Поэтический перевод осознается в теории перевода как наиболее трудный вид переводческой деятельности. Переводчик поэтического текста сталкивается с проблемой воссоздания на переводимом языке смыслового содержания оригинала при сохранении своеобразия его ритмики, размера и особенностей звукописи. Перевод должен быть органически связан с оригиналом и, несомненно, отмечен творческой индивидуальностью создателя, причем передавать в первую очередь стилистические особенности исходного текста. В любом случае переводчику необходимо воссоздать аналогичное подлиннику художественное целое, равноценное оригиналу в эстетическом отношении, но на практике наблюдается достаточно вольное обращение переводчика с переводимым текстом. Обратимся к стихотворению Н.Беляева «Ивовый прутик», являющемуся переводом лирического произведения Дардменда «Тал чыбык», которое, в свою очередь, является переводом стихотворения Ф.И.Тютчева «Что ты клонишь над водами…». В начале ХХ века в татарской литературе развивается практика вольных переводов, о чем свидетельствует, в частности, творческая деятельность Г.Тукая. В вольных переводах и переложениях татарские поэты соотносили содержание оригинального текста с эстетическими возможностями «своего» читателя, с традициями родной литературы и языка. Дардменд, обратившись к стихотворению Ф.И.Тютчева, сохранил его общую пантеистическую тональность, но наполнил несколько иным звучанием, приблизив к татарским читателям начала ХХ века, о чем свидетельствует посвящение шакирдам, ожидающим реформы. Пантеизм двух произведений проявляется на уровне сравнений. У Тютчева «дрожащие листы ивы» сравниваются с «жадными устами». Каждый лист дерева «томится», подобно человеку, а струя воды «смеется» над ним и уносится вдаль. Дардменд передает томление ветви ивы по воде, используя следующие сочетания слов: дерево, буквально задыхаясь, рвется к воде («интегеп»), не находит себе места, «в бегущие воды устремив глаза» («аккан суга күз тегеп»), стремясь поскорее напиться («эчеп каласың килə»), а струя воды убегает от него («йөгерə»), скрывается («кача»), смеется над ним («көлə»). Дардменд сохранил двухчастную стиховую композицию Ф.И.Тютчева. В первой части внимание поэтов сосредоточено на ветви ивы, само сочетание звуков передает движение деревца к воде. Во второй части взгляд поэтов устремлен на струю воды. Журчание и плеск водяных струй передают сочетания звуков (р-ж-щ-л-ж-щ у Тютчева и р-ч-р у Дардменда). Однако поэт вводит в свое произведение характерные только для его творчества небольшие строки, в которых центральная мысль как бы спрессована в тугую пружину. В целом поэтический рассказ приобретает чуждую Тютчеву подчеркнутую логичность и упорядоченность. В данном случае изменение поэтического звучания тютчевского стиха происходит преднамеренно, обусловливается стремлением поэта-переводчика идентифицировать собственную культурную традицию. Татарский поэт предлагает читателю свою интерпретацию текста, он выступает не просто медиатором, а личностью-носителем определенных национальнохудожественных ценностей, а его стихотворение представляет собой результат собственных размышлений, вызванных оригиналом. Н.Беляев создает перевод дардмендовского стихотворения на русский язык, сохранив деление на две строфы, но превратив пятистишия в шестистишия. Для более четкого разграничения лирических произведений приведем перевод Дардменда стихотворения Ф.И.Тютчева и перевод Н.Беляевым стихотворного текста Дардменда. Тал чыбык. Ничөн суга сузыласын, Ветка ивы. Ивовый прутик. Зачем ты тянешься к воде, Зачем ты тянешься к воде, Тал чыбыккай, интегеп; Ветка ивы, задыхаясь, Плакучей ивы тонкий прутик; Ялварасың, борыласың, Умоляешь, сворачиваешься, И, скручиваясь в духоте, Тилмерəсең, өзелəсең, Томишься, разрываешься, Страдаешь, рвешься, и в мольбе – Аккан суга күз тегеп. Устремив в бегущие воды глаза. лишь о воде, лишь о воде, как истомленный жаждой путник. Япраккайларың кылтырый… Листья твои дрожат…. Эчеп канасың килə!.. Хочется напиться!.. Дрожит, дрожит твоя листва… Йөгрү-кача су чылтырый, Убегая, прячась, вода журчит, Как хочется напиться! Кояш нурында җылтырый – Блещет под лучами солнца – Журчит и дразнится вода, Һəм кача ул, һəм көлə! И прячется она, и смеется… На солнце золотится (Дəрдмəнд) (Подстрочный перевод) И убегает навсегда Вода, вода, водица… (Перевод Н.Беляева). Н.Беляев практически дословно переводит первое двустишие, а начиная со второй строфы происходит отход от дардмендовского стихотворения. Поэтической находкой переводчика явилось сравнение «как истомленный жаждой путник». В стихотворении Ф.И.Тютчева находим сравнение «словно жадными устами», которое Дардменд опустил, а Н.Беляев для большего эстетического наполнения стиха включает свое собственное образное сравнение. Первая строфа стихотворения Н.Беляева наполнена большей конкретикой, чем аналогичная строфа стихотворения Ф.Тютчева. Сама логика образного мышления в переводе стала в значительной мере другой, изменилась интонация стиха. Содержание же дардмендовского стихотворения передано полностью, что нельзя сказать о ритмической стороне. Заметно стремление переводчика подогнать текст под привычные для русского читателя поэтические формы, в результате чего теряется индивидуальная сторона звучания произведения татарского поэта. Н.Беляев меняет ритмико-стилистический строй оригинала. Расширение же строф имеет целью достижение эквилинеарности. Стихотворение Ф.И.Тютчева «Что клонишь над водами…» было написано хореем с пиррихием в третьей стопе. Этот стихотворный размер вносит в произведение больший динамизм, создает оптимистический настрой. Сочетание мужской и женской рифм придает стиху большую завершенность, цельность. Дардменд перевел стихотворение Ф.И.Тютчева в традиции татарского силлабического стихосложения, используя сочетание 8–7-стопных стихов, которое довольно точно передает размер тютчевского стиха. Н.Беляев при переводе уже дардмендовского текста меняет стихотворный размер, его «Ивовый прутик» написан ямбом. Многие стопы этого стихотворения лишены ударения, пиррихии сбивают стандартный ритм, как бы останавливают нас, заставляют подумать. В переводе оптимистический настрой оригинального стиха сменяется более печальной тональностью. Таким образом, сопоставительный анализ трех стихотворений показывает, насколько меняется оригинальное стихотворение при переводе. Каждый поэт обладает неповторимым поэтическим голосом и стремится свою индивидуальноавторскую интонацию сохранить даже в переводимом тексте (в частности Дардменд). В любом случае образ переводчика интерферирует с образом автора, неслучайно Ю.Сорокин отмечает, что «поэтическая адекватность – всего лишь фантом» [Сорокин 2003: 55]. Несмотря на особые требования, прилагающиеся к каждому переводу, поэтический перевод – это творческий акт, в результате которого создается новая художественная ценность уже на другом языке. Литература Дəрдмəнд. Исə җиллəр. Шигырьлəр / Дəрдмəнд.- Казан: Татар. китап. нəшр., 1980.- 255 с. 95 с. Дэрдменд. Стихи. Перевод с татарского / Дэрдменд.- Казань: Татар. кн. изд-во, 1970.Сорокин Ю.А. Переводоведение: статус переводчика и психогерменевтическая процедура / Ю.А.Сорокин.- М.: Гнозис, 2003.- 160 с. Тютчев Ф.И. Лирика. Т. 1, 2 / Ф.И.Тютчев.- М.: Наука, 1965.- 445 с.