Глава З - liveinternet.ru

Chronicles
Глава 1
Пришелец
Егор
Это началось месяц назад. Кошмар, повторяющийся каждую ночь:
Маленькая темная комната. Под потолком качается лампочка без абажура, тусклый свет
которой выхватывает из мрака стены, покрытые зеленой облупившейся краской, вздувшийся
грязный паркет и кучу какого-то тряпья в углу.
В центре комнаты, в луже собственной крови, лежит незнакомый мне парень, нагой, избитый до
такого состояния, что лицо превратилось в кровавое месиво, а тело пестреет кровоподтеками и
ссадинами. Лежа на спине, раскинув руки и ноги, вывернутые под неестественным углом, он
похож на сломанную куклу. Темные длинные волосы слиплись от пота и крови. И этот парень
непрерывно шепчет разбитыми губами:
- Егор… Егор… где же ты… где…
- Кто ты? – спрашиваю я, но он не слышит и продолжает меня звать. – Я здесь! – кричу я, но он
этого даже не замечает, хрипя, кашляя и стоная от боли. А из опухших глаз непрерывно катятся
слезы.
Вскоре в комнату входит человек в куртке с капюшоном, натянутым на лицо. Подойдя к пленнику,
он начинает методично избивать его ногами, попадая по самым чувствительным местам. Тот
уже даже не хрипит, а только резко выдыхает, когда тяжелый армейский ботинок с силой
опускается на тот или иной участок тела.
- Нет! – кричу я, умом понимая, что меня не слышно. - Отпусти его! Не трогай! – подбегаю,
желая остановить нападающего, но мои руки проходят сквозь него.
Тюремщик поднимает ногу и с размаху наступает своей жертве на основание шеи. Раздается
громкий хруст ломающихся позвонков, и парень, дернувшись в последний раз, затихает. Широко
распахнутые синие, почти фиолетовые, глаза смотрят в пустоту, и одинокая слеза скатывается
по щеке. Его палач сплевывает на загаженный пол и сквозь зубы цедит, противно растягивая
гласные:
- Мразь…
***
- Егор, Егор! Егор!! – чувствую, что кто-то трясет меня за плечи. Кажется, это мама. Я что, опять
кричал?
Пытаюсь открыть глаза. Получается только с третьего раза. Да, точно мама. И вид у нее довольно
испуганный.
- Мам, ты чего? - точно кричал, потому что горло болит, голос сорван и на лице ощущается
неприятная влага: то ли пот, то ли слезы - сразу не понять.
- Солнышко, ты как? – встревоженно спрашивает она.
1
- Я не солнышко, - автоматически огрызаюсь, - да что произошло?
- Ты кричал… – отвечает она, и, немного помолчав, добавляет, - опять…
Значит все-таки я перебудил своим воплем весь дом. Раз в десятый, если мне не изменяет память.
Домашние уже все издергались… Еще бы, каждый раз такая экстремальная побудка. Да и сам я
сделался нервным и злым. Глаза постоянно красные от недосыпа, срываюсь на всех подряд.
- Кошмар приснился, не обращай внимания... – бормочу, чувствуя как тело сотрясает мелкая дрожь.
И голова раскалывается. Вот только мигрени мне сейчас не хватало. Черт… – пойду умоюсь…
- Сынок, может обратимся к специалисту? – мамин вопрос догоняет меня уже у двери в ванную.
- Все. В порядке. Мама. – щелкает замок и я буквально сползаю по двери на пол.
Кое-как поднявшись, добираюсь до душа и, включив воду до упора, сажусь прямо на пол,
прислонившись спиной к холодному кафелю. Пижамные штаны так и остались сиротливо лежать
где-то около двери.
Хочется кричать, плакать, биться головой о стену, в общем, делать все возможное, чтобы больше не
думать и не вспоминать этот ужас, преследующий меня в течение последнего месяца.
Каждый раз одно и то же: я оказываюсь в этом проклятом подвале, где крошится бетон и пахнет
плесенью. И каждую ночь я вижу его: избитого, изломанного, истекающего кровью… Черт! Я даже
не знаю кто он! Почему, просыпаясь, я вижу перед собой его глаза? Он ненастоящий. Ненастоящий.
Это все моя больная фантазия. Потому что не может быть у человека глаз такого цвета… не
может…
Кулак ноет после встречи со стеной. Почему этот мертвый взгляд не отпускает меня? Что
незнакомец хочет от меня? Чтобы я его спас? Но как я могу спасти человека, которого даже ни разу
не встречал в реальной жизни? Но он-то меня знает…
Где ты, Егор… где же ты…
Откуда, черт возьми, он меня знает?! Почему над ним так издевались? Столько вопросов и все без
ответа.
Рука дрожит и плохо слушается, но я все же справляюсь с собой и поворачиваю вентиль. Ледяные
струи барабанят по спине, выгоняя последние крохи тепла из моего тела; мышцы сводит судорога.
Все. Теперь простуда мне точно обеспечена. Наплевать. Лишь бы выгнать эти видения из моей
головы.
Практически не чувствуя своего тела, выключаю душ и поднимаюсь на ноги. Лучше не стало.
Теперь еще и голова разболелась.
- Егор! Ты про школу не забыл? – раздается из комнаты встревоженный голос мамы.
Черт! Школа. С этими кошмарами не то что о времени, имя свое забудешь.
***
В школу я все-таки опаздываю. Влетаю в класс через пять минут после начала урока. Ну что за
паршивый день?! Первой в расписании стоит литература, а ведет ее наша классная
руководительница Галина Алексеевна. Мега-тетка, надо признать, но есть один минус: чересчур
строга к опоздавшим в общем, и на ее уроки в частности. Те, кто имел несчастье придти после
2
звонка на литературу или русский, обычно отправляются прямиком к завучу Елене Вильевне, а та
похуже Галины к этому делу относится.
Вот и сейчас, наверное, отправит меня к Вилке на ковер и жизни моей придет песец пушистый.
Осторожно просовываю голову в дверь. Так, не смотрит… Но это ненадолго. Сейчас зайду и…
- Орлов! – начинает она, поднимая взгляд от журнала. Ну, и что я говорил? – У тебя часы есть?
Нет? Оно и видно. Пора купить, иначе ты когда-нибудь жить опоздаешь. И не надо морщиться.
Началось. Теперь мне обеспечена лекция по поведению на полчаса. Блин, да я и так все про себя
знаю. Выучил уже. Что там она обычно говорит? Несобранный, безответственный, безалаберный,
ну, и далее по списку. В коем моих «достоинств» превеликое множество.
- Галина Алексеевна, он проспал, – Лора, заявляю официально: ты – труп! Нет, ну скажите мне, кто
ее за язык тянул? Теперь мне точно кирдык. Все, после уроков ей не жить. И ведь не посмотрю на
то, что сестра.
Так, сейчас главное состроить жалобную мордашку и извиняющимся тоном:
- Извините, Галина Алексеевна, этого больше не повторится, – черт, до чего же это унизительно,
стоять вот так перед всем классом, выдавливая из себя извинения.
- Да уж, постарайся. Дневник сюда. – Уф-ф… кажется пронесло. Запишет замечание и все… Я
сегодня счастливчик.
Стою, терпеливо жду, пока она вернет мне дневник, как вдруг дверь резко открывается. На пороге
стоит незнакомый мне парень в костюме, руки в карманах брюк. Он что, дверь ногой открывал?
Общий внешний вид: довольно высокий, худощавый; длинные темные волосы собраны в низкий
хвост и хмурая мина на лице.
Новичок, не сказав ни слова, проходит в класс и садится за… подождите… он что, уселся на мое
место?
- Орлов, садись, наконец, – из ступора меня вырывает голос Галины. – А вы, господин Бакаев, если
опаздываете, то извольте хотя бы стучаться. Но надеюсь, что этого больше не повторится, иначе в
следующий раз отправитесь к завучу. Орлов, сядь!
- Куда? – огрызаюсь я. Она что, не видит этот беспредел?
- Куда-нибудь. К Лариске, например.
Блин, делать нечего. Не спорить же с ней. Поэтому топаю к Лорке и падаю на стул.
***
Урок проходит довольно спокойно. Все заняты конспектированием лекции. Галина рассказывает,
как всегда, интересно, описывая жизнь Блока, цитируя и анализируя его стихотворения. Порой она
забывает ту или иную строчку и начинает импровизировать. Но мне не до этого. Я пытаюсь
держать себя в руках и не наорать на нахала, мало того, что занявшего мое место, так еще и
привлекшего к себе внимание моей девушки. Оля теперь постоянно что-то спрашивает у него,
хихикает, наклоняется слишком близко. Убью гада.
- Жор, эй, Жор! – это Лора, - прекрати пялиться. Галина тебе уже третье замечание за урок делает.
- Лора, я тебя предупреждал, чтобы ты не называла меня Жорой! – цежу я сквозь зубы, продолжая
сверлить взглядом затылок пришельца. Чувствую, что еще чуть-чуть и я не выдержу.
3
На мое счастье, раздается звонок на перемену и Галина, недовольно морщась, уходит в
учительскую на педсовет.
Я тут же вскакиваю со своего места и подхожу к новенькому.
- Слышь, друг, - так, положить руку ему на плечо, побольше пренебрежительных ноток в голосе,
презрительный взгляд, отлично, - это, вообще-то, мое место.
- И?.. – обалдеть, этот нахал даже головы не поднял.
- Что «И»? Свали, говорю.
- Даже так? – он что издевается, да?
-Ты что, нарываешься? – чувствую, что моему терпению приходит конец. – Ты тут, вообще, меньше
часа, а ведешь себя как барин. Быстро съебал с моего места!
- Егор! – в один голос кричат Оля и Лора, надо же, хоть в чем-то они друг с другом солидарны.
- Знаешь, - тянет новенький, - вот такими выражениями ты оскорбляешь не меня, а, прежде всего,
себя, а также присутствующих здесь девушек, вынужденных выслушивать всю ту грязь, что
произносит твой рот.
Не понял… это что, наезд?!
- Слушай, ты, если через секунду не освободишь мое место, то я тебе рыло начи…
- Орлов! – раздается сзади возмущенный голос Галины. - Что здесь происходит?
- Этот придурок… - начинаю я, но тут же оказываюсь перебит этим… блин… матов на него жалко.
- Галина Алексеевна, не обращайте внимания, мы уже во всем разобрались и сейчас Егор…
Правильно? Так вот, сейчас Егор уберет свою руку и сядет туда, где он сидел до этого, и мы
забудем это маленькое недоразумение.
Ну ничего себе… Он мне приказы отдавать будет! Да еще с таким видом, словно он тут истина в
последней инстанции.
Открываю было рот, чтобы возразить, но опять оказываюсь перебит Галиной. Что ж сегодня за
день?!
- Орлов, Константин прав, ты сейчас же идешь и садишься на свое место, то есть к Ларисе, и
больше не поднимаешь эту тему.
- Я же с Олей сижу! –Ура! Я все-таки вставил свое «мяу».
- С Олей ты больше не сидишь, потому что во время урока вы заняты отнюдь не лекцией, а
непонятно чем. Все. Рассаживаемся. Звонок уже был.
И ты, Брут! Ненавижу. Всех. Поголовно. Но прежде всего этого патлатого ублюдка.
***
4
Весь день - коту под хвост. Туда же и мое настроение. Уроки проходят под лозунгом «Игнор
всем!». И мне абсолютно наплевать на то, что Оля пытается подойти ко мне на перемене. Я просто
ухожу в библиотеку. Потому что мне насрать на всех. Я зол! Так пусть они почувствуют всю силу
моего гнева. Я даже с сестрой не разговариваю, хотя она не сильно-то и пытается со мной
пообщаться.
На самом деле у Лорки характер еще хуже, чем у меня. Я вот, например, взорвусь, наору на всех.
Ну… Поигнорю их полдня и все. На следующий день подойду, анекдот расскажу, и все
возвращается в привычное русло. А она - нет, она так не может. Лорка, вообще, спокойная, как
удав, и довести ее довольно сложно, но уж если получится, то пакуй вещички, грядет ядерная зима.
Бойкот в исполнении Лоры – это страшно. Обидевшего ее человека, даже если это ее родной братблизнец, она просто не замечает. Словно его нет, да и не было никогда.
Так долго жить невозможно. Атмосфера начинает напрягать с первых минут такого игнора, а потом
давит, вынуждая кланяться в ножки и умолять простить непутевого тебя.
***
По пути домой, а живу я в соседнем дворе, замечаю кое-что возмутительное, а именно: новенький,
как его там, идет за нами с сестрой.
- Лор, - я подхожу поближе и дергаю ее за рукав, - аккуратно обернись и взгляни, кто за нами
тащится.
- Кот? Ну и что? – отвечает она, даже головы не повернув. - А, значит, отошел уже… - тянет она и,
хихикнув, добавляет, - от потрясения.
- Иди ты! Какой еще кот? – вроде не видел я там никакого кота, собака была, да. Даже с хозяином.
И все.
- Кот Бакаев, – поясняет сестра, - сокращенно от Константина.
- Слушай, а когда это ты с ним так хорошо сдружиться успела? Даже по имени зовешь…
- Когда ты, дурень, - слово «дурень» она сопровождает хорошим подзатыльником, - сидел и дулся
на весь белый свет. Было бы из-за чего. Ну, подсел он к твоей Олечке, – имя моей девушки она
выплевывает как нечто грязное, - и что? Не увел же он ее, в самом деле. И, знаешь, его уже все
девчонки расспросить успели… так вот, к твоему сведению, он ответил, что пока у него хватает
других проблем, и он не будет встречаться с кем бы то ни было. Так что пусть не обольщаются.
- Ну и самомнение у этого богатенького придурка…
- А с чего ты вообще взял, что он придурок, да еще и богатый?
- Лор, не цепляйся к словам, я все еще зол на него. Слушай, купи очки, элементарного не видишь. У
него костюм очень дорогой, про туфли и портфель я вообще молчу. И еще мне очень не понравился
его сегодняшний тон.
- Ты бы себя со стороны слышал, идиот. Налетел на него ни с того ни с сего. Знаешь, мне кажется,
тебя бесит, что он просто не сломался под твоим напором, да еще и послал тебя куда подальше.
- Когда кажется, креститься надо. Иногда, говорят, помогает, – правильно тебе все кажется. Вот
только не заставишь меня вслух признаться. – Слушай, он продолжает за нами идти. Следит, что
ли?
5
- Параноик, - хихикает Лора, - можно же спросить.
- Нет! - еще чего не хватало.
- Значит так, сейчас он к нам подойдет, и ты будешь молчать в тряпочку. Задача ясна? – эх, ей в
армии надо начальником батальона служить, солдаты по струночке бы ходили.
- Так точно. Но ты мне будешь должна.
- Я, между прочим, на твой вопрос ответ ищу, так что обломаешься, – шипит она. – Кот, а ты сейчас
куда?
Бакаев косится на меня, но останавливается.
- Домой, – коротко отвечает он. Что-то он какой-то пришибленный.
- А где ты живешь? – продолжает «допрос» Лора.
- В этом доме, – он указывает на наш дом.
- Здорово! Мы тоже! – улыбается сестра. – Мы в первой квартире.
- Я во второй, – и голос у него бесцветный.
- Значит, будем соседями! – подводит итог Лорка. Какая поразительная логика! Ни за что бы сам не
догадался!
Очень хочется рассмеяться, но вместо этого достаю пачку «Marlboro» и под злобным взглядом
сестры (ну и что, что у меня астма, и мне не то что курить, пылью дышать нельзя!) закуриваю.
Потом, так же молча, протягиваю сигареты Бакаеву. Не знаю, почему я это делаю, но что-то мне
подсказывает, что так будет правильно.
- Спасибо, – он берет одну из пачки и прикуривает.
- Егор! Тебе нельзя курить! Выкинь немедленно!
- Ага. А также пить, заниматься сексом и в соревнованиях участвовать, – поддакиваю я. - Щас,
размечталась. Вот только не надо нотаций.
Перевожу взгляд на Бакаева: тот молча курит, разглядывая пустоту, словно и не с нами вовсе.
- Слушай, - начинаю я, - а что это ты в конце года в новую школу перешел?
- С предком разругался, вот и переехал.
- Понятно. А раньше где жил?
- В Москве.
Хм. Странно. Что-то он не договаривает. Вот, спрашивается, что ему мешало закончить
образование в столице? И получается, что он тут один живет? Я, например, с отцом тоже ссорюсь
постоянно, но не съезжать же из-за этого, в самом деле?
- Ну что? Пойдемте? – прерывает затянувшееся молчание Лора.
6
Глава 2
Новая жизнь
Константин
Воспоминание.
Месяц назад.
– Уезжай! Исчезни! Чтобы я тебя больше не видел! – орет отец.
Сижу, стараясь изо всех сил сохранить равнодушное выражение лица.
– А что же скажут СМИ? – чувствую, что губы вот-вот расползутся в злорадной усмешке. Нет,
нельзя. Если эмоции разобьют маску отчужденности, то я проиграл. По крайней мере, самому себе.
Этому человеку, что называет себя моим отцом, я как кость в горле. Он давно искал повод, чтобы
выкинуть меня из дома. Наконец удача ему улыбнулась, чего не скажешь обо мне.
Порой я сомневаюсь в нашем родстве. Мы не похожи даже внешне. О характерах же не стоит и
упоминать… Масла в огонь подливает и то, как он со мной обращается.
Сколько себя помню, он всегда на меня орал, а стоило только заплакать, дело доходило до
рукоприкладства. Неудивительно, что за восемнадцать лет жизни я научился скрывать свои эмоции.
– СМИ не узнают, – цедит отец. За все годы, прожитые здесь, слово «отец» стало для меня звучать
как оскорбление.Назвать же этого морального урода «папой» просто язык не поворачивается. – Для
журналистов ты отправляешься в английскую школу-интернат, а затем будешь учиться в Лондоне.
И только попробуй что-нибудь вякнуть, мне неприятности перед выборами не нужны. А теперь
убирайся! Я не хочу знать тебя! Надеюсь, что больше никогда тебя не увижу.
– Аналогично, – фыркаю я, вставая.
Ухожу, аккуратно прикрыв за собой дверь. Очень хочется хлопнуть, да так, чтоб стекла зазвенели!
Но я сдерживаю этот порыв. Отец не достоин моих переживаний.
Все. С этого момента человека по имени Константин Иванович Войнаровский больше не
существует. Да здравствует Константин Николаевич Бакаев!
***
Прихожу домой и без сил падаю в кресло. Со злостью бью кулаками по подлокотникам. Нет, вот
сволочь! Мама умерла всего полтора месяца назад, а этот ублюдок отходил в трауре положенные
сорок дней и опять женился. Девица, выбранная им, ни умом, ни красотой не блещет. Таких, как
она, на трассе – голосующих, в мини юбках – пруд пруди. Вот интересно, может, именно там он ее
и нашел? Он никогда не гнушался «любовью» за деньги, и, по-моему, очень уважал эту древнюю
профессию.
Буквально на следующий день после свадьбы Виктория начала выживать меня из дома. И надо же
что придумала: я пытался ее изнасиловать!
Да… фантазия у девушки отсутствует напрочь. Не могла придумать ничего лучше, как повиснуть
на мне, а когда я попытался ее отцепить, завопить дурным голосом: «Помогите, насилуют!» Да у
меня на нее не встанет чисто из принципа.
7
Ну, ничего, я не сдохну, как он надеется, от голода. Мама записала на меня все свое имущество, в
том числе сеть престижных магазинов в Лондоне, а также приличную сумму в банке. К сожалению,
по законам Соединенного Королевства я стану совершеннолетним только в двадцать один год, а до
этого времени бизнесом будет управлять доверенное лицо маминого адвоката. Но и оставшихся
денег мне должно хватить на все, что я задумал. Так что жизнь продолжается.
– Виктор Михайлович, – зову я. Виктор Михайлович – эконом в мамином, то есть, уже в моем доме.
– Да, Константин? – он появляется, как всегда, бесшумно. – Вы меня звали?
– Виктор Михайлович, я завтра уезжаю. Пожалуйста, попросите Люду собрать мои вещи.
– Могу я полюбопытствовать, куда вы направляетесь? – эх, если бы я сам знал.
– Отец перевел меня учиться за границу, так что я здесь не появлюсь еще очень долго.
– Вы будете приезжать на каникулы?
– Не думаю, что у меня останется на это время, – как же это тяжело – расставаться с людьми,
которых
знаю с детства, которые сделали для меня столько хорошего! А я даже им отплатить толком не
могу…
– Нам с Людой необходимо заняться поисками работы? – вы, как всегда, прозорливы.
– Боюсь, что да. Но мама всегда была предусмотрительной и указала вас в своем завещании. На
ваши имена в банке открыты счета. Так что деньги у вас будут.
– Ваша мать была изумительной женщиной, упокой Господь ее душу, – вздыхает старик. – Вы,
наверное, сильно по ней скучаете?
– Очень… – признаюсь я, чувствуя, как горло сжимают запрятанные глубоко внутри слезы. Нет.
Нельзя плакать. – Вы даже не представляете насколько…
– Берегите себя, Константин.
– Виктор Михайлович, у меня к вам небольшая просьба. Как только я уеду, закройте дом, а ключи
положите в банковский сейф.
– Конечно, Константин.
Конец воспоминания.
***
День сегодня, конечно… лучше не придумаешь. Сначала я банально проспал, потом, когда,
наконец, пришел в школу, прямо в вестибюле столкнулся с завучем.
Елена Вильевна прочитала мне целую лекцию на тему «Разгильдяйство современных учеников и
его последствия». В итоге, я отделался замечанием в дневнике и был отпущен в класс.
Оказалось, что я рано обрадовался…
8
В начале, я по ошибке сел на чужое место, о чем мне радостно сообщила симпатичная блондинка с
кукольным личиком. Я уж, было, собрался перебраться за другую парту, когда парень, стоящий у
учительского стола, в ответ на просьбу Галины Алексеевны сесть с вызовом в голосе произнес:
«Куда?»
Вот тут я и понял, что никуда не пойду, и пусть этот грубиян останется с носом.
Правда, я очень быстро раскаялся в своем поступке. Блондинка, находящаяся рядом, за неполные
пять минут урока успела поведать мне массу познавательной информации: ее зовут Оля («...или
Олечка, меня так все называют»), фамилия – Круглова, встречается с Егором Орловым («Ну, ты его
уже видел. Это он у доски стоял»), очень любит розовый цвет, всякие «пушистые фигнюшки»,
суши, ночные клубы и «карманных собачек». Не любит: Лору, сестру-близнеца Егора («Такая
выскочка, ты с ней лучше не общайся»), шпинат, картофель фри («От него же толстеют,
представляешь? А я раньше не знала и ела его почти каждый день»), классическую музыку и группу
Tokio Hotel.
К концу урока у меня от ее непрерывной трескотни разболелась голова. Галина Алексеевна,
видимо, давно махнула на нее рукой и замечания ей делала, особо не надеясь на положительный
результат.
Мое состояние усугубилось еще и тем, что после урока ко мне подошел Егор и начал заявлять свои
права на занятый мною стул.
В итоге, к концу дня я был выжат как лимон и не знал, куда деться от назойливого внимания
одноклассников. Меня, наверное, тысячу раз за сегодня спросили, откуда я приехал, с кем
встречаюсь, где живу и так далее.
Также немного пообщался со столь нелюбимой Олей Лорой. Как оказалось, это у них взаимное.
Лично мне она показалась очень приятной девушкой. Ее, в отличие от многих сверстниц, не
интересовали заколочки, колечки, цепочки, шопинг и «карманные собачки» (терпеть таких
зверюшек, если честно, не могу. Они нервные, все время дрожат, пачкают все вокруг и истерично
лают).
***
Захожу в квартиру и неожиданно понимаю, что это мое. Мой дом. Мое убежище, в котором я могу
спрятаться от всего мира.
Я только что это осознал.
В первые дни после переезда я был слишком занят обустройством на новом месте: подачей
документов в школу, поисками работы. Приходил вечером домой и падал на надувной матрас без
сил, чтобы на следующее утро вскочить по звонку мобильника и уйти по очередным делам.
Но теперь все, вроде бы, сделано.
Квартирка преобразилась. Когда я въехал, тут были только шкаф и кухонный гарнитур,
принадлежавшие прежним хозяевам. Теперь же появилась кровать, компьютерный стол в спальне,
диван и телевизор в зале.
По документам квартира однокомнатная, но это только из-за перепланировки. Какому-то «умному»
человеку очень мешала стенка между кухней и залом, и он решил ее снести (хорошо, что несущая
стена к кухне не относится). Теперь это одна большая комната с плитой и телевизором.
9
Хорошо бы еще ремонт сделать… Но это потом. Расходы уж очень большие, а мне еще компьютер
купить надо.
Хоть мама и оставила мне деньги, бесконечными они не были. Еще и жить на что-то надо. Я бы
сделал ремонт: обои нормальные купил бы вместо этого серо-синего убожества, но в одиночку мне
не справится.
Черт, ну почему же мне так «везет»? Сначала мама, теперь это. О подонке, называющем себя моим
отцом, я даже думать не хочу.
Подхожу к кровати и падаю, не переодеваясь.
Надо забыть. Не думать, что могло бы быть, если бы мама не попала в аварию. Потому что, когда я
начинаю всё вспоминать, на глаза наворачиваются слезы. А плакать сейчас нельзя. Ни в коем
случае.
Закрываю глаза и вдруг понимаю, как же я устал. От всего: от переживаний, от злости, от подлости
этого мира, от жизни…
Хочется уснуть и не проснуться. Наверное, было бы лучше, если бы я никогда не появлялся на
свет…
Что бы тогда было? Слишком много «бы»… «История не имеет сослагательного наклонения», – как
говорил наш преподаватель по Истории Отчества…
Действительно, человечество еще не изобрело машину времени и, думаю, никогда не изобретет. А
как бы хотелось сесть в такую машину и что-то изменить в прошлом… Мечты, мечты, как же вы,
порой, прекрасны!
Нет, так дело не пойдет. Лежа тут и жалея себя, далеко не уедешь. Надо жить, радоваться тому, что
у тебя есть. Надо жить настоящим и думать над тем, как обеспечить свое будущее.
Я это сделаю. Только завтра. Сейчас я слишком хочу спать…
***
Да, я был прав, когда говорил, что день не задался.
Разбудил меня звонок в дверь.
С трудом открываю глаза, а неизвестный посетитель продолжает трезвонить. Подхожу к двери,
открываю. На пороге стоит Егор.
– Чего тебе? – понимаю, что это звучит грубо, но я сейчас зол из-за того, что меня разбудили, и не
собираюсь быть вежливым.
– Держи, – мне в руки пихают какой-то сверток.
– Что это?
– Мать передала, – морщится парень. И более тонким голосом, явно копируя свою мать, добавляет,
– Егорушка, пойди угости нашего нового соседа домашней выпечкой. А то бедный мальчик живет
совсем один… Кто же его покормит? – после чего уже нормальным тоном добавляет, – короче, вот.
– Спасибо, – губы помимо воли расплываются в улыбке.
10
– Ну ладно, я на тренировку опаздываю. Пока! – в конце коридора он останавливается и,
обернувшись ко мне, говорит, – чуть не забыл. Еще мама просила передать, что, если захочешь,
можешь прийти к нам на ужин.
– Спасибо, но у меня дел много. Слушай, а как твоя мама узнала, что я тут один живу?
– Лорка растрепала, – говорит он, скривившись. – Язык как помело, честное слово. Ладно, я
побежал. Удачи тебе!
– Пока, – говорю я, закрывая дверь.
Впрочем, отойти далеко я не успеваю, потому что звонок выдает очередную трель.
Наверное, Егор что-то забыл. Нет. В этот раз перед дверью оказывается Лора.
– Привет! – улыбается она.
– Здравствуй.
– Егор тебе посылку передал?
– Угу, – я отчаянно борюсь с зеванием, поэтому ничего более вразумительного выдать не могу. –
Спасибо.
– Не за что, – хмыкает она. – Можно войти?
Чувствую, что скучать мне теперь точно не придется. С такими-то соседями.
– Проходи, – отхожу в сторону, пропуская ее внутрь.
– Здорово ты тут все обставил, – говорит Лора, оглядываясь по сторонам. Было бы что
рассматривать: жуткие серо-белые обои в геометрический узор и в комнате, и на кухне, ковролин
на полу и тусклая лампочка под потолком.
– Тут из моего только мебель, да и то не вся. Остальное предыдущее хозяева бросили. Даже посуды
ещё нет. Все никак в магазин не соберусь.
– Слушай, – ой, не нравится мне этот озорной огонек в ее глазах. Что она придумала? Мне уже
страшно… – А хочешь, я тебе помогу купить все необходимое?
Наблюдаю, как Лора с комфортом устраивается на диване. Боже, эта девушка хоть когда-нибудь
устает? Такое впечатление, что у нее внутри вечный двигатель.
– Ну, так что? Мне не сложно. Я знаю весь район. – Хочется взвыть. Но разве против ее улыбки
устоишь?
– Ладно, – сдаюсь я. Помощь мне действительно не помешает, потому что я никогда не покупал
вещи для дома. Всем этим заведовал Виктор Михайлович.
С мебелью проблем не возникло, но я понятия не имею о том, что нужно купить, чтобы жить
нормально.
11
– Тогда составь список всего необходимого. Хотя я и так всё вижу. Записывай!
***
Через полчаса мы выходим из дома и направляемся в торговый комплекс «О’Кей». Там Лора,
доверив мне везти тележку, носится по рядам, набирая необходимые мне вещи.
Странная она девушка. Нет, ну скажите мне, кто по доброй воле вот так будет бросаться грудью на
амбразуру ради другого человека? Даже если в роли амбразуры выступает простой поход по
магазинам. Все же давно знают, что альтруизм наказуем. Я всю жизнь свято верил в то, что каждый
сам за себя, и руку помощи может протянуть только самый близкий тебе человек. А тут девушка,
которую я и знаю-то всего полдня.
Сначала пироги и приглашение на обед от их матери, которая меня и в глаза-то никогда не видела,
теперь поход по магазинам. Все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Неужели мне наконец-то
повезло? А если так, то какова будет расплата? А она будет, в этом я даже не сомневаюсь.
Обуреваемый такими невеселыми мыслями следую за Лорой. Впрочем, мое настроение вскоре
улучшилось. Видимо, у Лоры дар такой: заставлять людей забыть о невзгодах и начать искренне
радоваться жизни.
***
В итоге у нас получилось четыре огромных пакета, которые мы с трудом дотащили до дома.
Все время пребывания в магазине Лора рассказывала смешные истории из своей жизни. Самое
интересное, что когда Оля болтала на уроке без умолку, мне хотелось заставить ее замолчать или
удавиться самому. А тут беседа проходит легко и непринужденно. Правда, преимущественно в
одностороннем режиме…
Наш смех не смолкает всю дорогу до моего дома.
– Слушай, – начинает Лора, когда мы разбираем сумки, – а давай в «Меркурий» прогуляемся?
– Зачем? – «Меркурий» – это, как я недавно выяснил, торгово-развлекательный комплекс,
расположенный в четырех кварталах от дома.
– Ну, понимаешь, там сейчас Егор тренируется, хотелось бы посмотреть, – что-то она покраснела…
подозрительно. – Но если ты не хочешь, я все пойму.
– А что за тренировка у твоего брата?
– Он скейтер, – поясняет она. О, ну тогда все ясно. Скейтбордингом занимаются преимущественно
парни, не всякая девушка выдержит подобные нагрузки. Значит, тут замешан какой-то парень из
компании Егора.
– Ладно, пошли, – соглашаюсь я.
***
На площадку за «Меркурием» мы приходим через пятнадцать минут. Пока стоим, просто смотрим
из-за угла. Видимо, у Егора и Ко передышка. Сидят, курят. При виде сигареты в зубах брата Лора
тихо рычит:
12
– Придурок. Ему же нельзя. Он же и так задыхается постоянно.
– У него астма? – спрашиваю я. Теперь понятно, почему Лора так за него переживает. Астма – это
вам не простая аллергия на кошачью шерсть, а мучительные приступы, которые могут привести к
летальному исходу, если вовремя не оказать помощь человеку.
– Да. Врачи поставили диагноз в прошлом году, когда он во время соревнований сорвался с края
рампы и начал задыхаться. Мы тогда его еле откачали. Даже пришлось искусственное дыхание и
наружный массаж сердца делать.
– Не переживай, – ее всю трясет и мне приходится обнять ее за плечи, чтобы она побыстрее
успокоилась, но она утыкается мне носом в плечо и горестно всхлипывает. – Я знаю человека,
который с астмой выкуривает по три пачки сигарет в день. И знаешь что, он жив и очень неплохо
себя чувствует.
Видимо, мои убеждения помогли, потому что Лора вздыхает и отстраняется.
– Буду надеяться, что все будет хорошо. Но этот придурок все равно получит у меня, – улыбаюсь
уголками губ, наблюдая за ней.
Тем временем Егор поднимается с края мини-рампы и хлопает в ладоши:
– Перекур окончен! Ну что, продолжим? – видимо, он и есть лидер всей этой шатии-братии, потому
что все парни и даже несколько девчонок тут же встают и приступают к тренировке.
Смотрю, как Егор управляется со своей доской и не могу поверить, что обычный человек может
заставить эту деревяшку на колесиках выполнять такие кульбиты.
Слышу рядом хихиканье Лоры:
– Котофей, рот закрой, ворона залетит!
– Как ты меня назвала? – удивляюсь я. Меня-то и Котом редко когда называют, а Котофеем вообще
впервые.
– Котофей, – улыбается она, – а тебе не нравится? По-моему мило.
– Нравится. Просто не привычно, – возвращаю улыбку.
Егор, видимо, нас заметил, потому что соскочил с доски и, взяв ее в руку, пошёл в нашем
направлении.
– Здорово! – а вне школы он другой, более свободный, что ли? Может быть мне это кажется из-за
его черных узких джинсов и разноцветной футболки? И не холодно? На дворе март месяц, а он в
майке разгуливает. – Какими судьбами?
– Да так, – отвечает Лора. Я был прав, тут явно замешан парень. Вон, как она покраснела. – Решили
сходить посмотреть на тренировку.
– Ну, конечно, – по улыбке Егора видно, что он ей не поверил. – Кот-то может быть. А вот ты… – и,
ухмыльнувшись, кричит через плечо, – Серый, иди сюда, кое с кем познакомлю!
Да, Лора, с таким лицом тебя в разведчики не возьмут!
13
Глава З
Конрад
Лора
Сначала мне казалось, что Кот просто неприветливый и нелюдимый человек. Я не придерживаюсь
мнения Егора, что он просто выпендривается. Скорей всего, у него в жизни случилось что-то такое,
что заставляет вести себя подобным образом. И на самом деле Котофей не такой плохой, каким
хочет казаться.
А еще он очень красивый. Причем сам не осознает своей привлекательности. Эх! Мечта любой
девушки: длинные волосы и немного раскосые, миндалевидной формы глаза, прямой нос и
чувственные губы.
Если бы я уже не была влюблена, то непременно обратила бы на него внимание.
Он совсем не такой, как мой братец. Кстати о братце…
Когда я увидела его с сигаретой в зубах, то пообещала себе, что непременно устрою ему скандал.
Если он не бережет свое здоровье, то пусть хоть подумает о моих нервах.
Тогда, на прошлогоднем чемпионате, когда он начал задыхаться, я думала, что сойду с ума от
ужаса.
До сих пор перед глазами встает его бледное перекошенное лицо, особенно врезались в память
глаза, полные животного ужаса. Он же сам потом говорил, что это очень страшно, когда не можешь
вдохнуть.
Ничему жизнь его не учит! Ну почему он не может понять, что я очень за него боюсь. Все-таки у
близнецов более сильная связь, чем у обычных братьев и сестер.
Я всегда чувствую, когда ему плохо. Поэтому мне так страшно. Ведь Егор уже два раза был на
грани смерти. Первый раз в детстве. У него тогда обнаружился полип тонкого кишечника.
Понадобилось срочное хирургическое вмешательство. Он перенес три операции, два раза
оказывался в реанимации, а потом еще долго восстанавливался и год сидел на жесткой диете.
Помню, как у него начиналась истерика, если в тарелке показывалось дно. Пусть это и было
тринадцать лет назад, но пережитое тогда не забудется никогда.
В детстве брат много болел, постоянно пропускал школу из-за мигрени. Был маленьким,
худеньким, с нездоровым желтоватым цветом кожи. Правда, в четырнадцать лет Егору надоело
чувствовать себя ущербным, и он занялся спортом. Сначала это была секция карате, но ему там
быстро надоело, и он подался в скейтбординг.
Все были удивлены тем, как новичок смог так быстро освоить доску. Через полгода он выполнял
трюки не хуже иного Про*.
За лето Егор очень вытянулся, стал шире в плечах, обзавелся благодаря постоянным тренировкам
рельефной мускулатурой. А его кожа, наконец, перестала напоминать цветом экспонат
Кунсткамеры.
После своего «преображения» он никому больше не позволял увидеть свою слабость, а тем более
заботиться о нем, предпочитая самому заботиться об окружающих.
14
Второй раз он чуть не умер во время того злополучного чемпионата. Хорошо, что ему вовремя
оказали первую помощь.
Но, видимо, случившееся его ничему не научило. Егор продолжал дымить как паровоз, не слушал
врачей, рисковал собой, выполняя опасные трюки.
Хорошо, что сейчас, в преддверии экзаменов, он решил сделать небольшую передышку и
тренироваться со своей командой только, чтобы не потерять форму.
***
Нет! Ну какой он все же гад! Знает мои слабости и нагло пользуется этим. Ему, видите ли, нравится
меня дразнить.
Вот, спрашивается, зачем он позвал Сережу?
Стою, чувствую, как пылают щеки. Наверное, я вся красная. Ну все, Егорчик, скандал с
рукоприкладством тебе обеспечен!
– Вот, Серый, знакомься – Кот Бакаев. Он сегодня к нам перевелся.
– Здорово! – кивает Сережа. – Лорка, привет!
– Угу, – стараюсь говорить как можно спокойней. – Вы тут общайтесь, а я в Мерк пойду. Котофей
зверюшку какую-нибудь купить себе хотел.
– Я? – удивляется Котик, но после того, как я наступаю ему на ногу, быстро исправляется. – А, да…
– Ну, тогда я гляну, кто там продается.
Быстро ухожу с площадки. Нехорошо как-то получилось… Вроде бы я навязала Коту еще не
купленную зверюшку. Ну, ладно. Будет ему подарок к новоселью. За глупость, как говорится, надо
платить.
***
В зоомагазине сморю на животных, сидящих в клетках на витрине. Прикидываю, кого бы мне
приобрести…
Игуана мне не по карману, да и условий для ее содержания нет. Крыс и кроликов он на дух не
переносит. Я уже успела расспросить. Хорьки плохо пахнут… А это что у нас тут такое в коробке?
Ой! Не знала, что тут котята продаются.
В коробке сидит, уставившись на меня огромными желтыми глазами, крупный серый котенок. А
что, это идея…
– Скажите, – я окликаю девушку-продавца, – а сколько стоит этот котенок?
– Десятку дайте и он ваш, – улыбается девушка, – у меня кошка два месяца назад родила, а котят
никто не покупает. Такие полукровки, как он, никому не нужны. Всем чистокровных подавай.
– А что за порода? – мне уже интересно стало. Шерсть у котенка бархатная, короткая, серая с едва
выраженными полосками; сам он толстенький, хвост морковкой и лапки тяжелые.
15
– Британец наполовину. Возьмете его? Он очень ласковый.
– Отлично! – действительно хорошо, я и не думала, что мне так повезет. – Я его беру. А так же мне
нужны две миски, корм, лоток, наполнитель…
***
Из зоомагазина я выхожу с огромным пакетом и котенком за пазухой. От непрерывного мява уже
звенит в ушах.
На выходе сталкиваюсь с Котом и Егором. Хорошо хоть Серый ушел.
– Вот, – протягиваю Косте котенка, – подарок от нас с Егором на новоселье.
– Спасибо, – улыбается он. Хорошо, хоть возмущаться не начал.
– Ага, – хихикает брат, – у Кота обязательно должен быть еще и котенок. Поздравляю, теперь у
тебя настоящий Кошкин дом.
– Вот – приданое, – вручаю Косте еще и пакет. – Ты извини, что так получилось. Это просто первое,
что пришло мне в голову.
– Ничего страшного, – видно действительно не злится на меня, иначе бы не улыбался так открыто. –
Я хотел животное, просто не решался купить, – котенок, оказавшись в руках Кости, перестает
мяукать и начинает с интересом обнюхивать руки нового хозяина. – Как бы тебя назвать? Кстати,
это кто?
– Мальчик.
– Лорка, – Егор хлопает меня по плечу и тут же отпрыгивает в сторону, чтоб не получить сдачи, –
ты уже под хвост ему заглянуть успела?
– Иди в жопу! – огрызаюсь я, хмуро глядя на проносящиеся мимо машины.
– Что-то не хочется, – фыркает он.
– Знаете, а я придумал, как его назвать, – неожиданно говорит Кот.
– Кого? – не успевая переключится с одной темы на другую, спрашивает Егор.
– Его, – улыбается Костя, поглаживая котенка по голове, – назову его Конрад**.
– Конрад?
– Ты читал Байрона? – значит, не одна я тут повернута на чтении? Это обнадеживает.
– Угу. Байрона, Шелле, Данте, Достоевского, Вольтера, Толстого, Кафку, Ницше, – говорит он и,
хмыкнув, добавляет, – свалил, конечно, все в одну кучу, но сейчас попросту нет настроения
вспоминать, кто за кем идет.
– Боже! – восклицает Егор с интонацией нашей бабушки. Та тоже, как что-то не по ней, начинает
причитать «О Боже!». – Прошу тебя, замолчи. Я себя идиотом ощущаю.
16
– Да, – Егору действительно надо больше читать, – тебе бы не помешало прочитать этого самого
«Идиота».
– Лорка, заткнись. Я и так знаю, что ты гений, а я тупица…
– Котик, – спрашиваю я, не обращая внимания на продолжающего вопить брата, – а почему именно
Конрад? Он же ничуть на него не похож…
– Зато сразу видно мужскую силу! Ведь Конрад тоже был мужественным. А еще преданным
общему делу, друзьям и своей любимой. А сокращенно можно звать Конни.
– О боже! Они убили Кенни! – восклицает брат.
– Помолчи! – говорим мы одновременно.
– Загадывай желание, – улыбаюсь я.
– Зачем?
– Примета есть такая. Если одновременно произнесено какое-нибудь слово, нужно обязательно
загадать желание, а потом на счет «три» сказать «бим» или «бам». Если слово совпадет, то желание
сбудется.
– Ну, тогда… – он на мгновенье задумывается, – готова?
– Бим! – надо же, какое единодушие. Теперь мое желание точно сбудется.
***
За разговором мы не замечаем, как доходим до дома.
– Ну, ладно, – говорит Кот, доставая ключи, – пойду я. Лора, спасибо тебе огромное за помощь.
– Обращайся! – вот, не знаю почему, но когда я общаюсь с Котиком, мне постоянно хочется
улыбаться.
***
Егор
Лора так сдружилась с Бакаевым… Я в шоке.
Нет, я, конечно, знал, что моя сестренка странная, но не подозревал, что настолько. У нее точно
шило в одном месте, иначе стала бы она носиться с практически незнакомым человеком по
магазинам? Да еще притащила его к нам на площадку. Нет, я не против. Просто интересно, что ее
сподвигло на это? Понравился он ей, что ли? Бред! Ведь любовь всей ее жизни – это Серый, вот
только надеяться ей не на что.
Серый – классный парень и мой лучший друг к тому же. Вот только есть одно «но», которое и
мешает ему построить отношения с моей сестрой.*** Серега – стопроцентный гей. У него и парень
есть – Влад, тоже, кстати, член нашей команды. Хороший человек.
17
Самое забавное, что обнаружил я это не так давно. Просто однажды зашел в туалет клуба, где мы
обычно тусуемся, а там они из одной кабинки выходят. Сначала я не понял в чем дело, но, когда
они начали целоваться… тут уже все дошло даже до такого наивного, как я.
Если честно, то фигел я от этой новости недолго, за что отдельное спасибо надо сказать маме,
воспитавшей нас с сестрой в духе толерантного отношения к людям, отличающимся от нас, в том
числе и к секс-меньшинствам.
Серега и Вова – оба нормальные ребята. Веселые, компанейские, всегда, если что, придут на
помощь. Они не жеманничают, не строят глазки другим членам нашей команды (а зачем им это?
Они же счастливы друг с другом), по гей-барам не шляются, ногти не красят и одеваются
нормально. Тем более,
Серого я знаю с яслей, а Володю с пятого класса, тоже довольно давно.
Так что я эту новость переварил без особых проблем. Лора, правда, об этом не знает, и, надеюсь, не
узнает никогда. Потому что, если это случится, я не знаю, что она с собой сделает.
А вот предки Сереги такую новость восприняли в штыки (они их тоже, кажется, где-то застукали).
Поэтому он ушел из дома. Живет теперь у Володи.
У Влада только мать, причем, относится она к этому спокойно. Также она постоянно в
командировках, поэтому друг другу они не мешают.
***
Попрощавшись с Костей, входим в квартиру. Там темно и тихо, значит, родителей дома нет.
Разуваюсь побыстрее, планируя улизнуть к себе в комнату, иначе, чувствую, мне достанется на
орехи за то, что я позвал Серого.
Нет, не успею, Лорка быстрей меня разделась. Ой, что щас будет!
– Жорочка, – начинает она. Блин, опять это тупое прозвище. – Скажи мне, пожалуйста, что это
было?
– Что «это»? – все, пускаюсь в несознанку: ничего не видел, ничего не слышал и, соответственно,
ничего никому не вякну. И вообще, я просто так, мимо проползал, а ты чего-то от меня еще
требуешь.
– «Это», – говорит она, ой, не нравится мне ее тон, очень не нравится, – то есть: сигареты и Сережа!
– голос сестры постепенно повышается. Еще немного и она перейдет на ультразвук.
– А что такого? – да, видно, я сильно ее достал, если орать начала. – Я Серого с Бакаевым
познакомить хотел. Он же мой лучший друг! Я что, его уже без оглядки на тебя и позвать не могу?
– как говорится: лучшая защита – нападение, но здесь и она оказывается бесполезной.
– Можешь, солнышко, можешь, – ее тон падает до шепота. Плохой признак.
– Да что тебя не устраивает-то? – не выдерживаю я.
– Сейчас ты узнаешь, что именно меня не устраивает! – шипит она, да так, что любая змея
позеленеет от зависти. – Сколько раз тебе повторять: не кури! Что? Понравилось задыхаться?
Ловишь кайф от кислородного голодания? Или же просто у тебя чувство самосохранения
18
отсутствует напрочь?! Как можно быть таким беспечным? Ты о родителях подумал? Ты помнишь,
как мама по ночам не спала, все плакала в подушку? Ты хочешь, чтобы это повторилось? А об отце
ты подумал? У него сердце больное, не дай бог что! Сволочь ты! Свинья бесчувственная.
Скотина!!! – последнее слово она буквально выкрикивает мне в лицо.
Чувствую, как кровь начинает стучать в висках – верный признак приближающейся мигрени. Еще
чуть-чуть и я вообще перестану адекватно воспринимать реальность.
А Лора продолжает на меня кричать. Черт… мне становится трудно дышать. Скоро еще и приступ
начнется.
Не говоря ни слова, я разворачиваюсь и скрываюсь в своей комнате. Щелкает замок. Я кое-как
доползаю до кровати, падаю на нее и, достав ингалятор, судорожно вдыхаю лекарство.
Голова болит так, словно ее методично распиливают, причем тупой пилой.
Лежу не в силах подняться и слышу, как в соседней комнате плачет Лора.
Прости меня, сестренка, но я же о тебе забочусь. Если бы я там свалился с приступом, ты бы начала
винить в этом себя.
На меня наваливается усталость за весь прошедший месяц, вдавливая, словно каменной плитой, в
матрас. Не в силах сопротивляться, закрываю глаза и проваливаюсь в темноту.
***
Да что такое?! Второй раз за сутки мне снится этот кошмар. Так и свихнуться недолго.
Я опять оказываюсь рядом с искалеченным парнем, только в этот раз что-то неуловимо
меняется.
Вначале, парень так же, как и во все прошлые разы, плачет, зовет меня, но потом вздрагивает,
как от пощечины, и открывает глаза.
Взгляд у него пустой. Такого взгляда не бывает у молодых.
Он смотрит прямо на меня, пытаясь улыбнуться сквозь слезы, но корочка засохшей крови на губах
не дает ему этого сделать. И шепчет:
– Егор, ты нашел меня. Спасибо.
После этой фразы меня выдергивает из сна, как привязанного к невидимой пружине.
Боже! Заснуть, чтобы избавиться от головной боли, преследующей меня постоянно, и нарваться на
кошмар. Где справедливость?
Но теперь этот парень увидел меня. Как ни стараюсь, не могу забыть облегчение, появившееся в его
глазах. Но кто же он? Почему его голос мне кажется таким знакомым? Из-за кровавой маски, в
которую превратилось его лицо, я не могу узнать его.
За окном еще темно. Смотрю на часы. Всего три часа ночи. А заснуть вновь не получается. В голове
столько мыслей…
19
Встаю, достаю пачку сигарет и зажигалку. Надо же, я умудрился заснуть в уличной одежде на
неразобранной постели. Но теперь, хотя бы, становится ясно, почему все тело затекло.
Со вкусом потягиваюсь и выхожу на балкон. Прикуриваю.
– Все куришь? – раздавшийся совсем рядом голос заставляет меня вздрогнуть. Хорошо, что я как
раз выдыхал дым, иначе бы точно поперхнулся.
На соседнем балконе стоит Кот и смотрит на луну.
– Курю, – а что поделать? Никотин помогает успокоится и привести в порядок мысли.
– Лора плакала, – говорит он.
– Я слышал, – вздыхаю.
– Тебе ее не жалко?
– Меня не изменить, – протягиваю ему пачку, – будешь?
– Спасибо, – дежавю. Точно также я предлагал ему закурить сегодня днем. – Какой длинный день, –
он щелкает зажигалкой.
– Угу. Как Конни?
– Спит. Сначала все обнюхал и облазил, потом носился, а сейчас оккупировал мою подушку, спит,
бессовестный, – он улыбается уголками губ. За весь разговор он так и не взглянул на меня.
– Любишь звезды? – спрашиваю я только для того чтобы поддержать разговор. Сигарета догорает и
падает на мамину клумбу. Я не хотел, честно, это все ветер-зараза.
– Нет, – спокойно отвечает он. – Я просто хочу туда.
– В космос? – вроде бы советские времена прошли, когда каждый мальчишка мечтал стать
космонавтом.
– На небо, – поясняет он.
– В смысле взлететь?
– Угу, – он на секунду задумывается и продолжает, – да, именно. Полететь. Люблю летать.
Он поворачивается ко мне в первый раз за весь разговор. Пусть темно, но я отчетливо вижу его
глаза. Они странно блестят в лунном свете, будто полны слез, а… нет, не может быть…
_________________
* Про – профессионал.
** Конрад – главный персонаж поэмы Байрона «Корсары».
*** п/а как я не люблю эту фразу «Строить любовь» или «строить отношения», а все из-за того,
что «Дом2» успел конкретно опошлить это выражение.
Глава 4
Что это было?!
Егор
20
Глаза Кота странно блестят в лунном свете, будто полны слез, но я отчетливо вижу еще кое-что.
Нет… Не может этого быть…
У него точно такие же глаза, как и у парня из моего сна. Не верю… Не верю я в такие совпадения.
Боже, неужели я начинаю сходить с ума?
Смотрю на него, не в силах отвести взгляд.
Из транса меня вырывает до боли знакомый голос, повторяющий мое имя.
Так вот почему он казался мне таким знакомым… Господи, как я мог быть настолько слеп?
– Егор? Тебе плохо? – да, плохо. Мой кошмар ожил и сейчас стоит передо мной, перегнувшись
через перила балкона.
– Кость, – выдавливаю я, – скажи мне, что ты носишь линзы… – Черт! Ну скажи же! Чего ты
мнешься? Твою мать, отвечай!
– Нет, – говорит он. Все. Теперь точно все. Я – псих. – Да что с тобой?
Помню, одно время сестра играла в The Sims 2, где персонаж после сильного потрясения падал на
задницу и начинал истерично хохотать. Вот и мне сейчас хочется сделать то же самое. Очень
хочется.
– Все хорошо, – выдавливаю из себя улыбку, стараясь, чтобы это была именно улыбка, а не кривой
оскал. Похоже, получается плохо. Вон, как вздрогнул. – Просто переглючило немного.
– Часто с тобой подобное бывает?
– Нет. Но иногда случается, – опять скалюсь. То есть улыбаюсь. Да не бывает со мной такого
вообще. Только сегодня. Только сейчас. Но тебе об этом знать необязательно. – Ладно, друг, бывай!
Я спать пошел.
– Пока, – да, выглядит он не очень. Боюсь даже подумать, как смотрюсь я.
Захожу в комнату и поворачиваю ручку балконной двери.
Все. Один. Теперь главное не думать ни о чем и постараться заснуть.
***
С той памятной ночи прошел целый месяц.
Мы с Костей это время не то, чтобы избегали друг друга, просто не очень тесно общались.
Точнее, первые две недели я старался не пересекаться с ним вообще. Просто тогда он был живым
напоминанием о ночном кошмаре. Кстати о птичках, с того раза он больше мне не снился. Странно,
правда? В принципе, это хорошо, потому что я, наконец, начал высыпаться и перестал срываться на
всех подряд.
21
Как раз вовремя, потому что одноклассники стали донимать меня вопросами, главным из которых
был: «А из-за чего вы с Котом не общаетесь?»
А то, можно подумать, мы были друзья не разлей вода.
К слову сказать, за этот месяц Кот стал чуть ли не секс-символом класса. Аж завидно! Хотя, с чего
бы? Можно подумать, что я у девушек непопулярен. Да в этом году на день Святого Валентина мне
столько открыток пришло, что вся парта была ими завалена! Бедные «купидоны» раз по десять за
урок к нам в класс заглядывали.
Но теперь у меня появился конкурент в лице Котофея. Причем, он не только стал жутко
популярным, но и снискал славу ловеласа и сердцееда. Клянусь, не вру, у него каждый день новая
девушка. Причем, отвергнутая пассия тут же бежит плакаться подруге: мол, какой Котик плохой!
Переспал с бедной девочкой и бросил. Самое забавное, что девушек это не отталкивает, а еще
больше привлекает.
Да я и сам видел, как он к себе баб водит. Даже слышал, чем они там занимаются. Акустика у нас
хорошая…
Я, блин, Олю на это дело склоняю уже два месяца как, и постоянно у нее то критические дни, то
голова болит, то не в настроении. Обидно. А еще говорит, что любит. Она не в настроении, а я уже
не могу. Не хочу довольствоваться только обществом правой руки.
Мне уже, в самом деле, начинает казаться, что Кот сам не горит желанием наладить со мной
отношения. Интересно, почему? Неужели из-за случая на балконе? Конечно, кому захочется с
психом общаться? А других причин нет.
Я бы и дальше продолжал его избегать, но все решили за меня.
Две недели назад физрук поставил наш класс перед фактом: в конце месяца будут два дружеских
матча с учениками школы №600. Девочки играют в волейбол, а парни в футбол.
По правде говоря, игры только называются дружескими. На самом же деле между нашими школами
ведется холодная война, только вместо гонки вооружения у нас жесточайшая борьба за первенство
в районе.
Физрук специально для этого отобрал новую сборную, куда попали (да уж… попали, так попали…)
и мы с Котофеем.
Все четырнадцать дней Пал Палыч гонял нашу команду до тех пор, пока мы не падали без сил.
Над девчонками также измывалась Елена Александровна.
И вот, этот знаменательный день настал. Как говорится: «The Show Must Go On! »
Матч начался довольно спокойно. Мяч кочевал от одной команды к другой, но как-то лениво, без
огонька. Большую часть времени он, правда, находился у ворот противника, но гол нашей команде
удалось забить только на последних секундах первого тайма. После чего мы с чистой совестью
ушли на перерыв.
А вот во втором тайме началась ЖОПА. Команда шестисотой школы, озлобленная нашим выпадом,
с таким остервенением набросилась на мяч, что нам, волей-неволей, пришлось ответить тем же.
Вот тут-то и стало ясно, что усилия Пал Палыча не прошли даром. К нашим воротам было не
пробиться.
22
***
Остается минута до конца игры. Я держу мяч, пытаясь пробиться к воротам противника. Рядом
бежит Кот, страхуя меня. Преодолеть защиту противника не получается: окружают, гады, со всех
сторон. Кот подбегает ближе, готовый, если что, помочь, и как раз в этот момент Чижов, сука,
делает подкат, попадая мне по лодыжке. Я начинаю падать. А дальше все происходит настолько
быстро, что я не успеваю ничего предпринять.
Кто-то, не вижу кто, толкает Кота, а в следующее мгновение я валюсь на пол, подминая его под
себя.
Легкое соприкосновение губ и в шоке распахнутые глаза Кота напротив моих.
Замираю, не в силах пошевелится. Где-то на периферии сознания слышится шум зрителей и
свисток судьи, то ли назначающего штрафной, то ли останавливающего игру.
Поднимаюсь чисто на автопилоте, стою и тупо смотрю, как Кот вскакивает на ноги и его кулак
летит мне прямо в лицо.
Неплохой у него удар. Я от неожиданности даже упал. Щека онемела. Я прямо чувствую, как на ней
расцветает шикарный синяк. А Костя быстро уходит с поля.
Судья объявляет одну минуту дополнительного времени и назначает штрафной.
Я бью по мячу с такой силой, что сетка ворот касается стены.
Игра окончена. Мы выиграли со счетом 2:0. Пал Палыч может гордиться нами. Вот только радости
от победы у меня почему-то нет…
Направляюсь в раздевалку, и тут на меня налетает Оля.
– Егорчик! Я тебе так сочувствую. Это же надо: поцеловаться с парнем! Да еще и по морде за это
получить. Ну, прямо как в любовном романе, – начинает сюсюкать она. Не знаю почему, но сейчас
она меня раздражает. – Ой, девочки так визжали! Им это так понравилось. Еще бы! Два самых
классных парня целуют друг друга на глазах у всех! – Оля обнимает меня, но тут же отшатывается,
брезгливо сморщив аккуратный носик. – Фу! Ты весь потный и воняешь! Иди в душ. Фу… Пойду
руки помою.
О, да! Олечка, ты сама тактичность. Лучше бы ты сейчас не подходила ко мне. Стою и чувствую
себя оплеванным.
За последнее время она очень изменилась: постоянно мной недовольна, обижается по пустякам, с
Лорой постоянно ругается. А еще она слишком много жалуется по поводу и без!
Однажды Лора, когда я спросил, что же с ней творится, ответила, что у нее «просто ПМС». Но не
может же этот… это… тьфу, короче, эта фигня длиться два с половиной месяца?!
Мне кажется, она что-то скрывает от меня. Вопрос: что?
Захожу в душевую, кидаю мокрую от пота форму на скамейку и встаю под тугие струи воды.
***
23
С Олей я начал встречаться больше года назад. А влюблен в нее был с шестого класса. Да в нее и
тогда, и сейчас вся мужская часть класса была влюблена. У нее всегда было то, чего не достает
большинству девчонок, в том числе и моей сестре. А именно: чувство стиля.
Добивался я ее внимания почти четыре года. Но все было тщетно, пока я не стал заниматься
спортом.
Хотя, это не совсем из-за нее, а потому что мне осточертело быть ежесекундно опекаемым
маменькиным сыночком.
Карате мне быстро надоело. Эта постоянная дисциплина, выполнение приказов… Жуть. Не по мне
это. Хорошо, что армия мне не грозит, а то я бы там повесился от тоски.
Со скуки я купил себе доску (точнее, с родителей стребовал) и попросил Серегу, который вообще с
детства катается, показать мне пару основных приемов.
Именно после этого девчонки решили, что я ужасно крут и начали постоянно строить мне глазки.
Тут у меня в памяти всплывают Олины слова:
Ой, девочки так визжали! Им это так понравилось. Еще бы! Два самых классных парня целуют
друг друга на глазах у всех!
Если бы мы это еще по обоюдному согласию сделали… А так, это не поцелуй получается, а
недоразумение какое-то. Интересно, почему Костя так отреагировал?
Перед глазами вновь встают его распахнутые глаза. Так близко. Я даже сумел разглядеть крапинки
на радужке.
А они и правда необычного цвета: почти фиолетовые. Вот повезло-то! Девчонки, скорей всего, на
них и попадаются. А у меня самые обычные – серо-голубые.
И губы у него действительно такие мягкие, или мне показалось? Черт! О чем я думаю?! Это все
дурное влияние Сережи.
***
Константин
Ударил Егора я скорее от неожиданности, чем от злости. И убежал по той же причине. Дело в том,
что я оказался совершенно не готов к этому поцелую. В том, что это был поцелуй, пусть и
случайный, я нисколько не сомневаюсь. Кто же мог предположить, что нас толкнут одновременно?
Правда, сейчас меня волнует не это, а то, как Егор воспримет произошедшее. Со мной-то давно уже
все ясно. Мое осознание половой принадлежности слабее, чем у других (эм… где-то я уже это
слышал…. А, вспомнил: Лора про очередную просмотренную анимешку рассказывала). Это значит,
что мне наплевать кто мой партнер в сексе.
Правда, по большей части приходилось быть только с девушками, но ни с одной я не встречался
дольше нескольких дней, в основном потому, что ни одна меня не устраивала: все они были какието искусственные, бездушные. Вот и приходилось мучаться. А что поделать, если тело требует?
24
Не люблю мастурбацию. После нее в душе поселяется стойкое чувство неудовлетворения. Странно,
почему девчонки сходят по мне с ума? Да еще и называют одним из самых популярных парней
класса. Второй, точнее первый, – Егор.
К слову, весь этот месяц я избегал Егора не потому, что терпеть его не могу, как говорят в школе, а,
потому что в один прекрасный момент понял, что хочу с ним сблизиться. Что он мог бы стать моим
другом. А терять друзей очень больно. Боюсь боли.
От Лоры так просто отделаться не удалось. Она не отходила от меня ни на минуту, постоянно
болтала, смеялась, заражая меня своим звонким смехом, рассказывала о своих любимых аниме (я
был в шоке – ей нравится Яой!* Притащила однажды мне диск с «Чистой Романтикой»**. Долго
смеялся. Юморная вещица). Даже подсадила меня на творчество Канцлера Ги.
В итоге, за месяц она так вросла в мою душу, что стала почти сестрой. И вечерами, сидя в обнимку
с Конрадом в пустой квартире, я начинаю скучать по нашим прогулкам и по посиделкам за чашкой
чая.
Правда, такие вечера выдаются редко, так как я устроился на работу в МакДональдс у дома и
выхожу преимущественно в ночную смену. Если честно, то я специально загружаю себя работой
сверх меры, чтобы убежать от грустных мыслей.
Хоть Лора мне и твердит постоянно, что это вредно для здоровья, я не слушаю. Мне вполне хватает
тех двух-трех часов, что остаются после, а уроки я делаю преимущественно в школе.
И меня абсолютно не смущает тот факт, что в Мак могут зайти одноклассники. Главное, там
хорошо платят и разрешают оставаться на переработки.
Тех денег, что я получаю, мне вполне хватает на жизнь, а проценты от доходов маминой фирмы я
предпочитаю откладывать на учебу в институте. Также нужны еще и деньги на выпускной.
***
Возвращаюсь домой с работы. Жутко устал. Еще бы! На часах уже девять утра. Хорошо, что по
субботам занятий в школе нет, можно отоспаться. А то четыре ночных смены за неделю – это
жестоко.
Подхожу к дому и вижу: на заборе у подъезда сидит незнакомая девушка. Выглядит она, мягко
говоря, странно: неровно обстриженные волосы выкрашены в красно-черный цвет и стянуты на
макушке в хвост.
А одежда – это вообще отдельная история. Чего только стоят ядовито-зеленые гетры, желтые капри,
футболка цвета фуксии, розовая куртка и кеды, раскрашенные, по всей видимости, дома, маркером.
Брр… жуткое зрелище, это же надо так себя, не хочется говорить «изуродовать» – этой девчонке
идет такой стиль, но «переделать» это уж точно.
Подхожу ближе и вздрагиваю. У нее желтые глаза с вертикальными зрачками, не иначе линзы, а
лицо «украшает» пирсинг: два колечка в правой брови и еще одно в левом уголке губы, а в ушах
вообще бесчисленное количество.
Иду к входной двери и, уже было, лезу в карман за ключами, как дверь открывается и из подъезда
вываливается шумная компания парней в количестве пяти штук. Причем, громче всех смеется Егор,
топающий впереди. Хм, а этих молодых людей я уже где-то видел, вот только где?
Заметив меня, Егор на секунду замирает, а потом улыбается во все тридцать два и проходит мимо.
25
Не понял? Что за реакция такая? Меня игнорируют или, наоборот, рады видеть?
Ладно, не буду забивать себе голову всякой ерундой. Сейчас я слишком устал, чтобы думать еще и
об этом. Мне бы до кровати дойти, не свалившись… Слава богу, завтра у меня выходной.
***
Егор
Прихожу домой и падаю на кровать без сил.
Выжал сегодня из себя все, что только можно. Да, тренироваться с полдесятого утра до
полдвенадцатого вечера – это жестоко. Думал, сдохну. А что поделать? Скоро соревнования. Хочу
реабилитироваться за прошлогоднее поражение. Да и перед друзьями стыдно: хоть они ничего не
говорят, но видно, что им тоже обидно.
С утра за мной зашли парни. Будили они меня, наверное, часа два, не меньше, всем скопом.
Мама, конечно, была не в восторге от такого начала выходного. Начала, было, ругаться, что скоро
выпускные экзамены, надо готовиться, что я вконец обленился и потерял совесть, ну и так далее.
Знакомая песня. Слышал я ее, наверное, уже раз триста за последние несколько месяцев.
Лично меня вся эта истерия с экзаменами не трогает абсолютно. Сдам я их в любом случае. А что,
все просто… Главное знать как и что делать: где попросить помощи, где списать, где просто
напустить воды и выплыть на банальной демагогии. Так что не паримся.
Сегодня, кстати, мне выспаться так и не удалось. Вернулись кошмары, вот только они конкретно
мутировали. Мне приснился вчерашний школьный матч, а точнее, тот нелепый поцелуй. Причем
неоднократно…
Мало мне того, что Лорка целый день прикалывалась на эту тему (яойщица хренова. Мало ей своих
пидрил-китайцев), так еще и Бронька ржала как сумасшедшая. Ей сию занимательную историю
поведал Серый, а ему растрепала моя горячо любимая (чтоб тебе провалиться, в самом деле!)
сестрица. Нашли над чем смеяться.
Закрываю глаза. Такое чувство, что скоро опять случится какая-нибудь гадость, и тут же
проваливаюсь в теплые объятья Морфея.
Епт! Да это не объятия, это сексуальное домогательство какое-то!
Глаза Кости напротив моих, мягкие губы на моих губах, сильные руки гладят спину…
Резко сажусь на постели и понимаю, что это был всего лишь сон. Слава богу! Черт! Почему так
сердце стучит? Похоже, мое тело не в полной мере осознает реальность происходящего. Бля… Не
хватало еще возбудиться от фантомного поцелуя.
Это был всего лишь сон. Я просто слишком устал, вот мне и снится всякая хрень…
Сумасшедший дом. Раньше со мной никогда не было такого. То есть мне снились откровенные сны,
но в них обычно присутствовала Оля, либо какая-нибудь симпатичная девушка. Проснувшись,
можно было спокойно подрочить в свое удовольствие, а тут… Блин, ну почему он опять начал
сниться мне?
26
Встаю, нахожу тапки и, как был, в пижамных штанах выхожу на балкон покурить. Ночи уже
теплые. Как там у любимого (вернее, любимой, поет-то тетка) Лорой Канцлера Ги поется?
«Температура лезет выше нуля, примерно, эдак, с конца февраля…»,*** вот именно это сейчас и
происходит. Апрель нынче очень теплый, даже ночью на улице плюс пятнадцать. Да, как же там
дальше поется? Вспомнил! «У психиатров жутко болит голова: опять фигнёю всякой страдает
толпа. Один летает, другой, того и гляди, Наполеоном себя назовет, а третий ночью пишет стихи, и
он-то твердо знает в чем тут дело, хи-хи – весна приходит, и крыша ползет…». Да уж… ползет, так
ползет, ничего не скажешь.
Затягиваюсь. Хорошо. Ночь. Город еще досматривает последние утренние сны. Тихо. И только
полная луна, в конопушках звезд, с любопытством выглядывает из-за облаков… Что-то меня на
лирику потянуло. Стихи, что ли, начать писать? Нет, рифмоплет из меня отвратительный.
– Красота… – невольно вырывается у меня. В большом городе редко можно увидеть звезды, да еще
в таком количестве.
– Да… – раздается совсем рядом. Закашливаюсь от неожиданности. В этот раз дым все-таки сделал
свое черное дело. На глазах аж слезы выступили.
– Извини, не хотел напугать, – говорит Кот, поворачиваясь ко мне. Черт, после этих долбаных снов
я даже смотреть на него не могу. Тут же перед глазами всплывают провокационные сценки.
Чувствую, как начинают гореть щеки, и спешу спрятать лицо за волосами. За последнее время они
сильно отросли и теперь уже достают до шеи, закрывая уши. Обычно я их в хвостик собираю, но
спросонья не стал заморачиваться такими мелочами, и сейчас они торчат во все стороны
непослушными прядками.
– Ничего…
– Извини, – повторяет он.
– За что? – не понимаю я. Уф… вроде все в порядке. Просто, воспоминания еще свежи в памяти,
вот и реакция.
– За синяк. Болит?
– Ничего страшного, – болит конечно, щека опухла и посинела. – Удар у тебя хорошо поставлен, –
улыбаюсь, – занимался в секции?
– Нет, просто пару раз пришлось отстаивать свои права, – легкая улыбка скользит по его губам. – Я
предпочитаю не драться без повода.
– Пацифист?
– Нет, скрипач. Руки берегу, – что-то улыбка у него грустная.
– Клево. А я только на гитаре играть умею. А это сложно – на скрипке? – меня всегда это
интересовало, только спросить было не у кого.
– Не очень. Тут главное научиться понимать инструмент. Маме очень нравилось, когда я играл.
– Здорово, – завидую белой завистью, всегда хотел учиться музыке, но из-за здоровья все мечты
накрылись медным тазом. – А что ты обычно играешь?
27
– «Аве Марию» Шуберта, – что-то с ним не так, определенно… что-то в его словах меня смущает…
стоп…
– Подожди, твоя мама любила, когда ты играл? Почему в прошедшем времени?
– Она погибла три с половиной месяца назад…
– Ох… – черт… это же надо так лохануться… Мог бы и сам понять, – прости.
– Ничего. Я уже привык, – улыбается он и спешит перевести тему. – Сегодня была тренировка?
– Ага. Соревнования в мае, надо готовиться.
– Ты бы лучше к экзаменам так готовился.
– Забей, – говорю я. Блин, и этот туда же.
– Видел сегодня у подъезда странную девушку? – спрашивает он.
– Какую? – странных вроде не было.
– В яркой одежде и с пирсингом на лице, – поясняет он.
– А! Ты про Броньку что ли?
– Про кого? – а, ну да, он же не знает…
– Броня – девчонка в странной одежде с красно-черными волосами. – Она с нами катается.
– Понятно, а я уж подумал, что у меня галлюцинации на почве недосыпа начались, – смеется он.
Впервые слышу его смех – низкий с хрипотцой, под стать голосу. Думал, он не умеет.
– Да, Броньку спросонья увидишь – испугаешься. А ты думаешь, почему она внизу торчала? Я не
разрешаю ей себя будить. Не хочу заикой остаться.
Достаю из кармана пачку, беру себе сигарету, а остальные протягиваю ему:
– Будешь?
– Спасибо, – похоже, это уже превратилось в ритуал. – Я думал, что косплей в повседневной жизни
не в ходу.
– Что, Лорка и тебя на эту заразу подсадить успела? – у сестры шило в попе длиннющее…
– Нет. Просто ввела в курс дела. Но аниме иногда посмотреть можно. Она мне тут пару дисков
дала…
– Да у нее же кроме яоя ничего нет! – неужели…
– Вот его Лора мне и дала, – ухмыляется он. – «Sensitive Pornograph»****, кажется… – жесть!
– Жесть… – озвучиваю я свои мысли, – сдурела девка… Она хотя бы «Gravitation» для раскачки
дала…
28
– Давала уже, – смеется Кот, – И «Дети Тьмы»***** давала, и «Чистую Романтику».
– Боже! – меня распирает от смеха… – И после всего этого ты неадекватно реагируешь из-за какойто случайности!
__________
* Яой (Yaoi) – слэш в аниме. Но, думаю, об этом знают все ^^ .
** Чистая Романтика (Junjou Romantica) – аниме/ романтика/ сёнен-ай (легкая форма яоя).
Режиссер: Кон Тиаки; автор оригинала: Накамура Сюнгику.
*** Строчка из песни Канцлера Ги «Песенка про крышу».
**** Sensitive Pornograph (Чувствительный порнограф) – аниме/комедия/романтика/яой/хентай.
Снято по одноименной манге. Автор оригинала: Гокуракуйн Сакурако.
***** Yami no Matsuei (Дети Тьмы) – мистерия/фэнтези/сенен-ай/комедия. Режиссер: Токита
Хроко; снято по одноименной манге. Автор оригинала: Мацусита Ёко.
Глава 5
Ванна прежде всего!
Ольга
Воспоминание.
1 января 20** года. 1 год и 4 месяца назад.
Сегодня мы со Славочкой договорились встретиться на катке в час ночи. До свидания осталось
всего полчаса, а я еще не готова. На Новый Год я всегда надеваю какой-нибудь костюм: в прошлый
раз была принцессой, а в этот – нарядилась снежной феей. А что? Мне очень идут эти крылышки.
Не зря же я специально ради них родителей в Финляндию отравляла?
Мой костюм идеален, но вот не задача: у меня есть пять пар перчаток, и я не могу решить, какие из
них будут лучше сочетаться с ним. Можно выбрать вот эти с золотыми звездами, но тогда они не
будут сочетаться с розовыми меховыми наушниками, можно вот эти – с норковой опушкой по
краям…
В кармане вибрирует мобильник. Господи… это Славочка! А я еще не готова! Что я ему скажу?
- Да? Алло! – отвечаю я, раскрыв телефон.
- Где тебя черти носят? – неужели он так зол на меня.
- Ну, пупсик, ну не дуйся, твоя зайка скоро будет, – Славочка вообще не любит, когда я опаздываю.
Он сразу начинает ругаться.
- Чем скорее ты появишься, тем лучше будет для тебя! – в трубке звучат короткие гудки.
***
Я прихожу в ЦПКиО спустя пятьдесят минут. А что мне было делать? Не бежать же, в самом деле?
Слава, конечно, опять будет ругать и оскорблять меня, но я стерплю. Я не скажу ему и слова
поперек. Нет, я его не люблю. Любви нет, есть только взаимовыгодное сотрудничество, а так же
хороший секс. А с ним секс очень хорош. Я бы сказала, даже великолепен.
29
Слава – самый крутой парень нашего района, его все боятся, никто не смеет даже обратиться к нему
без разрешения. Правда, на меня это правило не распространяется. Я и встречаюсь с ним только изза его статуса. А что? Хорошая пара получилась: он – сильный и влиятельный, я – красивая.
Слава действительно разозлился.
- Твою мать! Где тебя черти носят, сучка?! – говорит он и больно хватает меня за руку. – Сейчас
сколько времени? Час тридцать, а я сказал, чтоб ты была здесь в час как штык! Какого хера, ты,
блядь, опаздываешь?
- Ай, котик, отпусти… мне больно… - боже, мне действительно больно. Он мне сейчас понастоящему руку сломает. – Отпусти, пожалуйста!
- Заткни ебало! – орет он и с размаху ударяет меня по лицу. Как больно… Я падаю на колени и
начинаю плакать. Теперь появится уродливый синяк во всю щеку. Что же скажут люди? Они же
перестанут мной восхищаться!
- Отпусти девушку, ты, козел! – раздается рядом знакомый голос. Оборачиваюсь и вижу, как к нам
идет мой одноклассник Егор Орлов. Ну, все, ему конец… Слава терпеть не может, когда его
одергивают.
Слава толкает меня в сугроб, а сам поворачивается к Егору:
- Ты что сказал, сопляк?! – рычит он, - Да я тебя… - договорить не успевает, потому что Егор бьет
его кулаком под дых, а когда Слава сгибается пополам от боли, еще и добавляет коленом в лицо.
- А то и сказал, - говорит он спокойно, протягивая мне руку и помогая встать, - Не смей бить
девушек.
И нежно сжав мою ладонь, уводит меня вглубь парка.
***
Усадив меня на скамейку, он берет кусок льда и, завернув его в свой носовой платок, протягивает
мне:
- Приложи к щеке, легче станет.
- Спасибо, – как же я раньше не замечала, что хлюпик-Егорка так изменился? Вроде бы совсем
недавно он постоянно пропускал школу из-за слабого здоровья, и вот, на тебе, побил непобедимого
Славочку.
Нет, я, конечно, слышала, что он на скейте катается и даже в соревнованиях участвует, но, если
честно, не воспринимала это всерьез.
- Олька, - вырывает меня из раздумий голос Егора, - скажи мне, нафига ты связалась с этим
придурком? – он садится на корточки напротив и смотрит мне в глаза, - Есть же много хороших
парней… Почему именно он?
Хм… Он мне что, сейчас в любви признается? Похоже на то. Ха! А то я этого не знаю! Глупый. В
принципе, Егор самый популярный (когда только умудрился стать?) парень старших классов, хотя
и младшие на него заглядываются (да кто ж им даст-то?), а так же гордость физрука.
- Он сильный, - посмотрим, что ты на это скажешь, хотя я и так вижу тебя насквозь.
30
- Оль, я не слабее, - что и требовалось доказать, – и давно тебя люблю. – Дружок, как ты
предсказуем… Небось считаешь, что это романтично до нельзя: спас слабую девушку от гнусного
хулигана, а потом картинно признался ей в любви. Не буду спорить, определенная доля романтики
здесь есть… ммм… на слезливый любовный романчик потянет.
Так. А теперь, немного поиграем.
- Боже мой, Егор, я даже не подозревала о твоих чувствах… - черт, немного загнула, ну ладно, в
следующей фразе выплывем, хотя, сомневаюсь, что он это заметил. Сейчас надо немного
расширить глаза ala девочка-простушка, руку со льдом медленно опустить на колени. Идеально.
- Оленька, я полюбил тебя ещё несколько лет назад… - продолжает он. Болван! Ну ничего,
красивую упаковку это не испортит.
Падаю на колени перед ним и легонько целую в губы. Не, надо было видеть его лицо: остолбенел
мальчик от неожиданности, а теперь светится как лампочка Ильича.
- Егор, - шепчу я, - ты мне тоже давно нравишься, но я так боялась признаться тебе… - целую еще
раз, только сейчас более страстно, а после выдыхаю, – Спасибо за то, что спас меня.
- Значит, ты согласна со мной встречаться? - все еще не веря в реальность происходящего,
спрашивает он.
- Да! – мне всегда хорошо удавались такие томные вздохи, а парни от них вообще в штабели у моих
ног складываются!
Конец воспоминания.
Тогда мне несказанно повезло: через неделю Славу забрали в армию, а его мать вскоре во второй
раз вышла замуж и переехала в другой город. Куда точно не знаю, да и знать не хочу.
Отношения с Егором развивались так стремительно, как только могли. Уже в следующем месяце
мне удалось затащить его в постель. Я думала, он никогда не решится. Было, конечно, не так
хорошо, как со Славой, тот вообще секс-гигант, но тоже не плохо. А если учесть, что до этого Егор
был девственником, то вообще отлично.
Я даже не удивилась, когда все девчонки в классе возненавидели меня ещё сильнее, ну, кроме
сестры моего милого «возлюбленного». Она меня и раньше на дух не переносила. Впрочем, это
взаимно. У нас давнее противостояние еще с первого класса.
За эти полтора года я так и не смогла забыть Славу. Наверное, я все-таки его любила в какой-то
степени. А Егорчик… Егорчик – это модный аксессуар, красивое дополнение моего идеального
образа, и, когда он выйдет в тираж, я его попросту сломаю. Вот так, без лишних эмоций. Я не
занимаюсь благотворительностью: вещи, мне надоевшие, должны быть уничтожены.
Чувствую, что этот день уже близко. Тем более что сейчас в классе появился тот, на кого я могу
переключить свое внимание.
Котик Бакаев, пусть и ветреный, но все же, идеальный парень в глазах многих девчонок.
Во-первых, он богат, хоть и работает на износ (вот только не понятно, зачем ему это?). Во-вторых, у
него своя квартира, а это значит, что живет Котик один (никаких предков и других
родственничков!), следовательно – неограниченная свобода. В-третьих, внешность, хотя для
некоторых эта особенность занимает первое место. Парень очень красив, прямо как принц или
злодей (скорее второе, чем первое) из сказки. Рост под два метра, длинные темные волосы (которые
31
он иногда распускает или заплетает в косу), приятное лицо и необычного цвета глаза. Почерк под
стать владельцу: ровный и уверенный, не то, что каракули моего Ромео-недоучки. И при всем при
этом отсутствует характерная для таких людей самовлюбленность (но это скорее минус).
И, в-четвертых, его прошлое окутано тайной (А девушки любят таинственных парней!). Известно
только, что он перевелся из Москвы из-за ссоры с родителями.
Я просила братца навести о нем справки, но он не нашел даже человека с таким именем.
Неудачник!
Кстати о братце: Александр Шемякин - сын мамы от первого брака, поэтому фамилии разные.
Оболтус двадцати пяти лет: семьи нет, работы нет (по крайней мере, стабильного заработка), все
время носится по городу на своей б/ушной Ауди и че-то делает. От нас, слава богу, съехал еще
несколько лет назад, поэтому его рожу приходится лицезреть редко.
Отношения у меня с ним не то, что прохладные, вообще никакие. Я его терпеть не могу, а имя
помню лишь потому, что однажды ради шутки стащила у него паспорт и хорошенько разрисовала
его странички, приписывая много всего нелицеприятного, типа трех разводов и четырех
судимостей.
На самом деле, этот так называемый «старший брат» хорошо подпортил мне детство, деля со мной
одну комнату (и это при разнице в восемь лет). Например, компьютер был всегда (то есть
круглосуточно) занят. Шемякин постоянно там что-то делал: качал из интернета какую-то хрень,
переписывался с кем-то, короче говоря, все время торчал в комнате, не давая мне ни на минуту
расслабиться.
Короче, я его не люблю, не ценю и не уважаю. Правда, это не мешает мне выкачивать из него
деньги. А что? Он живет один, девушки, на которую приходилось бы тратиться, у него нет. Так
зачем ему деньги? На еду? Не смешите меня, на сухой лапше из супермаркета можно спокойно
прожить, а на квартиру ему и так хватает. Я удивляюсь, почему он, после стольких лет ежедневных
пикировок и ссор продолжает меня опекать? Комплекс старшего брата? Скорее всего.
Если честно, он меня уже достал своим контролем. Когда я встречалась со Славой он чуть ли не
каждые полчаса начинал зудеть на темы «По таким ублюдкам тюрьма плачет» и «Брось его
немедленно, он тебе не пара». Хорошо, что с Егором таких проблем не возникло. Они даже, вроде
как, сдружились.
***
- Егорчик! Я тебе так сочувствую. Это же надо: поцеловаться с парнем! Да еще и по морде за это
получить. Ну прямо как в любовном романе, – ох, как мне надоело играть роль влюбленной
идиотки. – Ой, девочки так визжали! Им это так понравилось. Еще бы! Два самых классных парня
целуют друг друга на глазах у всех! Фу! Ты весь потный и воняешь! Иди в душ. Фу… Пойду руки
помою.
Вот спрашивается, зачем я полезла обниматься? Видела же, что он весь мокрый… Теперь
противное ощущение пота на руках. Гадость… Все, пора с этим что-то решать. Я больше не могу.
Он меня с каждым днем все больше и больше раздражает.
Мне кажется, что руки все еще неприятно пахнут, хотя вымыла их с мылом пять раз. Что же
делать? Этот отвратительный запах преследует меня.
Вскоре, когда кожа на ладонях сморщилась от воды и насквозь пропахла дешевым школьным
мылом, я отхожу от умывальника. Отмотав в кабинке туалетной бумаги, тщательно вытираю руки,
морщась от того, что мокрая бумага серыми катышками остается на пальцах.
32
Выхожу из школы и направляюсь к трамвайной остановке. Живу я в нескольких кварталах от
школы, поэтому мне приходится каждый раз ездить в этих железных монстрах, которые так
скрипят, будто вот-вот развалятся. А еще в них жесткие узкие сидения, отвратительный запах и
хамы-кондукторы. И все это мне приходится терпеть изо дня в день. Порой хочется от
безысходности лезть на стенку.
Трамвай, как всегда, трясется, в нем, как всегда, полно народу, в особенности выживших из ума
старух, которым обязательно надо уступать место. Как раз одна из таких старушенций только что
потребовала, чтобы я дала ей посидеть.
Вот, спрашивается, чего тебе, сучка старая, дома-то не сидится? Куда ты прешься? Все равно
сдохнешь скоро, а я молодая красивая девушка. Мне ноги беречь надо, а тебе они нужны только для
того, чтоб тапочки белые примерять.
***
В свой подъезд вползаю никакая. Толкучка в этом ржавом монстре меня окончательно вымотала.
Хочется только одного – поскорее залезть в горячую пенную ванну и расслабиться. Но сначала надо
проверить почтовый ящик: вдруг мне пришло уведомление, что моя сумочка, заказанная по одному
модному каталогу, уже пришла? Но мои пальцы натыкаются на какой-то конверт.
Вытаскиваю его на свет.
Странно… Письмо адресовано мне, но отправитель не указан. Штамп не питерский, откуда же оно?
Быстро вскрываю конверт, вытаскиваю листок, явно выдранный из простой школьной тетради,
разворачиваю и вижу всего три слова, написанные незнакомым почерком:
Мы скоро встретимся.
И все.
Что бы это могло значить? Угроза? Может быть, но верится с трудом. Обычно в письмах с угрозами
больше информации. Обещание? Похоже на то. Но кто таинственный отправитель, с которым я
должна буду встретиться? У меня такое чувство, что я его знаю, причем знаю хорошо.
Ладно, проехали. Об этом подумаю потом. Сейчас ванна прежде всего!
***
Вечером у меня случается ЧП. Начинаются месячные, не иначе как после двух часов, проведенных
в горячей воде. Хоть бы кровотечение не началось, в самом деле, а то дома остался только один
тампон. Просто в последнее время мне было некогда прогуляться по магазинам и купить
необходимые вещи. Вот сейчас и расплачиваюсь.
Приходится переться по темноте в круглосуточную аптеку, потому что супермаркет далеко, а у
меня просто адски болит живот.
Захожу в аптеку и тут же натыкаюсь взглядом на двух закадычных дружков Егора, стоящих у
прилавка. А они что тут забыли в такое время?
Подхожу ближе, прислушиваюсь.
- Скажите, а у вас есть презервативы для анального секса? – говорит один из них, по всей
видимости, Сережа. Тихо говорит, но я все равно слышу. Насколько помню из рассказов Егора,
именно в него Лора втрескалась по самые уши. Странно, а зачем ему такой специфический товар?
- Вам как всегда? – спрашивает продавщица. Так-так-так! Это уже становится интересным. Значит,
он тут постоянный покупатель? А Хлорка знает о его пристрастиях?
33
- Да, - встревает в разговор второй, кажется, его зовут то ли Влад, то ли Володя, не помню точно, Две, нет, лучше три пачки, а еще раствор для контактных линз «Optima».
Неужели они вместе покупают? А что если они… Стоп, вместе покупают специальные
презервативы?! Это значит… Неужели педики? Интересно, а Егор знает? В прочем, все равно.
Главное, знает ли Лора. Не думаю, что, находясь в курсе их отношений, она бы продолжала сходить
по Сереже с ума.
А что, не плохой инструмент для мести (нечего было тебе, Хлорочка, доставать меня на
протяжении десяти лет учебы: как говорится, за все надо платить), вот только нужно все точно
разузнать.
Интересно, что она сделает, когда я расскажу, а лучше покажу ей это? Истерику закатит или вены
вскроет? Пофигу. И то, и то не плохо! Главное, чтобы она страдала!
Очень хочется громко рассмеяться, но меня останавливает то, что я нахожусь в общественном
месте, да нежелательно, чтобы сладкая парочка, слишком увлечённая своими покупками, меня
заметила. Поэтому я быстро покупаю тампоны и выхожу на улицу.
***
В семь утра звонит будильник. Черт, так рано вставать в выходной – это садизм. Но сегодня мне
надо обязательно присутствовать на тренировке Егора. На самом деле, я терпеть не могу этот вид
спорта, да и вообще, я это даже за спорт не считаю – так, баловство, но ради удачного претворения
в жизнь моего плана придется пожертвовать субботой и набраться терпением.
Я с трудом встаю и иду в душ. У Егора в полдесятого встреча с друзьями в парке Трехсотлетия, а
мне еще до этого времени надо укладку сделать, одеться и накраситься. Хорошо, что живу я в двух
шагах от него.
К девяти я уже полностью готова.
Достаю телефон и, выбрав нужный номер, нажимаю кнопку вызова.
- Оля? – раздается в трубке женский голос. Стоп, какого черта по телефону моего парня отвечает
девица? Это явно не Лора. Тогда кто?
- Ты кто?
- Броня, - отвечает она. Так это та чокнутая девица с полным отсутствием вкуса? – Парни у Босса
трубку отобрали и мне перебросили, а тут ты звонишь, – действительно, на том конце провода
слышны знакомые нечленораздельные вопли.
- Трубку ему дай! – спокойно, Оля, спокойно, не выходи из себя, тебе это не нужно.
Слышу, что Бронислава, выдав что-то на подобии «Твоя стерва на проводе», возвращает аппарат
законному владельцу.
- Бронька, заткнись! Да, Оль?
- Зайчик, ты где?
- На улице, а что?
34
- Где именно? – с трудом заставляю свой голос звучать приветливо. Неужели так трудно понять,
что мне нужен ТОЧНЫЙ адрес, а не пространное «на улице»?!
- Я сейчас около дома, а что?
- Просто, я по тебе соскучилась и хотела встретиться.
- Оль, ты же знаешь, что у нас тренировка, и неизвестно, когда она закончится.
- В принципе, могу к вам прийти, ты не против?
- Ты же не любишь с командой гулять? – подозрительный, сволочь! Так. Надо срочно успокоиться.
- А сегодня мне захотелось побыть с тобой, нельзя что ли?
- Можно, можно. Не злись, - тут же идет на попятные Егор.- Тогда минут через пятнадцать подходи
ко входу в парк.
***
- Олька! – Егор с разбегу обнимает меня. Ненавижу эту его привычку!
- Егор, прекрати! Сколько можно повторять: не делай так!
- А, извини, - он отстраняется и отходит на два шага назад, - рад, что ты пришла. – Вот, пожалуй,
единственное, что я в нем люблю – это его улыбку. Она всегда открытая и искренняя вне
зависимости от ситуации. Посмотришь на нее, и сразу с души спадает груз проблем, которые давят
на тебя круглые сутки, не давая расслабится. Ой, что это со мной? Не время сейчас сопли
разводить. И вообще, я тут по делу.
- Привет, Оля, – улыбается Бронислава, так же слышатся приветствия от остальных членов
команды.
- Привет, - брр, у меня от ее вида мурашки по коже. И ЭТО называет себя девушкой? Да это волкоборотень какой-то в страшных тряпках, а не девушка. Я даже смотреть на нее больше десяти
секунд не могу – сразу начинает в глазах рябить.
***
Прихожу домой и, довольная, падаю на диван. Все-таки мои страдания не оказались напрасными. Я
добилась своего.
Когда Егор с Брониславой, Женей и новеньким, не помню его имени, ушли за напитками в
ближайший магазин, а я, отговорившись делами и сделав вид, что иду домой, спряталась за
кустами, эти двое потеряли бдительность, и мне удалось заснять их страстный поцелуй и довольно
откровенный разговор.
Надо будет сказать спасибо Шемякину за то, что он подарил мне телефон с такой хорошей камерой
на 8 марта. Качество получилось отличное! От Всевидящего Ока Саурона не ускользнула даже
самая незначительная деталь…
А теперь надо решить, что же делать с этим компроматом. Вот так, ни с того, ни с сего идти к Лоре
нельзя. Наверное, следует дождаться момента, когда она опять начнет меня доставать. Да. Так и
сделаю.
35
Раздается телефонный звонок. Хорошо, что трубка лежит рядом со мной.
- Да? Алло! – несколько секунд в трубке что-то шуршит, а потом…
- Мы очень скоро встретимся…
- Ты?!
Глава 6
Тени прошлого
Константин.
- И после всего этого ты неадекватно реагируешь из-за какой-то случайности? – сказав это, Егор
внезапно замолкает и опасливо косится на меня, интересуясь, отреагирую или нет.
Спокойно смотрю на него.
- А как бы ты реагировал на моем месте? – мне кажется, или он и вправду не знает, что ответить?
Эх, Егор-Егор, если я ударил тебя во время матча, то это еще не значит, что я буду психовать по
любому поводу.
- Ну, - тянет он, - наверно, примерно так же…
- И чего тогда спрашивать? – бурчу себе под нос, - Ты же тоже в курсе, что такое «Чистая
романтика» и «Sensitive Pornograph»
- Но это же еще не значит, что я смотрю эту хрень! – взрывается он. – У меня сестра яойщица! А
компьютер один на двоих. Ты бы видел, сколько у нее в папках этой гейской порнухи! Одна манга
чего стоит. – Странно, с чего вдруг он оправдываться начал? А выглядит этот лепет именно как
оправдания. Будто я без него про пристрастия Лоры не знаю.
- Ты сейчас говоришь, как гомофоб, – подвожу итог я.
- Кость, - неожиданно спокойно начинает он, облокотившись о перила, - У меня лучший друг –
убежденный гей. В пятнадцать понял, кто он есть, а сейчас встречается и живет с парнем.
- Это какой? – Что-то я не припоминаю голубых у него в друзьях.
- Серый, – вот тебе раз… Кто бы мог подумать…- Но об этом лучше не распространятся. Они хоть
и не скрывают свои отношения, но времена сейчас, сам знаешь, какие, так что…
- Как же Лора?
- Лора не знает, – вот тебе и два.
- А встречается и живет он…
- С Володей. Парень из нашей команды. Веселый, интересный и катается неплохо. Да ты его видел
на тренировке. Такой низенький темный, в шортах был и с плеером, – вот тебе и три. Куда катится
мир?
36
- Лоре почему не говорил? Она же его любит и надеется на взаимность.
- Да ты что?! – Егор достает еще одну сигарету и прикуривает. – Ты себе не представляешь, что
тогда будет.
- Егор, а ты не думал, что, скрывая от нее, только все усугубляешь?
- Эх… А что делать прикажешь?
- Скажи ей. И чем скорее, тем лучше.
- Нафига такая спешка?
- Не знаю, - пожимаю плечами я, доставая из кармана свою пачку. Те сигареты, что курит Егор
слишком слабенькие для меня, - у меня нехорошее предчувствие.
- Ладно, - вздыхает он и тут же меняет тему, - Слушай, недавно по телеку видел: Войнаровский
заявил, что собирается баллотироваться на следующих выборах.
- Каких выборах? – сменил тему, называется… Ничего не скажешь! Что еще отец придумал? Я-то
не в курсе. У меня просто не хватает времени телевизор смотреть.
- Президентских. Какие еще выборы бывают?
- Федеральные, региональные, выборы мэров и губернаторов, - чисто на автомате поясняю я.
- Понятно. Ну, так, вот. Ты представляешь, что станет со страной, если такой клоун станет
президентом?
- Клоун… А дома тиран с расстройством психики… - эти слова слетают с языка, прежде чем я
осознаю, что говорю. А, чтоб тебя… Слишком долго это все копилось во мне.
Внутри все холодеет от нехорошего предчувствия. Вот, сейчас Егор скажет…
И он говорит:
- Погоди-погоди… дома? Что значит дома?
- Забудь, – разворачиваюсь, намереваясь уйти, но не тут то было. Егор резко перегибается через
перила, разделяющие наши балконы, и вцепляется мне в руку. Черт, пальцы у него сильные и в то
же время тонкие и горячие, словно его температурит. Пытаюсь вырваться, но без результатов:
держит крепко.
- Так ты его знаешь? – он на секунду выпускает мою руку, но ненадолго. Перемахнув через перила,
он оказывается на моем балконе и тут же хватает меня с новой силой.
- Знаю, - вздыхаю я, - лучше, чем хотелось бы.
- Что? Кто он тебе?
- Отец он мой, – говорю, уткнувшись лбом в стекло окна.
- Фигасе… Это с ним ты разругался? Стоп. Я слышал, его сын уехал за границу, да и имя у тебя…
37
- Он меня выгнал вскоре после смерти мамы, - в такие моменты лучше сказать все как есть, а то
ситуация может только усложниться. – А имя сменил. Взял мамину фамилию и отчество дедушки.
- Почему молчал? – разворачиваюсь и с удивлением смотрю на Егора. Тот стоит близко, слишком
близко, почти вплотную и все еще держит меня за руку.
- Не хотел жаловаться, – с трудом выдавливаю я.
От этой близости внутри все переворачивается, а низ живота наливается странной тяжестью.
Дергаюсь в попытке освободиться и случайно задеваю его плечом. Прикосновение открытым
плечом к коже только ухудшает мое состояние.
- Отпусти… - шепчу я, чувствуя, как пылают щеки. Ощущение горячих пальцев у себя на запястье
невыносимо, - Отпусти. Отпусти!
Он ослабляет хватку, и я тут же выдергиваю руку. Стою, потираю то место, где он меня касался.
- Извини. – он отступает к краю балкона, - Не хотел сделать тебе больно.
Я смотрю прямо перед собой, то есть на шею Егора. Он выше меня на полголовы и шире в плечах.
Более мощный, но при этом ужасно худой. Парадокс.
- Научи меня кататься, - ни с того, ни с сего прошу я. Кровь шумит в ушах, а я стою,
прислонившись спиной к холодному стеклу, и пытаюсь хоть как-то унять дрожь в теле.
- Что? – он явно не может понять, о чем речь.
- На скейте. Научи меня. Хочу кататься…
- Хорошо, – улыбается, вероятно, радуясь, что все так спокойно разрешилось для него.
- Ладно, - выдавливаю я, - Пойду в комнату.
Закрываю за собой дверь и еще некоторое время смотрю в пустоту перед собой.
Я – мазохист. Ну, вот, спрашивается, кто меня за язык тянул? Зачем я попросил его об этом? И
дураку ясно, что ничем хорошим это не кончится.
Подхожу к кровати, падаю на нее и, поджав ноги к груди, обхватываю колени руками.
Господи, что со мной? Почему меня всего трясет, лицо горит, а сердце колотится, как
сумасшедшее? Раньше я такого никогда не испытывал.
Почему судьба постоянно сталкивает меня с Егором? Сначала квартира рядом оказалась, потом
балконы смежные, а дальше был…
Черт! До меня только что доходит. Мне понравился тот поцелуй! Что же это?! Почему?! Раньше,
даже когда я спал с разными девушками, я старался избегать поцелуев. Потому что было
неприятно. Слишком мокро, что ли. А тут, простое прикосновение губ… и я до сих пор не могу
этого забыть.
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Подушка летит в стену, а я сам перекатываюсь в другой конец кровати.
38
Почему я не могу забыть? Почему сейчас стало только хуже? Почему, стоит ему приблизится ко
мне, внутри все замирает?
Если бы я был девчонкой, то подумал, что влюбился…
Не может быть… Нет-нет-нет-нет! Не хочу! Ни за что! Не хочу страдать! Не хочу ничего
чувствовать!
Черт! Мы же даже не друзья… Почему же?!
Чувствую, как по щекам катятся слезы. Я подтягиваю к груди плюшевого мишку, который всегда
со мной с самого раннего детства, утыкаюсь носом в его мех и позволяю рыданиям прорваться
наружу.
***
Сегодня мне снилось прошлое.
Я – маленький мальчик двенадцати лет – лежу и горько плачу в своей комнате на кровати, обняв
любимого мишку.
Сегодня меня опять дразнили в школе, а потом папа накричал ни с того, ни с сего и еще очень
больно ударил.
В комнату заходит мама. Она только что вернулась с работы, еще даже не успела переодеться.
Мама садится рядом.
- Иди на ручки, - она усаживает меня к себе на колени и нежно обнимает, - Котеночек, что
случилось? – спрашивает она, ласково поглаживая меня по голове. Мама очень красивая. У нее
добрая улыбка и сияющие синие глаза.
- Мамочка, - я прижимаюсь к ней, обхватывая руками за талию, и начинаю рыдать еще сильнее.
- Солнышко мое, - шепчет она, баюкая меня, - скоро эта черная полоса пройдет, и из-за тучек
снова выглянет солнце. Поплачь, маленький мой, поплачь, в этом нет ничего плохого, – она целует
меня в макушку, - Господи, какой ты стал большой, уже и на ручках не помещаешься. Мама так
бы хотела иметь сумку, как у кенгуру, чтобы спрятать туда мое золотце и никуда не отпускать.
Защитить от этого жестокого мира. Хочешь, спою тебе колыбельную?
Киваю, и она начинает петь:
За печкою поет сверчок,
Угомонись, не плачь, сынок.
Там за окном морозная,
Темная ночка, звездная.
Темная ночка, звездная,
Темная ночка, звездная…
Ты отдохни хоть капельку,
Дам золотую сабельку,
Только усни скорей, сынок,
Неугомонный мой сверчок,
Неугомонный мой сверчок,
Неугомонный мой сверчок…
39
Ты спи, а я спою тебе,
Как хорошо там на небе,
Как нас с тобою серый кот
В санках на небо увезет,
В санках на небо увезет,
В санках на небо увезет…*
Я шмыгаю носом и шепчу:
- Мамочка, я тебе очень-очень сильно люблю…
Комната стремительно меняется, и вот, я, уже взрослый, в своей квартире лежу, сжавшись в
комок, на кровати, прижав к себе мишку, и рыдаю.
Рядом садится мама, именно такая, какую я запомнил ее перед аварией: в красивом синем
костюме. Она как раз собиралась ехать на совещание.
Она протягивает руку и касается моих волос. Странно, но я не чувствую ни прикосновения, ни
тепла ладони, ничего… От этого становится еще больнее…
- Поплачь, Котеночек, сегодня можно. Верь мне, солнышко, все будет хорошо. Я знаю…
- Мамочка, - шепчу я, наблюдая, как тает ее силуэт в воздухе, после чего проваливаюсь во тьму.
…Береги себя, мой милый сверчок…
Открываю глаза и понимаю, что все это мне только приснилось. Мама больше никогда не придет,
не обнимет, не погладит по голове, аккуратно распутывая длинные прядки, и не скажет, что все
будет хорошо… я совсем один в этом мире и никому не нужен…
***
Егор
Утро сегодня – загляденье! Небо чистое, ни единого облачка. Отличная погода для тренировки.
Потягиваюсь. Кайф! Сейчас позавтракаю, и вперед!
О! Точно. Котофей же просил научить его кататься. Значит, надо захватить мою старую доску с
собой.
Позевывая, бреду в ванную, спать хочется до жути: все-таки бессонная ночь дает о себе знать.
- Доброе утро, Егорушка! – сестра, видно, тоже только что проснувшаяся, вылезает из своей
комнаты и обнимает меня за пояс. – Блин, ну и имечко у тебя, толком не сократишь…
- Привет, Ларек, - как же я люблю, когда она такая милая и не рычит на меня по пустякам, - У тебя
тоже имя так себе.
- Солнце, слышишь, а чего это ты ночью по чужим балконам лазаешь? – спрашивает она. Стоп, а
откуда Лорка это узнала?
Видимо, последнюю мысль я произнес вслух, потому что немедленно получил ответ:
- Засиделась у Ани допоздна, возвращаюсь домой, смотрю на наши окна, а там братец мой козлом
горным по балконам скачет. И резво еще так. Вот скажи мне, дражайший братец, что тебе от Кота
40
понадобилось? За руки его хватаешь… Дальше, к сожалению, не видела, вы в тени стояли… - тут
она на секунду замирает, а потом начинает трясти меня за плечи, - Неужели целовались? Неужели
тебе так понравилось, что решил продолжить?
- Что?! – с чего она взяла? Я не гомосек, у меня девушка есть. – Что ты себе там напридумывала?!
- Не волнуйся, Егорчик, - продолжает она, не обращая ни какого внимания на мой вопль, - Внуков
маме с папой я нарожаю, так что вперед! Благословляю тебя, брат мой!
- Совсем сдурела, да?! – ору я, захлопывая у нее перед носом дверь ванной комнаты. Оказавшись в
безопасности, добавляю, - Меньше херню всякую перед сном смотреть надо! Вон, уже глюки
пошли и идеи фикс! Сестренка, это диагноз! Обследоваться не пробовала? Говорят, помогает!
И не слушая ответные вопли, раздеваюсь и встаю под душ. Пошли все нах, я моюсь.
К столу я подсаживаюсь в отвратительном настроении. Вот, умеет Лорка парой фраз так его
испоганить, что уже все вокруг начинает бесить. А ведь так все хорошо начиналось… нет,
обязательно надо какую-нибудь гадость сказать!
- Ох, с самого утра и на повышенных тонах разговариваете, - вздыхает мама, расставляя на столе
тарелки с омлетом, - Разве нельзя спокойно общаться?
- Нет! – я быстро проглатываю свою порцию и поднимаюсь. – Спасибо. Я пошел.
Быстро одеваюсь, захватив инвентарь, выхожу в коридор и звоню в соседнюю квартиру.
Несколько минут спустя из-за двери высовывается встрепанная голова Кота. Точнее, на Кота это
существо с опухшим лицом похоже меньше всего.
- Чего тебе? – хрипит он.
- Тренировка, - эм… кажется, мой веселый тон тут неуместен. Вон, как взглядом сверлит, - Ты же
хотел научиться кататься.
- Боже… - стонет он, - Ты об этом? Заходи…
Костя отходит в сторону, пропуская меня внутрь.
- Что с тобой? – какой-то он осунувшийся, что ли?
- Ты про что? – спрашивает он, скрываясь в комнате.
- У тебя глаза красные.
Несколько секунд из комнаты не доносится ни звука, а потом раздается неуверенное:
- Э… У меня аллергия, да. Сейчас весна, вот и мучаюсь. – Ой, Котик, кому ты врешь? Неужели мне:
аллергику, астматику и вообще психически нездоровому человеку? Ладно, сделаю вид, что
поверил.
- Понятно, – я скидываю кроссовки и прохожу на кухню.
Ко мне тут же подбегает Конрад и начинает жалобно мяукать.
41
- Привет, - беру сильно подросшего за месяц котенка на руки, - Как ты тут? – но Конни сидеть
спокойно не хочет, он вырывается и пушистой каплей стекает на пол. – Ну и вредная же у тебя
кошатина!
- Что? Поцарапал? – спрашивает Кот. Он, че, все это время так и стоял тут в дверях? – Он это умеет.
Ты глянь, – он одет в футболку с короткими рукавами, так что я могу видеть его руки. Они до
локтей покрыты сеткой мелких царапин
- Бандит.
- Нет, просто играется, – улыбается Котофей. Тут я замечаю у него на запястьях и тыльных
сторонах ладоней множество ожогов, словно об него сигареты тушили. Некоторые уже зажили, а
другие еще совсем свежие.
- Что это? – беру его руку и подношу поближе к глазам; он почему-то вздрагивает и пытается
вырваться, но я держу крепко. – Что это? – повторяю вопрос я.
- Отпусти, - сердито шипит он, - Что за манера постоянно меня за руки хватать?
- Извини, - разжимаю пальцы, он тут же трет кисть, будто ему больно. А может, и вправду больно,
понять не могу. – А все же?
- На работе обжегся.
- Угу. «Я сидел на лестнице, ел арбуз, а пострадавший шел мимо, споткнулся и двадцать раз упал на
мой ножик». – Ну и что, что анекдот старый, зато актуален будет всегда.
- Не веришь? – щурится.
- Не очень.
- А придется. В Маке раскаленные грили и порой жир брызгает в разные стороны.
Похоже на правду. И с чего это я так взбеленился?
- Тогда гомен.** - блин, это Лоркино дурное влияние… Уже ее выражения перенимаю… И все
равно, я считаю, что Кот странный тип. – Ты готов? – он кивает, - Ну, тогда, вперед и с песней.
- У меня скейта нет.
- Потом приобретешь, а пока будешь тренироваться на моем старом. Он хороший, просто мне на
день рождения новый подарили…
- Спасибо. Сейчас пойдем, я только форточку закрою.
_____________________
* песня из кинофильма «Долгая дорога в дюнах»
** gomen – извини (яп)
Глава 7
42
Травмы
Константин.
- Эй! А ты слышал, что у нас с алгеброй полная жопа?
- Что стряслось?
- Мне Галина сказала, что у Елены Ивановны внуки родились, и она отпуск взяла.
- Математика отменяется? Блин! Кто же теперь уроки вести-то будет?
- Надеюсь, не Вилка.
- Ребята, что случилось? – подхожу к группе одноклассников, столпившихся на втором этаже у
двери кабинета алгебры.
- Кот, а ты не в курсе? – спрашивает меня Паша Иванчук.
- В курсе чего? - видно, я что-то пропустил. Боже, мне сейчас не до внутриклассовых разборок. Я
безумно хочу спать. Егор вчера гонял меня по площадке до потери пульса, садист, и даже не
посмотрел на то, что я вообще-то третий раз в своей жизни так близко скейт вижу, а уж катаюсь на
нем и вовсе в первый. А ночью я не сомкнул глаз. Стоило это сделать, как перед глазами, как кадры
кинопленки, тут же начинали мелькать воспоминания с тренировки. Причем, с Егором в главной
роли.
- Елена Ивановна нас покинула, – притворно вздыхает Иванчук и тут же ухмыляется, - Ушла в
длительный отпуск.
- И что теперь? – действительно, что? – Экзамены же на носу…
- Вот скажи мне, Бакаев, - он обнимает меня за плечи, но я тут же сбрасываю его руку. Не люблю,
когда меня касаются, - Вот что ты паришься? У тебя, между прочим, лучшие оценки в классе, а ты
все грузишься и грузишься. К жизни надо относиться легко!
Ответить я не успеваю: звонит звонок, и к нам из учительской, расположенной за соседней дверью,
выходит Елена Вильевна и запускает всех в класс.
- Рассаживаемся быстрее! – голос у нашего всеми уважаемого завуча громкий, так что его слышат
все, включая даже «тех, кто в танке», как выражалась моя бывшая учительница английского, Внимание! Сейчас к вам придет новый учитель…
- «Следующий больно шуганный, просьба не пугать», - хихикает Лора, цитируя понравившуюся
фразу из какого-то косплей-спектакля (Я их уже все наизусть выучил, так часто она их повторяет).
Говорит она тихо, но я всё слышу, потому что они с Егором сидят за мной.
- … и согласился преподавать в школе на время отсутствия Елены Ивановны, - понимаю, что
половину речи Вилки я благополучно прослушал, - И постарайтесь показать себя с хорошей
стороны…
- Зачем же врать человеку? – это Егор. Его комментарий несколько громче Лориного, поэтому его
слышу не только я, но и весь класс.
43
- Орлов, тебя это касается в первую очередь! – рявкает, по-другому не скажешь, Елена Вильевна.
Аж стекла зазвенели! Или это у меня в ушах?
- Ладно-ладно, – бурчит Егор. Тоже, видно, пострадал от звуковой волны.
Раздается стук в дверь и в класс заглядывает молодой светловолосый мужчина в очках и в сером
атласном костюме.
- О, Алексей Дмитриевич, походите, – улыбается Вилка, - Класс, позвольте вам представить:
Зарецкий Алексей Дмитриевич. Нам очень повезло найти такого хорошего учителя за месяц до
экзаменов. Орлов, надеюсь, ты запомнил мое предупреждение. – Сказав это, она уходит, оставив
нового учителя наедине с нами.
- Что ж, здравствуйте, - говорит он, - как меня зовут вы уже знаете, а ваши имена я постараюсь
запомнить как можно быстрее.
Он садится за учительский стол и начинает раскладывать на нем свои бумаги и книги.
Сижу и со скучающим, как мне кажется, видом разглядываю нового учителя. На вид ему от силы 33
года, хотя кто знает сколько именно. Впервые вижу такого молодого учителя. Странно, такое
ощущение, что я его знаю, или, по крайней мере, видел где-то.
- Алексей Дмитриевич, - раздается совсем рядом. Это Оля. Так, в голосе появились слащавые
интонации, значит, сезон охоты на учителя можно считать открытым. Она и на меня так же
смотрела, но вскоре отстала, поняв, что ей ничего не светит. И как Егор терпит такое поведение,
непонятно, - а давайте мы с вами познакомимся поближе? – я аж воздухом от неожиданности
поперхнулся. Сижу, кашляю теперь, а на меня все косятся. Ничего себе: говорить такое учителю!
Она хоть поняла, как это со стороны прозвучало?
- А давайте мы будем проверять ваши знания, а не устраивать тут клуб свиданий, - это звучит
слишком резко, но к таким как Оля иные методы применять бесполезно. – Простите, как вас зовут?
- Олечка, - улыбается она. Все еще не потеряла надежды. Упорная девушка.
- Так вот, Ольга Круглова, - говорит Алексей Дмитриевич, пробежав глазами по списку учеников, убедительная просьба не отвлекаться от учебного процесса. – Интересно, а почему он с учениками
на «вы»?
***
Алексей Дмитриевич оказывается отличным учителем, но, увы, слишком строгим. Половина класса
получила свои заслуженные двойки за домашнее задание, точнее за его отсутствие, так же часть
учеников, в том числе и я, долго мучались у доски над особо сложными примерами. Слава богу, в
математике я худо-бедно разбираюсь, поэтому ответить удалось достойно, а, вот, Лоре пришлось
туго. Ну, не понимает девчонка точные науки, и все тут. Зато такие сочинения пишет – загляденье!
Каюсь, грешен: списывал у нее пару раз, потому что не получается у меня превращать мысли в
слова с такой же лёгкостью.
Звонку одноклассники обрадовались как манне небесной. Тут же вскочили со своих мест, но были
резко одернуты Алексеем Дмитриевичем, заявившим, что «звонок для учителя».
Закончив диктовать домашнее задание, он говорит:
- Все, кто сегодня получил оценки, с дневниками ко мне, остальные же могут быть свободны.
44
- Константин, задержитесь, - бросает он, когда очередь у его стола почти рассасывается.
Терпеливо жду, когда же он обратит на меня внимание. Он отпускает последнего ученика и
обращается ко мне:
- Константин, а почему у вас нет ни одной подписи родителей в дневнике?
- Ну, может быть потому, что у меня их нет? – видя его немой вопрос, спешу пояснить, - Мама
умерла недавно, а с отцом у нас плохие отношения. Мы с ним редко видимся. – Вообще не видимся,
если быть точнее, и я ничуть из-за этого не страдаю.
- Получается, что ты живешь один? – вопрошает он, резко переходя на «ты».
- Да. Я совершеннолетний и могу жить один, – странно, почему меня тянет на откровенность в его
присутствии?
- Вот оно как, – учитель сцепляет руки в замок и кладет на них подбородок, - куда планируешь
поступать?
- Не знаю, – правда, не знаю, мне сейчас денег нужно больше накопить, - Я еще не думал об этом.
- А зря. С твоими способностями ты легко поступишь на бюджет, куда захочешь.
- Я буду поступать в следующем году.
- Почему?
- Хочу немного поработать.
- Ясно, значит, ты не уверен в своих силах и хочешь сам платить за свое обучение, не обременяя
отца? – ну и интуиция у него. Вот только не за отца я беспокоюсь (еще чего!), а за себя. – А сам-то
на кого учиться хочешь?
- Эм… Ну, мама хотела, чтобы я стал переводчиком, но у меня с языками проблема. – Не знаю
почему, но с этим человеком хочется быть откровенным.
- Костя, я понимаю, что не в праве навязывать тебе свое мнение, но ты все же обдумай мои слова на
досуге: не слушай никого, поступай так, как считаешь нужным. – Зачем он это сказал?
- Извините, Алексей Дмитриевич, - нельзя показывать, что его слова задели меня. Но он,
несомненно, прав. – У меня сейчас других проблем хватает. До свидания.
Сказав это, я разворачиваюсь и ухожу.
Вот, спрашивается, чего он ко мне прицепился? Только встретились, а так легко рассуждает о моих
«способностях». Какие, к черту, способности? Что такого в том, что я понимаю теоремы и могу
применить знания на практике? Да так может половина нашего класса!
В коридоре сталкиваюсь с Галиной Алексеевной, здороваюсь и пытаюсь проскочить мимо, но не
выходит. Она окликает меня:
- Константин, почему ты не участвуешь в подготовке последнего звонка? – так и знал, что она про
это спросит. Действительно, последнее время я старался как можно меньше попадаться ей на глаза,
45
чтобы меня не заставили репетировать вместе со всеми какой-то дебильный спектакль. Точнее,
спектакль ставил «Б» класс, а у нас было что-то вроде вручения «Оскара» лучшим преподавателям,
а так же всяческое восхваление школьной жизни. Дебилизм. Я школу с детства терпеть не могу,
отношения с одноклассниками у меня не клеились с первого класса, а в этой школе я чуть больше
месяца. Спрашивается, зачем мне это? Вот именно, не за чем, а все почему-то уверены в обратном.
-Ну… - как бы так сказать, чтоб не обидеть? – У меня времени нет.
- Да брось ты, - Галина не была бы Галиной, если бы хоть раз прислушалась к моим доводам. Да и
не только к моим. В прошлом месяце Лорку отправила на олимпиаду по литературе. Хорошо, что та
заняла первое место, теперь меня хочет принудить к общественной деятельности, - Время всегда
можно найти, - ага, если не спать, то, возможно, время и найдется. Нет уж, мне пока тренировки с
Егором выше крыши. – Ты мне лучше вот что скажи: играешь на пианино?
- На скрипке, – ой, я не хотел этого говорить, само вырвалось.
- Сыграешь в конце что-нибудь? Нам надо закончить праздник красиво, – ну, все, теперь
отвертеться точно не получится.
- Ладно, я подумаю, что можно сделать. – С Галиной спорить бесполезно, все равно добьется
своего. Она хороший человек, только, вот, не считается с чужим мнением. – Извините, у меня
сейчас биология.
***
Две недели спустя.
Боже, у меня едет крыша. Медленно и неотвратимо. С каждым днем я все больше и больше
привязываюсь к Егору, а встречаемся мы теперь часто. Пропустить его тренировку – значит навлечь
на себя неприятности. Господи, кто ж меня за язык-то тянул? Сказал, не подумав, а теперь
мучаюсь. Стараюсь хоть в школе держаться от него подальше. Порой даже приходится «сбегать» в
гости к Алексею Дмитриевичу, только чтоб его не видеть.
Кстати, об Алексее Дмитриевиче. Он очень хороший: и как человек, и как учитель. Правда,
большая часть учеников его на дух не переносит, ибо требует много, а делать задания ой, как не
хочется.
К экзаменам мы готовимся на пределе возможностей.
Сам он стал для меня кем-то вроде ангела-хранителя, который и выслушает, и утешит, и подскажет
выход из сложной ситуации. Не то, чтобы я ему плакался постоянно, просто он как-то чувствует,
что у меня не все в порядке, хотя я могу вообще молча сидеть и ничем не выдавать свое состояние.
В последнее время я стал подолгу засиживаться у него в кабинете после уроков, разговаривая обо
всем на свете. Ради этих встреч я даже отказался от половин смен в Маке. Иногда к нам
присоединяются Егор и Лора.
Алексей (он позволил мне называть себя по имени и на «ты», заявив, что еще не настолько стар,
чтоб ему выкать), помог мне снова научиться общаться с людьми и не бояться того, что могут
причинить боль. Он, сам того не подозревая, помог мне смириться со своими чувствами к Егору.
Не знаю, как у меня получилось настолько довериться человеку, которого я знаю меньше двух
недель. Причем довериться не в том плане, чтобы раскрыть ему все свои секреты, а чисто на
эмоциональном уровне. Если честно, то я про него ничего не знаю, да и он про меня, кроме
необходимого минимума, тоже.
46
Однажды я спросил Алексея про его семью, но он как-то резко погрустнел и ничего не ответил,
переведя разговор на другую тему. Значит, и у него есть то, о чем ему больно вспоминать?
О смерти мамы я рассказал ему только в общих чертах, не углубляясь в детали. Просто пояснил,
что она разбилась на машине. Хотя на самом деле все было намного страшнее.
Воспоминание
Я сижу в своей комнате, занятый написанием сочинения по литературе. Тема глупейшая: «Человек
в футляре. Образ маленького человека». О нем уже говорено столько, что придумать что-нибудь
оригинальное сложно.
В комнату заглядывает мама.
- Костя, завтра ты очень занят? – спрашивает она.
- Нет. У меня завтра всего шесть уроков, после них я свободен.
- Вот и отлично, - улыбается, - Съездишь со мной на открытие нашего нового магазина?
- Хорошо, – замечаю, что мама одета в синий деловой костюм от “Chanel”. Она всегда выбирает
костюмы этого модного дома, когда собирается на важные переговоры, говорит, что они ей удачу
приносят, - А ты сейчас куда?
- У меня через час совещание с советом директоров, надо уладить последние вопросы до открытия.
- Удачи.
- Спасибо, Котеночек, - она целует меня в щеку и выходит их комнаты.
Это был последний раз, когда я ее видел живой.
Спустя полчаса домой позвонили из милиции, и человек, представившийся полковником
Кузнецовым, сообщил, что в мамину машину врезался грузовик.
Водитель фуры, уставший после ночного перегона, заснул за рулем и мамин «Lexus» просто смело
с дороги, после чего он загорелся.
Помню, в тот момент я просто сел на пол и тупо уставился перед собой.
Все, что было дальше, смешалось в моем сознании в один не проходящий кошмар.
Помню только серые стены морга и обгоревшие останки на столе, когда-то бывшие моей мамой.
Опознать ее удалось только по зубам.
И это называется, приносит удачу…
У меня даже не получилось заплакать. Только ноющая пустота образовалась внутри. Придя домой,
я в первый раз напился до беспамятства.
А отец даже не появился на ее похоронах, отговорившись неотложными делами.
Больше всего меня бесил тот факт, что ее убийца отделался всего лишь условным сроком на три
года.
Конец воспоминания
47
Хорошо, что Алексей не спрашивал про отца. Тогда бы у меня точно нервы сдали, и я либо наорал
бы на него, либо расплакался.
В последнее время я все чаще срываюсь на окружающих. Сказывается нервозная обстановка
последних месяцев.
Нет, мне срочно надо снять напряжение. Необходимо найти девушку на одну или пару ночей.
***
Егор
За две недели постоянных тренировок Кот уже многому успел научиться. Я даже немного завидую
той легкости, с которой он схватывает новые знания. Лично мне пришлось приложить для этого
вдвое больше усилий.
Сегодня планирую показать ему новый трюк.
Захожу за Котом в пять часов, а от него как раз выходит какая-то девушка. Он стоит в дверях,
одетый лишь в джинсы. Девчонка поднимается на цыпочки и целует его в губы, потом еще что-то
говорит и, чмокнув на прощание в щеку, уходит.
Внутри меня возникает чувство, похожее на раздражение. Да, мне завидно, не скрываю! У нас с
Олей секса не было уже давно.
- Привет, - он замечает меня. Надо же, ничуть не стесняется того, что я застал его в столь
пикантный момент. Мне б его выдержку.
- Здорово! Придешь на тренировку? – уф, кажется, удалось сказать это вполне дружелюбно.
- Да, – действительно, правду говорит Лорка, Котик за последнее время сильно изменился. Раньше
бы он ни за что не согласился, а сейчас, пожалуйста, даже без препираний. – Во сколько?
- Собираемся у Мерка через пятнадцать минут.
- Я могу немного опоздать.
- Главное, приди! – хмыкаю я, открывая дверь в квартиру. Надо еще амуницию захватить.
Сейчас Кот тренируется вместе со всеми, но только по индивидуально программе. Он уже успел
хорошо подружиться с Броней и Женей. Серый и Влад вообще относятся к нему как к младшему
брату: они постоянно крутятся вокруг него, помогая освоить очередной трюк. Нашли чем
заниматься! У нас соревнования на носу, а они дурью маются. Ну ладно… не дурью, но занимаются
они явно не тем, чем надо. Кота я и сам потренировать могу.
Сегодня Котофей опоздал на целых полчаса. Явился на тренировку в футболке и джинсах, хорошо,
что погода стоит теплая, а волосы заплел в косу. Длиннющая получилась, спускается ниже лопаток,
неужели не мешает? Это, кстати, всецело Лоркина заслуга. Она с недавних пор начала испытывать
на нем новые прически (свои-то волосы короткие, вот и приходится искать подопытного кролика,
пардон, котика), вот и научила. Надо заметить, ему идет. Кстати, когда я спросил его про волосы,
он смешно сморщил нос и заявил, что, дескать, он – человек с тонкой душевной организацией и ему
по должности положено. Честно, я ничего не понял, кроме того, что «тихо шифером шурша, крыша
едет не спеша».
48
- Привет всем! – улыбается Кот.
- Котофей! – Бронька повисает у него на шее, - Молодец, что пришел! Давно тебя не видела!
- Угу, - бурчит, - всего лишь со вчерашнего дня…
- Привет! - Влад хлопает его по плечу.
- Здорово! Бронька, отцепись ты от парня, ты тяжелая. – Смеется Серый.
- Ах ты, гад! – Броня срывается с места и устремляется в погоню за бесстыдно ржущим Серегой,
естественно не догоняет, потому что Серый у нас спринтер, каких поискать.
Женя просто приветственно кивает, он очень сдержанный парень. Я, например, да и не только я, не
знаю, о чем он думает; а Леха улыбается и машет рукой.
- Ты опоздал, - подхожу ближе к Коту.
- Извини, в душе был, – вот не улыбайся, все равно не разжалобишь.
- Твой план на сегодня: сначала стандартная разминка и повторение пройденного, а потом
попробуешь съехать с рампы.
***
Тренировка проходит спокойно. Наша команда подготовлена хорошо, что внушает уверенность
перед соревнованиями, хотя, конечно, совсем расслабляться тоже не стоит.
Вскоре ребята отходят на перекур, а заодно и в магазин. Кушать им, видите ли, захотелось.
Голодающее Поволжье, блин. А я продолжаю кататься. Вдруг до моего слуха доносится глухой
удар, а потом приглушенный вскрик. Оборачиваюсь и вижу, что Кот лежит на асфальте. Бросаюсь к
нему, пытаясь на ходу понять, что произошло. У него ободрана щека, но это мелочи, заживет, даже
шрама не останется, больше меня беспокоит то, что он держится за плечо.
- Что случилось? – приземляюсь рядом с ним на колени. Черт, не рассчитал, сбил кожу.
- Пытался съехать… - шипит он сквозь зубы. Блин, вот придурок, ему еще повезло, что высота
небольшая.
- Идиот, – я пытаюсь понять, что у него с рукой, но Кот так вцепился в плечо, что разглядеть чтолибо невозможно. Блять! Ну и куда Влад свалил, когда он так нужен? – Почему меня не позвал? На
хера сам полез, да еще и без объяснений техники?
- Думал… съеду, но скейт перевернулся.
- Придурок! Кретин! - у меня слов нет, чтоб описать, какого я сейчас мнения о нем, - Камикадзе
хренов!
- Извини, - выдыхает он. Неужели настолько больно?
- Молись, чтоб перелома не было, - мрачно сообщаю я, - Руку убери.
49
Он послушно разжимает пальцы, давая мне возможность осмотреть поврежденное место. Я,
конечно не спец в этом деле, но кое-какой опыт у меня тоже имеется.
Итак, что мы имеем с гуся? А с гуся мы имеем вот что: разодранную футболку, шикарный синяк
и… Осторожно ощупываю, слава богу, только вывих, причем не самый сложный, его я, по крайней
мере, знаю как вправлять. Опыт, благо, имеется.
Черт, у него такое хрупкое телосложение, что, кажется, нажмешь чуть сильнее, точно что-нибудь
сломаешь. Руки тонкие изящные с длинными пальцами, как у девушки. Ёпт… откуда такие мысли?
В жопу их!
- Сейчас будет больно, приготовься, – предупреждаю я.
- Больнее не будет…
- Наивный, - хмурюсь, - Держись, я сейчас вправлю тебе сустав.
Одной рукой беру его повыше локтя, другой упираюсь ему в спину и резко дергаю на себя. Сустав с
щелчком становится на место. Кот кричит, из его глаз брызгают слезы, так же здоровой рукой он
вцепляется мне в колено. От этого прикосновения меня словно бьет током.
Так, спокойно. Это просто нервы. Отлично…
Еще раз осматриваю плечо, вроде все в порядке. Кот поднимает на меня поддернутые дымкой боли
глаза, в которых стоят слезы, после чего утыкается лбом мне в грудь и судорожно вздыхает, будто
борясь с рыданиями.
- Эй, ты чего? Уже ведь не так больно, правда? – осторожно глажу его по голове, в надежде
успокоить. От этого прикосновения он вздрагивает и отодвигается. – Прости-прости, не знал, что
тебе неприятно.
Он смотрит на меня, будто не узнавая, а потом выдает:
- Дай сигарету… - получив желаемое, присаживается на бордюр и жадно затягивается. – Спасибо, –
говорит он, спустя некоторое время. - Уже проходит.
- Ты все-таки сходи к врачу, а то мало ли что. Рентген не помешает.
- Спасибо, - он выбрасывает окурок, - А где ты этому научился?
- Профессиональная травма, - ухмыляюсь, - Влад научил, он же у нас будущий травматолог. Я за
несколько лет успел себе столько всего растянуть и вывихнуть, что тут волей неволей профи
станешь.
- Так часто травмы получал?
- И не только, дрался тоже часто…
- Все с тобой ясно, – тянет Кот. Эм, это что значит? Разговор окончен, так, что ли?
Возвращаются ребята. Бронька тащит огромный пакет из «Карусели». Стоп, а чего это четыре
здоровых лося заставляют хрупкую девушку тащить такую тяжесть?
Видно, последнюю фразу я произнес вслух, потому что Леха тут же отвечает:
50
- Да она сама не дает, мымра. – И тут же орет дурным голосом, потому что Броня со всей дури
наступает ему на ногу. – Что ты делаешь, сучка?
- Ебало захлопни, кретин! – огрызается Броня, Да, что сказать, девушка без сантиментов, - Босс, я
тут пиво на всех купила…
- Мы, - вставляет Серый.
- Мы, - кивает она, - Но этому уебищу не дадим.
- Что ты сказала, кошка драная? – Леха как всегда очень остро реагирует на Бронькины подколки.
- Слышь, ты, козлобобр, если сейчас не заткнешься, пизды получишь, – но Леха личность
увлекающаяся, вовремя остановиться не может.
- Твоей? Нахера она мне нужна?
- Ану заткнулись! – что бы их перекричать, мне приходиться напрячь голос. Убедившись, что гвалт
стих, я чуть мягче добавляю, - Бронь, тебя это тоже касается. Достали, честное слово. Какого хрена
вы тут устроили?
- Извини, Босс, - Броня достает из пакета две банки пива и протягивает их мне и Коту. Тут только
она замечает мои кровоточащие коленки и покоцаный вид Кости, - Подрались, что ли?
- Нет, - открываю банку и глотаю холодный напиток, - Тут кое-кто со скейта свалился и плечо себе
вышиб. Пришлось вправлять, потому что наш дежурный медик бродит неизвестно где, –
выразительный взгляд в сторону Вовки.
- Уж на обед отойти нельзя, - ворчит тот, присаживаясь перед Котом на корточки, - Покажи руку.
- Наш дежурный педик, - хихикает Леха. От этого замечания Влад едва заметно вздрагивает и
недовольно косится в его сторону.
- Ах ты, мелочь…- начинает было Серега, но я его одергиваю.
- Серый, не надо. А ты, Алешенька, если еще раз выскажешься в подобном духе, вылетишь из
команды не быстрее, чем успеешь сказать «скейт». Все ясно? Вот так, а то взял моду, чуть что,
пасть разевать. - Женя явно не доволен моими методами. А что, спрашивается, такого? Малец
зарвался, я его осадил. Так ему и надо.
- Все, - бурчит он. Конечно, кому хочется вылететь из команды прямо перед соревнованиями, - А
ты, небось, тоже из этих…
Не понял… Что это только что было?
- Пошел отсюда, – тихо говорю я.
- Что?
- Со слухом проблемы? – и на тон выше, - Вон! Вали отсюда! Что непонятно?
- Босс, ты чего? – мальчишка пятится, не веря, что я, всегда такой добрый, на этот раз серьезен.
- Заебал ты меня со своими шутками, сколько раз повторить?
51
- Босс… - ей богу, он чуть не плачет, - Я больше не буду. Извини. Честно, – какой же он еще
ребенок. Если подумать, то все мы дети в пятнадцать лет. Заносчивые, грубые, на все сто процентов
уверенные в том, что мир и люди созданы исключительно для нашего увеселения.
- Хорошо, – так и быть, сделаем скидку на возраст, - Но чтоб это было в последний раз, иначе ты,
лапупындрик*, вылетишь от сюда к чертовой матери. – Ну вот, а теперь он светится как
начищенный самовар, даже на лапупындрика не обиделся.
Пока мы припирались, Влад успевает закончить осмотр.
- Молодей, Егор, хвалю. Чисто вправил. Кот, рука как сейчас, болит?
- Только ушиб.
- Ну, это ничего, лед приложишь, и все пройдет. Так, травмированный, на сегодня с тебя хватит
острых ощущений, иди домой.
***
Константин
Я посидел с ребятами еще полчасика, пива выпил. Хорошо, что на работу сегодня не надо.
Сейчас, не спеша, иду домой. Поднимаюсь на лифте и уже собираюсь открыть дверь своей
квартиры, как на встречу вылетает Лора, не иначе шаги услышала, и, обняв меня, начинает реветь,
уткнувшись носом в рубашку.
- Что с тобой?
- Котик… - выдыхает она, судорожно стискивая пальцы и начиная рыдать еще сильнее.
Да что стряслось-то?
__________________
* сегодня услышала этот термин от однокурсницы. Если честно, он меня рассмешил. Вот, решила
найти ему место и в «Хрониках» =)
Глава 8
Самоубийство или «Без пол-литра не разобраться»
Тот, кого ты любишь, и тот, кто любит тебя,
никогда не могут быть одним человеком.
Чак Паланик. «Невидимки».
Лора
Посмотри, как развлекается твой Сережа, – написано в заголовке письма.
52
Весь текст состоит из фразы:
Приятного просмотра
И прикрепленный файл.
Должно быть, чья-то глупая шутка. Открываю файл, оказавшийся видеоклипом. Кто же мог это
послать? Адрес незнакомый… Что это?
Это проигрыватель глючит, или у меня начались зрительные и слуховые галлюцинации? Проходит
минута записи, и я с силой сжимаю зубами костяшку пальца, чтобы не закричать…
- Не забудь, у нас сегодня годовщина, - говорит он, - я приготовлю ужин, принесу свечи и вино. И
твоя мама как раз уехала в командировку…- Сережа нежно обнимает Володю за плечи.
- Издеваешься? Как я могу забыть про такое? – на видео отчетливо видно, как Влад улыбается, - я
тебе подарок приготовил, любимый.
- Смотри, чтобы тебя никто не услышал, а то опять подтрунивать будут.
- Да я могу об этом хоть со шпиля Адмиралтейства в мегафон (п/а: матюгальник, хе-хе)
прокричать. Но если тебя это так волнует, то оглянись: тут же нет никого. Я даже могу
сделать вот так, - сказав это, он разворачивается, встает на цыпочки и целует Сережу в губы. В
свою очередь, тот обнимает его еще крепче.
За кадром слышится чье-то злорадное хихиканье, слишком тихое, чтобы можно было понять кто
это.
- Сумасшедший… – выдыхает Сергей.
- Не без этого, - смеется Влад, утыкаясь ему носом в плечо, - Ты сводишь меня с ума.
Я замечаю, что плачу, только после того, как трек заканчивается.
Можно ли умереть от боли? Наверное, да. Умирали же героини средневековых романов, когда
узнавали о трагической кончине своих возлюбленных. Вот, только у меня упасть замертво почемуто не получается. Может, пойти утопиться как Офелия? Или заколоться как Джульетта? Нет…
нет… нельзя, хоть соблазн и велик.
Господи, как же мне сейчас плохо! За что? Кто меня так ненавидит, что посмел разрушить все мои
надежды и мечты? Как дальше жить, когда пропал внутренний стержень, не позволявший
сломаться? Стоит задуматься. И мысль о самоубийстве уже не кажется мне такой страшной.
Осталось только выбрать подходящий способ.
Повеситься? Но это же так страшно, когда не можешь вздохнуть. Егор знает, о чем говорит, да и
крюка у нас нет, люстры все привинчены, а карниз не выдержит.
Вены порезать? Но я же боюсь вида крови, хотя… в ванной вода просто будет казаться розовой и
крови как таковой я не увижу… А как же боль? Это же больно…
С крыши прыгнуть? Нет. Ни за что.
Тогда вены. Самый приемлемый способ. Сейчас… Только с мыслями соберусь и напишу записку…
Нет… нельзя так… Надо отвлечься и не думать о том, где найти в себе силы жить дальше.
Встаю, начинаю поливать цветы на подоконнике для того, чтобы хоть чем-то занять руки.
53
Вижу, как к подъезду идет Кот. Значит, он через полминуты будет на площадке…
Хватаю ключи и выбегаю в коридор. Слышу только, как дверь хлопает у меня за спиной. Он уже
входит в квартиру.
При виде него слезы, текущие по щекам, перерастают в рыдания. Подбегаю к нему и обнимаю за
пояс.
- Что случилось? – голос взволнованный. Неужели я так плохо выгляжу?
- Котик… - это все, что я способна выдавить из себя.
- Лора, прошу тебя, расскажи, что случилось? – сильные руки нежно обнимают меня. Но я сейчас не
могу говорить. Голосовые связки отказываются работать. Только всхлипываю, - Пойдем, попьем
чаю, и ты мне все расскажешь, – я позволяю увести себя вглубь квартиры.
Только оказавшись на кухне и получив чашку с горячим ароматным чаем, замечаю, что я
выскочила из дома в домашнем костюме и босиком.
- Рассказывай.
Я начинаю говорить, причем говорить обо всем, начиная с раннего детства, когда только
познакомилась с Сережей. Мой монолог длится около часа, я выплескиваю наружу все, что
накопилось во мне за эти годы. Кот не перебивает, не сочувствует, просто слушает, за что я ему
очень благодарна.
- Лора, выпей, - он ставит передо мной рюмку с каким-то лекарством.
- Что это?
- Пустырник.
- Не хочу. Терпеть не могу эту гадость.
- Лора, не будь ребенком, выпей. Легче станет.
- Котик, я жить не хочу, а ты мне эту дрянь подсовываешь.
- Лорка, не говори глупостей, тебе восемнадцать совсем недавно исполнилось, еще вся жизнь
впереди! Нельзя опускать руки, нельзя! Самоубийство – это не выход.
- Я не могу больше так! У меня уже не хватает сил! Я столько всего за эту жизнь уже вытерпела, и
теперь какой-то урод отнимает у меня последний шанс на счастье…
- Это ты про Володю? – осторожно уточняет Кот. Да чего уж там, спрашивай как есть.
- Нет! – чувствую, что срываюсь на крик, - Вовка не виноват. Он же не знал, что я чувствую к
Сереже. Я про того козла говорю, кто их снял и мне это видео отправил.
- Лора, ты очень милая девчонка, зачем же так категорично о себе говорить? Ты обязательно
найдешь свою любовь…
- Костя… о какой любви ты говоришь? У меня вся голова уже седая! Кто меня такую полюбит?
54
- Как седая? – он смотрит недоуменно. Егор точно так же смотрел, когда увидел отросшие корни
моих волос.
- Так седая! – вот теперь я кричу. - Мне приходится краситься каждые две недели! Как ты думаешь,
почему у нас с братом цвет волос отличается немного?!
- Лор, но это же не влияет на отношение к тебе.
- Ты просто не знаешь, какие люди жестокие бывают…
- Знаю, – он почти шепчет.
- Я не могу так больше…
- Лорочка…
- Кот, - мой голос срывается и начинает хрипеть, - переспи со мной…
- Что?
- Займись со мной сексом… - знаю это для него полная неожиданность, но мне сейчас нужно хоть
что-нибудь, чтобы снова почувствовать себя живой.
- Лора… ты серьезно? - осторожно уточняет он.
- Серьезней некуда, – в доказательство смотрю на него в упор.
- Я… не могу.
- Почему? – он выглядит растерянным.
- Лора, ты мне как сестра…
- Костя, я же не прошу тебя жениться на мне. Всего лишь секс. Он тебя ни к чему не обяжет. С
другими же ты спишь.
- То другие…
- А я чем хуже?
- Не в тебе дело. Как я в глаза Егору потом посмотрю?
- Так сильно его любишь? – не смотри на меня так, я давно догадалась. Это только мой братец не
видит очевидного, - Можешь не отвечать, я все знаю. Ты так на него смотришь, что сразу всё
становится понятно.
- Он тоже…
- Нет…
- Лорка, я не знаю… Я запутался. Никак не могу с этим смириться.
- Давай, соглашайся, - я же все равно не отстану, - Тебе сейчас это так же необходимо, как и мне.
55
- Но у меня кончились презервативы… - сдался. Спасибо тебе… может быть, после этого я снова
смогу жить спокойно.
- Ничего страшного.
Он берет меня за руку и уводит в спальню, усаживает на кровать и опускается рядом.
- Боже, что я делаю? - шепчет он, прежде чем поцеловать меня.
Губы у него мягкие, но в поцелуе нет ничего особенного. Может быть, потому что я его не люблю?
Не знаю. Я никогда раньше не целовалась.
Ну и что, что Кот будет у меня первым? Он намного лучше других парней. Я ему всецело доверяю.
Странное дело: подруги рассказывали, что в первый раз страшно, но я сейчас ничего такого не
чувствую. Только тепло и нежность его прикосновений.
Он раздевает меня и укладывает на простыни, потом сам избавляется от одежды и вновь целует. Я,
в свою очередь, обнимаю его за шею. Он немного отстраняется и целует правую грудь, облизывает
сосок, посасывает, играет с ним. Потом всё это повторяет с левой грудью, спускается ниже,
покрывая поцелуями тело. А потом резко входит в меня, и я вскрикиваю.
Больно, горячо, слишком необычно. Боже…
- Черт! – Кот отодвигается, - Почему ты не сказала, что еще девственница?
- А ты бы согласился, если бы знал?
- Нет. Давай прекратим…
- Не смей! Клянусь, если ты сейчас уйдешь, я тебя возненавижу!
- Но…
- Кот, я тебя очень прошу…
- Хорошо, приготовься.
Он опять входит, но на этот раз нет боли, только ощущение горячей плоти глубоко внутри меня. Он
начинает осторожно двигаться.
Я погружаюсь в океан неизвестных доселе ощущений. Так хорошо… заставляет забыть все…
Вскоре вокруг меня пространство взрывается разноцветными искрами, и я погружаюсь в
блаженную тьму.
Прихожу в себя и не могу понять сначала, где я и что произошло. Просто разглядываю потолок.
Вокруг темно и только где-то сбоку виднеется полоска света. Уже ночь? Похоже на то…
- Как ты? – рядом присаживается Кот, и я тут же вспоминаю, что произошло. Оказывается, я лежу
голая в его постели.
- Нормально, – пытаюсь улыбнуться. Получается плохо, мне слишком стыдно. Боже, я буквально
заставила его переспать со мной.
56
- Держи, – у меня перед носом возникает чашка с чаем.
- Спасибо, - предварительно зажав одеяло подмышками, чтоб не сползало, обхватываю ладонями
чашку и отхлебываю, - Извини…
- За что ты извиняешься?
- Я вынудила тебя… - договорить мне не удается, потому что Кот плюхается рядом и, обняв меня за
плечи, чмокает в макушку.
- Ерунда. Лорка, все хорошо, тебе не за что извиняться.
- Друзья? – я поднимаю голову и смотрю ему в глаза.
- Лучшие, - он улыбается, - Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо.
- Надеюсь, больше не будет разговоров на тему бессмысленности бытия?
- Нет, – действительно, сводить счеты с жизнью мне расхотелось. Я знаю, будет тяжело, даже
очень, но я сильная, я все выдержу. – Долго я спала?
- Где-то час. Иди, прими душ, а я пока тут приберусь, - он протягивает мне огромное махровое
банное полотенце. Закутавшись в него, встаю и иду в ванную.
В коридоре сильно пахнет сигаретным дымом. Он что, курил? Хотя что в этом удивительного?
***
Константин
Лора засыпает довольно быстро, а я встаю, наскоро принимаю душ и, надев джинсы и футболку,
иду на кухню.
Где у меня тут сигареты?
Достаю с полки пачку «Capitan Black», включаю вытяжку и закуриваю.
Не знаю, сколько я сижу вот так, глотая дым, но, судя по тому, сколько окурков скопилось в
пепельнице, сижу я довольно долго.
В квартире темно, только на кухне горит тусклая лампочка над плитой.
Не хочу включать свет. В этом полумраке так уютно и спокойно, что не хочется о чём-либо думать.
Ох, Лорочка, дите ты мое глупое. Ещё такая наивная: думаешь, что мир идеален, что зло, подлость
и предательство – миф… И, раз обжегшись, считаешь, что жизнь кончена.
Да и я тоже хорош. Поддался уговорам, был, можно сказать, взят на слабо. А сейчас уже
раскаиваться поздно. Все, что можно было сделать, я уже сделал. Теперь исправить ничего нельзя.
Почему мне даже в голову не пришло, что она может оказаться девочкой? Господи, а в глаза Егору
как я посмотрю? Боюсь даже загадывать, что он сделает, когда узнает. Если узнает…
Черт… Ну, почему все так сложно? Я влюбился в Егора, а переспал с его сестрой. Нет, почему я
влюбился в Егора? Он же парень, а я не гей. Или гей… или… блин… без пол-литра не разобраться.
57
Встаю, включаю чайник. Жаль, у меня дома нет ничего покрепче чая, потому что очень хочется
напиться. Серьезно. Если честно, то я сейчас очень боюсь того момента, когда Лора проснется. Как
отреагирует? Что скажет? Будет ли опять плакать или накричит, обвинив в том, что я
воспользовался ее состоянием? Засыпаю заварку, заливаю ее кипятком.
Слышу шорохи, доносящиеся из комнаты. Либо проснулась, либо просто ворочается во сне.
Наполняю чашку и иду в спальню. Если она не проснулась, сам выпью.
Лора лежит на спине, завернувшись в одеяло, как гусеница в кокон, и бездумно разглядывает
потолок.
***
Как только Лора скрывается за дверью ванной, я включаю свет и начинаю убираться. Так, это в
стирку, это тоже. Меняю постельное белье и застилаю кровать.
Раздается звонок в дверь. Машинально бросаю взгляд на часы. Одиннадцать часов вечера! Кого там
принесло в такое время? Кому не спится?
Подхожу к двери, открываю.
- Кот, Лорка пропала!!! – прямо с порога кричит Егор, вламываясь квартиру – Ее обувь на месте,
компьютер работает, а там… - тут из ванной выходит Лора в полотенце. Ой, что сейчас будет… Лорка! – дурным голосом орет Егор, - Ах, ты, гад! Что ты сделал? – это уже мне.
Он сгребает меня за ворот футболки и трясет, как домохозяйка пыльный коврик.
- Егор, отпусти его немедленно! Я сама пришла! – кричит Лора, пытаясь отцепить руки брата от
моей шеи. Дурочка, у тебя же сейчас полотенце упадет и тогда мне точно не жить.
- А у него своей головы на плечах нет?! Или он другой думает?! Да как ты вообще посмел?!!! - он
одной рукой хватает меня за горло. Чувствую, что начитаю задыхаться. Оттолкнуть его не
получается. Силён, гад.
- Отвали, Отелло! Если ты меня сейчас задушишь, то как я тебе все объясню? – хриплю я из
последних сил. Блин, на эту реплику ушел весь оставшийся в легких воздух. Перед глазами
начинает плыть. Еще секунда, и я отрублюсь. Дрыгаю ногой и попадаю в его голень. Егор, взвыв,
разжимает руки. Прислоняюсь к стене и начинаю нарывно кашлять.
Егору, чтоб прийти в себя, требуется меньше времени, чем мне, и он тут же бьет меня кулаком под
дых. И опять мне становится нечем дышать, потому что воздух с хлопком вылетает из легких.
Боже, как же больно…
- Котик! – слышу возглас Лоры. Егор бьет меня еще раз. Чувствую, что ноги уже не держат.
- Тебе шлюх мало? Обязательно надо трахнуть мою сестру? - еще один удар, я валюсь и
сворачиваюсь клубком. Бей куда хочешь, только не в живот.
- Егор! – слышу звук пощечины, - Прекрати сейчас же! Идиот!
- Лора…
58
- Какое право ты имеешь вот так вламываться к Косте, да еще и набрасываться на него, не
разобравшись в ситуации?!
- Но он же…
- Заткнись! – голос Лоры срывается, - Я вообще видеть тебя не хочу! Где ты шлялся, когда мне
нужна была помощь? Бухал с друзьями или опять ебался со своей сукой? Почему я должна
загружать Костю своими проблемами, когда у меня есть родной брат? Так, где шатался этот брат,
когда он был мне так нужен? – правильно, не обращайте на меня внимания. Я тут пока полежу,
отдохну немного, - Да если бы не Кот, то, ты бы сейчас нашел дома мое тело! – в порыве чувств
Лора заезжает мне пяткой по больному плечу.
- Блять! – вот, стоило мне ругнуться в их присутствие матом, как на меня сразу обратили внимание.
- Котик, прости, пожалуйста! – Лора присаживается рядом, - Сейчас… - она помогает мне
подняться. – Погоди секундочку, - убегает на кухню, шлепая по ламинату босыми пятками. Слышу,
как она гремит ящиками холодильника. Смотрю на Егора, тот стоит и тупо пялится на меня, явно
стараясь переварить услышанное. – Вот, приложи к животу, - Лора протягивает мне огромный
пакет с замороженной овощной смесью, - Сейчас полегчает. Я пока пойду, оденусь. Жорик, а тебе
бы стоило извиниться, - сказав это, она скрывается в спальне.
Присаживаюсь на табуретку.
- Извини, – мне показалось, или Егор только что извинился? Так тихо это сказал, что если бы не
мой музыкальный слух, то я бы и не услышал ничего. – Прости, - повторяет он чуть громче.
- Ты порой бываешь слишком импульсивным.
Такое чувство, словно все внутренности перекрутились в морской узел. Больно. Очень. Мне даже с
трудом удается дышать. Хотя, может быть, мне так и надо.
- Слушай, я действительно сожалею, что ударил тебя. Так что прекращай тут взывать к моей
совести, корча из себя мученика с пакетом заморозки у пуза. – Недовольно бучит он. Глядя на все
это, не могу удержаться и начинаю хихикать, за что тут же расплачиваюсь. Живот пронзает новой
порцией боли.
- А мне действительно плохо. Ты мне все отбил. Вот умру сейчас, что делать будешь? – нет, я не
пытаюсь, как он выразился, воззвать к его совести, ибо это невозможно. Эта дама спит глубоким
сном праведника и в ближайшее время просыпаться не собирается. Я просто дуюсь. Глупо, подетски, знаю, но ничего не могу с собой поделать. А еще мне обидно…
- Плюну и труп ногами попинаю, – и больно… Телесная боль, черт с ней, пройдет и уберется из
памяти, но что делать с болью душевной?
- Сволочь ты, – заставляю свой голос звучать спокойно.
- Какой есть. Другого ты все равно не получишь, – интересно, он сам понял, что только что
сморозил?
- А кто сказал, что ты мне вообще нужен? – о, кажется, до него начинает доходить. Вон, как
покраснел.
Блин. Нужен. Очень. Как воздух. Я это понял буквально только что, когда думал, что мы больше не
сможем общаться как раньше. Вот, только я ему… как зайцу стоп сигнал… И поэтому я буду
59
молчать. Любить и молчать. Потому что лучше любить молча и лелеять слабую надежду, чем
потерять все, признавшись.
- Э… Кот, это не то, что ты подумал… - торопливо начинает он. Только не надо оправдываться. Это
ранит.
- Проехали.
- Егор, надеюсь, ты извинился? – из комнаты появляется Лора.
- Да!
- А можно не орать?
- Можно. Лорка, не тормози, предки скоро вернуться. Неужели, ты хочешь, чтобы они обо всем
узнали?
- Лора, на, тапочки надень, - протягиваю ей гостевые шлепки, которые она же и выбрала в первый
день нашего знакомства, - а то босиком по подъезду – это не дело.
- Спасибо, - улыбается она, - за все. Чтобы я без тебя делала? – поднимается на цыпочки и целует
меня в щеку, - Пока.
- Пока.
- Бывай! – машет рукой Егор. Киваю ему в ответ. Говорить не хочется. На душе гадко и тоскливо.
Закрываю за ними дверь. В квартире тут же становится тихо и пусто.
Иду в комнату.
Взгляд натыкается на скрипку. Вот, именно это мне сейчас и нужно.
Беру инструмент в руки и вскидываю на плечо. Смычок легонько касается струн, будто здороваясь
с ними, а потом начинает свой печальный танец.
Все движения отработаны до автоматизма. Мысли не вмешиваются в процесс игры. Они сейчас
далеко. В другой вселенной, где все хорошо, где сбываются мечты и не разбиваются сердца.
Наши с Лорой разбились в один и тот же день. Но если ее сердце еще можно склеить, то мое… Не
знаю… Я вообще уже ничего не знаю.
Я играю партию главной скрипки саундтрека из фильма «Реквием по мечте». Играю тихо, потому
что уже поздно, и не хотелось бы иметь неприятности с соседями.
Интересно, что скажет Галина, если я сыграю это на последнем звонке? Просто мне сейчас не
хочется исполнять что-либо другое. Хотя, раз она просила грустную музыку, то её пусть и получит.
Из спальни доносится трель мобильного телефона. Аккуратно кладу скрипку, сделанную по заказу,
на диван. Иду на звук. На дисплее трубки высвечивается: «Егор вызывает». Да что ему опять
понадобилось?
- Да!
- Кот, забыл сказать, завтра мы идем к моему хорошему знакомому. Он программист. Пусть
проверит, что за сука Лоре компромат на Серегу отправила.
60
- Отлично. Я-то тут причем?
- А ты пойдешь со мной. – приехали…
Глава 9
Решение проблем.
Где найти мне силы, чтобы жить,
Позабыть предательство и ложь,
Всё начать с нуля и полюбить,
Только снова день на день похож...
© Каракоз Ульяна
«Ангелы здесь больше не живут»
Алексей.
Сижу дома на полу, разбираю гору книг, валяющихся в обломках досок, бывших когда-то книжным
шкафом.
Давно стоило им заняться, но нет, мне обязательно нужно дотянуть до последнего.
И что мы имеем в итоге? А в итоге мы имеем вот что: гору щепок и испорченные книги. Старенькие
полки просто не выдержали такой нагрузки и сломались.
Спрашивается, что мне раньше мешало заняться обустройством своего жилища? К сожалению, не
только этот предмет мебели нуждается в замене. Еще продавленный диван, обшарпанный стол и
многое другое. И денег, кажется, хватает на капитальный ремонт (еще и останется), но никак руки
не доходят.
Да и зачем мне, профессору математики, холостяку со стажем, такие удобства? Я и дома-то
появляюсь редко, все время на работе пропадаю. Невесты у меня нет, девушки тоже… Была когдато давно, в прошлой жизни… Но не сложилось. Она была дочкой известного партийного деятеля, а
я простым студентом без рода, без племени.
Появился на свет я в Москве. Родителей своих не помню, их репрессировали через год после моего
рождения, а я остался со старенькой бабушкой, которая умерла, когда мне исполнилось шесть. В
итоге, вырос я в приюте, потому что никто не хотел усыновлять ребенка «врагов государства».
В восемнадцать лет поступил на Математический Факультет МГУ и после первой сессии начал
получать повышенную стипендию. У меня появилось все, о чем я только мог мечтать, деньги (70
рублей в месяц – сумасшедшие деньги, особенно для человека, никогда больше двух рублей не
державшего в руках), друзья, любовь… Но мое счастье закончилось в конце первого курса. Я
потерял все, что у меня было… А то, что сейчас я, в общем-то, не бедный человек… так это я
выбился из грязи в князи, после того как меня хорошенько в эту самую грязь окунули.
Отец моей девушки, когда узнал про нашу с ней связь, взбесился и сначала хотел засадить меня за
растление несовершеннолетних (хотя ей восемнадцать исполнялось буквально через неделю), а
потом, сжалившись, «предложил» мне «всего лишь» уехать из города и навсегда забыть о ее
существовании.
Меня буквально за руки притащили на вокзал, не позволив даже вещи собрать, вручили билет и
посадили на поезд. Так я и оказался в городе-герое Ленинграде, ныне Петербурге, без денег, без
вещей. В кармане лежал только паспорт и пластинка мятной жвачки. Вернуться я не мог, потому
что сразу бы сел без суда и следствия.
61
В этот год мне пришлось тяжелей всего: днем работал на двух работах, жил в коммуналке, вечером
учился (поступил в СПбГУ, на тот же факультет) – в общем, выживал, как мог.
Потом получил наследство от двоюродной тети, эту самую квартирку на окраине, и смог, наконецто, вздохнуть свободно.
А через полгода ко мне приехал друг из Москвы.
Воспоминание
- Леха! Алешка! Как же я рад тебя видеть! – Максим, бросив сумки на перрон, повисает у меня на
шее. Чувствую, что еще чуть-чуть, и мне будет нечем дышать.
- Я тоже… - хриплю я, - Макс, будь другом, отцепись! - я выворачиваюсь из его захвата и, подняв
одну сумку, иду к выходу с вокзала.
Как же все-таки хорошо, что он приехал.
- Как ты? – спрашивает он.
- Да так, потихоньку. А ты? – мы уже почти пришли к метро, вон, уже ступеньки входа виднеются
- Жив - здоров, как видишь, ни на что не жалуюсь.
- Как Ника? Ты же ее видел? - услышав про Нику, он замирает, и на его лице появляется какое-то
новое выражение: то ли нерешительность, то ли еще что-то, - Вы же все еще дружите?
- Алеш… - начинает он, но тут же замолкает, раздумывая, видно, что сказать.
- Говори, – черт, глядя на него, начинаешь предчувствовать самое худшее. Неужели с ней что-то
случилось?
- Лех, она замуж вышла. За Ваньку, ну того придурка, помнишь? - друг зажмуривается и
продолжает, - Почти сразу, как тебя выкинули. У них уже ребенок есть. Сын. – он на секунду
замирает, но тут же быстро добавляет, - На Ивана совсем не похож, в Нику пошел… Леш… Леш,
ты как?
Не знаю, что сказать… Как я… Внутри будто что-то умерло. Вероника… Неужели ты так быстро
забыла меня…
Ставлю сумку на асфальт и без сил опускаюсь прямо на бордюр. Все. Это конец. Ничего не
осталось. Все умерло. Я умер. Пустота…
- Лех, - окликает меня Макс, - Извини.
- Ничего, – надо взять себя в руки. Мы все равно не смогли бы быть вместе, нам бы не позволили.
Встаю, нацепив на лицо безразличное выражение. – Я просто не ожидал подобного. Что ж,
надеюсь, она будет счастлива.
Больше на эту тему мы ни с Максом, ни с кем другим не разговаривали.
Конец воспоминания.
62
С тех пор у меня было несколько романов, но все они быстро заканчивались, и я снова оставался
один.
Смотрю на книги… если честно, то сейчас нет никакого желания этим заниматься. Собираю доски
и выношу их в коридор. Потом выкину.
***
Егор
Наверное, это уже стало традицией - просыпаться с головной болью. Вот только сегодня причина ее
возникновения немного иная, нежели обычно.
С раннего детства у меня часто случались приступы мигрени. Причиной их возникновения могло
стать что угодно, будь то перемена давления, резкий звук или запах. Хватало незначительного
толчка, и сильная головная боль на несколько дней мне была обеспечена.
Но сегодня у меня черепушка раскалывается после вчерашней пьянки. Уже купленными банками
пива Броня не ограничилась, сгоняла в магазин, принесла еще. В итоге, домой я возвращался чуть
ли не на бровях, но когда обнаружил, что Лорки нет дома, и неизвестно, куда она отправилась,
мигом протрезвел. Точнее, протрезвел именно на столько, на сколько нужно, для четких действий.
Да уж… как вспомню, какие мысли тогда в голову лезли, так всего колотить начинает. Нет, это
реальное испытание для моих нервов. Я, понимаешь, весь такой веселый и радостный прихожу
домой и что вижу? Мало того, что в квартире свет горит, вещи по полу разбросаны, так еще и
Лорки нигде нет. Как говорится, приплыли…
Естественно, первое, что мне пришло в голову, это пойти позвать на помощь. А кто у нас из
знакомых ближе всех живет? Правильно, Костя. Вот к нему я первым делом и отправился.
Бля, даже не хочу вспоминать, что было потом. Я думал, что его убью. Спасибо Лоре, вовремя
остановила, а то бы тем маньяком из кошмара стал я сам.
Даже извиниться пришлось (только ради сестры это сделал, чтоб не травмировать ее еще больше),
хотя было жгучее желание еще и наподдать хорошенько. Шлюх, видите ли, ему мало, надо еще и
Лорку совратить. Но она тоже молодец… Ладно, спишем на шок.
Встаю, одеваюсь и иду в соседнюю комнату. Сестра не спит. Лежит и смотрит в потолок пустым
взглядом. Присаживаюсь рядом.
- Лор, ты как? – осторожно глажу ее по руке. Замечаю, что веки у нее опухли и покраснели, значит,
она проплакала в подушку всю ночь.
Вчера она, не дождавшись возвращения родителей, сразу ушла к себе и попросила ее не трогать.
Позже я все-таки заглянул к ней, принес чаю. Она лежала на боку спиной к двери, подтянув колени
к груди. Я тогда еще попытался с ней заговорить, как-то ободрить, но был с позором изгнан из
комнаты.
- А ты как думаешь? - голос у Лоры хрипит, и говорит она в нос.
Она молчит, а я понятия не имею, что ей ответить. Так как знаю, что это я по большей части
виноват. Да. Виноват. Что не рассказал раньше, что не развеял ее надежды и иллюзии. Ведь я знал,
что она к нему чувствует, и что они никогда не смогут быть вместе.
Лора, словно прочитав мои мысли, говорит:
63
- Егор, ответь мне, пожалуйста, - ее голос срывается на хрип, она на секунду замолкает, чтоб
прокашляться и продолжает, - ты же все знал, почему ничего мне не сказал?
- Боялся… - что ж, теперь мне не осталось ничего другого, как говорить правду и ничего, кроме
правды.
- Чего?
- Реакции.
- Зря, я бы расстроилась, конечно, но мне бы не было сейчас так плохо. Знаешь, братик, я чувствую
себя преданной. Это так больно, быть преданной самым близким тебе человеком… - господи,
Лорочка, прости, прости, прости! Я же хотел, как лучше… прости меня…
- Прости… - шепчу я.
- Не стоит, – я не узнаю ее голоса, он сделался таким безжизненным, словно со мной разговаривает
робот, а не живой человек, - Твои извинения ничего не изменят.
- Скажи, что мне сделать? – не могу смотреть на то, как она мучается. Я готов согласиться на все,
что угодно, лишь бы Лорка снова стала прежней.
- Потом. Ты многое сделаешь, только не сейчас.
- Хочешь, я найду того, кто …
- Нет.
- Лор…
- Иди, ты, вроде, куда-то собирался.
- Лорочка…
- Прошу. Выйди. Из. Моей. Комнаты, – медленно произносит она.
Встаю и иду к двери. А что мне еще остается делать?
Одеваюсь и выхожу в коридор. Звоню в соседнюю дверь. На этот раз мне открывают довольно
быстро. В дверной проем высовывается растрепанная голова Кота.
- Чего тебе? – спрашивает он.
Не говоря ни слова, тяну дверь на себя и вхожу, втолкнув его в комнату.
- Эй! – возмущенно восклицает он, - Егор, у тебя совесть есть? – хм, мне мерещится, или вчера он у
меня то же самое спрашивал?
- Нет, – стараюсь, чтоб мой голос звучал спокойно и, похоже, у меня это неплохо получается. –
Собирайся.
- Зачем это?
64
Отрываю взгляд от этих убогих серо-белых обоев, но при взгляде на него у меня перехватывает
дыхание. Костя стоит в одних пижамных штанах, заспанный и растрепанный. Он еще не успел
собрать волосы в хвост, и они рассыпались по спине и плечам, так же длинные пряди спускаются на
его голую грудь, задевая соски.
Замечаю, что вчерашние ссадины успели затянуться корочкой, а вчерашний кровоподтек на плече
из синего превратился в почти черный. Невольно мой взгляд опускается ниже, на плоский живот,
на котором уже отчетливо проступили следы от моих кулаков.
Так же я вижу тонкую полоску жестких волосков, сбегающих от пупка под резинку штанов.
Подмечаю, что он очень худой, но при этом хорошо сложен. Идеальная фигура: широкие плечи,
тонкая талия, узкие бедра и длинные прямые ноги.
Чувствую, как щеки начинают пылать. Черт! Что за реакция? Он же парень, а значит, я не должен
смущаться.
Из мыслей меня вырывает недовольное фырканье Кота.
- Что? – поднимаю взгляд.
- Это я должен спросить тебя «Что?». Чего ты на меня уставился? Нравлюсь что ли? – Ах ты, гад
такой! Так… надо срочно взять себя в руки.
- Да, вот, стою и думаю, куда лучше тебя ударить: сначала в живот или сразу между ног, чтоб
наверняка? – Ура! У меня получилось. Посмотрим, что ты на это ответишь.
С минуту он смотрит на меня тяжелым взглядом, а потом выдает:
- Настолько сильна жажда крови? Или мести?
Игнорирую вопрос и, скинув кроссовки, прохожу на кухню.
- У тебя десять минут, чтобы собраться, – не морщись, Котик, я ведь все равно тебя достану.
- Я никуда не поеду, – говорит он тихо. Ага, значит, вот так? Отлично.
- Замечательно, – плюхаюсь на табуретку, - Значит, ехать узнавать, кто так «любит» мою сестру, ты
не хочешь, а спать с ней, когда она подавлена – это пожалуйста?! – чувствую, что начинаю
закипать, но при этом, голос продолжает звучать спокойно, - Хорошо. Я не буду унижаться,
упрашивая тебя съездить со мной, не маленький, авось, не потеряюсь, так же не буду требовать от
тебя, как от честного человека, жениться на Лоре, потому что ты кто угодно, только не честный
человек. Но, вот, поддержать ее в трудной ситуации ты просто обязан. И будет лучше, если ты
предложишь ей встречаться.
Господи, что я творю? Я же не хочу, чтоб они были вместе. Я вообще не хочу, чтоб он приближался
к моей сестре… Но так будет лучше для Лоры…
- Я думаю, что мы с Лорой сами разберемся, что я обязан делать, а что нет. И не тебе решать за
меня и за нее, – спокойно произносит он. Кот, почему ты так холоден? Почему ни как не
реагируешь? Почему не устроишь драку или хотя бы скандал?
- Я ее брат!
65
- Да хоть отец, – продолжает он, - Лора – взрослая девушка, она сама может и должна решать, что
ей делать.
- Но…
- Ой, заткнись, – шипит он, - Мне ты вообще никто, даже не друг, так какого черта ты торчишь у
меня дома и читаешь мне нотации? Давай, езжай, куда собирался. Ты же сказал, что сам доедешь.
Вперед! Выметайся! Видеть тебя больше не могу, придурок!
Я в шоке! Кто этот человек? И где настоящий Кот?
Стою, не в силах вымолвить ни слова.
- Ты еще здесь? Я, кажется, ясно сказал, что бы ты валил отсюда. Да, и еще, я больше не буду
ходить на тренировки.
- Трус ты, Костя, - говорю, и, развернувшись, быстро покидаю квартиру, хлопнув дверью
напоследок.
***
Константин
Как только за Егором захлопывается дверь, я прохожу в зал и без сил падаю на диван.
Вот, спрашивается, что это было? Зачем я устроил ему эту сцену ревности? Он был вправе
требовать от меня это. Я сорвался, потому что он ясно дал понять, что ненавидит меня… Боже, как
меня все это достало! Чувствую себя так, словно из меня выкачали все силы. Нет желания не то,
что шевелиться, даже моргать.
- Костя? – вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь на голос. В дверях стоит Лора.
- Что ты здесь делаешь? – знаю, получилось грубо, но я сейчас в минусе. И голос как-то странно
хрипит…
- Услышала хлопок двери, вышла посмотреть, что случилось, а у тебя квартира нараспашку.
- Понятно, – надо же, как это я не обратил внимание на то, что дверь осталась открытой?
- Эй, - чувствую, как рядом прогибается диван, - что с тобой? – прохладные пальцы касаются моего
локтя.
- Ничего.
- Егор тебе что-то сказал? Я знаю, что это был он. Кость…
- Лора, извини меня, пожалуйста. Я ужасный друг, - сползаю на пол и касаюсь затылком ее колен,
тут же тонкие пальчики зарываются мне в волосы и начинают их перебирать.
- Не говори глупостей. Ты – самый лучший друг на свете. Благодаря тебе я сейчас здесь.
- Все можно было сделать и по-другому… - начинаю я, но Лора больно дергает меня за пряди,
заставляя замолчать.
- Костя, это был просто секс. Так что не парься.
66
- Но…
- Знаешь, я рада, что ты был у меня первым, потому что тебе я могу довериться. Так что сейчас ты
замолкаешь, и мы больше эту тему не поднимаем. Понял меня?
- Угу. Да не дергай, больно же! – с трудом выдергиваю волосы из ее рук. Пальцы Лоры еле заметно
дрожат, значит, как я и думал, она всего лишь хорохорится. – Лора, может, все-таки выговоришься?
- Все нормально! – нервно произносит она.
- Конечно. И поэтому тебя так колотит, – усмехаюсь я, устаиваясь удобней у ее ног, - Говори.
- А что говорить? - шепчет она, - Я тебе уже вчера все рассказала. Просто мне все еще плохо,
хочется плакать и биться головой об стенку.
- Понимаю. Поверь, я знаю, что такое терять любимого человека, хотя, наверное, это нельзя
сравнивать, – да, сейчас лучше всего рассказать ей что-нибудь, равносильное ее трагедии. Хотя я
очень не люблю вспоминать об этом. Да, признаюсь, я пытался похоронить эти воспоминания, но
не вышло.
- А что так? – в ее глазах зажигаются искорки интереса.
- Ты знаешь, что недавно у меня умерла мама, но эта история не о ней. Кроме нее я потерял еще
одного близкого человека. Давно… Наверное, лет шесть назад, может больше… не знаю, время с
того момента изменило свой ход, растянулось, как пружина, я уже ни в чем не уверен. Порой мне
кажется, что прошло уже, по меньшей мере, лет десять… - набираю в грудь по больше воздуха, как
перед прыжком в воду и начинаю, - Знаешь, бывают люди, с которыми сразу находишь общий
язык. С таким человеком можно разговаривать, будто вы знакомы сто лет, хотя прошел всего лишь
час с момента вашей встречи. Так вот, Джимми, эта история о нем. Джимми Томас – мальчик,
приехавший из Нью-Йорка учиться в Москву. Его родители были хорошие знакомые моей матери, а
точнее, его отец был генеральным директором одного из маминых магазинов в «Большом Яблоке».
С Джимми мы знали друг друга с детства, но не были близкими друзьями, но это до его приезда в
Россию. А после уже ничто не могло быть как прежде.
Нам было по одиннадцать, и у нас не было друзей. А что делают два подростка без друзей? Именно.
Они стараются подружиться. Нет, мы с ним не просто подружились, мы стали лучшими друзьями.
Ему было очень тяжело в чужой стране, где он практически не понимал языка, в школе-интернате
для мальчиков, куда его отправили родители. Я же там оказался в десять лет, потому что отец не
хотел, чтобы я мешался под ногами.
Джимми был самым тихим и скромным мальчиком в школе, очень любил рисовать и запускать
воздушного змея, так же он очень хорошо пел, а еще он очень хотел поскорее вырасти. Помню,
встретил я его в первый раз после долгого перерыва, когда он сидел на скамейке в самом дальнем
углу школьного двора и тихонько пел. Это был первый куплет песенки «Новый чудесный мир» из
диснеевского мультика «Аладдин». Помнишь, когда Аладдин и Жасмин летели на ковре самолете?
– Лора осторожно кивает, и я продолжаю, - А когда он закончил, я подошел к нему и сел рядом. Не
помню точно, о чем мы тогда болтали, о ерунде всякой, но после этой беседы мы стали лучшими
друзьями.
Весь год пролетел как во сне, мне, наконец, не было одиноко. У меня впервые появился друг. Да, я
любил его, это я сейчас понимаю, а тогда просто от мысли, что мы всегда будем вместе, на душе
становилось тепло и радостно. Да, маленькие дети никогда не задумываются о любви. Она для них
что-то вроде волшебства из сказки. Они никогда не воспринимают ее в серьез. Да и зачем?
Серьезность – это удел взрослых.
67
И Джимми был счастлив. Весь его вид говорил об этом. Если в начале года он казался забитым, то
ближе к летним каникулам расцвел. Он хоть и подтянул свой русский, но по-прежнему не общался
ни с кем, кроме меня. А летом…
Летом мы с родителями поехали в Швейцарию. Они снимали коттедж в одной деревушке. Джимми
поехал с нами. Вот там-то и наступил конец всему.
Маме пришлось срочно уехать по делам, а мой отец не уделял нам ни капли своего драгоценного
внимания. Его больше интересовали местные девушки, чем два двенадцатилетних мальчика.
Однажды мы направились погулять, и отошли слишком далеко от коттеджа. Я предлагал вернуться,
но Джимми очень хотелось запустить своего нового змея, но он не учел ветер и змей вырвался у
него из рук. Он побежал за ним, а я, как дурак, остался стоять, наблюдая, как он убегает. Я сначала
не понял, что произошло, просто Джимми вдруг вскрикнул и исчез. Оказывается, он не заметил
овраг и свалился туда, – чувствую, что с каждым словом мне становится труднее говорить, а горло
сжимают не прошеные слезы. – Овражек был неглубокий, точнее, это была канава, проходившая
вдоль дороги, чтобы дождевая вода стекала, но Джимми упал очень неудачно. Он сломал себе
позвоночник. Когда я спустился к нему, он был еще жив. По началу он плакал и говорил, что ему
больно и страшно, а я сидел рядом и плакал вместе с ним. Мне тоже было очень страшно. Я боялся,
что помощь не успеет, но я уверял его, что все будет хорошо, что нас обязательно найдут… А
потом он потерял сознание, и вскоре перестал дышать.
Если бы помощь пришла вовремя, его могли еще спасти, но нас нашли только поздним вечером…
Отец был вне себя от злости… А я провалялся в психушке около двух месяцев… Я все не мог
поверить, что Джимми, моего Джимми, больше нет. Что он никогда больше не споет свою
любимую песенку про «Новый чудесный мир», никогда больше не засмеется… и не вырастет. Что я
буду жить, расти, познавать мир, а его уже не будет со мной… - сглатываю, пытаясь подавить спазм
в горле, а Лора молчит и смотрит на меня широко открытыми глазами. – Вот так… Лора, пойми,
терять больно… очень больно, - я не узнаю в этом сиплом голосе свой, - но когда ты знаешь, что
человек, которого ты, как тебе кажется, потеряла, живет и радуется жизни, очень сильно отличается
от осознания того, что его больше не существует, что в память о нем остался только холодный
камень надгробия и урна с прахом. Тут уже ничего нельзя изменить, а в твоем случае можно
продолжать общаться с Сережей, но быть ему не больше чем другом. Надо смириться.
- Господи, Котик… я не знала…
- Так я и не рассказывал, - пытаюсь улыбнуться, но получается плохо, слишком болезненные
воспоминания вырвались наружу. Хотя правду говорят, что когда выговоришься, становится легче.
Я ведь ни с кем никогда на эту тему не говорил, и сам старался не вспоминать, боялся боли.
Оказывается, зря, больнее не стало, наоборот, ощущение такое, будто камень с души сдвинулся.
Нет, не свалился, но уже не давит так, как прежде.
Прости меня, Джимми, прости. Я трус.
- Кот…
- Лора, я тебе это рассказал для того, чтобы ты поняла, что жизнь не кончается даже тогда, когда
кажется, будто потерял все. Так что взбодрись и попробуй отвлечься. Поверь мне, ты обязательно
найдешь того человека, который полюбит тебя, и которого полюбишь ты.
***
Спустя два часа мы оба, успокоившись, сидим на кухне и пьем чай.
- Так что все-таки тебе Егор сказал? – спрашивает Лора.
68
- Может, не будем сейчас о нем говорить?
- Будем, Костя, надо. Страусиная техника тут не поможет.
- Почему?
- Да потому, дорогой мой, что, сколько бы ты не закапывал свою голову в песок, жопа-то все равно
снаружи останется, кто-нибудь этим может воспользоваться и…
- Лора! - Блин, что за девчонка, через слово пошлость.
- … дать хорошего пинка, - как ни в чем не бывало, заканчивает она, - А ты что подумал? - Ах, ты…
у меня просто слов нет… - Небось, настаивал, что ты, как «честный человек», - она показывает
пальцами знак «кавычек», - должен на мне жениться, так что ли?
- Почти. «Всего лишь», - повторяю ее жесть, - начать с тобой встречаться.
- А что, дельная мысль! – Лорка вскакивает с табуретки и, радостно улыбаясь, поворачивается ко
мне. И откуда в ней столько оптимизма берется? Так, стоп, что она только что сказала?!
- Что?! – надо не забыть заказать себе отдельную палату в «желтом домике», потому что, похоже, я
там опять пропишусь на несколько месяцев.
- А ты сам подумай, – продолжает она, ничуть не смущенная моим воплем, - Так ты сможешь быть
ближе к моему брату.
- Что?! Ч-что ты имеешь в виду?
- Ты же его любишь. Я помогу вам быть вместе, - с улыбкой заявляет она.
- Нет! – еще чего не хватало!
- Я не понимаю, в чем проблема?
- Лора, ты вообще соображаешь, что говоришь?
- Нет, Котик, это у меня шутки такие. Конечно, соображаю!
- Да ты сдурела! – отхожу к окну.
- Ничего подобного! Неужели ты не хочешь быть счастливым?
- Хочу, конечно! Но…
- Так в чем проблема? - она продолжает улыбаться.
- Лора, это ТВОЙ брат!
- И? – оно приподнимает левую бровь.
- И… и я не хочу вовлекать тебя в свои проблемы. Ты не должна устраивать мою личную жизнь!
- А если я хочу? – она проходит в комнату, плюхается на диван и вытягивает ноги.
69
- Почему?
- Боже… - она запрокидывает голову, глядя в потолок, словно там собрался весь пантеон мировых
богов, - Неужели ты не понимаешь, что мне сейчас просто необходимо переключить внимание,
иначе я просто с ума сойду. Хватит сомневаться. Посмотри на меня. Я сомневалась столько лет,
боялась признаться, и все. Поезд ушел. Не хочу, чтобы у тебя так же было, а ты?
- Нет… - не знаю почему, но ее слова возымели действие, по спине побежали мурашки.
- Тогда слушай сюда, можешь даже записать. Я расскажу тебе все, что знаю о брате. О его вкусах,
пристрастиях и так далее.
- Слушай, - предпринимаю последнюю попытку отказаться от участия в этом фарсе, - а почему
Егору не дать самому во всем разобраться?
- Да потому, что сам он до этого не дойдет. Его обязательно пнуть надо.
Все… видит Бог я сопротивлялся, как мог, осталось только подчиниться.
***
Егор
Я зол. Нет, не так. Я очень зол. Да кем он вообще себя возомнил? Он, значит, считает, что может
спать с моей сестрой, а я должен молчать? Бля… как он меня бесит! Я ему, видите ли, никто! Да,
другом ему у меня стать не получилось, но это же не значит, что я «никто»! Твою мать! Какого
хрена он так себя ведет? Теперь еще и с Лорой встречаться будет. Хотя… это же я его заставил, так
что жаловаться не могу… Но меня бесит сама ситуация… Черт!
Занятый своими мыслями, я чуть было не проехал нужную остановку. Отчаянно матерясь,
выскакиваю из вагона за секунду до закрытия дверей.
Выхожу из метро и направляюсь в сторону Сиреневого Бульвара. Хоть идти и не далеко, но топать
ногами нет никакого желания, поэтому отцепляю от рюкзака скейт и опускаю его на пол. Теперь я
доберусь раза в два быстрее. Надеюсь, Санек никуда не свалил.
***
Ура! Саня дома, его машина у подъезда стоит.
Беру скейт в руки и подхожу к двери. Нажимаю на домофоне кнопки четыре, семь и вызов.
- Кто? Раздается из динамика недовольный голос.
- Маньяк, - «честно» признаюсь я.
- Маньяков не жду.
- А кого ждешь? – спрашиваю я, начиная терять терпение, - Открывай, давай.
- Ладно, – ворчит Саша, и домофон начинает противно пищать, показывая, что путь свободен.
Быстро поднимаюсь по лестнице на третий этаж и начинаю громко стучать в обшарпанную дверь
70
- Сдурел что ли? – я еле успеваю отпрыгнуть, чтобы резко открывшаяся дверь не проехалась мне по
ногам, - Чего долбишься? Подождать трудно?
- Нет, просто у меня проблемы, - захожу в квартиру, скидываю кроссовки и шествую дальше.
- Что стряслось?
- Сань, скажи мне, ты IP-шник отследить можешь?
- Могу, – тянет он, - А тебе зачем?
- Вендетта за сестру.
- Что? Ты не мог бы выражаться точнее? Какая еще вендетта?
- Кровная месть, – хмыкаю я, - Понимаешь, какая-то сволочь прислала Лоре видео, из-за которого
она чуть вены себе не порезала.
- Что за видео?
- Слушай, Саш, давай, ты потом допрос устраивать будешь?
- Ладно. Показывай свое видео.
Открываю Лоркину почту, благо пароль я помню, и тыкаю пальцем в последнее письмо:
- Вот.
- Так… «приятного просмотра…», «глянь, чем твой…». Думаю, ты уже понял, что это не просто
какой-то там левый чел развлекался, а выслал его, специально рассчитывая на бурную реакцию?
Так же, судя по тексту, он неплохо знает и Лору, и ребят.
- Да это ясно. Отследить сможешь?
- Попробую, - Санчес нажимает несколько раз на какую-то кнопку и углубляется в дебри своих
непонятных значков и цифр. Меня, если честно, интересует сам результат, но постоять над душой у
брата своей девушки никогда не откажусь.
Вижу как он хмурится все больше и больше. Потом вздрагивает, оглядывается на меня и быстро
закрывает все окна.
- Что?
- Да ерунда какая-то, - Саша трет переносицу, приподнимая очки, - Слушай, я тут еще с этой хней
поработаю, но чуть позже, у меня сегодня еще встреча назначена.
- А… ладно. Слушай. Будь другом, можешь нарыть инфу про Кота, ну, в смысле, Константина
Бакаева?
- Кого? – чего это он вздрогнул?
- Одноклассник мой. Хочу знать, что за перец с моей сестрой встречаться собирается. Желательно
найти про его прошлое и предков.
71
- Думаешь, он?
- Нет. У него мотива нет. Хотя… Ты мне найди, а там узнаем.
- ОК. А теперь свали отсюда, мне собираться уже пора.
- Ну, тогда пока. Жду результатов. С меня бутылка.
- Лучше гамбургер.
- Договорились! Заранее спасибо!
Выхожу из подъезда и слышу, что звонит мобильник.
- Да!
- Привет, Босс! – в трубке слышится радостный голос Влада, - пойдешь с нами в клуб сегодня?
- Нет, извини, друг, но сегодня не получится, – не хочу я пока по клубам шарахаться.
- Как хочешь, - видно, его эта новость ничуть не расстроила, - Ну, ладно, пока!
- Бывай.
Стоит только мне нажать на отбой, как телефон снова начинает звонить.
- Да!
- А чего так грубо-то? – в трубке слышится обиженный голос Лоры.
- Лорка, ты как?
- Нормально. Так, Егорчик, слушай внимательно. Мама с папой уехали по делам, вернуться только
завтра вечером, я сейчас ухожу к Лизке с ночевкой, буду нервы лечить. Значит так, обед в
холодильнике, разогреешь в микроволновке, ужин там же. Кота не тереби, он сегодня в ночную,
дай человеку выспаться. Вроде все. Пока! – я только собираюсь ответить, как сестра вешает трубку.
Ну, что я могу сказать… Замечательно… Просто великолепно. Сегодня я один, Оля на выходные к
бабушке свинтила, зря я, наверное, от клуба отказался… Хотя… есть и плюсы: компьютер
полностью в моем распоряжении.
Глава 10
Секс, кровь и сигареты.
Сергей.
Вечеринка сегодня удалась. Лазерное шоу, музыка и алкоголь затягивали в омут танца. И всем было
наплевать, обнимаешь ли в это время ты парня или девушку.
Мы с Владом наконец-таки выкроили время, чтобы сходить в этот клуб. Давно хотели, к слову
сказать, но уроки, подготовка к сессии и работа съедали почти все свободное время.
72
И вот, мы здесь. Ночь в самом разгаре. Голова уже кружится от сигаретного дыма и тепла тела
Володи, доверчиво прижавшегося ко мне. Надо бы выйти в вестибюль, а то тут уже невозможно
находиться.
- Вова! – я стараюсь перекричать музыку, - Давай выйдем!
- Зачем?! – он орет мне в ухо, но звук получается не громче шепота, или это я оглох? – Тут же
клево!
- Душно здесь! Если что, я в толчке!
- Ладно, я сейчас подойду!
Выхожу в вестибюль и направляюсь к мужскому туалету.
Подхожу к кабинке, открываю, а там… Блин, я точно после этой музыки глухим стал. Там какой-то
парень с остервенением трахает девушку со светлыми волосами. Из-за его спины видны только
ноги с большим родимым пятном на правом бедре.
Стоп… родинка? Что-то знакомое.
- Серега, что встал? - меня обнимают ласковые руки Вовы. Да, не один я тут, тетеря глухая. Он на
миг замирает, а потом выдает, – Оу! - и лезет за мобильником. Опять снимать собрался.
Отхожу подальше. Мне-то что? Хочет, пусть снимает, вывесит потом на Рутубе или в В Контакте.
А эти двое сами виноваты, надо было кабинку запирать. Сейчас, когда слух более-менее
восстановился, слышно, что эта шалава орет на весь туалет.
Парень кончает, девушка повисает на нем, обнимая его за шею и, тем самым, открывая лицо.
- Оля?! - получилось хором. То-то мне родинка показалась знакомой. Егор же рассказывал, что
именно такая есть у его девушки. Точнее, той шлюхи, которая сейчас ебётся в параше с каким-то
левым козлом.
- А, - она приоткрывает глаза. Никакого стыда или испуга у нее на лице не видно. – Это вы. - Она
отцепляется от парня, встает, поправляя кусочек ткани, по ошибке названный юбкой. – Спасибо,
малыш, пока! – не стесняясь нас, целует его. Бля, да этот козел старше ее лет на десять.
- Какого хрена ты делаешь? – пораженно выдыхает Володя.
- А что тебя так смущает? – эта зараза еще и улыбается, - Можно подумать, что ты с ним, - кивок в
мою сторону, - никогда этого не делаешь.
- Как ты могла так поступить с Егором? – у меня это просто в голове не укладывается.
- Егорчик милый мальчик, - говорит она с улыбкой, - но он меня не устраивает ни в этом плане, ни в
своих взглядах на жизнь. И если честно, то он мне просто надоел. Я давно хотела его бросить,
просто не имела подходящего повода. – Она замечает, что Вова все еще не выключил камеру. – Ну,
так даже лучше. Покажите эту запись Егору, если хотите.
Вот ведь блядь… у меня просто слов нет. Очень хочется ее ударить, но у меня принцип: не бить
девушек, даже таких как она. Черт… я еле сдерживаюсь. Это же надо так поступить с моим лучшим
другом. На хер принципы, убью эту тварь!
Делаю шаг к ней, но тут Вова вцепляется мне в руку и шипит:
73
- Сережа, не трогай ее, не пачкай руки. Ее Бог накажет.
- Вас он накажет первыми, педики, – говорит она, дефилируя к выходу. Вот тут уже мне приходится
держать Володю. Он очень неадекватно реагирует на подобные прозвища. Он не гей, он любит
только меня.
- Вали отсюда, шалава! – ору я ей вслед.
Блядь, из-за этой суки у меня все настроение веселиться пропало. Ну и на хер! Беру Вову за руку, и
мы уходим.
На улице прохладно. Город спит. Еще бы, уже три часа ночи. И прохожих нет. Идем по тротуару,
держась за руки. Молчим, наслаждаясь тишиной. Точнее, это Володька наслаждается, а я думаю.
Как мне сообщить Егору о предательстве той, кого он так сильно любит. Не сказать нельзя – это
тоже будет предательством.
Черт! Что же делать. Я не представляю, как он себя поведет, когда узнает. Я боюсь, что у него
может случиться приступ, и в этот раз мы его уже не откачаем.
- Солнышко мое, - Вова нежно обнимает меня, - не переживай ты так. Егору мы вместе скажем.
Если что, сможем помочь, – оказывается, он тоже об этом думает. Хотя, конечно, Егор тоже его
друг. Хорошо, что Володя учится в Меде. В прошлом году именно он первым бросился спасать
Егора, когда тот начал задыхаться. – Завтра зайдем к нему и скажем. – Он прижимается к моим
губам нежным поцелуем. Боже, как же я его люблю. Не отдам никому, никогда, ни за что.
- Я тебя никогда не предам. – Шепчу, сжимая его в объятьях.
- Я люблю тебя, - тихо-тихо, чтоб никто не слышал (да и кто тут может услышать?), говорит он и
снова целует меня, - не предам… - выдыхает он, на секунду отстранившись, - никогда…
***
Егор.
Воскресенье. Утро. Я совсем один. Солнышко светит, пуская солнечные зайчики по одеялу… что
может быть лучше?
Потягиваюсь, лежа на кровати. Как же все-таки хорошо-то жить и просто радоваться жизни…
В дверь звонят. Кому это не спиться в выходной день? Плетусь в прихожую, на ходу натягивая на
себя джинсы. Понятно, не спиться тем, кто еще не ложился.
На пороге стоят Серега и Володя. В руках у последнего большой пакет, наполненный чем-то,
похожим на пивные банки.
- Чего приперлись? – спрашиваю я с улыбкой.
- Егор, разговор есть, – говорит Володька. Ой, что-то мне его выражение лица не нравится.
- Проходите, – отхожу от двери, запуская их в квартиру. – Что стряслось?
- Ты один? - Серега мрачнее тучи.
- Как видишь. Разувайтесь и проходите. Как клуб?
- А вот об этом – говорит Серый, - сейчас и пойдет речь. Егор, тебе лучше присесть.
74
- Кто-то умер? – в нутрии все холодеет от страшной догадки.
- Никто. Смотри.
Мне под нос суют мобильник, там крутится запись, видимо снятая в клубе. На ней парень и
девушка занимаются сексом. Уже хочу спросить, почему они мне это показывают, как девушка на
дисплее поднимает голову. Что?! Нет! Нет-нет-нет-нет-нет! Олечка… как ты могла так со мною
поступить? Не верю… господи, как же это больно…
«И если честно, то он мне просто надоел. Я давно хотела его бросить, просто не имела
подходящего повода. Ну, так даже лучше. Покажите эту запись Егору, если хотите…» - звучит из
динамика такой знакомый, такой родной голос…
Такое ощущение, словно небо обрушилось мне на голову. На меня наваливается слабость.
Бессильно откидываюсь на спинку дивана.
- Егор… - звуки до меня доходят, как сквозь подушку. С воздухом те же проблемы. Приступ?
Отлично! Не буду бороться. Не хочу. Это, оказывается, такие пустяки, когда не можешь дышать.
Надо только смириться, и тут же станет хорошо. Заваливаюсь на бок. Осознаю это только потому,
что щеки касается ворс ковра. – Егор! Не закрывай глаза! – орет кто-то. Поздно. Я уже закрыл.
Скоро не будет боли. Ничего не будет.
Чувствую, как в рот проталкивают пластиковую трубку и в горло льется какая-то жидкость.
Противный кислый вкус на языке. Значит, это был ингалятор. Поздно. Меня окружает тьма.
***
Такое ощущение, что кто-то проталкивает в меня воздух силой. Не могу вздохнуть через нос,
потому что он заложен. И еще что-то больно надавливает на грудную клетку. Дергаюсь, кашляю,
меня тут же отпускают.
Открываю глаза. Надо мной склонился Серега, а рядом Вова. Они мне что, искусственное дыхание
делали? Похоже, что да. А почему? Не помню.
- Что такое? – хриплю я.
- Егор! С тобой все в порядке?! – если бы я не знал Серого, то подумал бы, что он плачет.
Ох! На меня наваливаются все события последних минут. Лучше бы я не вспоминал.
- Все нормально. Спасибо вам за помощь, – сажусь, прячу лицо в ладонях. – Ребят, можете уйти?
- А ты вены не порежешь? – спрашивает Вова, за что получает тычок от Серого. Это было бы
смешно, если бы не было так грустно.
- Мне есть, ради кого жить, поэтому не бойтесь. – Я буду жить вопреки всему, даже самому себе. Я
не могу бросить Лору и родителей. – Мне надо побыть одному.
- Нет, - говорит Серега. - Я никуда не пойду. Я тебя не оставлю.
- Уйди, прошу тебя. Иначе мы поссоримся.
- Ладно, Босс, если что, звони, примчимся. – Влад хлопает меня по плечу и тянет упирающегося
Сережу к выходу.
75
- Угу. – киваю – И еще, - они останавливаются у входной двери, - выложите это в интеренет и
разошлите всем нашим в В Контакте и моим одноклассникам тоже. Последнюю ее фразу только
вырежьте. Хотя… Неважно, пусть остается.
- Будет сделано! Как только придем домой! – хлопает дверь.
Черт... Как же мне плохо… чувствую, как по щеке скатывается слезинка. Сначала одна, потом
вторая, потом еще и еще, непрерывным потоком. Ненавижу плакать, но мне сейчас так больно…
Чтоб не сдохнуть от боли, надо эту самую боль чем-то забить. А что лучше всего помогает? Верно,
выпивка.
Плетусь на кухню и достаю из шкафа все, что только могу найти: водку, коньяк, виски, две бутылки
ликера. Должно хватить… начну, пожалуй, с водки.
***
Сижу на полу в обнимку с бутылкой вискаря, надо сказать, уже наполовину пустой, и рву на мелкие
кусочки фотки, где мы вместе с Олей.
Никогда не представлял себе, насколько это приятно – слышать шорох разрываемой бумаги,
чувствовать запах дыма и смотреть, как языки пламени пожирают глянцевые кусочки.
Подкладываю в пепельницу, где и проходит казнь, еще одно изуродованное тело фотографии.
Горло опять сжимают не прошеные слезы. Да что же это такое!? Надо пойти умыться, что ли…
бля… да что же это такое!? Куда пол подевался? И чего это все шкафы вдруг канкан отплясывать
начали? Стоп… у нас же было всего два шкафа, а не шесть. Епт… куда я попал?
***
Константин.
Возвращаюсь домой из Мака. Почти сутки работал. Как вчера днем вышел, так только сейчас
закончил, спать хочу до жути. Наверное, сейчас лягу, отдохну пару часиков, а потом буду делать
уроки. Выхожу из лифта и чувствую сильный запах дыма на площадке. Что за черт? Кто тут что
поджег?
Принюхиваюсь. Нет, у балкона пахнет слабее, значит это… неужели у меня или у Орловых что-то
горит?
Бросаюсь туда. Начинаю стучать в дверь к соседям. Дверь от моего удара открывается. Да что же
это такое?
Забегаю к ним в квартиру. Оглядываюсь. Никого. Но здесь пахнет определенно сильнее.
- Егор! – кричу я, - Лора! Мария Михайловна! Алексей Дмитриевич!
Нет ответа. Быстро стягиваю с ног кроссовки и несусь в комнату. Увиденное заставляет меня
замереть на пороге.
Посередине комнаты лежит Егор, в окружении фотографий и с бутылкой в обнимку. Рядом с ним
валяются еще бутылка из-под водки и около пяти опустошенных банок Балтики 9, и еще примерно
столько нераспечатанных лежит в пакете.
Он что, все это время тут пьянствовал?
- Егор! – я трясу его за плечо. – Очнись!
76
- О… эт ты… - тянет он… - а чво ты тт длаешь? Ох, бля… скоко времни?
- Три часа. – Меня распирает от злости. Не люблю выражаться, но сейчас очень хочется.
- Бля… - лицо Егора стремительно бледнеет.
-Что?
-Мне плохо! – да, видно, что ему плохо. Лицо уже миленького зеленоватого оттенка.
Хватаю его под руки и тащу в ванную, где он тут же обнимает унитаз. Пока его выворачивает
наизнанку, иду на кухню и беру графин с холодной водой. Когда возвращаюсь, он сидит на полу и
пытается отдышаться.
- Выпей все, – сую ему под нос наполненный до краев графин. Он вцепляется в него, и мне
начинает казаться, что стекло вот-вот треснет. Делает глоток и морщится.
- Что за дрянь!
- Обычная вода. Пей, тебе надо желудок прочистить.
Пьет, морщится, но пьет. А потом склоняется над унитазом.
- Засунь два пальца в рот, - советую я, унося графин на кухню.
Пока он общается с фаянсовым другом, надо бы комнату проветрить.
Открываю окно и начинаю собирать разбросанные бутылки. Ничего себе. Сколько же он выжралто? Теперь понятно, почему ему так плохо. А это что? Фотографии. Много. На всех Оля вместе с
ним. Это их он жег? Что же у них такое стряслось?
Выкидываю весь мусор и заглядываю в ванную. Опять лежит на полу. Спит или сознание потерял?
- Эй, проснись – трясу его за плечо. – Проснись, кому говорю, – приходится переходить к
радикальным методам, поэтому влепляю ему пощечину.
Он приоткрывает мутные глаза и опять спрашивает:
- Скоко врмени?
- Три часа сорок семь минут, – бросаю взгляд на наручные часы.
- Щас Лрка прдет. Будет жопа. Всем.
-Черт! – цежу сквозь зубы. Вот только скандала с Лорой мне не хватает для полного счастья! – Где
ключи?
-Ккие?
- От квартиры. Твои ключи где?! – я уже начинаю терять терпение.
- У двери вляются… вроде…
77
Бегу к двери. Да, вот они, с брелком в виде скейта. Ну, что ж. Сам в это влез, сам и расхлебывать
буду.
- Ну, герой, - говорю я, - пошли.
-Кда? – придурок пьяный!
- Ко мне! Рот только прополощи, – пихаю уму в руки ополаскиватель для рта.
***
Егор развалился на моей кровати и сейчас спит. Светлые волосы слиплись от воды. Сунул его
голову под кран, чтоб протрезвел быстрее. Не помогло.
Сижу теперь и не могу отдышаться. Я его еле дотащил до своей квартиры. Сам он упорно идти
отказывался.
Мне даже пришлось с него одежду стаскивать, потому что она насквозь провоняла дымом, и в
некоторых местах виднелись подпалены. Кинул ее в стиральную машинку, потом постираю.
Кстати, об одежде. Мне бы тоже не помешало переодеться, потому что дымом разит и от нее.
Раздеваюсь, кидаю свои вещи к Егоровым и подхожу к шкафу, намереваясь взять домашние штаны
и футболку, и как раз в этот момент Егор вздрагивает и, вроде как, приходит в себя, точнее, мне так
кажется, потому что он открыл глаза.
Как и был, в трусах, подхожу к нему
- Эй! Ты чего, - он что-то шепчет, приходится наклонится ближе, чтоб услышать.
Как раз в этот момент он вцепляется в меня и подминает под себя. Его глаза широко открыты, но в
них нет ни единой мысли. Я дергаюсь, в надежде освободится.
- Оля… - выдыхает он и прижимается губами к моему рту.
Пытаюсь вырваться, но он гораздо сильнее меня, пытаюсь закричать, но его язык тут же
проскальзывает ко мне в рот.
В голове проносится мысль: как хорошо, что я заставил его рот прополоскать.
Его руки блуждают по моему телу, и одна из их забирается под резинку трусов. Боже, только не
это… в следующее мгновение, он стягивает их до колен, а через секунду снимает окончательно.
Пытаюсь дернуться, но он с такой силой вдавливает меня в матрас, что становится понятно:
дальнейшее сопротивление бесполезно.
Он просовывает ногу между моих колен, заставляя развести их в стороны…. Черт это слишком
далеко зашло. Неужели он принимает меня за Олю? Его член упирается мне в бедро. Он так
возбужден! Черт… мне конец…
Он входит резко, без смазки и подготовки. Черт… больно… больно… Из горла вырывается дикий
крик, и слезы текут по щекам…. Жжет ужасно. Такое впечатление, словно внутрь загнали
раскаленный шампур, и быстро им двигают.
Я кончаю только потому, что он трется животом о мой член. Не могу не кончить, а через несколько
секунд он вскрикивает и падает мне на грудь.
Надо же… заснул. Будет очень смешно, если он ничего не вспомнит, когда придет в себя.
78
Спихиваю его с себя и пытаюсь встать. С первого раза не получается. Позвоночник прошивает
такой болью, что из глаз снова брызжут слезы. Нет. Нельзя лежать тут, жалея себя. Надо встать и
идти в душ. От холодной воды должно стать легче.
Сползаю с кровати и кое-как доползаю до душа. Встаю под ласковые прохладные струи и жду,
когда уйдет боль.
Такое уже было однажды. Тоже по пьяни. Только в тот раз напился я. Это было как раз в тот день,
когда отец выкинул меня из дома. Помню, вечером я пришел к своему другу и остался у него
ночевать.
Тогда все было по-другому. Нежные руки гладили мое тело, длинные пальцы разминали судорожно
сжатые мышцы ануса, губы ласкали напряженную плоть.
Но все равно поначалу было неприятно, а на утро тело болело, и я не мог нормально ходить.
Смотрю вниз и вижу, как по ноге течет тонкая струйка крови. Тяжелые капли падают в воду,
окрашивая ее в розовый цвет. Вот гадство, он все-таки меня порвал. Я уже не сомневаюсь, что
последствия будут намного неприятнее, чем в прошлый раз.
***
Егор
Бля… башка трещит не милосердно… сколько же я продрых? Меня преследует странное чувство,
словно я чего-то не помню. Нет, причину своего пьянства я помню, и как напивался, помню, и как
фотки рвал… а что было потом? А потом был Кот, макавший меня головой в унитаз… нет, не так,
тащивший меня к унитазу, потому что мне стало плохо…
А дальше? А вот с этим проблемы…. Помню, что-то было, вопрос что…
Мне снилась Оля. Мы с ней занимались сексом, а потом почему-то ее место занял Кот, который
вырывался и плакал…
Перед глазами отчетливо всплывает его мокрое от слез лицо. Новая модификация кошмара?
Бред…
Стоп… а где вообще я нахожусь? Оглядываюсь. Это не моя комната. Лежу на кровати совершенно
голый. Кожу живота неприятно стягивает пленка засохшей… эээ… это что: сперма? Охренеть…
что же я натворить-то успел, пока был в отключке?
Мое внимание привлекает звук открывшейся двери. Оборачиваюсь и вижу Кота, подмечаю две
немаловажные детали: во-первых, он обнажен, вытирает мокрые волосы полотенцем, а во вторых,
по ноге у него течет кровь. Я чувствую, как мое лицо заливает краска.
Он сердито смотрит на меня и идет к шкафу. Блядь… неужели мой сон оказался правдой?
- У тебя кровь на ноге… - выдавливаю я…
- Твою… - шипит он, - Опять!
Хватает со стула штаны и опять куда-то уходит.
Боже… что я натворил… все указывает на то, что мы переспали… Хотя, если судить по лицу
Кости, скорее, я его изнасиловал… Но мне же никогда не нравились парни…
- Ты бы прикрылся, что ли, - бросает он, возвращаясь в комнату уже в штанах. Берет с подоконника
сигареты и закуривает. Ароматный дым пропитывает воздух в комнате. Хм… «Capitan Black»?
крепкие сигареты. Я бы сказал, очень крепкие.
79
- Что произошло? – спрашиваю я, натягивая на себя покрывало. Блин, не отказался бы от душа, но
не будем наглеть.
- Трахнулись мы. Вот что произошло. – Зло выдает он. Почти кричит. – Точнее, это ты меня
трахнул. – впервые слышу, чтобы он так выражался.
- Извини, – это единственное, что я могу придумать.
- Ха, тут ты одним «извини» не отделаешься, – бля, я попал…
- Что я могу сделать? – ё моё, хоть я и был тогда не в себе, мне все равно стыдно.
- Ну, - тянет он, - детей у меня быть не может, поэтому про алименты не заикаюсь, – мне кажется,
или он шутит? – Расскажи мне лучше, какого хрена ты так надрался?
Да что с ним сегодня такое? Он никогда так не выражался. Блин, ударил по больному месту и
доволен.
- Узнал, что моя девушка мне изменяет и вообще, я ей надоел, и она только искала повод, чтоб меня
кинуть.
- Так вот, почему ты чуть дом не поджег? Все ясно.
- Костя… - размышляю, что мне сделать: в ножки ему упасть или харакири сделать, - Прости,
пожалуйста. Я не хотел тебя насиловать.
- То есть, ты все помнишь? – ехидно лыбится он.
- Я думал, это был сон, – похоже, он не так зол, как должен был быть, по идее… вроде бы…
наверное…
- Ага, а еще ты думал, что я Оля, когда начал меня целовать, – хмыкает он.
Я его целовал? Я в шоке…
- Завтра в школу не пойду, - говорит он, - скажи классной, что заболел. А теперь маленькому
мальчику пора домой, а то сестренка волноваться будет. Можешь мои джинсы одеть.
А что на это скажешь? Ничего не скажешь. Все и так ясно: меня послали. Поэтому я молча
одеваюсь и топаю в свою квартиру.
Глава 11
Куда ты дел Егора?!
Егор
Захожу домой, и меня тут же оглушает недовольный вопль Лоры, вернувшейся домой и, скорее
всего, увидевшей остатки того бардака, что я устроил тут днем.
- Где тебя носило, придурок? – ее стандартная фраза. Как ревнивая жена, ей-богу… - Я, значит,
прихожу домой и что же вижу? Помойку в комнате и на кухне, да еще вдобавок в квартире воняет
как в котельной по переработке отходов, а мусорка переполнена бутылками. Ты зачем, скажи мне,
в родительские запасы полез? И что на тебе надето?
80
- Костины джинсы, - честно признаюсь я. Сейчас нет ни какого желания спорить и что-то
доказывать ей. Голова раскалывается, меня подташнивает, да еще это дурацкое чувство вины
никуда уходить не желает.
- Ясно… Что?! А почему на тебе его джинсы? И где твоя футболка?
- Лорка… тут такое дело… - сажусь прямо на пол и утыкаюсь носом в колени. Боже, как мне сейчас
плохо.
- Выкладывай.
***
Час спустя Лорка уже знает все подробности моей неудавшейся личной жизни.
Она очень долго орала на меня за то, что сбежал от Кости и не попытался загладить свою вину.
Думал, скончаюсь, пока она закончит выплескивать на меня свои эмоции, но нет, не вышло. В
итоге, она успокоилась и уже нормальным голосом продолжила:
- Что планируешь делать?
- Я не знаю, – зарываюсь лицом в подушки. Хорошо, что мы во время нашей дискуссии, а иначе
говоря, банального скандала, переместились в мою комнату. Я хоть смог прилечь, правда, тошнить
от этого меньше не стало, - Лора, ты же у нас спец-теоретик в этих вопросах, вот и помоги мне.
- Ну, ты и обнаглел, - фыркает сестра. – Нет, я не понимаю, как ты мог уйти, зная, что Кот в таком
состоянии остался дома один?
- Сколько раз повторять: он меня выгнал! – не выдержав, ору я.
- И правильно сделал! - в том мне отвечает сестра, - Я бы тебя тоже выгнала…
- Эй, Лора, инцест сейчас не в моде!
- Идиот! – шипит она, - Я к тому, что на его месте так бы поступил любой, но это же не значит, что
ты и в правду должен был уходить. Он был обижен, раздавлен, понимаешь?
- Психолог, – действительно, если она так хорошо разбирается в людях, то почему сама до сих пор
одна?
Я не понимаю, чего она от меня добивается? Мы битый час эту ситуацию перетираем, а толку-то?
События же отмотать назад не получится. Это же не кинопленка.
- А дальше… Ты сейчас идешь к Коту и делаешь все возможное, чтобы он тебя простил.
- Прям-таки все… - да, это на словах просто, а на деле… у-у-у… - Вот скажи мне, дорогая
сестрица, ты как вообще себе это представляешь? Я прихожу к Косте, сажусь на коврик у двери и
заявляю, что пока он меня не простит, никуда не уйду. Так, что ли? Да он же меня на хуй пошлет! И
это в лучшем случае.
- Дурак ты Жора, - фыркает сестра, - судя по тому, что ты мне сейчас рассказал, у Кости некоторые
проблемы с передвижением по дому, значит, ты просто обязан облегчить ему жизнь.
81
- Лора…
- Я не пойму: тебя что-то не устраивает? – она недоуменно приподнимает левую бровь.
- Меня все не устраивает! Особенно та ситуация, в которой я оказался!
- А… напомни мне, пожалуйста… по чьей вине ты в ней оказался?
- Да знаю я! – вот, ж… с-с-с-сестренка…
- Скажи мне, - она резко нависает надо мной, упирая руки в матрас по обе стороны от моего тела, я
аж голову в плечи втянул с перепуга, - что ты чувствуешь к Коту?
- А?!
- К Коту, спрашиваю, что чувствуешь?
- В смысле? – что-то я не догоняю…
- Идиот! Ты бы не стал его трахать…
- Лора! – откуда она таких слов нахваталась?
- Ой, заткнись, - отмахивается она и продолжает, - Так вот, ты бы не стал его трахать, если бы
ничего к нему не чувствовал. Я тебя знаю как облупленного, братик, и это не в твоих принципах.
- Я был пьян! – повышаю голос. Боже, неужели она думает что я… Нет!
- Что у трезвого на уме…
- И я думал, что он Оля!
- Три ха-ха! Как можно спутать Кота с этой… Они же, взять к примеру, Котик, прости меня за то,
что я сейчас скажу…, так вот, они даже по количеству дырок различаются! – чувствую, как лицо
заливает краска… блин, это же надо такое сказать… Так, на повестке дня запретить Лоре общаться
с моими друзьями, а еще лучше запретить им общаться с Лорой. Развратили мне сестру,
понимаешь.., - К тому же у Котика есть член и, прошу заметить, не маленький! – ха! можно
подумать, у меня он три сантиметра … - Так что твоя Олечка, милый мой, всего лишь предлог.
Подсознательно ты давно знал, что она еще та шалава, поэтому и не убиваешься, как я накануне.
Просто так, поверь мне, даже в пьяном состоянии, ты бы…
- Не правда! – совсем меня заклевала…
- Ой, ли? Ты сам-то себе веришь?
- Верю.
- Ну и дурак. Вот, ты сейчас сидишь, терзаешься, а ты подумал каково Косте? Ты его фактически
изнасиловал!
- Да знаю я! - все, мое терпение подходит к концу. Еще чуть-чуть и я взорвусь. – Так что же моя
умная и хорошая сестренка посоветует придурку-брату?
82
- Про придурка это ты верно подметил, - хмыкает она, - Жорочка, чем ты слушал? Я же тебе
русским языком объяснила: идешь сейчас к Косте и уговариваешь оставить тебя в качестве
прислуги.
- Да-да, конечно, - начинается… - Лорочка, дорогая моя, ты только не путай свои комиксы с
реальностью. В жизнь такие штучки не прокатывают.
- Ну почему же? – не нравится мне эта улыбка, ой, как не нравится.
- Лорка… Я тебя прошу, прекрати фантазировать.
- Ладно, уломал. Завтра попросишь у него прощения и предложишь свою помощь. А я сейчас к
нему пойду и узнаю, все ли в порядке.
- Лорка!!! Ночь на дворе! Какое «пойду, узнаю»?!
- Нормально. Всего-то полночь. Ладно, я пошла, а ты подумай над тем, что я тебе только что
сказала.
- Стой! – кричу я, но поздно. Дверь в мою комнату уже захлопнулась.
Да… если моей сестре что-то в голову ударит, ее уже не переубедишь.
***
Константин
Я лежу на кровати, не в силах пошевелиться. За окном уже стемнело, но я не знаю, сколько сейчас
времени. Мне плохо. Очень. Все тело ломит, про задницу я вообще помолчу…
А еще мне очень обидно и больно. Так хотелось, чтоб Егор отказался уходить и остался бы тут. Нет,
я не претендую на нежные поцелуи и слова утешения, достаточно было бы его простого
присутствия. Дождешься от него, как же. Извинился, и считает, что инцидент исчерпан. Для него,
возможно, так и есть, но он хоть подумал, какого мне?
Боже, что мне теперь делать? Я не знаю… я люблю этого человека и, вроде бы, мне сейчас
улыбнулась удача: девушки у него теперь нет, ему плохо и одиноко… но я не знаю как себя с ним
вести. Ясное дело, что как прежде уже ничего не будет. И весь Лоркин план летит псу под хвост.
Кость, тебе надо с ним сблизиться. Покажи ему, что у вас схожие вкусы, вернись в команду, будь
рядом, ну и… сам подумай. Но это только для начала. Повторяю, тебе нужно все время быть
рядом с ним. Сделай так, чтоб он жить без тебя не смог…
Да, Лорочка, ты бредишь. Он без меня живет и не кашляет. Хотя… сейчас, когда выяснилось, что
Оля его не любила, ему необходима поддержка… но… блин, как такое возможно? Ну, приду я весь
такой сочувствующий, и что я ему скажу? «Егорчик, понимаю, тебе плохо, вот, поплачь у меня на
плече. И мне не важно, что ты меня изнасиловал, можешь сделать это снова….». Бред! Он же меня
в психушку под ручку отведет! Хотя… стоп! Изнасилование… Котик, ты гений! Ну, вот, уже как
Лора разговаривать начал. Куда катится мир? Но я все равно гений!
А… черт! Как же больно-то! Если честно, то я не уверен, что и послезавтра смогу нормально
ходить… а через полторы недели выпускные экзамены. Еще и этот дурацкий последний звонок с
его выступлением… Как говорит Лора, жесть…
83
- Костя? – эм… у меня начались галлюцинации на почве кровопотери? Да нет, вроде… Тогда
почему я вижу в дверях своей комнаты Лору? – Костя, ты как?
- Нормально, а как ты сюда попала?
- Через дверь. – Лора присаживается на край кровати, - ты ее открытой оставил.
- Да? – если честно, выпроводив Егора, я тут же упал на кровать и пролежал так все время.
- Надо быть внимательнее. – Лорка осторожно гладит меня по голове, - что бы было, если бы я не
пришла?
- Думаю, ничего страшного, - утыкаюсь макушкой в ее теплый бок, - воровать-то у меня нечего.
- Все равно это опасно. Как твое самочувствие?
- Все болит, - честно признаюсь я.
- Подожди секундочку, – она встает и уходит на кухню. Слышу, как с минуту она перебирает там
какие-то пакетики, а потом возвращается, неся в одной руке стакан с водой, а во второй - таблетки.
– Выпей, должно скоро отпустить.
- Спасибо, – послушно проглатываю ярко красную капсулу с надписью “Nurofen” и валюсь обратно
на подушки.
- Знаешь, я поговорила с Егором…
- Я слышал, как вы кричали друг на друга, но слов не разобрал. Давай сейчас не будем о нем? Я
устал.
- Хорошо. Что-нибудь еще хочешь?
- Полежи со мной немного… - Лорка – мой Ангел Хранитель. Рядом с ней я чувствую, что никакая
опасность мне не грозит.
- Ладно, - она аккуратно опускается рядом и обнимает меня.
- Спасибо тебе, Лора… - говорю я, прежде чем заснуть.
***
Егор
Сегодня Галина устроила-таки репетицию последнего звонка, поэтому возвращаюсь домой позже
обычного. Она мало того, что возмущалась из-за невыученного текста, так еще и наорала на меня
по поводу отсутствия Кости. Как будто я в чем-то виноват. Э-э-э… ну, вообще-то виноват, но она
же этого не знает!
Вдобавок, мне сообщили, что соревнования, которые должны были состояться в начале следующей
недели, перенесены на середину июля. Причем причину такого решения организаторов никто мне
объяснить не захотел.
84
Оля сегодня в школу не пришла. Ребята хорошо сработали: теперь все в курсе ее похождений.
Правда, меня теперь сочувствующие достают, а так же девчонки, готовые занять появившуюся
вакансию моей девушки.
Шутки, радость, веселье, задор. А сегодня мне еще перед Котом извиниться придется. Короче, я
попал по крупному… Что ж, за свои грехи приходится платить.
Погруженный в такие невеселые мысли, я не заметил, как дошел до дома. Теперь стою и тупо
пялюсь на дверь своей квартиры. Лорка мне сегодня утром заявила, чтоб я не возвращался домой,
пока не проясню ситуацию с Котом.
Что мне теперь делать? Идти в ножки кланяться великому Константину Николаевичу и просить
простить презренного меня? Лучше сразу удавиться.
Бля, да как я мог трахнуть парня, не запомнив сам процесс? Я даже не знаю, понравилось мне или
нет, а Лорка еще требует от меня каких-то отчетов. Что, блин, чувствую. Да не знаю я!
С одной стороны, меня привлекает Кот, а если быть точнее, та атмосфера таинственности, что
окружает его. Я хочу разгадать, что у него на уме, проникнуть в душу… Да, что-то меня не в ту
сторону унесло. А с другой… Он меня бесит. Меня бесит все, что он делает. Бесит, как он общается
с ребятами из команды, а еще меня бесит, что он теперь парень Лоры. Вроде бы…
Ладно, в конце концов, они взрослые люди и могут спать с кем захотят… но…
- Ты чего тут торчишь? – вздрагиваю от неожиданности. Вспомнишь, блин, солнышко… вот и оно.
Стоит на пороге с мусорным мешком в руке.
- Да так, - голос дает хорошего петуха, не понял, че за на фиг? – Прогуляться не хочешь?
- Зачем? – он достает из кармана ключи и начинает закрывать дверь.
- Думаю, нам стоит поговорить.
- Думаю, нам не о чем разговаривать, - в тон мне отвечает он и направляется к лестнице.
- Нет уж, постой, – догоняю его на середине пролета и прижимаю к стене. Черт. Веду себя как…
как… я даже аналогию придумать не могу.
- И что теперь? – Кот насмешливо приподнимает левую бровь. У Лорки научился, не иначе, Ударишь меня или поцелуешь?
- Что? – он совсем, да?
- Что слышал, - он еще и ухмыляется, правда, не нравится мне его ухмылка. Зловещая она какая-то,
– Я предложил тебе варианты действий. Выбирай. Ты же, небось, ничего не запомнил из
вчерашнего.
***
Константин
- … Ты же, небось, ничего не запомнил из вчерашнего.
85
Черт! Зачем я его провоцирую? Ведь планировал сначала просто пройти мимо и, если что,
проигнорировать. А теперь уже не могу остановиться.
- Не запомнил, - хрипит Егор, - Слушай, я как раз об этом и хотел поговорить… Извини…
- Да ладно, чего уж там. Ты был пьян, так что не парься. Не ты первый…
- Что? – а-а-а! ну зачем я это ляпнул?! Теперь он точно не отцепится
- Говорю, ты был пьян, на первый раз прощаю. Все, проехали.
- Нет, ты не это сказал, - у нас, оказывается, когда не надо слух отличный.
- Может быть, ты дашь мне спокойно выкинуть мусор? – угу… вижу, мой маневр не сработал.
- Ну, уж нет, – что это с ним? – Вчера Лора правильно сказала – Оля была только предлогом…
- Что это значит?
- ... Так же она пыталась у меня разузнать, что я к тебе чувствую, но я и сам не знаю, - да что он
несет? И взгляд у него какой-то шальной, не знаю, что он собирается делать.
- Да что… - договорить не успеваю, потому что Егор наклоняется и запечатывает мой рот
поцелуем, обычным, можно даже сказать невинным, а я стою, и чувствую, что не в силах
пошевелиться, слышу только тихий шорох выскользнувшего из ослабевших пальцев мешка. Когда
он отстраняется, я так и продолжаю стоять, глупо моргая. Скорей всего, со стороны я выгляжу
полным идиотом.
- Знаешь, а мне не было противно, – выносит свой вердикт Егор. Угу, значит, мои чувства в расчет
не берутся? Отлично!
- Тс… Совсем охренел?! – еще чуть-чуть, и у меня начнется истерика. Он непонимающе смотрит на
меня.
Отпихиваю его в сторону, нагибаюсь, чтобы подхватить упавший мусор, разворачиваюсь и бегом
спускаюсь вниз.
Вылетаю из подъезда на автомобильную стоянку за домом. Слышу топот сзади и ускоряю бег.
Черт! Задница болит, несмотря на три таблетки обезболивающего, выпитые за сегодняшний день.
Невзирая на боль, я продолжаю бежать: сначала до мусорных контейнеров, чтоб избавится от
мешающегося пакета, а потом в сторону аллеи, ведущей к почте, через детскую площадку.
Именно там меня догоняет Егор.
- Пусти! – пытаюсь вырваться, но куда уж там. И почему он все время хватает за руки?
- Ни за что!
- Твою мать! - ору я. Все. У меня истерика, - Как ты меня достал! Как вы все меня достали! Разве
нельзя меня просто не трогать? Я же просил! Неужели это так сложно?! Ладно, Лора, она хоть по
делу меня теребит, но ты-то? Тебе я на кой сдался? Сначала, строишь из себя неизвестно что, потом
надираешься до такого состояния, что готов трахать все, что шевелится, а сейчас ты меня еще и без
спросу целуешь и заявляешь, что тебе, видите ли, не противно! Спасибо за комплимент!!! И что я
должен сделать?! Растечься лужицей у твоих ног и признаться в любви? А может, мне от счастья
86
помереть, потому что Вы соизволили снизойти до меня, простого смертного?! – Мало того, что я
ору во всё горло, так я еще и сопровождаю каждое слово ударом кулака в грудь Егора, а он, в свою
очередь, не дает мне вырваться, вцепившись своими горячими пальцами мне в плечи, - Достал!
Какое право ты имеешь так со мной обращаться? Я что, тебе игрушка?! Или робот на батарейках?!
Котик, сделай то, Котик, сделай это! И Лора туда же! Котик, я расскажу тебе, как привлечь
внимание моего брата! Ты ведь любишь его, не так ли?! – замираю, так и не ударив его в очередной
раз. От осознания того, что я сболтнул лишнего, внутри все холодеет, а пальцы на моих плечах
сжимаются еще сильней.
- Это правда? – тихо спрашивает Егор.
Отворачиваюсь, чтоб не видеть его лица.
- Ответь…
- Что?
- Это правда, что ты сейчас сказал?
- Что ты меня достал? Правда, - Господи… как мне сейчас хочется провалиться сквозь землю.
- Нет, что ты меня… любишь, – почти шепчет он.
- Да, – а чего теперь-то таить? Сам, ведь проболтался…
Зажмуриваюсь. Вот, сейчас он меня ударит и уйдет, напоследок обозвав педиком.
Я готов к новой боли, но вместо этого ощущаю тепло его тела, шершавую ткань рубашки и сильные
руки, обнимающие меня.
- Ясно, - волосы на макушке колышутся от его дыхания, - Так вот, почему ты так себя вел.
- Отпусти… - мне сейчас очень хочется плакать.
- Обойдешься. Ты же знаешь, что я нормально отношусь к геям.
- Я не гей, - шмыгаю носом, – Отпусти…
- Костя, я же сказал: нет. Пошли, нам надо поговорить.
- Кто ты? И куда ты дел Егора?! – не могу удержаться от шпильки.
- Чего?
- Я тебя не знаю, – стараюсь улыбнуться. Неужели для меня все закончится хорошо? Если да, то что
мне тогда придется отдать взамен? Не будет ли цена слишком высокой для меня? – Ты не кричишь,
не дерешься…
- Я просто много думал этой ночью…
- Блондинка думала, и корни ее волос темнели… - на распев тяну я.
- Эй! Я не блондинка!
- Допустим, но волосы-то у тебя светлые…
87
- Ха-ха-ха. Я тут о серьезных вещах, а он…
- Извини, продолжай.
- Я просто понял: после того, что случилось, ничто не сможет остаться прежним. Надо что-то
менять в своей жизни.
- Ага. И поэтому ты так спокойно отреагировал на то, что я не тот, кем хочу казаться, да еще и… не могу заставить себя закончить фразу, но Егор понимает меня и так.
- Честно? Я еще эту новость перевариваю.
***
- Ну, рассказывай! – Лора стоит посередине комнаты, уперев руки в бока.
- Что рассказывать? – я, подтянув колени к груди, сижу на диване. Не думал, что все так получится.
До этого момента я даже мечтать себе запретил о том, что меня смогут понять и принять. А уж о
«полюбить» я вообще думать боялся.
- Ох, Костя… рассказывай, как все было. Мой братец молчит как рыба об лед. Заперся у себя в
комнате и носу не кажет. Выкурить его из комнаты пока не удается.
- Лор, слушай, а может, не будем это обсуждать? В конце концов, могут и у меня быть тайны? – вот
же девчонка неугомонная.
- Сглазить боишься? – она присаживается рядом со мной.
- Что-то вроде.
- Значит, все прошло хорошо? - Лорка аж подскакивает.
- Я бы не сказал.
- А, вот, с этого места, пожалуйста, подробней.
- Лор…
- Рассказывай! – да, против ее менторского тона не устоит ни один барьер.
И что теперь мне остается делать? Вот именно: ничего. Поэтому, вздохнув, начинаю повествование.
***
- Знаешь, не ожидала от брата подобного.
- Угу. – Боже, я действительно не знаю, что мне делать. Потому что, вроде как, назад повернуть уже
нельзя, а реакция Егора непредсказуема.
- Слушай, он тебя поцеловал, так? – Киваю. - Сам, – еще один кивок. – Трезвый, – и еще. - Значит,
все нормально. Я своего брата знаю как облупленного. Он долго раскачивается, но стоит пнуть его
хорошенько в заданном направлении и стимул дать, как его уже не остановить.
- Думаешь, мне есть на что надеяться?
88
- Вот, мне интересно, Костик, ты всегда был таким пессимистом? – Лора шутливо пихает меня
локтем в бок.
- А разве я пессимист? – а действительно, когда я начал сомневаться в себе и в окружающих?
Раньше же я, даже несмотря на ненависть отца, был радостным подростком…
Точно… я вспомнил. Джимми. С Джимми умерла и моя вера в людей, а так же моя надежда на
счастье. Господи, Джимми… Прости меня, пожалуйста. Прости, что забыл о тебе на долгие годы.
Мне так жаль…
- Кот? Костя! - прихожу в себя и понимаю, что все это время сидел, бессмысленно глядя в
пространство перед собой, а Лора не могла меня дозваться.
- Извини, - улыбаюсь я, - что ты сказала? Я просто немного задумался.
- Да, нет, ничего, - она поднимается, - Мне уже пора. Ты завтра в школу приходи.
- Угу, – встаю, чтобы закрыть за ней дверь. – Пока.
Глава 12
Don’t leave me… Please!
Егор
Что-то непонятное в последнее время творится со временем. Хм… Странно звучит. Ну и ладно.
Правда не красива и элегантна, порой она бывает страшнее Квазимодо… Такое впечатление, что
мы живем в кинопленке, и кто-то извне развлекается, изменяя скорость прокрутки. То начинается
замедленный просмотр, то события проносятся в ускоренном темпе, так что не успеваешь даже
осознать, что произошло.
Я и не заметил, как пролетел месяц. Вот, уже позади и уроки с домашними заданиями, и последний
звонок, и экзамены почти все сданы. Остался один – математика. Самый легкий, надо заметить.
Спасибо Алексею Дмитриевичу. Он нас натренировал так, что даже я спокойно задачки решаю.
Лоре он вообще индивидуальные уроки дает. Сейчас она как раз усвистела к нему на
дополнительные занятия.
Надо же… Подумать только, через какие-то две недели выпускной… Зашибись! Правда, потом
вступительные экзамены и соревнования…Но это потом, а сейчас – математика!
Завтра экзамен. У… уже завтра. А, черт! Застрял. Никак не могу этот билет решить. Все время
какая-то абракадабра получается. Стыдно, но, похоже, обратиться за помощью все же придется.
Тянусь к телефону и набираю номер.
- Алло? – раздается в трубке такой знакомый, вечно холодный голос. Все-таки хорошо, что Костя
установил себе телефон.
- Кот, привет! Слушай, ты двадцать второй билет решил?
- Угу.
- Не поможешь? Я что-то застрял. Уже два часа над ним бьюсь, все без толку.
- Ладно.
89
- Может, зайдешь?
- Угу.
После того случая на детской площадке мы стали не то, чтобы лучшими, но все-таки друзьями. Я
по-прежнему не могу понять, что к нему чувствую, но то, что меня к нему определенно влечет,
знаю точно. Первые несколько дней после признания (назовем это так) Костя пытался держаться от
меня как можно дальше (ха, можно подумать, от меня спрячешься)… И еще он больше никогда не
заговаривал а эту тему. Порой я начинаю думать, что не было никакого признания, что это все мне
приснилось, и я просто путаю видения с реальностью.
- Егор, к тебе Костя пришел, - в комнату заглядывает мама.
- Спасибо, ма, скажи ему, пусть заходит.
- А тебе готовиться не надо?
- Мам, мы именно этим сейчас и будем заниматься. Кот мне помогает.
- Потому что ты не можешь понять элементарных вещей, - раздается из коридора недовольный
голос.
- Костя, проходи, пожалуйста, - говорит мама, - я вам сейчас чаю сделаю.
- Спасибо, - он улыбается и проходит в комнату. Он теперь все время улыбается, но я никак не могу
понять, что меня смущает в этой улыбке, - Ну, что тебе тут не понятно?
- Все, - я передвигаю книжку с заданиями на середину стола.
- Боже… - Кот страдальчески закатывает глаза и садится рядом, - это же элементарно! Вот
смотри… - он берет в руку карандаш, и я понимаю, что не в состоянии отвести от нее взгляд.
Пальцы у Кости длинные, тонкие, изящные, с аккуратными ногтями. Я тут же вспоминаю, как
этими самыми пальцами он сжимал смычек во время концерта.
Он тогда вышел на сцену и сыграл мелодию из фильма «Реквием по мечте». Весь зал замер, я видел
из-за кулис, как моя мама полезла в сумку за платком. Да я и сам, если честно, был на грани того,
чтоб расплакаться, потому что музыка задела что-то у меня в душе. А ведь Кот играл только
главную скрипку…
- Эй! Ты меня вообще слушаешь? – раздраженный голос над ухом возвращает меня в реальность.
- А? Да…
- Повтори, что я сейчас сказал.
- Э… ну…
- Понятно. Слушает он меня… Два раза.
- Извини, немного задумался.
- Еще раз, и я больше не стану тебе помогать. Разбирайся сам.
90
- Ладно-ладно – ворчу я, пытаясь сосредоточиться на математике.
***
Уууу… сколько можно. Кот уже час меня мучает этими долбаными примерами. Я уже жалею, что
обратился к нему за помощью… от решения очередного (кажется, уже сотого по счету) примера
меня спасает телефонный звонок. Я тут же хватаю трубку.
- Да! – на том конце тишина, прерываемая лишь какими-то странными звуками, похожими на
всхлипы, - Алло! – Я так обрадовался, что даже не посмотрел, кто мне звонит. Отрываю мобильник
от уха и смотрю на дисплей. Серый… Неужели что-то случилось? – Алло, Серега, не молчи!
- Егор… - еще один всхлип, - Егор, Володька в больнице…
- Что? – мне послышалось, или он правда сказал, что…
- Вовку изнасиловали… - тихо говорит друг, на секунду замолкает и продолжает, - и еще нож в
живот воткнули. Его сейчас оперируют.
- Где вы?
- В сороковой.
- Еду, – нажимаю отбой и оглядываюсь на Кота.
- Что у них там случилось?
- Вова в больнице. Сейчас надо ехать к ним, по дороге расскажу.
***
Лора
- Что ж, думаю, на сегодня хватит, - улыбается Алексей, - Ты молодец.
- Спасибо, Алексей Дмитриевич, – я закрываю тетрадь. Если честно, то с трудом высидела эти
полтора часа. В классе ужасно душно, даже несмотря на то, что все окна нараспашку. А еще я,
кажется, отравилась за завтраком. Точно, у творожка был какой-то странный кисловатый привкус.
- Зови меня Алексей, - улыбается он, - не настолько я стар, чтобы мне выкать. Это в ВУЗе все
студенты друг друга на «вы» называют, а в школе еще можно.
- Угу, – все, я больше не могу здесь находиться.
- Лора? Тебе не хорошо? Что-то ты бледная.
- Извините, меня немного тошнит.
- Что такое? – он присаживается рядом, - Отравилась?
- Угу.
91
- Вот, - передо мной возникает бутылка минеральной воды без газа, – выпей маленькими глотками
и дыши через нос.
Выполняю указания учителя и, действительно, становится немного легче.
- Спасибо, – отставляю опустевшую на четверть бутылку на стол, - Мне уже лучше.
- Посиди, приди в себя, – улыбается он. – Лор, мне кажется, или в последнее время ты чем-то
расстроена?
- Почему вы так решили? – естественно, я расстроена, до сих пор не могу прийти в себя после того
видео.
- Тебе не всегда удавалось казаться веселой, хотя, надо признать, ты очень старалась. И еще я
слышал, как ты плачешь в женском туалете во время урока.
- Вы... слышали? – не может быть. Я же пыталась быть как можно тише…
- Эх… опять на «вы» - вздыхает Алексей, - Я не только слышал, а еще и видел, как ты выходила в
коридор. Что случилось? Почему ты так убиваешься?
При мысли о Сереже горло опять сжимают непрошеные слезы. Господи, когда же я успокоюсь?
Глупо так долго страдать…
- Я… - голос срывается на какой-то хрип, заставляя прокашляться, - Месяц назад… я узнала, что
парень, в которого я была влюблена много лет – гей. - Я все-таки расплакалась. Так стыдно.
- Но он же жив, здоров. – Алексей присаживается рядом и осторожно касается моего плеча.
- Брат и Кот мне то же самое сказали, - всхлипываю я, - поверьте, я очень рада за него и его друга,
но иногда мне бывает так грустно… извините… - боже, как мне сейчас за себя стыдно. Так позорно
расплакаться перед учителем математики, взрослым мужчиной, пусть таким добрым и
понимающим… Я, наверное, в его глазах выгляжу глупой маленькой плаксой.
- Лора, послушай меня, - Алексей протягивает мне платок, - тут нет ничего постыдного. Ясное
дело, что ты переживаешь, и это нормально. Ты не должна быть мужественной, ты должна быть
хрупкой, как цветок, но в то же время сильной, чтобы тебя не могли сломить. А чтобы оставаться
сильной, надо иногда позволять себе маленькие слабости. Порой, можно и поплакать. – От его слов
я начинаю рыдать еще сильнее, уткнувшись в его носовой платок, - Поверь мне, все у тебя будет
хорошо, потому что иначе просто быть не может.
Теперь я понимаю, чего мне не хватало. Именно вот такой психоанализ мне и был сейчас нужен.
Стало гораздо легче, правда, пока я еще не могу свои переживания запереть в шкафу и ключ
выбросить. А как мне бы хотелось улыбнуться и сказать: «Я больше не буду страдать. Сережа
потерян для меня навсегда, у него есть Володька, хороший парень. Я желаю им счастья в личной
жизни, а сама обращу внимание на кого-нибудь другого. Да, вон, хотя бы Алексей чем не
претендент? Симпатичный мужчина в самом расцвете сил, хороший человек, приятный собеседник
и зарабатывает не плохо. Ну и что, что он старше на девятнадцать лет! По нему не скажешь».
Господи, как бы я хотела это сказать, да пока не могу… Ну, вот, опять слезы на глаза навернулись.
Пора уходить, пока я не устроила очередную истерику.
- Лора?
- Да, Алексей Дмитриевич?
92
- Без «Дмитриевича» было бы лучше, – вздыхает он.
- Впервые вижу преподавателя, который просил бы учеников называть его по имени и на «ты».
- Не всех, - смеется он, - только любимчиков. Знаю, знаю, у учителей не должно быть любимчиков,
но ничего не могу с собой поделать. Ваша честная компания привлекает мое внимание.
- Компания? – это он нас с Котом имеет в виду?
- Да. Ты, твой брат и Костя. Вы же всегда вместе, - и когда он только успевает за всем следить?
Странно, с этим человеком так легко общаться.., - Мне кажется, или в последнее время Константин
и Егор стали дружнее?
- Так и есть, – мне все еще сложно обращаться к нему столь фамильярно, поэтому я стараюсь
использовать безличные предложения.
- Рад это слышать, - улыбается учитель, - Костя - молодой человек со сложным характером. Я давно
понял, что он очень тяжело сходится с людьми.
- Еще бы, с таким папашей, конечно… - эти слова вырываются у меня помимо воли. Черт! Я же
обещала никому не говорить, - Но я его отца не знаю, просто Костя рассказывал брату, что у него с
отцом отношения не сложились. – Чувствую, лицо горит от стыда, - Боже, я такая болтунья, из-за
этого и страдаю всю жизнь. Извините, мне пора. Спасибо!
Вскакиваю, хватаю сумку и вылетаю в коридор.
Спускаюсь вниз по лестнице. Школа непривычно пуста. Никто не бегает, не кричит, не смеется.
Тишина и покой.
Выхожу во двор и направляюсь к воротам. Навстречу идет Оля. Странно встретить ее вот так. Она
же теперь появляется только на экзаменах. После того, как Володя разослал всем то видео, она
сделалась изгоем.
Увидев меня, она на секунду останавливается, а потом подбегает и, схватив меня за подол блузки,
злобно шипит:
- Что, сука, довольна?! Хорошо твой братец меня наебнул! Теперь ты счастлива? – ее кукольное
личико моментально превращается в оскаленную лисью мордочку.
От запаха ее духов меня снова начинает тошнить.
- Ты сама виновата, - знаю, звучит по-детски, но на большее меня сейчас не хватает.
- Ах ты тварь! – визжит она и вцепляется мне в волосы, - Все вы получите по заслугам! И ты, и твой
гребаный братец! Все! Ненавижу вас! Ненавижу!!! – от ее визга звенит в ушах, а тошнота все
нарастает. Мир начинает кружиться вокруг меня, а перед глазами прыгают черные мухи, их
противное жужжание заглушает все, даже Олины вопли, но отдельные слова, все-таки проникают
сквозь шум, - Коза! Тварь! Блядина!
Тишина. Больше ничего не слышу. Свет гаснет окончательно, и я чувствую, что куда-то
проваливаюсь.
***
93
Сергей.
Я устал. Сейчас бы выспаться не помешало, но времени нет, через час я должен буду собираться на
работу, а если я сейчас засну…
Додумать не получается, звонит телефон. Я нехотя поднимаюсь с кровати и направляюсь в зал. Не
успел: тетя Аля, уже подняла трубку. Что-то заставляет меня замереть и прислушаться: какое-то
беспокойство, которое терзает меня с самого утра. Вот, тетя Аля что-то тихо отвечает, а потом
раздается дикий вопль и удар, видимо, выпавшей из руки трубки об пол.
Срываюсь с места и бегу в комнату. Открывшаяся картина заставляет меня замереть на пороге: тетя
Аля сидит на полу и рыдает, а из динамика раздается взволнованный голос.
- Что случилось? – от напряжения у меня дрожат руки.
- Володя… Владик… мальчик мой… - она всхлипывает и прячет лицо в ладонях.
От ужаса у меня замирает сердце. На негнущихся ногах дохожу до телефона и поднимаю его.
- Да? – голос звучит совершенно спокойно, хотя внутри меня всего трясет. Боже, хоть бы с
Володькой было все нормально.
- Говорит майор милиции Терехин. С кем имею честь?
- Сергей Родионов, – коротко представляюсь я, - что произошло?
Господи, господи, господи….
- Владимир Анатольевич Крестовский вам кто? – сволочь! Вместо того, чтобы допрос устраивать,
лучше бы сказал, что с Володькой!
- Любовник, – мне наплевать, что обо мне подумают, лишь бы поскорее узнать, что с Володей, - что
с ним?
- Он доставлен в отделение районной больницы с ножевым ранением брюшной полости. Судя по
тому, в каком состоянии была его одежда, мы предполагаем, что он был еще и изнасилован. Все
подробности после заключения врачей.
Ноги отказываются держать, поэтому прислоняюсь к стене и съезжаю на пол.
- Нет… Только не это…
***
Когда мы приехали, Володю уже прооперировали, но полной уверенности, что он выживет, у
врачей не было. Рана, как нам сказали, оказалась очень глубокой. Я помню, когда нас впустили в
палату, тетя Аля тут же подбежала к нему и зарыдала, опустившись на стул, а я так и продолжал
стоять в дверях, изумленно разглядывая его лицо. Оно было белым как полотно, словно передо
мной лежал не человек, а восковая кукла. И таким спокойным, словно он просто спит, а не
балансирует на грани между жизнью и смертью.
Потом тетю Алю позвал врач, чтобы обсудить с ней условия лечения, а я остался в палате.
94
Вот сейчас я сижу на стуле около его койки и не могу даже заплакать. Мне больно видеть его
таким. Я ненавижу человека, который сотворил с ним такое. Клянусь, если я его найду, то он очень
пожалеет, что родился на свет.
Я не доверяю всем этим пикающим приборам, поэтому беру Влада за руку, чтобы чувствовать
пульс. Раньше я часто так делал. Это было так приятно - ощущать упругие толчки крови под тонкой
кожей. А он… Он всегда в ответ сжимал мои пальцы….
Шевельнись! Прошу тебя, открой глаза…. Вовка! Влад! Не оставляй меня!
- Не оставляй меня… - шепчу я, чувствуя, как по щеке катится теплая капля. Я прижимаюсь губами
к его ладони, - Прошу....
Глава 13
День воспоминаний
«Вера, ты одна осталась у меня…»
(с) Анастасия Приходько, «Вера»
Сергей
Володя... Вовка… Сколько лет мы вместе? Я точно не помню. Ты же знаешь, что я постоянно
путаюсь в датах. Да, есть люди, страдающие топографическим кретинизмом, а я страдаю
временным. Ты всегда подшучивал над моей неспособностью подсчитать, сколько времени прошло
с того или иного момента, а я постоянно обижался… Но все же, сколько? По самым
приблизительным подсчетам получается около восьми лет… Да, точно. Мы впервые встретились,
когда я был еще в седьмом классе. Как давно это было…
Помню, в тот день я опоздал на уроки и получил грандиозный разнос от Вилки, а ты, только что
перешедший в нашу школу девятиклассник, спас меня, сообщив ей, что ее ждут на педсовете.
Я после еще плакал, сидя на подоконнике, а ты меня успокаивал… Вот так и зародилась наша
дружба.
Седьмой и половина восьмого класса пролетели как в сказке. Я бы счастлив, потому что рядом со
мной были лучшие друзья: ты и Егор. Вы всегда поддерживали меня, утешали, когда отец решал
взяться за мое «воспитание» (то есть устроить разбор полетов с последующей поркой). Мы вместе
гуляли, веселились… В общем, горя не знали. Но это длилось недолго.
В конце восьмого класса я стал замечать, что твое поведение изменилось. Ты все так же хорошо ко
мне относился, но при этом стал отдаляться. Я понимал, что разница в два гола сильно усложняет
наши отношения (это сейчас нам она кажется незначительной, но тогда… Тогда даже полгода
могли выстроить непреодолимый барьер в отношениях двух людей), что у тебя появились новые
интересы (все-таки десятый класс, как ни как)… А это значит взрослая… ну, почти взрослая жизнь.
О том, что ты оставался ребенком, напоминала только зависимость от денег родителей.
Так же у тебя появилась девушка. Кажется, ее звали Рита. Это тоже не способствовало нашему
близкому общению. Хорошая была девчонка: добрая, отзывчивая, любящая… Такие впоследствии
становятся хорошими матерями. Я тогда еще жутко ревновал: как же так, ты уделяешь внимание не
мне, своему другу, а какой-то пигалице крашенной (да-да, она тогда выглядела в моих глазах
именно так). Дулся на тебя по любому поводу… Эх, знал бы о том, что случится дальше, вел бы
себя более сдержанно.
Девятый класс мы с тобой практически не общались. Не было времени. Ну, оно и понятно: у тебя
были подготовительные курсы, работа, девушка, плюс подготовка к экзаменам: как к выпускным,
95
так и к вступительным. Да и у меня тоже не было времени лишний раз чихнуть: регулярные
отношения с отцом, который с каждым годом становился все деспотичней. Мама лишний раз ему
слово поперек сказать боялась. Я же был не из робкого десятка (да и сейчас, в принципе, таким
остался), постоянно ему перечил, поэтому ходил вечно побитый. Так же приходилось
подрабатывать, чтобы накопить денег на новый скейт (отцу мое «проебывание времени»
категорически не нравилось, и он, чтобы помешать, перестал мне давать мне деньги вообще). Еще и
учителя в преддверии экзаменов заваливали домашкой по самое «не хочу».
С тобой мы могли поболтать только изредка, когда ты заглядывал в Мак, где я подрабатывал (а
что? Платят там не плохо и от дому в двух шагах), но утолить голод общения за те жалкие тридцать
минут брейка не удавалось.
А вот в десятом классе мы стали видится гораздо чаще. Ты уже поступил, да и я позволил себе
немного расслабиться. Мы часами могли болтать обо всем на свете, и темы для разговоров не
иссякали. Я знал, что ты тоже когда-то увлекался скейтбордингом и пригласил тебя в нашу с
Егором команду. Егор был ее негласным лидером, именно тогда он получил свою звучную кличку.
А все случилось из-за того, что ты, понаблюдав за тем, как он строит новичков, как показывает
новый, недавно откопанный в интернете трюк, усмехнулся и сказал:
- Эй, Босс, не переусердствуй, а то завтра шевелиться не сможешь!
Егор тогда только посмеялся и ответил, что тренируется, чтоб в будущем было легче, но кличка
после того раза закрепилась за ним намертво.
Это случилось в середине января, у тебя тогда были каникулы, а я пришел к тебе в гости на
выходных. Ты сказал, что достал отличную порнуху и предложил ее посмотреть. Естественно, я
согласился. Пиво и порно – вот что нужно для полного счастья нормальному пятнадцатилетнему
подростку.
Порнуха действительно оказалась отличной. Сюжетная. Герои не тупо трахались перед камерой,
изображая страстные вздохи, когда объектив камеры нацеливался на них. Они именно играли
(очень хорошо, надо отметить). Это была переделанная пьеса Шекспира (кощунство, понимаю, но
тогда я об этом мало задумывался), где секс представлял собой приятное дополнение к основному
действию.
Конечно же, я сразу возбудился, , но пытался скрыть это, бесполезно, как оказалось. Ты все равно
заметил мое состояние и предложил свою помощь, добавив, что все так делают. Я тогда покраснел,
как вареный рак и отказался. Ты только пожал плечами и, отодвинувшись, равнодушно уставился в
экран. А я, отговорившись делами, по-быстрому слинял домой. Той ночью я долго не мог заснуть.
Стоило задремать, как перед глазами начинали всплывать события прошедшего дня. Я тогда не
понимал, почему мое сердце забилось как бешеное, стоило тебе заикнуться о «взаимопомощи».
А на следующий день, когда мы встретились на тренировочной площадке, ты сделал вид, будто
ничего не случилось. Я подсознательно чувствовал, что ты на меня обиделся, вот только никак не
мог понять за что. Когда я подошел к тебе, чтобы извиниться за вчерашнее, ты только махнул рукой
и сказал, что не произошло ничего такого, чтобы требовало моих извинений. Обрадованный такой
новостью, я быстро распрощался с тобой и убежал домой делать домашку. Инцидент был исчерпан,
мы снова стали общаться как прежде. Я больше не вспоминал об этом случае вплоть до конца
учебного года.
К тому времени у тебя появилась новая девушка (ее звали Юля, с Ритой ты расстался еще два
месяца назад), и я опять начал ощущать недостаток твоего внимания.
96
Я тогда не понимал, почему начинал беситься каждый раз, когда видел тебя с ней. Все прояснилось
двадцать восьмого июня, на твоем дне рождения.
Ты решил отпраздновать свое совершеннолетие на широкую ногу (благо, средства позволяли),
заказав для этого ресторан, лимузин, а так же пригласив музыкантов. Было много гостей: близкие
друзья, бывшие одноклассники, приятели из универа, ну и, конечно же, твоя девушка.
Многие решили добираться до ресторана своим ходом, но самых близких (то есть меня, Егора,
Женю, Броню и Юлю) ты посадил в «свой» лимузин.
По дороге к месту празднования мы пили, веселились, вернее, я только делал вид, что счастлив, а на
самом деле мне почему-то было больно видеть, как ты обнимаешь эту швабру. А когда ты
поцеловал ее под бурные аплодисменты всех (почти) присутствующих, я был готов ей шею
свернуть.
«Да как она смеет прикасаться к моему Владу?!» - думал я.
Моему… Я никогда раньше не считал тебя своим. Я не мог понять, что же чувствую по отношению
к тебе, но мне было плохо, ревность как кислота разъедала меня изнутри. Так же я почему-то до
безумия хотел оказаться на месте Юли, хотел, чтобы ты обнимал меня так же, как обнимаешь ее в
данный момент, хотел, чтоб ты не ей, а мне шептал на ушко всякие романтические глупости. Еще я
очень боялся своих чувств почти так же сильно, как боялся потерять нашу дружбу.
За время пребывания в ресторане я напился до такой степени, что мне стало плохо, и Егору
пришлось на себе тащить меня в туалет и ждать, пока меня не перестанет выворачивать наизнанку.
Помню, как я в полуобморочном состоянии склонился над раковиной, опершись об нее локтями, и
ждал, когда пока у меня перестанут дрожать колени, а внутренности скручиваться узлом.
Ты тогда, не обнаружив нас в зале, отправился на поиски. Мне было очень стыдно за то, что ты
увидел меня в таком состоянии. Отправив Егора к остальным, ты обнял меня за плечи и спросил:
- Очень плохо?
Я тогда только кивнул и согнулся над раковиной из-за нового приступа тошноты.
- Прости меня, пожалуйста, - прошептал я, дрожащими руками смывая с лица остатки рвоты и
полоща рот холодной водой, - У тебя сегодня день рождения, а ты вместо того, чтобы
веселиться с остальными, должен наблюдать эту отвратительную сцену.
- Сереж, все в порядке, - ты протянул руку и погладил меня по голове, пытаясь успокоить, но это
простое действие вывело меня из себя.
- Прекрати обращаться со мной как с ребенком! - крикнул я, отпихивая в сторону твою ладонь, Мне шестнадцать через месяц исполнится, а ты все относишься ко мне как к сопливому
семиклашке!
- Но ты и есть ребенок! – несмотря на все мои протесты, ты крепко обнял меня, - Тот самый
сопливый семиклашка, которого я встретил в кабинете Вилки.
- Нет! – хоть ты держал крепко, я все же не оставлял попыток освободиться, - Не трогай меня!
Я уже не тот мелкий! Я вырос! Вырос… - проговорив это, я всхлипнул, чувствуя, что еще секунда,
и я разрыдаюсь.
97
- Каким был, таким и остался, - хмыкнул ты, прижимая меня к себе еще сильнее, - Маленький
пьяный мальчик, который очень любит закатывать истерики на пустом месте. А мне другого и не
надо.
- Заткнись! Иди к своей подружке, а меня оставь в покое! – я все-таки смог вывернуться из твоих
объятий и заперся в ближайшей кабинке, - Отвали! Видеть тебя больше не могу! – у меня
окончательно сдали нервы и я разрыдался.
Из-за своих всхлипов я не расслышал твои последние слова, но понял, что ты ушел.
Я просидел в туалете еще полчаса, пока не вернулся Егор и не сказал, что нам пора домой.
А на следующий день я уехал к родственникам на Украину.
Но даже будучи отделенным от тебя тысячами километров, я не мог забыть звуки твоего голоса. Ты
снился мне каждую ночь, и мне казалось, что я слышу, как ты произносишь столь желанные для
меня слова:
- Я люблю тебя…
Но, проснувшись, я понимал, что это был всего лишь сон, больная фантазия воспаленного сознания,
и мне просто почудилось, что я слышал эти слова, прячась от тебя в кабинке туалета. Я просто
уверял себя, что был тогда сильно пьян и расстроен, что ты никогда бы не сказал подобного.
Я чувствовал, что начинаю сходить с ума. Я считал себя ненормальным из-за того, что влюбился в
парня, причем не просто в парня, а в своего лучшего друга.
Свой шестнадцатый день рожденья я провел в одиночестве, забившись в домик на дереве и подняв
веревочную лестницу, чтоб никто не смог меня побеспокоить. А все из-за того, что, гуляя утром с
родителями по набережной, мя наткнулись на пару геев, самозабвенно целующихся в тени
раскидистого клена. Отец, увидев это, разорался и пообещал покалечить обоих, если они
немедленно не уберутся из нашего поля зрения. А потом всю дорогу дома он разглагольствовал на
тему: «душить надо подобных уродов еще в колыбели». Затем повернулся ко мне и сказал:
- Серый, если узнаю, что ты тоже из этих, убью! – и дал мне подзатыльник.
В итоге я, вернувшись, забрался в свой домик на дереве и разрыдался как маленький ребенок,
ощущая себя уродом, не имеющим права на существование. Шестнадцатый год моей жизни обещал
стать для меня самым ужасным.
Приехав в начале сентября в Питер, я постарался отдалиться ото всех, в особенности от тебя. Но это
оказалось не так-то просто сделать. Пусть мы и виделись редко, но ты приходил на все тренировки,
а на площадке тебя было просто невозможно игнорировать. Мы даже дрались пару раз из-за моего
нежелания иметь с тобой ничего общего. А в ноябре мои нервы сдали окончательно.
Это случилось в конце месяца, когда я увидел тебя с очередной девушкой (позже я узнал, что она
была всего лишь твоей хорошей знакомой из универа). Я тогда убежал (почему-то в сторону твоего
дома), а ты погнался за мной. Догнал ты меня как раз у своего подъезда и, не слушая моих воплей,
поволок меня к себе в квартиру.
Твоей мамы дома не оказалось (впрочем, как и всегда. Тяжелая работа у переводчика в крупной
торговой компании, дома она практически не бывала из-за постоянных командировок). Закрыв за
собой дверь, ты толкнул меня в комнату и, усадив на диван, заставил все объяснить.
98
Если честно, то я ожидал чего угодно: криков, упреков, даже ударов, но я не был готов к тому, что
ты просто наклонишься и поцелуешь меня. В тот момент я просто остолбенел и даже не
сопротивлялся, когда ты опрокинул меня на спину и стал целовать все, до чего мог добраться: лицо,
шею, грудь, живот, а твои руки уже возились с застежкой джинсов. А потом я уже был не в
состоянии сопротивляться. Твои нежные поцелуи и прикосновения отнимали у меня силы,
высасывали душу, оставляя после себя только жгучее удовольствие. Очнулся я только тогда, когда
ты склонился ниже и осторожно коснулся языком головки моего члена, обводя ее по кругу, а затем,
погрузил ее в свой рот. На мою просьбу прекратить ты ответил, на секунду оторвавшись от
процесса:
-Я слишком долго ждал и теперь уж точно никуда тебя не отпущу, даже не проси, - и возобновил
ласки.
Кончил я очень быстро, спустя минуту, превратившуюся для меня в вечность. Я не успел тебя
предупредить, поэтому, когда струя спермы выстрелила тебе в рот, ты закашлялся от
неожиданности, но проглотил все, а затем прижал меня к себе и счастливо вздохнул.
Такого сильного оргазма я не испытывал еще ни разу. Я долго не мог прийти в себя: в ушах
звенело, а перед глазами расплывались цветные пятна. Я чувствовал твои легкие, будто крылья
бабочки, поцелуи и ощущал себя самым счастливым человеком на земле. Ну и пусть я оказался
уродом, главное, я знал, что ты меня любишь и никогда не бросишь.
Глаза слипались, и я уже ничего не соображал. Слишком устал после такой бурной разрядки.
Я почувствовал, что ты поднял меня на руки и перенес в свою комнату. Уложил на кровать, раздел,
потом лег рядом и укрыл нас обоих одеялом.
Проснувшись, я боялся взглянуть тебе в глаза. Думал, ты скажешь, что все это было ошибкой и что
я должен забыть о случившемся. Но ты быстро развеял мои сомнения, сонно улыбнувшись и сказав,
что любишь меня, а потом, легонько чмокнул в нос. В тот момент я был готов умереть на месте от
счастья.
Ты предложил остаться у тебя на ночь, пообещав, что не станешь ко мне приставать, но, когда я
позвонил домой, чтоб отпросится, отец устроил мне разнос и велел немедленно возвращаться.
Делать было нечего, пришлось подчиниться.
Ты поцеловал меня перед уходом, и я понял, что теперь мне не страшен гнев отца… нет, не так, что
теперь мне вообще ничего не страшно.
Время шло, мы с тобой встречались, ходили на свидания, в кино, гуляли, а так же катались на
скейте. Иногда зависали у тебя дома, болтая о всякой ерунде, целуясь до умопомрачения (только
целовались, так как ты пообещал не принуждать меня к сексу, пока я не буду готов) и строя планы
на будущее. Иногда, когда у тебя рано заканчивались пары, ты забирал меня из школы, и мы ехали
в город. Я обожал эти внезапные свидания, в них присутствовала та неуловимая романтика,
которую можешь почувствовать, только рискуя быть замеченным и разоблаченным. Мы сидели в
маленьком уютном кафе на Невском (его, к сожалению, закрыли год назад, а я даже не запомнил
названия, потому что мы всегда называли его просто «Наша кафешка»). Ты всегда заказывал мне
шоколадный коктейль и мороженное, зная, что я обожаю все, в состав чего входит какао. Это было
НАШЕ место, и никто не имел права вторгаться в этот маленький шоколадный рай.
Но беззаботные деньки, к сожалению, кончились слишком быстро. Случилось то, чего я боялся
больше всего на свете. Однажды в городе нас увидел отец. Ладно бы просто увидел! Позже я узнал
от мамы, что он застал нас именно в тот момент, когда ты наклонился и поцеловал меня прямо на
улице.
99
Страшно вспоминать, что случилось, когда я вернулся домой. На пороге меня встретил взбешенный
отец. Он даже не дал мне разуться… Первый удар пришелся в лицо, второй – в живот, а дальше я
уже перестал понимать, куда он меня бьет. Я согнулся пополам, закрыв голову руками, а он
принялся пинать меня, стараясь попасть по самым чувствительным местам. Скорчившись на полу
под градом ударов, я отключился.
Очнулся я уже в своей комнате. Голова гудела, как чугунок, по которому со всей силы ударили
ложкой, была такой же тяжелой и кружилась. Меня тошнило, а во рту ощущался металлический
вкус крови.
За стенкой слышались крики отца:
- Я растил сына, а не шлюху, которая готова подставить зад первому встречному, да еще и ловит
кайф от этого! – орал он, - радуйся, что я еще не убил твоего полуебка! Но, если ты вякнешь еще
что-нибудь, я обязательно это сделаю! Пусть проваливает! Чтобы когда я вернулся, этого
ублюдка здесь не было, иначе он пожалеет, что родился!
Мама что-то ему ответила, я не мог разобрать слов, но отчетливо слышал ее всхлипы.
Послушался звук удара, а потом хлопнула входная дверь.
Когда мама зашла в комнату, у нее на щеке красовался широкий пунцовый след от отцовской
ладони.
- Сереженька… - прошептала она, осторожно присаживаясь на край кровати.
Я видел, как в ее глазах блестели слезы и только за них я был готом убить отца. Он был
недостоин, чтобы такая золотая женщина как моя мама плакала из-за него.
- Мам, он тебя ударил?
- Все нормально, он отойдет, – так же тихо ответила она, - Ты мне скажи, пожалуйста, что у
тебя с этим мальчиком?
- Я его люблю, - сказать это оказалось на удивление легко. – Очень сильно. Прости мама. Я сейчас
уйду, только вещи соберу.
Я не мог смотреть на то, как мама убивается, поэтому встал и, шатаясь, прошелся по комнате,
прикидывая, что и куда стоит упаковать. Потом стал укладывать свои вещи в чемодан, чтобы
чем-то занять руки и не думать о том, что мама останется жить с этим психопатом.
- Куда ты пойдешь?
- Наверное, к Владу… - прозвучало неуверенно.
- Горюшко ты мое, - мама встала и прижала меня к себе, - ну почему ты не влюбился в какуюнибудь милую девочку… Все бы тогда было намного проще.
- Вот такой я урод… - выдал я прочно засевшую в моей голове еще с лета мысль.
- Не смей… - мама отстранилась и сердито глянула на меня, - Никогда больше не смей так про
себя говорить. Ты чудесный ребенок и мне не важно, кого ты любишь, главное, чтобы ты при
этом оставался счастливым. Хотя я, конечно, огорчена тем, что ты выбрал для себя такую
судьбу. Как бы я хотела, чтоб у тебя была нормальная семья, дети… Может, ты потом это
перерастешь?
100
- Думаю, нет. Извини, мамуль, – я еще раз прижался к ней, позволив погладить себя по макушке,
как в детстве, а потом решительно отстранился и продолжил сборы.
- Солнышко мое…
- Мам, давай не будем меня жалеть? Это мой выбор, и мне разбираться с последствиями. Извини,
мне нужно быстрее собраться и уйти, пока он не вернулся.
Хватило одного чемодана, двух спортивных сумок, рюкзака и кейса с ноутбуком, чтобы забрать из
комнаты все, что я мог бы унести в первую очередь – вещи, которые были мне особенно дороги.
Остальное мама обещала отдать мне позже, хотя я очень сомневался, что отец позволит ей это
сделать.
Нагруженный вещами, я отправился на трамвайную остановку. У меня болело все, включая глаза,
один из которых порядком заплыл, а носа я вообще не чувствовал. Люди косились на меня и
опасливо отходили в сторону. Я ушел из дома, даже не глянув в зеркало, и прекрасно представлял,
как выгляжу со стороны: нос, по ощущениям, сильно распух, а правым глазом я вообще ничего не
видел.
Негнущимися пальцами я нащупал в кармане телефон, достав его наружу, нажал кнопку быстрого
выбора.
- Да! – твой голос был веселым.
- Влад, можно, я сегодня у тебя переночую?
- Сегодня? У меня мама из командировки вернулась… А что случилось?
- Да так, ладно, я тогда к Егору, - я уже собирался нажать отбой, но ты меня опередил:
- Выкладывай!
- Маня из дома выгнали, - вздохнул я, - Ладно, я пошел к Егору. Ничего страшного.
- Ну уж нет! - ты так резко крикнул, что я чуть не выронил трубку. – Садись на девятнадцатый
и приезжай. Деньги на билет у тебя есть, или мне подъехать?
- Нет, не надо, – тихо проговорил я, - Я приеду. Деньги у меня есть.
- Жду. Ты с вещами?
- Да.
- Тогда я тебя встречу.
- Хорошо.
Когда я приехал, ты, отобрав у меня сумки, оставив только кейс с ноутом, потащил меня в подъезд.
Помню, когда мы поднимались на лифте, ты все грозился пойти разбираться с моим отцом. Я еле
тебя от этого отговорил.
- Я маму предупредил, - сказал ты, открывая общую дверь в коридор и пропуская меня вперед, - она
нормально восприняла мой цвет, так что жить теперь будешь у нас.
101
- Погоди, - я встал как вкопанный посреди коридора, - ты что: рассказал ей про нас?
- Ага, - кивнул ты, - она давно об этом догадывалась, поэтому совсем не возмущалась. Пошли
скорее, мне надо обработать твои раны.
- А я и забыл, что ты у нас теперь доктор, будущий великий хирург Владимир Крестовский, - я
улыбнулся, чувствуя, как при этом лопается тонкая корка крови, стягивающая мои губы.
- Да, так что буду тебя лечить, – хмыкнул ты, открывая дверь в квартиру.
Твоя мама вышла в коридор, улыбаясь, но, увидев мое лицо, охнула и, подойдя ближе, взволновано
спросила:
- Сереженька, кто тебя избил?
- Не сошлись во мнениях с отцом, - я наклонился, чтобы развязать шнурки и чуть не упал, потому
что голова закружилась с удвоенной силой. – Не беспокойтесь, тетя Аля, все в порядке.
- В порядке? – хмыкнула она, - ты же еле стоишь. Володь, помоги Сереже раздеться и веди его на
кухню, я чай уже приготовила.
Умывшись, я сидел на кухне, а ты обрабатывал мой нос, бурча себе под нос, что руки бы
поотрывал моему папаше-гомофобу. На мое счастье, нос оказался не сломан, а просто сильно
ушиблен.
После того, как ты меня немножко подлечил, твоя мама принесла нам чай, оказавшийся очень
вкусным.
- Сереж, а у тебя с собой все вещи? – спросила тетя Аля.
- Большая часть. Дома… - я осекся, не зная, могу ли все еще называть то место домом, - Мама
обещала оставшиеся мне позже отдать.
- Не понимаю я таких родителей, - вздохнула тетя Аля, - Как можно своего ребенка выкинуть на
улицу? Ну, ничего, Сереж, теперь будешь жить у нас, я не против ваших с Володей отношений,
хотя и не могу этого понять. По крайней мере, мой сын не будет теперь одинок.
- Вы не против? - я хоть и знал, что твоя мама приняла это, но все равно не мог еще в это
поверить.
- Нет, - улыбнулась она, - ты хороший мальчик, гораздо лучше, чем те девушки, что постоянно
тут шатались до недавнего времени.
«Угу, - подумал я, - до того момента, как мы с Вовкой встречаться не начали»
Нет, я, конечно, был рад, что меня признали и приняли, но что бы предпочли девушке? Я этого
понять не мог.
«Неужели, она не хочет, чтоб у Влада была нормальная семья и дети? Получается, что она сама
толкает его в объятья другого парня»
- Мам, ты Серегу совсем смутила, - хмыкнул ты, глянув на мое пунцовое лицо. – Он же теперь
носа лишний раз из комнаты не высунет.
102
- Сереж, - улыбнулась твоя мама, - Не стесняйся, чувствуй себя как дома. И знаешь, я очень
надеюсь, что ты сможешь считать нас своей семьей.
Мда… утешила, называется… После ее слов я почувствовал, что готов воспламениться.
- Ладно, мам, мы пойдем, я помогу Серому распаковать вещи, - сказал ты и, взяв меня под локоть,
повел в свою комнату.
- Удачи, мальчики, - послышалось нам вслед.
Оказавшись в твоей комнате, я без сил рухнул на кровать, все еще переваривая события
прошедшего дня.
– Как самочувствие? – ты плюхнулся рядом со мной и потянулся всем телом. – Только честно.
– Голова болит, тошнит уже меньше, а тело… такое впечатление, словно я побывал в
камнедробилке, – а
смысл врать-то? Ты всегда читал меня как открытую книгу.
– Так, – ты резко сел и внимательно посмотрел мне в глаза, – раздевайся и забирайся под одеяло.
Сегодня просто отлежишься, а завтра свожу тебя в травмпункт.
– Но ты уже и так осмотрел меня! Зачем травма?
– Сер, я всего лишь врач-недоучка, могу и ошибиться. Поэтому мы завтра встанем пораньше, и я
отвезу тебя в травму на машине.
– Ладно, – вздохнул я, вставая и начиная стягивать с себя одежду, невольно морщась и шипя от
боли, тонкими иголочками, прошивающей все тело. – Слушай, я каждый раз фигею от твоей
мамы. Я, конечно, знал, что она у тебя чудо, но не думал, что она так спокойно все воспримет.
– Я тоже, если честно, до сих пор в шоке от ее реакции, – улыбнулся ты, снимая покрывало с
кровати, – После смерти отца она очень изменилась. Если раньше за какой-нибудь проступок мне
бы досталось по первое число, то сейчас она просто улыбается и молчит. Знаешь, порой я за нее
волнуюсь. Она постоянно загоняет себя на работе… Эх, поскорей бы она нашла себе нормального
мужика.
– Она просто тебя очень любит и боится потерять, – я сложил свои вещи на стуле и оглянулся по
сторонам. Твоя комната ничуть не изменилась со школы: на столе все также валяется различный
нужный хлам, а со стен ты так и не снял плакаты с машинами.
Ты расстелил постель и приглашающе похлопал рукой по одеялу. Я поспешил растянуться на
простынях, с наслаждением ощущая прикосновение холодной ткани к ноющей спине.
– Думаю, тебе необходимо поспать. – Ты присел рядом и погладил меня по голове.
– Знаешь, что отец сказал про меня? – неприятные воспоминания всколыхнули в груди жгучую
обиду на родителей, на глаза навернулись непрошенные слезы, – он назвал меня шлюхой, которая
готова подставить задницу любому желающему. А я ведь еще девственник… – голос дрогнул, а в
следующую секунду я оказался в твоих сильных объятиях.
– Сер, маленький мой, не думай об этом. Твой отец неправ. Он тебя не знает, как он может
судить? Теперь ты с нами, все будет хорошо!
103
– Вов, мне так плохо… Я его ненавижу, он и мне, и маме всю жизнь сломал! – я чувствовал, как
мое тело сотрясает крупная дрожь.
– Если я скажу, что все наладится, ты мне не поверишь, да? – вздохнул ты, – но, поверь, у нас все
будет отлично.
– Я знаю… Надеюсь, мама разведется с этим козлом.
– Так и будет, обещаю, – прошептал ты.
– Не обещай того, чего потом не сможешь исполнить. Не ты же их разводить будешь…
– Я нет… Ладно, спи, – ты поцеловал меня и улегся рядом.
На следующий день мы поехали в ближайший травмпункт, где и проторчали в очередях весь день.
После осмотра у хирурга и шести рентгенов оказалось, что у меня легкое сотрясение мозга,
трещины в двух ребрах, плюс до фига синяков и ссадин.
Врач выдал мне справку, благодаря которой я мог не ходить в школу в течение двух недель. В
принципе, я был не против такого решения, потому что ты специально взял отпуск на работе, чтобы
ухаживать за мной. Так приятно было чувствовать, что я тебе нужен… Тем более, мы остались одни
в квартире: тетя Аля уехала в очередную командировку.
Иногда к нам заходила моя мама. Тогда ты тактично уходил в другую комнату, чтобы мы могли
поговорить. От нее я и узнал, что отец даже слышать обо мне не желает (невелика потеря) и
выходит из себя каждый раз, когда кто-нибудь поднимает запретную тему. Так же он приказал (дада, именно приказал, потому что просить он не умеет) выкинуть все мои вещи, оставшиеся в
комнате, но мама при помощи Егора передала их мне.
Мама отдавала мне все деньги, которые зарабатывала, но я их не тратил, откладывая на черный
день, собираясь после выздоровления пойти работать.
Год подходил к концу, приближались праздники. Меня выписали, и теперь я разрывался между
работой и школой. Ни на что другое времени и сил просто не оставалось. У тебя была похожая
ситуация, так что виделись мы только по вечерам. Да и то, сил хватало только на быстрый поцелуй
перед сном.
Все заработанные деньги я потратил подарки к Новому Году, которые до сих пор люблю дарить
даже больше, чем получать.
В новогоднюю ночь мы с тобой пошли гулять по улицам и домой вернулись только под утро. И оба
вырубились, как говорят в книгах, «как только голова коснулась подушки».
Днем, когда я, наконец, проснулся, я позвонил маме и мы договорились с ней встретиться около
школы. Мы погуляли около двух часов, а потом мама отправилась в магазин, а я пошел домой. Уже
подходя к дому, я столкнулся с отцом.
Заметив меня, он подошел ближе и, окинув меня презрительным взглядом, сказал, что ему очень
жаль, что у него такой сын, и знай он, что растит пидора, придушил бы меня еще в колыбели. Сразу
стало так гадко и обидно до слез, но я, стараясь не показать, что его слова меня задели, молча
прошел мимо и, завернув за угол, побежал, мечтая оказаться как можно дальше от него.
104
Только очутившись дома, я дал выход эмоциям. Ты выбежал из комнаты в коридор, испуганный
моим криком. Меня трясло, руки дрожали так, что я даже не мог повернуть ключ в замке, а по лицу
непрерывно текли слезы.
– Сер… Сережка, что случилось? Сереженька, ответь, пожалуйста! – спрашивал ты, прижимая
меня к себе и гладя по голове. А я тем временем уже начал икать. Чтобы привести меня в чувство,
тебе пришлось дать мне пощечину.
– Вов… – всхлипнул я, утыкаясь носом тебе в шею, – как я его ненавижу…
– Кого, солнышко? Что стряслось?
– Отца… Убить готов суку… – ответил я, глотая злые слезы, – я… я его встретил на обратном
пути… Он сказал, что должен был меня еще в детстве прикончить… – голос сорвался, и я опять
начал рыдать.
– Тш-ш-ш-ш…. – ты еще крепче прижал меня к себе, – Сер, все хорошо, успокойся. Ты дома, никто
тебе ничего не сделает. Он урод, его жизнь накажет. Ты не должен из-за него так убиваться.
– Вов, – прошептал я, – трахни меня.
– Что? – ты ошалело моргал, не веря своим ушам.
– Трахни меня, – повторил я уже громче, с каждой секундой все больше утверждаясь в своем
решении.
– Ты уверен?
– Хватит спрашивать! – крикнул я, теряя терпение, – просто сделай это!
Отстранившись, я встал, прошел в нашу с тобой комнату и начал раздеваться. Потом аккуратно
сложил свои вещи на стуле и повернулся к двери. Ты стоял в проходе и во все глаза смотрел на
меня.
– Что ты встал? Иди сюда, – я вытянул вперед руки, приглашая подойти и обнять меня.
– Сереж, ты понимаешь, что делаешь? – спросил ты.
– Да! – Я уже начинал замерзать без одежды, а ты все также топтался в дверях, не решаясь
приблизиться.
– Ты понимаешь, что если я начну, то уже не смогу остановиться, даже если ты будешь меня
умолять.
– Все равно! Влад, я тебя прошу, сделай это! – я чувствовал, что снова начинаю истерить. –
Быстрее!
Ты подошел ко мне, обнял, опуская нас обоих на кровать. Я тут же запустил руки под твою
футболку и начал торопливо гладить спину. Потом поцеловал в шею и осторожно прикусил мочку
уха (вычитал в одном журнале, что это возбуждает), наградой мне послужил твой стон.
– Сер… не торопись, – прошептал ты, – дай мне сначала раздеться…
– Я тебе помогу, – я принялся быстро стягивать с тебя домашние штаны вместе с бельем.
105
– Так, стоп! – ты резко отстранился и слез с кровати, а я остался сидеть, ничего не понимая и
стыдливо прикрывая ладонями стоящий член.
Ты разделся сам, не торопясь сложил вещи на стуле, а потом медленно, будто специально дразня
меня, прошелся, ничуть не стесняясь своего возбуждения, от кровати до тумбочки у окна. Оттуда
ты достал упаковку презервативов и какой-то тюбик, судя по всему – крем для рук.
– Спрашиваю в последний раз: ты уверен? – получив в ответ кивок, ты уселся рядом и поцеловал
меня, глубоко проникая языком в мой рот.– А может быть как в прошлый раз?– отстранившись
через несколько секунд, спросил ты.
– Нет уж. Давай по-настоящему, – порой ты становился таким тормозом, что я невольно
начинал задаваться вопросом: что же я такого в тебе нашел?
– Ты…
– Если ты еще раз спросишь, готов ли я, то я тебе врежу, – фыркнул я, садясь. – Я не девчонка,
готовящаяся лишиться девственности.
– Да, не девчонка, – согласился ты, – но девственности лишиться собираешься.
– Слушай! Ты меня уже достал! Хватит ломаться! А то я невольно сомневаться начинаю, кто из
нас девственник, а кто змей-искуситель. Неужели так трудно понять, что если я сказал, что
готов, то это значит готов!
– Ладно, – фыркнул ты, наклоняясь и целуя меня в плечо, после чего прикусил тонкую кожу на
ключице, – будем считать, что это была разведка перед боем. Перевернись на живот.
– Зачем?
– Так будет удобнее, а еще лучше будет, если ты встанешь на четвереньки.
– Что?! – от такого заявления я немножко ошалел.
– Не хочешь? Ну, что ж, – притворно вздохнул ты,– тогда секс отменяется. Пойду в ванную,
подрочу.
– Хорошо, – я поспешно перевернулся на живот и принял нужную позу, отклячив задницу и ощущая
себя при этом полным придурком.
– Молодец, – ты поцеловал меня в лопатку. – Готов? Тогда вперед!
А дальше началось что-то невообразимое. Я никогда не предполагал, что спина может быть
настолько чувствительна к чужим прикосновениям. Я всю жизнь до одури боялся щекотки, но в
этот момент, ощущая твои руки у себя на пояснице, чувствовал только вспышки удовольствия,
пронизывающие меня до самых кончиков пальцев.
Я дернулся, когда почувствовал проникновение чего-то твердого и скользкого, по всей видимости
твоего пальца, в меня и тут же зашипел от неприятного жжения.
– А это еще зачем?
106
– Дурачок, если этого не сделать, то тебе будет очень больно, – прошептал ты, продолжая
покрывать поцелуями мою шею и спину.
Палец задвигался внутри, разминая и гладя судорожно сжатые мышцы, потом к нему прибавился
второй, принесший с собой еще порцию довольно сильного жжения, а вскоре пальцев стало три.
Я шипел, пытался вытолкнуть их наружу, но вместо этого еще больше насаживался, причиняя себе
боль. Но через несколько мгновений ты задел внутри какую-то волшебную точку, заставившую
меня забыть обо всем на свете.
Когда ты вытащил пальцы, я был готов заплакать от ощущения пустоты и потери, но ты быстро
разорвал серебристый квадратик, надел презерватив и смазал себя кремом.
Как только я почувствовал, что твой горячий твердый член упирается в мой вход, то подался
навстречу, но ты меня остановил.
– Поторопишься, будет больно. А теперь расслабься, – сказав это, ты начал медленно и
осторожно проникать в меня.
Все равно было больно. Дико больно. Я закричал и сжался, чувствуя, как опадает эрекция. А ты
принялся гладить меня, целовать и шептать на ухо всякие глупости вперемешку с просьбами
расслабиться. Но как я мог расслабиться, если мой зад горел огнем, а из глаз Ниагарским водопадом
лились слезы. Я уже сожалел, что настоял, чтобы все было «по-настоящему». Ты же, проникнув на
всю длину, замер, давая мне привыкнуть и немного прийти в себя.
А потом начал легонько покачивать бедрами. Первые осторожные толчки всколыхнули
успокоившуюся было боль и вызвали новый поток слез, но когда ты задел то волшебное местечко
внутри, я забыл про все неприятные ощущения.
Еще один удар в ту точку заставил меня застонать и прогнуться в пояснице, а третий – кончить,
крича в голос и заливая простыни спермой.
Когда цветные круги перестали расплываться перед глазами, я обнаружил, что лежу один, голый, на
смятой постели. Не успел я толком испугаться, как ты вернулся в комнату, держа в руках мокрое
полотенце. Вытерев нас обоих, ты улегся рядом, обнимая меня, как ребенок плюшевого мишку,
после чего мы оба провалились в сон.
Проснулся я рано и долго лежал, просто наслаждаясь ставшими такими привычными объятиями и
ощущая себя абсолютно счастливым. И даже боль в пятой точке не могла мне помешать.
Тогда мне казалось, что наше счастье будет длиться вечность. А сейчас…
Клянусь, я своими руками убью этого козла, который посмел сотворить с тобой такое, и мне
абсолютно наплевать, что за это полагается наказание. Я должен отомстить.
***
Я замечаю, что Вова тяжело дышит, а датчик на приборе пищит с каждой секундой все быстрее.
Господи, да что же происходит?
Его пальцы с силой сжимают мое запястье. Они такие горячие, что, кажется, еще чуть-чуть, и моя
кожа расплавится.
Весь лоб покрыт испариной, а веки судорожно дергаются, словно ему снится кошмар.
107
Я вскакиваю и хлопаю ладонью по кнопке вызова медперсонала.
Через минуту в палату вбегает заспанная медсестра (все-таки на дворе четыре утра, как-никак)
– Что случилось?!
– Скорее, позовите врача, у Влада температура поднялась!
– Все в порядке, – пыхтит тетка, проверяя, все ли пуговицы застегнуты на ее жирном пузе, –
организм борется.
– Да вы что, не видите, что он сейчас вскипит как чайник?! – я уже не контролирую себя. Еще
немного, и этой корове не поздоровится.
– Молодой человек, не кричите, это больница, а не стадион! Уверяю вас, все будет хорошо.
– Для вас, может быть… – ору я, несясь к выходу. Приходится оттолкнуть ее в сторону, чтобы
протиснуться в дверной проем. Не слушая ее гневные вопли, иду дальше.
Побегав по коридору минут десять (мне показалось, что прошла вечность), я поставил на уши всю
больницу, включая главврача, но добился своего. Володьку осмотрели, накачали
жаропонижающим, обезболивающим и еще какой-то дрянью, а также признали, что да,
действительно, ему могло бы стать хуже, если бы не моя настойчивость. Потом еще долго
извинялись за некомпетентность медсестры, обещая принять меры.
От усталости подкашивались ноги, поэтому я просто рухнул на стул около койки Влада и сидел, не
в силах пошевелиться. Так и заснул, положив голову на руки.
***
Все тело затекло от неудобной позы и болит, но шевелиться нет никакого желания, потому что я
знаю: стоит принять вертикальное положение, как все заболит еще сильнее. Тем более, так приятно
ощущать, как кто-то осторожно, словно боясь разбудить, гладит меня по голове…
Стоп! Что?! От шока меня подбрасывает, и я резко сажусь. Так и есть, Вовка очнулся, лежит и
смотрит на меня. Он еще очень бледный, но уже не синюшный, как вчера.
– Вов… – это единственное, что я сейчас в силах из себя выдавить, потому что горло сжалось и не
хочет работать.
– Привет, Сер… – голос у него хриплый, посаженный. Да он сейчас и говорить-то толком не может,
шепчет только. Но и этого для меня уже достаточно.
Чувствую, как щеки в одно мгновение становятся мокрыми.
– Владик… – голос дрожит, я хватаюсь за его руку, как утопающий за спасательный круг. Слезы
капают с кончика носа и впитываются в белые больничные простыни. Знаю, что веду себя, как
истеричная барышня, но по-другому не получается, еще слишком силен страх его потерять. –
Живой…
Глава 14
Я покажу тебе любовь…
108
«За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?
Да отрежут лгуну его гнусный язык!
За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!»
(с) Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»
Лора
Резкий запах, ударивший в нос, заставляет меня поморщиться и чихнуть. Блин, где я и почему у
меня сильно болит локоть и голова?
– Лора! Лорочка, открой глаза! – такой знакомый голос, только вот вспомнить не могу, где я его
раньше слышала. И почему он так взволнован?
Чтобы это понять, мне приходится открыть глаза. Так, теперь все ясно, я лежу на диване в
учительской, а рядом со мной сидит Алексей. Стоп! А что, собственно, я делаю в учительской? И
почему рядом он? Я же, вроде, домой пошла, или нет? Так… Лорка, сосредоточься на том, что
удается вспомнить. Пустые коридоры – у мелочи летние каникулы… крыльцо… Круглова. Точно,
Круглова! Она орала и в чем-то меня обвиняла, а дальше? Хм… не помню… Это что же
получается? Я что – хлопнулась в обморок прямо посреди школьного двора? Это значит… Нет,
погодите, это еще ничего не значит. Если я была в школьном дворе, то как рядом оказался Алексей?
– Лора, как ты себя чувствуешь? – спрашивает он. Неужели я слышу панические нотки в его
голосе? Наверное думает, что я слишком сильно приложилась головой об асфальт, раз уже
несколько минут лежу и тупо пялюсь в потолок.
– А … Нормально. Только голова болит… и локоть, – мда… реакции заторможены и это плохо.
– Локоть ты ободрала, когда упала, – а то я не поняла. Ну вот, уже как Егор выражаться начала… –
Что случилось? У тебя какие-то проблемы со здоровьем?
– Да нет, вроде… Я просто устала, – попытка улыбнуться проваливается с треском, так же, как и
моя попытка сесть: голова тут же взрывается болью и мир начинает кружиться вокруг меня. Коекак отдышавшись, я продолжаю, – сами понимаете, экзамены, хронический недосып…
– Сейчас я тебе чаю заварю, – вздыхает он, вставая, – Лора, скажи, почему ты себя так не
бережешь?
– Ну, я привыкла получать высшие баллы, даже если ради этого придется пожертвовать сном.
– Дурочка, – произносит он тихо, – поверь, ни одна оценка не стоит твоего здоровья.
– Ты так думаешь? Ой… извините…
– За что? Все отлично, – улыбается он. Ничего себе… никогда бы не подумала, что у Алексея
может быть такая красивая улыбка: открытая, искренняя. Кстати, у Кота точно такая же, только вот
он редко улыбается…
– А как я оказалась здесь?
– Я увидел тебя и Ольгу в окно и спустился узнать, в чем суть конфликта. А когда вышел на улицу,
ты лежала на земле, а госпожа Круглова кричала, что ты умерла, и она тут не причем.
109
– Идиотка… – блин, ну что за детский сад… Сначала нарвалась на неприятности – сделала моего
брата рогоносцем, а когда ей отплатили той же монетой, скорчила оскорбленную невинность. А уж
про ее реакцию на мой обморок я вообще молчу.
– Повела она себя не умно, – соглашается Алексей, протягивая мне чашку с чаем.
– Спасибо, – мне все-таки удается сесть и обхватить бока чашки ладонями. Чай в учительской
вкусный, черный с бергамотом, мой любимый.
– Как ты? – он так внимательно разглядывает меня, словно боится, что я сейчас опять отключусь.
– Уже лучше, – на этот раз улыбка у меня получается: слабость уже почти прошла. – Горячий чай –
лекарство от всех бед. Спасибо. Я сейчас еще немного посижу и домой пойду.
– Я тебя провожу, – видно, что он волнуется… Ну конечно же волнуется, я ведь его ученица.
Последняя мысль оставила неприятный осадок. Странно, с чего бы это?
– Да все в порядке.
– Лора, – суровый взгляд учителю надо еще тренировать и тренировать, – а если, не дай бог, по
дороге с тобой что-нибудь случится? – естественно, тогда ему придется за это отвечать, вот
поэтому и суетится… Интересно, а если бы я не училась у него, он бы так же волновался? Глупый
вопрос. Нет, конечно. Зачем это ему?
– Я живу в соседнем дворе, – получается сердито. Хм, а чего, собственно, я злюсь? Спокойствие,
только спокойствие... – Все будет нормально, – вот, уже лучше.
– Конечно. Но я буду спокоен, если доведу тебя до дома.
Достал уже своей заботой! Не нужна она мне!
– Не надо.
– Надо, – ох, ладно, черт с тобой, делай что хочешь…
– Ладно…
***
Кот
Когда мы приехали в больницу, вид раздавленного горем Сергея поверг меня в шок. Я же видел его
утром – веселого, жизнерадостного, весь его вид кричал о том, что он счастлив; но всего через
несколько часов передо мной сидел совершенно другой человек. Он словно постарел на десять лет
за минуту. Известие о нападении на Влада убило в нем весь тот свет, которым он так щедро
одаривал окружающих. Он превратился в свою тень. Бросив взгляд на Егора, я понял, что надо
срочно уводить его оттуда, он уже был на грани приступа. Хорошо, что Сергей уговорил его
поехать домой. Я ничуть не удивился, когда по возвращении Егор напился в хлам.
Сейчас он спит на моей кровати, а меня преследует стойкое ощущение дежа вю пополам со
страхом. Потому что я не знаю, как Егор поведет себя. В прошлый раз это ничем хорошим для меня
не закончилось.
110
Уже поздно, а завтра экзамен, пора спать. Как жаль, что диван в комнате не раскладывается, а то бы
я ушел туда. Егора не разбудить, уже пытался, видно, придется нам ночевать в одной постели.
Ко мне на колени вскакивает Конрад и начинает мурчать, напрашиваясь на ласку. Соскучился
мальчик за день. Как хорошо, все-таки, что он у меня есть. С ним я, хоть, не чувствую себя
одиноким.
Конни сворачивается клубком у меня на коленях и готовится впасть в мирный кошачий сон. Э…
нет, дружок, так не пойдет, я тоже устал, так что иди-ка ты спать в другое место.
Сгрузив кота (уже кота, и когда только вымахать успел?) на одеяло, я понимаю, что расстелить
постель мне, похоже, не удастся, потому как Егор развалился на ней наподобие морской звезды и
сдвинуть его с места не представляется возможным.
– Егор! – трясу друга (я и сам не заметил, как этот парень стал для меня не только возлюбленным,
но еще и другом) за плечо. – Просыпайся! Или хотя бы подвинься.
– Че те…? – бурчит он сквозь сон.
– Двигайся, говорю! Я тоже спать хочу!
– Спи… – и опять захрапел. Нет, ну что за издевательство…
Видно, придется мне самому его раздевать. Чувствую, как от этой мысли начинает гореть лицо и
сердце сбивается с ритма. Так, спокойно. Это необходимость: я с утра поменял простыни и не
позволю ему на чистом в уличной одежде спать.
Осторожно стаскиваю с него футболку, ух ты… В первый раз, когда он тут валялся, у меня не было
ни сил, ни настроения его рассматривать, а сейчас я просто глаз отвести не могу от его
мускулистого торса.
Я и раньше знал, что у него красивое тело, но знать и видеть своими глазами – две разные вещи.
У него, оказывается, родинка есть, рядом с правым соском. Красиво… Взгляд опускается ниже, и я
замечаю тонкий белый шрам, разделяющий его живот на две половинки, от ребер до пупка.
Наверное, операция какая-то. Осторожно провожу пальцем вдоль белесой полоски. Кожа у Егора
нежная, только внизу живота подушечки пальцев щекочут жесткие волоски. Также я обнаруживаю
еще оду родинку – на животе. Так и хочется прикоснуться к ней… Нет! Что я творю? Это же
нечестно. Он ведь не может меня оттолкнуть. Если я сейчас не могу себя контролировать, то что же
будет дальше? Еще джинсы остались.
Вдохнув поглубже, быстро расстегиваю «молнию» и стаскиваю джинсы с ног. Укрыв его одеялом, я
могу, наконец, перевести дыхание и попытаться справиться с накатившим возбуждением.
*10 минут спустя*
Все… теперь точно все. Егор тщательно укутан и мне ничего не видно, а это значит, что я смогу
спокойно заснуть. Жаль только, что диван у меня полуторный, далеко отодвинуться не получится…
И черт с ним! Сам же об этом мечтал, вот, как говорится, получите и распишитесь.
Переодевшись в пижамные штаны и футболку, укладываюсь на самый край постели, стараясь не
задеть Егора рукой или ногой.
Так, чтобы заснуть, нужно закрыть глаза и ни о чем не думать. Не думай… не думай… не думай….
111
***
Егор
– Егор… где же ты? Почему ты меня бросил? Вернись, пожалуйста… – а вокруг только кровь,
сочащаяся из многочисленных ран.
– Я здесь!
– Егор! Прошу тебя, вернись… – шепчут разбитые губы, а потом Кот заходится в кашле,
выплевывая на пол тягучие черные сгустки. Его зрачки сужены настолько, что кажется – их нет
вовсе.
Слышу, как оббитая железом дверь с грохотом ударяется об стену. В подвал заходит человек в
куртке с капюшоном, натянутым на лицо. Он приближается к распростертому на полу телу. Я
отчаянно пытаюсь преградить убийце дорогу, но он, как всегда, проходит сквозь меня и
направляется к Косте.
– Сдохни, мразь! – удар тяжелым ботинком по шее, хруст ломающихся костей и мой отчаянный
крик…
Я резко открываю глаза. Сердце стучит где-то в горле, а кровь шумит в ушах. Черт… столько
времени было спокойно, а теперь опять что ли? Меня бьет мелкая дрожь, я все никак не могу
отдышаться…
Что-то большое и теплое прижалось ко мне… Э?! А эта девчонка откуда тут? Спит, значит я не
кричал, ну и хорошо. А то бы еще испугалась… Такая красивая…
Странно, это ж до какого состояния я вчера напился, если не помню, как ее подцепил? Она елозит
головой по моему плечу, что-то бормочет во сне и еще тесней прижимается ко мне, обхватывая
руками, как маленький ребенок плюшевого мишку. Девушка утыкается носом в мою ключицу, и я
чувствую легкое покалывание… Это что, щетина?! Откуда? Тфу ты, епт! Это же Кот! А я его за
девчонку принял. Вопрос: какого хрена? Что он творит?!
Стараюсь отодвинуться, но он еще теснее прижимается ко мне и начинает тихонечко хныкать.
Замираю и прислушиваюсь к его бормотанию:
– Не уходи… Егор… любимый… не оставляй… как Джимми… – что еще за Джимми? Ладно, не
важно, потом выясню. А он во сне совсем другой. Такой нежный, открытый, спокойный. Даже
тоненькая морщинка между бровями разгладилась.
– Тш-ш-ш… – сам не замечаю, как начинаю осторожно поглаживать его по голове, – спи, котенок, я
никуда не уйду.
Господи… Какой же ты еще маленький… Вот, услышал ласковое слово и уже счастлив – носом
трешься и мурлыкаешь… Совсем не похож на себя дневного. Да и я, если честно, тоже. Похорошему, мне сейчас стоило встать, одеться и пойти к себе домой, как сделал бы на моем месте
любой нормальный парень. Но я же псих конченный, это точно, потому что кто, как не псих, будет
нести всю эту романтическую хрень и откровенно кайфовать от такого поворота событий.
Лорка, пророк, блин, нашего времени. Как она там говорила: «Внуков я маме с папой нарожаю,
совет да любовь…», ну, или что-то в этом роде. Сбылось… и что мне теперь делать? А… похер!
Пусть все идет как идет, не буду вмешиваться.
112
На этой оптимистической ноте я засыпаю.
***
Кот
Открыв глаза по звонку будильника, я понимаю, что день не задался с самого утра, хотя – нет. Если
подумать, то он не задался еще со вчерашнего вечера, когда я решил оставить у себя этого
придурка.
А теперь я, понимаешь, открываю глаза и обнаруживаю себя в объятиях Егора. Лучшего начала дня
просто не придумать. Мало того, что за ночь у меня все тело затекло от непривычной позы, так еще
и ощущение того, что ты в постели не один, не доставляет никакой радости.
Стараясь не совершать резких движений, с трудом выбираюсь из медвежьего захвата Егора. Тот
недовольно морщится от холода, еще бы, такую грелку отобрали. Нет уж, дорогой, мне меньше
всего хочется, чтобы ты понапридумывал себе невесть что, проснувшись и увидев в какой позе мы
лежали.
Сажусь у него в ногах, одергиваю задравшуюся во время сна футболку и позволяю себе немного
полюбоваться спящим красавцем. Вот только, когда он проснется, тут же превратится в чудовище.
Вот она – моя блондинистая мечта: лежит, раскидав руки и ноги по кровати, и бессовестно дрыхнет,
успешно проигнорировав будильник, хотя нам уже пора собираться.
Ах… если бы сбылась моя мечта. Прямо как в той песенке. Если бы Егор был геем, ну, или я
девушкой… Ведь проблем бы не было. Во все его заверения, что ему не противно, я поверить не
могу, как ни стараюсь. Рано или поздно он наиграется в «запретную любовь» и уйдет, не сказав ни
слова. Они все уходят… А я останусь… И в очередной раз буду склеивать окровавленные осколки
того, что когда-то было моим сердцем. А это точно случится. Так, может, мне просто исчезнуть,
чтобы не питать ложных надежд? Ведь еще можно начать жизнь с чистого листа. Вот только, идти
мне некуда…
Господи, как же я хочу перестать бояться и просто начать жить….
Блин, да что со мной? Жалея себя, я далеко не уеду, поэтому нужно подтереть сопли и жить
дальше.
На кровать вскакивает Конрад. Он подбегает к Егору и начинает тыкаться мокрым носом тому в
губы. Угу, знаем тему: его стандартная побудка, сейчас еще и лизаться начнет. И точно: вижу как
шершавый, похожий на розовую тряпочку язык проходится от подбородка до носа, а потом еще раз
по губам.
Егор улыбается во сне и бормочет:
– Костя… – что за ...?! Мне показалось или он действительно?..
– Просыпайся, – ворчу я, сдергивая с него одеяло. Ой, да у него эрекция… Стараясь не замечать
провокационной выпуклости у него в трусах, трясу Егора за плечо. – Вставай! У нас, между
прочим, сегодня экзамен!
– Еще пять минут, – бурчит он, переворачиваясь на другой бок, – сон досмотреть.
– Потом досмотришь! Вставай!
113
– Задолбал! – Егор садится и недовольно смотрит на меня заспанными глазами. – Ты знаешь, что ты
садист?
– Знаю и горжусь этим. Так что приходи в себя поскорее и собирайся.
– Слушай, – тянет он, – мои родители, наверное, с ума сошли от беспокойства...
– Тогда тебе тем более нужно поторопиться, чтобы успеть забежать домой.
Вижу, что Егор покраснел и мнется, словно хочет что-то сказать, потом делает глубокий вдох и
выдает:
– Можно в ванную?
– Угу, – забавно наблюдать за его реакцией. Не думал, что он такой стеснительный.
– Отвернись…
– Зачем? – считай, Егорчик, что это моя маленькая мстя.
– Ну…
– Ой, как будто я чего-то там не видел, – вот идиот-то. Это ж надо – стесняться банальной утренней
эрекции!
– Придурок, – шипит он и, вскочив с постели, несется в ванную. Спустя несколько секунд оттуда
слышится шум воды.
Хихикая себе под нос, подхватываю Конни на руки и иду на кухню. Надо что-нибудь на завтрак
приготовить. Думаю, яичница – самое приемлемое блюдо. Егор, небось, тоже голодный.
Я не очень хорошо готовлю. Точнее, на работе я готовлю нормально, а дома мне просто лень,
поэтому питаюсь в основном полуфабрикатами, которые только и нужно, что закинуть в
микроволновку или пожарить.
Пока разогревается масло на сковороде, споласкиваю чайник и, набрав воды, ставлю на огонь.
Егор бочком проползает на кухню как раз тогда, когда я разбил на сковородку четыре яйца и
добавил к ним столько же сосисок.
– Решил свою проблему? – спрашиваю я, не оборачиваясь.
– Не твое дело, – ворчит он. – Кот, скажи, чего ты такой злобный?
– Я? – хм… это на него моя «мстя» так подействовала? – Я – сама доброта. Вон, даже завтрак тебе
готовлю.
– Ну не я же! – вскидывается он, благополучно проигнорировав заявление насчет завтрака. – За что
ты меня так ненавидишь? – он плюхается на табурет и кладет локти на стол.
Это еще что за заявления?
114
– Я тебя люблю, забыл? – стараясь выглядеть как можно безразличней, отвечаю я. Все-таки
многолетняя практика – великая вещь! На моем лице не дрогнул ни один мускул, голос также
остался спокойным, хотя сердце билось как сумасшедшее, а ладони моментально вспотели.
– Нет, – Егор сидит красный как помидор, но при этом не забывает сверлить меня серьезным
взглядом, – по тебе этого не заметно. Ты такой же колючий как и раньше.
– Будто бы тебе есть до этого какое-то дело… – я раскладываю яичницу по тарелкам и ставлю
перед Егором его порцию. Чайник как раз закипел, так что можно отвернуться к нему.
– Не, ну не интересно ли получается, – тянет он, обращаясь к невидимому собеседнику, – я,
понимаешь, тут места себе не нахожу, думаю о нем постоянно, а он уже голову в песок зарыл и
сидит довольный.
– Мне нужно расценивать это как признание? – дурацкое сердце, я из-за него почти ничего не
слышу…
– Расценивай, – спиной чувствую его взгляд. Боже… что мне теперь делать?
Руки трясутся так, что я просыпаю половину заварки на стол. Кипятком заливать не решаюсь,
потому что я сейчас в таком состоянии, что могу запросто ошпариться.
Резко ставлю банку с чаем на стол, разворачиваюсь лицом к Егору и выдаю самую «гениальную»
фразу, когда-либо приходившую мне на ум:
– Потом поговорим. Сейчас ешь и собирайся, иначе опоздаем.
– Ловлю на слове.
***
Егор
Зря Костя заговорил про любовь. Стоило мне снова услышать его признание, как я едва не выдал
все мысли и чувства, мучавшие меня столько времени. Я сам не знаю, почему мне хочется
постоянно попадаться ему на глаза, разговаривать с ним, шутить, подкалывать, выводить из себя…
И как это называется? Не любовь же… Помешательство какое-то. Я конкретно двинулся.
С Олей все было по-другому… С Олей… И было ли? Мне до сих пор больно вспоминать о ее
предательстве. Нет, не так. Сейчас особенно больно думать об этом, копаться в себе, отыскивая
различные недостатки. Неожиданный секс с Костей, его признание, мои попытки вымолить у него
прощение, а также подготовка к экзаменам и усиленные тренировки – это съедало все мое
свободное время и силы.
А сейчас, когда с экзаменами почти покончено, когда до выпускного остались какие-то две недели,
когда понимаешь, что еще чуть-чуть и все – ты уже не ребенок, невольно начинаешь задумываться
о том, что ты мог сделать, да не сделал, о совершенных тобой ошибках, и от этого хочется выть.
– Ты меня слушаешь? – из размышлений меня вырвал недовольный Котькин голос.
– Извини, задумался. Что ты сказал?
– Говорю, ешь быстрее, до экзамена остался всего час!
115
– А куда торопиться-то? Живем в двух шагах от школы, добежать всегда успеем.
– А цветы купить? А переодеться? – не унимается Костя.
– Нафига Алексею цветы?
– Идиот! Не Алексею, а Вилке! Она тоже будет в комиссии.
– Угу, – это единственное, что я могу выдать с набитым ртом. Кстати, а Котик неплохо готовит. Ну
и что, что этого всего лишь яичница? Я и ту сделать нормально не могу. Она вечно у меня сгорает.
– Скоро вернусь, – фыркает он и скрывается в ванной. Через несколько минут появляется снова –
чисто выбритый и причесанный.
Я бы и сам был не прочь побриться, но времени, боюсь, уже не осталось. А подбородок, зараза,
чешется.
– Ты еще не готов?
– Не ори, – ворчу, вставая, – сейчас буду.
***
Приходится забежать домой за костюмом, не идти же на экзамен в джинсах и футболке?
Мама, конечно, не была в восторге от того, что я не ночевал дома. Она сначала накричала на меня,
но когда узнала, что я был у Кости, немного успокоилась.
Я не стал ей говорить, что Влад в больнице, нечего ее расстраивать. Просто переоделся, взял
деньги, сумку и ушел.
Цветы, кстати, мы так и не купили. Их просто не было. Точнее, цветы-то были, но вот красивых не
осталось.
По приходе в школу меня ожидал сюрприз, не сказать, что приятный. Дело в том, что я увидел, как
Алексей отвел в уголок мою сестру и о чем-то с ней беседует, причем стоит он к ней
непозволительно близко, да еще и по руке поглаживает…
Нет, мне это определенно не нравится. И как назло ни одной училки в зоне видимости.
Быстрым шагом пересекаю рекреацию и останавливаюсь перед этой сладкой парочкой.
– Могу я узнать, что вам нужно от моей сестры? – так как мы находимся в общественном месте, мне
приходится перейти с панибратского «ты» на официальное «вы».
– Егор! – возмущенно восклицает Лора.
– Ничего особенного, – спокойно отвечает Алексей, – я просто интересовался самочувствием Лоры.
– С ней все отлично, спасибо за беспокойство. Постарайтесь больше не подходить к ней, если на то
не будет крайней необходимости, – хватаю Лорку за руку и, развернувшись, иду к окну в другом
конце рекреации. Странно, раньше «комплекс старшего брата» благополучно спал в глубинах
подсознания, а именно сегодня решил вылезти на поверхность и сказать свое «мяу».
116
– Да стой же ты! – сердито шипит Лора, выдергивая свою руку из моей ладони.
– Стою.
– Ты зачем Алексею нахамил?
– А зачем он к тебе клинья подбивал?!
– Он, вообще-то, по делу спрашивал. И если бы кто-то, не буду показывать пальцем, вчера ночевал
дома, а не шлялся непонятно где, то знал бы, что я вчера в обморок упала.
– Чего?!
– Того! А Алексей, между прочим, вчера мне очень помог.
– Из-за чего ты сознание потеряла? – это же серьезно. Блин, почему все проблемы имеют свойство
появляться в одно и то же время? Сначала Влад, теперь выясняется, что и Лорка плохо себя
чувствует…
– Переутомление плюс отравление. Скорей всего, я что-то не то съела, потому что в последнее
время чувствую себя не очень хорошо.
– Лор, а ты, случаем, не залетела? – нехорошая такая мысля у меня появилась, и ведь не отпустит,
зараза. Я же не знаю, как они там с Костей хм… свечку не держал, но скорей всего без резинки.
– Идиот! У меня месячные идут, какая беременность? – похоже, Лорка не на шутку разозлилась. –
У тебя паранойя!
– А я откуда знаю? – хочется орать, просто потому что настроение такое, но вместо этого я вздыхаю
и иду на попятную. – Ладно, извини.
– После экзамена подойдешь и извинишься перед Алексеем.
– Да, да, – действительно, у меня паранойя, хороший же мужик.
– А где ты вчера был?
– После экзамена расскажу, – прости, дорогая, но тебе пока лучше не знать подробностей… Тебе
пока лучше вообще ничего не знать.
***
Экзамен прошел в спокойной, можно даже сказать, дружественной обстановке. Никто из учителей
особо не зверствовал (я боялся, что Алексей затаил на меня обиду, оказалось – нет. Все понял и
принял мои извенения), Вилка – та вообще расцвела, получив букет от Кости (староста впихнула
ему этот веник перед началом экзамена), да и задания мне попались те, которые я решал не раз, так
что проблем не возникло.
Кот сел с Лорой и помог ей с задачами, помня о неспособности моей сестренки к точным наукам.
А сейчас мы всем классом идем в парк Трехсотлетия «ожидать результатов экзамена», иными
словами попросту пьянствовать. А я как на зло не могу найти достойного предлога, чтобы свалить.
117
Не очень хочется бухать с одноклассниками, зная, что Володька еще в больнице. Мда… еще и
Лорке про него нужно рассказать. Что-то мне не очень хочется это делать, а придется, пообещал на
свою голову…
– Егор, – Лора дергает меня за рукав, – пойдем отсюда?
– Не хочешь праздновать?
– Нет желания. Я бы лучше посидела где-нибудь вместо того, чтобы шататься по пляжу, наблюдая
за попойкой.
– Угу, подожди секунду.
Я подхожу к Коту, о чем-то увлеченно беседующему с нашей старостой Катей, и хлопаю его по
плечу:
– Извини, что отрываю, можно тебя?
– Милый, – ехидно щурится он, – для тебя я свободен в любое время.
Не понял… а это что за фокусы?
Катька откровенно ржет надо мной, а Костя продолжает как-то странно на меня смотреть. Да что
стряслось?
Так, надо взять себя в руки и достойно ответить.
– Вот и отлично, – уф, удалось улыбнуться вполне правдоподобно, – солнце мое, давай отойдем на
пару слов... – и не дожидаясь ответа, хватаю его за руку и отхожу туда, где осталась стоять Лора,
бросив через плечо, – Кать, извини, дела.
Оказавшись на безопасном расстоянии, я останавливаюсь и разворачиваю Костю лицом к себе.
– И что это было? – сердито спрашиваю я.
– Ты о чем, дорогой? – невинный тон и дикая злоба в глазах.
– Вот об этом! Что это еще за «милый» и «дорогой»?! – я еле сдерживаюсь, чтобы не орать в голос.
– Ах об этом… – Костя на секунду прикрывает глаза, будто собираясь с мыслями, а потом выдает
свистящим шепотом. – Не пойму, что тебя не устраивает? Это же ты растрепал всем о моих
чувствах. Сволочь! – последнее слово он буквально выплевывает мне в лицо, а потом
разворачивается на каблуках и уносится в неизвестном направлении. Картина Репина «приплыли».
И что мне теперь делать? Что значит «я растрепал»?
Вздрагиваю, когда моего локтя касаются чьи-то теплые пальцы, а обернувшись, вижу Лору рядом с
собой.
– Что случилось?
– Если бы я знал… Кот утверждает, что я рассказал всем про его влюбленность, а я этого не
делал… Я только тебе сказал…
– Егор, успокойся, – только сейчас замечаю, что меня трясет. – Я знаю, что ты этого не делал.
118
– Вопрос в том, кто сделал это за меня?
– Да, проблема… но может быть все не так страшно?
– Не уверен. Кот был взбешен. Бли-и-и-и-ин, почему так?
– В смысле?
– Почему? Я ведь… а он… – Черт! Как он не может понять, что я не стал бы предавать человека,
который мне нравится…. Стоп… Что? Нравится? Он? Мне? Черт, да! Придется это признать…
Нравится… Мое помешательство перешло на новый уровень, стоило дать ему маленький толчок в
виде этой нелепой ссоры.
– Погоди, что ты? – вижу как по лицу сестры, словно краска по воде, расплывается улыбка. –
Неужели влюбился? Братец! Я тебя поздравляю!
– Совсем дура, да? – не выдерживаю я. – Яойщица хренова! Твой брат тут, понимаешь, ориентацию
меняет, а она рада!
– А что, плакать прикажешь? Не дождешься!
– Блядь! Ебнуться можно! Ну нахера он мне сдался?! – у меня истерика или что-то очень похожее.
В любом случае я себя больше не контролирую. Один раз – не пидорас! Ага, сейчас!
– А ну успокоился! – повысила голос Лора. – Нефиг тут панику разводить. Можно подумать, что
настал конец света!
– Настал! Моей нормальной жизни конец!
– Идиот! Вот и сиди со своими предрассудками, – Лорка разворачивается, чтобы уйти, но я вовремя
успеваю схватить ее за руку. Не хватало, чтобы меня бросила еще и родная сестра.
– Стой. Лор, извини, не хотел тебя обидеть. Но, пойми, мне сейчас тоже не сладко: сначала
Володька, а теперь это…
– А с Володей что? – насторожившись. Знаю я это ее состояние, если сейчас разозлится и уйдет, то
мириться потом придется очень тяжело, потому что злобная Лора это очень и очень плохо.
– Понимаешь… как бы тебе объяснить… – глубокий вдох, поехали! – Он в больнице, –все равно
ведь выпытает, так что лучше добровольно рассказать.
– Что он там делает?
– Он… его… Пошли, присядем? – пытаюсь оттеснить сестру в сторону ближайшей скамейки, но
она начеку, и мой маневр проваливается.
– Говори!
– Его… Понимаешь, его изнасиловали какие-то гопники-гомофобы, а после еще и ножом в живот
пырнули.
– Что? – Лора в шоке, это видно. Стоит и смотрит на меня недоверчиво, небось думает, что вру.
119
– Он сейчас без сознания. С ним Серый. Мы вчера с Котом к ним ездили.
– Так. Я еду к ним. В какой больнице они находятся?
– Лор, не стоит. Они даже мне не позволили остаться.
– Знаешь, я все же съезжу. Не могу я так просто махнуть на все рукой. Где они?
– В сороковой.
– Ладно, я пойду собираться. Ты сейчас домой?
– Нет, прогуляюсь немного. Подумать надо.
– Оу, – тянет сестра, – ну, гуляй. Надо всячески поощрять занятие, заставляющее тебя думать. Ну
все, я побежала, – она чмокнула меня в щеку и направилась к трамвайной остановке.
Что ж, теперь пришло время разобраться в себе…
***
Я сижу, привалившись к шершавой стене беседки, разглядываю надписи на досках и слушаю шум
дождя.
Я не помню, сколько просидел здесь, спрятавшись ото всех, но на улице уже стемнело, так что
слова «Коля + Поля = сердечко», выведенные аккуратным девичьим почерком, я различаю с
трудом.
Дождь, а если быть точнее – ливень, стеной воды отгородил меня от окружающего мира. Он идет
уже давно. А я просто сижу, стараясь не думать ни о чем и слушая как шуршат тяжелые капли по
траве.
Коля плюс Поля… Николай и Полина… Интересное сочетание. Она, если мне не изменяет память,
названа в честь бога Солнца Аполлона, а Николай значит «победитель народов». Не сказать, что
они очень подходят друг другу, но хочется верить, что у них все хорошо.
Интересно, а мы с Костей… мы с Костей подходим друг другу? Мое имя значит «земледелец», а
его, кажется, «постоянный». Вот и пригодились знания, полученные в детстве. Мы с сестрой одно
время сильно увлекались толкованием имен. Всем знакомым надоели до чертиков, предлагая
рассказать об их именах…
Хм… Земледелец и Постоянный. А что еще нужно земледельцу, как не постоянство?
Похоже, мне не скрыться от этих отношений… Хотя, о чем это я? Я не хочу от них скрываться,
потому что если бы они были мне неприятны, то я не стал бы тратить столько времени и сил, чтобы
сблизиться с Котом. Я просто еще не смирился.
Сейчас, оглянувшись назад, я понимаю, что меня всегда бесили девушки, которые вешались на
него, а уж когда он приводил их к себе домой, хотелось от злости лезть на стену.
Закуриваю, любуясь ярким красным огоньком, светящимся в темноте.
И что мне теперь с этим знанием делать? Прийти к Коту и сказать: «Вернись, я все прощу» или
«Котик, мы с тобой отличная пара, давай встречаться»? Да он же меня в психушку сдаст! Блин! Как
120
все запутано… Ну почему в отношениях, тем более в отношениях двух парней, ничего не может
быть легко и просто?
Рядом слышатся шаги и тихий мат, я не обращаю на него внимания, мало ли какому сумасшедшему
захочется выйти в такую погоду из дома? Но шаги приближаются. Я отчетливо слышу как хлюпают
по грязи кроссовки. Через мгновение в беседку вваливается мокрое нечто с аметистовыми глазами.
Как разглядел? Да они у него, как у кошки, светятся в темноте. Причем светятся как-то нехорошо,
словно убить кого-то хотят. И боюсь, что этим «кем-то» окажусь именно я.
– Ну, здравствуй, пропажа, – прохрипело «нечто» голосом Кота. – А вот и я, твоя смерть.
Брр… Да, ему только смертью и работать. Хорошо получится народ до инфаркта доводить, меня,
вон, даже дрожь пробила.
– Здравствуйте… «бабушка», – откликаюсь я, пытаясь загнать внутрь истеричный смех. Мда,
сейчас мое чудо выглядит не лучшим образом. Мое? Да, мое! И пусть кто-нибудь только посмеет на
него посягнуть, тут же в лоб получит. – Знаешь, – говорю я, отсмеявшись, – ты на смерть не оченьто похож. Ты скорее водяной, на крайняк кикимора. Или русалка? Да, русалка из тебя бы
получилась что надо, точнее, русал.
– Заткнись! – шипит он. – Ты думаешь из-за кого я в водяного превратился?
– В русала, – не унимаюсь я.
– Отъебись! – куда катится мир? В последнее время Котик стал часто материться.
– М-м-м? – я вздергиваю правую бровь, в таких сумерках, правда, не очень-то и разглядишь, но
мне, если честно, все равно. – Чтобы отъебаться, нужно сначала приебаться. Ты хочешь этого
прямо здесь? Не боишься, что прохожие увидят? – вот не пойму, над кем я сейчас издеваюсь – над
ним или над собой?
– Да что ты… – вскидывается он, но как-то сразу сникает и усаживается рядом. – Я тебя, между
прочим, уже часа четыре ищу. Причем два из них – под этим проклятым дождем, – его голос звучит
обреченно.
– И зачем тебе это понадобилось? Сам же ушел, а теперь ищешь, чтобы извиниться?
– Еще чего! Лора в панике прибежала ко мне. Говорит, вернулась из больницы, а тебя нет. На
звонки ты не отвечаешь. Она себя не очень хорошо чувствует, поэтому попросила меня тебя
поискать.
– А что с ней? – вчера обморок, а сегодня что?
– Говорит, отравилась. А еще она устала из-за экзамена и поездки, пусть отдохнет.
– Напомни мне уговорить ее сходить к врачу, – бурчу я.
– Напомню. Кстати, Володя пришел в себя.
– Как он? – единственная хорошая новость за сегодняшний день.
– Слаб еще. С ним сегодня беседовал следователь. Вова говорит, что не видел нападавших. На него
напали сзади и приложили головой об асфальт, после чего он на время отключился.
121
– Погоди, ты сказал «нападавших»?
– Да, их было двое. Влад говорит, что когда пришел в себя, они уже собирались уходить, а когда он
попытался повернуться, один из них достал нож.
– Черт! Вот суки!
– И не говори, сам бы придушил голыми руками. Серый, кстати, грозился из-под земли их достать.
– Как сейчас Влад?
– Я тут с Серегой по телефону поболтал, он говорит, что все плохо, но не настолько, чтобы
опасаться за его жизнь. А так: сотрясение мозга, сильная кровопотеря и разорванная прямая кишка.
Эти твари порвали его очень сильно, так что заживать будет долго. Кстати, Владу повезло: если бы
нож прошел сантиметром левее, то была бы пробита артерия, и его бы уже точно не спасли.
– Сплюнь, – говорю я, и Костя три раза плюет через левое плечо.
Минут десять мы сидим молча, я пытаюсь переварить последние новости. Блин, как же это
страшно. Похоже, нам придется выстраиваться в очередь, чтобы свести счеты с этими подонками.
Вдруг я замечаю, что Кот дрожит. Черт, он же промок до нитки! Я – идиот!
– Кость, – я осторожно касаюсь его плеча, – пошли домой?
– Угу, – он хлюпает носом и сжимает зубы, чтобы не стучали.
Я протягиваю руку и легонько касаюсь его щеки, а он, кажется, даже не замечает этого. Боже, он
весь закоченел! Так, надо срочно возвращаться.
Я стаскиваю с себя пиджак и протягиваю ему.
– Вот, накинь, хоть немного согреешься…
Он нервно кивает и начинает судорожно стаскивать с себя промокшую насквозь футболку.
При виде его обнаженной влажной кожи мне становится жарко, чувствую как низ живота начинает
наливаться приятной тяжестью. Нет! Не сейчас. Так, надо срочно подумать о чем-то несексуальном.
А! Еще хуже стало… Так… «Сумма синусов двух углов равна удвоенному произведению синуса
полусуммы этих углов на косинус их полуразности».
Уф… Кажется помогло…
Костя за то время, что я восстанавливал самоконтроль, успел закутаться в мой пиджак. Одежка
оказалась ему велика, поэтому выглядел он в ней весьма комично. Как ребенок, напяливший
отцовскую майку.
– Как ты?
– Более-менее. Пошли, я домой хочу.
Нам повезло. Когда мы подбежали к трамвайной остановке, трамвай как раз подошел. Мы залетели
в него мокрые и дрожащие от холода. Кондукторша долго ворчала что-то насчет воды, натекшей с
нашей одежды, но сделала скидку на погоду и штрафовать не стала.
122
Доехали без приключений, вот только Костя дрожал все сильнее и сильнее.
Уже стоя на лестничной площадке, я спросил, можно ли мне зайти, на что он ответил:
– Нельзя. Иди домой, Лора волнуется.
– А как же ты?
– Я сейчас залезу под горячий душ, выпью чаю и лягу спать.
– Я положу мобильник рядом с подушкой. Если почувствуешь себя плохо – звони.
– Ладно, – хмыкнул он и скрылся за дверью в свою квартиру.
Глава 15
Просто скажи «да»!
«Двое — это больше, чем Ты и Я. Двое — это Мы…»
(с) Сергей Довлатов «Зона»
Егор
Стоило мне только переступить порог квартиры, как меня тут же окружили родные. Мама
причитала, что я абсолютно безответственный: так ведь и простудиться недолго, а скоро
выпускной. Отец хмурился и молчал: он не в восторге от моих загулов и от того, что я забил на
учебу ради свиданий, но в то же время он придерживался политики невмешательства – мол, чем бы
дитятко не тешилось, лишь бы пальцы в розетку не совало. А Лорка налетела на меня, как склочный
воробей. Естественно, она недовольна тем, что я выключил телефон (вариант, что он мог
разрядиться, она просто не учитывала), что заставил всех волноваться, ну и, конечно же, что Кот изза меня промок до нитки и может заболеть.
– Вот иди и ухаживай за ним, – сказала сестра, – но сначала ванну прими.
Обрадованный тем, что от меня в конце концов отстали, я быстро прячусь в ванной.
Провалявшись в горячей воде около двух часов, я наконец перестаю чувствовать холод,
сковывающий мышцы. Одевшись, я направляюсь на кухню: стянуть из холодильника что-нибудь на
ужин. Я сегодня ел только один раз. Котина яичница, конечно, была вкусной, но, все же, ей одной
сыт не будешь. Ничего удивительного в том, что к двум часам ночи (сам не заметил, как пролетело
столько времени) мой желудок не просто прилип к спине – приклеился намертво. Жрать!
Здравствуй, холодильник! Здравствуй, родненький! Ну, чем ты меня сегодня порадуешь? Ох, ты ж
господи… Курочка в кляре… Картошечка с лучком и грибочками… Я умер и попал в рай!
В ожидании пока все яства разогреются в микроволновке, я стараюсь не захлебнуться слюной. На
кухне стоит просто умопомрачительный запах…
Наконец, печка пищит три раза, сообщая о том, что мой ужин готов.
Ну, приятного аппетита мне…
***
123
Константин
Как мне плохо. Из душа я вылезаю, кажется, еще сильнее заболевшим. Меня сильно знобит, и
температура явно поднялась. В ушах стоит постоянный гул, глаза горят, а в горле пересохло.
Надо срочно что-то предпринимать, иначе я срублюсь прямо здесь в коридоре. Но сил хватает
только дотянуться до мобильника, лежащего на тумбочке в прихожей, и немедля ткнуть пальцем в
кнопку «5», после чего я сползаю по стенке на пол.
«А как же дверь?» – успеваю подумать я, прежде чем на меня наваливается душная темнота.
***
Егор
Вкусная еда вернула меня к жизни. Насвистывая какую-то простенькую, но запоминающуюся
мелодию, возвращаюсь в свою комнату. Сейчас у меня только одно желание – завалиться спать. Но
сначала надо установить будильник, чтобы не продрыхнуть до обеда.
Поднимаю с кровати телефон, стараясь не выдернуть из розетки провод зарядного устройства, и,
сдвинув крышку или как там она у слайдера называется, вижу, что у меня один пропущенный
вызов.
Так, мне это уже не нравится…
Холодная рука страха сжимает внутренности, когда я вижу надпись: «Кот. 01.05». Смотрю на часы:
«02.40». Черт, черт, черт!
Быстро напялив на себя джинсы и футболку, вылетаю в коридор.
– Эй, ты куда? – окликает меня Лора, выглядывая из своей комнаты.
– К Косте! – бросаю я через плечо, стараясь справиться с замком.
– Зачем? Поздно же, – не унимается сестра.
– Я просил его позвонить, если он почувствует себя плохо. Он и позвонил, а я не услышал.
– Тебе помочь?
– Не надо, я сам. Хотя… Если ты сваришь бульон, я буду тебе очень благодарен.
– Лучше деньгами, – Лора сцеживает зевание в кулак. – Ладно.
Выхожу на лестничную площадку и тут же звоню в соседнюю дверь, но мне никто не открывает.
Звоню еще раз. С тем же результатом. В отчаянии наваливаюсь на дверь, и она неожиданно
поддается.
Перед моими глазами предстает страшное зрелище: Костя – абсолютно голый – сидит на полу,
привалившись спиной к стене. Его руки безвольно обвисли вдоль тела, голова опущена на грудь, и
длинные мокрые волосы закрывают лицо.
Быстро скидываю кроссовки и подбегаю к нему. Опустившись рядом на колени, осторожно трогаю
его за плечо, оно очень горячее, словно раскаленное на солнце.
124
– Костя! – трясу его сильнее. – Костя, ты слышишь меня?
Никакой реакции, только из-за моих действий он заваливается на бок. Обхватываю его руками, не
давая упасть.
– Костя! Котик! – он не слышит меня. Воздух с хрипом врывается в его горло, а щеки покрывает
яркий румянец.
Нельзя оставлять его на полу, поэтому одной рукой обнимаю его за плечи, а второй подхватываю
под колени и выпрямляюсь. Не думал, что он окажется таким легким, или это страх придал мне
сил?
Отношу его на кровать. Приходится пару раз его передвигать, чтобы сдернуть с постели покрывало.
Костю пока нельзя укрывать, иначе он вскипит, и я оставляю его так. Ну и что, что он голый? Это
сейчас не важно – важно сбить температуру, как можно скорей.
Первым делом закрываю входную дверь, потом набираю в тазик холодной воды и срываю с
вешалки полотенце. Не знаю, где у Кота градусник, да и без него ясно, что у него температура под
сорок.
В детстве я очень часто болел, так что я знаю, как действовать в подобных ситуациях. Мама
рассказывала мне, что, когда у человека сильный жар, нужно постараться его охладить.
Смочив в воде полотенце, я начинаю обтирать Костю с головы до ног, не обделяя вниманием и
детородный орган. Не зря же он находится снаружи, значит, не должен перегреваться. Все
смущение куда-то ушло, в голове не осталось ничего, кроме четкого плана действий. Потом об этом
подумаю, сейчас самое главное – сбить жар.
Полотенце не помогает. Нужно что-то большое, чтоб охлаждало одновременно и плечи, и ноги.
Положив махровую ткань на лоб Косте, иду в ванную и, быстро раздевшись, залезаю под холодный
душ. Сжимаю зубы, потому что хочется орать от пронзившего мышцы холода, и терплю до того
момента, пока не перестаю чувствовать свое тело. Потом возвращаюсь в комнату и ложусь на
Костю. Представляю, как это выглядит со стороны, но мне, если честно, пофиг, тем более, что
кроме нас в квартире только Конрад, а того стесняться глупо.
Кот очень горячий, температура снижаться никак не хочет, поэтому бегать из ванной в комнату и
обратно приходится раз десять, и только после этого я замечаю, что мои усилия не пропали даром:
Костя немного остыл.
Но стоило мне вздохнуть с облегчением, как появилась новая беда – Костя начал бредить. Он
мечется по постели, сминая простыни, зовет кого-то, цепляется за мою руку, а потом начинает
плакать и умолять: то маму не садиться в машину, то отца не бить его, то просит прощения у
какого-то Джимми.
Так продолжается минут пять, после чего он затихает, но брови все равно нахмурены. Спустя пару
минут раздается звонок в дверь.
Схватив первое, что попалось под руку, а попалось именно полотенце, уже, кстати, нагретое,
оборачиваю его вокруг бедер и иду открывать.
125
На пороге стоит Лора с кастрюлей. При виде меня брови сестры быстро ползут вверх, рискуя
исчезнуть за линией волос.
– Вы что, ...?
– Нет. У Кости высокая температура. Я пытаюсь ее сбить.
– А жаропонижающее не пробовал ему давать? – и заметив, как я нахмурился, добавляет: –
Аспирин, парацетамол… неужели я должна тебе объяснять?
– Я не знаю, где у него аптечка, – получается жалобно, но я, если честно, уже в отчаянии.
– Держи, – мне в руки пихают кастрюлю, из которой доносится приятный запах куриного бульона.
– Не закрывай дверь, я сейчас вернусь. И оденься!
Пока Лора бегает туда-обратно, я успеваю натянуть на себя джинсы и укрыть Костю, чтобы не
шокировать сестру.
Котик наконец-то успокоился. А я нашел-таки градусник и измерил ему температуру. Тридцать
девять и пять… ничего себе… боюсь представить, сколько было до этого…
Лорка притаскивает всю нашу домашнюю аптечку и начинает выкладывать на кухонный стол
лекарства.
– Вот, высыпь ему под язык, – она протягивает мне капсулу оциллококцинума.
– Нет, Лор, нужно сбить температуру, а это потом.
– Тогда вот это, – мне в ладонь падают 2 таблетки аспирина. – Только не представляю, как ты
заставишь его их проглотить.
– Сейчас. Принеси воды.
– Не командуй.
– Пожалуйста, – сквозь зубы цежу я.
– С этого и надо было начинать.
Я возвращаюсь в спальню, обнимаю Кота за плечи и приподнимаю его.
– Кость! Костя! – легонько трясу его. Он приоткрывает мутные глаза. – Вот, проглоти, – он
послушно берет в рот подсунутые мной таблетки. – Запей, – я забираю у Лоры принесенный стакан.
– Я так поняла, что ты тут на ночь останешься? – спрашивает сестра, присаживаясь на стул.
– Ага. Я же не могу бросить его в таком состоянии. Скажи маме, что я тут, ладно?
– Скажу. Я тогда ближе к обеду покушать вам принесу. Все, братец, не скучай, – Лора встает и
целует меня в щеку, после чего направляется в коридор.
– Пока. А, Лор, стой! – она останавливается в дверном проеме. – Сходи к врачу, а?
– Схожу. Спокойной ночи.
126
***
Ночью Костя спал беспокойно, постоянно скидывал с себя одеяло, пару раз приходил в себя, и один
раз мне даже удалось напоить его бульоном.
Сам я так и не смог сомкнуть глаз. Задремал лишь перед самым рассветом. Проснулся я от того, что
кто-то осторожно перебирал мои волосы.
– Привет, – улыбаюсь, приоткрывая один глаз. Костя лежит рядом, опершись на локоть. Увидев,
что я проснулся, он резко отдергивает руку, словно боится, что я его оттолкну. – Как ты себя
чувствуешь?
– Нормально, – голос хрипит, и говорит он в нос. Замечательно…
Протягиваю руку и касаюсь его лба, а он вздрагивает, словно от удара током.
– Эй, ты чего? – сажусь, чтобы лучше видеть его лицо. Костя молчит, только глаза странно блестят.
– Костя?
– Ты всю ночь был здесь?
– Да.
– Спасибо тебе. Наверное, ты хочешь уйти?
– С чего бы это? Ты ночью чуть не загнулся, так что сегодня я буду здесь.
– Зачем тебе это нужно? – все, мне надоела его меланхолия.
– Кость, давай начистоту: ты мне нравишься, почему я не могу о тебе позаботиться? – да, я больше
не тот мальчишка, который признается в любви, стоя на коленях. Того мальчика больше не
существует.
– И? – он что, не понимает?
– Что?
– Теперь ты будешь помогать каждому, кто будет тебе симпатичен?
Идиот! Это ж надо быть настолько тупым! Кажется, придется объяснять ему более действенным
способом.
Не говоря ни слова, я кладу ладонь ему на затылок и притягиваю к себе. Наши губы встречаются, и
я вижу, как Костины глаза распахиваются в изумлении.
Разум на прощание печально махнул мне ручкой и сгинул в неизвестном направлении, оставив
после себя только животные инстинкты. Эти самые инстинкты сейчас диктуют телу, что ему нужно
делать.
Опрокидываю Кота на спину, вдавливая в матрас. Движения резкие, почти грубые, и какие-то
дерганые, словно подстроенные под мой сердечный ритм.
127
Удар. Прижать еще ближе. Удар. Смять чужие губы своими. Удар. Укусить. Удар. Зализать место
укуса.
Яростная схватка, в которой нет ни победителя, ни побежденного, а есть только жар разгоряченных
тел и горечь от невозможности прижаться еще ближе. Мешает кожа. Хочется буквально вплавиться
в партнера, чтобы этот сумасшедший поединок длился вечно.
Когда легкие начинают разрываться от нехватки воздуха, я с неохотой отстраняюсь.
Смотрю на Кота – совершенно офигевшего, растрепанного, раскрасневшегося, со сбитым
дыханием. Счастливого. Понимаю, что и сам сейчас выгляжу не лучше. Губы приятно саднят, а
сердце в любой момент готово остановиться от перегрузки. Еще ни разу до этого момента я не
испытывал такого безумного наслаждения от простого поцелуя. Такое ощущение, словно я
лишился девственности во второй раз.
Кое-как собрав разбежавшиеся мысли в кучку, я говорю:
– Неужели ты думаешь, что так я делаю с каждым, кто мне приглянулся? – Кот молчит, только
дышит быстро-быстро.
– И что теперь? – наконец выдает он.
– Давай встречаться?
– Что?
– Просто скажи «да»! – не выдерживаю я. Достал уже со своей нерешительностью, вот и
приходится брать все под свой контроль.
– Да… – выдыхает он и, спустя мгновение, снова оказывается в моих объятиях.
*10 минут спустя*
Я вымотан и доволен. Костя вообще без сил лежит, уютно устроив голову на моем плече.
Сказать, что мне было хорошо – не сказать ничего. Это было восхитительно, хотя дальше невинных
ласк мы не зашли.
Никогда не думал, что это такое счастье – слышать, как твой парень на пике удовольствия шепчет
«люблю».
С каждой секундой я все четче осознаю, что теперь никуда его не отпущу.
– Теперь ты заболеешь, – грустно тянет Кот, осторожно поглаживая ладонью мою грудь.
– Не дождешься, – улыбаюсь. – Не только не заболею, но еще и тебя на ноги поставлю.
– Ты слишком самоуверен.
– А ты слишком пессимистичен.
– Неужели?
– В самом деле, – обнимаю его крепче, – почему ты не можешь отбросить свои страхи и просто
наслаждаться жизнью?
128
– За все хорошее надо платить, а я боюсь, что цена будет слишком велика.
– Дурачок. Не сомневайся никогда, и беда тебя не тронет. Доказано. Чего боишься, то и случается.
– Думаешь? – он приподнимает голову.
– Знаю. Ляг обратно.
– Тебе не тяжело?
– В самый раз, – улыбаюсь, и он со вздохом принимает прежнюю позу. Все-таки он еще слишком
слаб, а мы тут такой марафон устроили. – Знаешь, а Лорка как в воду глядела.
– В смысле?
– Она мне еще несколько месяцев назад пророчила все это, а я ей верить не хотел.
– Рано или поздно тебе это надоест, и ты меня бросишь.
– Глупости. Прекрати забивать себе голову этой ерундой.
– Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе.
– Не пожалею. Никогда.
По законам жанра сейчас в воздухе должны были бы повиснуть большие белые буквы «КОНЕЦ»
или «THE END», кому как нравится, и гнусавый голос за кадром произнести: «И они жили долго и
счастливо, и умерли в один день, один час, одну минуту, и так далее до бесконечности…», но жизнь
очень сильно отличается от кино. Поэтому вместо финального саундтрека раздался звонок в дверь.
Как всегда – не вовремя.
Тихо матерясь себе под нос, поднимаюсь с развороченной постели и плетусь в коридор.
– Кому там не спится? – бурчу я, распахивая дверь.
– Ты на часы смотрел? Уже второй час! – недовольно бурчит сестра. Она пришла, как и обещала, с
едой.
– Привет, Лор. Проходи, – в коридор по стеночке выползает Кот, с ног до головы закутанный в
одеяло.
– Привет, как ты? – Лорка вручает мне сковородку и начинает разуваться. Вопрос: нафига она
обула кеды, если тут пройти всего два шага до соседней двери?
– Нормально.
– Нормально он, – фыркаю. – Иди ложись. Всю ночь температура под сорок была, чуть полегчало –
уже осмелел.
– Не ворчи, – Костя устраивает свой подбородок у меня на плече, – тебе это не идет.
– Вижу, у вас все отлично? – Лорка отбирает у меня сковороду.
129
– Ну, что-то вроде, – подтверждает Костя. Чувствую, что он все сильней и сильней наваливается на
меня.
– Кость, ляг, а? Ты же еле стоишь.
– Знаешь, – шепчет он, – я боюсь, что не дойду.
– Вот нафига ты вылез? Лежал бы себе спокойно.
– Поздороваться.
– Поздоровался? Марш в кровать! Пойдем, я тебе помогу.
Уложив наконец-таки Костю в постель, я иду на кухню, где Лорка уже заканчивает раскладывать
еду по тарелкам.
– А ты с нами не поешь? – спрашиваю, замечая, что поднос накрыт на двоих.
– Не хочется, – коротко отвечает сестра и тут же меняет тему: – Ты мне лучше расскажи, что у вас с
Костей?
– Да, вроде, все неплохо, – не хочу загадывать, чтобы не сглазить.
– И как прикажешь это понимать?
Боже, моя сестра и покойника своими вопросами задолбает!
– А тебе, прям, надо со всеми подробностями?
– Да!
– Бля… Ладно... Мы начали встречаться. Довольна?
– Молодец, Егорка! – Лорка виснет на моей шее. – Главное, не отпускай его. Ладно, все. Я
побежала.
– Куда это ты намылилась? – смыкаю руки у нее за спиной, не отпуская от себя.
– К Алексею. Я обещала ему, что помогу с уборкой после экзаменов. Также книжку нужно ему
вернуть.
– Чего? А это еще зачем?
– Ну, надо же помочь любимому учителю привести квартиру в порядок, – ухмыляется она.
– Любимому? – так, только этого не хватало.
– Не придирайся к словам, – фыркает Лора, выворачиваясь из моих рук. – Пока! Котик,
выздоравливай!
Хлопок двери и тишина.
– С Лоркой что-то не так, – говорю я, заходя с подносом в спальню.
130
– Угу, – раздается из-под одеяла. – Что-то она слишком веселая.
– Ладно, разберемся, – присаживаюсь на край постели, аккуратно размещая поднос рядом. –
Вылезай, кормить тебя буду.
Глава16
Этот безумный мир
«Знаешь, чем отличается жизнь от фильма? ЭТО кино
тебе не дадут досмотреть до конца. Что-то всегда
останется за кадром, а что-то ты просто не поймешь.
И, увы, никто из нас не доживет до титров»(с)
Надпись на стене кинотеатра.
Алексей
Утро. На работу не надо, потому что экзамен у первокурсников только в конце месяца, а
второкурсники и выпускники уже сдали. Хорошо-то как. Можно подольше поваляться в постели.
Хотя нет, пора вставать. Днем должна прийти Лора.
Она, услышав однажды, как я в разговоре с учителем физкультуры сокрушался по поводу
неспособности мужчин поддерживать элементарный порядок, предложила мне свою помощь в этом
нелегком деле. Хорошая девочка, всегда готова прийти на помощь ближнему. Ха! Девочка! Леша,
кого ты обманываешь? Девушка. И довольно привлекательная, надо заметить. А также открытая,
веселая, неунывающая. Нечасто в наше время встретишь таких. Будь я лет на 20 моложе,
непременно бы влюбился.
Эх, Леша-Леша… не стоит тебе на Лору засматриваться. У нее еще вся жизнь впереди, а что у тебя?
Ничего хорошего. Так что сиди, старый дурак, в своем углу и не высовывайся.
О семье мне уже поздно задумываться, а обычный роман разобьет девочке сердце. Пусть лучше на
Константина обратит внимание – очень видный молодой человек.
Кстати, о Константине. Он мне очень напоминает кого-то, вот только никак не могу понять кого.
Жестокая штука – судьба. Взять того же Костю – все, вроде бы, при нем: и ум, и внешность, и
характер, и целеустремленность, а в жизни не повезло. Он хоть и скрывает причину своего переезда
в Питер, но все и так понятно без слов: мать умерла, с отцом испортились отношения. Так часто
случается, когда нет мира в семье. Но это еще не все. Он скрывает еще что-то… но, как всегда, я не
могу разгадать тайну до конца. Да еще и фамилия эта – Бакаев. У Ники до замужества такая же
была. Но нет, не бывает в мире таких совпадений.
Трясу головой, выгоняя из нее ненужные мысли, но предчувствие чего-то очень нехорошего не
хочет никуда исчезать. Силой заталкиваю его поглубже в подсознание. Скоро придет Лора, нужно
убрать большую часть, чтобы не перенапрягать ее. Девочка не очень хорошо себя чувствует в
последнее время, и я, если честно, волнуюсь за нее.
* 2 часа спустя*
Оказывается, уборки было не так уж и много, я один легко с этим справился.
Захожу в подъезд после того, как вынес весь хлам, накопившийся за десять лет, на помойку.
131
Надо бы почту проверить. Достаю ключи и открываю замок на почтовом ящике. Внутри лежит
уведомление – желтая бумажка, извещающая о том, что меня ждет не дождется заказное письмо.
Предчувствие беды высунуло носик из подсознания и с любопытством принюхалось. Видимо, ему
понравилось то, что оно учуяло, поэтому оно попыталось вылезти наружу, но было жестоко
возвращено на прежнее место жительства.
Наверное, что-то по работе. Надо будет заглянуть на почту в ближайшие день-два.
Захожу в лифт и только нажимаю кнопку седьмого этажа, как от двери раздается знакомый голос:
– Подержите лифт, пожалуйста! – и в кабину влетает запыхавшаяся Лора.
– Здравствуй, Лора, – улыбаюсь. При виде Лоры нельзя не улыбнуться. Она мне воробушка
напоминает, такого вечно взъерошенного и готового за свое биться до последнего.
– Ой, привет! – ловлю ответную улыбку. Чувствуется, что ей неудобно так фамильярно обращаться
к взрослому человеку, но она старается, не подает виду. – А ты что тут делаешь?
– Мусор выкидываю. Я уже все убрал к твоему приходу.
– Как же так? – воробушек расстроился и тут же надулся. – Неужели я не смогу заявить с
маниакальным выражением лица: «Это будет суровая битва!»?*
Не могу удержаться от смеха. У моего воробушка это излюбленная фраза. Услышала ее в одном из
своих японских мультиков и теперь все время повторяет. А сейчас, узнав, что «битва» отменяется,
огорчилась.
– Ну, ты сможешь это сказать в любой другой раз, – я, все еще посмеиваясь, выхожу из лифта,
предварительно пропустив Лору вперед.
– А можно будет еще раз прийти? – воробушек заметно оживляется.
– Если ты захочешь.
– Захочу, – фыркает она. – Скажи, а почему ты меня не подождал?
– Решил тебя не переутомлять, – нахожу в кармане ключи от квартиры. – Ты позавчера себя плохо
чувствовала, а вчера была очень бледной. Да ты и сейчас бледная.
– Загореть еще не успела, – отмахивается она и заходит в прихожую. – Ух ты… у тебя такая
большая квартира… здорово!
– Только дома я бываю по вечерам и в выходные, все остальное время съедает работа.
– А ты не думал о том, чтобы взять отпуск?
– Зачем он мне? – если я уйду в отпуск, то ничем хорошим это не закончится.
– Правда, – ехидно тянет Лора, – зачем люди ходят в отпуск? Может быть для того, чтобы
развеяться и отдохнуть? Ты не знаешь?
– Лор, не вредничай. Не хочу я в отпуск. Свихнусь со скуки.
– Неужели тебе нечего будет делать? – Лора разувается и проходит в комнату.
132
– Сложно представить, да? – улыбаюсь я.
– Угу. Кстати, спасибо, – Лора протягивает мне книгу, которую я дал ей для подготовки, – она мне
очень помогла.
– Пожалуйста. Хочешь чаю?
– С удовольствием.
***
С Лорой мы просидели на кухне около двух часов, болтая обо всем на свете. Как-то незаметно
разговор перешел на личные темы. Она смутилась, когда я предложил ей обратить свое внимание
на Костю, и сказала, что он для нее как брат, тем более, что он уже занят.
– Что, неужели какая-то девушка из школы? – спрашиваю я. Лора мнется, а потом отвечает:
– Ну, что-то вроде.
– Неужели молодой человек? – судя по тому, как Лора стремительно краснеет, я попал в точку. –
Знаешь, в наше время в этом нет ничего страшного.
Лора только собирается что-то сказать, но ей мешает телефонный звонок. Извинившись, она
отвечает:
– Да! – интонации ее голоса ясно говорят о том, что собеседнику не стоит ждать ничего хорошего.
– Лорка! Возвращайся! – даже мне слышно. Судя по голосу – это Егор.
– С какого перепугу?
– Мы жрать хотим!
– А котлеты?
– Ну-у-у-у…
– Только не говори мне, что ничего не осталось.
– А если скажу, то что?
– Егор, убью! – рычит девушка.
– Ну, Лор! Я готовить не умею, а Кот болеет.
– В магазин сходи!
– И оставить Костю одного?
– А что такого? Он не маленький, сможет полежать полчаса один дома.
– Зануда.
133
– Придурок. Все, я кладу трубку.
– И обречешь брата на голодную смерть? – слышится истерический смех, потом вопль: «Кот, не
щекотайся!» – Лора даже телефон от уха отдернула.
– Все, сами разбирайтесь, – фыркает девушка и нажимает отбой. – Извини.
– Ничего страшного, – кажется, я уже начал понимать, кто эта таинственная пассия Кости.
– Наверное, я уже пойду, а то этот гад задолбает звонками, – словно в подтверждение ее слов,
телефон опять звонит. Лора раздраженно сбрасывает звонок.
– Хорошо. Хочешь, я тебя провожу? – она на секунду задумывается, затем кивает, словно решив
что-то для себя, улыбается и отвечает:
– Было бы неплохо.
Мы направляемся в прихожую, оставив на столе пустые чашки и нетронутое печенье в вазочке.
Лора сказала, что не хочет есть, а я сладкое не люблю.
Автобус приезжает слишком быстро, и когда Лора заходит в него и на прощанье машет мне рукой,
я чувствую сожаление. Словно девушку с первого свидания провожаю, в самом деле.
Идя домой, заворачиваю на почту и, отстояв приличную очередь, получаю свое письмо.
Хм… Отправитель: Дементьев Виктор… А это кто? Ладно, дома прочитаю.
Всю оставшуюся дорогу меня снедает любопытство, поэтому, только переступив порог своей
квартиры, я открываю конверт.
Внутри лежит лист бумаги и еще одно письмо.
Достаю записку, пробегаю глазами и чуть не роняю ее на пол.
Теперь я знаю, кто такой Дементьев Виктор.
«Здравствуйте, уважаемый Алексей Дмитриевич!
Мы с Вами незнакомы. Я служу, вернее служил до недавнего времени, в доме Вероники Николаевны
Войнаровской. Случилось несчастье – Вероника Николаевна погибла в автокатастрофе. Незадолго
до своей смерти она написала Вам письмо, но, видно, не успела отправить. Разбирая вещи хозяйки,
я случайно нашел его. Много времени ушло на то, чтобы решиться передать это письмо Вам.
Прошу прощения за задержку.
Искренне Ваш,
Виктор Дементьев»
Дрожащими руками достаю второй конверт. На нем аккуратным Никиным почерком выведено:
«Алексею Зарецкому. Серебристый бульвар, дом1, корпус 1, квартира 150»
Долго не могу заставить себя открыть письмо. Была бы Ника жива, я бы вскрыл его не задумываясь,
а сейчас… Может мне лучше не знать, что там? Ведь женщины, которую я любил всю жизнь,
больше нет… Но нет. Если Ника его написала, значит хотела, чтобы я прочел.
134
Все-таки разрываю пальцами бумагу и достаю письмо.
«Здравствуй, Леша.
Очень хочется назвать тебя «дорогой» и «любимый», но я понимаю, что не вправе к тебе так
обращаться после всего, что произошло. Тем более, что прошло уже 19 лет. Я пойму, если ты
выкинешь письмо, но прошу тебя, дочитай его, пожалуйста, до конца.
Леша, я очень сожалею о том, что все так получилось. Тебя чуть не посадили, а меня насильно
выдали замуж за Ивана. Отец давно хотел, чтобы мы поженились, но появился ты, и его планы
оказались под угрозой. Наша свадьба состоялась через месяц после того, как ты уехал.
К тому моменту выяснилось, что я беременна. Отец и Иван настаивали на аборте, но я
отказалась, пригрозив, что, если они сделают что-нибудь моему ребенку, я покончу с собой.
Потому что этот малыш – единственное, что осталось у меня от тебя.
Иван его ненавидит и пытается каждый раз унизить, он злится, что у нас нет, как он
выражается, «своих детей» (он не знает, что я регулярно принимаю противозачаточное).
Леш, в конверте ты найдешь фотографии Кости. На одной ему 13 лет, а на другой - 17. Он очень
похож на тебя. Не удивляйся его внешнему виду, мне никак не удается заставить его подстричься.
Знаешь, теперь, когда я не завишу от отца (он недавно скончался), я решила уйти от мужа.
Костю заберу с собой.
Я бы очень хотела увидеться с тобой и познакомить с сыном. Ответь, пожалуйста, если ты не
против.
Надеюсь на скорую встречу.
Люблю.
Ника»
Я с трудом понимаю смысл написанного, потому что в голове загнанной птицей бьется
единственная мысль: «Ника мертва».
Глаза раз за разом пробегают по ровным строчкам, выхватывая отдельные слова: «сожалею…
беременна… Костя… сын…люблю».
Нервно встряхиваю конверт, и мне на колени падают два кусочка ламинированного картона.
Фотографии…
Руки дрожат, и письмо падает на пол, но это уже неважно, потому что с фотографии на меня
смотрят такие знакомые синие глаза…
Константин
Голова болит, и сил совсем не осталось: глаза горят, руки и ноги замерзают, а горло дерет
нестерпимая боль, не утихшая даже после всех ухищрений Егора.
Зарываюсь еще глубже в одеяло, стараясь не дрожать, и закрываю воспаленные глаза, потому что
не могу больше держать их открытыми.
135
Чувствую легкое прикосновение холодной ладони ко лбу. Так приятно…
– Температура опять поднялась, – вздыхает Егор. – Ты как?
– Не очень.
– Говорил же: отдыхай, а ты меня не послушал, вот и результат, – ворчит он, присаживаясь рядом.
– Может «скорую» вызвать?
– Не надо. Все будет хорошо, – ненавижу врачей.
– Я в этом не уверен. Ладно, если через полчаса тебе не станет лучше, я вызову врача.
– Егор, не надо.
– Ты уколов боишься?
– Нет.
– Ладно, спи, – чувствую его губы у себя на щеке, а потом он ложится рядом и обнимает меня.
Не успел даже ничего сказать, как тяжелый сон сморил меня. Через некоторое время мне кажется,
что я слышу голоса, доносящиеся словно сквозь толщу воды: один знакомый и очень
взволнованный, а два других – совершенно чужие. Чувствую, что меня вертят, как тряпичную
куклу, а затем наконец-то оставляют в покое, и я опять проваливаюсь во тьму.
Открыв глаза, я чувствую себя, как ни странно, отдохнувшим. Температура явно спала, но слабость,
к сожалению, никуда не делась.
Замечаю, что за окном уже темно. Сколько же времени я проспал?
Мое внимание привлекает голос Егора, тихо разговаривающего с кем-то по телефону – я не слышу
его собеседника, поэтому уверен, что прав – и, судя по тону, очень раздраженного. Как ни
стараюсь, не могу разобрать ни слова. Услышав, как Егор чертыхается, решаю прояснить ситуацию:
– Что случилось? – срываюсь на хрип, но Егор все равно слышит и заглядывает в спальню.
– Прости, я тебя разбудил?
– Нет. Так что стряслось?
– Звонила Оля.
– Что ей надо?
– Спрашивала, не хочу ли я «одуматься» и опять начать с ней встречаться. Я ей доступно объяснил,
что между нами все кончено.
– Настырная.
– Забудь о ней, – Егор присаживается на край кровати. – Как ты, солнце мое?
136
– Твое солнце помирает в жутких мучениях, – для того чтобы изобразить на лице страдание мне не
приходится прикладывать почти никаких усилий. Слабость-то никуда не делась. Ненавижу это
ощущение, словно тебя вдавливает в матрас железно-бетонная плита.
– Тфу на тебя много раз, – вскидывается Егор, – не смей даже думать об этом!
– Ты чего? – по глазам видно – он очень зол.
– А как ты думаешь, что я пережил за последние сутки? Ты даже представить себе не можешь, как я
волновался!
– Не кричи, пожалуйста! – не думал, что он так близко к сердцу воспримет мою шутку.
– Котенок, – Егор смотрит на меня, и я внезапно понимаю, насколько он вымотан, – дорогой мой, к
тебе даже «скорая» приезжала, потому что температура никак не хотела спадать, а ты метался в
бреду. Опять.
– Извини, – мда, вроде ничего такого не сделал, но чувствую себя при этом, как последняя скотина.
Егор укладывается рядом и собственническим жестом прижимает меня к себе.
– Извинения приняты, а теперь объясни мне, что за истерику ты закатил вчера?
О чем это он? Ах, да! Черт... совсем вылетело из головы. Вот точно, с последними событиями не то
что про истерику, про все на свете забудешь.
А началось все с того, что ко мне подошла Катя и, мучительно краснея, спросила: «А правда ли то,
что ты с Егором встречаешься?».
Я не просто офигел от такого заявления, я О-Ф-И-Г-Е-Л. Вот так стоял и тупо таращился, а моя
нижняя челюсть тем временем резво скакала по асфальту.
В ответ на мой вопрос: «С чего она это взяла?» Катя ответила, что «ей сказали, что Егор хвастался
этим».
Пока я все это рассказывал, Егор напряженно слушал, а потом нервно хихикнул и выдал:
– Я такого не говорил.
– Правда?
– Да.
– Тогда кто сказал?
– Тут могут быть варианты: либо этот кто-то имеет зуб на меня, либо желает нас поссорить.
– И кто бы это мог быть?
– Да та же Оля! – фыркает он.
– Ты думаешь, она на такое способна?
137
– Почему бы и нет? Оскорбленная женщина способна на любые безумства. Вон, Лорка
рассказывала, что Круглова на нее чуть ли не с кулаками набросилась.
– Да… Дела…
– Кость, не парься. Все будет хорошо. Мы оба устали за сегодня, давай спать? Или ты есть хочешь?
– Спать не буду, – вот так, чисто из принципа, – а от еды не откажусь.
– Сейчас, – улыбается Егор и, чмокнув меня в нос, поднимается и выходит из комнаты.
***
Ольга
Руки мелко дрожат, очень хочется что-нибудь разбить, желательно об голову Егора. Как он посмел
в очередной раз так меня унизить? Сволочь!
Хватаю с кровати подушку и изо всех сил бросаю ее в стену. По пути она сбивает с тумбочки
безвкусную фарфоровую статуэтку, подаренную этим гадом мне на прошлый Новый Год.
Представляю, что это он падает и разбивается на множество осколков. Убить тебя мало, сука!
Я, понимаешь, унизилась, наступила на горло своей гордости, позвонила, и что услышала?
«Извини, Оля, но я уже не один». Когда только успел, скотина? Он же ни с кем, кроме своей
придурочной сестрицы и уебков–скейтеров не общается! Кто эта сука?! Покажите мне ее и
считайте, что ее дни сочтены! Может быть это Бронислава? Нет, та с занудой Жекой встречается.
Тогда кто? Или это ...? Нет. Он же парень. Хотя…
Так, глубокий вдох, успокойся, Олечка, истерикой ничего не добьешься. Холодный расчет – вот
твой лучший друг.
Хм… есть идея. И я даже знаю, кто поможет мне воплотить ее в жизнь.
Еще один вдох. Быстро приглаживаю перед зеркалом растрепанные волосы и поправляю макияж.
Все. Я идеальна. Достаю из сумочки мобильный и набираю до боли знакомый номер.
Когда на том конце провода раздается дежурное «Да!», я улыбаюсь и говорю:
– Привет, пупсик, мне нужна твоя помощь…
_____________
* фраза Такасу Рюдзи из аниме ТораДора
Глава 17
Я подарю тебе…
138
«Я подарю тебе не просто кое-что, а кое-что из чего-то лучше любого чего-нибудь».
(с) Чарли и шоколадная фабрика
Егор
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – я резко сажусь на кровати. По лицу течет пот, а
сердце стучит так, словно собирается выскочить из грудной клетки на волю, да и дыхание, как у
загнанной лошади. Замечаю, что рядом сидит Костя и испуганно смотрит на меня.
Надо что-то сказать… А что?! Что я опять видел во сне его смерть? Что схожу с ума от своего
бессилия? Он просто покрутит пальцем у виска и будет абсолютно прав.
– Кошмар? – тихо спрашивает Кот, и, дождавшись нервного кивка, обнимает меня и шепчет: –
Егор, это был сон. Всего лишь дурной сон. Ты дома, я рядом, все хорошо…
– Ты не понимаешь…
– Я все понимаю, хороший мой. Это все стресс. Я сам долгое время видел в кошмарах… – он
замолкает.
– Джимми, да? – подсказываю я.
– Откуда ты… – Костя выглядит пораженным до глубины души. – Лора рассказала?
– Нет. Ты, когда бредил, постоянно просил у него прощения. Что случилось между вами? – мне
сейчас просто необходимо отвлечься, иначе я совсем свихнусь.
– Он умер. Давно, – глаза у Кости сейчас, как у побитой собаки. Еще неизвестно, кто кого должен
утешать.
– Мне жаль… Что с ним произошло?
– Упал в овраг. А я… я не смог ничего сделать. Просто сидел рядом и смотрел, как он умирает, –
Кота уже начинает трясти. Он сильнее вцепляется в мои плечи. Бля… А я еще ревновал. Идиот.
– Котик, ты не виноват… – начинаю я и тут же замолкаю. Все слова кажутся мне пустыми. Я не
умею утешать. Могу сострадать, жалеть, но – молча. Как только я пытаюсь выразить свои чувства
словами, ничего не выходит. Фразы получаются такими глупыми, никому не нужными, что сразу
становится стыдно за свое бессилие.
– Спасибо тебе, – кажется, Кот понял мою проблему и то, что я хотел сказать, – за все.
– Угу, – смотрю в окно, за которым уже светло, а потом на будильник: 10.30. – Пора вставать.
Сегодня у нас выпускной, опаздывать нельзя. У тебя костюм готов?
– Да.
Не верится, что мы встречаемся уже две недели. Можно сказать, это своеобразный юбилей. И я с
каждым днем все больше осознаю, насколько Костя мне дорог. Я бы даже мог сказать, что люблю
его. Охренеть… Никогда не думал, что смогу полюбить парня. Но вот я здесь, и я люблю… Сижу и
смотрю на него. Красивый… Очень… Нереальный… И я люблю его.
За эти дни я практически переехал к Косте. Я стал оставаться у него на ночь, а дома появлялся раз
двадцать от силы, и то только для того, чтобы забрать ту или иную необходимую мне вещь.
139
Кажется, мама догадалась, что со мной происходит, и с кем я провожу дни и ночи (фигурально
выражаясь, так как дальше поцелуев мы пока не зашли). Она стала чаще вздыхать и выглядит
измученной, словно не спит ночами. Однажды, когда я поинтересовался все ли с ней в порядке, она
села, еще раз тяжело вздохнула и сказала, что все нормально, и она примет меня любым. Точно
догадалась.
За отца не поручусь, но тут беспокоиться не о чем. Батя у меня понимающий. Он сам, когда я был
еще мелким, читал мне лекции по сексуальному воспитанию. Помню, однажды, мы увидели на
прогулке гей-пару. Я тогда очень удивился этому, а батя, когда мы пришли домой, усадил меня
напротив и сказал: «Егор, на свете встречается и такое. Не скажу, что это нормально, по крайней
мере, для меня, но подобные отношения уходят корнями в глубокую древность…». Он еще полчаса
распинался на эту тему, и из всего сказанного я уяснил одно: папа, если вдруг что, сможет принять,
но не понять. И вот это «вдруг что» случилось, что ж… будем надеяться на отцовскую лояльность.
Про Лорку говорить не буду, с ней и так все ясно. Хотя нет, не все. В последнее время она сильно
изменилась: по-прежнему питается раз в сутки блокадными порциями, но при этом бегает
счастливая, и уже все уши нам прожужжала своим Алексеем. То он рассказал ей интересную
историю, то посвятил в какую-то тайну, и так далее, и тому подобное. Еще ей стало казаться, что с
ним что-то происходит, типа сам не свой в последнее время: вроде и радостный, но в то же время,
словно чем-то озабочен. Дела… Кажись, Лорка конкретно на него запала. Ладно, посмотрим, что из
этого выйдет.
Костя прижался к моей груди. Сидит и думает о чем-то своем, а я разглядываю его макушку и
темные волосы, спадающие на обнаженную спину. Так приятно сидеть, обняв его за пояс, и
вдыхать неповторимый аромат, принадлежащий только ему. Запах лета, вот как я его называю.
Такой теплый, родной, немного пряный… Костин.
Притягиваю его к себе и легонько целую в макушку. Люблю это делать, а Кот почему-то
возмущается каждый раз.
– Я не ребенок, – бурчит он. Вот! А я о чем говорил?
– Не ребенок, но я тебя люблю, поэтому буду целовать, – чувствую, как расслабленное до этого
момента тело в моих руках напрягается.
– Ты в первый раз сказал, что любишь меня.
– В первый, но не в последний, – улыбаюсь, зарывшись носом в шелковистое великолепие его
волос. – Люблю-люблю-люблю.
– И я тебя, – Костя поворачивается и целует меня сначала в уголок рта, потом в нос, затем в губы,
прижавшись настолько плотно, что кажется, будто он сейчас вплавится в меня. Спустя… – не знаю,
сколько времени прошло: может час, а может всего минута – он отстраняется и выдавливает: –
Собираться надо.
Я киваю и встаю. Кстати, мы уже опаздываем. До сбора в классе осталось чуть больше часа.
Торопливо чмокнув Костю в щеку, я смываюсь домой.
А там царит суматоха. Мама нервничает, папа хмурится, поправляя перед зеркалом галстук, Лорка
уже при полном параде сидит за столом и наводит последние штрихи.
Естественно, на меня тут же рычат за то, что опоздал, и отправляют переодеваться, пообещав все
мыслимые и немыслимые муки ада, если я сейчас же не соберусь.
140
Собрался, даже не опоздал.
Мы встречаем Костю у подъезда, и все вместе идем к школе. Он выглядит отлично: серый костюм
очень ему идет. Я даже начинаю ревновать, замечая взгляды девчонок, обращенные на моего –
МОЕГО! – парня. Можно подумать, им смотреть больше не на кого.
Народ потихоньку подтягивается. Многие обмениваются ощущениями, некоторые смеются, а
единицы просто молчат. Да оно и понятно, каждый по-разному воспринимает такие кардинальные
перемены в своей жизни. Многие мои одноклассники попросту оказались не готовы к ним, они все
еще не могут поверить, что спокойная школьная жизнь подошла к концу. В будущем нас никто не
будет тянуть за уши, чтобы мы учились, или указывать, как нам поступить в той или иной
ситуации. Все. Детство закончится, когда мы разъедемся по домам после сегодняшнего праздника.
Я, если честно, тоже немного боюсь того, что ждет меня в будущем. Мучают сомнения: а смогу ли
я?
Минут через десять после того, как все собрались на школьном дворе, к нам подходит Галина и
приветствует народ в своей обычной манере:
– Ну что? Все здесь? – несмотря на то, что она хочет казаться строгой, глаза все равно улыбаются,
пусть немного грустно, но улыбка такая же светлая, как и несколько лет назад, когда мы только
пришли к ней в класс.
Она ведь не просто выпускает нас из гнезда, она и сама уходит из школы вместе с нами. Причина?
Да много всего. Прежде всего: дура–директриса, которая в своем стремлении модернизировать
нашу школу разрушает ее. Вместе с Галиной школу покидает и Елена Вильевна. «И ее ушли…»*,
как сказала моя мама, узнав эту новость. На своих местах остались лишь такие приспособленцы,
как Татьяна Валентиновна – наша химичка. Алексей, кстати, тоже тут не хочет оставаться. А на
освободившиеся вакансии Лариса Дмитриевна уже пригласила своих друзей. Ну-ну… Посмотрим,
что станет со школой через годик…
– Да! – хором отвечает наш – все еще наш – 11 «А».
– Готовы получить аттестаты? – ага, готовы, как же… Как сказал наш ОБЖ-шник: «Школу вы,
можно сказать, закончили, в институт еще не поступили, поздравляю! Вы стали никем…».
Слушайте, а может еще годик поучиться, а?
– Да!
– Тогда почему вы еще здесь? Марш в автобус! – кстати, вместе с нами, «ашками», праздновать
едут еще и «бешки», потому что нас, вроде как мало, и так будет дешевле. Ни фига не дешевле,
просто родительский комитет повелся на эту утку, и скинулись все вместе.
Пока мы загружаемся в белого монстра, Галина общается с нашими родителями, а потом в автобус
садится и она. Наши предки должны своим ходом добираться до Аничкова дворца, где, собственно,
и будет проводиться эта «церемония посвящения».
***
В окнах проплывают улицы, дома, прохожие, все веселятся, а меня терзает чувство, словно это в
последний раз. Что это? Да все! Веселый смех одноклассников, голова задремавшего Кости на моем
плече, разговоры и тихое перешептывание оказавшихся в этом автобусе… Мы… Сегодня это еще
мы: дружная одиннадцатая параллель, члены одной семьи, прожившие вместе долгих десять лет,
созерцавшие каждое утро опухшие от недосыпа и ночного сидения за компом рожи друг друга,
141
списывающие друг у друга домашку на переменах… А завтра? Кем мы станем завтра друг для
друга? Друзьями? Приятелями, с которыми ты иногда перезваниваешься и предлагаешь погулять,
когда настроение хорошее? Или же просто знакомыми, которым можно будет несколько лет
спустя, случайно встретив их в трамвае или метро, сказать: «Привет! Давно не виделись! Ты как?
Я? Да, я нормально. Вон, с универа еду, устал как собака, сессия задолбала, поскорей бы на отдых.
Что, ты уже выходишь? Ну, ладно, бывай! Удачи тебе!». А потом приехать домой и, завалившись на
диван, еще полчаса ощущать радость от этой встречи, а на следующий день напрочь забыть о ней.
Видеться только раз в году на дне рождения у Галины? Ладно, об этом я подумаю завтра, а сегодня
мы все еще одна семья. Блин, да, у нас были ссоры, но было же и много хорошего, нужно помнить
об этом, а не затаивать фантомную обиду на всю жизнь.
Оглядываюсь по сторонам, замечаю, как Кристинка из «бешек» приклеивает отвалившиеся
ресницы, как Наташка с Аней – закадычные подружки, конкретно портившие своей болтовней на
уроках настроение Галине – фоткаются на память, а Димас, вон, уже чипсы раздербанить успел.
Хочу крикнуть ему, чтоб делился, но боюсь разбудить Кота, поэтому и молчу.
– Бля! Чуваки, вы че педики что ль? – раздается над ухом голос Рустама Хайрулина. Мда, как
говорится, в семье не без урода…
– Ебало захлопни, – цежу я, – чего орешь? Не видишь что ли, спит человек.
– Педик не человек, – хмыкает этот.
– А ну ты… – я уже хочу подняться, но тут Кот открывает глаза и садится прямо.
– Рустам, не хочу тебя обидеть, – начинает он, – но человек, так остро реагирующий на все
нестандартное, в твоем случае это – гомосексуализм, сам зачастую пытается скрыть наклонности к
предмету своей ненависти, – хм… Кость, а попроще никак?
– Ты че, хочешь сказать, что я педик? – рычит он.
– Я ничего не хочу сказать. Я лишь констатирую факт. Учти на будущее, что тебя могут не так
понять в обществе.
– Слышь, Бакаев, харе умничать!
– При одном условии, – Костя демонстративно зевает, прикрыв рот рукой. – Ты сейчас
возвращаешься туда, откуда пришел, и не мешаешь мне спать.
Хайрулин и рад бы ответить, но замечает, что в нашу сторону уже начинают посматривать учителя.
Поэтому он захлопывает рот и топает к своей компании.
– Круто ты его, – фыркаю я. Не знаю почему, но мне хочется смеяться.
– Ну, не все же кулаками решается, – улыбается Кот, поудобнее устраивая голову на спинке кресла.
– На твое плечо я больше не посягаю, а то вдруг все примут слова этого идиота на веру.
– Мне все равно.
– А мне нет. Я, знаешь ли, хочу нормально отпраздновать свой выпускной, а не отбиваться весь
вечер от толпы придурков-гомофобов и выслушивать сальные шуточки в свой адрес.
Я наклоняюсь почти вплотную к Костиному уху и шепчу:
142
– Ты достойно отпразднуешь свой выпускной сегодня ночью, я тебе обещаю, – Кот игнорирует мою
фразу, но я с удовольствием отмечаю легкий румянец, появившийся на его щеках.
***
Когда мы, наконец, подъезжаем к Аничкову дворцу, часы показывают два. Наши родители успели
благополучно добраться, и мы встречаемся с ними в холле. Ничего удивительного, что они тут же
кидаются нас фотографировать и поздравлять с выпуском, словно мы не виделись по меньшей мере
сто лет. Впрочем, наших учителей тоже восторгами не обделяют.
Мои родители также тащат нас фоткаться на память. Думаю, я стал счастливым обладателем
эксклюзивных фотографий Кота. Почему эксклюзивных? Да он фотографироваться не любит и
постоянно ищет повод, чтобы отказаться.
Пару раз я замечаю в зале Олю, пришедшую на выпускной в белом пышном платье, сильно
смахивающем на свадебное, и с невероятной конструкцией из завитков и косичек на голове. Она
одна. Она теперь всегда одна, потому что парни после просмотра того видео стали ее подкалывать и
делать пошлые предложения, а девчонки откровенно презирать, за спиной называя шлюхой.
Никогда не хотел устраивать из расставания с девушкой бесплатный цирк, но так уж получилось.
Запись хоть и удалили с сайта, но многие успели ее посмотреть и сделать определенные выводы. А
я тогда был не в состоянии мыслить ясно. Единственным желанием было причинить ей такую же
боль, какую перенес я.
Минут через двадцать, когда напряжение достигло апогея, нас, наконец, приглашают в актовый зал.
Мы рассаживаемся в неудобных жестких креслах с поднимающимися сидениями, оббитых красным
велюром.
На сцену выходит директриса, одетая в нелепую безразмерную футболку канареечного цвета, и
начинает толкать речь. Туфта… Обычное ля-ля, чтобы потянуть время. Вещает она долго, Костя
опять успевает задремать, но поспать ему не суждено: исчерпав весь свой словарный запас, Лариска
приглашает медалистов на сцену.
Бля… ну и какой идиот выдумал эту градацию: сначала отличники, потом хорошисты, дальше –
пфф… ну ладно, так и быть, – троечники. Не проще ли вызвать сразу всех? Из-за этого я оказался в
самой жопе.
Я наблюдаю, как Костя в числе отличников поднимается на сцену, вижу, как переливаются в свете
ламп его волосы, и чувствую, что начинаю возбуждаться. Он невероятно красив, и мне хочется
прижать его к себе, спрятать от чужих глаз, чтобы эта красота принадлежала только мне одному. Я
слушаю, как Галина расписывает его таланты, демонстрируя всем присутствующим его выпускной
альбом. Чувствую, что готов забить на всю эту хуйню с аттестатами и рестораном и сбежать вместе
с Котом. Безумно хочется его поцеловать, зарыться пальцами в его волосы и никогда больше не
отпускать.
Костя возвращается, садится рядом со мной, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы начать
воплощать свои мечты в жизнь прямо здесь. А Кот, словно прочитав мои мысли, нагнулся ко мне и
прошептал, опаляя горячим дыханием:
– Потерпи до вечера.
Единственное, что мне остается – выдохнуть через нос и постараться унять разгулявшиеся
гормоны. В итоге я чуть не пропускаю выход Лоры.
143
Лорка, кстати, не стала отличницей лишь потому, что несмотря на все усилия сдала математику
только на четыре.
В соседнем ряду сидит Алексей. Выглядит он так, словно не может на что-то решиться: сначала
напряженно смотрел на Лору, потом на Костю (это я заметил уже со сцены), а когда нас отпустили
пообщаться с восторженными родителями, он подошел к Коту и что-то ему сказал, к сожалению, я
не слышал что. Я был слишком далеко, вместе с сестрой стоя возле родителей.
Спустя полчаса мы все снова загружаемся в автобус и едем в так называемый ресторан «Царица
Тамара». На мой взгляд – кафешка обыкновенная. Да, блин, за те деньги, что мы вбухали в
выпускной, нам могли не какой-то зачуханный ресторанчик на выселках, а целый паром и поездку в
Финляндию организовать. Вот там бы мы оторвались, а тут? Тут предполагается, что мы будем кто
тихо, кто громко, но все равно напиваться под плоские шуточки тамады.
Костю тут же окружают девчонки из нашего класса, а ко мне пристали «бешки», приходится
танцевать с каждой по очереди. Лорка вальсирует с Алексеем, уже выпуск, и никто ничего им
сказать не может, а Круглова с Хайрулиным (встретились два одиночества).
Часов в одиннадцать мои нервы не выдерживают, и я с трудом вырываюсь из объятий одной уже
хорошо пьяной одноклассницы. Крикнув родителям (которые приехали, чтобы дождаться того
момента, когда мы окончательно напьемся, и отвезти нас домой), что мы с Котом – как лучшие
друзья, естественно – пойдем прогуляемся, мы, типа, еще вчера договорились, я улизнул из
ресторана.
Бакаев уже ждал меня на веранде и курил. Выдернув у него из пальцев сигарету, я тоже с
удовольствием затянулся.
***
Мы пошли пешком, благо до дома было не так уж далеко. Гулянье происходило недалеко от нашего
района, на выезде из города. Шли молча, но стоило нам миновать будку поста ДПС и дойти до
ближайшего дома, как в Костю словно бес вселяется. Он прижимает меня к кирпичной стене и
начинает жадно целовать.
– За что?! – возмущаюсь я, когда он сильно кусает меня за язык.
– Меньше надо было с Земляницыной обжиматься, – шипит он и снова целует, не давая мне
оправдаться.
– Ты идиот, – шепчу я, сжимая его в объятиях, – она была пьяна в стельку.
– А ты и рад воспользоваться? – тянет он. Горячее дыхание обжигает, а его зубы с силой сжимают
мочку моего уха и тянут ее на себя. Костины руки тем временем пробегают по бокам,
останавливаются на бедрах, после чего пальцы впиваются в ягодицы.
Боже… Что он творит? Не могу удержаться от стона… Мой член напрягся и требует внимания, но
Костя, как будто специально, игнорирует его.
– Костя… – не могу дышать, его руки и губы сводят меня с ума, а член разрывается от
возбуждения. Я почти теряю рассудок, когда Кот начинает тереться пахом о мою ногу. – Ты с ума
сошел…
– Да, сошел, – шепчет он, – от ревности! Я не могу… Задыхаюсь… – еще один безумный поцелуй, и
минуту спустя: – Люблю….
144
От нежности сжимает горло, мышцы сводит судорогой и хочется до боли стиснуть его в объятиях.
– Я тоже… Пойдем домой… Хочу тебя…
Нам так хотелось оказаться дома, в мягкой уютной постельке, что мы преодолели несколько
кварталов бегом, а потом долго не могли отдышаться, стоя под дверью подъезда.
Константин
Не знаю, что на меня нашло, я просто обезумел, когда увидел Егора, обнимающего эту шлюху. Еле
сдержался, чтобы не начать выяснять отношения прямо в ресторане. А вот когда мы остались
наедине, я как с цепи сорвался. Мне вдруг стало абсолютно наплевать, что еще довольно рано, и по
улицам ходят люди… Остались только я и он. И больше никого во всем мире…
Вот и сейчас меня не волнует, что мы можем перебудить весь подъезд, пока доберемся до
квартиры.
– Я больше не могу, – шипит Егор, поворачивая замок и захлопывая вторую дверь, – идем.
До спальни мы добираемся зигзагами, попутно избавляясь от одежды. В итоге в кровати мы
практически обнажены. Трусы и носки не в счет, они уже ничего не скрывают.
У меня опухли губы, и на шее появилась пара новых засосов.
– Кто будет?.. – спрашиваю я, на секунду оторвавшись от изучения его торса.
– Сверху? – Егор словно читает мои мысли. Он проводит руками у меня по спине, вызывая волну
дрожи. – Хочешь, ты?
– И ты не против?
– Давай…
Егору легко сказать «давай!», а я боюсь причинить ему боль.
Я отстраняюсь и встаю. Нужно срочно вспомнить, где у меня лежат смазка и презервативы…
Начинаю рыться в ящике стола, стараясь казаться спокойным, что со стоящим членом сделать
довольно сложно.
– Ты куда? – Егор приподнимается на локтях и непонимающе смотрит на меня.
– Секунду… – потерпи, солнце, сейчас вернусь… Да! Вот они! – Мне нужно тебя подготовить…
– Смешно звучит, – фыркает он, – словно я блюдо какое-то.
– А ты и есть блюдо, – улыбаюсь я.
– Угу. Кость, а давай без резинок? – Егор откидывается на спину и стягивает с себя боксеры,
соблазнительно качая бедрами. – Хочу чувствовать всего тебя.
– Ладно, – картонная коробочка летит куда-то в угол, а я, пытаясь одной рукой, так как другая
занята, стянуть с себя уже намокшие трусы, падаю на кровать.
145
– И носки снимай! – командует Егор, зашвыривая свои в угол противоположный тому, куда
полетело средство защиты. – Давай-давай!
Еще и издевается, зараза! Непохоже, чтобы он был сильно возбужден – хотя его покрасневший член
ясно говорит об обратном – вон как раскомандовался.
– Зараза! – цежу я сквозь зубы, стягивая с себя последний предмет одежды.
– Любимая… – хихикает Егор.
– Любимая, – соглашаюсь я. – Переворачивайся на живот, одну подушку подложи под бедра.
– А я видеть тебя хочу! – ноет он. Маленькая деточка….
– Потом увидишь! Переворачивайся, кому говорю!
Он строит обиженную мордашку, сразу становясь похожим на ребенка, но мои указания выполняет.
– Я тут девственности собираюсь лишиться, а он командует, – бурчит Егор.
– Не хочешь, не лишайся! – ну что я могу сказать, пойду в ванной напряжение сниму.
– Хочу! Действуй уже! – шипит он, когда холодная ткань подушки касается его члена.
Ох, я сейчас кончу от одного только вида. Егор лежит, обхватив руками вторую подушку и
уткнувшись в нее лицом, ноги он развел очень широко, а бедра приподнял, открывая изумительный
вид на свою попу.
– Господи, – выдыхаю я и отпускаю большую часть самоконтроля.
Такое наслаждение видеть, как Егор извивается в моих руках, стонет, прося о большем, что я не
выдерживаю.
Вылив на ладонь довольно много смазки, провожу скользкими пальцами от ануса до яичек и
осторожно начинаю перекатывать их в ладони. Стон Егора, срывающийся на крик, служит мне
наградой. Я не тороплюсь. Тонкой струйкой лью прозрачный гель в ямку между ягодицами и
позволяю ему стечь по промежности, а потом медленно провожу по блестящему следу пальцем,
легонько надавливая.
– Костя! – потерпи, мой милый, думаешь, мне легко? Потерпи немножко…
Лениво описываю пальцем круги около пульсирующего от напряжения колечка мышц, а потом
наклоняюсь и прикусываю его ягодицу, проводя языком по покрасневшей бархатистой коже. Он
великолепен…
И только доведя себя и Егора до почти невменяемого состояния, позволяю пальцу скользнуть
внутрь.
Мышцы принимают палец почти без сопротивления, а Егор кричит в голос. Он там такой горячий…
почти обжигающий…
– Больно? – неужели я его поцарапал?
146
– Нет! Еще! Давай…
Раскомандовался тут! Я, понимаешь, стараюсь, а он… Короче, сам напросился.
Добавляю еще один палец и начинаю двигать ими, растягивая тугое отверстие. Попутно пытаюсь
нащупать простату, но ничего не выходит, то ли я не там ищу, то ли она все время убегает…
Спустя несколько минут поисков с подключением тяжелой артиллерии в лице третьего пальца
вредный бугорок капитулирует и отдается в руки захватчику, а Егор кричит и комкает пальцами
простынь.
– Еще…
Пора… Иначе меня надолго не хватит. Осторожно вытаскиваю пальцы, Егор всхлипывает, сжимает
мышцы ануса и подается назад, но я все равно отстраняюсь.
Быстро смазываю свой, уже готовый разорваться от возбуждения член, и аккуратно, мучительно
медленно вхожу в податливое тело.
Мама… Я чуть не кончаю, когда мышцы Егора плотно обхватывают мой член.
Хочется кричать, и двигаться в бешеном ритме, и кончить туда, прямо в этот тесный жар родного
тела… Но нельзя… А так мучительно стоять неподвижно и выжидать, когда Егор привыкнет ко
мне….
– Больно? – голос хрипит, словно я действительно долго орал.
– Немного… – врет. По его лицу текут слезы, значит, больно, – давай дальше…
– Уверен?
– Давай! – Егор подается назад и насаживается на мой член до упора. Тут уже я не выдерживаю.
Несколько минут в комнате слышны только судорожные вздохи и стоны, потом вскрик, и Егор
падает на кровать без сил. Я же продолжаю вколачиваться в разгоряченное, все еще вздрагивающее
тело любимого, но после очередного судорожного сокращения мышц, не в силах больше
сдерживаться, кончаю и падаю ему на спину.
Перед глазами расплываются белые пятна, а грудью я чувствую, как бешено колотится сердце в
теле подо мной.
Силой заставляю себя выйти из Егора (а так не хочется!) и улечься рядом.
Он в отключке. Видимо, оргазм оказался сильнее, чем он полагал. Целую его в губы и прижимаюсь
вплотную, обняв за пояс.
В такой позе мы и засыпаем.
_______
* «И ее ушли…» – это не опечатка)))
Глава 18
Вы играете жизнь мою…
147
«Всё в наших руках, поэтому их нельзя опускать»
(с) Коко Шанель
Егор
– Солнце мое, просыпайся… – тихий певучий голос и мягкие поглаживания, перемежающиеся с
поцелуями, вырывают меня из теплых объятий Морфея.
Этот милый дядечка (Морфей, я имею в виду) явно ко мне неровно дышит, потому что сегодня мне
снилось такое…. Ня-а-а-а…. как говорит Лора, увидев на сайте обновление очередной яойной
манги, причем ее лицо приобретает выражение, какое бывает у маленького ребенка, нашедшего
любимую игрушку. С трудом разлепляю глаза и вижу перед собой улыбающееся лицо Кости. Вот,
клянусь, не вру, сейчас у меня огромное желание обнять его и выдать это довольное «Ня».
– Проснулся?
– Ага, – улыбаюсь и, не удержавшись от искушения, обнимаю и целую его в губы.
– Ты как? – спрашивает Костя несколько минут спустя, когда мы, наконец, смогли оторваться друг
от друга.
– Честно? Не знаю еще.
– Что-нибудь болит? – не унимается он.
– Говорю же, не знаю. Пока лежу – нет.
– А ты встать попробуй, – настаивает он.
– А если я еще поваляться хочу?
– Потом поваляешься, а сейчас мне нужно знать, как ты себя чувствуешь, так что вставай.
– Ну, Кость… – ною я, – сегодня первый день моей взрослой жизни, могу я поплющиться
подольше? Тем более, что кровать у тебя очень удобная.
– Солнц, уже два часа дня. Куда еще дольше-то?
– Сколько? – ничего себе… Я резко сажусь… Уй… ё!
Видимо, последнее я произнес вслух, потому что Костя сочувственно смотрит на меня. А что я еще
могу сказать? Такое впечатление, что я растянул по меньшей мере половину мышц, и они теперь
нещадно ноют. Про неприятные ощущения в заднице я вообще молчу, потому что и так понятно.
– Так сильно болит? – интересуется Кот.
– Терпимо. Как после тренировки. Слушай, а там всегда после секса болит?
– Ты так спрашиваешь, словно я тут являюсь гуру однополого секса, – ворчит он.
– Ну прости меня, – смеюсь, запуская руку в его волосы, – просто из твоих слов я понял, что
раньше у тебя был опыт.
148
– Угу… В пассивной роли – два раза, – признается он после недолгого молчания.
– А в активной? – осторожно спрашиваю я.
– М-м-м… Долго считать придется, – фыркает Кот.
– Чего?!
– Ну, если посчитать все разы когда я с кем-нибудь спал…
– Мне с кем-нибудь не нужно. Сколько раз ты спал с парнем? – чувствую, что если этот разговор
затянется, то мы с ним, в итоге, подеремся.
– Вчера.
– И все? – он что, шутит что ли?
– Еще раз: Егор, до тебя я был натуралом.
– А как же…
– По пьяни, – бурчит он.
– Ладно, давай не будем говорить об этом. Лучше иди ко мне, – вытягиваю вперед руки, приглашая
его в свои объятия.
– А как же завтрак? Хотя это, скорее, обед. Вставай, остынет же…
– Отлично, завтрак от любимого человека! Я умер и попал в рай!
– Пошли уже, – смеется Кот, глядя на мою довольную физиономию.
– А можно я сначала душ приму?
– Давай. Только быстро.
***
Ум… ням… Я говорил, что Костя хорошо готовит? Не верьте мне, я тогда наврал – Костя готовит
офи-ген-но! Просто невозможно оторваться. Он сегодня расстарался: приготовил свинину покитайски в кисло-сладком соусе. Вкусно!!!
– Нравится? – с улыбкой спрашивает он, наблюдая, как я, подцепив палочками еще один кусочек
мяса, отправляю его в рот.
– Угум…
– Отлично. Чем займемся после еды?
Честно? У меня сейчас только одно желание: продолжить вчерашнее «упражнение». Костя это
замечает и хихикает:
– Нет, дорогой, этим мы займемся чуть позже, а сейчас… Доел? Так быстро? Ну ты даешь… Так
вот, сейчас мы пойдем гулять.
149
– Куда?
– Как насчет «Меркурия»?
– Покататься захотелось? – получилось ехидно, ну и фиг с ним.
– Да, – спокойно отвечает он.
– Кость, ты издеваешься? Мне сейчас только кататься.
– Ну, я покатаюсь, а ты в стороне постоишь, посмотришь, – хихикает он.
– Ах ты, зараза хвостатая! Ну уж нет! Я с тобой!
***
За инвентарем приходится забежать домой. Слава богу, мама с папой уже ушли на работу, а Лорка
неизвестно где шатается. Да, вон она, из туалета выходит. Чего это она такая бледная?
– Привет, – хрипит она, прокашливаясь.
– Привет, что с тобой?
– Все нормально, – да неужели?
– Точно?
– Точно! Чего прицепился?!
– Лор, у тебя что, бодун?
– Я не пью, идиот, – шипит она, – я… да ладно.
– Что? – явно, сестренка встала сегодня не с той ноги.
– Егор, ты вроде за чем-то шел, – говорит она, скрываясь за дверью своей комнаты.
– Да, скейт взять. Лор, а с тобой точно все в порядке?
– Точно, – отвечает она из комнаты. – Скейт в коридоре.
– Спасибо.
Быстро хватаю скейт и несусь к выходу на площадку. Там меня уже ждет Кот.
***
Как ни странно, на площадке собрались сегодня все. Вернее, почти все: Серега в больнице у Влада.
Бронька с Женей обжимаются в укромном уголке, а Леха наматывает круги на роликах, объезжая
одиноко стоящую на парковке машину. Без Серого с Владом тут так тихо… Блин, нужно будет
навестить их в больнице. Я, кстати, заглядывал к ним пару раз. Влад активно идет на поправку. Я
думал, он будет тяжело переживать случившееся, но нет, веселый, как всегда, жалуется, что мед.
персонал уже достал его своей опекой (еще бы, Серый навел там шороху, теперь его все медсестры
150
боятся). Такое впечатление, что переживает там только один Серега. Он постоянно названивает
дяде Андрею (кстати, друг моего отца), следователю, который взял это дело, нервы ему мотает, но
результата пока не добился. А что они могут сделать? Сперма есть, причем двух доноров, но в
милицейской базе ее нет, с отпечатками та же история. А нож нападавшие забрали с собой. Короче,
глухарь. Серый бесится от бессилия, дядя Андрей тоже весь издергался. Он когда к нам в гости
последний раз заходил, выглядел совершенно измученным.
– Босс! – орет Леха, замечая нас. От же ж неугомонное дитё.
– Привет, мелочь, – говорю я.
– Здорово, старик, – стандартное приветствие. Он на «мелочь» уже не обижается.
– Леха, свали отседова! – командует Броня, отлепившись наконец от Жени. Надо же… Кто бы мог
подумать, что эти двое будут вместе.
Бронька, она у нас… Бронька… и этим все сказано. Фрик-герл, обожающая эпотаж. А Женька
(прозвище Электроник) – типичный компьютерщик с внешностью ботана. Нет, одевается он
нормально, а из ботанских примочек у него только очки и мозг размером со Всемирную
энциклопедию (если такая существует, а если нет, то это Женька в чистом виде). Лорка, как только
его увидела в прошлом году, тут же заявила, что он похож на какого-то Кёю из какого-то «Клуба
свиданий старшей школы чего-то там». И как моя сестра умудряется в голове все эти названия
держать? Но я отвлекся. И вот, они вместе: наша фрик-принцесса и Электроник, и, похоже,
счастливы.
– Привет, Босс! – Бронька повисает у меня на шее, – Котик! – та же участь постигает и Кота.
– Что, соскучилась по вниманию нормальных мужиков? – ехидничает Леха и тут же орет, хватаясь
за голову. – Ай!!! За что?!
– Молчи, мелюзга, – говорит Электроник, занося руку для повторной оплеухи, «чтоб запомнилось
лучше».
– Бронька! Убери своего хахаля! – продолжает орать мелкий. Эм… Я жаловался на отсутствие
шума? Я забираю свои слова обратно. – Оу! Сука! Какого хера ты делаешь?!
– Сейчас еще пиздюлей получишь, если ебало не захлопнешь, – спокойно говорит Броня, разминая
кисть. Леха, на всякий случай, прячется за машиной.
– Егор, Кот, – Женя кивает нам по очереди, – как прошел выпускной?
– Отметили отлично, – улыбаюсь я, а Кот краснеет.
– Да я вижу, – смеется Бронька, тыкая пальцем в свежий засос на моей шее. Теперь уже настает моя
очередь заливаться краской. А Бронька тем временем подбегает к Косте и начинает заговорщицким
шепотом вещать ему на ухо (слышат все): – Ну что? Небось, всю ночь отмечали? У-у-у… вижу, –
косится на следы от моих зубов, – его работа, да? Да не боись ты, я все про вас знаю. У вас обоих на
лбу крупными буквами написано: влюбленные. Да не стесняйся, все норм!
– Что? – выдаем мы с Котом хором.
– Ребята, все нормально!!! – хихикает она.
– Откуда?
151
– Секрет! А-а-а!!! Женя, спаси меня! – это я кинулся ее душить, но Женька не позволил. Смеется,
гад такой, но к Броньке не подпускает. – Гад ты, Босс! Я к тебе со всей душой, а ты?
Неблагодарный!
– А я тебя сейчас поблагодарю, – обещаю я, сверкая зловещей улыбкой, – только подойди поближе,
Красная Шапочка.
– И вы не против? – что? А, это Кот решил вставить свое «мяу».
– Нет, – улыбается Женя, оттаскивая меня как можно дальше от своей девушки. Откуда столько
силищи взялось? – Мы очень рады за вас.
– Иди сюда, чудик! – хохочет Бронька, повисая на мне и начиная дергать за волосы.
– А нам можно присоединиться к веселью? – раздается сзади знакомый голос.
Поворачиваюсь вместе с Броней, вцепившейся мне в плечи, и замираю, а Бронька с оханьем
сползает с моей спины на землю.
– Не ожидали? – Серега подходит к Владу и становится у того за спиной. Он выше Володи на
голову, поэтому ему ничего не стоит так сделать.
– Вы бы хоть предупредили, что придете, – смеется Кот, а то кого-то сейчас Кондратий хватит от
счастья.
На кого это он намекает? Ах ты, зараза!
Последнее получается вслух. Кот показывает мне язык и подходит к ребятам за рукопожатием.
Теперь вся команда в сборе.
***
Сидим на скамейке в парке, пьем пиво. Все разбились на парочки. Леха встретил по дороге какуюто девицу из своего класса и улизнул вслед за ней, так что пиво ему не досталось. Ну и правильно,
маленький еще, а детский алкоголизм до добра не доводит.
Ребята уже в курсе отношений Серого и Влада. Они узнали о них, когда Володька лежал в
больнице. Точнее, тогда они догадались об этом по поведению Сереги, а потом загнали меня в угол
и выбили всю правду.
– Знаете, – неожиданно говорит Володя, приподнимая голову с колен Серого (им выделили
отдельную скамейку, стоящую напротив нашей). Хорошо, что это место со всех сторон отгорожено
высоченными кустами, вроде сидишь в людном месте, но при этом тебя никто не видит, – я помню
этих подонков.
Мы все мгновенно затихаем. Дело в том, что мы всячески пытались избегать этой темы, а тут – бац,
и Володька сам заговорил об этом.
– Один из них низкий, нескладный, молчаливый шестерка, а второй – высокий, коротко стриженый,
злобный. Он все время повторял, что нас убивать надо… Дальше не помню… Я отрубился после
того, как он двинул мне в ухо… Ребят, – он смотрит на нас с Костей, – будьте осторожны.
152
Костя кивает и еще сильнее стискивает в руке мою ладонь. Я и не заметил, когда он в нее вцепился.
– Я так спокойно об этом рассказываю, потому что почти все время был в отключке, – продолжает
Влад, – помню только, что кто-то дал мне со всей дури по голове, а потом они начали меня бить.
Самое странное, что я словно наблюдал за всем этим со стороны, боль чувствовал, но как-то не
обращал на нее внимания…
Я вижу, как побелели Серега и Костя, а Влад снова улегся на прежнее место и вздохнул:
– Я за вас очень волнуюсь…
Так и провели остаток вечера. Все молчали, каждый думал о чем-то своем, а потом разошлись по
домам, договорившись встретиться завтра у Мерка и потренироваться.
Константин
Дни летят очень быстро. Собственно, так всегда бывает, когда ты занят сутки напролет.
Я работал на износ, отрабатывал те дни, что пришлось пропустить из-за экзаменов и выпускного. А
Егор готовился к вступительным экзаменам и соревнованиям. Домой он приползал за полночь,
совершенно вымотанный.
Его все чаще мучили кошмары, он порой просыпался по несколько раз за ночь и меня будил своими
криками.
Из-за этого я отказывался от ночных смен на работе, чтобы быть всегда рядом и иметь возможность
обнять его и успокоить.
Егор с каждым днем становился все более нервным и дерганым. Дошло даже до того, что он на
одной из тренировок довел Броню до слез, правда, потом он долго извинялся, но факт оставался
фактом – Егор был на грани нервного срыва.
Вдобавок ко всем бедам, Егор, перепутав доски, взял на тренировку мою (они похожи, только моя
сильнее изношена), и дека сломалась именно в тот момент, когда Егор выполнял очередной трюк, и
он сильно приложился коленом о бордюр. И это за несколько дней до соревнований! Естественно,
травма не способствовала улучшению его настроения. Мне было страшно на него смотреть: такого
отчаяния в глазах я не видел еще ни разу в жизни.
Но вскоре Егор взял себя в руки, сходил к врачу и начал интенсивный курс лечения. В итоге, ко
дню соревнований он уверял всех, что с ним все в прядке, но мне верилось в это с трудом.
И вот, час икс настал. Мы все, включая Лору и сопровождающего ее Алексея (похоже, там все
серьезно), отправились за город на специально оборудованную для соревнований площадку.
Наша команда показала класс! Ребята держались отлично, с легкостью обходя команды соперников.
Вот только я заметил, что после каждого упражнения лицо Егора становилось все более угрюмым.
Он быстро взмок и раза четыре менял футболку, а, выполняя последнее задание, чуть не свалился с
доски. От поражения его спасло только то, что его соперник не смог удержать равновесие и упал.
Надо было видеть расширившиеся глаза Егора и его улыбку от уха до уха, когда объявили, что
наша команда победила.
После вручения наград и подарков от спонсоров, он подошел к нам, сильно припадая на левую ногу
и неся в руках два объемных пакета, один из которых протянул мне. Когда я с изумлением вытащил
153
из пакета коробку с ноутбуком, Егор улыбнулся и сказал, что записал меня в команду запасным,
поэтому спонсоры не обошли вниманием и меня. Сдуреть можно… Егор – камикадзе! А если бы он
не смог кататься? Да я и половины не умею из того, что он только что вытворял с доской.
Стоило нам сесть в машину Алексея (ребята поехали домой на автобусе), Егор со стоном вытянул
больную ногу и ругнулся. Подумать только, он выступал с такой травмой, причем выступал
хорошо, и выиграл. А если учесть, что ребята катались в сокращенном составе, потому что Володе
врачи запретили перенапрягаться, то просто фантастика, что он выиграл. На мой вопрос, почему же
судьи не заставили меня выступать, он ответил, что наврал им, что у меня травма и я не могу
кататься.
А дома Егор стонал уже совсем по другой причине. Ему безумно понравились мои поздравления и
он требовал продолжения банкета.
Самое странное, что он больше не претендовал на доминирование в постели: то ли не оставалось
сил, то ли действительно пришлась по вкусу пассивная роль.
***
На следующий день мне позвонил Алексей и попросил приехать к нему.
И сейчас я стою у его двери, жду, когда мне откроют. Интересно, зачем я ему понадобился?
Наверное, опять будет убеждать меня поступать в этом году.
Щелчок замка – и в дверном проеме появляется всклокоченная голова моего учителя. Хм… Таким я
его вижу впервые: волосы растрепаны, под глазами синяки, а на щеках щетина. Такое впечатление,
что он вчерашний вечер провел в обнимку с бутылкой.
– Здравствуй, Костя, – говорит он, пропуская меня в прихожую.
– Привет, – я вхожу и начинаю стаскивать с себя кроссовки.
– Проходи в зал, присаживайся. Чай будешь?
– Нет, спасибо. О чем ты хотел со мной поговорить? – я сажусь на мягкий диван, а он устраивается
в кресле напротив.
– Костя, я хочу поговорить с тобой о Веронике.
– О маме? – с чего вдруг? Стоп, я же не говорил ему ее имени. – А откуда ты знаешь, как ее звали?
Алексей закрывает глаза, будто бы собираясь с мыслями, и со вздохом начинает:
– Дело в том, что мы с твоей мамой были знакомы в молодости… И даже встречались некоторое
время…
Что? Он что, шутит? А почему он раньше об этом не говорил?
– Я ее очень любил, но нам пришлось расстаться, – он замолкает, трет переносицу и лезет в
журнальный столик. Достав оттуда какой-то конверт, сжимает его в руках и продолжает свой
рассказ: – Ее отец, твой дедушка, был против наших отношений. Его не устраивало ни мое
происхождение, ни мой социальный статус… Наверное, будет лучше, если я расскажу все… Узнав
о нашей связи, он заставил меня уехать из Москвы, пригрозив сроком за совращение
несовершеннолетних. Да, твоей маме тогда было только семнадцать лет. Через год я узнал, что
154
Ника вышла замуж. Описывать свое состояние на тот момент не буду, потому что и так ясно, что
описать двумя словами чувства человека, потерявшего в этом мире все, невозможно. За
девятнадцать лет, прошедших с момента моего переезда в Питер, я не слышал ничего про Нику, но
совсем недавно я получил по почте вот это письмо. Его послал Виктор, который работал в вашем
доме.
– Виктор Михайлович? – я в шоке от всех этих новостей. Алексей любил маму? Что-то мне
подсказывает, что сюрпризы на этом не закончатся.
– Да. Вот, – он протягивает мне конверт, – прочти, пожалуйста.
У меня такое странное ощущение, словно сейчас произойдет что-то очень важное… Сердце бьется
как сумасшедшее, и пальцы холодеют от волнения. Беру письмо в руки и разворачиваю измятый
листок.
Глаза пробегают по строчкам, выведенным маминой рукой, пальцы с каждым прочитанным
предложением холодеют все сильнее, а сердце готово остановиться от перегрузки.
Бумага выскальзывает из рук и, шурша, падает мне на колени.
Скажите, что мне это приснилось… скажите! Ну, пожалуйста! Прошу!!!
– Так значит, ты мой… п-папа? – голос звучит удивительно спокойно, единственное – язык
запнулся на незнакомом слове.
Алексей кивает. И тут меня накрывает истерика. Я начинаю хохотать, откинув голову на спинку
дивана. Веду себя сейчас как обыкновенный психопат.
– Черт возьми! Охренеть! Я так привык ненавидеть своего отца, а тут – на тебе! Выясняется, что он
не мой отец, да и не отец вовсе!.. Сука… Даже на мамины похороны забил!.. А я-то: «какого он ко
мне цепляется…» Папочка, мать его за ногу и об столбик! Кобель он, а не папочка, паскуда… Да и
дед тоже молодец! Всем удружил, никого не обидел!.. А-а-а-а… – чувствую, как Алексей – нет, не
так, папа – трясет меня за плечи… Моя истерика идет на новый виток: я начинаю рыдать, цепляясь
за его рубашку и повторяя: – Папа… папочка…
Черт… веду себя как шестилетний, но никак не могу остановиться. Знаю, что я ему не безразличен,
потому что он обнимает меня и гладит по голове, совсем как мама…
– Костя… Сынок, прости меня. Прости дурака старого! Я не должен был уезжать, не должен был
бросать вас с мамой… Прости, что не рассказал раньше… – шепчет он, – я боялся, не знал, как ты
отреагируешь. Но вчера… вчера, увидев, как ты смеешься, я понял, что пора… Костя, ты сможешь
меня простить?
Я утыкаюсь лбом ему в плечо и пытаюсь успокоится, получается плохо, меня всего трясет, но я все
же могу выдавить:
– Пап… – замираю, ожидая его реакции, а он все так же продолжает гладить меня по волосам, –
тебя не за что прощать, ты не знал.
***
Я еще долго отходил от этой новости, и А… папа отпаивал меня валерьянкой на кухне.
155
На улицу я выхожу, когда уже совсем стемнело. Папа предлагал мне остаться на ночь у него
(поздно же!), но я отказался, объяснив это тем, что мне нужно немного побыть в одиночестве и
пообещав, что завтра приду снова.
Вдыхаю свежий ночной воздух и закуриваю. Меня не покидает стойкое ощущение, словно все, что
сейчас происходит, происходит не со мной, а я просто наблюдаю за развитием «сюжета» со
стороны… Даже нет, не так…. Это все – сон, счастливый сон, который, к сожалению, не может
сбыться. И я сейчас проснусь в своей постели, а рядом будет посапывать Конрад. Или Егор… А
может быть оба. Хотя, Егор может с легкостью оказаться еще одним персонажем моего сна.
С одной стороны я счастлив, а с другой… Я так долго уничтожал в себе потребность быть
любимым и нужным, что сейчас мне немного страшно. А что, если я не смогу жить так? Папа…
Нет, как же здорово это звучит.
Я захожу в соседний двор. Там темно и пусто. Хм… у меня галлюцинации, или за мной
действительно кто-то идет?
Оборачиваюсь, чтобы встретить своих преследователей лицом к лицу. Но единственное, что я
успеваю заметить – летящий в голову камень.
Боли нет, просто мое тело вдруг стало таким легким, а асфальт стремительно приближается к лицу.
Глава 19
Отчаяние
Любовь и в самом деле, как ничто другое, способна время от времени
переворачивать всю жизнь человека. Но вдогонку за любовью идет и кое-что
еще, тоже заставляющее человека вступать на стезю, о которой никогда
прежде и не помышлял. Это кое-что зовется «отчаяние». И если любовь
меняет человека быстро, то отчаяние — еще быстрей. (с) Пауло Коэльо
«Одиннадцать минут»
Егор
Тихо тикают часы, гудит холодильник, Конрад мурлычет под боком… Уже два часа ночи, а Кости
все нет. Что случилось? Он же поехал к Алексею, что у них там произошло?
Пальцы быстро набирают знакомый номер на телефоне. Гудок, еще один… бесполезно… опять эта
дура-роботша говорит, что «абонент не отвечает». Где его носит?! Как уехал в четыре часа дня, так
и пропал. Еще и гроза началась, а у Кости нет зонтика...
Так, главное сейчас успокоится и не думать о плохом. Все хорошо… Все замечательно… Все
великолепно, мать вашу! Нет-нет… такой классный день просто не может закончиться дерьмово.
Сейчас я еще раз позвоню, он снимет трубку и скажет, что он в порядке… Черт! Да где его носит?!
Костя, прошу, не заставляй меня волноваться! Я – старый больной человек! Мне нервы беречь
надо…
Конни, иди сюда, успокой дядю… Да не царапай, а помурлычь в ухо… Черт! Черт…
Знаю, что нельзя будить честных людей, но я больше не могу ждать. Быстро набираю номер нашего
учителя… Возьми трубку!
156
– Алло? – Алексей отвечает на удивление быстро, и голос у него довольно бодрый.
– Привет, это Егор, ты не спишь? – м-да, наглости мне не занимать, но о своем поведении я
подумаю позже, а сейчас…
– Здравствуй, Егор. Нет, не сплю. Тебе что-то нужно? – угу, стал бы я просто так звонить в
полтретьего ночи.
– Да, скажи, пожалуйста, а Кот все еще у тебя?
– Какой кот?
– Ну, Кот, Костя Бакаев, вы же сегодня договорились встретиться, а домой он еще не вернулся, на
звонки не отвечает…
– Костя сегодня действительно был у меня, но он ушел час назад… Ехать от моего дома до вашего
десять минут… Может, он решил немного побыть в одиночестве?
– С чего вдруг?
– Понимаешь, Егор, у нас с Костей состоялся один разговор, суть которого я не могу тебе раскрыть.
Скажу одно: Костя был сильно потрясен.
– А ты где живешь?
– Серебристый бульвар, дом 1.
– Сейчас пойду его искать…
– А что случилось? – в голосе Алексея появляются тревожные нотки.
– У меня очень нехорошее предчувствие. Не могу я дома сидеть, не зная, где он.
– Хорошо, держи меня в курсе... Если через полчаса ты его не найдешь, звони, будем искать вместе.
– ОК.
***
Мы не нашли Костю ни через полчаса, ни через час, ни через три, хотя к тому времени успели
облазить все дворы и скверы в этом районе.
К десяти утра у меня дрожали руки, когда я раз за разом набирал Костин номер.
– Нужно заявить в милицию, – я сажусь на мокрый после дождя бордюр и прячу лицо в ладонях.
Черт! Как же мне страшно!
– Заявление принимается только спустя трое суток после исчезновения человека, – вздыхает
Алексей, присаживаясь рядом.
– Нет такого правила, – бурчу я, разглядывая шнурки на кедах, – заявление обязаны принять сразу
же, как только его принесут, но, к сожалению, многим на это наплевать. Ничего, у меня крестный –
157
майор милиции, думаю, он сможет помочь... А, черт… Теперь придется рассказать предкам
правду…
– Про ваши с Костей отношения? – спрашивает Алексей.
– Да, про них. А ты откуда знаешь? – неужели мы так плохо скрывались, что теперь об этом каждая
собака знает?
– По реакции Лоры нетрудно было догадаться.
– Сестре не жить.
– Егор, тебе не стоит обвинять ее. Лора – очень хорошая девушка.
– Вот только трепло, каких поискать. И не надо ее выгораживать, если она тебе нравится.
– А ты откуда...?
– Можно подумать, я слепой и не вижу, в кого сестра влюбилась. Так что, благославляю вас, дети
мои, плодитесь и размножайтесь!
– День открытий, – фыркает Алексей.
– Угу. Ладно, пойдем… Пора действовать.
***
Разговор с родителями выглядел примерно так: мама, папа – Лорка, иди отсюда, видеть тебя не
могу – мне нужно кое-что вам рассказать. Я – гей. Да-да, гей, и сплю я с Костей. И не надо делать
такие удивленные глаза, будто вы не знаете, чем мы там за стенкой занимаемся. Кстати, почему я
об этом заговорил – Лорка, иди отсюда, кому сказал! – так вот, Костя пропал, и я боюсь, что с ним
что-то случилось. Мам, пап, поговорите с дядей Андреем, пусть он его поищет…
Эх, шутки шутками, а мама после разговора долго еще причитала и все повторяла, что чувствовала
это, а отец просто махнул рукой и пошел звонить дяде Андрею. Как бы папа ни относился к геям,
но Костя ему всегда нравился, поэтому спорить он не стал.
Потом мы всем миром уговаривали дядю Андрея принять мое заявление, а когда он согласился, то
долго расспрашивал меня и Алексея, вытягивая все подробности вчерашнего вечера и сегодняшней
ночи.
В итоге, к шести вечера я чувствовал себя как лимон, засунутый под многотонный пресс.
Лора лежала у себя в комнате, потому что внезапно почувствовала себя плохо, ей даже врача
пришлось вызывать. Доктор долго о чем-то беседовал с мамой и, прежде чем уйти, попросил ее
посидеть с сестрой. Отец уехал на работу, а дядя Андрей, матерясь в трубку, названивал кому-то.
Я уже перестал пытаться дозвониться Косте. Сидел и гладил Конни. Мне остается только молиться,
чтобы с Котом ничего не случилось.
Константин
Череп пронзает такая боль, что на глаза невольно наворачиваются слезы, а горло сдавило так, что
становится трудно дышать. Меня тошнит, я с трудом могу перевернуться, чтобы позволить желудку
избавиться от съеденного мной обеда.
158
Отдышавшись, я наконец-таки могу более-менее адекватно воспринимать окружающую меня
действительность.
Я нахожусь в каком-то большом неотапливаемом помещении. Вокруг только трубы да голые стены;
единственная лампочка под потолком, свисающая на голых проводах, выхватывает из темноты
серые стены и грязный бетонный пол. Откуда-то из угла слышится звук падающих капель.
Получается, что я лежу на ледяном полу совершенно голый. Я успел так замерзнуть, что уже не
чувствую ног и пальцев на руках.
Сесть получается только с четвертой попытки. Меня все еще тошнит, голова кружится, а кожу на
лбу неприятно стягивает корка засохшей крови.
Запоздало приходит паника. Но я стараюсь не обращать на нее внимания и попытаться трезво
оценить ситуацию.
Во-первых, я непонятно где. И понятия не имею, как тут оказался, последнее, что я помню –
камень, угодивший мне в голову, и все… Получается, что, пока я был без сознания, меня привезли
сюда, раздели и заперли. Но зачем им было забирать мою одежду?
Черт… Голова раскалывается…
Во-вторых, почему? Зачем я кому-то понадобился?!
Рука тянется к шее и нащупывает обернутую вокруг нее полоску металла, которая закреплена
сзади, судя по ощущениям, замком. Кажется, есть еще и цепь... Да, точно, вот она, зацеплена за
ближайшую трубу. Черт! Приковали как собаку, сволочи!!!
Паника усиливается, и я лихорадочно дергаю цепь в надежде освободиться, но каждый раз
заканчивается тем, что железо больно врезается в горло.
У меня уже не хватает сил, чтобы дернуть как следует, получается только слегка пошевелить
звенья, и каждый раз они издают отвратительное звяканье.
Чувствую, что сознание снова начинает уплывать, поэтому я укладываюсь на полу, стараясь
сгруппироваться так, чтобы как можно меньше кожи соприкасалось с полом. Я отодвигаюсь
подальше, насколько позволяет цепь, от лужи рвоты и позволяю себе вновь отключиться.
***
Следующее мое возвращение в реальность несколько отличается от предыдущего. Может быть
потому, что в прошлый раз меня никто не бил ногой по ребрам?
– Эй, подъем! Нехер дрыхнуть, сука! Еб твою мать, ты слышишь меня или нет? – увидев, что я
пришел в себя, этот урод пнул меня еще раз, на порядок сильней, аж ребра затрещали, и протянул: –
Ну ты и засранец… Это ж надо блевать там, где спишь. Отстойно, да, Муха?
– Да, – раздается из противоположного угла комнаты.
Я скашиваю глаза и вижу маленького – про таких говорят: «метр в кепке» – крепко сбитого парня, с
обритой налысо головой.
В мыслях проносится паническое: неужели скинхеды? И что теперь будет?
159
– Ах ты, сука! – мой мучитель – рослый парень со злобной рожей и прической, как у того, второго,
больно дергает меня за волосы, заставляя задрать голову вверх.
От резкого движения начинает двоиться в глазах, а к горлу снова подступает тошнота. Вот только
желудок уже пустой, и вырвать нечем.
– Ну что, сука, допрыгался? Наебался, а, пидрила?! Думаешь, мы тебя сюда позвали просто ля-ля
разводить? Чего пыришься?! Быстро отвечай!
И этот гад наступает своей тяжелой рифленой подошвой мне на пальцы левой руки. Я отчетливо
слышу, как хрустят, ломаясь, кости. Боль приходит с запозданием, и крик застревает в горле,
потому что он дергает за цепь.
Я практически ничего не соображаю от боли, но чувствую, как они вдвоем пытаются открыть мне
рот. В итоге им это удается, и мне в горло пихают нечто большое и горячее. Хочется закрыть рот
или хотя бы выплюнуть эту гадость, но чужие пальцы крепко держат мой подбородок.
Я осознаю, что «это» такое только тогда, когда «это» начинает ритмично двигаться, с каждым
толчком все глубже проникая мне в глотку.
Я не могу дышать, не могу пошевелиться, потому что кто-то навалился на меня сверху и чем-то
острым водит по моей спине и рукам. Каждый раз, когда холодный металл глубоко вспарывает
кожу, я чувствую, как новая струя крови течет по телу, стремясь к полу. Больно. Очень больно, но
не получается издать даже хрипа…
Не знаю, сколько это продолжается, я опять теряю сознание от новой вспышки боли, на этот раз
потому, что чужой член резко входит в меня сзади, разрывая сфинктер.
По лицу текут слезы, а вопль вбивается обратно в глотку членом второго насильника.
Опять темнота…
После только горький вкус чужой спермы во рту и холод. А еще огромная лужа красно-черной
крови, растекающейся по грязному полу.
Красная, невольно отмечаю я, из ран на спине, а черная…
Ах да, вот в чем причина, они вскрыли мне вены на обеих руках. Широко разошедшиеся порезы на
предплечьях тянутся от запястья до локтя…
«Какая глупая смерть», – успеваю подумать я. Чувствую, как мертвенный холод сковывает все тело,
вытесняя боль.
А затем у меня явно начались галлюцинации, потому что я вижу Егора, стоящего на коленях прямо
в черной луже и выкрикивающего мое имя.
– Егор…
Егор
– Есть новости, – выкрикивает дядя Андрей, отнимая трубку от уха, – наши умельцы запеленговали
телефон Кости. Он находится недалеко от города в заброшенном здании. Группа захвата уже
выехала, я тоже отправляюсь туда.
160
– Я с вами! – заявляю я. Костя... Пожалуйста, пусть с тобой все будет в порядке…
– Нет, Егор, ты останешься здесь, это может быть опасно.
– Дядя Андрей, ну, пожалуйста, это очень важно, прошу вас…
– Черт с тобой! Поехали.
***
Когда мы прибыли на место, там было уже все закончено. Точнее, почти все. Спецназовцы
скрутили двух парней и вели их к машине, а вот Кости нигде не было видно.
В одном из парней я узнаю Славу Тенева, бывшего Олиного дружка. Тот, увидев меня, растягивает
губы в ухмылке и говорит:
– Ты опоздал Егор, эта шлюшка, наверное, уже сдохла. Получи, тварь!
Что?! Я, не разбирая дороги, несусь внутрь разрушенного дома, прямо в подвал.
Взору предстает ужасная картина: Костя, весь израненный, с отрезанными волосами, лежит на полу
в луже собственной крови.
Я подбегаю к нему, падаю на колени, сдираю с себя футболку и, вцепившись зубами в край, рву ее.
Получившимися тряпками туго перебинтовываю порезы на предплечьях, чтобы остановить кровь.
Чувствую, как меня пытаются оттащить от него, я сопротивляюсь. Но они сильнее меня.
К Косте подбегают врачи скорой помощи, а меня вытаскивают из подвала на свет божий. Я больше
не вижу его…
– Костя! Костя!!! Кот!!! – кричу я, вырываясь, но руки держат крепко. – Кот!!!
Глава 20
Faber est suae quisque furtunae*
«Но в глаза
Я тебе смотреть
не
буду,
И назад,
Как пришел из ниоткуда,
Ты уйдешь,
Взяв с собой кусочек
жизни,
Вновь умрешь,
В ночи растворившись»
(с)
Канцлер
Ги
«Guillaumette»
Егор
Я сижу в своей комнате и не знаю, чем занять руки. В голове постоянно крутятся грустные мысли.
161
Из больницы меня силой забрал дядя Андрей, заявив, что мне там делать нечего.
Кот сейчас без сознания в реанимации. Ему сделали операцию. Хотя операцией это назвать сложно,
штопка – вот верный термин.
Господи, как вспомню, что эти ублюдки сделали с ним… да у него на спине живого места не
осталось… Про руку я даже вспоминать не хочу, сразу убить этих гадов хочется. За одну только
руку. Костя же скрипач, а они ему пальцы сломали… Его красивые длинные пальцы. Врач сказал,
что переломы заживут, но вот прежние навыки вряд ли получится восстановить полностью.
Сегодня ко мне приходила Оля. Рыдала, просила прощения, говорила, что просила Тенева «всего
лишь слегка попинать Костю», но не думала, что все так обернется.
Я даже не стал слушать, просто позвонил дяде Андрею и попросил его приехать. А Оля и не
сопротивлялась, когда ее уводили, просто плакала.
Я опустошен…
***
Прошло уже полторы недели с того момента, как все это произошло. Вина Тенева и Мухина была
полностью доказана следствием: это они сначала изнасиловали Володю (который просто оказался
не в то время не в том месте), а потом Кота, вот только последнего – хотя, скорей всего, и первого
тоже – они в живых оставлять не собирались. Отморозков отправили в СИЗО, ожидать суда.
Но они были наказаны гораздо раньше запланированного. Не зря же говорят, что на зоне
насильников не любят. Оба не дожили до слушанья. Тенева «опустили», и он повесился в параше
(где он смог раздобыть веревку, так и осталось тайной), а Мухин был заколот ножом в драке. Какая
ирония – погибнуть от своей любимой игрушки.
Дядя Андрей сказал, что виновных пока не нашли, хотя следствие продолжается. А мне, если
честно, пофиг. Главное – они получили по заслугам.
Ольку, кстати, осудили на три года условно за подстрекательство. Точно не помню, как звучал
приговор, но факт остается фактом: она навела подонков на Костю. Суд состоялся вчера. Кота там
не было: врачи не отпустили.
Костя все еще лежит в больнице. Кроме сломанной руки у него еще сотрясение мозга средней
тяжести, трещины в нескольких ребрах, разрыв сфинктера и некоторые органы отбиты. А еще у
него – из-за черепно-мозговой травмы – сильно упало зрение.
С ним сейчас даже поговорить нельзя, так как под действием лекарств он все время спит.
***
Сейчас я сижу рядом с Костей и разглядываю его перебинтованные руки. От этого зрелища мне
хочется плакать.
Алексей был здесь полчаса назад. Сначала он вызвал меня в коридор, где и рассказал все
подробности своего разговора с Костей. Признаюсь, я не сильно удивился этой новости: не
осталось сил, и, кроме того, в глубине души я порадовался тому, что у Кости очень хороший отец.
Зайдя в палату, Алексей постоял рядом с койкой некоторое время, помолчал и ушел, так больше
ничего и не сказав.
162
Мне безумно больно в те моменты, когда Кот приходит в себя: он практически не разговаривает,
только здоровается, когда видит меня, а потом просто лежит и смотрит в потолок, пока опять не
заснет.
К нему через день приходит психолог, и тогда меня выгоняют в коридор. Я не знаю, о чем они
беседуют. Интересно, Костя разговаривает с ней? Или все так же молча изучает трещины на
штукатурке?
У меня уже нет сил сдерживаться, и я плачу, когда никто не видит, от безысходности.
«Мужчины не плачут», – вспоминается в такие моменты. А я не мужчина. Я всего лишь
влюбленный парень, который чувствует, что теряет все.
А я его действительно теряю…
Константин
Все почему-то думают, что жертва насилия сходит с ума. Возможно, так и происходит с кем-то, но
не со мной. Я ничего не чувствую. Точнее, я не испытываю никаких эмоций по поводу
случившегося. Но все же то, что произошло, помогло мне осознать одну простую истину: Егор не
всегда будет рядом. Однажды ему захочется иметь настоящую семью: жену, детей… И мне
страшно… Я боюсь этого, потому что я не смогу ему это дать, и он уйдет, а я опять останусь один.
Каждый раз, возвращаясь в реальность и видя, что он рядом, я безумно хочу обнять его и
зацеловать, но, к сожалению, я не могу этого сделать: каждое движение до сих пор отдается болью
во всем теле. И поэтому я молчу. Я видел однажды, как он рыдал, думая, что один, и не могу
заставлять его страдать еще больше.
Иногда ко мне приходит психолог – милая женщина лет тридцати на вид. Она задает мне различные
вопросы, заставляя на них отвечать, и каждый раз перед уходом говорит, что со временем
воспоминания потеряют свою остроту, а я каждый раз отвечаю, что мне все равно.
Довольно часто заглядывает папа, но чаще всего у меня просто нет сил с ним разговаривать. От
этих лекарств постоянно хочется спать.
***
Я открываю глаза и понимаю, что больше не могу так, поэтому я поворачиваюсь к Егору (он теперь
всегда рядом со мной) и прошу:
– Поцелуй меня, пожалуйста.
Он аж подпрыгивает на стуле от неожиданности.
– Костя, ты…
– Поцелуй, пожалуйста…
И он целует. Сначала легко, едва касаясь губами моих губ, но я открываю рот, давая понять, что
можно войти глубже, и он подчиняется.
Этот поцелуй длится вечность, или мне так только кажется, и я испытываю жгучее разочарование
от невозможности зарыться пальцами в отросшие волосы Егора.
163
Прерывают нас очень грубо. Медсестра, пришедшая сделать мне укол, начинает орать на Егора и
силой выталкивает его за дверь, заявляя, что больше его сюда не пустит, а потом еще долго бурчит
по поводу вконец обнаглевшей молодежи.
А мне одновременно и горько, и тепло.
Егор
Сегодня Костю выписывают. Я дождаться не могу, когда вновь смогу его увидеть. Эта грымза
сдержала свое обещание, и я не смог проникнуть в палату ни под каким предлогом.
Этот короткий поцелуй со вкусом лекарств преследовал меня все три недели, что Кот провел в
больнице без меня.
За время своего вынужденного одиночества я успел поступить в институт на факультет
журналистики и пойти учиться водить автомобиль.
И вот, наконец, этот момент настал: открывается дверь палаты, и в коридор выходит Костя со
спортивной сумкой через плечо. Он подстригся и надел очки (они ему очень идут), теперь его
просто не узнать.
Гипс с руки уже сняли, теперь кисть перемотана эластичным бинтом. Кот еще не успел надеть
куртку, и я вижу багровые рубцы у него на предплечьях. Я стараюсь отогнать дурные
воспоминания, но получается плохо. Перед глазами уже стоит та ужасная картина.
– Привет, – намек на улыбку. Костя опускает сумку на стул и натягивает джинсовую куртку.
– Кот, ты как? – я подхожу к нему, хочу обнять, но он отворачивается.
– Нормально, – бесцветным голосом отвечает он. – Ты иди, я тебя догоню.
Костя поворачивается ко мне спиной и идет по коридору.
– Ты куда? – очень не хочется его отпускать. Меня не покидает предчувствие, что если он сейчас
уйдет, то я его больше никогда не увижу.
– В туалет, – говорит он, скрываясь за поворотом. До меня доносится только: – Подожди меня на
улице.
– Э… ладно, – я подавляю желание побежать за ним и направляюсь к выходу.
Я выхожу на крыльцо и достаю пачку сигарет. Надо бросать, иначе мои легкие не выдержат, но
сегодня можно. Сегодня можно все.
Затягиваюсь. Горький дым обжигает горло, заставляя закашляться. В последнее время я все хуже и
хуже его переношу.
– Похлопать? – спрашивает женский голос откуда-то сбоку, я лишь киваю, продолжая кашлять.
Маленькая узкая ладонь довольно сильно стучит между лопаток.
– Спасибо, – выдавливаю я, сумев наконец отдышаться, и вытираю выступившие на глазах слезы.
Обернувшись, чтобы поблагодарить девушку, замираю: – Лена?
Ленка Самойлова, которая училась с нами до десятого класса, а потом перешла в другую школу.
164
– Привет, – девушка расплывается в улыбке. Она не сильно изменилась за то время, что мы не
виделись, похудела только немного, – неожиданная встреча.
– Да. Ты какими судьбами здесь?
Ленка сразу же грустнеет и говорит:
– Бабушку сбила машина. Я к ней приходила, но она все еще без сознания.
Ну вот, только встретились, а я уже не знаю, что сказать. Утешать я так и не научился…
– А ты здесь почему? – продолжает она.
– На моего друга напали гопники. Сегодня его выписывают...
– Это хорошо. Пойдем посидим?
Мы направляемся к ближайшей скамейке. Садимся, и Ленка всхлипывает.
– Я так боюсь за бабушку… Тот, кто ее сбил, скрылся с места аварии, а номера никто не запомнил.
– Ох, Ленчик, ты главное верь, что все наладится, – я обнимаю плачущую девушку за плечи. – Ни в
коем случае нельзя опускать руки. Если ты сдашься, то кто же бороться будет?
– Я стараюсь держаться, но это тяжело…
– Знаю, солнце, знаю…
Константин
Я выхожу на улицу, оглядываюсь в поисках Егора и вижу его обнимающего незнакомую красивую
девчонку.
В этот момент в голове что-то щелкает, и я уже знаю, что должен сделать.
Быстрыми шагами пройдя через больничный парк (натянув при этом кепку на нос, чтоб Егор меня
не узнал), я направляюсь к дороге, где и ловлю такси.
Приехав домой и попросив таксиста подождать внизу, я поднимаюсь в свою квартиру. Быстро
собираю вещи и, запихав сопротивляющегося Конрада в переноску, выхожу на площадку.
Притормозив у соседней двери, я засовываю в щель записку. Все. Я сделал то, что должен.
Егор
Расставшись с Леной и так и не дождавшись Костю, я отправляюсь на его поиски, но в больнице
сообщают, что он уже ушел. Звоню ему, но оператор сообщает, что телефон абонента выключен.
Я бегу на остановку и вскакиваю в подъехавший автобус, молясь про себя, чтобы Кот оказался
дома. Но, когда я приезжаю, то обнаруживаю, что Костина квартира пуста. Исчезла вся его одежда
и личные вещи. А также нигде не видно Конрада.
165
Все еще не потеряв надежду, я бросаюсь к двери в свою квартиру и вижу записку, зацепленную за
косяк.
«Егор.
Я хочу попрощаться. Боюсь, больше мы не встретимся.
Я уезжаю, куда не скажу. А смысл говорить? Ты все равно не сможешь поехать за мной. Да и не
нужно это.
Хочу сказать только одно: я люблю тебя. Прости меня, если сможешь.
Ты, наверное, задаешься вопросом: «с какого перепуга», ну, или что-то в этом роде. Понимаешь,
чем дольше будут длиться наши отношения, тем больнее будет разрыв. А я этого просто не
вынесу. Боюсь боли…
Поэтому лучше прекратить все сейчас, пока еще у тебя остался шанс начать все заново, найти
красивую девушку, влюбиться, создать семью, завести детей…
Со мной у тебя нет будущего, поэтому прощай, любимый.
Твой Кот»
Я сползаю по стене прямо на грязный пол подъезда и шепчу, чувствуя, как все холодеет внутри:
– Уже слишком поздно.
***
Не помню, сколько сидел так, но вскоре меня нашла Лора. Она, прочитав записку, чуть ли не
пинками погнала меня на кухню, где принялась отпаивать чаем с коньяком, а потом отправила в
комнату.
Вечером она заглянула ко мне и, присев на краешек моего дивана, выдала:
– Егор, обещай, что не будешь ругаться…
– Угу…
– Я беременна.
– Что?! – я сажусь на постели и ошарашенно гляжу на сестру. – Да ты меня разыгрываешь!
– Это правда, – со вздохом говорит она, задирая свитер и позволяя мне увидеть округлившийся
животик, – уже восемнадцать недель.
– Он...? – я не могу заставить себя назвать его имя, слишком больно.
– Отец – Костя.
– Что делать будешь? – да, глупее вопроса я придумать не мог.
– Рожать, что же еще? Я даже не думала об аборте, когда узнала.
– И давно?..
– Почти с самого начала.
– И молчала?!
– Да. Я не хотела вам мешать. Тем более, что я люблю Алексея. Я так маме и сказала.
166
– И мама знает?
– Да все знают, – бурчит сестра. – Ты пойми, дурень, не могла я тебе сказать! Не могла! Ты бы
тогда глупостей наделал. А так, Алексей предложил мне выйти за него замуж. Я согласилась.
– Значит, свадьба, – говорю я, пытаясь свыкнуться с мыслью, что теперь уже ничего не будет как
прежде. – А родители?
– Они не против. Мама сказала, что это лучше, чем растить ребенка в одиночку. Кстати, маленький
уже толкается, хочешь потрогать? – спрашивает Лора и улыбается. Когда я киваю, она берет мою
ладонь и прикладывает к своему животу.
Это потрясающее чувство, когда ощущаешь под рукой легкий толчок. Если честно, то не помню,
когда я был настолько изумлен и одновременно рад происходящему. Наверное, никогда. Это ведь
новая жизнь, мой будущий племянник или племянница. Крошечное существо, растущее внутри
моей сестры. Сейчас я ощущаю восторг напополам с грустью, потому что понимаю, что своих
детей у меня не будет никогда. Я не смогу жениться. Я слишком сильно люблю Костю…
Эпилог
– Егор… – в комнату заходит встрепанная Лора, прижимая руки к огромному животу. – Началось…
– А? – я отрываю взгляд от ноутбука и сразу понимаю, что произошло. Подол халата моей сестры
мокрый.
– У меня отошли воды! – Лорка чуть не плачет, да и мне вдруг стало как-то не до смеха.
Алексей еще с начала недели в командировке, поэтому Лора сейчас живет у нас, а родители куда-то
свалили.
– Сумку собрала? – спрашиваю я, отключая компьютер и начиная одеваться. Она кивает. – Тогда
иди переодевайся, сейчас в больницу поедем.
Я довел Лору до машины (хорошо, что права я уже получил), и через десять минут мы прибыли в
роддом. Лорку тут же куда-то увезли, а я принялся звонить родителям и зятю.
Родители и Алексей прибыли практически одновременно (как оказалось, Леша уже подъезжал к
нашему дому, когда я позвонил).
Через десять часов Лорка родила девочку. Когда нам показали красное сморщенное личико моей
племянницы, мама заплакала. Лорка тоже рыдала от счастья, да и мы с Алексеем были на грани.
Девочка родилась здоровенькой. Красавица, как и ее мама. Невольно вспомнился Кот, и горло
сдавило еще сильней.
Когда я спросил Лору, расскажет ли она Косте про дочь (если он объявится, конечно), она покачала
головой и сказала:
– Верочка – моя дочка. Кот тут ни при чем. Это была моя идея насчет секса, значит, и ребенок мой.
После этого разговора я отдал ключи от Костиной квартиры Леше и постарался забыть Кота.
167
Пока получается плохо, он снится мне каждую ночь. Иногда это старые кошмары. Но чаще всего
просто счастливые воспоминания, от которых, проснувшись, хочется выть.
Как я еще не сошел с ума, не знаю. Держусь из последних сил, всего себя отдавая учебе.
Костя, я еще не забыл тебя, но я очень стараюсь.
***
Нью-Йорк
Кладбище
23.00
У одной из могил стоит высокий молодой человек в строгом сером пальто и в очках. Холодный
ветер треплет его темные, до плеч волосы.
Юноша смотрит на надгробие, где на сером граните выбито: «Джеймс Томас. Пусть твоя душа
улетела, но ты навсегда останешься в наших сердцах. Покойся с миром». Затем опускает на могилу
букет – двадцать белых роз и шепчет:
– Спи спокойно, Джимми. Прощай, милый друг.
А потом разворачивается и идет по тропинке к выходу с кладбища.
***
Приближается Рождество. Юноша наблюдает за веселыми людьми, спешащими купить подарки
своим близким. Его лицо спокойно. Он никуда не торопится. Его никто не ждет, только кот и
воспоминания о прошлой счастливой жизни.
Этот юноша не знает, что именно в этот момент в далеком Санкт-Петербурге у него родилась дочь.
Да и не нужно ему этого знать, как и того, что другой юноша спустя два часа будет напиваться у
друзей дома, стараясь утопить свое горе в алкоголе, а заодно отпраздновать рождение племянницы.
– Егор, – шепчет Костя, глядя в темноту ночного неба, – прости...
Конец.
До встречи в следующей части =)
________
* Faber est suae quisque furtunae (лат) – Каждый сам кузнец своей судьбы.
168