прошлым временем в пропорции 2: 3, а число С. увеличе­ но лишь в пропорции 6:7? Если при таких условиях ближайшее на­ чальство С. С. будет ходатайствовать об увеличении числа С. С., то та­ ковое ходатайство, за неимением средств, обычно возвращается об­ ратно с указанием, что следует обойтись наличными силами. Если обстоятельства становятся особенно затруднительными, ходатайство возбуждается снова и также оставляется без удовле­ творения, и тогда уже действительно приходится обходиться «какнибудь». Что же в таком случае было делать? Исход был найден: вы­ работался особый тип С. С., которых мы называем «экспедитивными». Под этим словом мы понимаем такого С., который никогда не жалуется на излишек работы, у которого и в действительности нет 67 никогда слишком большого числа дел, который производит пред­ варительные следствия легко и быстро, который не ставит себе за­ труднений и не встречает их, в камере которого не творится ниче­ го «ужасного», который всем своим делам дает направление преж­ де, чем они успеют принять внешность многотомного труда. И в самом деле, всякое дело можно очень скоро «сплавить», бы­ ло бы только на то желание. Если, напр., признавать не имеющими значения свидетелей, о которых упоминает допрашиваемый, то до­ статочно не включить их в протокол, а раз они не значатся в деле, то нет необходимости их и допрашивать, — и вот выиграно свободное время. Или же можно предложить вопрос какому-нибудь маломыс­ лящему человеку: нужно ли в известном случае производить осмотр, и, выслушав от него несомненно отрицательный ответ, признать та­ ковой достаточным основанием не делать осмотра, — и вновь выиг­ рано время. Или напр., по делу о шайке воров, изобличенных в со­ вершении целого ряда краж со взломом, совершенно «достаточно допросить их в качестве обвиняемых в этих кражах», к чему же де­ лать распоряжение о производстве дознаний, которые повлекли бы обнаружение еще новых краж, совершенных теми же лицами? Таким образом опять выигрывается немало свободного времени. В деле о каком-нибудь крупном мошенничестве может оказаться весьма «практичным» выхватить несколько более или менее основательных данных и ограничиться выяснением таковых. Конечно, следовало бы разъяснить дело со всех сторон, проследить и выяснить всю деятель­ ность обвиняемого, расследовать каждый его поступок, но кто же за­ ставляет это делать? И в результате масса свободного времени. Затем в различных делах о несчастных случаях сколько требуегся затра­ тить труда для выяснения виновных, сколько нужно бесконечных совещаний с экспертами, многократных осмотров места преступле­ ния, обстоятельных допросов свидетелей, — но кто же мешает огра­ ничиться обвинением ближайшего к месту события рабочего, — и дело закончено. Много бы можно привести подобных примеров. Следствия проходят одно за другим плавно и быстро, и если «мас­ тер», производящий их, обладает достаточным тактом для того, что­ бы предотвратить возникновение нареканий и затруднений, то «экспедитивный» талант выработан. Кто берет на свою совесть пожинать таким пугем лавры, тот пусть так и продолжает: ему советы бесполезны. Другой вопрос, бу­ дет ли он впоследствии времени в состоянии спокойно оглянуться на свою прошлую деятельность, хотя бы «экспедитивность» его и 68 принесла хорошие плоды в смысле карьеры. Никто не говорит, что следствие должно вестись медленно и вяло, что должно писать или делать лишнее, что следует отклады­ вать дела в надежде на счастливые мысли, но, вне всякого сомне­ ния, все, что по ходу предварительного следствия в какой бы то ни было мере могло бы способствовать выяснению виновности подо­ зреваемого или его невинности, все это необходимо расследовать, и ко всему этому отнюдь нельзя быть равнодушным — под страхом тяжкой нравственной ответственности. Производство всякого предварительного следствия сопряже­ но с трудом и затратой времени. Самый незначительный про­ смотр, самое ничтожное легкомыслие могут повлечь за собой глу­ бокие и печальные последствия: работать добросовестно и рабо­ тать экспедитивно суть два понятия, взаимно исключающие друг друга. Я никогда, безусловно никогда, не встречал хорошего след­ ствия, произведенного таким «экспедитивным» С. Пусть никто из нас не желает этой печальной славы, быть «экспедитивным» С. С. 11.0 канцелярском порядке В этом параграфе мы будем говорить о том, что, строго гово­ ря, относится к мелочам, но дело в том, что эти мелочи в совокуп­ ности своей имеют немаловажное значение для дела. Может быть, покажется излишним требование, чтобы С. С. всячески избегал кан­ целярских упущений, однако весьма легко может случиться, что С. — тот, который с детства не был приучен к аккуратности, в осо­ бенности при массе работы, — сделает какие-нибудь упущения, ко­ торые впоследствии могуг оказаться роковыми, особенно когда де­ ло, казавшееся в начале неважным, впоследствии приняло серьез­ ный оборот. Вначале все было сделано лишь поверхностно, имен­ но в тот момент, когда и нужно было обратить самое серьезное внимание, затем, когда дело приняло другой оборот, внезапно об­ наруживаются непоправимые упущения и беспорядок. Прежде всего, мы советуем делать самые аккуратные отметки в своей памятной книжке о назначаемых на каждый день занятиях, хо­ тя бы самых незначительных, для того чтобы не было накопления в один и тот же день непредвиденной работы, — следует остерегаться опасной фразы: «это я запомню». Действительно, я сегодня помню, а 69 завтра забуду, что тем более опасно, если надеешься не забывать об обстоятельствах важных. Особенно важно делать такие отметки в от­ ношении приходящих на ум мыслей, являющихся внезапно, — мыс­ лей, которые, несмотря на их важность, не могут получить офици­ ального выражения. Каждый считает невозможным забыть о столь важной явившейся у него идее, и тем не менее забывает. Поэтому на­ значенные в известные дни вызов свидетелей, всякого рода следст­ венные действия, срочные и прочие следует вносить для памяти ак­ куратно в книжку. Но этого мало: делая отметки, следует вместе с тем постоянно просматривать, сколько предстоит работы в ближайшие дни, для того чтобы не быть застигнутым в последнюю минуту ка­ кой-нибудь срочной или неизбежной работой. Далее С. С. должен самым безжалостным образом следить за разборчивостью почерка своего письмоводителя. Нельзя требовать ни от кого, чтобы он писал каллиграфически, раз у него не вырабо­ таюсь ранее хорошего почерка, но разборчиво писать может вся­ кий, кто этого пожелает, и приучить к этому письмоводителя — дело С. С. Следует иметь в виду, что ускоренным писанием действительно можно выгадать несколько минут, но в то же время те, которым при­ дется читать такие протоколы и в числе их самому С., могуг потерять целые часы, разбирая рукописи. Отличное средство сделать почерк более разборчивым заключается в том, чтобы насколько можно уве­ личить расстояние между строками. Самый красивый почерк трудно читать, если одна строка теснит другую, и самый плохой почерк вы­ игрывает; если строки по возможности раздвинуты. Весьма препятствует чтению промокание чернил сквозь бума­ гу. Если нет под руками другой бумаги, то лучше писать только па одной ее стороне. Настоятельно рекомендую употребление копировальных прессов, давно применяемых в торговом мире с большим успехом, или еще лучше — копировальных машин. Одной такой машины до­ статочно, чтобы в несколько минут изготовить копии всего напи­ санного в течение дня. Эти машины в настоящее время недороги, работа на них весь­ ма проста, и все отпечатанное на них выходит ясно: не говоря о быстроте, мы получаем еще и чу выгоду, что в копиях не имеется ошибок, допускаемых обыкновенным копиистом. Такая же аккуратность необходима при нумеровании и скреп­ лении листов дела, при составлении описи и в особенности при 70 поименовании всех предметов, которые не приобщаются к делу, но в деле значатся. Если вещественные доказательства, письма, фото­ графические снимки и т.п. не переименованы самым тщательным образом и в описях не обозначены соответствующие листы дела, то могут возникнуть серьезные недоразумения, во всяком случае сопряженные с большой потерей времени. Самые точные описи будут бесполезны, если они не приведены в связь с протоколами следствия. Хотя кажется невероятным, но каждому из нас случалось читать такие ответы по предъявлении фотографической карточки: «да вот этот самый», причем, однако, не видно, какая же именно карточка предъявлялась: или по предъявлении А. и В. — ответ: «ви­ новен вон тот, который выше ростом», — кто, однако, не знает лич­ но А. и В., конечно, поставлен в недоумение, кто же из них выше ростом; или же по прочтении писем от 1, 3, 5 и 10 января — ответ: «мною написаны из этих писем вот эти с более красивым почер­ ком»; тому, кто читает эти письма, предоставляется самому войти в разбор, какой почерк более красив. Такого рода неточности не только непростительны по отно­ шению к тому, которому приходится писать протоколы, более то­ го, они свидетельствуют об известной нравственной распущеннос­ ти, граничащей с бессовестностью, так как порождают собой не только недоразумения, но и ошибки. Дня сохранения методичности в работе весьма полезно соста­ вить перечень всего, что требуется по делу. Составление таких пе­ речней или справочных листков особенно рекомендуется тогда, когда одно лицо обвиняется в нескольких преступлениях, или ког­ да по делу имеется несколько обвиняемых. Такая табличка не до­ стигает цели, если составляется лишь по окончании следствия, или если содержит в себе только некоторые существенные рубрики. Не должно забывать, что такой листок имеет двоякую цель: облегчить работу тому, кто получит следствие после С. С., и затем доставить возможность ему самому обозреть следственное производство в смысле проверки его полноты и тем дать ему указания на недоде­ ланное. Но эта цель достигается только тогда, когда С., при первом обнаружении серьезности или сложности работы, составляет для себя такой листок, причем выполнение его пунктов должно идти шаг за шагом, для важнейших же моментов следствия должны иметься отдельные графы. Эти графы для каждого дела должны за­ ключать следующие вопросы: кто, что, где, какими средствами, ка­ 71 ким образом и когда; кроме того, по каждому делу имена соучаст­ ников, доказательства за и против заподозренных, точное изложе­ ние в каждом случае признаков преступления, есть ли что-нибудь, напоминающее сознание косвенное, о вознаграждении убытков потерпевшего и т.п. обстоятельства. Если этот листок составлен ак­ куратно, то С. С. достаточно во время работы и затем по окончании следствия справляться с ним, чтобы одним взглядом убеждаться, достаточно ли полно следствие и в чем необходимо его дополнить. Об аккуратности и добросовестности С. С. весьма часто можно су­ дить, составлен ли и как составлен такой справочный листок. В некоторых следственных производствах полезно составлять особые таблицы, в которых результаты следствия изображаются графически, так что важнейшие моменты могут быть усмотрены одним взглядом. Для составления такой таблицы необходимо из­ влечь из дела и изобразить графически только одно важное и су­ щественное, оставляя в стороне все несущественное и побочное, не только для сбережения времени и труда, но и для того, чтобы не вызвать в читателе путаницы. Полезность таких таблиц подтверж­ дается весьма часто, особенно в тех случаях, когда дело идет о пе­ редвижениях лица или предмета; напр, когда обвиняемый в разных местах совершил важные преступления или имел встречи с разны­ ми лицами, точно так же, когда какой-либо предмет переходил по­ следовательно в разные руки, также когда нескольким потерпев­ шим в крупной драке были причинены последовательно многие повреждения, и наконец, когда совокупность улик, собранных про­ тив обвиняемого, слагается из многих моментов, из которых каж­ дый сам по себе представляется несущественным и которые, благо­ даря их последовательности, получают значение. Напр., 16 января А. прибывает в X., 17 он встречается с В., 18 он продаст’ свой сюр­ тук, 19 он просит у С. работы, а 20 он покупает себе новую черную шляпу и т.д. В уголовном музее в гор. Граце выставлен в отделе «об­ разцы произведений криминалистики» лист бумаги с изображени­ ем целого весьма сложного следственного производства, а именно: в одной местности внезапно стали попадаться в большом числе поддельные 50-гульденовые билеты (ноты), после чего следствию удалось установить, что эти билеты распространялись одним и тем же лицом, получившим их от нескольких лиц в Италии, где (вбли­ зи Удины) образовалась большая шайка подделывателей, распрост­ ранявших через членов эти билеты. Весь результат следствия изло­ 72 жен С. С. д-ром Квирином на одном листе, на котором отмечены, читая от низу к верху, учреждения или лица, в порядке получения ими поддельных билетов, вплоть до соединения этих билетов у од­ ного лица Антонио Салльо, который со своей стороны (читая от него к верху) указал источники, откуда он получил эти билеты (имена заменены другими): Ьилст С Билет А. и В. Паоло Всрмс в С Мариа. Марио Улли в С Марко. Антонио Салльо Франц Майер. I Карл Блятер. I Адольф Блау. I Аллае Герман Мария Шварц. Конрад Петер. Карл Пейс, Эмиль Броун. I i I Эмиль Франц. iycran Фсллср. Оскар 1Ъльб. Иосиф Геррер. (Билет В). I 1 Полиц. жандарм во Флаттдорфс. (Билет А). Франц Шульц. Антон Мюллер. (Билет D.) Сагстан Шпэт. I Иоганн Эллы. I Анонс Фрю. (Билет F.) Баидуит Бергер, i Податной чиновник в Кидмендорфе, (Билет С.) (Билет Е.) Подобные работы возможны в разнообразных видах; при ус­ ловии разумного составления, они вполне целесообразны и могут быть весьма рекомендованы. 73 ГЛАВА II О допросах 1. Общие замечания Допрос имеет целью восстановить перед судьей все событие преступления так, как будто он видит его перед своими глазами. Свидетели-очевидцы должны показывать то, что видели и слышали так, чтобы судья мог судить о том, настолько хорошо, как будто ом сам все видел и слышал. Свидетели, не бывшие очевидцами пре­ ступления, должны показывать так, чтобы между их показаниями и преступлением была внутренняя связь, дающая судье возможность поставить перед своим умственным взором событие преступления в том виде, как оно совершилось. Допрос сознавшегося обвиняемо­ го должен вызвать у судьи впечатление такое же, как и при показаниих очевидца; допрос упорно отрицающего вину свою должен дополнить обнаруженные следствием данные. И, наконец, допрос сведущих лиц должен иметь целью дать судье возможность взгля­ нуть на дело не только со своей точки зрения, но и глазами специ­ алиста. Вообще результат этих допросов должен заключаться в том, чтобы судья получил представление о деле такое, как будто он сам воспринял его своими собственными чувствами, чувствами сведу­ щего лица. Если удалось достигнуть этого результата, то этим са­ мым достигнута и главная цель предварительного следствия. В про­ тивном случае результат не был достигнут или по невозможности обнаружить улики за и против заподозренного, или же таковые улики были, но С. С. не умел найти их: в этом последнем случае предварительное следствие или неполно, и пробелы могут быть ис­ правлены, или же оно безнадежно испорчено. Последнее есть ре­ зультат неумелого ведения дела, первое же — результат легкомыс­ 74 ленного отношения к нему. С. только тогда может быть назван хо­ рошим, если он сумеет как можно более ограничить число тех следствий, которые прекращаются «по недостаточности доказа­ тельства». Отнесение же С. к той или другой категории будет зави­ сеть от того, кого и как он допрашивает, ибо допрашиваемые лица, это — скелет, а их показания — кровь и плоть предварительного следствия. Если существенные свидетели совсем не допрошены, то скелет не полон и части его не связаны, если же вызванные лица допрошены поверхностно, то кровь и плоть есть, но бессильна и не жизнедеятельна. Кто именно подлежит допросу в качестве свидетелей или сведущих лиц, весьма часто определяется очень просто. Обыкно­ венно в первоначальном сообщении указано несколько лиц, при­ косновенных к делу, и их-то следует прежде всего вызвать и до­ просить; они же и обвиняемый, с другой стороны, укажуг на дру­ гих, эти последние при допросе, может быть, еще покажут когонибудь и т. д. И это продолжается до тех пор, когда вновь допро­ шенные не укажут новых лиц. Тогда остается спросить заключения сведущих лиц, приобщить к делу необходимые справки, и предва­ рительное следствие закончено. Кажется все очень просто и есте­ ственно: одно вытекало из другог о, и если все указанные в деле ли­ ца допрошены, то оно должно быть как будто и полным: какой же может быть пробел? В известном отношении это, может быть, и будет так. И, ко­ нечно, невозможно обвинять С. С., поступавшего таким образом, в какой бы то ни было небрежности или упущении. Но ему можно поставить в вину то, что он лишь сыграл заученную пьесу на своей шарманке, что он рабски следовал за обстоятельствами, как дерево по волнам реки, но что не производил следствия в строгом смысле. У кого при таком упреке не заговорит совесть, тот, конечно, и пойдет своим прежним путем, но кто припомнит, что он принес присягу исполнять долг свой, прилагая к делу все усердие, тот дол­ жен отнестись к службе своей иначе и видеть в ней цельную и стройную систему. Он должен усвоить себе ту идею, что в естест­ венном ходе событий не бывает скачков: нет ничего оторванного, что не вытекало бы из предшествовавшего и не объяснялось бы им, как сам человек представляет собою нечто сущее, являющееся ре­ зультатом естественного развития и взаимодействия тесно связан­ ных частей, в котором нет места случаю, так точно и все исходящее от человека: его речь, его деятельность, его желания и стремления, 75 все, что он делает, и все, что он сделал, — все это составляет живое органическое, естественно и закономерно развивавшееся целое, и ни одна из частей этого целого не может не быть: все, что есть, и должно быть. Таким образом, всякое деяние человека не является чем-либо случайным и необъяснимым, напротив, оно есть естест­ венно необходимый, органически вытекающий результат природы человека и его культуры, настолько же тесно и неразрывно с ними связанный, как лист связан с тем деревом, на котором он вырос. Если С. С. усвоит себе изложенную точку зрения, то при ис­ следовании каждого преступления он всегда будет иметь в виду, что лица, прикосновенные к этому делу, в качестве ли виновных, или потерпевших, или свидетелей, должны находиться с этим пре­ ступлением в естественно необходимой связи. Точно так, как есте­ ствоиспытатель о каждом организме, хотя бы ни разу им дотоле невиданном и хотя бы относящемся к давно минувшим эпохам ис­ тории мира, может составить заключение, вместе с какими орга­ низмами он появился, с какими существовал и затем с какими ис­ чез, так и С. С. по каждому делу должен составить суждение, кто в нем является действующим лицом, на ком отразились последствия преступления и кто стоял вокруг этого деяния. Не случайными указаниями и не благосклонным желанием первых допрашивае­ мых лиц С. С. должен руководствоваться, а только систематичес­ ким «конструированием» события, проницательным и правиль­ ным уразумением естественного хода события преступления. До­ просить очевидцев преступления, это ясно само по себе, это есть первое действие, направленное к установлению события. Но ка­ ким образом создалось преступление, почему оно случилось, что было главным мотивом и конечной целью, какие представлялись препятствия и как преступник их преодолевал, что было прежде и в какой связи это прошлое стоит с преступлением, — все это долж­ но быть «конструировано» и исследовано, чтобы не было места случайной доброй воле частных лиц. Но как же быть, когда не было очевидцев преступления? В этом случае нет уже возможности рассчитывать на случайные и доброхотные откровения допрашиваемых; а если кто вздумает до­ просить первого попавшегося, кое-что знающего по слуху, и затем допросить указанных им лиц, то он может пойти по ложному пути, который далеко уведет его от истины. Именно в этом случае С. дол­ жен правильно «конструировать», т. е. потрудиться над воссоздани­ 76 ем всей картины события, стройной и в частях своих тесно связан­ ной, совершенно подобно живому организму, и как по плодам за­ ключают о дереве и даже о стране, в которой они растут, так точно следует по преступлению заключать о мотивах и о совершивших его лицах; все же остальные подробности, обстановка картины по­ явятся сами собой. Каким образом приобрести эту проницательность, как посту­ пать в каждом отдельном случае, для этого никто не в состоянии указать определенных правил. Я скажу одно, что даже в самом зага­ дочном деле спокойное, осторожное, взвешивающее «конструиро­ вание случая» всегда и без исключения укажет по крайней мере тот слой общества или кружок, где следует искать лиц, от которых можно добыть сведения по делу; обнаружить же такие лица, — уже дело полиции. Разысканные таким путем лица и указанные ими другие должны быть допрошены, но с каждым сделанным шагом следует вновь «конструировать», создавать новые комбинации, до­ бытое ранее надо устанавливать прочно, для того чтобы затем ис­ кать нового кружка, где бы можно было найти осведомленных о де­ ле лиц. Никогда не следует идти только в одном направлении, на которое навели умышленно или случайно показания некоторых из свидетелей. Не говоря уже о том, что этот способ — самый пра­ вильный, он в то же время и самый интересный, поддерживающий не остывающую любовь к делу. Как именно допрашивать, об этом подробно изложено в за­ конах, и само собой разумеется, что они должны быть свято со­ блюдаемы. Но этого недостаточно: законодатель в состоянии лишь урегу­ лировать приемы допроса с формальной стороны, подыскать же внутреннее содержание — это есть дело и искусство самого С. Для того чтобы вести допрос хорошо, нужно много знания и умения; ревностное отношение к делу и добрая воля суть главные требова­ ния, знание людей, почерпнутое из жизни, и ясное, до всех подроб­ ностей проникающее понимание дела часто суть единственные средства, спасающие в самых затруднительных случаях. Такт, т.е. инстинктивное умение находить правильные приемы, должен быть прирожден. Кто им не обладает, тот не может быть С., хотя бы он имел все остальные нужные качества. При самом чест­ ном желании он всюду рискует сделать промах, не сумеет ничего найти: допрашиваемого, желающего рассказать о важных обстоя­ 77 тельствах, сконфузит, болтуна заставит продолжать болтовню, наха­ ла не остановит, робкого запугает, самый важный момент упустит. То же, что само идет в руки обладающему тактом, умение различать лиц по их индивидуальности и положению в обществе, — просто недоступно для С., лишенного такта. С., который не в состоянии об­ ращаться с людьми соответственно этим различиям, вообще не мо­ жет вести допрос, потому что каждый человек отличен от других, каждый выказывает себя иначе, воспринимает и чувствует по-свое­ му, каждый о своих внешних восприятиях сообщает по-своему. И тем не менее все люди по существу одинаковы, отдельные, единич­ ные различия в общем широком кругозоре сливаются в общее и од­ нообразное. Сущность всегда одна и та же, только формы различны. Если мы сумеем отличить форму от сущности, то для нас станет яс­ ным то, что может изменяться, ибо неизменное и одинаковое толь­ ко там, где мы имеем дело с сущностью. Кто в состоянии различать форму от сущности, тот счастливейший среди нас. Что касается самого способа допрашиваиия, то мы обратим внимание лишь на несколько обстоятельств, которые могут по­ влечь за собой затруднения и ошибки. В прежних изданиях этой книги я говорил о начатом мною труде об уголовной психологии. г1руд этот уже давно издан и, на мой взгляд, имеет своей целыо дан­ ные, установленные общей психологией и освещенные под углом зрения криминалиста, изложить в том виде, в каком этот послед­ ний нуждается для своей деятельности. Тем не менее я помещу так­ же и в настоящем руководстве все те криминально-психологичес­ кие сведения, которые были сообщены мною в прежних изданиях этой книги. Кто пожелает более подробных сведений, тот может обратиться к самому руководству по криминальной психологии. 2. Допрос свидетелей Проводить различие между допросом свидетелей и допросом обвиняемых возможно лишь до известной степени. В обоих случа­ ях цель допроса заключается в обнаружении истины, но пути, ко­ торыми идуг к этой цели, различны. При допросе свидетеля исти­ на обнаруживается непосредственно из его показания, при допро­ се же обвиняемых она достигается только посредственно, смотря по способу, избранному обвиняемым для своего оправдания, в свя­ 78 зи с другими данными следствия. Именно в этом заключается глав­ ное различие между допросами обвиняемого и свидетеля, а отнюдь не во внешних способах обращения с теми или другими. Тем не ме­ нее разница в оценке показаний этих двух категорий лиц настоль­ ко значительна, что на каждой из них, следует остановиться особо. Главная задача С. С. при допросе свидетелей двоякая: он дол­ жен заботиться о том, чтобы все при допросе было выяснено и ни одно существенное обстоятельство не было бы упущено из виду; затем он должен обращать внимание на то, чтобы все, что ни пока­ зывал свидетель, было сущей правдой. Как избегать пробелов и упу­ щений, об этом было говорено выше; что же касается достижения безусловно правдивых показаний, то С. С. должен бороться при этом с препятствиями двоякого рода. Или свидетель имеет намере­ ние сказать правду, но не говорит ее, потому что неправильно по­ нял то, о чем знает, или по какому-нибудь другому недоразумению, или же свидетель имеет прямое намерение дать заведомо ложное показание. В обоих случаях для предотвращения возникающих за­ труднений требуются различные приемы. По моему мнению, наи­ более серьезны затруднения первого рода и бороться с ними зна­ чительно труднее. а) Когда свидетель желает сказать правду Касаясь этого вопроса прежде всего с общей точки зрения, следует отметить, что в обыденной жизни самое заурядное проис­ шествие обыкновенно воспринимается людьми неодинаково, рав­ но как неодинаково удерживается в памяти и неодинаково переда­ ется одним другому. В этом легко убедиться, если о событии, совер­ шившемся в присутствии многих лиц, заставить каждого расска­ зать в отдельности. При этом все равно, важное или неважное бы­ ло это событие, ведь в самых крупных уголовных делах свидетели весьма часто в то время, когда видели или слышали что-нибудь, не предвидели и не могли предвидеть, что наблюденные ими факты получат со временем важное значение. Если же заставить каждого отдельно рассказать о таком событии, при котором случилось быть и самому слушающему, то при каждом рассказе приходится удив­ ляться, как различно описывается все случившееся, и притом без малейших колебаний или сомнений со стороны рассказчиков. Кто хочет производить эти опыты для пользы дела, тот дол­ жен всегда иметь эту цель в уме при личном наблюдении какого79 либо происшествия, и затем во время рассказов с особенною вни­ мательностью следить за этими вариациями, чтобы знать, кто из очевидцев лучше, и кто хуже наблюдает. При этом недостаточно ограничиться одним выслушиванием рассказов о внешних фактах, следует также подмечать ту степень убежденности, с какою ведется рассказ, и постараться выяснить, по какой причине рассказчик не так передал дело. Такими причинами могут быть: неправильное восприятие, темперамент, возраст, положение в обществе, особое отношение к делу и многие другие. И если в целом ряде таких на­ блюдений удалось себе выяснить, в каком отношении люди, при­ надлежащие к известной категории (напр., сангвиники, подростки, люди известного ремесла и т. д.), неправильно наблюдают и пере­ дают, то в любом данном деле будет основание для предположения, что лица известной категории могуг показать неправильно. Само собой разумеется, что нужно остерегаться излишних обобщений. Прежде всего мы будем говорить об общих свойствах каждого свидетельского показания: о способности восприятия и о памяти, а затем о тех особенных случаях, в результате которых получаются неправильные показания. I. Общие свойства а) Чувственные восприятия Если мы желаем восстановить событие преступления по сви­ детельским показаниям, то мы обыкновенно добиваемся того, что­ бы свидетель передавал нам исключительно свои чувственные вос­ приятия, а выводы предоставлял делать нам. Но при этом мы дела­ ем ту большую ошибку, что принимаем его личные впечатления как нечто бесспорное, т. е. рассматриваем его показание как совер­ шенно соответствующее действительности, — при условии, конеч­ но, если мы не имеем данных сомневаться в искренности его слов. Если же допустить, что в передаваемых свидетелем его чувствен­ ных восприятиях не заключается ровно никаких умозаключений, то тем самым мы лишаем себя права на применение ratio concludencli, что без сомнения для юриста более важно, чем ratio sciendi. Что, однако, в передаче о любом чувственном восприятии уже пре­ подносится вывод, и не один, а целый ряд их, — это доказывается всевозможными примерами. Если кто, напр., скажет: «вот там стоит 80 стакан», то на первый взгляд это покажется передачей весьма не­ сложного чувственного восприятия. Но если всмотреться ближе, то в сущности самым правильным было бы сказать так: «так как я до сих пор не заметил, что страдаю галлюцинациями, и так как я не имел основания предполагать, чтобы кто-нибудь посредством зер­ кал или посредством других оптических фокусов представил мне обманное изображение стакана, так как я не имею основания пред­ полагать, что на столе был такой искусный рисунок стакана, кото­ рый показался мне за действительный, и так как наконец нельзя было предположить, что люди, проживавшие в этом доме, имели стаканы из горного кристалла, то я имею полное основание заклю­ чать, что тот предмет, который я усмотрел на столе, был обыкно­ венный стакан». Я, конечно, не говорю, чтобы при составлении каждого следственного протокола следовало бы прибегать к тако­ му способу изложения. Всякому известно, что обыкновенно подра­ зумевается под словами: «я там видел стакан», тем не менее всякий должен помнить, что в подобных фразах заключаются уже готовые выводы, весьма нередко требующие точной проверки. Если, напр., С. С., склонный к излишним подробностям или точности, пишет: «я в далеком расстоянии видел человека, на нем была кофта, и поэто­ му он мне казался женщиной», то заключающийся в этих словах намек на возможность замаскирования совершенно неосновате­ лен; даже если было бы сказано: «я видел женщину», все-таки этим не исключалось бы предположения, что эта личность была мужчи­ ной, так как свидетель только по внешности лица сделал вывод о принадлежности его к известному полу. Отсюда следует, что вовсе не необходимо записывать в протоколах ряд выводов, мы только должны постоянно иметь в виду, что такие выводы или умозаклю­ чения делаются сплошь и рядом и что при этом легко могуг про­ изойти весьма существенные ошибки. Оставляя в стороне все явле­ ния болезненные, мы ограничимся рассмотрением того, что может случиться с каждым при нормальном состоянии ума и чувств. Если мы обратим внимание, как мы вообще воспринимаем своими чув­ ствами и каким путем составляем себе представление об известном предмете, то мы убедимся, что в самых редких случаях мы замеча­ ем все без исключения приметы какого бы то ни было предмета, те приметы, которые характеризуют предмет, как таковой. Лучшим примером могут послужить в этом отношении так называемые ■Anordnungsbilder», которые благодаря типичной своей форме де­ 81 лают излишним точное рассмотрение отдельных частей. Когда мы читаем, то вовсе не разбираем каждое слово по буквам, а воспри­ нимаем сразу полную картину слова, все слово; мы разлагаем по буквам слово только тогда, если встречаем слово иностранное и притом с совершенно чуждым сочетанием слогов. Поэтому бывает, что мы весьма часто не замечаем незначительных опечаток, в осо­ бенности в длинных словах, если только вследствие этой опечатки не нарушается существенно общая картина. Таким же образом и опытный пианист, в особенности в аккордах, воспринимает общую картину нот, не отмечая каждую ноту порознь в аккорде. Яснее же всего это обнаруживается в карточной игре или в игре в домино: здесь игрок никогда не отсчитывает знаков на картах или косточ­ ках, но по общей картинке делает сразу вывод о том, что имеег пе­ ред глазами. Если бы эти картины не были типичны и знаки были нарисованы разнообразно и произвольно, то игрок был бы вынуж­ ден каждый раз считать число знаков, в особенности на более крупных картах. Эта способность ума схватывать полные картины типичес­ ких явлений или предметов имеет место в наших восприятиях вообще гораздо чаще, чем мы думаем, главным образом потому, что мы всегда ищем и удерживаем в памяти только известные характерные черты предмета, по которым и составляем понятие о предмете, не пускаясь в дальнейший разбор деталей. Когда я вижу в комнате циферблат, то тем самым убежден, что на том месте часы, хотя самих часов я и не приметил: по внешнему ви­ ду циферблата и общей обстановке комнаты я получил мгновен­ ное представление о часах, некоторое время спустя это пред­ ставление получает более определенное очертание, и, наконец, впоследствии даже складывается точное представление о том, что я видел часы. Если я, положим, в первый раз прохожу через комнату и мельком заметил в одном углу что-то высокое, белое, призматическое, то я скажу себе: «там я видел печь», именно по­ тому, что я подметил несколько самых характерных примет пе­ чи, а в остальных трех углах комнаты такой не заметил. Если я в поле увижу пролетавшую птицу довольно большего размера с очень длинным хвостом, то не усомнюсь сказать, что видел фа­ зана; если в зверинце я хотя бы совершенно неясно увидал боль­ шое животное с длинным хоботом, то заключу, что это — слон. Но не всегда так легко делаются заключения лишь по характер­ 82 нейшим приметам вещи: это в значительной степени зависит от природных способностей и степени образования наблюдателя. 'Гак, напр., специалист в своей области отлично знает все харак­ терные признаки предметов и определяет их, хотя бы заметил один такой признак; врач., напр., знает, что в его приемной ожи­ дают туберкулезные и табетики, если слышал кашель первых и шаги вторых. Но так бывает не всегда и не везде: напр., относи­ тельно предметов обыденной жизни мы странным образом ино­ гда не усваиваем их типических черт. Самым поучительным в этом отношении для нас является искусство живописца теат­ ральных декораций, который немногими, но именно характернейшими штрихами сумеет набросать красивейшую картину, конечно, при помощи освещения, отдаления и иллю­ зии. Он достигает этого тем, что, изображая беседку из розовых кустов, он рисует только характернейшие ее черты: хотя бы штрихов этих и было ограниченное число, тем не менее мы, благодаря освещению, отдалению и нашему воображению, ви­ дим перед собою красивую розовую беседку. Для нас, кримина­ листов, было бы в высшей степени полезно, если бы декоратор мог указать нам определенные правила, которыми он руковод­ ствуется, если бы он сумел выяснить нам, почему и где он кладет самые глубокие тени, самые яркие краски и оставляет резко ос­ вещенными известные места. Но таких правил у него до сих пор пет, он работает эмпирически и именно поэтому не в состоянии исправить картины, оказавшиеся плохими: он может только на­ рисовать их вновь. На этом же примере мы можем убедиться и в том, что не для всякого нужны одни и те же характеристические признаки предмета для того, чтобы признать его за таковой. Ес­ ли бы мы поставили на сцене только одну декорацию, положим, беседку из розовых кустов, то только часть публики признала бы ее за таковую, а часть, быть может, и не узнала бы, что изобра­ жает эта картина. Если же будут поставлены на сцене все необ­ ходимые декорации, то вся уже публика найдет ту же беседку очень красивой. Это основывается на том, что человеческие чув­ ства можно при известных условиях «направлять». В данном слу­ чае художник-декоратор сумел уловить, напр., понятные для од­ ной части публики характерные признаки средневекового зам­ ка, для другой — беседки, для третьей — леса, а для четвертой — общего фона картины. И раз для кого-нибудь хотя бы часть кар­ 83 тины представляется правдивой, то тем самым его чувства «на­ правлены»: подкупленный в пользу правдивости картины, его взор с доверием переходит от одной части картины к другой. Этот умственный процесс воочию обнаруживается на тех опти­ ческих представлениях, которые часто показываются публике1). Главный фокус иллюзии в этих панорамах состоит в том, что на первом плане помещаются реальные предметы (камни, пни, ко­ леса и т. п.), которые незаметно сливаются с общей написанной картиной. Внимание зрителей останавливается прежде всего на этих предметах, убеждается в их реальности, и затем это убеж­ дение переносится на нарисованное так, что вся картина пред­ ставляется живою, пластически действительной. Знание о таких процессах в области чувственных восприятий имеет весьма важное значение для криминалиста, так как совер­ шенно подобное, хотя не столь ярко выраженное, происходит и с теми чувственными восприятиями, с которыми и нам приходится иметь дело. То же обстоятельство, что процессы эти не столь ярко выражены, является прямо опасным, так как в силу этого они легко совсем ускользают от нашего внимания. Мы не должны забывать, что свидетель во многих случаях, во время ли самого происшествия, либо во время рассказа о нем, на­ ходится в состоянии некоторого возбуждения, вследствие чего особенно легко поддается страсти делать различные выводы и предположения, и раз он вступил на эту почву, кто знает, где он ос­ тановится. Так бывает и относительно самых заурядных восприя­ тий, особенно же это заметно при известного рода восприятиях преимущественно зрительного свойства. Остановимся прежде всего на вышеупомянутом вопросе о пластичности именно зри­ тельных впечатлений. Мы оставим в стороне теорию Георга Гйртса, который объясняет процесс зрения по отношению к пластиче­ ским предметам как особую способность ретины при помощи зрительных лучей разной длины воспринимать предметы, и оста1) Впервые давал такие представления ирландский художник Роберт Паркер в 1787 г. За ним последовали французы Фонтэн, Буржуа и Прево. Затем сгали пока­ зывать известные картины: «Штурм Малахова кургана», «Сражение под Сольферино>, «Битва у Грсвелота», «Путешествие австр. кронпринца в Египет» и т. д. В самой большой из таких панорам — «Битва при Седане» А. ф. Вернера — самые существен­ ные предметы: стена, ранцы и оружие солдат и пр. были устроены настоящие, а часть их была нарисована. мовимся на прежних, несомненно более правильных, теориях, по которым наша способность зрения видеть пластические предметы есть не что иное, как дело нашего опыта. А если это так, то и неиз­ бежны вопросы о правильности или неправильности умозаключе­ ний очевидца. Видеть какой-либо реальный предмет — это значит в сущно­ сти не что иное, как получить убеждение, что предлежащие явле­ ния суть пластические, потому что мы это знаем из предшеству­ ющего опыта при посредстве чувства осязания. При этом случает­ ся и так, что подобные заключения о пластичности видимого мы делаем не только о предметах, которые тысячу раз видели, но и о тех, которые видим впервые. Я еще пока ни разу не видал живого кита, но если бы мне случилось видеть в море это животное, то я ни на минугу не усомнился бы, что вижу настоящего кита. Но так( >й вывод основан лишь на теории вероятности, и хотя было бы абсурдом предположить, что этот кит сделан, положим, хоть из бумаги, но в бесчисленных других случаях дело не бывает до та|«>йстепени очевидно, и сомнение может быть вполне законно. В :п ом мы можем убедиться на целом ряде оптических фокусов, яс­ нее же всего с т. наз. геммой. Положим, мы имеем два камня, на одном из которых имеется углубленное изображение человечес­ кой головы, а на другом — то же самое изображение в рельефном, выпуклом виде. Если зритель стоит перед ними на расстоянии по­ лутора метра, то он в состоянии различить эти изображения лишь благодаря падающему на них освещению, так как на релье­ фе (Сатёе) части, обращенные к свету, освещены, а на другом изображении те же части, оказывающиеся в виде углублений, ос­ таются в тени. Значит, если я вижу то же изображение, но при осиещении с противоположной стороны, то оно мне представляет­ ся в виде Сатёе, если только мысленно я захочу видеть это изоб­ ражение как Сатёе. Таким образом, стоит мне сознательно или («■( сознательно представить себе источник света с правой сторо­ ны, вырезанное изображение головы для меня уже представляет­ ся Сатёе именно потому, что я думал, что видимое изображение есть таковое. Такой процесс наблюдать можно довольно часто: целый ряд представлений строится всегда на одном ранее устаI ювленном положении, и если это положение правильно, то и вы­ текающие из него представления правильны, именно так, как это видно из нашего примера: если мы предположим источник света 85 с левой стороны, то видим вырезанное изображение головы там, где оно действительно и есть, но раз мы ошибочно предположи­ ли источник света с другой стороны, то на том же месте мы оши­ бочно видим Сатёе. Трудно даже предусмотреть, какие ошибки могут возникать на почве раз сделанного неправильного предпо­ ложения, тем более что это основное предположение делается по большей части бессознательно, или же, если и сознательно, то за­ тем забывается. В таких случаях следует это исходное предполо­ жение восстановить путем тщательной проверки выведенных из него данных и затем доискиваться основной причины обнару­ женной неправильности. Не следует вообще относиться слишком легко к обнаруженным неправильностям, хотя бы они касались и некоторых, несущественных данных. Дело в том, что, отыскав ис­ точник, замеченных ошибок, мы получаем возможность обнару­ жить, какое влияние оказало неверное исходное положение на другие, быть может, весьма существенные, положения. Это тем бо­ лее важно, что мы, благодаря таким ошибочным восприятияем, сделанным нами, можем даже прийти к заключениям, противоре­ чащим действительности, нашему опыту. Возьмем такой пример, касающийся наших зрительных ощущений. Если мы тотчас же на закате солнца посмотрим на невысокий холм, расположенный к западу, то все предметы, находящиеся на гребне холма (деревья, скалы, люди), покажутся нам бестелесными силуэтами. Горизонт за ними ярко освещен лучами зашедшего солнца, и вследствие контраста на стороне, обращенной к нам, мы не is состоянии раз­ личить световых оттенков, и хотя бы нам было хорошо известно, что это — реальные предметы, но мы с трудом можем отрешить­ ся от впечатления, что видим лишь силуэты. Если же мы не имеем особенных поводов к проверке наших впечатлений, то мы об этом и не заботимся, и вот ложный вывод готов и даже распрост­ раняется, как «лично виденное»1). При всем том мы еще не принимали во внимание так наз. об­ манов чувств. Если мы будем держаться по-прежнему нашей точки зрения, что все чувственные представления основаны на умоза­ ключениях, то придем к тому убеждению, что об обманах чувств в 1) Не бесполезно также и наблюдать за приемами фокусников, хотя бы и самых нехитрых. Кстати, замечу, что в наше время опыты у спиритических медиумов объясняются почти исключительно ловким фокусничеством. 86 истинном смысле слова можно говорить только тогда, когда в на­ ших органах чувств произошли какие-нибудь физические измене­ ния. Обман чувств получится, напр., в том случае, если нажать в сторону глазное яблоко и вследствие этого предметы будут пред­ ставляться вдвойне, или если мы, довольно широко раздвинув ножки циркуля, поставим их на спину, на бедро ноги, вообще на такую часть тела, которая не имеет частой сети нервов, то полу­ чится ощущение только одного укола. Все же остальное, что назы­ вают обманами чувств, в сущности есть лишь неправильные умо­ заключения. Если я через красное стекло увижу все предметы в красном цвете, то глаз мой вовсе не был обманут, а если я поверил, что действительно предметы такого цвета, то сделал лишь непраш(льное заключение. Если перед дождем горы мне казались ближе, чем во время дождя, то и в этом случае чувство зрения не было об­ мануто: при исчислении расстояния я только забыл принять в рас­ чет преломление световых лучей вследствие наполнивших прост­ ранство дождевых капель. Если какую-нибудь прямую палку опус­ тить в воду, то часть ее, опущенная в воду, покажется как бы при­ поднятой вследствие преломления лучей, и палка будет иметь вид изломанной под тупым углом. И это опять-таки не есть обман чувств, потому если снять с палки в таком положении фотографи­ ческий снимок, то она и на снимке выйдет согнутой. Об ошибке мы могли бы говорить лишь в том случае, если бы мы подумали, что палка на самом деле согнута, заблуждение же наше заключа­ лось бы лишь в том неправильном предположении, что преломле­ ние лучей как в воздухе, так и в воде одинаково. Таких случаев мас­ са: отметим, напр., явления, сопровождающие иррадиацию света, вследствие которой освещенные плоскости кажутся шире, чем темные. В силу того же темный четырехугольник среди светлого пространства кажется меньше, чем равновеликий светлый между темными плоскостями, — люди в темной одежде кажутся худоща­ вее одетых в светлое платье, — пересеченная на части линия ка­ жется короче цельной, — квадрат, пересеченный горизонтально, кажется шире, он же, пересеченный перпендикулярно, кажется вы­ ше, — одноцветная с длинными продольными полосами одежда придает человеку как будто более роста, пестрая с горизонтальны­ ми полосами одежда делает человека как будто ниже, — линии, идущие параллельно, кажутся вдали сближающимися (железнодо­ рожные рельсы, аллеи и под.), — и перпендикулярные линии, ие87 ресеченные в косом направлении короткими параллельными ли­ ниями, кажутся раздвигающимися, а огонь ночью кажется значи­ тельно ближе, чем он на самом деле. Во всех этих случаях мы име­ ем дело не с обманом чувств, а только с явлениями, основанными на законах оптики, весьма часто игнорируемыми. Все описанные случаи и бесчисленное множество им подоб­ ных могут найти место и в свидетельских показаниях решающей важности, и если показания приняты на веру и не будут исследова­ ны до последних оснований, то последствием их могут оказаться крупнейшие ошибки. Мы говорим не только о таких случаях, когда человек, одетый в белое и встреченный ночью, принимается за че­ ловека большого роста, тогда как он оказался мальчиком, но целые происшествия могут быть неправильно поняты вследствие такого рода ошибочных заключений именно потому, что от какого-ни­ будь первого ошибочного чувственного впечатления были постав­ лены в зависимость все последующие данные и переданы в извра­ щенном виде. Установить, в чем кроегся ошибка, почему то или другое восприятие оказалось неправильным, не всегда легко, пото­ му что не всегда оно объясняется одним лишь действием таких тех­ нических явлений, как преломление лучей, иррадиация; часто весь­ ма сложен собственно психический процесс, повлекший ошибку. Мы хорошо знаем, напр., что ночыо, особенно во время тумана, предметы, представшие перед нами внезапно, кажугся увеличенны­ ми до гигантских размеров. Умственный процесс при этом доволь­ но сложен: положим, я вижу в туманную ночь неожиданно перед собой лошадь, очертания которой вследствие тумана представля­ ются неясными, — мне известно из опыта, что предметы, являющи­ еся с неясными очертаниями, обыкновенно находятся на отдален­ ном расстоянии, затем я знаю, что предметы отдаленные кажутся гораздо меньше. Отсюда я должен заключить, что лошадь, несмот­ ря на воображаемое расстояние представшая в натуральной вели­ чине, должна быть сама по себе огромных размеров. Ход мыслей, значит, таков: я вижу лошадь неясно, значит, она далеко от меня, тем не менее она имеет свою натуральную величину, каковы же должны быть ее размеры, если она подойдет ближе! Само собою разумеется, что такие выводы не делаются мед­ ленно и сознательно: они возникают в уме мгновенно, без размы­ шления, нисколько не нарушая самоуверенности суждения, и впос­ ледствии бывает в высшей степени затруднительно проследить ход 88 мыслей и найти ошибку. Если же сам наблюдатель в происшествии и.тдет что-либо непонятное, необъяснимое, то ему становится жутко: таким путем создается представление страшного, играющее <толь значительную роль в показаниях свидетелей. Если я, напр., конечно, в какой-нибудь неожиданной, загадочной обстановке ви­ жу скачущую лошадь и при этом не слышу стука ее копыт, если я шоку колебание листьев и веток деревьев и в то же время не ощу­ щаю ветра, или если я встречаю при свете луны человека, который не отбрасывает за собой тени, то все это покажется мне страшным, потому что в логической цепи событий оказался непонятный про­ пей, Какое впечатление производят такие таинственные случаи на психическое состояние человека, конечно, известно: с того моменг;|, как чувство страха охватило душу, ни одно чувственное воспринт е не может быть признано надежным. Более того, есть основа­ ние усомниться, правдиво ли и то представление, какое сложилось до момента страха. К тому же редко кто признается откровенно, ЧТО ему было страшно: вот почему необходимо постараться вскрыть весь ход умозаключений свидетеля, так как только этим путем мы можем уловить момент появления страха и таким обра||>мобнаружить источник ошибок. Точно так же важным источником ошибок является сложение и деление наблюдений. Это бываег в особенности, когда дело идет и наблюдениях за движениями. Всем известны ощущения, которые испытываются едущими в поезде железной дороги, когда кажется, 1in I поезд стоит, а окружающие предметы движутся, или ощущения, испытываемые стоящими на мосту и смотрящими на текущую во­ ду: им кажется, что мост плывет вниз по течению. Последний при­ мер доказывает, что объяснение этих явлений нельзя свести тольм I к одному тому, что мы подметили различие этих движений; но мы должны найти иное объяснение этих явлений, если движение мы расчленим на отдельные его моменты. Мы часто слышим, что •нидетель не может показать, бросилли обвиняемый стакан в голо­ му потерпевшего или ударил им, и часто свидетели показывают разное. В подобных случаях нельзя сказать, чтобы часть свидетелей говорила неправду, так как человек видит сравнительно медлен­ но1), т.е. употребляет относительно довольно продолжительное 1>< :р. статьи М. Фридриха, Э. Тишера, Каттелля и др. и «Physiologische Psychologies Вундта, 3 изд., 2-й том, стр. 305 и след. 89 время для того, чтобы воспринять известное оптическое явление. В настоящем случае свидетели видели поднятие стакана с места и как он затем попал в голову потерпевшего, все лежащее между эти­ ми двумя моментами ими не было осознано, так как происходило слишком быстро, чтобы оставить отдельное впечатление. Этот пробел пополняется обыкновенно различными умозаключениями, и как это делает каждый свидетель, зависит от индивидуальности его и минутного настроения. В большей части случаев этот пробел будет заполнен тем предположением, которое явилось у свидетеля в первый момент. Когда обвиняемый поднимал стакан, одни свиде­ тели думали: теперь он егоударит, а другие думали: теперь он в пе­ го бросит. И как только стакан очутился у головы потерпевшего, каждый из свидетелей дополнил незамеченный им момент соглас­ но со своим первоначальным предположением. То обстоятельство, что мы, как сказано выше, видим сравни­ тельно медленно, имеет для нас вообще важное значение. В этом отношении весьма поучительны моментальные фотографические снимки. Если мы, напр., видим моментальный снимок галопирую­ щей лошади, то мы, конечно, скажем, что лошадь так не выглядела ни в один момент галопа. Это происходит от того, что фотографи­ ческий аппарат схватил такой короткий момент, какого мы не бы­ ли в состоянии уловить глазом. Таким образом, мы воспринимаем без сознания глазами це­ лый ряд быстро следующих одна за другою картин и соединяем эти моментальные, пока еще не осознанные, ощущения в одну об­ щую картину, которая однако на самом деле, как таковая, не суще­ ствовала. Эту никогда не существующую картину мы напрасно ищем на моментальном фотографическом снимке, который, ко­ нечно, не будет соответствовать всему виденному и воспринятому. Обращаясь к нашей области, возьмем такой пример: положим, что событие, быстро совершившееся, состоит из моментов а, Ь, с, d, e,f, g, h, i, k, I, in, которые вследствие быстроты не могли быть каждый в отдельности восприняты человеческим глазом. Поэтому наблюда­ тель соединял в общую картину лишь часть схваченных им момен­ тов: составленные таким путем картины будут, однако, весьма раз­ личны одна от другой, с одной стороны, потому, что каждый на­ блюдатель при составлении общей картины может начинать с раз­ личных моментов, с другой стороны, потому, что быстрый наблю­ датель составляет картину уже на основании нескольких моментов, для медленного же наблюдателя требуется большее число их. 90 В первом случае, напр., впечатление картины могло получить(II па основании моментов так: у первого — abc-def-ghi-klm; у вто­ рого наблюдателя, который взглянул несколько позднее, впечатле­ ние общей картины сгруппировалось из следующих моментов: hcd-efg-hik. 11ри некоторой разнице в быстроте наблюдений может быть п такая комбинация, что быстрый наблюдатель составляет впечат­ ление картины по двум моментам, а именно: ab-cd-ef-gh-ik-lm, меж­ ду тем как менее быстрый наблюдатель получит картины после грех моментов в такой группировке: abc-def-ghi-klm. Если полученные таким образом картины разнятся одна от другой по составу, то они могут еще более отличаться друг от дру­ га, если мы примем в соображение, что тот или другой зритель м о ­ ж е т упустить невольно какие-нибудь из моментов, напр, a-d-g-k, пли же если они оставят в нем неясное впечатление, — в этом слу­ чае составные части картины, наблюденной каждым, буду!' еще бо­ лее разниться, и описание одного и того же события разными ли­ цами во многих отношениях будет неодинаково, хотя бы все они наблюдали равномерно и хорошо. Само собой разумеется, что в действительности невозможно выяснить различие тех картин, которые составляются зрителями на основании отдельных моментов. Вышеизложенный математи­ ческий пример приведен лишь с целыо расчленить некоторые из :>гих наблюдений, отличных одно от другого. В одинаковой степени важны, но не в такой мере поддаются расчленению так называемые обманы слуха. У больных они встре­ чаются чаще, чем оптические, но мы не будем на них останавли­ ваться, ограничившись советом как можно тщательнее следить, не страдает ли больной иллюзией слуха, все же остальное есть дело мксперта-врача. Мы займемся только теми акустическими обмана­ ми, которые встречаются у здоровых лиц и у таких, которые хотя и здоровы вообще, но в известный момент были в ненормальном состоянии. К таким лицам следует отнести находившихся в состо­ янии неимоверного страха или же в опасности, угрожавшей жиз­ ни. На это следует обращать внимание, особенно при допросе та­ ких лиц, которые получили опасные для жизни повреждения в драке, при покушении на убийство, во время разбоя и тд. Не гово­ ря о том, что вследствие страха, ужаса и боли люди впадают во все­ возможные недоразумения, состояние, переживаемое ими, вооб­ 91 ще нельзя не уподобить состоянию болезненному. Они подверга­ ются настоящим галлюцинациям: слышат слова, никем не сказан­ ные, слышат голоса преследователей и угрозы, слышат, как кто-то обещает помощь, хотя бы никого не было вблизи. Весьма замеча­ тельны в этом отношении некоторые акустические явления, со­ пряженные с воспоминаниями о давно прошедших событиях. Так Го п п е передает один случай с утопавшим матросом, который в момент лишения сознания ясно слышал голос своей матери: «Иони, это ты съел ягоды твоей сестры?» Эти слова мать говорила ему как-то в раннем детстве, и с той поры он ни разу не думал об этом. В этом случае, конечно, никак нельзя было предположить, чтобы эти слова говорились матросу кем-либо. Представим же себе, что мы имеем перед собой потерпевшего, получившего тяжкие по­ вреждения, который показывает, что слышал то или другое, — при известных условиях, быть можег, даже и не будет поводов сомне­ ваться в правильности его жалобы. Но вообще следует быть осто­ рожным и не оставлять без проверки заявлений потерпевших о том, с какой стороны, на каком расстоянии, с какой силой послы­ шался голос. Если подобную проверку вменить себе в привычку, то можно натолкнуться на любопытные явления: оказывается, пора­ зительно много людей, которые не в состоянии определить, слы­ шен ли голос сверху или снизу, справа или слева, сзади или впере­ ди, издалека или вблизи, и при этом редкий из таких субъектов знает о своей неспособности правильно определять направление звуков. Часто, впрочем, невозможность при сообщении о каких либо звуках и т.п. ориентироваться в отношении места, откуда они раздавались, объясняется лишь условиями самой местности, напр, на улицах города, в горах и тд. Затем не каждый обладает способностью ясного понимания звуков, и большинство людей понимает слышанное не по букваль­ ному значению слов, а по общему смыслу. Это не было бы так опас­ но, если бы все понимали правильно этот смысл. Обыкновенно же они придают словам тот смысл, который им южется правильным, с их субъективной точки зрения, в этом и кроется причина безгра­ ничного различия в восприятиях. Часто мы имеем возможность исправить это разнообразие пугем увеличения числа свидетелей, но если для какого-нибудь важного показания имеется только один свидетель, то мы по большей части делаем ошибку, придавая пока­ занию его, никем не опровергаемому, безусловную веру. При этом, 92 |)Д1шко, нужно сказать, что и допрос нескольких свидетелей об од­ ним и том же обстоятельстве не всегда устраняет возникшие со­ мнения. Когда человек понял что-либо неправильно, то причина 114их) могла быть не только субъективная, но и объективная: в перIII in случае (напр., когда он слушал невнимательно) вполне возм( )жпо исправить недочет допросом других свидетелей, в послед­ нем же случае (напр., ошибка, вызванная условиями местности, явчепиями акустики) результат этих объективных условий будет оди­ наков, т. е. слышали неправильно все без исключения свидетели, и in е они дали неправильные показания. Поэтому следует весьма ос­ терегаться ложного вывода, что «это обстоятельство доказано, как Iкутвержденное многими свидетелями». Если таким образом нужно осторожно относиться к слуховым ' ицуГцеииям при обыкновенном ходе вещей, то тем более требуется шшмание, если случай представляет какие-нибудь осложнения, на­ пример: голос раздавался издалека, или в виде крика, визга, вообще ненатуральным тоном, или же когда голос принадлежал лицу друн mi национальности, другого наречия, иного образования, нежели | иидстель. Требуется осторожность и в том случае, когда голос по| пытался неожиданно для свидетеля, когда он не понимал связи | пытанного и одновременно происходившего, или же если есть осН1шание думать, что эта связь была им неправильно понята. Следует при этом иметь в виду, что память в данном случае никакой роли не и11>аст, так как свидетели немедленно после восприятия неправиль­ ны х слуховых ощущений воспроизводят их неправильно. Точно |люке следует помнить, что дословная передача, в особенности боiiee длинных фраз, для лица низшего образования не только весьма шруднительна, но и всегда сопровождается искажениями, если грсбовать от него дословной передачи. Остается поэтому удовлеп« >рягься передачей содержания слышанных фраз, причем безус|цишо необходимо каждый раз удостовериться в том, насколько ' мндстель правильно понял дело, так как иначе он неизбежно иска1п I слышанное согласно степени своего понимания. Известное зна­ чение, смотря по обстоятельствам, могуг получить также и так наз. фппизм (слуховые ощущения, вызванные под влиянием световых пилений) и фотизм (световые ощущения, вызванные действием звуKi in). 11одобные наблюдения нередки: так, напр., многие слышат яс­ ное хрустение при появлении полярного света. Нужно полагать, что ж »не что иное, как резко выражающиеся ассоциации идей. 93 Относительно обманов в области других чувств можно ска­ зать немногое, так как таковые большого практического значения не имеют. Так, напр., чувство осязания может повести к неправиль­ ным представлениям, и такие ошибки, как известно, могуг иметь значение в уголовных делах, в особенности тогда, когда вопрос идет о времени нанесения полученных повреждений. Так мы зна­ ем, что удар ножом и вонзание огнестрельной пули ощущаются прежде всего как толчки, что незначительные повреждения в пер­ вую минуту кажутся серьезными и, наоборот, смертельные весьма часто сначала совсем не ощущаются. Мы знаем, что человек, полу­ чившей во время драки несколько легких и одно тяжкое поврежде­ ние, редко бывает в состоянии указать, в какой момент ему было причинено тяжкое повреждение; мы знаем также, что редко кто из получивших раны расскажет правильно, сколько он получил уда­ ров или толчков. Одним словом, заявления потерпевших относи­ тельно их ощущений, полученных в сфере чувства осязания, суть или поверхностны, или ненадежны. Следует упомянуть при этом об одном обстоятельстве, до сего времени слишком мало обращавшем на себя внимание, а именно, что отдельные части нашего тела только тогда передают правиль­ но ощущения головному мозгу, когда находятся в нормальном со­ стоянии. Если, напр., возьмем горошинку большим и указательным пальцами, то мы ощущаем ее только одним ощущением, хотя ося­ заем горошинку двумя пальцами. Если затем мы третий палец по­ ложим сверх четвертого и возьмем ими горошиику, то получим двукратное ощущение, именно потому, что пальцы не находятся в нормальном положении и в силу этого передают двойное ощуще­ ние. Иначе сказать, двойное ощущение есть в сущности правиль­ ное, осязая же горошинку пальцами в нормальном положении, мы вводим в сознание вседневный опыт и ощущаем только одну горо­ шинку. Возьмем другой пример: если скрестить руки, соединив пальцы, и затем вывернуть кисти так, чтобы пальцы левой руки бы­ ли налево, а правой — направо, то мы совершенно утратим пред­ ставление о локализации пальцев, и если тогда другое лицо попро­ сит поднять известный палец с указанием, па какой руке, то обык­ новенно происходит ошибка, и поднимается палец не той руки. Из этого мы видим, что чувство осязания вообще не в высокой степе­ ни развито у человека, так что во многих случаях оно нуждается в содействии другого чувства, преимущественно чувства зрения: чув94 ( (■ценные восприятия, основанные на одном осязании, вообще не­ надежны и могут апперципировать только немногие и более груоые характерные признаки вещей. Несовершенство осязательных ощущений, между прочим, весьма убедительно подтверждается одной игрой молодежи, состо­ ящей в том, что под столом передаются из рук в руки (из участвую­ щих секрет должны знать один и не более двух) разные предметы: кусок мягкого мучного теста, очищенная сырая картофелина с ко­ ротенькими деревянными шпеньками, мокрая, наполненная пес­ ком кожаная перчатка, кожица от репы, снятая спиралеобразно, п т.п. Всякий получающий в руки один из этих предметов, не имея возможности его видеть, воображает, что ему подсунули какое-ниоудь противное животное и бросаег его: чувством осязания он вос­ принимает мокрое, холодное и скользящее, значит, лишь самые грубые характерные признаки пресмыкающегося животного, вообIжжение же придает этим предметам жизнь и движение и т.д. К этому следует прибавить, что осязательные ощущения обла­ пают некоторой долей заразительности. Если, напр., вблизи меня оегут муравьи, то я немедленно ощущаю, как будто такие муравьи оегуг и по телу, или если я вижу рапу, или таковую мне описывают, ю я часто на соответствующем месте тела ощущаю известную (юль1). Понятно, что у свидетелей с восприимчивой натурой это может вызвать ложные ощущения. Характеристика чувства осязания была бы не полна, если бы мы не упомянули еще об одном свойстве осязательных ощуще­ нии - об их относительности в большей степени, чем других чувств. Мы находим, что зимой в погребе тепло, а летом холодно, конечно, по причине резкой разницы с температурой наружного воздуха; если мы опускаем одну руку в горячую, а дру1ую в холод­ ную воду и затем обе руки в воду средней температуры, то одна ру­ ка будет ощущать холод, а другая — теплоту. Описание ощущений осязания довольно часто можно встретить в наших протоколах, Поэтому нужно всегда помнить об их малой достоверности. В изве­ стном отношении близки к описанным и своеобразные явления, объясняемые неправильностями в строении нашего тела, напр., |шуждание идущего в одном и том же кругу, вместо того, чтобы ид­ I) Студентам медикам хорошо известно, что чуть ис половина аудитории начипа( г испытывать чувство зуда при чтении лекции о сыпных болезнях, вызывающих зуд 95 ти вперед прямым путем. Это наблюдается в особенности тогда, когда кто-либо идет в незнакомой местности в туманную погоду, в метель или ночью в лесу, а чаще всего в тех случаях, когда кто-ли­ бо, под влиянием опьянения, или страха, или болезни, или оше­ ломляющего удара в голову, или вследствие потери крови, не обла­ дает в полной мере своими чувствами. В подобных случаях на пер­ вый взгляд кажется невероятным поведение потерпевшего, кото­ рый после совершенного на него нападения, разбоя, изнасилова­ ния и т. п. вместо того, чтобы убегать, бродил около места преступ­ ления. В настоящее время никто не будет оспаривать, что такой по­ терпевший о самом событии преступления покажет сущую правду. Что касается чувств обоняния и вкуса, то таковые весьма час­ то бывают извращены не только вследствие болезни, но и у вполне нормальных людей, причем трудно составить о них ясное пред­ ставление вследствие невозможности проверить эти ощущения. В жизни они играют менее значительную роль, чем чувства зрения и слуха: мы можем всякому предложить вопрос и затем объективно убедиться в том, хорошо ли он видит и слышит, но вопрос о тонко­ сти вкуса и обоняния совершенно бесцелен ввиду невозможности проверить справедливость ответа. К тому же в области этих чувств встречаются совершенно своеобразные явления: если я, напр., какое-нибудь кушанье по на­ ружному его виду признаю за сладкое и мучное, между тем как оно в действительности соленое и мясное, то я во время еды не буду ощущать истинного вкуса в кушанье, а исключительно противный вкус. В этом случае представление о сладком и мучном кушанье смешалось с настоящим вкусом соленого и мучного до такой сте­ пени, что как будто оба кушанья действительно были смешаны. Относительно чувства обоняния главным образом следует от­ метить, что ощущения приятные и неприятные — весьма условны. Одни находят восхитительным запах гнилых яблок, другие — за­ пах мокрой купальной губки, одни говорят: «противный запах, как будто от падали», другие о том же говорят: «восхитительный «hunt goiiu. Есть женщины, которые считают запах смолы «Assafoeticla» самым приятным, обыкновенно же эта смола за свой запах носит имя «чертово кало». О запахе чеснока мнения также расходятся; весьма употребительные духи мускус и пачули многие совсем не выносят. Поэтому при оценке обонятельных ощущений следует быть тем осторожнее, что тонкость обоняния бывает в высокой 96 степени различна. Есть люди, которые по запаху узнают в комнате 11 присутствии кошки, или же которые по запаху платьев в состоя­ нии определить их владельцев, между тем как другие совершенно не различают самых резких запахов. Должно отметить при этом поразительную неизменность чувства обоняния: всем известно, что запах, который мы ощущали всего один раз лет 10 назад, при Iк том появлении его не только вспоминается, но и вызывает в па­ мяти нашей целые картины давно прошедшего. Часто это помогаI г свидетелю восстановить в памяти своей известные факты. Iв) О памяти О Вторым условием умственной деятельности лица допрашива­ емого является его память. Существо памяти вообще столь замеча­ тельно и сложно, и проявления деятельности ее столь разнообраз­ ны, что С. С. не может не остановить на ней самого серьезного вни­ мания. Ведь от верности памяти и правильного ее функционирова­ ния часто зависит вполне разъяснение события преступления. Функция памяти, по словам Ф о р е л я , бывает троякая 1) пере­ житое должно оставить известное впечатление, 2) это впечатление может быть восстановлено и 3) восстановленное должно быть тож­ дественным с пережитым. «Если я вчера, — говорит Форель, — в первый раз в жизни видел белого медведя и сегодня об нем вспом­ нил, то 1) белый медведь оставил известное впечатление, 2) сегодня и воспроизвел в себе образ белого медведя и 3) установил тождест­ венность вчера виденного зверя с сегодня воспроизведенным». Этот пример разъясняет все, что можно сказать о деятелыюсп I памяти. Остается установить, какие именно результаты достига­ ются функциями ее, каждой в отдельности. О правильности вос­ приятий мы уже говорили; от правильности их прежде всего, ко­ нечно, зависит и правильность последующих функций. Вторая функция памяти есть воспроизведение. Правильность ее зависит оттого, насколько (хорошо или плохо) раз воспринятое вновь появляется в сознании и как пополнялись оказавшиеся про­ белы. Эти пополнения могуг быть сделаны вполне исправно пугем аналогий, или же ошибочно вследствие участия фантазий, или же, наконец, пробелы M oiyr остаться совершенно непополненными. I) См. указания на литературу в моей «Уголовной психологии», стр. 340 и след. 97 Следующей по времени функцией памяти является функция установления тождества между первым впечатлением и продуктом воспроизведения, причем в соображение принимается, действи­ тельно ли и в какой мере одно покрывает другое. Смотря по успе­ ху этого процесса, является большая или меньшая самоуверен­ ность при показании. Остановимся еще раз на примере, приведен­ ном Форелем. Первая функция зависит от того, с какой степенью тщательности и безошибочности я наблюдал белого медведя, вто­ рая функция восстановит в уме образ медведя или вполне закон­ ченный, или с некоторыми пробелами. Положим, напр., я восста­ новил в сознании образ белого медведя совершенно полно, но за­ был, есть ли у него хвост и какой. Если я по общей наружности жи­ вотного сделаю правильное о том заключение, то пополню этот пробел в памяти; если же я восстановлю в памяти неверное пред­ ставление белого медведя, то и пробел будет пополнен также не­ верно. Если я для пополнения пробелов не буду прибегать ни к по­ мощи аналогий, ни к помощи фантазий, то пробел останется от­ крытым: я просто не помню, был ли у животного хвост и какой. Там, где оканчивается воспроизведение полученного ранее впечатления, начинается процесс установления тождества обеих картин: правильность этого процесса зависит от более или менее строгого критического отношения к этим картинам. Эти три функции С. С. должен строго и точно в каждом важ­ ном деле уметь различать, раз он только имеет подозрение, что па­ мять изменяет свидетелю. Если он отнесется поверхностно к поис­ кам, где именно в памяти свидетеля кроется ошибка, пробел, то можно заранее с уверенностью предсказать безуспешность этих поисков, но если он проследит каждую из трех названных функ­ ций памяти отдельно, то в большинстве случаев он найдет ошибку. Таким образом, он должен спросить, сколько времени продолжа­ лось первое чувственное восприятие, как и в какой обстановке оно произошло, как свидетель вообще воспринимает, одним словом, независимо от правильности, он постарается выяснить глубину и основательность первого впечатления. Затем он предложит вопро­ сы и в процессе воспроизведения, в особенности относительно по­ полнения им пробелов и, наконец, дойдет до последнего процесса установления тождества между первым впечатлением и воспроиз­ веденной картиной. В особенности если С. совместно со свидете­ лем вторично проанализирует процесс сопоставления обеих кар­ 98 тин, он почти всегда нападет на случившуюся ошибку. Пусть не го­ ворят, что для такой процедуры требуется слишком много времени: во всяком случае потеря времени будет менее, чем когда С. С., на­ толкнутый на ложный путь, произведет массу лишних допросов для восстановления истины. Следует строго отличать сознательную деятельность памяти от бессознательной, которой принадлежит гораздо большая роль в умственной жизни человека, чем мы обыкновенно думаем. Англий­ ский исследователь сочинений Гете, Л ь ю и с , весьма удачно ил­ люстрировал деятельность бессознательной памяти примером, взятым из физики: если на белый лист бумаги, ярко освещенный солнцем, положить ключ, потом его убрать и лист бумаги положить в темную комнату, то теневое изображение ключа появится перед глазами' если смотреть на этот лист хотя бы после значительного промежутка времени. Совершенно так действуют в нас иной раз воспоминания, хотя бы не перешедшие вполне в сознание, но по­ буждающие к тем или другим поступкам. Форель говорит: «если я, углубившись в какую-нибудь философскую проблему, обойду лужу на улице, то я поступил так в силу известной неосознанной мысли, не перешедшей в сознание». Это обстоятельство для нас очень важ­ но, так как целый ряд человеческих действий мы можем объяснить себе именно посредством участия в них бессознательной памяти. Мы делаем часто ту большую ошибку, что вообще не принимаем в расчет бессознательной памяти, потому ли, что забываем о ней, или потому, что не знакомимся с житейскими привычками тех лиц, с которыми имеем дело, или же потому, что вообще не вдумываем­ ся в эти привычки. Нам в силу этого кажется совершенно неверо­ ятным, если человек иной профессии, нежели наша, говорит, что совершил бессознательно то, для чего каждому из пас потребова­ лось бы много времени на размышление. Вот почему безусловно необходимо выяснить прежде всего, какой образ жизни вел этот человек, потому что только при этом условии мы в состоянии оп­ ределить возможность и степень участия бессознательной работы сто памяти. В общем, мы можем сказать с уверенностью, что бес­ сознательная память, как основывающаяся на длинном ряде впе­ чатлений, есть самая прочная. Когда приходится прибегать к памяти другого лица, значи­ тельную услугу оказывает отыскание соединительных звеньев меж­ ду отдельными воспоминаниями. Каждый из нас знает, как он по­ 99 могает своей памяти тем, что пристегивает один факт к другому с целью найти нить к забытым данным. Напр., мне хотелось бы при­ помнить, когда я купил известную вещь. В самом начале, быть мо­ жет, я ничего не припомню, но вдруг мне вспоминается, что я этот предмет, после покупки, нес одно время в руке, пока рука не стала зябнуть, значит, это было зимой; затем я эту вещь засунул в левый карман моей шубы, значит, это было в исгекшем году, ибо в запро­ шлом году у меня не было шубы с такими карманами; когда я при­ шел домой, то застал своего друга X., значит, это было в среду, по­ тому что X. посещал меня только по этим дням; припоминаю, что он обратил внимание на мою новую шубу, значит, она была только что сделана; из счета же об этой шубе я усматриваю, что она до­ ставлена ко мне в начале ноября, и таким образом с помощью сре­ ды я с точностью определил тот день и число, в которое я купил вышеназванную вещь. К таким приемам мы прибегаем часто, но людям несметли­ вым это дается нелегко, и если есть надобность добиться от них определенных указаний, то недостаточно только дать им для при­ поминания время, но и следует им в этом помогать, и, смотря по личной в этом отношении находчивости С., можно достигнуть бо­ лее или менее точного восстановления в памяти требуемых дан­ ных. Для этого, конечно, необходимо принимать в соображение всю обстановку, окружающую свидетеля, и его общественное по­ ложение. Понятно, что крестьянину следует помогать в припоми­ наниях сельскохозяйственными событиями, какой-нибудь преста­ релой женщине — церковными праздниками, лицу, ведущему рас­ сеянную жизнь — городскими сплетнями и происшествиями и т. п. Но и при менее типичных свидетелях всегда можно до известной степени достигнуть своей цели, если пуститься с ними в разговор и мало-помалу перейти к деталям. В этом случае, конечно, много значит опытность: с нею можно достигать прекрасных результа­ тов, но всегда следует остерегаться слишком смелых комбинаций, и главным образом всякого внушения. Если речь идет об опреде­ лении известного времени, то рекомендуется изложить в протоко­ ле весь ряд сохранившихся в памяти свидетеля сведений, — таким путем можно по крайней мере добиться условного определения времени («если доказано, что событие А совершилось одновре­ менно с событием В, и если событие В приключилось в деревне С, и если лицо Д именно тогда был в этой деревне, то событие А про­ 100 изошло в деревне С»), и всякому предоставляется установить пра­ вильность определения времени путем перепроверки промежу­ точных событий. Превосходнейшим средсгвом помочь воспоминаниям служит обращение свидетеля мысленно к прежней обстановке, к тем жиз­ ненным условиям, которых касается его показание. Это средство нам хорошо знакомо и из повседневной жизни. Я в своем кабине­ те решаю, что во время заранее назначенной проулки должен сде­ лать то и то, вышедши же из дома, я совершенно забыл об этом, и все мои усилия вспомнить, что я хотел сделать, были тщетны. Воз­ вратившись в свой кабинет и присев на обычное место, на котором я и возымел то намерение, я вдруг вспоминаю, что именно я хотел сделать. Дело заключается в том, что я бессознательно восприни­ маю* опять те же самые впечатления, которые навели меня на это решение: оглядывание тех же предметов на письменном столе, зна­ комый слуху бой стенных часов, обычное ощущение, испытывае­ мое, когда садишься в знакомое кресло и т. д. «Существует особен­ ный закон, — говорит проф. Grashey, — что тс впечатления, кото­ рые одновременно действуют на мозг, вступают в взаимное сочета­ ние, или, как говорят, ассоциируются одно с другим». В наше время играют большую роль «пуги ассоциаций идей» гениального Теодо­ ра Мейнерта. Такого рода ассоциации идей в умственной жизни людей име­ ют большое значение. Мы знаем, что известные чувственные впе­ чатления: звон колоколов, то или другое освещение, в особенности впечатления, оставленные чувством обоняния, как самые прочные, восстанавливают в памяти картины самых давних событий жизни. Наблюденные в этом отношении явления столь же любопытны, сколь и поучительны: при помощи таких чувственных ощущений можно иной раз восстановить в памяти даже совершенно, по-види­ мому, изгладившиеся картины прошлого. Спрашивается, как применять эти приемы к нашей деятельно­ сти? Из изложенного видно, что в тех случаях, когда для дела весь­ ма ценно точное припоминание событий свидетелем, не остается ничего другого, как перенести свидетеля в те же условия, при кото­ рых он получил известные, забытые им, факты. Но для этого недо­ статочно вызвать свидетеля просто на место преступления. Долж­ но позаботиться также и о восстановлении по возможности тог­ дашней обстановки, необходимо выбрать то же время дня и, если 101 возможно, то же время года, тот же час и вообще обставить место преступления по возможности так, как оно было. Нисколько не требуя, конечно, театральной сценировки, мы, однако, скажем, что чем обстановка будет точнее, тем лучше. Такого рода прием реко­ мендуется особенно тогда, когда дело идет о более сложных собы­ тиях и главное, об установлении того, в каком порядке известный человек совершал известные действия или же что именно было со­ вершено в несколько быстро следовавших одно за другим момен­ тов каждым из других лиц. Отдельные моменты часто совершенно невозможно и восстановить в памяти свидетеля, но это легко, если внимание свидетеля перенести на место преступления и в знако­ мую обстановку. Я могу уверить, что таким путем можно достиг­ нуть поразительных результатов: свидетели, не припоминавшие в камере ровно ничего, на месте события получали совершенно дру­ гое настроение, сначала припоминали несущественное, а затем и главные подробности. Не следует думать, что со свидетелем па ме­ сте преступления происходит какое-то внезапное вдохновение. Пусть он сначала сообразится и ориентируется, причем с ним сле­ дует поговорить о местности вообще и лучше о более безразлич­ ных вещах, затем напомнить ему самые характерные факты собы­ тия или те, которые сохранились у него в памяти, и, исходя от них, восстановить в памяти все событие. Должно при этом остерегать­ ся подсказывать свидетелю и косвенным образом внушать ему, чтобы он говорил о том, чего не видал. Опасность от этих подска­ зов может быть довольно значительна, но ее можно избежать, ес­ ли предлагать свидетелю исключительно вопросы и в этих вопро­ сах не преподносить факты с целью их подтверждения. Нужно по­ мнить, впрочем, что иногда при известных условиях могуг слу­ чаться весьма резкие обманы памяти, заключающиеся в том, что у человека почему-то складывается представление, как будто он то и то видел или слышал, хотя на самом деле этого не было. Это случа­ ется не только при известных душевных аномалиях, но и у совер­ шенно здоровых лиц, особенно в случаях сильного физического или душевного изнеможения. Обыкновенно эти обманы относятся к известной местности и выражаются в ложных представлениях такого рода: «тут я, должно быть, один раз был», хотя в действи­ тельности не был ни разу. Такие обманы (paramnesis), вероятнее всег'о, объясняются чтением, хотя и внимательным, тех книг, со­ держание которых, однако, давно забыто, яркими сновидениями и 102 иными, исчезнувшими из памяти, впечатлениями. Этими вопроса­ ми занимались Лейбниц (Perceptiones insensibiles), де-Газ, wanBierwlith, Jouris, A. Laland, Bourdon, затем Anheil, W. Sander, Hensen, Langwieler, Widimeister, Gupert, Orepellin, Wigan, Maydam, Neigoff и т. д., и, наконец, о них же говорится в каждом учебнике психиат­ рии. Богатая литература по этому вопросу доказывает, что описан­ ные явления весьма часто встречаются и должны поэтому иметь значение в нашей деятельности. Отметим еще одно положение Р и б о , кажущееся парадок­ сальным, но в сущности весьма основательное: «запамятование есть существенное условие памяти». Рибо этим хочет сказать, что в памяти можно удержать только известное количество идей, и если она наполнена слишком многим несущественным, то в ней не на­ ходят места идеи существенные, которые только и могут удержать­ ся в памяти, когда будет забыто несущественное. Применение этой теории к нашей деятельности заключается в том, что мы отнюдь не должны восстанавливать в памяти свидетеля слишком много мело­ чей, так как в этом случае не останется места для существенного. Вся трудность заключается в том, чтобы возвратить его памяти лишь столько мелочей, сколько понадобится для припоминания важных вещей. II. Некоторые особенные случаи а) Неправильные наблюдения вследствие возбуждения Чувственные восприятия бывают различны уже при самых обыкновенных происшествиях, при которых никак нельзя предпо­ ложить, чтобы зритель вследствие возбуждения был лишен воз­ можности спокойного наблюдения; тем более эти восприятия раз­ нятся в тех случаях, когда наблюдателя, благодаря обстановке или иной причине, охватил страх или волнение: тогда уже нет места спокойному, трезвому наблюдению. Примеров этому можно найти массу. Из случаев, занесенных на страницы истории, я упомяну о казни королевы Марии Стюарт. При вскрытии ее гроба (в 30-х го­ дах текущего столетия) обнаружилось, что королева получила два удара мечом, из которых один попал по шее ниже затылка, а дру­ гим была отсечена голова от туловища; между тем сохранилось не­ сколько рассказов современников этой казни, излагающих со 103 свойственной англичанам точностью и пунктуальностью все собы­ тие, и ни один из писателей не упоминает о другом ударе в шею. Описания эти составлены так, что нельзя допустить со стороны ко­ го-либо из присутствовавших запамятования: очевидно, они все находились в таком возбужденном состоянии, что просто не заме­ тили первого удара и, без сомнения, подтвердили бы это под при­ сягой, если бы были вызваны в суд1). Недавно мне представился случай проверить в этом смысле душевное состояние, возникаю­ щее у каждого при зрелище смертной казни. Палач, исполнявший приговор, почему-то счел нужным надеть перчатки; после казни я предложил четырем лицам, присутствовавшим при ней, вопрос от­ носительно цвета перчаток. Ответы были следующие: черного, светло-серого, белого, а четвертый настаивал на том, что у палача совсем не было на руках перчаток. Все четверо находились в непо­ средственной близости к палачу, никто не допускал со своей сто­ роны ошибки, отвечал с полной уверенностью, что видел правиль­ но. Один мой знакомый, бывший военный, молчаливый и серьез­ ный человек, всегда спокойно и строго обдумывавший свои слова, на следующее утро после происшедшей железнодорожной катаст­ рофы, при которой он был очевидцем, показал мне, что задавлено было человек сто, что он сам будто бы видел, покидая полуразру­ шенный вагон., как многочисленные человеческие головы, отре­ занные колесами от туловищ, катились вниз по железнодорожной насыпи. На самом же деле оказался убитым только один человек вследствие раздавления груди, пять человек получили увечье; все же остальное оказалось результатом возбужденной фантазии это­ го, в общем спокойного, человека. Во время того же железнодорож­ ного несчастия произошел другой случай, ярко иллюстрирующий, что можно видеть или слышать в состоянии страха. Какой-то пиво­ вар, человек зрелых лет, атлетического сложения и несомненно не страдавший нервами, выпрыгнув из разрушенного вагона, побежал 1) В «Miinchen Allgem. Zeit» от 21 янв. 1903 г. некий д-р ф Паквиц, в противополож­ ность описанному, сообщает, что, как видно из сочинения Брантома 1589 г., палач на­ нес королеве 3 удара. Достать это сочинение мне не удалось. Если Брантом говорит о 3-х ударах, то он видел, следовательно, 3-й удар неправильно, так как при осмотре трупа королевы оказались следы только двух ударов. Кроме того, i шблюде! шем Бран­ тома вовсе не доказывается, что многочисленные английские историки, сообщения которых существуют и до настоящего времени, не ошиблись в своих наблюдениях над казнью. 104 по полю по направлению к ближайшей деревне, которой достиг в четверть часа, причем, как ему все время казалось, он видел и слы­ шал, что паровоз сошедшего с рельс поезда преследовал его по пя­ там, шипя и спуская пары. Вследствие воображаемой погони чело­ век этот пробежал до деревни так быстро, что получил воспаление легких и несколько месяцев спустя умер, — лучшее доказательство того, что его мнимое представление для него было весьма действи­ тельным. Недавно в газетах писали, что в одной из норвежских тю­ рем известный вор Гудор бежал из-под стражи таким образом, что на одной из прогулок бросился на надзирателя, последний видел в его руках длинный нож и бежал, гудор последовал его примеру. Когда же впоследствии удалось его задержать, то при дознании об­ наружилось, что он бросился на надзирателя, имея в руках селедку, которую испуганный надзиратель принял за длинный нож. Для нас, криминалистов, представляет интерес то обстоятель­ ство, что при убийстве президента Карно никто не видал удара кинжалом. Убийца Казерио, вскочив на подножку экипажа и отст­ ранив руку Карно, вонзил ему кинжал в живот. В экипаже сидели еще три господина: сзади стояли два лакея; кругом экипажа ехали верхом офицеры. Тем не менее никто не видал удара! Убийца мог бы даже убежать, если бы не обратил на себя внимания возгласом: «да здравствует анархия», а также и своим бегством. Всякому из нас приходилось, без сомнения, наблюдать по­ добные примеры1), но я думаю, что значение их в нашей деятель­ ности оценивается слишком мало. Во всех описанных случаях, по обстоятельствам дела удавалось раскрывать ошибочность наблю­ дений. Если несколько лиц присутствовали при одном и том же событии и только один из них сделал какое-нибудь особенное на­ блюдение, то оно будет признано подлежащим сомнению и про­ верке. Но как часты случаи, в которых имеется только один свиде­ тель! Этот свидетель, вследствие своего возбужденного состояния, может сделать нервное наблюдение, и нет возможности тогда об­ наружить эту неправильность! Как часты случаи, когда на таком «наблюдении», которое является, безусловно, воображаемым, ос­ новывались самые тяжкие обвинения! Мы не имеем никаких дока­ зательств того, — я по крайней мере их не знаю, — что такого ро­ да ложные наблюдения в уголовных делах впоследствии раскры­ I) О значении страха по уголовным делам см. и. цитир. Архив, т. XI, сгр. 340. вались. Но что ложные наблюдения действительно имели место в том или другом случае, не может подлежать никакому сомнению. Спрашивается, как предупредить злополучные последствия такого рода свидетельских показаний? Мы можем ответить, что следует всячески добиваться доказательств или подтверждения каждого показания, данного только одним свидетелем и возбуждающего хотя бы малейшее сомнение. Никогда не следует говорить себе: «ведь, должно быть, так и было»: если же дело кажется не совсем правдоподобным, то нельзя говорить так: «но ведь не стал бы го­ ворить этого свидетель такой-то, заслуживающий полного дове­ рия». В подобных случаях единственный исход состоит в том, что­ бы представлять себе все события в общем и относительно по­ дробностей так, как будто этого свидетеля и не было. Если это представление достигается легко и непринужденно, введение же в него этого одинокого свидетельского показания приводит к со­ мнениям и затруднениям, то следует быть особенно осторожным относительно этого показания. Осторожность эта рекомендуется более всего в том случае, когда это показание является единствен­ ной уликой против обвиняемого: и если это показание звучит не­ правдоподобно, а свидетель в то время по какой бы то ни было причине был в возбужденном состоянии, то все следствие надле­ жит направить к тому, чтобы самым тщательным образом прове­ рить правдоподобность этого показания. Но такой случай, когда показание одинокого свидетеля само по себе, по свойству содержания своего, представляется неправдо­ подобным, есть легчайший, так как показание это само побуждает быть осторожным. Гораздо более затруднительны и опасны те слу­ чаи, когда свидетели неправильно «апперципируют» и показывают о таких обстоятельствах, которые весьма возможны по существу, и таким образом приводят дело в почти критическое положение. Расследуешь и работаешь долгое время и никогда или же слишком поздно приходишь к убежде! оно, что наблюдения свидетеля были неправильны. К счастью, казусы такого рода бывают только тогда, когда свидетель, но каким бы то ни было причинам, находился именно в возбужденном состоянии духа, в спокойном же состоя­ нии ошибки эти весьма редки. Вот почему я советую с самого на­ чала относиться скептически ко всякому одиночному показанию, неподтвержденному другими данными, и затем точно выяснять, в каком состоянии духа находился свидетель в момент наблюдения. 106 При этом следует выяснить всякий возможный повод к «возбужде­ нию», не только мгновенный (во время события), но и всякий бо­ лее или менее отдаленный. В этом отношении для меня был весьма поучительным один случай, после которого я стал менее доверчиво относиться к пока­ заниям. Один крестьянский парень, которого я знал с детства как человека безусловно правдивого, в первый раз в жизни посетил один большой город и, вернувшись оттуда, с живостью рассказывал мне все, что видел. Наибольшее впечатление произвел на него зве­ ринец одного странствующего антрепренера. Он рассказывал о разных зверях, описывал способы кормления их, как обращался с ними укротитель зверей, и наконец рассказал, что будто бы при нем появилась исполинских размеров змея, которая бросилась на льва и готова была его проглотить, но в этот момент будто бы на сцене появились многочисленные дикари, вступили в борьбу со змеей и убили ее и льва. Дело оказалось, однако, очень просто: эта последняя сцена была изображена на большой картине, вывешен­ ной с наружной стороны цирка, как это обыкновенно бывает во всех странствующих зверинцах. Мой парень в этот день видел так много нового и удивительного, что изображенное на картине со­ бытие показалось ему весьма возможным, и, когда он начал расска­ зывать о своих впечатлениях, то картина перешла в его уме в дей­ ствительность, и он рассказывал ее содержание Ionafide, как дейст­ вительно случившееся. Как часто мы слышим нечто подобное от свидетелей в наших уголовных делах, и как часто нас роковым об­ разом наводили так на ложные пути!1) Расскажу еще один случай. Довольно интеллигентный зажи­ точный крестьянин однажды рассказал мне, каким замечательным образом вылечил его от глухоты наш судебный врач: он будто бы посмотрел ему в ухо и затем с большим трудом извлек из него от­ дельные части довольно большого черного жука; сложив эти части, голову, туловище и лапки на листе бумаги, врач будто бы показал ему этого жука, и после этого крестьянин излечился от глухоты. Вскоре затем я расспросил врача об этом замечательном случае из­ лечения; оказалось, что врач извлек из уха крестьянина лишь поря­ дочный кусок ушной серы. Крестьянин этот, по словам врача, в те­ 1) Подобный поучительный случай см. в цит. Архиве, т. VI, стр. 34 (учение о погло­ щающем действии более сильного впечатления). 107 чение болезни был крайне угнетен и затем во время операции на­ ходился в беспокойном состояние духа, после же операции в выс­ шей степени обрадован, так что воображение его легко объясняет­ ся этой быстрой сменой возбужденных состояний духа. Лжи в этом случае, очевидно, не было, а была исключительно неправильная «апперцепция». Р) Неправильные наблюдения вследствие повреждений головы Особую осторожность следует соблюдать при допросах сви­ детеля, получившего тяжкие повреждения головы. Происшествия такого рода бывают часто и тем более важны для нас, что потерпев­ ший в большинстве случаев является самым главным и даже един­ ственным свидетелем1). Осторожность в этих случаях необходима также и потому, что судебный врач никогда не может с увереннос­ тью сказать, повлияло ли повреждение на умственное состояние потерпевшего. Дело в том, что вопрос о различных «центрах» голо­ вного мозга пока еще не нашел окончательного разрешения. В общем можно согласиться с Форелем, который говорит: «Картины, воспринимаемые чувством зрения, отражаются на заты­ лочной оболочке большого мозга, картины, передаваемые чувст­ вом слуха, — в височной области мозга, картины движений — меж­ ду теменем и областью лба». В литературе приводится бесчисленное множество примеров о временном нарушении равновесия умственных способностей вследствие повреждений головы. Так Г о л л э н д в своей«Mentalpathology» рассказывает, что он однажды, вследствие большого пере­ утомления, забыл немецкий язык. Хирург А б е р к р у м б и э однаж­ ды упал с лошади и повредил голову, за отсутствием врача он сам распоряжался наложением повязки на рану и дальнейшим лечением вполне точно и правильно, но при этом совершенно забыл, что у не­ го есть жена и дети. К а р п е н т э р рассказывает о ребенке, который вследствие падения головой в течение трех дней находился в бессоз­ нательном сосгоянии; по выздоровлении все музыкальные знания его исчезли из памяти, все же остальное было в прежнем состоянии. I) О литературе этого предмета см. «Friedreichs Blatter, f. ger. Med* 1852 г: стр. 241. Ср. также и семь весьма поучительных заключений экспертов, данных по известно­ му делу Цитена (Френкль «D. jetzige Stand d. Rechtsfalles Ziten>>, Висбаден, 1902 г.). 108 К этим случаям я хочу добавить некоторые лично мною наблюден­ ные, частью из обыденной жизни, частью из уголовной практики, так как они доказывают, как осторожно следует относиться к пока­ заниям свидетелей, получивших повреждения в голову. В первом из этих случаев дело идет о крестьянине, на которо­ го напали, причинили тяжкие повреждения и ограбили в то время, когда он шел на ярмарку, где хотел приобрести себе корову. На дру­ гой день после этого он был в полном сознании и при допросе рас­ сказывал о всем случившемся с большой точностью и совершенно согласно с данными дознания. Одно только он утверждал упорно, несмотря на все возражения, а именно, что у него ограбили куплен­ ную корову, а не деньги на покупку ее. Как только ему возражали, что он был ограблен на пуги к базару и за день до базара, что его виде­ ли люди за 15 минут до грабежа, которые хорошо заметили, что у него не было коровы, то он некоторое время задумывался и затем опять произносил стереотипную фразу: «а все-таки взяли у меня ко­ рову, какая она была и сколько стоила, я не знаю, но у меня была ко­ рова». В описанном случае легко было выяснить неправильность по­ казания потерпевшего, но какие могли бы возникнуть последствия, если бы 1о ьзя было этого доказать, и если бы стали разыскивать не­ добросовестного владельца этой будто бы похищенной коровы. В одной драке работнику мельника нанесен был тяжкий удар колом по голове, так что он долгое время был без сознания, при­ чем у него оказались повреждения черепной кости. При первом до­ просе, через два дня после событий, он весьма определенно пока­ зал, что его сбил с ног человек высокого роста с длинной черной бородой. К счастью, однако, в этой драке не участвовал человек, подходивший к этим приметам; затем путем свидетельских показа­ ний оказалось возможным установить, что виновный был парень небольшого роста с белокурыми усами. Если бы не было этих сви­ детелей и если бы действительно в драке участвовал человек с ука­ занными потерпевшим приметами, то имелось бы полное основа­ ние подвергнуть его задержанию, — столь ясно и определенно да­ вал потерпевший свое показание. Скажем, между прочим, что у не­ го не было никакого повода скрывать или щадить настоящего ви­ новного. По выздоровлении, при новом допросе он указал, как на виновного именно на того, на которого показывали и свидетели; при дальнейших же расспросах он рассказал, что когда он лежал в постели в полубессознательном состоянии, то ему постоянно каза­ 109 лось, что какой-то высокий мужчина с черной бородой пытался стащить его с кровати. А эти приметы как раз подходили к внешно­ сти врача, который ему оказывал первую помощь. Во многих отношениях поучительный для нас случай при­ ключился с одним из моих товарищей, человеком безусловно за­ служивающим доверия. Этот последний, фон С., как-то раз шел, в сопровождении нескольких друзей, по гористой местности; пере­ ходя горы, он сорвался со скалы и получил перелом ноги в не­ скольких местах и весьма тяжкие повреждения черепной кости. Он впал в бессознательное состояние и оставался в этом состоя­ нии целую неделю. Когда он очнулся, то, к общему удивлению, ровно ничего не помнил о своем падении и о том, что было с ним в течение последних полутора часов до падения1). Все мельчайшие подробности выхода из дома, разговоры в пути с товарищами и т.д. — все он помнил до момента, когда показывал спутникам ка­ кое-то дерево, напомнившее ему одно из давних приключений по охоте. Все же, что было после этого момента, между прочим раз­ говор о небезынтересных для него вещах, исчезло из его памяти навсегда, между прочим и то, как они все закусывали на вершине горы, пили ключевую воду, как они сговорились о предстоявшей охоте и как товарищи предостерегали его о грозившей ему опас­ ности. Обо всем этом ф. С. ничего не помнил, падение как будто вымело из его памяти все события, имевшие место в течение полу­ тора часов до этого несчастья. Допустим теперь, что подобное состояние случилось с обви­ няемым, который при совершении преступления получил тяжкие повреждения и заявил, что он ничего не помнит о происходившем за полтора часа до причинения ему повреждений. Кто бы ему пове­ рил? А если бы то же случилось со свидетелем, разве поверили бы его словам? Нет, его станут мучить расспросами, пока, наконец, он 1) От. паз. ретроградной амнезии (термин, изобретенный Рибо) см. Эстсрлена, п Суд. Медицине Машко. Ср Нигиус «Кровоизлияние в мозгу и судебное значение его» Fritreichs Blatter. 1851 г. II. Судебная Медицина Гоффмана, 9-е изд., стр.739 и 1041. Яв­ ления этой «ретроградной амнезии» наблюдаются также и при отравлении углекислородом (хотя бы и о давно случившемся). Ср. Бриан., Азам, Бартеяеми и Фабло (Annales d'hygiene, 27, стр. 92). Затем то же явление наблюдается улиц, спасенных от удавления, или оправившихся от асфиксии, между прочим также и после отравле­ ния известными грибами. В большинстве же случаев явления эти наблюдаются у лиц, испытавших удары молнии. 110 не покажет чего-нибудь такого, что, смотря по обстоятельствам де­ ла, могло бы случится, но чего в действительности он не помнит и не знает. В вышеописанном случае с ф. С. было еще одно замечательное обстоятельство, а именно: находясь в бессознательном состоянии, он произнес одну фразу совершенно разумно. Еще выходя из дома, он получил от своей матери какое-то поручение к дяде, и вот, ког­ да его в бессознательном состоянии привезли в дом последнего и дядя вследствие испуга громко назвал его по имени, то он в точно­ сти и ясно произнес все порученное ему матерью и затем опять впал в прежнее бессознательное состояние. Предположим опять, что дело идет о преступлении. С одной стороны, никто бы не поверил таким словам лица, находящегося в бессознательном состоянии, и это его сообщение, как продукт фантазии, было бы оставлено без внимания. Если же мы имели бы дело с обвиняемым, то без всякого колебания признали бы бессоз­ нательное состояние его симуляцией, так как он в течение некото­ рого промежутка времени производил впечатление человека нор­ мального. Этот пример учит нас тому, что в подобных делах могуг про­ исходить невероятные вещи, что ни одно обстоятельство поэтому не должно быть допущено само по себе, но лишь в связи со всеми, и что, кроме того, каждое обстоятельство, прежде чем положить его в основу дальнейших действий, должно быть тщателышм обра­ зом проверено. Приведу еще замечательный случай. Пользовавшийся общим уважением чиновник Ц. ехал домой, возвращаясь из служебной по­ ездки; лошади испугались и понесли, Ц. вывалился из экипажа, сильно при этом ударился головой о землю и в бессознательном состояние остался на дороге. Очнувшись через полчаса, он встал и пошел на расположенную вблизи дачу знакомой ему семьи, без всякого доклада прошел в столовую и сел на диван. Час спустя, под вечер, застал его в таком положении хозяин дома. Ц. говорил с ним совершенно разумно и толково, но в течение разговора, к удивле­ нию хозяина, выразил мысль, что он, Ц., уже с утра в его доме и да­ же обедал у него. Когда же были замечены повреждения на его го­ лове, то он стал упорно отрицать падение из пролетки и настаивал Iш том, что он с утра находится в доме. Только ночью появилась ли­ хорадка, бред и наступило продолжительное бессознательное со­ III стояние. Если мы опять предположим в данном случае наличность преступления, то, будь Ц. обвиняемым, никто бы не поверил его объяснению о том, что он не знает, каким образом попал в чужой дом, в особенности если бы это был какой-нибудь известный вор. Если же Ц., положим, был бы потерпевшим, то он так бы ничего и не знал о том, что с ним случилось, и своим показанием ввел бы С. С. в заблуждение. И такие случаи вовсе не редки. На одного инженера, прохо­ дившего вместе со знакомым стариком по улице мимо питейного заведения, внезапно бросился из дверей последнего какой-то сол­ дат. В заведение как раз в это время происходила драка между пья­ ными солдатами и посторонними лицами, несколько солдат были вытолкнуты вон, и один из них шашкой нанес совершенно невин­ ному инженеру удар по голове, так что тот упал на землю. Так как драка продолжалась, то спутник инженера побежал в ближайшую деревню за людьми. Возвращаясь к месту драки, они встретили иду­ щего инженера, который не имел никакого представления о всем случившемся и только выражал удивление о том, куда девался его спутник. О нападении же и ударе по голове он ничего и знать не хотел, между тем, по освидетельствовании его через судебного вра­ ча, рана на его голове оказалась настолько глубокой, что зонд про­ никал до мозга. Один случай, происшедший в начале 1893 г., поучительный для нас во многих отношениях, обратил на себя всеобщее внима­ ние. 28 марта 1893 г. в доме учителя Бруннера в Диткнрхене, в Ниж­ ней Баварии, было совершено убийство с целью грабежа. Двое де­ тей учителя оказались убитыми посредством кирки, жена его и гор­ ничная найдены были в бессознательном состоянии с опасными для жизни повреждениями, причиненными тем же орудием. Учи­ тель Бруннер при первом допросе давал показание в состояние крайнего замешательства и настолько сбивчиво, что подозрение упало на него. Оно не было опровергнуго и показанием пришед­ шей в сознание жены его, которая объяснила, что, проснувшись после глубокого сна, она вдруг почувствовала, что лежит смочен­ ная, и увидав, что она вся в крови, снова лишилась чувств. Более ни­ чего она сообщить не могла и оказалась решительно не в состоя­ нии припомнить, когда, каким образом и кем были нанесены ей тя­ желые раны (все на голове); по словам ее, даже о том, что она ра­ нена, она узнала только от третьих лиц. Когда ей предложили под­ 112 писать протокол ее показания, то она вместо своего имени (Марта Бруннер) подписалась, не думая долго: «Марта Гуттенбергер». С. С. осведомился у присутствовавших лиц, не урожденная ли Гугтенбергер г-жа Бруннер, на что получил отрицательный ответ. При даль11ейших же расспросах выяснилось, что это была фамилия бывше­ го любовника служащей у Бруннера горничной, которому, ввиду его дурной репутации, было запрещено Бруннером ходить в его дом. С. С., воспользовавшись этими сведениями, сделал распоряже­ ние о розыске Гуттенбергера: он был задержан в Мюнхене и немед­ ленно сознался в совершенном им преступлении. Из этого следует, что г-жа Бруннер (как это впоследствии и подтвердила она сама) в то время, когда ей наносились удары, уз­ нала преступника в лицо, но вследствие тяжелых повреждений головы утратила представление о случившемся, хотя и не вполне. Представления о виновности Гуггенбергера перешло в отдален­ ную сферу сознания, так что ей смутно казалось, что это имя име­ ет какое-то значение. Находясь в состоянии «сумерек сознания», она сочла достаточным выразить значение этого имени, поставив сто взамен своего. В этом можно видеть новое доказательство того, что существу­ ют по крайней мере две сферы сознания, согласно теории Макса Д е с с у а р а ( Dessoir): первое, или верхнее, сознание и второе, Iши нижнее, сознание; в этом последнем сознании всегда или по преимуществу отражаются события, дошедшие до нас только час­ тью или в измененном виде. Их называют также смутными воспри­ ятиями1). Повреждения головы еще и в другом отношении требуют особенного внимания, а именно когда они имеются у преступни­ ков, хотя бы последние и излечились давно от таковых поврежде­ ний. З а н д е р и Р и х т е р справедливо замечают, что и по­ ныне судебные врачи не обращают должного внимания на по­ вреждения головы, и действительно Д е л ь б р ю к из 58 умали­ шенных арестантов нашел 21 со следами повреждений головы, а К н е х т из 214 освидетельствованных им преступников нашел 73 человека, у которых были обнаружены повреждения головы. Сюда относится также и наблюдение Шлягера2). 1) Ср. Гессена «Versuch е. wiss. Begrtindung d. Psychologic». 2) Zeitschrift d. Gesellschaft d. Arste in Wien XIII, 1857. 113 В «Friedreichs Blattem» 1855 г. (стр. 76) был рассказан один слу­ чай, напоминающий каждому из нас о необходимости крайней ос­ торожности в нашем деле. В этом году был казнен один осужден­ ный, у которого по вскрытии оказались существенные поврежде­ ния черепной кости. На одной половине черепа, которая была на треть меньше другой, были найдены лучеобразные рубцы, которые были не чем иным, как зарубцевавшимися трещинами черепа, про­ исшедшими вследствие удара копытами лошади; подсудимому в то время было всего 14 лет, и швы черепа успели хорошо срастись. О подобном случае пишет и Гаулькэ, а именно: вскрытие одного умершего в тюрьме преступника, осужденного за удушение жены, обнаружило, что вся правая половина большого мозга совершенно отсутствовала и вместо нее была водянистообразная масса; это па­ тологическое явление также оказалось последствием падения голо­ вой. Указание на такие же случаи можно найти в сочинении д-ра Павла гудера («Die Geistesstorungen nach Kopfverletzungen», Jena, 1886 г.). Все подобные случаи налагают на С. С. безусловную обязан­ ность всякий раз произвести освидетельствование, если ему стано­ вится извесгно, что обвиняемый когда-либо получил тяжкие по­ вреждения головы. Об этом, между прочим, можно узнать, если при допросе обращать внимание на все рубцы на голове, на асиммет­ рию частей головы и т. п. Важным представляется и то соображение, что восприятия и воспоминания могут быть весьма затуманены, ес­ ли к повреждениям головы присоединить еще и состояние опьяне­ ния (драки в трактирах, падения в состоянии опьянения и т. д.). у) Неправильные наблюдения вследствие различий в природе и культуре наблюдающих Наибольшую трудность для С. С. при допросе свидетелей представляет оценка их показаний. Тот, кто делает оценку, руковод­ ствуясь исключительно тем, насколько достоин доверия свидетель, и доверие это основывает только на официальных справках мест­ ных органов власти, тот, конечно, будет только заполнять бланки, но не будет производить предварительного следствия. Только тот ведег следствие, который стремится к уразумению, насколько раз­ лично было воспринято свидетелями одно и то же событие, и пы­ тается выяснить, в чем заключается это различие в восприятиях, и 114 каким именно общественным группам присущи те или другие особснности в восприятии. Материал для такой работы огромный в каждом следствии, при каждом допросе, оценка же этого материа­ ла должна неизбежно привести к обобщениям положительного характера. К счастью, в наше время к этим вопросам пробудился жпиой интерес, и можно надеяться, что сделанные наблюдения по­ лучат вскоре научную обработку. Самое важное в этом отношении, как уже сказано, установить, и чем те, которые, без всякого сомнения, имели намерение пока­ зать чистую правду, показали различно, хотя, если бы они наблю­ дали как следует, должны бы были показать одно и то же. Раз это ус­ тановлено, то требуется выяснить, почему эти свидетели показали I>а:шично. Для этого С. лучше всего начать с самого себя, не вслед| гиис ли его неловких, не соответствовавших случаю приемов это произошло. Пусть он прежде всего выяснит, не требовал ли он от I нидетелей более того, чем они могли дать. Ведь вполне согласно с природой человека наблюдать вещи без особенного каждый раз inшмания, а раз что-либо осталось незамеченным, то никакие, сто­ крат предложенные вопросы, этому не помогут. К тому же надо еще IЮМ1шть, что в то время, когда свидетель что-либо наблюдал, он вош I- пс имел в виду, что виденные им обстоятельства впоследствии in шучат такое важное значение, а С. С., который, имея в руках дело, превосходно оценивает все значение этих обстоятельств, часто да­ же пс может встать на ау точку зрения, с какой свидетель наблюдал ;тти обстоятельства, в то время для него ровно никакого значения пг имевшие. Напр., свидетель видел кого-то, выходившего из изве| того дома, и посмотрел на него, как он смотрит на всякого встречного, мельком; если х<е впоследствии окажется, что этот нешакомец в тот день и в том доме совершил тяжкое преступление, in к несчастному свидетелю пристают самым инквизиторским об­ разом, чуть не силой /(обиваются от него того, чего он не знает: •ведь вы же видели?», «ведь вы же должны знать по крайней мере т<>?..». В лучшем случае допрос оканчивается тем, что С. С. придет к убеждению, что свидетель действительно этого не знает, в худшем же случае, наконец, вынудит у него что-либо ложное. Если же было меч колько свидетелей, которые видели одно и то же, но показали различно, то это могло произойти по двум причинам: или они до­ прашивались неодинаково равномерно, или же допрос не был по‘ i.iвлей так, как следует. 115 В первом случае обыкновенно бывает так, что к одному свиде­ телю С. отнесся спокойно, выслушал терпеливо его показание о том, что он слишком мало по делу знает, так как утешал себя надеждой, что последующие свидетели покажут более. Но чем далее идет до­ прос, тем более теряется надежда услышать более подробные сведе­ ния, тем нетерпеливее и придирчивее становится С., тем более при­ бавляют свидетели к показаниям и тем чаще уклоняются от правды. Если сравнить все записанные показания, то ни одно наблюдение, конечно, не будет сходно с другими, но это потому, что каждый сви­ детель допрашивался С. в различных состояниях духа. Следователь­ но, в этом случае мы имеем дело не с неправильными наблюдения­ ми свидетелей, а с неправильным ведением допроса С-ем. Мы не желаем этим сказать, что С. С. должен вести допрос вя­ ло и равнодушно, так как многие свидетели, особенно крестьяне, сначала всегда заявляют, что «ничего не знают», и все сведения приходится приобретать от них с немалым трудом. Допрашивать заботливо и внимательно или же назойливо «выжимать» показа­ ния, — между этими двумя способами большая разница. Если все свидетели допрашивались с одинаковым вниманием, и тем не менее показания получились разноречивые, то причина этого лежит уже в самих свидетелях. Не всегда, впрочем, она заклю­ чается в различии способностей к восприятию (что составляет со­ держание этого параграфа), иногда она возникает и в камере С. С. Это последнее явление представляется столь любопытным в смыс­ ле изучения свидетелей с психологической точки зрения. Часто свидетель почему-нибудь воображает, что он будет по делу привлечен к ответственности либо вследствие опасения, что на него заявлено подозрение, либо вследствие того, что он считает за собой кое-какие упущения, благодаря которым облегчалось со­ вершение преступления, либо потому, что боится могущего упасть на него обвинения в каком-либо уговоре с обвиняемым и тд. Во всех этих и тысяче других случаев при всем желании показать правду свидетели будуг говорить так, как считают целесообразным, смотря по тому, чего они опасаются. Они будут иначе освещать де­ ло, иначе расположат обстоятельства, кое о чем умолчат, и если С. С. сумеет подметить, как такие свидетели показывают, то в уме его создается представление о целой группе лиц, которые всегда дают показания неточные, а именно: он сюда отнесет робких, неуверен­ ных и всегда чувствующих за собой вину. Затем С. С. сам может 116 впасть в серьезное заблуждение, если он, имея от природы склон­ ность к фантазии, ведет беседу со свидетелем, отличающимся та­ кою же склонностью и кое-что знающим по делу. В этом случае ча­ сто бывает, что С. С., составляя различные комбинации, сообщает их свидетелю, который со своей стороны дополняет их, охотно пу­ скаясь, по своим индивидуальным качествам, в такие же комбина­ ции. С. С. пользуется этими последними для новых предположений; и вот они друг другу помогают строить воздушные замки, так что в конце концов С. С. уже не знает, что же именно свидетель сообщил ему как виденное. Точно так же и свидетель не знает, что ему было известно до допроса, и какие выводы принадлежат ему лично, и ка­ кие он сделал сообща с С. С. В результате получается такой прото­ кол показания, в котором кое-что является исключительно продук­ том фантазии С. и кое-что свидетеля. Пусть не думают, что честный свидетель всегда останется в пределах истины. Почти не верится, что в состоянии наговорить в порыве фантазии люди легко возбуждающиеся, хотя бы с самыми благими намерениями. Не следует забывать, что в таких случаях оба, и С. С., и свидетель, каждый взаимно опирается на авторитет другого: С. — на авторитет очевидца, который, как предполагается, должен знать дело, а свидетель — на авторитет С. С.; который дол­ жен знать законы. Таким образом, каждый из них в авторитете дру­ гого находит желанную опору для свободного полета своей фанта­ зии. Пусть кто-нибудь попробует, ради поучения, обратить внима­ ние, как нетрудно заставить легко возбуждающихся людей расска­ зать о событиях, которых они никогда не видали или о которых не слыхали, впрочем, без всякого внушения или подсказа со своей стороны: при самом искреннем намерении строго держаться прав­ ды, они при первом случае увлекаются в ту или другую сторону и в конце концов сами не знают, что — факты и что — плоды их вооб­ ражения. В обращении с такими людьми С. С. должен быть осто­ рожным и даже несколько сухим, особенно когда замечает и в себе склонность к увлечениям. Совершенно обратно С. С. должен вести себя в отношении к людям равнодушным и молчаливым, которые стараются говорить как можно менее и любят, о чем можно, умолчать, относятся к делу безразлично и ограничиваются в показании самыми необходимы­ ми. Я далек от того, чтобы советовать в этом случае всячески при­ ставать к свидетелю, пока не добьешься от него, что нужно; мое 117 мнение таково, что в этом случае единственный путь к цели — ув­ лечь свидетеля с собой, раскрыть перед ним свои стремления, свой собственный интерес, выяснить ему, что добыто следствием, какое значение имеют достигнутые результаты и как важна поэтому пол­ нота и правдивость его показаний. Мало-помалу в нем пробудится некоторое участие, свидетель начнет понимать С. С. и его цели и найдет не бесполезным пораздумать о виденном, припомнить и со­ общить С. свои воспоминания. Таким путем от совершенно безуча­ стного свидетеля С. С. может добиться важнейших показаний. Итак, прежде всего следует уяснить себе, какую личность име­ ешь перед собой, каковы его природные свойства и как соответст­ венно этим свойствам с ним обращаться. Но не только природные свойства следует принимать во внимание, но и личные мнения свидетеля, общее направление мыслей, положение в обществе и т.д. Есть немало людей, которые, отнюдь не имея намерения говорить ложь, при даче показаний руководствуются разнообразнейшими соображениями: религиозными, политическими, социальными, иногда чисто семейными, сословными и даже просто кружковыми. Такой свидетель одного не хочет видеть и слышать, на другое смо­ трит не так, как все, и таким образом из свидетеля обвинения он может превратиться в свидетеля оправдания, и наоборот. Без сомнения, каждому из нас приходилось в случае совер­ шенно неожиданных показаний свидетеля осведомляться о разных личных отношениях его к делу или к заподозренному, и тогда по­ казание его получало совершенно иное освещение. Отнюдь не безразличны в этом отношении возраст и пол сви­ детеля, хотя, конечно, нельзя утверждать с полною достовернос­ тью, в каком возрасте свидетель более надежен и в каком менее; точно так же отражаются на показании и все те элементы, из кото­ рых складывается личность человека, его природные свойства и степень культурного развития. Со временем, конечно, и относи­ тельно их можно будет установить известные нормы. Дети в возрасте не свыше 7—9 лет в известном отношении самые правдивые свидетели. Любовь и ненависть, честолюбие и коварство, вероисповедание и сословие, положение в обществе и богатство — все это еще чуждо столь юному возрасту. Равно и не встречаются у них неправильные наблюдения вследствие преду­ бежденности, нервной раздражительности и горького опыта: зер­ кало детской души ясно и верно отражает в себе все мимоидущие 118 события. Не следует при этом, конечно, упускать из виду и слабые стороны свидетельских показаний детей. Самый главный недо­ статок их заключается в том, что мы никогда не можем смотреть I ia дело с той точки зрения, с какой смотрит дитя, и когда ребе­ нок употребляет те же слова, какие и мы, то он дает им иной смысл. Даже в области восприятия впечатления о предметах у де­ тей складываются иные, чем у взрослых: такие понятия, как боль­ шой и малый, быстрый и медленный, красивый и безобразный, далекий и близкий, — у детей совершенно иные, чем у нас. Тем бо­ лее представления о событиях: событие, для нас совершенно без­ различное, кажется им превосходным или страшным, и наоборот, они равнодушны к тому, что для нас прекрасно или печально. Мы даже и не знаем, какое впечатление поистине то или другое про­ изводит на них. Другой недостаток детских показаний заключается в том, что кругозор детей гораздо уже, чем наш, так что значительная часть наблюдаемого нами совершенно не входит в круг доступных детям впечатлений. Насколько же обширен этот круг, мы знаем лишь в некоторых отношениях: мы не будем спрашивать у ребенка, каким образом совершилось сложное мошенничество или как сложились отношения прелюбодеяния, потому что мы, несомненно, знаем, что ребенок ни того, ни другого не понимает. Но во многих других отношениях мы не знаем, где оканчиваются границы детского ра­ зумения и наблюдательности. Мы часто находим совершенно не­ объяснимым, что дитя не может понимать того или другого факта, и в то же время часто поражаемся тем, что дитя ясно ориентирова­ лось в таком событии, которое мы считали недоступным его пони­ манию. В общем, однако, ошибаются более те, которые приписыва­ ют детям слишком малую долю наблюдательности. Я редко встре­ чал, чтобы надеялись много на детскую наблюдательность, но зато часто имел случай убедиться в том, что дитя знало и замечало го­ раздо больше, чем думали. Действительно, и среди повседневной жизни как часто разго­ варивают при ребенке о вещах, ему будто бы непонятных, и впос­ ледствии замечают, что он не только все прекрасно понял, но да­ же умел скомбинировать с другим, замеченным им ранее или по­ зднее. Наконец, не следует забывать, что дитя в высшей степени легко подпадает под постороннее влияние, причем умышленное ли оно или нет, безразлично. Если кому-нибудь известно, что дитя 119 будет допрашиваться на суде, и показание дитяти имеет для него значение, и в то же время он имеет возможность повлиять на ди­ тя, то в громадном большинстве случаев он этим пользуется. У ре­ бенка нет никаких принципов, но зато много веры в слова взрос­ лого, и если последний не будет спешить со своим воздействием на ребенка после виденного им, то дитя легко примет за факты то, что говорит ему взрослый. Успешность такого внушения несо­ мненна в том случае, если взрослый будет осторожно и постепен­ но влиять на дитя и будет направлять его ответы такого рода во­ просами: «не было ли дело так? не правда ли, оно было так?» Со­ вершенно то же наблюдается, если воздействие на ребенка произ­ водится неумышленно. Если какое-нибудь крупное событие со­ ставляет тему частых разговоров, делаются различные заключения и обсуждается то, что другие видели или при известных условиях могли бы видеть, то дитя, которое прислушивается к этому и кото­ рое само кое-что видело по делу, более и более проникается эти­ ми разговорами и в конце само убеждается в том, будто и оно ви­ дело то же, что видели и другие1). Поэтому при допросе детей всегда следует быть настороже, но в общем детские показания, если только допрос ведется с надлежа­ щим умением, представляют нередко богатый материал. Переходя от детского возраста к следующему поколению, мы должны говорить о каждом поле отдельно. Насколько различаются мальчики и девочки в физическом отношении, настолько же раз­ личны способности их к восприятиям. Сметливый мальчик, без со­ мнения, самый лучший наблюдатель из всех других возрастов; в эту пору is душу мальчика стремительно врывается жизнь во всех сво­ их бесчисленных и любопытных явлениях, и то, что дает ему шко­ ла и будничная обстановка, отнюдь не заполняет его юного пылко­ го сердца. Все, что происходит нового, замечательного, редкостно­ го, он ловит с жадностью и с напряженными чувствами стремится воспринять настолько хорошо и глубоко, насколько это ему удает­ ся. Пусть никто в доме не замечает никакой перемены, пусть никто не видит птичьего гнезда во время прогулки, пусть никто среди цветущей природы не подметит чего-нибудь особенного, — подро­ стку все это бросится в глаза, и все, что выходит из обычной колеи 1) Ср. хорошую статью Эрнста Петрова «Ueber die Suggestibility dcs Kindes*, прилож. «Allgem. Ztg.», 1901 г., вып. 37, V. Литературу — в моей «психологии». 120 монотонной жизни, все это дает пищу его пытливому уму, обогаща­ ет его познания и дает ему возможность обратить на себя внима­ ние взрослых. Внимание мальчика пока еще не отвлечено борьбой за существование, суетой жизни и ее интригами, свободно и бес­ препятственно он может увлекаться тем, что возбуждает его внима­ ние, его взор еще ничем не омрачен и зрение не притуплено, и та­ ким образом, он наблюдает часто гораздо точнее, лучше, проница­ тельнее, чем мы взрослые. При этом он уже руководствуется коекакими принципами, ложь чужда ему вследствие его идеализма, притом он немного упрям и неохотно упускает случай блеснуть правильностью своих наблюдений, в большинстве случаев он мало доступен чужому влиянию и излагает дело так, как оно действи­ тельно было. Я повторяю: сметливый благонравный мальчик самый лучший свидетель. Этого нельзя сказать о девочке того же возраста. Уже самая природа и воспитание препятствуют тому, чтобы она могла приоб­ рести те необходимые знания и тот свободный взгляд (присущий смелому подрастающему юноше), которые необходимы для праиильных наблюдений. Девочка более или менее замыкается в тес­ ном кругу своей матери, между тем как мальчик выбивается наружу и вместе со своими товарищами в поле, в лесу, везде может видеть псе, что дает действительная жизнь Только запасшись этими позна­ ниями, можно подметить все из ряда вон выходящее, необычайное. 11аедине, вместе с отцом или ровесниками, подрастающий юноша знакомится со множеством практических сведений, из которых и слагается знание будничной жизни. Всего этого не имеет девушка: она выходит из дому гораздо реже, не видит ремесленников, рабо­ чих и других людей будничного труда, которые сообщают любозна­ тельному юноше новые для него сведения, она, конечно, не видит и действительной их жизни, и, если случается что-нибудь особенное, со она уже не в состоянии воспринимать правильно своими чувстиами. А если это происшествие сопряжено с некоторой опасностью, шумом, тревогой, привлекающими юношу и возбуждающими его напряженное внимание, то девушка боязливо удаляется и видит сопытие только неясно, издали, или же совсем его не видит. В известном отношении подрастающая девушка даже опасная ( нидетельница, а именно когда ей самой пришлось участвовать в деле или даже быть главным лицом. В таких случаях никогда дело не обходится без преувеличений или даже положительных вымыс­ 121 лов. Даровитость, душевный подъем, мечтательность, романтич­ ность и склонность к грезам, — вот те ступени, по которым девуш­ ка, еще слишком молодая для романических приключений, уже до­ ходит до некоторой «мировой скорби»; а скорбь эта граничит с чувством скуки, которая жадно ищет всяких перемен. И вот пре­ красным средством рассеяния является какой-нибудь уголовный случай, в котором юному существу уже принадлежит некоторая роль1). Если вообще интересно быть вызванной в суд, дать какоелибо показание и этим повлиять на судьбу другого лица, — то как необыкновенно занимательно, если речь идет о чем-то важном, когда особенное внимание обращается на свидетельницу, когда весь суд и публика ловят ее каждое слово, когда всеми обсуждают­ ся последствия ее показания. При этом мелкая кража в ее устах лег­ ко превращается в грабеж, заурядный оборванец кажется ей инте­ ресным бледным молодым человеком, какое-нибудь дерзкое слово изображается как нечаянное нападение, совершенно безразличное событие превращается в какое-нибудь романическое похищение, какая-нибудь глупая болтовня — в важный заговор. Одним словом, девушка в таком возрасте представляет собой существо, к которому должно относиться как можно осторожнее. Особенно опасной ста­ новится девушка в период начинающихся менструаций, весьма ча­ сто перед появлениям первого месячного. Иные остаются опасны­ ми в эти периоды и перед ними и во всю жизнь, до наступления климактерического периода2*. Однако, во имя справедливости, следует сказать, что в известно­ го рода наблюдениях никто не обнаруживает такой сметливости, как подрастающая девушка. В этих случаях, если только она отбросит всякие фантазии, она может дать более ценные показания, нежели самые развитые взрослые. Причины этому те же, которые развивают в ней наклонность к вымыслам и преувеличениям. Школа, замкнутая жизнь и ее самостоятельные занятия не представляют пищи для меч­ таний и грез, половые инстинкты уже пробуждаются, и в силу этого 1) Так, д-р Антон Эльцельт-Ненин сообщает в своей прекрасной статье «О нравст­ венных предрасположениях» о деле Марии Шнейдер, которая в 1886 г., имея 12 лет, убила 3-летнего ребенка, с целью завладеть его серьгами. При разбирательстве дела юная убийца производила такое впечатление, что как будто то обстоятельство, что ею занимались все так подробно и обстоятельно, льстило ее самолюбию! (Этот слу­ чай цитирует и Ломброзо.) 2) См. Крафт-Эбинга Psychosis menstrualis. Штутгарт, энкл. 1902. 122 девушка бессознательно ищет в окружающей ее сфере таких собы­ тий, которые имели бы отношение к этим инстинктам. Чьи-нибудь ухаживания, влюбленные отношения среди окружающих никем не подмечаются так скоро, как именно бойкой полувзрослой девушкой, всякая перемена в этих отношениях сообщается ее тонкому чуткому чувству: много ранее, чем влюбленные объяснились, она уже знает о взаимном их расположении, она предчувствует приближение этого момента и угадывает его, как он наступил; все последующее, как сли­ ваются их сердца, как отношения раскрываются, она предугадывает во всяком случае скорее, чем окружающие ее взрослые. В связи с этими стоят и те наблюдения, которые такие девуш­ ки ведут над известными лицами. Какая-нибудь интересная краса­ вица или молодой человек, живущий вблизи, не имеют над собой более зоркого наблюдателя, чем 12-летняя девушка, соседка. Кто они такие, что они делают, кто у них бывает, когда они выходят из дома, как они одеваются, никто этого не знает так хорошо, как она. Молодая девушка превосходно подмечает настроение их духа, ра­ дость, грусть, скорбь, надежды, вообще все, что наполняет их душу. Если нужны точные ответы на такие вопросы, то девушка школь­ ного возраста — самый лучший свидетель, при условии, конечно, если она пожелает открыть всю правду. От подрастающей юности перейдем к зрелой юности, кото­ рая, хотя и переживает самый цветущий период жизни, однако не принадлежит к хорошим свидетелям: говоря вообще, именно мо­ лодые люди самые плохие наблюдатели. Переживая самый счаст­ ливый период жизни, полная надежд и идеалов, интересуясь толь­ ко собой и своими стремлениями, зрелая юность считает самым важным только себя самое. Детство прошло, и оно выброшено из памяти, более зрелый возраст и старость пс удостаиваются ее вни­ мания, молодость стремится захватить себе весь мир, для нее важIю только то, что непосредственно ее касается, а все более отдаленIюе не удостаивается и взгляда ее. Самыми типичными представителями этого возраста следует считать молодую девицу, которая способна игнорировать разруше­ ние всего мира, лишь бы не упустить какого-нибудь бала, и молодо­ го студента, который свою корпорацию ставит выше, чем все осталь­ ное под луной. Хотя впоследствии это настроение, конечно, изменя­ ется, тем не менее молодость в эпоху ее полного мужества является воплощением самого здорового эгоизма, стремящегося к первенст­ 123 ву в мире и в обширном круговороте жизни знающего только себя и свое право на существование. Кто наблюдал за собой и за другими, тот хорошо знаком с этими ощущениями, кто имел случай допраши­ вать молодых людей в качестве свидетелей о важнейших событиях, совершившихся в их среде, тот и негодовал, и в то же время радовал­ ся, с каким безразличным равнодушием они проходили мимо этих явлений. Но если молодым людям пришлось что-либо наблюдать, то они расскажуг все хорошо, правдиво и честно: хорошие задатки за­ ложены в них прочно, а буря жизни их еще не поколебала. Достигнув полного расцвета сил, зенита жизни, человек вступа­ ет' в обладание всеми силами, дарованными ему Творцом; хорошие и дурные качества достигли высшей степени своего развития, чувства его изощрены, ум развит, и если зрелый мужчина или женщина за­ хотят что-либо воспринять, наблюсти, то они вполне способны к этому и в состоянии правильно рассказать о воспринятом. Жизнен­ ные пути и стремления в этом возрасте точно и непоколебимо пред­ начертаны, любовь и ненависть, просветленные опытом, приняли определенные формы, отношение ко всем вопросам установлено, и, таким образом, если человеку в зрелом возрасте, вызванному в суд, приходиться дать ответ за правду и против неправды, то он поступа­ ет всегда с известной твердостью и определенностью. Но это справедливо лишь относительно человека доброго, хо­ рошо направленного, ибо никогда, ни в каком возрасте страсти, не­ доброжелательность, своекорыстие, партийность и самолюбие не обуревают человека в такой степени, как именно тогда, когда он стремится к наибольшему простору, в то время, когда он более все­ го трудится и за то более и требует. Эти страсти в такой мере пора­ бощают человека, что превращают его в бессознательного лицеме­ ра, и таким образом нет свидетеля для С. С. более опасного, как че­ ловек, достигший высшей степени познания добра и зла. Что же касается вопроса о различиях между показаниями муж­ чины и женщины в этом периоде, то лучшее определение мы нахо­ дим в словах Граббе: «мужчина мыслит далеко, женщина чувствует глубоко, для него мир есть сердце, а для нее сердце есть весь мир». Кто запомнит эти слова, тот отлично поймет все глубокое различие в наблюдениях мужчины и женщины. Он будет в состоянии предуга­ дать, как понял известное событие мужчина и как отнеслась к нему женщина, если они оба наблюдали его. Помимо интереса, это вмес­ те с тем и поучительно, так как тот, кго знает заранее, что ему при­ 124 дется выслушать, выступит вооруженный против всего, что угрожает истине, и сумеет уверенно и смело повести допрос по верному пути. Заключим этот параграф несколькими замечаниями о послед­ нем периоде жизни, старости. Кроток и примирителен или нетер­ пим и озлоблен является перед нами старик, смотря по тому, каким сделала его судьба. Чувства его и способность к восприятиям осла­ бели, но большой опыт заставляет его видеть внутри себя многое, чего он не в состоянии воспринять извне, и часто он заканчивает свои суждения словами: «tout comprendre, c'est toutpardonner». На­ конец на самом закате жизни старик превращается в то, чем он когда-то был, в ребенка: он лишается прежней ясности понимания и вместе с тем страстей, смотрит на все просто и бесхитростно. 11рестарелые мужчина и женщина так же, как и дети разного пола, наблюдают одинаково и, подобно детям, легко подпадают под чу­ жое влияние в пользу или во вред другого. Ь) Если свидетель не желает говорить правды Каждый хорошо знает, что указать средства или преподать ру­ ководящие правила для предотвращения ложных показаний невоз­ можно, но что свидетель гораздо менее скажет лжи, если С. С. отне­ сется к своим обязанностям строго, с этим согласится всякий, кому известно, с какой быстротой С-ли часто допрашивают самых суще­ ственных свидетелей. В этом именно и заключается главная причиI ia той массы ложных свидетельских показаний, какая встречается в наших следственных делах. Единственным средством для устране­ ния этого зла, подтачивающего основания общественной и государ­ ственной жизни, является основательная подготовка С. С. перед каждым допросом, обстоятельное внушение каждому свидетелю о необходимости говорить правду и подробнейший допрос свидете­ ля, раз только имеется малейшее основание подозревать лживость его слов. Для того же, чтобы осуществлять эти правила в той мере, как этого требуют интересы государства, С. С. должен располагать гораздо большим временем, чем он имеет теперь, а для этого было бы необходимо увеличить вдвое ныне существующей штат. Пусть дадут С-лю достаточно времени для его работы, безусловно притом 11еобходимого, тогда можно требовать от него хорошего исполне­ ния, и граждане могуг успокоиться на мысли, что все возможное от человека для наилучшего отправления правосудия сделано. 125 Кто знаком практически с производством предварительных следствий, тот знает, что самых опасных заблуждений С. С. может избежать только путем обстоятельнейшего допроса свидетелей. Это тем важнее, что при настоящем положении предварительного следствия свидетели в этой стадии процесса допрашиваются почти всегда без присяги и преимущественно в общих чертах, «все же ос­ тальное предоставляется разбирательству дела на суде». Что же де­ лать в тех случаях, когда следствие не доходит до судебного разби­ рательства? Если данные предварительного следствия сложились так, что дело было прекращено, то весьма важные преступления ос­ таются без кары именно потому, что свидетельские показания за­ писывались бегло в надежде, что все восполнится на судебном следствии. Насколько важен обстоятельнейший допрос свидетелей, заподозренных во лжи, особенно ясно доказывают те случаи, ког­ да для обмана С. С-ля пускается в ход сложная система. Не могу не упомянуть здесь об одном случае, происшедшем не­ давно и оказавшемся продуктом сплетен совершенно необразован­ ных женщин. Производилось дело о незаконном сожительстве од­ ного зажиточного и весьма ограниченного в умственном отноше­ нии крестьянина, последствием которого сожительства было рожде­ ние младенца; заявление оказалось ложным, и мать ребенка и ее мать были привлечены к ответственности за мошенничество; обе отрица­ ли свою вину и сослались на одну женщину, которая должна была показать в пользу обеих обвиняемых; когда эта свидетельница полу­ чила повестку о вызове к С. С., то к ней явились обе обвиняемые и старались упросить ее дать ложное показание, несмотря на то, что она не была в состоянии удостоверить то, что им было нужно. Она отказала им в просьбе, но потом, после долгих упрашиваний, согла­ силась продать свою повестку за деньги, чтобы самой к С. не являть­ ся. После этого обвиняемые нашли другую женщину, которая с пове­ сткой первой женщины явилась к С. С. и подтвердила все, что ей бы­ ло ранее внушено обвиняемыми. К счастью, С. С. допрашивал ее весь­ ма обстоятельно, и когда вопрос коснулся таких данных, которые должны были быть известны свидетельнице, то она начала смущать­ ся и тревожиться, на вопросы о личных отношениях совсем не мог­ ла ответить, и затем скоро удалось установить, что перед С. С. стояла совершенно другая личность, чем та, которая значилась на повестке. Считая этот случай из ряда выходящим, я рассказал о нем многим коллегам, но, как оказалось, у двух из них были совершен­ 126 но такие же случаи. В одном из них изобличение удалось также благодаря тщательному допросу, а в другом благодаря тому, что свидетель в конце допроса сбился и подписал под показанием свою собственную фамилию; на вопросы С. он проявил такое сму­ щение, что вскоре удалось установить его. настоящую личность. Если уже в таком небольшом кружке стало известно не менее трех случаев, в которых С. С-ля пытались обмануть довольно изощ­ ренным способом, то как же часто вообще должны происходить подобные случаи и как редко удается раскрывать их! Но часто и са­ мый тщательный допрос не приведет к изобличению лживости ловко составленного показания, часто это будет зависеть прямо от того, кто окажется хитрее, свидетель или С. С. В общем С. С. всегда имеет значительные преимущества в этой борьбе. Прежде всего, он более спокоен, потому что свидетель как бы то ни было ведет опас­ ную игру, между тем как С. С. в самом худшем случае будет обманут лишний раз; затем С. С. знаком со всеми данными дела, более или менее знает, что правдоподобно и что нет; он смотрит на показа­ ние каждого свидетеля, особенно когда следствие значительно по­ днимется вперед, как на камень, имеющий определенное место в общем здании, и раз он не соответствует этому месту и не гармо­ нирует с целым, то должен быть признан негодным. Наконец, С. С. 11 н том отношении имеет преимущество, что может спрашивать, а свидетель имеет это право лишь в виде исключения. Путем тща­ тельных и притом неоднократных расспросов С. С. может коснуть­ ся таких обстоятельств, которые не имелись в виду свидетелем и его подговорщиком, при малейшем же противоречии С. имеет ос­ нование отнестись с сомнением к его показанию и, обсуждая раз­ норечия между показаниями, скоро обнаружит раскинутые сети лжи. Чтобы достигнуть этого, он должен воспользоваться всеми преимуществами своего положения, долго и много расспрашивать и все ответы заносить в протокол. Я не допускаю, чтобы такое рас­ ширение рамок допроса вызвало чрезмерное увеличение материа­ ла: если С. тщательно изучил дело, выяснил все необходимое, к че­ му он должен направлять свои усилия, если он действительно будет ставить существенные вопросы и ответы записывать кратко и по существу дела, то хотя и увеличится содержание, но менее будет слов, и протоколы не будут слишком длинны. Правда, такая работа подчас поистине утомительна для С., но труд есть удел С., и кто не желает исполнять подчас прямо непри­ 127 ятных обязанностей, тот не должен быть С. С. Для примера остано­ вимся ближе на той борьбе, которую С. приходится вести против ложных ссылок на «alibi», — это самое обычное и сильное средст­ во для оправдания. Мне кажется превосходным выражение Карла С т и л е р а (Stieler): для настоящего браконьера требуются три условия: разби­ рающееся на части ружье, вымазывание лица черной краской и удачная ссылка на «alibi». В тех местностях, где развит этот промы­ сел, перечисленные условия сделались обычными, в местностях же гористых бывает всегда так: дровосек идет на недозволенную охо­ ту, полесовщики замечают его, но не могут изобличить вследствие значительного отдаления, ружье прячется в каком-нибудь ущелье, а ближайшие пастух и пастушка готовы подтвердить под присягой, что дровосек именно в тот час, когда его видели полесовщики, си­ дел в их избе и чинил свою куртку. Все это хорошо придумано и от­ лично подтверждается, если только С. С. не войдет в подробности и не будет предлагать все, в сущности довольно скучные, вопросы, какие только могуг быть по обстоятельствам предложены: как именно они сидели, сколько времени были вместе, что делали, о чем говорили, в каком порядке все происходило и тд. Если С. С. был настолько предусмотрителен, что вызвал свидетелей и обвиняемо­ го одновременно и устроил так, что свидетель допрошенный не имел возможности переговорить с еще недонрошениыми, то в по­ казаниях их почти всегда окажутся более или менее существенные противоречия. Так же следует поступать и в гораздо более сложных случаях ссылок на alibi, даже и тех, которые старательно подготов­ ляются опытными преступниками; по моему мнению, всегда и без исключения возможно обнаружить и раскрыть лживость таких ссылок, но, конечно, для этого следует положить немало труда и произвести ряд скучных, повторяющихся допросов. Наиболее затруднительна бывает проверка лживой ссылки об­ виняемого на свое alibi, когда сговорившиеся условились приуро­ чить событие, на самом деле имевшее место, в своем показании к иному времени. Если преступление было совершено, например, в понедельник, то обвиняемый со своими лжесвидетелями условли­ ваются относительно встречи их, происходившей на самом деле в воскресенье, перенести в своих показаниях эту встречу на поне­ дельник и при допросе получится полное тождество показаний во всех деталях. В случае если возникнет подозрение о лживости та­ 128 кого объяснения, С. С. должен требовать показаний о событиях предшествовавших и последовавших дней, и таким способом он может выяснить, что событие, перенесенное на условленное время, не могло произойти в это время. Если обвиняемый находится под стражей, то отнюдь не следу­ ет вполне полагаться на целесообразность этой меры. Пока нет возможности подвергать каждого обвиняемого одиночному заклю­ чению, разрешать прогулки только под условием полной изоляции от других арестантов и окружить его стражей абсолютно непод­ купной, до той поры невозможно воспрепятствовать сношениям между обвиняемыми и внешним миром. Наиболее вредны в этом отношении другие арестанты, ибо если даже содержать вместе только одних подследственных арестантов, то никогда нельзя знать наперед, не будет ли тот или другой из них освобожден за прекращением дела или оправданием. Такие случаи всегда имеют­ ся в виду арестантами, и они заранее сговариваются, что именно и кто из них по освобождении должен сообщить друзьям или родст­ венникам оставшихся в заключении. Именно такими уговорами объясняются те случаи, когда подследственный арестант, содер­ жавшийся более или менее продолжительное время в заключении, вдруг начинает доказывать свое alibi, как будто ранее он об этом за­ бывал. Становится непонятным, как человек мог относиться к сво­ ей судьбе столь равнодушно, что не упоминал и не доказывал об­ стоятельства, которое вполне раскрывает его невинность. Дело, од­ нако, разъясняется, когда мы узнаем, что из той же тюрьмы, в кото­ рой содержится «забывчивый» арестант, был освобожден или выпу­ щен другой арестант, на которого и была возложена задача приве­ сти в действие задуманный план доказать alibi товарища. Если же нельзя установить, что недавно был освобожден из тюрьмы другой арестант, то можно быть уверенным в том, что аре­ станту удалось передать тайным образом письмо, посредством ко­ торого реализовалось alibi1). Допустить, чтобы кому-либо могло 1) В уголовном музее в Граце я собрал большую коллекцию так называемых «Fuhren», т. е. искусственно сплетенных веревок, к концу привязан какой-нибудь тя­ желый предмет, напр, кусок кирпича или мешочек с песком, для того чтобы, раска­ чивая эту веревку, передавать записки от одного окна к другому. Эти веревки обык­ новенно делается из тонких полосок разорванной материи (простыней, сорочек, юбок) или из ниток распущенных чулок, иной раз даже из плетеной постельной со­ ломы. В особенности женщины обнаруживают много находчивости и умения при изготовлении таких плетений. 129 прийти на ум такое важное доказательство лишь впоследствии, без сомнения, невозможно. Раз же удалось установить лживость ссыл­ ки на alibi, то с лжесвидетелями поступить уже нетрудно1). Гораздо труднее иметь дело со свидетелями, дающими лживое показание о других обстоятельствах, кроме alibi, так как в этих слу­ чаях С. приходится ограничиваться только констатированием про­ тиворечий. Кто доказывает свое alibi, почти без исключения забо­ тится о том, чтобы поставить не менее двух свидетелей, так как зна­ ет, что одному свидетелю могут и не поверить. В других же случаях, в особенности когда доказываются более сложные факты, нередко для каждого факта выставляется по одному свидетелю. Но и тогда, когда для подтверждения одного факта указы­ ваются несколько свидетелей, то обнаруженные в показаниях их противоречия обыкновенно ничего не доказывают, особенно при событиях, длящихся непродолжительное время. Если, напр., кто-ни­ будь пожелает доказать, что он не участвовал в драке, и при этом ссы­ лается, положим, на трех свидетелей, то их придется спросить толь­ ко относительно того срока или момента, когда потерпевший был побит. Лжесвидетели в этом случае не будут пускаться в большие по­ дробности, вообще не будут говорить ничего положительного, а только удостоверят, что тот, в защиту которого они показывают, в минугу, когда потерпевшему нанесены были повреждения, i re был вбли­ зи него. Как все это происходило, они в точности не скажут, так как «суматоха была слишком велика» и «все дело кончилось в несколько мгновений». Как в таких общих показаниях найти противоречия, сказать очень трудно, поэтому приходится искать другие средства. Вышеупомянутые правила: изучать и подготавливаться к делу как можно точнее и допрашивать как можно тщательнее, конечно, и в этих случаях сохраняют свою силу, но к ним следует добавить еще правило: по возможности тщательно анализировать показания свидетелей. Не должно ожидать, не окажется ли данное показание по какой-либо причине подозрительным, ибо раз такая причина нашлась, то нить — в руке и развернуть ее очень легко. Но надо по­ стоянно держать в своем уме, что каждое свидетельское показание может быть лживым. Это не есть чрезмерное недоверие, а только осторожность и знание своего дела, ибо лживые показания часто облекаются в самые невинные и неподозрительные формы. 1) О сообщениях арестантов между собою см. главу VII. 4,5, р. 130 Таким образом, руководствуясь этим соображением, прежде всего следует разобраться, не говорит ли свидетель лжи по какойнибудь причине, несмотря на то что желал сказать правду. Если к этому нет оснований, то следует поставить вопрос, быть может, свидетель не хотел сказать правды, и затем анализировать далее, есть ли у свидетеля какой-нибудь мотив не говорить правды и нель­ зя ли вскрыть этот мотив. Такой мотив можно найти или в личных отношениях свидетеля к обвиняемому или потерпевшему, или в прямом отношении его к самому делу. В первом случае не будет трудно установить, нет ли или не было ли между ними дружбы, родства и иных отношений, во втором случае необходимо тща­ тельнейшее изучение дела, не имеет ли свидетель хотя бы самый отдаленный, малейший интерес в том или другом исходе дела, не участвовал ли сам в преступлении и не грозила ли ему опасность навлечь на себя подозрение в соучастии. Если окажется какое бы то ни было отношение свидетеля к са­ мому делу, то С. С. обязан отнестись к его показаниям с недовери­ ем и подвергнуть его проверке: при этом должно упорно стремить­ ся к тому, чтобы понять ту точку зрения на дело, на которой стоит свидетель. Это вовсе не так трудно, как кажется: свидетель почти всегда выдает себя тем или другим словом. В этом отношении мы многому можем поучится у писателей романов, стараясь при чте­ нии каждого романа с самого начала отгадать, кто герой романа и кто представитель порока, ранее, чем писатель выскажется об этом определенно. Мы можем почти всегда выяснить это очень скоро, благодаря какому-нибудь одному слову. Герой будет иметь всевоз­ можные, часто прискорбные качества, но он никогда не будет скуп, мелочен, завистлив, неоткровенен и лукав; он не всегда олицетво­ рение мужской красоты, но никогда не будет плешив, косоглаз или иметь испорченные зубы, а если эти качества и окажутся у него, то он будет иметь «высокий лоб», какой-нибудь «необыкновенный взгляд», о зубах же будет пройдено молчанием, он будет одеваться небрежно, просто, не по моде, но никогда грязно. Представитель же злого начала, может быть, на первых порах окажется обладаю­ щим всевозможными достоинствами, умственными и физически­ ми, и сумеет даже завоевать сердце читателя обманной внешнос­ тью честного человека, но затем читатель изменит свой взгляд, как только автор заставит его воскликнуть «визгливым» голосом, взгляиуть «исподлобья» или же обнаружить свою «не вполне порядоч­ 131 ную изящную внешность». Такие эпитеты вряд ли прилагались бы к этому человеку, если бы писатель впоследствии не имел в виду вы­ ставить его как злодея. Точно так же поступает и свидетель, который желает погубить невинного или помочь виновному: в последнем случае он, если возьмется за дело ловко, снабдит виновного и дурными свойства­ ми, ввиду осторожности подтвердит кое-какие обстоятельства, ко­ торых, впрочем, и нельзя почему-либо отрицать, но будет остере­ гаться удостоверять те обстоятельства, вследствие которых подры­ вается уважение к обвиняемому. Если же он хочет повредить обви­ няемому, то все показание его, может быть, с самого начала будет носить характер благосклонный, извиняющий, оправдывающий, пока вдруг одно его слово, один эпитет не обратит внимания С. С. и не заставит его быть настороже; и затем свидетель начинает ут­ верждать относительно обвиняемого нечто весьма дурное, на­ сколько позволяет это ему совесть. Для успешных наблюдений в описанном направлении вовсе не нужно быть хорошим психологом: добрая воля и строгое вни­ мание почти всегда укажут правильно тот момент, когда у свидете­ ля вырвется нечаянно какое-нибудь предательское слово. Конечно, это слово не будет иметь значения какого-либо несомненного до­ казательства, но в большинстве случаев даст С. С. указание, что в со­ общении свидетеля что-то не так. Проверить это предположение в общем не очень трудно: следует как ни в чем не бывало заставить свидетеля изложить что-нибудь С. С-лю положительно известное по личным наблюдениям или же по показаниям других надежных свидетелей и вместе с тем не безразличное для виновности или не­ винности обвиняемого. Так как всякое событие может быть рассматриваемо и изла­ гаемо с разных сторон, то заподозренный свидетель, если он действительно недобросовестный, без сомнения изложит дело так, что С. С. хорошо поймет, в каком отношении свидетель гово­ рит неправду; но при этом следует отличать лжесвидетеля от свидетеля пристрастного (партийного). Совершенно бесприст­ растного свидетеля вообще найти нельзя, и какому-либо оттенку в показании нельзя придавать слишком серьезного значения; этот оттенок некоторого пристрастия столь существенно раз­ нится от настоящего лжесвидетельства, что смешивать их почти невозможно. 132 Если проверка приведет к результату, неблагоприятному для свидетеля, то полезно еще раз проверить себя, произвести вторую контрольную проверку. И если подозрение снова подтвердится, то я рекомендую в этом случае объяснить свидетелю откровенно, что С. думает о его показании: по крайней мере этим путем предотвра­ щается дальнейшая ложь. В весьма многих случаях бывает, что сви­ детель, особенно если он еще не совсем испорченный человек, сде­ лает еще раз попытку провести С С., продолжить свою ложь, но уви­ дев, что С. обману не поддается, прекращает ложь и говорит прав­ ду. Вообще не подлежит сомнению, что если С. С. допустит себя ввести в обман, то он сам в этом виноват, так как если бы он с са­ мого начала отнесся с большим вниманием к делу, то ему было бы легко воспрепятствовать развитию лжи. Нужно, так сказать, посто­ янно иметь глаза открытыми и обращать особенное внимание на внутренние противоречия в показаниях свидетелей, или на несо­ ответствие их внешним обстоятельствам дела, ибо никто так не действует сильно, подавляющим и в то же время отрезвляющим об­ разом на людей, особенно малообразованных, как ясное и резкое «demonstratio ad oculos». При этом не следует упускать из виду и такого рода мелочи: напр., не забывать о том, что тот неграмотен, который будто бы, по словам свидетеля, ему что-либо читал; если свидетель говорит, буд­ то его дому грозила опасность от огня, то напомнить ему, что дом этот во время пожара был за ветром; если он говорит, что целые полчаса стоял босой на улице, напомнить, что в то время был снег по колено; свидетель, положим, говорит, что речка часто перепол­ няется и выходит из берегов, между тем один взгляд на камни, лежа­ щие на дне и выходящие из воды, показывает, что на них растет до­ вольно густой мох, который, конечно, не остался бы, если бы они часто заливались водой; свидетель, напр., показывает, что сын его еще тогда обращал внимание свидетеля на разные обстоятельства, но по рассчету оказывается, что сыну этому тогда было всего 6 лет. Подобные примеры явных противоречий и несообразностей часто встречаются в наших протоколах. Они служат вернейшим средством для изобличения свидетелей во лжи, потому следует ра­ зоблачать их беспощадно. Это же не составит затруднений, если вести допрос с полным вниманием и данное свидетелем показа­ ние постоянно представлять себе, как живую картину. Прием этот в высокой степени полезен; противоречия в словах не так яв­ 133 но бросаются в глаза, как противоречия в фактах. Поэтому надо по­ ступать таким образом: все событие по рассказу свидетеля или по словам других свидетелей мысленно представить себе в уме и в эту картину вводить одно за другим все новое, сообщаемое свидетелем, и во время показания мысленно восстанавливать весь ход преступ­ ления, тогда окажется почти невозможным упустить из виду какую бы то ни было несообразность или нелепость. Везде необходимо отдавать себя делу всей душой, только тогда труд будет закончен­ ным и успешным. В связи со сказанным следует упомянуть о том, что С. С. в каж­ дом случае надлежит удостоверяться и в том, действительно ли пе­ ред ним находится именно то лицо, которое вызвано к следствию, ибо бывают чаще, чем предполагают, случаи явки к С-лю других лиц, вместо вызванных, по разным причинам: 1) случаи явки другого лица, о которых уже говорилось выше; 2) случаи явки подставного потерпевшего или, говоря точнее, другого лица, вместо того, которое было освидетельствовано судеб­ ным врачем. Каспар Лиман указывает на случай с графиней Эссекс (урожденной леди Френцис Гоуард?), которая, с целыо доказать свою девственность, заменила себя одной молодой девицей. Подобные случаи нередки и в наше время; я припоминаю случай, в котором А. избил поленом 15.,не повредив, однако, кости. Когда Б. получил пове­ стку о вызове к следствию, он послал В., упавшего приблизительно в то же время с дерева и получившего при этом перелом руки. В. явил­ ся к следователю, назвался Б., был допрошен и исследован и лишь много времени спустя удалось обнаружить обман, причем выясни­ лось, что Б. прибегал к обману с целыо получить от А побольше де­ нег. Мне передавали также о другом случае, в котором также с целыо шантажа вместо А. была послана беременная Б., причем в акте иссле­ дования, конечно, был удостоверен факт беременности А; 3) наконец, бывают случаи и явки подставного обвиняемого, также по разным поводам. Д., заподозренный в подлоге документа, послал вместо себя Е., который объяснил, что он почти слеп и, сле­ довательно, не мог совершить подлога; при судебно-медицинском освидетельствовании Е. оказалось, что он страдает на самом деле весьма развитым катарактом глаз; вследствие чего с Д. подозрение было снято. Ф., заподозренная в изгнании плода, совершенного за не­ сколько дней до возникновения дела, заявила, что она не в состоя­ 134 нии оставить постели и не может явиться. С. С. с врачами и поня­ тыми отправился на дом, где какая-то старуха показала свою дочь, лежавшую в постели. Врачи исследовали ее и выяснили, что она никогда не была беременной и не рожала. Впоследствии возникло предположение о том, что освидетельствование было произведено над подставным лицом. Г. получил повестку о вызове в качестве обвиняемого в мошен­ ничестве и, боясь заключения под стражу непосредственно вслед за допросом его, он склонил И. явиться к допросу и быть задержан­ ным вместо него, Г. Так и случилось, и лишь когда Г. бежал за грани­ цу, дня 4 или 5 спустя, И. сознался в обмане. Будучи Судебным Следователем, я как-то зимою вечером в 71/ 2 ч. допрашивал в качестве обвиняемого задержанного К. Его ввели в камеру, я предъявил ему обвинение, он не оправдывался и не делал возражений, подписал протокол допроса и был отведен в места заключения. После того мой письмоводитель стал утверж­ дать, что К. при каком-то другом допросе выглядел совершенно иначе, и в действительности впоследствии выяснилось, что в мою камер, вместо К. был доставлен Л. Оказалось, что К. уже лег спать и ему просто не хотелось встать, и так как это было «дело с сознани­ ем», то он воспользовался тем обстоятельством, что для доставле­ ния его явился вновь назначенный тюремный надзиратель и по­ слал вместо себя другого арестанта — Л. Все эти случаи указывают на то, как легко и часто возможны и на самом деле бывают подобные случаи подмены лиц, последствия которых могут быть весьма пагубными. Устранить их совершенно нет возможности, так как нельзя же для удостоверения личности каждого из вызываемых приглашать местных должностных лиц; но должно быть осторожным во всех случаях, когда требуется особен­ ное внимание, благодаря своеобразным обстоятельствам дела, не­ естественному поведению вызванного лица или иным подобным явлениям. Весьма важен для нас вопрос, как следует относиться к показа­ ниям умирающих. С. С. приходится снимать допрос с лиц, смер­ тельно раненых, отравленных, или с лиц, которые на смертном од­ ре пожелают открыть давно скрываемые ими тайны, причем могуг быть обнаружены виновные по какому-нибудь прежнему делу; на­ 135 конец, умирающие могут облегчать свою совесть тем, что сознают­ ся в совершении какого-либо преступления или же могут свиде­ тельствовать о невинности осужденного. Во многих случаях пока­ зание умирающего имеет тем большее значение, что вследствие значительной давности или особых обстоятельств иногда и не су­ ществует никаких иных доказательств, кроме их слов. Если С. С. имел возможность сам допросить умирающего и даже под прися­ гой, то вопрос не представляет затруднений, так как С. С. имел слу­ чай лично наблюдать давшего показание и вынести то или другое убеждение о степени правдивости его. Гораздо чаще бывает, что С. С-ля пригласить своевременно нет возможности, показание умира­ ющего было выслушано третьими лицами, которые и передали о нем С. Само собой разумеется, что такие свидетели должны быть допрошены с особой тщательностью и осторожностью, причем во всех подобных случаях следует истребовать заключение судебного врача о том, мог ли умиравший ввиду его состояния говорить прав­ ду. Положим, что заключение высказано в утвердительном смысле; тем не менее остаегся решить вопрос: оказывает ли какое-нибудь влияние на правдивость показания то обстоятельство, что человек находится перед лицом смерти? Юристы отвечают на этот вопрос весьма различно: одни говорят, что показания умирающего без со­ мнений правдивы, другие утверждают, что к показаниям их следу­ ет относиться так же точно, как и к показаниям всякого другого свидетеля. Более опытности в этом отношении, чем мы, имеют ли­ ца духовного звания, особенно католического вероисповедания, которым бесчисленное количество раз приходится выслушивать последние тайны умирающих. Мнения этих лиц, — конечно, толь­ ко тех, которые свободны от предубеждений, — сводятся к тому, что прежде всего следует обращать внимание, был ли умирающий безусловно верующим или нет. В первом случае показаниям умира­ ющих безусловно следует придавать полную веру, так как умираю­ щий, будучи твердо убежден в необходимости предстать пред Все­ вышним Судьей, несомненно не возьмет на душу тяжкий грех. Но при этом возникает другой вопрос: как доказать, действительно ли умерший был веровавшим человеком? Если же умиравший не был таковым, то следует принимать в соображение, были ли у него какие-нибудь особенные расчеты в жизни, т.е. не подвергалось ли доброе имя его опорочению, или это было для него безразлично, нет ли повода к предположению, что 136 показание его, данное на смертном одре, может принести в каком бы то ни было отношении вред его родным. Если ответ на эти во­ просы будет отрицательный, то предсмертное его показание прав­ диво, хотя бы в жизни своей он и не был вполне безупречным че­ ловеком. Если же у лица, не имевшего веры, обнаруживается расчет достигнуть восстановления его доброго имени или послужить тем или другим интересам его родни, то к предсмертному показанию его следуег отнестись так, как будто оно дано было в обычных ус­ ловиях. Если он был честный человек, то говорил правду и на смертном одре, а если таковым не был, то мог и здесь сказать ложь. с) Ложь как явление «патоформенное» (Das pathoforme Lugen) Есть положение среднее между тем, когда свидетель желает сказать правду, и тем, когда он не желает сказать ее. Сюда подходят те случаи, когда свидетель, отнюдь не имея намерения в данную минуту солгать, однако в силу привычки представляет дело в из­ вращенном виде. Эта привычка, строго говоря, не есть явление бо­ лезненное и представляет собой последствие ряда условий, выра­ жающееся в ненормальном — по крайней мере в данную минуту — состоянии ума признавать истинным то, что таковым на самом де­ ле не было. Такие случаи для С. С. представляют крайнее затрудне­ ние, так как лживые показания этих людей лишены совершенно мотивов или, точнее, всяких более или менее понятных мотивов, и так как они сами производят в общем впечатление вполне нор­ мальных людей, и наконец изложение их настолько представляет­ ся складным, что лживость показаний сама по себе не может быть обнаружена. Такие явления, которые мы назовем «патоформенны­ ми», чаще всего замечаются у людей, одаренных богатой фантази­ ей, у женщин и у детей, причем фантазия их обыкновенно прохо­ дит все степени, начиная от незначительного преувеличения и до­ ходя до чистейшего вымысла. Самый любопытный пример этого представляет Г ё т е , кото­ рый в своей книге«Dichtung unci Wabrheit»откровенно признается, что он нередко рассказывал вымышленные события, как действи­ тельно им пережитые. Он оканчивает такими словами: «если бы я мало-помалу не выучился, согласно моей индивидуальности, из воздушных образов и созданий моей ветреной фантазии выраба­ 137 тывать художественные произведения, то эта наклонность к вы­ мыслам, без сомнения, имела бы самые дурные последствия». Пер­ вый ученый, коснувшийся вопроса о нормальных источниках ук­ лонений памяти и бессознательной лжи, был М а у д с л и («Die Psychologie und Pathologie der Seek»), после него над ним работали С ю л л и («Die Illusionen». Leipzig, 1884) и К р э п е л и н («Ueber Erinnerungsfalschungen», Archiv fiir die Psychologie und Nervenkrankheiten, XVII и XVIII), наиболее же всестороннюю обра­ ботку получил этот вопрос в трудах д-ра Д э л ь б р ю к а («Die pathologische Liige u. s. w.» Stuttgart, 1891 г.). Он приводит целый ряд случаев ложных рассказов, вследствие инстинктивной наклонности ко лжи и обману, причем нет никакой возможности объяснить эту наклонность какими-либо патологическими особенностями субъ­ ектов, хотя в то же время она представляет несомненное уклонение от нормы. От этих случаев следует строго отличать те, в которых мы имеем дело с настоящей болезнью, которую Дэльбрюк называет «фантастической псевдологией». У подверженных ей наклонность к лжи и обману развивается до такой степени, что переходит в исте­ рию и затем в нравственное помешательство (moralinsanity), требу­ ющее уже вмешательства судебного врача. Но особенное затрудне­ ние для С. С. представляют те лица, которые, по выражению Фореля («Obergangsformen zwischen Geistesstorung und geistiger Gesundheit»), обладают этически-идиотическим умом, делающим их совершенно неспособными говорить правду. Эта наклонность ко лжи может дойти до невероятных размеров, как, напр., у той, впрочем страдаю­ щей истерией, дамы, о которой рассказывает Р е й н г а р д («Vierteljahrsschrift fiir gerichtliche Medicin, 1889 г.) и которая писа­ ла лживые письма, посылала по собственному адресу анонимные посылки и затем дошла до того, что все собственные выдумки при­ нимала за действительную правду. В этом отношении Р и п п и н г («Die Geistestorung der Schwangeren u. s. w.» Stuttgart, 1877 г.) совету­ ет быть особенно осторожным при допросах беременных и недав­ но разрешившихся от бремени, которые часто заявляют о событи­ ях, никогда не бывших, между тем как в нормальном состоянии они всегда проявляли даже любовь к правдивости. Кроме того, в самых несложных делах С. С. иногда может со­ здать себе затруднение тем, что слишком настойчивыми вопроса­ ми может вынудить у людей, отличающихся крайнею робостью и добросовестностью, совершенно неверные показания, так как та­ 138 кие люди в конце концов начинают воображать, что они действи­ тельно испытывали то, чего на самом деле не было. Бернгейм («De la Suggestion et de ses applications a la therapeutique», 1888 г.) очень метко называет это свойство ретроактивной галлюцинацией. Та­ ким образом, и в этом отношении С-лю нельзя не рекомендовать особенной осторожности. 3. Допрос обвиняемого Относительно допроса обвиняемого, этого труднейшего из всех следственных действий и являющегося, так сказать, пробир­ ным камнем работы С. С., мы скажем немного. Кто хорошо изучил людей, обладает присутствием духа, хорошей памятью, работает с охотой и усердием, никогда не покидает почвы закона и в лице об­ виняемого видит своего павшего или невинно заподозренного ближнего, тот имеег все данные для того, чтобы вести допрос его как следует. У кого же нет хотя бы одного из перечисленных ка­ честв, тот к этому неспособен. Но есть и еще нечто другое, чего С. С. вообще не должен забы­ вать, а в данном случае особенно применять к делу. Я говорю о люб­ ви к правде, которую С. должен блюсти непоколебимо, до педантиз­ ма. На первый взгляд покажется излишним это требование, предъ­ являемое и к каждому честному человеку, но дело в том, что С. С., особенно отличающийся ретивостью, легко может соблазниться ка­ ким-либо свидетельским показанием, или заключением сведущего лица, или другим каким-нибудь следственным актом и изложить его обвиняемому в несколько измененном виде, для того чтобы «облег­ чить ему сознание», или же можег дать понять обвиняемому, что ему, С-лю, известно кое-что, на самом деле еще неизвестное. Как тяжело потом все это отплачивается! Как неприятно, когда ложь обнаруживается, как стыдно перед обвиняемым, который не поверил неправде, какие угрызения совести на всю жизнь! Некото­ рая «неточность» в памяти С. С. с течением времени превращается в бесчестную ложь; быть можег, вовсе не ею достигнутый удачный ре­ зультат остается в сознании и на совести как успех, достигнутый не­ дозволенными средствами, а несомненно виновный представляется невинно оеркденпым! Боже сохрани каждого из нас от таких муче­ ний совести! 139 В равной мере необходимо в обращении с обвиняемым и со­ блюдение бесстрастного спокойствия. Кто его теряет, тот подчиня­ ется влиянию обвиняемого, который, как более благоразумный, со­ храняя полное спокойствие, быть может, даже умышленно привел С. в состояние раздражения для того, чтобы этим иметь более вы­ годное положение относительно его. Конечно, бывают условия, когда очень трудно сохранять полное спокойствие духа, напр, если само преступление возбуждает чувство отвращения или гнев, если обвиняемый упорствует в запирательстве, несмотря на подавляю­ щие улики, если он нарочно запутывает дело, притворяясь непони­ мающим, или болтает бессмыслицу. Тем не менее С. С. всегда обя­ зан помнить, что он есть представитель власти и никоим образом не должен позволять себе подпадать под влияние обвиняемого. И если С. всегда будег иметь перед глазами: «я не должен, не смею», то он не допустит себя до увлечений, хотя бы сам по себе и был легко возбуждающимся человеком. Погубил себя и тот С., который боится обвиняемого. Правда, человеку робкому от природы трудно иногда побороть чувство страха, но, как сказано выше, кто не проявляет в своих действиях решительности, тот не годится в С. Впрочем, каждому известно, что силою самообладания, а затем и привычки человек можег при­ учить себя никогда не обнаруживать чувства страха. Я не хочу брать на себя ответственности и советовать С. С. ни­ когда не пользоваться мерами предосторожности при допросе об­ виняемых (наир., связывать, ставить стражу и т. д.): пусть всякий по­ ступает по своему желанию, но, по моему личному мнению, такого рода предосторожности совершенно излишни. Какое жалкое впе­ чатление производит на обвиняемого такой С. С., который застав­ ляет привести его в камеру не иначе, как связанным, когда к нему в камере С. приставляется стража, или когда он замечает, что перед прибытием его со стола снимаются ножницы, чернильницы круп­ ных размеров, ножи для разрезывания бумаги и тому подобные «опасные» орудия, которыми он мог бы ударить С., или когда С. дер­ жит его от себя в отдалении, или сразу переходит на мирный тон, если обвиняемый попробует возвысить голос или сожмет руку в ку­ лак. В этих случаях С. не внушит к себе уважения и никогда не су­ меет убедить в чем-либо обвиняемого. Если бы даже и были предприняты все меры предосторожно­ сти, если бы даже привезли обвиняемого в клетке, то никакие эти 140 меры не спасут С., если только обвиняемый захочет сделать чтонибудь С. Но дело в том, что обвиняемый никогда ничего подобно­ го не делает. Случаи, когда обвиняемый наложил руку на С., столь же исключительны, как и смертные случаи от падающих метеоров, и если они имели место, то без сомнения главным виновным в них был сам С. Гораздо лучше всяких мер предосторожностей действуют пол­ ное спокойствие, осторожность и справедливое человеческое об­ ращение с обвиняемым. Действительно, бывают обвиняемые само­ го преступного свойства, по отношению к которым вполне умест­ на осторожность. В этих случаях следует только ни одной минуты не оставлять такого обвиняемого без наблюдения, тщательно сле­ дить за каждым его взглядом, каждым движением. При допросе та­ ких обвиняемых никогда не следует сидеть, так как для того, чтобы встать, потребуется время, совершенно достаточное для обвиняе­ мого привести в действие свой умысел. Такие обвиняемые должны допрашиваться стоя, или же им следует отводить особое место. Следует приближаться к обвиняемому ровно настолько, на­ сколько это возможно, чтобы не показаться странным. Вообще же, чтобы лучше наблюдать, нужно подойти к нему близко, при этом у обвиняемого само собой исчезнет всякое желание причинить чтолибо С., нужно только занять такую позицию, при которой можно было бы прекратить его наступательные действия в самом начале. Впрочем, все эти опасения довольно излишни: я допросил не одну сотню обвиняемых и ни разу не имел случая встретить тако­ го, который позволил бы себе хотя бы малейшее движение против меня. Я могу себе представить лишь несколько случаев, в которых такое покушение со стороны обвиняемого имело бы смысл. Пер­ вый случай — это когда обвиняемый в каком-либо помещении, в отсутствие стражи, сделает попытку бежать: если в этом случае при С. С. не оказалось письмоводителя, или если он случайно не наблю­ дал за обвиняемым, роясь в бумагах следствия, и если при нем не было оружия, то обвиняемый мог бы, конечно, сбить с ног С. и бе­ жать, но в этом случае так много «если» и прямой неосторожности со стороны С., что подобное стечение обстоятельств немыслимо. Другой случай — это когда С. С. относиться к обвиняемому пристрастно, раздражительно или язвительно и этим возбуждает обвиняемого. За такое бесчеловечное отношение С. С. получает тогда справедливое возмездие. Пусть не говорят, что все случивше­ 141 еся было лишь последствием недоразумения, что обвиняемому лишь показалось, что с ним обращались пристрастно, что на самом деле этого не было. Так не бывает никогда: обвиняемый, к какому бы сословию он ни принадлежал, чувствует инстинктивно, как ди­ тя, обращаются ли с ним несправедливо, или только строго и серь­ езно. Против строгого обращения он никогда не будет протесто­ вать: если он видит, что С. относится к своему делу усердно, то это даже на самого испорченного человека производит сильное впе­ чатление, и он не будет возражать против самой суровой строгос­ ти, если заметит, что С. все-таки относится к нему человечно и не только стремится к уличению его, но и к выяснению других дан­ ных, свидетельствующих о его невинности или уменьшающих сте­ пень его вины. Что касается техники допроса, то таковая прежде всего пред­ полагает знание души человека и умение заглянуть в нее. Если в протоколе допроса обвиняемого лишь в самом конце записывают­ ся сведения, относящиеся к его прежней жизни, то будущее предва­ рительного следствия сомнительно, потому что С. С. не положил труда на изучение личности обвиняемого, прежде чем приступил к существу дела, а раз он этого не сделал, то многое существенней­ шее будет упущено. Если же в начале протокола будут занесены старательно собранные сведения о «прошлом» обвиняемого, то, значит, и следствие произведено по меньшей мере основательно и тщательно. Собирая сведения о прошлом обвиняемого, мы прежде всего получаем возможность определить, что за личность стоит перед нами, причем даже те обстоятельства, которые в сущности к делу не относятся, часто дают об этом ясное представление. Обыкно­ венно на расспросы о прошлой жизни обвиняемый говорит прав­ ду, если же он говорит ложь, то мы почти всегда можем определить из этого, в каких именно случаях и в каком направлении обвиняе­ мый имеет обыкновение давать ложное показание. К тому же весь­ ма легко убедиться в справедливости данного обвиняемым объяс­ нения относительно прошлого: стоит только во время показания делать в стороне отметки, чтобы в точности определять известные сроки, заставлять кое-что повторять, и тогда скоро можно натк­ нуться на противоречия, пробелы или какие-нибудь несообразно­ сти. Кроме того, можно навести справки в прежних делах об обви­ няемом и сравнить его последнее объяснение с прежними показа­ 142 ниями. Если все это разъяснить обвиняемому и таким образом до­ казать ему, что его ложные объяснения не остаются без проверки, то это может, и весьма нередко, так на него подействовать, что он вообще не будет запираться и по существу дела принесет чистосер­ дечную повинную. Вообще весьма целесообразно не делать стро­ гой разницы между показаниями обвиняемого о прошлом его и по существу дела и, следуя хронологическому порядку, постепенно пе­ рейти ко времени совершения последнего преступления. Никто не станет утверждать, что таким путем следует вымани­ вать у обвиняемого сознание: это было бы противно правилам че­ сти и притом нецелесообразно, но в то же время отнюдь не следу­ ет затруднять ему пути к сознанию. Этим мы оказываем ему, по мо­ ему глубокому убеждению, благодеяние, так как сознание почти всегда для обвиняемого выгодно: деяние его представляется в более благоприятном для него свете, он обеспечивает себе уменьшение наказания и облегчение совести, а это последнее есть благо даже для самого испорченного человека. Прямо требовать, чтобы он сознался в нескольких словах в своем, нередко ужасном, преступлении, это или жестоко, или пси­ хологически неправильно. Кому приходилось иметь частые сно­ шения с людьми невысокого нравственного уровня, тот очень хо­ рошо знает, как они даже после сознания избегают настоящих вы­ ражений, которыми определяются их деяния. Лучшие из них даже не употребляют слова «украл» — особенно же характерны те выра­ жения, которые употребляются для замены слова «убил». Если этим людям тяжело вымолвить только одно слово, то насколько же труд­ нее для них подробно рассказать все свое дело. Вот почему им сле­ дует подготовить путь, облегчить им речь; часто стоит только уло­ вить удобный момент, когда обвиняемому не так тяжело сознаться. 11ередко для этого требуется большое терпение: подходить к этому нужно медленно, шаг за шагом, и особенные усилия употреблять в том случае, если сознание было неполное. В делах сложных, когда преступление состоит из нескольких фактов, требуется нередко весьма точное разграничение. Иной раз один из соучастников со­ знается только до известных пределов, а именно насколько это не­ обходимо для выгораживания другого соучастника, или до того предела, за которым и начинается собственно уголовная или же более строгая ответственность. Иногда можно у совершенно ис­ порченных людей встретить известный point d'honneur, вскрыть который для С. весьма важно, если он хочет правильно осветить де­ ло: часто стремление придать делу менее мрачную окраску, чем оно в действительности имеет, весьма похоже на стремление отри­ цать все, что можно. Поэтому выяснение, в чем правда и в чем нет, удается исключительно в тех случаях, в которых С. С. настолько изучил во время следствия характер человека, что понял его истин­ ное и преобладающее стремление. По вопросу об особой важности для нас сознания и существа сто смотри мою «Криминальную психологию» изд. 1898 г. Здесь я укажу лишь, что ложное сознание (самообвинение) часто бывает результатом душевной болезни. Такие случаи тем более опасны, что страдающие таким заболеванием не проявляют этой аномалии в иных формах, вследствие чего такой субъект всякому неспециа­ листу представляется вполне нормальным. Нельзя не упомянуть о случаях ложных сознаний и при некоторых отравлениях (от угара, от вредных грибов и под.). Вообще не следует щадить усилий на тщательное ознакомле­ ние с обвиняемым, его деянием и всеми теми особенными обстоя­ тельствами, которые тесно с ним связаны, ибо ничем нельзя так вполне и бесповоротно утратить влияние на обвиняемого, как именно незнанием дела, хотя бы самой пустой мелочи. Раз только обвиняемый заметил пробел в следствии, неверный взгляд, или не­ знание С., или недостатки в его приемах, то он пользуется этим в свою пользу, укрываясь за ними, как за стеной, и никакие усилия, никакое остроумие не вытащит его из этой засады. Ко всему изложенному я желаю добавить несколько слов о фи­ зиономике преступников, теории, которая немногими последова­ телями ее слишком превозносится и незаслуженно отрицается противниками. Я скорее склонен думать, что более правы первые, приписывающие ей крупное значение. Конечно, заходят слишком далеко те ученые, которые фиксируют на человеческой физионо­ мии типические особенности и угверждают, что известные черты, известное выражение лица, цвет и пропорциональность частей да­ ют возможность заключить о тех или других качествах человека. Однако вне всякого сомнения, что опытный наблюдатель по лицу, мимике и общему выражению его получает о личности представле­ ние гораздо более верное, чем всякое описание. Здесь не место для 144 статьи о физиономике, но не можем не посоветовать с некоторой настойчивостью С. С-лю не упускать случая теоретически и прак­ тически заниматься физиономикой. Я не говорю, что вновь необ­ ходимо извлечь из пыли забытого Лафатера, но кто тщательно просмотрит все современные теории по тому же вопросу, тот при­ дет к заключению, что многому еще можно поучиться у первого осI ювателя этого учения. В чем он ошибался и в чем был прав, сказать не трудно: ошибался он там, где опирался на типичность наружных форм, и прав был там, где доказывал, какие можно делать заключе­ ния по общему выражению лица. Он, напр., с полным убеждением принял снимок с лица казненного в Ганновере убийцы за давно обещанную ему фотографическую карточку Гердера и при этом по чертам лица на снимке заключил о всех качествах, которые знал за Ордером. Но, с другой стороны, как превосходно его изречение: «как истинного мудреца, так и высокой честности человека я глав­ ным образом отличаю по тому, как он слушает. Особенный блеск его глаз, ясность взора, в котором как будто соединились спокой| твие с энергией, что-то среднее между тихим светом и блеском молнии». Вот это последнее учение для С. С. в высокой степени по­ лезно. Наблюдать за выражением лица допрашиваемого, когда он слушает, — вот кардинальное правило, исполнение которого ско­ рее приведет к цели, чем иногда длинные допросы. При этом не следует оставлять без внимания и черт лица до­ прашиваемого. Любопытно и справедливо говорит Р у б е н с («De 'ritratti ossia trattato per cogliere le fisionomie», Paris 1809 г.); по­ ложим, что хорошо знакомый человек закроет свое лицо так, что­ бы не было видно лба, подбородка и половины щек, по остающим­ ся снаружи глазам, носу и верхней губе, однако, немедленно мож­ но его узнать. Если же он наложит на лицо маску, закрывающую глаза, верхнюю часть носа и нижшою половину лба, то он сделает­ ся неузнаваем. С. С. в течение службы не в состоянии своим личным трудом собрать столько ценных обобщений, но он должен искать их везде, где они собраны и научно обработаны; после этого он может расширять эти знания, время же, затраченное на приобрете­ ние их, без сомнения, не может считаться потерянным. Говоря об отношениях С. С. к обвиняемому, нельзя пройти молчанием так наз. школы Л о м б р о з о , так как сочинения его: ■О преступнике», «О политическом преступнике и о революции», •О гениальном человеке», «Гениальность и умопомешательство», -О преступной женщине» — в настоящее время известны каждому 145 криминалисту и редко на кого не оказали своего, подчас весьма глубокого, влияния. Это могущественное влияние сочинений Ломброзо объясняется не только обширностью собранного им мате­ риала, обилием новых идей и увлекательной смелостью его выво­ дов, но также и тем, что учение его тесно связано с проникающим ныне во все слои общества «нигилизмом». Стремление нашего времени к нивелированию выражается в отрицании всяких различий: социальные теории проповедуют ра­ венство, естественные науки провозглашают одинаковое проис­ хождение всего живущего, физика учит о единстве сил, и совре­ менная медицина — о бессилии всех многочисленных средств ле­ чения, к которым в прошлые времена относились с верой и надеж­ дой. Что же удивительного, что это нигилистическое увлечение пе­ решло и в нашу науку и выразилось в провозглашении теории: пре­ ступник ничем в нравственном отношении не отличается от чест­ ного человека, он представляет собой лишь явление наследствен­ ного вырождения, явления болезненное, и если еще не дошли до умозаключения: «нет никакого различия между добром и злом», то только потому, что боялись это сделать. Если бы Ломброзо не бы­ ло, то в логическом развитии идей i iauiero века оказался бы пробел. Присмотримся теперь, в чем состоят главные положения но­ вой теории. Один из самых основательных немецких исследовате­ лей этого учения д-р К у р е л л a («Naturgeschichte des Verbrechers». Stuttgart, 1893 г.) определяет сущность его так, что, со­ гласно ему, все действительные преступники носят на себе извест­ ные антропологически измеримые физические и психофизиоло­ гически определимые душевные отличительные признаки, состоя­ щие между собой во взаимной связи, — каковые признаки характе­ ризуют особую разновидность, отдельный антропологический тип человечества, и носители этих признаков с ничем неотвратимою необходимостью должны сделаться преступниками, хотя, может быть, и ускользающими из рук правосудия, — совершенно незави­ симо от прочих социальных и личных условий их жизни. Такой че­ ловек есть преступник по рождению или, как говорит Л о м б ­ р о з о , «delinquent nato». Эта теории в то же время не отрицает, что и приобретенные человеком свойства или социальные влия­ ния (воспитание, привычки, соблазн, бедственное положение) мо­ гут также повести на путь преступления; более того, в последую­ щем своем развитии эта теория признает вполне факт существова­ 146 ния преступников по страсти, по привычке, преступников случай­ ных, но и в этом она пытается видеть подтверждение того, что у преступников по натуре существует прирожденное к преступле­ нию предрасположение. Это предрасположение, имея внешние свои признаки в определенных, отнюдь не обусловленных болез­ нью, физических особенностях, складывается из тех основных свойств характера и чувств, — совершенно отличных от симпто­ мов душевных болезней, — познание которых дает ключ к уразуме­ нию, почему именно носители этих качеств суть преступники, и ничто иное. Школа Л о м б р о з о и направляет ныне свои усилия к то­ му, чтобы отыскать и определить эти анатомические разновиднос­ ти на преступнике (первичные характеры, разновидности зачаточ­ ных органов, разновидности вторичных половых характеров, раз­ новидности множественных характеров, разновидности, обуслов­ ленные приостановкой или нарушением развития, и, наконец, при­ обретенные характеры). Нельзя отрицать, что этой школе удалось обнаружить у известных преступников существование таких ана­ томических разновидностей, но ей не удалось доказать, что суще­ ствует определенный тип преступника. Это самым убедительным образом аргументировано в небольшом реферате д-ра К и р н а («Geistestorung und Verbrechen». Heidelberg, 1892 г.). Он допускает, что при тщательном исследовании у значительного количества осужденных арестантов можно найти как анормальные явления в сфере психической, так и определенные физические признаки вы­ рождения, но эти признаки никогда не являются развитыми в оди­ наковой мере и представляют столь большое разнообразие, кото­ рое исключает возможность каких бы то ни было обобщений. Так­ же различно проявляются и признаки психического вырождения, за исключением довольно редкой и характерной болезненной формы нравственного помешательства. Отсюда вытекает, что у от­ дельных лиц в этом отношении нельзя усмотреть какого-либо единства, и поэтому об установлении преступного типа не может быть и речи. Уничтожающую критическую оценку теории Л о м б р о з о представляет превосходно написанный труд д-ра Н э к э (Ncike: /иг Methodologie einer wissenschaftlichen Antropologie» «Centralblatt lilr Nervenheilkunde und Psychiatrie», окт. 1893 г.), который приходит к такому выводу, что сочинения Ломброзо «со всеми своими про­ 147 извольностями, преувеличениями, поспешными выводами отнюдь не соответствуют тем требованиям, которые мы должны предъяв­ лять к научному труду.«Credo» этой книги гласит: «нет прирожден­ ного поеступника и нет преступного типа». Итак, основная догма этой позитивной школы поколеблена, но позволительно, однако, спросить, откуда же она заимствовала мате­ риал для своих поразительных выводов. Этот материал добыт путем обработки статистических данных, какие можно было собрать в ме­ стах заключения, причем, вне всякого сомнения, процентные ис­ числения полученных цифр взяты иногда довольно высокие, впро­ чем, только иногда. Довольно часто вычислены процентные отно­ шения весьма немногих цифр, которые не дают права на какие-ли­ бо выводы, так как при незначительности статистических данных не исключены случайности. Далее, во многих случаях нет сопостав­ лений добытою процентного вычисления какой-нибудь аномалии у преступников с соответствующим процентным вычислением у непреступников. Но такое сопоставление и не может быть сделано в большей части случаев, потому что собрание требуемых статисти­ ческих данных о других лицах, кроме заключенных преступников, неосуществимо. В некоторых случаях это, пожалуй, было бы воз­ можно лишь относительно мужчин, о которых имеющиеся статис­ тические данные могли бы представить достаточный материал. От­ носительно же женщин таких данных не существует, и никто не в состоянии определить, в каком процентном отношении встречает­ ся та или другая аномалия среди лиц, никогда не подвергавшихся заключению. Данные, собираемые в школах, в казармах, в больни­ цах, в анатомических театрах, представляются недостаточными, так как мы не имеем основания предположить, что в каждом из этих случаев имеем дело с совершенно определенной частью всего чело­ вечества, — частью, его «репрезентирующей». Если, однако, нельзя утверждать, что совершенно определенный процент всего челове­ чества носит ту или другую аномалию, то процентные вычисления ее относительно преступников, как бы они ни были точны, имеют весьма проблематичную научную ценность. Предположим, напр., доказанным, что известная аномалия встречается у 10% всех пре­ ступников; вывод этот не имеет ровно никакой ценности, если при этом нельзя доказать, что эта же самая аномалия, в каком бы то ни было процентном отношении, встречается и у иепреступников. Ес­ ли же будут утверждать, что эта аномалия наблюдается у непреступ148 ников только в количестве 5%, исчисленных поданным, собранным 11 школах, казармах и больницах, то это будет только предположе­ ние приблизительное, так как никому не известно, в каком процентI юм отношении эта аномалия существует у гораздо большей части человечества, не находящейся в школах, казармах или больницах, и I(ад которою невозможно произвести требуемые наблюдения. К то­ му же и тот материал, который доступен такому исследованию, сто­ ит в особых условиях и не может служить представителем за все че­ ловечество: в школах сосредоточивается только юношество, в ка­ зармах — отборный в физическом отношении элемент, в больниI;ах же — наибеднейшая часть населения. На основании же таких предположений нельзя строить научных выводов. Слабая сторона построенных на основании статистического материала выводов Л о м б р о з о и его последователей заклю­ чается именно в теоретически неправильной постановке цифро­ вых данных, чем и разрушается весь фундамент его теории. Если бы даже Л о м б р о з о мог сказать: «во всех тюрьмах мира со­ держащиеся в них арестанты имеют аномалию А. в х %, аномалию И, ну %, аномалию С. в г % и т. д., и, следовательно, все преступники мира имеют эти аномалии именно в таком-то % отношении», то и гакое положение было бы неверно. Оно могло бы быть провозгла­ шено только в том случае, если бы всех людей можно было разде­ лить на две группы: преступников и непреступников и в каждой из них групп подвергпугь исследованию всех без исключения, устаповить процентное отношение аномалий и сопоставить их друг с другом, только тогда получился бы материал, пригодный и ценный для дальнейших выводов: но так как это невозможно, то весь тот материал, которым обладает школа Л о м б р о з о , не только со­ мнителен, но и прямо неверен. Л о м б р о з о же, подвергая на­ учному исследованию лиц, содержащихся в тюрьмах, для полной и конченное™ своих работ не имеет под рукой 1) тех, которые уже рапсе подверглись наказанию, 2) тех, которые находятся под су­ дом, 3) тех, которые, совершив преступление, не разысканы, и на|.| )11сц, 4) тех, которые в силу привычки сделались бы преступника­ ми, если бы только случайно сложившиеся благоприятные обстоя­ тельства не удержали их от этого. Ошибочность таких вычислений \мглнчивается еще и тем, что, с одной стороны, Л о м б р о з о не причисляет к преступникам тех, которых должен был бы считать, а ' другой — он при определении % непреступников, считает их так, 149 что они вновь неправильно принимаются в расчет. Затем мы не имеем достаточных оснований утверждать, что контингент содержащихся в тюрьме представляет собой постоян­ ный и определенный процент преступников вообще. Никто не в состоянии определить, хотя бы приблизительно, количество от­ бывших наказание и находящихся в живых преступников, количе­ ство состоящих под судом, неразысканных преступников, и, нако­ нец, количество людей, имеющих все данные для того, чтобы сде­ латься преступниками, но не сделавшихся ими по той или другой причине. В силу же этого исчезает всякая почва для установления какого бы то ни было процента, представляющего количество ано­ малий у заключенных преступников в сопоставлении с преступни­ ками, находящимися на свободе. На это мне возразят, что наблюде­ ния, произведенные в течение многих лет, могут привести к ре­ зультатам, в значительной степени достоверным, раз эти результа­ ты повторялись без резких колебаний в течение ряда лет, несмот­ ря на то, что состав содержащихся в тюрьмах изменяется беспре­ рывно. Но, не говоря уже о том, что для получения таких данных мы должны были бы ожидать не один десяток лет, данные эти до­ казывали бы только, что процентные отношения остаются одина­ ковыми в течение ряда лет у заключенных преступников, но мы все-таки не имели бы оснований для сопоставления числа заклю­ ченных преступников с находящимися на свободе. На основании изложенного мы можем сказать, что цифры, ко­ торые дает нам школа Ломброзо и i ia которых она основывает свои далеко идущие выводы, совершенно случайны, и мы имеем право утверждать, что процентные исчисления, которым придано доказа­ тельное значение, извлечены из случайных цифровых данных, ко­ личественное же отношение этих последних ко всему человечеству совершенно неизвестно и не может быть никогда определено. Мы отнюдь не отрицаем, что гениальные исследования Л о м б р о з о вызвали большое движение в науке и повели к ус­ тановлению многих важных фактов; мы не отрицаем заслуги Л о м б р о з о и в том отношении, что он более, чем кто-либо, доказал, что в наших тюрьмах содержатся люди, стоящие на низ­ шей ступени развития духа, и люди умственно и нравственно опу­ стившиеся, для которых место должно быть в лечебнице; несо­ мненная заслуга Ломброзо также и в том, что он обратил общее внимание на необходимость чрезвычайной осторожности при об­ 150 ращении с такими людьми, но ничего большего нам его теория не дает. То же обстоятельство, что люди, убогие духом, пораженные наследственными болезнями и в нравственном отношении испор­ ченные, гораздо скорее попадают на путь преступлений, чем дру­ гие, нам известно испокон веков; совет о том, чтобы соблюдать большую осторожность при осуждении таких лиц, мы принимаем с благодарностью, но не видим из того ровно никаких оснований, чтобы уголовный судья прекратил свою деятельность и уступил ме­ сто психиатру. Что касается положения теории Ломброзо в настоящее время, то мы вправе признать ее отошедшей в область истории. Она воз­ никла благодаря трудам трех ученых — Ломброзо «L'homo delinquente», Ферри «Sociologie criminale», Гарофало «Criminologie» — и вызвала громадную литературу; но '['ем же итальянцам принадле­ жит заслуга в обнаружении несостоятельности этой теории, осо­ бенно представителям так наз. третьей школы: Карневаля и АлимеI ia. Этот последний впервые доказал, что у позитивистов уголовное право совершенно «растворилось» в криминальной социологии; Алимена был основателем новой школы, Наполеон Коладжане, Ан­ жело Ваккаро, Аристиде Габелли, Франгеоло Полетти, Джиованн Импалломени были наиболее видными представителями ее и из них последний еще в 1898 году доказывал, что Ломброзо учение свое о преступнике, подобно Протею, настолько видоизменял в разных изданиях этого главного своего труда, что он, как кажется, сам отказался в конце концов от своей теории. «Третья школа» приобрела себе, в лице глубокомысленного француза Тарда, сильного союзника, к которому присоединилось немало из его выдающихся соотечественников, в особенности со­ трудников «Archives d'Anthropologie criminelle et des sciences penales», как, напр., Лакасан, Гаро, Кутань и Бурнэ. Позднее появи­ лись блестящие статьи против Ломброзо, принадлежавшие перу французских ученых А. Дебьера (Le crane des criminels) и Ж. Далемань (Stigmates anatomiques de la criminalite), и если просмотрим в труде последнего ученого ссылки его на литературу предмета, то остается только удивляться тому шуму, который вызвало столь не­ обоснованное учение Ломброзо. Наиболее успешными оказались нападки немецких ученых, особенно со стороны Вирхова, Бэра, Кирна, Нэкэ, Блейгера, Флехсига и тд. Нет ничего удивительного, потому что Ломброзо на 151 больших съездах, в особенности в Париже, Брюсселе и Женеве, не играл никакой роли. А когда он несколько лет назад был уличен в несомненном плагиате (Кренье «Graphologie»), то никто даже не обратил на это особенного внимания. В общем можно сказать следующее: отчасти отсутствие насто­ ящей научности, отчасти отсутствие серьезной научной подготов­ ки, отчасти наивное истолкование фактов и не в меньшей степени значительная доля самовнушения — все это, вместе взятое, объяс­ няет рискованность, резкие скачки и вообще несостоятельность тезисов Ломброзо. Если эти тезисы, однако, приобрели некоторую известность, то только благодаря характерной неопределительности, которая столь невыгодно отличает и некоторых из наших со­ временных ученых. 152 ГЛАВА III О производстве осмотра 1. Подготовительные действия Протокол осмотра места совершения преступления также яв­ ляется для С. С. так сказ, пробным камнем его деятельности. Нигде не обнаруживается столь ясно и полно, как именно при составле­ нии протокола осмотра места преступления, даровитость С. С., проницательность, логичность мышления и энергичное созна­ тельное стремление к цели, с одной стороны, и неспособность его, робость, отсутствие самоуверенности и неупорядоченность на­ блюдений, с другой стороны. При чтении объемистого труда С. С-ля для правильного суждения о достоинстве его прежде всего следует обратить внимание на протоколы осмотра: неспособный С. никогда не даст хорошего протокола осмотра. Для производства судебного осмотра необходимо обладать I известного рода техникой, которую можно приобрести лишь пу­ тем опыта и добросовестной подготовки, при условии совершен­ ного спокойствия духа и отсутствия всякой предубежденности. Прежде всего, следует с особенной осмотрительностью озабо­ титься подготовкой и приведением в порядок всех внешних усло­ вий работы. Осмотр местности преступления производится по преимуще­ ству по делам выдающимся. Таким образом, важность дела, неожи­ данные побочные обстоятельства, сознание большой ответствен­ ности, возбужденное состояние духа вследствие ужасающего или прискорбного характера преступления и масса других обстоя­ 153 тельств всецело захватывают внимание С. С. настолько, что поистине необходимо, чтобы он был избавлен от всех мелких внешних затруднений, которые возникают именно вследствие недостаточ­ ного в свое время внимания С. С. к этим мелочам и могут отвлечь его силы от более серьезных обязанностей. Таким образом, прежде всего следует озаботиться приобрете­ нием работящего, расторопного и сметливого письмоводителя. Ес­ ли этот последний нерадив и тяготится делом, то это невольно от­ разится и на самом С.: в иных случаях он будет оставлять без внима­ ния, быть может, существенные обстоятельства только для того, что­ бы не делать неприятного своему сотруднику. Если письмоводитель имеет привычку слитком медленно писать, то будет теряться мно­ го дорогого времени, а это может плохо влиять на спокойствие ду­ ха ревностного С. При этом иногда вследствие медлительности письмоводителя приходится откладывать те или другие следствен­ ные действия, так как обыкновенно на поездку для осмотра рассчи­ тывается определенное количество времени. Наконец, письмоводи­ тель должен быть сообразительным для того, чтобы быстро пони­ мать указания С. С., помогать ему, обращая внимание свое, по пору­ чению С-ля, на те или другие обстоятельства, и, кроме того, само­ стоятельно наблюдать, с тем чтобы замечать ускользнувшие от него обстоятельства: два глаза всегда видят менее, чем четыре. С благодарностью вспоминаю я об одном своем письмоводи­ теле, служившем при мне в течение 5 лет. Правда, мне стоило боль­ ших усилий подготовить его для себя — он окончил лишь курс на­ родного училища, — но зато он оказывал мне драгоценнейшие ус­ луги, благодаря неутомимому усердию, полной преданности мне, постоянной откровенности и несомненному природному дару на­ блюдательности, и ему я должен приписать, признаюсь откровен­ но, в некоторой степени успех многих из моих следствий. Если удалось приобрести такого письмоводителя, то я реко­ мендую посвящать его в сущность дела, обращать внимание его при производстве осмотра на все побочные обстоятельства и могу­ щие быть случайности, выделять ему для самостоятельного наблю­ дения какие-нибудь незначительные мелочи, на которых С. С. не будет иметь возможности или времени сосредоточить полное вни­ мание, — говоря вообще, знакомить его со всем планом предстоя­ щего осмотра. Соблюдать таинственность перед своим письмоводителем смешно и положительно безполезно. Если он не заслуживает дове­ 154 рия, то он, безусловно, непригоден для своей должности и подле­ жит устранению, а если он достоин доверия, то никто не мешает сообщить ему заранее то, что он и без того увидит при осмотре. Я лично положил себе за правило сообщать письмоводителю свои планы даже не в день осмотра, а непосредственно перед осмотром, когда я знал, что он уже от меня не отойдет. Как бы человек ни за­ служивал доверия, язык часто сильнее доводов рассудка и сердца, а болтовня может причинить делу большой вред. Не следует забывать, что протоколист не есть только пишущая машина, но член следственной коммиссии, что он имеет право уча­ ствовать в деле и своей головой. Тем не менее ни под каким видом не должно допускать нескромного вмешательства его в дело, так как это роняет достоинство С., приводит к беспорядкам и часто разрушает все планы С. Тот письмоводитель, о котором я упоминал выше, всегда был посвящаем мною как в сущность дела, так и в мои намерения и, по моему распоряжению, все свои личные наблюдения, ускользнув­ шие от моего внимания, записывал незаметно на отдельном клоч­ ке бумаги. Когда я замечал, что он делает такого рода отметки, то приостанавливался диктовать, подходил и, делая вид, что просма­ триваю написанное для дальнейшего изложения, на самом деле пробегал его заметки. Часто оказывались в них весьма ценные за­ мечания, как напр.: «Вы забыли обыскать тот или другой ящик ко­ мода», «обвиняемый так беспокойно смотрит на печь», «мне ка­ жется, что у человека в руках, сложенных за спиной, находится нож», — каковые обстоятельства все ускользнули от моего внима­ ния в пылу работы. О необходимости держать всегда в порядке неизбежные для каждого осмотра вещи, будет сказано ниже, но в той же мере важ­ ны и следующие, также чисто внешние условия. Следует позабо­ титься о том, чтобы при заказе лошадей не возникало затрудне­ ний, чтобы С. был достаточно защищен и от перемен погоды, чтопы своевременно вызывались на место понятые, при вырытии из могил гробокопатели, свидетели, могущее удостоверить личность умершего. То же следует сказать о сведущих лицах, о присутствии пред­ ставителя сельской полиции и т.д. Полезно всегда иметь при себе полицейского или жандарма, так как нельзя предусмотреть те слу­ чаи, в которых может потребоваться их помощь. При содействии их можно предупредить многочисленные затруднения, неприятно­ 155 сти и этим, конечно, выиграть время, напр., с его помощью можно удалять неприглашенных свидетелей, распоряжаться о задержании подозреваемых, ему можно поручить охрану вещественных дока­ зательств или известного помещения для производства необходи­ мых розысков, для предотвращения стычек между подозреваемы­ ми и свидетелями, для производства обыска и тому подобных слу­ жебных действий. 2. Порядок действий С. С. на месте преступления Когда приходится работать на месте преступления, то должны быть соблюдаемы известные условия, одинаково необходимые во всяком деле, как в важных: кражи, грабежи, убийства, поджоги, так и в менее важных преступлениях. На первом месте следует поставить соблюдение полного спо­ койствия при исполнении обязанностей службы: часто все зависит от спокойствия, потеряешь спокойствие и все проиграешь. Бесцельное бросание из стороны в сторону, бесплодные расспросы, распоряже­ ния и их отмена производят на всех присутствующих самое жалкое впечатление и подрывают всякую веру в правильность предпринима­ емых действий. А при таком положении нельзя рассчитывать на рев­ ностную поддержку и напряженное внимание присутствующих. Но если С. С. спокоен и проявляет самоуверенность и созна­ тельную энергию, то все охотно подчиняются его распоряжениям, каждый делает все, что в состоянии, и успех будет обеспечен. По прибытии на место преступления, отнюдь не следует тот­ час же приступать к главнейшим действиям. Конечно, вполне есте­ ственно перед важными событиями испытывать состояние нерв­ ного возбуждения и подавлять его усиленной деятельностью, — все равно, как солдат во время сражения чувствует себя гораздо лучше, если может стрелять и участвовать в общей тревоге. Таким образом, первое правило — спокойно и внимательно осмотреть обстановку места; С. С. должен ориентироваться и ис­ править то заочное представление, которое сложилось в его уме при чтении первоначального сообщения, и согласно этому изме­ нить свой план. Такие соображения на месте в высокой степени полезны. Вся­ кий, кто бы то ни было, получив сообщение о каком-нибудь собы­ 156 тии, которое всецело поглотило его мысли (как это бывает с С. С., едущим на место преступления), непременно представляет себе все событие и его обстановку в точно определенных чертах. Судебный же Следователь, находясь в пути к месту совершения преступления, не только думает о преступлении, но и, кроме того, составляет план своих действий именно на почве первоначального, сложившегося в его голове, представления о местности и обстановке преступления. Такое представление может сложиться настолько прочно, что Не изменится ни в общем, ни в частях, если даже потом придется увидеть и само место преступления, а это может повести к серьез­ ным ошибкам при составлении различных по делу комбинаций. 11оэтому необходимо на месте исправить свое представление и со­ ответственно этому вновь перестроить свои планы и намерения. .Чатем следует внимательно осмотреть местность как в общем, так 11 в подробностях, и событие преступления, насколько оно извест­ но, привести в соответствие с оказавшимися условиями местности. Иремя, употребленное на внимательное изучение местности, от­ нюдь не может считаться потерянным, так как то, что приносит за собой такое изучение, щедро вознаграждает за кажущуюся потерю. Следующее действие С. С., по прибытии на место, сосгоит в том, чтобы отыскать лицо, от которого С. С. мог бы путем расспро­ сов составить себе более или менее приблизительное представле­ ние о событии. В делах менее важных или когда осмотр произво­ дится в конце следствия, все более или менее уже известно, но в де­ лах серьезных, выдающихся (убийство, поджог и т.п.) или сопро­ вождающихся человеческими жертвами (железнодорожное круше­ ние, взрыв в копях, падение стен или разрушение домов и т.п.), на месте обыкновенно бывает или представитель полиции, или лицо, непосредственно причастное делу, напр., родственники убитого, Iютерпевший от пожара или какой-нибудь техник, от которых и можно получить первые сведения. Вот, именно здесь, при первых расспросах большое значение имеет опытностъ, умение найти известную меру, не теряя времени I ia мелочи и не упуская из виду важное. Для лиц же, не обладающих такой опытностью, весьма полезно держать в уме старинное пре­ красное изречение юристов: «Quis, quid, ubi, quibus auxiliis, cur, iinommodo, quando». На моем письменном столе, за которым зани­ мались многочисленные молодые юристы, готовившиеся к дея­ тельности С. С., всегда находилась дощечка с этой простой, всеис­ 157 черпывающей мудрой поговоркой, и часто я слышал от этих моло­ дых людей, впоследствии перешедших к самостоятельной деятель­ ности, что они никогда не делали грубых ошибок, имея перед гла­ зами подобную дощечку. Когда, наконец, все сведения, которые можно было получить на первых порах, собраны, следует принять меры к распределению лиц, прикосновенных к делу. Должно позаботиться, чтобы все, ко­ торые что-нибудь знают по делу, не отлучались и были под рукой: если возможно, то весьма полезно установить за ними известный надзор, чтобы препятствовать излишней между ними болтовне. Де­ ло в том, что люди необразованные, женщины и дети, беседуя меж­ ду собой о совершившемся преступлении, обмениваясь известны­ ми каждому сведениями, в конце концов решительно не будут знать, что они видели или слышали сами и что получили от других. Правда, эти лица могут сговориться друг с другом и ранее, но во всяком случае встреча их на месте преступления, присутствие С. С. и получившееся вследствие этого обострение случая вызывают усиленный между ними обмен сведений и мнений. Поэтому надзор за ними и воспрепятствование им излишних разговоров весьма по­ лезно для дела. Еще одновременно с принятием этой меры или немедленно после нее, С. С. должен озаботиться о сохранении в неприкосно­ венности следов преступления. Он тотчас же должен удостоверить­ ся, в том ли положении лежит труп убитого, в каком был найден первым свидетелем, какие следы от ног замечены были в самом на­ чале и какие могли образоваться от любопытных (до прибытия по­ лицейских) и т.д. Устранение всего, что примешалось уже после, должно составлять особую заботу С. С., тем более серьезную, что от недостатка внимания в этом отношении могут весьма легко слу­ читься самые печальные ошибки. Я знаю случаи, в которых С. С. описывал с самой педантичной тщательностью положение трупа и приходил к остроумнейшим за­ ключениям, как вдруг при дальнейшем расследовании оказывалось, что труп до прибытия С. С. был перевернут и оставлен в этом поло­ жении посторонними любопытными лицами. В одном же деле на предварительном следствии большое значение при осмотре трупа придано было найденному на трупе пиджаку, но затем выяснилось, что пиджак был накинут на труп для того, чтобы избавить прохо­ жих от страшного вида раздробленного черепа. 158 В другом весьма серьезном деле о поджоге был измерен и описан след человеческой ноги, причем, по-видимому, вне всякого сомнения было установлено, что этот след по величине, форме и числу гвоздей на подошве совпадал со следом ноги заподозренно­ го. Он и в действительности принадлежал ему, но, как оказалось по­ том, только вследствие того, что немедленно после пожара, еще до прибытия С. С., заподозренный был приведен на место преступле­ ния жандармом. Bayard еще в 1847 г. описал один случай, в котором приглашенный на место преступления врач, наступив в лужу кро­ ви, оставил в квартире в разных местах следы крови, и эти следы впоследствии вызвали в ходе следствия большое замешательство. Я не могу не упомянуть еще об одном случае, доказывающем, какие последствия могут произойти от включения в протокол осмо­ тра обстоятельств, только случайно примешавшихся к делу. Рассказ этот покажется невероятным, но он, безусловно, правдив, еще памя­ тен всем причастным к делу лицам и в высокой степени поучителен ввиду невероятного совпадения обстоятельств. Одна владетельница фабрики, пересчитав свои деньги, разделила их на пять пачек, по 1000 гульденов в каждой, и положила их в ящик кассы. На другой день в нем оказалось только 4 пачки, несмотря на то, что ящик был заперт так же хорошо, как и накануне. Потерпевшая предположила, что служанка ее как-нибудь достала ключ от кассового ящика и но­ чью похитила одну пачку в 1000 гульденов. Для нее, по пояснению потерпевшей, это было тем удобнее, что контора, где находилась касса, была расположена в нижнем этаже, спальная же комната и квартира потерпевшей, сообщавшаяся с конторой внутренней витой лестницей, были в бельэтаже. Служанка была арестована, но упорно отрицала свою вину. Лишь неделю спустя по окончании первона­ чального дознания был сделан осмотр ее сундука. Сундук был обыс­ кан в камере С. С. тщательным образом, и весь находившийся в нем хлам был сложен на одном столе, внимательно осмотрен, причем ничего подозрительного замечено не было. Но при укладывании ве­ щей обратно в сундук, в числе их вдруг оказалась бумажная лента, на которой было напечатано, кроме разных знаков, «1000 фл. по 1 фл.» (т. е. 1000 флоринов, по 1-му флорину). . Это была одна из тех бумажных лент, которыми Австрийский Непгерский банк обыкновенно оклеивал пачки билетов, выдавае­ мых в круглых суммах (напр., «100 фл. по 1 фл.», или «500 фл. по Юфл.», «или 1000 фл. по 5 фл.»). Немедленно потерпевшая была 159 спрошена о том, была ли похищенная у нее пачка билетов оклеена такой бумажной лентой. Она объяснила, что часто меняла деньги в Австрийском Венгерском банке, часто получала деньги именно в таких бумажных ленточках и эти ленточки довольно продолжи­ тельное время употребляла потом в своей кассе в виде этикетов для отсчитанных ею денег, но была ли однако похищенная пачка имен­ но с такою ленточкой, она не помнит. К счастью, С. С. заметил на ленте весьма мелко, почти незамет­ но написанное число «24/8», и тогда выяснилось, что это число бы­ ло поставлено тем чиновником Банка, который пересчитывал 1000 гульденов и обвязал их затем этой ленточкой. Заподозренная была арестована 22 августа, поэтому казалось необъяснимым, ка­ ким образом эта лента попала в ее руки. В конце концов, однако, и это разъяснилось: осмотр вещей заподозренной был произведен Следователем 1 сентября, и во время осмотра в камеру являлся рас­ сыльный, чтобы выдать С. С. месячное содержание. Следователь по­ лучил таковое в виде пачки в сумме 1000 флоринов, снял эту зло­ получную ленточку и случайно положил ее на тот стол, на котором лежали вещи заподозренной, и вследствие этого ленточка получи­ ла совершенно неожиданное значение. Если бы случайно число на ленточке оказалось на несколько дней ранее (что весьма легко могло бы быть), то не было бы ника­ кого повода исследовать и проверять вопрос о ее происхождении, и таким образом ничем не было бы опровергнуто то предположе­ ние, что ленточка из банка перешла к фабрикантше и затем была похищена у нее вместе с деньгами. Таким образом, дело могло окончиться осуждением невинной только вследствие неустранения вещи, не относившейся к предме­ там осмотра. 3. Составление протокола Когда, наконец, с соблюдением всех предосторожностей уста­ новлено, что именно относится к предметам осмотра и что нет, следует принять меры к сохранению предметов, имеющих отноше­ ние к событию преступления. Основное при этом правило, от которого никогда не следует отступать, таково:«ничего не двигать с места, даже не трогать, пока предмет не описан обстоятельно в протоколе». 160 Никогда не следует забывать, что весьма редко дело представ­ ляется ясным с самого начала, в болыишенстве же случаев С. С. не знает, как обнаружится дело, что именно может получит значение, что именно подозреваемый будет отрицать и что придется доказы­ вать; но в уголовном деле все без исключения может оказаться цен­ ным в смысле улики, и нет ничего настолько незначительного и ничтожного, что не могло бы впоследствии приобрести огромное, даже решающее значение. Положение предмета на один вершок вправо или влево, в нормальном или опрокинутом виде, минималь­ ное количество пыли на предмете, какие-нибудь случайные брыз­ ги, которые легко могут быть стерты — все это может оказаться имеющим серьезнейшее значение в деле. Легко можно забыться и взять в руки предмет, который, по-ви­ димому, имеет к делу отношение., напр, оставлен на месте преступ­ ления виновным. Впоследствии же оказывается, что этот предмет сам по себе совершенно безразличен для дела, но чрезвычайно важно было знать, как он лежал, установить же это обстоятельство уже никто не в состоянии. Невольно также схватываешь руки убитого, чтобы убедиться, нет ли в них волос или лоскутов одежды убийцы, а впоследствии оказывается, что следы крови или другое что-нибудь, бывшее на ру­ ках, имело бы для дела огромную важность, но преждевременным и поспешным хватанием следы эти уже стерты. Прямым последствием этого важного правила: ничего не тро­ гать с места, пока все не будет занесено в протокол, является необ­ ходимость охраны следов преступления. Следы от ног, важные для дела, можно сохранить посредством наложения на них ящиков или досок, положенных на 3—4 камня, таким же способом следует закрывать и кровяные следы, брошенные или оброненные пред­ меты, особенно если они почему-либо в течение ночи должны ос­ таваться под открытым небом; предметы же, которые легко могут быть смешаны с другими, следует как-нибудь отмечать (напр., сле­ ды человеческих ног и тд.). Окончив все эти предварительные действия, удалив все, к делу неотносящееся, и приняв меры к со­ хранению признаков преступления, следует приступить и к со­ ставлению протокола. Никто не потребует, чтобы такого рода акты были образцово изложены в стилистическом отношении, но грамматическая пра­ вильность, точное и логичное изложение безусловно необходимы. 161 Прежде всего, эти условия полезны и для С. С.: его работы только тогда не будут вызывать сомнений и будут отличаться обстоятель­ ностью, если он, прежде чем что-либо продиктовать или записать, будет удостоверяться основательно в несомненности усмотренно­ го им, не надеясь на то, что впоследствии возможно будет кое-что восполнить и оказавшиеся ошибки исправить, и, кроме того, если он будет работать логически последовательно, т.е. по определенно­ му плану: от общего переходить к частному и не возвращаться к то­ му, что уже осмотрено. Равномерно важное значение имеет и форма изложения, ко­ торая только тогда даст читателю ясное понятие о предмете, когда соблюдены требования стиля и логики. Кому пришлось много читать протоколов осмотра, тот знает, как трудно, утомительно и досадно пользоваться ими, если они дурно составлены, как мало убедительны эти протоколы и как легко пропустить в них что-либо существенное, потому что С. С. или не сумел выразить, или же выразил крайне неясно, что хотел сказать. Выработать же определенную, пригодную в общих чертах для всех протоколов осмотра, форму вовсе не так трудно, тем более что для других протоколов, напр, судебно-медицинского освиде­ тельствования и вскрытия трупов, уже существует довольно точно определенная законом форма. При составлении протоколов осмотра следует всегда начи­ нать с описания в общих чертах местности, в которой соверши­ лось преступление, и при этом обозначать, каким образом и по ка­ кому пути С. С. прибыл туда, затем указать собственно место само­ го преступления, т.е. идет ли речь о доме, о поле или лесе (смотря по делу), определить страны света и приступить к описанию места в подробностях, но только относящихся к делу. Обширность протокола прежде всею, конечно, зависит от рода преступления, но в каждом протоколе следует держаться одного по­ рядка (за исключением лишь несчастных случаев с человеческими жертвами), а именно: I) описать само место преступления, 2) путь, по которому виновный дошел до места преступления, 3) путь, по ко­ торому онушел, 4) то место, откуда свидетели видели или могли бы видеть, и 5) все места, где были найдены следы преступления или могли бы быть, но почему-либо не были на самом деле найдены. При этом следует обращать внимание и на отрицательные 162 данные, потому что, с одной стороны, они могут повести к положи­ тельным данным, а с другой стороны, успокоить читателя в том, что и эти данные не были оставлены без внимания. Когда прихо­ дится, напр., описывать следы крови, усмотренные в комнате уби­ того, то недостаточно только перечисления их, но и следует ука­ зать, что, напр., в умывальнике не оказалось воды с примесью кро­ ви, что нигде не было отпечатков от запачканных кровью рук. Если, положим, был произведен безуспешный розыск компрометирую­ щих бумаг, то следует в протоколе точно указать, что в печке не бы­ ло пепла от сгоревшей бумаги. По некоторым преступлениям, конечно, необходимы указа­ ния на особые обстоятельства, соответствующие обстановке дея­ ния; так, при поджоге — о тех строениях, которым грозила опас­ ность, о тех холмах, которые защищали или способствовали ветру; по делам о больших драках — о месте, откуда взяты были орудия (изгородь, сложенные дрова). После общего описания следует перейти, как мы сказали, к по­ дробностям того помещения, в котором совершилось преступле­ ние, напр, комнаты, в которой лежит труп, той части дома, из кото­ рой совершена кража или где впервые показался огонь. Эта часть протокола требует точного соблюдения известного порядка изло­ жения. При описании закрытого со всех сторон помещения, напр, комнаты, целесообразнее всего избрать одну из дверей, как исход­ ную точку, и производить описание так, как читают книгу, т.е. от входа слева направо, тогда ничего не будет пропущено. Прежде всего следует указать размеры помещения, форму и другие общие свойства его, затем описать все, находящееся справа от входа к уг­ лу, далее правую боковую степу, стену, расположенную против вхо­ да, левую боковую стену, часть стены с левой стороны входа и, на­ конец, перейти к предметам, находящимся в середине комнаты; при этом попутно описывать все окна и двери. После этого можно перейти и к тем изменениям, которые ус­ матриваются на предметах и в самом помещении вследствие соиершенного преступления: повреждениям, кровяным пятнам, изме­ нениям в положении предметов, и, наконец, дать обстоятельней­ шее описание вещественных доказательств, напр.: разломанного денежного сундука, трупа убитого и т.д. со всеми мельчайшими по­ дробностями. В описании их должно постепенно переходить от предмета к предмету, внимательно (вторично) осматривая все, за­ 163 носимое в протокол. Так, напр., платок, найденный на полу, должен быть описан прежде всего по первому впечатлению и в том поло­ жении, как был найден, примерно так: «непосредственно рядом с трупом, в расстоянии 3 сантиметров от левого кулака трупа, — скомканный красный платок, по-видимому, хлопчатобумажный, по-видимому, величиной с носовой платок, один угол платка выда­ ется в направлении к голове трупа. Этот платок затем был поднят, и оказалось, что он — не бумажный, а полушелковый треугольный шейный платок, каждая сторона которого длиною в 43 сант. и под­ рублена (подшита). На платке нет фабричного клейма, в середине же его имеется отверстие величиной в крейцер, очевидно, проис­ шедшее вследствие употребления и ветхости платка. Под платком нет ни кровяных пятен, ни вообще чего-нибудь замечательного. Платок не был опознан никем из присутствовавших (А., В., С., Д.) и потому вряд ли принадлежит убитому». Далее, следует описать в отдельности те существенные об­ стоятельства, которые могут послужить к раскрытию дела: следы от человеческих ног, вообще всякие следы, оттиски и отпечатки от каких-нибудь орудий, и наконец все, что еще сделано или ос­ тавлено виновным на месте преступления. При описании каждо­ го в отдельности обстоятельства также следует держаться извест­ ного порядка относительно подробностей. И притом если С. С. начал описание в одном направлении, то такого же направления он должен придерживаться и относительно каждого обстоятель­ ства, так, напр., если он начал описывать труп от головы к ногам, то и описание предметов, находящихся около трупа, он также должен вести от головы трупа. При всяком осмотре, по возможности, чаще следует прибегать к измерениям, так как никогда нельзя предугадать, насколько это необходимым окажется впоследствии. Нужно старательно избегать выражений, которые не дают никакого определенного представле­ ния и лишь способствуют закругленности предложения. Такие вы­ ражения, как «недалеко от»,«довольно далеко»,«несколько далее», «совсем внизу», «далее сзади», не должны ни под каким, условием встречаться в протоколах. С. С., употребляя эти выражения, пре­ красно понимает их значение, потому что видит все своими глаза­ ми, но тот, кто только читает протоколы, может составить себе са­ мые разнообразные представления. 164 На самом деле редкий протокол обходится без таких выраже­ ний, но причина неясности или затруднительности понимания их и заключается именно в употреблении подобных малоопредели­ тельных выражений. Точно так же и выражения «вправо» и «влево» должны употреб­ ляться только в тех случаях, когда не может возникнуть вследствие этого никаких сомнений, напр., «у правой руки трупа», «на левом бе­ регу реки». В других же случаях следует совсем избегать подобных выражений, как, напр.: «вправо от наблюдателя или налево от вхо­ да», так как при этом неизбежно возникают недоразумения, если только не будет сказано, как именно стоял наблюдатель, или с какой стороны входа он находился. Если же это не объяснено обстоятель­ но, то изложение становится крайне сложным и неудобопонятным. По возможности, следует ограничиваться указанием сторон света, при этом устраняются всякие недоразумения и всегда можно точно разобраться относительно расположения предметов. Только при описании внутренности какого-нибудь дома, особенно комна­ ты, может оказаться более целесообразным установить какую-ни­ будь исходную точку, напр.: «на соединительной линии между го­ ловой трупа и ближайшим углом печи на расстоянии 60 сантимет­ ров от последнего лежит...» При этом расстояние считается исклю­ чительно от постоянного, т.е. не подвергающегося изменениям, заранее указанного пункта. Но не следует говорить так «на соеди­ нительной линии между головой трупа и ближайшим углом печи в 80 сант. от головы лежит...»; труп может быть удален, и при вторич­ ном измерении нельзя найти прежнего пункта. В большинстве случаев следует также обозначать и то направле­ ние, в котором производятся измерения. Недостаточно сказать «в 4 саженях от упомянутой яблони находятся», а следуег сказать: «в 4 саженях от упомянутой яблони по направлению к северо-запад­ ному углу дома...» Иногда для этого требуется очень пространное описание, тем не менее необходимо строго соблюдать это правило, что видно из следующего примера. «Эта одностворчатая дверь имеет и ширину 98 сант., если отмерить по ширине 46 сантим, от северно­ го края двери (где прибита дверные петли) по направлению к южно­ му краю (где находится замок) у нижнего ее, к полу обращенного, края и от полученной точки провести перпендикулярную линию по Iвправлению от двери (затворенной) длиною в 217 сант., то получит­ ся то место, на котором лежит на полу оторванное колечко цепочки». 165 В важных случаях, в которых расположение предметов име­ ет серьезное значение, следует обозначать расстояние в двух на­ правлениях. Это безусловно необходимо при обнаружении на стенах комнаты кровяных пятен, по которым представляется воз­ можность судить об относительном положении потерпевшего и виновного. В таких случаях следует прежде определить расстояние в вер­ тикальном направлении, а затем в горизонтальном. Перпендику­ лярную линию найти легко с помощью нитки, на конце которой навязан камешек или ножик (отвес); если кровяные пятна на стене, то расстояние их по перпендикуляру измеряется так: нитка с навя­ занным камешком прикладывается верхним концом к пятну, — ко­ нечно, не касаясь самого пятна, — и в том месте, где она касается пола, отмечается. Оканчивая описание какого-нибудь закрытого помещения, необходимо предварительно убедиться в том, все ли занесено в протокол. Не ограничиваясь поверхностным оглядыванием комна­ ты, следует вновь каждый предмет внимательно осмотреть, чтобы убедиться в том, не пропущено ли чего-нибудь, верны ли были пер­ вые впечатления, и не получили ли значения при вторичном осмо­ тре обстоятельства, прежде казавшиеся безразличными. Если представится возможность найти такое лицо, которое хорошо знакомо с расположением предметов в осматриваемой комнате и притом к делу не причастно, то необходимо пригласить его для подробнейших объяснений: оно может выяснить перед С. С. все изменения в обстановке, так как С., видя ее в первый раз, мо­ жег многого не заметить. Строго говоря, подметить все без исключения, что только может впоследствии получить значение, решительно невозмож­ но; если даже исписать целые фолианты, то и тогда можно упус­ тить разные подробности, которые покажутся не имеющими ни малейшего значения. Так, напр., в одном деле оказалось впослед­ ствии весьма важным то обстоятельство, освещалось ли солнцем определенное место в комнате в известное время дня; для этого пришлось произвести новый осмотр места преступления, нахо­ дившегося в далеком расстоянии от места жительства С. С. В дру­ гом случае участь дела зависела от того, было ли рассыпано на полу немного песку, но это обстоятельство уже никто не был в со­ стоянии установить. 166 Пробелы такого рода никто, конечно, и не поставит в вину С. С., так как только случайность могла обратить внимание его на по­ добные обстоятельства. Но неупоминание о таких обстоятельствах, важность которых С. С. мог предвидеть, должно считаться существенным с его сторо­ ны упущением. Древнеримская юридическая поговорка minima non curat Praetor» не должна быть применяема к деятельности С. С., кото­ рый часто принужден в самых мелочных обстоятельствах отыс­ кивать нить к обнаружению истины. Такие случаи, когда ничтож­ ная, по-видимому, мелочь получила потом значение наиважней­ шей улики, всякому из нас известны и из практики, и из литера­ туры, и тем не менее мы часто грешим в этом отношении, остав­ ляя без внимания при осмотре, по-видимому, мелочные обстоя­ тельства, впоследствии оказывающиеся существенными. Упомя­ ну о некоторых случаях из своей практики: в одном из них все зависело от того, что дверная ручка не была смазана маслом во время совершения преступления и скрипела, а в других — от то­ го, лежал ли окурок сигары в пепельнице или рядом с нею на столе, была ли паутина у гвоздя, вбитого в стену, оставался ли ке­ росин в лампе или нет, т.е. была ли потушена посторонним или потухла сама по недостатку керосина. По одному же делу вряд ли удалось бы обнаружить убийцу, если бы С. С. не осмотрел верх­ ний край перегородки, вышиной в 2'/^ метра, причем обнаружи­ лось, что на одном месте его пыль оказалась стертой, тогда как в других местах был ее густой слой. Из этого С. С. заключил, что не-задолго до осмотра там перелезал человек, и, благодаря этому, разыскал виновного в числе лиц, квартировавших в других ком­ натах за перегородкой. Совершенно тех же правил следует держаться и при составле­ нии протоколов осмотра предметов, находящихся под открытым небом. Именно в этих случаях приходится встречать наиболее пло­ хо составленные протоколы. Читая их, можно видеть, сколько вло­ жено труда при составлении их, каких усилий стоило Следовате­ лю — и обыкновенно неудачно — найти исходную точку, как он бо­ ролся с недостатками изложения и, видимо, сознавая несовершен­ ство своей работы, пытался исправить таковую путем разных при­ бавок, изменений и пояснений, на самом деле только затемнивших смысл всего протокола. 167 Однако и в упомянутых случаях дело вовсе не так трудно, ес­ ли только С. С., во-первых, уяснит себе, в чем собственно заключа­ ется цель осмотра и на что именно следует обратить внимание, вовторых, если он будет помнить, что тот, кому придется читать его протокол, не видел всей обстановки своими глазами, и, наконец, в-третьих, если он будет при описании придерживаться известной системы, не бросаясь из одной стороны в другую. Раз эти требова­ ния будут соблюдены, то не только протокол выиграет в ясности и последовательности, но и труд для С. в значительной мере будет облегчен, потому что одно наблюдение будет вытекать из другого, и не будет надобности через каждые пять строк помещать допол­ нения и вставки, значительно увеличивающие трудность осмотра. Какой системы держаться, зависит от обстоятельств каждого отдельного дела: во всяком случае, я советую перед составлением протокола предварительно мысленно представить себе весь ход осмотра по той системе, какую С. думает положить в основание ра­ боты. Тогда он увидит, какие могут быть затруднения при той или другой системе. Таких систем может быть две: субъективная или объективная. Субъективная система имеет место в тех случаях, когда С. С. будет производить осмотр и описывать отдельные предметы в том виде и порядке, в каком он находит их или видит с места, откуда он, С., прибыл или вошел, или же в таком порядке, как должен был прохо­ дить мимо них виновный при своем прибытии и удалении. Такой способ описания неудобен в том случае, если обвиняемый ушел не тем путем, которым пришел. Но при некоторых условиях этот спо­ соб может быть самым лучшим, а именно, если изобличение ви­ новного построено главным образом на осмотре местности. Система объективная заключается в том, что С. С., оставляя в стороне себя самого и виновного, начинает осмотр, напр., с восто­ ка по направлению к западу, или когда он, выбрав себе какую-ни­ будь исходную точку, напр, дом, улицу, от нее и будет производить осмотр местности. Повторяю, выбор той или другой системы зависит от обстоя­ тельств дела. Лучше всего предварительно нарисовать себе общий план местности (см. гл. 13), тогда легче представить себе, какая си­ стема наиболее пригодна в данном случае. Прежде чем покинугь место совершения преступления, должно установить наблюдение за этим местом, если обвиняемый еще не задержан. Не знаю, есть 168 ли суеверие С. или преступника, случайность ли или это действи­ тельность, но несомненно, что преступника, особенно убийцу, тя­ нет с особой силою к месту преступления. Это подтверждается и тем наблюдением, хорошо известным местной полиции, что в Па­ риже преступники часто являются к зданию морга, чтобы еще раз видеть свою жертву. Поэтому в морге постоянно дежурят переоде­ тые агенты полиции, наблюдающие посетителей. 4. Обыск Если бы кто пожелал заняться вопросом, где вообще можно искать скрываемые предметы, имеющие то или другое значение в уголовном деле, то пришлось бы составить длинный список всех имеющихся в мире предметов, находящихся под открытым небом и под крышей человеческого жилища, которые по объему могли бы послужить в качестве corpus delicti. Кто будет ограничиваться обыском ящиков и сундуков, постелей и кроватей, печей и дымо­ вых труб, тот вряд ли что-нибудь найдет: необходимо обыскивать все без исключения, все доступное взору, ибо нет предметов, в ко­ торых нельзя было бы спрятать имеющее значение для дела. Из мо­ ей практики и моих товарищей я могу указать следующие места, в которых найдены были разыскиваемые вещи: в клетке для птиц, в волосяной набивке дивана, между полотном картины и задней до­ ской рамы, в язвине старого ключа, в кормушке, стоящей в хлеву, в горшке с супом на горячей плите (в нем оказались разыскиваемые 28 червонцев), в старых сапогах, в молитвенной книге, в собачей конуре, в промежутке между жерновами мельницы, в винной боч­ ке, в футляре для очков, в коробочке с разными медикаментами, в куче разных газет, в стенных часах; как-то раз даже сам виновный был найден в куче навоза, в которой на стороне, обращенной к хле­ ву, было оставлено небольшое отверстие для доступа воздуха. Безусловно, необходимо всегда тщательно обыскивать само­ го заподозренного: весьма часто С. С. не делают этого или из сни­ схождения, или вследствие робости, или по другим причинами. 1>ез сомнения, всякий обыск является существенным нарушением личной свободы гражданина, поэтому следует прибегать к этой мере лишь в самых крайних случаях. Но раз решено произвести 169 обыск, то следует произвести его со всей энергией и обыскать не только дом, но и самого подозреваемого. В большинстве случаев можно рассчитывать на успех, так как вполне естественно носить человеку при себе то, что для него опасно — как и делается это с ценными вещами — в том предположении, что они спрятаны как нельзя лучше. Задача облегчается, если разыскиваются определенные пред­ меты, так как тогда можно оставить без внимания такие вместили­ ща, в которых не может поместиться разыскиваемый предмет. Но, к несчастью, разыскиваемые предметы большей частью небольшо­ го объема и легко могут быть спрятаны: деньги, драгоценности, до­ кументы, яды — все эти вещи могут быть спрятаны почти везде. Ес­ ли при обыске присутствует сам подозреваемый, то весьма полез­ но наблюдать за выражением его лица, за его взором: перемены в его лице часто могут навести на истинный путь. При розыске бо­ лее громоздких предметов, не оказавшихся в обыкновенных хра­ нилищах дома, следует искать их в составных частях самого дома, а так как нельзя же его разрушать, то существуют известные при­ емы, для которых требуется только особенная зоркость. Если имеется предположение, что разыскиваемые предметы замурованы в стене, то следует осматривать не те части стены, ко­ торые прямо перед глазами, так как там вряд ли кто будет скрывать что-либо, исключая, впрочем, тех случаев, когда есть основание предполагать, что вещи замурованы настолько давно, что стена в том месте успела обсохнуть и затем была заштукатурена. Большей же частью это будет сделано за зеркалами, картинами, сундуками или же в подвалах и будет заметно по свежим и неравномерным следам заделки. Если же наружный осмотр не будет успешен, и не окажется по­ дозрительных мест, причем все-таки имеются основания предпо­ лагать замуровку вещей, то остается лишь простукивать по всей стене с тем, чтобы узнать, не будет ли где-нибудь глухой звук, обра­ зующийся вследствие пустоты: этот способ не требует слишком много времени, как это кажется на первый взгляд. Не так просто разыскать что-нибудь в подполье. Так как нельзя взрыть или вскрыть все подполье, то следует искать такие приметы, которые указывали бы на недавние изменения: так на простом де­ ревянном полу следует только смотреть на головки (шляпки) гвоз­ дей, которыми прибиты половицы. При настилке полов эти гвозди, 170 которыми половицы прикрепляются к переводам, вбиваются обык­ новенно возможно глубже, несколько ниже поверхности пола для того, чтобы за них не задевалась обувь. Поэтому их очень трудно вытащить из пола, особенно если полы часто моются, так что попа­ дающая в углубления сырость вызывает на них ржавчину. Невоз­ можно вытащить эти столь глубоко и крепко вбитые гвозди, не по­ вредив кругом них пола, а получающиеся от этого следы на полу не­ изгладимы. Если таким образом при осмотре окажется, что дерево на какой-нибудь половице имеет следы защемления или какие-ни­ будь другие повреждения, то можно предположить, что под этой по­ ловицей что-нибудь спрятано. Ту половицу, на которой совсем не видно никаких повреждений, можно оставить в покое. Что касается паркетных полов, то для сокрытия под ними ве­ щей необходимо вынуть одну из составляющих пол дощечек и опять ее заложить на прежнее место; для этого же необходимо раз­ резать так наз. «рейку». Паркетные дощечки на каждой стороне имеют желобок; эта рейка, имеющая вид линеечки, вкладывается в желобки двух дощечек, положенных рядом, и таким способом прочно скрепляются части паркета. Если разрезать эту рейку тон­ ким ножиком, или тонкой стамеской, или пропилить пилкой, спе­ циально для этого приспособленной, то дощечка отделяется от со­ седних четырех дощечек; остается только оторвать ее от находяще­ гося под нею нижнего пола, к которому они прикрепляюется гвоз­ диками, вбитыми в желобках, так что снаружи эти гвоздики неза­ метны. Так как гвоздики эти проходят только через третью часть толщины паркетной дощечки, то весьма легко при помощи боль­ шой стамески оторвать ее от основания, так что на нижнем полу от нее останутся лишь щепки (осколки). Если что-нибудь спрятано под отделенной таким образом доской и она вновь уложена на ме<го, то глазом нельзя заметить никаких изменений, а только путем |мцупывания можно найти ее, так как соседние паркетные дощечки I к-имеют достаточного скрепления между собой и отделенной до­ щечкой, Таким образом, если встать на такую дощечку и слегка на пей покачаться, то сейчас же обнаружится ее непрочность: она придет в движение, насколько позволят щели между нею и сосед­ ними дощечками. Таким путем всегда легко обнаружить оторванI iyio дощечку паркета. Если имеется предположение, что вещи спрятаны в подвале и ирыты в земляном его полу (один из наиболее частых случаев), то 171 рекомендуется всю землю облить водой в большом количестве: там, где вода скорее прососется в почву и где в то же время выхо­ дит пузырьками воздух, там земля более рыхла, там, значит, ее не­ давно копали. Таким же образом следует поступить и с полом, вы­ мощенным кирпичом или каменными плитами, относительно ко­ торого существует подозрение, что каменные плиты или кирпичи приподнимались. Между кирпичами или плитами такого пола с те­ чением времени скопляется песок, мусор и т.п., который вследствие утаптывания и попадающей влаги обыкновенно превращается в твердую замазку. При обливании такого пола вода проникает в ще­ ли, закупоренные этой замазкой, и просасывается медленно. Но ес­ ли каменные плиты были вынуты недавно и вложены опять, то ще­ ли между ними были заполнены песком или землей еще не успев­ шей отвердеть, поэтому налитая вода быстро просасывается, при­ чем появляются воздушные пузырьки. Обыски в открытом поле, безусловно, крайне затруднительны. Установить для них какую-нибудь систему или указать приемы поч­ ти невозможно ввиду обширности пространства: только счастли­ вый случай может привести к успешному результату Вспомогатель­ ное средство я могу указать только в одном случае, когда дело идет о розыске человеческого трупа: для этой цели весьма полезны гон­ чие собаки-ищейки. Нельзя, конечно, брать всякую гончую собаку, только весьма немногие из них обладают необходимыми для это­ го качествами. Если представляется необходимость в такой собаке, то мало ограничиться одним распоряжением об этом: таким путем ничего не будет достигнуто. Об этом следует позаботиться заблаго­ временно, как уже было упомянуто выше, подобно тому, как к вой­ не следует приготовиться и вооружиться во время мира. Предусмо­ трительность в этом отношении тем более необходима, что по­ мощь в указанном смысле часто можно найти там, где и не ожида­ ешь. Так, в моем участке один кожевник имел обыкновенную дво­ ровую собаку, которая не имела ни одного качества охотничьей со­ баки, за тем лишь исключением, — и то только вследствие своей прожорливости, — что разыскивала всякую падаль, какая только была в окрестностях, хотя бы и на далеком расстоянии. Поэтому собака эта употреблялась охотниками той местности после каждой охоты для разыскания подстреленной и погибшей дичи, которую не могли найти охотничьи собаки, и она разыскивала всех погиб­ ших животных, совершенно так же останавливаясь перед подстре­ 172 ленной косулей, как и перед трупом давно издохшей кошки. И ког­ да однажды потребовалось разыскать исчезнувшего кретина, о ко­ тором думали, что он убит своим деверем, то при помощи этой со­ баки удалось скоро найти труп его в самой глубине дикого леса. В тот день еще возможно было выяснить, что кретин умер в припад­ ке эпилепсии, несколькими же днями позднее вскрытие не могло бы установить, была ли в данном случае естественная или насиль­ ственная смерть, и подозрение на всю жизнь осталось бы на деве­ ре этого кретина. Этим делом можно заниматься систематически. В Париже, где каждый год бесследно исчезает поразительно большое число лю­ дей, особенно детей, в распоряжении полиции имеются собаки, выдрессированные так, что они могут вести по следам людей (по образцу ищеек острова Кубы, при помощи которых разыскивались беглые невольники). В таких случаях собаке подносят одежду разы­ скиваемого лица и затем направляют ее по следу: если этот след хо­ ти бы чуть сохранился, собака ведет по нему, не уклоняясь в сторо11ы и не сбиваясь на другие следы, пока не дойдет до разыскиваемогс). Газеты сообщили недавно об одной собаке парижской полиции, которая таким способом разыскивает 25-го (по счету) заблудивше­ гося ребенка. Если с этим сопоставить успехи, достигнутые дресси­ ровкой собак в войсках Австрии и Германии, то следует признать, что собаки и в деле розысков, и по уголовным делам могут прине­ сти большую пользу. Я не требую, чтобы присутственные места и должностные лица обязаны были иметь ищеек по штату, но пола­ гаю, что следовало бы по возможности оказывать содействие низ­ шим чинам полиции, которые умеют дрессировать собак и желали бы этим заняться для успеха розысков. В связи с этим нахожу полезным указать на ту пользу, которую может принести и внимательное наблюдение над некоторыми яв­ лениями природы. Так, справедливо указывали на то, что трупы убитых в пустынных местах, особенно в лесу, зарывались в землю весьма неглубоко и отрывались лисицами вследствие их тонкого чутья. Так, напр., в Западной Пруссии летом 1867 г. были раскрыты два убийства именно благодаря лисицам, а раз труп отрыт, то над ним всегда слетаются вороны и др., на что, следовательно, тоже надлежит обращать внимание. Так, труп убитой женщины по одно­ му делу был обнаружен лишь благодаря тому, что учитель окрест­ ных школ, по просьбе полиции, поручил ученикам дать им знать, 173 если где-нибудь подметят стаи слетающихся воронов и ворон. Это было исполнено, и труп был обнаружен. В заключение расскажу еще об одном весьма поучительном случае обыска. Лицо, занимавшееся недозволенной охотой, как-то подстрелило одного лесного сторожа, причем последний, однако, мельком узнал его, вследствие чего в его доме был произведен обыск, главным образом с целыо разыскать ружье. Обыск был про­ изведен со всей тщательностью, дом был так сказать перевернут снизу до верху, но нигде ни малейших признаков ружья и огнест­ рельных припасов, так что следственное действие было объявлено законченным. Тем временем пошел сильный дождь, и С. С. с поня­ тыми остались в этом доме, ожидая его прекращения. Дом был по­ строен по тому же плану, как вообще в той местности строятся кре­ стьянские дома: посредине дома — сени, имеющие двое наружных дверей: на улицу и во двор, и затем двое внутренних дверей: напра­ во и налево, в жилые комнаты; первые две двери были всегда от­ крыты, кроме зимнего времени. С. С. ожидал окончания дождя, на­ ходясь в этих сенях, но дождь все усиливался и даже проникал в се­ ни, вследствие чего пришлось затворить дверь, и вдруг... на внут­ ренней стороне двери оказались висевшими ружье, ягдташ и поро­ ховница с пулями. Совершенно однохарактерпый случай произо­ шел также с лицом, промышлявшим незаконной охотой. В одной местности в течение многих лет происходили случаи незаконной охоты, в которых подозревали звонаря небольшой церкви. Ми разу не удавалось его изобличить, так как самые тщательные обыски не имели успеха: только уже после его смерти нашлись все его ружья и огнестрельные припасы там, где никто и не думал искать — под алтарем церкви. ГЛАВА IV Подготовительные действия при выездах на место преступления Как вообще во всякой деятельности человека, так и в деятель­ ности С. С. имеет весьма важное значение материальная сторона, те подручные средства или орудия работы, от удобства и совер­ шенства которых нередко стоит в зависимости успешность или I юудача следственных действий. Хотя, быть может, многое из того, о чем мы будем говорить в этой главе, и покажется на первый взгляд излишним, но в конце концов опыт убедит всякого, что «дорожная сумка», о которой сказано ниже, действительно представляет все удобства, обеспе­ чивает быстроту работы и часто служит чуть не единственной причиной успеха. Я пришел к убеждению, что самой практичной сумкой для С. С. шшяется так называемая офицерская сумка (рис. 1): она достаточно иместительна, непроницаема для сырости, хорошо запирается и в то же время необременительна. Я испытал пригодность ее не только во иремя многочисленных поездок по делам службы, но и во время окку­ пации Боснии в 1876 г. Если повесить ее, как кому кажется более удоб­ ным (ее можно передвигать по поясу), то через четверть часа ходьбы уже совершенно забываешь о ее существовании. Такая сумка имеет в длину 25 сант., в ширину 20 сант., внутри разделяется сверху до низу I i;i два отделения и имеет еще наружный кармашек, на верхней крыш­ ке ее крепко пришиты две кожаные петли, длиною гаждая в 15 сайт., через которые продевается обыкновенный поясной ремень. Ремень пот должен опоясывать бедра так, чтобы сумка висела на наружной |тороне левого бедра: в таком положении она висит без движения да­ же при самой быстрой ходьбе. Застегивается сумка самым безопас­ ным образом — посредством продевания кольца, снабженного малепьким «карабинчиком» через прорез металлического клапана. 175 Внутри сумки имеется отделение для бумаги, в котором долж­ ны быть наготове: 1) 10 листов самой лучшей писчей бумаги (на следствиях, производимых вне камеры, никогда не следует упо­ треблять обыкновенной плохой канцелярской бумаги), листы эти сложены сначала вдоль, потом поперек; 2) несколько конвертов разной величины, 3) несколько листов самой лучшей фильтроваль­ ной бумаги, которая заменяет промокательную бумагу и полезна для других целей, например для упаковки некоторых предметов, для всасывания и сохранения таким способом некоторых важных для дела жидкостей и тд., 4) все необходимые бланки (протоколы допроса свидетелей, обвиняемых, сведущих лиц, повестки и пр.). При этом следует держаться такого правила: пополнять убыль бу­ маги и бланков не перед поездкой, а немедленно по возвращении из нее, для будущей поездки. В том же отделении весьма полезно иметь маленькие издания (исключительно с текстом законов) Уло­ жения о нак. и Устава угол, судопроизводства и также хорошую карiy всего следственного участка, для экономии места можно иметь карчу, не наклеенную на холсте, но зато полезно иметь обложку из прозрачной вощеной тафты, употребляемой офицерами для поль­ зования картой во время дождя. Вместо этой обложки можно упо­ треблять карту, покрытую несколько раз прозрачным лаком, после чего она остается мягкой и не подвергается действию дождя. В других отделениях сумки следует иметь: стклянку с ГИПСОМ: 9) стклянку с маслом; 10) щетку; 11) сургуч; 12) две стеклянные трубки; 13) две небольшие восковые свечи; И ) небольшое Распятие; 1) ручку с перьями и каран­ даш; 2) карманный чернильный прибор; 3) сткляночку с нигрозином (при разведении водой получаются анилиновые черные чернила); 4) масштаб или сантиметро­ вую ленту; 5) циркуль; 6) шагомер; 7) прозрачную бумагу и про­ зрачный ХОЛСТ; 8) 15) компас; 16) жестяную коробку спичек; 17) кусок мыла; 18) хорошую лупу; 19) кисть; 176 20) арабское гумми (средство для оклеивания); 21) несколько листов самой гладкой, прочной, почто­ вой бумаги; 22) должностную печать; 23) синюю копировальную бу­ магу; 24) тонкую шелковистую бу­ магу; 25) небольшой складной кар­ манный фонарь. К 1) перья с карандашом должны быть наилучшего качества: отличные перья дают возможность быстро писать, вследствие чего получается сбережение времени и более аккуратная работа. Я все­ гда требовал от своих письмоводителей, чтобы они употребляли перья фирмы «Tumor et Сотр. Birminghampatentglobepointedреп». Эти отличные, слишком мало известные перья имеют на кончике небольшую чашечку, а не шарик, почему они не прокалывают и не застревают даже на плохой бумаге. К 2) следует заботится о тщательном закупоривании, причем после каждой поездки должно снова наливать чернила. К 3) чернила могут пролиться, испортиться, поэтому советую запасаться нигрозином, одного грамма хватит на долго: это чер­ ный порошок, который надо смешивать с водой в количестве, по­ требном для получения хороших чернил. К 4) хороший прибор для измерения протяжений; необходи­ мость его не требует доказательств. К 5) циркуль требуется для измерения мелких и точных про­ тяжений. К 6) шагомер не безусловно необходим, но весьма удобен. Его можно приобрести в виде карманных часов; при измерении более дальних расстояний все стрелки его ставятся на ноль, инструмент кладется в карман того лица, которое измеряет шаги. Внутри при­ бора имеется сравнительно тяжеловесный молоточек, который вследствие сотрясения после каждого шага опускается вниз и ото­ двигает стрелку на единичное деление; после 100 шагов отодвига­ ется на одно деление другая стрелка, показывающая сотни, и т.д. до стрелки, показывающей тысячи. Чтобы производить сотрясение более интенсивным образом, этот прибор лучше всего засунуть в сапог за голенище вместо кармана жилета, тогда не будет пропу­ щен ни один шаг. Не нужно доказывать, что счет шагов получается более точный, чем при обыкновенном способе; кроме того, во вре­ 177 мя измерения количества шагов, при ходьбе можно обращать вни­ мание на разные более существенные обстоятельства. К 7) хорошая прозрачная бумага требуется для того, чтобы снимать планы, рисунки, почерки и т.п.; прозрачный холст упо­ требляется для снятия кровяных пятен и там, где прозрачная бума­ га по какой бы то ни было причине оказывается слишком слабой. К 8 и 9) оливковое масло употребляется главным образом при снятии слепков со следов человеческих ног. Не требуется доказа­ тельств, что эти слепки не могут быть заменены никаким описани­ ем или рисунком и часто представляют самую главную улику. Как поступать при снятии слепков, говорится в главе 13-й. К 10) щетка употребляется при применении сырой фильтро­ вальной или промокательной бумаги для снимков с предметов твердых и рельефообразных, напр, для снятия оттисков от какихнибудь орудий, следов пореза от ножа или кирки и т.п. О способах снятия см. в 12-й главе. К 11) сургуч служит для опечатывания каких-нибудь сосудов, для прикрепления небольших предметов, приложения печати. К 12) стеклянные трубки служат для исследования вещества, найденного в желудке скропостижно умершего, или при обыске, для скорейшего определения, не есть ли это вещество мышьяк. Мы­ шьяк принадлежит к самым употребительным ядам, и потому важ­ но без промедления обнаружить его присутствие, особенно в слу­ чае необходимости немедленного задержания заподозренного. Эти трубки толщиной должны быть не более карандаша, длиною же 8—10 сант, из чистого тонкого стекла, с одного конца запаяны. О способах употребления см. в 16-й главе. К 13) и 14) восковые свечи, длиной и толщиной не более паль­ ца, часто оказываются нужными, напр, при наступающей темноте, при осмотре темных помещений, чтобы не очутиться в безвыход­ ном положении. Кроме того, может представиться случай привес­ ти к присяге тяжко раненного. Вместо иконы Спасителя я часто брал с собой плоский латунный крестик с изображением Распятия, величиной в несколько дюймов. К 15) магнитная игла требуется для ориентировки при осмот­ ре и часто во время самих поездок. К 16) даже лица курящие часто забывают спички, которые тре­ буются для целей, указанных в п.п. 13 и 16. К 17) по окончании обыска, осмотра разного платья весьма 178 приятно умыться; кроме того, мыло может употребляться для сня­ тия слепков с небольших предметов: ключей, зубов в случае при­ чинения ран от укуса. Если мыло для этой цели окажется слиш­ ком крогаливым, то можно применить воск, который можно со­ греть в руке. К 18) хорошая лупа столь необходима при осмотре миниа­ тюрных предметов, что важность ее вряд ли подлежит сомнению. Обе поверхности лупы следует защищать от всякого рода царапин, так как царапины делают ее почти негодной. К 19) кисточка необходима при снятии следов человеческих I юг перед поднятием слепка, при снятии кровяных пятен и т.д. К 20) арабское гумми употребляется для тех же целей. К 21) для сохранения весьма мелких вещественных доказа­ тельств слишком жесткая атласистая бумага и вследствие ее приме­ сей опасна, поэтому следует употреблять гладкую и прочную поч­ товую бумагу. К 22) отсутствие должностной печати может повести к самым неприятным затруднениям, поэтому постоянно следует иметь ее при себе. Для экономии места я имел экземпляр без рукоятки, за­ нимавший столько же места, как и серебряный талер. К 23) синяя копировальная бумага (с обеих сторон смазанная жирным составом из индиго) весьма полезна в тех случаях, когда требуется быстро написать поручения нескольким чинам полиции. I! этих случаях на гладком основании (стеклянная дощечка, жестя­ ная пластинка, твердая доска и тд.) кладется несколько листов пи­ счей бумаги и между ними по листу копировальной бумаги, и на верхнем следует писать жестким карандашом, нажимая его сильнее обыкновенного, тогда получается несколько снимков одного пору­ чения. Я не советую класть более трех листов копировальной бума­ ги, так как требуется слишком сильное нажатие. К 24) тонкая шелковистая бумага употребляется в тех случаях, когда (см. п. 10) снимаются слепки с лицевой стороны деревянноII >пли каменного предмета, в каковых случаях промокательная бу­ мага была бы слитком груба. Кто приобретет все поименованные предметы, тот пусть пеIн'дает их вместе с сумкой хорошему шорнику или переплетчику, который сумеет расположить эти предметы поместительно, ук­ репит их в футлярах из картона посредством петель из кожи, холста или резины, как в дорожных несессерах. Картонки с ве­ 179 щами вкладываются в сумку, в случае надобности вынимаются из петель, и нужные вещи вытаскиваются. Считаю нужным повто­ рить мой совет, чтобы все потраченное пополнялось сейчас же по возвращении из поездок, а не откладыва­ лось до следующей, так как поездки пред­ принимаются только по более важным де­ лам, а когда придет такой случай, то сплошь и рядом положительно некогда и думать о мелочах. Может быть, читатели найдут мои советы слишком мелочными, но тот, кто ис­ пытал, какие иногда возникают задержки, замешательства вследствие недостаточного порядка или даже совершенного отсутствия Рис. 1 каких-либо из описанных предметов, или наоборот, кто испытал, как приятно и полезно для дела, когда все эти мелочи в порядке, тот согласится со мною в том, что иной раз чуть не успех всего следствия зависит от этой сумки. Кроме указанных предметов, нужных для С. С. при следствен­ ных действиях непосредственно, я советую иметь в сумке еще не­ которые предметы, которые при известных условиях могут быть полезны. Так, я рекомендую брать с собой маленькую коробочку с конфетами, так как они полезны при допросах маленьких детей, с которыми подчас нет ни времени, ни охоты возиться, желая до­ быть от них часто ценные показания. Конфеты в этих случаях ока­ зывают самое благотворное действие на маленьких свидетелей: плачущий, оробевший ребенок, благодаря этому простому средст­ ву, превращается в сообщительного полезного свидетеля. Весьма полезно запастись крепким шпагатом (бичевой), который может послужить при измерениях, упаковках, починках в экипаже, а так­ же при необходимости связать буйствующего задержанного. Сле­ дует' также запастись кое-какими медикаментами для немедленно­ го употребления: крайне тяжело и мучительно подчас работать при сильной головной боли, при полном расстройстве желудка — по­ следствия раннего вставания, летней жары и плохого питания, — между тем какой-нибудь порошок антипирина немедленно может устранить эти неудобства. При этом не мешало бы по рецепту вра­ ча приобрести несколько лепешек сулемы для дезинфекции рук. В таких случаях руки прежде всего следует хорошо вымыть мылом, затем растворить лепешку в литре чистой воды и в том растворе, 180 без мыла, помыть руки по возможности дольше. Такая же лепешка может послужить при обмывании поранений: следуй’ растворить одну лепешку в тазу чистой, по возможности теплой воды, затем обмыть пораненное место в течение приблизительно 10 минут, об­ мочить в этом растворе кусок чистого холста и перевязать рану. Этим способом достигается наилучшая дезинфекция и облегчается деятельность врача. Эти лепешки, однако, весьма ядовиты и опас11ы, в особенности потому, что имеют вид обыкновенных лепешек, поэтому обращаться с ними следует с величайшей осторожностью (на коробке сделать надпись «Яд!» и, пожалуй, нарисовать череп). Рекомендую запастись также коробкой со всеми перевязочны­ ми материалами и всем, что необходимо для первоначальной по­ мощи. Весьма полезно также иметь несколько запасных сигар: про­ изводить вскрытие без курения всегда тяжело. Наконец, я советую брать с собой пару теплых чулок на тот случай, если придется про­ мочить ноги. Наконец, близорукий должен иметь с собой неболь­ шой бинокль. Конечно, все это мелочи, но они способствуют тому, чтобы С. С. имел возможность работать в полном обладании всеми своими пятыо чувствами. 181 ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ Л . /?аиии>гшйемше qu& Cffletf/uMO CUefatfcuffeta cftefctf& a ГЛАВА V О лицах сведущих и о значении их в предварительном следствии 1. Общие замечания Без сомнения, важнейшим вспомогательным средством, име­ ющимся в распоряжении С. С, являются лица сведущие, заключе­ ния которых часто оказывают решающее влияние на дело. Правда, С. С., особенно живущий в захолустье, не всегда может располагать лицами, стоящими на высоте требований современной науки, но, во-первых, в серьезных случаях он всегда имеет возможность обра­ титься к сведущим лицам, проживающим в центре судебного окру­ га, и, во-вторых, следует помнить, что при известном умении поль­ зоваться экспертами, хотя бы и не очень высокой компетентности, С. С. имеет возможность достигнуть вполне ценных для дела ре­ зультатов. Я позволяю себе даже утверждать, что нередко для дела далеко не так важно, кто именно был спрошен, а гораздо важнее, как формулированы были вопросы, о чем именно и в какой мо­ мент предварительного следствия. Главное всегда состоит в том, чтобы 1) С. С. выяснил себе впол­ не, кого он должен спросить, т.е. к какой категории сведущих лиц ему следует' обратиться, 2) чтобы он знал, что ему можег сказать эксперт, т.е. знать сущность и пределы его знаний, и 3) чтобы он умел выбрать для этого надлежащиймомент, т.е. тот момент пред­ варительного следствия, когда достаточный материал собран и дальнейшие розыски представляются излишними. Поэтому следст­ вия его приобретут исчерпывающий характер, если он, напр, по обстоятельствам дела сумеет пригласить микроскописта там, где 184 шания судебного врача окажутся недостаточными, а в другом слу­ чае добыть ценные сведения от простых охотников — там, где ока­ зались несостоятельными познания специалиста, оружейного тех­ ника. В подобных случаях шаблонные приемы не приведуг к цели: каждое дело требует особых размышлений, соответственно обста­ новке случая. В отношении существа и пределов знаний сведущих лиц, С. С. может или ставить себя в смешное положение предъявлением чрезмерных требований, или, наоборот, можег лишить себя суще­ ственных улик, если предложит слишком мало вопросов. Я знаю случай, в котором С. С. предложил эксперту вопрос о том, кому принадлежит замеченная на платке кровь, мальчику или девочке, и другой случай, в котором С. С., сделав распоряжение сломать печь, послал ее в запакованном виде в главный город округа к судебному химику для разрешения вопроса, сжигались ли в ней банковские |ч шеты. А в новейшее время даже коллегиальный суд по одному де'iy, по которому возник вопрос, было ли отравление мышьяком или I>т испорченной колбасы, потребовал заключения о том, не мог ли ((бразоваться сам собою мышьяк в трупе или даже в колбасе. С дру­ гой стороны, каждому из нас известны также случаи, когда эксперIлми были разрешены вопросы, казавшиеся людям несведущим соисршенно необъяснимыми. Так, в одном деле эксперт-физик докаил мне посредством магнетизма присутствие железа там, где хи­ мик не в состоянии был найти что-либо; в другом же деле ботаник представил несомненное доказательство того, что стебли хмеля пыли перерезаны известным ножом. А то, что может быть достиг­ н ут при помощи рентгеновских лучей, усовершенствованной фоТ(и рафии, активных лучей радия и других открытий нашего време­ ни, — нельзя даже и предугадать. По вопросу о времени, когда следует обращаться к сведущим иодям, должно прежде всего остерегаться упустить надлежащий м<>мснт, но в то же время эксперт должен быть осведомленным и о нссх, сопровождавших событие преступления, обстоятельствах. Macro приходится встречать утверждения, что эксперту нет дела пн до чего иного, кроме исследуемого им предмета; напр, предъимляя ему рану, требуют, чтобы он высказал заключение свое не голько о свойстве повреждения, последствиях его и времени изле­ чения, но и об орудии, которым она была нанесена, о положении ■»()виняемого при нанесении и о способе нанесения. Эти лица за185 и* бывают, какие трудности представляю'!' подобные случаи, и упуска­ ют из виду, что самые разнообразнейшие причины часто сопро­ вождаются одинаковыми последствиями. Когда же научно образо­ ванный эксперт ознакомлен со всеми сопровождавшими событие преступления обстоятельствами, прочел показания свидетелей, ви­ дел предполагаемое орудие преступления, то он не сделает в силу этого поспешного заключения; наоборот, взвесив всевозможные комбинации, имея перед собой полную картину события, он вы­ скажет суждение свое смелее, совершеннее и, что важнее всего, — кратко, без лишних слов. И чем менее определенного он выска­ жет, тем лучше для С. С, которому менее шансов впасть в заблуж­ дение. Не следует забывать, что при всех успехах знания и именно вследствие этого в настоящее время менее уверенно делаются вы­ воды, нежели прежде? стоить только сравнить прежние учебники судебной медицины, появившиеся 30 лет назад, и современные, чтобы убедиться в том, что, вследствие немногочислен! юсти имев­ шихся ранее опытных данных, ученые установили смело извест­ ные основные положения, ныне оказавшиеся несостоятельными, так как масса обнаружившихся эпизодических случаев представи­ ли столько исключений, что эти последние оказались более часты­ ми, чем так называемые обобщения. Это соображение следует иметь в виду и относительно других отраслей знания, т.е. отнюдь не полагаться на свои собственные, всегда неполные познания и во всех случаях обращаться к компе­ тентным лицам. Следуя этому правилу, можно достигать удивитель­ ных результатов, и как часто на обычное замечание: «я думал, что так всегда бывает», эксперт представляет целый ряд явлений ис­ ключительных, в которых «бывает иначе». Поэтому следует по воз­ можности расширить число случаев обращений к сведущим лицам и прибегать к помощи их даже тогда, когда на первый взгляд не мо­ жет возникать никаких сомнений. Мне известно, что бывают С, ко­ торые в течение своей, часто продолжительной, службы не обра­ щались к другим сведущим лицам, кроме врачей, химиков, микроскопистов и оружейных мастеров, которым никогда не случалось приглашать ни простых ремесленников, ни профессоров, хотя бы они и могли заручиться от них весьма ценными данными. Признаюсь, что я часто приглашал сведущих лиц, не зная, что собственно они Moiyr мне сказать. Я вызвал однажды мастера но­ жевого дела и, предъявив ему нож, извлеченный из трупа убитого, 186 предложил вопрос: не может ли он мне что-нибудь сказать об этом Iюже? Он дал ответ, что такие ножи делаются только в северной Бо­ гемии, и это повело к обнаружению убийцы. Один вызванный мною токарь обратил мое внимание на то, что один из предметов, оставленных преступником, выточен токарем-левшой. Обвиняе­ мый, отрицавший свою вину, был пришельцем из одного отдален­ ного города; в этом городе оказался проживающим токарь-левша, который в подозреваемом признал покупателя этой, им выточенIюй, вещи. Лингвисты определили мне национальное происхожде­ ние лица, написавшего одно письмо; школьные учителя на основа­ нии небольших ошибок в буквах определили мне возраст лица, — it то время еще необнаруженного, — подделавшего банковые биле­ ты, а астрономы определили мне весенний день, соответствовав­ ший по смене света и мрака данному осеннему дню: вследствие этого оказалось возможным весною произвести осмотр местности для того, чтобы установить, мог ли обвиняемый осенью в извест­ ный час и в известный день видеть то или другое. Серьезную yaiyiy оказал мне однажды нумизматик, пригла­ шенный в качестве эксперта, так как на месте преступления (убий­ ства) оказалась монета св. Георгия (на лицевой стороне — изобра­ жение св. Георгия и на обороте — изображение корабля и на нем И, Христа с учениками). Между тем один из свидетелей удостове­ рил, что он видел у лица подозреваемого какую-то монету, на одIюй стороне которой заметил изображение корабля (другой сто­ роны монеты он не видел). Эксперт-нумизматик подтвердил, что >та монета с высокой степенью вероятности должна быть именно монета св. Георгия, так как изображение корабля встречается на не­ многих, очень редких монетах и притом таких, которые не могли попасть в руки подозреваемого. По делам о крупных кражах, совер­ шенных из поездов на итальянских железных дорогах, в которых вместо похищенного в сундуках и ящиках оказались положенными камни для придания прежнего веса, удалось обнаружить преступ­ ников и места совершения преступлений на основании заключе­ ния экспертов-минералогов, которые указали, где встречаются эти камни (трахиты, весьма редко встречающиеся). Весьма понятно, что многие подобные попытки добыть полез­ ные сведения путем вызова различных экспертов останутся бесIшодными, тем не менее не следует отказываться от таких попыток, п в серьезных делах неудачи не должны вести к отчаянию. Если же 187 при этом С. С. будет ограничивать участие сведущих лиц простым описанием и измерением вещественных доказательств и констати­ ровать, что «более по осмотру ничего не оказалось», тот в редких случаях добудет что-либо ценное. Необходимо всегда вступать со сведущим лицом — особенно если он простой ремесленник, — в продолжительную беседу, конечно деловую, рассказать ему сущ­ ность дела, выяснить, в чем заключается вопрос, и только при этих условиях мало-помалу и может обнаружиться что-либо полезное для дела. В некоторых случаях полезно бывает пригласить нескольких ремесленников по одному от каждого ремесла, если можно наде­ яться, что по характеру приемов при совершении какого-либо пре­ ступления, по особенной, обнаруженной при этом, ловкости пре­ ступника можно заключить о его ремесле. Напр, одна крупная, в высшей степени дерзкая кража совершена была таким образом: по­ хититель, бывший лакей потерпевшего банкира, жившего совер­ шенно одиноко, пробрался днем в дом и спрятался в комнате, со­ седней со спальней банкира. Он хорошо знал, что банкир вечером, ложась спать, обыкновенно запирал на замок дверь, ведущую в эту соседнюю комнату; поэтому намерением его было выждать, пока банкир заснет, и затем проникнуть в спальню, взять кассовые клю­ чи с ночного столика, затем отпереть кассу и похитить деньги, — все именно так и было сделано им. Для того же, чтобы дверь в спальню пе была заперта на замок банкиром, вор придумал способ убедить банкира в том, что дверь уже заперта: он приготовил тон­ ко вырезанный кусочек дерева и вложил его в отверстие, находив­ шееся в притолке двери для язычка замка. Когда банкир вечером, запирая дверь, повернул ключом, то получилось впечатление, что замок уже заперт. Так именно впоследствии банкир и объяснял, что дверь была заперта им еще ранее ночи, о чем он, вероятно, забыл. Таким образом, дверь осталась отпертой, и вор мог свободно со­ вершить кражу. Призматический кусочек дерева, вложенный им в отверстие притолки, был оставлен в этом отверстии и затем был предъявлен сведущим лицам. Первым из них был допрошен столяр, который весьма остро­ умно заключил: «эту колодочку вырезывал человек более аккурат­ ный, чем мы, столяры: ведь совсем не нужно было так тщательно заделывать все отверстие, достаточно было небольшого кусочка дерева, кое-как обтесанного, чтобы он только вдоль закрывал от188 иерстие». Затем был приглашен токарь, который высказал, что ко­ лодочка сделана лицом, знакомым с резной работой: токарь выта­ чивает дерево, поэтому колодочка — не дело рук токаря. Таким об­ разом, оставалось пригласить резчика по дереву, и этот последний обнаружил на этом кусочке указания на то орудие, которое обыкIювенно встречается у лиц, работающих сапожные колодки. Когда такое орудие было представлено для образца, то заключение рез­ чика оказалось правильным; об этом было сообщено потерпевше­ му, и тогда виновный был обнаружен, потому что последний лакей оапкира был по ремеслу «колодочник» и всегда занимался им, ког­ да оставался без места. Вообще удивительно, как трудно людям, в особенности из ра­ бочего класса, воздерживаться от привычных приемов своего ре­ месла. Эти люди до такой степени освоились с этими приемами, что не видят в них ровно ничего, обращающего внимания, и сов­ сем не думают, чтобы их можно было признать по характеру рабо­ ты. Они полагают, что дело их в той же степени обыкновенно для каждого другого, поэтому ткач всегда будет связывать веревку сво­ им ткацким узлом, мельник — так, как он связывает на мельнице мешки, матрос — свой канатный узел, рыбак — свою рыболовную сеть, мясник — так, как он закрепляет веревку у рогов убойного скота, и цыган, проникая в чужое помещение, завяжет дверь в со­ седнюю комнату, чтобы ему не помешали, так, как он делает свой ■заворотень». Весьма понятно, что специалистов «в завязывании уз­ лов» не имеется, поэтому остается лишь одно: приглашать лиц раз­ ных профессий одного за другим, пока не найдешь знатока. Такие случаи бывают и в делах другого характера. Новорож­ денный младенец оказался убитым посредством укола в затылок (па границе головного и спинного мозга) — «совершенно так, как добивают подстреленного рябчика», сказал бургомистр, опытный стрелок, — и, действительно, убийца, любовник матери ребенка, оказался охотником. Но если сведущие люди в состоянии высказать С. С. слишком многое, то не следует требовать от них, особенно от врачей, слиш­ ком обширных и, главное, слишком категорических заключений. Не буду распространяться о том, что С. С. может скомпромети­ ровать себя в глазах судебного врача, если будет предлагать ему не­ лепые вопросы, или пожелает определенного ответа на такие во­ просы, которые по здравому смыслу и с точки зрения науки не мо­ 189 гут быть разрешены с достоверностью. Позволю себе напомнить только о том, что врач, как и вообще каждый из нас, составляет се­ бе мнение о лице, предлагающем вопросы, нередко только по тому, как ставятся эти вопросы, касавшиеся его специальности. Он, ко­ нечно, не ожидает от С. С. основательных медицинских познаний, но вправе требовать, чтобы у него не спрашивали нелепостей. Врач невольно спросит себя, зачем он будет расточать на такие детские вопросы свои познания, ценою огромного труда им приобретен­ ные. Таким образом, не говоря уже о том, что у врача исчезает же­ лание поработать для дела, С. С. рискует свести свое следствие к ну­ лю, если будет настойчиво добиваться ответа на вопросы, по суще­ ству своему неразрешимые. Повторяю, что С. С. не всегда имеет возможность обращаться к судебным врачам, проживающим в главном городе и обладающим солидной подготовкой, большим опытом и вооруженным всеми научными пособиями. Ему прихо­ дится часто работать с врачами, только что сошедшими с универ­ ситетской скамьи, или уже престарелыми, или же с малоопытными врачами; они могут быть хорошими практиками, но не судебными врачами в строгом смысле этого слова. Кому пришлось много по­ работать вместе с судебными врачами, тот знает, какие широкие требования предъявляются обыкновенно к хорошему судебному врачу: он не только должен знать все отрасли медицины, но и быть на высоте научных требований по всем труднейшим вопросам каждой из этих отраслей и в то же время иметь особый уголовный опыт. Таким образом, утверждать, что каждый земский врач, хотя бы и самый лучший, может быть в то же время вполне авторитет­ ным судебным врачом, это значило бы унижать достоинство судеб­ ной медицины, которая черпает свои положения и пользуется дан­ ными из всех прочих отраслей медицинской науки. Именно в силу этого обстоятельства С. С. и должен остерегать­ ся слишком многого требовать от судебного врача. Нужно по­ мнить, что человек более склонен сказать: «да, это именно так», не­ жели сознаться в своем неведении, и вследствие этого врач слиш­ ком настойчивому С. С. можег дать такое заключение, которое впоследствии перед судом науки оказывается несостоятельным. И только благодаря великим ученым, поработавшим в этой области знания, мы часто слышим теперь смелые и честные слова: «мы это­ го не знаем», «мы еще многого не знаем», тогда как наука истекших десятилетий еще мнила это многое не подлежащим сомнению. 190 Я хочу подтвердить это несколькими примерами. С какой уве­ ренностью отличали ранее повреждения, причиненные убитому при жизни, от повреждений, причиненных после смерти, — ныне же все лучшие представители медицинской науки доказывают с очевидностью, что несомненных отличительных признаков для тех и других повреждений не существует. Затем судебные врачи прежнего времени с достоверностью разрешали вопрос, где нача­ ло и конец резаной раны (для определения направления удара), что очень важно, напр, для решения, было ли в известном случае убийство или самоубийство; современные врачи не решаются на такое различение в огромном большинстве случаев, по крайней мере на основании одного наружного вида раны. С какою уверен­ ностью ранее отличали кровь из раны от крови менструальной, ныне же пришли к убеждению, что это различие далеко не так яс­ но и только в исключительных случаях может быть определено с точностью. И наоборот, повреждения гортани у живых людей, ро­ ды вследствие падения и разрывание пуповины считались прежде I^возможностью, — ныне явления эти никем уже не отрицаются. 2.0 судебном враче и о деятельности его Из всех сведущих лиц, с которыми приходится иметь дело С. С., самыми важными и наиболее частыми являются судебные вра­ чи, вследствие чего С. С. и должен вступать с ними в более близкие отношения. Быть может, это покажется не имеющим прямого от­ ношения к делу и даже несогласным с тем главенствующим значеI тем, какое должен сохранять С. С. по отношению к судебному вра­ чу. Но дело в том, что если эти связи будут иметь чисто внешний, деловой характер, то и самое отношение к делу со стороны врачей и большинстве дел, даже самых серьезных, будет исключительно формальным. Если же отношения между врачом и С. С. установи­ лись более тесные, дружеские, основанные на общей любви к делу, то и работа первого будет проникнута тем же чувством, и их общие совместные усилия принесут, несомненно, плодотворные результа­ ты. Но, конечно, для этого необходимо, чтобы и С. С, и врач люби­ ли свое дело; при отсутствии этого условия оба они достойны со­ жаления и совершенно непригодны к избранной ими деятельнос­ 191 ти. Если же они ревностно относятся к делу, то рвение их удваива­ ется вследствие взаимной поддержки, а совместные беседы их спо­ собствуют наибольшему разъяснению дела. С благодарностью вспоминаю я о своем, ныне умершем, друге, который служил вместе со мною при одном ландгерихте, состоя в то же время и уездным врачом. Мы работали вмесге в течение пяти лет и общими силами довели до успешного конца значительное количество дел. Многие из них производились вдали от места на­ шего пребывания, и мы дорогой всегда вели беседу о делах, нахо­ дившихся в производстве, обсуждая всевозможные комбинции ка­ кого-нибудь случая с судебно-медицинской точки зрения. Все дела, по которым он приглашался в качестве судебного врача, считались нашей общей собственностью, и мы с одинаковым рвением стре­ мились к разъяснению их. Невозможно описать, в какой степени была поучительна и для будущего, как поощряла и облегчала труд и — я смело скажу — каким огромным успехом завершалась эта на­ ша совместная работа. И я утверждаю, что там, где С. С. и судебный врач не находятся во взаимном живом и дружеском общении, нель­ зя рассчитывать на многое от деятельности обоих, и особенно пер­ вого из них. Помимо описанных преимуществ, вытекающих из тес­ ного общения С. С. с врачом, следует указать и на то, что при таком положении С. С. весьма легко узнать, когда именно он должен при­ бегнуть к врачу. Мне известно, что во многих случаях эксперты не приглашаются главным образом потому, что С. С. не знает, как да­ леко простираются знания их, и в частности врача. Насколько это трудно при существовании сугубо деловых отношений, настолько же легко при частном знакомстве с врачом. В случаях, касающихся врача, должно приглашать его всегда хотя бы вопрос и казался выходящим за пределы человеческих знаний, напр, вопрос о том, сколько времени истекло с момента совершения преступления. Так, Л и м а н рассказывает, что при вскрытии одного совершенно разложившегося трупа по состоя­ нию сердца оказалось возможным установить, что смерть последо­ вала от разрыва сердца, т.е. что смерть была естественная. Тот же ученый приводит следующий случай: когда были вынуты из моги­ лы в С. Дени кости короля Догоберта, умершего 1200 лет назад, то они оказались до такой степени сохранившимися, что было бы возможно установить всякое насильственное действие, которому он подвергся бы при жизни. И наконец, исследования органов пи­ 192 щеварения убитого доказывают, как точно можно определить вре­ мя смерти по состоянию пищи в желудке умершего. В склепе монастыря св. Флориана, в Верхней Австрии, можно видеть 6000 черепов, принадлежащих павшим в каком-то неизвест­ ном сражении в конце эпохи великого переселения I«родов. Они сохранились так хорошо, что историки но усмотренным на черепах повреждениям констру­ ировали в точности употреблявшееся в то время ору­ жие (напр, у одного черепа оказались повреждения от стрелы, на одном конце которой была укреплена рыбья кость (рис. 2)). («Склеп в монастыре» Св. Фло­ риана Альфонса Мюллера. Линц, 1883 г.). Хотя такие отдаленные события и не относятся к деятельности Рис. 2. С. С , но они представляют ясное доказательство, что поврежденикогда не следует ссылаться на значительную дав- иис ш одиом ' 1 черепе в скпеность, так как она значения сама по себе не имеет: пе М0Настыря предварительно следует спросить судебного врача, св. Флориана 11ерейдем теперь к изложению деятельности судеб­ ных врачей в подробностях и остановимся прежде всего на дея­ тельности их. а) в случаях чисто судебно-медицинского свойства Сюда относятся вскрытия трупов, телесные повреждения, яв­ ления патологического характера, преступления против нравст­ венности, вопросы об определении чьей-либо физической силы, возраста, способности к известному действию, о симулировании и многие другие. О чем и как должно предлагать вопросы, этому мо­ жет научить лишь опыт, и притом более или менее продолжитель­ ный, и если С. С. с течением времени усвоит надлежащую меру при постановке вопросов, то он поймег, что именно путем разумного ограничения своих требований можно достигнуть при помощи врача разъяснения всего существенного. Следует быть довольным, если врач дал заключение осторожно, не категорично, а более в об­ щих чертах, но зато по каждому случаю, относительно которого можно иметь хотя бы слабую надежду, что врач компетентнее вся­ кого другого не медика, вопрос должен быть поставлен. В весьма многих случаях С. С, удовлетворившись условным заключением врача, впоследствии должен быть ему благодарным за такое заклю­ 193 чение, когда по ходу следствия выясняется, что вопрос и не мог быть разрешен в положительном смысле. Между А. и не А. лежит более, нежели целый алфавит, и каждая буква имеет свое значение. Особенно не следует настаивать на точном определении врачом времени совершения чего-либо. Если при освидетельствовании врач не придет к какому-нибудь несомненному заключению, то следует предоставить ему возможность вторичного осмотра и бо­ лее. С. С., не имея в начале следствия заключения врача, менее рис­ кует впасть в ошибки, нежели тогда, когда врач, уступая настояни­ ям С. С, даст определенное заключение, которое затем, с течением следствия, приходится изменять: этого бы не было, если бы С. С. ос­ видетельствовал потерпевшего еще раз, через известный срок. Еще более важно соблюдение этого правила при вскрытиях трупов; если врач не может тотчас же дать свое заключение, то следует спросить его, какие ему необходимы дополнительные данные, кроме обнаруженных вскрытием. Повторяю, что совер­ шенно несправедливо лишать судебного врача сведений, добы­ тых следствием, и требовать заключения его лишь по данным вскрытия. Врач в данных судебно-медицинского вскрытия видит лишь конечный результат и по очень многим делам не видит того пути, по которому был достигнут этот результат. Число 6 может быть составлено одинаково и из 2, и из 3: может быть сум­ мой 3 и 3 или суммой 2, взятых три раза. В большинстве случаев самое важное заключается в том, каким именно способом случи­ лось то и то, а это может быть обнаружено иногда только при по­ мощи врача, ознакомленного с актами следствия. Совершенно напрасны опасения, что врач может быть введен этими сведени­ ями в заблуждение: так как ему известен конечный итог, то, если бы даже почерпнутые им из протоколов следствия сведения и навели его на ложный путь, этот конечный итог, в форме данных вскрытия, будет для него постоянным контролем. Кроме того, он может подметить и обратить внимание С. С. на неправильности в свидетельских показаниях. Результат освидетельствования и данные следствия тесно связаны, одно дополняет другое, и если врач знает, что С. С. не станет вынуждать его к предположитель­ ным заключениям во что бы то ни стало, то он, благодаря зна­ нию обстоятельств дела, скорее придет к какому-нибудь осто­ рожному заключению и не позволит себе сделать легкомыслен­ ный и поспешный вывод. 194 Помимо приведенных случаев, в которых врач обыкновенно работает вместе с С, я упомяну еще о некоторых, в которых врач может оказывать услуги правосудию, а именно: Ь) при консервировании частей человеческого тела Часто случается, что найденный труп человека, вследствие сильной степени разложения, становится неузнаваемым и опреде­ ление личности его — невозможным при отсутствии характерных особенностей телосложения или каких-нибудь других примет умершего. Между тем установление личности его при известных обстоятельствах может быть весьма важно. Предположим, что дело идет об установлении тождества личности найденного трупа с тем человеком, которого две недели назад свидетели видели в одной гостинице; с ним никто не был знаком; но свидетели могли бы уз­ нать его по чертам лица. В этом случае, если они не помнят его одежды, часов, кошелька с деньгами, и если им — весьма естествен­ но — неизвестны его особые приметы в виде рубца на бедре или что-нибудь подобное, то единственным средством для опознания трупа остаются черты его лица. Если же вследствие разложения черты лица стали неузнаваемы, 'го следует предложить врачу при­ менить в этом случае так называемые «регенерационные приемы», рекомендованные проф. ф. Г о ф м а н о м . В своем «Lehrbuch der gerichtlichen Medicin» (гл. 4, стр. 848) Гофман пишет: «голова трупа отрезывается, мозг вынимается, в за­ тылочной и боковых частях головы делается несколько глубоких I глдрезов, затем голова погружается в чистую проточную воду. Спу­ стя 12 часов зеленый цвет лица почти исчезает или бледнеет, а так­ же значительно уменьшается эмфизематозное вздутие покровов, затем черепная крышка накладывается на место, черепная кожа за­ шивается, и вся голова кладется к крепкий спиртной раствор суле­ мы. По прошествии следующих 12 часов зеленая окраска и гнило­ стная эмфизема совершенно исчезают, так что лицо принимает I юрмальный вид, какой наблюдается на бальзамированных свежих трупах. С одинаковым успехом можно, вместо сулемы, употреблять и хлористый цинк. Само собою разумеется, возможность восста­ новления естественной наружности имеет свои пределы, особенно н тех случаях, когда волосы облезли и кожа лица начала подвер­ гаться разрушению, тогда о восстановлении нечего и думать. 195 По моему мнению, описанные приемы тем более ценны, что в этих случаях голова может быть сохранена до судебного разбира­ тельства для предъявления ее свидетелям. Я подробно изложил эти приемы потому, что возвращение лицу первоначального вида час­ то оказывается необходимым, между тем немногие из провинци­ альных врачей знают об этом способе. Считаю нужным при этом обратить внимание на два обстоятельства. Если эта мера применя­ ется в той местности, где нет водопроводов с постоянной свежей водой, — а в большинстве случаев их не имеется, — то остается только один способ: выдержать голову в течение указанного срока в каком-нибудь ручье или реке (чтобы только не было вреда от за­ грязнения воды), и при этом принять меры к тому, чтобы устранить доступ к голове всяким водным животным (рыбам, ракам и пр.). Иначе они Moiyr в течение одной ночи объесть большую часть ко­ жи на лице, и весь труд, конечно, будет напрасен. Поэтому я сове­ тую помещать голову is ящике соответствующей величины, в боко­ вых стенках которого сделать несколько больших отверстий и за­ тянуть их простым холстом или еще лучше плетенкой от тонкого решета, так чтобы вода протекала свободно, но чтобы не было до­ ступа самым миниатюрным водяным животным. Затем необходимое количество сулемы или хлористого цин­ ка в наше время, я думаю, можно достать в самой глухой местно­ сти, тем более что эти средства должны быть под рукой у каждо­ го земского врача. Во всяком случае, к известному сроку то или другое средство должно быть налицо. Большое значение имеет для подобных целей и формалин, который действует так же, как спирт, только значительно сильнее; применение его двоякое: для консервирования или же для дезинфекции; напр, при вскрытии сильно разложившегося трупа можно предварительно уничто­ жить дурной запах. Также может быть применена получившая привилегию жидкость Рамберга, которая может действовать не только как антисептическое и уничтожающее дурной запах сред­ ство, но и как сохраняющее цвет кожи, и полученные препараты могут сохраняться много лег в свежем виде, что, конечно, весьма важно для судебных целей. В той же степени важно бываег сохранить осколки костей при разного рода телесных повреждениях. Сохранение их иногда бы­ вает необходимо и в тех случаях, когда потерпевший остается в жи­ вых, и осколки кости (чаще всего черепа и трубчатых косгей) бы­ 196 ли извлечены при подаче помощи или получились оперативным путем. Обязанность сохранения таких осколков всегда должна быть возложена на судебных врачей, так как рано или поздно ос­ колки эти могут послужить серьезной уликой. Наиболее необходи­ мо сохранение таких осколков костей в случаях причинения смер­ тельных повреждений, т. е. по преимуществу при повреждениях че­ репа. В этих случаях следует, безусловно, принять меры к сохране­ нию осколков кости, как это и установлено издавна практикой. Если череп мацерировать и препарировать, то несравненно легче производить освидетельствование кости, нежели когда на нем имеются окровавленная кожа и мягкие покровы. Чистый, обна­ женный череп можно брать руками, как угодно, можно подвергать точным измерениям, делать опыты примерки орудий, которыми повреждения были причинены, и т.п. Затем череп можно подверг­ нуть новому освидетельствованию всякий раз по обнаружении но­ вых обстоятельств, и, кроме того, он может служить на судебном следствии превосходным вещественным доказательством. Следует при этом иметь в виду еще два обстоятельства. В уни­ верситетских городах препарирование костей обыкновенно возла­ гается на прислугу при анатомических театрах, кости при этом хранятся всегда в большом количестве в кадках с водой и затем в сушильнях. Поэтому С. С. ни под каким условием не должен пору­ чать ей этих подготовительных действий для освидетельствования черепа, в случае важных на нем повреждений, так как прислуга эта легко может затерять мелкие осколки, произвести по неосторож­ ности новые повреждения кости и даже потерять самый corpus delicti. За тождество и целость corporis delicti ответственны С. С. и присяжный эксперт, но ни в коем случае не прислужники клиники. Corpus delicti теряет всякое право на достоверность и свою доказа­ тельную силу, раз оно перешло из рук С. С. или эксперта в третьи руки. Поэтому С. С. должен требовать, чтобы все подготовительные действия над таким черепом производились или самим экспертом, или его помощником под его непосредственным наблюдением. За­ тем отнюдь не должна быть допускаема совместная работа над этим черепом и другими объектами. Другое замечание касается способа, каким части препариро­ ванного черепа можно привести в прежнее состояние. Для дела бе­ зусловно превосходно, если все отдельные части раздробленного черепа собраны и соединены так, что выносится несомненное 197 убеждение о правильности и цельности этого соединения, и в то же время получается ясное впечатление о том, как, в каком направ­ лении и каким орудием причинено повреждение. Я живо помню о том сильном впечатлении, какое произвел судебный врач в судеб­ ном заседании по одному делу на присяжных заседателей, предъя­ вив им сначала, по-видимому, неповрежденный череп убитого, в действительности же склеенный тонкой папиросной бумагой, и за­ тем легким нажатием руки разбив его на многочисленные мелкие части, — на каковые череп был раздроблен смертельным ударом. Такой способ предъявления разбитого на части черепа представля­ ется мне самым правильным, но не следует при этом соединять эти части прочным образом. Так, мне пришлось видеть череп, раздроб­ ленный обухом топора на мелкие части и склеенный самым луч­ шим клеем настолько прочно и тщательно, что нельзя было заме­ тить ни следов удара, ни направления трещин. Дело было непопра­ вимо, так как клей не распускался даже при продолжительном вы­ мачивании в воде. Поэтому следует требовать, как уже сказано, что­ бы части черепа соединялись и склеивались посредством тонкой гуммированной бумаги, подклеенной с внутренней стороны. Было бы весьма важно, если бы подтвердились предположе­ ния проф. Шса о возможности восстановления на черепе человече­ ского лица. Проф. Пис (для установления тождества черепа, припи­ сывавшегося композитору Иоганну Себастьяну Баху) сначала про­ извел измерения средней толщины тканей частей человеческого лица на различных местах черепа. Затем на гипсовый слепок, сня­ тый с черепа, приписывавшегося Баху, он наложил соответствен­ ной толщины слой из мягкого гипса, и получившийся облик нео­ жиданно оказался схожим с портретом композитора. Идея профес­ сора Ikca может быть весьма полезной и для нас, криминалистов, так как на каждом скелете неизвестного человека, найденном с признаками насильственной смерти, можно было бы по способу Гиса восстановить лга to настолько, чтобы можно было определить личность убитого. Не следует, конечно, очень далеко заходить в этом отношении, так как толщина частей лица у разных людей все же весьма неодинакова. Тем не менее можно надеяться на успех в том случае, когда о найденном скелете имеется определенное предположение или догадка, что скелет принадлежит лицу X, и надлежит установить, правильно ли это предположение. В данном случае известны возраст, пол и наружный вид физиономии убито­ 198 го, и тогда можно приступить к наложениям гипсовых слоев (ко­ нечно, должен делать это тот, кто не знал X.). При наличности этих данных нетрудно представить себе возможность получить такой гипсовый облик, который послужил бы к обнаружению личности. Некоторые указания на возраст и пол убитого могут быть добыты, впрочем, и из анатомического исследования черепа. В заключение следует предостеречь от попыток обнаружить личность убитого только на основании его одежды и оказавшихся бумаг, так как достаточно известно случаев, когда для вовлечения в заблуждение на труп надевали платье и клали бумаги другого лица. О том, как следует поступать при подобных исследованиях, о зна­ чении аномалий в скелете, в строении зубов, о татуировке см. у Гофмана: «Учебник суд. медицины». Рекомендуется всегда в важных случаях голову неизвестного убитого отделять и при помощи суд. врача класть для сохранения в спирт, формалин или другую подоб­ ную жидкость. О том, как вообще следует быть осторожным при обнаруже­ нии личности убитых, свидетельствуют многочисленные извест­ ные случаи, в которых имели место роковые ошибки (в любом учебнике суд. медицины просмотрите, напр, главу о волосах). с) при татуировке Важное значение для определения личности имеют также и найденные при освидетельствовании следы татуировки и самые знаки этой операции. Весьма понятно, такие знаки должны быть осмотрены и описаны с особенной тщательностью. Остановимся сначала на такой татуировке, следы которой уже исчезли. Что сле­ ды татуировки могут изгладиться, не подлежит сомнению: они из­ глаживаются с течением времени и притом очень быстро, если татуировка была сделана слабо или если были употреблены рас­ творимые краски. Кроме того, они могуг быть уничтожены искус­ ственным путем посредством вытравления какой-нибудь кисло­ той, особенно при помощи смазывания татуировки индиго-сер­ ной кислотой (Parent Duchatelet). Своеобразный прием предлага­ ет д-р Variot («Detatouage» Arch, d'anthr. crim. V. 542), при котором остаются только рубцы; даже двух- или трехкратное наложение салициловой кислоты с глицерином (каждый раз в продолжение одной недели) уничтожает следы татуировки. Недавно было пред­ 199 ложено: сначала на места татуировки накладываются несколько раз сильные растворы танина, затем эти места прокалываются иг­ лами, подобно тому, как это делается при самой татуировке, и, на­ конец, все эти места кожи покрывают крепким раствором ляписа. Т а р д ь е применял в этом случае уксусную кислоту с салом, за­ тем поташ, окись хлоральгидрата и, наконец, раствор калия. Каж­ дый опыт производился достаточно обстоятельно, и рубцы все же оставались, хотя бы и незначительные. Поэтому если имеются ос­ нования для предположения, что у известного лица была татуи­ ровка, ныне исчезнувшая, то через судебного врача должно под­ вергнуть тщательному освидетельствованию все те места тела, на которых (по каким бы то ни было данным) имеются следы тако­ вой, или были ранее, или вообще могут быть (предплечье, грудь и т.п.). Там, где татуировка была удалена искусственным путем, все-таки остаются следы рубчиков, заметные и для простого гла­ за, которые должны быть тщательно описаны по форме, величи­ не и т.п. Относительно времени, в течение которого татуировка исчезает, Каспер Л и м а н в своем учебнике (ч. 2-я, л. 128) ут­ верждает, что (напр, у старых инвалидов) спустя 40 и до 54 лет можно было еще видеть хорошо сохранившиеся следы татуиров­ ки. Из 36 татуированных у 2-х татуировка побледнела, у 2-х она частью сошла, и у 4-х исчезла совершенно. Подобное же числен­ ное отношение наблюдал и Н u t i n («Recherches sur les tatouages». Paris, 1855 г.), который из 3000 инвалидов нашел следы татуировки более чем у 6-й части (506). Тардье (Annales d'hygiene. Janvier. 1855) приводит еще больший процент, так как все подвер­ гавшиеся его исследованиям большей частью употребляли уголь. Из веществ, употребляющихся для татуирования, легче всего ис­ чезает киноварь, затем порох, чернила, и труднее всего сходит уголь (в виде ли порошка, сажи, также тушь). Если же татуировка исчезла сама по себе, то врач при помощи хорошего увеличительного стекла в большей части случаев обна­ ружит рубчики в виде точек или штрихов, происшедшие вследст­ вие уколов или разрезов. Иногда эти рубчики так хорошо сохраня­ ются, что можно восстановить весь рисунок особенно это удается, если покрыть соответствующее место каким-нибудь красящим ве­ ществом, напр, чернилами, сажей, маслом, так как эти вещества прочнее удерживаются на рубчиках, несколько возвышающихся над кожей, и татуировка явственно окрашивается. 200 Таким же способом можно восстановить татуирные знаки и на трупе, что является особенно важным, если татуировка исчезла вследствие истечения продолжительного времени. Фоллин. ф. М е р к е л ь , В и р х о в и др. доказали, что красящие вещества никогда не заходят за пределы ближаших лимфатических желез, в этих последних они остаются и могут быть обнаружены даже и в том случае, если знаки на коже совершенно исчезли. Частицы кра­ ски сидят преимущественно в периферических частях желез и бы­ вают видны микроскопически в целой железе, а еще лучше на по­ перечном ее разрезе. Они превосходно видны под микроскопом, с тою особенностью, что частицы киновари, наичаще употребляе­ мой для татуирования, имеют яркий красный цвет только в отра­ женном свете, в проходящем же представляются черными (по Гоф­ ману). Поэтому в подобных случаях следует требовать от врача ис­ следования именно ближайших желез. При этом следует заметить, что на трупах, лежавших в воде или высохших (мумифицирован­ ных), татуирные знаки могут стать трудно заметными, в первом случае соответственные части тела следует вырезать и высушить, а is последнем случае размочить в воде. По вопросу об определении давности татуировки сказать можно немногое. Зарубцевание за­ канчивается после операции скоро, и в течение долгого времени внешний вид не подвергается существенным изменениям. Более сильная татуировка или более слабая не отличаются по окрашива­ нию: свежая татуировка при малом количестве пигмента и давняя у субъекта со значительным запасом пигмента имеют внешний вид почти один и тот же; каким способом производилось татуирование впоследствии, установить уже невозможно. Только в единичных случаях можно прийти к определенным заключениям, напр., если у ребенка на спине будет сделано по возможности большое изобра­ жение круга, то с возрастом ребенка это изображение будет удли­ няться и окажется несоразмерным в частях; также значительно из­ менится круг, татуированный у молодого человека, ко времени его старости. Растягивание кожи (рост ее) совершается вовсе неравно­ мерно на теле: это лучше всего наблюдается на рубцах от оспенных Iфививок, которые от первоначального своего места часто оказы­ ваются далеко в стороне. Не так давно во всех городах Европы по­ казывалась публике молодая американка, все тело которой положи­ тельно было разрисовано очень изящной татуировкой. Ее татуи­ ровка была несомненно подлинная и интересная, но нельзя было 201 поверить ее рассказу о том, что татуирована она была отцом своим еще в детстве, именно потому, что рисунок нигде не представлял удлиненности или несоразмерности; а это должно бы было слу­ читься с ранней татуировкой, по мере роста девочки. При следст­ вии же может иногда иметь значение этот момент, если дело идет именно о выяснении вопроса о времени. По этому поводу я должен остановиться на важном значении татуировки вообще. Не следует, конечно, заходить так далеко, как Ломброзо с 1874 г. и его многочисленные последователи М а р р о ,Л а к а с с а и ь , В a t u t , С а л и л л а с ,Д р о г о , Е л л и с , Г р о в э , Б е р г и др., которые татуирование прямо отно­ сят к числу примет, характеризующих только преступника, тем не менее татуирование всегда имеет то или иное значение в деле. Это подтверждается и статистическими исследованиями д-ра К у р е л л а 1), который нашел следы татуировки у 14% исследован­ ных им преступников. В общем можно сказать, что склонность к татуированию заме­ чается у лиц, отличающихся энергией стремлений, причем эта энергия сказывается даже и в избранной ими профессии. Так по преимуществу татуирование встречается у солдат, матросов, мяс­ ников, лиц, занимающихся гонкой плотов, рубкой дров, кузнецов и т.п.; у портного же, ткача, слуги такие знаки встречаются редко. Это объясняется вовсе не тем, что энергичные люди легче перено­ сят боль, неизбежную при татуировании, а, главным образом, осо­ бенностью их характера добывать, приобретать что-нибудь нео­ бычное, нелегко дающееся. Значительную роль при этом играет чувственность: хотя и трудно объяснимый, но несомненный факт, что натуры сильные и чувственные охотно ставят на первом плане свое тело и не без удовольствия занимают им себя и других. Этим объясняется, почему среди женского пола татуирование встречает­ ся только исключительно у проституток. Татуированные женщины также нередки у народов малокультурных: напр, в Боснии среди поселянок католичек редкая девушка или женщина не имеет татуи­ ровки, впрочем эта татуировка состоит большею частью из изобра­ жения креста, более или менее изукрашенного, на лбу, на груди или на верхней части предплечья. Весьма интересны наблюдения, сде­ ланные д-ром М а ш к о (см. цитированное сочинение): он взял 1) Naturgeschichte des Verbrechers, Штутгарт, 1893. 202 на себя труд подвергать исследованию всех солдат, которые под­ вергались лишению свободы; обнаружилось характерное явление, что люди, не имевшие татуировки до ареста, имели таковую по вы­ ходе из-под ареста, что, конечно, можно объяснить скукой продол­ жительного заключения. Также и Г а н т е р расспрашивал (в пси­ хиатрической больнице) у татуировавших себя о причине, и все без исключения объяснили свою татуировку скукой заключения и под­ ражательностью. Если мы при этом еще примем в соображение, что такое грубое средство украшения своего тела встречается только у людей низших классов (по Ломброзо: у народов кельтического про­ исхождения), то этим исчерпывается все, что можно сказать о тату­ ировании у преступников. Таким образом, мы имеем основание за­ ключить, что и среди преступников татуировку можно встретить лить у натур энергичных: убийц, разбойников, вооруженных воров и тд, и затем у лиц с сильно развитой чувственностью: занимаю­ щихся сводничеством, мужеложством, виновных в растлении, в из­ насиловании, — и никогда у мошенников, мелких воров и т.п. Мы наблюдаем также, что простой и порядочный человек довольству­ ется обыкновенно несложным рисунком: матрос — изображением якоря, числом года и инициалами, солдат — изображением сабли или пушки, мясник — скрещенных топоров и т.д.; и притом все ри­ сунки — на правой руке с внутренней стороны. Грубый же и пороч­ ной жизни человек этим не удовлетворяется и украшает себя ри­ сунками, относящимися к его преступному ремеслу, говорящими о мести или заключающими в себе наглую насмешку над ожидающим его концом (напр, рисунок виселицы или слова: «1е bagne пт' attend»). Если такой человек отличается бесстыдством, то это выра­ жается или в характере изображений, или в том, на каких частях те­ ла они помещаются (половые органы, ягодицы). Вполне естествен­ но, что большинство преступников выходят из людей, отличаю­ щихся грубой энергией и невысоким нравственным уровнем, вследствие же этого мы находим среди преступников многих тату­ ированных. Таким образом, одна и та же причина (невежество и грубость нравов) порождает два последствия (преступность и тату­ ирование). В этом и вся связь между преступлением и татуировани­ ем, но для нас она вовсе не безразлична, и мы обязаны отнестись внимательно ко всяким татуирным знакам, обнаруженным на теле задержанного преступника. Что не только преступники и люди, склонные к преступлениям, занимаются татуировкой, доказывается 203 тем, что, как это недавно стало известно, аристократическая моло­ дежь в Англии и во главе их сын наследника престола установили моду татуирования. Разумеется, они татуировали себя не примитив­ ным способом: раскаленной булавкой, иглою, а при помощи специ­ ально подготовленных «художников», посредством электрических аппаратов. Эти данные не колеблят, однако, моего мнения о приро­ де татуировки: не стоит ли это увлечение в связи с играми в мяч и занятиями боксированием? В подтверждение древности этого обычая, Карл Б л и н д пытается доказать, что еще древние германцы соблюдали его, у фракийцев же татуировка свидетельствовала о дворянском проис­ хождении, а в Нортумберленде еще в 787 году последовало воспре­ щение этого «языческого» обычая. Здесь уместно упомянуть и о «Tractatus de superstitionibus» магистра Nicol. v. Jauer (1405 г.), в ко­ тором он восстает против «надкалывания и разрисовывания кожи и других запрещенных обычаев»1). d) при душевных болезнях В каких случаях С. С. обязан приглашать психиатра для осви­ детельствования обвиняемого или важного свидетеля — вот во­ прос, важность которого до сего времени еще достаточно не оце­ нена. Само собой разумеется, что следует немедленно свидетельст­ вовать лиц, страдающих бешенством, ясно выраженной меланхолей, слабоумных и т.п, как делалось еще и сто лет назад. В паше же время высокое развитие медицинских и юридических наук требу­ ет от нас зоркого внимания по отношению и к тем душевноболь­ ным, которые не кажутся таковыми для обыкновенных людей, дабы не подверглись уголовной каре лица, действительно больные, за деяния, совершенные в припадке душевной болезни. Только чрез­ вычайной заботливостью и строжайшей добросовестностью мы можем искупить грехи постыдного прошлого, когда несчастные душевнобольные подвергались часто самым суровым наказаниям за их мнимые преступления. Строгое исследование этого трудного и печального вопроса приводит к убеждению, что в сущности каждый обвиняемый, каж­ дый свидетель, показание которого важно для дела и является одино­ 1) С. Ганзена. Quellen und Untersuchungen zur Gesch. Hexenwahnee. Бонн, 1901. 204 ким, должны подлежать освидетельствованию в состоянии умствен­ ных способностей. Только узкопрактические соображения и недо­ статок времени и денежных средств не позволяют сделать такое ис­ следование обязательным. А раз это так, то наука, совесть и чувство гуманности налагают на нас обязанность, чтобы мы не-уклонно, раз существует малейшее сомнение относительно вменяемости обвиня­ емого, обращали внимание на все обстоятельства, которые под­ тверждают это сомнение в состоянии его умственных способностей, и отнюдь не стеснялись вновь приглашать психиатров, если находим повод к сомнениям там, где ранее эксперты этого не усматривали. Если юрист заблуждается в медицинских вопросах, то это не может быть поставлено ему в вину, и если он сто раз приглашаст психиатров и напрасно, то это лишь свидетельствует о его добросо­ вестности. Между тем любой из врачей может удостоверить, что при решении вопроса о нормальном состоянии умственных спо­ собностей встречаются чрезвычайные трудности. Всякий честно направленный человек согласится, что лучше свидетельствовать в отношении умственных способностей многих здоровых, нежели подвергнуть каре одного, который вследствие душевной болезни должен быть признан неответственным за свой поступок. Обраща­ ясь же к практической стороне вопроса, мы прежде всего приходим к убеждению, что и в этом отношении С. С, и притом в весьма зна­ чительной степени, сам должен быть лицом компетентным. По крайней мере он должен быть настолько в этом направлении осве­ домленным, чтобы, не допуская с своей стороны грубых ошибок, знать, когда ему следует обратиться к психиатру. На его долю выпа­ дает до известной степени первым разрешить тот вопрос, которым всегда и определяется последующее направление дела. И раз С. С. приглашает психиатра, то этим он снимает с себя всю ответствен­ ность; если же он не находит нужным обращаться к нему, то лишь в редких случаях это приглашение исходит от прокуратуры или суда, и таким образом вся нравственная ответственность падает на С. С. Чтобы действовать в этом отношении вполне добросовестно и в по­ следующей своей жизни избежать мучительных упреков совести, С. С. должен производить освидетельствования в состоянии умствен­ ных способностей лучше слишком часго, нежели редко. Ддя того же, чтобы избежать излишнего труда и не выходить за пределы ра­ зумного, С. С. необходимо иметь значительный запас специальных знаний. Конечно, это весьма нелегко, но ведь и вся деятельность С С. 205 вообще нелегка, главная же трудность этой службы именно и заклю­ чается в том, чтобы неустанно приобретать познания, в начале чуж­ дые, по разнообразным отделам науки и искусства. Для приобретения познаний в данной области существует для С. С. несколько путей. Прежде всего, он должен изучить несколько учебников по судебной психопатологии: в начале это очень труд­ но, но затем, по истечении некоторого времени, изучающий совер­ шенно освоится с предметом, особенно если можно пользоваться услугами специалиста, который в состоянии указать и руководства и разъяснить встречающиеся затруднения. Но С. С. не должен огра­ ничиваться мертвым материалом; если он относится к своему делу серьезно, то он не упустит случая прослушать курс университет­ ских лекций о душевных болезнях. И когда С. С. увидит демонстри­ рованными отдельные случаи на живых людях и выслушает разъяс­ нения, то он будет в состоянии применить с пользой приобретен­ ные из книги познания и сумеет найти в действительности описан­ ные в них явления. Но и самые лучшие учебники не могуг дать чи­ тателю точного представления о степени развития и свойстве той или другой душевной болезни. Когда говорят: «блуждающий взор», «беспорядочная речь», «медленность мышления» и многое подоб­ ное, то не психиатр понимает под ними или слишком много, или слишком мало, поэтому он примет обыкновенный смущенный взгляд, часто наблюдаемый нами у совершенно нормальных лю­ дей, именно за этот «блуждающий взгляд», или же, понимая это вы­ ражение как «страшное вращение глазами», сочтет некоторых дей­ ствительно больных с «блуждающим взглядом» за совершенно здо­ ровых людей. Чему именно соответствует в действительности этот термин, психиатр может объяснить только путем демонстрирова­ ния на живом лице, и никакое описание этого не заменит. Самым поучительным в этом отношении для С. С. являются его дела, по которым он может сам наблюдать, как врач свидетель­ ствует больного, может останавливать свое внимание на отдельных признаках и затем изучать самое заключение эксперта. Если С. С. ограничится прочтением лишь последних слов его заключения, для того чтобы знать, в нормальном ли состоянии или ненормаль­ ном исследуемый, то он, конечно, ничего нового не извлечет. А между тем, как легко ему учиться именно на этих заключениях! Заключение психиатра обнимает весь этот случай, все нити кото­ рого у С. С. в руках; он считал сначала пациента «здоровым», затем 206 у него возникли первые сомнения в нем, и он знает, как объяснял он все эти симптомы душевной болезни, проявившиеся в поступке пациента. И вот он получает подробно мотивированное заключе­ ние сведущего лица, в котором все им подмеченное, как профаном, научно обосновано и разъяснено, и все его взгляды исправлены. Если же те или другие обстоятельства окажутся неясными или со­ мнительными, то он всегда имеет возможность получить от экс­ перта разъяснение и наставление, и таким образом после некото­ рого в этом смысле опыта он уже будет знать, как вообще следует поступать в подобных случаях. Но, конечно, для этого он должен самым точным образом изучать больного, тщательно продумать заключение экспертов, спрашивать у них разъяснения и знако­ миться с литературой предмета. В основание всех подобных занятий должно быть положено сочинение профессора ф. Крафт-Эбинга «Grundzuge der CriminalPsychologie fiir Juristen»: каждый С. С. должен знать эту книгу наи­ зусть ранее, чем приступит к своей ответственной деятельности. Выдающиеся авторитеты предприняли задачу помочь С. С. в разрешении вопроса, когда именно он должен обращаться к психи­ атру, и перечисляют те отличительные признаки, по которым не­ специалист может с полным основанием предположить о ненор­ мальности умственных способностей известного лица. Так, по Кас­ перу-Лиману, С. С. должен обращаться к психиатру всегда, когда имеет перед собой: 1) наследственное предрасположение, т.е. если С. С. стало известно, что родители или иные родственники (в числе их и дети) страдали душевным расстройством, 2) повреждения, ка­ сающиеся мозга (повреждения головы, тяжкие болезни, сопровож­ дающиеся мозговыми страданиями и тд), 3) неврозы (эпилепсия, ипохондрия, истерия и др.), 4) алкоголизм, 5) некоторые болезни (головные боли, бессонница, головокружение, судороги, паралич, тремор), 6) галлюцинации, 7) нелепые или так называемые бредо­ вые идеи, 8) особенная ограниченность умственных способностей, 9) характерная периодичность известных явлений, 10) своеобраз­ ная манера держать себя и 11) странная манера письма и почерк. ф. К р а ф т - Э б и н г прежде всего обращает внимание на те признаки, которые могут повести к ошибочному заключению о нормальном состоянии умственных способностей, а именно: I) поступки умалишенного могут иметь такой же мотив, как и дей­ ствия нормального человека, 2) вопрос о том, является ли посту­ 207 пок совершенно изолированным в жизни известного лица, сам по себе не имеет практического значения, 3) обдуманность, хит­ рость, рассчитанность действий наблюдаются и у душевноболь­ ных, 4) в той же степени и сознание о наказуемости деяния и о своей виновности, 5) раскаяние в совершенном преступлении, 6) по-видимому, «вполне разумная речь», и 7) даже и у безумных на­ блюдается методичность и присутствие логики. Затем К р а ф т Э б и н г отмечает, все, что может иметь значение при обсужде­ нии вопроса о состоянии умственных способностей, а именно: прежние дела о том же лице, протокол первоначального дознания, все документы о личности, опьянение, знание о случившемся или совершенном, способ совершения деяния, побочные обстоятель­ ства, не стоящие в непосредственной связи с самим деянием и его целыо, напр, излишняя жестокость, безсцельное разрушение и т.п. Наконец, в случае явки с повинной лица, отличающегося замкну­ тостью и меланхолическим настроением, следует со всевозмож­ ною тщательностью установить событие преступления, так как возможны при этом и ложные самообвинения. Свидетельствовать о душевном расстройстве могуг также и пре­ ступления, совершаемые против близких, родных, друзей, главы го­ сударства и т.п. без всякого (видимого) основания, — преступления, когда виновный старается изобразить свое деяние в самом дурном свете, или когда проявляет полное равнодушие к происшествиям, для него небезразличным, или становится чрезмерно раздраженным, обидчивым и вспыльчивым, слишком болтливым или молчаливым, или когда упорно не желает знать ничего о своем поступке. По отно­ шению к таким случаям не следует забывать, что, иапр, при скоро­ преходящих расстройствах сознания могуг быть мгновенные про­ буждения сознания, сопровождающиеся вполне разумною речью. Обстоятельствами, навлекающими подозрение, могут быть еще: резкое, необъяснимое изменение образа мыслей и характера в связи с совершенным равнодушием к тем или другим жизнен­ ным отношениям, ранее высоко ценимым (профессия, обществен­ ное положение, семейство), гневное настроение духа, внезапное пристрастие к спиртным напиткам, стремление к бродяжничеству, к половым излишествам, ухудшение памяти, скорое утомление при умственной работе, утрата нравственного и правового чувст­ ва, пренебрежение обычными занятиями, неприязненное, недо­ верчивое и раздражительное отношение к людям, ревность, жало­ 208 бы на клевету и преследования, угрожающие жизни, жалобы на физические, преимущественно нервные страдания, ощущение страха, беспокойства, головные боли, бессонница, боязнь сойти с ума, состояние тоски, состояние раздражения или волнения, от­ вращение к жизни и покушение на самоубийство, жалобы на на­ вязчивые и страшные идеи, чрезмерная, ранее не замечавшаяся религиозность, высказываемые опасения чего-то ужасного и неле­ пые указания признаков приближающегося несчастья, предосте­ режения или угрозы по адресу окружающих, попытки устранить от себя всевозможные орудия для совершения того или другого преступления. Затем К р а ф т - Э б и н г считает необходимым исследование следующих обстоятельств: были ли ранее тяжелые мозговые, нервные и душевные заболевания, покушение на само­ убийство, пьянство, выдающаяся безнравственность и наклон­ ность к преступлениям в семье обвиняемого, не заключает ли в се­ бе предрасположения к тому или другому преступлению возраст обвиняемого, так, напр, начальный период старческого возраста •к преступлениям против нравственности, к клевете, период раз­ вивающейся возмужалости— к воображаемым преступлениям, или состояние субъекта: беременность, менструация, климактери­ ческий период, и не совершал ли он в эти периоды каких-нибудь поступков, несвойственных в обычном состоянии (напр, некото­ рые женщины во время менструации). С своей стороны я нахожу необходимым остановить внима­ ние на «своеобразном почерке и манере письма», о чем упоминает К а с п е р - Л и м а н 1). Это «своеобразное письмо» душевно­ больных имеет’ для С. С. совершенно особое значение, так как это обстоятельство он может подметить скорее, нежели психиатр, и во всяком случае легче обнаружить душевное расстройство по спосо­ бу письма, нежели разгадать это по выражению лица обвиняемого. С. С. так много приходится читать рукописей совершенно здоро­ вых лиц, что в этом отношении он располагает большим опытом и скорее, чем кто-либо, может подметить уклонение от нормы. Неза­ висимо от этого, внимание ко всякому письму подозрительного ха­ рактера для С. С. весьма необходимо еще и потому, что этим он мо­ жет избегнуть иногда прямо неудобного для себя положения. 1) Почерк письма также служит хорошим средством для изобличения людей, си­ мулирующих тупоумие. Ср. Макса Симона: «de I’expertise mentale*. Лион. 1885 г. 209 Душевнобольные известных категорий охотно занимаются писанием, особенно тогда, когда они удаляются от людей, так как письмами и заявлениями они заменяют личные сношения. Кроме того, лица, страдающие бредом преследования, часто обращаются к заступничеству суда, и каждому из нас знакомы такие «сутяжные помешанные», которые время от времени наводят справки о своем деле, наследстве, имуществе и пр. И напротив, есть люди, которые ни за что не обратятся в суд из боязни, что их заключат в тюрьму, обманут или убьют. Вот эти последние и прибегают к письменным сношениям, и заявления их о мнимых, никогда не существовавших преступлениях поступают к С. С. и нередко вводят его в заблужде­ ние своим, по-видимому разумным, содержанием, вынуждая ино­ гда к принятию мер, стеснительных для других. В случае заявлений подобного рода, если требуются спешные распоряжения, не вседа имеется возможность пригласить психиатра для осмотра почерка заявления, и поэтому приходится самому С. С. выработать некоторую зоркость по отношению к таким письмен­ ным заявлениям. В любом присутственном месте можно найти такие заявления, и начинающему С. С. полезно просматривать их с внима­ нием и стараться при этом подметить характерные их признаки. В чем заключаются отличительные признаки и особенности таких ру­ кописей, сказать невозможно: они угадываются инстинктивно. Мож­ но лишь дать некоторые указания: так, прежде всего такие заявления отличаются обширностью и тем, что содержание их вращается все­ гда около одной и той же мысли. По преимуществу они наполнены всяческими преувеличениями, так что невероятность жалобы броса­ ется в глаза (напр, заявитель лежит где-то с раздробленным черепом или содержится в заключении уже несколько месяцев и получает каждый день только по кусочку хлеба и т.п.). Слог этих заявлений иногда запутан, непонятен или высокопарен, иногда состоит из от­ рывочных коротких фраз, по никогда не бывает естественным. Самым характерным является то обстоятельство, что такой ду­ шевнобольной, одержимый манией писания, употребляет слова, им самим образованные, часто довольно сложные. Я заимствую для при­ мера слова из рукописей, полученных мною и принадлежащих несо­ мненно душевнобольным: «несчастие постоянного пребывания под наблюдением» (Fortwahrende Beobachtetwerdens-Fatalitat), «я прошу о следственной любезности» (ich bitte um Untersuchungs-Gefalligkeit), «эти постоянные нагромождения грубосгей» (cliese fortwahrenden 210 Grobheitsaufthiirmungen), «судья принял физиономию, единомыслен­ ную с моими врагами» (der Richter hat mit schon meinen Feinden ein Einverstandnisgesicht и т.п. Конечно, такие из ряда вон выходящие сло­ вообразования не встречаются постоянно, но подобное необычное сочетание слов С. С. можег найти в любом заявлении душевнобольно­ го, и оно должно внушать ему о необходимости быть осторожным. Тем не менее далеко не все, что говорят и пишут душевноболь­ ные, представляется неправдой, и каждое заявление, даже заведомо безумного, должно быть проверено. Слишком часто бывает, что люди злоупотребляют слабоумием других в своих интересах в том предположении, что «дураку веры нет». Но если бы это было так, то несчастные были бы действительно брошены па произвол дурных и злонамеренных людей, в особенности когда эти люди убедились, что неоднократные жалобы душевнобольных не имеют успеха. По­ этому С. С. безусловно обязан каждое подобное заявление прове­ рять, не заключает ли оно в себе хотя бы доли истины, невзирая на то, что подобные заявления ранее оказывались вымышленными... Я припоминаю случай, когда один душевнобольной старик крестья­ нин подавал в суд бессмысленные жалобы, в которых он утверждал, что «его враги» устраивают ему перед домом или на пути западни, замаскированные ямы и разные заграждения, в которых он может погибнуть или получить повреждения. Многие из этих жалоб снаб­ жены были хорошо сделанными рисунками устроенных ему пре­ пятствий. Эти жалобы стали известны в населении, и однажды ка­ кие-то парни решились произвести над ним грубую шутку, устрои­ ли перед домом его действительно замаскированную яму, напол­ нив ее навозной жижей. Бедняк попал в эту яму и едва в ней не уто­ нул. Описывая это приключение, как оно было в действительности, он представлял весь случай вовсе не столь серьезным, каким он оказался в действительности при произведенном расследовании. Переходя от общего к частностям, укажу на те обстоятельства, на которые С. С. должен обращать свое внимание: 1. Нередко бывает, что душевнобольные попадают в положе­ ние свидетелей, и устранять их от свидетельства никогда не следу­ ет: нередко они могут оказать делу серьезные услуги. Неоднократ­ но убеждались в том1), что душевнобольные, особенно некоторые их категории, бывают весьма наблюдательны и, свободные от раз­ 1) Крафт-Эбинг. «Die zweifelhaften GeLstcszustlinde тог dem Civikichter», Эрланген, 1868 г. 211 ных побочных влияний, скорее в состоянии сказать иной раз прав­ ду, нежели здоровые; они часто имеют возможность видеть что-ли­ бо еще и потому, что от них, как «безумных», не скрывают того, что обыкновенно тщательно хоронится от постороннего глаза. Само собой разумеется, что даче показания душевнобольным должно предшествовать особенно внимательное освидетельствование его умственного состояния. 2. Достаточно известно, что в состоянии лихорадочного бре­ да человек способен на всевозможные поступки. Для нас имеют важное значение те поступки, которые совершаются во время при­ падков перемежающейся лихорадки. В этом случае легко возмож­ ны ошибки, потому что больной в обыкновенное время вполне нормален и совершает те или другие действия во время припадков, продолжающихся иногда очень короткий промежуток времени, за каковые действия он, конечно, неответственен. Таким образом, в этих случаях, если С. С. убеждается, что обвиняемый страдает при­ ступами лихорадки, должно приглашать судебного врача. 3. Крафт-Эбинг указывает и на то, что нередко глубокие, яркие сновидения оставляют столь сильное впечатление на некоторых, что и проснувшись они продолжают принимать действительность за продолжение сна. В этом лежит причина многих несправедли­ вых заявлений и, быть может, даже клятвопреступлений. Такие сно­ видения замечаются особенно у предрасположенных к эпилепсии1). 4. Нередко преступления совершаются в состоянии просонков (см. указанное сочинение Крафт-Эбинга, в котором приведены соот­ ветствующая литература и случаи). Нападения со стороны находя­ щихся в таком состоянии направляются по преимуществу на близле­ жащие предметы, в особенности на внезапно подошедших людей, при этом они часто обнаруживают силы, несвойственные им в бодрственном состоянии. Такие явления замечаются большей частью у молодых людей непосредственно по пробуждении от глубокого сна и обыкновенно в том случае, если сон наступил после сильного на­ пряжения душевного и физического. Воспоминание о таких поступ­ ках или совершенно отсутствуют, или сохраняются лишь весьма смутно; предшествуют этому обыкновешю сильный сгон и хршгение. 1) То же наблюдается у детей и у людей, близких к природе (Вундта: Grundzuge der physiologischen Psychologie); интересные случаи в этом роде рассказывает Варнгаген ф. Энзе из жизни философа и врача Бенжамена Эргардта. 212 5. Как удовлетворение известным физическим потребностям: пить, есть, спать, курить и т.д. совершается из подражания, так и по­ ступки душевнобольных могуг вызывать у совершенно нормаль­ ных людей стремление подражать им. В особенно сильной степе­ ни это выражается в переходе эпилептических и истерических припадков с действительно одержимых ими на здоровых (при предрасположении) людей и в эпидемических психозах, которые особенно часто наблюдались в прежнее время11. Но также вполне возможно подражание и какому-нибудь поступку душевнобольно­ го, особенно со стороны молодых людей, продолжительное время находившихся в общении с этим душевнобольным2). 6. Бывает, что обвиняемый совершает какое-нибудь тяжкое преступление для того, чтобы его приговорили к смертной казниЗ), так как иначе он будто бы никогда не решится наложить на себя ру­ ку вследствие своей трусости. Такого рода явления наблюдаются у лиц с угнетенным расположением духа, одержимых меланхоличе­ ским сумасшествием. В этих случаях безусловно требуется обраще­ ние к судебному врачу. 7. Явления так называемого «нравственного помешательства», навязчивые представления и мании представляют для С. С. такую огромную степень важности, что он безусловно должен ознако­ миться с ними как можно ближе и внимательно изучить труд Крафт-Эбинга: «Beitrage /иг Erkennung und richtigen forensen Bcurtheilung krankhafter Gemiithszustande»4). Именно эти категории душевного расстройства в такой степени ускользают от наблюде­ 1) Г. Тарда. Les lois dc l'imiiation, Париж 1890 г. Рсньяра. Lcs maladies epidcmiques de I'esprit, Париж 1887. В. Бехтерева. «Внушение и его социальное значение*. Левенсгима. «Фанатизм как источник преступлений» в цитир. Архиве Г. Гросса. С. Сигеле. ‘Psychologie der Massenvcrbrechen». 1897. 2) Г. Гросса «Criminalpsychologie*. Грац. 1898. 3) Дюпрэ. «Les auto-accusateurs au point de vue medicolegal». Gasette de med. ct chirur. 1902. № 66. 4) Превосходен небольшой сборник Г. Маудсли: «Psychologic und Pathologic der Neele». Вюрцбург. 1870, и д-ра Прихарда «Л treatise on insanity and other disorders of mind». О взгляде науки на так называемые мании, хотя уже устаревшем, но не теряющ[м своего значения, - см. Л. Флехнера «Zur Lehre der Pyromanie. Вена. 1871. Еще дра Лаэра: «Die Literatur der Psychiatric, Neurologic und Psychologie von 1459—1799. Бер­ лин. 1900.0 современном состоянии этого вопроса и литературу можно найти у Нэ­ к:->в «Grenzfragen des Nerven — und Seelenlebens». Висбаден. 1902. Также в цитир. Ар­ хиве Г. Гросса. X, 186. Один характерный случай клептомании приведен у Цингерле •Itcitrag zur psychologischen Genese sexueller Perversitaten. Jahrb. f. Psychiatrie». 1900. 213 ния, что несомненно бесчисленное количество раз проходили пе­ ред С. С. незамеченными. Если С. С. не усмотрит таковых, то он не приглашает врача, на суде же такие душевные состояния нередко остаются незамеченными, и в результате выносится приговор о больном, неответственном за свой поступок. 8. Имеет значение для С. С. и учение о действиях рефлектор­ ных, область которых лежит между движениями рефлекса в собст­ венном смысле и областью полного сознания; созревая в сознании нисшем (неполном), действия эти (напр., совершаемые по привыч­ ке, по аналогии) получают неверное проявление. 9. Объективные и точные признаки состояния опьянения и степеней его изложены Гудденом в изд. Г. Гросса Archive f. crim. antr. u. krim. в VI т. (стр. 207). О патологических случаях опьянения со­ общают Гайльброннер (в «Miinchner medicin. Wochenschrift». 1901. № 24 и 25) и Бонгофер (в сочинении его «Akute Geisteskrankheiten der Gewonheitstrinker». Иена. 1901). Особенного внимания требуют привычные пьяницы, так как люди эти наименее всего заслужива­ ют доверия. Не всякого алкоголика можно узнать по внешнему ви­ ду, но его наверняка можно отличить по своеобразному, обидчиво­ му, плаксивому способу изложения и преимущественно по особой склонности к обвинению других. 10. О значении так называемого «превратного полового ощу­ щения», выражающегося в склонности н удовлетворении полового влечения с особами одинакового пола, вопрос должен быть приве­ ден теперь в совершенную ясность. Справедливым следует при­ знать то положение, что в этом половом извращении надлежит ви­ деть не душевную болезнь, не порочность субъекта, а особенность наследственного происхождения. Можно себе представить длин­ ный ряд поколений, в которых от нормального в половом отноше­ нии предка идут поколения с преобладанием то женственного ха­ рактера, то мужского, каковые затем вырождаются в мужчин, чувст­ вующих себя относительно лиц своего пола, как женщина, и в жен­ щин, чувствующих себя по отношении подобных себе, как мужчи­ на: отсюда ступень к гермафродитизму. Настолько противоестест­ вен и отвратителен для нас субъект с подобной половой извращен­ ностью, что мы должны, наконец, признать, что наказание таково­ го не было бы актом правосудия. 11. По вопросу, вызвавшему большие прения в литературе, об уменьшенной вменяемости см. у Гросса в «Archive fiir crim. antrop. 214 und krim. т. VIII, стр. 57. и в «Berliner klinische Wochensschrift. 1900 r. № 47. 12. О многочисленных и для нас имеющих серьезное значе­ ние случаях так называемых «сумерек сознания» собран материал у Морхена («Uber Dammerzustande». Марбург, 1901 г.); о признаках явных и скрытых эпилептиков (ночное недержание мочи, частое и необъяснимое кровотечение на шее, плечах, за ушами и т.д.) см. у цитир. выше Пфистера (почти каждый эпилептик лжет, дерзок, способен к насилию). 13.0 мазохизме, садизме и фанатизме можно найти сведения в любом курсе психиатрии и психопатологии; сообщим здесь лишь краткие понятия об этих проявлениях полового извращения: а) ма­ зохизм (пассивизм или половое страдальничество) заключается в сладострастном желании претерпеть боль от лица, с которым совер­ шается половой акт, б) садизм (эротический тиранизм или половое насильничество) выражается в том, что лицо для достижения сладо­ страстия причиняет боль тому, с кем совершается совокупление (ду­ шит, кусает, колет, бьет и т.п.); на этой почве нередко происходит и убийство, в) фетишизм (сладострастная обожательность) выражает­ ся в том, что у лица сладострастное ощущение возбуждается похи­ щаемыми им предметами (напр., юбки, башмаки, чулки, передники и т.п.); удовлетворение обыкновенно достигается онанистическим способом, г) салиромания выражается в своеобразном стремлении пачкать и уничтожать чужое платье, именно женское; утверждают, что стремление это — полового происхождения, род фегишизма с примесью садизма (А. Моль «Ztschrift f. Medizinalbeamte». 1900. № 13). е) в случаях гипнотизма В первом издании этой книги я писал по этому поводу следу­ ющее: «В заключение я должен упомянуть о гипнотизме, учение о котором столь различно излагается специалистами, что обыкно­ венный смертный не в состоянии разобраться в этом хаосе мне­ ний. Такова судьба всех тех проблем, за которые берутся прежде­ временно, не выжидая научного разъяснения, люди сомнительного образования и легкомысленного характера, причем трудно опре­ делить, чем они руководствуются в своих исследованиях: стремле­ нием ли к истине, или намерениями более или менее корыстного свойства. Вот почему мы видим, что в то время, как самые компе­ 215 тентные исследователи не допускают сомнения в существовании явлений гипнотизма, другие ставят лишь вопрос, кто в этом деле является обманщиком и кто обманутым. «Но если психиатр может спокойно отдаться изучению, экспе­ риментам и наблюдениям, то задача юриста состоит в совершенно ином: если гипнотизм и его явления действительно существуют, то на долю юриста выпадает труд, о тяжести которого мы в настоящее время не можем составить даже и приблизительного понятия. Ни­ кто не знает, по силам ли нам эта задача и где путь к разрешению ее. При настоящем положении вещей мы, юристы, даже не можем прийти к какому-нибудь определенному взгляду за отсутствием до­ статочных для этого научно обоснованных данных, и не подлежит ни малейшему сомнению, что преждевременное решение совер­ шенно невыясненной проблеммы принесет гораздо более вреда, нежели упорное игнорирование непонятных новшеств. Этой по­ следней крайности мы должны избегнуть и занять наблюдатель­ ное, выжидательное положение, относясь к вопросу и изучая его с крайней внимательностью и в каждом случае прибегая к помощи специалиста. Впрочем, отнюдь не будем торопиться. Для изучения этого вопроса полезно ознакомиться с исследованием доктора ф. Л и л и е н т а л я «Hypnotismus und Strafrecht». Во втором издании книги этой я писал так: «С того времени вопрос о гипнотизме получил большее разъ­ яснение, и если кто из нас, юристов, возьмет труд ознакомиться с литературой предмета, тот скоро придет к убеждению, что для пего необходимо изучить этот вопрос самым тщательным образом. 1руды Дэльбрюка, Фореля, Бернгейма, Сюлли, Рибо, Крафг-Эбинга, Мореля, Десуара, Ригера, Льежуа, Мюллера, Оберштейнера, Ришэ, Шрэнк-Ноцинга, Прейера, Моля, Веттерштранда, Льебо, Бони, Шмидкунца и многих других, в особенности сотрудников «Revue de I'Hypnotisme» и Гроссмана «Zeitschrift fiir Hypnotismus», способство­ вали разъяснению вопроса с научной стороны. Сомневаться в су­ ществовании гипнотизма более невозможно, и мы, юристы, обяза­ ны так или иначе с ним считаться. Нет уже недостатка в резких уп­ реках по нашему адресу за то, что мы пока обходим этот вопрос: так III м и д к у н ц 1) говорит: «профессиональные юристы до та­ кой степени принебрегли значением внушения, что оказалось не­ 1) «Psychologic der Suggestion» д-ра Шмидкунца и д-ра Гсрсгера. Штутгарт. 1892 г. 216 обходимым пополнение этого пробела другими, причем юристы или просто игнорировали этот вопрос, или позволяли себе по отIюшению к нему самые неприличные выходки» (!). Такие упреки не должны иметь более места, и если врачами собран для нас мате­ риал солидный и достоверный, то и мы поставим этот вопрос на разрешение. Мы сумеем, конечно, избежать вмешательства в нашу область. Ф о р е л ь в одной небольшой статье своей сказал: «гипно­ тизм должен, как всякая новая истина, последовательно пройти три стадии: отрицания, борьбы и признания». Мне думается, что эта по­ следняя стадия признания, в свою очередь, должна пройти три мо­ мента: робкое отношение, чрезмерно преувеличенное и, наконец, момент правильной оценки. По отношению же к гипнотизму мне кажется, что мы пережи­ наем теперь последнюю стадию признания в момент преувеличен­ ного понимания его значения. Совершенно справедливо пишет Форель: «противники гипнотизма, говорившие вчера: ведь это об­ ман или самообман, и говорящие сегодня: гипнотизм — чрезвы­ чайно опасен, с ним следует бороться и искоренить его, быть мо­ жет, завтра скажут: это — старая история, давно всем известная». I [оследнее замечание совершенно справедливо, и если мы обра­ тимся к истории, то, оставив в стороне древних индусов, египтян и другие восточные народы, которым хорошо были известны явле­ ния гипнотизма, мы найдем целый ряд имен, воспоминания о ко­ торых в большей или меньшей степени связаны с гипнотизмом1). Эскулап, Боллынтедт, Т. Парацельзий, Гельмонт, Максуэлль, Агриппа ф. Неттесгейм, Карданус Кампанелла, Джордано Бруно, Порта, Афа11асий Кирхер, Аптон Месмер, Брэд, Льебо и Бернгейм — так же, как п все новейшие исследователи, — вот имена, свидетельствующие о давности того учения, которое ныне вновь приобрело неожидан­ ное значение. Если мы пожелаем теперь выяснить себе, какое практическое мпачение имеет гипнотизм для нас, юристов, то неизбежно должны ознакомиться, хотя бы только поверхностно, с сущностью его, так как иначе криминалисты будут поставлены в невозможность опре­ I) Об истории гигаютизма ср. д-ра Ганса Шмидкунца «Der Hypnotismus*. Штутгарт. 1892 г. 217 делить, когда они имеют перед собою явление гипноза и когда по­ этому им надлежит обратиться к помощи сведущих лиц. Согласно с Максом Д е с с у а р о м 0, мы прежде всего должны допустить, что личность человека складывается по меньшей мере из двух совершенно раздельных сфер: бодрствующего созна­ ния (или «верхнего» сознания) и сознания, действующего в нас во время сна (или «нижнего» сознания). Сознание последнего рода бе­ зусловно свойственно человеку: оно именно действует в нас в состо­ янии сна, просонков, рассеянности или сосредоточенности, причем мы делаем совсем иное, нежели думаем. В сфере этого последнего сознания и происходят все явления гипноза; природу этого соз1гания мы и пытаемся познать, так как в то же сознание входят и ранее из­ вестные нам явления. Ближе всего к гипнотизму стоит сон, и если бы мы попробовали себе представить, что в первый раз видим спящего человека, то это состояние поразило бы нас гораздо более, нежели все то, что мы видим и слышим теперь о гипнотизме. Если состояние гипноза сопоставить с состоянием сна, то мы, согласно с Форелем2), должны определять его как внушенное состояние (или состояние внушаемости — Suggestibilitiits-Zu!itand). Внушение же обозначает не­ которое динамическое изменение в нервной системе, происшедшее вследствие вызванного волей другого лица представления о том, что это изменение совершается или уже совершилось. Самовнушение же есть внушение, произведенное лицом над самим собой. Мы различаем как силы (Movens): 1) некоторый сверхъестественный двигатель (Agens) — в об­ ласти явлений магнетизма, месмеризма, телепатии, предчувствий, видений и т.п.; 2) внушение — термин, формулированный Б р э д о м в 1843 г. и Л ь е б о в 1866 г.; 3) все соматические теории, трактующие о периферическом раздражении нервов (фиксация взгляда, поглаживание лба и т.п.). С научной точки зрения может быть признано состоятельным лишь учение о внушении, так как, строго говоря, научно установ­ лен только один способ3) гипнотизации, а именно: посредством внушения известных представлений. 1) «Das Doppel-Ich». Берлин. 1889 т. 2) «Der Hypnotismus*. Штутгарт. 1893 г. 3) И. Бернгейма: «Die Suggestion und ihre Heilwirkung» на нем. перевед. Сиг. Фреупдом. Лейпциг и Вена. 218 Излагать технические приемы гипнотизации я нахожу излиш­ ним; кто сочтет себя вправе применять в своей деятельности это бесспорно опасное средство, тот найдет указания в любом руко­ водстве1) о гипнотизме. Лучше же всего предоставить все такие опыты врачу. Мы различаем три степени гипноза: 1) легкая сонливость, при которой субъект еще может откры­ вать глаза; 2) слабый сон, при котором обнаруживается неполное подчи­ нение воле гипнотизатора: 3) глубокий сон, сомнамбулизм2), вместе с совершенным отсут­ ствием воспоминаний о случившемся в гипнозе после пробуждения. Мюллер разделяет третью степень гипноза на глубокий сон с послегипнотическими галлюцинациями и глубокий сон без тако­ вых. Эти последние заключаются в том, что гипнотизированный и после пробуждения остается под влиянием того, что было ему вну­ шено во время гипноза. Затем мы можем различать еще (Б е р н г е й м , Л ь е ж у а , О б е р ш т е й н е р и др.): мысленное внушение, при котором мысли одного лица могут исключительно руководить мыслями другого. Уже II е р о н э з ) рассказывает, что он однажды заставил одно лицо играть на рояле, пока мысленно не внушил ему прекратить игру: он становился буд­ то бы за спиной играющего и энергически начинал думать, что вот теперь игрок должен прекратить игру, и действительно тот внезап­ но будто бы останавливался играть (!); ретроактивные галлюцинации, при которых внушается лицу о существовании фактов, в действительности не бывших; отрицательные галлюцинации, при которых внушается ли­ цу, что не существует тех или других реальных предметов или со­ вершающихся действий (напр., можно внушить, что кого-либо из присутствующих нет в комнате, и субъект по пробуждении не бу­ дет его видеть). По вопросу о том, до какой степени подвержены люди гипно­ тизации, мнения расходятся. По Форелю, почти всякий здоровый в 1) Напр, д-ра Ф. Мюллера «Hypnotismus und Suggestion», Вена; д-ра Оберштейнера «Lehre vom Hypnotismus», Беиа и Лейпциг. 1893 г. 2) Ср. Лепим: «Sur un cas particulier de somnambulisme. Arch, d'anthrop. crim. X t . 5. 3) «Du magnetisme animal». Париж. 1884 г. 219 умственном отношении человек может быть загипнотизирован, ес­ ли только не будет с его стороны самовнушения о нежелании или о невозможности усыпления его. О б е р ш е й н е р утверждает, что одна треть людей совершенно не поддается гипнозу, другая — в ограниченной степени, а последняя весьма легко впадает в гип­ ноз. Льебо и Бернгейм подвергали гипнозу не одну тысячу, из кото­ рых только очень немногие оказывали сопротивление. В е т т е р ш т р а н д нашел таковых из 3148 только 97, Р е и т е р г е м и Е е d е п — 19 из 414. Вообще можно сказать, что 80% — 96% людей восприимчивы к гипнозу. Эти процентные отношения не применимы к душевнобольным, которые в общем гораздо 'труд­ нее поддаются гипнозу. Влияние гипноза достаточно определено научным пугем. Фо­ рель говорит: «при помощи внушения в состоянии гипноза можно вызывать, воздействовать и устранять все известные нам явления душевной жизни человека и большую часть объективно познавае­ мых функций нервной системы. Только одни функции мозговых узлов и рефлекса спинного мозга, равно и соответствующие им рефлексы продолговатого мозга не поддаются гипнозу, но зато внушения оказывают свое действие даже на так называемые сома­ тические функции, на пищеварение, выделение пота, менструа­ цию и даже иногда, но редко, способны вызывать кровоточивые знаки (Stigmata). Послегипнотическое влияние гипноза, т.е. бессознательное исполнение внушенного в состоянии усыпления, достигается не у всех. Оно продолжается от нескольких минуг до нескольких дней, но Л ь е ж у а И упоминает об одном случае, когда действие вну­ шения продолжалось целый год. По выражению М ю л л е р а , «гипнотизированный субъект по отношению к гипнотизатору на­ ходится в состоянии самой полной психико-чувственной готовно­ сти, или иначе в состоянии абсолютной подчиненности». Людям, находящимся в состоянии гипноза, можно внушить, что они не умеют говорить (Форель), что они — другого пола, или иного возраста, или что они — животные (Крафт-Эбинг), чувства и память становятся изощреннее (Оберштейнер). Напр., загипноти­ зированный по запаху предмета узнает его собственника; служан­ ка одного священника оказалась в состоянии цитировать целые 1) «Revue de I'Hypnotisme», т. 1, crp. 148. 220 фразы на латинском и еврейском языках, — на что она была неспо­ собна в бодрственном состоянии; одна престарелая дама превра­ щалась в простую бабу (по обращению и разговору), затем в гене­ рала, в малютку и в молодого человека поочереди (Р и ш э ). Ког­ да гипнотизированному делаются определенные внушения, то они I [меют характер принуждения, т.е. он должен сделать то или другое и притом с сознанием, что к этому его вынуждают. В большинстве случаев он будто бы и чувствует власть над собою гипнотизатора, по если ему будет внушено, что подлежащее исполнению есть дело сто свободной воли, то он так и думает. Если это так, то гипноз дей­ ствительно есть дело опасное. Теперь мы в состоянии себе представить, какое значение мо­ жет иметь гипнотизм в уголовной сфере. «Одно из двух, — говорит Р и г е р 1) , — или этот вопрос о гипнотизме не должен иметь значения в уголовном праве, как относящийся до явлений, давно практиковавшихся и известных и с уголовной точки зрения нена­ казуемых, или же он впервые теперь получает новое значение, ибо со времени издания наших кодексов появилось нечто новое и грозное для правового порядка». Самое правильное — избрать середину между этими двумя крайностями, так как, хотя и несо­ мненно, что давно уже знали о гипнотизме и о возможности пре­ ступного пользования им, но лишь теперь впервые стали приме­ нять его соответственно истинному и важному его значению. О том, что и прежде знали о гипнотизме, только иод другим именем, свидетельствует Дэльбркж, передавая рассказ Готфрида К е л л е ­ р а под заглавием: «Юношество Генриха», в котором 7-летний мальчик побуждает нескольких мальчиков более старшего возрас­ та именно посредством внушения к чему-то постыдному. Если мы пожелаем ближе ознакомиться с более сложными яв­ лениями гипнотизма, то должны уяснить себе то, что добыто и ус­ тановлено современными исследователями. Если, напр., в настоящее время при помощи гипноза соверша­ ют безболезненные операции и разрешения от бремени2), то впол­ не допустимо, что в этом состоянии над загипнотизированными 1) <-Einige irrenarztllche Bemerkungen iibcr die Strafrechtliche Bedeutung des sogenannten Hypnotismus». 2) Уже И. Клокэ в 1829 т. таким способом совершил операцию удаления раковой опухоли. Kingsbury же («The brit med. journ.» 28 февраля 1891 г.) описывает случаи разрешения от бремени, безболезненные при помощи гипнотизма. 221 могут быть совершены и различные безнравственные действия и причинены им тяжкие повреждения. Известен случай, когда над мужчиной в состоянии гипноза совершено было оскопление. Льежуа в присутствии слушателей получил от загипнотизированной им дамы вексель на 6000 франков, после того как он внушил ей, что она у него как-то взяла эту сумму. В заседании Цюрихского Юри­ дического Общества загипнотизированный мальчик под присягой утверждал, что украл у одного присутствовавшего господина носо­ вой платок, вторично загипнотизированный, он клялся, что никог­ да не говорил ничего подобного. Л ь е б о и Б е р н г е й м указывают на то, что внушить можно не только болезни, но и смерть, причем в подтверждение ссылаются на происходившие в средние века «вызовы к Богу». Ут­ верждение их не так невероятно, как кажегся. Врачи, в особеннос­ ти военные, неоднократно утверждали, что воля человека при не­ которых обстоятельствах может даже продлить самую жизнь: так, тяжко больные сохраняют свою жизнь до того момента, пока не наступит ожидаемое ими событие, напр., не явится ожидаемый ими родственник; смертельно раненные на поле битвы усиливаются продлить жизнь до тех пор, пока не будут найдены. В русских и ав­ стрийских войнах часто наблюдали, что солдата славянского про­ исхождения вследствие их мягкого и самоотверженного характера умирали от ран, не безусловно смертельных, между тем как энер­ гичный и любящий жизнь немец находил в себе силу воли при са­ мых тяжких повреждениях поддержать жизнь до той поры, пока его не найдут, и тем спасти себя от смерти. Если таким образом воля может иметь столь сильное влияние на жизнь и смерть даже при нормальных условиях, то следует до­ пустить, что при известных обстоятельствах такое влияние может быть произведено и при посредстве воли постороннего лица. Так, предчувствия смерти вероятнее всего можно объяснить именно внушением, а чаще всего самовнушением. Не следует, впрочем, думать, что воздействие путем внуше­ ния на жизнь человека является верхом достижимого при помо­ щи гипноза: первенство в этом отношение с большим правом должно отдать проявлениям т. наз. соматического характера, вы­ зываемым при гипнозе. Эти проявления поразительны и в буду­ щем, несомненно, представят обильный уголовный материал. Ес­ ли, напр., как сказано выше, можно ускорить или замедлить путем 222 внушения появление менструаций, то мы имеем основание допу­ стить, что и аборт можно вызвать гипнотическим путем, и вот мы имеем искусственное изгнание плода посредством гипнотизма. Затем у загипнотизированных, как это известно, можно вызвать следы ожога, прикладывая куски мокрой бумаги к телу и внушая, что прикладывается натяжной пластырь; такие же следы ожога получаются и тогда, если к телу загипнотизированного прикла­ дывают холодный предмет и внушают ему, что прикладывается раскаленное железо. Если это справедливо, то мы не должны удивляться и тому, когда посредством простого прикосновения рук при помощи внушения у человека появятся кровавые раны на указанных местах. Невольно возникает вопрос, разве не могут та­ ким путем быть вызываемы всевозможные внушенные явления, следы от задушения и т.п., сопровождающиеся тягчайшими уго­ ловными последствиями. Опасения возникают и в другом отношении, а именно, что ли­ ца, легко поддающиеся гипнозу, могут стать жертвами злоупотреб­ ления всякого рода. Л ь е ж у а советует таким лицам в том слу­ чае, если они окажутся наедине с каким-нибудь неизвестным гос­ подином, не останавливать своего взгляда слишком долго на ка­ кой-нибудь одной точке, так как этим пугем они легко могут под­ вергнуться гипнозу. Именно таким образом баронесса Ротшильд была загипнотизирована в купэ вагона и затем ограблена. Форель идет еще далее и советует таким восприимчивым к гипнозу лицам просить врача, к которому они имеют доверие, внушить им, чтобы только он один, этот врач, мог их загипнотизировать, а никто дру­ гой. Нечто вроде предохранительной прививки! Многочисленные ученые, работавшие над гипнотизмом, вы­ ражают с своей стороны опасения, что С. С. может бессознательно также внушать свидетелям и обвиняемым ложные показания и вы­ нуждать к ложному сознанию, а именно, внушая им припомнить те или другие обстоятельства (ретроактивные галлюцинации). Что это возможно, не подлежит сомнению, так как и при естественном ходе дел можно любое обстоятельство, не прибегая к гипнотизму, посредством беседы, руководимой предвзятым убеждением, разъ­ яснить в самом ложном и опасном направлении. Во всяком случае, всегда возможно, если со стороны свидетеля замечается слишком большая готовность давать на все положительные ответы, предло­ жить ему для проверки вопроса о таких обстоятельствах, относи­ 223 тельно которых достоверно известно, что их не было. Если он и на них даст утвердительные ответы, то очевидно, что все его первые ответы не соответствуют истине. Не следует затем слишком преувеличивать опасность того со­ стояния, которое наступает по окончании гипноза (т. наз. послегипнотическое состояние). Субъект весьма охотно, если того тре­ бует гипнотизатор, выпьет после пробуждения стакан воды, покло­ нится кому-нибудь, но он уже с явным нежеланием и всеми призна­ ками смущения опрокинет стул, прольет чернила или сделает не­ что подобное бессмысленное. Но когда от него требуют что-либо рискованное, напр, вытолкнуть кого-нибудь, дать самому себе оп­ леуху или причинить кому-либо оскорбление действием, то он этого уже не сделает, так как, кроме неблагоразумия требуемых действий, ему приходится считаться и с противодействием своей воли, которая при явно неразумных требованиях подавляет волю постороннего лица внушающего. Что касается вопроса о том, мож­ но ли достигнуть правды от человека пугем гипноза, то это вообще довольно сомнительно. Форель весьма недавно (в одном письме ко мне) высказал, что так как одно и то же мозговое вещество диктуег мысли и в здравом, и в загипнотизированном состоянии, то сила воли загипнотизированного, стремясь не говорить правды, может быть ограничена лишь в самой малой степени. Если поэтому ктолибо пожелал произвести непозволительный опыт и при помощи гипноза добиться от свидетелей или обвиняемых правды, то все-та­ ки результаты получились бы ненадежные. Чего можно достигнуть путем внушения толпе, достаточно известно1). Мнения о том, вправе ли судебные лица и установления и, ес­ ли вправе, то в какой степени применять в своей сфере гипнотизм, крайне разнообразны: весьма интересные по этому поводу сообра­ жения высказаны П р э л е м , Л ь е ж у а , М ю л л е р о м , Д э в е н т е р о м , Ш м и д к у н ц е м , Д р ю к е р о м и др. Если собрать все случаи, в которых уголовный судья может встретить применение гипнотизма2), то получим следующее: 1) ли­ цо, находящееся в состоянии гипноза, можег подвергнуться насиль­ 1) Ср. Р. Обри: «De I'influence contagicuse etc». Archive d'anthr. crim. VIII, 565: Бине-Сангле: «le crime de suggestion religieuse etc.», ibid. VIII. 565 и XVI, 453; Jlopaii: «Les suggestions criminelles», ibid., VII, 596. Ладам: «L 'hypnotisme et la medic leg.», ibid. II, 293 и 520. 2) Карл де Прель «Das hypnotische Verbrechen und seine Entdeckmg», Мюнхен, 1901 r. 224 ственным действиям, направленным против чести или против иму­ щества, 2) оно может стать жертвой всяческих вымогательств и шан­ тажа, 3) его могут побуждать путем внушений на совершение каких бы то ни было преступлений, 4) ему тем же способом могут внушить болезни и т.п., 5) посредством внушения ему могут внушить необхо­ димую решимость для совершения преступлений, 6) могут быть воз­ буждены путем внушения доносы и заявления о никогда не совер­ шенных преступлениях, 7) человек, совершивший преступление в полном сознании, может при помощи внушения получить убежде­ ние в том, что он никогда такового не совершал, 8) посредством вну­ шения могут быть проявлены следы, напр., покушения на удушение, раны и т.п., каковые затем и послужат существенными уликами на су­ де, 9) последствием внушения может быть изгнание плода, 10) не­ дозволенное и неумелое применение гипнотизма можег развить и вызвать всякого рода болезни, в особенности нервное расстройство, судороги и т.п., 11) бессознательно действовать посредством внуше­ ния могут С. С. и другие допрашивающие лица. В общем мы можем сказать, что опасносги от гипнотизма да­ леко не так велики и людьми науки выяснены основательно. Как во всем и везде, представлявшиеся трудности оказываются значитель­ но меньшими по мере того, как явления были исследованы. Тем не менее С. С. обязан всегда обращаться к сведущим лицам, как толь­ ко он заподозрит применение гипнотизма. Все изложенное говорилось мною о гипнотизме во 2-м изда­ нии этой книги: таким образом, я признавал тогда, что мы по отно­ шению к гипнотизму находимся в периоде «признания», в стадии преувеличенного к нему отношения. Если же мы обратимся к совре­ менному положению вопроса, то должны признать, что отновшние к гипнотизму перешло в стадию «правильной его оценки». В самом деле, если мы сопоставили современное понимание с тем, что гово­ рилось о гипнотизме на уголовно-антропологическом конгрессе в Брюсселе Бенедиктом, Вуазеном, Берилльоном, Кроком, Худэ, Ла­ дом, Мазуэном, Мотэ, Менделем, то мы найдем удивительное охлаж­ дение ученых к вопросу о преступном внушении. Я не сделаю ошиб­ ки, если объясню этот счастливый поворот дела теми громкими процессами прошедшего времени, в которых значительную роль играло внушение и в которых выдающиеся авторитеты приложили усилия привесги вопрос о значении этого внушения в совершен­ ную ясность. Таковы были дета о Андерсоне Грэй (в Канзасе), гром­ 225 кий процесс о волхвованиях Минского и чрезвычайно поучитель­ ный процесс об убийце Бертгольда в Мюнхене. Во всех этих про­ цессах были налицо живые люди, подвергшиеся действию внуше­ ния, были все данные для разъяснения сущности и действительного значения внушения, и были приняты меры сделать все происшед­ шее понятным, исключив все, что не имело строго доказательного значения. Стремились также и к тому, чтобы установить различие между внушением и колдовством, чтобы общество имело по этим предметам ясное понятие. Самые точные и ясные сведения, какие только высказывались по этому предмету, сообщены были профес­ сором (в Бреславле) Гиртом по делу Минского. «Поверхность голо­ вного мозга, — говорил он, — в котором, по современным представ­ лениям, сосредоточиваются мышление, чувства и ощущения, по­ скольку дело идет о нормально мыслящем и находящемся в бодрственном состоянии человеке, можно уподобить листу бумаги, исчер­ ченному тысячью идущих в разном направлении и взаимно пересе­ кающихся письменных знаков; сии последние суть наши мысли. Ес­ ли же я кого-нибудь тем или другим способом, напр., как сделал подсудимый с баронессой Z., устремив на нее пристальный взор и гладя лицо ее руками, приведу в состояние, подобное сну, то эти письменные знаки, по мере того как субъект будет погружаться в это состояние, будут бледнеть все более и более и, с наступлением самого глубокого гипноза, наконец, совершенно изгладятся. И если я находящемуся в таком состоянии внушу какую-нибудь мысль, то я пишу на его листе бумаги уже новые знаки, которые усыпленный слышит, читаег и почти без критики принимает за истинное, как бы свое собственное. Чем настойчивее делается внушение, тем явствен­ нее отпечатывается внушаемое в мозгу гипнотизируемого и по про­ буждении его внушенные идеи остаются в его сознании; он хранит их и применяет к жизни. Также чем чаще повторяется внушение и чем глубже засыпает гипнотизируемый, тем явственнее и прочнее сохраняются письменные знаки и настолько усваиваются ему, что обусловливают собою и направление последующей его деятельнос­ ти (послегипнотическое внушение)». Ценны и поучительны были также заключения, данные д-ром Фг. Шрэнком-ноцингом и проф. Grashey по делу Берхтольда: во­ просы о возможности внушения свидетелям и другие, связанные с этим, получили в заключениях этих экспертов глубокое и всесто­ роннее освещение. 226 Также утратил интерес и вопрос о послегипнотическом влия­ нии, так как сила и продолжительность этого влияния оказались вовсе ничтожными. Это лучше всего иллюстрировано в рассказан­ ном Эрнстом Навилем случае, r котором д-р Льебо старался вну­ шить одному ленивому и упрямому мальчику любовь к учению. Внушение помогало лишь на очень короткое время, и мальчик сно­ ва делался ленивым, и опыты, сколько их ни делали, не достигали цели. Опыты эти были затем повторены бесчисленное количество раз и без успеха. Тем не менее мы, без сомнения, и в настоящее время должны от­ носиться к гипнотическим внушениям с самым серьезным внимани­ ем и, при всяком указании на наличность таковых, прибегать к помо­ щи судебного врача, хотя гипнотизм и не имеет того загадочного значения, которое ему приписывали столь продолжительное время. f) при дальтонизме Дальтонизм гораздо более распространен и заслуживает боль­ шего внимания, нежели мы обыкновенно думаем. С тех пор как в 1777 г. Иосиф Гуддар в письме на имя Иос. Пристли впервые упомя­ нул об этой аномалии, и Джон Дальтон около 1794 г. тщательно ис­ следовал этот же вопрос, дальтонизм стал предметом всестороннего изучения. Как много людей страдают дальтонизмом в большей или меньшей степени, с точностью определить невозможно. Процент­ ные данные, вычисленные в трудах В и л ь с о н а , З е е б е к а , Юнга, Гельмгольца, М а к с у э л л я , Ф а в р а , F е г i s , Ш т и л л и н г а , Б л аш ко, Г о л ь м г р е н а и др., колеблются в пределах 3,25% и 8%; если взять средний процент 5, то окажется, что каждый 18-й человек приблизительно подвержен дальтонизму. При этом удалось установить, что явление это более распространено между мужчинами, нежели между женщинами, и что наиболее часто встречаемая форма его — неспособность разли­ чить красный цвет от зеленого (или желтого). Согласно Гольмгрену, различают: 1) полный дальтонизм, при котором человек различает лишь светлое и темное (но зато весьма тонко), т.е. он умеет только раз­ личать оттенки отдельных цветов; 2) частичный дальтонизм: а) типичный, при котором человек не отличает определенных цветов, по преимуществу красный, зе­ 227 леный и фиолетовый цвета, и в) неполный дальтонизм, при кото­ ром или все цвета, или только некоторые различаются менее ясно и верно, чем обыкновенно. Значение дальтонизма в нашей деятельности может прояв­ ляться в разнообразной степени. Следует прежде всего отметить, что страдающие дальтонизмом только в редких случаях сами заяв­ ляют об этом: большей частью они сами не знают об этом, а если и знают, то боятся высказать, как будто этот недостаток является се­ рьезным пороком. Важность дальтонизма для С. С. не подлежит сомнению, напр, в тех случаях, когда дело идет об умении различать цветные сигна­ лы, и когда этот недостаток зрения можег повлечь за собой несча­ стье (напр., на железных дорогах, на пароходах, в копях и т.п.), или когда по цвету одежды можно определить личность человека (напр., «мужчина в зеленом сюртуке»), или когда дело идег об опре­ делении кровавых пятен по наружному виду: лицо, страдающее дальтонизмом, только с усилием может отличить кровь на зеленом фоне (на траве, на зеленой или на желтой одежде). Таким образом, если С. С. имеег хотя бы малейшее подозрение относительно спо­ собности свидетеля правильно видеть известные цвета и если по­ казание его в этом отношении существенно для дела, С. С. безуслов­ но обязан подвергнуть такого свидетеля освидетельствованию че­ рез судебного врача. Следует добавить только, что дальтонизм, повидимому, передается по наследству: по крайней мере, часто заме­ чают, что братья и сестры страдающего дальтонизмом также обла­ дают этим недостатком. g) в вопросах, требующих участия дантиста Польза, мало оцениваемая, которую в состоянии принести С. След-ю научно образованный зубной врач, может' быть весьма зна­ чительной. Обыкновенно его приглашают, когда имеются какиелибо следы, причиненные зубами, напр, при следах укусов на по­ терпевшем или на заподозренном, на брошенных курительных ма­ териалах (на окурках сигар или на мундштуках), на карандашах, ручках и под. Затем, преимущественно в больших городах, где име­ ются зубные врачи, занимающиеся пломбированием зубов, по их описаниям может быть установлено тождество какой-нибудь скры­ вающей свое имя личности. Наконец, к дантистам прибегает С. С., 228 когда дело идет о том, мог ли вообще тот или другой результат быть вызван посредством зубов, или же нет. Вообще, если помнить о помощи зубного врача, то для услуг его могут представиться слу­ чаи довольно многочисленные. 3 .0 микроскописте В настоящее время устройство микроскопа достигло высокой степени совершенства, при помощи его наука достигла поистине поразительных результатов, а между тем С. С. еще слишком мало пользуются этим замечательным инструментом. Исследование пя­ тен крови, обнаружение семенных пятен1) и сличение волос — вот почти все, в чем С. С. прибегает к помощи микроскопа. В других случаях исследование посредством микроскопа производится лишь is виде исключения, а между тем таковых случаев на самом де­ ле масса, в которых микроскопист может оказать С. С. важнейшие услуги и пролить свет на многие, оставшиеся невыясненными, де­ ла. Причина такого положения вещей заключается в незнании С. С., что в состоянии ему сказать микроскопист, а этот последний не знает, чем он может быть полезен С. С. Вследствие этого они чуж­ ды друг друга, хотя в делах выдающейся важности должны были бы идти рука об руку. Это отчуждение простирается так далеко, что во многих сочинениях о микроскопических исследованиях при перечислении всех случаев, в которых таковое исследование мо­ жет быть применено, даже и не упоминается о пользе микроскопа для уголовного правосудия. Припомним, что сделал микроскоп для гигиены: можно сказать, что микроскопу эта область знания обяза­ на своим существованием как наука: бактериология, исследование воды, воздуха, почвы, съестных припасов, определение истинной природы различных болезней и многие другие важнейшие отделы этой науки не могли бы и существовать без микроскопа. Это объ­ ясняется именно тем, что гигиенисты хорошо знали, чего они в со­ 1) Ср. Бокариуса: «Florence's Krystalle und deren forense Bedeutuug* Vierteljahrschrift f.. der Medicin. 1901, 255 и работы об этом предмете, помещенные в архиве d'anthr. crim. X, 417,520, XI, 37,126, 249, XII, 689. Ср. у Каспера Лимана замечание о том, что часто в трупах взрослых мужчин не могли найти семени. 229 стоянии достигнуть при помощи микроскопа: гигиенисты предъя­ вили к микроскопистам известные требования, и требования эти были удовлетворены. Совершенно так же мог поступить и С. С., ес­ ли бы только знал, какие услуги ему может оказать микроскопист. В том же, что они совершенно чуждались друг друга, виноват, ко­ нечно, С. С., так как микроскопист отнюдь не обязан осведомлять­ ся, кому и в чем он может быть полезным. Устранить такое положение вещей можно не чем иным, как простым перечислением, по возможности подробным, тех случаев, в которых С. С. приходилось обращаться к содействию микроскописга и в которых этот последний оказал услуги делу правосудия. Когда будет собрано значительное количество таких случаев, то получится возможность систематизировать их так, чтобы С. С. не только знал эпизодически, когда следует приглашать микроскописта, но имел бы представление и о том, к каким результатам может привести микроскопическое исследование в той или другой груп­ пе систематически объединенных случаев1). В общих чертах можно сказать так, что микроскопист’ может быть полезным во всех тех случаях, где требуется более точный ос­ мотр предметов, нежели это возможно простым глазом; затем, где нужно определить составные части какого-нибудь вещества, не разрушая для этого самого вещества (что обыкновенно бывают вы­ нуждены делать химики), и наконец там, где дело идет о различе­ нии физическом (в противоположность химическому) составных частей предмета, т.е. когда требуется механическое расчленение предмета, а не химическое разложение. Например, необходимо оп­ ределить, из каких мельчайших тел состоит тот или другой объект, но не из каких химических элементов он состоит. Ниже я излагаю те примеры, в которых С. С. может получить помощь от микроскописта, но эти примеры отнюдь не представля­ ют собой хотя бы приблизительно законченного и полного исчис­ ления всех возможных случаев. Приведенными примерами я желал бы только возбудить интерес и указать, в каком направлении сов­ местная работа с микроскопистом может послужить на пользу де­ лу правосудия. Затем считаю нужным оговориться, что в последую­ щем изложении я не делаю различий между лупой и собственно 1) Сообщения о таких случаях из практики, в которых микроскопист оказал по­ мощь С. С., были бы весьма желательны. 230 микроскопом, так как в разных случаях может быть полезным то или другое, или же то и другое вместе. Вследствие этого я в обоих случаях употребляю выражение: микроскопическое исследование, без особого различия. а) при исследовании кровяных пятен Если требуется определить, кровяные ли известные пятна, то обязанность С. С. заключается в том, чтобы внимательно отметить их, отобрать вещи, на которых они находятся, с особенной забот­ ливостью сохранить и как можно скорее передать их в руки сведу­ щего лица. Подробное изложение этих обязанностей помещено ниже, в главе 15-й, здесь же мы коснемся собственно обязанностей экспертов. Целесообразнее всего приглашать эксперта в самом начале следствия для того, чтобы он помогал при осмотре следов преступ­ ления. При этом условии розыск может быть произведен настоль­ ко систематически, что — в пределах, конечно, человеческой пре­ дусмотрительности — не будет упущено ничего, что только имеет' подобие кровяных пятен. Кроме того, получится сбережение вре­ мени и труда, так как можно не осматривать тех предметов, кото­ рые не носят на себе следов от крови. При осмотре следует иметь в виду, что кровяные пятна не всегда имеют такой вид, какой им придается по описаниям в уголовных романах. Кровяные пятна, смотря по предметам, на которых они находятся, могут иметь са­ мый разнообразный цвет, кроме того, они могут быть случайно или умышленно каким-нибудь веществом замазаны. Вообще отыс­ кание кровяных пятен на поверхностях более или менее обшир­ ных, в поле, в лесу, далеко не так легко, как кажется: напр, кровяные пятна, попавшие на солнце, через 5 дней принимают светло-серый цвет (Hammerl). Для этого требуются большая опытность и те зна­ ния, которыми только и может обладать специалист, поэтому и следует по возможности всегда его приглашать. Участие его может быть полезным, кроме того, и при выемке, охранении и запаковке тех предметов, на которых оказались кровяные пятна. Все это в вы­ сокой степени важно и для самого эксперта, так как он знает, какой первоначальный вид имели исследуемые им пятна, какие меры предосторожности предпринимались, и сумеет правильно объяс­ нить происшедшие почему-либо в них изменения. 231 Отнюдь не вследствие недоверия к врачу и не потому, что я более предрасположен в пользу С. С., но по формальным требова­ ниям закона я считаю нужным здесь напомнить, что все описанные следственные действия должны исходить не от врача, а от С. С. По моему мнению, заслуживают порицания такие выражения в прото­ колах: «была произведена судебным врачом выемка следов крови, и приняты меры к сохранению таковых». Все это должно исходить от С. С., но в протоколе может быть отмечено, что все описанные действия происходили под непосредственным наблюдением су­ дебного врача. Эта отметка, возвышая достоверность протокола, в то же время соответствует истине, так как деятельность врача во всяком случае есть деятельность подчиненная. Перейдем теперь к вопросу о том, что вправе в этом случае С. С. требовать от микроскогшста, о чем он может и должен предлагать вопросы. Прежде всего должно помнить, что эксперт тем легче и обстоятельнее может дать заключение, чем более свежими и неповрежденными он получил самые кровяные пят­ на1). Затем исследование облегчается и в том случае, если име­ ется большее количество кровяных пятен: хотя для заключения довольно и немногого, но С. С. должен все-таки доставить экс­ перту как можно более материала, не прибегая к легкомыслен­ ной фразе: «и без того уже довольно». Неизвестно, как пойдет исследование, и нельзя знать вначале, какие на различных пред­ метах могут оказаться особенности. Не подлежит сомнению, что эксперт может почти всегда и без исключения отличить кровя­ ное пятно от всех других пятен; даже в том случае, если пятна имеют внешнее и внутреннее сходство между собой, наука обла­ дает достаточными средствами, чтобы дать верное о них заклю­ чение. От ржавчины ли, от жевательного табака, от плесени, от грибов ли образовались пятна, имеющие близкое сходство с кровяными, эксперт сумеет их различить и не даст себя обма­ нуть. На пятна крови особенно похожи пятна, образовавшиеся от лимонной кислоты и какого-либо кисловатого фруктового сока на железных предметах (см. Герман В а л ь д «Gerichtl. Medizin. Лейпциг, 1858). Уже Р о з е («Erkennung von Blutflecken», Casper’s Vierteljahrsschrift, 1853, IV, стр. 301) обра­ 1) Ср. Янесека: «Die Grenzen der Beweiskraft der Hamatinspectrums und der Haminkristalie etc». Аграм. 1892 r. 232 щает внимание на различие между пятнами крови и ржавчины на железе, заключающееся в том, что первые из них весьма лег­ ко отделяются, вследствие чего на вещественном доказательстве (напр., на ноже и т.п.) весьма нередко, после продолжительного хранения его, и притом без соблюдения надлежащей осторож­ ности, уже не оказывается бывших на нем пятен крови. Наконец, пятна от Porphyrium cruentum и Achorium Schonleini, на сырой глинистой почве имеют вид настоящей крови. Совершенно иначе обстоит дело относительно вопроса о том, какому живому существу принадлежит найденное кровяное пятно1). По последним данным науки, все различие сводится к форме и величине кровяных шариков: определено, что у водяных животных, рыб, птиц, затем у верблюда, дромадера и ламы эти шарики имеют овальный вид, у всех же других животных млскопитающихся (в том числе и человека) — круглый, безъядерный. По величине шарики млекопитающихся представляются различ­ ными, наибольшего размера шарики — у человека. Некоторые из них даже измерены. Собранные путем таких измерений данные для нас представ­ ляют только чисто теоретический интерес, в существенных вопро­ сах на них можно полагаться только в самых редких случаях. Прежде всего, найденные величины не постоянно одинаковы, так что в отношении каждого животного существует минимум и мак­ симум, наир., для собаки эта величина колеблется между 0,0066 и 0,0074 мм, для кроликов 0,0060 и 0,0070, так что в случае обнаруже­ ния кровяной клеточки величиной от 0,0066 включительно по 0,0070 мм остается открытым вопрос, кому из этих животных при­ надлежит найденная кровь. Затем все эти вычисления устанавлива­ ют тысячные и большею частью десятитысячные частицы одного миллиметра, т.е. такие минимальные величины, абсолютной точно­ сти которых доверять нельзя в важных делах. Наконец, не следует забывать, что такие измерения только тогда могут быть достовер­ ными, когда шарики крови не потерпели никаких изменений ко времени исследования, между тем в нашей деятельности следы 1) Вахгольц «Untersuchung iibcr Haminkristalie» Vierteljahrsheft f. GerichtL Medizin, 3. F. т. XXI, cip. 227 (1901 года); Цимке, там же, crp. 77. (ср. Гофмана, «Суд. Медин». 9-е изд, сгр. 445). О способе доктора Маиьаними см. Краттера на съезде естествоиспы­ тателей н Карлсбаде 1902 г. (о воздействии алкалических веществ на красочное ве­ щество крови). крови, являющиеся в качестве corpus delicti, могут удовлетворить этому условию лишь в самых редких случаях. Конечно, в исключительных случаях, когда шарики хорошо сохранились, напр., при помощи микрофотографии, шарики че­ ловеческой крови (0,0078 мм) так отличны от крови козьей (0,0045 мм), что эта разница доступна всякому наблюдателю; по­ этому вполне возможны случаи, в которых в этом направлении можно достигнуть ценных результатов1). >1 позволю себе при этом повторить, что требую от каждого С. С., чтобы он не огра­ ничился передачей эксперту предметов для исследования и за­ тем получением от него заключения, но чтобы принимал самое горячее участие во всем ходе работ эксперта, навещал бы его ла­ бораторию, рассматривал имеющиеся данные, сообщал эксперту новые сведения, обнаруженные следствием, и советовался бы с ним относительно дальнейших исследований. Иначе может слу­ читься, что ко времени составления заключения некоторые фак­ тические обстоятельства могут измениться, а эксперты, не зная об этом, потратят время и силы на разрешение вопросов, поте­ рявших значение; вопросы же, вызванные новыми данными следствия и существенные для дела, останутся не разъясненны­ ми. Я могу уверить, что никогда не встречал со стороны сведу­ щих лиц выражения какого-либо недовольства или нетерпимос­ ти, и те часы, которые мне пришлось проводить в лабораториях их, я причисляю к самым интересным и поучительным в своей деятельности. Возьмем такой пример: эксперт сообщает С. С., что кровя­ ные шарики, обнаруженные в кровяных пятнах, очень хорошо сохранились и легко могут быть измерены. Между тем обвиняе­ мый утверждает, что найденные кровяные пятна принадлежат убитому им животному. Предположим, что это животное не принадлежит к числу тех, обыкновенно употребляющихся в фи­ зиологических лабораториях для всевозможных исследований, кровяные тельца которых измерены (кролики, собаки, морские свинки и т.п.). Кровяные шарики убитого обвиняемым животно­ го могут быть или сравнительно велики, так же, как и у челове­ ка, или очень маленькие, мельче, чем у тех животных, относи­ 1) О недостоверности намерений см. Доблера: «Unterscheidimg menschlichen und tierischen Blules Vierteljahrschrift» f. der. Med XVIII, 2. 234 тельно которых существуют измерения. В первом случае, т.е. когда кровяные шарики этого животного окажутся очень вели­ ки, то объяснение обвиняемого, обыкновенно редко заслужива­ ющее веры, может быть признано по меньшей мере «возмож­ ным», во втором же случае, т.е. когда кровяные шарики окажутся очень малой величины, то, быть может, удастся вполне изобли­ чить его во лжи. Поэтому в таких случаях С. С. прямо обязан по­ требовать от эксперта, чтобы он произвел исследование и изме­ рение кровяных шариков этого животного, и притом не в одном экземпляре, а в нескольких. Мне могут возразить: «чего же это будет стоить». Но, по моему мнению, в деле правосудия вопрос о денежных затруднениях только тогда может быть допущен, ког­ да предпринимаются совершенно излишние расходы или когда тех же результатов можно достигнуть и с более умеренными за­ тратами. Отказать же в производстве исследования, которое мо­ жет обнаружить виновность известного лица или раскрыть его невинность, только на том основании, что оно «дорого стоит», я считаю прямо безнравственным, не соответствующим достоин­ ству государственной власти, и никто не может быть недоволь­ ным, если затраты произведены единственно в целях обнаруже­ ния истины. Затем эксперту может быть предложен вопрос о том, проис­ ходит ли данная кровь из вен или из артерии. Вопрос этот ста­ вится по большей части в связи с другими для определения того, происходят ли найденные кровяные следы от важных или незна­ чительных повреждений. Конечно, и венозная кровь может брызгать (при сильном движении пораненной рукой, ногой и т.п. или при сильном внезапном сжимании их), но обыкновенно брызгает из раны и с известной силой только артериальная кровь. Если поэтому на каком-либо предмете, особенно на плос­ ком, напр., на стене, будут усмотрены ясные брызги крови, то можно с некоторой уверенностью заключить, что вблизи этого места жертве была перерезана артерия. Врач (см. Г о ф м а н а «Lehrbuch der gerichtlichen Medicin») в этом случае не только мо­ жет сказать, что эта кровь — артериальная, но и в состоянии оп­ ределить, на каком расстоянии и в каком положении находился потерпевший в момент причинения ему повреждения. Произошла ли данная кровь от раны, или от кровоистечения из носа, или от кровохаркания, от каких-либо нарывов, геморрои­ 235 дальная ли, или менструальная1), или кровь вследствие разрыва девственной плевы, или от укушений клопов или блох2), содержат­ ся ли в крови частицы мозга и других элементов человеческого ор­ ганизма, такие и подобные вопросы могут быть предлагаемы врачу, но не всегда он в состоянии разрешить их. Положительный ответ он может дать только в тех случаях, когда в кровяных пятнах будет обнаружена какая-нибудь характерная примесь (слизь, мостовид­ ный или мерцательный эпителий, желудочные сарцины) или ха­ рактерное отсутствие каких нибудь элементов (напр., фибрина, оксигемоглобииа и кровяных шариков при укушениях клопов или блох). Повторяю, что в некоторых случаях врач может дать весьма ценные заключения по этим вопросам, но далеко не всегда. Об экс­ крементах и других кровяных следах, оставляемых насекомыми, сосущими кровь, можно найти указание у Шауэнштейна в «Lehrbuch der gerichtl. Medizin». J875 г., Ианесека (Die Grenzen der Beweiskraft des Haminspektrums. 1892), Гофмана (Lehrbuch d. gerichtl. Med.), И. Шофера (Wiener kein. Wochenschrift. 1893, № 35), Фригерио (Gaz. med. ital. lomb. 1884, № 32 и 33), Брианда и (Вода (Man. compl. de med. leg. Париж, 1880), Эрнста Людвига (Mediz. Chemie. 1895) и др. Наконец, врачу можег быть предложен вопрос и относитель­ но времени происхождения кровяного пятна, но ответы на этот во­ прос почти всегда крайне неопределенны. Врач может дать более удовлетворительный ответ по этому поводу скорее на основании всей совокупности данных, исходя из побочных обстоятельств и результатов исследования сопутствующего материала. Иногда по­ лезны опыты с применением раствора мышьяка в воде и хлорис­ той воды (Д р а г е и д о р ф в книге Машка: «Handbuch der gerichtlichen Medicin»). Но во всяком случае отвег будет положи­ тельный только в том случае, если имеются сопугегвующие дан­ ные, которые могут способствовать разъяснению этого вопроса. (Ср. главу XIV). 1) Ср. А. Габерда: «liber der anatom. Nachwels der Defloration», Берлин, 1899, С. Шмидт: «Diagnostik verdiichtiger Flecke*. Лейпциг, 1848, Цейсса: «Blutspuren bei Defloration. Centralblatt f. Gynakologie». 1885. 2) Даже в экскрементах мух находили характерные шарики гемина, полученные ими при укусах до крови. 236 b) при исследовании экскрементов1) В связи с изложенным может возникнуть вопрос, следует ли в некоторых случаях требовать от эксперта микроскопического исследования экскрементов. Ответ может быть только утверди­ тельным, так как применение научных знаний и в этом отноше­ нии может оказаться крайне полезным для дела. В учебниках из­ лагаются по этому поводу два случая, весьма поучительные. В одном из них дело идет об убийстве женщины, по-видимому, по­ сле ее изнасилования. Подозрение пало на одного парня, на штанах которого снаружи были обнаружена следы человечес­ ких испражнений. Исследование этих последних и содержимо­ го в кишках убитой выяснили, что следы на штанах происходи­ ли от мясной пищи, пищевая же кашица в кишках женщины — от растительной. Другой случай имел положительный результат. В окрестно­ стях одного небольшого города течением реки был прибит к бе­ регу труп убитой девушки, на котором были обнаружены следы совершенного незадолго до смерти изнасилования. Судебно-ме­ дицинское вскрытие трупа убитой было произведено с большой тщательностью, и оказавшаяся в желудке пищевая кашица поднергнута исследованию, которое обнаружило присутствие в ней косточек от фиг. Далее выяснилось, что фиговые деревья име­ лись только в одном саду во всем городе; тогда получилась воз­ можность установить, что дворник этого садовладельца заманил к себе девушку, угостил ее фигами, затем изнасиловал и убил се. То состояние, в котором найдена была пища, вполне соответст­ вовало промежутку времени между съедением фиг и смертью жертвы2). Весьма недавно по делу об убийстве одной старой женщины па месте преступления были найдены человеческие экскременты, в 1) Ср. Моллера: «Die forense Bedeutung der Exkremente». Wiener klinische Rundschau. 1897, № 11: M. Z. А. Ледцен-Пользебоша: «Makro und microscop Diagnostik der menschl. Excremente». Берлин. 1899. Ад Шмидта и И. Страсбургсра «Die Faeces des Menschen». Берлин. 1901. Между тем Каспер Лиман утверждает, что исследования экскрементов никогда или почти никогда не могут быть полезными. О моче (мужчины или жен­ щины) см. Гавелок-Эллиса в «American Journal of Dermatology». 1902, и сгатьи Нэкэ в Архиве Г. Гросса, т. XI, стр. 261. 2) Ср. Proces du Frere Leotade, ассшё du double crime de viol et d'assassinat, sur la personne de Cecile Combettes. Лейпциг. 1851. 237 которых оказались глисты. Тогда были подвергнуты исследованию испражнения 6 лиц, заподозренных в совершении этого убийства и только у одного из них (после неоднократного исследования) было удостоверено присутствие в испражнениях глистов. Он ока­ зался виновником и затем был осужден. Такие исследования могут оказаться полезными для следственной власти и в другом отноше­ нии. Моллер в вышецитированном сочинении делает замечание, что было бы целесообразно у каждого заподозренного в преступ­ лении, по приводе его в арестное помещение, подвергать микро­ скопическому исследованию первые его экскременты. Нельзя от­ рицать, что такой прием, если не во всех случаях, то в некоторых можно было бы рекомендовать с пользой. Напр., если по важному делу заподозренный задержан вскоре после совершения преступ­ ления и по обстоятельствам дела может иметь значение место его последнего пребывания, последняя принятая им пища, то исследо­ вание его первых экскрементов, по доставлении под арест, во вся­ ком случае рекомендуется. Ниже (в X главе, по поводу суеверий) будет сделано замечание, что преступники нередко оставляют свои испражнения на самом месте преступления; конечно, в таких случаях сохранение такого corpus delicti, по обстоятельствам дела, будет полезным. Вообще можно рекомендовать вышеизложенные указания по меньшей ме­ ре иметь в виду. с) при исследовании волос Точно таким же пугем и по волосам, найденным на месте пре­ ступления или в иных разнообразных условиях, можно добыть го­ раздо более данных, нежели обыкновенно это думают. Конечно, не дело С. С. самому производить требуемые исследования, но он обя­ зан во всех тех случаях, в которых представляется возможность найти хоть один волос, принадлежащий виновнику совершенного преступления, отыскать такой волос и передать для исследования врачу или микроскописту. Обладая такими научно обработанными по этому вопросу трудами, как, напр., д-ра Эмиля II ф а ф ф a «Das menschliehe Haar etc.», мы вправе делать по данным исследований выводы, далеко не безразличные для дат. Было бы бесцельно, ко­ нечно, перечислять здесь все результаты научных исследований по этому вопросу, и я постараюсь, руководствуясь названной книгой и 238 трудами Ф. JI. 3 о н н е н ш е й н а и д-ра А л е к с . К л а с ­ с е и а *), д-ра Г о ф м а н а 2), д-ра Э с т е р л е н а З ) , М а ш ­ ка 4) и др., изложить здесь, в чем именно микроскопист может быть полезным С. С., исследуя волосы, имеющие значение для дела. Прежде всего должно отметить, что человеческие волосы обла­ дают в высокой степени способностью всасывать газообразные ве­ щества, запахи и т.п. и удерживать их довольно долгое время. Эта способность имеет очень важное значение, если дело идет о том, был ли известный человек — безразлично, живой или умерший, — в таком месте, которое отличается особенным запахом или насыщено какими-либо газами. Но так как все-таки волосы впоследствии теря­ ют запахи, то необходимо тотчас же произвести исследование, а ес­ ли это невозможно, то принять меры к тщательному сохранению их (волосы, конечно, должны быть взяты в достаточном количестве). Для этого С. С. должен поместить их в безусловно чистом сосуде, по возможности небольшом и герметически закупоренном. Что сосуд должен быть, как и вообще во всех подобных случаях, безусловно чист, понятно само собой, а что он должен быть невелик, вытекает из того, что иначе волосы могут лишиться всосанных газов. Закупорка же препятствует выделению этих газов. В таких случаях следует луч­ ше всего взять возможно большее количество волос совершенно чи­ стыми руками и поместить их в склянку тонкого стекла с герметиче­ ски закупоривающейся пробкой, или в жестянку, или в крайнем слу­ чае в обыкновенную бугылку. Стеклянная или пробковая затычка, а равно и внутренняя поверхность жестяной крышки должны быть смазаны абсолютно чистым салом, которое не только способствует герметической закупорке, но и всасывает отделяющиеся от волос га­ зы и поэтому само можег служить предметом исследования. В дан­ ном случае С. С., подобно эксперту, должен с самой педантичной точностью описывать все свои действия. Тогда только эксперт может проверить его действия и убедиться в том, что в них не заключается ничего, подрывающего достоверность его, эксперта, исследований. Чогда никто не позволит себе произнести столь нередкого упрека по адресу С. С.: «да кто его зиаег, как он там действовал». 1) Handbuch der gerichtl. Chemie. 1869. 2) Lchrb. d. gerichtl. Median. 3) Das menschl. Haar und seine gerichtsarztl. Bedeutung, 1874. 4) Hdb. d. ger. Median. 1881. 239 Если волосы помещены в жестянке, то, если можно, следует припаять крышку, не накаливая, однако, самой жестянки и содержи­ мого. После этого все передается эксперту, и сообщаются при этом все относящиеся к делу мельчайшие подробности, на обязанности же эксперта лежит определение, имеют ли волосы запах, напр, ды­ ма, духов, каких-нибудь ядовитых паров, характерных запахов и т.п. Другая, не менее важная задача эксперта может заключаться в том, чтобы волосы, найденные на месте преступления или на дру­ гом подозрительном месте, исследовать для определения, могут ли они принадлежать известному индивидууму. Довольно часты слу­ чаи, когда в руках убитого находят волосы, вырванные жертвой во время борьбы из головы или бороды убийцы. Так бывает даже ча­ ще, чем думают, и случаи эти были бы еще более частыми, если бы всегда со всей тщательностью осматривали руки убитого. Всякому известно, с какой возмутительной небрежностью полицейские слу­ жители, даже самые лучшие из них, и приглашенные понятые ос­ матривают руки убитого и, быть можег, почти всегда стирают на­ ходящееся на них. Пучки волос толщиной в палец, конечно, не мо­ гуг быть не замеченными, по обыкновенно в руках мертвых таких пучков не бывает, а отдельные волосы при не­ брежном обращении бесследно теряются. По­ этому осмотр рук должен производиться С С. и экспертом, и притом с возможною тщатель­ ностью. Принятие мер к сохранению всего обнаруженного должно следовать тотчас же и с самой педантичной заботливостью: волосы завертываются в лучшую и чистую бумагу и притом в два слоя. На первой обертке тотчас же записывается, где, как и кем волосы были найдены. Недостаточно написать так «волос, найденный в правой руке N. N.», но должно отчетливо описать и бывшее положение во­ Положение волоса лоса: «между большим и указательным паль­ в руке убитого цами», или «в косом направлении поверх (рисунок умышленно „ 1 примитивный) тыльной поверхности руки от основания указательного пальца внутрь». Лучше всего при этом начертить хотя бы самый примитивный рисунок, а это очень легко сделать, если С. С., положив кисть руки с раздвинуты­ ми пальцами на бумагу, обведег контуры ее карандашом. Были ли 240 согнуты при этом пальцы убитого, или нет, для дела в данном слу­ чае безразлично: достаточно очертания кисти, на которой было бы указано простой чертой относительное положение и длина волоса. Такой именно умышленно примитивный чертеж кисти изображен 11 на рис. 3, который, однако, каждому дает более точное представ­ ление, нежели самое подробное описание. Для эксперта иногда важно знать, где находился корень и где свободный конец волоса. Это можно наглядно указать двояким пу­ тем. Если данный волос следует сохранить так, чтобы никто к нему I ie касался (напр., если iга нем имеются следы крови), то следует по­ ложить волос на листок бумаги и двумя поперечными полосками бумаги прикрепить его к этому листку (рис. 4); полоски эти смазы­ ваются клеем только на концах, чтобы не запачкать волоса, затем делается набросок кисти по образцу рис. 3, и концы волоса на ли­ стке и на чертеже обозначаются одними и теми же буквами; тогда а Рис.4. Способ сохранения найденного волоса Рис. 5. Чертеж, дополнительный к рис. 4 Рис. 6. Способ обнаружить корень и свободный конец волоса будет ясно, как лежал волос на самом деле (рис. 5). Если же нет на­ добности так бережно обращаться с волосом, то С. С. сам может оп­ ределить, где корень и где свободный конец его, употребляя для н'ого те же приемы, к которым прибегают парикмахеры, изготов­ ляя парики или подвязные косы. Волос осторожно берется кончи­ вши двух пальцев, большого и указательного (рис. 6), так, чтобы волос находился в перпендикулярном положении. (Само собой по­ пито, что предварительно был сделан чертеж, изображающий по241 ложение волоса в момент нахождения его на трупе). Оставляя за­ тем указательный палец без движения, конец большого пальца пе­ редвигают вверх и вниз вместе с волосом: в какую сторону напра­ вится волос, там будет и его корень. Значит, если волосок пойдет вверх, то и корень вверху, и наоборот: таким способом между пальцев всегда очутится именно свободный конец волоса. Это объясняется тем, что каждый волосок, как это изображено на рис. 7, имеет кожицу, состоящую из очень тонких роговых чешу­ ек, закругленные верхушки которых все обращены к свободному концу волоса. Поэтому волос, приведенный в движе­ ние между двумя пальцами, вследствие того, что его чешуя зацепляется за кожицу пальцев, передвигается по чешуе, а не против нее, почему корень нудаляет­ ся от пальцев. Когда таким способом определено, где свободный конец и где корень, то на рисунке делают­ ся отметки (на рис. 4 а — конец и b — корень). Если будет найдено несколько волос, то способ этот применяется к каждому из них, и каждый воло­ сок (если они не склеены кровыо) помещается от­ дельно и притом тотчас же. Никогда не следует по­ лагаться на свою память, она слишком часто изменя­ ет нам, в особенности если находишься в возбужден­ ном состоянии духа и подавлен массой разнообразнейших впечатлений. Важную роль имеет исследование волос в преченном виде ступлениях против нравственности. Приведенные в учебниках два примера заимствованы из дел о ско­ толожстве. По одному делу между крайнею плотью и головкой по­ лового члена лица, заподозренного в совокуплении с лошадью, найден был при осмотре лошадиный волосок. В другом же деле женщина обвинялась в совокуплении с собакой: при тщательном осмотре ее лобковых волос найден был между ними черный соба­ чий волос. Подобные случаи могуг быть и при изнасилованиях, так как при половом сношении, особенно если оно сопровождается резки­ ми порывистыми движениями, волосы с лобковых частей одного лица могуг попасть в волосы другого и вследение нечистоплотно­ сти многих остаться там весьма продолжительное время. Поэтому в таких делах можно вообще рекомендовать производить тщатель­ Человеческий волос в увели- 242 нейший осмотр половых частей как обвиняемого, так и потерпев­ шей и в случае нахождения посторонних волос производить ис­ следование их через экспертов. Существенной уликой является каждый волос, если можно до­ казать, что он принадлежит именно виновному, хотя бы последний и не был обнаружен. Пфафф1) передает следующий, в высокой сте­ пени поучительный, случай. В темную ночь один мужчина подверг­ ся нападению со стороны какого-то незнакомого человека и полу­ чил тяжкие повреждения. Злоумышленник, личность которого уста­ новить оказалось невозможным, во время бегства потерял свою шапку, которая и была тщательно осмотрена при следствии. Най­ денные в ней волосы были переданы судебному врачу для микро­ скопического исследования. Пфафф обнаружил при исследовании, что волосы имели сероватый цвет, но в сердцевине своей заключа­ ли многочисленные, как смоль черные пигментные клеточки, из че­ го выяснилось, что волосы принадлежали сильному брюнету, у ко­ торого стала появляться седина. Затем оказалось, что волосы за не­ сколько дней до совершения преступлении были острижены. Кро­ ме того, корни волос были сильно атрофированы, это указывало на то, что волосы, по всей вероятности, росли на краю образующейся лысины, причем, судя по следам сильного пота на этих волосах, можно было предположить, что мужчина предрасположен к полно­ те. Эксперт-микроскописг так определил личность того, которому принадлежали волосы: «это был сильный, предрасположенный к I юлноте мужчина средних лет, черноволосый, слегка поседевший, с Iичинающейся лысиной и недавно остриженный». Таких точных определений можно достигнуть во многих случаях, не следует только бояться труда и расходов. Случаи, ког­ да обвиняемый в бегстве или при борьбе теряет свою шапку, до­ вольно нередки, и шапка эта представляется в суд, но часто ли производят внимательный осмотр этой шапки и приставших к пей волос, и часто ли волосы эти передаются для исследования опытному эксперту? Не менее важно микроскопическое исследование и в том слу­ чае когда вследствие гнилости найденного трупа нельзя опреде­ лить личность, кому принадлежит труп, ни по возрасту, ни по тело­ сложению и т.п. Если только существует подозрение о насильствен­ 1) «Das menschliche Haar». Leipzig. 1866. 243 ной смерти этого лица, то обязательно следует снять с трупа пучок волос и передать их для исследования микроскописту. Что касается вопроса о том, что же именно можег найти и о чем заключить микроскопист по волосам, то прежде всего он в со­ стоянии отличить с достоверностью волосообразные волокна от волос и волосы животных от человеческих волос. Затем он с точ­ ностью может определить место на теле человека, на котором рос исследуемый волос. Учебники — вслед за Пфаффом1) — указывают нам все отличительные признаки волос разного рода (волосы на голове мужчины и женщины, брови, ресницы, волосы в носу, на на­ ружной стороне руки, на предплечье, в ушах, в бороде, на усах, в подмышках, на груди, в подложечной ямке, на пупочной стороне брюха мужчины, затем волосы на бедрах и голенях, на подъеме но­ ги, на половых органах, в заднепроходном отверстии, на заднепро­ ходном шве и мошонке). Все эти волосы имеют определенные от­ личительные признаки, исключающие возможность ошибки. Та­ ким образом всегда можно эксперту поставить вопрос о том, на ка­ ком месте человеческого тела росли те или другие волосы. Таким же путем, но в более общих чертах, можно определить по волосам и возраст человека. Это особенно легко, если волосы найдены с корнями, так как эти корни, чем моложе обладатель их, тем легче растворяются в едком кали. Корни волос, принадлежа­ щих детям, растворяются немедленно, между нем как корни волос стариков растворяются часто в течение нескольких часов. Если имеются несколько волос от одного и того же лица, то опыты мо­ гут быть произведены более точные, а именно: можно определит]) среднюю продолжительность растворимости корней. Затем иссле­ дуется, у каких людей, возраст которых известен, средняя степень продолжительности растворимости корней волос одинакова с найденной, и таким пугем приблизительно определяется возраст данного лица. Кроме описанного, имеются еще другие способы определить возраст, а именно: по степени уменьшения пигментных клеточек в 1) И. Пинкус («Zur Diagnose des ersten Stadiums der Alopecio» в Архиве Вирхова 1866 г. 'i' 37, и 18) обращает внимание на то, что каждый человек, кроме нормальных волос с обычными остриженными концами, имеет и такие, которые вырастают по­ сле, или делаются длинными, или выпадают, так как волосы с тонкими концами лег­ ко выпадают, то надо это иметь в виду, если по делу будет иметь значение время острижки волос. 244 мозговой ткани волос и по образующимся вследствие этого пробе­ лам, из чего можно заключить, напр., принадлежит ли совершенно седой волос молодому человеку, преждевременно поседевшему, или действительно состаревшемуся человеку. Волосы на половых частях молодых девушек оканчиваются острым концом, у пожилых женщин булавовидным концом, волосы под мышками у молодых людей бывают тонки, в более же зрелом возрасте достигают диаме­ тра 0,15 мм и более. Таким образом, эксперт-микроскопист, кроме вышеописанного способа с применением кали, может еще иным путем определить возраст лица, которому принадлежат найденные волосы. Кроме того, как мы видели из вышеприведенного примера 11фаффа, эксперт может с большей или меньшей достоверностью отыскать еще и другие характерные особенности в исследуемых полосах. Смотря по обстоятельствам, он может сказать кое-что и об уходе за волосами (об употреблении известной помады, средства окраски волос и тд.), что иногда может иметь для дела значение. Затем микроскопическим путем мы можем по внешнему виду полос определить, выпали ли волосы произвольно, или были вырва11ы, острижены или отщеплены, — что также может иметь в некото­ рых случаях решающее для дела значение. Так, напр., при ранах на голове об орудии, которым они были причинены, можно судить лучше всего по характеру повреждений волос, лучше, нежели но са­ мим ранам. Поэтому в случае повреждений головы, если орудие не­ известно, то следует предлагать судебному врачу и волосы для мик­ роскопического исследования на предмет определения характера орудия. Точно так же и в других важных следственных действиях С. С. всегда должен обращать внимание и предлагать соответственные вопросы врачу, если им будет замечено что-либо необычное в отно­ шении волос, напр., при вскрытиях, вырытии трупов из могил. Так, при отравлении ртутыо, мышьяком и некоторыми наркотическими веществами, сопровождающимися разложением крови, волосы, в особенности на половых органах, легко отделяются от кожи. Волосы являются весьма важным вещественным доказательст­ вом еще и потому, что они весьма долгое время не подвергаются гниению. Подтверждение этого, однако, не следует видеть в муми­ ях и вообще забальзамированных трупах, которые находятся в склепах или иных хорошо устроенных помещениях, так как воло­ сы на них сохраняются именно благодаря особым благоприятным условиям, которые одинаково способствуют и сохранению других, 245 вообще довольно быстро разрушающихся, частей тела: кожи, тка­ ней, мускулов и т.п. Волосы же именно при самых неблагоприят­ ных условиях для сохранения трупа остаются совершенно целы. Поэтому в тех случаях, когда ставится вопрос, вырывать ли труп из могилы1), или же эта мера представляется бесцельной ввиду давно­ сти смерти, то извлечение из могилы следует признать обязатель­ ным в том случае, если микроскопическое исследование волос мо­ жет дать важные для дела доказательства (напр., для установления личности и т.п.). Если, значит, с момента смерти не прошло слиш­ ком много времени, то при благоприятных условиях почвы можно всегда рассчитывать на то, что волосы сохранились. При этом сле­ дует замегить, что волосы молодых людей скорее подвергаются разложению, чем волосы старых людей, что темные волосы лучше сохраняются, чем светлые, и что головные волосы лучше других противостоят порче, слабее же всех оказываются волосы на поло­ вых органах. Д-р Павел Гу д е р 2>обращает наше внимание еще и на то, что волосы, соприкасающиеся с гниющими частями, значи­ тельно изменяются в цвете, по меньшей мере светлеют, а иногда темнеют. Это наблюдение может иметь серьезное значение при ус­ тановлении личности убитого. Так, Каспер-Лиман (т. II. стр. 106) от­ мечает один случай, когда на одном трупе, вырытом из могилы спу­ стя 11 лет после смерти, волосы умершего настолько изменились, что приглашенные родственники не признали бы его, если бы только вставные зубы покойника не устранили всякое сомнение^). По этому поводу следует упомянуть, что на разложение трупа влияют не только температура, обстановка и тп, но и весьма суще­ ственно индивидуальные особенности умершего, так что заключе­ ние о времени смерти на основании трупного разложения следует давать с большой осторожностью^). Гораздо большее значение для определения времени смерти имеет появление известных личинок насекомых, трупных червей1*). 1) Ср. Коррэ в «Arch d'anthropol. crim. VII, 34. 2) Compendium d. gerichte. Medizin. 3) Ср. Руд. Нирхова «Die Kopfhaare in prahistor. Grabern», on говорит, что совершен­ но черные волосы и относительно короткое время могуч1порыжеть и даже сделать­ ся светлыми. 4) Эммерта. Jalirb. d. gerichtl. Medizin. 1900. Лейпциг. 5) П. Мегвина. De I'application de l'entomologie. Gaz. hebdomad. 1883. 29 и La faune des cadavres. Париж. 1894. 246 Однако, как бы ни был велик успех микроскопических работ в научной области, юрист-практик в наиболее ответственных слу­ чаях не должен слепо полагаться на выводы экспертов, особенно тогда, когда дело идет о сличении волос, найденных в третьем ме­ сте, с волосами известного лица, т.е. о том, принадлежат ли эти волосы данному лицу. Бесспорны выводы микроскописта лишь отрицательного характера, а так как такие выводы по преимуще­ ству знаменуют собой признание невинности того или другого лица, то и в них мы должны видеть высшее и отраднейшее торже­ ство науки. Микроскопист в состоянии с полною достоверностью сказать, что зажатые в руке убитого гладкие и белокурые волосы не принадлежать заподозренному, голова которого покрыта чер­ ными и курчавыми волосами, и вопрос этот тогда должен быть признан исчерпанным. Не с такой уверенностью эксперт может определить тождест­ венность волос1), ибо в отношении всякого предмета нетождест­ венных ему бесчисленное количество, а тождественных только один. Кроме того, сличение осложняется всевозможными случай­ ностями, криминалисту же более, чем кому-либо другому, известно, какую роль в нашей жизни играет случай. Не так давно произошло убийство одной старой женщины, занимавшейся выдачей ссуд под залог. В руке убитой оказались три волоса, очевидно вырванные ею во время отчаянной борьбы. Подозрение упало на сына старухи, вследствие чего эти волосы и часть волос сына были подвергнуты микроскопическому исследованию. Эксперты — их было два, — со­ ставившие себе почетную известность в своей сфере, отнеслись к делу с полным усердием, применили все средства, которые давала им наука, и представили следующее заключение. Три волоса, най­ денные в руке убитой, были длиной 6—7 сант., темно-каштанового цвета, оказались вырванными с корнем и могли принадлежать мужчине в возрасте от 20 до 40 лет. Под микроскопом два из них имели каштановый цвет, а третий — исчерно-каштановый, что бы­ ло заметно даже простым глазом. К корню этот последний волос был каштановый, на I 1/2 сант. далее — черный, затем опять кашта­ новый, и к свободному концу последние I 1/2сант. волос имел чер­ ный цвет. Это обстоятельство было признано экспертами из ряда выходящим и крайне редким. Затем были отрезаны с головы запо­ 1) Гааз: Der Todschlag bei R... u. s. w. VierteljahrschrifI f. ger. Med. XXIII т. стр. 1. 247 дозренного волосы с различных мест (у самого корня); он был 29 лет от роду; по исследовании волосы его оказались длиной 6—7 сант., темно-каштанового цвета, и по микрометрическом измере­ нии оказались одинаковой толщины с волосами, найденными в ру­ ке убитой. Затем были сосчитаны волосы и оказалось, что две тре­ ти волос под микроскопом имели каштановый цвет, а одна треть была такого же смешанного цвета, как третий волос, т.е. черный и каштановый. Тем не менее сын, несмотря на подавляющие резуль­ таты экспертизы, оказался невиновным в убийстве своей матери, и когда впоследствии был обнаружен действительный убийца стару­ хи, то по странной и поразительной случайности оказалось пол­ ное тождество между волосами его и сына убитой. Этот пример до­ казывает, что даже исключительно редкое сходство исследуемых волос не может еще быть признано за тождество их. Вообще поч­ ти каждый человек имеет на голове некоторую часть волос, по цве­ ту совершенно отличных от остальных волос; так у блондина мож­ но почти всегда найти несколько темных волос. Я знаю одну даму, имеющую густые, волнистые и мягкие волосы, но на одном месте головы, где имеется рубец давно зажившей раны, выросли волосы жесткие, прямые и более светлого цвета. И никто бы не поверил, что волосы, взятые для сличения с этого места (бывшей раны) го­ ловы и с других частей ее принадлежат одному лицу. Д-р Г у д е р , о котором мы уже говорили, обращает особое внимание на то обстоятельство, чтобы при сличении волос не за­ бывали о возможности окрашивания волос; чтобы обнаружить это, полезно промыть волосы в воде, в разведенной соляной кислоте, в селитряной кислоте или хлористой воде. d) в остальных случаях медицинского свойства Кроме описанных случаев применения микроскопа, С. С. встречает надобность в микроскопических исследованиях и в дру­ гих многочисленных случаях, стоящих в связи со вскрытиями тру­ пов или освидетельствованиями потерпевших. Если, напр., необхо­ димо выяснить, находилось ли известное лицо в пыльной, дымной, или иной насыщенной атмосфере, или в загрязненной чем-либо воде, то микроскопическое исследование легких (часто и волос) почти всегда прольет свет на эти вопросы. Точно так же микроско­ пическое исследование содержимого желудка (в виде рвоты или 248 добытого вскрытием) может весьма часто быть более целесообраз­ ным, нежели химический анализ, — напр., когда требуется опреде­ лить пищу, которую принимало известное лицо, или когда совер­ шилось отравление посредством известных ядов, именно расти­ тельных ядов, присутствие которых по каким бы то ни было при­ чинам не может быть открыто химическим путем. Впрочем, новей­ шая литература оказывает нам в этом отношении помощь, сообщая о таких открытиях, о которых ранее и думать нельзя было. Так, в настоящее время можно (впрочем, биологическим путем) отли­ чить человеческие кости от костей животных1), а в одном случае умелое микроскопическое исследование2), установив различие между сливами маринованной и вареной, послужило основанием к прекращению возбужденного уголовного преследования. Я твердо убежден, что если бы содержимое желудка умерших «загадочной» смертью или даже «собственной смертью» iюдвергалось микроско­ пическому исследованию, то обнаруживалось бы значительное число убийств посредством отравления. Если же мы примем в со­ ображение, какое огромное количество ядовитых растений сво­ бодно растет повсюду, как мало они известны, и что только у не­ многих из них определены алколоиды, то мы должны согласиться с тем, что такие растения употребляются с преступной целью го­ раздо чаще, чем мы думаем и знаем. Древний ботаник Д и о с к о р и д из А н а ц а р б о с а заключает свое сочинение, в котором перечислено несколько со­ тен растений, такими словами: «кроме упомянутых мною, еще много других растений растет на полях и в лесах, около плетней и заборов, но никто не в состоянии их назвать, и я лично их так­ же не назову». То же самое спустя 2000 лет мы должны сказать от­ носительно ядовитых растений. Если мы возьмем в руки самое лучшее руководство по токси­ кологии, или о растительных ядах, или по судебной химии, то мы встретим перечисление множества ядовитых растений, относи­ тельно которых сказано: «установить присутствие их в организме человека возможно топько «микроскопически-ботаническим пу­ тем», т.е. в испражнениях и кишках отыскать растительные части­ цы, микроскопически их исследовать и затем предъявить ботани­ 1) Беумер. Ztschft f. medizinalbeaiftte. 1902. № 23. 2) Миновици. В «Vierteljahrschft f. der. Med.» XXIII, 3. 249 кам. Укажем на некоторые из ядовитых растений: болиголов водя­ ной (Wasserschierling, Cicuta virosa), собачья петрушка (Hundspetersilie, Aethusa cinapium), виноцвет или пустосель (Rebendolde, Oenanthe crocata), ржаные рожки (Mutterkom, Secale comutum), черный морозник (Swarse Niesswurz, Helleborus niger), Sebenbaum (funiperus sabina), все ядовитые грибы и т.д. Все эти рас­ тения водятся везде и в большом количестве, и во время одной про­ гулки можно добыть яду, достаточного для умерщвления многих людей. Микроскопическое обнаружение присутствия ядов в боль­ шинстве случаев не составляет затруднений, если растение было принято в целом виде, напр, вместе с какими-нибудь овощами, или в качестве отдельного блюда, напр, ядовитые грибки, так как при­ сутствие его обыкновенно легко обнаруживается в желудке, в киш­ ках, в извержении и т.п. Если же яд был принят в виде отвара, то все-таки при помощи фильтрования можно найти частицу расте­ ния, более крупную. Большая часть ядовитых растений имеет столь характерный вид, что для микроскописта и ботаника довольно не­ большой части, кусочка листка, или коры для определения его. (См. главу 5 и главу 17.) Иногда бывает важно установить наличность признаков грудного женского молока. Так, Эммерт1) рассказывает случай, когда ему удалось доказать роды, происшедшие за три ме­ сяца тому назад, только разыскав в грязном белье сорочку, снятую за три месяца; на сорочке этой в месте, соответствующем груди, найдены были путем микроскопического исследования следы жен­ ского молока. О микроскопическом исследовании огнестрельного оружия снарядов см. главу 11 настоящей главы. е) при подлогах документов В делах о подлогах документов первая мера, по возникнове­ нии дела, есть микроскопическое исследование того письменного документа, относительно которого предъявлено обвинение в под­ логе. Такое исследование не сопряжено с порчей документа и во всяком случае ведет прямо к цели. Всякие манипуляции, проделан­ ные с бумагой, подчистки, смачивание, выжигание, незаметные не­ 1) Эммерт. Lelirb. d. gerichtl Medizin. 1900. l.pzg. Perrando с Gianell «sulla coagulazione dei latte utano». Riforma medica, XVII, № 220. 250 вооруженному глазу, выступают под микроскопом с поразитель­ ной ясностью. Также быстро под микроскопом обнаруживается различие в качестве бумаги (если, напр., к документу подшит под­ ложный лист, по внешности одинаковый), подделанная печать, подделанные фабричные на бумаге клейма, по/вделанные искусст­ венно пятна, искусственная желтизна бумаги и тд. — все это тотчас же обнаруживается под микроскопом. Для простого глаза чернила подлинного документа и подложного представляются совершенно одинаковыми, между тем под микроскопом разница становится столь ясной, что потом ее можно отличать и глазом. Можно даже судить о качестве пера, т.е. было ли оно остро и врезывалось в бу­ магу, или же имело тупой конец, легко скользивший по бумаге. Сло­ ва, написанные стальным пером, при небольшом увеличении мож­ но отличить от письма гусиным пером, и также точно можно раз­ личить, был ли мягкий или твердый карандаш (см. «О подлогах до­ кументов» главу 19-ю и настоящую главу). 1) при исследовании тканей и т.п. Микроскопическое исследование тканей и т.п. применяется в тех случаях, когда требуется установить тождество их, напр, сукна, холста, ниток, бумаги и под. Весьма понятно, что в подобных слу­ чаях следует прежде спросить мнения или совета у какого-нибудь торговца или фабриканта, на какой ткацкой фабрике сработан из­ вестный кусок полотна, с какой фабрики бумага с данным клеймом и пр., — если только дело идеть об обыкновенной краже. Но если дело более важное, то, конечно, заключение коммерсанта не может считаться достаточиам, и тогда следует обратиться к микроскописту, который по числу ниток на пространстве квадратного санти­ метра, по плотности их и способу работы может определить досто­ инство ткани, а затем, смотря по надобности, определить и состав их: из хлопчатой бумаги, льна, овечьей шерсти, шелку и тд. Нако­ нец, приняв во внимание и другие побочные обстоятельства, он может высказать, к какой одежде принадлежит найденная тряпка, найденный носовой платок — из той ли самой дюжины платков, которая имеется налицо; теми же ли нитками сшит сюртук заподо­ зренного, какими и найденная вещь; из такой же ли хлопчатой бу­ маги сделан ружейный пыж, какая найдена при обыске в доме убийцы, и тд. Там, где фабрикант сто раз ошибется, приняв вещь за 251 продукт своего издания, введенный в заблуждение ловкостью под­ делки, там стекло микроскописта откроет истину. Случаи, в которых подобное микроскопическое исследование может быть плодотворным, гораздо более многочисленны, чем ду­ мают. Там, где необходимо установить тождество тканей, недоста­ точно ограничиться простым осмотром; хотя бы тождество это по осмотру и было «вне всякого сомнения», но всегда следует пригла­ шать микроскописта. Кто так будет поступать, скоро убедится в том, что непосредственное наблюдение часто ведет к ошибкам, и многое, «на вид» совершенно различное, оказывается однородным, и наоборот, кажущееся тождественным является совершенно раз­ нородным. Часто весьма важно определить тождественность ниток (бичевки, шнура и др.), и микроскопист установит это с большей или меньшей степенью вероятности, хотя бы это был самый ничтож­ ный обрывок, найденный на месте преступления. Мне припомина­ ется случай из моей практики, в котором нитка явилась в качестве важного вещественного доказательства: это была нитка, которой был зарубцован край фартука, оставленного вором на месте пре­ ступления. Фартук, из синеного холста, был один из тех, которых так много в рабочем сословии, но нитка, которою обшиты были края его, оказалась безусловно тождественной с нитками, найден­ ными в доме заподозренного. Затем в другом случае нитка, кото­ рой была сшита тетрадь одного ученика, повела за собой обнару­ жение личности трупа мальчика. По виду трупа было вне всякого сомнения, что мальчик был изнасилован, затем убит и спрятан в лесу под кучей хвороста, 'фуп его найден был уже в состоянии пол­ ного разложения: при мальчике не оказалось никаких учебников, только в некотором расстоянии от трупа была найдена относи­ тельно хорошо сохранившаяся школьная тетрадь его, обложка и исписанные листы которой были вырваны, очевидно, для того, чтобы не было никаких указаний на личность ее собственника. Только мать исчезнувшего ребенка знала, какой ниткой она сшива­ ла последнюю тетрадь для сына, и представила эти нитки С. С. Ми­ кроскопическим исследованием было установлено полное тожде­ ство этих ниток с тою ниткой, которой была сшита тетрадь. В тре­ тьем случае нитка, которою были связаны зажигательные фитили (подробно об этом случае см. в главе «О поджоге»), была сличена с ниткой из меховой шапки заподозренного и послужила уликой по 252 делу. Наконец, в четвертом случае небольшой обрывок нитки заст­ рял в стаместке, в месте соединения клинка с рукоятью: микроско­ пист дал заключение, что, по всей вероятности, этот кусочек ото­ рвался от верхнего края кармана сюртука, который в день преступ­ ления был на обвиняемом. Весьма полезно микроскопическое исследование и в тех слу­ чаях, когда на белье спороты метки. Надо слишком много ловкос­ ти и аккуратности со стороны воров для того, чтобы поставить в мтом случае микроскописта в затруднение; в большинстве же таких случаев он в состоянии не только удостоверить, что в данном слу­ чае имело место выпарывание, но и сказать, какие были буквы на мтом месте. Он может также определить тождественность уничто­ женной метки с теми, которые имеются на представленном ему бе­ лье. В этом случае микроскопист будеть искать, предположим, на спорном носовом платке малейшие следы нитки, которой была сделана метка, а такие следы окажугся всегда, особенно если пла­ ток этот ранее (с меткой) был стиран и глажен, так что ткань и нит­ ки несколько всклочены. Затем следуеть сличить под микроскопом найденные остатки нитки с теми нитками, из которых сделаны метки на представленных платках, и тогда тождественность ниток может быть твердо установлена. Не требует также доказательств и важность микроскопическо­ го исследования писчей бумаги в более важных делах о подлогах, о клевете, об угрозах на письме, говоря короче, в тех преступлениях, которые совершаются на бумаге и посредством бумаги. Почти все­ гда для этого приходится делать обыск в доме заподозренного для изъятия большего или меньшего количества бумаги, и если при этом найдена будеть такая, которая имеет хотя некоторое сходство с corpus delicti, то должно быть предпринято микроскопическое I ^'следование ее. Неосновательно возражают многие, что большин­ ство приобретает бумагу у одного или нескольких торговцев и что поэтому даже несомненное тождество еще ничего не дает в смыс­ ле улики. Дело в том, что почти каждый, кто подготовил преступный до­ кумент и затем употребил его по назначению, опасается пользо­ ваться обыкновенной продажной бумагой. Практика показывает, что почти во всех случаях, в которых corpus delicti предъявлялся местным продавцам бумаги, ответ получался отрицательный, так как преступник боялся, по-видимому, употребить бумагу, находя­ 253 щуюся в их складах. Почти всегда corpus delicti представляет лист, вырванный из какой-нибудь тетради или книги, или вторую поло­ вину писчего листа, первая половина которого исписана, и т.п. Ес­ ли у заподозренного удастся найти остаток такой бумаги, то удос­ товеренное микроскопическим исследованием тождество ее с cor­ pus delicti отнюдь не лишено доказательного значения. g) при исследовании грязных пятен Относительно исследований этого рода я могу с увереннос­ тью сказать, что в них именно сказывается все искусство микро­ скописта, так как часто выяснение существа какого-нибудь самого ничтожного и, по-видимому, безразличного пятнышка может пове­ сти к серьезнейшим разоблачениям. Со своей стороны и С. С. мо­ жет обнаружить здесь свои способности, если сумеет сохранить corpus delicti со всем тщанием in statu praesenti, до последнего пят­ на, если от зоркого внимания его не ускользают даже и такие мело­ чи, и если он понимает, что при участии сведущего лица эти мело­ чи могут получить ценное значение. И здесь можно видеть под­ тверждение высказанного нами ранее положения, что все искусст­ во С. С. именно и заключается в способности подметить, уловить связь и разгадать. Приведем несколько примеров для выяснения всей полезнос­ ти исследования грязных и подозрительных пятен. а) на орудиях преступления и собственно о\уужии Независимо от осмотра таковых с целью обнаружения следов крови, необходимо обращать внимание также и на все замеченные на них пятна иного происхождения. Так, в практике моей был сле­ дующий случай. Одному человеку, проходившему в нетрезвом виде и с руганью мимо публичного сада, один из бывших там драгун саблей раскроил череп. По требованию С. С. на следующее же утро у всех солдат местной команды, отпускавшихся накануне из ка­ зарм, были отобраны сабли и подвергнуты микроскопическому ис­ следованию. На них не было обнаружено следов крови, но на од­ ной из них под микроскопом была замечена маленькая зазубринка и в ней очень небольшой кусочек травинки, доступный глазу толь­ ко при сильном увеличении. Это исследование произведено было 254 очень быстро, травинка оказалась совершенно свежая, из чего бы­ ло ясно, что она попала туда весьма недавно. Вскоре драгун, кото­ рому принадлежала сабля, сознался в том, что он, ударив человека, чистил свою саблю в мокрой траве и затем отер ее платком, но тра­ винка, как попавшая в зазубрину, не была удалена. Этот случай до­ казывает, что микроскопическое исследование не должно ограни­ чиваться обнаружением предполагаемых следов преступления — в данном случае следов крови, — но должно распространяться на все, что только представляется необычным, из ряда выходящим. Но эксперт может быть полезным в этом смысле только при том усло­ вии, если посвящен С. С. во все подробности дела и, насколько воз­ можно, будет осведомлен даже и в том, что выяснится по ходу след­ ствия. В нашем примере, если бы эксперт получил указание искать следы крови на саблях, то он считал бы свою задачу поконченной, достигнув отрицательного результата, но так как он знал о всех об­ стоятельствах дела, то при первом взгляде на травинку он сообра­ зил о ее происхождении и о том, какое важное значение она может иметь для дела. В той же степени могут оказаться полезными для дела и обна­ руженные следы земли, пыли, растительные волокна, засохшие жидкости и пр. Не подлежит сомнению, что, хотя бы С. С. и не ус­ матривал на вещественных доказательствах чего-либо подозри­ тельного, он тем не менее обязан подвергнуть их микроскопичес­ кому исследованию, так как 1) под увеличительным стеклом мож­ но видеть многое, недоступное невооруженному глазу, и 2) каж­ дый эксперт обязан разобрать орудие преступления или оружие на отдельные части и искать подозрительные пятна именно в ме­ стах соединения частей. Так, напр., топор может быть отчищен са­ мым тщательным образом, так что и под микроскопом все будет чисто, но если снять топор с рукояти, то в ушке топора и на той части рукояти, которой она входит в ушко, могут оказаться важ­ ные для дела следы. Приведем еще пример. В местности, где было сильно развито хмелеводство, у одного из самых крупных хмелеводов накануне жатвы было срезано большое количество стеблей, на высоте око­ ло метра от земли, так что оставшиеся части стеблей засохли, и владелец потерпел убыток более чем на 1000 гульденов. Подозре­ ние пало на одного соседа, также занимавшегося хмелеводством, 255 но с меньшим успехом, вследствие чего он с большой завистью го­ ворил о своем, более прилежном и счастливом товарище. Произ­ водивший розыски чиновник полиции отобрал у заподозренного на утро после совершения кражи карманный нож и передал его С. С. Этот нож был крупных размеров, с весьма прочным кривым клинком такого типа, какой обыкновенно бывает у садовников и виноградарей. Но бросалось в глава то обстоятельство, что он был весьма недавно отточен; вообще же получалось такое впечатление, что им чрезвачайно удобно было подрезать на ходу крепкие стеб­ ли хмеля. Нож был передан судебному врачу, как опытному микроскописту, и ему были сообщены все необходимые сведения. Потребо­ валось предварительно исследовать микроскопически и самые стебли хмеля, особенно наружный слой коры их. При этом выяс­ нилось, что стебли эти имели весьма характерные разной величи­ ны шиповидные волосики (усики). Затем были исследованы образ­ цы коры значительного количества растений, имевших подобные усики, но оказалось, что все они совершенно не сходственны с во­ лосиками хмеля. Более всего приближавшиеся по типу волосики на дынях, огурцах и тыквах под микроскопом представляли резкие, бросающиеся в глаза отличия. Тогда был подвергнут исследованию нож, и так как наружный осмотр не привел ни к каким результатам, то были вынуты заклепки и, при осмотре частей клинка, соприка­ сающихся с рукоятью, на них были обнаружены в большом коли­ честве свежие усики хмеля. Тогда не подлежало никакому сомне­ нию, что этим ножем недавно отрезывались стебли хмеля. Однажды оказалось весьма существенным для дела заключе­ ние, основанное на микроскопическом исследовании, о том, что на большом в виде ломика долоте имеются следы толченого кирпича. На долоте этом, на расстоянии 10 — 12 сант. от острия, было заме­ чено происшедшее, по-видимому, вследствие ржавчины пятно красного цвета, но под микроскопом это пятно оказалось не чем иным, как слоем крепко приставшей кирпичной пыли, образовав­ шейся, без сомнения, вследствие того, что этим местом ломик был крепко нажат на кирпич. При осмотре же стены того дома, в кото­ ром совершена была кража со взломом, оказались на ней следы от­ тиска от какого-то твердого предмета. Тогда выяснилось проис­ хождение этого красного пятна и то обстоятельство, что долото это служило орудием преступления. 256 Часто можно установить на основании осмотра плотничных инструментов, какая именно работа была сделана ими: так, при по­ мощи лупы исследуя зазубринки (щербины) на топорах, больших ножах, стаместках, можно определить материал, над которым про­ исходила работа. Также исследуя опилки на зубьях пилы, можно уз­ нать, какое дерево распиливалось. Так однажды при помощи мик­ роскопического исследования было доказано, что следы опилок на отобранной пиле принадлежат не вишневому дереву, а хвойному, хотя собранная для определения кучка опилок едва доступна была невооруженному глазу. Предметом микроскопического исследования может служить и грязь, обыкновенно скопляющаяся под ногтями пальцев. Эта грязь может дать представление о всей истории последних дней известного лица, так как она несомненно составляется из всего, с чем в эти дни человек приходил в соприкосновение. Когда прихо­ дится производить осмотр живого человека, то весьма полезно как можно скорее эту грязь изъять и исследовать. В виде примера укажу на один случай, когда по отношению к заподозренному тяжкой уликой могли бы служить частицы свинца, если бы они оказались у него под ногтями рук. Микроскопическое исследование, однако, удостоверяло присутствие берлинской лазу­ ри под ногами заподозренного (Нюрнберг, 1896 г., сообщено г.Шротт Фихтлем)1) . р) состоящих из тм и Пыль состоит из мельчайших частиц тех предметов, с которы­ ми находятся или находились в более или менее тесном соприкос­ новении лица или вещи, покрытые пылью. Ни грязь, ни пыль не суть какие-нибудь определенные тела: первая состоит из мелких частиц, с которыми кто-либо (или что-либо) вступил в соприкосновение и по­ чему-либо удержал их на себе, вторая состоит из мельчайших, рассе­ янных тел, которые опускаются на что-либо (или на кого-либо). Ко­ нечно, пыль может заноситься ветром с больших расстояний, но по преимуществу она садится с ближайших предметов, так что, опреде­ лив составные части пыли, насевшей на какой-нибудь предмет, мож­ но узнать приблизительно, что именно находилось вблизи него. 1) Ср. Вилльбруна «Des ongles, leur importance en medicine judiciaire». Париж. 1882. 257 Пыль на растениях в какой-нибудь пустыне состоит, конечно, только из мельчайших частиц почвы этой пустыни и ее же расте­ ний; пыль в танцевальной зале, полной людьми, будет состоять из рассеянных тончайших волокон, отделяющихся от платьев танцу­ ющих; пыль в машинной мастерской состоит главным образом из мельчайшего металлического порошка, а пыль на книгах в кабине­ те ученого, кроме частиц земли, которые вносятся обитателями на обуви, будет состоять преимущественно из тончайших частиц бу­ маги. Продолжая примеры, мы должны сказать, что рабочая блуза слесаря будет содержать иную пыль, чем куртка мельника; пыль и сор, собирающийся в кармане школьника, будут существенно отли­ чаться от пыли в кармане аптекаря, а пыль, попадающая в щели карманного ножичка какого-нибудь дэнди, будет, конечно, совсем не та, нежели пыль в ноже бродяги. Все эти примеры я привожу из своей следовательской практики: во всех этих случаях на указан­ ных предметах не следы преступления отыскивались, а лишь соби­ ралась пыль и микроскопически исследовалась, и каждый раз ис­ следование приводило к данным, которые по меньшей мере спо­ собствовали дальнейшим розыскам. Так, однажды на месте преступления найдена была рабочая куртка, поверхностный осмотр которой не привел ни к каким дан­ ным относительно личности ее хозяина. Тогда куртка была вложе­ на в мешок из прочной и мягкой бумаги, хорошо закупоренный, затем по нему били палками, насколько позволяла прочность бума­ ги. Спустя некоторое время куртка была вынута, и собранная из мешка пыль передана микроскописту. Исследование обнаружило, что пыль, отделившаяся от куртки, исключительно состояла из тон­ кой древесины, вследствие чего можно было предположить, что куртка принадлежала столяру, плотнику, пильщику и под. Но так как в пыли оказалось много частиц клея, который плотниками и пильщиками не употребляется, то пришлось признать куртку при­ надлежащей столяру, что и подтвердилось вполне при дальнейшем производстве следствия. Особенно полезно бывает исследовать пыль и сор, скопляю­ щиеся в карманах одежды в значительном количестве и всегда за­ мечательно быстро, особенно если одежда не часто выбивается и чистится. Такая пыль и сор по составу своему могут свидетельство­ вать о всей жизни человека за все время, когда он носил эту одеж­ 258 ду. Прежде всего, конечно, в состав этой пыли входят рассеянные волокна той материи, из которой сшит карман, затем пыль из ат­ мосферы, в которой живет обладатель кармана, и которая прони­ кает в него или непосредственно, или через ткань одежды, далее сор от предметов, которые кладутся в карман: от кусков хлеба, от табака, от табачного кисета, от бумаги, от различных металличес­ ких и деревянных вещей и т.п., и, наконец, пылинки с той руки, ко­ торая опускается более или менее часто в карман. Все это, вместе добытое исследованием, может дать представление о занятиях и ремесле обладателя одежды. Так же важна в этом смысле и пыль, собирающаяся в щели складного ножа, т.е. щели между клинком и тем отверстием руко­ яти, в которое вкладывается клинок. Кто попробует рассмотреть свой карманный нож, тот удивится тому количеству пыли и раз­ ных соринок, которое там скопляется. Пыль эту легко исследо­ вать под микроскопом, и она обнаружит, где нож хранился и что с ним предпринималось. Такую пыль можно найти на всех вещах, которые постоянно или почти постоянно носятся при себе, на­ пример: на памятных книжках, на бумажниках, на карманных ча­ сах (как на наружной, так и на внутренней крышках) и на брело­ ках. Так, однажды на месте преступления нашли оторвавшийся брелок (изображение поросенка из бронзы), и было доказано, что он принадлежал красильщику, бывшему соучастнику в краже. Именно микроскопическим исследованием обнаружены были в неровностях бронзовой фигурки следы высохшей масляной кра­ ски. Полезность исследований пыли на таких предметах обнару­ живается во всех случаях, когда необходимо установить личность человека, которому они принадлежат, или если они найдены у та­ ких лиц, которые заведомо владеют ими недобросовестно, и же­ лательно знать их собственников. Признаю, что все исследования подобного рода не обещают верного успеха, но они отнюдь не принадлежат к тем «последним попыткам», которые иногда приходится предпринимать нам в со­ стоянии полной неизвестности. Процент удачных исследований будет достаточно высок, если только все, зависящее от эксперта и С. С., будет сделано с возможною тщательностью и если в деле име­ ются иные указания, которые подтверждают данные микроскопи­ ческого исследования. Вообще относительно таких исследований можно сказать, что они обязательны в делах выдающейся важнос­ 259 ти. Они могут сопровождаться успехом, и этого вполне достаточ­ но, чтобы признать бездействие С. С. в этом отношении ничем не оправдываемым упущением. Если же такие исследования увенча­ ются успехом, то С. С. можег с полным правом этим гордиться. у) пятен на платье и т.п. И в этих случаях исследования также по большей части огра­ ничиваются отысканием кровяных и семянных пятен, но если ро­ зыски будут направлены и на пятна иного происхождения, то мо­ гут получиться самые плодотворные результаты. В более серьезных делах не следует оставлять неисследован­ ным ни одного пятна, замеченного на платье заподозренного ли­ ца. В этом отношении впечатления или суждения предвзятые, напр., что такое-то пятно, по-видимому, давнего происхождения или не имеет отношения к делу, не должны быть допускаемы. Дей­ ствительно ли пятно весьма давнего происхождения, об этом нель­ зя судить невооруженным глазом: под микроскопом же эксперта оно можег получить совершенно иное значение, нежели казалось при поверхност ном взгляде. Точно так же не должен быть предре­ шаем вопрос о том, имеет ли отношение то или другое пятно к де­ лу: микроскопический анализ должен выяснить происхождение этого пятна, и если не вначале, то, быть может, при дальнейшем производстве следствия оно может оказаться имеющим значение. Пусть даже это пятно и не имеет прямого отношения к делу, но уже одно знание, из чего состоит это пятно, для С. С. может быть весь­ ма полезным в деле. Так, по одному делу об убийстве на штанах за­ подозренного было найдено большое и совершенно своеобразно­ го вида пятно, настолько плотное, что материя под ним сделалась несгибаемой. Микроскопическим исследованием было однако вы­ яснено, что это пятно представляет смесь золы, мелких древесных опилок и столярного клея, т.е. ту замазку, которой столяры обыкно­ венно заполняют трещины и неровности в своих деревянных изде­ лиях. К делу это пятно видимого отношения не имело, так как тща­ тельными розысками на месте преступления не было обнаружено подобной замазки в свежем виде и в достаточном количестве. Тем не менее С. С. спросил у заподозренного о происхождении этого пятна и получил, правда не скоро и не без замешательства со сто­ роны обвиняемого, по-видимому, правдоподобное объяснение. Од­ 260 нако оно было проверено, дело вследствие этого несколько замед­ лилось, и С. С. чуть было не распорядился освободить заподозрен­ ного, как вдруг оказалось, что объяснение заподозренного о про­ исхождении пятна совершенно ложно. Ясно стало, что совесть его нечиста, что если бы он не был замешан в деле, то он не прибегнул бы к выдумке относительно пятна, о происхождении которого он, может быть, не имел понятия, но считал его не безразличным для себя. Он не был освобожден и впоследствии был вполне изобличен в преступлении. Вообще относительно пятен на одежде можно сказать то же, что мы говорили выше о грязи и пыли: определение состава их так­ же можег повести к обнаружению, где находился обладатель пла­ тья и с какими предметами он приходил в соприкосновение. Ведь во многих уголовных делах вся задача С. С. сводится к тому, чтобы выяснить, где находился обвиняемый в извесгное время, обнаруже­ ние же сосгава и происхождения грязных пятен на его платье от­ крывает возможность установить по крайней мере некоторые так сказать этапные пункты, лежавшие на пуги обвиняемого к цели. Нередко микроскопическое исследование грязных пятен прихо­ дится предпринимать как меру временную, за отсутствием серьез­ ных данных для исследования химического, каковое и продолжи­ тельно, и дорого стоит, и сопряжено притом с частичным уничто­ жением исследуемого предмета (а это, конечно, часто по делу не­ допустимо). Микроскопическое исследование не требует разруше­ ния предмега или его уничтожения, сгоит относительно недорого, производится быстро и может приводить к результатам исчерпы­ вающего значения. Так, если по делу об изнасиловании обнаружен­ ные пятна имеют вид семенных, то предварительно полезно иссле­ довать их микроскопическим способом, так как они могут оказать­ ся просто пятнами от клейстера или какого-либо мучного блюда. Если микроскопическое исследование не приведет ни к какому по­ ложительному результату, то все же не поздно перейти к исследо­ ванию химическому. 8) грязи на обуви Следы грязи, свежей или засохшей, на обуви того или друго­ го лица часто могуг нам указать, где было это лицо в последнее время, гораздо скорее, нежели самые продолжительные розыски. 261 Это может быть важным как относительно убитого при решении вопроса, откуда он пришел и где был в последнее время, так в оди­ наковой мере и относительно заподозренного, если нужно уста­ новить, был ли он на месте преступления. Само собой разумеется, что такие исследования бесполезны там, где условия почвы повсе­ местно одинаковы, напр, почва глинистая на пространстве мно­ гих миль, или грязь на улицах города. Но отказываться всегда от исследований в подобных условиях было бы неблагоразумно, так как они все-таки могут совершенно неожиданно раскрыть такие данные, которые по крайней мере определят то направление, в ко­ тором следует произвести розыски. Предположим, что в какомнибудь городе найден убитый человек; если мы затем предполо­ жим, что он не выходил за пределы города, то очевидно, что песок или грязь на обуви его будут совершенно те же, как и на обуви прочих горожан. Но представим себе теперь, что по делу чрезвы­ чайно важно установить, где был в последнее время этот человек, напр., был ли убит вблизи того места, где был найден, или далеко: в этом случае весьма полезно подвергнуть микроскопическому ис­ следованию следы приставшей к его обуви земли. Вполне возмож­ но, что в ней окажутся такие характерные составные части, кото­ рые позволят сделать определенное заключение о последнем мес­ те пребывания убитого, напр., навоз из конюшни, растительные вещества, встречающиеся только в известной части города, напр, частицы плодов из городских аллей, минеральные частицы от мостовой, имеющейся только в одной части города, известковая пыль или кирпичные частицы, указывающие на то, что убитый был на какой-нибудь новой стройке. Более легкими и с большими шансами на успех представляют­ ся те случаи, которые произошли в деревне, т.е. в местности, отлича­ ющейся разнообразием почвы, где различны также и типы постро­ ек, и таким образом в каждом из этих типов устройство полов пред­ ставляет какие-нибудь отличительные особенности; в деревне они не везде бывают дощатые и к ним пристают всякого рода грязь и пыль. В этом отношении мне известны два случая, весьма похожие один на другой и оба закончившиеся успехом. В первом из них тре­ бовалось изобличить человека, совершившего кражу на мельнице, а во втором — доказать, что заподозренный в краже большой суммы денег спрятал их в дупле ивы, которая росла на самом берегу реки. И в том и в другом случае была подвергнута микроскопичес­ 262 кому исследованию грязь на обуви заподозренных лиц, и у обоих из них эта грязь оказалась состоящей из двух слоев, между которы­ ми пролегал третий слой: у первого это был слой муки, а у второ­ го — слой мелкого речного песка. Первый ходил в грязных сапогах по полу, покрытому мукой, и затем снова загрязнил сапоги, а вто­ рой с грязной почвы перешел на песчаный берег реки, а затем опять пошел по грязи. И в том и в другом случае эти промежуточ­ ные слои (хотя и весьма незначительные) были настолько отчетли­ вы под микроскопом, что сомнение в них было невозможно. Третий случай приводит проф. Гезерих (Allgem. PhotographenZeitung. 1896 г., октябрь): в песке, приставшем к сапогам одного убитого, обнаружены были диатомовые водоросли, и благодаря этому оказалось возможным точно установить место последнего пребывания этого человека. 4 .0 химике По вопросу об участии химика в предварительном следствии мы можем сказать совсем немного, так как химик приглашается почти в тех же случаях, в которых и микроскопист. Весьма часто приходится приглашать обоих, так как мало таких случаев чисто химических исследований, в которых химик не нуждался бы во время работы или до нее в помощи лупы или микроскопа для того, чтобы облегать, пополнять и проверять свою кропотливую рабо­ ту. В свою очередь микроскопист в большинстве случаев не может обойтись без тех услуг, которые ему оказывает химия, и нам часто приходится рассчитывать на полезные результаты только при сов­ местной работе химика и микроскописта. Вообще и относительно химика должно сказать, что, к сожалению, С. С. слишком мало им пользуются: многие дела, оставшиеся нераскрытыми, получили бы иной исход, если бы своевременно был приглашен химик. Теперь к услугам химика прибегают почти только в серьезных случаях от­ равления, и то тогда, когда в желудке умершего будут замечены ха­ рактерные крупинки мышьяка величиной с просяное зерно, или специфический запах фосфора, или что-либо подобное, столь же очевидное. Но я уверен, что никто не сочтет излишней подозри­ тельностью, если поставить себе за правило приглашать химика во всех случаях внезапной смерти, когда вскрытие не привело к поло­ 263 жительным результатам, или когда смерть последовала вследствие продолжительной и не имевшей характера естественной болезни, или когда в то же время имеются, хотя и смутные, указания на уго­ ловно наказуемую обстановку. Если же мы примем в соображение, что в любом из руководств по судебной химии указана масса ве­ ществ, причиняющих смерть человеку в относительно ничтожных дозах, что внешние признаки подобной смерти выражены далеко не ясно, пока мы не имеем перед собой ис тории болезни и резуль­ татов вскрытия, что в то же время знания по химии, по крайней ме­ ре в известной доле, широко распространены в обществе, а самые опасные для жизни средства легко доступны, то остается только удивляться, что случаи отравления столь редко обнаруживаются в наше время. Во т почему С. С. должен постоянно иметь в виду о воз­ можности отравлений в вышеуказанных случаях и вопрос о труд­ ностях и дороговизне исследования оставлять, конечно, в стороне. При этом мало принимают в соображение оборотную сторо­ ну дела. Нередко какой-нибудь смертный случай остается не рас­ крытым, и подозрение многие годы тяготеет над неповинным ли­ цом. Прилагать усилия к тому, чтобы этого не было, составляет пря­ мую обязанность С. С. в той же степени, в какой он обязан истин­ но виновного довести до заслуженного наказания. В настоящее время нам столько известно веществ, которые ядовиты сами по се­ бе или которые вредны или даже смертельны в испорченном со­ стоянии и могуг повести к печальным последствиям в силу про­ стой неосторожности и даже случайности, что мы обязаны всегда ставить предположение, не в этих ли веществах лежит причина т.наз. «загадочных» и «подозрительных» смертных случаев. Обна­ ружить же их в состоянии только один химик. Назовем некоторые из этих веществ-, осветительный газ, зараженное трихином или ис­ порченное мясо, колбасный яд, ядовитые раковины, испортившие­ ся устрицы, омары, рыба, сыр, вино, пиво, уксус и многочисленные другие общераспространенные пищевые средства; наконец, весьма часты отравления вследствие испорченной кухонной посуды. К опаснейшим ошибкам могуг повести т. паз. трупные алкалоиды, птомаины (напр., коллидин), появляющиеся исключительно при трупном разложении: они в высшей степени ядовиты и представля­ ют большое сходство с растительными ядами, именно: стрихни­ ном, морфием и под. (об этих случаях — у Эммерта). Также заслуживают серьезного внимания и возможно о травле­ ния случайными угольными газами: Бруардель, Дескуст, Ожье 264 (Annal. d'hygiene publ. 1894. XXXI, 376), а также Гофман1) рассказы­ вают о несчастном случае с одним человеком, задохшимся от про­ рыва газа из известковой печи; а между тем была осуждена жена его за убийство мужа и несколько лет, совершенно невинная, она долж­ на была провести в тюрьме. Не подлежит сомнению, что по каждому делу о подозритель­ ном смертном случае С. С. обязан произвести всестороннее рассле­ дование, не ограничиваясь только предложением химику вопроса, находится ли в вскрытом желудке «яд». Необходимо указать также химику и то направление, в котором он должен вести свое иссле­ дование, если же он будет лишен фактического материала, то труд­ ность его исследований и дороговизна их увеличатся. И наоборот, эксперт поведет работу легко, быстро и уверенно, если только бу­ дет осведомлен во всем, что добыто следствием. Что касается того, о чем можно предлагать вопросы химику, то С. С. может смаю спрашивать его о всем, даже относительно срока. В течение какого времени может быть обнаружено присут­ ствие известных ядов, особенно мышьяка2), установлено достаточ­ но, но и при отравлениях органическими ядами срок для обнару­ жения их присутствия отнюдь не всегда столь короток, как это обыкновенно полагают. Так, напр., 3 о н н е н ш с й н -К л а с с е н указывает на то, что морфий, положенный в какие-нибудь внутрен­ ности, может быть обнаружен еще спустя 18 (!) месяцев, хотя бы объект исследования и был зарыт в месте, благоприятном для ско­ рейшего разложения. Таким образом, никогда не следует решать самому, сколько времени прошло с момента смерти жертвы, но всегда предоставлять разрешение этого вопроса научно образо­ ванному и опытному эксперту. Затем С. С. не должен стесняться ставить эксперту вопрос и о том, только ли через рот можег про­ никнуть в организм человека известный яд, или же другим какимнибудь способом, напр., через бывшую рану или умышленно для того причиненную. В одном романе описан случай, когда (в 1871 г:) 1) Gerichtl. Medizin, 9-е изд, сгр. 732. 2) Так сообщает 11рёльс (Friedreich,s Blatter, 52-fi год, стр. 425), что однажды и щелях и дерене пола, на котором были рвотные извержения лица, отравленного мышьяком, были обнаружены частицы этого яда, несмотря на то, что со времени отравления пол был вымыт 40 раз. Фосфор в одном случае был найден 6 недель спустя после смерти отравленного (Эльмерс в Vierteljahrschrift f. Gerichtl. Medizin, Т. XXV. стр. 25); стрих­ нин (Тардье) по истечении 11 лет. Ср Гофмана «Ger. Medizin», 9-е изд., стр. 674 и 764. 265 в одном немецком лазарете сестра милосердия из ревности пере­ лила гной из раны зараженного гноекровием и почти умиравшего в рану другого, легко раненного для того, чтобы его умертвить. Та­ кой случай вполне возможен и в действительности. Равномерно возможны и даже происходили смертные случаи вследствие укола отравленной иглой, причиненного как бы невзначай и вследствие кажущейся незначительности не обращавшего на себя внимания. Такого рода вопросы, предлагаемые химику, конечно, принад­ лежат к числу труднейших из всех, какие только могут быть экспер­ там предлагаемы. Кроме перечисленных исследований, касающих­ ся смертных случаев, к химику можно обращаться и во всех тех (и подобных) случаях, которые приведены выше в параграфе о микроскописте. Кому из них подлежит тот или другой вопрос, С. С. оп­ ределяет при некотором навыке сам. Если же он сделал ошибку, то она легко поправима: первый спрошенный укажет, которым из его коллег может быть разрешен предложенный вопрос. 5.0 физике Где не в состоянии помочь ни врач, ни микроскопист, ни хи­ мик, там можно обратиться к физику. Случаев, в которых можно и должно обращаться к этому последнему, столько, что перечислить их более или менее исчерпывающим образом нет возможности. С каждым днем это число увеличивается, и каждый ревностный, стремящийся к расширению своего образования С. С. может соот­ ветственно этому чаще пользоваться услугами физика. Здесь я мо­ гу повторить прежнее свое замечание, что С. С. принадлежит роль спрашивающего, требующего, а физику — роль отвечающего, даю­ щего: первый должен сам идти к физику и спрашивать его, не мо­ жет ли он помочь ему в том или другом случае, а отнюдь не физик должен предлагать свои услуги С. С. Физик изучает, производит опыты, делает открытия и изобретения, а С. С. должен следить за движением науки, размышлять и обращаться с вопросами. Таким образом, С. С. тот запас знаний своих, с которым он вступил в действительную жизнь, должен бережно хранить, обога­ щать, не отставая от успехов современной ему науки. Для этого он должен по меньшей мере читать те современные издания, в кото­ рых сообщаются сведения о всем, что сделано нового в каждой от­ 266 расли естествознания. И если С. С. вообще обязан относиться с раз­ мышлением ко всему, что он видит или слышит, и все применять и приспособлять к своей специальности, безразлично, к какой бы области знания или искусства приобретенное ни относилось, то и при чтении таких изданий он обязан всегда иметь в уме, может ли только что прочитанное пригодиться ему в деле. При этом он дол­ жен вызывать в уме практические случаи, в которых он мог бы вос­ пользоваться вновь добытыми научными данными при помощи ес­ тествоиспытателя. И когда впоследствии такой случай действитель­ но встретится в его практике, то он вспомнит свои соображения и прибегнет к помощи науки. Во всяком случае, безусловно необходимо, чтобы физик, как и всякий другой эксперт, относился к делу своему с любовью, и чем чаще он будет приглашаться, тем лучше он усвоит себе, в чем имен­ но он может быть полезен С. С. Тогда он поведет свои исследования более самостоятельно и будет обращать внимание С. С. на все, что доступно его профессиональной опытности, и о чем С. С. не имеет понятия. Ниже мы приводим несколько случаев, в которых участие физика оказалось полезным: эти случаи должны быть понимаемы лишь как примеры, доказывающие, что действительно физик часто может дать нам указания и разъяснения1). Вообще можно сказать так, что физик должен быть приглашаем во всех тех случаях, где де­ ло идет о силах природы, стоящих в той или иной связи с событи­ ем преступления, хотя эти силы известны каждому человеку, но ученый изучает их глубже, точнее и правильнее, для чего и облада­ ет он особыми познаниями, прибегает к исчислениям и приборам. Возьмем для примера случай, в котором при совершении пре­ ступления важное значение имеет удар (в смысле бросания, мета­ тельного движении). Напр., был брошен в окно, в стену или крышу камень, и необходимо установить, где стоял бросивший этот ка­ мень, с какой силой он был брошен, как велик и тяжел был камень, по какому направлению он отскочил, когда все это случилось и т. д. Все это, конечно, может сообразить и обсудить каждый из нас, об­ ладающий верным зрением и еще не забывший того, что он учил когда-то о «движении». Но человек, который изучение подобных вопросов поставил целью своей жизни и обладает всеми особыми 1) Мне были бы особенно желательны сообщения о случаях, в которых физик оказал правосудию серьезные услуги. 267 познаниями, для этого необходимыми, скажет нам о том же гораз­ до точнее, правильнее и всесторонне. Где профан не усмотрит ни­ чего, требующего разъяснения, там специалист, быть может, подме­ тит то, что поведет за собой разгадку события. То же должно быть сказано и относительно целого ряда опти­ ческих явлений, если, напр., дело идет о том, какова была сила све­ та, как она могла подействовать или повлиять; какой свет необхо­ дим для того, чтобы могли осуществиться известные последствия; где могла показаться тень того или другого предмета, какое прост­ ранство она занимала, какой был час дня, если солнце отбрасыва­ ло такую или иную тень; в каком часу ночи луна должна светить так или иначе, и тысяча других вопросов. Не менее важные вопро­ сы могут возникнуть и относительно солнца: может ли оно про­ явить известную степень тепла, в какой час дня и какие побочные обстоятельства могли иметь при этом влияние, чтобы, напр., сол­ нечные лучи в определенный час с такой силой нагрели сосуд с водой, что но действовало как зажигательное стекло; или напр., могут ли известные тела под влиянием солнечной теплоты изме­ нять вид (через высахание, покоробление, дать трещины, пузыри и т.п.). Затем могут возникнуть вопросы и о влиянии света, напр., как долго та или другая материя находилась под лучами солнца, если выцвела до такой-то степени; сколько времени нужно, чтобы бумага (современная, с примесыо древесных опилок) пожелтела или потемнела от действия света; где должен находиться извест­ ный предмет, чтобы в нем под влиянием солнечных лучей произо­ шли известные изменения и т. д. Серьезное значение Moiyr иметь вопросы относительно воз­ душных токов, ветра и бури: напр., во время пожара пламя с заго­ ревшейся крыши гонтовой, соломенной и другой перекинулось на известное место вследствие ли господствующего ветра, или только вследствие возникшего от жара воздушного тока? Какое направле­ нии ветра могло возникнуть при тех или иных условиях, мог ли предмет в известном состоянии выдержать известной силы напор бури, т.е. существовало ли это состояние уже ранее, до бури, и ког­ да началось и тд. Еще более серьезны вопросы о влиянии снега и дождя: в чем это влияние может выражаться, когда, как долго может продол­ жаться, такой силы может быть дождь, какое направление он может иметь, как часто он мог выпадать на известный предмет, какие из­ 268 менения указывают на это и тд. Сюда же относятся и вопросы о влиянии мороза: влияние это выражается в весьма определенных формах и иногда может дать точный материал для прочных выво­ дов. Можно предлагать вопросы, почему мороз оказал влияние, как силен был он, как часто повторялся, с какими промежутками, какое из атмосферных влияний подействовало ранее, как долго оно про­ должалось. К той же категории принадлежат вопросы относительно пред­ метов, зарытых в землю (скрытое, похищенное имущество и т.п.): как долго они были зарыты, завернуты ли были во что-нибудь или нет, какое свойство почвы, было ли что-нибудь ранее на этом месте. Точно так же физик может дать точные и верные заключе­ ния и относительно изменений на предметах, чувствительных к свету по своему строению или цвету и хранившихся в каких-либо помещениях. Так же по делам о подлогах документов (по вопросам о чернилах, бумаге, письменных приборах, о разных случайностях с документами) физик часто можег оказать химику и микроскописту серьезные и незаменимые услуги. Наиболее широкую область, в которой требуется участие фи­ зика, представляют все случаи, касающиеся влияния и свойств воды. Какой процесс изменения совершился от пребывания в воде, как продолжительно было пребывание, плыл ли предмет по воде или увлекался течением по дну, какого свойства было это дно, как вели­ ка быстрота течения, как далеко пронесло предмет, как долго тело сохраняло известную форму, размеры и тяжесть, чтобы проплыть известное расстояние. В этих случаях там, где русло извилисто или берега поросли кустарником, могут оказаться необходимыми об­ стоятельные и точные осмотры и даже опыты. Могут при этом воз­ никнуть также вопросы, какое действие производит вода на берега и вообще на затопленные часги, как долго и когда они были под во­ дой и т.п. Такие исследования особенно важны относительно утоп­ ленников, если нужно узнать, по какой причине они попали в воду, как далеко и откуда они принесены водой, через какие препятствия и стремнины им пришлось проплыть и тд. Все такие вопросы не входят в компетенцию врача и подлежат ведению физика. Сюда же нужно отнести и вопросы о влиянии искусственного тепла, если только оно не достигло степени жара, невыносимого для человека (обжог), или когда требуется объяснить, подвергался ли данный предмет большей или меньшей степени тепла, как вели­ 269 ка была степень жара, могла ли она проявиться в каком-нибудь ис­ точнике тепла, напр, в обыкновенной плите. Другую категорию составляют исследования о надломах, рас­ щелинах, взрывах, трещинах и пр. для разрешения вопросов о вре­ мени, свойстве и происхождении их (естественны ли, или произош­ ли по вине человека). Исследования эти имеют часто огромную важ­ ность и только тогда приводят к разрешению вопроса, когда компе­ тентному наблюдателю известны самым точным образом все при­ родные свойства разрушенного или поврежденного предмета, и он в состоянии принять в соображение и другие относящиеся к случаю влияния и условия. Подобные работы бывают крайне объемисты и сложны, если требуется, напр., дать заключение по делу о не приня­ тии мер предосторожностей, вызвавшем железнодорожную катаст­ рофу, взрыв копей, обвал, разрушение дома и т.п. Часто в этих случа­ ях можег навести на исгинный путь только тщательное исследова­ ние самых незначительных обстоятельств (напр., винт, оказавшийся кристаллического железа и потому хрупкий) или же сложные вы­ числения и в особенности опытный взгляд представителя науки. Отмегим также две великие силы нашего века: магнетизм и электричество. Самое незначительное, напр., чего мы можем до­ стигнут путем магнетизма, это — определить присутствие железа там, где химическое исследование по каким бы то пи было причи­ нам невозможно. Что касается электричества, то мы вообще не зна­ ем, как далеко может простираться сфера приложения электричес­ кой силы. Какие же услуги может оказать электротехника уголов­ ному правосудию, мы поистине и представить себе еще не можем. Вообще С. С. должен иметь в виду, что деятельность его неко­ торым образом сродсгвенна с деятельностью физика, именно в тех случаях, когда в своих выводах он опирается единственно или главным образом на те или другие законы природы, обнаруживае­ мые им на вещах. Он имеет перед собой результаты, и должен оп­ ределить те силы, которыми вызваны эти результаты, совершенно так, как естествоиспытатель объясняет явления в природе. Поэтому, когда в подобных случаях С. С. обратится к физику и предложит ему вопросы, хотя бы в самых общих чертах, физик, чувствуя себя в своей родной сфере, не только удовлетворит желанию С. С., но и сам укажет ему те вопросы, которые в данном случае ему надлежит разрешить. Повторяю: именно в подобных случаях С. С. склонен не обращаться к услугам сведущих лиц, полагаясь на собственные си­ 270 лы. При известной наблюдательности, он, конечно, подметит коечто и сделает, быть может, и некоторые выводы, но только специа­ лист в состоянии сделать правильные наблюдения, на которых по­ строит всеисчерпывающие выводы. 6 .0 минералогах, зоологах и ботаниках Минералоги и зоологи приглашаются С. С. довольно редко в качестве сведущих лиц: первые приглашаются для определения ми­ нералов и их отличительных свойств, а также в помощь микроскописту в тех случаях, когда нужно определить состав и происхожде­ ние пыли, грязи, песка и т.п. Как бы то ни было, иногда они оказы­ вают весьма серьезные услуги. Случаи обращения к зоологам более часты: он может разли­ чить натуральные кожи животного от подделок, помочь при оцен­ ке кровяных шариков, выяснить свойства тех или других животных и возможность того, что ими сделано или что им приписывается, дать разъяснение о животных ядах, помочь врачу в вопросах биоло­ гических, анатомических и физиологических и восполнить знания последнего. Весьма значительную и серьезную роль играют зооло­ ги при разрешении вопроса о том, как много прошло времени со дня смерти найденного под открытым небом человека, а именно ввиду того, что различные животные, преимущественно наскомые, в разное время начинают работу свою на найденном трупе. Если смерть произошла не в холодное время года, то тотчас же являются мухи особого вида, затем за ними жуки и тд., пока, наконец, извстные животные - и часто много месяцев спустя — не приступают к окончательному уничтожению мягких частей трупа. Иногда в по­ добных случаях зоологи могут дать сведения ценные и надежные. Наконец, могут иметь значение для дела те или другие свой­ ства животных: важно поэтому вспомнить и своевременно спро­ сить зоолога. Так, по одному делу нужно было знать, сколько ча­ сов один утопленник находился в воде. Сначала было высказано, что труп лежал в воде в продолжение 1—2 часов на том основа­ нии, что в одежде утопленника были найдены еще живые блохи. По ввиду важности дела был сделан опыт1), и оказалось, что бло­ I) Рэбольда. Vierteljahrschft. f. ger Med. т. 26, 393. 271 хи могут жить в воде до 16 часов: мухи же, пауки, гусеницы уми­ рают гораздо ранее1). Более значительная роль в следствии принадлежит ботанику. Он может назвать те высушенные растения, которые фигурируют в деле, как яды или средства изгнания плода, определить присутст­ вие их в виде ли мельчайших частиц, или порошка из них, или из семян и плодов их, а также и сок из них. Его указания могут быть очень существенны во всех случаях нахождения таких раститель­ ных веществ при обысках, или когда такие вещества оказались в желудке или кишках отравленного, или же в извержениях его. Не следует забывать, что ботаник часто на основании самого малень­ кого листика, едва заметного кусочка коры или волокна может со­ ставить себе представление о всем растении. Точно так же важно бывает определить породу дерева или места, где оно обыкновенно растет, на основании какого-нибудь небольшого куска дерева, если дело идет о том, чтобы доказать, напр., принадлежность какой-ни­ будь занозы к тому или другому оружию, или иному какому-нибудь приспособлению, балке, растущему дереву и т.п.; или если на осно­ вании и породы дерева, из которого сделана вещь, можно доказать, где находился известный человек или эта вещь, откуда человек (или вещь) прибыл (принесена), и с чем то или другое было в со­ прикосновении. Смотря по обстоятельствам, ботаник может также определить, как давно произведено было повреждение дерева, как оно выглядело до повреждения, как и посредством чего сделано повреждение; какая сила была употреблена для того, чтобы на срубленном дереве вызвать те или другие повреждения или изме­ нения, как давно лист или плод дерева (напр., при выстреле) по­ вреждены, к чему относятся те или другие части растения, каково должно быть то орудие, которым сделаны на дереве царапина или порез (напр., о внешнем виде ножа по следам зазубрин на дереве или о пиле по недостающим зубцам ее и т.п.). Важное значение получает участие ботаника в тех случаях, когда по данным растительным волокнам пряжи необходимо за­ ключить о самом растении (лен, конопля, кора древесная), или до­ казать тождественность пряжи с изделиями из пряжи (нитки, 1) Нередко смешивают отравления ядовитыми минеральными кислотами с по­ вреждениями вследствие обгладывания разными небольшими животными; об этом см. главу XIV п. 6. И в этих случаях участие зоолога может быть весьма полезно. 272 холст, сукно и т.п.), действие известных жидкостей (красок, кислот, щелочей и т.п.) на растительные волокна (изменение во внешнем виде, длине, цвете), когда необходимо определить возраст волокон пряжи, а также и место, где они хранились (как давно была свита веревка, долго ли лежала бичевка в воде, было ли полотно мыто в горячей воде, была ли бумажная пряжа зарыта в землю и тд.?). Целый ряд вопросов может возникнуть относительно химиче­ ских и физических свойств продуктов из растительных веществ, для разрешения которых ботаник часто работает совместно с микроскопистом, химиком и физиком, напр., относительно способно­ сти волокнистых веществ поглощать газы и запахи, о воспламеня­ емости пеньковой, льняной пыли и приготовляемых для этой же цели растительных тканей (пироксилин), о самовозгорании про­ питанных оливковым маслом волокнистых веществ (пакля, льня­ ная пряжа и т.п.), о свойстве зажженных волокон долгое время тлеть (обработанных селитрой и др.), о продолжительности и силе тления таких зажигательных фитилей (поджог, взрав), о самовозго­ рании сырого сена, только что обуглившейся бумаги и древесных углей, об обнаружении растительных соков на металлах (напр., при срубе свежих растений на ноже или топоре) или на платье (напр., о травянистых пятнах на платье, о давности их, о происхож­ дении от того или другого растения). Вообще можно сказать, что ботанику приходится давать ответы на вопросы труднейшие, серь­ езнейшие и в то же время самые интересные. 7 .0 лицах, сведущих в огнестрельном оружии Как было уже упомянуто выше, именно в делах, в которых ре­ шаются вопросы относительно огнестрельного оружия, приходит­ ся прибегать к помощи целого ряда различных сведущих лиц. При­ нято обыкновенно в этих случаях ограничиваться лишь приглаше­ нием оружейного мастера; хотя в большинстве случаев этого и бы­ вает достаточно, но такое обыкновение само по себе неправильно. В наше время уже нет оружейных мастеров в полном смысле сло­ ва, как в прежнее время, точно так же, как у нас нет настоящих ча­ совых мастеров: и те и другие продают или выписанный ими гото­ вый товар, или, в крайнем случае, ими собранное оружие и в луч­ шем случае способны лишь на починку. Как часы, так и огнестрель­ 273 ное оружие, работаются исключительно на фабриках, и от продав­ цов нельзя и требовать, чтобы они в совершенстве были знакомы с внутренним механизмом того и другого. Если же оружейник и при­ обретает опытность в своей специальности, то познания его обык­ новенно ограничиваются знакомством с разными видами оружия, ценами, названиями отдельных частей и разных механических приспособлений, наиболее употребительных на практике. О спо­ собе употребления оружия, дальнобойности его, применимости огнестрельных снарядов и множестве тому подобных вопросов высокой важности оружейник в состоянии сказать очень немно­ гое, приходится прибегать к услугам опытных охотников, врача, офицера, физика, химика, микроскописта. В тех же многочислен­ ных случаях, в которых возникают вопросы о том, как действует ружейная пуля на различнейшие предметы, необходимо спраши­ вать и других сведущих лиц, обладающих соответствующими слу­ чаю познаниями. В некоторых обстоятельствах лица, обыкновенно приглашаемые в качестве экспертов, не в состоянии сказать того, что с уверенностью разъяснит простой ремесленник. Каменщик, напр., может сказать, какое сопротивление оказывают пуле те или другие камни, то же скажет слесарь относительно железа, а бота­ ник точно разъяснит, как давно и в какое время года засела пуля в том или другом растущем дереве. Что касается собственно приемов, каких следует держаться от­ носительно экспертизы этого рода, то рекомендуется не произво­ дить исследований через экспертов различных категорий одновре­ менно и не требовать от них одновременной дачи заключений. С. С. тотчас же потеряет руководящую нить, если будет послушно следовать одновременно в одном направлении мнению одного эксперта, а в другом — мнению другого. Нелегко бывает установить очередь между ними, согласование же отдельных мнений иной раз прямо становится невозможным. Поэтому нужно прежде всего вы­ яснить себе вполне, в каком порядке следует спрашивать сведущих лиц, и вести дело так, чтобы после всех обращаться к тем из них, которым при производстве исследований неизбежно придется уничтожить хотя бы часть вещественных доказательств. Когда ис­ следования некоторыми произведены и заключения высказаны, то для С. С., смотря по обстоятельствам дела и по представленным за­ ключениям, может оказаться полезным устроить совместное сове­ щание всех сведущих лиц или по крайней мере некоторых из них 274 для того, чтобы достигнуть этим путем объединения или разъяснемия тех ответов, которые противоречат один другому или пред­ ставляются сомнительными. Но раз эксперты, каждый в своей об­ ласти, ясно формулировали требуемые заключения, то несравнен­ но легче достигнуть объединения, если с самого начала повести эти исследования совокупно. Этот способ имеет также и ту выгоду, что вещественные доказательства менее подвергаются опасности быть уничтоженными или поврежденными, когда они одновремен­ но осматриваются одним или двумя экспертами, нежели когда они переходят из рук в руки многочисленных исследователей в тече­ ние более или менее продолжительного времени. Кроме вопросов, подлежащих разрешению оружейного масте­ ра: о происхождении ружья (месте его производства), дальнобойно­ сти его, способе употребления его, о том, к нему ли принадлежат те или другие огнестрельные припасы, затем, кроме вопросов, подле­ жащих ведению судебного врача, могут возникать также вопросы выдающейся втносги, в которых необходимо участие химика. Если, напр., дело идет о том, принадлежит ли известная пуля к тому запасу пуль, который найден был у заподозренного, то удовлетворительное решение этого вопроса получится только тогда, если будет не толь­ ко доказано, что она имеет те же размеры, форму, калибр, вес, как и остальные пули, но и что по химическому составу она с ними тож­ дественна. Редко пули отливаются из чистого свинца, по большей ча­ сти они представляют сплав из олова, цинка, антимония, висмута, мышьяка и даже иногда серебра, и если химический анализ обнару­ жит, что составные элементы одинаковы в обоих случаях, то получа­ ется убедительное доказательство тождественности пуль. Такое хи­ мическое исследование можег принести существенную пользу и в других случаях. Предположим, что имеются ружье и пуля лица запо­ дозренного, и ствол ружья покрыт внутри свежим и значительным осадком свинца (освинцован), то химик можег извлечь часть этого осадка и подвергнуть его такому же анализу, как и пули. Если состав их окажется одинаков, т.е. в обоих случаях он окажется, напр., заклю­ чающим в себе известный и значительный процент какого-нибудь иного вещества, то есть основание предполагать, что пуля выпущена именно из этого ружья. Но далее в том случае, если нет возможнос­ ти произвести такое сравнительное исследование, если, напр., име­ ется налицо только пуля, то все-таки весьма полезно произвести хи­ мические анализ ее одной, так как анализ этот, быть можег, выяснит 275 присутствие такой примеси, которая, при недостаточности других данных, может дать указание на личность виновного. Если пуля не имеет характера домашней работы и оказывается продуктом фаб­ ричного производства, то полезно посредством определения ее со­ става выяснить, с какой фабрики она выпущена, так как почти каж­ дая фабрика отливает пули по своему рецепту, из своего материала. Наконец, по обстоятельствам дела даже исследование копоти, осев­ шей на пуле, может’ дать указание на род употребленного взрывчато­ го вещества. Осадок пороховой копоти на пуле сохраняется и в теле человека после выстрела: напр., следы этой копоти были ясно видны на одной французской пуле, которую дед мой в продолжение 46 лег (1799—1845) носил в глазной впадине за глазом, и которая была вы­ нута только после его смерти. Особенно важное значение имеег химическое исследование в случаях, когда дело идет о том, был ли сделан выстрел из известного ружья и как давно. Как осуществить это исследование, вопрос об этом, конечно, не должен составлять предмета особенных забот со стороны С. С., но иное дело, если это исследование, по данным собы­ тия, может выяснить, что выстрел из ружья был сделан в весьма не­ давнее время. Если бы С. С., живущий в захолустье, вздумал послать ружье для таких исследований в главный город округа, то исследова­ ние было бы уже несвоевременным. Я нахожу целесообразным при­ бегать в таких случаях к тому приему, который описан ниже и реко­ мендован 3 о н н е н hi е й н о м -К л а с с е н о м в его «Handbuch der gerichtlichen Chemie». Он так прост, что может быть исполнен каждым врачом и даже аптекарем и часто может приводить к самым ценным результатам. Но этот прием может иметь место только тогда, когда выстрел произведен посредством обыкновенного пороха. Зонненшейн-Классен требует, чтобы ружье, подлежащее исследованию, бы­ ло как можно скорее защищено от влияния внешнего воздуха. Для этого ствол следует плотно заткнуть шерстью, замок обвязать какимнибудь сукном и подвергнуть ружье исследованию немедленно. Исследование это начинается тем, что ствол откупоривается и про­ мывается дистиллированной водой; получившийся таким образом раствор фильтруется, и то, что получается, обрабатывается серной кислотой (хлористым барием), серными соединениями щелочей (раствором свинцовых соединений), железистой солыо (цианистым соединением калия и железа). Если окажется, что ствол имеет синева­ то-черный цвет, и на нем не выступят ни ржавчина, ни зеленоватые 276 кристаллы сернокислого железа, жидкость же будет’ иметь слабый желтоватый цвет, будет издавать запах сернистого водорода и в рас­ творе свинцовых соединений даст черный осадок, то это значит, что после выстрела прошло не более двух часов. Если цвет жидкости бу­ дет несколько темнее и не проявится ни ржавчины, ни кристаллов, но уже при реагировании обнаружатся следы серной кислоты, то это значит, что посте выстрела прошло более двух, но менее 24 часов. Ес­ ли же на стволе появятся многочисленные пятна железной окиси, в воде же, которой было промыто ружье, реагенты ясно обнаружат присутствие железа, то выстрел был сделан, по крайней мере, 24 часа тому назад или, самое большее, 5 дней. Чем более будег криста/шов сернокислого железа, тем более прошло времени после выстрела. Ес­ ли же явственно проявится масса железной окиси, а в жидкости не окажется совсем железистой соли, то это значит, что с момента выст­ рела прошло, по меньшей мере, 10 дней или, самое большее, 50 дней. Когда же ружье после выстрела было тотчас же вновь заряжено, но при этом не было прочищено, то цилиндрическая часть пыжа будет иметь серовато-черный цвет в первые 4 дня и в следующие до двух I юдель станет серо-желтой, вода же, вливаемая в ствол, будег содер­ жать ясные следы серной кислоты. Если же ружье перед вторичным заряжением было прочищено, то пыж имеет слегка красноватый или красно-желтый цвет в течение двух дней, в следующие дни цвет ста­ новится темно-красным и спустя неделю или две переходит в совсем серый. Порох принимает красноватый оттенок вследствие присутст­ вия железной окиси и не реагирует при обработке серной кислотой. Наш заряжение произошло непосредственно после выстрела, то пыж зеленоват, но скоро принимает вышеупомянутые цвега. Когда же ствол был промыт холодной водой, то он принимает красноватый оттенок. Пыж из бумаги, содержащей в себе квасцы или гипс, извле­ ченный посредством воды, не реагирует при обработке серной кис­ лотой. Рекомендуется при всех обстоятельствах производить осмотр найденной пули при помощи лупы: этим путем можно узнать до некоторой степени количество, характер и дальность выстрелов, определить качество частиц пыжа, приставших к свинцу, как и чем вбивалась пуля при заряжании, и многие другие вопросы, имею­ щие нередко важное значение для дела. 277 8. О лицах, сведущих по исследованию письменных документов Относительно исследований почерков и ценности таких ис­ следований существуют самые разнообразные мнения. Одни стро­ ят из таковых исследований особую науку (графологию) и находят, что выводы этой науки не в достаточной мере оцениваются, а дру­ гие считают все эти выводы плодами воображения или, по мень­ шей мере, преувеличением. Нельзя требовать от С. С., чтобы он в этом отношении принял тот или иной взгляд, по он обязан уяснить себе, как отнестись к этому вопросу, т.е. поверить ли выводам графологии или нет. Но прежде, чем дать на этот вопрос отрицательный ответ, я советую ему принять во внимание следующие обстоятельства. Как скоро в любой области знания мы признаем установлен­ ными те или другие положения,- хотя бы и в весьма узких преде­ лах,- никогда нельзя наметить границы их дальнейшего развития. Иными словами, все, что установлено бесспорно наукой, то спо­ собно к дальнейшему развитию. Едва ли кто будеть отрицать, что каждый образованный чело­ век, хотя бы никогда не занимался изучением графологии, тем не менее позволяет себе, хотя бы в общих чертах, суждения о почер­ ках. Ведь каждому известно, что почерк необразованного крестья­ нина вовсе не похож на письмо элегантной дамы, что ребенок пи­ шет иначе, нежели старик, и что, наконец, почерк чернорабочего не может быть принять за почерк ученого. Если же это так, то вот уже мы признали как существование графологии, так и первые ее основные положения. Если мы пойдем далее, то и противник гра­ фологии найдет почерки, принадлежащие педанту, легкомыслен­ ному, любопытному, нервному или энергичному; он признает по­ черки особые у аристократической дамы, у солдата, у торговца, у ученого: таким образом он углубится в исследования чисто графо­ логические, и было бы непоследовательно, если бы он вздумал ут­ верждать, что его выводы не могут иметь дальнейшего научного развития. Пусть будут собраны данные в большом числе, пусть бу­ дут произведены осторожные и точные опыты, пусть попробуют шаг за шегом выделять почерки индивидуальные, сличать схожие и делать выводы — и мы получим науку, которая имеет будущее, поскольку будет исполняться описанная предварительная обра­ 278 ботка материала. Таким образом, нельзя сомневаться в том, что графология, если ее поступательное движение будет отличаться осторожностью и точностью, может привести к положениям на­ учной ценности. Легко, конечно, видеть границы, до которых можно идти в каждой области. Если бы, напр., кто-нибудь вздумал утверждать, что хиромантия (учение о связи линий на ладони человека с его судьбой) может быть наукой в точном смысле слова, то мы отве­ тили бы так: ни один серьезно мыслящий человек не будет ут­ верждать, что в хиромантии есть немногое бесспорное, а где нет ничего абсолютно точного и истинного, там не может быть и ре­ чи о развитии. В графологии же мы имеем дело с положительны­ ми данными действительного опыта, а потому мы имеем право думать и о ее развитии. Изучение почерков началось уже давно: еще в 17-м столетии появились книга Камилло Б а л ь д о и сочинение под заглавием «Ideographia Prosperi Aldorissi», трактующия вопрос о почерках. В начале текущего столетия появилась в Париже анонимная книга: «L'art de juger du caractere des hommes par leur ecriture». Гете и Л а ф а т e p интересовались этим же вопросом. Ге н ц е , печатав­ ший продолжительное время в «Лейпцигской Иллюстрированной Газете» свои рассуждения о почерках, издал затем книгу под загла­ вием «Chirogrammatomantie». И в других повседневных изданиях занимались также исследованием почерков присылаемых рукопи­ сей: во Франции М и ш о н 0 стал известен своей проницательнос­ тью и в этом направлении. Также Э р л е н м е й е р 2) занимался фи­ зиологией и патологией письма. Из этих книг, а также и из сочине­ ний Ц и м м е р л и , М е н д и у с а , М ах м ера и др. С.С. может многое почерпнуть для себя полезное; сюда же относятся: К р е ­ н ь е -Ж а м э н («Traite pratique de graphologie» и «L'ecriture et le car­ actere». 1895), Карл С и ттл ь («Die Wunder der Handschrift. 1881), Л о м б р о з о (La grafologia. 1895), Л. Ме йе р (Handbuch der Graphologie. 1895), В ей н г а р т («Ueber Entdeckung von Urkundenfalschungen» и Handbuch f. d. Untersuchen von Brandstiftungen. 1895), Ф. Ш о л ь ц а (Die Handschrift und ihre 1) Systeme de graphologie. 1884 и Les mysteres de l'ecriture 1872. 2) Ueber die von Veranderungen im Gehim abhiingenden Schreibanomalien» и «Die Sechrift*. 279 charakteristischen Merkmale), В. П р е й ep (Zur Psychologie des Schreibens), Б ю с с е (Die Graphologie etc. 1895), Швидланд («Die Graphologie», 1883),З о л ь т м а н н (SchriftundSpiegelschrift. 1890), Е.де-Варс (Histoire de la Graphologie. 1880), А. В а р и н а р д а (I. H. Michon: «La vie et ses oeuvres». 1883), Л а н г е н б р у х (Graphologische Studien. 1895), Mapep (Die Graphologie), Б у ­ ри н с к о г о (О судебной фотографии) и др. Но первое место в этом отношении должно быть отведено личному изучению, лич­ ным наблюдениям, которые требуют немало труда и времени и в конце концов приведуг G С к убеждению, что более правы те, кото­ рые стремятся придать исследованиям почерков более или менее научный характер. Изучение почерков приносит пользу С. С. в дво­ яком отношении: он учится по почеркам узнавать людей и приоб­ ретает навык определять, имеется ли достаточно данных для сужде­ ния о тождестве почерков, чтобы предложить их на рассмотрение сведущих лиц. Никто, быть может, не располагает в такой мере сред­ ствами для приобретения в этом отношении известной опытности, как именно С. С, который не только наблюдает почерки, но и может изучать тех лиц, которым они принадлежат. В личных же сношени­ ях своих с людьми он имеет постоянную возможность проверять те выводы, которые он строит на основании их почерков. Богатый материал для этого представляет любое уголовное дело: почерки коллег, писцов, подписи свидетелей и обвиняемых, нередко различные письма и другие документы, прилагаемые к де­ лу, открывают ему возможность каждодневного изучения. Для это­ го необходимо только любить свое дело, но это качество предпо­ лагается у каждого ревностного С. С. Приемы же доя того, чтобы достигнуть умения разгадывать почерки, весьма просты: рассмат­ ривая почерк, следует стараться по его характерным особенностям извлечь (вычитать) все, что возможно, и добытые наблюдения со­ поставить с тем, что известно о личности иными путями, и тогда постараться привести в ясность, почему именно в том или другом наблюдении произошла ошибка. Конечно, легко это сказать, осу­ ществить же эти приемы требует много времени и труда, но весь труд вознаградится с избытком как интересом работы, гак и при­ обретенными результатами. Особенно первая половина работы должна вестись в строгом систематическом порядке. Прежде всего должно стараться обнаружить употребление более старинных форм букв, которые обыкновенно встречаются у людей пожилого 280 возраста, причем, однако, не следует упускать из виду, что употреб­ ление старинных букв еще не безусловно свидетельствует о пожи­ лом возрасте писавшего, равно как и употребление букв новейших форм — о юном возрасте автора. Люди, учившиеся писать у лица престарелого возраста и обладающие малосамостоятельным ха­ рактером, нередко сохраняют заученные формы букв надолго, ча­ сто на всю жизнь. Есть также люди, которые вследствие личной склонности к какому-нибудь престарелому лицу или вообще к ста­ рине, усваивают себе старинное письмо. Но, с другой стороны, есть люди пожилого возраста, которые, вообще сохраняя юношеский нрав, без всяких затруднений оставляют «устаревшее письмо», как вышедшее из моды платье, и переходят к буквам новых форм. Как бы то ни было, можно считать за правило, что лица, раз привык­ шие к известному почерку, потом, особенно в позднейшие годы, уже от него не отступают. Удостоверившись в этом чисто внешнем обстоятельстве, можно затем перейти к определению того, при­ вычным или непривычным почерком писано то или другое пись­ мо. Это не представляет трудности, и хотя нельзя выразить слова­ ми, почему именно тот или другой почерк представляется «вполне привычным», но все-таки каждый сумеет отличить нетвердое, неук­ люжее, так сказать беспомощное письмо от плавного, гибкого и бойкого. В целях следствия этим уже многое достигнуто, так как ус­ тановлением этого обстоятельства исключается целый ряд лиц, ко­ торым данный почерк несвойственен. Более трудностей представляет вопрос о различении почерка мужского от женского, хотя и здесь во многих случаях даже тот, сто никогда не занимался исследованием почерков, безошибочно от­ личит один почерк от другого. При некоторой внимательности и навыке можно и в этом отношении настолько изощриться, что ни­ когда, или точнее почти никогда не будет' сделано ошибки. Это умение может быть полезным не только для того, чтобы разгадать, к какому полу принадлежит писавший, но и чтобы с некоторою уверенностью находить в рукописи мужчины особенности, прису­ щие женщине, и наоборот, а это в значительной степени способст­ вует познанию личности человека1). Следующее, на что должно об­ ратить внимание при изучении внешних особенностей почерков, есть различие мужских почерков по профессиям. В известных 1) Об этом у Пфшфельда: «Die urnische Mensch». 1903 г. 281 классах населения эти особенности подмечаются легко. Так, не трудно отличить быстрый, беглый, равномерный, разборчивый, с своеобразно недописываемыми словами (напр., ц. — цена и т.п.) торгового человека. Отличительная особенность почерка ученого заключается в том, что при всей своей неразборчивости почерк его имеет сходство с печатным шрифтом, так как, благодаря постоян­ ному чтению, ученый невольно и в письме подражает привычному для глаза шрифту. Солдат пишет довольно схоже с купцом, только четче и тверже, так сказать увереннее, несомненнее. Чиновник имеет почерк, который можно назвать «подержанным». Учитель на­ родной школы, который постоянно учит детей писать образцово, никогда не достигает этой роскоши иметь самостоятельный по­ черк: он пишет и в школе и в жизни почерком прописей, так же, как и врач, утружденный практикой, пишет свои частные письма по­ черком рецептов. Также часто в почерке отражаются и националь­ ные особенности: и французы, и англо-американцы пишут не так, как другие, и, внимательно изучив их почерки, можно почти прий­ ти к заключению, что чистые французы или истые янки, по осо­ бенностям своего национального характера, и не могут писать иначе, нежели они пишут в действительности. Конечно, бывают и исключения, но мы можем вполне согла­ ситься с д-ром Фр. 111о л ь ц о м , который говорит: «когда ученый пишет, как канцелярский писец, а купец, как художник, то они ошиблись в выборе своей профессии». Впрочем в этих случаях имеют значение и различные побочные обстоятельства, напр, под­ ражание почерку любимого человека (напр., отца), подражание ка­ кому-нибудь образцу, который, быть может, совершенно не соот­ ветствует характеру подражающего, но представляется удобным, красивым и оригинальным. Много значат также наследственность и, наконец, известные физические особенности, напр., близорукие всегда пишут очень мелко. Но все эти побочные влияния оказыва­ ют воздействие лишь на чисто внешние стороны почерка (разме­ ры букв, положение строк и т.п.) и указывают на известные свойст­ ва характера (дух подражания, несамостоятельность). Умение заключить об этих и других свойствах характера по особенностям почерка является делом в высокой степени грудным и в то же время весьма важным. «Мы пишем не только рукой, — гово­ рит Шольц, — но и мозгом», и это совершенно справедливо. Лучше всего это подтверждается, если мы попробуем сравнить не почерки 282 различных лиц с разными характерами, но почерки одних и тех же лиц в различные моменты их жизни. С полным правом мы можем поэтому допустить постоянное факсимиле Наполеона, так как не­ многие способны легко реагировать на все жизненные впечатления и в то же время так много пережить, как он: 1804 г., 3 декабря 1805 г., 1806 г., 21 сентября 1812 г., 6 октября 1812 г., 13 октября 1813 г., акт отречения 4 апреля 1814 г. и, наконец, изгнание на остров Св. Елены. Какие превратности судьбы, какие перемены положений и соотвегственно какая перемена почерков! Изучение его почерков в эти 8 пе­ риодов его жизни глубоко поучительно, более, чем изучение томов книг. Кажется совершенно невероятным, но эти почерки можно сме­ шивать, и подпись Наполеона в эпоху высшего его счастья и славы можно принять за подпись, данную на острове Св. Елены! Не будем останавливаться на тех особенностях, которые нала­ гает на почерк болезнь: выяснение их составляет обязанность вра­ ча. С. С. обязывается только в случаях, когда почерк свидетелей или обвиняемых представляет какие-нибудь новые и резкие изменения, приглашать врача1). К таким изменениям относятся, напр., ошибоч­ ная расстановка букв или слов, неспособность правильно написать сказанное или указанное (списать), странные, необычные очерта­ ния букв, несогласование букв или слов, говоря короче: все, что яв­ ляется выходящим из ряда вон и что не поддается никакому естест­ венному объяснению. Вполне справедливо отсюда заключают, что многие душевные болезни (особенно паралитические формы) го­ раздо ранее обнаруживаются в письмах заболевающих, нежели в каких-нибудь физических признаках. Для Суд. Следователя имеет значение еще одна подмеченная любопытная особенность, что за­ ики, а также некоторые слабоумные пишут именно так, как они го­ ворят. Так, заики часто делают среди письма непонятные росчерки, перерывы, слабоумные же, напр., опускают в словах букву — р. Так как разные подметные письма часто пишутся идиотами, то выше­ указанные особенности, замеченные в анонимных письмах, указы­ вают на их происхождение. Особенно полезно для С. С. и вовсе не трудно уметь отгадывать влияние, оказываемое на почерк извест­ ными внешними обстоятельствами: воздействие того или другого из этих обстоятельств легко узнать, если для сравнения взять одну 1) Весьма поучителен атлас: «Die Schrift bei Goisteskranken». P. Костера; знакомство с этим трудом для С. Сл. безусловно необходимо. 283 или несколько письменных работ одного и того же лица, на почерк которого не влияла ни одна из этих причин. Впрочем, отгадать то или другое влияние возможно и при отсутствии объекта для срав­ нения. Так, напр., не трудно отгадать, что рукопись писана под дик­ товку, 1) по тем ошибкам, которые можно объяснить не чем иным, как невнятным произношением или неверным восприятием слуха, 2) когда почерк и орфография писавшего свидетельствуют о гораз­ до меньшей степени образования этого последнего, нежели гово­ рит о том самое содержание письма, 3) более всего по тому призна­ ку, что писавший, по-видимому, не прилагал к работе умственных усилий. В чем именно выражается это последнее, нельзя опреде­ лить словами, но не трудно вскрыть это, если остановить свое вни­ мание прежде всего на такой рукописи, которая,- как это достовер­ но известно,- стоила тяжких усилий самому писавшему. Тогда мы обнаружим то своеобразное соотношение между почерком и рабо­ той мысли, которое всегда отсутствует в диктанте. То же следует сказать и относительно письменной работы, переписанной с оригинала, т.е. копий: они вообще исполняются тщательнее, нежели подлинник, поправки попадаются редко, и вся работа носит характер равномерного, заботливого внимания. Пе­ реписанную работу можно также узнать и по тем особенностям, которые свойственны подложным бумагам: напр., важны моменты обмакивания пера в чернила. Возьмем прежде всего продиктован­ ную работу или такой подлинник, которые на взгляд казались бы написанными гладко, без значительных промежугков. Если мы пи­ шем одним пером, чернилами и т.д., то при каждом обмакивании пера захватываем приблизительно одинаковое количество чер­ нил, и каждый раз поэтому написано будет нами одинаковое коли­ чество букв одного оттенка, но когда чернила иссякают на пере, то последние буквы выходят бледнее и ясно отличаются от следую­ щих ближайших букв, написанных уже с новым запасом чернил1). Эти бледного оттенка места ясно различаются в хорошую лупу, и при помощи ее можно таким образом определить, когда обмаки­ вал свое перо писавший. В оказавшихся промежутках можно даже 1) Только очень нервные и возбужденные люди не ждут, пока на пере останется немного чернил: они обмакивают перо гораздо ранее и потому нервность или возбуаденность их выражается на письме в том, что бледные буквы совершенно от­ сутствуют. 284 сосчитать и число отдельных букв. Если число их хотя бы в двух таких промежутках будет приблизительно одинаковое, то перед нами лежит или подлинник, или продиктованное письмо, так как писавший обмакивал свое перо только по мере того, как иссякали на нем чернила. Но если число букв в этих промежутках представит значи­ тельную разницу, то нужно продолжить исследование. Если ока­ жется, что известное число букв остается неизменным в течение нескольких таких промежутков, далее вдруг резко увеличивается и затем вновь понижается до прежнего числа, то надлежит оста­ новить внимание на таких перерывах, происшедших, по-видимо­ му, вследствие размышлений автора над письмом. Пишущий при­ останавливался, когда еще на пере было много чернил, некоторое время размышлял и, начиная писать, вновь обмакивал перо. Таким образом в этот раз не получились бледные буквы, и расстояние от предшествующих бледных букв до последующих оказывалось бо­ лее значительное. Конечно, и диктующий мог делать паузы, но при диктанте имеются еще и другие характерные признаки, и смешивать их не следует. При переписывании или списывании порядок обмакивания пера иной. Переписчик обмакивает перо не только тогда, когда чернила истощаются, но часто и тогда, когда он вновь прочитал фразу подлинника и усвоил ее себе. Кто присмотрится к переписы­ вающему, тот заметит, что он часто, написав одну фразу, приступа­ ет к другой с новым запасом чернил, хотя бы это и не было нужно. Отсюда ясно, что бледных мест в переписанной работе мало, и они следуют одно за другим неравномерно. Но если переписано на­ столько тщательно, что, напр., передай даже почерк подлинника, т.е. произведена подделка рукописи, то, насколько мне удавалось наблюдать, бледные места в таких рукописях почти совершенно отсутствуют. Подделыватель воспроизводит штрих за штрихом или, по меньшей мере, небольшие сочетания штрихов и после каж­ дого штриха или сочетания их всегда смотрит на лежащее перед ним письмо (оригинал); вследствии этого происходят небольшие паузы, и пишущий совершенно невольно пользуется ими для обма­ кивания пера, так что бледно очерченных букв совсем нет. Другое внешнее обстоятельство, присутствие которого также не трудно обнаружить, — это поспешность или некоторое беспо­ койство при работе. Влияние торопливости характеризуется в 285 письме увеличенными'), неоднообразными по форме, более за­ кругленными, без острых углов, буквами; положение букв уклоня­ ется от привычной нормы, т.е. крутой почерк выписывается на­ клонно, и наоборот; неправильно и расстояние между строками; последние штрихи отдельного слова, особенно при окончании фразы, далеко заходят за поля, пробелы сверху, снизу, справа, сле­ ва — все это свидетельствует о недостатке спокойствия в работе. Совершенно обратное представляет письменная работа, на кото­ рой было сосредоточено самое серьезное внимание. Нередко можно даже заметить, что для такой работы взято новое перо, о чем свидетельствуют заостренные очертания букв и тонкие, как волос, штрихи. Письмо становится мельче, углы букв — острее, точки, как знаки препинания, круглы (вправо не выдаются), фразы внимательно разделены знаками препинания, вообще внешности письма уделено немало времени. Заботливое внимание, обращенное на внешние особенности почерка, достигает высшей своей степени, когда писавший старал­ ся скрыть свой собственный почерк, когда он подделывался под чу­ жой почерк и поэтому вынужден был следить за каждой мелочью, за каждым штрихом. Эта старательность прямо бьет в глаза в тех случаях, когда писавший хотел в то же время замаскировать и это самое усердие и произвести впечатление, что письмо как будто пи­ сано бегло, между тем как в действительности слова выводились с величайшими усилиями. Кто сумеет так подделать чужой почерк, что он действительно будет производить впечатление бегло напи­ санного, о том можно сказать, что он достиг в этом отношении со­ вершенства, потому что преодолел самое труднейшее в искусстве подделки. Но раз эта техническая сторона подлога исполнена не­ удовлетворительно, то при первом же взгляде на рукопись чувству­ ется какое-то внутреннее в ней противоречие, хотя на первых по­ рах и не сумеешь разгадать, в чем оно заключается. Но как только начнешь тщательно всматриваться в письмо, является мысль: «по­ черк кажется беглым, но на самом деле он не таков». Далее важно и также не трудно подметить еще по особеннос­ тям почерка необычность обстановки. Когда мы сидим дома за 1) Это подтверждено Л. Бинэ и Ж Куртье, производившими опыты при помощи электрического пера Эдиссона (Rev. philosoph. 1893.6.); объясняют это явление же­ ланием пишущего восполнить неясность письма, неизбежную при быстром письме. 286 своим письменным столом, имеем под рукой знакомый письмен­ ный прибор и материалы, и когда ничто необычное нас не трево­ жит, то мы все пишем совершенно иначе, нежели когда нам попа­ ло в руку слишком тонкое, дешевого сорта перо, когда приходит­ ся писать на плохой бумаге, стоя или согнувшись. Необычность положения легко можно подметить не только путем сравнения с какой-нибудь другой письменной работой того же лица, но и тог­ да, когда такой работы не имеется, так как по некоторым буквам всегда можно угадать, писаны ли они лицом, много работающим пером, и наконец, по общему характеру письма можно уловить не­ что беспомощное, несоответствующее установившимся очертани­ ям букв. Но если писавший вообще не имел привычки к письму, то, конечно, в этом случае невозможно разгадать, писал ли он в не­ обычных для него условиях. Самое важное, что может извлечь С. С. из изучения почерков, это, несомненно, умение разгадать по почерку характер человека. Для этого требуется отчасти природная способность, отчасти на­ вык. Говоря о том, как приобрести этот последний, мы в то же вре­ мя должны коснуться вообще способов анализа и оценки почерков. Кто убежден, что изучением почерков можно действительно до­ стигнуть полезных результатов, и кто пожелает отнестись к этому делу серьезно, тот должен вести это изучение систематически. Кто же намерен лишь бегло ознакомиться с этим делом, тот может брать для изучения, что придется пожеланию. Для систематическо­ го изучения должно прежде всего собрать почерки хорошо знако­ мых лиц, характеры которых, возраст, занятия и т.п. точно извест­ ны. Эти почерки должны послужить началом и ad hoc, т.е. в них следует вчитываться с предвзятой целью отличить в почерке ту или другую особенность характера. Так, напр., из почерка престарелого человека следует извлечь все, что только составляет в этом почер­ ке свидетельст во о старости: устаревшие выражения, дрожащая ру­ ка, неуклюжие буквы, старинные буквы и т.п. Все это должно запи­ сать и впоследствии пытаться отыскивать и в письмах других ста­ риков и даже лиц иного возраста. И если случится подметить эти характерные особенности старческого почерка в письмах лиц бо­ лее юного возраста, то следует постараться определить, почему эти особенности имеют место в письме этого возраста, и затем выде­ лить все отличительные черты почерка данного возраста. Если же впоследствии придется встретить письмо этого возраста, то следу­ 287 ет вновь проверить наличность тех же отличительных признаков, и все подмеченное вновь приобщить к составленному списку. Этот список в начале работы будет сильно изменяться, часто буду!' от­ крываться новые признаки, но в то же время всегда обнаруживают­ ся и те отличительные особенности, которые также свойственны данному возрасту и потому не подлежат включению в список. Та­ ким именно способом следует составлять списки во всех, какие только мыслимы, отношениях: по степеням возраста, пола, общест­ венного положения, сословий, профессий, по умственному разви­ тию, способностям, наклонностям, характеру, физическому сложе­ нию, настроению духа и вообще соответственно всем элементам, из которых складывается духовная и физическая личность челове­ ка. В исследованиях этих следует идти двумя методами: один ведет к тому, чтобы отыскать в почерке все характерные особенности то­ го состояния или элемента, который в действительности присущ обладателю почерка. Предположим, что он известен нам, как по­ спешный или легкомысленный человек; следовательно, мы должны приложить усилия к тому, чтобы уловить в почерке его внешнее вы­ ражение поспешности или легкомыслия. Если мы, по нашему мне­ нию, такие признаки нашли, то запишем их на память и будем по­ вторять проверку правильности наших выводов совершенно так же, как мы поступали при определении характерных особенностей старческого почерка. Второй мегод состоит в том, что мы должны стараться опре­ делить по данному почерку все, что мы будем в состоянии, и затем уже произвести проверку, соответствует ли наше определение то­ му, что действительно известно о лице, которому принадлежит этот почерк. При некоторой опытности бывает, что составленное на основании почерка суждение о личности не будет соответство­ вать представлениям о том же лице, сложившимся в обществе, и что первое оказывается более соответствующим правде. Почерк в этом отношении безошибочно разоблачит несосостоятельность общественного мнения. Когда таким образом собран будет достаточный материал по­ черков разного рода, то разделяют его на группы: сначала но воз­ растам, потом по полам, потом по другим качествам, по цели пись­ ма (беглая заметка, серьезный труд и т.п.). Разделив какую-нибудь группу с известной точки зрения на более мелкие части, следует проверять эти подразделения и попытаться делать обобщения, что 288 именно выражает почерк такого или иного типа. Такая работа в высшей степени интересна и увлекательна: кто раз попробует ею заняться, тот отдастся ей со страстью, которая возрастает по мере того, как постепенно выясняется вся степень приносимой ею поль­ зы; сам труд становится все плодотворнее и вносит радостное оживление в самое дело следствия. Этому способствует еще и то, что уголовный судья располага­ ет таким обильным и ценным матералом, как никто, — матералом, имеющимся в протоколах допросов: подписями допрашиваемых лиц, сведениями о их личности и показаниями их. Кто ревностно занимается изучением почерков, тот в каждом попавшемся в руки протоколе сумеет почерпнуть для себя кое-что полезное: так, сна­ чала он рассмотрит подпись, постарается разгадать по ней все, что в состоянии, и затем уже по данным, имеющимся в протоколе, про­ верит правильность своих предположений. Кто так делает, тот в са­ мое короткое время достигает того, что все потерянные минуты с избытком будут вознаграждаться тем, что будет добыто в другом направлении. Дело идет обычным порядком, если только усвоить себе такой прием. Быстрым взглядом на конец протокола опреде­ лить: «мелкий ремесленник, 40—50 л., добродушный, храбрый, че­ стный, невысокого роста, мелочный, ограниченный», затем про­ смотреть заголовок протокола относительно положения, возраста свидетеля — оказывается верно, и, наконец, пробежать самое со­ держание протокола относительно других его качеств, — тоже вер­ но. Несколько более времени требуется is том случае, когда заклю­ чение не соответствует датам, и поэтому приходится выяснить, в чем была ошибка. Но в скором времени такие ошибки будут редки, а затем исчезнут совсем, занятие это не будет сопряжено с тратой времени и доставит рассеяние, разнообразие впечатлений, инте­ рес и несомненную пользу. Советую так поступать каждому. Наконец, существует еще, так сказать, механический способ угадывания характерных особенностей почерка, а именно: по пи­ санному водят сухим пером, заостренной спичкой или при некото­ ром навыке просто следят глазами букву за буквой и стараются де­ лать это по возможности с такой же быстротой, с какой писал бы и сам исследователь. Отнюдь не преувеличение и не плод вообра­ жения, если окажется, что при этой операции на самом деле при­ ходишь в особенное состояние, совершенно соответствующее то­ му, в котором в свое время писана была исследуемая рукопись. Ис­ 289 пытываешь нервное возбуждение, беспокойство, радость, гнев, те самые чувства, под влиянием которых писал собственник рукопи­ си. Но не только такие скоропреходящие состояния, которые пере­ живались автором, но и его способности и качества характера, присущие ему, могут быть отгаданы при таком способе исследова­ ния, при условии, если исследователь имеет некоторую в этом от­ ношении опытность и вообще обладает впечатлительностью и вос­ приимчивостью. • Полезно также в этих случаях производить вторичное иссле­ дование почерка, если удалось впоследствии лучше и точнее опре­ делить характер и личность обладателя этого почерка. Предполо­ жим, что был исследован почерк обвиняемого и о личности его сложилось определенное убеждение; когда же впоследствии с не­ сомненностью будет обнаружена виновность или невиновность его, то полезно вновь проанализировать его почерк и сопоставить добытые данные, прежние и новые. Если представляется необходимость установить тождество двух почерков, то процесс этого сличения состоит не в чем ином, как в применении совершенно тех же приемов, какие употребля­ ются при исследовании почерка отдельного лица. Кто полагает, что для сличения следует только положить две рукописи рядом и отыскивать в них сходное и различное, тот или совсем ничего не достигнет, или достигнет весьма немногого, и то в самом легком случае. Дело сличения почерков только тогда будег поставлено правильно, когда каждая рукопись будет подвергнута отдельному изучению сама по себе, и когда этим путем будет определено, в чем именно окажугся тождественными добытые таким изучением данные, но не сами рукописи. Только после того, как эта работа бу­ дет со всей тщательностью закончена, можно приступить и к сли­ чению самих рукописей для обнаружения сходства и различия между ними. При этом выражения «сходство» и «различие» должны быть понимаемы в совершенно определенном смысле и отнюдь не заключающими в себе только понятие о тождественности и нетож­ дественное™ очертаний букв. Каждый из нас одни и те же буквы в разное время может писать неодинаково, часто меняет их очерта­ ния на одной и той же строке и, кроме того, допускает иногда упо­ требление и особенных характерных форм букв. Поэтому тождест­ во букв получается только тогда, когда оно продиктовано одним и тем же мозгом, когда в основании их лежит одна идея, одно стрем­ I 290 ление, одна личность. И только при этом условии две буквы могут выглядеть совершенно одинаково. Но если они продиктованы не одним мозгом, не принадлежат одному духу человека, то они все­ гда выглядят несходно. Это положение есть альфа и омега для вся­ кого сличения почерков, и кто усвоит его, тот может производить сличения. Но, конечно, для этого существуют и некоторые искусст­ венные приемы, которые могут способствовать исследованию. Так, полезно на каждой подлежащей исследованию рукописи проводить некоторые линии, которыми тотчас же выясняются не­ которые характерные особенности почерка1); мы называем эти ли­ нии горизонтально-предельными. Предположим, что мы имеем де­ ло с латинским шрифтом, и проведем те четыре линии, которые обыкновенно употребляются при первых письменных упражнени­ ях детей. Про­ ведем эти ли­ нии не прямыми, а как бы ломаными Рис. 8. Горизонтально-предельные линии букв (рис. 8), т.е. так, чтобы они коснулись самых нижних и самых верхних краев каждой отдельной буквы. Самой прямой линией будет та, которая соединяет нижний край маленьких букв (а, с, е, о, m, n, и и т.д.), в общем же все эти 4 линии обнаруживают характерные особеннос­ ти каждого почерка, так что они имеют важное значение при сли­ чении. Но если рукопись поддельна, следовательно, писана медленно и с неоднократными перерывами, то очертание этих линий будет иметь совершенно своеобразный вид, так как после каждого сде­ ланного перерыва перо уже не в состоянии найти ту точку, с кото­ рой должна продолжаться строка, с такой же степенью верности, как если бы перерыва не было. Таким образом, линия выходит рез­ ко ломанной, хотя расстояние между строками в общем будет со­ хранено правильно. Затем должно обращать внимание и на перерывы в отдельных словах. Обыкновенно слова пишутся без перерывов, но бывают следующие исключения: 1) когда слово слишком длинно, так что 1) Если дело очень важно, то, само собой разумеется, следует фотографировать сличаемые рукописи, чтобы все опыты производить со снимками беспрепятственно, кроме того, на фотографиях обнаруживается многое, незаметное на оригиналах. 291 приходится передвигать на столе пишущую руку и с ней перо; 2) когда — также в более длинных словах — нужно поставить в на­ чале i с точкой; если же такая буква приходится в конце слова, то по большей части сначала будет написано все слово, и затем уже будет поставлена точка над i, иначе пришлось бы прервать слово, поставить точку и затем уже докончить слово; 3) когда известные буквы неудобно привязать к следующим, например, некоторые ла­ тинские прописные В, L, D и т.п., и 4) когда пишущий имеет при­ вычку останавливаться иногда без всякой причины. В каждом из этих случаев бывает характерно для данного по­ черка определить, почему и когда делались перерывы: эти переры­ вы следует самым точным образом подметить на подлиннике (не подлежащем сомнению оригинале) и затем отыскать па сличаемой рукописи. Вот тогда-то и можег быть обнаружено, что в рукописи (раз она подделана или подложная) делались перерывы чаще и без всяких видимых причин, т.е. именно без тех четырех, о которых мы упомянули. Вглядываясь в рукопись, мы можем объяснить эти пере­ рывы только тем, что писавший приостанавливался для того, чтобы сличать сделанное или справляться с текстом для продолжения. Это и есть бесспорный и никакому сомнению не подлежащий признак того, что мы имеем перед собой отнюдь не подлинное письмо. Не безразличен также и способ нажимания пера (т.е. обоими кончиками сразу или одним более или менее сильно); далеко не так легко изменить способ, которым кто-либо привык держать и нажимать перо. И наконец, имеет важное значение при этом и все вышесказанное нами относительно обмакивания пера и делаемых при этом остановок. Отнюдь не следуег в такой степени основываться на орфогра­ фии, как это делают в большинстве случаев. Подделывающий руко­ пись может уметь писать iфавилыю и делать ошибки умышлемию, он можег всегда писать с ошибками, но при подделке каждое слово про­ верить по книге и написать таким образом все совершенно правиль­ но; наконец, он может доверить кому-нибудь исправление своей ру­ кописи. Если даже в подлиннике (не подлежащем сомнению) и в сличаемой с ним рукописи встретятся орфографические ошибки и притом неодинаковые, то и это ничего не доказывает. Не следует за­ бывать, что только правильно пишущий всегда соблюдает требова­ ния грамматики, пишущий же с ошибками не руководствуется ника­ кими правилами (по крайней мере в большинстве случаев), один раз 292 он сделает одну ошибку, другой раз другую ошибку в том же самом слове, третий же раз случайно напишет его правильно. Мы, крими­ налисты, имеющие постоянную возможность читать рукописи лиц из самых различных слоев общества, хорошо знаем, какой неустой­ чивостью в этом смысле отличаются люди необразованные. Нередки случаи, в которых приходится иметь дело с рукопи­ сями детей-школьников, особенно в тех местностях, где школьни­ ки среди других членов семьи больше всех занимаются письмом. Школьные тетради и части их нередко играют роль в уголовных делах, и лучшим, часто единственным экспертом в таких случаях является школьный учитель, который с уверенностью мог опреде­ лить почерк ученика. Заканчивая этот параграф, я нахожу нужным упомянугь о сле­ дующем. Бывают бесспорно выдающиеся эксперты по сличению почерков, которые работают по совершенно научным приемам и нередко с гениальной проницательностью. Им можно смело дове­ рить любую экспертизу, но пусгь каждый из нас в этом случае пред­ варительно попытается лично прийти к каким-нибудь выводам для того, чтобы затем, в виде поучения, сравнить их с заключением све­ дущих лиц. Бывают, однако, и такие эксперты, которые относятся к делу как ремесленники и поверхностно: если приходится иметь де­ ло с таковыми, то лучше всего взять весь труд на себя. 9 .0 фотографе а) значение фотографии в судебном отношении Фотография, несомненно, не есть ни искусство, ни наука, ибо все, что позаимствовано ею из разных искусств и из многих паук, эта рожденная от света отрасль знания возвратила им с огромною при­ былью. Можно сказать, что нет в настоящее время искусства и нет науки, которые не пользовались бы услугами фотографии и не были бы обязаны ей неисчислимыми и неоцененными открытиями1). Блестящим образом полезность фотографии обнаруживается и в применении к уголовному процессу: еще так недавно она была 1) Из многочисленных руководств по фотографии я считаю самым лучшим для нас руководство П е ц и гге л и , изд. 1892 г. (особенно важ! ia 3-я часть). Стр 249. 293 введена впервые в эту область, и уже столь многообразны случаи приложения ее. Пока мы можем только предугадывать ее богатое будущее: мы знаем смутно, что в некоторых случаях фотография оказывается полезной, но мы совершенно не представляем себе всей области применения фотографии, так как известные нам слу­ чаи составляют лишь неизмеримо малую часть всей той пользы, ка­ кую фотография может оказывать делу правосудия. Это особенно проявляется в том, что мы не только одобрительно относимся к не­ посредственно прямому назначению фотографии, но и сочувству­ ем каждому новому успеху ее в любой области знания. Если кто бу­ дет просматривать фотографические журналы и при этом посто­ янно иметь в виду, в какой степени можег быть полезно для нас то или другое, тот должен прийти к убеждению, что в недалеком буду­ щем нам, быть можеть, удастся установить совершенно новые нача­ ла для освещения, по крайней мере, известного ряда вопросов. В этом нас убеждает и то обстоятельство, что между юристами нахо­ дится немало любителей-фотографов, которые знают, в чем имен­ но фотография может послужить на пользу делу правосудия, и по­ этому можно надеяться, что все, более или менее ценные, открытия в этой сфере не останутся безрезультатными для нас. Во всяком случае, в этом направлении мы должны работать систематически и подбирать все, что может быть в той или иной мере пригодным. Для удобства обозрения мы все успехи, достигаемые фотографией, должны комментировать с двух сторон: чего мы, криминалисты, можем в настоящее время достигнуть посредством фотографии? и в каких случаях мы могли бы пользоваться ею впоследствии? По первому вопросу необходимо, чтобы юрист и любительфотограф, или вообще всякий из нас, кому известна более или ме­ нее сфера применения фотографии, всегда ставил вопрос о том, можег ли быть применена с пользой к данному практическому слу­ чаю фотография. Во втором отношении каждый должен постоян­ но спрашивать себя, в каком направлении должна усовершенство­ ваться фотография, чтобы разрешить те или другие затруднения. Для разрешения же этих вопросов мы должны располагать обшир­ ным, отовсюду собранным, материалом. Нет возможности предуга­ дать всей пользы, которую может в будущем принести фотографи­ рование при помощи рентгеновских лучей. Вообще, уже ныне можно сказать, что при помощи этих лучей мы можем найти у ра­ неного то же, что на трупе мы в состоянии обнаружить только при 294 помощи вскрытия. Наиболее полный обзор случаев, в которых лу­ чи Рентгена принесли пользу судебному делу, можно найти в рабо­ тах Гольдфельда (Arch. f. Anthr. u. Krim. II. Гросса, т. VI, 161), Левин­ сона (ibid., т. II, 211), Несселя (ibid. т. XI, 228), Гаспара (Vierteljahrschrift f. ger. Med. XXIII), Бенедикта (Deutsche medizin. 23, 1902), Гольцкнехта (ibid. 24, 1902), Штельцинга (Zeitschr. f. Mediz. 13.1902) и Трэгера (Friedreichs Blatter f. ger. Med. 54, crp. 241). Обращаясь прежде всего к вопросу о личных качествах фото­ графа, приглашаемого в качестве эксперта, следует провести неко­ торое разделение, по крайней мере теоретическое. Часто требует­ ся только иметь фотографический снимок чего-либо, причем на ход дела достоинство этого снимка влияния не имеет. При этом да­ же грубые ошибки фотографа можно исправить посредством про­ стых оговорок в протоколе. Сюда относятся снимки пожарища, по­ ложения трупа, железнодорожного крушения, обвала, взрыва и т.п. Если эти снимки неудачны, то в протоколе делаются заметки тако­ го рода: «расстояние между строениями А и В не кажется на глаз столь велико, как на снимке; оно равняется двойной ширине дома А по сделанному измерению», или «положение трупа не столь кру­ то, как кажется на снимке: почва, на которой лежит труп, имеет ук­ лон около 12 град.». Такие снимки, в которых требуется лишь верность изображе­ ния и правдивость впечатления, может сделать всякий занимаю­ щийся фотографией, не только профессиональный фотограф, но и фотограф-любитель. И так как приглашение профессионального фотографа всегда сопряжено с затруднениями и по меньшей мере обходится дорого, то было бы желательно, чтобы большинство С. С. (также чины полиции, жандармы) занялись фотографией в ка­ честве любителей. Тогда было бы возможно во многих уголовных делах прилагать фотографические снимки, которые много облег­ чили бы и способствовали разъяснению дела. Так, известный эксперт, химик д-р Павел И е з е р и х в тече­ ние ряда лет постоянно указывает в своих работах, какую пользу приносит в судебных делах фотография как вследствие своей со­ вершенной объективности и неподкупности, так и потому, что в снимках запечатлеваются и такие моменты, важность которых обнаруживается впоследствии и которые во время производства осмотра никем замечены не были. Ввиду этого можно с полным основанием дать такой совет: делать несколько снимков с различ­ 295 ных сторон, так как часто во время осмотра нельзя определить, с какой стороны местность или предмет могут оказаться важными для дела. В настоящее время мы имеем уже многих С. С., сознавших пользу и важность фотографических снимков, и нередко нахо­ дим протоколы, снабженные фотографическими изображения­ ми, снятыми самим С. С. Несомненно, что дело чрезвычайно об­ легчается благодаря таким снимкам и выигрывает в точности. Ко­ нечно, государство не может требовать, чтобы каждый С. С. при­ обрел себе фотографический аппарат и все необходимые к нему приспособления, чтобы он изучил все нужные химические соста­ вы и занимался поистине утомительной работой: проявлением, копированием, промывкой и наклеиванием снимков, но когда со временем важность фотографии в судебном отношении проник­ нет во всеобщее сознание, то государство должно прийти на по­ мощь, и не только С. С., но и каждый более значительный поли­ цейский участок должны иметь фотографический аппарат. Тогда с уверенностью можно сказать, везде найдется С. С. и тем более полицейский чиновник, знакомые с употреблением аппарата, ко­ торые и возьмут на себя труд снимания. С увеличением потребно­ стей эти аппараты станут дешевле, приносимая же ими польза щедро вознаградит за все расходы1). Совсем иного характера те случаи, в которых С. С. приходит­ ся обращаться к услугам научно подготовленного фотографа или, точнее, человека науки, работающего с помощью фотографии. От­ носящиеся сюда случаи именно и возводят фотографию на то не­ ожиданно высокое положение, которое она заняла в настоящее время в сфере отправления правосудя. 11о мы стоим еще только в преддверии ее будущего, каждый день раскрывает нам новые сто­ роны се применения, и недалеко то время, когда для нас невозмож­ ны будуг какие бы то ни было расследования без ежечасной помо­ щи тучно подготовленного фотографа. Я думаю, что теперь даже невозможно вполне оценить то громадное значение, которое при­ надлежит фотографии в ближайшем будущем. Не следует только 1) В настоящее время я, впрочем, смотрю на это несколько иначе: не говоря, ко­ нечно, о некоторых случаях, вообще же не следует С. С. быть предметом зрелища толпы, да и возня с аппаратом и съемка Moiyr отвлекать его от серьезнейших обя­ занностей. Лучше всего было бы, если бы С. С. имел к своим услугам какого-либо любителя-фотографа. 296 предаваться слишком смелым надеждам, как доказывает следую­ щий замечательный случай, сообщенный Энглисом Роджерсом в «Amateur Photographer»: после того, как он беспрерывно в течение одной минуты, не отводя глаз, смотрел на почтовую марку, накле­ енную на черную бумагу, затемнили комнату и поместили чувстви­ тельную фотографическую пластинку на том же месте, где была пе­ ред тем почтовая марка; посмотрев неоднократно в течение 20 ми­ нут на пластинку, Роджерс нашел затем два ясных изображения марки на пластинке. Как провести границу между деятельностью фотографа обыкновенного и научно подготовленного, определить не пред­ ставляется возможным. С одной стороны, это зависит от приро­ ды дела, с другой — от самого фотографа. Один и тот же случай может казаться настолько простым, что будет по силам любому фотографу, и настолько трудным, что потребует напряжения всех сил человека науки. В некоторых случаях это зависит также и от степени образования фотографирующего, окажется ли он способным для того или другого дела: С. С., напр., обладающий основательными познаниями в рисовании, физике и т.п., может решиться на такие действия, о которых не посмеет и думать вся­ кий другой, не имеющий таких познаний. Таким образом, в по­ следующем изложении при описании отдельных примеров, в ко­ торых требуется помощь фотографа, различия в деятельности заурядного фотографа и научно подготовленного мы указывать не будем: эти различия обусловливаются природой случая и должны быть устанавливаемы самим С. С. Ь) отдельные случаи применения фотографии Невозможность составления исчерпывающего списка всех случаев применения фотографии объясняется, во-первых, собст­ венно затруднительностью самого собирания их и, во-вторых, тем, что если бы даже сегодня этот список и был составлен, то завтра же он оказался бы неполным. Перечисление это может быть только примерным для того, чтобы обозначить то направление, в котором могут найтись новые случаи, требующие помощи фотографа. В об­ щем можно сказать, что к фотографии следует обращаться в тех случаях, когда требуется безусловно объективный, доступный про­ верке и иеизменяющийся доказательный материал (по выражению 297 д-ра И е з е р и х а ) . «Светочувствительная пластинка, — говорит проф. Ф о г е л ь , — есть новая сетчатая оболочка глаза исследова­ теля», поэтому фотография должна применяться там, где можно предположить, что фотографический аппарат увидит более, неже­ ли наш глаз, и затем там, где он, хотя и отражает на пластинке не более того, что доступно и зрению человека, но зато должен сохра­ нить это отражение и на последующее время. Фотография есть зер­ кало, задерживающее свои отражения. Но уже это самое определе­ ние говорит нам о том, что, как бы это ни звучало парадоксально, фотограмма показывает нам более, нежели наше зрение, и в то же время показывает нам только то, что доступно зрению. Когда жи­ вописец, особенно портретист, работает над картиной в течение более или менее продолжительного времени, то он ставит ее по временам перед зеркалом и рассматривает отражение ее в зеркале: таким путем он часто открывает в картине грубые ошибки, кото­ рые он не был в состоянии уловить зрением на самой картине. Это происходит от того, что мы все, на что смотрим более или менее продолжительное время или даже что видим впервые, в момент по­ явления, воспринимаем с такой точки зрения, с которой не замеча­ ем сделанной ошибки. Когда же мы смотрим на тот же предмет, от­ раженный в зеркале, то видим его уже в обратном положении, т.е. с иной точки зрения, и поэтому все, что ранее не было замечено, становится очевидным. При фотографировании совершается тоже самое: когда мы рассматриваем какой-нибудь предмет со всей тща­ тельностью и вниманием, то получается ряд известных впечатле­ ний, но ничего более выделяющегося глаз не воспринимает, пото­ му что он уже освоился с предметом (примелькался). Если же этот предмет явится на фотографическом снимке, то новая окраска, но­ вые размеры, новизна самого изображения, всего этого достаточ­ но, чтобы создалась новая точка зрения, и тогда обнаруживаются совершенно новые стороны предмета, ранее иеподмеченные. Этим уже определяется группа тех случаев, в которых с поль­ зой может послужить фотография, а именно, когда предмет, его ха­ рактерные особенности, положение и т.п. или не вполне, или сов­ сем не поддаются описанию. Так, напр., в деле о каком-нибудь не­ счастном смертном случае, в котором подозревается злой умысел, можно неправильно представить себе самый ход преступления, фотографический же снимок места события устранит возмож­ ность ошибки, а впоследствии поможет разъяснению дела. Фото­ 298 графия может помочь и в делах о кражах со взломом, если возни­ кает сомнение о способе, которым обвиняемый совершил взлом; затем в случаях, когда положение трупа является особенно харак­ терным, так что на основании этого положения могут быть сдела­ ны различные заключения, между тем одного описания для этого недостаточно. Далее фотография применяется для установления внешнего вида той или иной раны, при сличении письменных до­ кументов, при поджогах и тд. Каждому из нас знакомы такого рода впечатления: «на основании такого положения (напр., трупа) я имел бы право прийти к очень важным выводам, если бы только мне удалось найти правильную позицию, правильную точку зре­ ния». Такое впечатление всегда указывает на настоятельную необ­ ходимость фотографировать предмет. Светописное изображение открывает эту другую позицию, другую точку зрения и часто ведет за собой искомое разъяснение. Но пусть даже С. С., который видел действительное положение предмета, не найдет надлежащей точки зрения, другой, которому впоследствии можно показать фотогра­ фический снимок, быть может, найдет разгадку. Если же снимка не будет, то никто, не имея перед глазами картины события, не в со­ стоянии способствовать разъяснению дела. К другой группе случаев, требующих применения фотогра­ фии, относятся все те, в которых С. С. имеет целью так изобразить й описать какой-нибудь предмет и его положение, чтобы лицо, ко­ торому впоследствии придется читать дело, получило бы об этом возможно точнейшее представление. По теории уголовного про­ цесса, каждый судья, прокурор, эксперт, защитник должны видеть все, что видел С. С., а так как это часто невозможно, то С. С. и обя­ зан давать описание всего виденного в виде протоколов осмотра. И если к его описаниям будут приложены фотографические снимки, то они чрезвычайно выигрывают в ясности, убедительности и объ­ ективности. Поэтому следует прибегать к фотографии в нижесле­ дующих случаях: при описаниях места, в котором совершилось убийство, где произошла драка, где был подброшен младенец, где произошел несчастный смертный случай, затем при описании по­ жарища, картины железнодорожного крушения, взрыва котла, об­ рушившегося моста или дома, или других построек, разломанного при совершении кражи здания и т.п. Как яркий пример того, что фотография может и случайно оказать услуги делу правосудия, приведу следующий случай. Во вре­ 299 мя беспорядков, происшедших в Брюсселе вследствие свадьбы принца Круа, арестовано было несколько молодых людей, которые утверждали, что они к делу совсем не причастны, а только случай­ но и вопреки желанию попали в суматоху и были увлечены толпой. В то же время один из полицейских чиновников случайно заметил, что какой-то любитель-фотограф производил из окна моменталь­ ные фотографические снимки уличных сцен. Любитель этот был разыскан, и полученные от него снимки были значительно увели­ чены в размере. И тогда на одном снимке оказались некоторые из арестованных «непричастных зрителей»: их можно было отчетли­ во узнать, и так как они, к их несчастью, изображены были с рас­ крытыми ртами, т.е. кричащими, с высоко поднятыми руками, ма­ хающими палками, то они должны были отказаться от объяснения своего о том, что «лишь случайно замешались» в толпу. Подобный же случай имел место и во время убийства прези­ дента Мак-Кинлея, по сообщению газеты «Daily Express»; «во время последнего и столь рокового посещения президентом Соединен­ ных Штатов выставки в Буффало, естественно, действовала и каме­ ра кинематографа безостановочно. В целом ряде превосходно удавшихся картин изображен президент, как он произносил свою речь и пожимал руку разным лицам, приближавшимся к нему. На пластинке запечатлелись все движения президента, вплоть до са­ мого момента, когда его сразила пуля убийцы. Когда на фабрике Эдиссона в недавнее время воспроизведены были эти живые фото­ граммы перед несколькими высшими сановниками и судебными чинами, то было сделано открытие, представляющееся не беспо­ лезным для нас. В тесной толпе людей, окружавших Мак-Кинлея, нельзя было не заметить выделявшуюся с чрезвычайною ясностью фигуру и лицо одного человека: это был Чолгош. В ряде изображе­ ний можно было видеть, как президент, взойдя на эстраду, начал свою речь, и было видно, что один человек с трудом протискивал­ ся вперед через толпу, и люди, которых он при этом толкал, с недо­ вольным лицом обращались к нему. Не сбиваясь с пути и раздвигая смыкавшуюся перед ним живую стену людей, он вдруг останавли­ вается на секунду и, ничего не подозревая, безотчетно взглядывает в сторону камеры. В глазах его можно даже прочесть выражение мрачной решимости. Еще несколько толчков и вот он — непосред­ ственно перед президентом. Еще раз взглядывает в сторону, где на­ ходится фотографический аппарат: на лице его признаки смуще­ 300 ния и волнения. Вот вследствие движения толпы шляпа его косну­ лась лица, но он бысгро ее относит назад и перед нами снова Чолгош. Он дико озирается кругом, как бы высматривая кого в толпе и ожидая сигнала. На пластинках отразились тысячи лиц и почти все они стоят к камере спиной, лица же тех, которые оборачивались, были настолько ясны, их можно было узнать. С пластинок аппара­ та были сняты снимки и сыскная полиция надеется, что с помощью этих снимков будут обнаружены участники в убийстве». Такие «случайные» фотографичесние снимки служили иногда и к оправданию обвиняемых. Так, по сообщению «Amateur Photographer» (1901 г. № 17), в Рио-Жанейро один английский комми обвинялся в убийстве своего товарища, уроженца Бразилии. Оба они за несколько дней перед тем весьма поспорили друг с дру­ гом, но затем помирились и уехали на небольшой яхте покататься по морю. Вечером возвратился в живых только один, труп другого лежал в лодке. Англичанин утверждал, что смерть товарища его произошла по несчастной случайности, так как он упал с вершины мачты на палубу. Но на лодке не оказалось одного весла, и экспер­ ты-врачи дали заключение, что смерть погибшего произошла вследствии удара по голове, нанесенного тяжелою палкою или вес­ лом. Предшествовавшая ссора давала против обвиняемого тяжкую улику. Но на одном пароходе пассажир производил моментальную съемку гавани и на пластинке получилось темное пятно на белом парусе какой-то маленькой яхты. При увеличении снимка оказа­ лось, что это было тело падающего с вершины мачты человека. Та­ кое доказательство послужило к оправданию подсудимого. Можно снимать также и отдельные предметы, которые не мо­ гут сохраниться: напр., раны, именно тогда, когда неизвестно ору­ жие, которым они нанесены, или когда представляется неясным, в каком положении был нападавший по отношению к тому, который подвергся нападению, или когда существует сомнение, были ли на­ несены раны убитому при жизни, или уже после смерти. Затем сле­ ды от ног, с которых не могуг быть сняты слепки, или когда их вза­ имное расположение имеет в деле значение. Строго говоря, каж­ дый след должен быть сначала фотографирован, а затем уже с не­ го следует снимать слепок, так как в случае неудачного слепка зна­ чение следа в деле, благодаря снимку, будет все-таки не менее прочно. Точно так же могут быть фотографированы отпечатки пальцев на теле потерпевшего или на других предметах для сужде­ 301 ния об общей их картине, форме и величине. В особенности же всегда следует снимать положение трупа убитого и притом с раз­ ных сторон его, при условии, если можно предположить, что поло­ жение трупа есть первоначальное, т.е. ни в чем не было изменено кем-либо из первых, прибывших на место преступления. Мы можем рассчитывать в этих случаях даже на блестящие ре­ зультаты вследствие одного замечательного свойства фотографи­ ческой пластинки, заключающегося в том, что красный и коричне­ вый цвета она проявляет темнее и резче, чем они представляются непосредственно нашему глазу; чувствительность ее к этим цветам настолько высока, что она воспроизводит их даже тогда, когда они недоступны или незаметны для человеческого глаза. Этим именно свойством и объясняется часто цитируемый случай о «женщине в оспе». Одна женщина, казавшаяся совершенно здоровой, пожелала снять с себя фотографию, но когда фотограф проявил ее изобра­ жение, то лицо ее и шея оказались усеянными в разных местах тем­ ными пятнами, хотя фотограф положительно помнил, что таковых не было во время снимания. Его удивление возросло, когда он уз­ нал, что женщина, спустя несколько дней после снимания, заболе­ ла оспой. Объясняется это явление именно тем, что хотя оспины и показались в день снимания, но были еще столь слабо окрашены, что были недоступны человеческому зрению, но восприняты чув­ ствительной фотографической пластинкой, Нечто подобное хорошо известно студентам-корпорантам, на фотографических карточках которых, в особенности на ще­ ках, часто виднеются ясные рубцы, которых простым глазом не видно. Эти рубцы суть последствия плоских ударов эспадроном, нанесенных в дуэлях и оставивших красноту, которая, будучи не­ заметна для глаза человека, воспроизводится, однако, аппаратом фотографа. Эти случаи повели к предположению, что вообще возможно незаметные глазу красные или коричневые следы сделать види­ мыми при помощи фотографии. Всякое нажатие и давление на че­ ловеческую кожу производит разрыв или по меньшей мере раздра­ жение тончайших кровеносных сосудов: и то и другое сопровож­ дается окрашиванием кожи. Если давление было очень слабое, то, хотя краснота объективно и существует, но она незаметна для взо­ ра. Так бывает именно при побоях, царапинах, покушении на уду­ шение, толчках, падениях, сжиманиях, связывании, затем при раз­ 302 дражении кожи ядовитыми веществами, вследствие жара, растира­ ний и т.п., если все эти действия были учинены в слабой степени. Но во многих случаях для дела не столь важно, отличалось ли на­ силие особой энергией; часто достаточно бывает знать, что наси­ лие вообще имело место. В той же мере полезно иногда обнару­ жить такие следы и у лица нападавшего, так как они могут указы­ вать на оборону со стороны потерпевшего. Относительно подверг­ шегося нападению этим путем может быть выяснен важный вопрос о том, ч'1'о повреждения были причинены ему в момент, когда он уже находился в состоянии агонии, и деятельность сердца его на­ столько ослабла, что оно было уже не в сосгоянии вынести кровь к поверхности из поврежденных сосудов, и поэтому даже сильное давление вызвало лишь слабое окрашивание кожи. Легко указать практические случаи подобного рода: напр., кто-нибудь задушен подушкой или каким-либо иным мягким пред­ метом, так что внешние признаки насилия отсутствуют и возмож­ но предположить естественную смерть. Фотографическая пластин­ ка в этом случае может отчетливо проявить легкие следы задуше­ ния или следы насилия, указывающие на то, что умершего кто-ли­ бо держал крепко или давил. Таким же образом и у того, который, по-видимому, повесился сам, могут быть обнаружены ссадины ко­ жи и кровоподтеки, незаметные для глаза, но хорошо воспроизве­ денные фотографической пластинкой и ясно свидетельствующие о происходившей борьбе. Не менее важно обнаружение следов оказанного сопротивле­ ния и на теле заподозренного, так как легкие удары, царапины, сле­ ды от попыток жертвы схватить нападавшего за горло могут быть проявлены лишь фотографической пластинкой. Кроме того, эти знаки, быть может, и заметные сначала, ко времени осмотра могут настолько изгладиться, что восстановление их возможно будет только указанным путем. Отсюда вытекает безусловная необходи­ мость во всех подозрительных смертных случаях фотографиро­ вать умершего и, когда есть основание предполагать оборону, фо­ тографировать и заподозренного, обращая внимание на все крас­ ные пятна на его теле. В этих случаях необходима поспешность, так как следы эти исчезают быстро. Затем полезно фотографиро­ вать и те поверхности, на которых обыкновенно бывают кровяные следы, если есть основание думать, что они уничтожены, напр., платки, пол, стены и т.п. Такие предметы по размерам их неудобно 303 подвергать химико-микроскопическому исследованию, но если их фотографировать, то весьма возможно, что кровяные пятна ока­ жутся не вполне уничтоженными, и фотографический аппарат ука­ жет места, где они находились. После этого можно приступить и к химико-микроскопическому исследованию найденных пятен. При известных обстоятельствах полезно также фотографиро­ вать внутренние органы, напр, мозг, слизистую оболочку дыхатель­ ного горла или желудка, если возникает предположение, что обна­ руженная в них краснота ненормальна. При отравлениях этим пу­ тем возможно довольно точно определить и самое время соверше­ ния преступления. Если, напр., довольно сильная доза мышьяка на­ ходилась продолжительное время в желудке, то на слизистой обо­ лочке появляется краснота тем более значительная, чем дольше мышьяк находился на стенках. Если такая краснота незаметна для глаза, то ее, быть может, обнаружит фотографический аппарат, и тогда получатся данные для заключения о том, как давно мышьяк был принят внутрь1). По этому поводу следует вообще заметить, что при обыкно­ венном фотографировании цвета получаются неправильные, т.е. различие между светлым и темным проявляется не так, как мы на­ блюдаем это в природе2). Красный и коричневый проявляются, как уже сказано, темными, синий и фиолетовый выходят по большей части светлыми, а иногда и темными, в зависимости от химической обработки красильного вещества. Флуоресцирующие тела воспро­ изводят цветные тона различным образом: зеленый часто выходит очень темным, но известны предметы, напр, зелень крыжовника, которые проявляются на снимках совершенно светлыми. Естест­ венные цвета проявляются лучше искусственных: если фотографи­ ровать букет живых цветов, то в цветных оттенках получится го­ раздо более точное соответствие действительности, чем если бы мы этот букет самым точным образом нарисовали красками и фо­ 1) По вопросу о фотографировании скрытых красных пятен на теле потерпевше­ го, на внутренних органах убитого и на других поверхностях я производил опыты, не вышедшие еще из первоначальной стадии. Позволительно ожидать, однако, что опыты в этом направлении могуг дать нам ценный и богатый материал. Кто поин­ тересуется этим вопросом и будет производить опыты, того я убедительнейше про­ шу сообщить мне о результатах этих опытов. 2) И так называемые ортохроматические пластинки не устраняют вполне этого недостатка. тографировали это изображение. Эти характерные свойства фото­ графической пластинки следует всегда иметь в виду. К изложенному добавим, что при известных обстоятельствах весьма полезно фотографировать — и притом несколько раз — си­ мулянтов. Если, напр., обвиняемый упорно коверкает свое лицо, выкатывает белки, принимает неподвижное выражание и вызывает подозрение в симулировании, то следует ввести его в приспособ­ ленную для фотографирования комнату, устроить надлежащее ос­ вещение и при этом по возможности приспособить так, чтобы не­ заметно наблюдать его через какое-нибудь отверстие. Так же неза­ метно должно устроить отверстие и для фотографического аппа­ рата, чтобы воспользоваться им в ту минуту, когда обвиняемый ся­ дет на указанное место и примет естественное выражение лица. Са­ мо собой разумеется, это возможно лишь с помощью моменталь­ ной фотографии. . Не следует забывать, что иногда необходимость заставляет фотографировать при свете зажженного магния. Если, напр., най­ ден труп на многолюдной улице или обнаружены на ней следы крови или человеческих ног, между тем невозможно ожидать на­ ступления дня вследствие постоянного движения народа, то мож­ но прибегнуть к фотографированию и при этом искусственном освещении. Перейдем теперь к микрофотографии, применения которой, конечно, нельзя требовать лично от С. С. Мне думается, что в неда­ леком будущем все заключения, основанные на исследованиях ми­ кроскописта, всегда и неизбежно будут сопровождаться приложе­ нием фотографических снимков, изображающих то, что эксперт видел под микроскопом. Д-р Павел Иезерих должен быть признан первым, указавшим на необходимость таких фотограмм. Он исхо­ дил при этом из тех соображений, что на судебном следствии экс­ пертам нередко делают возражения, не есть ли то, что они видели под микроскопом и приняли за кровь, ни более ни менее, как гри­ бовидные ростки или крахмальные зернушки. Трудно было ранее противопоставить что-либо такому возражению, так как препара­ ты, которые были под микроскопом, задолго до этого подвергались разложению и разрушению, и экспертиза уже не могла быть повто­ рена на суде. В настоящее время затруднения эти могут быть устра­ нены тем, что от микроскописта требуют изготовления и представ­ ления фотограмм всего им усмотренного. Этим исключается вся­ 305 кая возможность субъективных заблуждений со стороны эксперта, который в пылу усердия может увидеть под микроскопом нечто та­ кое, чего и нет в действительности. Прилагая фотограмму, он мо­ жет сказать для успокоения своего и других: пусть каждый смотрит на это изображение и составляет на основании его собственное убеждение. И такие проверки возможны во всякое время, даже спустя го­ ды, если только сохранилось дело, при котором приложены были фотограммы. Но и помимо этого, как удобно демонстрировать их перед судом, особенно перед присяжными заседателями! Припомним по этому поводу, как в 1871 г. парижанами фото­ графия применена была к голубиной почте. Отсылаемые письма и депеши наклеивались рядами на большой стене, поверхность кото­ рой имела несколько квадратных метров, и эта стена подвергалась съемке, так что получался таким образом листок в несколько квад­ ратных сантиметров. Листок этот свертывался, вкладывался в топ­ кое перо и укреплялся на хвосте почтового голубя. Доставленная в известное место, эта миниатюрная фотография с сотней писем увеличивалась посредством микроскопа, и изображение наводи­ лось на белую стену. Тогда всякий, кто ожидал письма, мог подойти и читать его. Попробуем применить этот прием и в нашей сфере: микрофотографическое изображение какого-нибудь своеобразно­ го предмета или предметов (для сличения) будет увеличено в зале судебного заседателя, проявлено па стене и разъяснено эксперта­ ми судьям. Нельзя не согласиться, что это есть одно из превос­ ходнейших средств поставить предел возможным ошибкам в сфе­ ре правосудия. Такой способ изображения может быть применен и в зале су­ да в разнообразных случаях. Кому приходилось предъявлять в суде изображение какого-нибудь предмета, имеющего важное значение для дела, но незначительного по размерам, знает недостаточность такого приема. Предположим, нужно предъявить такое изображе­ ние присяжным заседателям, суду, прокурору, защитнику, граждан­ скому истцу и нескольким свидетелям; вот уже мы имеем перед со­ бою более 20 лиц, из которых одновременно разве только два чтонибудь увидят, так что председательствующий должен или раз 12 повторять свое разъяснение, или же оставить в неведении большую часть присутствующих, что, конечно, недопустимо. Каждому изве­ стно, как все это утомительно, продолжительно и как не достигает 306 цели. Но представим себе, что в зале суда имеется для подобных случаев гладкая, выбеленная стена или рама с натянутой бумагой или холстом, и все необходимые изображения, в несколько раз уве­ личенные при помощи аппарата, отражаются на приготовленной поверхности, где все участвующие в деле лица могут видеть и одно­ временно получать о виденном объяснение. Таким способом Moiyr быть предъявлены не только диапозитивы, но и рисунки, фотогра­ фические карточки, отпечатки, чертежи, рукописи и тд., короче, все, что может быть изображено на пропускающей свет бумаге. Кто раз испытал этот способ демонстрирования, тот едва ли будет в со­ стоянии представить себе разбирательство какого-либо важного дела на суде без такого увеличивающего аппарата. Что же касается до необходимой в этих случаях темноты в зале заседания, то в этом отношении особенных затруднений быть не может1). Применение фотографии полезно и в тех случаях, когда тре­ буется установить те или другие спектроскопические качества предмета. Один из интереснейших случаев подобного рода следу­ ющий: труп владельца сгоревшего дома был найден в полуобугленном виде и возникло подозрение, что он был убит. Известно, что свежая кровь представляет определенные спектральные свойства, которые существенно изменяются под влиянием некоторых хими­ ческих веществ, но если кровь подверглась влиянию ядовитой угольной кислоты, то ее характерные свойства остаются без изме­ нения. Вопрос состоял в том, задохся ли умерший, или же был мертвым до пожара. В первом случае кровь должна представлять все признаки насыщенности угольной кислотой. Д-р Иезерих про­ извел исследование двух капелек крови, которые были найдены в сердце трупа, и был в состоянии доказать, что смерть последовала не вследствие задушения газами. Одновременно с этим д-р Иезе­ рих фотографировал полученные им спектры, и его снимки, за уничтожением, вследствие разложения, вещественных доказа­ тельств, имели большое значение на судебном следствии. Тот же ученый в наиболее серьезных случаях предъявлял суду и снимки волос, подвергнутых им микроскопическому исследованию, благо­ даря чему судьи как бы сами получали возможность наблюдать ис­ следования эксперта. 1) Предложение это в настоящее время начинает получать практическое осуще­ ствление. 307 Важное значение принадлежит фотографии при исследова­ нии рукописей. Мы уже упоминали, что при каждом сравнитель­ ном исследовании рукописей необходимо их фотографировать, чтобы производить на снимках разные чертежи, вообще все, что недопустимо на оригиналах. Но фотографии эти могут служить, кроме того, и непосредственно в качестве вещественного доказа­ тельства, так как на них отчетливо воспроизводится многое, что недоступно глазу на оригинале. Первые исследования по этому во­ просу принадлежать Иезериху в Берлине, Гоберту в Париже и Эдеру в Вене. Благодаря им стало известно, что на фотограммах под­ скобленные места рукописи вообще превосходно обнаруживают­ ся, и даже можно восстановить уничтоженные буквы, никоим обра­ зом неуловимые простым глазом. Посредством удачного выбора проявителя и др. можно до такой степени усилить контрасты, что даже самые незначительные остатки подчищенного слова будут от­ четливо воспроизведены. Таким же образом вскрывается и упо­ требление на рукописях различных химических средств, так как на фотограммах все места бумаги, подвергнутые действию таких ве­ ществ, окрашиваются иначе. Очень часто при этом уничтоженные (вытравленные) слова становятся вновь доступными зрению. В американских газетах сообщается в этом направлении о порази­ тельных опытах (еще с применением лучей Рентгена). Так же важно приложение фотографии и для доказательства того, что на известной рукописи употреблялись различные черни­ ла, — каковое обстоятельство нередко ведет к изобличению подло­ га. Подделывателю часто приходится с большим трудом добывать чернила такого же цвета, которыми написан подлинник. Но эти чернила кажутся одинаковыми лишь для невооруженного глаза: стоит только фотографировать эту рукопись при условии правиль­ ного ее освещения и умелого обращения с пластинкой, как обнару­ жатся два цвета чернил, казавшиеся на глаз совершенно одинако­ выми: одни слова (или буквы) будут светло-серыми, другие — чер­ ными. При сличении почерков фотография полезна также и в дру­ гом отношении. Прежде всего с обеих исследуемых рукописей (corpus delicti и взятые для сличения) должно снять фотограммы одинакового размера, чем существенно облегчается возможность сравнения. При этом устраняется столь мешающее подчас разли­ чие в качестве бумаги обеих рукописей, так как обе фотограммы снимаются на бумаге одного сорта. В некоторых случаях сличение 308 рукописей можно облегчить еще и другим способом, а именно (по совету Иезериха): сняв одну из рукописей на прозрачной желатин­ ной пластинке, наложить этот снимок на другую рукопись. Тогда с поразительной точностью обнаружится сходство почерка до ма­ лейшего штриха. Наконец, дело сличения облегчается евде и путем фотографи­ рования рукописей и увеличения этих снимков до последней сте­ пени возможности. При продолжительном рассматривании руко­ писи, в особенности мелкого письма, зрение утомляется (темнеет в глазах), утрачивается зоркость взгляда и даже приходится приоста­ навливать работу. Но когда имеешь перед собой рукописи, писан­ ные огромными буквами, то не только 'груд сличения в высокой степени облегчается, но и все мелочи, всякое малейшее сходство и различие, нерешительность почерка, места обмакивания пера, пе­ рерывы и т.п. выступают настолько ясно, что в большинстве случа­ ев исследование тут же и заканчивается выводами, не подлежащи­ ми сомнению. Иногда при помощи фотографии можно читать даже такие слова или буквы, которых, так сказать, и нет в действительности. Если, напр., в записной книжке твердым карандашом что-нибудь написать, то написанное слово оттиснется и на следующей стра­ нице записной книжки. Для невооруженного глаза на таком лис­ те бумаги ничего не заметно, но если его фотографировать в сильно увеличенном виде, то оттиснутое слово можно прочесть совершенно свободно. В одном очень поучительном случае дело шло о подложнос­ ти подписи одного умершего на расписке, будто бы им выданной. Готовы были отказаться уже от сомнений в этом отношении, как вдруг случайно косые лучи солнца, упавшие на эту расписку, ос­ ветили неисписанную часть ее и в этом месте явственно обнару­ жилась другая подпись. Стало ясно, что им на другом листе бума­ ги делались опыты подражания подписи и нажимы пишущего от­ тиснулись на листе, лежащем внизу, а этот последний впоследст­ вии был употреблен для составления расписки. При помощи фо­ тографии этими оттисками подложность подписей доказана бы­ ла вне сомнения. Фотографическим способом можно исследовать не только собственно рукопись, но и обнаружить все, что вообще так или ина­ че было в соприкосновении с рукописью. Так, в Берлине эксперту- химику д-ру Б э й н у был предложен в суде шеффенов вопрос, бы­ ла ли наклеена на данном векселе гербовая марка. Он фотографи­ ровал этот вексель и одновременно вексельный бланк, на котором на самое короткое время была наклеена марка. Различие получи­ лось настолько резкое, что предложенный вопрос мог быть разре­ шен с полною достоверностью («Фот. Арх.» 1891 г. № 681). Именно случай этот, по моему мнению, ясно доказывает нам, в какой массе случаев самого разнообразного свойства фотография может оказы­ вать нам неоцененные услуги. Следует только отыскать эти случаи! Идя дальше, мы можем себе представить даже случаи фотогра­ фирования человека в том виде, в котором его ныне перед нами уже не существует. Я имею в виду фотографирование типа, о котором так много говорилось и писалось в недавнее время, производящее­ ся при помощи аппарата, работающего крайне медленно, требую­ щего для снятия снимка, скажем, 60 секунд. Из приглашенных 20лиц каждое экспонировалось по 3 секунды, с применением од­ ной и той же пластинки. Таким образом от каждого из этих двадца­ ти лиц получались следы его физиономии, отражавшиеся на плас­ тинке в течение /20 всего времени, бывшего в распоряжении фото­ графа, или от всех 20 вместе в течение 60 секунд, совокупность снимков, среднее изображение всех 20 лиц, т.е. так наз. тип, напр, тип негра, тип школьника, тип солдата и т.д. Небесполезно исполь­ зовать этот способ фотографирования также и для наших целей. Допустим, напр., С. С., имя перед собой задержанного обвиняемого, встречает надобность предъявить его другим лицам в том именно виде, какой он имел 6 лет тому назад. Если при этом будет добыта фотографическая карточка задержанного, снятая 10 лет тому назад, то С. С. может распорядиться о фотографировании задержанного с соблюдением размеров, положения, прически, волос и формы бо­ роды, как они изображены на старом снимке и об изготовлении из обоих снимков, старого и нового, одного общего комбинированно­ го изображения. Продолжительность экспонирования обоих сним­ ков, конечно, должна соответствовать давности их изготовления. Относительно фотографических снимков следует вообще за­ метить, что они очень часто в отношении размера, положения и в особенности общего впечатления расходятся с действительнос­ 310 тью. Причины этого выяснены Генрихом Ш т р е й н ц е м 1), но уст­ ранить эти недостатки невозможно при имеющихся в продаже большей части фотографических аппаратов. Лишь до некоторой степени они могут быть устранены, если только мы всегда ясно представляем себе, что хорошая фотография изображает действи­ тельность гораздо отчетливее, нежели мы ее наблюдаем. Если, напр., мы видим в известном отдалении крышу из черепиц, то мы не различаем отдельных черепиц. Живописец и считается с этим обстоятельством, изображая крышу эту только так, что дает ей об­ щую соответственную окраску. Японцы, по-видимому, отличаются большей зоркостью, нежели мы, и разрисовывают предметы до мельчайших подробностей, поэтому рисунки их кажутся нам слишком резкими. Тем же свойством отличается и фотографичес­ кий аппарат: в нашем примере он дает вполне точное изображение крыши, хотя мы в действительности вместо отдельных черепиц ви­ дим лишь бурый тон. Вследствие этого фотография и воспроизво­ дит нам нечто чуждое и несоответствующее действительности, а так как она дает еще иные сочетания света и теней и совсем иные перспективы, то, говоря короче, изображение нам кажется совсем неверным. Как мы уже упоминали, эти недостатки должны быть оговорены в протоколе. Следует отметить, однако, что далеко еще не разрешен вопрос, действительно ли фотографический аппарат воспроизводит не­ верно и действительно ли мы воспринимаем предметы правильно (в перспективном отношении). Если я, напр., к лицу, сидящему на­ против, протягиваю обе руки так, чтобы одна рука была на полме­ тра ближе другой, то глазу сидящего против меня обе руки будут представляться одинаковой длины; при фотографировании же од­ на рука будет воспроизведена гораздо длиннее другой. По законам перспективы, это последнее — более правильно. Между тем, мы при непосредственном созерцании не видим этого, делая выводы эм­ пирическим путем: мы знаем, что обе руки в действительности рав­ ной длины, и это знание настолько в нас могущественно, что мы нидим равные руки там, где по закону перспективы этого не долж­ но быть. Когда же мы видим фотографический снимок этих рук, то уже не в такой степени подчиняемся влиянию опыта; однако, на­ 1) «Die Tiefenperspective in der Photographie» («Photographische Corresponded», ок­ тябрь-ноябрь, 1892 г.). 311 блюдая на снимке правильное в перспективном отношении, ясно означенное различие в длине рук, мы склонны думать, что это ошибка. Что это так, можно доказать, как мне думается, математи­ чески. Возьмем тот же пример: я стою против кого-либо в расстоя­ нии 3 метров, держа левую руку у головы, над плечом, и протянув правую прямо вперед, вследствие чего моя левая рука от наблюда­ теля приблизительно на 75 сантиметров дальше, чем правая. При­ бавим далее, что за мною находится стена, оклеенная обоями с изящными рисунками, на которые проектируются мои руки (с точ­ ки зрения наблюдателя). После этого предложим наблюдателю оп­ ределить, какое пространство на обоях прикрывает кисть каждой из моих рук; он обнаружит, что кисть правой руки, несмотря на очевидную для него одинаковую величину обеих рук, покрывает значительно большее пространство, чем левая. Если же поставить на место наблюдателя фотографический аппарат, то на снимке по­ лучится тот же только что описанный результат, обнаруженный на­ блюдателем. Ибо если на фотографическом снимке правая рука оказалась бы чрезмерно увеличенной, то она, конечно, закрывала бы гораздо большее пространство на обоях, нежели при наблюде­ нии глазами. Пусть не возражают, что аппараты (т. наз. WeitwinkelApparate), производящие одновременно съемку двух сгорон ком­ наты, доказывают противное. Эти аппараты воспроизводят предме­ ты такими, каковы они суть в действительности, но мы не в состо­ янии воспринять их таковыми сразу, одним взглядом. Вполне ясно мы схватываем зрением сразу только очень немногое: на расстоя­ нии 4-5 м мы видим вполне отчетливо только один предмет, вели­ чиной не более стула (не передвигая глазами); что находится впра­ во и влево от него, мы видим только мельком; отчетливо же мы ви­ дим окружающие предметы, только обращая на них глаза. Но так как аппарат «Weitwinkel» воспроизводит сразу две стенки комнаты на расстоянии 4-5 м., то получаемое изображение нам совершен­ но чуждо, так как мы не в состоянии одним взглядом так много ви­ деть в природе. Снимок этот нам кажется «неверным», хотя все предметы в отдельности воспроизведены совершенно правильно и отчетливо. Лупа показывает также более, чем мы видим простым глазом, но ведь ее показания мы считаем же верными. Кроме того, следует иметь в виду, что те фотографы, кото­ рые по большей части оказываются под рукой, редко обладают правильным пониманием того, что они должны сделать: они от­ 312 лично сумеют достигнуть, чтобы изображение хорошо выгляде­ ло, но не знают, как сделать, чтобы оно было верно. Поэтому все­ гда следует руководить фотографированием и следить при этом за следующим: 1) чтобы солнце было в стороне и сзади аппарата, отчего изображение делается в высшей степени ясным. Если солнце на­ ходится сзади снимаемого предмета, то изображение получается бледнее, как будто в пасмурную погоду. Этим обстоятельством можно при случае и пользоваться, если почему-либо желательно достигнуть такого впечатления, что во время снятия была туман­ ная погода; 2) если производятся снимки людей на открытом воздухе, то следует иметь в виду, что освещение спереди делает лицо откосым, плоским, а свет сверху — несколько мрачным и серьезным, между тем как при прямом освещении солнца лица выходят покрытыми пятнами и кажутся суровыми; 3) если нужно снять внутренние помещения дома, то снима­ ние должно происходить при искусственном свете магния, причем свет окон не мешает. Если же этого сделать нельзя, то необходимо по крайней мере темные места комнаты освещать отраженным светом посредством быстро переводимых зеркал; 4) в случае надобности, если, напр., необходимо произвести снятие немедленно ночью и если нельзя почему-либо устроить ос­ вещение посредством магния, то его можно заменить теми освети­ тельными материалами, которые можно найти в любой аптеке, а именно: 6 частей селитры, 2 части серы и одну часть серного анти­ мония следует истолочь в порошок и ссыпать в бумажную гильзу, слегка его нажимая. Или же можно взять селитры, растопить на спиртовой лампе в глиняной чаше и всыпать небольшую дозу сер­ ного порошка: как только серный порошок соединяется с растоп­ ленной селитрой, он загорается ярким огнем. Однако это освеще­ ние следует применять только в том случае, если можно устранить развивающиеся при этом сильно пахучие газы. Если время позво­ ляет потратить несколько часов на фотографирование внутренне­ го помещения, то для освещения достаточно и нескольких кероси­ новых ламп; 5) на всех снимках нужно отмечать сравнительное соотноше­ ние размеров изображения с действительностью; лучше всего сни­ мать одновременно и масштаб. Если же снимается вертикальная 313 плоскость, напр, фасад дома, изменить размеры которого оказыва­ ется невозможным, удаляя или приближая фотографический аппа­ рат, то можно ставить вблизи человека и снимать его вместе с до­ мом, чем и определится пропорциональное отношение стены; 6) при каждом снимании следует отмечать число, час дня, по­ году, способ освещения, положение относительно стран света, вре­ мя проявления, также род аппарата и какие применялись чечевице­ образные стекла; 7) слишком светлые или блестящие вещи составляют большое затруднение для фотографа: прежде всего следует избегать стирать с них пыль, так как они выйдут еще менее пластичными. Если воз­ можно, то блестящие вещи следует окрашивать в какой-нибудь без­ вредный, нейтральный цвет, напр., железные вещи и стеклянные — раствором свинца или смесью углекислой магнезии и молока, или даже русским салом и скипидаром. Такие составы не вредят ни ве­ щам, ни снимку и легко уничтожаются; 8) если фотографируются машины (иапр., после несчастных смертных случаев), то должно выбрать такое время, когда в поме­ щении вообще не производятся работы, так как вследствие сотря­ сения воздуха от других машин изображения получаются совер­ шенно неясные; 9) фотографировать малорельефные предметы, напр, над­ писи повреждения на вещах, капиллярные линии, можно только при сильном освещении сбоку, так как вследствие образующейся тени выигрывает пластичность предмета; если же тени выступа­ ют через меру, слишком пластично, то об этом следует отметить в протоколе. с) обнаружение личностей при помощи фотографии С тех пор как в обществе стал распространяться обычай иметь свои фотографические карточки, почти повсюду вошло в употреб­ ление производить розыски скрывшихся лиц посредством их фо­ тографических изображений, но надлежащую организацию этот вопрос получил впервые в больших центрах населения по почину полицейских властей. Особенное внимание было обращено на не­ го в Париже, как об этом можно судить из небольшой книги Ал ь ф о н с а Б е р т и л ь о н а , начальника полиции по отделу обнару­ жения личностей задержанных: «La photographie judiciaire». 314 Не подлежит, однако, ни малейшему сомнению, что дело это должно быть организовано повсеместно, а не в одних только боль­ ших городах. Фотографирование преступников по общему образ­ цу, взаимный обмен карточек и правильная их рассортировка представляют дело международного значения, и оно непременно должно быть приведено в систему. Раз это будет достигнуто, то трудно исчислить все благие последствия этой меры. Хотя и невоз­ можно надеяться на скорое осуществление ее на практике вследст­ вие сопряженных с нею больших расходов, тем не менее вырабо­ тать определенные правила для снятия заподозренных и преступ­ ников и употребления их карточек необходимо теперь же. Придерживаясь цитированного сочинения Бертильона, я при­ веду важнейшие из этих правил: 1) Вопрос о том, какое положение лица фотографируемого наиболее достигает цели, определяется самою целью снимания. Для определения сходства двух фотографий, или фотографичес­ кой карточки с лицом, несомненно, самым лучшим является фо­ тографическое изображение в чистый профиль, так как при этом все черты лица обрисовываются самым отчетливым и характер­ ным образом, отдельные части лица не подвергаются последстви­ ям проекции, и так как в этом положении легче всего произво­ дить измерения в целях сравнения. Совсем иное, если дело идет о том, чтобы узнать кого-нибудь по фотографической карточке, — для этого изображение в профиль уже не пригодно. Профиль че­ ловека можно видеть только в одном его положении, между тем как во всех остальных положениях мы видим в большей или меньшей степени именно все лицо человека. Мы часто даже и не знаем профиля человека, хотя бы и очень хорошо были с ним знакомы, и удивляемся, как человек этот, столь часто нами виден­ ный, выглядит в профиль совсем иначе, чем мы думали. Однако, хотя полный облик человека (en face) и представляется нам более знакомым, но он не характеристичен, потому что нос человека в этом положении, по законам проекции, представляется плоским и вследствие этого неправильно выглядит, а также еще и потому, что уши, столь помогающие нам узнать человека, видны неясно. Поэтому так называемый профиль в три четверти (Dreiviertelprofil) будет самым удобным положением для того, чтобы узнать лицо по карточке, так как при этом очертания носа представляются отчетливо, и видно одно ухо, и так как каждый из 315 нас видит других лиц преимущественно в этом положении. Таким образом, собственно необходимы два снимка: чистый профиль и профиль в три четверти, чем, конечно, удваиваются как расходы по фотографированию, так и число подлежащих хранению кар­ точек. В Англии и по примеру ее кое-где в Германии и в Австрии это затруднение устраняется тем, что фотографируемого ставят в профиль три четверти и около лица его располагают зеркало так, чтобы в нем отражался его чистый профиль. При этом правый нижний угол зеркала отрезывается, так чтобы оставить место для плеча, и вследствие этого зеркало может быть поставлено в тре­ буемой близости к лицу. Таким образом на одном снимке получа­ ются рядом два изображения: в чистый профиль и профиль три четверти. Бертильон отрицает целесообразность этого способа на том основании, что каждый, кому будет предъявлено такое изображение, тотчас же догадывается, что имеет дело с лицом, за­ подозренным в каком-нибудь преступлении. Но в большинстве случаев это обстоятельство и без того всем известно; главное же неудобство этого способа заключается в том, что зеркало дает изображения обратные, т.е. рубец на правой щеке отразится в изображении на левой щеке; кроме того, зеркальное изображе­ ние часто бывает неясно; по этим причинам описанный способ съемки применяется все реже и реже. 2) Относительно положения фотографируемого возникает и другой вопрос, предпочтительнее ли изображение поясное или во весь рост. Вообще можно сказать, что лицо человека тем легче узнать, чем оно больше, поэтому поясному изображению следует отдать преимущество. Но если внешность человека име­ ет какие-нибудь резко заметные особенности, то должно снять его во весь рост. Такой снимок имеет и ту выгоду, что в случае надобности впоследствии можно сделать увеличенное изобра­ жение одной головы. Само собой разумеется, не следует при этом впадать в ту ошибку, что определенные, бросающиеся в глаза, манеры относятся к осанке или наружности. Но если ктонибудь отличается действительно своеобразной манерой (дер­ жать голову и т.п.), то рекомендуется изготовить только поясное его изображение, так как свидетель — и не только необразован­ ный, — если видит изображение человека во весь рост, всегда ищет в нем знакомую осанку и, раз не находит ее, признает изо­ бражение непохожим. 316 3) Относительно размеров снимка Бертильон утверждает, что самый лучший размер — в Н естественной величины 1). Этот раз­ мер действительно удобен и давно применяется современными фотографами (размер визитных карточек). На этих карточках изо­ бражение головы получается достаточно велико для того, чтобы его могли узнать даже лица, непривыкшие к фотографическим снимкам. Но, по моему мнению, в сущности масштаб вовсе не так существенен: совершенно безразлично, в % или ‘/8 долю естест­ венной величины снято изображение, а важно то, чтобы мы при всех съемках пользовались всегда одним масштабом. Обмен фото­ графических карточек должен совершаться на большом районе, сравнение же двух фотографий одинакового размера гораздо лег­ че, нежели фотографий разного масштаба, почему следует серьез­ но подумать об установлении одного масштаба для всех фотогра­ фических изображений, снимаемых в судебных или полицейских целях. Это даже не сопряжено ни с какими затруднениями: путем письменных сношений можно было бы установить общий для всех масштаб и выработать при этом общие правила снимания, что принесло бы огромную пользу делу розыска. 4) Что касается окраски фотографических изображений, должны ли они быть более светлыми или более темными, т.е. про­ явление негативов должно быть более коротким или более продол­ жительным, то в этом отношении нельзя установить чего-либо оп­ ределенного. Так, характерные особенности какой-либо физионо­ мии удачно выходят только при одном тоне и отнюдь не при дру­ гом. Опытный фотограф определяет всегда по одному взгляду на человека, будет ли более сходства при светлом или при темном то­ не. Если же он не сумеет это сделать на взгляд, то ему остается лишь испробовать, какой тон более соответствует изображению; разли­ чие же, благодаря тому или другому тону, получается настолько ве­ лико, что далеко не безразлично решить вопрос, какой именно ну­ жен тон в данном случае. 5) Иногда приходится неизбежно отступать от обычного раз­ мера снимков и других установленных требований, а именно, когда дело идет о сравнении имеющейся фотографической карточки с 1) При таком формате голова (при поясном изображении) от темени до подбо­ родка имеет в вышину 3—3' / г , см, т. е. те же размеры, как и на наших фотографиче­ ских карточках визитного формата с так называемой «большой головой». 317 каким-нибудь определенным объектом. Если, напр., сообщена при­ мета известного лица, то следует снимок сделать так, чтобы самые существенные из этих примет были проявлены на снимке; если же прислана и фотографическая карточка этого лица, то следует снять с нее новый снимок такого же размера, тона, в той же позе и, если можно, даже на такой же бумаге, для того чтобы сравнение с первой фотографической карточкой было по возможности облегчено. 6) Если нужно определить сходство двух фотографических изображений, причем на той и другой карточке оказывается разли­ чие в приметах, касающихся волос и бороды (напр., на одной чело­ век имеет густые волосы на голове и большую бороду, а на другой карточке он изображен обритым и остриженным), то на обоих снимках следует закрыть те части лица, где растут волосы и боро­ да. Бертильон употребляет для этого особую вырезку из бумаги, ко­ торая, впрочем, пригодна только при одинаковом размере карто­ чек и изображениях в одной позе. Наиболее удобен следующий способ: на стекло окна помещают фотографическое изображение и сверх него лист белой бумаги, на котором и очерчивают каран­ дашом границы волосистых частей головы и лица в таком порядке: поверх лба по линии волос, затем виски вниз до щек, отсюда вверх по линии бороды до носа, затем опять вниз к щеке и вверх к виску. Эта линия обводится острым ножичком. То же следует проделать и с фотографическими изображениями лиц стриженых и обритых, т.е. обвести черту по границам волосистых частей. Если же фото­ граммы наклеены на картонной бумаге, то их следует отмочить в воде и затем снять с картона или же сделать первый рисунок на прозрачной бумаге и затем перенести на писчую бумагу. Когда та­ ким образом получатся два вырезка, то следует накладывать их на фотографические карточки и сличать. Если карточки принадлежат одному лицу, то впечатление сходства получится поразительное: фотографические изображения, кажется, совсем не походят одно на другое, но стоит закрыть на обоих волосы и бороду, получается самое несомненное сходство. 7) Далее рекомендуется производить осмотр снимков при по­ мощи хорошей лупы, так как можно обнаружить при этом одина­ ковые рубцы, пятна, бородавки и т.п., незаметные для невооружен­ ного глаза. Впрочем, в подобных случаях не следует особенно мно­ го доверять лупе, так как при слишком сильном увеличении высту­ пает шероховатость бумаги и мешает наблюдениям. 318 8) Следует строго соблюдать правило — никогда не приме­ нять ретушевки. Пусть занимаются ею коммерсанты-фотографы, которые стараются делать портреты «покрасивее». Для целей же правосудия требуется лишь достигать сходства, а ретушь, какая бы она ни была, только вредит этому. Если придется от других по­ лучать ретушированные фотографии, то прежде всего следует удалить ретушь. Бертильон советует в этом случае осторожно протереть изображение ватой, пропитанной терпентином, и за­ тем просушить1). Только в одном случае можно допустить рету­ шевку, а именно, если фотографии изготовляются не для собст­ венного употребления, а для другого судебного места, и если пла­ стинка оказалась не совсем удачной, так что на снимке получи­ лись пятнышки или штрихи. Их можно принять за рубцы, боро­ давки и т.п., и, для того чтобы не произошло недоразумения, их необходимо уничтожить. 9) При сличениях фотографических изображений могу!’ быть следующие случаи: сравниваются два изображения, изображение с арестованным, с находящимся на свободе и находящимся в отсут­ ствии, т.е. заочно, по памяти: а) Изображение с другим изображением. В редких случаях, если оба снимка совершенно одинакового размера, можно тотчас же приступить к измерениям посредством циркуля. Если разница оказывается в волосах и бороде, то их закрывают, как сказано вы­ ше: если же имеются особые приметы (бородавки, рябины, пятна, и т.п.), то их следует отыскать и на другом снимке. Если они отсут­ ствуют на одном из них, то должно обратить внимание на время съемки и в случае надобности обратиться за разъяснением к су­ дебному врачу. Если фотографии по размеру неодинаковы, то сле­ дует увеличить меньшую до размера большей, и если они буду!1 разниться в отношении тона, то следует изменить на какой-либо из них и тон. Лучше всего, конечно, обе фотографии снять вновь и в одинаковом масштабе. Как уже упомянуто, только тогда можно работать с уверенностью, если все посторонние и случайные раз­ личия устранены. 1) Так советует Бертильон. Но я не совсем понимаю, как он это себе представляет. Есть два способа масть ретуши: на негативной пластинке посредством карандаша, значит на позитиве уже ничего нельзя изменить; и на позитивном изображении по­ средством водяных красок. Эта последняя ретушь может быть устранена при помо­ щи воды (но не терпентина). 319 b) Фотографическое изображение с арестованным. Никогда не следует считать излишним в этих случаях одевать арестанта в платье, которое походило бы на имеющееся на карточке. Если же дело серьезно, то следует фотографировать арестанта так, чтобы изображение его было по величине и в других отношениях сходно с имеющимся снимком; гораздо легче сличать две карточки, неже­ ли карточку с человеком. c) Фотографическое изображение с лицом, находящимся на свободе. Сюда относятся случаи, когда по фотографической кар­ точке должно составить себе представление о лице, подлежащем розыску. Поручения полицейским чинам о производстве розысков в этих случаях только тогда могут сопровождаться успехом, если ими усвоен в памяти вполне определенный образ разыскиваемого лица. Они не должны вынимать из кармана карточку и произво­ дить сравнение в случае, если им встретится это лицо: его образ должен быть твердо запечатлен в их уме. Между тем каждый из нас наблюдал, что люди, обыкновенно мельком взглянув на портрет, полагают, что совершенно ознакомились с ним. Поэтому следует требовать от них, чтобы они запомнили все черты лица на карточ­ ке, для чего проверять знание их путем вопросов относительно по­ дробностей: волос, линии, отделяющей волосистые части головы, формы бровей, положения глаз, скул, носа, ушей, бороды и тд., за­ тем об особых приметах, об осанке, взгляде и пр. Я положительно утверждаю, что первой проверки ни один из них не выдержит, ес­ ли даже он и уверен, что изображение ему очень хорошо известно. Когда же он таким образом изучит фотографию наизусть, то в ог­ ромном большинстве случаев узнает разыскиваемого при первой встрече. d) фотографическое изображение и представление о какомнибудь лице по памяти. Этот способ признания лица по карточке заслуживает веры лишь тогда, когда свидетель часто встречал это лицо в действительности. Если он должен узнать то лицо, которое он видел всего раз или два, напр, лицо, совершившее у него кражу, грабеж, мошенничество, ранее же этого и после никогда не виден­ ное, то утвердительный или отрицательный ответ его в этом случае одинаково сомнительны. Но если свидетель узнал это лицо из не­ скольких похожих фотографий и притом не потому только, что обвиняемый имел бороду и из предложенных карточек только на одной был человек с бородой, то показание его заслуживает боль­ 320 шего доверия. Вообще же в подобных случаях следует всегда со­ блюдать величайшую осторожность, ибо каждый из нас знает по горькому опыту, что свидетель, в особенности простой, необразо­ ванный человек, редко видевший фотографии, прямо не способен определять сходство таким пугем. Приведу только один пример. Почти во всех городах, в которых расположены войска, вблизи ка­ валерийских казарм можно найти фотографа, имеющего в запасе большие карточки, раскрашенные литографии, изображающие скачущих драгун, артиллеристов, гусар и т.п. с высоко поднятыми шашками. Вновь поступающие рекруты в большом количестве яв­ ляются к этому фотографу, снимаются, отрезают на снимке голову и старательно приклеивают ее на соответствующей по величине карточке, изображающей гусара или улана, и такое изображение посылают к родителям. Такой именно фотограф рассказывал мне, что он однажды фотографировал более 12 драгун и получил день­ ги и вместе адреса для отсылки карточек к родным их, но затем по­ терял список, кому какая карточка принадлежит. Тогда он разослал карточки по адресам наудачу, и тем не менее ни от кого не после­ довало возражения, хотя, быть может, ни одна родительская чета из числа 14—16 не получила настоящего портрета своего сына. Этот пример может служить доказательством, как мало способны про­ стые люди к распознаванию сходства и различия между фотогра­ фическими изображениями. 10) Небесполезно, быть может, упомянуть, на каком расстоянии вообще люди могуг узнавать друг друга. По словам д-ра Винце н т а (в его «Traite de Medecin legale de Legrand du Saule») при условии нормального зрения и хорошего дневного света можно узнать: a) очень хорошо знакомых лиц — на расстоянии 40—80 м; в случае же каких-либо особо заметных признаков — на 100 м, и в исключительных случаях — на расстоянии 150 м; b ) мало знакомых людей, с которыми редко приходилось встречаться, — на расстоянии 25—30 м; c) людей, которых видели один раз, — на 15 м. При свете луны можно узнать людей: в первую четверть — в 2—6 метрах, при полнолунии — 7—10 м и в самую ясную ночь — очень хорошо знакомых людей в 15—17 м. Точность этих данных в некотором отношении не может быть оспариваема, но практическая ценность их незначительна. Самые выражения: нормальное зрение и хорошее дневное освещение 321 весьма мало определительны, и разные побочные обстоятельства иногда могут иметь более важное и даже решающее значение. Так, воздух города, наполненный испарениями, уменьшает зоркость сравнительно с чистой атмосферой горных высот приблизительно на 10%. Высота солнца, задний фон, ветер и температура в совокуп­ ности, быть может, влияют в такой же степени. И, наконец, могут быть условия, бессознательно не принятые в расчет, которые в со­ стоянии разрушить возможность точных предположений по этому вопросу. Если, напр., кто-нибудь на расстоянии 200 м заметил чело­ века, вышедшего из дома А., в котором А. живет один, и если заме­ ченный по фигуре будет случайно соответствовать А., то наблюда­ тель предположит, что это и был А., и затем будет утверждать, что ясно виды А. Но на самом деле он не видел его, а свое восприятие дополнил умозаключением, которое можег быть и ошибочным. В этих случаях превосходной мерой для проверки является произ­ водство испытания на месте, в той же обстановке. Это обязатель­ но во всех серьезных случаях, в делах же менее важных опыт может быть произведен и в условиях, которые насколько возможно точно соответствовали бы действительной обстановке происшест вия. Не следует также полагаться на показания свидетелей относительно расстояния в шагах или метрах, так как весьма немногие знают, как велико в действительности расстояние в 50 шагов. 11) Наконец, важно бывает иногда перевести негатив на так называемую позитивную бумагу. Бертильон утверждает, что в слу­ чае крайней необходимости можно изготовить за одну ночь не­ сколько тысяч экземпляров. Нельзя отрицать, что в серьезных де­ лах быстрое изготовление тысячи портретов заподозренного мо­ жет иметь огромное значение. 12) Добавим, что быстрое заготовление фотографии в боль­ шом количестве возможно лишь при помощи цинкогравюры, так как цинковая пластинка вместе с приспособлением из дерева мо­ жет быть вдвинута без всяких затруднений в станках для отпечатания в любой газете. Цинкогравюра представляет собой штемпель­ ный прибор, грани которого соответствуют штрихам рисунка. По­ этому каждый рисунок может быть переведен на цинк, но только не фотограммы, которые состоят лишь из одних тонов. Таким об­ разом, если необходимо с возможной скоростью сделать извест­ ное количество карточек для розыска человека, которого мы име­ ем лишь одно фотографическое изображение, или отпечатать это 322 изображение в газете, то следует поступить таким образом (по ре­ цепту, приведенному в фотографических журналах). На самой фо­ тограмме должно изобразить при помощи какого-нибудь маломальски опытного рисовальщика все ее контуры совершенно точно и правильно. Это дело нескольких минут. Затем фотографи­ ческая карточка выбеливается двухлористой ртутью, так что оста­ ется только рисунок, не подвергающийся влиянию двухлористой ртути. Такой рисунок, по фотографировании его «мокрой плас­ тинкой», гравируется на цинке, зажимается в станок и отпечатыва­ ется в газете. Рисунки эти не очень красивы, но по ним часто лег­ че узнать изображение того или другого человека, нежели по на­ стоящим фотографиям. Если желательно какую-нибудь фотографию, рисунок или во­ обще что-нибудь написанное, напечатанное, нарисованное полу­ чить во многих экземплярах, то можно прибегнуть к простому, вер­ ному и испытанному световому способу при помощи копироваль­ ного прибора (см. цитир. Архив, т. III, 345). О современных превос­ ходных способах копирования см. Р. А. Рейсса (Le photographie judiciaire. Париж. 1903): способы Юста, Гарбера, Штоля, особенно практикуемый в Париже способ копирования при помощи бромо­ желатинных пластинок. 10. Об антропометрии Ниже я должен буду повторить все то, о чем я писал и в пер­ вом издании этой книги (1892 г.). С того времени антропометрия, или, как часто говорят, система Бертильона, получила более широ­ кое распространение, как об этом и следовало предполагать, хотя умы косные и невежественные сначала и считали эту систему из­ лишней и даже называли шарлатанством. В настоящее время систе­ ма Бертильона применяется всюду, где только полиция более или менее правильно организована, никто уже не отрицает великой важности ее, и остается только спросить, есть ли еще что-либо, по­ лучившее большее распространение и применение. Во всем этом деле высокой важности я, однако, встречаю одно затруднение: оно создано теми людьми, которые внесли в систему Бертильона более или менее важные изменения и улучшения. Никто, конечно, не бу­ дет утверждать, что Бертильон сразу создал систему настолько со­ 323 вершенную, что она не нуждается в поправках; но достоверно то, что он, как гениальный человек, не мог создать ничего действи­ тельно нецелесообразного. С самого начала я доказывал, хотя и без успеха до настоящего времени, что величайшее значение системы Бертильона в ее международное™, в ее одинаковой приложимости в любом культурном государстве земного шара. Но это возможно только при условии, если она будет применена повсюду одинако­ во, с измерениями однообразными, с мерами одинаковыми до мельчайшей точности, без малейших увеличений, уменьшений и улучшений, так чтобы по телеграфу сообщенный ряд чисел был по­ нят повсеместно одинаково и точно. Тогда бы не посылались такие телеграммы; рост — х, в сидячем положении — у, длина распрос­ тертых рук — z, а означались бы только: х, у, г. Если же какое-ни­ будь государство не будет делать, например, измерений ступни, а заменит их измерениями колен в окружности, то получится пута­ ница. И в деле улучшений Бертильон оказался умнее своих после­ дователей: надо педантически точно следовать его правилам, дей­ ствовать «точно по Бертильону», тогда только делу нашему будег оказана великая польза. Самые сильные враги всякого нововведе­ ния это те, которые вносят свои улучшения, поправки. Антропометрия есть учение о наиболее целесообразных спо­ собах измерения человеческого тела для установления таким пу­ тем тождества личностей. К антропометрии относятся и те случаи, когда при описании человека определяют его рост, когда отмеча­ ются как особые приметы поразительно короткие или длинные ру­ ки или ноги, когда сличают человеческие следы от ног, когда иссле­ дуют папиллярные линии на пальцах и т.п. Особенное значение это дело получило благодаря Альфонсу Бертильону, который при­ менил антропометрию к полицейским целям для обнаружения преступников-рецидивистов, скрывавших свое настоящее звание. Много спорили при этом о том, что именно следует измерять, и во­ прос был разрешен в таком смысле, что подлежит измерению все, что у взрослого человека не подвержено изменениям, т.е. то, что состоит из хрящей и костей. Мускулы, жир, железа и т.п. находятся в состоянии беспрерывного обмена и могут в самое короткое вре­ мя убывать и прибывать, кости же и хрящи сохраняют свои разме­ ры за некоторыми исключительными случаями. Таким образом, подлежат измерению: рост, высота туловища (у сидящего человека от сиденья до темени), расстояние между распростертыми руками 324 в горизонтальном положении (от конца среднего пальца до конца того же пальца другой руки), длина нижней части руки предплечья, длина ноги, длина голени и отдельных пальцев. Затем идут собст­ венно измерения головы, а именно: в ширину (над ушами) и в дли­ ну (от лба к затылку) и, наконец, измерения носа и обоих ушей (обоих, потому что часто наблюдается различие у одного и того же человека). Для таких измерений, само собою разумеется, требуются осо­ бые инструменты, и для того чтобы производить их быстро и пра­ вильно, необходимо иметь особый навык. В Париже, Вене, Петер­ бурге, Берлине, Дрездене с этою целью устроены особые полицей­ ские бюро, где производятся измерения и хранятся все списки. Со временем такие бюро должны быть устроены повсеместно, так как польза их вне всякого сомнения, и случаи обращения к ним со стороны С. С. многочисленны. В тех же случаях, когда С. С. поче­ му-либо должен произвести такие измерения сам, он должен иметь в виду, что только измерения костей и хрящей представляют, как было уже сказано, величину постоянную и что измерения эти должны производиться, как говорят специалисты, «углом», а от­ нюдь не тесьмой, которая, как средство измерения, должна быть отброшена. Напр., для определения роста человек должен быть по­ ставлен у стены, затем на его голову ставят деревянный прямо­ угольник, одну сторону которого вплотную прикладывают к стене, а другую также вплотную к голове. Для измерения же длины ноги следует поставить ее на пол и затем плотно к пятке и также плотно к краю большого пальца поместить четырехгранные призматичес­ кие тела, например ящик, толстую книгу, кирпич, так, чтобы две противолежащие стороны призм были взаимно параллельны. По­ сле этого измеряется расстояние между двумя призмами, и притом не тесьмой или лентой, так как можно взять неточно начало и ко­ нец отмеренной части, и так как лента может лечь по неровностям пола. Если приходится производить измерен™ по фотографиям, то они должны быть сильно увеличены, причем результаты полу­ чатся только приблизительной точности. При этом не требуется, чтобы снимки были точно одинаковой величины, так как сравне­ ние можно произвести весьма удобно и посредством отыскания между ними численного отношения. Но безусловно необходимо, чтобы увеличение производилось с помощью одного аппарата, для 325 того чтобы все оказавшиеся на увеличенных фотограммах по­ грешности проявились на них в одинаковой мере. Приступая за­ тем к измерениям, начинают со всего лица и затем измеряют его отдельные части; в высшей степени любопытны данные измере­ ния ушных раковин, которые по большей части отличаются ха­ рактерными особенностями. Но такие случаи, в которых С. С. самому приходится произво­ дить измерения, весьма редки. Надобность в таких измерениях по­ явится только с учреждением антропометрических бюро, из кото­ рых и можно будет получать все данные. Чтобы дать представле­ ние, в чем заключается работа в таком бюро, я заимствую из книги «Appendice sur la classification et l'identification anthropometriques» Альфонса Бертильона ту главу, в которой автор излагает, как поль­ зуются фотографиями, имеющимися в распоряжении парижской полиции. По словам Бертильона, парижская полиция имеет в по­ следнее время (1 8 9 3 г.)1) около 120 тысяч парижских преступни­ ков; в том числе около 2 0 0 0 0 женщин и 100 00 мужчин не старше 20 лет. Когда задерживается какой-нибудь преступник, то прежде всего необходимо установить, не рецидивист ли он, т.е. имеется ли его изображение в альбоме преступников. Если под его именем бу­ дет найдена в альбоме и его карточка, то вопрос исчерпан. Если же карточки не оказалось, то следуег проверить, нет ли его в альбоме под другим именем, но так как невозможно для всех арестантов, которые ежедневно задерживаются, пересматривать каждый раз все 9 0 0 0 0 карточек, то для этого прибегают к такому способу. Прежде всего, каждый арестованный подвергается тем измерени­ ям, которые и без того должны быть сделаны и сами по себе могут повести к обнаружению личности. Все 90000 карточек разделены на три группы, каждая из них делится, в свою очередь, на три груп­ пы и т.д. Первое деление на группы сделано на основании длины голо­ вы, так что имеются три группы, по 3 0 0 0 0 карточек в каждой, име­ ющих головы большой, средней и малой длины. Каждая из этих 3 групп, в свою очередь, распадается на три группы, по 10 0 0 0 карточек в каждой, имеющих головы в ширину большие, средние и малые. Эти последние делятся снова на 3 груп­ пы, приблизительно по 3300 человек, по длине среднего пальца. 1) С того времени число это увеличилось вчетверо. 326 Новая затем группировка производится по длине ноги, причем в каждой группе по 1100 человек, далее по длине предплечья каждая группа уже по 400 человек, а эта последняя вновь на 3 группы, по 130 человек в каждой, поросту. Эти группы подразделяются далее по длине мизинца на пачки из 43 карточек, которые делятся далее по цвету глаз на пачки по 14 карточек, эти последние делятся еще по длине ушей. Само собою разумеется, для каждой группы должны быть уста­ новленные предельные меры. Например, нужно вполне точно знать, что означают понятия: нога большой длины, средней длины и малой длины, чтобы в этом отношении никогда не возникало ни­ каких недоразумений. Приведем один пример. Человек имеет голову длиной а мил­ лим., следовательно, он принадлежит к группе в 3 0 0 0 0 , имеющих голову средней' длины; таким образом уже исключены из .счета 60 тысяч фотографий. В ширину его голова b миллим, и он принад­ лежит поэтому к группе численностью 10 0 0 0 человек, имеющих голову малой ширины. Он имеет средний палец с милл. длиной и относится к группе в 330 0 человек со средним пальцем большой длины. Нога его имеет d миллим., почему он принадлежит к группе 1100 человек, имеющих ноги средней длины. Он имеет предплечье данной е миллим, и относится к группе в 400 человек с длинным предплечьем. Ростом он f сант. и относится к группе малорослых. Карие глаза, длина мизинца и длина ушей позволяют отнести его к еще меньшему подразделению, и таким образом остается отыскать карточку его из числа нескольких. Таким остроумным способом на самом деле достаточно всего несколько минуг, чтобы с математи­ ческой точностью определить, находится ли он в числе 120 тысяч. Но, само собой разумеется, этому должен предшествовать огром­ ный и тяжелый труд измерения 120 тысяч преступников и затем всех ежедневно поступающих (окола 100 лиц). Измерения эти составляют первую часть труда; затем следует составление описания лица (лба, носа, ушей, волос, стана и пр.), и третью часть труда составляет перечисление т. наз. особых примет и рубцов. По Бертильону таких примет должно быть по меньшей мере 5, так как, по его словам, у каждого имеется не менее 8 - 1 2 рубцов или иных примет: стоить только внимательно осмотреть свое тело, и каждый немало найдет у себя подобных примет. При внимательном исследовании в этом направлении, мы получим та­ 327 кое изображение, которое по верности, точности и неизменяемос­ ти далеко оставляет за собой лучшее фотографическое изображе­ ние. И вот результат: парижская полиция в течение года при помо­ щи систем Бертильона обнаруживает личности преступников, в среднем около 450-460 человек, которые иначе остались бы необ­ наруженными, на свободе, под вымышленными именами. Другими словами, в течение 3 дней полиция г. Парижа обнаруживает 4 пре­ ступников, скрывающих свои имена! В книге своей «Ecole penitenciaire superieure» Бертильон дела­ ет еще один шаг вперед, рекомендуя составление памятных опи­ саний при помощи т. наз. «говорящих портретов»; с такими опи­ саниями полицейские агенты разыскивали преступников с пол­ ною уверенностью, как бы последние ни старались изменить свою внешность. Успехи, которых достигли Бертильон и его по­ следователи сверх всякого ожидания после 15 уроков, в высокой степени поразительны. На конгрессе гигиены и фотографии 1894 г., бывшем в Будапеште, директор Гильом дал описание одно­ го опыта, произведенного Бертильоном перед учеными и вызвав­ шего всеобщее изумление. В последнее вреМя измерения Берти­ льона оказали такие услуги, что начинают думать даже об общем измерении всех лиц мужского пола в государстве, которые до­ стигли 2 0 -летнего возраста, так как измерения эти полезны были бы не только в случаях преступлений, но и по отношению к по­ гибшим внезапной смертью, и самоубийцам, сумасшедшим, при удостоверениях тождества лиц и т.д. 11.0 дактилоскопии Как бы ценны и гениальны ни были измерения Бертильона, тем не менее они разделили общую судьбу всех человеческих от­ крытий, которые с течением времени заменялись иными, более усовершенствованными. Я говорю о старинном учении дактило­ скопии, которое сэром Францис Гальтоном вызвано было из забве­ ния и поставлено им и другими на научную почву, именно о тех различиях, которые наблюдаются между людьми по папиллярным линиям каж дого на внутренней стороне оконечностей пальцев. Как пойдет это дело в будущем, мы не знаем, но имеются основа­ ния думать, что оно может принести нам бо'льшую пользу, нежели измерения Бертильона. В небольшом, изданном начальником дрез­ 328 денской полиции ф. Коттигом, сочинении о дактилоскопии приве­ дены весьма обстоятельно все преимущества ее, сравнительно с си­ стемой Бертильона. Сравнение систем: антропометрической и дактилоскопи­ ческой для обнаружения личностей преступников: I. Антропометрия 1. Инструменты — дороги, легко портятся и купить их можно только у немногих поставщиков. 2. Производящие измерения должны весьма основательно к этому подготовиться. 3. Измерения эти Moiyr быть произведены только в опреде­ ленных пунктах полицейских и при этом специально подготов­ ленными чиновниками. 4. Если измерения произведены неточно или ошибочно про­ диктованы или записаны, то ошибки эти не могуг быть обнаруже­ ны и исправлены в том учреждении, где карточки с записями оста­ лись на хранении. 5. Производство измерений требует много времени, так как для достижения достоверности каждое измерение должно быть проделано три раза. 6 . Для того чтобы отметить все рубцы и особые приметы, не­ обходимо преступнику обнажать тело. 7. Лица в юношеском возрасте, недостигшие полной физиче­ ской зрелости, подлежат значительным изменениям. 8 . При измерениях частей тела возможно ошибочное опреде­ ление границ в мельчайших долях. При обнаружении личности преступника, в силу этого, необходимы весьма тщательные и по­ вторные разыскания. И. Дактилоскопия 1. Необходимые для нее принадлежности: кусок олова, рези­ новый валик и типографская краска — можно достать везде и за не­ дорогую цену. 2. После получасового упражнения каждый легко может полу­ чить отчетливые снимки оттисков пальцев. 329 3. Каждым полицейским чиновником эти оттиски пальцев мо­ гут быть отпечатаны в любом месте. 4. Эти оттиски пальцев суть абсолютной верности, в том смыс­ ле, что отпечатки их исключают возможность ошибок. 5. Оттиски 10 пальцев могуг быть отпечатаны менее чем в чет­ верть того времени, какое требуется для измерений по системе Бертильона. 6 . Вовсе не требуется описания примет и рубцов, так что пре­ ступнику нет надобности раздеваться. 7. Расположение папиллярных линий остается неизменным на всю жизнь. 8 . Так как ошибки со стороны лица, делающего снимки, невоз­ можны, то нет надобности, при сличениях, производить проверку, Я не могу дать подробного описания приемов снимания па­ пиллярных линий, так как вкратце этого сделать нельзя, а в вышецитированном сочинении Камилла Виндта эти приемы описаны весьма обстоятельно. Могу привести здесь лишь некоторые руково­ дящие указания. Обращая внимание на внутреннюю сторону око­ нечностей наших пальцев, мы замечаем на них своеобразно распо­ ложенные тонкие и рельефные линии, о происхождении которых мы знаем только одно, что они обусловлены распределением так называемых «сосочков»; что ногти на концах пальцев не имеют причинной связи с этими линиями, как это иногда думают, доказы­ вается тем, что линии эти особенно отчетливо обрисовываются на мякише ладони (ниже мизинца, у сгиба кисти), а также на пятке и мякише ступни. Давно известно, что линии эти расположены у каждого чело­ века совершенно различно, в то же время эти линии у каждого в те­ чение многих лет не изменяют своего расположения, а только то сближаются, то раздвигаются, если только, конечно, кожа не будет повреждена рубцами или иными п о вр еж д ен и ям и 1). Так, китайцы 1) Так, антрополог Велькер произвел сличение отпечатков линий своей ладони, сделанных в 1886 г. и в 1897 г. и убедился в их полном тождестве (Anthropol. Archiv. 1898. 2. 3). В сстественно-историч. музее в Вене на тысячелетних мумиях можно на­ блюдать отчетливо сохранившиеся на пальцах папиллярные линии. Линии эти можно наблюдать и на трупах, пролежавших несколько дней в воде, так как исчез­ новение их наступает лишь в состоянии полного разложения трупа. Если даже кожа на концах пальцев случайно или умышленно почему-либо срезается или удаляется, то на новой коже появляется тот же самый отпечаток. 330 еще в глубокой древности пользовались этими линиями для уста­ новления тождества личностей, и сэр Вилльям Гершель, во время управления Индией, употреблял при сношениях с туземцами эти линии вместо подписи, и в настоящее время в индийской армии от солдат отбираются и сохраняются оттиски трех средних пальцев правой руки. Все эти старые мысли были собраны англичанином Гальтоном, который при помощи продолжительных наблюдений и сопо­ ставлений объединил их в систему, с помощью которой он надеял­ ся обнаруживать личности преступников. Дело это настолько инте­ ресно и важно, что мы остановимся на нем подробнее. Приведу тот доклад, который Гальтон делал в Королевском Об­ ществе и в «XIX Century». Он начинает с описания линий на концах пальцев; эти линии расположены большей частью параллельно с очертаниями пальцев, тогда как линии, имеющиеся на средних фа­ лангах пальцев, расположены поперек. (Первые из них, как видно при одном взгляде на руку, имеются также и на ручных ладыжках, на ладони, у самого основания пальцев и на наружном мякише ла­ дони). Мевду этими двумя крайними формами: сильно искривлен­ ными линиями на концах пальцев и параллельных на фалангах, на­ блюдаются всевозможные промежуточные формы; в большинстве случаев переходные места имеют вид системы замкнутых кривых, поля которых замыкаются, с одной стороны, самой нижней кри­ вой, а с другой — самой верхней прямой линией. Нас интересует преимущественно топография этого поля, представляющегося на первый взгляд в виде запутанного лабиринта; однако в нем скоро можно ориентироваться таким способом. Существование этого по­ ля обусловлено тем, что по крайней мере с одной стороны его обе предельные линии: самая нижняя кривая и самая верхняя прямая, идущие в некотором расстоянии близко одна от другой, разветвля­ ются, следовательно, образовывают угол. Обыкновенно этот угол, благодаря небольшой поперечной линии,, получает вид треуголь­ ника, в центре которого иногда замечается небольшое изолиро­ ванное возвышение. Этот треугольник, который каждый может найти на своих пальцах без затруднений, представляет собою от­ личную отправную точку для нашей ориентировки. Весьма часто имеются даже два таких треугольника, по одному на каждой сторо­ не пальца, и тогда можно мысленно представить себе между ними прямую соединительную линию, в середине которой перпендику­ 331 ляр составить собой ось фигуры. Но и в том случае, если такой тре­ угольник имеется лишь на одной стороне пальца, представляется обыкновенно возможным мысленно представить себе такую ось и в соотношении с нею определить местоположение каждого, до­ стойного внимания, пункта среднего поля. Рисунок этого среднего поля может быть двоякого рода: он может представлять собою си­ стему или спирали, или петель. Таким образом, мы разделили все разнообразные рисунки ли­ ний пальцев прежде всего на три главных группы: в первой пере­ ход от прямых к кривым линиям бывает непосредственно: нет про­ межуточного поля, а вторая и третья группы имеют такие поля, ко­ торые заполнены спиралями или петлями. Каждую из этих трех групп можно разделить на две подгруппы: в первой из них наблю­ дается симметричная ось, проходящая приблизительно по направ­ лению от конца указательного пальца к основанию мизинца. К вто­ рой подгруппе относятся все прочие расположения с осью другого направления или вовсе не имеющие оси. Таким образом Гальтон определил существование 6 групп, легко отличимых одна от другой; каждая имеет свой № по поряд­ ку. I и II — для рисунков без промежуточных линий, III и IV — для рисунков со спиральными линиями и, наконец, V и VI — для ри­ сунков с системою петель. При исследовании каждый палец будет отнесен к тому или другому № и если определить этот № для всех 10 пальцев человека в принятом порядке, то мы получим совокуп­ ность цифр, которые могут послужить прекрасным основанием для классификации, и которые сами по себе представляют харак­ терную примету того или другого лица. Те руки, при исследовании которых получатся одни и те же номера, иными словами, которые окажутся принадлежащими к той или другой группе, требуют про­ должения исследования, ввиду остальных особенностей их. Ибо одно установление ряда тождественных цифр еще не исчерпыва­ ет всей задачи. При помощи увеличительного стекла следует отыскать на ри­ сунках все возможные детали, которые тщательно отметить; при этом мы увидим, что одна из линий в одном месте то прерывается, то разветвляется на две отдельные линии, которые затем вновь сое­ диняются. Все эти отличительные особенности дают возможность установить с достоверностью или различие в тех рисунках, кото­ рые будут отнесены к одной группе, или же тождество двух рисун­ 332 ков одного и того же пальца, воспроизведенных в оттисках в раз­ ное время. Тут мы приходим к кардинальному пункту всей работы. Поразительны эти линии, появляющиеся у человека за 3 месяца до его рождения и исчезающие после его смерти лишь при оконча­ тельном разложении трупа! В течение всей жизни они сохраняют свой вид до мельчайших деталей! Для примера укажу на вышеупо­ мянутые два рисунка указательного пальца правой руки Вильяма Гершеля 1860 г. и 1888 г. Хотя последний рисунок и представляется более широким и линия его, благодаря преклонному возрасту, не­ сколько сглажена, тем не менее тождество их видно с первого взгляда, и при более внимательном рассмотрении оказывается, что все детали изображения I 8 6 0 г. сохранились неизменно также в позднейшем оттиске 1888 г. И таким же образом Гальтон проверил изображения линий на пальцах 8 лиц, сделанные через более или менее значительные промежутки, и отметил всего 2% особенных детальных отличий, которые имелись на первых оттисках и затем, лишь за одним исключением, были найдены и на позднейших от­ тисках. Поэтому едва ли можно более сомневаться в неизменности рисунков на оттисках, у которых могут измениться лишь размеры их, но характерные особенности которых всегда останутся неиз­ менными, совершенно подобно кружеву, которое можно растянуть в любом направлении и которое от этого не потеряет своего узора. Нельзя, однако, отрицать трудности таких исследований. Прежде всего следует постараться получить верные снимки так, чтобы их можно было хранить и ими пользоваться для сличения, говоря короче, чтобы ими можно было пользоваться с бо'льшим удобством, нежели самими пальцами. Для получения таких отти­ сков Гальтон указывает два способа. Можно, напр., стеклянную или металлическую пластинку закоптить над огнем и затем на­ жать пальцем: на всех местах, к которым прикасаются выпуклос­ ти кожи, копоть снимается и получается изображение, которое и следует сохранять от уничтожения посредством фиксирующего состава. Другой способ заключается в том, чтобы приложить па­ лец к металлической или фарфоровой пластинке, покрытой по возможности равномерно типографской краской, и после того оттиснуть этот палец на листе бумаги. При данном способе крас­ ка прилипает к выпуклостям пальца и от них переходит на бумаiy. Этот способ в настоящее время и принят должностными лица­ ми и учреждениями. 333 Не следует, конечно, упускать из виду, что при этом способе мы получаем изображения выпуклостей черными, тогда как в пер­ вом случае таким цветом окрашены были углубления: таким обра­ зом, оба изображения относятся друг к другу, как негатив к позити­ ву. Наиболее простым способом является, конечно, второй способ и заслуживает’ предпочтенияе перед другими описками, напр, на гипсе или размягченном сургуче. В настоящее время наблюдения Гальтона получили значитель­ ное развитие и научное обоснование. Как доказывает Виндт, формы папиллярных линии приведены в определенную систему, а «типы» их разделены на 4 группы: дуговые линии, петлевая, спи­ ральная и сложная линии. В видах сокращения, эти типы носят на­ звания алгебраические и арифметические, так что при таком ис­ числении получаются 1024 комбинации, послужившие основани­ ем для весьма остроумной регистрации, изобретенной Е. К. Ге н р и в Лондоне. Если снятие папиллярных линий на 10 пальцах у задер­ жанного посредством типографской краски совершается быстро, тем скорее можно отыскать в регистратуре требуемую справку. В недавнее время способ выяснения тождества личности по папил­ лярным линиям признавался лишь дополнением к системе Берти­ льона, в настоящее же время, при развитии этого способа, благода­ ря трудам советника полиции Виндта в Вене и старш. советника ф.Кеттига в Дрездене, он явился серьезным конкурентом системе Бертильона, и весьма возможно, что способ этот вполне заменит последнюю систему. 12. Опредление тождества личностей геометрическим путем W. Mathews («Brith Journal Almanac» 1890 г.) предложил остро­ умный способ1) для определения с точностью тождества лиц по их фотографическим снимкам, хотя бы истекли целые годы между съемками. Он исходит при этом из совершенно верного предполо­ 1) Ср. Пицигелли «Руководство фотографии». 334 жения, что на лице человека раз сложившиеся расстояния частей его затем уже не изменяются, если только не произошло каких-ни­ будь болезней или повреждений черепа. Способ этот состоит в том, что прежде всего обе сравнивае­ мые фотографические карточки возможно тщательно и по одному масштабу увеличиваются (т.е. старое и новое фотографические изображения, или же прежняя фотографическая карточка и только что снятая с человека, для определения тождества его личности). Чем сильнее увеличение, т.е. чем большего размера получаются обе карточки, тем отчетливее ра­ бота, тем незна­ чительнее мел­ кие погрешнос­ ти, которые бы­ вают иногда при измерении. Затем про- 0 водится, через середину зрач­ ков основная линия оо (datum line) (рис. 9 ), — рас с;г о я н и е между середи­ ной обоих зрачЪ а с ков делится по­ полам и через Рис9 полученную точку проводится другая перпендикулярная линия аа и две параллельные ей через середины зрачков (bb и сс); после это­ го проводятся параллельные основной линии (оо) вверх до линии волос и вниз до подбородка и отмечаются 1, 2, 3 и Г, 2', 3'. На ри­ сунке расстояние горизонтальных линий равняется точно диамет­ ру радужной оболочки. Определение сходства может быть сделано двояким путем: 1. Разрезывают обе карточки по линии аа и примеривают по­ ловину одной к половине другой: если фотографии принадлежат одному лицу, то все линии должны точно совпасть. 2. Не разрезая карточек, одну накладывают на другую так, что­ бы совпали линии оо и аа: если линии совпадают, то изображения тождественны. Я думаю, что в серьезных случаях этот способ мо­ жет быть рекомендован, но впрочем при одном условии: если оба снимка сделаны точно en face. 13.0 вознаграждении сведущих лиц В заключение я считаю нужным остановиться на одном обсто­ ятельстве, на первый взгляд имеющем второстепенное значение, на самом же деле играющем капитальную роль в нашем деле: я го­ ворю о вознаграждении сведущих лиц. Я хорошо знаю, что в общем судебные места справедливо от­ носятся к вопросу об определении сведущим лицам вознагражде­ ния; но подчас бывает, что вследствие ли мелочной бережливости, недостатка ли просвещенного отношения или, быть может, еще и по другим основаниям вознаграждение, требуемое сведущими ли­ цами, самым безрассудным образом урезывается. Как назвать на­ стоящим именем это постоянное урезывание требуемых сумм? Ведь косвенным образом эксперту дают понять, что он оценивает свои услуги более, нежели они в действительности стоят, что он стремится к личному обогащению непозволительными и непо­ хвальными средствами. Только стесняются высказывать это обви­ нение открыто те, которые одним взмахом пера сокращают требу­ емую им сумму, напр., вместо 20 гульденов на 15. Поставим теперь вопрос так: какие могуг быть последствия этого? Часто случается, что в том или другом суде принято за пра­ вило требуемую экспертом сумму сокращать, положим, на пятую часть. Но если эксперт пожелает получить вознаграждение в насто­ ящем его размере, то он рассуждает так: «за свой труд я заслужил по закону и совести 20 гульденов, но если я потребую 20 , то пятая часть будет урезана, и я получу слишком мало, поэтому я потребую 25, пятая часть будет вычтена и я получу 20 , т.е. сумму, которую я и заслужил». Судья в этом случае играет незавидную роль того поку­ пателя, о котором торговец знает, что он, не 'гсруясь, ничего не ку­ пит и поэтому назначает ему слишком высокие цены сравнитель­ но с теми, которые он предлагает более благоразумному покупате­ лю, не имеющему привычки торговаться. 336 Но кроме таких случаев, в которых эксперт все-таки получает то, что ему принадлежит по справедливости, и когда судья лишь ставит себя в смешное положение своею скупостью, могут быть и такие случаи, что сведущее лицо получит или слишком мало или слишком много. Если он получает слишком мало, потому что ему несправедливо сократили вполне заслуженное вознаграждение, то отсюда происте­ кают многообразные вредные последствия. Прежде всего несправед­ ливо по существу, если кто получает менее, чем он заслужил. Затем эксперт впоследствии будет прилагать свой труд и знания уже в меру крайней необходимости, как бы ни был серьезен случай. И, наконец, ненормально и то, что расчетливый судья со своей стороны обнару­ живает свое непонимание, а эксперт, которому для дачи заключения потребовались все знания его, приобретенные многолетними труда­ ми, который должен был употребить новые изыскания и изощрять свое остроумие, производить утомительные сопоставления, должен волей-неволей выслушать упрек в том, что он будто бы стремился по­ лучить от государства более, чем он имел право требовать. А между тем в сущности назначавший вознаграждение судья не в состоянии оказался взвесить, как много времени, труда и знаний потребовалось сведущему лицу для производства экспертизы. Если вы попробуете I|редложить судьям вопрос, — имели ли они какой-либо масштаб для таксировки услуг эксперта, напр., назначая плату за вынесенное пси­ хиатром заключение о тяжкой форме душевного заболевания, или за сложный химический анализ какого-нибудь органического яда, — присутствовали ли они с начала до конца при исследовании врачом душевно больного или при производстве химического анализа, —вы в некоторых случаях услышите такой ответ: масштаба мы не имеем, Iю сумма, требуемая экспертом, — слишком велика! — Такой ответ можетли быть достойным судьи? Но если эксперт имеет дурную при­ вычку требовать не по заслугам, то пусть устраняют его от возложен11ых на него обязанностей и смело изображают его поведение таким, каково оно есть, ибо, если эксперт способен поступиться своею совеггыо из-за одного лишнего гульдена, который он требует, то он не­ достоин того высокого доверия, которое оказывается сведущему лиIу и должно оказываться; но раз ему доверяют в такой степени сво­ боду и доброе имя сограждан, то пусть же окажут ему доверия на(только, чтобы он не был вынужден таксировать свои услуги выше того, чем позволяет ему это его совесть. 337 Совершенно подобное мы должны сказать и относительно вознаграждения свидетелей. Вследствие повсеместно практикуе­ мой системы крайней экономии и в этом отношении, почти всегда причитающееся свидетелю вознаграждение по мере возможности сокращается. Как бы ни были стеснительны в этом отношении за­ конодательные постановления, тем не менее применение их может носить характер строгий и мягкий. Пусть же каждый по мере сил поступает гуманнее: ибо не соответствует достоинству государст­ венной власти отказывать в небольшой сумме гражданину, на кото­ рого возлагаются известные обязанности, который совершает зна­ чительный путь, прерывает обычные занятия, терпит часто непо­ правимый ущерб в делах, между тем как эта маленькая сумма удов­ летворила бы его вполне и государству никакого ущерба не при­ несла бы. В действительности же свидетель становится недоброже­ лателен и негодует. Но, кроме того, эта система сокращения возна­ граждения свидетелям нехозяйственна и потому лишена практиче­ ского смысла. Кто хоть раз был в свидетелях и получил за это ни­ чтожное вознаграждение, или даже кто знает об этом от других, тот будет употреблять все меры к тому, чтобы только не быть вы­ званным или не стать известным, если ему пришлось случайно быть очевидцем какого-либо преступления. И вместо этого единст­ венного очевидца приходится вызывать десять других в качестве свидетелей, которые в состоянии удостоверить лишь незначитель­ ные данные и показания которых, взятые вместе, быть может, не имеют той цены, какую имело бы одно показание важнейшего сви­ детеля. Финансовые же последствия такого порядка выражаются в том, что вместо одного свидетеля вознаграждаются десять. Как ча­ сто приходится слышать: «только не попадайся в свидетели, потра­ тишь время, измучаешься и за все получишь жалкое вознагражде­ ние». Свидетели на суде отбывают повинность и если она вызывает неудовольствие, то отбывается она, конечно, неудовлетворительно; неудовольствие же возникает именно потому, что заслуженное сви­ детелями вознаграждение всегда урезывается. 338 Г Л А В А VI О ежедневной печати Само собой разумеется, что С. С. не может быть равнодушен к такой могучей общественной силе, как ежедневная печать. Вопрос заключается лишь в том, как С. С. должен поставить себя по отно­ шению к ней, и как печать может послужить ему. Тесная связь между С. С. и повседневною печатью заключается в общности их задач. Первый ведет борьбу с преступлением и тем, что с ним неразрывно связано, что порождает его. И ежедневная печать по преимуществу преследует те же цели. Один опытный журналист, весьма тщательно следивший за тем, что именно публи­ ка охотнее всего и внимательнее читает в его печатном органе, со­ общил мне твердо им установленные результаты своих наблюде­ ний. Самое важное для них, — это смертные случаи и объявления лиц, желающих вступить в брак, затем известия о совершившихся преступлениях и об уголовных процессах, затем остальные ново­ сти дня, после них — продолжение романов, отчеты о театрах, ве­ селые фельетоны, наконец телеграммы, политические известия, статьи руководящего характера и лишь в заключение статьи науч­ ного содержания. Отсюда можно видегь, какой жгучий интерес имеют для людей сообщения о преступлениях, а так как интересы общества должны быть интересами и руководителей газетной пе­ чати, то сведения о преступлениях и для печати должны получить выдающееся значение. Редактор-издатель с большой охотой отка­ жется, быть может, от всего остального для своей газеты, только не от сенсационных сообщений уголовного свойства. Но в этом слу­ чае им приходится считаться и с теми препятствиями, которые ста­ вит им закон, так как во всех просвещенных государствах прежде­ 339 временное оглашение фактов, обнаруженных следствием, строго воспрещается. Мало однако законов, которые нарушались бы так часто, как именно этот закон: мы постоянно читаем в газетах са­ мые точные описания только что совершившихся преступлений, особенно если эти преступления отличаются гнусным или ужас­ ным характером. Насколько правдива большая часть известий, это, конечно, другой вопрос, и кому из нас не случалось, прочитывая в газетах какое-нибудь сообщение в этом роде, припоминать, что как будто «нечто подобное» уже было ранее; затем же оказывалось, что описан тот случай, о котором впервые только накануне донесено. Что это так и будет всегда, станет понятным, если припом­ нить, как составляются подобные газетные известия. С. С. и его письмоводитель принимали присягу хранить служебные тайны. Но как соблюсти эту тайну в каком бы то ни было деле? Обыкновенно делается так: С. С. и его письмоводитель все им известное держат в глубокой тайне и ничего не говорят журналисту. Но этот послед­ ний во что бы то ни стало должен добыть что-нибудь для своей га­ зеты об этом «любопытном случае», и вот репортеры атакуют сто­ рожей, свидетелей и их родственников, надзирателей тюрьмы, из­ возчика, который возил С. С. на место преступления, прислугу и то­ му подобных лиц и от них получают свои «достоверные сведения». Мне известен случай, когда один очень ловкий репортер завязал сношения с горничной С. С. для того, чтобы через нее узнавать, не говорил ли что-нибудь ее господин с своей женой об одном уго­ ловном деле. Так добываются те описания, которыми изобилуют наши газеты и над которыми чины судебного ведомства обыкно­ венно иронизируют, полагая так: ведь совершенно безразлично, что бы ни писали в газетах. Но в действительности это далеко не безразлично, и кто внимательнее присмотрится к делу, тот придет к убеждению, что эти неверные сведения приносят большой вред. Прежде всего неправда есть зло сама по себе и только уже в силу этого не может быть терпима. Я держусь слишком высокого мне­ ния о важном общественном значении повседневной печати и по­ тому убежден, что такое беспрерывное внесение лжи причиняет ей самый глубочайший вред. Затем следует иметь в виду и то, какое влияние производят такие сообщения на всех тех, которые более или менее причастны к делу. Если кому известно что-нибудь об «этом происшествии», или он что-либо об нем слышал, тот заинте­ ресовывается им в сильной степени. Каждому человеку свойствен­ но иметь к своей личности исключительный интерес, каждый, 340 напр., получая повестку, прежде всего ищет на ней свое имя, и так же точно всякий, так или иначе причастный к делу, будет с великим вниманием читать все, что ему и без того хорошо известно лично. Но, если он при этом вызывается в качестве свидетеля, то, прочи­ тав ложные сведения, он уже, несомненно, не будет в должной ме­ ре независим в своем показании. Не только простой человек, но и каждый из нас питает извест­ ное доверие к печатному слову, несмотря на то, что печать служи­ ла источником и многих заблуждений. «Кое-что правды в этом всетаки есть», думает читатель, и если он второй и третий раз читает все об одном и том же деле и в совершенно ином виде, нежели ему лично об этом известно, то он начинает колебаться в своем знании и при самом искреннем желании быть правдивым изложит дело так, как он не изложил бы, не будь на него этого постороннего вли­ яния печати. Кроме того, в обществе, благодаря газетным известиям, скла­ дываются совершенно определенные взгляды на событие и сте­ пень виновности в нем заподозренного, так что приговор о нем общественного мнения сложился гораздо ранее, нежели он про­ изнесен надлежащим судом. И если этот приговор суда окажется несогласным с неправильно сложившимся убеждением публики (которая даже во время заседания позволяет себе выражать свое мнение), то приговор подвергается резкому осуждению. А в какой степени вредно все, что подрывает доверие к суду, говорить не приходится. Возникает, таким образом, вопрос, какими мерами можно по­ править это зло. По моему мнению, единственное средство заклю­ чается в том, чтобы С. С. было предоставлено право сообщать газе­ там сведения об уголовных происшествиях с тем, чтобы эти по­ следние обязаны были, помимо сообщенных следователем, ника­ ких более известий об этих происшествиях не принимать. Это весьма походит на цензуру, но в действительности эта мера вовсе не стеснительна. Прежде всего, я представляю себе этот порядок вещей не иначе, как установленным в законодательном порядке или же по взаимному соглашению сторон, и думаю, что такой по­ рядок весьма легко осуществим, если будет установлено везде и да­ же в больших городах соответственное соглашение с представите­ лями местной печати, в силу которого С. С. будет снабжать репор­ теров всеми нужными сведениями, причем они обязаны печатать 341 только сообщенное С. С., а этот последний — оглашать все, что признает нужным. О том же, что С. С. может позволить печатать, когда и как он будет это делать, ему должен подсказать его личный опыт. Конечно, не приходится говорить, что С. С. не должен сооб­ щать что-либо неверное с тем, чтобы вводить в заблуждение еще необнаруженного виновного, или чтобы способствовать откровен­ ности заподозренного и т.п. Но не следует, с другой стороны, огла­ шать всего, что только известно или что предполагается, или же, если и оглашать, то прежде всего вовремя. Как именно следует ог­ лашать, выразить в общих чертах невозможно; конструировать это не легко и в каждом отдельном случае, правильный же путь можно найти только, соображая все обстоятельства дела. Лучше всего, по моему мнению, поступать таким образом: сначала представить се­ бе газетную заметку о данном случае без особого размышления над ее содержанием и постараться только выяснить себе, какие послед­ ствия она может иметь, если ее прочитает обвиняемый, или его со­ участники, или свидетели и др. Ведь несомненно, что этим лицам, даже до напечатания этой заметки, в общих чертах будет известно, как поставлено следствие, и о том, какие последствия оно может иметь, они будут предугадывать пугем разных комбинаций. Я уверен, что в серьезных уголовных делах умелое пользова­ ние печатным словом приводило бы к некоторому успеху, и наобо­ рот убежден, что крупные ошибки имели место там, где недостава­ ло этого умения руководить печатью. Приведу в подтверждение этого один случай. В одном убийстве с целыо грабежа оказалось возможным, бла­ годаря совершенно случайным обстоятельствам, вполне точно тот­ час же определить одну часть похищенных вещей, хотя убита была совершенно одинокая женщина, ни с кем не водившая знакомства. Следовало предположить, что виновный, в то время еще необнару­ женный, хорошо знал о замкнутой жизни этой женщины и потому не должен был торопиться со сбытом похищенного. Чтобы быстро довести об этом до всеобщего сведения, было сделано распоряже­ ние тотчас же опубликовать список похищенного имущества, на­ сколько это удалось выяснить. Сведения эти были отпечатаны в ве­ черних газетах, хотя самое преступление стало известно лишь в этот самый день утром. Но публикация эта совершенно не достиг­ ла своей цели, так как виновный странным образом ничего накану­ не не успел сбыть и продал вечером в день, когда была произведе­ 342 на публикация, все, что он похитил и что оказалось не помещен­ ным в опубликованном списке (так удалось выяснить впоследст­ вии). Таким образом, в этом случае было бы полезнее выждать с публикацией. И таких ошибок делается немало. Но, с другой сторо­ ны, столь излюбленный прием секретничания и смешон и часто прямо вреден. Самый правильный путь — это постараться выяс­ нить себе, какие последствия может иметь оглашение следствен­ ных данных. Если, по крайнему разумению, нельзя предвидеть ка­ ких-либо дурных последствий такого оглашения, то можно печа­ тать без всякого опасения. Если удастся установить сношения с репортерами, то можно пользоваться газетой и для осуществления так сказать дружеского содействия с ее стороны. С. С. часто бывает обязан производить публикации, которые, как и вообще все казенные объявления, име­ ют ту особенность, что ровно никем не читаются, менее всего те­ ми, к кому обращены. Но если такого рода извещения появляются, как событие дня, то они с жадностью прочитываются и достигают цели. Розыск свидетелей, собственников известных вещей, запросы относительно каких-нибудь происшествий, требования предъя­ вить известные вещи С. С., справки о лицах, без вести исчезнувших, и многие другие публикации, которые в официальных газетах и среди полицейских объявлений были бы совершенно безрезуль­ татны, по большей части имеют успех, если появляются в ряду но­ востей в ежедневной газете. В более серьезных случаях в объявле­ нии можно поместить просьбу и к другим газетам перепечатать это объявление. В этих случаях я постоянно встречал величайшую го­ товность особенно со стороны наиболее солидных органов печа­ ти. В одном случае, в котором предстояла надобность, чтобы лица, далеко живущие, дали объяснение, такая заметка из скромной про­ винциальной газеты перешла в большую столичную газету, и затем мне были присланы даже американские газеты, перепечатавшие эту заметку. Некоторые из них присылали при этом письма, в кото­ рых уверяли, что они ставят себе в удовольствие послужить хоро­ шему делу. Самое же важное в этом — финансовая сторона: такие объявления государству ничего не стоят. Но если С. С. может достигнуть чего-либо пугем печати, то он не только должен иметь в ведении своем известных лиц и вести са­ мое дело разумно, но и должен быть независимым от прокуратуры. Прокурор может знать о сделанных объявлениях и о правильном 343 изложении дела, но не должен иметь права конфисковать газету в виду преждевременного оглашения опасных следственных тайн. Один вопрос, который хотя и не относится к нашей деятель­ ности, но имеет важное значение с точки зрения политической, это — сообщения газет о судебных заседаниях по уголовным про­ цессам. Запрещать их печатание, конечно, нет возможности, но каждый опытный криминалист знает, какое ужасное отягчение уча­ сти подсудимого заключается в том, что преступление вместе с именем и другими сведениями о личности подсудимого становят­ ся всеобщим достоянием в газетах. Таким путем не только наносит­ ся тяжкий удар чувству чести подсудимого, но весьма часто даже уничтожается вся его будущность. Так поступать мы не имеем ни­ какого права, тем более, что такие оглашения часто бывают ком­ прометирующими и для свидетелей по делу, напр., ставших жертва­ ми обмана, вступивших с кем-нибудь в какие-либо сношения, — или же застигнутых в «известных» домах и тд. ибо и на подобные оглашения мы не имеем права. Если между С. С. и представителями печати отношения установились хорошие, то весьма легко добить­ ся того, чтобы мало-помалу все газетные сообщения о процессах не заключали в себе никаких имен, ни председательствующего, ни прокурора и защитника, ни подсудимого и свидетелей. С. С., производящий следствие вне города, должен стараться это содействие печати заменить чем-либо другим. При этом следу­ ет заметить, что официальные сообщения на имя волостных прав­ лений и объявления, вывешиваемые в присутственных местах, са­ мо собою разумеется, представляются совершенно бесполезными. Более целесообразно — извещать всех собственников и владельцев в данной местности, но еще полезнее делать оглашения в церкви через священников, или же распространять известия через учащу­ юся молодежь. Священники, насколько я убедился по собственно­ му опыту и из рассказов коллег, — охотно и скоро исполняли по­ добные просьбы. Изумительно хорошие результаты достигаются через учащихся при условии, конечно, если данное поручение со­ ответствует степени пониманий детей и, конечно, не в каникуляр­ ное время. Смело можно обратиться к учителям всех школ данного окру­ га, с просьбою передавать сообщения С. детям, и вмиг раскинута сеть усердных помощников, оказывающих прекрасные услуги. Де­ ти так польщены важностью этих поручений! Они имеют время и 344 возможность делать наблюдения в пути, иногда довольно далеком, рассказывать с ревностью о данном деле у себя дома, и — что так­ же важно, — они равномерно распространены на пространстве ок­ руга, так что нет территории, которая оставалась бы без маленько­ го наблюдателя. Но особенно полезны школьники при розысках потерянного, относительно встретившихся лиц и по наблюдениям за явлениями в природе. Бывают явления, которых никто так хорошо не замеча­ ет, как именно школьные дети: всякие изменения на пути, следы на улицах, на берегах рек, стаи ворон (над местами, в которых нахо­ дятся трупы), знаки на зданиях, деревьях, заборах и пр. — и сотни других явлений! Так, напр., в одном случае только благодаря школь­ ным детям оказалось возможным выяснить до мельчайших по­ дробностей пугь, сделанный на большом расстоянии душевно­ больной женщиной, которая впоследствии оказалась убитою. Один важный воровской знак, о котором будет упомянуто ниже (имев­ ший значение для дела об убийстве жандарма), был найден школь­ ными детьми. Ими же находились части скелетов убитых. Прошу понять изложенное мною правильно: я вовсе не имею в виду превратить детей в шпионов и агентов, но желал бы лишь пользоваться их наблюдательностью и воспитывать в них эту спо­ собность. 8 . Особенные познанил, необходимые quA Судебного СлеуовсиЯехя. ГЛАВА VII О различных приемах преступников В этой главе мы опишем некоторые приемы и обычаи, практи­ куемые обыкновенно мошенниками и преступниками. Ознакомле­ ние с ними во многих случаях поможет С. С. получить ясное пред­ ставление о ходе события, укажет ему направление, в каком вести расследование, и необходимые для этого меры и в самом худшем случае даст ему понятие о том, с кем ему приходится иметь дело. Из новейших сочинений по этому вопросу впервые Ф. X. Б. Авэ-Лялеман («Das deutsche Gaunerthum») дал любопытные и цен­ ные сведения. Многое я заимствовал из этой, ныне уже немного ус­ таревшей, книги, но большая часть сообщаемых ниже сведений до­ быта мною в течение службы на личном опыте, из сообщений дру­ гих лиц, а также и из литературы. 1. Изменение наружности Хотя и достаточно известно, как часто, ловко и продолжитель­ но практикуется мошенниками система притворства, я считаю, од­ нако, уместным указать, что нет такого состояния или положения, которое бы они не пытались либо симулировать, либо скрыть. Ча­ сто только врач способен изобличить обман, Судебный же Следо­ ватель в подобных случаях никоим образом не должен слепо дове­ рять делаемым заявлениям о различных недугах и болезнях и все­ гда спрашивать заключения врача. 346 Но бывает масса таких случаев, в которых помощь врача не­ уместна, или потому, что это не требуется, так сказать, природою случая, или потому, что ранее, чем понадобится участие врача, не­ обходимо бывает предпринять какое-нибудь решительное и разъ­ ясняющее действие. К первой категории относятся прежде всего те многочисленные искусственные приемы притворства, к которым прибегает разыскиваемый преступник для того, чтобы изменить свою наружность сравнительно с тем, что значится в приказе о сы­ ске. Характерно при этом то, что преступник-новичок сначала со­ вершит преступление и затем уже сделает себя неузнаваемым, меж­ ду тем как бывалый преступник поступит наоборот. Следовательно, первый скрывается в измененном виде, а второй — в своем естест­ венном виде и потому находится в более благоприятных условиях, чем первый. Если преступник разыскан или же находится под стро­ гим наблюдением, то его притворство изобличается, и вместе с тем разъясняется и все дело. Предположим, что новичок совершил мошенничество. Он — без бороды и коротко острижен, его преследуют и разыскивают, а он скрывается с поддельной рыжей бородой и в парике с длинны­ ми волосами: легко изобличить его в этом, так как рано или позд­ но он должен снять и то и другое. Опытный же преступник совер­ шает мошенничество в длинном парике и с фальшивой рыжей бо­ родой; по этим приметам, занесенным в дело, он и разыскивается, между тем тотчас же по совершении преступления он снимает во­ лосы и бороду, и при таких условиях самый тщательный розыск бу­ дет безрезультатен. В этом отношении следует поставить за правило относиться с недоверием ко всем значащимся в деле особым приметам преступ­ ников, раз эти приметы слишком выпуклы, бросаются в глаза; при этом в сущности безразлично, искусственные ли эти приметы, под­ деланные с целью стать неузнаваемым, или же они естественны, так как во всяком случае находящийся в бегах постарается устра­ нить все эти особые приметы. Если, напр., в статье о розыске сказа­ но: «взъерошенная рыжая борода», то она была или фальшивая, или же была сбрита после преступления; если сказано: «носит пенсне с синими стеклышками», то это пенсне было взято нарочно на вре­ мя совершения преступления и затем брошено, или же виновный всегда носил таковое и оставил его по совершении преступления, хотя бы он и очень привык к нему. Не имеют часто значения также 347 и такие приметы, как, напр., чрезвычайно высокий голос, который мог быть принят виновным умышленно при совершении преступ­ ления, или же, если этот голос у него на самом деле таков, то во время розыска он постарается, часто с большими усилиями, усво­ ить себе низкий голос. Так же легко изменить походку, осанку, ма­ неры, одежду и даже рост. Я помню одного обвинявшегося в мошенничестве, заключав­ шемся в том, что он в банке выменял на значительную сумму купо­ ны, оказавшиеся крайне искусно подделанными. Из примет его, ко­ торые были указаны банкиром и затем опубликованы, ни одна не оказалась верною: борода, очки, волосы, одежда, голос, стан и рост —все было подделано. Особенно удивительно было то, что по описанию он значился роста ниже среднего, между тем как на са­ мом деле он оказался высокого роста. Выяснилось, что он являлся в контору в длинном пальто, что перегородка, отделявшая стол банкира от публики, от стола до пола была сплошная (не решетка), так что злоумышленник прошел небольшое пространство от двери до перегородки и обратно с согнутыми в коленях ногами. Вследст­ вие этого он и казался всем в банке человеком низкого роста. Симулируются даже такие исключительные приметы, как, на­ пример: хромота, неподвижная вследствие паралича рука, или какнибудь изуродованная рука, и если такая примета занесена в дело, то неопытный чиновник полиции или С. С. будут исключительно иметь ее в виду и оставят в стороне каждое подозрительное лицо, если только оно не хромает, не имеет иссохшей или искалеченной руки. То же следуег сказать и относительно родимых пятен, боро­ давок и т.п. Я имел случай видеть одного карманного вора, действо­ вавшего по железным дорогам, который при совершении одной крупной кражи наклеил себе на щеку большое родимое пятно из тонкой кожи при помощи столярного клея. Рассказывают об одном злоумышленнике, похитившем денежный ящик и имевшем около глаза большую (естественную) бородавку. После кражи он срезал 3'iy бородавку бритвой и начал носить очки: снятие было сделано в горизонтальном направлении, т.е. от глаза к уху, и образовавший­ ся вследствие этого тонкий красноватый рубец казался происшед­ шим от нажима проволоки от очков. Особенно далеко ушла в этом отношении косметика: бородавки, пятна от обжога, рубцы и т.п. ни­ каких затруднений для нее не представляют, даже родимые пятна на коже, по рецепту д-ра Paschkis (в Вене) легко устраняются пугем 348 татуировки их особенными красками, в течение недели кожа в этих местах получает совершенно нормальный цвет. Понятно, что при случае мошенник легко может воспользоваться этим средст­ вом придать красоту своему лицу. Хорошее средство для того, чтобы исчезнувшие рубцы сделать опять видными на глаз, было рекомендовано лет 70 назад де Вержи: следует только по тем местам, на которых предполагаются руб­ цы, — особенно рубцы от ожогов, — легко ударять ладонью, пока не образуется краснота на этих местах и тогда рубец станет замет­ ным в прежнем виде. Каких превращений можно достигнуть при помощи измене­ ния цвета лица, конечно, известно, и кто знаком с превосходны­ ми качествами современных косметических средств, тот не дол­ жен удивляться, что они пользуются широким распространением среди преступников. Особенно легко темный, нечистый цвет ко­ жи превратить в нежный розовый; труднее сделать наоборот, осо­ бенно если предполагается ввести в обман кого-либо в непосред­ ственной близости. Я наблюдал однажды мастерски окрашенную кожу лица в темный бронзовый цвет посредством раствора мар­ ганцево-кислого кали (т. наз. хамелеон). Этот состав держится долго, исчезает понемногу и нелегко смывается. Также при помо­ щи йодистой тинктуры можно получить довольно естественный темный цвет лица. Рядом с искусственной бледностью симулируется и вообще болезненная наружность: симулянт ходит медленно, с трудом, в на­ клонном положении, закутывает шею платком и постоянно и про­ должительно кашляег. В особенности превосходно симулируют в этом роде женщины (см. о татуировке). Скрывающемуся мошеннику тем легче прибегать к уловкам, что ему не трудно узнать о содержании опубликованной о розыс­ ке его статьи. В более важных случаях объявления эти помещают­ ся во всех ежедневных газетах, обыкновенно же в полицейских га­ зетах, которые в силу самого назначения своего поступают в руки мелких торговцев, скупщиков разного рода и т.п. для того, чтобы эти последние осведомлены были о пропавших предметах. От та­ ких людей и может разыскиваемый узнать о содержании помещен­ ной о нем публикационной статьи. В крайнем же случае он может обратиться даже в суд непосредственно или через знакомых под тем предлогом, что он может открыть виновного. 349 Такого рода дерзость встречается гораздо чаще, чем обыкно­ венно думают, и именно ею объясняется, что разыскиваемые зло­ умышленники так быстро и точно узнают о содержании сделан­ ных о них объявлений. Принятие в этом отношении каких-либо мер предосторожности принесло бы, однако, более вреда, чем пользы, так как объявления эти только тогда имеют смысл, когда получают самое широкое распространение. Проистекающая же от­ сюда опасность может быть до некоторой степени все-таки устра­ нена тем, что описание скрывшегося преступника должно быть тщательно проверено и продумано, а именно: в каждом случае сле­ дует соображать, что именно безусловно верно, или что не может быть изменено (напр, поразительно низкий рост, отсутствие ка­ кой-либо оконечности, цвет глаз, форма носа и т.п.), и что может быть изменено. Из выше же сказанного следует, что число примет, не подлежащих изменению, крайне не велико, и вообще полезно отнюдь не расширять и даже ограничивать это число. Относительно же других примет следует всегда ставить во­ прос, каким способом и в каком виде может быть сделан обман. Кое-что в этом отношении можно установить более или менее оп­ ределенно и соответственно исправить описание примет. В высо­ кой степени трудною поэтому представляется деятельность поли­ ции, которая, на основании данных примет, обязана разыскивать преступника во всем городе, в гостиницах, на вокзалах и в поездах жел. дорог, и тд., не имея при том достаточно времени для того, чтобы в точности проверить приметы каждого заподозренного ею человека, и определить, какие это приметы, естественные или под­ деланные. Конечно, в этом отношении все зависит от опытности и зоркости взгляда. Гораздо легче дело С. С., который проверяет при­ меты лишь одной личности, переданной на его распоряжение. И раз приметы не сходятся, то он все-таки прежде всего должен иметь в виду, что почти все они могуг быть легко подделаны. Вот почему он должен сначала удостовериться, не произошло ли при составлении описания его примет какой-нибудь ошибки относи­ тельно внешней его характеристики, и затем уже исследовать вну­ треннюю причину этого несходства примет, т.е. нет ли в отноше­ нии их обмана со стороны задержанного лица. В подобных вопро­ сах отнюдь не следует полагаться на собственное убеждение, что будто бы обман невозможен и всегда прибегать к содействию све­ дущих лиц. 350 Неоднократно случалось мне признавать невозможными не­ которые метаморфозы и только, приглашая врача, дантиста, орто­ педиста, бандажиста, парикмахера и опытную относительно упо­ требления косметики и иных туалетных средств даму, я убедился в ошибочности моего взгляда. Каждый опытный бандажист сумеет выяснить, как, напр., искусственным образом скрывать или произ­ водить искривления хребетной кости, горбы, отростки, ненор­ мальные искривления ног и т.п., и каждый сведущий театральный парикмахер обладает средствами для всевозможных изменений физиономии человека. 2. Ложное показание о звании и имени Величайшее затруднение для чинов полиции и С. С. представ­ ляют ложные показания преступников о своем звании и имени, и кто знаком на деле с этими затруднениями и проистекающим от­ сюда злом, тот не станет иронизировать над предложением, вы­ званным пи более, ни менее, как чувством отчаяния, начертать ка­ ким-нибудь безболезненным способом неизгладимые знаки (имя и фамилию) на менее заметной части тела не только наказанного по суду преступника, но и вообще каждого человека. Но так как это смелое предложение едва ли имеет надежду на осуществление, то приходится изыскивать другие средства борьбы с ухищрениями преступников, заподозренных в сокрытии своего имени. Никто не станет ради шутки или вследствие каких-нибудь незначительных проступков выдавать себя под чужим именем, так что сокрытие имени само по себе является обстоятельством, навлекающим на ви­ новного серьезные подозрения. Такими лицами обыкновенно бывают или бежавшие из-под стражи, или скрывающие за собой какое-либо тяжкое преступле­ ние, или же те, которые, присвоив себе какое-нибудь знатное имя или титул, пользуются им для вовлечения в обман легковерных лю­ дей. Иногда у одного какого-либо лица имеются сразу две причины из указанных скрывать свое настоящее имя, а иногда и все три. Са­ мо собой разумеется, кроме системы Бертильона и дактилоскопии, не существует такого радикального средства, которое неизбежно приводило бы к обнаружению действительного имени злоумыш­ 351 ленника, но различными окольными путями можно (и далеко не так редко, как это кажется) почти всегда прийти к этому результа­ ту, при условии некоторого труда. Прежде всего, следует узнать, имеет ли подозрительная лич­ ность какой-нибудь письменный документ. Если он имеется, то его нужно подвергнуть сначала объективному исследованию для опре­ деления, подложен ли он целиком, или только в какой-нибудь час­ ти (см. главу «О подлоге документов»). Если документ окажется под­ ложным весь или по крайней мере относительно имени и других сведений о личности задержанного, то следует в дальнейшем по­ ступать так, как будто у этого лица никакого письменного докумен­ та и не было. Если же окажется, что документ выдан из какого-ни­ будь учреждения, то, быть может, представится возможным узнать, для кого именно этот документ был выдан, и если настоящий вла­ делец документа будет обнаружен, то следует узнать, где и каким образом он был им утрачен. Вне всякого сомнения, все указанные в свидетельстве приме­ ты должны быть тщательно проверены: рост, наружность, волосы ит.д. и в особенности указанное в документе ремесло; вообще про­ фессиональные знания задержанного должны быть проверены че­ рез сведущее лицо. Этим способом можно установить, что владелец документа неправильно им пользуется, вопреки его утверждению1). Если же у арестованного не имеется письменного вида или на предъявленном окажется ложное имя, то следует иметь в виду, что почти всегда называющий себя вымышленным именем подыскива­ ет такое имя, которое созвучно с его действительным именем или имеет с ним некоторую связь. В этом сказывается своеобразное, но часто наблюдаемое упорное желание не расставаться с своим на­ стоящим именем, напр, часто сохраняют имя, изменяют же только фамилию. Приведу некоторые примеры из моей практики: фамилия Sonnenberg была превращена в Sternthal, Maudis изменено путем перестановки букв в Dasumi, Mailer—в Rellam, Mandl (Mann — vir) — в Virl; Mundinger (Mund-Maul, Ding-Sache) — в Maulsacher. Раз­ гадать действительные имена по таким переделкам очень трудно. 1) В Берлине профессиональные воры обыкновенно при совершении краж похи­ щают и документы потерпевших, — и на имя их похищенное закладывают в ссуд­ ных кассах. 352 Мне удалось раскрыть из всех перечисленных только — Dasumi, и затем я догадывался относительно изменения Maulsacher, смысл же остальных был понят мною, лишь когда выяснились настоя­ щие имена. В одном случае обвиняемый назвался фамилией матери своей до замужества, в двух случаях — именем незаконного отца с не­ большими изменениями (Hohnmaier вместо Hollmaier, Kreuziger вместо Kranziger), и наконец один обвиняемый вместо фамилии присвоил себе название места,"в котором он родился. Как поступать для того, чтобы раскрыть настоящее имя за­ держанного, определяется обстоятельствами каждого отдельного случая1). Но существуют и некоторые общие правила, как действо­ вать в таких случаях. Так, с подобных лиц следует снимать фото­ графические снимки, так как они обыкновенно отбывали наказа­ ние и содержались под стражей; затем эти снимки, с приложени­ ем точного описания примет (особенности каких-либо знаков на теле, татуировки), препровождать во все те места заключений, в которых задержанный содержался, — как можно судить по его произношению. Если установление личности задержанного имеет важное для дела значение, то не следует жалеть времени для этого. Весьма по­ лезным в моей практике оказывалось выслушивать подробные рас­ сказы такого задержанного о его прошлой жизни. Такие люди по большей части много путешествовали и много видели по белому свету. Подчас они весьма словоохотливы и дают подробнейшие описания о своих мытарствах и жизненных испы­ таниях. Обыкновенно рассказы их носят такой характер: родились они на каком-нибудь корабле, или в цыганском таборе, во время какого-то путешествия или перекочевки: вообще появление их на свет совершилось в необычных условиях. Затем они попадали в труппу странствующих актеров, акробатов, в странствующий цирк или даже к вожатым медведей и т.п. и с ними скитались повсюду. Потом они служили у торговцев скотом или лошадьми, или служи­ ли на морских пароходах. Пароходы эти носят обыкновенно са­ мые безразличные имена («Св. Мария», «Венеция» и т.п.), капитан их обыкновенно или уже умер, или остался в Америке, или же был 1) Все нижеследующее излагается лишь на те случаи, когда система Бертильона не дала положительного результата. 353 очень неаккуратный человек и вел книги самым беспорядочным образом, — так что по данным рассказам не представляется воз­ можным установить, служил ли там рассказчик. Все эти подробности заносятся или еще лучше (незаметно от рассказчика) стенографируются. Мало-помалу удается в них уловить крупицу истины: сначала описания стран и людей, кото­ рых он видел, потом его отношения к ним и, наконец, воспоми­ нания о его прошлой жизни, несомненно, заключают в себе долю правды. По окончании допроса С. С. должен по возможности тща­ тельно проверить весь его рассказ о местах, которые он посетил, о людях, которых он видел, и об условиях их жизни по его описа­ нию, проверить по книгам известных путешественников и т.п. При следующем допросе полезно предложить обвиняемому рас­ сказать о жизни его еще подробнее и точнее. Тогда еще ближе можно подойти к истине: может быть, комбинируя рассказы его, удастся отгадать, каково его настоящее ремесло, занятие, звание его и сословие. В то же время можно определить по его произно­ шению и речи место его происхождения, для чего полезно при­ гласить лицо, знающее местные наречия. Если, напр., по произно­ шению его можно принять за северо-германца, то можно пригла­ сить именно такое лицо, которое укажет по крайней мере опре­ деленный округ северной Германии. Затем следует заставить их обоих под каким-либо предлогом вступить в разговор и если при­ глашенный сметлив, то сумеет узнать, какие местности округа на­ иболее известны обвиняемому и если случай поможет, то преде­ лы местности для собрания сведений еще суживаются. Если опи­ санный способ не приведет к должному результату, то следует снестись с полицейскими учреждениями той страны или местно­ сти, откуда предполагается обвиняемый, разослать фотографиче­ ские его карточки, описание примет и прочие добытые сведения (предполагаемое ремесло, путешествия и пр.). Да будет позволено мне рассказать здесь весьма поучительный случай из моей практики. Я служил одно время в небольшом городке, в трех милях от которого был расположен всемирноизвестный курорт. Как-то ут­ ром я по делам службы приехал в этот курорт и быстро окончил свое дело. Но так как лошадь моя потеряла подкову и единствен­ ный хороший кузнец, которому я мог доверить лошадь, куда-то от­ лучился, то я должен был остаться в курорте до вечера. Бургомист354 ром и правительственным инспектором курорта был один кавале­ рийский в отставке офицер, принадлежавший к древнему аристо­ кратическому роду и занимавший должность для препровождения времени. Он был очень образован, умен и сохранил юношескую энергию духа. В обществе его я и провел тот день, и вот он обратил мое внимание на одну странную личность, появившуюся с некото­ рого времени в курорте. Это был человек высокого роста, доволь­ но симпатичной наружности, изысканно одетый и даже слишком изысканно. Он завел знакомство с самым лучшим обществом ку­ рорта, не лечился и тратил массу денег. Называл он себя бароном ф. Ф. из Ганновера, но мой приятель, весьма дороживший репута­ цией курорта, находил, что он «кажется не вполне честным». Мы решили посвятить этот день наблюдениям за ним, были в парке, курзале, ресторане, в кофейной, везде, где он был, и находили его поведение действительно странным. Он бешено тратил деньги и не для того, чтобы купить что-либо, а потому, что ему доставляло удо­ вольствие это бросание денег. Между тем это есть верный признак необразованного человека, который получил деньги без труда и потому не дорожит ими, который или выиграл их, или получил в наследство, ранее же испытывал крайнюю нужду, — или же, нако­ нец — верный признак человека, приобретшего деньги нечестным путем. Затем бросалось в глаза, что этот господин слишком часто и настойчиво говорил о своем благородном происхождении, причем среди его развязной веселости по временам проскальзывала неко­ торая неуверенность, почти робость. Все это было в высшей степени характерно и любопытно, так что мы продолжали наши наблюдения, насколько могли, долго и пришли к такому заключению, что этот господин, по всей вероят­ ности, растрачивает только что полученное наследство после ску­ пого отца и, быть может, только для большего шика назвал себя громким аристократическим именем. Я уже успел забыть об этом случае, как «барон ф. Ф...» был до­ ставлен ко мне арестованным по распоряжению полицейского чи­ новника. Этот последний заметил, что ф. Ф. в последнее время стал вести очень крупную игру, и потребовал от него документа о лич­ ности. Ф. Ф объявил, что лица высокого общественного положения, к которым он принадлежит, не всегда имеют привычку брать с со­ бой виды на жительство; более он с чиновником не разговаривал и хотел уехать на другое же утро из курорта. Это внезапное решение 355 непосредственно вслед за требованием паспорта показалось офи­ церу очень подозрительным, он арестовал этого господина и пре­ проводил ко мне. Вначале я не был очень доволен таким энергич­ ным образом действий полицейского чиновника, потому что даже не мог дать удовлетворительный ответ на упорный вопрос аресто­ ванного, что он сделал преступного. Он вел себя очень прилично, но в высшей степени возмущался нанесенным ему оскорблением, постоянно говорил о посольстве, перед которым я должен буду дать объяснение, и которое может причинить мне крупные непри­ ятности. Несколько успокоившись, он, наконец, объяснил мне, что отец его был землевладельцем в Ганновере, семья его непосредст­ венно происходит от Генриха Льва и находится в тесной дружбе со всеми теми дворянскими семьями, которые тогда еще у всех были в памяти (это было вскоре после присоединения Ганновера к Прус­ сии). После присоединения Ганновера его семейство будто бы эми­ грировало из отечества и с той поры постоянно путешествует. Все это было рассказано им довольно натурально и основательно и, насколько я мог судить, действительно ганноверским диалектом. Несколько сомнительным казалось мне то обстоятельство, что он ни за что не хотел назвать мне тех лиц, к которым я мог бы обра­ титься по телеграфу с запросом относительно его личности. Ему будто бы крайне совестно, что его высокопоставленные родные и знакомые получат запрос от судебной власти, это может повредить его будущности и т.п. И так как он совершенно невинен ни в чем, то он, конечно, будет скоро освобожден; поэтому он предпочитает лучше остаться пока под арестом, нежели кому-либо телеграфиро­ вать. Это мне показалось странным, и я начал расспрашивать его о гербе его рода. Несколько смугившись, он объяснил так наверху имеется шлем, внизу щит, кругом «арабески» и притом очень мно­ го золота и серебра. Более подробных сведений — о драгоценном камне в шлеме, о цвете фона и т.п. — он не был в состоянии дать. Это уже было совсем невероятно, чтобы «легитимист», вместе со своим королем покинувший отечество, не знал своего дворянского герба, и я решил, что он лжет. К счастью, мне удалось достать так называемый «Готский альманах дворянских фамилий», в котором я действительно нашел фамилию баронов фон Ф..., но Отто ф. Ф., как называл себя задержанный, в нем не оказалось. Остальные показа­ ния его относительно других членов этого рода в общем были со­ гласны, но заключали в себе такие неточности и неправильности, 356 которых уже нельзя было предполагать от действительного члена этой фамилии. После этого я уже без колебаний оставил его под стражей, несмотря на его возражения и угрозы посольством. Но что же было делать далее? Пока было доказано, что он солгал и принял чужое имя, но не было еще никаких данных о том, что он совершил какое-нибудь тяжкое преступление, которое оправдыва­ ло бы принятую против него меру обеспечения личности. Измыш­ ляя выход из этого положения, я вспомнил, что в моем городке проживает старый токарь, уроженец Мекленбурга; пригласив его, я при нем имел продолжительную беседу с арестованным. Честный токарь дал заключение, что, хотя «барон» и говорит на ганновер­ ском наречии, но он тем не менее считает’ его за уроженца Гамбур­ га, с диалектом которого мой эксперт знаком с раннего детства. Вследствие этого, я немедленно послал фотографические карточ­ ки задержанного с точным описанием его примет и другими сведе­ ниями в Гамбург, Ганновер, Бремен, Люнебург, Ольденбург и тд. и через неделю получил сообщение, что задержанного зовут Отто X., что он имеет трактирное заведение близ Гамбурга и разыскивается по обвинению в убийстве в гор. Оснабрюке и в совершении круп­ ной кражи ценных бумаг в Дрездене. Дальнейшее следствие обна­ ружило, что его мать служила прежде служанкой в доме баронов ф. Ф. и, следовательно, хорошо могла знать их семейные отношения. Его же личное имя Огго оказалось правильным. Случай этот доказывает, что иногда Готский альманах дво­ рянских родов может быть полезным'): в подобных случаях могут сослужить службу также и издаваемые Фридрихом Ирр га нг ом в Брюне «Генеалогические памятные книжки дворянских родов», заключающие в себе список всех дворянских фамилий Германии и Австрии. Не следует также упускать из виду и геральдики, которой до сего времени в нашем деле вовсе не придавалось значения. На най­ денных предметах, неизвестно кому принадлежащих, бумагах или документах, при трупах убитых и при задержанных неизвестного звания лицах нередко находят кольца, табакерки, бумажники, поч­ товую бумагу и т.п. с изображением герба, — и этот-то герб может повести к обнаружению личности убитого или задержанного. Не 1) Здесь опущены подробности, касающиеся пользования этим альманахом. Прим. перев. 357 должно в таких случаях успокаивать себя такими отговорками, «кто его разберет, этот герб». Почти в каждом городе найдется, по край­ ней мере хотя один, знаток геральдики, у которого найдутся и нуж­ ные сборники. В крайнем же случае следует обращаться в какиенибудь из геральдических обществ. Кроме диалекта, на котором говорит задержанный и который почти всегда может обнаружить происхождение незнакомца, суще­ ствует лишь очень немного способов, могущих повести к той же цели. На первом месте следует поставить в этом отношении судеб­ но-медицинское освидетельствование задержанного (всего его те­ ла), которое может иногда обнаружить характерные приметы, напр, какие-нибудь уродства, пороки, обрезание, знаки татуировки на руках или груди. Эти последние знаки иногда могут иметь важ­ ное значение, так как они или представляют начальные буквы его имени и фамилии, или же обнаружат принадлежность его к чинам армии или флота. Часто представляется возможным по некоторым признакам выяснить личность, которые указывают на ремесло или занятие за­ держанного. Так, напр., у столяра, вследствие постоянной работы рубанком, можно наблюдать асимметричность телосложения, у са­ пожников и портных вследствие сидячей работы в согнутом поло­ жении замечается сутуловатость, у парикмахеров одно плечо быва­ ет выше другого, т. к. они работают одной рукой в приподнятом по­ ложении, между тем как другая остается спокойною и ниже первой. Выдающееся значение имеют мозоли и затвердение кожи, приоб­ ретенные долгой физической работой. Феликс Герман в одной ста­ тье «La photographie judiciaire» указал на важность подобных за­ твердений кожи, равно как и на то, что эти мозоли в большинстве случаев трудно заметить на теле, но при фотографировании они обнаруживаются. Как примеры приводятся мозоли на внутренней стороне пальцев у извозчиков от вожжей, у граверов, резчиков и подобных ремесленников — затвердения кожи между большим и указательным пальцами вследствие нажимания резца; у сапожни­ ка — мозоли на правом большом пальце с внутренней стороны и на верхней части бедра; у рабочих больших типографий, связыва­ ющих пачки шрифта, затвердение кожи на мякише мизинца вслед­ ствие обматывания руки шнуром; у лиц, много пишущих, мозоли на среднем пальце правой руки вследствие нажимания пера или ка­ рандаша и еще утолщение кожи на левом локте. 358 К перечисленным лицам можем добавить: у швей — кожа на указательном пальце левой руки имеет вид истыканной; у выдуваю­ щих стеклянные изделия имеются весьма развитые скуловые мус­ кулы и даже замечается обвисание щек; любители кегельной игры имеют мозоль на среднем пальце правой руки около ногтя (вслед­ ствие соскальзывания тяжелого шара); у ездящих верхом кожа утолщается на внутренней стороне колен, вследствие прижимания к седлу; у маляра выступают те места ладони, в которые он упирает во время работы кисть — и так, почти каждое ремесло оставляет свои следы, — которые, при известных условиях, могут дать по де­ лу указания: эти признаки следует отыскать, фотографировать и разъяснить при помощи сведущих лиц. Точно так же важен тщательный осмотр одежды задержанно­ го, причем, само собой разумеется, особое внимание следует об­ ращать на швы и далее распарывать такие места, в которых мате­ рия сшивается в два слоя, напр, воротник, пояс, верхний край брюк: в этих местах нередко можно найти разные бумаги, письма, записки и даже документ о личности. Таким путем один раз у по­ добной личности случилось обнаружить довольно курьезную на­ ходку. В шляпе его под подкладкой оказалась полоска сложенной газетной бумаги, как это обыкновенно делается в тех случаях, ес­ ли шляпа слишком широка. На этом газетном лоскутке, сильно за­ грязненном и пропитанном потом, оказался напечатанным су­ дебный отчет об уголовном деле, имевшем место несколько лет назад: о разбое, совершенном на дороге двумя мужчинами, из ко­ торых разыскан был только один; «его сообщник, как значилось в отчете, бежал и до сего времени не мог быть разыскан». В начале все это было сочтено случайностью, и задержанный совершенно непринужденно рассказал, что он будто бы был школьным това­ рищем этого осужденного за разбой и, когда ему совершенно слу­ чайно попал в руки этот судебный отчет по его делу, то он сделал себе полоску для шляпы, несколько широкой для его головы. При этом он выражал глубокое сожаление о горестной участи своего товарища, так рано попавшего на путь преступления. На всякий случай этот клочок газеты, фотографический снимок задержан­ ного с точным описанием всех примет его были препровождены в тот суд, в котором рассматривалось помянутое дело о разбое; тогда оказалось, что задержанный именно и есть другой, скрыв­ шийся обвиняемый. Он вскоре и сознался в этом преступлении, 359 объяснив, что он хранил при себе листок газеты, «интересуясь своим делом». О другом случае сообщено было в сентябре 1903 во всех газе­ тах: в Париже оказался убитым некий Лашо и убийцу вначале не могли обнаружить. Несколько недель спустя, в одном из общест­ венных садов Парижа был усмотрен спящий на одной скамье муж­ чина, из кармана которого выпала пачка вырезок из газет. Их под­ нял полицейский и, просмотрев их, убедился, что выписки эти от­ носились все к делу Лашо. Он разбудил спавшего, который тут’ же при допросе, с просонков, сознался в убийстве Лашо. Существует еще способ для обнаружения личности преступ­ ника, — способ психологический, применение которого хотя и сопряжено с значительными трудностями, может иногда сопро­ вождаться успехом. Но определенных правил для применения это­ го способа, само собой разумеется, дать нельзя. Необходимо толь­ ко по возможности зорко наблюдать за человеком, изучать его ду­ шевные качества, проникнуть в его внутреннюю жизнь и затем уметь воспользоваться обнаруженными качествами. Много значит при этом, конечно, случай. Так, однажды ко мне явился агент сыск­ ной полиции и просил разрешить ему свидание с одним задер­ жанным, личность которого была еще не выяснена, — так как он подозревал его в крупной растрате. Он и вступил затем в беседу с этим неизвестным господином. Заподозренный знал уже об этой растрате и, когда заметил, что его считают за вора, внезапно вско­ чил и заявил, что лучше уж он признается в бегстве из смиритель­ ного дома, где он содержался за убийство, но не допустит, чтобы его считали за вора. Описанные здесь способы для обнаружения личностей мо­ шенников, скрывающих состояние свое или имя, одинаково при­ менимы и в часто встречающихся случаях с мошенниками, так ска­ зать, высшей пробы, представляющими чрезвычайные затруднения для С. С. Сюда принадлежат лица, которые умеют придать себе светскую внешность людей хорошего круга, для того, чтобы под этой маской совершать мошенничества, кражи и растраты. По преимуществу это —люди, в молодости получившие хоро­ шее образование, или по меньшей мере имевшие случай приобре­ сти внешний лоск такого образования. Почти без исключения они 360 отличаются даровитостью, изворотливостью и смелостью; с на­ клонностями сибарита, они питают отвращение к всякому пра­ вильному труду. Как именно действует такой мошенник, достаточ­ но известно из газет, услужливо сообщающих все подобные случаи. Изысканно одетый, он появляется к ювелиру и совершает кражу во время выбора драгоценных вещей будто бы для покупки, или велит доставить избранную им вещь в гостиницу, откуда он с этой вещью скрывается через какую-нибудь другую комнату; он является к бан­ киру и забирает деньги по подложному чеку; он сумеет проникнуть и в благородный клуб и, наделав в нем массу долгов, исчезает; он — шулер, но ведет лишь крупную игру; он сватается за богатую неве­ сту (иногда за нескольких единовременно) и, заполучив кое-что вперед от будущего тестя, скрывается; он покупает дома, имения, не платя за них, закладывает их и также исчезает; он входит в компа­ ньоны крупного дельца и делает долги от его имени. Одним сло­ вом, он умеет искусно пользоваться слабостью человека поддавать­ ся обольщению громкого имени, изысканного костюма, чрезвы­ чайной самоуверенности; он знает, что никогда не переведутся глупцы, и поэтому он живет на их счет, пока не попадется. Иметь дело с такими людьми для С. С. особенно затруднитель­ но, если против них не собрано достаточно улик, и С. С. опасается сделать ошибку, арестовав, быть может, невиновное лицо. Кроме того, потерпевшие лица не всегда объявляют о совершенных над ними мошенничествах, из чувства стыда за свою наивность; если же дело возникает помимо жалобы, то они затрудняют работу С. С. своею скрытностью или же давая показание в пользу обвиняемого. Повторяю, что вернейшее и даже единственное средство в таких случаях — подметить в подобной личности что-либо «ненатураль­ ное». В чем бы то ни было, но эта «неестественность» проявится не­ пременно и почти всегда очень скоро: в наружности, в одежде, в манере держать себя, в походке, в разговоре, в самой лжи его ска­ жется противоречие или фальшь, и тогда С. С. может с спокойным духом приступить к следствию. Тальми (металл, похожий на золо­ то), богемские кораллы и поддельный горностай могут быть при­ няты за действительные только издали, и то неопытными людьми. Так и подозрительный субъект предстанет перед нами во всей на­ готе, если только заставить его со всеми подробностями рассказать о прежней его жизни: все неестественное, неправдоподобное и де­ ланное обнаружится очень скоро, остальное довершат телеграф, 361 фотография, система Бертильона и при известных условиях родо­ словные сборники. Время, необходимое для установления личности задержанно­ го, никогда не следует считать потерянным, так как вместе с тем разъясняется в значительной степени и самое преступление, ради которого он задержан. Если, положим, называющий себя титуло­ ванной особой X наделал большие долги, то мошенничество будет несомненным, если окажется, что эта особа — темная и несостоя­ тельная личность; и если называющая себя графиней Y и заподо­ зренная в шулерстве окажется обыкновенной кокоткой, то дока­ зать наличность шулерства уже не трудно. Поэтому в каждом случае, когда С. С. имеет перед собой мо­ шенника высшей пробы, независимо от установления собственно события преступления, величайшие усилия следует прилагать именно к выяснению собственно личности обвиняемого. Вообще следует поставить себе за правило иногда не ограни­ чиваться собранием официальных справок об имени задержанно­ го. В наших справках о судимости много значится рассмотренных дел, по которым опаснейшие преступники подверглись незначи­ тельным наказаниям лишь потому, что они, опозоренные прежнею судимостью, скрыв ее, присвоили себе имя ранее несудившегося лица. Лучше всего удается им это в тех случаях, если они выдали се­ бя за живое лицо, документы которого ими, может быть, были по­ хищены, и притом лицо судимостью неопороченное. С. С. собира­ ет надлежащие сведения и получает самые успокоительные справ­ ки о прежней жизни этого лица; и на долю настоящего носителя этого имени выпадает труд смыть с себя позор состоявшегося су­ дебного о нем приговора. В подобных случаях единственное средство состоит в самом внимательном наблюдении над задержанной личностью; человек судимый, рецидивист представляет собою тип настолько отлич­ ный и заметный, что опытный С. едва ли может быть введен им в заблуждение; и при малейшем подозрении о том, что задержанный присвоил себе чужое имя, следует приложить к бумаге с запросом, отсылаемой на родину, хорошую его фотографическую карточку, и почти всегда удается таким способом выяснить, насколько справед­ ливо объяснение задержанного. Приведу из моей практики один случай: один кузнец, в общем довольно честный малый, обвиняв­ шийся в причинении повреждений в драке, объяснил при допросе, 362 что ранее не был судим. Между тем по собранным справкам он зна­ чился отбывшим наказание за две кражи со взломом. Тем не менее он отрицал свою судимость и когда я ему указал на то, что имею­ щаяся справка заключает в себе его имя, возраст, место его рожде­ ния и пр., то он замолчал, иначе говоря, признал правильность справки. Только благодаря чистой случайности (как видно было из его рабочей книжки, он работал в Баварии в то время, когда он, по справкам, значился задержанным в Вене за кражу), я обнаружил не­ соответствие в сведениях, и не без труда добился от этого молча­ ливого человека заявления о том, что он давно затерял документы о своей личности. Оказалось, что их нашел какой-то злоумышлен­ ник и воспользовался ими, чтобы судиться под чужим именем. 3. Симуляция болезней и физических недугов Нет почти ни одного физического недуга, которым не вос­ пользовались бы и который не симулировали бы злоумышленники. Цели при этом весьма различны: если эти лица находятся на сво­ боде, то притворными недугами пользуются для испрошения ми­ лостыни. Притворная слепота, глухота, хромота, сыпи и разные си­ мулируемые увечья настолько известны, что не нуждаются в дока­ зательствах. Часто нищие рассказывают о вымышленных болезнях детей, которые будто бы захворали оспой, дифтеритом или другою прилипчивою болезнью, и мы часто даем им более щедрую милос­ тыню для того, чтобы поскорее их удалить. Симуляции судорог, эпилепсии и т.п. со стороны таких лиц особенного интереса для С. С. не представляют. Наиболее важное для него значение имеют: а) заболевания вызванных к следствию лиц заподозренных или обвиняемых Часто проделывается так, что из двух или нескольких вызван­ ных является сначала только один, другие же под разными предло­ гами явиться не могли. Ничего не подозревая, С. С. допрашивает явившегося и поручает ему передать другим, чтобы они непремен­ но явились на другой же день. Между тем это было сделано умыш­ ленно: допрошенный сегодня, хорошо узнав, в чем заключается де­ 363 ло, передает о своем показании неявившемуся товарищу, который таким образом на другой день дает уже подготовленное показание. Так делают не только сообвиняемые, но и свидетели, которые по разным основаниям решились показать неправду, и особенно часто — обвиняемые и указанные ими свидетели, которые должны показать против своей совести. В этих случаях С. С. уже из одного факта неявки и только поэтому имеет право заподозрить, что происходит нечто неладное. Единственное средство предупредить подобные стачки — отсылать таких свидетелей каждыйраз без до­ проса и настоять на том, чтобы все вызванные явились вместе не­ пременно. И раз такой случай имел место, то С. С. должен особенно строго следить за тем, чтобы допрашиваемые лица не могли со­ общаться друг с другом: если допрашиваются двое, то чтобы они непосредственно следовали один за другим, если же допрашива­ ются более двух, то каждый после допроса должен быть немед­ ленно удаляем из здания суда, чтобы находящиеся в свидетель­ ской комнате и еще недопрошенные не могли вступить с ними в беседу. По делу выдающейся важности недостаточно лишь сде­ лать распоряжение, необходимо иметь и действительный при­ смотр за лицами, уже допрошенными, — предосторожность, ко­ торая всегда хорошо вознаграждается правильностью отдельных показаний. Полезнее всего, по крайней мере по важным делам, по воз­ можности ускорить допросом свидетелей и таким образом не до­ пустить, чтобы они слишком долго и подробно рассказывали друг другу о преступлении. Особенно же полезно производить допрос свидетелей на месте совершенного преступления, чем устраняется возможность совместного путешествия свидетелей к С. С. Эти путе­ шествия всегда опасны для дела, так как при невольной беседе сви­ детелей дело настолько подробно излагается, что в конце концов никто не знает, что он видел сам и что слышал от других. Если же С. С. быстро приехал на место преступления, то он может достиг­ нуть наиболее верных показаний. Но при этом не следует собирать их вместе и тем давать возможность разговоров: следует в то вре­ мя, когда допрашивается один, послать за следующим так, чтобы никто не знал, за кем черед, и никто не имел возможности беседо­ вать с другими. Этим будет сделано почти все в пределах человече­ ской возможности для выяснения истины. Основное при этом пра­ 364 вило всегда таково: чем скорее допрашивается свидетель, тем правдивее его показание. Время ослабляет память и открывает воз­ можность для подговоров. Ь) внезапное заболевание обвиняемого или важного свидетеля во время допроса Само собой разумеется, бывают случаи внезапных заболева­ ний допрашиваемого или случайно, или же вследствие сильного испытываемого им возбуждения, но в большинстве случаев внезап­ ные обмороки, эпилептические припадки и т.п. оказываются при­ творными. Что притворство это действительно имело место, лучше всего можно угадать по тому признаку, что момент случившегося припадка оказался очень удобным для допрашиваемого: так, на­ пример, если обвиняемый сбился, «запутался» в своем объяснении, не может дать ответа, впал в противоречие и вообще поставлен С. С-м в безвыходное положение. В таком положении С. С. почти беспомощен, так как, если да­ же он и разгадал эту проделку, то он все-таки не может заставить «заболевшего» прекратить комедию, а этот последний все-таки вы­ игрывает время, что ему собственно и нужно было. Как бы то ни было, для С. С. уже не безразличен один тот факт, что он имеет дело с симуляцией, так как это заставляет его быть на­ стороже, указывая, что в деле что-то не ладно, если понадобилась симуляция, и так как с другой стороны С. С., может быть, удастся убедить обвиняемого оставить притворство, доказав этому послед­ нему, что его хитрость разгадана. Поэтому С. С. должен в подобном случае неуклонно и немедленно вызывать судебного врача и до его прибытия ограничиваться лишь тем, что самым тщательным обра­ зом следить за всеми явлениями припадка и даже занести их на буMaiy для того, чтобы сообщить врачу возможно полную картину происшедшего. Если все явления припадка будут отмечены точно, то, быть может, врач даст положительное заключение о наличнос­ ти симуляции так, как бы он сам при этом присутствовал. В редких случаях, но может удастся пригласить врача настолько быстро, что он еще застанет конец припадка, — хотя обыкновенно такой боль­ ной, с появлением врача, вдруг «чувствует себя лучше». Если врач констатирует симуляцию, то, в случае повторения припадка, С. С. должен поступить уже энергичнее и объявить обви­ 365 няемому, что его игра бесполезна и даже опасна для него, так как навлекает на него подозрение. Иногда полезно, говорят, прибегать к таким приемам: когда с обвиняемым или свидетелем начнутся судороги, то произнести при этом, обращаясь к письмоводителю, какие-нибудь неприятные для симулянта вещи, напр.: «говорят, что «заболевший» уже сознал­ ся в преступлении», или «что будто бы его уже оговорили соучаст­ ники». При этом иногда будто бы бывает, что симулянт внезапно приходит в себя, возмущенный несправедливостью слышанного, или же прекращает судороги, чтобы расслышать слова. Передают случай с одним цыганом, который впал вдруг в эпилептический припадок и внезапно очнулся, как только С. С. громко сказал, что надо отправить его в больницу умалишенных, чтобы «посадить его на лед и подержать под холодными душами несколько часов». Цы­ ган будто бы совершенно с тех пор выздоровел и дал обещание бо­ лее не подвергаться «припадкам». Вообще вполне целесообразно, когда имеешь перед собой не­ сомненного симулянта, спокойно и ясно высказать ему, что он притворяется и что этим он ровно ничего не добьется. И если си­ мулянт видит, что ему совсем не верят, то он прекращает свою иг­ ру. Но так как сначала следует убедиться в том, что обвиняемый или свидетель симулируют, и так как не всегда можно пригласить вра­ ча, да и припадки не бывают столь продолжительны и прекраща­ ются ранее его прибытия, между тем при хронических (мнимых) недугах иногда нельзя ждать прибытия врача, то я нахожу полез­ ным сообщить некоторые способы обнаружить правду в наиболее простых случаях, а именно: а) при симуляции глухоты Симуляция глухоты в высшей степени досадна для С. С., если требуется спешный, неотложный допрос и нет ни времени, ни слу­ чая обращаться к врачу. Если есть подозрение, что допрашиваемый симулирует, то необходимо тотчас же его в этом изобличить. Для этого существуют способы, доступные и для неспециалиста. Авэ-Лялеман рекомендует при помощи лиц, обладающих громким голосом, выкрикивать над ухом симулянта вопросы до тех пор, пока он не сдастся. Но этот прием не соответствует правилам судопроизводства и в конце концов ни к чему не поведет, так как даже и действительно глухой от такого крика почувствует боль. 366 Может быть, с пользой применим такой прием, чтобы сзади симулянта стукнуть по полу или уронить какой-нибудь тяжелый предмет. Действительно глухой услышит этот шум вследствие со­ трясения пола и во всяком случае ощутит это сотрясение, симулянт же делает вид, что будто ничего не слышит. Если допрашиваемый утверждает, что он глух на одно ухо (что и бывает в большинстве случаев), то верный способ обнару­ жить истину заключается в том, чтобы одновременно над обоими ушами прошептать различные слова. Если испытуемый действи­ тельно глух на одно ухо, то он может очень хорошо повторить то, что ему прошептали над здоровым ухом; если же оба уха здоровы, то одновременные звуковые впечатления так перепутываются, что испытуемый совсем ничего не разберет и не в состоянии ничего повторить. Самый лучший способ обнаружить симуляцию, это — предла­ гаемый К а с пе ро м- Ли ма но м физиономический диагноз; но он открывает истину лишь самому С. С. и не ведет, конечно, к вра­ зумлению симулирующего. Если С. С. в течение допроса будет вни­ мательно следить за выражением лица допрашиваемого, за тем, ка­ кое впечатление производят на него известные вопросы, то он ско­ ро обнаружит по выражению глаз, по движениям головы или рук, понимает ли его слова испытуемый. Тогда С. С. может спокойно и категорически изложить допрашиваемому результат наблюдений, и «глухой» в большинстве случаев вынужден будет оставить свою бесцельную роль. Те же приемы применяются и по отношению к глухонемым, так как глухонемота появляется у глухих от рождения, которые вследствие этого никогда не учились говорить. Таким образом тот, кто симулирует немоту, должен одновременно притвориться и глу­ хим, так как случаи, в которых человек становится немым позднее,, чрезвычайно редки. По отношению к глухонемым с успехом может применяться физиономический диагноз. При этом следует иметь в виду, что, как доказали Л и м а н , Машка и То с ка ни, и глухо­ немые воспринимают звуки, передаваемые твердыми телами (при хождении по полу, при падении предметов и т.п.) и соответственно реагируют на эти впечатления, чего симулянт не делает совсем. Весьма хороший способ рекомендует Клаусман-Вейен. следу­ ет предложить допрашиваемому что-либо написать на бумаге. При этом обнаружится, что действительно глухонемой, обучавшийся 367 грамоте в особой школе, напишет правильно и без орфографичес­ ких ошибок, — между тем как симулянт пишет согласно с произно­ шением, т.е. — неправильно. р) при симуляции эпилепсии Такие припадки часто симулируются как новобранцами, жела­ ющими избавиться от военной службы, так и другими лицами, же­ лающими уклониться от допроса или уголовного преследования. В каждом случае необходимо судебно-медицинское освидетельство­ вание через врача, но часто С. С. важно знать тотчас, имеется ли пе­ ред ним действительный эпилептический припадок, наприм. когда он должен сделать распоряжение о заарестовании такого лица, или когда обвиняемый или свидетель, как мы уже упоминали, таким способом пытаются приостановить опасный для них допрос. Если С. С. сразу разгадает обман, то он и поступит соответственно свое­ му выводу. Ожидать же заключения врача в большинстве случаев слишком долго, так как симулянты обыкновенно никогда в присут­ ствии врача не впадают в состояние, подобное эпилептическому. Если же врач будет приглашен очень быстро, то симулянт так ис­ кусно сократит свое представление, что врач наверное не получит надлеж ащ его представления о припадке. Но обыкновенно припад­ ки этой болезни так хорошо изображаются, что отличить симуля­ цию совсем не легко. Это объясняется тем, что симулируют эти припадки только те, которые не один раз наблюдали действитель­ ные припадки этой болезни, — а такие случаи нередки ввиду зна­ чительной ее распространенности. О способах обнаружить симу­ ляцию эпилепсии писали много: в каждом руководстве судебной медицины такие способы указаны, и кроме этого имеются посвя­ щенные этому же вопросу сочинения военных врачей (напр. В . Д е р б л и х , Е. Геллер и др.). Укажем на следующие немно­ гие способы, пригодные для нас. 1. Заслуживает подозрения всякий припадок, случившийся момент, удобный для этого лица, напр, при заарестовании, при до­ просе и т.п. Но не следует при этом забывать, что у лиц, действи­ тельно подверженных эпилепсии, припадки легко могут приклю­ читься вследствие сильного волнения, страха и т.п., естественного в подобные минуты. 368 2. Важно, как именно падает припадочный на землю. Дейст­ вительно больной «грохается» без разбора места, без всякой пре­ досторожности, так что причиняет себе тяжкие повреждения, особенно те, которые падают ниц. Симулянт же опускается и па­ дает на протянутые руки или локти, в случае же повреждений он не в состоянии скрыть вполне чувства боли и выразить это на своем лице. 3. Пронзительный крик, испускаемый эпилептиком, — крик, который, раз услышанный, никогда потом не забывается, тот «cri unique, rauque plutot qu'aigu», как говорят французы, — только при известных условиях может свидетельствовать о естественности припадка. Если подвергшийся припадку кричит несколько раз или некоторое время, то это несомненный симулянт; если же он вскри­ кивает один раз, то припадок или действительный или же хорошо воспроизведенный; но если крик совершенно отсутствует, то при­ падок почти всегда действительный, потому что отсутствие крика замечается только у несомненных эпилептиков. 4. Характерны и не поддаются подражанию так называемые судороги мышц, выражающиеся в дергании и дрожании мускулов, особенно на затылке и спине. Симулировать эти судорожные при­ ступы в состоянии только очень сильный человек, умелый гимнаст и то лишь на руках, и отнюдь не на всем теле. Симулянт корчится, трясется, дрожит, бьется, но воспроизвести игры мускулов не в со­ стоянии. 5. Важнейший признак, это — цвет лица, который у настояще­ го эпилептика в начале припадка бывает очень бледный, а после сине-красный. Симулянт никогда не может искусственно вызвать на лице бледности, краснеть же нарочно в состоянии многие. Как только с лицом допрашиваемым случился припадок, дей­ ствительный или нет, прежде всего не следует теряться; как уже ска­ зано выше, нередко сильное возбуждение и страх могуг разрешать­ ся припадком, так что подобные явления в суде вовсе не исключи­ тельны; молодой же С. С., не привыкший к таким зрелищам, часто в этих случаях теряет всякое самообладание, не говоря уже о способ­ ности спокойного наблюдения. Он делает все, что обыкновенно делается в состоянии непроизвольного волнения: кричит о помо­ щи, суетится, бежит за водой и тл. и, когда врач, спрошенный о ес­ тественности припадка, пожелает точного описания всех симпто­ мов явления, то С. С. обыкновенно не знает ровно ничего. 369 Если случится такой припадок, то С. С. прежде всего, как че­ ловек, обязан, принимая припадок за естественный, оказать ту по­ мощь, какую он в силах. Для этого следует позаботиться о том, что­ бы он не причинил себе повреждений, для чего убрать стоящие вблизи твердые предметы, расстегнуть стесняющие его части одежды и положить в рот между зубами какую-нибудь эластичную вещь: пробку, сложенный платок, кусок дерева, резину и т.п. для то­ го, чтобы он не укусил себе язык; но при этом следить, чтобы от­ нюдь эта вещь не могла проскочить в рот и таким образом заду­ шить больного. Вот все, что может сделать С. С., после этого он мо­ жет ожидать окончания приступа и наблюдать, не обнаружатся ли признаки симуляции. Письмоводитель же может в это время по­ слать за врачом. у) при симуляции обморока Разгадать истину в этом случае для С. С. в высшей степени важ­ но, так как в весьма редких случаях состояние обморока бывает на­ столько продолжительно, что врач успеет прибыть до окончания его. Определение же того, был ли обморок действительный или притворный, является для С. необходимым потому, что все дело предстанет для него в новом свете, если оказалось, что обвиняемый или свидетель сочли нужным прибегнуть к обману. Безошибочным и легко распознаваемым признаком действительного обморока яв­ ляется внезапная и сильная бледность, покрывающая не только ли­ цо, но и особенно слизистые оболочки (губы и десны). Раз этот признак отсутствует, обморочное состояние притворно, ибо блед­ ность не есть последствие, а причина обморока; она есть не что иное, как совершенное бескровие мозга и всей головы. Глаза стано­ вятся неподвижными, зрачки расширены и нисколько не реагиру­ ют на свет, даже при прикосновении. Пробуждение после действи­ тельного обморока также существенно отличается от притворного. Но распознавание этих отличий требует уже знаний специалиста или по меньшей мере опыта. Для специалиста впрочем вполне до­ статочно констатировать глубокую бледность лица, которую ис­ кусственно вызвать человек не в состоянии. При этом следует иметь в виду, что обмороки, которые исключительно бывают у женщин, в большинстве случаев не могут считаться ни за настоя­ щие, ни за притворные. Когда вследствие испуга или волнения на­ 370 ступает прилив крови к мозгу или отлив крови, — то прежде всего является легкое головокружение и если к этому присоединится еще немного воображения, самовнушения, отчасти притворства, — то стоит только закрыть глаза и опуститься на пол и таким образом неприятное положение прервано, мучитель почувствует жалость — и еще, быть может, укажет выход из положения. 8) при симуляции слабоумия Столь распространенная между обвиняемыми и известного рода свидетелями манера притворяться слабоумными, бесспорно, для С. С. столь же неприятна, сколько и опасна. Расчет для допрашиваемого притвориться слабоумным заклю­ чается с одной стороны в надежде избежать подозрения в преступ­ лении, для совершения которого потребовалась обдуманность дей­ ствий, а с другой стороны — в возможности не понимать неприят­ ных для него вопросов и тем выиграть время для размышления. Не менее выгодна подобная симуляция и для свидетеля, кото­ рый по каким бы то ни было основаниям не желает сказать прав­ ды, который желает выгородить обвиняемого, или передавая дело в истинном свете, тем может подвергнуть себя опасности, или же опасается впасть в противоречие с показаниями другого свидетеля. Изобличение такого притворства однако для С. С. совсем не так трудно, если только он обладает некоторою ловкостью и психоло­ гическими познаниями. К этой цели можно идти двумя путями. Первый заключается в обнаружении внутренних противоречий в показании свидете­ ля: одни сведения могут быть обдуманны и хитры, между тем как другие — бессмысленны и неуместны. Другой путь состоит в об­ наружении противоречия между выражением глаз и смыслом по­ казания. Противоречия первого рода имеют такое свойство, что самый ловкий симулянт не сумеет избежать их при более продолжитель­ ном допросе, при котором в конце концов непременно даст впол­ не обдуманный ответ. С. С. должен уметь так вести допрос, чтобы свидетель увлекся, разгорячился и хотя бы одним своим разумным ответом возбудил к себе подозрение в симуляции. Совершенно подобное следует сказать и относительно проти­ воречий второго рода: между взглядом и речью, между глазами и 371 устами. У разумного человека не бывает глупых глаз, и у глупца нет умных глаз. Все остальное: лицо, осанка, движения могут ввести в обман, но глаза никогда, и кто обладает хоть некоторою наблюда­ тельною способностью, тот не допустит себя обмануть. Правда, то, что мы называем «выражением глаз», только ча­ стью заключается в самих глазах, главным же образом складыва­ ется на основании общего впечатления о всех чертах лица, ко­ торым человек придает то или другое выражение посредством известных мускулов, — но только лишь на непродолжительное время. Актер-комик с умным лицом может часто придать своей физиономии «невыразимоглупое» выражение, но в действи­ тельности даже при величайшем искусстве глаза его глупыми, по крайней мере на более или менее долгое время, не могут быть никогда. Таким образом, если существует хотя бы отдаленное подо­ зрение, что допрашиваемый прикидывается глупым, то достаточ­ но упорно следить за его взором и, как бы он ни старался выгля­ деть тупо и безучастно, он все-таки не в состоянии будет утаить, хотя бы на одно мгновение мелькнувший взгляд вполне осмыс­ ленный, особенно когда допрос поставил его в затруднительное положение. Кроме того симулянт почти всегда, когда замечает, что за ним не наблюдают, бросает на С. С. быстрый испытующий взгляд, чтобы убедиться, доверяет ли ему С. Довольно уловить только один такой взгляд, чтобы более не сомневаться в том, с кем имеешь дело. Если же С. С. убедится, что перед ним симулянт, то он должен тотчас же категорически объявить допрашиваемо­ му, что обман его разгадан, изложить ему при этом все последст­ вия его поведения и затем, не обращая внимания на его мнимую глупость, продолжать допрос так, как будто С. С. имеет перед со­ бой разумного человека. Пусть не говорят, что изобличение симулянта не входит в круг обязанностей С. С.: от справедливости иного показания зависит иногда благосостояние, честь и свобода человека, призвание же С. С. и состоит именно в достижении торжества правды. Поэтому он допустит резкое нарушение своих обязанностей, если не прило­ жит величайшего внимания и усилий к тому, чтобы допрашивае­ мый говорил только правду. 372 4. Тайные знаки в среде преступников (Zinken) Такие знаки установились между преступниками с середины XVIII столетия. Немецкое выражение этих знаков: «Zinken» не встречается ни в «Liber vagatorum», ни в других сочинениях; А в э Л я л е м а н производит его от цыганского слова «Sung» (запах), Иосиф Ва гне р от латинского «signum», во французском «signe». Быть может, оно только и обозначает зубец вилки (Zinken. Zacken der Gabel), чем хотели указать на остроконечность всех знаков. Ввиду значительного разнообразия, широкого применения и распространения, эти знаки могуг иметь весьма важное значение для С. С., так как знание их может повести к раскрытию некоторых дел, которые без этого будут представлять неразрешимую загадку. Так, напр., какая-нибудь кража может быть не по силам одному че­ ловеку, и уличенный в ней только один виновный на этом основа­ нии не признает себя виновным, между тем как существование со­ глашения нескольких виновных ничем нельзя доказать. Затем тай­ ные сношения арестантов при помощи знаков могут парализовать все усилия С. С., обнаружение же этих сношений невозможно, если С. не будет знать их тайных знаков. Наконец, я держусь такого взгляда, что С. С., особенно живу­ щий в уезде, прямо обязан прилагать труд свой не только к делам, к нему дошедшим, но и вообще обращать внимание свое на все, что происходит в участке его, какие личности бродяжничают в нем, и какие существуют между ними отношения и связи. Если совершит­ ся какое-нибудь крупное преступление, то С. С., изучивший свой участок и потому лично во многом осведомленный, вследствие этого может давать чинам полиции для производства розысков бо­ лее или менее важные указания. С. С. не может не чувствовать высокого удовлетворения, когда в каком-нибудь серьезном деле чины полиции с доверием обраща­ ются к нему, чтобы пользоваться его знаниями и руководиться ими. Именно тщательное изучение преступного мира может сообщить действиям С. С. положительность и обдуманность; когда же пре­ ступление совершилось, то уже поздно изучать обычаи преступни­ ков. Кто пожелает ознакомиться с этим вопросом теоретически, найдет литературу предмета в сочинении I. М. Вагнера 373 «Rothwelsche Studien»1). Опишем теперь наиболее известные из символических знаков преступников: а) Графические знаки Эти знаки, без сомнения, самые интересные и потому заслу­ живают особенного изучения. Они происходят от старинных знаков, употреблявшихся в давно прошедшие века поджигателями и служивших для того, что­ бы указать членам шайки тот дом, на который предполагалось со­ вершить нападение с целью убийства, грабежа и затем поджога. Большею частью это были знаки самой простой формы: часто ко­ сой крест со штрихами в стороне, — каковые знаки сохранились и до нашего времени (см. Людвиг Бе хшт е йн «Deutsches Museum fiir Geschichte u. s. w.). Также стрела с несколькими штрихами в ко­ сом направлении обозначала дом, который решено поджечь, стре­ ла же с подобными штрихами и еще кружочками указывала на то, что в этом доме уже лежит горючий материал. Впоследствии к этим и подобным знакам объективного свой­ ства присоединились еще и другие, субъективные знаки, служив­ шие для обозначения занятия носителя их, т.е. имевшие характер герба. Такова уж была та эпоха: как герб на доспехах рыцаря свиде­ тельствовал о личности его, так и знаки на домах указывали на лич­ ность владельца и его занятие. Так, были знаки каменщиков, плот­ ников, скульпторов и т.п., и были знаки поджигателей, свидетельст­ вовавшие о принадлежности к шайке. Последние знаки встречают­ ся с давних времен, даже в 15 столетии; в эпоху реформации они были очень распространены, и о них тогда говорили, что они при­ надлежат шайкам, высылаемым римским папой в Германию для ис­ требления лютеран (!). Наибольшее распространение такие знаки получили однако во время 30-летней войны, и после нее, когда разбойничьи шай­ ки, бродяги и т.п. пользовались полною свободой. Трудно пред­ ставить себе, сколько совершалось тогда убийств, разбоев и под­ жогов. Рассказы современников «Simplicissimus», Филандера ф. Зиттевальда, Александра Смита, М. Сигизмунда Госмана, и затем 1) «Archiv fiir das Studium der neueren Sprachen und Literature Л. Геррига. XXXIII т. 1863 n 374 описания жизни известных разбойников того времени (Липса Тулльяна, Шмуля Шикеля, Михля Генчля, Никля Листа, Ионаса Мейера, Шмуэля Лебеля и др.) производят впечатление вы­ мышленных страшных романов. От того времени сохранился один такой знак, начерченный на уединенной лесной часовне в Тюрингене (рис. 10). Первая стро­ ка означает призыв, а именно: в ^ направлении стрелы 4-й дом <--- - 1111 имеет быть ограблен в ночь по­ следней четверти луны. [^ ] Вторая строка служила удоА стоверением в принятии призы­ ва к сведению. Это значит, что Рис '()' 31|;|кчленашайкиразб0й11ик0в„ „ поджигателей конца 17 столетия каждый проходившим мимо раз­ бойник, прочитав первую строку и желая принять участие, вырезал или чертил ниже свой знак, который был хорошо известен его то­ варищам. Так и получилась вторая строка: птица, игральная кость, ключ, горшок, цепь, т.е. знаки пяти злоумышленников, на несомнен­ ное участие которых подстрекатель мог таким образом рассчиты­ вать. И поныне мы ощущаем невольное чувство страха, разгадывая преступный смысл таких, по-видимому, невинных знаков, но не­ многие из нас представляют себе, что потомки этих страшных предков перенесли и в наше время эти знаки. Кто внимательно будет осматривать часовни, сараи, столбы с крестами, заборы, каменные стены, особенно в уединенных местах и перекрестках, тот найдет много таких знаков. В настоящее время, конечно, они очень редко указывают на преступный замысел, но означают, что такой-то «собрат по ремеслу» проходил в такой-то день в данном направлении и что в известный день намерен воз­ вратиться. Чаще они указывают, в каких домах подают милостыню, иногда же заключают опасные сообщения, что в таком-то месте представляется случай совершить кражу, но что необходим сообщ­ ник, который таким способом и приискивается. Авэ-Лялеман приводит следующие знаки: <7 ключ со стрелой — знак вора, занимающегося кра\J~ y У жами со взломом (рис. 11), скрещенные рапиры — знак нищих студентов (рис. 12), игральные карты рис. п . знак вора, со стрелой — знак путешествующего шулера взламывающего (рис. 13). замки te e 375 Рисунок 14а по Авэ-Лялеману представляет собой общий знак злоумышленников, занимающихся вместе с тем и нищенством. Знак не вполне точен, правильнее рисунок 14 — изображающий сердце с тремя гвоздями — ста­ ринный знак странствующего гвоздаря. Мне уда­ лось однажды на основании такого знака устано­ Рис. 12. Знак нищенствующих вить личность одного бродяги, бывшего ранее студентов гвоздарем. Рисунок 15-й представляет общий знак ни­ щенствующих: указывает направление и чис­ ло месяца, ноли означают детей, черточки — товарищей, половинная же черточка - со­ общницу. Эти значки впрочем в разных мест­ Рис. 13. Знак шуллера ностях меняют свое значение. Приведу знаки, некоторые из многих, собранных мною в течение моей долголетней службы. Рис. 16-й изображает ландшафт с елкой, на­ черченный одним почерком (не от­ рывая руки) — часто встречающий­ Рис. 14. Знак странствующего ся знак бродяги, когда-то зажиточ­ гвоздаря ного землевладельца. Рисунки в один прием, одной чертой — весьма в ходу у преступников еще с 15 столетия. Большим ма­ стерством отличался в этом отношении Аль­ Рис. 15. Общий знак брехт Дюрер, применивший этот способ в нищенствующих рисунках на полях молитвенника императора Макса. Рис. 16. Символический знак преступника (сделан в один прием) 376 Рисунок 17-й изображает знак, называемый «кренделек», озна­ чающий: «был здесь 5/п 72 г, возвратится 20/и 72 г.». Рисунок 18-й изображает один из самых интересных воровских знаков, которые мне удалось видеть. Нарисован­ ная одним почерком птица изображает Рис. 17. Знак хлебопека попугая, — что указывает на говорли­ вость того, кому знак принадлежит (известный вор). Другой знак — церковь, третий ключ, ниже три кружочка над чертой — знак св. Стефана, так как этот святой погиб вследствие побиения камнями. Эти три камня озна­ чают день смерти св. Стефана, т.е. 26 декабря. Рядом младе­ нец в пеленках обозначает день Рождества Христова, 25 декабря. Все становится яс­ Рис. 18. Знак вора ным, а именно: «человек, в ) обществе злоумышленников известный по знаку попугая, имеет на­ мерение совершить кражу из какой-то церкви, для чего ищет со­ общников, и пусть таковой сообщ­ ник явится 25 декабря на место, где этот знак нарисован (часовня в глу­ '"/8 If хом лесу) для совершения кражи». 2S/ g?J Жандармы разгадали эти знаки и '/'0/8 донесли судебной власти, и 25 дека­ Рис. 19. Неразгаданный знак бря около этой часовни удалось за­ держать трех известных воров. Рисунок 19-й изображает открытую книгу, сломанную палку, человеческую ногу и три числа. Не­ смотря на все принятые меры, мне не удалось разгадать значение этих зна­ ков. Кроме описанных знаков, встре­ чаются еще и такие знаки, которые имеют целыо дать знать товарищам по ремеслу о каких-нибудь новых удачных приемах. Они ЯСНО свиде- Рис-20-Знак, указывающий, где 1 щедро подают милостыню 1 377 тельствуют нам, как тесно сплочена, можно сказать почти органи­ зована, среда преступников, как один преступник спешит помочь другому, которого даже и не знает совсем, конечно в надежде на взаимную от этого последнего услугу. Так, очень часто приходится встречать рисунок 20 -й, изо­ бражающий протянутую ру­ ку; это значит: найдешь щед­ ро дающую руку направо в 4 , Рис. 21 Рис. 22 Рис. 23 7, 11, 20 домах, а налево в 3, Знаки на домах, в которых 6, подают милостыню и в которых нет то, где прошение милосты­ ни будет успешно. Нередко для этой цели отмечается особенным образом каждый дом. Чаще всего встречаются такие знаки: пустой круг (рис. 21 ) — изображение звонкой монеты, косой крест (рис. 22) — означает, что в указанном доме милостыни не дают. Оба зна­ ка вместе (рис. 23) указывают, что дают лишь кое-что, но такие ве­ щи, которые невыгодны для бродяг, напр., кусок хлеба, стакан фруктовой воды, несколько яблок, яйцо и т.п. съестные припасы. Совершенно подобные знаки с давнего времени употребля­ ются и в Англии1). Так, напр, рисунок 24, распространенный в Ан­ глии, встречается и в Австрии и указывает на то, что в помечен­ ном доме легко сбыть краденые вещи. Весьма распространены также изображения скрипки и флейты. Скрипка обещает успех, флейта — неудачу (рис. 25). Л Рис. 24. Знак английских преступников Рис. 25. Знаки нищенствующих Рис. 26. Знаки относительного полицейского надзора Есть знаки, служащие предостережением, что в данной местности полицейский надзор крайне строг: таковы знаки, изображающие оружие, носимое чинами полиции (рис. 26 ), напр., дуло ружья со штыком означает жандарма, короткая сабля — уездного полицианта. 1) «А London Antiquary-Dictionary of modern Slang, Cants etc.» Лондон. 1859 г. 378 Иногда такие знаки заключают в себе угрозу или предостереже­ ние, иной раз даже подстрекательство к вооруженному нападению. Несколько лет тому назад на глухой тропинке леса нашли убитого жандарма: на теле его оказалось множество ран от ударов ножом. Ос­ мотр места выяснил, что убитый сидел на краю дорожки и набивал свою трубку, кисетик его был открыт, табак рассыпан по земле, трубка на половину набита све­ жим табаком. Далее выяснилось, что жан­ дарм был предметом страха и ненависти для всех бродяг и цыган за точное и неу­ Рис. 27. Изображающий клонное исполнение службы, и что он угрозу убить жандарма убит был именно цыганами, которые сзади напали на него и лишили жизни. Несколько дней спустя на полуразвалившейся каменной стене, недалеко от места преступления нашли грубый рисунок, смысл которого был ясен (рис. 27): было изо­ бражено лицо человека, головной убор —жандарма с петушиным пе­ ром, на лице характерные усы жандарма, и кругом головы четко вы­ делялись 4 ножа. Рисунок этот не мог быть сделан после смерти жан­ дарма по той причине, что он был несколько попорчен дождем, меж­ ду тем как с момента убийства и до нахождения рисунка никакого дождя не было. Я никак не могу отделаться от мысли, что рисунок этот был сделан с целыо угрозы по адресу жандарма. 5|дЬгд, 9-^" 'i/i ?.? и V} Ц It J ------------T9 £ — -чэ- j Iц/г 68 Рис. 29. Знаки, заимст вованные из одной «Пневматологии» Рис. 28. Различные современные знаки преступников Однако эти символические знаки, сыздавна употреблявшиеся преступниками, мало-помалу вытесняются интернациональными и общераспространенными письменными знаками, что, конечно, объясняется увеличением числа грамотных. Так, я нередко встре­ 379 чал знаки, изображенные в рис. 28. Значение завитушки на предпо­ следнем рисунке (стреле) мне неизвестно. Много лет назад в Лотарингии, в горной местности, мало оби­ таемой, но зажиточной, я нашел знаки, которых я довольно долго не мог истолковать (рис. 29). Они были рассеяны на расстоянии нескольких миль, сделаны наверное не одной рукой, и, как выясни­ лось впоследствии, членами одной шайки, так как знаки эти оказа­ лись заимствованными из одной и той же книги. По этой книге первый знак означал: Daemonium Mercurii, второй: Intelligent Satumi, третий — Ангела воскресения, Кассиеля. Эти знаки можно найти в Саламанкской: «Pneumatologia occulta et vera»1). Книга эта, очевидно, попала в руки шайки злоумышленников, которые и вос­ пользовались помещенными в ней рисунками. Сюда же относятся знаки цыган, желающих каким-нибудь обра­ зом обозначить присутствие в данной местности с преступною це­ лью или без таковой. В первом случае знаки делаются в более скрыт­ ных местах. Чаще всего встречается изображение треугольника, пе­ ресеченного рядом параллельных линий; этот знак, изображающий по всей вероятности арфу, оставляется большею частью тогда, если они провели где-нибудь ночь под крышей (рис. 30). Затем цыган ве- Рис. 30 Рис. 31 Различные воровские знаки Рис. 32 шает тряпки от одежды у какого-нибудь дома, на коле, на дереве и тд, причем вследствие существующего поверья никто не смеет при­ коснуться к этим тряпкам, так как к прикасающемуся переходят буд­ то бы различные заразные болезни. Поэтому тряпки эти остаются на своих местах и служат средством /утя тайных указаний другим табо­ рам цыган о том, куда именно направились их товарищи. Другим средством для тайных сообщений служат связанные узлом прутья, свитые ветви, колосья и стебли трав. Или же срезыва­ ется ветка е тремя сучьями так, чтобы эти сучья имели вид трезубой вилки, и средний сучок загибается в iy сторону, куда ушли цыгане. Для той же цели на дороге с краю кладутся три камня, один на другой, самый большой внизу и наименьший сверху (рис. 3120- Ес­ 1) Отпечатана в «Zauberbibliothek* Георга Конради Горста. Майнц, 1821 г. 2) Я предполагал, что знаки эти делаются только цыганами, по это мнение оказа­ 380 ли же на пути ничего, кроме песку, земли, не обросшей травой, или снегу не имеется, то цыгане проводят три черты, из которых сред­ няя указывает направление, в котором ушел первый табор. О целом ряде таких знаков цыган сообщили нам ф. В л и с л о ц к и й , Теодор 3 е л ь м а н и Генрих Глюксман; последний из них доказывает, что отдельные цыганские племена и даже от­ дельные лица из них имеют свои особые знаки (состоящие из во­ лос животных, тряпок, кусочков дерева и т.п.). Эти знаки соединя­ ются с другими знаками для того, чтобы передать какое-нибудь известие таким цыганам, которые будут проходить по дороге. Ес­ ли знак, принадлежащий отдельному цыгану, отчасти прикрыт коровьим пометом, то это значит предостережение о близости полиции. Человеческие экскременты означают успех и счастье. Ветка сирени означает болезнь. Л такая же обуглившаяся ветка вместе с соломой означает смерть; еловая ветвь — помолвку, иво­ вая ветвь — рождение кого-либо, дубовая ветвь — возвращение путешественника или задержанного товарища, березовая ветвь — поимку кого-либо полицией; меховые или кожаные куски — ука­ зывают на необходимость спешить или идти куда-либо на встре­ чу. Отверстия, сделанные в коже, означают: четырехугольные — город, круглые отверстия — деревню. Если, напр., на куске кожи будут найдены два круглые отверстия, одно четырехугольное и одно круглое —то это значит, что цыган, для которого знак пред­ назначен, должен пройти две деревни и город, чтобы дойти до места встречи. Щетина указывает на предстоящую удачу, соболья шерсть — указывает на грозящую опасность, осколки стекла — указывают на павшее животное. лось ошибочным: как это выяснил историк германской культуры Шейбах. В одной из проповедей Бартольда из Ригенсбурга, без сомнения самого выдающегося из проповедников средних веков, произнесенной около 1250 года и до сего времени оставшейся ненапечатанной, сказано, что дьявол поступает так, как разбойники, ко­ торые на дорогах делают известные знаки, для того, чтобы путники считали себя на верной дороге, тогда как эти путевые знаки приводили их прямо к разбойничьим притонам. По словам того же Бартольда, знаков таких имеется три вида: положен­ ные па крест сучья дерева, сложенные в груду камни и связанные прутики лозы или терновника. Таким образом, оказывается, что знаки, которые мы считаем принадле­ жащими лишь цыганам, знакомы были всему населению более 500 лет назад, затем пришли в забвение и сохранились лишь у цыган, как племени наиболее консерва­ тивного. Но при этом следует отметить, что знаки эти древнегерманского проис­ хождения и усвоены цыганами именно от германцев. 381 Чтобы уразуметь «науку» о цыганском гадании, — предсказыва­ нии и гадании по картам и иными способами, — следует обращать внимание на графические знаки, которые цыгане делают углем или вырезывают гвоздем на стенах домов, знаки, не бросающиеся в гла­ за лицу несведущему, так как их почти нельзя отличить от знаков, оставляемых вследствие атмосферных влияний. По В л и с л о ц к о м у имеют следующее значение: крест простой — в данном месте нет поживы, двойной крест — грубое обращение, простой круг — щедрость, двойной круг — жителей, отличающихся особенною бла­ готворительностью, две продольные черты и сверху две попереч­ ные означают квартиру местного судьи или вообще начальства; двойной крест и под ним две черты —совершение кражи, в которой подозрение упало на цыган; несколько вертикальных линий — здесь мы сделали кражу; треугольник означает — здесь можно зара­ ботать деньги гаданием; крест внутри круга — призыв к мести; две извилистые линии —желание хозяйки дома иметь детей; две верти­ кальные линии, соединенные одной волнистой чертой, —хозяйка в доме не желает иметь более детей; две волнистых линии, проведен­ ных через круг — смерть старухи; а такие же линии, пересекающие два круга — смерть старика в данном доме; точки внутри кругов оз­ начают ссору из-за наследства, вследствие их смерти; волнистая ли­ ния, пересекающая треугольник —смерть главы семьи; две таких же линии, пересекающие треугольник — смерть сто жены; волнистые линии между двумя крестами — супружескую неверность жены; крест между двумя волнистыми линиями —такая же неверность му­ жа; вертикальная линия, внизу горизонтальная, еще ниже крест — намерение вступить в брак и тд. Само собою разумеется, что эти знаки для гадания оказываются весьма полезными, и остается толь­ ко удивляться той взаимной поддержке и товариществу бескорыст­ ному, существующему среди цыган. Все эти цыганские знаки встречаются, правда, и у других зло­ умышленников, но только у таких, которые давно поддерживают сношение с цыганами. Отнюдь не следует смешивать знаки злоумышленников с зна­ ками, отмечаемыми странствующими точильщиками на тех домах, в которых они работают во время периодических посещений. Сходство этих знаков с вышеописанными не подлежит сомнению и объясняется, очевидно, тем, что в прежнее время точильщики име­ ли много общего со всякого рода бродячим элементом населения. 382 Если такой точильщик в течение дня собрал много ножей и ножниц, то он едва ли был бы в состоянии возвращать их по при­ надлежности, если бы не делал на домах знаки, по которым делал отличие для возвращения ножей. Эти знаки указывают на весьма продуманную мнемо-технику, — а для нас имеют лишь то значение, что их не следует смешивать с знаками злоумышленников. В случае возникшего сомнения следует прибегнуть к услугам первого слу­ чайного точильщика, который и разъяснит знак точильщиков из других местностей. Что же касается тех знаков, которые делаются преступниками на месте преступления, после совершения деяния, то они, хотя и не относятся к предмету настоящей главы, заслужи­ вают здесь быть упомянутыми. Мне давно известны наиболее типи­ ческие виды этих знаков, представляющие собой уродливые изоб­ ражения человеческой физиономии с тремя вопросительными знаками. Подобные знаки оставляются там, где нет указаний на ви­ новное лицо, по в то же время самое преступление совершено бы­ ло таким лицом, которому было хорошо известно расположение дома и который знаком потерпевшему. В оставлении этого знака заключается насмешка преступника: «узнай-ка, кто был вор?». В прежних изданиях книги я не упоминал об этом знаке, по­ тому что предполагал, что он встречается лишь в нашей местности. Теперь я знаю, что такой же знак найден был вблизи Берлина. Сле­ довательно, он довольно распространен. Подчас такой знак может послужить точкой опоры для производства розысков. Ь) Знаки, делаемые пальцами рук (Jadzinken, Fehmzinken, Grifflingzinken) Знаки эти, составляемые из пальцев рук, имеют целыо изобра­ зить все буквы алфавита. Иногда для этого просто пользуются ал­ фавитом для глухонемых, но алфавиты эти не везде одинаковы: в различных местностях они настолько не похожи один на другой, что глухонемые этих стран не понимают друг друга. Не то с алфа­ витом преступников, которые ради своих целей приспособили его так, что он сделался почти интернациональным. Впрочем, в этом лично я не мог убедиться. Как бы то ни было, отнюдь не требуется, конечно, чтобы С. С. знал этот алфавит во всех подробностях; до­ статочно, если он вообще будет знать о существовании такого спо­ соба объяснений между преступниками, способа, посредством ко­ 383 торого два сообщника из окон своих камер через большой двор могут хорошо передавать друг другу свои мысли. С. С., который иг­ норирует такого рода сношения между арестантами, и заботу об устранении таковых считает «ниже своего достоинства», не только будет предметом издевательства со стороны самих аресгантов, но и следствия свои будет производить только для вида, исполняя лишь внешние формы, в нарушение своего служебного долга. Другой способ объяснений посредством пальцев состоит в том, что один медленно в воздухе чертит буквы, другой же при не­ котором навыке легко его понимает. Эти способы объяснений применяются преступниками (ко­ нечно, в ущерб правосудию) в особенности при так называемых очных ставках, к которым вообще я отношусь отрицательно. Оч­ ные ставки могуг быть допускаемы только по отношению к добро­ совестным свидетелям, причем действительно успешно устраня­ ются существенные недоразумения и добываются новые важные обстоятельства, которых никакой повторный допрос и не мог бы выяснить. Во всех же других случаях очные ставки, по моему убеж­ дению, крайне вредны для дела и представляют собою не более, как формальное средство упростить производство следствия. Кто знает, как легко и быстро происходят объяснения между злоумы­ шленниками при помощи азбуки глухонемых и под, тот будет из­ бегать очных ставок между ними, как именно благоприятного способа для них обменяться мыслями, несмотря на все принятые предосторожности. Понимая знаки посредством рук в самом широком смысле, мы должны сюда же отнести все те способы взаимных объяснений, ко­ торые совершаются в той или другой форме, непонятной для непо­ священных. Такие объяснения, оказывающие самое вредное влия­ ние на ход дела, часто происходят и при свиданиях (кроме очных ставок), разрешаемых арестованному с его родными, хотя бы даже и в присутствии С. С. Нередко С. бывает удивлен теми порывами го­ рячего чувства, с которыми люди, по-видимому вообще лишенные нежных чувств, кидаются друг другу на шею, плачут, восклицают и снова заключают друг друга в объятия, пока наконец С. С. не забла­ горассудит прекратить свидание. По большей части такие сцены не имеют никакой другой це­ ли, как передать арестанту записку, подпилок, или даже что-ни­ будь совсем невинное, или же шепнуть ему, как он должен отве­ 384 чать, на кого ссылаться для удостоверения alibi. Бывает также и наоборот, что арестант передает незаметно какую-нибудь запис­ ку или какой-нибудь мелкий предмет, или же с своей стороны что-нибудь шепнет. Авэ-Лялеман передает случай, что сожительница одного арес­ танта во время поцелуя передала ему из своего рта в рот золотую монету, которая затем послужила арестанту для подкупа тюремно­ го надзирателя. Тот же писатель совершенно справедливо указывает на опас­ ную роль детей, которых родственники приводят с собой, так как никто не придает особого значения, если арестованный обнима­ ет и целует свое дитя более продолжительное время, а между тем в это время он успеет свободно получить все, что передано для него ребенку. Иногда, конечно, требуется особенная ловкость для того, что­ бы взять что-либо или передать, но дело в том, что все более опас­ ные мошенники отличаются природною ловкостью, и каждому из них присуща в известной мере сноровка фокусника. Позволю себе по этому поводу рассказать один случай, хотя и из другой области, доказывающий, до какой степени может дойти ловкость этих людей. Один знакомый мне полицейский чиновник как-то уведомил меня, что у него имеется нечто очень «любопыт­ ное». Я отправился и узнал, что им задержан известный карманный вор, подлежащий выдаче какому-то заграничному суду. Задержан­ ный несколько прихварывал, полицейский чиновник отнесся к не­ му заботливо, и из благодарности тот обещал ему показать какойто фокус. Ввиду этого комиссар и пригласил меня. Фокусник ока­ зался специалистом «по части прошения огня для сигары». Он по­ просил меня, чтобы я положил во внутренний карман своего сюр­ тука что-нибудь вроде бумажника, но чтобы сюртука своего при этом не застегивал. Затем я должен был закурить сигару и ему пред­ ложить такую же. После этого он взял себе на руку сложенное паль­ то, подошел ко мне и, вежливо кланяясь, просил у меня огня для своей сигары. Я позволил ему закурить и, само собой разумеется, при этом внимательно следил за той маленькой книжкой, которую я вместо бумажника положил в карман сюртука. Все, что мне уда­ лось подметить, было то, что фокусник закуривал сигару несколь­ ко долго и при этом вел себя несколько принужденно. Именно, он делал вид, что сигара его плохо закуривалась, так что я должен был 385 несколько раз втянуть в себя дым своей сигары, как это делается для того, чтобы сигара лучше закуривалась. Наконец, сигара фокусника закурилась, он опять поклонился мне, отошел и... упомянутой книжки в моем кармане уже не было. Он сумел под сложенным на руку пальто действовать так ловко, что вытащил у меня из кармана книжку, причем я не почувствовал ни малейшего его прикосновения. Для этого он отвлекал мое внима­ ние своим неудачным закуриванием, хотя я и знал, что должно бы­ ло произойти. Итак, если это т мошенник мог совершенно неза­ метно взять что бы то ни было у своей жертвы, которая при этом была в совершенно пассивном положении, то как легко возможна эта передача, если обнимаются два злоумышленника, взглядом, знаком, движением давая друг другу понять, что нужно взять или получить! Но если даже какой-нибудь проницательный С. С. и устранит опасность с этой стороны, воспретив всякие объятия, поцелуи и т.п., то все-таки он не может воспрепятствовать объяснениям по­ средством знаков, взоров, жестов, которые, как бы они коротки и быстры ни были, все же могут заключать все нужное для данного момента следствия: все усилия, все остроумие С. С. могут быть без­ возвратно разрушены в этот один момент. К этому же роду тайных сношений относятся и письма арес­ тантов. Существование этой тайной переписки между ними не подлежит сомнению, тем более что употребляющиеся для этого так называемые симпатические чернила практикуются и для це­ лей невинного свойства. Такими чернилами служат: растворы ко­ бальтовой соли, окиси железа, меди и т.п., затем разведенная сер­ ная кислота, молоко, моча и т.п. Из всех этих симпатических чер­ нил для нас наименьшее значение имеют те, для писания которы­ ми или прочтения писанного требуются те или другие химичес­ кие средства. Затруднительно для арестованного добыть смесь соленокислой окиси кобальта и соленокислой закиси железа, чтобы писать, и затем отвар чернильных орешков, чтобы восста­ новить написанное. Для нас более важны и опасны те средства, которые легко мо­ гут проникнугь в тюрьму контрабандным путем, так: все чернила, которые становятся видимыми при согревании бумаги или при втирании обугленной бумаги, пепла, золы и тд. Напр, слова, напи­ санные раствором хлорисгого кобальта, воспроизводятся при сла386 бом нагревании бумаги, у печки или зажженной свечкой. Если за­ писка писана раствором гумми-арабн, то достаточно немного от­ паривать ее дыханием и затем растереть по ней золой, пылью, пеп­ лом сожженной бумаги и т.п., вследствие чего все написанное вы­ ступит вполне ясно. Так как пыль и другие указанные средства про­ явления найдутся в каждой арестантской камере, то заключенные таким путем могут получать всевозможные сообщения. Особенно опасны те чернила, которые можно проявить и обесцветить не один раз, так как арестант может воспроизводить переданную ему записку, сколько раз пожелает, и, кроме того, будет делать ими разные отметки, содержание которых он может забыть, для того, чтобы по желанию их воспроизводить. Таких чернил существует немало: самые распространенные, так называемые чернила Видемана, составляются из 1 части льня­ ного масла, 20 частей аммониака в жидком виде и 100 частей воды. Эти чернила следует взбалтывать перед каждым обмакиванием, и написанное ими при высыхании исчезает, при каждом же смачива­ нии вновь появляется. Легко приготовляются и потому часто встречаются в упо­ треблении чернила, получающиеся из раствора меди в соляной кислоте, с прибавлением части селитряной кислоты; смесь эту следует разводить водой до тех пор, пока написанное ею не ста­ нет не видно. При согревании бумаги, написанное вновь проявит- • ся отчетливо, приняв темно-желтый оттенок, и затем при остыва­ нии исчезает. Тот же результат достигается солянокислым раствором ко­ бальтовой закиси. Всегда следует помнить о возможности такого письма и иметь при этом в виду, что по преимуществу оно помещается между строками какого-нибудь невинного содержания послания. Контрабандные письма такого рода, исходящие от арестан­ тов, обыкновенно пишутся мочой или молоком, при согревании же или натирании пылью написанное легко проявляется. Точно так же могут быть написаны письма раствором квасцов, который часто прописывается для полоскания при болезнях горла. А эти болезни легко могут быть симулированы арестантами. При согревании письменные знаки принимают коричневую окраску. Такого же рода корреспонденции существуют и в самой тюрьме между арестантами. Даже там, где принимаются вполне разумные 387 меры предосторожности к тому, чтобы арестант писал лишь под надзором, выданная бумага незаметно заменяется другой, ранее исписанной молоком, или даже во время самого письма несколько строк ловкие арестанты успевают написать мочой. Мне известен случай, в котором одна арестантка, пользуясь минутами, когда не было над ней надзора во время писания ею в кабинете начальника тюрьмы письма, обмакивала отточенную спичку в молоко из собственной груди и выписывала им слова между строк письма. Против таких злоупотреблений имеются два средства: все письма, отсылаемые и получаемые в тюрьме, предва­ рительно основательно нагревать (на плите, перед печью или над зажженной лампой) или еще лучше, не допускать в тюрьму и не от­ сылать из нее никаких писем. Первое из этих средств я практиковал постоянно, второе же только по более важным делам. Всякое письмо, полученное на имя обвиняемого, прочитывалось ему вслух и по его желанию даже не­ сколько раз, но на руки не выдавалось, и о прочтении составлялся протокол, письмо же прилагалось к делу. Этим достигалось также и то, что никакая бумага не поступала в руки арестованного, так как части писем (поля, свободные от писанного места) могли легко по­ служить для такой корреспонденции. С тех же писем, которые отсылались обвиняемым, по моему распоряжению снимались копии, верность которых удостоверял своею подписью обвиняемый, подлинник приобщался к делу, ко­ пия же отсылалась на почту. Но и при таких предосторожностях не всегда удается предупредить обман, как доказал мне следую­ щий весьма поучительный случай из моей практики. Владелец не­ большой лесной дачи был заподозрен в систематической прода­ же заграницу заведомо краденых вещей в течение нескольких лет и в большом количестве. Он был подвергнут личному задержа­ нию, жена же его оставлена на свободе, так как уличалась лишь в знании о преступной деятельности мужа и, как имевшая много малолетних детей, не вызывала подозрения в возможности укло­ нения от суда. Задержанный, при первом допросе, упорно оспаривал свою виновность и усиленно просил меня разрешить ему свидание с же­ ной, которая и была мною вызвана. Мне, однако, показалась подо­ зрительною та настойчивость его просьбы, поэтому я отказал ему в свидании, объявив, что согласен передать его жене все, что он 388 имеет сообщить. После долгих колебаний, он просил меня пере­ дать его жене так: «пусть хорошо кормит быков, как это и делал он до сих пор, и теперь пусть она позаботится о том, чтобы быки по­ лучали хороший корм». Эти безвредные слова я и передал жене его, которая затем поехала домой. Но это меня все-таки заинтересовало, и я в тот же день послал жандарма дознать, есть ли вообще быки у обвиняемого. Дознание это выяснило: «имеются три козы и загнанная лошадь, на которой обвиняемый возил краденое имущество; быков же не имеется и ни­ когда не было». Не было сомнения, что я был обманут и сам же передал жене обвиняемого сообщение, имевшее, очевидно, иной смысл и суще­ ственное значение для успеха розысков. Разгадки этих слов я до­ биться тогда не мог и ничего другого мне не оставалось, как усугу­ бить свое внимание и тщательность и тем поправить сделанную ошибку. Долгое время спустя, уже по окончании следствия, мною бы­ ла арестована девушка, выросшая между цыганами и до тонкости изучившая искусство воровства. Она меня очень заинтересовала, так как я предположил, что она, будучи ребенком, похищена бы­ ла цыганами, и в этом направлении я сделал распоряжение о про­ изводстве нескольких дознаний, к несчастью не имевших успеха. Девушка, из благодарности за оказанное ей мною сочувствие, со­ общила мне множество интересных вещей, о которых я и поня­ тия не имел, и которые впоследствии нашли себе полное под­ тверждение (напр, о различных приемах цыган при совершении краж, при перекочевках, при разведках, для укрывательства от преследования, о способе взаимных объяснений, а также много цыганских слов). Между прочим я спросил девушку, что это зна­ чит: «кормить быков» и получил ответ: «солгать перед судом и ни в чем не сознаваться». Смысл вышеприведенных слов обвиняемого, следовательно, был таков: «я ни в чем не сознался, так и ты ни под каким условием ни в чем не сознавайся». Подобные скрытые намеки в письмах злоумышленников бы­ вают многочисленны. Фразы, заключающие в себе иной, скрытый смысл, о которых сообщает Ф е р р и а н и («рубаха» вместо денег, «добрый друг» вместо лжесвидетеля и пр.), достаточно известны каждому из нас. Чтобы избегнуть опасностей, возникающих вслед­ 389 ствие такой переписки, следует сообщать по принадлежности лишь общий смысл таких писем, — хотя и эта мера не гарантирует от недосмотра. Другой способ объяснений между злоумышленниками состо­ ит в втискивании или вбивании в дерево известных букв шрифта. Если, напр., на гладком дереве втиснуть достаточно глубоко буквы (слово или даже фразу) и затем острым ножом или еще лучше стек­ лом выскоблить (не очень сильно) это место так, чтобы буквы ста­ ли незаметны, то весьма легко их вновь восстановить: стоит только вымочить дерево. Это объясняется тем, что древесные волокна при вбивании букв стискиваются, хотя и незаметно для глаз. Если же все это место смочено, то волокна набухают и буквы делаются от­ четливо ясными. Для этой цели пригодно каждое дерево, лучше всего, конечно, дерево с тонкой древесиной (напр, липа, клен, оль­ ха, груша). Таким образом, необходимо осматривать каждую дере­ вянную вещь, передаваемую арестанту, напр, крышки ручных зеркальцев, рукояти щеток, деревянные гребенки, ручки всяких ору­ дий, ложки и пр. Такие вбитые буквы между прочим наблюдали на деревянной ложке; обнаруживалось это, когда ложки опускались в миску с су­ пом. Лицо, принесшее эту ложку, утверждало, что арестованный очень «привык» к этой ложке, и тюремная администрация, ничего не подозревая, не воспрепятствовала передаче ложки. Упомяну еще об одном способе объяснений. По одному крупному делу было арестовано 28 человек и, так как помещение тюрьмы не было достаточно обширно, то скоро обнаружилось, что между обвиняемыми возникла взаимная корреспонденция. Это очень вредило делу, и я просил о назначении военного кара­ ула, и вот в коридорах тюрьмы днем и ночью стали расхаживать взад и вперед солдаты. Однако через несколько дней по ответам многих арестованных я обнаружил, что между ними продолжа­ лись сношения. Тогда усиленным наблюдением начальнику тюрьмы удалось выяснить, что в то время, когда солдат прохажи­ вался мимо запертых камер, из окошек, устроенных в дверях (для наблюдений) и всегда полуоткрытых, высовывались руки и кла­ ли солдату на ранец, находящийся за спиной его, «что-то»; таким порядком: как только солдат миновал дверь одной камеры, высо­ вывалась рука и клала ему на ранец «что-то», когда же ничего не замечавший солдат миновал дверь следующей камеры, из окна ее 390 другая рука снимала «что-то»: так солдаты, ничего не подозревая, разносили по камерам корреспонденцию. Эта последняя, за не­ имением бумаги, производилась на полотняных тряпках, кото­ рые отрывались арестантами от рубах. Единственный же имев­ шийся у них карандаш препровождался при каждой тряпке. с) Знаки, по которым, преступники узнают друг1друга (Kennzinken) Эти знаки представляют собой нечто замечательное по своей интернациональности и служат для того, чтобы один преступник тотчас же узнавал своего товарища по ремеслу. Где бы ни встретились два злоумышленника, в гостинице, на базаре, в церкви, в вагоне железной дороги, или в тюрьме, для них представляется делом первой важности как можно скорее узнать друг друга, чтобы или действовать сообща, или убедиться в том, что им друг друга нечего опасаться, или чтобы не потратить даром вре­ мени, если один из них станет оперировать над другом, как над жертвой. Для С. С. достаточно знать, что такие знаки существуют между мошенниками и применяются ими еще с той поры, когда появи­ лись мошенники. Если же С. С. не знает об этом, то некоторые пре­ ступления для него будут совершенно загадочными. Положим, напр., что кто-нибудь обвиняется в покушении на кражу в вагоне железной дороги у пассажира. Обвиняемый оправ­ дывается тем, что это совершенно невозможно, так как напротив сидел изящно одетый господин, который должен был видеть все происходившее и перед глазами которого невозможно было ре­ шиться на кражу. Этот господин будто бы уехал неизвестно куда, но он никоим образом не мог быть сообщником, потому что сел в по­ езд полсутками ранее, чем обвиняемый. Можно было бы поверить этому рассказу, если бы только не было известно, что достаточно только движения руки, сделанного этим другим лицом, чтобы пер­ вый тотчас же видел, что им бояться друг друга нечего. Или напр.: один мошенник в каком-нибудь ресторане продает фальшивый драгоценный камень за настоящий и утверждает, что он вполне уверен в неподдельности этого камня, тем более что «два посторонних господина», присутствовавшие при продаже, были в восхищении от этой вещи и сожалели, что ранее не купили ее. Не­ сомненно, что эти два господина были посторонние, но в то же 391 время несомненно и то, что они хорошо объяснились с мошенни­ ком посредством какого-нибудь знака. Таким же способом находят друг друга шулера, особенно в гостиницах, на базарных площадях и в базарные дни, немедлен­ но оказывая друг другу помощь, хотя бы ранее они знакомы и не были. Они играют сначала один с другим вполне честно, выигры­ вает то один, то другой: это производит хорошее впечатление и подкупает доверие публики. Или же они делают так: играют друг с другом в игру, основанную на отгадывании карты, и тот, кото­ рый «отгадывает», по большей части отгадывает удачно, хотя партнер его уверяет, что это «решительно невозможно». Они иг­ рают только «для развлечения», но когда стоящие кругом, увлек­ шись, принимают участие, то игра ведется уже на деньги; кресть­ янин ставит свои заработанные в поте лица деньги, отгадывает неудачно и проигрывает. Или же один шулер участвует в игре, а другой стоит сзади его партнера и знаками показывает ему, какие у партнера карты. Во всяком случае эти знаки дают им возможность избежать взаимных попыток обманусь в неведении один другого. Знаков та­ ких существует довольно много: для нас самые важные из них два*), из которых первый (рис. 33 ) чаще встречается на севере, а второй (рис. 34) — на юге. Оба они известны шулерам всего земного шара и притом с давних времен. Рис. 33 Рис. 34 Такое расположение пальцев — весьма обыкновенно и несве­ дущий человек не должен обратить на них внимание. Знающий же об этих знаках сумеет отличить их от случайных расположе­ ний пальцев, так как они сохраняются в принятом положении 1) У народов романских (именно у итальянских и французских мошенников) су­ ществует особенно большое количество таких знаков; так П и т р э («I.ombrosos Archiv» IX 1888 г.) собрал 48 сложных знаков итальянских преступников. 392 сравнительно продолжительное время. Знающий человек, делая такой же знак, тем дает понять, что знак понят, и таким образом союз заключен. Знание о существовании таких знаков может повести к разъ­ яснению многочисленных преступлений, кажущихся совершенно загадочными вследствие отсутствия в деле третьего лица, между тем как таковое лицо по обстановке события является безусловно необходимым. Важное значение в практике шулеров имеет также особый взгляд, состоящий в том, что шулер закрывает один глаз, другим же смотрит через нос, — взгляд, встречаемый иногда и в обыденной жизни, где он применяется для шутки. Для шулеров же этот взгляд часто служит поводом к более или меиее продолжительным совме­ стным действиям. Не следует впрочем забывать, что «дружеские от­ ношения» между шулерами обыкновенно не могут слишком долго продолжаться. Прежде всего самое ремесло их заключает в себе много поводов к ссорам и прекращению между ними хороших от­ ношений: дележ добычи, боязнь измены, разногласия при соверше­ нии преступления, зависть к более ловкому товарищу, раздражение вследствие неловкости другого, и т.п. Часто они разлучаются при неудаче кого-либо из них, или вследствие ареста, или по другим случайностям. Наконец, д/и них крайне рискованно поддерживать видимые близкие отношения друг к другу, так как дружба людей, состоящих на плохом счегу у властей, всегда ведет к усилению за ними надзора, стесняющего им свободу действий. Всем этим объ­ ясняется, почему в личных отношениях мошенников наблюдается постоянная перемена: они сходятся для одного, двух предприятий, делят опасности, добычу, соблюдая полную тайну, и затем расхо­ дятся навсегда. Вот почему они постоянно нуждаются в новых со­ участниках и при некоторой сноровке легко находят таковых. Лю­ ди, преследующие в жизни определенные цели, хорошие или дур­ ные, вообще легко находят друг друга, так сказать инстинктивно. Причина этого лежит в способности человека к самопознанию: каждый в той или иной мере знает личные свои качества и легко обнаруживает их у других. Кто делал в этом отношении наблюде­ ния, тот скоро замечал, что страстные охотники так же скоро на­ ходят друг друга, как и педерасты, шахматные игроки, любители древностей; ученые исследователи так же быстро знакомятся друг с другом, как и кугилы и азартные игроки. Так же точно и мошен­ 393 ник среди сотни честных лиц отличит себе подобного: довольно им встретиться взглядами, и в ту же ночь совершается кража со взломом, в которой каждый из них ставит на карту свою свободу и каждый безусловно при этом уверен в самоотверженной помощи только что приобретенного товарища. Живо припоминаю я по этому поводу одно дело о краже со взломом, в котором полиция высказала предположение, что по об­ становке совершения кражи в ней должен быть заподозрен один известный вор (всегда употреблявший одни приемы), но он осво­ божден из тюрьмы лишь за день до кражи и в это короткое время, конечно, не мог подобрать троих или четверых товарищей, учас­ тие которых было безусловно необходимо для совершения кражи. Поэтому он был оставлен на свободе, и только долго спустя оказа­ лось, что он и был зачинщиком этой кражи и, как показал один из участников, завербовал себе их, товарищей, лишь одним «воров­ ским взглядом». d) Знаки акустические Такие знаки употребляются в самой разнообразной форме, а именно: а) призыв и предостережение Призывные оклики почти исключительно представляют под­ ражание крику какого-нибудь животного, преимущественно ноч­ ного. Весьма понятно, что люди, совершающие нападение на дом или засевшие в засаде, не могут называть друг’ друга по имени или прозвищу, крик же животного, удачно воспроизводимый, с одной стороны, нисколько не опасен и не подозрителен и, с другой, такхсе хорошо может заменить призыв по имени. Обыкновенно подражают крику петуха, перепела, вблизи же реки и т.п. крику лягушек, чаще же всего крику совы. Совы встре­ чаются везде: в лесу и в полях, в горных местностях и болотистых, как вблизи обитаемых жилищ, так и в безлюдной местности, от вечерней зари и до утренней, и поэтому крик их никогда не мо­ жет наводить на подозрение и применяется даже охотниками для окликания друг друга в лесу. Животные не пугаются этого крика, люди же питают к нему какой-то суеверный страх и скорее заты­ 394 кают уши, нежели карманы. Смотря по расстоянию окликающих­ ся, употребляется крик маленькой совушки (Pisorhina scops) или же филина (Athene noctua). Первый состоит из двух продолжи­ тельных, вибрирующих и следующих один за другим без переры­ ва свистов приблизительно так, как изображено на 1-й строке (рис. 35). При более отдаленных расстояниях свист заменяют криком приблизительно соответственно звукам, изображенным на 2-й строке (рис. 35), и получается весьма по­ хожий крик филина. Для С. С. иногда эти звуки имеют значение, если напр, необходимо выяснить, произошло ли 9----- гш вооруженное нападение Т . в лесу, или кража при участии сообщников; в этом случае можно доРис. 35 просом свидетелей уста­ новить, был ли незадолго до совершения преступления или по­ сле него особенный крик совы, и в случаях особой важности за­ тем проверит!), действительно ли около места преступления проживает настоящая сова. Крики для предостережения употребляются самые разнооб­ разные, так как обыкновенно имеют место в случаях, когда дело не удалось и остается только думать о бегстве. Какой-нибудь свист, хлопанье в ладоши, откашливание — всего этого довольно, чтобы дать знать товарищу о приближении опасности. Кроме того, только в таком смысле употребляются некоторые слова, напр, в Средней Германии «Lampen», «Heraus» и «Lewon». Зна­ чение этих слов ясно только отчасти: оклик «Lampen» обозначает приближение сторожей, полицейских, военных и т.п., т.е. «знаю­ щих» (по Авэ-Лялеману — от Lambden, еврейское Lomad — он зна­ ет, отсюда Lambdon —ученый, надсмотрщик). Замечательна этимо­ логическая связь между «Lewon» и «Mondshein» (свет луны): Lewon по-еврейски — белый, блестящий, и также Lewono — луна. В Южной Германии употребляются вместо этих слов «Gallon» и в альпийских местностях «Putz». На жаргоне мошенников «Gallon» означает луну, свет луны. 0 .. СТ 395 м: =я «Pufz, Butze, Putzemann» есть старинное немецкое слово и оз­ начает закутанную неузнаваемую личность, демона, злого духа, до­ мового и также человека в лунном свете (den Mann im Monde). Один старик, сторож сельской общины и бывший жандарм, рассказывал мне, как он раз на сельской ярмарке, на которую обык­ новенно собирались всякого рода мошенники, подучил несколь­ ких мальчиков, наиболее голосистых, в известное время сразу кри­ чать на площади в разных пунктах: «Putz идет», и было крайне смешно видеть, как немалое число лиц мужского и женского пола, по внешности довольно порядочных, спешили скрыться из толпы. Почему именно луна играет такую роль в окриках мошенни­ ков, можно объяснить разве тем, что вся деятельность их преиму­ щественно совершается ночью при лунном свете. Р) акустические знаки в тюрьмах Такие знаки более распространены в тюрьмах и более опасны для правосудия, чем обыкновенно думают. Большею частью счита­ ют невозможным, чтобы арестанты делали друг другу продолжи­ тельные и точные сообщения, полагая, что если они и обменива­ ются, то лишь мелочами, и об этой стороне дела не беспокоятся. Но кто так думает, тот или никогда не наблюдал, какие могуг быть ре­ зультаты переговоров подследственных арестантов, или же тот об­ манывает сам себя. Пусть только вдумаются в положение арестанта, который, на­ ходясь день за днем в полном уединении лишь с самим собой, все думает о важнейшем для него, о своем «деле», который знает, что только его личное благоразумие и способ оправдания могут ему помочь, и поэтому прилагает все усилия к тому, чтобы или как-ни­ будь объясниться с задержанным соучастником своим и предупре­ дить разноречия в показаниях, или же уговорить другого арестан­ та, которому истекает срок заключения, чтобы этот последний до­ был ему свидетелей для доказательства его alibi, принял меры к уничтожению следов преступления и скрыл в более надежном ме­ сте corpora delicti. Конечно, не велика опасность, если крестьянский парень, об­ виняемый в недозволенной охоте, вступит в беседу с каким-ни­ будь буяном, обвиняемым в драке, но совсем другое дело, если мы имеем перед собой закоренелых преступников, изобличение и 396 осуждение которых будет истинным благодеянием для общества, так как вся жизнь этих людей направлена к тому, чтобы пользо­ ваться незаконно приобретаемыми благами и всеми средствами избегать заслуженной кары. Между тем эти люди умеют столко­ ваться друг с другом посредством ничтожнейших знаков и все си­ лы устремляют к тому, чтобы осуществить эти знака и войти друг с другом в сношения. Стоит только непродолжительное время понаблюдать за тем, что делается в тюрьмах. Около дверей и окон, днем и ночью, на прогулках и в камерах выкрикиваются арестантами какие-то не­ членораздельные звуки, слова, цифры; на них отвечают, и, по-види­ мому, все понимают друг друга, иначе они не продолжали бы такой забавы. Рассказывают несколько весьма любопытных случаев объ­ яснений такого рода. Один арестант прикинулся сумасшедшим и стал выкрикивать какие-то цифры, в другом этаже нашелся другой, который стал ему подражать. Впоследствии оказалось, что эти ци­ фры служили лишь способом для переговоров. В другой тюрьме содержались два еврея, которые были очень набожны и каждый день пели псалмы на своем языке, но почему-то они не пели никогда в одно время, «чтобы не мешать друг другу»; долго спустя и совершенно случайно обнаружилось, что они пропели друг другу о всех обстоятельствах взводимого на них обвинения и таким образом они сообщили друг другу все, что нужно. Арестант, который поет, оставляется обыкновенно в покое: предполагается в нем даже некоторое довольство положением или по крайней мере отсутствие поводов к жалобам. На самом деле не так, и если бы С. С. обратил внимание на содержание этих песен, то он был бы удивлен, найдя, что материал для них заимствуется ис­ ключительно из следственного производства. Сигналы и подчас довольно серьезные подаются также высвистыванием, чем легко вызываются дальнейшие объяснения. Всякому известно, как распространены между арестантами объяснения посредством постукиваний. В некоторых тюрьмах ста­ ли так злоупотреблять этим, что пришлось устроить в стенах доро­ гостоящие приспособления. Строили тройные стены по т. наз. Шекской системе, а Авэ-Лялеман рассказывает даже, что в Веймар­ ской тюрьме в коридорах были поставлены башенные часы для то397 го, чтобы стуком маятника прекратить возможность таких объяс­ нений. В тюрьмах же Венеции устроены были однажды во всех ко­ ридорах трещотки, которые действовали беспрерывно благодаря действию часового механизма. Самый любопытный пример таких «постукиваний') представляет история несчастного Франца ф. Шпаун, содержавшегося в течение 10-ти лет в качестве «опасного для государства человека» в Мункачской и Куфштейнской тюрьмах, в конце прошлого столетия. Узнав, что в соседней камере содер­ жится француз М. (впоследствии герцог и министр), он стал искать способов вступить с ним в беседу. В начале он бесчисленное число раз простучал в смежную стену по 24 раза, пока, наконец, сосед не догадался, что это число означает число букв французского алфа­ вита, и не ответил тем же. Тогда Шпаун начал стучать последова­ тельно по разу, по два, по три раза, давая этим понять, что он вы­ стукивает буквы алфавита по порядку, сосед ответил тем же, и в ко­ роткое время они уже понимали друг друга и объяснялись. М. был освобожден ранее Шпауна, вспомнил о товарище и выхлопотал ему пенсию. Рассказывают, что Шпаун посетил М. в Мюнхене и у двери его стал выстукивать старые звуки: М. вскричал: C'est Spaun, ou le diable. Авэ-Лялеман утверждает, что теперь в тюрьмах при постукива­ ниях применяется система телеграфа Морзе, состоящая, как изве­ стно, в том, что каждая буква алфавита выстукивается путем раз­ личных сочетаний длинного и короткого удара, причем соответст­ венно удару получаются короткие (точки) и длинные черточки на бумаге. Удары при этом могут производиться самым разнообраз­ ным способом, напр, короткий удар производится пальцем, длин­ ный — кулаком. Если же постукивания производятся ложкой, пал­ кой, доской, сапогом и т.п., то короткий отрывистый удар обозна­ чает точку, а протяжный удар — черту. Если принять в соображение, какое огромное количество лю­ дей, кроме телеграфистов: служащие на станциях, линейные сторо­ жа, железнодорожные рабочие и т.д, знакомы с телеграфной азбу­ кой или по меньшей мере имеют возможность узнать систему ее хотя бы до некоторой степени, и если припомнить, что знаки этой азбуки имеются в каждом учебнике физики, то станет понятным, что ныне в каждой тюрьме могут с успехом переговариваться «по системе Морзе». 398 Я, впрочем, не имел случая убедиться в том, чтобы именно эта система применялась в камерах, хотя постукивание вообще прак­ тиковалось везде: быть может, я не был в состоянии проследить с нужной быстротой образование из отдельных постукиваний каж­ дой буквы. Поэтому я делал распоряжение, чтобы надзиратели и сторожа, если услышат это постукивание, сами начинали стучать, чтобы этим сделать невозможным дальнейшие объяснения. Конеч­ но, с появлением каждого нового арестанта приходилось возоб­ новлять этот прием, но весьма скоро удавалось приводить постуки­ вающих в состояние полного недоумения и тем прекращать их сношения. Очень часто происходят объяснения между арестантами, находящимися в одном этаже, таким образом, что один из них, ложась на пол, медленно и четко говорит вдоль пола. Бхли дру­ гой арестант, хотя бы и в отдаленной камере, ляжет также на пол и приложит ухо к полу, то он хорошо услышит сказанное. Но этот способ во всяком случае требует предварительного уговора между сносящимися — в особенности относительно времени пе­ реговоров. Такие объяснения вполне возможны: следует только припом­ нить, как далеко слышен гул пушечной пальбы, топот лошадей, шаги людей и тд., если прижать ухо к земле. Сказанное легко мо­ жет быть удостоверено каждым в его доме. Особенно успешны та­ кие переговоры, если сообщающиеся: один говорящий приклады­ вает губы к трубе (водопроводной, газовой, вентиляционной или от центрального отопления), а слушающий прикладывает к ним свое ухо. Во многих тюрьмах, наконец, имеются такие места, с кото­ рых можно сообщаться на значительных расстояниях при помо­ щи отражения звуков. Небезызвестно явление, наблюдаемое в храмах, катакомбах, некоторых галереях и т.п. помещениях с па­ раболическими сводами и заключающееся в том, что от одного фокуса эллипса можно говорить к другому фокусу, так что стоя­ щий между фокусами ничего не услышит. Этими явлениями поль­ зуются арестанты и говорят лицом к сводчатой стене или своду и таким способом они ведут объяснения на большое расстояние, тогда как посторонние ничего не слышат. Арестанты прекрасно знают эти фокусы, между тем как из тюремной стражи они изве­ стны весьма немногим. 399 е) Клейма (Slichener Zinken) Под этим словом следует понимать те знаки, которые кладут­ ся преступниками на изменивших им товарищах. В прежние вре­ мена доносчики или изменники просто убивались, или предвари­ тельно подвергались истязаниям. Позднее их избивали до полу­ смерти и на одной из щек, а часто на обеих делали вертикальный надрез. Всякие резаные раны хорошо и скоро заживают, если только края раны тщательно зашиты. При отсутствии же такого ухода на месте раны остается широкий приподнятый рубец, долго сохраня­ ющий красный цвет. Рубец этот предостерегает других злоумыш­ ленников от ненадежного товарища. Должен обращать свое внима­ ние и С. С., если видит такой рубец на щеке преступника. Утвержда­ ют, что ныне такие рубцы уже не встречаются, и Авэ-Лялеман по­ мнит только одного такого старика еврея с описанной пометкой. В Австрии однако обычай этот еще существует в особенности между цыганами, в чем я убедился на моей практике. Тем не менее к объ­ яснениям «отмеченных» о происхождении таких знаков следует относиться с сомнением, как показывает следующий случай. Вблизи венгерской границы имеется следственный участок, изобилующий преступлениями, совершаемыми цыганами. Вслед­ ствие этого около самой границы был учрежден полицейский пост, вверенный пожилому, ревностному и притом интеллигентному че­ ловеку, из которого затем выработался прекрасный знаток цыган­ ского быта. Как цыган переходит с места на место, по каким доро­ гам, где совершает’ кражи, как он высматривает сначала место пре­ ступления, какие берет орудия, как скрывается, где сбывает похи­ щенное, все эти приемы цыган до такой степени хорошо были из­ вестны полицейскому чиновнику, что как будто он сам жил с ними. Весьма понятно, что и цыгане хорошо знали этого полицианта и весьма боялись его, преступления прекратились и жандарма пере­ вели в другую местность, где также бродяжничали цыгане. К такому-то жандарму явился однажды цыган, разными сред­ ствами старался приобрести его доверие и, наконец, показал ему на свежий рубец на своей щеке, объяснив, что эта помета положе­ на ему товарищами за измену. Из мести он желает де стать настоя­ щим изменником, почему и предложил жандарму свои услуги, как шпиона. Жандарм принял его предложение, цыган оказался смет­ 400 ливым и надежным, и жандарм получал сведения о целом ряде краж и других преступлений ранее их совершения. Жандарм одна­ ко постоянно являлся на место преступления поздно и при розыс­ ке похищенного имущества всегда находил только менее ценные вещи, но в этом, как казалось, нельзя было винить цыгана. Затем выяснилось, однако, что удивительным образом всегда, когда цыган доносил жандарму о времени задуманной кражи, в те же часы, одновременно с первой, совершалась вдалеке другая кра­ жа, более серьезная и на более крупную сумму. Одним словом об­ наружилось, что цыган все время обманывал жандарма и с этой це­ лью умышленно причинил себе рану в щеку; он оказывал своим соплеменникам важную услугу, направляя жандарма в какое-нибудь место для того, чтобы в другом беспрепятственно можно было со­ вершить серьезную кражу. Но в моей практике был случай, что однажды один из воров соучастников донес полиции о задуманном преступлении; через несколько лет я встретил этого доносчика с большим рубцом на правой щеке. Был ли этот рубец получен за этот донос, я не знаю, но думаю, что это — так. В каждом таком случае я рекомендую быть особенно осторож­ ным: в каком направлении должно направлять свое зоркое внима­ ние, конечно, определяется обстоятельствами случая. 401 ГЛАВА VIII О воровском языке I. Общие замечания Мне думается, что я поступаю целесообразно, приобщая к ру­ ководству словарь мошенников и цыган. Все, что изложено мною ниже, составляет лишь малую часть недавно вышедшего монумен­ тального труда Фр. Клюге («Rotwelsch. Quellen und Wortschatz der Gaunersprache etc». Strassburg. 1901 г.), поэтому мой очерк представ­ ляет' собой лишь краткое руководство. Сомневался я в этом прежде всего потому, что опасался, не вношу ли я в данном случае своего личного пристрастия, которое я питал к изучению этого языка с первых же дней моей служебной деятельности. Я собрал все, что до сих пор было издано по этому предмету, и дополнял тем, что уда­ лось мне добыть от сообщительных обвиняемых. Этот последний прием я рекомендовал бы каждому из лиц судебного ведомства; не говоря о том, что изучение этого предмета — крайне любопытно, дальнейшее развитие его прямо находится в зависимости от того, чтобы насколько возможно большее число судебных деятелей за­ нялось собиранием материала, проверкой его и сосредоточением в одних руках. Дело это, конечно, пс легко, так как в 1) только ма­ лая часть из лиц, попадающих к С. С., понимает этот язык и в 2) ред­ ко кто из этого ничтожного количества согласится сообщить, тем более Следователю — хотя бы часть своих знаний. К этому присоединяется еще и то, что такие сведения вообще неудобно требовать от лиц, о которых производится следствие: лучше всего получать их от тех, следствие о которых окончилось или которые уже осуждены и отбывают наказание, при условии, если они имеют к С. С. некоторое доверие. 402 Не следует забывать также, что самый сообщительный арес­ тант весьма мало заинтересован в той пользе, которую сообщения его приносят науке; в большинстве случаев он постарается или сде­ лать вред или будет издеваться над лицом его спрашивающим. Кто не хочет быть наивным или смешным в глазах преступников и же­ лает приступить к делу надлежащим образом, тот должен сам пред­ варительно ознакомиться с мошенническим языком (из литерату­ ры и практики). С. С. должен дать понять рассказчику, что послед­ ний не имеет перед собой новичка. Вообще в этом отношении не­ обходимо обладать природным чувством меры и такта: так, по сло­ вам Авэ-Лялемана, смешно и нелепо, напр., заговаривать с арестан­ том на его жаргоне. Но полезно предложить ему перевести несколь­ ко слов, уже ранее известных С. С., и таким образом проверить его ответы. Прием этот имеет двоякое преимущество: дает возможность проверить правильность собственного словаря и дополнить его сведениями о различном произношении того или другого слова и затем указывает, насколько возможно полагаться на спрашиваемо­ го. При этом надо быть, однако, осторожным в 1) в том отношении, что в разных местностях — да и с течением времени — могуг сло­ житься об одном и том же предмете различные выражения, а в 2) весьма изменчивы выговор, словообразование, усечения и т.п. Если, напр., в словаре слово: свинья обозначено cassert, то до­ прашиваемый, называя свинью «bali», еще не делает ошибки, так как первое название принадлежит общеворовскому жаргону а второе есть слово цыганское. Одинаково правильное выражение emmes machen, или emmes pfeifen, или emmes echen (т.е. сознаваться), так же, как и chalfan, chalfen или chilfen (содержатель меняльной лав­ ки); такие различные обозначения одного понятия не должны сму­ щать: их следует принять к сведению и занести в словарь. Поэтому следует сначала испытать некоторое время лицо, от которого же­ лают получить сведения и после этого предложить ему вопрос о ка­ ком-нибудь слове неизвестного значения, — в надежде, что это ли­ цо, убедившись, что С. С. известен особый язык злоумышленни­ ков, — не солжет. Так следует и продолжать для собирания матери­ алов, проверяя собранный материал посредством расспросов дру­ гих лиц. Хотя такой способ и кропотлив, однако ведет к действи­ тельному обогащению словаря. В этих соображениях я позволяю себе обратиться к моим кол­ легам с просьбою помочь мне в этом деле. Часть труда их будет за­ ключаться в проверке составленного мною ниже словаря, хотя я и 403 не думаю, что в нем окажутся неправильные переводы, так как по­ мещал исключительно слова, проверенные неоднократно. Но дело в том, что существует бесконечное разнообразие в произношении и конкретном значении слов и, хотя современный мошенник и вы­ рабатывается в тип «международный», тем не менее принадлеж­ ность его к той или другой национальности сообщает словам иной выговор и не везде одинаковое значение. Для меня важно, конечно, установить эти различия, но для этого необходимо указывать на­ циональность, ремесло и т.п., напр.: «Finne (ящик) произносится как Funne таким-то из X, по ремеслу мельником». Другая часть вспомогательного труда коллег заключалась бы в пополнении моего словаря, конечно, словами точно установлен­ ного значения, причем также важно указание национальности и происхождения лица, их употреблявшего. Хотя бы за одно или два слова я буду весьма признателен, если только принадлежность их к воровскому языку окажется не подлежащей сомнению. Кто интересуется этим предметом, найдет всю литературу во­ проса в сочинениях превосходного знатока воровского языка Ио­ сифа Марии В а г н е р а . «Die Literatur der Ganuer und Geheimsprachen seit 1700» (Neuer Anzeiger fiir Bibliographie und Bibliothekwissen-schaft Юлия Пеццольдта 1861 г. стр. 81, 114, 147, 177). «Rotwelsche Studien» («Archiv fur das Studium der neuren) Spachen und Literatur —Людвига Ге p p и г a , 33-й том, стр. 197) и в вышецитированной книге Фр. К л ю г е. Что для криминалиста во многих отношениях полезно зна­ ние воровского языка, я считаю неподлежащим ни малейшему сомнению: прежде всего обязательно для С. С. познание всего, что способствует более глубокому и широкому изучению того круга лиц, с которыми ему приходится иметь дело. Нельзя счи­ тать себя изучившим человека, если не знаешь, как он говорит в своей среде, в кругу своих единомышленников. Человеческая речь вообще — хотя бы и речь мошенников — не есть нечто мертвенное, неорганическое, случайное: она является необходи­ мым отражением дарований и свойств каждого народа в их сово­ купности и, если бы наука нашла соответствующие средства, то можно было бы установить, что данный народ по природе и культуре своей, с необходимостью должен был бы выработать именно тот язык со всеми его тонкостями и мельчайшими осо­ бенностями, на котором он говорит в настоящее время. Незави­ 404 симо от того, язык любой национальности есть нечто органиче­ ски живущее, разделяющее исторические судьбы этой нацио­ нальности, с нею рождающееся и умирающее, с нею совершенст­ вующееся и с нею падающее. Отсюда вытекает, что в языке народа нет места случайностям, скачкам и неестественности: народ сам по себе составляет великий организм, в котором развитие каждой клеточки совершается в си­ лу непреложной, медленно действующей, но естественной необхо­ димости, без скачков и пробелов: одно вытекает из другого, пока не будет достигнута высшая ступень развития, а затем начинается не­ избежный процесс постепенного упадка. Одна клеточка гибнет за другой, наступает период великого хаоса, за которым вновь возни­ кает все к обновленной жизни. Язык есть эманация этого организма в его постепенном раз­ витии, и вот почему он может служить абсолютно достоверным, неподкупным свидетельством о самом народе в сокровеннейших тайниках его бытия. Кто может после этого утверждать, что он хорошо знает тот или другой народ, если ему чужд язык этого народа? Как мы, уго­ ловные судьи, обязанные знать все темные стороны нашей общест­ венной жизни, будем утверждать, что мы проникли в душу преступ­ ного элемента нашего общества, и в то же время не знаем, как го­ ворят эти люди, сбившиеся с настоящего пути, и как они мыслят. Язык их также отнюдь не есть создание случая и произвола, но яв­ ляется естественно-необходимым продуктом природы и культуры этих лиц. Было бы совершенно наивно утверждать, что злоумыш­ ленники изобрели для себя особый язык для того, чтобы их не по­ нимал никто из честных людей. Перед лицами посторонними ни один мошенник не станет говорить на своем языке: чтобы объяс­ ниться с своим товарищем, он прибегает к другим способам и только в случаях крайней необходимости, когда он уже и без того уличен, он решается воспользоваться перед другими своей непо­ нятною для них речью, чтобы переговорить с своим единомыш­ ленником. В большинстве же случаев мошенники говорят на своем наречии наедине, в дружеской или деловой беседе, когда уверены, что свободны от всякого наблюдения. Поэтому неправильно понимать язык воровской в таком смысле, в каком мы понимаем язык того или другого народа (напр, германского, славянского). Воровской язык есть лишь жаргон в та­ 405 ком же смысле, в каком имеются жаргоны студентов, солдат, спорт­ сменов, а также бродяг, проституток, и потому было бы любопыт­ ной психологической задачей исследовать, — почему люди для своей профессии или промысла создают особые выражения, упо­ требляемые ими с постоянным увлечением. Быть может, причина этого лежит в том, что те или другие выражения употребляются слишком часто, и вследствие частого применения того ли другого предмета его особенности представляются столь важными, что для каждого из них подыскиваются особые выражения. По той же при­ чине в каждом языке, как нам кажется, наиболее часто употребляе­ мые глаголы, в особенности вспомогательные, являются наиболее неправильными, и по той же причине каждый в области своей спе­ циальности употребляет различные термины для предметов дан­ ной профессии. Если же это так, то несомненно, что воровской язык есть внешнее выражение того, что составляет существо, душу преступ­ ника. Напр., самый отчаянный преступник никогда не назовет сво­ его деяния его настоящим именем, предпочитая «честное» слово; способ совершения его, время и место, орудия и прочая обстанов­ ка никогда не будут обозначаться им в точности, а лишь намеками; последствия злодеяния, хотя и известны каждому, но как будто не­ приятны для слуха, в разговоре т. сказ, замаскировываются и пре­ подносятся большей частью в юмористической форме, ослабляю­ щей устрашающее действие уголовной кары. Предметы, которые являются целью преступления, но пока еще находятся во владении других, называются мошенниками или по качествам их, или по зву­ кам, от них исходящим, или по цели этих предметов, — совершен­ но так, как у детей; лица честно живущие, с которыми мошеннику приходится иметь какие бы то ни было отношения, получают обыкновенно насмешливые прозвища. Воровской язык содержит слова из языков всех народов, с ко­ торыми мошенники так или иначе приходят в соприкосновение, по большей же части из языка тех народов, которые, подобно им, влачат свое существование без отчизны, без дома и оседлости, и да­ же без прав на недвижимое имущество: цыган и евреев. Возник воровской язык с того момента, как первый профес­ сиональный мошенник вступил в беседу с себе подобным, разви­ тие же его, начавшееся в смутную эпоху средних веков, продол­ жается вплоть до настоящего времени. Процветание его отно­ 406 сится к временам войн 30-летней, семилетней, наполеоновских и т.д.; в эти тяжкие для общественного порядка эпохи воровской язык получил прочное выражение. Развитие его продолжается и в наши дни, прибавляются новые слова согласно с появлением новых предметов и соответственным развитием техники пре­ ступления. Итак, воровской язык есть речь органически сложившаяся. Полная таинственного и детски-недоконченного, выражающаяся описаниями и намеками, полная исковерканных и несоответству­ ющих точному смыслу слов, проникнутая иронией и насмешкой, изворотливая и непонятная, она в то же время отличается и грубо­ чувственным содержанием, упорною исключительностью и в то же время космополитичностыо: этот язык не имеет отечества и всюду понятен. Если кто приступит когда-нибудь к изучению психологии языков, тот должен будет отвести значительное место и психопа­ тии в области лингвистики: воровскому языку. Но помимо значения воровского языка, как средства для изу­ чения психологии преступника, знание языка этого часто имеет и чисто практическую ценность. Нередко только одно случайно про­ роненное обвиняемым слово может засвидетельствовать о принад­ лежности его к классу профессиональных преступников и тем по­ дорвать всякое доверие к его показаниям, хотя бы он с самым не­ винным выражением лица и уверял о том, что никогда не был ни под следствием, ни под судом. Такие уверения иногда в состоянии ввести в заблуждение даже опытного судью, не прилагающего должных усилий к выяснению личности задержанного, и часто та­ ким образом ускользает из рук правосудия давно разыскиваемый преступник, скрывающийся под чужим именем. Само собой разу­ меется, что не каждый преступник знает этот язык, но раз задер­ жанный пользуется этим языком, то он — несомненно бывалый злоумышленник. Затем иногда свидетели могуг подслушать (до или после пре­ ступления) беседу злоумышленников между собой или отрывки та­ кой беседы и передают о слышанном на следствии. И смысл ска­ занного представляется совершенно непонятным, хотя бы дело и было весьма серьезно. Особенно же важное значение знание во­ ровского языка получает тогда, когда задерживается тайная корре­ спонденция мошенников, или когда арестант во время свидания с кем бы то ни было произнесет быстро что-нибудь на своем жарго­ не. Это случается по преимуществу в тех случаях, когда вследствие ареста кто-нибудь разлучается, или когда происходят сцены про­ щания или встречи преувеличенно нежного характера. Менее опасным представляется употребление целых фраз на воровском языке, так как в этом случае тотчас же возникает подо­ зрение, и преступник остерегается прибегать к ним. Более опасно, если, напр., в письмах, в которых попадается то или другое воров­ ское выражение, можно принять это выражение за плохо или не­ грамотно написанное и не придать ему значения. Уже Либих («Die Zigeuner in Wesen und Sprache») отмечает этот прием, употребляемый цыганами, но он применяется и прочими мошенниками. Среди фраз, выражающих сожаление по поводу разлуки или уверение о невиновности, вставляются несколько слов на воровском жаргоне: «мы вчера только впервые встретились с X»., «часы вшиты в подушку», или «принеси мне хлеба с подпилком вну­ три», или «не сознавайся ни в чем, как и я»... и т.п., затем тотчас же обычные фразы. Так как эти слова произносятся со слезами на гла­ зах, совершенно одинаковым голосом и с жестами, соответствую­ щими общей беседе, то легко не расслышать их совсем или при­ нять их за выражение божбы и вообще не обратить на них долж­ ного внимания. Но весьма понятно, что эти несколько слов могут заключать в себе очень важные сообщения и существенно повре­ дить успеху следствия. Раз эти слова были произнесены, то, конеч­ но, сделанного не воротишь, но С.С., если только он понял смысл сказанного, в состоянии по крайней мере предупредить вредные последствия, хотя бы отчасти, для хода следствия. Слова непонят­ ные С. С. должен записать и приложить затем усилия к разгадке их таинственного смысла. Вообще в этом отношении следует быть весьма осторожным, так как нередко мы склонны какое-нибудь непонятое нами слово истолковать, как невнятно произнесенное, неправильно употреб­ ленное или же плохо и неумело написанное, между тем как в дей­ ствительности оно было сказано совершенно ясно или написано правильно, но имело совсем другое значение, понятное только для мошенника. Опытный мошенник почти никогда без цели не говорит и не пишет неясно или неправильно. Часто кажется так только для ли­ ца, непосвященного в их тайны. С. С. же, знакомый с их жаргоном, скоро обнаружит, что эта неясность или неправильность далеко не 408 бесцельна, что кажущееся таковым слово совершенно правильно и в состоянии весьма повредить успеху следствия. Быть может, некоторые опытные С. С. мне возразят, что в тече­ ние своей долгой службы они никогда не встречали необходимос­ ти в знании воровского языка, хотя бы употребление такового и имело место. Я могу ответить им, что именно потому они и не ис­ пытывали нужды в этом, что не знали воровского языка; как толь­ ко знание это имеется, практика представит многократные случаи, в которых знание это окажется весьма полезным. Говорить о воровском языке других, не германских нацио­ нальностей, не входит в нашу задачу. Не везде им придают одина­ ковое значение. Особенно живой интерес этот язык находит себе в Англии, где уже Гутте н (Ганс Шуховиц) перевел на английский язык «Liber vagatorum» 1527 года, и английский мировой судья Га р м а н в 1566 году впервые занялся систематической разработ­ кой английского воровского языка. С большим старанием занялись этим предметом лишь в XIX столетии, как это видно из большего словаря Гроза (1840) и из «воровских песен» Эйнсуорта. После то­ го потрудились в том же направлении Барэр, Леланд, Фершер, Майтлэнд и наконец Бауман, который, впрочем, задался целью лишь воспроизвести жаргон Лондонской черни и при этом вполне естественно приводит массу типичных воровских слов всевозмож­ ных национальностей. Также и во Франции занимаются усердно изучением воровского жаргона, хотя д-р Эмиль Лоран и утверж­ дает, что жаргон преступников мало развит во Франции и лишь представляет собой уклонения от правильного выговора, замечае­ мые по отдельным профессиям, — и таким образом лишен само­ стоятельного значения. Иного мнения держатся ученые Дельво, Риго, Ларшэ, Мишель и др., которые старательно занялись изучением т. наз. «арго», т.е. воровского языка французов. В отношении Ита­ лии см. Ло мб ро з о «L'homo delinquente» и др. Относительно воровского языка евреев я отсылаю к статье семитиста Штуммэ. Крупное значение и давнее происхождение должен иметь воровской язык среди различных славянских на­ родностей, как я замечаю из весьма ученого труда профессора Я г и ч а («Тайный язык среди славян»), и многочисленные ссыл­ ки на литературу в этом труде доказывают, что предмет тщатель­ но изучается. См. протокол заседания Императорской Академии наук историко-филологической группы (133 т. 1895 г.). О поль­ 409 ском воровском языке писали Карл Э с т р е й х е р («Gaseta Polska» 232, 233, 249, 250, 253 окт. и ноябр. 1867 г.), и Антон Кур­ ка (Лемберг 1899 г.). О венгерском воровском языке пишется со­ чинение Коломана Б е р х е с а . 2. Как следует пользоваться словарем воровского языка Нижеприведенный словарь составлен мною по следующим источникам: А в э - Л я ле м ан а «Duisburger Vocabulare», «Waldheimer Lexicon», «Coburger Designation», «Hildburghauser Worterbuch», «Wiirterverzeichnis des Constanzer Hanns», «Worterbuch der Diebsprache»; Карла Ф а л ь к е н б е р г а «Pfuilendorfer GaunerWorterbuch» и тд., затем словарь П. Иосифа Иесина, «Buch vom wandernden Zigeunervolke» д-ра В л и с л о ц к о г о , обширный словарь цыганского языка д-ра А. Ф. Потта, «Mundarten der Zigener Europas» д-ра Франца Ми кло зи ха , словарь Ивана Пет­ ровича Доньчева,А. Ш ифф не ра , д-ра Фр. М ю л л е р а , Те­ одора Н а р б у т а , кардинала М е ц ц о ф а н т и , д-ра Ф. К о п л е ­ на, Клугэ: «Deutsche Studentensprache», Горна: «Die deutsche Soldatensprache» и др. Наконец, в него вошли слова, лично мною слышанные от цыган и мошенников и неоднократно проверенные. Таким образом, мне кажется, что составленный мною словарь мо­ жет быть пригодным для С. С. в его обыденной деятельности. Он отнюдь не имеет научного характера и приноровлен к це­ лям практики, все слова помещены в алфавитном порядке, без ука­ зания, к какому языку принадлежит то или другое слово. Для С. С. было бы совершенно излишним трудом, если бы он в каждом дан­ ном случае вынужден был сначала производить филологические изыскания, к какому именно языку относится то или другое слово, чтобы определить, в каком словаре можно его найти. С. С. безраз­ лично, еврейское или цыганское известное слово: ему нужно лишь знать, что оно означает. Независимо от этого, относительно мно­ гих слов воровского языка прямо невозможно определить, к како­ му наречию они относятся, и наконец могут быть такие фразы, в которых каждое слово принадлежит разным наречиям. 410 Тем не менее пользование этим словарем далеко не так легко и просто: воровской язык почти никогда не употребляется на письме, а почти всегда в разговорнойречи, а если иногда и встре­ чается в письме, то по преимуществу среди лиц необразованных. Слова переходят из уст в уста между лицами разных национально­ стей и наречий, и вследствие этого часто одно и то же слово не только получает иное созвучие, но и теряет первоначальную внеш­ ность. Вот почему не может быть и речи относительно единооб­ разного правописания, и кто ищет слово в словаре, должен искать его в разных местах. Так, напр., нельзя делать различия между зву­ ками р и b, d и t, е и о, с и k, i, й, у и j, h и ch, g и к, g и j, g и ch, к и ch, sch и с, sch и г, sch и s, о и а, о и и и тд. Примеры: шея значит men и топ, крестьянин — gagi и gadzi, свеча — dut, dud, tut и tud; собака — guglo, dzuklo, zuklo и schukkel; повесить — taljenen, talchen, talgen, doemen и tulmen; свадьба — piav, bijav и biav; нож — sackim, sakkum и zackin; дверь — pessach и passung; ухо — kan и kban: напилок — erni и jerni; пьяный — matto и matoi; восковая свеча — momeli и mommli; один раз —var и ekvar; замок — kledi и kliclin; играть в кости — derrlen и tareln и тд. Одним словом, воровской язык допускает самое разнооб­ разное правописание и, если даже собрать все существующие способы произношения, то все-таки на практике мошенник мо­ жет придать тому или другому слову совершенно неузнаваемый вид. Так, напр., слово drab я видел и слышал только как drab: но не подлежит сомнению, что оно может встретиться и как trab, drob, terrab. Отыскивая какое-нибудь слово, необходимо произ­ носить его вслух, соображая при этом, как оно может быть напи­ сано человеком малограмотным. Конечно, довольно трудно та­ ким образом подыскивать слово, но можно утешать себя лишь тем, что обыкновенно приходится искать только отдельные сло­ ва, а отнюдь не целые фразы. Считаю нужным оговориться, что мною не был составлен соб­ ственно немецкий воровской словарь, так как я не представляю се­ бе случая, в котором бы потребовался перевод с немецкого на во­ ровской язык. Для интересующегося же специально жаргоном мо­ шенников может послужить довольно богатая литература. 411 3. Словарь воровского языка А abbauen - уходить abblasen — прогонять лаем abbleffen — спугивать abchalchcn — скрываться abfabern — отпороть abfehmern — списывать abtetzen — убивать ножом или кинжа­ лом abfinkeln — тайком условиться abfocken — уходить algeilen — испрашивать abgeschaist — дряхлый abgott — Св. Дары abhalten — быть на готове (перед кра­ жей) abhangen — воровать из окна магазина abkaspern — выманивать abkinjenen — покупать abkrauten — бежать (из тюрьмы) abkropfen — красть часы или кошелек abmarachen — стараться abmecken — удалить, убивать abmelochnen — удалять, совершать abmischkeln — свешивать, скупиться abnollen — запирать abrachwenen — преследовать abschabbern — отломать (ломом) abschefften — скрываться abschnurren — выпрашивать abschrenken - убегать absin — сталь abstapeln — посещать abstecher — шило и пр. (для взломов) abtarchenen — уходить abtippeln — тайно уходить abzinken — описать, установить abgezinkt sein — быть наблюдаемым achbrosch — вор, мошенник acheln — еда, блюдо achelpeter — ск|рый, бездеятельный вор achelsore — съестные припасы acherponin — задница (podex) achprosch — грабеж achtgroschenjunge — полицейский шпион, сыщик achtundzwanziger — открытое нападение adam pochus — бедняк adoni — барин aelte, ette — отец aggeln, agolen, golen — ехать agole — телега, тележка agoleschachter — вор, совершающий кражи с повозок akh — глаз akor — орех alav — платья alchen, halchen — ходить alije — чердак 412 alle werden — попасть в руки полиции almazu — алмаз, драгоценный камень almon, almone — вдовец, вдова almoni — неизвестный (будто бы) almoni zinken — ссылаться перед судь­ ей на лицо, вовсе несуществующее alphons-Louis — содержимый любовницей alt — хороший, красивый alt machen — скоро действовать am — народ amborez — деревенский народ, простак, глупец amen — мы, нас ammo — средний палец amtschauter — тюремный сторож amtskehr — судья amtskehrspiesse — здание суда amular — повесить, задавить anbauen — вскрывать запертое anbeulen — издеваться anblassen — залаять, закричать anbrungcrn — пробуравить, лишить не­ винности anfa&sen — воровать anfetzen — резать angor, angar - уголь angrusti — кольцо angusto — палец anhauen — просить, упрашивать anhieseln — краситься, заманивать ankappen — задерживать aulinzen — взглянуть anlokechnen — мошенничать, красть annolen — присоединять anreisser — водящий воров anro (je) пеп — смотреть, выпучивать глаза ansche — люди anschewenen — подставить лестницу ansetzen — шулерничать anstiebeln — подстрекать anstoss — болезнь, несчастье antoniklosterl — тюрьма arbeit — воровское ремесло ardali — кошка armin — зелье, кочан агпег — мясник агро — ячмень arsic — олово arwesschremse — шарманка asch — скрытый, гадкий asche — деньги aschen — платок aschkenaus — германский, ирландский aschmatei — черт aschween — уходить aske — занятие, воровство asosel — черт assern — запрещать assusso — слава! на счастье! (ответ: bortich thiji) ast — горб aucher sein — огорчаться aufdeisser — половой, хозяин aufgschlankerter bink — распятый Спа­ ситель aufmelschnen — открывать aufnollen — отворять aufplatzen — взрывать aufchranken — взломать aufstoss — неприятный сюрприз, помеха auftaljenen — повесить aules — корчма, трактир ausameden — выдерживать ausbaldowem, ausblenden, ausblinden — выведывать auscher — чистый ausfehmern — довершать, дописать ausflucht — путешествия, предпринимаемые с целью кражи ansgeschnoben — высмотреть aushandeln — довести кражу до конца ausknobbeln — сговариваться auslinsen — выпытывать austippeln — дом, убежище auskochen — удостовериться, убедиться 413 ausmacheien — высечь avdin — мед azoes — расход В baal — барии, супруг, владелец, ремес­ ленник baas — хозяин, мастер babing — гусь bacas — овчар bach, bag, backen — грош bacheln — выпить bachert — котел bachkatz — камень baclirutscher — камень bacht — счастье backerling — все, что испечено или сжарено: хлеб, колбаса, жаркое Ьасго — барон bafen — пить bahnherr — главная шайка воров bais — дом bajasdi — помещение полиции bakri — овца bakro — козел bal — см. baal bal — волосы, борода, щетина balanz — улица bal cholem — чиновник, знающий язык воров и приемы их balderschmei — судебный следователь, начальник судебной полиции baldower —доносчик, сыщик balevas — сало balhai — намеченная жертва кражи ball — свинья balmach — солдат balmassematten — распорядитель при крупной краже bal milchome — солдат bal mischpet — с. следователь balo — кабан balval, barval — ветер bammelmann — труп повешенного banduck — ружье bango — хромой, кривой; также монета bar — сын bar — камень, сад bar — хлеб baranyi — ягненок barbale —дух, видение bareitl — монета в 10 крейцеров bariach — завал, задвижка barisrael — жид barje — франт, фат barlen — говорить barmherzige schwester — проститутка baro — большой barseilim — железная решетка, желез­ ный завал (на двери магазина) barsel — железо barsel schaften — закованный в кандалы barselscharfe — напилок barval — см. balval barvalo — богатый basmeichel — дочь, проститутка basno — neiyx bast — счастье batachemerblut sein — принадлежит од­ ной и той же компании batoskos — багаж battum — плети, палки, розги bau — известное количество людей baulos blede machen — уйти, не платя за выпитое bausen — бояться bauserig — трусливый, боязливый ба­ рии! Ьеао — милостивый барин! bebaisse gehen — умереть bedaur — почта, почтовая станция bedibern — обсудить beclil — олово (дня подделки монет) beducht — тихий beganfen = beganwenen beganwenen — обокрасть begaseln — ограбить begcr — мертвый 414 beged — платье begraben — попасться, несчастье, быть осужденным behma — грош bei jom — днем bei laile — ночыо beiss — дом beisser — клещи; свидетель, которому предъявляется обвиняемый; покрови­ тель просгитуток beitze, betze, bezam — яйцо beitze handeln — с осторожностью красть bekaan — здесь, здесь в тюрьме bekabern — зарыть bekanum — оттуда bekorg (massematten) — взлом, соеди­ ненный с насилием против потерпев­ шего bekasbert — пьяный bekaspern — обмануть, уговорить bekanach, bekoch — силой bekern, peigern — отравить собак bekneisen — понимать belamaunz, belmonte — vulva belmach — солдат belmonde und constanz machen — иметь совокупление bemare — доказательство, улика beng — черт benga — жандарм bengipe — мерзосгь benk, bing — черт benschen — доконать, лишить жизни berdacuni — окно bereimen —уплатить berg — тюрьма bero —лодка, корабль berrscheri — овчар, пастух bers — год bes — приют besamen — отравить beschochert — пьяный beschundeln — помочиться, обмануть besondern — избегать bestieben — забирать, обокрасть besula, besille, bsulle — девица beten (die Beten = четки) кандалы beth — дом betuch — верный, знакомый betuclit — вор, совершающий кражи без шума, без насилия betzen — яйцо bhari — беременная bi — без biaf, bijav — свадьба bibern — читать, молиться, также мерз­ нуть bibi — тетка (кличка меаду цыганами) biboldo — искрещенный, еврей; каплун bicken, pecken — есть bicktiefe — погреб bidandenge'ero — беззубый bidevleske'ro — безбожный bihengst — похититель белья, пчел bijaf — свадьба bijakakero — без глаз bika — был bikaneskero — без ушей biko — дробь bilbul — суматоха, испуг, крупный опас­ ный процесс biller, beller — собака billret — дерево bilovengero — без денег bilzl — дева, девица bimm, bimmer — колокол; den bimmer iiberrutschen — уничтожить звонок bimuther — карманный вор binaskero — без носа bink — сын; der aufgeschlangelte bink — Распятый bino — грех bintetesi — наказание biseautiren — срезывание карт при шулерной игре bisinger — двугривенный bissert — овца 415 bissertbrumser — овчар bissig — дорогой bizo — верный, справедливый blaff — лай собак blanke — карман, мешок blankert — вино blase — ветер blasius — вино, ветер biaswieden — дом, где получается вино­ градный морс blathekieth — притон воров blatte — гусь blatteln — играть в карты blatter — разбойник blattfmne — бумажник blaupfeifen — взломать blazkruta — омег bleaml — цветочек = червонец blechseppl — глупец blede machen (geben) — скрываться bleffer anlegen — испугать bleier — монета в 10 пфеннингов blembel — пиво bletzen — совокупляться blickschlager — нищий, забирающий старую одежду blinde, blende — ставень blinde machen — высматривать случай к краже blitzableiter — полицейский blocki — окно blode — оконное стекло bloka — решетка bluthe — фальшивые деньги Miithenstecher — сбытчик фальшивых денег bochet — исправник bochur — студент, чиновник, знающий язык воров bock — голод bocker — рано утром bocker — бык, корова boder machen — освободить bodi — свободный bolibo — небо boiipen — свет, небо bolontschero — ночной сторож bonum — луна bordel — дом, жилище borlin — гусь boruch thiji! — ответ на пожелание *assusso» bossor bossert — мясо bov, boob — печь bozel — лук, карманные часы bradi — кружка brandkessel anlegen — требовать части добычи brandweingeld — выманенные деньги branta — табачный сок brauges — сердитый, злой brautigam —жених bravinta — сладкое вино Ьге — шляпа breda — мозг breitkratzer — уличный сторож breitlaft — свадьба breko — грудь breko — берег, край brennen — требовать частъ похищенного brenner — тот, кто требует части похищенного breslauer — монета bretze — наручники brewul — вечер brisind —дождь bos —дом bos dich! — молчи! boxen — брюки brand — пиво breger — нищий breitloh — кладбище brennen — вредить brief — карта brissge — братья и сестры brodgotse — Св. Дары brudel — жид 416 brli — пчела bruuger, brunier — буравчик brasnakos — крейцер brusten — затевать ссору, драку bsaffot — письмо bschuderlin — дворянин bub des Zimmermans — Иисус Христос bua, bube — отмычка (из проволоки) bucht — лошадь budara — дверь budement — отравление (в особеннос­ ти собак) buditcsha — удочка bugchinypen — понос bukko — внутренности buklo — замок, висячий замок bul — задница butt — овес bultuna — товар bura — кусты; буря burcos — пещера burnek — охапка burrada — толчок buselwieden — дом, где дают мясо but — много butter — часовой buxen — брюки buzni — коза С cacipe — истина сасо — истинное, верное caffler — живодер, палач cagnotte — шайка шулеров сак — друг, товарищ, соучастник caklo — стекло, окно calisen — смерть cam — лицо candlo — лисица caneckos — укушение 6ang — колено canros — забор capibe — побои caplaris — хозяин capni — лягушка caprosche — шайка воров саг — трава саго — блюдо carvi — курица caspern schladen — вьшечить симпатией cassert — свинья cavo — дитя cazaris — император cekat — лоб cerha — пластырь, палатка, холст chabcn — еда chadum — шпага, сабля chadzerdibaro — пламя chaing, chanig — колодезь chalderapes — грабежи, взломы chalfan, chalfen, chilfen — меняла или тот, кто обманывает при размене challe — кража, при которой вор остав­ ляет одну часть с целыо, чтобы не ско­ ро обнаружилась challe handeln = pleite handeln — когда вор уходит открыто challe schlagen — присвоить себе одну часть похищенного вместе с другим имуществом challon, gallon — луна, окно chammer — осел, дурак Siandel — плевать chaneo — кольцо chanig, chaing — колодезь, ключ charengro — меченосец, полицейский charkom — медь charkomen — медь charmi — грудь charo — меч charo — тесть charpe — стыд, срам charr — кость chasne — свадьба, суета chasne handeln — с открытой силой взломать 417 chasser, kasser — свинья, противная вещь chassime — знак, зеркало chasime handeln — в обмен запечатан­ ных хранилищ с драгоценными веща­ ми дать такие же с бесценными вещами chatschjevava — я жгу chattes — дрянной человек chau — см. cho chawer — соучастник при краже chawrusse — компания воров chayes — жизнь chayes lakechen — лишить жизни cheder, cheider — комната, каморка cheinen — жить, существовать chelef — сало, мыло chelefzieher — карманный вор chemme — масло chennet sein — быть честным челове­ ком chenwene — лавка cherami — браслет cheroj — нога cheschbenen — считать cheschek — празднество, театр chess — умный, хитрый chessenpenne — притон злоумышлен­ ников chev — окно, отверстие chewel — веревка; шайка chidclusch — что-нибудь новое chiifer = chalfan chilles = techille chindalo — выкидыш chindar — повесить chindokani — еврей chip — язык chochem, chochom, cbochum — хитрый, опытный мошенник chole — больной, пленный, неудачный cholof — молоко, сливки, сметана cholemen — видеть во сне, казаться chome — стена chomeresgro — хлеб chomez — уксус, дурной человек choraez batteln — убрать подозритель­ ные вещи, предотвратить изобличение chonte bajeis — публичный дом choren — перлы chossen — жених chova — рука choze — половина choze rat — полталлера choze lewone — полумесяц chozer — висячий замок; двор chozir — трава, зелень; на воле chulei — мужчина chundunar — солдат chut — нитка, вожжи, заворотень chutrinao — загребать chyu — пещера cibalo — судья, бургомистр cihraj — сапог cil — масло, сало cilo — свая cindo — жид cinen — чернила cingervo — буравчик cipa — кожа, кора cipejusa — башмаки cirach — башмаки ciriklo — птица, курица cirki — сало cokalos — нога colonel — хозяин, у которого собира­ ются шулера combo — ляжка commerce machen — быть профессио­ нальным игроком con — месяц сог — вор coupe — шулерничать при снятии ко­ лоды карт соуте — изба, дом арендатора cudasina — чудовище cuknari — палач cumidibe — поцелуй cumpanie — часы 418 curi — нож cutze — горшок cviri — молоток caubo — сын czaj — дочь czamm — кожа czammerdo — бумага czang — колено czaplaris — хозяин czaro — ключ czeppo — грудь czi — сердце czik — грязь, масло, жевательный табак czobichanin — ведьма czocha — юбка czuppni — кнут czuvli — женщина czuzi — груди D dab — удар, рана dabeln — играть в кости dabern — говорить dad — отец defnen — молиться dag — рыба daggern — ловить рыбу daj — мать dal — бедный dalfcn — бедняк dalfen — проситт> милостыни dalken — замазать, высечь dalles — бедность dalme, dalmer — ключ, отмычки dalmernekef — отверстие замка dalmisch schlagen — обмануть dalthalmi — отмычка damuk — большой палец dar — боязнь daraza — оса daschmanuces — неприятели deckelspiel — игра в наперсгки и хлеб­ ные шарики deckruh — вешалка в гостинице для одежды, шляп и тд. defus, deflsse — восковые оттиски от ключей degel — знамя, платье deissen — налить, сыпать, задать dekaf — зазывать deles — дверь demmer — палач deppern — грабить derech — ход, дорога, улица derling — кость, четырехугольный тюк товара derrlen, tarreln — играть в косточки desto — топорище detz — голова deufen gehen — ходить по миру deutsch — (ключ) с пустой трубкой значит deutsch echeder, deutsch ldamonis И Т.Д. deutschpurim — связка ключей devel — Бог deza — нитка dibbern — говорить, болтать dicke, decke — скрытное место, сводница dicke machen — стать перед карманным вором, чтобы отвлечь внимание dickmann — яйцо; penis dieren — взглянуть dierling — глаз difteln — с ловкостью красть difftel — церковь difling — половой, маркёр dilinipi — глупость dilldalfen — ключ, отмычка dille, dolle, tiille — девочка, дочь dilmitsch — дурак dilmitsch (tilmisch) machen — притво­ ряться дураком dimosdab — рана dine nefoschos — уголовное право dinef — потерянный, несчастный dipeln — бегать dircher — нищий disputierer — длинная палка, посредст­ 419 вом которой можно забирать вещи из окон div — зерно, пшеница dives — день diz — замок, управа dlazoci — серебряные деньги dobes — тюрьма dobes zupfen — содержаться под арес­ том dohle — проститутка dolch — суд dolman — см. taljenen domra — желудок dorik — нитка dormen, diinnen, tiirmen — спать dormes — горшок, блюдо dounih — мыло drab — корень, лекарство drah — лоза drahn = drong draht — деньги drohn = drong drangler — соучастник, вызывающий толкотню, чтобы облегчить карманно­ му вору красть drao, dry, drei, drie — яд, употребляемый у цыган drillen — истязать drfflhaus — исправительный дом drom — дорога dromme — улица drommeine — монета, особенно талер drong, drahn — рычаг, завороте! 1ь (при взломах) drucken — красть, напр, paddc drucken — красть кошельки с деньгами; luppe drucken — часы красть из кармана dry — см. drao duchenen — благословлять; красть на глазах потерпевшего (напр., в мага­ зине) ducho — дух, дыхание du ein har (?) — убеги, скройся dud. dut — свеча, свечка dudeskri — лампа dufft — церковь duft — профессиональный бродяга dukh — боль duilgoi — учитель dumo — спина dumuk — кулек duppern — ходить durchmackenen — см. таске durchzug — нитки durkern — гадать durma — земля, почва durmwicden — дом, где можно ночевать dusse — замок, kasben dusse — висячий замок dussemelochner — слесарь duvar —дверь dzaralo — волосистый (собака) dzi — сердце dzov — овес dzukel — собака dzurje — конец ножа dzuv — вошь dzuvalo — вшивый dzuvli — баба Е eche — горе, несчастье, жалобы echeder — отмычка, deutsch echeder — с пустой трубкой, zarfes echeder — с мас­ сивной трубкой echelicht — тусклый свет echetel — исправительный дом eckbren — мост; мосгик cd — свидетель; ed scheker, linker cd — лжесвидетель edo — свидетельство efe — зола, земля, пыль efta — семь, неделя eid (многие eidim) = ed eindeisser — хозяин, составитель под­ ложных свидетельств eindippeln — залезать eindrongen — насильно, втыкать 420 einjoschnen — засыпать einkinjenen — закупать einkuffen — спрятаться в запертом по­ мещении einlokechnen — наживать einschobern — забраться через взлом eintippel — место встречи после кражи eintreiber — кто заманивает людей на шулерскую игру eisenbahn = disputierer ek — один ekuva — coxa ekvar — раз elemer — башмаки elesnoi — острый eleto — жизнь, жизненные припасы elle — лом ellenmanner — башмаки emmes — правда, сознание; место, где встречаются злоумышленники; 1оёг, lawer, lauer emmes — ложное сознание emmes machen; pfeifen, echen — со­ знаться ena — девять ende grii — граница engelmacherin — женщина, принимаю­ щая младенцев на иждивение с целыо, чтобы их уморить englisch walsch — главный ключ ennevotenne = chassime handeln — об­ менять ценную вещь на бесценную epas — половина erbsien (как и graupien или erdiipfelpalast) — исправительный дом erdavoi — плохой erdmann — горшок eref — вечер erefganger, kalchener, haendler, schieber — вечерний вор erez, arez, orez — земля, страна erio — злой erle — мужчина erni — напилок esav — я ем esch — огонь esch kochem sein — быть хитрым esef, Eisef — трава esefkeile — трубка с табаком esek — работа, прилежание, воровство, нужда, злой дух, эпилепсия eskoker — вор, прячущийся в жилых помещениях esmol, temol — вчера esterel — нападать, схватить eva — блюдо ewen — камень ewen bochan — пробирный камень ewen chome, ewen kir, ewen shossel — каменная стена ewen tow — благоценный камень ewil — дурак, грешник ewus — хлев eza — совет ezba — палец ezebajis — ратуша ezeros — тысяча F faber — живодер fabian — голос fackeln — писарь (также и facheln) fackler — писец, с поддельными печа­ тями factum — похищенное имущество fadin — мороз fadinoi — замерзший fahn — платье, или - disputierer fahrt, von der — sein — принадлежать к семье живодеров faischel — еврей fajzrile — утро falderapes — грабеж, взлом fallen — быть задержанным; treefe fallen — б. зад. на месте преступления fallen — сознаться, проиграть fallmachen — заманить к игре (шулер­ ской) falo — стена 421 fantemer —дети fede — подворы fedelo — крыша fehm — рука fehmer — писец fehmerschwarz — чернила feiriger — странствующий живодер fekele — язва felbergertel — карандаш feldhiihner — картофель feldmann — coxa feldschabber —железная coxa fellinger — шарлатан femter — окно fenderich, wenderich — сыр fenette — окно fenne — ящик fenstra — окно fett — богатый fettliippchen — суконщик fetzen — содрать, резать fetzer — живодер, мясник; вор, отрезы­ вающий или т.п. fevenjo — земля fiakros — слуга fichie — ночь lichte gehen — ночыо красть ficke — карман, мешок fickern — бродить fiesel — парень, гуляка; защитник про­ ституток (=Jean, strizzi, kappelbub, radibub, hacker) filage — приемы с фальшивыми кар­ тами finden — красть finkel — ведьма tinkeljochen — водка finkeln — варить, жарить finne — ящик fischen — красть fischness — жилет fitz — нитка fitzen — шить, чинить fizika — ружье, пистолет flabbe — fleppe flachs — монета в 1 марку flachsen — гладить, льстить, обманы­ вать flackern — поджигать flader — пожар, огонь flamme, flammert — шейный платок, фартук, flammert — кузнец, слесарь flannieren — ходить, высматривая, где бы украсть Парр = fleppe flapsen — целовать flatter — белье flatterfahrt — кража белья с чердака fledem — обкрадывать fleischmann — полицейский, жандарм, палач fleppe — документ, паспорт, свидетель­ ство; linke fleppe — подложное свиде­ тельство fleppenmelochner — составитель под­ ложных документов flette = fleppe flichner — изменник flocken — сукно, шерстяная материя flohnen, fiehnen — пошевелить губами floss — суп; челнок flossert — вода flocssling — рыба flussert — моча flliissling — бумага foosch, fasch — кровь foreskero — горожанин foro — город foty — тряпка, платье fraselmahr — боязнь, страх frechmann — допрос frcier — намеченная жертва преступле­ ния freischipperhaus — притон шулеров freischupper — шулер, практикующий на ярмарках fritze — тмин fritzen — румяниться, белиться, оправ­ 422 даться frost — неприятное ощущение frost im raagen — голос fuchs — золото, золотая монета; погреб fuchsmelochner — золотых дел мастер fuchs sfossen — взломать погреб fucker — ходить, уйти fahre — всякий тайный способ перевозки fulceri — врач fiindchen, findcheu — странствующий ремесленник, паспорт fiinkelkaspar — мошенничество с помо­ щью колдовства fiinkelbajingordel — винокур funkeljohann — водка funkeln — жарить funkenspritzer — кузнец funkert - огонь fiirwitz — врач, цирюльник G gachene — курица gablen — присягать gabler — палач gacheler, gackler — вор, крадущий сере­ бро из комнаты прислуги gad — рубаха gada -- товар gadni — ножницы gadzo, gatscho — мужик, вообще не цы­ ган gaffen — ударить gagi — крестьянка gahrtscho — голый, плешивый gako - дядя, друг galgenposamentirer — канатный мастер gall — кожа gallach — стриженный, католический патер (также и galch) gallachbajis — дом священника gallach machen — benschen — красть у священников gallachte — жена священника gallon, challon — окно, луна ganef = gannew ganf = gannew gannew — мошенник, вор ganscherer — странствующий ремеслен­ ник, просящий милостыню ganzer mann — билет в 100 гульденов garasi — грош garepen — выстрел garie, guraf — убей garsen — топор garuvel — прятать gas — жирный, высокомерный gaseln — грабить gaslonus — разбой gassern — поздравлять gast — нищий жид, сват; супруга gaterling — кольцо, перстень gatscho — мужик gatzom — дитя gav — деревня gavalo — мешок gaver — мужик gebammel, gebimmel — цепочка от часов gebechert — заколотый gebel — вор-новичок gebuchelt — на хорошем счету у влас­ тей gedin — честный gedinne s’chore — честно заработанное имущество gedolmt werden — быть повешенным gedriickte bliithen — фальшивые бан­ ковские билеты gefar — см. kefar gego — глотка gehen — освободиться geier = geher только в сложных им. су­ ществ., напр, mockumgeier — городской вор geigerl, geign — проститутка gehaut, gekautz — хитрый, умный gelbling — пшеница 423 gelbseidenes tiichel — самый плохой сорт (венских) проституток gelogaro — торжествовать der gemachte — обокраденный, обману­ тый gemore — научение geneift — похищенный genewe — кража ger — чесотка gerengero — хозяин geripe — чесотка geritt — базар, ярмарка gertschemiha — гостиница geschaft — воровское ремесло gescher — мосг geschock schure — похищенный товар geschoren — похищенный geseires — гора, болтовня, шум gesroche, gesruche — см. sarchenen gessern = gassern geweissigt — имеющий при себе много денег gewine — сыр gewinnen — родить gewinnerin — разрешившаяся от родов gewir, gewer — хозяин, мужчина, госпо­ дин; петух gfar — см. kefar gllieders = fleppe gham — солнце ghani — сало gher — дом ghinfene — см. chenwene ghoro — кружка ghur — кирка gib — зерно, ячмень gilfer — вор, ворующий у содержателя меняльной лавки gippisch, gippesch — см. kiewisch gips — сила, действие; деньги gischomohl — цыган gise — шурин giv — хлеб glandi — нож glaseine — огнестрельное оружие glasse — ружье gledalo — зеркало gleicher — товарищ собрат gleis, klais, chlais — молоко, серебро, се­ ребряные деньги gleishanns — грудь gleispicht — серебряные деньги gleisige loschke — серебряные ложки glidd — проститутка glitsch — задвижка, замок glitschen — отомкнуть glitschin — ключ glucke mil kiichlein — суповая ложка со столовой лохжой giunde — проститутка gnaife = gneifl gnatze — сын gnatzen — быть не в духе gnatzkopf — человек не в духе gneift — кража; geneift — похищенный gnofe = gniefl goa — женщина godel, gaudel — большой, сильный; большой палец goderlat — 2 талера; вообще крупная монета godelrosch — хитрец godelschote — дурак godi — ум, мозг got, gojim — не еврей, христианин gole — судно, повозка goleschachter — вор, крадущий на до­ рогах golle — женщина goilerl — женская прислуга в трактирах gomol — верблюд; судья gomur — готовый, совершенный; см. gemore gono — мешок gordel — котел gotte, gottling — товарищ, родственник gottschick — пуговица, печать govr — могила 424 gral — страх grannig — большой, сильный, благород­ ный grannigebais — место заключения grasfunkel — серп grast — лошадь grazni — кобыла grec — тонкий шулер (в противополож­ ность к Freischupper) gredepschahon — пожар grei — лошадь greifenberger — карманный вор greiferei — полиция greinert — свинья griffling — рука, перчатка grinn — собака gronert — трава gross-deutsch, gross-klamonis — отмычка большого размера grosskotz — хвастун gross-mauschel = moschel gross-purim = purim gross-taufer — образованный нищий grtano — гортань gruber — лопата griin = muiter grim grunnerey — свобода grantner — нищий, притворяющийся больным griinling — сад, забор grunnickel — небольшая свинья griinspecht, griinwedel — охотник gscherter hansel — черт gschmissi — смелый gschockgiinger — вор на базаре gualajote — индюк gugelfranz — монах gudlo — мед, сладкий guidillerschey — проститутка gullo - сахар gurumni — корова guruv — бык gusto — палец gustrin — перстень guten morgen wunscher — вор, краду­ щий рано утром gymnasium — исправительный дом Н haartruhe — женские половые органы, h — sprengen — изнасиловать habsburger — шулер hahc, hacho, hachnek — мужик hacheln — еда, кушанье, полдник hackel — все hackel, backel, hackmack, hack und mack — ноша, багаж, мужичье hackelneune machen — грабить hacker = striizzi = fiisel hachesen cm. macke hadatsch, hardatsch — полицейский hadel — отрепья, клочья hader — картежная игра haderl — гульден haiss = heis halbe — сторона; auf die halbe springen — стать в безопасность halbe lewone — полулунное пробуравливание замка halber Mann — 50 гульденов halchen, holchen, hulchen haulechen; holech, haulech sein — идти halchener — направляющийся с воров­ ской целыо haliche — дорога halleines = ehallonnes — окно haminel — посетитель публичного до­ ма, окончательно ослабевший hamisno — неправильно hammerschlag — кузнец hamor — шум, ссоры hanaster — фруктовое вино handel — всякая воровская деятель­ ность hanide — см. nide hanno, kannoe — польза, барыш hanns — дурак 425 hansel — корыто hans waiter — вошь harango, harangos — колокол harbogen, hornickel, hombogen, bornbock — бык, корова, глупый harcum — медь hargenen — погубить, лишить жизни harigo — убийство, смертоубийство haro — сабля harta — медник hartas — кузнец hartl — тюремный смотритель harum pascha — предводитель главной воровской шайки haschiwene — назад haschiwene, halchen — воротиться, бе­ жать, скрыться hauen — красть (напр., украсть часы) hauern, huren — опуститься, скорчиться hauhns — начинающий, неопытный вор haupter — главный ключ haureg — убийца haus — ящик, шкаф hausmucken — крестьянин, промышля­ ющий прошением жизненных припа­ сов haul — любовница солдата hautz, hutz — крестьянин hautzen, hutzen — дразнить haveskro — бочонок hazika — сюртук hechtling — нож heckdisch, heckdesch — больница, бога­ дельня heckel, hagcl, hegel — дурак, дрянь heckenscheisser — охотник heichse — см. mache heimcrlich spilen, heim thun — отнять жизнь heis — голова helenes — оконная решетка helfener — крадущий при обмане hemden schnorren — см. commistarchener henas — дружба hereg —убийство, лишение жизни hev — дыра, пещера hiesel — румяна (для того, чтобы быть неузнаваемым) hinterchieber — известный род отмычек hintova — карета, телега hin und her — часы, рубанок, пила hitz, hitze — комната hitzerling, hetzling — печка hitzwinde — комнатная дверь hockweiler — вор, несущий ношу по ка­ кой-либо тропинке hodschavitscha — еж hofvinde — ворота hogel - суд hohavibe — ложь, обман hohland — камин hohlarsch — камин, печь, труба holav — брюки holchen — идти, бежать hollich kaspar — обманщик при вырытии клада holswurm — стол hon — имущество, сокровища honorist — ловкий вор honzche, honzibe — см. huseck hopf — намеченная жертва обмана, об­ мануть horcher — ухо horeg — убийца, убитый hork — крестьянин hornbeck, hornigel — см. harbogen horug — убитый hoscn, hausen, hosener — вкрадываю­ щийся в дом hosper — открыто hospern — открыть hospes — см. ohscpies hozetescher — еврейский huhur — губка humer — тесть humna — сарай hund — висячий замок 426 husche, huscher, husskiefel, kusskopf — конный солдат (верховой) полицей­ ский hussech, husseck, honzige, honzche — мальчик hutling — нож, кинжал hutschke —лошадь hutterergsellen — блощицы (pturias pudis) I ickbre, eckbre — мост iltis — полицейский, сторож inais — слуга injon — работа, дело inne — страдание, мука in’s Kraut gehen — делать конкуренцию ippusch — происшествие, чума, болезнь iret — поздно is — тоже isba — комната, изба isch — мужчина (большей частью старик) ischa, ischel — женщина iwrische — еврейский izema — комната J jaar — лес jabelaum — общество людей, драгоцен­ ность, золото jachen fiinkel — водка jack — огонь jad — рука jadbarsel — ручной лом (фомка) jaddrong — небольшой рычаг jadmatnas — подарки из рук в руку, по­ щечина jadsacher, jadschabber — небольшой лом jadschurrich — орудия взлома jag — огонь jagnekef — небольшое отверстие в две­ ри, чтобы достать рукой задвижку jai — увы! jaisch — еврей jajin, jochen, johann — вино jale, jaule, jole — шум, печаль janne — доброго утра jaro — яйцо, мука jaschwenen — быть подкупленным jaschwenen lassen — заключить под арест jaska — трут jaske — jeske — церковь jaskehandler — церковный вор jaskeschaller — церковный прислужник jaskeschore — церковная, алтарная при­ надлежность jass, jasch — водка jauche — суп jego - лед jekatoio — одноглазый jekker — церковь jenisch — умный, даровитый, злоумыш­ ленник jensich kacheln — говорить на воров­ ском жаргоне jepas — пол = (1/2) jerid, geritt — базар, обедня jerni — напилок; воск jemo — трезвый jeschiwo — школа jeske — церковь jevent — зима jidschen, judischen — обрезывать (моне­ ты) jischuf — место, где живет несколько евреев jiv — снег jochem — вино jodeen — знать, понимать jote — прекрасно, красиво jokamener — вор, забирающийся в квартиру jockel, juckel — вошь jockcln — открыть дверь, окио посред­ 427 ством нажиманий и тд. jocker — дорогой, ценный jom — имя во множ числе, jomim — день jom bes — понедельник jom dolet — середа jom gimmel — вторник jom he — четверг jom olef — воскресенье jom sohin, schabbes — суббота jom tof, jom wof — пятница jominel — давить joner — игрок jordan — лом jorgeln — отпихнуть joschen — старик joschnen — спать josten — лежать jowen — (исповедующий греческую ве­ ру) православный jowen malchus — Россия jowesch — сухой, высушенный ju — бумага jud — сало judas — помогающий шулера посредст­ вом особых знаков juffart — свобода junge — вор jungmapig — без денег just — верно, правильно К kaan — тюрьма kaar — хвост, penis kabber — см. cawer kabber — см. keber kabni— беременная kabore — см. keber kacheln — говорить kachler = gackeler kachni — петух, курица kacsof — серебро kaddisch — чересчур острый kaf — ложка kaffeemiihle — подъем, ворот kaffer — см. kefar kafiler — см. kaffler kaftor — пуговица kaftoren — (тайком) отстегнуть kahni — курица kais — жизнь kajni — курица как —двоюродный брат kalches, kaljes — помеха kalches, kalaches — горшок, котел kalches machen — при допросе отка­ заться от прежде учиненного сознания; сознаться в правде, обнаружить желан­ ное kalf — собака kali — деньги, мелочи kalladeiner — нищие на базаре, местах паломничества и папертях церквей kalle — невеста, красавица, проститутка kalle — базар, рынок kallfrosch — содержатель дома терпи­ мости kalo — черный, цыган каш — солнце kambana — карманные часы kamis — рубаха kammerusche — chawrusse kan — ухо kandich — публичный дом kanger — см. копе kantholz geben — сознаться kapdon — опасный для преступников полицейский kaph — рука, подошва, ложка kapli — трактир kappen — ловить, выдать kappore — очищение, очистительная жертва: смергь, погибель kappore halchenen — лишиться жизни kappore machen — лишить жизни kapporetiefe — гроб kappore zawern — зарезать kapuvi —дверь 428 kar — penis karbole — веревка karialo — мясо karibnaskri — пистолет karie — стрелять karie dav — я стреляю karik — иуда? karles — вино karner — мясо karnerfetzer — мясник karnet, kornet — сыр karre — блюдо в тюрьме karten — полицейский обход kas — сено kas — сторожевой пост kasch — 20-крейцерная монета kaschern — см. koscher kasiwe — секретное письмо — см. kaswenen kasiwe-mulje — бумажник kaspem — притворяться, обмануть; уда­ рить kassemen — пророк kasser — свинья kassiber (k’ssipe) — письмо kast — дом kaswenen — писать kaszt — дерево kaszuko — глухой katef — шутник katschaume — гостиница katschen — отрезать, погубить katschen — носить katzenkopf — слесарь kauach — см. koach kaudera — см. kodim kaudesch — см. kodesch kaule — см. chole kauli — жена, невестка, содержанка kaune — см. kone kauschlachter — живодер kaussel — см. kosel kaut — нож kauwa — см. kowa kavudo! — смотри! не смей! kawine — сыр kawure — см. keber kaudemmakkener — юр, совершающий кражи преимущественно утром kauhef — тяжелый, неприятный kazow, kazuf — мясник kchil — масло kdescha — см. kodesch kebber, kabber, kewer — могила, яма, пе­ щера kabbern, kabem — рыть, зарыть unterkabbern — подкопы делать под стеной bekabern — погребать kawure — скрытное место kawure legen — взять, зарыть, спрятать kobel — хозяин, укрыватель воров, фак­ тор tofer kober — богатый сластолюбец kobern — совокугшяться ankobern — заманить kuberer — полицейский комиссар, ко­ торому поручен присмотр за прости­ тутками kedo — туман kefar, kfar — деревня kaffer —деревенский обыватель kafferbenche — крестьянский сын kaffernschey — крестьянская девочка kefarmarchene — вор, действующий в деревне подобранными ключами kegler = gacheler kehille = kohal kehr, keer, kir, kiir — господин kehrin — госпожа keibe, keibel, keife — баба, содержанка keile — см. keli keilemagaie — побои keim, kaim, chaim — жид, жид-ростов­ щик keiterling — см. gaterling kekeraschka — сорока, воровка keklen — носить 429 kdef — бумага, игральные карты keloflm mollen — обрезать kelofim zinken — отметить kluii — одежда kluft migdol — шкаф kluftpflanzer — портной kelef, kalef, kolef, globe — собака kelesemo, klaseim, glaseine — огнесгр. оружие keli — посуда, инструмент kelsmer, klesmer — музыкант kernel — порох kemizo — 4-й палец kemsel, kemsle — сорочка ken — да; «опросы с целыо нахождения сообщника ken zinken — объяснение через звуки kennersdorfer haben — смекнуть, в чем дело ker — дом keren — капитал keresch — доска verkroschenen — забить досками kerestos — распятие keris — вино kerum — шпага, кинжал kerwche — брак kesaw — письмо, записка, документ kesef — серебро, серсбрянные деньги keses — чернильница kesil — см. ksil kesones, kusones, ksones — бумажные материи kess — удачно, верно kesuv — серебро ketat, ketoto — тошнота, ссоры, против­ ное ketel — убийство ketowes — шутка kfar — см. kefar khangeri — церковь khas — кошель khille -- см. kohol khosaw — гасить kibes — голова kibbez, kebbuze — собрание, куча, неделенная добыча kibig — свежий, надменный kibitz — женские половые органы kiefel — голова kielan — город kien — висячий замок, трубка kier — см. kehr kies — см. kis kiewisch, chippesch, gippesch, kippisch — следствие, розыск kiewissen — обезглавить kijum — несомненность lcilm — город kiluf — собака kimmem — вошь kinjenen — продать kinne — вошь kiennemachler — скряга kinnemer — дрянной человек kippe — вместилище, ящик; общество, компания kipper — кто обманывает фальшивыми деньгами kir — стена kirvo — кум kis, kies, kiss — кошелек, деньги kischkesch, kischkusch — колокол kisler — карманный вор kisoff — серебро kisseln — воровать kisreiber — денежный карман kissig — при деньгах kitt —дом, приют, тюрьма, публичный дом, исправит, дом kittchen — камера в тюрьме kittenschieber — вор, вкрадывающийся в дом klafta — сука klamonis — отмычка klapper — мельница, часы klapper-lsch — мельник klatscher — извозчик 430 kle, множ. число keli kle barsel — железная посуда kle kesef — серебр. вещи kle semer — музык. инструмент kle sohof — золотая посуда kleberer — конокрад klebis, klewis — овца и лошадь kleckstein — приятель kleies — серебро kleinmacher — вор из магазинов klemm — тюрьма klemmen, klemmsen — ловить, красть klempners karl — полицейский klesamen — пистолет klesmer — см. kelsmer klezeln — стоять klidi — ключ, замок klinco — гвоздь kling — каждый музык. инструмент klinger — музыкант klingfetzen — музицировать klisto -- всадник klitschen — красть со взломом klommerkase — ложные отговорки kloses — см. kol kluft — см. kelef klumneg, klumnik — полный мешок klumpen — предметы кражи knacker — дрова, лес knacker = knackert knaife = gneifc knallhccht — солдат knalhutle — публичный дом knas, knast — наказание kneissen — восприять, заметить knopf— крейцер knupper — бутылка knuspert — работник, палач koacb, kauach, koche — насилие koasy — коса kobera — трактир koberin — сводница koberkieth — гостиница kobern — см. keber kochem — умный, мошенник kochmoor — разбойник kochnimer = betucht kodesch — педераст kokdeschee — проститутка kodim, kaudim — yrpo kofschess — открытое нападение kofel — двойной kofler — гонтовщик kohldampfschieber — голод kohler haben — не иметь денег kohlmarkt — безденежье kohlpink — лицо, власть имеющее kohlschaft — удобное для краж время, зима, безлунные ночи kohol — собрание мошенников kohra — часть kokalo — кость kokumloschen, jenischr и rothwalsch kol — свег, голос koler — голод kol machen — обмануть kolbink — судья koldusis — нищий koluf — собака kommistarchener — старый, отживший свой век мошенник kone, kauner — покупщик; владетель konehandler — торгующий фальшивы­ ми камнями и т. д. koni — сало konigen — закупать kontrafusbais — театр koochen — счастье; schwer koochen — несчастье lcoog — кража с убийством kophel = kofel koppcl — дурак korb — висячий замок korkoroi — сам kornhase — бездомный кого — слепой kos — бокал, бутылка kosak — обманщик 431 kosche — тяжелый koscher — чистый, неподозрительный kosem — обманное гадание kosow — ложь kotem — ребенок koten — маленький, молодой kot — все подозрительное (краденое), напр. kothig sein — иметь при себе подо­ зрительные вещи; den koth von den fuessen streifen — спрятать вещи, навлекающие подозрение kothig — должный kotz — хвастун, лгун kotzen — рвать, сознаться kowe — шапка, шляпа kracher — пистолет, лес; сундук kracherfarer — вор, совершающий кра­ жи на больших дорогах kralis — высокопоставленное лицо krank — задержанный kranzel — червонец kraut — зелень, свободный пугь для бегства kraut fressen — скрыться krax — монастырь krazling — шиповник krei — лошадь krein — кричать krembene — всякого рода насилие при грабеже (взлом) kreuzleine — угол улицы kreuzfink — несведущий, глупый kreutzritter — полицейский kreuzspanne — жилег kriche — попущение krisni — суд krmo — червь krone — жена, супруга krone — свадьба kronigel — свинья kroniglposel — свинина krossen — рукоять, черенок krumkopf — лом ksil —дурак ksiwe, ksiwere — секретные письма kuberer — см. keber kiiche — скрытное место kuffe — см. kuphe kiimmel — порох kiimmelblattchen — шулерная игра в три карты kummern — купить kurfer — сено kuphe, kuppe — жестянка, ящик kurav — я убыо kurdo — пепел kurko - воскресенье kurko — сгража kuschmurum — письмо, дело kutsche — бичевка, устанавливающая связь между двумя окнами в тюрьме kuttenschieber = kittenschieber kuttsch — карман, vulva kuvjo — косточка kuvo — спальня kuvojostof — игрок в кости kwure — могила, скрытное месго L labardi — водка labina — замок labona — завтра lachaviben — присяга lacker — неверный, фальшивый laczo — хороший lads, laz — стыд lafum — луна laile, lei — ночь lailegaenger — ночной вор laileschmir — ночной сторож lajenen, leinen, leimen — читать, наблю­ дать lakenpatscher — пехотинец lako — легкий lallero — немой lamdon, landen — «тертый калач» (между мошенниками), 432 leer — бедный но и опытный потерпевший lef — сердце, начало, мужество lametaleph — нет, не lefranz, lefrenz — священник lampi — полиция lefrenzinkftid — незнакомец N. N. lampen — потеха, lehnepump — предоставленная на вре­ воспрепятствование stiller lampen - случайная помеха - мя одежда lehrbrief — суждение roller lampen — громкая помеха leile — ночь lampen bekommen — попасть на leilenganger — вор, высматривающий помеху днем land — цвет leme — ночь landsmann — евреи в деревне leimen — врать langa — платье leine — дорога, рог, черта langmichel - сабля, штык, охотничий leine zichen — появление проституток нож на улице для заработка langling — веревка, жареная колбаса lekach, lekiche — воровство lango — пламя lekicher — вор lango — хромая lemaile — все наружное, верхний чер­ langschwanz — баран дак, наружный карман сюртука lankos — цепь lematto — пьяный lappen — отживший свой век посети­ lemavav — я бью тель публичных домов lemoschel — например laterne — полицейский len — река latra — лестница lengsteruck — шест, дерево latsche — извозчичья пролетка; молоко lenz — шугка latschekaffer — извозчик lepedova — простая latschenen — взломать посредством lepochus — по меньшей мере рычага lerchen — булки lattenseppel — жандарм lerof — достаточно lau — неверный leschan — ложный, напрасно laubfrosch — охотник leschasch — к черту laufer — триппер leschem — поэтому launiger — солдат leschon — язык laure — проститутка lesflnne — касса lautih — девушка lessin — лук (растение) laven — обещать leusling — ухо law — нет, ничего leute, von unsere-sein — один из наших lechem, legem, legum, lehm — хлеб (т.е. такой же мошенник, плут, еврей и lechemgeiger — нищий, музыкант т.п.) lechemruch — хвастун lewaije tun — пристать к кому-нибудь lechemschieber — булочник lewiren — подкарауливать lechemschober — хлебная печь lewone — луна leek — тюрьма lewone choze или halbe machen — про­ lederzeug, schwarzes — жандарм сверлить дверь, чтобы вскрыть замок leep — хитрый, фальшивый 433 lewone machen — просверлить дверь lewtoftig, lewtewtig — добродушный lex — собака lez — музыкант liehe — тропинка liel, lil — письмо lil — паспорт lilo — смешной lilvalo — учитель lima — рубаха lindra — сон link — все подделанное, напр. linke musseme — фальшивые деньги linkmichel — начинающий вор linsen — деньги, белье linz — следы, мелочь linzen — прислушиваться lo, law — нет, не lobock — бесполезный, бесцельный loeformat — подложное письмо lohm — талер lohu — забравшийся тайно loj — деньги loki — гульден loli — монета lolo — красный Ion — соль lorchen = lerchen loschen — язык loschen — говорить, напр, aschkenas 1.— по-немецки, zazphes 1. — по-фран­ цузски loschke — ложка lossling, leisling — ухо loth — вознаграждение проституток lotterl — хозяйка louis — проводник просгитугок love — деньги lovengri — почта, кошелек lovina — пиво lowe, lowe, lowo —деньги, монеты lowen, lowon — белый, серебристый lowen schurrich — белье lowen emmes — ложное сознание luach, luch — доска, календарь, памят­ ная книжка lublin, lubni — проститутка lubunici — картофель luft — свобода lukesto — со;щат lul — витая лестница, насест lulken — курение табака lummern — перехитрить, обмануть lunen — ночевать malun, molun, maline — приют; хмель lunka — луг luppe — часы; fuchsluppe — золотые часы lupperschlange — цепочка от часов luppert — карманные часы luppe zupfen — красть часы lurdo — солдат lutscher — сахар М та — нет, напр, та pehen — не говори! maase, maise, mase — деяние, действие, сказка maase, naires — ребячество maase schabbas — сплегня machen — мошенническая деятель­ ность machimmet — даром, из любезности machulle — пойманный, готовый mack — сало таске — удар, взятка (при карточной игре) macke iiberbauen — быть высеченным mackel — палка mackel spiiren — смекнуть, в чем дело mackener — вор, действующий с подоб­ ранными ключами macker — доверенный, мастер, добро­ желатель, мошенник maco, maczo — рыба maddamern — беседовать mafteach — ключ magaie — побои 434 magsere —топор, пила mahl — товарищ mailo — ступени лестницы maise — см. maase majemen — доэдь идет majim — вода, море, река majim mattil sein — мочиться majon — источник, колодец majum — вода makir sein — знать makka sein — знать makkeirs = macke makkes = macke makoles = macke makum — месго, город, жилище; розги mal — товарищ mal sein = mollen malbisch = malbusch malbosch = malbusch malbusch — одеща, мундир malches — королевство, княжество; ко­ роль malke — королева schippermalke — жеманная женщина malke schwo — тяжелый на подъем человек melech — король maline — см. luncn malke — см. malches malves — сюртук mammen — тихо говорить, изменить кому-то mammere — мать mammesch — осязаемое mamser — незаконнорожденный, хит­ рец mamsern — мошенническим путем из­ менить кому-то mand — самец; нож mangeur — пособник шулера mannaschwerekor (?) — исправитель­ ный дом mannischtanne — слишком умный manoschwari — виселица mantel — крыша manul — см. naal manus — мужчина, человек, цыган maquillage — делать незаметные для других знаки на картах для фальшивой игры marchez, merchez, in die — kommen — попасть под следствие, с неблагоприят­ ным для обвиняемого исходом marchez, merchez — стирка, приспособ­ ления стирки marchez haben — иметь против себя много улик marchizer, mergezer — похититель бе­ лья, карманный вор в постоялых дво­ рах ночыо mare — фигура; зеркало, указатель marel — бить, сечь maremockum — ложное alibi margediser — фальшивый монетчик margisch — быть обидчивым, сердитым mariedl — бумажник maro — хлеб maroche — граница marpe — см. rofe marschirer — блощица martine — см. medine martine — округ, страна marzea — буравчик, шило mas — мясо maschari — Божья Матерь maschine — система обусловленных знаков у шулеров maschke — напиток, залог maschkenen — ссужать деньги под за­ лог maschkon — залог maschur, meschores — работник у живо­ дера nvasel — звезды, счастливая звезда, счас­ тье schlammassel — несчастье, ущерб maseldick — счастливый masel tof! — на счастье! 435 masengero — мясник masger, mesager — см. sogern maskar — межа masik — причиняющий вред, черт; ост­ рый; колкий massel — трубка massematten — торговля, преступническая сделка, мошенничество, кража, по­ хищенное имущество masser — изменник, дурной человек massern, mossern, mosser sein, verтоячегп — изменить кому, тайком пе­ реписываться massim — здание замка mat — почему matakerclo — пьяный mathin — муха matipen — опьянение mato -- ударить matrellen — картофель mattche — немного, малость, короткое время matie, mitte — сук, палка; постель mattiberen — говорить matto, matoi — пьяный; теплый, горя­ чий mattobolo — пьяница maitone — см. massenen matze — жертвенный хлеб matzeponim — рябоватая, гадкая физи­ ономия таи — см. то те — я meannes sein — изнасиловать mebeln — приобрести, купить vermebeln — продать, истратить; высечь mechale, mechile - прощение; задница ( = mochel) mechaschef — волшебник, колдун meches — дань, пошлина, деньги на чай; сборщик пошл